Читать онлайн Победи свои страхи, себя и еще кого-нибудь бесплатно
Что я наделала?!
Разрушила все, что составляло мое жизненное пространство, домашний уют, привычный уклад жизни. Сама, своими руками! Долгие годы упорно к этому стремилась, а теперь…
И что мне не жилось, не сиделось тихо на месте? Навлекла на свою голову огромную кучу проблем – непривычных, готовых поглотить меня будто штормовые волны крохотную лодочку, имевшую неосторожность выбраться в открытое море…
Я чувствовала себя как ребенок, которому старшие с гневом и презрением бросили выпрошенную игрушку или вернули конфету, которой тот отказался поделиться со всеми домашними, прежде чем отправить в рот крохотный кусочек.
Именно так я чувствовала себя всякий раз, когда удавалось настоять на своем, пусть в самой незначительной мелочи.
– Делай, как хочешь, – неминуемо раздавалось вслед за этим, вслух или мысленно, но всякий раз достаточно веско. – Но знай, что ты поступаешь очень плохо и крайне огорчаешь всех таким поведением.
Огорчать никого не хотелось. Нет, пожалуйста, нет! Все что угодно, только бы не чувствовать себя скверной, неблагодарной, виноватой с головы до ног…
От игрушки можно было бы со слезами отказаться. В случае с конфетой – попросить прощения, разрезать этот несчастный шоколадный батончик на несколько ломтиков, а затем наслаждаться спокойствием и добрым отношением, которое мне пусть не сразу, но все-таки вернут.
Но сейчас пути назад не было.
. . . .
Обхватив голову руками, я сидела посреди своей собственной квартиры. Исполнилась главная мечта всей моей сознательной жизни. Мечта, которую я всегда считала неосуществимой. То, что она все-таки воплотилась в жизнь, иначе как чудом и назвать было невозможно.
Вселенная наконец-то услышала мой жалобный вопль. Я нахожусь на своей территории, преодолев явное и тайное сопротивление родственников, потратив на более чем двухлетнюю подготовительную эпопею огромное количество времени, нервов и сил. Победив неумолимую судьбу – во всяком случае то, что все окружающие упорно называли моим предназначением.
И в то же время я не была счастлива.
Вместо эйфории я чувствовала совсем другое.
Меня буквально корчило от страха.
Часть первая. Страхи и откуда они взялись
Все зачалось задолго до моего рождения. Ничего не поделаешь, чтобы рассказать, с каким багажом я подошла к этому ключевому моменту своей жизни, придется вернуться более чем на полвека назад.
1. Вы и не были замужем
Давным-давно в советские времена на свет появилась новая семья: хорошая девушка из интеллигентной семьи и положительный домашний молодой человек. Мама молодого человека гордилась, что до пятого класса провожала его с братом в школу и встречала после уроков. Папа, который любил и ценил маму, до свадьбы сына не дожил, но его авторитет по-прежнему был непререкаем. Маму надо слушаться, и не просто любить и беречь, а сдувать пылинки и ни в коем случае не расстраивать.
Время шло, школьник превратился в юношу, а затем молодого мужчину, но для мамы ничего не менялось. Работа, кандидатская степень, спортивные успехи? Не знаю, не вижу. И вообще не отвлекайте меня всякими глупостями.
Кто-то может сказать, что она отрицала очевидное, кто-то – что ее картина мира отличалась от объективной реальности. Результат был один: перешагнув порог дома, взрослый всякий раз превращался в маминого сыночка.
Молодой человек был послушным и воспитанным. Дома он вел себя так, как от него ждали, а за его пределами осмеливался проявить себя. Совсем немного, не потрясая основ.
Девушка была учительским ребенком. А чем отличаются учительские дети, особенно, если учатся там же, где работают родители? Они всегда на виду, они совестливые и незащищенные. На них не хватает времени они не получают безусловной родительской любви – той, когда знаешь, что тебя любят и с двойками и после детской шалости. К тому же время было послевоенное и к нежностям не располагало.
Забегая вперед, стоит отметить, что иногда «суровая любовь без нежностей» слишком похожа на ее отсутствие. Особенно в исполнении следующего поколения, которое на ней выросло, воспринимая это как норму.
Итак, молодые люди поженились.
А еще год спустя стали моими родителями.
Мама молодого человека, которая теперь была еще и свекровью, ни за что не хотела уступать безграничного влияния на сыночка. Настолько, что даже отправилась вместе с новобрачными в свадебное путешествие.
Сыну даже в голову не пришло возражать. Мамочка главнее всего.
Свекровь, которая вскоре стала и бабушкой, во что бы то ни стало стремилась сохранить неизменным домашний уклад и даже интерьер комнаты в коммунальной квартире, где теперь бушевала война за территорию. Место хватило бы для того, чтобы всем с удобством расположиться, но для этого требовалось для начала признать, что в жизни произошли перемены.
Свекровь, она же мама послушного мальчика сопротивлялась этому как могла.
Новая мебель? Ни в коем случае! Переклеить обои? Да что вы себе позволяете, все должно оставаться как при отце! И фотографию, где мои дорогие мальчики в коротких штанишках и с игрушками в руках, тоже на место повесьте.
Несмотря на это прогресс было не остановить. После многочисленных споров, скандалов и примирений мрачные ковровые обои уступили место более современным, а громоздкий буфет, на месте которого появились полированный сервант, диван-книжка и детская кроватка, был с почетом отправлен на дачу.
Даче был неофициально присвоен статус семейного музея-заповедника. А это значит – все, как при отце! Появление новой семьи, нового подрастающего поколения просто-напросто игнорировалось. Ничего не знаю, в моей реальности этого нет, здесь я и мой сыночек, остальные в статусе гостей.
Самой большой уступкой было согласие привезти в достаточно просторный дом стиральную машину. Ради любимых внучек, которых было уже двое, пришлось немного поступиться принципами.
Молодой мужчина, который теперь был мужем и отцом, старался не участвовать в «переделе территории и власти», изо всех сил стараясь сохранять хорошие отношения с обеими противоборствующими сторонами. Нет, с мамочкой все-таки больше. А в ответ на отчаянные призывы любой из сторон уходил в себя. Вроде бы он здесь, а на самом деле за тысячу километров отсюда. В мире индейцев, пиратов, путешествий и приключений. Поделиться этим миром с дочками – почитать книгу или рассказать сказки с продолжением собственного сочинения – это пожалуйста. А в ваших спорах не участвую, не вижу, не слышу и так далее.
Точнее всего такое положение вещей сформулировал семейный психолог, к которому молодая женщина в отчаянии обратилась:
– Говорите, живете вместе со свекровью? Так вы и не были замужем!
Это моя атмосфера. Скандал с криком и переходом на личности мог разгореться в любой момент по, казалось бы, пустячному поводу. Все время с раннего детства перед глазами у меня стояла следующая картина – аллегория нашей семейной жизни. Бездонная пропасть, сверху кое-как застелена хлипкими досочками. На них лежат ковры, стоит мебель. В принципе, жить можно, если двигаться с предельной осторожностью.
Результат был закономерным: слово «дом» вызывало множество ассоциаций, но в этом списке не было таких слов как любовь и безопасность.
2. Ты этого не видишь
Зачем кучеру лодка? Те, кому довелось общаться с ролевиками, могли слышать от них, например, такую фразу: «этого предмета вы не видите, в вашем мире его нет». Но одно дело игра, которая имеет свои рамки и границы во времени и совсем другое, когда картина мира на полном серьезе подменяется прямо у тебя перед глазами.
Бабушка изо всех сил старалась уберечь внучек от того, что сейчас назвали бы негативной информацией. Самым ранним примером, который я запомнила, было чтение сказок. Я была ребенком дошкольного возраста, сестре около четырех лет. Читать я к тому времени уже научилась и твердо знала, что маленьким нельзя говорить «о плохом». А в народных сказках нередко кто-то кого-то убивал, заживо съедал и так далее. Когда по ходу чтения приближалась именно такая сцена, я поднимала крик:
– Нет, бабушка, не читай! Маленьким про такое нельзя.
Будто не слыша меня, бабушка продолжала, импровизируя на ходу. В новой истории не было и намека на жестокие сцены. Смысла, правда, тоже. Позже, когда нам случалось видеть в каком-нибудь телефильме сцену драки, бабушка тут же «поясняла» для нас:
– Они так играют.
Будучи любительницей народных песен, бабушка часто исполняла что-нибудь из своего репертуара. Тексты также подвергались цензуре. В строчке из знаменитой песни «На последнюю пятерку» было вымарано крамольное слово «водка». Вместо этого звучало: «Дам я кучеру на лодку». Маленькой я не сомневалась, что речь идет о культурном отдыхе в выходной.
Много лет спустя история повторилась. Очень религиозная знакомая напевала арию из нашумевшего в том году мюзикла «Нотр-Дам».
– Я душу ангелу продам за ночь с тобой.
Произнести слово «дьявол» было выше ее сил…
Барьер безопасности. Оберегать маленьких – дело хорошее, но все дети неминуемо растут, становятся старше и стремятся к самостоятельности. Казалось бы, надо радоваться, но бабушка видела в этом угрозу своему положению в семье: если дети вырастут, она станет не нужна. Чтобы не допустить этого, бабушка применила уже хорошо отработанную методику. Внучки навсегда остаются маленькими и точка. Одинаково маленькими, несмотря на то, что одной пять лет, а другой уже десять.
К помощи в приготовлении еды мы не допускались. Обеих звали к накрытому столу. Спички бабушка прятала – от греха подальше! Сейчас мне и самой с трудом верится, но зажигать огонь на газовой плите я научилась только к седьмому классу. И то со страхом и ощущением, что делаю что-то опасное и недозволенное.
Справедливости ради стоит сказать, что с бабушкой проводились беседы, которые она с тем успехом игнорировала. На все доводы сына с невесткой следовало:
– Мне так удобнее.
Меня пытались записать в детский садик – именно для того, чтобы росла как все нормальные дети, но на дворе были семидесятые и моя очередь подошла… когда я уже была в четвертом классе.
В ответ на горячие просьбы допустить к кулинарному процессу бабушка неизменно отвечала:
– Иди, играй в свои игрушки.
Что мне оставалось делать? Только послушаться.
Переспорить бабушку было невозможно. Точнее, после любого спора все оставалось в точности как раньше. Можно было сколько угодно плакать, кричать, доказывать, даже нагрубить. После самого бурного спора, когда я сидела в детской и переживала – я наговорила ужасных вещей! Я обидела бабушку! – дверь приоткрывалась и передо мной представала безмятежная улыбающаяся физиономия. Ласковый голосок ворковал:
– Хватит обижаться, пошли чай пить.
Это уже воспринималось как самое худшее оскорбление на свете. Все мои недавние попытки докричаться, убедить, все мои переживания взяли и умножили на ноль. Живи бабушка сейчас, ее бы назвали гением обесценивания.
Позже такое умение «стряхнуть с себя» нежелательные эмоции и впечатления сослужит мне даже хорошую службу. А пока что я отчаянно завидовала одноклассникам с ключами на шее. Явление, распространенное в семидесятые – дети, которых никто не встречал после уроков. Они сами приходили домой, сами открывали дверь, доставали из холодильника обед и разогревали его. Как взрослые! А подружка, которая покупала продукты и разогревала еду не только для себя, но и для младшего брата, казалось, пребывала на каком-то недостигаемом уровне. И воспринималась не как ровесница, а как полноценная взрослая. От ее школьной формы пахло кухней, для меня это был показатель некого общественного статуса. Того, который мне так хотелось получить.
Впоследствии правило «для тебя этого нет» сыграло для меня и хорошую и плохую службу одновременно. То, что я якобы не видела, прекрасно видели другие и не понимали, почему я на это не реагирую. Но тут шло в ход бабушкино: «не вижу, значит, и реагировать не обязательно».
В последующие годы для меня «не существовало» возможностей, которые привели бы к самостоятельной жизни. С одной стороны тебя вроде бы никто силком не держит, а с другой… Как у меня вырвалось во время очередной бурной дискуссии, это все равно, что лишить человека ног, а потом сказать ему: иди куда хочешь, ты совершенно свободен.
Далеко ли такой уползет? Да и захочет ли?
Слово «семья» много лет было для меня хуже всякого ругательства.
В это понятие вкладывалось нечто вроде муравейника, где ты не имеешь права ни на свои вещи, ни на свои мысли и чувства. В том числе и на чувство собственного достоинства.
– Переступаешь порог дома и автоматически престаешь быть человеком, – позже скажу я семейному психологу, которого родители пригласят к нам, в качестве последнего радикального средства. Ситуация в доме ухудшалась «на всей фронтах». – Нас зовут к готовой еде, как скотину к миске.
Психолог беседовал с каждым из нас по очереди, очень старался выяснить причину наших бед, но разговорами дело и закончилось.
3. Между половинками ножниц
В нашей достаточно благополучной и счастливой семье случилась трагедия: маленькие девочки стали подростками и активно заявляли о себе. Семья, состоящая из родителей, бабушки и двоих детей, была прочной и гармоничной. Но своим взрослением мы с сестрой разрушали всю с трудом выстроенную систему.
То, что большинство родителей приняло бы с радостью и некоторой долей философской печали, здесь было встречено буквально в штыки. Если молодое поколение становится взрослым, значит, мы не молодеем, а совсем даже наоборот.
А значит – брысь назад в детскую к игрушкам и учебникам.
Нечего торопиться, успеете еще хлебнуть взрослых проблем.
Живите на всем готовом, радуйтесь и не забывайте благодарить за такое счастье.
Стиль и образ.
Так получилось, что именно я первой захотела «быть как большая». Что в первую очередь делает большинство подростков, осознав, что детский возраст уже позади? Чтобы отличаться от себя вчерашнего? Правильно, попытаться создать новый образ. Девочка учится одеваться «как взрослая», пользоваться косметикой, оформлять себя – множество таких важных нюансов, которые создадут нужное впечатление и окажут влияние на дальнейшую жизнь.
Казалось бы, кто этому научит лучше старшей и самой близкой родственницы? Пожившей и умудренной опытом.
А если сам факт, что послушная девочка вырастает во что-то другое, воспринимается как нежелательный, как угрозу с таким трудом завоеванному авторитету, картина становится другой. Точнее, меняется на противоположную.
Против меня был составлен негласный заговор, целью которого стало как можно дольше задержать в детском состоянии.
Интересоваться внешностью у нас в доме было не принято. Косметикой тоже никто не пользовался. Впервые я стала свидетельницей этого процесса, оказавшись в гостях у тетушки – веселой, яркой и компанейской. Дело происходило в семидесятых, когда польские тени в круглой коробочке были престижным вариантом, а французская тушь для ресниц чем-то вовсе запредельным. С замиранием сердца я наблюдала, как тетушка раскладывает перед собой все эти коробочки, баночки, упаковки, занимавшие целый стол, и начинает преображаться. Ресницы сперва покрывались мылом, затем двумя слоями твердой туши, а на самые кончики наносилось еще что-то из тюбика. Тени, румяна, помада…
Восхищению моему не было предела. Все слова родителей, что красятся только несчастные женщины невысокого уровня, не оказывали на меня никакого действия. Дети обычно любят все яркое и необычное. Что в этом такого преступного? За что меня опять ругают?
Тогда мне и в голову не приходило, что это была банальная ревность. Чуждое влияние, искоренить его немедленно!
– Безвкусица, пошлость, в кого ты превращаешься, лучше бы лишний раз материал повторила…
Я же продолжала свои изыскания. Я взрослая, уже хожу на работу и вообще имею право! Кстати, в гардероб для первой в жизни работы мне настоятельно предложили включить… юбку от синей школьной формы. Я буду в ней выглядеть юной и трогательной.
Ориентироваться я старалась на то, что видела вокруг себя: преподавательниц на кафедре, где была лаборанткой, однокурсниц. Должно быть, результат не отличался изящным вкусом и попытки были достаточно неуклюжими. Как у всей моей ситуации. Надо же с чего-то начинать. В ход шли немногие женские журналы, но обычные люди так не выглядели.
– Нет, не надо! – отвечали мне дома на всех мысленных частотах.
Мои попытки отыскать свой стиль высмеивали и как сказали бы сейчас, троллили. Хуже всего было то, что к развлечению примкнула и младшая сестра. Никто не ставил ее на место, когда «случайно» исчезало что-то из моих «девичьих мелочей». Ты такая рассеянная, наверно сама не помнишь куда положила. Ах, на ней твои колготки? Выдумываешь, клевещешь на слабую и беззащитную.
Младшая весело показывала мне язык из-за спин старших. Те же отказывались замечать очевидное. Восхищаясь ее поделками, они не видели, что материалом для которых послужила моя бижутерия. Кстати, о колготках: с бабушкиной точки зрения, это был прекрасный материал для ее вязаных ковриков. Особенно черные и серые – модные, которые было не так легко купить.
Красивое белье, которое я покупала самостоятельно, побывав в стиральной машине, превращались в нечто кошмарное и растянутое. Уже папин вклад в «общее дело». Белье – это почти эротика, а там и до разврата недалеко.
Борьба за огонь – в семейном очаге.
Командный пункт дома, то есть кухню, мама наконец отвоевала у свекрови. Но для меня, из подростка превращавшуюся в юную девушку, перемен к лучшему это не означало. Мое участие в священнодействии признавалось, но в гомеопатических дозах и по большей части на словах.
– Сначала у меня в подмастерьях походи! – услышала я в ответ на свое «хочу готовить».
Казалось бы, для чего кого-то чему-то учат? Разумеется, чтобы научить, передать свои знания и умения. Здесь же целью являлось отбить у меня охоту залезать на чужую территорию. Иначе как объяснить, что достаточно большую девочку не пускали дальше операций для пятилеток и объясняли все как умственно отсталой.
– Ты меня еще поучи ложку в руках держать! – не выдерживала я спустя какое-то время.
Многословный и крайне эмоциональный ответ сводился к тому, что я неумелая и капризная барышня, слишком много понимающая о себе.
Всякое живое существо стремится покинуть то место, где ему плохо. Я тоже не была исключением и теперь старалась сократить время своего пребывания на кухне. Во всяком случае, в качестве «низшего помощника». Казалось бы, цель достигнута: потенциальная конкурентка уничтожена в самом зародыше. Но нет! Мои попытки незаметно ускользнуть также пресекались. Вместо полноценного участия в процессе моей обязанностью стало расставлять посуду для семейной трапезы и нарезать хлеб. По выходным к этому добавлялась торжественная нарезка салата. С такой работой справился бы даже пятилетний ребенок, а мне было даже не пятнадцать, а …
Много лет спустя случайно оказавшись на коммунальной кухне, я увидела, как молодая женщина и ее четырехлетняя дочка делают шарлотку – раскладывают яблочные ломтики на листе теста. Там не было ни помощников, ни мастера с подмастерьями. Просто мама с дочкой вместе…
Попытки самостоятельно продвинуться в главном домашнем занятии натыкались на жесткое противодействие.
Не буду останавливаться на том, как встречалась каждая их моих попыток заявить о себе, а для этого приготовить что-то для всех – по рецепту, который узнала от кого-то из сотрудниц. Последнее считалось чуть ли не пропагандой чуждой идеологии. Никаких посторонних источников информации в доме быть не должно. Ты этого не видишь и не слышишь, понятно?
Иногда, выскочив с кухни, сопровождаемая потоком ругательств и градом из картофелин, я представляла себе, как арендую кухню у соседей или развожу костер на газоне под окнами квартиры.
– У меня все распланировано: каждый грамм еды, каждая минута и каждая копейка, мне семью кормить, а ты – избалованная барышня – хочешь расходовать драгоценный запас на всякую ерунду, – неслось мне вслед. – Пошла вон с моей кухни и не трогай мои кастрюли!
– Чужая посуда и кухня чужая. Плачу тихонько, – мысленно импровизировала я в ответ.
Время от времени я собирала журнальные вырезки с кулинарными рецептами, а после очередного скандала со слезами выбрасывала их.
– Но я не хочу быть избалованной барышней, не хочу, чтобы меня обслуживали и баловали! Хочу готовить и вести хозяйство как настоящая женщина. Я в силах участвовать в жизни семьи, а не быть объектом для героической заботы. Учеба это конечно важно, но далеко не все в жизни.
И что я такого смешного сказала?
Такой же яростной критике подвергались и попытки украсить дом, что-то улучшить в интерьере. Даже сейчас с некоторым страхом вспоминаю, какую бурю негодования вызвал мой рейд в домашнюю аптечку. Но ведь я совершила хороший поступок – выбросила просроченные лекарства.
– Это неважные мелочи, а я занята главным и основным, – следовала немедленная реакция вперемежку с жалобами на большое количество дел, усталость и т.д.
Тут же выяснялось, что моя помощь не требуется, делать что-то самой мне никто не доверит и вообще, мне следует вернуться к своим занятиям. Начитывать и прорабатывать, добиваться и пробиваться!
Мой ответный вопрос поверг маму в изумление.
– А жить когда?
– Ну… это и есть такая жизнь, – ответила она после некоторой паузы.
В свободное время мне хотелось вместе с мамой рукодельничать, украшать дом. Все же этим занимаются, почему мы не можем? Например, сшить передники из старых вещей. Давно же собирались… Опять нет?
Да, но обстоятельства…
В какой-то из дней мы с мамой договорились, что вместе разберем шкафы и освободим их от ненужных вещей. Дальнейшее напоминало сюжет народной сказки. Да, мы этим займемся, только сначала нужно… Так продолжалось до самого вечера. Да, я пообещала, – прозвучало итогом этого дня. – Но обстоятельства сложились по-другому.
В дальнейшем я предпринимала массу усилий, чтобы защитить свои планы от таких вот обстоятельств. И вообще, обещания надо исполнять. Это всегда считалось обязательным для меня. Почему же для других это не так?
4. Будь собой. Будь, какой тебя придумали
Первая в своем поколении – почетно, не правда ли? Старшая по отношению к тем, кто родился позже меня – ведь здорово же? Занимающая промежуточное место между ними и взрослыми. Думаете, одно следует из другого? Даже и не мечтайте!
Первому ребенку достается больше всего воспитания и нравоучений.
Первого больше всех боятся испортить неумеренной любовью, перехвалить и, следовательно, вырастить черствого бессердечного эгоиста.
Это с одной стороны, а с другой – если ты единственный ребенок на три семьи взрослых, с тобой носятся, одновременно наперебой рассказывая тебе, какой ты должна быть. По сути дела, придумывая тебя. Словно рисуя свой узор поверх того, который уже существует.
Когда сверстников рядом нет, чьими глазами смотришь на себя? Правильно – глазами старших, где отражается девочка-дюймовочка, чудо с бантиками и далее по тексту. А что повторяют взрослые умильными голосами?
– Какая ты хорошая! Вот такой и оставайся, не спеши взрослеть.
Вторая бабушка по этому поводу не раз читала стихотворение Кузмина:
Дитя, не тянися весной за розой
Розу и летом сорвешь
Весною сбирают одни лишь фиалки
Помни, что летом фиалок уж нет.
Но если у поэта лето с его розами все-таки наступало, я старательно делала то, что порадует любимых и близких.
Питер Пэн женского рода.
За отсутствием перед глазами живых примеров, как себя вести, какой должна быть, я брала пример с героев детских книг. Хорошие добрые советские книги… Вот только дети там были не такие как в жизни. И уж точно не современные.
К этому я вернусь, рассказывая об отношениях с одноклассниками. О своих отчаянных попытках сделаться своей в коллективе сверстников.
Старшие не видели в происходящем ничего странного и неправильного. Сейчас это назвали бы отсутствием социализации, но тогда в семидесятые такого слова не существовало.
До старших классов моими любимыми были приключенческие книги из папиной юношеской библиотеки. Детские и подростковые. Это сейчас пишутся умные статьи о стране вечного детства, где переход в юность воспринимается как трагедия. Где время скачет на одной ножке по кругу.
– Если во взрослой жизни все так плохо, – рассуждала я сама с собой – зачем туда вообще стремиться? Мне и здесь прекрасно! По радио, вон, опять так печально пели про парусник, который должен увезти из детства в юность. Не пойду туда, ни за что! Силой и то не затащат!
Окружающие на все лады одобряли такой взгляд на ситуацию.
Для внешнего мира я из подростка превращалась в юную девушку, но для себя оставалась ребенком. Абсолютно добровольно и вроде бы, без всякого принуждения.
Общения и дружбы с одноклассниками не получилось. Они не понимали и не принимали меня, а я их. И этим все сказано. Родители даже не пытались помочь мне наладить отношения. Точнее, пытались, но так, что лучше бы не вмешивались.
Вроде бы, они старались понять и разобраться… как вести себя с этим странным ребенком. Журнал «Семья и школа» который, у нас выписывали много лет, я тоже читала с интересом. Но ответов на мои вопросы там не находилось.
– Чем я отличаюсь от других людей? – постоянно спрашивала я у мамы.
А у кого еще спрашивать? Она – истина в первой и последней инстанции и знает меня до последней клеточки. – Почему со мной не хотят дружить? Почему называют странной и ненормальной?
Ответ был следующим:
– Они простые, а ты сложная, мы постарались вас как следует воспитать и дать культурный уровень. Не подделывайся под этих примитивов. Ты хорошая, а они плохие.
Я так и делала. Ситуация становилась еще хуже. Попытки адаптироваться к окружающей среде – неловкие, неумелые – не поощрялись и не одобрялись.
Особенно беззащитной и уязвимой я чувствовала себя на уроках физкультуры. В дополнение ко всем бедам я оказалась еще и самой высокой в классе. Именно тогда и там, где хочется стать незаметной, а желательно и вовсе невидимой.
Впрочем, свой момент славы у меня был: в отличие от командных упражнений, лазать по канату у меня получилось лучше всех. Отношение одноклассников это изменило – правда ненадолго и ненамного.
До поры до времени меня все это устраивало. Точнее, я все принимала как есть.
Кто не с нами, тот…
Уже во взрослом состоянии ко мне в руки попала книга американской писательницы. В самом начале там была глава про школьные завтраки. Место в иерархии класса зависело от… формы и начинки бутерброда, который дали родители с собой. Абрикосовое повидло – круто, клубничное так себе, а вот яблочное – фу, отстой! Если булка квадратной формы, из супермаркета – уважение одноклассников тебе обеспечено, а если круглая – ты изгой общества.
Скажете, пустяки? Детство не в лучшем смысле слова? Посмеяться и проигнорировать. Будь собой, у тебя должно быть свое мнение… полностью совпадающее с мнением родителей.
Вот только современные и вполне взрослые психологи советуют желающим трудоустроиться в солидной организации: на собеседование одевайтесь так, будто вы уже там работаете. Где-то носят рубашки в полоску, где-то однотонные с галстуком в мелкую крапинку. К дресс-коду для сотрудниц еще больше писаных и неписаных требований. Смысл один: чтобы тебя воспринимали как своего при прочих равных – выгляди как свой. Хотя бы для начала.
Образ и стиль. Ретроспектива.
В классе предметом насмешек была моя прическа – косички «корзинкой», которые тщательно заплетала мне бабушка. Мое желание изменить прическу ни к чему не привело: старшие воспринимали это как святотатство. У тебя такие хорошие волосы, тебе просто завидуют. Одноклассникам, надоедающими советами «попроси, чтобы тебе сделали стрижку, а то не современно», я не доверяла. Вдруг с их помощью я стану выглядеть еще хуже и смешнее.
Одежду и школьные туфли родители старались доставать самые лучшие, какие только могли, но я выглядела «не в общей струе». Шапки мама вязала по прибалтийскому журналу. По тем временам круто – попробуйте сам журнал достать! Но главный критерий был: чтобы не простудилась. Мне, уже подростку – шапки вязались детские. Одноклассник возмущался моим видом: «у меня младший брат и то уже такого не носит». И что еще хуже, нам с сестрой вязались одинаковые шапки. Мне и той, что была на целых пять лет младше.
– Не уподобляйся другим, – снова слышала я в ответ на просьбы изменить ситуацию. – Будь собой.
Далее следовали оды элегантности и хорошему вкусу и что девушка должна иметь свой вкус… Много вроде бы хороших и правильных слов, смысла в которых не больше, чем в «белом шуме».
Результат? Я неизбежно выламывалась из коллектива, где положение было и без того непрочным.
– Почему ты такая пришибленная? – с искренним удивлением спрашивали меня старшие. – Что за затравленное выражение в глазах? Почему ты всем все время уступаешь? Такое впечатление, что ты стыдишься себя.
Почему-то они думали, что самоуважение можно включать и выключать по желанию. За пределами дома я должна быть раскованной и уверенной в себе, а дома – максимально послушной, не имеющей ни своего мнения, ни своих симпатий и антипатий.
Ко всему прочему, старшие был уверены: достаточно перечислять недостатки, а о своих достоинствах человек уж как-нибудь сам узнает. Результат? Я была уверена, что состою из одних недостатков.
А теперь хочется снова перескочить на много лет вперед и процитировать интернетовскую статью, где высказывается та же самая мысль. Окружающие считывают нашу самооценку и на этой основе и выстраивают свое отношение к нам. Для меня эта проблема была такой же сложной, как извечный философский вопрос, что появилось раньше: курица или яйцо.
Можно сколько угодно ругать Всемирную Сеть, но именно благодаря ей у многих появляется возможность не оставаться в одиночестве со своей проблемой. Узнать, что таких как ты, оказывается, много и все не так страшно. Учиться не на своих, а на чужих примерах причем, положительные и отрицательные одинаково важны.
Во всяком случае, со мной произошло именно так. Поздно, задним числом, но, как говорится, лучше поздно чем нифига.
Изобрази, чего нет.
– Где твоя веселая студенческая жизнь? Тебе сейчас надо радоваться и с головой погрузиться в учебу.
Но как?! Я поступила на вечернее отделение, работаю на институтской кафедре младшей лаборанткой. Если откровенно, это была должность штатной жертвы в серпентарии. Разумеется, я старалась не давать себя в обиду по мере сил и возможностей. Но для вчерашней школьницы и взаимоотношения во взрослом коллективе и сама ситуация были в новинку. Как в этих условиях отличить: тебе сейчас делают замечание по работе или придираются и стервозничают. И то и другое выглядит почти одинаково, а реагировать надо по-разному.
А после восьми часов такого, с позволения сказать, производственного общения – занятия в институте, которые проходили с семи до десяти вечера. Студенческая группа не имела ничего общего с тем, о чем рассказывали родители. Кроме меня там было шесть человек: две молодые мамы, одна будущая мама, две откровенных тетеньки со своими интересами и один молодой мужчина, который не общался ни с кем. Ни стройотряда, ни прочих атрибутов студенческой жизни. И учеба, которая вопреки ожиданиям, идет вовсе не блестяще. Чему же здесь радоваться? И как стать тем, чем меня хотят видеть дома? Я даже не знала, кому подражать. В качестве образцов у меня в распоряжении были те же книги и фильмы. Но кажется, современные люди ведут себя вовсе не так.
При всем желании у меня не получалось одновременно соответствовать всем требованиям и продемонстрировать эту самую уверенность в себе. А ведь я очень старалась. Чтобы не вовсе уничтожиться до состояния геометрического объекта «точка», я повторяла перед сном: я есть, я реальна и у меня есть полное право на существование.
Помогло не очень, поэтому став уже взрослой – во всяком случае, по паспорту – тайком от всех я составляла список тех, кто считает меня хорошим человеком. Друзья, знакомые, случайные собеседники в интернете… Подействовало, во всяком случае, на какое-то время.
5. О дразнилках, травле и так далее
Следующая глава представляет собой большое не особенно лирическое отступление. Имеющее самое непосредственное отношение ко всему, о чем здесь рассказывается.
Итак, дразнилки – обидные прозвища, всякие глупости в рифму или просто так. Цель – унизить кого-то, выставить смешным, вывести из равновесия.
Ничего хорошего и безобидного в такой ситуации нет. А также, ничего полезного и воспитывающего характер. И та и другая стороны получают только вредные навыки. Учителя и остальные, кто имеет власть и авторитет – не надо наблюдать за учениками как за лабораторными мышами! Такую ситуацию надо пресечь. Вовремя брошенным замечанием, беседой с родителями, а может быть, и грандиозным разбирательством.
И скорее всего в большинстве случаев надо деликатно подсказать объекту травли, в чем он ведет себя не так, где нарушает социальные нормы в отдельно взятом классе. Высказывание: «принимай себя как есть и другие тоже должны принимать» работает далеко не во всех случаях. Одно дело, когда объект травли высокий, толстый, с рыжими волосами, и совсем другое, когда пренебрегает правилами гигиены. Дома этому уделяют недостаточно внимания, а подрастающая личность недостаточно самостоятельна, чтобы исправить это упущение. С одной хорошей и доброй девочкой как раз не общались оттого, что от нее пахло несвежим бельем. В семье были более серьезные проблемы, но факт остается фактом. Другая – страшно сказать – ела лук и чеснок. В доме так было принято: полезно и вкусно. С привлечением авторитета предков. «А вот дед говорил – плевать, как на меня смотрят, ел и буду есть!» Как, по-вашему, относились к этой девочке в классе? Вот и я о том же!
Сама собой такая ситуация не уладится. Повторю: это не те трудности, которые закаливают характер. Кто-то, как в свое время Ван Дам стиснет зубы и будет прорываться к своей цели – стать другим. Потратив на это много сил и годы жизни. Другие поверят окружающим, а в результате будут ненавидеть и стыдиться себя. Вырастут озлобленными насквозь закомплексованными индивидами. А сколько из них будут унижать других более слабых в поисках реванша? И сколько маньяков получилось из таких затравленных!
Те, кого это не убедило, перечитайте «Кошмар на улице Вязов» – новеллизацию известного фильма, написанную, кстати, нашим соотечественником. Если бы над мальчиком Фредди не издевались, многое в нем не вылезло бы не свет. И не появился бы ходячий ужас с ножами на пальцах. Да, события фильма и книги выдуманы, но кто знает, какие реальные события лежат в их основе?
Далее будут перечислены фразы, за которые я гнала бы из школы, особенно школьных психологов. Сразу и без разговоров.
– «Не обращай внимания» Сами попробуйте не обращать внимания, когда в тебя плюнули жеваной бумагой, забрали твою вещь или намеренно говорят что-то неприятное или передразнивают. Закройте глаза и представьте это себе как можно реалистичнее, во всех подробностях. Попробовали? Ну и как, получилось?
Вспомним еще раз, как это происходит в дикой природе или у наших четвероногих спутников. Детеныши, например, щенки не просто играют, возятся и покусывают друг друга. Они выясняют, кто сильнее, учатся защищать себя. Одновременно определяется место каждого в семейном коллективе. У людей все сложнее. Не будешь сам себя уважать, другие станут к тебе относиться точно так же. Поэтому ваше «не обращай внимания» ломает важнейшее, что заложено природой – инстинкт самосохранения. И помимо этого, стремление отстаивать себя, защищать то, что сейчас называется границами личности. А откуда взяться самоуважению, если такое отношение к себе считать нормой вещей?
«Тебя обижают, я ты не обижайся», «Относись к этому с юмором» – преступление во всех смыслах этого слова. Возможно, по отношению к взрослому человеку и в другой ситуации это высказывание имеет другой смысл и служит хорошей цели. Но не в том возрасте, когда формируется отношение к себе и к миру.
Один из героев мультсериала «Южный Парк» – неловкий ребенок, над которым не издевается разве что ленивый. После того, как с мальчиком поработал школьный психолог, он начал относится к этому философски. Один из одноклассников демонстративно громко заявляет, указывая на него:
– А спорим, я попаду ему на волосы?
После плевка, который за этим следует, мальчик дружески советует:
– Целься выше и в следующий раз ты обязательно попадешь!
Для тех, кто забыл: плевок всегда был оскорблением. Во все эпохи и у всех народов. Дружеской шуткой здесь и не пахнет.
Хотите, чтобы ваш ребенок был таким?
По интернет-пространству гуляет видеоролик: упитанный бородатый субъект молодого возраста читает поучение для дочери. Не важно, реальной или гипотетической. Звучит это примерно так:
– Если тебя обидели, возьми эту обиду, покатай как конфету во рту и отпусти.
Задействована и притча про человека, которому дают померить старый грязный халат. Тот отказывается: он не мой. Мудрец на это отвечает: тебя назвали, например, дураком. Но ты знаешь, что ты не дурак, следовательно, это слово не имеет к тебе отношения, как и старый халат. Поэтому пропусти все мимо ушей и забудь.
Существуют взрослые люди, которые до сих пор мучатся и злятся, что полвека назад им сказали что-то оскорбительное. Возможно, для них этот совет будет разумным. Но не для девочки, которая прибежала к отцу в поисках моральной поддержки и защиты.
Что скажет любой отец, который любит свою дочку и хочет, чтобы она выросла уважающей себя личностью?
– Обижают? Дай сдачи, так, чтобы и думать забыли, как к тебе лезть!
Или:
– Они старше и их было несколько? Кто?! Не переживай, папа со всеми разберется.
Между прочим! Папа – первый мужчина, который влияет на самооценку подрастающей девушки и дает ей представление «кто я, какая я».
В ситуации, о которой сейчас идет речь, формируется главное жизненное правило: «Со мной так нельзя!» Впоследствии оно сработает при встрече с манипулятором или абьюзером. С начальником, который захочет злоупотребить своим положением. С хамом в общественном транспорте. Список можно продолжать до бесконечности.
И кстати, кто чаще всего становится жертвой маньяков и жуликов? Именно хорошие девочки, которым проще умереть, чем позвать на помощь. Те, кого не научили, что себя надо защищать или даже не знают, что это нужно делать.
А возвращаясь к «гуру домашнего разлива» хочется ответить от имени его гипотетической жены, матери той самой девочки, к которой обращен монолог:
– Лучше признайся, что не хочешь заступиться за дочь, трус несчастный! Своих детей защищать надо, а не мозги им вывихивать.
Какое отношение ко мне имеет все вышеизложенное? Не буду уточнять, но аккаунт в «Одноклассниках» я не завела и не заведу никогда.
6. Не там и не здесь
С появлением в семье младших я перестала быть центром внимания и любимицей взрослых. Как правило, старший ребенок получает повышение в «семейном звании» – помощница родителей, которая больше участвует в жизни семьи т.д. Меня же не повысили, а просто отодвинули в сторону.
В отличие от меня младшие охотно росли и взрослели. И отношение взрослых к ним было куда снисходительнее. Младшим не только позволялось куда больше, чем в свое время мне; их воспринимали такими, какие они есть.
– Но это же несправедливо! – изо всех сил доказывала я. – Я старше их, а, следовательно, должна быть авторитетом для них и вообще я уже не маленькая.
Взрослые дружно высмеивали все мои попытки добиться справедливости. Для них я по-прежнему принадлежала к разряду младших. Наравне с остальными младшими.
В нашей семье я чувствовала себя зависшей между взрослыми и детьми, не принятой ни теми, ни другими. Как в сказке про Алису – то слишком маленькая, то слишком большая. Слишком большая, чтобы играть в детские игры и рассчитывать на снисходительное отношение старших. И слишком маленькая, чтобы быть принятой в мир взрослых. Мир, который те от меня ревниво оберегали.
Как сказали бы в современной статье, у меня не было группы, где я бы являлась своей. Среди родственников и друзей, с кем наша семья поддерживала отношения, моих ровесников не было. Не с кем общаться и не на кого ориентироваться. И не от кого получать подтверждение, что я действую правильно, что двигаюсь куда нужно.
Единственное, что стало возможно в такой ситуации, это снова уйти в себя. В книги, фильмы, в свои фантазии. За это я сразу получила репутацию романтической поэтической барышни, витающей в облаках и не замечающей ничего вокруг. Чудачкой, над которой можно безнаказанно подшучивать, подтрунивать и т.д.
Младшие с радостью и детской вредностью включились в веселую игру. Их никто не останавливал. Зато останавливали меня, когда я пыталась проявить недовольство. Это сейчас столько пишут о праве сердиться, не быть милой и уступчивой. А тогда старшим казалось, что таким образом они восстанавливают справедливость, защищают более слабых.
«Я уйду через дырку в занавеске». Эта фраза, многократно написанная моим почерком, была уже после переезда обнаружена среди старых бумаг.
Задним числом я испугалась за свой рассудок.
«Вы для меня одинаковые».
Велика ли разница в пять лет? Между взрослыми она даже не заметна, но когда тебе десять лет, а младшей пять? Тебе пятнадцать, а ей десять?
Прав у нас было одинаковое количество, вместе с тем, мне следовало служить хорошим примером. Когда у младшей в свою очередь начались подростковые бунты, оказалось, что виной всему… мое дурное влияние. Пыталась стать взрослой, теперь и ей хочется того же самого. А сидела бы тихонько в углу, играла в куклы…
Ей можно, а тебе нельзя
Будь скромной: не высовывайся, не требуй ничего для себя. Младшая выхватила что-то буквально из-под рук? Хи-хи, кто смел тот и съел.
Сердишься? Какая ты смешная и некрасивая. Настоящая баба-яга.
Щедрость – надо делиться. Вспомним конфету, разрезанную на пять ломтиков.
Не было и понятия, что свое надо защищать. Да и откуда ему взяться?
Еще в семидесятые писали о следующем эксперименте. Двое его участников вели диспут. Присутствующие сперва поддерживали одного из участников, а другого грубо обрывали, высмеивали и тд. Разумеется, первый напоминал павлина, а второй – мокрую курицу.
В какое-то время поддерживать начинали второго участника. Первый краснел, бледнел. Его речь становилась все более сбивчивой, а доводы – неубедительными.
Наши детские ссоры и отношение к ним родителей напоминали мне гладиаторский поединок, когда один противник в доспехах и вооружен, а другой безоружен и ограничен в движениях.
Сейчас в эпоху интернета мы все знаем о манипуляторах, токсичных отношениях и границах личности, которые можно и нужно беречь. Для меня же каждая крупица информации приобреталась ценой потраченных нервов и времени, которое можно было бы потратить на что-нибудь более полезное.
Вот один из таких очень выстраданных выводов. Фраза «ты не понимаешь, обычные правила здесь не работают» – верный признак того, что с вами собираются поступить ну очень непорядочно.
Когда для одних правила, а для других сплошные исключения, это не нормальная ситуация. А в качестве картины мира и вовсе никуда не годится.
К вопросу о спортивной злости.
Дети, не ссорьтесь! Ты ж старшая будь умней, уступи. Подрастающие щенки и котята в игровой форме борются, меряются силами. Человеческие дети тоже. Если это пресечь, неизбежно теряется что-то важное.
В моем случае результатом стала ненависть к соревнованиям. Любым. В школе на уроке физкультуры худшим кошмаром было:
– Разбились на четыре колонки и по очереди выполняем задание. Кто быстрее?
Все начинали вести себя как дикари – орать, свистеть, выкрикивать грубые слова. А еще предстоит бежать или прыгать.
Не лучше дела обстояли дома. Желая привить этот самый дух соревнования, а заодно и спортивную злость, папа принимался подначивать.
– А вот мы с младшей тебя победим, обгоним, обставим! Эх ты, неумеха, отстающая!
Да, предательство. Да, авторитета у младших мне это не прибавляло.
А главное: результат оказался противоположным желаемому. Я возненавидела спорт. Зачем идти туда, где меня обгонят, обставят, да еще и высмеют? Лучше тихо сяду в уголке и займусь рукоделием.
Прошло больше четверти века, и я записалась в секцию айкидо, которую с перерывами посещала около десяти лет. Именно потому, что соревнований там нет в принципе.
Тогда от меня ждали, что я поступлю как многие, в старых книгах и фильмах: человек, который слышит в свой адрес насмешки и критику, стиснув зубы, начинает всем доказывать, что он не является неуклюжим неумехой, а совсем даже наоборот.
Но чтобы что-то утверждать, нужно осознание: я не такой, они все неправы. А откуда ему взяться, этому сознанию, когда взрослые, которым ты абсолютно доверяешь, твердят совсем другое? Да, я верю вам, я именно такая. Но тогда зачем мне ваш спорт, для чего лезть туда, где, – вы же сами говорите – мне будет только хуже? В мире много разных занятий, не мешайте мне выбрать себе что-нибудь другое. А в свои игры играйте с кем-нибудь другим – обгоняйте, обставляйте в полное свое удовольствие. А я не соревнуюсь, понятно?
7. Двойные стандарты. Стой там, иди сюда
Делай как я. Не как я делаю, а как говорю.
Вот это до сих пор для меня остается загадкой. На словах от тебя – многословно, красноречиво и предельно убедительно – требуют некого набора качеств, порицая за их отсутствие. В моем случае в их число входили самостоятельность, смелость, практичность, деловая хватка и некая доля стервозности. Последнее именовалось «встроенность в современную жизнь».
Вроде все хорошо, если бы не одно «но». Получать или развивать в себе эти качества категорически не поощрялось.
Самостоятельность и практичность – откуда они возьмутся, если дома не дают даже зажечь плиту чтобы разогреть суп или все решают за тебя. Точнее, для проформы спрашивают, то ты хочешь, к примеру, надеть на семейный праздник, а потом всячески критикуют твой выбор и продавливают свое.
Или за столом, когда выговаривают за обжорство, тут же восхваляя кого-то из родных с хорошим аппетитом и чуть ли не силой заставляя все доесть причем, обязательно с хлебом. «Для кого трудились хлеборобы? И для кого я старалась?!»
Из этого органично вытекает следующий пункт. В чем-то старшие вводят жесткие правила, которым нужно следовать. И тут же сами демонстративно их нарушают. Или объявляют необязательными для кого-то из домашних. Например, когда до шкатулки с хрупкими мамиными украшениями запрещено даже дотрагиваться и вдруг видишь эти драгоценные предметы в руках у младшей сестры, которая по возрасту еще не умеет обращаться с ними аккуратно. Но она же нездорова, что ты цепляешься к каждой мелочи…
Или от тебя требуют каких-то поступков, причем требующих значительных усилий и жертв. Приходится в чем-то «наступить на горло собственной песне». Например, получив приглашение в веселую молодежную компанию, что случалось не так часто, едва ли не со слезами отказываешься. Уж поздно, приличные девушки в такое время по гостям не ходят. Если пойдешь, те же самые люди не будут тебя уважать. И как вы думаете, что я слышала на вопрос, правильно ли я поступила? Молодец, я горжусь тобой? Все правильно, ты у меня умница? Как бы ни так!
– А тебя никто не заставлял, ты сама все решила. Ты всегда сама все решаешь.
Последнее произносится тоном максимального осуждения.
Примеры не для подражания.
Для чего приводят в пример себя, уважаемых родственников, предков, к которым надлежит относиться с почтением? Казалось, бы, все просто: чтобы младшие поступали так же, становились достойными как они. И получали от старших одобрение и похвалу.
Наслушавшись историй, как бабушка в послевоенное время творила чудеса в домашнем хозяйстве, я решила повторить один из ее подвигов: связать свитер из ниток от обычного дровяного мешка. Результат получился так себе, а за саму попытку меня почему-то не похвалили.
После окончания школы поступив на вечернее отделение и устроившись на работу, я решила, что для меня наступила взрослая жизнь. Имея достаточно денег на обеды, я принялась… ограничиваться минимальным количеством еды. Заботы о фигуре были совершенно не при чем! Просто я хотела быть такой, как мама в студенческие времена. Ну и какая разница, что для нее это было стечением обстоятельств. Я тоже так могу!
Я поступаю как считаю нужным. А ты будь хорошей.
– Сдержанней! Хватит распускаться, сама виновата в своих неприятностях! – эти слова звучали в мой адрес постоянно и по разным поводам.
Девочкой я была эмоциональной и восприимчивой, но нельзя значит нельзя. А в тех ситуациях, когда можно бы и посочувствовать, получала тщательный разбор полетов с подробнейшим анализом своих промахов. Обижают в классе? – Значит, ведешь себя не так. Вытащили кошелек в транспорте? Сама виновата, нечего быть такой рассеянной. Болит голова? Прими анальгин! Плохо себя чувствуешь? Значит, в чем-то вела себя не так. Доставляешь другим хлопоты, а их и без тебя достаточно.
…Много лет спустя, будучи весьма немолодой, почувствовав непривычные симптомы, я бросилась спрашивать, что это может быть, не к кому-то из родственников, а к подруге. Сейчас все гораздо проще – любая информация без особого труда отыскивается во Всемирной Сети. Спешу успокоить читателей: ничего страшного со мной не произошло. А вот некоторые факты наводили на невеселые размышления. Первое что я почувствовала, был стыд. И при этом я твердо знала, что ни в чем не виновата, ничего плохого не сделала. Возможно, свою роль сыграло и то, как изображали больных в детских книжках и прочих «веселых картинках» – нелепые, забинтованные с ног до головы, с огромными градусниками под мышкой, пострадавшие исключительно из-за своего неправильного поведения.
И, кстати, – ломала я голову, став постарше. – Почему к эмоциям других людей надо проявлять уважение и сочувствие? А мои разве чем-то отличаются?
А чего они «хорошей» обзываются?
Почему это слово не комплимент, а совсем даже наоборот? Ответ лежит на поверхности. Хорошие никому не интересны. От них ничего не ждут. Они не вызывают ни эмоций, ни желания о них думать.
Сами посудите: сколько человек радостно пропоет: «что бы такого сделать плохого?» Между прочим, это из арии отрицательного персонажа – Пирата. Его антагонист – Бывалый Моряк – ни у кого симпатий не вызывает, а в современном варианте мультфильма про необычного щенка так вообще изображен блаженненьким с цветочком в руках.
А вы говорите «будь хорошей»!
Монополия на домашний уклад. Предлагать какие-то обновления в домашнем укладе и заимствовать опыт даже у близких родственников не поощрялось. Как-то раз я предложила повесить в некоторых комнатах зеркала, как в доме моей двоюродной тети. Можно в любой момент взглянуть на себя и поправить позу, если, например, опять сутулишься. Сами же постоянно делают за это замечания! В ответ меня многословно обвинили в «низкопоклонстве перед чуждыми ценностями». Ты завидуешь, ты ненавидишь свое!
Кстати, один из первых предметов мебели, появившийся в моей квартире, это шкаф-купе с зеркальными дверцами. Именно сейчас, когда пишу эти строки, я время от времени поглядываю туда чтобы проверить, правильная ли у меня осанка и сделать парочку упражнений из видеоурока.
Попутное замечание: не обо мне, такой дикости в нашей семье не было. Родители, которые привязывают ребенку к спине теннисную ракетку! Вот этой ракеткой сами себя по рукам и отлупите, пользы больше будет. А потом погуглите комплекс упражнений для осанки и делайте их вместе с подрастающим чадом. Именно вместе. А любители насмехаться, вспоминая гувернанток с линейкой, могут насыпать себе красного перца на язык. Ваш подход и делу не поможет и самоуважение уничтожит так, что даже толпа психоаналитиков не сможет исправить.
. . . .
Старшие хотели оставаться единственным авторитетом и единственным источником информации о мире. Думаю, это одна из причин такого яростного неприятия Интернета.
Много лет спустя в одной исторической книге мне случилось прочитать, как воспитывали ловчих птиц. Закрыв им глаза, соколов усаживали на насест, который раскачивали, а потом на перчатку хозяина. Основная цель – внушить, что мир ненадежен и враждебен, а единственное безопасное место – на перчатке хозяина.
Ничего вам не напоминает?
Бери, но не вздумай взять.
Картина складывалась сюрреалистическая. Тебе дали ключ, но не сказали, где дверь от нее. Или дверь находится рядом, но тебе запретили ее видеть.
Или ты с рождения уверена, что за дверью кирпичная стенка. Так всегда говорили те, кому ты безоговорочно веришь. Зачем проверять, ведь старшие всегда правы. А потом у тебя с деланным удивлением спрашивают:
– Почему ты не подошла и не попыталась открыть эту дверь? Тебя никто не держал, достаточно сделать пару шагов и протянуть руку.
И правда никто не удерживал. Но никто и не сказал: попробуй, вдруг там что-то увлекательное. И не подтолкнул, придавая решимости.
Надо сказать, это еще не худший вариант. Одному американскому подростку мать всю жизнь внушала, что он инвалид и не может ходить. С рождения возила на коляске, самоотверженно заботилась. И каково ему было узнать, что это неправда! В заметке говорилось, что родительницу он простил. Вот я бы точно не простила.
Дозированная информация.
Не только еда, но и сведения о внешнем мире можно фильтровать и дозировать. Не все и не всегда возможно проконтролировать. Существует такая вещь как доверие близкому человеку. И потом, чтобы отличить правду от умелой подделки, нужно обладать информацией и все тем же жизненным опытом. Короче говоря, получается замкнутый круг.
С таким положением вещей смиряешься, начинаешь воспринимать как правильное и вдруг – много лет, нет, целую жизнь спустя – узнаешь, что тебе все это время аккуратно недодавали половину информации. Например, желая уберечь от тягот семейной жизни, твердили, что это рабство, постоянная жертва и гибель как личности. А тут неожиданно выясняется, что для других людей это радость, счастье и вообще много хорошего.
И кучеру, оказывается, давали деньги вовсе не на семейный отдых в парке культуры!
Страх перед результатом.
На мой взгляд, один из самых парадоксальных. Но факт остается фактом. Например, вот такая ситуация:
– Как мне мешает этот шкаф, стоящий на самой дороге! Как плохо, что мне все время приходится его обходить! Неужели никто никогда его не подвинет?
– Так давай наконец подвинем этот несчастный шкаф и забудем об этом!
Как вы думаете, что будет дальше? Шкаф подвинут, проблема решена, можно порадоваться? А вот и нет! За второй фразой следуют всевозможные отговорки, откровенный саботаж, забастовка или попытки устроить скандал на пустом месте.
Каковы причины такого, казалось бы, нелогичного поведения? Во-первых, отбирают причину быть несчастной. Нет, чтобы пострадать вместе, так ведь нет: пытаются решить проблему, на святое замахнулись! И, во-вторых: о чем думать и чего хотеть, если шкаф перестанет мешаться на каждом шагу?
Вспоминается диалог из одного перестроечного фильма:
– О чем ты мечтаешь? О зимнем пуховике? Вот, бери и мечтай о чем-нибудь великом.
Молодой человек, получивший неожиданный подарок, застывает на месте в состоянии полнейшего шока. На его лице словно крупными буквами написано: как жить дальше?
А ведь это действительно непросто: добившись какой-то цели, понять, куда двигаться дальше и зачем. И не все на это решаются. Некоторые приходят к выводу, что гораздо проще до бесконечности колотиться головой в привычную стенку.
Нужно искать, но не смей найти. Всю жизнь для меня было загадкой, почему передо мной ставилась цель, вроде бы давалось средство для ее достижения, но при этом как теперь говорят, нацеленность на результат активно не приветствовалась.
Это можно было заметить, как в большом, так и в малом. Мне дали образование – хотя, заслуга здесь наша общая: без моих стараний тоже ничего бы не получилось. Филфак университета, это звучит гордо! Следующая цель была тоже ясна: найти работу по специальности – уважаемую и хорошо оплачиваемую. Для этого есть, как теперь говорят, ресурсы: свежее образование, молодость, привлекательная внешность и много хороших качеств.
Но тут мой курс принялись активно менять. Даже не думай идти в гиды-переводчики, там не та моральная атмосфера, научат плохому и так далее. О том, чтобы учиться синхронному переводу, нечего и думать, в фирму берут только своих, нечего и пробовать…
Список, почему еще не начатое дело обязательно должно закончиться неудачей, занял бы не одну страницу.
Бесспорно: можно сделать над собой усилие и отключиться от этого негативного программирования, настроиться на победу. Можно раз, можно два, но, когда тебе постоянно жужжат в уши: не лезь куда не надо, устройся на маленькую скромную должность, где будешь сидеть и тихо что-то кропать. Это мне, амбициозному юному Овну, только–только вылетающему во взрослую жизнь! Увы, рядом не нашлось мудрого взрослого, который сказал бы, что маленькая должность это только начало – первая ступенька, средство набраться умения и опыта. А потом, с новыми силами с новым свершениям!
На должности лаборантки, где я проработала все студенческие годы, зарабатывался не опыт, а комплексы. Даже то, что отстаивать себя я в итоге научилась, не особенно изменило картину.
8. Зеркала в комнате смеха
Маленький голый человечек
Посреди толпы в ежовых шубах
От страха корчится
(стихи тоже мои)
Несовпадающие миры.
Одновременно со всеми вышеизложенными событиями в моей жизни происходили такие же отчаянные попытки обзавестись друзьями, кругом общения и достойным положением в школьном, а затем студенческом и рабочем коллективе.
Так получилось, что до школы общения со сверстниками у меня почти не было. Поэтому я не знала, как с этими самыми сверстниками себя ведут, как и во что играют, как и о чем говорят. А если добавить к этому представления о жизни, внушенные старшими родственниками и почерпнутые из детских книг – добрых и правильных, но имеющих мало общего с реальными живыми детьми 70х годов 20 века – картина получается и вовсе не внушающая оптимизма.
Вот со взрослыми общения было достаточно – единственный ребенок на несколько семей. Я знала, что они старшие, а я младшая, а значит надо слушаться, уважать и так далее.
А вот как общаться с равными, не было ни малейшего понятия. И что это за непонятные люди?
Разумеется, контакт не заладился с самого начала. Снова я переживала и на полном серьезе спрашивала у старших, чем так отличаюсь от остальных людей. Почему со мной не хотят дружить, смеются и называют разными грубыми словами.
То, что говорилось в ответ, не помогало, а скорее, наоборот. Очень-очень наоборот.
– Они глупы и примитивные, а ты из хорошей интеллигентной семьи.
– Они просто тебе завидуют. Оставайся такой же хорошей.
Сейчас мне самой с трудом верится, но слова старших были для меня абсолютной истиной. И я старалась изо всех сил. А когда ситуация становилась вовсе неприятной, уходила в себя. Никого из этих неприятных непонятных индивидуумов в моем мире не было.
И в результате все становилось только хуже.
– Скажите, что бы хотелось вам самой? – спросил семейный психолог, которого позвали родители, которых эта ситуация не на шутку обеспокоила.
Мой ответ поверг его в изумление.
– Что я должна хотеть? Пожалуйста, научите меня быть нормальной и современной, такой как все вокруг.
– Я спокойна и уверенна в себе, – пытался внушить психолог, поняв, что обычные методы со мной не действуют. – Я имею ценность сама по себе.
– Зачем вы говорит неправду?! – хотелось мне выкрикнуть в ответ. – Я не имею никакой ценности, об этом знают все, и вы в том числе.
У тебя это не по-настоящему
Таков был обычный вердикт, налагающийся на мои любимые занятия, влюбленность, влияние друзей. Для меня же из этого последовал вполне логичный вывод: это не по-настоящему и это мое. Значит, я не настоящая. Не настоящее и значит мое.
Я мучилась от этой раздвоенности. А слова старших, которые нередко использовались в качестве решающего аргумента, повергали меня в ужас – черный, запредельный как перед зубным врачом в семидесятые.
– Я расскажу твоим друзьям, какая ты на самом деле!
Друзьям, которые появились у меня с таким трудом! Тем, кого выбрала я и кто выбрал меня. Людям, которыми я дорожила как собственной жизнью.
Чтобы они появились, я выдержала настоящую борьбу. Стараясь контролировать и эту сферу моей жизни, старшие пытались навязать мне подруг по своему вкусу или тех, от кого не нахватаешься чуждого влияния и домашнего уклада. Не обязательно плохого, просто противоречащего «генеральной линии».
Мне, балансирующей в глазах одноклассников от определения «странная» до «ненормальная», очень хотелось общаться и дружить с теми, кто обладает авторитетом в классе. И к тому же мое положение в коллективе было – в одном шаге от места изгоя. И совсем не хотелось свалиться в эту пропасть.
Мне же упорно навязывали в подруги девочек именно из той самой категории.
– А вот я всегда подходила к тем, с кем никто не хочет дружить! – говорилось в ответ на протесты. – Мне было безразлично чужое мнение. Одинокая, самодостаточная!
…Слово «самодостаточная» для меня и сейчас спустя много лет является почти ругательством. А предложение встретить праздник одной встречается с бурным негодованием.
Меня оберегали от дурного влияния, а для этого не поощряли контактов с одноклассницами, с которыми так хотелось подружиться. Яркие, уверенные в себе, такие непохожие на меня… Этих одноклассниц постоянно развенчивали в моих глазах, вышучивали, ругали меня за неправильные предпочтения.
И анализировали, анализировали, анализировали.
Как правило после того, как за одноклассницей, которая пришла ко мне в гости, закрывалась дверь, на меня тут же вываливали самую развернутую ее характеристику. Остановить этот словесный поток было невозможно.
Навязать мне в подруги тех, дружить с которыми никто не хотел, у старших так и не получилось. Меня можно было убедить отказаться от желаемого, но взять то, что не хочется – это уж нафиг!
Шли годы, я все больше убеждалась, что не такая как сверстницы. Они уверенны в себе, общительные, веселые, пользуются уважением, а я не пойми что.
Родственники и немногие знакомые, которые бывали у нас, ни о чем таком не догадывались. Во мне по-прежнему видели книжную девушку, оторванную от мира и умилительно несовременную.
Романтичная и поэтичная – такой легче управлять. Не пропадет под чье-то дурное влияние, не вырвется в дурную компанию.
Так держать.
Остальное не имеет значения.
Ценность абстрактная и реальная.
– Ты ценная, прочувствуй же это наконец! – пытались мне внушить на все лады.
– Не нужно мне абстрактной ценности! – ответила бы я, если бы тогда сумела как следует формулировать. – Хочу быть востребованной, мне необходимо признание. Без всего этого мои достижения и достоинства не действительны. Как вы сами этого не понимаете?
Совершенно неожиданно эта мысль вылилась вот в такие стихи:
В одном антикварном салоне часы дорогие стояли
Творенье известного мастера черти какого «лохматого» века
Резьба, инкрустации, скань, золотые черненые стрелки
Ну и цена с целым рядом нулей – все как надо.
Вот и стояли, собою салон украшая
Думали – стать бы будильником лучше китайским.
Мирно бы тикали мы у кого-нибудь в доме
Чью-то бы жизнь мы тогда б наполняли уютом.
Нас берегут, и давно не заводят, едва пыль стирают
Нет уж терпения дальше так быть
экспонатом музейным
Или сгорел бы уж лучше салон антикварный
Тем положив бы предел, наконец, прозябанью.
Теперь наконец понятно, почему слово «хорошая» до сих пор воспринимается как самое изощренное издевательство? Ты хорошая, тебе не с нами. Ты хорошая, постой в сторонке, а то как бы ненароком не запачкаться. Ты хорошая, твое место в музейной витрине.
И потом, даже если бы мне каким-то волшебным образом удалось почувствовать эту самую ценность, не уверена, что старших бы это порадовало. Кого тогда жалеть, за кого беспокоиться?
9. Семейные застолья праздничные и не очень
Для чего члены семьи собираются за столом? Побыть вместе, отдохнуть душой, поднять себе и другим настроение… Только не для того, чтобы кто-то портил тебе настроение! Этого за предшествующую рабочую неделю и так у всех случилось предостаточно.
Наши семейные завтраки являли собой противоположную картину. Представьте себе шестиметровую кухню, за стандартным советским кухонным столиком собралось пять человек: двое родителей, две дочки и бабушка. Право приготовить завтрак и созвать всех принадлежит исключительно хозяйке, то есть маме. Услышав зов, всем следовало идти без промедления, отложив любое занятие. Тех, кто опаздывал, ждал выговор: ради них трудились, а они не ценят и так далее. Все время, сколько я себя помню, существовало это деление на две неравных группы. В одной – героическая труженица, самая усталая и самая разобиженная, в другой «вы все» – неблагодарные потребители, о которых надо заботиться, но с которыми можно не считаться.
Итак, остальные четверо членов семьи дисциплинированно сползаются на зов. Казалось бы, раз зовут, значит и еда готова и накрыто на стол. Тем более что тут накрывать – тарелки, вилки, хлеб. Но не тут-то было! Стол мог оказаться и пустым. Я готовила на вас всех, почему должна делать еще и это? О том, чтобы заранее договориться насчет того, кто сделает эту разнесчастную сервировку и речи не было. Всех просто ставили перед фактом.
Наконец общими усилиями тарелки и все остальное появлялось на столе. Пора начинать семейную трапезу. Но! В отсутствии хозяйки это делать нельзя – неуважение и к тому же, кому охота получить грандиозный разнос. А хозяйке вот прямо сейчас понадобилось отправиться в туалетную комнату. И все остальное семейство сидит, взирая на разложенные перед ними кушанья и не смея ничего взять. Папа без конца перекладывает вилку, я уставилась в окно, усиленно представляя себе, что меня здесь нет, бабушка выражает свое отношение к происходящему демонстративно громким оханьем и кряхтением. Все ждут появления хозяйки и команды «можно».
Много лет спустя, прослушав лекцию кинолога, я с изумлением узнала, что все происходившее тогда – ничто иное, как упражнение на доминирование. Хозяин забирает у собаки кость, а затем отдает. И так по несколько раз.
Сказать, что за таким завтраком царила непринужденная и доброжелательная атмосфера, значило бы значительно погрешить против истины. Нередко она сопровождалась монологами хозяйки, суть которых сводилась к следующему: «Жрите, такие-сякие, и слушайте, что я о вас думаю. А не думаю я о вас ничего хорошего.
Первой, кто добился освобождения от таких с позволения сказать, семейных завтраков, была сестра. Под предлогом болезни желудка, требующей особого рациона и полного отсутствия стрессов. Я же не возражала против субботних дежурств по кафедре – там куда спокойнее…
А вот нетушки! Человек ко всему привыкает – такое у него свойство. И неминуемо во всем начинает видеть хорошее. Не дают участвовать в кулинарном процессе, одновременно ругая белоручкой? Зовут к готовому, требуя за это сверхблагодарности? Зато можно быть уверенной, что, придя после тяжелого дня – после работы и учебы, найдешь на плите или в холодильнике готовую еду. А, если очень повезет, можно будет разогреть ее и съесть на кухне в полном одиночестве.
Но неожиданно могло случиться так, что никакого обеда не было. Вместо еды предлагался длинный список важных дел, помешавших ее приготовить. Казалось бы, ничего страшного: налить себе чаю, сделать пару бутербродов и порядок. Но такое крайне не одобрялось. Хочешь бутерброд – нарежь целую тарелку для всех, предложи, а потом можно съесть и самой. А если другие не хотят? Только что пообедали или – страшно сказать – поели в другом месте? Не имеет значения!
Страх перед праздником
Есть целая группа страхов, перед благополучием. Например, официально зарегистрированный страх перед богатством. А тут праздник, с чего бы его бояться? День, когда можно и нужно чему-то радоваться, отключиться от повседневных забот и так далее.
Все не так просто. Боялась я до недавнего времени не самого праздника, а обманутых, разрушенных ожиданий. Чтобы как тому ребенку не подсунули вместо конфеты пустой фантик. Или не положили в этот фантик какую-то пакость. Чтобы объяснить это, придется снова сделать отступление.
Не спорю, это один из методов держать домашних в повиновении, причем достаточно действенный. Если они только и будут думать, как избежать очередного скандала, на свободомыслие и вольнодумие сил попросту не останется. А если при этом демонстрировать готовность втравить себя и всех вокруг в опасную ситуацию, эффект станет куда убедительнее. Все равно, что раскачивать лодку или непринужденно барабанить пальцами рядом с ядерной кнопкой.
– Как ты беспокоишься за свою шкуру! – слышала я при любой попытке прекратить заигрывание с опасностью. – Нельзя быть такой трусишкой.
Но если опасной ситуации можно попросту избежать: не пускать в квартиру торговых агентов самого криминального вида, лишний раз проверить, хорошо ли выключена газовая плита, почему бы этого не сделать?
Итак, праздничный день в домашней обстановке. Позади целый день мучений: вместо того, чтобы в погожий праздничный день вместе выбраться в центр, в парк или в какое-нибудь красивое приятное место, все как настеганные поспешно делали уборку – выметали, подтирали полы и так далее. И добро бы ждали гостей, так ведь нет! Как же мы сядем за стол в неприбранной квартире?! На кухне идет героический процесс готовки – хозяйка в одиночку сражается с кучей продуктов. Попытки изменить раз и навсегда установленный порядок, уменьшись количество блюд, поучаствовать не на должности младшего подмастерья вызывают ужасный гнев. Все это знают и обходят источник опасности десятой дорогой.
И вот стол наконец накрыт, все привели себя в порядок, надели праздничную одежду и с грехом пополам создали себе соответствующее настроение. Сели за стол, подождали, пока явится хозяйка. Казалось бы, самое время начать само застолье и веселую приятную беседу. Но в ответ хозяйка начинает язвить, высказывать свое недовольство всеми присутствующими, самой ситуацией и еще много чем.
– А вот захочу – будет у вас праздник, – так и витало в воздухе перед очередной праздничной датой. – А захочу, наговорю всем гадостей и будете сидеть за этим столом как оплеванные. И жрать то, что я приготовила!
Восьмое марта. Ой, ужас! Особенно доставалось международному женскому дню. Не спорю, отношения во многих семьях далеко не идеальны и не безоблачны, но привлекать в супружеские разборки остальных и особенно детей – не лучшая мысль. И скорее всего то, что мы видели, было вершиной айсберга. Но как это выглядело со стороны? Папа приходит с работы, дарит маме букет и какой-то небольшой подарок. Постарался ведь, искренне, от души! А вместо «спасибо» слышит ехидное: