Читать онлайн Блаженная нищета бесплатно

Предисловие

Эта книга, как, впрочем, и все другие книги Зинаиды Миркиной, – собрание сокровенных предстояний, каждое из которых – событие внутренней жизни. Заявляя с самого начала о такой близости с Богом, она отметает какие-либо сомнения по этому поводу. Она не нарушит третьей заповеди – не произнесет имя Господа всуе. Она уверена в присутствии Собеседника, в общении с которым не бывает малозначительных поводов и необязательных слов. Чувство Богоприсутствия исключает суетность мысли и поведения. Это чувство невозможно доказать, оно вообще не раскрывается со стороны; оно сугубо индивидуально и прикровенно. Поэзия Миркиной – стенограмма возвышенных и тайных переживаний. Для кого-то она – просто буквы, для кого-то – уникальное свидетельство. Безыскусная, не изощренная в поэтических красотах, она как бы не заботится о своей внешности, о впечатлении, которое может произвести.

Зато душа обнажена и чувствительна, как парус, послушный Духу, нисходящему свыше. Вся ее красота в послушании, в трепете, в податливости только этой силе. Красота души, одухотворенной и не зависимой от преходящих эстетических канонов.

Богообщение не гарантирует бытовой стабильности. Состояние священного ужаса и бесстрашного доверия бывает нераздельны. Это трудно понять. Это можно только пережить. И вовсе не к пониманию обращена поэзия Зинаиды Миркиной, а к сопереживанию.

Александр Зорин

Благодарю тебя, мой лес,
За тихие твои уроки.
За то, что жизнь возможна без
Дел суетных и слов жестоких.
И встреча капли и лучей
Есть главное моё богатство,
И лишь на дне души моей
Мои сокровища хранятся.
Как сосны, истина проста,
Как луч, зажёгшийся мгновенно.
Жизнь Духа – это нищета,
Та самая, что так блаженна.

Раздел I
Без лишнего

«Ни слова от себя, ни звука…»

Ни слова от себя, ни звука.
В молчанье лес. Снега молчат.
И вот окончилась разлука,
И настает глубокий лад
С Тобою. Все тесней, все тише,
И – боль подходит к рубежу.
Нашепчешь Ты, а я услышу.
Ты намолчишь, а я скажу
Про эти вот разливы света,
Про полногласье немоты.
Я все скажу, но только это
Не я, а Ты. Не я, а Ты.

«Отрешиться, отрешиться…»

Отрешиться, отрешиться –
Ото всех мирских забот.
Тихо тенькает синица
И зовёт, зовёт, зовёт…
Всё, что было важным, – небыль.
Все труды – напрасный труд.
А деревья смотрят в небо
И зовут, зовут, зовут…
Если только их послушать,
То уйдёшь за край земли.
Или в собственную душу,
От которой ты вдали…

«Недвижность, непрерывность штиля…»

Недвижность, непрерывность штиля.
Ни ветерка, ни птичьих стай.
О чём тебя бы ни спросили –
Не отвечай. Не отвечай.
Часы безмолвного горенья.
Всё небо – в золотом огне.
И все удары, оскорбленья
В горящей тонут тишине.
Пуста прибрежная дорога.
Там только ангелов следы.
Не отвечай – расплещешь Бога,
Расколешь зеркало воды.

«Не прерывай молитвы никогда…»

Не прерывай молитвы никогда.
Чтоб ни было, не прерывай моленья.
Уже восходит первая звезда,
Встаёт простор вечерний на колени.
Последний свет ушёл за зримый край.
Коснулась ночь тебя своим покровом.
Чтоб ни было, но ты не прерывай
Господнего неслышимого слова.
Сейчас души коснётся звёздный хор,
И внутрь сердца канет мирозданье…
Не прерывай великий разговор,
Который людям кажется молчаньем.

«Жизнь – это с Богом разговор…»

I

Жизнь – это с Богом разговор.
Не тот записанный, вчерашний,
А несмолкающий, всегдашний,
Который длится до сих пор.
Из сердца в сердце – напрямик,
Так, как внезапный птичий вскрик,
Как стук дождя, как блеск лучей
Среди намокнувших ветвей.
Бог говорит мильоны лет
И жаждет получить ответ
Без толмачей, без толстых книг,
Из сердца в сердце – напрямик.

II

Что делать, если вечно слышу
Среди лесной глубокой тиши,
Из далей, потерявших край,
Твой жаркий шёпот: «Отвечай!»
И, все дела свои кончая,
Я отвечаю, отвечаю.
И никогда не устаю
Шептать своё «люблю», «люблю!»
Ну, так, как петь – лесная птица,
Как солнце и звезда – светиться.

«А свет всё глубже, глубже, глубже…»

А свет всё глубже, глубже, глубже,
А даль всё ближе, ближе, ближе.
А щель всё уже, уже, уже…
Но я такое в щёлку вижу!
Быть может, вправду, только в щёлку
Тебя увидеть сердцу можно,
Когда всё лишнее замолкло,
Когда всё внешнее ничтожно…

«Мне нужен только Ты, Всевышний…»

Мне нужен только Ты, Всевышний.
А дьявол – это тот, кто лишний.
Он то, чего нам слишком много,
Что отвлекает нас от Бога.

«Морская даль в туманных пятнах…»

Морская даль в туманных пятнах.
Наш Бог неслышим и незрим.
Мы просим слов простых и внятных,
А Он – молчанья вместе с Ним.
И много слов или немного,
У наших слов один итог:
Кто намолчится вместе с Богом,
Узнает, что такое Бог.

«А Бог так близок к нам! Бог – тот…»

А Бог так близок к нам! Бог – тот,
Чей взгляд в глаза мои войдёт
И в них не обнаружит дна.
И обнажится глубина –
Одна во всём, одна во всех,
Вот та, в которой тонет грех.

«Моя аскеза – это Бог…»

Моя аскеза – это Бог.
Мне нужен Он один.
А это значит – лунный рог
Над немотой вершин.
А это значит – перст сосны,
Протянутый к звезде,
И полновластье тишины,
Разлитой по воде.
Все дали внутрь вобравший свет –
Он грудь мою прожёг
Я в Нём. Я с Ним. Ведь я аскет,
Мне нужен только Бог.
Аскеза – это моря гладь.
Нет множеств. Есть Одно.
Отбросить лишнее и стать
Единым, как Оно!

«День тусклый. Мягкая прохлада…»

День тусклый. Мягкая прохлада.
Под ветром ветки склонены.
Не надо, ничего не надо
Мне, кроме шепчущей сосны.
Цветущий куст – узор жемчужный –
Чуть плещет, в зелени рябя.
Не нужно, ничего не нужно
Моей душе, кроме Тебя.

«И оторваться невозможно…»

И оторваться невозможно
От нежности великой Божьей,
От тающего поднебесья
Над потускневшим чернолесьем.
И в невозможности отрыва,
В соитьи этом молчаливом
И есть всё то, что сердцу надо,
Чтобы не убояться ада,
Чтоб выдержать безмерность боли
И выполнить Господню волю.

«А деревья шли и шли…»

А деревья шли и шли
Прямо в небо из земли,
Все часы и дни подряд…
А казалось, что стоят.
А деревья, как и души,
Могут только Бога слушать,
Слушать Бога самого.
А казалось – никого.
Ветки смолкли, ствол затих,
Чтобы слушать через них,
Чтобы, как и дерева,
Души наши, сквозь слова
Прорастая, шли и шли
Прямо в небо от земли.

«Язык сосны – сама сосна…»

Язык сосны – сама сосна,
И слово Божье есть сам Бог.
Она сказала всё сполна,
А Он явил всё то, что смог.
Свет, словно Божий взгляд, затих,
И тонет в нём сосна моя.
Всё будет лишним, кроме их
Торжественного бытия.

«Безгрешность – это тишина…»

Безгрешность – это тишина,
Но только полная – такая,
В которой не нащупать дна.
Ничто уже не отвлекает
От самого себя, от тех
Глубин, в которых жизнь творится…
Я знаю, что такое грех –
Непроходимая граница
Меж Богом и тобой. Но вот
Открылся цельный небосвод,
И длится Духа разрастанье.
Ты – океан. И в океане
Нет разделений. Нет греха.
Душа всецелая тиха.

«Переплёты, переплёты…»

Переплёты, переплёты,
Перепутались пути.
Всем тревогам, всем заботам
Не пробраться, не пройти.
Я стою в высоком храме.
Вся душа дрожит от слёз –
Перепутались ветвями
Сто дубов и сто берёз.
Снег лежит на тёмной ели –
Тонких белых кружев вязь.
Все обиды отшумели,
Вдруг в молитву превратясь.
Что-то тихо шепчут тени,
Чуть касаются лица…
Нет конца благодаренью,
Счастью сердца нет конца.

«Что там, на созвездьях? Откуда я знаю?…»

Что там, на созвездьях? Откуда я знаю?
Откуда мне знать, что в морской глубине?
Петляет и вьётся тропинка лесная,
И тайну стволы не поведают мне.
Не знаю, ни как я взошла, ни откуда,
Ни кто повелел мне когда-то «живи!»
Я только дивлюсь бесконечному чуду.
Я только плыву в океане любви.
Петляет и вьётся тропинка лесная.
Бреду я и с иволгой вместе пою.
Откуда я знаю, откуда я знаю
Бездонную, вечную душу свою?..

«Час молитвы есть час одинокий…»

Час молитвы есть час одинокий,
Час, когда ты один на один
С самым тихим и самым высоким
Властелином безмолвных вершин.
Нет ни спорящих, ни иноверцев,
Всё едино в великой тиши.
Час, как море, глубокого сердца.
Час, как небо, открытой души…

«Душа певучая моя…»

Душа певучая моя,
Как тихо ты живёшь!
Сейчас есть только ты да я,
Да этот мелкий дождь.
Сейчас есть только я да ты,
Пустынный старый дом,
Да эти майские листы,
Облитые дождём.
И что бы ни было в судьбе,
Ты песнь свою поёшь.
Аккомпанирует тебе
Шуршащий мелкий дождь,
И Бог, за песнею следя,
Склоняет небосвод.
Под аккомпанемент дождя
Душа моя поёт.

«Есть дерево перед моим окном…»

Есть дерево перед моим окном,
Есть голых веток чуткое сплетенье,
Прикрывшее собой соседский дом
И тихо пересёкшее движенье
Часов и дней. В предутреннем тумане
Перед моим светлеющим окном
Оно встаёт немым напоминаньем
О главном… Я не ведаю, о чём.
Оно не близко, но и не далёко…
Где? Как? Об этом в книгах не прочесть.
Но если сердце не поймёт намёка
На то, что в самом деле вечно есть,
Но если не расслышит тайной речи
И не увидит сокровенных вех,
И тотчас не раскроется навстречу –
О, Господи, какой же будет грех!

Деревьям

Оправдайте меня перед Богом,
Тихо-тихо шепните Ему:
С нами вместе одною дорогой
Шла она через свет и сквозь тьму.
Путь земной прервала на минутку,
Чтоб идти так, как мы, только ввысь,
Между целей и дел в промежутке…
А минутка продлилась всю жизнь.
Где-то там, у полоски заречной,
Где шумит и качается лес,
Та минутка вливается в вечность,
Как вершины – в пространство небес.

«Всё дело в том, чтоб ни одной минуты…»

Всё дело в том, чтоб ни одной минуты
Не прекращать незримого пути,
Чтобы не дать кому-то и чему-то
От верной цели душу отвести.
Да, выхожу одна я на дорогу,
В пространство, потерявшее края…
И та пустыня, внемлющая Богу,
И есть душа открытая моя.

«Как говорит душа? Без слов…»

Как говорит душа? Без слов.
Всех языков земных ей мало.
Немой язык первооснов
Конца не знает и начала.
Лес зимний, ветками шурша,
Склонился над речной излукой.
Кто слышал, как поёт душа,
Не произнёсшая ни звука?
Кто, чуя древнее родство,
Забыл набор всех слов готовых
И понял Бога своего,
Того, который сам есть Слово?

«На свете сотни миллионов книг…»

На свете сотни миллионов книг,
И языков на свете очень много,
Но только лишь поэзия – язык,
Которым разговаривают с Богом.
Сложна ли мысль Творца или проста –
Сто мудрецов твердить о ней готовы.
Но только лишь немая красота
Нам донесёт божественное Слово.

«Ну да, конечно, Бог есть Слово…»

Ну да, конечно, Бог есть Слово.
Но только то, что вечно ново,
А говорит одно и то же
На языке на нашем – Божьем,
На языке лесов и вод,
И лишь душа Его поймёт.

«А Бог не учит никого…»

А Бог не учит никого.
А Бог не мучит никого.
А Бог не объясняет нам
Про то, что «здесь», про то, что «там»,
Что – истина, а что есть ложь.
Но если любишь, всё поймёшь.
Пролей всю душу через край
И ничего не объясняй…

«Слова, слова, сплетенье фраз…»

Слова, слова, сплетенье фраз.
О, Боже правый, как их много!
Вот тех, что заслоняют Бога
И отгораживают нас
От бесконечности небесной,
От той родимой глубины,
Где никому не будет тесно,
Где все друг в друга включены.

«Я бреду лесною чащею…»

Я бреду лесною чащею,
Тихо ветками шурша.
Собеседника молчащего
Ждёт безмолвная душа.
О путях земных не ведая,
Не вникая в них умом,
С небом розовым беседую
Я о Господе моём.
Слышу, слышу слово Божие.
Вижу свет у тьмы на дне.
И душа, в глубины вхожая,
Отвечает глубине.
Ни времён, ни расстояния.
Застываю, чуть дыша.
Ум в забвеньи, ум в молчании,
Говорит с Душой душа.

«Оглянешься – деревья да снега…»

Оглянешься – деревья да снега,
Оглянешься – и ничего другого.
И кажется, дорога так долга.
И – ни лица, ни голоса, ни слова.
Но так под снегом роща хороша,
Так каждый белый ствол лучу послушен…
Оглянешься – вокруг одна Душа,
Одна Душа, окликнувшая Душу.

«Молчать. Но не порознь, а вместе…»

Молчать. Но не порознь, а вместе
С чащобой лесной, с перекрестьем
Сосны и трепещущей ивы,
Склонённой к воде молчаливой.
Молчать, только вместе со всеми
Стволами, не слыша, как время
Грохочет, желая отвлечь нас
От жизни таинственной, вечной.
Лес древний застыл в ожиданьи
Нас, полных того замолканья,
Что, влившись в покой океана,
Взойдёт полнозвучьем органа.

«Шелесты веток и шёпот вершин…»

Шелесты веток и шёпот вершин,
Зелень и неба просвет –
Нужен весь лес, чтобы сдунуть с души
Пыль оседающих лет.
Ели да клёны, хвоя да листы –
Плещущая благодать…
Душу отмыть до такой наготы,
Чтоб перед Богом предстать.
Зов бесконечности, ветра прибой,
Мир, вновь родившийся, нем…
Господи Боже, я перед Тобой
Вся, не прикрыта ничем.

«Берёз белоснежное пламя …»

Берёз белоснежное пламя –
Из боли нечаянный выход.
Как мне удивительно с вами!
Как с вами пронзительно тихо…
Как бережно, как осторожно
Дыханьем касаетесь раны…
Здесь ранить меня невозможно,
Здесь я под надёжной охраной.
И нет здесь неглавной минуты:
Бог с вами, а значит – со мною…
Бог каждую ветку окутал,
И это зовут тишиною.

«С облаком – сосну, звезду – с звездою…»

С облаком – сосну, звезду – с звездою,
Сердце – с сердцем и со вздохом – вздох,
Небеса – с затихшею водою
Воедино связывает Бог.
Ощути беззвучное согласье –
И поймёшь: незримый наш Творец
Есть глубинный, тайный узел связи
Всех планет, созвездий и сердец.

«А небо!.. Зачем его в мире так много?…»

А небо!.. Зачем его в мире так много?
Затем, чтоб расправиться было где Богу,
Чтоб стенки исчезли, расплылись границы.
Ведь в сердце твоём Ему не поместиться…
И что же, что будет той самой порою,
Когда я всё сердце, как небо, раскрою?

«А свет заходит за порог…»

А свет заходит за порог,
Идёт великою дорогой
В ту глубину, где дышит Бог,
В ту тьму, где бьётся сердце Бога.
И потому в закатный час
Все стихшие – единоверцы.
Бог тихо зазывает нас.
Бог открывает миру сердце.

«Открыта каждому дорога…»

Открыта каждому дорога.
Мир этот – растворённый храм.
Как горизонт, мой путь до Бога
Неукоснителен и прям.
Летит через всё небо птица,
Душа за нею – напрямик
В те дали, где преобразится
Лицо растерянное в лик.
Все муки жизни принимаю,
Поняв, что Бог меня зовёт.
О, эта линия прямая
И этот целокупный свод!..

«И не ищите, не зовите…»

И не ищите, не зовите –
Ведь Бог и впрямь непостижим.
Он узнаётся в миг соитья,
В священный час объятья с Ним.
О, это жгучее объятье,
Явь, опрокинувшая сны,
Быть может, на морском закате,
Быть может, где-то у сосны.
О, бесконечное мгновенье,
О коем в книгах не прочесть,
Когда берёза – откровенье,
Когда сосна – благая весть.

«Весь мир сейчас заворожён…»

Весь мир сейчас заворожён
Единым взглядом:
Река и дальний небосклон,
И всё, что рядом.
К земле немой прильнула высь
Безмолвным ликом.
Душа живая, покорись
Любви великой…

«И вновь душа моя глядится…»

I

И вновь душа моя глядится
В свой лес закатный, золотой.
И вновь становится страницей
Раскрытой, белою, пустой,
Снегов белеющих белее,
Недвижней, чем морская гладь.
И наклонился Бог над нею,
И стал писать, писать, писать…

II

Меня до неба восхваляя,
Ты ничего понять не смог –
Я только душу подставляю,
Как чистый лист, а пишет – Бог.

«И час придёт, и час настанет…»

И час придёт, и час настанет,
Душа раздвинется моя –
Я окажусь вдруг в Океане,
Я выйду за свои края,
За тесные свои пределы,
В великий окунусь прибой…
Как в воду канувшее тело,
Ты вытеснишь меня Собой.
И постепенно, постепенно
Касанием лучей Твоих,
Всей тяжестью Твоей блаженной
Из сердца вытеснится стих.

«А в лесу немом – только Бог…»

А в лесу немом – только Бог.
А в лесу родном – только я.
Между Ним и мной стёрт порог –
Чаша полная бытия.
А в лесу родном – тишина.
А в лесу немом – высота.
Чаша полная мне дана.
Чаша доверху налита.
В Царстве Божием – в том лесу –
День один, точно долгий год.
Чашу каждому поднесу.
Только каждый ли отопьёт?

«Мой сентябрь проникновенный…»

Мой сентябрь проникновенный,
Чуткий, трепетный… Вот-вот…
Всё, что хрупко, всё, что тленно,
Оторвётся, упадёт.
Но засветится живая
Красота – сплошной витраж.
Это Вечность, вызревая,
В мир заглядывает наш, –
О, ещё едва заметно…
Как в тумане, над водой
Весь запутавшийся в ветках
Месяц очень молодой…

«О, только б с моими деревьями в лад!…»

О, только б с моими деревьями в лад!
О, только бы двигаться в ногу
Со всеми, кто жизнь незаметно творят.
О, только бы, только бы с Богом!
Ну, с Богом…
И – ровно вздымается грудь,
И что бы судьба ни сулила,
Но ты не один отправляешься в путь:
С тобою – незримая Сила.

«Смотреть вместе с солнцем…»

Смотреть вместе с солнцем,
Смотреть, застывая,
Куда нас уводит стрела огневая;
Смотреть неподвижно, вбирая очами
Вовнутрь души уходящее пламя.
Пройти вместе с ним всю бескрайность простора
И вдруг натолкнуться на точку опоры.
В момент иссякания света земного
Нащупать всем сердцем основу основы –
Незримую точку опоры Вселенной,
Вот ту, что останется вечно нетленной.

«Струение деревьев ввысь…»

Струение деревьев ввысь,
Струящаяся к Богу мысль,
Замедлившийся сердца стук,
Втекающий в молчанье звук,
Великой тишины разлив,
В который каждый мёртвый жив.
Движение внутри меня
К возжжению того огня,
Который задрожал в листах,
Как ангельских воскрылий взмах,
И поднялся мгновенно ввысь,
Где звёзды и солнца зажглись.

«Листьев разноцветное горенье…»

Листьев разноцветное горенье
И дождя шуршащая струя…
Созерцанье – это постиженье
Непостижной сути бытия.
Это час той тишины священной,
Когда, видя красоту Твою,
Я в неё внедряюсь постепенно
И Тебя всем сердцем познаю.
Под сосной иль где-то на Синае,
На горе иль в храме – всё равно,
Я не верую, а точно знаю,
Ибо сердце в Сердце внедрено.

«Застыть, как дерево. Тогда…»

Застыть, как дерево. Тогда –
В жизнь вечную пролог.
Ведь наши жилы – провода,
В них заструится Бог.
И ты внезапно ощутишь
Творца в своей крови –
Такую мощь, такую тишь,
Такой поток Любви!..

«И мы попали в мир иной…»

И мы попали в мир иной,
В тот высший, тихий тот…
Что перед этой тишиной
Весь наш водоворот?
И что такое наша мысль,
Дела, заботы, дни,
Когда звучит: "остановись"!
И Мне в глаза взгляни!

«А, может быть, море росло…»

А, может быть, море росло
И длилось от Божьего взгляда,
Как сизого неба крыло,
Как горного кряжа громада.
Создатель глядел и глядел
С великим немым постоянством,
И так раздвигался предел,
Из точки рождалось пространство.
И мир наш понять не спешил,
Что это безмерно большое
Пространство взошло из Души
И было великой Душою…

«Не прерывай меня, не прерывай…»

Не прерывай меня, не прерывай –
Сейчас идёт немое наполненье,
Ещё далёк, ещё не виден край,
Но внутрь по капле льётся день осенний,
Врастает в душу древняя сосна
И этот клён склонённый, тонконогий.
Но всё ещё душа не вся полна.
Не прерывай и не сбивай с дороги.
В бескрайний мир глядит моё окно.
Внутри меня – священное молчанье.
Не я и мир, не двое, а одно –
Я наполняюсь целым мирозданьем.

«Нет, время не потеряно…»

Нет, время не потеряно,
И не упущен час –
Я слышала, как дерево
Сплетало свой рассказ.
И долго, долго слушая,
Как дождь в листве шумел,
Освобождала душу я
Из плена дум и дел.
Нет, ни минута малая
Не промелькнула зря –
В глубинах расчищала я
Незримые моря.
И вот нагая Истина
Из мировых пустот –
Из мест, что я расчистила, –
Богинею встаёт.

«О, только бы не помешали…»

О, только бы не помешали
Немому вглядыванью в дали,
Проникновенью в глубину
И вслушиванью в тишину.
Утратит час свои границы,
Жизнь будет длиться, длиться, длиться…
И, точно свет, из тихих вод,
Из сердца счастье вдруг взойдёт.

«Какой великий плодотворный день!…»

Какой великий плодотворный день!..
День ничегонеделанья, молчанья,
В которое вмещалось мирозданье,
И за ступенью новая ступень
Без всякого усилья подводила
Меня туда, откуда льются силы.
Ну да, конечно, я была больна,
И, кажется, что в мире бесполезней
Полнейшего бессилия болезни?
Но этот лес из моего окна,
Но это небо, это "ни-че-го",
Входящее внутрь сердца моего!..
Не я жила – Оно жило во мне –
И расправлялось в полной тишине…

«Дело всё в том лишь, что каждая птица…»

Дело всё в том лишь, что каждая птица,
Каждое дерево, как их ни много,
Каждый листок, что на солнце искрится,
Связью прочнейшею связаны с Богом.
Поздней весной, наступающим летом,
Голосом звонким, молчанием вещим
Каждая птица поёт лишь об этом,
Каждый листочек об этом трепещет.
Вот, почему в бесконечной Вселенной,
В вечном круженьи вокруг Миродержца
Каждая звёздочка, каждое сердце
Каждый наш волос тончайший – священны.

«Рок немой, закон жестокий…»

I

Рок немой, закон жестокий
Жизнь бесценную унёс,
Оставляя слёз потоки
И немолкнущий вопрос.
Ангел с неба не ниспослан,
Не сошёл Иисус с креста,
И на все мои вопросы
Отвечает немота.
Час немого предстоянья:
Бездна Божия и я.
Полновластье умолканья.
Бессловесность бытия.

II

Потоки слов должны остановиться.
Здесь царствует одна лишь тишина.
Безмолвие – чистейшая страница,
Где проступают Божьи письмена.

«Увидеть Бога – значит исцелиться…»

Увидеть Бога – значит исцелиться.
Увидеть Бога – значит в тот же миг
Над болью взмыть, как над землёю птица,
И в песнопенье претворить свой крик.
Увидеть Бога – значит так, как Иов,
Промолвить «да!» среди сплошного «нет!»,
Пресечь вопрос, стать небом молчаливым,
Морскою гладью, встретившей рассвет.
И, ощутив гармонию Вселенной
Как тайный контур Божьего лица,
В одном порыве рухнуть на колена
И причаститься вечности Творца.

«Бог с вами, все долги, Бог с вами!…»

Бог с вами, все долги, Бог с вами!
Там за делами, за словами –
Вот там, за видимой границей,
Там всё вершится, всё творится.
Но, чтоб в те дали, в те глубины
Попасть, нам надо всё покинуть.
Как этот клён, как эта осень –
Всё раздарить с себя, всё сбросить.

«Стать лёгким, точно лист осенний…»

Стать лёгким, точно лист осенний,
Подобно дрогнувшей звезде,
Мелькнуть в мгновенном устремленьи –
Быть всюду и не быть нигде.
Ветвей дрожащих позолота –
Немеющее торжество.
Нет ничего, кроме полёта.
Помимо Духа – ничего.

«Задание давно готово…»

Задание давно готово:
Здесь, в этой жизни, не в иной,
Освободиться от чужого,
Переплетённого со мной.
И в тихий час молитвы строгой
В незримом Центре Бытия –
Внутри себя увидеть Бога,
Который больше я, чем я.

Раздел II
Покой

«Высоких елей контур тёмный…»

Высоких елей контур тёмный.
Звезда над ними зажжена.
Огромна ночь, душа огромна,
И бесконечна тишина.
Звезды мерцающее око
Глядит сквозь дали, сквозь века.
Звезда далёко, так далёко…
Но как же к ней душа близка!
А может быть, всё мирозданье,
Всё множество небесных сфер,
От звёзд до сердца расстоянье
И есть души моей размер?
И в миг, когда немая сила
Земной мой отворила глаз,
Я самоё себя забыла
И вспоминаю лишь сейчас.
Сейчас и здесь, в ночи огромной,
На берегу миров иных,
Где стройных елей контур тёмный
И глаз звезды глубок и тих…

«Тишина, как небеса, большая…»

Тишина, как небеса, большая.
Замираю молча у окна.
И никто, ничто мне не мешает:
За окном и в сердце – тишина.
Тяжкий плод переполняет душу.
Богоматерь знала эту тишь.
Если мир покой твой не нарушит,
Ты ему Спасителя родишь.

«Эти листья бледно-золотые…»

Эти листья бледно-золотые,
Этот нарастающий покой…
Главные часы мои – пустые.
Небо пусто, пуст простор морской.
Скоро лес мой все покровы скинет.
Первый снег уже на землю лёг.
Тихо-тихо я вхожу в Пустыню,
В гулкий храм, где обитает Бог.

«Мне нужно столько тишины…»

Мне нужно столько тишины,
Чтоб сердцу сделались слышны
Неслышимые голоса,
Бесчисленные, как леса.
Душе необходим такой
Непререкаемый покой,
Чтобы ни мысли, ни слова
Не заглушили Божества,
И сквозь меня в мир Божий шёл
Один творящий жизнь Глагол.

«И был покой. Конец тревоге…»

И был покой. Конец тревоге –
Ни поражений, ни побед.
Душа покоилась на Боге,
Как на воде – вечерний свет.
Покой небесного простора
С мерцанием бессчётных звёзд.
Покой зерна в земле, в котором
Идёт ежесекундный рост.

«Есть Дерево Бодхи. Есть Ель вековая…»

Есть Дерево Бодхи[1]. Есть Ель вековая.
Есть звёздная россыпь над ширью морской.
Есть Дерево Жизни средь Божьего рая –
Раскинувший ветки великий покой.
Средь явного шума – покой затаённый.
Расправили ангелы в небе крыла,
Иль Дерева Бодхи недвижная крона
Таинственной сенью нас всех обняла…
И сидя вот в этом великом затишье,
Где нет ни начала часам, ни конца,
Ты можешь вдруг чётко и ясно расслышать
Биение вечного Сердца Творца.
Вот так и наступит душе пробужденье:
В бездействии полном под Древом сиди
И слушай бессмертного Сердца биенье
В своей изболевшейся смертной груди.

«Последний свет разлился в поднебесье…»

Последний свет разлился в поднебесье,
Весь шум земной собою приглушив.
Нирвана – это точка равновесья
Земли и неба, Бога и души.
И сердце, погружённое в нирвану,
Удержит без усилья и труда
Земной простор, моря и океаны,
И небеса, где теплится звезда.

«Есть сокровенное познанье…»

Есть сокровенное познанье,
Сердечное, иное зренье.
В котором уровень молчанья
Есть уровень проникновенья.
Есть умолкание такое,
В котором нас совсем не слышно.
И этот океан покоя
Заполнит всем Собой Всевышний.

«Ничего. Лишь водная пустыня…»

Ничего. Лишь водная пустыня,
Темная вода и валуны.
Только в небе редкий просверк синий
И разлив великой тишины.
И вода о выступы не бьётся,
Лёгкой ряби не заметит глаз.
Тот, кто этой тишины напьётся,
Будет ветру отдавать приказ.

«Есть тишина, зовущая к ответу…»

Есть тишина, зовущая к ответу.
Есть тишина, как строгий Божий взгляд.
Не плавай в грёзах, ни на что не сетуй.
Замри, как даль, в которой – весь закат.
Замри, как небо ало-золотое
Или как море в самый тихий час,
Пред Зодчим мира неподвижно стоя,
Не отводя ни на мгновенье глаз.

«Здесь было тихо, было пусто…»

Здесь было тихо, было пусто.
Прохладный вечер. Даль бледна.
Парила над водою тусклой,
Расправив крылья, тишина.
Вода в лесов темневшей раме
Глядела, как иконный лик.
Мы были здесь… Мы были в храме.
Храм был безлюден и велик.
Тумана редкие седины
Касались леса и реки.
И было ясно: есть Единый.
Он не разорван на куски.

«Так долго, так бессрочно долго…»

Так долго, так бессрочно долго,
Как длится горизонта нить…
Морская даль уже замолкла,
И нам нет силы говорить.
Так тихо, так бездонно тихо,
Как море в предрассветный час,
Когда везде открылся выход
И всё провидит вещий глаз.
Так много, так бессчётно много,
Как неба – всем морям дано.
Так созерцает сердце Бога,
Так наполняется оно.

«Выходит путник на дорогу…»

Выходит путник на дорогу,
Глядит в звезды далёкий глаз.
Не надо, не ищите Бога,
Покуда Бог не ищет нас.
Я сяду на прибрежный камень,
Под длинной горною грядой,
Под стынущими облаками,
Над тихой сизою водой.
Я потеряюсь меж косыми
Ветвями, я сольюсь с листвой.
Я позабуду даже имя,
Я позабуду облик свой.
Пространства сизого остуда,
Воды безмолвной долгий зов…
Я о себе совсем забуду:
Ни грёз, ни планов и ни слов.
Там, где-то на холме покатом,
У старого большого пня
Я потеряюсь. И тогда-то,
Тогда-то Бог найдёт меня.

«Когда догорает дневное светило…»

Когда догорает дневное светило
И первые звёзды видны,
Когда тишина превращается в силу,
А сила полна тишины,
И темень лесная всё глубже, всё гуще,
И к ветке подходит звезда –
Тогда тихим шагом идёт Всемогущий
Из высей надмирных – сюда.

«Да, жить в лесу, молиться пням…»

Да, жить в лесу, молиться пням…
Не пням, а деревам растущим,
Зелёной шелестящей гуще
И вверх протянутым стволам.
В нерукотворный этот храм
Входить и затихать мгновенно.
И чувствовать поток священный,
Текущий на земле и в небе.
И тихо совершать молебен.
И сердцем всем, всей сутью знать,
Что наша жизнь – не труд, не битва,
А непрестанная молитва,
А восхожденье к небесам,
К Творцу беззвучное движенье
Во всём, всегда, в любом мгновеньи.

«По небу летит одинокая птица…»

По небу летит одинокая птица,
Чтоб всей бесконечностью молча напиться.
Кружит, неподвижные крылья раскинув,
Над старого дерева тёмной вершиной.
И вдаль уплывает в закатное пламя,
И всей бесконечностью делится с нами.

«…»

День пасмурный, сырой, спокойный,
Весь дальний план из глаз исчез,
И монохромный, многослойный
Вставал перед окошком лес.
Шептались капли неустанно
И тихо понимала я,
Что мир родился из тумана,
Что рядом – лоно бытия.
И этот шорох затаённый,
Неспешный, монотонный сказ
Нас зазывает в Божье лоно.
В живой покой, растящий нас.

«Как хорошо молчать с простором вместе…»

Как хорошо молчать с простором вместе.
Как с небом вместе хорошо молчать.
Ни славы, ни признания, ни чести,
А лишь одна немая благодать.
Как хорошо скитаться одиноко
В лесу и слышать шелесты вершин,
И вдруг увидеть просиявшим оком,
Что ты на самом деле не один.

«А за окном моим – метель…»

А за окном моим – метель.
А за окном – ветвей сплетенье.
Засыпанная снегом ель –
Моё беззвучное спасенье.
Да, эта ель в моём окне,
Снежинок пляшущей гурьбою
Всю тяжесть, что жила во мне
Уравновесила собою.
И от смятенья – ни следа,
Как будто Бог обнял рукою.
Так в бездне держится звезда
И нас поит своим покоем.

«А Истина предстала мне…»

А Истина предстала мне
Берёзою в моём окне
И, перебив судьбу свою,
Я перед нею предстаю.
И предстоянья тихий час
Сливает воедино нас.

«Тихая, задумчивая осень…»

Тихая, задумчивая осень,
Замерший, заворожённый лес,
В низких тучах – узенькая просинь
Бледных, отдалившихся небес.
По стеклу течёт слеза скупая.
Дождь притих и принялся опять.
Но сквозь время вечность проступает,
Как сквозь зелень – золотая прядь.

«Нельзя пошевелить рукою…»

Нельзя пошевелить рукою,
И слова вымолвить нет сил.
Нарушить полноту покоя
Беззвучный Кто-то запретил.
Последний свет на небосводе,
Последний тусклый отблеск дня,
Но Кто-то входит, Кто-то входит,
Бесшумно входит внутрь меня.
Сейчас Он в бездну сердца канет,
Уже со мной неразделим.
Часы священного молчанья,
Часы соединенья с Ним.

«Осенняя святая тишина…»

Осенняя святая тишина,
Хвоя сосны в ажурной позолоте.
И Тайна вдруг становится видна,
Как бы освобождённая от плоти,
От непрозрачной плотности земной.
Листок слетает с ветки неслучайно,
И, может быть, задачи нет иной,
Кроме того, чтобы провидеть Тайну.
Последних листьев золотой пунктир,
Дрожащий на неярком небосводе,
Нам открывает бесконечный мир
И нас в простор неведомый уводит.

«Неподвижная река…»

Неподвижная река,
Небо онемелое.
В воду смотрят облака
Сизые да белые.
Даль прозрачна и бледна,
Чуть прикрыта тучею.
И сомкнулась тишина
Над бедой горючею.
Шумы мира не слышны,
Не кричим, не ропщем мы.

1 Дерево, под которым Будда испытал просветление.

Продолжить чтение