Читать онлайн Опасно влюбиться бесплатно

«Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!»

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Глава 1. Молодая и привлекательная женщина ищет интересную высокооплачиваемую работу

– Мало ли, что все твердят – «кризис, кризис». Все равно люди добиваются успеха. Главное – по-настоящему этого захотеть. Помнишь, как сказано у Булгакова? Кризис – в головах, а не в клозетах.

– Мама, – натянуто улыбнулась Марина Журавлева, – ты слишком вольно перефразируешь Михаила Булгакова.

– Ну, мне это позволительно, – ворчливо отозвалась мать. – Знаешь, сколько раз мне пришлось перекладывать с полки на полку этого Булгакова, когда я работала в библиотеке? А в свое время мы ночью подклеивали томики Булгакова, штопали их, как проклятые, чтобы утром выдать читателям – такой был ажиотаж по поводу великого писателя, что эти книги быстро приходили в негодность. Так что Михаил Афанасьевич должен мне быть благодарен – я тоже внесла некоторую лепту в его посмертную славу. Но давай лучше поговорим о тебе. Почему ты никак не можешь найти работу? Ты же закончила престижный университет… закончила чуть ли не с «красным дипломом». Бог тебя умом не обидел. Внешностью – тоже. Почему тебе все время не везет?

Людмила Ильинична, мать Марины, всю жизнь проработала в районной библиотеке Замоскворецкого района и только год назад ушла на пенсию. Это была педантичная, сухопарая крашеная брюнетка, которая любила наводить в их квартире идеальную чистоту. Людмила Ильинична давно рассталась с мужем – как она сама считала, исключительно по его вине, но так и не вышла больше замуж. Впрочем, особо внятных предложений и не было… Ее серые глаза редко излучали тепло, в основном взирая на мир и на собственную дочь с укоризною. Она предпочитала носить все черное или серое, как будто в доме был своеобразный вечный траур. Она ни с кем не поддерживала особенно тесных или близких отношений, даже с соседями – и при этом изводила дочь своей любовью и желанием непременно устроить ее жизнь «со знаком качества», «хорошо» выдав замуж. Но Марина чувствовала, что в душе мать все равно очень сильно любит ее, и за это прощала ей многое.

Марина вздохнула и покосилась на мать.

– Мама, когда говорят «кризис», то это не просто так. Это очень серьезно. Он же бушует не только в России. Он поразил уже весь мир. – Она невесело улыбнулась: – Это как подводное землетрясение: оно случилось где-то в одном месте, а вызванные им разрушительные волны раз за разом прокатываются по всему свету, сметая все на своем пути. Разве можно противостоять стихийному бедствию?

– С твоими данными ты могла бы работать в банке. Могла бы пойти в любую крупную компанию! – воскликнула мать. – Неужели ты хочешь сказать мне, что не справилась бы с работой там?

– Полагаю, что справилась бы. Но ты же знаешь – после того, как началась повальная цифровизация, во всех банках начались и повальные сокращения. Сейчас компьютеры и искусственный интеллект вытесняют людей из банковской сферы точно так же, как в свое время прядильные машины уничтожили труд миллионов мелких ткачей. – Марин невесело улыбнулась. – А когда в банки придут блокчейн-технологии, там вообще может остаться один главный компьютер – и директор банка. Уже не нужны будут люди, чтобы проверять и контролировать операции – за них это будут делать циферки блокчейна. – Она вздохнула. – Да и выдавать деньги тоже скоро будет не нужно – все страны быстро переходят на безналичные расчеты, и Россия не исключение.

Людмила Ильинична вытянула губы трубочкой:

– Помню, когда нам выдавали зарплату нормальными бумажными купюрами/совсем другое было ощущение. Особенно, если купюры были новые и пахли деньгами. Такой особый аромат свежих денег, ни с чем другим не спутаешь/А теперь тебе «кидают» какие-то циферки на карточку, и ты этих денег вообще не чувствуешь. Не зря они так быстро расходуются. Потому что ты их просто не ощущаешь как деньги. Циферки пришли, циферки ушли – не жалко. А в итоге/

Марина укоризненно покачала головой:

– Мир меняется, мама. И нам остается только к этому приспосабливаться. Более того: никому нельзя отставать – иначе запишут в ретрограды и оставят стоять на обочине, пока поезд унесется далеко вперед.

Людмила Ильинична всплеснула руками:

– Вижу я, ох, вижу, как далеко унесся этот чертов поезд! С простейшим вирусом весь мир уже который год не может справиться! Все стоят на ушах, а из лекарств – только маски да парацетамол. И малиновое варенье, как при гриппе. Хотя коронавирус – это совсем не грипп.

– Ну что такое ты говоришь, мамочка? А аппараты МРТ, каждый из которых стоит по несколько миллионов? А новейшие кислородные аппараты для вентиляции легких? Сколько гигантские госпиталей развернули в кратчайшие сроки – на ВДНХ, в Сокольниках, в парке «Патриот», в Вороновском. А сами вакцины, которые разработали для лечения коронавируса в рекордные сроки? Разве это не чудо научной мысли, которая вся спрессована в этих маленьких ампулах, которые производятся миллионными партиями?

Громкий свист вскипевшего чайника прервал их спор. Марина заварила себе крепчайшего кофе, щедро бросив туда сахару. Ни сливками, ни молоком она его не разбавляла.

25-летняя Марина Журавлева была, в отличие от матери, очаровательной девушкой. У нее были необыкновенные, серо-зеленые с золотистыми искорками глаза, большие и лучистые. Золотисто-каштановая копна волос опускалась на стройную высокую шею. Марина была немного выше среднего роста, но со стройной, даже изящной фигурой. Когда она улыбалась, уголки ее рта кокетливо приподнимались, и от этого рта и от этих лучистых глаз невозможно было отвести взгляда. Многие считали, что Марина Журавлева похожа на известную актрису Ирину Алферову в молодости – в то время, когда от нее сходил с ума не только собственный муж Александр Абдулов, но и весь Советский Союз, от Калининграда до Камчатки. Но сама девушка этого не замечала и держалась строго. Она предпочитала не молодежную одежду, а сдержанную, классическую. Жизнь без отца, более чем скромная, с педантичной и занудной матерью, сделала Марину несколько замкнутой. Она не имела серьезных романов, отвергала ухаживания легкомысленных однокурсников. И если ловила на себе восхищенные взгляды прохожих, то делала вид, что не замечает их.

– Не переживай, мамочка, – попыталась улыбнуться она. – Сейчас я как раз иду на собеседование, и, может быть, что-то получится.

– Дай Бог, чтобы получилось! – горячо воскликнула Людмила Ильинична.

Марина опустила глаза.

Сама она всей душой мечтала о том, чтобы у нее не получилось ничего. Потому что фирма, в которую она намеревалась устроиться, была прямой противоположностью всему тому, о чем она неоднократно говорила матери, и куда мечтала бы попасть. В нее она закинула свои документы только от отчаяния. Потому что ей захотелось найти хоть какую-то работу, в конце концов. В фирме обещали тысячу долларов в месяц. По нынешним временам – это было очень хорошо. Но чем больше Марина смотрела на адрес – Вторая Кабельная улица, тем меньше энтузиазма она испытывала. Какая-то забегаловка на грязном краю города, вот что это должно было быть. Никаких сверкающих мрамором холлов, никаких фонтанчиков и приличной мебели в офисах на Второй Кабельной, естественно, не встретишь. Тысяча долларов… За что бы эту тысячу ни платили, работать там было бы, скорее всего, неприятно.

«Ладно, – подумала она, – все-таки съезжу туда… И если они отвергнут меня… что ж, я буду только рада».

Поднявшись по эскалатору станции «Авиамоторная», Марина обратилась к первому встречному:

– Где здесь Вторая Кабельная улица?

Мужчина посмотрел на нее каким-то мутным взглядом, но ничего не ответил.

«Пьяный, наверное», – решила Журавлева. Она подошла к женщине, торгующей цветами,

– Извините, вы не подскажете мне, как пройти на Вторую Кабельную?

– Я не местная, – буркнула женщина, – не знаю.

Марина прикусила губу,

– Но вы ведь торгуете здесь!

– И – только! А живу совсем в другом месте. Да что вы вообще ко мне пристали?! Купите себе справочник или карту… Или в телефоне своем посмотрите.

Марина отошла от нее, поражаясь запасам агрессивности в этой женщине. А еще торгует цветами – прекрасными, хрупкими…

Наконец ей все-таки объяснили, куда идти.

– Это совсем недалеко. Главное – не сбейся с пути! – проговорил ей напоследок какой-то юркий мужичок в кепчонке, надвинутой по самые глаза.

Марина пошла в указанном направлении. Чем дальше она шла, тем больше у нее портилось настроение. Какие-то невзрачные, давно не ремонтировавшиеся дома соседствовали здесь с бесформенными, мрачными коробками огромных предприятий. Чахлые деревца никак не хотели приживаться среди этого мрачного индустриального царства и уныло подставляли солнцу свои замызганные серовато-зеленые листочки. Там и сям валялся ржавый металлический лом, кучки цемента, старые деревянные ящики. А в воздухе висел густой запах пыли и промышленного дыма.

«Ну и местечко», – подумала Марина, поеживаясь.

Впереди мелькнул грязный указатель – Вторая Кабельная. Она вздохнула. Вот и нужный дом. А вот и неказистая вывеска – фирма «Фокус-Плюс». Такая маленькая, что можно сразу и не разобрать. Действительно, контора та еще…

Со все нарастающим внутренним сомнением она толкнула входную дверь. Помещение тоже оказалось мрачным, заставленным какими-то коробками, упаковками, деревянными ящиками.

– Вы по какому вопросу? – спросила ее долговязая девица с короткой стрижкой. Она появилась невесть откуда. Ее волосы были покрашены в светлый цвет, и она могла бы даже показаться привлекательной, если бы ее не портили злые маленькие глазки. Они бесцеремонно оббежали всю изящную фигуру Журавлевой и с непонятной неприязнью остановились на ее лице. – Вы по какому вопросу? – настойчиво повторила девица.

– Я… на собеседование. По поводу работы, – пролепетала Марина, все больше убеждаясь в том, что пришла явно не туда.

– К Игорю?

Марина пожала плечами,

– Я не знаю. Мне сказали прийти сюда в два часа, и…

– Сейчас уже два двадцать.

– Я очень долго добиралась до вас от метро. Никто не знает адреса…

– Вы что, не могли справиться по карте? Почему не спросили Яндекс? – Девица нахмурилась. – Зачем блуждать? И спрашивать разных идиотов, когда можно бросить один взгляд на карту, и – все станет ясно. Я всегда так делаю.

Марина поежилась под испепеляющим огнем ее сарказма. Такое впечатление, что девица самоутверждалась за ее счет.

– Ладно, сейчас я скажу Игорю. Не знаю, примет ли он вас теперь… – Девица с сомнением посмотрела на нее и удалилась.

«Что они разыгрывают из себя, черт побери?! – возмутилась про себя Марина Журавлева. – Сотрудников головного офиса фирмы «Майкрософт», что ли?!»

– Он, так и быть, согласился принять вас, – возвестила вернувшаяся девица. – Пройдемте… – Она презрительно оглядела Марину. – Не знаю, правда, какое вы произведете на него впечатление, раз вы в принципе опаздываете…

Они прошли в крошечный кабинетик. За простеньким письменным столом, заваленном бумагами так, что было невозможно понять, как хозяин в них только ухитряется разбираться, сидел невысокий крепыш лет сорока с рано полысевшей головой и что-то настойчиво говорил по телефону. Второй смартфон лежал по его правую руку и тоже подмигивал дисплеем. В углу стоял факсовый аппарат. Из него выползали листы бумаги с сообщениями и падали в лоток. «Кто бы мог подумать, что сюда посылают факсы!» – с издевкой подумала про себя Марина.

Крепыш кивнул на стул – мол, садитесь – и продолжал разговор.

Ждать Марине пришлось долго – минут десять. Разговор никак не кончался. От нечего делать она принялась разглядывать потолок, стены, всю обстановку помещения. Ничего интересного она, впрочем, не увидела. Здесь все было действительно убого.

Оторвавшись, наконец, от своих телефонов, Игорь взглянул на нее. И просто обомлел. Он давно не встречал такой красавицы.

– Я не понял – вы что, наниматься сюда пришли? – удивленно спросил он.

Марина растерялась,

– Я звонила вам, и вы сказали прийти на собеседование…

– Нечего мне тут собеседоваться, – наконец пришел в себя Игорь. – Работать хочешь? Да или нет? – нагло спросил он.

– Я не знаю, какой профиль, и…

– Грамотная? Языки знаешь? Хоть один иностранный?

Марина кивнула.

– Если хочешь работать – всему научишься. Если нет – то и говорить не о чем.

Она нахмурила брови,

– Я не знаю… Конечно, я хочу работать. Вы сказали, что платите тысячу долларов, и…

– Тысячу – это только тем, кто зарекомендовал себя успешным работником. А новичкам мы платим восемьсот, – оборвал ее Игорь и плотоядно взглянул на Марину. – Восемьсот баксов в месяц – согласна? Да или нет?

Марина Журавлева посмотрела на него, на убогую обстановку кабинета, на груды ящиков, сваленных, кажется, в каждом углу… и неожиданно для себя согласилась.

– Все очень просто. Мы торгуем компьютерами – и всякой периферией к ним – и заправляем картриджи. Каждый, кто купит у нас что-то – наш лучший друг. Каждый работник фирмы, который сумеет продать что-то – наш лучший работник. – Игорь коротко улыбнулся и приблизился к Марине. Она отодвинулась и строго посмотрела на шефа.

– Если он сумеет постоянно продавать что-то – он гений. И оплата его будет соответственно вырастать. В геометрической прогрессии. Ты сумеешь хорошо продавать?

Марина Журавлева вздохнула. В МГУ ее учили совсем другим вещам. Языкам, экономике, основам бизнеса, основам макроэкономики, глобального валютного регулирования. Она никогда не думала, что будет просто «продавать». И что вся ее ценность как работника будет определяться именно этим.

– Я попробую, – произнесла она бесцветным голосом.

– Отлично. – Игорь посмотрел ей в глаза. – Эй, не хмурься! Самый главный принцип нашей фирмы – мы никого не обманываем. Ни клиентов, ни друг друга. Хорошо сработаешь – хорошо и получишь. Лично я не буду вырывать у тебя твою долю, как делают директора на всех других фирмах. Так что старайся. И выше свой хорошенький носик. Ладно?

– Ладно, – проговорила без всякого энтузиазма Марина.

Людмила Ильинична покачала головой:

– Надо же, как плохо вышло. Ну что тебе стоило спросить точный адрес у Алисы?

– Не знаю, мама. Мне казалось, я знаю это место и сама дойду. Вроде была там несколько лет назад. А сейчас мне кажется, что я была тогда в каком-то другом месте.

– Ладно… Фирма – хорошая?

– Да, мама.

– Это то, что ты искала?

Марина помедлила.

– Да. Почти.

– Ну, вот видишь! – торжествующе воскликнула Людмила Ильинична. – Я же говорила! Надо было только проявить достаточно настойчивости. – Она посмотрела на дочь и улыбнулась: – Знаешь, что тебе надо теперь? Мужа!

– Мама!

– Ты опять хочешь сказать мне – «Отстань», «Надоело», «Сколько можно»? Да? Но я же действительно желаю тебе добра, доченька! И я так хочу, чтобы это, наконец, случилось! Ты же у меня – молодая, красивая! – Мать ласково обняла дочь за плечи. – И, в конце концов, я хочу внуков…

Марина тяжело вздохнула. Иногда настойчивость матери казалась ей абсолютно чрезмерной.

– Хорошо, мама, – с трудом выговорила она, – я постараюсь…

– Главный наш бизнес – на порошке для заправки. – Оксана – так звали тощую девицу со злыми глазами – похлопала по пластмассовому бочонку с порошком для заправки картриджей. – Знаешь, сколько он стоит? Отлично. А знаешь, сколько картриджей можно заправить из него и сколько это стоит в итоге? Вот и считай… А заправляет у нас Вася. И получает он за это двадцать пять тысяч рублей в месяц. И дико счастлив, что имеет такую работу – аккуратненько засыпает порошок в пустые картриджи. Но, чтобы Вася не простаивал и действительно зарабатывал свои двадцать пять тысяч в месяц, мы должны искать и находить ему клиентов. Везде, где только можно. В прошлом месяце мне пришла гениальная мысль – обзвонить все окрестные больницы насчет заправки картриджей. И, представь себе, в больницах оказалась уйма лазерных принтеров – и почти у всех кончился порошок. А картриджи они менять не хотели – дорого. И два бочонка с порошком ушли влет. Васе даже премию пришлось выписать – так лихо он их опорожнял! – Оксана посмотрела на Марину долгим взглядом, в котором уже поселилась устойчивая неприязнь. – Посмотрим, какая гениальная мысль осенит твою хорошенькую головку!

– Игорь… – Марина Журавлева переминалась с ноги на ногу. – Оксана уже рассказала мне насчет заправки картриджей. Кстати, я обзвонила все детские сады в округе и нашла несколько клиентов.

– Четырех, – отрывисто проговорил директор, не отрывая глаз от монитора компьютера. – Это – мало.

– Это – только начало, – попыталась как можно спокойнее произнести девушка. – Поверьте, их будет больше. Но вот о чем я подумала. – Она наклонилась к Игорю, и шеф от удовольствия даже покраснел. – Мы получаем деньги за то, что, заправляя картриджи, как бы перепродаем наш порошок – уже с нашей наценкой. А что, если подумать над тем, как дешевле закупать его?

Игорь пожал плечами, хмыкнул,

– Идея, конечно, хорошая – но только где ты найдешь более дешевый порошок?

– А где мы покупаем его? За границей. Значит, там же можно поискать и более дешевых продавцов.

Игорь призадумался,

– Ну, если тебе это по силам… – Он посмотрел на Марину: – Наши потребности в порошке ты знаешь. Факс – вот он. Телефон и компьютер стоят у тебя на столе. Дерзай!

– Хорошо, я попробую.

– Только… Ты не потрать на международные телефонные переговоры больше, чем может оказаться вся выгода от более дешевого порошка. – Он неприятно осклабился.

– Я это учту… – холодно ответила Марина и так посмотрела на шефа, что он предпочел ретироваться.

– Да, месье Шарпантье. Мы были бы готовы стать вашим постоянным клиентом. И покупать у вас по двадцать бочонков порошка каждый месяц. Но только если вы сможете дать нам ту цену, которую я назвала.

– Мадам Журавлева, это… это, как говорят здесь, во Франции, c'est trop. То есть – слишком. Послушайте, если бы это было на двадцать процентов дороже, то мы бы сговорились. Что такое двадцать процентов, в конце концов? Неужели они играют для вас такую существенную роль?

– А для вас они что, играют такую существенную роль? – улыбнулась Марина. – В общем, вам решать. Мои координаты у вас есть. Как только решите положительно, мы тут же закупим у вас первую партию. Не думаю, что на Западе столько желающих купить порошок для картриджей. Все-таки их заправка – это чисто российское изобретение. У вас клиенты предпочитают покупать готовые картриджи. Так что… все карты в ваших руках, месье Шарпантье!

– Я сказала, что если он снизит цену на сорок процентов, мы будем готовы брать у него по двадцать бочонков с порошком ежемесячно.

– По двадцать бочонков?! – Глаза Игоря полезли на лоб. – Ты что, с ума сошла?! Ведь мы тратим от силы пять в месяц. В исключительных случаях – по семь. Куда девать остальные?

– Есть два пути: либо расширить нашу клиентуру… либо продавать другим – тем, кто тоже заправляет картриджи. Разве они откажутся от более дешевого порошка? – невозмутимо отозвалась Марина.

– И отобьют у нас клиентов? – усмехнулся директор. – Полная чушь. Нет, это будет выгодно, только если мы сами будем заправлять весь этот порошок в картриджи. Но ты представляешь, сколько нам надо найти клиентов? Ты что ли сможешь устроить это?

– Я попробую.

Директор посмотрел на нее тяжелым взглядом,

– Учти, Журавлева, если что – весь этот лишний порошок отправится к тебе домой. Если твой француз согласится. Прямо туда и будем завозить. Зачем он мне здесь нужен? Будешь платить за свою глупость сама…

Марина сжимала телефон так крепко, словно хотела запечатлеть на нем слепок своей ладони. И говорила то, что уже выучила наизусть. Кажется, это был уже двадцатый звонок…

– Я понимаю, что вы предпочитаете покупать готовые картриджи вместо того, чтобы заправлять их. Но заправлять – это действительно намного выгоднее. Наш мастер приедет к вам через полчаса после того, как у вас кончится краска в принтере. Ваша работа никак от этого не пострадает.

– Через полчаса? – удивился управляющий фирмой. – Ну, что ж, если вы это гарантируете…

Ворвавшись в кабинет Игоря Абросимова, Марина выпалила:

– Нам надо купить Васе мопед. Чтобы он смог приезжать к клиентам и заправлять их картриджи не позднее, чем через полчаса после вызова.

Игорь пожал плечами,

– У меня такие расходы не предусмотрены.

Марина нахмурилась,

– Что же делать?

– Тебе решать.

Она вздохнула и с ненавистью взглянула на шефа. Ну почему он ставит ей палки в колеса?

– Тогда… я куплю ему мопед из своей зарплаты.

– Валяй. – Директор вновь пожал плечами.

Марина внимательно посмотрела на Васю, прикидывая, как лучше построить разговор с ним. К каждому человеку нужно было подобрать свой ключик, если от него требовалось добиться максимума. Беда была лишь в том, что по-настоящему этим искусством владели лишь единицы…

– Вася, в данном случае ты – ключевая фигура. От твоей быстроты будет зависеть все. Клиенты должны убедиться, что послать за тобой для заправки картриджей выгодней, чем посылать за ними в магазин. И главное – это быстрее! Сможешь сработать, как надо?

Вася флегматично кивнул головой,

– Я попробую…

– Вот тебе карта города. С ней у тебя дела пойдут еще быстрее.

Пробиться к директору школу оказалось сложнее, чем к министру правительства Москвы! Прежде чем Марина оказалась в его кабинете, с нее семь потов сошло. Но теперь спорить пришлось уже с ним самим.

– Я понимаю, что заправка картриджей кажется вам…

Директор школы замахал на Марину руками:

– Не агитируйте меня, не надо! Мы это все уже проходили! Заправляли картриджи – а потом принтер начинал распечатывать все с помарками. В результате еще больше тратили денег на новую бумагу, чем на краску. Нет уж, лучше – фирменные картриджи, и никаких проблем.

– Все зависит от качества порошка. Если он настоящий и мелкодисперсный, то…

– Не хочу даже обсуждать этот вопрос. – Директор школы нагнулся к ней. – Вам понятно?

Марина Журавлева лихорадочно соображала:

– А если мы дадим вам гарантию качества? Так, чтобы любые ваши убытки покрывались за наш счет? Чтобы и лишняя бумага, и потери времени – все за наш счет?

Мужчина хмыкнул,

– Послушайте, почему такая симпатичная девушка вкладывает так много сил и энергии в какую-то заправку картриджей? Ведь это же – сущие копейки! Вам разве не жалко своего времени?

– Мне это просто нравится…

– Оксана, обзвони, пожалуйста, все эти организации по списку, который я тебе приготовила, и объясни им наши условия, – мягко проговорила Марина. – Сделай это, пожалуйста!

Оксана прочитала то, что ей написала на бумажке Марина, и презрительно отбросила ее в сторону,

– Бред. Игорь никогда на это не согласится. Никогда.

– Но это может дать рост объема продаж на тридцать процентов!

– Он ни за что не согласится торговать на таких условиях. Я тебе говорю!

Марина вздохнула,

– Хорошо, давай тогда пойдем к нему.

– Это бред. Чистый бред. – Игорь Абросимов раздраженно щелкнул по смартфону, и тот закрутился волчком по поверхности стола.

– Верно – если не сработает. А если увенчается успехом? Тогда наши продажи сразу подскочат на тридцать процентов! – Марина посмотрела на шефа. – И нам, возможно, потребуется закупать еще больше бочонков с порошком, чем я планировала.

– Кстати, этот твой француз – он ведь пока молчит…

– Думает, наверное, – беспечно отозвалась Марина Журавлева, хотя у нее у самой на душе кошки скребли. Куда запропастился этот проклятый месье Оливье Шарпантье?

– Не знаю. – Игорь хмуро посмотрел в запыленное окно. – Не люблю заниматься тем, что считаю бредом.

– Все великие открытия, которые были сделаны учеными, сначала казались всем остальным чистым бредом…

– Ты – не великий ученый. – Игорь хохотнул. – Ты – красивая женщина…

Марина перехватила взгляд Оксаны, который пылал ревностью и ненавистью.

Проверив, чтобы дверь в кабинет шефа была плотно закрыта, Оксана дала волю своему гневу.

– Мне не нравится работать с этой дешевой куколкой. Она мнит из себя черт знает что, считает себя умнее меня, хотя работает у нас без году неделя! Кто она такая, в конце концов?!

Игорь внимательно посмотрел на нее.

– Ты просто ревнуешь…

– Что, к этой дуре? – Оксана закатила глаза.

– Но ты же не можешь отрицать, что время от времени она высказывает интересные идеи…

– Я тебе могу высказывать их по тысяче каждый день. Но их же надо суметь и реализовывать! – Оксана стала нервно теребить край голубой блузки. – А с реализацией у нее плоховато. Думаешь, я этого не вижу?

– Ладно. – Директор нахмурился. – Давай решим так. Ты поможешь ей. И мы посмотрим, что получится. Ничего не выйдет – я не стану щадить ее, не бойся! Получит по заслугам. Как и полагается… Это тебя устраивает?

– Устраивает, – кивнула Оксана. И зловещая улыбка появилась на ее лице.

«Господи, – думала Марина Журавлева, стоя перед зеркалом в ванной и чувствуя, как крупные горячие слезы катятся по щекам вниз, – а ведь мать была права. Гораздо лучше было бы влюбиться. Чтобы рядом был мужчина, который понимал бы меня, поддерживал… А не бегать по всей Москве с высунутым языком, доказывая и клиентам, и этой чокнутой Оксанке, что мои схемы сработают». Она нервно вздохнула: «Ну, почему у меня такая собачья жизнь, почему? Другие ведь как-то находят мужчин… или те находят их… и в итоге живут с ними, как за каменной стеной. У того же Игоря наверняка есть жена – и она не бегает по Москве и не продает порошок, Игорь сам приносит ей в дом зарплату. Боже, если бы я могла так жить…»

Глава 2. Порошок для принтера в обмен на поцелуи

– Не знаю, как ты этого добилась, но – результат налицо. – Игорь Абросимов подошел к Марине и ласково приобнял ее за плечи. – Продажи порошка резко выросли. Так что нас может выручить только твой француз – иначе нам придется закупать порошок у других. Где он, кстати? Он тебе звонил?

– Нет… нет еще. – Марина резко вырвалась из объятий Абросимова.

– Как обычно, – фыркнула Оксана, испепеляя ее взглядом. – Планы – наполеоновские, а с реализацией – никак.

Игорь покосился на нее. Потом перевел взгляд на Марину.

– Это плохо, – нахмурился он. – Это может нас серьезно подвести. Ты же говорила вроде, что все на мази?

Марина обвела глазами обшарпанный офис.

– Я постараюсь связаться с ним…

– Оливье, почему вы не позвонили? И не прислали факса?

– Как это – «не прислал»? – удивился француз. – Я прислал его. Еще два дня назад.

– Очевидно, мы не получили его по техническим причинам… – пробормотала Марина. – И каков же ваш ответ?

– Я – согласен!

– Отлично. – Она глубоко вздохнула, как перед прыжком. – Тогда я делаю заказ. Сразу на двадцать бочонков. На этот месяц.

– Двадцать бочонков, – повторил француз. – С вами приятно работать!

Положив трубку, Марина откинулась на спинку стула.

«Два дня назад Игорь пораньше ушел с работы. А Оксана – задержалась. Меня во второй половине дня здесь не было – я моталась по клиентам, вела с ними переговоры. Значит, факс Оливье получила Оксана – и спрятала его. Или выбросила. Ах, дрянь!» Марина Журавлева стиснула кулачки: «Дрянь!»

Оксана Батенькова сидела перед телевизором, по которому шел набивший оскомину сериал по произведениям Марининой – и сосредоточенно смотрела в экран, думая о своем.

Как же эта новенькая ее достала! Надо же – закончила МГУ. Имени Ломоносова, етить-колотить. Ну и что? Была у них девочка, которая в свое время окончила МГИМО. И что? Продержали ее полгода на четырехстах долларах – а потом распрощались. Потому что как работник она была дерьмо. А эта что о себе возомнила? Что она – королева?

«Везде лезет со своим советами, с рекомендациями… кому что делать, и как… Проработала в фирме без году неделя – а уже считает, что лучше всех разбирается во всем. И к Игорю бегает без всякого стеснения – как будто вместе с ним работает уже много лет. А Игорь вокруг нее так и вьется, так и нахваливает! И все на ее ножки любуется. Козел похотливый! А как она ко мне относится…» Оксана заскрежетала зубами: «Я же вижу – она меня считает дурой. Ну, конечно, я же не кончала университетов, куда мне… А то, что мне с самого детства приходилось работать, чтобы хоть как-то пробиться, чтобы хоть что-то урвать от жизни, ее, конечно, не волнует, лошадь крашеную».

Оксана зло сплюнула, не заботясь о том, что плюет прямо рядом со стулом: «Откуда она только взялась, эта высокомерная сучка? Что ее надоумило припереться к нам на фирму? Она что, не могла себе другого места найти – в приличном банке, в страховой компании, в каком-нибудь модном журнале, наконец? Там как раз таким и место. Ходила бы в очках с тонкой оправой, с томным видом, как у Ренаты Литвиновой, и редактировала бы статейки про гламур и кружева. Или в какой-нибудь крутой турфирме впаривала богатым ослам путевки на Мальдивы с перелетом на бизнес-джете за полторы цены. Но нет же, принесло ее на Вторую Кабельную! Игорь вообще придурок, что разместил это объявление на бесплатной доске. Надо было просто поискать среди знакомых, и все».

Настроение совсем испортилось. Оксана прошлепала босыми ногами на кухню, достала из холодильника джин и тоник, кое-как смешала и сделала несколько глотков. Без лимона вкус у напитка был противный. Она поискала в холодильнике, нашла какой-то небольшой хилый лимончик – и как только в «Дикси» ухитрились всучить такой? – отрезала ломтик, бросила в высокий стакан. Добавила льда. Да, так лучше…

На столе затренькал ее золотистый Xiaomi. Кривя губы, Оксана схватила смартфон. На экране высветился знакомый профиль. Как чувствовал…

– Это я, – услышала она голос Игоря. – К тебе можно приехать?

Оксана ухмыльнулась:

– А если я скажу, что у меня – месячные?

– Но это же неправда!

Она вздохнула,

– Ладно, приезжай. Останешься на всю ночь?

– Скорее всего.

– Тогда захвати еды. – Она покосилась в сторону кухни. – У меня в холодильнике – ничего. Пустота.

Оксана проснулась раньше Игоря и, тихонько повернувшись к нему, долго смотрела на его выразительный профиль, на чуть припухшую нижнюю губу, на высокий упрямый лоб. Удивительное дело – лысина у мужчин бывает сама по себе ужасна, но Игорю она шла. Она даже делала его мужественней. Оксана вздохнула, прижалась к нему. У него было хорошее, крепкое тело – практически без жира, мускулистое, сильное. И любовником он тоже был отменным. Она провела кончиком языка по его соску, лизнула другую грудь.

Он проснулся.

– Тебе уже с утра хочется? – улыбнулся он.

– Да. – Она посмотрела ему в глаза и с вызовом повторила, – да!

– Ну что ж… – Он потихоньку приходил в себя, пробуждаясь. – Если так… – Его рука скользнула вдоль ее спины, нащупала ягодицы, сжала их. Оксана тихонько простонала. – Если так… – повторил Игорь, взбираясь на нее, – то я очень рад. А папа, как говорится, может. Еще как может. Еще лучше, чем в этой дурацкой рекламе сосисок. Ну как, ты уже чувствуешь мою любовь?

Через час Оксана протянула руку, взяла смартфон и тихонько охнула:

– О Боже, Игорь, пора на работу!

– Ага. – Выражение у него было отсутствующее.

– Чего ж ты не встаешь? – поддразнила она.

Игорь лениво потянулся:

– Я же – директор фирмы. Могу в принципе приходить, когда захочу. – Он улыбнулся. – Приятно быть директором.

Оксана прильнула к нему, нежно провела рукой по его широкой груди.

– Игорь, ты когда-нибудь женишься на мне?

– Что?

Она посмотрела ему в глаза:

– Ты когда-нибудь женишься на мне, Игорь?

Он поперхнулся:

– С чего эта идея пришла тебе в голову?

– Просто… – Она водила пальцем по его груди. – Мы так хорошо провели с тобой ночь. И теперь – утро. Мне кажется, тебе вообще нравится быть со мной. – Она поцеловала его, потом еще раз, более страстно. – Ты любишь меня? Ну хоть чуточку?

Он сжал ее руку,

– Оксана, ты что, не знаешь, как мне хорошо с тобой? Разве я стал бы к тебе приезжать, если б это было иначе?

Она посмотрела ему в глаза,

– Ты мог бы приезжать ко мне каждый день…

Он покачал головой,

– Неужели ты считаешь, что я созрел для брака? Что я действительно пригоден для семейной жизни?

Она не приняла его иронии,

– Мне кажется, что да. Тебе же почти сорок лет!

– Ты ошибаешься, – резко бросил он. – Уж я-то себя знаю лучше. Ты ошибаешься.

Он посмотрел в потолок.

– И дело тут не в тебе. Я действительно не готов к этому.

Она протяжно вздохнула,

– А мне так хотелось услышать от тебя «Да»…

– У нас еще все впереди, Оксана! Может быть, когда-нибудь ты и услышишь…

– Хотелось бы дожить до этого дня!

– Надеюсь, доживешь! – бросил он. – А теперь и в самом деле пора одеваться – и на работу. Сделаешь мне что-нибудь поесть, хорошо? Чтоб не заказывать потом всякую дрянь быстрого приготовления прямо в офис… А то от нее иногда просто тошнит.

Марина Журавлева сидела и смотрела на часы. Игорь Абросимов все не появлялся. И где он только запропастился? Всегда же приходил на работу даже раньше. И Оксанки нет… странно. Та тоже прибегала ни свет ни заря, делая это словно в пику Марине – вот, мол, какая я трудолюбивая, не то что некоторые… А сейчас их обоих не было.

В комнату вошел Вася Громов. Его руки были перепачканы черным порошком. Наверное, только что заправлял очередной картридж старой конструкции – после них руки вечно грязные.

– А где начальство? – протянул он.

– Начальство руководит. – Марина улыбнулась. – Но только вне офиса…

– Понял, – кивнул Вася. – Только мне это… перчатки надо выписать. Можно?

Марина заколебалась. Моющими средствами и вообще всеми техническими аксессуарами и материальными ценностями ведала на фирме Оксана. И очень ревниво относилась к этой сфере своей деятельности. Но, с другой стороны, если не дать Васе сейчас перчаток, вся работа встанет.

– Можно, – кивнула она.

Игорь быстро вошел в комнатку, где сидела Марина:

– Ну, как у вас тут дела?

– Я выписала Васе перчатки. Он просил.

Директор рассеянно кивнул. Это не очень-то его заботило.

– А самое главное – француз согласился на все наши условия. И я уже сделала ему первый заказ.

– Согласился? – Игорь Абросимов прищурился и стал нервно потирать руки. – Это точно?

– Так же точно, как и то, что вас зовут Игорь Абросимов, – торжественно проговорила Марина.

– Это – очень хорошо, – радостно сказал директор. – Значит, добилась своего?

– Получается, что да, – Марина Журавлева пожала плечами. – Продажи тоже выросли. – Она посмотрела директору в глаза. – Так что вам все-таки надо будет заплатить за Васин мопед.

– Да. – Игорь покрутил головой. – Зайди ко мне!

Он пошел в свой кабинет и полез в сейф. Когда Марина протиснулась к его столу между нагромождений коробок с новой офисной техникой, он обернулся к ней.

– Вот твои деньги. И сто долларов премии. Ты заслужила, – улыбаясь, протянул он Марине конверт.

В дверь кто-то тихо поскребся.

– Войдите! – громко произнес Абросимов.

Дверь распахнулась.

– А, Илоночка, ты пришла! – заворковал шеф, обращаясь к юной особе лет восемнадцати.

Она была яркой блондинкой с голубыми глазами и ногами, растущими, как порой шутили, из самых подмышек.

– Вот, знакомьтесь. Это – Марина, наша сотрудница. А это – Илоночка, дочь моей соседки. Я взял ее к нам курьером. – Директор, не скрывая, пожирал юное создание глазами. А девица млела от восторга.

Марина смутилась. Она смотрела на оживленное лицо шефа, на его блестящие глаза – и, казалось, читала его мысли. Эта длинноногая Илонка… Как же все было откровенно!

Директор и девушка непринужденно болтали. Абросимов, словно невзначай, поглаживал тонкую руку Илонки с небольшим недорогим колечком.

Преодолевая смущение, Марина тихонько протиснулась к двери и выскользнула из кабинета шефа.

Мимо нее, яростно стуча каблучками, пробежала Оксана. Лицо ее было нахмурено, губы крепко сжаты. Она метнула злобный взгляд на прикрытую дверь кабинета шефа и, не сказав ни слова, скрылась в подсобном помещении.

Марина остановилась. Похоже, Оксана была чем-то взбешена. Интересно, чем же?

Глаза Журавлевой внезапно сузились. Кажется, она знала причину…

Когда Марина вернулась в свою комнату, Оксана бесцельно перекладывала бумаги с места на место. Глаза ее по-прежнему метали молнии.

– Ищешь факс от Оливье? – Марина посмотрела ей в глаза. – Не беспокойся. Он его уже продублировал. И я сказала шефу, что поставки порошка из Франции будут!

Оксана как будто не расслышала.

– А что это за маленькая дрянь, на которую облизывается Игорь? – внезапно спросила она.

Марина Журавлева прищурилась. Ничего, ничего, пусть Оксанка побесится… Да, хороши же они оба – и Оксана, и директор.

– Наш новый курьер, – нарочито нейтральным тоном произнесла она. В глазах ее вспыхнули искорки. – Дочь соседки шефа. Он сказал, что взял ее по знакомству.

– Ах, так! – Оксана явно хотела что-то добавить, но вовремя остановилась.

– Я рада за тебя. Очень рада. – Мама высоко подняла бокал с вином. – Дай Бог, чтобы у тебя и дальше все хорошо шло!

Они выпили. Марина оглядела стол. Он был уставлен снедью, которую она приобрела на сто долларов своей премии, добавив еще своих денег. В сравнении с обычными днями все выглядело просто роскошно. Особенно гусиный паштет – фуа гра, о котором она столько читала, но ни разу не попробовала… Нежнейшая семга, швейцарский сыр «Аппенцеллер»… А этот торт с экзотическими фруктами и взбитыми сливками – так и просится в рот! Жаль только, набрасываться на него нельзя – иначе сразу располнеешь…

– И все-таки, Марина, меня беспокоит одно… – Людмила Ильинична вздохнула, поменяла вилку и нож местами, положив их правильно, как положено по этикету. – У тебя до сих пор нет никакого молодого человека. Нет, я не за то, чтобы тащить кого-то в загс, обязательно добиваясь штампа в паспорте. Слава Богу, я достаточно современная женщина и знаю, что сейчас этого практически никто не делает… Наоборот… Но мне просто хочется, чтобы у тебя кто-то был. – Людмила Ильинична тихо вздохнула. – Женщина не может без мужчины – понимаешь?

– Понимаю, мамочка, – прервала ее Марина.

– Ну, если понимаешь, то… – Фраза повисла в воздухе. – Ладно, давай выпьем еще немного вина! – с преувеличенной бодростью предложила Людмила Ильинична.

На следующий день на работе Марина беспричинно улыбалась, чувствуя восхитительный вкус вчерашней еды и точно вновь ощущая себя за праздничным столом. Надо устраивать себе праздники, хотя бы иногда. В конце концов, она этого заслужила.

Внезапно в ее комнату торопливо вошел Игорь. Он выглядел крайне озабоченным. Пожалуй, таким озабоченным Марина его никогда раньше не видела.

– Послушай… звонили с московской таможни. Там у них какие-то напряги с нашим товаром из Франции. Ты сможешь подъехать и разобраться? Все бумаги у тебя есть. Если буду нужен я, то тоже немедленно подскочу. – Он скривился. – Но вообще-то не хотелось бы – дел по горло.

Марина встала, одернула юбку,

– Я готова.

Сидящая в углу Оксана проводила ее неприязненным взглядом.

– А откуда мы знаем, что там у вас в порошке запрятано? – лениво процедил Геннадий Буслаев. Темно-зеленый мундир таможенника топорщился на нем неопрятными складками. Фигурой Буслаев явно подкачал. – Может, оружие какое… или наркотики. Откуда я знаю?

– Вы могли бы пропустить наш импорт через свою специальную аппаратуру. Рентген, ультразвук и так далее… И все увидали бы – как на экране телевизора.

– Что, все бочки через рентген пропускать? – протянул Буслаев. – Впрочем, наркотиков так все равно не увидишь. Если они хорошо запрятаны. – Он сплел толстые пальцы. – Остается одно – высыпать все на землю и проверить так.

Марина побледнела.

– Но после этого порошок уже нельзя будет засыпать в картриджи. Он же очень гигроскопичный! Мгновенно впитывает влагу. Сразу образуются комочки. А малейший комочек ведет к дефектам печати.

– Это – ваши проблемы, – лениво проговорил таможенник. – А у нас – свой приказ: без проверки ничего не пропускать. Особенно сейчас, когда все логистические схемы из-за коронавируса перепутаны, и злоумышленники изыскивают разные возможности, чтобы запустить по миру свою дрянь. Понятно?

Марина Журавлева вздохнула,

– Неужели нельзя как-то урегулировать этот вопрос? Со своей стороны, мы могли бы пойти навстречу…

Маленькие глазки таможенника заблестели:

– Что это означает – «пойти навстречу»?

– Ну, мы могли бы представить всю документацию на товар… дать координаты нашего французского партнера – так, чтобы вы смогли связаться со своими партнерами из французских таможенных органов и выяснить, что этот человек – совершенно чист… что весь его бизнес чистый, что он никогда не позволял себе закладывать в порошок для принтеров ни оружия, ни наркотиков… Это же абсурд!

– Не позволял, не позволял – а потом взял и позволил, – ворчливо отозвался Буслаев. – В конце концов, все когда-то случается в первый раз. И наркотики, и оружие… и все остальное. – Он неприятно улыбнулся. – Люди ведь не рождаются преступниками, верно?

Марина была в отчаянии. Разговор явно заходил в тупик.

– Мы не могли бы это… как-нибудь решить? – выдохнула, наконец, Марина. – Понимаете, этот порошок очень нужен нашей фирме… у нас без него работа встанет, и…

– Таможня – дело государственное, – развел руками Буслаев. – Мы не можем руководствоваться интересами вашей фирмы. У нас на первом месте – государственные интересы. – Он посмотрел ей в глаза. – И мы обязаны их соблюдать.

– Но, может быть, как-то можно… – продолжала канючить Журавлева.

Буслаев отвел глаза в сторону, вздохнул:

– Ну, когда просит такая красивая девушка…

Марина замерла. Неужели получится?

– Ты что заканчивала? Небось, МГИМО?

– Нет. МГУ.

– Это видно… – Буслаев посмотрел на нее. – Так ты свободна сегодня вечером?

– Сегодня вечером?

– Ну да. – Он прищурился, оценивающе глядя на нее. – Ты же хотела поговорить насчет решения проблемы…

Она растерялась,

– А… как это будет выглядеть?

Таможенник пожал плечами,

– Да как обычно. Ты придешь ко мне… мы посидим, поговорим… – Его глаза стали масляными. – Ты что, первый день в этом бизнесе? А еще такая красивая, эффектная… – Он ухмыльнулся: – Я думал, тебя специально послали…

Марина Журавлева побледнела. Страшная догадка пронзила ее мозг:

– Вы хотели, чтобы я… чтобы я…

– Послушай. – Таможенник посмотрел на нее. – У тебя что, там какая-то особая ценность? – Взгляд Буслаева плотоядно скользнул по нижней половине туловища Марины. – Или нечто суперуникальное?

– Я просто… я не проститутка, вот что! – выдохнула она.

– Ты просто вздорная баба, вот что. – Таможенник помрачнел. – Ну что ж – в таком случае, решение вопроса отменяется. Вываливаем весь порошок на землю. И ворошим ногой. Если ничего предосудительного не найдем – дворник соберет все это лопатой и отдаст вам.

– Дешевле прямо выбросить все бочонки на помойку, – процедила сквозь зубы Марина.

Таможенник пожал плечами,

– Господи, уже конец рабочего дня. Хотелось бы отдохнуть. Просто, без затей, отдохнуть. Но ты не хочешь!

Мысли Марины лихорадочно скакали.

– Хотите, я сама приведу вам женщину?

Он расхохотался:

– Вот как? То есть самой тебе этим заниматься никак нельзя – иначе будет потеряна девичья честь – а другую заставить делать это можно?

Марина задрожала:

– Я не хочу этим заниматься… и не буду.

– Ты что, замужем? И муж тебя так ревнует?

Она почувствовала, что краснеет:

– Нет, я еще не замужем…

– Тогда чего же ты кочевряжишься? – искренне удивился таможенник. – Давай сделаем это по-быстрому, а? Ты мне нравишься, черт побери! – Он оскалился. – Неужели я такой страшный?

– Нет, – покачала головой девушка. – Я просто… не могу. – В ее глазах стояли слезы.

Возникла пауза. Слышно было лишь, как тихо жужжит компьютер на столе Буслаева.

– Нормальная проститутка стоит двести долларов. Нормальная, я подчеркиваю – потому что всякое дерьмо можно снять и за сто, – почти сурово проговорил таможенник.

Марина трясущимися руками достала из кошелька деньги,

– Вот двести долларов.

– Могла бы и сэкономить, – ворчливо отозвался таможенник. – Если бы сделала все сама.

Щеки Марины зарделись:

– Прошу вас…

Мужчина сгреб деньги:

– Ладно, завтра получишь свой порошок.

Марина покачала головой,

– Хотелось бы сегодня. – Она натянуто улыбнулась.

– А ты деловая, – протянул таможенник. Он посмотрел на нее, тихонько вздохнул, словно что-то соображая про себя. Впрочем, его глаза оставались непроницаемыми. По ним невозможно было определить, что он на самом деле думает.

– Ну ладно, – протянул, наконец, Буслаев. – Сейчас я выпишу тебе пропуск.

И так посмотрел на Марину, что она невольно вздрогнула.

– Получила?

– Да. За двести долларов.

Брови Игоря поползли вверх:

– А чего так дорого?

– Таможенник не желал брать меньше.

– Акула проклятая! – Директор помолчал. – Но имя его ты по крайней мере запомнила?

– Да. Вот его визитка.

Игорь Абросимов схватил визитку Буслаева, повертел ее в руках.

– Так… старший инспектор. Что ж… это хороший контакт. Говоришь, двести баксов взял спокойно?

Девушка засмеялась:

– С удовольствием!

– Тем лучше, тем лучше… – Игорь замялся. – Что ж, ты большое дело сделала. Но вообще-то хочу тебя предупредить: это – штука в принципе опасная. Можно сгореть в две секунды. – Он откинулся на спинку стула. – А ты – молодец, здорово все провернула, – и он довольно захохотал.

– Оксана, зайди ко мне на минутку.

Оксана Батенькова зашла в кабинет директора. Игорь Абросимов плотно затворил дверь.

– Сядь. – Оксана села. – Вот ты говорила, что эта Журавлева – пустоголовая дешевка. Что она ничего не умеет и ничего не стоит. А она, между прочим, сделала нам очень выгодный контракт с французами. Теперь мы будем получать порошок на треть дешевле. И это совсем не то, что нам продают здесь в Москве, с доставкой из Китая – а порошок самого высокого европейского качества. – Игорь Абросимов помолчал. – Но и это не все. Она сумела выйти на одного серьезного дядечку в таможне. И прикрутить его. Дядечка у нее взял деньги, значит, возьмет и в будущем. А это может нам по-настоящему пригодиться.

– Ну и что? – Оксана дернула плечом. – У нее что-то случайно получилось. Новичкам, кстати, всегда везет – это закон жизни. Но это не значит, что у нее все так же будет получаться и впредь!

– Это значит, что ты просто дура! – вспылил Игорь. – Не разглядела человека, и начала возводить на нее напраслину! Мол, и такая она, и сякая. А она – молодец, старается. Дай Бог каждому так стараться. – Игорь нахмурился. – И с Васей у нее нормальный контакт – а ты с ним собачишься. А без Васи, между прочим, мы пропадем. – Директор пристально посмотрел на Оксану: – Про Марину больше в моем присутствии гадостей не говорить. Понятно? И чтоб ты с ней нормально сотрудничала по всем вопросам. Журавлева уже доказала, что она – хороший работник, поэтому хватит ее третировать, держать в черном теле. Она уже принесла фирме в десять раз больше пользы, чем я выплатил ей зарплаты за все эти месяцы.

– А вы ее в каком теле хотите держать? – не выдержала Оксана. – Я видела, как вы облизываете свои поганые губы, глядя на ее ножки! А эта Илонка! Маленькая дрянь! Вы меня нарочно выводите из себя? – Она уже почти кричала. – Кто с вами ложится в постель? Маринка? Илонка? Я!

Абросимов сдвинул брови:

– Оксана, ведь это же разные вещи…

– Разные? – Она посмотрела на него, и покачала головой: – Лично я так не думаю. – Она скривилась и шлепнула себя ладонью между ног: – Когда тебе нужно это, ты идешь ко мне. И я делаю это для тебя. Потому что люблю тебя. Потому что ты – мой директор.

Игорь Абросимов вздохнул и пожал плечами.

– Ты – это ты, а она – это она. – Он покачал головой. – И разве я говорю, что Марина – гениальная? Я просто прошу тебя отнестись к ней по-человечески, если она делает что-то полезное для фирмы. Вот и все. Неужели ты сама в этом не заинтересована? Ведь чем лучше идут дела у фирмы, тем больше ты сама получаешь…

Оксана отвернулась. Она высказала Игорю все. Если он не хочет понять…

– Тебя она, естественно, не заменит. Никогда. – Он нагнулся и погладил ее по коленке. Глаза его плотоядно блеснули.

– Ну, как твои дела? Нравится работать? – начала свой допрос Людмила Ильинична.

Марина кивнула.

– А зарплату тебе повысили? Они же всегда так поступают – сначала берут человека на не слишком большую зарплату, а потом повышают… Ты уже дождалась этого?

– Да. Но только фирма – небольшая, и повышение оказалось не слишком существенным. – Марине был явно неприятен этот разговор. Она отвернулась к окну.

– Жалко, – вздохнула мать. – Вообще-то мне бы хотелось, чтоб ты зарабатывала… миллионы.

Марина удивилась.

– Миллионы? Мне бы тоже этого хотелось.

– Ты думаешь, этот день когда-нибудь наступит? – снова не удержалась от вопроса Людмила Ильинична.

Марина улыбнулась:

– Может быть. Но вообще-то женщин, которые зарабатывают в России миллионы, не так много. Самых богатых из них можно вообще пересчитать по пальцам. И в основном это – либо вдовы, либо разведенные супруги богатых мужей, которым досталась часть их наследства или состояния.

– А как же Татьяна Бакальчук, хозяйка интернет-магазина Wildberries, в котором ты так любишь покупать вещи? – не удержалась мать.

– Хозяйка Wildberries – гений в сфере бизнеса. Кто же мог подумать, что ее интернет-магазин так «выстрелит»…

– А аптеки «Эвалар», где я иногда покупаю лекарства – разве их владелицы не две женщины? Само название фирмы образовано соединением их имён: Эва – Эва Дамбровска – и Лар – Лариса Прокопьева.

Марина развела руками:

– Ты еще вспомни Наталью Касперскую, Елену Рыболовлеву или Ирину Абрамович. Они все не то что миллионерши – миллиардерши, вот только состояния свои получили после развода с мужьями. – Она усмехнулась. – Я как раз недавно читала статью про них – она так и называется: «Разводной ключ: как может обогатить расставание с мужем».

– Дашь мне почитать, хорошо? – Мать вздохнула. – Да, хорошо бы тебе было тоже выйти замуж за Романа Абрамовича. Или Дмитрия Рыболовлева. А может, за какого-нибудь мэра. Или за губернатора. А?

Марина рассмеялась,

– Мне кажется, это все такие глупые фантазии…

– Но ведь их жены в свое время – смогли. И у них это – совсем не фантазии.

– Мама, ну ты просто посчитай, сколько в нашей стране молодых женщин – и сколько из них становятся женами мэров городов и губернаторов! – воскликнула девушка.

Мать вздохнула:

– Но мне так хочется, чтобы у тебя все было хорошо, доченька!

– Зайди ко мне, Марина. Есть разговор. – Директор зло скривился и пропустил девушку в свой кабинет. Он плотно прикрыл дверь и повернулся к ней:

– Я только что разговаривал с таможенником Буслаевым. И он мне сказал, что ты наотрез отказалась лечь с ним в постель. Поэтому тебе и пришлось выложить ему двести баксов. Это правда?

Марина Журавлева вспыхнула,

– А что, это имеет принципиальное значение?

Игорь Абросимов подался к ней:

– Я хочу это знать!

Она пожала плечами.

– Да, все было именно так. – Она с вызовом посмотрела ему в глаза: – А вы считаете, я поступила неправильно? Мне н а д о было лечь с ним?

Игорь откинулся на спинку стула.

– Понимаешь, девочка, я скажу тебе так: в жизни вообще нет однозначных ответов – либо «Да», либо «Нет». Я прожил жизнь и знаю!

Марина Журавлева возмущенно вскинула брови,

– А как, по-вашему, я должна была поступить?

– Видишь, у тебя даже голос дрожит, когда ты задаешь этот вопрос, – усмехнулся Абросимов. – Это значит, что ты знаешь ответ на свой вопрос заранее. Вот это и есть самое страшное – такая однозначность. Потому что однозначность – это на самом деле одномерность. Одномерность мышления и всего остального. А жизнь – гораздо богаче наших представлений о ней, она значительно сложнее устроена, наконец.

– Мне хотелось бы услышать от вас прямой ответ на прямой вопрос! – вся кипя, выдохнула девушка.

Игорь Абросимов сцепил пальцы.

– Хорошо. Скажу тебе честно: для меня по деньгам было бы выгоднее, если бы ты переспала с этим человеком. – Он сделал паузу: – Но за то, что ты не переспала с ним, я тебя больше уважаю!

– Понятно, – удивленно пробормотала Марина.

Игорь Абросимов подмигнул ей:

– Это и есть черное и белое в жизни, понятно?

Они сидели в ресторане «Кафе Пушкинъ» на Тверском бульваре. Игорь Абросимов от супа отказался и заказал себе седло барашка.

– А тебе я рекомендую овощной суп и семгу.

Марина Журавлева послушно кивнула.

– Этот ресторан открыл Андрей Деллос – первый в России ресторатор, удостоенный награды «Мишлен». – Игорь Абросимов улыбнулся. – Готовят тут просто обалденно – может быть, лучше, чем где бы то ни было еще в Москве… В следующий раз я приведу тебя сюда и закажу устриц, бутылку «Шабли» и радужную форель горячего копчения. Это – нечто. Просто пока для устриц – еще не сезон. – Директор наклонился к ней и с удовольствием уставился в ее лучистые глаза: – Я вот о чем хотел тебя спросить…

– Да?

– Этот твой француз – он может достать нам что-то еще, кроме порошка для картриджей? Нам было бы очень выгодно развернуть торговлю подержанными компьютерами. Точнее, не компьютерами, а запасными частями для них. Платами, контроллерами, сетевыми картами, процессорами, блоками памяти. Всеми этими маленькими штучками, которые запрятаны внутри компа, но могут стоить дороже, чем вся большая коробка. И при этом чаще всего выходят из строя – или нуждаются в замене. Конечно, мы этим занимаемся и здесь – и Вася по моему заданию везде рыщет, и Света, и Андрей. Но в Москве все эти штуки стоят все-таки довольно дорого – все дело в том, что у нас в этой сфере работает столько фирм, что в итоге за одним старым компьютером гоняется буквально десять человек. Может быть, этот твой француз мог бы посмотреть что-то во Франции?

Марина тщательно вытерла губы салфеткой:

– Я попробую у него спросить. Но, честно говоря, не думаю, что тут можно ожидать какого-то компьютерного Эльдорадо. У них ведь тоже занимаются этим делом – продают и перепродают подержанные компьютеры и все устройства к ним. Да к тому же во Франции полно наших эмигрантов, и кто-то наверняка уже наладил этот бизнес – собирает там, для перепродажи здесь. То есть эта цепочка скорее всего уже создана и работает.

– Разумеется, работает, – усмехнулся Игорь. – И я даже знаю доподлинно, кто этим занимается. И все-таки стоит попробовать. Этот твой Шарпантье – он больно здорово проявил себя с порошком. Значит, может оказаться таким же оборотистым и в плане торговли подержанными компьютерами и деталями к ним. А это – гораздо более выгодная штука. Кстати, вот тебе премия. – Он протянул ей конверт. Конверт был не очень толстый, но Марине все равно было приятно. – А своего француза потереби, хорошо?

Абросимову нравилась эта очаровательная Марина Журавлева. Но уж больно она была строга. «Недотрога! – недовольно подумал он. – Но голова варит что надо. А для меня бизнес все-таки важнее бабы. Большие деньги решают все! И если Журавлева поможет мне разбогатеть, я себе найду девицу и получше ее». И, успокоившись от этой мысли, Абросимов заключил:

– Скажи французу, что если он сможет доставать нам все это, то станет очень неплохо зарабатывать. – Игорь Абросимов осклабился. – Ну и мы, конечно, тоже.

Оксана Батенькова сидела на стуле и полировала себе ногти. В работе наступил временный перерыв – никто не звонил, не дергал, не домогался ни по телефону, ни по Вайберу, ни по Вотсаппу, ни по старенькому факсу. Ей это нравилось – и периоды затишья, и то, что они прерывались самыми настоящими бурями – когда приходилось бегать, высунув язык, и кричать до хрипоты, и проявлять максимум изворотливости и настойчивости, чтобы что-то достать, а потом перебросить на другой конец Москвы. Ей вообще нравился их бизнес. По сути, он вырос с одного-единственного телефона, на котором когда-то сидел Абросимов и принимал заявки на приобретение тех или иных деталей к компьютеру. Потом один телефон превратился в несколько, Игорь нашел людей, нанял сотрудников – но в принципе бизнес оставался тем же самым: они принимали заявки страждущих, и старались их реализовывать. И рынок этот был таким же безграничным, как в принципе и вся компьютерная тема. Компьютер прочно вошел в жизнь людей, теперь без него – никуда. Ни отправить электронного письма, ни поиграть, ни пообщаться в чате, ни выяснить, в каких магазинах лучше и дешевле всего купить тот или иной товар. Ну, и, конечно, распечатка документов, цветных фотографий, курсовых работ студентов, всего остального – все это делается только с помощью компьютеров и принтеров. А значит, и их возможности работать – тоже безграничны. Можно хоть сто лет находиться в этом бизнесе – и всегда будет спрос.

Она закончила полировать ногти и включила «Русское радио». По нему как раз передавали «А может, к черту любовь» Светланы Лободы. Оксана скривилась. Ох уж эта Лобода! Постоянно дает концерты в Кремле, в Сочи, в Баку – а какая вульгарная в принципе девчонка! Но энтузиазма у нее не отнимешь, это точно. Да и песня, конечно, тоже ничего… слушать можно.

«Не то что все это старье в исполнении Пугачевой, Лаймы Вайкуле, Ротару. И когда они только уйдут со сцены, прости Господи? Так уже надоели, что просто сил нет, – вздохнула Оксана. – До конца жизни они, что ли, собрались петь?»

Украинка Лобода выгодно отличалась своей свежестью.

– Да, это вполне возможно. У нас тут много старых компьютеров. Некоторые просто выбрасывают на свалку, но они вам в любом случае не подойдут – это все древние модели, такие никто не купит, да и запчасти от них тоже никуда не подойдут. А вот среди относительно новых можно посмотреть… Кстати, детали к принтерам вас интересуют?

– Интересуют, – выдохнула Марина. – Я пришлю список.

– Отлично. Как только у меня будет этот список, начну присматриваться и к ним. Но сколько вам всего этого нужно?

Марина Журавлева улыбнулась:

– Рынок компьютеров в Москве – безграничный. Можешь слать сюда, Оливье, столько, сколько хочешь. Мы все купим.

– Отлично сработала. Будем ждать, что француз пришлет. Но вообще-то как тебе кажется – он парень по-настоящему деловой? – поинтересовался Абросимов.

– Деловой. – Марина улыбнулась. – Вроде вас.

Игорь Абросимов осклабился,

– Да, я такой. Ну, и он, значит – мужик что надо. Когда же француз начнет раскручиваться?

– Я сказала, чтобы он собрал первую партию тысяч на пять евро – и вперед. На это у него уйдет дня три-четыре.

В офисе как назло перегорели сразу две лампочки, а курьер, которому их заказали, растворился где-то в недрах метро и не отвечал на звонки. Но, несмотря на воцарившийся полумрак, настроение у Абросимова было боевое. Кажется, он даже что-то напевал себе под нос.

– Контейнер от твоего француза пришел. Но вскрывать его поедем вместе. – Абросимов ухмыльнулся: – Ты же не хочешь, чтобы я отдал тебя на съедение этому таможеннику Буслаеву?

– Нет, конечно. – Марина зябко передернула плечами. – Но что с ним делать, если он снова потребует жертву в виде молодой женщины?

– А мы захватим с собой Оксану. – Игорь провел кончиком языка по губам. – Оксана – девушка без предрассудков… к тому же ей э т о нравится.

Марина уставилась на него.

– Чего ты так смотришь? – Игорь Абросимов нахмурился. – Думаешь, ей это впервой?

Марина Журавлева побледнела:

– Я просто… не ожидала такого.

– А ты присмотрись к Оксане получше. Поближе, – едко посоветовал Игорь Абросимов. – И сразу поймешь, что она – именно такого сорта девушка.

Марина молчала, опустив глаза.

– Ну, ладно, давай собирайся, поедем!

– Я гляжу, вы наладили хорошие связи с Францией. – Таможенник испытующе посмотрел на Игоря Абросимова.

– Да, – сдержанно кивнул директор, – кое-что удалось сделать.

– Кое-что? – изумился таможенник. – Да к вам идут дефицитнейшие детали к компьютерам! И по самым низким ценам. А вы говорите – «кое-что». Да ведь это не «кое-что», а самое настоящее золотое дно!

– Ну, до золотого дна еще очень, очень далеко.

– Как знать. – Таможенник пристально смотрел на него. – Если ваши конкуренты что-нибудь пронюхают про этот вариант, у них вполне может получиться «золотое дно».

Игорь Абросимов замер.

– Хорошо бы, чтобы они не пронюхали.

– Конечно, хорошо бы, – беззаботно откликнулся таможенник. – Только кто же за этим проследит? Нужен конкретный человек, который бы взял это на себя. А иначе ничего не получится – сами понимаете…

Игорь Абросимов со вздохом полез в карман пиджака,

– Мне хотелось бы сделать небольшой взнос… в фонд таможенной службы. Чтобы вы могли купить себе электрические чайники, ручки, бумагу… все, что вам требуется.

– У нас все это есть, – улыбнулся Буслаев. – Вы что, думаете, государство нас не обеспечивает? Еще как обеспечивает. По технической оснащенности таможня – даже лучше, чем Министерство внутренних дел.

Игорь Абросимов растерялся,

– Мне все равно хотелось бы… как-то вас поддержать.

– Если бы тебе действительно хотелось меня поддержать, то твоя девчонка, – таможенник кивнул на Марину, – отдалась бы мне в прошлый раз. А не кочевряжилась, изображая из себя невесть что.

– Вы что себе позволяете? – выкрикнула девушка.

– А я не с тобой вообще разговариваю, а с твоим директором, – лениво парировал таможенник.

Игорь Абросимов опустил глаза.

– Это было ошибкой с ее стороны. Но она ведь вам… кое в чем пошла навстречу?

Толстые губы таможенника раздвинулись в усмешке:

– Только кое в чем. Но по сравнению с тем, что я от нее ожидал, это было так незначительно, что и говорить не о чем…

Игорь Абросимов хитро улыбнулся:

– В этот раз я готов пойти… гораздо дальше. Я специально взял с собой другую сотрудницу, чтобы она… оказывала вам содействие. – Игорь слегка подтолкнул вперед Оксану.

Буслаев осмотрел Оксану с ног до головы.

– Не совсем то, но вообще-то ничего, сойдет, – усмехнулся таможенник. – Он перевел взгляд на директора. – С ее стороны не будет никаких закидонов?

– Никаких, – подтвердил Игорь Абросимов.

– Ну, тогда хорошо. Считайте, что ваш груз прошел таможенную очистку, и так далее. Уплатите в кассу сколько полагается, и можете спокойно заниматься своим бизнесом.

– Прекрасно, – просиял Игорь Абросимов.

– Кажется, тут говорили обо мне, – медленно произнесла Оксана, следившая все это время за обоими мужчинами настороженными, злыми глазами. – Только я не совсем поняла, в каком качестве меня обсуждали…

– Оксана, милая, – улыбчиво посмотрел на нее директор, – речь шла о том, что этот человек, Геннадий, оказал нашей фирме очень важную услугу. И ты должна достойно отблагодарить его. От лица нашей фирмы.

– Я должна дать ему денег? – Оксана полезла за кошельком.

– Не глупи, Оксана, – сурово произнес Игорь Абросимов. – Ты должна по-настоящему отблагодарить его. Без всяких дураков. – Он сделал в воздухе выразительный жест рукой. – Речь идет о высшей форме благодарности!

– Я не понимаю. – Оксана в упор смотрела на него. – Что именно я должна сделать?

Игорь кусал губы.

– Сейчас я тебе объясню. – Он взял Оксану за руку и отвел в сторону.

– Что это на тебя нашло? – прошипел он. – Какая муха тебя укусила? Чего ты фордыбачишься?

– Потому что я не пойму, что хотят от меня!

– Ты должна переспать с ним – как обычно!

Оксана сделала неприличный жест:

– Вот что я сделаю вместо «переспать»! Пошел ты знаешь куда…

– Но почему? Какая муха тебя укусила, Оксана, черт побери?

– А ты лучше ее попроси, – еле сдерживая бешенство, кивнула Оксана в сторону Марины Журавлевой. – Чего ты все бегаешь с этим ко мне да ко мне? Ты попроси ее!

Игорь покачал головой:

– Она не сможет.

– А я, значит, могу? – закричала Оксана. – Я, получается, всегда могу? А она – нет? А я что – подстилка? Профессиональная проститутка?

– Ты просто… очень хорошая сотрудница нашей фирмы, – раздраженно проговорил Игорь Абросимов. – И делаешь все, что в твоих силах, для ее процветания. Все, что в твоих силах. – Он нагнулся к ней, и зашипел: – Черт возьми, Оксана, я что, заставляю тебя делать это каждый день? Или каждую неделю? Такая нужда возникает, может быть, всего несколько раз в году – и ты вдруг начинаешь упираться. Что на тебя такое нашло? Объясни!

Оксана посмотрела на него чуть ли не с ненавистью:

– Сейчас объясню. Ты говоришь, что я делаю все, что в моих силах, ради процветания фирмы. Тогда какого же черта она этого не делает? Она – такой же сотрудник, как и я! Тогда выгони ее, и все!

Игорь Абросимов покачал головой:

– Тебя действительно укусила какая-то ядовитая муха, Оксана. Я просто не понимаю, что на тебя нашло.

– Просто ты не хочешь понять! – Женщина в бешенстве ударила ногой в пол. – Вот и все!

Буслаев посмотрел на Абросимова,

– Я вижу, вы ни о чем не можете договориться.

– Сам не знаю, что на нее нашло, – с раздражением проговорил Игорь. – Не знаю. – Он был взбешен. – Может быть, вы все-таки возьмете… деньги? Вместо этого?

– Пожалуй, это единственный выход, – насупился таможенник. – А то так можно препираться до самого вечера.

– Сколько?

Геннадий Буслаев развел руками,

– Ну… долларов пятьсот. – Он посмотрел в глаза директору. – Вопрос-то ваш не такой простой, сами понимаете.

Игорь Абросимов бросил уничтожающий взгляд на Оксану и отсчитал полтысячи долларов,

– Вот, пожалуйста. – Он как-то пересилил себя. – Мне действительно очень приятно с вами сотрудничать. Вы здорово решаете все вопросы.

– Это моя работа, – улыбнулся Буслаев. – Чего бы я стоил, если бы не умел решать вопросы?

– Ты хоть понимаешь, во что обошлась твоя выходка? – в ярости повернулся в машине к Оксане Абросимов.

Девушка покачала головой,

– Все равно бы я не согласилась. Ни за какие коврижки. – Она посмотрела ему в глаза, и ледяным голосом произнесла: – Понял?

Он сжал ее запястье,

– Что случилось, Оксана? Что, черт побери, случилось? Я не понимаю!

– Очень плохо, если это так! – Она вновь посмотрела ему в глаза. – Значит, ты вообще ничего в жизни не понимаешь!

– Ну, это ты уж… слишком!

– Нет, не слишком! – Она сжала кулачки. – Я просто ненавижу ее! Ненавижу! Ненавижу, что она ведет себя, как королева… что ты пялишься на нее и даже водишь в рестораны! – Она злобно скривила рот. – И я не позволю унижать себя в ее присутствии, ясно? – Она наклонилась к Игорю. – Я вообще ничего не буду делать для тебя, пока ты будешь позволять ей разыгрывать эту чертову королеву!

Игорь Абросимов побелел от гнева,

– По-моему, ты ведешь себя просто неразумно. Она делает свое дело, а ты тоже делай свое.

– Как же! – Лицо Оксаны осветилось хищной улыбкой. – Ты же не заставляешь ее прыгать в постель к первому встречному! Вот и я тоже – не буду!

Игорь Абросимов тяжело вздохнул:

– По-моему, Оксана, ты перегрелась.

– А ты… – Ее глаза сузились. – Я даже не буду говорить, что случилось с тобой!

– Лучше не надо! – В его голосе слышалась угроза. – А то договоришься черт знает до чего…

Она резко перегнулась к таксисту:

– Шеф, останови! – Такси резко затормозило. Оксана выскочила из него. – Все, – возбужденно выкрикнула она, – адье! Прощай!

Игорь Абросимов застыл внутри машины. Он еще ни разу не сталкивался с подобными демаршами со стороны Оксаны. Да, у нее был мерзкий, отвратительный характер, да, она могла быть грубой, несносной, но чтобы так… нет, никогда!

Он с трудом заставил себя приказать таксисту:

– Поезжайте! Как и было изначально заказано – до Второй Кабельной.

– У нас на фирме что-то случилось? – Марина нахмурилась. – Я же чувствую.

– Да, – раздраженно заметил Игорь Абросимов, – случилось… Оксана зла на тебя, как… как не знаю кто!

– А я – на нее. – Марина Журавлева вздернула подбородок. – Какого дьявола она позволяет себе оскорблять меня? Мы что с ней, закадычные подруги? Всего лишь – коллеги по работе, не более того! И ей не стоит отзываться обо мне так, как она это делает!

– Оксана… ну, в общем, она всегда была такой. – Игорь тяжело вздохнул. – Ты лучше ее не задирай. Ну, полаялись… с кем не бывает. А так она приносит много пользы. Очень много. – Он наклонился к Марине и тихо шепнул: – В том числе делает то, что ты никогда не согласишься сделать.

– В последний раз, насколько я могла судить, она отказалась это делать, – с сарказмом заметила девушка.

Игорь Абросимов нахмурился:

– Да. Но все – из-за тебя. – Он сжал кулаки, потом разжал их. – Понимаешь, ей кажется, будто я поделил весь персонал фирмы на два вида работников. На простых работников – и королев.

– И королевой, конечно, она считает меня?

Игорь кивнул.

– Но это же глупо! – Глаза Марины сверкнули. – По-моему, королевы нигде и никогда столько не работают! Не вкалывают от зари до вечера, как я! Не пускаются во все тяжкие, чтобы только выбить как можно больше заказов для любимой фирмы! Королевы сидят во дворцах и слушают сладкие речи придворных!

Абросимов сделал глубокий вздох, так что его ноздри при этом раздулись.

– Наверное, она что-то преувеличивает, но… – Он посмотрел девушке в глаза. – Какой-то элемент правды в этом все-таки есть – ты не находишь?

– Если вы действительно считаете, что «какой-то элемент есть», то и платите мне по-королевски! А не так, как сейчас! – возмущенно произнесла Марина. Щеки ее пылали.

– Марина… ты это, не забывайся! – возмутился Игорь.

– Вот-вот! «Не забывайся»! Разве такое говорят королеве? – Марина уперла руки в боки. Ее глаза метали молнии: – Если Оксана еще раз посмеет клеветать на меня, то вам придется решать: либо я, либо она.

– И решу, – с угрозой произнес Игорь.

– Вот и решайте! – Марина Журавлева сдвинула брови. – Я за это место не держусь. Я вообще мечтала работать в банке или в какой-то крупной фирме. Приличной, там, где действительно хорошо платят – и хорошо относятся к персоналу. А если эта ваша… мегера будет и дальше кусать меня – ноги моей здесь не будет. Издевательств над собой я не потерплю! Вам это должно быть абсолютно ясно.

Глава 3. От триумфа до катастрофы – один шаг

– Привет, Оксана. Смотри, что я тебе привез. – Игорь Абросимов высвободил из бумажного плена бутылку шампанского «Moet et Chandon». Прямиком из Франции. Специально для тебя.

– Что, она прислала? – едко поинтересовалась Оксана Батенькова.

– Кто? – не понял директор.

– Ну, эта… королева недоделанная. У нее же во Франции дружок объявился…

– Не глупи! – резко бросил Абросимов. – Это я в дорогом магазине купил специально для тебя. – Он жадно взглянул на любовницу. – Как и эти цветы. Держи. – Он вытащил из-за спины букет роскошных алых роз.

– Это что же, попытка примирения? – Оксана переводила взгляд с бутылки на цветы, но в руки брать ничего не спешила.

– Считай, что так, – напряженно улыбнулся Игорь.

Женщина сделала шаг назад.

– Думал откупиться от меня этим барахлом? – презрительно бросила она. – Думал, что какая-то бутылка и зеленые стебельки с листьями способны загладить обиду? – Ее голос дрожал. – Решил, что достаточно швырнуть мне подарочков на несколько десятков долларов – и я все забуду? И, как обычно, приму тебя в своей постельке, и приласкаю? Да пошел ты знаешь куда! Видеть тебя не желаю! – И она неожиданно захлопнула дверь перед самым носом Игоря.

Игорь Абросимов сидел на работе, обхватив голову руками. Настроение у него было препоганое. Все, что до этого так хорошо и динамично развивалось, внезапно оказалось под угрозой. И все – из-за склоки двух баб. Не сошлись они характерами, и все тут… То одной шлея под хвост попадет, то другой… А бизнес от этого только в упадке.

«Надо что-то решать, – подумал он, – надо что-то срочно решать».

Но что?

Оксана Батенькова была вместе с ним с самого начала. Помогала ему ставить на ноги фирму, обзаводиться клиентурой, расширяться, зарабатывать первые тысячи, потом – сотни тысяч. Представить без нее «Фокус-Плюс» было просто невозможно. А как любовница она – супер. И заменить ее в постели на Илонку пока не хочется, хотя та девчонка уж больно аппетитная. Да и помоложе Оксаны. А что касается Марины Журавлевой, то хороша она, конечно, но – холодна. Мужчины ее не волнуют. Пока, во всяком случае. Она предпочитает бизнес.

Да, Марина Журавлева, со своей стороны, тоже принесла фирме много пользы… С ее приходом продажи поползли вверх. Она отыскала этого француза Шарпантье – и он уже прислал две партии отличнейшего компьютерного оборудования, и обе, тьфу-тьфу, разлетелись так, что дай Бог… Уже серьезные люди интересовались, откуда у него столько первоклассного товара, не может ли он поделиться источником. Нет, конечно, делиться он ни с кем не будет, золотую жилу разрабатывают в одиночку, в этом смысле таможенник Буслаев абсолютно прав. Отдать такую информацию – значит подрубить сук, на котором сидишь и стрясаешь на землю волшебные золотые монетки… Конечно, он скажет это как-то аккуратно, так, чтобы серьезные дяди не обиделись, не оскорбились, не затаили против него чего-то, не дай Бог… Но сам, конечно, будет продолжать двигаться в этом направлении. Потому что оно – очень многообещающее. Чем дальше, тем больше. А значит, отдать Марину, распроститься с ней на данном этапе никак нельзя. Иначе все может рухнуть. Может быть, потом… когда удастся приручить француза. Когда он окончательно станет ручным, привыкнет, и ему будет все равно, с кем иметь дело – с той девушкой, которая впервые на него вышла или, скажем, с Оксаной.

Игорь Абросимов тяжело вздохнул. Время, время… на все это требовалось время. Ничего нельзя было рубить с плеча, сразу… И этот проклятый бабский конфликт надо погасить во что бы то ни стало. То же мне, нашли время и место для спора.

– Марина, я специально вызвал тебя вот для чего…

Под пристальным взглядом Игоря Марина Журавлева вспыхнула. Что, он опять собирается предложить ей какое-то грязное дельце, вроде того, чтобы переспать с кем-то, кто представляет интерес для фирмы? Нет, нет – и еще раз нет!

– Надвигается встреча Нового года. До праздника остался месяц, но… надо готовиться уже сейчас. Мне хотелось бы, чтобы ты взяла на себя подготовку к Новому году. Деньги я тебе выделю.

Марину приятно удивило это предложение начальства. Она застенчиво улыбнулась:

– Но я работаю на фирме не так давно… не знаю никаких традиций и мне кажется, что с этим лучше справился бы какой-то более опытный сотрудник.

– Традиции тут ни при чем, – нетерпеливо взмахнул рукой Игорь Абросимов. – Главное – выдумка, фантазия. А с этим у тебя все в порядке. Вспомни, как ты блистательно провернула все последние операции с продажами! Сколько смогла привлечь новых клиентов! Если ты проявишь хотя бы одну десятую этого при подготовке празднования Нового года, уверен, результат будет блестящий!

– Хорошо, – пробормотала Марина, радостно блеснув глазами, – я постараюсь…

– Значит, ты назначил эту жабу готовить нам праздник?

– Ну, в предварительном плане, – осторожно отозвался Игорь Абросимов. – И почему сразу – «жабу»?

– Потому! – раздраженно заметила любовница, и тут же перешла в наступление: – Предупреждаю заранее: я в ее празднике участвовать не буду! Лучше сразу пойду домой. – Она нагнулась к шефу. – И тебя к себе – не приглашу.

Лицо Абросимова стало бледным, зрачки расширились. Проводить новогоднюю ночь в постели с Оксаной было старой и очень приятной традицией. В эту ночь девушка полностью расслаблялась, раскрепощалась и дарила ему такое удовольствие, о котором он вспоминал потом почти целый год. Они занимались любовью то ласково и нежно, то вдруг она взрывалась, становилась неистовой… потом вновь превращалась в его рабыню, и он мог делать с ней все, что хотел, и это тянулось до самого утра – и потом весь следующий день.

Но сейчас все это грозило рухнуть. Игорь Абросимов закусил губу.

«Кажется, я действительно заигрался с этими двумя девушками!» – со вздохом признался он себе.

– Они поручили тебе подготовить встречу Нового года? Но ведь это же обычно делают самые опытные сотрудники! – задумчиво проговорила Людмила Ильинична.

– Мамочка, я им это пыталась объяснить!– рассмеялась Марина. – Но директор сказал, что главное здесь – фантазия. А с ней у меня вроде бы лучше, чем у других…

– Да, фантазии у тебя хватает, – согласилась мать. Она отвела глаза в сторону. – Единственное, чего не хватает – это мужа! – Перехватив суровый взгляд дочери, она замахала руками: – Все, все, не буду об этом!

Марина не понимала, почему она так волнуется перед встречей Нового года. Это же – всего лишь развлечение, которое она придумала для других. И все-таки сердце у нее колотилось и подпрыгивало, и она волновалась по любому поводу: и как сидит на ней новое платье из зеленой тафты, и правильно ли подключен свет, и в порядке ли лампочки на елке, и все ли пироги и другие вкусности красиво разложены по тарелкам и выставлены на столы.

Она все это проверила по заранее составленному списку, а потом прошлась по нему еще раз. Но все равно ее страшило, что она что-то забыла, и она вновь покрывалась гусиной кожей от волнения и напряжения.

Марина взглянула на часы. Все, пора. Она одернула платье, бросила на себя взгляд в зеркало. Кажется, выглядит она неплохо… Перед тем, как войти в основной зал, где было подготовлено торжество, она зашла в комнату к Оксане.

Та сидела на своем месте и что-то сосредоточенно печатала на компьютере. Вид у нее был далеко не праздничный.

– Оксана… – Марина старалась придать своему голосу теплоту. Но девушка даже не взглянула в ее сторону. – Я хотела сказать… ты слушаешь меня?

Оксана, наконец, повернулась к ней.

– Да, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Я хочу, чтобы все то плохое, что было между нами, осталось навсегда в прошлом году. Я виновата перед тобой… я наговорила, наверное, лишнего. И вела себя… резковато. Прости меня, если можешь. Я действительно хочу, чтобы все это осталось в прошлом. – Марина смущенно улыбнулась: – Позади!

Оксана кивнула, но ничего не ответила.

Марина молча вышла из комнаты.

– Значит, я все-таки могу приехать к тебе? – Абросимов жадно глядел на любовницу.

Оксана молча кивнула.

Игорь Абросимов радостно блеснул глазами,

– Что-то случилось?

Оксана снова кивнула.

– Могу я узнать, что?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, ладно… главное – это то, что я могу приехать к тебе. На всю ночь?

– Да, – кивнула Оксана, – как обычно.

…Игорь Абросимов приехал к ней на Новогоднюю ночь и вышел из ее квартиры ровно через три дня.

Он едва держался на ногах от усталости и… счастья.

– Как провела Новый год? – спросил по телефону Оливье Шарпантье.

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Марина Журавлева.

– Я послал тебе подарок. Не на Рождество – я знаю, в России Рождество не так популярно, как у нас в Европе – а именно на Новый год.

– Что за подарок?

Француз рассмеялся,

– Получишь – увидишь. Это – сюрприз.

Марина откинулась на спинку стула. Она улыбалась. Наверняка это – открытка. Европейцы придают открыткам такое значение… обязательно посылают их друг другу на все главные праздники, особенно на Рождество. Шиком считается послать такую открытку с какого-нибудь далекого курорта, где в данный момент находится отправитель. Чтобы она пришла к празднику вся в далеких почтовых штемпелях и с картинкой или фотографией этого экзотического места. Наверное, и Оливье отправился на Рождество и на Новый год куда-то далеко. И сейчас его открытка плывет с какого-нибудь острова Бали или Занзибара к ней. Марина негромко рассмеялась.

В дверь постучали. Вася помчался открывать. На пороге возник посыльный.

– Кто здесь Марина Журавлева?

– Это я.

– А это – вам. – Он поставил на стол коробку.

Марина, пожимая плечами, расписалась на бланке известной посылочной фирмы.

– Можете не проверять, у нас доставка – абсолютно надежная, без рекламаций, – пробурчал посыльный и исчез.

Марина стала открывать коробку. Она обнаружила в ней пять бутылок превосходного бургундского, обложенных пахучей древесной стружкой. Взяв одну из них, посмотрела на свет. Вино вспыхнуло внутри бутылки восхитительным рубиновым блеском – словно настоящая драгоценность.

Как сказал Оливье – «увидишь сама, это – сюрприз».

Охваченная каким-то предчувствием, Марина торопливо перерыла стружку в поисках какой-либо записки или письма. Ничего не было. Только на самом дне лежал листок бумаги, выдранный из блокнота: «С Новым годом, Марина! Сердечно благодарю за плодотворное сотрудничество, надеюсь продолжить его в будущем году. Удачи! Оливье».

– Мама, ты можешь пойти в магазин и купить… – Марина принялась перечислять.

Когда она закончила, в трубке воцарилась пауза.

– Я это все, конечно, куплю, доченька, – растерянно проговорила Людмила Ильинична. – Пойду прямо сейчас. Но что происходит? Ты можешь мне сказать?

– Узнаешь, – загадочно улыбаясь, прошептала Марина. – Пусть это будет для тебя подарком.

– Ты наливаешь мне такое вино? – воскликнула Людмила Ильинична Медведчук. – Но ведь это, как мне кажется, одно из лучших, какие есть во Франции… – Она посмотрела на Марину. – Что же все-таки случилось, доченька? Что мы празднуем?

– Никакого особенного повода нет, – с теплотой в голосе произнесла Марина Журавлева. – А празднуем мы… это самое вино. Мне его прислали в подарок. А к такому вину и еда должна быть соответствующей. Поэтому я и послала тебя в магазин.

Мать растерялась:

– Ты хочешь сказать, что просто решила устроить нам двоим праздник?

– Ну да. – Марина негромко рассмеялась. – Вроде того. А что – повод неподходящий?

– Нет, нет, что ты… повод самый что ни на есть подходящий, – призналась мать с довольной улыбкой. – А откуда вино?

– Я ж тебе говорю – прислали в подарок. Прислал один француз. С которым наша фирма сотрудничает. – Марина Журавлева пожала плечами. – У них на Западе это принято. Присылать подарки на разные торжественные даты тем, с кем сотрудничаешь, особенно на Рождество. Хотя я рассчитывала всего лишь на открытку. Французы – они же прижимистые. – Она радостно блеснула глазами: – Но, видно, не все!

– Ты получила вино? От нашего французского партнера?

– Да. – Марина улыбнулась. – Я его даже попробовала.

Игорь Абросимов мрачно откинулся на спинку стула,

– Видишь ли, Марина… Ты ведь получила это вино как представитель нашей фирмы. В благодарность за то, что наша фирма успешно сотрудничает с этим французом. Поэтому он и прислал вино. – Он потряс перед ее носом знакомым листком из блокнота: – Он, кстати, об этом прямо и пишет – пишет, что, присылая это вино, надеется на продолжение сотрудничества с нами в будущем году. – Директор развел руками: – А ты присвоила это вино себе. Нехорошо!

– То есть… что это значит – «присвоила»? – возмущенно произнесла девушка.

– А вот то и значит! – прогремел голос Игоря. – Ты получила это вино как представитель фирмы «Фокус-Плюс». За то, что фирма «Фокус-Плюс» сотрудничает с этим чертовым месье из Страсбурга. И платит ему деньги за то, что он время от времени из милости пересылает нам всякое дерьмо, которое отыскивает на местных свалках. Нет, конечно, это дерьмо идет в ход, и мы получаем за него неплохие деньги, но не об этом речь. Речь идет о нарушении тобою – выражаясь высокопарным языком – корпоративной этики. А если проще – о нарушении элементарных человеческих норм порядочности. Как порядочный человек, ты должна была принести эти бутылки мне. И сказать: «Игорь, к нам на фирму прислали вино в подарок от нашего французского партнера». И – все. Потому что оно действительно принадлежит нашей фирме. Точно так же как и факт самого сотрудничества с Оливье Шарпантье принадлежит нашей фирме «Фокус-Плюс», а не тебе лично. А ты поступила некрасиво. Утащила все вино домой. Потому что тебе, видимо, не захотелось ни с кем делиться. – Он насупился.

Оторопев, Марина Журавлева уставилась на него.

– Что это значит? – Ее голос звенел. – Разве не я нашла этого человека, Оливье Шарпантье? Или вы знали его раньше?

– Дело не в том, как ты его нашла. Хотя ведь и звонила ты ему, и посылала факсы с наших корпоративных телефонов. Которые оплачивались фирмой… Дело в принципе. А принцип ты нарушила. – Он побагровел. – Как только ты увидела перед собой несколько бутылок дорогого французского вина, ты поставила свои интересы выше интересов фирмы! Мгновенно сделала свой выбор…

– Шарпантье прислал вино мне. И на мое имя!

– Но не тебе домой. Он прислал вино на наш адрес, на адрес фирмы. А Журавлева – это просто имя того человека из нашей фирмы, с которым он контактировал. Поэтому ты не имела права присваивать себе это вино! – Он швырнул карандаш на стол. – Я же говорю тебе: тут дело в принципе. В принципе!

Глаза Марины потемнели от гнева.

– А я здесь не вижу никакого принципа. А только… самое настоящее жлобство. – Она возмущенно покачала головой. – Наверное, кому-то стало завидно, что прислали вино не ему, а мне. – Она сделала паузу и выдохнула:

– Или не ей, а мне. Вот и все.

Абросимов так сдавил смартфон пальцами, что тот чуть не треснул.

– Ты хочешь сказать, что я занимаюсь дешевыми интригами? Да я сам могу такое вино закупать ящиками. И раздаривать его всем. Я тебе толкую о другом. О принципе! О том, что нельзя никогда предавать интересы фирмы. А ты это – сделала!

– А я не считаю, что пять бутылок вина, которые прислал мне на Новый год француз, и интересы фирмы – это одно и то же! Не считаю, и все! – запальчиво выкрикнула Марина. – Если говорить об интересах фирмы – то уж никто не отстаивал их более рьяно, чем я. Бегая, как проклятая, по всем этим детским садикам, школам, больницам, чтобы только всучить им наш порошок. Обзванивая десятки фирм в день, чтобы хотя бы в одну из них направить Васю с заказами. Вот о чем надо говорить – а не о каких-то мифических вещах, связанных с вином!

– Нет! – Игорь Абросимов грохнул кулаком по столу. – Я буду говорить именно об этом! И мне очень жаль, что ты никак не хочешь понять меня.

– А мне очень жаль, что вы тратите время на такую чепуху. За это время вполне можно было бы принести фирме какую-то реальную пользу – если бы вы только захотели.

– Ты хочешь сказать, что я действую в ущерб интересам фирмы? – заорал Игорь Абросимов.

– Получается, что – да.

– Ах ты дрянь! Ты издеваешься надо мной! Я тебе говорю одно, а ты меня – оскорбляешь! Ну ты еще та штучка! – заревел шеф.

– Я не штучка! Я – порядочная женщина! А вы… вы – грязное животное, которое пытается работников своей фирмы укладывать в постели к разным нужным людям.

– И в чью же постель я уложил тебя? В чью? Назови?

– В отношении меня это не удалось – только лишь потому, что я проявила характер! Но как быть с другими?! Что будет, если мы проверим всех?

– Да не твоего собачьего ума это дело! – завопил Игорь Абросимов. – Ты на фирме – без году неделя, ты ничего здесь не знаешь, никаких тонкостей, ничего… куда ты лезешь, о чем вообще ты берешься судить? Кто ты такая, чтобы судить?

– Я – такая же гражданка России, в конце концов, как и вы! И у меня что, отняли право видеть? Видеть то, что происходит вокруг? Может, вы еще отняли у меня право и думать? Или узурпировали его? Нет! Я знаю, как вы вели себя по отношению к сотрудницам своей фирмы, чтобы угодить тому жирному таможеннику. Это – позор!

– А ты, значит, все запомнила!

– Не все! А только то, что было самым мерзким! самым отвратительным!

Игорь Абросимов наклонился к ней. И если обычно его глаза жадно поглядывали на красивую Журавлеву, то теперь они метали молнии.

– Знаешь, Журавлева, я думаю, нам лучше расстаться. Уноси отсюда ноги, пока цела. И чтобы я больше тебя здесь не видел!

– Я уйду с удовольствием! – закричала Марина. – Потому что работать с подобными типами – значит просто не уважать себя! – Она бросилась вон из кабинета директора.

…Десять минут спустя ее каблучки дробно простучали по Второй Кабельной улице. Позади остались подлая Оксана, негодяй-директор, пытавшийся превратить работниц своей фирмы в сексуальных рабынь, грязные ящики, грудой сваленные у обочины, запыленные обмотки кабеля, грязь и пыль этого мерзкого района.

Хотелось верить, что навсегда.

Мать выглядела встревоженной:

– Что с тобой, доченька? На тебе лица нет. Что случилось?

– Я потеряла работу, – выдохнула Марина Журавлева – и разрыдалась.

– Как? – воскликнула Людмила Ильинична. – Тебя выгнали? С работы, где ты приносила так много пользы?

Марина кивала головой, плохо видя мать из-за потока слез, которым ливнем бежали из глаз.

– Они что, совсем… Что случилось?!

– Это вино виновато…

– Не понимаю, – прошептала мать.

– Они выгнали меня из-за французского вина. Которое мы недавно пили с тобой.

– Как это? Ничего не понимаю, – развела руками мать. – Ты можешь объяснить?

Марина начала рассказ. Но чем больше она объясняла, тем больше путалась – и в конце концов разрыдалась вновь.

– Бред какой-то, – выдохнула наконец мать. – Они что, серьезно все это говорили? Да они с ума сошли. А ты говорила – это приличная фирма…

– На самом деле это никакая не приличная фирма, – прорыдала Марина. – Так, обычная мелкая контора. Расположенная к тому же в совершенно жутком районе…

– Но ты говорила мне, что она тебе нравится… что ты нашла то, что долго искала, – пробормотала Людмила Ильинична, вконец обескураженная. – Получается, ты обманывала меня?

– Нет. Я просто сама хотела в это верить. У меня же там пошли дела. Мне было интересно. Потом я вывела фирму на этого француза. Завязались очень хорошие связи, дело стало расширяться. Но потом весь их поганый характер все-таки проявился. И они набросились на меня из-за вина. А до этого… – Марина закусила губу.

– Что – до этого? – испуганно спросила Людмила Ильинична.

– Не важно, – глухо произнесла Марина Журавлева. – Я не хочу говорить об этом.

– Это было…

– Я не хочу об этом даже говорить! – закричала девушка. – Ничего не было, ничего!

– Ну, ладно, – выдохнула мать. На глаза ее навернулись слезы. – Не хочешь, не надо… Я понимаю… Но тогда, наверное, даже хорошо, что ты оттуда ушла. Потому что неизвестно, что бы тебя там ожидало. – Она притянула дочь к себе, погладила ее по голове. – Да, так, наверное, лучше… Но только что будет у тебя теперь с работой? Ведь мы не проживем на мою пенсию.

Людмила Ильинична влетела в ванную, когда Марина стояла под душем:

– Слушай, там звонит телефон и кто-то говорит по-французски. Мужчина. Может, ты возьмешь?

– Но я же моюсь!

Мать досадливо взмахнула рукой и выбежала из ванной.

Волнуясь, Марина Журавлева выбралась из ванной, накинув халат на мокрое тело и чувствуя, как капли по ее ногам стекают прямо на пол. Она подбежала к телефону:

– Алло. В чем дело?

– Марина?

Она нахмурилась. Это был Оливье Шарпантье.

– Да, это я.

– Я звонил тебе на работу… мне сказали…

– Меня выгнали с работы.

– Но почему, Марина?

На ее глазах неожиданно выступили жгучие слезы.

– Из-за твоего вина!

– Как это из-за моего вина?!

– А вот так… – Она закусила губу, пытаясь подавить рыдания. – Директор сказал, что я не имела права принимать от тебя такой подарок, а должна была отдать его на фирму – потому что он принадлежит компании.

– Но это был мой подарок тебе! По случаю Нового года!

– Я пробовала объяснить это директору… В результате… – Спазм рыданий сдавил ей горло, не дав договорить.

– Марина! Хочешь, я позвоню вашему директору прямо сейчас и поговорю с ним? Объясню ему, что он не прав, совершенно не прав!

– Не надо… – упавшим голосом произнесла девушка.

– Но почему?

– Потому что… мы с ним очень плохо расстались. Разругались в пух и прах.

В трубке повисла напряженная пауза.

– И что же ты собираешься теперь делать?

– Не знаю, – бесцветным голосом произнесла девушка. – Но ты можешь продолжать посылать товар на нашу фирму… то есть на мою бывшую фирму. Там есть другая девушка, Оксана… она вполне может с тобой сотрудничать.

Оливье Шарпантье невесело рассмеялся:

– Думаешь, это мне будет приятно? Ведь я начал сотрудничество с тобой. Это ты убедила меня, что работать с русскими партнерами выгодно и надежно.

– Я понимаю. Но бизнес есть бизнес. – Марина судорожно сжимала в мокрой руке телефонную трубку.

– Ладно, я подумаю… Но что же собираешься делать ты?

Марина закусила губу.

– Не знаю. Я правда не знаю. – Она посмотрела в сторону и, невесело улыбнувшись, добавила: – До этого у меня долго не было работы, и я ее настойчиво искала. Значит, снова начну поиски.

– Но они могут быть неуспешными? – серьезно уточнил француз.

– Естественно, – выдохнула девушка.

– Жаль.

– Не надо было присылать мне это вино, – вырвалось у Марины. – Если бы не оно, все… все было бы иначе… – Она, рыдая, отключила трубку.

Спотыкаясь, словно слепая, Марина вернулась в ванную.

Марина и Людмила Ильинична сидели за ужином. Он был скромным… не то, что в тот раз, когда она принесла домой вино. Но сейчас нельзя было особенно шиковать. Надо было, как говорится, по одежке протягивать ножки. Когда еще она найдет работу?!

В прихожей раздался телефонный звонок. Марина Журавлева взглянула на мать,

– Ма, возьми, пожалуйста, трубку. У меня нет сил с кем-либо разговаривать. Еще начнут спрашивать, задавать вопросы… а мне не хочется ничего отвечать.

Мать кивнула и молча вышла из кухни. Через несколько секунд она вернулась,

– Это опять он.

– Кто?

– Твой француз.

Лицо Марины исказилось:

– Я не хочу с ним говорить! Не желаю!

– Скажи ему, пожалуйста, об этом сама. Я ведь не умею говорить по-французски… – сердито проговорила мать.

Марина встала и поплелась в прихожую.

– Алло! – отрывисто бросила она.

– Здравствуй, Марина. Это опять я, Оливье. – Он усмехнулся. – Извини, что отрываю… но мне в голову пришла такая мысль…

– Да? – Марина разговаривала с ним очень сухо.

– А что, если я буду направлять свой товар тебе?

– Мне?!

– Да, тебе. И ты его будешь продавать сама. Как тебе эта идея?

– Тебе что, Абросимов и Оксана дали от ворот поворот?

В трубке повисло молчание.

– Нет. Совсем нет. Просто я сам не хочу с ними сотрудничать, – наконец решительно ответил Оливье.

– Но почему?!

– Потому что мы начали это дело с тобой. И оно шло прекрасно, пока… пока по моей вине тебя не выгнали с фирмы. Но, может быть, ты смогла бы организовать свою собственную фирму?

– Свою собственную? – усмехнулась девушка. – Да это бред… Ты хоть знаешь, что это такое – организовать в Москве свою фирму? Одни бумажки надо собирать целый год. И то не факт, что тебе позволят зарегистрироваться…

– А может, мы могли бы организовать совместное предприятие? Российско-французское? Ты и я…

– Чепуха, – отрезала Марина. – Никто нам не разрешит. Вот если бы ты был крупной фирмой типа «Томсон» или «Рено», а я – чем-то вроде «Яндекса» или корпорации «Система», вот тогда… А так даже рассматривать всерьез это не стоит.

– Ты все-таки подумай над моим предложением, – настойчиво проговорил Оливье Шарпантье. – Я мог бы даже продавать тебе некоторые вещи по более низким ценам. На первых порах.

– Да что ты так в меня вцепился, Оливье? Ты что, больше никого в Москве найти не можешь? – Голос Марины звучал раздраженно. – Тут сотни фирм, ты мог бы обратиться к любой… уверена, что у тебя все получится.

В трубке вновь воцарилось молчание.

– Не сочти это за комплимент, Марина – но мне нравится, как ведешь дело ты. Я это сразу почувствовал. По манере разговора, по твоему тону, да и по всему другому. Поэтому мне хотелось бы иметь дело именно с тобой. – Голос француза звучал твердо. – И потом, я виноват перед тобой. Я же тебя подвел. Мне хотелось бы как-то загладить вину. В общем, решай сама… – В трубке раздались гудки отбоя.

Марина ошеломленно уставилась на замолчавший Samsung.

– А что, – радостно блестя глазами, проговорила Людмила Ильинична, – это вполне возможно. Вон Надька Мелешко организовала свой бизнес. Торгует колбасой. И Валька Огородникова. У нее – канцелярские принадлежности. Ручки, бумага, наклейки всякие. Сейчас это легко. Образуешь ООО или ИП…

– Что?

– ООО – это общество с ограниченной ответственностью. А ИП – еще проще, это индивидуальный предприниматель, без образования юридического лица. Ну, как бы упрощенная форма регистрации для мелких предпринимателей и бизнесменов. Ты разве не видела как на рынках на палатках и киосках в углу наклеено – ИП такой-то, ИП сякой-то? Берешь разрешение – и вперед. Тут не нужно особых справок и согласований. И банковский счет тебе без проблем откроют, и все остальное.

– Не верю я в это! – выкрикнула Марина. – Не верю в доброту наших бюрократов. ИП… Они только говорят о помощи малому бизнесу – а какая она была на самом деле? Особенно в период пандемии… Копейки, слезы, насмешка одна. Кому-то просто отсрочили взимание налогов – но через несколько месяцев все равно их взяли. Кому-то несколько месяцев выплачивали этот несчастный МРОТ – только чтобы с голоду люди ноги не протянули.

– Вот видишь, – наставительно сказала мать, – значит, все-таки выплачивали – чтобы люди не думали о хлебе насущном. А все остальное они могли уже сделать сами. Да чего спорить, ты же знаешь, что ИП существуют – их миллионы, если не десятки миллионов. Значит, это реально.

– Я не знаю. – Марина стиснула руки. – Не знаю…

– Чего ты не знаешь? – удивилась Людмила Ильинична Медведчук. – Ты же этим все последние месяцы только и занималась. Торговлей порошком для картриджей, и всем остальным. Тебе просто нужно продолжать заниматься тем же самым. Вот и все.

– Но я же сидела в офисе! Там рядом со мной были и другие сотрудники… были посыльные, которые развозили этот порошок, грузчики, все остальное… А сейчас-то у меня ничего этого нет. Осталась я одна – а что я могу одна?

– Не глупи. – Мать взяла ее за руки, сжала. – Что такое офис? Это – арендованное помещение. Что тебе мешает арендовать любое помещение в Москве? Это и будет твой офис. А сотрудников ты можешь нанять. Сама. Сколько нужно – и таких, какие нужны тебе. Разве нет? Вот и сложилась вся твоя фирма. Ничего страшного!

– Ты говоришь так, словно всю жизнь этим занималась, – прошептала сквозь слезы Марина. – А между тем, ты даже не имеешь представления об этом…

– Я просто много об этом думала, – пожала плечами Людмила Ильинична. – И к тому же все это показывают по телевизору, в фильмах и сериалах. Никакой мистики тут нет. Все самые крупные предприниматели, нынешние миллиардеры, именно так и начинали – снимали помещение, сажали туда людей – сначала одного, потом больше – и начинали бизнес. А потом у них появлялись сверкающие здания из стекла и бетона и сотни тысяч сотрудников и все остальное. Тебе, конечно, необязательно становиться одним из них. Но путь везде был одинаков. – Она улыбнулась. – Кстати, поскольку Вторая Кабельная тебе так не нравилась, ты можешь снять себе офис в любом другом месте. Слава Богу, Москва – большая. Найдешь что-нибудь приличное, и…

– А может быть, лучше просто поискать хорошую работу? – неуверенно спросила Марина.

– Можно и искать. Параллельно. Но мне почему-то кажется… – Мать хитро улыбнулась. – У тебя так хорошо на той фирме пошло, ты так здорово все организовала за короткое время… Так что мне кажется, тебе следует попробовать себя в своем собственном деле. Собственном, понимаешь? – Она шумно вздохнула, и с теплотой в голосе произнесла:

– К тому же у тебя есть этот партнер-француз, не забывай!

Глава 4. Бизнес и любовь

– Нет, за такую цену мы вам помещение не сдадим. Вы что, с ума сошли? – Блондинка в ярко-красном костюме высокомерно усмехнулась: – Разве не знаете, какие сейчас цены за аренду помещений в среднем по Москве? У нас к тому же и место очень престижное.

– Чем же оно престижное?

– Юго-Запад. – Блондинка дернула плечом. – Считайте, второй центр столицы. Здесь университет на университете и банк на банке. РАО ЕЭС – вон, видите из окна? Вы просто выйдите утречком на улицу – посмотрите, какие тут машины к офисам подкатывают. А вы хотите, чтобы вам в этом месте что-то отдали по дешевке. – Она недобро усмехнулась. – Не дождетесь.

– Проспект Мира? Да вы что – это же самая оживленная и важная артерия Москвы! Сколько тут людей в день проходит, сколько транспорта проезжает! И все это – потенциальные клиенты. Как это можно не учитывать?

– Но я же не магазин собираюсь открывать!

– А какая разница? Вы не собираетесь – зато другие захотят. Мы должны все учитывать. И снижать цену никак не будем. Нет, нет, это исключено.

– Перово? Да вы знаете, чем знаменит наш район? Художниками! Здесь жили и Дмитрий Жилинский, и Лавиния Бажбеук-Меликян, здесь сейчас работает Илларион Голицын. А вы знаете, что такое – художники? Это – престиж! Престиж места! Соответственно, это и диктует цены. Высокие…

– Подождите… – нахмурилась Марина Журавлева. – Я не спорю, может быть, где-то тут у вас художники и живут… Но в остальном-то район – абсолютно пролетарский. Я пока до вас добиралась, на такие лица насмотрелась… никаким Монмартром здесь и не пахнет! О чем вы говорите? Самая обычная московская рабочая окраина в сочетании с недорогим спальным районом. – Она в упор посмотрела на мужчину: – Неужели вы не можете скорректировать свои цены с учетом этого?

– Нет, – он покачал головой, – исключено. Какая разница, что вы видите на улицах? И кого? Даже на Тверской, в самом центре, вы можете встретить бомжа. Главное, что цены уже устоялись, сформировались… И отступать от них мы не намерены.

– Двести долларов? – Марина растерялась от счастья.

– Да, – пожал плечами мужчина, – а что? Много?

– Да нет. – Она радостно блеснула глазами. – Вроде нормально… Только у меня сейчас этих денег нет. Всей суммы, то есть.

Лысеющий мужчина в шляпе образца шестидесятых годов покачал головой:

– А еще собрались в предприниматели… Ладно, вносите половину сейчас – и половину в конце месяца. Но потом, – хмыкнул он, – надо будет платить уже по полной программе.

– Надеюсь, тогда это мне будет по зубам, – негромко рассмеялась Марина Журавлева.

Она села в офисе – на единственный стул, стоящий у единственного стола – и раскрыла записную книжку. Настроила громкость смартфона. Ну, что ж, главное – начать. А дальше что-то, может, и получится…

– Вас беспокоят из фирмы «Журавлева». Мы могли бы заправить ваши картриджи порошком – и очень недорого. Как вы считаете, вас это могло бы заинтересовать?

Над дверью прозвенел колокольчик. Марина повернула голову. Что это? В дверях стоял… Вася Громов.

– Господи, ты? Ты на мопеде? – постаралась изобразить улыбку Марина.

Вася покачал головой:

– Нет. – Он смотрел на нее. – Так здесь, значит, находится ваша новая фирма?

– А ты откуда об этом узнал? – не удержалась от вопроса Марина.

– Узнал, – хмуро проговорил Вася. – Весь наш офис гудит. – Он посмотрел на нее. – Вы знаете, что Илонку уволили?

– Как же так? – удивилась Марина. – Ведь она пользовалась покровительством самого шефа!

– Ну да, – хмыкнул Вася, – вот он и удалился с Илонкой в подсобку, чтобы она его утешила – после того, как узнал об открытии вашей фирмы и чуть не лопнул от ярости. А Оксана, ну и баба, у нее нюх на такие вещи, зашла в подсобку, увидела шефа в обнимку с полуобнаженной Илонкой и такое устроила! – Вася закатил глаза. – Вот и пришлось шефу выгнать юное дарование, чтобы заслужить прощение Оксаны.

– Если бы ты знал, Вася, как мне несимпатичны эти двое – Абросимов и его Оксана! – не удержалась от комментария Марина. Но тут же спохватилась и сказала:

– Ну, не будем о плохом. А что тебя привело ко мне?

Вася помолчал, повздыхал и вдруг выпалил:

– Возьмите меня к себе!

– Тебя? – удивилась Марина. – А тебя там, что, сократили?

– Нет. – Он покачал головой. – Мне просто хотелось бы работать с вами.

– Со мной?

– Да, – лукаво улыбнулся Вася. – С вами очень хорошо работать. Лучше, чем с ними…

Марина покачала головой,

– Но у меня же пока ничего нет. – Она сделала широкий жест рукой: – Только этот стол и стул!

– У вас все очень скоро будет…

– Почему ты так уверен?

– А я просто помню, как вы раскрутились на нашей фирме. Меньше чем за месяц… Даже мопед мне купили, чтобы я везде успевал…

– Вася, а ведь мы с тобой раньше были на «ты»! – лукаво улыбнулась Марина.

– Я это помню, – потупился Вася. – Но теперь вы – начальник, бизнес-леди. Босс. Может быть, потом, когда мы сработаемся, снова перейдем на «ты», – и он умоляюще взглянул на нее.

Марина Журавлева вздохнула,

– Понимаешь, Вася, дело еще вот в чем. – Она посмотрела ему в глаза. – Если ты ко мне уйдешь вот так, Абросимов может Бог знает что подумать. Что я сманиваю его сотрудников или что-то еще… В общем, это будет нехорошо выглядеть.

– А вы знаете, сколько сотрудников за последнее время ушли из фирмы сами? – спросил Вася. – Если уж считать, то из всех, кто там когда-то работал, остались только сам директор да Оксана. Вот так-то!

– Я не знаю…

– Я вас очень прошу. – Глаза Васи стали большими-большими. – Пожалуйста, возьмите меня к себе. Я буду очень стараться!

– Я даже не смогу купить тебе мопед, – пробормотала Марина Журавлева.

– Сейчас это не важно. А скоро вы все равно мне его купите! – хитро улыбнулся Вася.

– Ну, как дела? – Голос Оливье Шарпантье звучал бодро – даже преувеличенно-бодро. – Основала свою фирму? Можно начинать тебе поставки?

– Да. По два бочонка в месяц… для начала.

– Но это – только для начала, да?

– Я надеюсь… Но вообще-то все не просто, Оливье, ох как непросто.

– Тебе не дает работать мафия? – рассмеялся француз.

– Нет, мафию я не интересую – масштабы не те. Самой впору иногда выходить на улицу с протянутой рукой. Просто… везде свои проблемы.

– Я уверен – ты из них выкрутишься. У тебя – столько энергии. И не забывай, – француз таинственно понизил голос, – на том конце тебя страхую я. Я помню, из-за чего тебе пришлось уволиться.

Марина тяжело вздохнула:

– Да, но пока – надо работать и работать. И я, увы, почти совсем не разбираюсь в компьютерах.

– Зато ты, похоже, инстинктивно разбираешься в бизнесе. А это – важнее!

Марина смотрела на новую сотрудницу:

– Катя, все очень просто. Ты будешь либо работать, как скажу я, либо мне придется с тобой расстаться. Вот так. У меня – очень маленькая фирма, и она не может позволить себе такую роскошь, как безделье хотя бы одного ее сотрудника. Тебе это понятно?

Екатерина Дворянинова пожала плечами:

– Даже когда я работала на заводе, нас там не заставляли так бегать и суетиться.

– Но в результате вашей работы завод прогорел, ведь так? И сейчас его корпуса сносят, а территорию распродают под строительство жилых домов для москвичей. Значит, все-таки надо бегать и суетиться!

– Может быть… но не так!

– Катя. – Марина сделала строгое лицом. – Вот – дверь. Ты можешь выйти через нее в любую минуту. И смотреть на работу фирмы с другой стороны. Но все, кто останутся здесь, по эту сторону двери, будут работать!

Звонок француза застал ее врасплох – она как раз составляла налоговую отчетность:

– Марина, а как насчет запасных частей к компьютерам? То, чем мы начинали заниматься с тобой… на той фирме?

Журавлева простонала:

– Я не знаю, Оливье, не знаю… мне бы управиться пока с порошком!

– Но мопед своему сотруднику ты уже купила?

Она негромко рассмеялась:

– А как ты догадался?

– По твоему голосу! Он наполнен таким энтузиазмом – это доносится даже по телефонным проводам!

– Да, купила, – вздохнула она. – И теперь приходится еще каждый день выписывать круглую сумму на бензин. Потому что он носится на нем по Москве, практически не слезая.

– Значит, у тебя получится и с запасными частями к компьютерам. Так тебе прислать?

Она помолчала, но потом ответила:

– Хорошо, я подготовлю для тебя список, Оливье…

Звонок Шарпантье не заставил себя ждать:

– Я твой список получил. Очень интересно. Я уже начал над ним работать. Но знаешь что?

– Что?

– Я сам решил приехать в Москву.

Она невольно улыбнулась:

– Ты – решил приехать в Москву?!

– Да, а что? В прошлом году я был в Катманду, в Непале. И еще проехался по Каракорумскому шоссе из Пакистана в Китай. Думаешь, Москва – более опасное место? – с некоторым сарказмом поинтересовался он.

– Нет, конечно, – рассмеялась она. – Просто… это немного необычно.

– Но ты не против, я надеюсь?

– Я? Ну конечно, нет.

– Я прилетаю в Москву послезавтра. Сможешь меня встретить?

– В аэропорту?

– Ну, да. Рейс «Эр Франс» из Страсбурга.

– Да, смогу. – Марина спохватилась. – А как я тебя узнаю?

– Я пришлю мое фото тебе на телефон…

Ночью Марине не спалось. Она все время ворочалась, никак не могла найти удобную позу, переворачивалась с боку на бок, но сон все не шел… Интересно, как они встретятся с Оливье? На фото он очень симпатичный. Типичный галл – высокий, худой, стройный, с тонкими и резковатыми чертами лица и умными глазами. А каков он в жизни?

Она соскочила с кровати и подошла к зеркалу. В зеркале отразилось ее обнаженное молодое крепкое тело. Девушка долго разглядывала себя – грудь, живот, бедра… Ее тело никогда особенно не волновало ее… а сейчас она разглядывала его, словно пытаясь что-то понять.

«Интересно, что подумает обо мне Оливье Шарпантье? – пронеслось у нее в голове, когда она улеглась. – Похожа ли я на француженку, или сильно отличаюсь от них? А может быть, ему все равно – главное для него бизнес?»

Она вдруг рассердилась на себя: «Почему я об этом думаю? Какая чепуха!»

Она отвернулась к стенке – и вскоре крепко заснула.

– Ты куда, доченька? – не удержалась от вопроса Людмила Ильинична.

– В аэропорт.

– В аэропорт? – удивилась мать.

– Да. Встречать француза.

– Того самого, что прислал тебе вино?

Марина радостно кивнула.

– Тогда почему ты так невзрачно одета?

Она уставилась на мать:

– А в чем, по-твоему, ездят в аэропорт? В вечерних платьях?

– Ну, может быть, и не в вечерних, – пожала плечами мать, – но, во всяком случае, можно было бы одеться поэлегантней. Он же все-таки прилетает из Европы.

– Мама, я же не лицо России, вроде Виктории Лопыревой Федоровой и других официальных красавиц, и мне не надо думать об этом! – недовольно произнесла Марина.

– Дело не в лице России, – вздохнула мать, – а в твоем собственном. У тебя же полно красивой одежды. Тебе что, не хочется прилично выглядеть?

– Мама, – чуть притопнула ногой Марина Журавлева, – у меня совсем нет времени!

Но Людмила Ильинична твердо стояла на своем,

– Так не годится, доченька. Пожалуйста, переоденься. Ты поедешь в аэропорт в белой юбке и в бирюзовой блузке. И наденешь бирюзовый с золотом кожаный пояс, который тебе привезла подружка из Туниса.

– Белая юбка, бирюзовая блузка, – возмутилась Марина. – Но я же буду похожа на какую-то актрису, заявившуюся на кинопробы. Нет, нет, нет!

– Зато ты сразу сразишь его своей элегантностью, – улыбаясь, заметила мать. – И не спорь. Просто одень все это, подойди к зеркалу, и увидишь, как ты здорово выглядишь.

– Но что он подумает? Что я пытаюсь…

– Он подумает, что более элегантных и красивых женщин, чем русские, в мире нет, – отрезала мать. – А если он подумает что-то другое – я готова отдать ему всю свою месячную пенсию.

Вытянувшись на цыпочки, Марина стояла в толпе людей, ожидающих прибытия рейса из Страсбурга, и высматривала в толпе Оливье Шарпантье. Некоторые пассажиры уже прошли. Но его все не было.

«А вдруг он… не прилетел?» – подумала она. Сердце ее упало. У него ведь в самый последний момент могли измениться планы… да мало ли что.

«Но тогда бы он мне позвонил, – подумала она. – Хотя… он мог просто не успеть…»

– Марина? – услышала она веселый голос. Она захлопала глазами: живой Оливье Шарпантье стоял перед ней. Высокий, поджарый, темноволосый, скорее темный шатен, чем брюнет. Крупный нос. А глаза? Ярко-синие, очень внимательные. На Оливье были отлично сшитые брюки и голубая спортивная рубашка. Просто, но элегантно.

Он улыбнулся, разглядывая Марину.

– Вот ты какая! Больше похожа на артистку, чем на бизнес-вумен, – лукаво произнес он и подмигнул девушке.

Марина растерялась.

– Я и не заметила, как ты вышел, – кивнула она на узенькие воротца, сквозь которые «на волю» пробирались пассажиры.

– И неудивительно, – улыбнулся он. – Там прошла целая толпа – я просто в ней затерялся. – он внимательно посмотрел на нее. – А ты выглядишь шикарно.

Марина потупилась.

Внезапно француз опустился на корточки и принялся расстегивать свою дорожную сумку.

– Это – тебе. – Он вручил ей красивый букет в упаковке из золотой нити.

– Господи, Оливье, это лишнее!

– Это – самое дорогое, что я привез тебе из Франции! – блеснул он зубами. – Ну, рассказывай, как у тебя дела? Удалось все наладить?

Она вздохнула:

– Да, кое-что удалось. И знаешь, что самое смешное? Ко мне перешел из старой фирмы один паренек. Он там работал курьером. Я еще добилась, чтоб ему купила мопед и он мог быстрее передвигаться по городу. И вдруг он пришел ко мне, на мою маленькую фирму. Правда, здорово? – И Марина счастливо улыбнулась.

– Я даже не сомневаюсь, что с тобой ему приятнее работать, – произнес Оливье с теплотой в голосе.

Марина отчего-то смутилась.

– О делах мы поговорим позже. А сейчас мне больше всего хотелось бы посмотреть Москву. Можешь не поверить, но я действительно никогда в ней не был! Хотя объездил, кажется, весь белый свет, – заметил Оливье.

Они сели в такси.

– Кстати, – спохватилась Марина, – а где ты решил остановиться?

Оливье вытащил из кармана бумажку, прочитал по складам: «Националь». Он посмотрел на Марину:

– Хороший отель?

– Да – удовлетворенно кивнула она, – в самом центре, напротив Кремля. Вид – потрясающий, сам убедишься.

– Я очень рад, – слегка улыбнулся Оливье. – А это что? – Француз указал на странные металлические конструкции, окрашенные в красный цвет и стоящие у дороги, мимо которых они проезжали.

– Это – «ежи». – Марина посерьезнела. – Их делали во время войны. Брали рельс, резали его на несколько кусков и сваривали друг с другом. Считалось, что получается непреодолимая преграда для немецких танков. И их варили всю войну. А после войны им поставили памятник. Это еще и напоминание о том, что немцы так и не смогли прорваться к Москве…

– А Страсбург всю войну был под немцами, – со вздохом признался Шарпантье. – Освободили его только в самом конце, когда подошли американские танковые колонны. Ты, кстати, была в Страсбурге?

Марина покачала головой.

– А во Франции?

– Тоже нет. – Она улыбнулась. Правда, улыбка не выглядела веселой.

– Но почему? – не удержался от вопроса Оливье. – Ведь в вашей стране сейчас нет никаких ограничений на путешествия, как раньше, во время пандемии? – Он легонько сжал ей руку. – Так что ты можешь в любой момент поехать туда… Франция прекрасна. А мой Страсбург… Я его очень люблю.

Марина рассеянно кивнула. У нее не было особого желания поддерживать разговор на эту тему – пришлось бы объяснять, что ей это пока не по карману.

– А это что? – Француз оглянулся на уродливую коробку из железобетона, стоявшую на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе.

– Это «Гидропроект».

– Что, что?

Марина повторила,

– «Гидропроект». Институт по проектированию и строительству гидроэлектростанций. – Она тяжело вздохнула. – Он появился в сталинские времена, когда гидроэлектростанции в СССР строили заключенные. Здесь разрабатывали проекты гидростанций, а заключенные их воплощали.

– Заключенные? – удивился француз.

– Да. И строили они не только электростанции, – продолжила Марина, – но и железные дороги, порты, аэродромы, заводы, нефтяные вышки… в общем, все. Знаешь, как это происходило? Пустой участок земли обносился колючей проволокой, туда загоняли зеков, они сооружали внутри бараки, где потом и жили, и начинали строить. Затем, через несколько лет, проволоку убирали, и на образовавшееся здание вешали вывеску – «Магнитогорский металлургический завод», «Днепрогэс», «Красноярская ГЭС», Норильский комбинат. И так далее…

Оливье Шарпантье растерялся:

– Я и не знал…

Оставшийся отрезок пути они проехали молча. Оживился француз, только когда они подъехали к отелю. Устроив гостя, Марина спросила:

– Оливье, как ты распланировал сегодняшний день? Хочешь побродить по Москве, провести деловые переговоры или отдохнуть с дороги?

– О, я совсем не устал, чтобы отдыхать с дороги! – оживленно ответил француз. – Что же до деловых переговоров… давай перенесем их на завтра, хорошо? И если бы ты могла еще час или полтора поводить меня по Москве, я был бы тебе очень признателен. Очень! – Он произнес это так обаятельно, что Марина не могла устоять.

– Мы на Красной площади. Это – сердце Москвы, а, значит, и России, – начала Марина свой рассказ. – Справа – Кремль, где работает наш Президент и его Администрация. Впереди – храм Василия Блаженного, один из самых, на мой взгляд, красивых русских храмов, построенный по повелению Ивана Грозного в честь взятия Казани. В Кремль мы пойдем в другой раз, так просто туда не пускают, надо купить билет. В нем, после захвата Москвы в 1812 году, разместился ваш император Наполеон с военачальниками. В Москве они собирались провести всю зиму. Но разразился грандиозный пожар, большая часть Москвы сгорела, потом грянули жестокие морозы, а ни дров, ни продовольствия в городе не осталось, и Наполеон бежал. Итог похода французов на Россию тебе, я надеюсь, известен…

– Увы! Даже не верится, что два наших народа вели кровавую войну. – Оливье вздохнул и надолго замолчал.

– Но какая красота! Я, честно сказать, не ожидал, – произнес француз через пять минут, внимательно оглядев и Красную площадь, и все сооружения на ней. – А что это? – с удивлением спросил он, показывая на большое здание напротив Кремля.

– Здесь находится наш самый главный магазин – ГУМ. И если ты хочешь купить подарки своим родным и близким и сувениры друзьям, то лучшего места не найти.

– Это я оставлю напоследок. А это что? – Француз указал на круглое возвышение с каменной оградой напротив Спасской башни, рядом с памятником Минину и Пожарскому.

– Это – Лобное место. Это возвышение было построено специально, чтобы с него цари обращались к народу, а патриархи – к верующим в дни православных праздников. Около Лобного места в дни православных праздников останавливались крестные ходы, и с его вершины патриарх или высший архиерей осенял верующих крестным знамением и благословлял их. А в обычные дни с Лобного места царские дьяки оглашали самые важные указы – ведь люди в былые времена были неграмотные, и все воспринимали на слух. Здесь объявлялось об избрании патриарха, о начале войны и о подписании мира. Но у многих людей Лобное место ассоциируется с эшафотом – потому что прямо напротив него Петр I приказал казнить взбунтовавшихся стрельцов, а с Лобного места был зачитан указ о том, чтобы рубить им головы и вешать. Огромные виселицы, на которых вешали сразу по несколько человек, были установлены прямо напротив стен Кремля.

– В Париже это происходило на Гревской площади, прямо напротив Ратуши. Такая милая площадь – старинное, словно из сказки, здание Ратуши, в центре – огромный фонтан, заполненный водой, вокруг него сидят люди, что-то пьют и едят, весело смеются, а как подумаешь, что там происходило на протяжении веков – брр! Прямо мороз по коже!

Они пересекли Красную площадь, обогнули Арсенальную башню и Могилу Неизвестного Солдату, перед которой застыли в торжественном карауле строгие часовые, и спустились к Александровскому саду.

– Мое самое любимое место рядом с Кремлем, – обернулась к Оливье девушка. – Раньше здесь протекала река Неглинная, на берегах которой люди гуляли, а в ее чистой воде ловили рыбу. После победы над Наполеоном реку убрали под землю, в каменную трубу, а на освободившемся месте разбили сады. Здесь цветет больше тысячи роз, фантастически пахнут жасмин и сирень, цветущие липы. и ты дышишь их ароматом – и одновременно ароматом тысячелетней истории, которая пронизывает это место.

Они посидели на скамейке напротив Итальянского грота, полюбовались на фонтаны Александровского сада и подошли к величественному памятнику Александру I.

– Победив Наполеона, он стал самым могущественным человеком на земле. Правда, пережил он Бонапарта всего на три года. Хотя существует поверье, что император не умер, а, устав от государственных дел, инсценировал свою смерть, чтобы превратиться в старца Фёдора Кузьмича, который жил в Сибири простой и праведной жизнью, каждый день молился и совершал разные чудеса.

Оливье наклонился к Марине и посмотрел в ее лучистые глаза:

– Устала? Показывать достопримечательности – очень утомительная работа.

Марина Журавлева негромко рассмеялась:

– Есть немного…

– Можно мне тогда будет пригласить тебя в ресторан? Ты не сочтешь это неуместным?

Девушка покачала головой:

– Нет, ни в коем случае.

– Только у меня одна проблема… – Оливье Шарпантье наморщил лоб. – Я совершенно не знаю ваших московских ресторанов. Может, ты сама порекомендуешь мне, куда тебя отвести?

У Марины на языке вертелся «Кафе Пушкинъ», но она вовремя вспомнила, что туда ее водил Абросимов, директор фирмы «Фокус-Плюс».

– Недалеко есть хороший ресторан «Старая башня». Он, впрочем, не такой старый, как башни Кремля…

Оливье Шарпантье развел руками:

– Я полностью доверяю твоему выбору!

– Тогда пошли, это буквально в нескольких шагах.

В «Старой башне» играла негромкая музыка. Стены здесь были обшиты дубовыми панелями, на полу лежали толстые ковры, и сама атмосфера, казалось, говорила, что доступ сюда открыт только избранным. К потолку тянулись круглые стеклянные колонны-аквариумы, в них плавали экзотические рыбы.

Тщательно проштудировав меню, Марина сделала заказ.

– Это будет настоящая русская пища? – полюбопытствовал Шарпантье.

– Это будет комбинация, – улыбнулась девушка. – Из русского – блины с икрой на закуску и щи. А десерт предлагаю французский – крем-карамель.

Им принесли вина.

– Вино – отличное, хотя и итальянское, – попробовав, объявил Оливье Шарпантье. Он посмотрел на Марину: – После того, что ты испытала, получив от меня несколько бутылок бургундского, ты, наверное, еще не скоро сможешь вернуться к французским винам?

Девушка вспыхнула:

– Это точно.

– Извини. – Оливье накрыл ее руку своей ладонью. – Я не хотел тебя обидеть. Я понимаю, что тебе нелегко сейчас. Я сам когда-то именно так и начинал – практически с нуля. И мне потребовалось очень много времени и сил, чтобы раскрутиться. И удачи, кстати.

Марина отпила вина. Она словно пряталась за бокалом от глаз Шарпантье – ярко-синих, внимательных, устремленных на нее. Она улыбнулась через силу:

– Лучше расскажи о себе. – Ей хотелось сменить тему разговора.

– Боюсь, тебе будет неинтересно.

– Ты говорил, что тебе пришлось начать свой бизнес практически с нуля. Расскажи!

Он пожал плечами.

– Это было действительно так. Дело в том, что мне не хотелось просить помощи у отца. Совсем никакой. Хотелось всего добиться самому. Поэтому я… очень рано ушел из дома. И начал самостоятельную жизнь. А это было тяжело. Страшно тяжело. Приходилось полагаться только на свои силы – и больше ни на что. – Он вздохнул. – В конце концов, я выстоял. И доказал и себе, и окружающим, что что-то могу и сам, – признался он с довольной улыбкой.

– А твой отец… он мог помочь тебе?

Оливье Шарпантье улыбнулся:

– Он и сейчас может помочь мне. И не только мне. Он ежегодно выделяет один миллион евро на нужды бедных жителей развивающихся стран. У него в Африке – несколько подопечных деревень, он их, считай, и содержит. Так что с деньгами у него все в порядке… Да и с остальным – тоже.

Марина не удержалась от вопроса:

– Он что, какой-то влиятельный человек?

Оливье пожал плечами:

– Трудно одним словом ответить на этот вопрос. Мой отец – представитель старинного знатного рода. Наши предки упоминаются в хрониках Франции еще со времен первых Генрихов, когда они были виконтами де Шатоден и графами дю Перш. Всегда рядом с королями – пусть и не на очень высоких должностях. Зато прославились своей преданностью и честностью. Потом род несколько оскудел, во время революций и войн его члены лишились своих фамильных поместий, но слава и имя остались. А в современной Франции это ценится. Благодаря этому отца охотно вводят в состав правлений различных компаний и банков – отсюда его деньги. Считается, что его репутация положительно сказывается на репутации того банка или фирмы, в правлении которых он заседает.

Марина лукаво улыбнулась:

– Так что же ты не пошел по его пути?

– Просто не захотел. – Оливье Шарпантье пожал плечами. – По его пути идет мой старший брат. И сестра. Они оба – во всех смыслах «правильные», довольно-таки аристократичные… у них превосходные манеры, да и репутация – тоже. – Он ухмыльнулся. – Уж они-то точно никогда не были бунтарями. А мне… мне всегда хотелось испытать себя. Посмотреть, чего я на деле стою. – Он пожал плечами. – К тому же, если ты имеешь в виду возможность унаследовать от родителей их состояние и самому жить безбедно, то во Франции это практически недостижимо. Во-первых, родители никому ничего не отдают, пока живы. А поскольку средняя продолжительность жизни во Франции давно перевалила за восемьдесят, ты можешь себе представить, что это на самом деле означает. А во-вторых, наследство облагается непомерно высокими налогами, и значительная часть его бесследно исчезает. В общем, наследство – это мечта идиота. – Он снисходительно улыбнулся: – А я, как мне кажется, не идиот. Но самое главное – я хочу быть самостоятельным. Не независимым от всего, а именно самостоятельным. Мне это нравится. Я так и живу. – Он посмотрел на Марину, лукаво улыбнулся и подмигнул: – Мне кажется, тебе тоже нравится так жить.

Она медленно крутила в пальцах бокал вина.

– Конечно, самостоятельность очень много значит для меня. Но одновременно…

– Что? – Он с интересом взглянул на нее.

«Одновременно я, как и всякая женщина, должна думать о замужестве». Эти слова чуть не сорвались с языка Марины. Господи, хорошо, что она вовремя прикусила его! Что бы француз о ней подумал? А это все мать виновата – вечно донимает занудными беседами о поисках жениха, о замужестве.

– Ничего, – виновато улыбнулась Журавлева. – Просто я хотела сказать, что мужчины и женщины устроены по-разному.

– Какое свежее замечание! – воскликнул он. – Ты только что до этого додумалась?

– Нет. Вчера.

Они оба рассмеялись.

– А что еще ты можешь поведать мне о мужчинах и женщинах?

– Больше, пожалуй, ничего. – Она бросила на него лукавый взгляд. – У меня не такой богатый опыт.

Оливье пристально вглядывался в серо-зеленые лучистые глаза Марины.

– Я не могу в это поверить. Ты – такая красивая!

– А вот и десерт, – с облегчением вздохнула Марина. – Я очень люблю крем-карамель, хотя и не француженка.

– Ты – гораздо лучше, – с теплотой в голосе произнес Оливье. – Ты – особенная.

Марина смущенно зарделась. Она довольно долго и плодотворно сотрудничала с Оливье, но увидела его впервые только сегодня. И, о Боже, как же ей нравились комплименты француза!

Они просидели в ресторане еще целый час. Непринужденно беседуя – о том о сем. Оливье рассказывал ей о Страсбурге, Марина ему – о Москве. И им обоим было интересно. Так интересно и хорошо, что в конце концов не хотелось даже уходить.

Наконец Оливье со вздохом посмотрел на часы:

– Mon Dieu! Мой Бог! Сколько уже времени! Нет, так нельзя – иначе я просто упаду! И не смогу посмотреть всю ту фантастически интересную Москву, про которую ты мне тут рассказывала. А это будет непростительная глупость.

Они вышли на улицу. Прохожих в этот поздний час практически не было, и они одни шли по площади Революции по направлению к Моховой.

– Как же все-таки красиво! – воскликнул француз. Он вновь посмотрел на маковки Василия Блаженного, на башни Кремля, увенчанные звездами, которые волшебно мерцали рубиновым светом. – А ты, наверное, ходишь здесь каждый день?

Марина от души рассмеялась.

– Нет, не каждый…

– Вот если бы я жил в Москве, я бы гулял с тобой здесь каждый день… – Оливье смутился. – Извини. Я лезу в твоею жизнь. Хотя не должен.

Марина взглянула на него с нежностью, но промолчала.

Они расстались перед отелем «Националь». Оливье долго смотрел в ее большие лучистые глаза, а потом наклонился и нежно, очень нежно поцеловал ее в щеку.

– Оливье, – вдруг неожиданно для самой себя произнесла Марина, – у нас в России существует обычай – целовать три раза.

– Я готов! – радостно воскликнул француз, и поцеловал ее еще два раза. – Замечательный обычай, он мне очень понравился! Но я вижу, ты устала. С сожалением, но отпускаю тебя домой. До завтра, mon amour! – Он бросил взгляд на часы. – О, завтра уже наступило.

Марина Журавлева спустилась в метро, которое было в десяти метрах от входа в отель, и успела на последний поезд.

Она думала, что, вернувшись домой, упадет на постель и мгновенно уснет. Но не тут-то было. Она долго лежала без сна, смотрела в темноту, и никак не могла уснуть. Но это ее не огорчало – в ее душе звучала музыка.

– Ты выглядишь просто великолепно! – улыбнулся француз, когда они встретились утром. – Свежа, как майская роза! – Он посмотрел на девушку. – Кстати, вот розы. Они не такие красивые, как ты, но тоже выражают тебе свое восхищение.

Он вручил Марине букет. Она прижала его к груди.

– Как ты спала? – вдруг спросил он.

Марина покраснела.

– Знаешь, я совсем не сомкнула глаза, но усталости не чувствую.

– Как странно! – задумчиво произнес француз, пристально глядя ей в глаза. – Я тоже совсем не спал, но чувствую себя отдохнувшим.

Оба смущенно замолчали.

Марина заметила, как служащие отеля – горничные и уборщицы – невольно замедляли шаг, заглядываясь на Оливье. Нет, француза нельзя было назвать красивым – у него был чересчур выдающийся, типично галльский нос, и слишком резкие, ничем не сглаженные черты лица. Но глаза у Оливье были такими синими, и столь явным был его французский шарм, что его можно было бы назвать очень интересным мужчиной.

– Какие у тебя планы на сегодня? – наконец спросила Марина.

Он пожал плечами:

– Я же прилетел в Москву по делам. Хочу заехать на твою фирму – посмотреть, что это такое.

Марина растерялась:

– Это… это – всего одна комнатка. Боюсь, там нечего смотреть.

– Нет-нет! Тебе не отвертеться! Показывай свое хозяйство, – со смехом воскликнул Оливье.

Он взял ее за руку, и они вышли на улицу.

Мимо них, шумя, проносился поток машин. Движение в эти минуты было исключительно напряженным. К тому же, похоже, по Садовому кольцу перемещалась какая-то иностранная делегация, потому что оттуда слышался суматошный вой сирен, а обычные машины начали замедлять ход, прижимаясь к обочине.

Ждать в такой ситуации заказанного по телефону такси пришлось бы очень долго… Марина сошла с тротуара и «проголосовала». Машина затормозила практически мгновенно. Видимо, вид девушки с букетом роз действовал на водителей магически.

Марина поманила француза, забралась в машину, назвала адрес.

Шофер почему-то улыбнулся – она не поняла, почему – и резко тронулся с места.

Через двадцать минут они стояли перед большим длинным домом, в одном из комнаток-сот которого располагался офис Журавлевой. Офис… Наверное, это все-таки громко было сказано.

Марина набрала побольше воздуха в грудь:

– Пошли!

С любопытством оглядываясь по сторонам, француз проследовал за ней. Когда он оказался в крохотной комнатке, увешанной картами Москвы и схемами внутренностей компьютерных принтеров, он присвистнул.

– Марина, я только что приехал с завода «Серп и молот». Засыпал там порошком пять картриджей, – поднялся навстречу ей Вася Громов.

– Отлично. – Она радостно блеснула глазами. – А это, Вася, наш французский партнер Оливье Шарпантье.

Оливье понял, что речь идет о нем, и заулыбался.

Катя сидела за столом и что-то настойчиво втолковывала невидимому собеседнику по телефону. Закончив разговор, она подняла глаза на Марину:

– Не знаю, удалось ли мне уговорить их, но плешь я им точно проела.

– Кому?

– Представителям завода «Каучук». У них не меньше десяти принтеров, но, оказывается, у них есть своя компьютерная фирма по обслуживанию всей оргтехники. Однако порошок она им в картриджах не меняет – предпочитает сразу ставить новые картриджи. Правда, по сниженным ценам…

– Очень хорошо, – проговорила Марина Журавлева. – Когда капаешь на мозги, это все-таки приносит результат. Пусть и не сразу – но приносит. Позвони им снова через недельку, договорились? Может быть, они к тому времени созреют…

– Обязательно, – кивнула Катя.

Марина придвинула единственный свободный стул и предложила Оливье сесть:

– К сожалению, отдельной комнаты для приема посетителей у меня нет, а это крохотное помещение и так досталось мне каким-то чудом – за все остальные запрашивали в два, а то и в три раза больше…

– Как плацдарм для развертывания будущих операций оно вполне достаточное, – понимающе сказал Шарпантье и, слегка улыбнувшись, добавил: – Видела бы ты ту конуру, в которой когда-то начинал я… – Он достал из кармана записную книжку: – Итак, что тебе привезти из Страсбурга, чтоб дела у тебя пошли еще успешнее?

Марина повернулась к компьютеру. Пробежав пальцами по клавиатуре, высветила список возможных заказов.

– Подошло бы это, это и это. – Она посмотрела на француза: – Правда, если ты все это мне пришлешь, мне придется нанимать еще одного человека – специалиста по компьютерам и по электронике.

– Нанимай, – кивнул Шарпантье, – я постараюсь загрузить тебя заказами. – Он откинулся на спинку стула. – Ну, что ж, мне здесь нравится. Обстановка вполне современная – а главное, рабочая. Видно, что все тут заняты делом – и ты в первую очередь. – Он нагнулся к Марине. – Поэтому не буду тебе мешать. Пойду поброжу по Москве один. Чтобы не отрывать тебя от работы. А вечером я приглашаю тебя в ресторан. – Его глаза хитро блеснули. – На этот раз я выберу его сам! – Он встал и легкой спортивной походкой двинулся к двери: – A bientot! До встречи!

– Нет, дорогая, – твердо проговорила Людмила Ильинична. – Поскольку он официально пригласил тебя в ресторан, ты должна одеться соответственно. И не надо заводить со мной на этот счет никаких разговоров. Это бесполезно. В затрапезном виде я тебя никуда не пущу. – В ее голосе звучала сталь.

– Во что же я должна, по-твоему, одеться? – воскликнула Марина.

– А помнишь зеленое платье – копию модели «Шанель» – которую тетя Лина привезла из Турции?

Марина покачала головой:

– Это платье совсем для молоденьких девушек. А я для него немного растолстела.

– Ты – растолстела? – удивилась мать. – Не мели чепухи! В тебе нет ни грамма лишнего веса. Лучше примерь его, и убедишься, насколько я права!

Скрепя сердце, Марина влезла в узкое зеленое платье. Вплотную приблизилась к зеркалу. Что ж… надо было признать, что мать оказалась права. Платье выглядело действительно элегантно. И она совсем не казалась в нем пухленькой, наоборот, даже изящной и чертовски привлекательной.

Мать с любовью посмотрела на дочь:

– Да, хороша, хороша!

Она ласково погладила дочь по плечу. Глаза ее таинственно полыхнули.

– А теперь надо подумать о духах! – тоном заговорщицы шепнула Людмила Ильинична. – Это должно быть что-то особенное. Необычное. Он же – француз… сразу обратит на это внимание!

– Духи – они ведь очень разные, – стала развивать дальше свою мысль мать. – «Мажи Нуар» – для зрелых женщин, тебе не подходит. «Лалик», хоть в нем и присутствует запах мускуса и фруктов – он больше подойдет для знойных женщин, живущих в Испании и Италии. А ты – из России. «Карвен»– слишком легкомысленный запах. Духи «Эсте Лаудер» – они для американок: запах слишком прямой и четкий, нет никакой тайны. «Кристиан Диор» – какой-то у них чересчур сладенький аромат. «Эскада» – да, она, может быть, тебе подойдет. В ней и скромность, и томность. Она и подчеркивает, и провоцирует, и в то ж время от нее веет свежестью – настоящей ангельской свежестью. Тебе, кстати, могли бы еще подойти духи «Кашарель» – «Лу-Лу» или «Анаис-Анаис». – Глаза матери блеснули. – Но самым удачным выбором стала бы «Самсара» от «Герлен»! Вот эти бы духи выгоднейшим образом подчеркнули твое настроение на предстоящий… ужин!

– А какое у меня должно быть настроение? – лукаво блеснув глазами, спросила Марина. Давно она не видела мать такой красноречивой и оживленной.

– Настроение должно быть… московское! Легкое – и вместе с тем основательное. Современное – и в то же время древнее, как сама Москва. А по температуре ты – и лето, и зима одновременно.

– Я читал про этот ресторан еще во Франции. – Оливье Шарпантье улыбнулся. – Кажется, о нем упоминал даже Пушкин.

– Разумеется, поскольку он его неоднократно посещал. Как и Шаляпин, который тоже любил бывать в «Яре». – Марина улыбнулась. – Или, скорее, кутить – по нескольку дней кряду!

Оливье развел руками и хитро ухмыльнулся:

– Я был бы не прочь последовать примеру великого Шаляпина. Но, к сожалению, моя виза скоро заканчивается.

Они вошли в «Яр». У входа их почтительно приветствовал швейцар в старинном камзоле. В зале горели настоящие восковые свечи, в углу играл русский оркестр – балалайки, свирели, гусли, и молодец в белой рубахе, подпоясанной цветным шелковым шнурком, мастерски отбивал ритм деревянными ложками.

– Что ты думаешь насчет ухи? – радостно блеснул глазами Оливье. – Открою тебе маленький секрет: я еще во Франции мечтал, что смогу отведать в России настоящей русской ухи. – Шарпантье наклонился к ней: – Составишь мне компанию?

– Охотно – я очень люблю уху, – живо откликнулась Марина.

– Кстати, – француз посмотрел на нее, – а что полагается к ухе из спиртного?

– Наивный вопрос, – улыбнулась Марина. – Конечно же, водка!

Вскоре им принесли по тарелке дымящейся ухи. Она пахла божественно – так, как только и может пахнуть настоящая русская уха, приготовленная в первоклассном ресторане.

– Моя мечта сбылась! – провозгласил Шарпантье, проглотив первую ложку. – Я ем русскую уху в Москве! Истинное произведение искусства! – Он наклонился к Марине и хитро улыбнулся: – Когда тебе будут говорить, что лучший рыбный суп – это французский буйабез, не верь им. Уха гораздо вкуснее и тоньше.

– Я учту это, – улыбнулась девушка.

К ухе полагались еще и изумительные пирожки – румяные, поджаристые. Марина с удовольствием съела сначала один, потом второй. «Ну и что, – беззаботно подумала она, – в случае чего, просто налягу еще больше на работу!»

– У тебя – замечательный аппетит! – заметил Оливье Шарпантье. – Не то что у большинства француженок. Те, кажется, приходят в ресторан в основном для того, чтобы выказать свое… отвращение к еде!

Марина мило улыбнулась:

– Мне же приходится много бегать. Поэтому и аппетит соответствующий.

– Да. Это я понял. – Он с уважением посмотрел на нее. – Работы у тебя действительно много. Но ты – справляешься. Тебе нужна какая-то помощь? Пожалуйста, будь со мной откровенна! – Он умоляюще взглянул на нее.

– Просто пожелай мне удачи, – негромко рассмеялась Марина.

– Просто пожелать тебе удачи было бы слишком легковесно, – задумчиво проговорил француз. – Ведь я же не забыл, что косвенно виноват в том, что случилось с тобой. Пусть я и действовал из лучших побуждений… И это означает, что я обязан помочь тебе по-настоящему. Я действительно хочу тебе помочь, – с теплотой в голосе произнес он. – В ближайшее время я сделаю тебе несколько поставок разных деталей и оборудования для компьютеров – по тем же ценам, по которым я сам получаю все это во Франции. Для Москвы эти цены – непомерно низкие. Лично я здесь нигде таких не встречал. Поэтому ты, когда продашь этот товар… ну, ты понимаешь. – Он наклонился к ней. – Это и будет моей реальной помощью тебе. А в остальном… у тебя у самой все так здорово получается. Ты – настоящая бизнес-леди, как любят говорить у вас, в России…

Марина негромко рассмеялась:

– До этого мне еще далеко. Настоящая бизнес-леди – это Ольга Белявцева, «королева» соков и детского питания, да Елена Батурина, вдова бывшего московского мэра, и еще несколько женщин-предпринимательниц с миллионными состояниями. А я, скорее, бизнес-Золушка.

– Но не по уму! И не по энергии.

– Верно. Но… только лишь по этим параметрам.

– А они и есть самые важные. Поверь мне. – Он нежно посмотрел ей в глаза и сжал ее руки: – А еще ты – очень красивая. И этого у тебя тоже не отнять. И не надо говорить мне, что ты завидуешь Батуриной.

Марина слегка улыбнулась:

– С такими деньгами, как у нее, она может вылепить себе любое лицо. И любую фигуру. Если только захочет.

Оливье расхохотался:

– Она, видимо, пыталась. Но у нее почти ничего не получилось.

Он неожиданно наклонился и коснулся ее золотисто-каштановых волос.

– Comme tu es belle! Как ты красива!

– Я как-то не задумывалась над этим, – со вздохом призналась Марина.

– А тебе и не надо задумываться. Просто смотри на себя в зеркало – хотя бы иногда, и все.

Марина покраснела от удовольствия. Да, его комплименты очень приятны. От них на душе становится так легко.

Оливье отбросил в сторону салфетку:

– Слушай – в самом знаменитом московском ресторане мы уже побывали. А что, если нам сходить сейчас на дискотеку?

– На дискотеку? – удивилась Марина.

– Неужели я выгляжу слишком старым для этого? – изумился француз.

– Нет, но…

– Или ты занята? – не удержался от вопроса Оливье.

– Тоже нет. – Она рассмеялась. – Ладно, пойдем. Но мне, наверное, лучше переодеться.

– Ни в коем случае! – запротестовал француз. Он слегка приобнял ее за плечи. – В этом платье ты выглядишь божественно. Не просто превосходно, а именно – божественно.

Они еще издали увидели крупные светящиеся неоном буквы – «Дискотека Ла Бамба».

– «Ла Бамба»? – Оливье Шарпантье покрутил головой. – Это что-то латиноамериканское.

И действительно, у входа в дискотеку на Дмитровском шоссе их встречали три стройные мулатки в очень коротких юбочках, раздававшие бесплатные воздушные шарики и миниатюрные шоколадки.

– Однако, – заметил Оливье Шарпантье, – я чувствую себя, как в Рио. Или в Буэнос-Айресе…

Марина Журавлева никогда не была ни в бразильском Рио-ди-Жанейро, ни в аргентинском Буэнос-Айресе и поэтому промолчала.