Читать онлайн Птица-Слава. Рассказы о фельдмаршале Кутузове и Отечественной войне 1812 года бесплатно

Птица-Слава. Рассказы о фельдмаршале Кутузове и Отечественной войне 1812 года

© Алексеев С. П., наследники, 1990

© Метченко Г. И., наследники, иллюстрации, 2018

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2022

Глава первая. Львиное отступление

Рис.0 Птица-Слава. Рассказы о фельдмаршале Кутузове и Отечественной войне 1812 года

Идут по мосту солдаты

1812 год. Лето. Мост через реку Не́ман. Граница России. Колонна за колонной, полк за полком идут по мосту солдаты: французы, австрийцы, пруссаки, саксонцы, итальянцы, швейцарцы, жители Гамбурга, жители Бремена, бельгийцы. Идут по мосту солдаты.

– Императору слава!

– Франции слава!

– Слава, слава, слава! – несётся со всех сторон.

Наполеон сидит верхом на рослом арабском коне, смотрит на переправу. Задумчив император французов. Треугольная шляпа надвинута низко на лоб. Мундир застёгнут до самого верха. У глаз собрались морщинки.

Сзади, образовав полукруг, в почтительном молчании замерла свита. Слышно, как в утреннем небе прожужжал деловито шмель.

Неожиданно Наполеон поворачивается к одному из своих приближённых. Это генерал Коленкур.

– Вы не француз! – кричит император.

Коленкур не отвечает.

– Вы не француз! – с ещё большим озлоблением выкрикивает Наполеон.

Дерзкие слова произнёс Коленкур вчера на военном совете. Единственный из всех маршалов и генералов он был против похода в Россию.

– Это дорога в ад.

– В моём лагере русские, русские! – кричал Наполеон, показывая на Коленкура.

Вот и сегодня он не может спокойно смотреть на генерала.

– Отрастите русскую бороду, – издевается Наполеон. – Наденьте армяк и лапти.

Из-за недалёкого леса поднимается солнце. Сначала маленький пламенеющий бугорок ожёг синеву, затем, словно кто-то в русской печке открыл заслонку, брызнул огненный полукруг, и вот уже ослепительный пылающий шар выкатился в небо.

Наполеон привстаёт в стременах:

– Вот оно, солнце Аустерли́ца[1]!

– Императору слава!

– Франции слава!

– Слава, слава, слава! – несётся со всех сторон.

Красные, жёлтые, синие мелькают кругом мундиры. Цвета неба, цвета пепла, цвета лесной травы. Очумело бьют барабаны. Надрываются армейские трубы и дудки. Слышится топот солдатских ног.

Идут по мосту солдаты. Час, второй, третий. День, второй, третий. Идут по мосту солдаты. На погибель свою идут.

Сказка старого капрала

Верста за верстой, верста за верстой отступают, отходят русские. Идут они полем, идут они лесом, через реки, болота, по холмам, по низинам, по оврагам идут. Отступает русское войско. Нет у русских достаточных сил. Ропщут солдаты.

– Что мы – зайцы трусливые?

– Что в нас – кровь лягушачья?

– Где это видано: россиянин – спиной к неприятелю!

Рвутся солдаты в бой.

Русских армий две. Одна отступает на Ви́льну, на Дри́ссу, на Полоцк. Командует ею генерал Баркла́й де То́лли. Вторая отходит южнее. От города Гро́дно на Слуцк, на Бобруйск. Командующий здесь генерал Багратион.

У Наполеона войск почти в три раза больше, чем у Барклая и Багратиона, вместе взятых. Не дают французы русским возможности соединиться, хотят разбить по частям.

Понимают русские генералы, что нет пока сил у русских справиться с грозным врагом. Сберегают войска и людей. Отводят свои полки.

– Э-эх, да что же оно творится?! – вздыхают солдаты.

– Пропала солдатская честь!

Шагает вместе со всеми старый капрал. Смотрит он на своих товарищей:

– Хотите, сказку скажу?

– Сказывай.

Собрались на привале солдаты в кружок, расселись, притихли.

– Давно ли то было, недавно, – начал капрал, – дело не в том. Только встретил как-то в лесу серый волк лосёнка. Защёлкал злодей зубами:

«Лосёнок, лосёнок, я тебя съем».

«Подожди, серый волк, – говорит лосёнок. – Я же только на свет народился. Дай подрасту».

Согласился лесной разбойник. Пусть погуляет телок, пусть нальётся мясом.

Долго ли, скоро ли время шло – дело не в том. Только опять повстречал серый волк лосёнка. Смотрит – подрос за это время телок. Рожки пробились… Копытца окрепли. Не телок перед волком – подросток лось. Защёлкал злодей зубами:

«Лось, лось, я тебя съем».

«Хорошо, серый волк, – отвечает лось. – Только дай попрощаться с родимым краем».

«Прощайся», – ответил волк.

Пошёл молодой лось по родному краю, по полям, по лесам, по дубравам. Ступает он по родной земле, силу в себя вбирает. И волк по следу бежит. Притомился в пути разбойник: шерсть облезает, рёбра ввалились, язык, как чужой, из пасти наружу торчит.

«Стой, стой!» – голосит злодей.

Долго ли, скоро ли время шло – дело не в том. Только остановился однажды лось. Повернулся навстречу волку. Глянул тот, а это не просто лось – стоит перед ним сохатый. Защёлкал серый зубами:

«Сохатый, сохатый, я тебя съем».

Усмехнулся лесной красавец:

«Давай подходи!»

Бросился волк вперёд. Да только силы теперь не те. Лосёнок теперь не тот. Поднялся богатырь на задние ноги, ударил волка пудовым копытом, поднял на рога и об землю – хлоп! Кончился серый.

Капрал замолчал.

Задумались над сказкой солдаты.

– Видать, неглупый телок попался.

– В сохатого вырос!

– Э-э, постой, да в сказке твоей намёк.

– К отходу, к отходу! – раздалась команда.

Вскочили солдаты. Построились в ряд. Подняли головы.

По полям, по лесам, по дубравам, по низинам идут солдаты.

Не по чужой – по родимой земле идут.

«Знай своё дело»

Генерал Багратион у Бобруйска направлял солдатский отряд в разведку.

– Только живо, – напутствовал Багратион, – суворовским маршем: туда и обратно.

Тронулись солдаты в путь.

А чтоб не плутать, не сбиться с дороги, прихватили с собой местного мужика Агафона Охапку.

Оседлал Охапка свою лошадёнку:

– Ну, служивые, не отставайте.

Идут солдаты, тащат ружья, походные ранцы. Впереди Агафон верхом на коне, по-барски.

Едет он, повернётся назад, глянет на солдатские лица:

– То-то, служивые, нелегка солдатская служба. Как же вам пеше за конным!

– Давай, давай, борода, – отшучиваются солдаты. – Знай своё дело.

Идут солдаты версту, десять, пятнадцать вёрст.

«Эка сколько отмерили, – прикидывает Агафон. – Коню бы отдых, да и солдаты, поди, устали».

– Оно бы, служивые, отдых нужен.

– Давай, давай, борода, – посмеиваются солдаты. – Знай своё дело.

Прошли ещё без малого десять вёрст.

У Агафона на чём сидит уставать стало. Конь пошёл вяло.

Крутится мужик на седле, на солдат то и дело косится.

– Оно бы, служивые… – опять начинает Охапка.

Перебивают солдаты:

– Терпи, бородатый.

Прошли ещё версты три.

И вдруг заупрямился, остановился крестьянский конь. Слез Агафон на землю, от долгой езды шатается.

Рассмеялись солдаты:

– Тебе что же, верхом наскучило?

– Променажу душа желает.

– Шило небось в седле?

– Ну вас к дьяволу! – огрызнулся Охапка.

Постояли солдаты минутку, тронулись дальше в путь.

Тащится Агафон сзади, за узду коня волочёт.

– Но-о, ленивый! Ноги твои еловые…

Выбивается мужик из последних сил.

Дошли солдаты до нужного места. Разузнали, что надо.

Повернули назад:

– Ну, борода, собирайся.

– Помилуйте, братцы! – взмолился Охапка. – Коня пожалейте.

Улыбнулись солдаты:

– Ладно, сами назад дойдём.

Тронули, не мешкав, солдаты в обратный путь.

Остался Охапка один. Лежит на траве у дороги. Тело ломит, в ногах гудит.

– Эко дело! – качает головой крестьянин. – Коня загнали. Сам в мыле. Ну и солдаты!

Бургундское

Против Наполеона сражалось тридцать казачьих полков. Приметны лихие казаки. Синие куртки, штаны с огневыми лампасами. Чёрная шапка с белым султаном. Пика, ружьё. Конь боевой. Характер бедовый. Казацкая чёлка бугром торчит.

Боялись донских казаков французы. Увидят казацкие пики, услышат казацкие гики – сторонятся. Боялись французы. А вот лейтенант граф де ла Бийянку́р не боялся.

– Хотите, я вам казака пригоню живого? – заявил он товарищам.

Усмехнулись французы.

Знают кавалерийские офицеры, что лейтенант вояка неробкий. Однако такое, чтоб в плен, да живого…

– Не верите? – обижается лейтенант. – Вот честь вам моя дворянская. Вот слово вам графское. Хотите пари́?

Заключили они пари. На ящик вина бургундского.

И вот лейтенанту представился случай. Смотрят французы: едет казак по полю. Едет себе, не торопится. Трубку табаком набивает.

  • Душа, добрый конь,
  • Эх, и душа, до-обрый конь! —

плывёт казачий напев над полем.

Вшпорил де ла Бийянкур коня, бросился казаку наперерез.

Скачет, саблей до срока машет: руку свою проверяет.

Увидел казак француза, развернулся ему навстречу. Трубку за пояс, песню в карман, пику немедля к бою.

Подскакал лейтенант и прямо с ходу, привстав в стременах, саблей стук по казацкой пике. Разлетелась на части пика. Лишь древко в хозяйских руках осталось.

Не готов был казак к такому. Не о пике думал, голову оберегал. Удачен манёвр лейтенантский: обезоружен казак.

Рис.1 Птица-Слава. Рассказы о фельдмаршале Кутузове и Отечественной войне 1812 года

– Сдавайся, сдавайся! – кричит де ла Бийянкур. И снова саблю свою заносит.

Понял казак, что дело с таким непросто. Отпрянул поспешно он в сторону. Смотрит, чем же с врагом сразиться. Ружьё за плечом – сейчас не дотянешься, нагайка висит у пояса. Схватил нагайку казак.

Съехались снова они. Острая сабля в руках француза. Простая нагайка в казацких руках.

– Сдавайся! – кричит лейтенант.

– Сейчас, ваше благородие, – процедил сквозь зубы казак. Вскинул нагайку, в седле подался, по руке офицера – хвать!

Вскрикнул француз. Разжалась рука. Выпал острый клинок на землю. Присвистнул казак, привстал в стременах и начал хлестать француза. Бьёт, приговаривает:

– Вот так-то, твоё благородие… Вот так-то. А ну-ка, бочком повернись. Вот так-то. А ну-ка ещё… Эх, главное место, жаль, под седлом укрыто!..

Видят французские офицеры, что их товарищ попал в беду. Помчались на помощь. Не растерялся казак. Схватил де ла Бийянкура за ворот мундира, перекинул к себе на седло, пришпорил коня и помчался к ближайшему лесу.

Опоздали французы. Скрылся казак в лесу. А лес для русского – дом родной. Как огня, боятся французы русского леса.

Остановились они, сожалеючи, смотрят вслед.

– Э-эх, ни за что пропал лейтенант! Уехало наше бургундское.

Военный манёвр

Нелёгкая жизнь досталась Кутузову. Нелёгкая, зато славная.

В 1812 году Михаилу Илларионовичу Кутузову исполнилось 67 лет.

Много всего позади. Не счесть боёв и походов. Крым и Дунай, поля Австрии, измаильские грозные стены. Бой под Алу́штой, осада Оча́кова, у Кагу́ла упорный бой.

Трижды Кутузов был тяжело ранен – дважды в голову, раз в щёку, повредила пуля и правый глаз.

Пора бы уже в отставку, на стариковский покой. Так ведь нет – помнит народ Кутузова. Вот и сейчас. Собирайся, мол, старый конь.

Кутузов едет к войскам. Новый главнокомандующий едет.

Рады солдаты. «Едет Кутузов бить французов», – идёт по солдатским рядам.

Бегут рысаки по дороге.

Солнце стоит в зените. Мирно гудят стрекозы. Ветер ласкает травы.

Едет Кутузов, сам с собой рассуждает: «Плохи, плохи наши дела. Нехорошо, когда армия отступает. Непривычно для русских солдат этакое. Орлы! Да ведь силы наши пока слабы. Армию сберегать надо. Смерть без армии государству Российскому. Но и солдат понимать нужно. Душу русскую понимать».

Прибыл Кутузов к войскам.

– Ура! – кричат главнокомандующему солдаты. – Веди нас, батюшка, в бой. Утомились, заждались.

– Правда ваша, правда, – отвечает Кутузов. – Пора унять супостата.

Довольны солдаты, перемигиваются: вот он, настоящий боевой генерал.

– Что мы – не русские? – продолжает Кутузов. – Что нам, в силе Господь отказал? Что нам, храбрости не хватает? Сколько же нам отступать!

– Вот это слова!

– Ура генералу Кутузову!

Довольны солдаты: «Ну, братцы, ни шагу назад. Не сегодня завтра решительный бой».

Спокойно заснули солдаты. Пробудились на следующий день, им объявляют первый приказ Кутузова. В приказе чёрным по белому значится: продолжать отступление.

Зароптали солдаты:

– А бой?

– Что-то непонятное, – разводят они руками.

– Может, приказ от старых времён остался?

Увидели солдаты Кутузова:

– Ваша светлость, так что же, опять отступление?

Посмотрел на солдат Кутузов, хитро прищурился:

– Кто сказал – отступление? Сие есть военный манёвр!

Новые порядки

Решил Кутузов объехать войска, посмотреть на боевые полки и роты. Взял он штабных генералов, тронулся в путь.

Едет, встречает пехотный полк. Лежат на привале солдаты.

Увидели пехотные командиры главнокомандующего и генералов:

– Встать!

Повскакали солдаты, застыли, как сосны.

Подъехал Кутузов:

– Не надо, не надо. Пусть лежат, отдыхают солдаты. На то и привал.

Подивились пехотные командиры: впервые так, чтобы перед главнокомандующим и генералами не надо было вставать во фрунт, – распустили они солдат.

Едет Кутузов дальше, встречает уланский полк. Расположился полк у какой-то реки. Сняли уланы мундиры, засучили рукава и штаны, коней боевых купают.

Увидели уланские командиры Кутузова:

– Стройся!

Бросили уланы своих коней, построились в ряд.

Подъехал Кутузов:

– Отставить! – И строго на офицеров: – Тут не мне – коню боевому внимание.

Едет Кутузов дальше, встречает артиллерийскую батарею. Пушки солдаты чистят.

Увидели главнокомандующего артиллерийские командиры:

– Становись!

– Разойдись! – ещё издали крикнул Кутузов. Подъехал ближе, стал отчитывать командиров: – Не сметь отрывать пушкарей от дела. Пусть солдаты пушки к боям готовят.

Объехал Кутузов немало полков и рот. И всюду одно и то же. Увидят офицеры Кутузова:

– Стройся!

– Отставить! – кричит Кутузов. – Тут война – не военный парад.

Поражаются армейские офицеры:

– Порядки какие-то новые!

Прошло несколько дней.

Войска стояли у города Гжатска. В какой-то избе собрались офицеры. Пьют вино, веселятся, играют в карты. Шум и крики, как дым при пожаре, из окон столбом валят.

Проезжал Кутузов мимо избы, услышал разгульные крики. Решил посмотреть, что там в избе творится. Слез он с коня, заходит в избу.

Увидели офицеры главнокомандующего, соображают: встать им, не встать, бросить игру или нет? Вспоминают наказ Кутузова, решают остаться на месте. Продолжают в карты себе сражаться.

Постоял, постоял Кутузов, покачал головой: «Да, неплохо усвоили наказ офицеры. Поняли, что к чему».

– А ну-ка, голубчики, – вдруг произнёс, – коли время у вас свободное, там у ворот Серко мой с дороги стоит нечищеный. Ступайте к нему. Ступайте, голубчики. Да поживее! – прикрикнул Кутузов.

Опешили офицеры. Приказ есть приказ. Вскочили, помчались вон из избы. Доро́гой разводят руками:

– Чтобы офицеру да чистить коня! Порядки какие-то новые…

Гришенька

Кутузов читал письмо: «Милостивый государь, батюшка Михаил Илларионович!..»

Письмо было от старого друга-генерала, ныне уже вышедшего в отставку. Генерал вспоминал многолетнюю службу с Кутузовым, былые походы. Поздравлял с назначением на пост главнокомандующего. Желал новых успехов. Но главное, ради чего писалось письмо, было в самом конце. Речь шла о генеральском сыне, молодом офицере Гришеньке. Генерал просил Кутузова в память о старой дружбе пригреть Гришеньку, взять в штаб, а лучше всего – в адъютанты.

– Да-а… – вздохнул Кутузов. – Не с этого мы начинали. Видать, молодёжь не та уже нынче. Всё ищут, где бы теплее, где жизнь поспокойнее. Всё в штаб да в штаб, нет бы на поле боя.

Однако дружба есть дружба. Генерал был боевым, заслуженным. Кутузов его уважал и решил исполнить отцовскую просьбу.

Через несколько дней Гришенька прибыл.

Смотрит Кутузов – стоит перед ним птенец. Не офицер, а мальчишка. Ростом Кутузову едва до плеча. Худ, как тростинка. На губах пух, ни разу не тронутый бритвой.

Даже смешно стало Кутузову. «Да, не та пошла молодёжь, офицерство теперь не то. Хлипкость в душе и теле».

Расспросил Кутузов Гришеньку об отце, вспомнил о матушке.

– Ну ладно, ступай. Исполнил я просьбу Петра Никодимыча – шей адъютантский наряд.

Однако офицер не уходит.

– Ваша светлость!

Кутузов нахмурился. Понял, что молодой офицер начнёт благодарить.

– Ступай, ступай!

– Ваша светлость!.. – опять начинает Гришенька.

Кутузов поморщился: «Эка какой прилипчивый».

– Ну что тебе?

– Михаил Илларионович, мне бы в полк… Мне бы в армию, к князю Петру Багратиону, – пролепетал Гришенька.

Развеселился от этого вдруг Кутузов. Смотрит на малый рост офицера, на пух, что вместо усов над верхней губой. «Дитё, как есть дитё». Жалко стало юнца Кутузову. Куда же посылать такого птенца под пули…

– Не могу, не могу, – говорит. – Батюшке твоему другое обещано.

Дрогнули у офицера губы. Ну, право, вот-вот расплачется.

– Не могу, – повторил Кутузов. – Да куда тебе в полк!

Тебя-то и солдаты в бою не приметят.

Обиделся офицер:

– Так и Суворов ведь был не саженного роста.

Кутузов удивлённо поднял глаза. Понял он, что Гришенька не из тех, кто за отцовскую спину лезет. Подошёл фельдмаршал к офицеру, расцеловал.

– Ладно, ладно. Вот и батюшка твой, бывало… – Кутузов не договорил: стариковская слеза подступила к глазам.

Постояли они минуту.

– Ступай, – махнул рукой наконец Кутузов. – Быть по сему: лети, крылатый, своей дорогой.

Гришенька вытянулся, ловко повернулся на каблуках, вышел. А Кутузов долго и задумчиво смотрел ему вслед. Затем он потребовал лист бумаги и принялся писать письмо старому генералу.

«Милостивый государь, батюшка Пётр Никодимович!

Радость Господь послал мне великую. Прибыл твой Гришенька. И сдавалось мне, что сие не новый побег, а юность наша с тобой явилась. Спасибо тебе за такой сюрприз. Уповаю видеть его в героях…»

Потом подумал и приписал:

«Просьбу твою исполнил. Отныне Гришенька у меня на самом приметном месте: при душе моей в адъютантах…»

Получив письмо, старый генерал долго ломал голову: «„При душе“ – как же это понять? Эх, приотстал я в военном деле: видать, при главнокомандующем новую должность ввели».

1 В Австрии под городом Аустерлицем Наполеон одержал одну из наиболее значительных своих побед.
Продолжить чтение