Читать онлайн Пара отчаянных бесплатно
Пролог
Две последние капли упали на распухший язык и исчезли, словно их и не было. Генри ещё несколько раз тряхнул флягой над раскрытым ртом и со вздохом резко закрутил крышку. Засунув пустую флягу в седельную сумку, он вытер рукавом катящийся по лбу пот, оставив на обветренной коже серые разводы. Устало опёрся на плечо щиплющего у путей сухие травы коня и, сощурившись, присмотрелся: раскалённая, красная под клонящимся к западу солнцем земля плавилась, сколько хватало глаз. Горизонт размывался, поднимался и опадал жаркими волнами. Но главное – он был совершенно пуст: ни города, ни оазиса – ничего. Обычно вся местность от Стронвина до Нокса была усеяна мелкими оазисами, небольшими озерками, а через реку, разделявшую оба города, нужна была переправа. Теперь же все местные водоёмы словно ушли под землю, оставив лишь высохшие русла, сплошь покрытые трещинами и песком. Даже трава, росшая по краям источников, превратилась из мягких, спадавших пышной бахромой кустов в небольшие, жёсткие, острые на вид бурые пучки.
По расчётам, до ближайшего поселения оставалась примерно пара часов езды. Закат прокрадывался на выжженные земли подобно степной кошке, но потом, спугнутый дробинками звёзд, быстро юркал за горизонт. Поезда не предвиделось, а рыскать по пустыне ночью было слишком опасно.
Бросив взгляд на уже скатившееся с зенита солнце, Генри, собрав последние силы, влез на коня. Хлопнув его по крупу, поскакал вперёд, моля всех святых, чтобы последний солнечный луч потух уже после того, как он оставит за спиной въезд в город.
Когда с востока начала наползать чернильная тень, на горизонте действительно показались алые на закате очертания домов. Они становились всё ближе, и вскоре окрашенный багряным забор с распахнутыми настежь воротами остался позади. Всадник едва не свалился со взмыленного коня: последние два часа в пышущей жаром пустыне обоим дались нелегко. Тяжело спрыгнув и чуть не подвернув ногу, он взял коня под уздцы и медленно повёл по широкой улице, растекавшейся между небольшими двухэтажными домами на более узкие проулки.
Увидев вывеску "Салун", Генри, перекрестившись, оставил лошадь у пустой коновязи. Даже не верилось, что сейчас он наконец-то сможет напиться воды и отдохнуть. Его недельная поездка по поселениям слишком затянулась, всё из-за этой ужасной засухи, насланной Господом на эти грешные земли. Не зря их всё-таки назвали Дикими. Покачав головой в такт собственным мыслям, он поднялся по гулким деревянным ступеням на крыльцо и неожиданно для себя остановился, прислушавшись.
Из полумрака салуна не доносилось ни звука. Не грохотал раскатистый смех, не хлопали двери, не звенели стаканы, не спорили изрядно напившиеся посетители и не был слышен бас хозяина таверны, обещавший открутить голову любому, кто решит затеять драку в его заведении. От тишины, царившей внутри, свело зубы; под рубашку, вместе с холодными пальцами подступающей ночи, проник липкий страх. Отерев лоб рукавом, Генри огляделся. Только сейчас он заметил, что нигде не горели фонари, улица в опустившихся сумерках пуста и недвижима, все окна темны, а несколько дверей в домах через дорогу зияли темными провалами.
Рукоять револьвера привычно и мягко легла в ладонь. Двери салуна бесшумно отворились, пропустив последние солнечные блики. Внутри всё было вполне обычно: силуэты барной стойки, круглых столов и стульев, хаотично расставленных по залу. И нигде ни души.
Под ногами тихо потрескивали щепки и осколки стекла, но лишь они и осторожное дыхание Генри наполняли комнату звуками. Внезапно зазвенела задетая сапогом бутылка. На звон никто не откликнулся, и Генри продолжил красться дальше. Барная стойка оказалась пуста, на полках стояли только порожние бутылки. Обыскав ящики стоявшего тут же комода, в нижнем он нашёл несколько свечей и маленький подсвечник, видимо, забытый хозяином. Уже неплохо. Разогнать сгущавшуюся тьму удалось не сразу. Свеча, едва загоревшись, тут же погасла. С пятой попытки пламя на фитиле всё же разгорелось и плавно вытянулось вверх, осветив холл тусклым светом с колышущимися тенями.
Взяв подсвечник с горящей свечой в левую руку и револьвер в правую, повернул к лестнице, чтобы проверить комнаты на втором этаже. Ступеньки тихо поскрипывали, пламя свечи испуганно трепетало на фитиле, делая окружающий мрак ещё таинственнее. На втором этаже оказалось пять закрытых дверей. Прислушавшись, путник осторожно потянул за ручку первую. Она открылась медленно и бесшумно. Внезапно в лицо Генри бросилось что-то огромное, серое, с горящими глазами. Он едва успел прикрыть голову рукой, защищаясь от острых когтей, прошивших плотную куртку, рубашку и кожу. Свеча выпала и потухла, оставив борющихся в полной темноте. Шляпа слетела, волосы упали на глаза, мешая разглядеть нападавшего, в ушах засвистело и заклокотало. Попятившись и с трудом высвободив руку, Генри выстрелил в противника, но тот, заухав, взмахнул крыльями и, в последний раз мазнув по макушке путника кончиками перьев, улетел. Растрёпанный и раненый мужчина грязно выругался вслед филину, потом, с чувством попросив прощения у господа за бранные слова, всё же заглянул в комнату.
В открывшемся небольшом и довольно тёмном помещении царил настоящий хаос: мебель отставлена от стен, покосившиеся дверцы шкафа – нараспашку, голый остов кровати – по диагонали комнаты, изголовьем к углу, ящики прикроватного комода выдвинуты. Слабый свет восходящей луны, просачивавшийся с улицы через распахнутое окно, придавал обстановке печальный и брошенный вид. Похожая картина была и в других комнатах.
Спустившись вниз, Генри вышел на улицу и ещё раз огляделся по сторонам в поисках хоть одной живой души. Но вокруг было безлюдно, как в окружавшей город пустыне. Ведомый любопытством, он направился в ближайший дом. Внутри оказалось так же пусто: осталось только несколько крупных шкафов и кровать. Видимо, они были слишком тяжёлыми, чтобы забрать их с собой. Обойдя ещё несколько домов и увидев приблизительно то же самое, Генри остановился посреди дороги, залитой бледным светом луны, и в замешательстве поскрёб затылок. Когда-то давно ему довелось бывать в опустевших селениях, но тогда люди хватали вещи в спешке, забирая лишь самое необходимое. В тазах засыхала грязная посуда, на столах остывал недопитый чай, у натянутых на улице верёвок лежали кучи не развешенного, сопревшего на жаре белья. Договора с медными тогда ещё не существовало, и людям оставалось только терпеть набеги и грабежи, а потом возвращаться, восстанавливать утраченное и жить дальше. А вот из-за чего целый город сейчас, в мирное время, мог тщательно упаковать все вещи и уехать – оказалось загадкой. Причём от этой загадки по спине не переставали бегать неприятные мурашки: каждый шорох, издаваемый собственной одеждой, казался лишним, и даже привычное бряцанье шпор прокатывалось по позвоночнику холодком.
Генри облизнул солоноватые потрескавшиеся губы. Если бы не жажда и крайняя усталость, он бы и минуты больше не оставался в этом мёртвом городе. Но ночь в пустыне убьёт его вернее, чем эта настороженная тишина или влетевший в комнату филин. Можно просто остаться в салуне, выбрав любую комнату и запершись внутри, чтобы точно не было никаких неожиданностей. Осталось только найти воду и напоить коня. А что делать дальше, он решит утром.
Ближайший колодец быстро погасил вспыхнувшую радость звоном пустого ведра в темной глубине. Пришлось осмотреть немало домов, прежде чем ему улыбнулась удача в виде ржавой бочки. На самом дне ещё оставалось немного влаги. Выбирать было не из чего, потому он жадно выпил несколько глотков, отдавших железом и заскрипевших на зубах осевшей на дне ржавчиной, наполовину наполнил флягу и отнёс оставшееся коню.
Почувствовав себя бодрее, решил заглянуть в самый большой, украшенный резными деревянными колоннами дом на противоположном от салуна конце улицы. Почему бы ему не расположиться на ночь там, если хозяев больше нет. До крыльца оставалось несколько шагов, когда внезапно изменившийся ветер принёс кошмарный запах от стоявшего поблизости амбара. Вонь была настолько сильной, что казалась почти осязаемой, живой и потому слишком необычной для полностью вымершего городка. Генри поморщился. Идея ночевать в доме богача показалась уже не настолько привлекательной. Закрытые окна и двери точно не станут препятствием для той гадости, что пропитала воздух. Но ещё оставалась надежда найти что-то ценное, забытое хозяевами. Да и комнату можно было выбрать с подальше, с противоположной от амбара стороны.
Он поднялся на первую ступень и занёс ногу над второй. Ветер вновь сменился, унеся запах с собой, оставив вместо него любопытство. Возможно, именно в этом амбаре и крылась причина того, почему опустел весь город, или же это просто очередное хранилище со сдохшими от голода крысами, которые теперь воняли на весь двор. Путник кинул быстрый взгляд на амбар, просто чтобы убедиться, что это обычная деревянная постройка, не вызывавшая интереса, но в глаза бросилась приоткрытая дверь, слабо раскачивавшаяся на ветру.
Он задумчиво проследил за тем, как она качалась. Взад-вперёд, взад-вперёд. Словно подзывая к себе. И верно, можно было просто заглянуть одним глазком и вернуться к обследованию дома. В целях собственной же безопасности ему всё равно пришлось бы туда пойти.
Револьвер удобнее лёг в руку. Песок зашуршал под подошвами, шпоры мерно позвякивали. Вдали тихо заржал конь, и Генри остановился. Стоило проверить, что побеспокоило лошадь, но до двери амбара оставалось сделать три шага и протянуть руку. Всего несколько движений, и он узнал бы то, что хотел. Огарок свечи ловко встал в подсвечник, маленький огонёк бодро заплясал на фитиле. Конь вновь заржал, на этот раз громче, словно предостерегая, но мозолистая ладонь уже легла на раскрытую створку, потянув дверь на себя.
Шаг внутрь.
Секунда тишины.
И вдруг темнота взорвалась полчищами мух, потревоженными движением, бьющими маленькими хрустящими крыльями по щекам, глазам, подбородку, норовя залезть в нос и уши. Вместе с мухами в нос ударила ужасная вонь, от сильных миазмов перехватило дыхание. Мужчина быстрым движением отмахнулся от облака насекомых и, уткнув нос в сгиб локтя, поднял подсвечник повыше, мягким светом озарив внутренности амбара.
Сердце пропустило один удар, а потом забилось как сумасшедшее. Рука со свечой дрогнула, и размытые тени заплясали на дощатых стенах, «оживили» лежавшие на полу тела. Мужчины и женщины, молодые и старые, все лежали небольшими группами в странных позах. Иссушенные, словно мумии, в относительно новой одежде, они выглядели так, словно что-то выпило из них все соки жизни. А посреди мертвого хаоса, на стоявшей в центре амбара массивной балке, поддерживавшей крышу, он увидел её.
Выронив свечу, Генри попятился и, натолкнувшись спиной на дверь, мешком вывалился на улицу. Задёргал ногами, пытаясь отползти подальше; в ладонь впилась колючка, но он будто и не заметил. Створки дверей медленно закрылись, не до конца. Между ними осталась щель, сквозь неё он продолжал ощущать взгляд, устремлённый прямо на него, пронзающий сердце ледяными иглами ужаса.
Вскочив на ноги, он бросился к истошно заржавшему коню. Быстро отвязав его, Генри вскочил в седло даже без стремени, и, сжав бока скакуна коленями, направил по улице на север, к выезду из города. Амбар находился по пути, но Генри даже не посмотрел в его сторону. Ему казалось, что даже с дороги он сможет увидеть через щель то, что там находилось; вновь почувствовать пронизывающий позвоночник ужас, лишающий воли и способности мыслить. Об увиденном услужливо напомнил ветер, бросив на прощание сладковатый запах гнили прямо в лицо. К горлу подкатила тошнота, но Генри лишь сильнее пришпорил коня, взметая после себя облако пыли.
Всего две минуты, и город вновь опустел, замер, словно призрак в своём кошмаре. Холодный свет луны заливал пустые улицы, просачивался сквозь неплотно прикрытые ставни, затекал в приоткрытые двери: пропитывал каждую вещь, принадлежавшую поселению, очищая от следов внезапного посетителя.
Маленький огонёк тлел на конце почти догоревшего фитиля, становясь всё менее ярким, гладя тускнеющей ладонью сухие соломинки, лежавшие под ним, пока случайно не зацепился за одну.
В дверях амбара мелькнуло слабое зарево.
Глава 1
Дин влетел в управление, словно с пожара, и его подчинённые, громко обсуждавшие бурные вечера в салуне вдовы Белгар, замолчали и втянули головы в плечи. Если Дин и в спокойном состоянии нагонял жути на своих помощников одним лишь взглядом, то в ярости ему под руку точно никто не хотел попадаться, даже самые безбашенные. Вопреки общим опасениям, шериф стремительно пересек зал, на ходу бросив, чтобы всех пришедших к нему слали к чёрту, и скрылся в коридоре, ведущем к кабинету. Резко хлопнула дверь.
В зале тут же раздался радостный гул. Уж что-что, а такие приказы всем пришлись по душе. Смакование пикантных подробностей недавнего вечера продолжилось, но уже с оглядками на коридор и тише. Изредка из глухого бормотания и кашляющих смешков прорезался чей-то надрывистый всхлип, тут же заглушаемый встревоженным шиканьем, но коридор оставался всё таким же тёмным и пустым, и зал вновь заполнялся гудением и сдавленным смехом.
У Дина были причины для плохого настроения. Буквально час назад его вызвал к себе Виктус, мэр города. Приглашение, доставленное мальчишкой-посыльным Джошем, выглядело странно, повод для встречи приводился весьма размыто. Кое-как выпроводив Джоша, уже почти запустившего любопытный нос в ящики с уликами, и дважды перечитав ровные строчки, написанные тонким витиеватым почерком мэра, Дин вздохнул, скомкал бумагу и бросил в стоявшее рядом ведро. Был бы отправителем кто-то другой, он спокойно продолжил бы заниматься работой, но игнорировать мэра было слишком даже для него. Потому пришлось оставить все папки с делами, разложенными на столе, а самому отправиться на приём.
В кабинете мэра, как обычно, царила духота, несмотря на открытое окно. Воздух пропитался запахом нагретого на солнце дерева, а на заднем фоне витал аромат недавно потушенной дорогой сигары. Прямо с порога Дина ослепили солнечные зайчики от многочисленных статуэток, коробок с медалями и рамок с портретами седовласого крепкого мужчины, стоящих на комоде у окна. Отсвечивая золотом от поднимающегося в зенит солнца, они создавали затейливые узоры на пурпурных, кажущихся бархатными стенах. Полупустой массивный книжный шкаф из махагона и стол из той же породы дерева в блеске отражений светились благородным красным, как и мягкий ковёр с коротким ворсом, привезённый мэру откуда-то издалека и заглушивший шаги молодого человека, стоило ему лишь ступить на лоснящуюся ткань.
Шериф уверенно пересёк кабинет и уселся на деревянный стул с потёртой бархатной подушечкой, уже привычно скрипнув рассыхающейся спинкой. Сложив руки на животе, посетитель выжидательно уставился на сидевшего за столом пожилого представительного мужчину в белой рубашке и ладно скроенном синем жилете с маленьким нагрудным кармашком, откуда свешивалась витая золотая цепочка от часов, поблёскивая в льющемся из окна свете.
Погрузившись в чтение книги, мэр задумчиво поглаживал аккуратно подстриженную седую бороду и переворачивал страницу за страницей, не обращая внимания на пришедшего. У Дина же накопилось слишком много дел на сегодня, чтобы вписать между ними ещё и созерцание занятого мэра, потому он кашлянул и довольно резко спросил:
– Зачем меня вызвали?
Виктус, наконец, заметил гостя и неспешно поднял голову:
– А, Дин, рад, что ты так быстро явился. Как в управлении? Всё спокойно?
– Работаем.
– Это хорошо. Очень хорошо, – пробормотал мэр скорее себе, чем внимательно слушавшему его Дину.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием пальцев мэра по столу. Дин прищурился, глядя на задумавшегося Виктуса. Поведя плечами и поудобнее пристраиваясь к слишком прямой спинке стула, Дин повторил вопрос.
– Так в чём всё-таки дело?
Затуманившийся взгляд мэра прояснился и вновь обратился к Дину.
– Прости, мальчик мой. В последнее время на мои плечи свалилось столько забот… – Он сокрушённо покачал головой. – Столько мыслей.
Дин холодно посмотрел в спокойные карие глаза с чуть опущенными уголками, из-за которых взгляд мэра всегда казался по-собачьи добрым. Обманчиво добрым.
И всё же сердиться на Виктуса, глядя ему в лицо, было сложно. Даже за «мальчика».
– Всё же попрошу поторопиться.
Седовласый мужчина хмыкнул.
– Вот оно. Вот. Поторопиться! – Виктус откинулся на спинку кресла и сложил руки на небольшом выпирающем животе. – У нас слишком разный груз ответственности, Дин. Если сядешь на моё место, то поймёшь, что спешка не всегда на пользу. Этим мы и отличаемся.
Парень взглянул на видневшуюся из-за спины мэра затейливо украшенную позолоченным орнаментом спинку кресла и пересел поудобнее, насколько смог: закинув ногу на ногу. Стул под ним заскрипел,ножки задрожали, угрожая разъехаться.
Виктус продолжил:
– Посиди-ка спокойно ещё минуту. Дай старику собраться с мыслями.
Дин выдохнул, стараясь справиться с медленно подступающим раздражением. Виктус не раз испытывал его, заставляя ждать. И чаще всего он это делал тогда, когда собирался поручить очередное важное дело, которое мог бы сделать и сам. Вероятно, он думал, что ожидание остудит бегающего, словно ошпаренного, по всему городу шерифа. Однако чаще он добивался прямо противоположного эффекта.
В любом случае торопить его уже не имело смысла. Сев на своего любимого конька, мэр не слезал с него до последнего.
Так и сейчас. Виктус потянулся за круглыми очками с золотой оправой. Взяв их со стола, он стал медленно протирать стёкла шёлковой тряпицей, лежавшей там же, рассеянно разглядывая сидевшего перед ним хмурого молодого человека. На вид тому было около двадцати пяти, но сказать наверняка было сложно. Внешность уроженцев островов всегда была слишком обманчива в том, что касалось возраста. Тёмные, вытянутые к вискам миндалевидные глаза внимательно следили за тряпкой в руках Виктуса, между широкими бровями пролегла складка, а на непривычно гладком смуглом лице было написано лёгкое раздражение. Последнее вызвало у Виктуса едва заметную усмешку: молодость. Когда-то и он был таким же нетерпеливым, но время и ошибки юности научили быть более рассудительным, и Дину не мешало бы научиться тому же. Всё же не просто так ему доверили быть шерифом. Взгляд Виктуса зацепился за единственный блестящий предмет на скромном костюме молодого человека: нагрудную звезду.
Заметив, что терпение Дина уже на исходе, Виктус посмотрел на шерифа сквозь кристально чистое стекло очков и нацепил их на нос.
– Ладно, Дин. Рассказывай. Справляешься ли с новыми беженцами?
Дин поправил шляпу, стянув её на затылок. На высокий лоб упала жёсткая тёмная прядь.
– Я ждал этого вопроса, – шериф удовлетворённо качнул головой. – Виктус, ты же знаешь, что мне не по душе это задание. Разве я должен заниматься их расселением? Ладно с порядком в лагере, но расселение? – Дин сделал неопределённый жест рукой. – Да и Эльстон слишком большой, чтобы я отправлял своих людей куда-то за его пределы. Часть должна оставаться в управлении…
– Понятно, – перебил его мэр, сопроводив слова властным жестом. – Тогда тебе понравится то, зачем я тебя сегодня позвал.
– Надеюсь, – с нажимом произнёс Дин.
– Я решил предложить тебе помощь.
– Внимательно слушаю.
Виктус подался вперёд, поставив локти на стол и глядя на шерифа поверх сцепленных в замок пальцев.
– Ты не справляешься с ситуацией так, как мне того бы хотелось.
– Мне уже должно начать нравиться то, что ты сейчас сказал? – Дин нахмурился. – Не буду спорить, но надеюсь услышать, что ты забираешь свои обязанности се…
– Я не договорил. Как уже было сказано, я помогу решить твои проблемы.
– Не мои! – Дин поднял указательный палец. – Это не мои проблемы.
– Проблемы города, – устало согласился мэр.
Дин вновь скрипнул спинкой стула.
– Так в чём дело? Ты сам решился…?
– Дай мне договорить! – повысил голос Виктус и хлопнул по столу.
На Дина это произвело впечатление не больше, чем если бы в окно влетел навозный жук, но он всё же решил промолчать, давая мэру возможность, наконец,закончить.
– Итак, – Виктус откашлялся и продолжил, громко и чётко, словно подготовил слова заранее, отбивая такт указательным пальцем по столу. – Народ всё прибывает, а с ними растут и наши заботы. Наша обязанность – обеспечить людей всем необходимым, в том числе жильём, едой, водой и безопасностью. Люди, пришедшие в Эльстон, покинув родной дом, должны найти здесь свой новый дом. Так как ты ответственен за это, но не имеешь сил и времени уделить внимание каждому новому поселенцу, – он сделал небольшую паузу, серьёзно глядя на насторожившегося шерифа, – я назначаю тебе нового помощника.
– И всё? – не сдержавшись, скривился Дин. – Только одного?
– Уверен, она стоит нескольких.
– Она?!
Виктус не обратил на удивление Дина никакого внимания.
– Сенатор Кернвуд отправил свою дочь тебе в помощь. Твоя задача на ближайшие дни: обучить её и проследить, чтобы с ней ничего не случилось.
– То есть, – Дин поражённо заморгал, пытаясь осознать услышанное, – к той сотне задач, что у меня есть сейчас, ты хочешь добавить ещё одну? – Он вгляделся в серьёзное лицо старика. – Ты хочешь, чтобы я стал нянькой?
– Не совсем, – поморщился мэр. – Всё же она не ребёнок и много умеет сама. Да, придётся уделить ей пару дней, но потом она сможет действовать без твоей опеки.
– Какая разница? —Дин сжал кулаки так, что побелели костяшки. – Ты считаешь, мне больше нечем заняться, кроме как подбирать юбки за дочуркой сенатора, чтобы она их не запылила?
– Подожди… – Виктус попытался остановить Дина, но было поздно.
Парень подскочил, сорвав с головы шляпу.
– О чём ты думал, когда согласился из-за связей пристроить какую-то девицу помощницей шерифа? Пусть идёт работать прачкой, если ей так хочется поучаствовать в жизни города, или найдёт себе какого-нибудь лейтенанта и нянчит детей, но у шерифа ей не место!
Мэр откинулся на спинку кресла и сделал успокаивающий жест рукой, но всегда уравновешенный Дин, теперь больше похожий на всклокоченную земляную кукушку, никак на это не отреагировал:
– Мне и так со своими дубинами приходится временами непросто, а тут ещё будет избалованная девчонка! Или ты думаешь, что у меня в управлении приют для благородных девиц? А может, тебе просто заплатили очередным ковром или статуэткой, и ты снова перекладываешь проблемы на мои плечи?
– Хватит! – Виктус грохнул кулаком по столу, поднялся с кресла и расправил плечи. Теперь, возвышаясь над Дином, он больше не казался мягким и задумчивым стариком. – Приказ есть приказ. Приступаешь к исполнению завтра с утра.
– Это неудачная шутка, а не приказ, – Дин, наклонив голову, исподлобья смотрел на краснеющего от злости мэра.
– Я не спрашивал твоего мнения!
– Я заметил!
Виктус понизил голос. Каждое слово падало подобно пудовой гире на голову Дину.
– Завтра же начнёшь её обучение, чтобы к концу недели она уже была готова к работе! – Отчеканил мэр.
Увидев, что Дин опять собирается ему возразить, старик загремел:
– Завтра утром! А сейчас пошёл вон!
Дин сжал кулаки и стиснул зубы. Несколько мгновений он оставался на месте и смотрел на подрагивающую от ярости челюсть Виктуса, пытаясь побороть желание сломать её. Едва сдержавшись, он с грохотом отодвинул стул и стремительно вышел, оставив после себя дверь нараспашку.
Оказавшись в своём кабинете, шериф бросился к столу и со злостью смахнул всё, что там было. Ворох бумаг взлетел в воздух; чернильница со звоном покатилась по полу, заливая дела остатками чернил. Керосиновая лампа чудом не разбилась при падении, попав на мокрые листы. В припадке ярости Дин вытащил из обоих шкафов и расшвырял по комнате все документы, с рыком перевернул стол. Последнее отняло оставшиеся силы, и шериф с размаху опустился на стул.
Сидя посреди комнаты и наблюдая устроенный им же бардак, молодой человек выдохнул, затянулся сигаретой и выпустил колечко дыма. Колечко, вопреки состоянию Дина, получилось ровное, почти идеально круглое. Растворяясь в воздухе оно ещё некоторое время напоминало ободок очков Виктуса, отчего Дин снова разозлился, развеял его по сторонам и, сделав пару затяжек, потушил сигарету об пол.
Стоило ему подняться, как в кабинет просунулась взлохмаченная голова Игера, одного из помощников. Пепельные, с редкой сединой волосы, кажется, встали дыбом от увиденного хаоса, царившего в кабинете, светло-карие, чуть вытянутые к уголкам глаза изумлённо расширились, а смуглая кожа, напоминавшая о родстве с медными, побледнела. Решив, что сейчас не лучший момент для того, чтобы тревожить начальника, Игер хотел было снова скрыться, но, увидев, что Дин его уже заметил и теперь хмуро наблюдает за его действиями, помощник собрался с духом и вошёл в кабинет. Будучи худощавым и небывало высоким, он, казалось, постарался стать как можно меньше. Даже десятки небольших сумочек, его вечные спутники, хранившие всё, что только можно было придумать для любой ситуации, будто сжались под суровым взглядом Дина.
Игер решил не тянуть время, зная, что это только больше рассердит начальника, и осторожно произнёс:
– Шериф…
– Всех к чёрту, – рыкнул Дин и отвернулся от Игера к окну.
– Но там беженцы, – продолжил помощник.
– И что им надо? – безразлично отозвался Дин, разглядывая, как во дворе мирно прогуливаются куры во главе с важным разноцветным петухом. Цветастый вожак стаи горделиво расхаживал взад-вперёд, и завидев потерявшееся в песке зёрнышко, начал кудахтать, подзывая остальных.
«Прямо как я со своими дуболомами, – подумалось Дину. – В мои лучшие времена».
Видимо он слишком затянул с ответом, потому что Игер неловко кашлянул, привлекая внимание шерифа. Когда тот обернулся, помощник заторопился в попытке успеть сказать всё, что хотел.
– Там беженцы явились. Рассказывают какие-то ужасы, надо бы тебе самому послушать. А ещё пристроить их надо.
– Так пускай их мэр пристраивает, – пожал плечами Дин. – Это не наша забота.
– Он снова отправил к тебе, – тихо пробормотал Игер.
– Что? – повысил голос Дин. – Да он издевается!
Игер потупился.
– Определи их всех во двор Виктуса, раз он постеснялся предложить это самостоятельно.
– Но шериф…
– Я всё сказал. Или иди снова к этому старому чёрту и скажи, что пора,наконец, и ему поднять задницу с его шикарного кресла и принять решение самому.
Игер был не робкого десятка, но даже он не решился бы передать такое Виктусу. Поняв, что и с начальника много не возьмёшь, он сделал вид, что согласен, и скрылся за дверью.
Дин ещё постоял и задумчиво посмотрел на кур, хотя его мысли в тот момент витали очень далеко. Резко развернувшись, он нахлобучил шляпу на макушку и стремительно вышел из кабинета. Дверь хлопнула, взметнув сквозняком парочку портретов головорезов на полу.
Подчинённые толпились в холле вокруг Игера, как гуляки вокруг майского столба, и вполголоса обсуждали начальника. Но стоило тому показаться, как они тут же замолчали и разошлись по своим местам. Ленивый Гарри единственный остался стоять рядом с Игером, и, когда Дин поравнялся с ними, заговорщицки ему подмигнул.
– Эм, босс, – хрипло начал Гарри.
– Что опять? – Дин остановился и недовольно взглянул на него.
На лице высокого и полного помощника всегда было расслабленное выражение, и Дин ни разу не видел его хмурым или сердитым. Так и сейчас. Насмешливые карие глаза смотрели на Дина, в их уголках собрались смешливые морщинки. Гарри ловко подкрутил длинный светлый ус, спускающийся ниже подбородка, и снова подмигнул недовольному начальнику.
– Кажется, ты сегодня не в духе. Оно и понятно: столько дел. Ещё беженцы эти на голову валятся. Может, тебе стоит немного отдохнуть?
– Что ты предлагаешь? Хочешь стать шерифом вместо меня? – хмуро отозвался Дин.
Гарри округлил глаза и протестующе замахал руками.
– Боже упаси! Просто хотел сказать, что сегодня вечером мы с ребятами собираемся навестить нашу любимую вдову с её подругами. Может, и ты к нам присоединишься?
Дин отмахнулся от него и направился к дверям.
– Нет уж, веселитесь сами. Мне сейчас не до этого.
– Говорят, у них там пополнение, – вкрадчиво произнёс Гарри, сделав пару шагов вслед за Дином. – Несколько беженок не хотят сидеть на шее у мэрии города, но с удовольствием предлагают посидеть на нас.
Шериф остановился. Когда он обернулся к Гарри, на его лице играла усмешка.
– Беженки, говоришь?
– Да. Говорят, красавицы. – Гарри обрисовал в воздухе округлые женские формы.
– Может, даже и хорошо, что у них там что-то произошло, и они к нам приехали, – заметил Азир, самый старший из помощников. Все считали, что ему около восьмидесяти, но до сих пор он сохранил тягу к сладострастию и безудержному пьянству. При себе он всегда держал фляжку с подозрительной жидкостью, чей состав хранил в строжайшей тайне, но кто бы ни пробовал отпить глоток, потом долго плевался и говорил, что там смесь виски, пива, забродившего вина и ослиной мочи. Несмотря на то, что он сидел за столом в десяти шагах от Дина, до шерифа донёсся запах перегара.
И шериф уже привычно проигнорировал его.
– Тогда допросите этих беженок, раз будете там. Только аккуратно.
В ответ на слова шерифа раздались одобрительные возгласы. Мужчины взбудораженно загомонили.
– Будем понежнее, – осклабился Азир и сделал несколько неприличных движений бёдрами.
– Утром жду отчёты на стол, – Дин дёрнул бровью, глядя на разошедшегося помощника. – Только без не относящихся к делу подробностей. Мне неинтересно читать про ваши похождения, как некоторые уже успели подсунуть.
Он многозначительно посмотрел на Азира, чем вызвал громкий гогот остальных. Все были в курсе про эту историю, когда тот, вместо дневного отчёта, шутки ради набросал Дину свой «ночной», не скупясь на пикантные подробности.
Уже около дверей бросил через плечо:
– До завтрашнего утра меня не будет. Все важные дела, которые появятся, мне на стол. Игер, пойдёшь со мной.
И, оставив радостный шум позади, вышел на улицу.
Город на юге оканчивался небольшим лагерем, который потихоньку разрастался. Уже в конце центральной улицы были видны разношёрстные деревянные фургоны, разноцветные палатки, лошадиные попоны, сохнущее бельё – всё это напоминало старый ободранный ковёр, трепещущий на ветру.
Неподалёку шла стройка: рабочие подвозили камни и доски для будущих крепких двухэтажных домов. Здесь всем заведовал Сойер, молодой, крепкий парень с сильными руками и большим сердцем. У него самого была жена и пятеро детишек, потому он тут же проникся жалостью к вынужденным ютиться в фургонах семьям и возглавил стройку под благословение Виктуса и его же вздохи облегчения.
Кивнув Сойеру, таскавшему тяжёлые деревянные опоры с остальными добровольцами, большая часть которых была из лагеря, Дин с Игером сразу направились к самому крупному фургону, стоявшему в центре поселения.
– Уже успел пообщаться с кем-то из новеньких? – на ходу спросил шериф.
– Не так много, как хотелось бы, – ответил старающийся идти с ним в ногу Игер. – Пока записал только пятерых, и все они говорят о страшной засухе. Из-за неё и переехали. Трое из Нокса. Двое из Дорлейка.
– Что же там могло произойти с целым озером? И с рекой, впадавшей в залив?
– Непонятно, – Игер пожал плечами. – Но, видать, что-то серьёзное. Двое из Дорлейка сказали, что даже залив обмелел.
Брови Дина поползли вверх.
– Я бы решил, что это сказки, если бы не стоял посреди огромного лагеря переселенцев.
Он скептически обвёл взглядом теснившиеся вокруг фургоны и палатки, суетящихся вокруг людей.
– Ладно, давай перепишем их всех поскорее да передадим списки Виктусу. Пусть старик хоть здесь займётся своей работой.
Дойдя до фургона, Дин решительно постучал по краю повозки. Сначала никто не отозвался, но после повторного стука оттуда выглянул полный рыжий мужчина в синей рубашке, кожаных брюках и таком же фартуке.
– Я вас ждал, да не дождался. Занялся делами, – он вытер запачканные ягодным соком руки и бросил тряпку в фургон.
– Ничего страшного, – Дин оглядел повозку. – Вы приехали один или со спутниками?
– Один.
– Понял. Нужны ваши документы.
– Сейчас, сейчас.
Мужчина скрылся за кулиской, а Дин, ещё раз осмотревшись, пристроился на лежащее у кострища седло и достал папку со сшитыми листами. На первой странице уже было записано несколько имён. Пока Дин готовился добавить туда новое, Игер нашёл лежавшую неподалёку свёрнутую рулоном травяную циновку и сел на неё, вытянув длинные ноги.
Вскоре показался и хозяин повозки. Несмотря на комплекцию, он ловко спустился вниз, отдал Дину документы, а сам, придвинув старый ящик, грозящий впиться занозами во всё, что его коснётся, бесстрашно опустился сверху.
– Меня зовут Пайн, – представился рыжий, – я был владельцем бара в Ноксе.
– Шериф Дин и его помощник Игер, – быстро представился Дин. – Пока я буду записывать, расскажите моему помощнику, что послужило причиной переезда.
Пайн откашлялся прежде чем начать.
– Ну что ж… Хм. Да вам уже, наверное, рассказывали. Пропала вода. Совсем. – Он развёл руками. – Примерно пару месяцев назад мы заметили, что местные речушки обмелели, озеро начало высыхать. Да и дожди прекратились вовсе. Такие дела. – Он перевёл взгляд с внимательно слушавшего Игера на сосредоточенно пишущего Дина.
– Поподробнее про засуху, пожалуйста, – Игер полез в один из многочисленных кармашков и достал оттуда небольшую книжечку. Перо и чернила появились, как по волшебству. Пайн даже не заметил, когда Игер успел их достать, хотя смотрел на него практически не отрываясь.
– Ладно. Как скажете. Но я вряд ли смогу вас чем-то удивить. Ведь как обычно бывает в таких случаях? – Пайн вытащил из сапога флягу, сделал глоток и продолжил. – Первой от засухи пострадала скотина. Без воды много овец и лошадей ослабело, пришлось забивать. Конечно, конечно, мы не давали мясу пропасть. Но умирать стало больше, чем мы могли съесть. Такие дела. Мы первое время мясо засаливали, а дальше начали закапывать. Не справлялись с количеством.
Он с сожалением причмокнул губами и вздохнул.
– А потом по городу распространилась инфекция. Люди начали болеть. Болеть страшно, неприятно. Сгорали за несколько дней.
– Что за болезнь? – Игер подался вперёд, всматриваясь в изменившееся лицо Пайна.
Тот махнул рукой.
– Откуда мне знать, как прозываются все эти болячки? Я бармен. Не лекарь.
– Хотя бы на что она была похожа? Что происходило с заболевшими?
Пайн подобрал тонкие губы и опустил взгляд. Морщинка на веснушчатой переносице стала глубже.
– Что ж, – подняв взгляд на помощника шерифа, он задумчиво кивнул, – я вам скажу.
Наклонившись вперёд, ближе к Игеру и понизив голос, он быстро заговорил:
– Даром, что люди из плоти и крови, а водой хлестало, – он сделал паузу, наблюдая за внимательно слушавшими его шерифом и помощником, – изо всех щелей. Сначала сзади. Потом спереди. Люди на глазах сморщивались, как сливы. Синели. Под конец вовсе не могли двигаться. Никто не знал, что делать, чем лечиться. Лекаря у нас не было, так-то. Потому вскоре нам пришлось копать ямы и для людей, – приподняв брови, он округлил глаза, встретившись взглядом с Дином. – Страшная была картина… – шёпотом добавил он и уставился себе на сапоги.
Дин почувствовал, как по плечам и спине побежали мурашки. Хорошо, что под рубашкой и плотной курткой их не видно. Зябкое чувство хотелось стряхнуть, но Дин, стиснув зубы, не шевельнулся.
Пайн продолжил, но уже другим голосом, монотонным и глухим:
– Кладбище за городом разрослось, стало размером почти с половину города. В какой-то момент мы поняли, что у нас уже не хватает сил копать могилу для каждого. Начали выкапывать огромные ямы и складывать всех туда, кучей. – Он вздохнул. – Таскать повозки с мертвецами приходилось на себе. Лошадей и волов берегли. Понимали, что они наша последняя надежда.
Мужчина снова вздохнул и обвел шерифа и его помощника взглядом светло-карих, кажущихся такими же рыжими, как и волосы, глаз.
– Такие дела. Мы больше не могли оставаться там, иначе все умерли бы, – он хмуро отхлебнул из фляжки и покачал её в руке, прислушиваясь, сколько там ещё осталось. – Вот мы и здесь.
Мужчина спрятал фляжку обратно, задумчиво потёр руки и сплёл пальцы в замок, внимательно глядя на Игера. Дин, сделав пару пометок во время рассказа Пайна, сверился с некоторыми из них и спросил:
– Почему отправились сразу в Эльстон? Почему не в Дорлейк или Снодж?
Бывший бармен пожал плечами.
– Снодж далеко, а из Дорлейка до нас уже дошли слухи о похожем ненастье. Эльстон был ближе всего, но даже так мы рисковали. Не знали, всё ли здесь в порядке. Может, эта зараза уже и вас выкосила. Но, – он наклонил голову набок, – нам всем повезло.
– Ясно. Вы обходили территории водоёмов?
Пайн кивнул.
– Находили что-нибудь подозрительное?
Мужчина покачал головой, но потом дал знак, чтобы его подождали, и, поднявшись на ноги, отправился к фургону. Порывшись в одном из сгруженных поблизости ящиков, он что-то взял и вернулся к собеседникам.
– Недалеко от ручья наши ребята нашли вот это, – он протянул предмет шерифу, и Дин с Игером с интересом склонились над его рукой, разглядывая небольшую вещицу на ладони Пайна.
– Птица? – спросил Игер.
– Наверно. Может, детишки слепили. Даже не знаю, почему Хэнк взял это, а я теперь храню, – Пайн пожал плечами. – Заберите. Вдруг это важно.
– Ладно, – Дин дал знак Игеру, чтобы тот забрал игрушку. – А ещё что-то заметили? Трещины в земле? Глубокие рытвины? Может, вдали кто-то построил плотину?
– Мы не дураки, – усмехнулся Пайн. – Нет, ничего такого не было.
– С кем из Нокса я ещё могу поговорить? Вы называли имя…
– Хэнк, – мужчина отряхнул брюки сзади, смахивая приставшие к ним занозы. – Я бы вас проводил, но он ещё не поправился.
– Он болен?
– Да, – вздохнул Пайн. – Заболел перед самым отъездом, но уже идёт на поправку.
– Мы всё равно пришлём лекаря для осмотра, – заверил Дин, поднимаясь с седла и кивая Игеру.
Пайн благодарно пожал им руки и повёл через лагерь.
– Я покажу, где ещё остановились ребята из Нокса. Вот здесь, – он показал направо от своего фургона, – уже бедолаги из Дорлейка. Их жилища идут вдоль всего лагеря, начиная отсюда. По левой стороне от нас всё, что от городских домов до вон того цветастого шатра, – Нокс. Дальше другие приезжие, но я ещё не успел с ними пообщаться. А теперь, если вы не против, я бы вернулся в фургон. Мне надо бы доделать то, что начал.
Дин с Игером поблагодарили Пайна и отправились побеседовать с беженцами из Нокса. Опросить успели около тридцати человек, и все показания были примерно одинаковы: засуха, болезни, бегство. Никто не заметил ничего странного или подозрительного.
– Что ж, – Дин закрыл и спрятал папку в сумку через плечо. – Пока всё кажется очень обыденным.
– Возможно, – Игер поправил пояс с разболтавшимися сумками. – Но мне оно кажется странным. Чем-то от него пахнет. Не тем.
– Чую здесь только силы матушки природы, – усмехнулся Дин. – С ней никак не поспоришь. Однако самое важное, что я сегодня понял: если эта неизвестная зараза может попасть и к нам, то лучше бы подготовиться заранее.
Игер неохотно кивнул.
– Что делать с этой птичкой. Отнести её в управление как улику?
Шериф свёл брови и протянул раскрытую ладонь.
– Дай я её осмотрю.
Взяв вещицу, Дин осторожно покрутил её, осматривая со всех сторон, и прищурился.
– Странная какая-то… Взгляни.
– Что там? – Игер нагнулся, вглядываясь в глиняную поделку.
Шериф показал на небольшие наросты на животе птицы.
– Лапы? – неуверенно предположил Игер.
– Четыре? – ухмыльнулся Дин. – Это же птица, а не кошка.
На животе фигурки действительно было четыре бугорка.
– Эм. Может, это грудь? – Игер скептически прищурился. – У медных, например, в порядке вещей приделывать, эм, подобное, всему, что они видят.
Дин удивлённо приподнял брови.
– Возможно. Но рядом с Ноксом нет их деревень.
– Кочевник?
Дин вновь внимательно присмотрелся к фигурке. Обычная красная глина, которой везде в избытке. Грубая форма, небрежно вылепленные детали, но при этом поделка не напоминала детскую. Да и дети с малых лет знают, как выглядят птицы. С этой же явно было что-то не так. И дело было не только в лапах.
– Насколько велик шанс, что кочевник проходил через окрестности Нокса как раз в то время, когда началась засуха? Или даже в её разгаре? Медные давно уже осели в своих лесах и больше не бродят по пустыням, как раньше.
– Однако же некоторым из них не усидеть на одном месте. Пусть про них и редко слышно, но они есть, – возразил Игер. – А почему ты сказал про начало засухи? Может, он проходил там раньше?
– Фигурка не раскисла, – Дин положил птицу в ладонь помощнику, который принялся заинтересованно крутить её на уровне глаз. – Края очень грубые. После первого же дождя они должны были оплыть.
– Допустим, – Игер согласился, но в его тоне всё ещё сквозило сомнение.
– Думаю, нам надо будет показать эту птицу-кошку Ахэну, когда он приедет. А пока действительно сохрани и положи к уликам, как придёшь в управление.
Седовласый помощник кивнул и спрятал глиняную фигурку в одну из многочисленных сумок.
– Куда дальше, босс? – спросил шерифа напарник, пригладив жилет и хлопнув себя по бедрам, демонстрируя готовность идти дальше.
Дин улыбнулся уголками губ.
– В бар. Желудок сводит после всех этих бесед.
Игер довольно закивал. Его желудок тоже уже начинал недовольно урчать. А неподалёку, на одном из указательных столбов, рядом с небольшим двухэтажным домиком, как раз раскачивалась на ветру весьма манящая вывеска с пивной кружкой.
Дом Дина был через пару кварталов, но вечером, после возвращения в управление и составления краткого дневного отчёта, он специально пошёл в другую сторону, чтобы подольше прогуляться по широким, заполненным людьми улицам и проветрить голову. Сегодня был тяжёлый день, а следующий обещал быть ещё тяжелее. Что будет делать, Дин ещё не знал, но уже чуял неприятности.
Оставалось ещё много беженцев, с кем пока никто не разговаривал. Единственная улика, добытая сегодня, больше напоминала детскую игрушку, да и вообще могла никак не относиться к делу. А ещё завтра должна была прийти новенькая.
Совершенно очевидно, что нянчиться с девчонкой ему поручили не просто так. Да и кто она такая, что вместо того, чтобы прясть шали или кормить гусей, решила, что может работать с шерифом? Возможно, до него, наконец, добрались старые знакомые, или же кто-то хочет убрать его с поста и заменить своим человеком, действуя через Виктуса. А у мэра только вид добродушный, с собачьими глазами. Хоть он и сам назначил Дина следить за порядком в городе, своими же руками и застрелит, если за это пообещают щедрое вознаграждение. Никаких иллюзий по этому поводу шериф не питал.
Мысли о готовящейся ловушке вытеснили все остальные и навязчиво крутились в голове парня на всём его пути от работы до самого дома. Под сапогами тихо шуршал песок, ветер нёс с выжженных равнин жаркий воздух, а заходящее солнце окрашивало двухэтажные дома с резными балконами и вывесками в тревожный алый цвет, – всё это заставляло Дина лишь ещё больше хмуриться и глубже тонуть в подозрениях. Прохожих, наводнивших улицу пуще обычного, он не замечал и на все приветствия отвечал очень рассеянно, даже не глядя, с кем здоровается.
Наконец один из прохожих его остановил.
– Дин, да что с тобой?
Вынырнув из мыслей, парень увидел перед собой Элиаса, как всегда гладко выбритого, одетого в жёлтую рубашку, кожаный жилет и зелёного цвета брюки, забранные в высокие сапоги. Светло-серые глаза с улыбкой разглядывали хмурого Дина, и тот, мрачно посмотрев на приятеля, через несколько ужасно длинных секунд наконец выдохнул и покачал головой:
– Прости, я тебя не узнал.
– Да как же так? – Элиас хлопнул Дина по плечу, заставив того покачнуться. – Уже друзей не узнаёшь? Я давно говорил, что твоя работа тебя с ума сведёт. Может, всё-таки передумаешь?
Дин хмыкнул.
– Нет уж, спасибо. Я покину свой пост только ногами вперёд, – сказав это, шериф снова подумал о том, что момент, похоже, уже не за горами.
– Значит, ты уже сумасшедший, – подытожил Элиас, не обратив внимание на тень, промелькнувшую на лице друга. – Ты был бы отличным ковбоем. Но если что, знай, что нам всегда нужны хваткие ребята вроде тебя.
– Хорошо, хорошо, – отмахнулся Дин, и лёгкая улыбка тронула его губы. – Ты надолго здесь?
– Завтра уходим, – приятель вздохнул.
– Так быстро?
– Да, так вышло. Только вчера приехал, и вот уже снова в дорогу. Но ты же знаешь, я не люблю сидеть на одном месте, – Элиас довольно прищурился. – Сегодня – тут, завтра – там. Разве это не та самая свобода, о которой и ты мечтал, когда мы познакомились?
Дин облизал пересохшие, покрытые песком губы, и, опустив взгляд, покачал головой.
– Раньше всё было иначе. Теперь у меня другая свобода.
– Что-то незаметно, чтобы ты ей радовался, – в голосе Элиаса послышалось сочувствие, но оно тут же сменилось ехидством. – Или же ты такой пасмурный из-за женщины? Наконец перестал быть однолюбом? Как там звали ту стерву?
– Элиас! – Дин повысил голос и теперь смотрел на друга исподлобья. – Не смей о ней упоминать.
Ковбой удивлённо приподнял брови, но тут же рассмеялся и хлопнул мрачного шерифа по плечу.
– Прости, забыл. Ну не смотри так. Что ты, как ворона, нахохлился? В самом-то деле!
Ковбой поправил жилетку и, сняв шляпу, пригладил светлые волосы.
– А вот я сегодня собираюсь встретиться со своей дамой сердца.
Он многозначительно поднял брови. Дин хмыкнул.
– Элиас, откуда у тебя столько сердец? Знаешь, даже не называй мне её имя, я всё равно не запомню.
Ковбой довольно ухмыльнулся.
– Что ж, как скажешь. Но я тебя уверяю, это точно та самая.
– Конечно, конечно.
– Может, и тебе пора перестать вести себя, как сыч? Хочешь, я спрошу у моей возлюбленной, нет ли у неё симпатичной подружки?
– Это лишнее.
– Точно?
– Точно, – заверил Дин.
– Может, тогда сегодня сходишь ко вдове, а то ты как сжатая пружина?
– И ты туда же? – Парень покачал головой. – Я бы лучше пригласил тебя выпить.
– Прости, друг, – Элиас сочувственно положил руку на плечо приятеля. – Я уже обещал своей красавице. Если хочешь, извинюсь перед ней и приду к тебе.
– Нет, не хочу разлучать голубков, – усмехнулся Дин. – Давай встретимся, когда ты вернёшься.
– Через месяц? – уточнил Элиас.
Молодой человек задумался. За месяц много чего могло произойти. Может, по возвращении ковбоя будет ждать скандальная история от завсегдатаев салуна. И лучшей концовкой в ней будет побег шерифа из города, а худшей… Нет, о худшей не могло быть и речи. До этого ведь удавалось обойтись без неё.
– Месяц – это много, – протянул молодой человек, задумчиво склонив голову набок и глядя на ехидно улыбающегося приятеля. – Но я подожду.
– Что ж, благородство – твоё второе имя, шериф, – Элиас отвесил шутовской поклон, на что Дин только махнул рукой.
– Иди уже отсюда, чтоб глаза тебя не видели.
Друзья обнялись на прощание. Шагая домой, Дин вновь вернулся к своим невесёлым размышлениям, но всё уже стало представляться немного иначе. Даже ветер стал прохладнее, остужая влажную от пота кожу и вместе с этим успокаивая мысли. Солнце, напоследок раскрасив улицы пурпурными потёками, зашло, и с его последними лучами Дин закрыл за собой дверь дома.
Оказавшись в одиночестве среди выцветших стен, он пожалел, что отказался от предложения приятеля. Хорошая компания ему бы сейчас не помешала. Может, Элиас и высмеял бы его, что вполне в его духе, но это помогло бы снять напряжение перед тем, что ждёт Дина впереди. Убрало бы гнетущее предчувствие опасности. Теперь же придётся справляться самому.
Стянув сапоги и бросив кобуру и шляпу на крюк в стене, он прошёл на скудно обставленную кухню, достал бутылку виски, сел за стол, зубами вытащил пробку и сделал большой глоток.
Вечер обещал быть длинным.
На следующий день Дин пришёл в управление, проклиная всё на свете. Голова гудела, как будто бы ею всю ночь били в колокол. Стараясь не делать резких движений, он поднял руку в знак приветствия уже явившимся на работу помощникам и направился в кабинет. Открыв дверь и увидев там страшный бардак, оставшийся после вчерашней вспышки ярости и неубранный вечером, Дин мысленно застонал и прикрыл за собой дверь. Ходить по кабинету кверху задом – то, что ему хотелось бы сейчас меньше всего. Повесив куртку и шляпу на вешалку, он опустился на пол посреди комнаты и обхватил голову руками.
Вчерашние попытки расслабиться с помощью алкоголя не просто не решили ни одной проблемы, так ещё и усложнили их. Дин оглядел лежавшие вокруг бумаги. Всё необходимо убрать. Можно было и оставить, как есть, на некоторое время, но это заставило бы Дина ещё больше нервничать.
Поморщившись от нового приступа боли, он медленно потянулся к бумагам, разбросанным рядом, как вдруг услышал в коридоре громкие уверенные шаги. Кто-то шёл к его кабинету, впечатывая каблуки прямо в кажущийся оголённым мозг Дина, и от каждого шага по голове и дальше вниз по телу пробегала волна неприятного напряжения.
Наконец дверь распахнулась настежь, порывом воздуха подняв и разбросав лежавшие на полу бумаги.
На весь кабинет раздалось громкое и насмешливое:
– На работу прибыла, босс.
Глава 2
Дин протяжно выдохнул. Взгляд заскользил от заострённых кончиков высоких потёртых кожаных сапог; широких светлых брюк, скрадывавших длинные ноги; ремня с прикреплённой к нему сумкой, вторым ремешком прикрученной к бедру, и дальше по небрежно выпущенной наружу белой рубашке с закатанными рукавами, выгодно подчёркивающей большую грудь и видневшиеся в не до конца зашнурованном вырезе тонкие ключицы; по пухлым гладким рукам; по светлым, цвета зрелой пшеницы, волосам, сплетённым в толстую, уже немного растрёпанную косу; по длинной белой шее и узкому подбородку, над которым тонкие губы сложились в холодную усмешку; по прямому носу и, наконец, до больших ярко-голубых глаз, обрамлённых длинными тёмными ресницами и смотревших на шерифа сверху вниз. Густые тёмные же брови приподнялись в недоумении, когда гостья оглядела беспорядок в кабинете.