Читать онлайн Без права на развод бесплатно

Пролог

Выхожу на улицу, включаю уличный светильник и улыбаюсь, глядя, как красиво ночью в витрине смотрится композиция из полевых цветов. Это единственная вещь за последнюю неделю, которая меня радует и немного отвлекает от всего, что творится в моей жизни. Я искреннее верю, что у меня все получится. Мои тоска и депрессия никому не нужны. С рождением дочери я перестала принадлежать себе. Теперь я обязана жить ради моей крошки. Если бы не она, я бы, наверное, давно сломалась. Каждый новый день, когда мне не хочется просыпаться и окунаться в реальность, я целую и обнимаю свою крошку, которая заставляет меня жить.

Запираю салон, ставлю на сигнализацию и медленно иду домой по центральной улице. До дома недалеко, улица, несмотря на вечер, людная и хорошо освещенная, поэтому я гуляю, рассматривая витрины магазинов, вывески ресторанов и кафе. Покупаю в кафетерии большой стаканчик любимого латте с миндальным топпингом, грею руки и медленно бреду вперед. Это своего рода терапия – я дышу прохладным осенним воздухом и рассматриваю людей, пытаясь угадать, кем они являются, тем самым напоминая себе, что жизнь продолжается, а не вертится вокруг мужа.

– Лерка! Лера! – оглядываюсь, ищу глазами голос, который меня зовет, и вижу, как ко мне спешит Сергей. Мы учились в одной школе, жили в одном дворе и дружили по-детски. Он провожал меня после уроков домой, держал за руку и даже целовал на выпускном, признаваясь в любви. Но потом родители отправили его учиться в Европу, и наши детские отношения закончились. Я не узнала бы его, если бы ни родинка на щеке.

– Сережа?! – удивлённо спрашиваю я, не веря своим глазам. Он возмужал, бороду отрастил, как сейчас модно. – Тебя не узнать, такой высокий, стильный, – осматриваю его тёмно-серое пальто с высоким воротником и темно-сиреневую рубашку под ним.

– А ты, как всегда, красотка, – усмехается Сергей.

– Льстишь, конечно, но приятно, – я знаю, что похудела, и круги под глазами от бессонных ночей. Я совершенно не накрашена, и непослушные волосы выбиваются из небрежного пучка. На мне черные брюки, белая водолазка и простая куртка. Всю свою брендовую одежду я оставила в прошлой жизни.

– Не льщу, ты прекрасна, – улыбка у Сережки искренняя, мальчишеская, не то что у Артура – всегда надменная и двусмысленная.

– Спасибо, – улыбаюсь, потому что рада его видеть. Он – как что-то родное из прошлого, когда я была беззаботна и верила в людей.

– Спешишь? – спрашивает Сережа и подставляет мне предплечье. Медлю, а потом обхватываю его, и мы идем вместе. Я не видела его несколько лет, но мне так легко и спокойно с ним. – Может, поужинаем вместе? Так хочется с тобой пообщаться, узнать, как ты тут жила без меня.

– Не сегодня, мне домой нужно, меня дочка ждет.

– Оу, и муж имеется? – он пытается улыбаться, но выходит натянуто. Не ожидал Сережка. Я сама не ожидала, все так стремительно…

– С мужем все сложно… – автоматически сжимаю предплечье Сергея, вспоминая Артура. Хотя кому лгу? Я никогда его не забывала, ни на секунду. Его имя выжжено на сердце, это клеймо, которое постоянно кровоточит. – Не хочу сейчас об этом говорить.

– Прости. Хотел бы посмотреть на твою дочку. Сколько ей?

– Полтора года. Даной зовут.

– Красивое имя, – мы заходим в наш двор, и Сергей тянет меня к качелям, на которых мы когда-то проводили очень много времени. И я поддаюсь, потому что меня затягивает ностальгией и детскими воспоминаниями. Мы садимся на качели и начинаем раскачиваться. Во дворе темно, но площадка освещается фонарём. Я хохочу как дура, мне так не хватало последнее время этой легкости. Я рада встретить Сережу и на время выдохнуть. Сергей рассказывает о Барселоне, какие-то забавные случаи, и я постоянно смеюсь, не прекращая раскачиваться.

Где-то позади в темноте громко хлопает дверь машины, и я напрягаюсь, прекращая смеяться. Ничего еще не вижу, но уже по шагам знаю, что это ОН. Я чувствую этого мужчину на расстоянии, всегда чувствовала, по биению сердца, по мурашкам на коже и по внезапному волнению, а теперь и по приступу страха, сдавливающего грудную клетку.

– Сереж, уходи… – голос пропадает, оглядываюсь и вижу силуэт Артура, приближающегося к нам. Четко виден красный всполох сигареты, когда он затягивается. А говорил, что бросил…

– Что?

– Я прошу тебя, просто уходи! – уже громче говорю я, потому что понимаю: мой муж способен на все, а Сережка здесь ни при чем. Мне страшно за него.

– Да что происходит? Кого ты боишься?! – Сергей следит за моим взглядом и останавливается на Артуре, который уже проходит на площадку.

– Это мой муж. Пожалуйста, уходи! – умоляю его я почти плача, но, видимо, уже поздно.

– Ты его боишься? – Сергей берет меня за руки, и это его фатальная ошибка. Качаю головой и закрываю глаза в ожидании взрыва.

– Руки от нее убрал! – вздрагиваю, слыша яростный голос, и сама вырываю ладони, отступая от Сергея.

– Я не знаю, что тут у вас происходит… – Сергей наступает на Артура, пытаясь отгородить меня. – Лера тебя боится, и я не позволю… – Сергей не успевает договорить, потому что получает прямой в челюсть, и Сергей падает от неожиданности. А я зажимаю рот рукой, впадая в ступор.

– Не тебе, сука, решать, что мне позволять с моей женой, а что нет! – Артур не дает ему встать, налетает сверху, начиная добивать. Сильно, жестоко, разбивая лицо в кровь.

– Артур! Прекрати! Это просто мой школьный друг! – кричу я, приходя в себя. Но муж не реагирует, словно меня нет.

– Еще раз увижу тебя рядом с Валерией – сделаю инвалидом! – Артур рычит, словно зверь, и наносит еще один удар, ломая Сергею нос. А он ничего не может ответить, кажется, он дезориентирован с первого удара. И во всем виновата я! Не нужно было с ним разговаривать и качаться на этих чертовых качелях.

Хватаю Артура за плечи, пытаясь остановить, но он дергается, отталкивая меня с такой силой, что я лечу назад, падая на железную горку. Вскрикиваю, ударяясь затылком. Больно до потемнения в глазах, и я оседаю, хватаюсь за поручни.

На некоторое время выпадаю из реальности, пытаясь справиться с головокружением. Но моментально прихожу в себя, когда Артур хватает меня за руку и тащит к своему внедорожнику. Не могу сопротивляться, бегу за ним, оглядываясь назад, на Сергея, который еле встает, сплёвывает кровь и садится на лавочку.

– Опусти меня! – хриплю, пытаясь вырваться. Сергею нужна помощь, я не могу его вот так оставить.

– Лучше заткнись, Лера! Не зли меня, иначе пожалеешь! – сквозь зубы проговаривает он. Открывает дверь своей машины и вталкивает меня на переднее сидение. А я задыхаюсь от страха, злости, обиды, горечи и ненавижу Артура. За то, что душит меня, не оставляя в покое, за то, что мучает и издевается. От меня и так уже ничего не осталось – он вытянул из меня всю душу и растоптал. Но ему мало, он хочет добить.

Артур садится за руль, блокирует двери и тут же срывается с места, выезжая со двора, резкими толчками, задевая чью-то машину, которая взвывает сигнализацией.

– Боже, какое ты чудовище! Как я могла не разглядеть в тебе зверя! – кричу я, впадая в истерику, чувствуя, как нарастает головная боль.

– И ты нашла себя ангела. Быстро же ты! – рычит он и прибавляет скорость, выезжая на трассу. – Но я смотрю, мы стоим друг друга. Не прошло и месяца, а ты уже готова лечь под другого! Или он уже тебя трахал?! – Артур сам себя накручивает, и я не выдерживаю, совершая самую большую глупость.

– А что, если да?! – дерзко заявляю я. – Тебе же можно марать наш брак шлюхами?! – на этот момент мне наивно кажется, что он возненавидит меня так же, как и я его, а потом оставит в покое. Но я ошибаюсь, тем самым превращая свою жизнь в ад. Артур молча поворачивается ко мне и просто уничтожает взглядом. Когда-то я очень любила его глаза, а сейчас они меня убивают. Артур сворачивает в темный проулок и останавливается возле безлюдного гаражного комплекса.

– Вышла из машины! – приказывает он. И я выхожу, глупо полагая, что он меня отпускает. Но он выходит вместе со мной, обходит машину, ловит меня как щенка за шкирку, открывает заднюю дверь внедорожника и швыряет на сидение.

– Что ты делаешь? – всхлипываю, пытаясь выйти из машины, но Артур наваливается на меня, хватает за волосы и вжимает лицом в кожаные сиденья. – Я делаю то, чего ты достойна! Пока я месяц, бл*ть… Месяц! Не знаю, как к тебе подойти, ты, бл*дь, превратилась в шалаву. Вот я и воспользуюсь тобой как шалавой, – он хватает меня за куртку и буквально срывает ее с меня, выворачивая руки. Знаю, если повинуюсь, все пройдет не так болезненно, но во мне поднимается сумасшедшая волна протеста. Хуже всего, когда насилует тот, кто любил и ласкал. Это ещё больнее, чем просто незнакомый человек.

Глава 1

Артур

Просыпаюсь от громкого звонка телефона. Какого хрена я не отключил звук? Голова раскалывается, в висках пульсирует, и глаза режет от яркого солнечного света, врывающегося в мое окно. Нащупываю на тумбе телефон, и, не глядя на дисплей, сбрасываю звонок. Отворачиваюсь от окна и натыкаюсь на женское тело в моей кровати. Фокусирую взгляд, рассматривая спящую голую девушку. Тело как тело, классическая гламурная инста-дива, сиськи силиконовые, с большими темными сосками, которые всегда вызывали у меня отвращение, но, похоже, вчера мне было наплевать. Бл*дь! Совершенно не помню, как ее зацепил и как трахал. Но судя по синякам на ее бедрах и шее, я отрывался от души.

Черт! Со стоном переворачиваюсь на спину и тру виски. Какого хрена мы вчера так надрались?! Первая сделка – это хорошо, но никогда не думал, что буду рад до беспамятства. На самом деле это все не мое, но я, сука, иду на поводу у отца, который втягивает меня в семейное дело, почти шантажируя своей болезнью. А мне насрать на это дело, у меня своя дорога и свой сценарий. Не хочу всю жизнь провести в костюме, идеально отглаженной рубашке и в кресле акционера корпорации. Нет, эта жизнь не для меня… Отец только считает себя свободным, на самом деле он прикован к миру денег и власти, он раб своего бизнеса. А я хочу быть свободен от всего этого. Но сейчас я вынужден играть роль приемника. Мне это осточертело, но и плюнуть на все и послать отца как раньше я не могу. Не сейчас…

Сажусь на кровати и вижу на полу в пепельнице три использованных презерватива. Оглядываюсь на голую девку, которая пускает слюни на мою подушку, и морщусь от отвращения к себе. Похоже, я драл ее всю ночь и, судя по пустой бутылке, бухал в процессе. Голова взрывается пульсирующей болью, когда опять звонит мой телефон. Беру трубку и вижу по надписи на дисплее, что это Диана. Встаю с кровати и выхожу в гостиную, прикрывая за собой дверь.

– Да, – голос хриплый, невыносимо хочется пить, и я иду на кухню, отталкивая ногой туфли девки.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки?! – вопит Дана, усиливая мою головную боль.

– Не ори! – зажимаю телефон плечом и достаю из холодильника минералку.

– Я в больнице! Забери меня отсюда в нормальную клинику!

– Что с тобой? – спрашиваю я и направляюсь в ванную.

– Приступ был, скорая заподозрила аппендицит, привезли в хирургию. Но все прошло, сейчас жду результатов анализов. Меня запихнули в общую палату! Здесь воняет! – истерит Диана.

– Позвони родителям, – предлагаю я.

– Они улетели утром в Прагу, я тебе вчера говорила, но ты же меня не слушаешь!

Она права, я редко слушаю ее треп. Ее рот меня интересует, только когда она искусно отсасывает. В этом деле Диане нет равных. Никогда не держу возле себя умных баб, мне неинтересно вести с ними задушевные беседы. Нужно только рабочее тело и сопровождение. Ну, и Ди статусная телка с папой главным прокурором.

– Тогда позвони подругам, – настраиваю прохладную воду в душе и сажусь на бортик ванной, в ожидании, когда Ди закончит разговор.

– Почему я должна просить о помощи подруг, когда у меня есть мужчина! – возмущенно пищит она. Черт, закатываю глаза и глубоко вдыхаю. Это закон подлости! Именно когда мне хреново с похмелья, обязательно появляются задачи, которые требуют моего присутствия.

– В какой ты больнице?

– В сороковой, в хирургии.

– Хорошо, скоро приеду, – скидываю звонок, кидая телефон на раковину.

Быстро принимаю душ и выпиваю таблетку от похмелья. Накидываю полотенце, включаю кофе машину и иду в спальню. Бужу девку, шлепая ее по голой заднице. Она хнычет, пытаясь накрыться простыней, за что получает еще один шлепок.

– Просыпаемся, одеваемся и покидаем помещение!

Девушка садится на кровати, прищуривает глаза и сонно осматривает меня, морщась от яркого света.

– Я хочу кофе, – хнычет она, а я усмехаюсь и беру бумажник. Достаю несколько крупных купюр и кидаю на кровать.

– Вот тебе на кофе, на такси и новые трусы, – говорю я, указывая глазами на порванное белье на полу.

– Я не шлюха! – возмущённо выдаёт она и соскакивает с кровати. Девка взмахивает простыней, и деньги разлетаются по комнате.

– Все вы так говорите, вопрос в цене, – отвечаю я и иду в гардеробную.

– Мудак! – кричит мне вслед девка.

– Согласен! Дверь за собой захлопни! – кричу ей в ответ и скидываю полотенце.

Быстро надеваю джинсы, белую футболку и тонкую кожаную куртку. Часы на запястье, кожаный браслет, немного парфюма, и я готов. Выхожу из гардеробной и смеюсь в голос, когда мои стены содрогаются от хлопка двери. Беру бумажник, ключи от машины и сжимаю челюсть, когда вижу на зеркале в прихожей написанный красной помадой номер телефона. Надо заказать клининг. Выхожу из дома, обещая себе больше не напиваться до потери памяти.

***

Прохожу в больницу, нахожу хирургию и спокойно захожу в отделение. Меня поражает наша бесплатная медицина. Я спокойно иду туда, где лежат больные люди, мимо проходят медсестры, совершенно не обращая на меня внимание. Подхожу к стойке и узнаю, где лежит Диана.

Вхожу в женскую палату на четверых и вижу Ди на крайней кровати. Она сидит, поджав ноги, морщит нос и что-то быстро пишет в своем телефоне. Диана эффектная блондинка. Всегда ухоженная и при полном параде. А сейчас предо мной немного растрепанная девушка в помятом спортивном костюме и с опухшими глазами. Мне становится жаль ее, как человека. В палате действительно воняет мочой вперемешку с хлором – отвратительный запах. И вроде чисто, но обстановка удручает. Стены выкрашены в голубой цвет, тумбочки и кровати пошарпанные, выцветший линолеум на полу, а на кроватях старое, застиранное постельное белье. Я думал, в наше время уже нет таких больниц.

– Собирайся, поехали! – привлекаю внимание Дианы, останавливаясь в дверях и не желая проходить дальше. Возле окна спит бабуля, у стенки полная женщина стонет под капельницами, а кровать напротив Даны пуста. Усмехаюсь, когда замечаю там небольшую плюшевую игрушку в виде какого-то пушистого зверька.

– Почему так долго? – шипит Диана, нервируя меня.

– Поехали, я отвезу тебя в нормальную клинику! – настойчиво повторяю я, потому что не собираюсь вести здесь с ней беседы. Диана надувает губы и встает с кровати.

– Мне нужно дождаться результатов анализов.

– Какие на хрен анализы?! Сейчас ты нормально себя чувствуешь?

Она кивает, надувая губы.

– Поехали, положим тебя на обследование в нормальную клинику! Или тебе здесь нравится?!

– Молодой человек, можно потише? – возмущается женщина. И я хватаю Диану за предплечье и вытаскиваю из палаты в коридор.

– Подожди здесь, я в туалет схожу и паспорт заберу, – недовольно сообщает Ди и уходит. Выдыхаю, осматривая коридор. Я здесь недолго, но кажется, уже провонял этими местом. Несмотря на то, что в больнице должно быть стерильно, хочется вымыться.

Из кабинета неподалеку выходит совсем молодая девушка, и я зависаю. Меня привлекают огненно-рыжие волосы. Они по-простому заколоты кверху, небрежные пряди падают ей на лицо, и она пытается их сдуть. На девушке забавная пижама со звёздами и розовые пушистые тапочки. Она похожа на маленького рыжего котенка, которого хочется потискать. Но котенок очень болен. Девушка бледная, идёт медленно, держась за бок. Видно, что каждый шаг даётся ей с трудом, но всем плевать.

Неосознанно, ведомый порывом, подхожу к ней и аккуратно подхватываю за талию. Девушка останавливается, поднимает на меня огромные зелёные глаза, и я забываю об этом ужасном месте. Никогда не видел таких красивых глаз. Нереально насыщенный изумрудный цвет. Колдовские глаза, глубокие, невозможно оторваться, и я выпадаю из реальности. Девочка маленькая, хрупкая, нежная, и я немного ослабляю хватку, боясь причинить ей боль. Глубоко вдыхаю и морщусь, потому что от девушки пахнет лекарствами и антисептиками. А должно пахнуть спелой малиной или ванилью, чем-то вкусным и очень нежным. Не должна она здесь находиться!

Она дергается, пытаясь вырваться, и тут же стонет, оседая в моих руках.

– Ну, твою же мать! – вырывается у меня.

– Больно, – сдавленно произносит она, хватаясь за бок. – Швы… – дышит глубоко, и меня кидает в холодный пот.

– Прости, котенок. Я просто помогу тебе, – аккуратно подхватываю ее на руки, а она лёгкая как пушинка. – Держись. – И ее теплые ладони ложатся мне на шею. – Где тут у вас доктор?

– Нет, все хорошо. Мне просто нельзя делать резких движений. Нужно лечь, – задыхаясь, произносит она.

– Где твоя палата?

– Шестая, – указывает на дверь, откуда я только что вышел.

Заношу девушку в палату, а она указывает на кровать, где лежит мягкая игрушка, и я не хочу ее отпускать. Зачем?! Хочется украсть ее отсюда и увезти в нормальную больницу. Никогда не был сердобольным меценатом и сейчас им не стал. Дело именно в этой девушке. Ну не место ей здесь!

– Отпустите меня, – просит она, и я с сожалением опускаю ее на кровать.

– Спасибо, – шепчет девушка и прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Чувствую себя гребаным извращенцем, осматривая ее тело. Ее грудь вздымается под тонкой пижамой, просвечивают бусинки сосков, и меня опаляет жаром. Сглатываю, глядя, как она облизывает немного пухлые розовые губы, и ясно представляю, как жадно их всасываю.

Это наваждение какое-то или, скорей, сумасшествие. Потому что так не бывает! За все свои двадцать восемь лет не чувствовал ничего подобного. Я видел и имел тысячи женщин. Красивых, породистых, похотливых и скромниц, малышек и женщин старше меня, но не тонул вот так в глазах, чтобы в один миг и с первого взгляда, посреди обшарпанной больницы. И ведь на ней детская пижама, ни грамма косметики и больной вид. А мне по хрену – я не видел никого красивее.

Выйти бы, найти Диану и свалить отсюда, но я стою и жадно осматриваю девушку, которой вообще не до меня. Она такая чистая, невинная, хрупкая и уязвимая, что кажется ненастоящей.

– Как тебя зовут? – спрашиваю, прочищая горло. Мне жизненно необходимо знать ее имя.

– Что? – девушка открывает глаза и смотрит на меня удивлённо, словно не ожидала, что я до сих пор здесь. Я сам не ожидал.

– Имя? – ухмыляюсь, глядя, как она натягивает одеяло. Да, котенок, я тебя уже сожрал взглядом.

– Лера, – отвечает она и сама осматривает меня.

– Арт? – в палату входит Диана. – Я готова, поехали!

И я злюсь на нее за то, что мне приходится уйти. Но беру себя в руки, трясу головой, пытаясь согнать наваждение, и выхожу из палаты.

Глава 2

Валерия

Я совершенно не помнила, как оказалась в больнице. Из воспоминаний только невыносимая боль в боку и потемнения в глазах. Все как в тумане… Мне больно, а я дома одна. Не могу дозвониться до сестры. Последнее, что помню, как сама вызвала скорую и открыла дверь квартиры. Потом все вспышками: люди в медицинской форме, яркий свет в глазах, укол в руку… боль притупляется, становится хорошо, и я уплываю куда-то далеко, где этой боли нет.

Приходила в себя тяжело. Меня как будто включили. Живот горел, больно дышать и невозможно пошевелиться. Слышались голоса вокруг, и я постепенно начинала осознавать, что нахожусь в больнице после операции.

Мне больно, а я даже не могу пошевелить губами. Все, на что я способна – это плакать и чувствовать, как горячие слезы скатываются по щекам, но никому нет до этого дела…

Как выяснилось потом, мне удалили аппендицит. Врачи уверяли, что операция прошла хорошо.

«Ничего страшного, – говорил мой хирург, – через три дня отпустим вас домой. Это самая легкая операция». А я не понимала, почему мне так плохо. Постоянно кружилась голова, в глазах темнело, все время тошнило, а в руках и ногах чувствовалась такая слабость, что, казалось, меня ветром сдует.

– Такая молодая, и слабая. Где вы росли? В тепличных условиях? Гемоглобин низкий, – и еще кучу медицинских терминов о моем слабом иммунитете. – Придется вам у нас задержаться.

А потом одна медсестра, которая переводила меня в общую палату, шепнула, как бы между делом, что, если договориться с завхирургией, то могут поставить на ноги за несколько дней. И обезболивающие посильнее, и витамины, и питание лучше, и условия. Только не было у меня денег на эти «договоры». Решила, что справлюсь сама.

Сестра прибежала утром, плакала, прощение просила, только я не понимала за что. Родителей у нас нет уже года три как… Мы из тех, кого называют «неблагополучная семья». Нет, детство у нас было самое обыкновенное. Мама – диспетчер на автобазе, папа – моторист на этой же базе. Двухкомнатная квартира в обычном спальном районе, школа за домом, кружок по танцам. Не нищие и не богатые – обыкновенная семья. А потом, маму сократили, точнее, попросили уволиться «по собственному желанию». Она засела дома, занялась дачей и завела новых подруг, с которыми иногда расслаблялась, отмечая праздники.

Потом «праздников» стало больше… Папу тоже уволили, и он присоседился к маме. Новую работу так и не нашел. Кому нужен пьющий сотрудник? Перебивался подработками, но много денег уходило на выпивку. Нас с Дашкой забрала бабушка, и родители окончательно «расслабились». Праздники превратились в затяжные запои, а сами родители – в незнакомых деградирующих людей. Были моменты, когда мать «завязывала» и каялась, что больше никогда не выпьет. Мы с Дашкой возвращались домой, но очередная встреча со старыми друзьями или «внезапно» наступивший праздник обесценивали ее обещания.

Страшно стыдиться родителей и проходить мимо пьяного отца, делая вид, что мы не знакомы. Но еще страшнее, когда мама, в пьяном угаре покупая в магазине паленое пойло, тебя не узнает. Но мы все равно любили родителей. Приходили домой, убирались, стирали, приводя родную квартиру в порядок. Больно было смотреть, как это место превращается в притон для алкашей, как стены пропитываются табаком и угаром, как ломается мебель, и бьется любимая посуда, а от родного места не остается ничего.

Потом бабушка умерла. Тогда я впервые узнала, что такое смерть. Для меня стало шоком, когда родной и самый близкий человек, который только недавно ходил, готовил нам обед, что-то рассказывал, просто упал в коридоре и умер…

Она хрипела на полу, закатывая глаза, а я кричала в трубку, вызывая скорую, которая ехала невыносимо долго. Или мне так казалось, пока я изо всех сил пыталась спасти бабушку, делая искусственное дыхание. Тогда я ещё не понимала, что все бесполезно…

Скорая зафиксировала смерть. А я спряталась в шкафу и просидела там до вечера, не желая возвращаться в мир, где бабушки больше не будет. Вытащила меня оттуда сестра. Точнее она просто залезла в шкаф, и мы долго разговаривали. С того момента я поняла, что в моей жизни остался только один близкий и родной человек.

После похорон нам пришлось вернуться к родителям. Они продали бабушкину квартиру и некоторое время сорили деньгами. В какой-то момент Дашке удалось стащить у них часть суммы. Она украла, но признаваться родителям никак не хотела, сваливая все на собутыльников. Какое-то время мы с сестрой на эти деньги жили. А потом умерла мама…

Ее сердце не выдержало очередного запоя. Так, наверное, плохо говорить, но мне было ее не жаль, я даже не плакала на похоронах. Просто никаких чувств не осталось. Алкоголь давно убил мою мамочку. А то, что осталось, напоминало некую отвратную и всегда дурно пахнущую оболочку.

Дашка билась в истерике, умоляя отца больше не пить. Но он нашел очередной повод заливать горе и через пару лет тоже умер, от рака печени. Слава богу, Дашка была уже совершеннолетняя и смогла отвоевать меня у органов опеки. Конечно, ей помог ее парень и связи его отца, но я была сестре очень благодарна за то, что мы все же остались вместе.

Денег на учебу у нас не было, да и времени тоже. Чтобы выжить, после окончания школы требовалось научиться чему-то еще, а потом уже зарабатывать на жизнь. Дашка закончила швейное училище, следом – курсы маникюра. Принимала клиенток дома, либо выезжала к ним. А я выбрала кулинарный техникум и стала кондитером. Всегда мечтала иметь свою пекарню или уютное кафе с выпечкой и сладостями.

Но это только мечты… Мечтами на кровлю заработать сложно. А потому мы так и жили в обшарпанной родительской квартире. С горем пополам сделали там косметический ремонт и, как могли, зарабатывали на простую жизнь. Дашка – маникюром, а я – продавцом в кондитерской.

Я люблю свою работу. Когда вокруг пахнет ванилью, корицей, сливками и ягодами, кажется, что жизнь и в самом деле сладкая, и все вскоре будет хорошо…

Сестра принесла мне в больницу все необходимое, долго выспрашивая, что ещё нужно. Я отмахнулась от нее, солгав, что все хорошо, и процитировала слова доктора о том, что мне сделали простейшую операцию. Никуда не денусь, восстановлюсь. Попросила у нее купить мне витаминов и фруктов, а потом отправила домой. Нечего со мной сидеть и жалеть меня, словно я умираю. Нужно становиться сильнее, закалять и тело, и характер, иначе выжить в этом мире будет непросто. Доктор прав: я как комнатный тепличный цветок. А такие, как я, сейчас не выживают…

Вот уже четвертый день я находилась в больнице. Швы заживали, но ходить ещё было больно, да и голова постоянно кружилась, несмотря на то что я насильно пихала в себя отвратительную больничную еду. Постоянно хотелось плакать от своей никчёмности и беспомощности. Но по-настоящему я разрыдалась, когда одна из медсестер принесла мне из дома пирог, будто подкармливая. Хотелось спросить: что, настолько жалко выгляжу?! Она постоянно поговаривала, какая я милая девочка, и гладила меня по волосам, словно бродячего котенка. А мне было стыдно за то, что я такая. Конечно, мне девятнадцать лет, а я хожу в пижаме со звёздами, а сплю с мягкой игрушкой. Как только вернусь домой, выкину все это! Надо прощаться с детством и с наивными мечтами, что в один прекрасный день все изменится. Каждый в этом мире сам за себя.

– Самойлова, берите свои вещи и пошлите со мной. Вас переводят в другую палату! – кричит мне медсестра, приоткрыв дверь.

– Как в другую? Зачем? – ничего не понимаю, пытаясь подняться с кровати. И это сложно сделать быстро – каждое движение отдает болью.

– Распоряжение заведующего! – отвечает шустрая женщина. – Ой, горе ты мое, – качает она головой, подходя ко мне, помогает встать, а затем сама собирает мою сумку, складывая в нее сменную одежду, сок, чашку и средства гигиены.

– Бери своего зайца и пошли.

– Это не заяц, – отвечаю я, подхватываю игрушку и бреду за медсестрой. Мы идём в конец коридора и входим в одноместную палату. Я даже не подозревала, что в этой больнице есть такие помещения. Небольшая палата, но обстановка здесь, как в дорогой гостинице. О больнице напоминает только стойка для капельниц. В остальном… Сторона солнечная. Здесь новая кровать, новое белье, пушистый плед, тумба из темного дерева, телевизор, холодильник, микроволновка. И отдельные душевая и туалет. Ремонт явно свежий, стены приятного мятного цвета, пахнет полевыми цветами, которые, кстати, стоят на тумбе в высокой вазе.

Ничего не понимаю, растерянно оглядываюсь по сторонам и переминаюсь с ноги на ногу. Я вроде экскурсию не заказывала.

– Ну, что встала, проходи, ложись, вещи я сама сложу, – командует женщина и начинает раскладывать мои вещи по полкам в тумбе.

– Это платная палата, – не спрашиваю, больше утверждаю, потому что отчаянно не понимаю, что происходит.

– Да, платная, – кивает медсестра.

– У меня нет на нее денег, я не просила…

– Слушай, если тебя сюда перевели, значит, все уже оплатили. И вести тебя будет не доктор, а сам заведующий.

– Кто оплатил? – не понимаю я.

– Ну откуда я знаю кто! – недовольно фыркает женщина. – Родственники, наверное. – Не могу стоять, присаживаясь на край кровати, сжимая мягкую игрушку. Дашка не могла оплатить такую сумму за услуги заведующего. У нее просто нет на это денег!

Глава 3

Валерия

Сижу в отдельной палате и не знаю, что думать. Я уже позвонила сестре, и она подтвердила, что ничего не оплачивала. Кто же это? Медсестры информацией не владеют, заведующего нет на месте. И я не знаю, что делать, ведь это все не может быть бесплатно!

На стене телевизор, пульт на тумбе. Но мне страшно его включать. Я вообще боюсь что-то здесь трогать. Там, за белой дверью, душевая кабина, и медсестра сказала, что я могу помыть голову, если постараюсь не намочить швы. Соблазн очень велик, но я не осмеливаюсь. Мне нужно знать, что происходит!

– Самойлова, ложимся, я тебе «вкусняшек» принесла, – в палату заходит медсестра с системами. «Вкусняшками» она называет капельницы, которые устанавливает на штатив.

– Мне не назначали никаких капельниц.

– Сегодня назначили. Ложись давай. Прокапаем тебя, сил наберешься, быстро восстановишься! – командным тоном говорит медсестра, и я медленно опускаюсь на кровать, принимая удобную позу. Женщина ставит мне капельницу, а затем переводит спинку кровати в полусидячее положение. Включает телевизор на стене и кладет возле меня пульт.

– Вот так будет веселее. А здесь кнопка, – указывает на стену. – Нажмешь, когда лекарство закончится, я приду и поставлю другую. Киваю, а сама думаю, как же кардинально поменялось ее поведение. Там, в общей палате, ей не было до нас дела, а здесь – столько заботы.

Беру пульт и листаю каналы на телевизоре, а сама ничего не вижу, думая только о том, каким чудом я здесь оказалась. В палату кто-то тихо стучит. Не успеваю ответить, как дверь открывается, и ко мне входит мужчина. Тот самый, который утром помог мне в коридоре.

– Добрый вечер, котенок, – кивает он, закрывая за собой дверь. На время теряю дар речи, хлопая ресницами. Он высокий, широкоплечий, статный, немного смуглый, с темными волосами, по-мужски очень привлекательный, из тех, кто знает о своей неотразимости. И глаза у него такого насыщенного кофейного цвета, красивые, глубокие, пронзительные, с блеском. На мужчине черные джинсы, темно-синяя стильная рубашка навыпуск с небрежно расстегнутым воротником. Мужчина из другого мира. Я таких никогда не видела вживую, только по телевизору или в кино. Я не разбираюсь в одежде, но тут сразу видно, что одна его рубашка стоит гораздо больше, чем весь мой гардероб.

– Здравствуйте, – отвечаю я, глядя, как он подходит ближе и ставит на тумбу бумажный пакет. По палате разносится запах его туалетной воды, и я невольно глубоко вдыхаю. Так тонко и одновременно насыщенно могут пахнуть только дорогие духи. До меня доносится аромат мускатного ореха, восточных специй и едва уловимый оттенок груши. Запах настолько дурманящий, что его хочется вдыхать вновь и вновь. Мужчина берет стул, двигает к кровати и садится рядом со мной.

– Ну как ты, красивая? – и голос такой тональный, вибрирующий, с лёгкой хрипотцой. Он общается со мной, словно мы давно знакомы.

– Нормально, – в растерянности отвечаю я и выключаю телевизор.

– Заведующий заходил к тебе?

– Нет, – смотрю на него с подозрением.

– Вот… – он закусывает губу и усмехается, видимо, глотая плохие слова в адрес заведующего. – Ну ничего, завтра зайдет, – уверено говорит он. – Тебе нравится в этой палате? Как уход? – и тут до меня, дуры, доходит, кто мой меценат.

– Это все ваших рук дело? – спрашиваю я, глядя в «кофейные» глаза. А он кивает, хитро щурясь, словно играет со мной. – Зачем?! У меня нет денег. Я никогда не рассчитаюсь за это! – бью ладонью по кровати и закрываю глаза.

– Ну что ты, котёнок, – его голос становится теплее. Вздрагиваю, когда мужчина берет мою руку, разворачивает ладонь и нежно водит большим пальцем по моему запястью. У него такие теплые пальцы. Несмотря на то, что я совершенно не знаю этого мужчину, мне очень приятны его прикосновения.

– Я за все заплатил. Ты никому ничего не должна. Просто будь здорова, – понижая голос, говорит он, продолжая меня гладить.

– Зачем вам это нужно?

Умом понимаю, что нужно отнять руку, не позволять незнакомому мужчине меня трогать, но тело не слушается, и это не слабость. А нечто другое, что-то очень приятное, от чего разбегаются мурашки по телу, и сердце стучит как ненормальное. Ни один парень не вызывал во мне такую реакцию. И мне становится страшно. Потому что это ненормально – испытывать столько эмоций, совершенно не зная человека.

– Хочу скрасить твою болезнь.

– Вы всегда ходите по больницам и скрашиваете болезни людей? – во мне откуда-то берется язвительность.

– Нет! – немного резко отвечает он. – Я делаю это только для тебя, Лера, – мое имя, которое никогда мне не нравилась, из его уст звучит красиво. Он произносит его не так как все.

– Зачем? – отчаянно не понимаю я. – Думаю, такой мужчина как вы ничего не делает просто так. Что вам от меня нужно?

– Ты, – спокойно отвечает он и сжимает мое запястье. Дергаю рукой, высвобождаясь. Я в растерянности от его прямоты. Может, я и девственница, но не дура. В своей жизни часто слышала пошлые намеки от клиентов в кондитерской или от соседа по лестничной площадке. Но даже они заходили издалека.

– Прежде чем помогать, нужно было выяснить, хочу ли я так рассчитываться, – голос пропадает, становится обидно оттого, что все настолько банально просто, пошло и грязно.

– Как «так»? – вновь усмехается он, будто я сказала глупость.

– Так, – только и могу ответить, закрывая глаза.

– А давай поговорим как взрослые люди, – вполне серьезно произносит он. – Да, я помогаю не просто так. Увидел тебя сегодня утром и понял, что тебе здесь не место. Такая девушка как ты достойна лучшего. Я просто хотел порадовать тебя и улучшить условия пребывания в больнице. И рассчитываться со мной «так» не нужно. Я не покупаю женщин, они сами дают все, что мне надо, – самоуверенно, но вполне серьезно заявляет он. – Но я хочу твоего внимания и общения, котенок. Будь хорошей девочкой, подари мне свою улыбку, – после этих слов я стараюсь сдержаться, но не улыбнуться невозможно.

– Вот умница. Кстати, меня зовут Артур.

– Очень приятно.

– Очень надеюсь, что тебе приятно, – усмехается он и продолжает гладить мою ладонь.

– Ну, как дела? – в палату неожиданно заглядывает медсестра, и я хочу вырвать руку, но Артур не отпускает. Женщина подходит ко мне и начинает менять капельницу. Я опускаю глаза на наши руки и рассматриваю его большую ладонь, запястье с кожаным браслетом, выделяющиеся вены и понимаю, что ещё ни один парень не делал для меня ничего подобного. Да и не было у меня особо парней, а мужчин – тем более. Медсестра молча уходит, и воцаряется тишина. Я не знаю, о чем говорить с незнакомым человеком. А ещё в присутствии этого мужчины от нахлынувшего смущения у меня предательски горят щеки, и сердце не прекращает колотиться.

– Откуда ты такая взялась? – выдыхает Артур. – Такая красивая, – его голос становится тише, а мне бесконечно приятно уже оттого, что этот мужчина, несмотря на мой ужасный вид, считает меня красивой. – Сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Ну слава богу, совершеннолетняя, – усмехается он.

– Спасибо вам, – невпопад выдаю я. – Но не нужно, мне и в общей палате было хорошо. Пусть меня переведут назад, – не привыкла я, чтобы на меня так тратились.

– Послушай, Лерочка, для меня это ничего стоит. Я уже все оплатил, и назад мне денег никто не вернет, поэтому, будь добра, не выкидывай мои деньги на ветер, а принимай, – немного резко говорит он, словно ему уже порядком надоела эта тема. – Все, чего я хочу от тебя взамен в данный момент – это твое хорошее настроение.

Он отпускает мою руку, берет пакет и вынимает оттуда бутылку с соком, фрукты и баночки творога с разными наполнителями.

– Я совершенно не знал, что ты любишь, поэтому если тебе чего-то хочется – скажи.

– Спасибо, вы и так достаточно сделали.

– И да, котенок, переходи на «ты». Прекрати благодарить. Мне пора. Кушай фрукты, пей сок, набирайся сил. И подари мне ещё одну улыбку. – Я улыбаюсь, глядя, как он встаёт и ухмыляется в ответ. Несмотря на то, что Артур кажется простым, в этом мужчине чувствуется превосходство. Не думаю, что он такой добрый со всеми. – Я приду завтра. Чего тебе хочется?

– Ничего, спасибо.

– Лера, ещё раз скажешь спасибо – отшлепаю по попе! – шутит он. А я опять заливаюсь краской. Замираю, кода мужчина нависает надо мной. Он молча смотрит мне в глаза, а я, распознав в его «кофейном» взгляде огонь, не могу оторваться. Потом он наклоняется ниже… Я задерживаю дыхание и неосознанно закрываю глаза. Чувствую, как он глубоко вдыхает, проводит носом по моей щеке, и его теплые губы целуют мои виски, щеки, и краешки губ. По телу несётся жар, и сердце уже готово выскочить из груди. – Ты необыкновенная, – от его шепота разбегаются по телу мурашки. – До завтра, – он отступает и уходит. А я боюсь открыть глаза и проснуться в общей палате. Потому что так не бывает. Никто ничего не делает просто так или потому что я необыкновенная.

Так и лежу, глубоко вдыхая его аромат, который ещё витает в палате. Кажется, что я все еще продолжаю ощущать на себе легкие прикосновения этого мужчины, словно он оставил на мне некие фантомные следы.

Глава 4

Артур

Глядя на мишень, задерживаю дыхание, стреляю и попадаю точно в цель. Еще прицел, но поднимается ветер. Делаю поправки на него и сшибаю вторую бутылку, затем еще и еще, уже очередью, и ни одного промаха. А вот Тимур лажает на последнем выстреле, и это значит, что я выиграл. Но дело не в деньгах и споре, кто из нас круче в стрельбе. Я так расслабляюсь. Кто-то слушает музыку, кто-то бухает, кто-то трахается, а я с детства стреляю. Люблю оружие и много знаю о нем. Спасибо отцу и его коллекции винтовок. Такое вот немного ненормальное увлечение, которое всегда пугало мою мать.

– Ну да, с кем я тягаюсь, ты же помешан на оружии, – усмехается Тимур и опускает винтовку. Мы недалеко от города, возле речки, пробуем новые американские «ACR», которые пришли мне вчера. – Ничего так «игрушка», – говорит он, рассматривая винтовку.

– Наша «ORSIS» лучше, – отвечаю я и забираю у него оружие, складывая в багажник, накрываю брезентом.

– Согласен, – достаю из портативного холодильника пару бутылочек бельгийского пива, открываю и протягиваю одну из них Тимуру. Мы дружим с университета, он единственный человек, которого я могу назвать другом. Даже отцу так не доверяю как Тимуру. Потому что отец меня предавал, а Тимур – нет. Облокачиваюсь на внедорожник и смотрю на тихую воду в речке.

– Как отец? – спрашивает друг.

– Старается держаться и не показывать боль, но у него это хреново получается, а мы с матерью играем дешевый спектакль, делая вид, что все хорошо, – горько усмехаюсь и отпиваю холодного пива. – А самое смешное то, что он не верит в нашу игру, но, чтобы не расстраивать мать, тоже делает вид, что так и должно быть. Вот такой порочный круг.

– Знаешь, медицина не стоит на месте, и известно много случаев, когда человеку удавалось, если не победить рак, то с помощью правильного лечения значительно продлить жизнь…

– Не нужно этих речей, они, знаешь ли, ни хрена не воодушевляют. Мы и так сделали все, что могли, пытаясь продлить жизнь отца. Дальше остается надеяться только на… – замолкаю, потому что не знаю, что сказать. На бога? Это сказка для тех, кто в него верит. – Знаешь, раньше я думал, что деньги решают все. Абсолютно все. А вот они, деньги, у нашей семьи их достаточно. Да, эти бумажки продлевают жизнь, но до конца откупиться от смерти нельзя. Вот такая вот гребаная карма, – допиваю пиво и иду за очередной одной бутылкой.

– Согласен, судьба еще та тварь. Иногда такие сюрпризы выкидывает, – хмыкает Тимур и достает сигареты. Беру у него одну, прикуриваю, глубоко затягиваюсь, впуская в лёгкие горький дым. Тим знает, что говорит, его сука-судьба не пожалела. Или сука-любовь перевернула всю его жизнь. – Может, нажремся? У меня повод есть – год как холостой.

– Нет, у меня сегодня свидание.

– Так бери свое «свидание» и приезжайте ко мне в загородный дом. Мясо на углях пожарим. Сауна, бассейн, свежий воздух.

– Я бы с удовольствием посетил с той девочкой и сауну, и бассейн, но, к сожалению, пока это невозможно.

– Так это не Диана? – Тимур выгибает брови.

– Не-е-ет, Диана там и рядом не стояла, – ухмыляюсь я, вспоминая рыжеволосую малышку. Эта девочка вот уже сутки не дает покоя. Занимает собою все мое жизненное пространство. Будоражит и возбуждает любая мысль о ней. Даже чертовы звезды на ее пижаме кажутся сексуальными. Они мне снились сегодня ночью, а точнее то, как я срываю с девочки чертову пижаму, зарываюсь в волосы и рывком притягиваю к себе. А потом… от таких фантазий вдруг все тело приятно сводит. Со мной такое впервые. Чтобы маленькая девочка ворвалась в голову и перевернула там все.

– Ого, и кто тебя в очередной раз так зацепил? – ржет Тим.

– Не поверишь. Девушка девятнадцати лет с пушистым зайцем и в пижаме со звездами. Маленькая рыжая девочка. Чистая, наивная, никем не тронутая, неискушенная. И у меня на это стоит, аж яйца сводит.

– Вот таких-то «девочек» и надо бояться, Арт, – уже вполне серьезно говорит Тимур. – Простым девкам что нужно? Тряпки, айфон, украшения, и прочее. А таким «девочкам» этого мало. Они сначала в голову врываются, затем в сердце, а потом уже всю душу выворачивают наизнанку, опустошая ее.

– Не нужно всех мерить своим опытом. Нет, я с тобой согласен: если впустить бабу в душу, то она, конечно, там все разворошит. А я просто ее хочу. Примитивно и похотливо развратить маленькую девочку. В этом есть свои прелесть и азарт, – говорю и загораюсь.

– Ну, попробуй, – хитро прищуривается Тимур, словно знает больше меня. – Я уже хочу видеть эту фею, которая тебя приручит.

– Ошибаешься, я никогда не ставлю в приоритет женщин и не пускаю дальше, чем им положено.

Тимур продолжает ухмыляться, хочет что-то сказать, но нас отвлекает звонок моего телефона.

– Да, мам, – отвечаю, но мне совершенно не нравится, как она всхлипывает.

– Артур, отцу прямо на совещании стало очень плохо, его увезли в клинику! – рыдает в трубку мать. Подсознательно я давно готов к смерти отца, потому что это неизбежно, вопрос времени. Но по моему телу все равно проносится волна жара, о которой сразу же бросает в холодный пот. – Артур… он … он… доктор сказал… – ее речь становится бессвязной.

– Я сейчас приеду, – отвечаю, слыша, как она плачет. – Успокойся, все будет хорошо. Ты слышишь, его вновь поставят на ноги, – говорю, хотя сам в это не верю. Она сбрасывает звонок, а я мчусь в клинику.

***

Все хуже, чем я думал. Отец в реанимации, без сознания. Доктор не оставляет нам никаких шансов. Кроме гребаного чуда, в которое я уже готов поверить. Единственное, что обещают врачи – это долгая кома. Отец может несколько месяцев оставаться жив, но только как овощ. Мать еще не знает этого, она надеется на гребаное чудо, а я не хочу ее лишать этой надежды, иначе она ляжет рядом с отцом. За время его болезни, ее здоровье тоже подорвалось: гипертония, проблемы с сердцем и сосудами. Все поддается лечению, но ей нельзя нервничать, поэтому я молчу, скрипя зубами.

– Нужно ехать и Израиль, – говорит мать, когда мы возвращаемся из клиники домой.

– Его нельзя транспортировать, – стараюсь отвечать спокойно, хотя хочется выкрикнуть ей правду о том, что это все…

– Не сейчас, а когда Роберту станет лучше. Я пока договорюсь.

– Хорошо, – киваю и нервно сигналю, чтобы нам открыли. Ворота разъезжаются, и мы въезжаем во двор родительского дома. Я редко здесь бываю, в основном живу в пентхаусе. Дом огромный, родители любят роскошь и пространство.

Помогаю матери выйти из машины и провожаю ее до двери.

– Не уходи, побудь со мной. Мне страшно и холодно одной в этом огромном доме. – Киваю, соглашаясь.

Долго выслушаю бред про лечение в Израиле, клинику, условия и про погоду, которая тоже вылечит отца. Речь матери вонзает в мое сердце все больше ржавых иголок. Очень тяжело видеть, как человек цепляется за воздух. За надежду, которой нет. Чувствую себя отвратительно оттого, что скрываю от матери правду. Но и сказать, что надежды больше нет, тоже не могу! Отпаиваю мать успокоительным, а в себя заливаю виски, чтобы заглушить боль и орущую совесть.

К вечеру мать засыпает. Ее буквально вырубает большая доза успокоительного, меня же алкоголь не берет. Хлещу виски как воду, сидя в кабинете отца и рассматривая его вещи на столе. Подставки из черного камня, статуэтку из слоновой кости, зажигалку из белого золота, раритетные часы, которые он купил на аукционе в Швейцарии, какие-то документы, которые он, видимо, изучал накануне. Здесь никогда никто ничего не трогал и не переставлял – отец не любит, чтобы кто-то вторгался в его пространство. Когда я был ребенком, он не впускал меня сюда, даже мама здесь бывала редко. А прислугу увольняли безоговорочно, если та смела хотя бы раз переставить вещи в его кабинете. Для отца это был храм. А сейчас я занимался вандализмом, вторгаясь сюда.

Сижу в кресле отца, читаю бумаги, разбрасывая их. Сделка с «Гидромедь» летит на пол, договор о поставках сырья – тоже. Ни одна удачная сделка не спасет вам жизнь… Беру статуэтку и запускаю ее в громко тикающие часы. Разбивая их к чертовой матери. Время останавливается, и наступает мертвая тишина, которая режет мне уши. Допиваю виски и сжимаю голову, пытаясь остановить пульсацию в висках. Хозяин кабинета никогда не был идеальным отцом, между нами много недопонимания. Мне по-прежнему не хочется становиться его приемником, но все равно невыносимо больно осознавать, что отец никогда сюда не вернется.

Встаю с места, отшвыривая осколки стекла от часов, выхожу из кабинета. Почти выбегаю на улицу и глубоко дышу прохладным майским воздухом. Опьянение все же есть: тело ватное, губы немеют, а мозг абсолютно трезвый. Вынимаю из кармана телефон и набирают номер Леры. Сам от себя не ожидал, но она единственная, кого я сейчас хочу слышать и видеть. Вероятно, мне просто нужно разгрузить мозг, иначе сорвусь.

– Алло, – робко отвечает девочка, и я пьяно улыбаюсь в трубку. Не будь она больна, прямо сегодня сожрал бы ее всю, полностью.

– Какие цветы ты любишь?

– Что? – тихо спрашивает она.

– Какие цветы ты любишь?! – настойчиво повторяю вопрос и иду к машине.

– Ромашки, – настороженно отвечает она, а я усмехаюсь. Ромашки, бл*ть! Валерия настолько самобытна и уникальна. Пижама со звездами, розовые тапочки и ромашки – все в ее духе.

Глава 5

Валерия

«Посещения больных разрешены до восьми вечера» – так написано на двери отделения, но, видимо, на Артура это правило не распространяется. Он приходит в десять вечера с букетом цветов. Никогда не видела таких огромных ромашек. Они такие пушистые, благоухающие и перевязанные атласной лентой – необыкновенные. Он опускает их на мои колени и садится рядом.

Сегодня в нем что-то поменялось. Нет, он такой же привлекательный, с дерзкой ухмылкой на губах. На Артуре белый тонкий джемпер, который контрастирует с его смуглой кожей, рукава закатаны, на запястьях неизменные кожаные браслеты, на левой руке часы. Смотрит на меня, словно трогает взглядом, заставляя мое сердце биться в тысячу раз быстрее.

– Ну как ты, котенок? – спрашивает он, и я понимаю, что изменилось. «Кофейные» глаза уже не хищные, а теплые, с поволокой. И голос мягкий, хриплый и ленивый.

– Спасибо, все хорошо, мне уже лучше, – отвечаю, забирая букет в руки, зарываюсь носом в нежные лепестки ромашек. Обычно букеты из салонов не пахнут, а этот такой свежий, будто цветы только что сорвали с поля.

– Тебе больше не больно? – спрашивает он и накрывает мое колено большой ладонью.

– Нет, – напрягаюсь, потому что от его пальцев через ткань пижамы по моим ногам разбегаются тысячи мелких электрических зарядов.

– Не бойся, котенок, – лениво смеется он. – Просто невозможно не касаться тебя. – Его рука то настойчиво сжимает, то нежно поглаживает. А мне страшно, и одновременно кожа горит в месте его прикосновения, и бабочки в животе порхают, бьются крыльями, словно хотят вырваться. – Ты такая хрупкая, нежная, – Артур переходит на хриплый шепот. – Расскажи мне что-нибудь, хочу тебя послушать, – он ловит мой взгляд, и я начинаю тонуть в его теплых глазах.

– Что рассказать?

– Все что хочешь. О чем мечтаешь, чем увлекаешься. Как поживает твой парень? – хитро прищуривая глаза, спрашивает Артур.

– У меня нет парня.

– А куда он делся? Расстались? Ты его бросила? – он ведет бровями, и я улыбаюсь. Артур не прекращает прикасаться к моим коленям, но теперь больше приятно, чем страшно.

– Нет, у меня его не было.

– Что, вообще никогда? – с подозрением спрашивает Артур, словно не доверяет мне.

– Ну почему никогда, был, в училище, но… – не хочу рассказывать, что меня бросили, потому что я была не готова к сексу. Тогда было как-то по-детски страшно. Антон так напирал и внаглую лез мне под юбку, что я сбежала с его квартиры, а на следующий день, мне рассказали, что он переспал с моей однокурсницей. – В общем, не сложилось…

– Ммм, как интересно. Насколько серьезные у вас были отношения? – внимательно, без улыбки спрашивает он.

– Эм, что в вашем понимании «серьезно»?

– По-взрослому, Лерочка, – он привстает, забирает у меня цветы, нависает надо мной, тянет руку, убирает волосы с моего лица и задерживается, накручивая прядь волос на пальцы. – Отвечай, – понижая тон, спрашивает он. А я уже не помню, о чем мы говорили. – Так насколько далеко ты зашла со своим парнем? – напоминает он мне. А я куда-то плыву, словно попадаю под гипноз.

– Никуда мы не зашли. Точнее, он хотел, но мне было страшно, – зачем-то говорю всю правду, чувствуя, как он начинает поглаживать кончиками пальцев мое лицо.

– А со мной? – еще тише спрашивает он, опаляя щеки горячим дыханием.

– Что с вами? – чувствую себя дурой, постоянно переспрашивая. Когда он так близко, я теряю рассудок.

– Тебе со мной страшно? – он замирает в сантиметре возле моих губ, и я прекращаю дышать.

– Да, – честно отвечаю я.

– Почему?

– Потому что я вас совсем не знаю.

– Только поэтому? – усмехается он и втягивает воздух, а я чувствую запах алкоголя. Ничего не могу с собой поделать. После смерти родителей я испытываю неприязнь к этому запаху.

– Вы пьяны? – все очарование проходит, теперь мне действительно страшно, и я сжимаюсь, пытаясь отодвинуться.

– Не «вы», а «ты». И да, я пьян, но уже, скорее, тобой. Если бы ты только знала, что делаешь со мной, Валерия, – он проводит носом по моей щеке, а я чувствую, как сковывает тело, и глаза щиплет от подступающих слез. Чувствую себя в ловушке, словно меня загнали в угол. Зажмуриваюсь, пытаясь дышать глубже, и дело даже не в Артуре. Еще минуту назад я с ума сходила от его прикосновений, а сейчас меня сковывает страхом, и я немею. Когда мне было тринадцать лет, один из собутыльников отца в пьяном угаре зажал меня в темной комнате, от него отвратительно воняло. Ничего не случилось, в комнату вовремя зашёл отец, и его друг сделал вид, что ничего не произошло, но страх перед пьяными мужчинами сидит во мне до сих пор. Не выдерживаю, всхлипываю, когда из глаз скатываются слезы.

– Малышка, ты чего? – с недоумением спрашивает Артур и немного отстраняется. Я глубоко вдыхаю, пытаясь подавить страх.

– Ты пьян… – все, что могу сказать. Я закрываю лицо руками, чтобы отгородиться от близости этого мужчины.

– Я не сделаю тебе ничего плохого. Да, я пьян, но контролирую себя. Ты просто безумно мне нравишься, мне хочется постоянно тебя касаться. Но я не собирался причинять тебе вред. – А я ничего не могу ответить, чувствуя себя сумасшедшей, не могу объяснить причины своих слез. Просто дышу, дышу, дышу, боясь открыть лицо. Слышу, как Артур глубоко вдыхает и отходит от меня. Я слышу, как звенят стаканы, когда он наливает воду.

– Возьми, – открываю лицо, принимаю бокал и послушно пью. А он садится рядом и уже не касается меня.

– Тебя кто-то обидел, будучи пьяным? – его голос становится холодным и сдержанным, а я киваю, утирая слезы.

– Кто?! – с нотками ярости спрашивает он.

– Это было давно, и я сейчас не хочу об этом говорить, – сдавлено отвечаю я. – Прости, это сильнее меня… – допиваю воду, глотая слова.

– Не буду сейчас на тебя давить, но потом ты обязательно все расскажешь, – уверенно заявляет он, намекая на нашу следующую встречу. Артур настолько серьезен и собран, что мне становится стыдно от своего неадекватного поведения. – Сегодня мой отец после затяжной болезни впал в кому. Наверное, это не выход – глушить эмоции с помощью алкоголя, – вдруг откровенно говорит он, глядя куда-то сквозь меня. – Но алкоголь меня не взял, и я захотел увидеть тебя. Если хочешь, я уйду.

– Прости, я не знала. Не уходи, – вырывается у меня. Внутри что-то переворачивается, словно чертовы бабочки, которые несколько минут назад испуганно притаились, вдруг вырвались наружу. Я нашла в этом мужчине что-то схожее с собой. Ему не с кем разделить свою боль, и он пришел ко мне, к девушке, которую знает всего пару дней. – Обними меня, – сама тянусь к нему, когда он улыбается уголками губ. Артур садится рядом на кровать, облокачивается на подушки и раскрывает руки.

– Иди сама ко мне, – предлагает он, словно кидая вызов, но на самом деле это тест на доверие. Медлю, а потом пододвигаюсь ближе и аккуратно ложусь ему на грудь, переборов свой страх. Он обнимает меня и слегка поглаживает спину, иногда играя с волосами. Мы лежим в абсолютной тишине. Постепенно расслабляюсь, слушая размеренный стук его сердца, глубоко вдыхаю запах дорогого и дурманящего мужского парфюма. Становится хорошо и одновременно волнительно. Приятное волнение разливается негой по всему телу. Никогда не испытывала такого тепла и нежности от близости с человеком.

Глава 6

Валерия

Время летит на полной скорости, и все плохое, в конце концов, проходит, оставаясь в истории. Мне сняли швы и выписали домой. Да, резкие движения пока противопоказаны, переутомляться и заниматься спортом нельзя, но я уже не ощущаю себя беспомощным растением. Чувствую прилив сил, и все благодаря Артуру и чуду, которое он мне подарил. Я не дура и прекрасно понимаю, что этот мужчина не добрый меценат и делает это все, потому что я ему нравлюсь. Но почему бы и нет?! Он не мальчишка из соседнего подъезда, не мой бывший парень Антон, гопник из училища. Он взрослый мужчина, который старше меня на девять лет. Мужчина, состоявшийся в жизни, знающий себе цену, имеющий определенный статус и невероятный магнетизм. Главное, мои бабочки рядом с ним сходят с ума. Он тот, о ком я мечтала. Мужчина, сошедший со страниц любимого романа, умеющий ухаживать и очаровывать. Артур принадлежит к категории тех, кто не только говорит, но и делает, совершая поступки, к которым невозможно оставаться равнодушной.

– Дашка, зачем ты опять купила эти сосиски? – спрашиваю, разбирая пакет с продуктами, который принесла сестра.

– А что с ними не так? Там акция была, я взяла две упаковки.

– Еще и две, – цокаю я. – Они же совершенно невкусные. Мы покупали их месяцев назад и скормили потом уличным котам, которые, кстати, тоже ели их с неохотой.

– Блин, я забыла… – сестра делает виноватые глаза.

– Ну не бывает вкусных сосисок за такую цену, – укладываю продукты в холодильник, беру себе питьевой йогурт и сажусь на кухонный диванчик, глядя, как Даша прикуривает тонкую ментоловую сигарету и выдыхает дым в открытое окно. Отмахиваюсь от дыма, морщась, но сегодня не читаю сестре лекций о вреде курения. Она устала, у нее последнее время завал заказов, и Дашка вынуждена работать без выходных, поскольку я на больничном.

– Мне уже намного лучше, в понедельник выйду на работу.

– Ой, сиди, героиня нашлась, – отмахивается Дашка.

– Нет, я, правда, хорошо себя чувствую, просто не буду поднимать тяжёлое. У тебя новые часы? – указываю на запястье сестры, рассматривая аксессуар.

– Да, это Сашка подарил, – не очень довольно сообщает Даша. – Откупается.

– Вы опять поругались?

Сестра старше на пять лет, и я всегда хотела быть на нее похожей. Волосы у нее не рыжие, а медовые. Она немного выше меня, и фигура лучше. У меня маленькая грудь, а Дашка пошла в бабушку и гордо носит «троечку». Она сексуальная, а я больше милая. Даша огонь, в ее глазах страсть и загадка. А я воздух, спокойствие и открытая книга. Мы чем-то похожи внешне, но характеры у нас противоположные. Если бы не ее настойчивость и внутренняя сила, неизвестно, как бы сложилась наша жизнь.

– Да не бери в голову, все как всегда, – настроение сестры ухудшается. – Ему показалось, будто кто-то косо на меня посмотрел, и апогей всего – я улыбнулась таксисту. В итоге скандал и вынос мозга. Не знаю, почему мы вообще до сих пор вместе. Он больной на всю голову.

– Ты его еще любишь?

– Уже не знаю, Лерка. – А раньше Даша уверенно отвечала, что любит, теперь же их отношения все больше и больше удручали ее. – Это больше похоже на привязанность, нет никакого развития. Да я уже и не хочу за него замуж. Не знаю… – обречённо вздыхает Даша и тушит в пепельнице окурок, продолжая смотреть в окно. – Иногда мне кажется, что лучше его нет никого, а иногда – что нужно разорвать эти отношения, пока не поздно… В общем… – сестра замолкает и, не находя слов, обнимает себя руками так, как будто в комнате становится холодно. А я встаю и обнимаю ее сзади, тоже всматриваясь в ясное небо.

– Но ты же знаешь, что все будет хорошо? – пытаюсь поднять ей настроение.

– Когда-нибудь будет… – невесело отвечает Даша.

– А меня сегодня пригласили на свидание, – тихо сообщаю ей я.

– Твой принц из больницы?

– Я уже говорила, его зовут Артур. И на принца он не похож, скорее, на демона-искусителя.

– В том то и дело, Лера. Не нравится он мне. Сейчас дает, а потом заставит заплатить за каждую потраченную копейку. Он не «парень с нашего двора», а взрослый и состоятельный мужик, которого не устроит просто дарить тебе ромашки и целовать ручку.

– Думаешь, я этого не понимаю? Понимаю. Я ему нравлюсь, и он мне – тоже. Зачем нужен «парень с нашего двора»? Серьёзный мужчина привлекает больше. Он вообще первый, к кому меня настолько влечет.

– Еще бы он не привлекал! На машине стоимостью как три наши квартиры, – хмыкает Дашка.

– Думаешь, мне деньги нужны? – отрываюсь от сестры.

– Ничего я не думаю. Но лучше мужик, который может обеспечить семью и дать женщине все, в чем она нуждается, чем просто хороший парень.

– Ох, Дашка, не веришь ты в искрение чувства. И это плохо. Жизнь она, конечно, жестокая, но без веры в искренность нельзя, – говорю я. Отрываюсь от сестры и иду в комнату, открываю шкаф, выбирая, что надеть. Выбор невелик: джинсовое платье на пуговицах спереди, либо персиковый сарафан-крестьянка с широкой юбкой и открытыми плечами.

– Персиковое надевай, – советует сестра. – И волосы распусти. Только когда твой принц приедет, сначала я с ним поговорю.

– Зачем?

– Затем! Сестрёнка у меня одна, и я не хочу, чтобы тебе кто-то разбил сердце. Все, собирайся.

Артур пунктуален. Ровно в шесть вечера его машина паркуется напротив нашего подъезда, и я кидаюсь к двери. Но сестра меня останавливает. Надевает тапочки, берет свои сигареты и сама спускается вниз, заставляя меня ждать. Сердце колотится как сумасшедшее. Я еще никогда так не волновалась. Подхожу к зеркалу, поправляю платье, перекидываю волосы на одно плечо, подкрашиваю губы бледно-розовой помадой и иду к окну. Подглядываю через шторы за Артуром, который выходит из машины, облокачивается на белый внедорожник и играет ключами, посматривая на наши окна.

Дашка выходит из подъезда, прикуривает сигарету и приближается к Артуру. Они здороваются, кивая друг другу, и Дашка что-то долго говорит, а Артур то ухмыляется, то прячет улыбку, становясь серьезным, то задает вопросы. И я хочу знать, о чем они говорят. А потому решительно надеваю бежевые балетки, глубоко вдыхаю и покидаю квартиру.

Выхожу из подъезда, чувствуя, как волнение зашкаливает, и ладошки потеют. Артур что-то тихо говорит сестре, но, завидев меня, замолкает и улыбается, сдержанно, лишь уголками губ, а глаза горят. От этого блеска подкашиваются ноги, и внутри все переворачивается. Дашка оглядывается и скептически поджимает губы, а мне уже все равно, что она думает, я под гипнозом «кофейных» глаз.

– Не переживайте, Дарья, я не сделаю Лере ничего такого, что ей не понравится, – голос у него сегодня опять с хрипотцой, низкий, вибрирующий.

Сестра наклоняется ко мне, поправляет волосы и шепчет:

– Я понимаю, что это невозможно, но держи себя в руках, не теряй голову. И если ты не ответишь хоть на одно мое сообщение, я заявлю в полицию, – усмехается она и, шлепая меня по попе, уходит. А я замираю, потому что Артур трогает меня взглядом. Никогда не думала, что такое возможно, но мое тело мгновенно отзывается. Артур усмехается, прикусывает губу, отталкивается от машины, подходит ко мне и берет за руку.

– Ты прекрасна, – крутит меня, рассматривая, а потом резко дёргает на себя, прижимая к сильному телу. – Я тебя съем, Лера, – шепчет куда-то мне в волосы и глубоко вдыхает. – Ты знаешь, что от тебя пахнет медом? Невозможно устоять, – его голос пьянит, его близость лишает разума, а запах дурманит. Свидание ещё не началось, а я уже в эйфории. Мне немного страшно от того, что все так быстро и стремительно, но разве это плохо? Мы же не дети.

– От тебя пахнет грушей и мускатным орехом – такой тонкий запах, – отвечаю я, и Артур смеётся мне в волосы.

– Лер, – хрипло зовёт меня, сжимая талию. – Я безумно хочу тебя поцеловать, хочу попробовать тебя на вкус, иначе меня разорвет, малышка.

– Так поцелуй, – шепчу ему в ответ, а у самой сердце замирает. Он хватает меня за подбородок, поднимает голову, заставляя смотреть ему в лицо. – Только в машине, а не посреди двора. – Артур закрывает глаза, вдыхает, а потом отпускает меня и открывает переднюю пассажирскую дверь.

– Быстро в машину, котенок! – командует он, помогает мне сесть, закрывает дверь и обходит машину. Пока он садится за руль, я осматриваю салон. Никогда не была внутри таких шикарных машин. Салон из белой кожи, а приборная панель обшита черной, на ней размещен сенсорный экран, с помощью которого можно управлять машиной. Я такие только в рекламах видела. А главное, здесь стоит насыщенный запах хозяина машины.

– Иди ко мне, солнце, – он вновь нетерпеливо дёргает меня на себя, грубо зарывается в волосы и притягивает к своим губам. Сначала замирает, заставляя сердце биться быстрее. А потом целует, всасывая мои губы, и я пытаюсь ответить, но он не позволяет, забирая инициативу.

Я полагала, что в моей жизни были поцелуи, я полагала, что умею целоваться, но с Артуром моя уверенность рухнула. Его поцелуй не сравнится с тем слюнявым чмоканьем Антона. Артур то нежно обводит языком мои губы, то жадно их всасывает. По телу бегут волны мурашек, голова кружится, и совершенно не хочется отрываться. А когда он слегка кусает меня за нижнюю губу, я невольно издаю стон удовольствия. Он перехватывает губами стон, поглощая его, отрывается от меня и тяжело дышит, обжигая.

– Ты очень вкусная и чувствительная девочка, – словно задыхаясь, говорит он. – Поехали, иначе… – глотает слова, качая головой. – Лучше тебе не знать, что сейчас в моих мыслях, – усмехается и отпускает меня, садясь ровно за руль. А я сама не могу отдышаться и справиться с головокружением. Мне кажется, что если он захочет, я отдам этому мужчине все.

– Куда мы?

– У нас обширная программа, тебе понравится, котенок.

Глава 7

Валерия

Когда выезжаем за пределы города, мое волнение зашкаливает. Рядом с этим мужчиной кажется, что сердце сразу охватывает аритмия. Ритм то замирает, то ускоряется. Стараюсь не пялиться на Артура так откровенно, но ничего не выходит. Он уверено и расслаблено ведет машину, берет сигареты, прикуривает и выдыхает дым в окно. Всегда не переносила запах табачного дыма, но его сигареты пахнут иначе. Запах парфюма, кожи салона и табака смешиваются и создают особую атмосферу. Смотрю на пальцы, сжимающие руль, и вспоминаю, как хорошо было, когда он прикасался ими ко мне. Артур говорил, что ему постоянно хочется меня касаться, теперь я его понимаю – мне тоже хочется чувствовать этого мужчину. Хочется взять его за руку, прижаться к сильному телу, почувствовать его дыхание и еще один горячий поцелуй, от которого потом будут долго гореть губы. И это не просто желание – это влечение, тяга, которую сложно преодолеть.

На Артуре сегодня темно-синие потертые джинсы и черная спортивная рубашка на металлических пуговицах, из-под расстегнутого воротника виднеется цепь из белого золота, а на ней какой-то кулон. И мне хочется его рассмотреть, но кажется, что я никогда не смогу решиться и залезть ему под рубашку. В какой-то момент он поворачивается ко мне, подмигивает, усмехаясь и, словно читая мысли, берет мою руку, опуская ее себе на колено, сплетает наши пальцы, немного сжимает, а я смотрю, как красиво контрастирует наша кожа. Его смуглая и моя белая.

– Куда мы едем? – осматриваю загородную трассу и лес вокруг. Погода сегодня сказочная, теплая, солнце ласковое, и вокруг все цветет и пахнет. Идеальный день для свидания.

– Тут недалеко есть загородная усадьба, – отвечает Тимур.

– А что мы будем там делать?

– Как что? – он опять поворачивается ко мне и хищно улыбается. – Я тебя похищаю, – произносит вкрадчиво и сильнее сжимает мою ладонь. – Запру в там, приставлю охрану и буду делать с тобой все, что захочу, – понижая голос, говорит он. А мне не страшно, я довольно улыбаюсь, кусая губы. – Что, совсем не страшно, котенок?

– Нет, мне кажется, что с тобой ничего страшно, – его взгляд теплеет, и он усмехается, довольный моим ответом. Артур поднимает наши руки и подносит к своему лицу. Не целует, просто водит губами и отпускает. А я вспыхиваю, когда внутри все переворачивается, сводит от трепета и еще чего-то незнакомого, жгучего, но очень приятного.

– Мы уже почти приехали. Тебе понравится.

Артур сворачивает с дороги, и через десять минут мы действительно въезжаем на территорию усадьбы. Это что-то невероятное! Необъятная территория, сад, фонтан, мозаичные дорожки с витиеватыми узорами. Просторная беседка с балдахином и воздушными шторами и огромный дом с белыми колоннами и террасой.

У меня открывается рот, когда Артур паркуется под специальным навесом для машин и помогает мне выйти.

– Вот здесь я тебя и запру, – усмехается он.

– Здесь… – не могу подобрать слов. – Прекрасно.

– То есть тебе нравится, и ты не против?

– Артур, я серьезно, чей это дом?

– Нашей семьи. Он новый. Отец хотел отойти от дел и переехать сюда. Но не судьба… Пока тут живет только обслуга, собаки и лошади.

– Здесь есть конюшня? – восхищенно спрашиваю я.

– Да, за домом, возле озера, – спокойно отвечает Артур и ведет меня по дорожке к беседке. Пока я рассматриваю сад, красивые цветы, деревья, причудливые кусты, у Артура звонит телефон. Он вынимает его из кармана, смотрит на дисплей, и я вижу высвечивающееся имя «Диана».

– Да, – спокойно отвечает он, и я слышу голос девушки, но не могу разобрать слов. – Потому что я занят! – Напрягаюсь, когда его голос кардинально меняется, становясь холодным и раздраженным. – Получается, так! – Не знаю, кто такая Диана, но я уж точно не хотела бы оказаться на ее месте. – Все! Не звони мне! – Он сбрасывает звонок и отключает звук на телефоне. Хочется спросить, все ли в порядке, но я не решаюсь.

Артур заводит меня в беседку, где расположены мягкие диваны вокруг стеклянного стола на массивной деревянной ножке.

– Располагайся, отдохни, выпей, – он указывает на стол, где стоит кувшин с напитком. В корыте лед, мята, дольки апельсинов и клубники. На тарелке маленькие корзиночки из теста, в которых свежие ягоды и сливки. Красиво уложены салфетки. Бокалы из тонкого стекла. Прозрачные шторы, колыхающиеся от ветра… А рядом со мной невероятный мужчина. Боже, скажите мне, что это не сон! – Я скоро вернусь, только распоряжусь насчет прогулки и ужина.

Артур уходит, а я наливаю себе освежающий напиток и, наслаждаясь вкусом, всматриваюсь вдаль: в сад, цветущие деревья. Думаю о том, что вот так выглядит мечта. Тишина, спокойствие и умиротворение. Но мне сложно представить, сколько стоит эта усадьба. Кажется, я попала в другую реальность – в мир больших денег и роскоши. И от этого почему-то становится немного страшно.

Вскрикиваю, почти роняя бокал, когда к моей ноге прикасается что-то теплое, и выдыхаю, понимая, что это собака. Большой белый лабрадор. Он лижет мне руку, садится рядом и смотрит в глаза. Такой добрый, милый, и очень ухоженный пёс.

– Привет, – осторожно тянусь к нему, чешу за ухом, глядя, как пёс прикрывает глаза от удовольствия и сам ластится к моей руке. – Какой ты милый, – усмехаюсь, глажу пса, и он начинает прыгать вокруг меня. – И как тебя зовут, подлиза?

– Его зовут Арчи, – отвечает Артур, проходя в беседку. – Сидеть! – четко командует он, и пёс послушно садится, замирая. Артур тоже гладит собаку, но тот сидит спокойно, посматривая на меня.

– Он такой хороший, послушный, отпусти его играть. Видно же, что он хочет.

– Гулять, Арчи! – командует Артур, и пёс срывается места, начиная носиться по двору. – Пошли, – он протягивает мне руку и помогает подняться. Иду за ним, не зная направления. Да и какая разница? Кажется, я готова пойти с этим мужчиной куда угодно.

Мы медленно обходим дом, а Арчи счастливо бежит рядом с нами. Там, и правда, озеро. Небольшое, но очень красивое. Оглядываюсь на дом и представляю, какой прекрасный вид из окна. А потом мне становится очень жаль, что в этом доме никто не живёт. Он огромен, но строился с любовью и планами на будущее.

– Как твой отец? – тихо спрашиваю я.

– Так же. То есть никак… – недовольно отвечает Артур, словно не хочет разговаривать на эту тему, и я закусываю губы.

– Все будет хорошо, – тихо произношу я, но Артур не реагирует. Из конюшни выводят двух лошадей: белую и черную – и я теряю нить беседы. Они такие высокие, статные, красивые – дух захватывает от их величия. Мы подходим, и мне становится страшно, потому что раньше я никогда не видела лошадей так близко. Они очень послушные. Мужчина, выводящий их из загона, протягивает мне корзинку, в которой лежат морковь и яблоки.

– Возьми морковку, прокорми Снежинку, – Артур указывает на белую лошадь. – Она ее любит. – Беру морковь, но мне страшно. – Положи ее на ладонь и протяни. Делаю так, как он говорит, но боюсь. Артур качает головой, берет меня за запястья и подносит мою руку к морде лошади. Это невероятно, но она аккуратно берет морковь и съедает. Я счастливо улыбаюсь, уже смелее кормя животное.

– То есть спрашивать, умеешь ли ты ездить, бесполезно?

– Ты что?! Я вообще впервые так близко к лошадям. Но очень хотела бы научиться ездить верхом, – признаюсь я.

– Научим. Тогда давай просто погуляем с ними, – предлагает Артур, и я счастливо киваю. День ещё не закончен, но он уже самый лучший в моей жизни.

Дальше мы гуляем вдоль озера, кормим лошадей, общаясь с ними. Я смелею, гладя Снежинку и обнимая ее за морду, а она смешно фыркает. В основном мы разговариваем о лошадях и их повадках. Артур много об этом знает и смотрит на них с гордостью. Визжу как ребенок, когда он в шутку пытается затащить меня на лошадь. Потом сам ловко запрыгивает и скачет вокруг озера.

После, намного позже, мне будет казаться, что именно в этот день и в этот момент я влюбилась в Артура. Отчаянно, глубоко и навсегда пропала. Невозможно было остаться равнодушной к этому, как мне тогда казалось, идеальному мужчине…

Когда мы вернулись с прогулки, Артур показывал мне дом. Такой огромный, но уютный. Несколько спален на втором этаже. Мансарда с игровой комнатой. Крытый бассейн на цокольном этаже. И камин в огромной гостиной. Никогда не думала, что когда-либо окажусь в таком доме. Здесь было страшно прикасаться к вещам, потому что они казались неприлично дорогими.

С наступлением темноты нам накрыли стол на террасе. Рыба на гриле, салат из морепродуктов, запечённые овощи, вино и сервировка – как в элитном ресторане. Никогда не ела такой вкусной еды. А в какой-то момент мне становится стыдно за то, что я уплетаю еду, словно дикая, но Артур говорит, что ему нравится смотреть, как я ем. Сам он съедает только рыбу, немного овощей и пьет вино.

– Выпей немного, расслабься. Думаю, тебе понравится фруктовое послевкусие вина, – Артур пересаживается ко мне на диван и протягивает бокал.

– Я вообще никогда не пью, – принимаю бокал и просто кручу его в руках.

– А я не предлагаю тебе пить, я предлагаю попробовать напиток. Это не алкоголь Валерия, это купаж разных сортов винограда, которые при сочетании оставляют необычное послевкусие. Ты должна попробовать, – понижая голос, говорит он, ловит мой взгляд, забирает бокал и сам подносит его к моим губам. – Открой ротик, Лера, – вкрадчиво просит он, и я повинуюсь.

Он наклоняет бокал, и я пью из его рук вино. Глоток, ещё один, вкус, и правда, прекрасный, сладкий и терпкий. Артур наклоняет бокал сильнее, и струйка вина скатывается, пачкая платье. Он отнимает бокал, берет меня за подбородок, притягивает к себе и целует. Наш поцелуй имеет вкус вина, и моментально пьянит. Голова кружится, и я даже не пытаюсь сопротивляться, а плыву по течению в эйфории. Из нежного и аккуратного его поцелуй превращается в жадный и немного грубый, лишающий дыхания. Вскидываю руки, хватаюсь за сильные плечи, сжимаю, чувствуя, как он напряжён. Артур исследует мой рот, ласкает губы, сильно всасывает, кусает, а потом отрывается, позволяя, наконец, вдохнуть. Он зарывается в волосы, сжимая их, тянет назад, управляя мной и вынуждая откинуть голову.

– Ты сводишь меня с ума, малышка, – голос хриплый, напряжённый, почти рычащий. – Твой запах, – его горячие губы прикасаются к моему подбородку, ведут по скулам, ниже к шее, целуют, всасывая кожу. – Твои глаза, губы, волосы, тело, – шепчет мне в шею, одновременно целуя. – Я хочу, чтобы это было моим…

Нечего не соображаю, только чувствую, как горит тело и по нему бегут волны мурашек. Бабочки внутри взбунтовались и порхают как сумасшедшие, управляемые его ласками. Немного пугаюсь, когда сильная рука накрывает мою талию, ведёт выше, гладит, пока горячие губы целуют плечи. А потом его ладонь накрывает мою грудь. Замираю, закусывая губу.

– Расслабься, – шепчет Артур, опять целует мое плечо и поднимается выше, глядя в глаза. Гладит грудь через тонкую ткань платья и перебирает на затылке волосы. Его дыхание сбивчивое, словно Артур задыхается, а со мной происходит что-то новое – низ живота ноет, но очень приятно. Тело горит, дыхание учащается, и хочется прогнуться, поддаваясь его ласкам. – Не бойся, доверься. Покажи мне себя, – Артур дёргает за резинку сарафана на моих плечах и спускает его вниз, оголяя грудь. Всхлипываю, задерживая дыхание, пытаясь прикрыться рукой.

– Не смей! – откидывает мою руку и смотрит на грудь. Соски мгновенно твердеют от прохладного воздуха и ноют от непонятного ощущения, зарождающегося внутри.

– Будешь моей, Лера, – говорит он, протягивая руку и обхватывая грудь.

– Я… Ммм, – кусаю губы, когда он обводит соски.

– Это не вопрос, котенок, – снисходительно усмехается Артур и слегка сжимает сосок, а я не выдерживаю и начинаю бесстыдно стонать, потому что испытываю ошеломляющие ощущения. Становится горячо и хочется, чтобы он не прекращал, а касался меня бесконечно. – Ты уже моя девочка, – наклоняется к уху, не переставая играть с сосками, то лаская, то сжимая. – Скажи мне «да», Лера, – шепчет на ухо.

– Да-а-а, – тяну я, все-таки выгибаясь навстречу его умелым рукам. И он хрипло стонет мне в ухо. – Дай Бог мне сдержаться и не разорвать тебя, малышка, – рычит, но мне не страшно, этот голос возбуждает.

В его кармане настойчиво вибрирует телефон, Артур какое-то время не реагирует, и мне все равно. Потом все же нервно вынимает его, хочет отключить, но отвечает на звонок.

– Да! – смотрит горящими дьявольскими глазами, обещая мучительную пытку. – Что?! – кричит и отпускает меня. – Что ты сказала, повтори… – у него пропадает голос, становясь «мертвым». Артур долго слушает и постепенно меняется в лице, бледнея. Он встаёт с места и отворачивается от меня, облокачиваясь на перила. – Когда это случилось? – спрашивает и прикуривает сигарету. А я прихожу в себя, быстро натягиваю сарафан и обнимаю руками плечи. – Да, я понял, – Артур заканчивает разговор, но продолжает курить, глядя куда-то во двор усадьбы.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, но он молчит. – Артур? – встаю с места, подхожу к нему, поднимаю руку, чтобы погладить широкую спину, но не решаюсь. Так и застываю.

– Отец умер, десять минут назад, – сообщает он тем же «мертвым» голосом, и у меня внутри все холодеет. Всё-таки дотрагиваюсь до его спины и аккуратно глажу. Я совсем не знала его отца, но чувствую боль Артура и, хочется плакать.

– Я… мне…

– Не нужно, котенок. Я давно знал, что это произойдет, и мне казалось, что был готов… Но, оказывается, к такому нельзя подготовиться…

– Чем я могу тебе помочь? – прижимаюсь щекой к его спине, чувствуя, насколько он скован – мышцы каменные.

– Мне нужно ехать, мать в истерике, – он разворачивается ко мне, и я вижу в красивых глазах только боль, которую он держит в себе.

– Да, конечно, подвезешь меня до города, а дальше я сама, – отрываюсь от Артура, собираясь взять свою сумку. Но он хватает меня за руки и дёргает на себя.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала. Останься здесь, дождись меня. Никого не хочу больше видеть…

Глава 8

Валерия

Конечно, я осталась. Я вообще не могла отказать этому мужчине ни в чем, а в такой момент – тем более. Он уехал, оставив меня в огромном доме. Почти сразу в гостиную вышла немолодая полноватая женщина, представилась Светланой Михайловной, поинтересовалась, понравился ли мне ужин, и проводила наверх.

– Артур Робертович просил расположить вас в этой комнате. Свежее белье я постелила, полотенца, тапочки и халат – в ванной. Если что-то будет нужно – обращайтесь, – доброжелательно говорит женщина и покидает комнату.

А я все равно стою на месте, рассматривая спальню. Высокий потолок со стилизованными балками из темного дерева, большая двуспальная кровать с мягкой спинкой – здесь преобладают черный и теплый коричневый цвета. Тумбы с обеих сторон кровати, напольные светильники, пушистый ковер под ногами, плазма на стене напротив кровати – минимум мебели и техники, много пространства. Возле большого окна стоит причудливое кожаное кресло с высокой спинкой. Но самое интересное: вместо перегородки в ванную – огромное матовое стекло. Деталей, конечно, не различить, но прекрасно видны очертания. Подхожу к стеклу и трогаю его рукой. То есть с кровати будет прекрасно видно, как моется человек?

В окно вижу то самое озеро, но в свете луны оно кажется мрачным. Набираю номер сестры и сообщаю, что останусь здесь на ночь.

– Лерка, ты с ума сошла?! Быстро домой! Нельзя же отдаваться мужику так сразу!

– Ты не понимаешь. Его нет, я одна в большом доме. У него умер папа, и Артур попросил меня остаться. Я не смогла отказать…

Сестра долго молчит, соображая, а потом вздыхает:

– Когда ты вернешься?

– Не знаю, завтра…

– Хорошо, утром обязательно мне позвони.

Желаю Дашке спокойной ночи и скидываю звонок. Обнимаю себя руками, продолжая смотреть в окно на темное озеро. Вспоминаю боль в глазах Артура, его «мертвый» голос, и хочется прямо сейчас бежать к нему, чтобы обнять и отдать свое тепло. Когда хоронили моего отца, я не плакала, было просто страшно, слезы и осознание произошедшего пришли гораздо позже. Только ночью я поняла, что теперь сирота. Да, у меня не самые лучшие родители, но терять близких людей всегда больно, какие бы они ни были.

С Артуром этот дом казался сказочным, а без него стало холодно и пусто…

Ванная комната отделана темным камнем, в цвет всей сантехники. Душевая кабина тоже с прозрачным стеклом. Большая каплеобразная ванна блестит глянцем. Шикарно, но неуютно – холодный стиль, или, может, я не привыкла к хорошей жизни, и наша тесная ванная казалась мне уютнее. Снимаю сарафан, трусики, настраиваю воду в душевой кабине и с удовольствием встаю под тепловые струи.

Странно, что в нежилом доме, в ванной, есть мужские и женские шампунь и гель для душа, а на полочке над раковиной – увлажняющий крем. Надеваю теплый пушистый халат, подсушиваю волосы феном, висящим на стене, и с удовольствием пользуюсь кремом, который приятно пахнет ванилью.

Застирываю свой сарафан, пытаясь избавиться от пятна вина, вешаю сарафан на полотенчике и выхожу в спальню. Выключаю верхний свет, оставляя только один тусклый светильник. Убираю с кровати покрывало и падаю на нее, разводя руки в стороны. Закрываю глаза, пытаясь отвлечься от нехороших мыслей. Трогаю губы, вспоминая поцелуи Артура, веду руками по шее, ниже к груди и улыбаюсь. Наша близость была прекрасной. Артур одновременно нежный и порывистый, даже его грубость воспринимается по-другому. Не могу описать свои ощущения словами. Нет таких слов, есть только чувства и тысячи острых эмоций.

Сама не замечаю, как засыпаю, медленно погружаясь в сон. Мне снятся лошади возле озера и Арчи, играющий с мячом. Мне снятся лето и пикник на берегу. Артур и маленькая девочка с карими глазами, совсем крошка. Я вижу себя со стороны, наблюдая за этой девочкой, как за посторонним человеком. Вроде я и не я… На поляне чувствую себя счастливой, постоянно смеюсь, играя с девочкой. А другая я, как наблюдатель, грустная, мне тревожно и страшно. Странный сон…

А еще, кажется, что на меня кто-то смотрит со стороны. Я не вижу кто, но ощущаю на себе тяжёлый, пристальный взгляд.

Открываю глаза, щурюсь от света лампы, и она тут же выключается. За окном светает, в комнате полумрак, а в кожаном кресле рядом со мной сидит Артур. Он смотрит на меня, не отрываясь, исподлобья. Взгляд серьезный, напряженный, но очень уставший.

Артур

Не хочу думать о смерти. Не хочу думать о том, что послезавтра моего отца похоронят. Не хочу думать, что матери плохо, и сейчас она тоже в клинике с высоким давлением. Не хочу ни о чем думать, хотя бы несколько часов! Я готов только смотреть на то, как в моей постели спит нежная, невинная и безумно красивая девушка.

Смотрю на ее огненные волосы, разметавшиеся по подушке, на подрагивающие ресницы, на приоткрытые губы, которые мне хочется жадно терзать. У нее тонкие запястья и нежные пальчики. Валерия хрупкая, уязвимая, чистая и очень открытая. Она как глоток воздуха среди смрада, и я хочу ей дышать. Нет, я хочу выпить эту девочку до дна, взять все, что у нее есть, и присвоить себе!

Ужасно хочется выпить. Нажраться до потери пульса и забыть собственное имя. Но Лера боится, когда от мужчины пахнет спиртным. Забыться бы, раствориться в этой чистой девочке, получая свою дозу обезболивающих, иначе загнусь от ноющей боли или слечу с катушек. А мне нельзя, я теперь единственный мужчина в семье, который должен все решить. И сейчас мне нужно набраться сил.

Лера просыпается, открывает глаза и щурится от яркого света. Выключаю светильник, продолжая осматривать ее тело. Халат немного задрался – я вижу упругую попку, и внутренности скручивает от желания. Мне хотелось взять ее по-другому. Красиво. Как положено девочке в первый раз. Я тот ещё мудак и могу испортить жизнь кому угодно. Но первый сексуальный опыт должен вызывать у женщины трепет. А сука-судьба все перевернула.

– Привет, как там…

– Тихо, молчи, не хочу разговоров, – останавливаю ее. Мне не нужны беседы, утешения и жалость. Лера кусает губы, садится на кровати, одёргивая халат. Съезжаю в кресле, склоняю голову, заглядывая в бездонные изумрудные глаза.

– Иди сюда, – зову ее, хлопая по коленям. В глазах Леры растерянность. Да, котенок, ты сама мне себя отдашь. – Иди, малышка, не хочу разговаривать, хочу чувствовать тебя. – Девочка медлит и смотрит на меня умоляющим взглядом. Ну нет, котёнок, я не оставлю тебе шансов – сегодня ты моя. – Быстрее, – маню ее пальцем. Девочка встаёт с кровати, зачем-то плотно затягивает халат и идёт ко мне. Ох, Валерия, не поможет тебе этот халат. Она встаёт рядом, не решаясь сесть на колени. А меня подбрасывает от возбуждения. Она настолько чиста, что не может просто сесть на меня. Приходится руководить, и это заводит в тысячу раз больше, чем секс с опытной девушкой.

– Перекинь ногу и оседлай меня лицом к лицу, – откидываю голову, осматривая Леру. Такая мягкая, теплая, нежная, пахнущая ванилью. А мне как варвару хочется растерзать эту девочку. Не будь она девственницей, я не церемонился бы, поставил бы раком, намотал волосы на кулак и драл бы всю ночь, чтобы скулила. Можно было не трогать эту невинность, поехать к Диане, а там так и сделать. Но в данный момент Лера единственный человек, которого я хочу видеть.

Беру ее за руку и тяну на себя, помогая быстрее оказаться на мне. Ее дыхание становится глубже, а медовый запах усиливается. Обхватываю ее колени и тяну ближе к себе, сажая промежностью на пах, чтобы почувствовала, как я ее хочу. Валерия замирает, не дышит, вызывая мою усмешку.

– Да, малышка, это все ты виновата, – обхватываю ее затылок и целую. Недолго, только для того, чтобы напомнить себе, насколько она вкусная, и отстраняюсь. Дышу через нос, сглатывая, когда она немного ёрзает. Член становится твёрже.

– Расстегни мне рубашку, – голос хрипнет. Запускаю руки под халат, накрываю ее бедра и нежно поглаживаю, наслаждаясь ощущениями бархатной кожи. – Видишь, я занят.

Девочка нервно усмехается и расстегивает пуговицу на моей рубашке. Тело Леры покрывается мурашками от моих ласк, и она уже не может справиться со второй пуговицей.

– Можно оторвать их к чертовой матери, – шепчу я, наклоняюсь и втягиваю запах в ложбинке ее груди. Но девочка все же справляется с пуговицами, распахивая полы. Отрываюсь от нее, снимаю рубашку, отшвыривая на пол. Беру руки Леры, опускаю на свою грудь, и меня начинает немного потряхивать от остроты чувств. Не было у меня ещё такой чистой и неопытной девочки, я боюсь ее спугнуть.

– Ты понимаешь, что я сейчас лишу тебя девственности? – меня кидает в жар от собственных слов. – Заберу у тебя все и присвою себе, – голос сипнет, словно простыл, дыхание сбивается. Хватаю пояс ее халата, дергаю, распахивая. Не позволяю девочке опомниться, быстро снимаю с нее халат, оставляя обнаженной. Такая белая нежная кожа, на которой я сегодня оставлю свои следы.

Глава 9

Артур

Ее обнаженное тело сводит с ума. Белая кожа такая нежная и бархатная, а плечи, ключицы, небольшая, но упругая грудь, розовые бусинки сосков, так и манят их попробовать. Плоский животик, стройные ножки, упругие бедра и даже небольшие красные шрамы после операции возбуждают меня. Девочка пытается прикрыться, но я не позволяю. Ловлю ее руки и завожу за спину так, чтобы она прогнулась и выставила грудь.

– Вот так и держи руки! – в приказном тоне прошу я, и моя податливая девочка слушается, хотя видно, что смущается. – Ты прекрасна, – произношу, чтобы придать ей уверенности. Сглатываю от тысячи фантазий, проносящихся в моей голове. Но еще больше заводит то, что она пока даже не представляет, насколько сексуальна. Мои демоны требуют развратить девочку по полной программе, и я еле удерживаю их на цепи.

– Лера-а-а, – шепотом тяну ее красивое имя и веду кончиками пальцев по плечам, ключицам вниз. – Моя красивая девочка, такая нежная, – обвожу грудь, наслаждаясь ее реакцией. – Такая чистенькая, – слегка сжимаю сосок и усмехаюсь, когда Лера содрогается. – Хочу тебя касаться и оставлять свои следы… – Она прикрывает глаза и откидывает голову, отдаваясь моим ласкам. Приподнимаю груди, свожу их вместе, слегка сжимая. – Хочу изучить каждую родинку на твоём теле, хочу быть в тебе, чувствуя твой оргазм.

Девочка всхлипывает, зажмуривая глаза, и краснеет. Черт! Очень тяжело держать себя в руках и быть аккуратным, когда так много хочется. Член становится каменным, упираясь ей в промежность через одежду. Это болезненное, но охренное чувство предвкушения пронизывает все тело.

Оставляю грудь, веду пальцами ниже по животу, к лобку, другой рукой раздвигаю ее ножки шире и накрываю нежные лепестки половых губ. Валерия открывает глаза, закусывает губы и хватается за мою кисть, пытаясь ее убрать и одновременно сжимая ноги.

– Убери руку! – несдержанно рычу я. – Ты сегодня не принадлежишь себе! – понижаю тон, пытаясь не напугать. – Это все мое! – наклоняюсь к ее уху, зарываюсь в волосы на затылке и сжимаю их. – Руку, Лера, – шепчу, кусая мочку, и девочка послушно отпускает. – Теперь раздвинь ножки, – хрипло говорю, глубоко вдыхая ее медовый запах. – Не бойся, я просто поласкаю, больно пока не будет.

Лера медлит, но все же разводит ноги, открывая мне себя, а я хочу видеть ее всю. Девочка вскрикивает, когда я неожиданно подхватываю ее под попку и опрокидываю на кровать. Встаю рядом и смотрю, как от тяжёлого дыхания колышется ее грудь. Валерия не знает, даже не представляет, что именно она сейчас главная, именно она лишает меня дыхания и вынуждает наступать на горло свои демонам.