Читать онлайн Канун Рагнарёка бесплатно

Интерлюдия I

Первое, что сделал Локи, когда выскочил из тесного «саркофага», что держали в каменной глыбе, служащей наковальней четырёхрукому гиганту Гефесту, так это достал из кармана тёмно-зелёного с позолотой плаща своё компактное зеркальце, взглянув, как он выглядит.

– Как всегда отвратительно, – ледяным безэмоциональным тоном произнесла освободившая его Никта.

Белый грим на красивом молодом лице был потёрт и немного потрескался. Алая улыбка до ушей и чёрные «слёзы» рисунком от глаз вверх и вниз сохранились спустя столько столетий. Старый грим, пусть подсох и местами осыпался, всё ещё оставался на коже. И всё же рыжеволосый плут в шутовском колпаке решил заново нанести этот рисунок, прихорошившись.

Каменный великан, испещрённый прожилками магмы, остался ковать оружие для решающей схватки. Бог обмана и высвободившая его богиня ночи от вулкана двинулись вглубь Черногорья на земли гномов, которыми правила Морриган. Её обсидиановый дворец в скале с фигурами из гранита и мрамора, украшенными обилием аметистов, найти было нелегко. И всё же два путешествующих божества довольно быстро прошли в тронный зал, где кипело многоголосье обсуждения насущных вопросов.

– Здравствуй, моя королева, – с улыбкой прошагал Локи вперёд, оглядывая собравшихся бородачей в доспехах и рогатых шлемах, но в первую очередь уставившись на их правительницу. – Заждалась, небось?

Та куда больше походила на человека. Изящная молодая женщина, чьи губы были по центру окрашены чёрным, но оттенок не расползался на их края, словно делая те визуально маленькими и пухлыми. Её облегающее тёмное платье с фиолетовым декором обнажало левую стройную ножку в элегантной туфельке на высоком каблуке.

На лбу блестела серебристая диадема с аметистовыми звёздами и серпом полумесяца в центре, а на голове поверх вьющихся тёмных волос красовался золотой рогатый шлем с руническими древними надписями. На выступах трона сидели крупные чёрные вороны, каркая и переминаясь, с интересом изучая своих гостей. Никта осталась поодаль, вперёд к каменному трону шагал только Локи, приветствуя вмиг умолкших от его визита низкоросликов.

– Ба! Кто пришёл! Кабан мне в жбан! – нарушил воцарившуюся тишину возглас одного коренастого и весьма удивлённого гнома в рогатом шлеме, судя по всему, одного из местных лидеров-военачальников: уж больно красотой и качеством на фоне остальных выделялись его доспехи.

– Что у вас тут? Вечеринка? У Морриган дома? Гуляет каждый клан, гуляют все гномы? А меня даже не пригласили, – иронично отметил шут. – Норды и цверги, – обратился к собравшимся шут, – и их гости, – подметил он на заседании представителей и других гномьих кланов, – свет вашей надежды вернулся. Надеюсь, вы не успели даже соскучиться или заметить, – самодовольно улыбнулся плут.

– Принц Локи, – ухмыльнулась Морриган, изучая своего рыжевласого гостя своими сиреневыми глазами. – Чёрт возьми, а я думала, что ты сдох.

– Смотрю, даже сохранила кое-что на память, – подошёл плут поближе. – Тебе не идёт золото.

– А тебе не идёт быть мёртвым, – сняла королева гномов свой шлем и играючи передала гостю, продолжая приветливо улыбаться и строить глазки.

– Надеюсь, я не слишком там похудел, а то ещё спадать будет, – усмехнулся Локи, глядя в собственное отражение в золотых пластинах.

– С тобой исхудаешь, – вышагнул «из него» назад ещё один Локи, вылитая копия, только без шлема в руках, но зато с ароматной сарделькой, которую тут же надкусил и начал жевать.

– И не слишком-то поумнел, а то череп жать будет, – усмехнулась Морриган.

– Гномы, гномы, – вбок из Локи отшагнул ещё один дубликат, громыхая бубенчиками на изогнутых конусах колпака. – Вы же лучше всех умеете закатывать пирушки? – Голос у него был ещё более жеманным и воздушным, чем у истинного Локи.

Кругом, под задранные кверху щиты, молоты и топоры, раздались одобрительные возгласы. Мужчины и женщины: крепкие норды, бородатые дворфы, поджарые цверги – здесь собрался целый совет из нескольких гномьих родов. За правым столом виднелась делегация коренастых краснолюдов с бурой кожей и крупными носами. Слева – заросшие волосами, похожие на комки меха, шидхи. Здесь явно что-то решалось, но появление оставшейся в дверях Никта и переполошившего всех, а теперь ещё и порождающего свои копии Локи прервало все речи, доклады и заседание.

– У нас союз с «Мундрагон» против людей. Дракониды и зверолюди пользуются нашими тоннелями для внезапных атак, но откуда ни возьмись появляются демоны, руша наши планы, – пожаловалась Морриган. – Да ещё эльфы задумали объединиться. Если люди и остроухие снова заключат союз, или если Империя подомнёт под себя Вольный Край…

– Сначала мы пустили этих драконов, чтобы пробудили других драконов, – недовольно проскрежетал рыжий гном в рогатом шлеме. – А потом эльфы припёрлись взрывать драконьи гнёзда, обрушивая наши тоннели и засыпая наши дома! Смерть эльфам!

– Смерть эльфам! – поддержали его остальные.

– Дубиной в жбан! – задирал своё орудие чернобородый низкорослик.

– Нет-нет, бежишь мимо них и… и по мизинчику! По мизинчику! Хрясь! – утверждал лидер.

– Хрясь по мизинчику! – поддакивали воинственные гномы.

– А если… а если не по мизинчику, то… – поглядел глава низкоросликов на чернобородого.

– То? – вопросительно глянул тот.

– То, размахнувшись, по коленной чашечке! – с угрожающим видом засмеялся рыжий главарь.

– Мы сюда веселиться пришли или о делах разговаривать?! – холодным тоном возмутилась Нитт.

– Может, сначала убьём кого-нибудь? – вышагал из Локи вперёд его дубликат с озлобленной физиономией. – Давайте для начала кого-то убьём, а потом будем уже разговаривать.

Неотёсанный, не причёсанный, полная противоположность элегантного статного мужчины в шутовском красно-золотом наряде. И у этого явно чесались кулаки, дабы нарваться на драку или ту спровоцировать. Рептилоидные глаза смотрели с бешенным огнём, нижняя челюсть так и выпячивалась, весь вид его был просто безумным.

– Чтобы биться, нужны план и тактика, – отшагнул из центрального Локи ещё один дубликат, одетый в военный генеральский мундир.

Голос его звучал солдатским и чётким, вид был статным и строгим. Он весьма отличался от вольных жестов, походки и взгляда истинного Локи, но при этом, несомненно, был его частью. И выглядел более серьёзным, чем остальные копии-доппельгангеры бога обмана.

– Чистое безумие, – захлопала на всё это его представление Морриган. – Я всегда ценила тебя за чувство юмора.

– А я тебя за красивые ножки и способность разведать всё с помощью воронов, – повернулся к ней плут, держа в руках шлем, снова перевода взор на воронов, что сидели вокруг королевы гномов. – Какие из них принадлежали приёмному отцу?

– Хугин и Мунин сейчас в разведке. Если жаждешь отомстить за смерть Вотана, его копьё сейчас у хана Зелёной Орды. Мы бы и сами наведались к оркам, да северяне пошли на нас войной, решив, что без своих драконов мы ничего не можем, – сурово ответила Морриган.

– О, я бы к коркам тоже наведался, – доедая сардельку, кивнул слегка располневший дубликат Локи, оглядывая столы по краям зала на предмет того, что можно съесть. – К коркам, к окорокам, к кок-о-вэнам…

– Хватит кудахтать тут, – всплеснул истинный Локи руками.

– Ещё никогда людишки так сильно не ошибались, ха-ха! – рассмеялся рыжий военачальник гномов, откусывая от ароматного окорока

– Самонадеянные глупцы, – вторил ему и чернобородый.

– Тебе бы понравилась бойня. С последних войн мы изобрели могучие бомбарды. Ничто не сравнится со зрелищем вражеской армии, когда её перемалывает бола из сцепленных ядер, вращаясь в полёте. Анубис, рассекающий таскарцев раскалённой косой, и рядом не стоял с этим зрелищем, – сообщила королева гномов возлюбленному.

– Старый пёс первым погиб, когда я захотел впечатлить отца и свергнуть богов… – вздохнул перед ней Локи.

– Первая война должна была ознаменовать смену поколений. Аполлон против Зевса, Локи против Вотана, гиганты против богов, молодые против старых, Маахес, рискнувший бросить вызов Ра, но убитый Себеком… Я бы хотела себе плащ из кожи бога-крокодила с мехом из львиной гривы на плечах, а ты? – усмехнулась королева гномов.

– А я бы хотел не плащ, а плач, что раздастся по всей земле, – приблизился Локи к ней. – Войны тысячи армий, сонма чудовищ, грохот небес, кипящая лава, гибель всего.

– Звучит романтично, – провела женщина своими изящными пальчиками с окрашенными в аспидный блеск ногтями по его подбородку. – Надеюсь, за тебя снова пойдут воевать гиганты. Гномы юркие, крепкие, но кому-то надо брать на себя и тяжёлую артиллерию. Они получше любых катапульт способны метать раскалённые камни.

– Ты – богиня войны. Ты одна меня понимаешь. Гуань Юй меня предал, ушёл с Хатиманом, Ашшур много лез на рожон и погиб, Сканда увёл войска в Дайкон, Тюр потерял руку и ушёл подобру-поздорову, Решеф пал в бою, Маахес… ты знаешь. Световит и Яровит тоже сочли, что я слишком безумен. Что? Разве безумию есть градации? Ты либо безумен, либо нет, это же так просто! Нельзя быть лишь слегка тронутым или где-то наполовину. Переметнулись к Ра и его полчищам… – недовольно припоминал плут. – Только ты, Сет и Никта остались верны мне. Ах, да, ещё Мортис. Эта всегда за любой кипиш, где кто-нибудь будет умирать.

– Она с тем же успехом верна некромантам людей, эльфов и всем остальным. Думаю, кстати, Анубис с тех пор изрядно прогневался на таскарцев, – сообщила Морриган. – Я бы с ним побеседовала.

– Главное, чтоб не узнал, кто тогда их надоумил, – расплылся Локи в широкой улыбке.

– Долго я буду вашим воркованием любоваться? – прошагала к ним Никта с дальнего конца зала. – Боги исчезли, ушли, и кому от этого стало лучше? Я освободила тебя, потому что узрела, как пробуждается Цербер. Есть чудища, с которым не совладать простым армиям. Ты мне должен теперь, не забывай. А ты, – перевела она взор на ту, что сидела на троне из чёрного нефрита, – окружила себя голубками мира, – язвительно отозвалась так королева воров о воронах вокруг Морриган, – и просто наблюдаешь за всем вокруг их глазами, посылая во все концы! Хорошо устроилась здесь! А теперь уже готова затащить в постель старого любовничка вместо того, чтоб развязывать войны!

– Мы не виделись тысячи лет, – жалобно выглянула на неё Морриган из-за фигуры стоящего перед ней бога обмана.

– Я, между прочим, Нитт Трижды Умершая… Или сколько уже? Нитт Бессмертная, я бы сказала! – гордо вскинув подбородок, заявила Королева воров.

– Нитт? Интересный людской псевдоним, – улыбнулась королева гномов.

– Так звали девочку, единственную выжившую после страшной бойни в деревне. Не знаю уже, во мне больше от её скопившейся злобы, или это в ней от меня, но мы неплохо ужились, – проговорила Никта.

– Вопрос лишь в том, уживёмся ли мы, – сурово взглянула на неё Морриган.

– Привычная жизнь вновь пала прахом. Я уже устала пытаться наладить всё, пропади оно пропадом, – фыркнула Нитт.

– Девочки, не ссорьтесь, – жонглируя шлемом, хлопнул в ладоши и снова поймал его Локи. – Покажу вам обеим однажды дворец Иблиса. Место роскошное, храню там любимое зеркало, с которым можно поговорить, – обернулся шут к богине ночи.

– Совсем помешался после Второй Войны Богов, – покачала головой Никта.

– Отбрось всё и танцуй, – прямо на затылке у Локи возникло его новое лицо, и свежий дубликат вышел вперёд из тела оригинала, взяв её за руки, поведя в танце.

Чародейством иллюзий шут заставил по тронному залу греметь быстрый вальс. Без музыкантов, без инструментов, одной лишь своей волей он окутывал пространство вокруг звуком умелого оркестра. Истинный Локи вежливо пригласил Морриган, протянув руку. Его дубликат не выпускал Королеву воров, несмотря на всё её сопротивление.

– Нашёл время, полоумный дуралей, – скрипела зубами Никта.

– Дай хоть чресла размять, залежался я в этом ящике, как старая канифоль, – усмехнулся рыжий плут.

– Даже не знаю, что это, – хмыкнула Нитт. – Но наверняка можно сбывать контрабандой. Вы многое теряете, отказываясь от погружения в мирскую жизнь. Она хотя бы королева, а ты… – смотрела она то на Локи, танцевавшего с Морриган, то на Локи перед собой.

– Ты мне очень понравилась в прошлый раз во время своей схватки с братом! – сообщил ей Локи, ведя в танце.

– Гелиос изменился. Теперь он на нашей стороне. Это ведь он сберёг для тебя молот Тора, как я сказала. Хочешь в Мимир? – поинтересовалась Никта. – Пообщаешься, заберёшь артефакт.

– Не люблю всякое «ми-ми-ми», – брезгливо скривился плут, высунув кончик языка к правому клыку. – Лучше уж вы к нам, у нас тут вечная ночь, северный край… Самое то для последнего бога солнца.

– Представь, что случится, если солнце потухнет, – произнесла ему богиня ночи.

– Тогда солнцем стану я! – заявил ей Локи, приоткрыв рот, засияв рыжим, ослепительным переливом из глотки, из глаз, из ушей, заставив и без того всегда полуприкрытый взгляд королевы воров сощуриться ещё сильнее, а саму её даже отвернуть голову.

– Жаждешь прибрать всё к рукам, – хмыкнула Королева воров.

– Рукам не привыкать, – ловко копия Локи и его оригинал поменялись партнёршами, в синхронном движении перехватив женщин и снова поведя в гремящем вальсе. – Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, – полушёпотом произносил он, сжимая теперь перед лицом Никты зубами невесть откуда взявшуюся ароматную розу.

– Я предпочитаю тюльпаны, – сообщила та. – Жёлтые.

– Жёлтый я люблю, это факт, – улыбнулся Локи, сломав зубами стебель и втянув розу в рот. – На пару с зелёным.

– Мерзость, – отметила Никта.

– Нет, дорогуша моя, мерзость – это то, что пойдёт на Империю с запада. Бесформенная густая тьма. Щупальца мрака. Орды живых мертвецов… – восклицал плут. – Никогда не думала, что случается с богом, если его артефакт уничтожить?

– Я видела некроманта, – прервала его Королева воров. – Он перебил весь вампирский клан Волдриани, оставив последней наследницей её маленькую тёзку, – покосилась она на Морриган. – А ещё у него глаза, как у тебя и одной моей юной «подружки» – сиреневые. В отличие от имперских чернокнижников, что служат Церкви, Тьма может спокойно с ним говорить в Вольных Землях, – вернула она свой взор на Локи. – Я бы сказала, что он избран, но видали мы уже таких «избранных». Пусть докажет делом и словом. А он больше любит резвиться с какой-то девчонкой из борделя.

– Надо б тоже наведаться, – произнёс кто-то из стоящих дубликатов Локи.

– И в кабак, – раздавалось всё тем же голосом, но уже с другой стороны.

– И в трактир, – это уже был толстый Локи, отобравший себе угощение со стола гномов, вгрызаясь в свиную рульку.

– Хватит столбом стоять! Танцуют все! – отпустив на миг плечо Никты, истинный Локи щёлкнул пальцами, и перед каждым его доппельгангером объявилось по миловидной барышне в бальном роскошном платье, косой шляпке и со смущённой улыбкой на лице.

Вальс закружил их всех, не оставив никого без партнёрши. Даже Локи-едок был вынужден танцевать с подмигивающей ему пухлой леди с чёрным агатовым колье. Подобно тому, как Морриган могла видеть глазами своих птиц, бог обмана существовал в каждой из своих копий. Он чувствовал их, жил ими, был ими. Он и ел, словно за двоих, и обдумывал стратегию боя, беседовал сразу с двумя, а ещё руководил музыкой и даже иллюзиями аристократок-партнёрш.

– Ты так соскучился, или просто не терпится вернуть свои побрякушки? – усмехнулась Морриган, кокетливо глядя на лик в броском гриме.

– Сандалии всё ещё у Гермеса? – поинтересовался Локи.

– Всё-то тебе расскажи, – слегка мотала головой из стороны в сторону королева гномов.

– Знаете, – строил глазки Локи в мундире своей миловидной партнёрше-иллюзии в белом платье, – а я ведь, между прочим, генерал!

– Смотрю, у Селены прикарманила диадему. Как там Империя? – поинтересовался истинный плут у Морриган. – Ещё существует?

– Вдвое меньше, чем когда-то была, – ответила та.

– Знаю, – заулыбался Локи, – это ведь я всё устроил. Я развалил Империю, вечер за вечером играя настольные партии с Лонкольдом. Это я надоумил его на восстание, на мятеж, на революцию. Философ Бриан был умён и смекалист. Наши беседы зародили и взрастили в нём зерно сопротивления прежним устоям. Я даже выступил вместе с ним, поддерживая войска. Не официально, конечно.

– Это всегда мне в тебе казалось странным, – слегка нахмурила брови королева гномов. – Эта двойственность… Ты так жаждешь выделиться, хотел то впечатлить Вотана, то родного отца Фарбаути. Желаешь разрушить традиции, но отнюдь не тщеславен. Тебе не нужны ни секты, ни культы, ни храмы, ни прославляющие песни.

– Отнюдь, с последним не соглашусь. Пусть ваши скальды, – оглядел Локи гномов, – и дальше поют обо мне. Песни, легенды, истории. Приятно быть значимой частью этого мира. – Какие ещё есть новости?

– Люди разорили драконьи гнёзда, мы и дракониды подняли здешних рептилий на континент. Ламия в гневе на некроманта. И пусть она никогда не находила с Мортис общий язык… Вампиры, знаешь ли, за вечную жизнь, а никак не за смерть, но ради всеобщего хаоса она и Лилит будут готовы к нам присоединиться. Пока костяная старуха висит над холмом, молодые девицы вершат судьбу мира. Как тебе? А? – улыбалась богиня войны.

– В тебе всегда была эта искра азарта, – дивился Локи.

– Это называется «безумие», – кружась рядом с другим шутом, холодным тоном напомнила Нитт. – А тебе просто нравится окружать себя гаремом, хитрый развратник.

– Все мы здесь ни в своём уме, – снял истинный Локи шутовской колпак и плавно надел золотой шлем, когда вальс закончился. – Ах, как влитой… – заулыбался он, прикрыв глаза и взмахнув руками, чтобы музыка вокруг стала ещё торжественней.

Иллюзорные дамы зааплодировали, и настоящие гномы, что были сейчас в этом зале, поддержали такие овации. Кто-то вновь поднял свой топор, кто-то наполовину пустую кружку, а иные и просто сжатый кулак. Морриган обещала им Норд, возвращение родных земель. Но для начала всем требовалось пробудить оставшихся в Черногорье драконов.

Диана I

Гигантский трёхглавый дракон взмыл в воздух с оглушительным рёвом. Спасающиеся прочь на собачьих упряжках держали поводья, то и дело оглядываясь с ужасом, как затмевают рассветное солнце огромные перепончатые крылья, как тень Цербера буквально возвращает ночь на ближайшие территории.

Чудовище казалось больше гор, неподъёмным, невероятным, и всё же пронеслось в воздухе высоко над санями, поднимая взмахом крыльев снежную бурю. От снежного ветра сани и животных защищал белый дракон с пастью, больше похожей на волчью или нечто среднее между мордой рептилии и представителя псовых.

Что же защищало его всадницу в алой шубке, для тех, кто бежал внизу, оставалось неясным. Но гномка Лилу была довольно смекалистой и способной чародейкой, так что наверняка окружала себя каким-либо куполом или пузырём тотального безветрия, куда просто не продували все стихийные порывы.

И тем не менее никто не чувствовал себя в безопасности. Те, кто держался за вожжи, – например, капитан стрелецких войск фоморка Ядвига, юноша-полуэльф Вир Лафо в пластинчатой агатовой броне, прозванный Чёрным Бароном или боевая кадетка Кьяра фон Блитц – девушка на вид лет шестнадцати с хвостиком, уложенными назад тёмными косами и миндалевидными карими глазами, – сейчас скалились, скрипя зубами, глядели вперёд и молились своим богам, чтобы никто из собак не споткнулся, а сани на завалились набок.

Другие, кто сидел позади – младшая сестра Вира Диана и прижимавшийся к ней лохматый барсук, дочь Ядвиги Ханна, в очках и вооружённая арбалетом, и коренастый пузатый гном-чародей Бром из рода нордов, – оглядывались назад, смотрели сквозь метель и буран, поднимали глаза к небу, а точнее – к дракону Гарму, что старался их защитить.

Цербер же, трёхглавый дракон, что взмыл высоко в небеса, был немыслимых размеров. Его пробуждение из разлома, из недр самой бездны, такой же чёрной, как его поблёскивающая в рассветных лучах чешуя, не выходило из головы каждого из очевидцев.

Никто не находил себе место. Они ведь уже встречали драконов. По крайней мере, большинство из тех, кто сейчас ехал в упряжках. Некоторые их даже побеждали, боролись, но те рептилии, с которыми они сталкивались, были размером с мельницу, с колокольню, с башню, но даже не с целый замок. Этот же размахом крыльев мог без труда покрыть своей тенью немаленький город.

За несколько часов непрерывной езды или скорее бегства от чёрного крылатого ужаса путешественники добирались до ближайших поселений северян. Но поднятый драконом буран срывал крыши и двери, крошил сараи, поднимая в воздух прирученных белых медведей, яков и даже неподъемных шерстистых носорогов.

От стихии разбегались и мамонты-великаны. Самые крупные представители своего семейства. Младшие хоботами хвастались за небольшие хвосты матерей и отцов, любых родственников и членов стада, дабы не потеряться. Вожаки трубили, предупреждая своих и других ближайших собратьев.

Благородные северные олени поступали примерно так же. Длинных хвостов у них, правда, не было, но они рогами подталкивали вперёд всех слабых и немощных в стаде, гнали вперёд, прикрывая собой всех своих малышей и поторапливали их, дабы убраться подальше. А вот шерстистые носороги, наоборот, всех медлительных, старых и раненных собратьев бросали, разбегаясь врассыпную, лишь бы хоть кто-то из их стада уцелел в этом снежном кошмаре.

Вскоре и хвойные леса, преисполненные пихтой и кедром, которыми так славится Норд – место, ныне переименованное людьми в Северные Королевства, откуда родом были предки Брома и других гномов, иногда всё ещё поселявшихся здесь средь людей, – выкорчёвывались неистовым ветром прямо с корнями из обледеневшей крепкой земли.

Если б не «купол» в виде Гарма, Цербер бы давно поднял средь морозных ветров и разметал по сугробам всех, кто сейчас был в упряжках. Стихия накрыла бы и их снегопадом такой силы, что, по ощущениям, по местности будто бы неслась настоящая лавина. А ведь именно от схождения снега защищал северян тот самый каньон великого разлома, через который шёл широкий, ныне уже обрушившийся, ледяной мост.

Село за селом, город за городом были уничтожены налётом Цербера. Едва по улицам проносились упряжки крупных, покрытых густым мехом маламутов и пролетал Гарм, как жители прятались в подвалы, не рискуя оставаться даже в домах. Снежная смерть и хаос разрушения маршировали своим победным наступлением по Северным Королевствам.

– Туда-туда! – искря руками, дабы обратить на себя внимание, говорил им Бром. – Вон там фольварк моего брата, где мы с Фарисом переводили дух после морского чудовища!

Зачем-то все туда и понеслись, как будто умелая кладка гномов, любящих устраивать подземные этажи и переходы между своими домами, могла выдержать натиск пробудившегося и голодного зверя. Едва ли Цербер искал себе пропитания среди поднятых в воздух носорогов и мамонтов. Едва ли собирался закусить кедровыми шишками, гномами и даже человечиной. С размерами его пасти было вообще не понятно, чем может питаться чудище, размером с гору. Ему и всей популяции скальных баранов было бы мало, а таких голов на его длинных и извивающихся шеях росло аж три.

Тем не менее упряжки помчались в огороженный двор, а белый дракон Гарм, не столь уж и крупный, приземлился, окутав ближайшие строения крыльями. Вниз по нему, как по горке, спешно скатилась Лилу, вовремя занырнув в укрытие. Потому что буран накрыл всё вокруг, словно армия ледяных всадников.

Казалось, замешкайся кто на улице, как тотчас бы обледенел. Некоторые звери так и застыли, пожёвывая свежую зелень, которую отыскать в северном краю было не так уж и просто, но места для пастбищ и густые леса здесь всё же водились.

Через миг всё вокруг стихло. Цербер промчался, сея ужас и хаос дальше по своему неведомому маршруту. Никто и думать не желал, куда теперь он отправится. Каждый лишь надеялся, что его дом и его близких такая катастрофа обойдёт стороной, не заденет, и всё же все волновались. Быть может, кроме Лилу, ведь она была с Черногорья, откуда чудовище и прибыло. Гномы с драконами часто водили дружбу, иначе бы и Гарм сейчас ей и её друзьям не помогал. И всё же по виду гномки, больше напоминавшей человеческого ребёнка, девочку лет эдак восьми, было видно, что даже она сейчас сильно напугана.

Двери каменного строения перед ними открылись. Оттуда выглянуло несколько жителей: худощавый норд без бороды и усов с лысым лбом и уложенными назад седыми космами на затылке, женщина в зелёной косынке, коренастая девчонка с двумя хвостиками волос пшеничного цвета, ещё одна молодая девочка-гном с косами на плечах и веснушчатым лицом да нечто столь заросшее сине-серыми волосами, что среди чёлки нельзя было разобрать толком ни глаз, ни даже носа.

– Бром вернулся! Бром вернулся! – радостно переглянулись младшие из девиц.

– Вегнулся? Зачем это?! Только что ж избавил нас от своего надоедливого пгисутствия! Что там? Его я хотя бы знаю, – потряс щуплый гном во фраке позолоченным браслетом-цепочкой, пока грозил пальцем, – а это ещё кого он к нам сюда пгиволок? Бгом в пгошлый газ был с пгиятелем, а тепегь их вон, целая свога! Что собак, что товагищей! Где мы их газмещать-таки будем? А?! – негодовал он.

– Молчи, – кофейником на длиннющей ручке, словно молотком, треснуло его по лысине заросшее существо.

– Ауч, – вскрикнул гном, коснувшись шишки ладошкой. – Я пгосто волнуюсь, что самим будет негде спать!

– Милости просим, дорогие гости, – поманила путников в дом дама в зелёной косынке.

Перепуганные, замёршие, еле переводящие дух странники едва могли опомниться и прийти в себя, двинувшись в сторону двери, выпускавшей наружу из дома тепло и вкусные, царящие внутри ароматы. Диана Лафо покачивалась, так что Кьяра её приобняла, помогая дойти. Барсук пробирался сквозь снег, а Бром пошёл первый. В конце концов в этом доме жили его не то друзья, не то даже родственники. Он ведь сюда привёл своих спутников.

– А ты собачек поди накорми да в сарай отведи погреться, – гномка в зелёном повелела седому бородачу.

– Я накогми, я пгинеси, а чем мелкие дагмоедки занимаются, – причитал тот, нехотя выполняя распоряжение этой дамы.

– Их дракон спас наши дома и сараи, бестолочь, – цокнула та языком. – А то бы уже летали в воздухе, барахтаясь да находя себя под развалинами.

Внутри путников ждал ещё один гном, который у печи занимался готовкой. Широкий, самый низкорослый из всех, словно он по мере взросления увеличивался в стороны, а не вверх. Широконосый, с глазами, что называется, «в кучку», направленными к переносице, длинными сальными волосами и в шерстяном шарфе в редкую жёлтую полоску.

А блюда к столу разносила миловидная молодая представительница нордов с обилием маленьких тёмно-бурых косичек и пышными ресницами. У неё тоже были заметны веснушки, как у той из девчонок, у которой крупные косы лежали на плечах, а чёлка была ровно подстриженной.

– Эхе-хе! Кто у нас тут? Проходите-проходите! – под резкий, насыщенный и скрипучий голосок улыбнулась им эта гномка. – Малышки, ну-ка помогите на стол мне накрыть!

– Толстый барсучок! Укусим за бочок! – вертя барсука в руках, напевали девчонки-близняшки. – Сейчас его зажарим и сунем в котелок!

– Зажарим? – раздался позади воодушевленный голос Лилу, что была не в курсе, о чём речь. – Это я могу!

– Мы зажарим барсука и отведаем мяска! – пели девочки, кружась со зверьком.

– У-ук! – ворчал тот, пытаясь вырваться от обеих, словно звал кого-то на помощь.

– Эй, вы чего там? Сдурели?! – рявкнула на них Диана. – Немедленно отпустите его! – нахмурилась она, так топнув ногой, что гномкам-малышкам пришлось и вправду выпустить бедного зверька. – Он вам не еда!

– Но нам их домой приносят с охоты… – с жалобным видом произнесла та, что с хвостиками.

– Вкусненькие такие, – кивнула и другая, что с косами.

– Эхе-хе, что там? Опять мои проказницы? Ну-ка не докучать гостям! – рявкнула девушка-норд с обилием косичек, накрывая на стол. – Вы уж простите их, не сердитесь на сорванцов. В этих краях барсуков много едят, постоянно на них охотятся. Они обычно весьма упитанные, так что барсучий жир идёт на самые разные нужды. Он лечит и кожные заболевания, и простуду…

– Моего барсука мы ни есть, ни разделывать точно не будем! – заявила им Ди.

– Нельзя так нельзя, – развели девчонки руками и переглянулись зелёными глазками.

– Нельзя! – стукнуло кофейником им по головам мимо промчавшееся заросшее существо.

Голос его больше напоминал звериный рык, нежели внятный голос. Утробный, низкий, едва различимый, чтобы понять сказанное. Вёл себя этот кофеман по-хозяйски, словно главенствовал в доме. На месте существу почти не сиделось, Ди решила, что это какая-то разновидность гномьих домовых, живущих с теми бок о бок. Создание контролировало всё, будто из-за кофе только и сновало в каждом углу – как что приготовлено, как вяжется свитер, покормлен ли скот, все ли помыли руки.

Едва Бром попробовал присесть, как стул под ним заискрился, а вдоль спинки вспыхнул маленький фейерверк. Гном аж подпрыгнул с перепугу, едва не свалившись под озорное хихиканье маленьких близняшек. Те у своего края стола очерчивали какие-то фигуры тонким узором чёрного порошка.

– Вот проказницы! Эти две из чего угодно вокруг способны взрывчатку соорудить! – запричитал чародей.

– Всё, что горит. Всё, что шипит. Всё, что искрит, – затараторили малышки и, чиркнув обо что-то в руках, подпалили сооружённую змейку, всполохнувшую сине-зелёным огнём, уносящимся ввысь.

– Эхе-хе, дом не спалите и гостям волосы! – копошась у печи, оглянулась на них гномка с косичками. – Подвинься, сынок, что тут расселся, – толкнула она бёдрами того, кто занимался нарезкой малосольных огурцов на вытянутой овощной тарелке.

– Красиво, но опасно, – подметила Ди.

Фейерверки она очень любила. Особенно когда их привозили в Лонгшир далеко странствующие щуры-торговцы из Дайкона или хотя бы перекупщики. Часами могла заворожено, сидя рядом с братом, глядеть на эти цветастые взрывы и мерцания в ночном небе.

– А моя вот мирная, – поглядывала Ядвига на Ханну. – Рукодельница. Из всего на свете плетёнки и бусики мастерит. Золотце!

– Ну, мам, – отвела та глаза, присаживаясь возле матери за стол.

– Давай, кексик, садись со мной, за барсуком будем приглядывать, – потянула Кьяра подругу за руку.

– Может, с братом всё ж таки рядом побудешь немного? – раздалось со стороны Вирбия.

– Она с тобой в санях и так ехала, – возмутилась леди фон Блитц.

– Да не ревнуйте вы, блин, – сложила жалобно бровки домиком Диана. – Иди сюда лучше, – махнула она брату, – сяду между вами, хватит меня делить.

– Ба-бах! – подпрыгнул стол от очередного взрыва с блёстками от озорных малявок.

– Да угомоните уже их, моя брага прольётся! – обеспокоенно воскликнул Бром, у которого аж голос от волнения стал тоньше.

Через какое-то время гостей уже накормили вкусной ухой из сезонной летней рыбы. Та часть рек здесь, что замерзали здесь на зиму с весною, оттаивали и становились переполнены всякой живностью. Но большинство вод Норда коркой льда ни в один из сезонов не покрывались. Правда, после такого бурана, что прошёл по этому краю, уже всякого можно теперь ожидать.

Заросшее создание активно потребляло кофе в маленьких даже для размеров гномов чашках, правда, бесконечными залпами одну за другой. Заваривало, наливало себе, кидая ложечку сахара, аккуратно размешивало без единого стука и дзынканья, а потом вливало куда-то средь прядей, где, по идее, у этого существа располагался рот.

– Картошечка! – потянул руки Бром, когда раскосый повар в зелёном домашнем халате и шарфе принёс чугунный котелок с ароматным запеченным картофелем с травами.

Специи в этих краях заготавливали как раз в тёплое время года и сейчас, в самом конце лета, уже высушивали, чтобы потом крошить, посыпать и добавлять пучками в супы, каши и прочие блюда. Правда, Брому добраться к заветному кушанью не дали. Блеснувший кофейник под управлением лохмача крепко треснул его по рукам.

– Нельзя! – лязгнуло это создание.

– Сперва – гости, – осадила чародея и немолодая дама в косынке, с толстыми овальными очками на своём чуть задранным кончиком кверху носике.

– Держи себя в руках, – посмеиваясь, принесла поднос с пирожками и подсела к немолодому норду без бороды миловидная девушка-гном с уймой мелких косичек.

– Лучше пирожки в руках подержу! – ухмыльнулся Бром.

– Нельзя! – снова получил он от заросшего существа.

– Так, – растерянно потирая ушибленную кисть, произнёс Бром. – Это, в общем, Фригг, – учтиво поклонился он лохматому созданию, – с этой личностью лучше не шутить, хе-хе.

– Точно какой-то фрик, – кивнула Кьяра.

– Да не «фрик», а Фригг! – пояснил ей Бром и перевёл свой сапфировый яркий взор на даму в косынке. – Тётушка Тарли, мой старший брат Хром, – кивнул маг на тощего с лысым лбом, – его жена Лурдэ, их дочери-близняшки, – поглядел гном в другую сторону на девчонок. – Ники и Вики.

– Это мы. Да, – хихикали те, заглядывая в плошки, кому больше положили рыбы или овощей. – Я Ники! Я Вики! – представлялись они, перебивая друг дружку и снова поджигая горстку теперь уже серого вещества, вспыхнувшего красно-рыжим в мгновение ока, не оставив на столе и следа.

– Эхе-хе, гости дорогие! Очень рада знакомству, – улыбалась красноокая и широколицая Лурдэ. – Будьте как дома.

– И не забывайте, что вы в гостях! – напомнил её супруг.

– И их старший, их первенец, мой любимый племянничек Харлик, – похлопал Бром рядом сидящего кулинара в шарфе по плечу. – Давай-ка, не сиди без дела, плесни хорошей браги любимому дядюшке! Угости дорогого гостя! Хе-хе!

– В хорошей ухе что главное? – оглядел тот всех своим забавным раскосым взглядом, просипев, будто у него горло болело. – Пятидесятиградусный ядрёный аквавит! – поднял он тост кристально-прозрачного, но невероятно крепкого напитка. – А почему так зовётся? Да потому что «аква вита» – вода жизни! – тут же отхлебнул он и принялся разливать остальным из вытянутой бутыли. – Да вы не волнуйтесь, в чан идёт всего одна рюмочка.

– Похожа на нашу огненную воду, – заключила Кьяра, вращая стакан на столе, где вместо скатерти лежало длинное тёмно-зелёное полотенце по периметру, а центр оставался свободным для подставок и ваз с угощениями.

– Скорее на чистый спирт… – просипела Ди. – Ухк-кхе… О, боги! Ну и гадость! Я такой бочонок как-то раз домой принесла. Помнишь, Вир?

– У-ук! – с любопытством раздалось от барсука где-то у ног.

– Тебе такое нельзя, – пригрозила полуэльфийка пальцем.

– А тебе? – посмеялся Вирбий, спокойно сделав небольшой глоток и закусив ароматной картофелиной. – М-м-м! Огонь-вода у гномов прям дерзкая! У-ух! – выдохнул он так, словно изобразил огнедышащего дракона.

– Только вашу делают из зерна, а эту вот, – поднял Харлик посыпанную укропом картофелину, – из картошки!

– У гномов всё дерзкое! Да! Гномы и сами дерзкие! – заявляли малышки-близняшки, подворовывая друг у друга овощной гарнир вилками.

– Ну… хоть цинга не грозит, – вздохнула Кьяра и отпила глоточек, поморщившись.

– Ой, какие у вас глазки красивые, – отметила гномка с обилием мелких косичек, глядя на миндалевидную форму очей леди фон Блитц. – Никогда к нам такие гости не приходили ещё.

– В общем, слушайте, – заявил Бром своим спутникам. – Вы у гномов в гостях. А у гномов – всё общее. За вами ухаживать никто не собирается: что положить, что подлить… Нашли официантов! Здесь каждый берёт всё, что хочет. В том числе из чужой тарелки, если тот зазевался.

– Ага! – кивнула Лилу – В большой семье клювом не щёлкают.

– Верно говорит эта «малышка всё взорву», хе-хе, – усмехнулся чародей. – Так что сами берите, сами себе наливайте, следите за тем, что в тарелке. Гномы без спроса берут всё, что их. Инвентарь там из сарая, монеты из общей копилки, вяленую воблу из погреба. Захотел – взял. Всё общее. Разве что тётушка Тарли по рукам надаёт, если ещё не готово, а вы уже лезете своими ручонками. Но это в процессе готовки, а не за столом. И у нас при еде не молятся, гномьи боги давно мертвы. Так что некому!

– Квашеную сельдь я точно не буду, – отодвинула Ди, поморщившись, одно из не шибко привлекающих ароматами блюд подальше от себя.

– Ох, Диана-Диана, не любишь ты северную кухню! – положил себе кусочек Вир, взяв металлическими щипцами. – Где ещё такое отведаешь?

– А вот биточки и тефтели из яков у них ничего, – активно уплетала Кьяра с дороги угощение за обе щёки.

– Вкуснятина, зря нос воротишь! – сообщал Вир сестре. – Разве не в этом смысл всех путешествий? Пробовать то, чего никогда не поешь дома! Знакомиться с разной культурой, отведать разные блюда. Я вот ел мамонтов в степях, стегозавров, драконов близ Черногорья. Где бы мы с Зорой не находились, куда бы нас Мелхи не перевозил. Кухня прерий на границах, кухня степей, кухня Урда, кухня Вольных Городов, знаешь, какие там есть грибы? Боги правые! – восхищался парень. – Жаркое, соленья, их хороводы на западе или шаманские пляски с тамтамами диких поселений близ орков.

– Мы в Таскарии были, всякого поели по дороге, – за Ди ответила ему Кьяра.

– У них там ещё в бутылках змеи и пауки, – сообщила Вирбию уже сестра.

– Не только в бутылках. Говорят, их там жарят в масле, сверчки, словно семечки, змеиные шашлычки наполняют улицы ароматами, а специи такие, каких к нам в Лонгшир и не завозят вовсе! – восклицал Вир.

– Зато к ним туда не завозят лонган, ромбутан и другие фрукты. Только цитрусы растут, что у нас в жарких восточных краях, что у них. Зато там пальмы, финики, кокосы… Когда проезжали поселения шеду, мне очень понравились ананасы. Прям так и растут из земли, – сообщила Ди.

– Вот и тут северную кухню отведай! – предлагал Вир сестре квашеной сельди, но та отказалась.

– В северной кухне главное – рыба и мясо, сил набраться, согреться! Своих острых перцев не растёт, зато хрен и горчица какие! Ух! – нахваливал Бром. – Ну и напитки, налей-ка мне, племянничек дорогой, да не жадничай. Родной кухни давно не ел, пока с Фарисом сюда не нагрянули сквозь портал. Где ещё такой браги опробуешь! Почва скудная, картошки мало, в торговлю не отправишь, самим надо! Хе-хе!

– Редисочка, редисочка, горчички поострее, – накладывала себе Лилу. – Смесь перчиков душистую…

– Ты вроде в Бироне так активно не налегала на жгучую еду, – покосилась в её сторону Кьяра.

– Ещё как подсыпала перчику! – гордо заметила юная гномка и дыхнула огнём, как дракончик.

– Сёмга сушёная, камбала вяленая, вобла на закусь, во раздолье! Треска какая крупная, – накладывал себе кусок за куском Бром, поливая маринадом и добавляя ложку засоленных древесных грибов.

– Ну, Стеллантор прибрежный город, у нас дома тоже рыбы навалом, – произнесла Диана без особого энтузиазма.

– Но как её здесь готовят! – нахваливал Вир, щурясь от удовольствия с полным ртом.

– А как ловят! – хихикали близняшки под цепь хлопков мелких взрывов, от которых подпрыгивали плошки и приборы. – Кверху брюхом всплывает!

– Угощайтесь, – радовалась Лурдэ. – Берите ревень, сочный, сладкий, его я готовила, – улыбалась она с гордым довольным видом, тоже аж сощурившись. – Подсмотрела рецепт у одной соседки, эхе-хе! Берите-берите, пробуйте! Так вкусно получилось! Мне так понравилсь!

– Говорил маман, что сам управлюсь, так нет, она сегодня со скуки решила на кухне помогать. Пирожки ещё затеяла. Как видно – не зря, прям словно предчувствовала наших гостей! – усмехался Харлик.

– Все пгипасы пожгут, самим нечем питаться станет, – всё ворчал Хром.

– Пожгут? Пожечь – это я могу! – радостно заявила Лилу, зажигая огоньки на кончиках пальцев под писк и восторженные возгласы близняшек.

– Удобно, можно в походе еду подогревать, а в озерцах воду, чтобы купаться, – подметил Харлик.

– Он у нас всё пытается перебороть страх перед неизведанным и отправиться путешествовать, прям как его дядюшка Бром, – пояснила дама в зелёной косынке. – Походные книги читает. Готовить иногда учится, как там пишут. Прям во дворе на костре вместо того, чтобы печью воспользоваться.

– Вот это правильно, весь в меня! – радовался чародей-бородач. – Давай-ка там это… того самого… налей любимому дядюшке бражки побольше!

– А я его от этой затеи отваживаю, нечего водиться с таким кгиминальным типом, – явно не одобрял деятельность брата Хром.

– Секрет моих вкусных блюд – это как раз тоска по приключениям, путешествиям, сила фантазии и воображения, благодаря чему я пытаюсь привычную нам еду сделать необычной, с добавлением чего-то эдакого, – улыбался Харлик. – То специи к нам с Таскарии завезут, то ещё чего. То вычитаю, как настойку на шишках делали наши предки, какие травы в лесах собирали в летний период.

– Это он придумал собирать стебли светящейся травы, которая придаёт сладко-кислый вкус супам и похлёбкам, а вот лепестки у неё горькие, годны лишь в лекарственных целях, – рассказывала дама в косынке.

– Девочки и гости, – поглядела Лурдэ на своих близняшек, – вон те пирожки для десерта, они сладкие. Северная клубника и ревень, мой любимый вкус детства. Отличное сочетание. А ещё в некоторых последняя ежевика, что собрали в лесу, больше уже не будет. Так что угощайтесь.

Малышки-близняшки, правда, к десертам подступаться пока не желали. Друг у дружки вилками подворовывали с тарелок маленькие жёлтенькие помидоры, которые и Диане тоже понравились. Тарли всё призывала их прекратить, а Лурдэ с улыбкой заступалась, говоря, что лучше уж пусть дурачатся и едят, чем капризничают и отодвигают тарелки, как, например, с брокколи. Такую капусту и Ди не шибко любила, так что вполне могла понять девчонок.

– Вы б видели трёхглавого чёрного дракона, увидишь его – так, кажется, что уже вообще больше ничего не будет! – причитал Бром.

– Молчать! – не могло к нему дотянуться лохматое существо, но по столу крепко треснуло своим кофейником. – Не пугай малышню.

– Да они храбрые у вас тут вон, ничего они не боятся, – проворчал чародей. – Большие уже.

– Дядя Бром! Покажи фокусы! – просила та из близняшек, что была с хвостиками волос.

– Фокусы-чпокусы… – всплеснул тот руками, из синих молний создав вспорхнувшую к потолку летучую мышь или нечто отдалённо на ту похожее. – А потом лежать с простудой и головной болью, – ворчал он.

– А у вас нет здесь каких-нибудь книжечек по колдовству? – поинтересовалась Лилу.

– Только походные – про костры да палатки, советы по земледелью старенькие потрёпанные, что-то о зверях и охоте там, у отца и детские сказки наверху в сундуке. В комнате девочек, – ответил ей Харлик.

– Это вон этот лентяй-слюнтяй колдовством занялся, – недобро косился и кивнул головой в сторону Брома его старший брат. – Никогда габотать не хочет. Из школы кулачных боёв его вышвыгнули, из магической школы его вышвыгнули, из Чегногогии его вышвыгнули…

– У кого-то, походу, дурная привычка гномами швыряться, – фыркнул тот.

– Я бы приняла участие, – усмехнулась Ядвига.

– Черно-гогия – звучит, словно демоны с пустыни Нид там власть захватили, – посмеялся Вирбий.

– Иди-иди сюда, чего дам! – чем-то вкусненьким подманивала девчонка с веснушками под столом к себе барсука, а Ди лишь надеялась, что не барсучьим же мясом.

– Крепкий гномий аквавит все болезни победит! – заметил Бром. – Плесни-ка, племянничек, ещё своему великому дядьке-магу.

– Чем же «великому»? – в который раз попробовала уточнить у него Ядвига. – Не выношу таких задавак. Я считаю, языком лишь чешут, одна бравада. В дело их пустишь, так сразу все регалии и храбрость куда-то деваются. Знаю я подобных типов. У гнома, видать, раздутое чувство собственной важности.

– Мам, не докучай, мы ж у него в гостях всё-таки, – тихо пробормотала ей Ханна, сняв очки и протерев зажмуренные глаза в районе у переносицы.

– А тебе вообще после посиделок у Тота я бы алкоголь не давала, – фыркнула та. – Твоё счастье, что продрогли, как цуцики и надо согреться. Лучше б вообще растиранием, а не вовнутрь.

– Вовнутрь самое то! – поднимал маг кружку и обильно прихлёбывал, словно у него там чай.

– Цуцики – это такие рыбки навроде бычков, плавают у самой кромки и ко льду примерзают в холода, даже ловить не надо, – зачем-то пояснял Харлик, видимо, считал, что его младшим сестрёнкам сие будет интересно.

– А «Великий» Бром Дерзкий Гром потому, что, между прочим, ограбил королевскую сокровищницу, очистил таскарский пригород от разбойников, вызволил вон этих двоих из орочьего плена, – кивнул чародей-низкорослик в сторону Кьяры с Дианой. – Помог выкрасть артефакты у послов в Бироне, там же прибил с десяток драконов, принёс ценнейшие сведения о том, где сейчас Тот, таскарское божество мудрости с башкой ибиса, зажёг маяк махаев на острове пепла, побывал в гробницах эльфийских предков, пробуждая тех да этих, видел самого Вулкана-кузнеца, побывал в пасти Левиафана и после всего этого ещё остался жив! Умеет даже рунический портал мастерить, что многим вообще неподвластно!

– Ой, а меня научи, меня, братик Бром! – просилась гномочка-чародейка.

– Братик?! – опешил тот, отодвинувшись на вытянутых руках. – Ладно б ещё был «дядя»… Ах да, ещё выступил против Никты и вот укрылся от гнева Цербера. Как там твой ручной зверёк? Не замёрзнёт снаружи? – поинтересовался он у Лилу про Гарма, глянув в другой конец стола, где она сидела возле малышек.

– Нет-нет, ему привычны высокогорные холода, он всегда спит среди снега на верхушках, так и охотится, сливаясь с местностью, – замахала та ручками.

– Сила маскировки! – воскликнули близняшки по правую руку от маленькой чародейки, накинув капюшоны своих кофточек, не понятно кого из себя так изображая.

– Все свои подвиги ты делал не в одиночку, а в команде, – тем временем напомнила Брому Ядвига. – Твоё большое эго явно компенсирует маленький рост.

– Чего-й? Как там погодка наверху? – прислонил ладонь к бровям Бром, поглядывая снизу вверх на фоморку. – Виверны ещё в волосах не гнездятся? В ухи-пещеры не залазят? Так вымахала-то! О! В роду, небось, великаны были. Того и гляди скоро придут фонарщики…

– В хорошей ухе главное – аромат дымка! В чан всегда следует опускать раскалённое полено, затушить уголёк, так сказать, и убрать, – почти старческим, добрым и возрастным голосом произнесла Тарли, взяв свою кружку двумя ладонями и отпив.

– А мы помогали! Тоже помогали! – верещали близняшки. – Ага, пекли блинчики! Так подбрасывали, так подбрасывали! Кто выше! Хи-хи-хи!

– Ага, подбгасывали! Один газ у них блин к потолку прилип! Проходишь такой мимо, а он тебе на башку падает! Я себе шляпу из теста не заказывал, знаете ли! – ворчал Хром.

– Может, есть другие напитки? – с жалобным видом поинтересовалась Диана, не желая больше огонь-воды.

– Зато быстро согреетесь, – обещал ей Харлик и тем, кто опасался прикасаться к напитку. – Я в уху уже плеснул во время готовки, сейчас добавлять в плошки ничего не нужно уже.

– Ты это за себя говори, – налил алкоголя в свой суп Бром, да побольше.

– Вот опять начигаедся, – хмыкнул недовольно лысоватый тощий гном.

– Так вы – братья? – глядела Ди на Брома и Хрома, не веря своим глазам и пытаясь уловить хоть какое-нибудь мало-мальское сходство.

– Да есть такое, этот старше меня изрядно, но на этом все достоинства его и заканчиваются, хе-хе! Сто лет не виделись до недавних пор, – не слишком-то жаловал хозяина дома пузатый чародей-низкорослик. – Да я как Левиафана увидел, портал только домой смог открыть. Тётя Тарли нас всё ж таки вырастила.

– Кого воспитала, а кого и впгавду, – хмыкнул, брезгливо косясь на брата Хром, – выгастила на свою голову. Как согняк в огогоде. Вот уж лучше б сто лет и дальше не виделись.

– В ого-го-го-годе, ага! А ты вечно мне завидовал! Моей силе, моей магии, моему таланту! – фыркнул Бром.

– Я?! – возмутился Хром.

– Да! – скрестил на груди руки его братец.

– Это я-то завидовал? Чему? Тебе?! Твоей богоде? Твоему набогу гугательств? Поздадиям в сквегнословии? Таланту даходить вечдо непгиятности на пятую точку?! – изумился седой гном.

– Да конь с тобой не валявшийся, – махнул Бром.

– С тобой конь, – отвернулся его братец.

– Нет с тобой! – вторил тот.

– С ним разве что только пони, – хохотнула Ядвига.

– Головой об потолок не стукнись там от гогота, – косился снизу на неё Бром.

– А помнишь, у него кабанчик был? Или то был сайгак? – шепнула подруге Ди, пока братья-гномы всё спорили да пререкались.

– Сайгак, ага, но упитанный, как кабанчик, – улыбнулась Кьяра.

– А Лилу умеет в свиней превращать. Жаль, на Цербере такое, увы, не сработает, – вздохнула Диана.

– Так у меня щетина растёт, а ты всё как младенец! У меня дар к магии есть, а у тебя нет, – ворчал тем временем Бром. – Говорят, в бабушку пошёл.

– Это кто ж говогит! – вскочил и упёр руки в боки Хром, косясь на братца.

– Бабушка и говорит, – гордо усмехнулся чародей.

– Можно подумать… – начал было седой, но его прервали.

– Нельзя! – лохматое существо ударило по столику своим кофейником, как аукционер молотком, дабы унять эту ссору.

– Да можно хотя бы… – возмутился Хром.

– Нельзя! – вновь крепко стукнуло по столу названное Фриггом создание, не позволяя гномам ругаться.

– Верно говорят: домовой в семье мир да лад стережёт, – тихо Кьяре и Виру произнесла Ди.

– Ладно-ладно, – выставил ладони защитным жестом Хром. – С ним спогить – всё гавно вообще себя не уважать, – присел он на место. – Конь бы с ним…

– Да вечно у тебя «всё гавно», какой же ты депрессивный, – ворчал Бром. – Бабушка вот всегда меня поддерживала, помогала раскрыть потенциал, – рассказывал он, отыскав глазами Ядвигу. – Если тётушка воспитывала, пыталась научить уму-разуму, то бабушка всегда давала свободу и волю. Говорила: мол, не мешайте внучку развиваться.

– Пустила на самотёк по наклонной, – качала Ядвига головой.

– Да я… да я… Ноги ифриту отрезал своим колдовством! Вот! – заявил ей гном.

– У ифритов нет ног, – язвительно заметила та.

– Так потому и нет! Бром отрезал! Хе-хе! – хорохорился чародей.

– Настоящая кладезь мнимых талантов, – закатила Ядвига глаза.

– Да! Мастерски в «Две башни» играю вот, – не без магии перебросил он из одной ладони в другую колоду карт, прошелестевшую вереницей. – И ещё, между прочим, музыкант неплохой! Знаешь, как на барабанах стучать умею? – хорохорился чародей под хихиканье Ди, тоже вспомнившей недавний разговор в гробнице Фир Болг. – Отращу-ка бакенбарды и подамся сразу в барды!

– Стучат обычно доносчики, мой дорогой и неумный гном, – вздохнула, покачав головой, капитанша стрелецкого войска. – А отрастить… ты себя-то не смог, от горшка два вершка, куда тебе ещё там чего-то отращивать, – оценивающе оглядела она Брома.

– А ты, небось, уже по льду без сапог ходить можешь. Одеяла-то, поди, не хватает всегда ноги укрыть! И сердце такое же ледяное, отмороженное, – ворчал Бром.

– Несмешные ответные шутки, – качала Ядвига головой, – как же низко ты пал. Нужно быть выше этого! – посмеивалась она.

– Эхе-хе! Давайте я вам можжевеловый чай заварю, – предложила Лурдэ.

– Она большой мастер по этому делу, – поддержала невестку Тарли с радушной улыбкой.

– Вы ж знаете, я чай не пью, только брагу! – хохотнул Бром.

– Так мы гостям, твоим спутникам, – похлопала его по макушке Лурдэ, оглядев остальных своими крупными глазами.

– Да вроде согрелись… – поёрзала Ди, которой было неловко напрягать хозяев дома ещё что-то готовить: стол и так был заставлен разными кушаньями.

– Сестрёнка эльфик! Сестрёнка эльфик! – кричала Диане Лилу с другого конца стола. – А ты выяснила, едят ли тролли профитроли? А некроманты манты?

– А знаешь, кто ест любопытных настырных девочек? – рявкнула на неё Ядвига, чтобы не отвлекала по пустякам.

– Нет, не знаю! Кто? Кто? Расскажи! – запрыгала вокруг неё маленькая гномочка.

– Вот у меня дочки такие же непоседы! – сетовал Хром. – Говогишь им воды пгинести. Так они дуэли на когомыслах устгоят, вёдга на головы наденут, изобгажая гыцагей! Пока дождёшься, что б к колодцу пошли, пгоще самому сходить!

– Кого-кого изображая? – уняла Лилу всё свое веселье, с любопытством уставившись на старика.

Близняшки расхохотались, после чего устроили дуэль на ложках и вилках, перебрасывая приборы друг дружке, как бы меняясь, защищаясь, наступая то на одну, то на другую сторону, так что одной из них всегда приходилось клониться назад. Продолжалось веселье до тех пор, пока их не угомонила Тарли. А вот их мать, напротив, укоряла её: мол, пусть девочки подурачатся и порезвятся.

– Бром у нас тоже был непоседой и драчуном, – покачала головой дама в зелёном платке.

– «Был»? – усмехнулась Ядвига. – Да он таким и остался вполне, как я вижу.

– Я им уже рассказал, как в школе кулачных боёв всех поколотил! – задрал Бром рукава своей мантии, показывая кулаки. – Всегда думал, вот не хватит мне энергии на колдовство – двину по челюсти! А оно, знаешь, как на самом деле? Когда твои силы – того, ты, как сурок, в спячку – бряк! – рухнул он головой на стол, высунув язык, словно помер или упал в обморок, отчего аж вся посуда вздрогнула.

– Бряк! – весело повторила Лилу.

– Бряк! – скандировали Ники и Вики.

– У меня одной от аквавита в глазах троится? – с усмешкой тихо спросила Кьяра у лучшей подруги.

– Да уж и у меня тоже, – глядя на девчонок, сказала Ди. – Страшнее одной непоседы Лилу только три таких.

– И Лада-Лада-Ладушка вместе с ними, – посмеивалась леди фон Блитц.

– Ой, и не напоминай, – покачала Диана головой.

– У-ук, – её пушистый спутник аж вздрогнул и отполз под стол подальше.

– Бряк-бам-бом! И в спячку! Как мистер пушистик барсук! – восклицала гномочка, тоже искря пальчиками, делая для близняшек небольшое представленьице за столом.

– С тобой такое тоже бывало, – за рукав у локтя усадила, потянувшись в их сторону, Кьяра гномку-волшебницу обратно за стол. – Катала тебя на спине, пока мы в Арьеллу шли.

– Вы что, видели тёмных эльфов? – спросила у неё удивлённая веснушчатая девчонка.

– А они едят картошку? – с набитым ртом интересовалась другая, та, что с торчащими хвостиками волос в форме заячьих ушек.

– Так, а мы с Ханной кто, по-твоему?! – возмутилась словам первой из близняшек Ядвига, сидя с другой стороны стола неподалёку, а те с ещё большим интересом начали разглядывать диковинных гостий.

– Всё едят, какие новости-то? Мы вон пробудили Цербера, – кривился Бром, отводя взгляд. – Не мы, точнее, а одна крайне талантливая флейтистка, – сваливал он всю вину на Ди.

Впрочем, именно её музыка и обрушила мост с преследующей их чародейкой и её ледяными волками. А также сподвижниками, среди которых был и Фарис, одноглазый таскарский наёмник, когда-то промышлявший в шайке с Бромом, и сама атаманша тёмных эльфов – фоморов.

– Заняли севег Угда, – гнусавил Хром. – Бальтазаг заключил с нами союз. Мы обустгоили стагые тоннели. Поколошматили оггов и гоблинов…

– Мы ж там были! Помнишь, Ди? Форт огров, Казимир, некромант Бальтазар! – вспомнила Кьяра, взяв за руку подругу.

– Точно, – кивнула та. – Налетели такие полчища гномов, что нас тоже чуть не смели вместе с гоблинами. Некромант был жуткий такой… И в телеге потом говорил, что хочет уничтожить артефакты вместе с богами.

– У вас какая-то традиция вечно в плен к оркам попадать? – почесал лоб над приподнявшейся левой бровью изумившийся Бром.

– Когда гном медовухи на мухомогах отведает, ему уже всё гавно, кого ломать! Бей и кгуши, как мамуля учила! – заявлял им Хром. – А потом мы в помощь этому Бальтазагу копали тоннель к его замку.

– Да опять у тебя «всё гавно», уймись ты уже! – восклицал Бром, взмахивая руками. – Старший, а ума как не было, так и нет. Как и силушки!

– Ага, а у тебя сила есть – ума не надо, – ворчал тот. – Все вопгосы гешал дгакой.

– Сам как спичка, а такой воинственный, – шепнула Кьяра подруге.

– Мы ещё и у минотавров в плену побывали, – припомнила Ди.

– Точно! – опомнилась Кьяра. – Мой Барбарис же где-то сейчас у фоморов. Мы его так вызволяли старательно от рогатых. А сейчас без Софры и без Розы даже неизвестно, где мой конь. Обещали привезти и позаботиться…

– Значит, позаботятся, – успокоила её Ядвига суровым тоном.

– Кушай-кушай, такой молодец, – кусочками обжаренных шкварок подкармливали близняшки под столом барсука.

– А он миленький, – вслух сообщила одна другой.

– Смотри-ка, кажется, подружились, – легонько плечом толкнула Диану Кьяра, кивнув в сторону девчонок и зверька.

– Ох, он всем рад, кто кормит. Даже на Нитт работал, как выяснилось, – всё ещё с обидой фыркнула Ди. – Я Брому-то не доверяю, не то что его сородичам.

– Не дорос ещё до доверия? – усмехнулась Ядвига, заслышав их шёпоток.

– Замок некроманта сейчас исчез. Говорят, вместо него висит громадная фигура богини Мортис и из своей тысячи костяных рук разит призрачными смертоносным молниями всех, кто приближается к мортимерскому холму, – пояснила Тарли.

– И здесь войны были, собгатья из Чегногогии газггомили агмии севегян, пытавшихся пойти в поход! – заявил Хром.

– И я там участвовала! – запрыгала Лилу. – Было так весело! Мы взрывали злых северян! Катили пушки! Заряжали ядра! Бом-бам-бум! Красотища! Столько искорок, взрывов, огня!

– Пш-ш-ш бум! – радовались и близняшки, наспех потерев края деревянных плошек о шершавый камень, бросив щепотку чего-то в горстку струек так, что всё вспыхнуло в мгновение ока.

– Вот! Так их! Так! – вертел тощими кулачками в воздухе Хром, по всей видимости, призывая наподдать северянам, прогнав с гномьих земель.

– Смотрю, низкорослики с заснеженного севера очень любят огонь, – вздохнула Кьяра.

– Не думаю, что прям все северяне – злые, – не спешила одобрять действия Лилу Диана, тоже подкармливая барсука под столом, в этот раз подманив сушёной рыбой.

– А я вообще не думаю, – улыбалась Лилу.

– Хе-хе, мы теперь с ней поладим! Я, когда в вашей компании, тоже будто голову потерял совсем, – улыбнулся Бром, постучав по лбу. – Кто там? А Бром дома? А скиньте выпить!

– Да в твоей голове ни мозгов, ни совести никогда и не было, – проворчал Хром.

– Совесть пропил, ум на золото променял, – качая головой, продолжал причитать норд-волшебник. – Деньги – зло, и они портят не только людей с эльфами, но и гномов, над которыми берёт верх самый главный инстинкт – алчность и жажда наживы! Нет ничего страшнее гномьей жадности. Иногда мои собратья удавятся, сдохнут, но рискнут всем ради какого-нибудь золотишка… А тем, как мы реагируем на звон чеканных монет, вечно все пользуются.

– У нас так принято, всё – себе, всё – в семью, – произнесла дама в косынке. – Богатство гнома – это… его богатство, – заключила она, пытаясь сказать нечто умное.

– К богатству и нужно стремиться, – говорил Харлик. – Покупаешь яка, он тебе – приплод. Вот у тебя уже несколько яков. С кого мясо, с кого молоко, кого продаёшь. Ищешь выгоду! Во всём должен быть плюс для себя.

– Ага, так тебе як в одиночку телёнка и принесёт, держи карман шире, – хмыкнула дама в косынке.

– А что, так нельзя? – развёл тот руками.

– Нельзя! – рявкнуло заросшее существо, двинув косоглазому по макушке кофейником.

– А у нас с тобой теперь ни дома, ни домового… – взгрустнулось Диане, прижавшейся к брату.

– Ничего, – коснулся тот её волос. – Отстроим новый. Выкрутимся, мы с тобой ловкие ребята, – утешал он.

– А куда домовой дух уходит, когда дом развалился? – распереживалась с чего-то вдруг Ди.

– Да к соседям, ты ж сказала, что остальные дома все возобновили. Что он, спрашивать разрешения, что ли, будет? – усмехнулся Вирбий про домового. – Заскочит к любому соседу. Например, к гоблину на чаепитие. Заведёт там семейку домовят себе заодно. Не грусти.

– Ладно-ладно, юная леди, газгешу вам таки пегеночевать в моём доме, не надо плакать, – заметил опечаленную Диану Хром.

– Валяем шерсть яка, заготовка из стержня птичьего пера, скалистый порошок, крошка эмали, кремень и… – изготавливали девчонки очередную хлопушку, унёсшуюся под потолок и медленно опадающую по мере прогорания эдакой «шерстяной бабочки», раскрывшейся в стороны из изначальной «колбаски».

– Девочки! – поправляя свои очки, возмущалась Тарли.

– Уж не мальчики, эхе-хе! – широко улыбалась да поглядывала на своих дочерей Лурдэ.

– Да похуже многих мальчишек! – погрозил пальцем Хром, а те лишь довольно улыбались да переглядывались.

– Из чего угодно под рукой найдут горючую смесь, запал и искру, всё сожгут, всё взорвут, видели снаружи сарай? – поинтересовался Бром. – Это уже третий!

– Четвёгтый, – поправил его старший брат, прикрыв глаза с недовольным лицом. – Тебя долго не было.

– Так, получается, норды Мимира и Черногорья сейчас заодно? – заключила Ядвига, вернувшись к серьёзным вопросам.

– Именно, – кивнул Хром. – Пытаемся выжить севегян-людишек, вегнуть свои законные земли. Вот уже обусгоились тут с кгаю впогне неплохо!

– Но это Черногорье натравило на эльфов драконов, – продолжила Ядвига.

– К королеве Морриган как-то пришли дракониды Фафнира из общества «Мундрагон», – докладывала ей Лилу. – Высшая раса драконьих подвидов. Такие забавные! Зелёненькие! Я зелёных гномов вот никогдашеньки не видела! Мы всегда с ними дружили. Торговали по подземным ходам, меняли камни на грибы, на мёд, на зерно для сусла и всё такое прочее. Ну и заключили пакт по возвращению гномьих земель, чтобы выгнать орков из Урда, троллей из Орна, занять весь север на континенте, как раньше. Заседания были такими долгими и скучными… Я большую часть времени играла и гуляла снаружи на свежем воздухе. Помню лишь, что сами они собирались взять Лонгшир и Империю с Таскарией. Рептилии любят, где потеплее. Почему, по-вашему, драконы живут в глубоких горных пещерах или внутри вулканов? Лава и горячие источники! Там тепло! Вот мы и пробудили драконов по приказанию королевы: бом-бам-бум! Ба-бах! Было там громко и весело! В общем, чтобы они полетели и ослабили войска эльфов и северян. На Империю налёты устроили бы после. Фенрир покатал меня заодно, потому что у меня платьице красивое!

– Раньше вот при знакомстве или за время странствий не могла рассказать все подробности? – хмурилась с обидой на неё Ди.

– Так вы же ничего не спрашивали про королеву Морриган, – удивилась Лилу. – Она после Вотана-одноглазого правит Черногорьем, а до него была принцесса Аврора.

– Весёлое было времечко, говорят. Прадед мой только и рассказывал, как питный мёд реками тёк при Авроре, – сообщил Бром. – Да! И, между прочим, мы в Бироне с вами остановили нашествие драконов на Империю. Не мы, так они бы уже летели войска императора ослаблять. Поля там его сжигать, голод, разруха, народные волнения были бы… Только дождёшься от него благодарностей. Ага… Так никогда и не узнает, что Великий Бром и его команда всех спасли.

– Чья-чья команда? – поперхнулась со смеху Кьяра.

– При этом у вас пакт с чернокнижником. И у атаманши был пакт с ним, и у орков зелёного ханства, восточного, кажется… – хмыкнула тем временем Ядвига. – Получается, с ним эльфы в союзе, гномы в союзе, но гномы при этом воюют с эльфами меж собой… А орки лезли на Лонгшир, как докладывают эти двое, – повернула она голову к Кьяре с Дианой.

– Да, сами видели их марш возле форта с головой лорда-владельца на пике… Неужели нельзя всем просто жить в мире?! – возмутилась Диана.

– Нельзя! – заявило лохматое существо, треснув кофейником ей по макушке.

– Ай! – схватилась та за голову.

– Чего вы такие драчливые-то? – возмутилась Кьяра и принялась утешать подругу.

– Фригг – личность воинственная, – посмеялся Бром. – Да и гномы вообще только и живут последние столетия набегами на людей.

– И на нас, – пробурчала Кьяра

– Надо говорить «ананас»! – поправили её близняшки.

– А северяне на нас, говорю, нападали. Какой ананас? Он на севере тут даже не растёт! Через море приезжали и грабили. Особенно портовые города… – вздыхала леди фон Блитц.

– Ананасы грабят портовые города! Ананасы-пиратики! – переглянулись девчонки и давай опять что-то там затевать рядом с тарелками, пытаясь высечь искру из металлических столовых приборов.

– Так это когда было? Ещё задолго до нашего рождения. Перемирие уж лет тридцать или пятьдесят, – потирая макушку, взглянула Диана на Вира, как самого умного и авторитетного.

– Кто вспомнит былое… – уклончиво проговорил тот, не желая попасть впросак.

– Так что Черногорье, круша северян, ещё вам одолжение делает, – подметил Бром. – Мы тут обоснуемся, и…

– Только нас-то из Лонгшира тоже выселять собрались и всех уничтожить, – заметила ему Кьяра.

Разговоры ни о чём с перетёркой последних новостей всё затягивались. Застолье вскоре закончилось, все разбрелись по дому кто куда. Бром остался пить аквавит вместе с Харликом, Ядвига подсела к ним, тоже оценив выпивку гномов. Лилу убежала на верхний этаж играть с близнецами, туда же приглядывать за ними и отвлечься от взрослых серьёзных забот поднялась и Ханна. Ди, Кьяра и Вир расположились на диване недалеко от стола, мысленно переваривая все известия и сложившуюся ситуацию.

– Что же делать теперь? Мы не можем надолго остаться, – беспокоилась Ди.

– Это уж точно! – поддакивал и не слишком гостеприимный хозяин Хром.

– Эхе-хе! Дорогой, им надо выспаться, отдохнуть, будь добрее, – вела его под локоток в спальню супруга, чтобы много тут не ворчал.

– Куда же вы? А хоть кровати распределить… – вслед им произнесла озадаченная Ядвига.

– Я могу этим заняться, – спокойным тоном проговорил ей Харлик. – Наверху, например, сёстры могут поспать и на одной, а на второй двое гостей.

– Нам не привыкать, – приобняла Кьяра Ди за плечо на тахте.

– Эй, с чего ты взяла, что я сестру отпущу, – прикусил губу Вирбий в недоумении.

– Я не буду спать с тобой на одной кровати, Вир, – заявила тому смущённая Диана.

– Распределимся, когда вымотаемся, Бром вон вообще за столом вот-вот уснёт, – усмехнулась Кьяра фон Блитц. – Есть дела поважнее, надо бы всё обсудить и решить, что мы делаем дальше. Разделяемся на несколько команд или все вместе куда отправляемся.

– Софры нет. Кому-то надо взять на себя управление войсками атаманши, я так считаю, – поставив стакан, заявила Ядвига.

– Она вместо себя оставила вести дела своих доверенных помощниц, – раздалось сверху через половицы от Ханны.

– А что насчёт артефактов? У кого они? Ожерелье мы вернули в Таскарию. Шар этот чёртов, что по домам нас вернул, там и остался или у кого? – глядела Ди на подругу и брата в надежде, что кто-либо из них располагает информацией, но те лишь молчали в растерянности. – Кольцо было на пальце у Софры как раз. Но мы нашли это, – кивнула Ди на пояс Вирбия, где покоилась Флейта Пана. – Может, ещё можно какие-то отыскать? Видела копьё у орков не так давно, мы все видели.

– Вам же кошак спёр всё самое лучшее! – восклицал Бром.

– Сказано же тебе, ожерелье вернули, кольцо у атаманши, – фыркнула ему Кьяра.

– Разбазарили всё добро, кто ж так деньгами сорит! – потрогал маг свой мешочек с золотом на ремне поверх мантии.

– Так тебя тётя растила, – поинтересовалась Ядвига у него, пододвинув кружку: мол, налей-ка ещё.

– Есть такое, рановато мы с братцем осиротели. Отец драконов любил, и они его тоже. На ужин. Это не яки тебе. Пещерные драконы не все к дрессировке приучены. Ну, или кому удаётся, кому нет, – задрал он глаза вверх, намекая на Лилу этажом выше. – Не вышло из отца с матерью укротителей драконов, – вздохнул бородатый волшебник.

– Я тоже сирота, – поддержала Ядвига. – Родителей моих схватили имперцы и обвинили в шпионаже. Не знаю уж, правда, они работали на разведку панночки или нет… Софра тогда не была ещё у власти, но и её мать также схватили когда-то. А меня приютили солдаты фоморской армии. Должны были направить в монастырь Домну, да как-то сжились мы вместе по пути. Они и вырастили, сделали сильной. Показали и научили, как командовать, как управлять. В обработке ран разбираться, мази готовить, травы сушить. Хорошо стреляла да в тактике смыслила. Дали стрелковый отряд, потом взвод, потом полк. Миссия за миссией, операция за операцией, задание за заданием. Так и выслужилась при новой атаманше. А сейчас там уже ученицы мои подменяют, кого я сама воспитала. А Ханна со мной, – подняла она тоже глаза к потолку.

– Повезло тебе с ней, – повернулся к ней Бром с той серьёзностью во взгляде, которая ему – вредине, эгоисту, балагуру и весельчаку – обычно была крайне чуждой. – У меня вот если и есть где-то дети, я о них даже не в курсе.

– Хм, без наследников, – удивилась Ядвига.

– Понимаешь, не моё это… Воспитывать… Что вот я воспитаю? Я ведь и палку перегну, если что не так. А может, совсем меня сломит это вот всё «сюси-масюси», что размякну, как тряпка. Не представляю себя отцом, да и с детьми никогда не ладил. Их только и можно что пугать искрами, чтобы не доставали. Заглянешь в какой городок, а они давай потешаться над пузом, над ростом, над космами… – фыркал гном.

– Мыться тебе надо чаще, – поглядывая на его зачёсанную назад тёмную гриву, заметила капитанша стрелков.

– И жену завести, – добавил сидевший по другую сторону Брома Харлик, почти уже засыпая от опьянения, лёжа у дяди-чародея на узорчатом кожаном наплечнике мантии.

– Да какую жену, когда тут чудо-юдо трёхглавое теперь летает с вулкан размерами, – фыркнул маг. – Войны кругом. Крысолюды, минотавры, орки… Друзей-то не осталось. Один в проповедники, другой в стражники. Я в вечном странствии! Где я жену найду? Да и все они одинаковы… Одна вот была, правда, загляденьице. Огненно-рыжая, с волнистыми волосами и зелёными глазами. По кружечки пропустили в баре одном. Смеялась над моими шутками, между прочим. Весёлая была, красивая… Надо было познакомиться с ней поближе, а я напился и уснул… Больше её не видел.

– Ох, позорище… – закатила Ядвига глаза. – Ну, а сам? Чем заниматься по жизни-то хочешь? Квасить в забегаловках и всё? Предел мечтаний?

– Ай, – махнул тот на неё рукой, скривившись. – Я из тех, кому брюхо набить уже высшее счастье. Я о каких-то высоких вещах не задумываюсь, – откинулся он на спинку дубового стула.

– Естественно, ты же гном, – хмыкнула капитанша.

– Эй, ты у гномов в гостях! Могла бы повежливее! – вновь чуть накренился Бром вперёд, сложив руки. – Сама-то вымахала так, что фоморы тебя, небось, фералом считают! Человекожирафихой!

– «Человеко»? Ну, ты, конечно, и сказочник. А вежливость – для политиков, а я военный капитан, так что смирись. За словом в карман не полезу. Это вон Софра у нас, как к власти пришла, всех по струнке ходить заставила. Вот уж кто маленькая, да удаленькая, – оценивающе поглядела Ядвига ещё раз на Брома. – Властный тон, полно идей в голове, чародейка, к тому же. Никто не смел некромантше перечить. Только вот все считали, что деньги она берёт из наследства. Это уже сейчас стало известно, что сначала ей дракониды заплатили немало, чтобы сквозь Арьеллу у них и зверолюдей фералов был переход. А потом ещё Нитт объявилась, взяв на себя все расходы своим покровительством.

– За словом в карман… – пьяным голосом бубнил Бром под нос. – Понимаю ещё за монетой в карман, но кто ж слова-то в карманах хранит… Помню, с дедом рыбачить ходили. Так он на карманы рубахи клетчатой цеплял всякие блёсны, манки, блестюльки, как сорока, – слегка улыбался он, вспоминая детство и юность. – Хром не даст соврать, – глянул он в сторону двери хозяйской спальни.

– Блестюльки? Где блестюльки? – раздалось сверху сквозь половицы от оживившейся Ханны под некий грохот.

– Много блестюлек! – доносились голоса близняшек, а с ними шипение, треск и хлопки от маленьких взрывов.

– Тихо вы, устроили бомбардировку посреди ночи! Давайте лучше научу вас, как фенечки плести, вон у вас сколько разного барахла рассыпано, – слышался голос юной арбалетчицы.

– Сестрёнка тёмный эльфик! – раздался жалобный голос Лилу, звавшей Ханну. – Почему в этой игре сказано «возьмите фишку с квадратиком», а я нашла только ромбик?

– А ты повращай фишку-то пальчиками, дорогуша… поверни, – с усмешкой проговорила ей Ханна.

– А-а! Ух ты! Квадратик! – радовалась где-то наверху маленькая чародейка.

Внизу все лишь надеялись, что девчонки найдут общий язык и играть смогут мирно, не спалив дом. Периодически на шум их голосов и топот ножек кто-то да поглядывал наверх. Угомонить этих непосед явно было непросто, а уж с их своеобразными талантами и тем более Ханне нужен был за малышками глаз да глаз.

– Ну, правда. Хотел бы ты кутить в трактире, не ездил бы с нами. По крайней мере, после встречи с Левиафаном уж точно бы с приключениями завязал. Что тебя дёрнуло переться с Фарисом в вулкан, мне скажи? – всё интересовалась на первом этаже у Брома Ядвига. – Уже бы квасил не здесь, а в борделе каком, как в последний день своей жизни. Золотишко-то при тебе.

– Да посидели мы тут с Фарисом как раз со всеми, подумали, расспросили моих, что известно о том да о сём… – нехотя отвечал тот. – Набрали провизии да пешком на ледяной мост и к вулкану отправились. Собак не взяли, да своих Хром бы и не дал, пожадничал. Вы своих ещё, небось, назад не допроситесь. Или выдаст вдвое меньше, чем мы сюда привели. Вы их хоть пересчитали? В лицо… ну, в смысле, в морду узнаете? Хе…

– Почему не переметнулся к дружку? Одноглазый хитрец всегда там, где спокойнее и хорошо платят. А ты? С теми, кого едва не сожрал Цербер. Что теперь? В Мимир? В Фуртхёгг? Подальше от всего этого? – с неподдельным интересом спрашивала капитанша.

– Тот, у кого ни детей, ни жены, – поставил Бром опустевшую кружку, – тому и терять нечего. Вот скажут: жил Бром. Ворьё ворьём. Сквернословил, никого не уважал, брюхо отъел, как горный сурок перед спячкой, – погладил он себя по животу, вновь откинувшись на спину. – А помер, скажут, как герой! Сражался за свой край, за родных, за гномов… Мож, кто вспомнит меня… Сам себя великим не назовёшь – так никто не назовёт.

– А правильно ли это? Не думал? Черногорье воюет с Арьеллой, с Лонгширом. А мы с тобой здесь, – призывала его поразмыслить Ядвига. – И я, и вот эти, – кивнула она в сторону дивана. – И гномка та здесь с нами. Значит, можно же как-то договориться?

– Нельзя! – опустило возле их кружек и свой кофейник лохматое существо, разбудив Харлика. – Пока лидеры ваши не уймутся, так и будет народ дохнуть со всех сторон! Посылают на смерть тех, кого им не жалко, да никак не уймут непомерные аппетиты! Им нет ни до кого из вас ни малейшего дела. Максимум – до дракона, что вас сюда притащил. Поговорите с королевой Морриган, с Бальтазаром, с Кирой Морвен, что вела ополчение Вольных Городов! И все скажут вам одно и то же.

– Ты ж смотри, чудище, а дело говорит, – тихо брату и подруге пробубнила Диана.

– Нет-нет, с Морриган точно бесполезняк, – отрезал Бром, проведя ладонью черту в воздухе. – Где там эта малявка? Пусть расскажет, что эта королева из себя представляет. Она только и рада драконидам услужить, развязав войну. Знаешь, кто её любовничком был во время Первой и Второй Великой Войны Богов? Ха! Лучше не знать… Они в могилу истинного короля гномов низвергли, да она заняла его место. Пока Морриган правит Черногорьем, не будет никому мира с гномами дальнего севера.

– Она… считает, что вокруг все враги, – прыгая по ступенькам, спускалась Лилу. – Меня так и растили, что всех вокруг надо сжигать и взрывать. Все хотят убить маленьких гномиков: и тролли, и орки, и прочие. Только драконы нас защищают. Лишь сестрёнка-эльфик мне помогла научиться отличать одних от других.

– А ты чего тут? – удивилась Кьяра. – Подслушиваешь? Гномья шпионка?

– Близняшки намаялись и уснули, – показалась Ханна позади Лилу, тоже спускаясь вниз и надев обратно очки. – Так что не кричите тут громко.

– Вот, видишь, какое воспитание с детства. Все враги, только гном гному друг, – кивнул вбок, в сторону лестницы, Бром. – Вам в Черногорье у Морриган делать нечего. Ещё ноги потом не унесёте живыми. Это у некроманта союз с нордами, с ним и общайтесь, как через посредника.

– С некромантом дела вела Софра. Она тоже чернокнижница, они находили общий язык. Как всё пройдёт, если мы там появимся… Да и где он? Замок-то исчез, вместо него Мортис висит, сам же слышал? – вздохнула Ядвига. – Да и можем ли мы без благословения наместницы считать себя послами, говорить от имени Арьеллы, Лонгшира? Может, к Домну ещё разок в то ущелье? Или двинемся в резервации, поговорим с королями альвов.

– Твоя правда, – кивнул Вирбий с дивана. – Мысль здравая. Они нынче хотя бы все собраны в одном месте. Коллективный разум, так сказать. Одна голова – хорошо, а уж несколько всяко лучше сообразят, что теперь делать.

– Чем сложнее испытания, тем крепче мы становимся, – убеждала себя и всех остальных Кьяра фон Блитц.

– Арьеллой же теперь Висла управляет? Мы с ней знакомы, она может нам что-нибудь подсказать-посоветовать, как теперь быть. Только будет она в станице или тоже сейчас в резервациях? Где искать-то, не очень понятно, – произнесла Ди.

– Я создавать порталы по всем местам не намерен, потом месяцами лежать с язвами, отёками и сушняком. Кто будет меня спиртом растирать… э-э-э, то есть отпаивать? Уж не мадам жирафиха точно! – всплеснул Бром руками.

– Вот я и не пойму, бочонок вредный, чего ж ты с нами помчался, – косилась Ядвига на него. – С дружком-прохвостом и Королевой Воров в покровителях шансов выжить, казалось бы, больше. Несмотря на то, как всё обернулось. А мы тут рисковые затеи устраиваем.

– Фарис сам себе на уме, он уже перебил одну банду, – сверкнул своим сапфировым взором бородач-чародей на Диану. – Да и Нитт такая же, у неё все – пешки, любым пожертвует. Если я уж подохну, так по собственной воле, а не по чьей-то команде, – проворчал гном. – Вы вот дружны, друг за друга горой. Как он защищал сестру, – глянул он на Вирбия, – как ты свою дочь, как эти подруги, – посмотрел он вновь на Ди и на Кьяру заодно. – У вас – настоящая команда, а там – сборище эгоистов-предателей.

– Банда-лаванда! – улыбалась Лилу.

– Я, конечно, сам тот ещё эгоист, но уж быть пешкой Нитт точно не собираюсь. Да и кто сказал, что Великий Бром Дерзкий Гром против рисковых затей? А? – глядел на всех гном-чародей.

– Я боюсь, как бы ты не подставил нас ради своих собратьев нордов, – открыто не доверяла ему Ядвига. – Ты наёмник, которому заплатила Софра. А она на той стороне.

– На дне ущелья, где и я был бы тоже покойником уже, будь я за них, – напомнил Бром. – Нет Софры, нет и контракта. Бром теперь сам по себе! Давай-ка, – пошевелил он правым плечом, потыкав Харлика, – если уж проснулся, плесни-ка ещё любимому дядюшке!

– Может, опять к богу мудрости? Уж кто лучше него нам подскажет, как вообще быть? – предложила Диана. – Он хоть и из зверолюдей, но выглядел адекватным. Расскажем ему, что ключи впустую потратили, не хотят наши «боги» за нас воевать. Пусть чего посоветует. Или к Фир Болг как раз, они хотели, чтобы Дану не участвовала, вот она оракулом в самозаточении теперь и живёт, изолированная от всего. Пусть хоть полководцы немедов за нас будут.

– Это же через весь континент снова пробираться! Резервации тут почти под боком, можно вообще двигаться в Лонгшир по побережью, в крайнем случае – к эмирам Таскарии… – сомневалась Ядвига. – Я так считаю.

– Так мы не договоримся, – фыркнул Вир. – Софра была настоящим лидером, а мы сейчас в споры пустимся.

– Пусть Жемчужинка будет лидером, – предложила Кьяра.

– Я?! – перепугано воскликнула Диана, вытаращив глаза.

– Ну, смотри, Ядвига всегда за идею Ханны будет, Ханна всегда за идею матери, – начала леди фон Блитц.

– И вовсе я не собираюсь поддерживать её сумасбродные и необдуманные предложения, – хмыкнула капитанша стрелков.

– Мама! – насупилась на неё дочурка, дунув на непослушную чёлку и сложив руки.

– Что? Маловата ещё для руководства, только первый свой арбалет получила, – властным тоном и сверкнув строгим взором, проговорила Ядвига.

– А Диану поддержим во всём я и её брат, – продолжила Кьяра.

– Даже самые сумасбродные и необдуманные выходки, – чмокнул Вир сестрёнку в висок.

– Нас большинство, – добавила аристократка, миндалевидными глазами ища понимание своей логики на лицах всех остальных.

– Ух… – вздохнула и порозовела Ди. – Я же говорила уже у разлома, что боюсь ошибиться. Не могу я быть лидером… Это очень большая ответственность!

– Не дрейфь, кексик! Даже если Бром примет сторону другой идеи или поддержит Ядвигу, у нас будет три на три голоса, – заключила Кьяра.

– Нет чтобы вот все были за идею Брома! Недооцениваете своего чародея! – проворчал гном.

– Тоже не дорос ещё, – усмехнулась капитанша стрелков. – Я же говорю, что не доверяю гномам. Во всех эльфийских бедах они виноваты, – проговорила капитанша стрелков.

– Прям уж во всех, – фыркнула её дочурка.

– Это они натравили драконов на континент, – напомнила дочке Ядвига.

– Как выяснили, уже не они, а дракониды. Точнее, в сговоре с теми из Фафнира, – парировала та.

– В любом случае, гному дорасти до доверия – задачка из невозможных, – придерживалась её мать своей позиции.

– Что-то сказала, мадам жирафиха? Отсюда вас, высокомерных дылд, не очень-то слышно! – проворчал гном. – Что-то хочет, гром грохочет… А у нас тут всё спокойно.

– Ой, чем это пахнет? – зажала Ядвига нос, а часть её спутников взглянули на потолок: не полыхает ли комната близняшек, другая же часть – на Лилу: не устроила ли гномка-чародейка пожар в доме. – Кажется, маленький скунс опять развонялся.

– Правдой пахнет, правдой! – гордо заявлял Бром. – Её топором не вырубишь.

– Зато тебя могу одной левой, – сверкнула глазами капитанша стрелецкого войска.

– Да? Ты тут наелась уже, я смотрю? Может, рыбки ещё хочешь? Леща вот тебе не дать? Может, пойдём выйдем, а? Конь с тобой, – махнул чародей-низкорослик. – Твоё счастье, что на женщин у Великого Брома рука не поднимается.

– Когда у мужика на женщин не поднимается – это, конечно, беда, я считаю, – цокнула языком, покачав головой Ядвига.

– Мама! – раскраснелась Ханна от её шуточек.

– Да этот говорящий пуфик свой рукой даже по заду шлёпнуть не дотянется, – продолжала та. – Таких нельзя воспринимать всерьёз.

– Я? Это я тут пуфик? Я – пуфик? Мадам жирафиха… – начал возмущаться гном, приподнимаясь на руках, облокотившись на стол ладонями.

– Ну, хватит вам! – прервал их Вир. – Об этом я и говорю: лидера нет, только все перессоримся.

– Да уж, Софра умела вокруг себя всех построить, – проговорила Ядвига с таким видом, словно жалела отнюдь не об отсутствии атаманши в компании, а жалела, что сама такими должными качествами не обладала, хоть и явно стремилась к тому, будучи всё ж таки одной из военачальниц в армии фоморов.

– Не хотите Брома слушать – и не надо, конь с вами, потом ещё плакать будете, – хмыкнул гном-чародей.

– А какая у тебя идея-то, дорогуша? – наклонившись вперёд, повернула к нему голову Ханна.

– Да пока никаких! – развёл тот руками.

– Так я и думала, – закатила глаза к потолку Ядвига.

– Я к тому, что пока мы сидим – воз и ныне там. Лидер нужен в команде-банде! Да хороший, а не абы кто. А то как в той басне, этой… как её… Лебедь, рак и… мужик! Во! – вспомнил он, и давай рассказывать пьяным голосом. – Мужик однажды с лебедем и раком спереть удумал воз, гружённый маком. Впряглися. Что же, мужичок первее всех залёз на облучок. Нагайку взял – как треснет по хребтам. Раздались сразу вой и шум, и гам! Рак оказался слаб, и панцирь треснул. И в реку, пятясь, потащил свои все чресла. А лебедь вверх вспорхнул и улетел. Недолго, в общем, воз везти хотел. Мужик взгрустнул. Чтоб закурить, достал табак… да, дым пустив, отправился в кабак. Мораль: коль плох главарь – конец всей банде. Всем в деле нужно быть одной командой! И в воз впрягать бы надо лошадей, держась подальше от сомнительных идей! Что с троицей потом стряслось – известно лишь богам. А с маком воз и ныне там.

– У-ук! – довольный барсук повертелся у не достающих до пола ног норда в знак, что ему понравилось, аж приподнимался иногда на задние лапы, делая как бы хлопок передними и снова опускаясь своей упитанной тушкой на них, радостно петляя у стула гнома.

– Ты ж мой хороший, любитель стихов и поэзии! – умилялся ему чародей-низкорослик. – А ну-ка, служить! – брал он со стола косточку с остатками мяса и подразнивал, вытягивающегося на задних лапах зверька, вручив наконец ему угощение.

– По-моему, всё было не так… – нахмурилась, качая головой, Ядвига. – А щука?

– Да вечно тебе всё «не так», мадам жирафиха! Ты там была, что ль, я не понял? Какая щука? Щука вообще из другой сказки! Про желания, про печь, про колодец, – махнул на неё Бром рукой. – Слушай, дылда, ты меня не путай!

– Пропечь? – оживилась, загоревшись огоньками на кончиках пальцев, Лилу. – Это я могу!

– Налей-ка мне лучше, племянничек, да покрепче! – требовал чародей. – Выпьём за что-нибудь уже, давай. За этот месяц, чтобы был удачным. Или лучше за весь год. А то за него ещё не пили.

– А за тот? – таким же пьяным голосом, подняв свой лоб с его плеча, поинтересовался Харлик, потянувшись к бутыли.

– Азатот – султан демонов! Не буду я за него пить! – недовольно фыркнул Бром, скрестив руки.

– Всё льёт в себя и льёт, ты ж смотри, всё ему мало, – качала Ядвига головой, косясь на бородатого волшебника.

– Бр-р-р! В себя всё не приду никак после трёхглавого чудища, – осушил кружку браги нетрезвый низкорослик. – Вы мне скажите, как можно победить такое?! Увидел – его, и понял, что всё. Конец. Что-то внутри ёкнуло, треснуло, похолодело… Расхотелось как-то просто так умирать. Без последнего слова, последнего всплеска магии. Казалось, что столько ещё мог сделать… И это меня как-то сломало внутри. Теперь, вроде бы, уцелели, а как биться с трёхглавым драконом, всё равно не представляю. Вон у нас драконоборец элитный, – резким кивком головы и со взглядом, ожидавшим некого идеального и верного решения, указал он на Вира. – Что делать-то будем? А?

– Что скажешь, сестрёнка? – передал тот право голоса сестре, как эстафетную палочку, легонько толкнув Диану плечом рядом с собой на тахте.

– Ну, моё мнение: надо сообщить про Дану Фир Болг, пусть они и возглавят тогда… что-нибудь… – пробубнила Ди, но все вокруг её слышали. – Их условие выполнено. Домну хотела, чтобы мы разбудили остальных, это надо ещё в Бушваль наведываться, я без Софры даже не знаю, с кем там о ключах разговаривать.

– Сапфировый ключ-то утерян, – напомнила Ядвига. – Он был при атаманше, толку нам в Бушваль двигаться, – отвернулась она ото всех с важным видом. – Но и Фир Болг надменные, никогда не приходящие к компромиссу меж собой генералы. От них помощи фоморам ждать нечего, я считаю. Сунутся на свой Настронд и будут охранять лесных эльфов от имперского или таскарского флота.

– Но они просили, чтобы Дану не воевала. Миссия выполнена сама собой, она ослепла и больше не хочет вести никого в бой, – пробормотала Ди. – Может, помогут нам…

– Туда не добраться, помнишь? Левиафан, – жестикулировала Ханна, показывая руками и растопыренными пальцами огромную пасть.

– У нас есть дракон! Гарм подбросит! – воскликнула Лилу.

– Верно, в воздухе нас морской змей не достанет, – поднялась с места Кьяра.

– Ура, я полезная! – наконец обрадовалась гномочка-чародейка.

– Не факт, что Вольные города и фоморы с альвами захотят воевать под командованием лидеров Фир Болг, – засомневалась Ядвига. – Но попробовать стоит, – решила она не вступать сейчас в споры. – Не ищете вы коротких путей, ребятки, я считаю…

– Просто вам, длинным, коротких не понять! Хе-хе! – усмехнулся Бром. – Пока этот Цербер улетел, нужно скорее двигаться на юг. Когда это он теперь второй раз решит облетать эти края, да и решит ли вообще… Только вы уж покрепче меня пристегните, – пошатываясь, спрыгнул он с дубового стула. – И по центру! Чтобы нельзя было вниз посмотреть!

– Даже не переночуем? – опасливо поинтересовалась Кьяра.

– Припасов прихватим, оставим тут собачьи упряжки, только нас и видели. Вот, возьмите деньжат, пока я пьяный, в смысле, добрый, – запустив руку в мешок, бросил чародей на стол перед Харликом горстку золотых монет.

– Ему б выспаться всё же, да и всем нам с дороги, – подметила леди фон Блитц.

– Пока, племянничек! Пока, тётушка, братец, близняхи-милахи, Лурдэ! Пока-пока, достопочтенная бабушка Фригг! – махал рукой Бром.

– Это бабушка?! – переглянулись ошарашенные Кьяра с Дианой.

Бальтазар I

В предрассветной тишине раздавался шелест влажных от росы кустов, шлёпающих своими зелёными стеблями и листьями по такой же зелёной чешуе. Людоящер, балансируя толстым длинным хвостом с плоскими наростами гребня посередине, мчался сквозь кусты, обегал лесные деревья, а иногда даже прятался за толстый ствол, переводя дух.

Крючковатые когти ухватились за старую, осыпавшуюся кору. Вытянутые широкие челюсти двигались вверх и вниз, ноздри пульсировали, сужаясь и расширяясь с заядлой частотой. Другая его ладонь прикоснулась к рельефному нагруднику, ощущая, как бьётся сердце.

Наросты позади крупных жёлтых глаз приподнялись, натягивая розоватые кожистые мембраны, как будто бегун навострил свои уши. Он и вправду прислушивался, но ощущал вибрацию воздуха ещё и кожей. Внимал ощущениям на шее, на руках и ногах с длинными шпорами, схватился за ножны на бедре, но те пустовали. Кинжал он, похоже, потерял где-то там, в чаще, по дороге.

Позади послышался треск веток и шелест листвы. Умелая тень прыгала по деревьям, выслеживая его. Мимо пронеслось две стрелы, а третья угодила в ствол позади. Созданию повезло, что она не прошла насквозь, иначе вышла бы у него прямо из горла. Но дерево было достаточно старым и толстым, а мощь стрелка не настолько огромной, чтобы творить подобные чудеса.

И всё же в мастерстве преследователю было не отказать. По малейшим колыханиям, по следам в сумерках, едва ли не по запаху, он точно выследил положение существа. Ещё мгновение – и женская фигура в зелёном капюшоне оказалась на месте, натягивая лук и целясь туда, где ещё совсем недавно пытался отдышаться людоящер.

Но зелёные, сощуренные в гневе глаза Киры Морвен увидели лишь след от когтей на коре. Ящер ретировался. Побежал меж деревьев, стараясь не шуметь, но ноги его в шипованных наколенниках то и дело задевали какой-нибудь разросшийся папоротник.

Сначала он метнулся к ельнику, где вокруг стволов вообще, кроме пожухлого «ковра», не было никакой растительности, но вовремя сообразил, что бор довольно густой. Он бы постоянно натыкался на колючие «лапы» хвойных деревьев, да ещё и под ногами опавшие старые ветки и шишки предательски бы скрипели и ломко трескались от его поступи.

Ящер был крупным, сине-зелёным и с довольно длинной шеей. Изрядно выше той, что бежала за ним. Однако же явно считал себя в честной дуэли проигравшим, иначе б не стал убегать. Тело его частично покрывали доспехи. Когти на ногах и руках были оружием отнюдь не хуже потерянного кинжала, мощный хвост мог откинуть, а то и сломать пару рёбер ударом, а уж зубы и вовсе остры и крепки. Мог и голову девушке отхватить, словно одичавший велоцираптор, на которого внешне чертами черепа и походил.

Кира пошла по дуге. Когда начинало светать, она могла уже хорошо разглядеть беглеца и бежала поодаль. Залп сияющих стрел быстро настиг свою цель, но ни одна не пробила плотный нагрудник. Замешкавшийся людоящер встретился взглядом с преследовательницей. Их разделяло шагов где-то сто. Так что, рванув прочь, был шанс оторваться сильнее.

Лучница-чародейка застыла на месте, целясь в убегающий силуэт, и вновь пустила залп из трёх стрел, на этот раз уж всеми попав сзади в ящера. Шпион из Фафнира взвыл от боли, повалился на землю, барахтаясь средь кустов, вспугнув стайку ночевавших там птиц и ежа. Те стремились прочь от незваного гостя, а Кира Морвен, напротив, помчалась туда.

Перед кустами лежал сине-зелёный хвост, пронзённый троицей стрел. Ящер отбросил его и был таков. Скрылся, пока был вне поля зрения чародейки. Она громко выругалась, топнула ногой и, вынув одну стрелу, приподнялась, озираясь по сторонам.

Опять тишина. Ни шелеста трав, ни пения птиц, ни шумного дыхания где-то поодаль. Лес надёжно укрыл того, кто оставил свой хвост, но сам сумел уцелеть. По измотанному виду лучницы было видно, как она устала от этой погони. В гневе притопнув, она бросила стрелу на землю, а затем присела подобрать её и вытащить две другие. В столь неспокойные времена каждая мелочь была на счету.

Спустя чуть больше часа с расстроенным видом Кира уже шагала близ лесной опушки, встречаемая ласковыми рассветными лучами. Сборщики росы уже были на ногах, да и первые грибники выбирались в чащу, прихватив пересоленный ломоть хлеба на пенёк лешему в гостинец. Но сколь ни спрашивала у них лучница-чародейка, не видели или не слышали ли они чего необычного, все только мотали головой да разводили руками. Шпиона-людоящера и след простыл.

– Доброго утречка бессонной пташке! – уже в гарнизоне, по ту сторону улицы приветствовала её вспарившая на радостях в воздух волшебница-аристократка Миранда де Гавран. – Как спалось без меня? Хи-хи, по лицу вижу, что явно не очень. Что стряслось-то? Не выспалась?

С красивым завитым посохом, в обтягивающем платье, вышитом самоцветами, она приветливо улыбалась, махала в воздухе свободной рукой и сотворяла с аметистового навершия бегущих в сторону Киры оленей и кабанов. Неприветливая лучница с хмурым видом, но необычайной ловкостью поразила все полупрозрачные малинового оттенка силуэты животных мерцающими чародейскими стрелами.

– Ушёл, зараза такая! Упустила! Упустила! – не столь докладывала и сознавалась, сколько ругала себя Кира Морвен, взмахивая руками, скрипя зубами и сжимая в пальцах свой лук с орлиными силуэтами.

– Знала бы, что ты в таком боевом настроении, создала бы для тебя всяких чудовищ, – подлетая ближе, Миранда взмахнула посохом вновь, создавая большущий лохматый шар с циклопическим глазом, огромным ртом и длинным хвостом.

Однако, сколь бы ни старалась волшебница, облизывающееся «призрачное» существо было скорее милым, чем страшным. В такого бармаглота и стрелять-то многие не стали б из жалости. Вот и Кира тетиву более натягивать не стала, хотя едва ли из-за того, что зверушка пришлась ей по нраву.

– В дозоре была, шпион-людоящер на склады прокрался, ящики с боеприпасами нашими пересчитывал. Пергамент свой выронил, едва я стрелой тот пронзила, да надо было в глаз ему целиться! Думала взять, допросить, а он, ящерица проклятая, хвост свой отбросил и наутёк! Грр! – скалилась лучница-чародейка.

– Ах, не грусти, – приобняла Миранда её за плечи. – Поставим у склада дозорных, внутри кого-нибудь, следящим за окнами. Главное – прощупать их хорошо, – побежали женственные пальчики шутливо по тёмно-зелёной непромокаемой ткани костюма Киры, – чтобы картишки не пронесли. А то знаем мы, как некоторые дозор свой стоят. Смотрят только на бочку, какая масть козырная: мечи или кубки, – хихикнула чародейка. – Давай, заварю тебе травяной чай, успокоить нервы и помочь заснуть. Раз всю ночь бегала, пора отдыхать.

– Некогда отдыхать, – хмыкнул очутившийся справа от них Бальтазар.

– Ты? – удивлённо уставилась Кира на некроманта в чёрном косом мундире из кожи, с застёжками-черепками, красивыми эполетами и видневшейся тёмно-тёмно-фиолетовой рубахе практически в тон платья Миранды.

– Лорд Кроненгард! Вы вернулись! – лёгким щебечущим голоском, расплывшись в улыбке, обрадовалась волшебница с посохом в правой руке.

– Сейчас нужно быть в нескольких местах одновременно, – пояснил некромант. – Заглянул вас проведать, как ситуация?

– «Мамочка» твоя холм сторожит, отгоняет имперцев, церковников, даже наших торговцев. В город многие вернуться не могут, пишут из городов близ границ. Кто-то у эльфов остался, кто-то подался в Северные Королевства, кто-то в Таскарию. В обе стороны страж всех поражает, ни выйти, ни зайти, – докладывала Кира своим мелодичным, терпким, но при этом и достаточно жёстким, уверенным голосом.

– Я ей не нянька. Попрошу уйти – на вас имперцы полезут. Только если будет срочная необходимость войска вывести – ещё можно подумать, – провёл Бальтазар по своему слегка шершавому подбородку.

Густо-фиолетовые глаза сверху вниз изучали не слишком довольное после неудачной «охоты» личико Киры. Та была усталой, раздосадованной, при этом удивлённой и, безусловно, рада видеть некроманта живым. Но взгляд её всё равно был холодным и отрешённым. Слишком серьёзным, сосредоточенным на делах, а не на каких-то симпатиях.

– Войска пополняются добровольцами. Остались немеды с Бушваля, белги с Настронда, все ладят, им сюда пиво привозят, карты, всякие игры, – рассказывала Миранда, слегка кружась в лучах солнца. – В свободное от нарядов и дозора время, конечно, – тут же нашлась она, перестав улыбаться, выпрямившись с серьёзным лицом и замерев на месте.

– Силы копите, да? Ну, копите, – оглядел гарнизон Бальтазар. – Ваша задача – ударить по ближайшей армии. Кто подойдёт ближе: северяне, имперцы, фералы, эльфы – не важно. Один крепкий удар, который положит начало всеобщей войне. Спровоцируйте конфликт. Если ударите по имперцам, в помощь придут северяне. Если ударите по северным королям, император, пользуясь случаем, пошлёт свои войска на Лонгшир. Надо ослабить вражеские армии. Пусть бьются между собой. А вы – нанесёте удар, и обратно. Под прикрытием старых богов.

– Ты же не любишь их. С чего вдруг решил вызвать Мортис? – задала, подняв взгляд, Кира наконец давно мучающий её вопрос.

– Иногда приходится действовать не так, как нам хочется, – ответил ей Бальтазар. – Берегите магов. Придержите эльфов, их нельзя поднять нежитью, в отличие от людей.

– Я не хочу, чтобы мой народ клал свои головы зря, – оборвала его Кира. – Тут и так настроения смешенные. Пришлый люд из подкреплений дивится: мол, как так, лорд – и без советников, сам непонятно где…

– Настало время жестких решений, – перевёл взгляд с Миранды на неё некромант. – Советники у меня вот, вы двое, к примеру. Утихомирь всех. Лучшие должны остаться под конец. А кого пустить в расход, если придётся, сама решай. Особенно таких протестующих и возмущающихся держи на прицеле. Армия нежити тоже должна пополняться. А будет она состоять из сопротивленцев, имперцев, таскарцев или северян – тут уж как будете руководить, – поглядел он вновь на волшебницу де Гавран.

– Ещё вот, шифровка с Дайкона пришла, – достала сложенную записку Кира, зачитав вслух: – «От рыжей лисицы чёрному ворону. Мои каппы со мной. Нужна помощь?». И всё. Ни подписи, ни обратного адреса, кто, чего…

– Ответь… «Ворон расправил крылья», – развёл чернокнижник руками. – Помощь с Дайкона не помешает, но встретить здесь я никого не смогу.

– Что за лисица-то? Я всю жизнь учила разные тайные символы в книгах, я знаю пятнадцать языком, десять из которых уже даже нигде не используются, а твою шифровку не поняла! – возмущалась Миранда, надув щёки. – Кто у тебя там в Дайконе?

– У меня? – взглянул на неё, вновь разведя руки, Бальтазар. – Никого.

– Ой, да ладно. У меня платьев парадных меньше в шкафу, чем у тебя любовниц повсюду, – дулась волшебница.

– У тебя серьёзно есть ещё что-то, кроме чёрного и фиолетового? – скривив брови и оглядев её снизу вверх, саркастично заметила Кира.

– Да! Тёмно-красное! – возмутилась Миранда. – И то синее, в котором я была на коронации Бальтазара в лорды!

– Это что, «много»? – усмехнулась лучница-чародейка.

– Обсудите наряды уже без меня, девочки, – покачал головой некромант.

– Ты прав, стоит быть посерьёзнее, – вздохнула Кира.

– Сестрёнку мою навестишь? – поинтересовалась Миранда у некроманта.

– Нельзя быть такой легкомысленной! Не до этого же! – всплеснула руками вместе с луком Кира. – Бальтазар говорит мне вести людей на смерть.

– Не на смерть, если они поубивают наших врагов, – подметила ей аристократка-волшебница. – Проследим, чтобы всё прошло хорошо, а пока проработаем план. Твой любовничек там к завтраку уже должен проснуться.

– Любовничек? – вновь повернулся заухмылявшийся некромант к госпоже Морвен.

– Ну, этот… Иолант… Объявился же, помнишь, перед осадой… Ухаживает теперь, красуется. А как в дозор вместе позвала, так: «нет, дорогая, я же жаворонок, к часу совы уже третий сон вижу». Дождёшься от него реальной помощи… – скривив губы, отвернулась та.

– А-а, ха-ха, весело у вас здесь, развлекайтесь, – хлопнул в ладоши некромант.

– Ты какой-то… странный сегодня… – оценивающе оглядела его с головы до ног и обратно Кира.

– Сам себя не узнаю в этот час, – обнажив клык, покачал головой Бальтазар.

– Всё из-за Люции, да? Объявил войну Императору из-за похищенной церковью невесты? Вечно всё так и начинается… а простой люд мрёт, как мухи, – вздохнула лучница-чародейка.

– Веди его к победе, сведи число жертв к минимуму. Но ты же знаешь, что нельзя спасти всех, – пристально поглядел на неё некромант, приблизившись так, что она буквально ощущала его дыхание кожей лица.

Было что-то манящее, страстное и загадочное в этом образе. Он был мрачен и нелюдим. Совсем не в неё вкусе, ещё и с длинными волосами, чего в мужиках Кира никогда не ценила. И в то же время о человеке, в первую очередь, говорили поступки, а не слова и не внешность. Она знала его прекрасно и готова была поддержать в этом походе. Не потому, что была должна ему за прошлое, в этом-то как раз Кира считала, что они давно квиты и друг с другом за всё расплатились. Но сейчас явно было лучше поддержать его, чем спорить и отделяться от планов милорда.

– Где же чудесный маленький бард? «Славься, Кроненгра-а-ард… всегда-а-а!». Морриган он так нравился! – вновь заулыбалась Миранда.

– Морриган? – шагнул резко в её сторону Бальтазар.

– Да, моей младшей сестрёнке, – слегка ошарашенно закивала та, пошире раскрыв глаза.

– А-а, точно… Совсем я запутался… – встряхнул своей густой «гривой» оттенка платины некромант. – Лучше пойду, – провёл Бальтазар по своим волосам. – Надо обдумать кое-что… Да много всего. Потом поделюсь с вами, как буду во всём уверен. Пройдусь слегка тут, пусть думают, что я здесь. Пусть сообщают, что видели меня в гарнизоне. Так будет лучше для нас.

– На коте не поскачешь? – усмехнулась вслед ему Кира. – Даже не выпьешь с нами на посошок?

– Посошок – это к ней, – кивнул некромант на изящное деревянное изделие в руке у Миранды. – А котов по весне будем считать, – зашагал он от них прочь по центральной улице, сверкнув на мгновение рептилоидными жёлтыми глазами с широкой, размалёванной на лице улыбкой, тут же растворившейся в его облике вместе со взглядом.

Локи был рад, что его не раскрыли, но странных вопросов стало как-то слишком уж много. Информации о некроманте у него явно было недостаточно, чтобы поддерживать долгий разговор с теми, кто хорошо его знал. Однако же всё прошло ровно так, как он и рассчитывал. Разве что он соврал насчёт раздумий и планов. Бог обмана предпочитал действовать по наитию. Каждая из его задумок жила своей особенной жизнью, воплощаемой идеей, движущейся к своему осуществлению мыслью. И чем больше вокруг будет хаоса, тем для него было лучше. Не обязательно, чтобы всё это было взаимосвязано и вызывало цепную реакцию.

– Он тебе не рассказывал? Родители в Фуртхёгге зачали его только с целью принести в жертву, как обещанный дар за выздоровление его матери когда-то от тяжкой болезни. Лишь когда пообещали первенца, недуг отступил. Ещё ребёнком он был вынужден сражаться, бежать, бороться за свою жизнь. Вот и вырос таким. Грубым, жестоким, эгоистичным. С принципами «или ты, или тебя», – тихо проговорила Кира Миранде, заметно переставшей теперь улыбаться. – Ненавидит богов и религиозные культы, мечтает о мире вообще без поклонений кому-либо и чему-либо. Но, как видишь, вызвал богиню смерти на холм. И мы теперь из-за неё как в ловушке…

Настоящий же Бальтазар сознанием своим пребывал глубоко во мраке. После растраченных сил, призыва Мортис, перемещения чёрного замка прямиком в Пандемониум, разрыва ткани реальности и времени несколько раз он многие месяцы провалялся без сил в лихорадке, конвульсиях и предсмертном состоянии.

Чаще всего за ним ухаживал смуглый чародей Ильдар, иногда просящий протереть милорду лоб влажной тряпкой или поправить подушку застрявших вместе с ним в демоническом царстве Сетту и Коркоснеку. Те нехотя соглашались помочь или хотя бы подежурить, пока бородач спал, чтобы в случае чего сообщить ему, если вдруг некроманту станет хуже.

– Мог бы вести армию нежити уже брать столицу… – обволакивал Бальтазара с кошачьей грацией ласковый голосок царицы-тьмы.

– Могла бы погасить солнце и остановить Дамиана, – не шевеля губами, мысленно ответил ей парящий во мраке своим сознанием Бальтазар.

– Ты же знаешь, что это не так. Я есть всегда, я здесь вечна. Это солнце обращает меня в голубое небо, чтобы всем было не так страшно, но я окружаю этот мир даже днём, – отвечала незримая бестелесная собеседница.

– Окрепну, и возьмём Селестию. Всё возьмём, пока я Люцию не найду, – заверил её некромант.

– А если нет? – засомневалась собеседница. – В Империи полно своих магов и некромантов. Ты поднимаешь из земли мёртвых, те – их упокаивают. Так и будете туда-сюда таскать бедных мертвецов?

– Если мы про Империю, то мертвяки там богатые, – саркастично ответил парящий в воздухе чернокнижник.

– Всё шутить изволишь… Даже когда ты на взводе, когда потерял голову… – фыркнула царица-тьма.

– Голову я отсеку одному деду с шрамом сквозь левый глаз, – констатировал Бальтазар.

– Смерть мелкого святоши-чародея из Гедельбурга как-то решит твои глобальные проблемы? – усмехнулась шепчущая во мраке.

– Лично мои – да, – утвердительно прогремел в чёрной пустоте некромант.

– Каким ты стал мелочным… Я же предупреждала тебя: никогда не влюбляйся. Твоя задача – переспать с кучей доступных барышень, чтобы родились одарённые детки и кто-то из них мог бы стать новым некромантом, служащим тьме. А лучше несколько, – звучала собеседница чернокнижника так, словно бы ухмылялась.

– Я никому не служу, – заверил тот.

– Но тебя же используют, ты не видишь? Дамиан всё продумал давно, он выступил умелым кукловодом, а тебя выставил своей марионеткой, – не согласилась царица-тьма.

– Как и ты, – заявил Бальтазар.

– Я просто не верю, что тот Кроненгард, который убил свою семью, готов создать собственную. Вся твоя жизнь – бегства и страдания. Почему ты решил, что счастливый финал с «и жили они долго и счастливо» – для тебя? Ты можешь разрушить мир, снести имперские устои, одолеть старых богов, очистив этот мир для чего-то нового! – восклицала его собеседница.

– Это нужно тебе… – отмахнулся от неё некромант. – Одним из постулатов чёрного мага было: «Твори, что возжелаешь». Открою секрет: не все некроманты желают уничтожить мир.

– Но ты же стремился к этому! Ты видел, как он жесток, какие здесь люди, слышал о зверствах имперцев, сжигающих магов, а теперь эта ненависть разрослась в настоящую войну! Гремит бой, а ты всё ещё восстанавливаешь силы! – возмущалась царица-тьма.

– По твоей логике сначала я должен уничтожить Фуртхёгг за веру в старых богов, – начал Бальтазар, – потом Кастор за Сульгу Тёмную, наконец…

– Почему бы и нет?! – прервала его собеседница. – Тебя воспитывали быть жёстким, эгоистичным, с холодным и каменным сердцем. Как тот, кто заполучил титул лорда, может иссыхать по какой-то там куртизанке?!

– Следи за своим языком, – предупредил её некромант.

– Лучше ты следи за спиной, – хмыкнула та в момент, когда чернокнижник ощутил затылком холод и приближающийся свист.

– Попался! – из ниоткуда в мир чёрных снов вырвалась девчонка на вид лет двенадцати с красно-рыжими волосами, рассечённой бровью и лезвиями таскарских катаров у себя на запястьях.

Она промахнулась. Бальтазар, казалось, паривший в небытие, сумел сдвинуться с места так, чтобы узорчатые, покрытые письменами орудия не коснулись его. С разбегу девочка пролетела мимо, приземляясь на такой же чёрный пол, как и всё окружение, сгущавшееся вокруг.

Единственным источником света была её тёмно-зелёная аура, чьи языки пламени, каждый в отдельности, походил на искажённые черепа и уродливые лики зомби. Именно в этом тусклом свете было видно, как со всех сторон мрак обращался в формы длинных гигантских голов волков, драконов и мантикор, скалящихся и тянущихся к ней.

Вскочив с места, она разрубала их на куски в ловких прыжках и движениях рук. Орудия кромсали зловещие пасти, отсекали носы, куски морд и рога, пока она всё приближалась к фигуре парящего Бальтазара. Тот двинул рукой, оградив себя волной звёздного сумрака, но девочка своими катарами пронзила и её, выскочив на ту сторону.

Некроманта рядом не оказалось. Поозиравшись вокруг, девочка так и не определилась куда бежать, а длинновласый чернокнижник в косом кожаном мундире настиг её сверху. Теперь уже он ударом ног попал ей по спине, столкнув в бездну сумрака. И фигура налётчицы растаяла в один миг. Чернокнижник давно ждал своей встречи с охотницей, но что-то ту пробудило, вырвав из царства снов.

– Размялся хоть? – зашептала вновь царица-тьма.

– Нет, – скривил губы некромант, прошагав с отзвуком эха, будто брёл по тоннелю какого-то замка. – Я думал, поединок затянется и эта настырная девка уже не проснётся.

– Она нашла тебя, а вот тебе рано ещё просыпаться, – вздохнул женский ласковый голосок.

– Вот и потренируюсь, – размял Бальтазар свои пальцы, проверил на поясе меч с чёрным лезвием и эфесом, с одной стороны напоминавшем крылья ворона, а с другой выгравированным под крылья летучей мыши.

Снаружи, в реальности, над его кроватью склонились смуглый маг-бородач и крепкий мужчина-демонолог с недлинной густой щетиной топорщащихся бакенбард. Бальтазар же пребывал в коме, периодически вздрагивая, напрягаясь всем телом и покрываясь густой испариной.

– Нездоровится сегодня милорду, – покачал головой Ильдар-чародей.

– Выкарабкается ли вообще?! – задавался вопросом охотник на демонов, сжав руками нательный крест. – А то застрянем тут навеки в этом аду.

Где-то поодаль, на балконном выступе спальни, на своём ситаре бойко бренчал Коркоснек. Дворф с косичками усов и бороды, чьи тёмные длиннющие волосы были уложены назад свалявшимися толстыми дредлоками. Снизу на том, что можно было назвать эдакой огненной «лужайкой», на раскалённых оплавлявшихся камнях своими перепончатыми «гусиными» лапами плясали бесы, отлынивая от работы под гномью музыку.

Вид с балкона открывался на огненные реки, горячие гейзеры, всплески бурлящей лавы и красно-коричневые скалистые породы, создающие стены пещерных гротов, их «зубастые» потолки и наросты сталагмитов снизу. При этом среди всего вулканического бедствия виднелись постройки и монументы из красного кирпича, глины, рубеллита, шпинели, полосатого сардоникса и яшмы. Некоторые друзы выходили прямо здесь на поверхность.

Звучали кирки и звон лопат, в дальних шахтах добывали металлы, в ближних карьерах доставали образцы глины. Плети погонщиков и рёв адских гончих подгоняли мелких демонов, заставляя работать усерднее. Отколотые камни перевозились в мастерские.

Некоторые с красными телами, подобно сатирам, постукивая тяжёлыми копытами мохнатых козлиных ног, сжимали нагайки и кнуты, имея лишь пару рук и рогатые головы, иногда вытянутые морды, похожие на помесь собаки с лошадью или крокодилом. Другие же, с тёмно-синей кожей, ползали змеевидными телами, высовывали длиннющие языки и имели обилие конечностей, так что и хлестать бесов могли в несколько раз эффективнее. Третьи больше походили на мускулистых или, наоборот, невероятно худощавых и высоких людей с наростами рогов на голове, а порой на плечах или вдоль спины. Но были и другие. Многообразие демонов, принадлежащих тем или иным слоям и рангам, было немалым.

Почти вся архитектура здесь имела в основе своего строения решётку. Даже жилые помещения своими крупными окнами вдоль узких столбов походили на какой-то тюремный данжеон. Казалось бы, не нуждавшиеся в таком понятии, как сон, демоны могли трудиться круглые сутки. А в отсутствие солнечных циклов смены дня и ночи здесь – вообще не знать подобных понятий. И тем не менее восстанавливать силы и пополнять энергию необходимо было всем. Как рабочим, так и надсмотрщикам, а также и более высокопоставленным по чинам инфернальным тварям. Раскалённые камни и металлы построек не обжигали жильцов и бродящих созданий.

Ещё дальше за карьерами и шахтами виднелись истрескавшиеся ровные площадки военных полигонов, где проходили учения полки копытных воинов с закрученными рогами. Мускулистые, отчасти человекоподобные по строению тела, но нередко имеющие лишнюю пару рук, одну-две дополнительных ноги, вторую, а то и третью голову и даже перепончатые крылья. Они рычали, скалились, надрывались и продолжали свои тренировки. Всё это под присмотром своих командиров, под их громогласные приказания.

Но вот верховный генерал и лидер адского войска – косматый чудовищный Азазил с вытянутым четырехглазым черепом, четырьмя крепкими руками и мощными ногами сейчас как раз был в чёрном замке. Вошёл к тем двоим, что приглядывали за состоянием Бальтазара.

– Кто из вас просил портал в Кутчи? – прогремело с жарким шипением из жуткой зубастой пасти, а глаза с крестовидным зрачком синхронно сощурились.

– Я, – поднял руку демонолог. – Там старостой хороший знакомый священник. Он знает и про Грааль, про легенды, про то, куда дели Люцию. По крайней мере, через него выйдем на первый след.

– Миледи Лукреция передаёт, что всё готово, – прорычал лохматый, покрытый наростами и рогами Азазил.

– Не будем же заставлять даму ждать, – направился к выходу мужчина в багряном плаще.

– Удачи, Сетт, – вдогонку ему произнёс чародей, оставшись у постели милорда, сжимая свой деревянный посох с янтарным навершием, зажатым средь металлических закручивающихся «рогов».

– Ифриты долго трудились, чтобы разрыв произошёл в нужном месте, близ городка. Пройти всего две-три версты, старый друг, и будешь на месте, – произнёс демонологу Азазил.

– Три версты? – скривился тот, взглянув ярко-жёлтым, сощуренным в гневе взором снизу вверх на чудовищную громадину. – Ну, спасибо… – с сарказмом добавил он, надев бурую широкую шляпу с пентаграммой, и проверил наличие кнута на поясе.

Кроме того, там были всякие порошки, склянки, сухие травы, чеснок, томик с церковными мантрами и различные обереги. Но самое главное – фляга с ценнейшим зельем, спасавшим от старого проклятья ударившейся в веру бывшей жены. Той уже давно не стало, а опасность обратиться чудищем преследовала охотника на демонов до сих пор.

– Застегнись хоть, – морщился Азазил. – Носишь тут всякое, демонов распугиваешь, постыдился б! – советовал он по пути Сетту убрать с глаз долой его обереги.

– Пусть знают, с кем связываются, – хмыкнул тот, не послушавшись.

– Да о тебе скоро легенды пойдут. Демонолог в обители демонов. Можно книги писать, сказителей слушать… Помнишь, как славно мы бились? Как враждовали? – издал спутник охотника на нечисть некое подобие клокочущего хохота.

– Славные были времена, я скажу. Кнутом тебя, кнутом, обратно в Преисподнюю… – недобро косился на собеседника Сетт Догман.

– А теперь сам тут оказался, – развёл всеми четырьмя руками Азазил. – Стоило оно того?

– Ты тут потише маши крыльями, – едва не ступил в раскалённую лужу демонолог, посторонившись от когтистых лап рогатого чудища. – А то быстро вылетишь у меня на поверхность.

– О, хо-хо, – погладил свой лысоватый живот демон. – Боюсь, наружу собрался как раз ты. Соскучился по сородичам? Не сидится? То-то же! Освежишься… Даже завидую тебе, можно сказать. Всем там рассказывай, как в аду побывал.

– Тебя только за смертью посылать, – в закутке рядом с мерцающим порталом встретила их женщина-суккуб, чей наряд больше походил на одну-единственную ленту из шипованного латекса или плеть, окутывающую там и тут обнажённое фигуристое тело.

Позади виднелось око портала, по обе стороны от которого свою силу ему отдавали несколько групп ифритов – существ с материальным торсом и клубящимся вихрем вместо ног ниже пояса. Кожа их была бугристой, лапы трёхпалыми, на спине кое-где виднелись зоны с чешуёй, а двурогие головы больше походили на чудовищную карикатуру гибрида орка, эльфа, рептилии и гоблина. Нечто лопоухое, широколицее, с огромной нижней челюстью, широким или почти отсутствующим носом да массивными выступами надбровных дуг, под которыми в глубинах пещер-глазниц горели жёлтые огоньки.

– Может, демонице и суждена смерть от моего кнута. Кто знает, при каких обстоятельствах встретимся, – хмыкнул Сетт.

– Жалкий червяк, – оскалилось молоденькое миловидное лицо под аккуратной огненной чёлкой. – Растерзала бы тебя, да у нас перемирие, – показала она мужчине свои клыки.

– Это временная мера, детка, – проверял Сетт вновь свои склянки и мешочки, удостоверившись, что взял с собой самое нужное.

– С миледи так не принято разговаривать, – толкнул его в спину Азазил одной из своих мускулистых лап.

– Ты потише тут махай крыльями, я уже сказал, – оглянулся демонолог. – Забыл уже, кто дочку твою защищал там, наверху? – задрал он свой палец к сталактитам огненного грота.

– Азазил лишён крыльев, а вот я, – раскрыла свои перепончатые позади спины демонесса, виляя остроконечным змееподобным хвостом.

– Это должно меня впечатлить, возбудить, насмешить или напугать? – скривил брови Сетт. – Как бы там ни было, детка, тебе не удалось ничего из вышеназванного, – уверенно прошагал он к порталу.

– Думаешь, возьму так тебя и отпущу, не наказав за дерзость, – обвила сзади демонологу шею Лукреция своим хвостом, остановив его и стянув горло.

– Я не из тех мужиков, кто любят доминирующих над ними баб с плётками в латексе, – пытался освободиться Сетт. – Это тебе к бармену из Фуртхёгга.

– Я загляну, – зловещим, почти звериным тембром лязгнула демоница, выпустив мужчину из хватки. – Ты тоже помни, что перемирие «временно». Как бы такой охотник сам не стал вдруг добычей.

– Всегда готов к схватке, – обернулся он, пятясь к порталу. – Ты только скажи, когда, – взял он свой кнут.

Та, в свою очередь, перевела взгляд на косматого, подобного стоящему на задних лапах медведю, Азазила и кивнула. Тот направился вперёд увесистым, но при том быстрым шагом. И вот тогда уже в глазах демонолога промелькнул некий испуг.

– Да я сам, да куда ты! – выставил он руки перед собой, но могучая лапа ударила мимо них его по груди, спиной швырнув прямо в овальный портал с заострёнными краями своего силуэта, после чего ифриты прекратили его поддерживать.

Воронка захлопнулась, а Сетт оказался посреди осеннего поля, где уже и собрали урожай, и стога увезли в амбары. Под ногами лишь промёрзлая земля, припорошённая слегка остатками сухой пожухлой травы да нагнанными с ближайших рощ ветром опавшими листьями.

Путь в небольшой городок был неблизким, петляющим, но Сетт хорошо знал местность. Сам был не отсюда, но по долгу службы, выучившись в гильдии священников-экзорцистов на борца с демонами, в этих краях бывал неоднократно. Избавил Кутчи от русалки-душительницы, после разбирался с делом мужа, перебившего топором всю семью и заявившего об одержимости. И как-то раз ещё помогал старосте Антонию, местному священнику, разобраться с воришками-бесами, что по ночам тырили горох, ячмень да молоко у коров, так что те уже доенные были поутру.

С Антонием они хорошо сдружились за все эти случаи. Вместе пили, беседовали, играли в карты, молились. Тот был из дворянского рода, третьим из сыновей, так что богатства и титулов особо ему не сулилось, вот и подался в церковники. Да вот за годы службы сделался градоначальником из обычного проповедника. Многое знал, переписывался с архиепископом и другими учителями, всегда был в курсе всех важных событий. Потому-то сейчас к нему Сетт и решил обратиться.

Пока добрёл до Кутчей, уже и смеркалось. Но стражники его сразу признали, а уж лекарь с первого дома, как в окно глянул за ужином при свечах, так всё побросал на столе и поприветствовать вышел, встретить дорогого гостя. Зайти к нему Сетт отказался, сообщил, что по важному делу. Но вот заглянуть попозже, после разговоров со старостой, да всем вместе выпить по старой дружбе – это демонолог был завсегда.

Вообще-то после своих последних и не самых лучших приключений Догман в Империи Гростерн числился в розыске. Такие вылазки даже по малым сёлам и городам для него были опасны, но иного пути просто не было. Коркоснек и Ильдар в этих местах не бывали, никого не знают. А скажи они кому, что пришли по поручению своего хорошего друга Сетта, так и им головы не сносить, если чего.

Оставалось надеяться, что сюда не доползли ни слухи, ни портреты. Страже и Церкви было чем заняться вместо такой ловли, но вот в столицу и самые крупные центры Империи отправиться демонолог бы не рискнул. Потому и выбрал навестить своего друга отсюда, где всё тихо-спокойно. А с целителем слово за слово разговорились, спешно шагали по темнеющим улочкам, глядя, как в домах зажигается свет. С полей шли труженики, из мастерских домой шагали работники, так что вокруг было людно, что не очень-то нравилось Сетту.

– Ну, он щуку, крюк выдернув, так и поднял за нижнюю челюсть, вытянул во всю длину: вот, мол, какая! А она зубами-то, стерва, и клацнула! Без двух пальцев теперь лежит рыболов наш! – рассказывал коренастый усач в тёмно-серой епанче поверх хвойного цвета кафтана.

– Это ещё что. Один мой знакомый волка из капкана вытащить пытался. Мёртвого уже, застрелил вблизи из арбалета. Да так неудачно капкан разжал, что тот снова лязгнул. Ни пальцев, ни кистей, на всю жизнь уж калека. Не охотник, не сторож, обуза в семье. Монахам теперь книги диктует, чтобы на текст не отвлекались и не сверялись, на слух воспринимают. Да иногда грамотно письмо сформулирует от кого-нибудь из сельчан, кто письму не обучен, а весточку родным или друзьям куда отправить намерен, – делился историями и Сетт.

– Козу тут украли недавно, – сообщал лекарь.

– Чёрную? – полезли глаза у Сетта на лоб.

– Белую, – изумился собеседник, разведя руками. – Чё сразу чёрную-то? Чёрных не держим. Выяснилось, в общем, что она рогами заслон научилась приподнимать да на поле ушла. Но допросы вели, ты бы видел! Прям по твоим стандартам и порядкам, допрашивали всех, будто дитё выкрали. С напором, с гарканьем, с кулаком по столу!

– Это я люблю, это я умею, – ухмыльнулся Догман, – дурь из всех вышибать. Ну, а староста что?

– А чего он? Не молодеет. Когда виделись вы с ним? Где-то года три-четыре назад ты проездом был? Седой, а басит проповеди так, что стены трещат. Я всегда боюсь больше не гнева божия, а что потолок с чердаком нам на головы свалятся. Церковь бы пора подлатать или вообще перестроить. Каменный храм, да где ж денег возьмёшь? Императорская казна последний десяток лет лишь войско спонсирует. Стрельцы, копьеносцы, мечники… В лучшем случае из крупного города кузнец заказ хороший получит с чеканной монетой в карман. А если повезёт – из столицы, – отвечал ему местный лекарь.

Широким дом старости в своём центре имел второй этаж с жилыми комнатами. В то время как на нижних, за исключением кухни и прачечной, были лишь кабинеты, залы заседаний, казначейская палата с укреплённой дверью и свинцовыми толстыми решётками на единственном окне и канцелярия с архивами.

Стая чёрных грачей перелетела с дерева на дерево, а потом и вовсе вспорхнула в небо. День был безветренный и прохладный. Сетт не был достаточно утеплён по погоде, но его плащ-пальто вполне согревал и не дал бы промокнуть на случай дождя.

Небо, тем не менее, было звёздным. Догман глядел на него, ощущая налёт ностальгии и домашний уют. Слишком давно он не видел имперских созвездий с привычного ракурса. Хотелось бросить всё, взять с собой выпивки да старых друзей, забраться на холм и любоваться видами природы, городов и этого самого неба под добрую беседу. Но всё это было лишь в несбыточных мечтах демонолога.

На стук в дверь никто не ответил, однако сама она была приоткрыта. Лишь слегка пройдя внутрь, заглянув в первый же кабинет писаря слева, гости обнаружили старика. Вот только, увы, не живого. С раскрытыми от ужаса глазами сидящий за столом староста-проповедник был мёртв. Наклонённая голова его левым виском касалась стола, залитого багряной лужей уже подсохшей крови, что ещё недавно явно хлестала из разодранного горла.

И удивление в глазах вошедших было б не таким сильным, не вспыхнул бы во взоре их огонёк лютого ужаса, переплетавшегося с непониманием, если б фигура этого мертвеца сейчас не захрипела, не задрожала и не пришла бы в движение, рваными резкими движениями поднявшись с места.

Анфиса I

Сознание девчонки с огненно-рыжими волосами и рассеченной бровью падало сквозь мглу. Впрочем, была она уже далеко не столь юной, просто Часы Хроноса, вживлённый в запястье артефакт, сильно замедляли старение, а стало быть, и взросление тоже. Анфисе было уже за двадцать, а выглядела она по сей день на двенадцать, как в то лето, когда едва не умерла. Могла погибнуть и сейчас, но проснулась.

Взбудораженная гладкошёрстная чёрная кошка с яркими зелёными глазами била лапой ей по лицу, пытаясь пробудить ёрзающую во сне и даже кричащую девицу. Глаза у той тоже были зелёными, но тёмными, матовыми, малахитовыми. Сейчас взгляды их встретились. Анфиса проснулась и пришла в себя, но кошка продолжила лапой касаться её губ.

– Буба, ну чего ты? Поспать не даёшь… – нахмурилась охотница на некромантов, вспоминая своё путешествие.

Дар позволял ей выслеживать во сне колдунов, замышляющих недоброе против церкви и власти императора Лор де Рона. Падение во сне было делом привычным. Скорее не это её пробудило, а настырность кошки. Анфиса на неё злилась, но мгновение спустя поняла, что, если б кошка не разбудила её, мягкой лапкой тыкая по лицу, возможно, её попросту бы убили. Некромант был готов к встрече с ней. И Буба спасла её от неминуемой смерти.

Столкнув с себя красно-золотистое одеяло со сложным рисунком, напоминавшим узоры мандалы, девочка привстала, едва макушкой не задев кончики фигурок на трубочках музыки ветра – особой ловушки кошмаров, потянулась к стакану воды возле графина, лисьей маски кицунэ и шкатулки с зелёными травяными таблетками. Успокоительное помогало быстро заснуть в процессе медитации, чтобы отправиться на охоту. Вчерашний её поход на язычника из секты Гончих Псов был удачным, а вот сегодняшний выход на лорда Кроненгарда принёс скорее важную информацию, нежели практическую пользу.

Анфиса широко зевнула и потянулась. Комната была залита светом, окно едва приоткрыто, а сквозь не до конца задёрнутые шторы пробивались лучи осеннего солнца. Полупрозрачная розовая ночнушка слетела к подножью кровати. Нужно было ополоснуться да одеваться, желательно ещё причесаться после такого сумбурного валяния на подушке.

Несмотря на реальный возраст, белилами или помадой девица не пользовалась. На детском личике всё это слишком странно смотрелось. На важный приём ещё можно было миниатюрной кисточкой сделать ресницы повыразительнее, но сегодняшний день ожидался самым обычным.

– Доброе утро, оденься уже, – протяжный горловой голосок раздался поодаль, картавя каждую «р» на манер кошачьего мурлыканья.

– Да знаю я, – махнула рукой Анфиса, привстав и снова рухнув голым задом на простынь, опешив. – Что? Кто здесь? – заозиралась она, распахнув взор, в котором таяли обрывки минувшего сна.

– Мур-мяу, – вскочила вновь на кровать та же чёрная кошка, следом громко замурчав и выразительно поглядывая на девчонку.

– Буба, блин, не клянчи еду спозаранку! Мне уже спросонья почудилось, что ты разговаривать начала! – буркнула та, потянувшись к халату.

Стычка с Бальтазаром не выходила из головы. Требовалась новая тактика, хорошо продуманный ход боя, изучение противника, на которое, быть может, не было времени и даже возможностей. Ведь ещё раз попав в его сон, оттуда можно уже живой и не выбраться.

Кошка оказывалась рядом с ней, куда бы она не ринулась путешествовать, хотя должна была остаться ещё с бабушкой в деревне Уислоу близ родного города Брейтберга. Сейчас же она была в Квинтесберге, городе церкви, оплоте веры, где были самые роскошные соборы, а также избирался конклавом архиепископ. В последний раз так десять лет назад после трагической гибели Магнуса во время нашествия мертвецов совет кардиналов избрал на должность ныне действующего Квинта Виндекса, высокого длинноволосого крепкого мужчину с выразительным крупным носом.

Её отец когда-то и сам был священником, нунцием при понтифике, а теперь сделался королевским послом. Так что дом и спальня, где девочка пробудилась, принадлежали не ей, а тихой, но роскошной гостинице для важных персон. Прислуга, разумеется, не беспокоила поутру ни с уборкой, ни с завтраком. И тем не менее, пришло время приводить себя в порядок.

Через какое-то время, разодетая в бурый кафтан и зелёные кальсоны, она неслась по зданию Академии Экзорцистов, где обучали священников, демонологов, проповедников, а также были просто классы церковной школы, обучающие грамоте и богослужению всех городских детей.

– Вчера ещё одного колдуна, говорят, зарезанным в постели нашли! – на пороге заявил ей один из тёмненьких мальчишек с довольной ухмылкой.

– Из Гончих Псов, – поддакивал его светловолосый приятель чуть позади.

– Анфиса молодец! Умничка! Крутая! – раздавалось вокруг от детворы и подростков. – Во даёт! Охотница во снах! Гнев Империи! – восхищались ей мальчишки и девчонки, приподнимая ладошки, по которым она хлопала своею, будучи здесь весьма популярной. – Так держать! Покромсай их всех!

– Спасибо-спасибо, старалась! – мило улыбалась им охотница на чародеев.

На неё ориентировались и пытались быть похожими, ставили себе в пример, а то и возводили в идеал. Самоотверженная, бесстрашная, отточившая навыки и действительно приносящая пользу Империи, что ценилось на этих землях в первую очередь. Каждый мечтал быть родине чем-то полезен. И уж Анфиса была настоящей знаменитостью в должных кругах.

Это ей льстило. Когда-то никто, несмотря на чародейский дар, не брал девчонку в ученицы, а теперь ей восхищались вокруг очень многие. Особенно «сверстники», если брать её внешний облик. Но в Академии Экзорцистов она не училась и не преподавала. Точнее, она была здесь на дополнительных курсах когда-то, уже после того, как окончила Академию Магов в столице, будучи в Гильдии Некромантов. Церкви нужны тёмные маги, чтобы упокаивать обратно всю взбесившуюся нежить. Точно так же как и колдуны с демонологами, чтобы загонять обратно бесов и всяких элементалей, кто ж иначе угомонит домовых, русалок, бледных ползунов, упырей и прочую расшалившуюся нечисть.

Вот только чародеи должны быть во всём верны церкви. И после смерти старика Эрасмуса новые лидеры имперских чародеев имели с архиепископом Виндексом довольно натянутые отношения, а народное презрение к магам росло из-за деятельности языческих культов. Уж очень многие оставляли официальную службу и к тем примыкали. Чем больше давления на этот счёт было от церкви, тем быстрее сдавались оставшиеся и позволяли утянуть себя за собой изменникам-приятелям. Цепочки тянулись, ситуация усугублялась, вербовка не прекращалась, как и взаимная охота церковников на язычников-колдунов. Казалось, ситуация патовая и скоро всех магов попросту переквалифицируют в священников, дабы был максимальный контроль со стороны понтифика и его поверенных кардиналов.

И двигалась Анфиса внутри одного из таких учебных заведений по каменным лестницам в канцелярию, где выделили для личных дел кабинет её отцу Альберту. Вытянутая длинная комната с серией окон по левую от вошедшего руку, с бархатными алыми занавесками. Правую стену сплошняком занимали шкафы то с книгами и памфлетами, то с ящиками, тоже полными разных листов, писем и списков.

Отец же её обмакнул перо в чернила за дальним письменным столом, не слыша или не обращая внимания на постукивание маленьких каблучков. Он рассылал приказания подопечным. Брок Берглунд и Синдри Линдберг были сейчас на задании, а господину Крэшнеру необходимо было знать о каждом их шаге, о ситуации в целом, дабы руководить. Ведь он тоже любил контролировать каждую мелочь.

Чёрная абайя на теле, красный фареон из войлока с золотой кисточкой поверх опускавшихся водопадом длинных и тёмных кудрей. Взор янтарных глаз скользил по написанному, пальцы с драгоценными кольцами сжимали перо, с которого вот-вот готова была упасть капля.

– Я нашла его, папочка, – доложила Анфиса, вовремя подставив округлую салфетку, дабы кляксы не получилось.

– Чудно-чудно, – с мягкой улыбкой поднял глаза немолодой мужчина с двухцветной бородкой на подошедшую дочь.

– Не могу определить, где именно, но настрой медитации выбросил меня прям в его сон. Там одна тьма и ничего кроме. Сонм рукотворных чудовищ и он посреди мрака. Ни идей, ни мечтаний, ни планов. Он прогнил изнутри, не осталось ничего человеческого. Сам уже буквально обратился в монстра! – не без ужаса в голосе сообщала девица.

– А вот это уже нехорошо, – качнул головой, отложив перо в сторону, Альберт. – Он явно опасен.

– Он психопат… Даже у Мельхиора в голове тихий дом и его дети. А этот… Это просто безумие! – замотала головой уже девочка.

– И оно движется прямо на нас, – заметил с серьёзным лицом ей отец. – Кроненгарда нужно остановить любой ценой, принцесса. Неважно, сколько невинных жертв падёт в этой схватке. Воины, горожане, чародеи, священники… Надо найти способ его уничтожить.

– Его что-то питает. Сама тьма, меч-артефакт, я толком не поняла. Там колоссальный источник энергии. Мне казалось, если я проткну ему сердце, оно тотчас затянется, – проговорила Анфиса.

– Попробуй установить местоположение. Я пошлю туда лучших убийц. Его во сне и наяву будут преследовать, он не уйдёт. Главное – будь осторожна, – взял Альберт девочку за руку. – Я бы никогда не послал свою дочь на смертельно опасное задание, не будучи уверен, что она справится и выживет. Побудь сегодня на солнышке, часы нужно подзаряжать.

– Некогда мне загорать, да и не лето давно, – с серьёзным видом отдёрнула руку та.

– Зима приближается. Чёрное суровое время. Его надо пережить и преодолеть. Творец не оставит нас, но на бога надейся, а сам не плошай. Помнишь такую поговорку? – поинтересовался посол.

– Да, папочка, – ответила Анфиса ему.

– Чудно-чудно, – с улыбкой сложил он пальцы рук домиком. – Мессир Дамиан сегодня нас покинет. За ним из столицы должен, наконец, явиться сопровождающий, чтобы отвести гостя в Селестию.

– Жалко, – отметила девочка, явно взгрустнув. – С ним интересно, и он единственный, кто сообщал ценные сведения о некроманте.

– Так уж случилось, что из наших никто с ним не сталкивался, – пожал Альберт плечами. – Быть может, доклад императору навеет тому какие-то мысли.

– А дядя Квинт? – поинтересовалась Анфиса.

– Сейчас где-то в Лонгшире, – ответил посол. – Мы оттуда с тобой уехали, а он дальше остался вести дела и путешествовать по городам. Его миссия для церкви очень важна. И, кто знает, может, важна окажется и для всей Империи в целом. Я всегда говорил, лучше не захватывать силой, а порабощать хитростью. Земли эльфов уже несколько лет принимают идеи нашей религии. Вера в Творца там всё больше распространяется. Мы подготовим местных более не принимать эльфов и их культы.

– Надо разыскать Дамиана, – сообщила о своих планах девочка.

– Поднимемся-ка за ним, заодно свяжемся с архиепископом, давно не виделись, – не дописав письмо, поднялся Альберт из-за стола.

– Его спальня среди гостевых комнат общежития… На третьем этаже, чтобы вид был красивее, – припоминала Анфиса.

– О, нет. Дамиан ранняя пташка, это ты у нас соня, – коснулся посол волос дочери, зашагав рядом с ней прочь из кабинета. – Его разыскать можно только в одном месте.

При всех набожных качествах отца Дамиана, который буквально излучал истинную веру, соблюдал имперские церковные постулаты, проповедовал добродетели и сам старался им следовать, у пришлого из Гедельбурга священника была одна невероятная страсть. Непреодолимая жажда к крепким напиткам.

И, несмотря на то, что Квинтесберг был, в первую очередь, городом высокой духовной силы, здесь всё же был свой винный дом, а церковные служки как раз промышляли изготовлением алкоголя, продавая его бочками и бутылками в разные концы.

Винный дом представлял собой что-то среднее между храмом и забегаловкой. Здесь не было комнат для съёма, не поощрялись азартные игры, стояли алтари для молитв, пели хором церковные песни, готовили простую еду и, самое главное для отца Дамиана – престарелого худощавого мужчины со шрамом через левый глаз на лице, – наливали отличного крепкого вина.

– Всё причащаетесь? – иронично подметил Альберт, присаживаясь вместе с дочерью напротив гостя.

– Дегустирую по чуть-чуть церковные имперские вина, – ответил тот.

Старик в ничем не примечательной белой рясе, словно самый обычный деревенский монах. Даже не проповедник, кем он тоже являлся, будучи и мессиром, и чародеем, и святым отцом по церковному сану, а будто скромный служка с верёвочным поясом. Выразительным был лишь его нательный равносторонний крест из посеребрённого сплава с сапфиром по центру.

Голова вся в морщинах, худощавая, лысая, и только на самом затылке веером, словно павлиний хвост или серый костёр, торчали взъерошенные седые лохмы. Зрячим был только правый рыжевато-янтарный глаз. Левый был серым, с отметинами шрама на коже вверху и внизу косой чертой в память о чём-то ужасном, с чем он когда-то столкнулся.

– Близ Квинтесберга всегда было полно виноградников. Основной промысел многих горожан, – сообщил посол.

– Хороший товар позволяет церкви самой себя обеспечивать. Святая вода, свечи, молебники и кресты расходятся не столь хорошо, а вот винный промысел и в Вольных городах обеспечивает монастыри куском хлеба, – рассказывал Дамиан. – Да и подать прихожан помогает. Главное – держать высокие духовные устои у граждан, чтобы те ощущали в пожертвованиях свой долг, но делали это не нехотя, словно мы собираем налоги, а от душевной доброты и чистого сердца. Разделите хлеб с ближним, – надломил мужчина со шрамом свой поджаристый ароматный кусок, половину протянув послу. – Этому ведь учит Творец.

– Вы закусывайте, закусывайте, – отказался Альберт. – Взаимовыручка – это как раз по моей части, люблю, когда другие мне должны за оказанную услугу. Проблема товаров типа томиков мантр и крестов в том, что их покупают лишь раз. Свечи и вино, разумеется, дело другое. Настоящий доходный потенциал имеют те товары, в которых нуждаются и которые имеют столь неприятное свойство – кончаться. Сегодня должен прибыть ваш сопровождающий из столицы. В Селестии тоже отличные вина. По идее самые лучшие, но кто знает, нет ли от Квинта тайных указаний здесь приберегать нечто особое. В конце концов этот город – вотчина первосвященника, а не императора.

– Не терпится и с ним тоже увидеться, – кивнул одноглазый монах. – От вас я о нём много наслышан.

– Смотрите, – сложил Альберт пальцы рук домиком. – Лор де Рон, как бы сказать вам… милитарист. Он продвигает идею укрепления армий, финансирует гарнизоны, учебные манёвры, все последние десять лет в его голове одни завоевательные походы. Как бывший нунций, как друг архиепископа, я заверяю вас, что Творец учит не этому. Не святой войне против неверных. Сила – крайняя мера. Чаще ответная. Особенно после гибели старины Магнуса, – произнёс он размеренным тоном, отчего Анфиса рядом поёрзала.

– Насилие не наш путь, – кивнул Дамиан. – Но свет испокон веков пронзает тьму. Творец разогнал мрак, сотворив свет. А значит, порождения сумрака должны бежать прочь или быть уничтожены. Даже тусклый маленький луч уже способен разогнать ночные страхи. Этот лучик надежды будет сиять всегда. Люди уповают на бога не меньше, чем на императора. И когда все ощущают, что с ними и тот, и другой, идущие рука об руку, тогда ваш народ и становится сильным и крепким. Нашей с вами задачей, Альберт, как и у всей Пресвятой Церкви, мне видится покорение Вольных Городов с разгоном древней языческой веры и воцарения единой общей религии. А уж какими способами этого добиваться – вопрос иной. Важен комплексный подход к такому решению. Война и просвещение от миссионеров лишь две пути из многих.

– Вот именно это, я очень надеюсь, – пристально, словно властный гипнотизёр, взглянул в лицо гостю-священнику своим янтарным взором Альберт Крэшнер. – Что вы сообщите Лор де Рону, какие ещё методы захвата земель и расширения территорий есть помимо войны.

– Знаете, – допил своё вино Дамиан, – когда на земли дворфов напали орки Урда, те попросили защиты у людей, войдя в состав их земель. Так получился нынешний Страгенхолм.

– О том я и говорю. Стоит взглянуть на чужие конфликты перед тем, как развязывать свои. Церковь должна призывать к миру, к гармонии и порядку. Некрасиво архиепископу проповедовать святую войну против неверных эльфов. Куда лучше показать им, что лишь церковь способна защитить ту же Арьеллу от лезущих демонов. Если, конечно, те доберутся до их границ. А для этого, – ухмыльнулся посол, – нужно от тех границ увести сперва наши гарнизоны. Мы ведь не охранники им по доброй воле на бесплатной основе. К чему пугать их своими построениями, готовыми к бою? Пусть их бог или богиня, кто она там, попробует защитить их от инферналов, крысолюдов, минотавров Кернаны, от шеду Таскарии. И когда надежды уже не будет… – замолчал он, с надеждой пристально поглядывая на собеседника.

– Святые войска и монахи Творца прибудут на помощь, – закончил его мысль смекалистый Дамиан. – Вы хотите, чтобы эльфы были обязаны вам. А я хочу, чтобы они верили не в силу имперской армии, а во всемогущность Творца, – поднялся мессир из-за стола.

– Вот видите. Зачем быть хитрым лисом, который строит козни, выслеживает и охотится? Будьте как кот, будьте гибче, подстраивайтесь под обстоятельства, словно всё так и было задумано. Вам не нужен хитрый план, когда у вас десять продуманных вариаций на каждый ход. Вам не нужно загонять соперника в ловушку, вынашивая хитроумные переплетения действий и строгую цепочку ходов. Всё это так просто разрушить элементом случайности. Поставьте всё так, что, как бы ни сходил, что бы ни сделал ваш враг, вам всё это будет на руку, – советовал Альберт Крэшнер.

– Коты… лисы… У нас предостаточного этого водится в Гедельбурге. Я бы предпочёл нечто более изысканное. Спокойствие удава, реакция мангуста. Когда много путешествуешь, всегда узнаешь нечто новое и интересное. Меня больше волнует, что у доски собрались ещё не все игроки. Да и поставили ещё не все фигуры. Это мешает тому, что вы озвучили, – не согласился Дамиан.

– Мне? Нет, – усмехнулся посол. – Обычно это я мешаю другим. Деликатность и дипломатия могут достичь большего, чем наточенный меч и чародейский посох.

– А деликатность и дипломатия с острым мечом и магическим посохом – ещё больше, – заметил справедливо ему святой отец.

– Идёмте, нужно связаться с Его Высокопреосвященством, доложить, что мы добрались, – сообщил Альберт. – А то за эти дни смысла не было, он сам находился в пути. Вчера должен был прибыть в один из больших городов. Они там все большие, города-королевства, – махнул он рукой. – Быть может, поступят новые распоряжения. В том числе и для вас, что передать императору, например.

– Идёмте, – согласился и мессир-чародей, – но изящную бутылочку сливового терпкого я таки с собой прихвачу, – расплылся он в довольной улыбке.

Какое-то время спустя они уже шли по святая святых главного собора Квинтесберга – сокрытой алтарной комнате для медитации первосвященника, откуда в его отсутствие доверенные лица поддерживали с ним связь. Небольшой сужающийся коридор оканчивался круглым залом с тремя другими дверьми.

По плану архитектуры, при виде сверху, это место напоминало равносторонний крест с расширяющимися концами своих ходов-комнат. Если та, по которой сюда зашли гости, являлась коридором, другие могли хранить свитки, свечи, различные благовония и огнива для розжига на особых платформах и подвесных блюдечках.

А в центральной части алтаря стояло большое серебряное зеркало. Именно через него церковь могла поддерживать связь, если знать ритуал и иметь достаточно силы. Мессир-чародей из Гедельбурга таким знанием обладал, однако серебряных церковных зеркал в Вольном Краю не водилось, приходилось уповать на письма и использовать порою иные методы.

Теперь же он мог раскрыть доверенные знания во всей красе. Ритуал со свечами был недолгим: защитные круги, групповые молитвы хором от всей троицы собравшихся, а вот пассы руками с деревянным, закрученным в спираль с пришитым поверх крестом посохом гостю дались не сразу.

Тем не менее в серебряном зеркале наконец-то возник вид крупного седого мужчины. Большой нос горбинкой, длинные пряди, заспанные серые глаза. Человек походил больше на старого воинского генерала – широкоплечий, могучий, но был облачён всё же в бело-сиреневый костюм понтифика и высокую бирюзовую митру.

– Почему меня разбудили в такую рань, доложив о мерцающем зеркале? Альберт, это вы, что ли? – раздался тягучий «слоновий» тембр слегка зевнувшего первосвященника. – Дорогой друг, какая стерлядь сегодня вас укусила?

– Так уже за полдень, друг мой, – с приветливой улыбкой и небольшим поклоном, сложив перед собой руки, ответил господин Крэшнер.

– Я прибыл под вечер, так теперь ни выспаться, ни отдохнуть, – проворчал понтифик.

Казалось, его большой нос был даже не по ту сторону стекла, а едва не вылезал сюда наружу, особенно когда тот немного покачивался и снова зевал, на этот раз уже прикрывая рот крупной ладонью с церковными кольцами. Анфиса ощутила неловкость, что из-за них ему не удалось поспать. Как никто другой сегодня, не выспавшаяся толком сама, она разделяла его боль и негодование.

– Здравствуйте, ваше высокопреосвященство! – поклонилась и она тоже. – Доброго дня вам, и пусть Творец осветит ваш путь и замысел!

– Просто «дядя Квинт», Анфиса… – махнул архиепископ рукой.

– Мы с Мессиром Дамианом уже прибыли в Квинтесберг, всё ждали вас, чтобы сообщить, – докладывал Альберт. – А сегодня он вскоре отбудет в столицу. Есть ли для нас новости? Поручения? Анфиса вышла на некроманта. Того, что в Вольных городах.

– На Бальтазара?! – удивился вмиг протрезвевший Дамиан, стоя рядом.

– Вот именно, – кивнул посол. – Скоро мы выясним, где он прячется.

– Тогда, значит, ещё скорее бы надобно к императору, – явно волновался мессир.

– Следите за Кроненгардом, – повелел из зеркала архиепископ. – В Лонгшире спокойно. Люди и нелюди, что остались без эльфов, прикарманили их дома, вещицы, украшения. Наместники пируют, став королями. А дело Пресвятой Церкви живёт и процветает. Переделываем местные храмы. Это единственный край, где всё будет легко. Творец – несёт свет, а местная Дану как раз воспевается богиней солнца. Мы ничего не меняем в религии, все, как и прежде, поклоняются небесному свету. Просто зачем богиня солнца, когда есть Творец, отвечающий сразу за всё – за удачу, торговые сделки, исцеление, благодать, урожай… Меня беспокоит лишь ситуация на границах. Наши войска пытаются встретить фералов, а Чёрный Барон с его воинством только и уничтожают наши отряды. Ни провести их в Лонгшир, ни выстроить для охраны. Куда делись эльфы. здесь толком не знают. Сообщите, как что-нибудь выясните.

– Всенепременно, – кивнул зеркалу Дамиан.

– Ждите дальнейших распоряжений и не беспокойте по пустякам, – сделал Квинт Виндекс шаг назад, растворяясь из переливающегося серебристого видения, означая конец их сеанса связи.

– Выше высокопреосвященство, вам снова посылка из К… – напоследок донёсся голосок молодого церковного служки, но изображение в зеркале уже растворилось.

– Забыли сказать, что вернули тот скипетр, – выглядела Анфиса обеспокоенной. – Я же убила одного колдуна на днях, а в его комнате нашли языческую реликвию. До того, как он успел передать её Мельхиору.

– Это ещё успеется, продолжаем собирать артефакты, дабы они не попали в руки Гончих Псов Симаргла, – ответил ей отец по пути к выходу.

– Продолжить искать Бальтазара? – поинтересовалась она.

– Нет-нет, принцесса. Раз сегодня свиделась с ним, он будет каждую ночь настраиваться на новую встречу. Нападёшь, когда он не будет готов. Когда расслабится. Когда станет уже меньше всего этого ожидать, – посоветовал ей Альберт Крэшнер.

– Есть кто в соборе? – раздался низкий и грубый мужской голос в дверях, словно сюда из таверны заявился бывалый наёмник. – Мне надо сопроводить какого-то деда-иноземца со шрамом в столицу, – заявлял мужчина с белой кожей, свисающими из-под капюшона длинными, напоминавшими нити паутины, волосами, в облачении тёмного мага.

Посох с козлиным черепом, пластинчатые доспехи, отдалённо напоминавшие форму скелета. Он не был крепким и рослым, однако не выглядел и совсем худощавым. Уже немолодой, лет, наверно, под сорок или чуть больше. С гладко выбритого лица на идущую к нему троицу пристально глядели глубоко посаженные тёмно-сапфировые глаза.

– Маркус! – признав мужчину, подбежала к нему Анфиса.

– А тебя чего здесь, совсем не кормят? Так и не выросла? – усмехнулся тот.

– Начинаются твои шуточки, – надувшись с обидой, скрестила на груди девчонка руки с катарами-наручами.

– Так вот кого архидруид Сильвестр отправил в качестве сопровождающего, друг мой! – обнял старого приятеля Альберт. – Это ж насколько церковь пытается сдержать чародеев, что такого опытного некроманта держит просто на побегушках туда-сюда, – удивлялся он, глядя на лицо Маркуса.

– Да я не жалуюсь, – ответил тот. – Всяко спокойнее, меньше рискуешь жизнью. Раньше маги отлавливали себе подобных, а теперь нас зовут только в самом крайнем случае. Всем священники занимаются.

– Так и ты бы поступил-выучился, всё равно здесь. Давай Анфису пошлю в столицу сопроводить нашего гостя. Знакомься вот, мессир Дамиан, чародей-священник из Гедельбурга! – представил старого монаха посол.

– Тот дед со шрамом, которого надо сопроводить, старый же, сам не дойду, – с иронией усмехнулся тот, подойдя ближе.

– Всему своё время, – ответил некромант в дверях. – Будет вам и столица, и небылицы. Сами заодно про этот ваш шрам расскажете по дороге, коль не секрет, – поглядел снизу вверх мужчина на старика. – Я – Маркус Брандт. У меня и от императора есть задание.

– Да? – удивилась Анфиса. – Это какое же?

– Перепрятать Эрика Громобоя нам надобно. Помнишь его? Главный умелец по воскрешению старых богов, скажем так. Псы Симаргла подбираются всё ближе. Маги-изменники перебегают на их сторону из-за конфликта с церковной властью. А они слишком многое знают. Лор де Рон поручил перепрятать Эрика так, чтобы о его новом местоположении знал только я и максимум пара особо доверенных лиц.

– Зачем перепрятывать? Устройте засаду! Победим Мельхиора – победим в войне с его культом, – утверждала девчонка.

– Если б всё было так просто, – усмехнулся Маркус. – Вы его в последний раз прятали с помощниками, – глянул он на Альберта. – Так что…

– Так что охота ведётся за мной, – кивнул тот. – Что ж, дабы не знать, что им рассказать, если объявятся, тебе и вправду лучше заняться перемещением демонолога. Ни стражники, ни священники о нём ничего не знают, как не должен знать и Сильвестр с его магами. А вот склады имперской библиотеки в своих подземельях служат Эрику укромной темницей. Библиотекарю Иренеусу скажи, что пришёл от меня. Передай вот это вот, – снял посол одно из своих колец. – Но продумай хорошо, где теперь содержать Громобоя. Как минимум уж подальше от столицы на сей раз.

– Это уже продумано, но я посмотрю ещё варианты, – принял Маркус кольцо.

– Принцесса, раз уж на меня охоту язычники объявили, ступай-ка ты с ними тоже в столицу, – повелел Анфисе отец.

– Да ты чего! Я не оставлю тебя без охраны! – возмутилась девчонка.

– При мне будут Синдри и Брок, они скоро вернутся. А до того времени я в городе с лучшими экзорцистами и священниками, – распростёр руки её отец. – Обо мне будет кому позаботиться. Но за тебя я больше буду спокоен, если ты пока побудешь подальше.

– Безупречная логика, блин, – нахмурилась Анфиса.

– Путешествие в Селестию, как в старые добрые, – поглядел на неё Маркус. – Благо здесь совсем недалеко.

– Ладно уж… Охранять Эрика лучше конвоем. И если Мельхиор заявится за ним, будет возможность с ним поквитаться. И тогда уж тебе точно бояться будет нечего, – взглянула она на отца.

– Чудно-чудно, – улыбнулся и сложил тот ладони домиком, перебирая пальчиками. – Маркус, будь добр, позаботься о ней. В столице у нас есть дом, там она сможет быть в безопасности. Глядишь, и Квинт скоро вернётся, и мои подопечные что-нибудь разузнают полезного.

– Втроём путешествуем, значит, – мягко улыбнулся Дамиан. – Вместе повеселее.

– Дайте время вещи собрать, что ли. – По виду девочки было видно, что, при всей симпатии к Маркусу, с которым они не так уж и часто виделись, сопровождать иноземного старика, как и оставлять отца одного здесь, ей не очень-то хочется.

Но обстоятельства складывались именно так, что даже сама она понимала, насколько лучше ей будет сейчас оказаться в Селестии. Если Гончие Псы выйдут не на её отца, а напрямую на Громобоя, надо быть готовой во всеоружии. А отыскивать беглецов-изменников она и без того может из любой точки Иггдрасиля.

– Я бы тоже… собрался, – заметил им Дамиан, сглотнув так, что Анфисе и Альберту стало ясно: он просто желает снова пойти в винный дом чего-нибудь выпить, в крайнем случае – закупиться с собой.

– Да и мне с дороги отдохнуть чуток не помешает, – кивнул им всем Маркус. – Всему своё время.

Диана II

У родни Брома всё же пришлось остаться, чтобы немного передохнуть и собраться с силами. Но не долго. Во-первых, и его старший братец негодовал из-за обилия гостей. Во-вторых, Гарма тоже нужно было чем-то кормить. Так что Вирбий и Ядвига занялись организацией перелёта.

– Здесь такое звёздное небо, – глядя ввысь, заметила Виру сестра.

– Вспомнила, как в Стелланторе мы любили лежать на траве и смотреть на звёзды? – перенося поклажу, тот тоже взглянул наверх.

– Ты показывал, где какие созвездия, а я старалась поймать взглядом падающую звезду и загадать желание, – улыбнулась Диана.

– И мы тогда очень любили мечтать… – подметил брат.

– Лежали и думали: а вот что бы мы стали делать, если б у нас было много денег? – хихикнула Ди. – Воображали другую жизнь. Самую разную. Будет ли это ещё хоть когда-то? Спокойное чистое небо над Стеллантором. Без угроз, без драконов, без свистящих в воздухе стрел. И мы… Мы же так изменились за эти годы с тобой. Не разучились ли мы вообще мечтать, – вздохнула она, опустив глаза.

– В такое время все мечты – о том, чтобы всё стало в мире хоть как-то нормально, – проговорил Вир. – Остальное оставим на потом, когда снова можно будет расслабиться…

– Шагай давай, расслабляться он вздумал. Под ноги себе смотри, а не вверх, – подталкивала его сзади Кьяра. – Взял ношу полегче, да ещё тормозит, – морщилась она, перетаскивая разные тяжести.

– Сама-то первая всё тяжелое забрала. Нет бы гнома напрячь. Чародейской магией можно и слона вертеть внутри сферы, – проворчал Вирбий.

– Гномов напрягать – примета плохая, – откуда-то раздался голос Брома.

Словно в восхождении на гору, все вскоре были на драконе в единой связке крепкой верёвкой на случай, если кто-то вдруг свалится от ветра или манёвров крылатой рептилии, чтобы другие смогли поднять его да втащить обратно. Диана с барсуком, Вир и Лилу разместились у шеи, остальные же – на спине. Где шерсть или некий её аналог – нечто среднее между ворсинками и тонкими длинными перьями, прорастала прямо в местах пересечения крепких перламутровых чешуек.

Диане оказалось, что, если б не этот своеобразный «мех», дракон бы в лучах солнечного света играл чешуёй, как бриллиант своими гранями, и был бы невероятно красив. Впрочем, и белым дракон с собаковидной головой ей вполне нравился. Особенно плутовке из Стеллантора нравилось то, как эта зубастая громадина с четырьмя лапами, перепончатыми крыльями размахом с лежащее дерево и мощным шипованным хвостом беспрекословно и покорно слушается маленькую гномочку.

Та периодически с ним разговаривала. Дракон ей, правда, не отвечал. Редко даже ворчал что-либо в ответ, как тот же барсук на фразы Дианы. Но команды выполнял на ура. Это доставляло невероятную радость девчонкам-близняшкам за время до отлёта гостей. Как огромный дракон мог лечь или принять по команде сидячее положение, подать голос или дыхнуть сизым пламенем.

Гарм мог дышать и обычным огнём, красно-рыжим, но благодаря вкраплению разных веществ в воспламеняющиеся ферменты источаемый жар преобразовывался и в другие синевато-бирюзовые оттенки. Горело от них что угодно ничуть не хуже, правда, цвет быстро иссякал и, к примеру, горстка дровишек костра быстро начинала полыхать вполне привычным оттенком пламени.

Наконец припасы были сложены и крепко связаны, что-то даже сковали цепями для пущей надёжности. Странники отправились в дальний путь, ужасаясь от вида разрушенных и заснеженных городов после пролёта над Северными Королевствами Цербера.

Кое-где, правда, кипела жизнь. Был виден свет в окнах, передвижение людей снаружи на улицах. Но часто виднелись и большие погребальные костры, в которых сжигали всех павших от нашествия гигантского чудища. Войска северян казались уничтоженными. Казармы и форты обратились в руины, кругом были разбросаны обломки конструкций. Сбежавшие ездовые медведи и носороги с остатками сбруи, с сёдлами и кусками не слезшей брони виднелись пасущимися тут и там. Не меньше ужасали и поваленные деревья.

Иногда Гарм снижался, прямо на лету подхватывая когтями или прямо пастью какого-нибудь замешкавшегося оленя или же овцебыка. Но кружить и выслеживать кого-либо для охоты он не намеривался. Довольствовался на перекус тем, что попадалось ему на пути.

– Не бойся, – приобнял Вирбий сзади сестру, – у нас всё получится. Не мёрзнешь? – поинтересовался он заодно из-за морозного встречного ветра.

– Думаешь, сможем их остановить? – натянула Ди получше меховой капюшон.

– Драконов я уже убивал… – произнёс ей брат. – Дракониды гораздо мельче.

– Но проворнее и хитрее, – дополнила Диана.

– Хитрее, чем мы с тобой? – усмехнулся Вирбий.

– При нас – Флейта Пана, кто знает, что есть там у них, – вслух задумалась Ди.

– Если у них что и есть, я знаю одну полуэльфийку, которая легко для нас это стащит, – покрепче обнял её старший брат.

– Ты так веришь в меня, – аж зарделась Диана.

– Я тебя знаю, как никто другой. Пусть мы и не виделись пару лет, уверен, это лишь тебя закалило. Сделало опытнее, крепче… а внутри ты всё такая же, моя любимая сестрёнка, – ухмылялся Вирбий.

– Ты же не останешься служить у фоморов, когда всё закончится? Например, отвоюем Лонгшир, сможем снова жить там, – надеялась Ди.

– Мы можем хоть сейчас рвануть куда хочешь. Только скажи. Бросим всё. Есть Фуртхёгг, тоже холодное горное место, но далеко-далеко отсюда. Да и от Фафнира подальше. Можно рвануть вообще на новые земли… – предлагал брат.

– Вир… – отвернулась Диана. – В этом-то и вся разница между нами. Ты всегда был готов искать лучшей жизни, перебраться куда угодно, лишь бы мне было хорошо. Пусть мы и оставались в южных трущобах, но ты столько раз говорил о том, как мы уедем куда-то в лучший мир… А я… Вир, я не хочу в «лучший». Я не хочу ни в Арьеллу, ни в Фуртхёгг, ни к северянам с их квашеной сельдью. Я люблю свой Лонгшир и готова биться за свою родину. Пусть даже мы с тобой и не настоящие эльфы…

– Говоришь, словно мы какие-то неполноценные. Мы куда лучше! Мы полуэльфы! – гордо заявлял Вир.

– Мы мельче, слабее, у нас рёбер, как у людей… – не соглашалась Диана. – А из-за ушей нас не принимает в «свои» ни один из родов человеческого племени. Куда бы мы ни отправились – будем изгоями.

– Зато вдвоём, заботясь друг о друге. Разве ж этого мало? – не понимал Вирбий.

– Это не «много» и не «мало», это вообще другое, Вир, – опустила взор Ди. – Я вдоволь напутешествовалась, я тоскую по дому, а его нет. Там лишь руины…

– Не ты ли на Мелхи мне говорила, что не видела себя бардом-флейтисткой по жизни? – припоминал Вир.

– Говорила… Я… я не знаю, чего хочу, кем хочу быть. Я просто девчонка из Стеллантора, которая хочет, чтобы закончились все эти войны, чтобы к нам перестали вторгаться имперцы, чтобы не угрожали набегами орки, северяне… Думаешь, где-то укрыться – для нас это выход? А если сражения доберутся и туда? Фералы с их гидрами, драконы… Ты знаешь, как их убивать, но разве ж можно убить всех? Или предлагаешь кочевать с места на место, каждый раз надеясь на тихую и мирную жизнь? – обернулась на брата Диана.

– Ох, Диана-Диана… Тогда к чему был вопрос, оставлю ли я военную службу?

– Чтобы не волноваться за тебя, глупый! – насупилась и вновь покраснела Ди. – Сначала Кьяра мне заявляет, что спокойная жизнь не для нее и она даже в мирное время желает служить. Потом ты на скамейке рассказывал, как тебе нравится быть Чёрным Бароном… Что делать, когда не нужны будут уже эти вылазки на драконов, на гнёзда, на монахов-имперцев, если мы их прогоним, надеюсь…

– Если ты хочешь закончить войну, надо ставить более близкие цели, а не думать, чем заниматься после неё, – ответил Вир. – Сейчас мы с тобой – часть эльфийского воинства. Я, между прочим, капитан, на Мелхи есть мои подчинённые. Без Зоры я принимаю командование на себя. Могу послать туда весточку, или можем даже на драконе помчаться туда. Ядвига – тоже капитан стрелков, у неё свои эльфы. Мы – часть той войны, что сейчас происходит. Неотъемлемая, важная часть, Ди.

– Зануда, – фыркнула полуэльфийка. – Хочется же иногда помечтать о мире, о доме.

– Закончится всё, и возьму отряд фоморов, чтобы отстроили нам новый дом, – вновь крепко обнял Вирбий сестру.

– Люблю тебя… – лишь на это ответила та.

Но неслись они на белом драконе отнюдь не к Мелхи. Не на восток от Северных Королевств, а прямо на юг. Через степи и через прерии, над гарнизонами орков, что пытались их сбить из своих луков. Над гарнизонами имперцев, в страхе прячущихся от вида Гарма. В этих краях Цербер явно не пролетал.

Возможно, как раз двинулся в «спокойные» земли, куда собирался утащить сестру Вирбий, и наводит там шороху. Возможно, что вдаль. На восток, куда-то к пустыне Нид и тем самым гойделам, красным горным эльфам, о которых Ди узнала совсем недавно.

Под ними нежились на солнце мантикоры и львы, антилопы приходили на водопой, где самых беспечных из них поджидали коварные крокодилы. Носороги плескались в грязи, принимая ванны, длинношеие жирафы поедали колючие акации, не боясь ни шипов, ни яда, а мамонты переходили стадами с одного пастбища на другое.

Ханна с восторгом глядела на смену пейзажей, на реки и озёра, расстилающиеся леса. Кьяра по другую сторону тоже любила поглядывать на местность, что они пролетали, но, скорее, подмечала для себя какие-то стратегические точки – удобные укрытия, союзные и вражеские лагеря. Брому же полёт давался с трудом. Ему явно было не по себе от такой высоты, поэтому он расположился по центру спины и вообще никуда не глядел. Только вечно спорил с Ядвигой, недовольной таким соседством и что тот вечно ёрзает.

Виднелись снизу и гарнизоны зверолюдей. Вирбий внимательно вглядывался в пейзаж, как и Кьяра, стараясь запомнить расположение войск. Диана слышала, как трубят в рога, завидев их, как мечутся дозорные на конструкциях сборных башен, решив, что дракон сейчас ринется прямо на них.

Собакоголовые, шеду, кентавры, уже знакомые по кадетскому форту войска крысолюдов – настоящая сборная армия фералов из самых разных народов, когда-то вытесненных империей с континента или на самые его окраины. Все они теперь были заодно. И минотавры, и люди-вепри, и человекоящеры, выбравшиеся со своих болот. Ди просто не представляла, как всем им дать отпор. Казалось, даже объединённого войска Арьеллы и Лонгшира будет, увы, недостаточно, несмотря на то, какими крепкими и рослыми бывают эльфы. Особенно те, кто отправляется на военную службу, для кого она – дело всей жизни.

Монахи священных орденов Империи ловко отражали атаки лезущих демонов. Порталы из звёздной пыли со временем закрывались, поток уродливых войск прекращался, и даже враждовавшие ранее стороны объявляли временное перемирие, пытаясь скопить силы после произошедших сражений.

И ведь куда ближе было отыскать гигантскую черепаху, навестить гарнизоны фоморов, даже вернуться в Лонгшир, перелетев Хионское море. Но Вирбий послушал её идею и делал так, как предложила сестра: собирался вновь отыскать отшельничающего бога мудрости в надежде, что он даст советы помудрее, чем наместница атаманши, чем лонгширские короли и кто бы то ни было.

Тот путь, что занимал бы пешком дни, недели и целые месяцы, на стремительном Гарме, на лету питающемся газелями и антилопами, преодолевался за считанные часы. Хотя для отдыха и привала тоже приходилось находить время и позволять дракону сложить крылья да хотя бы немного поспать.

Тем не менее вскоре уже после жарких саванн под ними раскинулись пустыни Таскарии. Город за городом, от малых окраин до крупных базарных центров и величественных поселений с высокими пирамидами, статуями древних богов.

Всё это резко контрастировало и с заснеженными просторами Северных королевств, и с зеленью мягкого климата центральных регионов, над которыми они проносились. Здесь же всегда царил жар песков, а холодным сезоном был сезон дождей. Никогда эти земли не видели снега и инея, хотя по ночам бывало порою и вправду действительно холодно.

Каменный Ганеша с тучным телом, четырьмя руками и слоновьей головой возвышался в самом центре раскидистого города на самом юге Таскарии, сверху напоминавшего цветок лотоса. Сочетания белого и зелёного камней с натянутыми полотнами навесом, со спиральными ярусами витиеватых построек обращали облик поселения в нечто уникальное и невероятное.

Путники заворожено разглядывали сверху диковинные барельефы, где шеду – существа с головой человека и телом быка – приносили дары, где изображалась победа таскарских войск и возвышавшейся над ними многорукой богини Кали над армией минотавров, где жрецы с артефактами заклинали морских чудовищ, пытаясь утихомирить и умилостивить нрав драконов и змеев.

В процессе разглядывания довольно быстро проносящихся под глазами достопримечательностей Диана смотрела и на улочки-полумесяцы, формирующие крупные и маленькие лепестки городской архитектуры. И заприметила одно очень странное, но до дрожи знакомое существо.

– Смотрите! Смотрите! – ткнула она пальцем, обернувшись не столько на Вирбия, сколько на остальных, кто далеко от них с братом и Лилу, сидящих на шее, располагались среди различной поклажи на спине белого Гарма.

Дракон пронёсся над переходящим дорогу павианом в зелёном халате с позолоченной окантовкой и плетённым толстым поясом. Зверь тащил из библиотеки не то в чайный дом, не то в кальянную какие-то свитки. А на шее у него висела золотая табличка с древними иероглифами.

– Вот уж никуда смотреть я не собираюсь! – раздался вдали позади голос Брома, сложившего на груди руки.

Лицо его от страха полётов было сейчас каким-то зеленоватым. Весь внешний вид говорил о том, что гному плохо на такой высоте и он предпочёл бы пешее путешествие. Благо и полуэльфийка теперь призывала их приземлиться.

– У-ук, – проворчал барсук, которого Ди уж слишком сильно собой, наклонившись, прижала к спине управлявшей драконом гномочки-чародейки.

– Нам туда, срочно, туда! – велела полуэльфийка как раз в первую очередь Лилу, ведь, как бы соглашались или не соглашались сейчас приземляться все остальные, Гарм слушал только юную леди.

Это была самая окраина города, практически возле узорчатой прорези въезда средь монолитов стен оттенка песчаника с бирюзовыми крышами. Народу вокруг не было, дороги казались пустынны, а с площади доносился голос рассказчика, которого все и побежали послушать. А за воротами ждал крытый экипаж с дремавшим кучером и скучающими бурыми лошадьми.

– И тогда наш герой ухватился за верхний плавник рыбины! Он уже чувствовал, как выскальзывает его нож, а потому сунул его рукояткой в зубы и так удерживал, пока карабкался по скользкой громаднейшей твари! – доносился немолодой, но и не сказать, что прямо старческий громкий голос со стороны дальнего перекрёстка улочек-полумесяцев.

Дракон не на шутку перепугал местных жителей, но лишь заставил держаться подальше. Гарм приземлился за территорией города, а Ди, пока ещё помнила всё увиденное, вела за собой всю остальную компанию, торопя народ слезать поскорей. Она мчалась к колоннам ворот, оказавшись с другой стороны той дороги. Нашла глазами библиотеку, а потом и чайный домик, весьма неприметный и всё же с собственной резной вывеской из доски на цепочках.

– Сюда, он сюда побежал, – спешила она и махала рукой в свою сторону. – Барсук, давай не отставай! Чап-чап! Вир! Кьяра! Идёмте!

– Кажется, они закрыты, – у входа отметил Вир.

– С чего ты взял? – повернулась к нему Диана.

– Вот же иероглифы, – пояснил тот, указав на табличку.

– Ты читаешь по-таскарски? – удивилась Ди.

– Это давно не таскарский, очень древний язык, но о нём многое было в книгах Стеллантора, – пояснил ей брат. – Надо было и тебе всякие шифры да загадки с ними загадывать.

– Вроде не заперто, – первой набралась смелости или наглости Кьяра, толкнув дверь вовнутрь.

Они прошли в преисполненный густыми цветочными ароматами чайный дом, погремев тросточками «музыки ветра», которую задевала дверь, как бы подавая сигнал о том, что кто-то вошёл. Внутри большая часть столиков была пуста. Справа за ближайшим хватавшийся за голову купец, явно не местный, глядел на карточный расклад от таскарской гадалки и слушал её немолодой скрипучий голосок.

В другом конце, в самом углу, в тени, натянув чёрную широкую шляпу на лицо, а ноги в сапогах закинув на столик, дремал какой-то путешественник в богатых одеждах, облокотившись на стену. Где-то у окна перемещали фигуры по доске два закадычных приятеля, периодически отпивая из своих кружек. Немолодые, смуглые, похожие по нарядам на чародеев.

А впереди, вдали, за одним из круглых, прямо близ отделяющей кухню перегородки из бумаги в подвижной раме на дайконский манер сёдзи, сидели двое господ, уже знакомых многим из вошедших гостей. Бог мудрости с головой ибиса в цветастом, но приглушённых оттенков наряде, окружённый шебутными павианами в халатах. А напротив него был пузатый лысенький монах с узкими глазами в тёмно-бурой рясе с берёзовым посохом. Диана одновременно и обрадовалась, что её догадка была верна, что она вовремя заметила и признала обезьяну-иллюзию из свиты слуг Тота, но в то же время не была уверена, что им сейчас будут рады.

– Прошу прощения, но мы закрыты, – тут же на перезвон примчался старик с длиннющей седой бородкой в дайконской одежде со сложным узором вышивки, да и сам, как монах, был из щуров, только худощав и изрядно старше того.

– Голос пролётной кукушки… песню напел о визите, – поглядел Тот на ввалившуюся к ним компанию, приветствуя их вежливым плавным кивком птичьей головы. – Чай для гостей заварю.

– Слушаюсь, господин Тот, – поклонился и старец, чьи движения и походка были отнюдь не такими уж и немощными.

– Сами скоро кукушками станем, – ворчал Бром. – Скукуемся совсем от происходящего… Ты ж смотри, какие сидят! А! Стихоплёты-поэты. Барсучок-толстячок наш одобрить должен такие вещи, хе-хе. Любит стихи. Между прочим, у гномов тоже поэзия без рифмы такая есть! Очень похоже. Семь бочек пива… я выпил с утра… тащите восьмую! А? Ну как? Ай да Бром, ай да молодец!

– Вот мы и снова встретились, дети Дану и дети Домну, – улыбнулся гостям и Асклепий, сощурившись ещё сильнее, – присаживайтесь, прошу, – поманил он их левой рукой. – Я вам рад.

– И норд ещё с севера! – заявил чародей-низкорослик.

– У! А! У-а! – что-то бормотали на своём, показывая на гостей, павианы.

– Так, хватит! – хлопнул в ладоши Тот, нахмурившись, и те вмиг исчезли. – Позже обсудим ваши свитки и книги. Я подумаю об этом завтра.

– А мы как раз к вам летели… – робко проговорила Диана.

– Это же та чудесная девочка-полуэльф, что гостила недавно, – пощёлкал клювом бог мудрости. – И её прелестные-интересные друзья.

– Какой красивый! – любовалась Лилу. – К нам такие никогда не заглядывали на север!

– Север? – удивился Тот. – Тяжкою злобой поют холода… ворон клюёт кровавую плоть… в царстве богини войны.

– У-ук! – вилял хвостиком довольный барсук, слушая стих.

– Морриган то и дело подначивает гномов совершать набеги на Северные королевства. Север суров, и жизнь там не сахар, – подметил Асклепий, неодобрительно покачивая головой, а потом допил оставшийся чай из своего блюдечка.

– А почему вы здесь? – поинтересовалась Кьяра.

– Решили вот навестить старого друга Лу Ю, – ответил бог мудрости. – Держит в Таскарии эту чайную лавку, давно уж сюда перебрался. Сейчас он к нам присоединится. И вы занимайте места, раз уж пришли. Искали меня? Видно, сама судьба подаёт знак!

– Чифирнём да на отличненько, – первым рядом с монахом за стул с высокой спинкой из изогнутого тростника плюхнулся бородатый гном. – Великий Бром Дерзкий Гром! Сопровождаю вот к вам, – указал он ладонью на остальных приближавшихся к столу, – компанию…

– Я в такое не верю, – чуть отвела глаза Ди на словах о знаках судьбы. – Я случайно заметила павиана на улице.

– Случайно ли, что именно плутовке из Стелланторе подарили ледяные кинжалы? – пристально смотрел на неё Тот. – Можете подумать об этом завтра на досуге.

– Откуда вы… Я разве рассказывала? Вроде даже ведь их не доставала тогда…. – опешила Ди, глядя в птичьи глаза.

– Мудрость не в том, чтоб всё знать, – лишь ответил на это он. – А в том, как сим пользоваться.

– И как таскарцы на ваш визит реагируют? – поинтересовалась Кьяра, оглядываясь на постояльцев чайного дома.

– Меня мало кто видел, а здесь все свои, кто обо мне знает, – заверил Тот. – Другие же слушают поэта и сказочника на площади. Я умею выбирать время для визита.

– А Левиафан? Как вы перебрались? – спросила леди фон Блитц.

– Даже чудовищам иногда нужен отдых, – ответил её бог мудрости. – Не может же вечно морская пучина злобой бурлить.

– Вот и заварочка для гостей, – показался тот самый Лу Ю с улыбкой на лице и с подносом в руках да многообразием изящной фарфоровой утвари на нём, расставляя чашки на всех, оглядывая, на всякий случай пересчитывая собравшихся и приступив к большой церемонии.

В центре поставили пылающую горелку, над которой кипятили воду. Пляшущий язычок пламени отдавал множеством диковинных ароматов. Помимо простой щепы, что была в основе костра, воцарялись будоражащие запахи специй, трав и цветов.

– Тоже вспомнила Марьям? – наблюдая за движениями церемониймейстера, проговорила Диане Кьяра.

– Угу, – кивнула та, косясь на старика.

– А можно потрогать ваши пёрышки? – тянулась к Тоту маленькой ручкой Лилу.

– Если только чуть-чуть, – слегка наклонился от неё мужчина с головой ибиса в другую сторону.

– Какие классные, – ощупывала его шею гномка.

– А… ха… щекотно, – вздрагивал Тот. – Может, лучше не надо… хотя вот здесь, и чуть дальше, сзади… о да… почеши-почеши, – уже вытягивал он шею, балдея и прикрыв птичьи глаза. – Ноготочками прям между остей перьев, да-да-да-да-да, умничка, – кивал он со своим длинным клювом, подставляя шею. – Чудесно!

Вскоре к благовониям дыма присоединился и чайный аромат, в основе которого ощущался нежный жасмин. Сам воздух в помещении становился каким-то горячим, но то был куда более приятный жар, по ощущениям Ди, нежели в жерле вулкана, когда они пришли за рубиновым ключом.

– Бросьте ягод для вкуса, – предлагал Лу Ю гостям, ставя изящные шкатулки на ножках. – Белый и тростниковый сахар, листики мяты, корица… В моей лавке навалом всего, выбирайте, берите! – радушно приглашал он к стеллажам и полочкам вокруг.

– О нет, – прильнула Диана к брату. – Только корицы не надо.

– Если у вас когда-то билась посуда, то я бы взяла осколки керамики, – осмелившись, попросила арбалетчица в очках. – Сделала бы из них бусики, обработала осторожно…

– Ханна, – была явно недовольна Ядвига, что её дочь что-то клянчит.

– М-м-м! Как вкусненько! – нахваливала цветочно-ягодный чай Лилу, добавляя побольше сахара.

– Как ваш поход? – поинтересовался Асклепий.

– Всё… было зря, Фир Болг не захотели просто так помогать, – сообщила Ядвига, понурив взор.

– А я говорил вам, – щёлкнул клювом Тот, поглядев на Кьяру.

– Вы ничего прямо нам не сказали, – возмущённо отметила та, поджав губы.

– Тогда бы вы не зажгли маяк, – отхлебнул быстрыми движениями клюва свой чай бог мудрости, прикрыв глаза.

Диане казалось странным, как вот так он, имея голову ибиса, пьёт из чашки, но на то и бог, в конце-то концов. А может, и его народ, люди-ибисы, что живут на острове в окружении воды, просто знали секрет. Да и клюв у них должен быть так устроен, чтобы вот такими движениями суметь втянуть и зачерпнуть хоть немного жидкости. Тот пил явно неторопливо и никуда не спешил.

– Это стоило нам друзей! Казимир, генерал Зора… Они попали в пасть к Левиафану! – с обидой и укором произнесла Ди, наклонившись вперёд.

– Это не все потери, что вам предстоит пережить, – холодно отметил Тот, постукивая створками влажного клюва, как если б прочавкал от удовольствия вкусным напитком.

– Мята, корица… сухая небылица, а нет чего-то покрепче, чем чай? А? Боги мудрости? – оглядывал Бром Асклепия, Тота и Лу Ю.

– Местное таскарское… – как-то нехотя предложил старик. – Инжировое вино…

– К пьянящему аромату… – пропел Бром на пару с Лилу. – Знаю-знаю эту песенку, тащи давай! Что ж ты сидишь-то, дедуля! Великий Бром Дерзкий Гром пировать собирается, как в последний раз! А то вдруг… и вправду в последний раз, – покосился он на своих собеседников.

– Здесь у нас чайный дом, мы такого не держим, – запричитал недовольно Лу Ю. – Бережём на особый случай.

– Вот он сейчас-то и наступил, – кивнул ему Бром.

– Думаю, это так, – с милой улыбкой согласился Асклепий, и уже под его согласный кивок старик-щур отправился за вином.

– Вечер осенний… чай на столе… рядом – цветы, – стихами произнёс Тот, тоже оглядывая всех собравшихся.

– У-ук! – улыбался полосатый зверёк, слушая поэзию бога мудрости.

– А? Осенний? – не поняла Ди, выстроив бровки домиком и поглаживая барсука.

– Первый день осени, как-никак, – сообщил Тот. – Значит, ваша миссия не удалась, – вздохнул он.

– Ещё не факт, они просто не захотели воевать бок о бок с Дану. Мы навестили и ту… – ответила Кьяра немного растерянно, отведя взор своих миндалевидных глаз вбок.

– Вы были у Гефеста? – хором изумились и Тот, и Асклепий, чьи узкие глаза невероятно расширились.

– Ну да, такой весь из лавы, с бородой, четырёхрукий. Ковал то да сё, так стучал молотом, что я чуть не оглохла, – ответила им леди фон Блитц.

– Вы же не освобождали шута? – едва не с дрожью в голове интересовался лысый монах, чей взор, казалось, стал ещё шире, да и Тот напротив него так нервозно заперебирал пальцами по крепкому столу, подняв барабанный перестук, что всем стало как-то не по себе.

– Не видели там шутов… – неспешно ответила Ди, подняв свой фиалковый взгляд к потолку, вспоминая детали. – Ларец, богиня-оракул… ну, точнее, она не богиня…

– Там объявилась Нитт, переманив у нас часть команды, в том числе атаманшу. Но все погибли, когда рухнул ледяной мост, – сообщила Ядвига кратко и чётко своим солдатским тембром, сложив в недовольной позе руки и прикрыв глаза от не самых приятных воспоминаний.

– Не совсем так, – отвёл в сторону голову Тот. – Значит, она добралась до шута…

– О, я знаю Нитт! Она приходила к Морриган! И знаю дядюшку Гефеста, он такой весёлый, столько сказочек знает! – умилялась Лилу.

– Весёлый?! – скривив брови и губы, переглянулись Кьяра и Ди.

– Чудище вылетело из разлома с тремя головами! Я всяких драконов в Бироне повидал, но такое! – жестикулировал Бром, едва не опрокинув сервиз. – Налейте-ка мне, братаны, чё покрепче, пока я не одичал тут вконец…

– Ваше вино, господин, – поставил возле него металлический кубок и налил туда светло-коричневой жидкости Лу Ю.

– О! Спасение от чёртовой реальности! Хм, «господин», так меня даже куртизанки в борделях не называли, ишь, какое у вас здесь к почётным гостям отношение! – удивился гном. – Это самое… как же там… благодарствую! – воскликнул он, резко кивнув. – Премного! Ну, за встречу! – поднял бородач кубок и слегка пригубил. – Сладкое, терпкое, всё, как я люблю. Главное – крепкое! Хе-хе!

– Наш разговор, скорее, на трезвую голову, – проговорила Ядвига, исподлобья взглянув больше на Тота, нежели на остальных. – Рада, что у остальных чай. А ты, даже не думай, – тут же за плечо оттащила она Ханну, уже нагнувшуюся в сторону Лу Ю, дабы попросить вина и себе.

– Ну, мам! – насупилась та, недобро поглядывая сквозь стёкла очков. – Я не маленькая уже.

– Для меня всегда будешь моей крошкой. Иначе б оставила в гарнизоне при Висле, а не с собой вот сюда потащила, – хмыкнула ей мать.

– Мне дома так же все говорят, – расстроено признавалась малышка Лилу, надув свои и без того пухленькие губки.

– Печенье, коврижки, пахлава к чаю, – поставил корзинки с угощениями Лу Ю, убрав всё лишнее после церемонии, а барсук сразу выхватывал то да сё у него из-под рук, подпрыгивая у края стола.

– Ура! Вкусняшки! – тут же обрадовалась гномочка, позабыв печали и обиды.

– Фир Болг очень крепкое племя, но торговая федерация располагает скорее флотом, нежели войском, – сообщил им всем Тот, поворачивая голову с длиннющим и тонким клювом над круглым столом. – Их поддержка вам мало поможет вернуть Лонгшир и Арьеллу.

– Так не стоит опять лететь к великанам? Там на нас ещё циклоп один злится, я второй раз не хочу мимо него прошмыгивать, – произнёс Бром.

– Чего вы хотите? – поинтересовался Тот у гостей.

– Мира… – тут же ответила Ди строгим уверенным тоном. – Ещё недавно всё было нормально, спокойно. В Стеллантор приходили торговцы и перекупщики, были товары с Северных Королевств, иногда с Таскарии, из Империи, Вольных городов и даже Дайкона, – взглянула она Асклепия и Лу Ю, которые внешне были скорее оттуда.

– Мир воцаряется после войны, реками слёз омываем, – ответил ей Тот.

– Эльфы ведь никого не трогали, мирно жили, – негодовала Диана. – А сейчас… то драконы, то минотавры, то имперская церковь там власть захватывает.

– Эльфы наделали дел тысячелетия назад. Кое-кто хочет взыскать должок, – напомнил бог мудрости. – К сожалению, раны былых обид у некоторых не затягиваются. Или же процесс этот медленнее, чем всем нам хотелось бы.

– Ваш полуостров – райское место, – отметил Асклепий, нагнувшись к гостям и понизив голос до полушёпота. – Веками в Лонгшир перебирались разные переселенцы. Людей и фералов на территории стало чуть ли не больше, чем самих эльфов. А те вступали в браки, множились полуэльфы, пока альвы, как род, вырождались. Когда-то это должно было случиться. Уж больно лакомый кусочек для всех ваш родной край.

– Помогите защитить наш дом, – с жалостью в голосе слёзно попросила их Ди.

– Всё не так просто, – покачал головой монах, почесав подбородок и взглянув на своё отражение в чашке чая. – Я много странствовал, много видел и много знаю. Жажда мести Фафнира, амбиции Императора, недовольства Кернаны… В Вольных городах царил мир, да и то кто-то спровоцировал правящего некроманта.

– И королева Морриган с её набегами и налётами, – дополнила Лилу с набитым ртом, поедая сухофрукты. – Ещё надолго меня гулять не отпускает, может, нам с Гармом скоро вернуться придётся… А то спохватятся!

– Мы примирили эмиров Таскарии, вернув им артефакт. Ожерелье. Может, и некроманту как-то сможем помочь? – посмотрела Ди на друзей, поглядывая по сторонам. – Ну, мы же видели его в форте. Знакомы. Не убьёт ж он нас сразу? – надеялась она и искала глазами поддержку.

– Я видела его в деле во время осады замка, – сообщила Ядвига с куда более серьёзным, чем обычно, лицом, повернув голову к полуэльфийке. – Поверь мне, он очень страшный человек. Кроненгард, пожалуй, последний, к кому я решила бы обратиться за помощью. Страшно подумать, что попросит некромант за неё.

– Тогда что же делать… – едва не плача, Диана откинулась на спинку стула.

– Так вы Тот? – пьяный Бром поинтересовался у бога мудрости, криво заухмылявшись.

– Да, это так, – слегка наклонил тот свою голову с длинным изогнутым клювом, сочтя вопрос не столь уж уместным, и сложил руки, выслушивая собеседника.

– А где тогда Этот? – расхохотался гном, однако юмор его за столом никто не оценил.

– Сидели на болоте Та и Эта с Тотом… – начала бормотать Лилу детскую считалочку.

– Я бы поостерёгся спрашивать древнего магистра о друзьях и родственниках с учётом, сколь многих потеряли боги во время Великих Войн, – осадил гнома Вир, чей пристальный нефритовый взор был почти таким же пронзительным, как и у собеседника.

– Будь вежлив, коротышка, пред тобою бог мудрости, между прочим, – заявила гному Ядвига.

– А я, может, бог выпивки… ой… – вздыхал Бром, распластавшись у своего кубка.

– Нет, это Дионис, – деликатно, спокойным тоном подметил ему Тот. – Знать бы только, где он сейчас…

– Раз вы бог мудрости, можете хоть дать нам совет? – попросила Ханна, привстав. – Давайте мы вам убьём кого-нибудь или там выкрадем что-то. Мы умеем, мы крутые! А вы, как бог, возглавите войско Лонгшира?

– Ханна! – Мать её, казалось, не слишком довольна была таким предложением.

– Где Лонгшир, без своих королей… Где Арьелла без атаманши… Где беженцы в резервациях… Флот немедов, закрытый Бушваль… Эльфам сейчас не позавидуешь, – кивнул Тот, явно задумавшись. – Очень разрозненны… Вам нужен лидер. Если уж вы отказались от пани Софры.

– Она не оправдала надежд, – строго хмыкнул Вир, поджав губы, а пальцы свои собрав в кулаки.

– Вы здесь военачальники, – поглядел Тот на него и на Ядвигу. – Могли бы возглавить, взять лидерство в свои руки. А я – мастер над книгами, божество знаний. Добро может быть с кулаками, если меня вывести из себя, но я не могу повести вас в бой!

– Уже десяток лет ходят слухи, что язычники возрождают богов. Зора мне очень много рассказывала, как вернули Мару, Тюра, барона Самеди, как возродили Анубиса… – начал Вир, поворачиваясь ко всем.

– Анубиса? – оборвал его Тот, вдруг приподнявшись, резко хлопнув обеими ладонями по столу. – Он жив?!

– Д-да… – замялся Вир, с лёгким испугом от такого напора отведя взор вниз, на чайный сервиз. – Его реликвии выкрал культ и вернул бога смерти. Он должен быть где-то в Урде по данным разведки, где в последнее время сильное напряжение между ханами. Орки умирают, он радуется. Копит силы и хочет отомстить таскарцам.

– Глупец… Неужели не понятно, что те, кто живут сейчас, отнюдь не причастных к войне тысячелетней давности?! Как можно карать невинных за грехи их предков? Мне нужно найти его, нет… Нужно… Ох, – заметался, хватаясь за голову, Тот. – Анубис… мой дорогой друг… Неужели ты позволил своей ярости взять верх над собой? Как же так… После первого своего возрождения он стал одержим идеей высшего суда… А теперь…

– Высшего суда, высшего туда… – вращал Бром ложку за рукоять в сахарнице. – Сдаётся мне, всё равно все мы сдохнем.

– Небось ещё думает, что я тоже мёртв, как и все прочие, – беспокоился, нервно постукивая створками клюва, бог мудрости.

– А кто-нибудь жив? Есть ещё кто-то, кроме вас, кто не на стороне Морриган и Анубиса? – наклонилась вперёд Ди, повысив голос.

– Бастет, но она воевать не пойдёт. По крайней мере, не за меня… – отвёл вбок длинноклювую голову Тот. – Я не могу вас возглавить… Но! – задрал он указательный палец и резко развернулся к гостям под налётом пришедших идей. – Есть несколько вариантов. Первый из них – противостоять хаосу. А ему всегда противопоставляется гармония. Знаете, что спасло людей от вымирания в прошлый раз? Основание Империи. Одна из форм союза.

– Триумвират! – подняла руку Ядвига, считая, что всё знает.

– Нечто большее, – повернул свою голову к ней бог мудрости. – Союз триумвиратов. Вольные города, объединив меж собой свои земли. Их союз с Бушвалем и Урдом. Их союз с Арьеллой и Таскарией. Союз фоморов с альвами и немедами. Союз между всеми этими коалициями!

– Добиться этого будет непросто, – тут же поумерила капитанша стрелков свой энтузиазм.

– Угу… – вздохнула Диана.

– Не дрейфь, кексик, – легонько ткнув её локотком, пыталась Кьяра приободрить подругу. – Что-то придумаем вместе.

– Вы можете попробовать вернуть кого-то из старых богов. Но кого… Кто смог бы воевать за вас? Кто осмелился бы возглавить и бросить вызов всем остальным силам? В последней схватке Ра был слишком свиреп. Он испепелял всё живое, не щадил ни стариков, ни женщин, ни детей. А я упрашивал его направить гнев лишь на воинов. Сехмет – грамотный лидер, но она тоже может рассвирепеть и принять сторону Морриган вместе с Анубисом. Очень рисково, – вздохнул Тот, помотав головой. – Можем попробовать взыскать должок с моего племянника. Он горделив, самоуверен, но благороден. Часто это только мешает. Зато он верен высоким идеалам. Он отдал глаз, чтобы воскресить отца, защищавшего людей, а я создал ему новый. Уджат, Глаз Гора, его-то вам и надо будет найти, чтоб вернуть к жизни бога порядка и неба.

– Племянники – это святое, – поднял кубок Бром. – Есть у меня один, просто золотце! Эй, дедуля, мы же уже друзья, ты давай-ка, того-этого… уважь гостя, плесни винца-то ещё, будь так добр, словно бобр!

– Поэт, брыть, нашёлся, – цокнула языком, закатив глаза и покачав головой, Ядвига.

– Давай-ка не про бобров, а! – явно злилась Диана, но оттого её торчащие верхние резцы лишь нагляднее под расширявшимися от гнева ноздрями кусали изящную нижнюю губу.

– Чего? – уставился на них обеих удивлённый Бром, подняв брови. – Бобры у нас, на севере, на зиму строят в хатке несколько лишних комнат для ондатр и прочей живности. Самые добрые и гостеприимные звери! Не то что мой брат, да и конь бы с ним! – махнул он, отпив вина. – Гор так Гор. Не можем попросить некроманта о помощи? Сами начнём воскрешать! Где наша не пропадала! – закатал чародей рукава своей мантии.

– Некоторые связи Зоры доступны и мне. Заглянем на Мелхи, попробуем выйти на кое-кого, – приободрил сестру Вир.

– Ну, а вы что мне скажете? – хлопком призвал Тот трёх своих павианов.

– У-а, у-а! – перепугав барсука своими воплями, те кивали и невежливо тыкали пальцами в сторону гостей.

– Ладно, ясно с вами всё, – вновь крепко хлопнув в ладоши, заставил бог мудрости их исчезнуть в малиновой дымке. – Я подумаю об этом завтра. Сейчас Уджат находится в Империи у одного барона-коллекционера. Не уверен, что его можно выкупить или выменять, как не уверен, что вам удастся уговорить его отдать Глаз за просто так, – постучал створками клюва Тот в задумчивости. – Есть преступленье моё… если из двух… выбрал я меньшее зло? – произнёс он стихами.

– Всё-таки надо что-то выкрасть! – радовалась Ханна, незаметно при этом пододвинув кубок Брома поближе к себе, чтоб отхлебнуть, пока остальные не видят.

– Вам надо в Кимарий, графство Вершталь, – сообщил монах, держа ладонь у рта, будто шепчется по секрету.

– Э-э-э, нет, не-не-не-не-не, некогда нам кемарить совсем! – возмутился нетрезвый Бром.

– Это город в Империи, на юге, так что недалеко, – сообщил Асклепий с мягкой улыбкой, облизнув подсохшие губы и продолжив лаконично рассказывать. – Найти там дворец барона Клависа нетрудно. Куда труднее вообще пробраться туда такой компанией эльфов, полуэльфов и гномов.

– Накинем вот такие рясы, пойдём как монашеский орден. Я считаю, сгодится, – пожала плечами Ядвига.

– Я могу наложить иллюзию, но ненадолго. Да и измотает это сильно, а вам помощь мага в этом вашем проникновении со взломом может понадобиться. Тем более такого бывалого воришки, как Великий Бром Дерзкий Гром! – заявил бородач.

– Мы же в Таскарии. Где-то здесь странствует Эдельвейс, – вспомнила Кьяра. – Он создание нежное, можно и надавить, если сразу содействовать не захочет, – смекнула она, с хрустом размяв пальцы рук. – Вот в качестве его гастрольной труппы и прибудем в Империю.

– Я умею стучать на барабанах, – заявил Бром. – Наверное… ни разу ещё не пробовал, – постучал он своими толстыми пальцами по столу. – Но уверен, что мне по силам!

– Твоя свирель, Флейта Пана, – посмотрела Ди с надеждой на Вирбия, – Кьяра и Ядвига как охрана. Лилу будет танцевать и подпевать, вон она сколько песен знает.

– Много знаю! Да! – радовалась та, руками облокотившись на край стола.

– Бром на пару с ней всякое шоу устраивать может. И для Ханны что-то придумаем, – продолжила Ди.

– Могу, придумаю! Дедуля Лу Ю, раз уж кончилось заседание, плесни-ка ещё на дорожку! – заметил Бром, что после махинаций Ханны напиток у него почти кончился. – Хе-хе! Благодарствую! Вот это дело, не зря с вами попёрся, весь зад на лохматом драконе себе отсидел.

– Доберёмся в Кимарий этот… А потом… – продолжала глядеть на брата Диана. – Что, опять ограбление века?

Анфиса II

Дорога из Квинтесберга в Селестию не должна была занять много времени. Оттуда было обилие торговых путей в ближайшие города. Так что первую треть вообще удалось сократить, сидя в телеге среди винных бочек, одну из которых постепенно опустошал Дамиан, не гнушаясь пользоваться жестяной кружкой для податей и подвернувшимся в прямом смысле под боком краном на вентиле.

Шелест листвы, покачивающиеся сухие высокие травы да стрёкот кузнечиков вокруг. Погода была переменчивая: то выглянет солнце, то крупные облака прикроют его, вальяжно скользя по синему небу на слабеньком ветру. Перелётные птицы мелькали там и тут, садясь на ветви деревьев да проносясь своими стайками в вышине.

Поблагодарив молодого купца, путники отправились по лесной дороге. Так было уже быстрее, чем ловить очередного торговца по окольным маршрутам. В пути вспоминали былое. Маркус с Анфисой немного рассказывали спутнику о себе, а святой отец из Гедельбурга, в свою очередь, поведал им историю своей молодости.

Он пересказал им практически всё то же самое, что и однажды Бальтазару за выпивкой. Что был юн и безнадёжно влюблён в девушку-преступницу, воспользовавшуюся его добротой, выкравшую яд и отравившую своих родных. Так ещё и ветреную, изменившую доверчивому монаху со своим чародейским наставником. Когда всё раскрылось, самого Дамиана едва не сожгли на костре вместе с ней. Лишь чудом он остался жив, всецело посвятив себя богу.

– Не было даже и мысли на ком-то жениться? – интересовалась Анфиса.

– Я держу в чистоте свои мысли, – заметил ей Дамиан. – Когда я читаю проповедь, для меня нет разницы, кто придёт её слушать. Я не заглядываюсь на красивых женщин, меня ведёт мой бог. К свету, к ясности сознания, к попытке донести важные мысли о добродетели и сострадании. Я не учу любви и едва ли способен любить.

– Маркус, а ты? Тоже до сих пор не женился? – спросила девчонка.

– А ты чего замуж не вышла? – фыркнул тот.

– Фи! Это я тут первая вопрос задала! – возмутилась Анфиса.

– Молодец, что теперь? Мы ж не в гонки играем, кто быстрей, кто первый, – ответил некромант.

– Да уж, встретились три одиночества, – посмеивался Дамиан, опираясь на посох.

– Она-то ещё молода. Вся жизнь впереди. А вы вот как умудрились всю жизнь так прожить, – удивился Маркус.

– Как? Не оставив потомства? – обернулся к нему святой отец, поводив здоровым глазом. – Моё наследие – не кровные родственники, не свои дети, а духовные! Те, кто слышал моё слово и изменился. Кто примкнул к моему мировоззрению, кто нашёл свой путь к богу! Священники, что будут нести слово Творца после меня, и все праведники с моих проповедей – вот мои дети. А ведь они будут поучать и своих детей, приучая к церковным порядкам и постулатам. Я – счастливейший человек в Иггдрасиле, как и любой иной проповедник. Наше наследие бесконечно! – воскликнул он.

– Наследие способно вот-вот пошатнуться от возвращения старой веры. Новые идолы, новые капища, предатели на каждом шагу. Вам не кажется, что позиция Клира успела ослабнуть здесь, перейдя в натиск на другие земли? Пока миссионеры где-то там проповедуют эльфам, здесь, дома, всё больше людей вспоминают старые традиции и старую веру.

– Об этом мы говорили с вашим Архиепископом, когда я гостил в Стелланторе, – сообщил монах, опираясь на посох. – Моё пребывание в Вольном Краю помогло мне узреть деятельность местных волшебников и Бальтазара. Он нетерпим к вере, в целом. Он бы предпочёл мир без богов, тем и очень опасен. Ну, а народ очень любит традиции. Это и натолкнуло меня на мысль о сочетании веры.

– Сочетании? – переспросила Анфиса.

– Народ любит праздновать начало весны, сжигая чучело Мары. В нашей традиции имя её под запретом. Мы не собираемся упоминать древних богов, словно их никогда вовсе не было. Но праздник у людей отбирать нельзя. Почему бы им не сжигать чучело, олицетворяющее собой просто зиму? Как уходящее время года. Люди любят тепло и красоту цветения вокруг, с удовольствием провожают морозы. Не лишать же их радости? Мара забудется, а зима приходит с каждым годом и отступать по весне. Гуляния останутся, но на них будут славить Творца, что несёт свет и тепло. Это касается многих традиций, кроме варварских жертвоприношений и треб. Мы всё обернём в мирное русло, при этом не обрубая нашему древу корни, а украшая его ветви, чтобы они разрастались ещё шире, подпитываясь верой счастливой паствы, – объяснял Дамиан.

– Скрестить древние языческие традиции с новой верой пытался и Магнус. Объявил летнее Солнцестояние церковным праздником, – напомнил ему некромант.

– Не думаете, что потому заговорщики его и убили? Язычники поняли, что они проиграли. Последнее, за что они могут держаться, – память и традиции предков. Если церковь придёт с елеем и вином, а не с топором, старая вера падёт, сгниёт в труху и развеется, – объяснял святой отец.

Анфиса молчала. Шагала «сама в себе», погрузившись в раздумья. Встревать в религиозные споры желания не было, а воспоминания о Магнусе так и накатывали. Он приехал в её деревню объявить о празднике, а ей пришлось убить его по навету отца, чтобы архиепископ не выдал все секреты некроманту-злодею, обрушившему к ночи на всех вокруг армию мёртвых.

– Время привала, – вздохнул Маркус, сбросив со спины походный рюкзак. – Если проголодались – разводим костёр, если нет – просто переведём дух на полянке, вон той, у дороги, – кивнул он в сторону.

Они удобно расположились, сделав настил, прилегли отдохнуть, продолжая беседы о высокой вере, идеалах церкви и том, что в первую очередь стоит воспитывать в людях. Анфиса считала, что без любви к родине не может быть и всего остального. Если традиции каких-нибудь эльфов и гоблинов будут казаться ближе и интереснее, высок риск потерять свою собственную веру. Маркус стоял за возможностью альтернативы, чтобы из всех традиций выбирать ту, которая ближе. А Дамиан призывал по совету Альберта подстраиваться под обстоятельства. Брать лучшее, но чтить творца через праздники и ритуалы.

– Самосовершенствоваться, всегда стараться быть лучше, чем ты был прежде. Делать добрые дела, ибо Творец – добрый бог, – утверждал Дамиан.

– Добрый, как же… – хмыкнул Маркус. – Волки заживо пожирают косулю – это его доброта? Охотники отстреливают волков на охоте – это его доброта? Засуха, ядовитые твари, нашествия саранчи, наводнения, эпидемии, заражения крови от пореза ржавым гвоздём, суровые зимы – это его доброта?

– Маркус! – толкнула его в бок Анфиса.

– Это его испытания, – спокойно заметил ему святой отец. – Без них жизнь превратилась бы в кромешную однообразную рутину без трудностей, смены сезонов и многообразия природы вокруг. А население Иггдрасиля без болезней и бедствий разрослось до такой степени, что никому бы не хватило ресурсов и мир обратился бы пустыней! Бренный мир полон боли, на терпение и преодоление дано нам материальное тело. Потому смерть – есть благодать Творца, избавление от страданий. Родители не должны горько оплакивать заболевших детей, ведь бог примет их в лучшем мире. В том, где нет ни боли, ни мук, ни жажды, ни голода. И чтобы избавиться от оков плоти, познавая вечную благодать, нужно прожить достойную жизнь. Вы ведь некромант, Маркус, вы работаете с самой смертью!

– Испытания, говоришь… – проворчал тот. – Не хочу, чтобы моя гибель оказалась лишь чьей-то прихотью развлечения ради. Некромир не похож на те райские кущи, что вы там описываете. Тлен, мрак, холод и кладбища. Мёртвые спят вечным сном, а вы лишь описываете этот сон, эти видения…

– Суть в том, чтобы любой человек видел красоту мира, а не его ужасы. Пусть народ помогает друг другу, делится чем-то своим безвозмездно. Задача каждого – делать больше, чем от него хотят и требуют. Тогда всё получится, – убеждал своих спутников святой отец.

– Человек подвержен порокам. Одни щедро делятся, другие удавиться готовы из зависти, – ответил ему Маркус.

– С этого и следует начинать, – восклицал Дамиан. – Донести до любого ещё с детства, что каждый раз, когда вы что-то не доделываете и говорите себе, что и так сойдёт, – это грех. Всё, что вы не стремитесь довести до идеала, до совершенства, до своей лучшей и высшей формы, – это грех. Подгоревшие блины, если вы их решили подать гостям, пересоленный суп, если вам жалко выбрасывать испорченное блюдо, или же недосоленный, если вам жалко на гостей соли. Когда вы уже наелись, но видите последние кусочки и вам жалко, вы через силу пытаетесь их доесть вместо того, чтобы отдать голодающим беднякам. Когда ваша кошка тянется и трётся в надежде на ласку, но вы всегда заняты и отталкиваете её. Когда дети просят с ними поиграть, а вы эгоистично выбираете время лишь для себя, убеждая, что делаете что-то на благо семьи. Все эти моменты, когда вы, подметая пол и вынося сор, вдруг подмечаете ещё один комок пыли, соринки, клочок шерсти вашего пса и проходите мимо, внушая себе: ну, вот вы и так сколько комнат прибрали, сколько окон помыли, столько всего сделали, – это грех.

– Что ни делай, куда ни глянь… Вас послушать, так всё – грех. И нет безгрешных. Всех не перевоспитаешь, – заявил некромант. – Вы хотите идеального мира, а дети даже в приходских школах только и ждут, чтоб над кем-нибудь посмеяться, унизить, устроить травлю. Нетерпимость везде. Человек – такое существо, что жаждет отыскать врагов и непременно их победить. Возвыситься над остальными, ощущая своё превосходство. Это у расы в крови. Когда мы с Мельхиором выбрали тёмный путь, мы потеряли практически всех друзей, стали изгоями.

– Нужно всегда делать больше, чем нужно, – повторил Дамиан. – Не только каждый клок и все соринки вымести, но и, проходя мимо порога соседнего дома, стряхнуть грязь с изгороди, поправить стебель цветка, поросшего криво, прихватить по пути чужой мусор и забросить в общую яму. Всегда стремиться сделать больше, чем от тебя требуется. Если б каждый к этому рвался и так делал, то в мире все были бы счастливы и заботились бы друг о друге! Надо всего-то не лениться и следить за собой, делать всё возможное и даже сверх этого, приглядывая ещё и за другими. Тогда и будет община в чистоте и сытости.

– Подбирая за кем-нибудь мусор, помышляя о добром деле, можно подхватить и занести в дом такую заразу, что сляжет вся семья, – хмыкнул Маркус. – Голову тоже неплохо бы иметь на плечах помимо безудержного самопожертвования и альтруизма.

– Как бережливость – верный путь к алчности, так и страх навредить, сделать что-то не так или навлечь беду – верный путь к эгоизму. Ближнему стоит помогать иногда в убыток себе. Но если все будут стараться ради других, это всё компенсируется. Ты замерзающему соседу дрова, он тебе – соленья. А не будь взаимовыручки, один бы замёрз с полным погребом, а другой грелся бы, да с голоду помер. Понимаете? Приходите вы в гости к соседу, а там ребёнок шалит. Тот всё грозится его наказать, а вы заступаетесь. Сосед обещает: мол, ладно-ладно, не буду. Но, выйдя за порог, вы вскоре слышите ругань, плач, шлепки… и уходите. Считаете, что не ваше дело, не ваша семья, зачем туда лезть. А ведь могли сделать больше! Не заступаясь, видя несдержанные обещания, вы сами рискуете по жизни остаться таким ребёнком, которому клянутся в одном, а потом поступают совсем по-другому. Всегда нужно стремиться делать больше добра, переступая через себя и свои убеждения, а не оправдывать своё бездействие!

– Всё хорошо, только на мир смотреть приходится трезвым, – произнёс Маркус. – У кого-то вскипает кровь в жарком споре, другой сетует на неудачный день. Рыбаки без улова, юноши с безответной любовью, болезни, из-за которых дети теряют родителей, а родители теряют детей. Это всё не вяжется с любовью Творца, как и войны, нашествия саранчи, да та же зима и прочие неприятности. Что вы собрались проповедовать тем, в ком есть семена сомнений? Кто не станет на чистую веру принимать всё, что им говорит ваша церковь?

– К зиме надо готовиться, – заметил ему Дамиан. – Запасать дрова и провизию. А в семье иметь много детей. Да, мир суров: лихорадки, простуды, чума. Кто знает, что может начаться. Творец не велел рожать двум влюблённым одного первенца. Это ж так и человечество вымрет, сокращаясь каждый раз с новым поколением на половину. Троих, пятерых… – восклицал монах.

– Их надо всех ещё прокормить, – не дал Маркус ему закончить.

– Об этом я тоже уже говорил. Пусть те, кто в достатке, поделится с бедными. Я не призываю богачей отдавать всё состояние и не готов проповедовать всеобщее равенство. Но они должны помнить, что перед Творцом всё равно все равны, – заметил святой отец. – Не важно, умираете вы бедным или богатым. Важны ваши деяния, что за свою жизнь вы совершили. Поймите, кто-то хорош в рукоделии, кто-то в торговой хватке, а у кого-то всё из рук валится, даже картошку начистить не может, пальцы не ободрав.

– Вот я о том же, один – ветреный изменник, другой – ревнивец, не выносящий чужой взгляд на жену. Человек состоит из пороков! Он не хочет нести добро, он хочет побольше нахапать всякого добра для себя самого, – проговорил некромант.

– Ваша правда – люди разные, со своими характерами, – кивал Дамиан. – Кто-то ревнив, кто-то алчен. Но ведь есть и те, кто прислушается. Кто будет добр к ближнему, приютит сиротку, покормит бездомного, оставит себе уличного кота или пса, дав тому кров и заботу, даже если тот неласков и вечно царапается. Зато мыши в погребе не заведутся. Мы же любим наших детей не за то, что они полезные, красивые и послушные. Так и с животными, так и с соседями. Помогай ближнему, если можешь. А не можешь, так подумай, что способен сделать. Не делишься едой – дай дров, почини черепицу на протекающей крыше, дай гвоздей на подкову, посиди нянькой с соседским ребёнком, если есть время. Заодно, глядишь, расскажешь чего полезное, поможешь родителям в воспитании. Люди полны добродетелей. Они способны сочувствовать и сопереживать, оказать поддержку, помочь. На то и дано нам по две руки, а не лишь по одной для себя.

– Какой вы, однако же, идеалист, – откинулся назад Маркус, сложив руки за головой, глядя в небо. – Голова хоть одна… всяко не огры.

– Если император послушает, он может дать дельных советов, как всё это донести до людей. Наши традиции отличаются от того, что в Вольных Городах, – проговорила Анфиса. – Здесь церковные постулаты довольно строгие. Люди редко что-либо жертвуют, мало ходят на проповеди. Но вера в Творца укрепилась, когда начались военные походы. Вероятно, на это рассчитывал архиепископ, одобрив затеи Его Величества на завоевания.

– Вы предпочитаете метод кнута и пряника, – поглядел на неё мессир. – Император идёт с войском. Если не получается, приходят священники, предлагая помощь в восстановлении домов. Понимаете, нет разницы, добрый враг или злой враг. Вас всё равно воспринимать будут врагом. А надо быть другом. Учить доброте, хоть это не так уж и просто. Что ж до ревнивцев, достаточно проповедовать верность. Как только супружеская измена начнёт в умах прихожан восприниматься не чем-то рядовым и обыденным, а чем-то гадким, низким, мерзким и очень постыдным, люди задумаются, стоит ли поддаваться таким искушениям. Любители подраться в таверне пусть получат турниры, где кулачный бой и прочие состязания помогут им раскрыть пылкий нрав. Преступления должны быть описаны не только в законниках. Их должна, в первую очередь, порицать сама церковь.

– Бороться с искушением, говорите? Объясните это магам, которых церковь скрутила по рукам и ногам. Как с детьми малыми: сначала их учат ходить и говорить, а потом всем родителям выгоднее, чтобы их чадо сидело да помалкивало. Смекаете, о чём я? Академию Магов скоро просто прикроют. Чародеи Империи будут как вы. И мессир, и волшебник в одном. А без церковного сана – ни-ни. Или добровольное заключение, или изгнание, или смерть. Поэтому вас и вызвали. Об этом хочет с вами поговорить наш прозорливый император. Вскоре маг, отказавшийся быть священником, не получит и выбора. Сразу ему будет приписана смертная казнь. И вот когда Лор де Рон это подпишет – разразится, помяните моё слово, полноценная гражданская война. И всем будет уже не до Творца. Не до веры.

– Разве ж плохо быть и монахом и чародеем? Но я понимаю ваши опасения и ход мысли, – кивнул Дамиан. – Но опять же, если с детства воспитывать близость к церкви, если учить читать и писать будут только церковные школы, а наставниками морали и нравственности – проповедники и священники, то любой, открывший в себе колдовской дар, будет желать посвятить его только на благо церкви и людям. Священники будут доказывать это словом и делом. Клиру неплохо бы раскошелиться, дабы поднять уровень жизни там, где он резко пал с новыми налогами на снабжение войск. Покажите себя другом. Никто не станет кусать кормящую руку. А затем, встав с колен и окрепнув духом, благодарные верующие сами будут делиться и жертвовать средства Церкви.

– Что ж, попробуйте убедить в том нашего императора, – с нотками недоверия в голосе хмыкнул Маркус.

– Так тихо в осеннем лесу, – через какое-то время воцарившейся тишины отметила девочка.

– В Вольном Краю всегда шумно, ветер срывает листву, перелётные птицы повсюду, – согласился с ней Дамиан.

– Отсюда многие уже улетели. Лишь по вечерам последние соловьи всё ещё поют песни. Сам слышал по дороге к Квинтесберг, – сообщил некромант.

– Вспоминал Мельхиора? – поинтересовалась Анфиса. – Он любил соловьёв.

– Вот что, – приподнялся Маркус в сидячее положение. – Он ведь могучий маг. Способен применять маскировку, менять обличие. Ты должна всегда быть уверена, с кем говоришь. Нам нужно всегда определять, кто есть кто. Точно знать, что каждый из нас – настоящий. Придумай вопрос, чтобы ответ на него мог знать только я. Это в какой-нибудь ситуации спасёт тебе жизнь, если успеешь задать. Что бы ты спросила у Маркуса, сомневаясь в том, кто именно перед тобой? А?

– Где ты познакомился с Мельхиором? Я видела же в видениях, – припоминала девчонка.

– В Академии Магов, меня за скверный характер как-то оставили после уроков, – ответил Маркус, скривившись.

– Вот. А деревня, куда мы отвели малыша, как называлась? – всё погружалась Анфиса в их прошлые приключения.

– Это Шильди, – сразу же ответил ей некромант.

– О! Твоё тайное увлечение. – Блеснул в прищуренных тёмно-зелёных детских глазах хитрый блеск.

– Макеты парусников собирать на досуге… – проворчал Маркус, отвернувшись. – Пора дальше двигаться, а то ночевать придётся в поле, а не в Кутчах, – поднялся он с места, складывая покрывало. – Время идёт, а ты всё так же мало обо мне знаешь? Как интересно…

– Ты о себе не любишь рассказывать, – отметила девочка.

– Сын сапожника, очень поздний ребёнок в семье. Мать-чародейка умерла при родах, прихворала тогда. А отец прихрамывал после службы на флоте, взялся за сапожное ремесло, когда служить уже не мог, да вечно стучал клюкой по полу, требуя то и это, всегда мною был недоволен. Когда дар раскрылся, я только и рад был покинуть дом да пойти учиться в столицу. А когда потом вернулся домой – его уж пару лет как ни стало. Соседи даже весточку не прислали, чтобы явился проститься и похоронить… Вот и всё, что тебе следует знать, пожалуй, – монотонно пробубнил некромант.

– Отец служил на корабле? Это потому у тебя любовь к парусникам? – догадывалась Анфиса.

– Думаешь? Из-за его баек о встречах с морскими чудовищами и рассказов, как лихо брали на абордаж корабли контрабандистов-фералов да эльфов племени Фир Болг? Может, и да, может, и нет. Твоё увлечение сыром вон не связано с тем, что кто-то в семье был мастером-сыроваром, – хмыкнул тот.

– Это же совершенно другое! – возмутилась девочка. – Мельхиору вон апельсины нравятся.

– Потому что в детстве он никогда не мог позволить себе такую экзотику, – заметил ей некромант. – А ты сыр с детства лопаешь.

Они двинулись дальше, выходя из леса к полям и петляющим холмикам с сельской дорогой. Посёлок было ещё не видать, но на деле шагать было не так уж и далеко. Так что к сумеркам должны были быть на месте. Дамиан, к удивлению Маркуса и Анфисы, старичком был довольно бойким. Не задерживал их в пути, шагал быстро, уставал нечасто, не жаловался ни на спину, ни на боль в ногах. И при всей своей любви к выпивке, казалось, пребывал всегда в трезвом уме.

Маркус было решил, что это его пристрастившийся к браге и хмелю организм уже столь адаптировался, что одноглазому деду всё нипочём. Девочка же больше думала не о спутнике, а о том, что тот говорил. О праведности, о воспитании, о добродетелях. Надеялась на успех его миссии, ведь военных походов для прочности Империи явно мало. Захваченные территории рискуют однажды и взбунтоваться, если давление на них станет очень уж сильным.

– А священницы в Вольном Краю у вас есть? – в пути спросил Маркус. – У нас вот женские монастыри обособлены. Редко встретишь женщину-проповедницу.

– Да, у нас в этом плане равноправие. Монахи и монахини, – отвечал Дамиан.

– Как ж они уживаются, – покачал головой некромант.

– Сила воли и помощь Творца – друзья воздержания, если вы об этом. Но вообще-то никто не мешает им заводить семьи. Священники не дают обета безбрачия, это я вот такой особенный получился. И своего жизненного пути никому не желаю, – проговорил мессир-чародей.

– Да уж, я вижу, – покосился на его шрам Маркус.

– Когда я потерял Лукрецию, меня часто мучили искушения, – рассказывал Дамиан. – Было тяжело без любимой. Так ещё и демоны являлись ко мне с её лицом, провоцируя.

– С её лицом? – удивилась Анфиса.

– Спишь, думаешь только о ней, вспоминаешь… И вот уже чьё-то сладостное дыхание, чьи-то прикосновения… Открываешь глаза, а пред тобою суккуба с лицом Лукреции. Волосы огненные, крылья перепончатые, хвост из стороны в сторону раскачивается сзади. А сама нагая, соблазнительная, так и набрасывается с поцелуями, – отвечал Дамиан.

– И что вы сделали? – поинтересовался Маркус.

– Конечно же отверг это чудище! Схватил крест, святой том, читал мантры, зажавшись в углу, и прогонял из своих покоев. Очертил мелом круг, дабы постель обезопасить, всё окропил святой водой. Это суккуб! Демон похоти, вы понимаете? Его цель соблазнить, развратить, сгубить всё духовное, что в нас есть. Буквально поработить и сжечь душу. Пыталась выдать себя за мою любимую, а я с ней боролся, – рассказывал святой отец. – Заклинал, изгонял, бросал травы, читал молитвы. А она никак не хотела уйти.

– Вот у вас там битвы на кровати, конечно, – усмехнулся некромант.

– Вам-то смешно, а я был в ужасе! Чудище в виде изуродованной нагой девицы да с ликом убитой возлюбленной. Не знал, что эти твари вообще на такое способны. Более того, перед этим как раз начали загадочно во сне умирать другие священники. Мои братья, те, кто меня приютил, кто спас от сожжения, простив мне все прегрешения. И вас призываю к прощению других, – поглядел зрячим, золотисто-рыжим янтарным глазом мессир на обоих своих спутников.

– Умирали? Или их убивали во сне? – с нотками подозрительности спросила Анфиса.

– По ночам, но не во сне, – вновь повернул лицо со шрамом к ней проповедник. – Кто-то приходил к ним в кельи. Кто-то могущественный, что сумел пробраться в стены аббатства, кто-то демонический, кому не нужны были двери для входа и выхода. И когда ко мне пришла эта бестия, я понял, кто перебил всех моих братьев по духу. Она пришла и за мной. Небось к каждому и являлась, соблазняя ликом первой любви или чего-то подобного. Может, вытягивала из их мыслей греховные помыслы и фантазии, чтобы воплотить в своей внешности и одержать верх. Каждый, кто ей подчинялся, как понял я, погибал. А потому я отчаянно боролся с суккубой за свою жизнь.

– И, видимо, одолели! – с воодушевлением воскликнула девочка.

– О, это было непросто… – ответил ей Дамиан. – Плеснул в неё святой водой, хватался за посох, озаряя чистым светом. Сражение стоило мне глаза, когда она выхватила свою плеть и рассекла мне лицо, – прикоснулся он к своему шраму. – Я окончательно вывел эту тварь из себя.

– Так вот как вы его потеряли, – покачал головой Маркус.

– Это был её «прощальный подарок», я бы сказал. Жест отчаяния! Демонические чары не могли пробить мой священный барьер, мой крепкий дух и мою веру! Мою преданность той, что сожгли на костре. Я бы никогда не стал изменять с инфернальным чудовищем. И тогда в ход был пущен кнут, который купол заклятий не замечает. Материальное орудие. Будь у неё с собой кинжал, небось, метнула б мне в сердце. Но Творец миловал. Я выдержал все его испытания, и суккуба ушла навсегда, – задумчиво закончил свою историю Дамиан.

– Теперь понятно, откуда такое стремление проповедовать твёрдую веру и преодоление соблазнов. На своей шкуре подобное испытать… Мда… – вслух заметил ему некромант.

– Мой пример воодушевляет других, это да. Но я нечасто о таких вещах рассказываю на проповедях. Хотя, возможно, теперь и придётся, – вздохнул проповедник.

– Люди любят героев. Особенно живых. Поэтому в старых сказках про императора никогда не называют имён. Просто пишут его с большой буквы, словно так его и зовут – «Император». Забавно было бы дать сыну такое имечко. Император Брандт, вы себе представляете? – посмеялся чернокнижник. – Здесь, наверное, вспыхнет скандал. Заставят переименовать. А вот вне Империи Гростерн, думаю, такое вполне возможно.

– Маркус! Там нежить! – ткнула пальцем вперёд Анфиса, за всеми их разговорами обратив внимание на городок, к которому они приближались.

Издали слышался только шум и гам, обильная суматоха, однако в сгущавшемся сумраке можно было различить ковыляющие силуэты, даже с такого расстояния выглядящие довольно жутко. Прихрамывающие, с серой кожей, кто-то без руки, кто-то ползком, уже лишённый ног.

Троица помчалась туда. Было видно, что нашествие с кладбища началось не только что: подгнившие шипящие зомби разгуливали по всем деревенским улочкам. Кое-где виднелись изуродованные трупы людей с вилами и топорами. Павшие в бою мужчины, пытавшиеся защитить своих близких.

Многие заперлись в своих домах, захлопнули ставни и готовы были держать оборону. Но то и дело в воздухе слышался свист и треск откуда-то поодаль, как если бы кто-то со всей силы хлестал кнутом. Анфиса помчалась туда в надежде помочь какому-нибудь конюху. Дамиан сосредоточился и со своего посоха послал тонкие яркие лучи во все стороны, которые разрезали мертвецов на куски. А Маркус забрал чары, поддерживающие жизнь ближайшей нежити, в свой посох со звериным черепом, поглотив заклинание.

За очередным поворотом, по пути пронзая лезвиями обнажённых катаров пульсирующие сердца мертвецов, упокаивая их обратно, Анфиса заметила, как с толпой зомби сражается мужчина с щетинистыми бакенбардами, криво ухмыляясь и щёлкая кнутом. Он обливал приближавшуюся нежить каким-то багряным снадобьем, отчего те таяли и засыхали.

Ловкие удары его орудия срывали с тонких шей головы, разрывали грудные клетки, отчего обломки костей рассыпались, словно от взрыва вокруг. С одной стороны он бросил под ноги мертвецам пучок особой сушёной травы, к которой те опасались приблизиться. Это не позволяло кладбищенской толпе окружить демонолога.

Анфиса бросилась на помощь, сотворяя в ладошках зелёные сферы, разрастающиеся стеблями петляющих и кружащих «лиан», опутывая ковыляющих зомби вдоль дороги, а лезвиями катаров задевала близстоящих, готовых уже накинуться на неё.

Вдали зазвучали мантры отца Дамиана. По звуку его голоса девочка поняла, что изрядно отдалилась от остальных. Где-то сверкали чёрные и синие молнии, намекающие о присутствии Маркуса. Мертвецы тянули к Анфисе костлявые руки, но она тут же отрубала им кисти, отпихивалась ногами и отскакивала от них прочь.

– Тебе здесь что надо, малявка? – заметил её демонолог. – Совсем жить надоело?

– Да я поопытнее тебя в этих делах! – воскликнула девочка, прикрывая мужчину со спины.

– Без тебя справлюсь, беги защищай родных в дом! – бросил ей тот.

– Я не местная, – заявила Анфиса. – А ты что? Какой-то борец с нечистью?

– Уж представь себе! – хмыкнул мужчина, выкрикнув церковные мантры, парализовавшие нежить перед собой на время, и снова схватился за кнут.

– Фи! Веди себя, как подобает! После тебя тут потом убираться с неделю! – не одобряла его методы Анфиса, более чёткими ударами поражая энергетические эпицентры, как её когда-то учил именно Маркус.

– Зубы мне не заговаривай, не доросла ещё с дядей Сеттом спорить, – активно двигал рукой этот господин в буром плаще и широкой шляпе.

Хлыст его петлял в воздухе, вырисовывая эластичные фигуры, а затем обрушивался крепким потоком, рассекая хрупкие тела напополам, отсекая конечности не хуже, чем выстрел заклятья. Анфиса же пыталась сосредоточиться на мёртвой энергии, пытаясь определить её природу и источник.

Мертвецы на их голоса двигались всё новыми и новыми волнами. Они бросали исследование местности, бессмысленное блуждание и попытки пробиться в запертые дома в надежде довольствоваться плотью живых, что ещё были на улице.

– Клин клином, – процедила сквозь зубы Анфиса и создала призрачные черепа и уродливые лики из чёрно-зелёного колдовства, которые в ответ начали грызть живых мертвецов, откусывая тем конечности и суставы, хватали зубами за ноги, на лету цеплялись челюстям за плечи и головы, раздирая самих зомби на части.

Дамиан у входа в городок отлично справлялся, отгоняя мертвецов от себя и пронзая их источающими лучи парящими сферами. Заклинание за заклинанием – священный барьер, сквозь который нежить разили волны немыслимой боли, заставляя вновь ожить все подгнившие нервы в уродливых телах, что изрядно те замедляло. Мощные потоки, буквально испепелявшие целиком несколько рядом стоящих живых мертвецов, и запускаемые в центр толпы зомби пульсирующие шары, взрывающиеся искрами света, задевая всех вокруг, – Дамиан умело распоряжался собственными навыками.

Маркус обходил периметр и двигался к кладбищу, где начал ритуал упокоения, дабы больше с могил никто не вылезал. Анфису же за время её изучения поднимающего мертвецов колдовства окружила свора клацающих челюстями покойников, хватавших за плечи и ткани кафтана.

Удар хлыста снёс головы впереди стоящим, посыпавшиеся на неё, словно дождь. Опадавшие тела девочка толкнула ногой, воспламеняясь тёмно-зелёной аурой, когда её уже тянулись укусить за шею. Новые удары кнута разили вспыхнувших зомби, позволив девочке выбраться. Она крутанулась, выставив лезвия, чтобы уж наверняка поразить тех в сердца. И осталась в окружении множества мёртвых останков, с брезгливым выражением на лице перешагивая через них.

– Поопытнее она, ага, – ухмылялся демонолог.

– Не мешался бы, может, вышла б на того, кто их воскресил, – недобро хмыкнула девочка.

– Я тебе жизнь спас! – рявкнул Сетт своим трескучим медвежьим басом.

– Ошибаешься! – заявила ему Анфиса, уверенная в своей правоте.

– Да ну, – хлестанул он мимо неё уже подкрадывавшихся сзади прожорливых зомби.

Зловоние вокруг царило невыносимое, запах гнилой плоти, земли и горящих костей заставлял и мужчину, и девочку так или иначе прикрывать нос. Но мешкать было некогда: на всех улицах на перекрёстке со всех сторон виднелось как минимум несколько ковыляющих к ним живых трупов.

Те нападать не спешили, оттого толпились, быстро окружая спорящую друг с другом парочку. Анфиса, скопив сил, пустила дымчатый череп в надежде прорезать путь, но за поражёнными и разлетевшимися на куски мертвецами уже стояли другие.

– Откуда ж их столько, больше целого города! – не понимала Анфиса.

– Глупая, что ль? Новичок совсем?! – хмыкнул Сетт, покосившись на девчонку, но взмахом кнута оставляя сверкающую полосу на земле, испепеляющую нежить, покуда действовало заклятье. – Они с кладбища. Там хоронят из века в век, все предыдущие поколения. Сколь дольше живёт город, тем больше покойников на погостах! Вот и лезут они без конца!

Пришлось Анфисе встать с Сеттом спина к спине, прикрывая друг друга. Каждый, молча, не договариваясь, взял на себя половину вражеской «армии». Девочка катарами била средь костей рёбер, мужчина же щёлкал кнутом, ежесекундно пуская его в ход.

Щелчок – и нет головы, хлопок – и огоньки чародейств уже устремляются вверх из раскуроченной грудной клетки, спешно угасая и растворяясь в ночном, пропахшем гнилью и тленом, воздухе. Тяжелее всего приходилось от тех, что напирали с боков.

Перед собой-то оба сражавшихся, как действовать, понимали. Но зомби напирали со всех сторон, ни мгновения не было на отдых или какую-либо ошибку. Все движения должны быть слаженными и чёткими. А вот Анфиса за мертвецами недоглядела. На очередном выпаде вперёд её схватили за руки сбоку, оттащив от демонолога и повалив на землю дружной толпой.

Девочка применила Часы Хроноса, растворившись в золотую пыльцу, отчего кинувшиеся на неё мертвецы столкнулись лбами, а сама вновь объявилась за спиной поражённого таким ходом событий Сетта, где была ещё мгновения назад. Тот ничего не спрашивал, на то не было времени. Щелкал кнутом да справлялся с натиском нежити. Тем же самым занималась и девочка, теперь уже внимательнее поглядывая по сторонам, и пока её лезвия разили самых ближайших врагов, ладони сплетали какое-нибудь мощное заклинание, которое непременно шло в ход, едва было готово.

Бочкообразные разряды переплетавшихся молний, веер искр вокруг, поражавший ноги всех наступавших, спиралевидные оковы, опутывающие лианы, летящие лезвия-бумеранги, что срывались по мановению жестов девичьей ладони, – всё шло в ход, что только приходило на ум маленькой чародейке. Напор зомби ослабевал, их становилось всё меньше. Наконец умело двигающиеся и ловкие борцы с нечистью справились с нежданной напастью, остановившись, озираясь то и дело по сторонам: не затаился ли кто, и тяжело дыша.

– Ух, ядрёна вошь… В рот компот и бизон в закусон мне, не подписывался я целое городское кладбище шинковать, – схватился Сетт за изрядно уставшее и ноющее плечо.

– Как будто один тут бился, – убрала Анфиса лезвия катаров в красивые наручи.

– Ты откуда такая языкастая-то взялась? – тяжело дышал демонолог, слегка склонившись и повернув голову к пронырливой девчонке.

– Из Брейтберга, – холодным тоном ответила та.

– Никто не задел и не покусал вас? Раны нужно тотчас же обработать, – в сверкающей ауре «плыл» к ним отец Дамиан.

– Да вроде целы, – оглядела свои руки и ноги Анфиса, даже не повернувшись на демонолога, словно здоровье того ей не интересно.

– И часто у вас нежить вот так поднимается? – недоумевал Дамиан.

– Уж бывает. Энергия Гончих Псов. Я почувствовала что-то знакомое, но этот тип мне не дал их исследовать, – сильно толкнула она Сетта локтём.

– Егерь Догман, какая неожиданная встреча, – улыбнулся мессир.

– Дамиан? – только сейчас, приходя в себя и немного отдышавшись, протерев глаза, вгляделся в лик старого священника демонолог.

– Так вы что, знакомы?! – переводила взглядом Анфиса с одного на другого.

– Егерь Догман во многом мне помогал, будучи посланным в Вольный Край недавно почившим лордом Конрадом, моим добрым другом, – ответил священник.

– Вот вы где, – с правой стороны перекрёстка зашагал к ним и Маркус. – Это кто у нас? Вроде не из Академии, – поглядывал он на Сетта.

– Из Академии Квинтесберга. Я демонолог, – проговорил тот.

– Сетт Догман, егерь на службе правителя Квинтесберга, – представил своего приятеля Дамиан.

– А мы как раз оттуда, – сообщила Анфиса.

– А я туда, зашёл вот проведать приятеля, а он трупом лежит. Да потом как вскочит, едва солнце село! – рассказывал Сетт. – Проводил лекаря местного к дому, чтоб забаррикадировался, а сам остался сражаться снаружи. Иначе какой из меня борец с нечистью, если от зомби прятаться соберусь?

– Похвально, – одобрил священник. – Но что здесь стряслось?

– Некромант поднял кладбище. Сплошь и рядом такое, – пояснил Маркус.

– Ты прочувствовал энергию? Кто-то из Псов ведь? – интересовалась Анфиса.

– Ну, а кто же ещё тут мог быть. Некроманты, что на службе у церкви, такими вещами не балуются, – ответил тот.

– Мало ли, устроили кому тренировку, как мне тогда, да всё вышло из-под контроля, – хмыкнула девочка.

– Вы, раз не местные, куда путь хоть держите? – усталым тембром проговорил демонолог.

– Сопровождаем мессира в столицу, – ответил ему Маркус, положив Дамиану руку на плечо. – Теперь вот узрели, на что способен наш гость. Даже по ночам творит сферы из света и потоки лучей, мощный святой чародей, – похвалил он.

– Благодарствую, но это лишь воля Творца, – скромно заметил тот. – Он наделяет людей силой. Нет магов хороших или плохих. Каждый сам решает, в какое русло себя направить и как этот дар свой использовать. Нужно молиться за то, что у тебя есть, благодарить бога и принимать всё, что выпало на твою долю.

– Натворили дел в Кронхольде и сбежали сюда, – проворчал Сетт.

– Как видите, здесь я нужнее, – развёл Дамиан руками.

– Почему там, где вы, всегда хаос? В Вольных Городах, теперь здесь… Зачем вам понадобилось выкрасть невесту у некроманта?! Вы хоть понимаете, какую войну развязали! Его теперь ничто не остановит! – скалился демонолог.

– Невесту?! – не понимала Анфиса. – Ну-ка поподробнее, мессир Дамиан, – нахмурилась девочка, развернувшись к священнику.

– И ваш император, и архиепископ одобрили этот план. Всё ради обнаружения Святого Грааля, артефакта, что приведёт Клир и с ним всю Пресвятую Церковь к неоспоримой победе, – спокойным тоном ответил им всем Дамиан. – Квинт Виндекс долгое время был одержим идеей найти Грааль. Он написал всем представителям церкви за пределами его полномочий. В том числе и мне в Гедельбург. Я тоже заинтересовался этой темой, поднял разные архивы, поездил там-сям, насобирав материал. И выяснил, что Грааль можно обнаружить в тот век, когда некроманта безумно полюбит монашка. Только она рассеет тьму, идущую с запада, когда пробудится Святой Грааль.

– И он выкрал одну тощую куртизанку, упрятав к вам в монастырь! Вконец обезумел! – сверкал своими жёлтыми глазами Сетт Догман.

– Вы развязали войну? Спровоцировали некроманта в военный поход? – прикрыла рот ладошкой Анфиса.

– Чего он только не делал. Из-за него погиб славный лорд Конрад, из-за него погиб Мортимер, из-за него призвали в наш мир богиню Мортис, зависшую над холмом! Наш мессир любит прикрываться высокопарными речами о единстве, равенстве, добродетелях… Но я за всю свою жизнь борца с нечистью не встречал преступника, на котором было бы больше крови! Вы со своими церковными хитростями обезумели! – накричал на священника демонолог.

– Нужно быть мудрее этого, егерь Догман, – проговорил ему Дамиан. – Достаточно иметь ум, чтобы понимать: жертвы в такой ситуации неизбежны. Иначе бы Бальтазар нарастил боевую мощь, поднял все вокруг кладбища и отправился в поход уже по собственной воле. Просто потому, что ему так хочется. Спровоцировав его, я смогу избежать больших жертв.

– Вы как те глупые люди, страдавшие из-за засухи в одном городишке, что отправились пробить плотину, а поток снёс к чёртовой матери все их дома, утопив родных и соседей! Пробудить стихию вы можете, а как потом собираетесь некроманта остановить?! – негодовал Сетт.

– А вы не забыли, что его сдерживало при нашей последней встрече? Не вы ли докладывали мне о святом барьере возле рощицы мавок? Он не смог разомкнуть святой клетки, – напомнил святой отец.

– Потому что он был измотан путешествием, слаб и обескуражен! А теперь представь, каков он в гневе, когда откаты закончатся и он, наконец, отдохнёт, чтобы воевать в полную силу. Я патриот своей родины, я не хочу гибели всей Империи, а наш мессир, урожденный вольными жителями Гедельбурга, на вашу Империю с колокольни плевал! Это для него просто пешка в большой игре по поиску чёртового Грааля! – выкрикнул демонолог, брызжа слюной.

– Спокойнее, и не следует богохульствовать, – привычным старческим непоколебимым тоном заметил ему Дамиан. – Грааль – это чаша надежды. Это то, что остановит войну, понимаете? Есть пророчество, есть Песнь о Рагнарёке. Бальтазар – не единственный, кого следует опасаться. Скоро пробудятся четыре зверя стихий и наконец Зверь Тьмы, завершающий первый цикл. Тогда всех спасёт лишь Священный Грааль. Я не собираюсь побеждать Бальтазара, егерь Догман. Я собираюсь одолеть сразу всех и покончить с войной! А если Грааль будет на стороне Клира, то и Империи нечего опасаться. Люди её заживут в мире, а другие спасённые государства, как ваш отец и мечтает, – повернулся он к Анфисе, – станут колониями, платящими дань и впускающими в своё устройство наши духовные постулаты. Мы свергнем идолов, разрушим статуи эльфов, построим церкви и установим одну веру по всему Иггдрасилю! Творец победит всех чудовищ, – заверял Дамиан.

– Но какой ценой! – ткнул пальцем в грудь его Сетт. – Ко времени пробуждения Грааля погибнут войска, мирные жители, грянет разруха! Чудища, всякие драконы и демоны будут ходить по земле. Вы столько о пророчестве говорите, но не хотите даже вообразить, что такое этот Рагнарёк! – сверкая взглядом, смотрел он на всю троицу собеседников.

– Рагнарёк – это «гибель богов», – заявил ему мессир-чародей. – Стало быть, воцарение Творца неизбежно. Это есть даже в пророчествах.

– Император не позволит пасть его народу и владениям! – заявила Анфиса.

– А теперь подумай, что станет с твоим императором, если вся власть будет заключена в руках того, у кого есть Грааль, – приблизился и наклонился к ней Сетт.

– Довольно! Архиепископ не станет требовать трон, ему это не нужно! – взмахнул посохом впервые вышедший из себя Дамиан, нахмурив свои седые брови. – Он на благо Церкви и всей Империи разрабатывал этот план, частью которого мне, вашему покорному слуге, выпала великая честь оказаться! Клятвой при лике Творца могу заявить, что не замышляю свержения императора и покушений на его власть, – подняв ладонь, заявил одноглазый монах. – Я прибыл, потому что меня пригласили, – полез он в карман рясы и показал свиток с письмом. – И двигаюсь в столицу по личному приглашению Его Величества. Обсудить дела просвещения, воспитания и проповедования слова божия!

Вокруг уже вовсю выходили или хотя бы выглядывали из домов горожане. Через открытые двери выбегали взятые с собой владельцами собаки, громко залаяв. Некоторые уже торопились избавиться от зловонной груды гостей и изрубленной мертвечины, чтобы на тачанках и санях оттащить останки к разрытым могилам и закопать вновь. Раздавался плач родственников тех, кого находили растерзанным и убитым на улицах города. А со временем воздух наполнялся и гулом переговаривавшихся голосов местных жителей, но к активно спорящей четвёрке путешественников никто не решался приблизиться.

– Как вы не понимаете, что общее количество жертв не сопоставимо с реализацией ваших благих намерений! – возмущался демонолог. – Ваши абсурдные глупости всем здравомыслящим людям уже осточертели. Сколько их должно полечь, чтобы потешить ваше необъятное эго?!

– Это вы не понимаете, Сетт! – протяжным, словно на проповеди, голосом воскликнул ему мессир. – Сила в единстве! Если по всему Иггдрасилю будет лишь одна-единственная религия, если повсюду воцарится вера в Творца и исчезнут иные культы, больше не пойдут брат на брата, город на город, не будет войн, драк и конфликтов! Всё будет решаться мирно! Взгляните, что сейчас вокруг! Нетерпимость по принадлежности к расе, по цвету кожи, по роду, по социальному положению… А Грааль установит веру в Творца непоколебимой по всей земле! Больше не будет столкновений людей и эльфов, не посмеют гномы, верящие в единого бога, крушить и сжигать наши церкви на севере. Империя, Таскария, Лонгшир, Северные Короли, Вольный Край – всё будет под эгидой церкви жить в согласии! И наступит мир во всём мире! Если ради этого кому-то суждено погибнуть, это будут священные жертвы, чей подвиг останется в сердцах всех последующих поколений!

– Ага, и розовые пони-единороги, блюющие бабочками, – фыркнул Сетт. – Да не будет никогда голодный волк лежать рядом с ягнёнком. Вы сами волк, Дамиан, в овечьей шкуре. Под идеей о мире готовы всех неверных истребить и уничтожить, так ещё и верующих послать на верную смерть ради ваших идей! Я был там, у мортимерского холма. Я знаю, что вам никого не жалко и вы кем угодно готовы пожертвовать.

– Пусть гибнут неверные, – нахмурилась Анфиса. – Их боги против нашего, вот и поглядим, кто кого, когда повсюду воцарится вера в Творца.

– Вы воочию видели огромную Мортис, но всё ещё продолжаете верить в единого бога! – негодовал Догман.

– Он ведь Творец! Он сотворил своих слуг-хранителей, отвечающих за солнце, за зиму, за жизнь и смерть, за цветение, рукоделие! Это низкие духи, возвышенные Творцом, дабы не стать демонами. А природа у них одна. Им не следует поклоняться. Они не нуждаются в жертвах, плясках и молитвах. Им всё равно, но вокруг никто этого не понимает и все клянчит, клянчит и клянчит у них какого-то благословения. Оттого, что вы молитесь Солнцу, оно не станет всходить на западе, не остановится, чтобы растянуть день, не погаснет, дабы в полдень воцарилась ночь. Не нужно молиться пшенице, чтобы она лучше росла, или рекам, чтоб несли вам побольше рыбы. Молиться надо создателю нашему. Вездесущему, многоликому, безымянному и всемогущему! Он всемать и всеотец! Мы все – его дети. И эльфы, и люди, даже гоблины. Однажды они это поймут, и к этому всеобщему миру я и стремлюсь! – заявил проповедник.

– Во что вы ввязались, безумцы… – прокряхтел Сетт, глядя на Маркуса и Анфису. – То ли ваша глупость мешает вам всё понять, то ли любовь к вере затмила глаза… Вами манипулируют, просто используют…

– А может быть, вас? – недобро взглянул на него Дамиан. – Кто мне при последней встрече жаловался, что объявлен в розыск?

– В розыск? Как интересно, – сощурившись, усмехнулся некромант, покрепче сжав посох.

– Я был на задании и упустил один артефакт, провалив миссию. Фоморы получили союз с Таскарией, разорвавшей свои связи с Империей. Политический провал, но я не переговорщик! – заявил Сетт. – А они решили меня судить, конечно же, я сбежал от таких обвинений.

– Удастся ли вам сбежать и сейчас? – позади демонолога мессир возвёл мерцающую стену из света.

– Уж не хочет ли одноглазый старик бросить мне вызов? – ухмыльнулся Догман, снова выхватив свой сложенный кнут.

– Он здесь не один, – обнажила лезвия своих катаров Анфиса. – То, что мы боролись с зомби плечом к плечу, ещё не значит, что ты хороший человек, – заявила она. – Нет причин доверять тебе и твоим словам, а я как раз из тех, кто ловит беглых преступников.

– Старик без глаза, девочка без мозгов и… ты тоже на их стороне, или уравняем шансы? Я лучше поработаю с некромантом, чем снова с прогнившей церковью, пока там не сменят архиепископа и курс вот этих полоумных идей, – призывал Сетт Маркуса на свою сторону.

– Нет ни плохих, ни хороших, – заявил тот. – За каждым стоят свои цели и идеология. Мне хорошо известны двойные стандарты, неизбежность жертв ради благих целей и то, что ими иногда прикрывают совершенно иное. Я наёмник, чья цель – сопроводить мессира в столицу. Я не должен ручаться за то, будет ли он спорить с императором, проповедовать на площади или призывать к войне с западным некромантом. Моё дело доставить его живым.

– Стало быть, один на троих фанатиков, – скривился Сетт. – Ну, смотрите, ядрёна вошь, вы у меня сейчас попляшете, – начал размахивать он кнутом.

Анфиса выискивала внимательно момент для резкого удара катарами, мессир на конце спирального посоха копил чародейский разряд. Маркус же продолжал стоять сбоку от разгорающейся схватки, дабы нанести удар с тыла, если потребуется.

Но позади свистевшего своей плетью в воздухе демонолога, помимо священной стены, ещё ближе – прямо у того за спиной, замерцал раскрывающийся рыжеватый портал с синеватым внутренним ободком. Он расширился достаточно, чтобы туда можно было заскочить, но егерь даже не оборачивался.

– Опять в неприятности вляпался, – раздался инфернальный голос объявившейся сзади суккубы, схватившей Сетта в обхват и взглянувшей на его противников. – Мне сказали, не допустить, чтобы ты сдох. А ты сначала в гущу зомби попёр, теперь против этих… Ведёшь себя как несносный мальчишка!

– Эй, – наклонившись назад в её хватке, недовольно проворчал Сетт, крепче сжимая кнут.

– Ещё спасибо мне скажешь, – резким движением затянула демоница его в закрывающийся портал. – Ещё свидимся, – бросила она уже напоследок всем остальным, сверкнув взглядом.

Портал вмиг захлопнулся, не оставив и следа. Только запах угля, дыма и гари с примесью оплавленных горных пород и металла, как будто вся троица оказалась в мастерской кузнеца. Но и эти ароматы быстро развеялись. Анфиса пыталась считать местность, не обнаружив следов доступного ей колдовства. Маркус поглаживал подбородок, выглядя весьма озадаченным. А Дамиан застыл, раскрыв рот, вытаращив единственный зрячий глаз и даже до сих пор не убрав уже бесполезную стену света, что всё ещё мерцала в ночи, освещая всех.

– Это была она… та с-суккуба… – С дрожащих губ старика-священника слетело повышенным тоном. – С ликом Лукреции…

Бальтазар II

Чёрный замок располагался в обители демонов уже достаточно долго, чтобы к нему привыкли многие обитатели подземного мира. Пакт с некромантом гарантировал их войскам свободные нападения в местах разломов. От обилия звёздной пыли в воздухе инфернальные порождения открывали всё новые порталы по мере закрытия старых.

Все имели выгоду. Бальтазар, когда ещё находил в себе силы стоять и отдавать приказания, благодаря демонической армии отгонял войска имперцев и зверолюдей от своих ближайших союзников, демоны получали возможность материализоваться и повеселиться от души с теми, кто некогда изгнал их с поверхности.

Ильдар-чародей всё это не одобрял, но выхода у него не было. Он обещал поддерживать своего милорда, заботиться о нём и помочь тому вернуть похищенную невесту. Сейчас он сидел у окна спальни, строча письмо в надежде, что летучие мыши с этих пещер смогут доставить его на поверхность.

– Дорогая моя, ненаглядная Дарина, – бормотал он себе под нос, словно диктуя, скользя глазами по чернильному чёрному тексту, перечитывая написанное, – пишу тебе, не побоюсь такого сказать, с того света, с подземного мира, где очутились мы с милордом в честной компании и надеемся поскорее отсюда вернуться. Радует лишь то, что по осени здесь всё ещё так же жарко. Красные реки, бурлящие лужицы, растрескавшаяся земля, сверкая прожилками, не походит ни на что, что было бы на поверхности. У нас рядом с Яротруском и пещер-то не водится, не считая каких-нибудь подземелий, как в городке Киры Морвен. Передавай ей тоже привет. Как там наш сын? Ходит ли уже? Говорит? – в письме интересовался Ильдар. – Наступит скоро тот час, когда мы снова увидимся. А пока милорд и его сподручные охраняют вас, обороняя подходы к Вольному Краю…