Читать онлайн Вопреки запретам бесплатно

Глава 1

Вопреки всем запретам, любой ребенок будет делать то, что он жаждет больше всего. Так и произошло в моей жизни. Я тот ребенок, которому запрещали в год пихать пальчики в розетки, потому что ударит током. В пять запрещали бегать по лужам, потому что я испачкаю одежду, промокну и заболею. В десять – убегать за пределы двора – это не безопасно. А мама, конечно же, всегда должна меня видеть. В пятнадцать запрещали приходить позже десяти вечера, потому что с этого всё и начинается. Я стану распутной, и соседи будут называть меня проституткой. В восемнадцать – ехать учиться вместе с парнем в другой город, даже если это мне по силам и престижно. Хотя мама об этом не знает и не предполагает даже. И парня моего не видела ни разу. Мы дети своих родителей и должны им соответствовать, слушать и любить. – Пока я тебя кормлю, ты будешь делать то, что тебе велят! – так всегда говорит мама.

Но запреты на то и существуют, чтобы их нарушать. Поэтому сейчас я собираю свою дорожную сумку. Время десять вечера, а в шесть утра у меня билет на электричку до областного центра. Там меня встретит Виталик – мой парень. Мы договорились жить вместе. Он уехал еще месяц назад. Родители сняли ему квартиру в хорошем спальном районе на окраине. А в университет, куда мы поступили, нужно добираться до центра. Точнее, поступил он, а я за ним следом подала документы. Мама не знает о таком событии, иначе я была бы уже лишена всех средств связи и заперта до первого сентября в собственной комнате. А может и до конца жизни. После развода она осатанела. Стала озлобленной и вечно всем недовольной. А страдаю от этого я. Вряд ли бы её обрадовало даже то, что поступила я на бюджетной основе. Сиротину Нину Викторовну мало что может обрадовать. Пусть это будет более перспективный город, престижный вуз, после которого тебя возьмут с руками и ногами любая компания. Но мама упорно не хотела видеть очевидных вещей. Для нее главное, чтобы все было как удобно ей. И то, что я встречалась с Виталиком за её спиной, не прибавляло мне плюсов. Хотя я очень послушная девочка. Но сейчас стоял вопрос о моём будущем и совместной жизни с человеком, в которого по уши влюблена. От предвкушения щекотало в груди. А ожидание стало невыносимым.

Всего пару месяцев назад, после выпускного, у нас произошла близость. Я стала женщиной, а Виталик моим первым мужчиной. Всё было, конечно, не так, как я себе представляла. Но во второй раз мне больше понравилось. Звезд я, собственно, не видела и на атомы не распадалась, но больно, по крайней мере, не было. Даже приятно. Ощущения непривычные для меня, но что-то подсказывало – так и должно быть. Да и Виталик был в восторге. Долго признавался в самых искренних чувствах. В тот вечер он и предложил мне поехать с ним. А я согласилась. Глупая, наивная девочка, мечтающая о вечной любви.

Буквально на цыпочках покинула квартиру. С тоской взглянула на родные окна, стоя возле подъезда во дворе. А с приездом такси решила оставить все невзгоды позади. «Всё у меня получится» – так учил настраивать себя папа. Он вообще и дал мне немного денег на первое время, чтобы я смогла обустроиться на новом месте. Сказал, что поддерживает и будет помогать финансово. Но чтобы на многое не рассчитывала. Он у меня хороший. И не знаю, что маму не устраивало в нем. Добрый и отзывчивый. Очень любил её и меня. Без вредных привычек, что в наше время сейчас очень ценится. У половины моих одноклассниц отцы пьяницы. А мой не такой. И деньги всегда в дом. А теперь живет один в квартире, доставшейся ему от моей бабушки. То есть его мамы.

Электричка с утра уже набита людьми. Все, кому не лень вставать, решили составить мне компанию. Едут кто на дачу, кто на работу. А я еду к своему любимому парню, который должен встретить меня на станции. Воткнув в уши наушники, пытаюсь расслабиться. Но сердце отстукивает так, что чувство тревоги посещает меня. Страшно покидать привычный для себя мир. Я не рассчитываю на благосклонность Вселенной. Но надеюсь, что не будет очень тяжело. Я всё же самостоятельная и ответственная. Не пропаду. У меня есть мой Виталик.

Четыре часа за раздумьями пролетели, словно миг. Уснуть не вышло. Придумать, что скажу маме – тоже. Но по ходу пьесы разберемся.

Была объявлена моя станция, и я с рюкзаком через плечо и дорожной сумкой поплелась на выход, подхватив ритм своего стучащего в предвкушении встречи сердца.

Выйдя из вагона, отошла немного в сторону, чтобы не мешать людям. И тут же заметила стремительно приближавшуюся и рыскающую меж людей взглядом фигуру Стрельцова Виталика. Смотрю на него с улыбкой и не могу налюбоваться. Светло-русые волосы стали еще светлее, как будто он целыми днями торчал на пляже. Виталик тот, про кого можно сказать, что он красивый. Несмотря на худощавое телосложение, на лицо он красив. Высокие скулы, прямой нос, прямые губы и зеленые глаза. Все девчонки в классе завидовали, когда он предложил мне встречаться. А я и не пыталась ему понравится, хоть он и считался первым красавчиком школы. А теперь вон как вышло.

Наши взгляды встречаются, а на лицах расцветает счастливая улыбка. Он быстрым шагом сокращает расстояние в десять метров и, настигнув меня, стискивает в крепкие объятия.

– Привет, Тин-Тин! – оставляет едва уловимый поцелуй на губах и прижимает к себе плотнее. Я не знаю, на что я рассчитывала, но думала, что встреча будет жарче.

– Привет, – шепчу ему в ответ.

Виталик отстраняется и хватает в одну руку мою сумку, в другую – мое запястье.

– Ну, как доехала? Без приключений?

– Нормально. Приключений не было, но волнение переполняет.

– Понимаю. Теть Нина, наверно, всю округу на уши подымет. Страшно себе представить, – совсем неутешительно, словно в издевку, проговаривает мой парень.

– Я написала записку, да и папа обещал в случае кардинальных мер поговорить с ней.

– Ты извини, конечно. Но твоя мать твердолобая – её не устроят никакие убеждения.

– Тогда зачем нам всё это? – с психу выпаливаю. Я всю ночь не спала. Моё сознание, как и терпение, на исходе.

– Кристин, не психуй. Прорвемся! – более мягко проговорил Виталик. – Не пришлет же она за тобой ОМОН?! – посмеиваясь, дразнит меня вновь. А ведь она может. Только во главе ОМОНа будет сама Сиротина Нина Викторовна.

Покинув станцию, мы пошли вдоль узкой улочки. Я думала, что идем мы на остановку. Но оказалось , что нет. Виталик достает из кармана джинс ключи с брелоком от сигнализации. Жмет и в нескольких метрах поодаль, приветливо помигивая фарами, встречает нас «четырка».

– Это твоя? – с удивлением смотрю на Виталю.

– Моя! – горделиво преподносит парень. – Родичи подогнали к началу учебного года. Сказали, если проезжу год без аварий и закрою летнюю сессию без трояков и задолженностей. Купят мне новенькую «Весту».

– Круто! – с восторгом произнесла. – У тебя клёвые родители.

– Да, брось. Твой батя, по твоим словам, тоже хороший. Маман только у вас выбивается из общей картины.

– Да ладно, она тоже бывает временами доброй.

– Угу, – усмехнулся парень. – Садись давай. Поедем скорее на хату. Я безумно соскучился.

И это его «безумно соскучился», не могло не подстегнуть меня забыть о возможных проблемах с родительницей.

По пути я отправила папе сообщение, что доехала и Виталик меня встретил. Он не ответил, находясь, скорее всего, на работе. Работая в литейном цеху на нашем местном заводе, у него мало бывает свободного времени. Еще и везде камеры видеонаблюдения. Как он говорит: «напрягает, но работать не мешает». Особенно если ты за всю жизнь не украл и грамма металлической крошки.

Город особо от нашего ничем не отличается. Местами те же старинные здания, относящиеся к памятникам культуры и которые никто не собирается реставрировать. Частные дома, больше похожие на избушки. Ближе к окраинам выглядывают верхушки новостроек. А в центре непривычные пробки. Дорога, несмотря на областной центр, также оставляет желать лучшего. Но город больше, соответственно, больше населения и больше вакантных мест работы. Вузы здесь есть, что славятся на всю страну. Но некоторые этого не понимают и не принимают. Такие, как моя мать.

Глава 2

Квартира, в которой мы будем жить теперь вдвоем, находится на окраине города. Шум от проходящей рядом трассы предвещал поздний отход ко сну и раннее пробуждение. Хотя, чего мне жаловаться? Рядом же будет любимый человек. А с любимым, как говорят, и рай в шалаше. Конечно, квартира в новостройке слабо смахивает на шалаш. Длинная прихожая с встроенных шкафом купе, резной кованой обувницей и мягким пуфиком рядом. Справа по коридору шла дверь в гостиную с большими окнами, которые закрывала бежевая занавеска. Угловой диван, обтянутый серого цвета велюром, стоял у стены. Напротив висел большой плазменный телевизор. Под телевизором стояла вытянутая тумба под всякие приставки и прочую ерунду. Рядом с диваном стоял стеклянный журнальный столик, на котором валялись пустые коробки от китайской еды.

Поморщившись, прошла дальше. Пусть мне и восемнадцать, но свинарник я терпеть не могла. Дальше по правую сторону шла кухня. Достаточно просторная, чтобы не теснить друг друга при совместном пребывании на этой территории. Светлая кухня с ярко-оранжевым гарнитуром. Большой двухкамерный холодильник и стиральная машина. На столешнице стоял электрический чайник и микроволновка. В углу расположился круглый стол со стеклянной столешницей и три стула в мягкой обивке того же оранжевого цвета. По всей квартире настелен серого цвета ламинат, что иногда при ходьбе поскрипывал. А вот спальня была шикарной. Здесь расположилась двуспальная кровать, две прикроватные тумбы шкаф-купе и компьютерный стол в углу комнаты. На нем уже были размещены ноутбук, принтер, акустические колонки. Для проживания вполне приемлемо. И даже страшно представить, сколько родители Виталика отваливают денег за это. Даже балкон застекленный есть.

– Ну, как? Готова к совместному проживанию? – улыбаясь, словно «чеширский кот», спрашивает Виталик. Стягивает футболку и откидывает её на пол. За время пребывания здесь он будто стал еще худее. Это отчетливо прослеживается по выпирающим ребрам. Хоть Виталик и не был никогда спортивным, как это сейчас модно, но торчащих костей за ним не замечала.

– Готова! Начну с того, что начну тебя откармливать, – смеясь, уворачиваюсь от жарких объятий парня и поднимаю футболку с пола.

– Иди сюда! – подхватывает меня на руки и скидывает на кровать. – Ужасно соскучился! – говорит с таким нескрываемым желанием. Наваливает на меня сверху и обхватывает моё лицо ладонями. Прижимается к моим губам в страстном поцелуе. Толкается языком, меж губ, проникая внутрь моего рта. Обнимаю его за шею, в то время как он уже стягивает с меня джинсы. Его тело знатно потряхивает, а движения становятся более агрессивными.

– Может, позднее займемся этим? – пытаюсь утихомирить парня, потому что он уже начинает меня пугать. Его натиск слишком диковат. Неужели настолько соскучился?

– Не издевайся, Кристи! Сначала трахну тебя, а потом дела. У меня яйца загудели, как только увидел тебя на вокзале. Соскучился вусмерть, – чеканит он, переворачивая меня на живот. Наполовину оголенная, предстаю перед ним. Он лезет в прикроватную тумбочку и достает оттуда целую ленту презервативов. Оторвав один, возвращается ко мне. А я, как послушная дурочка, лежу и ничего не предпринимаю. Ведь не хочу сейчас этого контакта. Как-то неправильно. Но кто бы меня сейчас слушать стал. Вон у Виталика как глаза горят. Он расстегивает свои джинсы и приспускает их на бедра, оголяя свой член. Резко отворачиваюсь, потому что… стесняюсь смотреть на мужское достоинство. И пусть он мой парень, но я не настолько раскрепощена, чтобы в открытую смотреть эту порнографию.

Всё происходит быстро, я даже понять ничего не успеваю. Он залез на мои бедра. Пристроился и проник внутрь, вызывая болезненные ощущения. Я совсем не готова, и поэтому с уст срывается характерный писк. Но Виталик воспринимает всё по-своему. Видимо, он подумал, что я кайф ловлю. Но после нежных поцелуев, что россыпью обрушивались на мою шею, я начала понемногу расслабляться. Даже вроде мне стал доставлять этот его напор удовольствие. Он начал быстро двигаться, издавая пошляцкие звуки. Ухватил меня за волосы и придавил головой к постели. Я напряглась. Удовольствие вмиг испарилось. И всё, о чем я сейчас могла думать, зажмурившись, это только о том, чтобы скорее все закончилось. И вот свершилось. Кроме саднящей боли и пульсирующего члена, чувствую еще и разочарование. Наверняка, такое многим нравится. Что со мной не так? Почему, что может казаться другим вполне приемлемым, для меня чуждо?

– Всё в порядке? Ты успела? – благородно спрашивает мой парень, интересуясь, скорее всего, кончила ли я.

– Угу, – бубню себе под нос.

– Вот и отлично! Я теперь могу хоть ясно мыслить, – со смешком произносит Виталик, покидая моё бедное тело.

А я пытаюсь собрать мысли в кучу. Стараюсь оправдать его, да и себя тоже. Но как-то слабо получается.

– Зачем тебе столько презервативов? – преглупейший вопрос, который могла задать девушка. Но мне интересно. Неужели он так готовился к моему приезду?

– Как это? – растерянно озадачился. – Так это… тебя ждал. Предвкушал долгие ночи любви, – опять этот смешок.

Любовь – нелюбовь, а звонок мамы по расписанию. Половину дня я потратила на то, чтобы прибрать это теперь совместное жилище. Потом готовка ужина. Всё это пришлось делать мне одной, пока мой благоверный устрекотал куда-то по делам. Когда с готовкой было покончено, зазвучала мелодия на моем телефоне, поставленная специально для определенного контакта. Звонит мама. Время шесть. Она уже вернулась домой с работы. Сердце стучит так сильно, что становится страшно, вернётся ли в свой привычный ритм.

– Алло? – тихо произношу, надеясь на мирный исход дела. Очень не хочется ругаться. Хотя прекрасно понимаю с таким финтом, что я провернула, это невозможно.

– Алло? Это всё? – язвительно произносит мама. – Я жду объяснений, Кристина! И желательно, чтобы они были вразумительными, а не вот это блеяние на бумаге, что ты накатала.

– Почему блеяние, мам. Я написала так, как чувствую. Я люблю Виталика. Он любит меня. Мы планируем жить вместе.

– Дура! – выплевывает мама в трубку. – Тебе всего восемнадцать. Если захотелось серьезной взрослой жизни, надо было сказать. Я бы тебе устроила.

– Ты только и умеешь, что устраивать… всё как надо тебе. Ты меня спросила хотя бы раз, чего хочу я? – я старалась говорить, не повышая голос. Всё же уважение к матери я не растеряла.

– Чего ты можешь хотеть в таком возрасте? Гулянок и чтобы мир был полон любви? Вот твои хотелки. И с отцом твоим я поговорю. Вы еще попляшите у меня, – начинает угрожать. Но это привычное. Такое происходит практически при каждой ссоре.

– Я поступила на экономический факультет, мам. Сама. Здесь это будет более престижно, чем в нашей дыре.

– А дальше что? Как ты собираешься жить дальше?

– Я надеялась, что ты порадуешься. Но ты непробиваемая, как всегда, – с отчаянием произношу, роняя первую слезу.

– Я тебя уже протолкнула на юридический в наш местный ВУЗ. А ты вон что учудила. Не благодарная. Я все для тебя делала. Только для твоего благополучия. Жениха бы тебе нашла достойного. А ты вот так. Кому ты порченая нужна? Без достоинства девка, только по рукам потом…

Таких обидных слов я от неё не ожидала. Чего угодно. Но чтобы…

– Ты что такое говоришь? Я для тебя, значит, порченая? Так может и не для меня ты жениха хотела найти, а для себя хорошие перспективы к лучшей жизни? Свою загубила и мою решила под откос пустить? Так выходит? – сквозь слезы говорю и поверить не могу, что на эмоциях позволила себе такие высказывания. Только хотела извиниться…

– Для себя, конечно. Ты – бремя которое я тянула столько лет. Я должна была что-то с этого поиметь. А теперь…

– Что ты такое говоришь? – шепчу, не в силах поверить в происходящее.

– Говорю, как есть. Ты же хотела взрослой жизни. Так вот она. Не вернешься до первого сентября, я тебя выпишу из квартиры. Будешь бездомной. А там, глядишь, и со своего университета вылетишь. Только я тебя не приму. Мне холить и лелеять тебя больше без надобности. Залетишь ко мне за помощью не обращайся. Сама выбрала своего Виталика. Вот и крутись с ним, как хочешь. На этом всё, дорогая. Жду до первого числа, – напоследок напоминает родительница и сбрасывает вызов.

Шок, растерянность и безнадежность – вот мои ощущения в эту минуту. Промелькнула мысль плюнуть на учебу и вернуться домой. Но в следующую секунду отбрасываю это. Если она относилась ко мне как к инвестициям, и любовь её ко мне фальшивая, то почему я должна ей угождать. Я уже взрослая. Большая девочка. Сама разберусь. Папа поможет. Вот кто-кто, а он не откажет.

Глава 3

Первое сентября – самый волнительный день для меня в последние дни. Солнышко светит в окна. Помогает мне растормошить Виталика. Этот прохиндей решил, что везде успеет, поэтому не напрягает себя ранним пробуждением. Однако. Его время, когда можно еще поваляться, уже вышло.

– Виталь, мы так опоздаем. Давай вставай! – бурчу я, залетая в спальню и скидывая полотенце с головы. Подсохшие волосы каскадом рассыпались по спине. Я уже почти готова. Осталось выпрямить утюжком волосы, одеться и позавтракать. А Виталик еще не умывался.

– Кристи, сейчас. Еще минутку, – в ответ шипит осипшим ото сна голосом.

– Нет у нас минутки, дорогой мой. Вставай!

– Блин, ты напоминаешь мне мою мать. Такая же занудная! – воскликнул раздраженно парень, поднимаясь с кровати. Худощавое тело тут же покрылось мурашками от смены температуры. Конечно, первый день осени, а уже похолодало. Но я люблю его и таким. И сейчас меня коробит то ли от его едкого замечания, то ли от того, что он замерз. Вообще я не замечала за ним хамства к окружающим. А на меня он и вовсе всегда смотрел влюбленными глазами. Всегда обходителен и нежен. А это что-то новенькое. Настроение падает. Идти уже никуда не хочется. Я приехала в этот город только ради того, чтобы быть к нему ближе. Я понимаю, что разлад случается в отношениях, но не так же быстро. За две недели, что мы вместе живём, я не проронила ни одного слова поперек его мнению. А он позволяет себе такой тон всего лишь за то, что в такой торжественный день я его поторапливаю.

– Прости, Кристи, я не хотел тебя обидеть. Просто не надо меня дёргать, пока я не проснусь сам, – мурлычет, подходя ко мне со спины. Я всё еще в растерянности стою и смотрю на себя в зеркало и не могу понять, что мне делать. – Вот если бы ты разбудила меня иным образом, я, может, был совсем незлым. Но ты выбираешь не ту тактику.

Это укор или наставление?

– В следующий раз просыпаться будешь самостоятельно, – гордо вздёрнув подбородок, выпутываюсь из его объятий и принимаюсь за свои волосы.

Виталик ухмыляется, но молчит. Явно ему не понравился мой ответ. Но куда деваться. Всем не угодишь. Как говорят: не делай добра – не получишь зла.

Позавтракав, мы начали одеваться. На мне черные обтягивающие скинни, белая шелковая блузка, кожаная куртка и туфли на высоком каблуке. А Виталик решил не заморачиваться: синие потертые джинсы, белая футболка и толстовка цвета хаки.

Доезжаем до универа практически впритык к началу торжественной части. По пути собрали все возможные пробки. Два раза заглохли и чуть не пробили колесо, влетев в яму от открытого колодца. Я вся на нервах и очень взволнована, а Виталик, как ни в чем не бывало, даже не торопится. Такое меня не устраивает. Хватаю его за руку и тяну ко входу здания.

– Что ты делаешь? – смеется парень.

– Мы опаздываем. Нам еще искать, где находится актовый зал.

– Да, прекрати. Можно спросить у кого-то и всё. Что за паника? – явно глумится надо мной Виталик. А я несусь, смотря по сторонам, в поисках всевозможной информации, способной мне помочь. Даже не замечаю впереди себя препятствие… в виде человека. Врезавшись, теряю координацию и отпустив Виталика, цепляюсь за лацканы пиджака неизвестного мне парня. Конечно незнакомого. Я здесь во второй раз появляюсь. Поднимаю глаза, встречаясь с серьезным выражением на красивом лице. Черт, очень красивым. Глаза цвета ясного неба строго смотрят на меня, темные брови нахмурены, широкая челюсть с силой сжата, а на впалых скулах играют желваки. Сглатываю и мимолетно задеваю взглядом его губы. Не пухлые и не тонкие. Обычные. Стандартные. Опомнившись, отрываюсь от поистине мужского тела. И только осознаю, что парень меня обнимал.

– Извини! – лепечу, задыхаясь собственными эмоциями. И, схватив опешившего Виталика, тяну его в актовый зал. Интуитивно предполагаю, что этот молодой самец мог выбраться оттуда. Почему выбраться? Да, потому что с таким арсеналом сексапильности можно только отбиваться или же выбираться из помещения полным представителей женского пола. Сразу вспомнился фильм, где за парнем гналась толпа невест. Вот у него наверняка также. Отбоя нет от женской половины человечества.

– Ну всё, хватит меня тянуть! – психует Виталик, выдергивая свою ладонь из моего захвата. Только я хотела предъявить ему за все произошедшее сегодня, как заметила нужную нам дверь. Не пререкаясь, прямиком направилась туда. Большой зал, напоминающий кинотеатр. Пара десятков рядов тянулись по бокам от прохода. Народа было полно. Галдящие студенты никак не успокаивались, хотя ведущий сего балагана упорна упрашивал толпу угомониться. Иду вперед, не акцентируя своего внимания на том, идет ли за мной Виталик или нет. Иногда я жалею, что не заселилась в общаге. Видеться и оставаться у него я могла бы в любое свободное время. А вот теперь другого выхода, как жить с ним в одной квартире, у меня нет. Все ряды заполнены студентами. Замечаю свободное место и решительно направляюсь его занять. Протискиваясь и шпыняя ногами чужие колени, пробираюсь в центр ряда. Не обращаю внимания на бубнеж недовольных моим прорывом. Пру напролом. Добравшись, с шумным выдохом плюхаюсь на сиденье. По левую сторону сидит очаровательная рыжая девушка, явно моя ровесница. Хотя кроме первокурсников сейчас здесь никого не должно быть.

– Меня Алина зовут! А тебя как? – даря лучезарную улыбку, интересуется девушка.

– Кристина! – отвечаю приветливо.

– Многовато народа, – говорит, осматриваясь вокруг.

– Угу.

Народа действительно много. Тип самой разной молодежи. Больше всего выделяется золотая молодежь. Да, такая в наших пенатах тоже имеется. Они сидят одной компанией и со скукой осматривают окружающих. Есть ботаники, которые, как статуи, замерли в одном положении, ожидая поздравительной речи преподавательского состава. Были и обычные ребята, которые, как и я, возможно, приезжие. Они смеялись, разговаривали кто тише, кто громче, но составляли основную массу посетителей этого зала.

Прогремел строгий голос в микрофон, и толпа умокла. Поздравительная речь от ректора университета была чуть продолжительней, чем школьная, но в ней присутствовала вся серьезность и ответственность, что от нас требовалась. Конечно, это не школа, где родные учителя со слезами на глазах провожали тебя во взрослую жизнь. Давали наставления и непременно желали видеть на дне встреч выпускников. Здесь мы для всех уже взрослые, осознано сделавшие свой выбор. И на удивление, эта речь меня взбодрила. Я сделала всё правильно. Пусть решение о совместном проживании с Виталиком я приняла скоропалительно, но, думаю, всё наладится. Дальше представляли преподавательский состав. И на последнем меня обдало такой волной жара, что я, кажется, покраснела от кончиков ушей до самых пяток. Блин! Блин! Блин! Этого не может быть.

– Представляю вашему вниманию преподавателя по физической культуре Богославского Артёма Геннадьевича. Прошу любить и жаловать! – раздались восторженные охи женской половины помещения с ни менее не скрываемым желанием скорее оказаться на паре по физкультуре. Парни же отреагировали спокойнее. Раздались аплодисменты, и молодой преподаватель медленной тяжелой поступью приблизился к микрофону.

– У меня всего одно условие – без уважительной причины не пропускать мои занятия, и тогда мы с вами найдем общий язык, – дурманящий сознание голос жестко отрапортовал эти слова, как будто ему это все нафиг не нужно и он хочет скорее отсюда убраться. Но я все равно подвисла, наблюдая, как широкоплечий парень делает разворот. Ткань пиджака сильно натянута от массивности его тела. А еще, развернувшись, он открыл прекрасный вид на свой зад, обтянутый узкими брюками. Это преступление, я вам скажу, иметь такое тело. Тут же вспоминаю своего Виталика и морщусь от такого диссонанса.

– Ууум, – протянула рядом сидящая девушка. – Пускаешь слюнки по молодому пополнению в преподавательском составе?

– У меня есть парень, – говорю тихо и почти со вздохом.

– Но он явно не так хорош, как Артём Геннадьевич, – усмехаясь, пролепетала Алина.

– Я его люблю! – выговорила это громкое заявление, ставя точку в непредвиденных слухах. Только прозвучало как-то неубедительно.

Глава 4

Артём.

– Мог бы толкнуть речь более благоразумную. Не стоит запугивать студентов с порога, – читает наставления дед. Богославский Михаил Христофорович является ректором сия заведения для умных бедняков и не очень умных богачей. И занесла меня нелегкая сюда.

– То ли еще будет! Я здесь ненадолго, если ты помнишь, – мой голос ровный и низкий. Я не переживаю. Хотя есть о чём переживать. Моя репутация, моя карьера пошли под откос. Я сглупил. Действовал на эмоциях, в жажде отмщения. Вот теперь приходится пожинать плоды своей беспечности и легкомыслия. Со своей травмой я могу теперь либо преподавать в дедовском универе, либо начать бухать. Но моя мечта пока недосягаема. Она где-то там. Осталась за горизонтом вместе с моим профессиональной карьерой.

– Так ты это брось! У тебя всё получится! Если какие проблемы возникнут, всех неугодных ко мне на ковер. Угроза отчисления способствует быстрому смирению. Уж поверь, я это знаю не понаслышке, – говорит серьезно дед, как всегда, действуя на меня ободряюще.

– Я не сомневаюсь, – усмехаюсь над его словами. – Только как ты себе это представляешь? «Если вы не успокоитесь, я всё дедушке расскажу!». Так, что ли?

– Ну, нет конечно. Но руки не распускай, ради Бога! Будь строг, но палку не перегибай!

– Я постараюсь, деда.

– Тогда можешь идти. Завтра первый учебный день. Первокурсников сильно не прессуй, они здесь не для чемпионата тренируются. Здесь ФЗК больше, чтобы кровь лучше циркулировала после высшей математики.

– Фитнес-центр, бля!

– Так, Артём! И выраженьица свои забудь внутри стен этого здания.

Я шумно выдохнул и, закатив глаза, направился на выход из этой клоаки до тошноты правильных и душащих своей энергетикой людей.

Нога ужасно ныла, но за трость браться не хотелось. Я же физрук, мать его, как смешно бы это не звучало.

Какой позор!

Никогда не думал, что вернусь в эти стены когда-либо ещё. А тут такое… Безысходность меня сюда привела. Меня ждало перспективное будущее: карьера, красивая жена, куча поклонников и бабла. А теперь жизнь пришлось поставить на паузу. Камилла все чаще пропадает на своих показах мод, вечных съёмках и различных мероприятиях. Без меня. Хотя, наверно, не чаще, чем раньше. Но добытчик в нашей паре – она. А я сейчас всё больше пытаюсь склеить себя. Складываю каждую частичку по кусочкам, как пазл. Только пазл все не сходится. Не хватает одного элемента. Да и деньги у меня есть. С мозгами всё в порядке. Я не прогуливал и не раскидывался ими направо и налево. У меня свой дом. В свои двадцать пять я мог бы сворачивать и сворачивать горы, взбираясь на Олимп славы. И единственное, что держит не сорваться – чтобы все выгорело с этим учебным заведением. Чтобы двери передо мной открывались, а не с грохотом захлопывались. Я добьюсь, чего хочу!

Усилившийся ветер распахивает полы моего пиджака в стороны, открывая вид на обтянутый черной рубашкой торс. Окружающие студенточки, что курят неподалеку, пускают слюнки. Только всё, что им остается – это любоваться. Завтра перед большинством из вас я предстану самым что ни на есть «дьяволом». Вы меня возненавидите и не будете так смотреть. Я не жалуюсь. Господь внешностью не обделил. Даже несколько небольших шрамов и переломанный с десяток раз нос нисколько меня не уродуют. Есть своя изюминка. Так говорила Камилла. Хотя она много чего говорила. И в любви своей клялась. Только стоило загреметь в больничку, она испарилась. Сложности пугают современных женщин, это я понял. Они меркантильны. Во всем ищут свою выгоду. Пока я был успешен и твердо стоял на обеих ногах, она души во мне не чаяла. Лебезила, как только могла, выклянчивала деньги на подарки. Хотя я её не обделял ими никогда. Даже в те моменты, когда мы находились за тысячи километров друг от друга. А потом все изменилось. После того как лучший боец по версии IFMA awards списывается со счетов из-за травмы, полученной во время боя, я стал дважды сенсацией. Первая сенсация – я и так был популярен, что и привлекало Камиллу. А разгромом для меня стало то, что, как только я смог мало-мальски передвигаться с тростью, решил отомстить человеку, решившему ликвидировать конкурента. Меня не любили. Я и не стремился, чтобы меня любили. После смерти отца мне стало безразлично чужое мнение. Правда, деда я все-таки иногда слушаю. Он помогал наставлять младшего брата, который ни с того ни с сего решил отправиться на службу в армию. Я его тащил за уши в спорт, а он выбрал другую дорогу. Максим младше меня на пять лет. Характер – говно. Впрочем, у меня не лучше. На то мы и родня. Но я его всё равно люблю. И деда люблю. Благодарен ему за всё, что для меня делает. Мать свою не видел лет пятнадцать. После развода с отцом она решила уехать из страны. Я не сержусь на нее. Хотя стоило бы, наверно. В поддержке близкого человека я нуждаюсь как никто.

В общем, отметелил я Мартинаса знатно. Он прекрасно понял, за что ему досталось. Ещё бы не понять. Он сломал мне ногу во время боя после свистка рефери. Он сделал это специально. Все случилось очень быстро. Свисток – перелом. Только доказать ничего пока не получилось. Затяжные судебные тяжбы напрягают и утомляют. Только после моего поступка этот урод воспользовался этим тоже по своему. Слил инфу журналистам. А я из-за своей ярости не думал о том, что на улочке, где я его встретил, могли быть камеры видеонаблюдения. И всё моё творение было слито во все новостные каналы и спортивные блоги. И это дало тройную сенсацию. Разрушающую. Если после травмы я хотя бы мог стать тренером и открыть собственную школу кикбоксинга. То теперь я с такой славой мало на что годен. Да и с плохо сросшейся костью тоже. Раздробленные осколки на большеберцовой кости частично не срастаются. И даже спустя полгода я испытываю ужасные боли. Хотя врачи гарантировали восстановление. Только вот я всё не в строю. И таким темпом обратно не вернусь. Ринг для меня закрыт. С каждым днем я это все больше и больше понимаю. И возможно, со временем я смог бы еще показать мастер-класс на узкую аудиторию. Только все это тает с такой поправкой. Нервы сдают.

А вот открытие школы – моя мечта. И её меня лишают. О ней я мечтал, еще когда впервые стал чемпионом. Чтобы хоть как-то восстановить свою репутацию, я вынужден трудиться на благо российской науке. Отбываю срок в роли препода по физической культуре в самом знаковом университете нашего города. Однако попал я сюда так же с подачи деда. И не дай Бог запятнать еще и его имя. Этого я себе не прощу.

Добравшись до машины, растягиваюсь на водительском сидении. Нога чертовски болит. Откопав в бардачке обезболивающего, закидываю пару таблеток. Их прописал мне врач. Боли возникают не всегда, но бывают просто невыносимыми. Нужно, думаю, выспаться как следует. Не верю я заверениям деда, что ничего сложного и ужасающего меня не ждёт.

Вспомнилась девушка, влетевшая в меня утром. Такая необычная и зеленая еще. Малышка вцепилась в меня, как в спасательный круг. А ведь и правда её спасал. От падения. В отличие от того хмыря, которого она тащила за собой. Не успел как следует её разглядеть. Но если встречу еще, то обязательно узнаю. Такие губки, выдыхающие скромное «извини» вряд ли забываются. И этому рукожопу явно повезло. А вот малышке не очень. Такой вахлак я сомневаюсь, что сможет защитить кого-то. Только если с позором бежать. О чем я вообще думаю? Это же студентки. Моя будущая работа. Никаких отношений не может быть на работе. Это правило, которое мне изначально озвучил дед.

От автора:

Вот теперь мы кое-что знаем о нашем преподавателе)))

Дорогой читатель!

Не забывай подписываться, если тебе нравится книга. И заглядывай на мои странички в социальных сетях. Вам может всё равно. А мне приятно.

ВК – https://vk.com/knizhlavkaleyliy

Телеграм – https://t.me/lelya_lyubimkina

Дзен – https://dzen.ru/id/649e354c2c6eae7728816576

Глава 5

Кристина.

– Ну что, отметим? – объявляет Виталик, удосужившись к вечеру явиться домой. И, судя по его виду, отмечать он начал еще с утра. В руке у него бутылка красного вина. К алкоголю я отношусь с хладнокровием и особой надобности в нем не испытываю. Он это прекрасно знает. И лучше бы предложил мне вечернюю прогулку в парке, чем вот это всё.

– Нет. Я пас, – хмуро выдаю, отворачиваясь к раковине, и домываю последнюю тарелку. Я приготовила курицу и картофель в духовке. И только надеялась, что Виталик явится к ужину. В итоге есть пришлось одной. Я не стала докапываться, где его носило. Понятно и так, что они с группой решили загулять. Не хотела быть навязчивой, чтобы не слышать, что я похожа на его мать. А он ни разу не позвонил и не написал, чтобы поставить в известность. Такое отношение мне совсем не нравится. Упираюсь руками в столешницу и вздыхаю, задрав голову к потолку.

– Сердишься? – в голосе слышаться виноватые нотки. Конечно, я тронута и удивлена. Возможно, еще не всё потеряно. Либо это алкоголь на него так влияет. – Ну, прости! Нужно было позвонить. Я виноват. Ты, наверно, тоже хотела пойти со мной?! – его голос слышится всё ближе и ближе. Я уже ощущаю его дыхание на своей шее. Обхватывает руками мою талию и прижимает к себе. – Простишь?

– Прощу. И уж извини, отмечать я не хочу. Пойду в постель. А ты, если хочешь, можешь выпить и закусить.

От него явно несет чем-то крепким. Это явно не пиво. В алкоголе я не разбираюсь, поэтому точные выводы делать не могу. Но всё равно неприятно. Чувствую, как тело его каменеет и руки на талии сжимаются сильнее.

– Я же извинился! Что опять не так? – с издевкой спрашивает парень.

– А я простила. Просто хочу отдохнуть. У меня завтра четыре пары. А у тебя пять. Или ты собираешься в первые же дни начать прогуливать?

– Какая же ты всё-таки нудная! – укоряет меня Виталик, отталкивая от себя. Совсем несильно, но неприятно.

– Мы не первый год знаем друг друга. А такое ощущение, что знакомы всего неделю. Я думала, ты знаешь, что я не пью. Ты всегда предугадывал мои желания, и я ценила то стремление угодить мне.

– А может, мне надоело угождать тебе постоянно? Возможно, я хочу, чтобы в этот раз ты сделала поощрение в мою сторону, а не наоборот.

– Хочешь, чтобы я сидела и пила с тобой здесь? – зло выговариваю я. Отчего лицо Виталика меняется и приобретает виноватый вид.

– Прости, прости, Тин-Тин! Просто такой значимый день для нас двоих. Я хотел расслабиться, – я не стала включать стерву-жену и промолчала. – Чего ты хочешь? – заискивающей интонацией произнес он и вот этими вот глазками. А я растаяла, как мороженное на солнце. Он всегда знал, что стоит ему посмотреть на меня вот так, как коту из «Шрека», то я устоять не смогу.

– Хочу в парк.

– Сейчас? – удивленно спрашивает он.

– В выходные.

– Блин, Тин-Тин, в эту субботу я уже договорился с ребятами встретиться в клубе. А в воскресенье явно не захочется никуда идти. Давай в эту субботу ты со мной идешь в клуб, а в следующую мы идем в парк. Договорились?

Сомнительное предложение, учитывая, что клубы я тоже не люблю. Нет, я умею танцевать. Всё же десять лет упорной работы над собой в школе бальных танцев. Но сама атмосфера меня напрягает. Толпа обкуренных или пьяных, или и то и другое парней и девушек дергаются невпопад ритму музыки, думая, что это круто. Виктория Андреевна – мой хореограф, сказала бы, что они бездарны, бесхребетны и абсолютно не предназначены для изящных телодвижений. Нам она всегда так говорила, когда мы выводили её из себя не получающимся каким-либо движением.

– Ты иди, наверное, один, а я дома побуду. Не хочу сидеть с кислым лицом и портить всем настроение.

– И ты не будешь сердиться?

– Я не сержусь. Я не люблю ночные заведения – это раз. А два – ты меня поставил в известность. К тому же я тебя отправляю одного сама. Поэтому я не могу злиться на тебя. Я же люблю тебя, – улыбнувшись, поясняю Виталику свою позицию. А он только и рад. Вон летит обниматься. Обхватывает меня за талию и отрывает от пола. Я взвизгиваю, начиная смеяться. – Что ты делаешь?

– Любить тебя буду, – говорит, а сам целует. Целует, куда попадет. В шею, подбородок, плечи. Приятно, что скрывать. И даже его поведение уходит на второй план. Я узнаю своего прежнего Виталика, который всегда выказывал мне свою любовь. Дотягиваюсь до его губ, оставляя нежный, еле заметный поцелуй.

Мы перемещаемся в пространстве, и неожиданно вертикальная поверхность сменяется горизонтальной. Мы сливаемся в поцелуе. Все как у взрослых с языком. Пытаемся подстроиться под один и тот же ритм. Его руки шарят нетерпеливо по моему телу, пробираясь под полы халата. Мне нравятся его поцелуи, его неуверенные прикосновения к моей груди. Стягиваю с него футболку, отмечая незнакомый парфюм на ней. Но внимание не заостряю. Сейчас мне важно чувствовать его всем телом. Он стягивает лямку кружевного лифа с одного плеча, потом с другого. Спускает его к талии, оголяя мою грудь. Подушечками пальцев касается твердой вишенки, дразня и возбуждая меня. По телу пробегают мурашки, а в трусиках уже влажно. Впервые такое со мной происходит. Когда вот так хочется действительно почувствовать мужчину. Хочется отдаться. Доставить удовольствие и получить ответку. Я ведь люблю его. Он мой первый мужчина, а я пусть и не первая его женщина, но он выбрал меня. И за это я его еще больше люблю.

– У тебя красивая грудь! С другими просто не сравнится. Ты вся такая идеальная… Мне безумно повезло, – шепчет, доставая из заднего кармана своих джинс пакетик с презервативом. Откуда он там я тоже решаю не допытываться, но всё это кажется подозрительным. Углубиться в свои мысли мне не позволяют настойчивые руки моего парня. Он снимает с меня трусики, не упустив возможность потрогать мою промежность. Дыхание сбивается, а желание усиливается. – Да ты течешь вся, Тин-Тин, – констатирует то, что я и без него чувствую.

Быстро расправляется со своими оставшимися вещами и шелестит упаковкой. А я всё не могу набраться смелости взглянуть на него обнаженного. Так противоестественно это кажется. Виталик небрежно расталкивает мои бедра в стороны, наваливаясь сверху. Снова поцелуи, уже более чувственные и не такие нежные. Толкается в меня своим членом, проникая сразу до упора. В этот раз никакого дискомфорта. Его движения ровные и сосредоточенные на получении результата опять же только чьего. Мое возбуждение еще работает в мою пользу, и я стараюсь подстроиться под ритм Виталика. Глажу его худощавые плечи, шею. Невольно вспоминаю преподавателя по физической культуре. Его глаза. То хмурое выражение лица. Сильные горячие руки и каменную грудь, в которую я впечаталась, словно в стену. Я ненормальная. Во время секса со своим парнем думаю о ком-то другом. Быстро перестраиваюсь.

Целую Виталика, чувствуя себя виноватой за такой сбой системы в своей голове. А он ускоряется, постанывая и бормоча что-то невнятное. Я чувствую, как его член увеличивается во мне. Ощущения становятся еще приятнее. С моих губ срывается стон удовольствия, но все резко прекращается. Виталик входит до упора и замирает, кончая. Его член пульсирует во мне, а я хочу простонать от отчаяния. Я была так близко к своему первому оргазму, и все оборвалось так внезапно. Его теплые влажные губы оставляют на моей щеке поцелуй, а в душе разочарование. Может все дело во мне? Наверняка со мной что-то не так! Задумавшись, я даже не заметила, как парень поднялся и вышел из спальни. Решив, что скорее всего во мне какие-то проблемы, решаю не зацикливаться больше на тему того, что мой мужчина меня не удовлетворяет. Он удовлетворен, сыт и, по всей видимости, счастлив. И скорее всего, мне нужно просто абстрагироваться от своих эгоистичных желаний и плыть с ним в одной лодке. Возможно, тогда все изменится и наладится. Будем мы жить в мире и согласии.

Глава 6

Третья пара закончилась ошеломительным заявлением преподавателя. Он грозился, что не допустит любого, кто вздумает прогулять его лекции и практические занятия без уважительной причины. Утверждая, что высшая математика нам здесь Раем не покажется, он обвел всех серьезным взглядом. А мы, собственно, так и не считали. Но сообщать об этом Василию Степановичу не собирались. Просто дружно согласились, кивнув на его речь. У человека за семьдесят явно свои загоны, и доказывать мы ему тут можем только что «пифагоровы штаны во все стороны равны». Или как тут у них, в высшей математике?

С долгожданным звонком все дружно собирают свои пожитки и покидают аудиторию. В том числе и я. Я так вообще не выспавшись за эту ночь, только мечтаю оказаться как можно быстрее дома. Но впереди еще одна пара по физической культуре. Хорошо, что завтра суббота и у нас занятий нет. После долгого отдыха, наверняка все тело будет ныть из-за нагрузки. Но надеюсь, что на этой паре мне удастся взбодриться.

Быстро продвигаюсь к корпусу, где располагаются спортивный зал, бассейн и, соответственно, раздевалки. У нас сегодня проходят смешанные занятия с айтишниками. И, скорее всего, я встречусь с Виталиком. Это меня подстегивает и радует. Он так вчера мне пел о своей бескрайней любви, что я уже соскучилась. Возможно, мы сможем даже провести некоторое время вместе за разминкой. Надеваю желтый обтягивающий топ и такого же цвета легинсы. Белые кроссовки дополняют мой образ. Волосы зачесываю в высокий хвост, прочно фиксируя резинкой. На радостях мчусь на улицу. Как нам сообщили, что пока погода позволяет, мы будем заниматься на улице. В принципе, я не против свежего воздуха. Это даже полезно. В школе мы тоже иногда выбирались, чтобы сдать нормативы по бегу, но наш зачхалый и заросший стадион на столько жалок, что в основном нас жалели и ставили оценки автоматом.

Солнце светит так ярко, что глаза слезятся после выхода из помещения. Вклинившись в поток одногруппников, с улыбкой на лице иду на стадион. Он здесь большой. Специальное покрытие совсем новое. Все дорожки размечены белыми линиями. Отметки дистанции каждые сто метров. Дорожки опоясывали поле с подстриженным газоном и располагающимися на нем воротами для игры в футбол. Также чуть в стороне имелись турники, на которых мы, видимо, тоже будем упражняться. Для меня физкультура – это отдых, поскольку после школы танцев, наверно, только подготовка к чемпионатам и олимпиаде могут превзойти те тренировки, через которые мне приходилось проходить. И благодаря нашей школе «Ровесник» я имею такое подтянутое тело.

Пара уже вот-вот должна начаться, но я нигде не вижу своего парня. Галдеж резко стихает, поскольку на поле выходят преподаватели. Это мужчина лет пятидесяти, представившийся Ильёй Алексеевичем. И тот самый Артём Геннадьевич Богославский. Он проходится по нам взглядом, всматриваясь в каждого и будто оценивая физическую подготовку. У него какая-то своя методика построения. Потому что выстраивает всех не по росту, а комплекции. Более мощные парни идут в начало строя вместе со стройными и спортивными барышнями. Более упитанные представители нашей гильдии отправлялись в конец. Остальные же располагались посередине.

Он обвел еще раз нас взглядом и неожиданно задержал его на мне. Прошелся снизу вверх, словно оценивая и о чем-то размышляя.

– Ты, цыпленок, шагай туда! – строгим голосом произнес и под всеобщее хихиканье отправил меня в самое начало нашего непонятного строя. Это, конечно, полный абсурд, но спорить с представителем педагогического состава я не имела права. Он всего на мгновение встретился со мной взглядом и безразлично отвел глаза, объявляя в командирской манере:

– Все бегут вон за той цыпой. Она ваш ориентир. Под её ритм вы подстраиваетесь. Итак, дистанция два километра. На-пра-во! Бегом марш!

И все парни, как заведенные, с пошлыми выкриками желали со мной познакомиться. Для чего все это было нужно ему и зачем он так поступил, остается только догадываться. А вот все эти нелепые заигрывания меня начинали допекать. По завершению трех кругов я уже нагнала наш хвост. И чтобы быстрее покончить с этой экзекуцией, ускорилась на максимальный допустимый темп. На такой, чтобы и разогреться, и не свалиться по завершении дистанции в обморок. Парни, что бежали сзади, начали жалобно стонать, так как они же должны придерживаться моего темпа. Девчонки возмущенно выкрикивали. А я только пыталась достичь своей цели, возле которой в итоге меня поджидали ухмыляющиеся голубые глаза.

С каждым метром моего приближения я отчетливее видела, как спортивная форма облегает его натренированное тело. Серые спортивные штаны буквально обтягивают его накаченные ноги. А белая футболка совсем ничего будто не скрывала. Такая тонкая материя, словно прозрачная. Он молод и ненамного старше меня, хотя во взгляде прослеживается не хилый жизненный опыт. Артём Геннадьевич дарит мне задорную улыбку, когда я останавливаюсь в метре от него, тяжело дыша. Такой он больше похож на сорванца, а не на строгого преподавателя.

– Молодец, спортсменка! – хвалит он, что-то отмечая в своей тетрадке. – Как фамилия? – интересуется, поднимая на меня глаза. Но до моих глаз он так и не дошел, остановившись где-то в районе моей вздымающейся груди. Часто так вздымающейся.

– Сиротина, – тихо говорю, обнимая себя за шею согнутыми в локтях руками. Пытаюсь прикрыть свою грудь руками. И это он понимает. Почесывает ручкой висок и смотрит мне уже в глаза.

– Имя?

– А номер вам не дать? – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать. Дура! – Ой!

– А что, можно?

– Нет!

– Ну тогда обойдемся только фамилией и именем, – посмеиваясь, произносит Артём Геннадьевич.

– Кристина.

– Хорошо, Сиротина Кристина. Пока располагайся на поле. Сейчас будет разминка, – это он объявляет будничным тоном, отворачиваясь.

Как раз подбегают отстающие ребята. Они недовольно пыхтят. Девицы жалобно охают, привлекая к себе внимание молодого преподавателя. Я же киваю и устремляюсь на поле, куда и отправил меня Артём Геннадьевич. Оглянувшись, заметила, как какая-то краля нескромно строила ему глазки и премило улыбалась. Они о чем-то говорили, а потом он посмотрел на меня. Всего несколько секунд, а мне показалось, что его взгляд пронизывал меня насквозь. . Только зачем и почему, я не могла понять. Если бы он не был преподавателем, а я студенткой, можно было подумать, что он меня клеит. Но ведь это невозможно. Поэтому, отвернувшись, продолжила свой путь. И, дойдя до середины поля, плюхнулась на траву. Травинка к травинке. Мягкий газон влечет, а я просто заваливаюсь в эту зелень, прикрыв глаза. Восстанавливаю дыхание и думаю о том, что так и не увидела Виталика. Где он может быть? Неужели что-то произошло? Но долго моим размышлениям развиваться не дали, оповестив о проведении разминки.

Разминка на удивление прошла не менее активно. Парни были утомлены. Девицы взбешены. А после изнурительной разминки почти большая половина студентов просто ненавидела молодого преподавателя. А на его лице зияла счастливая улыбка, будто именно этого он и добивался. Когда до конца пары оставалось полчаса, он предложил парням сыграть в футбол, на что те охотно согласились, правда, не все. Девочек же отправили посидеть на скамейках и поболеть за игроков, на что они с удовольствием простонали.

Солнце припекало и радовало своим теплом. Мышцы приятно потягивало, отчего хотелось просто лечь и расслабиться. Как только нам дали отмашку, мы с нескрываемым облегчением отправились в раздевалку. Быстро переодевшись в черную футболку и джинсы с завышенной талией, решила пренебречь туфлями. И надела кроссовки, в которых занималась. Проверив свой телефон на наличие пропущенных звонков, ну или на крайний случай сообщений, обнаружила полное их отсутствие. Это казалось странным.

Выйдя из здания, тихим шагом направилась в сторону остановки. Проходя мимо центрального корпуса, заметила, как двое парней докапываются до какой-то девушки с необычными сиреневыми волосами. Миниатюрная и очень симпатичная. Парни же рослые и явно любители анаболиков. Они с ней заигрывают, а та не ведётся. Но девушка что-то им говорит, и игривое выражение на лицах парней сменяется озлобленным. Один хватает её за руку и дергает на себя. Она вскрикивает, начиная отбиваться. Парень заламывает ей руку, а второй что-то грозно объясняет. При этом с таким лицом, как будто обещает ей вечные муки. Стискивает её в объятиях, пытаясь поцеловать. Она ничего не может сделать, только яростно брыкается. Не выдержав всего этого, несусь к ней на помощь. Замахнувшись спортивной сумкой, бью парня, державшего ее за руки, по голове.

– Отпустили её, придурки! – кричу так, чтобы на нас обратили внимание. И проходящие мимо обращают на нас своё внимание. Только ухмыляясь, продолжают дальше свой путь.

Парни ехидно улыбаются и тот, что стискивает девушку, дает своему дружку указание:

– Хватай малышку! Похоже у нас сегодня джек-пот…

И только, кого долбанула по голове, делает ко мне шаг, как за моей спиной раздается уже знакомый бархатный голос.

– Эти малышки со мной. А вам, мне кажется, стоит подыскать другую компанию на сегодняшний вечер.

– Шел бы ты, парень, подобру-поздорову! – огрызается первый, совсем не понимая, с кем имеет дело.

Я стою в полнейшем шоке. Мои глаза по пять копеек. У девчонки с сиреневыми волосами такие же. Мы переглядываемся и не можем даже предположить, что же будет дальше. Но тут все решается само собой. Придурок, которого я шарахнула, хватает меня за руку и тянет к себе, отчего я пищу и как марионетка впечатываюсь в грудь парня. Он сильно сжимает мою руку чуть выше локтя, что мне становится больно. Я кривлюсь и пытаюсь вырваться. Но тот, словно осел стоит на своём.

– Давай, вали. Эти телки сегодня заняты! – кидают они Артёму Геннадьевичу и начинают ржать, как полоумные. Хотя отчего же, как. На улице разгар дня, а они занимаются похищением и домогательством, при этом не боясь, что потом мы на них просто можем заявить. Если, конечно же, будет на что заявлять. Либо они могут нас накачать какой-то дурью, что мы сами будем на все согласные. И эта мысль подливает масло в огонь. Я смотрю на Артёма Геннадьевича с таким умоляющим видом, что он без слов все понимает.

– Вы сами напросились, – тихо произносит он, делая шаг к нам. Артём, замахиваясь кулаком, попадает дубине, удерживающего меня куда-то в область печени, и он сгибается, выпуская меня из тисков. Второй же, долго не думая, толкает девушку прямо на меня. От неожиданности и силы толчка мы падаем на асфальт. Я больно прикладываюсь копчиком, а девушка лежит на мне.

– Прости! – извиняется она, стараясь скорее подняться. У нее это выходит куда лучше, чем у меня. Поскольку подняться я не могу. Копчик простреливает сильной болью, отчего я кривлюсь и зажмуриваю глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы.

– Эй, спортсменка, ты чего? – спустя мгновение взволнованный голос преподавателя звучит над моей головой, а мужские ладони обхватывают меня за плечи, легонько сжимая.

Поднимаю полные слез глаза и не могу произнести ни слова.

– Где болит? – настойчиво спрашивает преподаватель. А я не знаю, как объяснить. Боль такая, что я чувствую её по всей спине. Он аккуратно касается моей спины чуть ниже лопаток. – Здесь? – мотаю головой. А он ведет ниже, касаясь поясницы. – Здесь? – я снова отрицательно машу. Его рука только двинулась ниже, как я вскинула голову и вперила в него свои зареванные глаза. Он понял всё без слов. Тяжело сглотнув и выдохнув, Артём приподнимается с колен на корточки и просовывает одну руку у меня под коленями, а вторую располагает чуть ниже лопаток. Резким движением я взмываю вверх и охаю от боли и неожиданности. Обхватываю его за шею одной рукой, а вторую прикусываю за костяшки пальцев, делая усилие, чтобы не завыть в голос. – Тише, тише! Сейчас я тебя в медпункт отнесу.

Я только киваю и прижимаюсь лицом к рельефной груди, обтянутой черной футболкой. И вместо спортивных брюк на нем джинсы. Артём Геннадьевич несет меня, словно пушинку, но при этом я замечаю, что он прихрамывает. Неужели ему тоже досталось? – мелькает мысль в голове. И мне почему-то становится стыдно за то, что ему пришлось вмешаться. Хотя он поступил как настоящий мужчина. Не оставил девушек в беде и не прошел мимо, как это сделали все, кто был рядом.

Глава 7

От лица Артёма

Господи, я наверно свихнулся. Но, черт возьми, как не выделить её. Такая красивая и хрупкая. У неё просто потрясающая фигура. Даже Камилла со своим модельным статусом не сравнится с этой девчонкой. Тело у нее отнюдь не стандартное. Совершенная полная двойка в груди, осиная талия, подтянутая попка и стройные ножки, что в этих лосинах смотрятся просто отпад. Так и хотелось её потрогать, пощупать и определить, настоящее ли это всё. Шанс выдался, и я им воспользовался, конечно, на максимум. Только повод не совсем радостный. Какие-то дебилы домогались девушек возле центрального корпуса университета. И, видя то, что все проходили мимо, ничего не предпринимая, не мог не вмешаться. Возможно, за этот мордобой я еще получу выговор, но заглянув в умоляющие глаза голубоглазой, я уверяю себя, что поступил верно. Где был её прощелыга в этот момент, когда «Конфетке» предлагали интим. Хотя их даже не спрашивали, судя по насильственным действиям, что они вели. Вспыльчивость – это моя отрицательная черта. Мне все об этом говорят. Но держа это хрупкое создание в своих руках, понимаю, что сделал все правильно. Вдыхаю аромат, такой легкий, ненавязчивый, цветочный. Блин, это просто обалденно. Она так всхлипывает, что в груди щемит. Не думал, что могу быть таким отзывчивым. Обычно мне до бабских слез до фонаря. Возможно, все дело в том, что она не моя девушка. И делает это не на показ, а тихо заливает слезами мою футболку.

Какой у нее вес? Совсем не чувствую его. Но хоть и легкая, а нагрузку я ощущаю своей ногой. Усиливающаяся боль затрудняет движение, и приходится прихрамывать. Точнее делать это более отчетливо. Я уже привык и приспособился, как нужно поставить ногу, чтобы не было заметно моей хромоты. Но это не тот случай. И девушка, видимо, что-то уловила. Поднимает свои зареванные глазки и смотрит, не решаясь задать вопрос. Просто разглядывает моё лицо бегающими глазками. Некрасиво, Кристина Сиротина, так пялиться на своего преподавателя.

– Вам не стоило вмешиваться, – тихо щебечет, когда мы уже подходим к медкабинету.

– Да что ты! – со смешком вырывается у меня. Потому что действительно смешно. Как это она представляла, что я должен был сделать? Просто пройти мимо? – Наверно, нужно было оставить вас с вашими знакомыми. И сейчас бы вы сидели где-нибудь в сауне на коленях. Либо на мужских, либо на своих, – вновь всхлипывает, тараща на меня свои красивые глазки. Они у нее словно бирюза. Необычный цвет.

– Я с ними не знакома… Я просто заступилась за девушку, – шепчет, продолжая свой потоп.

– И я просто заступился за девушек, – поясняю ей. Она кивает, якобы соглашаясь. Но спорить сейчас не время и не место. Толкаю дверь в кабинет и встречаюсь с удивленным выражением лица женщины лет пятидесяти. Из ее руки выпадает пирожок, а рот потихоньку приоткрывается. – Нам нужна ваша помощь! – говорю строго и громко, чтобы до нее дошло, что мы тут не прогуляться вышли.

– Ты бы, милок, девушку опустил на землю, а то прям как в ЗАГСе.

Девушка на моих руках усмехается и затихает, переставая всхлипывать. Смотрит на улыбающуюся женщину, а потом переводит взволнованный взгляд на меня.

– Гм! Да мы, собственно, не пара, – произношу, а сам смотрю на Кристину. Внимаю её немой просьбе объяснить женщине, чтобы не было пересудов. – У моей студентки травма. Нужно осмотреть и, скорее всего, потребуется лёд.

– Ох, а что же вы? Вы, наверно, внучок Михаила Христофоровича?

– Это как-то повлияет на скорость ваших действий? – интересуюсь, приподняв бровь. Терпеть не могу, когда все суют свой нос, куда не просят.

– А хамить, дружок, не нужно! – порицает меня женщина, цокнув и покачав головой. Расстилает на кушетке одноразовую простынь и указывает мне, где разместить девушку. – Сюда её посади, а сам можешь быть свободен.

– Я сам разберусь, – я уже говорил, что вспыльчивость это моя основная черта характера? Нет! Тогда говорю сейчас. И эта милая женщина, которой, видимо, испортили обед, меня выводит из себя. Опустив Кристину на кушетку, отстраняюсь и встречаю её озадаченный взгляд. – Я подожду в коридоре.

Она молча кивает и стеснительно опускает свои глазки в пол. И как мне реагировать на эти вот скромные жесты? Не было бы Камиллы, я взял бы её в оборот. Но уважать себя перестану, если, будучи в отношениях, позволю интрижку. Тем более, что может быть серьезного между мной и этой «Конфеткой»? У меня есть девушка. У неё вроде как парень. Так какого хрена я сейчас стою и жду, чем окончится осмотр? Наверняка этому есть объяснение. Не может же человек вот так быстро запасть в душу. Я видел её всего два раза в жизни. И пусть эти встречи случайны. Но нет никакого намека на продолжение. Не может быть продолжения. Я преподаватель. Она студентка. Она сдаёт нормативы. Я ставлю ей зачёт. Что может быть проще?!

Вроде бы договорившись с собой, я стоял возле стены, подпирая её плечом. Нога ныла, но не так сильно. Боль терпимая. Как только дверь в медкабинета открылась, и оттуда вышла, еле передвигая ногами Кристина, я понял, что дело дрянь. Сердце забилось так, как будто я пробежал стометровку. Отталкиваюсь от стены и подхожу к ней, встречаясь с её застенчивой улыбкой.

– Что сказала регистраторша ЗАГСа? – с сарказмом спросил я, подхватывая её под локоть.

– О! До свадьбы заживёт! – подхватила в той же манере.

– Хорошая новость, – продолжил я, не зная, что еще уместно будет сказать в такой ситуации.

– Она поставила мне обезболивающий укол. Рекомендовала с недельку не активничать.

– Намёк понятен, – усмехаюсь я. – Будет тебе увольнительная на неделю от физкультуры.

– Вообще я не это имела в виду. Я просто… поделилась.

– Не бери в голову. У меня своеобразный юмор, – говорю, а сам думаю, что за чушь я несу. Мы медленно продвигались по коридору к выходу. Она время от времени на меня посматривала, намереваясь что-то спросить. – Смелее. Что тебя интересует?

– А вам не нужна помощь?

– Какая?

– Медицинская.

– Нет. Со мной все в порядке.

– Разве?

– Да. – во избежание лишних вопросов решил закрыть тему сам. – Тебя подвезти? – спрашиваю, выходя на улицу.

– Я не думаю, что это будет удобно. Вы и так много времени на меня потратили.

– Я сам распоряжаюсь своим временем так, как считаю нужным. Поэтому задам вопрос еще раз. Тебя подвезти? – откуда столько скромности. Половина её группы готовы были чуть ли не в трусы мне залезть. А она прям сама невинность.

– Если вас не затруднит, – произносит еле звучно.

– Не затруднит.

Благо идти было недалеко. Стоянка для преподавателей всего в пятидесяти метрах от университета. С каждым пройденным метром идти ей становилось тяжелее. Это я ощущал от того, как она сильнее сжимала мое предплечье. Однако, стоило нам подойти к машине, как она остановилась как вкопанная и устремила свой взгляд куда-то вдаль. Проследив за тем, куда она смотрит, я увидел занимательную картину. Её парень очень тесно ворковал с какой-то «Барби». Высокая длинноногая блондинка с хорошей четверкой в размере груди и выдающейся задницей. Таких я повидал предостаточно. На лице Кристины растерянность и непонимание. А я даже не знаю, что ей сказать по этому поводу. Вообще, на мой взгляд, здесь все понятно и без слов. Парень крутит шашни и направо и налево. Что только она в нем нашла, не пойму. Ну, кроме смазливой рожи, зариться там не на что.

– Едем? – нажимаю на брелок, снимая машину с сигнализации.

– Это ваша? – лицо еще больше обескураженно, чем от предыдущей картины.

– Моя, – говорю, не испытывая какой-либо гордости. Это всего лишь железка, пусть и дорогая. Я выбирал себе машину под стать. Лучше Мустанга ничего выбрать не смог. И по стилю мне очень нравится. Напоминает пантеру. Мощный, вызывающий, неоспоримый вариант для меня. Открываю дверь для Кристины и подталкиваю её, чтобы она скорее определилась. – Садись!

Можно было, конечно, отправить её к своему парню. Меня их отношения, во всяком случае, не касаются, но хочется провести с ней еще немного времени. Вот такой я долбоеб. Чего этим добиваюсь, сам не знаю.

Она поколебалась с пару секунд, но мой настойчивый взгляд был убедителен. Кристина робко села в автомобиль, тихо прикрыв за собой дверь. Удивительная девушка. Я же, взглянув еще раз на её «рыцаря в сверкающих доспехах», направился к водительской двери. Стоило завести мотор, как машина заурчала, словно котенок. Такой большой и черный.

– Какой адрес? – спрашиваю, настраивая панель навигации.

– Курдюмская 46.

– Вот это тебя занесло! – присвистнув, сказал я. Это мне ехать на окраину города, а потом чалить в другой конец. Да-а, дома я окажусь, по всей видимости, нескоро. Хотя, что жаловаться. Дома меня все равно никто не ждет.

Время от времени я поглядывал на девушку, что так тихо пристроилась на сидении. Такая хрупкая, маленькая. Ростом не больше метра шестидесяти пяти. С моими сто девяносто совсем кроха. Жалко, конечно, что её парень оказался таким мудаком. Глядя на нее, хочется только, чтобы эти прекрасные губки растягивались в улыбке. А не собирали стекающие по щекам горькие слезы.

Весь путь она не проронила ни слова. И лишь после того, как машина остановилась возле подъезда, произнесла:

– Спасибо вам, – так тихо, что я засомневался, что её губы вообще размыкались. Я посмотрел на нее пристально, окончательно для себя решая оставить девушку в покое. Не нужно искать с ней встреч. У нее своя жизнь. У меня своя. Я не свободен вроде как. Хотя Камиллу увижу, наверно ближе к Новому Году. Что меня тоже никак не устраивает. Только это походу устраивает её. Мы по телефону последний раз общались две недели назад. Да уж, вот они современные отношения. Не так я себе представлял семейную жизнь. Ну, слава Богам, я не успел на ней жениться. Для чего тогда мне такие отношения, возможно, спросите вы? Я тоже задаюсь этим вопросом. Но чтобы сделать шаг вперед, мне нужно определиться со своим местом в этой жизни. Поставлю ей ультиматум, чтобы выбирала либо , либо карьера. Даже если выберет не меня, это будет неприятно. Да, огорчусь я знатно. Столько лет все же мы были вместе. Но стоит уже прийти к какой-то конкретике.

– Удачи, Сиротина Кристина!

Она кивнула и вышла из машины. Прихрамывая, отправилась в подъезд, который был совсем в другом конце дома. Боже, что за скромность? Но девочка явно запала мне в душу. Потому что я чувствовал, как она, моя душа, сопротивляется. Негодует и не хочет принимать тот факт, что нам с этой девушкой не по пути. По крайней мере, пока.

Глава 8

От лица Кристины.

– Привет, Кристина! – говорит Евгений – администратор кафе «Добрый вечер», в котором по великой случайности мне повезло работать. Работу мне предложила Юля – та самая девушка с сиреневыми волосами, которую я пыталась спасти. Она ждала меня на следующий день возле входа в университет. Мы познакомились, разговорились. Выяснилось, что она учится на журналиста. Тоже поступила в этом году. Слово за слово выяснилось, что её родители владеют сетью кафе и им срочно требуются официантки. Выходить в вечернее время меня вполне устраивало. Работало кафе до девяти. И тратить три часа в день на то, за что тебе еще и заплатят – хорошая перспектива. Пусть папа и помогает, но иметь кое-какие сбережения в запасе не помешает. Можно успеть подготовиться к парам до смены и даже после. Тем более, что располагалось кафе как раз рядом с домом. Всего десять минут пешком.

С Юлей мы обменялись телефонами и обещали друг другу поддерживать связь. Ещё и после такого полученного стресса. Мы, конечно, поделились, своими не радужными мыслями, что могло с нами быть, если бы не Артём Геннадьевич. Но, слава Богу, обошлось. И она настаивала на том, что преподавателя нужно отблагодарить. Я не очень разделяла её точку зрения. По моему и простого человеческого «спасибо» было достаточно. Любой нормальный мужчина не может пройти мимо, когда девушке нужна помощь. А в нашем случае – двум девушкам.

Артём Геннадьевич ведёт себя как обычный преподаватель. Даже и намека нет, что когда-то он носил меня на руках и подвозил к дому. И я тоже делаю вид, что между нами ничего необычного не происходило. Всё, как и положено студенту, я сдаю нормативы. А он их принимает, все время что-то отмечая в своей тетради.

В общем, работаю я здесь уже месяц. С родителями Юли я познакомилась в тот же вечер, как мне было предложено пройти собеседование. Анастасия Валентиновна и Егор Сергеевич очень порядочные и простые люди. В качестве благодарности, что заступилась за их дочурку, обещали платить каждую неделю, а не через две. А для меня это только плюс. А еще все чаевые, что заработаю, мои. Это отличный вариант.

В тот вечер я задалась вопросом, что будет, если мы с Виталиком все же расстанемся. Я рассказала, что видела его с той девушкой, на что он только рассмеялся и назвал меня ревнивой дурочкой. Обнял крепко и поцеловал очень страстно. Клялся, что любит меня и только меня. И по глазам его я читала эту любовь. Он был так искренен и нежен. Всю неделю чуть не на руках меня носил. Собирался сходить к Артёму Геннадьевичу и поблагодарить его за спасение его любимой девушки. Но сделал он это или нет, я так и не узнала. Все как-то некогда было. У меня учеба и работа. Я то в библиотеке пропадаю, либо дома занимаюсь. Засыпаю мгновенно, стоит только коснуться головой подушки. И так уже два месяца. Про девушку Виталик сказал, что она его одногруппница. Очень общительная и ничего вульгарного или имеющего какой-либо подтекст в их общении не было. Подумав, я поверила. И не стала делать скоропалительных выводов. В интимной жизни у нас тем более все хорошо. По крайней мере, все довольны. Я так думала.

Я часть денег откладываю себе на карту, а часть трачу на продукты. На халяву жить мне никак не хочется. Да и некрасиво это по отношению к родителям Виталика. Они и так оплачивают квартиру, в которой мы живем вдвоем. Хотя могли потребовать с меня половину арендной платы. Короче, все складывается, лучше не бывает.

Помимо Юли у меня появились еще две подружки. Алина, с которой я познакомилась на первое сентября. А еще Ритка, та еще оторва. Все первокурсницы, только с разных факультетов. Точнее, Алина и Рита учатся на юридическом. Компания у нас веселая и разношерстная получилась. Зато нам не скучно.

– Привет, Жень! – отвечаю с улыбкой на лице. Парень очень умный и тоже студент. Учится на заочном и так же, как и я на экономическом, только уже на четвертом курсе. Очень ответственный и веселый парень.

– Скорее фартук надевай, у нас тут уже полный аншлаг, – произносит, как всегда улыбаясь, и уносится в зал.

Шесть вечера. Уже стемнело. Поздняя осень. Не очень люблю этот период, но сегодня погода радует. Первый снег совершенно неожиданно начал валить с обеда и до сих пор. Обожаю снег. А сегодня еще безветренно. Поэтому оделась я налегке. Белый свитер крупной вязки, синие джинсы с завышенной талией, высокие ботинки на шнуровке. Дутая белая куртка и фиалкового цвета шарф, которым я обмотала свою шею в несколько оборотов. Я с таким удовольствием шла на работу, любуясь этим волшебством. Когда снег валит и не видно даже черноты неба. Хотя по пути услышала так же много волшебных слов от водителей. Как обычно это бывает в России, снег приходит совершенно нежданно. Большинство не успели переобуть летнюю резину на зимнюю. И теперь стоят и буксуют, тормозя весь поток спешащих домой людей.

Снимаю шарф и куртку. Повязываю фартук, беру в руки блокнот и ручку и выхожу в зал. Народа и правда много. Все двадцать столиков заняты небольшими компаниями от двух до четырех людей. Женя указывает на два столика возле окна. И я спешу туда принять заказ. Стоило только подойти к первому столу, как в зале гаснет свет. Все резко замолкают и кажется, что не дышат. Отдалённо слышится голос администратора:

– Без паники! Сейчас узнаем, в чем дело.

И узнал ведь. Свет отключили из-за аварии на подстанции. Когда дадут, неизвестно. Пришлось закрывать кафе. Кого-то рассчитали. Кого-то отпустили так, из-за отсутствия заказа. Мой рабочий день был потерян. Но я особо не огорчилась. Смогу подготовиться к завтрашним парам. Уделю больше времени Виталику. Возможно, что-то сварганю вкусненького.

На позитиве оделась и покинула кафе. По пути забежала в супермаркет. Купила окорочков, яиц, картофель, овощи для салата, приправу для курицы. Настроение как никогда приподнятое. Затыкаю уши наушниками. Включаю последний трек, на котором остановилась: Michl – Gone. Вдыхаю полной грудью еще осенний воздух и спешу домой.

Разувшись в прихожей, крадусь, не включая свет. Как всегда предполагаю, что Виталик сидит за компьютером и играет. Это его обычное состояние. Говорит от скуки. Меня же нет дома. А он совсем один. Подхожу к спальне и застываю.

Глава 9

Мой Виталик, что еще утром шептал мне слова о любви, сейчас лежит в постели с той самой блондинкой, с которой я его видела на стоянке университета. Целует её так же, как и меня. Ласкает её и шепчет что-то. Что я не слышу. У меня наушники в ушах до сих пор. А из-за полумрака по губам не прочитать. Да я и не умею. Но, видимо это что-то пошлое или приятное. Девушка выгибается и смеется, оставляя смачный засос на шее моего парня. Из рук выпадают пакеты, обозначая мое появление. Я во все глаза таращусь, как Виталик приподнимается, опираясь на выпрямленные руки. Смотрит на меня, повернув голову. Прикрывает глаза и матерится. Вот слово «блять» я определила. Его лживые губы это так отчетливо произнесли, что ошибиться я не могла. А как вот так я ошиблась в нем самом? Девушка в шоке прикрывает свое тело, покрытое тонким кружевом. Только она меня сейчас мало волнует. Больше меня сейчас беспокоит, что эта сволочь с приспущенными семейными труселями сможет мне сейчас сказать в своё оправдание. Хотя, что тут говорить? Все предельно ясно. Разворачиваюсь и наступаю на коробку с яйцами, что выпала из пакета.

Срать!

Сейчас моя грудь сжимается от дикой боли, пронзающей мою душу. Иду на выход, не оглядываясь. До чего же погано. Меня шатает, словно пьяную. Самое главное, что теперь делать, я не представляла. Не знала, как мне быть. Где жить. Как предчувствовала, что нужно было не отказываться от комнаты в общежитии. Куда я теперь пойду? По первой, конечно, можно перекантоваться у кого-то из подруг. На крайний случай я могу оплатить пару ночей. Дальше попытаюсь разузнать об общежитии. Возможно, повезёт и место мне найдется.

Выхожу на улицу и буквально падаю на колени. Из глаз катятся слезы, а сердце рвет от обиды. Почему он так поступил со мной? Я его так люблю. Ради него пошла против матери. Уехала в чужой город, в котором не знаю никого. В котором кроме него у меня никого не было. Что теперь делать? Домой возвращаться? Нет! Ни за что! Я с мамой с лета не разговаривала. Она меня просто убьет. Нет! Я выберусь. О Боже, как же больно. Сгибаюсь пополам, утыкая лицо в ладони, и вою. Чувствую хватку на плече и вскидываю голову, встречаясь с взволнованными зелеными глазами Виталика. Он в домашних штанах и куртке на голое тело. На ногах кроссовки. Отшатываюсь от него, как от прокаженного. Поднимаюсь и не раздумывая, влепляю хлесткую пощечину. И добавляю четкий удар коленом в пах. Наушник от резкого движения выпадает. Но мне сейчас вообще не до этих мелочей. Прохожу мимо него, задевая плечом. Он явно такого не ожидал от меня. О, как я не ожидала такой подставы. Растерянность и паника накрывают меня с головой. Я теряюсь, не знаю, что мне делать.

– Кристин, любимая! – слышу в спину. О какой любимой он говорит? Он только что трахался с другой девушкой в нашей постели. Показываю ему средний палец и иду дальше, не оборачиваясь. И наверняка это не первый раз. Сколько раз он предавал меня, мои чувства? Зачем только говорил о любви? Человек, если любит, то ни за что не предаст, не оставит в тяжелой ситуации. Всегда поможет и поддержит.

– Ну и пошла ты! Вещи свои на помойке найдешь! – зло выплевывает мне в спину.

– Ага! – усмехаюсь сквозь слезы. Какой он жалкий. Как я могла влюбиться в такого. И сейчас так паршиво, что я такая дура наивная. Зачем повелась на все его слова, уговоры. Дура! Дура!

Набираю Алинке. Она живет с отцом в частном доме. Разумнее попроситься переночевать к ней, чем к Юльке или Рите. Они хоть достаточно обеспечены, но живут в квартире. Стеснять их не хочу.

– Алло! – слышится радостный голос подруги.

– Алин, – всхлипывая, произношу.

– Ты плачешь, что ли? – недоумевает девушка, тут же меняя интонацию.

– Алин, мне пойти некуда. Можно я у тебя переночую.

– Ты чего? Что случилось? Как это некуда пойти? – заваливает меня расспросами Алина.

– Мне Виталик изменил, – на что хватает моих объяснений прежде чем, снова зарыдать белугой.

– Вот же. Конечно, приезжай. Такси возьми. Сейчас до нас ни на чем не доберешься.

Сбрасываю звонок. Жду, может он всё-таки позвонит. Но нет. Зачем ему я, когда у него там такая… Чем я хуже не понимаю. Цветом волос не вышла? Сиськи не того размера? Урод! Урод! Ненавижу! Почему люблю? Зачем таких любить?

Заказываю в приложении такси. На мое счастье есть машина. Правда обойдется она мне как две в такую погоду. Черт подери этого Стрельцова.

Спустя пять минут я уже в теплом салоне автомобиля ехала к подруге. Жила она на другом конце города. Поэтому, как бы не свихнуться за время пути. Я сожру себя. Слезы катятся сами по себе. Какая-то тревога сопровождает моё состояние. С чем это связано, я не понимаю. Возможно, все дело в безысходности. Обреченности. Как я теперь буду? Нужно будет обговорить с отцом. Он подскажет, что мне делать. Обязательно поможет не делом, так советом. Закрываю глаза и всхлипываю, всхлипываю. Закрываю рот ладошкой, потому что кричать хочется. Я совсем не предполагала, что мы вот так можем расстаться.

– Зачем он так со мной? – спустя полчаса задаю вопрос Алине, что с сопереживающим лицом сейчас пытается влить в меня ромашковый чай.

– Потому что козёл, Крис! Неужели намеков не было? – негодует подруга, потирая моё плечо.

– Какие намеки? Он только утром говорил, что безумно счастлив, потому что я есть у него. Говорил, лежа в постели, в которой уже вечером трахал эту выдру! А-а-а! – захожусь вновь в рыданиях.

Хорошо, что отца Алины нет дома. Он на дежурстве в ночь. Он у нее работает в МЧС. Дом у них пусть и небольшой, но очень уютный. Чувствуется тепло человеческой души. Такого я даже дома никогда не чувствовала… с родным человеком. А тут чужие, по сути, люди.

– Я не могу тебе что-то конкретное сказать. У меня не было таких серьезных отношений. Но будь я на твоём месте, простить не смогла. А там, конечно, решать тебе, – говорит серьезно, но ненавязчиво. Уставилась на нее во все глаза, даже рыдать перестала. Только дышу урывками из-за пережитой истерики.

– Я не собираюсь его прощать. После такого. Я что, на идиотку похожа? Я его буду кормить, а он будет между делом со мной спать, а когда я на работе, в нашу постель хоровод баб водить? – такое мнение обо мне даже обидно.

– Крис, я просто не хочу навязывать тебе своё мнение. Я высказала свою точку зрения. Но в любом случае решать тебе. Ты же любишь его. Сама говоришь. А знаешь, как бывает? Из-за любви на многое глаза можно закрыть.

– Мне восемнадцать, а не тридцать. И детей я без отца не оставляю. Мне с ним делить нечего. Он сердце мне разбил. Я не прощу такого никогда.

– Тогда давай ты успокоишься? Может, валерьяночки принести? Или коньяку рюмочку? У папы есть.

– От валерьянки не откажусь, – тихо произношу. Еще не хватало алкоголь начать употреблять из-за этого. И снова всхлип.

Боже, это когда-нибудь закончится?!

Глава 10

От лица Артёма

– Раз, два… три, четыре, – монотонно веду счет, пока эти доморощенные приседают.

Вот уже три месяца нахожусь в качестве преподавателя и даже потихоньку втягиваюсь. Привыкаю, скорее всего. Иногда забавно за ними наблюдать. Как некоторые из них пытаются выполнить то или иное упражнение. Нет, есть, конечно, способные. И очень даже способные, такие как Конфетка. Смотрю на нее и ругаю себя на чем свет стоит. Зачем я это делаю? Зачем жру малышку глазами? Сам себе ведь запретил любое лишнее телодвижение в её сторону. Но ничего не могу поделать. Странное её поведение в последнее время настораживает. Она перестала улыбаться. Синие круги под глазами делают её прекрасное лицо болезненным. С ней явно что-то происходит. И то, как она иногда смотрит на своего паренька, с которым у нее раз в неделю пересекаются пары по моему предмету, волнует. Меня волнует её отношения с её парнем. Что за бред, Богославский? А еще я замечаю, как Он, словно специально для Конфетки, заигрывает с той куклой с его группы. Она, кстати, совсем не против его приставаний. И закрадываются мысли, что Сиротина поругалась с ним. Мне, собственно, какое дело?! Тяжело вздыхаю.

– Приняли упор лежа! Двадцать отжиманий! Приступаем!

Докатился. Вздыхаю на какую-то девчонку. А почему, собственно, нет. Она свободна, по всей видимости, уже. С приездом Камиллы я тоже намереваюсь поставить точку в наших непонятных отношениях. Передергивать в душе я не собираюсь вечно, пока моя женщина таскается по подиуму. Скоро мое пребывание здесь подойдет к концу. Я надеюсь, что ступлю на новый уровень своей жизни и это может произойти, только если смогу открыть спортивную школу. А сейчас… я не могу запретить себе лицезреть хотя бы несколько раз в неделю эту «Конфетку» в желтом костюме. Её идеальную осанку, упругую попку и часто вздымающуюся грудь после бега. Черт! Член в штанах дёргается очень не вовремя. Хочу, чтобы её грудь вздымалась от нашего с ней забега. Чувствую себя извращенцем. Но хочу дотронуться до нее. Аж пальцы зудят. Она поднимается на ноги и её ведёт в сторону, но она ловит концентрацию и приходит вроде в норму. Никто особо не обращает на это внимание. Кроме меня, похоже.

– Девушки берут скакалки и выстраиваются в правой части зала. Сдаем норматив, – громко оповещаю студентов, чтобы они не расслабились. Мой напарник Илья Алексеевич забрал себе парней. Он это специально делает. Все боятся, что я набью кому-то морду. Зверя во мне видят. Смешно даже. Мы особо не общаемся, но рамки приличия соблюдаем. Я не хочу, чтобы деду было стыдно или кто-то что-то ему выговаривал. Все просто, никто не трогает меня – я никого не трогаю в ответ. Я прекрасно понимаю, что не на ринге, поэтому первым в атаку бросаться не собираюсь.

Включаю на часах секундомер и даю отмашку, чтобы очередная группа барышень начала свое упражнение. И так каждый раз, пока очередь не доходит до Кристины. Её вид меня беспокоит. Ей явно не хорошо. Она почти зеленая. Дышит глубоко и не поднимает глаза.

– Готовы? – спрашиваю только для того, чтобы увидеть её реакцию. Но её нет. Хочу подойти, но она, словно уловив моё движение, смотрит на меня, а потом, закатив глаза, начинает оседать на пол. Её колени подгибаются, и я еле успеваю поймать её, чтобы она не ударилась головой. Девушки вдруг начинают визжать, охать и тут же что-то обсуждать. А я, удерживая Конфетку за талию, облокачиваю ее голову себе на грудь. Слегка бью по щеке, чтобы привести её в чувства, но она не реагирует.

Тут появляется Алексеевич. И начинает причитать:

– От тебя даже девчонки в обморок падают. Что ты её хлещешь? Неси в медпункт! – а то сам бы я не догадался. – Иди, иди! Я сам здесь закончу. Проблем нам еще не хватало.

Что, блять, за намеки? Вот сейчас я через силу сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть лишнего. Из уважения к возрасту… Из-за того, что на моих руках сейчас девушка.

Осматриваю спортзал в поисках её парня, но он даже не обращает на нас внимание, вновь уделяя свободное время блондинке.

– Хорошо!

Подхватываю Кристину на руки и, превозмогая дискомфорт в ноге, иду на выход. Такое ощущение, что она стала еще легче, чем была с последнего раза, когда пребывала на моих руках. Жаль, что все время это происходит по чрезвычайной необходимости. Дохожу до медкабинета на удивление очень быстро. Толкаю дверь и в этот раз сталкиваюсь с нашей «регистраторшей». Она вновь что-то ест. А у меня это даже вызывает улыбку.

– Снова здравствуйте! – выпаливаю я задорно. Хотя с чего это такое веселье. Скорее всего это нервы.

– И тебе, милок, не хворать. Что это с принцессой твоей опять приключилось? Головой, что ли приложилась? – удивленно спрашивает, узнавая на моих руках Кристину. – Давай, устраивай малышку на кушетке.

– Слава Богу, не ударилась! В обморок упала.

– Господи. Изверг, довел!

– Давайте вы не будете нести чепуху?! – раздраженно цежу сквозь зубы.

– Ладно! Не обижайся! Хороший ты и девушка твоя красивая! – говорит и подносит к носу Кристины ватку, смоченную нашатырем.

Кристина дергает головой, начиная приходить в себя. Стою и смотрю на нее, поражаясь, насколько она сейчас беззащитная. И отчего-то сдавливает грудь. Хочется подойти к ней, взять за руки в знак поддержки. Провести по щеке ладонью, показывая, что не одна она. Но я стою, засунув руки в карманы спортивного трико, и наблюдаю.

– Ну вот! Давай, милая, приходи в себя, – тихо проговаривает женщина. – Её бы в больничку на обследование! Что-то бледная совсем, – говорит это мне уже после того, как смерила давление девушке.

Я киваю, собираясь выйти и отправиться на кафедру, чтобы переодеться и взять ключи от машины.

– Нет-нет, что вы! – причитает Кристина, принимая положение сидя. Её словно мутит. Она хватается рукой за грудь и охает.

– Иди-иди, милок! Я сейчас скорую вызову.

Ну вот еще чего.

– Я отвезу её сам, – твердо говорю, вызывая испуг у девушки. Такое ощущение, что она забыла, что я нахожусь здесь. Жуть как настораживает.

– Значит, давай спеши. А я пока осмотрю её и записи сделаю.

Не оглядываясь, уношусь за своими вещами. А когда возвращаюсь, то замечаю, как Кристина уговаривает медработника отпустить её.

– Что у вас тут происходит, – грозным басом заставляю присутствующих вздрогнуть.

– Вот удумала слинять, – причитает женщина. Перевожу взгляд на Кристину, а она смотрит на меня таким затравленным взглядом.

– Её показатели в норме?

– В норме. Но я настоятельно рекомендую…

– Понятно. Кристина обязательно сходит к доктору. Так ведь? – давлю на девушку взглядом так, что она не выдерживает и опускает глаза. На её щеках во всю цветет румянец. Ей явно полегчало.

– Да, – тихо произносит.

– Вот и отлично! А теперь пойдём. Я отвезу тебя домой!

– Не… – хотела возразить, но я ей не позволил, строго сверля взглядом.

Она неуверенно встала на ноги и пошла к выходу. Проходя мимо меня, тяжело вздохнула. А я просто не мог отвести от нее глаз. Поникшая и грустная, она шла словно на расстрел. Она не хочет моей компании? Ей неприятно? Давлю в себе нервозность и следую за ней.

– Тебе неприятна моя компания? – спрашиваю, когда сравниваюсь с ней. Она идет не спеша, но видно, что твердо стоит на ногах.

– Что вы! Просто мне неудобно в который раз вас напрягать, – с тяжелым взглядом пытается меня убедить в своих словах.

– Ты меня не напрягаешь. И если бы это было не так, то я бы оставил тебя разбираться самой со своими проблемами. Ну, или, возможно, позвать твоего друга?

Она останавливается и, замирая, как вкопанная.

– Не нужно никого звать.

– Тогда буду ждать тебя на парковке. И постарайся не задерживаться.

– Хорошо, – девушка, кивнув, уносится прочь, прибавляя скорости своему шагу.

Спустя пятнадцать минут мы уже ехали в противоположном направлении от того места, куда её отвозил в прошлый раз.

– Ты переехала?

– Да.

– Почему не нашла квартиру где-нибудь рядом с университетом? – спрашиваю так, между прочим.

– Я выбрала наиболее подходящий вариант для себя, – говорит так, как будто я её достал. Может и так. Может я лезу не в свое дело. Но тот район, где она живёт, самый неблагополучный в нашем городе. И здесь не то что жить, мимо проходить опасно.

– И чем же тебя устраивают трущобы?

– Невысокой арендной платой. Или вы считаете, что все студенты могут себе позволить жить в новостройках?

– Ну ты же жила?

– Это не я… её снимала. В общем, неважно. Это вас не касается, – понуро произносит она.

– Окей. Пусть будет по твоему, – стараюсь быть как можно безразличнее. Но, черт подери, новые вопросы так и просятся наружу. Но я молчу. Не хочу, чтобы она меня послала.

Мы останавливаемся возле трехэтажного кирпичного дома на двенадцать квартир. Со всего дома только в двух окнах горит свет. В остальных больше чем уверен, свет вовсе отсутствует за неуплату счета. На улице ни души. Как я и говорил, здесь ходить страшно. В таком районе живут в основном люди с самым низким доходом или же полным его отсутствием. Подаюсь вперед и через лобовое стекло рассматриваю местность. Мне страшно отпускать её одну. Уже начало темнеть и поднялся ветер. После растаявшего снега здесь сплошная грязь. В прямом смысле. Асфальта, такое ощущение, вообще никогда не было, либо из-за постоянных коммунальных работ он испарился.

– Спасибо Вам в очередной раз. Вы опять меня спасли, – со смущенной улыбкой произносит девушка, мельком взглянув на меня и опустив в следующий миг глаза на свои руки.

– Обращайся, если в следующий раз захочется, чтобы тебя потаскали на руках, – с усмешкой произношу, продолжая рассматривать улицу.

– Вы могли этого не делать.

– Мог, – соглашаюсь с ней.

– Я должна вам что-нибудь за то, что подвезли? – интересуется она. – Мне неудобно, что вы тратите на меня своё время.

– Должна, – говорю, а сам придумываю тысячу вариантов выплаты долга. И все они проносятся от самого невинного до болезненно пошлого. Но вслух я произношу то, что не отвернет её от меня: – Смени место жительства на нормальное. На крайний случай ты можешь переехать в общежитие. Там не так жутко, как здесь.

Она смотрит на меня, хохотнув, и машет головой.

– До свидания, Артём Геннадьевич! – прощается она с грустной улыбкой на устах. Прихватывает свою сумку и выходит на улицу. Направляется в кромешной тьме к ближайшему подъезду. Включаю дальний, чтобы осветить ей путь. Она оборачивается и, прищурив глаза, поднимает руку и машет мне пальчиками. Не отвечаю. Просто смотрю, впитываю каждый ее жест. Дожидаюсь, когда она зайдет в подъезд, и спустя пару минут уезжаю с этого отстойного места. Это место не для нее.

Глава 11

От лица Кристины

– Что сказал врач? – тихо интересуется Алина. Мы сидим в столовой за отдельным столиком, как всегда вчетвером.

– На тебе что-то совсем лица нет. Серьезное что? – следом взволнованно щебечет Юля.

– Беременная, что ли? – неожиданно выдает Рита. Я резко перевожу взгляд на нее и чувствую подступающую истерику. Мои глаза застилает влагой, а губы начинают подрагивать.

Вчера я ходила к врачу, чтобы узнать результаты обследования. Он в срочном порядке направил меня к гинекологу, и там, собственно, подтвердился мой диагноз. Беременность пять-шесть недель. Если бы не Артём Геннадьевич, что поймал меня на прошлой недели после своей пары, то я бы так и не знала, что со мной. Он пригрозил, что доложит родителям о моем плохом самочувствии. А этого допустить я не могла.

– Вашу ж мать! – выговаривает шокировано Юлька, грохая граненным стаканом из-под компота по столу.

– Серьезно? – подхватывает Алина.

– Черт, я же просто так ляпнула, – негодует Ритка.

– Угу. Не в глаз, а в бровь, – глумится Алина.

Я сижу и молчу. А что говорить? Девочки и так обо всем догадались.

– Вы что, не предохранялись? – интересуется Юля.

– Это было всего один раз. Виталик был пьян, и презерватив порвался.

– Как всегда вовремя, блин, – ругается Ритка.

– Я не знаю, что мне делать. Мать меня убьет. Да и папа вряд ли поддержит. Заработка у меня нормального нет, а на что содержать себя и ребенка, я не представляю.

– А ты не думала об…

– Нет! – выкрикиваю я, обрывая речь Юли и обращая на наш столик ненужное внимание посторонних. – Как я могу. Он же живой. – Лезу в сумку и достаю оттуда небольшой снимок УЗИ. Протягиваю Юле. Девочки кучкуются и втроем утыкаются в него. Вертя головой, пытаются разобрать, что есть что на этом клочке бумаги. Тыкаю пальцем на крохотную фасолинку, и девчонки дружно вздыхают.

– Я думаю, тебе стоит подойти к папаше этого создания и поставить его в известность. Пусть напрягает свои мозг и что-то предпринимает. Во всяком случае, в процессе вы принимали участие оба, – с сочувствием произносит Юля.

– Я думала об этом.

– Что тут думать. Нужно брать и делать. Посмотри, какие у него пары сегодня, и вылови его тощую задницу, – говорит Рита.

– Собраться бы с мыслями, – тяжело вздыхаю, понимая, что девчонки абсолютно правы. Что я ему скажу?

– Правду. Тут даже придумывать ничего не надо, – усмехнувшись, произносит Алина. – Хочешь, мы с тобой пойдем?

– Не надо. Я справлюсь. Я думаю, что справлюсь, – говорю неуверенно, понимая, что ни черта я не справлюсь. Но выбора у меня нет.

Я не представляю, как отреагирует Виталик на новость о ребёнке. Что он скажет? Что сделает? Я даже не представляю. Но очень надеюсь, что от мужчины у него не только член. Хотя выбирать не приходится. Каждый человек совершает ошибки. И что я просто-напросто доверилась не тому, не делает меня дурой. Хотя пойти на поводу у любви, наверно, глупо.

Сегодня первое декабря. Отличный день, чтобы сообщить о беременности бывшей подружки. На мои звонки и смс он не отвечает. Удивительно, как он вообще отдал мои вещи, не выкинув их на помойку. С той агрессией, с которой он встретил меня на следующий день, вполне возможно, что я бы находила свои вещи на каких-нибудь бездомных.

Сейчас уже пять часов. Я знаю, что Виталик на паре по высшей математике. У них произошли какие-то сдвиги в расписании, и пары немного сместились. К тому же его машина на парковке. Стою возле входа в центральный корпус университета, любуюсь падающим с неба снегом. Большие хлопья плавно опускаются на землю, создавая своего рода подушку. Фонари подсвечивают тропинку ко входу в университет. Поодаль стоят столетние ёлки. А между ними в тени скрывается лавочка. Туда сейчас я и иду. Задолбалась стоять. Еще жуть как нервничаю. Хотя нужно быть твердой в своих требованиях. Девочки правы, в процессе принимали участие мы оба. На нем такая же ответственность, как и на мне.

Спустя полчаса я замечаю Виталика, идущего в обнимку с той самой блондинкой. Кажется, её зовут Марина. Но это собственно не имеет никакого значения. Я немного продрогла, поэтому меня в лёгкую потряхивает. Еще и шапку не надела. Ну, не дура ли?! Прикрываю уши ладошками и встаю с лавки, направляясь на перерез воркующей парочке. Они останавливаются, когда я встаю на их пути. Смотрю твердо в глаза Виталику, тот вторит мне. То, как он закатывает глаза, можно понять, что я ему уже надоела. Только непонятно чем. Я его последние недели не доставала.

– Котёнок, иди к машине. Я сейчас подойду, – нежно так произносит своей новой девушке. Он изменился. Не в плане отношения к девушке или ко мне. Я заметила эти выебоны в его жестикуляции. С кем этот придурок там трется? – Че надо?

Усмехаюсь над тем, как он быстро сменил маску. Из пай-мальчика перевоплотился в хамло.

– Я беременна, Виталик, – говорю как есть. Что тянуть. На мгновение замечаю его растерянность. Глазки забегали. Но он быстро собирается и приходит в себя. Точнее в свой новый образ мачо.

– Мои какие проблемы?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что меня всё, что связано с тобой, больше не касается. Вот как я думаю.

– Это твой ребенок! Или мне позвонить твоей матери и самой сообщить ей радостную новость? – сообщаю ему такой вариант развития событий. Стараюсь говорить твердо, но внутри всю колотит от того, как хочу ударить его.

– А-ха-ха – усмехается он. – Ну попробуй! Я буду долго ржать, когда она пошлет тебя куда подальше. Ты свалила от меня, а теперь втираешь мне какую-то хуйню. С чего я должен верить, что это мой ребенок? Ты как кошка, к любому готова запрыгнуть на ручки, кто поманит. Хочешь сказать не так? Сколько раз наш препод по физкультуре таскал на руках? Сколько людей это видели? Это он, наверно, по доброте душевной делал? Так что ли? Дурака из меня не делай!

– Не надо выдумывать то, чего нет. Я, в отличие от тебя, не изменяла. И то, что у другого мужика есть честь и понятия, что слабым нужно помогать, я не виновата. Мне жаль, что твои родители не научили тебя этому.

– Пошла ты, Сиротина! – зло выплевывает он.

– Ты ведь понимаешь, что я это просто так не оставлю?

– Не оставляй! Избавься от него! – зло рычит он.

– Я не могу! – кричу я. – От этого могут быть последствия! – зачем-то пытаюсь донести до него эту истину. – И не смогу так поступить!

– Мне плевать, какие там последствия могут быть у тебя! – хватает меня пальцами за щеки, больно сжимая. – Мне плевать, что будет с тобой. Что будет с этим ребенком. Я не собираюсь становиться отцом в девятнадцать.

По моим щекам текут слезы, и я зажмуриваю глаза, лишь бы не видеть его гадкую рожу. Сердце сжимается сильнее, чем от его измены. В десятки раз больнее. За нас двоих обидно.

– Ты же понимаешь, если я рожу, то через суд тебя обяжут платить алименты.

– А ты не рожай, Сиротина. И не забывай, у меня мама адвокат. Чего ты добьешься, если вдруг анализ не покажет нужного результата? – усмехаясь, объясняет мне чуть ли не на пальцах. И я понимаю, с какой сволочью имела дело.

– Урод ты, Виталик! А я ведь любила тебя. По-настоящему.

– А я вот нет. Вы уши развесите и вслушиваетесь, как вам заливают в них все, что выгодно. На таких лохушках не женятся, Тин-Тин. Таких только используют. Так что не ищи встреч и проблем на свою голову. Да и не только голову, – с последними словами он отпускает меня и, пятясь, шагает в строну стоянки. Напоследок отправив мне воздушный поцелуй.

Вот это пиздец! Сумка спадает с плеча. Волочу её за собой по земле. Шокировано усаживаюсь на скамейку и реву. Безмолвно так. Тихо. Раздираю свою душу в клочья. Я раздавлена и уничтожена. Слезы нескончаемым потоком льются сами собой. Часто дышу. И не могу пересилить эту истерику. Ставлю согнутые ноги на скамью и утыкаю голову в колени. Кричу, захлебываясь в своей обреченности. Меня уже знатно потряхивает. То ли от стресса, то ли от холода. Но, скорее всего, и от того и другого. Я внутренне опустошена. Душевно истощена. Ужасные мысли закрадываются в голову, но я гоню их прочь. Руки с ногами так замерзли, что я их уже не чувствую.

– Опачки, – глумящийся мужской голос звучит поблизости от меня.

Поднимаю зареванные глаза на мужчину. Все расплывается перед глазами. И я никак не могу выхватить четких очертаний. Замечаю только, что он одет в пальто до середины бедра, брюки или джинсы и ботинки. Еще то ли свитер, то ли водолазка покрывает его тело. И все черное. Но на лице замечаю очки. Нет, не солнечные, иначе было похоже, что я попала в киноленту «Люди в черном». Обычные очки для зрения. И он такой вот напоминает мне одного киногероя.

– Ты Кларк Кент? – всхлипывая, говорю то, что вертится на языке.

Глава 12

От лица Артёма.

– Кто, бля? – усмехаюсь. А в душе что-то терзает. Не понимаю что, но не могу спокойно смотреть на нее. Она вся зареванная, сидит тут на лавке, мать его, под снегопадом.

– Кларк Кент, – тихо произносит.

– Кто это? – мне уже просто интересно. Потому что я ни хрена не знаю, кто такой Кларк Кент.

– Ну как же. Это Супермен, – в английской манере выговаривает слово. – Ну, Кларк Кент, Лоис Лейн.

– То есть, если я Кларк Кент, то ты – Лоис Лейн? – какая занимательная беседа, потому что мне это ни о чем не говорит. Хотя про Супермена я допер. Присаживаюсь с ней рядом, надевая перчатки и запахивая своё пальто.

– Нет. Я Кристина Сиротина, – печально произносит девушка. Она меня не узнала, что ли.

– Ну, а я Богославский Артём. Будем знакомы? – протягиваю ей ладонь, предварительно сняв перчатку. Она вздрагивает, протирая свои зареванные глаза. Снимает варежку и сует свою ледяную ладонь мне в руку.

– П-простите… Я не узнала вас. Вы очки носите? – запинаясь, шепчет, что я еле могу её расслышать.

– Теперь ношу, – отрезаю, не собираясь мусолить эту больную для меня тему. – Ты чего сидишь тут, жопу морозишь? – интересуюсь, усмехнувшись.

Сопливая сидит, дрожит, как осиновый лист. Не май месяц, чтобы отчаянию поддаваться, сидя на лавочке.

– Я… у меня… ничего серьезного. Я уже собиралась уходить, – мямлит она. Какой с нее экономист, она и двух слов связать не может. Хватаю её за руку, когда она решительно встает. Дергаю обратно на скамью, что она с вскриком приземляется на явно отмороженную жопу. Господи, бедовая девчонка. Встаю и нависаю над ней.

– Так мы сейчас поедем в кафе, и ты мне все расскажешь. Поняла? – цежу сквозь зубы, облокотившись локтями в колени. Смотрю впереди себя. Уже невыносимо смотреть на её поникшее лицо, когда вижу её: в коридоре, в столовой, на занятиях. Я чувствую, что это связано с её хлыщом, но докапываться не собираюсь. Пусть сама расскажет. Я могу подставить свою жилетку для незнакомой девушки. Мне нетрудно. Особенно если девушка мне нравится и у нее явно какие-то проблемы. Чем смогу, тем помогу. Бросить её сейчас одну мне совесть не позволит.

– Зачем? Зачем вам это? – с опаской смотрит на меня. Настораживается, как будто я маньяк какой-то.

– Потому что я Кларк Кент. Поэтому, будь любезна, расскажи Супермену о своих проблемах, может, он чем поможет, – детский сад «Ромашка», пятая группа, твою мать. Докатился.

– Ладно! Только обещайте, что никому не расскажите! – сдаётся Кристина. А у меня на душе даже отлегло. Возможно, найду какой-то выход из её проблем. И вновь смогу лицезреть счастливую улыбку на девичьем личике.

– Конечно, сейчас пойду всем распиз… Я никому не скажу, – вовремя вспоминаю, что передо мной всё-таки девушка. И мои ругательства явно не для нежной организации малышки.

Я подаю ей руку, но она отказывается от помощи. Подрагивая, поднимает на меня затравленный взгляд, когда выпрямляется. До чего же она красивая. Даже такая вот заплаканная. Её глаза блестят от еще невысохших слез. Нос покраснел от частого потирания. А щеки обдает румянцем обветренной кожи. Она без шапки. Зато укутана в шарф, что практически скрывает половину её лица. Но я очень хочу увидеть её посиневшие губки. Уверен, они сейчас такие, потому что с каждой секундой её начинает потряхивать все больше.

– Пошли, Кристина Сиротина, пока ты в снегурку не превратилась.

Разворачиваюсь и устремляюсь к парковке. Не оборачиваюсь в надежде, что она поспевает за моим спешным шагом. Снимаю автомобиль с сигнализации и открываю пассажирскую дверь, приглашая девушку занять скорее место. Кристина не подводит, быстро усаживается на сидение, потирая продрогшие руки. Обхожу машину и занимаю водительское место. Завожу, жду пару минут и включаю печку. Направляю поток воздуха на девушку, чтобы она быстрее согрелась. Выруливаю на дорогу, вклиниваясь в неспешащий поток. Мою голову терзают не радужные мысли. И я додумываюсь до абсолютной дичи. Главное, чтобы девушка меня не прибила. И вовсе не отвернулась за такие выходки.

– Ты живёшь всё в тех же катакомбах?

– Угу, – бубнит себе под нос, повернувшись к боковому окну лицом. – У меня нет другого выбора.

– А где работаешь?

– В кафе вечерами подрабатываю официанткой.

– Много платят?

– Как вы думаете? – начинает психовать. Я прекрасно её понимаю, когда посторонние люли суют свой нос, куда не просят.

– Понятия не имею. Но, судя по тому, где ты снимаешь жилье, дела у тебя обстоят хуже некуда, – отвечаю, поясняя свои мысли. – Готовить умеешь?

– Умею, – опасливо отвечает, устремляя на меня подозрительный взгляд. – А вам зачем?

– Хочу предложить тебе работу.

– Какую? – уже с интересом смотрит на меня.

– Мне нужен повар, – хотя он мне нахрен не нужен. Я и сам прекрасно справляюсь. На крайний случай могу еду в ресторане заказать.

– Вам? – удивленно спрашивает, уставившись на меня широко распахнутыми глазками.

– Чему ты удивляешься? Думаешь, Супермены не едят человеческую пищу? – мельком смотрю на неё и вновь возвращаю взгляд на дорогу. Она фыркает и растягивает свои сочные губки в скромной улыбке. Я вижу их, потому что она сняла шарф и даже расстегнула свой пуховик. Девочка согрелась.

– Отчего же, Супермены, наверно, много едят, – посмеиваясь, произносит.

– Очень, – подтверждаю её выводы я. – Что у тебя с комнатой в общежитии?

– Эх, ничего. Сказали, что свободных мест нет. Поэтому мне и приходится до сих пор обитать в том ужасном месте.

Мы останавливаемся возле её подъезда. Я разворачиваюсь к ней полубоком, размещая руку на руле, и произношу то, ради чего, собственно, мы сюда и приехали:

– Иди собери вещи.

– Я не понимаю, Артём Геннадьевич, – в панике лепечет Кристина.

– Я предлагаю тебе работу вместе с проживанием. У тебя будет своя спальня вместе с отдельной ванной комнатой. От тебя требуется только закупка еды и её приготовление. Я же тебе плачу за это деньги. Сорок тысяч достаточно, я думаю, для не профессионального повара. Если тебя всё устроит, то подкопив, можешь съехать на квартиру, в которой нестрашно будет засыпать.

Девушка сидит с открытым ртом и не может слова вымолвить. Глаза её мечутся из стороны в сторону, свидетельствуя о том, что она делает тяжелый выбор.

– Ты можешь отказаться. Я просто предлагаю тебе оптимальные условия для существования. Никаких подводных камней. Мы можем даже договор заключить, чтобы тебе было спокойней. Но решай сейчас. Либо ты соглашаешься и идешь собирать вещи, либо мы разбегаемся прямо сейчас, и я больше не лезу не в свои дела.

– Я согласна, – тяжело вздохнув, тихо произносит, подумав пару минут. – Подождёте меня минут пятнадцать?

– Ты ещё здесь? Беги уже! – рыкнул на неё. Время позднее уже. Чертовски хочется домой.

Кристина взяла ключи от квартиры, оставив сумку на сиденье. Спешно, не оглядываясь, пересекла расстояние между автомобилем и домом и скрылась в темноте подъезда.

В этот момент телефон в её сумке зазвонил. Долго трезвонил. Посмотреть, кто там звонит, желание пробегало, но переходить границы я не хотел. Мне необходимо добиться её доверия. И чувствую, что на верном пути. Настроение приподнято, а в сердце зреет предвкушение чего-то очень значащего для меня. Того, что изменит мою жизнь. Черт, руки аж зачесались, как жажду этих изменений.

Глава 13

Не думала, что такое может произойти со мной. Вещи собрать не составило труда. Я их и не разбирала. В тех условиях, что я жила, моя сумка была самым надежным местом. Тараканы, как я ни старалась их вытравить, не уходили. Я даже еду не готовила, потому что боялась, что они смогут проникнуть в холодильник. Вся квартира пропахла сыростью, которая, как и тараканы, не выводилась. Ночами я рыдала в подушку и проклинала саму себя за свою тупость и наивность. А теперь… теперь мне хочется плакать исключительно во имя надежды. Всё благодаря Ему. Супермену.

– Здесь гостиная, – указывает мне на большую комнату на первом этаже. Она обставлена чисто в мужском стиле. Минимализм сейчас видимо в тренде. Большой угловой пухлый диван темно синего цвета. Стеклянный стол рядом с диваном. Одно кресло того же фасона, что и диван. Напротив висел большой плазменный телевизор. Все это находилось в окружении больших панорамных окон, серых обоев. Не было ни ковра на сером паркете, ни штор на больших окнах. Ни шикарных люстр на высоком потолке. Пусто как-то и одиноко. Пожалуй, да. Здесь веяло одиночеством. В гостиную не было двери. Потому что прихожая плавно перетекала в нее. Странная планировка, но, наверно, к этому можно привыкнуть.

Дальше мы поднялись на второй этаж. Здесь было четыре двери. Предполагаю, что все спальни.

– Можешь выбрать любую, какая приглянется, кроме вон той, – указывает на дальнюю комнату. – Это моя. Пока можешь выбрать комнату, а я сейчас подойду.

Артём Геннадьевич уходит, сильно прихрамывая. Удивительно, почему такой парень и один. Хотя наверняка у него есть девушка. Он красив. Судя по дому, не бедствует. Такой может привлечь любую. Отвожу взгляд от широкой спины и открываю первую попавшуюся дверь. Достаточно просторная комната в неизменном сером цвете. Серые обои, серый паркет, панорамное окно в половину стены, открывающее вид на сад. В саду даже имеются плодовые деревья. И наверняка летом отсюда просто завораживающий вид.

– Удивительно! – хмыкаю я, продолжая дальше изучать комнату.

Большая черная кровать с мягким подголовником. Черная шелковая постель и фиолетовое покрывало. Справа от кровати была дверь, пройдя в которую я попала в небольшую гардеробную, а из гардеробной уже шла дверь в ванную комнату. Ванная меня ничем не удивила. Серый мрамор, душевая кабина, унитаз и раковина. Рядом стоял шкафчик с разными купальными принадлежностями. Пожалуй, единственный белый элемент, встретившийся мне в этом доме. В нем были сложены: махровый халат, несколько видов полотенец – от самого маленького для рук, до самого большого банного. Несколько одноразовых зубных щеток, мыло, шампунь, гель для душа. Даже бритвенный станок здесь имелся. Удивительно, на что люди выкидывают деньги. Наверняка всё это лежит тут годами, потом проходит срок годности, и эти вещи заменяют другими.

Предполагая, что все комнаты обделаны в таком же духе, решила остаться здесь.

– Определилась? – звучит вкрадчивый голос позади меня.

– Угу!

– Тогда пойдём, я покажу тебе твоё основное место работы, – улыбнувшись, поторапливает меня парень.

Дом хоть с виду не очень большой, но на самом деле в нем больше пространства. Эти высоченные потолки просто поражают. Вот и сейчас, пока мы спускаемся по лестнице на первый этаж, я рассматриваю потолок. В нем нет ничего необычного. Просто десятки светильников, расположенных по периметру всего потолка в абсолютно хаотичном порядке. Мы остановились в прихожей. И Артём по-джентльменски снял с меня пуховик. Повесил его рядом со своим пальто. И это казалось так… повседневно, правильно. Будто мы здесь живём вдвоём уже долгое время. Я краснею от этих мыслей и прячу глаза, когда он подходит очень близко и, поддев указательным пальцем мой подбородок, подталкивает посмотреть на него. Дыхание перехватывает, когда смотрю в его глаза. А он очень дотошно изучает каждую деталь на моём лице. И это так странно. И ощущения у меня странные. Я испытываю некий трепет от его прикосновений. Его голубые глаза кажутся сейчас почти синими. Такими глубокими, что хочется в них утонуть. А запах дурманит. Он резкий. Словно окунаешься в морозную свежесть, затаивая дыхание от контраста температур. Но на удивление мне нравится. Ещё бы! Этот парфюм наверняка стоит месячной моей зарплаты. Приоткрываю губы и замечаю, как его взгляд приковывает на них. Боже-е-е! Зачем я это делаю. Зачем облизываю свои губы и смотрю сейчас на его. Зачем он находится в такой опасной близости ко мне. Это всё неправильно. Но если он сейчас меня поцелует, смогу ли я ответить ему? Какой кошмар! Я жду ребёнка от другого. Моё сердце разбито предательством любимого человека. Он нежно поглаживает большим пальцем мой подбородок, и я чувствую, как мелкая дрожь охватывает моё тело. Это приятно. Но это неправильно! Прикрываю глаза, а парень шумно выдыхает и убирает свою руку с моего лица. Он принял мой отказ. И, надеюсь, не будет проявлять настойчивость в этом плане. Неужели я похожа не вертихвостку, что вот так просто может раздвинуть перед любым ноги. На минуточку, он мой преподаватель. Пусть и самый привлекательный. И самый молодой из всех, что я встречала. Но наша связь не возможна. Я же не смогу смотреть людям в глаза. А если на меня еще и клеймо шлюхи повесят? Я же никогда не отмоюсь от такого позора.

– Пойдём! – он разворачивает меня в другую сторону и, поддерживая за локоть, ведёт, как я понимаю к кухне. Я непринужденный вид действует на меня, как успокоительное. И никак не выдает того, что творится в его голове. Хотя по мне, наверно можно поставить диагноз. Я ненормальная. И скорее всего, мне всё это привиделось. Точно.

Кухня в моём представлении – это помещение в пять квадратных метров. В этом же доме она не меньше двадцати. Это, наверно, единственное помещение, где отсутствуют оттенки серого. Кухня обделана в светлых тонах. Песочного цвета плитка на полу, темно-коричневый гарнитур, дверцы которого не имеют ручек. Все так серьёзно. Ни одной лишней детали. Однако техника здесь на высшем уровне. Кофемашина, микроволновая печь, газовая панель на четыре конфорки, даже духовой шкаф имеется. Здоровенный холодильник, полностью забитый продуктами. В углу стоял небольшой круглый стол и четыре стула. Вместо окна здесь стеклянная стена с выходом на террасу. Он всё показал и рассказал до мелочей.

– К еде я не прихотлив, но предпочтение отдаю здоровой пище.

– Вы, наверно, спортсмен? – решаю уточнить. По его комплекции я в этом почти убеждена.

– А ты не знаешь? – удивленно спрашивает.

– Ну, я не особо интересуюсь спортом. Когда-то занималась бальными танцами. Это тоже спорт, но совершенно другого типа, – пожимаю плечами, оглядываясь и ощупывая всё вокруг.

– Ну, новостями ты тоже, по всей видимости, не интересуешься, – то ли с облегчением, то ли с разочарованием проговорил он.

– Кто ими в моём возрасте интересуется? – усмехаюсь. И даже как-то настроение меняется. С ним так легко находить общий язык.

– Можешь пользоваться всем, чем угодно, – меняет тему Артём Геннадьевич. – И кушать, соответственно, тоже. Судя по твоей комплекции ты меня не объешь. Поэтому готовь на двоих. Я жду сытный ужин. Мне пришлось пропустить сегодня обед. Если с чем не разберешься, зови. Я пока приму душ. Вечером, если хочешь, посмотрим фильм.

– Я… бы с удовольствием, но мне нужно подготовиться к завтрашним парам.

– Ну ничего… Тогда жду ужин, – нисколько не огорчившись моим отказом, он с какой-то загадочной улыбкой направился наверх.

Я вздохнула. Оглянулась вокруг и прошла к холодильнику.

– Неприхотлив в еде. Не мужчина, а просто золото.

После совместного проживания с Виталиком я выяснила, что он ест только курицу. Не ест крупы, макароны. Поэтому готовить что-то для него было просто проблемой. А курица стояла где-то поперек горла.

Сейчас же я решаю шикануть. Поскольку есть хочется ужасно. Достаю говяжьи стейки. Мясо уже порезано и упаковано в плотный полиэтилен. Время уже позднее, поэтому думаю, что на первый раз можно обойтись запеченным картофелем в духовке. С варочной поверхностью разобралась быстро. Поэтому проблем у меня не возникло. Духовой шкаф тоже заработал с первой попытки.

Спустя десять минут у меня все кипело и шкварчало. Быстро нарезала салат из огурцов и помидоров, добавила пекинской капусты, зеленого лука и заправила все сметаной. Аж слюнки потекли! Еще этот запах сочного мяса так и манил. Разместила посередине стола салатницу, нарезала хлеб и положила приборы. В отдельную тарелку сложила приготовленный картофель. Осталось только разложить мясо. Но сначала нужно было позвать хозяина дома. Я долго не решалась пойти на его поиски, но это нужно было сделать, потому что еда остывает. Он голоден, и я тоже голодна. Понимаю это в ту же секунду по звукам, которые издает мой живот.

Поднимаюсь на второй этаж и прохожу к самой дальней из комнат. Дверь в спальню Артёма Геннадьевича приоткрыта, но толкнуть её не решаюсь. Опустив голову, стою и гипнотизирую свои ноги в огромных тапках. Хозяин дома услужливо позаимствовал мне свои, потому что своих у меня не было. Хотя, наверно, можно было взять те, что лежали рядом с халатом в ванной комнате. Но не это сейчас главное. Главное сейчас, что я дышать не могу при виде своего преподавателя на пороге его спальни. Он резко распахнул дверь и стоит сейчас передо мной в одних серых плотных шортах до колен и белой футболке. Отрываю медленно взгляд от своих ног и скольжу по телу парня снизу вверх. Вещей на нем меньше, а он сам кажется еще больше. Одежда вроде свободная, но в некоторых местах натягивается так, будто сейчас порвется. Особенно в плечах и… на его заднице. Оказывается, мы уже движемся на кухню. Но я не заметила, что произнесла хоть слово при его виде. Меня манят эти две половинки, которые гипнотизируют в жажде дотронуться. При таком тщательном осмотре я заметила ужасный шрам на его голени и отсутствии вокруг него волос. Это наверно и отрезвляет меня. Промаргиваюсь и иду к плите, потому что мы уже находимся на кухне. Вот это выдернуло меня из реальности. Раскладываю по тарелкам приготовленные стейки и ставлю их на стол, за которым уже сидит Артём.

– Пахнет вкусно, – воодушевленно произносит парень.

– Спасибо, – смущённо бурчу я, нервно нарезая кусок говядины. Поверить не могу, что пялилась на мужской зад. Хотя, почему бы и нет. Я свободная… Нет! Я одинокая, несчастная, беременная девушка, которой совсем неуместно пускать слюни на чужие задницы. А в том, что она чужая, я почти уверена. Не может такой парень быть один.

Свет немного приглушен, делая обстановку интимнее. Но зато на улице горит очень ярко, освещая большие деревья яблонь. Снег до сих пор идёт, заваливая землю и создавая большие сугробы. Замечаю в середине сада небольшую деревянную беседку, которая тоже освещается тусклой лампочкой.

– Нарежешь мне тоже? – подталкивает ко мне тарелку со своим куском, а я поднимаю на него непонимающий взгляд. – Я борец. Мы как варвары, привыкли всё есть руками. Но смотря на тебя, мне придется научиться пользоваться вилкой.

Я улыбаюсь, принимаясь за его мясо. Сейчас мне спокойно. Не знаю почему, но нет той тревоги, что преследует меня весь этот месяц. Возможно, я просто устала. Или же так действует на меня обстановка в этом доме. Правда, всё меняется, когда я собираю пустые тарелки со стола. Весь ужин мы промолчали, но сейчас по пронзительному взгляду я понимала, что от меня ждут рассказа. И, как ни странно, я рассказала всё, как было, со слезами и соплями. Даже об угрозах матери, с которой не разговаривала больше трех месяцев. Не знаю, зачем я это делаю. Возможно, хочу, чтобы кто-то разделил со мной эту боль. А может быть, мне просто нужно было выговориться постороннему человеку. Или же, я хотела, чтобы меня пожалели. Артём Геннадьевич молча выслушал, не перебивая. О чём-то долго думал, пока я убирала со стола посуду и наливала нам чай. А затем резко выдал:

– И как тебя угораздило связаться с таким мудаком?

– Раньше он таким не был, – отвечаю спокойно. Во мне больше нет той защитной реакции, когда я выгораживаю Виталика перед всеми.

– Наверно, раньше его в узде держала мамочка. Вот он и казался тебе другим, – слышится в его голосе призрение.

– Возможно, – соглашаюсь с его доводами. Но сейчас меня терзают немного другие мысли. Я не рассказала о самом главном. Повлияет ли факт того, что я беременна, на решение парня? Кто знает, может он преследует вовсе не благородные цели. Но я обещаю самой себе, что обязательно сообщу ему. А пока… пусть это останется при мне. Хоть немного хочется почувствовать человеческого тепла и заботы.

Глава 14

Сегодняшнее утро выдалось внезапной встречей с «белым другом». Всё было как всегда. Я проснулась в отличном настроении. Сегодня воскресенье. Я планировала провести его, сидя на  большом диване, обернувшись пледом и попивая горячее какао, смотреть «Игру престолов». Артём вечером должен был присоединиться. Да, кстати, теперь просто Артём. Вне учебного процесса мы договорились, что я обращаюсь к нему по имени. Разница в возрасте у нас не велика, поэтому выкать не очень уместно.  Хотя, как посмотреть. Он фактически мой работодатель. Договор мы тоже заключили сразу же на следующий день. Он раздобыл где-то юриста и, пройдясь по всем интересующим нас пунктам, нам составили договор. Встречали когда-нибудь физрука на Мустанге, с двухэтажным особняком в черте города, который ещё может запросто пригласить юриста на дом? Плюсом ко всему содержать прислугу. Помимо меня здесь три раза в неделю убирает дом Елена Эдуардовна – женщина лет пятидесяти пяти. В её возрасте у неё уже трое внуков, которыми она обязательно похвастается с каждым своим приходом. Очень добрая и очень общительная женщина. Всем остальным по дому Артём занимается сам.

За две недели, что я прожила в этом доме бок о бок с парнем, я так и не нашла в себе храбрость сказать ему о своей беременности. У меня было освобождение от физической культуры. Это напрягало Артёма. Я видела, что он хочет у меня разузнать, по какой причине выдана эта справка. Хотя в ней всё указано. Я отнесла её на кафедру, и мне помахали ручкой, отправляя восвояси. Он мог легко посмотреть и ознакомиться. Но, похоже, ждёт, что сообщу ему сама. И вот, по всей видимости, этот момент настал. Готовя завтрак, меня внезапно скрутило, и теперь я обтираю кафель в ванной комнате уже как полчаса. Стук в дверь прервал мои мысли.

– Ты в порядке? – взволнованно поинтересовался Артём.

– Д-да, я сейчас выйду, – растерянно пролепетала.

Я не могла даже представить, как сообщу ему эту новость. Он мне дал работу и жильё. А я тут со своим «багажом». Нервно вздохнула и поднялась с тёплого кафеля. Система тёплых полов работает по всему дому. Что очень радует в такую холодину на улице. Умылась и почистила зубы. Вроде стало легче, но осадок, что это может длиться не один месяц, всё-таки присутствовал. Посмотрела на себя в зеркало, отмечая бледность кожи и слегка болезненный вид. Тянуть с разговором не было смысла, поэтому, решительно настроившись, я вышла из укрытия. Парень сидел на кухне, задумавшись о чём-то. Но при этом умял всю тарелку овсяной каши. Терпеть её не могла. Я, собственно, её и не ела. Готовила только для Артёма. Ему здоровая пища нужна. Он, как выяснилось, занимался кикбоксингом. Что очень интриговало. Хотела узнать у него про травму, но он только отмахивался от этой темы. А читать в интернете я не хотела. Там могут такого наплести, что окажется, я живу под одной крышей с рецидивистом каким-нибудь. Хотя парочку боёв я просмотрела. И рассмотрела на стоп-кадре его татуировку на груди. На левой был оскалившийся лев, а на правой – рычащий медведь. На мощном натренированном теле это выглядело «ВАУ». Разглядывать парня я могла, но вот о бывшем своём всё так же забыть не могла. Не в том ключе, в котором можно было бы подумать. Вечерами становилось чертовски грустно, когда я пролистывала совместные фотографии в смартфоне. Когда-то мы любили друг друга и были безумно счастливы. Или мне это только казалось? Юлька говорит, что мужчина не может просто взять и променять одну женщину на другую. Либо его что-то не устраивало в этой, либо он всегда был таким любвеобильным. Я тогда задумалась. Может Юля и права? Но что его во мне могло не устраивать, если причина в этом? Я больше не плакала и не заливала слезами подушку, кляня его на чём свет стоит. Отлегло, и я отпустила ситуацию. Возможно, мы не подходили друг другу. Но это никоим образом не сглаживает факт моей беременности. Я жду ребёнка от парня, которому не нужна, и который, по всей видимости, не любил меня никогда всерьёз. А я, глупая, надеялась и верила в большие искренние чувства. А оно вон как всё обернулось. Целиком и полностью ситуация против меня. Жаль, что всё это не вскрылось раньше. А теперь я вынуждена проживать в доме человека, который действительно добр ко мне. И, кажется, я ему нравлюсь. Сначала об этом заявили девчонки. Все трое утверждали, что просто так парень, пусть и богатый, не станет селить в своём доме малознакомую девушку. Даже под видом работы, предлагая ей совместное проживание. Я высмеяла данное изречение. Но потом начала замечать случайные взгляды во время просмотра телевизора. Часто он наблюдал за тем, как я готовлю. Меня это нисколько не смущало. Но однажды я проснулась раньше и лежала в кровати с закрытыми глазами. Я услышала, как дверь в мою комнату приоткрылась, и послышался шорох от того, что кто-то шагнул в комнату. Ну как кто-то? Это мог сделать один единственный человек. Я чуть дышала в тот момент. Не знала, как правильно поступить: продолжать притворяться и дальше или же всё-таки обозначить, что я не сплю и распахнуть глаза. Но парень простоял всего пару минут. Пару минут я чувствовала на себе взгляд, который взволновал меня совершенно спонтанно. А потом он просто ушёл, прикрыв за собой дверь. Вот с того момента я и стала подозревать, что Артём ко мне не равнодушен. Поэтому я больше всего хотела рассказать ему правду. Чтобы не тешил пустых надежд в мой адрес. Хотя я тоже стала ловить себя на мысли, что он мне нравится. Он красивый парень с атлетичным телом, которое, безусловно, сведёт с ума любую девушку. Я часто разглядываю его, ругая себя за глупую наивность. Зачем ему девушка с ребёнком? Какой вздор!

Задумчивый взгляд голубых глаз пронзил меня насквозь. Он внимательно всматривался в моё лицо и изучал. А я стояла как вкопанная и не могла пошевелиться. Давала ему эту возможность хорошенько осмотреть меня. Он все равно не заметит изменений. Они настолько ничтожны, что под свободной безразмерной футболкой ничего не различить. Он сдвинул брови к переносице, хмурясь от чего-то. А потом сложил руки на груди, показывая и так отчётливо выделяющийся бицепс. Он знает. Он всё прекрасно знает.

Волнение захлестнуло меня с головой, и я распереживалась так, что готова была плюхнуться в обморок. Но твёрдый мужской голос отрезвил и привёл в чувства.

– Присаживайся, Кристин.

Ведомая его приказом, прошла на кухню и села за стол напротив него. Передо мной стоял чай с мятой. Его аромат уже успокаивал. Но те слова, что я должна произнести, вновь сеяли во мне панику.

– Тебе было плохо? – непонятно то ли спросил, то ли подтвердил.

Я подняла на него взгляд, в испуге думая, что ответить. Но врать больше смысла не было. Как же так я попала то? Он внимательно следил за моей мимикой, подстёгивая уже признаться во всем. Он либо знал наверняка, либо догадывался.

– Я беременна, Артём, – прошептала еле слышно, отводя взгляд в сторону. Надеялась на то, что парень всё же не услышит. Но шумный выдох напротив разбил мои мечты вдребезги.

– И когда ты собиралась мне обо всем рассказать? – его голос стал вмиг хриплым и грустным. Не было той жёсткости, которой он меня одаривал, показывая своё превосходство и надёжность, что ли.

– Я не хотела втягивать тебя в свои проблемы.

– А у тебя проблемы? – настороженно задал вопрос.

– Были. Но ты помог мне их решить. И если ты хочешь меня уволить, я пойму. Я все-таки должна была тебя сразу поставить в известность.

– В этом ты права. Ты должна была сразу мне сказать, что этот безмозглый ушлёпок сделал тебе ребёнка! – вскочил с места, опрокидывая стул на пол. Он повернулся в сторону стеклянной стены, смотря куда-то вдаль. Я смотрела на его спину, отмечая, как часто он дышит. Свои ладони он взгрузил на бёдра и молчал.

Я не понимала такой реакции парня, но захотелось почему-то прижаться к его широкой спине. Обвить руками его накаченный торс и впитать тепло его тела. А я уверена, что оно пышет жаром, потому что уже была в его объятиях. Была в его сильных больших руках. Чувствовала его дыхание на своём лице. Это уже всё было. И ничего странного не произойдёт, если я просто подойду и обниму его.

Так я и делаю. Поднявшись со стула, подхожу к нему, тихо, как мышка. Обнимаю, фиксируя руки на его груди, в которой так отчаянно бьётся его сердце. Он вздрагивает, а я прижимаюсь щекой к его спине и шепчу:

– Прости, – тихо. Жмусь к его спине, впитывая тепло, что он с удовольствием мне отдаёт. Повесив свою голову, накрывает мои руки своей ладонью.

– За что ты просишь прощение? – вторит он тихим тоном мне. Столько нежности в его голосе. Я не чувствовала такой нежности от родной матери даже.

– За то, что не оправдала твоих надежд, – смущённо произнесла, сама себе не веря, что ляпнула такой бред. Послышался смешок.

– Откуда тебе знать, какие надежды у меня были насчёт тебя? – повернув голову в бок, он старался разглядеть меня. А я, приподняв своё лицо, посмотрела в его искрящиеся весельем глаза, отмечая, что я непроходимая идиотка.

– Просто мне так показалось, – всё так же тихо, пожимая плечами.

– Хорошо, – он кивнул, видимо, мой ответ его устроил. А потом развернулся ко мне лицом и заключил в свои крепкие объятиях, о которых совсем недавно говорила. – Ты, как себя чувствуешь сейчас?

– Уже лучше. Даже аппетит появился, – на выдохе отвечаю.

– Это отлично. Говорят, беременным нужно хорошо питаться. Как ты смотришь на овсянку с бананами? – весело проговорил Артём, выпуская из своих таких тёплых объятий. Он прошёл к плите, беря кастрюльку в руки.

– Фу-у! – скривилась я.

– А придётся. Потому что колбасу я больше не покупаю, – серьёзно сказал, указывая на меня пальцем.

– Это не справедливо! – взвилась я.

– Жизнь, знаешь, вообще не справедливая штука! – пояснил мне, будто я не знаю.

А я прекрасно знаю, насколько судьба может быть жестокой. Но это в конечном итоге сделает нас сильнее. Мы должны пройти этот путь, чтобы нарастить панцирь, который никому не сможет стать по зубам.