Читать онлайн Остров капитанов бесплатно

Глава I

Кораблик из соснового полешка

И главное:

удивительное знакомство

Весна все никак не приходила, и Валька уже устал ее ждать. И, глядя на неторопливый крупный снег, пухлыми хлопьями тихо падающий за окном, Валька принялся из сухого полешка мастерить кораблик. Он целыми вечерами терпеливо строгал его коротким перочинным ножичком. К стройным мачтам прикрепил надежные паруса. Ванты сделал из крепкого шпагата. Тонкий, а не порвешь.

А когда все кончил, голубой краской написал на его борту: «Мечта». Так он решил назвать свой кораблик.

Кораблик получился очень хороший, просто лучше и быть не может. Совсем как настоящий. Особенно вечером, пока мама не зажжет лампу.

Сумерки зыбкими волнами вливались в комнату, наполняли ее. Таяли, исчезали стены. И тогда казалось, «Мечта» снимается с якоря и плывет по этим темным волнам, а ее паруса надувает ветер далеких странствий. «Мечта» – отличный корабль, надежен, сделан как надо, – в эти минуты думал Валька. – Такому кораблю не страшны ни шторм, ни девятый вал. И капитан на «Мечте» – настоящий моряк. Знаю я его. Еще бы мне не знать! Он похож на… Не важно на кого. Главное, он смелый, ужас до чего смелый. И зря болтать не любит, это вам не Петька из первого «А». Он такой загорелый, как… Ну как один человек, когда он вернулся из Крыма. Капитан, конечно, устал. От бессонницы щиплет глаза, но он уверенно прокладывает курс по старой морской карте…»

Валька никому не признался бы, но в глубине души он думал, да что там – он был просто уверен, что смелый и отважный капитан – это как раз и есть он, Валька. Валентин Валентинович. Тин Тиныч, как любила звать его мама.

«Разгулялся океан к ночи… – изо всех сил зажмурившись, думал Валька. – Это вам не просто неважная погодка – шторм десять баллов! Здесь подводные рифы, ну да не в первый раз нам огибать этот мыс…»

– Тин Тиныч! Ужинать и спать, спать!.. – слышался из кухни теплый, такой домашний мамин голос.

– Ф-фу!.. – Валька с трудом переводил дух. Сердце стучало, звоном отдаваясь в ушах.

Конечно, ничего не поделаешь, пока что надо набраться терпения и ждать… Но ведь наступит это время когда-нибудь! Валька вырастет и непременно станет капитаном. Это решено!

А как только растают снега, он вместе с Аленкой из первого «Б» отправится пускать «Мечту» в веселых ледяных ручьях.

Правда, у Аленки недавно выпали два передних зуба. Но даже и без двух передних зубов Аленка все равно была лучше всех девчонок в классе. А уж если сказать всю правду до конца, Валька считал, что и во дворе, да и на всем белом свете нет никого лучше Аленки, потому что… Ну просто так. Нет, и все.

А потом можно будет и вовсе подарить Аленке чудесный кораблик. И при этом сказать так небрежно:

– Хочешь, забирай его себе, насовсем. Он мне и не нужен, ну вот нисколечко… Захочу, еще лучше сделаю…

Наконец весна все-таки наступила. Сугробы расползлись, осели. Все вокруг потекло, заблистало и зазвенело. Торопливые ручьи покатились вниз по крутой улочке к реке.

– Пора, – решил Валька.

Денек выдался солнечный, но еще холодный. Светить-то солнце светило, но, видно, греть оно за зиму все же разучилось. Варежки Валька сразу промочил и сунул их в карман. Противная сырость от мокрых варежек скоро пробралась через пальто и штаны до самого тела.

Валька пустил «Мечту» в быстрый и прозрачный ручей. Талые воды подхватили кораблик. Ветер сразу же туго, до отказа надул паруса. Кораблик плыл быстро, только чуть покачивался и нырял в волну на перекатах, лихо огибая дочиста отмытые водой яркие камешки и куски кирпича.

Вот он ловко миновал водоворот, где крутились какие-то бестолковые щепки и размокший спичечный коробок. Вдруг Вальке показалось, что за голыми пока еще кустами, только с мелкими кулачками почек, промелькнула Аленкина голубая вязаная шапочка.

– Аленка, Аленка, давай сюда! – крикнул Валька.

Но оказалось, что это вовсе не Аленкина шапочка, а чья-то голубая рубашка, которая висела на веревке. И эта рубашка, вместо того чтобы сушиться на солнышке, рвалась вверх, словно протягивала куда-то голубые руки, и хотела улететь.

Когда Валька оглянулся на кораблик, тот был уже далеко. Белые паруса, проваливаясь и появляясь вновь, мелькали где-то внизу, в конце улицы. Валька бросился вдогонку за корабликом. Ноги разъезжались по раскисшей земле, где в тени в складках, ямках еще лежали серые корочки снега.

В конце улицы ручей разлился целым морем. Посреди этого моря торчала из воды полузатопленная садовая скамья. Рядом – полная воды каменная ваза. На каменном ободке сидели два толстых голубя. Их гладкие шеи отливали серебром. Часто оглядываясь, голуби жадно пили воду, как будто боялись, что им не хватит.

Валька понадеялся, что его кораблик зацепится за что-нибудь. Но не тут-то было. Кораблик плавно обогнул каменную вазу и скамейку. Он уплывал все дальше и дальше. Будто радовался внезапной свободе. Будто торопился куда-то.

Потом ручей снова сузился, забурлил, побелел и пенным водопадом опрокинулся вниз к реке.

В последний раз мелькнули белые паруса, и кораблик пропал из виду.

Все.

Слезы ослепили Вальку.

От бессильного отчаяния сжались кулаки. Валька не выдержал и, вдохнув круглый тугой глоток воздуха, громко заревел.

– Ну что вы, что вы, Валентин Валентинович, – послышался негромкий укоризненный голос. – Ну как такое можно? Полноте… Ну прошу вас… Кто-то ласково притянул к себе Вальку и накрыл с головой краем широкого плаща.

Глава II

Карта океана Сказки

И главное:

Черный остров

Валька оказался в темноте. Приятно поскрипывала тугая шелковая подкладка широкого плаща.

– Ну как же так? – повторил тот же голос. – Можно сказать, уже взрослый мужчина, первоклассник. К тому же… Ах какая неприятность! Только не высовывайтесь. Сюда как раз направляется Елена Сергеевна. Давайте-ка лучше, пока не поздно, отойдем в сторонку. А то, боюсь, как бы она вас не узнала по штанам и ботинкам. Пожалуй, совсем ни к чему, если она увидит вас зареванным, с красным носом…

Валька, прижимаясь к теплому боку незнакомца, послушно сделал несколько шагов.

От удивления он совсем растерялся. Он ровным счетом ничего не понимал.

– Какая еще Елена Сергеевна? – каким-то не своим, хриплым, словно простуженным, голосом спросил Валька. В горле у него пересохло, он осторожно кашлянул.

– Как какая? – удивился незнакомец. – Та самая. Ваша приятельница из первого «Б». Ну та, которой вы хотели подарить «Мечту».

Валька хотел было сказать, что «Мечту» он собирался подарить Аленке, а не какой-то там Елене Сергеевне, от которой к тому же надо почему-то еще и прятаться, но промолчал.

Он оттянул в сторону край плаща и глянул вверх. Владельцем плаща оказался совсем не старый человек, а даже скорее молодой. Такой худощавый, с длинным лицом и в очках. Но главное было не это, совсем не это! У незнакомца были необыкновенные, удивительные глаза. Валька сразу это заметил. Его глаза были теплые. Да что там теплые – они грели! Даже через очки.

Уж вы мне поверьте. Честное слово! Одна Валькина щека и один Валькин глаз сразу отогрелись. Пальцам, оттянувшим край плаща, и то стало тепло.

– Все прекрасно, но пойдемте ко мне, Валентин Валентинович, – озабоченно сказал странный человек. – Во-первых, вы промочили ноги, а во-вторых, эти мокрые варежки в правом кармане вашего пальто… Нет, нет, идти домой в таком виде я вам, откровенно говоря, не советую.

Валька не стал с ним спорить. Идти сейчас домой, пожалуй, и вправду не стоило. Потому что мама всякий раз просто из себя выходила, когда он являлся домой с мокрыми ногами. Можно было подумать, что промокшие ботинки и варежки – мамины смертельные враги.

Так вдвоем они двинулись по улице. Чтобы удобнее было идти, Валька прижимался к незнакомцу, а тот крепко и ласково обнимал его за плечи. Тугая шелковая подкладка плаща приятно поскрипывала. А в кармане плаща, который оказался как раз возле Валькиного уха, что-то сухо постукивало, словно там терлись друг о друга речные ракушки и мелкие камешки.

В лифте наконец незнакомец выпустил Вальку из-под плаща. Они посмотрели друг на друга, и оба почему-то смутились.

– Дядя Алеша, – церемонно представился странный человек и протянул Вальке длинную-предлинную руку.

Валька неловко пожал ему руку, потому что, по правде говоря, первоклассникам не очень часто приходится здороваться со взрослыми за руку.

– А я, с вашего разрешения, буду звать вас Тин Тиныч, – сказал дядя Алеша. Он зажмурился и негромко причмокнул губами, будто сунул в рот круглую конфету. – Тин Тиныч! Ведь так, если не ошибаюсь, зовет вас ваша мама. Какая прелесть! Нет, такое может придумать только мама. Как вы считаете? О, несомненно!..

«Все-все про меня знает. Откуда? – с некоторой тревогой подумал Валька и тут же успокоил себя: – Наверно, в гостях у нас был. А я спал в это время. У мамы с папой всегда такая привычка, если кто интересный придет, поскорее запихнуть меня в постель. А заявится какая-нибудь соседка, тетя Клава, так сиди и слушай ее. Знаю я эти разговорчики: «Ты что такой бледный? Небось совсем не гуляешь?» – или: «Сколько в четверти троек? Небось все гуляешь». Как им только не надоест?» Между тем лифт, вздрогнув, остановился. Валька вышел из лифта и огляделся. Лестница была совсем обыкновенная, новая, точно такая же, как и в Валькином доме. И точно так же пахло масляной краской. Но дверь, как показалось Вальке, дядя Алеша открыл вовсе не ключом, а просто наклонился и что-то прошептал в замочную скважину. Дверь откликнулась счастливым воробьиным чириканьем и послушно отворилась сама собой.

В комнате, куда вошел Валька, похоже, жил вовсе не дядя Алеша, а книги. Потому что они были повсюду: на столе, на стульях и даже на диване.

«Какие книги чудные, – подумал Валька, – большие, старые, в темных переплетах. Им, наверно, сто лет, а может, и тысяча. Только как же дядя Алеша спит на этом диване? С книгами вместе – тесно, на книгах – жестко, а может быть, все-таки снимает их на ночь и куда-нибудь кладет?»

Но куда он мог их положить? На полу всюду и так стопками лежали книги. Одна стена в комнате до самого потолка была завешана детскими рисунками. Некоторые были в рамочках, другие просто приколоты кнопками. Больше всего Вальке понравилась девочка с тремя большими голубыми глазами. Два глаза у нее были веселые, а один – грустный. Дядя Алеша снял свой широкий плащ, потер руки.

– Сейчас главное – чай. Горячий чай. Как вы думаете? О, несомненно! – сказал дядя Алеша.

Он поставил мокрые, разбухшие Валькины ботинки сушиться на батарею, рядом повесил варежки.

Потом дядя Алеша отодвинул книги, освободив кончик стула и краешек стола. Тут же появился чай, очень горячий и очень сладкий. А на ноги Вальке как-то сами собой наделись большие глубокие мягкие туфли, такие теплые, как будто в них только что спало по котенку. Дядя Алеша уселся напротив, положив острые локти на стол. Вальке стало тепло и уютно. Теперь он был даже рад, что все так получилось: иначе как бы он познакомился с дядей Алешей.

– Вот и прекрасно, – словно чему-то обрадовавшись, кивнул головой дядя Алеша. – Вы понимаете, мой дорогой, мой милый Тин Тиныч, ведь всегда-всегда, даже в самые стародавние времена, во всех уголках света мальчишки пускали кораблики. И конечно, нередко случалось так, что эти кораблики уплывали от них. Что поделаешь! О, никогда, никогда не жалейте об уплывшем кораблике. Прошу вас! Никогда не жалейте! – Дядя Алеша вдруг наклонился к Вальке и заговорил совсем тихо: – Тут есть еще одно удивительное, почти необъяснимое обстоятельство. Почему-то получается так, что те, кто пускает кораблики, чаще всего сами становятся капитанами. Не правда ли, удивительно? Но это именно так! – Дядя Алеша замолчал и резко откинулся на спинку стула. Строго, пристально поглядел на Вальку. Словно хотел убедиться, понял ли Валька как следует всю важность, всю значительность того, что он ему сейчас поведал.

Валька ничего не ответил и только несколько раз старательно мигнул.

– Главное, уметь мечтать, уметь по-настоящему мечтать… О, это особый дар!.. – тихо, так тихо, словно самому себе, проговорил дядя Алеша.

«А я умею мечтать или нет? – с невольным испугом подумал Валька. – И не знаю даже…»

Тут дядя Алеша ласково улыбнулся Вальке. И улыбка была такая, словно он похвалил Вальку за что-то.

– Скажите, а вы никогда не задумывались, куда, однако, плывут все эти кораблики, сделанные ребячьими руками? Куда они держат курс? – спросил дядя Алеша.

– Нет… – прошептал Валька.

– Так-таки, думаете, плывут себе по воле волн неизвестно куда, без руля и без ветрил? – Дядя Алеша вдруг развеселился, громко рассмеялся и хлопнул ладонями себя по коленкам: – Нет, мой дорогой, нет и еще раз – нет! Да будет вам известно: все эти кораблики плывут к одной-единственной заветной цели. К острову Капитанов! Вот куда они плывут! К чудесному острову, который со всех сторон омывает голубой океан Сказки. И маленькие отважные капитаны ребячьей мечты поднимаются на палубы этих кораблей. О, сколько благородных, возвышенных подвигов совершают они во имя справедливости, отваги и мечты!

Валька от удивления открыл рот. К острову Капитанов? Значит, и его кораблик тоже? Валька хотел задать дяде Алеше сразу сто вопросов… Но тут дядя Алеша вскочил со стула, взмахнул своими длинными руками, как будто хотел взлететь к потолку, и громко воскликнул:

– Какой же я, право, рассеянный! Ведь нам надо, просто необходимо скорее нарисовать карту океана Сказки. Иначе как же «Мечта» доплывет до острова Капитанов?

Тут уж старинным книгам пришлось изрядно потесниться. На столе разложили лист бумаги. У дяди Алеши нашлись и краски, и цветные карандаши.

Одна из тяжелых книг чуть было не съехала на пол. Валька вовремя подхватил ее. И хотя он был всего-навсего первоклассник, но все равно он смог прочесть, что было написано старинными, полустертыми буквами на обложке. «Волшебная Энциклопедия. Том восьмой» – вот что прочел Валька, да так и застыл на месте с тяжелой книгой, оттягивающей книзу его руки. Но дядя Алеша взял книгу и отнес на диван, где лежало еще несколько таких же книг, важно и таинственно поблескивая золотыми буквами. Вдвоем с Валькой они нарисовали остров Капитанов, зеленый остров среди голубого океана.

– Здесь поблизости еще множество удивительных островов, – любуясь картой, сказал дядя Алеша. – Взять хотя бы остров Пряток или архипелаг Большая Перемена. Да вы рисуйте, рисуйте. Вы это сделаете гораздо лучше, чем я. Не буду вам мешать…

Валька, высунув язык от усердия, рисовал голубые волны, разноцветные острова.

Он обмакнул кисточку в пузырек с тушью и обвел карту широкой чертой. Карта получилась как в рамочке, и сразу же голубой океан и разноцветные острова заиграли еще ярче всеми своими красками. Валька очень старался, изо всех сил, но вдруг… Вот бывает же так: все хорошо, и вдруг…

Пузырек с тушью неведомо каким образом оказался прямо возле Валькиного локтя, словно нарочно, назло сам туда прискакал. Ну а Валька, увлеченный работой, конечно, его не заметил, нечаянно толкнул и… Пузырек опрокинулся. Черное пятно, черное, как безлунная ночь, растеклось по голубому океану.

– Дядя, ой, Алеша! – в отчаянии завопил Валька.

– Ничего не поделаешь, ничего не поделаешь, – печально покачал головой дядя Алеша. Он наклонился над картой, разглядывая злополучную кляксу. – Да, это так. Возле острова Капитанов, чуть восточнее, расположен Черный остров. Скалистый и неприступный. Но досаднее всего, что теплое течение, огибая с юга остров Капитанов, несет все корабли прямо к Черному острову. Особенно ночью, в темноте так легко сбиться с курса…

– А нельзя его стереть резинкой или бритвой соскрести? – с надеждой, с мольбой посмотрел Валька на дядю Алешу.

Но дядя Алеша только снова печально покачал головой:

– Тут уж ничто не поможет. Да стоит ли нам огорчаться раньше времени? Ведь опасность, если хотите знать, мой дорогой Тин Тиныч, только оттачивает истинную отвагу…

Дядя Алеша задумчиво перевел взгляд на окно, за которым густели и крепли сумерки. Сумерки вкрадчиво опускались на город, словно хотели накрыть его целиком. Но город поднимал эти темные волны светлыми головами первых фонарей.

Дядя Алеша смотрел куда-то поверх домов, в глубину темного неба, и, казалось, забыл о Вальке, обо всем…

Валька сидел тихо, присмирев.

Но тут дядя Алеша вздохнул, тряхнул головой и повернулся к Вальке.

– Теперь главное – доставить эту карту на «Мечту», – сказал он.

– Но как? – спросил Валька.

Глава III

Нарисованная Ласточка

И главное:

волшебный мел

– Видите ли… – начал дядя Алеша. И Валька, к своему изумлению, увидел, что дядя Алеша немного покраснел. – Видите ли, мой уважаемый Тин Тиныч, я сначала должен вам кое-что сказать, вернее, объяснить. И мне будет очень жаль, если то, что вы сейчас узнаете, вам почему-либо не понравится или покажется странным…

Дядя Алеша замолчал. Он снял очки и начал рассеянно протирать стекла мятым клетчатым носовым платком. Глаза его без очков показались Вальке еще ярче, совсем голубыми. От них ощутимыми волнами пошло тепло и коснулось Валькиного лица.

– Конечно, в век техники, покорения космоса… – снова начал дядя Алеша. – Многие считают, что я… Но ведь одно вовсе не противоречит другому, даже наоборот! Что ж, лучше сказать прямо, если уж я решил сказать. Я… Только, пожалуйста, очень вас прошу, не вскрикивайте и не делайте удивленного лица… Да, я – волшебник!

У Вальки даже дыхание перехватило. Он покачнулся на табурете. Хорошо еще, что это был крепкий, устойчивый табурет на четырех ножках. А то бывают такие дрянные трехногие табуреты. Сидя на таком трехногом табурете, даже нельзя чему-нибудь как следует удивиться – непременно полетишь на пол.

– Здорово… – прошептал Валька.

Лицо дяди Алеши вдруг изменилось, даже как-то просветлело. Он улыбнулся с облегчением, словно Валькина радость передалась ему.

– А… ну если так, отлично, отлично!

Волшебник Алеша прошелся по комнате, в задумчивости постукивая себя пальцем по губам.

– Что же нам придумать, что придумать? Как нам доставить карту на нашу бригантину? Не прибегнуть ли нам к помощи моего джинна?

– Джинна?! – переспросил Валька. Он просто не поверил своим ушам.

– А что тут такого? – пожал плечами дядя Алеша и слегка нахмурился. – Почти у всех волшебников есть джинны. Это совершенно естественно. И у меня он тоже имеется.

– Джинн?!

– Ну конечно, джинн! – уже, не скрывая досады, воскликнул волшебник Алеша. – До утра мы, что ли, будем повторять одно и то же? Да, джинн. К тому же из самых древних и, можно сказать, могущественных. Может, сгонять его в сказку? А?

– А что? По-моему, неплохо, – стараясь казаться спокойным и даже равнодушным, сказал Валька.

Но внутри у него словно запрыгал мячик любопытства. Валька стиснул руки под столом. Хоть бы одним глазком увидеть джинна. Настоящего джинна! Вот было бы что рассказать Аленке.

– Да, конечно, с одной стороны, это так… – Волшебник Алеша с рассеянным видом потянул себя за ухо. Было видно, что его что-то смущает. – И говорить нечего: сказка – это его стихия. Ему ничего не стоит отнести карту на «Мечту». И вообще он у меня тут засиделся без дела. Вконец извелся от скуки. Я все понимаю. Даже чувствую себя виноватым порой. Но…

– Да ладно уж, ничего, пусть слетает, – сказал Валька, с трудом сдерживая нетерпение.

– Легко сказать! – Лицо волшебника Алеши страдальчески сморщилось. Он с безнадежным видом покачал головой: – Но, доложу вам, характер, характер! Вы бы только знали! Капризен, как маленькая девочка. Сварлив, как древняя старуха. Только выпусти его – сейчас же начнутся упреки, подозрения… Просто невыносимо! Нет, боюсь, он наломает дров в сказке. Карту на «Мечту» он, конечно, доставит, о чем разговор. Но уж по дороге непременно залетит на остров Капитанов, не упустит такой случай. И вот увидите, учинит там какой-нибудь отвратительный скандал. Наговорит капитанам кучу обидных глупостей, заявит, что все они зазнайки и выскочки. Что-нибудь в этом роде. Уж я-то его, голубчика, знаю. Нет, к услугам джинна надо прибегать только в самых крайних случаях. Как вы считаете? О, несомненно!

Валька сдержался и промолчал. Хотя, не скроем, это стоило ему немалых сил. Значит, все. Значит, он так и не увидит джинна… Эх! То-то бы Аленка вытаращила глаза!

Но, с другой стороны, он же не маленький. Не будет же он клянчить: «Дяденька волшебник, а дяденька волшебник, ну покажите джинна, ну пожалуйста!..»

– Значит, будем искать какой-нибудь другой выход из положения… иначе говоря, другой вход в сказку, – сказал волшебник Алеша. Он немного помолчал, что-то обдумывая, и добавил: – А вы, кстати, отлично рисуете, мой дорогой Тин Тиныч.

– На тройку, – мрачно буркнул Валька. – Трояк у меня по рисованию…

– Ах, при чем тут тройка! – воскликнул волшебник Алеша. – Главное – это фантазия, воображение, а тройка тут совершенно ни при чем. Сейчас, мой друг, вы нарисуете ласточку! Да, да, именно ласточку! А я ее… Впрочем, вы сами увидите.

Нет, зря, конечно, очень даже зря волшебник Алеша не показал ему джинна. Мог бы догадаться, как Вальке хочется посмотреть. Но раз он просит нарисовать ласточку, надо нарисовать. И получше. Валька задумался, вспоминая, какие они на самом деле, эти ласточки. Он был вообще добросовестным человеком.

Валька нарисовал круглую головку с коротким клювом и большим любопытным глазом. Потом нарисовал два заостренных крыла и черный раздвоенный хвост. Валька вспомнил, что головка у ласточки сверху тоже черная, и пририсовал ей черную гладкую шапочку. Валька очень старался. Он даже не заметил, как две черные круглые капли, одна побольше, другая поменьше, упали на бумагу. Но ласточка получилась очень неплохая. Можно сказать – на четверку. Или даже на пять с минусом. Волшебнику Алеше ласточка тоже понравилась. Он заулыбался, откинул голову назад, любуясь ласточкой. Потом волшебник Алеша о чем-то глубоко задумался, хмуря брови.

– Так-так-так, – пробормотал он, в рассеянности похлопывая себя пальцем по губам. – Теперь эту ласточку надо ожи… Но где же мой драгоценный мел? А, слава богу, вот он!

Волшебник Алеша порылся в ящике и достал небольшую коробочку из-под чая. Открыл ее, осторожно вытряхнул на ладонь кусочек мела.

– Волшебный, между прочим… – как бы про себя проговорил он. Валька, вытаращив глаза, следил за каждым его движением.

– Теперь подумаем, на чем же нарисовать колдовской ключ? – оглядываясь, проговорил волшебник Алеша. – Придумал! Конечно! На раме этого зеркала. Отличная мысль. Ведь зеркало, если вдуматься хорошенько, тоже в своем роде сказка. Отражение… В этом скрыто столько тайны… Надеюсь, все у нас получится просто отлично! Чуть наклонив голову набок, волшебник Алеша принялся старательно рисовать на широкой раме зеркала старинный ключ с узорами и завитушками.

– Ключ? – изумился Валька. – А зачем?

– Увидишь, увидишь, – не оглядываясь, отозвался волшебник Алеша. Он взял рисунок, приложил его к зеркалу и тщательно разгладил ладонью. Помолчал, словно собираясь с духом, а потом негромко проговорил:

И в тот же миг, круто плеснув крыльями, вверх взлетела острокрылая Ласточка.

Она сделала круг под потолком, метнулась в угол и вдруг ударилась о зеркало, растекаясь черными блестящими крыльями по гладкому стеклу.

– О моя дорогая! Это вовсе не окно, это зеркало. Ты ошиблась. И успокойся, пожалуйста, – мягко сказал волшебник Алеша. Он протянул руку, и Ласточка доверчиво уселась на его палец.

Валька уставился на нее во все глаза.

Живая! Честное слово, живая и настоящая! И точь-в-точь как он нарисовал. В черной шапочке, с острыми крыльями. Ласточка быстро повернула голову, с интересом, дружелюбно оглядела Вальку круглым глазом. И в тот же миг Ласточка перепорхнула на руку к Вальке. Он почувствовал, как Ласточка переступает холодными, цепкими лапками по его руке. Совсем легонькая.

– Она ведь понимает, что это вы ее нарисовали, – улыбнулся волшебник Алеша.

– Конечно, понимаю, – тонким острым голоском откликнулась Ласточка.

Вот это да! Она еще и разговаривать умеет. До чего же интересно! Валька даже дышать ровно не мог, ему словно воздуха не хватало. Ласточка посмотрела на волшебника Алешу.

– Как хорошо, как замечательно, что ты Повелитель Волшебных Ключей! – весело прощебетала она.

– А это что? – Волшебник Алеша указал на две черные кляксы у Вальки на руке. Одна побольше, другая поменьше.

– Измазался, – беспечно отмахнулся Валька, но волшебник Алеша озабоченно покачал головой.

Валька осторожно, чтоб не вспугнуть Ласточку, послюнил палец, потер черное пятно у себя на ладони – пятно не оттиралось. Ласточка, жалобно пискнув, взлетела и закружилась по комнате. И в тот же миг оба пятна исчезли с Валькиной руки, словно их и не бывало. Ласточка беззвучно и стремительно перенеслась на книжный шкаф. Черные пятна, одно побольше, другое поменьше, не отставая, полетели за ней, прочертив в воздухе черные полоски.

– Все ясно! – горестно воскликнул волшебник Алеша и всплеснул руками.

– Какой же я рассеянный! Я должен был оживить только Ласточку, а я оживил все, что было на бумаге. И теперь эти черные пятна будут следовать за нашей Ласточкой всегда и повсюду, и все потому, что я такой рассеянный и вечно все путаю или забываю…

– Ну стоит ли так переживать, – негромко проговорила Ласточка и отвернулась. Но Валька понял, что она огорчена и сказала это только для того, чтобы утешить волшебника Алешу.

«Если бы я не решил стать капитаном… Если бы я мог иначе… Я бы тоже стал волшебником, – подумал Валька. – Но может, еще Аленка волшебницей станет? А что? У нее и глаза для этого такие подходящие…»

Дядя Алеша потер ладонью лоб, словно отгоняя невеселые мысли.

– Милая Ласточка, нам нужно, мало того, совершенно необходимо доставить эту карту на бригантину «Мечта». Видишь ли, «Мечта» взяла курс на остров Капитанов. Можешь ли ты это сделать?

– Конечно, – тонким голоском откликнулась Ласточка. – Я отлично знаю, где это. Океан Сказки, да?

Волшебник Алеша аккуратно скатал карту в трубочку. Обвязал ее тонким прочным шнурком. Ласточка ухватила клювом шнурок за петельку, вместе с картой перелетела на подоконник.

Тут Валька увидел, что на улице уже совсем стемнело и опять пошел снег. Сырые, тающие звезды цеплялись друг за друга, густыми хлопьями падали, падали, будто хотели напоследок укрыть всю землю. Светлыми размытыми шарами еле-еле сквозь снег светили фонари.

– Погодка… – с сомнением покачал головой волшебник Алеша.

– Я полечу совсем другой дорогой… – что-то вроде этого ответила Ласточка. Но она сказала это невнятно, потому что в клюве держала шнурок, которым была обвязана карта океана Сказки.

Волшебник Алеша распахнул форточку. Пахнуло холодной, промозглой сыростью. Влетел торопливый рой ледяных, колючих снежинок, как будто они притаились за окном и только того и дожидались. Снежинки закружились вокруг Вальки, ударили в лицо, норовя ослепить его. Он увидел, что волшебник Алеша помогает Ласточке просунуть в узкую форточку скатанную в трубку карту.

– Постараюсь вам присниться и тогда сообщу все подробности… Только не спите на левом боку… – сквозь снег и свист ветра невнятно прозвенела Ласточка.

Волшебник Алеша поспешно захлопнул форточку. Но тут Валька увидел, что Ласточка не улетела, а беспомощно и судорожно бьется крыльями о стекло, как будто что-то удерживает ее возле окна и не пускает.

– Так и есть! Я закрыл форточку, а одно из черных пятнышек осталось в комнате! – Волшебник Алеша торопливо бросился к окну и снова распахнул форточку. – О моя дорогая! Прости меня, я такой рассеянный. Счастливого пути!

Ласточка легко отпрянула от окна и тут же исчезла из глаз вместе с картой, обвязанной крепким шнурком. Белый снег, точно занавес, опустился за ней. Волшебник Алеша и Валька стояли рядышком у окна, и снежинки, влетая в комнату, таяли на их лицах.

Глава IV

Что лучше, джинн или такси?

И главное:

«Он непременно станет капитаном»

Волшебник Алеша наконец закрыл форточку, зябко поежился, потер ладонями плечи. Старинные часы медленно и важно пробили восемь раз.

– Очень серьезные и умные часы, – сказал волшебник Алеша. – Пока мы были заняты важными делами, они тактично молчали. Обратили внимание? А теперь, слышите, бьют. Наверно, хотят мне что-то напомнить, о чем я забыл. Просто не знаю, что бы я делал без этих часов при моей рассеянности. Я думаю, что они хотят напомнить, что вам пора домой. И ваша мама, наверно, беспокоится…

– Мама… – прошептал Валька. Валька вдруг почувствовал, что он очень устал. Как будто прошел двадцать километров. Оказывается, от удивления тоже устаешь. Да еще как. А может, удивление и надо как раз мерить километрами? А чем правда, как вы думаете, надо мерить удивление?..

– Сейчас мы вызовем такси, – сказал волшебник Алеша. – Или нет, нет. Мы поступим по-другому. Мы вызовем джинна. То есть не вызовем, а выпустим его из термоса, и он доставит вас в мгновение ока к вашей маме. Надо же подкинуть ему какую-то работенку, и вообще пусть побудет на свежем воздухе.

Валька прямо-таки обомлел от радости. Значит, он все же увидит джинна. Вот повезло! Валька с трудом удержался, чтобы оглушительно не завизжать, не захлопать в ладоши. Хотя бы перекувыркнуться через голову – и то легче стало бы. Но нет, это все для малышни. Солидней надо держать себя, солидней.

Волшебник Алеша достал с полки голубой термос, на котором сбоку было что-то нарисовано. Не то какие-то полустертые буквы, не то какие-то непонятные знаки. Волшебник Алеша наклонился над голубым термосом и негромко, скороговоркой произнес:

Валька ухватился обеими руками за табурет, съежился, втянул голову в плечи, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто совершенно необыкновенное…

Волшебник Алеша отвинтил белую крышку термоса, вытащил пробку и быстро шагнул к Вальке. Обнял его за плечи.

Послышался нарастающий грохот, свист, треск. Качнулись, дохнув пылью, тяжелые шторы на окнах. Темная струйка дыма с завыванием стремительно вырвалась из горлышка термоса, разрастаясь, поднялась к потолку, темнея, сгустилась и превратилась в огромного джинна в полосатой чалме.

У джинна было смуглое лицо, словно вытесанное из грубого, прокопченного временем камня. Глубокие морщины, как трещины, прорезали его. Он скрестил на груди могучие узловатые руки.

– Что прикажешь, о повелитель? – прогремел джинн и вдруг добавил, капризно растягивая слова: – Да… Не выпускал из термоса с самого вторника… а сегодня уже суббота. Сиди тут целую неделю взаперти… И без всякого дела.

Волшебник Алеша с привычной тоской поднял глаза к потолку. Даже Валька понял, что такие разговоры бывают у них нередко.

– Во-первых, не со вторника, а с четверга, – терпеливо, как маленькому, возразил джинну волшебник Алеша, – а во-вторых, сегодня вовсе не суббота, а только еще пятница. Так что и сидел ты в термосе всего-навсего один день.

– А может быть, дни в термосе тянутся совсем не так, как на воле, ты об этом подумал? – с глубоким упреком посмотрел джинн на волшебника Алешу. – О, если бы ты посидел в термосе хотя бы неделю! Ты бы заговорил по-иному… Дни в термосе такие длинные, бесконечные и такие гладкие… Но тебе, конечно, это безразлично. Томись, несчастный джинн, лишь бы твои вздохи не долетали до меня. Томись без дела, никому не нужный и забытый. О, не жалейте устарелого, беспомощного джинна! К тому же, – джинн бросил ревнивый и подозрительный взгляд на Вальку, – к тому же нисколько не сомневаюсь: ты решил забросить волшебство и стать капитаном. И уж конечно…

– А вот ты как раз напомнил. У меня есть для тебя дело, – поспешно сказал волшебник Алеша. – В общем, работенка.

– Правда? – Джинн подпрыгнул от радости. Нет, пожалуй, он зря все-таки подпрыгнул. Наверно, вы бы тоже согласились с этим. Когда джинн подпрыгнул, все в комнате подпрыгнуло вместе с ним: книжные шкафы, стол, стулья, старый диван и даже буфет с посудой. Все вещи как-то огорченно охнули, что-то зазвенело, отовсюду посыпались книги.

Если бы дядя Алеша так крепко не обнимал Вальку за плечи, тот наверняка бы скатился со своего четырехногого устойчивого табурета. Нет, не надо джиннам прыгать от радости, это уж точно!

– Работенка? – нетерпеливо проговорил джинн. – Говори же, не томи душу, о повелитель! Что-нибудь воздвигнуть? Построить? Слетать? Куда? В Сахару? На Северный полюс? Может, в сказку? Давненько я собирался завернуть на остров Капитанов. О, эти капитаны! Зазнайки и выскочки! Ну, я с ними потолкую. Значит, в сказку, да?

Волшебник Алеша переглянулся с Валькой и только безнадежно пожал плечами.

– Нет, голубчик, другое… – мягко и ласково сказал он джинну. – Ты должен доставить меня и вот этого уважаемого Тин Тиныча к его маме.

– Только и всего! – Джинн надменно и разочарованно оттопырил нижнюю губу. – Заменять собой такси. Это презренное чудовище, дышащее бензином, у которого вместо сердца стучит счетчик.

– Давай уж сразу обо всем договоримся, – торопливо добавил волшебник Алеша, – чтобы потом никаких претензий. Ты нас доставь только до лифта, ладно? И подождешь там. В подъезде, знаешь, тепло, батареи горячие…

– Ты стыдишься меня, о повелитель! – громоподобно возопил джинн. Он так заскрежетал зубами, что изо рта у него посыпались хвостатые, колючие искры. Одна из них, сверкая, упала на переплет старинной книги, и волшебник Алеша ловко прихлопнул ее ладонью. – О, какое оскорбление! Лучше бы я стал крепким чаем или кофе в моем одиноком термосе! – продолжал завывать джинн, закатив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. – О я несчастный! Презирайте меня, топчите ногами, насмехайтесь!..

– Ну, знаешь, мое терпение тоже может лопнуть! – Волшебник Алеша, не выдержав, стукнул кулаком по столу.

Багровое лицо джинна позеленело, он с грохотом упал на колени.

– Смилуйся, о повелитель! – задыхаясь от ужаса, простонал он. От его испуганного дыхания завернулся край ковра. – Прости своего неблагодарного слугу. Не карай его своей немилостью. Покорный и немой, прижавшись в уголке, я буду ждать в подъезде, у лифта, где ты прикажешь…

– Опять крайности. Уж сразу «немой и покорный»… – недовольно поморщился волшебник Алеша.

Он снял с батареи Валькины башмаки. Они были теплые и твердые, словно выдолбленные из коры. Валька сунул в них ноги, сделал несколько шагов. Жесткие башмаки скрипели, и ноги в них не сгибались, были как деревянные.

– Ничего, вы походите, походите в них, разомнутся, – сказал волшебник Алеша и снова повернулся к джинну: – Так или иначе – пора!

То, что случилось потом, показалось Вальке слишком быстрым, слишком невероятным, будто это был сон.

Само собой распахнулось окно. В лицо пахнуло холодом, сыростью уходящей зимы. Валька почувствовал пустоту под ногами, словно пол провалился и он повис в воздухе. Когда он глянул вниз, он увидел крыши города, убегающие огни, огни, удлиненные движением. Но все это время он чувствовал крепкую руку волшебника Алеши, обхватившего его за плечи. Впрочем, Валька не был уверен до конца, чья это все-таки рука: волшебника Алеши или джинна? Он даже не успел испугаться, как за ними уже захлопнулась знакомая дверь подъезда, а джинн, стыдливо сгорбившись, приткнулся в углу возле доски с почтовыми ящиками.

Валька не помнил, как он вместе с волшебником Алешей поднялся на лифте.

А потом перед ним появилась мама. Она стояла в дверях квартиры, опустив руки, и казалось, совсем не рада Вальке, такая она была бледная и такими измученными и чужими были у нее глаза.

– Мы уже не знали, что и делать, куда звонить, – тихо сказала мама. Вальке стало обидно, что мама так говорит с волшебником Алешей. Хотя откуда ей было знать, что он волшебник.

– Во всем виноват я, один я, – смущенно сказал волшебник Алеша, церемонно приподнимая шляпу. – Забыл о времени, как всегда. Но поверьте, у нас были очень важные дела с вашим маленьким капитаном.

С этими словами волшебник Алеша подтолкнул Вальку к маме.

– Так уж и капитаном… – слабо улыбнулась мама.

– Да, капитаном, – волнуясь и, как обычно, немного смущаясь, сказал волшебник Алеша. – У меня даже нет сомнения. Понимаете, меня внизу ждет мой… не важно кто. И если кто-нибудь увидит моего… не важно кого. Особенно какая-нибудь пожилая соседка, старушка… Словом, я должен торопиться. Но если бы у меня была хоть минута времени, я бы вам непременно объяснил, какие тут имеются вернейшие признаки, что наш дорогой, уважаемый Тин Тиныч, как вы его мило зовете, непременно станет капитаном…

И, произнеся эти малопонятные, загадочные слова, волшебник Алеша еще раз приподнял шляпу и стал торопливо спускаться вниз по лестнице. Теперь, друзья мои, мы простимся с Тин Тинычем, который, по-моему, очень славный, и с волшебником Алешей.

Впрочем, с волшебником Алешей мы еще встретимся на страницах нашей повести. Так же как и с нарисованной Ласточкой.

А нам с вами пора в путь.

Туда, где катит свои голубые волны океан Сказки. В удивительную страну Мечты и Фантазии. Прямехонько на остров Капитанов. На остров, к которому со всех сторон плывут корабли, сделанные ребячьими руками.

Глава V

Таверна «Золотая рыбка»

И главное:

рассказ дрессированной Сардинки

Тихо шуршали высокие пальмы на острове Капитанов. Их жесткие волосатые стволы и длинные листья казались оранжевыми от заходящего солнца. Над пальмами, устраиваясь поуютнее на ночь, еще сонно летали небывало большие яркие бабочки. Задевали верхушки пальм хрупкими крыльями, осыпали разноцветной пыльцой. Их торопили ночные бабочки, появившиеся, едва только начало смеркаться. Толстые, неуклюжие, с короткими крыльями, похожие на кульки с пылью.

– Ишь разлетались… – ворчали ночные бабочки. – Сейчас наше время. Скоро зажгут свечи, лампы, фонари. Мы будем биться о стекла и кружиться, кружиться вокруг огня…

Со стороны гавани доносились оживленные голоса. Там еще вовсю кипела работа. Моряки чинили корабли, которые изрядно потрепал последний шторм.

Да, друзья мои, океан Сказки поистине можно было назвать капризным океаном. Мало сказать – капризным. Вспыльчивым, даже задиристым. Шторм и бури налетали совершенно неожиданно, и предсказать их не было ни малейшей возможности.

Вдруг ни с того ни с сего небо мрачнело, собирались косматые тучи. Бешеный ветер словно перемешивал их с морем. Рев и грохот в один миг сменяли тишину. А вот уже катит девятый вал, как известно, самый опасный и коварный. А за девятым валом откуда ни возьмись опять девятый вал, а за ним снова девятый.

И прошу вас, друзья мои, не удивляйтесь!

Раз уж вы отправились на остров Капитанов, вам не раз придется широко открывать глаза и говорить: ну и ну! Вот это да!

А чем мерить удивление, мы так с вами еще и не решили. Во всяком случае, не километрами. Взвешивать удивление на весах тоже, я полагаю, не лучший способ. Правда, один чудак уверял меня, что он капает десять капель удивления в рюмку и принимает каждый вечер перед сном. Но я думаю, что он просто шутил.

Однако не будем отвлекаться.

Как всегда, во время шторма хуже всех пришлось «Веселому Троллю». Капитан Нильс, раздосадованный и злой, шагал по палубе, из-под насупленных бровей мрачно поглядывал, как ловкие матросы, взобравшись по вантам с кисточками и тюбиками клея, ставили заплаты на бумажные паруса.

Да, бумажные паруса были поистине злым роком капитана Нильса! После каждой бури «Веселый Тролль» еле-еле дотягивал до гавани, и размокшие обрывки парусов, свисавшие с рей, представляли собой плачевное зрелище.

«Ну почему, почему мой Нильс, когда мастерил «Веселый Тролль», сделал ему бумажные паруса? – стискивая в карманах кулаки от безнадежного отчаяния, думал капитан Нильс. – Ведь «Тролль» – отличное судно, устойчив на курсе, прекрасно маневрирует. Но паруса?.. Терпения ему не хватило, вот что. Сделал паруса тяп-ляп. Схалтурил мальчишка. Лишь бы поскорей на воду спустить…»

Но тут настроение у капитана Нильса окончательно испортилось. В гавань, неуклюже лавируя между легкими парусниками, входил «Гросфатер», надежно сделанное, тяжелое и неповоротливое торговое судно.

На палубе, широко и устойчиво расставив ноги, стоял его капитан Макс Мориц Густав Теодор Фридрих по прозвищу капитан Какследует. «Гросфатер», как всегда, пришвартовался возле «Веселого Тролля». «Нарочно же, конечно, нарочно…» – с неприязнью подумал капитан Нильс. С досадой закусив губу, глянул на измочаленные бурей обрывки бумажных парусов.

Все в капитане Какследует раздражало капитана Нильса. И самодовольная, как ему казалось, улыбка, и оранжево-рыжие веснушки, словно шляпки гвоздей, крепко вбитые в круглую физиономию. И обширные карманы его куртки, сшитой из грубого, но добротного сукна. И башмаки на толстой подошве, подбитые подковками, так что каждый шаг отдавался как удар молотка.

И главное, что особенно обижало болезненно самолюбивого капитана Нильса, – это досадная манера повторять по любому поводу:

– Все надо делать как следует! Так всегда говорил мой покойный дедушка!

Словно белокрылая чайка, к острову подошла бригантина «Мечта». Матросы лихо и ловко убрали паруса.

«Пожалуй, лучший корабль здесь у нас, – с невольной завистью подумал капитан Нильс, провожая «Мечту» глазами. – Но и капитан на «Мечте», ничего не скажешь, настоящий моряк. Отличный товарищ, безупречно храбрый, всегда можно на него положиться. Другого такого не сыщешь, как наш капитан Тин Тиныч».

У капитана Нильса как-то отлегло от души. И он уже бодро зашагал вверх по мощенной камнем дороге, туда, где гостеприимно и приветливо покачивался и мигал узорный фонарь над входом в портовую таверну «Золотая рыбка».

Как всегда, под вечер капитаны собрались в портовой таверне. Скоро в «Золотую рыбку» пришел и капитан Валентин Валентинович – капитан Тин Тиныч, как часто в шутку любили называть его друзья. Только хочу вас сразу предупредить, дорогие читатели, что это был вовсе не тот маленький Тин Тиныч, ученик первого класса, с которым вы встретились в начале этой необыкновенной истории. Не забудьте, ведь мы с вами пересекли океан Сказки и попали на остров Капитанов, где живут капитаны ребячьей мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что через порог шагнул взрослый человек, широкоплечий и ладный, с мужественным, пожалуй, даже несколько суровым лицом. Словом, точно такой, каким мечтал стать маленький Тин Тиныч, когда вырастет. Даже среди обветренных, прокаленных зноем и солью лиц капитанов его лицо казалось особенно смуглым. А спокойный взгляд серых глаз говорил о редкой твердости характера.

Капитан Тин Тиныч обнял за плечи капитана Нильса. Ни о чем не спросил его: как прошел рейс, как «Веселый Тролль» встретил бурю. И капитан Нильс мысленно поблагодарил его.

Насвистывая что-то веселое, в таверну вошел капитан Жан, невысокий, стройный и ловкий.

Его легкий остроносый «Альбатрос» был разрисован цветными карандашами и красками от киля до парусов. На флаге красовался Пиф в синей морской шапочке, лихо сдвинутой на одно ухо.

Видно, маленький Жан боялся, что бури и непогоды постепенно смоют его рисунки, и поэтому погрузил в трюм «Альбатроса» краски и коробку цветных карандашей. Не забыл он и большую резинку, на случай если придется что-нибудь стереть или подправить.

Капитан Жан оказался отличным художником и после каждого плавания обновлял и освежал рисунки, пока его матросы до блеска драили палубу. Вскоре в таверну заявился капитан Какследует. Он с такой силой захлопнул за собой дверь, что та бухнула, как старинная пушка. Ухватив за спинку тяжелый дубовый стул, он с грохотом подтащил его к столу и уселся рядом с капитаном Жаном, широко расставив колени.

Последним в таверну приковылял, опираясь на источенную временем трость, адмирал Христофор Колумб.

Снова прошу вас, друзья мои: не удивляйтесь! Да и, собственно, что тут такого особенного? Да, Христофор Колумб тоже был когда-то мальчишкой. Да, Христофор Колумб тоже мастерил кораблики.

К тому же, скажем по чести, найдется ли на свете моряк, который с замиранием сердца не вспомнил бы адмирала Колумба, если вдруг синеющим чудом возникнет на горизонте неведомая земля, еще никем не занесенная на карту? Что ни говорите, а в душе каждого моряка живет открыватель новых земель Христофор Колумб, это уж точно!

– Что за холод и ветер! Видно, в преисподней нынче пусто. Все дьяволы собрались здесь и, раздув щеки, дуют так, что доброму человеку не ступить и шагу, – проворчал адмирал Колумб. Он всегда выражался несколько возвышенно и старомодно.

Впрочем, погода стояла тихая и теплая. Просто старый адмирал не слишком крепко держался на ногах и в любую погоду у него ломило кости. Адмирал Колумб, со скрипом согнув колени, уселся на стул, подвинул его поближе к пылающему камельку. Снял шляпу со страусовым пером, оправил пожелтевшие кружевные манжеты цвета стеариновой свечки. Капитан Тин Тиныч, громко хлопнув ладонями, убил серую моль, кружившую вокруг знаменитого адмирала и уж слишком заинтересовавшуюся его ветхим камзолом и потертой шляпой.

– Благодарю, – медленно и величественно кивнул Христофор Колумб капитану Тин Тинычу. – Если бы со мной плавали люди, подобные вам, капитан, не исключено, что я открыл бы еще парочку каких-нибудь там Америк.

– Гм… – с сомнением отозвался капитан Тин Тиныч, который несколько лучше знал географию.

В трактир заглянул ненадолго Добрый Прохожий. Он всегда заходил в трактир минут на десять, не больше.

Капитан Тин Тиныч усадил Доброго Прохожего возле себя, налил ему кубок темного старинного вина. Добрый Прохожий улыбнулся своей рассеянной и печальной улыбкой.

История его была довольно-таки необычайной.

Он приплыл на остров Капитанов на маленьком бумажном корабле, даже не склеенном, а просто сложенном из листа бумаги в клеточку, видимо, вырванного из тетрадки по математике. По секрету скажем, только чтобы он этого не слышал: корабль его походил больше на бумажную треугольную шляпу, чем на корабль.

Едва корабль бросил в гавани якорь, а капитан и немногочисленная команда благополучно сошли на берег, размокший корабль осел, сплющился, расползаясь на куски. Первая же набежавшая волна унесла обрывки бумаги в открытый океан.

– Что ж, раз я остался без корабля, – сказал огорченный капитан, – то я стану Добрым Прохожим. Представьте, какой-нибудь бедняга заблудился и ночью в кромешной тьме бредет по незнакомой дороге. Ведь кто-то должен повстречаться ему на пути? Так это буду – я!

С тех пор Добрый Прохожий все ночи напролет бродил по дорогам острова Капитанов.

Пожалуй, нельзя назвать остров Капитанов особенно большим островом. Но все же там было несколько дорог. Широкая прямая дорога соединяла гавань и город, где жили капитаны.

– Это дорога в город, – любил говорить Добрый Прохожий, – но если идти по ней в обратном направлении, то это уже будет дорога в гавань. Как ни считайте, а это уже две дороги.

Была еще узкая петляющая дорожка, идущая от таверны «Золотая рыбка» к высокой неприступной скале, одиноко торчащей на северной оконечности острова.

– Это дорога к одинокой скале. Но ведь если идти по ней назад, то это будет уже совсем другая дорога. Дорога, ведущая к таверне «Золотая рыбка», – подсчитывал, загибая пальцы, Добрый Прохожий.