Читать онлайн Маленькая книга мистических историй бесплатно
Черное озеро
Денис знает, что к Чёрному озеру ходить нельзя. Дурная слава преследует это место. Говорят, там страшное чудовище обитает, а в полнолуние утопленники свои песни поют. Денис и сам временами слышит жуткий вой, который доносится по ночам. Он пытается найти этому научное объяснение. Каждую новую идею записывает в черную толстую тетрадь.
Все страшные истории, что рассказывают местные жители, не способны уничтожить той странной тяги, которая охватывает его каждый раз, когда он смотрит на тропу, ведущую к озеру.
– Нечистая сила там живёт, – говорит бабка и неодобрительно качает головой каждый раз, когда Денис заводит разговор об озере, – вон в прошлом году внук Фроловны там утоп. Ночью, – добавила бабка шёпотом, словно кто-то мог их подслушать.
Денис знал того парня. Мечтатель, каких только поискать. Скорее всего, заплыл слишком далеко и не смог справиться, поэтому и потонул. Денис не верит, что нечистая сила того парня сгубила.
– Это всё сказки, – презрительно говорит он и кривится, – я тебе докажу…
– Нет, нет, не смей туда ходить! – тут же кричит бабка, и Денис нехотя соглашается, но на самом деле глубоко внутри он чувствует радость. Он даёт обещание, и ему пока не придётся осуществлять свой безумный замысел. Всё же в этом месте было что-то пугающее.
Денису семнадцать. Каждое лето он проводит в деревне. Каждый раз клянётся себе, что разгадает загадку Чёрного озера. И каждый раз не находит в себе сил вступить на тропу.
Иногда он часами смотрит на почти заросший путь. Ещё несколько лет и тропа полностью исчезнет, ведь всё меньше глупцов, которые стремятся попасть к озеру. Это к лучшему. Если не будет тропы, то и Дениса перестанет тянуть познать неизвестное.
– Ну что боишься?
Деревенские парни знают о его желании и вечно смеются над ним.
Денис кривит душой, когда отвечает.
– Нет, а ты?
На него смотрят, как на безумца и честно отвечают, что ни за что даже не ступят на тропу, которая к озеру ведёт. Денис лишь смеётся над их трусостью.
***
Сегодня он точно это сделает. Говорит бабке, что пойдёт в соседнюю деревню. Незачем, чтобы эта старая суеверная женщина волновалась за него. С собой он берёт еду, тетрадь и нож. На всякий случай. Мало ли с чем ему придётся столкнуться. И тут же отгоняет глупые мысли. Он ни с чем не столкнется, всему есть научное объяснение.
В голове сидит нелепая идея оставить записку на случай, если он не вернётся. Но Денис так и не делает этого. Глупости какие! С чего бы ему не вернуться?
Возле тропы он медлит. Быть может, не стоит испытывать судьбу? Ну тут же говорит себе, что не будет жертвой глупых суеверий. Он докажет им всем, что бояться тут нечего.
Первый шаг сделан. Денис стоит в начале тропы, прислушивается к своим ощущениям. Ничего странного не слышит и не видит. И все же что-то скребет изнутри. Но Денис делает еще один шаг, не оборачивается. На дает себе возможности вернуться. Это все просто часть леса, жуткого здесь ничего нет.
Он идёт дальше. Чем ближе он к озеру, тем тише становятся голоса птиц, пока, наконец, полностью не смолкают. Но Дениса это не тревожит. Лес как лес.
К озеру он приходит быстро. Воды его тёмные, в остальном ничего необычного нет. Никаких чудовищ тоже не видно. Денис разочарованно выдыхает. Всё как он и думал. Просто глупые суеверия.
Он бродит вдоль берега, кидает камни в тёмные воды. Кричит в пустоту, что чудовищ нет. Рисует на песке человечков. И пишет: все суеверия – глупости.
В какой-то момент ему кажется, что кто-то за ним наблюдает. Оборачивается, но никого не видит.
Вскоре ему надоедает без цели бродить по берегу, он собирается и уходит.
Всё, как и он и говорил: ни чудовищ, ни мистики.
Домой он возвращается без приключений, но бабке не говорит о том, что был на озере. Не надо её лишний раз волновать.
***
Ночью он задыхается. Сотни утопленников тянут руки к его шее, шепчут ему:
– Скажи, скажи своё имя.
Но Денис не говорит, словно знает, что нельзя. Чувствует, если скажет своё имя, то погибнет.
Утопленники утягивают его на дно.
Денис просыпается, включает свет. Парень не может унять бешеного сердцебиения. Денис убеждает себя, что это всего лишь сон. Он встаёт с кровати и неожиданно чувствует на полу что-то влажное. Смотрит вниз и видит: от его кровати тянется цепочка мокрых следов.
Денис обследует комнату, весь дом, но следы обрываются возле двери. Наверно бабка заходила к нему или просто кто-то решил пошутить. Он уговаривает себя не волноваться, он говорит себе, что нет никакого потустороннего мира.
Но на всякий случай читает небольшую молитву, которую знает ещё от бабушки, и только после этого идёт спать. Остаток ночи протекает спокойно. Денису больше ничего не снится.
***
На следующую ночь всё повторяется.
Денис днём идёт в церковь и долго молится. Он никогда до этого не верил в бога, но теперь надеется, что молитвы защитят от всей той чертовщины, что творится у него дома. Бабка дивится, но радуется, что внук вдруг стал верующим.
Денис никому не говорит ни о своём походе к озеру, ни о ночных кошмарах. Вряд ли кто-то сможет ему помочь.
Но обратном пути Денис снова смотрит на тропу, ведущую к озеру. Неужели все эти сказки правда? Неужели он кого-то там потревожил, и теперь ему хотят отомстить? Денис ёжится, ему неожиданно становится холодно. В шелесте листвы слышится чей-то вой.
Парень бежит домой, чтобы скрыться от этого. Перед тем как закрыть дверь он словно слышит чей-то смех.
***
На прикроватной тумбочке у него нож, святая вода и икона. Он ложится спать и не гасит свет. Послезавтра Денис уедет из деревни и всё закончится, больше он никогда не пойдёт к Чёрному озеру и не будет даже думать о нём.
И всё же ему снова снится кошмар.
Он просыпается, осматривает комнату, снова мокрые следы, которые обрываются возле входной двери. Денис выскакивает на улицу, надеясь поймать то ли шутника, то ли нечистую силу, он уже и сам не знает во что ему верить.
На улице никого нет.
– Покажись! – а в ответ раздаётся чей-то смех.
Денис сбегает с крыльца.
– Я же знаю, ты здесь, покажись!
Его трясёт от страха, но он намерен сегодня докопаться до истины. Он видит мелькнувшую тень возле калитки и бежит туда.
– Стой!
Тень удаляется. Денис не намерен отступать и бежит следом. Он с сожалением вспоминает, что не взял с собой нож, но возвращаться уже поздно.
В голове мелькает мысль, что его просто пытаются куда-то заманить. Но он так увлечён погоней, что всерьёз не обдумывает это. Он бежит и бежит, пока преследуемая тень не теряется из вида, и Денис не обнаруживает, что зашёл на тропу, ведущую к Чёрному озеру.
– Чёрт, – ругается он.
Разворачивается и идёт обратно, но тропа почему-то не заканчивается. Неужели он успел забежать так далеко?
Неожиданно он выходит к озеру. Сегодня оно более величественное, чем в момент их первой встречи. Над тёмными водами висит полная луна.
Денис удивлённо оглядывается вокруг. Он не понимает, как так получилось. Может быть, есть ещё одна тропа, и он зашёл на неё? В темноте ведь трудно ориентироваться. Он осматривается, но находит лишь одну тропинку, по ней и отправляется домой. Но через несколько минут снова выходит к озеру.
Кто-то смеётся.
– Что тебе нужно?! – в панике кричит Денис.
Он пытается уйти снова и снова, но всегда возвращается к озеру. И каждый раз его встречает чей-то злой смех.
– Подойди, подойди сюда, – вдруг слышит он красивый женский голос возле берега.
А потом этот же голос заводит песню на незнакомом Денису языке. Тело не слушается, в голове будто туман.
Денис как завороженный идёт к озеру. Он входит в холодную воду, заходит в неё по пояс и замирает на месте. Голос стих, туман развеялся. Денис не понимает, что с ним происходит.
Он слышит всплеск, оборачивается. Рядом с ним красивая, обнажённая по пояс девушка. Длинные тёмные волосы прикрывают её грудь. Глаза у неё синие, бездонные. На лице ни капли страха, лишь какая-то заинтересованность.
Человек ли она? Этим вопросом задаётся Денис и не может отвести взгляда от незнакомки.
– Здравствуй.
Он понимает, что это её голос так заворожил его.
– Здравствуй, – эхом отвечает он.
Она подплывает ближе. Её белоснежная кожа мерцает в лунном свете.
Денис чувствует, что должен бежать отсюда, но не может пошевелиться. Лишь смотрит на незнакомку так, словно никого прекраснее в своей жизни не видел.
– Как ты здесь оказалась? – только и спрашивает он. Будто это имеет какое-то значение.
Незнакомка пожимает точёными плечами.
– Я здесь живу. А ты, – она замолкает, во взгляде её мелькает что-то хищное, но тут же исчезает, – как тебя зовут?
Его внутренний голос вопит, молит не называть имя. Но с губ Дениса словно против воли срывается:
– Денис.
Незнакомка улыбается и хлопает в ладоши.
– Как здорово.
Денис не может понять, что так обрадовало её.
– Денис, – произносит она и в нём словно что-то обрывается.
Денис. Он понимает, что не может двигаться, если она ему не позволит.
Денис. Он пытается что-то сказать, но даже слова произнести не может. Пока она ему не позволит.
Он в ужасе смотрит на девушку. На то, как она подплывает совсем близко, касается мертвенно холодной ладонью его щеки.
– Здорово, – ещё раз произносит она, – хочешь меня поцеловать, Денис?
Он кивает против своей воли.
– Только помни, что такой поцелуй может стоить жизни, – шепчет она ему на ухо.
По телу пробегает приятная волна возбуждения. Денис не понимает, что с ним. Все чувства притупляются, остаётся только сводящее с ума желание поцеловать незнакомку, даже если это будет стоить жизни.
– Я… хочу, – произносит он не своим голосом.
Незнакомка улыбается почти нежно, а потом тянется к нему и целует. У этого поцелуя привкус смерти, болотистой воды. Денис хочет отстраниться, а потом прополоскать рот, чтобы навсегда смыть этот вкус, но незнакомка не даёт ему этого сделать. Она держит его и физически, и силой своей воли. Ее когти царапают ему лицо.
Она уводит Дениса всё дальше от берега. Вот он уже не чувствует дна под ногами и медленно погружается в озеро вслед за незнакомкой.
Она больше не скрывает своей сути. Он видит её хвост, видит острые когти. Глаза её полностью чернеют.
Русалка.
Она не разрывает поцелуя и утягивает Дениса под воду.
Он пытается отстраниться, пытается бороться, но тело ему не принадлежит.
Русалка резко отстраняется и отпускает парня, он тут же плывёт к поверхности. Денис ждёт, что русалка погонится за ним и утянет обратно на дно, но она не делает этого.
Денис выныривает и жадно глотает воздух. Он жив, он снова может двигаться. Это уже радует. Он быстро плывёт к берегу.
Ещё немного, и он будет спасён. На берегу русалка ничего не сможет ему сделать. Главное пережить эту ночь, а утром он уедет. И больше никогда не будет смеяться над суевериями.
Он выбирается на берег, каждый шаг даётся ему с трудом. Но стоит окончательно выбраться на сушу, как Дениса начинает душить сильный кашель. Парень падает на колени, из его рта течёт чёрная вода.
Воздуха не хватает, лёгкие сдавливает.
Кто-то подходит и грубо опрокидывает Дениса на песок.
– Наивный, наивный мальчик, – Денис видит, что над ним склоняется русалка, – ты так потешался над нами.
Перед глазами темнеет, он умирает. Но её воля по-прежнему удерживает его в этом мире.
Её глаза снова человеческие, синие. Русалка улыбается ему, и он видит её мелкие острые зубы.
– Ты осквернил наше озеро, потревожил мёртвых. Я захотела отомстить тебе.
Её пряди касаются его лица.
– Но ты держался молодцом, конечно, когда не назвал своего имени во сне. Это осложнило мне задачу. Зато так вышло интереснее. Что скажешь? – он больше не мог говорить. Жизнь почти оставила его тело.
– Ради этого момента я даже приняла человеческий облик, – Она проводит рукой по своим длинным ногам, – уж очень мне хотелось увидеть, как ты умираешь. Утопленники вне вод Чёрного озера не живут. Ты не знал этого?
Она смеётся.
– И всё же я хочу дать тебе шанс. Если хочешь сохранить, хотя бы какое-то подобие жизни, то ползи к озеру. Как только коснёшься воды, станешь одним из жителей озера, моим слугой.
Русалка отступает к чёрным водам.
– У тебя есть пять минут, а потом ты умрёшь.
Он больше не чувствует её присутствия, лишь слышит всплеск. Денис шевелит пальцами, жизнь на мгновение как будто бы возвращается к нему. Умереть или получить хоть какое-то подобие жизни?
Для него выбор очевиден.
Он собирает последние крупицы силы и ползёт к Чёрному озеру.
31 октября
Иногда мне кажется, что девочка, которая должна была бы жить в этом теле, умерла. Вероятно, какая-то высшая сила вытащила её душу. Стёрла из почти бездыханного тела и заперла здесь меня. Нечто голодное и невероятно сильное.
Быть может, я ошибаюсь.Тогда все странности – лишь природные склонности характера и психические расстройства. В конце концов, моя клиническая смерть случилась, когда мне (или всё же ей) был всего один год. В этом возрасте невозможно что-то помнить.
И всё же я чувствую, как какая-то ужасающая сила пульсирует под моей тонкой кожей. Она может вырваться в любой момент, но что-то удерживает её. У этой силы тёмное начало, она жаждет разрушать. Именно она нашёптывает мне по ночам ужасы, которые мы с ней могли бы творить вместе. Она посылает мне яркие сны, где мы расправляемся с врагами. Это соблазнительно, да, но я не поддаюсь влиянию. Нутром чувствую, что эта мощь может меня уничтожить, окончательно стереть ту личность, что есть сейчас.
Сегодня 31 октября. Говорят, в это время самые страшные создания покидают свои укрытия. Обычно этот день ничего не значит для меня, но сегодня всё иначе. Моя сила, которая до этого лежала, свернувшись клубочком, оживилась.
Выпусти меня. Выпусти. Только на одну ночь выпусти.
Древние легенды пробуждаются этой ночью.
Сегодня утром я случайно наткнулась на статью про ведьм. Читала её, не отрываясь. Перечитала несколько раз, пока каждое словно не усвоилось в голове. Когда сила ведьмы выходила из-под контроля, когда могущество её достигало неведомой мощи, на нее накладывали заклятие. Её душу помещали в смертный сосуд.
Да, да, ты знаешь ответ.
Я отгоняю от себя странные мысли. На улице холодно и идёт промозглый дождь. Я возвращаюсь поздно вечером домой. Сегодня мне исполняется двадцать лет, и что-то изменяется в самой моей сущности. Бороться с силой сложнее.
Не надо бороться, прими меня. Мы с тобой одно.
Прохожие странно косятся на меня. Но я не осуждаю их, вид у меня сейчас действительно немного безумный.
Я сворачиваю во двор, но не иду дальше, останавливаюсь и прислоняюсь спиной к унылому серому зданию.
Выпусти, выпусти меня.
– Заткнись!
Я обхватываю голову руками и плачу. Я знаю, что сила лжет, когда говорит, что останется только на один день. Знаю, что если выпущу её сегодня, то уже никогда не смогу загнать обратно. Но станет ли мне легче, когда этот бесконечный день закончится. Успокоится ли сила завтра?
Мы были такими могущественными. Ни одно оружие не могло нас убить. Мы стали почти демонами.
– Пожалуйста, прекрати, – мой голос срывается.
Моё тело начинает колотить. Я пытаюсь заглушить чужой голос у себя в голове.
Этой ночью все самые страшные создания оживают, моя девочка. Я научу, я покажу тебе природу разрушения.
Сила обволакивает меня изнутри, её тёмные щупальца пытаются найти выход из клетки. Клетка – моё тело. Вот беда, что она просто не может его сломать. Силе нужна оболочка, силе нужен мой разум.
– Пожалуйста, – шепчу я. И это неожиданно действует, сила отступает.
Я откидываю мокрые пряди со лба. Неужели всё получилось?
– Привет, красавица.
Я резко оборачиваюсь. Слева от меня стоят три парня. На их губах застывают глумливые улыбки.
– Идите своей дорогой.
Будь у меня силы, я бы побежала. Но я опустошена физически и морально, слишком много энергии ушло на борьбу.
Парни подступают ближе.
Бегите. Бегите. Неужели вы не видите, что перед вами зверь? Нет, они видят лишь слабую девчонку, которую можно ограбить и с которой можно поразвлечься.
– Как не вежливо.
Их главарь подходит ко мне близко-близко, я чувствую его несвежее дыхание.
– Да ты на ногах еле держишься, подруга.
Его дружки отвратительно смеются. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Взгляд у него холодный и жестокий.
– Уходите.
И, несмотря на моё отвращение к этим людям, я пытаюсь предупредить их.
– С чего это? Такая красавица одна гуляет. Ты могла бы составить компанию мне и моим друзьям.
Я пытаюсь уйти, но главарь хватает меня за руку, а потом с размаху бьёт по лицу. Я падаю на асфальт.
– Куда собралась?
Он опускается ко мне. С минуту рассматривает моё лицо, а потом больно хватает за волосы.
– Помогите! – кричу я. – Помогите!
Он снова бьёт меня, а на помощь… на помощь, разумеется, никто не приходит.
– Тише, стерва. Ты же не хочешь, чтобы нам помешали?
И моя сила откликается на эту боль. Она знает, что я нуждаюсь в ней сейчас.
Позволь мне помочь тебе. Я знаю как.
– Не надо, пожалуйста, – шепчу я то ли своей силе, то ли им.
Двое других хватают меня за плечи и ставят на ноги.
– Тащите её к подвалу.
Они тащат моё почти безвольное тело. Я не могу бороться, не знаю как.
Да, ты могла бы погибнуть, но сегодня необычная ночь. Просто позволь мне. Сегодня легенды оживают.
– Пожалуйста, – шепчу я.
Борьба окончена. Что-то ломается во мне. Я позволяю пробудиться чем-то тёмному. Позволяю силе полностью заполнить меня. Никто кроме меня ничего не замечает.
Я сохраню ясность мысли ещё недолго. Чувствую, как удлиняются мои клыки и когти, а потом меня выбрасывает из собственной головы. Последнее, что я слышу, это свой полубезумный смех.
***
Когда мне позволяют вернуться в моё сознание, всё уже кончено. Три бездыханных тела. Разорванных и изуродованных.
– Да ладно, они всё равно были отморозками. Видела бы ты, что они хотели с тобой сделать.
Я пытаюсь что-то сказать, пытаюсь пошевелить рукой, но тело мне не подчиняется.
– Ах это. Я пока не могу вернуть тебе контроль. Ты глупостей наделаешь. Я уже предвижу, как ты будешь корить себя за эти убийства.
Он слизывает кровь с пальцев. Медленно, с наслаждением. И вкус крови приводит её в восторг.
– Я достигла такого могущества, что даже перестала считаться ведьмой. Демон, так они меня называли. Они бы никогда не смогли уничтожить меня. Я всегда знала, что найду выход, жаль, что это так затянулось.
Я пытаюсь затолкать её обратно в клетку, только вот клетки больше нет.
– Ты была так слаба. Я просто предложила тебе помощь, и ты приняла её. Ничего, ты больше никогда не будешь слабой. Посиди немного взаперти, а потом, когда ты будешь готова принять меня, я тебя отпущу.
Отпусти меня! Сейчас же!
– Неа. Я ведь тоже тебя просила. Мне жаль, что я не могу уничтожить тебя, но ты моя человеческая часть. Мы можем существовать только вместе. Скоро ты устанешь от борьбы, мы вернем себе былое могущество.
Я сжимаюсь в комок внутри своей/её головы. Я найду способ выбраться, у меня хватит сил.
– Думай, что хочешь. Но теперь главная я. И я хочу вернуться домой.
Я представляю, как она входит в нашу квартиру и убивает мою семью. Начинаю бороться сильнее, не могу допустить их гибели.
– Не в этот дом, глупышка. В свой дом.
И мы растворяемся в ночи.
Танцуй, голубка
– Станцуй в последний раз, голубка, и я освобожу тебя, – голос хозяина эхом отдаётся в ушах, пока я смотрю на свое отражение.
Зеркала очень редко врут, поэтому меня не удивляет, что в стеклянной глади застывает монстр. У него пустой, чуть насмешливый взгляд и острые черты лица. Он – хищник. Я и есть монстр.
Хочу стереть это выражение победителя с лица двойника. Сжимаю пальцы в кулак, ногтями впиваюсь в ладонь. С криком бью отражение по лицу. Один раз. Второй. Трещины тонкой паутиной расползаются по зеркалу. Капли крови, застывшие на них, напоминают рубины, как в том колье, что хозяин любит застегивать на моей шее перед выступлением.
Одна из ламп несколько раз мигает, прежде чем навсегда погаснуть. Я смаргиваю слезы, вытираю их окровавленной рукой. Вновь бросаю взгляд на отражение. Монстр все еще там. Только теперь его лицо искажено и окровавлено. Мне кажется, отражение шепчет:
– Станцуй, голубка. Станцуй.
Я – дьявол.
***
Мы все здесь рабы и слуги, но даже среди других уродцев меня избегают. Они все готовятся к темному карнавалу, натягивают на лица маски, которые не испугают гостей. Гостей, чья участь стать кормом или рабами. Даже, не знаю, что лучше.
В воздухе пахнет едой, но, если принюхаться, можно уловить нотки крови и гниения. Здесь все иллюзия. Новые карусели на самом деле старые развалины, покрытые паутиной нашей ткачихи. Она с особой любовью развешивает серебряные нити, которые в любой момент могут превратиться в смертельные ловушки. Лоток с надписью попкорн забит личинками, место для конфет – тараканами. Сладкую вату заменяет все та же паутина.
Лишь единицы смогут увидеть правду. Они и останутся здесь.
31 октября. До темного карнавала остается пара часов. Возвращаюсь в свой шатер, там меня уже ждут две немые девушки. Им отрезали языки, когда они пытались сбежать пару лет назад, и приставили служить мне.
Они боятся. Их руки дрожат. Девушки стараются не смотреть на меня. Словно я начну танцевать прямо здесь и сейчас. Словно их жалкая жизнь стоит того, чтобы за нее цепляться. Я могла бы их освободить от вечного унижения, но они все ещё надеются, что смогут сбежать. Дурехи.
– А как здесь наша жемчужина? – хозяин входит в шатер. Его тонкие, бледные губы расползаются в улыбке, напоминающей звериный оскал. Тяжелая ладонь сжимает мое плечо. Предупреждение.
Я бросаю взгляд на руку хозяина. На его перстень в виде черепа. Сколько раз именно он рассекал мне губу, когда я отказывалась подчиняться? Не сосчитать.
– Лучше всех, – шиплю. Знаю, как его это злит. Намеки на дерзость и неповиновение. Но сейчас он сдерживает свой гнев, не хочет портить моё лицо перед выступлением.
– Ты поранилась? – кивает на мою руку, в его голосе яд смешивается с притворным сочувствием.
– Да, стала жутко неуклюжей в последнее время
.– Но это же не помешает тебе танцевать? – сжимает плечо чуть сильнее, как бы говоря: ты будешь танцевать, пока не умрешь.
С моих губ срывается смешок.
– Будто что-то может мне помешать.
***
Мне хочется предупредить их. Крикнуть: бегите. Кандалы, медные браслеты на ногах, чувствую мое желание и жгут кожу. Я могу лишь смотреть, как толпы людей, большинство из которых дети заходят вовнутрь. Когда большие кованные ворота захлопнутся, никто не сможет выйти.
В глазах гостей восторг. Невозможно устоять перед этой мрачной, чарующей атмосферой праздника. Никто пока не замечает, как создания в масках окружают гостей, как ухмыляются из-за углов клоуны. Их черные зубы иногда снятся мне в кошмарах. Люди смеются, дети кидаются друг в друга попкорном и бегут к каруселям.
Я сама была такой, когда однажды пришла с семьей на Темный карнавал. Меня пленили и посадили в золотую клетку. Брата и отца убили, у них не было никаких магических талантов.
Темный карнавал приходит неожиданно. Один раз в год. С золотом осенних листьев, за кровью новых жертв. За неделю в выбранном городе разбрасываются приглашения. До сих пор помню ту листовку, найденную во дворе школы. Как она меня пленила, как околдовала. Я не могла думать ни о чем другом.
Стояла в очереди, которая двигалась до безобразия медленно, и пыталась подглядеть, заглянуть за кованную ограду. Вернуться бы сейчас в прошлое и предупредить всех тех людей, на дать им зайти за ворота. Сжечь чертов карнавал. Смешная девочка, напоминающая ангелочка в голубом платье, что же с тобой стало?
Никто из людей не будет помнить о тех, кто сгинул на карнавале. Их сотрут, вырвут нить их жизни. Мы все здесь лишь чьи-то утраченные воспоминания. Иногда мне кажется, что призраки родных до сих пор где-то здесь со мной. Но я знаю правду: карнавал пожирает не только тело, но и душу.
А люди идут и идут. Не чувствую ужаса, который притаился в масках, музыке, скрипе каруселей. Ворота с грохотом захлопываются. Круг сжимается. Да начнется темный карнавал!
***
Я прячусь в шатре гадалки. Здесь среди пыли и ядовитых пауков чувствую нечто, отдаленно напоминающее безопасность. В этот шатер посетители заходят редко. Зира не любит гостей и всячески их отпугивает.
– Хватит прятаться, – ворчит она, в очередной раз проходя мимо меня.
– Не могу смотреть на всех этих людей, – кручу в руках шар с предсказаниями до тех пор, пока Зира не вырывает его их моих рук.
– Это просто безделушка, – ворчит она и ставит шар на полку.
По моему плечу ползет тарантул. Сажаю его на ладонь и долго рассматриваю. В этом шатре я тварь более ядовитая, чем он.
– Тебя скоро начнут искать, – напоминает Зира. И она права. Браслеты на ногах уже беспощадно жгут кожу.
– Подождут. Погадай мне, – мило улыбаюсь и подхожу к круглому столу. Сажаю на него паука, который предпочитает поскорее убраться прочь.Зира вздыхает и берет в руки карты. Я рассматриваю диковинки на ее полке, когда гадалка безжалостно произносит:
– Смерть.
***
Я не иду до тех пор, пока боль не становится адской. На полпути клоуны встречают меня и зло улыбаются. Алые губы. Черные острые зубы, разрывающие плоть. В другой реальности я бы могла подарить один свой танец клоунам и навсегда избавить от них землю. Но я не могу.
– Хозяин тебя ищет, – шипит один из них.
Они сопровождают меня до самого большого шатра в черно-красную полоску. Он возвышается над всеми. Я обреченно вздыхаю и бросаю на клоунов самый свой жестокий взгляд.
– Дальше я сама.
У меня есть десять минут на подготовку. Поправляю прическу, снимаю окровавленную повязку с руки.
– Ну наконец-то, – трость хозяина касается моего плеча, – а я уж думал, наша голубка решила совершить глупость.
Он надевает на мою шею колье и уходит. Он никогда не смотрит, как я танцую.У меня есть еще несколько секунд. То жалкое время, что я могу выиграть для себя и для людей в зале.
Выхожу на сцену.
Свет софитов обволакивает мою фигуру, почти как нежный шёлк алого платья. Я замираю, зал вместе со мной. Эти люди не представляют, что их ждёт в конце. Никогда не вглядываюсь в их лица, не хочу, чтобы они явились в кошмарах.Поднимаю руку с первым стоном музыки. Все земные мысли покидают голову, остаётся лишь он. Танец. Моя сущность, моя сила. Тело, сотворенное, чтобы танцевать, – венерина мухоловка. Дар и Проклятие одновременно. Движением рассказываю историю о той, что родилась с даром. Она была любима, пока ее не похитили и не пленили. Не надели кандалы на ноги и не стали использовать ее дар.
Подчинили волю. Она уже и не помнит, каково это быть свободной. Не помнит своего имени.Падаю на пол – символ пленения – протягиваю руки к зрителям в немой мольбе. Но никто никогда не видит крика о помощи, предупреждения. Они все заворожены холодной грацией танцовщицы, страстью ее танца. Болью и красотой.
На одно мгновение в голове всплывает голос матери:
– Танец – это дар. Никогда не используй его во зло, – она всегда использовала силу во благо.
Что ж, я сотворила столько зла, сколько ни один человек не сможет вынести. Если и была у меня душа, то она пала во мрак с первым танцем, когда меня пленили. Вновь мысленно возвращаюсь в комнату своего хозяина, маленькую и пахнущую сигаретным дымом.
– Эти кандалы не позволят тебе меня убить. Не позволят не подчиниться.
Музыка возвращает в реальность. Танец скоро закончится, об этом кричит Магия в моей крови. Она ревет, жаждет вырваться.Я вскакиваю с пола и продолжаю дьявольский танец. Вторая часть отличается от первой своей всепоглощающей яростью.
И вот оно – последнее движение. Магия вырывается из тела. Только я вижу Темные ленты, которые впиваются в каждого из присутствующих. А потом они удовлетворённые возвращаются в мое тело.Все в зале мертвы. Цена танца – жизнь. Невыплаканные слёзы застывают в глазах. Раздаются аплодисменты, и я резко оборачиваюсь. Мой хозяин зловеще улыбается:
– Молодец.
Мне нужно от него только одно: сдержанное обещание.
– Вы освободите меня? – передо мной трупы людей, а меня волнует только это. Жалкая, жалкая тварь.
Хозяин морщится. Его губы кривятся, словно он увидел нечто отвратительное.
– Конечно… – пауза, – нет, голубка.
Шипение срывается с моих губ.
– Вы обещали.
Он смеется, будто я рассказала забавную шутку.
– Мои обещания, голубка, ничего не значат. Но, – поднимает палец, – завтра я дам тебе полчаса погулять свободной. Смотри не натвори дел, иначе найду твою оставшуюся семью и всех убью.
Я медленно киваю. Опускаю взгляд в пол.Получаса свободы будет достаточно.
***
У меня есть несколько минут на подготовку, пока все твари отвлечены и празднуют завершение Темного карнавала. Заканчиваю и возвращаюсь в свой шатер.
Я боюсь засыпать. Знаю, очередной кошмар найдет меня этой ночью. Но перед завтрашним днем мне необходимо набраться сил. Я проваливаюсь в сон почти сразу.
И действительно, зеркальный двойник с окровавленным лицом мучает меня и смеется.
– Станцуй, голубка.
Мое тело в серебряной паутине, на полу лежат трупы. Я кричу, но меня никто не слышит.Двойник оставляет порезы на моем лице и требует, чтобы я танцевала.
***
У нас десять новых рабов, остальные мертвы. В основном это дети, они жмутся друг к другу в тесной клетке. Не позволяю жалости отразиться на лице, когда прохожу мимо.
Нахожу хозяина сразу же после завтрака. Перегораживаю ему путь. На нем сегодня изумрудный костюм. Длинные седые волосы забраны в хвост. Никогда не видела их распущенными.
– Вы обещали, – клоуны за его спиной обнажают зубы. Но я больше не боюсь.
Хозяин смеется над моей дерзостью. Я для него все еще забавная диковинка. Его приподнятое настроение сейчас означает лишь холодную ярость ближе к вечеру.
По щелчку его пальцев браслеты с моих ног падают на землю.
– У тебя полчаса, – он сверяется с карманными часами на золотой цепочке.
Не благодарю. Бегу прочь.
Мой мозг слишком занят обдумыванием плана, и я не успеваю насладиться чувством свободы. Еще раз проверяю все.
Замечаю, что хозяин со своей свитой направляется в сторону маленького серого шатра. Сердце карнавала. Именно там его душа.
Бегу к своему шатру, там уже ждут две девочки-близняшки восьми лет. У них смешные косички и ясные васильковые глаза. У одной из них вырвано сердце, у другой отрезан язык. Они играют в какую-то одну им понятную игру.
– Вот ты где, – Мэри оборачивается ко мне. Мой взгляд скользит по кровавому пятну в области сердца на ее белом платье.
Протягиваю им ключи.
– Выведите пленников, их можно освободить, пока на них не поставили клеймо, – девочка берет ключи и кивает.
– Если у тебя все получится, то…
– Да, – а потом добавляю: – мы будем свободны, – потому что само понятие свободы извращается в этом жутком месте.
– Тогда прощай, – девочки убегают в сторону клетки с пленниками. А я спешу к серому шатру.
– Хозяин!
Клоуны встают у меня на пути. Они бы и рады вцепиться мне в глотку, да только такого приказа им отдано не было.
– Что случилось, голубка? – его трость касается моего подбородка.
– Мэри и Элли пытаются освободить пленников, – шепчу я.
Маска спокойствия на мгновение лопается на лице хозяина. Я вижу страх и неверие. Он кивает клоунам, и они покорно идут ловить нарушителей спокойствия. Теперь здесь только я и он.
– Вы идете проверять сердце карнавала? – слишком поспешно. Я не могу скрыть темного предвкушения, когда до исполнения самого заветного желания остается совсем чуть-чуть.
– Тебя это не касается, – тянет хозяин.
– Возьмите меня с собой. Я могу вам помочь, – стараюсь выглядеть невинно, безобидно.Но в глазах хозяина подозрение. Его взгляд касается моих ног – на них все еще нет браслетов.
– Я бы не стала убивать вас. Ведь если умрете вы, умру и я. А я свою жизнь ценю. Единственные здесь, перед кем бы я станцевала, ваши клоуны. До дрожжи их боюсь, – мягко улыбаюсь, – мне всегда было интересно, что происходит с сердцем после карнавала.
Его тщеславие побеждает. Он сдается, кивает мне и жестом приглашает следовать за ним. В сером шатре лишь пустые полки. Если нажать на одну из них, самую первую возле входа, появится секретная дверь. Хозяин открывает ее и начинает спускаться по лестнице.
Я чуть медлю. Пытаюсь насладиться секундами свободы и понимаю – это мне теперь больше не доступно. Я разучилась.
– Ну что ты там копаешься? – его голос возвращает в реальность. Ступаю на лестницу. Вижу, что хозяин уже спустился вниз и с ужасом оглядывается по сторонам. Сейчас он выглядит, пожалуй, жалко.
– Что за…?
Сердце карнавала пульсирует алым пламенем, а повсюду стоят зеркала. Большие и малые.Захлопываю дверь и спускаюсь вниз. Теперь только клоуны смогут выпустить нас. Дверь открывается лишь снаружи.
– Это ты сделала? – хозяин тянет ко мне руки, глупая попытка придушить, но я отпрыгиваю в сторону. И принимаю позу для танца.
– Ты ведь тоже умрешь, – он идет за мной как хищник, готовый к прыжку. Но я не жертва. Я хищник тоже.
– Именно, – выплевываю я, – весь карнавал сгинет. Зеркала здесь для него. Пусть тоже полюбуется. Я старалась.
Вновь отпрыгиваю в сторону.
– Я уничтожу не просто вас. Я уничтожу его сердце.
Он пытается броситься на меня. Но магия в крови уже вспыхивает. Делаю движение рукой – начало танца. Даже хозяин не может сопротивляться этому. Магия окутывает его и заставляет замереть.
Мне даже жаль, что я подарю ему такую безболезненную смерть. Расскажу историю о девочке, которая все же станет свободной.
И я танцую свой последний танец. Только для него.
Ведьмина смерть
– Спускайся с дерева, Меган! Я расскажу тебе о смерти.
Она смеется, скалится на него. Зачем слушать о том, что никогда ей не грозит? Темный дар в крови никогда не позволит ей состариться и познать всю горечь людских утрат. И все же она спускается, нарочито медленно, демонстрирует свое нежелание.
В воздухе пахнет яблоками и медом приближающейся осени. Меган глубоко вдыхает и скрещивает руки на груди. Взгляд диких зеленых глаз впивается в невысокого старика.
– Какую странную тему ты выбрал, старик, – чувствует ли он, что умрет сегодня? Вряд ли.
Водянистые голубые глаза внимательно наблюдают за ней. Губы растягиваются в доброй улыбке, и она совсем не вяжется с его мрачными словами:
– О смерти нужно знать, Меган. Она единственное, что нам обещано. Я чувствую, что жить мне осталось недолго. Я ведь уже старик.
– Ну рассказывай! – приказывает. Она ведь только так и умеет.
Старик дергается от ее резкого тона. С самого ее первого дня здесь он всегда говорил вежливо, она же грубила. Но Меган не мучает совесть. Она – ведьма. Он – человек. И для нее навсегда останется кем-то неполноценным, кем-то у кого нет силы.
Если хочет выговориться, то пусть. Пусть болтает. Это что-то вроде ее ведьминского подарка. Сегодня он умрет, а она завершит свою трансформацию. Голоса в голове перестают шептать и довольно мурчат. Они жаждут чужой крови и знают, что ее получат.
– Пойдем к столу, здесь как-то неудобно говорить, – старик ёжится и нетвердым шагом идет в сторону дома. Меган плетется за ним.
Шум крыльев воронов преследуют их всю дорогу. Стаи птиц слетаются к дому на краю леса, чувствуют новую душу, которую вскоре заберут. Меган ухмыляется им.
Она могла бы выбрать себе жертву поинтереснее, но люди ей безразличны. Хотя ее сестры любят развлекаться со смертными. Меган же выбрала того, с кем меньше всего будет проблем. Какая разница, чья кровь прольется?
Могущество. Власть. Скоро мы завладеем этим.
Демоны в голове воют, ликует. Уже предвкушают, какая мощь заструится по этому хрупкому телу. Меган сжимает и разжимает пальцы. Она хочет почувствовать, этой самой рукой овладеть силами природы, жизни и смерти.
От маленького деревяного дома веет увяданием. Он олицетворяет все, что не любит Меган. Но она покорно заходит внутрь, свою роль она сыграет до полуночи. А потом проявит свою суть.
В маленькой кухне место лишь для стола и двух стульев. По всей комнате развешаны травы. Безобидные. Меган проверила их сразу же.
Ведьма садится за стол, поправляет белое платье. Оно чуть испачкалось, пока она лазила по деревьям. Меган ненавидит этот цвет, но он обязателен для ритуала. Ничего, когда она овладеет этой магией вне пространства и времени, сможет всегда носить черный.
Покашливание старика вновь привлекает внимание Меган.
– Рассказывай уже.
Он наливает ей чай и садится рядом.
– Давным-давно жил…
Она не слушает. Все его слова для нее детский лепет. Пьет свой чай, который временами кажется ей чуть горьковатым. Старик добавил какие-то новые травы? Неважно. Она отставляет чашку и пытается подняться, но тело не слушается.
– Садись на место, Меган, – сильная рука сдавливает запястье.
– Что ты делаешь? – она пытается призвать свою магию, но та спит. Не отвечает на зов. Демоны тоже притаились.
– И когда никого не осталось, я стал последним охотником на ведьм.
Меган пытается бороться, но её тело сковано.
– У тебя ничего не получится, – старик замечает ее жалкие попытки, – эти травы растут только здесь. Я называю их: ведьмина смерть. Когда-то я поклялся, что уничтожу все ваше племя. И вот мы здесь.
Кинжал вонзается ей в грудь. И Меган чувствует холод. Тот самый, что никогда не должна была познать.
– Прощай, ведьмина дочь.
Она слышит крик воронов и плач ее умирающих демонов. Ведьма навсегда засыпает.
Дорога смерти
Включаю «Highway to Hell». Позволяю себе расслабиться на мгновение, пока еду по пустой дороге. Нужный мне поворот легко проскочить, но я уже так хорошо знаю окрестности, что могу ехать с закрытыми глазами. В салоне пахнет вишневыми сигаретами. В этих местах вредная привычка вернулась ко мне слишком быстро.
Я резко бью по тормозам, и моя милая, старая машина жалобно скрипит. Мне хочется посмотреть на алый закат, который растекся над озером. Фотограф во мне все еще жаждет сделать красивые, эффектные снимки, но я здесь не для этого. Любимая камера валяется на заднем сиденье, ненужная и одинокая. И моя рука уже почти тянется к ней, когда я вновь повторяю себе: мы здесь не за этим.
Завожу машину, еду дальше. Не обращаю внимания на завораживающие пейзажи. Сворачиваю направо и глушу мотор, прежде чем он начинает барахлить. Нужно немного подождать.
Кажется, само время застывает в этом месте. Тишина ощущается остро, словно о нее можно порезаться. Лишняя секунда. Закрываю окна. Включаю фары. И скоро в их лучах проступают призрачные людские фигуры. Их лица искажены будто от страшной боли.
Фигуры подходят ближе, касаются машины призрачными ладонями, отчего стекла покрываются инеем. В белесых глазах безразличье, и между тем я знаю, что им любопытно.
Не знаю, кто они. Когда-то эти фигуры были обычными людьми, сейчас же осталась лишь оболочка. Что с ними произошло? Книги в библиотеке оказываются бесполезными. Про себя называю их призраками, хотя знаю, что это неправильно.
Я жду. Жду, когда среди них появится та, ради которой я приезжаю в этом богом забытое место. Но её нет. Призрачные фигуры знают, что однажды я сойду с ума и открою дверь. Тогда они сделают меня одним из них. Но это не случится сегодня.
Усмехаюсь, завожу машину. Гоню до тех пор, пока мрачное шоссе не теряется из вида. Пока в сумерках не растворяется последний призрачный силуэт.
На заправке пожилой толстяк указывает в ту сторону, откуда я приехал, и говорит:
– Только безумцы ездят по дороге смерти. Там ночью ходят мертвецы, – каждый раз он рассказывает это. Каждый раз я покорно киваю.
– Спасибо за предупреждение, Сэм, – сажусь в машину. Знаю, что завтра опять поеду по этой дороге.
***
Моя Лиз была одержима дорогой смерти. В нашей маленькой комнате весели плакаты с изображением этого места, газетные вырезки. Она хотела разгадать секрет.
– Успокойся ты уже с этим, – раздражался я. Иногда мне казалось, что её занимало только это расследование. Глупое как по мне.
Лучезарная улыбка коснулась губ Лиз.
– Это моя работа, – девушка пожала плечами, – на следующей неделе я поеду туда, сделаю пару снимков.
В день её отъезда мы поссорились из-за какой-то ерунды. Она уехала вся в слезах, а я так и не попросил прощения. Лиз не вернулась. И тогда я начал своё расследование.
***
Призрачные силуэты вновь окружают машину. Их тонкие пальцы рисуют на стекле невидимые символы. Я пытаюсь проследить линии и понимаю, что это знак принадлежности. Они помечают меня как своего. Или как свою жертву.
– Выйди, – древний скрипучий голос проникает в голову. Никто из них никогда раньше не говорил со мной.
Мотаю головой. Неужели они думают, что я настолько глуп? Но всё же решаю воспользоваться шансом выяснить нужную информацию.
– Я ищу Лиз Фостер, – говорю громко и отчётливо.
– У нас нет имён, – голоса, много голосов. Они говорят одновременно. – Мы всё и между тем ничто.
– Она приезжала сюда не так давно. Она пропала, – предпринимаю ещё одну попытку.
Призраки стихают и внимательно смотрят на меня. Расступаются. Я вижу её силуэт. Она словно живая. Я теряюсь. Не могу думать. Хочу просто смотреть на неё, хочу коснуться.
– Наверно ты ищешь её.
Лиз подходит к машине, смотрит на меня с мольбой.
– Помоги мне, пожалуйста, Ник, помоги.
Я схожу с ума от звука её голоса. Руки сами тянутся к дверце.
– Забери меня отсюда.
Лиз касается ладонью стекла. Я открываю дверь.
***
Сегодня утром на дороге смерти была найдена машина. Водитель Ник Фостер пропал без вести.
Вороны
– Моя мать говорит, что ты ведьма, Рейвен, – шепотом произносит Уилл.
Девушка рядом с ним замирает, откидывает с плеча длинные черные как уголь волосы. Её алые губы растягиваются в улыбке, прежде чем с них срывается безудержный смех.
Уилл смотрит на Рейвен с удивлением, он не понимает, что в его словах вызвало такую бурную реакцию.
Отсмеявшись, девушка озорно смотрит на своего спутника:
– И ты ей веришь?
В её вопросе подвох. Он хочет сказать, что не верит в эти бредни. Но в памяти, как назло, всплывает место их первой встречи – кладбище. Рейвен живет в доме возле него. Совершенно одна. Ее домашние питомцы – черная кошка Никс и ворон Крис. И если кошек Уилл любит, то к воронам относится настороженно. Еще его бабушка говорила: эти птицы на крыльях приносят только беду и потери. Рейвен же их обожает. С её приездом вороны заполнили город.
Несчастья следовали за ними как за своими самыми преданными вестниками. Аварии теперь случаются чаще, непогода приходит каждый день. Неделю назад вороны кружили возле дома соседа Уилла, теперь этот человек мертв. И птицы улетели прочь, словно унесли с собой душу.
– Я не знаю, – вновь шепчет Уилл.
Рейвен раздраженно вздыхает.
– Я думала, ты не такой суеверный как твоя глупая мать.
Он хочет возразить, но девушка уже убегает прочь. Уилл следует за ней.
– Я не хотел тебя обидеть!
Она притворяется, что не слышит. Уилл идет за ней до самого ее дома.
Возле двери она поворачивается к нему.
– Хочешь зайти? – он лишь кивает, все еще шокированный ее реакцией. Иногда ему кажется, он согласится на все, что она предложит.
В ее доме тесно и пахнет травами. Она делает из них какие-то отвары. Уилл проходит на кухню и садится на неудобный стульчик возле окна.
– Я не хотел тебя обидеть, – упрямо повторяет он.
Рейвен пожимает плечами, подходит к нему близко-близко. Ее черные глаза завораживают. Уилл смотрит, не в силах отвернуться. А потом она наклоняется и целует его. Ее поцелуи дикие, они обжигают душу. Легко потеряться в том безумии, что творят ее губы.
Что-то важное ускользает из памяти, теряется в каким-то лабиринте. Остаются лишь эти поцелуи.
Рейвен отстраняется, поправляет волосы и отходит в сторону.
– Я знаю, – он не помнит, что говорил ей до этого, но, кажется, извинялся за что-то.
Она готовит чай, и Уилл завороженно наблюдает за каждым ее движением. Уж не приворожила ли она его? Но он тут же отбрасывает эти мысли.
Чашка перед ним красиво дымится. Пахнет травами и еще чем-то чуть сладковатым.
– Что там?
Рейвен улыбается.
– Просто травы.
Уилл делает глоток. Он с удивлением замечает, что Рейвен подносит чашку к губам, но не отпивает из нее.
Напиток обжигает горло, тепло разливается по телу.
– Почему ты не пьешь?
Рейвен ставит чашку на стол и улыбается.
– Милый, это только для тебя.
Его горло сдавливает, с губ срывается лишь хрип. Она отравила его?
Уилл падает на деревянный пол, пальцами цепляется за скатерть и стягивает ее вниз. Чашка с отравленным чаем разбивается где-то рядом.
– Ты здесь намусорил, – Рейвен подходит к нему, – плохая птица.
Она говорит ещё какой-то бред, но Уилл может сосредоточиться лишь на изменениях, которые происходят с его телом. Руки превращаются в крылья, ноги в птичьи лапы. Тело обрастает перьями.
Рейвен гладит его по крылу.
– Еще час и ты полностью станешь одним из моих воронов. Я не просто ведьма, Уильям, я королева несчастий и бед.
Красная дверь
Один и тот же сон терзал его каждую ночь. Там он стоял на крыльце одинокого дома, который изнутри светился красными огнями. Все вокруг замерло в неестественной тишине.
Красная дверь, исчерченная чьими-то когтями, манила. Джек поднял руку, чтобы постучать. Обычно он всегда просыпался на этом моменте и долгими часами думал о том, что скрывалось внутри дома. Но сегодня дверь с протяжным скрипом приоткрылась.
Джек обернулся. Позади лишь лес, потонувший в багряном свете. Нет надежды на спасение. То, что могло его защитить, растворилось в зареве.
Лишь дом ждал его. Приглашал заглянуть, разгадать тайну.
Джек толкнул дверь и вошел вовнутрь.
На кровавых стенах сидели черные мотыльки, дьявольские создания цветочному нектару предпочли другую пищу. Джек посмотрел наверх. На потолке запечатлелись библейские сюжеты, но какие-то намеренно искаженные. Он прошел дальше. Какая-то часть внутри него надеялась что-то отыскать здесь.
Джек повернул голову и увидел большое зеркало. В нем девушка в белом платье, на котором отчетливо виднелись капли крови, протягивала руку. Просила помочь ей, освободить. Сердце Джека сжалось от жалости. Он мог бы разбить это зеркало. Ведь это так просто. Но другая его часть запротестовала и победила. Джек пошел дальше.
Он бродил по запутанным коридорам, с каким-то странным восторгом трогал перемазанные кровью стены. Множество других людей в зеркалах тянули к нему руки, но Джек равнодушно проходил мимо, хотя он и хотел их всех освободить. Чудовище внутри него довольно урчало.
Джек спустился в подземелье, которое больше напоминало лабиринт. Сотни свечей, расставленных на полу, служили ему указателем. Он шел на их свет.
Возле темницы он увидел чей-то силуэт. И вздрогнул, когда человек обернулся. Это была его мать. Ее седые волос были как и раньше собраны в низкий пучок. Синяя блузка идеальна выглажена и застегнута на все пуговицы.
– Ну здравствуй, сынок, – протянула она и сделала шаг по направлению к Джеку, – а ты все такой же жалкий.
Джек отступил. В руках матери был зажат черный кожаный ремень. Джек столько раз видел его в прошлом, испытывал на своей коже.
Он выставил руки перед собой в пустой попытке защититься.
– Жалкий, мерзкий неудачник. Такой же как твой отец.
Удар.
– Не надо.
– Никчемный!
– Пожалуйста.
– Уродливый.
Она наносила удар за ударом. Джек больше не мог этого вынести. Он упал на пол и зажал голову руками. Он готов был на все, лишь бы прекратить этот кошмар. Прекратить быть жертвой.
Неожиданно рядом с ним появился нож. Дрожащие пальцы крепко обхватили рукоять.
– Ты знаешь, что делать, – шептал внутренний монстр, – в чужой боли – твоя сила.
Нож словно придал сил. Джек поднялся на ноги.
– Я т-т-тебя убью, – и нанес первый удар.
Джек проснулся в своей маленькой жесткой постели. На его лице расцвела улыбка, когда пальцы нащупали нож на прикроватной тумбочке. Его защита. Его сила. Он больше не был жертвой, он стал волком.
Джек поднялся и отправился в подвал. Замер возле красной двери, отгоняя последние мгновения нерешительности. Еще вечером он колебался, хотел отпустить всех и сдаться полиции. Но сон развеял все сомнения.
Он больше не будет жертвой.
Джек открыл дверь. Там, в маленькой комнатушке, к стенам жались девушки.
– Вы все гадкие, гадкие, гадкие, – прошептал Джек и рассмеялся. Больным, страшным смехом.
Кто-то из девушек плакал. Джек не знал, кто именно. Для него все их лица слились в одно – лицо его матери.
Он покрутил в руках нож. И ухмыльнулся. Он начнет с той, что в белом платье. Избавит ее от зеркала и сделает немой куклой.
– Время поиграть.
Он сделал шаг к ней.
Дом у кладбища
Он приходит каждую ночь. Я слышу скрежет, а на утро нахожу свежие царапины на двери. Миска с молоком остается нетронутой. Я не знаю, кто он и зачем приходит сюда. Могу лишь догадываться.
Гость с кладбища. Так называю его.
***
– Почему ты не уедешь? – спрашивают родные. Дом рядом с кладбищем не самое лучшее место для жизни, но только здесь я могу спрятаться.
– Тут тихо, – глупый ответ, но невозможно объяснить моё стремление держаться подальше от людей. Я читаю на лицах близких лишь одно: кажется, она сошла с ума.
И мать, и отец не задерживаются надолго в моём мрачном доме. Каждый раз они испытывают радость, садясь в машину и уезжая, как можно дальше от этого жуткого места и своей странной дочери.
Когда остаюсь одна, выхожу на улицу и иду в сторону кладбища. Мне не страшно среди мертвецов. Я брожу и рассматриваю надгробия. Стараюсь ничего не касаться, не хочу, чтобы ведения о чужой жизни поглотили меня.
Это и есть мой секрет – видеть то, что не подвластно другим.
Ковер из красных как кровь кленовых листьев шуршит под ногами. Туман окутывает кладбище. Где-то вдалеке каркает ворона. Я жадно вдыхаю влажный осенний воздух.
Вчера на чердаке я нашла альбом, который принадлежал прошлому владельцу дома. Долго рассматривала фотографии и приблизилась к разгадке, кто был моим ночным гостем.
На кладбище я ищу две могилы. Одна находится в самом центре: покосившийся памятник, на котором почти стёрлось имя. Но я знаю, кто здесь лежит – предыдущий хозяин дома. Другая могилка совсем неприметная, она вдалеке, за территорией кладбища. Не обозначена почти ничем, кроме красивого чёрного камня.
– Барс, – называю имя. Кладу на сырую землю бумажку с нарисованными знаками. Другую я оставляю на могиле хозяина.
Возвращаюсь домой.
Ночью мой гость вновь приходит. Я знаю, что он когда-то был красивым полосатым котом. Я знаю, что он хочет воссоединиться со своей хозяйкой.
Зажигаю свечу и начинаю читать заклинание. Призрак кота скребётся. Утром вновь обнаружу, оставленные им царапины, но в дом его пускать нельзя. Иначе он никогда не обретёт покой.
Комната наполняется древней, первобытной силой. Она ворует тепло, выкачивает из лёгких воздух. Я продолжаю читать.
Скрежет прекращается.
– Мяу, мяу, – слышу я и выглядываю в окно.
Две призрачные фигуры удаляются от дома. Человек и кот теперь всегда будут вместе. Я знаю, что они никогда больше не вернуться сюда. Гашу свечу и ложусь спать.
Портрет
Она была нежным цветков, лепестки которого пропитались смертоносным ядом. Ее добродушная, милая улыбка превращалась в звериный оскал, стоило ей понять, что никто не наблюдает. Дьявольский огонек в васильковых глаза загорался всякий раз, как она начинала плести свои интриги.
Ее боялись, ей восхищались. Никто не мог устоять перед ее обаянием. Она считала себя ценителем искусства и потому жертв выбирала тщательно. Из посредственности сложно слепить шедевр. Ее хищная натура тянулась ко всему яркому. Необычному.
Скромный художник на балу привлек внимание не сразу. Слишком бедно одет и до неприличия тих. Но ей было скучно, хотелось поиграть, а художник оказался рядом. С каждым его словом, демоны в ее голове шептались все громче. Они жаждали его.
***
Художник не мог перестать думать о ней, хотя все знакомые твердили: держись подальше от этой ведьмы. Она опасна, она непредсказуема. За ней следуют беды. Но все слова рассыпались в прах перед его к ней восхищением.
Её образ преследовал во снах и наяву. Она мерещилась ему в темных углах дома, в тенях сада. Иногда ему слышался ее голос. Тонкий, нежный.
А еще были сны. Эти сладкие сны, где она отдавалась ему без остатка. Он чувствовал себя опустошенным после них. Иногда ему казалось, что между сном и явью она приходила к нему в комнату, нежно касалась щеки и говорила:
‒ Какой ты милый. Как жалко с тобой прощаться.
Он хотел крикнуть ей, что им и не нужно прощаться, но сил не было. Словно кто-то высосал из него всю энергию.
В конце концов он заболел, и она перестала ему сниться.
Как-то раз художник проснулся в полночь, спустился в мастерскую и стал рисовать ее портрет. Образ этой девушки так прочно врезался в память, что не составило труда воссоздать его. Лишь мелочи отягощали его работу, так он не сразу же добился идеального золотого цвета ее волос. Такую красоту сложно передать на бездушном холсте.
Художник работал над портретом много дней подряд. Не ел, не пил. И, казалось, сходил с ума.
– Так вы художник. Как интересно.
Ее голос эхом отдавался в ушах.
В минуты, когда одиночество ощущалось особенно сильно, он разговаривал с портретом. И казалось, художник находил понимание в васильковых глазах, лукавом изгибе губ.
Он никому не признавался, что работал над ее портретом. Боялся, что молва дойдет до нее. Не следовало ей знать всю силу его одержимости.
Как-то он заметил, что на портрете появились тени, которые он не создавал. В один день на холсте проступили чьи-то темный руки, которые крепко держали девушку за голову.
Художник попытался стереть это, закрасить. Но руки, унизанные массивными кольцами, вновь и вновь проступали на полотне.
И художник сдался, решил уничтожить портрет. Но стоило ему подойти к нему, как из него вырвался ворон. Взмах крыльев – и вот, художник мертв. Птица унесла с собой душу. ***
Утром служанка нашла тело рядом с разорванным портретом. Никто не понимал, что могло произойти. Почему у молодого человека в один миг остановилось сердце.
Знакомые косились на девушку с золотыми волосами, которую на похороны никто не приглашал, но она все равно пришла. Ее изорванный портрет нашли в мастерской. Пару дней назад он таинственным образом исчез.
Она плакала. Но, стоило зрителям отвернуться, стерла лживые слезы и улыбнулась. Вот и еще одна душа стала залогом ее бессмертия.
А портрет… Она, пожалуй, оставит его себе.
Бойся!
Дети замерли возле знака, на котором было написано: Witch Hollow.
А внизу: Dead End.
Холодок страха пробежал по позвоночнику. Салли вздрогнула.
– Ну будем тянуть бумажку, кто пойдет этой тропой. Если среди вас нет трусов, – Тим выступил вперед. В его правой руке было зажато несколько клочков, наспех вырванных из школьной тетради, на каждом из которых запечатлено имя. Тим храбрился, как и все остальные.
Каждый думал: только бы попался не я. Салли скрестила пальцы на удачу, но она от нее отвернулось в тот момент, когда Тим с облегчением произнес ее имя.
Она ослышалась? Но нет. Несколько пар глаз устремились на нее. Отказаться? И тогда она останется трусихой. Она так хотела завести друзей в этом новом городе.
– Я пойду.
Труднее всего сделать первый шаг, словно сорваться в пропасть. Она шла уверенно, хотя внутри все дрожало от страха. Тропа заросла, не пропускала легко путников. Пыталась предупредить.
Она обернулась, чтобы посмотреть на своих товарищей, тех. которых сегодня поцеловала удача, но никого не увидела. Должно быть, они уже сбежали.
Краем глаза Салли заметила какое-то движение. Девочка обернулась. На тропе стоял её двойник в белом плате, в пальцах зажат топор. Салли закричала и бросилась бежать. Двойник лишь расхохотался ей вслед.
Она хотела уйти с этой тропы. Крикнуть всему миру: да, я трусиха!
Но тропа не собиралась ее отпускать. Выход куда-то исчез.
Салли затормозила возле очередного указателя. This way. Она обернулась, никто за ней не гнался. Уж не привиделось ли ей все?
Где-то каркали вороны. Шум их крыльев словно сулил беду. Девочка свернула на одну из тропинок. Холод усилился, и скоро Салли вышла к озеру. Черноволосая девушка стояла по пояс в воде, ее отражение жило собственной жизнью.
Салли остановилась, но незнакомка не обращала на нее никакого внимания. Девочка решила идти дальше.
Но как только она сделала шаг, раздался голос:
– Дойдешь до ворот, зайдешь во двор.
Салли посмотрела на незнакомку, но та вновь замолчала.
Вскоре тропа привела девочка к огромным воротам. На двери было написана: Beware of the Gosts. Это предупреждение следовало повесить в самом начале тропы.
Девочка толкнула дверь и вошла во двор. Густой туман заполнил собой все. Салли двигалась на ощупь. Первым она услышала карканье и хлопанье крыльев.
Спустя несколько мгновение туман стал рассеиваться. Салли застыла на одном месте. Страх заключил ее тело в свои холодные объятия, сжал корсет ребер и горло, не давая даже закричать.
Тусклый свет фонарей падал на ворон и на призраков в белых одеяниях, которые парили высоко над землей.
– Бойся ведьминой тропы, – пропели они. Салли потеряла сознание.
Она очнулась дома. В своей маленькой уютной постели. Улыбка расцвела на ее лице, когда она поняла, что весь этот кошмар – всего лишь сон. И тут же угасла, когда девочка увидела на своей руке фразу, написанную чернилами: Бойся!
Он был ее творением
Он был ее творением, слепленным в порыве чистого безумия или слепой гениальности. Ее голос привел его в мир. Ее лицо – первое что он увидел. Чистая идеальная красота. Восторг невинного ребенка, отразившейся в васильковых глазах, навсегда отпечатался в памяти создания.
– У меня получилось!
Она учила его всему и что-то все время записывала в большую черную тетрадь. Но ему было все равно, если это доставляло ей радость. Он делал некоторые вещи лишь для того, чтобы вновь увидеть этот восторг.
Она была для него богиней.
Приходили и другие люди, но в них не было никакой искры. Они смотрели на него как на редкий экспонат: с ужасом и восхищением. Никогда не задавали ему вопросов, вероятно, считали, что он не мог говорить. А он мог. Просто плохо.
Ее интерес со временем гас. Она утонула в других делах и редко навещала свое создание. И больше он не мог уловить ни тени восторга на ее лице.