Читать онлайн В недавнем бесплатно

Благодарности:

Елена Троян

ISBN 978-5-0060-8312-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Царский трон

От долгого сиденья, ягодица
Болит и ноет, как твоя душа;
Не спится, от чего-то мне не спится —
Под сединою перхоть иль парша …,
Как серебро… Ночные стихли звуки? —
Не может быть, «завод и стольный град…» —
Я в темноте ощупываю руки…
Нет, не пора ещё, … не вырос виноград.

Как будто вены, полноводны реки;
Как будто кровь, их воды люди пьют.
Ты не один …, нас много …, человеки!
Но жаль, если кого-нибудь убьют! —
Нам жаль, хоть мы и слышали не много —
Уйдёт неповторимая душа…
Да нам ли она послана от Бога,
… да ломаного стоит ли гроша?

А сами мы, зачем «коптили небо»,
Друзей своих меняя на врагов?
Не лги себе! Не говори, что не был…
Не говори, что «Поле дураков»
Не поливал, не сеял семенами,
Любви и ненависти не сорвал цветы…
Да ладно, друг, … задумано не нами… —
«Я виноват» …, пусть, «не виновен ты»…

Я назову жену: «Души Царица!»
Построю дом и с виноградом сад.
И по ночам, пускай, он мне приснится —
Я так хочу! – приснится виноград!
И комнату я назову: «Светлица»,
И смастерю себе я «Царский трон»!…
Шумит завод, … проснулась чтоб столица;
И где-то в небе, серебрится дрон.

Падение

Тот, кто бежит – красив, однажды – упадёт.
Кому – фатально, а кому – обычно,
И тот, кто выбрал бег, безумно, ждёт
Падения! Что случаем трагично.

Всего лишь раз, не важно почему,
Упасть и… насладиться тишиною,
И удивиться, оглянувшись, самому,
Как одинок пред равнодушною Луною.

Как жалок ты, как слаб, как нелюдим,
Хоть тянешься – тебе «всё мало света» —
И как легко, о, человек, ты победим,
Падением внезапным, … без ответа…

В далёкой Барселоне

У революций есть «изысканный прикол»:
Всех благородно наделяют пиететом,
Потом, … сажают иногда на кол,
Но никогда «Вальтом», при этом.
…Присяду в тень, чайку налью, попью … —
Где ты, мой друг, моим далёким летом,
Где ты, мой брат, которого люблю …,
…А может, нам – «на колышек, валетом»?

Быть может, так мы, наконец, поймём:
Всё то, что принимали мы за «блага» —
Вовсе, не то, что мы от жизни ждём;
…Что попусту, ржавеет твоя шпага,
Которую зачем-то ты купил,
«В монашеском поклоне»;
И зря ты ждал, чтоб Бог тебя благословил
В чужой далёкой Барселоне.

Вера

Пустое – посещать прелюдию в сознании,
Возможно ль, посягать на провиденья власть,
Напрасно – тормошить, искать в воспоминании —
Погасшее, разжечь в искусственную страсть.

Поросшее быльём, возделывать спасение,
На скошенной траве встречаться до утра,
Пытаться описать словами вдохновение —
Как на земле чужой, согреться у костра.

Пустое – понимать порывы и движения,
Томление души, биение сердец;
Что ясно – выдавать за веру и сомнения.
Пустое – рифмовать всё это, наконец.

Купить можно билет, облечь тисненьем книгу,
Упаковать лицо, историю создать.
А, всё-таки – валет – заметно в небе фигу
И, как в ноздре кольцо, желание продать.

Пусть, даже и в бреду, не делать исключения,
Себя не возлюбив, геройствовать в лесу,
Воздаст ли Бог душе душевные сомнения
Иль существом сдобрит, земную же, красу.

Верность

Всё течёт, изменяется, что-то приходит, уходит,
Покрывается золото патиной, зелено – ржой.
Жизнь не терпит того, кто сильнее – стирает, изводит,
Порастая изысканным цветом на ране чужой.
Бесконечность запутана, порвана пулями вечность,
Исцарапано счастье, оплёвана правда, а ложь,
Как змея, драгоценной цепочкой обвив человечность,
Помолчала бы, ползает, в ухо шипит, мол, не трожь!
Остальное и, вовсе: иль жалко, иль обыкновенно —
Засосёт, как болото, балуя, целуя взасос,
А любовь – голый фарс естества, и, как водится, тленна,
Что осталось? Лишь ВЕРНОСТЬ, да, может быть, запахи рос!
Вместе с ВЕРНОСТЬЮ – ВЕРА, её же, родная сестрица,
Да ещё, обязательно, – МАМА и ДЕДОВ ПОРТРЕТ,
Да, конечно же, летней жарой – ключевая водица,
Да, наверное, всё-таки, ТО, чего – так и нет!

В недавнем

Не мало, не много, а так, ничего,
Мы ищем не Бога – себя самого.
Мы верим в приметы, ломаем кусты —
И платим за это, сжигая из детства мосты.

Влекущие дали пугают уже,
Мы, может, упали иль на вираже
Дымятся колёса, иль это не дым —
Дорога белёса, и нам умирать молодым?

Да, нет же, конечно, обычный туман,
В котором беспечно написан роман,
Сокрыто неявное – кто бы не знал —
Банальность, что главное – это и есть наш финал.

А всё остальное, лишь так, пустяки,
Как нечто былое, глядят «старики»,
Смиренные камнем, и тускнет их свет —
В недавнем,
В недавнем!
В недавнем, … которого нет…

Падшие отражения

Нас не понять тому, кто не был нами,
Или, хотя бы, «с нами» – не понять.
Нас не обнять таинственными снами,
Не заманить блаженством, не унять.
Не верим мы в возможное блаженство —
В изящность форм и лаконичность лиц,
И в то, что есть на свете совершенство
Обычаев, традиций и границ.
И справедливость – ни во что мы уж не верим,
Мы, падшие, готовы в ноги пасть,
Мы вопием: «Не закрывайте двери!
Не дайте нам с той стороны пропасть!»
Не уходите, не бросайте в час печальный,
А коль не можете, так только не тайком!
Давайте, уплывём, на тот, на берег дальний,
На диком острове, побродим босиком,
Наедине, давайте же побудем,
Послушаем, что шепчет нам волна,
Подумаем, всё взвесим и рассудим,
«На брудершафт» – бутылочку вина…
Не засыпайте; спим пока мы, не будите;
Не потревожьте нас «соринкой в глаз».
Мы отражения не ваши, не судите,
Да, не судимы будете… в тот час.

Перчатка

Давно лежит она вот так,
Её не тронут дождь и время.
Неужто, не поднять никак,
Ослабло ль человечье племя?
В округе птицы не поют,
Как в слове «скука» опечатка,
Тот ли нашла она приют,
Кому-то брошена, перчатка!
Как вызов, явно ведь, лежит!
Кому сей жребий предназначен?
Благоговейно не дрожит
Пред нею рыцарь, озадачен.
Былинные богатыри,
Где странствуют герои ныне?

Молчи, мой друг, не говори:
«Кому нужна она в пустыне…»

Без лика

Среди тысячи образов, масок и лиц,
Всё равно, я тебя угадаю,
По глазам, по губам, завиткам у ресниц,
Почему – я и сам-то не знаю.
Выражение сущности или судьбы? —
Баловство или блажь, иль кокетство —
Я узнаю порывы души и мольбы,
И твоё «недопитое» детство.
Мы на лицах выносим былого печать,
Наши «тайны» и наши «успехи»;
И скрываясь, чтоб нас не могли «обличать»,
Прикрывают нам лица «доспехи»!
Защищают они от «назойливых дам»,
Неуместных, случайных «пощёчин» —
Улыбаются маски приветливо нам,
Понимая, что «срок» лишь отсрочен.
Иногда не везёт, и «лицо наше» – в грязь!
А навстречу – «в сметане клубника»…
Хуже, правда, когда, деловито лоснясь,
«Отстаёт» оно подло от Лика!

Без обид

Скажите, у кого же Вы, отныне, просите прощенья?
Не у своей ли головы, как сон, как на заре виденье.
И, раз зашёл уж разговор, зачем решили «поквитаться»?
Прошло бы, жили до сих пор – придумали бы, как остаться.
Уж пуля, точно не простит, ах, как она же Вас – навылет!
Вам – баловство, кому – нести, а кто-то – досочки напилит.
Уйти? – Так может, без понтов, без шума и разбитых стёкол?
Пораспугали вон котов, а мух – вообще, наш милый сокол!
Набедокурили. Теперь, неужто, гложут Вас сомненья?
Выходит, Вы «закрыли дверь», чтоб только попросить прощенья!
…Вам некого теперь винить, сбежали сами, не прощаясь,
От тех, кто был готов простить всегда, слезою умываясь.
Невольно думаешь, крестят, но не захочет он остаться…
Топлю который раз котят, а кошка рада всё стараться.

Варенье из вишни

Русское слово здесь изредка слышно…
Ветер катает в пыли апельсин,
Ты прошептала: «… как хочется вишни…
Ложку из баночки с чаем… неси!»

Солнце, как годы, к закату не клонит,
Падает солнцу навстречу закат.
Что ты забыла в своей Барселоне,
Будто судьбу одолжив напрокат,
Будто бы, там не отыщет Всевышний,
В «розовых пальмах намоленных гор».
…Некому дать Вам варенья из вишни.
Что мне до Вас? … Наваждение, вздор…

Было иль не было, есть, или кажется, —
Свежее утро, багульника цвет? … —
И никого не спросить, не отважиться…
«Я не скажу…», – не услышите, нет…
Вас заманили «привратницы-бабочки»,
Запонок блеск, суета мостовых…
…сами, как вишенка сладкая в баночке … —
Нет Вас средь мёртвых и нет средь живых…

Были, иль не были, или видение
Мне снизошло в ранний утренний час?
…Кто-то попросит из вишни варенье
Так, будто помнит со мною о Вас.
Что ты забыла в своей Барселоне,
Будто судьбу одолжив напрокат…
Солнце, как годы, к закату не клонит,
Падает солнцу навстречу закат.

Белая вьюга

Без имени и без судьбы —
Безлико безродное племя,
Не строем, не в шаг, наугад,
Идущее стороной —
Как будто бы, и не рабы,
«Несущие Времени семя»,
Да, кажется, что невпопад,
Шаман барабанит больной.

Нам головы снова кружит,
Не музыка – белая вьюга —
И кругом идёт голова;
Год от году, всё холодней;
А рядом дорожка бежит
Туда, где мы любим друг друга,
Да только людская молва,
Одна лишь, и ходит по ней…

Вальс мажор

Сверкали огни и софиты,
Слепил позолотою фон,
Аж, скромным казался, поди ты,
Шута золотой телефон,
Героев в Кремле принимали —
В палаты царя повели —
На днях, там чего-то давали,
Не всем, только тем, что пришли.

Хозяин улыбкой искрился,
И Гостя по залам водил,
Чтоб каждый герой насладился,
Чтоб нужным себя ощутил.
Но как-то герои «зажались»,
Шампанское пить не хотят,
И «дикторы», как ни старались,
Те всё – поперёк норовят.

Никто, очевидно, не порот,
Для селфи – достойный народ,
Мне вспомнился сказочный город,
В котором Волшебник живёт,
Загадочный град изумрудный,
Под лозунгом: «Я – реалист!»…
Там, правда, волшебник занудный,
А наш – завсегда оптимист.

Глядит, зачарован, на стены,
Тот, что свою честь не марал,
И думает: «Вот перемены,
Никто их у нас не украл»;
Молчит, взгляд таращит под своды … —
Витает: «За что, господа…»,
И эха остаток: « … Свободы
Не видеть нам всем никогда!»

Кончается вальс искушеньем —
На жертвенный бросить алтарь
Кого-то, да, только сомненьем
«С картины ползёт киноварь»,
И вдруг, на холсте проступает …, —
Чью видим под нею спину?
Тех самых героев, каких не бывает,
Которые держат страну.

Простоватый Пруст

Давно ли «дуете на воду»?
Не обижайтесь, пацаны,
Платить придётся «за свободу» —
Сдадите розовые сны,
Будто в ломбард, «наружу мехом»;
И – Самолюбие, и – Честь;
Вам запретят «давиться смехом»,
А наслаждаться – даже эхом
Того, … с кем вы бывали… здесь.

За что такая злая участь?
Неужто, «надоумил» бог,
Зато, вы будете, «не мучась»:
Хозяйский охранять чертог,
«Толковый кучер», «в помощь прачке»,
Конечно, нужен; или «жесть»:
«Подружка маленькой собачке» … —
Представить можно, лишь, «в горячке —
Зато, … без меры, можно… есть!

Не «заиграйтесь» только с нею … —
Под стол «ходите» иль под куст ….
…Лишь, два вопроса – не посмею —
Задаст вам простоватый Пруст,
Оставите их без ответа,
Вам стыдно будет объяснять,
Поперёк горла та «конфета»,
А в красках умершего Лета
Седая … «просочится» … прядь.

Что это будут за вопросы?
Неважно, юноша, чудак.
Когда страной рулят «матросы»,
Любой вопрос поставлен так:
«Ты можешь за себя бороться?», —
Мы зрим «в пустыне миражи»,
Кемаря носом у колодца —
«Ты можешь лучше „иноходца“?» —
Тогда… иди и докажи!

Воронка

Всё очень хрупко, неустойчиво и тонко,
К тому же, говорят, предрешено,
На каждого имеется «воронка»,
И мы живём в них, уходя «на дно».
Вопрос мне «в пику», мол, несостыковка,
Мол, если «хрупко» – не «предрешено» —
Разбиться может завсегда, и где «морковка»
В воронке Вашей, и без света там темно,
Мол, для чего такие упрощения,
В конце концов, не вижу женский пол,
Мол, вы сидите тут и ждёте «угощения»
«На брудершафт», как в зазеркалье, мол,
Засочитесь, завянете, сгниёте,
И, точно так, пойдёте вы ко дну —
Вы сами выбрали дорогу, так живёте,
А я передохну, и – на войну!
С которой, мол, вернулся; было честно,
Понятно: рядом друг, напротив враг —
Лишь кажется, что нам всё интересно —
Мы ждём своих и вражеских атак!
В который раз, на утро, спозаранку,
Лежим в грязи, не открывая глаз,
Чтобы не видеть, как утюжат танки,
Живыми, в грязь, закатывая нас!
Мол, вот он я, а друг мой в медсанбате —
Лежит без ног, вперёд меня умрёт —
Тогда как жить, чего скажу я бате!
А ты с «воронкой», мол, что на*** засосёт;
Это у вас, «организованные тонко»
Летают пули, воздух теребя…
Бывает, правда, что в бою воронка,
Как кем-то постлана, побережёт тебя…

Белое и чёрное

Там, в тумане белом у реки,
Не могу проснуться – возродиться.
Где Елей белейший, «в две руки»,
Наливают, не могу напиться!
От того ли, что не позабыл
Чёрные «надменные печали»?
От того ли, что недолюбил,
Иль не внял тому, кто чтёт «морали»…

Белой долгой Ночью Белый Снег;
Белый Лист озвучивает роли;…
Белый Вальс, Виденье Белых Нег…
В очереди… лишь шуты да тролли! —
Белые, не вижу я иных —
Отбелили лики и проклятья,
…но лошадок хроменьких гнедых,
Улыбаясь, им подводят Братья…

«Парусник на грёбаных волнах,
С криком чайки белые кружатся …", —
Не послать ли, всё, что помню, «на х» —
В Очередь, как Белый, записаться!?
Белые одежды и вино;
Занавески белые и стены —
Пусть, кругом всё будет Белым, … но
…Чёрной не прощу себе измены!

Быть иль не быть

…Чего притихла, не молчи, подруга —
Как и сейчас, доселе было так —
В кабак поехали! Там ждут меня два друга:
По кличке «Гамлет» и по кличке «Пастернак».
Вам невдомёк, зачем мы убегали?
Пустынны улицы предутренней порой?
А тени? Вы их просто не видали,
Зубами щёлкают! За карточной игрой,
Они нас проиграли? Да, быть может.
Иль «озабочены» – не скрыться, не уплыть … —
Лишь, две он тени больше не тревожит,
Вопросик глупый, «Быть или не быть?»

Пёс

Давай, поближе, только не наглей.
Издай, хоть, звук, «Совсем не говорящий»;
Я, может, буду, пуще тебя, злей
На эту жизнь, товарищ мой смердящий.
Оголодал, конечно, неспроста —
Еды у нас довольно «на помойке» … —
Ты, кстати, верующий во Христа,
Иль бог другой, иль позабыт в попойке? —
Хотя, о чём я, ты, ведь, просто пёс;
На, вот, поешь; … «Вас» выперли из стаи?
Как у людей. Отчаянный твой «SOS»
Затмили «визгом» страстным «попугаи»?
Задумано так – нет бы помолчать —
А как найти бы тех, кто что-то знают…
Мычишь, не думал, что умеют псы мычать …,
Но слышал, ложь дотошно отличают.
За то, у них, у псов, и краток нрав и век,
И лишены они способности общаться…
Как так не пёс? Ты, … значит, человек?
А кто ещё-то, … над слепым поиздеваться…
Вставай, чего на пузе «уповать» —
Ты думал, если пёс, так и «не спросят» … —
Быть может, прав, что понапрасну рисковать,
Не человек – всего то, камнем бросят!…

Пилигримы

Дороги долги ли и неисповедимы,
Ушедший в даль, придёт ли во дворец? —
Смиренны и легки, по жизни пилигримы
Шагами путают начала и конец.
Их поступь не слышна, они едва заметны,
Невзрачен облик и не романтичен вид,
Как будто порознь, будто безответны,
Иль тронувшись умом, иль скрывшись от обид,
Будто во сне, бредут в неведомые дали,
Иль нет земли родной, иль нет у них родных,
Их головы полны терзаний и печали,
Чего-то ждут и ищут души их.
В пыли дорог, они хлебнут сторицей
И одиночество, и зной, и холода,
Куда они – как мы – за Синей Птицей?
Или… забыться, по приходу в никуда.

Преодолев невзгоды и ненастье,
В конце пути мечтают, об одном,
Что обретут за поворотом Счастье —
Кусочек сыра с молодым вином…

Плащ

Проходите, давайте повешу,
Как же Вы элегантны в плаще.
Я остался вчера неутешен! —
Про меня позабыли вообще?
Ваши «шутки» надежду вселяют —
Мы за стол или сразу в кровать —
Не то, знаете, все обещают,
А до дела, так некого звать.

Вы сегодня совсем молчаливы,
Может, снимите, хоть бы, вуаль;
Вы под нею особо красивы,
Как в тумане, былая печаль.
Вы вся «в смысле» – весьма, переносном —
Вас, как слово «конец», не понять —
Кстати, в Вами любимом несносном,
…Я про плащ, … без него бы обнять.

Ну, зачем задвигаете шторы …,
Вы о чём – заподозрит кто Вас?…
Да, какие про Вас разговоры…
Погодите чуть- чуть, не сейчас,
Я сначала хочу Вам признаться,
Как скрывал, как давно Вас любил!
…Знали! … Ладно, … начнём обниматься,
Как там голыми, уж позабыл.

Не резвитесь! … Раздавите! … Может,…
Поменяться местами, раз так!…
Вам бы сверху всё! Совесть не гложет?!
То-то, думал, чего «за пятак»…
Вы за сим не попутали «в святцы» —
Не позорьте себя, «круговерть» —
Как мой плащ мог на Вас оказаться?
Кто Вы, девушка? Жизнь!? … А я, знаете, Смерть!

Повесточка

Давно наблюдаю, ты путаешь след,
Туман напустил в коридоры,
Ответь мне, ты жизнь… ещё любишь… иль нет?
…Молчишь. А Летать или Горы!?…
Скажи, почему не Рассвет, а Закат?
Тоску отчего не прогонишь?
Ты веришь ещё, что вернёшься назад?
Чего ты молчишь, будто стонешь…
А если тебе, вдруг, откроют секрет…
Как выпить минувшие Леты?
А сверху смотреть, как тебя уже нет,
И пишут другие «поэты»
О том, что не смог, не успел дописать;
Иль строят, что ты не достроишь …?
…А всё, что кому-то хотел рассказать,
Там скажешь, «как двери закроешь».
Смешно, на кого под подушкою нож?
Ты сам уж не помнишь, не знаешь…
Потащат, ведь, ежели сам не пойдёшь!
Чего головою мотаешь?
Неужто остались, неужто дела,
Шепни, хоть на ушко, Старушке…
…Красиво послал! – Ну, тогда… я пошла…
В Повестке распишется? … Пушкин?

Погост

Метра два копнуть, нет фамилий их,
Нет намёка на жизнь и страсть,
Будто, тот, кто здесь, навсегда затих.
Не могущество и не власть —
Только слой земли вечно давит всех.
Доброволен ли тесный плен?
Не за то ли в путь, где остался смех,
Отлетела душа взамен?
Бренный узник тьмы, как мирской завет,
Эту жертву принёс и сдал.
А когда над ним появился свет,
Что-то сам успел – загадал,
Только что да как, не продаст мертвец,
Не узнать про то, не спросить.
Ждёт себе, лежит, подлецом подлец!
Или маются, может быть,
Позабытые, они плачут тут,
Проклиная глухую ночь,
Каково им жить, коль тебя не ждут,
Водки выпьют, придут и прочь!

По иному льются свирели птиц,
Как чужая, там наша речь,
И не видимы миллионы лиц
В бесконечности долгих встреч.
Не спеши, постой, по траве густой,
Свой не выкажи полный рост.
Юный пыл, сиречь,
Будто ношу с плеч,
Может снять, загадать, Погост.

Как чем-то опечален

Уж день убрёл, как чем-то опечален;
Как чем-то удручён, в задумчивости лес;
Темнеет рано уж…. «Быть может, нам «до спален»,
А… после выспаться», – подзуживает бес.
Оставим, может быть, назавтра все проблемы,
Их, всё равно, сегодня не решить.
Как счётчика прикрученные клеммы,
Гудим и держим, мы хотим дожить!
Дожить ещё один «загаданный денёчек» —
Как начинался он! Лаская глаз и слух…
За что мы так его? Отличный «паренёчек»;
За что ты так его, неведомый пастух?
За что ты так меня, лишённого надрыва,
Овеял прелестью бальзама томных нег?…
…А после небольшого перерыва,
Нам Лето Бабье, вдруг, пробросит снег
Рукою ласковой, как будто бы случайно,
Как в тёплом тазике, купая малыша,
Прохладой чуть плеснёт и рассмешит нас Тайна…
Скажи мне жизнь, зачем ты хороша?
Молчишь, «вертушка», и сама не знаешь,
Да и зачем тебе-то это знать,
Ты по ночам, со мною, всё летаешь,
А я боюсь уже тебя не удержать…

Блажь

Режут «синее» корабли,
Отделяя от неба море,
Для полосочки той земли,
Где поселят, в изгнании, Горе.
От его непосильных слёз
Прорастут, вскоре, Рожь и Сладость,
И «намерения всерьёз»,
И «добро», и «на случай, радость».

…Головою по сторонам
Станут Люди крутить, в ненастье —
Неужели, всё это нам —
Эка невидаль, эко счастье!
Голова закружится аж —
Путешествия, «заграницы» ….
…Ну подумаешь, эка блажь,
Что на север летают птицы…

…Кто мы? Нам ли ниспослан Мир,
Где за блажь почитать влюбляться;
Где «по поводу» вечный пир,
Но… друг друга должны бояться;
Где мы «пестуем» свой уход,
Украшая его цветами?
…Мы – пестрящий «людской приход»,
Неживых, уж давно, местами!

«Панам» «вотчина» не мала …,
…Только, шёпотом, разговоры,
Будто, Правда, та, родила,
Что ушла, поселившись в горы.
А кого? – Может, Вольный Дух? —
Не сдают еже Людям Скалы ….
Одинокий в пути пастух,
Да отточенные кинжалы…

А, быть может, опять же, блажь,
Мы не видели Правду эту,
Да, была ли? «На эпатаж»,
Бродит падчерицей «не по свету».
…Знать бы, кто целовал эфес,
Обнажая клинок кинжала,
С автоматом наперевес? —
БЛАЖЬ, быть может, ЛЮБОВЬЮ стала…

Пойдём!

За поколеньем поколение
Проходят грустной чередой:
Смердящих тел живое тление
И душ, идущих « на отстой» —
Таков закон, таков порядочек,
Такие ныне времена —
И падают средь тесных грядочек
Сортов элитных семена;
По вдоль дорог, да не напрасненько,
Усадят хвою и цветы,
Уже ль кому ещё не ясненько,
Исчезнет всё, как я и ты…
Как мерзко исчезает Лето —
Даже не надо хоронить…
Что изменилось? … Плюнь на это!
Пойдём, мы продолжаем жить!

Наутро солнышко румяное —
И не болит же голова —
Разбудит нас; а мы, не пьяные,
Мы будем трезвые, едва…

В клетке, понарошку

Каждый выбирает по себе:
Треники, кальсоны и трусишки.
Ты со мной играешь в «кошки – мышки»,
На твоей «написано губе»:
«Съем мышонка, будет мне награда,
Всё одно, ему ведь не понять…»;
«Как запретный плод, гроздь винограда!», —
На моей – «Да как бы его снять…».
«Дерзкие» у нас с тобой мыслишки,
Но никто нам их не запретит,
Тигры в клетках мы, не кошки-мышки! —
Так вот, возбуждаем аппетит
Мы друг другу и себе, отчасти…
Ха! Открыты клеточки давно!
Только выйти нам уж «не во власти» —
Так привыкли, так нам суждено —
Надо, мы пройдём на задних лапах,
Скажут, что нам трудно, мы лизнём;
Если бы не твой мне в ноздри запах …,
Хотя, может быть, как раз, всё дело в нём —
Только и осталось это нечто,
В чём друг друга нам не обмануть,
Ты скажи! – Любить я буду вечно! —
Ты скажи! – Я так могу куснуть!

Внимая помыслам

С утра Вы чистите мундир,
Глаза безумствуют при этом,
Остепенитесь, Командир,
Другим – хоть кем, зачем – поэтом?
Вы обещали не писать,
Вы клялись рифмой на бумаге,
Что с Вами стало, Вы опять,
Как погляжу, с утра, «при шпаге»!
Опять решить хотите спор,
Что был оставлен без ответа…
А надо ли, Наш Сеньор,
А, может быть, не в это лето,
Отложим, может, до поры
Сии надменные скрижали?
И спрячем, спрячем топоры,…
…Пойдём, пока «башка не дали»…
Пускай, другие, но не мы,
Слюною брызжут, скаля зубы…
А мы на волю. где «псалмы»
И «девочек хмельные губы»…

В рифму

Мы не боимся приведений —
На то достаточно ума.
Полночных дум, души смятений … —
«Да, разбиралась бы сама!», —
Зевнув, тихонечко ей скажем,
Справляя нож на оселке,
И так, для пущего, покажем
В кармане фигу в кулаке!
А что? В кармане не заметят,
Темны карманы «небесам»,
А то бы… Где тогда нас встретят?
И кто? А что бы делал Сам!

Гляжу, как будто, ты обижен,
Как будто бы, разоблачён.
Уже ли, друг мой, ты унижен?
Не в кандалы ли облечён?
Там, у Всевышнего, всё просто:
Подумать не успеешь, как
Уже несут твоего роста:
Пиджак, мундир или колпак!
Напрасно в том с Судьбою спорить,
Хотя, и Чёрт ведь «шутит» то ж —
На воле вольного неволить! —
Как он на Бога в том похож!

За гранью неба голубого,
Стоят, невидимы, дворцы…
Иначе могут ли у Бога
«Дышать Свободой» мудрецы?
Сквозь пыль веков и тьму сомнений,
Пожаров гарь и ядов смог,
И «обрезанья дерзновений» —
Кто там вовеки выжить мог?
Кто, в оно время, поклонился,
Кинжал закинувши в кусты,
А кто красиво повинился? —
Сказал бы – … «я», но в рифму – «ты»!

В чём мой секрет

Давлю, как все, по жизни кровососов,
Но собираю, от чего-то, хлам.
К себе, в обитель, не вожу я «боссов» —
Поэты, да порою, пара дам.
А иногда бывает и поболе,
Иной раз, и накурятся, и пьют,
И на диванах, будто бы на воле,
Рассевшись, балагурят и поют.
А что не петь, немного, тесновато,
Но не в обиде, так сказать, никто,
Поскольку на диванах нету «блата»,
И каждый раз, один – «инкогнито»!
Игра, быть может, у меня такая.
Хоть мне потом за ними прибирать,
Но что поделать, сердцу потакая,
Мирюсь, как больше не во что играть.

Свои дела и помыслы заброшу,
Внимаю классикам, открыв по-детски рот,
И кот пометит обязательно калошу
Того, кто, предав естество, соврёт!
Все знают это и предпочитают
Смолчать, доколе нечего сказать,
И лишь «инкогнит (а)» свои стихи читают
Без страха – не боятся помечтать.
У них «карт бланш» – я их калоши ставлю
Туда, откуда не достанет кот.
Иначе как? И первыми поздравлю
Того, кому, во славу, «повезёт» —
Тех, за кого честная публика ратует,
Кому и кот похлопает «на бис»!
Когда наоборот, то он шипит, лютует,
А всяк поэт грозится тапком: «Брысь!»…

Искать за морем Истину, что толку…
За Цепь водить не надо Корабли…
Свободу – Вам зачем – оставьте волку.
Себе – Мечту, там, далеко в Дали…
Поверьте, хоть во что! Только покрепче,
Так, чтобы Веру Вашу не сломить!
Я б не сказал, что будет оно легче,
Но, право, Вам не скучно станет жить.
Потом, себе найдёте «половинку»,
С Мечтою – чтоб – такую же, как Вы.
Живите и не бойтесь, за « Картинку»,
Красивые от Ног до Головы!
Вот мой секрет! Нет никаких секретов,
Всё честно, зря ль держу я «налегке»,
Два стареньких дивана для поэтов…
Где, где? Да, где ещё держать – в башке!

Вы, наверное, сударь…

Вы, наверное, сударь, эксперт,
Член Союза чего-нибудь, может.
Есть, наверное, много оферт,
Да и совесть, наверно, не гложет.
Хорошо с Вами под ветерком
Прогуляться на яхте неспешно,
Да ушицу поесть вечерком,
Ну и водочку тоже, конечно.
А давно ль Вы видали бомжа?
Неужели их нет на Рублевке?
Вижу, руки у Вас не дрожат.
«Эко, сударь, ну как Вы не ловки!» —
Вам, наверно, слыхать не пришлось
За всю жизнь этой фразы ни разу.
Ловко всё у Вас как-то срослось.
А «притопим-ка газу»!

Вы кто?

Вы тень иль свет, почивший в Лете?
Вы тишина иль дикий крик?
Вы за кого? За что в ответе?
Вы прячете под маской лик,
Быть может, есть на то причина,
А может, просто, не глупы —
Должна сокрытой быть «личина»,
Что выделилась из толпы —
К чему оно, чтоб Вас узнали,
Ещё, гляди, начнут жалеть,
Что Вам понравится, едва ли;
А то, ещё проймёте плеть,
Или, что более обидно,
Припомнят: «Был уже такой!», —
Да скажут – «Эко, Вам не стыдно!», —
Махнув костлявою рукой…

Признаться, думал, Вы моложе…
Так кто Вы? Свет иль, всё же, тень?
Иль лёгкий холодок по коже,
Когда «мурашкам» ещё лень…

Гонщица

Уводят солнце за туманами
Под перезвон колоколов;
Ты, я и Жизнь, полны романами,
Курили в предвкушении снов.
Не торопила нас советами,
Ответами не увела,
Своими милыми приметами,
На нас отметилась – «Была»,
Не обесчестила разменами,
Не разменяла по частям,
Спасительными переменами
«Ошпаривала по костям»;
Она ждала – чем всё закончится —
Всё чаще, так вот, ОНА ждёт…
В извечной гонке, эта «Гонщица»
В «забеге» первою идёт,
Но, уступив, играет «в пряточки» —
И не понятно никогда —
Её ли розовые пяточки
Мелькают в беге «Не туда».

«Иди ко мне, моя „попутчица“!» —
Тебя я крепко обниму … —
Переглянутся – как получится? —
…С кого-то маечку сниму…

Грань

Грань чёрного и белого тонка,
Её, не редко, даже не бывает.
В развитии контраста, с потолка
На паутине пленница свисает,
Шевелится, отчаянно жужжит …,
Так просто ей помочь, … жизнь её тает.
«Ты добрый», – КТО-ТО скажет мне – «пиит,
Возьму к себе! А муха, пусть, летает…»

Ему виднее, как хотите – Бог.
А Вы кто будете? – меня простите —
Мой друг! … Кто знает, как без Вас бы смог…
Да, смог бы? – белыми, пожалуйста, ходите!
Я тоже белыми пойду, удивлены? —
Вы не заметите ни грани, ни контраста —
Так интереснее … «ни мира, ни войны»…
А «муха»? … Хлопнули и баста!

Дана нам…

Дана нам сила и отвага,
Любовь, забвение и месть,
Крючок, копьё, перо, бумага,
И рыбка – та, что можно съесть,
Что плавает неосторожно,
Невинной похоти служа.
…И на салфеточке тревожно
Лежат, на всякий, три ножа…
Бывает даже и четыре.
А исключительно – и пять.
Вот почему, всё бренно в мире,
Найти мечтаем иль… отнять…
Вот почему, порой недобры,
Ломаем правила игры,
А кошельки – из кожи кобры,
А крокодила – кобуры.

«До мамки»

Туда, туда, «на лоно» «мамки»!
Там и «оттачивайте слог».
А Вековые пни и Замки —
Для тех, кто «вышколил» урок,
Кто проявлял поболе рвения,
Да был побит: и – так, и – сяк;
А Ваши все «поползновения» —
То «мамке» или же – в кулак!
Вы мните – «пошло»; что же, мните —
С Креста снимать, да не меня —
Да и не Вас… Хотя, хотите?
Есть крест! … Я подержу коня.
Да только кто на Крест «поможет»?
А самому – неловко как!
А свалитесь? Вас стыд не сгложет?
На «мамочку»!? … – Давно бы так.

Другу

Не знаю, как уж извернёшься —
И пыл, быть может, и азарт —
Ты веришь в то, что ты пробьёшься,
Как тот нахал, Буанопарт;
Мы оба, ого-го, нахалы —
Что нам «изгнание судьбы» —
Мы носим длинные кинжалы,
За нами, «в очередь», гробы —
Что нам «оне»? – они не наши;
По травке первой, по весне,
Вдвоём мы побежим к Наташе
На чай, а там, глядишь, одне,
Да с ней останемся; едва ли,
Вы мне уступите; раз так,
Не буду долог я в печали,
Что мне печалиться, мой враг —
Мой добрый друг, увы, всё Вы же —
Вы сами, некого винить …,
Но струйкою сбегает, ниже,
С кинжала тоненькая нить;
Вы изогнулись, … неужели … —
От Вас … – всё поплыло вокруг…
Вы, право, ловки, в самом деле,
…Но что в спине… у Вас – то, друг!

Резиновой не больно

Проснулась Правда ото сна,
Кругом одни химеры,
Взглянула в зеркало – Красна!
А где же кавалеры?
Неужто, больше не нужна?
В кустах: «Меня, не трожь!», —
…Совсем такая, как она,
Резиновая Ложь…

Её держали «у двора»
В «запаснике невест»,
Но, видимо, пришла пора
Делить с «сестрицей» Крест.
Завидно Правде, может, чуть,
Ведёт себя фривольно,
А главное, и в этом суть,
Резиновой не больно.

Река времени

Течёт река, а с нею убегает
Из слов неверных ли, неверная ли нить.
Кружат на месте фразы: «кто же знает»,
«Простить, не позабыть и сохранить»,
«Туда не лезь», «зима сильнее вьюжит»,
А, почему-то, тонет «вот оно!».
И раньше не было «со мной никто не дружит»
И этой дохленькой «да ладно, всё равно».
Мне колет глаз «твоё какое дело?»,
Привык уже к «не плачь!», «не упади!»,
Всё по волнам скользит «какой ты смелый»,
Но утонула «счастье впереди».

Я «блинчиком» кидаю многократно,
Но исчезают, прыгнув пару раз:
«хочу туда» или «хочу обратно»,
Или «хочу, хотя бы, один раз».
«Как жаль» – не мало плавало, играли
Друг с дружкой «до свиданья» и «дела».
И воды многократно отражали:
«Твоя улыбка лучше всех», «как ты мила!».
Совсем не видно стало «это Вы ли?»
Среди постылых «как здоровье?» и «пока».
И не бросал, но вижу «всё, приплыли»,
Как белые на синем облака.

Завести себе, что ли, кроликов…

Как родился, так на ногу – бирочку,
Не терялся чтоб, Жизнь прорвалась!
Только, Крест нёс иль бублика дырочку,
Как придёшь – … та же бирочка, ась!
Будто речка весенними водами,
Между бирочками, во всю сласть,
Хороводами, небосводам и закатами, и восходами —
Упиваемся, чтоб не пропасть!
Нас покрестят в миру при свидетелях,
И на шею – цепочку с крестом,
Будто звенья нулей Добродетеля,
Что менять на кресты нам потом!
Отмечаем крестами события:
Ратный подвиг иль просто учёт —
В протоколах за все «чаепития»
Получаем «крестовый зачет».
Сколько в жизни крестов уготовано,
Золотятся в крестах купола,
Грудь солдата крестами окована,
Пуля «в гости», чтоб не зашла.
Иль «с мечом», или так, «по протекции»,
Чтоб кресты занавесили ноль,
Собирают мужчины коллекции
Из крестов. Хочешь глянуть, изволь.
Ну а женщинам – крестиком вышивка,
По над белым пребелым холстом,
Чтоб на торте, как крест, была вишенка!
В доме – чисто, а дети – с крестом!
Первый крестик отметит рождение.
А в конце пути – главный крест,
Чтобы не было даже сомнения,
Чтоб ушёл и уже не воскрес!

Чередуются крестики, нолики,
Ждут чего-то, в тетрадках томясь.
…Завести себе, что ли, кроликов,
Ничегошеньки не боясь!

Загулявшее сердце поэта

Взяв невинный мазок за основу основ,
Мы рисуем свои пейзажи:
Откровения павших, и таинства снов,
И Марию «без отчества» даже.
Нам не важен ни стиль, ни мотив, ни макет,
Стороною обходим сутягу,
Мы, марая бумагу, роняем сонет
Так, как вечер – на утро бродягу.
Нам неведомы страхи полуночных гроз,
Чужды нам, с непривычки, сомнения,
Украшаем мы Мир лепестками из роз
И влюбляемся без сожаления.
Не желая увидеть реалии дней,
Мы играем в опасные игры.
И, загнав несмышлёных по жизни коней,
Мним, что мы полосатые тигры.
Уходя, расстаёмся с полутора слов
В середине блаженного лета …,
Прижимая к груди, как основу основ,
Загулявшее сердце поэта.

Самый главный человек

Он, как и Вы, а не – наполовину,
Не ищет в жизни «беленький билет»,
А если враг показывает спину,
Как Вы, он опускает пистолет.
Он уважает Вас и он далече.
И руку Вашу мужественно жмет;
При каждой вашей, что бывают, встрече
Привет Вам от семьи передает.
Он не фашист и любит свою маму
И песни Ваши по утру поет.
Он не подлец и Вам не роет яму,
Он просто так и где-то там живет.

Так от чего, скажите, от чего же —
Он рядом – «дыбом Ваш идёт» пиджак.
Вы кожей чуете, он кожей чует тоже —
Вы оба знаете – один из вас Вожак!
И то, что «Право сильного бесспорно»,
Взаимною мечтою в вас живет —
Желанием порвать, что не позорно,
Зубами – горло ли, когтями ли – живот!
А, что поделать, Вы ведь не сдадитесь,
И он не сдастся ни за что во век.
Красавцы! Может, оба вы катитесь!
И, сударь, Вы и тот Ваш главный человек.

Задарма

Никто не ушёл никуда,
Так просто никто не уходит —
И пыль проторённых дорог,
И блеск наведённых мостов —
Пусть, канут в века города,
Но, крадучись, тихо приходит
Неведомо, через порог,
Осыпавшись с белых листов,
Истомою мелкою вязь —
Иной раз, лишь тень сожалений —
Над нами большими смеясь,
Вовек недоступна, нема;
Но видится нам иногда,
Как будто бы, тройка оленей;
Да кто-то шепнёт: «Господа!
Кому в Небеса, задарма…»

Звёзды

В небе высоком, наполненном звездами,
Мерно ли движутся, в ритме ль качаются,
Или остыли, иль в поясе огненном,
Рано иль поздно, остынут, отчаются,
Плавают звёзды, планеты, туманности,
Днём синевой бесконечной залитые.
Изредка, как одинокие странности,
По небу падают звёзды забытые.

Непредсказуемо их поведение,
Кружат, как листья, с деревьев упавшие,
И во века не найдут примирения,
Будто бы, лишние, будто, пропавшие.
То ли наказаны были несчастные,
С прошлых ли войн, до поры, не отмытые,
Где-то их души, векам не подвластные,
Бродят, как звёзды, давно позабытые.

Кто-то пол неба размазал кометами,
Замер, как будто бы, ждёт вдохновения,
Стол—небосвод весь усыпан конфетами,
Небо встречает Звезды День рождения.
Будто слеза, по бокалам искрящимся,
Чья-то вина или боль не прожитая,
И поздравление Звездам—трудящимся,
И остальное … – по полной разлитое.

Здравствуй, это я

Мы целим в глаз, стреляем в бровь —
Над нами властвует любовь!
Как просто: в сердце пилигрима
Заселится лисицей ловкою, «зачмокает».
А, может, это не Она?
Любовь бывает не слышна —
А дружба, фея!
Что Золотой подковкою своею
У сердца рядышком, но мимо
Процокает.
Осенним ветром в двери застучит
Зайчихою с морковкою,
Иль чем-то сереньким под окнами торчит,
Как будто, мышеловкою.
Вечёр, поманит песней соловья,
Иль белочкой в грильяже…

Ну, наконец-то: «Здравствуй! Это я!» —
В весеннем макияже…

Избави, Бог

Избави, бог, меня от славы,
Любовью тихой обогрей,
Обычные простые главы
Мне напиши в судьбе моей.
Избави, бог, меня от чести,
От совести и от стыда,
И кровь волнующие вести
Мне в дом не йдут пусть никогда.
Я буду жить покойно в мире,
Во вторник – рад, в субботу – пьян,
Потом умру и на могиле
Истлеет крест, взойдет бурьян.

Кто лучше нас

Цветочки в чистом поле рвутся нежно,
Оранжерейных – режут в аккурат.
И лишь сирень ломает всяк небрежно,
Будь то ребёнок иль аристократ.
Цветет сирень, в природе торжествуя:
«Глядите, люди, как люблю я вас!»
А мы её, красавицу такую,
Ломаем так, ….как всех, кто лучше нас!
Клянусь, я больше делать так не буду!
С утра к ней подойду, поговорим.
И всех, кто честно жил, я не забуду!
И помашу сирени веточкою им.
*
То ль сзади, головы моей повыше,
То ли внутри, мыслишки разогнав,
Кто-то сказал: «Дружочек, что я слышу!
…Попробуй. Где-то, может, ты и прав,
Хотя, с тобою я готов поспорить:
Разок покаешься, иль десять, может быть,
Потом забудешь и начнешь дорогу торить.
И не успеешь ни «допеть» и ни «дожить».
Увы, таков клубок противоречий.
И вряд ли, их возможно разрешить», —
Сказал мне тот, кому нельзя перечить.
А я решил, пойду с сиренью говорить!

Куда без неё

Приходили, богаты,
Из морей корабли,
Их вязали канаты
По бокам у Земли;
Мы канаты таскали,
И, в назначенный час,
Корабли отпускали,
Как, когда-то, отпустят и нас.

Что мы можем, на деле,
В этой Звёздной пыли?
Как коросты на теле,
Мы, как те корабли,
Будто пьяные, бродим
В путах координат.
Мы приходим, нас вяжут, уходим,
Иногда, обрывая канат.

Нас уводит дорога:
То ли в ад, то ли в рай;
Там и там, нам Подмога,
Есть огромный сарай,
А в сарае обновки —
Штабелями тюки:
… с номерками верёвки,
Из, той самой, канатной, пеньки!…

Куда-то что-то удалилось

Куда-то что-то удалилось.
Определенно же, оно
Тут где-то рядышком гнездилось.
И дверь закрыта и окно.
Как будто, капелька росы,
С восходом солнца утром ранним,
Оно исчезло, и часы
Остановились в поле бранном.
Какие дивные мечты,
Какие сладкие намеки,
Его лукавые персты
Вели пером – порхали строки.
Казалось, будто, вот он друг,
Тот самый – самый настоящий.
В душе опять сомкнулся круг.
– Дай закурить. – Я некурящий.

Лица и блики

Отчего мы «страдаем», к чему мы «рвались»?
Почему у нас всё «не по чести»?
Мы свалили царя, нам полмира сдались —
Быть никто не хотел «грузом двести» —
Развивайся, живи, «умножай», в чём вопрос,
Разве это лишило бы силы?
Богатей себе духом и телом! А «кросс» —
Разве нас уж «довёл до могилы»?
Разве кто её видел, где эта черта? —
Вспомним, жили, ведь; кто напрягался?
А убрать «дурака» – что «бодался» – «с поста»,
«Под ногами» чтоб он не мешался!
А убрать бы препоны, разжать кулаки —
Отпустить! Только, предали, суки,
Только, сдали СТРАНУ! … И глядят мужики
На ненужные Господу руки.
Что мы хуже других, нас отмыть, причесать,
И расставить по полочкам Лики!…
С наших лиц бы картины могли написать!
Но тоскуют на рамочках блики…

Стрела

На воле вольной – необъятные просторы,
И всякой живности – чего ей тут не жить.
Тропинки, тропы, гнёзда, чьи-то норы —
На выбор можно, кого хочешь, бить!
Летит стрела, по воле богатырской,
Запущенна в неведомую даль,
Найдёт ли цель она в тайге Сибирской
Иль в степь Кубани принесёт печаль.
Вальяжно, беззаботно мчит далече,
Пора бы ей в кого-то попадать,
Темнеет, и не быть, уже ли, «встрече»?
Уже ли, просто так хотелось полетать?
Не хочется прервать, неотвратимо,
Окончить чей-то бег и чей-то путь?
Иль пролететь боится цели мимо,
Позорно не попав в кого-нибудь?

Как неуместна и глупа на ней улыбка,
Такая бы в бою не подвела?
Блеснуло что-то? Золотая Рыбка!
И… зазвенев, преобразилася стрела!

Лежащее у ног

Всем понемножечку… воздать, пораньше встану,
Пусть моё праздное томится за спиной,
Пусть звонко ложечка мотает по стакану,
Мешая разное с тем, что уйдёт со мной.

Нас не догоните, пока мы «не свернули»;
Как серебрён, колышется туман,
В нём отзвук слышится шальной, «везучей», пули;
Как воздух, дышится обманчивый обман…

Дорога инеем, возьмёт, растает просто,
Как убежит! Мне далее, туда,
Где горы синие, и маленького роста,
Кафтан пошит в былинные года…

Где горе от ума помешено на страсти,
Где жизни грань сама свергает, как клинок,
Мне надобно понять, все сущие напасти!
И, может быть, поднять… лежащее у ног…

Во имя жизни, насмерть, может быть, сразиться;
За веру, голову на плаху возложить!
… И, как в награду, вновь, себе присниться,
Чтоб, просто так, попробовать пожить…

Маленький забег

Таблетку – в рот и мир-мирёнок тесен,
В нём нет тебе препятствий и оков.
Лишь девочкам ты стал не интересен,
Да отчего-то ни друзей нет, ни врагов.
К обеду заглотнёшь ещё таблетки —
Весь мир и ты! – шагаешь налегке.
Ты вечен? Как нога от табуретки,
Что прадед позабыл на чердаке.
Под вечер – к дому прежнею дорогой,
Всё тот же очертив привычный круг.
Присядешь возле отчего порога:
Вновь – не было …, а, может, Завтра, вдруг….
Но как бы твои мысли ни крутились,
Им не поднять тебя уже со дна.
Завис ты иль часы остановились,
Или душа для Бога не видна.
И что же, так сказать, в сухом остатке?
Кому молился ты, презренный человек!
Один, как перст! А так то, всё в порядке,
И продолжается твой маленький забег.

Мои уроки

Средь искажённых дум решений,
Невинных «да» и странных «нет»,
Раскаяний и воскрешений … —
Где был он, правильный ответ?
Кто подсказал, кто вынул холод,
И душу мне согрел теплом?
Грешно? Не знаю. То был Воланд!
Но я бы не назвал то Злом!

Мой друг

Последний раз «присядем на дорожку»,
Нам есть, что вспомнить, глядя в пустоту.
Что дали нам? – Не новенькую «трёшку».
Что сами выбрали? – Казалось бы, Мечту!…
А Ту, как первую любовь свою, забыли! —
Глаза закроешь, пеленою белый снег —
… Да, было, было, ведь, – мы до смерти любили!
Кого и Что? … – Смешон ты, Человек:
С ножом всё время ты, на всякий разный случай…
Боишься, что потащат на убой,
Не ты – тебя!? Не лги, мой друг, не мучай…
Мы всё давно уж поняли с тобой;
И с Нею больше не играем «в прятки»;
Мы Ей давно сказали: «Всё! Хорош!» —
И… хладнокровно, завели свои порядки —
Как просто, если есть в кармане нож.
Не ждём, мы сами можем, … «перемены»,
По жизни мы, как Сальвадор Дали,
Понадобится – вскроем свои вены,
Чтоб расписаться кровью: «… для Петли»!
Не гнётся нож, и нам не даст прогнуться —
По сердцу режет больно изнутри;
Мы знаем, главное – не по утру проснуться,…
А умереть … «до розовой зари…»

Мой корвет

Не был … «ночью… в Хлеву»,
Не плевал против ветра,
Никого не забуду,
Никогда не умру,
«Окопался», … живу —
«В шляпе синего фетра»,
И не мою посуду —
…В параллельном миру.

Необычно слышны
Подземельные звуки;
…Виртуальный комфорт,
Неплохой интернет;
Никогда нет войны —
…Не бывает разлуки —
Но, подраненный в борт,
… неожиданно, мой корвет….

То ли жив, … то ли нет,
… Очевидно, «не сладко»:
В трюме щерится течь,
И гниют паруса.
– Ты за мной, мой Корвет! —
«Разгадалась загадка» —
… Нервы надо беречь!…
Чтобы Очередь… отстоять … «в небеса»…

Наши потолки

Жара, тоска, хандра, … июнь —
Как потолок, он белый.
Ты, поцелованный Судьбой,
Она томится, ждёт.
Доплюнь! Ведь хочется, доплюнь!
А почему – не смелый?!
Ату! Погоня за тобой,
С собаками, идёт!

Замки – на дверь! Пойди, проверь,
Хоть, ради интереса,
Кто там укрылся, для чего,
Быть может, ушлый дьяк?
А может, в маске, дикий зверь,…
Потомок от Дантеса … —
Мы потеряли одного
Поэта уже так!

Трущобы, хижины, дворцы,
Следы людей и теней —
Снуют, как будто они есть;
Их надо уважать! —
А существуют «подлецы»,
Где только привидений,
Отпущенный, «по нашу честь»,
Свинец «не смог дожать»!

Нас манят мачты, паруса,
Дороги и просторы.
Зачем мы строим города? —
Мы не хотим в них жить!
Нам бы увидеть Небеса —
Не стены и заборы,
Не потолки! – Нам, Господа,
Не дело, их белить!…

… Не так ли? Может, … к шалашу! —
Довольно «перегнули» —
В Природу! С «Матушкой» дружить,
Да растрясти жирок…
… Я об одном, лишь, попрошу —
Не доставайте пули!
Из стен! А так то, можно жить …,
Поднять бы потолок…

А ещё лучше – развалить!
Мы думали, что … «Нечто»! —
Катится по щеке слеза —
«Нас, правда, кто-то ждёт»?
… С вопросом «Быть или не быть?»
На крышу, если лечь, то…
… Звезда, сама – тебе в глаза,
… Нет, нет, … да – упадёт!

Не виноваты

На переходе иль в строю,
Солдаты песенку поют
Про жизнь военную свою,
Про «аты – баты».
Ту песню слышала шрапнель,
И подпевал случайный шмель,
И знает наизусть шинель —
«Не виноваты!»

Жизнь лишь одна, зачем на две —
Четыре дырки в голове?
Она катается в траве
И ждёт солдата,
Что «призадумался» в кустах,
Чья грудь не падает, в крестах,
И стынет песня на устах —
«Не виновата!»

Не так ли

Жизнь непроста, мы все наездники на ней,
Но правила равны, и будто бы, не строги,
Лишь непонятно «… загнанных пристреливать коней,
Не разбираясь, прямо у дороги».

Влюбляемся в неё, час от часу, сильней,
Мы мчимся в облака, как вырвавшись из плена,
И падает с боков, извечно взмыленных коней,
Срываясь, будто дни из жизни, пена!

Ещё не утомившись счётом миль и вёрст,
Ещё не насладясь предчувствием погони,
Мы бесшабашно, на скаку, показываем пёрст —
И в грязь лицом! – Под нами пали кони!

Кто в них посмел стрелять – стрелок или мудрец —
Не важным станет, вдруг, всё то, о чём мечтали,
Пока же мысль о том, что это, может быть, конец …,
Не колет нас и не влечет в печали!

Мы мокрым рукавом с лица стираем грязь,
Пытаясь, как всегда, беспечно рассмеяться,
А в небе голубом, над нами ли глумясь,
Зовёт уж кто-то в белом – покататься!

Нас нет уже почти! Рефлексы прошлых дней,
Как птицы по стеклу, отчаянно забьются,
Мы трём глаза, по именам зовём своих коней,
Они не ржут, они в ответ смеются!

Не кони это! Кто тогда? Быть может, седоки,
Скакавшие в пыли, поодаль чуть, за нами.
Ну а смешно им от того, что в пене две руки —
Они в грязи, они не видят сами!

Жизнь непроста, мы, лишь, наездники на ней,
А правила писали, видимо, не Боги:
Всегда безжалостно пристреливают загнанных коней,
Не разбираясь, прямо у дороги!

Не ямбом едимым

Роняя магию на пяльцы,
В потухшем Небе, разойдясь,
Мерцают «Карлики-страдальцы»…
Как наспех выстланная бязь
Манящей пелены постели,
Так и они – ах, неужели —
Вовек собрались на покой?
Будто, обласканы рукой,
Будто изнеженные дети,
В полуденный томятся зной,
«Интересуясь новизной»,
Но впору им готовят «плети»,
И возгорится новый Свет
Чредою миллиардов лет.

Взрывая сущности бесстыдство,
Роняя падшее на грудь,
А чаще, так, из любопытства,
Нам «в щелку» хочется взглянуть —
Что там? Куда ведут дороги…
Режим, хотя бы, там не строгий…
Неужто, впрямь, есть егеря?
Мы верим… может, верим зря,
В шарфы укутывая шеи,
Чтобы до срока «не лечить»?
А вдруг, там могут задро **
Ядрёные Волхвы да Феи?
И тот же дым, и тот же гнёт,
И рыбы, брошены на лёд…

Спасите наши души

Корабль не тонет, значит, я не утону;
Он на воде – ему и нам полегче.
А борт пробит – тогда пойдём ко дну:
И он, и мы; а души, что покрепче,
Те выплывут, и голыми, за нас
Разок до церкви, «на разведку», сходят
И – в баню. Баня им, что нам Парнас —
Там поживут – поют и хороводят.
Как срок придёт, им тело «застолбят»,
«Сновья», где доктора не побывали,
Они там в миг: «своё, своих, себя» —
Провозгласят, чтоб их не опознали,
Роман «Война и мир» начнут читать…
А души слабые? – Таких не видно с суши…
Не принято меж душами роптать,
И лишь тела кричат: «Спасите, наши души!»

Но он

Ошейник кованый, для верности, башке!
Можно бы за ногу, но он её умело
Перегрызёт, оставив гнить на выжженном песке,
Сам «налегке» уйдёт, в сию же ночь, «на дело»!

Ему, одно ведь, жизнь не дорога,
И что с того, что не поставить «ноги вместе» —
Но он на двух стоять не мог, когда была б одна нога,

Продолжить чтение