Читать онлайн Громкие чувства бесплатно

Глава 1

Мишель Джонсон вышел из своей машины, потрясающего красного мустанга, и направился в ювелирный магазин, известный на Монмартре своими роскошными коллекциями. Очень красивая молодая женщина со светлыми волосами безупречной элегантности встретила его широкой улыбкой за сверкающей стеклянной стойкой.

– Здравствуйте, мистер Джонсон, как вы поживаете? Я очень рада видеть вас снова!

– воскликнула прекрасное создание, которое буквально лучилось, пожирая его своим голубовато-бирюзовым взглядом.

– Хорошо, спасибо. Вы получили мой заказ?

– Да… да, конечно, ответила она, слегка колеблясь.

Резкая улыбка на ее тонких губах лишила ее блеска ее синтетической красоты.

– Я принесу это вам прямо сейчас, сэр.

Молодая женщина, при всей своей красоте, обычно такая обходительная и привыкшая угождать, была разочарована холодный, бесстрастный тон, которым пользовался мистер Джонсон. Тем не менее она поклялась себе использовать все свое обаяние, чтобы соблазнить его во время его следующего визита. Сотрудница выбрала более сексуальный наряд сегодня утром, даже зная, что утром мужчина зайдет в ювелирный магазин.

– Вот и два маленьких чуда, – снова беззлобно пошутила она. У нас возникли

трудности с этим заказом, потому что они сделаны не вчера! Чтобы угодить вам, были привлечены наши крупнейшие поставщики. Несмотря на переполняющий блондинку энтузиазм, добавленный к его желанию удовлетворить его, Мишель не слушал его. Как только она изящным жестом открыла шкатулку, обитую черным бархатом, ее глубокий серый взгляд погрузился в созерцание сережек, украшенных искусственным жемчугом. Долгое время он оставался таким… молчаливым. Продавщица невозмутимо наблюдала за ним. На нем была облегающая белая рубашка, которая обнажала мускулатуру его рук. Его тонкие черты лица, мощная челюсть и пухлые губы придавали ему вырвался вздох. « Из него получился бы такой восхитительный любовник,-сказала она себе, охваченная любовным томлением. "Печаль, отразившаяся на лице этого человека, склонившегося над кудрями, заставила ее заподозрить моральное страдание, заброшенность. « Какая женщина может отказаться от такого великолепного человека? она взбунтовалась. "Однако Мишель казался более доступным, мягким и доступным. Молодая ювелир знала, что за каждым украшением скрывается своя история. Пусть каждый из них обладает памятью, силой … способной раскрыть вечную любовь или разбитое сердце. Величие души прекрасной Виолетты на этом заканчивалось, поэтому в тот момент, когда она увидела страдание, которое охватило этого великолепного мужчину, безумная надежда мелькнула в его искрящемся желанием взгляде.

– Это точно она, сэр?

– Да…

– Может быть, это подарок для подруги? Вы хотите, чтобы я их упаковал? – спросила она наконец изысканным голосом, стараясь удержать сережки в своем

сознании. Мишель выпрямился, выглядя уставшим. Его по-прежнему кроткий серый взгляд остановился на молодой женщине. Взволнованная, Виолетта воспользовалась этим.

– Есть ли что-нибудь еще, что могло бы вас порадовать, мистер Джонсон? Не стесняйтесь, я к вашим услугам, – осмелилась она, подарив ему лучезарную улыбку, которая говорила о многом.

– Нет, без упаковки, спасибо,-отрезал он, бесстрастно взглянув на нее. Я с вами разберусь. Я тороплюсь. У Виолетты было такое чувство, будто она приняла холодный душ. Уязвленная в своем самолюбии, она внезапно почувствовала себя несчастной – мучительное чувство, о котором она никогда раньше не знала. Она только что поняла, что загадочный мистер Джонсон догадался его намерениям и не было никакого желания отвечать на них. Хуже того, он высокомерно положил этому конец. Несмотря на этот неприятный опыт, Виолетта уже простила ему его дурные манеры. Она не могла винить такого несчастного человека… Тем не менее, движимая естественным любопытством, она не могла не задаться вопросом, следя за ним глазами, когда он выходил из ювелирного магазина, кому предназначались серьги? Мишель тут же вернулся в свой красный "Альпин". Спортивный автомобиль теперь вращался в оживленные улицы Монмартра. К десяти часам движение было довольно спокойным. Положив футляр из черного бархата на пассажирское сиденье, Мишель бросал на него задумчивые взгляды. Болид выехал на авеню Рейчел, которая шла от бульвара Клиши к кладбищу Монмартр. Он нашел место для парковки и вышел из машины, захватив драгоценную шкатулку. Затем он с задумчивым видом пошел по Рэйчел-стрит, которая вела к кладбищу. Несмотря на близость Пигаль и Мулен Руж, место было тихим, вдали от суета сует. Мишель не мог не думать, что эта знаменитая улица была как бы барьером между весельем живых, суетящихся неподалеку, и тишиной мертвых. С одной стороны, прошлое, неизменное, вечное… застывшее. С другой стороны, настоящее, время, которое дышит и поддерживает жизнь, где каждый вечер на крыльях кабаре дует вихрь из перьев и страз.

– Держи, любовь моя… они для тебя. Я купил тебе точно такие же серьги. Те, о которых ты так заботился. Помнишь… тебе было так жаль их потерять, потому что это я подарил их тебе. Я же говорил тебе, что все в порядке, что ты можешь купить себе другую пару. Ты ответил мне, что это не одно и то же. В них было какое-то значение. Они представляли меня. Ими были я. Ты гордо заявляла, что носишь мою любовь в ушах как талисман на удачу. Он разразился соблазнительным смехом, предназначенным для нее.

– Я так часто думал об этом с тех пор… Так вот, я предлагаю их тебе.

Он осторожно опустил открытую черную бархатную шкатулку на позолоченный мрамор. Петли сверкала тысячами огней под ярким солнечным светом. Пройдя по нескольким проспектам и многочисленным залитым солнцем аллеям в тени

лип с яркими желтыми цветами, благородно выглядящих каштановых деревьев и кленов с тревожными оттенками, Мишель опустился на колени перед могилой. Его горе было столь же велико, как и огромное кладбище Монмартра, увешанное табличками и надписями, в которых раскрывалась всё о том, как найти место захоронения. Мишелю не нужно было искать его направление. Он знал ее наизусть. Аполлинарию похоронили там, где она хотела : на кладбище Монмартра. В той деревне, где она родилась. В той самой деревне, где она познакомилась с Мишель. В то время они жили в одном из самых красивых районов на возвышенности Монмартра. Аполлинария влюбилась в дом с рыжими виноградниками, расположенный на холме. Живописность, добавленная к деревенской атмосфере, царившей на холме, поразила ее. « О, Здесь все так мило! Мы будем жить в этом милом уголке ; в этом доме необыкновенный, расположенный на возвышенности. И когда я умру, ты похоронишь меня на этом прекрасном кладбище… Потом ты придешь и присоединишься ко мне. Я бы хотел, чтобы ты был рядом со мной. Пусть мы будем покоиться вместе вечно… Ты в порядке, говорит? » "Если ты хочешь моей любви… Но мы молоды, ты не близок к смерти! – возразил он легким тоном. И почему ты думаешь, что умрешь раньше меня? Это не в порядке вещей. Женщины живут дольше мужчин, это общеизвестно».

– помнишь, моя дорогая, – прошептал он бархатным голосом. Ты ответил мне, что ты

у меня было странное предчувствие : ты чувствовала, что не создана для того, чтобы оставаться на земле. Когда ты доверил это мне, я смеялся и шутил с тобой. Вскоре после этого по моему телу пробежали неприятные мурашки при мысли о том, что я потеряю тебя. Как ты мог предвидеть свою судьбу? … Расстроена, Аполлинария? Был ли твой разум способен угадать событие до того, как оно произошло? Ты что-нибудь почувствовал?

Он тяжело вздохнул.

– В тот день я ответил Тебе, что это была прекрасная идея-знать, что я собираюсь провести вечность рядом с тобой. Что за идиот! Я бы лучше сделал тебе предложение. Он сделал глубокий вдох, чтобы подавить свои эмоции.

– Я так по тебе скучаю, Аполлинария. Мне так больно без тебя…

Весна была в самом разгаре, кладбищенская листва вызывала в воображении великолепный взрыв теплых, ярких красок. Далеко впереди легендарный мост Коленкур охватывал историческое место, где жили многие известные покойные. Металлический мост выходил прямо на старые надгробия, а также на бесчисленные часовни. Воздух был теплым, голубое небо, огромное и овцеватое, озаряло могилы белым сиянием с перламутровыми отблесками. С этого места был виден силуэт Мишеля, который отходил от могильной плиты Аполлины, пятясь назад с опущенной головой и болезненным, мелькающим взглядом.

Глава 2

"Течение дискотеки заставляет танцевать до конца ночи в ночных клубах. Многие

художники плывут на волне этого явления, как Патрик Фернандес, который взрывается своим « Рожденный, чтобы быть живым». В то время как Патрик Жюве, звезда "ночного мира", становится иконой целого поколения, исполняя песню " где женщины…", за которой следует знаменитая «я люблю Америка», поклонники Клода Франсуа до сих пор оплакивают его трагическую смерть, произошедшую 11 марта

1978 год. В то же время тысячи девушек-подростков, очарованных своим кумиром, подражают в своих спальнях хореографии очень красивой и сексуальной Шейлы. Своим новым треком "Love me baby«, а затем хитом » Singin'in the rain" она завораживает взгляды мужчин в своих облегающих мини-шортах и серебристых ботинках. Затем пришла слава Елисейских полей, Триумф и инопланетянин, успех балбесов, хорошеньких спикерш…Это эпоха телефонов с циферблатом, которые мы используем, чтобы набирать номера самостоятельно сцепив пальцы. Возраст знаменитых телефонных будок с монетами, необходимых для того, чтобы предупредить его родителей с церковной площади, что в конечном итоге мы вернемся домой позже. Также эпоха первых видеомагнитофонов, которые стоили целое состояние, одноразовых фотоаппаратов, поляроидов… это время, когда дети будут играть в лужах в сапогах ; время такта и йо-йо, одной из главных игр в мире. занятия на перемене. Ночная жизнь, музыка, вечеринки, блеск и беззаботность царят в эти годы великолепие… »

– Ты все еще здесь? – воскликнула Джули, входя в класс детского сада. Ее ключи от машины в одной руке, школьный портфель под мышкой – большая черная кожаная сумка, полная карманов и отделений – конечно, немного тяжелая, но очень удобная для организации профессиональной жизни школьной учительницы. Джули была готова отправиться домой. У каждой учительницы, покидающей учебное заведение в конце дня, была привычка здороваться со своими коллегами. Последняя закрывала ворота начальной школы. Обе учительницы начиная с первой ступени, Аполлин была воспитательницей детских садов, в то время как Жюли занималась своей профессией

с учениками 1-го и 2-го классов. С головой на плечах, полная энергии, она также

была директором начальной школы Сен-Жан-де-Монмартр. Две молодые женщины были коллегами, но также и друзьями в течение нескольких лет. Они всегда договаривались о совместных прогулках, наслаждаясь, как только наступало лето, первыми скидками на красивые платья в цветочек, возбужденные, как две юные девушки. Это был эффект Аполлина, каждый тот, кто был рядом с ней, снова превратился в электрического подростка. Больше всего им нравилось бродить по улочкам старого Монмартра и чинить блошиные лавки. Именно Аполлинария рассказала Жюли о своей страсти. Они регулярно приглашали друг друга на ужин в субботу вечером, чтобы провести вместе восхитительные моменты расслабления

и отвлечения. И пару раз, прячась на кухне, как два озорных ребенка, они подглядывали за Мишелем и Фрэнки, молодым мужем Джули, шепотом рассказывая истории о парах, взволнованных тем, что эти двое мужчин так же близки, как братья.

– Разве у тебя не было вечера, к которому нужно было подготовиться ? Ужин при свечах на День Святого Валентина?

Джули настояла, заметив, что Аполлинария была поглощена исправлением своих копий.

– Да, да, я почти закончил. Я ухожу через десять минут.

– Ответила она подруге, ища документ, погребенный под грудой бумаг

на ее грязном письменном столе. Она была такой же, как Аполлинария, развязной, богемной и немного анархичной. То, что иногда заставляло Джули кипеть, было полной противоположностью. Молодая директриса с каштановыми волосами, уложенными каре, была методичной, организованной и имела

власть над всей школой. Она часто сетовала на небрежность так же сильно, как и на неорганизованность своей лучшей подруги, однако запрещала себе судить ее. Возможно, в глубине души она завидовала его безудержному уму и хотела бы насладиться той легкостью, которая так хорошо ее характеризовала.

Все обожали Аполлину. Все мамы надеялись на это для своих малышей, в то время как молодые папы с радостью забирали своих отпрысков из детского сада просто

ради удовольствия поболтать с этой милой хозяйкой с очаровательной улыбкой. Его успех с родители были похожи на детей, которые постоянно цеплялись за ее юбки в цветочек на детской площадке, кружились вокруг нее, крича от радости, пока она болтала со своими коллегами.

– Твои исправления могут подождать до завтра. Я думаю, у тебя есть дела поважнее. Давай, поторопись, я тебя жду, мы уходим вместе. Если ты еще раз задержишься, у тебя не будет времени подготовиться, и Мишель вернется раньше тебя. Прощай, сюрприз! Каштановая челка ее гладких волос, обрамлявшая лоб Джулии, подчеркивала глубину ее темно-синих глаз.

– Да, ты прав. Впрочем, ты всегда прав. Я беру свою сумку и иду за тобой.

– О, не преувеличивай, я не идеальна!

– Почти, – любезно иронизировала Аполлинария, запихивая свои папки в большую сумку из мешковины, которая выглядела так, как будто была датирована 1970-ми годами.

– А как же твоя картина? Ты мне об этом не говорил. Что ты сейчас рисуешь? – спросила Джули, с изумленным видом наблюдая, как она укладывает свои вещи.

Как и все художники, Аполлинария оставалась сдержанной в своих работах, тем не менее многое ее близкие знали, что она создавала потрясающие реалистичные портреты, а также замечательные пейзажи, изображающие сельский мир древних времен. С детства она воспитывала в себе желание рисовать, посещая уроки. Усердная ученица, шаг за шагом, благодаря практике, она оказалась очень одаренной. С этого возраста она создавала картины, достойные величайших, которые выставляла у себя дома или доставляла в определенные художественные галереи. После небольшого оживленного обсуждения этой темы они весело попрощались на

на школьной парковке, тепло обнявшись. Откровенный поцелуй в щеку, скорее по

привычке, ознаменовал расставание, а затем они пожелали друг другу хороших выходных, не подозревая, что одна из них больше никогда не увидит другую.

За рулем своего темно-синего Austin Mini Cooper цвета барвинка Аполлинария быстро преодолела четыре километра, отделявшие ее от дома. Она обожала эту машину. Мишель сделал ей подарок на ее последний день рождения. Она вспомнила тот исключительный день, когда он открыл дверь гаража и что она обнаружила маленький болид. Она подпрыгнула от радости и бросилась Мишелю на шею, как ребенок. Следует признать, что он все сделал очень хорошо, обведя автомобиль огромной красной лентой с большим бантом на капоте. Она мило улыбнулась, вызвав это воспоминание. Аполлин припарковала свой "Остин"на улице Сен-Винсент, которая шла вдоль северного фланга холма Монмартр. Она поспешно спустилась вниз, протащила ветхие ворота, а затем заправила машину в старый сарай на территории, который использовался как гараж. Она поспешила свернуть и побежала по мощеной дорожке, вьющейся между знаменитыми рыжими виноградными лозами, посаженными в двенадцатом веке дамами монмартрского аббатства, ведущей к внушительному дому. Расположенный на вершине холма, в окружении великолепного светящегося виноградника, который спускался по крутым склонам вокруг, буколический дом Аполлинарии и Мишеля с голубыми ставнями и вьющимся плющом казался затерянным среди зелени посреди города. Это была одна из маленький старинный пузырек, сохранивший былое очарование благодаря своему великолепному особняку начала века и мощеным улочкам у подножия холма. Аполлинария с облегчением вошла в его теплый интерьер, отправила вальсировать свои ключи, школьную сумку и туфли на каблуках, а затем рухнула на бежевый бархатный диван.

Передышка была недолгой. Три хороших удара в дверь вывели ее из летаргии. Это правда, что она очень опаздывала, и у нее еще было все, что нужно было сделать. К счастью, она прошла мимо сегодня утром он шел по улице Л'Абревуар, прежде чем отправиться на работу, и сделал заказ в знаменитом розовом доме, известном своей традиционной французской кухней.

– Здравствуйте, я пришел доставить заказанную утром еду!

Обнаружив молодую блондинку потрясающей природной красоты, разносчик,

только что вышедший из подросткового возраста, сделал паузу и широко раскрыл задумчивые глаза. Польщенная, Аполлинария избавила его от пакетов, а затем поблагодарила его своей самой красивой улыбкой.

Она привыкла к таким восхищенным взглядам, которые бросали на нее мужчины, она всегда находила это очень приятным и забавным. Это привнесло немного больше изюминки в ее жизнь и увеличило ее удовольствие от жизни. Больше, чем ее стройная талия, восхитительные изгибы и почти прозрачный бледный цвет лица, именно легкость ее характера просвечивала за ее красивым лицом и делала ее привлекательной. У Аполлины были самые красивые глаза, очень выразительные сапфирово-голубые, отражающие малейшие ее эмоции, настолько, что у каждого создавалось впечатление, что они давно её знают. Полчаса спустя, положив руки на бедра, с широко раскрытым от удовлетворения взглядом, она осматривала его стол. В этот вечер в День Святого Валентина Аполлинария хотела, чтобы все будь идеальным. Она вынула свои самые красивые тарелки, свои самые красивые бокалы, и все это было разложено на великолепной красной скатерти, которую она купила по этому случаю. Желтые отблески свечей отражались в хрустальных бокалах, а пламя камина создавало теплую и уютную атмосферу. Аполлинария взглянула на часы. Последнее указывало на двадцать часов.

Она вся дрожала при мысли о том, что Мишель вернется домой до того, как она все закончит, вдруг она мысленно поблагодарила Джули за то, что заставила его уйти. Ей все еще нужно было принять душ, одеться. Она побежала наверх, стараясь не наступить на дорожку из красных роз, которую она посеяла на деревянной, покрытой ковровым покрытием лестнице в свою спальню. Затем она бросилась в ванную, сбросила на пол свою юбку в цветочек, немного свободный мохеровый свитер, трусики и бюстгальтер, чтобы наконец соскользнуть под водопад горячей воды. Со сладострастием она намыливала его обнаженное тело. Закрыв глаза, она наслаждалась струящейся обжигающей струей на ее груди, животе, бедрах. Выйдя из душа, она завернула свою восхитительную дымящуюся фигуру в полотенце, которое тут же уронила, как только оказалась перед раздвижными зеркалами своей огромной гардеробной. Красиво освещенные приглушенным светом, глянцевые материалы гардероба подчеркивали тонкость текстуры ее кожи, а также ее естественную прозрачность. Все ящики ее многочисленных старинных комодов, где она хранила свое тонкое белье, были открыты, чулки и колготки валялись туда-сюда по светлому паркету. Она выбрала пышную нижнюю часть из фиолетового кружева. Нервно шаря по вешалкам, она надела облегающее вечернее платье цвета мака с глубоким вырезом, как у святой, а затем надела туфли-лодочки того же оттенка. Она две минуты играла в роковую женщину перед мороженым, а затем, в конце концов, изобразила гримасу. В следующую секунду она сняла красное платье, чтобы надеть другое такого же типа, а затем еще одно, черное, более короткое и сексуальное, с открытой спиной размера XXL, которая обнажала нижнюю часть ее чресл. Она повернула его на себя, рассматривая ее фигура и эффект ее обнаженной спины, демонстрирующие легкую язвительную улыбку.

– Давай, Аполлинария, решай сама.… красная или черная ?

Она снова повернулась лицом к себе. Лукавый кивок, брошенный на ее отражение, возвестил о ее выборе для этого. Сидя перед старинным туалетным столиком, который она купила в гаражной распродаже за пятьдесят тюков, она выбрала более яркий макияж, подчеркнув глубину своих голубых глаз мазком черного карандаша и бархатистыми тенями для век. Розовая помада то, что она нанесла, подчеркнуло изящество ее губ. Затем она выбрала прическу в стиле гранд. Заправив последнюю заколку в свою светлую шевелюру, она долго рассматривала себя в зеркале.

– Вот и все, все кончено. Ты не можешь сделать большего. Тушь, которую она только что нанесла, скрывала ее взгляд. Она изобразила улыбку, затем гримасу. И снова улыбка. Ради развлечения и потому, что она была в состоянии

крайнего восторга, она подошла ближе к зеркалу, чтобы запечатлеть на льду долгий поцелуй. Затем она взяла палочку очень красной помады и крупно написала под отпечатком своих губ: я люблю тебя, любовь моя. Его возбуждение в десять раз усилило ее чувства и желание угодить Мишелю. Все более сильное глубокое желание, которое никогда не покидало его.

– Ради этого исключительного вечера, я прекрасно вижу, что ты стремишься оставить в стороне сладкое. Тонкая и романтичная Аполлинария… Прекрасная Аполлинария обращалась к своему отражению в зеркале с ноткой озорства в голосе.

– Ты хочешь превратиться в гламурную женщину, в завораживающую, завораживающую женщину, чтобы удивить Мишеля, а? Маленькая шалунья!

Ей нравилось соблазнять его, забавлять, угадывать его желание в его седых волосах. Это была игра, которую они оба любили развивать. Она воспользовалась моментом, чтобы потренироваться перед мороженым, проведя языком по его губам. Она надула губы, затем опустила глаза, хлопая ресницами, и в конце концов разразилась радостным смехом. Это была немного рок-н-ролльная сторона Аполлины. Между Мишель и Аполлиной ничего не изменилось с тех пор, как они впервые встретились три года назад, пара безумно любила друг друга, как и в первый день. Оба испытывали непреодолимое влечение друг к другу, которое погружало их в сон наяву, делая внешний мир невидимым. Мишель был человеком, не похожим на других. Он был мужчиной ее жизни, тем, на кого она надеялась в своих самых прекрасных мечтах. Ее любовник, ее друг, все ее существование. Аполлинария жила только для Мишеля, Мишель жил только для Аполлинарии. Как будто они ожидали друг друга на жизненном пути три года назад, чтобы пройти его вместе, взявшись за руки. Два существа, созданные друг для друга. Их идиллическая любовь, расположенная на вершине холма, была мечтой маленького Монмартра, жаждущего романтики, который дал им прозвище : любители красных лоз. Звук разбитого стекла вывел ее из размышлений.

– О, нет! Я забыл запереть кошку. Надеюсь, он не наделал глупостей.

Одним прыжком она взлетела на первый этаж. Его лицо исказилось, когда он обнаружил повреждения. Застигнутый врасплох своей любовницей, толстый серый хулиган запрыгнул на стол и скрылся под диваном, оставив позади него лужа шампанского растеклась по светлому паркету у подножия разбитой бутылки.

– Черт, черт, черт, черт! она пришла в ярость. Шампанское! Это неправда !это неправда! Как мне теперь поступить? Она взглянула на часы. Она показывала двадцать тридцать. Мишель часто работал допоздна, но сегодня она знала, что он вернется около двадцати одного тридцати, потому что он планировал пригласить ее на ужин в дом Роуз на День Святого Валентина. Ужин, который она отменила за его спиной, так как устроила ему сюрприз.

– Быстрее! Если я потороплюсь, у меня будет время сходить к Ахиллу и купить новую бутылку шампанского. Ахиллес был бакалейщиком на углу, который почти никогда не закрывался, расположенным в нескольких километрах от площади Леон-Серполле.

– Давай, не теряй времени, моя красавица!

Аполлин надела длинное, очень элегантное черное фетровое пальто поверх своего сексуального вечернего наряда, схватила на лету сумочку, ключи и побежала к машине, стуча каблуками по старой брусчатке.

– Черт возьми! Мои туфли!

Она не привыкла ездить на таких высоких шпильках.

– Тем хуже.

Дверца захлопнулась, и маленькая Остин с шумом проехала задним ходом, прежде чем выехать на улицы Монмартра. Аполлин вставила кассету Джо Дассена в радиоприемник и до упора повернула ручки обогревателя. Она нашла время, чтобы положить свое пальто на заднее сиденье, потому что ей нравилось ему было удобно маневрировать,но февраль был не очень жарким. Она включила звук и повела своими тонкими обнаженными плечами в томном ритме мелодии. Джо Дассен пел: Что, если бы тебя не существовало… скажи мне, почему я существую… талалалала… лалалалалалала… Нежный голос певца разнесся по салону, и Аполлинария словно перенеслась сквозь музыку. Она обожала Джо Дассена. Эта песня была одной из его любимых. На ее губах заиграла нежная улыбка, когда она подумала, что эта мелодия создана для них. Аполлинария не хотела бы существовать, если бы Мишеля не существовало. Она была так счастлива, что нажала на гриб, как бы подстраиваясь под его темп к его душевному состоянию.

– Хо, нет! Работы !работы! Не хватало чего-то большего.

Она затормозила, повернула налево на Авеню Жюно, снова затормозила и повернула направо, чтобы выехать на улицу Коленкур, затем прибавила скорость. Синий Mini Cooper развернулся под его нервным управлением и проехал через весь район, залитый желто-золотым светом, который излучали старые квадратные газовые светильники, спроектированные в 19 веке.

Шел дождь, мелкий, непрерывный, дворники, казалось, отбивали такт мелодии Джо. Мощеные улицы были пустынны, закрытые ставни старых домов, за исключением старинных, ярко освещенных витрин небольших гостиниц, а также ресторанов, переполненных людьми в День Святого Валентина, напоминали о прошлом, которое все еще существует. Луна, полная, большая, проливала свой бледный свет на барвенково-синюю крышу Остина, а там, наверху, на цинковые или шиферные крыши легендарного квартала Монмартр, мансарды, слуховые окна, слуховые окна и дымоходы сопровождали Аполлину в ее безумной гонке по переулкам. Онемевшая от жары, затуманенная музыкой, она снова ускорила шаг, торопясь преодолеть последние девятьсот метров уединенного и темного переулка, по которому ее заставили идти работы и который, наконец, приведет ее к продуктовому магазину. Однако через несколько миль она поняла, что поездка на этом не заканчивается. Пятнадцать минут езды спустя, не узнавая этого места, она начала думать, что совершенно заблудилась. Она не ошиблась.