Читать онлайн Дочь волхва бесплатно
Пролог
Когда и в какой момент в нашем мире появилось иноземное племя ариманов, никому не ведомо. Но с их появлением мир стал погружаться во тьму.
Раньше люди не делились на народности и нации. Была единая вера в Первотворца и его многочисленных помощников, они так же почитались как Боги.
Жители Сваргии, символом которой была Птица Счастья, отличались благими мыслями, добрыми деяниями. Они осуждали насилие, восхваляли мир между людьми, ценили честность и созидательный труд. Были в дружбе со всеми соседями, даже из параллельных миров.
Сварги не знали, что такое лекари, – они были сами для себя целителями. Высокие, светлокожие, русоволосые, с глазами зелёного, василькового или огненного цвета. Дружелюбные и справедливые. Женщины – весьма красивы и мудры. Мужчины – хорошо и крепко сложены, способные переносить всякого рода трудности.
Своих детей, уже с трех-четырех лет от роду, сварги учили наблюдать, замечать, находить взаимосвязи.
Правили народом Сваргии волхвы. Они обладали многими знаниями и умениями, за что простой люд называл их магами и кудесниками. Волхвы защищали жителей, разрешали споры, направляли развитие Сваргии… Видели будущее младенцев, давали им имена и говорили, чем нужно будет заниматься тому или иному человеку.
Люди тогда жили по триста лет. Их города не имели крепостных стен. Но ни один враг не мог проникнуть в поселения сваргов, так как каждый город был окружён созданной волхвами невидимой магической защитой, сквозь которую невозможно было пройти тем, у кого грязные помыслы или дурные намерения.
Но наступили тёмные времена. Защитное поле городов ослабело, и в конце концов чёрным колдунам из племени Ариманов удалось уничтожить магическую защиту. Чёрные колдуны ринулись в города Сваргии.
Ненавистники мира ариманы вводили людей в заблуждение, трактуя древние духовные знания на свой лад, делая упор на личном обогащении вместо развития духа. Наводя на людей морок, они давали им ложные, искажённые истины и предлагали сделать якобы свободный выбор. Они провоцировали и разжигали в человеке его животное начало, что вызывало у такого человека жажду власти и богатства. Жители Сваргии, одурманенные чарами колдунов и подчинённые их воле, были готовы идти к цели по головам своих ближних.
Ариманы стремились уничтожить в первую очередь всех волхвов, так как те ведали правду и могли раскрыть людям глаза на чёрное колдовство. К тому же волхвы обладали многими знаниями и возможностями. Они ведали законы природы и реальное устройство мира, жизни, человека, обладали способностями управлять погодой, пространством и материей, исцелять болезни, видеть будущее.
С помощью обманутых жителей Сваргии, чёрными колдунами ариманов научились похищать дар волхвов и использовать его в своих целя. Они преследовали людей владеющих чудодейственными дарами вытягивали из них магическую жилку, а потом убивали, жгли скиты, похищали древние рукописи и книги, присваивали магические предметы.
Наиболее рьяно ариманы охотились за детьми волхвов, чтобы забрать их дар и сделать послушными слугами. Многие дети попадали к чёрным колдунам и становились их марионетками.
Волхвы вынуждены были уходить в глухие места, оберегая своих детей и сохраняя знания. Особенно прятали от ариманов тех детей, у которых и мама, и папа магической силой.
Именно об одной такой девочке – Маре, дочери волхва Велебора и кудесницы Птахи и пойдет речь.
Глава 1.
– Мара ты где? Отзовись! Мара, ты чего молчишь? – разносился по двору заимки голос няньки Любавы. – Опять куда-то спряталась? Мара, негодница, вот погоди у меня! Найду, всыплю! Ой, всыплю!
Любава заглянула в сарай и наткнулась на Васила – дядьку Мары, родного брата Велебора. Он сидел на скамье и плёл вершу – ловушку для рыбы.
– Ты Мару не видал? – опершись на косяк, спросила Любава. – Не успел Велебор со двора уехать, а её и след простыл!
– Не видел, – буркнул Васил, а потом и вовсе заворчал: – Я ж сказал Велебору, запереть её надобно! Взрослой назвали, пусть взаперти посидит, ума-разума наберётся! А он меня не захотел слушать! Совсем дочку распустил! А ведь раньше-то каким был первопроходцем, с бесстрашным сердцем! – Васил задумался и добавил: –Да и сейчас, в общем-то, поехал с ариманами биться, спасать от них магический кристалл. А вот дочь свою усмирить не может! Нет, ну каково это! А? – Васил в сердцах откинул недоплетённую вершу. – Из-за неё и тебе достаётся! Любавушка моя…
Васил потянул руки к Любаве. Та увернулась от объятий.
– Понимать надо! – строго сказала она. – В горе Велебор. Никак отойти не может от смерти супруги своей любимой Птахи. Вот и балует дочку.
Васил вздохнул и снова принялся за вершу.
– Так ведь, уже два года прошло…
Повисла пауза. Любава постояла-постояла, да и вышла из сарая.
Тем временем Мара неслась во всю прыть на любимую поляну, что за речкой. Там она могла в одиночестве поплакать о своей боли…
Вот уже десять лет, как семья Велебора сбежала от преследования ариманов и укрылась от внешнего мира высоко в горах в Долине грёз. Велебор с женой и дочкой, и его брат Васил с супругой Любавой жили теперь на заимке в стороне от остального мира.
Долина, где Велебор с братом поставили дом, была небольшая, с двух сторон окружённая горами. Из-за горы, под которой стояли сарай и скотный двор с амбаром, текла говорливая речушка. Небольшая, но бурная – вброд не перейти. Через речушку было перекинуто бревно, по нему Мара и перебиралась на тот берег.
Попасть в долину к дому Велебора можно было или по мариному бревну, или по тропе с противоположной стороны ущелья. По горам тоже можно было спуститься, но был риск свернуть шею на скалистых уступах.
За десять лет Велебор с Василом добротно обустроили заимку, срубили хоромы, в которых жили все вместе. Завели скотину, огород, распахали поля под хлеб. Хорошо жили. И вот два года назад жена Велебора внезапно скончалась. Велебор пытался излечить супругу, но хворь сожгла её на глазах. Единственное, что он успел понять – это то, что хворь была магического характера. Причём, магия – ариманова. С тех пор Велебор ещё больше стал бояться за дочку. Боялся, что если запрёт её, то она со своим взрывным нравом наделает бед. Вот и бегала Мара на свою поляну всякий раз, как хотела.
Любаве с Василом боги детей не дали, и Любава всю свою материнскую нежность отдавала Маре, а та звала её нянькой.
Звать-то звала, но росла непослушной и своенравной. И постоянно сбегала или пряталась от домашних дел. На поляне, куда она сейчас бежала, построила шалаш. Сделала его на дереве, наподобие птичьего гнезда. Выбрала раскидистую сосну, натаскала у Васила ивовых прутьев и сплела «корзинку», закрепив её среди ветвей. А сверху тоже из ивовых прутьев сделала крышу и накрыла её корой. Взрослого человека шалаш, возможно, не выдержал бы, но для Мары он был в самый раз. Укрывшись в шалаше, Мара наблюдала за зверьками и птицами, слушала шум леса…
После смерти мамы она особенно полюбила бывать там, потому что в шалаш к ней стала прилетать птичка и петь как будто специально для Мары.
В первый раз птичка прилетела на следующий день после похорон. Мара тогда рыдала в своём шалаше и внезапно услышала нежную трель, так похожую на колыбельную. С тех пор всякий раз, когда Маре нужно было с кем-то поделиться мыслями или чувствами, она прибегала сюда, в шалаш, к птичке. Птичка своим пением её успокаивала, вселяя надежду и веру.
О смерти мамы Мара узнала случайно – подслушала разговор Васила с Любавой.
Мару с ранних лет учили наблюдать, замечать, находить взаимосвязи и применять на деле познанное. Однажды неподалёку от своего шалаша рядом с древним дубом она увидела свечение размером с человеческий рост и по форме напоминающее блюдце. Оно уже было там, когда Мара пришла к своему шалашу. Померцало немного, свернулось до точки и исчезло. Мара поспешила расспросить об этом явлении отца, забежала в дом и услышала слова Васила:
– Сказать надобно Маре, что её мамы, нашей Птахи, больше нет, умерла она.
От услышанного у Мары внутри что-то оборвалось, чувства застыли.
Слова Любавы донеслись уже как из тумана:
– Да ведь шибко рассудок у девочки раним, мало ли? Она ведь не простой ребёнок. Простому-то горе, а ей и пововсе. Велебор, вон, сам не свой. А Мара, она ведь слабенькая совсем.
– Маменька-а! – только и успела прошептать Мара, как темнота накрыла её.
И вот теперь Мара бежала в шалаш, а по её щекам текли слёзы, а в голове возникали не приятные мысли: «Как папенька мог оставить меня одну? Ведь он нужен мне! Разве можно вот так взять и уехать?..»
Она чувствовала себя одинокой и брошенной.
Забравшись в шалаш, Мара стала звать любимую птичку.
Птичка почти мгновенно появилась перед нею.
Мара горько и жалобно начала рассказывать ей свою беду.
– Вчера к нам старцы пришли, я им обрадовалась, а они папеньку с собою забрали. Сказали, будто бы им ну никак без него не справиться! У них, видите ли, беда… А у меня что, не беда? Я вон без маменьки расту! А теперь вот ещё и без папеньки останусь!
Мара разрыдалась.
Птичка пересела Маре на плечо и начала клювом заботливо перебирать пряди волос, время от времени что-то успокаивающе чирикая.
– Я видела будто во сне, – продолжала Мара делиться с птичкой своим горем, – что с папенькой беда случится, ждут его злые люди там, куда его старцы поведут. Я говорила папеньке, а он всё равно едет… – Мара поглядела на птичку. – Может ещё всё обойдётся? Ну не должно же быть, чтобы и папенька меня оставил?.. А, пташка, как ты думаешь? Эх, кабы была б возможность приглядеть за ним…
Птичка что-то чирикнула, нежно коснулась клювом лица Мары, а потом вспорхнула и улетела…
Последнее время тревогой пахло даже в воздухе. На заимку к Велебору всё чаще и чаще приходили старцы. Оставались на некоторое время, а потом уходили.
Старцы жаловались, что преследования ариманов ужесточились, их мастерство в колдовстве наваждения, порчи и морока усилилось. А теперь и вовсе страшную машину смерти построили… «Огненный луч» называется. Самой малости не хватает, чтобы запустить её.
Велебор выслушивал их, давал советы, но заимку не покидал и даров более, после смерти своей супруги, не принимал.
Ленты, поднесённые заезжим гостем, предназначались Маре. Но Мары дома не было. Подарок приняла Птаха.
Едва она их развернула, как чёрная дымка окутала её. Не успел Велебор заговорить воду, чтобы очистить супругу, как Птаха почернела и иссохла, словно древняя старуха.
Гость же исчез. Его потом так и не нашли. Васил добежал до самой дороги, но никого не увидел, будто и не было гостя того.
В этот раз пришедшие старцы говорили о кристалле, способном увеличивать любые качества силы. Он хранился в священной пещере на древнем алтаре. И вот ариманы прознали про него. А главное, прознали, что он может запустить «Огненный луч».
– Необходимо как можно скорее спрятать кристалл. А иначе завладеют им ариманы! А если это произойдёт, то всему нашему устою конец наступит, – говорил преклонных лет старец, задумчиво теребя длинную бороду. – Чёрные колдуны хотят разрушить изначальный мир и построить свой порядок, который есть смерть, а не жизнь. Сейчас они пытаются завладеть кристаллом. Лишь ты можешь уберечь его от них.
Второй старец, с бородой покороче, тот, что сидел напротив Велебора, горько добавил:
– Больно смотреть на то, как превращают ариманы людей в стадо, внушая им мысли об их исключительности и избранности. Энти подлые хитрецы истину превращают в ложь, а ложь истиной выставляют, и тем одурманивают людей, а те верят им и идут за ними как на поводке. Печально будущее потомков наших. Если они выживут, конечно. «Огненный луч» никого не пощадит. Так и сказок о нас не останется.
– Папенька, нянька сказала у нас гости! – вбегая в горницу воскликнула Мара.
Старцы замолчали и многозначительно посмотрели на Велебора.
– Подрастает дочка. – Длиннобородый покачал головой. – Её будущее в твоих руках, Велебор.
– Рано или поздно, а придётся спустить её с рук, – добавил второй.
Велебор посмотрел на Мару, потом на старцев и, вздохнув, сказал дочери:
– Иди, скажи Любаве, пусть соберёт в дорогу. Еду завтра…
– Я с тобой! – обрадовалась Мара.
– Нет! – отрезал отец. – Ты дома с Любавой и Василом останешься.
Мара побледнела, отступила на шаг и вдруг темнота накрыла её. Горница уплыла. Вместо привычной картины Мара увидела, как отец и старцы спешиваются около большого грота в горе, привязывают коней к сухому дереву. Потом зажигают факелы и вместе входят в пещеру. А там их ждут чёрные колдуны. Отец начинает читать заклинание, но не успевает – сверху падают камни и… Мара лишилась чувств.
– Мара, Мара! – Любава окатила девочку заговорённой водой и тут же стала шлёпать по щекам.
Мара застонала и, увидев отца, расплакалась.
– Папенька, не ездий туда, я видела… Там в пещере злые люди, они засыпят тебя камнями…
Велебор словно запнулся, но тут же решительно сказал Любаве:
– Иди, готовь… Поспеши! Завтра поутру выезжаем.
Любава с неохотой оставила Мару и пошла собирать торбу.
Мара отвернулась и замолчала, взгляд её стал отстранённый и застывший на одной точке, где висела птица счастья, что вырезала ей её маменька.
Глава 2
Вечером Велебор стоял у окна. Он вспоминал о том, как эти же старцы, с которыми он говорил сегодня, дали имя его дочери, как предрекли ей большое будущее и тьму, которая будет преследовать Мару.
Он всё сделал, чтобы защитить дочь. Бросил село, жителей, которые ему верили. Увёз семью далеко, поставил магическую защиту на долину… Однако ж зло проникло и сюда, лишив жизни любимую Птаху. Велебор понимал, что целью ариманов была Мара, но дочка тогда чудом не пострадала – её не было дома, играла в своём шалаше. Теперь опять Маре угрожает опасность. И чтобы защитить её в этот раз, придётся её оставить. Тем более, что в видении Мары ариманы проникли в пещеру. Кристал нужно перепрятать. В священной пещере он уязвим. Но как оставить дочку?..
Когда старцы предрекали будущее Мары, они предрекли и этот день, сказали, что Велебору, для того чтобы защитить дочь, нужно будет покинуть её. Собственно, поэтому он и согласился ехать.
На плечо Велебора легла рука. Он обернулся и увидел обоих старцев. Как они вошли в комнату, он не слышал.
– Надо бы завтра с утра обряд лелейника над Марой совершить, – негромко сказал длиннобородый. – Ей уже тринадцать годков, думаю, можно…
Второй поддержал:
– Назовём Мару взрослой, и ариманы потеряют её на время. Ненадолго. Но нам хватит…
Велебор согласно кивнул.
Вошла Любава и, стесняясь старцев, негромко спросила:
– Велебор, Васил говорит, банька для гостей готова, да и ужин поспел…
–Да-да, конечно! – Велебор засуетился: – Как вы? В баньку сначала или сразу за стол?
– Разве можно твою баньку пропустить? – улыбнулся длиннобородый.
– Добрая у тебя банька! – подхватил второй.
– Всё готово, веники запарены, квасок настоялся, милости просим, – улыбнулась Любава.
Старцы не заставили себя упрашивать.
– С лёгким паром, старче! – пожелал Васил разомлевшим от пара гостям.
– Благодарствуем! – в один голос ответили те. – Банька удалась на славу! Хороша! Как с гуся вода, так и с нас вся усталость сползла.
– Пожалуйте к столу, – пригласила Любава.
Она знала вкусы гостей и понимала, чем лучше их потчевать, чтобы голод прогнать и живот не перегрузить – время-то уже было позднее.
Мару, потому как она ещё не прошла лилейного обряда и считалась ребёнком, отправили спать. А взрослые собрались за столом.
Хлебнув кваска и огладив бороду, первый старец протянул:
– Эх, как в старые времена!.. С ладком, да с мирком… Будто и нет ариманов энтих, не к ночи будь помянуты…
Васил, словно его за больное зацепили, подхватил:
– Не пойму я как энтим иноземцам горе-магам удалось так одурманить народ наш. Слышал в станице: одного мага ихнего начали в баньке веничками парить, так он давай, что свинья, визжать, как будто его режут! Увернулся да выскочил, как ошпаренный! И всё потом сокрушался, зачем мы себя так истязаем? Да ещё водою студёною обливаемся! Невдомёк ему, что силы и здравия от баньки прибавляется. И всё же, как, не зная таких простых истин, смогли иноземцы энти оболванить наш народ? Как, а, старче? – Васил вопросительно посмотрел на длиннобородого.
Тот задумался, а потом тихо ответил:
– Так энти твари очень тонкие и подлые приемы применяют. Они хитрым умыслом в каждого отдельного человека вину вводят. А виноватый человек, он спину прямо держать не может, взгляд опускает. Правда кривдою перед ним встаёт. Таким человеком управлять легко. Совесть моралью заменяют, для того чтобы облегчить себе управление людьми. А ежели всему народу вину навязать, то что будет? Сгинет народ! Делается всё это ради того, чтобы унизить дух человека, поработить, да изничтожить.
Второй старец подхватил:
– Отдалился народ-то от нас, совсем отдалился! Бояться стали. Недавно случай был. Один из наших открыто призывал людей вспомнить заветы своих предков, вернуться к исконной вере. Вроде бы проникся народ. Князя своего кликнули, послушай, мол, мудреца! Князь вышел к нашему, будто разговор вести, а сам за спиной топор прячет. Дождался подходящего момента, да и рубанул. Сразу насмерть! И люди промолчали. Люди будто мертвы душой стали. Что это, как не потеря рассудка людского? Или морок, на них наведённый.
Старцы говорили. Любава ужасалась, Васил кивал, а Велебор молчал.
– Худые времена настают! Ох, худые! – сетовали старцы. – Станицы наши совсем без магической защиты стоят, как голые. Без веры народа одни мы не справляемся. А народ всё глубже и глубже в невежество погружается. Иноземцы, как саранча прут! Людей наших одурманивают. Князья будто с ума посходили, единовластвовать хотят, вече не признают. Более слушают ариманов, чем нас. Если ранее обращались к нам за советом да за помощью, то теперь чураются. Верят ариманам энтим, будто мы зло и вред всей Сваргии несём. А как без веры предков жить? Кто мы, без нашей веры?
Велебор слушал и хмурился. Потом поднялся и сказал:
– Благодарствую за беседу! Пора почивать. Завтра тяжёлый день.
Гости поднялись и пошли за Любавой в горницу, где им уже было постелено.
Это утро Мары началось иначе, чем обычно. Ночью ей спалось плохо. Искрутилась вся. А под утро и вовсе сон прошёл. Она поднялась, присела на край кравати и затихла. Мысли о пещере и камнях, что обрушиваются на батюшку, не выходили из головы.
Деверь тихонько отворилась и вошла Любава.
– Уже встала? Умница! Сегодня у тебя особенный день. Давай-ка я тебя причешу.
Мара не шевелилась. Тогда Любава села рядом и принялась гребнем расчёсывать марины волосы.
Вместо двух детских косичек, которые плела раньше – одну для мамы другую для папы, Любава заплетала густые волосы Мары в одну тугую косу. Вплетая красную ленту, приговаривала:
– Расти коса до пят, женихи торопят.
Мара знала, что Любава готовит её к обряду лелейника. Накануне вечером папенька сообщил ей об этом. Но за своими переживаниями Мара не обратила внимание на слова отца. Только сейчас она вдруг осознала, что её мир меняется и уже никогда не будет прежним. Маменьки нет, папенька уедет, и Мара останется совсем одна. Она должна будет стать взрослой. Но как? Она же ничего не знает! Она же совсем не готова!
Туго затянув косу лентой, Любава шепнула Маре на ушко:
– Вот ты и взрослая теперь! – потом потянула за косу и нарочито весело добавила: –Ну неси свой вышитый рушник, а я каравай принесу. Батенька заждался уже тебя, чтобы по скамейке провести. А потом гостей угощать будем, подарки принимать, да наставления получать.
В голове Мары звенело, голос Любавы доносился будто издалека.
Словно чужие были руки, которые Любава покрыла полотенцем и положила сверху каравай.
Каравай должна была Мара испечь сама, но приготовила его Любава. Да и рушник, если бы не Любава, не был бы закончен.
Мара не раз слышала от Любавы об этом обряде. По правилам, юница должна на собственноручно вышитом рушнике вынести собственноручно испечённый каравай и с поклоном передать его старцам. Потом матушка за руку проводит дочку по скамье. В самом конце скамьи юница должна отпустить руку матери и спрыгнуть на пол.
Во взрослую жизнь Мару должна ввести маменька, но увы сейчас было всё не так…
Мара шла на ватных нога. На её дрожащих вытянутых руках, покрытых вышитым рушником, лежал каравай.
Запнувшись возле длиннобородого старца, Мара чуть не упала, но старец подхватил её.
Поднимаясь, Мара неловко сунула ему хлеб и неуверенно произнесла:
– В дар преподношу… свидетелям моего взросления… рушник… знак дороги… проделали гости, и мне предстоит… хлеб и соль, чтобы жить… И оберегаемой быть на моём пути…
Длиннобородый старец с почтением передал каравай другому старцу, взял Мару за руку, подвёл к Велебору и слегка подтолкнул, подсказывая, что нужно поклониться отцу.
Мара поклонилась.
Велебор поклонился в ответ.
– Здравия тебе радость моя! – целуя дочь в щёчки, произнёс он. – Этот день для тебя должен стать особенным, солнышко! – Велебор приподнял дочь и поставил её на скамью. – Ну шагай смело, пришло и твоё время!
Мара вцепилась в большую и сильную руку отца.
– Идём, – произнёс Велебор.
Пошатнувшись, Мара пошла по скамье. Её сердечко колотилось так громко, что, казалось, вот-вот выскочит.
У самого края Мара остановилась и замерла. Сколько раз в детских играх она прыгала с этой скамьи! Но ни разу не было так страшно!
Мара вдруг представила, что вот она прыгает чуть вверх, отрывается от скамьи и, пока парит, вся беззаботная детская жизнь пролетает перед глазами. Потом медленно-медленно опускается вниз и после Мара крепко стоит на ногах.
«Но так не бывает! Падают быстро!» – подумала Мара и взглянула на отца. Вот сейчас она отпустит папенькину руку и всё! Больше никогда не сможет запросто забраться ему на колени, пожаловаться, поплакать…
Велебор попытался освободиться от руки дочери, но она только крепче вцепилась. Она готова была убежать из горницы, спрятаться в своей комнате и плакать, но только не прыгать!
Велебор спокойно и ласково смотрел на дочь.
– Ну что же ты, доченька, смелее! Не волнуйся, родная, всё будет хорошо!
И Мара поверила. Она отпустила руку отца, приготовилась прыгнуть, но зашаталась и чуть не упала. Отец вовремя поддержал её.
– Ничего, бывает, – подбодрил он. – Попробуй ещё разок.
Мара закрыла глаза сосредоточилась и прыгнула.
Всё закончилось слишком быстро. Никакого парения, никаких видений из детства. Раз, и она на полу.
Удивлённая Мара спросила у отца:
– Всё?
– Всё хорошо! Ты у меня умница! – с улыбкой ответил он и прижал к себе.
– Ну что ж, красавица, первый шаг сделан. А теперь покажи нам своё магическое умение, – попросил Мару длиннобородый старец.
Мара смутилась, она не совсем понимала, что именно должна показать. Глянула на отца и тот шепнул:
– Создай видимый обережный круг.
Мара максимально расслабившись, сосредоточилась на своём теле и представила как на неё из мира Предков и Покровителей – спускается густой поток живительной силы светло-голубого цвета. Сконцентрировавшись на нём, она мысленно трижды произнесла:
– Сила Рода, дай защиту от злых врагов, коих я знаю и коих не знаю, от лжи, от воды, от огня, от меча, от слова. Как сила от Рода, так и защита от Предков. Да будет так. Ключ в устах, замок в небесах.
Голубой поток усилился. Ладони Мары стали горячими. Подняв руки вверх, Мара нарисовала широкий круг, воздух засветился ярко-голубым.
Задумавшись лишь на миг, Мара шагнула к отцу и направила на него только что созданный обережный круг.
Оказавшись над головой Велебора круг окутал его, померцал, приноравливаясь к дыханию Велебора и стал прозрачным.
– Защитный круг хорош! И сила, и мощь в нём имеются… Защищать и оберегать тебя славно будет! – заметил длиннобородый старец.
Растроганный, Велебор неловко приобнял дочь.
Любава, что стояла в сторонке и держала отрез шёлка, подарок для Мары от отца, уткнулась в него и расплакалась…
Велебор осторожно забрал у Любавы отрез, и передал его Маре.
– На, вот, от меня подарок – шёлк на платье для невесты…
Получая от отца отрез шёлковой ткани, Мара подумала:
«Я рушник-то с трудом вышила. Кабы не нянька, до сих пор бы лежал. А тут шёлк… По нему ведь вышивать очень трудно будет! И не отлынешь. Ведь папенькин подарок! А ежели я не хочу? – с горечью думала Мара. – Я ведь и замуж не хочу… И приданное мне никакое не нужно… Все твердят, что надобно уклад предков почитать… А я вот с папенькой хочу пойти… У старцев магии учиться… Хочу язык птичий понять! А меня за иголку да нитку усаживают… А мне скушно… Ой, как не любы мне все эти женские обязанности… Ой, как не любы!»
Длиннобородый старец, словно услышал мысли Мары, повернулся к ней и ласково произнёс:
– Ты, детонька, вон какая умница! О батюшке позаботилась! Но не уподобляйся человеку, кой живет лишь своими желаниями и всякими деяниями порочными, а то сгубишь чистую душу свою и не исполнишь долга перед Родом.
Маре стало стыдно. Она подумала: «Чего это я разбухтелась тут?»
Спас её отец. Он подошёл, обнял и сказал:
– Как птицы покидают гнездо, когда вырастают у них крылья, так и ты детонька покинешь отчий дом, как время придёт, но к тому подготовиться надобно. И сегодня начало положено, главное дело сделано! – И обращаясь к старцам, добавил: – Милости просим к столу, угощайтесь гости дорогие.
Глава 3
Стол был сделан из добротного дуба. Он был довольно большой и крепкий. Его покрывала искусно вышитая Птахой скатерть. Угощение на столе стояло богатое, разнообразное и обильное.
Обычно усаживались за стол в определённом порядке соблюдая традиции. Вначале занимал своё место хозяин дома – глава семейства, после Васил и Любава и последней за стол садилась Мара. Горячее угощение всегда подавала Любава.
Сегодня всё было иначе. Горячее предстояло подавать Маре. Да и сели не как всегда.
На папенькином месте теперь восседал длиннобородый старец. По правую руку от него – Велебор и второй старец, потом Васил. На приставной скамье по левую руку от длиннобородого присела Любава. Рядом с ней осталось место для Мары. Ей ещё предстояло подать специальное угощение для гостей – для «разделения трапезы». Хлебать угощение должно было всем из одной миски, оказывая почесть и уважение друг другу.
Каравай, который Мара вручила старцам, стоял в центре стола. Рядом с ним источали аромат запечённые рябчики, блестели боками мочёные яблоки, дымились в горшках натомлённые каши – ячменная, пшеничная и гречневая с грибами и ягодами. Манили отведать румяные пироги. В кружки был налит кисель.
Рядом с караваем пустовало место для специального угощения. Любава приготовила шти – похлебку. Она сегодня была мясной. И вместо рубленой квашеной капусты заправлена щавелем.
Гости отломили по кусочку от каравая и, обмакнув его в соль, съели. Похвалили Мару, мол, какой вкусный каравай она испекла.
Мара густо покраснела – она к нему рук не приложила.
После старцев от каравая отломили все.
Любава подала знак Маре, что пора нести шти. Мара сильно разволновалась, но собралась с духом, взяла большую миску с похлёбкой и, аккуратно поставив её на свободное место, села за стол.
Мара впервые сидела за столом, как взрослая. Ей было непривычно и странно. И в то же время очень приятно.
Отобедав, Старцы поднялись, поклонились.
– Хорошо у вас погостили, пора в путь дорогу собираться. Ты как Велебор, готов?
– Готов старче. Только с дочкой проститься хочу.
Велебор с Марой вышли на улицу.
– Папенька ты ведь ненадолго, да?
– Да, кровиночка моя, я постараюсь скоренько вернуться.
Велебор обнял дочь и, прижав к себе покрепче, прошептал:
–Я тебя люблю моя девочка! Где бы я ни был, сердцем я всегда рядом с тобой.
– Да папенька.
– Вот и славно! – Велебор помолчал. Потом дабавил: – Лихо надвигается. Не время мне сейчас отсиживаться дома.
Мара, сдерживая слёзы, кивнула.
Велебор нехотя выпустил дочь из объятий. Отошёл в сторону и, низко поклонившись солнцу, сказал:
– Прости меня, вольный свет-батюшка! – Немного постояв, на солнце глядючи, развернулся к полю и с почтением, произнёс: – Мать сыра земля, и ты прости меня! – После чего обратился к Маре, Любаве и Василу, которые уже стояли рядом, прижавшись друг к другу. В поклоне и с трепетом произнёс: – Простите и вы, родимые мои! Не кручиньтесь обо мне, заботьтесь друг о друге. А ты, Марушка, слушайся Любаву с Василом.
Мара хотела было кинуться отцу на шею, но остановилась. И, смахнув слезу, поклонилась вслед за родичами.
Велебор посмотрел на Васила, говорящим взглядом: присматривай, мол, за ней.
Васил, без слов понял, о чём просит его Велебор и совсем тихо сказал:
– Не волнуйся, брат. Будь спокоен и за Мару, и за дом. Ступай с миром, делай что должен. Все мы радеем за доброе дело, и у каждого оно своё.
А Любава добавила:
– Всё будет хорошо. Много сейчас испытаний для каждого. И тебе тяжкая доля выпала. Помни, что ты не один. Вот тебе от нас с Марой оберег. Он убережёт тебя от злых чар.
Любава протянула Велебору маленький мешочек, расшитый магическими знаками и набитый заговорной травой. Мешочек был туго затянут лентой из Мариных кос.
Велебор с поклоном принял подарок, повесил его на шею и спрятал под рубаху.
– Пора, – окликнули старцы, подводя коней.
Велебор решительно вскочил в седло. Старцы не заставили себя ждать.
Мара слышала, как длиннобородый, направив коня к воротам, сказал Велебору:
– Невозможно утерять то, что едино с душой и сердцем.
А другой добавил, кивнув Маре:
– Иногда теряя, мы обретаем.
Мара долго смотрела вслед уходящим из долины грёз и махала платком.
Наконец, Любава обняла её за плечи.
– Пойдём в дом, детка. Скрылись ведь уже давно, кому-машешь-то? Пойдём, дорогая.
Мара вывернулась из объятий Любавы и пустилась в лес в своё укрытие.
Утром проснулась Мара с мыслью о том, где же сейчас её папенька? Что с ним? Добрался ли до пещеры?
Погружаясь всё глубже в мрачные мысли, Мара бесцельно блуждала по комнате и даже не заметила, как вошла Любава.
Любава внимательно посмотрела на Мару, излучая доброту и нежность.
– Уже встала, вот и умница! Идем кушать, я твои любимые блинчики приготовила.
– Не хочу я, – безразлично ответила Мара.
– Идём, идём, – Любава потянула племянницу за руку.
Мара вырвала руку и хотела оттолкнуть няньку, но зацепилась браслетом, за жемчужное ожерелье Любавы и чуть не порвала его. Любава ловко освободила своё ожерелье. Её подбородок дёрнулся вверх, зрительно увеличив орлиный нос.
Лицо Любавы исказилось душевной болью. Она поправила ожерелье, и тихо, но твёрдо произнесла:
– Идём! Покушаем, а потом рубаху тебе шёлковую шить будем.
– Какую ещё рубаху, ни к чему она мне! – Мара с возмущением уселась на кровать.
– Это сейчас ни к чему! – мягко произнесла Любава. – А как суженый явится, так очень даже к чему окажется! – Любава села рядом и принялась гладить Мару по волосам. – Но тогда уже шить поздно будет. Тепереча готовить надобно.
– Да не хочу я ничего и не буду! Отстань от меня, нянька, без тебя тошно. Я лучше на поляну свою уйду.
– Ну вот сделай дело, да и гуляй смело, на свою поляну. Отдыхай! Со зверюшками да птичками своими играй. А перечить мне не гоже! – сохраняя спокойствие, произнесла Любава.
А потом встала и направилась к выходу.
– Да не до игр мне теперь! – крикнула в спину уходящей няньке Мара. –Ты что не понимаешь? Папенька в опасности!
Любава остановилась, повернулась к Маре и как можно ласковее сказала:
– Отчего же не понимаю? Очень даже понимаю! Но каждый должен своё дело править. Кто-то от ворогов защищать, а кому-то вон рубахи шить… Ясно тебе? – пристрожилась в конце Любава.
Мара нехотя встала с кровати и поплелась за нянькой.
Когда Любава и Мара вошли в столовую за столом сидел Васил. Увидев их, он воскликнул:
– Ну наконец-то! Можно с голоду помереть пока вас дождёшься! Вон блинчики уже остыли!
Мара присела на своё место и уставилась на стол, где стояли разные яство: мед, сметана, смородишное варенье, ягодный соус. А посредине на большом блюде возвышалась высокая горка блинов.
Васил сурово глянул и спросил:
– Чего так долго? – И, не дожидаясь ответа, принялся читать благодарения Богу. –Слава Небу и слава Земле, за то, что есть еда на столе!
Слегка склонив голову, Любава принялась наливать травяной чай из заварника, что стоял на самоваре. Добавила кипятка и заправила чай свежими сливками. Для себя же она приготовила липовый чай, уж очень он ей был по вкусу.
Мара наколола блин на вилку и возила им по пустой тарелке.
Одолеваемая хмурыми мыслями она размышляла:
«У меня горе, а меня всякой ерундой заставляют заниматься. Не понимают, что не до того мне. Одна птичка меня понимает, да и той не видать…»
Любава глянула на Мару и сказала:
– Блин – не стог, на вилы его не накалывают! Прояви уважение к солнцу! Чего ты ковыряешься? Ешь и не думай о плохом! – А потом добавила мягче: –Ты не печалься Марушка! Ведь печаль в беде не помощник. Печаль – это море! Утонешь, пропадёшь…
Рубаху кроили по всем правилам, как положено к свадьбе, цельной. Любава положила ткань на большой обеденный стол. Достала из шкафа шкатулку с нитями да иголками. Вынула оттуда верёвочку, и принялась измерять Мару.
– Стой прямо, расправь спину, чего согнулась-то!
Нянька вымеряла верхнюю часть и переносила размеры на ткань, приговаривая:
– Держи ткань ровнее, как-никак свадебный наряд готовишь! Чуть неточность и перекосится всё. Наденешь рубаху, а она вся скукожится. Выйдешь ты в своем наряде, и все гости увидят какая ты мастерица да рукодельница. И слава о тебе пойдёт, как о криворукой.
– Опять ты, нянька, со своими нравоучениями! Ну чего ты всё время меня шпыняешь да пророчишь мне чёрте что?
– А, чтобы ты не ленилась! – тут же ответила Любава. – Старалась! Ведь какой свадебную рубаху сошьёшь, такой и жизнь твоя станет.
Мара взяла металлическую иголку почти идеальной формы с загнутым в небольшое колечко краем. Такие иголки были большой редкостью. Эта досталась Маре от мамы. Птаха была рукодельницей, и набор иголок, отлитый лучшим мастером Сваргии, Велебор подарил супруге на рождение дочки.
Вдевая нить в колечко, Мара спросила:
– А коли я замуж не пойду, куда энтот наряд-то денешь? Так и сопреет в сундуке!
– А ты шей! – ответила Любава. – А всё остальное само справится.
– Может, и с папенькой само всё справится? – ехидно заметила Мара.
– Чем зубоскалить, лучше за стежками следи! – строго ответила Любава.
Мара притихла, а потом и вовсе замолчала.
Замолчала надолго – до самого вечера не проронила ни слова. Молча и равнодушно выполняла все поручения по дому. Ни Любава ни Васил не могли её разговорить.
Глава 4
Прошла неделя, но Велебор всё ещё не вернулся и никаких известий от него не было.
Всё острее и болезненнее переживала Мара отсутствие отца, чувствовала себя брошенной и никому не нужной.
Однажды она попыталась поговорить с нянькой и Василом, о том, как можно помочь папеньке, что нужно бы отправиться к той пещере, но они и слушать её не захотели, мол, это не детские заботы!
– Ишь чего удумала! – ворчал Васил. – Нос с локоть, а ума с ноготь! Нет её однозначно надо запереть в тереме!
Любава заступилась за Мару.
– Терем не спасёт её от мрачных мыслей, только хуже будет! Но что-то делать надо!
И они стали ещё больше загружать Мару домашней работой.
Мара проснулась чуть раньше обычного. Стояло раннее ясное утро. И пока Любава не появилась, Мара решила сбежать в свой шалаш, чтобы послушать лес, как её учил отец.
Не сказав никому ни слова, она незаметно ускользнула из дома.
Проворно забралась в шалаш, сосредоточилась на ощущениях, прислушиваясь к лесу, желая понять, что там с папенькой, но мрачные мысли не давали ей покоя.
– Папенька в беде, ему помочь надобно. А меня рубаху шить, да всякими делами загружать… Лучше я одна в лесу буду жить, может здесь у диких животных и птиц я и узнаю, что с папенькой и как ему помочь.
На ветке рядом с шалашом появилась белка. Это милое создание высоко держало пушистый хвост.
– Вот как ты думаешь, белка? – обратилась к ней Мара. – Зачем мне учиться всем этим премудростям домашнего быта, когда папенька в беде?
Белка замерла и внимательно уставилась на Мару, будто слушала её.
Мара вздохнула и начала язвительно передразнивать няньку:
– Я тебе передаю не просто знания, а опыт Рода нашего, а ты носом воротишь. Внимательной надо быть к тому, что ты делаешь, а тебя в деланье нет. Жизнь так мимо тебя и пройдёт.
Едва Мара замолчала, белка завертела мордочкой, будто пытаясь что-то сказать.
Не обращая внимания на её поведение, Мара продолжила рассказывать ей о своём.
– Но вот как же, белка, меня нет, когда я там! И делаю что велят! Вот только супротив моей воли, да и мысли мои не о том…
Мара повторяла слова Любавы, которые незаметно проникали в её сердце, заставляя осмыслить сказанное. Но всё так же продолжала передразнивать няньку:
– И невдомёк тебе, что всё искажено для тебя, твоей болью. А повинуясь ей, ты наполняешься обидой и злостью, с таким-то добром, ты не сможешь прийти к Богу нашему Роду. Утянет тебя боль твоя в кривду и ложь и сгубит душу твою. Вот и сейчас витаешь непонятно где! Учишь тебя учишь! А ты…
Белка подпрыгнула на месте и закрутила мордочкой с удвоенной силой.
Мара удивлённо посмотрела на неё, а потом в ту сторону, куда белка всё время поворачивалась. И увидела, как рядом со старым дубом появилось свечение.
Оно ширилось, разворачиваясь по кругу. И вдруг в центре появился силуэт человека с посохом.
Мара испугалась и перестала дышать.
Пристально всматриваясь в силуэт, она вспомнила: такое же свечение было в день, когда умерла её маменька.
«Что же это такое? Что?» – мысли кружились в голове не давая ответа.
Вдруг от речки послышался голос Любавы:
– Мара! Мара! Ты где? Отзовись! Мара…
От пронзительного голоса Любавы Мара на какое-то время оцепенела. Надо было крикнуть няньке, предупредить, но Марины уста словно слиплись.
Человек, что находился в центре свечения, услышав Любаву, вздрогнул, замер, а потом сделал шаг назад и исчез. Свечение замерцало, и рассыпалось в воздухе, не оставив и следа.
Когда Мара очнулась, поняла, что Любава уже ушла. Ей стало жутко страшно, она быстро спустилась с дерева и рванула домой.
Подбегая к амбару, Мара встретила Васила. Он сидел на скамейке и задумчиво плёл корзинку.
Мара хотела рассказать ему про свечение, но не успела начать, как Васил взял прут и, пригрозив им, принялся отчитывать её.
– Ну что? Где ты была? Тут Любава с ног сбилась искать тебя, а ты самовольничаешь. Вот приедет Велебор посадим тебя в башню будешь там сидеть!
– Папенька так никогда не сделает, – ответила Мара, отступая назад. – Он меня любит! А ты, дядька, меня за что так ненавидишь?
Васил откинул прут в кучу и, вздохнув, сказал миролюбиво:
– Да с чего ты это взяла, что я тебя ненавижу? Дурёха! Я люблю тебя! Ещё как люблю! Вот только ты Любаву шибко волноваться заставляешь. А мне жалко её. Сейчас вон бледная бегала, тебя искала. На поляну твою ходила, а тебя там нет. – В голосе Васила послышалось раздражение. – Вот где ты была? Я говорю, а тебе хоть бы хны! Ни капельки красочки на щеках.
Мара смутилась.
«И впрямь, чего я так с нянькой?» – подумала она.
– А где-нянька-то? – спросила Мара у дядьки Васила.
– В хоромы пошла, может там ещё, – буркнул он в ответ.
Мара направилась в дом, но её остановил голубь, который, едва не задев крылом её лицо, влетел Василу прямо в руки.
– Голубь-то почтовый, – удивился Васил, рассматривая птицу. – Видимо известие срочное.
Мара от удивления забыла, куда шла.
Увидев остановившуюся в любопытстве племянницу, Васил сказал:
– Ну чего встала, иди! Иди, успокой Любаву!
Мара, не отрываясь, смотрела на голубя и не слышала Васила.
– Чего стоишь?! Иди, говорю, успокой Любаву! – прикрикнул Васил.
Любава в глубокой задумчивости сидела на лавке. Бледная и уставшая, она взывала к своим предкам о помощи и, когда вошла Мара, Любава не сразу заметила её.
Мара неуверенно присела рядышком.
– Явилась наша несмеяна, – нянька с укором посмотрела на племянницу.
– Нянька, ты это, не серчай на меня, – ласково произнесла Мара и затихла.
Все её мысли были о том, какое известие принёс голубь, ведь это наверняка о папеньке. Может сообщает, что скоро будет или наоборот задерживается…
– Мара ты чего такая? – Любава одёрнула Мару за плечи.
– Нянька там это… – Мара хотела рассказать о голубе и о свечении, но в дверях появился Васил.
– Тут голубь… – Васил замолчал и показал берёсту. – Известие принёс… Странное. Про старцев с Велебором…
Мара с Любавой подскочили.
Васил глянул на них, помолчал чуток, а потом продолжил:
– Но я думаю всё обойдется, справимся.
– Чего обойдётся? С чем справимся? – заволновалась Любава, прижав руки к сердцу.
Мара замерла, боясь услышать страшное.
– Ты сядь, Любава. И ты, Мара, сядь… Вот послушайте… – Васил, вглядываясь в записку, затих.
Мара с Любавой опустились на лавку и теперь с нетерпением ждали, что он скажет. Но он молчал, разглядывая послание.
– Ну чего ты молчишь, мы уже давно сидим! Не тяни! Читай! – не выдержала Любава.
Мара усердно принялась молиться предком: «Род мой к тебе взываю о защите папеньки, пусть папенька будет жив!»
Она почти не дышала лишь повторяла и повторяла: «Пусть папенька будет жив!»
– Марушка, – негромко произнёс Васил. – Известие тревожное, но мы справимся. Ты детонька шибко волнуешься обо всём, но волнение оно не помогает, оно вредит тебе и мешает другим. Нам сейчас надобно спокойствие хранить, оно поможет и тебе, и Велебору. Велебор и старцы люди бывалые! И не в такие переделки попадали! Небось выберутся.
Любава, ахнула:
– Васил, родненький, да что же там такое?! Ты чего страху-то нагоняешь! – запричитала она.
– Да погоди ты, Любава! Ничего я не нагоняю, а стараюсь предупредить. Ведь, что свершилось, того уже не изменить, хотя надежду терять не стоит, уповать на неё надобно, чтобы силы не терять.
– Ну не тяни ты! Читай уже, что там в записке-то! Не томи!! – воскликнула Любава и махнула на Васила.
Наконец, Васил принялся читать. Он старался читать спокойно, но в его голосе слышалось волнение, а руки слегка дрожали.
– Случилось непредвиденное. Вход в пещеру завален. Известий от старцев и Велебора нет. – Окончив чтение, Васил глянул на Мару и сказал: – Да известие тревожное… Но надеяться надо на лучшее и прежде всего сохранять спокойствие.
Мара фыркнула и, не сдерживая возмущение, заявила:
– Да ты что такое говоришь! Я же видела, как на папеньку камни падали, а ты мне тогда не поверил! И никто не стал слушать меня! А теперь: не стоит волноваться?! Успокоиться?! Папенька возможно ранен или того хуже погиб под этими камнями… Надо срочно что-то предпринять, вдруг ему помощь нужна. Ты что ничего не собираешься делать? – кричала Мара. – Конечно! Это же не твой папенька!
Щёки Мары покраснели от ярости.
Любава хотела обнять её, но та оттолкнула няньку и встала.
– Не надо меня жалеть! Лучше вон о папеньке побеспокойся!
Мара отвернулась. В глазах её потемнело, голова закружилось.
– Маруша, девочка моя, не надо так! – успокаивала Любава племянницу. – Мы не сможем сейчас ничем помочь. Мы ведь даже не знаем где эта пещера.
– И кто отправил это известие, тоже не знаем, – добавил Васил. – Может это ариманы хотят тебя выманить?..
Васил говорил, но Мара ничего уже не слышала, её покрасневшее лицо стало бледным.
– Что же, с папенькой будет? – прошептала она и покачнулась.
– Ой, Васил, держи её! – закричала Любава.
Васил подхватил племянницу:
– Клади её на лавку, я за водой, да за снадобьем.
Перед Мариным мысленным взором вместо горницы, возник давешний дуб, а рядом с ним стало проявляться свечение. В центре него виднелся силуэт человека. Он махал ей рукой, будто звал войти внутрь.
Мара почувствовала резкий запах, шедший из флакона с солями, что держала Любава прямо перед её носом и открыла глаза.
Увидев испуганные глаза Любавы, спросила:
– Нянька ты чего? Не волнуйся так за меня, чай не впервой со мной такое… Обойдётся! – Мара потихоньку приподняла голову и села. – А вот что с папенькой, а?
Любава промолчала, да и что она могла ответить.
Мара сидела на лавке и вспоминала своё видение. Она понимала: это было то самое свечение, которое возникало уже не раз.
«Похоже, видение неспроста… – решила она. – Я должна разобраться во всем. Нужно срочно попасть к старому дубу. Хватит с меня всех этих тайн! Но прежде необходимо увидеть записку. Надо понять, кто прислал голубя…»
– Нянька, дай мне известие! – глухим голосом проговорила Мара.
– Да нету его у меня. У Васила оно. Он его с собою унёс.
– А где дядька?
Мара поднялась и, пошатываясь, направилась во двор.
– Куда же ты? – Вцепилась в неё Любава. – Вон бледная ещё какая! Погоди, полежи маненько!
Глава 5
Мара строго глянула на Любаву и отодвинула её с дороги. А потом решительно и уверенно отправилась искать Васила.
Васил стоял перед амбаром держа в руке записку. Увидев Мару, повернулся к ней.
– Ты куда отправилась? Слабая ведь совсем ещё.
– Дядька Васил, дай мне послание, я сама хочу прочесть.
Васил нехотя протянул Маре бересту.
Мара несколько раз взглядом пробежала по записке. Послание было нацарапано с таким сильным нажимом, что берёста порвалась в нескольких местах. Строчки были неровные, плясали то вправо, то влево.
«Тут явно, что-то нечисто!» – подумала Мара, а вслух произнесла:
– Вы можете, не беспокоится с нянькой, я найду способ, как помочь папеньке.
Мара развернулась и быстрым шагом отправилась к дубу.
– Опять в свой шалаш устремилась, – пробурчал Васил. – Ну, пусть… Ей одной побыть надобно. Пусть в шалаше своём посидит, там ей скорее полегчает.
Мара почти бежала к шалашу, а вернее к дубу, где она наблюдала свечение, с твёрдым намереньем дождаться его появления и войти внутрь, туда, где она видела силуэт человека.
Подходя к поляне, она запнулась о внезапно появившийся корень и полетела кубарем, обронив записку.
Вдруг, ясное небо стало наполняться тучами. Зеленая трава, мелькавшая у Мары перед глазами, стала рыжеветь. Мару замутило, и она зажмурилась.
Когда открыла глаза, ярко светило солнце, трава была как обычно, зелёная. Только место оказалось совершенно незнакомое.
Сидя на земле, Мара не могла понять, где она очутилась. Подумала даже, что по ошибке выбрала не ту дорогу. Но она в округе исходила всё и таких мест раньше не встречала…
Изумлённая Мара рассматривала окружающее её пространство и даже не заметила, когда и откуда появился преклонных лет старец с огненными глазами, длинными чёрными волосами с белыми прядями, и такой же длинной с седыми прядями бородой. Он стоял и опирался на деревянный посох с круглым набалдашником.
Приглядевшись к старцу повнимательней, Мара подумала: «Да ведь это человек из моего видения! Значит, я попала куда надо!»
– Здравия тебе, девица-красавица! – старец, улыбаясь, протянул руку Маре, помогая ей встать.
Не успела Мара как следует ухватиться за его руку, как уже стояла на ногах.
– Меня зовут кудесник Рогнар, а тебя? – добренько улыбаясь, спросил старец.
– Меня?.. – Мара была в замешательстве.
– Тебя! А кого же ещё? – Рогнар покрутил головой по сторонам. – Здесь ведь более никого нет.
– Меня… Марой кличут, – негромко ответила Мара. – А где это я оказалась? – И, оглядевшись, добавила: – Я к дубу шла да споткнулась и упала, а тут всё какое-то странное, чужое…
– Видел-видел, как ты летела, ну думаю пришиблась девонька, вот и поспешил сюда. А ты ничего ловкая! Вижу целёхонька, ни царапинки, – затараторил Рогнар.
Вдруг за спиной Мары раздался пронзительный крик птицы. Мара не распознала птицу по голосу. Обернувшись, увидела лишь лёгкое колыхание ветвей на дереве.
– А что это за птица сейчас прокричала, – спросила Мара у Рогнара.
– Какая птица? Где? Я ничего не слышал? – как-то через чур искренне растерялся Рогнар.
– Странно… ну как же… вот только что… – Мара показала рукой в сторону, где ещё качались ветви.
Рогнар мельком глянул, куда указала Мара и пожал плечами.
– Да ничего там нет. Тебе почудилась. Всего-то ветер ветвями играет и только.
Мара смотрела на Рогнара стараясь распознать его замысел.
Отец учил её читать знаки. А что, если этот птичий крик и есть знак? Что, если предки её предупреждают?.. А кудесник претворяется, что не слышал.
То, что Рогнар лгал, у Мары не вызывало сомнений. Её-то он слышал прекрасно, значит, и птицу услышать должен был.
«Пожалуй, не стоит открываться и рассказывать кудеснику всю правду как на духу. – подумала Мара и опустила глаза. – Он явно что-то скрывает! Нужно таиться и побольше выведать самой. Вдруг он на стороне ариманов?»
От таких мыслей у неё сдавило в груди, а мир, вокруг начал сжиматься. И Маре будто почудился голос отца: «Для усмотрения истины слова не нужны! Будь внимательна! Собери свои силы! Стань упругой и одновременно текучей! Соединись с окружающим тебя миром и стань единой с ним, тогда тебе никто и ничто не сможет навредить».
Вспомнив уроки отца, Мара кивнула Рогнару и, якобы разглядывая качающиеся ветки, сосредоточилась на своём теле.
«Сила Рода, дай защиту от злых врагов, коих я знаю и коих не знаю, от лжи, от воды, от огня, от меча, от слова. Как сила от Рода, так и защита от Предков. Да будет так. Ключ в устах, замок в небесах!» – трижды мысленно произнесла Мара всей душой желая, чтобы обережный круг был невидимым.
Едва она начала читать заклинание, Рогнар засуетился, замахал руками:
– Посмотри, Мара, посмотри, вон твоя птица! А я ведь даже и не заметил её поначалу… Надо же! Вот прохвостка напугала гостью. Вот я тебе… – Рогнар пригрозил птице пальцем.
Мара сладко потянулась, руками рисуя обережный круг, она ощутила себя защищённой. Разрушить сосредоточение Рогнару не удалось. Невидимая защита окутала Мару.
Улыбнувшись Рогнару, она легкомысленно прощебетала:
– Да ну и ладно! Чего уж там! Пусть себе кричит, на то она и птица!
– Ну раз ладно, так и ладно… Тогда я, пожалуй, пойду своей дорогой, – с досадой сказал Рогнар, однако уходить не спешил, стоял, переминаясь с ноги на ногу и внимательно рассматривая свой посох, как бы решая, годится он для дальнейшей службы или нет.
Мара растерялась. Как же так? Не могла же она ошибиться? Ведь именно Рогнар был в видении! Значит, он ключ к тайне. И она затараторила:
– Как пойдёшь, куда пойдёшь? Кудесник Рогнар, а как же я? Место-то незнакомое! Мне помощь нужна!
Рогнар задумчиво погладил усы, как бы размышляя над словами Мары. И тогда она шагнула к нему поближе и тоненьким голосочком взмолилась:
– Рогнар, будь добреньким, помоги мне! Не бросай меня здесь одну! Я же не знаю, куда идти… Пропаду, сгину… Место-то тут незнакомое!
Мара взволнованно посмотрела на кудесника.
– Ну хорошо, хорошо! – согласился Рогнар. – Куда тебя денешь? Придётся тебе помочь! Ну и ты, надеюсь, в долгу не останешься, сослужишь мне службу…
Маре хоть и было страшно соглашаться, но ещё страшнее было потерять единственную ниточку, которая помогла бы найти папеньку. Поэтому она, не задумываясь, согласилась:
– Договорились! Но чем, же я могу тебе сослужить?
– Потом, – отмахнулся Рогнар. – Пойдём, чего стоять-то? Ты лучше расскажи мне, девонька, как сюда попала? – Не дожидаясь ответа, Рогнар тронулся в путь и, махнув рукой Маре, мол, шагай быстрее, добавил: – Пошли-пошли по дороге поговорим.
Мара с недоумением уставилась на кудесника – только что стоял и вдруг заторопился.
– Не знаю… – догоняя Рогнара ответила Мара. – Вначале споткнулась, потом кубарем полетела. Хотя странно как-то получилась, я ведь все тропиночки в нашем лесу наизусть знаю! И как так вышло, сама не пойму? – Мара растеряно пожала плечами. – А где я?
Рогнар улыбнулся и ответил:
– Ты девонька в параллельный мир попала! Слыхала небось про такое? Вот, милости просим!
– Вот это да! – воскликнула Мара. – Я что, действительно в параллельном мире?
– Слыхала, значит… Чудесненько! – Довольный Рогнар потянул бороду. – И что ты про эти миры знаешь?
– Да так немного, – насторожилась Мара, догадываясь, что попала в какую-то ловушку, но не понимая в какую. – Знаю, что существуют одновременно с нашим, и что события в них идут по-своему, не как у нас. Но как попасть сюда мне было неведомо. Как получилось – загадка! Может, ты объяснишь мне, а кудесник Рогнар?
Рогнар глянул на Мару.
– Может, и объясню. Но в двух словах не расскажешь. И не место тут такие разговоры вести. Мало ли кто услышит?
– А кто услышит? – насторожилась Мара. – У вас что, чёрные колдуны тоже есть?
Прежде чем ответить Рогнар помолчал. Потом вздохнул и сказал:
– Имеются.
Маре очень хотелось расспросить кудесника про пещеру, про папеньку, но она боялась – вдруг кудесник водит дружбу с ариманами, тогда она не поможет папеньке, а только навредит.
От воспоминаний о папеньке глаза сделались влажными и Мара затихла, опустив голову.
– Что случилось, отчего слёзки на глазах? – ласково спросил Рогнар.
– У меня свои счёты с этими ненавистными ариманам! – с горечью сказала Мара и добавила: – Но я сумею с ними посчитаться!
– Ишь ты, какая бесстрашная! – улыбнулся Рогнар. – Или безрассудная… – Он покачал головой. – Так какая же ты?
– Не знаю, – вздохнула Мара. – Эх кабы выведать тайны ариманов и чем их можно победить, тогда легче было бы с ними справиться.
– Не чета тебе умы головы над этим ломают. – Рогнар снисходительно похлопал Мару по плечу, а потом добавил: – Сила тутошней магии поболе вашей будет…
Мара открыла было рот расспросить Рогнара про магию, но он остановил её и направился к пеньку, что торчал неподалёку от тропинки.
– Передохнуть надо бы, уморился я.
Рогнар опустился на пенёк и задумался.
Мара удивлённо посмотрела на Рогнара – он только что бодренько шагал, а тут вдруг стал немощным и неуклюжим. Но деваться некуда, она молча встала рядом.
Рогнар, поёрзал на пеньке, поглядывая по сторонам, а потом вдруг принялся нахваливать Мару.
– А ты девонька не только ловкая, но и умная как я погляжу. Вон как смирно стоишь рядом, а самой ведь невтерпёж… Жуть как про всё узнать хочется, да?
– Хочется, – подтвердила Мара.
– Ну, вот за твоё терпения и награжу тебя! Раскрою тебе один секрет.
Глаза Мары вспыхнули любопытством.
Рогнар ещё поёрзал, усаживаясь поудобнее, и улыбнулся в бороду.
– Не знаю, слышала ты али нет… – протянул он. – Только есть одно место… Там можно разузнать обо всех тайнах…
Рогнар задумался.
Мара от нетерпения готова была кричать во весь голос, мол, не тяни уже, кудесник, не мучай! Но сдержалась и не проронила ни единого звука – он же сказал, что награда за терпение… Вот Мара и терпела.
Наконец, Рогнар произнёс:
– Известно ли тебе, девонька, о Мировом Древе?
Мара разочарованно вздохнула.
– Папенька мне рассказывал, мол, есть одно удивительное дерево. Оно соединяет мир людей с мирами богов. Светлые боги живут в его ветвях, а Тёмные боги обитают в корнях.
Не о нём ли спрашиваешь меня, кудесник? Только сказки всё это!
– Никакие не сказки! – Рогнар поднял с земли веточку и рассматривая её продолжил: – Хотя сам я там не бывал и не видал, но в древних книгах пишут, что в особый день Светлые и Тёмные боги встречаются, и тогда им можно задать три любых вопроса и получить на них ответы. Многие желают побывать у Древа, но немногим это удаётся. А кто рискнул и смог, тому боги открывают истину. И он сразу познаёт суть всех вещей. Важно богам задавать правильные вопросы.