Читать онлайн ЛюБоль 2 бесплатно

Глава 1

Я шла, не торопясь, слыша скрип снега под ногами. Ужасающий оглушительный скрип и завывание ветра. Не могла оглянуться назад. Хотела и не могла. От боли сводило все тело судорогой, и рыдания раздирали изнутри. Такие жалкие и беспомощные рыдания, от которых, казалось, я разрываюсь на части. Иногда наши желания сбываются самым чудовищным образом.

Самым невероятным и издевательским, как будто кто-то их подслушал и, вывернув наизнанку, преподнес вам на блюдечке, и вы, истекая кровью, понимаете, что лучше бы они не сбывались, чем сбылись вот так. Я мечтала от него избавиться и сбежать, а сейчас уходила все дальше от Огнево и понимала, что меня тянет назад. Невыносимо и больно тянет обратно. С каждым шагом-надрыв до адской боли внутри, и я сдерживаюсь, чтобы не побежать. Быстро, сломя голову. К нему. Обратно. Валяться на полу рядом с ним и ждать…ждать одного единственного удара сердца, а потом…потом снова ненавидеть проклятого цыгана…Потому что я, Ольга Лебединская, не имею права на иные чувства.

Мне даже казалось, что я не ушла. Что мне все это чудится, а на самом деле я лежу там, распростертая на ковре рядом с ним и трогаю все эти бесконечные шрамы на его лице. После того, как сняла маску, мы не сказали друг другу ни слова. Он оседал на пол, и я вместе с ним, цепляясь за сильные плечи, погружаясь в эту едкую боль в его глазах, захлебываясь ею, чувствуя, как она меня душит, завязывается веревкой на шее, перекрывая кислород. Он до последнего смотрел мне в глаза, а я до последнего хаотично гладила его лицо и тихо выла, как раненая волчица. Страшным низким звуком. Никогда раньше не думала, что человек способен его издавать, и когда поняла, что это я, мне стало жутко. Пальцы трогали и трогали его «улыбку» – оскал смерти, который казался таким чудовищным, который ввергал людей в суеверный ужас и панику. Только восставшие из мертвых могли носить такие шрамы. Я никогда не боялась того, что скрывалось под маской… я боялась того, что скрывалось у него под кожей, в венах, в сердце и в крови. Любить не страшно…страшно не знать, кого ты любишь. И я боялась любить Ману Алмазова и все же любила. Второй раз… и опять его же. Я выбирала именно этого мужчину дважды в своей жизни: и будучи совсем наивной девочкой, и став взрослой женщиной. Теперь я точно знала, что именно чувствовала к цыгану в маске и за что так яростно его ненавидела – за то, что не имела права любить его.

Почему они говорили, что он уродлив…мне он казался таким же красивым, как и пять лет назад. Они не портили его. Шрамы. Они лишь были доказательством того, насколько его искалечила судьба. Нас обоих. Ужасающая правда о том, кто он такой. С кем я проводила тогда свои ночи, в кого влюбилась юная дочь олигарха Лебединского – в кровного врага своего отца. Какая насмешка судьбы! Издевательская ирония. В то время, как наши отцы думали о том, как уничтожить друг друга, их дети сходили с ума от страсти. У нас не было никакого морального права на эту любовь. Нет его и сейчас… и никогда не будет. Ненависть и океаны крови вечно будут стоять между нами непреодолимым препятствием.

Разум подбрасывал воспоминания…Неизменная маска цыгана повсюду, как тень, где бы я ни была. Да, он не нарушил своей клятвы в отличие от меня. А я…я нас предала. Я перестала быть собой… я стала той, кем была рождена – дочерью Олега Александровича Лебединского, жаждущей смерти каждого цыгана. Только сейчас я уже не знала, какая из этих женщин настоящая, чирЕклы или Ольга Лебединская. Мне казалось, что каждая из них по-своему настоящая. Одна оплакивала своих людей, а вторая билась в агонии на груди умирающего цыгана и проклинала вражду двух семей. Проклинала себя за то, что смогла сдержать клятву, данную Геннадию.

Я тогда бросилась прочь из комнаты, вниз по ступеням в подвал к Саре. Умолять дать ему противоядие. Отчаяние сводило меня с ума. Я валялась у нее в ногах и предлагала взять взамен что угодно. Даже мою жизнь. А она качала головой и говорила, что это невозможно. Она не посмеет тронуть жену баро. Ведьма гнала меня прочь. Где-то краем сознания я понимала, что она права. Надо бежать отсюда как можно скорее, как можно дальше, потому что меня раздерут на части, как только узнают, что я натворила…Там, за стеной, ждет свобода и отряд моего брата, готовый напасть на Огнево. Но я не могла уйти.

Я не могла его оставить там одного. Моя ненависть, моя нетерпимость не дала мне увидеть правду. Люди слепы в жажде мести. Они смотрят глазами ярости на всё, что их окружает, и ярость искажает восприятие. Отец всегда говорил, что эмоции – извечный враг в любой войне. Я же превратила их в оружие против того, кто любил меня. Но разве что-нибудь изменилось бы, узнай я его раньше? Разве не стояли бы между нами реки крови, убитый брат и мои растерзанные люди? Разве не дала я клятву уничтожить проклятого цыгана при первой же возможности? Слишком многое стояло между нами и будет стоять всегда. Мы враги и останемся ими навечно. Это впитано с молоком матери.

– Уходи, я сказала. Уходи. Все не такое, как тебе кажется, а Сара не имеет права говорить. Поздно теперь! Прочь отсюда! Прочь из Огнево!

Сара трясла грязными сальными волосами и тыкала указательным пальцем на выход из комнаты.

– Я убила его! Я…не знала, кто он… и убила его! Из-за тебя! Ты дала мне яд! Ты дала мне две дозы, проклятая старая ведьма! Ты должна спасти его!

– Уходи! Ты сделала то, что должна была сделать. То, чего хотела! Этого не изменить и не исправить!

– Ты можешь исправить! Я знаю, что можешь! НЕТ! Я не уйду! Я утяну тебя за собой. Я останусь здесь и скажу, что ты дала мне яд, что ты подговорила меня, и мы будем гореть вместе на соседних кострах.

– Пусть боги покарают Сару, если она не будет молчать.

Ведьма сделала шаг ко мне, и ее глаза заблестели.

– Разве Сара не хочет жить?

– Сара сделала всё для чужой. Сара дала то, что ты хотела.

По коже пробежали мурашки. От понимания. Она знала. Она предвидела мой поступок! Я тихо прошептала:

– Если он умрёт, твоя смерть будет в сотни раз мучительней. Я клянусь тебе. Ты не спасешь меня. Я останусь здесь! И позабочусь, чтоб твои же соплеменники уничтожили тебя за предательство!

– Сара здесь ни при чем. Она будет молчать. Чужая сама сделала свой выбор.

Она не смотрела на меня, беззвучно шептала свои молитвы или проклятия. Я изо всех сил ударила кулаком по стене.

– Дай мне противоядие…заклинаю. Я должна убедиться, что он жив…и я уйду. Клянусь, уйду. Ты ведь этого хотела? Чтоб я ушла?

Ведьма кинулась на меня, как дикое животное, цепляясь когтями за стену и дыша зловонием мне в лицо, но я даже не пошевелилась.

– И тогда ты уйдешь? Клянееееешьсяяя? Не лги старой цыганке!

– Клянусь! Я уйду!

Сара протянула скрюченный палец и провела им по моей щеке, цепляя длинным когтем слезу, рассматривая на тусклом свету от свеч, на ее уродливом лице отразилось недоумение.

– Легенда моей старой прабабки…сбывается? Быть этого не может! Но никто ей не верил…ее считали безумицей…а они кровавые…твои слезы.

Облизала палец и склонила голову набок, её глаза вдруг приобрели самый обыкновенный янтарный цвет, заставив меня вздрогнуть от того, что ведьма впервые посмотрела прямо на меня. «Свободааааа» – зашипела она, а потом вдруг снова впилась в меня осознанным цепким взглядом.

– Я дам тебе противоядие. Дам…оно есть. Так бывает всегда. Есть яд и есть то, что его нейтрализует, но это изменит твою судьбу. Полностью изменит. А ведь ты могла еще стать свободной…

Ее слова гудели в голове, как колокольный звон, вместе с закипающей кровью и бешено бьющимся пульсом. Чего мне уже бояться? Пророчеств Сары? Легенд? Я никогда в это не верила. Люди слишком суеверны, а цыгане и подавно.

– Согласна.

На тонких губах-прорезях появилась жуткая улыбка. Она разделила лицо ведьмы напополам, как порез лезвием кинжала, в приоткрытом рте шевелился кроваво-красный язык. Я невольно содрогнулась от волны омерзения. Ведьма предвкушала что-то неизвестное мне. Она тряслась от этого предвкушения, и ее глаза сверкали в темноте, как у бешеной кошки.

– Вот противоядие.

Протянула мне пузырек с бесцветной жидкостью.

– Спасибо, – пробормотала я, бросаясь прочь из комнаты и слыша вдогонку:

– Проклятой станешшшшь…проклятой…помниии Сара предупредила. Сара честная…

Глава 2

Глава 2.1

Я тронула пальцами повязку на запястье – влажная. Все ещё кровоточит. Когда разбивала окно порезала руку. А перед глазами алые капли на губах цыгана стекают по подбородку за воротник белой рубашки, окрашивают ее в цвет смерти и боли. Наверное, я тогда ещё не понимала, что это цвет моей боли и …моей смерти. Меня прежней. Не понимала, на что обрекла себя в этот момент, но я бы поступила точно так же, если вернуть время вспять.

Ману…вот как звучало его имя по-настоящему. И я столько раз произносила его с ненавистью, и вдруг именно сейчас оно зазвучало иначе.

Я тронула его веки пальцами, прижалась к ним губами и, судорожно выдохнув, бросила взгляд на окна – скоро будет светать. Под ладонью дернулось его сердце в громком ударе, дрогнули веки, и я вскочила, пятясь назад к двери…Понимая, что нет. Ничего не изменилось. Кем бы он ни был, Ману Алмазов прежде всего цыган и мой враг. Все остальное не имеет никакого значения. Только наше прошлое останется с нами… а будущего у нас нет и быть не может.

Спрятав лицо и волосы под капюшоном куртки, я шла к воротам и вздрагивала от каждого шага и скрипа снега под ногами, силясь не обернуться на окна и даже по сторонам. Не привлекать внимание. Силуэт мальчика я заметила не сразу. Он сливался с тенями, отбрасываемыми голыми кустарниками, а когда я остановилась, лихорадочно всматриваясь в темноту, отделился от стены и сделал шаг ко мне. Маленький силуэт с опущенной головой и плечами.

– Василь, – шепнула я, – это ты?

Он ничего не сказал, пошел вдоль стены, а я была слишком взволнованна, чтобы обращать на это внимание. Я пошла за ним, судорожно сжимая и разжимая пальцы, натягивая капюшон все ниже. Мальчик остановился у самого северного края стены, наклонился к насыпи из хвороста и веток. Он начал быстро раскидывать их в стороны, а я вместе с ним, бросая взгляды на маленькие пальцы без перчаток, удивляясь, что ему не холодно в этот лютый мороз, когда мои собственные даже в рукавицах прилипают к мерзлым веткам. В стене виднелся лаз из разобранных камней, мальчишка юркнул в него, а я за ним, чувствуя, как сердце бьется в горле все быстрее и быстрее. Оглянулась-таки на окна замка, лихорадочно отыскивая огни в комнате Ману, но весь дом погружен во мрак, из-за туч пробивается тусклый свет полной луны. Где-то завывают волки, и лают собаки. Обернулась к мальчику – стоит. Ждет меня. Как маленькое изваяние посреди белой пустыни, а потом снова пошел вперед к кромке леса, и я за ним, не оглядываясь, ускоряя шаг, утопая в сугробах и ощущая, как снова замерзаю и покрываюсь льдом…теперь он уже не под ногами. А вокруг меня. Тонким слоем холода покалывает кожу и сердце. Больно отрекаться добровольно. Больно ломать себя и сжигать эмоции, безжалостно засовывая их в раскаленные щипцы терпения. Но больней всего осознавать, что совсем не этого хочешь на самом деле…а слово «долг» свинцовой гирей давит надежду, превращая ее в осколки и жалкие крошки, которые разметает ветром жестокой реальности.

Где-то со стороны Огнево раздался громкий волчий вой, и я остановилась. Сердце на мгновение замерло, защемило в груди, засаднила рана на запястье, и я невольно зажала её пальцами, слушая, как переливается по ветру жуткий вой, от которого кровь стынет в жилах.

Мальчик, наоборот, пошел ещё быстрее, я выдохнула и побежала за ним, проклиная неудобные сапоги.

В душе мрачная темнота, понимание, что бросила там на растерзание и Миру, и Гену. Теперь их никто не пощадит. Раздерут на части. Ману накажет их за мой побег и за мое предательство. Как он сказал. Человеческая жизнь за каждое мое «нет»…и я не думала, что он сможет сжалиться над ними теперь…Внутри что-то болезненно дернулось. Я остановилась, медленно поворачивая голову к дому. А что, если я всё делаю неправильно? Что, если я могла поступить иначе? Что, если послать всё к черту и вернуться обратно? От бешеного желания сделать это свело скулы, и застучало быстрее сердце.

Меня окатило ледяной волной странного предчувствия…осознания чудовищной ошибки, и в тот же момент я вдруг поняла, что мальчик куда-то исчез.

А я вышла к озеру.

– Василь! Ты где? Куда идти дальше? Эй!

***

Озеро напоминало зеркало в рамке из насыпи снега и грязи. Треснувшее зеркало. Изломленное уродливыми шрамами. Посмотрела на тонкий лед и на туман, скользящий над мерзлой водой, а потом снова на тени. Не торопятся. Обступили меня кольцом, и я попятилась назад, чувствуя, как шевелятся волосы…и не от ветра, а от ужаса – во мраке я заметила сверкающие точки. Они приближались из темноты все быстрее и быстрее. Я судорожно выдохнула, когда поняла, кто это. Волки.

Их много. Я двинула рукой, сжимая кинжал сильнее, и они оскалились, нагибая головы, наступая на меня, заставляя двигаться назад. К воде. Я снова посмотрела на блестящую зеркальную гладь озера, на трещины с вырывающимися из-под них клубами пара и жутких тварей с оскаленными ртами. По спине поползли мурашки… и от понимания замерло сердце – они дают мне право выбора. Либо я ступлю в озеро, либо они раздерут меня на части здесь, на берегу. Тихое рычание отозвалось сильным ударом сердца, почти болезненным, и я сделала ещё один шаг назад. Под ногами затрещала кромка тонкого льда, и я упала на колени.

Они наступали медленно. Надвигаясь неумолимо и монотонно, заставляя с ужасом пятиться все дальше…уже по льду, а он потрескивает у меня за спиной, раскалываясь на части. Наверное, я бы молилась, если бы не была настолько напугана. Губы беззвучно шевелились… я не знала, что произношу, не знала, что нужно произносить.

Я лишь понимала, что меня заманили в ловушку. В адский капкан, из которого я уже не выйду. Один из волков зарычал уже громко и клацнул огромными клыками, надвигаясь на меня. Другие не торопились, они словно ждали какого-то знака, а я понимала, что если пошевелюсь, то они все набросятся на меня и раздерут на части. Я видела алчную жажду смерти в их горящих глазах, чувствовала, как она витает в воздухе вместе с запахом смерти. Моей смерти. Потому что живой они меня отсюда не выпустят…если только не случится чуда. Но в чудеса я не верила никогда. В нашем мире их не бывает…В монстров я тоже не верила, но сейчас я находилась в эпицентре самого жуткого кошмара, и монстры окружали меня со всех сторон.