Читать онлайн Анжарская академия. Теория и практика любовных чар бесплатно

Пролог

– Крис, ты уверен, что нам ничего за это не будет? – шептала я, уносясь в темноту вслед за широкой спиной. – Это все-таки священная земля, да еще и экранами защищенная…

Кристиан Вейрон тянул меня за запястье, и кожа, стиснутая его крепкими пальцами, кипела от предвкушения.

Было почти не страшно, но жутко волнительно. Хотя, Имира Сиятельная, кому я врала?

Коленки тряслись, будто я на магических пружинящих ходулях перемещалась. Тропинка петляла, и я все силы прикладывала, чтобы позорно не завалиться в кусты. Крис не должен понять, что для меня это все внове, впервые и вообще…

– Эль, не нужно бояться. Сегодня ведь праздник любви! – парень обернулся и игриво подмигнул, отчего внутри запорхал такой рой чешуекрылых, что чуть не сбил меня с ног.

Грудь горела: это произойдет сегодня! Случится то самое, от чего моя аура перестанет сиять. Зато засияет сердце – истинной любовью.

Могла ли я неделю назад предположить, что оно будет биться для Криса Вейрона? Первого парня академии, лучшего заклинателя хирургических инструментов, будущего главного целителя королевского двора!

Светлые волосы, собранные в тугой низкий хвост, подпрыгивали на спине Кристиана от быстрого шага. Он не сбавлял темп, и я задыхалась.

Но каждый раз, когда он оборачивался и прожигал меня своими алчущими голубыми глазами, я обретала второе дыхание. И третье, и четвертое… И послушно бежала следом, минуя экраны и иные чары, которыми местные защитили священную землю.

– Ты ведь любишь меня, Эль? Готова на все ради меня? – томным хрипом уточнил Вейрон, притормаживая у раскидистого тура. Прислонил к стволу и, не дав ответить, припал к моим губам, настойчиво разжав их своими.

Отстранился, оборвав горячий поцелуй на половине пути, поднял бровь в ожидании… И я, чувствуя себя совершенно неразумной, ошалело покивала. Люблю. Ох, как же люблю!

Сейчас я любила его, словно бога. Даже сильнее Варха Всемогущего. И за его благосклонный взгляд готова была отдать все. Не узнавала себя, но постепенно смирялась с тем, что вот такая новая я. Спятившая от чувств, от жара в груди. Безумно счастливая студентка академии Эльза Хендрик.

– Это один из самых старых храмов Варха… – пояснил Крис, мягко подталкивая меня вперед, к лестнице, уходящей в темноту. Розовые лепестки филии, клубившиеся в весеннем воздухе, последовали за нами. – Потом святыни стали строить на горах и возвышенностях. А этот после пары разрывов материи начал проваливаться под землю.

Я оглядела своды подземного храма. Нашла пару знакомых рисунков, наткнулась взглядом на искусную статую обнаженной женщины. Нет, скорее, это был храм Имиры – забытой в веках богини, покровительницы юных дев.

Но я не стала спорить с Вейроном. Сейчас не тот момент, чтобы умничать. Да и нет никакой разницы, где это произойдет. Главное, с кем.

Крис всегда добивался своего. Эта его волевая натура подкупала. От парня искрило энергией, упорством, знанием собственной цены. Я не сомневалась, что он возьмет свое. Все, что пожелает. Место при дворе, карьеру в Хитане… и меня. И никто не посмеет ему отказать.

– Эль, детка, как я жажду вкусить твои дары, – шепотом прокатилось по затылку, и рука Криса легла на мой живот. – Ты ведь для меня что-то приготовила, правда?..

– Почему здесь? – я обернулась к парню и позволила подхватить себя за талию.

Вейрон с легкостью приподнял меня над надтреснутым полом старого храма и перенес на продолговатый камень. Гладкий, ровный, только жутко холодный. К земным недрам весна еще не добралась.

– Хочу, чтобы ты стала моей перед богами, Эльза, – севшим голосом уверил он меня и погладил колено, нахально забравшись под юбку.

Ощущение было новое, необычное… Ко мне никогда еще не прикасался мужчина. Так не прикасался.

Конечно, я бывала на осмотрах целителей, да и мы на практике часто «диагностировали» друг друга… Но в том, как щекотно подушечки его пальцев скользили по моей коже, все выше и выше, было что-то запретное. Интимное. Волнующее.

Хоть алтарь забытого храма – последнее место, где я могла бы представить себе первую ночь с мужчиной… Но сейчас все, что нас с Крисом окружало, теряло всякую значимость. Расплывалось, превращаясь в одно большое золотисто-черное пятно.

– Ты приготовила мне подарок, Эль? – игриво шептал парень, наматывая струящуюся ткань платья на свой кулак.

– А чего бы ты хотел?

– Сегодня праздник любви… и я хочу получить любовь, – хрипел в мое ухо. – Любовь чистой девушки Эльзы Хендрик, так бесстыдно сияющей, что хочется зажмуриться…

– Ты видишь мою ауру, Крис?! – испуганно прошептала, ускользая от него дальше по алтарю. Но натянутая ткань платья грубо остановила мой побег.

– Я ведь уже сир, детка, – он облизнул губы в предвкушении. – Я много чего вижу, что не дано другим.

Да, верно: в начале года мы оба досрочно прошли экзамен на звание сира. Так что, пожалуй, неудивительно, что Крис выбрал меня. Хотя нет… Все-таки удивительно.

Заучка, зубрила, «кошмарная Хендрик» – как только ни называли меня в академии. Несправедливо, ей Варху! Внешностью я обладала вполне обычной, заурядной, но все-таки не кошмарной. И в практике преуспевала ничуть не меньше, чем в теории.

Но Кристиан умный мужчина и думает о будущем. О наследии, о генах, об искре. В Эррене принято искать магическую пару себе под стать. Так что не стоило мне так сильно удивляться его приглашению.

Я же два часа мерила нервными шагами комнату. Еще столько же выбирала платье. И минимум тридцать минут причесывалась, усмиряя непокорных «квахаров» на голове (спасибо змеюке Меридит!).

Зато к назначенному времени я была очень даже хорошенькой. Взволнованной, румяной, с убранными в гладкий пучок русыми волосами. В нарядном черном платье с ажурными рукавами. Сама себя в зеркале не узнала! Да и юный сир Вейрон, судя по замершему вдоху, остался мной доволен.

– Так ты подаришь мне свою любовь? – не унимался он, поглаживая пальцем мой подбородок.

– Она твоя, – пожала плечами, ощущая, как внутри искрит. Кипит. Обжигает. Тоже облизнула губы, повторяя за ним, улыбнулась. – Я вся твоя, Кристиан Вейрон. Дарю…

– О большем я не мог и мечтать, – кивнул он удовлетворенно, забрасывая мои ноги на алтарь и порывисто задирая юбку. – А теперь, Эльза Хендрик, я заберу свой подарок… отданный добровольно и по любви.

Его напряженная челюсть вдруг оказалась ровно над моим носом, и мое взволнованное тело вжало в камень всем весом Кристиана Вейрона.

– Не торопись так, – попросила, чувствуя, как превращаюсь в анжарский блин под немыслимо тяжелым парнем.

Вздрогнула испуганно, когда он потянул шнуровку на груди. Запоздало вспомнив, что мы с ним едва знакомы. Каких-то несколько дней!

– Я не могу ждать, Эль. Я и так слишком долго…

Да как же долго? Неужто Кристиан чувствовал что-то ко мне до того, как впервые подошел?

Ох, романтика Ахавы…

Неделю назад Вейрон попросил у меня конспекты по «Теории магии», а вчера пригласил на прогулку по территории академии… Мы болтали час или два, в основном, о нем и его грандиозных планах.

Юный сир Вейрон всегда получал то, что хочет. А хотел он должность целителя при Его Величестве. Я слышала, что владыка Эррена много путешествовал по Междумирью и был известным «проходимцем». Порой возвращался из своих миссий едва живым, но не унимался.

Ходили слухи, что он ищет себе жену, но пока находит только неприятности да проклятия. И сейчас, когда весна вбивалась в ноздри цветочными ароматами, вселяя романтику даже в зануд вроде меня, мне очень хотелось счастья для всех. Особенно для Его Величества.

При короле всегда был целитель, способный ходить между мирами. Дар довольно редкий в Эррене. Старый маг давно готов был уступить место молодому, столь же одаренному. И Вейрон был уверен, что должность достанется ему, едва он получит диплом.

Об этом мы и говорили. Вчера, в саду, разбавляя беседу легкими поцелуями и деликатными прикосновениями…

А сегодня я оказалась тут. Но как? Как мои глупые ноги привели меня ночью в заброшенный храм с едва знакомым парнем?

– Подожди, Крис! – выдохнула ошеломленно, удивляясь чувствам, разрывающим мою обычно спокойную грудь. – Я тебя люблю, очень люблю, просто…

Странно. Чувств ведь не было совсем недавно. Я знать не знала, что за человек Крис Вейрон, чем он живет, о чем грезит. Видела издалека его на полигоне – всегда на первой линии атаки, всегда с упертым, яростным оскалом… Рвущегося к победе. К первому месту в любой магической дисциплине.

А тут вдруг – влюбилась с первого взгляда. С первого вдоха в его объятиях. С первого глотка воды, протянутой мне Крисом в академической столовой.

У меня тогда началась дикая аллергия, я расчихалась, чуть не задохнулась… Все просто смотрели на приступ. А он был рядом и помог. Приобнял, отвел в сторону, подальше от насмешливых взглядов. Напоил и дождался, когда я приду в себя.

А потом так смотрел… Долго, пристально, глаза в глаза. Так все и началось.

Я попросту сошла с ума. В груди саднило, стоило нам надолго расстаться. Я еле дожила до вечера, дожидаясь нашей встречи. Пошла бы за ним всюду, куда бы он ни позвал.

– Ты слишком много думаешь, Эль. Расслабься, – велел парень, торопливо разбираясь с ремнем.

– Хорошо. Я попробую, – кивнула смущенно.

Я ведь люблю его, так люблю… К чему сомнения?

В храме посветлело, и мой взгляд сфокусировался на свечах. В чьих-то руках. Слева, справа, позади Вейрона… Мы тут не одни?!

Фигуры приближались, что-то бормоча. Капюшоны почти не прятали освещенных лиц, и в левом силуэте я узнала Меридит тэль Блан. Рыжая змея, на которую я извела весь запас чесоточного порошка пролонгированного воздействия!

– Тэль Блан?! – я ошалело подскочила на локтях, но Крис настойчиво вернул меня на камень.

Какого гхарра она тут? В самый интимный, самый важный момент в моей жизни?!

Всякий раз, когда мы с Меридит оказывались на магическом полигоне, она умудрялась усадить меня в лужу. А потом долго смеялась над «неуклюжей Хендрик». Но чесоточный порошок ей достался не за лужи, а за изощренное проклятие, которое я до сих пор не смогла отодрать от своих и без того непослушных волос.

– Вы чего вылезли? – подавился Кристиан, замирая с пряжкой в руке. – Для кого был план? Для Имиры, гхаррово копыто тебе в печень, Сиятельной?

– Вейрон, поторопись, – бесстрастно прошипела змея, снимая капюшон. – Братья Кронти разбили один из экранов. На нем висели сигнальные чары. Если нас тут поймают за запрещенным ритуалом…

– Замолкни, Блан. И не торопи. Не тебе забирать дары у «кошмарной Хендрик», – прокряхтел Крис, нависая надо мной на руках. – Меня сейчас, может, вывернет прямо на алтарь, а ты бубнишь над ухом, как старая квахарка…

– Не такая она и кошмарная, – фыркнули справа, и в голосе я узнала Тину тэль Абрэ со стихийного. – Давай, Вейрон, достало тут мерзнуть. Тебе нужен дар проходимца или нет? Такая ночь бывает раз в году!

Реальность обрушилась на меня без предупреждения. А лучше бы потолок.

Я заерзала на алтаре под неподъемной тушей Кристиана, с ужасом утопая в его голубых озерах. Ледяных-ледяных, полных решимости.

– Крис… нет… – в отчаянии замотала головой, по инерции рассчитывая на его симпатию. Иллюзорную, ненастоящую. Но хоть какую-то.

Чувства, разрывавшие мое сердце, были до болезненного настоящими. Моими, реальными.

– Прими чистое сияние этой девы, отданное добровольно и из любви, – бубнил парень, срывая с меня остатки ткани, нас разделявшей. – И одари нас, о Всемогущий Варх, твоих подданных, по заслугам и по желанию…

Из его кармана на камень выпал стеклянный бутылек. Распался на несколько осколков, окропив алтарь розоватыми брызгами. Я с растерянной обидой узнала в них «Жетемию». Зелье страсти, любовной агонии…

– Не смотри ни на кого: есть только ты, Эль, и только я. Сосредоточься на этом. Ну же, детка! Ты уже должна гореть… – с укором ворчал Кристиан, разыскивая что-то ускользающее в моем лице.

И я горела. Пламя, что рвалось изнутри, опаляло кожу. На лбу проступила испарина, сознание уплывало. И даже камень уже не казался холодным. И присутствие свидетелей не смущало.

Эта агония должна была прекратиться… Пока я не сгорела в ней окончательно.

– Потерпи, Хендрик. И хватит обиженно морщиться, это меня сбивает с настроя, – пропыхтел Вейрон, и сосредоточенная морщина пролегла на его лбу. – Все не так и плохо, да? Когда еще ты окажешься с парнем наедине?

Никогда… Никогда не окажусь. Теперь я знала это совершенно точно. Никогда не позволю к себе никому прикоснуться.

Утопая в агонии ненастоящей страсти, я и ненавидела Кристиана, и любила его до беспамятства. Это сводило с ума, отравляло веру в себя. В людей. Ее во мне и без того немного было.

«Тебе нужен дар проходимца или нет?»

Крис жарко целовал шею, пытаясь сильнее разжечь пламя, и без того меня пожиравшее. А в мою рациональную голову приходили догадки одна за одной.

Все встало на свои места. День сиятельных божественных даров, праздник весны и процветания… Запрещенный ритуал, забытый храм, зелье страсти. И добровольная жертва, принесенная по любви.

На нашей вчерашней прогулке Крис признался, что планирует взлететь высоко. Как и я, он уже получил статус сира: его талант был неоспорим. Единственное, что отделяло его от работы при дворе – способность ходить порталами. Переходы между мирами парню не давались.

– Я… п-передумала, – сглотнула шепотом, едва дыша под тяжеленным телом. – Я… забираю свои дары… Я отказываю… Я тебя не люблю. Это все неправда, твой ритуал не сработает. Ты просто лживый… мерзавец… и не заслужил внимания богов.

– Брось, детка. Нельзя забирать подарки, – насмешливо ворчал гаденыш, желавший ценой моей боли и унижения купить себе пропуск в королевский двор. – К тому же ты горишь, как вархов факел. Агония убьет тебя к утру, если не дать ей выход…

– Пусть… убьет, – выдохнула жалобно. – Но только не так… только не так…

Крис продолжал меня целовать. Гладить. Прикасаться так, как ни один целитель на диагностике себе не позволил бы. Иначе тут же лишился бы магической практики.

Омерзительное хихиканье Меридит отравляло воздух, и мне расхотелось дышать. Чернота заливала глаза, я едва видела точеный профиль парня. Каменный живот пульсировал, забирая меня в воронку ненастоящих чувств.

Я скребла ногтями алтарь, дрожа от унижения, сгорая от навязанного желания. Слезы катились по горячим вискам, падали на холодный камень. Пересохшие губы сами по себе шептали: «Имира… Имира… Имира…».

Но Сиятельной богине не было до меня дела. Она сама пала жертвой жестокой воли богов.

Обиднее всего было, что Меридит на это смотрит. И, видит Варх, никогда не забудет.

– Не трясись ты, Хендрик… Будет не больно. Как детеныш каффы укусил, – бормотал Вейрон успокаивающе, пока я содрогалась под ним от рева. – Ты ведь сейчас хочешь этого даже больше, чем я…

Нет! Не тут, не так… не с ним… Из груди вырвался нечеловеческий вой, и Крис отшатнулся, схватился зачем-то за ремень брюк, до сих пор не спущенных.

А я больше не видела его лица. Только черноту. Она врывалась в храм сквозь щели в полу, из земных недр, а то и вовсе с изнанки бытия.

По алтарю прошла трещина, и я со всеми своими порванными юбками скатилась вниз. В другую от Вейрона сторону. Ударилась о камни, ушибла затылок, забилась в ближайший укромный угол у подножия красивой статуи. Задышала поверхностно, быстро, как загнанный зверь.

Черные тени то соединялись в клубок, то бросались врассыпную. Кидались на студентов в глупых балахонах, и те, закатывая глаза, оседали в магическом обмороке.

Свечи гасли одна за другой, храм заполнялся темнотой… Лишь ошалевшие голубые глаза Криса продолжали сверкать в опасной близости от меня.

– Да будь ты проклят, Кристиан Вейрон, – прохрипела еле слышно, потной рукой скользя по статуе и пытаясь подняться.

Сил в ногах не было, ужас от того, что чуть не случилось, захлестывал мысли. Грохот в храме стоял такой, словно его сверху взрывал чарами маг-гвардейский полк.

– Эльза… Сюда иди, тут сейчас все рухнет! – Крис протянул мне руку, но я отползла назад.

Никогда. Никогда больше ко мне не притронется ни один мужчина.

Этого не случится. Нигде. Никак. Ни с кем…

– Да чтоб ты однажды сам полюбил так, что сердце разорвется! – шипела на него затравленной каффой, чувствуя, как живот по-прежнему жарит желанием. Желанием этого негодяя. – Чтобы эта любовь мучила тебя и съедала. Чтобы ты страстно желал именно того, что никогда не сможешь получить. Чтобы любил ту, кем не можешь обладать.

– Хендрик, не глупи. Ничего же не случилось. Забудь. Пойдем! – рявкнул на меня Крис, нервно тормоша лежащую Меридит.

– Чтобы страсть разрывала тебя, не давая жить в мире с собой, – я медленно покачала головой, размазывая слезы по горячей щеке. – Пока однажды не сожрет до конца. Опалив дотла. Обратив пеплом все, кем раньше был Кристиан Вейрон.

– Ну и оставайся, квахарка… – бросил парень, взбегая вверх по ступеням.

– Будь ты проклят, Кристиан Вейрон. Будь ты проклят до того самого дня, пока моя аура не перестанет сиять… – шептала, сгорая в бессердечной агонии. – А она никогда не перестанет, гхарр ты… блудливый! И пусть боги п-примут… мою клятву… и мою невинность… в залог…

Ненастоящее проклятие растаяло на губах серой дымкой, и я отключилась, убаюканная грохотом разрушающегося храма.

Глава 1

Десять лет спустя

***

Альвар Граймс

– Не входить! – рявкнул Альвар на скрипнувшую дверь, как на злейшего врага.

Мог бы испепелять взглядом – непременно испепелил бы. Вместе со входящей.

Надо было раньше додуматься запереть на замок, а не глупо коситься на осколки! А теперь уж поздно: в кабинет влетело, стуча каблуками, его наказание.

– Альвар, это не ваша личная территория, – хмуро напомнила мисс Хендрик. – Мне нужны результаты диагностики моих новых учениц.

– В такое время? Вас ничего не смущает, Эльза? – выдавил сквозь стиснутые зубы.

В кабинет заползала ночь, которая тоже была некстати.

– Я предупреждала, чтобы Райс не таскал девочек на полигон без моего разрешения! – нервно верещала невозможная женщина. – И вот… вот он, результат…

– Пошла вон… – взвыл Граймс, отрешенно косясь в распахнутое черное окно, из которого до носа долетали запахи весны. Ненужные и неуместные.

За что ему эта кара Вархова?

Сначала записка сбежавшей ассистентки, затем восстанавливающий тоник, оказавшийся вовсе не тоником… А теперь еще Хендрик, обнаружившая в себе внезапную бессонницу!

– Граймс, вы переходите все границы. Отдайте папки и прекращайте общаться со мной в таком тоне.

– А то что? Опять попробуете мне чесоточный порошок подсыпать, Эльза? Пролонгированного, Варх дери, воздействия? – он резко обернулся, сталкиваясь с неощипанной квахаркой глазами.

Только потом осознал, какую оплошность совершил. От этого праведный гнев пуще прежнего растекся по венам.

– Рано или поздно мне это удастся, сир Граймс, – заверила беспардонно сияющая «теоретичка», каждый раз ослепляющая его своей невыносимо чистой аурой. Кто-то назвал бы такое чудом, но Альвар отдавал предпочтение версии с кошмаром.

Драное «солнышко» с бешеными квахарами на голове вторгалось в его диагностический кабинет стабильно не вовремя. Но хуже времени, чем сейчас, оно придумать просто не могло!

– Ваши новые ученицы… Невозможная мисс Хендрик… Не явились на диагностику, – зло прошипел Граймс, выбираясь из-за стола и спиной отходя к окну. Побег показался не таким уж паршивым вариантом, и даже высота его не смущала. – И рискуют нарваться на ампутацию мозгов, если попадутся мне на пути.

– Это все ваша отвратительная манера общения, – она закатила глаза и процокала по кабинету дурацкими туфлями с квадратными носами. Такие вышли из моды лет десять назад. Или тысячу. – Девочки предпочли страдать от магрени, лишь бы не идти вечером в целительский корпус!

– Уверяю вас, наивная мисс Хендрик, – он сделал несколько шагов к молодой преподавательнице и затормозил перед ее вздернутым носом. Нагнулся, принюхался. С каких пор Эльза так приятно пахнет? – Ваши «девочки» предпочли этим вечером другое.

– Это что же? – она растерянно поморгала.

– Они предпочли стать женщинами, моя невыносимая, – процедил хрипло, с удовольствием наблюдая, как на щеки невинной тридцатилетней теоретички наползает красная краска. Это развлечение Граймсу никогда не надоедало. – Сегодня, если мне не изменяет память, праздник сиятельных даров… Весна, любовь и прочая чепуха, нам с вами, к счастью, не знакомая.

– И верно, – Эльза сглотнула и нервно одернула юбку. – К счастью.

– Уверен, сир Райс сейчас рыщет по кустам и обеспечивает ваших учениц очередным приступом магрени. Студенты, знаете ли, до какой только ереси в этот день не додумываются, – выдохнул ей прямо в румяное лицо, позабыв на секунду о своей щекотливой проблеме. – Моя драгоценная, ни гхарра не знающая мисс Хендрик…

– Вы правы. Я совершенно не в курсе, как у студентов принято отмечать «весенние дары», – пробормотала она отрешенно.

– Будто сами в академии не учились, ей Варху! – раздраженно фыркнул Альвар, возвращаясь к окну.

Зелье начинало действовать, и от гостьи следовало избавиться поскорее.

– Меня больше увлекали книги, – поморгала Эльза, переступая каблуками, как породистая лошадка, готовящаяся припустить в любой момент.

Взгляд Граймса проехался по точеным щиколоткам, норовящим спрятаться под подолом строгой преподавательской юбки. Вот ведь дрянное зелье.

– Уходите, мисс Хендрик, пока я не рассказал вам, как сам, будучи студентом, отмечал «весенние дары», – едко бросил Альвар, отводя взгляд. – А то, боюсь, у вас краски для щек не хватит.

Дверь хлопнула, едва он отвернул голову, и Граймс медленно выпустил пар изо рта. Куда бы он ни посмотрел, перед ним висели в воздухе ее призрачные глаза. Светлые, опушенные длинными, выгоревшими на солнце ресницами. Вархова галлюцинация…

Эльза их никогда не подкрашивала, словно намеренно пыталась выглядеть менее привлекательной, чем есть.

Привлекательной… Тьма! Как он мог так проколоться? Как?

Граймс разжал кулак, вспомнив, что все это время сминает осколки флакона. Остатки «Жетемии» розовыми струйками растекались по коже, впитывались в ранки, оставленные стеклом. Сущая мелочь… Свою порцию он уже выпил. Не глядя.

Убил бы мисс Лонгвуд! Да поздно – рыжая ассистентка сбежала этой самой ночью, бросив заявление на увольнение ему на стол и разворошив половину диагностического.

Граймс с неодобрением покосился на перевернутую кушетку… Неужели Алиссе настолько опостылела эта должность? Или его «манера общения» и впрямь отпугивает? Казалось, всем давно пора к ней привыкнуть. Он не пушистый детеныш каффы, чтобы рождать умиление и всем нравиться.

«Жетемия», «Жетемия»… Кто вообще (из тех, кто в своем уме) ставит любовное зелье на полку с восстанавливающими тониками? Нет, он, конечно, себя в тонусе теперь ощущал… Еще в каком, Варх его раздери, тонусе!

Может, это был прощальный «подарок»? Мисс Лонгвуд видела, как старательно выставлял он свои любимые тоники на полку пару дней назад… Знала, что иной раз, измотанный магическим откатом, пьет их не глядя. Добираясь до шкафчика со снадобьями наощупь.

Но стала бы сбежавшая помощница доверять месть случайности? Нет, мисс Лонгвуд влила бы гадость ему в термос! Вместе с чесоточным порошком. Странно, что они с Эльзой до сих пор не объединили усилия.

Граймс стряхнул с ладони крошево стекла, наскоро обработал ранки. Захлопнул окно, отрезая себя от ароматов первоцветов. Весна весной, но это вархов перебор.

Сердце защемило, в груди гулко бухнуло… Любовная дрянь начинала действовать. Альвар вдруг решил, что как-то слишком грубо поговорил с мисс Хендрик и ему надо перед ней непременно извиниться… Придет же в голову!

Он устало упал на кушетку, растянулся, глядя в потолок. Привязать себя ремнями, пожалуй, не самая дурная идея, но наутро он будет выглядеть поистине глупо…

Перед глазами двоилось, откат его измотал. Вечером его вызывали в деревню, и Граймс несколько часов провозился со старухой, по колено застрявшей в болотных чарах.

О своих визитах в фермерские земли он старался не распространяться – не дай Варх, пририсуют к его гадкой репутации человеколюбие. Так что просто перебросил ночное дежурство на ассистентку, а сам взял вояжер и поехал на окраину Анжара.

Обратно в Академию он плелся на едва волочащихся ногах. Восстанавливающее снадобье нашел на привычной полке, в привычном месте. Даже разницы во вкусе поначалу не ощутил. И лишь затем взглянул на этикетку, свидетельствующую о начале конца.

Видимо, мисс Лонгвуд перед побегом навела «порядок». Странное рыжее создание, упорно старающееся делать все по правилам, но с невероятным хаосом в жизни собственной…

Он-то думал, они сработаются. И вот – записка. До которой Альвару, впрочем, сейчас не было никакого дела. Почему сбежала, куда…

Были проблемы посерьезнее. Он только что выпил вархову «Жетемию»! Целый, бешеный гхарр его затопчи, бутылек! После чего первой увидел Эльзу.

Ее образ безнадежно впечатывался в сознание. Весь, от изящных щиколоток до прозрачных глаз, включая «квахаров» на светло-русой голове и пренебрежительно поджатые губы «теоретички».

В голову упрямо вползали навязчивые мысли… О том, что можно открыть окно и насладиться чудным ароматом любви, разлившимся в анжарском воздухе. Или догнать вархову мисс Хендрик, приподнять юбку и хорошенько рассмотреть, какой вид имеют точеные ножки целиком… Наверняка ведь самое интересное прячется под подолом?

– Попался, сир Граймс, – он цинично хмыкнул, признавая поражение. Шумно выдохнул, прочесал пальцами влажные волосы, поправил форменный халат главного целителя академии.

Нет, конечно, он еще поборется. Не сдастся до рассвета. Он крепкий маг, весьма искушенный, которого мало чем можно удивить. Так что несколько часов агонии как-нибудь переживет… Наверное.

Или же к рассвету желание сожрет его до костей. Вархова любовная магия. Такой прожженный циник, как он, просто не мог попасться в эту ловушку!

И все равно… попался.

Граймс медленно подошел к двери, запер ее на ключ и для надежности навесил защитные чары. Достал из ящика тридцатилетнюю дварфову настойку, которую собирался с максимально язвительным видом презентовать Райсу за помощь в одном вопросе.

Теперь можно спокойно обдумать, как продержаться до утра. Желательно, не спятив. И не испачкав ауру одной бесстыдно сияющей «теоретичке».

Глава 2

Эльза Хендрик

Ночь кралась по академии неумелым воришкой, но я старалась ее не замечать. Тогда, возможно, и она не обратит на меня никакого внимания. Не начнет задаваться вопросами, почему Эльза Хендрик бродит по коридорам серой тенью в столь поздний час.

Как и Граймс, я была неплохо осведомлена, чем занимаются студенты в ночь «весенних даров». Чем угодно, да только не сном! Вот и мне каждый год в канун праздника не спалось.

Весна. Ахава…

Кто-то оставил открытой дверь в воздушную галерею, ведущую в магистерское крыло. И теперь лепестки филии душистым вихрем врывались в академию, заполняя пространство изменчивым розовым облаком.

Весенний запах раздражал, постоянно хотелось чесаться. А лучше бы вообще принять душ и тщательно стереть с себя навязчивый аромат первоцветов.

Я резко захлопнула створку. Пальцы сами собой вывели плетение-сеть, призванное отловить прилипчивые лепестки… Но я вовремя спохватилась и скомкала чары в кулаке. Я давала обет: никакой практики. Только теория магии. Эльза Хендрик больше не сирра.

Нос чесался, распухал на глазах. За десять лет у меня развилась настоящая аллергия на весну. Не на какие-то конкретные цветы, пыльцу, листья… Нет. На романтику. На чувства. На вархов праздник, к которому с раздражающим энтузиазмом готовились мои ученики. Я, конечно, не забыла, какой сегодня день.

Аллергия, да… На любовь. И еще на целителей. Сегодня я собрала полный комплект раздражителей, и потому «квахары» спешно повыпрыгивали из прически. Теперь половину ночи придется приводить волосы в порядок, чтобы к утренней лекции выглядеть прилично.

Сама не знаю, зачем в такое время отправилась к Граймсу. Меня и раньше в канун дня сиятельных даров мучила бессонница, в голову влезали воспоминания… Но я же как-то справлялась?

Впрочем, сегодня все случилось с особым размахом. Грудь распирало дурным предчувствием, и нигде в академии для меня не находилось покоя. Я уже все коридоры истоптала, каждый угол проверила… Нет, нигде.

Как-никак, у самой отвратительной ночи в моей жизни нынче юбилей. Десять лет прошло, а я до сих пор помню ледяные глаза Вейрона. И его шепот, и липкие прикосновения…

Передернув плечами, я направилась к своей спальне. Надо просто смыть с себя гадостные воспоминания. Вытереться пушистым полотенцем, забраться под одеяло. Хорошо бы еще выпить сонное снадобье, но после всего сказанного Граймсом я не решилась его попросить.

К язвительности Альвара я давно привыкла, но продолжала то краснеть, то бледнеть в обществе циничного мага. От видел меня насквозь. Смотрел, щурясь, прямо в сияющую ауру, не забывая напоминать о ней всякий удобный и неудобный раз.

Стекла очков запотели от суматошного сопения, пришлось их снять и положить в карман. Зрение у меня было прекрасным, но привычную оправу я воспринимала как еще одну границу между собой и людьми. Вот бы можно было такую же воздвигнуть между собой настоящей и собой прежней, наивной, обманутой и почти использованной…

За угол завернула широкоплечая фигура, появившаяся и исчезнувшая в коридоре, как дитя ночи. Призрак, мираж. И я усомнилась в прекрасности своего зрения. Даже за очками в карман машинально потянулась. Хоть и помнила, что там абсолютно простые стекла, не заговоренные.

Я оперлась о стену вспотевшей ладонью, сделала глубокий вдох, но кислород будто не поступил. Эти широкие плечи. И низкий светлый хвост, болтающийся между лопаток. И рост точь-в-точь как у Кристиана.

А ему в ночь «весенних даров» делать в моей академии совершенно нечего!

Что за наваждение? Бессонница, аллергия, навязчивые воспоминания – все это я уже проходила. Но галлюцинации? У меня?

Я относилась к себе трезво и понимала, что до сих пор не справилась с тем потрясением. Что отпечаток… след от ботинка, которым раздавил меня Крис… слишком велик. Но все же не ожидала, что мои дела настолько плохи.

За окном пробежала парочка влюбленных, и я с обидой узнала в девушке одну из своих учениц. Непослушные черные кудряшки и необычно темный оттенок кожи не оставляли сомнений: Граймс прав. И Танна ди Маюртэ действительно прогуливала диагностику в компании… кажется, это был Бэрроу.

Мои плечи напряглись под блузкой, скованность расползлась сверху вниз по телу. Если он только посмеет! Если он только попробует…

Но будет глупо выглядеть, если я каждую парочку начну вытаскивать из кустов и проверять на одурманенность любовным зельем. Знаю, что глупо… В первый год преподавания я всерьез пыталась этим заниматься.

Заставила всех своих учениц перед Балом Весенних Даров пройти тест на вредные зелья в организме. Даже нашла кое-что запрещенное, блуждавшее по крови ректорской дочки… Не «Жетемию», нет. Другое. Так, собственно, и оказалась в Анжаре: в прошлой академии предпочли со мной расстаться.

Я облизнула губы, покусала до красноты, провожая взглядом убегающие силуэты. Танна, подающая надежды первокурсница, до сих пор не определилась с факультетом. Райс заманивал уроженку Трисольских земель на свою темную сторону. Аргументировал тем, что «в теорию скатиться она всегда успеет».