Читать онлайн Сквозь время. Вода и песок бесплатно

Вступление

В тумане предрассветной зари прячется город. Мерцание его огней пробивается сквозь облако серого дыма тусклыми размытыми чертами. Шум от никогда не прекращающих работу заводов и фабрик, стройплощадок и производств разносится на долгие километры вокруг ужасающим воем, уносясь эхом в выжженную пустыню, – непригодную для жизни землю с её редкими приспособившимися обитателями. На вершинах упирающихся в облака небоскрёбов сверкают антенны. Переплетаясь спутанным клубком ярких тоненьких ниточек, пестрят магистрали. Высоко, прижимаясь к стене стеклянно-бетонной башни, протянулась дугой аэротрасса, по которой в безмолвной тишине скользит поток надутых аэробусов, а вслед за ним, лавируя меж блестящих глянцевых билбордов, на которых красуется реклама новой газировки “Луми”, несётся лавина автоматизированных дронов. По радио вещают о новой эре цифрового искусства в стиле “Даст-гранж”, называя это феноменом “Нью-вэйв”, вызывая при этом волну негодования и упрёков многомиллионной толпы слушателей. Открываются первые офисы, и в окнах загорается свет. В тесные душные залы вливается однородная чёрно-белая масса, и мерцание превращается в яркий светоч, сияние которого видно издалека.

Дребезжание басов и визги нот новомодной цифровой музыки. Переливающиеся всеми цветами радуги рекламные билборды, хаотичная мазня на стенах домов. Зазывающие в самые сокровенные места откровенные голограммы. Безумные идеи и их воплощение. Власть инстинктов над разумом и сексуальное рабство. Наркотики, коррупция, преступность и безнаказанность. Тотальное подчинение двум напыщенным и разрекламированным идолам – деньгам и власти. Направленная на деградацию и извращение общества волна пропаганды, именующаяся сильными мира сего такими громкими словами, как “прогресс”, “успех”, “равноправие” и “свобода”, под громкие возгласы проплаченных подпевал загнала человечество в плотные тиски, заставляя подчиняться. Быть тем, кем тебя хотят видеть якобы сильные, якобы красивые и якобы богатые, превращая в раба своих эмоций и желаний. Принуждая делать выбор без выбора, уничтожая суть и оставляя позади то, что всегда делало нас людьми – человечность.

Понятия об ответственности, доброте и честности канули в Лету, навязав извращённые нормы извращённой морали. Оставляя после себя огромную, наполненную ложными, врезающимися в мозг постулатами, дыру. Приправленная сладким ядом ложь проникла на каждую грязную, тесную улочку отстроенных на руинах мёртвых принципов и понятий городов. На каждую волну лживых радиостанций, виртуальных экранов и волн вливающегося в уши отупленных слушателей мусора – новостей.

Сверкающие призывным блеском в свете неоновых огней люксовые автомобили. Ядовито-зелёные, приторно-розовые, выжигательно-красные оттенки костюмов и линз. Отравленный воздух. Закрытые вип-секс-драйв вечеринки. Дорогой алкоголь. Обилие развлечений на самые низменные вкусы для самых изощрённых фанатов прогнившего розового безумия и погоня за славой. Взращенные на искусственных ценностях антиморали, преобладающей важности денег и разврата во всех доступных человечеству отраслях одурманенные, охмурённые волной чудовищной лжи на выгоду власти марионетки, – мелькающие на экранах и живущие по принципам искусственных трендов шоумены, разукрашенные старлетки и увешенные брендами бизнес-леди. Называющие себя деятелями культуры и её же Авангардом с большой буквы, писатели, музыканты и художники, продвигающие всеми возможными способами свой перенасыщенный похотью и грязью, откровенно низкосортный продукт, именуемый одуревшим обществом, утратившим для него смысл словом творчество. Учитываются все, не пропущен никто. Каждый, кто проявляет сопротивление и идёт наперекор, – не выдерживает критики. Каждый, кто поддерживает “новую волну”, – достигает высот.

Глава 1. Страшный сон

Утренняя тишина предваряет грядущую бурю. Ещё немного и дороги заполнятся автомобилями, воздух пропитается газами, а по тротуарам и мостовым звонко застучат каблуки. Засвистят дроны, загудит толпа, зарычат двигатели и зазвенят клаксоны недовольных водителей. Улицы окутывает лёгкий туман, от которого веет прохладой и сном. По дороге на всех парах мчится одинокий автомобиль, проскакивая перекрёстки на зелёный сигнал ещё не проснувшегося светофора. На водительском сиденье устроился молодой парень в кожаной куртке, сжимая в руке стаканчик крепкого кофе.

– “Голубые вороны” проигрывают “Ледникам” со счётом три-ноль! Это самое позорное поражение за всю их историю, которого от них никак не ожидали преданные фанаты. Толпа просто в ярости и один из них…Бог ты мой! Один из фанов написал на цифровом табло: “Улетайте и никогда не возвращайтесь!”, а ещё он нарисовал…ну-у, о таком говорить всё-таки не принято!

– Это же прямо как в новой песне Джуди Ту!

– Ты сказал Джуди Ту?

– Да!

– Это та самая горячая крошка, песня которой “Розовые мечты” держится на вершине уже вторую неделю?

– Именно так, Ларри!

– Уле-е-та-а-ай и никогда не вовзраща-а-айся! Джуди Ту!

– А помнишь её предыдущую песню? Моя душа смотрит в небо, лучи солнца выжигают мне се-е-ер-дц-е!

– О-о, этот хит останется с нами надолго! Посмотрим, удастся ли её новому синглу “Розовые мечты” продержаться в топе дольше, чем “Лучи солнца”. А ещё ей прямо в спину дышит Джонни Блу с песней “Я твой” из своего нового альбома “Я – это я”, который отстаёт всего на миллион прослушиваний. Если здесь есть фанаты Джонни Блу, хочу вам сказать, что…

Кай нажал на кнопку и выключил приёмник. Он уже давно не слышал, чтобы по радио вещали о чём-то стоящем внимания. Особенно после того, как “Волну сай-икс” выкупила “Волта.” Он и включил-то его только для того, чтобы не уснуть.

Долгая тяжёлая ночь перерастает в холодное серое утро. По глазам бьёт подрагивающий свет уличных фонарей. Через открытое окно задувает ветер. Холодает, – подумал Кай, подъезжая к пустынному перекрёстку. На пересечении Вейтон-стрит с Алабами по ночам всегда было пусто. От промозглого ветра пробирает дрожь, а от усталости голова валится с плеч.

И зачем я согласился на четвёртую подряд ночную? С такой работой проще с ума сойти. На кой чёрт я вообще туда попёрся? Да если бы не…

…да, если бы не то, если бы не это. Тебе, Кай, всегда что-то мешает. Соберись! Ты сможешь. Ты сделаешь это! Осталось немного. Совсем чуть-чуть. Всего несколько лет до повышения, и всё, наконец, станет так, как…

…минимум два года. А то и три. Да что там, скорее всего, все пять. С постоянными переработками, почти без выходных, за нищенскую зарплату, занимаясь тем, от чего уже тошнит. Ещё не факт, что повысят всё-таки меня, а не очередного приближённого к телу, – размышляет Кай, глядя на то, как на светофоре загорается жёлтый. Ну уж нет, стоять не буду, иначе, того гляди, за рулём усну!

Кай вжимает педаль газа в пол. Двигатель ревёт, набирая обороты, и его старый “Роял” несётся по прямой. Колесо влетает в спрятавшуюся в тени ямку, машина подпрыгивает, кофе летит на пол, оставляя на штанах горячее тёмное пятно. Кай на мгновение отвлекается и вспоминает все когда-либо приходившие в голову ругательства. Когда он возвращается глазами к дороге, то видит взявшийся из ниоткуда автомобиль. В свете фонарей ему удаётся разглядеть водителя – седого бородатого мужчину в тёмных очках с бутылкой спиртного в руках. Мужчина подносит бутылку ко рту и пьёт. На дорогу он даже не смотрит, поворачивая руль в сторону несущегося прямо на него автомобиля, выезжая на встречную полосу. Кай бьёт по тормозам и пытается избежать столкновения, но понимает, что слишком поздно. Дальше всё происходит словно в замедленной съёмке. Сердце замирает, душа уносится в пятки, пальцы впиваются в руль мёртвой хваткой. Разум за долю секунды до неминуемого ярким калейдоскопом прокручивает мгновения из жизни, начинающиеся с раннего детства и заканчивающиеся наспех оторванным огрызком киноплёнки настоящего.

Удар с ужасающей силой бросает Кая вперёд. Лобовое стекло разбивается, склеивая между собой тысячи крохотных осколков. Машину разворачивает, и колёса отрываются от земли. Кая крутит из стороны в сторону, и ему кажется, что время растянулось в длинную нестройную цепочку. Кажется, что это жуткое вращение никогда не кончится. Будто всё происходит не по-настоящему. Разбитое стекло, скрежет мнущегося металла, привкус крови и жгучая боль, будто по телу проносится волна сжигающего изнутри пламени. Кай ударяется головой, и сознание отключается.

**

Громко пикнуло. Над ухом прожужжала муха. За стеной басит низкий мужской голос, но невозможно разобрать слова. Перед глазами тьма. На веки навалились две тяжёлые свинцовые гири. В ушах стучит сердце, изо рта с трудом вырывается тяжёлое дыхание.

Перекрёсток, автомобиль. Бородатый мужчина и бутылка спиртного в его руках. Скрежет металла, впивающиеся в кожу острыми иглами осколки стекла и металла. Боль.

Воспоминания нахлынули водопадом холодного ужаса. Перед глазами машина и лицо пьяницы. Кай попробовал шевельнуться и завыл от боли. Вернее, завыл бы, но изо рта вырвался только хрип.

Жжётся, жжётся, жжётся!

Огонь пылает по всему телу, запекая кровь, сжигая изнутри! В голове жужжит, будто в черепе заперлась стая жалящих пчёл. Мысли разбиваются на сотни маленьких осколков, которые невозможно собрать воедино. Кай двигает руками, и левая вспыхивает волной невообразимой боли. Будто её завернули в покрытые зазубренными шипами ремни и сдавили изо всех сил. Он снова кричит, но вместо крика снова хрип.

Звук бьющегося стекла, скрежет метала, жгучее пламя. Огонь. Там был пожар. Суставы раскаляются, вены лопаются, кожа плавится. Кай хочет закричать, хочет позвать на помощь! Хочет прекратить неистовые муки! Его начинает трясти, сознание мутнеет, и он отключается.

Когда просыпается, старается больше не шевелиться. Боль на время уходит. Перед глазами снова картина произошедшего. Жёлтый сигнал светофора, задувающий из окна холод. Лицо мужчины он помнит плохо. Кажется, тот был в тёмных очках. Кажется, с бородой. Алкоголь? Пиво или…виски? Он не разглядел. А машина? Это он запомнил. “Мэллоун” последней модели. Роскошь.

Перед глазами мелькает вспышка света, и Кай чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Изо рта выплёскивается громкое гортанное бульканье, но вместо рвоты с уголка губ тоненькой струйкой стекает слюна. Тошнота и боль проходят, сменяясь жалостью к самому себе. На глаза наворачиваются слёзы. Кай хочет потянуться рукой и смахнуть их, но забывает, что не может этого сделать, и от этого становится только хуже. Тело воспламеняется, руку снова режет ножами. Слёзы льются из глаз, а он лежит в непроглядной тьме и ничего не может с этим сделать. Терпит боль, которой нет конца.

Его снова начинает тошнить. По телу проносится волна судорог. Кай пытается успокоиться, делает глубокий вдох, после чего выдыхает. Снова вдох, выдох. Вдох, выдох.

**

Одетый в белую заляпанную рясу старик стоит на холме, опираясь рукой на сухую узловатую трость. Его седые спутанные волосы развеваются на ветру, в полуслепых глазах стоят слёзы. Он вытягивает руку и указывает пальцем на Кая, пытаясь что-то сказать ему, с трудом проговаривая слова сухими губами.

– Что ты от меня хочешь?! Выкрикивает Кай вопрос, но тот утопает в пустоте безмолвного пространства.

За спиной незнакомца краснеет горизонт. С неба белыми хлопьями, словно снег, сыплет пепел. Мужчина тонкой дрожащей рукой поднимает трость и что-то рисует в воздухе, продолжая говорить. Но как бы Кай не прислушивался, ушей его достигает только неразборчивый хрип.

Горизонт взрывается. Вспыхивает ярким пламенем! Земля вздрагивает и с громким треском ломается, вздымая ввысь облако пыли, камни и валуны. Кай теряет равновесие и падает. Прежде чем рухнуть в бездонную пропасть земных глубин, он улавливает обречённый взгляд старика. Слёзы скатываются по его щекам и застывают, превращаясь в стекло, которое с громким треском разбивается, рассыпаясь на тысячи маленьких осколков. Кай летит вниз, вопя во всё горло, но не слышит своего крика. Пламя обрушивается на него сверху, захлёстывает волной, и по глазам бьёт вспышка белого света.

**

Изо рта вырывается хриплый стон, капельки слюны стекают по губам к подбородку. Липкий пот покрывает холодное тело. Старик с пылающим горизонтом ещё стоят перед глазами.

Что это было?! Мысленно выкрикивает вопрос Кай.

В последнее время сны его практически не тревожили, что было немудрено. С его то работой. Тут и подумать времени не остаётся, какие уж там сны? Но дело было даже не в этом. Дело было в том, что настолько реалистичных снов он ещё никогда в своей жизни не видел. Это было так, словно происходило на самом деле. Более того, он чувствовал, что в увиденном есть какой-то смысл. Смысл, который он почему-то понять не может.

Размышления прервал стук каблуков за стеной и неразборчивые голоса, которые постепенно становились громче. Пискнула электронная панель, и двери в палату раскрылись.

– Мы с вами это уже обсуждали. Операцию нужно начать сегодня. Немедленно. Потом уже будет поздно, – именно этот мужской бас Кай слышал, когда проснулся впервые.

– Этот мерзавец должен ответить за всё! Это его вина! Это из-за него…– кричал женский голос, который Кай узнал сразу. Это был голос его матери.

– Я всё понимаю, но я врач и моё дело спасать людей. Когда закончится суд и вам выплатят компенсацию, которая сможет покрыть расходы, пройдёт не один месяц. Для Кая уже будет поздно. Сегодня мы ещё можем сделать так, чтобы он продолжал жить полной жизнью, и ничто не причиняло ему неудобств. Но завтра…

Мама заплакала. Кай хотел бы что-нибудь сказать ей. Хотел бы успокоить её. Обнять. Но не мог.

– Прошу вас, выслушайте меня. Повреждения уже необратимы, и единственный выход – это аугментация. В этом нет ничего страшного. Люди уже давно ставят протезы и ходят с ними. Большинство возвращается к нормальной жизни уже через несколько лет, а то и месяцев. У меня были пациенты, у которых уже через неделю организм принимал аугментированные конечности, а через две они выходили на работу. Времена, когда подобные операции были сопряжены с риском, давно прошли, уверяю вас. Когда протезы покроют слоем синтетической кожи, то вы даже не заметите разницы. А главное, Кай её не заметит. Послушайте, решение нужно принять сегодня. Это крайний срок.

– Но если…он…а что, если бы он хотел, чтобы…вы…вы…ох, как же это всё…прошу вас, можете оставить нас наедине? Я хочу…хочу побыть с сыном…

– Напомню, что он вас не слышит. Если вдруг что-то…

– Оставьте нас, пожалуйста.

Доктор тяжело вздохнул.

– Что ж, хорошо. Я буду снаружи.

Так вот оно как? Я почти мертвец. Что со мной? Что с моим телом? Что с лицом? Я лишился руки? Обеих рук? Может, ещё ног? Того и другого?!

– Кай…, – услышал Кай голос матери над ухом и почувствовал, как нежная морщинистая рука ложится ему на голову. Голос у матери был севший, хриплый. Вымотанный и больной. Такой, каким Кай его ещё никогда не слышал. Стало настолько плохо, настолько погано и мерзко, как не было никогда.

Когда Каю было одиннадцать, его отец умер. Врачи нашли у него неоперабельную раковую опухоль поджелудочной железы. Ему много раз предлагали имплантацию. Его уговаривали родственники, друзья. Любимая жена. Но он каждый раз отказывался. Не принимал искусственные органы. Говорил, что если это судьба, то его уже ничего не спасёт. Он не боролся за свою жизнь. Кай до сих пор помнил его худое изнеможённое лицо, которое ему доводилось видеть в его последние месяцы, и вялую шатающуюся походку.

Самое печальное заключалось в том, что он его почти не знал. Отец много работал и возвращался домой так поздно, что Кай уже спал, даже если всеми силами старался его дождаться. Когда он просыпался и собирался в школу, отца уже не было, и со сборами ему помогала мама. Мама, как и папа, много времени проводила на работе, и так как отца Кай не видел совсем, именно она учила его тому, что знала и тому, чему считала нужным учить. Учила, что нужно жить честно, нужно быть сильным и всегда добиваться своей цели во что бы то ни стало. Помогать ближним и идти с гордо поднятой головой даже тогда, когда в жизни у тебя не всё так хорошо, как хотелось бы.

После смерти отца Кай пообещал себе, что уж он-то точно добьётся успеха. Он будет иметь достаток, свой дом, хорошую работу и семью, к которой будет возвращаться домой вовремя. Он будет тем, кем захочет. Он будет бороться.

С семьёй у него как-то не сложилось. Работа была уже третья по счёту и такая же поганая. Повышения ему, пусть он и вкалывал как проклятый, было не видать и как бы он ни старался, каждый раз всё становилось только хуже, и руки опускались сами собой.

Но всё ещё можно было исправить. Так он думал.

А теперь?

Прости, мама. Прости, что я так ничего и не смог. Прости, что так ничего и не сделал. Прости, что так ничего и не добился. Прости, что заставил смотреть на это. Прости меня за всё.

Прости меня, мама.

– Всё…всё будет хорошо, Кай. Знаю, что ты слышишь меня, я…знаю. Врачи говорят, что…я думаю…знаешь, я очень тебя люблю, слышишь? Конечно, ты знаешь…этот…этот…эта сволочь! Была пьяной и…даже не помнит! Будет суд, и я обещаю тебе, что я.…, что мы…– мама не смогла сдержать рыданий.

Застучали каблуки, пискнула панель, и свистнули двери.

В кого я превратился?

На короткое мгновение перед глазами вспыхнула картина, где он, перевязанный бинтами, лежит в больнице без рук и без ног, на грани между жизнью и смертью. От беспомощности Кай застонал. Беспомощность переросла в злость. Он напрягся всем телом, пытаясь пошевелиться, вытянуть руку или дёрнуть ногой. Сорвать с себя бинты. Вскочить с кровати. Посмотреть в зеркало и увидеть своё уродство! Но тело, как и прежде, не желало его слушаться.

От нахлынувшей злости хотелось кричать! Рвать, метать, кромсать! Всё, что угодно! Лишь бы встать на ноги и сбежать куда подальше! Вернуться в прошлое. В тот самый миг, когда он надавил на педаль и набрал скорость. Остановить себя! Не допустить этого!

Порыв гнева сменился затишьем и пустотой, от которой стало тошно. Кай заплакал. Он не знал, сколько пролежал, рыдая над своей судьбой. Проклиная её. Ненавидя. Не знал, сколько длились эти мучения, но когда он понял, что больше не может думать, не может и не хочет ничего чувствовать, когда слёзы кончились, сон затянул его в свои объятия, даруя покой.

**

Кай проснулся. На этот раз боли не было. Перед глазами тусклый экран, на нём расплывчатой размазнёй горят незнакомые символы и буквы. В голове ни одной мысли. Не получается ни на чём сосредоточиться. Не получается думать. Сознание словно старое затвердевшее желе, которое лишь спустя несколько долгих минут начинает возвращаться в свою исходную жидкую форму, принося с собой неясные мысли, расплывчатые воспоминания и мутные картины прошлого.

В висках застучало, тело покрылось холодным потом. Голова закружилась. Затошнило. Кай понял, что дрожит от холода. Превозмогая страх жуткой боли, он пошевелил сначала пальцами, потом кистью правой руки. Затем левой. Двинул головой. Как ни странно, пусть и с трудом, но у него получилось. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдохнул, пытаясь унять дрожь и привести мысли в порядок.

Когда он открыл глаза, то снова увидел перед собой экран. На этот раз слова были ему знакомы, и он совершенно не мог понять, почему не смог прочитать их с первого раза. Дата начала стазис-процедуры: четырнадцатое сентября две тысячи восемьдесят второго года, дата окончания: четырнадцатое апреля две тысячи восемьдесят третьего, – гласили надписи на экране.

Кай попытался расшевелить сознание. Попытался вспомнить, что произошло. Поначалу перед мысленным взором всплывало всё подряд: воспоминания из детства, школа, первые отношения. Потом перед глазами появилась машина. С ней было связано что-то…что-то жуткое, что-то страшное…что-то…

По глазам ударила вспышка света, в ушах громко бабахнуло! Кай скорчился от боли и застонал.

Авария.

Удар! Стекло с громким треском разбивается. Кая бросает вперёд, и он расшибает себе лоб. Скрежет металла режет уши, в голове царит неразбериха. Визжит сигнализация, кричат люди, над ухом шуршит вздымающееся пламя. Глаза заливает кровь, изо рта вместо крика вырывается жуткий хрип. Тело горит от боли.

Его трясёт. Ногу зажало меж двух врезавшихся в мясо острых обрезков холодного металла. Левая рука выгнулась под неестественным углом. Кожа на ней висит обрезками, тяжёлые красные капли градом сыплются вниз, заливая пол. Какой-то мужчина подбегает и пытается помочь ему, говорит что-то. Кай смотрит на него и ничего не понимает. Ему кажется, что он похож на отца. Незнакомец успокаивает его, говорит, что всё будет хорошо. Говорит, что он выкарабкается, и Кай, сам не зная почему, верит ему. Потом наступает тьма, и он слышит, как над головой жужжит муха. Доктор, слёзы матери, операция. Крио-капсула. Заморозка.

Операция.

Значит, он сейчас лежал в капсуле. Только вот через маленькое окошко снаружи ничего не было видно. Кай вытянул руку и коснулся ладонью тяжёлой двери. Надавил на неё со всей силы. Зубы заскрипели, изо рта вырвался глухой стон, но дверь не поддавалась.

Что-то пошло не так. Он проснулся раньше срока? Может, это просто сон? Сон, о которых рассказывали такие, как он. Те, кого замораживали после операции на аугментрированные конечности. Сон, в которых люди успевали прожить целую жизнь, а то и больше, прежде чем их доставали и возвращали к реальности.

Кая охватил ужас.

Нет! Только не это! Только не сон! Только не протезы! Только не это уродство!

Кай попытался закричать, но не смог. В горле застрял застывший комок слюны. Он сглотнул и поморщился от боли. Захотелось пить.

– Эй! Здесь кто-нибудь есть? Выкрикнул Кай вопрос слабым севшим голосом. – Помогите! Я проснулся! Слышите?! Мне нужна помощь!

Обычно проснувшихся пациентов будили доктора или специальные дроны, но сейчас никого не было. Кай ни разу не слышал о том, чтобы кто-нибудь просыпался раньше срока, но сейчас, кажется, произошло именно это. Или капсула вышла из строя. Но тогда сработала бы сигнализация, и явился кто-то из персонала.

Кай снова закричал. На этот раз настолько громко, насколько мог. Без толку. Становилось холоднее, и он понял, что если срочно что-нибудь не придумает, то замёрзнет. Наверняка в капсуле был предусмотрен какой-то выключатель на подобный случай.

Кай долго осматривался в полутьме, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы ему помочь, и нашарил взглядом маленькую алюминиевую пластину над головой. Он поднял руку и ударил по ней кулаком. На тонком металле появилась маленькая вмятина, да и только. Тогда Кай начал долбить по пластине до тех пор, пока она не отвалилась. Дрожа и постукивая зубами, он вгляделся в вывалившийся из чёрной коробки толстый клубок разноцветных, спутанных между собой проводов. Схватившись за них рукой, он рванул их на себя. Провода заискрились, Кай зажмурился, и экран с надписями погас. Щёлкнул замок, Кай навалился на дверь обеими руками, отбросил её и вдохнул свежий холодный воздух.

Едва ноги коснулись земли, Кай тут же упал. Тело настолько ослабло, что не способно было выдержать даже собственный вес. Пол был холодным, грубым. Если бы он вовремя не выставил перед собой руки, то разбил бы нос.

Что происходит?! Что, чёрт возьми, происходит?! Без устали стучал в голове вопрос.

– Помогите! Здесь есть кто-нибудь? Помогите! Хрипел Кай, свернувшись калачиком на холодном полу.

В окружающей его тьме невозможно было ничего разглядеть, но как только глаза начали привыкать, Кай понял, что здесь что-то не так. Где бы он ни оказался, – это точно была не больница. Он жадно хватал ртом воздух, вдыхая его, пытаясь насытиться, но почему-то у него никак не получалось этого сделать. Его всё равно не хватало, было мало.

Послышался плеск воды. Звук был настолько живым и необычным, что заставил Кая замереть на полу, вглядываясь в пространство. Он пригляделся и увидел на чёрной стене блестящие голубизной отблески. Кай закрыл глаза, открыл и посмотрел ещё раз на то же место. Неровные линии изгибались дугой, отражаясь от спрятавшейся в недосягаемой глазу полости водной глади.

Кай застонал, перевернулся на грудь, облокотился на руки и приложил усилия, чтобы встать.

– Дав-а-а-ай! Вставай! Вставай же! Крикнул он самому себе.

Руки, предательски дрожа, согнулись, и он рухнул обратно, больно стукнувшись подбородком. Кай выругался и, тяжело дыша, лежал и молча глядел в темноту.

Набравшись смелости, он решил повторить попытку. Руки по-прежнему сильно дрожали, Каю казалось, что он вот-вот упадёт, но благодаря титаническим усилиям ему всё-таки удалось подняться на четвереньки. Со лба градом валил пот, дыхание стало тяжёлым, будто он только что пробежал пару километров. Тело разогрелось, перестало мёрзнуть, мышцы напряглись и заныли, с трудом вспоминая, что такое нагрузка.

Передохнув, Кай предпринял новое усилие. Он подполз к капсуле и, цепляясь за неё руками, поднял ослабевшее тело на ноги, усевшись на краю бортика. Теперь он чувствовал себя ещё лучше. Если бы от резкого подъёма не закружилась голова, было бы вообще замечательно.

Кай огляделся. То ли это от голода, то ли его чем-то сильно накачали, но то, что он видел, не могло быть правдой. Он снова вернулся мыслями к разговорам о том, что некоторые люди в заморозке проживали целые жизни.

Может, и со мной случилось то же самое? Подумал Кай. Может, я один из тех, кто застрял?

Кай долго смотрел себе под ноги, восстанавливая дыхание, разминая руки и ноги. И размышляя. Силы постепенно возвращались, чему он был несказанно рад. Но когда он поднял взгляд и увидел всё то же самое, радость его быстро улетучилась. Ему начинало казаться, что всё это чья-то нелепая злая шутка. Рядом с капсулой справа стояли вытесанные из камня уродливые изваяния, которые ну никак не могли находиться там, где он сейчас должен был быть. Возможно, они были ненастоящими, и Кай собирался с силами для нового рывка, чтобы проверить. Чтобы подойти и потрогать их. Чтобы знать, что он не сошёл с ума.

Ещё он заметил некоторую странность, на которую сначала внимания не обратил. Один его глаз видел лучше другого. Правым он едва различал капсулу, а левым видел уродцев, к тому же чуть ли не во весь рост, да ещё и в деталях. Кай посмотрел на свои руки и похолодел. Его левая рука представляла собой отполированный до блеска кусок лоснящегося металла. Он пошевелил пальцами, и они шевельнулись. Он повернул руку, и она повернулась. Она слушалась его точно так же, как если бы была живой.

Снова громкий всплеск. Кай вздрогнул. Он оторвал взгляд от протеза и дотронулся до лица. Левая половина была полностью восстановлена, но правая…с ней на первый взгляд всё было в порядке. Кай состроил гримасу и подавил смешок. Он смеялся над самим собой. Над своим уродством и нелепостью сложившейся ситуации. Ведь всё могло быть по-другому! Если бы он просто постоял на том грёбаном светофоре, всё было бы совсем ПО-ДРУГОМУ!!

Кай сначала застонал, потом зарычал, схватившись за голову, впиваясь пальцами в волосы. Сейчас он ненавидел всё, что с ним случилось. Он ненавидел всех и каждого. Ненавидел себя, ненавидел того пьяницу, ненавидел доктора и ненавидел даже собственную мать, которая решилась на операцию.

– Да катитесь вы все к чёрту! Крикнул Кай в пустоту срывающимся голосом.

В порыве гнева руки у него задрожали, и он со всей силы ударил кулаком по капсуле, оставляя на ней глубокую вмятину. На глазах выступили слёзы, зубы накрепко сжались, в груди полыхнуло пламя.

Это невозможно, невозможно, невозможно! Кричало в голове.

Когда нервы успокоились, руки перестали дрожать и вернулась способность мыслить, Кай понял, что надумал лишнего. Наверное, хорошо оно, что всё сложилось именно так, и что он всё-таки жив. Он извинился перед собственной матерью, извинился перед доктором. Благодаря им у него вообще есть рука. Всё могло быть куда хуже. Гораздо хуже.

Или это всё-таки сон?

На последней мысли Кай остановился, понимая, что, скорее всего, так и есть. Ведь иначе и быть не могло. Он рассмеялся вслух хриплым, прерывистым смехом, покачал головой и улыбнулся. Бывает же! То, что он попал в аварию, пережил операцию и подвергся заморозке, было непреложным фактом. Но то, что он очутился там, где точно очутиться не мог, фактом быть не могло.

Помогая себе руками, Кай оттолкнулся от капсулы и встал. Ноги всё ещё дрожали, но он хотя бы не падал. Медленно, шаг за шагом, он прошагал до каменных изваяний и положил на них руку, облокачиваясь, чтобы дать ногам отдохнуть. Кай совсем не удивился, когда статуи никуда не исчезли, и он смог их потрогать. Ему даже удалось сдуть с них пыль, а ещё как следует рассмотреть, разглядывая странных мифических существ. Камень местами облупился, выглядел потёртым. Создавалось впечатление, что этим статуям много сотен лет. Или даже тысяч. Кай различил кентавра, а ещё русалку, водяного, рогатого черта и лесную фею. Вероятно, существа эти имели лишь некоторое сходство с данными им Каем именами, но других он не знал. Да и эти-то вычитал в книжках.

Раз идолы были настоящими, в чём Кай теперь не сомневался, он решил как следует осмотреться. Может, удастся выяснить, где он всё-таки оказался и как это произошло. Первым делом Кай обратил внимание на пол. Каменистый, холодный, твёрдый. Такой если и мог быть, то наверняка где-нибудь в пещере, но уж точно не в больнице. Кай снова услышал плеск воды и уже в который раз уставился на мелькающие на стенах отражения. Он отвернулся от статуй и пошёл в сторону небольшого углубления, где, по его предположению, прячась за каменными наростами, находилось маленькое озеро, от поверхности которого отражались солнечные лучи.

Он шёл, едва переставляя ноги, ощущая холод и острые углы голыми пятками и пальцами. Когда ему удалось добраться до озера, он сел на краю каменного выступа. Тяжело дыша и ощущая, как от напряжения дрожат ноги.

В глубине воды блестели лучи солнца. Лучи проникали вглубь по узкому тоннелю, и отражались от дна, поигрывая на стенах. Значит, где-то снаружи был выход. Первое, что Кай сделал, это опустил в воду руку, коснувшись её ладонью. Вода была холодной, и Кай сначала отдёрнул руку, потом снова опустил её, набрал воды, поднёс ладонь ко рту и, прильнув к ней губами, выпил. Прополоскав рот, Кай выплюнул жидкость.

Пресная.

Он потянулся к волнующейся поверхности обеими руками, набирая в них воду, стараясь донести до рта как можно больше, силясь насытиться животворящей жидкостью. Его посетила шальная мысль окунуться в воду с головой, но он не решился. Всё-таки он был ещё слишком слаб, чтобы нормально плавать, а забраться обратно сил могло не хватить.

Когда Кай устал пить, именно устал, ибо напиться ему не удалось, то развалился на полу, раскинув руки в стороны. Сколько бы он ни пил, вода будто бы бесследно испарялась в организме, не попадая в желудок. Ощущение жажды не покидало его, но в целом стало чуточку легче. Он лежал, глядя на теряющийся во тьме потолок. Размышляя в одно время обо всём и в то же время ни о чём. Прохлада растеклась по спине и подплыла к ногам, успокаивая дрожь. Прикрыв на мгновение глаза, Кай уснул.

Ему снилась авария. Впившиеся в руль пальцы, пьяный мужчина и бутылка спиртного. Скрежет металла, муть в глазах, капельки густой красной крови. Звон бьющегося стекла. Старик в рясе. Кровать, больница. Чьи-то крики, незнакомые лица, имена. Выжженный дочерна горизонт, взвившееся в воздух пламя, разламывающаяся под ногами земля. Чёрная пропасть. Жгучая, рвущая кожу боль. Раскалённые до предела нервы.

Взрыв!

Кай очнулся и сел. Он был в той же пещере. Вода внутри озера всё так же взволнованно плескалась, по телу бегала дрожь, спина болела от впившихся в неё неровностей холодного пола. Голубоватые отблески больше не отсвечивали, и темно было так, что хоть глаз выколи. Кай посмотрел на свои руки и попытался унять дрожь. Протерев глаза, он потянулся руками к воде, чтобы умыться.

Сколько он проспал? Неужели так долго, что снаружи наступила ночь? Умывшись, Кай зачерпнул воду ладонями и сделал несколько глотков, – ощущение жажды по-прежнему не покидало его. Он попытался встать. На его удивление, удалось это ему куда легче, чем раньше. Ноги, хоть и были слабыми и всё ещё подрагивали, держали его уверенно.

Начал беспокоить голод. С момента пробуждения желудок периодически издавал громкие непристойные звуки. Кай решил, что осмотрит каждый уголок, отмерит всю пещеру шагами. И кто его знает? Может, удастся отыскать выход.

**

Неизвестно, сколько прошло времени. Может минут десять, а может часа два, – в кромешной темноте чёрной пещеры время текло иначе, но кроме маленькой щели в стене, через которую с громким свистом внутрь проникал ветер, ничего найти не удалось. Кай долго стоял, вслушивался и даже внюхивался в задувающий снаружи воздух. Всматривался во тьму, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Пробовал даже кричать. Правда, толку от всех этих действий не было никакого. Совсем. Он ещё дважды осмотрел статуи, походил вокруг капсулы и снова вернулся к маленькому озерцу. Уселся и долго глядел на его чёрную поверхность. Желудок заголосил громче. Кай застонал и начал лихорадочно соображать, как ему поступить.

Какие были варианты? Сидеть здесь до тех пор, пока голод не сведёт в могилу? Ходить по кругу, надеясь отыскать выход? Бегать, прыгать, кричать и громко звать на помощь? В последнем варианте Кай очень уж сомневался. Вряд ли его здесь хоть кто-нибудь услышит.

Или, что казалось наиболее реалистичным, по крайней мере, в мыслях, – это нырнуть под воду, проплыть по тоннелю и выбраться из пещеры.

Но что там, снаружи? Что бы там ни было, это была не больница и уж точно не привычный Каю город. Он не слышал ни шума двигателей, ни жужжания дронов, ни музыки и вообще всего того, что присуще современному мегаполису. Он всё больше уверился в том, что происходящее – сон. Но разве бывает так, что уснул во сне и в нём же проснулся?

Мысли путались. От одной к другой легче не становилось. С наступлением ночи в пещере похолодало, и теперь, чтобы не замёрзнуть, Каю приходилось ходить из стороны в сторону, согреваясь и выполняя упражнения. Помимо всего прочего, они помогали вернуть телу былую подвижность.

Спустя двадцать четыре круга Кай решил прекратить бессмысленные блуждания. Он вернулся к озеру и сел. От твёрдого пола саднило пятую точку, да и босые ноги поднывали, требуя отдыха. В голову снова ворвались рассуждения, которые напрочь отказывались покидать застенки его сознания.

Чем он рисковал, если нырнёт в это озерцо и попытает счастье выбраться отсюда? Да всем. Если окажется, что плыть слишком далеко, то он задохнётся, но если выход рядом, то выберется и сможет найти себе пропитание и, коли повезёт, крышу над головой. Наверное, сможет, а может и нет, но попытаться точно стоило. Как под водой будет вести себя рука? На вид она прочная и лёгкая, да и слушается его так же, но если что-то пойдёт не так? Он утонет.

Что же получалось? А получалось, что если он не выберется отсюда, то умрёт от голода, а если рискнёт, то может утонуть. Одно хуже другого. На глаза снова накатила усталость, и Кая начало клонить в сон. С непривычки тело утомлялось быстро. Ещё сильно терзал голод. Сколько он пролежал в этой капсуле, в конце-то концов? Кай снова улёгся на твёрдый неудобный пол, подвинулся немного правее, потом немного левее, выбирая наиболее удобную позу. Как только ему удалось нормально расположиться, он уснул.

На этот раз сновидений не было. Когда Кай проснулся, озеро снова светилось голубоватым светом и отбрасывало на стены блестящую рябь. Первым делом Кай сел и почувствовал, как у него онемело всё, что только могло онеметь. Он поднялся на ноги, зевнул и услышал несусветную ругань желудка, которому всё меньше нравилось происходящее. Организм требовал еды, и спорить с этим было сложно, как и кормить его обещаниями, – от них сытым не будешь. Кай ругнулся. Он понимал, что его неизбежно ждут всё те же два безрадостных события: либо смерть от голода, либо от недостатка воздуха.

Что было делать?

Не зная, чем заняться, Кай начал ходить по пещере и делать зарядку, разминая конечности. Если сначала казалось, что ему становится лучше, то теперь, – что он слабеет. Желудок стал напоминать о себе всё чаще, и Кай всё больше подумывал о том, чтобы осуществить рискованное дельце, нырнув в озеро. Пусть это всего лишь сон, в котором он застрял, смерть казалась ему такой же страшной, как если бы он бодрствовал, а уж тем более голодная смерть. Пожалуй, ничего хуже, чем это, быть не могло.

Закончив с зарядкой, Кай сел у озера, свесив ноги. Он понимал, что если что-то пойдёт не так, то он сможет развернуться, забраться обратно и продолжать сидеть, ожидая своей участи.

И тут он твёрдо решил, что попробует и будь что будет. Если у него получится, то он будет свободен, а если нет, ну-у, его и так ждёт смерть. Кай представил себе, как ужасно, наверное, задохнуться под водой, а потом снова вспомнил о том, что иначе ему неделю, а то и больше придётся сидеть и мучиться, что было ещё хуже. Он взял ноги в руки, набрался смелости, сделал глубокий вдох и прыгнул в воду.

Вода оказалась не такой уж и холодной, а роботизированная рука слушалась отлично. Кай погрузился глубже и оказался в длинном тоннеле, который уводил наверх, откуда под воду проникали яркие солнечные лучи. Он сделал несколько больших гребков, стараясь не задевать камни и нигде не застрять, потому как местами было слишком уж узко. Проплыл чуть дальше и понял, что ему не хватает воздуха. Кай с трудом развернулся в тесном пространстве тоннеля, поплыл обратно, поднялся наверх и вынырнул, с громким хлюпающим звуком вдыхая воздух.

Спустя примерно час Кай решил попробовать снова. Но и на этот раз успеха ему было не видать. Чем дальше он заплывал, тем страшнее ему становилось, да и тоннель становился всё у́же: можно было легко пораниться о торчащие по сторонам острые камни или застрять. В общей сложности получилось четыре вылазки, и ни одна из них не оказалась удачной.

Кай ходил по пещере и выжимал выданную ему в больнице одежду: лёгкую белую пижаму и трусы. Было уже легче, ведь он попробовал. И глубоко внутри у него даже загорелась надежда, которая, правда, быстро угасла, потому что Кай понимал, что как бы он ни старался, сколько бы воздуха не набрал, – ничего у него не получится. Он не был профессиональным пловцом, не умел задерживать дыхание на несколько минут и уж точно не был монахом-йогом, который продержался бы месяц без еды и выжил. Тем временем желудок всё больше терзал его, требуя удовлетворения своих потребностей. Еды. Сочной, жирной, сладкой, вкусной, мягкой. От мыслей о еде у Кая изо рта чуть слюна не потекла, и желудок стал ругаться пуще прежнего.

В размышлениях своих Кай и не заметил, как наступил вечер. Вода перестала отбрасывать отблески, а значит, солнце уже скрылось за горизонтом, а он всё сидел на том же месте, уныло глядя на волнующуюся поверхность, поигрывая ногами, совершенно не понимая, что ему делать и как выбраться из сложившейся ситуации. Сказать, что ему было очень плохо – ничего не сказать. Кай сильно страдал. Умирать ему совсем не хотелось, а смерть подбиралась всё ближе. Пусть это сон. Пусть этого ничего нет. Но смерть, – штука страшная, пугающая.

Кай в очередной раз улёгся на твёрдый пол, зашипев от боли, когда камни впились ему в спину. Долго не мог уснуть. Ворочался, то двигаясь вправо, то влево, то отползая выше, то ниже, возвращаясь к воспоминаниям о том лучшем, что у него в жизни было.

Спустя несколько часов таких телодвижений Кай понял, что у него, в общем-то, ничего и не было. Ни любви невероятной, ни постоянных отношений, ни нормальной работы и денег. Ни даже друзей, потому как те люди, коих он мог назвать “друзьями” были вечно заняты, чтобы встретиться. А когда у них вдруг всё-так получалось, как водится, – закон подлости, не мог он. Вот так и текла его жизнь скучно и монотонно до того самого дня, пока он не попал в аварию и не оказался на операционном столе. Как бы ужасно это ни было и как бы он не хотел этого признавать, авария была единственным событием, которое хоть как-то изменило его жизнь. Он бы сказал, что, наверное, к худшему. Да нет же, ещё как к худшему! Но он сейчас здесь, видит сон, валяясь в пещере, и мучается от голода, не зная, как долго ещё это продлится. Но разве это хуже, чем ежедневный подъём в пять утра на работу, чтобы прийти в девять вечера, выжатый, как лимон, надеясь на то, что завтра всё изменится? Надеясь, что завтра станет лучше и, может быть, когда-нибудь ты действительно чего-нибудь добьёшься в безумной гонке по чужим головам к деньгам и власти, которые якобы сделают тебя счастливым?

Кай ещё долго ворочался, предаваясь философским размышлениям, а когда мысли кончились, провалился в сон.

**

Кай проснулся и сел. В голове стучал призыв к действию, и он понял, что пора сделать то, что сделать всё равно придётся. Спина болела, в ногах слабость, в желудке ощущение вяжущей пустоты. Он долго пялился на воду, потом взялся ходить туда-сюда, разминая руки и ноги. Чтобы дать телу как следует разгореться, он принялся отжиматься и приседать. Получалось плохо, зато удалось окончательно проснуться. Всё это время мысль о действии его голову не покидала, и желание во что бы то ни стало выбраться из пещеры становилось только сильнее.

Вернувшись к озеру, он зачерпнул ладонями воды и вдоволь напился. Начал мысленно подготовиться к запланированному. Походил с места на место, покачался с пятки на носок, потом с носка на пятку. Затем снова пошёл разминаться. Он даже заставил себя немного пробежаться, навернув круг по пещере, ойкая каждый раз, когда нога касалась очередной выпуклой неровности или зазубренного острия сточенного временем камня.

Когда с разминкой было покончено окончательно, Кай уселся на излюбленном месте, свесил ноги и тяжело вздохнул. Отблески яркого солнца играли на поверхности воды, поднимаясь из глубин, отражаясь на стене изогнутыми линиями.

Где-то там, в глубине есть тоннель. Тоннель, который выведет меня отсюда, – думал Кай. Если я сейчас решусь и сделаю это, то всё встанет на свои места. Если останусь здесь, – умру.

Кай выпустил воздух из лёгких, глубоко вдохнул и прыгнул. Как только голова его скрылась под водой, он поплыл по уже знакомому пути. Он коснулся дна, вильнул в сторону и оказался в узком тоннеле. Гребя руками, Кай отдалялся от маленького пещерного озерца. Он грёб всё быстрее, пробираясь меж камней, проталкиваясь вперёд.

В один момент он понял, что воздуха ему не хватит. Вот хоть убей, не хватит. Нужно было скорее возвращаться, чтобы сделать глоток сладкого свежего воздуха. Чтобы насытиться им!

Кай запаниковал. Он хотел развернуться, но тоннель оказался настолько узким, что сделать это было невозможно. Попробовал оттолкнуться назад, но зацепился за камень, разодрал ногу и не смог протиснуться. Кай зарычал, выпуская изо рта пузырьки воздуха, понимая, что единственный путь – это путь вперёд. Тогда он подался дальше, хватаясь за камни, помогая себе ногами, ощущая, как воздуха становится всё меньше. Как железной хваткой сдавливает лёгкие, как желудок схватывают судорожные спазмы. Он старался изо всех сил. Безостановочно шевелил руками, ногами, цеплялся за всё, до чего мог дотянуться и вдруг увидел блестящий солнечный диск. Увидел зелень деревьев и серебро камня. Силуэты расплывались перед глазами, мутнели где-то там, вдалеке, словно расплывчатая картина сна, но всё же были настоящими. Оставалось немного. Совсем чуть-чуть!

Но воздуха было ещё меньше. Кай забирался по острым камням, цепляясь за них, раздирая руки и ноги. Перед глазами расплывались волны мутной крови, но он продолжал карабкаться, дрожащими руками прокладывая путь.

Лёгкие опустели, по телу пронеслась волна боли. Кай схватился за горло, подтянул колени к груди, дёргаясь в судорогах, перебирая ногами, пытаясь забраться выше. Пытаясь дотянуться до пышной зелёной листвы, блестящего на солнце серебристого камня и игриво ласкающих лицо лучей солнца.

И вдруг он неожиданно понял, что это конец. Боли больше не было. Тело расслабилось, сознание окутало беспросветной пеленой, на глаза опустился сотканный тьмой покров. Кай застыл в безмолвном крике с вытянутой рукой. Рукой, которая тянулась к солнцу.

Глава 2. С ног на голову

Шумно раздувая листву, заголосил ветер. Ноги омыло водой, в ушах зашумело. Кай почувствовал приступ боли в руке и открыл глаза. Он повернул голову и увидел огромного красного краба, грозно размахивающего перед ним клешнями, одной из которых прямо в этот момент он хватал Кая за руку. Кай хотел было вскочить и отправить краба пинком куда подальше, но едва встал на четвереньки, как в лёгких забулькало, к горлу подкатила тошнота, и он согнулся пополам от сильного спазма, выплёвывая воду на мокрый песок. Краб развернулся и припустил бочком по берегу, огибая волны.

Как только Каю стало лучше, он сделал несколько неловких движений, пытаясь отползти в сторону, и рухнул на песок, распластавшись на спине. Над головой протянулось бескрайнее голубое небо, по которому, словно корабли, плыли кучерявые пышные облака, чьи паруса раздувал ветер, направляя их путь. Где-то вдалеке громко крикнула чайка, защебетали спрятавшиеся в тени деревьев лесные птицы. Глядя на небо, Кай протянул к нему руку, и ему на пальцы села бабочка. Бабочка раскрыла веером крылья, демонстрируя яркий оранжево-чёрный окрас, вспорхнула и, раскачиваясь на ветру, улетела. Он ещё долго лежал с вытянутой рукой, глядя ей вслед.

Кай попытался сесть. Голова налилась кровью и стала тяжёлой. Сдавливая горло снова подкатила тошнота, но на этот раз всё обошлось. Перед ним на весь горизонт растянулась водная гладь. От воды отражались блестящие солнечные лучи, от гуляющего по её поверхности ветра изредка поднимались волны. Волны легонько касались берега, принося с пеной маленькие веточки, листики и палочки. Слева на горизонте берег изгибался дугой, упираясь в огромную гору, на вершине которой кривым сточенным зубом торчала высокая башня. Справа вода огибала большой, вымытый волнами утёс. Кай моментально понял, что внутри этого утёса он и проснулся. Оттуда он пытался выбраться и на своё удивление, выбрался.

Всё бы ничего, но то, что Кай видел вокруг, просто не могло быть правдой. Во-первых, хотя бы потому, что таких красивых мест, где природа ещё не тронута человеком, где поют птицы, монолитами возвышаются горы, где вода в озере прозрачна и чиста, попросту не существует. То есть, они существуют, но там, где они есть, Кай никогда не был и оказаться уж точно не мог. А там, где мог, всё уже давно загублено, и вместо зелёных деревьев и благоухающих цветов – пустыня и редкие приспособившееся растения. Во-вторых, тоже, что и во-первых: ТАКИХ МЕСТ НЕ БЫВАЕТ!!

Невозможно! Не переставал думать Кай, глядя на прозрачную голубую воду, высоченные горы, пышную зелёную траву, цветы и деревья. Невозможно, потому что этого ничего нет. Это просто сон. Сон и всё тут. Пещера, вода и эти деревья. Даже тот огромный краб. Иллюзия, фантазия. Воображение. Лицо омыл прохладный свежий ветерок, и Кай на мгновение прикрыл глаза.

Может этого и правда нет. Может, это действительно сон. Но красота-то какая!

Когда он открыл глаза, всё было по-прежнему. Желудок заворчал, и Кая снова охватило чувство голода, о котором он, любуясь красотами, успел позабыть. Поднявшись на ноги, он чуть не упал. Чтобы удержать равновесие, ему пришлось вытянуть руки в стороны и немного постоять, перебарывая головокружение. По телу расползлась волна слабости, из-за которой его начал бить озноб.

Отвернувшись от воды, Кай встретился глазами с густым лесом. Ничего подобного ему ещё никогда видеть не приходилось. Разве что в сети, которая была заполонена снимками ещё сохранившихся на планете подобных мест. Чтобы в них побывать, приходилось платить солидные суммы, которые Кай никогда бы не накопил. Сейчас он стоял лицом к лесу, позади него чистейшая водная гладь, а по сторонам горы. И всё это бесплатно. Чудеса, да и только!

Кай вспомнил про башню и посмотрел на неё. Если есть башня, значит в ней кто-то живёт. Если в ней кто-то живёт, значит, он сможет обратиться к этому кому-то за помощью. И если очень повезёт, помощь эту ему окажут. Как минимум, он узнает, где он.

Кай сделал шаг вперёд, и его босые ноги коснулись прогретой солнцем твёрдой земли. Лоскуты высоких травинок защекотали ему пальцы и пятки, расстилаясь перед ним покрывалом. Он не помнил, чтобы ему хоть раз в жизни приходилось ходить босиком по земле, и ощущение это было странным. Непривычным. Даже чужим. Но приятным. Кай некоторое время стоял на одной ноге, водя другой по траве и привыкая к ощущениям. Потом опустил её и пошёл вперёд, осторожно ступая, перешагивая камни и огибая валуны. Внимательно глядя себе под ноги, стараясь не споткнуться и не упасть.

Лес расстилался по склону, и чем выше Кай поднимался, тем тяжелее становилось идти. Ноги с трудом держали его, и он не единожды останавливался отдохнуть, усаживаясь то на валун, то на тёплую землю. Прячась в тени деревьев от жаркого солнца. Переведя дух, он вставал и шёл дальше.

Усталость имела свойство накапливаться, и остановки стали случаться чаще. Ноги дрожали от напряжения, сильно хотелось пить, на веки навалилась тяжесть. Когда Каю удалось добраться до самого верха, он уселся у корней толстого дуба и прикрыл глаза. Дышал он тяжело, слюна во рту стала вязкой, со лба градом валил пот. Ему казалось, что сил на то, чтобы продолжить путь, у него уже не найдётся. Неожиданно для самого себя Кай задремал. Проснулся он от того, что услышал голоса. Сначала он подумал, что ему снится сон во сне, как бы парадоксально это ни было. Но так как это было уже не в первой, удивление его быстро спало. Голоса действительно были. Более того, они приближались.

Помогая себе руками, цепляясь пальцами за кору дуба, Кай встал и огляделся, – никого видно не было. Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону, пробрался через поросль кустарника и вышел на накатанную дорогу. Тут-то он и увидел причину своего беспокойного пробуждения. Издалека, выворачивая из-за поворота, к нему не спеша приближалась запряжённая лошадьми телега, на козлах которой восседало двое громко разглагольствующих пареньков. Кай замер на месте, не в силах поверить своим глазам. Горы, озеро, трава, цветы, даже башня. Но это?! Такое можно было увидеть только в кино! Сначала Кай было двинулся к путникам, потом в груди у него ёкнуло, он рванул в кусты и прыгнул на землю.

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Кричал он мысленно. Сердце его бешено колотилось, руки и ноги дрожали от напряжения, в горле пересохло. Тем временем ездоки приближались, и Кай начал разбирать отдельные слова их чудного диалога.

Была в том диалоге легенда о сокровищах, стал быть несметных богатствах, коих дракон в златом обличье охраняет. Было что-то про полные прелестные груди и щёки румяные, и деревню, кажется, “Огарёво”. А ещё было имя. Марика. Смысл сей белиберды уловить было невозможно, поэтому Кай не стал даже заморачиваться, да и не до этого ему было.

Когда путники проезжали уже совсем близко, он вжался в землю и даже перестал двигать головой, молясь о том, чтобы его не заметили. Трусом он никогда не был, поэтому совершенно не понимал, что на него нашло и отчего он впопыхах решил спрятаться. Всё произошло само по себе. Как будто инстинкты в одночасье взяли верх над разумом.

Встать Кай не решался до тех самых пор, пока телега не умчалась далеко и голоса не стихли. Сначала мыслей не было никаких. Кругом пение птиц, перед глазами по тоненькой веточке ползёт маленький чёрный жучок. Плутая меж колосьев травы, у самых ног жужжит толстый шмель. На голову, тихонько шурша, упал листик.

В приступе паники сердце опустилось в желудок и начало выбивать там ритмичную дробь, отчего ворчание разгневанного тирана, требующего хлеба и ещё хлеба вместо зрелищ, было уже не унять.

Кай посмотрел по сторонам, – никого. Ни звука, ни шороха.

Неужели всё и правда по-настоящему?!

Чем дальше Кай заходил, тем больше вопросов у него появлялось. Но ответов на них не было. Застенки сознания наполнились белесым туманом, и мысли в нём спрятались, не желая выныривать наружу. Только образ одинокой башни на вершине горы отпечатался ярким фотоснимком, и Кай, словно заведённый, с трудом переставляя ноги, пошёл в её сторону.

**

Шёл Кай долго. Плутал по лесу, стараясь держаться подальше от дороги. Всё ещё пребывая в мысленном диссонансе, думая обо всём сразу и в то же время ни о чём. Солнце за это время поднялось выше и начало нещадно палить, и только раскинувшаяся над головой листва, да изредка прогуливающийся по лесу прохладный ветерок облегчали его участь.

Когда башня уже была перед глазами, силы почти оставили Кая. Грязная пижама липла к телу, глаза заливал пот, руки ослабли, ноги то и дело спотыкались сами о себя. Язык настолько высох, что аж хрустел, а в желудке зияла огромная-преогромная, точно тёмная бездна, дыра. Хотелось упасть на месте, но Кай нашёл в себе силы, чтобы дотопать до двери и, преодолевая слабость, поднять руку, сжать её в кулак и два раза громко стукнуть по ней костяшками пальцев.

На стук никто не откликнулся. Глаза у Кая закрывались. Он плохо осознавал происходящее и не понимал, что ему делать дальше. Ему было настолько плохо, что развалиться прямо у двери и будь что будет, казалось не самой плохой идеей. Лишь бы прекратить эту слабость, забыть о голоде и о том, что он видел и где оказался.

Забыть, забыть, забыть!

Кай снова постучался. На этот раз он стукнул трижды. Ответа снова не было. Он хотел было оттолкнуться от стены и отойти, но потерял равновесие и повалился на дверь. Цепляясь руками за всё подряд, Кай схватился за ручку. Чтобы не упасть, потянул её на себя, и дверь, к его удивлению, со скрипом раскрылась. Ручка выскользнула из рук, Кая потянуло назад, и он, больно стукнувшись пятой точкой, осел в пыли, пялясь на чужое убранство. Долго не думая, он дополз до порога, цепляясь за стену руками помог себе встать и оказался внутри.

Он стоял в маленькой, простецки обставленной, но уютной гостиной. Притаившись у окна белела печка, на ярком узорчатом коврике, прямо посередине, стоял стол. Вплотную к столу жались два высоких стула с резными спинками. Слева ютился узенький комод, к нему нагло липла старая исцарапанная тумба. Напротив сей парочки зиял широко распахнутый беззубый рот камина, внутри которого остриём наружу торчала кочерга. Рядом с умывальником, прямо напротив Кая, замерли два скособочившихся шкафчика для посуды, а по правую руку от них высилась наполненная до краёв чистой водой бочка, в которой плавал деревянный ковшик. Прижимаясь к потолку, с пошарпанных стен на незваного гостя грозно взирали охотничьи трофеи: морды животных, их длинные когти, рога и зубы.

Трофеи навеяли Каю ужаснейшую мысль, что здесь наверняка живёт некто жестокий и злой, и что отсюда нужно бежать как можно быстрее. Укрыться как можно дальше, спрятаться в самой глубокой пещере, – и зачем он вообще вылез?! Как следует выспаться, раздобыть еды, сменить одежду и всё нормально обдумать, а уж потом пробираться во всякие там башни и прочие недружелюбные места.

Только вот Кай не мог оторвать взгляда от бочки с водой, потому как пить ну очень уж хотелось. Он прислушался. Вдруг хозяин дома? Но было совсем тихо. Тогда Кай бросился к столу, схватил кружку, подскочил к бочке и зачерпнул воды.

Первую он выпил залпом. Ощущая, как целебная жидкость холодным водопадом стекает по высохшей пустыне горла прямо в желудок. Как начинает шевелиться язык, как смазываются дёсны и вяжется слюна. После второй Кай понял, что ему, в общем-то, не так уж и плохо, но очень уж сильно клонит в сон, а думы о еде причиняют жуткие страдания. После третьей ему пришла в голову мысль, что, может быть, стоит подняться на этаж повыше и остаться спать здесь? Сил было совсем мало, и вряд ли бы их хватило, чтобы уйти отсюда достаточно далеко. И уж точно не осталось бы, чтобы отыскать безопасное место, где его никто не найдёт. После четвёртой Кай осознал, что жажду свою утолил и твёрдо решил, что останется здесь. И будь что будет.

Кай вернул кружку на место, как следует отдышался и, натянув на лицо благоговейную улыбку, повернулся лицом к лестнице, собираясь подняться выше и бухнуться на кровать, ковёр или хотя бы подстилку. Лишь бы не спать в лесу, где полно жуков, пауков и прочей нечисти, которая ему была не очень-то приятна. Да и пока он шёл, далеко не раз натыкался на волчьи следы, а желания быть съеденным у него не было.

Глядя на Кая во все глаза, на пороге стоял высокий худощавый мужчина в очках. В одной руке он сжимал кусок надкусанного хлеба, – щека оттопырена, с губ на пол сыплются крошки, в другой пальцы цепкой хваткой впивались в уши упитанного зайца, чья тушка свисала до самого пола. За спиной у незнакомца торчал длинный лук и набитый стрелами колчан. На поясе блестело широкое лезвие здоровенного охотничьего ножа.

– Я всё объясню…– прохрипел Кай, поднимая руки, делая шаг назад.

Незнакомец слушать его не стал. Он бросил зайца, запульнул в Кая куском недоеденного хлеба, в два длинных прыжка оказался рядом, размахнулся и со всей силы ударил непрошеного гостя по носу. Кая бросило назад, он ударился копчиком о шкаф для посуды, громко ойкнул, поскользнулся и хлопнулся на пол, больно стукнувшись затылком о край бочки. В глазах потемнело, во рту появился кисло-сладкий привкус, и сознание отключилось.

**

Когда Кай очнулся, голова у него трещала по швам. В глазах двоилось, нос болел, в затылке пульсировала тупая боль от удара. Он застонал. Вокруг было темно, только одинокое пламя свечи маячило перед глазами. Руки и ноги у него были накрепко связаны.

– Где я? Прошептал Кай, превозмогая боль.

Ему никто не ответил.

Кай опустил голову, разглядывая свои колени, пытаясь вспомнить, что произошло. Его вдруг осенило, и перед мысленным взором закрутилась кинолента воспоминаний. Капсула, пещера, сон, озеро, телега, лошади. Башня. Удар. Боль.

Незнакомец. Нож.

Кай поднял взгляд и огляделся.

– Ты здесь, да? Я знаю, что здесь. Слушай, я могу всё объяснить. Мы можем нормально поговорить? Ты слышишь меня? Не знаю, понимаешь ли ты, что я говорю, но…честное слово, я не хотел тебя обокрасть! Просто я в такой ситуации, что если расскажу, ты мне не поверишь, но…

Пламя свечи дрогнуло, тьма зашевелилась, и на свет вышел человек. Это был тот самый мужчина, в жилище которого Кай так нагло ворвался, за что получил по носу. Так как маленького огонька восковой свечки едва хватало, нормально разглядеть незнакомца Кай не мог. Он заметил, что выглядит тот уже по-другому. На нём были простые потёртые штаны и рубаха. Ни лука, ни стрел. Зато огромный блестящий нож всё там же, – на поясе. Но и то хорошо, что не в руках.

Мужчина смотрел на Кая с нескрываемым любопытством, прижав указательный палец правой руки к губам. В стёклах его очков отражалось тусклое пламя. Кай представил, как, должно быть, странно всё выглядело. Он в одной пижаме, босиком, с голым протезом, ещё и с переделанным лицом, вламывается в башню и хлещет кружками воду. А потом, когда его ловят с поличным, пытается придумать отговорки, которые навряд ли хоть кого-нибудь смогли бы убедить. Кай опустил голову, громко швыргнул носом. Немного пораскинул мозгами, поднял взгляд и сказал:

– Слушай, я понимаю, что всё это выглядит странно, но это не то, чем кажется. Прошу, не вызывай полицию. Если я им расскажу, что я…они подумают, что я спятил.

Мужчина долго смотрел на Кая, а потом громко расхохотался. От неожиданности Кай даже подпрыгнул на месте. По телу пробежала дрожь, внутри зашевелился холодок. Смех этот ему совсем не понравился. Вспоминая все те охотничьи трофеи внизу, ему стало жутко.

– Уже вызвал. Обещали скоро приехать. Целый отряд послали на тебя одного. Два фургона вооружённых людей и детектива Майерса с супер-пупер сексуальной напарницей по имени Люсия.

Кай сглотнул. Он не мог понять, то ли незнакомец шутит, то ли говорит правду. Из той ситуации, в которой он оказался, трудно было делать какие-то выводы. Если всё окажется именно так, как говорил мужчина, то Кай ничуть не удивится. После того как вместо больницы он проснулся в пещере и чуть не утонул, его навряд ли можно было хоть чем-то удивить.

Незнакомец сделал несколько шагов в одну сторону, потом в другую, тяжело вздохнул, поправил очки и остановился перед Каем.

– Откуда ты?

– Я из…– начал было Кай, но фразу не закончил.

Что он скажет? Что он из мира, где по широченным магистралям носятся автомобили и посылки доставляют дроны? А сейчас он оказался в…где?!

Очнись, Кай! Кричало сознание. Ты сидишь в сложенной из камня башне! Чёрт возьми, башне! Из камня! Тут ни машин, ни полиции, ни дронов!

–…не помню, – закончил Кай фразу.

Незнакомец отступил на шаг и облокотился на спрятавшийся в тени комод. Кай заметил, что он ухмыляется.

– Не помнишь, значит?

– Не помню.

– Ага. Ну-у, раз та-а-к.

Мужчина снял с пояса нож, посмотрел на лезвие с разных сторон, цокнул языком и сделал шаг по направлению к Каю.

– Эй! Стой! Н-не надо! Да я даже…

Незнакомец сделал ещё шаг.

–…ладно-ладно! Прекрати!

– Ну и?

– Если я скажу, ты мне не поверишь! Выкрикнул Кай.

Сердце у него громко застучало, дыхание участилось. Он посматривал на лезвие ножа, от которого отсвечивал огонёк, с опаской.

– А ты рискни.

– Ладно! Слышишь? Я расскажу тебе всё! Только…– Кай кивнул в сторону ножа, –…убери это. Договорились?

Мужчина удовлетворительно хмыкнул, отошёл и положил нож на комод рядом с собой. Он скрестил руки на груди и уставился на Кая.

– Я понятия не имею, где нахожусь. Мне сделали операцию, положили в капсулу, а проснулся я уже здесь. Темень сплошная. Вокруг только камень холодный. Вода плещется. В общем, как я потом понял, в пещере оказался. Пока пытался из неё выбраться, чуть не умер. Потом были деревья, ветки, камни, лес…дошёл до сюда. А в сторону эту пошёл потому, что башню увидел ещё с берега. Больше мне идти было некуда. Я видел… – Кай сглотнул, – телегу. С лошадьми. Она ехала…– он помотал головой, – Это всё правда происходит? Или я сошёл с ума?!

Незнакомец молчал. Молчал долго. Он замер в одной позе, почёсывая затылок, глядя себе под ноги, о чём-то сосредоточенно размышляя.

– Ты мне не веришь, да? Знаешь, я бы и сам в такое не поверил. Кто вообще в здравом уме поверит в такую чушь? Самое печальное, что это всё правда. И я понятия не имею, что мне делать. Если ты хочешь знать что-то ещё, то я…– Кай поднял плечи и замотал головой, –…понятия не имею, что тебе ответить. Прошу тебя, поверь мне. Я не вру.

Тишина растянулась на долгие минуты. Напряжение висело в воздухе натянутой струной. Кай успел тысячу раз проклянуть себя за то, что неведомое потянуло его пойти к этой башне, и в голову лезли всякие пагубные мысли. Одна из них рисовала следующую картину: замерший в размышлениях дикарь берётся за нож, подносит лезвие Каю к горлу, и дело с концом. Такая перспектива Кая не очень-то радовала. Разве что сон этот дурацкий кончится, и от голода мучится не придётся. Но страх одолевал его. Сковал ему колени и сжал грудь крепкими тисками. Мышцы напряглись, дыхание стало тяжёлым.

– Квентин, – после затянувшегося молчания проговорил незнакомец. – Меня зовут Квентин.

– А? Что? К-квентин?

– Дважды повторять не стану.

Кай молча уставился в точку во тьме. В голове ещё мелькали пугающие картины. Одна перерастала в другую, и они становились всё изощрённее.

– Так и будешь молчать? Спросил Квентин.

– А-а? Протянул Кай, выплывая из глубин разыгравшегося воображения.

Он поднял глаза. Квентин смотрел на него выжидающе.

– Кай. Меня зовут Кай.

– Ну пусть так. Вернёмся к твоей невероятной теории. Кай.

Квентин поднёс кулак ко рту и покряхтел. Громко цокнув языком, он с умным видом начал расхаживать по комнате из стороны в сторону.

– То есть ты, Кай, со всей доступной тебе серьёзностью в данной щекотливой ситуации утверждаешь, что тебя поместили в криокапсулу, а потом…бац! И проснулся ты уже здесь.

– Да-да! Так всё и было!

– Фантастика. Ну прям как в книжках.

– Клянусь, я не вру!

– Все так говорят.

Кай состроил гримасу и разочарованно, в сердцах покачал головой. Он знал, что Квентин ему не поверит. Рассчитывать на что-то другое даже не стоило.

– Капсула. В которой ты проснулся. Она здесь? Спросил Квентин.

– Если хочешь, я могу показать где, – всполошился Кай, – только она…– он застонал –…короче говоря, к ней так просто не подберёшься. Она под водой. Ну, то есть не совсем под водой, но…

– Под водой? В голосе Квентина промелькнули нотки удивления.

– Пещера под водой. Сама капсула…в общем, попасть туда можно, только если нырнуть под воду и через узкий тоннель. Но я туда больше не полезу! Лучше тогда сразу убей! Если только совершенно случайно у тебя не завалялся акваланг. Капсула там стоит. Целая и невредимая.

– Хм-м. Значит, целая и невредимая?

– Да.

– Ага…

– Слушай…я понимаю, что поверить всему, что я сказал, сложно. Но всё так и было. Я не знаю, как мне убедить тебя и…– Кай тяжело вздохнул, –…даже делать этого не стану. Я слишком устал, чтобы что-то доказывать. Я не знаю, что со мной случилось и не знаю, где я. Если ты можешь мне как-то помочь, то прошу тебя, помоги. А если нет, то сделай, что собирался. Убей или…сдай полиции.

– Я не собираюсь тебя убивать, – медленно и абсолютно спокойно проговорил Квентин.

– Ну-у, хоть это хорошо, – прошептал в ответ Кай. В груди у него отлегло.

– И я верю тебе.

Кай удивился услышанному. Он поднял взгляд и с недоверием воззрился на Квентина, – не шутит ли?

– Ты…

– Да. Верю.

– Но…почему?

– Ты просил, чтобы я тебе поверил и сейчас спрашиваешь, почему? Может, мне изменить своё мнение?

– Нет! Нет-нет-нет! Я не это имел ввиду, просто…

– Просто у тебя сейчас голове что попало, и ты никак не можешь совместить то, что помнишь, с тем, что видишь. И вообще, тебе жуть как страшно, и ты плохо понимаешь, что происходит. Происходящее тебя пугает. И я тебя тоже пугаю.

– Как ты…

– Я был на твоём месте. Поэтому знаю, каково тебе сейчас.

– Не понимаю…совсем ничего не понимаю!

– Поймёшь. Со временем. Но пока скажу тебе то, что поможет осознать всё быстрее: это всё по-настоящему.

– То есть эта башня, те лошади…лес…нет…не может быть!

Кай зажмурился и бешено замотал головой.

– Не может…не может быть…не может…

– Может. Ещё как может.

– А как же тогда…я…нет…не верю!

– А придётся.

– Я тебе не верю! Взревел Кай.

В груди у него вспыхнул гнев, мышцы напряглись, сердце громко застучало.

Нет! Нет! Нет! Не может быть! Такого просто не может быть! Он врёт! Врёт! Врёт! Стучало в голове.

– Сначала я тоже думал, что всё это, – Квентин обвёл руками пространство, – не по-настоящему. Думал, что это сон и скоро всё кончится. Я думал так день. Думал два. Три. Даже четыре. Но сон не кончался. И я понял, что уже никогда не кончится.

Хотел даже убиться. Руки на себя наложить. Но, как видишь, стою перед тобой живой и здоровый. В итоге смирился. Уже три года прошло, как я тут.

– Три года?!

– Ну да. Три года. Если тебе важно знать точно, то…– Квентин сузил глаза, поднял взгляд, и выражение его лица стало задумчивым, –…три года и два с половиной месяца.

– Чушь!

– Правда.

– Не может быть!

Квентин вздохнул.

– Спорь, сколько влезет. Я тебе как есть говорю, а ты выпендриваешься. Ну и сиди тогда тут. Пока не поверишь. Да, это сводит с ума. Да, это кажется настоящим безумием, но так есть. Я не намерен тебя в этом убеждать. Как успокоишься, выпущу на улицу и иди, куда глаза глядят. Раз тебе так от всего этого тошно. Мне тоже хреново было, так что…

– То есть ты хочешь сказать, что я уснул в…да нет же, бред какой-то! Уснул в две тысяча восемьдесят втором, а проснулся в…какой сейчас год?

– Тысяча двести тридцать восьмой.

– Что?!

Квентин начал расхаживать из стороны в сторону.

– Машин здесь нет, дорог тоже. Климат так себе, – большак постоянно развозит от дождей. Небоскрёбов, телефонов, интернета, технологий, компьютеров, да и вообще всего того, к чему мы привыкли, нет тоже.

– Ты сумасшедший! Воскликнул Кай.

Квентин рассмеялся.

– Ты ворвался ко мне домой, с дикими глазами накинулся на воду, рассказал историю про пробуждение от криосна в пещере, и я сумасшедший?

– Да! Иначе…

– Иначе с ума сошли мы оба, не так ли?

– Чёрт! Ругнулся Кай.

Если ещё несколько часов назад он думал, что совсем ничего не понимает, то сейчас осознал, что жестоко ошибался. Ему осточертели связывающие его по рукам и ногам верёвки. Захотелось встать, размяться и походить. Как Квентин. Из стороны в сторону. Думалось так легче.

– Развяжи меня! Крикнул Кай.

– С этим мы пока повременим. Сначала ты должен меня выслушать.

– Ты в плену меня держать собрался? А в туалет я как буду ходить? Под себя? И ещё я чертовски голодный. Знаешь что? Да я эти верёвки зубами перегрызу!

Кай попытался дотянуться ртом до связывающих его пут, но не смог. Наблюдая за ним, Квентин устало вздохнул.

– Успокойся уже.

– Ещё чего!

– Тогда я пошёл. Сиди, пока не начнёшь мыслить здраво.

– Нет, стой!

Кай моментально бросил бессмысленные попытки освободиться и впился глазами в Квентина. В глубине души он уже понимал, что тот говорит правду, но разум сопротивлялся до последнего. Боролся с мыслью о том, что он мог оказаться в другом мире и другом времени.

Кай сделал глубокий вдох и, надув щёки, выдохнул.

– Ладно. Допустим, ты прав. Что дальше?

– Внимательно послушай о том, что я тебе сейчас скажу. Внимательно, понял?

Кай кивнул.

Квентин откашлялся, глаза у него забегали. Он уставился на Кая и менторским тоном уставшего за долгие годы преподаваний лектора начал проповедь.

– Этот мир чужой для нас. Здесь всё по-другому. Свои города, свои короли и королевства. Свои правила и законы. Своя религия. Здесь есть мечи, топоры, бандиты, наёмники. Магия.

Когда Кай услышал последнее слово, то не удержался и выдавил из себя смешок.

– Ну и что я сказал смешного?

– Магия.

– Магия!

– Серьёзно?

– Когда своими глазами увидишь, будет не до смеха.

– М-м, – в задумчивости протянул Кай.

Квентин прочистил горло и продолжил.

– Городская стража, патрули, лавочники и ростовщики. Бордели, лекари, приближённые ко двору и королевская свита. Другие народы, расы, ну-у и вообще всё то, что присуще подобному времени. Это, знаешь, как в играх или фильмах нашего времени. Только тут всё по-настоящему. Ну и по-другому немного.

Люди здесь ведут себя иначе. Ты всегда должен помнить об этом. Неважно, где ты окажешься, реакции у них будут другими. Они по-другому мыслят, по-другому выглядят, даже говорят по-другому и не всегда понятно, на каком языке. Интересы у них другие. Основа, конечно, прежняя: деньги, власть, женщины, алкоголь, жажда наживы, ну и так далее. Тут разницы практически никакой. Н-да.

А ещё они по-другому одеваются и в том виде, в котором ты сейчас, – Квентин поправил очки и кивнул на Кая, – тебе никуда нельзя. Будешь привлекать ненужное внимание, а это добром не кончится. Особенно с твоим…лицом и рукой. Это вообще беда.

Кай скривил губы в недоброй ухмылке.

– Ну спасибо.

– Я и сам наполовину такой же. Меня только кожей обшить успели, а вот тебя нет. Вот я о чём. И как это сделать здесь, я не знаю. По крайней мере, пока не знаю. Значит, придётся что-то думать.

Много тут и такого, от чего лучше держаться подальше. Разбойники, наёмники, убийцы. Нищие и попрошайки. Да те же алкаши. Особенно по ночам в городах. Изобьют, ограбят, а то и прирежут за краюху хлеба или тощий кошелёк. Медицина здесь совсем не та, так что…– Квентин вздохнул и пожал плечами, –…лучше с ними не связываться.

Природа здесь другая. Дикая. Вернее, она тут вообще есть, в отличие от нашего-то мира. Волки, медведи, лисы, крысы. Короче говоря, лесами по ночам тоже лучше не шататься. Так, что ещё…кстати, может, всё-таки скажешь, откуда ты?

– Я из…

– Хотя знаешь? Чёрт с ним. Неважно.

Квентин почесал затылок, покряхтел.

– Короче говоря, есть тут ещё много чего, и говорить об этом можно долго, но смысл, думаю, ты уловил.

– Уловил, – прошептал Кай.

Чтобы переварить услышанное, понять и принять его, нужно было как минимум выспаться и пару дней посидеть, подумать. А ещё нормально поесть. И единственный шанс Кая получить и то и другое стоял прямо перед ним.

– Ну, уже что-то.

– Слушай, Квентин. Всё это для меня сейчас как…– Кай прикрыл глаза и помотал головой, –…всё по-прежнему, как во сне. Мне трудно в это поверить. Трудно понять, что это правда произошло. Я всё ещё живу тем настоящим. Понимаешь? Меня не отпускают мысли, что я…вот так вот…– Кай вздохнул, –…мне тяжело это пока принять, и я не знаю, что делать. Я очень хочу спать, есть и…мне нужно подумать. И если ты будешь дальше держать меня здесь связанным, я даже буду рад. Потому что идти мне больше некуда. И если у тебя вдруг найдётся что поесть, я…

– А-а, да не переживай, – Квентин махнул рукой. – Найдётся. И сидеть я тебя тут не оставлю. Если ты ничего не собираешься учудить, то и кровать тебе найду.

От услышанного глаза у Кая расширились, и он с надеждой уставился на Квентина.

– Не собираюсь ничего учудать…учудить…в общем, ты понял.

– Отлично. Тогда останешься пока у меня. Всё равно тебе в таком виде никуда нельзя. Поешь, отоспишься. Потом решим, что делать.

– Ты сейчас серьёзно?

– Да. Только учти, спать будешь под замком, и я с тебя глаз не спущу. Если ты вдруг выкинешь какой-нибудь фокус…– Квентин склонил голову на бок, прищурил глаза и покачал указательным пальцем правой руки.

– Исключено. Тише воды, ниже травы.

– Надеюсь.

– Спасибо. Огромное спасибо!

– Не благодари. Пока не за что. Так-с, сейчас я тебя развяжу. Только без глупостей, договорились?

– Договорились.

Квентин взял нож, подошёл к Каю со спины, одним движением перерезал верёвки, и Кай почувствовал, как к рукам покалывающим теплом начала приливать кровь. Он поглаживал себе запястья холодными ладонями, пока Квентин разрезал верёвки на ногах.

**

– Сначала я хотел тебя убить, – признался Квентин, когда Кай сидел за столом в гостиной и ел.

В закромах у Квентина нашёлся хлеб, вчерашнее молоко и сыр. Кай налетел на еду, словно дикарь. Ему казалось, что ничего вкуснее он в своей жизни ещё не пробовал. Молоко было таким вкусным, таким насыщенным, что он поверить не мог в то, что у него вообще может быть такой вкус, а хлеб прямо-таки таял на языке.

Пока Кай ел, Квентин наблюдал за каждым его движением, не спуская с него глаз. Одну руку он всегда держал на рукояти ножа, который положил на стол перед собой. На таком расстоянии, чтобы Кай не смог дотянуться. Квентин дважды просил его не торопиться, объясняя это тем, что после долгого отсутствия пищи в желудке может начаться несварение, но Кай его не особенно слушал, и он перестал ему об этом напоминать. О том, что не послушал дельного совета, Кай потом сильно пожалел. Но в тот момент он был счастлив как никогда.

Когда Кай закончил с обедом, Квентин отвёл его в комнату на втором этаже, где было холодно и сыро, пахло плесенью, а по полу спутанными комьями каталась пыль. Но главное, что там была кровать. Большая, чистая, мягкая. После твёрдого пещерного пола набитый соломой матрас казался Каю мягкой периной. Едва голова его коснулась подушки, он уснул.

Когда проснулся, то долго смотрел в холодный серый потолок, размышляя ни о чём. В сознании пока хоть и творилось чёрт те что, постепенно начинало проясниваться. По крайней мере, когда Кай проснулся в той же комнате, в которой уснул, мысли о том, что это всё сон с заднего плана сознания отодвинулись ещё дальше. Теперь он был твёрдо уверен в том, что нет, это не сон. Это реальность.

Но он всё ещё не понимал, как это могло произойти. И ему чертовски не хватало привычных вещей: телефона, куртки и джинсов, ключей от дома, машины. Даже телевизора с вечным потоком бредовых новостей. Отсутствие знакомых лиц угнетало. Он бы сейчас всё отдал, лишь бы увидеть хоть кого-нибудь, кого он знал. Маму, бабушку, пусть даже кого-то из рабочего коллектива, в котором он почти всех терпеть не мог. Было за что. Большинство являлось посредственными специалистами на тёпленьких местечках, которые были готовы на всё, лишь бы добиться повышения. Даже если бы пришлось по чужим головам идти. А начальство – те ещё зазнавшиеся пиджаки. Их мерзкие рожи – всё, что о них запомнилось Каю.

И даже им в глаза он сейчас смотрел бы с радостью. Лишь бы всё оказалось не по-настоящему. Страшным сном. Сном, который вот-вот кончится.

И всё же это не сон. И он не кончится.

Кай чувствовал себя пустым. Холодным. Безжизненным. Как будто из наполненного до краёв сосуда разом всё вылили, а наполнить чем-то другим, новым, забыли. Вспоминая о прошлой жизни, вернее о своей настоящей жизни, Кай окунулся в такой круговорот мыслей, что ему стало тошно. На него тяжким грузом навалилась тоска, и он ничего не мог с этим поделать. Он лежал в полутьме и смотрел на холодные каменные стены, которые давили на него. Сжимая внутренности, щемя сердце.

Из глубин сознания выплыла картина ужасной аварии. Лицо пьяницы. Доктор, палата, мама. Боль. Дикая. Жуткая. Невыносимая.

Кай сжал зубы и повернулся на бок. Его затрясло. Он поплотнее закутался в одеяло и поджал колени к груди. Выбросил все мысли из головы. Залез в самые потаённые уголки сознания и выгреб их оттуда зубастым ковшом экскаватора. Он не хотел сейчас об этом думать. Не хотел всего этого чувствовать. Слишком много мыслей. Слишком много боли. Слишком много эмоций и чувств. Они сбивают с толку. Мучают.

Кай перевернулся на другой бок. Закрыл глаза. Попытался сосредоточиться на настоящем. Стало легче, но ненамного.

Если это реальность, то что ему теперь делать? Что здесь искать? К чему стремиться? С кем, в конце концов, общаться? Единственный человек, которого он знал, – это Квентин. И с ним не особо поговоришь. Хорошо хоть, что за дверь не выставил. Пока что. Может, это ещё не за горами. Как знать?

За размышлениями Кай уснул. Проснулся он много часов спустя. Сквозь тонкую щель под дверью в комнату проникал запах еды. Желудок у Кая заворчал. Того крохотного обеда, которым его угостил Квентин, ему было мало. Кай не знал, сколько он проспал, но голова гудела так, словно провалялся он не меньше суток.

Усевшись на краю кровати, Кай провёл ладонями по лицу, чтобы проснуться. Перед ним стоял старый платяной шкаф. На двери его сверху до низу протянулись три глубоких царапины. Словно огромная когтистая лапа невиданного чудища точила об него когти. К кровати прижималась тумба, на которой стоял кувшин с водой, а рядом с ним кружка. Та самая, которой Кай зачерпывал воду из бочки. Он не помнил, чтобы всё это было в комнате, когда он засыпал. Значит, Квентин заходил к нему, пока он спал.

Кай налил воды в кружку, выпил, потом поставил её обратно, взял кувшин и начал пить прямо из него. Утолив жажду, Кай вытер рукавом подбородок и выдохнул. От холодной воды в голове моментально прояснилось, сонливость как рукой сняло. Захотелось есть. Кай поднялся на ноги. Перед глазами заиграли разноцветные круги, в висках застучало. Дыхание стало учащённым, сбивчивым. Кай облокотился на шкаф и немного постоял, глядя на пол, пытаясь сфокусировать взгляд.

Когда стало легче, Кай подошёл к двери, положил на неё руку и толкнул. Дверь не поддалась.

Ну конечно, Квентин запер его. Как иначе-то?

Кай коснулся двери костяшками пальцев и постучал. Прочистив горло, он крикнул:

– Я проснулся! Квентин! Выпусти меня!

Кай снова постучал. Дабы Квентин его услышал, – Кай очень надеялся на то, что он дома, – Кай продолжал стучать до тех пор, пока на лестнице не послышались шаги. Когда Квентин оказался у двери с другой стороны, Кай услышал его голос.

– Я открою дверь. Только без глупостей, ладно?

Кай сжал зубы. На щеках у него выступили желваки. Ему не нравилось, что Квентин держит его за умалишённого дикаря, который не контролирует своих действий.

Перед мысленным взором Кая всплыла картина, как он в одной пижаме, босиком, врывается в башню, хватает со стола кружку и с диким глазами кидается на воду.

Наверное, у Квентина всё-таки был повод считать его ненормальным.

– Да без глупостей, без глупостей.

В замке зашелестел ключ, дважды хрустнуло, и дверь открылась. На пороге стоял Квентин. Всё в тех же штанах и рубахе, с ножом на поясе. Внимательные глаза, прячась за стёклами очков, сверлили Кая, словно бетонную стену, – с недюжим усердием.

– Выходи.

Кай вышел.

– Теперь вниз. Ты впереди.

Квентин отодвинулся, пропуская Кая вперёд.

Кай пожал плечами.

– Как скажешь.

Он начал спускаться, медленно переставляя ноги. Запах, который он учуял по пробуждении, становился сильнее, и голод, о котором Кай уж было позабыл, напомнил о себе снова. Когда нога Кая коснулась пола гостиной, от аромата у него закружилась голова, – очень уж вкусно пахло. Желудок заголосил громогласной трелью, так, что даже Квентин услыхал.

– Садись сюда, – сказал механик, указывая рукой на стул слева, ближе к двери.

Кай послушно уселся.

Квентин, не спуская глаз с незваного гостя, подошёл к печи, взял две толстенные, опалённые в нескольких местах тканевые рукавицы и достал огромное блюдо, на котором лежал сочный жирный заяц. Он поставил блюдо на стол, снял рукавицы, взял две тарелки, вилки, ножи и всё это меньше чем через минуту было на столе.

Механик отрезал кусок мяса, аккуратно переложил его к себе на тарелку и начал есть. Кай сидел и молча смотрел на еду, ощущая, как желудок вне себя от злости, уже чуть ли не вибрирует. Квентин прожевал, указал вилкой на еду и сказал:

– Ешь.

Только тогда Кай начал есть. Чужой дом, – чужие порядки. Давать Квентину лишний повод считать себя дикарём ему не хотелось.

Он буквально накинулся на еду. Бросал кусок за куском в рот, не успевая прожевать, а потом всё по новой. Правда, длилось это недолго. С непривычки желудок стал маленьким, и втиснуть в себя больше, чем это было возможно, он не мог.

Наевшись, Кай развалился на стуле и скатился по нему вниз. Пузо у него надулось, на глаза навалилась приятная послеобеденная усталость. Когда и Квентин покончил с едой, то убрал блюдо на печку, – чтобы не остыло, вытер руки некогда белой замусоленной тряпицей и уставился на Кая.

– Я долго думал обо всём этом, – начал Квентин по прошествии нескольких минут, когда в гостиной повисла тишина, и они молча сидели, изредка поглядывая то по сторонам, то друг на друга. – и решил, что надо рассказать тебе всё, что знаю. Об этом мире, об этом, – Квентин обвёл руками пространство, – месте. О себе, в конце концов. О том, что вообще, по-моему, происходит.

– М-м, – промычал Кай в ответ.

Мысль об этом разговоре зрела в его голове уже несколько минут. Он просто не знал, с чего начать. И уж тем более не знал, как на это отреагирует Квентин. То, что он заговорил об этом сам, было хорошо.

– Того, что я тебе сказал тогда, – Квентин кивнул вверх, подняв глаза к потолку, – недостаточно. Так ты мир точно не узнаешь. К тому же тогда, скажем так, момент был не очень подходящий. Но даже если я сейчас расскажу всё, этого всё равно будет мало. Чтобы понять этот мир, надо в нём какое-то время пожить. Посмотреть на него, изучить. Прочувствовать. Но кое-что к уже сказанному я всё-таки добавлю.

Квентин потянулся за кружкой, зачерпнул воды из бочки, сделал глоток и устроился поудобнее. Какое-то время он сидел и глядел в одну точку, шевеля губами, потом посмотрел прямо на Кая и начал рассказ.

– Лоритин. Так называется этот мир. Это как, ну-у, не знаю. Типа Евразия. Огромный материк, на котором мы сейчас находимся. За океаном, конечно, есть и другие материки, королевства, острова. Но чтобы ты понимал, о чём речь, когда говорят о Лоритине, знай, – говорят об этом месте. Это понятно?

Кай кивнул. Он сложил руки на столе и внимательно слушал Квентина.

– Ближайший к нам город называется Кратт, а королевство, которому этот город принадлежит Оккарт. Пока улавливаешь?

Кай снова кивнул.

– Королевство это большое. И не простое, а волшебное. Не смотри на меня так, – добавил Квентин, когда увидел реакцию Кая. – Это правда. Здесь есть…– Квентин поставил ладонь ребром на стол и поводил ей в разные стороны, разрезая поверхность на крест –…четыре климатических зоны. Мы с тобой в умеренной. Мне здесь не нравится. Из-за погоды. Летом хорошо, но осень холодная, а зимой снег, грязь и дождь. Всё вперемешку. Ещё всегда пасмурно и хмуро. Но что есть, то есть. Выбирать не приходилось.

Квентин кашлянул.

Кстати говоря, Кратт, – это столица Оккарта. Это теперь ты тоже знаешь. На юге Милт – водяной город, некогда построенный эльфами. Бывать не доводилось, но говорят, что там красиво. Со стен водопадами стекает вода, а в центре города стоит огромное дерево, вокруг которого построены уходящие вверх спиралью улицы. А ещё там тепло даже зимой. Правда всё это или нет, не знаю. Сам как-то раз в трактире краем уха услыхал. Мужик один рассказывал. Может правда. Может нет. Здесь мне больше добавить нечего.

– Эльфами? Удивился Кай.

– Да-да. Эльфами. Это, знаешь, как в фильмах и книгах было. Такие, с длинными ушами, – Квентин поднёс руки к голове и поводил ими у мочек ушей, – якобы очень мудрые и красивые. И бледные. И живут долго. Сам я их ни разу не видел, да и вряд ли хоть кто-то во всём Лоритине мог бы этим похвастаться. Вымерли они давно. Вернее, ушли. После этого люди вошли в город и присвоили его себе. Расценив это как дар. Засрали там всё, наверное. В общем, люди сейчас там живут. И давно уже.

– Что значит ушли?

– Да откуда ж я знаю? Давно это было. Много сотен лет назад, наверное. Уж точно до того, как я оказался здесь. Если сильно интересно, у меня кое-какие книги есть, могу дать почитать. Они этого мира. Интересные. И там вся эта история описывается. Рассказывать её сейчас смысла нет. К тому же я и сам не дочитал. Но если захочешь…

Кай молча кивнул. Квентин отпил воды, на минуту призадумался, покряхтел и продолжил.

– На юге Мираж. Город так называется. Город молодой, торговый. Все о нём говорят. И все в него едут. В поисках новой жизни, любви, приключений, денег, счастья, ну и так далее. Его люди построили. Там тоже целая история, поэтому…

Кай кивнул.

– Попросишь, если что. Не помню, куда книгу положил. Но найду.

– Хорошо.

– На западе Варад. Там горняки живут. Одна из древнейших рас этого мира. Наравне с эльфами. Если верить книгам, то у тех и других вечно споры возникали: кто на самом деле сюда первым пришёл. В Лоритин. Что самое интересное, в тех же самых книгах ответа на этот вопрос нет. Уверен, у горняков написано, что они были первыми, а у эльфов, что они. Классика. У них даже вражда из-за этого была. Чем всё кончилось, не знаю, но горняки по сей день живут себе, поживают, и всё с ними нормально. Я их своими глазами видел. Сильные, выносливые, крепкие. Только ростом не вышли. Но если где увидим, ты им об этом не говори. Они разногласия решают просто. Кулаками. Это у них в порядке вещей. А драться с горняком затея плохая.

– Из личного опыта?

– Кхм-кхм…неважно.

Квентин поправил очки, прильнул губами к кружке, сделал большой глоток и налил себе ещё.

– В остальном они народ мирный. Даже юморной. Единственное что, – людей не любят. Но это немудрено. Сейчас объясню, почему. Люди, понимаешь, они…они даже сами себя не любят, чего уж там. Дело в том, что в своё время они вытеснили горняков на окраину. С тех пор короли, то один, то другой, так и норовят лапу на их рудники наложить. Выгнать они выгнали, а головой не подумали. Теперь вот скулят, да всё какие-то попытки предпринимают. Но горняки, как я сказал, ребята крепкие. Упёртые. Шахт понастроили и рудой весь Лоритин обеспечивают. И своё они не отдадут.

Ещё есть королевство Ворвунг. Столица – город Доррайс. Большой, красивый. Там много волшебников и товаров диковинных. Туда народ с разных концов света съезжается и там же совет чародеев заседает. А ещё неподалёку от города Вольсетт стоит. Самая престижная школа волшебства в Лоритине. Это я, опять же, всё из книжек, да так, где что краем уха услышал. Сам я нигде не был. Не до этого было.

Ещё есть Гладия. Соседи Ворвунга. У этих вечно какие-то конфликты друг с другом. Ламмин, где, как и в Милте, царит вечное лето, и Фарвелл. Про Фарвелл вообще мало что знаю. Только то, что местность там дикая. Холмистая, с густыми лесами. И флот у них самый сильный. Я тебе потом карту дам. Посмотришь, изучишь. Чтобы понимать, что к чему. Идёт?

А!

Квентин хлопнул себя рукой по лбу.

– Про острова Хэсст забыл. Там каррады живут. Тоже одна из древнейших рас, которая имеет претензии на то, чтобы считаться коренной. С ними у людей война была. Большая, кровопролитная. Горняки тоже участвовали. Как ни странно, на стороне людей. В итоге люди победили и вытеснили каррадов на острова. С тех пор те там и живут. Какое у них отношение к людям думаю, сам понимаешь. Поэтому встретить их на материке практически нереально. Люди к ним тоже как-то не очень. Многие из-за войны родных и близких потеряли, поэтому так. Это всё тоже в книжках есть, так что ты потом возьми, почитай. Чего толку воздух сотрясать, верно?

Кхм-кхм…что ещё…что ещё…

Наверное, касательно Лоритина, на этом пока всё. А вот по поводу того, как мы здесь оказались…

Квентин вытянул руки на столе и постучал по нему пальцами. Вздохнул.

– Определённого ответа на этот вопрос у меня нет. Может, катастрофа случилась какая. Может, произошёл разрыв пространственно-временного континуума. Может, что-то ещё случилось. Смысл в том, что я не знаю. Так что если ты надеялся, что услышишь от меня вразумительный ответ, то увы. Ничего подобного я не скажу.

– За всё то время, что ты здесь, ты не смог найти ответ? Неужели не пробовал вернуться?

Квентин усмехнулся и отпил из кружки.

– Ты сам-то как думаешь? Конечно, пробовал. Но как ты себе это представляешь? Что я, по-твоему, должен был делать? Обратиться к магам, чтобы перенесли меня в другое измерение? Своими руками портал во дворе построить? Или сидеть медитировать, пока мир вокруг не исчезнет? Как бы странно всё это не звучало, единственное, что я из этого не попробовал, так это обратиться к магам. Но сильно уж я сомневаюсь, что у них хоть что-нибудь бы получилось. Магия – это не наука. А тут именно научный подход нужен. Если и существует способ вернуться, то бишь перемещение во времени или же пространстве, то сделать это возможно только с помощью техники. А техники здесь, – Квентин развёл руки в стороны, – сам понимаешь.

– То есть способа нет? То есть ты хочешь сказать, что его нет, потому что не нашёл его. Так, выходит? И что теперь делать? Жить здесь до самой смерти? Серьёзно?

– Ну-у, – Квентин состроил гримасу и наклонил голову, – одна идейка у меня, конечно, есть, но…

– Какая? Расскажи! Нетерпеливо выпалил Кай.

Перспектива торчать в этом мире целую вечность, встретить здесь старость и умереть его совершенно не прельщала. Да проще было закончить всё прямо сейчас. Умереть в той аварии или вообще лежать в капсуле и не просыпаться. Не могло быть такого, что способа не существует. Раз они оказались здесь, значит, могут вернуться обратно. Наверняка!

Квентин громко цокнул языком.

– Чисто теоретически…если мы сможем раздобыть капсулы и починить их, то сможем их настроить, как нам надо и заснуть. Выставить любую дату и тогда…тогда мы проснёмся уже в будущем. Стало быть, примерно в том, из которого пришли. И тогда, может быть, всё будет нормально.

– Что?!

– Ну-у, идея пока только такая. Понимаю, осуществить её трудно и звучит она…

– Да это же бред!

Квентин нахмурился, подался вперёд. Голос у него изменился.

– Если у тебя есть идеи получше, то внимательно тебя слушаю!

– Нет у меня никаких идей. Но в самом деле! То, что ты предлагаешь, – фантастика! Капсулы? Их ещё собрать нужно. Здесь. Ты понимаешь? Здесь! А питать мы их как будем? В землю провод воткнём? Или магов попросим? А если что-то пойдёт не так? А кто за нами следить будет? А если нас найдут, что тогда? А если…

Квентин громко фыркнул, в два глотка осушил кружку и хлопнул ей по столу.

– Предлагай!

Кай замолчал. Предложить ему было нечего.

– То-то же. В том мире я на “Форчун[1]” работал. Инженером был. Механиком. Можешь, кстати, меня так называть. Механик. Если тебе так проще будет. Кое в чём понимаю. Кое-что умею. Так что, если бы можно было сделать что-то такое эдакое, что могло бы нам помочь, я бы уже это сделал. И не сидел бы сейчас здесь, перед тобой, а вернулся обратно. В свой мир. В свою жизнь. На свою работу. Домой.

Думаешь, мне нравится здесь торчать? Думаешь, домой не хочется? Поначалу и дня не проходило, как я не выдумывал что-нибудь такое невероятное, что могло бы вернуть меня обратно. Но, как видишь.

– Должен быть способ!

– Я его не нашёл.

Кай схватился за голову и застонал.

– Всё это такой бред…такой бред!

– Ага. Я так же думал и так же сидел.

– Неужели ты больше ничего не придумал? Совсем ничего?!

Квентин покачал головой.

– Совсем.

– Ты сказал, что ты инженер, так? Если предположить, что оттуда нас каким-то образом перенесло сюда путём разрыва пространства-времени, а это возможно только если…если бы мы попали в чёрную дыру? Там? В больнице? Нет, бред какой-то! А если кто-то специально нас сюда перенёс? Или если…нет, ничего не понимаю.

– Вот и я не понимаю. Объяснения случившемуся нет. Так что, как бы там ни было, единственный вариант тот, о котором я говорил. По крайней мере, единственный относительно реальный вариант.

– Это всё невозможно…невозможно само по себе! Ни то, что мы здесь. Ни этот мир, ни этот перенос, ни эта башня!

– И тем не менее мы здесь.

– Ты просто…просто не искал! Ты сдался!

– Знаешь что? Попробуй-ка сам! Прямо сейчас иди во двор и собери там машину времени из говна и палок, а я посижу, понаблюдаю за тобой. То ещё зрелище будет!

Кай вскочил.

– Должен быть способ!

– Ну так найди его!

Квентин смотрел на Кая чуть ли не со злобой. Видно было, что его случившаяся перепалка совсем не радует.

– Я…

А-А-А!

Кай схватился обеими руками за голову и закричал. Затылок пронзила острая боль. Такая, словно голову прокололи длинной толстой иглой. Причём насквозь. Кай упал на колени, повалился на коврик, впиваясь побелевшими от напряжения пальцами в кожу. Ему казалось, что голова сейчас разлетится на куски. Лоб жгло пламя, с него градом скатывались тяжёлые капли. Из носа хлынула кровь. Зубы сжались так крепко, что казалось, ещё чуть-чуть и превратятся в крошево.

Квентин вскочил, заметался по маленькой кухонке. Схватил кружку, набрал в неё воды и подбежал к Каю, опустившись рядом с ним на колени.

Боль схлынула так же внезапно, как и появилась. Кай лежал на полу, глядя на ножки стула и забрызганный кровью коврик. Перед глазами расплывался Квентин с кружкой в руках. Руки, лоб и лицо мокрые. Сердце стучит так быстро и сильно, что пижама на груди дрожит.

– Это…я…со мной, – пролепетал Кай, дрожащей рукой указывая на капли крови.

– Тише-тише. Вот, выпей.

Квентин протянул Каю кружку и поднёс её к его губам. Кай выпил. Механик дал ему полотенце, и Кай прижал его к носу. Когда ему стало лучше, Квентин помог ему подняться и усадил на стул. Сел напротив и сложил руки на столе, поигрывая пальцами одной руки по другой. Нахмурив брови, он глядел куда-то в одну точку и, казалось, о чём-то размышлял.

Кай подержал полотенце у носа, потом вытер подбородок, руки, лоб. Чувствовал он себя таким уставшим, будто уже сутки был на ногах. Хотя не прошло и часа, как он проснулся. Ему было страшно. Страшно от боли. От этой крови и охватившего его бессилия. Страшно от того, что он не знал, что это было, и понятия не имел, что делать, если это случится снова.

– Рассинхронизация, – медленно проговорил Квентин.

– Что? Слабым голосом спросил Кай.

– Рассихронизация. У меня было тоже самое.

– Не понимаю…– Кай продолжал промакивать тряпкой лоб. Руки у него до сих пор дрожали, сердце продолжало стучать.

– Будто иголкой прямо в лоб, да? Или сверлом. Да, пожалуй, сверлом.

– Угу…– промычал Кай.

– Когда у меня первый раз случилось, думал, умру. Второй раз было уже легче, но…– Квентин развёл руки в стороны и покачал головой. Лицо его приняло сочувственное выражение, –…ощущение не из приятных.

– Второй? Был второй раз?

Квентин поджал губы и кивнул.

– Был. И третий был. Потом прошло.

– Плохо…– тихо прошептал Кай, представляя, что его ждёт, когда это произойдёт снова.

– Да ты не переживай так. Я, если что, рядом. Пока. Помогу, чем смогу. Потом пройдёт.

– А если нет?

Квентин немного помолчал.

– Да пройдёт-пройдёт. У меня же прошло.

Кай тяжело вздохнул. Слова Квентина его не утешили.

[1] Форчун Инкорпорейтед – основанная в 2065 году компания, отвечающая за развитие и внедрение новых технологий в повседневную жизнь.