Читать онлайн Маленькие женщины бесплатно

Маленькие женщины

© Иванов А. Д., Устинова А. В., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Рис.0 Маленькие женщины

Вместо предисловия

Рис.1 Маленькие женщины
  • Пусть эта небольшая повесть
  • Всё тайное со дна души поднимет,
  • Заставит вас подумать и понять,
  • Что нету доблести превыше доброты.
  • Пусть эта небольшая повесть
  • Представится вам вроде пилигрима,
  • Который вам поведал тьму историй,
  • Чтоб, их узнав, вы сделались мудрей.
  • Пусть эта небольшая повесть
  • Заставит вас задуматься о ближнем
  • И, несмотря на множество преград,
  • Обучит вас науке милосердия.
Из Джона Беньяна[1]
Рис.2 Маленькие женщины

Глава I

Игра в пилигримов

– Ну что это за Рождество без подарков! – проворчала лежащая на ковре Джо.

– Ужасно быть бедным, – ответила Мег и со вздохом оглядела своё старое платье.

– Да уж куда хуже, – добавила маленькая Эми. – У одних девочек столько красивых вещей, что некуда девать, а у других вообще ничего нет!

Эми даже раскашлялась от досады.

– Ну, нам ещё не так плохо. У нас, по крайней мере, есть отец с матерью, да и живём мы все вместе, – отозвалась из своего угла Бет, и голос её звучал куда веселее, чем у остальных.

Услышав эти слова, девочки приободрились.

– Да, но папы-то с нами нет, – словно спохватилась Джо. – Когда мы теперь увидимся?

Тут все четверо снова затихли, и каждая невольно подумала о том, чего не сказала Джо: папа сейчас на войне[2], а значит, может вообще не вернуться.

Некоторое время сёстры молчали.

– Вы же знаете, почему мама не хочет, чтобы мы дарили друг другу подарки на это Рождество, – сказала наконец Мег. – Зима предстоит трудная. И мама считает, что, пока мужчины воюют, женщины не имеют права тратить деньги на удовольствия. Конечно, от нас мало что зависит. Но будет справедливо, если мы пойдём на небольшие жертвы. Мама говорит, что такие жертвы должны приносить радость, но я… что-то не особенно радуюсь.

И, вспомнив, какие прекрасные вещи дарят обычно на Рождество, Мег грустно покачала головой.

– Да уж, невелика от нас польза: у каждой наберётся не больше доллара. Вряд ли армия разбогатеет от таких пожертвований. Впрочем, я обошлась бы в этом году без подарков. Но мне так хочется купить «Ундину и Синтрама», – с тоской произнесла Джо, которая более всего на свете любила книги.

– А мне нужны ноты, – призналась Бет и вздохнула так тихо, что вздох её услышали только кочерга да подставка для чайника.

– А я куплю коробку фаберовских цветных карандашей, – заявила Эми. – Они мне очень нужны.

– Но мама ничего не говорила о наших деньгах. Вряд ли она хочет, чтобы мы вообще от всего отказались. Хоть маленькие радости можно себе позволить? Нам ведь эти деньги не просто так достались! – с жаром произнесла Джо и тут же смутилась.

Рис.3 Маленькие женщины

– Мне-то уж точно они достались не даром, – подхватила Мег. – Целыми днями учить этих кошмарных детей! Дома-то сидеть куда лучше!

– Всё это просто пустяки по сравнению с тем, каково приходится мне, – сказала Джо. – Посмотрела бы я, как вам понравится сидеть целыми днями со взбалмошной старухой. Слушать её брюзжание, исполнять прихоти, а она вечно всем недовольна! Угодить ей просто невозможно. Она всё время меня пиявит. Так и хочется отхлестать её по щекам. Или самой выброситься в окно, чтобы никогда больше не видеть этой старой карги.

– Грех, конечно, жаловаться, но мне кажется, моя работа ещё хуже. Вас бы заставить мыть посуду и убираться! Знаете, как я устаю! И руки грубеют, я с трудом уже играю на рояле.

Бет грустно посмотрела на свои руки и громко вздохнула.

– Мне всё равно хуже! – воскликнула Эми. – Вам не надо ходить в школу. Над вами не издеваются эти мерзкие девчонки! Не выучу урок – они надсмеиваются! И над моими старыми платьями, и над нашим папой, раз он разорился. Они станут надсмеиваться даже над носом, если он им не понравится.

– Эми, – заметила со смехом Джо, – надо говорить не «надсмеиваются», а «насмехаются».

– Неважно, – отмахнулась Эми. – Ты ведь прекрасно поняла меня, так чего иронизировать? К тому же, – с важным видом добавила она, – новые слова расширяют кругообзор.

– Да перестаньте вы препираться! О чём спорить? Конечно, лучше, если бы папа не разорился. Когда я была совсем маленькой, мы были богатыми. В те времена мы не думали ни о какой экономии, – вздохнула Мег.

– Ну да, а вчера ты говорила, что мы счастливее королевских детей. И что королевские дети, хоть и богатые, то и дело ссорятся и дерутся.

– Верно, Бет. Я не отказываюсь от своих слов. Конечно, нам приходится трудно. Но ведь мы и повеселиться умеем. Недаром же Джо прозвала нас весёлой компанией.

– Вот-вот, – осуждающе заметила Эми. – И откуда только Джо набралась этих словечек!

И она бросила укоризненный взгляд на длинноногую Джо, которая по-прежнему лежала, вытянувшись на ковре. Джо тут же села и принялась свистеть.

– Перестань свистеть, Джо! Ты ведёшь себя как мальчишка.

– А я и хочу вести себя как мальчишка.

– Терпеть этого не могу!

– А я терпеть не могу благовоспитанных кривляк.

– «Птенчики в гнезде воркуют», – пропела Бет и скорчила такую потешную рожицу, что спорщицы весело рассмеялись.

Бет всегда выступала в роли примирительницы.

– Должна заметить, дорогие мои, что вы обе не правы, – назидательно произнесла Мег. Она была самой старшей и чувствовала за собой право давать советы остальным. – Ты, Джозефина, уже достаточно большая. Пора оставить мальчишеские замашки и научиться вести себя прилично. Пока ты была маленькой, ещё куда ни шло. А сейчас посмотри, ты уже носишь причёску. И выглядишь как настоящая девушка.

– Никакая я не девушка! – упрямилась Джо. – А если всё дело в причёске, лучше уж я буду до двадцати лет носить косички. – Она сорвала с головы сетку, и каштановые волосы тут же разлетелись веером. – Противно думать, что я когда-нибудь превращусь во взрослую мисс Марч. Надену длинное платье и стану чопорной, как индюк. Мне и так не повезло. Угораздило же меня родиться девочкой, когда я так люблю играть в мальчишеские игры! Всю жизнь жалею, что я не мальчик. А теперь ещё больше. А то ушла бы воевать вместе с папой. Теперь вот сиди здесь и вяжи, точно древняя старуха!

Джо в сердцах так сильно встряхнула синий армейский носок, который вязала во время разговора, что спицы звякнули, а клубок шерсти покатился в угол.

– Бедная Джо! Наверное, тебе действительно не повезло. Но тут уж ничего не поделаешь, придётся довольствоваться прозвищем. Впрочем, если хочешь, мы готовы считать тебя старшим братом, – сказала Бет.

При этом она ласково поглаживала Джо по густой шевелюре, и та могла убедиться, что, несмотря на мытьё посуды, руки Бет остались по-прежнему нежными.

– Не могу похвалить и тебя, Эми, – продолжала Мег. – Ты впадаешь в другую крайность. Ты слишком чопорна и манерна. Пока это забавно, но если ты вовремя не остановишься, рискуешь превратиться в жеманную барышню. Как приятен человек, хорошо воспитанный и умеющий изящно выражать свои мысли! Ты же словечка в простоте не скажешь! Поверь, высокопарные речи звучат не лучше мальчишеского жаргона Джо.

– Итак, Джо – «сорванец», Эми – «жеманная барышня». Ну а я кто, по-твоему? – спросила Бет, готовая выслушать свою долю наставлений.

– Ты у нас прелесть, – ласково ответила Мег.

Никто из сестёр не возразил. Бет, которую в семье звали Мышкой, была всеобщей любимицей.

А теперь, дорогие мои юные читатели, настало время хоть в общих чертах набросать портреты четырёх сестёр. Мы застали их декабрьским вечером за вязанием. В камине весело потрескивают дрова, а за окном идёт снег.

Комната, в которой расположились сёстры, обставлена самой простой мебелью, а ворс на ковре изрядно потёрт. И всё-таки здесь очень уютно. На стенах висят дорогие картины, в простенках высятся книжные полки, подоконники украшены хризантемами и рождественскими розами. Словом, по всему – настоящий семейный очаг.

Старшая сестра, шестнадцатилетняя Маргарет, очень хороша собой. Нежный овал лица, огромные глаза, красиво очерченный рот, густая шапка каштановых волос, красивые руки… Теперь вы представляете, что супруги Марч могут по праву гордиться своей старшей дочерью.

Джо, годом младше Мег, внешне являет полную ей противоположность. Высокая, худая, смуглая, она чем-то напоминает жеребёнка. Она положительно не знает, куда девать свои длинные руки и ноги, и кажется, что они ей вечно мешают. Линия рта свидетельствует о решительности характера. А серые глаза словно пронизывают собеседника насквозь. Глаза Джо выдают всё, что у неё на душе. И так как настроение у неё часто меняется, во взгляде можно прочесть то насмешку, то задумчивость, а порой и ярость. Густые длинные волосы – пожалуй, единственное украшение её внешности. Но Джо они мешают, и она забирает их под сетку.

Сейчас Джо в самом «неудачном» возрасте. Небрежность в одежде, неуклюжие движения – всё выдаёт в ней подростка, который вот-вот превратится в девушку, но почему-то изо всех сил сопротивляется природе.

Элизабет, или, как все её называют, Бет, – ясноглазая тринадцатилетняя девочка. Розовощёкая, гладко причёсанная, говорит тихим голосом, удивительно миролюбива. Вот почему отец прозвал её Тихоней. Она действительно будто живёт в своём особом мирке и выходит из него только к тем, к кому питает любовь и уважение.

Эми, хоть и самая младшая, несомненно, обладает самым сильным характером, да и достаточно высоко себя ставит. Белолицая, стройная, голубоглазая, с золотистыми кудрями до плеч, она держит себя несколько чопорно и во всём старается походить на настоящую взрослую леди.

Когда часы пробили шесть вечера, Бет подмела золу перед очагом и поставила к огню старые тапочки. Увидев это, девочки приободрились: скоро вернётся Марми. Так сёстры называли свою мать.

Мег оставила поучения и зажгла лампу. Эми тотчас освободила кресло, а Джо, позабыв об усталости, встала с ковра и подвинула тапочки ближе к огню.

– Они совсем износились, – заметила она. – Марми давно пора купить новые.

– Пожалуй, я это сделаю на свой доллар, – отозвалась Бет.

– Нет, я! – воскликнула Эми.

– Вы забываете, кто тут старший, – возразила Мег, но Джо не дала ей договорить:

– Нет уж! Когда папа уходил на войну, он сказал, что, пока не вернётся, за мужчину в доме остаюсь я. Значит, и о маме в его отсутствие должна заботиться я. Так что новые тапочки – не ваша забота.

– Я предлагаю поступить так, – сказала Бет. – Себе мы в этот раз ничего покупать не будем. Купим что-нибудь маме.

– Наша Бет верна себе! – воскликнула Джо. – Но что же мы купим маме?

Девочки на минуту задумались. Первой нарушила молчание Мег. Поглядев на свои красивые руки, она вдруг поняла, какой подарок больше всего обрадует мать.

– Я куплю ей перчатки, – сказала она.

– А я – самые крепкие тапочки! – воскликнула Джо.

– А я куплю флакон любимых маминых духов. Они стоят недорого, и у меня останутся деньги, чтобы купить что-нибудь себе, – добавила Эми.

– А как мы всё это подарим? – поинтересовалась Мег.

– Разложим на столе, а потом позовём Марми – пусть разворачивает свёртки, как это делаем мы в дни рождения.

– Я помню мои дни рождения, когда я была маленькая, – призналась Бет. – Почему-то страшновато было сидеть в кресле с короной на голове! Вы несёте мне подарки, а я боюсь шевельнуться! А так хотелось скорее развернуть свёртки!

Говоря это, Бет поджаривала на огне хлеб. От огня щёчки её разрумянились.

– Пусть мама думает, что мы собираемся покупать подарки себе. Вот будет сюрприз! За покупками пойдём завтра днём, правильно, Мег? Ещё нам придётся повозиться с рождественским представлением, – сказала Джо, горделиво расхаживая по комнате.

– Наверное, это последнее рождественское представление, в котором я буду участвовать. Я ведь уже выросла, – с грустью заметила Мег, которая обожала игру с переодеванием.

– Перестань! И дальше будешь прекрасно играть, – сказала Джо. – Так я и поверила, что ты откажешься расхаживать по сцене с распущенными волосами и в белом платье с украшениями из золотой фольги. Ты у нас лучшая актриса! Без тебя не будет ни одного представления. Сегодня нам надо обязательно порепетировать. Ну-ка, Эми, попробуй ещё раз упасть в обморок. Прошлый раз у тебя неважно получилось. Ты была прямо как деревянная.

– Но что же мне делать? Я никогда не видела, как падают в обморок. А если упасть, как ты показываешь, набьёшь синяков. Можно мне не падать? Лучше опуститься в кресло. Пусть тогда этот Хуго грозит мне пистолетом сколько угодно, – возразила Эми.

В отличие от старшей сестры, у Эми не было никакого актёрского дарования. На роль в домашнем спектакле её выбрали только за маленький рост и хрупкое телосложение. По ходу пьесы герою приходилось уносить её со сцены, и сёстры решили, что лучше Эми тут никого не придумаешь.

– Тогда попробуй так, – предложила Джо. – Заламывай руки и, шатаясь, неверными шагами направляйся в комнату. Кричи: «Родриго! На помощь! Спаси меня!»

Мольба о помощи в устах Джо прозвучала столь натурально, что сёстры поневоле вздрогнули.

Рис.4 Маленькие женщины

Эми попыталась повторить, но у неё опять не вышло. Движения её отличались такой скованностью, а крик прозвучал столь неестественно, что в лучшем случае можно было подумать, будто она уколола палец булавкой. Во всяком случае, смертельной опасностью тут и не пахло.

Посмотрев на эти жалкие потуги, Джо застонала от бессилия, а Мег расхохоталась. Увлечённая репетицией, Бет забыла про хлеб, который жарила на огне, и гренки подгорели.

– Безнадёжно, – развела руками Джо. – Постарайся хоть во время спектакля сыграть получше. Но предупреждаю: если зрители тебя освищут, они будут правы. И я в этом не виновата. Теперь давай ты, Мег!

Дело пошло гораздо лучше. Дон Педро бросил миру вызов, текст которого занимал в пьесе целых две страницы. Несмотря на это, Джо, исполнявшая роль дона Педро, ни разу не сбилась. Колдунья Хагар произнесла заклинания над котелком с волшебным варевом. Родриго сорвал с себя оковы, а Хуго, отравленный мышьяком, забился в судорогах. Он несколько раз истошно выкрикнул: «Ха! Ха!», а затем скончался.

– Отлично, – похвалила Мег, когда умерщвлённый злодей, потирая ушибленный локоть, поднялся на ноги.

– Просто удивительно, Джо! – восхитилась Бет. – Ты сочиняешь такие отличные пьесы да ещё умудряешься здорово играть в них. Ты у нас просто Шекспир!

Добрая Бет обожала сестёр и была совершенно уверена, что все они по-своему гениальны.

– Ну уж, Шекспир, – заскромничала Джо. – Хотя эти «Проклятые колдуньи» действительно получились неплохо. А вообще-то мне очень хотелось бы сыграть леди Макбет. Жаль, у нас нет люка для Банко. Мне давно хочется поставить сцену убийства. «Не кинжал ли вижу я перед собой?» – продекламировала Джо, по примеру исполнителей трагических ролей закатывая глаза и ища руками опору в воздухе.

– Нет, это не кинжал! – со смехом воскликнула Мег. – Это всего лишь вилка для гренок, только вот не понимаю, почему на ней вместо хлеба мамина тапочка?

Тут все обратили внимание на Бет. Увлёкшись репетицией, она действительно зацепила вилкой для гренок тапочку да так и сидела с ней перед камином. Дружный смех привёл её в чувство.

– Рада, что вы так веселитесь, девочки! – раздался голос матери.

Актёры и зрители, которых воплощала Бет, тут же повернулись к двери. Там стояла добродушная женщина, от которой веяло любовью и готовностью прийти на помощь каждому, кто в этом нуждается. Мать девочек не отличалась особенной красотой. Но для дочерей мать всегда прекрасна, и девочки не сомневались, что под серым плащом и вышедшим из моды капором скрывается самая привлекательная женщина на свете.

– Ну, как провели день, мои милые? А вот нам пришлось туго. Срочно отправляли посылки на фронт, целый день упаковывали. Я даже вырваться домой пообедать не смогла. Кто-нибудь заходил, Бет? А как твой насморк, Мег? Джо, у тебя усталый вид. Ну-ка подойди ко мне, милая.

Продолжая задавать вопросы, в каждом из которых сквозила истинно материнская забота, миссис Марч сняла мокрый плащ и ботинки и надела тёплые тапочки. Устроившись в мягком кресле, она притянула к себе Эми и усадила её на колени. Сейчас для миссис Марч наступало самое счастливое время суток.

Девочки суетились вокруг матери, каждая на свой лад заботилась, чтобы ей было удобно и спокойно.

Джо принесла дров и, опрокидывая и громыхая всем, чего касалась, принялась расставлять стулья. Бет бесшумно сновала из комнаты в кухню. А Эми, сложа руки, распоряжалась сёстрами.

Когда они, наконец, уселись за стол, лицо миссис Марч просветлело, и она торжественно объявила:

– Похоже, у меня есть для вас сюрприз.

Сёстры не отрывали от матери глаз; Бет, забыв о том, что держит в руках горячие гренки, захлопала в ладоши, а Джо, подбрасывая в воздух салфетку, крикнула:

– Письмо! Письмо от папы! Ура в папину честь!

– Да, – подтвердила миссис Марч. – Папа прислал длинное письмо. Очень хорошие новости. Здоров. Папа зря опасался холодов, он легко переносит их. Папа поздравляет нас всех с Рождеством, а вам, девочки, вложил отдельную записку. – И миссис Марч похлопала себя по карману с таким видом, будто там хранились несметные богатства.

– Доедайте скорее. А ты, Эми, поменьше бы любовалась своими пальчиками и побыстрее бы ела, – возмутилась Джо, давясь чаем и роняя на ковёр гренок с маслом. Но сейчас было не до таких мелочей: ей не терпелось как можно скорее прочесть письмо.

У Бет от волнения пропал аппетит. Ей тоже не терпелось узнать, что пишет папа. Однако она не стала никого торопить. Устроившись в уголке, Бет терпеливо дожидалась, пока остальные допьют чай.

– Наверное, не каждый на папином месте пошёл бы на войну, – сказала Мег. – Ведь он уже не призывного возраста и имел полное право остаться дома. В особенности при его слабом здоровье. А он всё-таки пошёл полковым капелланом[3].

– Вот бы стать барабанщиком или санитаром! Тогда мы сейчас с папой были бы вместе! – мечтательно проговорила Джо.

– Как это, наверное, противно – спать в палатке, есть невкусную пищу и пить из оловянной кружки, – вздохнула Эми.

– Марми, а папа скоро вернётся? – спросила Бет, и голос её дрогнул.

– Через несколько месяцев, милая. Он намерен выполнить свой долг до конца – останется в армии, пока нужен. Нам не следует его торопить. А теперь слушайте письмо.

Все собрались у камина. Мать снова опустилась в большое мягкое кресло, Бет устроилась у её ног, Мег и Эми сели на поручни кресла, а Джо перегнулась через спинку. Это был хитрый манёвр, чтобы никто не заметил, если при чтении письма у неё выступят слёзы.

В те трудные для нашей страны времена фронтовые письма отличались такой искренностью, что их невозможно было читать без слёз. Но письмо мистера Марча было несколько иного рода. Он живописал особенности армейской жизни, военные походы и фронтовые новости. И лишь в конце письма, словно не в силах более сдерживаться, говорил о своей любви к дочерям, с которыми его разлучила война.

«Передай девочкам, что я их люблю. Расцелуй их от меня. Скажи, что я думаю о них днём, молюсь по ночам, а их привязанность ко мне – главное моё утешение. Когда я вспоминаю, что мне ещё год предстоит быть в разлуке с дочерьми, год этот кажется мне вечностью. Передай девочкам, что в дни разлуки мы можем трудиться, и тогда время ожидания пройдёт для нас не напрасно. Я не сомневаюсь: они помнят всё, о чём мы говорили. Я просил девочек быть особенно нежными с тобой, помнить о своём долге, бороться с тем, что мы с ними называли «внутренними врагами». Уверен: когда я вернусь, я смогу гордиться своими дочерьми больше прежнего».

Рис.5 Маленькие женщины

Тут прослезились все, и Джо не пришлось стыдиться того, что по её носу скатилась огромная слеза. А Эми совсем не тревожилась по поводу своих растрепавшихся кудрей. Она уткнула мокрое от слёз лицо в материнскую грудь и, всхлипывая, проговорила:

– Я знаю! Я слишком люблю себя! Но я постараюсь быть другой! Папа не разочаруется во мне.

– Мы все постараемся! – подхватила Мег. – Я, например, слишком обращаю внимание на свою внешность. И не люблю трудиться. Но я попробую взять себя в руки. Если, конечно, смогу.

– А я, как просил папа, постараюсь стать «маленькой женщиной», – сказала Джо. – Попробую быть помягче. И исполнять свой долг здесь, а не ждать неизвестно чего. Мне иногда кажется, что держать себя в руках дома куда труднее, чем сражаться с мятежниками на Юге.

Бет ничего не сказала. Она просто вытерла слёзы голубым носком, который вязала для солдат-северян, и снова взялась за спицы. Не придумывая себе других обязанностей, она попросту решила, что чем больше будет работать, тем сильнее обрадуется отец, когда вернётся домой.

– А помните, когда вы были совсем маленькие, вы играли в «Странствия пилигрима»? Как вы радовались, когда я вместо котомок привязывала вам на спину свои старые сумочки, а на головы надевала шапки! Потом в одну руку вы брали по палке, а в другую – свиток бумаги. И пускались в странствие по дому. Начинали с подвала, это был Разрушенный город, и добирались до крыши – там у вас был Небесный град.

– Да, здорово! – тут же отозвалась Джо. – Мы проходили мимо Львов, вступали в битву с демоном бездны Аполлионом, а потом попадали в Долину гномов.

– А мне больше всего нравилось, когда мы сбрасывали с себя котомки, и они скатывались вниз по лестнице, – сказала Мег.

– А я всегда ждала, когда мы поднимемся на крышу. Там мы становились рядком между цветов, кустов и разных красивых вещей; нас освещало солнце, и мы пели хором.

– А я мало что помню про эту игру. Помню, как мне нравилось, когда мы забирались на крышу, ели пирог и запивали его сиропом. Жаль, что я уже выросла. Я бы с удовольствием поиграла в пилигримов, – сказала Эми, которая, едва ей исполнилось двенадцать, начала вполне серьёзно утверждать, что пора уже ей оставить детские забавы.

– Ошибаешься, милая, – возразила миссис Марч. – В эту игру каждый человек играет до самой смерти. У каждого из нас есть свои ноши и дорога, а путь к Небесному граду безошибочно укажет нам стремление к добру и счастью. Пусть стремление это окажется сильнее невзгод и ошибок. Итак, дорогие мои, отчего бы вам снова не стать пилигримами? Только теперь не понарошку, а всерьёз. Интересно, каких успехов добьётся каждая из вас к папиному возвращению?

– Верно, мама. А где наши котомки? – осведомилась Эми, которая в силу своего возраста воспринимала всё слишком буквально.

– Ваши котомки? – отозвалась мать. – Но ведь вы только что признались, какие недостатки вас угнетают. Вот это и есть ваши котомки, ваша ноша. С ними и отправляйтесь в «Странствия пилигрима». А Бет молчит. Видно, её ничто не обременяет.

– Нет, мама. У меня есть своя ноша. Я не люблю мыть посуду и возиться с пыльными тряпками. Я завидую девочкам, у которых есть хорошие рояли. И ещё я боюсь посторонних людей.

Рис.6 Маленькие женщины

«Ноша» Бет показалась всем столь смехотворной, что и матери и дочерям стоило немалых усилий сохранить серьёзный вид. И всё-таки никто не позволил себе даже улыбнуться – они ведь знали, что это обидит Бет.

– Давайте попробуем, – задумчиво проговорила Мег. – Может, это и правда поможет нам стать лучше? Ведь каждая из нас хочет этого. Не так-то легко избавиться от своих недостатков. Мы ведь часто даже против воли ведём себя не так, как хотелось бы. А тут сама игра не даст нам забыть, и мы будем следить за собой.

– Ну да! Вот, например, сегодня мы были в Пучине отчаяния. А потом пришла Марми, и мы почувствовали, будто пришла Помощь и вызволила нас на свет. Нам надо сделать что-то вроде Свода устремлений, ну, как у христианина из «Странствий пилигрима», – предложила Джо. – Только вот как? – задумалась она.

Джо очень понравилась эта идея. «Странствия пилигрима» придавали скучным домашним обязанностям увлекательность и даже таинственность.

– Загляните в рождественское утро под подушку. Там каждая найдёт для себя Свод устремлений, – ответила миссис Марч.

Они так увлеклись этой затеей, что засиделись в столовой до той поры, пока старая служанка Ханна не пришла убирать посуду. Потом на свет извлекли четыре корзинки для рукоделия, и у девочек замелькали в руках иголки. Сегодня они подшивали простыни для тётушки Марч. Это была нудная работа, но почему-то никто не ворчал. Джо кое-что придумала, и вместо скучных и нескончаемо широких краёв полотна перед мысленным взором девочек вдруг предстали континенты – Европа, Азия, Африка и Америка. Дело пошло веселее. Каждый рассказывал всё, что знал о своём континенте, и за разговорами работа шла быстрее.

В девять вечера девочки, как обычно, отложили шитьё и перед сном спели несколько песен. Бет, которая умела хорошо играть на стареньком фортепиано, аккомпанировала. Пальцы её легко касались пожелтевших клавиш, извлекая нежные, чистые аккорды, а девочки пели незатейливые песни. Голос Мег звучал чище, чем флейта, и они вместе с матерью вели за собой маленький хор. Пение Эми смахивало на уютные рулады сверчка, а Джо вообще пела какие-то свои особые мелодии, и голос её явно не способствовал слаженности хора.

Рис.7 Маленькие женщины

И всё-таки никакие оплошности не мешали семейству Марч ощущать в эти минуты перед сном подлинное блаженство. Безыскусные песни, которые они пели с тех пор, как едва научились говорить, сплачивали их, и они как никогда чувствовали поддержку друг друга, и на душе у каждой становилось радостно и спокойно.

Кроме того, миссис Марч и впрямь обладала певческим даром. Первое, что слышали девочки, пробуждаясь, была песня матери. Голос её лился свободно, без натуги, словно песня жаворонка. И засыпали девочки тоже под пение матери. Когда сёстры подросли, они никак не хотели отказываться от колыбельной, которую так чудесно пела им миссис Марч.

Рис.8 Маленькие женщины

Глава II

Рождество

Первой в рождественское утро проснулась Джо. Рассвет выдался серый, сумрачный. Джо глянула по привычке на каминную полку, где девочки всегда находили чулки с рождественскими подарками, но на этот раз она была пуста. На какой-то миг Джо охватило разочарование. Однажды она уже испытала его, когда была совсем маленькой: предназначенный ей чулок был туго набит, так туго, что от тяжести свалился на пол, а Джо решила, что ей единственной ничего не подарили. Правда, сейчас она недолго предавалась грусти, вспомнив, что мама советовала заглянуть под подушку. Джо так и поступила – вот он, томик в красном переплёте.

О, Джо прекрасно знала эту книгу! В ней рассказывалось о жизни столь добродетельной, что, без сомнения, любой «пилигрим» мог пользоваться ею как путеводителем и найти в ней выход из самых трудных ситуаций. Это было Евангелие.

Джо тут же побежала будить Мег. Растолкав сестру и пожелав ей счастливого Рождества, она посоветовала ей заглянуть под подушку – и тут же на свет появился ещё один экземпляр Евангелия, в зелёном переплёте. Вслед за Мег проснулись Бет и Эми. Одной из них досталось Евангелие в сером переплёте, другой – в синем. В каждой из четырёх книг была дарственная надпись матери, что придавало подарку особенную ценность.

Потом сёстры принялись рассматривать книги. Тем временем небо на востоке порозовело, и в комнате стало совсем светло.

– Девочки, – сказала Мег и по очереди посмотрела на каждую из сестёр. – А ведь мама не просто так подарила каждой из нас Евангелие. Она хочет, чтобы мы побольше читали его и думали. С тех пор как папа ушёл на войну, мы все немного распустились. Не знаю, как вы, а я положу свою книгу на тумбочку возле кровати и буду каждое утро читать хоть по несколько страниц. Уверена, мне будет о чём поразмыслить в течение всего дня. А первые страницы я прочту прямо сейчас.

Мег была не чужда тщеславия, что, впрочем, не мешало ей оставаться доброй и набожной. Сёстры любили и слушались её. Даже строптивая Джо всегда смирялась перед мягкостью и редким тактом сестры.

Мег открыла книгу и стала читать. Джо тоже углубилась в чтение, обняв старшую сестру за плечи, и на необычайно подвижном лице её воцарилось выражение сосредоточенности.

– Наша Мег просто молодчина. Давай, Эми, и мы начнём читать свои книги, – тихо сказала Бет, которую решение двух старших сестёр восхитило не меньше, чем подарок матери. – Мы будем читать вместе. Если тебе, Эми, встретятся трудные слова, я помогу, а если и я не пойму, Мег или Джо нам объяснят.

– Как здорово, что моя книга синяя, – сказала Эми.

Потом стало очень тихо. Даже страницы девочки переворачивали почти без шелеста. Они так увлеклись, что не заметили, как прошло полчаса.

– Но где же Марми? – удивилась Мег, когда, закрыв наконец книги, сёстры спустились вниз поблагодарить мать.

– Понятия не имею, – ответила Ханна. – К нам пожаловало какое-то несчастное существо, и ваша матушка тут же побежала помогать. Никогда ещё не видела женщины, которая так любила бы разбазаривать продукты, одежду и топливо.

Ханна жила в семье Марч с самого рождения Мег, и семейство давно перестало считать её служанкой. Марчи относились к Ханне как к близкой родственнице.

– Мама, наверное, скоро придёт, – сказала Мег, – так что давайте пока всё приготовим. – И Мег кинула выразительный взгляд на корзину с подарками, которую сёстры до поры до времени спрятали под диван. – А где же флакон духов?

– Эми только что взяла его, – объяснила Джо, которая, надев новые тапочки, танцевала, чтобы размять их. – Наверное, она надумала обвязать его ленточкой.

– Мои носовые платки выглядят совсем неплохо, правда? Я попросила Ханну выстирать их и выгладить, а потом сама вышила метки. – И Бет горделиво посмотрела на не слишком-то ровные буквы, которые тем не менее потребовали от неё немалого труда.

– Милый ты мой ребёнок, – засмеялась Джо, разглядывая платочек. – Вместо «Марч» вышила «Мама»!

– А что? – расстроилась Бет. – Я думала, так лучше. Вот у Мег ведь тоже инициалы «М.М.», а мне хотелось, чтобы всем сразу было понятно, что эти платки мамины.

– Правильно, милая. Ты очень хорошо всё придумала. Так действительно будет лучше. Уверена, маме твои платки очень понравятся, – успокоила девочку Мег.

Она ласково улыбнулась Бет и кинула осуждающий взгляд на Джо.

Тут дверь в прихожей хлопнула, и в коридоре послышались шаги.

– Мама идёт! – крикнула Джо. – Прячьте скорее корзину!

Но это была не мама, а Эми. Сёстры недоумённо смотрели на неё; смущённая их пристальными взглядами, Эми опустила голову.

– Где ты была и что прячешь за спиной? – спросила Мег.

Поступок сестры очень её удивил. Поразительно! С утра пораньше Эми уже куда-то сбегала!

– Только пусть Джо не смеётся надо мной, – отозвалась Эми. – Я просто не хотела, чтобы вы узнали раньше времени. Я сбегала в магазин и обменяла маленький флакон духов на большой. Теперь я истратила все свои деньги. Не хочу быть эгоисткой!

И Эми с гордостью продемонстрировала новый нарядный флакон. Он действительно выглядел куда внушительнее прежнего.

Во всём облике Эми чувствовалась искренняя радость и гордость тем, что она сумела преодолеть себя. Мег тут же подошла к ней и ласково обняла за плечи. Джо объявила, что Эми просто молодец, а Бет подошла к окну, где стояли горшки с цветами, и сорвала свою самую лучшую розу, чтобы украсить новый флакон.

– После того как мы почитали утром, мне стало стыдно… Вот я и побежала в лавочку… Я так рада, что успела… Теперь у меня самый красивый подарок.

Тут входная дверь снова хлопнула, и корзина опять была отправлена под диван, а девочки быстро уселись за стол.

– Счастливого Рождества, Марми! Поздравляем! Спасибо за книги! Мы уже начали их читать. Теперь будем читать каждое утро! – перебивая друг друга, выпалили сёстры.

– Счастливого Рождества, дочки! Хорошо, что вы уже начали читать. Правильно, продолжайте каждое утро. Но пока мы не сели завтракать, мне нужно вам кое-что сказать. Недалеко отсюда живёт одна несчастная женщина. У неё совсем недавно родился малыш, а шестеро старших детей вынуждены спать в одной постели, чтобы хоть как-то согреться. У них нет ни еды, ни дров, чтобы развести огонь. Старший мальчик зашёл утром и рассказал, как они бедствуют. И вот что я хотела вам предложить, дети. Давайте отдадим им наш праздничный завтрак. Пусть это будет для них подарком к Рождеству.

Девочки не ответили, они долго ждали завтрака, и им очень хотелось есть. И всё-таки, помолчав, Джо отчётливо произнесла:

– Хорошо, что ты успела до того, как мы начали завтракать!

– А можно и мне пойти? – спросила Бет. – Я помогу нести еду для бедных детей.

– Я отнесу им сливки и булочки, – решительно заявила Эми.

Тот, кто знал Эми, мог по достоинству оценить этот акт самопожертвования: сливки и булочки были её самым любимым лакомством.

Тем временем Мег сложила в миску гречневые оладьи и теперь укладывала ломти хлеба на большое блюдо.

– Вижу, я в вас не ошиблась, – сказала миссис Марч и улыбнулась. – Думаю, мы пойдём все вместе. Вы поможете мне, а потом мы вернёмся домой и позавтракаем хлебом с молоком. В конце концов, до обеда останется не так уж много времени. Думаю, не умрём с голода.

Вскоре всё было готово, и семейство Марч отправилось в путь. Со стороны утреннее шествие с рождественским завтраком в руках могло показаться достаточно забавным. Но, к счастью для нашей маленькой процессии, люди ещё не вышли на улицу, и, так и не попавшись никому на глаза, семейство переулками добралось до цели.

Рис.9 Маленькие женщины

Вошли в нищенское жилище. Такого убожества девочкам ещё не приходилось видеть! Выбитые окна, потухший очаг, ветхое тряпьё на кровати, а под ним – больная женщина с орущим младенцем и голодные ребятишки постарше.

Какой радостью засветились лица этих несчастных, когда они увидели, что принесли им девочки!

– О майн готт! Верно, это сами ангелы снизошли до нас! – воскликнула женщина, и на глаза её навернулись слёзы.

– Хороши ангелы в варежках и капюшонах! – усмехнулась Джо.

Её слова были встречены дружным смехом.

Несколько минут спустя казалось, что в доме и впрямь потрудились добрые духи. Ханна принесла дрова и развела огонь в очаге, а потом, пустив в ход старые шляпы и собственную шаль, законопатила дыры в оконных проёмах. А миссис Марч перепеленала малыша и угостила кашей и горячим чаем больную женщину, уверив её, что не оставит их в беде.

Девочки накрыли стол и, рассадив детей вокруг пылающего очага, угощали их. Позавтракав, ребятишки принялись весело болтать, перемежая английские и немецкие слова, и девочки Марч с трудом понимали эту причудливую мешанину.

– Как хорошо! Дети-ангелы принесли нам поесть! Теперь у нас сытость в животах и тепло вот тут, – твердили несчастные дети, непрерывно работая челюстями и протягивая руки к весело потрескивающему пламени.

Никто ещё не называл девочек Марч ангелами, и теперь, слыша о себе такое, они были довольны. В особенности это понравилось Джо, которую с рождения, кажется, иначе как сорванцом не величали. Словом, несмотря на то, что у сестёр с самого утра не было и маковой росинки во рту, завтрак пришёлся им по душе. Конечно, девочки были голодны, но, вернувшись домой и позавтракав хлебом с молоком, каждая из них чувствовала, что одержала победу.

– Наверное, это и значит: «Возлюби ближнего твоего как самого себя», – сказала Мег. – Вроде сегодня у нас это вышло.

Воспользовавшись тем, что миссис Марч поднялась наверх собрать одежду для семейства Хуммель (тех самых несчастных, кого они навещали утром), девочки достали из-под дивана корзину и разложили подарки.

Конечно, в лучшие времена семейство Марч знавало куда более богатые подарки на Рождество, но в свои маленькие пакетики девочки вложили столько любви, а высокая ваза с красными розами и белыми хризантемами придавала скромным дарам такую нарядность, что выглядело всё очень празднично.

– Идёт! Идёт! Садись, за рояль, Бет! А ты, Эми, открой маме дверь. Ура в честь Марми! – закричала Джо, прыгая от нетерпения.

Бет заиграла весёлый марш, Эми распахнула дверь, а Мег не спеша провела миссис Марч по столовой и усадила на почётное место.

Рис.10 Маленькие женщины

Миссис Марч очень тронули приготовления в её честь. Она разглядывала подарки, читала записки, которые дочери вложили в пакетики, и в глазах у неё стояли слёзы. Она немедленно надела новые тапочки, смочила духами Эми и отправила в карман платья один из платков с вышитыми инициалами, примерила перчатки, которые, по её словам, оказались совершенно впору, и, наконец, приколола к платью лучшую розу, которой, как мы помним, девочки украсили флакон с духами.

Потом последовали поздравления, поцелуи, объятия, смех – словом, всё то, что сопутствует семейным торжествам и придаёт им особое обаяние.

Когда же веселье несколько угасло, все принялись за дело. Утреннее путешествие и вручение подарков отняли так много времени, что остатка дня едва хватало на приготовление к вечернему торжеству.

Девочкам нечасто удавалось попасть в театр. Скромные средства не позволяли ставить домашние спектакли с той пышностью, с какой бы им хотелось. Но, памятуя о пословице, гласящей, что голь на выдумки хитра, сёстры проявляли изобретательность и умудрялись ставить спектакли, делая собственными руками всё, что требовалось для воплощения пьесы.

Многие из этих поделок впечатляли остроумием и находчивостью. Гитары из папье-маше, старинные лампы из отслуживших свой век старых соусников, обёрнутых серебристой фольгой; на царственные мантии шли старые простыни, украшенные блёстками, которые девочки вырезали из жестяных консервных банок. Материалами для рыцарских лат служили всё те же консервные банки; латы изготовлялись из нескольких жестяных крышек, хитроумно скреплённых воедино.

Рис.11 Маленькие женщины

Мебель переворачивали вверх ногами или переставляли, и в результате комната превращалась в подобие маленького театра, на сцене которого девочки разыгрывали разнообразные представления.

Мальчиков до участия в домашних спектаклях не допускали, и все мужские роли играла, к вящему своему удовольствию, Джо. Надо было видеть, с каким восторгом натягивала она на себя некогда чёрные сапоги, кожа которых давно порыжела от старости. Сапоги пожертвовала ей подруга, а у той, в свою очередь, была подруга, знакомая с настоящим актёром. Вот эти-то сапоги, а также старая рапира для фехтования и продырявленный камзол, когда-то служивший художнику, который писал картину на рыцарский сюжет, составляли главные сокровища Джо, и она использовала их в каждом спектакле.

Немногочисленность семейной труппы Марчей вынуждала двух главных исполнительниц играть в каждой пьесе по несколько ролей. Они не жалели сил на заучивание и, конечно, заслуживали всяческой похвалы. Впрочем, выучить роли – ещё полдела. Мег и Джо носились по сцене как угорелые – меняли костюмы, переставляли декорации. Словом, занятие это требовало от них немало сил.

И вот наступил рождественский вечер. На кровати, которой была отведена роль партера, уселись приглашённые. С волнением, чрезвычайно льстившим исполнителям, девочки взирали на жёлто-синий ситцевый занавес, из-за которого доносились шорохи, таинственный шёпот и смех – это Эми была не в силах соблюдать тишину за кулисами.

Но вот зазвенел колокольчик, занавес открылся, и представление началось. Дремучий лес изображали домашние цветы и зелёная бязевая ткань, расстеленная на полу. В глубине сцены виднелась пещера, верхняя часть которой была сделана из рамы для сушки белья, а боковые стены – из двух комодов. В пещере ярко пылал огонь, над ним висел котёл, подле сидела ведьма. Сцену окутывал мрак, и отблеск пламени как нельзя лучше создавал нужную атмосферу. Ведьма сняла крышку с котла, в воздух поднялся пар, и зрители в восторге захлопали. Когда аплодисменты утихли, на сцену вышел злодей Хуго в лихо заломленной шляпе. Кроме того, на нём были сапоги и глухой плащ, который очень подходил к густой чёрной бороде. Висевшая на боку шпага глухо позвякивала. Хуго пребывал в великом волнении. Продефилировав несколько раз по сцене, он вдруг хлопнул себя по лбу и разразился бурной тирадой, в коей повёл речь о том, как любит Зару и как кипит ненавистью к Родриго. Потом он поведал публике о своих великих планах на ближайшее будущее – он намеревается покончить с Родриго и завоевать сердце Зары. Хуго говорил грубым голосом, а когда его одолевали особенно бурные чувства, срывался на крик. На зрителей этот персонаж произвёл не менее сильное впечатление, нежели огонь в пещере, и стоило злодею сделать паузу, как зал разражался аплодисментами.

Рис.12 Маленькие женщины

Злодей Хуго раскланялся с таким видом, точно аплодисменты для него – дело привычное. Потом он подошёл к пещере и властным голосом произнёс:

– Подойди ко мне, служанка!

Тут на сцене появилась Мег. Пряди из серого конского волоса свисали ей на лицо, а красно-чёрный балахон, усеянный каббалистическими знаками, и клюка довершали облик колдуньи. Хуго потребовал у ведьмы приворотного зелья, с помощью которого рассчитывал покорить Зару, и одновременно зелья смертельного, коим собирался умертвить Родриго. Колдунья Хагар ответила полной драматического накала тирадой, пообещав доставить злодею и то и другое. Она воззвала к духу, ведающему любовными напитками:

  • Прилети сюда, как пух,
  • Принеси напиток, дух!
  • Из росы и из цветов
  • Мне его ты приготовь
  • И доставь сюда быстрей.
  • Ну, лети же поскорей!

Тут зазвучала нежнейшая музыка, и из пещеры вышло златокудрое создание с крылышками, в белых одеяниях и с венком роз на голове. Размахивая волшебной палочкой, существо запело:

  • Я летел с вышины,
  • Прямо с самой Луны,
  • Вам я чары принёс до утра.
  • Пусть послужат вам ночь,
  • Чтоб беду превозмочь.
  • Их принёс я во имя добра!
Рис.13 Маленькие женщины

Крылатый дух бросил к ногам колдуньи позолоченный флакон и исчез, а колдунья пропела ещё одно заклинание. Вдруг на сцене появился призрак в безобразных лохмотьях и чёрном гриме. Прохрипев что-то в ответ, он бросил под ноги Хуго чёрный пузырёк и, разразившись демоническим хохотом, с шумом прыгнул за кулисы.

Хуго громко поблагодарил колдунью и, заткнув пузырьки за голенища сапог, отправился восвояси.

Колдунья не преминула сообщить почтенной публике, что злодей Хуго уже прикончил нескольких её друзей; она проклинает Хуго и не пожалеет сил для отмщения. Словом, после заявления колдуньи никто из публики не сомневался, что планам злодея не суждено осуществиться. Занавес закрылся, и зрители, посасывая леденцы, принялись наперебой обсуждать спектакль.

Из-за задвинутого занавеса довольно долго доносился стук молотка, и зрители начали было жаловаться на то, что антракт затягивается. Но вот занавес раздвинулся, и зрители могли оценить титаническую работу декораторов перед вторым действием.

На сцене до самого потолка высилась башня с горящей лампой в окне. Из-за белых занавесок выглядывала Зара, облачённая в голубое платье с серебряными блёстками, – она поджидала своего возлюбленного.

Вскоре он явился. На Родриго были берет с пером и красный плащ. Из-под берета выбивались каштановые кудри, в руках он держал гитару, ну и, разумеется, обут он был всё в те же знаменитые сапоги.

У подножия башни Родриго преклонил колено и сладостным голосом исполнил серенаду. Зара ответила ему песней, в которой выражалось согласие бежать с ним хоть на край света.

И тут наступил самый эффектный момент спектакля. В руках у Родриго появилась верёвочная лестница с пятью ступенями. Один конец Родриго закинул в окно и попросил Зару спуститься вниз. Но бедная Зара забыла, что одета в платье с длинным шлейфом! Эта оплошность ей дорого стоила. Шлейф зацепился за подоконник, башня закачалась и неожиданно обрушилась на несчастных возлюбленных.

Зрители ахнули, а из-под обломков показались порыжевшие сапоги дона Родриго и златокудрая голова его прелестной возлюбленной.

– Я же тебе говорила! Так я и знала! Так и знала! – с укоризной твердила Зара.

Неизвестно, чем бы всё кончилось, не прояви дон Педро, жестокосердный отец Зары, неожиданную находчивость. Стремглав выбежав на сцену, он грубо схватил дочь за руку и потащил в сторону от возлюбленного.

– Делай вид, что так и надо, и не вздумай смеяться, – шепнул он ей на ухо, а вслух сурово отчитал Родриго за нанесённый урон, приказав покинуть пределы его королевства.

Родриго остался глух к словам почтенного джентльмена. Пример его оказался заразителен. Вдохновлённая мужеством возлюбленного, Зара заявила, что не покинет дона Родриго. И тогда тиран-отец распорядился бросить обоих в подземелье. Он вызвал тюремщика с цепями, и тот увёл строптивых влюблённых. Вид у тюремщика был крайне испуганный – создавалось впечатление, будто он забыл произнести отведённые ему в пьесе слова.

Третий акт трагедии развернулся в зале замка. Снова явилась колдунья Хагар. Она горела желанием освободить влюблённых и покончить с проклятым Хуго. Услышав его шаги, она подсмотрела, как он подмешивает зелье в кубки с вином.

Сделав своё чёрное дело, Хуго велел робкому тюремщику передать влюблённым кубки.

– Скажи, пусть ждут меня, я приду и освобожу их, – произнёс коварный лицемер.

Продолжая что-то обсуждать, Хуго и слуга отошли в сторонку, а Хагар в это время подменила отравленные кубки другими – с чистым вином. И только после того как операция полностью завершилась, слуга Фердинандо вспомнил о поручении Хуго и понёс вино двум узникам.

Тут настал волнующий момент. Увидев, что Хуго и сам решил смочить горло, Хагар незаметно поставила на стол кубок, который злодей уготовил несчастному Родриго.

Хуго неспешно осушил кубок и тотчас с безумным видом заскакал по сцене. Это продолжалось довольно долго. Хуго наконец упал и, корчась, замер, что должно было означать гибель злодея.

Всё время, пока злодей бился в предсмертных муках, Хагар исполняла чрезвычайно назидательную песню, в которой подробно объяснялось, за какие грехи он наказан.

Словом, сцена была впечатляющая. Правда, эффект несколько снизился из-за того, что у умирающего неожиданно выбились из-под шляпы длинные каштановые волосы. Но Джо не растерялась. Она выбежала со сцены, а секунду спустя появилась вместе с Хагар, чья песня стоила всей пьесы. Раздались аплодисменты, и оплошность с причёской была совершенно забыта.

Но не надо думать, что это была последняя сильная сцена. Публике ещё предстояло пережить множество волнующих моментов.

Чего, к примеру, стоила сцена, в коей Родриго, услышав лживую весть, будто Зара отказывается от него, вознамерился вонзить себе в сердце кинжал! Он уже приставил клинок к груди, и тут мелодичнейший голос из-за кулис уведомил несчастного страдальца, что Зара верна ему.

Тут бы публике немного передохнуть от волнений, но нет – стремительное действие повергает зал в новые переживания. Тот же голос из-за стены сообщает об ужасной опасности, которая нависла над Зарой. Правда, Родриго может спасти девушку. Обладатель голоса не только посоветовал, но и помог Родриго осуществить спасение. Откуда ни возьмись, у ног нашего пылкого героя появился ключ от темницы. Родриго немедленно сорвал с себя цепи и, отворив дверь подземелья, кинулся на выручку Заре.

А пятый акт! Какая бурная сцена разыгралась между Зарой и доном Педро! Тиран-отец требовал, чтобы дочь немедленно ушла в монастырь, но стойкая девушка и слушать об этом не хотела. Она нежно, но твёрдо молила отца пощадить её и, так как он отказался это сделать, собиралась упасть в обморок, но в тот самый момент вбежал дон Родриго и потребовал у дона Педро руки Зары.

Они принялись яростно бороться, но даже эта беспощадная битва не привела к согласию: дона Педро изрядно смущало, что дон Родриго беден, а тот не желал мириться с тем, что отсутствие средств препятствует его семейному счастью. В знак протеста дон Родриго решил увезти Зару силой, но в это время в залу вошёл слуга и передал мешок и письмо от колдуньи Хагар, внезапно исчезнувшей из замка. В письме говорилось, что она завещает юным влюблённым несметные сокровища. Одновременно Хагар обращалась к дону Педро, суля грозному отцу Зары страшные напасти, если он и впредь будет мешать счастью дочери.

Развязали мешок, из него высыпалось такое количество жестяных монет, что они усеяли всю сцену. Разумеется, эта куча денег не оставила равнодушным дона Педро, который сразу утратил свою суровость и дал согласие на брак дочери.

Все принялись петь благодарственную песнь, и занавес опустился в тот момент, когда молодые, стоя на коленях, получали от дона Педро благословение.

Бурные аплодисменты сотрясали зал, но тут произошла ещё одна неприятность. Складная кровать, на которой расположился «партер», неожиданно рухнула, и зрители попадали на пол. Дон Родриго и дон Педро проворно бросились им на выручку, так что никто не пострадал, если не считать зрителей, которые настолько ослабели от хохота, что едва могли стоять на ногах. Не успела утихнуть вся эта суматоха, как в комнате появилась Ханна.

– Миссис Марч просит молодых леди отужинать с нами, – торжественно объявила она.

То, что ожидало всех в столовой, ошеломило не только гостей, но и сестёр Марч. Конечно, они знали, как любит их Марми потчевать гостей, но такого угощения в своём доме девочки не видели с тех пор, как их семья потеряла достаток. На столе стояли разнообразные печенья, блюдо с белым и розовым мороженым, французские конфеты. Украшали рождественский стол четыре вазы с цветами.

Девочки застыли в изумлении, а мать отвечала им счастливым взглядом.

– Какие феи здесь побывали?! – ахнула Эми.

– А может, это всё Санта-Клаус? – воскликнула Бет.

– Нет, это наша мама, – сказала Мег, и сквозь седую бороду, которую она не успела снять после спектакля, проступила улыбка.

– Видно, нашу тётушку Марч хватил припадок доброты, и она отгрохала нам ужин! – воскликнула Джо, выразив восторг в своей излюбленной грубовато-мальчишеской манере.

– А вот и не угадали, – ответила миссис Марч. – Всё это прислал мистер Лоренс.

– Дедушка того мальчика? – удивилась Мег. – Но как это пришло ему в голову? Мы ведь даже не знакомы с ним.

– Ханна рассказала одной из его служанок, как мы сегодня завтракали. Старого чудака эта история очень позабавила. Много лет назад он водил дружбу с моим отцом. Он напомнил мне об этом в записке, которую прислал сегодня днём. А написал он, чтобы спросить, не буду ли я против, если он в ознаменование праздника пришлёт моим детям сладости. Ну как же я могла ему отказать! Зато теперь у вас настоящее Рождество. Можете считать, что получили это в награду за скромный завтрак.

– Тот самый мальчик ему посоветовал. Замечательный человек! Жаль, что мы не знакомы. Мне кажется, он бы не прочь с нами познакомиться, только стесняется. Я хотела заговорить с ним, но Мег не позволила. А чего тут такого, раз он всё равно проходил мимо! – выпалила Джо.

Тем временем гостям раздали тарелки, и в сопровождении восторженных охов и ахов мороженое стало исчезать.

– О ком ты говорила? – спросила одна из приглашённых девочек. – Это ваши соседи? Моя мама знакома с мистером Лоренсом. Он очень заносчивый старик, надменный, ни с кем из соседей не знается. И внука своего никуда не пускает. Бедному мальчику разрешается только кататься на пони или гулять с воспитателем. Вот и всё. Дед всё время заставляет его заниматься. Мы приглашали его в гости, но он не пожелал. Мама считает, он хороший мальчик, но он никогда не разговаривает с девочками.

– Ничего подобного! – решительно возразила Джо. – Однажды у нас пропала кошка, а он её нашёл и принёс. Потом он стоял у забора, и мы отлично поговорили о крокете и о других вещах, а когда подошла Мег, он сразу ушёл. Ничего, я всё равно подружусь с этим мальчиком. По-моему, он помирает от скуки. Должен же человек с кем-нибудь общаться!

– По-моему, этот мальчик хорошо воспитан, – поддержала Джо миссис Марч. – Он держит себя как джентльмен. Думаю, вам действительно стоит познакомиться с ним поближе. Эти цветы принёс сегодня он. Знала бы я, что у вас делается наверху… Надо было его пригласить. Он услышал, какой шум доносится от вас. Видно было, что ему очень не хочется уходить. Он, конечно, ничего не сказал, но, когда прощался, у него сделалось такое грустное лицо… Мне показалось, ему живётся не очень весело.

Рис.14 Маленькие женщины

– Ты права, – улыбнулась Джо и, критически оглядев свои сапоги, добавила: – Не надо было сегодня его приглашать. Мы сделаем по-другому. Поставим новый спектакль специально для него и позовём его. Может, он сам согласится играть? Вот было бы здорово!

– Никогда ещё мне никто не дарил букетов, – сказала Мег. – Какие красивые цветы!

– Цветы прекрасные, но розы Бет мне всё равно дороже, – отозвалась миссис Марч и понюхала розу, которая по-прежнему украшала её платье.

Бет ласково прижалась к матери:

– Жаль, что нельзя послать папе букет. Боюсь, ему выдалось не такое весёлое Рождество.

Рис.15 Маленькие женщины

Глава III

Лоренс-младший

– Джо? Где ты, Джо? – звала Мег, стоя у чердачной лестницы.

– Я тут, – не сразу донёсся сверху сдавленный голос. Мег взбежала на чердак и нашла Джо на её любимом месте.

Закутавшись в плед, она сидела на софе с отломанной ножкой, лила слёзы над романом Шарлотты Лонг «Наследник Редклифа» и одновременно ела большое яблоко. Джо всегда уединялась сюда, прихватив интересную книгу и с полдюжины яблок. Здесь ей ничто не мешало, и она вдоволь наслаждалась чтением и тишиной.

Рис.16 Маленькие женщины

На чердаке жила крыса. Они с Джо давно привыкли друг к другу, и славное животное охотно откликалось на кличку Скребл. Сейчас Скребл тоже наслаждалась обществом своей юной подруги, и лишь появление Мег вынудило её скрыться в норке. Джо оторвалась от чтения и, вытирая ладонью слёзы, вопрошающе посмотрела на сестру.

– Угадай, от кого мы только что получили приглашение? От миссис Гардинер! Завтра она ждёт нас к себе. – Мег торжествующе помахала перед носом у Джо бумажкой, затем развернула её и прочла вслух: – «Миссис Гардинер будет счастлива видеть мисс Маргарет Марч и мисс Джозефину Марч на маленьком новогоднем балу». Марми сказала, что отпускает нас. Вот только что мы наденем?

– А чего гадать понапрасну? – И Джо обиженно надула губы. – Сама прекрасно знаешь: кроме поплиновых[4] платьев у нас ничего нет.

– Как мне хочется шёлковое платье! – вздохнула Мег. – Мама обещает, когда мне исполнится восемнадцать лет… Но до этого ещё два года ждать…

– Впрочем, наши поплиновые платья выглядят не хуже шёлковых. Они достаточно нарядны. Особенно твоё, Мег. Совсем как новое. Вот с моим дело обстоит хуже. На нём появилась дыра, я его подпалила. Что делать, прямо ума не приложу. Подпалина очень заметна.

– А ты сиди в гостях смирно! И не поворачивайся спиной! Спереди-то оно нормальное. Я вплету в волосы новую ленту, а мама даст мне свою жемчужную булавку. Бальные туфли у меня новые и выглядят прелестно. Перчатки не в очень хорошем состоянии, но и они сойдут.

– А на моих пятна от лимонада. Новые мне купить не на что, придётся обойтись вообще без них, – сказала Джо, которая, впрочем, никогда не придавала особенного значения одежде.

– Или ты наденешь перчатки, или я вообще никуда не пойду, – строго предупредила Мег. – Перчатки – самое главное. Без них нельзя танцевать. Что же ты, просидишь на балу весь вечер без танцев?! Да я просто сгорю из-за тебя от стыда.

– Ну и что, если я не буду танцевать? Ты же знаешь, я не очень люблю бальные танцы. Что это за танцы, где нельзя как следует покружиться и попрыгать?

– Н-да, – задумчиво произнесла Мег и, пропустив мимо ушей тираду Джо по поводу танцев, принялась рассуждать вслух, как выйти из положения. – У мамы нечего и просить. Она говорит, что ты не умеешь обращаться с перчатками, и больше она не будет тебе их покупать. Кроме того, это действительно дорого. Слушай, а если их почистить?

– Можно держать их в руках, – предложила Джо. – И пятен никто не заметит. Хотя нет, есть ещё один выход. Ты мне даёшь одну свою перчатку, а я тебе – свою. Твои хорошие перчатки каждая из нас наденет на одну руку. А мои, плохие, мы будем держать в руке. Тогда пятен не будет видно. Ясно?

– Но у тебя рука больше моей. Перчатка растянется, – сказала Мег, которая очень ревностно следила за состоянием своих перчаток.

– Тогда я пойду без перчаток. Мне-то, в отличие от тебя, безразлично, что про меня скажут! – крикнула Джо и снова взялась за книгу.

– Ладно, уговорила! Только, чур, не пачкать мою перчатку и вообще постарайся вести себя прилично. Не держи руки за спиной. Не глазей на людей и не кричи как оглашенная! Договорились?

– За меня можешь не волноваться. Постараюсь быть паинькой и надеюсь, что в этот раз ни с кем пререкаться не стану. Так что иди скажи, что мы принимаем приглашение, а я пока дочитаю. Чудесная книга! Мне очень хочется узнать, чем тут всё кончится.

Мег пошла сказать, что они с благодарностью принимают приглашение. Потом внимательно осмотрела платье и надумала подшить к нему кружевную оборку. Весело напевая, она тут же принялась за дело.

Джо тоже не зря провела время. Она дочитала книгу, съела ещё четыре яблока и напоследок успела поиграть с крысой Скребл, которая вышла из укрытия тотчас после того, как Мег покинула чердак.

Перед самым Новым годом гостиная Марчей опустела. Младшие сёстры взяли на себя роль костюмерш, а старшие с их помощью сосредоточенно готовились к выходу в свет. Несмотря на то что наряды их не отличались изысканностью, облачение сопровождалось лихорадочной беготнёй, смехом, спорами, и, наконец, по всему дому разнёсся запах палёных волос. Это Мег решила, что ей очень пойдут локоны. Джо вызвалась поправить причёску сестры горячими щипцами.

– Волосы всегда так дымятся при завивке? – полюбопытствовала Бет, которая взобралась на кровать и с интересом наблюдала за действиями Джо.

– Конечно! Это влага испаряется, – невозмутимо ответила Джо.

– И всё-таки странный запах! Как курицу на огне палят, – заметила Эми и самодовольно поправила собственные кудряшки.

Рис.17 Маленькие женщины

– Ну а теперь я сниму с неё папильотки, и наша Мег вся будет в мелких кудряшках.

Джо принялась снимать с Мег папильотки, но обещанных кудряшек не получилось. Папильотки снимались вместе с волосами! Выкатив глаза от ужаса, Джо аккуратно сложила бумажки с обгорелыми волосами на столик, и теперь Мег получила возможность воочию оценить результаты труда незадачливой парикмахерши.

– О-о-о! Что ты наделала? Всё кончено! Я не смогу выйти из дома! – стонала Мег, разглядывая обгоревшую чёлку.

– Вечно мне не везёт! – горестно вздохнула Джо. – И зачем только ты просила сделать причёску? Ты же знаешь, я всегда всё порчу! Понимаешь, щипцы были слишком горячие. В этом всё дело.

– Да не расстраивайся, – принялась утешать Эми. – Надо завить волосы и перехватить их лентой, чтобы концы падали на лоб. Получится очень модная причёска. Я видела, многие девушки так ходят.

– Я сама во всём виновата, – сокрушалась Мег. – Вот что бывает, когда непременно хочешь выглядеть лучше. Ведь у меня была вполне приличная причёска.

– Я тоже так считаю. Тебе очень идут гладкие волосы. Тем более что они у тебя красиво лежат. Ну ничего, волосы быстро отрастают, – спешила Бет успокоить сестру.

Чуть позже, пройдя сквозь ряд новых испытаний, ни одно из которых, впрочем, не дотягивало до размаха бедствия с причёской, Мег была готова к выходу.

Объединёнными усилиями всего семейства привели в порядок и Джо. Волосы ей забрали в пучок, а потом девочку облачили в платье.

Словом, сёстры совсем неплохо выглядели в своих простых нарядах. На Мег было серебристо-серое платье с кружевной оборкой. Волосы перехвачены голубой бархоткой, а к платью приколота жемчужная булавка. На Джо было коричневое платье со строгим белым воротничком. Единственным украшением ей служили две белые хризантемы. Как и уговорились, Мег и Джо надели по одной хорошей перчатке, а испорченные несли в руках. Оглядев девочек, семейство пришло к выводу, что они выглядят очень мило и непринуждённо. Правда, бальные туфли на высоких каблуках страшно жали Мег, но она никому не признавалась в этом. Что касается Джо, ей казалось, будто все девятнадцать шпилек воткнули ей прямо в голову. Но какая женщина не готова пострадать ради красоты!

– Желаю вам хорошо провести вечер, мои милые, – напутствовала миссис Марч дочерей, чинно спускающихся по ступеням. – Ешьте умеренно и не заставляйте Ханну ждать. Она придёт за вами к одиннадцати.

Не успела за сёстрами захлопнуться калитка, как в доме распахнулось окно.

– Девочки! Девочки! – донёсся голос матери. – А носовые платки вы взяли?

– Взяли. У нас на редкость красивые носовые платки! – засмеялась Джо и повернулась к Мег: – По-моему, мама и в случае землетрясения не забудет про чистые носовые платки.

– Правильно, – ответила Мег. – В этом и проявляется истинный аристократизм. Настоящую леди узнаешь в первую очередь по безукоризненно чистой обуви, перчаткам и чистому носовому платку, несмотря ни на какие обстоятельства. Ты не забыла, Джо, что тебе нельзя поворачиваться другой стороной? – продолжала свои наставления Мег, стоя перед зеркалом в гардеробной миссис Гардинер. – Иначе все заметят пятно. Как мой пояс? А волосы? Не слишком ужасно выглядят? – И она ещё раз придирчиво оглядела себя в зеркало.

– Боюсь, я забуду про своё платье, – честно ответила Джо. – Если я что-то сделаю не так, мигни мне, ладно? – И, поправив воротник, она наскоро провела щёткой по голове.

– Нет, подмигивать я не буду. Это неприлично. Если ты что-то сделаешь не так, я чуть-чуть подниму брови, а если всё будет нормально, кивну. Спину держи прямо и ступай маленькими шажками. Когда тебя будут с кем-нибудь знакомить, не пожимай руку, это не принято.

– И как только у тебя в голове держатся все эти правила? Я вот никак не запомню их. Весёлая музыка, а? – тут же переключилась Джо на более интересную тему.

Сёстры вошли в зал и сразу немного оробели. В гостях они бывали нечасто, и подобные выходы были для них весьма важным событием.

Миссис Гардинер, величественная пожилая дама, ласково поздоровалась с сёстрами и вверила их попечению старшей из шести своих дочерей. Мег была знакома с Салли и скорее освоилась в её обществе. А вот Джо заскучала. Она не любила девчачьей компании и теперь, подпирая стену, чувствовала себя подобно жеребёнку, который случайно забрёл в цветник.

Рис.18 Маленькие женщины

Её влекло в другой угол комнаты, где шестеро юношей весело рассуждали о катании на коньках. Вот с ними Джо чувствовала бы себя вполне в своей стихии! Она обожала кататься на коньках! Джо взглядом спросила у сестры, будет ли прилично подойти к молодым людям, но та столь угрожающе вскинула брови, что Джо пришлось остаться на месте.

Никто не заговаривал с Джо. Постепенно девушки, стоявшие рядом с ней, рассеялись по комнате, и теперь она оказалась в полном одиночестве. Разгуливать по залу она не могла – боялась, что тогда подпалина на платье станет заметна. Вот почему до начала танцев она так и простояла на месте, окидывая зал тоскливым взором.

Как только заиграла музыка, Мег тотчас же пригласили на танец, и глядя, как грациозно скользит она по натёртому паркету, трудно было догадаться, какие страдания причиняет ей каждое па – туфли немилосердно жали. Но Мег продолжала скользить в танце, и на лице её блуждала безмятежная улыбка.

Тут Джо заметила, что к ней приближается долговязый рыжий юноша. Боясь, как бы он не вздумал пригласить её на танец, Джо поспешила в укрытие, в качестве которого избрала занавешенный альков. Здесь она намеревалась обрести полную безопасность и спокойно наблюдать за балом. Однако тут же выяснилось, что не одну её застенчивость повлекла в этот укромный уголок. Едва она ступила за занавес, как оказалась лицом к лицу с юным мистером Лоренсом.

– Простите, я не думала, что здесь кто-то есть, – пробормотала Джо и приготовилась покинуть сию обитель с не меньшей стремительностью, нежели проникла сюда.

Но мальчик засмеялся и радушно предложил:

– Оставайтесь, если желаете, и не обращайте на меня внимания.

– Я не помешаю вам?

– Нет-нет, ничуть. Я здесь никого не знаю и чувствую себя совсем чужим.

– Я тоже. Нет-нет, если вы не спешите, останьтесь, пожалуйста.

Мальчик сел и, опустив голову, принялся сосредоточенно разглядывать ботинки. Он предавался этому занятию до тех пор, пока Джо, собрав все свои небогатые запасы светскости, не произнесла:

– Мне кажется, я уже имела удовольствие встречать вас раньше. Вы живёте недалеко от нас, верно?

– В соседнем доме, – ответил он и, подняв голову, рассмеялся, настолько позабавила его церемонная речь Джо.

Рис.19 Маленькие женщины

И это после того, как они запросто болтали с Джо о крокете, когда он разыскал их кошку!

Смех его мигом избавил Джо от смущения. Она тоже засмеялась и в свойственной ей грубоватой, но искренней манере сказала:

– А ваш рождественский подарок пришёлся нам очень кстати.

– Это дедушка прислал.

– Но придумали-то всё вы, верно?

– Мисс Марч, а как поживает ваша кошка? Какое славное создание, – ответил юный Лоренс. Всё это он произнёс с совершенно серьёзным видом, но по тому, как блестели его глаза, легко было догадаться, что он изо всех сил удерживался от смеха.

– С кошкой всё обстоит прекрасно, благодарю вас, мистер Лоренс. Только не надо называть меня мисс Марч. Просто Джо, – взмолилась наша юная леди.

– В таком случае и я не мистер Лоренс, а просто Лори.

– Лори Лоренс? Какое странное сочетание…

– Вообще-то меня зовут Теодор. Но мне это имя не нравится. Понимаете, все ребята тут же начинали звать меня просто Дора. Получается как-то по-женски. Вот я и стал называть себя Лори.

– Мне тоже моё имя не нравится. Джозефина! Звучит слишком сентиментально. Вот если бы все называли меня Джо! Но как вы добились, что мальчишки перестали звать вас Дорой?

– Я их побил.

– Нет, мне это не подходит, – грустно вздохнула Джо. – Не могу же я побить свою тётушку! Увы, тут ничего не поделаешь!

– А почему вы не любите танцевать, мисс Джо? – спросил Лори, с явным удовольствием выговорив её имя.

– Я люблю танцевать, – возразила Джо, – но только когда много места и танцы весёлые. А в такой тесноте, как здесь, я непременно что-нибудь сворочу, или наступлю кому-нибудь на ногу, или сделаю ещё что-то ужасное. Вот я и стараюсь держаться в стороне. Пусть себе Мег веселится. А вы любите танцевать?

– Иногда. Видите ли, я несколько лет прожил за границей. Я здесь недавно и ещё не очень хорошо разбираюсь, что тут принято, а что – нет.

– За границей! – воскликнула Джо. – Я так люблю слушать о путешествиях! Расскажите мне, пожалуйста.

Поначалу Лори растерялся: он не знал, с чего начать. Но Джо закидала его вопросами, и, отвечая ей, Лори принялся вспоминать, как учился в Вевейской школе, где мальчики круглый год ходят без головных уборов. У школьников там целый флот на озере! А во время каникул они вместе с учителями отправляются в увлекательнейшие походы по Швейцарии.

– Как я хотела бы туда попасть! – в восторге воскликнула Джо. – А в Париже вы были?

– Мы жили там прошлой зимой.

– И по-французски говорите?

– В Вевейе нам не разрешалось говорить ни на каком другом языке, кроме французского.

– Ну скажите что-нибудь! Читать по-французски я умею, но не знаю, как правильно произносить.

– Quel nom а cette jeune demoiselle en les pantoufles jolies? – добродушно спросил Лори.

– Какое у вас прекрасное произношение! Вы сказали: «Как зовут эту девушку в красивых туфлях?» Правильно?

– Oui, mademoiselle[5]. Да.

– Посмотрите, это моя сестра Маргарет. Она красивая?

– Да, напоминает немецких девушек. От неё веет свежестью и спокойствием. И танцует она как настоящая леди.

От этого по-мальчишески простодушного комплимента старшей сестре Джо зарделась от удовольствия. Она мысленно повторила про себя слова молодого Лоренса, чтобы потом дословно передать их Мег.

Продолжая болтать, они наблюдали из-за занавеса за происходящим в зале и то обменивались критическими замечаниями, то посмеивались. Вскоре у них возникло ощущение, что они давным-давно знакомы.

«Интересно, сколько ему лет?» – подумала Джо. Ей давно хотелось это узнать, но она сдерживала нетерпение и тактично повернула разговор на интересующую её тему.

– Вам, наверное, скоро поступать в колледж? Я видела, как вы корпите над книгами… То есть, я хотела сказать, упорно занимаетесь, – поправилась Джо, покраснев оттого, что у неё невзначай вырвалось выражение «корпите над книгами», которое сейчас показалось ей очень вульгарным.

Кинув осторожный взгляд на Лори, Джо поняла, что её слова совершенно его не шокировали. Он улыбнулся и, пожав плечами, ответил:

– Ну, до этого у меня есть ещё два-три года. В колледж не поступают раньше семнадцати лет.

– Значит, вам всего пятнадцать? – удивлённо спросила Джо; ей казалось, что рослому Лори никак не меньше семнадцати.

– Мне через месяц будет шестнадцать.

– Я мечтаю поступить в колледж, – продолжала Джо, – а вы, по-моему, не очень рвётесь туда?

– Мне даже думать об этом противно. Студенты делятся на два рода – зубрил и лентяев. А мне не хочется быть ни тем, ни другим.

– А что же вам хочется?

– Уехать в Италию и жить как мне нравится.

Джо было очень любопытно, как же ему нравится жить, однако мальчик произнёс эту короткую тираду с таким суровым видом, что Джо решила переменить тему.

– Какая чудесная полька, – сказала она, легонько отбивая ногой такт. – Почему вы не танцуете?

– Ну если вы пойдёте… – И он отвесил ей полупоклон как настоящий француз.

– Ой, я не могу, – спохватилась Джо, – я ведь обещала Мег, что не буду, у меня… – И девочка замялась, не зная, стоит ли объяснять истинную причину.

– Что у вас? – переспросил Лори.

– А вы никому не скажете?

– Никогда.

– Понимаете, у меня есть дурная привычка, я становлюсь слишком близко к огню… и часто прожигаю платья. Вот и с этим произошло то же самое. Прожжённое место заштопали, и его не очень-то видно. Но Мег говорит, чтобы я не поворачивалась этим боком к гостям. Теперь вы, мистер Лори, можете вдоволь посмеяться. Это действительно смешно.

Но Лори смеяться не стал. Он постоял, опустив голову, а когда посмотрел на Джо, выражение его глаз порядком её озадачило.

– Всё это не имеет никакого значения, – сказал он. – Мы, пожалуй, вот что сделаем. Тут есть довольно просторный холл. Давайте там потанцуем, и нас никто не заметит. Пойдёмте, я вас очень прошу.

Джо с благодарностью согласилась.

Увидев, что её кавалер натянул на руки безукоризненные перчатки жемчужно-серого цвета, Джо пожалела, что у неё самой всего одна хорошая перчатка. Но холл был пуст, и они, не привлекая внимания, танцевали в своё удовольствие. Лори оказался прекрасным партнером. После польки он показал Джо немецкий танец, который очень увлёк её. Тут было множество прыжков, поворотов, и Джо окончательно почувствовала себя в родной стихии.

Когда музыка смолкла, они сели передохнуть на ступеньке, и Лори принялся рассказывать Джо о студенческом празднике, который наблюдал в Гейдельберге[6].

Тут появилась Мег и поманила Джо. Та неохотно поднялась и пошла за сестрой в боковую комнату. Там Мег села на кушетку и схватилась за ногу. Лицо у неё было совсем бледным.

– Я растянула ногу, – объяснила Мег. – Этот мерзкий каблук подвернулся, и я споткнулась. Так больно! Я едва стою. Прямо не знаю, как мы доберёмся до дому, – добавила она, раскачиваясь из стороны в сторону от боли.

– Ой, с этими дурацкими туфлями что-нибудь обязательно случается! Бедная Мег! Но что же нам делать? Или нанимаем экипаж, или остаёмся здесь ночевать, – сказала Джо, растирая сестре лодыжку.

– Нет, экипаж нам не по карману. А потом, все приехали в своих экипажах. Да и послать некого.

– Давай я схожу.

– Ни за что! Уже совсем темно. Я с ума сойду от страха, если отпущу тебя одну! И остаться мы тут тоже не можем. В доме и без нас полно гостей. К Салли приехали подруги. Ничего, потерплю до прихода Ханны. Может, как-нибудь и дойдём.

– Придумала! – обрадовалась Джо. – Я попрошу Лори, он сходит за экипажем.

– Умоляю, не делай этого! – отчаянно запротестовала Мег. – Не говори никому. Лучше принеси мои ботинки, а туфли положи с остальными вещами. Я всё равно не могу больше танцевать. Как только поужинаешь, встречай Ханну и сразу дай мне знать, что она пришла.

– Все уже идут ужинать. Я лучше посижу с тобой.

– Нет, Джо, принеси мне кофе. Я так устала, что с места не могу сдвинуться.

Мег спрятала туфли и прилегла. Джо, сперва попав по ошибке в чулан, затем распахнув дверь в комнату, где мистер Гардинер в чинном одиночестве вкушал трапезу, достигла наконец цели своего путешествия. Ворвавшись в столовую, девочка на ходу схватила чашку горячего кофе, тут же плеснув себе на платье. Теперь перёд платья выглядел даже хуже, чем спина.

– Ах, растяпа! – воскликнула Джо, пытаясь стереть кофе перчаткой, после чего и перчатка пришла в полную негодность.

– Позвольте помочь вам, – услышала она ласковый голос, и в следующее мгновение перед ней оказался Лори. В одной руке он держал полную чашку кофе, в другой – мороженое.

– Я хотела отнести что-нибудь Мег. Она очень устала и прилегла отдохнуть в комнате. Но кто-то меня толкнул, и теперь вот я в каком виде, – ответила Джо, с грустью взглянув на обильно политую кофе юбку и испачканную перчатку.

– Как жаль! А я как раз думал, кому бы отдать всё это. Можно я отнесу кофе с мороженым вашей сестре?

– Конечно. Спасибо большое. Я покажу, в какой она комнате. Сама я даже и пробовать больше не буду нести, а то опять что-нибудь пролью.

Джо пошла вперёд, а Лори за ней. Донеся угощение до комнаты, он придвинул столик, потом удалился и принёс кофе с мороженым для Джо.

В комнату забрело ещё трое молодых людей, и все они принялись играть в считалки. Было так весело, что Мег совсем забыла про больную ногу. Вот почему, завидев Ханну, она резво вскочила с дивана, но тут же, охнув, ухватилась за Джо.

– Молчи, – прошептала она на ухо сестре и громко сказала: – Пустяки! Просто я немного подвернула ногу!

И заковыляла наверх, в гардеробную.

Ханна ворчала, Мег плакала от боли. Джо сперва растерялась, но затем, решив, что кроме неё с этим делом никто не справится, выскользнула из комнаты. Спустившись вниз, она разыскала слугу и попросила достать экипаж. Но это оказался не слуга, а официант, который не знал, где находится стоянка экипажей. Джо растерялась, и тут Лори, стоявший рядом и слышавший всё, что она говорила слуге, предложил подвезти сестёр к дому.

– Ещё рано, вам, наверное, хочется побыть тут, – смутилась Джо.

По правде сказать, её очень обрадовало предложение Лори, и, лишь повинуясь застенчивости, она тут же не выразила своего ликования.

– Я всегда ухожу рано. Не люблю засиживаться. Так что прошу, разрешите довезти вас до дому. Тем более что, кажется, начался дождь.

Последнее известие окончательно решило исход дела. Объяснив, что произошло с Мег, Джо поблагодарила Лори и позвала служанку. Ханна с радостью согласилась, ибо испытывала к дождю поистине кошачью ненависть. Вот почему, быстро собравшись, они покатили домой в роскошной карете мистера Лори.

Сидя на мягких сиденьях, девочки чувствовали себя настоящими светскими дамами. Лори устроился рядом с кучером, и Мег могла, не стесняясь, вытянуть больную ногу. Устроившись поудобнее, сёстры принялись обсуждать прошедший вечер.

– Как было весело! – сказала Джо. – А тебе?

– Мне тоже, пока нога не подвернулась. Я подружилась с Энни Моффат, подругой Салли. Энни пригласила меня вместе с Салли погостить у неё неделю весной. Она сказала, что каждую весну к ним приезжает оперный театр. Если мама отпустит, будет просто замечательно, – ответила Мег.

Одна мысль о предстоящем визите доставляла ей удовольствие.

– Я видела, как ты танцевала с неким рыжим субъектом. Тебе он понравился?

– Да, очень! И вовсе он не рыжий. У него каштановые волосы. Он такой воспитанный. У нас с ним здорово получился чешский танец.

Джо рассказала, как у них с Лори прошёл вечер, и тут карета поравнялась с домом.

Стоило девочкам открыть дверь в спальню, как из смежной комнаты высунулись две головки в ночных чепчиках и сонными, но требовательными голосами проговорили:

– Расскажите про бал! Расскажите, пожалуйста!

Рис.20 Маленькие женщины

Тут выяснилось, что Джо, пренебрегая, как назвала это Мег, хорошими манерами, набрала на празднике конфет для младших сестёр. Уплетая конфеты, девочки внимательно слушали рассказ старших сестёр про праздник, а потом, вполне умиротворённые, отправились спать.

– Должна заметить, сегодня я лишний раз убедилась, что совсем неплохо быть знатной леди. Ничего не имею против каждый день возвращаться домой в шикарной карете. Потом садишься перед зеркалом в пеньюаре, а горничная ухаживает за тобой, – мечтательно говорила Мег, пока Джо укладывала ей на ногу компресс из арники и расчёсывала волосы.

– Вот только не думаю, что эти знатные леди наслаждаются балами так же, как мы. Даже несмотря на спалённые волосы, старые платья, одну пару целых перчаток на двоих, мы всё-таки умеем радоваться. И даже когда мы надеваем туфли, из которых выросли и из-за которых подворачиваем себе ноги. – Всё это Джо высказала на одном дыхании, и она не кривила душой.

Рис.21 Маленькие женщины

Глава IV

Время забот

– Ох, до чего тяжело взваливать на себя бремя забот, – сетовала Мег наутро после бала. Неделя каникул пролетела, и возвращаться к обязанностям, которые и раньше-то казались постылыми, было совсем нелегко.

– Хорошо бы, Рождество и Новый год никогда не кончались! Вот было бы здорово! – ответила Джо и уныло зевнула.

– Наверное, тогда праздники приелись бы, но как приятно, когда на столе стоят цветы, и ходишь в гости, и возвращаешься домой в карете. А если и не ходишь в гости, то отдыхаешь в своё удовольствие или читаешь книгу и думать не думаешь о каких-то обязанностях. А ведь есть люди, которые так всегда живут. Как я завидую девочкам, у которых всё есть! Я люблю роскошь, – сказала Мег, прикидывая в уме, какое из двух её поношенных платьев сохранило более пристойный вид.

– Ну, о роскоши нам лучше и не мечтать, это нам недоступно. Нечего ныть из-за этого! Нечего сетовать на судьбу, давайте лучше работать над своим характером. Именно так поступает наша Марми. Конечно, тётушка Марч – тяжёлое испытание, но всё равно следует научиться сносить её выходки, и тогда наверняка она станет покладистой, как ягнёнок.

Эта идея настолько захватила Джо, что она развеселилась. Однако Мег по-прежнему была угрюма. Дело в том, что бремя её забот, которое воплощалось в четырёх избалованных детях, казалось ей сейчас ещё менее привлекательным, чем обычно. Против обыкновения она не задержалась у зеркала, где обычно подолгу укладывала волосы или повязывала на шею голубую ленту.

– Какой смысл прихорашиваться, если меня всё равно никто, кроме этих ужасных детей, не видит. Никому нет дела, хороша я или нет, – проворчала Мег и с шумом задвинула ящик стола. – Видно, мне всю жизнь придётся мучиться, пока не состарюсь. Хорошо ещё, изредка удаётся развлечься. И всё потому, что я бедна и не могу наслаждаться жизнью, как все нормальные девушки. Где же справедливость?

В самом скверном настроении Мег спустилась в столовую. Впрочем, сегодня все были не в духе и ворчали по любому поводу. У Бет болела голова, она лежала на диване, и лишь кошка с тремя котятами скрашивала её существование. Эми тревожилась из-за того, что не выучила уроки, кроме того, у неё исчезли ботики, и она не знала, где их искать. А Джо, собираясь по делам, вдруг принялась свистеть, из-за чего подняла шума даже больше, чем обычно. Миссис Марч спешила дописать письмо, которое нужно было сегодня же отправить. А Ханна из-за бала поздно легла спать и теперь плохо себя чувствовала.

– Никогда не встречала такого сердитого семейства! – в сердцах воскликнула Джо.

Торопясь выйти из дома, она опрокинула чернильницу, разорвала шнурки в ботинках и в довершение всего села на свою шляпу.

– А ты самая сердитая из всех! – крикнула в ответ Эми, глядя трагическим взором на задачу, – ответ никак не сходился с указанным в конце учебника.

– Слушай, Бет, если ты не переселишь этих мерзких кошек в подвал, я велю их утопить! – крикнула Мег, силясь сбросить котёнка, который взобрался ей на спину и вцепился когтями в платье.

Что тут началось! Джо громко смеялась, Мег кричала, Бет упрашивала не трогать кошек, а Эми рыдала, ибо никак не могла умножить в уме девять на двенадцать.

– Девочки! Девочки! Да помолчите хоть минутку! Мне обязательно надо успеть отправить письмо с утренней почтой. А вы так шумите, что я никак не могу сосредоточиться! – воскликнула миссис Марч, в третий раз зачёркивая строчку в своём письме.

В комнате тут же воцарилась тишина, которую нарушила Ханна; стремительно влетев в столовую, она поставила на стол тарелку с двумя горячими пирожками и удалилась восвояси.

Эти пирожки Ханна пекла для Джо и Мег в те дни, когда они уходили на работу. Так как домой девочки возвращались лишь вечером, пирожки заменяли им обед. Было у пирожков и другое чудесное свойство. В холодные утра они согревали руки, и сёстры ласково нарекли их «муфточками».

– Ладно, Бет, забавляйся на здоровье своими кошками. Желаю тебе быстрей избавиться от головной боли. До свидания, мама. Мы сегодня были скверными, но вечером, когда вернёмся, станем совсем другими. Пошли, Мег!

С этими словами Джо, и сама понимая, что «странствие пилигримов» началось не очень-то удачно, решительно направилась на улицу.

Дойдя до угла, сёстры оглянулись. Как и всегда, они заметили в окне мать, которая, улыбаясь, махала им вслед. Если бы они не увидели Марми, у них наверняка бы испортилось настроение – с раннего детства сёстры привыкли к материнскому напутствию, без него не проходило ни одного, даже самого краткого выхода из дома.

– Если бы мама сегодня вместо воздушного поцелуя погрозила нам вслед кулаком, она была бы права. Мы вели себя просто по-свински! – воскликнула Джо.

Теперь, раскаиваясь в утренних капризах, она радовалась, что погода такая скверная и приходится месить ногами грязь. Ей казалось, что таким образом она отчасти искупает грехи.

– Умоляю тебя, не употребляй таких грубых выражений, – одёрнула её Мег.

Голос из-под шарфа, которым она укуталась по самые глаза, прозвучал глухо, таинственно.

– А я люблю сильные выражения. Они, по крайней мере, хоть что-то значат, – сказала Джо, хватаясь за шляпу, которую чуть не унёс сильнейший порыв ветра.

– Себя ты можешь называть как угодно, но я вовсе не желаю слушать, что я свинья или ещё что-нибудь в этом роде.

– Ты злишься из-за того, что мы живём не в роскоши. Ну ничего. Не расстраивайся. Я разбогатею, и ты будешь разъезжать в карете. А в мороженом просто плавать будешь. И белых туфель на высоких каблуках у тебя будет полно. И цветов. А уж рыжих кавалеров, с которыми ты так любишь танцевать…

– Ну что ты мелешь, Джо? – строго прервала её Мег и тут же расхохоталась вместе с сестрой.

– Скажи спасибо, что я не раскисаю, как ты. Иначе из нас вышла бы парочка нытиков. Но я, даже когда мне очень грустно, могу найти что-нибудь смешное. В общем, не смей больше ворчать. – Джо ободряюще коснулась плеча сестры.

Пути девочек расходились, каждая пошла навстречу своей нелёгкой работе. Когда мистер Марч, пытаясь выручить друга, разорился, старшие девочки настояли, чтобы родители позволили им зарабатывать хотя бы на мелкие расходы. Родители согласились: они считали, что чем раньше человек привыкнет трудиться, тем раньше обретёт зрелость и независимость. Вот так и получилось, что Мег и Джо взялись за дело. На путь самостоятельности они ступили исполненные доброй воли, стремления приносить как можно больше пользы и таким образом преодолевать любые препятствия. Мег подыскала себе место гувернантки, и небольшое жалованье, которое ей положили, казалось ей целым состоянием. По её собственным словам, она обожала роскошь, бедность угнетала её больше других членов семьи. Кроме того, Мег помнила время, когда семья жила в достатке, и это тоже причиняло ей страдания. Раньше дом Марчей радовал роскошью, да и в развлечениях не было недостатка.

Конечно, Мег изо всех сил старалась не огорчаться и не завидовать более удачливым подругам. Но редкая молодая девушка может оставаться равнодушной к красивым вещам, весёлым компаниям и счастливой жизни, и нет ничего удивительного в том, что Мег страдала, не имея этого.

Всё, чего сама Мег лишилась с потерей состояния, она в обилии видела в семье Кинг, куда нанялась гувернанткой. Младшие дети были вверены заботам Мег, а старшие сёстры как раз начали выезжать в свет, и несчастная гувернантка частенько слушала их весёлую болтовню о театрах, концертах, катаниях на санях и прочих забавах. Видела она и их прекрасные бальные платья и роскошные букеты цветов, и, главное, в доме царила та свобода, которая даётся только состоятельной жизнью, когда можно спокойно потратить деньги на различные мелочи, если мелочи эти приносят радость.

Мег редко кому-нибудь выказывала свои чувства, уверенная, что жизнь обошлась с ней жестоко. Не научившись ценить того, чем щедро одарила её судьба, она горевала, считая себя несправедливо обделённой.

Джо нашла себе работу несколько иного рода. Одинокая пожилая тётушка Марч страдала хромотой и нуждалась в помощнике. Когда Марчей постигла финансовая катастрофа, богатая сестра мистера Марча предложила удочерить одну из девочек. Но мистер и миссис Марч отказались. Престарелая вдова обиделась, а знакомые Марчей хором упрекали их в недальновидности: теперь не придётся рассчитывать, что богатая родственница упомянет их в завещании. Но Марчи отвечали со свойственной им прямотой: «Даже за дюжину наследств мы не согласимся расстаться с дочерьми. И богатые, и бедные, мы счастливы только вместе».

Некоторое время взбалмошная старуха не желала с ними разговаривать.

Однако, встретив как-то в гостях у приятельницы Джо, она подпала под обаяние её решительного нрава и мальчишеской манеры и предложила девушке наняться к ней в компаньонки.

Нельзя сказать, что Джо обрадовало это предложение. Но лучшей работы ей никто не предлагал, и потому она согласилась. К удивлению окружающих, Джо прекрасно ладила со своей эксцентричной тёткой. Конечно, ссоры были неизбежны, и порой они протекали весьма бурно. Однажды Джо, вернувшись домой, заявила, что это выше её сил и она больше не пойдёт к этой жуткой старухе. Но тётушка Марч живо уладила недоразумение. Она посылала за племянницей с такой настойчивостью, что Джо в результате сменила гнев на милость. Была и ещё одна причина такой отходчивости. Что бы там ни говорила Джо, в глубине души она успела привязаться к сварливой родственнице. Немалую роль играла для Джо и библиотека, которая с того дня, как умер дядюшка Марч, находилась во власти пыли и пауков.

Джо помнила добродушного дядюшку Марча. Когда она бывала у них в гостях, он всегда развлекал её. Они вместе строили из огромных словарей железные дороги и мосты, а потом он принимался объяснять ей значение причудливых картинок из какой-нибудь толстой книги на латыни. Когда они встречались на прогулке, дядюшка Марч всегда угощал Джо пряниками.

Библиотека покойного дядюшки Марча представляла собой полутёмную пыльную комнату. С вершин книжных шкафов взирали гипсовые бюсты великих мира сего. Тут стояли мягкие кресла, глобусы, но Джо более всего интересовали книги. Стоило тётушке Марч прилечь отдохнуть или заняться гостями, как Джо спешила в это тихое убежище, казавшееся ей настоящим зачарованным царством.

Забравшись с ногами в глубокое мягкое кресло, Джо принималась читать. Она поглощала всё подряд – стихи, романы, исторические труды, записки путешественников. Уставая от чтения, девочка принималась разглядывать иллюстрации. Словом, день ото дня страсть к книгам всё больше завладевала ею.

Рис.22 Маленькие женщины

Но, как часто случается на этом свете, подобные мгновения длились недолго. Джо бывало очень обидно, когда, дойдя до самого интересного места в романе, или наслаждаясь чудесными стихами, или сопереживая увлекательным приключениям какого-нибудь путешественника, она вдруг слышала пронзительный голос тётушки: «Джо-зе-фи-на! Джо-зе-фи-на!»

И ей приходилось, оставив чтение, стремглав бежать на зов, чтобы мотать шерсть, купать пуделя или читать тётке вслух «Эссе» некоего мистера Белшема, которое очень нравилось престарелой матроне, а Джо казалось верхом занудства.

Джо очень хотелось совершить необыкновенный поступок. Она ещё и сама толком не знала, в какой области ей бы хотелось прославиться, но верила, что со временем найдёт себе применение и станет знаменитой. Пока же её огорчало, что она лишена возможности читать и ездить верхом сколько хочется.

Джо отличалась вспыльчивым нравом, никогда не лезла за словом в карман, и мятежный дух часто толкал её на различные безрассудства. Вот почему Джо постоянно попадала в комичные, нелепые ситуации. Закалка духа, которую она получала в постоянном общении с тётушкой Марч, явно шла ей на пользу, а сознание, что она вносит посильный вклад в убогий семейный бюджет и если не очень его увеличивает, то хотя бы сокращает расходы родителей на своё собственное содержание, исполняло её гордости. Ради этого она готова была и дальше терпеть раздирающие душу вопли: «Джо-зе-фина! Джо-зефина!»

Бет была очень застенчива, и из-за этого её не стали отдавать в школу. Вернее, поначалу отдали, но она так страдала, что девочку пришлось оставить дома. С тех пор Бет занималась с отцом. Даже теперь, когда отец ушёл на войну, а мать все свои силы тратила на работу в Обществе помощи фронту, Бет усердно продолжала заниматься. По натуре она была домоседкой и помогала Ханне по хозяйству, не ожидая за это ничего, кроме любви окружающих. А ведь именно титаническими усилиями Ханны и Бет дом всегда был в образцовом порядке и хранил уют для сестёр и матери, проводивших большую часть времени на работе. Бет просиживала в одиночестве долгие дневные часы, но тишина в доме не угнетала её. Она относилась к тем, кто наделён богатым воображением, скука им совершенно неведома. У Бет был свой собственный мир, населённый удивительными существами, и она могла часами вести с ними увлекательнейшие беседы.

Бет была от природы трудолюбива и не ограничивалась уроками или обязанностями по дому. Каждое утро она тщательно наряжала всех своих кукол, ведь Бет была ещё ребёнком, и игрушки составляли неотъемлемую часть её жизни.

Среди её кукол не было ни одной совершенно новой. Объяснялось это тем, что все шесть изрядно потрёпанных созданий перешли в ведение Бет лишь после того, как послужили старшим сёстрам. Только когда Мег и Джо выросли, а Эми, которая не терпела ничего безобразного, сказала, что ей эти старые куклы не нужны, они стали безраздельной собственностью Бет. Бет же холила старых кукол по той самой причине, по которой отказалась от них Эми. Новой хозяйке было так жаль их, что она устроила им больницу. Следует заметить, что Бет никогда не наказывала своих кукол, не втыкала булавок в их ватные тела и даже не ругала их, считая своих подопечных несчастнейшими созданиями. Бет никогда не отдавала никому из них предпочтения и не пренебрегала даже теми из них, кто по воле судьбы обрёл поистине отталкивающую наружность.

Один из подобных уродов принадлежал некогда Джо и, пережив бурную молодость, окончил свои дни в мешке с тряпьём. Но Бет извлекла оттуда куклу, вернув сим бренным останкам право на гражданство. У этого несчастного экспоната отсутствовала верхняя часть головы, и, дабы скрыть изъян, Бет сшила ему нарядный колпачок. А так как у куклы не сохранилось ни рук, ни ног, Бет всё время пеленала её, как новорождённую. Эта кукла считалась самой больной среди подопечных Бет и потому занимала лучшую кукольную кровать.

Никто, увидев сколько заботы уделяла Бет этому пупсу, не удержался бы от смеха. Но это был бы тот добрый смех, за которым неизбежно рождается симпатия к девочке. Бет собирала для своего пупса крохотные букеты цветов, читала ему вслух, прятала его у себя под плащом и выносила на улицу, чтобы он подышал воздухом. Бет пела ему колыбельные и, перед тем как самой лечь спать, не забывала поцеловать его в чумазую физиономию, приговаривая: «Надеюсь, бедненький мой, ты сегодня будешь хорошо спать».

Но Бет была не ангелом, а живой девочкой, и у неё, как у всякой нормальной девочки, были и горести, и трудности. Иногда она плакала из-за того, что в доме не было хорошего фортепиано и потому невозможно брать уроки музыки. А она так любила музыку, так старательно упражнялась на стареньком разбитом рояле, что, казалось, кто-то должен был услышать её страдания. Ну хотя бы тётушка Марч. Однако никто не слышал жалоб девочки, никто не видел, как слёзы капают на пожелтевшие клавиши. Бет плакала от бессилия: никакими стараниями невозможно было выжать из старого фортепиано приличные звуки, оно давно уже не держало строй. Но Бет позволяла себе горевать, только когда оставалась одна. Делая какую-нибудь работу по дому, она распевала, словно жаворонок, никогда не отказывалась играть на рояле, если её просили Марми или сёстры, а каждое утро начинала с того, что говорила себе: «Итак, Бет, нужно верить в лучшее. Если ты будешь вести себя хорошо, настанет день, и у тебя будет новый рояль, и уроки музыки ты тоже сможешь брать. Уж как-нибудь всё образуется».

В этом мире по своим укромным уголкам таится множество подобных Бет. Они никогда не дают о себе знать, пока не понадобятся. На людях они всегда столь жизнерадостны, что никто и не думает об их самопожертвовании, пока это божественное существо не умолкнет, как умолкает вдруг сверчок на печи. И только когда воцаряются молчание и тьма, окружающие с горечью сознают, что за удивительное существо жило бок о бок с ними.

Эми была совсем иной. Если бы кому-нибудь вздумалось узнать, что её огорчает больше всего на свете, она, ни секунды не задумываясь, уверенно ответила бы: «Мой нос».

Когда она была совсем маленькой, Джо нечаянно уронила её в ведёрко для угля, и, по мнению Эми, это происшествие изуродовало ей нос. Он не был ни большим, ни красным, но он был приплюснутым, и, сколько Эми ни терзала его, аристократической утончённости так и не возникало. Впрочем, никого, кроме неё самой, это совершенно не шокировало. Кроме того, нос, по мере того как Эми росла, принимал вполне нормальную форму. Но Эми это не удовлетворяло. Она мечтала, чтобы у неё был греческий профиль и в качестве некоторой компенсации постоянно рисовала носы излюбленной формы.

Сёстры прозвали Эми «маленьким Рафаэлем». И правда у девочки были несомненные способности к живописи. Она увлечённо писала и с натуры (больше всего она любила писать натюрморты с цветами), и различные фантастические сюжеты, где фигурировали причудливые персонажи сказок. Учителя в школе жаловались на Эми: часто, вместо того чтобы записать условия задачи, она увлечённо рисовала на грифельной доске животных. Чистые листы в географическом атласе, которые другие ученики использовали для копирования карт, Эми пускала на те же цели, и из атласа часто вылетали листочки, на которых красовались потешные карикатуры. Несмотря на это, Эми умудрялась кое-как учиться, и, благодаря смирному нраву, в школе терпели её страсть к рисованию.

Одноклассницы любили её: у Эми был хороший характер и прекрасные манеры, которые давались ей без всякого труда. Её такт и светские обороты речи вызывали настоящее восхищение. Впрочем, соученицы восхищались и способностями Эми, ведь кроме способностей к рисованию и живописи она могла наиграть на фортепиано двенадцать мелодий или прочесть текст по-французски, делая ошибки только в половине слов. Часто она подкупающе-жалобным тоном говорила: «Когда папа был богатый, мы…» Дальше шёл перечень разного рода заманчивых развлечений и удовольствий, которые ныне Марчи или вообще не могли себе позволить, или позволяли в самых редких случаях.

Любила Эми щегольнуть и каким-нибудь сложным, длинным словом, которое подруги находили потрясающе элегантным.

Все любили её, потакали её прихотям и странностям. Положение всеобщей любимицы ей очень нравилось, и незаметно эгоизм и тщеславие всё больше одерживали над ней верх. Лишь одно обстоятельство несколько умеряло её гордыню: ей приходилось донашивать одежду после двоюродной сестры. Эми очень страдала от этого. Дело не в том, что не слишком приятно донашивать чужие вещи. Главное, что у матери Флоренс (так звали двоюродную сестру) был очень плохой вкус, и Эми страдала от варварских, по её мнению, фасонов и сочетаний цветов.

Словом, эти ещё вполне добротные вещи были плохи тем, что шли вразрез с художественным вкусом Эми. Например, вместо голубой шляпки ей приходилось довольствоваться каким-нибудь ярко-красным капором или надевать платье, которое ей совершенно не шло. Нынешняя зима в этом плане представлялась Эми особенно тягостной: ей приходилось ходить в школу в платье из блекло-лиловой ткани в жёлтый горошек. Будь у Эми более сварливый нрав, она умерла бы с тоски от убогости платья, лишённого даже отделки.

– Одно меня утешает, – сказала она по этому поводу Мег. – Даже когда я плохо себя веду, мама не имеет привычки укорачивать мои платья. А вот мать Мери Парк, стоит ей набедокурить, укорачивает платье до колен. Бедная Мери в такие дни не ходит в школу. Когда я думаю о такой дегерадации (так Эми произносила понравившееся ей умное слово «деградация»), мне становится легче.

Для Эми не было большего авторитета, чем Мег, к Мег обращалась она за советом и поддержкой. А у Бет самые доверительные отношения сложились с Джо, хотя и по характеру, и по склонностям Джо была полной противоположностью Бет. Только Джо робкая, застенчивая Бет поверяла самое сокровенное и, что удивительно, оказывала немалое влияние на свою безалаберную сестру. Конечно, Мег и Джо и друг для друга немало значили, но каждая пестовала свою младшую сестру. Это было что-то вроде неосознанной игры в дочки-матери, с той только разницей, что место давно заброшенных кукол теперь заняли для Джо – Бет, а для Мег – Эми.

– Расскажите мне что-нибудь, – попросила Мег, когда вечером все уселись за шитьё, – у меня был такой унылый день.

– Тётушка сегодня выкинула забавный фортель. Всё окончилось прекрасно, и теперь я могу рассказать вам об этом, – начала Джо, обожавшая всякие смешные истории. – Я читала ей этого зануду Белшема, читала монотонно – так тётушка быстрее засыпает. Тогда я достаю свою книжку и читаю как сумасшедшая, пока она не проснётся. Но сегодня и меня вдруг стало клонить в сон. Я так громко зевнула, что тётушка спросила, не собираюсь ли я проглотить книжку. Я за словом в карман не полезла и ответила, что могла бы, знай наверняка, что избавлюсь от неё навсегда. Тогда тётушка начала читать мне длиннейшую нотацию и перечислила все мои грехи. Эта нотация вконец её измотала, и она сказала, что немного помолчит, а я пока должна обдумать её слова. Я обещала, и она успокоилась. Должна вам заметить, старушенция моя если засыпает, то всерьёз и надолго. Её и пушками не разбудишь. И вот когда я увидела, что тётушкин чепец склонился вниз, – ну просто георгин на стебле, и только! – я вытащила из кармана «Векфилдского священника» и стала читать, одним глазом поглядывая на тётю. Но тут попалось очень смешное место, помните, где все шлёпнулись в воду. Я не выдержала, захохотала, и тётя проснулась. После сна она сильно подобрела и велела мне дочитать ей вслух «Векфилдского священника». Она объявила, что желает посмотреть, что за легкомысленное чтение я предпочитаю полезному и поучительному Белшему. Я старалась читать как можно лучше, и, знаете, ей так понравилось, что она сказала: «Что-то я, милая моя, не очень понимаю, о чём идёт речь. Давай-ка начнём с самого начала». Я начала сначала и уж постаралась повыразительнее прочитать про семейство Примрозов. Кроме того, я решила схитрить. Остановилась на самом интересном месте и простодушно спросила: «Может, хватит? Вы, наверное, устали, тётушка?» Она снова взялась за вязанье, о котором совершенно позабыла, и, подняв на меня негодующий взор, ответила: «Потрудись дочитать до конца главы и не смей мне дерзить».

Рис.23 Маленькие женщины

– Неужели призналась, что ей понравилось? – удивилась Мег.

– Конечно нет! Но зато оставила этого зануду Белшема. А когда я вернулась в комнату за перчатками, тётушка сама читала «Векфилдского священника». И так увлеклась, что не услышала, как я от радости танцевала в передней. Теперь, надеюсь, моя жизнь переменится. А тётушка… Какую бы она могла вести приятную жизнь! Ей стоит только захотеть. Честно говоря, я не особенно ей завидую. Да, она богата, но, глядя на неё, я всегда думаю, что, наверное, у богатых людей неприятностей не меньше, чем у бедных, – добавила Джо.

– Ой, совсем забыла, – сказала Мег. – Мне ведь тоже есть что вам рассказать. Это не так забавно, как история Джо, но я много думала об этом по дороге домой. Сегодня у Кингов все были сами не свои. Оказывается, их старший брат провинился, и отец выгнал его из дома. Я слышала, как плакала миссис Кинг, а мистер Кинг что-то сердито ей выговаривал. Когда я увидела Грейс и Элен, они отвернулись, чтобы я не заметила, какие у них заплаканные лица. Я, естественно, ни о чём не спрашивала. Но мне стало их очень жалко. Я даже порадовалась, что у меня нет старших братьев. Как часто среди молодых людей встречаются такие, кто позорит семью.

– По-моему, куда хуже самой опозориться в школе. По сравнению с этим всё, что сделают твои старшие братья, просто чепуха, – сказала Эми и так многозначительно покачала головой, словно обладала куда более богатым жизненным опытом, чем Мег. – Видели бы вы, какое красивое кольцо у Сьюзен Перкинс! Мне бы такой сердолик! Как бы я хотела поменяться с ней ролями! Так вот, эта Сьюзен Перкинс нарисовала мистера Дэвиса с огромным носом и горбом, а около рта написала: «Юные леди, я не свожу с вас глаз!» Мы все как раз потешались над её рисунком, когда он вдруг действительно на нас посмотрел и велел Сьюзен принести свою доску. Она так и остолбенела от страха, но всё-таки пошла. Так что, вы думаете, он сделал? Схватил её за ухо! За ухо! Вы представляете себе этот ужас! Он велел ей стоять с доской в руке целых полчаса!

Рис.24 Маленькие женщины

– Наверное, все девочки смеялись над картинкой? – спросила Джо, обожавшая напряжённые ситуации.

– Посмеялись? Никто не смеялся. Все притихли, как мышки. А Сьюзен плакала. Представляю себе, каково ей было. Предложи мне миллион колец с сердоликами, я бы и то не согласилась стоять вместо неё на помосте. Мне не пережить такого унижения, – заключила Эми.

– А я сегодня утром видела такое, что весь день радуюсь, – вступила в разговор Бет. – Я хотела рассказать вам за обедом, но совсем забыла.

И Бет, приводя в порядок корзинку Джо, где все швейные принадлежности скатались в какой-то причудливый клубок, рассказала сёстрам о том, что произвело на неё впечатление сегодня.

– Я отправилась купить устриц для Ханны и в рыбной лавке увидела мистера Лоренса, но он меня не заметил. Я спряталась за бочкой и оттуда смотрела, как мистер Каттер обслуживает его. Вдруг в лавку вошла какая-то несчастная женщина с ведром и шваброй и говорит, что ей нечем кормить детей, не вымыть ли, мол, ей пол в лавке в обмен на рыбу. Мистер Каттер сердито ответил: «Нет!» Бедная женщина очень огорчилась. На неё просто невозможно было смотреть. Она уже собиралась уйти, и тут мистер Лоренс подцепил рукояткой трости большую рыбину и протянул ей. Женщина очень удивилась. Она схватила рыбу и принялась благодарить мистера Лоренса. Но он велел ей скорее возвращаться домой и приготовить детям обед. Она убежала. Лицо её просто сияло от счастья! Мне кажется, он очень хорошо поступил, правда? А как она забавно выглядела, когда прижала к груди свою рыбину и сказала: «Надеюсь, ваша постель на небесах будет такой же мягкой!»

Рис.25 Маленькие женщины

Девочки от души посмеялись над историей Бет, а потом попросили мать тоже что-нибудь рассказать. Миссис Марч на мгновение задумалась, затем начала серьёзным и тихим голосом:

– Сегодня я кроила жилеты из синей фланели, и меня не оставляли мысли о папе. Я очень беспокоилась о нём и думала, какой одинокой и страшной станет наша жизнь, если с ним что-нибудь случится. Конечно, глупо зря городить всякие ужасы, но что поделаешь! Вдруг в мастерскую вошёл старик. В руках он держал конверт. Он опустился на стул рядом со мной, такой усталый, грустный, и я решила расспросить, что с ним стряслось. «У вас сыновья в армии?» – спросила я, увидев, что письмо адресовано не мне. «Да, мэм. У меня было четыре сына. Но двое убиты, третий попал в плен, а к четвёртому я сейчас еду. Он тяжело болен и лежит в вашингтонском госпитале», – тихо ответил он. «Вы принесли большие жертвы родине, сэр», – сказала я, теперь этот человек вызвал у меня не жалость, а почтение. «Не больше, чем это нужно, мэм, – ответил он. – Будь от меня какая-то польза, я бы и сам пошёл на войну. А раз уж я сам ни на что не годен, я послал сыновей и ни о чём не жалею». Он говорил так убеждённо и искренне, что мне стало стыдно. У меня на войну ушёл один муж, и то я считаю, что это слишком, а он отдал четырёх сыновей, двоих уже потерял, третьего, судя по всему, тоже, и считает, что выполнил посильный долг перед родиной. Мне в утешение остались все мои дети, его же сын, единственный вернувшийся с войны, находится за много миль отсюда и, вполне может статься, ждёт отца только для того, чтобы сказать последнее «прости». И тут я почувствовала себя такой счастливой! Я так растрогалась, что собрала ему хорошую посылку, дала денег на дорогу и на прощание поблагодарила за преподанный урок.

На некоторое время в столовой воцарилось молчание. Потом раздался голос Джо:

– Расскажи ещё что-нибудь. Мне так нравятся твои истории. В них всегда есть над чем задуматься, и в то же время они такие увлекательные.

Миссис Марч улыбнулась и тут же начала рассказывать. Времени на размышление ей не требовалось. Она прекрасно знала, какие истории нравятся детям.

– Жили-были четыре девочки, всего у них было вдоволь – и одежды, и еды, в их жизни было много приятного и радостного. Девочек окружали верные друзья и любящие родственники. И всё-таки они не очень-то были довольны такой жизнью.

Сёстры многозначительно переглянулись и с удвоенной энергией взялись за шитьё.

– Эти девочки хотели быть хорошими, – продолжала миссис Марч, – каждый день они принимали очень важные решения, но дальше этого дело не шло. Вечно какие-то препятствия вставали у них на пути. Они сетовали, что не могут сделать того, что им хотелось бы, и не могут себе позволить жить так, как надо бы. И они с таким упоением предавались страданиям, что совсем забывали, сколько им уже дано. И вот как-то девочкам повстречалась старая волшебница. Они взмолились, чтобы она сделала их счастливыми. «Извольте, – ответила волшебница. – Когда вам кажется, что несчастнее вас нет никого на свете, вспоминайте о том, что у вас есть».

Здесь Джо захотелось прервать рассказ матери. Но, подумав, она решила послушать дальше, и миссис Марч продолжала:

– Девочки послушались волшебницу и поступили так, как она советовала. К великому своему удивлению, каждая из них почувствовала себя намного счастливее, нежели раньше. Одна поняла, что никакое богатство не в силах избавить семью от горя и позора. Другая – что, несмотря на бедность, она молода, полна сил, жизнерадостна и уже поэтому много счастливее какой-нибудь ворчливой старухи. Та хоть и богата, не может наслаждаться благами, которые ей дают деньги. Да, она многое может себе позволить, но всё это ей не в радость. Третья убедилась, что, как ни тягостно помогать служанке готовить обед, ещё унизительнее просить этот обед в качестве подаяния. А четвёртая неожиданно поняла, что кольца с сердоликами ценятся меньше хороших манер и умения держать себя в обществе. И вот, посмотрев на свою жизнь несколько по-иному, девочки начали больше думать не о том, как приобрести, а о том, как не потерять. Ведь теперь-то они поняли, что обладают очень многим. И мне почему-то кажется, девочки эти никогда не пожалеют, что послушались старую волшебницу.

– Ну и хитрюга ты, Марми! – воскликнула Мег. – Так нас обмануть! Мы думали, ты, как всегда, расскажешь сказку, а ты рассказала историю про нас самих. И показала все наши недостатки. Ты вроде бы говорила и не о нас, а получилась настоящая проповедь.

– Я очень люблю такие проповеди, – задумчиво проговорила Бет, продолжая наводить порядок в швейных принадлежностях Джо. – Похожие истории нам рассказывал папа.

– Я и раньше жаловалась не больше других, а теперь буду особенно следить за собой. Этот случай со Сьюзен меня кое-чему научил, – многозначительно произнесла Эми.

– Ты просто перевернула всё в наших душах, Марми. Нет, такого мы никогда не забудем. А если забудем, скажи нам только, как Хлоя в «Хижине дяди Тома»: «Думайте о своей пользе, дети, думайте о пользе!» – и мы тут же вспомним, в чём наша польза! – сказала Джо.

История, которую рассказала миссис Марч, тронула Джо не меньше, чем остальных. Однако весёлый нрав всегда одерживал у неё верх над чопорностью, и она никогда не упускала случая посмеяться даже над самой серьёзной историей.

Рис.26 Маленькие женщины

Глава V

Визит по-соседски

– И куда это ты опять собралась? – спросила Мег, видя, как Джо направилась в переднюю.

– Да вот решила потрудиться на свежем воздухе, – лукаво улыбнулась Джо; на ней был старый плащ с капюшоном и резиновые сапоги, в одной руке она держала метлу, в другой – лопату.

– Мало того что ты уже два раза сегодня гуляла. Бр-р-р! В такой холод и в такую метель! Мой тебе совет, останься дома и погрейся у огня, – сказала Мег, поведя озябшими плечами и придвинувшись ближе к камину.

– Грейся, если тебе нравится. Я не могу целый день сидеть дома. Мне нужны впечатления. Вот я и хочу посмотреть, что там делается. А заодно и снег почищу.

Мег осталась у огня и продолжала читать «Айвенго», а Джо с присущей ей энергией принялась расчищать от снега дорожки в саду. Рассыпчатый снег убирался легко, и скоро Джо расчистила все дорожки. Оглядев результаты своего труда, она с удовлетворением подумала, что теперь Бет может спокойно разгуливать по саду со всем своим кукольным лазаретом.

Рис.27 Маленькие женщины

Сад и живая изгородь служили своеобразной границей между домами Марчей и Лоренсов. Оба дома находились в пригороде; несмотря на близость городских улиц, тут царила сельская идиллия с рощами, лужайками, большими садами и тишиной. Старый кирпичный дом Марчей давно не ремонтировался и сейчас, зимой, когда цветники и зелень сада не украшали двора, а густой плющ не увивал облупившейся кладки, выглядел довольно убого. Зато по другую сторону живой изгороди высился каменный дом столь внушительного вида, что, едва взглянув на него, можно было с уверенностью сказать: жизнь хозяев протекает в роскоши и комфорте. Во дворе находился огромный каретный сарай, а к ухоженному саду прилегала оранжерея. На окнах виднелись дорогие портьеры, за которыми угадывались богато и изысканно обставленные комнаты. И всё же этому благополучному строению чего-то не хватало. Такое впечатление производит каждый дом, если он поминутно не оглашается детскими криками, и в окне, или на пороге, или в саду не показывается то и дело мать, с радостью и тревогой следящая за вознёй своих отпрысков. В парадное добротного дома Лоренсов редко входили гости. Казалось, дед и внук большую часть времени проводят друг с другом.

Этот странный дом давно будоражил воображение Джо. А так как недостатком воображения она не страдала, он представлялся ей сказочным заколдованным замком. За закрытым парадным мерещилось множество тайн – Джо очень хотелось побывать там. Кроме того, она давно решила подружиться с Лоренсом-младшим, теперь же, после новогоднего бала, ей захотелось этого ещё больше. Джо чувствовала, что и Лори не прочь продолжить знакомство, но, видимо, не знает как или стесняется сделать первый шаг.

Поначалу Джо решила, что Лори уехал – он совсем не показывался на улице. Но недавно она увидела его в окне верхнего этажа. Лори не отрываясь смотрел, как Бет и Эми играли в снежки в саду. Во взгляде его было столько тоски, что Джо в который раз убедилась: ему явно недоставало друзей.

«Видимо, его дедушка не понимает, что Лори полезно, а что – нет, – подумала она. – Иначе бы он не держал его взаперти. Вот бы пробраться к ним в дом и сказать старому джентльмену, что я об этом думаю!»

Конечно, Джо никогда бы не решилась дерзить почтенному мистеру Лоренсу, однако попасть в гости к Лори ей действительно хотелось. И вот сегодня ей показалось, что настал подходящий момент. Она заметила, что мистер Лоренс-старший куда-то уехал. Это облегчало задачу. Прокопав тропинку в снегу, Джо подошла вплотную к изгороди и принялась внимательно осматривать сад и дом.

Там царила полная тишина. Окна на первом этаже были задёрнуты шторами. Казалось, дом необитаем – не было видно даже слуг. Лишь переведя взгляд на окна второго этажа, она заметила, что кто-то внимательно смотрит в сад.

«Да это же Лори! – разглядев кудрявую шевелюру, тут же сообразила Джо. – Бедный! Остаться одному в доме, да ещё в такой унылый день. А может, он болен? Брошу-ка я, пожалуй, снежок в стекло. Если он меня заметит, постараюсь хоть немного его развлечь».

Мгновение спустя в воздух взлетел плотный комок снега. Голова в окне тут же повернулась. Это действительно был Лори. Заметив Джо, он улыбнулся, и глаза его весело заблестели. Джо в ответ засмеялась и помахала ему рукой.

Рис.28 Маленькие женщины

– Вы что, болеете? – крикнула она. – Надеюсь, ничего серьёзного?

– Теперь мне уже гораздо лучше! – распахнув окно, хрипло сказал он. – Я сильно простудился. Мне пришлось целую неделю сидеть дома.

– Бедняга! Вам, наверное, было очень скучно.

– Да уж, не очень весело. Тут мрачно, как на кладбище.

– Читать-то хоть есть что?

– Есть, но мне не позволяют много читать. Нельзя напрягать глаза.

– А вслух вам некому почитать?

– Дед иногда читает. Но ему мои книги кажутся скучными. А Брука мне просить неохота.

– Пригласили бы в таком случае кого-нибудь в гости.

– Тут нет никого, кто бы меня порадовал. О мальчиках, которых я знаю, мне даже подумать страшно. Они поднимают такой шум, что у меня тут же начинает болеть голова.

– В таком случае позовите девочку. Девочки гораздо спокойнее и любят ухаживать за больными. Неужели вы не знаете ни одной девочки, которая пришла бы почитать вам?

– Ни одной не знаю.

– Но меня-то вы знаете, – засмеялась Джо.

– Знаю! – обрадовался Лори. – Приходите! Придёте? Я вас очень прошу.

– Я, конечно, не очень спокойная и послушная, но если мама меня отпустит, приду. Пойду спрошу у неё. А вы будьте умницей. Затворите окно и ждите.

И, размышляя, проявит ли миссис Марч столь же бурный восторг по поводу её замысла, Джо с метлой наперевес решительно зашагала к дому.

А Лори начал готовиться к приходу гостьи. Миссис Марч не зря назвала его маленьким джентльменом. Ожидая Джо, мальчик первым делом тщательно причесался, пристегнул чистый воротничок и слегка прибрал в комнате, где, несмотря на многочисленную прислугу, царил отнюдь не идеальный порядок.

Едва Лори приготовился, как в передней раздался громкий звонок и послышался голос, высказывающий решительное желание увидеть мистера Лори, вслед за чем к юноше примчался лакей и чрезвычайно почтительным тоном доложил, что мистера Лоренса ожидает юная леди.

– Я знаю, это мисс Джо. Проводите её наверх, – ответил Лори и направился к двери гостиной, куда в сопровождении лакея уже поднималась Джо.

Лицо её раскраснелось от мороза. Ничуть не смущаясь, она радостно приветствовала Лори. В одной руке девочка несла блюдо, накрытое салфеткой, в другой – корзину, где сидели три котёнка Бет.

– Ну вот и я. Я кое-что принесла. Мама просила передать вам привет. Она сказала, что с удовольствием отпускает меня и будет рада, если я действительно сумею вам помочь. Сёстры тоже постарались. Мег прислала вам бланманже, она очень вкусно его готовит. А Бет решила, что вас порадуют её любимые котята.

Бет оказалась права. Лори так увлёкся игрой с котятами, что забыл о своей застенчивости и вёл себя столь же непринуждённо, как и Джо.

– Нет, это слишком красиво. У меня просто рука не повернётся разрушить такое! – засмеялся Лори, когда Джо сняла с блюда салфетку.

Бланманже было украшено зеленью и цветами, которые Эми ради такого случая позволила срезать со своей любимой герани.

– Да ну, ерунда какая, – отмахнулась Джо. – Просто все хотели хоть как-то доставить вам удовольствие. Велите горничной подать вам бланманже к чаю. Это вполне полезная пища, главное, она легко проскользнёт даже в ваше больное горло. Какая уютная комната! – резко переменив тему, воскликнула Джо.

– Могла бы быть уютной, если бы в ней поддерживали порядок. Но служанки такие ленивые! Сколько ни велю, не желают убираться по-настоящему. Просто не знаю, что делать. Меня так раздражает беспорядок.

– Пустяки. Я в два счёта наведу порядок. Надо только подмести около очага и расставить всё как следует на каминной полке. Книги положим сюда, пузырьки – сюда. А диван повернём, чтобы на него не падал свет. Так… Теперь взобьём подушки. Ну, вот и всё!

Лори глазам своим не поверил. Болтая и смеясь, Джо быстро расставила всё по местам, и гостиная совершенно преобразилась. Лори смотрел на всё это как на чудо. Когда же Джо попросила его присесть и убедиться, что в комнате стало лучше, он, оглядевшись вокруг, блаженно вздохнул и исполненным благодарности тоном воскликнул:

– Но как вы угадали? Ведь именно так я тут и мечтал всё устроить! А теперь вот что. Сядьте, пожалуйста, вон в то мягкое кресло и отдыхайте. Настала моя очередь вас развлекать.

– Ну нет! Это я пришла вас развлекать, – запротестовала Джо. – Хотите, я вам почитаю? – И она обвела жадным взором лежавшие повсюду книги, обложки которых сулили ей увлекательнейшее чтение.

– Нет, спасибо, я всё это уже читал. Если вы не против, давайте лучше поболтаем, – ответил Лори.

– Конечно, не против. Я могу болтать целыми днями, стоит только начать. Бет говорит, что, когда я разойдусь, меня вообще остановить невозможно.

– Бет – это та девочка с розовыми щеками, которая почти всегда сидит дома? По-моему, она очень редко куда-нибудь выходит, – заметил Лори.

– Да, это наша Бет. Если бы вы знали, какая она чудная девочка!

– Хорошенькую зовут Мег. А ту, которая с кудряшками, кажется, Эми? – продолжал расспрашивать Лори.

– Правильно! Откуда вы нас так хорошо знаете?

Лори зарделся от смущения:

– Понимаете, вы часто громко зовёте друг друга. А когда я остаюсь один, я от скуки гляжу в окно и вижу ваш дом. Мне кажется, вы очень весело живёте. Я, конечно, понимаю, это невежливо, но вы иногда забываете задёрнуть шторы на окне с цветами. Когда вы зажигаете лампу, я всё вижу. Для меня это как картина. Сначала я вижу вас всех вместе и вашу маму. Вы сидите вокруг стола. Ваша мама садится как раз против окна. Её лицо словно обрамляют цветы, и это ей так идёт, что я прямо глаз не могу оторвать. У меня ведь нет мамы…

Лори осёкся и, нагнувшись, принялся деловито поправлять дрова в камине, но, как ни старался он скрыть своё состояние, Джо успела заметить в его глазах такую тоску, что была потрясена до глубины души. Только сейчас она поняла, как несчастен и одинок этот мальчик.

Джо не любила ходить вокруг да около. В свои пятнадцать лет она сохраняла открытость и прямодушие ребёнка. Вот почему, убедившись, что Лори удручён не только болезнью, но и одиночеством, она вдруг оценила сполна то богатство, которым был наделён её собственный дом. Богатство это именовалось семейным счастьем, и щедрая Джо захотела уступить хоть частичку его Лори. Её смуглое лицо приняло ласковое выражение, и голос, обычно звучавший резковато, обрёл неожиданную мягкость.

– Мы никогда больше не будем задёргивать шторы. Можете смотреть на нас, сколько хотите. Но лучше приходите к нам. У нас замечательная мама, вам будет интересно с ней. А Бет я попрошу спеть для вас. Мы с Мег поставим какой-нибудь смешной спектакль. Вам будет весело. Только вот… дедушка позволит вам?

– Если ваша мама попросит его, думаю, позволит. Вообще-то он только с виду такой суровый, а на самом деле добрый и позволяет мне всё, что я захочу. Вот только говорит, что ни в коем случае нельзя докучать чужим людям, – объяснил Лори, и, пока он это говорил, лицо его всё больше оживлялось.

– Какие же мы чужие? Мы ваши соседи, и никогда вы нам не будете в тягость. Наоборот, мы очень хотим подружиться с вами. Мы не так давно тут живём, но уже знакомы со всеми соседями. Кроме вас.

– Дедушка весь в своих книгах. Остальное, мне кажется, его не слишком волнует. Мистер Брук, мой воспитатель, живёт в другом месте, он приезжает к нам. Вот и получается, что мне не с кем выходить. Приходится сидеть дома и наслаждаться своим собственным обществом.

– Это плохо. Вам надо набраться смелости и бывать в гостях. Увидите, у вас быстро заведётся куча знакомых, и вам всегда будет куда пойти. И стеснительность ваша пройдёт.

Лори покраснел, но нисколько не обиделся на Джо. Пускай она и назвала его стеснительным, на откровенность её было просто невозможно сердиться. И в голосе Джо, и в её словах звучало искреннее участие.

Всё-таки он сильно смутился и в замешательстве уставился на огонь в камине. Тем временем Джо нетерпеливо оглядывала комнату.

– Вам нравится ходить в школу? – спросил Лори после недолгой паузы, в течение которой усиленно старался побороть свою застенчивость.

– А я не хожу в школу. Я человек дела и долга. Я хожу ухаживать за своей старой тётушкой. Видели бы вы её! – ответила Джо.

Лори открыл было рот, чтобы ещё о чём-то спросить, но вспомнил, что слишком интересоваться чужими делами невежливо, и промолчал.

Джо оценила воспитанность Лори. Однако из этого не следует, что она решила лишить его подробностей из жизни тётушки. Напротив, она щедрыми мазками набросала её портрет, предоставив ему полную возможность посмеяться над выходками вздорной старухи. Джо рассказала ему и про пуделя тётушки Марч, и про попугая, который умел говорить по-испански. Не забыла Джо и о библиотеке, которая по-прежнему будоражила её воображение.

Лори был в полном восторге. Больше всего ему понравилась история о пожилом визитёре, который, придя в гости к тётушке Марч, принялся отпускать ей изысканные комплименты. Упиваясь собственным красноречием, пожилой джентльмен не заметил, как попугай сдёрнул с его головы пышный парик.

Лори так громко хохотал, что привлёк внимание горничной, с любопытством заглянувшей в гостиную.

– Это просто великолепно! – воскликнул Лори, вытирая обильные слёзы. – Прошу вас, расскажите ещё что-нибудь! Это лучше всякого лекарства.

Вдохновлённая похвалой, Джо принялась рассказывать о домашних спектаклях, о том, как все они тревожатся об отце и ждут его возвращения, и о других значительных событиях, происходивших в маленьком мирке, который назывался семейством Марч.

Потом беседа перешла на книги. К радости Джо выяснилось, что Лори тоже очень любит читать и даже успел прочесть больше неё.

– Если вы любите книги, пойдёмте вниз, я покажу вам библиотеку. Дедушки нет дома, так что не смущайтесь.

– Да если бы даже он и был дома! – решительно вскинула голову Джо. – Чего мне бояться?

– Совершенно нечего, – бодро отозвался Лори, в глубине души восхищаясь смелостью Джо.

Сам он придерживался несколько иной точки зрения. Он считал, что лучше не показываться деду на глаза, когда тот пребывает в дурном настроении.

Мальчик пошёл вперёд, показывая Джо дорогу к библиотеке. Она находилась в противоположном крыле, и ребятам пришлось пройти через весь дом. В доме было хорошо натоплено, повсюду стояли цветы, атмосфера тут царила совершенно летняя.

Когда они наконец вошли в библиотеку, Джо от восторга захлопала в ладоши. Такой красивой библиотеки она ещё ни разу не видела. Между огромными шкафами с книгами стояли статуи, простенки украшали картины и застеклённые шкафчики, в которых красовались коллекции старинных монет и других редкостей. Глубокие кресла и столики изящной работы были словно созданы для того, чтобы тот, кто сидит тут часами с книгой в руках, не испытывал никаких неудобств. И, наконец, огромный камин, выложенный великолепно расписанными изразцами, показался Джо подлинным шедевром.

– Ну и ну! – воскликнула она, опускаясь в обитое бархатом кресло, и, окинув восторженным взглядом Лори, торжественно заявила: – Теодор Лоренс! Мне кажется, вы должны чувствовать себя самым счастливым человеком на свете.

Но Лори отрицательно покачал головой.

– Для счастья мало одних книг, – ответил он и присел на краешек стола, стоявшего против кресла, в котором утонула Джо.

Она хотела что-то возразить, но не успела ещё открыть рот, как в передней послышался звонок. Джо испуганно вскочила.

– Это, наверное, ваш дедушка! – крикнула она.

– Ну и что такого? Ведь вы же сами сказали, что вам нечего бояться. Так ведь? – не без доли ехидства произнёс мальчик.

– Нет, всё-таки я, оказывается, немного побаиваюсь его. Сама не знаю почему. Ведь мама мне разрешила пойти к вам. И вроде вам от этого не стало хуже.

Джо немного успокоилась, но по-прежнему напряжённо поглядывала на дверь.

– Мне стало гораздо лучше потому, что вы пришли. Я вам очень благодарен. Боюсь только, что утомил вас своей болтовнёй. Понимаете, мне так приятно разговаривать с вами, что я никак не могу остановиться, – сказал Лори.

– К вам пришёл доктор, сэр! – объявила горничная.

– Вы позволите вас на минуту оставить? – галантно обратился Лори к Джо. – Мне придётся выйти к нему.

– Обо мне можете не тревожиться. Тут я никогда не соскучусь, – ответила Джо.

Лори ушёл, а Джо принялась развлекаться весьма своеобразно. Она встала перед портретом мистера Лоренса-старшего и, как только услышала, что дверь снова открылась, не оборачиваясь, произнесла:

– Уверена, мне совсем не следует его бояться. Лицо у него, конечно, мрачновато, но глаза добрые. По виду он волевой. Конечно, по красоте ему далеко до моего дедушки, но он мне всё равно нравится.

– Благодарю вас, мэм, – раздался за её спиной мрачный голос.

Джо обернулась, и кровь бросилась ей в лицо. Вместо Лори в комнате стоял мистер Лоренс-старший.

Бедная Джо краснела всё сильнее, и это продолжалось до тех пор, пока лицо её не приобрело совершенно пунцовый оттенок. Когда же она вспомнила, сколь фамильярно беседовала с портретом пожилого джентльмена, у неё даже сердце заколотилось. Её охватило желание сбежать, но она тут же взяла себя в руки. Это показалось ей обыкновенной трусостью, и при одной только мысли, как над ней будут потешаться сёстры, Джо ужаснулась. Нет, она останется, чего бы ей это ни стоило! И она стала думать, как преодолеть конфуз. Взглянув ещё раз на мистера Лоренса-старшего, девочка убедилась, что, несмотря на седые насупленные брови, выражение его глаз оставалось добрым, даже добрее, чем на портрете. Впрочем, когда старый джентльмен снова заговорил, голос его зазвучал суровее прежнего:

– Значит, вы меня не боитесь, а?

– Не очень, сэр.

– И вы полагаете, что я не так красив, как ваш дедушка?

– Ну, вроде того, сэр.

– И, по-вашему, я очень волевой, так?

– Я же не утверждаю. Я просто говорила, что думала.

– Несмотря на это, я вам нравлюсь?

– Да, сэр.

Ответ Джо пришёлся по душе пожилому джентльмену. Он глуховато рассмеялся и пожал ей руку. Потом внимательно посмотрел ей в лицо и кивнул.

Рис.29 Маленькие женщины

– Характером вы в деда. А внешне не похожи. Он был отменно красив, дорогая моя, но гораздо важнее, что он был храбрым и честным. Я горжусь, что дружил с ним.

– Спасибо, сэр, – ответила Джо; теперь она почувствовала себя совсем свободно и заговорила в свойственной ей манере.

– А что вы тут поделывали? – без обиняков осведомился он.

– Я навестила Лори, – ответила Джо и объяснила, как пришла в их дом.

– Значит, вы полагаете, его нужно немного ободрить?

– Именно, сэр. Он у вас такой грустный! Ему нужны друзья. Не знаю, будет ли ему интересно с девочками, но если будет, мы всегда рады его видеть. Спасибо большое за рождественский подарок. Это было так здорово!

– Пустяки, – ответил мистер Лоренс, – не надо меня благодарить. Это всё придумал внук. Кстати, как поживает эта несчастная женщина?

– Неплохо, сэр. – И Джо скороговоркой принялась рассказывать о семействе Хуммель и о том, как миссис Марч удалось привлечь к их судьбе людей гораздо более состоятельных, чем она сама.

– Ну, она вся в отца. Тот тоже вечно о ком-то пёкся. Передайте вашей маме, что я обязательно на днях к ней зайду. Слышите звонок? Это к чаю. Не удивляйтесь. Из-за того, что мальчик болеет, мы сейчас пьём чай раньше обычного. Пойдёмте в столовую. Продолжайте вести себя по-соседски. Мне нравится, как это у вас получается.

– Если вы действительно хотите, я с удовольствием останусь к чаю, сэр.

– Я не стал бы вас удерживать, если бы не хотел, – сказал мистер Лоренс и со старомодной вежливостью предложил Джо руку, чтобы проводить до столовой.

«Интересно, что сказала бы Мег, если бы увидела это?» – подумала Джо, и при мысли, как она расскажет дома о визите к Лоренсам, глаза её лукаво заблестели.

– Что там стряслось, мой мальчик? – осведомился пожилой джентльмен, заметив Лори, быстро сбегавшего с лестницы.

Увидев Джо, шествующую под руку с грозным дедом, Лори замер на месте и некоторое время с изумлением наблюдал за этой умилительной сценой.

– Я не знал, что вы уже вернулись, сэр, – наконец проговорил он, а Джо в ответ окинула его победоносным взором.

– Оно и видно, – ответил мистер Лоренс. – Иначе вы не стали бы так носиться по лестницам. Идите-ка лучше пить чай, сэр. И держите себя как подобает джентльмену.

Ласково потрепав мальчика за чуб, мистер Лоренс повёл свою юную спутницу дальше. Лори поплёлся следом. Удивление его не проходило. Украдкой наблюдая за ним, Джо увидела, как его физиономия всё больше вытягивается, и это было так забавно, что она едва удерживалась от смеха.

За чаем старый джентльмен особой словоохотливости не проявил. В молчании он выпил четыре чашки подряд, наблюдая за мальчиком и гостьей, которые, вскоре после того как сели за стол, свободно принялись болтать, точно давние знакомые. От деда не укрылись перемены, которые произошли с внуком. Бледное лицо мальчика порозовело, грустные глаза весело заблестели. Беседуя с Джо, Лори смеялся и держал себя очень свободно.

«Она права, – подумал дед. – Наверное, мой мальчик действительно слишком одинок. Что ж, поглядим, как повлияют на него эти девочки».

Мистер Лоренс продолжал наблюдать за детьми. Джо ему нравилась всё больше и больше, даже её мальчишеские манеры. Он считал, что именно благодаря им она так легко находит с внуком и общие темы для разговоров, и общий язык.

Обычно подобные чаепития для Джо были настоящей пыткой. Но старый мистер Лоренс, к удивлению девочки, отличался от большинства представителей респектабельного мира, и она чувствовала себя в его обществе легко и уютно.

Всё объяснялось довольно просто: и дед и внук Лоренсы вели себя естественно и раскованно. Джо, глядя на них, вела себя так же и потому показала себя с лучшей стороны. Когда встали из-за стола, Джо решила, что ей пора домой. Но Лори заявил, что не успел ей ещё показать всё, что хотел. Джо повиновалась, и Лори повёл её в оранжерею. Было уже темно, и в оранжерее ради гостьи зажгли свет. Выхваченные пламенем свечей, растения выглядели фантастично, и Джо не покидало ощущение, словно она попала в сказочное царство. Они с Лори принялись расхаживать по дорожкам вдоль стен, увитых цветущими растениями. Джо и Лори окутывал влажный тёплый воздух, насыщенный ароматами цветов и листвы; деревья отбрасывали тень на дорожки, а с высоты свисали лианы.

1 В книге не раз упоминается знаменитый нравоучительный роман-аллегория писателя и проповедника Джона Беньяна (1628–1688) «Странствия пилигрима». На своём пути к самосовершенствованию сёстры подражают некоторым моментам из этой книги. Пилигри́м – странствующий богомолец, паломник к святым местам.
2 Имеется в виду Гражданская война между Севером и Югом (1861–1865 гг.), положившая конец рабству в США.
3 Капелла́н – священник в армии.
4 Попли́н – ткань из хлопка или шёлка, имеющая поперечные рубчики.
5 Да, мадемуазель (фр.).
6 Ге́йдельберг – город в Германии, в котором находится старейший немецкий университет.
Продолжить чтение