Читать онлайн Бастард четвёртого мира. Том 3. Затерянная межа бесплатно

Пролог

Мудрость помнит: нет чудовищ страшнее, чем творения собственного разума. Сила верит: служение богам не доводит до добра. И лишь душа знает наверняка, что, когда первые и вторые сходятся воедино близь предсмертного часа, всякий оказавшийся на краю проживает свой срок заново в мгновение ока.

Уже и не ведаю, какая протяженность пути, что ведет смертных к вратам забвения, нами была пройдена, но тропы Шепчущего прибежища, что чуть было не стало могилой белобородому рыцарю; исчерченные кровью пески арены Крактан; побег, наградивший смельчаков не только парой свежих шрамов, но и новым союзником; и проклятая морская тварь, унесшая в пучину множество жизней вместе с кораблем, сменялись перед глазами в дикой пляске, то расплываясь омутом судорожных грез, то становясь яснее ясного.

Непонятным оставалось лишь одно – могут ли четверо авантюристов, волею судеб оказавшихся на утлой песчаной косе без питья и пищи, вдалеке от обитаемых рубежей разумных народов рассчитывать на добрый исход…

Глава 1

– Н-у-у-у… я… неуклонно сталкиваюсь с крайне неразборчивыми… кхе-кхе… переживаниями… что вызывает, прямо сказать, затруднения при их словесной интерпретации даже у меня.

Сквозь толщу воды, откуда-то издалека доносились глубокомысленные выводы Давинти, заглушаемые мягким плеском прибрежных волн и короткими приступами кашля.

– Это было, несомненно, новое, удивительное… Никак не могу подобрать правильное выражение… Поз-но-ва-тель-но-е… Да, возможно, так будет более точно… Пожалуй, в немалой доле по-настоящему смертопасное и исключительно полезное приключение, которое я никогда… никогда больше не желаю повторять.

Я с силой оттолкнулся и вынырнул на поверхность. На залитой вечерним солнцем полосе берега восседали два промокших до нитки разумных. Опасность миновала, и почувствовавший облегчение эльф пустился болтать без умолку, сбрасывая таким образом с тонкой чувствительной души заклинателя рифм обуревающее им волнение. По левую руку от тила, широко и небрежно развалившись на теплом песке, перемешанном с основательно прогретой за день галькой, сидел рыцарь. Тамиор уже успел стянуть с себя тяжелый доспех и теперь, скривившись в пренебрежительной гримасе, выливал из сапог ручейки соленой хляби.

– Если бы мы располагали достаточным количеством пресной воды, – осклабившись в заботливой улыбке протянул Давинти, – то могли бы использовать твое снаряжение на манер чайника или, положим, горшка, вскипятить ужин.

– Опять ты со своими кашеварными фантазиями, – бросил воин в ответ, захохотал и тут же осекся: – Ох, смотри, Дави! – взволнованно буркнул он. – Вон там! – белобородый вскочил на ноги и принялся тыкать пальцем в сторону моря. – Варанта и Дики. У них получилось!

– Варанта! Мы здесь! Капитан Тычок! – эльф выпрямился следом и бешено замахал руками.

– Не тратьте сил зря! Плывите спокойно! – старательно перекрикивал тила бородач. – До берега, кажется, далеко, но на самом деле глубины не выше макушки, – в его зычном басе звучала искренняя радость. – Еще немного и можно будет идти прямо по дну!

Рыцарь не ошибся. Я перевел дух, сделал несколько сильных гребков, почувствовал под ступнями песчаное дно и зашагал навстречу друзьям, мерно расталкивая водную гладь торсом. Двигаться приходилось с трудом. Набегающие волны мягко ударялись о спину, но в следующую же секунду так и норовили утянуть обратно, в объятья пучины. Вдалеке справа, так же тяжело, однако не менее уверенно, к берегу направлялась голова Дики Тычка. Канри был значительно ниже любого из нас и, судя по всему, еще не достиг нужного рубежа, чтобы утвердиться и перестать грести.

– Ну, что скажешь, круторогий братец, – задорно хмыкнул Тамиор, когда верхняя моя половина высвободилась из кисельного плена стихии, – ничего медузе-переростку на закуску не оставил? Все на месте? Руки, ноги?

– Голова? – поддержал шутку белобородого Давинти.

– Голова не главное, эльф. Пора бы запомнить, – отмахнулся воин.

– Да, – сипло выдохнул я, осматривая туловище и, вовсю улыбаясь соратникам, – все на месте. Пара рваных ссадин да с десяток синяков. Переживем, – я широко распахнул руки и крепко обнял самых близких мне разумных. – Нужно подсобить Дики.

Спохватившись, я крутанулся и заспешил к капитану, что с заметной натугой, на четвереньках уже полз по рыхлому песку. Тычок хрипло дышал. Казалось, силы оставили его, и барсук держится лишь на волевых. Не покидая границ прибоя, он развернулся, сел прямо в воде и молча уставился на горизонт.

– Дики! – крикнул я, подбегая ближе. – Дики, ты как? – я положил ладонь на его плечо.

– Не трогай меня, – яростным шепотом выдавил тот.

– Что? – я растеряно отнял руку.

– Я сказал, отойди от меня, броктар! – в голос, не оборачиваясь, прорычал он.

– Отойти? – я прямо опешил. – Да что с тобой такое?!

– Что со мной?! – капитан резко оглянулся и вперился в меня пустым утомленным взглядом, из глубины которого проступала влажная горечь обреченного существа. – Что со мной? – с ненавистью повторил Тычок. – Со мной было все хорошо, пока я не связался с вами! А теперь все мертвы. Все! – Дики сорвался на отчаянный крик, затем смолк, сделал глубокий прерывистый вздох и, снова уткнувшись перед собой, тихо проговорил: – Я знал этих ребят много лет. Всех до единого. Знал их родичей. Они же были семьей для меня. Не самой лучшей семьей, но моей. Понимаешь? – тон капитана ходил вверх-вниз от нестерпимой тревоги. – А «Пустой Гром» стал мне домом, когда тебя, ящерица, еще и в помине не было… Все погибли. У меня ничего не осталось, – Тычок безвольно уронил голову, помедлил немного и, заглянув мне прямо в лицо, взревел с ненавистью и отчаянием: – Так что не спрашивай меня, броктар – что со мной! Иди прочь!

– Варанта.

Я не сразу смог понять, что кто-то кличет меня со стороны.

– Варанта!

Я ошарашено повернулся. За спиной, совсем рядом, стоял Тамиор и протягивал мне жилистую пятерню.

– Оставь его. Пойдем, – с состраданием проговорил белобородый. – Дай капитану оплакать своих погибших.

Я скомкано кивнул и, решив послушаться совета старого друга, засеменил за рыцарем, еле переставляя совсем обмякшие ноги.

***

Неторопливые сумерки подступили с запада и, подчинив себе высоты рыжих отвесных скал, липкими тенями принялись стекаться к подножью. Бессменные предвестники ночи жадно впитывали остатки теплых лучей светила, тающего за небесной каймой. А яркие краски молодого вечера постепенно меркли, преображаясь в однородную серую гущу, среди которой с трудом угадывались кривые силуэты узловатых коряг, в достатке разбросанных вдоль всего берега. Невесть откуда взявшиеся обломки высушенных добела деревьев живо походили на очертания причудливых зверей, что словно замерев в предчувствии неудачливого путника, волею судеб оказавшегося на пустынной косе, терпеливо ждут, когда темнота вступит в полную силу, чтобы напасть и растерзать несчастного на крохотные кусочки.

Я украдкой посмотрел на Тычка. Череда утрат все-таки подкосила старого сурового капитана. И да, возможно, лучшей сейчас для него помощи, кроме как «просто не мешать», найти было трудно. Ведь такие, как он, не привыкли плакаться в плечо товарища, даже если оно подставлено с искренним стремлением разделить тяжелую ношу. Однако даже самым стойким из нас, тем, чье сердце тверже всякого камня, иногда необходимо давать волю чувствам – взорваться яростью пробудившегося вулкана, пролиться грозовым дождем… И лучше, чтобы такой шторм обходился без посторонних глаз, речей или сожалений. Каждый, кто хоть раз терял нечто дорогое, незаменимое, понимает это. Понимали и мы, уходя все дальше и пытаясь дать капитану шанс на заслуженное, необходимое одиночество.

Дики сидел по брюхо в воде, а лазурная пена ласково омывала свалявшийся грязный мех на его груди. Он все так же бессмысленно таращился в одну точку и, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, тихо выл.

Тяжелое эхо утробного клекота Гунлутая, точно в насмешку, ударилось о высокие скалистые гребни и, развалившись на куски, с шумом осыпалось на песок. Прожорливое чудовище видимо добралось до остатков кормы «Пустого Грома» и теперь с треском лопающихся досок завершало свою трапезу.

Странно, но с берега весь этот кошмар выглядел совершенно иначе. Среди царящего покоя и безоблачной синевы, медленно вращаясь и затягивая в спиральный вихрь низкие облака, над поверхностью моря возвышалась воронка из грязи и пыли. Густая клубящаяся серая завеса, кажущаяся изнутри нескончаемой, однако имела четко обособленные границы. Корка льда, стиснувшая корабль перед нападением монстра, только на немного выходила за их пределы. В широченном столбе мутного тумана, поднимающегося высоко вверх, виднелась лишь гигантская тень. По ее размытым движениям невозможно было определить, чем являлся колоссальный клубок дыма – обыкновенной бурей, принимающей замысловатые формы или живым существом, что притаилось во мгле и терпеливо подстерегает следующую жертву. Впрочем, и то и другое в равной степени не сулило ничего кроме смерти. Зловещее зрелище непостижимым образом увлекало, будто засасывая разум в центр мрачной круговерти, покрывая тело непроизвольной дрожью и даруя сознанию смятение и страх.

– Скоро стемнеет, – одернул меня Тамиор, силой выталкивая из вязкого омута тревожных мыслей, – нужно разбить лагерь. Собирай пожитки, заклинатель болтовни, – шутливо бросил воин, жестом показывая поэту, что пора выдвигаться.

– Куда мы идем? – эльф бодро поднялся и перебросил через плечо небольшой, сморщившийся под действием морских вод кожаный мешок.

– Оправляемся искать приют, – пояснил белобородый. – Не ночевать же прямо здесь. Хотя если тебя устраивает местное гостеприимство, то можешь остаться и подарить моим ушам немного тишины.

– Вот еще, – с ехидной улыбкой парировал Дави. – Более подходящего слушателя мой длинный язык еще не встречал, – осклабился он, величаво поправил прилипшие к телу одежды и, стерев с лица ухмылку, спросил: – А капитан Тычок, он разве не идет с нами?

– Позже. Сейчас ему нужно побыть одному, – хмуро отозвался рыцарь. – Думаю, в этом богами забытом крае кроме нас костры разжигать больше некому. Он без труда отыщет место ночлега.

Устало перебирая ногами, мы втроем двинулись на север. Громада скал уходила вперед нескончаемой чередой отвесных баррикад и упиралась в далекую линию чуть заметного горизонта, словно немой страж, охраняющий рубежи засушливых земель народов Иллии от просоленного царства Спешного моря. Отдалившись на достаточно приличное расстояние от первоначальной точки, нам так и не довелось обнаружить подходящего укрытия. Хотя я отчетливо помнил, что старина Дики уверял нас в том, что эти берега просто напичканы глубокими пещерами. Наконец Тамиор остановился.

– Здесь! – скомандовал белобородый, указывая на небольшое углубление в породе с причудливо выпирающим каменным навесом, здорово походящим на длинный высунутый язык. – Варанта, – обратился ко мне воин, – друг, собери веток для костра, а мы с Дави постараемся обеспечить возможный уют к твоему приходу.

Я согласно кивнул.

– Скудное укрытие. Едва ли втроем поместимся. К тому же несильно похоже на надежную пещеру. Мне бы совсем не хотелось мучиться бессонницей от зловещих помыслов на предмет внезапного визита каких-нибудь гостей. И так близко к воде, – озадаченно проговорил поэт. – Не спокойно у меня на душе. Вдруг ночью то чудище, что сожрало наше судно, доберется и до нас?

– Х-м-м. На нас места хватит. А чудище… – Тамиор тепло улыбнулся, – не думаю, Дави, что прожорливая тварь заявится. Поживиться тут нечем. К тому же слишком мелко для такого гиганта. Да и другого плана у меня все равно нет.

На мгновение прислушавшись к разговору соратников, я ухмыльнулся детской наивности длинноухого рифмоплета и продолжил обшаривать окрестности. Впрочем, поиск дров не занял много времени. Берег полнился высохшими за день обломками, и мне удалось вернуться еще до того, как товарищи успели перевести дух и разложить скудное имущество. Вскоре посередине маленького лагеря засияло пламя костра, тепло которого навевало воспоминания о доме и вкусной горячей похлебке.

– Выход будем искать уже поутру, – с хрустом потянулся воин, расставляя руки в стороны. – Эх! Не отказался бы я сейчас от крепко зажаренного, до корочки, ломтя мяса, – он присвистнул и хлопнул себя по колену. – Жаль, тут дичи не водится. Гиблое место. Ни клешеней, ни птиц – никого. Нам бы, ой как скрасила вечерок парочка отбивных, желательно с флягой вина в придачу. На худой конец окорок клыкаря тоже сгодился бы.

– Да, – протянул я, присаживаясь к кострищу, – боюсь, что эта ночь застигла нас на пустой желудок.

– Что ж, – лукаво заметил Давинти, – прошу простить, что не имею привычки обнадеживать попусту лучших друзей, – тил подтянул поближе небольшую кожаную торбу, с которой носился с тех самых пор, как морской колосс выдворил нас с корабля, и важно насупившись, добавил: – Клыкарей не обещаю, но немного пресной воды, сыра, вяленого мяса и горстка орехов найдется.

Сказав так, поэт присел на корточки и начал выкладывать к огню продовольствие.

– Ого! – воскликнул я. – Откуда ты все это взял?

– Э-м-м… – задумчиво протянул Дави, – сберег, – затем снова задумался и проговорил: – Позаимствовал… Зависит от того, с чьей стороны посмотреть.

– Украл, – с усмешкой буркнул Тамиор.

– Ну зачем сразу украл? – возмутился эльф. – Если учитывать обстоятельства гибели всего, что находилось на «Громе», включая команду, то можно считать, что я уберег эти невероятно великолепные припасы от монстра. Припасы, которые, не могу не заметить, позволят нам не слопать друг друга в приступе голода хотя бы пару дней.

– Ты меня поражаешь, длинноухий, – сурово заявил воин. – С каждым разом твое присутствие в нашей компании становится более оправданным, – бородач хмыкнул, а его лицо приобрело теплые черты. – Ты молодец, Дави.

Тил застенчиво улыбнулся, словно юнец, наконец-то добившийся похвалы от строгого родителя, и суетливо принялся делить провиант на четыре равные части.

– Нужно и капитану оставить, чем поужинать, – заботливо приговаривал он. – Немного, но утолить особо навязчивые стоны в животе хватит.

– Хватит, – подтвердил Тамиор, пристально вглядываясь в языки пламени. – Завтра будет тяжелый день. Перекусим и отправимся спать. Жаль, что тот пиратский журнал со странными картинками и каракулями, что переводил маг, не вернуть. Возможно, одна из нацарапанных там карт могла бы оказаться как нельзя кстати. Силы для того, чтобы вслепую обыскивать горы, у нас вряд ли найдутся.

– Э-м-м… – снова затянул Дави, а в глазах эльфа заискрились задорные огоньки, – не хотелось бы придаваться безудержной торжественности в столь плачевных условиях, но тем не менее… – поэт просунул руку на дно мешка и выудил кипу размокших бумаг, свернутую в плотный рулон.

Глаза белобородого рыцаря округлились, он победно гикнул, раскинул мускулистые лапищи и стиснул эльфа в стальных объятьях.

– Молодчина, длинноухий! – радостно забасил воин.

– Попрошу аккуратнее, детина. Раздавишь ведь, – тяжело проскрипел эльф, пытаясь вырваться из медвежьего захвата. – Я прибрал записи почти сразу, – пустился в пояснения Дави, когда белобородый поставил его на место и сел. – После того, как корабль погрузился в туман и вскоре начала происходить вся эта несусветная тарабарщина с безглазыми рыбами и исчезающими за бортом канри, я смекнул, что наша легкая прогулка принимает непредсказуемо смертопасный оборот. А когда Генэди взялся творить защитный купол, мне сделалось предельно ясно, что вероятность остаться в живых в море, под опекой горстки потрепанных испуганных матросов, крайне мала и с каждой минутой становится все более эфемерной.

Дави оживленно переводил взгляд то на меня, то на Тамиора.

– По совершенно удачному стечению обстоятельств, у мага уже была довольно вместительная прочная торба, в которой и нашли надежное убежище не только наш сегодняшний ужин, но и пиратские записи. Признаться, древние карты настолько захватили мое воображение, что я просто не смог оставить их без присмотра, – тил смолк на мгновение и пролепетал виноватым тоном: – Я прямо-таки почувствовал сильнейшую необходимость сберечь старинный артефакт. Ну и прихватил мешок, когда все были заняты спасением своей шкуры. Только в интересах сохранения редкой реликвии для передачи и последующего изучения будущими поколениями искателей, конечно же, – эльф сделался чересчур серьезным и уверенно закивал в подтверждение своей оправдательной речи.

– Короче говоря, Дави, – не удержавшись, громко хохотнул я, – ты спер карты из-под носа у чародея. Только в интересах будущих поколений, конечно же.

– Спер?! – негодующе вскинулся поэт. – Ну знаешь, Варанта, уж от кого – от кого, а с твоей стороны я никак не ожидал подобных упреков, – тил насупился и молча протянул Тамиору его долю съестного. – К твоему сведению, драконья ты голова, для того чтобы вещь считалась «спертой», как ты изволил выразиться, необходимо наличие как минимум одного из простых непреложных условий – для начала она должна принадлежать кому-либо. А насколько известно мне, именно эти карты не являлись чьей-то собственностью.

– Угомонись, Дави, – поспешил я успокоить друга. – Я же пошутил.

– Я тоже, – буркнул поэт и, передав мне небольшой ломоть вяленого мяса, затянул горловину кожаного мешка.

– Остыньте, ребята, – вовремя встрял в разговор рыцарь, смачно раскусывая крупный орех и заедая его куском сыра. – Сам не терплю, когда берут то, что плохо лежит, но в данном случае Давинти заслужил только одобрения.

Тамиор подхватил флягу и сделал большой глоток.

– И где тебе удалось добыть столько припасов? – изумленно продолжил он. – На корабле царила сущая неразбериха. И если бы не твоя… к-х-м-м… – белобородый комично закашлялся в пудовый кулак, еле сдерживая смех, – рачительность…

– О-о-о, – недослушав вопроса, с готовностью отозвался Дави, – это совершенно коротенькая и на редкость тривиальная история. Но я с радостью поделюсь подробностями, – начал он. – Прошлой ночью меня одолевал нестерпимый голод. Ведомый отнюдь не желанием прибрать к рукам чужое, но движимый тяжелой нуждой, – на этом моменте поэт постарался заострить особое внимание, – я внезапно наткнулся на вовсе неприглядный кулек со снедью, – он запнулся и заерзал на месте, уловив наши вопросительные взгляды. – По правде сказать, там были еще кое-какие припасы, но я смог унести только это. И уверяю вас, друзья, – эльф многозначительно приподнял острый подбородок, – я совершенно случайно, только одним глазком, вовсе не желая, накануне приметил место, где барсуки хранили основной провиант. Можно сказать, что куль сам попал в мои заботливые руки.

– Ага, – весело прыснул я.

– Ну и что же, позвольте спросить, означает это совершенно неопределенное «ага»? – взбеленился поэт. – Попрошу дослушать до конца. И не делать скоропалительных выводов, в коих вы двое изрядно поднаторели с самой первой минуты нашего судьбоносного знакомства. Я настаиваю… – Дави нахохлился еще пуще. – Нет, я требую… Да, «требую» – весьма уместное выражение, – обращаясь сам к себе буркнул он. – Так вот я требую, чтобы мой поступок не приравнивали к воровству! Назовем это… – задумался тил, – неосознанной заботой о ближних, в условиях нарастающей смертопасности вынужденного положения. Или действием, непременно оправданным в силу сложившихся обстоятельств! Так же возможна совокупность обоих вариантов, – торжественно закончил витиеватую тираду поэт.

Над маленькой компанией, расположившейся вокруг огня, замерла неловкая тишина. Треск сухих ветвей в пламени отчаянно заполнял пробелы, отчего пауза казалась еще более комичной. По лицу Давинти было ясно видно, что тил не находит себе места в ожидании мнения товарищей. Мы с Тамиором медленно переглянулись. В глазах воина мелькали бешеные искорки с трудом сдерживаемого веселья.

– Только в интересах соратников, я полагаю? – нарочито серьезно пробасил белобородый, прыснул в ладонь и, не сдюжив, залился громким заразительным хохотом.

Я старательно терпел, не желая вконец обижать длинноухого приятеля, но через пару мгновений сдался и присоединился грохочущим смехом к потехе бородача.

– Что? – потерянно вопрошал сбитый с толку эльф. – Что вы хохочете? Что смешного опять отыскалось в моих речах?

Давинти понадобилась целая прорва смирения, чтобы дождаться, когда его друзья вдоволь навеселятся. Поначалу он безропотно терпел. Затем принялся оскорбленно надувать щеки. А спустя еще немного времени уже пугал неминуемой расправой за насмешки и потрясал тонкими кулачками.

– Для вас же, балбесов, старался. Неблагодарные, – ворчал он, подливая тем самым масла в огонь разразившейся забавы.

Поняв, что все его увещевания не имеют должного эффекта, эльф собрался с духом и на полном серьезе пригрозил сейчас же покинуть нашу компанию, не ведающую ни приличий, ни уважения к соратнику, чтобы скрыться в ночи подальше от незаслуженных насмешек. И если ему посчастливится вернуться в лоно более цивилизованного общества, непременно написать эпичную поэму, что будет выставлять нас с Тамиором в совершенно непривлекательном свете. В конечном итоге такие суровые доводы оказались нам с рыцарем не по зубам, отчего, насилу сдерживая рези в животе, мы, наконец, успокоились.

– Ладно, пора отдыхать, – с трудом выдавил белобородый, отирая рукавом слезы, проступившие от смеха. – Будем держать дозор, как всегда, по очереди, – уже более лениво буркнул он и завалился набок, пристраивая голову на локте поудобнее. – Как ты однажды говорил, Дави? «Кто у нас сегодня раздозорился?» – хмыкнул воин. – Так вот нутром чую, что раздозоришься у нас сегодня именно ты, – Тамиор еще раз хохотнул, прикрыл глаза и в следующую же секунду гулко захрапел.

– Я?! – с претензией в голосе воззрился на единственного бодрствующего соседа поэт. – Почему я? Учитывая силы, затраченные на то, чтобы привести вас двоих в здравомыслящее состояния после того припадочного веселья, меня положено вообще освободить от любых обязанностей.

– Разбудишь через три часа, – улыбнулся я, укладываясь возле кострища. – Сменю.

Ночевать на быстро остывающем песке, вперемешку с камнями, было занятием не из приятных, но все же привычным для наемника. Однако заснуть не удавалось. Долго ворочаясь, я, наконец, выявил причину бессонницы и, цокнув языком, поднял веки. Монотонное неразборчивое бурчание эльфа, наверняка жалующегося самому себе на несправедливость судьбы, никак не позволяло провалиться в дрему.

– Дави, – окликнул я поэта вполголоса, – не серчай на нас, друг. Мы же, любя, – как можно доброжелательнее шепнул я.

– Да знаю, – грустно отмахнулся тил и продолжил рассматривать нестройный танец пламени. – Просто всем нам нужен отдых, – пробормотал он. – Мягкая кровать и сытная свежая пища. Когда доберемся до хоть какой-нибудь деревушки или города, первым делом закажу себе королевский обед и целый бочонок эля. Надеюсь, в Рундаре варят эль более-менее сносного качества.

– Так и сделаем, друг, так и сделаем, – зевнув, невнятно пролепетал я, прикрыл глаза и в следующую же секунду провалился в небытие.

***

Тягучее, зияющее рваными полотнищами черных низколетящих облаков небо вязким потоком колючей сырости сковывало мускулы, не позволяя пошевелиться. Дурной сон никак не желал оставить в покое случайного пленника, неумолимо сдавливая границы пугающих грез. Густой, почти осязаемый незнакомый запах распирал ноздри и вызывал приступы все чаще подбирающейся к горлу тошноты. Тишина, словно огромный невидимый хищный зверь, замысловатыми кругами вышагивала возле оказавшегося в ее цепких сетях крохотного разумного и заставляла сердце биться чаще, в ожидании неизвестности, таящей угрозу. Повсеместная чернота уплотнилась, приобретая размытые, но все же видимые контуры, и, опоясав меня дымным обручем, принялась сжиматься бесшумно и медленно.

Липкими небрежными прикосновениями мрак просачивался под кожу и, лишь столкнувшись своими ледяными пальцами с баррикадой живого тепла, нервно вздрагивал. Затем, точно иглами пронзая каждую пядь отвердевшей неповоротливой плоти, он проникал глубже, насыщал собой вены и окрашивал кровь в совершенно иной цвет. Слух наполнился растущим хрустом. Я почувствовал, как мои ребра принялись лопаться одно за другим, а по груди разлился мучительный жар, больше не позволяя сделать ни единого вздоха. Оглядывая свои неестественно выгнутые конечности, я закричал, но голос так и не смог вырваться наружу, застыв в горле твердым комом. Словно ответом на цепенеющее отчаяние, мрак взорвался тысячами разноголосых воплей. Тьма расступилась. Изо всех сил пытаясь не сомкнуть вдруг отяжелевшие веки, я вперился в мутную завесу образовавшейся норы. Панорама дрогнула, и окружающее пространство переменилось, словно кто-то перелистнул страницу мрачной книги. Могучие лапищи холодного воздуха обняли изломанное туловище, многократно усилили хватку и рывком развернули меня в обратную сторону, открывая взору то, что пряталось за спиной.

Теперь я парил над поверхностью исполинского водоворота и явно ощущал, как бешено вращающаяся спираль, состоящая из потоков серой бурлящей грязи, стягивает в свое чрево весь окружающий сумрак. Однако этого было мало. Вспучиваясь огромными пузырями, штормовая воронка выбрасывала высоко вверх струи бурой жижи, будто стараясь добраться и до меня. А на расстоянии вытянутой руки, плавя воздух горячим смрадным дыханием, раскрывалась глубокая пасть гигантского морского монстра. Чудовище издало оглушительный резонирующий свист, и из его алого шевелящегося зева донеслись тысячи истошных воплей. Невнятные слова, пропитанные гневом и отчаянием, постепенно складывались в рифмы. Неразличимый гам становился все громче и отчетливее. Стоны заплетались в мелодию и наполнялись угадываемым смыслом, будто я сам и есть лишь отзвук сонма тех погибших голосов.

Пытаясь высвободиться и немедленно покинуть владения странного зловещего морока, я рванулся, что было мочи. Мускулы схватились короткой судорогой, и я пробудился.

В центре стоянки по-прежнему горел костер. Ярко сияющие алыми всполохами ветки размеренно потрескивали в такт танцующим языкам пламени. По другую сторону кострища, заинтересованно поправляя угли куском обгоревшего поленца, сидел капитан Тычок. Канри тихо бубнил себе под нос какую-то лихую веселую песенку, изредка переходя на свист, в качестве аккомпанемента, в местах, по всей видимости, предназначенных для припева. Я оперся на локоть и ощутил ломоту в отлежанных боках.

– А где… где Давинти? – сбиваясь на сип, сонно процедил я.

– Дрыхнет, – сухо буркнул Тычок. – Я его сменил. Бедняга так яро охранял лагерь, что аж задремал от усердия. Вот я его и сменил. Мне все одно не спится, – Дики посмотрел на меня усталым взглядом и продолжил ковыряться в золе.

– Я составлю тебе компанию? – придвигаясь ближе к капитану, проговорил я.

– Зачем спрашиваешь, раз уже сел? – не отводя глаз от пламени, отмахнулся Тычок и добавил: – Составь, если желание имеется. Я не против.

– Мы на тебя ужин сберегли, – я суетливо направился к торбе, лежащей в паре шагов от похрапывающего поэта. – Немного, но, что есть. Да где же оно?

– Тут, – одернул меня капитан, тыча пальцем в мягкое шерстяное пузо. – Нашел уже. Первым делом учуял. Спасибо за заботу.

– Да не за что, – смутился я и вернулся на место. – Ты как? – осторожно поинтересовался я, стараясь не смотреть на товарища.

– Ты… это… – скомкано начал Дики, – ты извини меня. Я не хотел, – он замялся и отбросил горелое поленце в костер. – Я не должен был выливать на тебя столько злобы. Ты не виноват, – капитан сделал долгую паузу и тяжело вздохнул. – Никто не виноват в том, что произошло с ними… И с нами тоже… Мне больше хочется верить именно в такой выверт, чем в пресловутый злой рок. Иначе можно накликать на себя еще большие беды.

– Ничего, дружище, – отозвался я и постарался улыбнуться, хотя радости в случившимся действительно не было, – я понимаю, – мне хотелось продолжить, поддержать товарища, сказать нечто воодушевляющее, но…

– Ну, вот и славно, – Тычок резко перебил меня, как бы давая понять, что на этом разговор окончен. – А теперь иди спать. Я посторожу. Через пару часов толкну Тамиора, – проговорил он, и на его лице мелькнуло подобие ухмылки. – Может, позже все-таки удастся прикорнуть до рассвета. Как бы то ни было, море утром всегда приветливее.

Меня заинтересовало изречение капитана. Слова показались до боли родными и знакомыми, хотя я впервые слышал эту занятную поговорку. А потому еле сдержал при себе быстро пришедшую на ум похожую пословицу. Я уже было открыл рот, дабы сказать, что в моем мире в таких случаях принято говорить «утро вечера мудренее», но осекся и замолк.

Хотя, рассудить по правде, полагаю, вряд ли бы что-то изменилось, узнай Дики мою настоящую историю. Скорее всего, капитан просто счел бы меня слегка безумным или вовсе не обратил внимания на бредовый треп. И все же со временем я привык избегать подобных простодушных откровений. К тому же я все чаще ловил себя на мысли, что вспоминаю прежнюю жизнь, как бессмысленный однообразный сон, которого, возможно, не было и вовсе.

– Уверен? – вместо надуманных рассуждений уточнил я.

– Уверен, – утвердил капитан. – Иначе бы не говорил.

– Ну как знаешь, – я похлопал Тычка по плечу и стал устраиваться поудобнее. – Кстати, не слишком ли часто старый морской барсук, что не видит нужды в оправдании своих поступков, стал извиняться? – с легким смешком произнес я. – На моей памяти этот раз уже второй.

– Следи-ка ты за своей кружкой, сынок, – огрызнулся Дики. – Вот заноза. Все-то ты припомнил. Не слишком. Спи давай, умник рогоголовый, – канри басовито хихикнул, выудил очередную головешку и вновь принялся поправлять пылающие поленья.

Глава 2

– Хидне в гнилую пасть! – раздосадовано топтался на месте Тамиор.

Раскрасневшееся от невыносимой жары, сухости и начинающей подступать жажды лицо белобородого воина одновременно выражало суровое недовольство матерого мужчины и удивленное, почти невинное раздражение обиженного ребятенка.

– Дави, – рявкнул здоровяк, – доставай-ка снова эти проклятые записи. Проверим еще раз, может, мы чего-то упустили.

– Как будет угодно, – с ленивым безразличием отозвался эльф, уселся на горячий песок и погрузил руку в горловину покоящейся рядом торбы. – Вот, держи, – устало бросил Давинти, протягивая кипу старых пергаментов рыцарю. – Только что там смотреть? Не стремлюсь прослыть исключительным занудой, но мы уже с добрый десяток раз вдоль и поперек изучили каждую строчку, каждую черточку каждого изображения на каждом листе. Не замечаю, чтобы что-нибудь изменилось, – тил возмущенно всплеснул руками. – Я с трудом сдерживаюсь от красноречиво гневных эпитетов в адрес этого хлама, поистине недостойного называться историческим артефактом. Да о чем бишь я? Эти клочки бумаги даже картой назвать сложно! Ума не приложу, что могло так заинтересовать мой живой, полный идей, вдохновения и свободы от предрассудков разум в столь сером бесполезном мусоре, – фыркнул эльф.

Груз бесплодных поисков каленым клеймом отпечатался на уверенности всего нашего отряда. Особенно это было заметно по разительным переменам в ставшем давно привычным поведении, казалось, никогда неунывающего поэта. Всегда жизнерадостного и полного оптимизмом энергичного болтуна словно подменили. Взгляд Давинти стал на редкость тяжелым, в нем то и дело улавливались тусклые искорки безысходности. Обыденный водопад восторженных рассуждений постепенно превратился в редкий ручей, становящийся все тоньше, по мере того как жаркий день плавно приближался к своей середине, а желание пить продолжало медленно душить всякого из нас, с каждым новым часом лишь усиливая хватку.

Я старался не подавать виду, но, Боги – свидетели, ощущал себя не лучше соратников. Природа здешних краев явно испытывала незваных гостей на прочность. Только капитан Дики выглядел не в пример бодрым, собранным и, чудилось, вовсе не терял присутствия духа. Чего нельзя было сказать про остальных. Оно и не удивительно. Ведь наше положение не было настолько плачевным, даже когда морской гигант Гунлутай пытался сожрать нас вместе с остатками «Пустого Грома».

Без провианта можно было бы обойтись некоторое время. Тем более, Дави однажды имел неосторожность хвастаться, мол он, как никто иной, поднаторел в искусстве рыбной ловли за годы мытарства по просторам Зарии. И даже если учесть, что тил приукрасил рассказ о своих нескончаемых талантах, в чем каждый из нас был уверен почти наверняка, недостаток в пище несильно омрачал наши амбиции в части выживания. Но вот отсутствие пресной воды носило куда более опасный характер. Фляга, что эльф прихватил с гибнущего корабля, была наполовину пуста. Для четверых путников это означало всего лишь несколько глотков поровну. Столь малоприятный факт, в свою очередь, не позволял нам рассиживаться на одном месте. Нужно было придумать способ выбраться с проклятого побережья и как можно скорее. А потому с восходом солнца мы собрали нехитрый скарб и отправились прочесывать округу.

Капитан Дики был неумолимо прав, когда говорил, что на рубежах Иллии нет ничего кроме скал, песка и нескончаемых пещерных лабиринтов. Двигаясь вдоль берега на север, мы все чаще натыкались на глубокие разветвленные проходы в горной породе. И хотя большая часть из них была надежно укрыта повсеместно расплодившимися зарослями сухого колючего кустарника, любая из встреченных преград несильно затрудняла разведку и тут же вырубалась начисто. Затем каждый закоулок каждого тоннеля, каждого грота методично исследовался, в попытке найти выход к материку или хотя бы сличить с имеющимися картами очередную связку из многочисленных лазов, больше напоминающих спутанный клубок шерсти.

Тем не менее, все было тщетно. Кривые коридоры петляли, пересекались друг с другом, уходили выше и проваливались вновь, оканчиваясь в итоге тупиком либо следующей развилкой. Мы проникали в одну пещеру, а выныривали из совершенно другой уже в ином месте. А зияющая в проеме очередного выхода полоска разгоряченной суши, наглухо отрезанная от всего прочего мира, опять и опять напоминала нам о том, что каким бы долгим не был путь сквозь толщу гор, мы по-прежнему остаемся ее гостями и пленниками.

– Тьфу ты! – Тамиор разгневанно сплюнул.

Рыжие матовые крупицы песчаного наста тотчас впитали влагу, не оставив ни малейшего пятнышка на раскаленной поверхности.

– Каракули, они и есть каракули, – продолжал негодовать воин, таращась на витиеватые закорючки старых записей. – Без мага нам эту околесицу не осилить. Жаль, что он решил бросить нас в самый неподходящий момент, – язвительно заметил он.

– Генэди не бросал нас. Лакан сам чуть не погиб, – сухо запротестовал я. – Если бы маг умер у нас на руках, толку от него было бы еще меньше. Мы не должны забывать, что без его участия наш побег с острова Каменных Лун не имел бы ни малейшего шанса на успех.

– Знаю, знаю. Твоя правда, дружище, – буркнул белобородый. – Просто выпускаю пар.

Он с грохотом сгрузил на землю тяжелый доспех, элементы которого были надежно стянуты между собой, на манер своеобразной бронированной торбы, и прилажены к щиту. Из-за невыносимого зноя рыцарь оставался лишь в легком белье и кованых сапогах, опасаясь риска ненароком распороть ступни об острую кромку какого-нибудь булыжника, незаметно торчащего из плотного каменистого настила местных копий.

– Ничего не разобрать, – продолжал ворчать бородач, усаживаясь напротив закатившего глаза эльфа. – Ведь ни единого рисунка, хотя бы отдаленно похожего на обнаруженные подземелья.

– А с чего вы взяли, что на этих картах нанесено именно восточное побережье Рундара? – нахмурив брови и заглядывая в содержимое записей через плечо Тамиора, пробасил капитан Тычок. – С чего вы вообще решили, что здесь изображен Рундар?

– Ну как же? – отозвался рыцарь. – Припоминаю, что именно так говорил маг, – он сделал короткую паузу и задумался. – Кажется, говорил.

Мы переглянулись и вопросительные взгляды собеседников скучились на Давинти. Ничего не подозревающий эльф всем своим видом демонстрировал полное безразличие к разговору и старательно не обращал на товарищей никакого внимания. Подставив сверлящим взорам спину, тил лениво выковыривал из песка небольшие черные камешки и, по-стариковски кряхтя при каждом замахе, метал крохотные снаряды в густые дебри особенно высоко разросшегося кустарника, скрывающего под собой массивный участок отвесной стены.

– Дави, – хором окликнули мы незадачливого поэта, – ведь так?! Чародей говорил о Рундаре?

Вместо ответа принялся нараспев бормотать Давинти, откинувшись на локти и, словно дите, болтая ногами в воздухе.

На последнем слоге эльф замедлился и трагично понизил тон. Затем нехотя развернулся к отряду.

– Прошу прощения, друзья, – возмущенно проговорил тил, – но, что вы от меня-то хотите? Я не больше вашего понимаю в древних языках. А Генэди… – он почесал затылок, – Генэди может и говорил что-то про Рундар. Не знаю. Сейчас я бесконечно раздосадован жестокими насмешками судьбы и не способен ничего утверждать наверняка.

Давинти фыркнул, отодвинулся на пару шагов от общей компании и вернулся к прежнему занятию.

– Ясно, – вздохнул белобородый и, оставив эльфа в покое, переключился на Тычка: – Дики! – шутливо прикрикнул воин. – После побега ты обмолвился, что бывал здесь прежде.

– Ну, был. Отпираться не стану, – нехотя отозвался капитан. – Что с того?

– А то, – вкрадчиво продолжал Тамиор, – судя по всему, в прошлый раз тебе удалось покинуть побережье и вернуться на материк в целости и сохранности. Остается вопрос – каким чудом, будь оно неладно? Может, поделишься опытом?

– Ах вот ты о чем, – хрипло усмехнулся барсук. – Это моя любимая история. Охотно расскажу, – начал Дики, уперев кулаки в мохнатое брюхо. – Только боюсь, мне придется разочаровать тебя, сынок. В ту пору все обошлось, как раз-таки без чудес. То было другое время, другие обстоятельства, – рассудительно заявил капитан, с улыбкой смерил приготовившихся слушать друзей и хитро прищурился. – Как бы не соврать… Было это годов двадцать тому назад, – продолжил он. – Мы тогда с моими парнями подрядились провернуть одно дельце. Работа не пыльная, но опасная. А за риск, как полагается, платят щедро. Нам таких денег и не снилось. Всего-то и нужно было доставить пару редких вещиц из главного порта Тилендаля в родную гавань Ритаки. Ну и передать, конечно, в руки одного влиятельного и падкого на предметы древности толстосума. Вся беда заключалась в том, что длинноухие не слишком охотно расстаются со свидетелями своей истории. Даже если этот свидетель – простая безделица эпохи первого короля. А если точнее, то за вывоз тилских реликвий можно надолго поселиться в просторных казематах Западного Миндонара.

Тычок крякнул и выпятил грудь, словно намекая, что любые запреты ему нипочем.

– Так вот, догонять эльфы нас не стали. До сих пор не понимаю почему. Видимо, были тому свои причины. Зато на подходах к Кинарту нашего прибытия торжественно ожидала целая флотилия законников. Зайти в порт было равносильно добровольной сдаче. Тогда-то мне и пришла в голову идея укрыться среди заброшенных торговых маршрутов. Я знал, что эти места обходят стороной даже самые отпетые мореплаватели. Трюм нашего корабля наудачу полнился провиантом и пресной водой. Мы развернули корабль и на всех парусах отправились к берегам Иллии. К концу второго дня наши преследователи поумерили пыл и принялись возвращаться восвояси. А «Пустой Гром» залег на дно в тихой скалистой бухте, найденной по случайности. Так что никаких чудес не было, – Дики весело хохотнул. – У нас имелся корабль, достаток в пище и пара-тройка дней свободного времени для того, чтобы все тут обшарить, – барсук замолчал, задумавшись о чем-то.

– Капитан, – вдруг восторженно протянул Дави, как оказалось, вместе со всеми внимательно слушавший рассказ Тычка, – это беспрецедентно интереснейшая история, не лишенная поразительно четкого баланса. Тут прослеживается нетипичный сюжет, смертопасный поворот событий и наверняка интригующая развязка, – выпалил в привычной для себя манере тил. – Заклинаю вас, продолжайте. Сгораю от нетерпения узнать, чем же все закончилось.

– Хе-хе. Чем закончилось? – тотчас взбодрился старый канри, почувствовав живой интерес публики. – Сделка состоялась спустя неделю в маленькой полузаброшенной деревушке на северной окраине Ритаки. Затем мы вернулись в порт. Власти города не смогли обнаружить на борту ничего противозаконного, а потому были вынуждены раскланяться и отпустить нас на все четыре стороны.

– Сносная байка, – нахмурился белобородый. – Только мне по-прежнему не понятно, что из этого следует.

– А что из этого должно следовать? – потупился Тычок.

– Дики, твоя команда пробыла на побережье три дня, – с раздражением принялся пояснять Тамиор, – ты сказал, что вы исследовали местность. Что вы нашли? Есть хоть что-то, что могло бы помочь нам?

– В том-то и дело, что ничего, – отмахнулся капитан. – Совершенно ничего, кроме пустых шахт и тупиковых гротов.

– Проклятье! – выругался здоровяк.

Раздраженно отшвырнул кипу бесполезных чертежей, рывком поднялся и заходил кругами, продолжая тихо браниться себе под нос. Затем замедлился и остановился.

– Раз видимые подземелья никуда не ведут, – решительно произнес он, – то будем искать те, что не видно, – белобородый устало взвалил широкий щит на плечо, сделал пару шагов и, коротко обернувшись, добавил: – Привал окончен. Следуем дальше, – перевел взгляд на барсука и уже спокойнее спросил: – Дики, где бухта, в которой вы скрывались тогда?

– Точно не сказать, – удивленно пробасил Тычок. – Если прикинуть, она должна быть значительно севернее. Но нам туда все одно не добраться. Это же полтора дня пути. Может меньше, но зачем совершать такой длительный переход?

– Мы попытаемся, – отрезал Тамиор. – Возможно, «Пустой Гром» не единственный корабль, приметивший удачное укрытие. Да и кто знает? Может, за двадцать лет там осели пираты, полуразумные дикари или еще кто. Нам сейчас сгодится любой отголосок цивилизации.

Я молча поднялся и встал рядом с товарищем, давая понять остальным, что полностью поддерживаю план рыцаря. Тычок с сомнением пожал плечами, но не стал спорить или заставлять себя ждать и зашагал следом.

– Давинти! – строго окрикнул я эльфа, который, казалось, вовсе не собирался никуда идти и, продолжая пулять камешками в разные стороны, мечтательно всматривался в далеко плывущие нагромождения пушистых облаков. – Ты решил остаться?

– Пожалуй, побуду немного, – мелодично отозвался тил. – А вы ступайте, – величавым жестом отмахнулся он. – Пришлите за мной, когда обнаружите постоялый двор, где непременно имеются мягкие кровати, а на ужин подают вина тончайших ароматов вместе с сочной отбивной размером с в-о-о-н ту пышную тучку, – эльф задрал голову и благоговейно заулыбался, тыча пальцем вверх.

– Дави! – резко рыкнул я, прерывая распалившиеся мечты поэта.

– Хорошо, хорошо, – недовольно заворчал тил, – уже иду.

Давинти насупился, встал, сдержанным и нарочито чопорным движением отряхнул одежды от приставшего песка. Затем наклонился, сгреб в кучу слегка растасканные ветром бумаги и сунул в мешок, аккуратно свернув их плотным рулоном. Замерев на мгновение, поэт покрутил в руках невзрачную плоскую гальку, случайно прихваченную вместе со страницами карт, подбросил ее на ладони, широко размахнулся и со звонким лихим возгласом запустил миниатюрное каменное блюдце в густые дебри колючего кустарника, выделяющиеся огромным пепельным пятном на фоне бордово-рыжих скал.

Бросок получился неожиданно сильным. Снаряд с хрустом прошил белесую ширму из сухих веток, гулко ударился о монолит стены и ухнул вниз. Звонко щелкнуло. Отчетливое эхо механического скрежета разлетелось над отмелью. В ту же секунду воздух наполнился протяжным гулом, а из плотной паутины терний вырвалась тонкая длинная тень. Словно стрела, сорвавшаяся с тугой тетивы, вытянутый в струну предмет со свистом пролетел в шаге от Тамиора и с глухим шелестом вспорол берег. Пара мгновений, и ударная мощь, появившегося из ниоткуда дротика, угасала, напряженно вибрируя в трещинах черного как смоль древка. Когда же дрожь чужеземного оружия стихла, мы с белобородым воином уже стояли бок о бок, готовые без промедлений принять внезапность боя.

Свирепо вглядываясь в предполагаемое укрытие незримого врага, Тамиор перехватил щит. Он ловко расцепил сбитые в тюк доспехи, а в руке рыцаря мягко щелкнуло магическое копье, расправляя свои, подрагивающие голубоватой дымкой, смертоносные пики в стороны. Повисло гнетущее оцепенение. Тяжелое ровное дыхание товарищей рокотало в ушах, заглушая собой прочие звуки. Казалось, что вот-вот из зарослей, с визгом и дикими криками на нас ринется неизвестный противник. Но ничего не происходило.

– К-х-е-м, к-х-е-м! – громко кашлянул капитан Тычок, затем протиснулся между мной и Тамиором и вразвалочку направился к предмету общей боевой тревоги. – Выдохните, парни. Уберите оружие. Так ведь и пораниться можно, – хмыкнул Дики. – Судя по всему здесь никого нет. Никто не собирается на нас нападать, – он подошел к торчащему из земли дротику и принялся топтаться вокруг. – Похоже, гоблинская работа, – буркнул он, проведя пальцами по древку.

– Гоблины! – всполошился Давинти, опасливо выглядывая из-за моей спины. – Им-то откуда здесь взяться?

– Ну, – отозвался капитан, – может, я и ошибся. Но копье грубое и очень-очень древнее. Вот, глядите, – Тычок ухватился за древко двумя руками и с легкостью переломил его. – Дерево практически сгнило, – пояснил он. – Как оно в полете-то не рассыпалось, ума не приложу? – капитан помолчал, присел на корточки и, крякнув, вытащил бугристый каменный наконечник из песка. – Я думаю, что это в некотором роде – предупреждение, – барсук швырнул Тамиору часть дротика. – Капкан. Ну, или ловушка, если угодно.

– Предупреждение? – задумчиво протянул белобородый, поймав обломок и осматривая его под разными углами. – Капканы ставят тогда, когда хотят кого-то поймать, – принялся рассуждать рыцарь. – О ловушках предупреждают только в том случае, если они охраняют нечто ценное от случайного любопытства. Ну, а у любой ценности есть свой хозяин, – глаза воина загорелись пытливыми огоньками. – Думаю, мы пришли, – решительно скомандовал он, опуская пожитки обратно на землю.

Глава 3

Поведение нашего отряда, на протяжении следующих трех четвертей часа, должно быть выглядело со стороны, по меньшей мере, забавно или даже неуместно для непростого положения, в котором мы находились. Четверо взрослых мужчин с веселыми криками и задорным улюлюканьем, вооружившись россыпью разновесных камней, словно не на шутку разбуянившаяся детвора, наперебой атаковали гущу колючника.

После недолгого, но весьма вдумчивого обсуждения соратники сошлись на том, что лучшего, а главное наиболее безопасного способа проверить таинственные дебри на предмет прочих смертельных ловушек нет, кроме как прибегнуть к самому простому и доступному методу, невольно открытому непоседливым поэтом. А потому вскоре на несчастный кустарник обрушился настоящий град из гальки, сухих палок, булыжников и остального увесистого, что было найдено под ногами.

Занятие на удивление оказалось весьма увлекательным и пришлось по вкусу каждому. Даже капитан Дики, вечно хмурый и серьезный до нельзя, сбросил с головы ржавую потрепанную треуголку и, с нескрываемым азартом, воображая, будто его рука не что иное, как катапульта погибшего «Пустого Грома», забрасывал снарядами мнимый корабль противника. Через пару минут с громким хохотом и острыми шуточками мы все втянулись в процесс и принялись соревноваться между собой – чей выстрел был самым дальним, кому досталась самая крупная булыга, кто совершил больше атак или оказался точнее и так далее, и так далее.

Конечно, на изолированном от мира побережье не было ни зевак, ни случайных прохожих, что могли бы удивиться или даже бросить пару осудительных реплик в сторону бесшабашной игры. Но я не раз ловил себя на мысли, что выглядит наша четверка исключительно нелепо, а риск окончательно впасть в развеселое детство превращается в настоящую угрозу.

Однако результат тотального обстрела не заставил себя ждать и принес достаточно ощутимые плоды. Крупные разлапистые стебли причудливого растения жалобно трещали под натиском рукотворного камнепада. Из зарослей нескончаемой рваной мелодией доносились разноголосые механические щелчки и глухой лязг металла. Несколько раз что-то грозно ухало, словно тяжелый молот обрушивал свою мощь на горб наковальни. А чуть позже с промежутком в несколько секунд на волю вылетели еще три черных длинных копья, пронеслись мимо и замерли в песке, недалеко от точки, где недавно нашел свое пристанище первый дротик. Когда лязг и скрежет шестерней стихли окончательно, а камней в округе почти не осталось, Тамиор отер с раскрасневшегося лица крупные капли пота и остановил шуточное сражение.

– Отставить, – осипшим голосом скомандовал он и уселся на одно колено. – Думаю, достаточно. Враг повержен и не в силах молить о пощаде, – торжественно заявил рыцарь. – Нужно подойти и проверить, дышит ли его обмякшая туша.

– Великолепнейшая, изумительная идея, – воскликнул эльф, нахмурился и заговорщически пробурчал: – Кто пойдет первым?

– Так ты и пойдешь, заклинатель болтовни, – хохотнул здоровяк.

– Я?! – ошарашено пискнул Дави и испуганно замотал головой. – Почему я? –лепетал он, медленно пятясь подальше от хитро оскалившегося и еле сдерживающего смех воина. – Я н-е-е… Я не могу. У меня даже брони нет. Мое оружие – слово. А оно вряд ли остановит пущенный дротик.

– Я пойду, – желая пресечь дальнейшие споры и дележку ролей, рыкнул я.

– Почему ты? – поперхнулся смехом Тамиор и вмиг посерьезнел.

– А кто? – невозмутимо отозвался я, поправляя снаряжение и вытаскивая правый клинок из захватов. – Давинти вовсе не боец. Любой чих переломит нашего драгоценного словоблуда пополам. А нам потом придется выслушивать его предсмертные жалобы.

Я искоса глянул на притихшего тила, а его рот растянулся в благодарной заискивающей улыбке.

– Капитан Тычок, – продолжал я, – при всем уважении, слишком мал. Механизмы ловушек могут не среагировать на столь незначительный вес. И тогда любой, кто идет следом, будет по-прежнему в опасности. Так что решено, – я встал и шагнул к скале.

– Погоди, Варанта, – остановил меня Тамиор. – Я не об этом. Пойти хотел я. Только решил перевести дух и немного подшутить над длинноухим. Не путай наши карты, приятель, – наставительно произнес он. – Ты – ударная сила. Я – стальной таран. Так было и так должно остаться.

– Что-то не много на тебе сейчас стали, – возразил я, ткнув когтистым пальцем в плечо приятеля, скрытое под потемневшей льняной рубахой. – Боюсь, пока ты облачишься в свой панцирь, уже стемнеет, – я тепло хмыкнул. – Не дрейфь, моя кольчуга способна выдержать пару ударов острого клинка. С дротиками и силками тоже как-нибудь справимся.

– Хорошо, – рыцарь посмотрел мне в глаза и закивал утвердительно. – Но я пойду следом, в десяти шагах, – тоном, нетерпящим возражений, заявил он. – Вот, держи, – воин протянул мне свой щит. – Эту эгиду точно ни одному капкану не прокусить, – затем повернулся к Давинти и капитану Тычку: – Вы – ждите здесь. Не будем мешаться друг у друга под ногами.

– Принято, – козырнул Тычок. – Я прослежу, чтобы Давинти не успел ничего натворить, пока вас не будет.

– Я? Натворить? – снова возмутился эльф. – Позвольте-позвольте! Вы, капитан, имеете дело не с маленьким шкодливым ребенком. Я вполне самостоятелен и могу проследить за собой сам…

Негодующее ворчание пустившегося в дискуссию поэта терялось в отголосках шепчущих волн по мере того, как мы отдалялись от места привала. Теперь мой настороженный слух улавливал лишь колебания горячего бриза и осторожную поступь товарища за спиной. Приблизившись вплотную к жесткой баррикаде кустарника, я покрепче прижал щит к груди и медленно пошел вперед. Раздвигая клинком твердые, сморщенные, кажущиеся иссохшими стебли, я тщательно выбирал направление для каждого следующего маневра. Порой заросли оказывались настолько плотными, что приходилось попросту прорубать себе дорогу.

Два коротких взмаха и узкий коридор податливо провалился вглубь, а под ногами что-то глухо хрустнуло. Мгновенно среагировав, предупреждающим жестом я остановил рыцаря, а сам напряженно сжался, предвкушая внезапный удар. Неспокойный стук сердца отсчитывал двадцатый такт, но ничего не происходило. Я опустил глаза и отступил прочь. В широких отпечатках ступней виднелись зазубренные куски лопнувшей под напором внушительного веса старой белесой кости. Припав на колено, я наклонил голову и проследил взглядом дальнейший путь – сквозь просветы между пепельными стеблями тут и там мелькали еле заметные, занесенные песком, очертания черепов, изогнутых ребер и прочих фрагментов тел, что обычно остаются после гибели разумных.

Часть останков не бросалась в глаза сходу. Однако переплетения стен, проложенного нами тоннеля, все же хранили достаточно секретов – прежние искатели приключений, когда-то распрощавшиеся со своими жизнями, так и остались стоять на подступах к таинственному месту, замерев в предсмертных позах. Изгибистые ветви кустарника оплетали, пронизывали насквозь и накрепко стягивали выбеленные ветрами и солнцем скелеты несчастных, сохранив их в первоначальном виде, не позволив рассыпаться на куски, и даже после смерти заставляя служить эдаким устрашающим предупреждением для случайных путешественников.

– Это же настоящий стоячий могильник, – удивленно прошептал Тамиор.

– Да, – отозвался я тихо, – я тоже впервые вижу подобное. Продвигаемся дальше. Выясним ради чего эти бедолаги пришли сюда.

– И что заставило их остаться, – буркнул воин, продолжив мою мысль.

Вскоре колючие ветви расступились, выталкивая нас в полукруг просторной, вымощенной крупными плитами площадки. Часть платформы представляла собой гладкую поверхность, состоящую из пяти идеально ровных прямоугольников каменного основания, в стыках которых торчали толстые металлические колья с человеческий рост. Рядом с некоторыми проржавевшими от времени и соли пиками лежали развалившиеся останки тех, кто почти добрался до заветной цели. Еще одна хитрая ловушка навечно замерла в пугающем ракурсе, исполняя свое единственное предназначение. Следом же виднелась пара ступеней, тянущихся вдоль подножья скал и упирающихся в отвесную стену.

– Варанта, – ошарашенно процедил белобородый, встав по правую руку от меня и неотрывно глядя на вдавленный в монолит породы контур высокой резной арки, – будь здесь. Я позову остальных, – торопливо пояснил он и исчез в узком проходе.

Я согласно хмыкнул в спину удаляющемуся приятелю и, затаив дыхание, продолжил рассматривать детали таинственной находки. Словно завороженный, не боясь смертоносных механизмов, коими кишели подступы к пещере, я обогнул острые колья и, стараясь не наступать на стыки плит, приблизился ко входу в рукотворное подземелье.

Путь внутрь преграждали сомкнутые створки огромных ворот, выполненные из гладкого, выделяющегося на общем фоне яркой белизной камня. Мое внимание привлекла крупная вязь многочисленных символов. Письмена плавно простирались по всей поверхности скал и уходили высоко вверх, докуда хватало глаз. Точность исполнения сложных линий поражала. Странным также было и то, что, наблюдая с берега, нам не удалось заметить в этой области хоть что-то необычное. Находясь же в непосредственной близости, взору открывалось неожиданно больше.

Некоторые из рисунков виделись какими-то грубыми, рваными. От них как будто веяло нестерпимым жаром и ледяной угрозой одновременно. Однако прочая их часть выглядела отдаленно знакомой. Я порылся в памяти и обнаружил, что уже встречал подобное сочетание пиктограмм у звериного дольмена близь Висмутовых столпов. С удивлением для себя, я осознал, что отдельные знаки настолько глубоко отпечатались в разуме, что при созерцании их двойников сейчас, в груди зарождалось непривычное тепло.

Впрочем, главные символы вызывали куда большее изумление. Их невозможно было не узнать. Превосходя по величине все прочие рисунки, они располагались на трех больших круглых выступах. Две выпуклые полусферы находились справа и слева, по бокам арки так, что до них легко мог дотянуться даже самый низкорослый представитель любой расы. Третий же и самый большой символ занимал центральное положение сверху, над створками двери, и был недосягаем. В местах, где изгибы необычного барельефа принимали форму полукруга, зияли глубокие щели, уходящие далеко в толщу скальной породы. Все три рисунка точь-в-точь повторяли прежде кажущиеся бессмысленными каракулями изображения, что содержались среди записей пиратского журнала.

– Должно быть, это… какой-то древний храм? – непроизвольно прошептал я, обращая вопрос к самому себе.

Я медленно потянулся к орнаменту справа. До соприкосновения с очертаниями символа оставалось совсем немного, как вдруг в центре пиктограммы вспыхнуло яркое белое пятно. Мир вокруг словно погас, оставляя видимым только каменный нарост с источающей сияние гравюрой. Окружающие звуки поглотил усиливающийся, давящий и словно гипнотизирующий гул. Сноп молочного света казался плотным, упругим. Теплый и ощутимо колючий, он будто проникал под кожу, обволакивал незнакомую плоть, пробовал на вкус. Но я не испытывал страха или тревоги. Напротив, ощущения откликались эдакой необъяснимой приязнью. Продолжая тянуться вперед, я так и не смог коснуться поверхности выступа, оставаясь на расстоянии пары пальцев от него. Однако сфера послушно поддалась и стала плавно погружаться вглубь откоса.

– Вот так да! Сверхтрясающе! Должно быть, это вход в какой-то древний храм!

Откуда-то издалека, словно из иного бытия, послышались ликующие возгласы задыхающегося от приступа восторженного любопытства Давинти, насильно выталкивая меня из тягучего наваждения. Я растерянно отдернул руку. Миг и свечение угасло, возвращая действительности прежние шумы и естество красок.

– А эти стоячие покойники! – продолжал радостно тараторить эльф. – Там, в дебрях колючника. Вы видели? Невероятно воодушевляющее и, к слову, жутковатое представление. Не правда ли? У меня до сих пор мороз меж лопаток.

Тил нелепо хохотнул и, стараясь зацепиться жадным взглядом за каждую деталь волнующего воображение зрелища, вышел на середину площадки.

– Я всегда остро чувствовал, что способен очетлично разбираться в разумных. И в случае с вами, друзья мои, я также не допустил промаха. Не устаю поражаться значимости наших каждодневных открытий, – принялся выговаривать длинноухий. – Светел и прекрасен тот день, когда, претерпевая тяготы и незаслуженные невзгоды, ваш покорный слуга, – он опустился в манерном поклоне, – великодушно позволил спасти себя от вопиющей несправедливости и в истинно благородном снисхождении допустил возможность считаться равноправным участником маленького, но невероятно удачливого отряда искателей приключений.

– Ну-ну, – скептически хмыкнул Тамиор и с деланным сочувствием бросил взгляд на неугомонного поэта.

Видимо, я в какой-то момент потерял счет времени и не заметил, как долго пребывал в одиночестве, изучая письмена. Но рыцарь, шествующий позади всех остальных, был уже полностью облачен в сталь и выглядел куда более уверенно, чем прежде.

– Прошу простить за чрезмерный энтузиазм, друзья, – не унимаясь, хитро прищурился Давинти, – стесняюсь поинтересоваться, никто из вас не сгорает от нетерпения заглянуть внутрь святилища?

– Сгорает, – язвительно фыркнул капитан Тычок.

Канри аккуратно переступал с места на место, кружась возле пустующего отверстия в полу, и никак не решался заглянуть в центр. Он сделал пару шагов вправо и подошел к одному из торчащих кольев. Бесцеремонно оттолкнул ногой остатки скелета, покоящиеся у основания, и, ухватившись за длинный металлический шпиль обеими руками, потряс его из стороны в сторону. Затем повторил движение, на этот раз с большим усилием, и, свесив голову набок, чутко прислушался. Из-под площадки донеслись тихие скрипы.

– Ага! – оживленно воскликнул капитан и припал к земле, заглядывая в узкую прореху шва между плитами. – Ничего себе! Так и знал, – довольно утвердил он. – Все это единый защитный механизм. Похоже, под нашими ногами упрятана целая машина, управляющая всеми ловушками одновременно.

Тычок поднял брови и перевел взгляд на смолкшего поэта. Дождался пока тот перестанет глазеть вокруг, и как только тил заметил, что на него пристально смотрят, закачал головой.

– Позволь-ка, сынок, дать тебе один маленький совет, – капитан сделался вмиг серьезным. – Любопытствуй тут аккуратнее. Самые нетерпеливые перед тобой, – Дики скривил уголок рта и многозначительно указал в сторону черепов, нанизанных на шпили. – Так-то.

– Б-р-р-р, – Давинти повел плечами, и его заметно передернуло. – Прошу вас, капитан, – нарочито важно, стараясь не показать тревоги, отозвался эльф, – не стоит нагнетать страху больше, чем этого требуют обстоятельства. Очевидно, что от почивших охотников за тайнами просто отвернулась удача в самый решающий момент. Я же хожу в любимцах у этой весьма изменчивой дамочки. К тому же, телам, по меньшей мере, два десятка лет, а может, и еще больше. Защитными механизмами, как вы изволили выразиться, давно набила свое жадное брюхо ржавчина. А те ловушки, что были еще способны нанести вред незваным гостям, мы обезвредили во время нашей увлекательной атаки с берега. Что может случиться? – тил гордо задрал подбородок, принял бесстрашное выражение лица, но на всякий случай отступил подальше от зияющего пустотой отверстия.

Ближайший к поэту штырь задрожал и с пронзительным скрипом скрылся в полу. Эльф растерянно пискнул и вопросительно посмотрел на капитана Дики, который уже стоял у края площадки, вжавшись спиной в кустарник. Ступни барсука, казалось, утопали в каменной плите. Он сместился в сторону, и небольшой фрагмент настила, осевший под весом упитанного морехода, с глухим щелчком встал на прежнее место, возвращая платформе вид абсолютно ровного полотна. Затем Тычок поднял увесистый булыжник и прицельным броском отправил его в точку, где несколько мгновений назад торчало смертоносное жало. Под землей раздался короткий трещащий звук. Из округлой скважины вырвалось острие, и брошенный камень, словно деревянная дощечка, разлетелся на две неровные части. Стальной кол завибрировал и с пронзительным скрежетом замер на половине своей длины. Эльф тонко взвизгнул, инстинктивно отстраняясь от опасности, и закрыл лицо руками. Затем нашелся, выпрямился, полно вздохнул и на непослушных ногах вернулся на место.

– Ну вот, – как ни в чем не бывало произнес он, – я, собственно, так и предполагал. Состояние наполовину рабочее.

– Тебе бы хватило, – огрызнулся Дики, покосился на хохочущего рыцаря и направился к арке.

Взобравшись по широким ступеням, Тычок первым делом обратил внимание на четыре узкие прорези, парно расположенные в стене, друг над другом, по обеим сторонам ворот.

– Судя по всему, – предположил он, – это и есть копьеметы.

Канри приподнялся на мысках, заглянул в одно из верхних углублений, затем в нижнее, засучил рукав камзола и сунул руку внутрь.

– Дики, что ты делаешь? – вытаращился я на капитана, провалившегося по плечо в чернеющее отверстие.

– Да не тушуйся, броктар, – деловито отозвался он. – Четыре жерла – четыре дротика на берегу. Это орудие свое отвоевало. Эй, Давинти! Иди-ка сюда, сынок, – не поворачиваясь, крикнул капитан. – Подсоби мне. У тебя ручонки потоньше будут, да подлиннее моих. Лезь внутрь и постарайся нащупать там что-нибудь. Может, отыщется какой затвор или рычажок, что откроет нам двери.

– Что? – возмущенно вскинулся эльф. – Я туда не полезу, – он отрицательно замотал носом. – Ни… за… что… – раздельно отчеканил поэт, рассекая воздух отказным жестом. – Мои предельно развитые инстинкты выживания нипочем не позволят мне этого сделать.

– Давай-давай, длинноухий! – продолжал напирать Дики. – Или изнеженная особа слишком боится запачкаться, выполняя грязную мужскую работу?

– Нет и еще раз нет! – протестовал тил. – Даже и не уговаривайте. К тому же… – тон Давинти резко переменился, а глаза округлились и наполнились удивленным блеском, – к тому же, полагаю, что в этом определенно нет никакой необходимости, – завороженно протянул он, уставившись на большую полусферу с барельефом, частично виднеющуюся из-за широкой фигуры капитана Тычка.

Дави мгновенно взлетел по ступеням и оказался рядом со створками врат. Затем решительно отодвинул загородившего обзор капитана и замер.

– Это же… – выдохнул тил, – поразительно!

Перебросив кожаную суму на живот, он выудил сверток плотно скрученных пиратских карт и принялся судорожно перебирать страницы.

– Вот! Вот же оно! Мы нашли! – возбужденно затараторил поэт. – Все в точности так, как указано в записях. Стена, арка, символы Истоков по краям. Смотрите!

Мы непонимающе сгрудились возле эльфа, тычущего длинным худощавым пальцем в нарисованную копию прохода, что возвышался перед нами.

– А наш болтун дело говорит, – крякнул Тамиор. – Каракули словно с этих стен срисованы.

– Конечно! – не желал останавливаться Дави. – Справа пиктограмма Истока Хотуры, слева – знак Тиборы, а над вратами аватара Ирьи. Все сходится! – тил перевел дыхание. – Это и есть ключ от прохода в храм.

– Как так – ключ? – переспросил Тычок.

– Полусферы с символами старших богов, – принялся пояснять длинноухий. – Генэди упоминал об этом. И почему я не придал особого значения столь ценной части рассказа? – сокрушенно пискнул он. – Полагаю, что в тексте содержится некая подсказка, как открыть врата. Конечно, никто из нас не в силах прочитать мертвый язык, но мой блистательный ум и без пояснений способен постичь, что нужно предпринять, – тил довольно заулыбался, ожидая общего одобрения.

– Да? – буркнул я. – И что же?

– Понятия не имею, но думаю, – знающим тоном продолжил Давинти, – что до пиктограмм стоит дотронуться, ну или нажать на полусферы с ними. И делать это нужно только в определенном порядке. А значит, остается лишь один вопрос, – вздохнул эльф, – какой порядок будет правильным?

Повисла пауза.

– Что если нам не удастся угадать? – понизил я голос.

– Скорее всего мы присоединимся к тем бедолагам, – сплюнул Тычок, коротко кивая в сторону площадки, на две четверти усеянной скелетами.

– Откуда такая уверенность? – возразил я, глядя под ноги. – Везде, где стоят капканы, есть дыры в полу, а здесь я ничего кроме ровных цельных плит не вижу.

– Не стану заявлять, что знаю наверняка, – Дики заломил руку за голову и задумчиво почесал затылок, – нипочем не могу до конца представить, как работает механизм этого проклятого устройства. Но согласись, Варанта, нелепо было бы оставлять лишний шанс на выживание тем, кому все же посчастливилось обойти прочие ловушки и добраться до двери. Я, конечно, не мастер по части машин, предназначенных для убийства, но я бы такого промаха не допустил, – капитан нахмурился и пожал плечами. – С другой стороны, иного выхода у нас все одно нет. Скитаясь вдоль побережья без запаса пищи и воды, мы и так долго не протянем. Нужно попытаться подобрать комбинацию.

– Что ты скажешь, Тамиор? – выслушав доводы Дики, обратился я к главе отряда.

– Ну… – потирая ладони и одновременно взвешивая все достоинства и недочеты небогатых перспектив, пробасил воин, – будем делать, что можем, – уверенно изрек, наконец, он. – А можем мы только одно – действовать наугад, – бородач немного помолчал. – Начнем отсюда. Пробуем.

– Согласен, – подтвердил я свою сторону в принятом решении и вопросительно взглянул на Тычка и Давинти.

– Великолепно! – заегозил на месте от нетерпения эльф. – Я знал… Нет… Был полностью уверен, что вы, друзья, не сможете пройти мимо такой поразительной возможности окунуть наши общие серые деньки в непостижимое многоцветие неизведанного…

– Я так тоже не против! – нарочито громко, чтобы прекратить очередное словоизвержение поэта, прикрикнул капитан.

Затем пошатнулся и, как бы случайно, наступил эльфу на ногу. Тот ойкнул и, встретившись с суровым взглядом матерого барсука, умолк.

– Осталось определиться, что жать сначала, что потом, – канри сделал шаг вправо и указал пальцем на барельеф. – Думаю, что символ Хотуры нужно задействовать в первую очередь. Он вроде как старший бог порядка и все такое.

– Не стоит спешить, мои на редкость неугомонные спутники, – встрял в рассуждения длинноухий. – Полагаю, здесь не все так просто. Обратите внимание, что вопреки записям знак Ирьи выглядит гораздо крупнее прочих. К тому же он расположен в аккурат над аркой. Даже если один из нас вскарабкается на плечи другого, то дотянуться до барельефа по-прежнему будет нелегко. Еще следует заметить, что, как изволил обмолвиться наш общий приятель Генэди, Великая Инициатива никогда не была Истоком. Однако ее образ помещен куда выше остальных. Последователи, возводившие храм, точно стремились показать будто богиня находится как бы во главе древнего пантеона. Что весьма подозрительно для привычного восприятия, даже мало-мальски посвященного в тонкости иерархии старших богов разумного. Похоже, именно в этом отличии кроется частица разгадки. Исходя из размеров, места и прочих незначительных соображений, которые я решил не озвучивать, думаю, что перед нами определенно врата памятных чертогов Ирьи. А следовательно первой необходимо задействовать печать, принадлежащую именно ей.

– Допустим, поэт прав, – прогудел Тамиор. – Здравое зерно тут имеется.

– Да, – согласился я, – но если древние строители шли вразрез с устоявшимися ныне догматами и, вопреки понятной нам логике, придавали большее значение иным ценностям, то что тогда думать нам?

– Послушай, броктар, – потупился Тычок и тяжело вздохнул, – всякая загадочная, малопонятная, местами метафорическая трескотня – это, кажется, стезя нашего одаренного друга тила. Не твоя. Выражайся яснее.

– Куда же еще понятнее? – поспешил вступиться эльф. – Варанта говорит, что мы не в силах проследить ход умозаключений тех, кто воздвиг врата, а потому не можем точно определиться со следующим шагом. Но! – Давинти торжественно поднял указательный палец вверх. – На сей счет у меня также имеется пара весомых соображений, – поэт на мгновение замолчал и натянул довольную всезнающую ухмылку.

– Дави, не томи, – устало буркнул рыцарь. – Твое желание во всем поддерживать дух интриги когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку.

– Может, даже сейчас, – угрожающе подтвердил Тычок.

– Ах, да. Прошу прощения. Я всего лишь задумался, – быстро поправился эльф. – И так, мои настойчивые приятели, я полагаю, что следующей полусферой в цепи должна оказаться любая из оставшихся двух.

– Как это? – возмущенно крякнул капитан. – Ты же сказал, что знаешь наверняка.

– Я этого не говорил, – горделиво заявил длинноухий. – Но прежде чем делать скоропалительные выводы, прошу дослушать до конца, – неестественно строгим для себя тоном припечатал он. – Истинная суть такова, что вторым звеном ключа, скорее всего, является Исток, спутницей которого считалась Ирья в эпоху становления храма. Нам же не доступны знания о том, в чьей власти богиня сейчас, не говоря уже о временах, когда разумные расы только приближались к порогу своего возмужания. Так что… придется действовать на авось, – мрачно закончил Давинти и развел руками.

– На авось так на авось! – резко бросил Тамиор, отступил на шаг и разразился решительными указаниями: – Дави, вы будете первыми. Из вас с Варантой получится отменная башня. Так что живее взбирайся на плечи драконоголовому. Роста обоих как раз должно хватить, чтобы без труда дотянуться до верхней части арки. Капитан Тычок, ты отвечаешь за позицию справа. Надавишь на печать, когда Давинти задействует свою часть ключа и подаст знак. Я встану по левой стороне и буду ждать отмашки от тебя.

– Как? – вскинул брови в деланном изумлении эльф. – Ни споров, ни смешков, критики или недоверия в ответ на мое предложение не будет?

– Не будет, – отрезал воин. – Спорили уже. Твой план единственный. Я бы и сам не смог рассудить более разумно. Молодец, тил, – он серьезно посмотрел на поэта и опустил тяжелую руку на его хрупкое плечо. – К тому же я попросту больше не могу сидеть без дела и переливать одни и те же догадки из пустого в порожнее.

Тамиор встал напротив пиктограммы Истока хаоса и встряхнул кисти, словно подготавливаясь к кулачному поединку.

– Все по местам! – рявкнул он и с напряжением глянул на эльфа. – Будем надеяться, что ты окажешься прав, Дави. А сейчас… приготовились. Вперед!

Раскатистое эхо приказа ударилось о морщины скал и гигантскими скачками заспешило к северо-востоку.

– Залезай, – присев на одно колено как можно ниже и выставив запястья в качестве опоры, махнул я Давинти.

Тил с готовностью кивнул и, опершись ногой о предложенные руки, словно о ступени, взобрался мне на спину. Почувствовав, что седок утвердился на плечах, а для пущей уверенности вцепился обеими ладонями в рогатую шевелюру, я стал медленно подниматься. Поэт вовсе не обладал крупными формами и не сказался тяжелой ношей. Однако его рост был немногим меньше моего. И сейчас, когда тот полностью выпрямился, я ощутил всю неустойчивость нашей живой пирамиды. Длинноухий никак не мог уловить момент равновесия и расшатывался из стороны в сторону, будто старый флюгер на крыше окраинного постоялого двора. Я вплотную приблизился к стене и широко расставил локти, закрепляя свое положение. Давинти также прильнул к отвесному склону, наконец перестав ерзать и скользить по гладким звеньям нардиевого доспеха.

– Раз… – раздался сверху невнятный говор. – Два… – глубоко вдыхая горячий воздух, эльф готовился прикоснуться к сфере. – Три!

Он протянул пясти к барельефу. Линии рисунка вспыхнули ослепительно белым, а навстречу дрожащим пальцам рванулось мутное облачко переливающейся дымки. Поэт неуверенно вскрикнул, и я ощутил, как его тело неистово напряглось, выгнулось и замерло в оцепенении, будто пораженное разрядом молнии. От неожиданности эльф попытался высвободить пятерню, но неведомая сила не желала отпускать гостя. Полусфера медленно стала погружаться в монолит стен, увлекая за собой ладони любопытного разумного. Мрак постепенно заполонил все вокруг, оставив видимыми лишь очертания символа. Нестерпимый гул зазвучал в ушах сонмами бешено ревущих ветров. На лбу тила проступили ледяные капли пота, а язык, казалось, прирос к небу, не позволяя произнести ни слова. Я не мог видеть происходящего, но чувствовал настолько явно, словно все это творилось и со мной.

– Ну, Дави! Что там? Мы уже начали? Мне жать на печать или нет? – забеспокоился Тычок, глядя по сторонам на клубящиеся тени, появившегося из ниоткуда сумрака.

Голос Тычка звучал отдаленно. На мгновение мне показалось, будто слова капитана каким-то образом затерялись во времени. И будучи произнесенными много лет назад, они только сейчас добрались до цели. Странное ощущение пронизывало сознание. Впервые я не был уверен в том, что действительность, какой ее привыкли видеть разумные, существует на самом деле. Мысли путались, виски сдавливала тупая боль, а к горлу подкатывал густой ком тошноты. Но нужно было завершить начатое во что бы то ни стало.

– Дави! Дики! Я ничего не вижу! Тьма все гуще! Жду сигнала! – отрывисто прозвучал крик Тамиора.

– Д-а-а-в-а-а-й! – собрав остатки воли, изо всех сил заревел я.

Стена содрогнулась. В недрах скалы раскатистым эхом загремели скрытые механизмы. Оглушительный металлический скрежет вырывался из шороха соприкасающихся штырей и шестерней. Что-то громко щелкнуло, плиты под ногами завибрировали. Из-под стыков арки, тяжелым облаком каменной пыли посыпалось мелкое крошево. Полотно врат отошло вниз, и широкие двери храма расступились вовнутрь.

Глава 4

Руки утратили главную опору. По инерции меня стало утягивать вперед. Пытаясь сохранить равновесие, я коротко затоптался на месте и, не нащупав пола, полетел вниз. Следом за мной, пересчитав хребтом узкие частые ступени спуска, кубарем скатился Давинти. Не придав значения собственным побоям, я вскочил на ноги и подбежал к стонущему эльфу.

– Дави, ты как? – я аккуратно взял друга под локоть и помог подняться. – Ничего не сломал?

Поэт не ответил. Держась за ушибленный затылок, он жалобно глянул в мою сторону, тяжело хромая, отступил от треклятой лестницы на пару шагов и сел на землю, продолжая тихо постанывать. В следующее мгновение, в зияющем дневным светом проеме распахнутых врат храма появились два силуэта.

– Парни, вы там живы? – торопливо спускаясь, басил капитан Тычок. – Вот это было… было… Даже описать не могу. От таких впечатлений и помереть недолго. Верно? – Дики растерянно хохотнул.

– Все кости целы? – серьезно спросил Тамиор, достигнув середины спуска и пристально оглядывая помещение.

– Вроде бы, – отозвался я, покрепче прижимая ладони к назойливо саднящему правому колену. – Переживем. Бывало и хуже.

– А эльф? – не отступал воин.

– Давинти – парень крепкий, – подмигнул я. – Он точно справится. Так ведь, Давинти? – с бодрой ухмылкой окликнул я поэта.

– Получилось, – вместо ответа проговорил он. – У нас получилось! – радостно восклицая, тил подпрыгнул на месте, словно у него больше ничего не болело. – Мы разгадали ключ!

Слова тила эхом застучали по стенам и отозвались стальным скрежетом, точно шестерни очередной ловушки запоздало приходили в движение. Миг и там, где минуту назад стояла наша команда, с устрашающим лязгом вспарывая плиты террасы, из-под подножья ворот вырвался целый лес металлических кольев.

– Э-м-м-м… – запнулся тил и повернулся спиной к проходу.

Его выпученные от удивления глаза были обращены к сводчатому потолку пещеры, а недоумевающая улыбка словно заверяла, что в явном промахе вовсе нет его вины.

– Ну, или не разгадали, – процедил эльф, смущенно поглядывая на белобородого.

Тамиор громко выдохнул и устало провел рукой по лицу сверху вниз.

– Ф-у-у-х. Ладно, будем считать, что ничего не произошло. Главное, что все живы, – буркнул воин и деловито осмотрелся. – Короткий привал, – скомандовал он, направляясь к низкому пустующему пьедесталу в центре грота. – Немного передохнем и разведаем местность. Похоже, мы здесь не первые разумные за много десятков лет.

***

Подозрения белобородого казались весьма оправданными. Храм вовсе не создавал впечатление забытого места. Контраст общего запустения, перекликающегося с некоторой ухоженностью пещеры, живо бросался в глаза.

Из центра низкого вогнутого потолка к полу тянулся широкий столб дневного света. По нему, будто по просторному тоннелю, клубы горячего воздуха вздымали снопы невесомых частичек растревоженной пыли. Каким образом солнечные лучи проникали в твердь скал, а затем попадали внутрь грота, я не мог представить. Но в совокупности с блеклыми языками редких факелов, спокойно тлеющих в грубых каменных подставках вдоль окраин зала, освещение приобретало тусклый зеленоватый оттенок и густым туманом промозглого рассвета стелилось понизу, равномерно высвечивая детали древних катакомб таким образом, что становилось видно, как ветвистые лапы толстых корней, пробивающихся сквозь некогда ровную кладку, частой сетью покрывают рыжее одеяло песчаного крошева на полу, стремятся опутать любые выступы, взбираются на стены и, не встречая сопротивления, стекаются к жерлу золотистого потока.

Спеша разглядеть каждый уголок загадочного места, я прошелся вперед и остановился у дальнего края того самого помоста, возле которого мои спутники сгрузили пожитки и устроили кратковременный отдых. Гладкая, практически зеркальная поверхность иссини-черного монолита, возможно когда-то служившего фундаментом, что гордо нес скульптуру какого-нибудь почитаемого божества, призванного устрашать смертных и передавать величие конфессии, будто поглощала, впитывала в себя растерянные частицы света, от чего контуры пустующего сооружения казались размытыми, призрачными.

Возможно, первое впечатление усталых глаз являлось ложным, и странный предмет был не более чем воплощением необычного обеденного стола. Однако побеги подземного растения причудливо расступались перед массивом длинного прямоугольного пьедестала. Широкими дугами корни огибали приземистый постамент и вновь сходились в единую паутину у подножья лестницы, ведущей наружу.

По обеим сторонам, примерно в трех шагах от темнеющих граней загадочной постройки, располагались длинные узкие скамьи, выточенные из того же черного материала. Я провел пальцем по глянцевому сидению и удивленно хмыкнул. Поверхность оказалась абсолютно чистой. Ржавые плотные хлопья вездесущей пыли покрывали собой буквально все вокруг, тем не менее, обе лавчонки и сам постамент были тщательно вылизаны и натерты до блеска. Это обстоятельство наводило на множество разнообразных дум, но громче всего говорило лишь об одном – святилище не обходится без опеки заботливых смотрителей.

– Пора выдвигаться, – послышался резкий бас Тамиора, и я обернулся. – Надеюсь, эти ребята не станут препятствовать нашему проникновению в чертоги древнего демиурга, – хохотнул воин, расплывчатым жестом указывая в черноту.

Сгустившись в первой половине зала, тусклый свет практически не достигал дальних границ помещения, оставляя на стенах плотную завесу непроницаемого мрака. Недоумевая, о чем говорит рыцарь, я подошел ближе и непроизвольно ахнул, разглядев сокрытые доселе особенности места, в котором мы оказались. Тьма отступила, и передо мной возникла череда узких ниш высотой с людской рост.

В каждом углублении располагалось по одному чучелу, сотканному из кокой-то жухлой травы, гнутых сухих веток и серой потертой мешковины. Фигуры кукол живо напоминали соломенных страшил, которыми земледельцы бескрайних полей Зарии навострились пугать прожорливых птиц, целыми стаями обирающих зерновые угодья. Но в отличие от фермерских поделок на скорую руку, эти были исполнены таким образом, что с исключительной, жутковатой точностью повторяли формы и мельчайшие изгибы человеческого тела. Кисти, локти, колени и плечи выглядели настолько натурально, что казалось, вот-вот начнут двигаться. Лица, аккуратно сшитые из местами прохудившейся материи, имели объемные носы и впалые крупные дыры вместо глаз. Единственной отличительной чертой от привычного образа представителей разумных были широкие, распоротые от затылка и обрамленные грубой толстой нитью, улыбающиеся рты.

Стало не по себе. На мгновение мне почудилось, будто из осклабившихся пастей кошмарных уродцев принялся доноситься отдаленный скрипучий шепот, а пустые глазницы разом повернутых голов обращены прямиком на меня. Я стиснул зубы, сделал шаг вперед и прикоснулся к тряпичному туловищу. Морок немедленно развеялся и ослабил незримую хватку. Головы чучел вернулись в первоначальное положение и продолжили таращиться в стену напротив.

Теперь же мое внимание привлекало необычное положение конечностей некоторых чудищ. Руки большинства из них покоились на груди в форме перекрестия, однако скрюченные запястья трех фигур выглядели иначе. Сомкнутые в единую линию пальцы, выставленные в сторону на манер указателя, были обращены к противоположному концу грота, где среди полумрака виднелся хорошо освещенный проем, за которым угадывался вытянутый холл с тремя проходами поменьше.

– Варанта, ты идешь? – окликнул меня белобородый.

Я растерянно обернулся и поискал глазами. Место привала пустовало, а мои друзья уже стояли возле подступов в следующий зал.

– Так быстро? – непонимающе присвистнул я. – Мы же только что остановились.

– Только что? – хмыкнул Тамиор. – Не знаю, в каких облаках ты витал последние несколько часов, дружище, но мы уже успели намять себе седалища. Снаружи, поди, совсем темно. Передышка затянулась, живот бунтует от голода. Одним словом, нам давно пора продолжить поиски.

– Несколько часов? – я непонимающе покосился на друга. – Как это возможно?

– А что тебе не нравится, рогоголовый? – отмахнулся воин.

Последние слова Тамиора прозвучали как-то странно. Нет, это без сомнения был его голос и его извечная бравада. А напыщенные интонации, что частенько проскакивали в речах беловолосого богатыря, в особенности если он чувствовал скорое приближение угрозы, я бы узнал из тысяч похожих. Тон, смысл, манера высказываний – все это было до боли знакомо. Единственным не вписывающимся в привычную картину штрихом, казалась мимика бородача. Вовсе незначительная для стороннего зрителя, но весьма заметная для моего наблюдательного взора перемена вышла какой-то неестественной, фальшивой. Короткое нервное подергивание уголков рта при разговоре, изгибы ранних морщин вокруг глаз и чересчур напряженные скулы совсем не отвечали чертам той чрезмерной уверенности, так присущей доблестному рыцарю, которого я знал слишком хорошо.

– Ну же, Варанта! Ты чего там застыл как вкопанный? – нетерпеливо прикрикнул белобородый.

– Идем, – помедлив, неуверенно кивнул я.

Бегло проверил снаряжение, нащупал клинки за спиной и, пригнувшись, чтобы ненароком не зацепить лбом низкий потолок, протиснулся в расщелину за соратниками. Остановился с краю, по правую руку от воина, и принялся осматриваться.

Языки пламени, пляшущие в узких жаровнях, установленных напротив каждого из трех тоннелей, ярко освещали тесное, вытянутое лишь в ширину пространство холла. Янтарное, почти слепящее свечение отражалось от стен, лишая нас возможности заглянуть за чернеющие мраком ширмы проемов, выстроившихся в единую линию. Из тоннелей веяло затхлостью и промозглой влагой, а глубоко внутри чудилось беспрерывное движение. Словно густая темнота медленными высокими волнами перекатывалась из стороны в сторону в чреве гигантского каменного колодца.

– Воздух тут тяжелый, – недовольно цокнув языком, с мрачным раздражением проговорил Тамиор.

– Хочешь повернуть назад? – хмыкнул я, пытаясь рассмотреть, что прячется за порогом ближайшей комнаты.

– Конечно, нет. Когда это мы намеренно старались избежать трудностей? – вскинулся бородач. – У нас с тобой теперь только один путь, – словно не своим басом, с тонким отзвуком еле заметной язвительной злобы процедил рыцарь и от его слов ощутимо повеяло холодом.

– О чем ты, дружище? – прищурившись, я воззрился на приятеля и тут же осекся: – Где? Где все остальные? – сбивчиво спросил я.

Кроме меня и Тамиора в узкой, залитой алыми отсветами пещерке больше никого не было. А совсем рядом, в левой части холла, раздавался шум торопливых шагов. Словно кто-то сорвался с места и поспешил нырнуть в крайнее ответвление.

– Что за тарабарщина тут творится?! – гневно выругался я, крепко зажмурился, выждал несколько мгновений и резко открыл глаза.

Ничего не изменилось. Передо мной по-прежнему, непонимающе улыбаясь, стоял рыцарь и вопросительно поглядывал на меня. Близкий шорох повторился, и за спиной белобородого здоровяка размытым шлейфом промелькнула приземистая тень капитана Дики. Силуэт юркнул в темноту дальнего прохода и исчез за его пределами.

– Давинти, шторм тебя дери! – отчетливо донеслось из комнаты. – Ты куда рванул? – раздосадованный говор Тычка звучал совсем близко, но в то же время напоминал отголоски далекого эха. – А-а-р-г-х! – продолжал гневаться барсук. – Засунуть бы тебе морского шипоспина в портки, чтобы прыти поубавилось раз и навсегда! Вот куда нелегкая опять понесла этого ушастого непоседу? Вечно он недослушает решение командира и пускается искать приключений на свою тощую шею, – сетовал капитан. – А ну, давайте за мной, парни. Живее! Нельзя оставлять пытливый ум без присмотра. А наш Давинти просто брызжет любопытством. Как бы нас всех не затопило.

– Дики, мы здесь! – сконфуженно окликнул я. – С кем он там говорит? – выпучившись, одернул я Тамиора.

Тот не ответил.

– Что значит сам выберется?! – возмущенно гаркнул Тычок. – Как?! Вы спятили оба? Рифмоплета нельзя оставлять одного. Он пропадет в этих каменных лабиринтах. И получаса не пройдет, как «его величество неуклюжесть» напорется на очередную ловушку.

Голос канри становился тише, постепенно превращаясь в отдаленное еле разборчивое ворчание. Словно он продолжал говорить, но при этом стремительно продвигался вглубь храмовых катакомб.

– Тамиор! – я обеспокоенно потряс друга за локоть. – С капитаном что-то не так. Мы должны помочь.

На лице рыцаря не дрогнул ни один мускул. Сохраняя пугающее хладнокровие, он пялился в точку меж моих глаз отрешенным взглядом и молчал. Несколько секунд ожидания, казалось, переросли в часы. Отчаявшись понимать, что происходит, я поддался инстинктам, сделал шаг в сторону, обходя белобородого и рванулся вслед за Тычком. Встав напротив тоннеля, я глубоко вдохнул, будто готовясь к погружению на дно глубокого озера и, легко продавив плечом эфемерный занавес входной арки, просунул голову внутрь.

– Тычок! Дави! – прокричал я в пустоту уходящего далеко вперед тоннеля.

Никто не ответил. Я позвал снова. Лишь исковерканное бугристыми стенами эхо, словно с насмешкой вернуло часть моего же собственного окрика. В следующий миг отзвуки угасли, и пространство вновь наполнилось тяжелой практически осязаемой тишиной. Непроизвольная дрожь волнами мелкой ряби прокатилась по спине. Я коротко дернул шеей, пытаясь сбросить неприятный холодок нарастающей оторопи, зарычал и было приготовился шагнуть дальше, но что-то с силой потянуло меня обратно. Яркое освещение холла резко ударило по свыкшемуся с полутьмой зрению. Болезненно сощурившись, я попытался вырваться из стальной хватки и только сейчас осознал, кто грубо ухватил меня за руку и настойчиво не позволяет сдвинуться с места.

– Нет, – строго произнес Тамиор. – Ты должен остаться со мной.

– Но там… – попробовал возразить я.

– Послушай! – белобородый резко оборвал протест и сжал пальцы так сильно, что запястье охватила тупая давящая боль. – Послушай внимательно, Варанта, – воин приблизился и серьезным тревожным тоном продолжил: – Ты прав, что-то происходит. Но мы не знаем, что именно. Не понимаю, чего там творится со старым барсуком. Может, Дики опять утратил присутствие духа, а может, это мы с тобой слышим то, чего на самом деле нет. Но я точно знаю одно – до того, как Давинти с капитаном вошли в этот тоннель, решение разделиться и обследовать территорию поддержали все. Иначе поиски выхода или разумных, обитающих в здешнем захолустье, могут затянуться на слишком долгий срок. Тычок и эльф должны справиться сами. Мы же с тобой отправимся разведывать средний проход. Не поддавайся страху, дружище. Нам нужно выполнить свою часть задачи чего бы то ни стоило. Таков план. Ты со мной?

Глава 5

– …И о чем тут рассуждать?! – пыша недовольством и глотая от досады слова, вновь заорал капитан Тычок. – Я что, один остался при своем уме? – он заметался по мрачному коридору, не зная какое решение будет верным. – А-а-а-а, – Дики раздраженно махнул рукой, – и шкот с вами! Я пошел спасать длинноухого. Догоняйте, тугодумы!

Тычок крутанулся на месте и, нарочито стараясь топать погромче, зашагал вдоль лоснящихся от сырости гладких сводов. Канри никак не мог понять, отчего двое громил, которых до нынешнего момента он считал бесстрашными воителями и тем паче преданными друзьями, не желают отправиться вместе с ним отваживать повесу эльфа от очередного глупого и необдуманного порыва любопытства.

– В конце концов, это их приятель, а не мой, – бормотал себе под нос Тычок. – И с каких это пор судьба пришлого долговязого простофили меня волнует больше, чем сохранность собственной шкуры? – щеки канри горячо раздувались, а короткие локти то и дело подпрыгивали вверх в негодующем жесте. – Тьфу ты, истуканы! Выпучили глаза и молчат, словно глупые плоскобрюхи, выброшенные шальной волной на берег.

Чем дальше уходил капитан, тем быстрее угасало его недовольство. Наконец он почувствовал, что раздражение отступает и замедлил шаг.

– Ну что, парни, не передумали?! Втроем-то, поди, всем веселее будет?! – бросил он через плечо и, не услышав ответа, оглянулся. – Румб мне в брюхо, – нижняя губа барсука медленно отвисла, а глаза превратились в два изумленных блюдца. – Это как понимать? – следом ошарашено прошептал он.

Позади, где совсем недавно маячило светлое пятно выхода, частично перечеркнутое двумя широкими силуэтами белобородого рыцаря и броктара, виднелась лишь клубящаяся пустота заброшенного тоннеля, уходящего в неизвестность.

– Сюда… – гулким отчетливым шепотом раздалось за спиной Тычка.

Тот вздрогнул, оборачиваясь на голос, и неловко отпрянул. Теперь все вокруг выглядело немного иначе, чем мгновением раньше. К немалому удивлению Дики, коридор быстро вытягивался, прямо на ходу превращаясь из извилистого лабиринта в прямую линию. Узкое пространство, не более трех шагов в ширину, наполнилось тусклым светом, достаточным, чтобы разглядеть неровности пола и широкие ветви трещин на поверхности низкого потолка, сочащегося крупными каплями мутной влаги. Рваные отголоски эха то приближали, то снова уносили вглубь закоулков храма частые настороженные шорохи. Справа и слева прежде монолитные стены сейчас зияли большими округлыми дырами, напоминающими собой гигантские норы.

Тычок оторопело замер. Старый канри повидал многое на своем веку, но на этот раз его разум отказывался принимать на веру то, что открывала перед ним быстро меняющаяся действительность. Будто сгустки раскаленной магмы, лениво сползающей по горлу растревоженного вулкана, из углублений в стенах неторопливо вываливались белесые клубы тусклого пара. Полупрозрачная дымка плотно прижималась к земле и единым потоком устремлялась далеко вперед, пробираясь сквозь густой сумрак и освещая собой пустые артерии древнего обиталища веры.

– Капитан Дики… – вновь донесся настойчивый шепот, – сюда! Следуйте за мной. Я слышал чей-то голос.

Широкий ручей молочного сияния забурлил, дрогнул, бесшумно взорвался веером брызг и на короткое мгновение высветил дальнюю часть тоннеля. Четкие, словно запечатленные угольными чернилами на белоснежной бумаге, высокие стройные очертания проступили в ореоле яркого пятна и рваной тенью скользнули в один из проломов.

– Давинти, это ты? – позвал Тычок и заспешил к источнику звука.

– Да-да. Это я, – хрипло ответил шепот. – Я – Давинти. Идите ко мне, капитан. Я что-то нашел, что-то интересное. Я, кажется, вижу его. Слышу его ворчание. Должно быть он совсем близко. Еще немного и я настигну…

– Вот только я тебя никак не настигну, болван длинноногий, – приглушенно буркнул Дики, прибавил шаг и уже громко пробасил: – Дави, да погоди же ты. Стой! Там наверняка никого нет. А бормотание, которое ты слышишь – эхо твоей же неугомонной болтовни. Стой, говорят!

Капитану было тяжело кричать набегу, в груди недоставало свежего воздуха, а спертая затхлая атмосфера подземелья невероятно быстро лишала сил. Натужно посапывая, он добрался до поворота, за коим исчез эльф, облокотился о гладкую каменную поверхность, несколько раз глубоко и размеренно вдохнул, стараясь успокоить стук расшалившегося сердца, шагнул в следующую комнату и тут же застыл на месте, отчаянно растирая глаза кулаками.

– Проклятье! – с чувством выругался канри и замотал головой.

Перед ним с точностью до малейших подробностей повторялась уже знакомая картина – прямой коридор, уходящий в бесконечность, как две капли воды похожий на тот, что остался позади. Все та же река белесой дымки, стелящаяся по полу, терялась в глубине низких сводов. Проломы в стенах по-прежнему изрыгали тягучий пар. И высокая тень, стоящая у поворота за угол, среди веера мерцающих капель, поднятых в воздух беззвучной силой.

– Сюда, – шепот стал настырнее и будто тяжелым пыльным мешком давил на плечи.

– Да чтоб тебя! – взревел капитан. – Давинти, подожди! Или, клянусь, я выбью из твоей тощей тушки треклятое упрямство вот этими натруженными руками!

– Идите за мной…

– Ты помнишь, что было у входа в храм? А, длинноухий? – капитан заспешил вперед. – Все это проклятое логово до самого верха набито смертоносными капканами. И лучше бы тебе, эльф, послушать старого барсука. Не ровен час, наткнешься на одну из ловушек. А я за твоим бездыханным трупом не полезу. Вот так и знай! – Тычок прислушался в надежде уловить хоть какой-нибудь ответ. – И значит, ты рискуешь провести целую вечность в забытьи, – отчаянно проворчал он. – Так-то, сынок.

– Возможно…

Шепот постепенно перерастал в гул и медленно наполнялся мощью. При этом слова звучали отстраненно, холодно.

– Возможно, смерть – это единственный выход отсюда.

– Что ты такое говоришь? – оторопело возразил капитан.

– Да-да… Сомнения… – стены отозвались совершенно чужим, отрывистым, абсолютно непохожим на тон эльфа хрипом. – Ожидания… Неверие собственным чаяниям… Это искаженные пороки прогнивших душ всех разумных. Смерть – единственно верное решение, которое мир принимает за вас, не советуясь с кем-либо. Смерть – выдающаяся возможность излечиться от ограниченности скудного разума и без труда вернуться в начало пути. Вскоре тебе предстоит убедиться в правоте наших убеждений.

– Что? Что за нелепицу ты несешь? – испуганно проговорил Тычок. – Н-е-е-т. Чем бы это ни было, оно не может быть Давинти, – тихо протянул капитан и неловко попятился.

Осторожно отступая спиной, Дики опасливо щурился сквозь клубящееся размытое марево теплого воздуха. Шаг. Второй. Под опорной ногой что-то приглушенно щелкнуло. Отголоски хруста сухими металлическими ударами побежали по границам катакомб. Твердая массивная плита мгновенно растрескалась и превратилась в вязкое каменное крошево, словно зыбучие пески, засасывающее ступни во чрево пола. Канри резко дернулся, высвободил правую ногу из рыхлой топи и рывком подался вперед. С немалым трудом преодолев ловушку, он утратил равновесие и с размаху шлепнулся в широкий ручей мерцающего дыма. Затем закряхтел, сгорбился и попытался подняться. Падение оказалось весьма болезненным, словно он слетел не с высоты своего незавидного роста, а катился кубарем с верхушки крутой скалы. Правое плечо страшно ныло, колени отчаянно саднили, а по щеке капитана текла тонкая струйка крови. Встав кое-как, Тычок ощупал побитые места. Тяжело откашлялся и, шатаясь, побрел в обратную сторону, туда, где, как ему помнилось, должен был располагаться выход.

– Нет-нет. Сюда. Сюда! Следуйте за мной, капитан. Я слышал чей-то голос, – вновь зазвучал тонкий восторженный тенор Давинти.

Тычок покрепче стиснул зубы и лишь быстрее захромал прочь.

– Что ж… – догнал барсука разочарованный шепот и, словно одновременный залп сотен корабельных орудий, оглушительным грохотом разорвался прямо над его головой.

Надрывный гвалт лишил бедолагу слуха, и точно припечатанный к земле какой-то неудержимой силой, Дики ошарашено заозирался по сторонам. Вдоль тоннеля стремительно побежали глубокие язвы. Кровля задрожала, покрываясь паутиной расселин. Будто в приступе лихорадки, пол коридора нервно ходил ходуном, не позволяя капитану пошевелиться. Каменные плиты и балки, удерживающие древний проход, лопались одна за другой. Откуда-то сверху хлынул поток ледяной воды. Укрепления издали последний стон и рухнули под тяжестью расколотого на громоздкие угловатые куски свода. Крупный обломок горной породы, спаянный из камня и глины в единое бесформенное целое, скатился с перекрывшей путь к отступлению насыпи, разогнал остатки плотного облака пыли, и в следующую секунду все стихло.

Сбивчиво дыша, Дики вытянул из-под завала придавленную ступню и завыл. Мучительная дрожь прошлась по измотанному телу, заставляя капитана привстать на локтях. Надрывно сплюнув земляную труху, он принялся ждать, когда приступ боли стихнет. Затем протер залепленные грязью веки, бегло окинул взором место обрушения и, подобрав колени к груди, кое-как уселся на полу.

Немного придя в себя, Тычок поднял голову. В двадцати шагах от него, утопая по голень в светящемся мареве, стоял эльф. Тонкие руки Давинти были протянуты к ближайшей стене, а его пальцы сжимали большой металлический рычаг, блестящим стержнем торчащий из гладкой монолитной поверхности. По бледному лицу поэта прямо-таки струились потоки какой-то дикой радости. Неестественно широкая улыбка виднелась от уха до уха, а глубокие впадины глазниц светились белесой пустотой.

– Старый живучий меховой тюк с костями, – прошипел тил, задерживая дыхание на первом слоге каждого слова. – Но ничего, мы почти пришли.

Прерывисто, словно поперхнувшись ледяной кашей собственного изречения, обезумевший рифмоплет хохотнул и опустил рычаг книзу. Глубоко за фигурой Дави вспыхнула желтая искра. Крохотный проблеск рос делался шире, стремительно превращаясь из жирной точки в бурлящее масляное пятно янтарного цвета. Тишина катакомб наполнялась звуками клокочущего рева. Воздух вдруг раскалился. Лицо капитана Тычка обдало нестерпимым жаром. Капли влаги, сползающие с покатых стен, замерли и крохотными струйками пара принялись вздыматься к остаткам потолка.

– Огонь… – изумленно пробормотал онемевшими губами Тычок.

Мгновенно приняв единственное возможное решение, он обозленно нахмурился, собрался с силами, встал на четвереньки и рванул навстречу надвигающемуся пламени. Фырчащая, плюющаяся брызгами расплавленного воздуха, огненная лавина с огромной скоростью неслась по тоннелю, жадно пожирая все на своем пути. Яростный рокот алого шторма надрывно вещал о гибели в жарких объятьях стихии, становясь ближе и неотвратимее с каждой секундой. Но Дики был тертым барсуком. Стараясь не давать волю страху, он со всех лап несся к намеченной цели. До ближайшего пролома оставалось всего каких-то несколько шагов, когда земля под ногами обуглилась и стала обжигать кожу. Тычок надрывно закричал и оттолкнулся в решительном прыжке. Время будто замедлило свою безумную гонку, а взгляд капитана невольно споткнулся о неподвижно стоящий силуэт Давинти, что беззвучно таял в алых клубах огненного вихря.

Еще мгновение и сжатое в плотный напряженный комок тело капитана Дики пересекло незримую черту широкого провала. Сплав бурлящего огня и пыли с сокрушительным ревом промчался мимо и огромным тараном тяжело ударился о плотину из обвалившихся глыб. Дики почувствовал сильный толчок в спину. Грозная стихия лишь вскользь прикоснулась к маленькому, пытающемуся избежать смерти существу и презрительно отшвырнула его в сторону. Кособоко рухнув на землю, Тычок немедленно вскочил и прижался к стене, спасаясь от острых языков голодного жара, силящихся на ходу забраться в каждую щель, во всякий альков своих новых владений. Бережно прижимая ладони к обожженному боку, барсук оперся плечом о теплый камень и завороженно уставился на арку спасительной ниши, за которой постепенно стихало раскаленное неистовство огненного смерча.

Убедившись, что опасность миновала, он внимательно огляделся. Скромная в размерах комната казалась пустой. Несмотря на мощь полыхающего потока, его свет едва ли проникал внутрь, аккуратно облизывая угловатые края прохода и ложась через порог небольшими продолговатыми пятнами. Вязкая темнота старательно укрывала границы помещения тяжелым одеялом прохладной сырости, лишь изредка позволяла проблескам огня достигать противоположного края пещерки. Тычок еще некоторое время сосредоточенно таращился в чернильное марево, пытаясь разобрать, где оказался, но тщетно. Глаза слезились от напряжения, и, отчаявшись различить хоть что-то, капитан устало откинулся назад.

– Ф-у-у-х, – выдохнул он, – кажется, пронесло.

Приглушенно пискнув, Дики отнял руки от саднящей раны. На старом засаленном камзоле, чуть выше пояса, зияло крупное обугленное отверстие. Он отвернул полу одеяния и придирчиво поцокал языком.

– А шкуру залатаем… – процедил он, успокаивая самого себя натянутым бодрым тоном. – Заживет как-нибудь. Главное – добраться до выхода. Найти Варанту и Тамиора. Они-то уж точно сгинуть не дадут, – Тычок закатил глаза кверху. – Надеюсь, их не постигла та же напасть, что и меня.

Огонь в главном тоннеле неохотно ослабевал, но жар по-прежнему был нестерпимым для любого живого создания, а потому выбраться наружу не представлялось возможным. От усталости и недостатка свежего воздуха Тычка клонило в сон. Капитан встряхнулся, сбрасывая с век приятную дрему, хлопнул левой рукой по поясу, проверяя на месте ли верный канрийский палаш, и просунул пухлую пятерню за пазуху. Нащупал в складках одежды потайной карман и выудил из него маленькую плоскую флягу, расписанную серебряными узорами на манер тилской вязи. Это незамысловатое сокровище он неизменно носил с собой. Всегда втайне, скрывая даже ото всей своей почившей команды.

– Крепкий напиток лишь добавляет крепости верным решениям, – хмыкнул Тычок, припомнив одну из своих излюбленных фраз, некогда и по случайности рожденных в долгих и тяжелых путешествиях.

Откупорив пробку, он с наслаждением вобрал ноздрями хмельной древесный аромат и сделал большой глоток. Затем спрятал флягу, облокотился на бок и, затянув простенький заунывный мотив, принялся ждать, когда жар окончательно развеется и выпустит его из вынужденного заточения.

Вдруг чернота, царящая в округе, словно ожила. Густой мрак в дальнем углу комнаты пошел мелкой рябью, зашевелился и выдавил из себя долговязую обособленную тень. Еле слышно ступая по грязному полу, призрак выставил перед собой длинные тонкие руки, крепко сжимающие обломок заржавленного металла. Рукоять оружия – пожалуй, единственное, что осталось от некогда величественного клинка – тускло блеснула в крохотном пятнышке света. Протяжный хрип слился с боевым кличем. В резком замахе силуэт занес меч высоко над головой и ринулся в атаку.

Услышав частые приближающиеся шаги, Дики торопливо обернулся. Перед взором замаячила размытая темная фигура. Инстинкты не подвели старого барсука, а недавний глоток терпкого эля лишь обострил чувства. Страх перед внезапной угрозой колкими ледяными мурашками прошелся по телу канри и, с силой подняв Тычка на ноги, бросил его вправо. Широкий обломок древнего, но по-прежнему смертоносного оружия, с лязгом врубился в стену, где мгновение назад находилась голова капитана. Яркие искры брызнули в сторону, фантом зло забормотал и, пошатываясь, шагнул в пятно зарева, мерно сочащегося из дверного проема. Безумная рваная улыбка немым отпечатком широко застыла на лице противника.

– Давинти? – ошарашенно прошептал Тычок и ощутил предательскую слабость в коленях.

Сурово стиснув зубы, он мысленно взял себя в руки. Не мешкая отставил опорную ногу, принимая позу для боя, потянулся к поясу и, выхватив палаш, приготовился к сражению.

– Сюда… Сюда, капитан. Идите ко мне… – елейным эхом разнеслось по комнате.

Голос, исходящий от пошатывающегося силуэта, был точь-в-точь похож на певучий говор эльфа. И безошибочно повторял типичные для поэта особенности речи так, что сомнений в его подлинности возникнуть не могло. Однако полоска рта стоящей перед капитаном твари оставалась полностью неподвижной, в то время как слова продолжали звучать. Ломаные, неестественно резкие движения выдавали в противнике иную, совершенно не присущую ни одному разумному созданию природу.

Фантом быстро сместился навстречу канри, неуловимым рывком вздернул оружие кверху и, прохрипев нечто отрывистое, мгновенно обрушился на капитана, желая единым ударом завершить неравную стычку. Атака была настолько стремительной, что Тычок, попросту не успевая отскочить, вынуждено принял удар на себя. Сжав обеими лапами рукоять палаша, он всем телом перешел в лобовой блок. Над головой Дики разорвался оглушительный звон металла, в лицо брызнул сноп крошечных огоньков, руки задрожали, а колени заломило от напряжения.

Противник обладал поистине невероятной силой. Рост Тычка был вдвое меньше нападавшего, зато в ширине корпуса барсук значительно его превосходил. Долгие годы плаваний в качестве командира «Пустого Грома», который не всегда считался мирным кораблем контрабандистов средней руки, вложили в Дики умение противостоять соперникам куда крупнее и несоизмеримо крепче его самого.

Скрипя зубами, но все же удерживая тяжелый удар врага, Тычок попытался смягчить сопротивление, на мгновение поддаться, сделать вид, словно больше не может бороться с жестким напором, чтобы затем выгнуть свой клинок и свести инерцию атаки в клинч. Едва ли ослабив хватку, он двинулся немного вперед, задавая темп хитрому маневру, но, сдавленно охнув, тут же отпрянул, получив сильный пинок под ребра. Не дожидаясь пока канри оправится от подлого трюка, призрак еще раз занес тонкие запястья и атаковал с новой силой. На этот раз капитану удалось уйти с линии вертикального удара. Скорее не по собственной воле, но в силу изможденности, он отшатнулся вправо, криво отмахиваясь оружием.

Сталь певуче лязгнула, а тугая дрожь болезненной волной прошила руку, отталкивая и без того неуверенно стоящего на ногах Тычка. Он намеренно рухнул на правое колено, чтобы окончательно не потерять равновесие. На пол упало несколько плотных матовых капель. Левая сторона лба Дики вспыхнула немеющим жаром, а шерсть на голове мгновенно слиплась и стала влажной. Он провел рукой по бровям. Пальцы окрасились в бурый цвет, а из полученной раны хлынула вязкая жидкость. Кровь быстро собиралась в крохотное озерцо, так и норовя затопить веки и безвозвратно ослепить барсука. Однако затем, все же скатывалась ручьем по внешнему изгибу глазницы, продолжая свой путь от щеки к короткой мохнатой шее.

– Ну, держись, сынок, – зло прохрипел капитан.

Его короткие острые клыки обозлено выглянули наружу, а уголки рта угрожающе поползли вниз.

– Пора заканчивать эти странные игры.

Подрагивающая фигура фантома по-прежнему оставалась в пятне света и размытой тенью смещалась из стороны в сторону, точно он хотел запутать жертву, не дать ей возможности предугадать, откуда будет нанесен следующий удар. Рывок вправо, резкий отступ влево – снова и снова, и снова. Тварь, скрывающаяся под личиной друга, то ли выжидала чего-то, то ли нащупывала наиболее слабый рубеж в обороне барсука. Дики тоже не торопился наступать. Такое поведение соперника оказалось ему даже на руку. Короткий отдых позволил восстановить крупицы сил, которых могло не хватить для будущего задуманного маневра. Вот только затишье длилось недолго.

Призрак в очередной раз отскочил боком, перебросил обломок широкого клинка на другую сторону, непринужденно делая вид, что заносит оружие для атаки по дуге с левого локтя. В одно мгновение, неприметным для глаза рывком, вернул меч к прежней траектории и, ринувшись вперед, обрушился на цель круговым горизонтальным замахом. Впрочем, теперь любые ухищрения неприятеля не имели для Тычка ни малейшего значения. Он точно знал, как совладать с сильным неуловимым противником, а придуманная уловка казалась ему единственным шансом.

Не поднимаясь с колена, барсук пружинисто оттолкнулся, свернулся клубком и нырнул под удар, прокатываясь по земле навстречу рассекающему воздух лезвию. Преследователь сориентировался быстро. Молниеносно развернулся, обманным движением отступил назад и с наскоком прочертил оружием косую хлесткую линию снизу вверх. Хитрый ход чуть было не стал последним для канри. Старый мореход едва успел улизнуть в сторону и приготовился к новой атаке. Тварь негодующе заревела, ее тело несколько раз ломано дернулось, и на Тычка посыпался град беспорядочных выпадов. Свист клинка начинался то над макушкой, то прямо у брюха, беззвучно колол в упор, описывал дуги, рубил исподтишка. И каждый раз жертве удавалось уйти от, чудилось, неминуемой кары.

Капитан задыхался. Кашель норовил вырваться из пересушенной глотки и остановить смертельный танец. Ослабевшие от нескончаемого напряжения мускулы сковывала судорога. Однако Тычок все еще был жив и не собирался отступать, в то время как призрачный неприятель, похоже, начинал путаться в собственной ярости и, уже не видя соперника, целил попросту наугад.

Очередной уклон дался Дики и вовсе нелегко. Но в следующий же миг, утвердив поплывший взгляд на силуэте врага, он понял, что стоит прямо за его спиной. Мимолетное преимущество, которого так добивался капитан, наконец было получено. Тычок сжал пальцами рукоять палаша, замахнулся и бросился вперед, целясь в уязвимый затылок призрака. Вдруг правый локоть твари взмыл вверх, поднимая за собой острый металлический обломок в попытке отмахнуться от коварного приема. Фантом же оказался много быстрее. Заржавленный кусок стали тускло блеснул, описывая полукруг, и устремился к горлу жертвы. Теперь Дики понимал, что ему нипочем не успеть ударить первым. Он с трудом замедлился и, стараясь уйти с линии атаки, откинулся на лопатки. Руки капитана неуклюже задрались, канрийское лезвие, точно встретив преграду, застряло в воздухе, проломило иллюзорное препятствие, и Дики рухнул навзничь.

Тяжело кряхтя, он мотнул головой, принялся подниматься и ахнул. В шаге от него, придавленная грузом сколотого меча, лежала отрубленная кисть. Супостат по-прежнему смотрел в противоположную сторону, а из искалеченного предплечья вместо потоков крови тянулись тонкие высохшие ветки. Издав приглушенный смешок, тварь крутанулась на месте и ринулась на капитана. Тычок отчаянно зарычал в ответ. И, не успевая сделать что-либо осознанное, выставил клинок перед собой. Острие с сухим хрустом насквозь прошило грудь врага. Дики оступился, и высокий силуэт накрыл барсука целиком.

Предприняв отчаянное усилие, барсук перебросил вес тела набок и вместе с поверженным неприятелем перекатился к входной арке, тонущей в ярких проблесках зарева. Медленно сел и, не веря собственным глазам, уставился на физиономию твари, точь-в-точь повторяющей даже самые незначительные подробности облика говорливого эльфа. Вдруг контуры знакомого лица начали плыть, растягиваться. Голова разбухла до неестественных размеров. Бледная кожа лопнула и принялась расползаться, а сквозь рваные шрамы проступили лоскуты старой запачканной мешковины.

Измученный разум сдался, самообладание уступило место животному страху, и по тоннелям прокатился отчаянный крик ужаса.

– Ты слышал?

Глава 6

– Ты слышал? – я резко замедлил шаг и принялся настороженно внимать отражениям далекого тревожного эха. – Кажется, голос капитана Тычка.

– Слышал что? – безразлично буркнул Тамиор, обогнал меня с фланга и только теперь остановился.

– Ну как же? – нахмурился я, вращая носом и стараясь определить, откуда пришел звук. – Кто-то кричал. Я точно слыхал вопль. Спорить готов, что это был Дики.

– Успокойся, друг, – по-прежнему холодно, не меняя интонации, отмахнулся белобородый. – Я не слышу ничего кроме заунывных звуков капающей воды, – воин презрительно крякнул. – И эта мелодия порядком мне надоела. Сосредоточимся на том, что нам необходимо сделать. Тебе попросту показалось. Идем дальше, – бородач развернулся и зашагал вперед по узкому длинному коридору, в конце которого виднелся очередной подъем нескончаемой лестницы.

– Погоди, – запротестовал я, не двигаясь с места. – А если нет? Если мне не почудилось? – я сделал пару шагов назад и нетерпеливо замер. – Если с ними что-то случилось? Нужно помочь… Мы должны помочь! Или ты хочешь сказать, что бросить друзей в беде для нас обычный поворот событий? – я пристально вгляделся в немигающие глаза соратника.

– Х-м-м-м… – тяжело и устало выдохнув, Тамиор загородил проход широким торсом и упер ладони в бока. – Я хочу сказать, друг, что твои опасения ложны и отдаляют нас от единственно верной цели, – рыцарь криво осклабился и тут же посерьезнел вновь. – Древние обиталища старших богов, – ровно продолжил он, – это места до одури странные. Они пропитаны крайностями сути самой природы кумиров, во славу которых были воздвигнуты. Порой подобные вместилища похожи на разумных. Каждое из них отличается своей неповторимой вычурной особенностью. А иной раз может показаться, что руины обладают собственной волей.

Белобородый свесил голову набок, снова выпрямился и несколько мгновений помолчал, уставившись на высокий сводчатый потолок.

– Может статься, то, что ты слышал – это не более чем отголосок прошлого. Голоса ваш… – здоровяк вдруг громко закашлялся, проглатывая предыдущее слово, – наших предшественников, незваных искателей, давным-давно сгинувших, иссохших и превратившихся в пыль. Тех, чьи души заперты в лабиринтах здешних залов и обречены тщетно и вечно искать выход.

– Эй-эй… Смотри не надорвись, – прервал я отповедь воина. – Полегче, приятель. Столько красочных образов в одной тираде… Ты ли это?

– Да, – спокойно отозвался белобородый. – Я Тамиор, твой друг.

Фраза резала слух и казалась какой-то неуместной, странной. Я подозрительно глянул на товарища и было хотел продолжить говорить, но он перебил меня.

– Может, до нас донеслись вопли местных духов. Они явно возмущены варварским вторжением в их покои. А может, это просто звук какой-нибудь подземной реки. Кто знает? – воин пристально вперился в меня взглядом. – Говорю тебе, Варанта, даже если ты прав и это действительно был вопль Тычка, то мы не в силах определить, откуда пришло его эхо. Возможно, что мы уже идем в верном направлении. Согласен?

– Пожалуй, – сдержано вздохнул я, стараясь не выказывать истинных сомнений, – ты прав. Идем дальше, – я согласно кивнул и все же, не вытерпев, возразил с усмешкой: – Только едва ли тут есть подземные реки. Судя по тому, сколько часов кряду наш путь поднимается только выше, должно быть мы уже недалеко от пика скалы.

– Будь по-твоему, – сухо протянул бородач и, медленно набирая ход, потопал дальше. – Выбери любое объяснение, которое тебя успокоит и давай продолжим. Тем более наш поход почти завершен.

– Тебе-то это откуда известно? – снова притормозил я, искоса глядя в спину соратника.

– Нутром чую, – не поворачиваясь, грубо бросил Тамиор.

Я нехотя двинулся следом.

***

Немало времени миновало с тех пор, как мы с белобородым рыцарем переступили порог центрального прохода и отправились блуждать по узким, одинаковым коридорам. Серые, почти черные стены извивающимися змеями тянулись далеко вглубь храмовых владений, резко сворачивали, гнулись кольцами, и каждый раз заканчивались новыми дверьми к узким каменным колодцам, как две капли воды похожим друг на друга. По внутренней стороне округлых, уходящих высоко вверх шахт, спиралью вздымались неровные частые ступени, которые в свою очередь вновь приводили нас к точно таким же коридорам, что остались далеко внизу. Иногда мне нестерпимо начинало казаться, что мы заплутали, как вдруг дорога вновь упиралась в очередную лестницу, ведущую на следующий ярус.

Легкий полумрак стелился под усталые ноги, однако вокруг было достаточно тусклого, невесть откуда берущегося света, чтобы вовремя заметить и не споткнуться о крупные валуны, щедро разбросанные по жесткому полу. Сладковатый и в то же время кислый запах плохо узнаваемых ароматов витал в воздухе. Дышать было тяжело. Липкий неприятный привкус словно впитывался в язык и замирал там толстой коркой оскомины.

Впрочем, все плотнее сгущающиеся трудности путешествия заботили меня сейчас менее всего. Нечто необъяснимое, вызывающее невольное чувство озноба между лопаток, творилось с моим верным товарищем. Человек, чье добродушие и порой суровую, но все же отзывчивую теплоту характера я любил всем нутром и знал, словно самого себя, был непривычно угрюм и молчалив. Конечно, болтливость отнюдь не являлась отличительной чертой бывалого воителя, однако же и тихоней он точно не слыл. Единственное, в чем белобородый здоровяк поистине не знал никакой меры, были его хвастливые воспоминания о героических странствиях и невероятных подвигах, принадлежавших к эпохе давно минувшей юности. Когда речь заходила об опасных путешествиях и смертельных схватках, бравада и красноречие Тамиора не имели границ. Хотя, справедливости ради, нужно признать, что не каждая история, слетевшая с уст бородача, являлась чистейшей выдумкой. Были и те, что нам довелось пережить плечом к плечу.

Порой, перебрав хмельного канрийского эля, удобно развалившись за широкой стойкой «Пряного ветра», он часы напролет мог воодушевленно рассказывать хозяину заведения об очередном проворном и шибко смертоносном звере, встреченном на просторах Зарии. Причем умудрялся приукрасить события так, что даже я, будучи живым свидетелем описываемых свершений, не всегда с ходу мог догадаться, о каком именно походе вещает воин на этот раз. Крупные противники неизменно превращались в гигантских тварей, а продолжительность и насыщенность схватки увеличивалась с каждой выпитой кружкой. Затем следовала демонстрация свежих шрамов, если они были, а если нет, то в ход шли старые ранения и давно изгладившиеся рубцы.

Гоки – старый, никогда неунывающий канри и бессменный владелец постоялого двора Мак-Таура в едином лице, искренне считал нас двоих своими лучшими приятелями. А потому с наслаждением вслушивался в любые подробности наших недавних вылазок и тактично сводил разговор к шутке, когда рассказ приобретал совсем уж невероятные очертания. Мы же, в свою очередь, не забывали отвечать улыбчивому барсуку взаимностью, всегда платили по счетам и не сторонились посмеяться над собой тихими холодными вечерами в приятной компании. А больше всех хохотал сам рыцарь.

Однако с тех пор, как мы очутились в недрах неприветливого храма, здоровяк казался точно не в себе. Всегда остроумный, находчивый, привыкший не раздумывая бросать вызов любым тяготам, он не проронил за столь продолжительный путь ни одной задорной колкости, ни разу не усмехнулся над незавидностью нашего положения. И что самое подозрительное, не выдал ни единого ругательства с упоминанием «проклятой хидны», которую так любил винить в свершении всяческих бед.

Подобные перемены были чужды для Тамиора и основательно выбивали меня из колеи. Вместе с тем, когда он все же решался заговорить о чем-либо, его речь казалась мне совершенно чужой. Безразличный, лишенный жизни тон старательно увязывал в единый клубок нити простых умозаключений, что отнюдь не являлось умелым достоинством воина. Напротив – белобородый предпочитал действовать и непременно норовил избегать долгих и нудных дискуссий. И то, что происходило сейчас, слишком явно рознилось с ожидаемой действительностью.

Вот уже не в первый раз я возвращался к началу тревожных размышлений, судорожно прокручивая в уме их снова и снова. На вопрос самому себе – «что же не так?» – я мог ответить лишь однозначно – «все». Внезапно враждебный, лишь изредка мигающий взгляд рыцаря виделся каким-то бездушным и в то же время каждый раз оставлял неприятное липкое ощущение неминуемой потери.

Если бы речь шла о любом другом члене нашего отряда, я с легкостью бы списал подмеченные странности на причуды изможденного голодом и жаждой рассудка. Но только не в случае с Тамиором. Нет-нет… Этот человек обладал поистине титанической стойкостью, несгибаемой волей и еще большей гордостью, которая ни за что не позволяла ему выказывать слабость. К тому же бородач, которого знал я, лишь только заслышав зов соратников о помощи, ни мгновения не сомневаясь в верности решения, сломя голову ринулся бы на выручку. Сейчас же он не только не сдвинулся с места, но и положил все усилия на то, чтобы предостеречь меня от скоропалительной затеи. Впрочем, иной раз, скрепя сердце, я все же признавал его правоту и убедительность некоторых доводов.

Я невольно сжал зубы и поглядел на широкую спину товарища, скрытую под тяжелой сталью старого громоздкого щита. Рыцарь уверенно продвигался вдоль незнакомых тоннелей, словно ясно осознавал, куда ведет тот или иной изгиб коридоров. Конечно, зачастую иного пути попросту не представлялось, но, когда перед нами возникала редкая развилка, он, не советуясь, вопреки установленным им же негласным правилам команды, молча делал выбор за нас обоих.

– Странно… – чуть слышно прошептал я, позволяя крохам накопившегося беспокойства тихо выбраться наружу.

Рыцарь не придал важности слабо разборчивому бормотанию за плечами и ускорил шаг.

Нарастающее под плотными кольцами нардиевой кольчуги волнение не позволяло сосредоточиться. Возможно, отрешившись, я смог бы почувствовать выход, как тогда, в катакомбах Висмутовых столпов. Но такой роскошью, как покой, я не обладал. Каждый раз, когда я пытался остановиться и сделать короткий привал, мой спутник словно нарочно ускорялся. Что невольно наводило на уж слишком скверные мысли – «а не в большей ли я опасности, чем вторая половина отряда?». Однако иного решения, кроме как следовать за Тамиором дальше и быть настороже, я не видел.

***

– Варанта, поспеши! – сухо бросил белобородый, преодолев последний уступ лихо закрученной спирали.

Я шел двумя пролетами ниже и теперь, когда воин переступил порог следующего яруса, мог только лишь слышать его голос.

– Шевелись, броктар, – нетерпеливо подгонял меня спутник, – кажется, мы почти у цели.

– У цели, говоришь? У какой? – недоверчиво буркнул я, продолжая подъем.

– Сам погляди, – отозвался Тамиор, и звуки его шагов затихли в ожидании.

Наконец проклятые ступени закончились. Ощутив ровный монолит пола под ногами, я устало качнулся, отошел от лестничной шахты в сторону и повалился на землю.

– Обожди, здоровяк, – окликнул я приятеля, – нужно немного передохнуть.

– Осталось всего несколько шагов. Поспешим, – фигура рыцаря замерла поодаль от меня.

– Да, – стараясь смирить биение в жилах, прокряхтел я, – сейчас идем. Только дух переведу, – я выдержал паузу. – Эх, дружище, твоему упорству могли бы позавидовать сами Боги, – натянуто рассмеявшись, я заметил, как на лице Тамиора проступают нетерпеливые борозды. – Может, разобьем здесь лагерь? Нет? Ну… тебе не угодишь, а мне прикорнуть бы не помешало…

Бородач морщился, нервно скрипел кулаками, дожидаясь окончания шутливой тирады, а я нарочито продолжал и продолжал нелепый разговор, чтобы дать себе больше времени и осмотреться получше.

Атмосфера просторного чертога, в котором мы оказались, разительно отличалась от узких катакомб, встреченных ранее. Воздух здесь казался более свежим. Уже привычный смрад гниющей сырости сменялся терпким ароматом тлеющего угля, замешанного на основе вековой горной пыли. Конечно, о проблесках открытого неба по-прежнему оставалось только мечтать, однако дышалось теперь не в пример свободнее.

Ровные стены с глубокими оттисками извилистых линий, плавно перетекающих друг в друга, уходили высоко вверх и терялись там, среди густой пелены непроглядного мрака. Нижняя часть помещения, напротив, была полна теплого янтарного света многочисленных факелов. Языки пламени спокойно полыхали в тиглях медного цвета и щедро разливали свое сияние по углам храмовых палат, гранича лишь с мутной завесой черноты далеко в противоположном конце зала.

Каждая маленькая, искусно изготовленная на манер птичьего черепа жаровня неподвижно покоилась на длинных цепях, которые в свою очередь крепились к мозаике каменных выступов, расположенных так, что их замысловатое сочетание точь-в-точь напоминало пару расправленных крыльев. Созданная древними зодчими картина внушала поистине благоговейный восторг. Всякое перо причудливого крепежа было вырезано с невероятной скрупулезностью. Облики же самих жаровен заметно отличались размерами, длиной и массивностью загнутых книзу металлических конусов, вероятно символизирующих клюв гарпии или орла.

В глаза бросалось также и то, что все тигли находились на совершенно разном удалении от пола. Разлапистые концы запутанных узоров глубоко въедались в поверхность стен и венчали источники света тиснениями разрозненного орнамента. Любой срез или бугорок, каждая мельчайшая деталь каменного холста отбрасывала длинные тонкие полосы теней во всевозможных направлениях. И чем дольше я вглядывался, тем более отчетливым становился смысл увиденного. Хаос, сотворенный игрой тьмы и света, постепенно сливался в единое целое, приобретал естественные очертания, оживал, рождая собой изображение гигантской парящей птицы.

– Готов продолжать? – заметив, что я постепенно теряю интерес к необычной картине, резко спросил Тамиор.

– Готов, – ответил я, поднялся и шагнул навстречу товарищу.

– Там, – односложно бросил белобородый, указывая на противоположную часть обширных хором. – Выход. Там, – отрывисто добавил он, повернулся и затопал дальше.

– Я ничего не вижу кроме черноты, – буркнул я. – Даже стен не видать.

– Это потому, что их нет, – хрипло отозвался рыцарь.

– Тогда откуда ты…

– Мы должны приблизиться, – бросив через плечо ледяной взгляд, резко прервал меня воин. – Поспешим.

Я стиснул зубы и нехотя поковылял следом.

Граница, обозначенная мерным свечением огней, изначально представлялась мне весьма удаленной – до места, куда указывал Тамиор, было не менее полусотни шагов. Однако любое сделанное нами движение вперед троекратно приближало черту намеченного рубежа. Как будто не мы стремились попасть к краю комнаты, а он рвался нам навстречу.

Вдруг мной овладело необъяснимо странное ощущение, словно время, сбившись с собственного ритма, на короткий миг замерло, остановилось в нерешительности, а затем бешено пустилось вдогонку за ускользающими секундами. Голова шла кругом. Я с трудом удерживал равновесие. Где-то вдалеке, за пределами освещенного пространства, угадывались размытые контуры прямоугольных ворот и яркое мерцание белых искр, парящих в невесомости друг над другом по обеим сторонам исполинской арки.

Морок окончательно развеялся, и я обнаружил, что стою у края бездонной пропасти, занеся правую ногу для следующего шага. Сдавленно вскрикнув, я отшатнулся. Сердце неистово заколотилось в такт осыпавшемуся в бездну земляному крошеву. Неподвижная фигура Тамиора находилась чуть поодаль. Воин молча глядел на то, как я прихожу в себя и широко улыбался. Затем, не проронив ни звука, он отступил и жестом указал на тонкую полоску каменной переправы. Мост, дугой перекинутый через гигантскую расселину, упирался в подножье врат на том конце обрыва.

– Добрались… друг, – вкрадчиво проговорил рыцарь.

Его глаза сощурились, а руки повторили приглашающий жест.

– Нам туда. Ступай первым. Я последую за тобой, – он замер в ожидании.

– Неужели? – я недоверчиво глянул на соратника. – Прежде стоит убедиться, что ошибки нет и за тамошними дверьми действительно выход на поверхность, а не продолжение катакомб, – я с опаской вглядывался в узкое, покрытое паутиной многочисленных трещин полотно перехода. – Мост слишком хрупок и не вынесет нас обоих. Боюсь, он обрушится под моим весом, стоит лишь подобраться ближе к середине. Тогда последовать за мной уже не сможет никто. Придется тебе, здоровяк, перебраться на ту сторону. Если ты окажешься прав, то я спущусь обратно ко входу в храм, найду Давинти и капитана Тычка, а затем вернусь вместе с ними.

Кривая линия губ воина медленно поползла вниз, превращаясь из ухмылки в изогнутую гримасу недовольства.

– Без них мы не уйдем, – твердо добавил я.

– На это нет времени, разумный, – зло прогудел он. – Нужно идти сейчас!

– Сразу после тебя, приятель, – язвительно осклабившись, отмахнулся я.

– Нет! – с нарастающей яростью проревел белобородый.

Его голос срывался на гулкий, словно отзвук далекого эха, крик.

– Ты должен идти первым!

– Тогда потрудись объяснить, – я медленно пятился спиной, незаметно увеличивая дистанцию между обрывом и неподвижной фигурой воина, – с чего вдруг такая честь легла именно на мои плечи?

Продолжая заговаривать зубы, я судорожно соображал, что предпринять дальше. Ситуация не сулила ничего хорошего. А стоящий передо мной человек явно не был тем, за кого себя выдавал.

«Но тогда что произошло с моим беловолосым товарищем? Где остальные члены команды? И существует ли на самом деле выход из этого проклятого места?, – я не был уверен ни в чем. Вопросов становилось больше, чем ответов, а действовать стоило незамедлительно. Лобовое нападение, скорее всего, решило бы часть задач, но пролить хоть немного света на происходящее для меня сейчас было куда важнее. – Ох и зря мы вообще забрались в эту гробницу потерянной веры, – выругался я про себя и досадливо хмыкнул».

– Ну, дружище, – напористо пробасил я, прервав короткое молчание, – на протяжении всего пути ты указывал дорогу. Может, завершишь начатое? Ступай, проведай, куда ведут врата. А я обожду твоего возвращения. Идет?

Бородач изменился в лице и, глядя в упор, принялся сверлить меня глазами, полными ледяной ненависти.

– Что-то ты умолк, приятель. Никак не отыщешь нужных слов? – нарочито бодро вставил я. – Ты ведь не тот, кем кажешься? Верно?

Повисла тягучая пауза. Справа доносился шорох скользящих по искореженным склонам пропасти камней, а над головой плотным комом застыло напряжение, в любой миг готовое разорваться яростным грохотом внезапной свары.

Рыцарь медленно завел руку за спину, протягивая бледные пальцы к древку оружия. Выхватив тусклое безжизненное подобие боевого механизма, некогда прозябавшего на пыльных полках оружейной Далратии, он крепко обхватил дротик ладонями.

– Полезай на мост, драколикий, – зло прохрипел самозванец и угрожающе двинулся мне навстречу.

Я вкрутился ступнями в толстый слой пыли на полу и приготовился к атаке.

– Варанта! В сторону! – с грохотом железной колесницы по стенам прокатился могучий рев знакомого голоса.

Резко обернувшись, я увидел в противоположном конце зала массивный силуэт. Наклонив широкий корпус вперед и громко лязгая тяжелыми пластинами брони, фигура приближалась с огромной скоростью. В правой руке бегущий крепко сжимал магическое копье. Длинные стальные стержни, выпущенные по обеим сторонам от причудливой рукояти, привычно свидетельствовали о готовности оружия к схватке.

– В сторону, говорю! – снова раздраженно заорал Тамиор.

Секунда на размышления и я послушно отпрыгнул спиной, на лету выхватывая клинок.

– А-а-а-р-р-х!

Не сбавляя хода, рыцарь в три шага сделал мощный рывок, раскинул руки и, оглушительно гаркнув, метнул объятую голубым сиянием пику в подражателя. Существо, скрывающееся доселе под личиной белобородого воина, неуклюже попятилось назад, приближаясь к краю расселины. Вспоротый острым жалом воздух коротко свистнул. Певуче лязгнуло. Потертая сталь на теле двойника легко поддалась и с хрустом прогнулась вовнутрь. Мерцающий наконечник копья пробил цель насквозь и теперь толстым шилом торчал из спины перевертыша. Тварь жалобно захрипела и рухнула на колено, пытаясь вытянуть исполинскую занозу из груди. Тамиор остановился, сжал пальцы в кулак и рванул пустоту на себя. Магическое оружие покорно съежилось и вернулось в руку хозяина, отняв от врага кусок серой сухой плоти.

Я остолбенело смотрел на поверженного двойника. Казалось, что точного, решительного удара хватило лишь на то, чтобы замедлить монстра, сбить с толку, но не прикончить. Крупная сквозная дыра в его груди принялась медленно затягиваться узлами сухих перекрученных веток, и тварь подняла лицо. Кожа на голове текла, сползала вниз, словно смола на раскаленном солнце. Прогремел хриплый раскатистый стон, и левый край рта чудовища медленно съехал к затылку, растягиваясь в жуткой ухмыляющейся гримасе.

– Чего ты ждешь?! – завопил Тамиор. – Столкни его в пропасть!

Раскатистый крик выбил меня из ступора. Монстр еще находился на земле, а его тело продолжало меняться. Пластины доспеха вздувались толстыми продолговатыми буграми. Металл стремительно тускнел и рвался, местами превращаясь в серую обветшалую материю. Швы лопались, беспорядочно выплевывая в стороны части ремней, крепежных колец и шпилек. Сквозь нестройные бреши извивающимися щупальцами наружу прорастали гибкие жгуты древесных корней вперемешку с соломой. А миг спустя черты белобородого рыцаря расплавленной маской окончательно сползли с головы чудовища, раскрывая его истинный облик.

Вместо человека перед нами, опираясь на ребристые голени, стояла жуткая плетеная кукла. Круглая, с глубокими вмятинами пустых глазниц голова из старой мешковины, расчерченная грубыми полосками рыжих стежков, крепилась к туловищу подобием тонкой кривой шеи. Длинные волнистые руки утыкались в пол, выцарапывая крючьями продолговатых пальцев беспорядочные ломаные линии, в светло-серой кашице песчаного настила. В немыслимом нагромождении лохмотьев ткани, сухих ветвей и плотных сгустков пульсирующей, точно ожившей глины, угадывалось нечто знакомое. Это было одно из тех самых страшил – человекоподобных чучел, что привлекли мое внимание, когда наш отряд переступил порог храма.

Монстр протяжно заскрипел и принялся подниматься. Утвердив ветвистые стебли рук, он медленно разогнулся и, продолжая увеличиваться в размерах, встал на одно колено. Больше медлить было нельзя. Ловким прыжком я отскочил влево так, чтобы противник оказался в аккурат между мной и пропастью. По голень утопая в клубах вздымающегося сора, я ринулся в наступление и с диким криком врубился плечом в корпус врага. Отброшенное мощным ударом чудовище отлетело на несколько шагов. На долю мгновения оно будто повисло в пустоте над обрывом, нелепо замахало разлапистыми культями, пытаясь уцепиться за каменистый рубеж бездны, и скрылось в чернеющей полутьме.

Не успев полностью остановиться и обрести уверенное равновесие после лобовой атаки, я почувствовал, как нечто шершавое туго вцепилось в мое запястье и с невероятной силой потащило к краю. Я не удержался и ничком рухнул на пол. Попробовал подняться, но тут же был опрокинут следующим рывком. Толстые сучковатые ветви стальными кандалами сомкнулись на предплечье. Чудовище не спешило умирать и силилось забрать с собой хотя бы одного из незваных гостей.

Мускулы вздулись, и я попытался высвободиться. Тщетно. Живые прутья сдавливали локоть все крепче и упорно волокли меня к порогу бездонной глубины. Пальцы постепенно принялись неметь. Свободной рукой я судорожно шарил по земле в поисках выбоины или уступа. Однако очередной рывок основательно приблизил меня к точке неминуемой смерти. Упираясь грудью в зазубренный край пропасти, я ошарашено смотрел вниз. Там, свернувшись громадным клубком, словно подвешенный на канатах груз торгового судна, монстр методично отталкивался от отвесного склона, желая во что бы то ни стало увлечь жертву за собой.

Сзади донеслись тяжелые быстрые шаги. Тамиор с разбегу кинулся вперед и крепко обхватил мои ноги.

– Варанта, держись, – прерывисто дыша, процедил он.

Почувствовав новую помеху, тварь мгновенно замерла и вжалась в горную породу. Узловатые корни, из которых состояло все ее тело, пришли в движение. Руки монстра уплотнились, принимая форму древесных стволов, и стали врастать в камень. Вдоль спины показались шевелящиеся побеги. С хрустом они впивались в трещины на поверхности монолитной стены. Затем чучело выгнулось назад, запрокинуло голову и с размаха врезалось ею в скальную твердь. Верхняя часть туловища монстра распалась на снопы кишащих отростков и мгновенно прилипла к склону. Следующий толчок был значительно сильнее всех предыдущих. Жилы застонали, плечо свела нестерпимая судорога. Я яростно зарычал от острой боли и свесился половиной торса через край.

– Руби! Руби его! – истошно заорал воин.

Закинув левую пясть за спину, я с трудом вытянул меч из съехавшего набок крепления и, взревев, наискось вклинил его в длинную конечность монстра. Раздался сухой хруст. Сила, с которой перевертыш тянул нас вниз, стала ослабевать. Деревянные жилы лопнули, сморщились и опали трухой, высвобождая меня из плена. Тварь коротко вздрогнула, замерла и, медленно отделившись от стены, ворохом жухлых веток полетела вниз.

Все было кончено.

Глава 7

Некоторое время я все еще нависал над бездонной расселиной и не мигая смотрел вслед сгинувшему в полупрозрачных клубах влажного серого пара чудовищу. Стараясь успокоить дыхание, я силился услышать вопль агонии, звук падения или хоть что-то, что могло бы свидетельствовать о его смерти. Однако слух наполнял лишь монотонный гул тишины.

– Глубоко… Может быть, здесь вообще нет дна? – с каким-то несвойственным мне благоговейным трепетом шепнул я.

– Есть, мой друг, – тут же раздался насмешливый ответ за спиной, – непременно есть.

Тамиор шумно заерзал, и я почувствовал, что мои ноги больше ничто не удерживает.

– Дно – это такая штука, которая может прятаться настолько хорошо, что кажется порой иллюзорной. До тех самых пор, пока не столкнешься с ним лицом к лицу, – поучительно пробормотал рыцарь. – Каждый способен до него достать. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я, – добавил он с деланной иронией.

Выслушав тираду рыцаря, которая, по обыкновению, скрывала под собой скорее ехидную остроту, чем вдумчивый философский смысл, я шевельнулся и с ужасом осознал, что продолжаю медленно ползти вниз. Мое правое запястье невыносимо болело. Любое движение, требующее усилий, давалось с трудом. Понимая, что не могу полагаться на вконец обмякшее тело, собравшись, я кое-как опер левую ладонь о край пропасти, аккуратно и не торопясь подался назад. Затем напряг все мускулы разом и, оттолкнувшись, рывком откатился проч. Перевернулся на спину и, утомленно выдохнув, раскинул руки, с наслаждением ощупывая усталыми пальцами надежную твердь.

В полутора шагах от меня, широко расставив голенища сапог и опустив меж колен взъерошенную шевелюру, сидел Тамиор. Уловив на себе пристальный взгляд соратника, он поднял запачканное лицо и уставился на меня в ответ. Со лба воина ручьями стекал пот, вырисовывая волнистые полосы на хмурой физиономии. Влага спускалась по щекам и терялась в густых дебрях роскошной бороды. Отчего главное украшение здоровяка было частично покрыто грязевыми потеками, чуть искажая его привычный образ. В приглушенном свете огней хмурое выражение строгого лица чем-то напоминало полосатую морду старого бездомного котофея, тайком прокравшегося в лавку молочника и ненароком опрокинувшего на себя миску со свежей сметаной вместо того, чтобы полакомиться. Я лениво пошевелил рукой и, задорно хмыкнув, указал пальцем на друга.

– Да уж сам знаю, – сердито рявкнул белобородый. – Сперва на себя бы поглядел, – обиженно огрызнулся он, но не удержался и захохотал.

Отсмеявшись, воин хлопнул в ладоши и не без усилий поднялся на ноги.

– Знатная зверюга, – подходя ближе проговорил бородач, поглядывая в направлении бездны. – Или кто это был? Оборотень? Лицекрад? – обращаясь в пустоту, спросил он. – Вот уж не думал, что со стороны я выгляжу настолько устрашающе, – его рта слегка коснулась горделивая улыбка. – Конечно длиннющих деревянных культей у меня нет. И сквозную дыру в груди я вряд ли смог бы игнорировать, но все же… Будем думать, что в глазах врага я выгляжу не менее грандиозно, – рыцарь поравнялся со мной и явно собрался подать руку, как вдруг остановился, присел на корточки и язвительно буркнул: – Ну что? Так и будешь валяться? Или несокрушимого броктара так напугала какая-то ходячая деревяшка, что он до сих пор не может совладать с дрожью в коленцах?

Сомнения развеялись в прах. Только настоящий Тамиор был способен на колкости, причудливым образом оставляющие в душе не обиду, а ощущение тепла и искренней заботы.

– Помню я один случай… – не скрывая веселья, продолжал бородач. – Ну, того дикого поросенка, от которого ты мчался как ошпаренный, пока не пропахал добрую часть поля своими рогами. Вот это была встреча с настоящим чудовищем, – воин нарочито посерьезнел и скривился в гримасе лукавого сочувствия. – Ох и потешно тогда вышло. Думал, надорвусь от хохота, – прыснул он.