Читать онлайн На долгую память… бесплатно

Глава 1

Лиза пришла домой позже обычного. Она медленно разулась, небрежно бросив на пол свои неудобные туфли. Села на кушетку. Сегодня был тяжёлый день.

Только переступив порог своей квартиры, ей наконец-то удалось перевести дух. Она не сразу заметила, что из приоткрытой двери большой комнаты на неё пристально смотрел Витя. Он напугал её. Она знала этот взгляд.

Но, несмотря на усталость и грозный взгляд Вити, в девушке затеплилась надежда, что на этот раз её отругают не по спонтанной причине, а по поводу того, что она пришла домой значительно позже. Быть может, это маленькое обстоятельство станет началом осознанного восприятия событий, происходящих в жизни Виктора? Быть может, он начнёт что-то вспоминать, понимать?

Но… нет.

– Ты мне купила мороженого? – нарушил тишину Витя вполне ожидаемым вопросом.

– Извини, меня задержали на работе, а магазин уже закрылся, – мягко сказала Лиза, ей совсем не хотелось конфликта.

– То есть, я сегодня без мороженого? – вроде бы вполне миролюбиво уточнил взрослый мужчина, жизненно необходимые потребности которого за последний год серьёзно ограничились.

Теперь все его желания были чётко сформулированы: телевизор и фисташковое мороженое.

Лиза осторожно сказала:

– Да, но завтра у меня выходной, и с самого утра я куплю тебе столько, сколько пожелаешь. Или завтра сам спустишься до магазина и купишь. Какого захочешь. Можешь даже не фисташкового.

Она поднялась с кушетки и медленно, держась за стену, пошла в сторону ванной комнаты. Но Виктор резко выбежал в коридор и вплотную подскочил к жене, заградив собой дверь в санузел. В его глазах не было злости, но его слова говорили об обратном.

– Дура тупая, ты что, совсем отупела? Я хочу фисташкового! Я хочу его сейчас! – закричал он.

Лиза повернула голову в сторону, чтобы не смотреть на мужа. Она до сих пор не смогла привыкнуть к его резким приступам ярости.

– Прости, сегодня не получается, уже поздно. Завтра я куплю столько, сколько захочешь, – тихо сказала Лиза, пытаясь протиснуться к двери.

Но крепкий мужчина слегка оттолкнул плечом хрупкую девушку.

– Какое завтра? Какое завтра?! Если нужно именно сегодня?! – злобно выпалил Витя.

Он напоминал большого ребёнка, и на его злость можно было даже ответить улыбкой. Но всё чаще его агрессия стала принимать более сложные формы. Он стал не просто обзываться, требовать, закатывать истерики. Он стал давить. Морально. Паузы в речи, смена интонаций. Будто пробовал новые методы психологического прессинга.

Лиза понимала, что надо быстро сменить тему, чтобы муж забыл причину своего негодования. Антероградная амнезия очень коварный диагноз, но всегда есть возможность за достаточно короткое время увести внимание больного от того момента, который его расстроил. Однако этот лёгкий толчок плечом заставил её растеряться, забеспокоиться. Раньше он её не трогал, он вообще перестал до неё дотрагиваться.

– Дай мне пройти, пожалуйста. Пожалей меня, я очень устала на работе, – немного жёстко сказала Лиза.

Видимо, жёстче, чем нужно. Либо вся эта психология общения с больным человеком не стоит ровным счётом ничего.

– Ты, коза вонючая! А ты меня пожалела?! Почему ты меня не пожалела, тварь?! – ещё громче закричал Виктор.

– Прости меня, я люблю тебя, ты хороший и добрый, – Лиза неубедительно стала произносить уже набившую оскомину речь для успокоения своего недееспособного мужа, который когда-то был действительно хорошим и добрым.

– А ты злая и плохая! Гнида! Мразь!

– Да, я такая, – устало сказала Лиза и аккуратно попыталась пройти на кухню, оставив попытки попасть в ванную.

– Тебе здесь нечего делать! – крикнул Витя и толкнул жену.

Толчок был не сильный, но для маленькой молодой девушки этого было достаточно. Она упала, чуть не ударившись головой об дверной косяк. От серьёзной травмы её спасла хорошая реакция – девушка вовремя подставила руки.

– Совсем уже! – выкрикнул Витя и ушёл в комнату, где громко работал телевизор.

Там он закрыл лицо руками и зарыдал. Ему было очень грустно от своей злости и от того, что он чуть всерьёз не избил свою жену. Она, наверное, хорошая. Но в данный момент времени у него не было к ней никаких позитивных чувств.

Лиза поднялась на ноги и дошла до холодильника, откуда достала лёд, чтобы приложить его к ушибу на руке. Она надеялась, что это спасёт её от синяка.

* * *

Через некоторое время Витя уже не помнил об этом инциденте. Его настроение улучшилось.

Они ложились спать. Лиза укуталась в мягкое одеяло, а Витя разложил себе постельные принадлежности на полу. Он часто спал по ночам на полу, вжавшись в самый угол комнаты. Зато днём он мог более полноценно выспаться на диване перед телевизором.

– Почему ты ложишься спать на полу? – спросила Лиза.

Она старалась как можно чаще спрашивать его о мотивах его поступков для того, чтобы Виктор снова попытался научаться давать им аргументированные обоснования.

– Потому что это для спины полезно, – ответил он.

Без агрессии. Это уже хорошо. Можно было спросить ещё что-нибудь.

– Ты умывался?

– Да.

– Зубы почистил?

– Почистил, – спокойно ответил Виктор.

– Как тебе новый ополаскиватель?

– Какой ополаскиватель? – насторожился мужчина.

– Которым после чистки зубов надо полоскать рот, – объяснила Лиза.

– Нет, им нельзя ополаскивать. Там ментол, – с раздражением сказал Витя.

– И?

– Ты что, тупая? Он вреден для потенции! – начал огрызаться муж.

Лиза прекратила допрос, лишь шепотом сказав:

– Как будто она тебе нужна…

– Что ты там сказала?! – резко приподнялся со своей неуютной постели Витя.

– Спокойной ночи, Витюша.

– Спокойной ночи. Маша, – быстро сменил тон мужчина, успокоившись.

Лиза с помощью пульта дистанционного управления выключила свет, оставив тусклое свечение ночника. Витя боялся темноты.

Хорошо, что сильная усталость не дала лишним размышлениям повода для бессонницы. Лиза быстро уснула, не думая о том, что муж вновь назвал её именем своей первой любви: девочки, с которой он вместе учился в школе с первого по третий класс. Они даже сидели вместе, на первой парте. Её звали Маша Петрова. Всё. Эта информация для его памяти была важнее, чем имя его жены, с которой он прожил пять счастливых лет и один год забвения. Этот год выдался по-настоящему тяжёлым для Лизы. Никакого улучшения в состоянии супруга не было, и быть не могло. Постоянные провалы в памяти и приступы агрессии – это всё, что осталось от его тёплых чувств к ней.

Вскоре Виктор разбудил супругу. Он просто решил поговорить.

– А расскажи мне, каким я был? – попросил он.

Лиза хотела притвориться спящей, но испугалась агрессивной реакции от мужа. Вдруг он начнёт её бить.

– Ты был добрым…

– А сейчас я злой что ли?! – быстро вспылил Витя.

Сегодня он был слишком агрессивным. Неужели только из-за не купленного мороженого…

– И сейчас ты добрый, просто немножко больше стал раздражаться по всяким пустякам, – ласково сказала Лиза.

– Ничего себе, пустяки! – ухмыльнулся Виктор.

Он лежал на боку, перечитывая записи в своём блокноте.

С некоторых пор Виктор Баюнов стал записывать информацию о своей жизни в красивый, компактный блокнот. Он любил хорошие письменные принадлежности и канцелярские товары. Всю свою жизнь он работал в офисе и всегда тщательно выбирал ежедневники, блокноты, записные книжки, не сильно доверяя электронным девайсам.

Из прошлой жизни ему и достался этот красивый, с обложкой из коричневой кожи, блокнот. К нему прилагалась стильная железная ручка. Всё это добро Витя всегда носил с собой, аккуратно убирая в розовый пакет косметической фирмы. На первой странице, он, под диктовку жены, когда-то написал свою фамилию, имя, отчество, дату рождения, адрес проживания и номер мобильного телефона супруги. Из всей этой информации он всегда помнил лишь своё имя.

Ещё он помнил, что ему слегка за тридцать, но насколько «слегка» – это было для него загадкой.

Также в его памяти была совершенно не нужная информация о том, что его день рождения в один день с Варгом Викернесом, Натали Дормер и Дженнифер Энистон. Но кто они такие, он не знал. Но зато Витя помнил свою первую школьную любовь, хотя имени жены без блокнота он вспомнить не мог. Впрочем, кроме короткой информации о себе и личных данных супруги, больше ничего полезного написано в блокноте не было. Обрывки коротких воспоминаний, ничего не значащие словосочетания.

Но Витя постоянно носил этот блокнот с собой в кармане своих домашних бриджей, а когда нужно было выходить на улицу, он перекладывал розовый пакет с блокнотом в карман пиджака, в котором он когда-то ходил на работу. Впрочем, он не всегда помнил о том, что у него есть этот блокнот, но благодаря тому, что Виктор постоянно его держал при себе, его внимание к этому предмету было повышенным. Но если бы Баюнов потерял бы его где-нибудь, то через пятнадцать минут он о нём бы и не вспомнил.

В этот поздний вечер при свете ночника он перечитывал свои записи, заново открывая для себя тайну даты своего рождения и имени супруги. Ещё он наткнулся на самое длинное предложение во всей своей писанине: «меня избили, злая песня, отняли всё, отняли память, я теперь инвалид». Эти слова заставили его волноваться. Но на этот раз он не стал расспрашивать у жены подробностей об этой записи, он решил поинтересоваться о том, каким он был раньше.

– Вить, ну как я могу рассказать о том, каким ты был. Каким ты был, таким и остался.

– Как песня?

– Какая песня? – Лизе очень хотелось спать.

– Каким ты был, таким и остался. Это песня, – спокойно сказал Витя. Но от обзывательств всё-таки не удержался. – Дура ты тупая.

– Витя, пожалуйста, не обзыва…

– Что за злая песня?

– Не обзывайся, пожалуйста.

– Что за злая песня? У меня тут написано, – Витя не кричал, но требовал немедленных объяснений, тыкая пальцем в свои записи.

– Когда ты пришёл в себя после реанимации…

– Я был в реанимации?

– Когда ты очнулся, тебя допрашивали про нападение. Ты только и сумел вспомнить про какую-то злую песню. А кто тебя бил и за что, ты не вспомнил.

– А за что меня били?

– Тебя ограбили. Отняли кошелёк, телефон, даже обручальное кольцо сняли. Сволочи.

– Твари! Мрази! – поддакивал Витя.

– Ну, не переживай! – попыталась успокоить мужа Лиза.

Но в её голосе не было необходимой мягкости, как и не было больше нежных чувств к некогда близкому человеку в одночасье ставшему таким далёким. Ничего общего, кроме фамилии, у них больше не было.

Виктор неожиданно быстро утихомирился:

– Ладно, не будем грустить и злиться. Три кота – три хвоста. Три хвоста – три кота…

– Давай спать, сегодня был тяжёлый день, – сказала Лиза.

Муж ничего не ответил и через несколько минут она уснула.

Витя написал на новой странице фразу: «я был в реанимации», потом положил блокнот и ручку в пакетик, и убрал всё в широкий карман своих бриджей, что неаккуратно валялись на полу. Ему захотелось спать, но сны не торопились к нему. Он лежал на левом боку и смотрел на узоры обоев. Он не помнил, как клеил их на голую стену в своей недавно приобретённой квартире в элитном жилом комплексе. Не помнил, да и это ему уже было не важно.

* * *

Витя смотрел по телевизору мультфильм про трёх котов, когда в гости к его жене пришла её подруга. Они закрылись на кухне, пили вино, много разговаривали. Витя не выходил к ним, не было в этом нужды. У него было полкило фисташкового мороженого, мультфильмы, и полное отсутствие беспокойства, ввиду недавно принятых препаратов.

Вдруг весёлый сюжет заставил его не на шутку задуматься. Папа-кот спрятал от котят игрушку в виде чёрного кота, и оставил везде подсказки, чтобы они его могли найти. Но Вите жизнь подсказок не оставила. А зачем же ещё жить, если не ради счастья? Не удовольствия, а счастья. Удовольствие это то, что есть сейчас: забавный мультик, вкусное мороженое и лето за окном. Но в этом ли счастье?

Виктору стало не по себе от своих мыслей, он поёжился. Что-то впилось в ногу острым краем. Он отложил в сторону пластмассовую коробку с мороженым и ложку, нащупал в кармане пакет. Из пакета он достал блокнот, развернул его, начал читать, удивляться. И вроде бы он хотел что-то написать, но действие на экране отвлекло его.

Из оцепенения его вывела упавшая с дивана на ковёр ложка. Из всего потока его мыслей он понял только то, что хочет мороженого. Он поднял ложку, но вовремя заметил, что на неё налипли волосы с ковра.

С брезгливой физиономией, держа перед собой расстроившую его ложку, Витя пошёл на кухню, дверь в которую была закрыта. Оттуда слышались голоса. Один голос он узнал, а второй женский голос был ему не знаком. Мужчина вплотную подошёл к двери, прислонился к стеклянной вставке, найдя место, откуда можно было наблюдать за происходящим в помещении. Прислушался.

– Дорогуша, это только начало, он тебя обязательно пришибёт! – сказала какая-то девушка.

Она была некрасивой, она не понравилась Виктору. Слишком много на ней было косметики, которая скрывала её настоящие черты лица. Она будто бы носила маску. Или она была похожа на мужчину, который пытается быть похожим на женщину. Или она индеец. Так Вите показалось.

– Я его всё оправдываю. Может быть, у него случайно получилось толкнуть меня, – сказала вторая девушка, крашеная блондинка.

Она была одного возраста с первой девушкой, но выглядела лучше. Меньше косметики, более приятные черты лица. Только глупый взгляд всё портил.

Невзначай Витя вспомнил, что это его жена. То ли Маша, то ли Наташа. То ли Лиза.

– Если его сестра сама хочет Виктора в «дурку» отправить, ты-то что ломаешься? Строишь из себя мать Терезу… – недовольно сказала женщина-индеец.

– Ты, может быть, права. Здесь уже всё безнадёжно. Просто это как-то неправильно, – сомневалась Лиза.

– А что правильно? Ухаживать за большим ребёнком, а в ответ получать тумаки? Тебе тридцатник в следующем году! Это его жизнь кончилась, а твоя ещё только начинается! Да и деток с ним точно заводить не нужно, и шансов на это всё меньше и меньше. Часики-то тикают! Извини, что так грубо, зато по правде! – сказала подруга Елизаветы Баюновой, когда-то исполнившая роль свидетельницы невесты на её свадьбе с Виктором.

– Ипотека эта всё портит! Если бы за Витю выплатили страховку, то всё было бы нормально, а с моим уровнем доходов мне ещё полтора года за неё платить. Только если завтра мне всё-таки дадут повышение, тогда можно подумать. А то слишком много волокиты.

– Бросай ты всё, спасай свою молодость!

– Ты права, я уже говорила. Я разведусь с Витей. Не сейчас, позже. Это не жизнь. Просто пока денег нет. После повышения всё обдумаю. Если оно, конечно же, будет.

– Дай мне слово! – настаивала подруга.

– Держи, – улыбнулась Лиза. – Разведусь, как с деньгами станет попроще.

Витя хотел войти на кухню, но не стал этого делать – его остановила грусть. Почти до слёз. Пришлось сдержаться, чтобы не заплакать. Его хотят бросить, он больше не нужен.

Поникший мужчина вернулся в комнату, сел на диван. Посидел некоторое время, глядя в пустоту перед собой. Из открытого окна подул лёгкий ветер последних тёплых летних дней. Витя поёжился, пришёл в себя. Угол записной книжки снова впился в ногу, и мужчина вытащил её из кармана, чтобы записать важные вещи, которые он только что узнал.

А что он узнал?

В панике Витя пытался правильно сформулировать мысль, стремительно пытающуюся покинуть чертоги его разума. Он сумел уловить только немногочисленные остатки минорных отзвуков информации, заставившей его не злиться, а грустить.

На новой странице большими буквами, впоследствии обведёнными несколько раз по контуру, он написал: «жена хочет развестись, потому что нет денег, чтобы заплатить за ипотеку».

Что такое ипотека, Виктор знал. Он вроде бы даже вспомнил про свою работу. Он много лет был в курсе всех дел на рынке недвижимости. Это была его работа. Сделки, финансовые операции, составление документов. Он был чертовски компетентен в этих вопросах. Может быть даже сейчас, если бы его ввели в курс дела, он быстро бы подхватил полученную информацию и смог бы успешно завершить пару сделок. Но кто ж ему теперь доверит? Виктор признан недееспособным. Местный дурачок, не иначе. Хорошо, что он не часто задумывался о том, насколько ущербным он выглядит в глазах жены и общества.

На второй странице развёрнутого листа он написал слово «клад» и поставил знак вопроса. Его озарила какая-то гениальная идея, способная решить все его проблемы. Но почему эта идея мгновение назад оказалась такой блестящей, Витя не понимал. Он с недоумением смотрел на слово «клад», сомневаясь в том, что это именно его правая рука только что вывела эту надпись.

В левой руке он продолжал сжимать ложку, что ворсилась налипшими волосами.

Он оставил свои мысли о каком-то кладе, переведя свой взгляд на надпись про намерения жены разорвать брачные узы. Эта информация вновь расстроила его. Он заплакал. Горячие слёзы затопили его взор, размывая всё вокруг. Разноцветные картинки на большом плазменном экране больше не вызывали интереса. Горечь в горле затруднила дыхание, заставив по-детски всхлипывать.

Любил ли он жену? Наверное. Он больше понимал, что если она уйдёт, то этого всего не будет. Всего не будет.

Но до истерики не дошло. Витя захлопнул блокнот и убрал его в карман, предварительно бережно завернув в розовый компактный пакетик. Он вытер уже остывшие слёзы тыльной стороной левой руки, обратив внимание на то, что всё ещё держит в ней ложку. Рядом лежала пластмассовая коробка с почти растаявшим мороженым зелёного цвета.

Витя уставился в телевизор и принялся с жадностью доедать любимое лакомство.

Глава 2

– Витюша, прости, что разбудила. Надо собираться к доктору. Доктор Наташа, помнишь её? Только сначала выпей таблеточки, – сказала Лиза.

– Не помню. Не хочу таблеточки. Хочу спать, – заворчал мужчина.

Ночью он долго не мог уснуть, перечитывая свой блокнот. У него было много вопросов к тем записям, что накопились в его рукописях. Но на этот раз он не стал будить жену для поиска ответов. Последние страницы записей помешали ему сделать это. Всё очень просто можно было усугубить.

Но сейчас он ничего не помнил, ему хотелось спать. Хотя в блокноте он периодически писал, что врач Наташа хорошая, что она ему нравится, и что с ней интересно и весело, и, может быть, она его вылечит…

– Витя, надо вставать. Очень надо, – умоляла его жена.

– Иди ты! – вскрикнул мужчина, но тут же осёкся.

Его разум обрадовался идеи покинуть четырёхстенное пространство и выйти к людям. Не обязательно было с ними разговаривать. Главное – к ним выйти.

Тем более он хоть и не помнил кто такая доктор Наташа, но ему нравилось проводить с ней время, она вызывала доверие. В начале сеанса, он, как и всегда, неохотно шёл на контакт, но потом ему действительно становилось хорошо. Легко и спокойно. Сейчас он про это не вспомнил, но ему определённо хотелось куда-нибудь пойти.

Витя вскочил со своей неудобной постели, которую он снова расстелил на полу, и пошёл в ванную комнату умываться, бриться, чистить зубы. Лиза тоже собиралась. У неё болела голова – вчера они с подругой немного выпили вина, и этого оказалось достаточно для плохого самочувствия. Но сегодня был особый день: её должны были повысить на работе до хорошей должности, куда она так давно стремилась. Но этого могло и не произойти, поэтому Елизавета сильно волновалась. Ещё волнения придавал тот факт, что сегодня ей приходилось отправлять Виктора в одиночку на такси на запланированный приём к доктору.

Ни то, ни другое мероприятие пропускать было нельзя, поэтому Лиза решила поступить просто: она отправит Виктора на такси к врачу, и Наталья встретит его у больницы. А днём Лиза сама заберёт мужа. Никуда он не денется, ведь он уже научился ходить в магазин за мороженым, правда торговая точка находилась на первом этаже дома, где они жили. Но с этим он справлялся. А тут будет такси до самых дверей больницы, где его встретит доброжелательная и приветливая Наталья.

Пока Елизавета переживала по поводу того, как Виктор доберётся до больницы, её муж уже собирался по полной программе. Он уже забыл, зачем ему надо куда-то собираться, но делал он это всегда с особой тщательностью.

Он начистил свои туфли, достал костюм из шкафа. Надевая белую рубашку, он понял, что она стала маловата. Но всё равно Витя смог застегнуть все пуговицы, кроме верхней. Его физическая форма значительно ухудшилась за последний год. Раньше он был стройным и подтянутым, но теперь появились лишние килограммы. Ну и да, проблемы с памятью. Пропал всяческий интерес к физическим упражнениям. Но всё это его ненадолго расстраивало лишь тогда, когда он изредка примерял свой гардероб.

На улицу он всегда выходил при параде. Ему это нравилось: костюм, галстук, часы, кожаный портфель, дорогой парфюм. Это было в его подсознании. В подсознании человека, вышедшего из грязи в князи. Хоть и не совсем в князи, а так, в мелкие феодалы. Но, по крайней мере, грязи точно не было. Всё быдло осталось там, за пределами территории элитного жилого комплекса. Хоть и хрущёвки находились в опасной близости, побег из преисподней Виктор считал делом свершённым. В прошлой жизни. Сейчас же на это ему было наплевать. Осталась только привычка наряжаться. Даже в магазин за фисташковым мороженым.

После примерки рубашки, Витя завязал галстук привычными движениями рук. Потом он натянул на пожиревший зад брюки, надел пиджак, который не стал застёгивать. Тёмно-серый костюм выглядел хорошо в сочетании с чёрным галстуком и белой рубашкой. Виктору очень понравился свой прикид, он долго красовался перед зеркалом, забыв надеть часы и побрызгаться одеколоном.

– Витя, я собрала твой портфель, ты ведь его с собой возьмёшь? – подошла к мужу Лиза.

– Да, я возьму его, – Витя с готовностью взял массивный портфель из рук жены.

– Там твоя медицинская карта и мобильный телефон, на всякий случай, – сказала Лиза. – Сегодня ты поедешь на такси один. Доктор Наташа тебя встретит. Поездка будет автоматически оплачена с моей карточки. Я заберу тебя днём, не волнуйся.

– С чего ты взяла, что я волнуюсь? – грозно спросил Виктор. – Ты совсем что ли? Глаза свои кривые разуй.

– А почему ты надел сегодня чёрный галстук? – спросила Лиза, пытаясь резко сменить тему разговора, чтобы Витя забыл причину, по которой начал злиться.

– Потому что я хочу умереть, – грустно ответил муж, глядя на себя в зеркало. – Я хочу, чтобы был траур. По мне. Здесь невозможно жить, здесь можно только умирать.

Витя в очередной раз всмотрелся в зеркало. Помимо нескольких лишних килограмм было ещё что-то такое. Что-то не то. Вроде те же карие глаза, аккуратный нос, мужественный подбородок. Но что-то было не правильно.

Он понял. Ему не понравилась его причёска. Он был неаккуратно подстрижен. Раньше его стригли лучше. Ещё он заметил на своей тёмной шевелюре несколько седых волос. Но они его не так расстроили как некрасивая стрижка с короткой чёлкой.

Просто теперь жена экономила на дорогих парикмахерах, и Витю стригла её подруга. Тот обычно был не против, хотя на дух её не переносил, за глаза называл индейцем. Даже тогда, когда у него всё было в порядке с памятью и психикой.

– Какого чёрта? – спросил он у отражения. – Что с моей причёской?

– Обувайся, пожалуйста, – вновь сменила тему разговора Лиза. – Ты отлично выглядишь!

– Спасибо, – кротко ответил Виктор, отпустив отражение в зеркале, наступив ногой на свои домашние шорты, которые он бросил на пол когда переодевался.

В их кармане лежало что-то твёрдое. Витя наклонился, чтобы достать предмет, который его заинтересовал. Это был блокнот. Мужчина положил его в нагрудный карман пиджака.

Раздался телефонный звонок. Лизе позвонил водитель такси, который уже прибыл на место вызова.

Лиза и Витя в лёгкой спешке вышли из дома. У подъезда их ждал «Рено».

– Пожалуйста, очень вас прошу, довезите его до дверей больницы! Оплата спишется с карточки!

– Лады, – небрежно ответил водитель.

Он завёл двигатель, когда холёный пассажир сел на заднее сидение. Сзади посигналили – «Логан» загораживал выезд из двора.

– Спасибо! – крикнула Лиза вслед отъезжающему автомобилю.

– Как будто ребёнка везу, – тихо проворчал водитель.

Всю дорогу они ехали молча. Играло радио. Что-то очень современное, ритмичное, но неинтересное.

Потом они попали в пробку. Витя перестал пялиться в окно, потому что пейзаж перестал меняться с той быстротой, как меняется картинка в телевизоре.

Он нащупал в кармане что-то тяжелое и отложил в сторону портфель. Баюнов достал из кармана розовый пакет, в котором лежал блокнот и красивая железная ручка. Начал читать.

Сколько новой боли принесли строки, написанные когда-то его рукой.

Прошлое. Злая музыка. Злая? Хорошо, что радио вещало весёлые песни. О любви, наверное. О любви к жизни. Ни к человеку. Любовь к человеку это боль. Потому что люди несовершенны, а любовь это чувство абсолютное.

Жена. Жена есть, это уже хорошо. Но на последних страницах было написано, что она хочет подать на развод.

Неприятные ощущения охватили Витю. Яркое летнее утро перестало дарить положительные эмоции. Как бы то ни было, развода не хотелось. Хотелось любви. Не абсолютной. Обычной, семейной.

Таксист обратился к Виктору:

– Слушай, брат, давай я тебя здесь высажу? Тут идти совсем недалеко! А пробка такая, что до вечера простоим.

– Хорошо. Спасибо. До свидания, – сказал Витя, убирая блокнот в карман.

Он вылез из пыльного автомобиля, громко хлопнув дверью. Солнце ослепило его. Но оно уже не было таким обжигающим. Лето подходило к концу. Вокруг было очень пыльно. Плохо пахло.

Водитель хотел было отругать пассажира за громкий хлопок дверью, но раздобрел, увидев, что мужчина забыл в машине свой дорогой кожаный портфель. Клиент уже благополучно скрылся в толпе людей. У вокзала всегда было много народу.

Витя целенаправленно шёл в сторону здания с надписью «Железнодорожный вокзал». Шёл и пытался вспомнить, зачем он здесь. Вокзал – ожидание. Значит, надо чего-то ждать. Значит, время больше ничего не значит.

Мужчина в стильном костюме прошёл в зал ожидания и уставился на табло, указывающее наименование остановочных пунктов, время прибытия и отбытия, номер платформы. Среди неизвестной ему информации, он, бегая взглядом по строчкам, встретил знакомые буквы. Буквы, которые что-то значили, но что?

Баюнов зажмурился, пытаясь заставить изменчивую память работать. Но ничего не получилось. Он вновь уставился на табло, пытаясь найти те строчки, которые отозвались бы в его памяти знакомством с реальностью.

Но не нашёл.

В досаде он плюхнулся на жёсткую скамейку. Что-то упёрлось в рёбра.

Витя достал из внутреннего кармана смятый пакет и крепко сделанный блокнот из коричневой кожи с железными вставками на углах и закладке. Следом он извлёк красивую ручку. Он открыл страницу с закладкой и вновь, как в первый раз, прочитал текст про развод. И про клад. Но на этот раз его внимание больше зацепилось за слово «клад». Информационное табло движения пригородных электропоездов и клад как-то состыковались в его разуме, и он вскочил со скамейки.

Подчеркнув «клад» жирным росчерком, мужчина аккуратно убрал свою канцелярию в пакет, а пакет спрятал в кармане. После этого он решительно направился к кассам, но вдруг почувствовал острый приступ страха. Давно он ничего не боялся. Страх был сильным. Захотелось остановиться, бросить всё. Но пока память что-то держит, надо идти вперёд. Ведь так просто её отпустить и упасть в состояние невесомости, несоприкосновенности с реальностью.

– Мужчина, до куда билет брать будете? – спросила женщина из аквариума.

Не аквариума, а кассы. Кассы пригородных направлений.

– До конечной, на ближайший, – сказал Витя.

Он начал шарить по карманам. Блокнот, ручка, шелест пакета, шелест бумаги. Бумага – деньги.

В узкое окно кассы Виктор положил пятьдесят рублей.

Женщина забрала деньги, сказала:

– Здесь до конечной не хватит!

– Значит, не до конечной, тварь ты глупая! – вскипел Витя.

– Как вы разговариваете-то?

– Сиди в своей конуре, и не гавкай! – громче крикнул Витя.

Те, кто встал за ним в очереди, отвели взгляды в сторону. Никому не хотелось вмешиваться.

– Тут на половину пути только!

– Ты совсем что ли не врубаешься в то, что тебе говорят? – с угрозой сказал Виктор.

Женщина бросила ему билет, на который у него хватило денег. После этого она закрыла окно и побежала курить.

Баюнов взял билет и пошёл к турникету. Ему помогли разобраться с системой работы аппарата, после чего Виктор отправился на перрон. Перрон он выбрал тот, что объявили по громкоговорителю. Он счёл это за знак судьбы.

Как ни странно, контролёры, стоящие у входа, впустили его в вагон. Значит, всё было правильно. Витя выбрал место у окна. Через несколько минут поезд тронулся.

В вагоне было почти пусто. Восемь-десять человек, разрозненно сидящих у своих окон. Но Витя ни на кого не обращал внимания. Он некоторое время заинтересованно пялился в окно, но это ему вскоре наскучило. Индустриальные пейзажи большого города, оставшегося позади, сменили однообразные картинки густоты леса.

Виктор вновь достал свой блокнот. Снова удивился, снова расстроился, снова задумался над словом «клад».

Убрав блокнот, он вновь начал всматриваться сквозь грязное стекло окна. Деревья, столбы, деревья, столбы. Ничего интересного. Потом он стал пристальнее изучать окружающую обстановку внутри вагона.

Его вниманием завладела девушка, сидящая с противоположной стороны, также, у окна. Но его интерес был не к самой девушке, а к лопате, что та держала в руке, уткнув в пол завёрнутый в газету черенок. Рукоятка была новой, древесина была чистой, ещё не знающей грязных рук и перчаток с пупырышками.

Лопата – клад. Сложилась головоломка в разуме Виктора.

Только потом он оценил внешность девушки. Она была стройной, с хорошей осанкой, возможно, спортсменкой. Маленькая грудь, крепкие ноги, женственные руки, но которым был не чужд и физический труд. Белокурые волосы были затянуты в аккуратный хвостик. Смазливые черты лица, минимум косметики, молодость. Ей было около двадцати лет, или чуть больше. Взгляд простой. Грустный, задумчивый. Но не тяжёлый, лёгкий. Будто её интересовало то, что творилось за окном. Белые наушники. Бежевые обтягивающие шорты до колен, удобные кроссовки. Синяя футболка, лёгкая белая олимпийка. Небольшая спортивная сумка. Лопата.

Лопата.

Витя подсел к девушке. Он понимал, что его вопрос может звучать глупо, но было бы во много раз глупее начать разговор с фразы «привет, как дела».

– Тоже едете раскапывать клад?

– Что, простите? – вежливо переспросила девушка, стянув наушники.

Сразу стало заметно, что она стесняется посмотреть на собеседника.

– Тоже едете раскапывать клад? – повторил Виктор, но он пока не злился.

Девушка скромно засмеялась, и, не переставая улыбаться, сказала:

– Нет, к сожалению. Я еду к папе, буду помогать ему выкапывать не клад, а картошку. У него очень болит спина, а его старая лопата слишком тяжёлая, поэтому я купила новую. Суперсовременную. Только что-то она слишком похожа на старую.

Девушка вновь мило рассмеялась. Ей понравилось внимание мужчины в стильном костюме, который нелепо смотрелся в интерьере старой электрички, рядом с одетыми в практичные одежды дачниками.

– Картошку копать слишком скучно, лучше копать клад. Главное, знать, где он лежит, – серьёзно сказал Виктор.

Ему было важно не выпустить из внимания своё озарение по поводу клада. Вроде оно было где-то рядом, а теперь растворилось, ослабив напряжение эмоций.

– А вы знаете? – с интересом спросила девушка.

– Единственное, что я сейчас точно знаю, так это то, что меня зовут Виктор, – сказал Баюнов.

– А меня зовут Лера, приятно познакомиться.

– Вы это сказали из вежливости или вам действительно приятно? – спокойно поинтересовался Виктор.

Но внутри него почему-то возник гнев, хотя злиться ему вовсе не хотелось.

– Если бы мне было неприятно, я бы продолжила слушать «Европу плюс» и попыталась бы сделать вид, что мне крайне не хочется с вами общаться, – просто сказала Лера.

Ей стало немного не по себе, первостепенный позитив разговора куда-то улетучился. Она не знала на чём сконцентрировать свой взгляд, не задерживая надолго своего внимания на собеседнике. С ней не в первый раз знакомятся в электричке, но приветственные фразы мужчины её заинтересовали, да и выглядел он солидно. Теперь она начала понимать, что первое впечатление пришлось некстати.

– «Европа плюс» это злая музыка? – спросил Виктор.

Разговор с Лерой как-то начал цеплять его внимание, у него в разуме появлялось много вопросов, которые он спешил озвучить.

– Нет, скорее просто развлекательная. Музыка, которую слушаешь, чтобы скоротать время и придать себе немного позитива.

– А как вы думаете, чем тогда может быть злая музыка? – Виктор был заинтересован своими мыслями и ответами девушки.

– У меня был друг, он слушал очень тяжёлую музыку. Временами, злую. Но это была злость отчаяния. Такое слушать нельзя. Папа мой слушает рок. Старых исполнителей. Они не злые, полегче, но какие-то глупые. Пытаются казаться умными философами, а поют глупые вещи. Очевидные, напыщенные, пафосные. Но не злые. Так можно много направлений перебирать, но никто не покажется злым. Вы что-то конкретное имеете в виду?

– Хорошо, что спросили. Мне кажется, злая не сама музыка. А тот момент был злой, когда я её услышал. Было много злости. Зубов оскал, удар, – сказал Витя, аккуратно сделав жест рукой, изображая удар, но он не хотел никого задеть.

– Что ж, с музыкой мы немного разобрались, и, слава богу, – Лере стало неуютно.

Они ненадолго замолчали.

– Вы верите в бога? – спросил Виктор.

– Да. А вы?

– Не верю. Больше хочется верить не в то, что есть какое-то всевышнее существо, а в то, что есть справедливость. Настоящая высшая справедливость, позволяющая сохранить баланс, равновесие мира.

– Про высшее существо мне тоже думать как-то неуместно. Просто я верю, что есть божественное. Всё хорошее есть от бога, а остальное придумали люди. И мне тоже хочется верить в справедливость. Точнее, не верить, а знать, что она на самом деле есть…

– Знать, а не утешать себя тем, что всё получаешь по заслугам. Даже если заслуг никаких нет, – перебил девушку Виктор.

Ему понравились эти мысли. Жаль, что он вскоре всё забудет.

– Да, вы правы, – согласилась Лера.

Она немного боялась бесед на религиозную тему. Для неё религия всегда была слишком личной темой.

Они поболтали ещё обо всём и ни о чём. Успели затронуть даже философские темы. В середине их разговора в вагон зашли контролёры, проверили у молодых людей билеты и неспешно удалились. Несмотря на содержательную беседу, для Леры время шло медленно, она немного нервничала. Для Виктора понятия времени не существовало.

– А куда вы едете? – спросил Виктор.

– В смысле, до какой станции? До конечной еду. Я сама родом из той деревни. В городе приходилось комнату снимать. А вы откуда родом?

– Я родился в городе, – с лёгкостью вспомнил Виктор. – Тоже еду до конечной.

– В гости?

– Нет, – честно ответил Витя.

Но дальше замешкался с ответом, забыв о цели своей поездки.

– Простите, я лезу не в своё дело! Можете не отвечать, я просто так спросила, – извинилась Лера.

– Всё нормально, – сегодня Витя был в хорошем расположении духа.

По крайней мере, в эти мгновения.

Наступила неловкая пауза. Мужчина впал в некое подобие транса, глядя перед собой. Его мозг вновь начал совершать некую перезагрузку, стирая информацию, добытую за последние минуты.

– Я должен сказать, что у меня серьёзные проблемы с психикой. Точнее, что-то не так с памятью. Я не знаю. Извините.

– Но по разговору вы не производите такого впечатления, – сказала Лера.

Хотя она успела заметить, что иногда её собеседник задавал повторяющиеся вопросы, правда, в другой формулировке.

Виктор изложил скоропостижно пришедшие ему в голову мысли:

– С подросткового возраста я стал немного замкнутым. Точнее, не немного, а много. Мне не нравилось общаться с людьми. Я тогда думал, что я сумасшедший. Но я взрослел, социализироваться стало просто жизненно необходимо, надо было начать общаться с людьми, хотелось мне этого или нет. И чем больше я общался с людьми, тем больше понимал. Понимал, что сумасшедший не я. А потом общение наладилось, и я стал таким, как все. Сумасшедшим.

– Хорошо, что к вам приходит понимание этого. У вас всё в порядке с самооценкой. А у меня наоборот. Я понимаю, что люди могут вести себя неправильно, но всегда нахожу оправдание их поведению. Для себя же я оправдания не нахожу, и это тревожит меня.

Странный получался для неё разговор. Она была слишком болтлива, несмотря на внутренний дискомфорт. Но девушка списала это на то, что у неё был серьёзный стресс в последнее время, и эта общительность не более чем необходимость в том, чтобы высказаться. Быть услышанной тоже важно, но не так уж и обязательно.

– Вы совершаете неправильные поступки? – поинтересовался Виктор, ведь девушка ненадолго показалась ему ангелом.

– Все их совершают. Вот, например, после школы я поступила в техникум. Получила диплом. Потом собралась поступать в институт на бюджет. Но провалила экзамены. Отец меня чуть не убил. Что ж, попытаю счастья в следующем году, – рассказала Лера про основную причину своих переживаний.

– Но это ж не проступок! Этим вы никому не причинили зла. Разве только себе и своему будущему. И то, про будущее вопрос очень спорный. У меня есть диплом, но в жизни мне больше понадобилось умение не бросать начатое дело, трудолюбие и внимание к деталям.

– По крайней мере, мой отец считает, что это большая трагедия…

– И вы начали считать также? – перебил Витя.

– Для меня это тоже трагедия. Но, помимо своих переживаний, для меня ещё и неприятны периодические упрёки от отца. Моя неприятность стала неприятнее в два раза, когда я не получила поддержки от близкого человека.

– У меня нет родителей. Но когда они были, я прекрасно справлялся и без их поддержки. Ждать от кого-то поддержки очень ненадёжное мероприятие. И не нужное.

– Да, но многим людям важна моральная сторона вопроса. Доброе слово лечит, даёт сил.

– Со временем вы поймёте, что в жизни важнее материальная составляющая, а не моральная. Вкладывать в чувства невозможно. Это ненадёжный депозит. Это лишние расходы, не всегда приносящие доходы. Поэтому лучше копить деньги, чем чувства.

В вагон снова вошли контролёры. Проверив билет у Леры, грузная женщина отказалась принимать билет от Виктора.

– Вы проехали свою остановку!

– Этого не может быть! – возразил Баюнов.

– У вас билет до пятой зоны, вы проехали свою остановку!

– Я еду до конечной!

– Конечная – это десятая зона! Платите, или сейчас высадим!

– Твою мать! – с чувством сказал Виктор.

Он порыскал по карманам, достал пакет с записной книжкой. Больше в его карманах ничего не было.

– Высаживайтесь, – настаивала женщина.

– Нет! Мне надо! – начинал злиться Виктор.

Он начал тяжело дышать, нервничая. Его разум перестал понимать, кто все эти люди, что его окружили, и что вообще происходит.

– Я заплачу. Скажите, пожалуйста, сколько нужно заплатить?

Лера заплатила за Виктора, контролёры ушли. Мужчина быстро успокоился, перелистывая страницы своей записной книжки. Лера не смотрела, что было написано в его книжечке, хотя ей очень хотелось. Она отвернула голову к окну, там продолжал мелькать однообразный пейзаж, состоящий из столбов да деревьев, разбавляемый деревеньками и остановочными пунктами.

Виктор вновь убрал блокнот в пакет. А пакет спрятал во внутренний карман пиджака. Сказал:

– Я, похоже, потерялся. Но мне от этого стало только легче.

– Вам нужна помощь? – с готовностью спросила Лера.

– А кому она не нужна? Я думаю, каждому нужна помощь.

Девушка не знала что ответить. Повисла пауза. Стучали колёса, по громкоговорителю не внятно передали какую-то информацию.

Лере тоже нужна была помощь. Ей не хотелось возвращаться домой, ей не хотелось сталкиваться с негативом отца, ей не хотелось начинать этот учебный год с поиска неинтересной работы вместо учёбы в институте.

А Витя отключил поток своих мыслей. В затянувшемся молчании он стал рассматривать девушку, которая сидела рядом с ним. Она немного нервничала, теребя заусенцы на пальцах, отодвинув в сторону новую лопату. Блондинка была молодая и симпатичная. Но последние строки записей в блокноте резко всплыли в памяти Виктора. Нужно было действовать.

– Девушка, а вы тоже едете копать клад?

– Вы уже спрашивали. Я вам рассказала, что мой клад это картошка в огороде, – сказала девушка.

Только сейчас Лера задумалась о том, что мужчина без гроша в кармане какой-нибудь наркоман или социально опасный сумасшедший, хоть он и показался ей поначалу умным, симпатичным. Ещё он показался обеспеченным. Но этот случай с контролёрами ввёл её в ступор. Но, может быть, это какая-то проверка на милосердие?

– Я спрашивал? – искренне удивился Виктор. – Тогда я говорил, что мне нужна лопата.

– Вы завели со мной знакомство только ради моей лопаты?

– Простите. Я просто немного не в себе. На это есть причины. Я женат. Но жена хочет развестись со мной. У нас проблемы с деньгами, я просто обязан найти этот клад.

– Вы знаете, что где-то в моей деревне есть клад?

– Знаю, но тут есть ряд сложностей. Что эпизодически я в чём-то уверен, но потом эта уверенность пропадает, будто бы я и не знал ничего.

– Просто какая-то невероятная история, похожая на чушь. Это новый способ подката? – позволила себе грубость Лера.

Позволила и испугалась.

– Я понимаю ваше недоверие. Но у меня не такой большой выбор. Клад очень нужен мне. Сколько денег вы хотите? Я возьму себе столько, сколько мне понадобится на квартиру, а остальное отдам вам. Только помогите мне! Это не сложно, наверное, – Виктор запнулся, начиная понимать абсурдность своих слов.

– Вы думаете, вам можно верить?

– Есть только один способ проверить это. Довериться мне. Там должны быть хорошие деньги, – уже начал верить в свои слова Виктор.

– Перед нами мужчина сидит. Несколько рядов от нас впереди. С самого начала поездки он следит за нами. Постоянно смотрит на вас. Вы знакомы?

– Кто? Он? – Виктор понял, о ком говорила Лера.

Он как раз встретился с этим неприметным гражданином взглядом. Этого мужчину он видел впервые. Вроде бы.

Баюнов медленно поднялся со своего места и подошёл к «шпиону» вплотную. Тот вопросительно посмотрел на него.

Виктор оценил своего оппонента. Пожалуй, он смог бы его избить как следует за один только наглый взгляд. Противник был худой, коротко стриженный, взгляд его был слегка туповат. На вид мужчине было тридцать-сорок лет. Спортивный костюм и неспортивное телосложение. Небольшая чёрная барсетка с чем-то увесистым.

– Ты меня знаешь? – спросил незнакомец.

– Не знаю, и знать не хочу. Что ты на меня смотришь? Тебя давно не били? – начал злиться Баюнов.

– Да остынь ты! Я просто так на вас смотрел! Вы очень красивая пара, у тебя симпатичная маруха. Что, посмотреть нельзя? – оправдывался мужчина.

Его гнусавый голос злил ещё больше.

– Ты кто такой? – напирал Витя.

– Вован, – ответил мужчина. – Да успокойся ты!

– Три кота – три хвоста. Три хвоста – три кота…

– Ты чё, дурачок, да? – спросил Вован.

– Три кота – три хвоста, – закончил бормотать Баюнов, сжимая кулаки.

После театральной паузы, Виктор перестал себя сдерживать. Не помогли ни коты, ни хвосты. Он ударил несколько раз Вована в корпус, тот припал на сиденье скамейки, прикрываясь барсеткой. Удары Вити были сильными, но бестолковыми – он ни разу не попал по болевым точкам гоповатого мужчины, но тот не стал ничего предпринимать в ответ. Несколько пассажиров покинули вагон, а кто-то продолжил с интересом наблюдать за действом.

– Прекратите! – пискляво крикнула Лера, встав со своего места.

Витя прекратил, обернувшись на крик стройной миниатюрной девушки. Та, заметив его внимание, заспешила на выход. Виктор догнал её в тамбуре.

– Пожалуйста, извините, я немного не в себе… – сказал Виктор.

– Из-за того, что на вас смотрел незнакомый мужчина, или потому что от вас решила уйти жена? Вы, наверное, себя так часто ведёте? – Лера удивлялась своей наглости в такой стрессовой ситуации.

Ей стоило убежать, не связываясь с неуравновешенным молодым человеком, но она не убежала. Мужчина действительно выглядел растерянно, подавлено, беспомощно. Он, наверное, действительно нуждался в помощи.

– Вы что-то знаете про мою жену?

– Много – не знаю. Только то, что вы рассказали про развод и про клад.

– Я дам вам денег. Отдайте мне лопату, – всплыли мысли про клад в памяти Виктора.

– Не отдам. Меня отец заругает. Нам нужна эта лопата, – не захотела расставаться со своим имуществом девушка.

– Прошу, – простонал Витя.

По громкоговорителю объявили название станции, на которую прибывал состав. Далее в записи следовала фраза: «поезд дальше не идёт».

– Отдай мне эту чёртову лопату! – закричал Витя.

Лера напугалась его крика, но не нашла в его взгляде агрессии. По крайней мере, у её отца взгляд был более безумным, чем у этого человека.

Но, разумеется, лопату она отдала.

– Большое вам спасибо, вы меня очень выручили, – вежливо сказал Виктор.

Двери открылись, на пустой перрон вышло несколько человек. Лера и Витя были в их числе. Поезд отправился в тупик.

Мужчина начал оглядываться по сторонам, девушка держалась от него поодаль, мечтая поскорее дойти до дома, где её ждал отец. У него болела спина. Может быть, этот фактор спасёт её от его гнева по поводу потери лопаты, купленной на его деньги. Лера не работала, пока пыталась поступить в институт.

Витя вновь встретился взглядом с мужчиной, которого он попытался избить в вагоне. И тут память его не подвела. Он стремительно кинулся в сторону Вована. Тот не на шутку напугался – лопатой можно было и насмерть забить.

– Ты чего за мной следишь? – яростно закричал Баюнов.

– Нет! Я на дачу приехал!

Витя замахнулся лопатой, но не решился нанести удар. Вован спешно пытался что-то нащупать в своей барсетке, медленно отступая.

– Пожалуйста, уходите. Не идите за ним по следам, – вмешалась в конфликт Лера.

Она почему-то решила, что её присутствие в жизни Виктора ему необходимо. И, может быть, необходимо и ей. Да и неприятно было лишиться лопаты. Отец будет сильно ругать. А так – вдруг появится шанс её вернуть.

– Я ухожу, ухожу, – сказал Вован, удаляясь подальше от вспыльчивого мужчины.

– Пойдёшь со мной? – Виктор переместил своё внимание с Вована на девушку.

– Пойду, – ответила Лера.

– Я иду выкапывать клад. Хорошую часть отдам тебе. Себе заберу столько, сколько нужно для дела.

– Хорошо, – согласилась Лера.

В клад она не верила, но пока не придумала, как может помочь симпатичному мужчине с совсем несимпатичным расстройством психики. А помочь ему следовало обязательно, ведь для неё был очевиден тот факт, что без её участия Виктор угодит в беду.

Они сошли с перрона, мужчина с новой лопатой уверенно двинулся в сторону трассы. Девушка шла за ним.

– Как думаешь, сколько именно мне нужно для дела? – спросил Витя через несколько мгновений.

– Это очень хорошо, что мы перешли на «ты», но я не знаю, сколько вам нужно, – сказала Лера.