Читать онлайн Челноки поневоле. Том 1 бесплатно

Пролог

Телефонный звонок прозвучал в ночной тиши как сигнал тревоги. Хозяин дома сразу проснулся и лихорадочно схватил трубку, как будто боялся, что своим звоном телефон может перебудить всех домочадцев. Правда, в этот день он ночевал дома один: жена уехала к подруге, у которой, во‑первых, был день рождения, а во‑вторых, она перенесла незадолго до этих событий серьёзную операцию и сама ещё никуда перемещаться без посторонней помощи не могла.

Анатолий Ильич не любил ночных телефонных звонков, а точнее, боялся их, полагая, что они предвещают беду.

– Алло, – хриплым спросонья голосом сказал он.

– Анатолий Ильич, извините, что звоню так поздно, но никак мне не давали остаться одному, – послышалась скороговорка Лёшки, верного помощника, которого все знающие его люди прозвали оруженосцем.

Анатолий бросил взгляд на часы. Был без малого час ночи – время, когда сам он звонил только в неотложном, сверхсрочном случае.

– Ваши «друзья», – в последних словах Алексея прозвучал явный сарказм, – меня никак от себя отпускать не хотели, боялись, наверное, что вы прям сегодня сюда примчитесь. Меня даже до номера проводили и потом ещё долго у входа на улице стояли. Может, решали, как ловчей объяснение придумать случившемуся. А дело было так. Я, как приехал на завод, сразу же к нашей колонне направился. Мы ведь с вами решили, что надо немного жира с предыдущей партии наковырять, чтобы его с одесским сравнить и решить, можно их будет смешивать или нет. Мишка за мной хвостиком, глаз не поднимает, а вид имеет самый что ни на есть разнесчастный. Я какую-то неприятность предположил, но то, что я увидел…

Сон с Анатолия слетел напрочь. У него всё время было какое-то тревожное чувство, что так хорошо всё быть не может, но…

Глава первая

Паспорта готовы!

Эта история началась в феврале 1988 года. Тогда в Советском Союзе только-только появились первые кооперативы, причём стали организовываться они во всех отраслях народного хозяйства, даже там, где, казалось, это было невозможно.

Анатолий Ильич, начинающий полнеть человек сорока с лишним лет, с уже заметным животиком, встал с мягкого дивана и с удовольствием потянулся. Поезд приближался к конечной станции – Курскому вокзалу, вчерашний день завершился замечательным ужином в новом кооперативном ресторанчике Кирова. Этот ужин вкусно обрамил контракт, подписанный часом ранее.

В купе никого больше не было. Анатолий (будем для простоты называть его именно так) не любил ездить с попутчиками. Обычно он покупал два билета в вагон СВ, а ехал один. Бывало, знаете, настолько неприятные соседи попадались, что уж лучше немного переплатить (а Анатолий мог себе это позволить без особого ущерба), чем мучиться потом всю дорогу, ведь ездить приходилось очень часто.

Вот и в этот раз он ехал один, перебирая в памяти события последней командировки. Вскоре это надоело (сколько можно мусолить одно и то же, даже если это интересная работа, сулящая солидное вознаграждение), и он включил поездное радио. Захотелось попить чайку с припасёнными бутербродами да послушать лёгкую музыку. Однако по радио передавали какую-то рекламу. В то время это было внове, реклама ещё не заполонила весь эфир, и иногда было очень интересно и даже полезно её послушать. Сейчас как раз был такой случай.

Оказывается, появилась некая частная туристическая компания, которая предлагала поездку в Шри-Ланку. Анатолия это просто поразило. Дело в том, что это же бывший Цейлон, одна из стран, в которой он с детства мечтал побывать. Таких стран было немало, но все они находились в дальних краях, куда попасть ещё совсем недавно было невозможно, а тут на тебе – в Шри-Ланку можно слетать, и об этом по радио открыто говорят. Чудеса, да и только. Анатолий записал адрес и решил сразу же с вокзала отправиться в эту турфирму.

«Народу, наверное, соберётся полно», – подумал он, взяв в руки дипломат. Недавно ему удалось достать новый, с наборным шифратором на замке, таких ещё почти ни у кого не было, и Анатолий был им очень доволен. Поезд в это время уже тянулся мимо длинного перрона Курского вокзала.

Ехать от Курского до «Площади Революции» всего-то одну остановку на метро, брать такси глупо. Конечно, приятно, когда ты можешь это сделать, но дольше прокрутишься в узеньких улочках старой Москвы. Анатолий даже не стал раздумывать, а сразу направился в сторону метро.

Офис туристической компании находился в очень престижном месте – проезде Сапунова, дом одиннадцать. Этот проезд соединял улицы 25 Октября и Куйбышева и проходил сразу за ГУМом. В здании, где располагался офис, были некоторые секции этого монстра советской торговли, поэтому сама возможность арендовать там помещение казалась чудом.

Не прошло и получаса, как Анатолий вышел из поезда, а он уже поднимался по узкой каменной старинной лестнице на самый верх трёхэтажного здания. К его удивлению, никакой очереди не было.

«Вот хорошо, вовремя я успел. Наверное, только начали эту рекламу крутить, но скоро набегут: на Цейлоне многие захотят побывать», – думал Анатолий, разыскивая в чехарде небольших комнаток, разместившихся вдоль широкого коридора, требуемый номер. Дверь, к которой был прикреплён маленький листок бумаги с написанным от руки названием фирмы «Московская туристическая компания», была закрыта. Анатолий посмотрел на часы: до начала работы, указанного на том же листочке, оставалось ещё пять минут.

Коридор был совершенно пуст, но стоило Анатолию достать сигарету и закурить, как со стороны лестницы появилась симпатичная девушка.

– Вы, наверное, к нам? – приветливо улыбнулась она. – Подождите, пожалуйста, одну минутку, я сейчас переоденусь и вас позову.

Минутка ровно столько и продолжалась, поэтому к тому моменту, как дверь снова распахнулась, Анатолий успел лишь пару раз затянуться. С сожалением посмотрев на дымящуюся сигарету, Анатолий поискал глазами урну, но, не обнаружив ничего похожего, бросил её в тот угол, где уже валялось несколько окурков, хорошенько придавив каблуком на всякий случай. Затем вошёл внутрь и огляделся.

Комната, в которой он оказался, была средних размеров, практически без мебели, только один стол да пара стульев тщетно пытались заполнить всё её пространство. Ещё одна старая, облупившаяся дверь виднелась по левой стене, оклеенной обоями, наверное, ещё в те времена, когда это здание было построено.

«Там кабинет начальства, а здесь приёмная», – подумал Карпов, любуясь красивым девичьим лицом с ещё розовыми от мороза щеками.

– Вы что желаете: чай или кофе? – услышал он и с трудом оторвался от приятных мыслей о том, как было бы здорово покувыркаться с этой девушкой где-нибудь в укромном уголке.

Он вопросительно посмотрел на секретаршу, и она, улыбнувшись (наверное, догадалась, о чём может подумать, глядя на неё, не старый ещё мужчина), повторила:

– Так вам чай налить или кофе? Но вы знаете, кофе у нас сейчас советский растворимый, обещали импортный привезти, да вот всё никак не достанут, наверное. Так что лично я предлагаю чайку попить. – Она вскочила со стула, на который уселась буквально минуту назад. – Только я сейчас чайник включу и новую заварку сделаю. Вот чай у нас сегодня хороший – «Три слона».

Пока она всё это говорила, на столе уже и круглый алюминиевый электрический чайник с длинным, в матерчатой оплётке шнуром заблестел, и вазочка с каким-то печеньем из недр стола рядом с ним возникла, и два стакана в красивых позолоченных подстаканниках с сахарницей, заполненной большими кусками пиленого сахара, появились.

«Везёт же некоторым, и где таких секретарш берут?» – думал Анатолий, присаживаясь на кончик стула и вертя в руках ондатровую шапку.

К его изумлению, никто больше не подходил.

«Уж туда ли я попал? Где народ-то? – с тревогой думал он. – Спросить, что ли? Ну да, вот так спросишь – окажется, что ошибся домом. Придётся уйти, и лишусь возможности с такой девушкой чайку попить».

А та, как будто подслушав его мысли, сказала:

– Вы не волнуйтесь, директор сейчас примчится, он на машине ездит, а тут, сами понимаете, какие пробки бывают. Вчера он должен был всё окончательно решить в посольстве Шри-Ланки, там маршрут поездки по стране для нашей группы подбирают. Русских-то туристов у них в таком количестве раньше не было, вот они и суетятся.

Анатолий успел выпить чай, и секретарша рассказала о других планах их компании. Если верить её словам, они хотели по всему миру группы возить. Стало ясно и почему они именно со Шри-Ланки начали. Оказалось, что директор фирмы работал раньше в Интуристе и занимался оформлением поездок различных высокопоставленных чиновников и приближённых к ним лиц именно в тот регион и что он очень любит именно Шри-Ланку, где побывал уже не один раз.

Тут как раз в приёмную не вошёл, а, скорее, ворвался молодой парень со спортивной фигурой, в модной болгарской дублёнке и тоже ондатровой шапке на голове.

– Ага, вот и первый клиент пожаловал, – буквально ошарашил он этой фразой Анатолия. – А то ты, Ирина, говорила, что зря я именно Шри-Ланку в рекламу воткнул. Вот увидишь, другие тоже придут.

– А что, я действительно первый? – Анатолий был в полном недоумении от одной только этой мысли.

– Первый, первый, и будете самым любимым, – радостно воскликнул парень.

Ирина еле смогла прорваться через поток его восторженных восклицаний, чтобы представить мужчин друг другу. Директора звали Вячеславом Петровичем, но он попросил называть его просто Славой. Был он совершенно не такой, каким его ожидал увидеть Анатолий, какой-то несолидный и абсолютно несерьёзный для того дела, которым начал заниматься.

– Ну и что мы с вами будем делать? – спросил Анатолий. – Как мне дальше поступать-то?

– Да всё очень даже просто. Вы оставляете нам свои данные для оформления заграничного паспорта. Процедура эта не быстрая, может занять до двух месяцев, а то и больше. Когда паспорта будут готовы, милости просим лететь. Вот и всё, в сущности. Да, ещё, конечно, немного денежек нам заплатить придётся. – И он как-то нехорошо ухмыльнулся.

Анатолия даже передёрнуло от какого-то недоброго предчувствия, но он его решительно отбросил и постарался сразу же о нём забыть.

– Денег-то совсем немного надо, – словно опять подслушав его мысли, вмешалась в разговор секретарша. – Сейчас пока только за оформление паспортов. – И она озвучила смешную сумму, которую не жалко потерять, если что-то пойдёт не так.

Совершенно успокоенный и очень довольный, Анатолий, оставив листок с анкетными данными на себя и супругу, направился, но не на работу, где его с нетерпением ждали сотрудники, а к своему другу Илье. Надо было уговорить того срочно набрать команду человек из двадцати, ведь туристический директор сказал, что для организации группы этого количества будет достаточно.

Илья Викторович относился к той редкой человеческой породе, которую зовут в народе «нужниками», то есть людьми, могущими достать всё, что только твоей душе угодно будет, и работал инженером в одной небольшой, но престижной проектно-монтажной организации, руководство которой его очень ценило. Конечно, его уважали и коллеги, и заказчики как очень хорошего специалиста, но таких везде много, а чтобы тобой дорожило начальство, требуется ещё кое-что. Вот этим «кое-чем» Илья был награждён природой до самого верха, причём, что немаловажно, без излишка. Прежде всего, он был душой любой компании. Буквально через полчаса в совершенно незнакомом обществе его уже все хлопали по плечу и просили: «Илюша, ну ещё пару анекдотиков давай! А ещё можешь? А ещё? Ну, ты парень что надо!»

Но самое главное, он был безотказным доставалой. Всё, что угодно, от дефицитных книг, лекарств, вещей до билетов в театры и путёвок в санатории, он доставал в максимально короткие сроки и с весьма маленькой переплатой, при этом себе не оставлял ни копейки, всё уходило на какие-то мелкие подарки: цветочки, конфетки и всё такое прочее.

Но была у него одна непонятная для многих страсть – какая-то безграничная любовь к поездкам по стране, так называемому туризму выходного дня. Руководство смотрело на это увлечение скорее с одобрением, чем с осуждением, потому что тоже любило посещать различные интересные места и охотно принимало участие в таких вылазках.

Сотрудникам эти поездки обходились в чисто символические суммы, практически всё оплачивала контора (она была достаточно богатой и могла себе многое позволить), но траты ограничивались таким количеством всяческих запретов, что официально потратить деньги не было возможности и зачастую они попросту отходили государству. В отличие от других статей расхода, благодаря неуёмной энергии Ильи узаконенный процент бюджета, предназначенный для проведения культурно-массовых мероприятий, весь уходил на такие путешествия. Практически каждую неделю (ну, естественно, за исключением сентября, так как в сентябре Илюша уходил в отпуск, а без него поездка не поездка) группа туристов-любителей из их конторы куда-нибудь летела. Анатолий с женой и то три раза присоединялся к ним, причём за счёт всё той же Илюшиной конторы (намного сложнее было провести деньги за их поездки через бухгалтерию, чем выполнить просьбу Ильи о включении его приятеля в группу). К слову сказать, поездки эти были очень даже интересными, и каждая на три-четыре дня – в Алма-Ату, Мурманск и Севастополь. Такие вот поездочки были.

Вот у Анатолия Ильича и возникла идея сколотить группу из тех коллег Ильи, которые чаще всего в такие путешествия пускались, а уж оплатит контора поездку лично ему или нет, не имело такого уж большого значения.

Карпов озвучил свою идею, Илья тут же трансформировал её так, чтобы она понравилась начальству, и умчался в директорский кабинет. Вернулся он через полчаса, в течение которых Анатолия атаковал весь женский состав конторы. Тот отбивался как мог, отвечая даже на вопросы, ответов на которые сам не знал.

Вернулся Илья, и все вопросы закончились: начальство эту авантюру одобрило, мало того, вызвалось само возглавить такую бригаду.

– Ура! – дружно сказали все присутствующие и побежали собирать документы.

Буквально на следующий день Илья отвёз их на проезд Сапунова. Туристическая компания ему тоже не очень глянулась, но она была единственной: этот бизнес только начинал развиваться, и выбирать было не из чего.

Напомню, что история началась в феврале 1988 года. К концу марта у Анатолия появилось немного времени, и во второй половине дня он решил навестить своих новых знакомых да заодно проверить, как идут дела.

Неожиданно оказалось, что там кипела жизнь: в коридоре стояли стулья, на которых стойко сидели желающие путешествовать; мало того, были и такие, кому стульев не хватило, и они стояли, прислонившись к стене. Видно было, что люди заняли очередь уже давно, так как двигалась она, по-видимому, достаточно медленно. Анатолий, не обращая никакого внимания на робкие протесты собравшихся, решительно толкнул дверь и зашёл в приёмную.

Комната тоже изменилась, узнаваемой осталась только дверь в кабинет. Как умудрились в небольшое помещение вместить столько мебели, неясно, но там стояло ещё три стола, за каждым из которых сидели молоденькие девушки, сосредоточенно заполнявшие многочисленные бумаги, а рядышком на стульях пристроились посетители, которым только и оставалось, что сидеть и наблюдать за работой профессионалов.

Надо всем этим царила Ирина. Для неё установили какую-то конструкцию, чтобы она могла всё видеть и контролировать. Анатолий, лавируя между столами, направился к ней.

– Ой, Анатолий Ильич, здравствуйте, наш любимый клиент, – нараспев произнесла секретарь.

Все посетители тут же подняли головы и посмотрели в его сторону.

– Шеф сейчас занят, подождите минуточку, – продолжила Ирина.

«Может, она уже и не секретарша, – подумал Анатолий. – Вон как по-хозяйски всё обозревает. Но хороша, чертовка, ох, хороша».

Вскоре из кабинета бочком выполз какой-то толстяк, вытирающий пот с лица. Анатолий подождал, пока тот протиснется мимо него, и вошёл в открытую дверь.

Хозяин встретил его как лучшего друга, вскочил со стула и бросился навстречу, протягивая сразу обе руки.

– Анатолий Ильич, добро пожаловать.

Чем-то в этот момент он напомнил Анатолию кота Бегемота из «Мастера и Маргариты», тот был так же подчёркнуто любезен и радушен.

«Нет, что-то здесь не так, неприятный тип, искусственный какой-то. Интуиция меня редко подводит, – думал Анатолий, с улыбкой идя навстречу директору. – Ну да ладно, лишь бы они свои обязательства выполнили, а так наплевать. Как говорится, не детей же мне с ними крестить».

– Анатолий Ильич, вы наш талисман, – продолжал Вячеслав, тряся его руку. – Я ведь не зря назвал вас нашим любимым клиентом. Это не потому, что вы первым оказались, нет. Вы такой солидный и надёжный, это на нашу деятельность должно оказать самое что ни на есть положительное влияние, так звёзды говорят. – И он опять как-то нехорошо улыбнулся.

«Всё-таки насколько неприятный тип», – ещё раз подумал Анатолий, пожимая руку Вячеславу.

– Присаживайтесь, дорогой, присаживайтесь, – приговаривал директор, подвигая прямо под коленки Анатолия мягкий в прошлом, а теперь ободранный, ставший жёстким стул. – Не обращайте, пожалуйста, внимания на эту бедность. – И он руками сделал такое движение, как будто весь кабинет обнял. – Приди вы на пару дней позже, вы бы мою скромную обитель и не узнали даже. Завтра новую мебель привезут да рабочие придут, чтобы привести здесь всё в порядок. Дела потихоньку идут, в ОВИРе уже все в шоке, ведь мы им каждый день по полсотни новых комплектов документов привозим. Они-то не привыкли так работать, вот и хватаются за голову. В этой стране пока никому ничего не нужно, кроме таких вот, как мы с вами, энтузиастов. Да вы и сами это прекрасно знаете.

С этими словами Анатолий согласился полностью и безоговорочно, он сам на каждом шагу с таким сталкивался.

– Тем не менее мы добились, что они первую партию документов в КГБ на проверку уже отправили, теперь осталось только ждать. А знаете, как мне уже надоели эти цейлонцы? Они каждый день звонят и спрашивают, когда будет первая группа да когда. Не понимают первобытные, что мы до такой степени зацивилизованы, что, пока вам паспорта выдадут, у них уже внуки вырастут.

– Что, всё настолько плохо?

– Да нет, это я просто так, накипело очень, но никто здесь этого не понимает. Сколько уже подарков в ОВИР отвёз! Всё воспринимается как должное, а дело не движется. Понимаете, я бы эту работу за два дня сделал, но у них установленные сроки. Вот сидят и чай пьют целый день, ничем не хотят заниматься, зарплату всё время ждут, это их любимое занятие. Ну ладно в ОВИР хоть можно просто так зайти, а вот что с той конторой делать, даже не могу себе и представить. Я ожидал, что будет по-другому, но мы не отчаиваемся. Просто сроки оттягиваются и оттягиваются. Придётся ещё ждать.

В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошла Ирина с красивым подносом, на котором стояла прекрасная кофейная пара. Потрясающий кофейный аромат быстро заполнил всю комнату. Анатолий любил хорошо сваренный кофе, поэтому отдал ему должное и с удовольствием констатировал, что кофе в этой фирме теперь действительно был отменным.

С этого дня Анатолий зачастил на Сапунова. Если он был в Москве, то редкую неделю не забегал в туристическую компанию: кофе всё исправил, и даже не до конца ещё осознанное негативное ощущение спряталось в дальний тёмный уголок подсознания.

Офис изменился абсолютно. Нет, ремонт никто делать не стал, ведь работа в фирме шла с девяти утра до девяти вечера, даже без перерыва на обед. Девочки попеременно, отпустив очередного клиента, бежали на улицу 25 Октября, где открылось новое кооперативное кафе, перед входом в которое всегда выстраивался длиннющий хвост. Но Вячеслав как-то решил этот вопрос – его девочек не только пропускали без очереди, но и обслуживали быстро.

Новая обстановка потрясала: удобные столы и кресла, красивые торшеры, цветы на окнах, какие-то немыслимые плакаты с фантастическими пейзажами и загорелыми людьми довершали общую картину. На засаленные местами обои никто уже не обращал внимания.

Ну а кабинет Вячеслава преобразился вообще неузнаваемо. Шустрые ребята за несколько дней сделали там ремонт, поменяв практически всё, только стены остались на своём месте, зато сияли теперь каким-то очень красивым, нанесённым прямо на свежую штукатурку геометрическим рисунком без острых углов. Потолок, ставший немного ниже, превратился в некое подобие шахматной доски, на узеньких металлических полосках лежали белоснежные квадратики в мелких дырочках, как будто раскатанное тесто вилкой истыкали. В некоторые квадраты в каком-то сложном порядке были вставлены новомодные, тоже квадратные, светильники с лампами дневного света. Окна блестели новенькими стёклами; те, старые, беспощадно выщелоченные московской погодой, были без особых сожалений отправлены на свалку.

Ну и, конечно, мебель. Это было нечто. Массивный стол с длинным языком, вытянувшимся чуть ли не до двери, удобные вращающиеся кресла для посетителей, какие-то невиданные цветы, растущие в кадках, горшках, ящичках, в художественном беспорядке были расставлены по окнам и углам, некоторые умудрились забраться даже на длинноворсовый ковёр, небрежно брошенный на пол. Очень всё это Анатолию нравилось, и он частенько сидел на мягком диванчике в этом кабинете; перед ним на столике с колёсиками стояла непременная чашка кофе, а он слушал бесконечный монолог хозяина о его грандиозных, но кажущихся абсолютно неосуществимыми планах покорения вселенной.

Прошло ещё почти три нескончаемых месяца ожидания того момента, когда будут готовы заграничные паспорта. Таких документов для выезда за рубеж раньше не было в нашем государстве. Представить трудно, но их никогда и никому не надо будет возвращать после поездки, они будут лежать там, где у вас лежат все ваши ценности, и терпеливо ждать, когда вы снова соберётесь в дорогу. По рассказам Вячеслава, чиновники объясняли такие немыслимые задержки лишь одним: не хватало каких-то инструкций и методических пособий по их воплощению в жизнь.

За эти месяцы ситуация у Ильи изменилась: многим надоело ждать неизвестно чего, и некоторые даже забрали свои документы, другие всё же решили дождаться новых паспортов, но ни в какую Шри-Ланку уже ехать не собирались, и только несколько человек решили составить компанию Анатолию в осуществлении его детской мечты.

Торжественный день наступил как-то неожиданно и буднично. Из ОВИРа позвонили и сообщили: паспорта готовы, срочно приезжайте и забирайте.

Вячеслав со смехом рассказывал позднее Анатолию, как он поехал один, думал, ну отдадут ему первые двадцать с небольшим паспортов, но, как оказалось, хорошо, что он был на машине: на руках всё это донести ему было бы не под силу. Для начала примерно полдня он провёл, расписываясь в каких-то реестрах, списках, ведомостях, амбарных книгах и ещё неизвестно в чём, затем пересчитывал содержимое каждой коробки, сверяя наличие документов с соответствующими ведомостями, и только после того, как заклеил и запечатал все коробки, перенёс их в машину. Паспортов он привёз, сказать страшно, более тысячи штук.

Анатолию торжественно, с вручением бокала шампанского и маленькой шоколадки на закуску, показали два паспорта – его и супруги; он проверил, правильно ли они оформлены, полюбовался жирными штампами, удостоверяющими, что ему разрешён выезд за рубеж, и, расписавшись, что он и ознакомился, и всё проверил, с сожалением вернул их обратно. Теперь предстояло получить шри-ланкийскую визу. Но это уже начиналась вторая, как говорится, часть марлезонского балета.

Глава вторая

Начало путешествия

Время шло, оставались считаные дни до наступления июля, но с получением визы возникли какие-то проблемы. Наконец, когда Анатолий скорее по привычке, чем по необходимости забежал на Сапунова, он увидел на двери маленькое объявление, напечатанное на машинке: «Срочно! Все желающие выехать за рубеж должны сдать по сто пятьдесят рублей для оплаты поездки».

Сумма показалась Анатолию нереально маленькой. «Неужели за такие деньги можно слетать чёрт знает куда да там ещё пару недель на песочке поваляться?» – задался он вопросом. Много лет назад круиз по Средиземному морю обошёлся его приятелю в шестьсот пятьдесят рублей, так там не надо было никуда лететь, корабль из Одессы отправлялся и туда же вернулся, а тут и самолёт, и отдых – и всё за сто пятьдесят. Ерунда какая-то.

Успокоила Ирина:

– Это только предоплата. Когда всё подсчитают, придётся доплатить ещё – может быть, даже больше, чем сейчас.

И опять потянулись казавшиеся бесконечными дни ожидания. Потихоньку из всей команды, возглавляемой Ильёй, осталось лишь человек десять, ещё согласных лететь на край света, на какой-то остров в Индийском океане, да начальство пока ещё не возражало против частичной оплаты их поездки.

Но время, время… Казалось, что оно остановилось и ничего не происходило. Анатолий и Илья почти каждый день по очереди забегали на Сапунова; там всё так же толпился народ, люди сдавали документы, получали паспорта – и всё, больше ничего.

Как-то раз вечером в последних числах июля Анатолию позвонил Илья. Голос его был непривычно грустным:

– Ты представляешь, я сегодня познакомился с одним деятелем из Интуриста, так он мне про этого Вячеслава такого наговорил! Оказывается, он у них действительно работал, но был простым курьером, не имеющим никакого отношения к оформлению документов, заключению договоров и всему прочему. Так, документы возил туда-обратно в ОВИР, МИД и прочие конторы. Да и проработал всего ничего: бездельником оказался, его и уволили. А теперь из мутной воды, видишь, выплыл. На оформление документов надо было всего-навсего месяц потратить, а мы сколько ждём? Мне сказали, что он наши деньги куда-то вложить решил, да что-то не так сделал, вот теперь на ажиотажном спросе (клиентов-то у него сколько, и каждый платит и платит!) и пытается выпутаться из этой ситуации. Ни в какую Шри-Ланку он никогда не ездил, да и нас туда отправлять не собирается, хорошо хоть паспорта оформил. Так что сбываются наши худшие опасения. Мне кажется, что ничего у нас не получится.

Вот на этой печальной ноте Илья и закончил разговор.

На следующий день рано утром Анатолий улетел в очередную командировку в Ивано-Франковск на крупную меховую фабрику. Следовало подписать документы о завершении большого двухлетнего договора и получить остаток денег. А когда он вернулся в Москву, Вячеслав действительно объявил, что со Шри-Ланкой ничего не получается: опоздали, понимаешь, сезон дождей там начинается, даже сами ланкийцы не рекомендуют к ним ехать, взамен же уже заплаченных денег можно посетить такую замечательную страну, как Турция. Анатолию этот вариант не понравился совершенно. В Стамбуле он, конечно, не был, но от знающих людей слышал самые негативные отзывы: «Это же совершенно нищая страна, там и смотреть толком нечего».

Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не двоюродный брат Ильи, Лёвка. Они чем-то были похожи: оба балагуры и весельчаки, оба обладали каким-то потрясающим обаянием. Анатолию впервые довелось встретить человека с такой судьбой. Родившись в очень религиозной еврейской семье в каком-то местечке на юге Украины, он был призван в армию и служил в Подмосковье. Вот именно там его жизнь полностью изменилась. Он познакомился с девушкой, они полюбили друг друга и решили пожениться. Что здесь особенного-то, спросите вы, все мы знакомились, влюблялись, а потом женились, обычное дело. Дело-то действительно было бы обычным, если бы не одно обстоятельство: невеста тоже была из религиозной семьи, только мусульманской. Вся её родня была этническими турками, так называемыми месхетинцами, после революции перебравшимися в Москву да там и осевшими. То, что их не переселили куда-то к чёрту на кулички во время депортации в 1944 году, они считали немыслимой случайностью.

Любовь заставила Лёвку совершить невероятное. Он отказался от своей семьи, от своего народа и принял ислам.

– Оказывается, поменять религию совсем безболезненное дело, – посмеивался иногда брат Ильи. – Я же уже был обрезан.

Семья жены жила в большой квартире на первом этаже на Сретенском бульваре, в самом центре старой Москвы. Вот и стал Лёвка москвичом.

В армии его научили водить машину, он и пошёл ненадолго поработать в такси да и застрял там. По праздникам они всей семьёй ходили в мечеть, он весьма прилично выучил турецкий язык, тёща на него не могла нарадоваться. Правда, был у него один недостаток: уж очень он любил выпить. Алкоголиком, конечно, не был, но иногда после смены приходил домой весьма навеселе. К счастью, не буянил, сразу же ложился спать, чтобы утром опять стать нормальным человеком. Ну скажите, встречали ли вы когда-нибудь ортодоксального еврея, ставшего ревностным мусульманином, работающего в такси, да при этом любителя поддать? Вот то-то и оно. Уникумом он был, этот Лёвка.

Именно Лёвке удалось убедить Анатолия согласиться на эту поездку.

– Толь, если ты не дурак, надо не ехать, а прям мчаться туда, это же козырная карта. Сейчас в Стамбуле можно такие бабки сделать, я готов прямо сейчас под это дело подписаться.

– Лёв, но ведь для поездки нужен заграничный паспорт. Где ты его возьмёшь?

– Да паспорт с выездной визой уже пару месяцев дома валяется, – ответил Лев. – У меня один серьёзный постоянный клиент имеется, он помог. Я ещё сомневался, делать его или нет, всё думал, зачем он мне. Клиент сказал: «Сделай на всякий случай, вдруг пригодится», и вот видишь, почти сразу пригодился.

Анатолий ехать, чтобы заработать деньги, категорически отказывался, он мечтал об интересном отдыхе, хотел и страну, неведомую ему, знакомую лишь понаслышке, посмотреть, и впервые в тропиках побывать да на мягком белом песочке понежиться. Он был учёным до мозга костей, причина перехода из научно-исследовательского института в кооператив была прежде всего в открывающемся перед ним потрясающем чувстве свободы и независимости. Не было никакого начальства, никто не заставлял разрабатывать пустую, неинтересную тему, он сам мог планировать свою работу и нёс ответственность за её выполнение только перед самим собой и теми сотрудниками, которые решились пойти за ним. Пока всё складывалось как нельзя лучше: объём работ увеличивался и увеличивался, приходилось привлекать всё новых и новых специалистов, росла соответственно и материальная отдача в виде заработной платы. Но деньги как таковые его не интересовали, тратить их было не на что. Собственные «жигули», телевизор Panasonik с большим экраном, импортный видеомагнитофон – всё это уже давно имелось в его семье. Анатолий всегда был высокооплачиваемым специалистом. В последние же месяцы благодаря работе на новом месте им с женой удалось сделать в квартире дорогостоящий ремонт, оснастив её гидромассажной ванной и расставив во всех комнатах новую итальянскую мебель, а в кухне разместить вдоль стен тоже привезённую из Италии невиданную ранее стенку со встроенной бытовой техникой. После этого их кухня превратилась в настоящую столовую, где было так приятно посидеть вечером, изредка поглядывая на экран телевизора, примостившегося на консольной подставке, привинченной к стене. Больше деньги тратить было некуда, и вот дома начала постепенно накапливаться странная библиотека, состоящая из сберегательных книжек, на каждой из которых лежало по десять тысяч рублей: кто-то сказал Анатолию, что больше денег класть на книжку не стоит, это позволит избежать лишних вопросов разнообразных контролирующих органов.

Всё, о чём мечтал Анатолий, – так это покататься по дальним странам, на что никаких денег не было жалко. Он так хотел очутиться в Шри-Ланке, а ему говорят: езжай-ка ты в Турцию, в эту помойную страну! Примерно в таком плане он и высказался на небольшом собрании, которое устроил Илья в своей квартире, забитой хрусталём и завешанной коврами. Лев приложил много усилий, чтобы объяснить присутствующим (а кроме них пришли ещё трое из Илюшкиной конторы: молодой парень по имени Михаил и две такие же молоденькие подружки, Нина и Люда), что едут они не из спекулятивных интересов, хотя в этом он лично не видит ничего плохого, а скорее для поднятия жизненного тонуса.

– Ну ты сам рассуди, – говорил он, глядя на Анатолия, – где ты ещё можешь получить столько адреналина, ну где? На машине ты ездишь, скорость не превышая, на красный останавливаясь, ночуешь дома, а не припираешься туда под утро со следами помады на трусах и с чужим лифчиком в кармане. А тут класс: бегом от полиции, с риском быть посаженным в яму с решёткой над головой, куда добропорядочные турки будут плевать, попадая тебе точно на голову, ведь у них именно такие тюрьмы. Неужели тебе не хочется рискнуть, совершить чёрт знает что?

– Откуда ты всё это знаешь, Лёв?

– Вы думаете, первыми будете? Да туда люди уже полгода как ездят. Вон на Сретенке мой знакомец по имени Константин, который тоже раньше в такси работал, магазин сейчас открыл. Видели, наверное, «Константином» он его, недолго думая, назвал? Так вот он со своими напарниками туда уже не один раз успел смотаться.

Анатолий послушал-послушал, некоторые Лёвкины доводы ему понравились. Действительно, можно что-то ранее не испытанное ощутить на себе, поэтому он засмеялся и махнул рукой:

– Да делайте вы что хотите.

Прошло около двух недель, и уже в середине августа небольшая компания из шести человек собралась во Внукове, для того чтобы лететь в Симферополь. Возникает очевидный вопрос: при чём здесь Симферополь, когда речь шла о Стамбуле? Оказалось, так был построен маршрут поездки. В Симферополе туристам предстояло пересесть на автобус, добраться до Ялты и оттуда морем пойти в Турцию. Ведь Ялта со Стамбулом находятся на одном и том же Чёрном море.

Народу, который собрался путешествовать по этому не вполне привычному маршруту, в аэропорту оказалось человек двести, и это, разумеется, помимо обычных пассажиров. Вот «Аэрофлот» и выделил для рейса самый большой в СССР пассажирский самолёт Ил‑86.

Дорога до Ялты прошла без всяких приключений, вереница автобусов остановилась на большом пустыре перед длинным приземистым зданием с государственным флагом на крыше, которое называлось погранично-таможенным пунктом. Вот именно к нему и побежали те, кто успел выбраться из автобусов первым. Тут же образовалась очередь, началась обычная в таких случаях толчея. Анатолий и его товарищи туда не спешили, рассуждая, что без них не уедут, поэтому они, забрав свои вещи, отошли в сторонку, где потихоньку начали скапливаться такие же спокойные и неторопливые люди.

Неподалёку на корточках сидела большая группа жителей из какой-то, судя по внешнему виду и одежде, среднеазиатской республики, человек пятьдесят, наверное, если не больше. Рядом лежала целая гора чемоданов, сумок и коробок. Люди сидели молча, поэтому понять, кто это такие, было невозможно.

Заняться было нечем, очередь двигалась очень медленно. Илья и Анатолий решили узнать, что это за люди и почему они тут сидят. Оказалось, что это узбеки и с ними произошла какая-то совершенно непостижимая история. В Узбекистане по телевидению некоторое время шла одна и та же реклама: солидная фирма приглашала желающих посетить Турцию. Для этого надо было заплатить две тысячи рублей, оформить требуемые документы и через месяц прилететь специально зафрахтованным самолётом в Симферополь, где их уже будут ждать готовые заграничные паспорта со всеми необходимыми визами. Но вот уже больше месяца они находятся здесь, никакими паспортами даже и не пахнет, а фирма-обманщик бесследно исчезла, прихватив с собой солидную сумму, ведь обобрала она более десяти тысяч человек. Здесь оказались только те «счастливцы», которые ещё немного «подкинули» мошенникам, чтобы быть первыми.

– И что вы здесь высиживаете? – спросил Илья.

– Советский консул договорился с властями Турции, и каждый день сколько-то наших уплывает в Стамбул, – объяснил, разговорившись, один из узбеков. – Единственно, что ночевать мы можем только у них на таможне, а так в город выпускают. Мы же мусульмане, вот турки нам навстречу и пошли. Вы сейчас все сядете на катамаран, нам скажут, сколько человек они ещё смогут взять, мы бросим жребий, и тот, кому повезёт, поплывёт. Остальные пойдут в школу, где нас временно расселили, а завтра снова сюда вернутся. Спасибо всем, кто нас в беде не бросил, – завершил он.

– Что творится-то, чудеса какие, – только и успели сказать наши друзья и поспешили к своим.

Лёвка уже давно усиленно махал им руками, чтобы они поторопились. В здании таможни открылась ещё одна дверь, очередь резко уменьшилась. Внутри стало ясно, почему она продвигалась так медленно: шёл тщательный досмотр багажа. Все летели с объёмным грузом. Сумки и чемоданы были доверху набиты странными вещами: детские куклы и машинки соседствовали с шариковыми ручками и карандашами, бинокли, подзорные трубы и фотоаппараты – с электробритвами и щипцами для завивки волос. И везде виднелись нераспечатанные блоки с американскими сигаретами. Преобладали «Мальборо», которые у нас можно было приобрести только из-под полы по рублю за пачку, а то и дороже. Таможенники вытряхивали всё это добро на всеобщее обозрение и на больших, обитых оцинкованным железом столах не спеша его перебирали. Что они искали, ни Анатолий, ни его друзья не поняли. Удивительно, но за то время, что они провели в помещении таможни, никто ни разу не был остановлен, ни у кого ничего не было изъято. Наоборот, пропуская очередного туриста, таможенники делали общепринятый жест рукой – мол, пошёл отсюда вон, после чего обрадованные пассажиры, кое-как запихав вещи назад в те же самые чемоданы, с максимальной скоростью (как бы кто-нибудь не передумал!) покидали таможенную зону.

Наши друзья, посмеиваясь над собой, везли, по настойчивым Лёвкиным рекомендациям, примерно тот же набор, что и все. Только у него самого он несколько отличался: куколок, машинок и прочей ерунды он с собой не взял, в большой же сумке в фирменных коробках лежало по паре фотоаппаратов, портативных кинокамер, биноклей и тому подобной серьёзной техники. Ну и, разумеется, у каждого было по три блока «Мальборо». Кроме того, Илье удалось в одном из банков поменять для каждого по пятьдесят долларов, разрешённых к вывозу за рубеж. Таможенники рассматривали их с пристальным вниманием. Лёвка же смог протащить ещё полторы сотни «зелени», приобретённой на чёрном рынке.

Когда они выползли из таможни, поражённые бесцеремонностью людей в форме, и оказались на причале, то увидели пришвартованное к нему небольшое прогулочное двухкорпусное судно, на котором обычно возят на морские прогулки отдыхающих. Народ прямо из таможни решительно направлялся к этому катамарану.

– Неужели мы на этой посудине в Стамбул пойдём? – спросил, очнувшись от изумления, Илья у матроса, стоящего у сходней.

– А что такого? Мы каждую неделю туда ходим, – последовал ответ.

– Ну дела! – Это Илья уже к своим друзьям обратился. – В прошлом году я точно на таком же вдоль берега плавал, а тут надо в открытое море идти. Лодчонки эти, мне кажется, на подобный подвиг совсем не рассчитаны.

– Нам деваться некуда, – ответил ему Лев, – придётся на них плыть.

И они по трапу пошли в неизвестность.

Глава третья

«По морям, по волнам…»

Наши герои поднялись на судно вовремя: ещё немного – и свободных мест не осталось бы совсем. Они нашлись только внутри, зато в большом салоне, да ещё и у панорамного окна. Через полчаса катамаран отчалил, и друзья отправились прогуляться: надо же понять, где они оказались. Сидячих мест на всех не хватало, люди пристраивались где только можно, некоторые сидели и лежали на жёстком металлическом полу, подстелив под себя какие-то одеяла, пледы, а то и просто верхнюю одежду.

– И сколько нам тут сидеть? – Илья задал вопрос в пространство, на ответ он не рассчитывал, но его беспокойная натура не терпела неопределённости.

Неожиданно девушка, сидящая на полу в проходе, откликнулась:

– Завтра к утру придём, так что расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие.

– Здорово, ну а кормить нас собираются или тоже завтра?

– Сейчас разбегутся и накормят. Нет, это я так, пошутить попыталась, на самом деле скоро раздадут пакеты с сухим пайком. А вы что, из дома ничего не прихватили? Перворазники, значит. – И она отвернулась, сделав вид, что ей ужас как спать хочется.

Но Илья, так же как и его спутники, спать ещё не собирался, вот и продолжил расспрашивать всё ту же девушку:

– Значит, вы старожил. Тогда поделитесь с друзьями государственной тайной, мы её никому бесплатно не выдадим, – начал он плести свои сети и, как девушка ни сопротивлялась, вынудил её разговориться.

Оказалось, что девушку зовут Наташа, она из Симферополя. В Стамбуле побывала уже пару раз, и она действительно знала всё.

– Года два назад, – начала Наташа свой рассказ, – один из крутых ялтинских санаториев приобрёл пару катамаранов. Цель была вполне очевидной – устраивать морские прогулки для своих гостей. А тут – бац! – пришла экономическая свобода. Директор (или как там называется главный в заведении, где люди отдыхают) организовал маленький такой кооперативчик, после чего взял в аренду у своего родного санатория эти самые катамараны. Вначале они просто катали по морю курортников, но на этом же много не заработаешь, а тут ещё один кусок свободы, на сей раз политической, нам бросили, – мол, катитесь куда хотите. Вернётесь – хорошо, нет – так никто по вас горьких слёз лить не будет. Тут он и подсуетился, сумел оформить документы, что на этой посудине можно по морю плавать, а не только вдоль берега ходить, и начал туда-сюда возить всех желающих подзаработать. Так и до Стамбула додумался. Схема простая: один катамаран здесь грузится, а второй ему навстречу уже выходит. Так они и крутятся. Мы три дня там проведём, как раз этот снова придёт и всех назад доставит. Короче, там практически постоянно по две наши группы и торгуют, и затариваются. Жить как белые люди будем, в гостинице; кормёжка там нормальная, с голоду не помрёте, а всё остальное от вас зависит, – завершила она, демонстративно зевнула и снова отвернулась.

Друзья вышли на палубу; с левой руки виднелся берег.

– Интересно получается, – сказал Лев. – Значит, мы так и будем всё время вдоль берега идти, вначале на север, пока в сушу не упрёмся, потом в сторону Кавказских гор и лишь затем на юг. Лишних километров накрутить придётся ой-ой-ой, вот поэтому лишь утром на место придём.

Анатолий случайно мельком посмотрел на Илью – что-то не понравился ему вид приятеля, и он посмотрел ещё раз, теперь уже пристально.

– Илья, что с тобой, ты весь белый какой-то?

– Мутит меня очень, я качку совсем не переношу.

– Где ты качку нашёл? – спросил Лёвка. – Море спокойное на редкость, зыбь, конечно, какая-то наблюдается, но качки нет, это я тебе как специалист говорю. – И он улыбнулся своей потрясающей улыбкой, которая сразу же заставляла улыбаться всех вокруг.

– По мне, уж лучше качка, чем такая мелкая болтанка. Пойду-ка я лучше рыбок покормлю. – И Илья направился к перилам, где уже стояло несколько таких же страдальцев.

Анатолий, которого не могло укачать даже бурное море, с удивлением и жалостью наблюдал за происходящим вокруг. Всё больше и больше народу бежало к бортикам катамарана, появился такой, знаете, характерный запах. Карпов решил спуститься вниз, в салон, но там запах только усилился. Несколько пассажиров не успели добежать до палубы, и их вывернуло прямо в салоне. Две девушки из команды бегали, раздавая всем желающим пакеты, такие же, какие дают в самолётах. Наталья, их недавняя собеседница, вскочила со своего места и помчалась наверх, – скорее всего, ей тоже стало плохо. «Чудеса какие-то, – подумал Анатолий. – Я ничего не ощущаю, а они блюют напропалую».

И он отправился искать такое место, где можно было бы и посидеть спокойно, и этой вони не ощущать. Место нашлось на самом носу. Анатолий добрался туда как раз вовремя. Освободилось одно из кресел, и, хоть оно было жёстким и неудобным, сон настиг его моментально: сказалась усталость от суеты этого длинного дня.

Солнечный луч, попавший на лицо, разбудил Анатолия. Всё тело болело, ноги затекли, голова вообще отваливалась. Он с трудом вылез из кресла, нашёл свободное местечко и попробовал, кряхтя и стеная, сделать несколько наклонов и приседаний. Катамаран шёл по какому-то неширокому проливу, с обеих сторон назад уходили высокие берега с редкими зданиями. Лёгкий ветерок слегка освежал лицо, было жарко.

– Босфор, наверное, – подумал Анатолий; ему стало по-настоящему любопытно и интересно. – Нет, всё-таки не зря поехал, вот так пройтись по Босфору мало кто может. Будет о чём потом вспомнить.

Он побежал искать туалет. Там собралась приличная очередь: опытные люди рассказывали, как проходить турецкую таможню. Вот тут-то Анатолий и услышал впервые, что больше одного блока пресловутого «Мальборо» протащить не дадут, остальное отнимут, да и всё прочее тоже хорошенько прошерстят, но и на одном блоке можно заработать: там же, у таможни, его можно сдать за десятку. Туалеты находились в небольшом тупичке, где стоял целый штабель коробов, на которых жирно виднелась надпись: Marlboro. По своей всегдашней привычке пересчитывать всё, на что упал его взгляд, Анатолий без труда прикинул, что при таких ценах штабель тянет на двадцать с лишним тысяч «зелёных». Мысленно свистнув, Анатолий успел проскользнуть в санитарную кабинку, опередив нескольких человек из очереди, очень уж заслушавшихся рассказчика.

«Сами виноваты, – думал Анатолий, пристраиваясь к унитазу, – надо следить за очередью».

Довольный собственной ловкостью, он отправился разыскивать своих попутчиков. Все они уже сидели внизу и тщательно пережёвывали бутерброды, обнаруженные в сухом пайке.

– О, вот и Толька нашёлся, – радостно приветствовал его Илья. – А мы тебя совсем потеряли. Думали, волной смыло, уж начали прикидывать, как твой товар делить будем.

– Хватит зубоскальством заниматься, тут вот какая ерунда получается. – Анатолий внимательно посмотрел на всех и начал пересказывать услышанное у туалетов, не забыв и о сигаретном штабеле.

Дискуссию, которая чуть было не разгорелась, решительно прервал Лев:

– Ребята, вставайте в очередь на таможне прямо за мной и повторяйте всё, что я буду делать. Вот мелóк, передавайте его из рук в руки, постарайтесь только не потерять.

На улице у входа в здание скопилась солидная очередь, но, в отличие от того, что было накануне на советской границе, дверь открывалась часто, пропуская внутрь очередного туриста. Наши друзья вытянулись в цепочку за Львом, который невозмутимо стоял около двери. Наконец они по одному стали заходить в помещение. Почти от самого входа тянулись два длинных стола, за которыми стояли люди в тёмно-зелёной форме. Пассажиры ставили на столы свой багаж, таможенники, весело переговариваясь друг с другом, копошились в грудах вещей, постоянно возникающих перед ними. Время от времени они что-то доставали оттуда и бросали себе под ноги. Там быстро вырастали целые кучи, откуда торчали во все стороны блоки с тем самым Marlboro. Смотреть на всё это было просто обидно. Время от времени появлялся турок, который запихивал эти кучи в большие мешки и куда-то волоком их утаскивал, а когда через несколько минут возвращался, всё начиналось сначала.

Подошла Лёвкина очередь. Он взгромоздил на стол прямо перед таможенником свою сумку и, обаятельно улыбаясь, начал ему что-то рассказывать. Таможенник, вначале невозмутимый, вдруг тоже заулыбался и даже что-то произнёс в ответ. Анатолий, стоя прямо за Львом, всё слышал, но так и не разобрал, о чём они говорили (язык был тарабарский), хотя складывалось впечатление, что оба прекрасно понимают друг друга. Наконец таможенник рассмеялся, достал из кармана мелóк и поставил на боку Лёвкиной сумки, даже не открыв её, жирный крест. Лев выразительно посмотрел на Анатолия. Тот, не вполне осознавая, правильно ли он поступает, тоже достал из кармана кусок мела и нарисовал крестик на своём чемодане, а затем передал мел стоящему за ним Илье. Таможенник, увидев это, вначале нахмурился, но затем весело рассмеялся и, хлопнув Лёвку по плечу, пальцем подозвал туриста, стоявшего за компанией наших друзей. После того как Лев внимательно проверил наличие отметок на остальных вещах всей группы, он взял свою сумку и решительно направился к выходу. Полицейский, стоявший у двери, увидев кресты, распахнул дверь, и вся шестёрка вывалилась на улицу. Дальше сдерживать смех никто не мог, и, бросив вещи на асфальтовый тротуар, все от души веселились, копируя, кто как мог, Лёвку и его недавнего собеседника.

Что рассказывал Лев таможеннику, осталось тайной, он категорически отказался об этом говорить, только сказал:

– Когда я понял, что он начал сомневаться, пропускать вас без досмотра или нет, я ему сказал: «Слушай, друг, мы же оба с тобой мусульмане, ну пропусти ты этих неверных, пусть их поразит гнев Аллаха, если они будут нарушать его заветы». Это всё и решило.

Толпы турок обступили их со всех сторон, держа в руках пачки десятидолларовых купюр. Они на своём гортанном языке что-то говорили, постоянно повторялось слово «Мальборо», но наши друзья, увлекаемые своим лидером, уже направлялись к стоящим неподалёку автобусам.

Последнее, что увидел Анатолий, поудобнее устраиваясь в кресле перед окном, была небольшая машинка, выезжающая из открывшихся ворот таможни. Её кузов был полностью забит знакомыми коробами, на боках которых чётко виднелась надпись: Marlboro.

Глава четвёртая

А это действительно затягивает

Автобус, покрутившись в каких-то маленьких улочках, развернулся, оставил позади уже знакомое здание таможни, из которого они недавно вышли, и медленно поехал по улице, спускающейся куда-то вниз. С левой стороны показался Босфор, к которому среди множества лотков с живой, готовой выпрыгнуть рыбой и шевелящимися горами креветок вела узенькая, засыпанная рыбьей чешуёй тропинка.

«Хорошо бы по ней пройтись да посмотреть, что там дальше делается», – подумал Анатолий.

Тогда он себе даже представить не мог, как часто ему доведётся приходить сюда в течение следующих десяти лет и сколько килограммов креветок унесёт он с этого берега Босфора. Правда, чтобы это произошло, должно было пройти немало времени, а в тот первый раз он лишь крутил головой, пытаясь увидеть всё, что творилось вокруг. Вот автобус вскарабкался на деревянный мост, усеянный рыбаками, стоявшими тесно прижавшись друг к другу, – так много их было. Мост был узкий; кроме машин, перебирающихся по нему, в обе стороны текли непрерывные потоки пешеходов. Автобус полз, как черепаха, поэтому спешащие люди без труда обгоняли их. Анатолий так задумался, засмотревшись на движение корабликов под мостом, что не замечал, как то один, то другой удачливый рыболов вытаскивал весьма приличных рыбёшек.

– Эх, сам бы здесь постоял, подёргал, – послышался чей-то голос.

– Что мешает-то? – подхватил другой. – Баул свой отдавай – и бегом, вон и удочками торгуют, думаю, и наживку здесь без проблем достанешь. А нет, так кусочек своего носка оторви. Знаешь, как рыба в Золотом Роге по славянскому духу соскучилась!

Громкий смех потряс автобус, даже создалось впечатление, что он едет по кочкам, а Анатолий очнулся от своих мыслей и начал лихорадочно осматриваться. «Неужели мы переезжаем через тот самый легендарный залив, преодолев который армия султана смогла шесть с лишним сотен лет назад взять непокорный Константинополь? Да, сплошная история вокруг», – думал он, глядя на величественные мечети, видневшиеся со всех сторон.

Позади осталась огромная площадь, заполненная толкающимся и чем-то торгующим народом.

– Смотрите, Витька, Витька, – раздался голос.

– Завтра и тебя будут вот так из следующего автобуса рассматривать, потерпи чуть-чуть, – ответил кто-то с усмешкой.

Вволю попетляв по узеньким улицам, их автобус замер у четырёхэтажного здания с вывеской на латинском языке: Hotel Akgun; следом остановился ещё один. Остальных не было видно: скорее всего, они отправились в другие гостиницы.

«Наверное, мы оказались в старой части города, – подумал Анатолий, выйдя из автобуса и оглядываясь, – иначе откуда здесь могла взяться такая узкая улочка, ведь по ней может проехать лишь одна машина. Вот её и превратили в одностороннюю. Хотя движение здесь и без того практически отсутствует. Люди? Да, людей полно. Снуют в разные стороны, передвигаясь в основном по мостовой. Тротуары над ней приподняты, остановившуюся машину не объедешь, зато посидеть на таких своеобразных скамейках вполне возможно. Вон какая-то старушка присела и чем-то торгует. Всё так интересно. Сколько мне Ванька Елисеев об этом городе рассказывал! А ведь побывал он здесь относительно недавно. Лет шестнадцать прошло, не больше. Тогда ему всё не понравилось: нищета, грязь, оборванцы на улицах. А сейчас, смотри-ка, цивильно, даже очень прилично одеты, машин много, такие же, как у нас, «жигули» ездят, архитектура любопытная. Нет, не зря я поехал, ей-богу, не зря».

Он настолько углубился в свои мысли, что не услышал, как его зовут, и даже вздрогнул от неожиданности, когда Илья дёрнул его за руку:

– Толь, очнись. Нам номер дали, надо заселяться, а на всё это ты ещё успеешь наглядеться.

Ребятам на четверых достался огромный шестиместный номер на самой верхотуре, девочкам повезло меньше: их подселили к ещё четырём туристкам. Пока все разбирали вещи, Лёвка куда-то умчался. Девчонки, достав всё, что им было нужно, перенесли к парням товар для продажи. Лев вернулся почти сразу:

– Пошли скорей, там на завтрак приглашают.

– Какой завтрак может быть в такое время? – спросил Илья, показывая на часы, стрелки которых дружно сомкнулись в верхней части циферблата.

– Ну, это у нас дома двенадцать, а здесь другое время. Кстати, неплохо бы узнать, сколько сейчас, – ответил Лев, скрываясь за дверью.

Все побежали за ним вниз по лестнице. На первом этаже был огромный полупустой ресторан, количество потенциальных посадочных мест, по прикидкам Анатолия, значительно превышало число постояльцев отеля. Ребята направились к тому столу, за которым уже сидели Нина с Людмилой.

«Они что, со всего города посетителей собирают, что ли? – размышлял Анатолий, пока усаживался за большой стол, на котором, кроме шести пустых кружек и такого же количества вилок с ножами, стоял только набор специй и графинчик с каким-то янтарно-жёлтым маслом. – Оливковое, наверное, не люблю я его», – продолжал свои раздумья Анатолий.

К ним уже направлялся официант, высокий парень с жгуче-чёрными волосами и такими же чёрными, красиво подбритыми усиками. В его руках был поднос, на котором стояло несколько тарелок. Секунда – и вот они уже на столе. Вся компания с удивлением рассматривала то, что оказалось перед ними. На больших тарелках лежало по два куска белого хлеба, треугольный плавленый сырок, завёрнутый в фольгу, маленький кусочек масла в пластиковой упаковке, половинка помидора и варёное яйцо.

– И это что, весь завтрак? – спросил Илюха. Он был большой любитель вкусно поесть, а уж завтрака без хорошей тарелки чего-нибудь горячего с добрым куском мяса даже представить себе не мог. – Что, и турки так завтракают? Да через три дня я от такой жратвы ноги протяну, – с возмущением продолжал он.

– Может, это только сегодня, поздно же уже? – предположила Людмила.

– А, завтра во всём разберёмся, – поставил точку в разгорающейся дискуссии Лев. – Ешьте поскорей то, что дали, да спасибо скажите, что даже сегодня вам завтрак организовали.

Официант принёс большой чайник и налил всем в кружки какой-то тёмно-коричневый напиток с характерным чайным запахом, но вот его цвет…

«Прямо чифирь какой-то, а не чай, – подумал Анатолий. – Интересно, и сколько такого можно без вреда для здоровья выпить?»

Ничего другого приносить им явно не собирались, поэтому через пять минут все уже встали из-за стола.

– Расходитесь по номерам, раскладывайте пока вещи, переодевайтесь во всё самое что ни на есть лёгкое и ждите меня. Я пойду на разведку, – распорядился Лев. Он вошёл во вкус и явно наслаждался, видя, как все послушно поползли наверх.

Прошло не менее сорока минут. Но вот вернулся Лёвка. Он был непривычно серьёзен и сосредоточен.

– Значит, так. На площадь пойду я один, последние два дня там полиция непрерывно устраивает облавы. Если ловит кого-нибудь из наших, то штраф какой-то обалденный выписывает, а поскольку денег ни у кого нет, то тюрьма светит – до двух лет. Консульство в это старается не вмешиваться, и это правильно, ведь нас сюда никто не звал. Вы выходите с одной какой-нибудь вещью в руке и садитесь на тротуар прямо напротив гостиницы. Видите, там народ сидит? – И он подошёл к окну.

Все гуртом тоже подбежали к окнам, благо их было два и места хватило всем. Действительно, внизу виднелись фигуры, сидящие на высоком тротуаре, около них толпились какие-то люди.

– Поняли? Одну вещь продали – и сразу же в номер; деньги спрятали, взяли следующую вещь – и вновь на тротуар.

– Лёв, а за сколько продавать-то? – спросил Илья. – С чего лучше начинать?

– Начинать, – без задержки заговорил Лев так, будто он каждый день на этом тротуаре торговал, – надо со всякой мелочи. Цены́ меньше доллара не бывает, а определяется она просто: умножаешь рублёвую стоимость на два и пишешь эту цифру на бумажке. Фотоаппараты и прочую технику здесь продавать нельзя, это товар для площади. Сигаретами тоже не балуйтесь: за торговлю ими точно срок дадут. Внимательно по сторонам смотрите: появилась полицейская машина или они сами пешком – сразу же уходите. Старайтесь в серёдку забиться: они первого попавшегося схватят, остальные успеют уйти.

– Слушай, Лёв, а что, всё в натуре так серьёзно? – Голос у спрашивающей Людмилы дрожал.

– За последние два-три дня, когда вся эта фигня началась, в полицию забрали человек двадцать, будьте осторожны. Пусть вас хранит ваш Бог, а я Аллаха о том же попрошу.

Лёвка достал из своей сумки пару небольших коробок, положил их в пластиковый чёрный пакет и ушёл.

Все ещё немного постояли у окон, посмотрели, как он идёт по улице, вздохнули, взяли по одной игрушке и отправились вниз.

Напротив гостиницы толпился народ, мелькали долларовые бумажки. Турки, уже купившие что-нибудь, редко уходили, они ещё долго торчали поблизости, а иногда один человек мог купить с десяток различных вещей. Продавцов с катамарана около гостиницы было человек двадцать, время от времени кто-нибудь отправлялся в гостиницу за новым товаром.

Наши друзья оказались самыми осторожными и вышли с одной вещью, другие были рискованней. Одна девушка вынесла целую сумку, разложила свой товар (в основном это были различные косметические принадлежности) на прозрачной клеёнке прямо на тротуаре и стояла рядом, не обращая внимания на то, что часть её товара уже тихонько перекочевала в карманы молодых ребят, которые, посмеиваясь, спокойно пошли вниз по улице. Анатолий, наблюдавший за происходящим, не стал вмешиваться: если ты решила делом заниматься, то и занимайся, нечего по сторонам глазеть. Все из его компании уже продали по три-четыре вещи, то и дело бегая на четвёртый этаж, а Анатолий никак не мог решиться достать из кармана маленькую, очень симпатичную машинку и предложить её туркам, собравшимся вокруг русских туристов. Он ещё долго раздумывал бы, но тут случилось то, о чём так настойчиво говорил Лёвка.

Большой автобус медленно двигался по улице, толпа неохотно освобождала перед ним дорогу. Автобус доехал до поворота, и тут Анатолий, сочувственно наблюдавший за действиями водителя, заметил, что вплотную к автобусу, как бы прикрываясь им, едет полицейская машина. Он не успел даже вскрикнуть, предупреждая об опасности, а из автомобиля уже выскочили двое полицейских, подхватили неудачливую девушку под руки, посадили её в машину, собрали с клеёнки остатки её косметических принадлежностей, аккуратно сложили клеёнку и укатили. Народ поохал-поохал (девушку было жаль), но в душе каждый радовался, что попался не он. Тут же кто-то знающий объявил, что на сегодня полиция план выполнила и можно, уже не опасаясь, торговать свободно.

С Анатолия как будто спáло оцепенение. Он вспомнил о своём обещании привезти жене пальто наподобие того, что они видели в кооперативном магазине «Константин», о котором рассказывал Лев, и решился. Потом-то он говорил, что вспомнил сцену из «Вокзала для двоих», где герой Басилашвили торговал на рынке дынями, и именно это по-настоящему раскрепостило его.

Анатолий присел на краешек тротуара, положил рядом с собой симпатичную маленькую машинку и взял в руку листок бумаги, на которой написал цифру четыре. Тут же перед ним возник турок, который уже довольно давно крутился вокруг и у которого в сумке было полно всякого накупленного добра, перечеркнул четвёрку и написал рядом: два. Анатолий в свою очередь нарисовал тройку и обвёл её в кружок. Турок, вероятно, догадался, что это окончательная цена, достал деньги и отдал их хозяину, а сам остановился и начал с любопытством рассматривать покупку. Анатолий сбегал наверх, убрал честно заработанные три доллара, взял следующую игрушку и вновь спустился. К нему подошёл всё тот же турок. Несколько минут, потраченных на разглядывание игрушки, небольшой торг – и вот опять Анатолий поднимается в номер с деньгами.

В этот день ему много раз пришлось преодолеть шестьдесят шесть ступенек, которые отделяли товар, находящийся в номере, от громко галдящей толпы покупателей. Вечером, когда уже совсем стемнело, народ потихоньку стал расходиться и сидеть дольше на улице не было смысла, тем более что начинался ужин. Вернулся с площади Лев, и они всей компанией отправились в ресторан. Анатолий вначале быстро съел вкусную картофельную похлёбку, затем варёный рис, в котором изредка попадались кусочки мяса, а когда перед ним снова возникла кружка с тёмно-коричневым чаем, он, отпивая по глоточку сладковатый напиток, принялся растирать под столом натруженные колени, одновременно размышляя: «Надо же, а мне это понравилось. Всю жизнь был уверен, что я на это не способен, а тут… Не зря, по семейной легенде, моими предками были, как их называет мама, торговые люди, – значит, генетически это во мне заложено. Плохо одно: полдня простоял на жаре, избегался вверх-вниз, чтобы полсотни различной мелочовки продать, а в кармане только около двух сотен долларов шуршит. Пачка-то большая, да толку от неё… Вон Лёвка больше тысячи заработал, а всего-то два раза на площадь вышел. Завтра и я пойду. Илью позову, уговорю, вдвоём будем. А нет – так один справлюсь, только вначале присмотреться надо».

Неожиданно Илья, сидящий рядом, толкнул его под столом ногой:

– Эй ты, задумчивый наш, завтра прямо с утра на площадь, а? Присмотримся, что к чему, и вперёд, а?

«Мысли мои читает, что ли?» – подумал Анатолий и ответил:

– Конечно пойдём, разложим всё ещё раз, Лёвку потеребим и пойдём. Сам хотел тебе предложить, ты опередил.

Первая ночь на новом месте, да ещё в компании трёх храпящих мужчин, прошла тяжело. Анатолий провертелся почти без сна до рассвета, он прокручивал свои ощущения и не переставал удивляться. «Так возражать против поездки, так настраивать самого себя, жену, которая вроде бы хотела поехать, так я сам её отговорил (вот дурак-то!). Ведь всем постоянно твержу: ты вначале попробуй, попытайся, а уж потом принимай решение, соглашаться или нет».

Такие вот мысли одолевали нашего героя в первую его ночь на стамбульской земле.

Глава пятая

Под стенами древнего университета

Наступило утро. Анатолий со свежими силами, как будто безмятежно проспал всю ночь, а не прокрутился на липкой от собственного пота кровати, вскочил, готовый к любым испытаниям на этом новом для себя удивительном поприще. Завтрак ничем не отличался от вчерашнего, но сегодня никто не роптал, даже Илья, по-видимому смирившийся с неизбежным. Наскоро забросив в себя всё, что находилось на тарелке, и получив исчерпывающие рекомендации Льва, наша пятёрка с пакетами, в которых лежали наиболее ценные и дорогие товары, отправилась на площадь.

В представлении Анатолия само понятие «площадь» обязательно должно быть связано с перекрёстком нескольких дорог, так уж у нас ведётся. Но то, что предстало перед его глазами, никоим образом на привычную площадь не походило, скорее это было средневековое торжище, где собралось несметное количество людей разных национальностей, языков и верований. Какое-то здание старинной постройки, у стен которого и располагалось огромное свободное пространство, мощённое аккуратными брусками, вытесанными из гранитных глыб, лишь подтверждало первое впечатление. «Университет», – прочитал Анатолий надпись латинскими буквами с какими-то дополнительными значками, вделанную на века в стену здания.

Не могу удержаться, ну очень хочется, чтобы эта информация дошла до всех интересующихся всемирной историей вообще и историей образования в частности. Так вот, Стамбульский университет довольно-таки старинное учебное заведение, он был основан в 1453 году как высшая мусульманская школа. Естественно, там изучали не только богословские дисциплины, но и всё, что должны были знать образованные люди того времени. Это один из десяти старейших университетов мира. Для примера напомню, что первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – было учреждено лишь в 1687 году. История создания Стамбульского университета достаточно любопытна. Уже на следующий день после захвата Константинополя в Святой Софии, величайшем на тот момент христианском соборе, собрался учёный совет, на котором приняли решение о строительстве комплекса для обучения студентов. Именно этот день считается датой рождения османской науки.

В то время, когда наши герои осваивали новую для себя науку – торговлю, в университете было одиннадцать факультетов и обучалось тридцать пять тысяч студентов. Опять же для сравнения: на начало 2013 года в нём было уже двадцать факультетов, где училось около семидесяти тысяч студентов и восемь тысяч аспирантов, а среди преподавателей значилось около двух тысяч профессоров. Любопытно, что среди выпускников Стамбульского университета – один из президентов Турции Абдулла Гюль, бывший премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, а также Орхан Памук, первый турок, удостоенный Нобелевской премии в области литературы, и многие-многие другие известные политики, учёные, деятели культуры. А у нас до сих пор бытует мнение, что Турция – отсталое, невежественное государство.

Ну да ладно, отвлеклись немного, пора возвращаться в 1988 год, на площадь перед университетом, где наши герои оказались в бурлящем людском море.

Казалось, всё это скопище куда-то перемещалось, оставаясь при этом на одном и том же месте, просто люди двигались в разных направлениях, минуя друг друга, но иногда и сталкиваясь без взаимных обид и ссор. Все голоса сливались в один общий гул, повисший над площадью. Друзья шли рядышком, девчонки вообще взялись за руки: потеряться было очень даже просто. Прежде всего надо было понять сам смысл этих передвижений людских масс. Вскоре стало ясно, что с места на место переходили исключительно покупатели, а продавцы старались со своих облюбованных мест никуда не уходить. Следующее открытие всех поразило: оказывается, русских среди продавцов было неизмеримо меньше, чем поляков, чехов или югославов. Около площади припарковалось множество туристических автобусов с номерными знаками по меньшей мере десятка различных государств – так Анатолию показалось в первую минуту. Он сумел опознать машины из Ирана и Сирии, Польши и ГДР, Италии и Греции, а также ряда сопредельных с ними стран. И все эти люди не просто предлагали, а буквально навязывали, да ещё, по мнению Анатолия, и довольно дёшево, продукцию, изготовленную на их родине. Это был огромный стихийный, никем не контролируемый рынок, и, если бы он периодически не выплёскивался на мостовую, затрудняя движение транспорта, полиции не было бы до него никакого дела. Правда, как это всегда бывает в местах большого скопления людей, здесь промышляло множество любителей пополнить свой кошелёк путём отъёма чужого, и время от времени переодетые в штатское полицейские препровождали очередного любителя жить за счёт воровства в ближайший участок. За несколько минут подобная сцена дважды произошла на глазах наших друзей, которые так и не смогли разобраться, то ли полицейские настолько искусными были, то ли карманники совсем неопытными оказались.

«Надо же, почему у нас нет такого?» – задался было вопросом Анатолий, но тут же махнул рукой: всё и так ясно, ведь здесь расположен тот исторический перекрёсток на пути перемещения народов, куда с торговыми целями люди прибывают уже несколько тысячелетий подряд. И так будет всегда, вернее, до тех пор, пока существует человечество. Россия же тупиковая страна, и решиться отправиться к нам могут только отчаянные смельчаки, а центр настоящей, живой торговли – без посредников, накруток, налогов и прочих поборов – всегда будет именно в таких местах, как это.

Додумав эту мысль до конца, он понял, что всё происходит так, как это было тысячу лет назад, когда русские купцы прибывали в Византию своё продать да у других купить, чтобы уже дома с немалой выгодой реализовать привезённое. Причём в выигрыше оказывались все: и иноземные купцы, и русские покупатели. А раз так, то нет ничего зазорного продать здесь то, в чём остро нуждаются турки, а на родину доставить вещи, о которых многие могут только мечтать.

Анатолий потихоньку начал увлекать друзей в такое место, где, с его точки зрения, было наиболее безопасно: и от полиции легко скрыться, и от ловких рук свои карманы уберечь, несомненно, проще будет.

В этот момент к ним подошёл парень лет тридцати, немного странно выглядевший. Марлевая повязка на голове, заклеенный пластырем нос и заживающая ссадина на правой щеке были безмолвными свидетелями того, что он незадолго до их встречи попал в какую-то неприятную историю.

«Явно русский, сейчас будет денег просить. Отказать? Да как можно, человек в беде. Но и дать нечего: всё в гостинице, с собой мы ни копейки не взяли», – пронеслось в голове Анатолия, но услышал он совершенно другую историю.

– Ребята, я слышу русскую речь. Я ведь тоже русский, жил в Питере, врач-стоматолог по профессии, лет пять назад женился на сербке, с тех пор живу в Нови Саде (есть такой город на берегу Дуная), работаю по профессии. Тёща моя познакомилась как-то с одним турком, вернее, скажем так: туркоговорящим выходцем из Боснии, вышла за него замуж и укатила в Стамбул, где у того куча всяческих предприятий: и кожевенная фабрика имеется, и изделия из этой кожи он шьёт, да магазинами, где всё это продаётся, он владеет. Вот жена меня и уговорила в отпуск съездить мать навестить. Машину ей та недавно подарила, права я ещё из России привёз, вот и решился. Всё было замечательно, но перед самым Стамбулом в нас какой-то пьяный турок врезался. Машина в хлам, мы в больницу. Отдохнули, называется.

Он даже носом хлюпнул, а в глазах слёзы блеснули, но собрался, подтянулся как будто и продолжил:

– Меня пару дней назад выписали, жена всё ещё там, вот я и брожу здесь как неприкаянный. Турок (тесть, значит) – мужик что надо, денег на нас не жалеет, но общаться мне у него не с кем. Он это заметил и посоветовал немного в одном из его магазинов поработать. Я, конечно, попробовал, но оказалось, что я в этом ни бум-бум, да и не понравилось мне там. Пахнет непривычно. У меня от этого запаха через пару часов голова разболелась.

Он крутанул головой, усмехнулся как-то совсем по-свойски и вновь заговорил:

– Работает, правда, у него один болгарин, я его Эдиком кличу, он несколько лет газопровод «Дружба» строил. Знаете, такой большой, из Тюменской области в Болгарию тянется? Так вот Эдик этот по-русски не хуже нас с вами лопочет. Но он занят постоянно, с ним особо не поболтаешь. Хозяином того магазина сын тестя числится, но он ни одного нашего слова не знает.

Парень помолчал немного, внимательно рассматривая своих слушателей. Потом явно на что-то решился и вновь заговорил, причём если вначале тон у него был не просящий и не ноющий, а совершенно обыденный, то теперь он превратился в деловой:

– Он мне и предложил (через Эдика, разумеется), и знаете что? Я вначале не до конца его мысль понял, а потом ничего, врубился. Так вот он мне сказал: «Чем, Костя (это я, значит, Константином меня родители назвали), без дела маяться, иди ищи русских, которым кожаные вещи нужны».

И вновь замолк, лишь глазами туда-сюда водил. Постоял так немного и начал объяснять:

– Хозяин (его Абдуллатифом зовут) всё, что вы на продажу привезли, меняет на куртки, пальто и дублёнки. Качество товара у него очень хорошее, мастера все из Болгарии. Вещи ваши он оценит выше, чем здесь, потому что тесть всё это потом в других своих магазинах в богатых кварталах Стамбула продаст.

Он заметил некоторую неуверенность среди соотечественников и усилил свой напор:

– Пойдёмте, пойдёмте, хоть посмóтрите. Если ничего не понравится, чайку попьёте. Я смотрю, вы уже от жары изнемогать начали. Да и я в прохладе немного передохну.

Жара была действительно удушающей, пот уже не струился, а просто тёк по спине Анатолия. Он никогда не любил жару, и сама мысль, что где-то можно посидеть в холодке, вызвала жгучее желание сразу же помчаться туда и если не чая, то хоть холодной водички напиться от души. Да и парень вызывал доверие, а уж его имя – явный знак свыше. «Если действительно всё сложится, весь товар сразу же в “Константин” на Сретенку и оттащим», – подумал Анатолий. Он вопросительно посмотрел на Илью. Мишку и девушек можно было не брать в расчёт: они будут делать то же, что и старшие товарищи, но вот Илья…

Однако, судя по всему, перспектива стоять здесь на виду у всех и торговать того тоже не очень прельщала. Выражение лица приятеля отчётливо говорило: сдать бы всё это оптом – и конец, поэтому он и протянул как бы в задумчивости:

– Ну хорошо, а если нам ничего не подойдёт, этот Абдулла у нас всё это безо всякого обмена не купит?

– Нет, только в обмен на его товар.

– Ты, Толь, как думаешь? – обратился Илья к другу и, заметив явное согласие на его вспотевшем лице, махнул рукой. – Ладно, сыграем втёмную. Пошли, ребята?

Все только рады были убраться и с солнцепёка, и от всех этих глаз, которые так и стремятся заглянуть тебе не только в сумку, но, кажется, и в душу тоже. И они пошли следом за странным незнакомцем.

Глава шестая

В «кожаном» магазине

Через несколько минут они уже шли по каким-то казавшимся бесконечными закоулкам, так сжатыми домами с зарешёченными окнами, что проехать на машине можно было только с большим трудом. Полное безлюдье не успокаивало, а, наоборот, вызывало безотчётный страх. «Вот сейчас нас окружат несколько человек, прижмут к стене. Их липкие руки пробегутся по моему телу в поисках добычи, а потом воры исчезнут вместе с сумками. А в них товара не меньше чем на пару тысяч “зелени” находится, сумасшедшие деньги по меркам далёкой родины, – метались в голове Анатолия мысли. – Зачем мы только согласились на предложение этого странного русского парня? Показалось, что выгодное. Купил, сволочь, нас, как дурачков. На яркую приманку, понимаешь, клюнули».

Он посмотрел на Илью. Сжатые кулаки мастера спорта по боксу, которым тот был в молодости, говорили, что свою жизнь он дёшево продавать не собирается.

Но тут их петляниям по узеньким даже не улочкам, а так, каким-то проходам пришёл конец, появились витрины магазинов, да и люди, попадающиеся им по пути, никакой враждебности не проявляли, все спешили по своим делам. Нужный им дом оказался третьим от того угла, где они вышли на улицу. Вывеска «Кожаной магазин» извещала потенциальных покупателей, что именно за этими дверями находится то, что они ищут, – если, конечно, им нужны были изделия из натуральной кожи. Ступеньки, у которых друзья на мгновение задержались, так и приглашали уставшего путника подняться и найти там, в полумраке, спасение от неимоверно палящего солнца.

Внутри всё оправдало их ожидания: тут был тот самый, такой желанный полумрак и лёгкий ветерок, вызываемый медленно вращающимися лопастями огромного вентилятора, висящего на потолке. Анатолий сразу же почувствовал знакомый до боли запах хорошо выделанной кожи. Годы работы в Пушном институте приучили его легко различать качество выделки овчин по запаху. Здесь всё было нормально, качество должно вкусно пахнуть. Именно так и пахло в этом магазине.

Навстречу им из-за стола поднялся совсем ещё молодой человек небольшого роста, полноватый, с какой-то лукавой улыбкой на типично европейском лице. Лишь чёрные усики, как будто приклеенные к верхней губе, выдавали его национальную принадлежность. Он произнёс длинную фразу, из которой вошедшие не поняли ни слова. Ясно было одно: она была только приветствием, и ничем другим. В подтверждение этому человек, закончив говорить, приложил руку к сердцу, низко поклонился гостям и опять погрузился в глубокое кресло, где, вероятно, чувствовал себя очень удобно и покойно.

– Сейчас Эдика позову, – крикнул Костя откуда-то из глубины магазина.

Вешала с куртками, пальто, дублёнками, брюками, юбками и другими изделиями стояли не только у стен, они заполняли весь немаленький объём помещения.

– Сколько же здесь всего! – не вопросительно, а скорее утвердительно произнесла Людмила.

– Ну, Толик, действуй! Ты тут главный спец, не зря же мы столько сил потратили, чтоб тебя сюда притащить, – откликнулся Илья.

Наверное, он мог этого не говорить. Анатолия уже было не оттащить от изделий, которые услужливо снимал и крутил перед его носом какой-то смуглый от природы паренёк, внезапно появившийся из темноты.

Совсем недавно Анатолий Ильич Карпов был членом художественного совета Министерства лёгкой промышленности СССР по овчинно-шубным и меховым изделиям – такое название имела эта как бы общественная организация, без одобрения которой, впрочем, ни одно новое изделие не могло появиться на прилавках магазинов. В совете были ведущие специалисты и из домов моды, и с меховых фабрик, и из научной среды. Вот и Анатолий входил в его состав как представитель своего института. Впрочем, почему входил? Никто ведь его оттуда исключать не собирался, просто Анатолий место работы поменял, но продолжал заниматься всё тем же. Он отслеживал тенденции развития моды на меховые изделия, но, в отличие от ведущих художников-модельеров в этой непростой отрасли, занимался не созданием новых моделей, а защитой отечественного приоритета в меховой моде. Он помогал авторам оформлять заявки, добиваясь затем выдачи свидетельств на промышленные образцы – таких, понимаете, своеобразных патентов на готовые изделия, гарантирующих, что последние обладают мировой новизной и несомненными художественными достоинствами.

Намётанный глаз сразу замечал всё: и изредка встречающиеся кривые строчки, и небольшие ошибки при раскрое, но здесь это вовсе не превратилось в систему, на наших ведущих предприятиях такое тоже иногда встречалось. В основном в этом салоне (назвать его магазином просто язык не поворачивался) были представлены достойные изделия, а выделка шкур, из которых они были пошиты, просто восхищала.

– Наверное, здесь работает кто-нибудь из ИОККГП (за этой аббревиатурой скрывался Институт обувной, кожевенной и кожгалантерейной промышленности из Софии, для знающих людей эта расшифровка не требовалась), – полагая, что никто его не поймёт, пробормотал сквозь зубы Анатолий, но тут же услышал мягкий южный говор:

– Вы совершенно правы, у нас работает бывшая заведующая отделом этого института.

– Уж не Дора ли Иванова? – спросил Анатолий, поворачиваясь на голос.

– Действительно, это она, только теперь вовсе не Иванова, да и не Дора тоже. А вы что, с ней знакомы?

– Да, и неплохо, – ответил Анатолий и продолжил: – В самом деле, при нашей последней встрече в Москве она мне назвала свою очень уж сложную для нас турецкую фамилию, рассказала всю эту историю, которую бывший первый секретарь ЦК компартии Болгарии Тодор Живков с оболгариванием этнических турок устроил. А в следующий раз на ежегодное совещание комиссии СЭВ по меху и коже не приехала, как, впрочем, и директор её института с женой да ещё кое-кто заодно… Нам сказали, что они все в Турцию насовсем перебрались. Значит, вот как у неё всё произошло. То-то я смотрю, модели знакомые, их болгары пару лет назад на международную выставку привозили, всё «золото» в этой номинации забрали. А увидеться с Дорой мы сможем?

– А вы когда уезжаете? Если пару неделек ещё погостите, то она в Стамбул обязательно приедет. Дело в том, что фабрика, где Дора, а может, и ещё кто-то из ваших знакомых работает, находится в Ушаке. Это такой крупный центр, где издавна кожу выделывают. Раньше-то эта фабрика, как и многие другие кожевенные предприятия, в Стамбуле была. На экскурсию поедете, сами всё увидите. Но несколько лет назад ЮНЕСКО потребовала, чтобы с берега моря все грязные производства убрали. Сейчас эти предприятия закрывают одно за другим. Наш патрон быстрее всех понял, что это неминуемо, и построил новую, современную фабрику с учётом рекомендаций болгарских турок: они же лучше всех в мире перерабатывать овчины умеют.

Пока человек говорил, Анатолий успел хорошенько его рассмотреть. Молодой, вроде ещё и тридцати нет, сложен хорошо, хотя и не очень высок, но строен, чистое лицо, которое вовсе не портили усы, без которых, кажется, мужчины в этой стране себя полноценными не ощущают. Русский язык почти безупречен, лишь ударение, в котором он изредка ошибался, выдавало в нём иностранца.

Наступило какое-то неловкое молчание. Анатолий по привычке погрузился в свои мысли. Мешать ему никто не решился, все глазели по сторонам, а турок, по-прежнему сидевший за столом в своём кресле, с неменьшим любопытством наблюдал за ними.

Наконец, очнувшись от дум, Анатолий спросил:

– А вы тот самый Эдик и есть? Константин о вас рассказывал.

– Зовут меня Эрдоган. Эдиком я только вам, русским, представляюсь. Да, это я и есть. Я в Советском Союзе много лет проработал, – усмехнулся он, – учительницы хорошие мне постоянно попадались. Вначале я с ними только о любви говорил, потом на другие темы выучился балакать. – И он весело рассмеялся. – Так вот и получилось. Ну а затем начальство поняло, что нечего деньги на профессиональных переводчиков тратить, и меня в дирекцию перевели. Я не стал возражать: зарплата выросла, страну вашу из края в край всю объездил, вы столько увидеть не сможете, сколько я повидал. Очень мне повезло.

Он отпил пару глотков чаю, поданного в изогнутых стаканчиках всё тем же мальчиком, что демонстрировал Анатолию меховые изделия, и продолжил:

– Язык ваш на болгарский не так уж и похож, как все думают, вовсе нет. Эта похожесть, скорее, говорить мешает. А вот то, что азбука у нас с вами одна, – это здорово. Читать я научился даже быстрее, чем говорить, это дело я очень люблю. Вот и сейчас «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького дочитываю.

Пока Эрдоган рассказывал, Анатолий любовался стаканчиком с чаем, который держал в руках. «Да это же армуды, такие же, как привезли мне в прошлом году друзья из Казахстана», – мелькнуло в голове. Как ему объясняли в среднеазиатских республиках, такая форма стаканчика наиболее приспособлена для чайной церемонии. Целая теория подводилась там под это утверждение. Возможно, она соответствует истине, ведь здесь пьют точно из таких же стаканов.

Анатолий спохватился и, чтобы продолжить разговор, спросил:

– Ну и как вам этот роман? Он же очень большой и достаточно сложный для понимания. – Анатолий сам очень любил Алексея Максимовича (иначе он его не называл даже, выдуманную писателем фамилию не очень-то жаловал), а роман этот перечитал совсем недавно, помнил его очень хорошо и готов был поговорить на эту тему, да Илья вмешался:

– Толь, на досуге с Эдиком достоинства и недостатки классика обсуждать будете. У нас дело, а ты, как всегда, в литературу ударился. Хозяина-то как кличут?

– Абдуллатиф.

– Действительно, Костя нам что-то такое говорил, – потёр голову Илья.

Услышав своё имя, турок встал из-за стола и подошёл к ним.

– Абдулла, значит, по-нашему, – поставил точку Илья. Он решил взять бразды правления в свои руки. Невольно оказавшись в роли ведомого, он как-то даже сник, а тут сразу же оживился и начал вовсю распоряжаться. – Абдулла, ты условия сделки нам объясни, чтоб из первых рук было, а не через дупло, – кивнул он на стоявшего в сторонке Костю.

Эдик всё добросовестно перевёл, но только Абдуллатиф разразился речью, как в магазин зашёл тоже молодой, высокий, черноволосый, с непременными усиками мужчина:

– О, я вижу, к нам гости пожаловали.

Русский язык у него был не так хорош, как у Эдика, но все его довольно легко поняли.

– Разрешите вам представить господина Ибрагима, партнёра хозяина, – с какой-то слегка заметной иронией в голосе, понятной лишь тем, кто говорит на русском языке с рождения, произнёс Эдик.

«Нет, он не просто может говорить по-русски, такое знание нашего великого и могучего не многим даётся. И вот человек, всего этого достигший, подвизается в качестве продавца в какой-то захудалой лавке, – покрутил головой Анатолий. – Ну, может, я это уж чересчур сказал. Магазин-то замечательный, правда, сравнить не с чем. В других-то мы ещё не бывали. Может, и получше найдутся. – И Анатолий вновь крутанул головой. – Это просто гримаса какая-то капиталистическая. Вот где всё это проявляется». Мысли Анатолия привычно метались. У него была привычка перескакивать с одной темы на другую настолько стремительно, что потом сам начинал путаться и вынужденно сбавлял обороты: надо же было разобраться во всём, что сам напридумал.

Абдуллатиф начал говорить снова; не торопясь, он плёл фразу за фразой. Казалось, где-то неслышно играл музыкальный инструмент, который ему аккомпанировал. Мелодия постоянно пробивалась в его довольно-таки длинной речи. Все так заслушались, что даже вздрогнули, когда он вдруг неожиданно замолчал.

«Прям песню пел», – подумал Анатолий.

Эдик начал переводить, и всё романтическое настроение, возникшее у слушателей, мгновенно испарилось. Оказалось, что никому он не признавался в любви, как это им привиделось, а говорил о самым прозаических вещах, просто турецкий, мелодичный, как и все восточные языки, произвёл такое чарующее впечатление.

Суть была вот в чём: сейчас все пойдут в гостиницу, Ибрагим перепишет товар, они снова вернутся сюда, хозяин список изучит, отметит то, что ему подойдёт, проставит цены. Если владелец товара согласен, то может на эту сумму выбрать всё, что пожелает. Условие одно: независимо от суммы покупки каждый должен заплатить по сто долларов наличными.

Началось тихое обсуждение. Анатолий в нём участия не принимал, он сразу же понял, что это тот самый шанс, упустить который был бы грех, даже если цены на его вещи будут ниже, чем указаны Львом. Предложение было сказочным, царским по сути, ребята это поймут и тоже согласятся, куда деваться-то. Он же вновь ушёл в свои мысли: тема, которая волновала его уже несколько лет, повернулась другой стороной. Как дальше должна жить страна – вот что мучило его. Всем уже давно ясно, что нефтяная игла, на которой сидит наша экономика, лишь создаёт иллюзию какой-то стабильности.

Неожиданно он вспомнил о двух последних заседаниях худсовета по меховым изделиям.

Осенью его возглавил новый первый заместитель министра, до того много лет работавший директором очень крупной уральской обувной фабрики. Анатолий вспомнил, какими аплодисментами встретил его в новой роли директорский корпус меховщиков. Надежда, что новичку удастся изменить к лучшему ситуацию в отрасли, была настолько реальной, что все буквально захлёбывались от чувств. Но это было осенью, а вот в мае на трибуну вышел совсем другой человек, да и речь его была совершенно иной. Перед глазами Анатолия возник тот момент, когда замминистра поднял голову, посмотрел в зал и произнёс фразу, убившую присутствующих наповал.

– Простите меня, я знаю, вы все надеялись на меня, но, поверьте, аппарат министерства намного сильнее, чем его руководители. Моя власть оказалась мнимой. – Его голос немного окреп. – Единственное, что я смог сделать из всего задуманного, – это добиться от правительства разрешения на списание из госзапасов обуви на миллиард рублей.

Он внимательно осмотрел зал – вероятно, хотел убедиться, что все поняли, о чём он говорит.

– Это около двадцати миллионов пар получается, – вновь зазвучал его голос. – Теперь склады немного освободятся и можно их будет опять забивать.

Зал охнул при этой цифре, а высший руководитель отрасли, в которой работают десятки тысяч людей, продолжал:

– Вот, в общем, и всё. Не оправдал я ваших ожиданий, сам знаю, я и своих-то не оправдал, что уж тут говорить.

Впечатление от того последнего худсовета всё ещё давило на Анатолия. Это надо же так погано работать, что обувь, которой в стране далеко не в избытке, а честно говоря, так совсем почти нет, будут теперь сжигать. Прямо инквизиция какая-то обувная получается.

Мысли его, как пришпоренные, понеслись дальше: «Меткое, ох, меткое словцо нашёл великий Эльдар Александрович в “Служебном романе”: не лёгкая у нас, а именно вот так, как у него – “лёгонькая” промышленность, самая трудоёмкая и ответственная, самая нужная всем и каждому, а вот в королевстве, именуемом советской промышленностью, низведена до положения Золушки».

И он вспомнил о состоявшемся пару лет назад заседании коллегии министерства, на котором, естественно, сам побывать не смог (рожей не вышел), но о котором в кулуарах рассказывали все кому не лень. Что там правда, что нет – это только участники знают, но начальник технического управления Хватковский забежал в технический отдел сразу после этого заседания чайку попить и со смехом пересказывал эту историю начальнице отдела, с которой был в дружеских отношениях. Анатолий оказался неподалёку и невольно подслушал этот разговор. (В это время он сидел там и ждал, когда начнут обсуждать предложенную им программу защиты промышленных образцов лучших изделий той самой «лёгонькой» промышленности.)

«Почему, ну почему на международных выставках и конкурсах, – он опять отвлёкся от этой темы и переметнулся на наболевшее, – почему наша продукция сплошь и рядом медали различные получает, а на прилавках её совсем не бывает? Да и быть, судя по всему, не может. Лишь меховщики бегут тут впереди планеты всей, да и то потому, что занимаются они изготовлением сугубо эксклюзивных вещей». «Шкурки ещё только на пальто набирают, а уже известно, кто его носить будет» – эту фразу всё тот же замминистра на последнем худсовете бросил, а Анатолий запомнил. И ведь прав был, именно так всё в реальности и происходит.

«Так вот о казусе, который на коллегии произошёл. – Анатолий даже усмехнулся при воспоминании о том разговоре в техническом отделе министерства. – Якобы Тарасов, бывший в то время министром, так разошёлся, обвиняя членов коллегии в пристрастии к импортной одежде, что, доказывая отсутствие на себе изделий заграничного производства, даже брюки расстегнул и трусы свои советские на всеобщее обозрение выставил. Лихим министром он был, Николай Никифорович, радел за любимую отрасль, только сделать ничего не мог. Как финансировалась она по остаточному принципу, так и продолжает оставаться самой заброшенной сферой промышленного производства. Тут же, судя по вешалам с продукцией, ситуация диаметрально противоположная, – продолжал размышлять Карпов. – Интересно, а у них худсоветы или что-нибудь подобное имеются?» – И он начал глазами искать Эдика.

Эдик куда-то исчез. Все стояли и выкладывали содержимое своих сумок на стол, за которым сидел сосредоточенный до неподвижности Абдуллатиф. По-видимому, он ждал, когда процесс завершится и можно будет приступить к оценке. Анатолий, испугавшись, что все будут его ждать, а потом выговаривать за медлительность, рванулся к своему пакету, запнулся за сбившийся в складку ковёр на полу и рыбкой пролетел часть комнаты, больно ударившись при этом коленом о стул. Неловко поднявшись и потирая больное колено, он добрался до пакета и достал новенький, с иголочки фотоаппарат «Зенит», портативную кинокамеру «Красногорск» и большой восемнадцатикратный бинокль. Всё было без коробок, но в футлярах из натуральной кожи. Глядя на всё это великолепие, Абдулла невольно потёр руки, взял листок бумаги и начал писать какие-то цифры. Народ столпился вокруг стола, пытаясь заглянуть чуть ли не в глаза хозяину магазина. Результат оказался неожиданным. Все ждали, что цены будут взяты из головы, но Абдулла хорошо разбирался в теме. Он, почти не ошибаясь, писал именно то, чего ждали владельцы товаров. Принцип «удвой рублёвую цену и получи доллары» соблюдался им достаточно точно. Это было видно по взволнованным лицам и улыбкам, которые на них появлялись, когда турок клал бумажку с ценой на очередную вещь. Как бы то ни было, Анатолий чётко понимал: сейчас в его руках может оказаться огромная сумма почти в полторы тысячи долларов, а если приплюсовать к ней уже имеющиеся припрятанные в номере деньги и то, что он сможет выручить за различную мелочовку, сумма ещё вырастет и достигнет чуть ли не до двухтысячного рубежа.

Абдуллатиф, несмотря на молодость, был весьма неплохим физиономистом. Он быстро понял, что попал прямо в точку, и теперь стремился закрепить достигнутое.

– А знаете, зачем куда-то всем ходить? Давайте мы попьём чаю, а кто-нибудь один с моими ребятами прогуляется до отеля, они всё сюда перенесут, и я возьму оптом весь ваш товар. Согласны?

Довольное ворчание послужило ответом. На небольшом журнальном столике, стоявшем рядом с входной дверью, появился двухэтажный чайник и такие же маленькие стаканчики оригинальной формы, которые не так давно держал в руках Анатолий.

Жертвой для похода в отель выбрали Мишку: он был самым молодым и безропотно согласился.

Анатолий пил чай и смотрел на вешала с одеждой. Интересно, сколько же и что именно он сможет набрать на вырученные деньги?

Глава седьмая

А-ля Раиса Максимовна

Наконец чаепитие было завершено. Анатолий нашёл глазами Эдика и глазами же спросил его, можно ли ещё что-нибудь посмотреть. Эдик был понятлив и услужлив, он сразу поставил стакан на стол, встал, подошёл к Анатолию и подал ему руку. Затем они уже вместе направились в тот угол, где Анатолий ещё не был. Откатив ближайшее вешало в сторону, Эдик сделал приглашающий жест. Анатолий подошёл и ойкнул. Наверное, это прозвучало очень громко, поскольку все оглянулись на него.

Перед ним висело точно такое же пальто, какое ему привезли незадолго до поездки для фотографирования и оформления заявки на промышленный образец. Владелица пальто разрешила снять завесу некоей тайны, ведь все причастные к созданию этой модели полагали, что воспроизвести её практически невозможно. И вот перед Анатолием стояло вешало, заполненное точно такими меховыми пальто. Анатолий снял одно, развернул, посчитал количество полос – абсолютно всё совпадало, даже цвет кожи и волоса.

– Что это? Откуда? – Голос у Карпова дрожал от возбуждения.

– Это модель а-ля Раиса Максимовна, – с недоумением ответил Эдик.

– Что? – спросил Анатолий. Ему показалось, что он ослышался. – Как ты сказал?

– А-ля Раиса Максимовна – так эта модель везде в мире называется. Когда ваш Горбачёв поехал зимой в Париж, его жена была одета в такое пальто. У нас внимательно изучили все фотографии, посчитали, что и как надо сшивать, вымерили все особенности модели – и вот. Сейчас в Стамбуле в каждом магазине висят такие пальто, мы даже сняли его с витрины.

С Анатолия тёк пот от напряжения. Раиса Горбачёва в этом пальто прошла только от самолёта до машины и больше его не надевала. Правда, она была рядом с мужем, пока тот знакомился с официальными лицами, главами дипломатических миссий и принимал парад в свою честь, или, скорее, в честь страны, которую он возглавлял. Как получилось, что, снимая на большом расстоянии (папарацци на лётное поле не пропускали), удалось всё воспроизвести?

А Эдик тем временем продолжал:

– У нас в стране есть очень хорошие фотографы, они на любом показе мод делают настолько классные фотки, что, если купить такую фотографию, модельерам останется только раскроить материал, соблюдая всё, что они рассмотрели на фотографии, и сшить точную копию. Вот почему на наших прилавках вещи появляются раньше, чем в модном доме, где их создали.

«Чудеса», – подумал Анатолий, но вслух ничего говорить не стал. Неделю назад он принёс домой и под большим секретом показал жене фотографию, которая в тот день оказалась в Институте патентной экспертизы в составе заявочных материалов на новый промышленный образец. Пальто действительно было сшито для жены генсека специально к визиту во Францию. Смелость, присущая Ирине Крутиковой, лучшему художнику-модельеру в области меховых изделий, позволила в очередной раз совместить несовместимое: используя эффект перевёртывания, она создала пальто из овчины, где постоянно чередовались полоски то мехом вверх, то кожей. Сама модель получилась воздушной, словно летящей. В общем, супруга нашего героя, посмотрев на фотографию манекенщицы в этом пальто, тихонечко прошептала:

– Вот бы мне такое!

И вот сейчас Анатолий мог совершить, казалось бы, невозможное: он мог подарить своей супруге такое же пальто, какое полгода назад надевала жена руководителя нашей страны.

Анатолий решительно снял с вешалки подходящий размер, поднёс пальто к столу, где продолжал восседать Абдуллатиф, и задал сакраменальный вопрос:

– Сколько?

Турок безо всякого перевода понял вопрос и на листе бумаги начертал: 250, снабдив цифры для верности дважды перечёркнутой латинской буквой S. Илья стоял рядом, он по реакции приятеля понял, что это пальто может представлять значительный интерес в качестве товара для продажи, и нарисовал цифру пять, предварительно зачеркнув написанное хозяином. Тот, ни на секунду не замешкавшись, поставил после пятёрки букву Х, во всём мире используемую в качестве знака умножения, а следом за ней написал: 225.

Илья вопросительно посмотрел на Анатолия, но тот уже был в своих мыслях: «Вот ведь как получается: художник сердце своё вкладывает в разработку модели, ночей не спит, а тут на тебе: фотографию рассмотрели едва ли не под микроскопом, количество полосок посчитали – и готово, десяток пальто на вешале висит, а сколько их уже продали…»

– Эдик, а русские такие пальто у вас покупали?

– Точно не могу сказать, я же не всегда здесь. Когда Ибрагим в офисе, он сам и с русскими, и с болгарами общается, но при мне вроде бы никто не покупал.

– Да и при мне тоже, – сказал Ибрагим. – В основном покупали немцы и французы.

В этот момент в дверь вошёл Михаил со своей сумкой в руках, за ним ещё с четырьмя шли турки. Вещи по очереди вываливали на стол, и Абдуллатиф, перекладывая их, называл цену на своём языке. Эдик переводил её на русский, а Ибрагим писал в столбик цифру за цифрой. К удивлению ребят, «Мальборо» турок оценил точно так же, как и везде: десять долларов за блок.

«Надо было сдать их прямо в порту, – подумал Анатолий, – больше наличных было бы».

Прошло около часа, весь товар перекочевал в угол магазина, где скопилась весьма приличная куча разноимённых вещей, а наши друзья изучали списки своих вещей, подсчитывая их общую стоимость.

Анатолий быстро сложил все цифры (он всегда очень хорошо умел считать в уме), а теперь раздумывал, что же купить на эту внушительную сумму, особенно если принять условие хозяина и заплатить ещё сотню наличными.

Течение его мыслей нарушил Илья. Он тоже быстро завершил все подсчёты и, придя к какому-то одному ему известному выводу, спросил в пространство, как бы ни к кому не обращаясь:

– Интересно, если мы ещё по стольнику ему отдадим, на какие шиши мы будем другие подарки жёнам и подружкам покупать?

Одновременно и Ибрагим, и Эдик стали переводить этот вопрос Абдулле. Ибрагим на секунду запнулся, дойдя до слова «шиши», но в конце концов нашёл ему эквивалент и с честью справился с переводом. У Эдика не возникло никаких проблем с самого начала.

Хозяин на секунду задумался, ещё раз посмотрел в угол, где лежала техника, затем перевёл взгляд на всякую мелочь и махнул рукой:

– А, пойдёт и так, без денег.

Ещё через час, голодные, усталые, тяжело нагруженные, но довольные до невозможности, ребята добрались до гостиницы. Обед они пропустили, до ужина оставалось ещё около двух часов. Надо было решать, что делать дальше.

Илья подошёл к своей кровати и достал из-под подушки две бутылки водки.

«Интересно, как они там оказались, – подумал Анатолий, но тут же понял. – Так вот о чём шептал на ухо Мишке этот неугомонный, когда тот пошёл за вещами».

– Илья Викторович, и что вы собираетесь с этим делать? – спросила Людмила.

– Как «что»? Сейчас пойдём, продадим да купим чего-нибудь пожевать.

– Да где вы это продавать будете? Они же мусульмане.

– А что, мусульмане не люди? Ты на Лёвку погляди, ему только краешек горлышка покажи, он сразу стойку делает, а тоже правоверный.

Слегка отдохнувшие ноги сами шли вниз по улице. Их хозяева решили, что идти в сторону университета бессмысленно (там никаких магазинов, где можно приобрести еду, они не видели), вот и повернули за угол да пошли по этой явно торговой улочке. Вокруг стояли двух- и трёхэтажные дома, все первые этажи которых были заняты разнообразными магазинами, но в основном с одеждой, ничего похожего на продовольственные не наблюдалось. Верхние этажи, похоже, были жилыми, кое-где из окон были выдвинуты длинные палки с натянутыми между ними верёвками, на которых сушилось бельё.

– Раз здесь живут, значит, едят, а раз едят, то где-то поблизости и магазины находятся, в которых продукты должны продаваться, – то и дело на разный лад повторял Илья, но ничего съедобного в магазинах, мимо которых они проходили, не было видно.

Солнце шпарило невыносимо, столбик термометра, наверное, уже давно зашкалило. Все прохожие, которых на улице и без того было немного, вытягивались в узенькую цепочку, скрываясь в тени невысоких домов.

«Обратно придётся идти прямо по солнцепёку, – с неудовольствием думал Анатолий. – Дёрнул же меня чёрт ввязаться в эту авантюру с продажей водки! Какой дурак в подобную жару будет её пить?»

Первая маленькая продуктовая лавчонка появилась на противоположной стороне улицы. Перебежав через открытое место, ребята нырнули в полумрак магазина в тайной надежде на спасительную прохладу. Но внутри магазинчика было ещё более душно. Хозяин, потный толстый турок, обмахивался газетой. Увидев протянутую ему бутылку водки, он начал понятливо кивать головой, пошёл в самый дальний тёмный угол и вернулся, держа в руке бутылку, на этикетке которой была надпись: VOTKA, и поставил её на стол перед кассой.

– Да не нужна мне твоя поганая водка, ты у меня купи. Смотри, это же «Столичная», с винтом, у тебя такую знатоки с руками оторвут, – говорил несколько обескураженный Илья. Он жестами пытался объяснить, что он продать свою бутылку хочет, но турок ничего не понимал.

Подобная история повторилась ещё пару раз. Продуктовые лавочки встречались всё чаще, но результат был неизменным.

– Слушай, давай назад пойдём, а то на ужин опоздаем. Жрать хочется до невозможности, хватит ерундой заниматься, – не выдержал Анатолий. – Сам-то ты как конь здоровый, а вон на девчонок посмотри, они же еле ноги уже передвигают.

– Ладно, вон там виднеется ещё один магазин. Если снова облом, то всё, разворачиваемся и в гостиницу.

Действительно, в сотне метров на перпендикулярной улице виднелся большой продуктовый магазин. В нём оказалось прохладно, все смогли перевести дыхание. Илья опять начал приставать к продавцу: ему показалось, что тот должен понимать по-русски. И в самом деле, взяв в руки бутылку, протянутую Ильёй, турок без усилий прочитал: «Столичная».

«Ещё один болгарин, сколько же их здесь?» – промелькнуло в голове Анатолия. Уже много позже из статистических справочников он узнал, что в годы, о которых идёт речь, почти девятимиллионное население Болгарии уменьшилось на один миллион сто тысяч, и всё это в основном за счёт выезда на свою историческую родину людей, считавших себя турками.

Продавец повертел бутылку в руках, поставил её перед собой и предложил равноценный, с его точки зрения, вариант обмена:

– Ты мне водку, я тебе пиво, хорошо?

– Ты что, с ума сошёл? – Голос Ильи дрожал от негодования. – У нас бутылка пива тридцать копеек стоит, а водка – три с лишним рубля.

– Меняйся-меняйся, смотри, как у него глазки блестят. Он хочет дома с устатку русской водочки выпить, знает он её хорошо. Небось, в СССР тоже поработал когда-то? – громко скорее спросил, чем просто сказал Анатолий. – Пусть только нам хоть водички даст попить, в горле жуть как всё пересохло, да вон по тому крендельку – всё легче будет до гостиницы шлёпать.

Всё время, что Анатолий говорил, турок утвердительно кивал.

– Видишь, он даже кивает по-нашему, ведь в Болгарии всё наоборот: «да» – мотают из стороны в сторону, «нет» – кивают.

Турок рассмеялся:

– Да я у вас почти пять лет прожил, совсем русским стал, сам не замечаю, как киваю. Дома уж привыкли, а на улице, пока в Болгарии жил, как на дурака смотрели.

– Не знаю, как я такое пиво пить буду. Кому дома ни скажу, что бутылку пива за трюльник пил, не поверят, – ворчал Илья, пока хозяин заворачивал пять кренделей, каждый по отдельности, в тоненькую бумажку, а его друзья пили тёплую, но такую вкусную воду, целый кувшин которой стоял перед ними. Наконец все напились, и турок показал другой путь к их гостинице.

Они шли по широкой улице, от жгучего солнца их прикрывали высокие дома, красивые витрины таили массу прекрасных вещей, смущали лишь вывески: на многих было написано слово «склеп», да и речь в них звучала явно не турецкая.

«Поляки, что ли? Откуда они здесь, да ещё в таком количестве?» – спрашивал сам себя Анатолий. Думать не хотелось совсем, пот непрерывно тёк и по лицу, и по спине, голова так вообще была мокрой, как из-под душа.

Идти здесь было приятней, но всё равно забрались они очень далеко, поэтому устали неимоверно.

– Сейчас в душ и на ужин, – распорядился Илья.

Все молча с ним согласились.

В номере был Лёвка. Он посмотрел на измученные лица, рассмеялся и проговорил:

– Ну, смотрю, наелись вы этой туретчины по самое не могу.

Анатолий как стоял, так и рухнул на койку без сил. В душ первым помчался Илья.

– Ты смотри там не замывайся, другие страждущие тоже имеются, – скорее прошептал, чем проговорил Анатолий.

– Ладно, ладно, – донеслось уже из-за двери туалета, где имелась стойка для душа и сливное отверстие в полу. После чего слышался только шум падающей сверху воды.

– Ну и куда все эти ваши завалы делись? Вы что, оптовика нашли? Молодцы. Не обманули вас? Цены нормальные дали? А это что за мешки? Товар без меня купили, что ли? – Вопросы сыпались один за другим.

Анатолию совсем не хотелось разговаривать, поэтому он только отмахнулся:

– Сейчас братец твой придёт чисто вымытый, он всё и расскажет, а я пока не способен разговоры разговаривать.

Через полчаса, когда Анатолий, освежённый и даже как будто заново рождённый, вышел из душа, в номере бушевали нешуточные страсти.

– Нет, ну ты мне скажи, такую лабуду купить за двести с лишним «зелёных»! Есть у тебя разум или нет? Стамбул завален этой дребеденью! Вот подойди к окну. Внизу магазин; видишь, прямо на витрине такая штука висит и всего сто десять баксов стоит? Зачем вы спешили? Кто вас заставлял сегодня все вопросы решать? Куртки неплохие, но тоже на пределе цены́, можно и дешевле взять. Уясните все до одного главный принцип: никого суперкачество у нас не интересует! Сейчас необходим товар, а хороший он или отличный – разницы никакой. Вернее, когда ты товар покупаешь, за отличное качество с тебя лишние деньги возьмут, а продашь ты всё одно, цену дороже не возьмёшь. Нет, может, и получишь, но сколько ждать будешь? Сейчас самое главное – скорость оборота. Принцип старика Маркса знаешь? Товар – деньги – товар! Вот. Вот из этого и надо исходить. Для себя, своей бабы, мамы, папы, тёщи и ещё хрен знает для каких любовниц можешь брать и качество, но для рынка… Ещё раз повторяю: сейчас нужен товар – любой, в любом количестве. Бабок у народа как грязи, только крутись, а вы… – И он махнул рукой.

Анатолий слушал очень внимательно, он даже не смотрел на лица девчонок, которые с восхищением следили за эмоциональным выступлением Льва. Только их интересовала не суть его речи, а та неформальная лексика, которой она была насыщена. Надо отметить, что в этом элементе у Льва соперников было мало. Матерился он просто виртуозно, иногда загибал такие обороты, что даже непонятно было, как можно соединить в одном предложении вроде бы совершенно несовместимые слова и выражения.

Анатолий в чём-то уже даже согласился со Львом. Возможно, надо было немного поторговаться и к той куче, которая лежала на кровати перед Лёвкой, добавить ещё что-нибудь. Они ведь молча согласились на все предложения Абдуллатифа, а надо было поупрямиться и, что самое главное, не на своё барахло цену поднимать, а уторговать её на турецком товаре.

Анатолий присмотрелся: его пакеты, а также сумки и пакеты молодёжи стояли нетронутыми.

«Значит, Лев растарабанил только Илюхин товар, и именно на нём он решил провести “курс молодого бойца”. Грамотно. Молодец, что тут ещё можно сказать? – думал про себя Анатолий. – Век живи… Сколько мудрости народной скрыто во всех этих пословицах, поговорках и даже песнях с частушками, вот и остаётся только жить и все свои дела творить, исходя из неё, мудрости этой. Интересно, а ведь имеются пословицы прямо-таки противоположные. Что тогда делать?» – даже усмехнулся он, но вслух ничего не сказал.

– Ладно, что сделано, то сделано, назад не воротишь, но на будущее учтите. Рад, что первый блин у вас нормальным получился, а сейчас бегом есть, – добавил Лев, заметив, что Михаил вышел из душа, расчёсывая мокрые волосы.

После ужина, который оказался съедобным, но не более того, все опять собрались в штабной комнате. Илья ухитрился притащить из ресторана кое-какую немудрёную закуску и предложил отметить удачное начало дела принятием небольшой дозы.

– Ну не домой же водку назад тащить? Да и пиво турецкое надо попробовать, – уговаривал он товарищей.

Лев был того же мнения:

– Отметить боевое крещение надо непременно. Я тут присмотрел одну лесенку, пойдёмте за мной, я вам вид обалденный покажу. – Выражение лица у него было таинственным.

Он вышел из номера, и все поспешили следом. Лев уже добрался до конца коридора, когда Анатолий, замыкающий процессию, покинул комнату. Пришлось её запереть. На этом он потерял ещё некоторое время, поэтому, когда снова обернулся, в коридоре уже никого не было.

«Интересно, куда они все делись?» – промелькнуло в голове, и он поспешил к тому месту, где стояли его товарищи несколько секунд назад.

Там оказалась дверь, за которой находилось небольшое помещение, в нём все сразу и исчезли, пока он на несколько мгновений отвернулся, чтобы закрыть номер. Из этой комнаты вверх шла лестница. Анатолий почти бегом поднялся по ней и неожиданно для себя оказался на плоской крыше, где на каком-то выступе сидели его друзья. Сверху действительно открывалась замечательная панорама. Было видно море с множеством кораблей, подсвеченных огнями, размещёнными в кормовых и носовых частях судов. В другой стороне на фоне тёмного неба чётко вырисовывались массивные мечети, окружённые тонкими стрелками минаретов, застывших вокруг. Это было не только красивое зрелище, это было очень и очень необычно.

Тем временем Илья разлил водку по стаканам; на расстеленную простыню, взятую со свободной кровати, он поставил тарелку с кусочками рыбы, которую им давали на ужин, и немного хлеба, а на запивку ту самую выменянную бутылку пива.

– Ну что ж, друзья, я хочу вас поздравить с удачным началом, – сказал Лев. – Завтра мы пойдём покупать всякую мелочовку (я тут присмотрел парочку магазинов неподалёку) и будем готовиться к возвращению. Вот за это я и предлагаю выпить.

И они выпили и закусили.

Глава восьмая

Последний день в Стамбуле

Утром после завтрака Анатолий ещё раз просмотрел всё, что они приобрели накануне.

«Нет, всё правильно, я не ошибся сгоряча, как было подумал, товар действительно достойный, хотя всё, о чём вчера говорил Лёвка, – истинная правда. В дальнейшем надо взять это на вооружение. Однако прежде всего надо разобраться, что там за чудеса в магазине напротив имеются».

Лёвки уже не было: он куда-то умчался ещё до того, как все остальные пошли на завтрак. В углу, около его кровати, стояли две большие сумки, набитые до такой степени, что казалось, они вот-вот лопнут.

«Когда и откуда он их притащил?» – только и успел подумать Анатолий, как, прихрамывая, в комнату вошёл Лев.

– Чёрт, так сильно ударился большим пальцем о какой-то камень на дороге. Зачем я только вчера ботинки на эти сандалии поменял! Наверное, ноготь сорвал, вон весь носок в крови, – приговаривал Лев, пытаясь осторожно снять носок.

Вернулась Людмила, выскочившая из номера сразу же, как увидела ногу Льва. В руках у неё был пузырёк с йодом и стерильный бинт. Ноготь был на месте, но край его оторвался, именно оттуда и шла кровь. После несложной процедуры палец был забинтован и на ногу аккуратно надет испытанный ботинок с жёстким носом.

– Ну что, все готовы? Пойдёмте. Прежде всего следует купить вот такие сумки. – Лев указал на угол, где находились его вещи.

– Лёв, а откуда они сегодня здесь взялись? – не выдержал Анатолий.

– Да вчера я настолько уставшим вернулся, что оставил их внизу. Там камера хранения имеется, ну а сегодня, пока вы спали, перетащил их наверх. Может, ещё раз придётся переложить, кто знает.

Как только все оказались на улице, Анатолий предложил:

– Давайте начнём вон с того магазина, – кивнул он на противоположную сторону улицы. – Хочу разобраться с вопросом, о котором Лев так пространно рассуждал вчера. – И он решительно направился к открытым дверям.

На витрине действительно висело пальто, очень похожее на купленное накануне. Анатолий попросил его показать, а взяв в руки, даже рассмеялся: это была такая грубая подделка под выделанную овчину, что даже удивительно, как он не заметил этого ещё на улице, глядя на витрину. Сверху была имитация натуральной овчины, а внутри – пришитая подкладка, полностью закрывающая изнанку.

– Видишь, Лёва, во что можно превратить великолепную вещь. За это, – брезгливо показал на прилавок Анатолий, – я бы и полтинник пожалел, хотя издали за настоящее сойти может.

Лев ничего не ответил, но было видно, что он остался при своём мнении.

«Ну что ж, время покажет, кто прав», – подумал Анатолий, пока они неторопливо шли вниз по той же улице, что и вчера вечером.

Солнце ещё не прогрело воздух до той температуры, которую трудно переносить русскому человеку, оно было где-то далеко, и его лучи ещё не проникли на эту улицу. Сегодня было легко идти, они и не заметили, как позади остался перекрёсток, где вчера им пришлось повернуть в поисках продуктового магазина, а их ведущий, слегка прихрамывая, всё шёл и шёл.

Анатолий крутил головой, с любопытством рассматривая турецкую торговую улицу. Магазины, один за другим остававшиеся у них за спиной, были разными, от совсем крохотных до огромных, с несколькими входами-выходами. Объединяло их одно: у дверей обязательно стоял усатый мужчина, который гортанным голосом и приветливыми жестами пытался завлечь немногочисленных прохожих.

– Лёв, может, ты знаешь, почему здесь так много вывесок на польском языке и что означает это странное слово – «склеп»?

– А, – не останавливаясь, ответил тот, – «склеп» по-польски и означает «магазин», а те, на которых вывески польские, полякам и принадлежат, они первые сюда понаехали. Как только их «Солидарность» границы открыла, они и ринулись по всему миру подходящий товар искать. Самая предприимчивая нация в Европе, наверное, поляки. Сейчас многие наши к ним едут – кстати, в основном за турецким товаром. Мне кажется, что его лучше здесь покупать, чем с наценкой в Польше, не так ли?

Анатолий машинально кивнул, соглашаясь с этим вполне очевидным утверждением, а мысли снова увели его куда-то далеко: «Интересно, сколько времени понадобится, чтобы к нам начали за товаром купцы со всего мира ездить? Да и вообще, что такое русский товар? Опять пенька с дёгтем да мягкой рухлядью или это ракеты и автоматы Калашникова? Может, конечно, что-нибудь новое придумают, мы же вроде башковитые».

Улица закончилась странной, почти во всю её ширину, бетонной лестницей, на которую им и пришлось подняться, с тем чтобы пройти метров двадцать почти на уровне третьего этажа стоящих вокруг зданий да вновь спуститься вниз и оказаться на другой, очень оживлённой улице. Там непрерывным потоком мчались автомобили, а пешеходы только что с ног друг друга не сбивали – так быстро все куда-то мчались.

Лев махнул рукой и устремился прямо к мостовой. Ловко лавируя между движущимися автомобилями, он через несколько секунд оказался на противоположной стороне. Точно таким же способом перебирались через эту улицу остальные пешеходы. Вероятно, правила дорожного движения в Турции ещё не изобрели. Ну а раз так, то… И Анатолий смело шагнул на мостовую. Он шёл, а машины даже не сбавляли скорость, они просто объезжали его с разных сторон, иногда почти вплотную, но ни разу даже не коснулись его одежды. Глядя на Анатолия, преодолели эту полосу препятствий и остальные участники нашей истории.

– Здесь зевать, глазея по сторонам, нельзя, – сказал Лев, когда все наконец оказались рядом с ним. – Мы уже практически пришли, ещё один рывок, и мы у цели.

Теперь они шли по району, где витрины были забиты исключительно автомобильными запчастями. Магазинные вывески с эмблемами автопроизводителей со всего света это подтверждали. Чаще всего попадались двери, украшенные ставшей почти родной для советских людей эмблемой Fiat, да и по улицам бегали вереницы тех же «фиатов», на первый взгляд внешне неотличимых от родных «жигулей» первой модели. На самом деле отличия, конечно, были, но заметить их могли лишь знатоки.

– Пришли, – сказал Лев, открывая дверь в какую-то небольшую лавку.

Анатолий увидел человека, который, заметив их через стекло, достал с полки стопку перевязанных сумок – родных сестёр тех, что стояли у них в номере.

– Я думаю, что каждый должен купить по две, – сказал Лев. – А то, что в них не поместится, в полиэтиленовых пакетах повезём, здесь этого добра полно.

Хозяин лавки оценил свой товар довольно-таки круто, по пятнадцать долларов, и не соглашался сбросить ни цента, хотя речь и шла о десяти сумках. Пришлось согласиться: деться было некуда.

Анатолию было жаль отдавать тридцать долларов за такую ерунду, но Лёвка объяснил, что вчера он довольно долго таскался с тяжёлыми пакетами по улицам, пока ему не попался какой-то русский парень с такой вот пустой сумкой в руках и не рассказал, как найти эту лавку. Положив одну сумку в другую, все отправились за своим лидером в обратный путь. Точно так же пришлось с риском для жизни снова пересечь оживлённую улицу, затем перейти по мостику, переброшенному неизвестно через что, и опять чуть ли не рысью добраться почти до самой гостиницы, где и повернуть направо.

– Хороший марш-бросок получился, – сказал Михаил, а затем обратился с вопросом ко Льву: – Дядя Лёва, а вы в армии не командиром роты были? А то у нас такой же бегун был, как и вы.

– Да нет, Миша, я в армии в основном гальюны чистил – видно, очень чем-то упомянутому тобой командиру приглянулся, вот из нарядов вне очереди и не вылезал. Так что как был малообученным рядовым, так им и остался.

Впереди показалось что-то непонятное: улицу перегородили столы, заваленные всякой ерундой: заколками для волос, дешёвой бижутерией, зубными щётками, какими-то подставками под горячее, мелкими пластмассовыми бытовыми вещицами и прочей такой же мелочовкой. Здесь Лев даже притормаживать не стал, он по-прежнему рвался к какой-то лишь ему одному известной цели. Все покорно пробирались за ним всё дальше и дальше, оставляя позади столы, мешки с товаром, покупателей и продавцов.

Неожиданно товар на столах резко изменился. Теперь на них лежали исключительно овощи и фрукты, ребятам даже показалось, что они очутились на обычном овощном рынке, таком же, как у нас. Расположен он был, правда, как-то непривычно, посредине обычной улицы, да и предлагаемая сельхозпродукция, выложенная здесь, была явно лучшего качества, а уж об ассортименте вообще можно было не говорить: большинство из находящегося на прилавке все видели впервые.

«Интересно, зачем Лёвка нас сюда притащил?» – спрашивал сам себя Анатолий, пока они пробирались в другой конец длинной улицы.

Ответом на его незаданный вопрос послужила цепочка столов, на которых грудой были навалены разнообразные предметы туалета, назовём это именно такими словами. В основном там продавалось нижнее бельё и чулочно-носочные изделия. Вот к одному из таких столов и устремился Лев. Он начал что-то оживлённо объяснять торговцу, но тот его совершенно не понимал. К их беседе подключились другие турки. С грехом пополам разобрались, что Лев хочет купить чуть ли не весь товар, лежащий на этом столе, но просит значительно снизить цену. Турок подумал-подумал (со всех сторон ему давали какие-то советы), но в конце концов махнул рукой в знак согласия, и сумки наших друзей начали заполняться одна за другой.

Лёвка стоял в сторонке и лихорадочно записывал наименования, количество и цену товара, причем в столбике «цена» он писал какие-то странные большие цифры. Тем же самым занимался и турок, – правда, делать ему это было значительно проще: он достал какую-то бумажку, исписанную с обеих сторон, и только ставил галочки напротив упаковываемого товара.

Анатолий ничего не понимал: ни зачем они всё это покупают, ни какие цифры пишет Лев, но наблюдал за происходящим с большим интересом. Вокруг собралась целая толпа. Турки оживлённо переговаривались, некоторые подходили к продавцу, хлопали его по плечу, но он не отвлекался ни на секунду. Наконец на столе почти ничего не осталось, а Лев с продавцом встали под зонтиком и стали сравнивать цифры. Придя к согласию, они писали уже на других листах новые суммы, вычёркивая при этом товар из своих первоначальных кондуитов.

Ждать пришлось более часа. В конце концов всё было сверено, дважды или трижды пересчитано, и Лев сказал:

– Так, ребята, с вас триста четырнадцать долларов. В гостиницу придём, там разберёмся.

Взвалив на себя семь нагруженных сумок, они направились в гостиницу. Приближалось обеденное время, надо было хотя бы раз за эту сумасшедшую поездку пообедать, а то так и похудеть можно, как со смехом сказала Людмила. Но до обеда оставалось ещё немного времени, поэтому, придя в номер, Лев сразу же вывернул пару сумок и начал раскладывать вещи на пять равных кучек.

– Для начала разделим всё так, потом, когда сумму посчитаем, разберёмся окончательно. Времени у нас мало, надо ещё кое-что прикупить.

– Лёв, откуда ты знаешь, куда идти и что покупать? – Илья задал именно тот вопрос, который так и вертелся у Анатолия на языке, и он замер в ожидании ответа.

– Начну с конца, – заговорил Лев. – Прежде чем поехать сюда, я поспрашивал знакомых, которые давно в этом котле варятся. Они объяснили, чего у нас не хватает больше всего. Это как раз то, что мы с вами сейчас раскладываем по кучкам. Я свою долю ещё вчера купил, даже дороже получилось, чем у вас, ну да ладно, это всё ерунда. Так что в этом отношении я подкованным оказался, знаю даже, куда всю эту гору на реализацию сдать можно и где она моментом улетит, больно уж там проходное место. Удовлетворён таким ответом? – И, не дожидаясь реакции, продолжил: – Хорошо, идём дальше. Вчера на площади я со многими нашими ребятами разговаривал, вот один и объяснил, где такой рынок найти. Дело в том, что у них здесь в разных районах передвижные рынки работают, по одному дню в неделю на разных площадках. Сегодня должны были появиться именно там, где мы его и нашли. Понятно?

– Ну ладно, в это трудно поверить, но всё происходило на наших глазах, так что более или менее понятно. Но вот что за цены вы с этим турком писали, я никак не пойму? – Это уже Анатолий не выдержал и встрял с мучившим его вопросом.

– А это ещё проще. Скидку в долларах турки делают лишь до десятых, центов они не знают, поэтому торговаться надо в их лирах. Во-первых, они сами по себе мельче, во‑вторых, имеются ещё куруши – это их разменная монета, как у нас копейки. Вот в этих лирах мы всё и считали, а уж потом в доллары перевели.

Все смотрели на него, как заворожённые.

«Что бы мы здесь делали, если бы не Лёвка?» – спрашивал себя Анатолий снова и снова. Он даже не мог себе представить, как человек, первый раз попавший в чужую страну, смог вот так сориентироваться и блестяще организовать весьма непростой процесс закупки товара.

Ещё до обеда все сумки были разобраны, на полу возвышались пять здоровенных куч. Было даже не совсем понятно, как они могли уместиться в семи вроде не таких уж и больших сумках. Лев посчитал стоимость одной кучи, но, когда он эту цифру озвучил, Людмила и Михаил заявили, что они от дальнейшей игры в куплю-продажу отказываются. У Людмилы вчера не хватило товара на продажу, чтобы оплатить приглянувшиеся ей куртки и пальто. Она не только осталась без денег, но даже заняла их у Мишки, вот они оба и высказались, что себя одели, и замечательно. После обеда они надумали походить здесь поблизости, чтобы ещё прикупить для себя что-нибудь по мелочи, и всё.

Пока они это сбивчиво рассказывали, Анатолий наблюдал за Ниной. На её лице явственно отражались обуревавшие её чувства, от надежды до разочарования. Скорее всего, она думала, что Людмила тоже пойдёт вместе со всеми, уговорит кого-нибудь помочь ей деньгами, вернее, уже даже не деньгами, а вот этим товаром, лежащим на полу, после реализации которого можно будет расплатиться с долгами и опять ринуться в эту бучу. Она, с присущей всем женщинам интуицией, прекрасно осознавала, что Анатолий и Илья уже сейчас готовы повторить подобную поездку: азарт охватил их настолько, что они уже ни о чём другом и не помышляли. Вот она и надеялась, что к ним удастся присоединиться. Денег у неё было не больше, чем у подруги, но распорядилась она ими более рачительно и после минутного раздумья начала копаться в предназначенной ей куче, отбирая то, что может оставить себе на имеющуюся в её распоряжении сумму.

Её мучения прервал Илья:

– Нин, забирай всё себе, если денег сейчас не хватает. Отдашь в Москве. Хорошо?

Надо было видеть эти благодарные глаза. Взметнувшиеся ресницы на секунду их приоткрыли, и они блеснули такой радостью, что Анатолий поразился: вроде бы маленькая серая мышка, а надо же, какие эмоции и сколько моральных сил в этой невысокой девушке!

– Так, всё ясно, – подвёл итог Лёвка. – Но хочу заметить: мы приехали одной командой, вот и уехать должны тоже вместе. Для этого требуется, во‑первых, чтобы все остались живы-здоровы, так что убедительно прошу нашу парочку не заблудиться и не попасть в какую-нибудь историю, а во‑вторых, товар брали на всех, так что ваша обязанность, – снова обратился он к Михаилу и Людмиле, – по одной сумочке этого барахла через таможни и границы протащить. Ясно? – Дождавшись утвердительного кивка обоих, он продолжил: – Упаковываться будем вечером после ужина, сейчас считайте, сколько у кого денег осталось, и вперёд.

Анатолий ещё раз подивился разумности и рассудительности этого человека, казалось бы, простого таксиста, но так вовремя проявившего подлинные лидерские качества. Карпову хотелось немного походить вокруг, посмотреть на этот поразительный город, найти ворота, к которым Вещий Олег в незапамятные времена прибил свой щит в знак победы над самым грозным противником, зайти в Святую Софию – некогда величайший христианский храм, превращённый мусульманами в мечеть, а позднее в музей. Да мало ли что ещё можно увидеть в этом поистине вечном городе, сравниться с которым может, пожалуй, только его давний антипод – Рим. Но Лев совершенно прав: сейчас надо поставить решительную точку в этой поездке.

В кармане ещё оставалась почти сотня долларов. «Везти их домой, – рассуждал про себя Анатолий, – глупость несусветная. Можно, конечно, ещё мелочи всякой подкупить, так унести возможности не будет. Кожи уже набрали, значит, надо брать что-то очень ходовое, достаточно дорогое, но не занимающее много места. Что это такое, я не знаю. Остаётся только надеяться, что Лев, который всё знает, и тут тоже поможет».

После обеда они даже не стали подниматься в номер, а вышли из гостиницы и повернули направо, но пошли не за угол, а пересекли улицу, по которой уже второй день ходили то вниз, то вверх, и направились к четырёхэтажному дому, стоявшему напротив их отеля. В этом здании находился пассаж, который походил на привычный нам только тем, что в каждом его помещении располагался маленький магазинчик, множество которых и составляли пассаж по-турецки.

Лев решительно начал подниматься по широкой лестнице на второй этаж, затем обошёл половину обширного холла, который находился в самом центре здания, куда выходили стеклянные двери магазинов, добрался до очередной лестницы и направился на третий этаж. Наша троица так привыкла, что Лёвка ничего просто так не делает, что молча шла на несколько шагов сзади. На третьем этаже повторилась та же картина. Наконец они оказались на последнем этаже, где их ждало настоящее разочарование: все двери сияли чистотой, но комнаты, скрывающиеся за ними, были пусты. Никого и ничего на этом четвёртом этаже не было.

– Ну вот, а я надеялся, что здесь жизнь кипит, – пробормотал Лев сквозь зубы. – Пойдёмте вниз.

– А ты что, здесь разве не был?

– Нет, конечно, разве можно всё успеть? Я просто заглянул сюда, когда мимо бежал, увидел, что здесь магазины есть, вот и решил вас сюда завести, а тут облом.

На третьем этаже ничего приличного тоже не было. Нет, несколько магазинов там имелось, но продаваемые в них вещи не произвели на наших друзей никакого впечатления. И лишь на втором этаже они задержались довольно надолго. Прежде всего им пришлось обойти один за другим все магазинчики, находившиеся там, и внимательно ознакомиться и с ассортиментом, и с ценами на товар. Только после этого Лёвка порекомендовал им приобрести кое-что на продажу. Советы этого человека воспринимались как приказ, поэтому, не раздумывая, они платили за футболки, шорты, водолазки, мини-юбки и прочие вещи, на которые указывал его палец. К сожалению, этот последний набег на торговые точки пассажа продолжался недолго: деньги имеют неприятное обыкновение заканчиваться. На выходе в руках каждого было по большому пакету чёрного цвета.

«Интересно, как мы всё это по сумкам рассуём?» – думал Анатолий, пока они добирались до своего номера.

Оказалось, что в магазине они провели так много времени, что вернулись прямо к ужину.

«Надо же, и это он предусмотрел, сказал ведь: паковаться будем после ужина. Так и получилось, – продолжал восхищаться Львом Анатолий. – Настоящий лидер большой команды».

В течение часов двух, если не больше, номер, в котором жили наши мужчины, несколько раз менял свой внешний вид. Первоначально он напоминал свалку. Вещи валялись везде, они всем мешали и путались под ногами. Потихоньку всё вроде бы упорядочилось и комната преобразилась в склад. Затем, когда пальто, куртки, платья и прочие подобные одеяния были развешаны на дверках, форточках и любых выступах, она стала настоящим выставочным залом, потом стала похожа на зал ожидания большого вокзала и наконец опять вернулась в привычное состояние жилого помещения. Все вещи были упакованы в туго набитые сумки, которые ждали под кроватями до утра.

Все так устали в этот кажущийся бесконечным день, что заснули почти мгновенно, стоило лишь голову положить на подушку.

Глава девятая

Так домой хочется!

Утро началось с такого же завтрака, как обычно, хотя назвать завтраком то, что им подавали, даже язык не поворачивался, но, поскольку ничего другого не предлагали, пришлось с этим смириться. Около десяти часов все с вещами спустились вниз и столпились в вестибюле. На первый взгляд, количество вещей увеличилось ненамного, но изменились они разительно. Старые чемоданы, коробки и тюки исчезли, вместо них на полу стояли большие пузатые сумки и чёрные полиэтиленовые пакеты. А вот общий вес багажа вырос, по-видимому, значительно. Об этом можно было судить по тому, с каким усилием даже молодые мужчины поднимали эти сумки, чтобы переставить в другое место.

«Интересно, как будут разыскивать свои вещи их владельцы», – думал Анатолий, глядя на ряды почти одинаковых сумок. Лишь некоторые были помечены ленточками или какими-то значками. Он ещё раз подивился предусмотрительности Льва: тот сделал прекрасные, хорошо отличимые наклейки, которыми изукрасил все бока их сумок. Сообразив, что может произойти, люди прямо там, в вестибюле гостиницы, стали маркировать багаж какими-то известными только им одним метками.

Автобуса всё не было. Кое-кто начал нервничать, раздался – даже, может быть, и в шутку – возглас:

– А с нами здесь не получится, как с узбеками в Ялте? Не бросят нас туркам на съедение?

Но большинство стояло молча, в терпеливом ожидании. Наконец с опозданием почти в час подъехал автобус. Началась погрузка вещей в багажные отсеки.

Сидя у окна, Анатолий с любопытством рассматривал город, в котором он хоть и прожил три дня, но как будто совсем и не был. Мимо проплывали и оставались позади, как будто в другой жизни, дома, скверы, трамвайные пути, мосты. Промелькнуло нечто похожее на римский акведук, значительно выше и длиннее, нежели находящийся в Москве в Ростокино, но там он был построен в конце восемнадцатого века, а этот когда? Стало интересно, но спросить было не у кого, и это сооружение также скрылось из виду.

Автобус остановился у знакомого здания таможни в морском порту Стамбула. Разница была ощутимой: когда они приплыли, тут стояли толпы желающих купить сигареты, а то и получить какой-нибудь предварительно заказанный товар. Сейчас не было никого, только вдали шли какие-то люди да изредка мимо проезжали машины. В общем, никому наши туристы были не нужны. Точно так же к ним отнеслись и внутри здания. Таможенники мирно беседовали между собой, не обращая внимания на тех, кто проходил мимо; пограничники, убедившись, что перед окошком стоит именно владелец паспорта, лениво штамповали визу и равнодушно ждали следующего. Как ни странно, никого не заинтересовало, что вывозят из их страны эти русские.

Наши герои прошли через таможню и вновь оказались на улице, на причале. Фактически находясь в Турции, формально они уже были за её пределами, в той самой транзитной зоне, куда попадает каждый пересёкший государственную границу до посадки в самолёт, на корабль или ещё какое-нибудь транспортное средство, которое унесёт его в дальние края. Назад в Стамбул вернуться не было никакой возможности: виза была погашена.

Причал был огромным. Три дня назад им не удалось его рассмотреть: тогда они спешили его покинуть, шли в толпе таких же, как они сами, приезжих и не обратили на него никакого внимания. Сейчас они оказались на большой, почти пустой территории; длинная бетонная полоса, казалось, тянулась в бесконечность. Будущие пассажиры катамарана, выходящие из здания таможни, были там совершенно неуместными, какими-то лишними, и они сами это ощущали, поэтому сбились в кучу и не спешили разбредаться по всему пирсу. Катамарана почему-то не было, что несколько смущало.

Метрах в пятидесяти, прижавшись к стене здания, которое прикрывало от лёгкого ветерка, дующего с моря, и создавало тень, сидела на корточках группа людей.

Анатолий присмотрелся.

– Так это же наши узбеки, – сказал он и направился к ним поздороваться.

При его приближении несколько человек поднялись на ноги, остальные безучастно продолжали сидеть. Анатолий увидел с пятóк больших белых мешков, прислонённых к стене, пару десятков таких же, как и у них, сумок, а также немало удивившие его связанные матрасы, лежавшие у стены ровной шеренгой.

– Добрый день, – поприветствовал старых знакомых Анатолий. – Я смотрю, у вас всё в полном порядке?

– Да, всё нормально, спасибо.

– Завтра домой?

– Нам очень хочется домой, но мы должны дождаться последнюю группу наших товарищей. Они сегодня приплывут на этом катамаране, а вот когда вернутся в Ялту, мы уже все вместе улетим в Ташкент. Мы так договорились.

– Молодцы, одобряю. А наш катамаран где?

Тут узбеки начали говорить все сразу, получилась ерунда какая-то, ничего толком понять было невозможно. Когда Анатолий попросил рассказывать кого-нибудь одного, то выяснилась весьма неприятная вещь. Оказывается, в районе Ялты поднялась сильная волна и катамаран попросту не выпустили в море. Они узнали об этом ещё вчера, но никакой новой информации с тех пор не поступало.

Слегка обескураженный Анатолий направился к своим. Принесённая им тревожная новость вызвала оживление.

– Интересно, когда он прибудет? Мы что, так и будем здесь стоять всё это время? А кормить нас будут? Может, нам разрешат в город выйти?

Вопросов возникла масса, только отвечать на них было некому. Лёвка пошёл к узбекам и вернулся с молодым парнем, хорошо владеющим обоими языками: и русским, и, что самое главное, турецким.

– Нас должно быть человек пять, не меньше, в противном случае таможенники с нами разговаривать не станут. Нужна пара женщин и двое солидных мужчин. Желающие есть?

Желающие нашлись сразу, и группа парламентёров зашла внутрь. Вернулись они очень быстро. Льва среди них не было.

– С нами даже разговаривать не захотели. Говорят, вы границу прошли, – значит, мы сделали всё, что требуется, а то, что вашего судна нет, не наша вина. Сидите и ждите – так объяснила одна из женщин, входивших в своеобразную делегацию.

– А где ещё один парень? – раздался чей-то голос.

– Он взял телефон советского консульства, сказал, что попробует дозвониться.

Вскоре вернулся Лев. Вид у него был спокойный, даже безмятежный.

– Катамаран вышел из Ялты на рассвете, если всё будет в порядке, он придёт сюда к вечеру, а вот консул сейчас выезжает и будет здесь через полчаса.

Все сразу же начали подтаскивать свои вещи поближе к стене, чтобы скрыться от солнца, которое, постепенно перемещаясь, вскоре должно было достигнуть края причала.

Через некоторое время из дверей таможни вышли два человека. Один, в тёмных брюках, белой рубашке в тонкую полоску и галстуке, со сложенным серым пиджаком на руке, был, скорее всего, консулом Страны Советов в этой евро-азиатской стране, которого все с нетерпением ждали. Другой, в форме офицера пограничной службы, являлся, по-видимому, одним из её руководителей. Все собрались под козырьком; узбеки, по-прежнему державшиеся в отдалении, подошли тоже.

Консул начал своё обращение с совершенно неожиданной просьбы или, скорее, даже требования:

– Товарищи, прежде всего, я прошу вас сохранять спокойствие и не допускать никаких действий, которые могут быть расценены властями как акты вандализма. Попросту говоря, не устраивайте вы здесь погрома. У них имеется печальный опыт, который произошёл когда-то не в такой, но в чём-то похожей ситуации, вот их начальник и попросил меня, чтобы я вам это объяснил. Правда, случилось это не с нашими туристами, но всё же. Теперь главное: катамаран идёт вдоль побережья Грузии. Сильно увеличить скорость нельзя: волна приличная, как бы чего не случилось. Так что ждите спокойно, вечером обязательно придёт. Кормить вас не положено, но таможня готова организовать что-то вроде буфета. Те, у кого деньги остались, смогут перекусить, остальным придётся немного попоститься. В общем, такое вот положение, друзья. Крепитесь, ничего страшного не произошло и произойти не может.

Консул уехал, потекли томительные часы ожидания. Поскребли по карманам – набралось немного денежек. Лёвка с Людмилой сходили в буфет, который развернули турки, купили каких-то тонких пирогов с начинкой не внутри, как у нас, а сверху.

– Это бурек, – сказал Лев. – От этого тюркского слова и наш чебурек произошёл.

Пироги оказались очень вкусными, чай давали без ограничений, поэтому запивать еду было чем.

Катамаран подошёл только в десятом часу. Пограничники попросили всех отойти к тому месту, где продолжали сидеть узбеки, и из судна начали выходить измученные люди. У некоторых вид был тот ещё – бледные, осунувшиеся лица, но такие горящие глаза, что стало очевидно: эти люди готовы добиваться своего, чего бы это им ни стоило. Узбеки обменялись гортанными окликами; приплывшие вначале отошли в сторону, а потом вообще перешли в противоположный конец причала.

Посадка началась около одиннадцати вечера. Запах по всему судну стоял отвратительный, и Анатолий, затащив багаж в указанное матросом место, помчался на носовую палубу. Пока ещё пустовавшие пластмассовые кресла были полны воды. По-видимому, их заливала волна, но Анатолий вычерпал всё рукой, потом вытер сидение туалетной бумагой, которую он предусмотрительно набрал в гостинице, и уселся в одиночестве посредине длинного ряда. Через некоторое время к нему присоединились и другие пассажиры.

Ночь, судя по всему, прошла спокойно. Волнение было совсем небольшим, и это дало Анатолию возможность пусть и в скрюченном состоянии, но всё же выспаться. Судно шло уже мимо крымских берегов, приближалась Ялта.

Анатолий нашёл свою группу на корме. Небо было припорошено облаками, солнце поднялось ещё невысоко, дул лёгонький ветерок. Было достаточно тепло, но девчонки достали из сумок кофты и сидели в свободных креслах, слегка поёживаясь скорее от общей усталости, нежели от холода.

– Пошли за вещами, – сказал Лев. – Не забывайте, нам надо ещё на самолёт не опоздать.

С вещами в руках народ поднимался на палубу и собирался у борта, которым судно должно было причалить. Матросы оттеснили пассажиров, и судно встало на якорь.

– Подождите, давайте посмотрим, что там, на таможне, будет твориться, – попросил всех Лев.

К этому времени у здания таможни собралась приличная толпа. Из громкоговорителя раздалось:

– В первую очередь на таможню приглашаются туристы, улетающие сегодня в Москву. Товарищи, они на самолёт опаздывают, пропустите их. Остальные освободите, пожалуйста, проход к пограничному контролю и таможне.

Анатолий посмотрел на часы: до вылета оставалось три часа.

Раздалось недовольное ворчание, но оно быстро затихло. Стоящие впереди расступились, в получившийся коридор со всех сторон устремились люди с сумками и пакетами в руках. Наши герои довольно-таки быстро подсуетились и оказались в голове этой очереди. Видимых проблем на границе не было. Стоявший перед Анатолием Лев, прихрамывая, подталкивая ногой одну сумку, а другую и большой пакет держа в руках, остановился, не доходя пары шагов до таможенника, который заканчивал досмотр. В этот момент освободился другой представитель таможни, к которому и поспешил Анатолий.

Две сумки он поставил на стол перед человеком в форме, а два пакета продолжал держать в руках. Таможенник расстегнул молнию на одной из сумок, посмотрел на коробки с мужскими трусами, лежавшие на самом верху, затем открыл один из боковых карманов и, обнаружив там упаковки с женским бельём, перешёл к другой сумке. Через минуту после того как он увидел в кармане другой сумки мужские носки, спросил:

– В пакетах что?

– Личные вещи, – произнёс Анатолий подсказанную Львом фразу.

– Проходите, – услышал Карпов и, постаравшись как можно быстрее покинуть это не очень приятное помещение, даже не закрыв сумки, выбрался на улицу.

Боковым зрением он увидел, как на столе перед таможенником, около которого стоял Лев, росла куча вещей, доставаемая из его сумок. Больше всего Анатолия обеспокоила фраза, нарочито громко произнесённая офицером:

– Ну что ж, посмотрим, что можно на пятьдесят долларов из Стамбула привезти.

«Почему на пятьдесят? – думал Анатолий, а потом сообразил: – Ну да, в декларации-то написана именно эта цифра».

Вышел Илья; он провёл на таможне даже меньше времени, чем Анатолий. Одна за другой вышли девчонки, вот наконец и Михаил оказался рядом с ними, а Лев будто застрял там. Илья рассказал, что Лёвка то ли о чём-то поспорил с таможенником, то ли сказал что-то не понравившееся представителю закона, и тот решил устроить «шмон» по полной программе. Вдруг они оба вышли из здания через служебный вход и направились куда-то в сторону.

– Куда это они, там же пустырь? – спросила Людмила.

– Наверное, им надо поговорить без ушей поблизости, – ответил Илья, и Анатолий с ним полностью согласился.

Через несколько минут к ним подошёл сникший Лев:

– Он требует шестьсот рублей, а у меня только стольник в заначке имеется.

– У меня полтинник есть, – сказала Нина.

Совместными усилиями они набрали триста двадцать рублей, не хватало ещё почти трёхсот. Что тут можно было сделать? Лев дважды подходил к таможеннику, но тот был неумолим.

– Вы знаете, я ведь иду на определённые нарушения, они должны быть оправданы. Или шестьсот, или всё это, – и он указал на угол, где лежала гора Лёвкиных вещей, – будет конфисковано как контрабанда, а на вас будет заведено уголовное дело.

Почти все уже сидели в автобусах, народ не понимал, что случилось, и требовал ехать, ведь самолёт ждать не будет. К ребятам, расстроенным и не знающим, что делать, подошёл один из туристов. Он задал один простой вопрос, но после этого появилась надежда на спасение.

– Сколько надо? – спросил неизвестный и полез за бумажником. – В Москве отдашь. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Триста, – последовал ответ. – До аэропорта, там и отдам.

– Лёва, а где ты во Внукове-то возьмёшь такие деньги?

– У друзей-таксистов займу.

– Держите. – Незнакомец протянул три сотенные бумажки.

Проблема была решена.

Автобусы были заполнены до предела, когда из таможни, сильно припадая на ногу, вышел Лев. Михаил и Илья подхватили у него по сумке, и все побежали к автобусу, уже начавшему выруливать со стоянки. Сумки заброшены, все вскочили внутрь, и автобус помчался догонять тех, кто успел уехать чуть раньше.

Анатолий посмотрел на часы: до вылета самолёта оставалось чуть менее часа, а если точнее, то пятьдесят пять минут.

Думаю, этот путь преодолели множество наших соотечественников, все его хорошо помнят. Ответьте на простой вопрос: можно доехать на стареньких «икарусах» менее чем за час от Ялты до Симферополя, да ещё, кроме этого, успеть зарегистрироваться и сдать багаж? Лично мне кажется, что если это и произойдёт, то будет чем-то из разряда невыполнимого.

Автобусы вытянулись в одну цепочку, притормаживая на перекрёстках, серпантине и перевале. Анатолий время от времени посматривал на часы: стрелка стремительно приближалась к заветной цифре. В районе Алушты Анатолий отметил, что до вылета осталось всего десять минут.

Неожиданно колонна остановилась на обочине. Все заволновались: что случилось? Но вот в последний автобус поднялась девушка. Она взяла в руку микрофон и сказала:

– Не волнуйтесь, только что по рации сообщили, что самолёт будет ждать нас столько, сколько надо.

После её слов раздался дружный вздох облегчения.

Через полтора часа автобусы медленно ехали мимо ограды аэропорта, за ней виднелся огромный фюзеляж самолёта, на хвосте которого развевался советский флаг.

– Стои́т, дорогой, ждёт нас, – послышались возгласы.

– Интересно, куда бы он делся, если больше половины пассажиров здесь, – возразил какой-то мужчина.

Ещё через час Анатолий удобно уселся в кресле авиалайнера и прикрыл глаза. Он перебирал в памяти эти три сумасшедших дня. Это было потрясение. Когда против своего желания он ехал в Турцию, то даже представить себе не мог, что это будет настолько увлекательно.

«Интересно, чем же всё это закончится?» – думал он всю дорогу до Москвы, а затем и до своего дома. Пока были одни лишь вопросы.

Глава десятая

Через два месяца

На следующее утро Анатолий с четырьмя паспортами в кармане приехал в знакомый дом в проезде Сапунова. Он хотел поблагодарить Вячеслава и Ирину за поездку в Турцию. Как бы то ни было, она удалась и несколько смягчила его негативное отношение к директору туркомпании. Неумехой он оказался, а не жуликом – таким было мнение его группы. Вот и решили ребята не искать других путей, а попросить Вячеслава, уже как хорошего знакомого, помочь с открытием визы на следующую поездку всё в ту же Турцию.

В коридоре привычно толпился народ. В большой комнате девочки всё так же работали, не поднимая головы. Ирина, как хищная птица, сидела на своём возвышении и внимательно смотрела по сторонам. Увидев входящего Анатолия, она громко ойкнула, так что все присутствовавшие в помещении посмотрели в её сторону, и, раскинув руки, кинулась навстречу. Карпову даже показалось, что она сейчас набросится на него с объятьями и поцелуями. Но всё закончилось множеством вопросов и восклицаний.

– Анатолий Ильич, дорогой вы наш, как дела? Как вы съездили? Довольны ли вы? Есть ли у вас замечания? – лились и лились её расспросы.

Не добежав буквально метра до Анатолия, она повернула в сторону двери в директорский кабинет, распахнула её и так же стремительно бросилась обратно.

– Чур, без меня ничего не рассказывать, я сейчас быстренько вернусь, – уже из-за двери прозвучал её голос.

В кабинете навстречу Анатолию с вытянутыми вперёд руками шёл Вячеслав. Они крепко пожали друг другу руки, и Анатолий уселся в привычное кресло. Мужчины только и успели, что закурить, как из-за двери раздался весёлый, щебечущий голосок Ирины:

– Маша, кофе быстренько, и вот всё это разложи.

С этими словами девушка впорхнула в кабинет и на ходу даже не проговорила, а словно пропела:

– Ну, пожалуйста, не томите меня, я вся в ожидании.

Анатолий начал рассказывать. Если не считать короткого вечернего отчёта перед женой, это был его первый рассказ о поездке, вернее, даже не о поездке, а о своих впечатлениях и ощущениях. Вчера он был настолько измотан, что расписывать в красках свои приключения был просто не в силах; по крайней мере, они с Надеждой решили, что его исповедь будет перенесена на следующий вечер.

В офисе рассказ затянулся на пару часов. Вдыхая чудесный запах кофе, который принесла в кабинет Мария, отхлёбывая его крошечными глотками, смакуя во рту, закусывая при этом вкуснейшим печеньем, Анатолий говорил и говорил. Слушатели оказались благодарными и очень внимательными, они ни разу его не перебили, только иногда Ирина вздыхала, а Вячеслав улыбался. А когда Анатолий достал из красочного пакета красивое кожаное женское портмоне и широкий мужской ремень из цельного куска натуральной кожи и подарил их хозяевам, те обрадовались и искренне его поблагодарили.

– Насчёт виз не беспокойтесь, недельки через две, максимум три всё будет готово. Я там наконец все вопросы решил, теперь задержек не бывает, так что не волнуйтесь, всё под контролем – такими словами провожал его Вячеслав.

В течение двух последующих недель Анатолий был очень занят: ему пришлось пару раз съездить в командировки в разные концы страны, где без него никак не решались сложные производственные вопросы. Вот так и получилось, что весь привезённый из Стамбула товар ему с извинениями пришлось навязать своим друзьям для продажи.

Нельзя сказать, что Анатолий не рассчитывал на успех, – напротив, он был совершенно уверен: всё, что они привезли, будет пользоваться спросом. Однако, когда появилось свободное время и они с женой к вечеру добрались до Ильи, в их штаб-квартиру, где, кроме хозяев дома, чету Карповых встречали Лев и Нина, Анатолий был поражён. Оказывается, всё было не только развезено по различным торговым точкам, которые в то время во множестве плодились в различных уголках Москвы, но и было продано без остатка, а покупатель просил ещё и ещё.

Анатолий взял в руки толстую пачку денег, протянутую ему Ильёй:

– И сколько, интересно, здесь получилось?

Ответ был каким-то странным, и Карпов даже переспросил:

– Не понял, объясни.

– Десять подъёмов.

– Ну, объясни, что это значит.

А значило это, что каждый рубль, вложенный в поездку, с учётом всех затрат на паспорта, визы, путёвку и прочее, даже на ту взятку в Ялте, которую Лёвке пришлось дать таможеннику и которую они поделили на четверых (при этом даже за вычетом того, что они оставили себе для личного пользования), обернулся полноценным «чириком», что в переводе с Лёвкиного жаргона означало десять рублей. Таким образом, потратив около полутора тысяч рублей на всё про всё, Анатолий получил на руки больше пятнадцати тысяч.

Сумма оказалась не баснословно большой, ему приходилось и получать, и тратить значительно больше, но та лёгкость, с которой она досталась, привлекала. При этом самым главным были даже не деньги, а тот азарт, который охватил его там, на тротуаре около гостиницы, когда он, как мальчишка, бегал вверх-вниз за каждой новой игрушкой, продаваемой явно с нарушением закона в чужой стране неизвестно кому из рук в руки.

Анатолий достал из кармана и раздал всем паспорта со штампом, разрешающим выезд из Союза, и визой на поездку в Турцию.

– Когда и каким образом едем? – деловым тоном спросил Илья.

– Я прошу прощения, – ответил Анатолий, – но в ближайшие недели две, а то и три я никуда не смогу поехать. Очень много проблем, которые должен разрулить именно я, а затем, уже в первых числах октября, мы с женой уезжаем отдыхать в Югославию. Я об этом даже не подозревал, подсуетились мои коллеги, пока я по командировкам мотался. Мы уже сдали в Интурист документы на оформление. Представляете, – спросил он и сам с удивлением улыбнулся, – нам выдадут новые паспорта, так что в следующий раз процедура упростится. С одним паспортом можно будет ездить, пока другой в ОВИРе лежит.

– А разве можно иметь два паспорта? – удивлённо спросила Нина.

– Ай, сейчас там такой бардак начался, что, по-моему, можно всё.

Лев, который был непривычно тих, вмешался в разговор, сообщив такую новость, что у всех сразу же испортилось настроение:

– Я тоже поехать никуда не смогу: нога сильно разболелась, палец распух и как-то странно выглядит. Сегодня был в поликлинике, а завтра ложусь в больницу. Сказали, что это срочно.

После этого огорошившего всех известия разговоры смолкли и все потихоньку разошлись.

В первых числах октября Анатолий с женой вылетели в Югославию. Поездка была фантастической, всё оказалось и увлекательно, и занимательно, и познавательно. Самое интересное, что там, на берегу Адриатического моря, ему удалось использовать опыт, полученный в Стамбуле. Удивительно, но вся группа взяла с собой различный товар, который с успехом удалось продать на местном импровизированном базарчике.

По возвращении Карпов первым делом позвонил Илье, чтобы узнать, как дела у Льва. В то, что ему сказал приятель, не хотелось верить.

– Представляешь, у Лёвки диабет. Врачи говорят, что это сильно осложняет лечение травмированного пальца. Дело дошло до гангрены. Спасти жизнь могла только срочная ампутация пальца, операцию уже сделали. Лев в больнице, чувствует он себя нормально, говорит, что, как только всё заживёт, тут же поедет снова.

Анатолий, выслушав эту несвязную речь, почувствовал острую, почти физическую боль. Он настолько привязался к этому необычному человеку, проникся к нему таким уважением, что несчастье, случившееся с ним, воспринял как собственное. Он уже плохо понимал, о чём говорил Илья, и тому пришлось пару раз даже одёрнуть друга, приводя его в норму.

– Ты меня будешь слушать или нет? – сердился Илья. – Если хочешь, то вот тебе информация, но не к размышлению, а к исполнению. Представляешь, Нинка, которую мы считали маленькой серой мышкой, проявила инициативу. Оказывается, она успела обменяться телефонами с Натальей. Помнишь девицу с катамарана? Так вот та дала ей наводку на Одесский морской порт. Из него с первого октября стали регулярно отправляться крупные туристические суда в Стамбул. Круизный сезон закончился, вот руководство пароходства и решило подзаработать на таких чартерных рейсах. Так, «Айвазовский» дважды в неделю ходит в Стамбул. Туристы живут прямо на корабле, что удобно, а через два дня возвращаются в Одессу. Мало того, Нина даже записалась на одну из поездок, забронировав четырёхместную каюту. Себе в партнёрши она пригласила школьную подругу, у которой есть загранпаспорт. Поэтому завтра часам к семи подгребай сюда, надо всё обсудить.

На следующий день Анатолий собирался к Илье без особого желания. Ему было до слёз жаль Льва, ехать без этого весёлого, находчивого человека, хорошо разбирающегося в тонкостях торговли предметами первой необходимости, которых хронически не хватало дома, было, как ему казалось, бессмысленно и бесперспективно. Именно с этого он и начал свою речь, даже не познакомившись с высокой, слегка полноватой молодой девушкой по имени Валентина.

Возразил Илья:

– Первый очень удачный опыт даёт нам надежду, что мы со всеми проблемами справимся. Посетим Эдика, сбросим ему сразу же все привезённые вещи и начнём закупки. Сейчас мы уже знаем, чтó покупать, осталось найти более дешёвый товар. Хорошо бы взять его прямо у производителей. Вот их придётся поискать, где-то они должны быть. Деньги, сколько можно официально, я постараюсь обменять, ну а немного придётся протащить вчёрную.

Анатолий слушал его безучастно. Если в прошлый раз он не верил, что это будет интересно, то теперь просто не имел никакого желания ехать.

Илья попытался надавить на его чувство коллективизма, но всё было бесполезно: Анатолий не хотел его даже слушать.

– Не приставай! Без Льва ничего не получится, только время и деньги потеряем.

Пришлось применить настоящий шантаж. Анатолия поставили перед фактом: товар для реализации уже закуплен (и на его долю тоже), путёвки оплачены, билеты на самолёт до Одессы в кармане, визы стоят. Что мешает на три дня оторваться от проблем и забот, дело справить да заодно поразвлечься?

Анатолию пришлось смириться, и через несколько дней они вчетвером сидели в зале вылета Внуковского аэропорта в тщетном ожидании начала посадки. Одесса не принимала. Вылет откладывался и откладывался. Появилась реальная угроза, что они опоздают на корабль.

– Вот видите, даже погода против этой авантюры. Давайте вернёмся домой, чёрт с этой путёвкой. Все расходы и потери я на себя возьму.

– Сам ты иди к чёрту! А с поездкой – вот увидишь! – всё путём будет. – С этими словами Илья куда-то исчез.

Появился он минут через двадцать, схватил свои вещи и приказным тоном заявил:

– Быстренько за мной, через пять минут заканчивается посадка.

Вся четвёрка почти бегом с тяжёлым грузом в руках направилась на посадку. Рейс оказался до Николаева.

– Ну и куда мы летим? Как будем добираться до Одессы? Ты хоть знаешь, где этот Николаев находится? Вот увидишь, опоздаем на корабль, и все твои старания прахом пойдут.

– Не бубни, успокойся. Что ты, как старая бабка, разворчался? – пытался образумить его Илья.

Анатолий сделал вид, что обиделся, отвернулся и замолчал. Он, как всегда, опять погрузился в свои мысли, ничего не слыша и ни на кого не обращая внимания. Нет, он, конечно, вместе со всеми куда-то шёл, делал что положено, мог даже машинально ответить на какой-нибудь вопрос, но тут же опять возвращался к той теме, которая полностью захватила его. Вот уже несколько дней его не оставляли мысли о Лёвке и его судьбе. «Господи, ну почему ты так безжалостен, зачем ты обрушил несчастья на голову этого хорошего человека? Или, как считают многие, ты решил проверить его в самых суровых условиях, в самых тяжёлых испытаниях? Отпусти ты его душу на покаяние, он так нужен здесь, сильный и здоровый! Ведь дальнейшие события очевидны: пальцем всё не ограничится, скоро дело дойдёт до ступни, потом ноги́ – и всё. Впереди лишь чернота и пустота. И так человеческая жизнь непродолжительна. Подобно падающим звёздам, мы мелькнём в этом мире и тут же погаснем, а тут ещё ты решил укоротить срок его пребывания на этом свете. До чего же, с одной стороны, совершенно, а на самом деле абсолютно беззащитно наше тело! Какой-то камень, вросший в землю, может оборвать человеческую жизнь. Как же несправедлива бывает судьба!»

В то время Анатолий, конечно, не был верующим человеком в привычном понимании этого слова. Но он всё чаще и чаще спрашивал себя: «Почему, начиная раздумывать над жизнью вообще и какими-то отдельными вопросами, относящимися к человеческому бытию, я обращаюсь к Богу? Ведь, казалось бы, его существование противоречит всем законам природы, а я всё чаще думаю о нём как о живом человеке, наделённом сверхъестественными способностями, пытаюсь соотносить свои поступки с его заповедями. Всё чаще и чаще думаю: если нет высшей силы, стоящей над этим миром, то кто его создал? Кто так разумно руководит человечеством на всём его пути от первобытного состояния до настоящего времени? На заре своего существования человечество было подобно только что появившемуся на свет ребёнку, который растёт, начинает ходить, говорить, любопытство ведёт его всё дальше и дальше, но в отсутствие взрослых, окружающих его, оно, это любопытство, может довести до гибели. Вот так и человечество методом проб и ошибок дошло до достаточно высокого уровня своего развития. Можно даже согласиться с доводами некоторых авторов (правда, в основном это фантасты разных толков и направлений), что при этом была задействована какая-то руководящая и направляющая сила со стороны, какие-то учители из других цивилизаций потихоньку подталкивали людей к решениям, помогающим двигаться по пути созидания, а не разрушения. Но если это пришельцы из космических далей, то они должны посещать Землю регулярно и по возможности на длительный срок, они должны принять обличие не отталкивающее, а, наоборот, притягивающее к ним людей, быть может, даже предстать перед ними в человеческом облике. При этом велика вероятность возникновения ситуации, описанной гениальными Стругацкими в их замечательном романе “Трудно быть богом”. Может быть, в какие-то стародавние времена это даже и происходило, но этого мы не узнаем никогда. К тому же после всех природных катаклизмов типа Всемирного потопа и великого оледенения ни одного заметного пришествия на Землю извне не отмечено. Так что придётся признать, что существует некая высшая сила и она где-то здесь, настолько близко, что может успеть вмешаться, подсказать другое решение, не приводящее к глобальной катастрофе».

Вот такие мысли одолевали нашего героя на всём пути до Николаева. Он прокручивал их в голове и так и сяк, отбрасывая их и тут же вновь возвращаясь к ним. В себя он пришёл лишь на лётном поле, когда они спешили в багажное отделение: надо было получить сумки и только потом искать способы добраться до Одессы. По закону подлости, который зачастую не помогает, а препятствует скорейшему выполнению наших желаний, на транспортёрной ленте среди багажа, прилетевшего из Москвы, их восьмая сумка оказалась в числе последних. Схватив её, все вывалились на привокзальную площадь, где стояли вереницы машин и микроавтобусов с табличкой на лобовом стекле: «Одесса».

– Вот видишь, а ты… – начал было Илья, но тут его почти сбил с ног некий мужчина, который стал вырывать сумки из Нининых рук, бормоча:

– Прилетели! Прав я был, что в Николаев надо ехать. Так и случилось.

– Что случилось-то? Ты кто? Что тебе нужно от нас? – грубо оборвал его Илья.

Человек растерялся. Он переводил взгляд с одного на другого, замолчал и только моргал часто-часто. Наконец он вновь заговорил:

– А разве вы не ансамбль? – И он произнёс какое-то слово, не знакомое никому из наших друзей. – Значит, я ошибся? Простите меня, пожалуйста.

Он произнёс это таким извиняющимся голосом, что ребятам стало его жалко и они начали наперебой выяснять, что привело человека в такое состояние. Оказалось, вечером должен состояться концерт некоей группы, билеты на который давно уже распроданы, а нелётная погода не позволила музыкантам вовремя прибыть в Одессу. Вот организаторы и послали машины во все близлежащие города, куда могли прилететь артисты.

Илья, который несколько минут назад отошёл, чтобы поискать машину до Одессы, и уже успел вернуться, был зол и мрачен.

– Обалдеть можно! За сотню с небольшим километров хотят содрать по четвертаку с носа обычного пассажира, а с таких, как мы, вообще сотни три на круг: говорят, багажа много.

– Ребята, так вам в Одессу нужно? – перебил его незнакомец. – Я вас просто так отвезу, мне же всё равно возвращаться, а с вами веселее будет. Согласны?

Конечно, они были согласны, и через несколько минут вся компания уже катила на рафике в Одессу, устроившись в этом автобусике со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Время летело быстрее, чем им хотелось; стрелка приближалась к магической цифре шесть, когда они выскочили из машины и бегом устремились к входу на таможню, протискиваясь через разочарованную толпу, ожидающую подсадки на освобождающиеся места. (В скобочках отмечу, что сто рублей Илья передал водителю, несмотря на его энергичное «Нет-нет, не надо! Ну я вас прошу, мне ничего от вас не надо. Ладно, но я вас обязательно встречу, когда вы вернётесь. Обещаю».)

Таможню, а затем и границу они прошли настолько стремительно, что осознали это, лишь когда через несколько минут затащили битком набитые сумки в маленькую тесную каюту, где им предстояло провести четыре ближайшие ночи.

Глава одиннадцатая

Опять в Стамбуле

Прошло не более получаса с того момента, как ребята с трудом разместили свои вещи в каюте так, чтобы можно было передвигаться, как радио пригласило всех в ресторан на ужин. Там, сидя в удобных креслах за сервированным столом, все согласились, что эта поездка пройдёт в более комфортных условиях, нежели предыдущая.

Довольные едой, а самое главное, тем, что им всё-таки удалось добраться до Одессы, они поднялись на верхнюю палубу, где и разместились на стоящих вдоль бортов лежаках, превратив их в удобные шезлонги.

– Вот видишь, Толя, – начал Илья, – ты, как всегда, нервничаешь, чего-то боишься, паникуешь, забывая при этом, что я рядом и всегда помогу тебе в трудную минуту. «Опоздаем», «не успеем». – Он смешно передразнивал приятеля, в лицах изображая его так, что девчонки покатывались со смеху.

На небе сквозь низкую облачность пробивалось непривычно много звёзд, да и были они более яркими, чем в Москве. Берег уже скрылся из виду, ни одного огонька не виднелось вокруг. Казалось, они зависли на одном месте, только ровный шум двигателя да пенный след за кормой свидетельствовали, что корабль движется в заданном направлении.

Стояла на удивление тёплая и тихая погода. Море было настолько спокойным и безмятежным, что Илья, который, как выяснилось в прошлой поездке, совершенно не переносил качку, с удобством расположившись на лежаке, мог спокойно импровизировать на любую тему. Вскоре вокруг них собралась небольшая компания искателей приключений. Большинство побывало таким способом в Стамбуле уже не по одному разу. Люди возвращались домой и тут же отдавали паспорт в ОВИР, чтобы получить разрешение на выезд из СССР, а затем несли его в турецкий консульский отдел для получения въездной однократной визы. Обе эти процедуры занимали в Одессе не более двух недель, так что при желании можно было ездить в Турцию по два раза в месяц.