Читать онлайн Секс-няньки по соседству бесплатно

Пролог

– Урод! – хватаюсь твёрдой хваткой за решётку, до жжения в ладонях, срывая в кровь мозоли. Хочу плюнуть в лицо этому ублюдку, но по горькому опыту знаю, что за это меня не будут кормить несколько дней.

– Глаза Ангела… – говорит он на ломаном русском, хватает меня грязной, огромной ладонью, сдавливая щеки, поворачивает голову в разные стороны. – Сучки не могут быть настолько прекрасны. Не думаю, что смогу выдержать. Хочу поиметь девку!

– Н-нет… отпустите… прошу! – дергаюсь, как от удара током, когда этот уродливый мужик приближает своё лицо к моему. Тошнота у самого горла, когда облизывает щеку шершавым языком.

– Если только надеть ей мешок на голову и вусмерть нажраться, – говорит второй охранник, что стоит рядом и наблюдает все это время. – Не забывай – она дочь нашего врага.

– Да плевать! Дырка она и есть дырка. Никто и не заметит, – хмыкает он, вытаскивает свой мерзкий отросток и трясет перед моим лицом. Запах отвратительный, словно немытый туалет в заброшенном торговом центре.

В этот момент за железной дверью что-то гремит, привлекая их внимание. Они переглянувшись хватают оружие и спешат проверить, что произошло.

А я смотрю им вслед и шумно выдыхаю. Пронесло. Пока что…

Это место пропахло грязью, потом, мочой. Женские крики оглушают. И как бы я не хотела абстрагироваться, не получается.

Скоро, совсем скоро и меня ждёт печальная участь.

И даже деньги, которые отец перевел на счёт похитителей, не помогут. Меня бы уже давно положили на алтарь насилия, чтобы эти звери смогли забрать всё чистое и светлое, что есть в женском существе.

Я еще девственница… Для них это лакомый кусочек. Они сделают это чисто ради забавы.

Я буду распята и осквернена зверьем, что жрут без приборов, ссут без шторок, трахаются, не подмываясь.

Закончу, как эта женщина, что приносила мне похлебку на последнем месяце беременности, и судя по обреченному взгляду, рожать она будет прямо здесь. Выживет, если природа помилует.

Я в аду. Выхода нет. Только мрак, грязь, страх. Моему одиночеству здесь нет конца. Отчаяние давно въелось в плоть, разлагая душу. Нужно подумать о хорошем, но сил нет. Желания тоже.

Один из животных вернулся. Осматривает меня сальным взглядом, бьет по клетке пистолетом, заставляя вздрогнуть как дичь на привязи. Ржет, скотина, что-то на своем языке буровит и снова… расстегивает брюки. Только не это. Только не это!

По прутьям теперь бьют твердой, мерзкой на вид плотью, и я не могу сдержать рвотный позыв. Стоило только представить, как скоро эту дрянь будут толкать в моё исхудалое тело, тут же срыгиваю на пол отвратительную похлебку.

Он что-то орет, но шум в ушах и близость обморока заглушают его речь. Потом громыхает тяжёлой связкой ключей и подходит со стороны дверцы.

Мой конец совсем близок.

Лязг ключа в замке заставляет дрожать и сжаться в комок. Ощутить себя побежденной.

Я прижимаюсь обнаженной спиной к прутьям, пытаясь не думать о том, что со мной сейчас произойдет. Это сломает меня окончательно и бесповоротно? Или будет хоть один шанс остаться человеком. Надо подумать. Подумать о хорошем. Подумать о том, что хорошего есть в моей жизни. Учеба. Подружка. Мечты. Названные братья. Особенно мысли о них не дают мне окончательно погрузиться в темень страха.

Он уже близко, рукой хватает за волосы, причиняя боль, заставляя всколыхнуться гневу. Откушу. Сдохну, но не дамся.

Как вдруг… со стороны выхода гремит оглушающий рев, а после… взрыв.

Животное всполошилось, позабыв закрыть клетку, побежало в сторону шума.

Я, немного отдышавшись, решаю использовать этот уникальный, возможно, единственный шанс.

Выбираюсь из тесной клетки, чувствуя, как от прохладного ночного воздуха знобит все тело, и осторожно выглядываю в коридор.

Увиденное приводит меня в ужас куда хуже того, что я видела раньше.

Там идет настоящая бойня. Литры крови по полу, куски тел, выстрелы и вопли.

Эту картину мне никогда не забыть. Во рту и без того было сухо, но теперь настоящая пустыня. Мысли от страха плутают, дышу прерывисто, прикрываю глаза, собираю всю волю в кулак, разворачиваюсь и смотрю в другую сторону.

Но там то же самое. Некуда бежать.

Идет схватка уже без оружия и те ублюдки, что удерживали меня все это время, становятся жертвами двух весьма активных спецназовцев.

Они оба дерутся, как хищники, ножами вспарывая свою добычу, слишком отточено и умело, а потом синхронно вдруг кидают окровавленные тела и шагают по направлению… Ко мне.

Я теряюсь от ужаса. Кричу во все горло и отпрыгиваю в сторону, как вдруг… парни стягивают маски, открывая половину лица.

Боже, огромное спасибо!

На меня тяжёлой волной обрушивается облегчение, и я падаю на колени с радостным возгласом.

И пусть лица сосредоточены и злы, но я знаю их. Они мое единственное спасение. Пришли за мной. Мои названые братья.

Два солдата, что служили под началом моего отца. Именно он когда-то ввел их в дом и сделал почти членами нашей семьи. Они лучшие в своём деле. Лучшие офицеры антитеррористической организации.

Это, надо сказать, помимо весьма опасной привлекательности, которую они использовали для выполнения многих заданий.

Отец ими гордится и ничего удивительного, что именно Захар и Ренат пришли меня спасти.

Ни слова не говоря, меня подхватывает на руки Ренат, так, что я тут же обхватываю его бедра ногами и вцепляюсь в крепкую шею мужчины. Сразу становится уютно и хорошо, как дома, а не посреди пустыни. Захар же выстреливает в целившегося в нас врага.

Внезапно крышу просто снимают и на нас, крутя винтом, спускается вертолет.

Дыхание от потока воздуха перехватывает, но я слышу:

– Спрячь мордашку, Киска.

Сзади ко мне подходит Захар.

Он обнимает меня со спины. Небольшая заминка, трос, пояс для безопасности и вот мы втроём поднимаемся в воздух. Я и мои вечные няньки, вымахавшие в двух упрямых солдафонов.

И не смотря на страх, отчаяние, боль, тошноту, я счастлива, потому что два моих любимых, названных брата защищают меня, а теперь накрывают коконом силы и мощи.

В этот момент не думала о лёгком призрачном возбуждении, что теплилось на дне моего тела. Сейчас не время. Да и вообще не время. Эти два великолепных мужских образца – мои Ангелы Хранители, и воспринимают меня как сестру.

И это правильно. Пусть остается все как есть. Не нужно им знать, как сильно тянет низ живота от воспоминаний о самой грязной, порочной фантазии… Оказаться в четырех мускулистых руках.

Глава 1

Ненавижу черный цвет. Всем своим существом. Но именно его в моей жизни последнее время так много.

Гроб. Ленты. Платья.

И я должна плакать… должна. Но слез нет. Не было даже, когда крышку гроба опускали в землю, а парни в военной форме стреляли в воздух, оповещая, что умер глава ФСБ.

Мой отец.

Годы все же взяли свое, а месяц моего плена окончательно добили его. Сердце встало, когда меня грязную, полуобнаженную привезли на базу Ренат с Захаром. Он обнял меня и… все.

Момент, тусклый взгляд, пару фраз и он обмяк в моих руках.

Больно до глубины души, обидно, но слез… их нет.

Может быть, потому что не было между нами никогда близости. А может быть, потому что он спросил, не осквернили ли меня эти животные? Это привело меня в шок.

Я была счастлива наконец увидеть его, а он даже перед смертью думал не о моей жизни, а о том, что подумают о нем люди.

Что его дочь, не дай боже, кто-то испортил.

Сердце стучит сильнее, оно пытается пробить ребра, когда вспоминаю, как на похоронах меня прижимали к себе Захар с Ренатом.

Не братья, но кажется, что роднее нет. Мы – единство.

Бывает ли вообще такое? Или мне это все кажется? Может, я слишком глубоко погрузилась во все эти нелепые фантазии…

И что странно, плачу я только тогда, когда отпускаю их в очередную командировку. В других ситуациях я кремень. Вот настолько я к ним привязана. Глупо, да.

Сейчас у них отпуск, что очень удачно совпало с датой оглашения завещания, которое оставил отец. Неужели знал, чувствовал, что… нет, нет, не мог…

Оглушающий звук хлопающей двери пугает. Вырывает меня из состояния транса. Отрываю взгляд от окна в библиотеке нашего дома и вскрикиваю.

В груди разгорается огонь от вспыхнувших чувств. Пришли. Не могли не прийти. Как же я рада!

Не думая о последствиях, подскакиваю с кресла, бегу к ним на встречу. С отчаянным визгом кидаюсь на шею Захара. Мужчина такой горячий и большой. Плотину столь долго сдерживаемых эмоций прорывает.

Рыдаю белугой в огромную, твердую грудь. Чувствую на голове тяжелую руку Рената и цепляюсь за его мощную шею.

Топлю их своими слезами, радуясь их поддержки и терпению. Отстраняюсь, оглядываю каждого с головы до ног. В костюмах. Даже не привычно видеть их такими.

Но как же хорошо, что они рядом. Я скучала. Дико. Невыносимо. Лучше защиты и быть не может. И мрачные мысли о поведении отца отступают. Я дома, в безопасности, с самыми близкими людьми.

Ренат гладит шею, массирует под волнами растрепанных волос затылок, наверняка зная точки, отвечающие за расслабление.

И пальцы его… такие крупные, опытные знают свое дело. Возможно причина в предках, так лихо управляющих дикими мустангами в степных прериях, а возможно в военной подготовке.

Захар так приятно держит за руку, переплетает пальцы, сносит в мозгу все грани разумного своим терпким, мускусным запахом. И вдруг… прижимается сзади. Я в растерянности, но не сдвигаюсь с места, не могу… это же ничего не значит. Просто мое воображение играет с моим разумом.

Как я скучала по своим мальчикам!

Скучала по военным байкам, подколам, по ухмылкам, по переглядываниям. Они словно могут общаться без слов, понимают друг друга на ментальном уровне.

Такие разные, даже по национальности, они являют собой почти одно целое.

Даже внешне чем-то похожи. Кроме, пожалуй, фигур. Если Захар высокий, поджарый, умеющий передвигаться со скоростью дикой кошки, то Ренат напоминает скорее гризли, удар лапы которого может быть смертелен.

Я завидую им жутко. Их дружбе. Их невероятной силе и свободе. Особенно свободе передвижения.

Завидую тому, что у меня никогда не было…

Глава 2

Вот даже сейчас они главные, а я снова между ними в своеобразном нескончаемом плену. Так было всегда, но вот сейчас…

Успокаиваюсь окончательно. Ерзаю, находясь между ними, ощущая, как жар четырех рук опаляет нервные окончания. И в мозгу вспышкой стреляют предательские картинки и образы запретных фантазий.

Ох, нашла, блин, время и место.

Пытаюсь получить свободу в передвижении. Но, кажется, не судьба. Горячие руки обвивают мою талию, жадно сжимают, почти не давая сделать глоток воздуха.

Я поднимаю голову, наблюдая привычное переглядывание. Пугают их взгляды. Особенно сейчас. Чувствуется незримое напряжение, скользящее между нами тремя. Мужчины что-то замышляют, что-то нехорошее. В отношении меня. В один момент они обращают внимание на меня, и я упираюсь руками в две груди.

Мне немного не по себе. Душно. Волнительно. Воздуха все меньше. Мускусный запах ласкает вкусовые рецепторы. Дурманит. Есть стойкое желание остаться в таком положении навсегда, выдать протяжный стон, но я все равно отступаю, а парни как будто приходят в себя. Мы приходим в себя.

Что же это все значит? Это все было по-настоящему?

– Ты ничего вроде, даже поправилась, – прочищая горло, говорит Захар и получает подзатыльник от Рената. Морщится, и я понимаю причину удара.

Они прекрасно помнят, в каких обстоятельствах видели мое исхудавшее, грязное и почти обнаженное тело.

Стыдно вспоминать, особенно стыдно от мыслей, что тогда блуждали в моей голове. Это было ненормально. Видимо стресс так повлиял на меня, и мой мозг просто переклинило, мысли понесло не в ту степь. А я ведь даже не спросила о тех женщинах, что остались на нижнем уровне гарема Мухаммеда, Шейха из Арабских Эмиратов. Надеюсь им помогли и отправили по домам, к своим родным.

Мнусь на своём месте, немного смущенная тем, что стою перед ними в обычном домашнем, розовеньком топике с принтом Спанч Боба. Стыдно. И я чувствую, как мои щёки начинает нещадно жалить, делая мое лицо ещё более нелепым в данном случае.

Завещание будут зачитывать через пол часа, а я еще не готова, да и вообще не знала, что они придут так рано меня навестить.

– Наша принцесса выросла, – говорит Ренат после неловкой паузы, обращаясь к своему боевому товарищу. – Мне становится страшно за наши…

Я очень хочу узнать, что он хотел сказать дальше, но наш разговор и разглядывание друг друга прерывает громкий стук в дверь. Ой…

В кабинет входит адвокат отца, держа в руках чёрный чемоданчик.

Пора…

Извиняюсь перед ребятами, спешу в свою комнату, чтобы надеть ненавистное черное платье, которое все же необходимо. С грустью смотрю на розовую пижамку… мой ночной протест мрачности и боли. Возвращаюсь в библиотеку, где все меня уже ждут, чувствуя, будто обстановка давит, так и хочется вырваться отсюда. Высвободиться. Почему эта мысль пришла именно тогда, когда Ренат отодвинулся от Захара и жестом руки указал на место между ними.

Чуть приподнимаю уголок рта. Все-таки с ними, сколько себя помню, всегда было легко и непринужденно. Теперь мы можем стать полноценными друзьями, ведь я выросла и мне не нужны больше няньки. Теперь им не нужно меня оберегать.

Сажусь на стул и думаю, что на месте Панина, нашего адвоката, всегда сидел отец. Вот прямо так же за огромным дубовым столом вишневого цвета в окружении наград и картин с военными историческими баталиями.

Отец, он был… Такой же, как война. Взрывоопасный. Разрушительный, бескомпромиссный, он подавлял и подчинял всех своей энергетикой. Особенно маму. Она не выдержала. Ушла. Меня с собой забрать он не позволил. До сих пор задаюсь вопросом почему. Даже запретил с ней общаться. Я не знаю, как сложилась ее жизнь. Ещё один шрам на моем сердце.

Странно, но подобные же чувства у меня вызывает Ренат. Пугающие. Он тоже война. С Захаром все же попроще, он больше весельчак. Хотя бывали некоторые моменты в прошлом, что пугали до жути…

– И так. Всех приветствую, – официальным тоном заговорил Панин. – Сегодня мы собрались здесь…

– Ревизор, – шепчет мне на ухо Захар, и я пытаюсь строго на него взглянуть, но от его ухмылки по телу разливается приятное тепло, и я беру его руку в свою. Так мне легче. Так мне хорошо.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда огромная, шершавая ладонь Рената приземляется ко мне на колено, а после сжимает до легкой боли. Поворачиваю к нему голову, вижу, что его взгляд направлен на наши сцепленные с Захаром руки.

Мне показалось, или он смотрит с ревностью во взгляде? Конечно, показалось, по-другому и быть не может.

Ну вот и все. Сейчас я узнаю, что будет со мной дальше. Хотя и ежу понятно, что отныне я сама за себя отвечаю, одна одинешенька, без отцовской поддержки.

Но с его деньгами. И с возможностью делать, что вздумается. Это приятно щекочет нервы. Свобода так близко.

– Сейчас я оглашу последнюю волю умершего – Жильцова Анатолия Васильевича, – говорит адвокат, направляя на меня нервный взгляд.

Глава 3

В груди становится тесно. Меня преследует странное предчувствие, что здесь таится какая-то подстава. Не может все пройти идеально, не с отцом.

– И так… – говорит адвокат, кладёт свой чемодан на стол и вводит нужные цифры. Неспешно достает документы.

Именно Панин был посвящен во все тайны. Друг семьи и, наверное, единственный человек, который понимал отца.

А я?

А что я… Я девчонка. Когда-то я еще хотела подстроиться под отца. Состригла волосы, стала ходить в военный кружок. Пришла к нему и сказала, что пойду в армию. Буду как он и его солдаты, не хуже.

Дура…

В мои четырнадцать он не понял моих стремлений. Дал мне пощечину и сказал, что бабам место на кухне, а не на поле боя. Я не возненавидела армию, но во мне подсознательно засела установка, что мужики должны служить. Что без стандартного срока в армии мужчина не может состояться.

Может быть поэтому я напрочь отшивала парней, которые гордо заявляли, что их отмазали предки и армия для дебилов. Для меня это крайне дико и ненормально.

Меня пихают в бок, вытягивая из мыслей, как со дна океана, и я, хлопая ресницами, сосредоточиваю внимание на происходящем.

– Вы все слышали? – спросил меня Лев Дмитриевич Панин, и я честно покачала головой.

Он тяжело вздыхает и обреченно смотрит на свой лист бумаги, потом вопросительно на Рената. Ну и я. Только у того челюсть сжата. Зубы почти скрипят. А моя коленка в его руке почти хрустит, так сильно он ее сжимает.

– Вот старый хрен, – удивляет он меня словами, судя по всему об отце, и поворачивается ко мне всем корпусом. Кидает взгляд на свою руку. И убирает, словно ошпарился. – Твой отец хотел уберечь тебя от непродуманных поступков, – выплевывает он слова, начинает явно издалека.

Кровь стынет в жилах от его тона. Что это значит?

– Ближе к делу, – прошу я и слышу, как адвокат откашливается, чтобы я следила за языком. Но меня волнуют не приличия, а то, как пристально смотрит на меня Ренат. – Да что происходит? – вскрикиваю, начиная злиться.

– Трындец, – слышу я сбоку и оборачиваюсь к Захару. Злой. Даже непривычно. – Нам придется жить здесь. Пол сраных года! Чтобы получить следующее назначение и звание. Иначе… – ох хватается за свою голову и проводит по своему отбритому по-военному ежику. – Гражданка… – цедит сквозь зубы.

Мой мозг не воспринимает данную информацию, в голове каша… что он сказал?

– Что за бред! Вы будете жить здесь?! – я смотрю на обоих, и, кажется, мой мир начинает рушиться в этот момент. – Со мной?! И только потом получите возможность и дальше щеголять по миру? – пытаюсь я осознать происходящее.

Все трое кивают. Уныло. Тяжело.

Нет. Не правда. Просто такого не может быть, мать твою!

– А ты свои деньги… – кто-то из них говорит это.

Я вроде слышу слова, но они как разбросанная по сознанию мозаика, не могу собрать общую картину. Хоть и стараюсь, ползая на коленях. Что-то не то, где подвох?

– Я не понимаю, – выдаю с нервным смешком, продолжая глядеть по очереди на каждого мужчину в этой комнате, ожидая получить вразумительный ответ.

– Екатерина Анатольевна. Для защиты вашего капитала и контроля за вашим поведением молодые люди приставлены к вам… – монотонным голосом начинает объяснять адвокат.

– Няньками, – подбираю я правильное слово, и парни издают неопределенный звук похожий на рычание.

Я нервно вскакиваю, оборачиваюсь, смотрю по углам. Это не по-настоящему. Не может быть правдой! Такое вообще бывает? Мне уже давно стукнуло восемнадцать! Я взрослая девушка, умеющая за себя постоять.

Этот фарс должен закончиться прямо сейчас!

– И где скрытая камера?

Расхаживаю по комнате, пытаясь найти доказательство того, что это всего лишь глупая шутка. Переворачиваю весь стол вверх дном, подбегаю к рядом стоящему дивану и раскидываю подушки в сторону. Оглядываю библиотеку, ища, где может быть спрятан сей прибор.

Взяв стул, несу его в сторону висящей огромной картины, но мужчина, а им оказался Ренат, останавливает меня, отбирая несчастный стул, что я не собиралась отдавать без боя.

– Это не шутки, Киска, все вполне серьезно.

– Не называй меня так! – разозлилась я на Рена совершенно необоснованно. Но именно он в компании Захара теперь препятствие к моей свободе!

– Я Катя! Запомни раз и навсегда! А, нет! Для вас – Екатерина Анатольевна! Да что за бред! Мне двадцать лет! Я почти всю жизнь жила одна, а сейчас вы хотите, чтобы два перекаченных тестестероновых солдафона читали мне на ночь сказку? – это я говорю нашему семейному адвокату, что стоит в стороне и с удивлением во взгляде смотрит на меня, словно я сумасшедшее создание. – Может, они меня еще и в постельку должны укладывать, чтобы всякие злые насильники в нее не забрались? – процеживаю ядовито, сжимая до боли кулаки.

Глава 4

Захар хохочет и тоже поднимается, вставая рядом, возвышаясь над моей головой, как гора.

– Расслабь булки, Екатерина, даже если бы мы хотели…

– Заметь, даже, – поддакнул Ренат. А мне в этот момент захотелось дать ему подзатыльник.

– Мы не сможем.

– Че это? – язвительно задаю вопрос. – Бромом вас в армии перекормили?

Ренат напрягает скулы, а на виске пульсирует вена. Он медленно подступает ближе, и я как-то резко сжимаюсь, смотрю на него снизу-вверх. Боже, какой он огромный.

В голову приходит слова «даже если». Даже если они оба захотят, я вряд ли успею даже крикнуть: «помогите, насилуют!».

Одно отточенное движение, и я на полу. Распятая. Второе, и платье разодрано в клочья. Беззащитная. Третье движение, и шлепок по заднице. Еще парочка и с двух сторон толкаются огромные, твёрдые кувалды… Очнись, Катя! О чем ты думаешь?!

Эти два увальня теперь твои враги. Те, кому отец доверял настолько, что решил приставить их ко мне опекунами. Ненавижу! Зачем он так поступил? Настолько мне не доверял…

– Эти полгода мы должны, мало того, что присматривать за пигалицей, которая вообще не знает, что такое слово «спасибо». А еще мы должны держать свои члены подальше от тебя. И знаешь, что…

Ренат подходит вплотную. Глядит колко, с превосходством. Скрадывает и без того густой воздух. Давит темным взглядом всю смелость и язвительность. Недопустимо, Катя! Самец должен знать, что не он тут главный, иначе проходу не даст.

– Я скорее пущу себе в лоб пулю, чем променяю твое тощее тело на службу.

Так. Так. Так.

Я на мгновение замираю. В голове толчками стучит кровь, образуя в мозгу стремительные мысленные цепочки. И результат одной из них я и выдаю.

– То есть, если вы не продержитесь со мной полгода, или… если трахните меня. Я получаю деньги немедленно? – с хитрой улыбкой смотрю я на Захара. На него всегда проще смотреть. Нет удушающего огня в глазах. Легкие брызги, не более. – А вы больше никогда не будете рисковать жизнью в горячих точках?

Парни переглядываются над моей головой, прекрасно понимая, к чему я клоню. Неужели мозги ещё могут работать?

Бросаю взгляд на Панина, и он с бледным лицом смотрит в документы, перечитывает. Хороший знак.

– Очень грубая формулировка, но… верная, – подтверждает, вытирая выступивший пот со лба.

– Я права, – расплываюсь в довольной улыбке, отталкиваю Рената с дороги и следую к двери. – Это мне подходит. Вы, дорогие няньки, не продержитесь и недели.

Плюс-минус пару дней.

– Мы в армии воспитывали целые отряды первоклассных машин для убийств. Что нам какая-то вертихвостка, – зло проговаривает Ренат.

– У нас выдержка похлеще монахов в пост.

Да неужели, малыш? Просто раньше в ваш монастырь не заглядывала я.

– На войне, как и в любви, все средства хороши, – бросаю я фразу, зная, как им хочется бросить в меня что-то твердое.

Стук сердца бьет по ушам, а в голове прорисовывается план дальнейших действий. Это будет проще простого.

Полгода! Очень смешно, отец.

Забегаю в комнату, не закрывая дверь, оставляю ее на распашку.

Снимаю чертово платье, даю волю своей груди и остаюсь в одних трусиках, плюхаюсь на огромную постель звездой.

Смотрю в зеркальный потолок на себя и неосознанно вспоминаю слова Рената о тощем теле.

Вот здесь он ошибся, и мы оба это знаем. Благо природа и частые тренировки сделали своё дело, доведя мою фигуру до идеала. У них нет ни единого шанса против меня. Они уйдут сами, по своему желанию, никак иначе.

Опускаю ресницы, давая волю своим самым грязным фантазиям, провожу рукой по коже, что в момент покрывается жалящими мурашками. Вниз к главному сосредоточению нервных окончаний в женском теле, под резинку трусиков.

Оглаживаю в круговом движении и вздрагиваю от осознания, что я взмокла. Вспоминаю объятия мужчин и крепкие руки, что сжимали и удерживали рядом.

Боже, это кажется таким неправильным и запретным, что возбуждает с ещё большей, дикой силой. Испускаю глубокий стон, не думая, что могут услышать.

Интересно, что бы было, опустив они руки на интимные участки моей кожи… какого бы оно было. Великолепно. Проникаю пальцем неглубоко в дырочку, натирая комок желания.

Открываю глаза, сморю на себя развратную, с блестящим взором. Щеки горят, губы приоткрыты в немом восхищении. И… остываю почти на пике наслаждения. Не могу, нет.

Встаю с постели, тяжело вздыхая, закрываю ранее открытую дверь, прислоняюсь к прохладной поверхности. Скатываюсь вниз, царапая спину.

Груз произошедшего сваливается на меня, скапливаясь в глазах, и даю волю расплакаться.

С четким пониманием, что моя жизнь отныне никогда не станет прежней. Пугающие перемены дышат прямо в затылок. Но я не сдамся, не поддамся эмоциям и выйду победителем, счастливая.

Ничто и никто не встанет на моем пути.

Глава 5

Планы планами, желания желаниями, а няньки действительно поселились в моем доме.

Эти два бугая оккупировали мой спортзал, мой бассейн, мою, черт возьми, кухню! А их русский рок, пусть я тоже его люблю, разносился звуками электрогитары по всему дому.

Вещи этих мужчин лежали буквально везде, куда не плюнь. В каждой. Сраной. Комнате.

Обычно думают, что девушки, заселившись к парню жить, заполняют всю территорию своими безделушками. Да как бы не так!

Рен с Захаром поимели наглость завезти новую технику и без какого-либо спроса обставили дом всякой не понятной для меня хренью.

Эти два свинтуса не знали, что такое порядок. И все своё свободное время я что и делала, как ходила и складывала все на свои места.

А в гостиной, где висели лишь НАШИ с отцом фотографии, отныне красовались их зажравшиеся рожи.

Это было последней каплей моего ангельского терпения. Во мне проснулось дикое желание убивать.

И я сначала действительно решила быть хорошей. Ну правда. Глупость. Они же друзья. И не должны меня лишать свободы. Потому что мне, между прочим, уже двадцать лет.

А значит вылазка в поход с однокурсниками должна состояться!

– Нет.

– Что значит нет, Ренат! Захар, скажи ему! – ошарашенно стояла я и хлопала ресницами, пока за моей спиной уже ждали четыре рослых парня и две девочки-припевочки.

Нормальные ребята. Но один взгляд на них, и у нянек как отрезало. В чем их проблема?

– Ты остаешься дома. Мы несем за тебя ответственность. И я не собираюсь бегать по лесу и собирать твои останки, – продолжал причитать идиот.

– Да какие останки! Захар, скажи ему! Мы же друзья! Вы мои…

– Можешь считать на эти полгода нас врагами, но ты никуда не едешь, – Захар вытолкнул одногруппников за дверь.

А мне только и оставалось, дрожа от гнева, слышать, как шурша гравием друзья уезжают.

– Вы… вы… – слов просто не было.

Нет их и сейчас. Именно поэтому уже неделю я с ними не разговариваю. Потому что… бесят. Вот вынуждают впервые желать людям гадости, что не вяжется с моим характером.

Да чтобы у них машина поломалась, шины прокололись, или сдулись их накаченные мышцы. Ну или облысение! Разве я прошу так много? Крошку справедливости!

Насчет пожеланий импотенции почему-то мыслей не возникало.

Сраное завещание.

Отец, мать твою, почему же ты со мной так обошёлся? Неужели я давала повод сомневаться во мне? Такой подставы не могла ожидать.

А эти два тупоголовых солдатика запомнят эти дни, проведённые со мной в одном доме, на всю оставшуюся жизнь! Будут вспоминать, вздрагивать и перекрещиваться! Как же бесят, я не могу!

– Ты чего бурчишь там себе под нос? – слышу я женский голос позади себя.

– Алька! – поворачиваюсь на звук и бегу к своей подруге.

Она на днях прилетела из Майями, где отдыхала с очередным кавалером.

Абсолютно порочная, развратная, красивая, но при этом верная подруга. Да и просто зачетная девчонка.

– Я рада, что ты приехала, мне так не хватало поддержки!

– Тебе? – удивленно вскидывает она нарисованные брови, и я усмехаюсь.

В это трудно поверить, учитывая, что именно я выручаю ее из всяких передряг. Очень часто. Иногда миссия кажется невыполнимой.

– Ну учитывая, что я осталась фактически сиротой, – здесь мой голос оседает, – а меня заперли в доме как прокаженную, веселиться не приходится.

Не то что веселиться, отвлечься нет никакой возможности. И я продолжала реветь каждый вечер от несправедливости и одиночества.

– Мне жаль твоего отца, – обнимает она меня, а потом вдруг шепчет на ухо: – А кто тебя запер в доме?

– Няньки.

– Значит по телефону твоя истерика была настоящей. Отец оставил тебе наследство в виде, – она делает неопределенный знак рукой, показывающий эффект члена за щекой, и тут же давится смехом, – двух тестостероновых нянек?

Шутница хренова.

– Целых две! Ты прикинь! – громко восклицаю на всю свою комнату.

Так громко, что Звёздочка – мой белоснежный шпиц, спрыгивает с постели, фыркает и, виляя хвостиком, покидает неугодные ей персоны.

Вот сучка! Ты погляди, какие мы нежные стали!

– Рассказывай! Все и в мельчайших подробностях, – восклицает девушка, с энтузиазмом хлопая в ладоши.

Знаю я, о каких подробностях она желает узнать. Маленькая, грязная шлюшка.

Глава 6

– Я не видела их члены, – щелкаю языком, закатывая глаза.

Упаси Боже. Этой радости мне ещё не хватало.

– Ну как так? Неужели даже кусочка… – она делает губы буквой «о», – огромного члена.

– Ни одного. Я вообще планирую их убрать из дома раньше, чем увижу хоть кусочек.

Смеюсь с подружки. Так свободно о гениталиях и деньгах может говорить только она. Вообще, у нее тоже отец военный. Но он столько мотается по миру, что до дочери ему нет никакого дела.

Не знаю, что и хуже: моя ситуация, где отец следил за каждым моим передвижением, или ее, где его просто не было все время.

Мы усаживаемся на мягкий ковёр и я, набрав в легкие воздуха, выдаю налегке все как есть.

– Двое его подопечных. Ренат и Захар. Я рассказывала тебе о них. Они теперь должны жить здесь, – кривлюсь я и вижу каким предвкушением горят глаза этой чертовки.

– Оба? Как интересно. У меня никогда не было группового секса, – ее лицо приобретает задумчивый вид, словно она пытается вспомнить что-то подобное.

Неужели? Очень удивительно.

– А у меня и обычного не было. Так вот, – развожу руки в стороны и тяжко вздыхаю, высказывая вслух свои предположения. – Рен будет жрать мою еду, спать на моих кроватях и командовать мной по полной программе! А Захар…

– Стой. Ни слова больше, – вдруг поднимает она руку вверх, прося меня заткнуться, а потом вскакивает и устремляется к моему гардеробу.

Там среди вещей лежит коробка, которую я забросила несколько лет назад. Как раз после ухода мамы. Потому что там и ее снимки, единственные оставшиеся в этом доме. Все остальные отец выбросил в мусорное ведро и, не думая, поджег.

Она копается в фотографиях, но я не хочу на них смотреть. И неожиданно выуживает снимок, победно улыбаясь.

– Если ты говоришь об этих двух красавцах, то я не могу понять твоей паники.

Она показывает мне фото, и я задыхаюсь от острой боли в груди.

Это они после бассейна. И я между ними. Мы улыбаемся, смотря в объектив. Счастливые. Словно выстрел из прошлого. И они уже тогда мне все запрещали. Бесили неимоверно. Как и сейчас. Но зато катали на мотоцикле, бросали в воду, играли в приставку и учили себя защищать. Мне казалось, что мы были одним целым.

Как же давно это было. Потом новая командировка и после этого они больше не появлялись. Я так и не поняла, почему. Наверное, им просто надоело со мной возиться.

Это все я пересказываю Алле, и та смотрит на меня как на дуру, крутя пальцем у виска.

– Серьезно не понимаешь? В твоем доме внезапно пропали все зеркала? У них просто встал на тебя, а ты – дочка наставника. Вот и смылись.

Если бы было все так просто… нет, здесь, возможно, причина совсем в другом.

– Да нет, – отклоняю голову. – Бред какой-то.

Да и совсем девчонкой я была. Это потом начала форму наращивать в спортзале. Когда мне стало совсем скучно без них, и я не знала, чем можно себя занять.

– Ты уже и в семнадцать была ого-го, а судя по тесным плавкам, мужики-то не железные. Неудивительно, что они ходят угрюмые. Целибат, знаешь ли, никого не радует.

– Да им нельзя со мной. В завещании сказано…

Не успеваю досказать мысль, как Алька падает на кровать и задорно хохочет.

– Нет, серьезно?! Твой папаша сказал им тебя не трогать?

Смотрю на неё и мысленно закатываю глаза. Секс – любимая тема для этой девушки.

– Ох, бля! Да ты представляешь, как они бесятся! Это как постоянно чуять носом пирожное, но брать в рот нельзя. Брать в рот…

Она снова заливается смехом, и даже мне на душе становится легче.

Вдруг наш смех прерывает звук ревущего мотора. Мы переглядываемся и тут же бросаемся к окну.

Алька буквально прижимается носом к стеклу и наблюдает.

Огромный внедорожник, кроваво красного цвета, останавливается на стоянке в моем дворе, открываются две дверцы и, собственно, из тачки выходят ОНИ. Эффектно так выходят. Не хватает только эротической музыки для полной картины.

Глава 7

– Ва-ау! Ты ещё жалуешься?! Было бы на что, дура! Да я уже растеклась лужицей, – верещит Алька, тяжело дыша. – Какие они огромные! А ручищи! Ой, ты погляди, какая у тёмненького круглая, крепкая попка! Давай, милый, нагнись пониже…

Да, у Рената действительно отличный орех…

СТОП.

Что? Чего это она? У неё так-то парень есть! И не один. Какая, к херам, попка у моего… няньки!

Встряхиваю девку за плечи, выдергивая ее из транса. О чем это она там думает?! Неприятный укол впивается в мозг. Ведь это на меня у них стояк. Так что нечего заглядываться. Мое! Руки прочь.

– Тебе слюнявчик принести? Так-то это враги, – ревностно бурчу себе под нос. – И мне нужно выкурить их из дома. Немедленно!

А все дело в чем… все дело в том, что в снах уже прочно поселились проклятые фантазии. И в каждой из них меня окружают четыре руки. Только руки. Но даже их хватает, чтобы я проснулась вся потная, часто дышащая, со своей рукой между ног.

Это ненормально. Это неправильно. Запретно. Им срочно нужно меня покинуть, потому что еще немного и лужицей растекусь я, умоляя делать со мной все, что им вздумается. А такого допускать нельзя.

– Хотела бы я иметь ТАКИХ врагов… чтобы они жестко и долго… – продолжает эта краля.

– Не хочу этого слышать! – бесцеремонно перебиваю ее, не желая выслушивать чужие эротические фантазии.

Особенно, когда они так созвучны с моими!

Ой, что это кольнуло в моей груди? Сердечко пошаливает. И это явно не тахикардия.

Я не говорила? Учусь на врача, так что различить могу.

– И как же ты это сделаешь? – спрашивает немного погодя Алла, смотрит на меня, приподняв одну бровь.

– Надо вынести мозг настолько, чтобы они залезли в свои тачки и кометой вылетели из моего дома.

Только вот как? Довести военного до ручки очень тяжело, выдержка у них и вправду железная. Знаю по отцу.

– Или трахнуть, – предлагает подруга, сжав свои бедра, но тут же хмурится, увидев мою недовольную моську.

Ну это на крайняк. Сначала я опробую другие варианты.

– Давай без подобных методов. Я же не героиня любовного романа, чтобы продавать свою честь за свободу.

– Тогда, – она закусывает полную губу и обводит взглядом территорию около дома, впивается взглядом в бассейн и хлопает в ладоши. Ну крутая же она, скажите? – Вечеринка! Посмотрим, как твои жеребцы смогут проконтролировать пьяную толпу молодежи.

Задумка, конечно, шикарная, но…

– Ну думаю, что они позволят кому-то сюда войти, – задумчиво кусаю палец.

Да и вообще идея дикая. Вечеринка в доме отца. Он бы просто убил меня. Нет. Убить – это слишком мало.

– А мы сделаем так, чтобы они узнали о ней в самом разгаре.

Ммм?

– Не понимаю…

– Ну, Киса, ну включи мозг. Ты же медик!

А причем здесь это… да ну нет, она же не имеет ввиду…

– Усыпить? – вскрикиваю я и тут же зажимаю себе рот рукой. – Ты хоть представляешь, что они со мной сделают!

Накажут. И так, что я пожалею, что вообще родилась на белый свет.

– Ни-че-го, – чеканит она каждый слог и снова бросает взгляд в окно. – Что они смогут сделать с маленькой, беззащитной девушкой?

Эти самцы уже стянули рубашки и копаются в моторе. А я, черт возьми, не могу оторвать взгляд от их прокаченных спин. От капель пота, блестящих на коже.

У одного такого приятного смуглого оттенка, у второго чуть бледнее. А между ног тоже течь.

Не-ет. Пора заканчивать, а то через полгода я превращусь в озабоченную, готовую броситься на любого. Вон, даже на нашего престарелого садовника.

– Ладно. Усыпить, так усыпить. Но, если что…

– О, Киса, я с радостью приму наказание за тебя. Сначала от одного, потом от второго. А лучше от обоих сразу.

Да, конечно! Так я и позволила это сделать!

– Это неправильно… – пытаюсь вразумить подругу, ну и себе напомнить.

– Ну что ты заладила, – цокает она языком. – Зато приятно. Совсем как Кристина стала. Еще в монашки подайся.

Крис, наша общая подруга, со своими замашками о правильности. Вот она бы нам по головам постучала за такие разговорчики.

– Мне и в нормальном мире неплохо, – отнекиваюсь.

– Ну вот иди и готовь волшебные коктейли, – на мой вопросительный взгляд она закатывает глаза.

И я киваю. Точно, снотворное.

– Значит уже сегодня…? – тело дрожит от предвкушения и страха.

Извините за мой французский, но мне будет п*здец. Попа чувствует неладное.

– Ну, а чего тянуть? – говорит она. Завязывает узлом под грудью мою длинную рубашку, чтобы оголить животик и сдёргивает пониже штаны. – Вот так ты сможешь отвлечь внимание.

Да ну нет. Не настолько же они озабоченны… ведь так?

– Главное не привлечь лишнего, – бурчу себе под нос, пока спускаюсь на кухню, чтобы сделать коктейли с секретиком. Печально вздыхаю, рассматривая идеально чистую кухню. – Ненавижу вечеринки.

Глава 8

Не, вообще, идея шикарная. Алька превзошла себя, ничего не скажешь! Однако, было два огромных, покрытых мускулами, сексуальных НО.

Подружка-то ушла, виляя своими шикарными булками, а я уже битый час стою под дверью спортзала и не могу решиться войти.

Трусиха! Только пускаю слюни так же обильно, как пот стекает по спинам этих сволочей! Ну, серьезно. Нельзя быть такими идеальными и бесячими одновременно. Это вне закона!

Я уже знаю, что по головке меня за такую подставу не погладят, скорее надают по заднице. Но, собственно, кто не рискует, тот не пьёт шампанское! Главное, чтобы потом это шампанское не вставили мне куда-нибудь…

Так, спокойно! Катя. Тебя, в конце концов, назвали в честь ракетной установки! А значит, ты должна быть смелой и решительной! Не меньше!

А они должны были сами отказаться от этой глупой затеи жить в твоем доме. Ты же просто защищаешь свою территорию, ничего большего.

Пытаюсь найти себе оправдания и настроиться на сие действие. Скорее всего, именно это я и буду лепетать, получая от них беспощадное наказание. Но это будет потом.

Какое – мне, увы, неизвестно. Но само то, что они взбесятся, не покидает моих мыслей. Да и вообще, эта вся затея адреналином растекается по венам. Будоражит.

Жарко. Руки подрагивают, стаканы на подносе трясутся. Но сдаваться нельзя. Только вперед!

Делаю глубокий шумный выдох, выпрямляю спину, смотрю на почти вываленный из рубашки второй размер груди и делаю решающий шаг.

Надеваю на себя фальшивую, самую милую, на какую способна, улыбку и ногой толкаю дверь.

Все, мне п*зда. Ну, в смысле я захожу.

Мамочки!

Ну обязательно заниматься без верхней одежды?! Здесь вроде не так уж и душно. Разногишались!

Матерь божья, как сказала бы Кристина!

Им надо срочно запретить выходить на улицу. Нельзя быть такими сексуальными.

Ренат делает приседания со штангой, и Аля была права… У него действительно шикарная задница. Орешком. Так и хочется проверить, какая она твёрдая на ощупь. Ммм…

Мысленно бью себя по рукам. Уже покалывающим от желания рукам.

Захар качает без того огромную бицуху. Стоит спиной ко мне, и я впервые вижу его татуировку. Огромный Лев, красивый, как и он сам. До этого я видела только верхушку тату, ту, что находится на шее. Животное в огне, но ему не больно, это его стихия. Необычное сочетание. Как и сам мужчина. Противоречивый.

Закусываю губу и сжимаю бедра. Ну хватит, я скоро стану тряпочкой у них в ногах. Засранцы!

Я жадно, словно путник после пустыни, который пьет воду, наблюдаю, как напрягаются мышцы его сильных рук. Вздуваются от напряжения вены. И млею. Теку, не иначе.

Но отдельное внимание можно уделить мясистому прессу мужчины. Не сухому, как у всех молоденьких парней, с которыми я знакома.

Кубики с большей массой и более глубокой прорисовкой, его тоже хочется пощупать. Провести по каждому, а лучше прочертить мокрую дорожку языком.

Меня просто несет, в глазах уже темнеет, еще немного и колени подогнутся.

– Какие-то проблемы, Киска? – слегка дергаюсь, когда слышу голос Рената рядом с собой.

Наблюдая за Захаром, я и не заметила, что другой нянька оказался слишком близко.

Оу. Его грудь полностью забита темной краской. Иероглифы, черепа, змеи, все свободные участки кожи. И это захватывающее дух зрелище.

Насколько мне известно, у него татарские гены. Темноглазый, черноволосый, в общем, жгучий самец. Бабы, наверное, толпами за ним бегают.

Кажется, и я готова уже рвануть, стягивая на ходу, ставший тесным, бюстгальтер. Да, я бы так и сделала. Однако, его характер… не самый легкий, это мягко говоря.

Поднимаю взгляд и падаю в обжигающую страстью бездну его взгляда. Глаза карие, сейчас кажутся чернее ночи. В них нет просвета, только тьма.

И меня ведет. Качает от возбуждения. Хочется еще немного и растечься у него на груди, подставить губы для поцелуя. Он кажется таким сильным, что удержаться невозможно.

– Я принесла вам холодный фреш, вот, – пытаюсь прийти в себя, вспомнить о миссии.

Ренат с трудом переводит взгляд с моих губ, опуская его ниже. Упирается в грудь и только после моего наигранного кашля, моргнув несколько раз, смотрит на поднос.

На нем свежевыжатые соки с одним маленьким ингредиентом. Но об этом им говорить не следует, ведь правда?

– С чего бы это? – Захар бросает заниматься и с хитрой улыбочкой подходит ко мне сзади.

Заглядывает через спину и замирает, потому что на пути его взгляда тоже оказывается выпяченная грудь.

– Какая неожиданная щедрость и… богатство… – и он так же зависает на месте, стоя высоко надо мной.

С Захаром, кстати, намного легче. Он – душа компании, веселый, сговорчивый. Душка. Хотя есть у него тоже один маленький недостаток…

Он вспыльчивый. В один момент мужчина с тобой шутит, а в другой все, что было у него под рукой, летит нахрен в стену. И ты не понимаешь, в чем, собственно, причина и что именно вывело его из строя. За секунду перед вами может возникнуть не обояшка, а озлобленный, неконтролируемый, просто вселяющий страх зверь, а не мужик.

Оба слишком опасны.

Как же между ними горячо, как в духовке. Еще немного и я почувствую себя жаренной индюшкой, нашпигованной двумя…. Спокойно.

Ну окружили, ну жмутся, ну упирается в твою задницу стояк… о Боже… Захара. Нехилый, я вам скажу стояк. По телу проходит дрожь. Мне же не может казаться? Нет. Все по-настоящему.

– Так что ты говорила, – приходит в себя Ренат, отдергивая руку от моей груди.

Ох! И когда только успел, подлец. Кажется, мы втроём находились в странном трансе. Остановите это кто-нибудь!

– Сок, – шепчу еле слышно, давясь ощущением нирваны, которое меня преследует между ними. И вот уже по моей груди и спине стекают капли пота.

Ещё пару минут здесь и от меня ничего не останется. Бежать, Катя! Одумайся, пока ещё не поздно. Выползаю между ними, чуть как бы случайно задевая каждого. На свободу.

– Сок? Сок – это прекрасно, – выдает Ренат хрипло, залпом жадно выпивает стакан, не прекращая зрительного контакта.

Захар, недолго думая, следует его примеру.

Ох, это было опасно и волнительно. Два идиота. Говорю им ещё пару фраз, и довольная выхожу из зала. Легкое возбуждение продолжает преследовать меня, не давая опомниться.

Глупая улыбка растягивается на моем лице. Поддались моему манипулированию. Шикарно!

Ну что, мальчики, игра началась! Вас ждёт очень интересная ночка.

Глава 9

Подружка не подвела, чертовка. Завалилась ровно в девять и в красках, пока копошилась в моем гардеробе, рассказала, кто сейчас придет и что будет делать. И мне с каждым ее словом становилось страшно. Это будет нечто.

Учитывая, что подобного плана вечеринку я устраиваю в первый раз, волнение билось в мозгу ударами молота, запуская в кровь огромную дозу адреналина.

Мне должно быть стыдно. Перед недавно умершим отцом так точно.

Но с другой стороны я дочь военного, я спланировала операцию, я должна добиться успеха. Просто обязана довести все до конца.

Отвоюю свою территорию, на которую позарились эти два мужика. Не хотят уйти по-хорошему, значит пулей вылетят с боевыми ранениями.

Стоим две мадам у зеркала, наводим последние штрихи, как вдруг в дверь звонят. И моя смелость куда-то резко испаряется.

Подружка всучивает мне початую бутылку Джек Дэниэлса, а сама бежит открывать.

Я с сомнением смотрю на золотистую жидкость, потом на фотографию отца и поднимаю руку.

– За тебя, отец. Хотел мальчика? Получай бойца, – говорю гордо и делаю глоток.

Горло тут же обжигает, и я откашливаюсь, делаю ещё пару глотков через силу, чувствуя, как в голове становится пусто и хорошо.

Так и надо. Просто забыться. Не думать о собственных фантазиях, обидах на отца и желании быть свободной. У меня все будет, без сомнений. Надо потерпеть. Они не выдержат. Я просто утоплю их. Не справятся с моим напором.

Алька с кем-то внизу хохочет, впуская толпу друзей в мой, пока еще целый, дом, я же иду проверить, хорошо ли подействовала доза снотворного.

Прохожу мимо комнаты Рената, вижу, что он лежит животом вниз, полностью укрытый одеялом и зажимает руками подушку.

Отлично. Один выбит из строя.

В комнате Захара, бывшей гостевой, была полутьма. Сам полуголый – ну кто бы сомневался – развалился на кресле. В ушах были наушники, а глаза плотно закрыты.

Я уже хочу уйти, поворачиваюсь спиной и слышу скрип кресла и шорох одежды.

Замираю статуей и бросаю взгляд в зеркало на стене. Спит. Вот это я труханула.

И как бы я объяснила свое появление. Зашла пожелать сладких снов?

Да еще в таком наряде. Платье почти не оставляет простора для воображения, обтягивая мое гибкое тело, как лайковая перчатка. Он бы явно воспринял это по-другому.

Я пару раз выдыхаю, снова хочу сделать шаг, но замечаю, что полотенце, в котором спал Захар, немного съехало.

О. Мой. Бог.

А под ним…. Ничего.

Черт! Уходи. Катя. Просто уходи. Не буди зверя.

Не пытайся нарваться на неприятности, они и так тебя преследуют все время.

Сразу врезаются воспоминания отростков, которые совали сквозь прутья камеры, когда я была в плену. Темные. Маленькие. Отвратительные.

Но то, что выглядывает из-под махровой ткани, кажется… интересным.

Облизываю губы и быстро делаю несколько шагов по направлению к Захару. Смело, однако.

Он же спит. Я им такую ударную дозу насыпала. И вроде вообще не реагирует, дрыхнет как убитый.

Оглядываюсь, словно кто-то может застать меня за неприличным занятием, и сажусь в ногах своего младшего няньки. Какой вид! Я не перестану восхищаться его идеальным, отточенным прессом, рукам, что забиты тату.

А эта дорожка из волос, в которую хотелось зарыться пальцами, вела прямо к…

Медленно протягиваю руку и отвожу полотенце в сторону, открывая шокирующий обзор.

Дыхание тут же перехватывает от величины, что даже в полусонном состоянии была весьма и весьма крупной. Длинной… Хм…

Прикладываю ладошку для примерки и понимаю, что длина далеко ее превосходит. Да я просто шокирована, это мягко сказано.

От члена исходит жар, словно внутри него генератор энергии. Земное ядро. Настоящая лава. И меня тут же бросает в пот, а во рту резко пересыхает.

Между ног тут же теплеет. Становится влажно. Трусики все же придется сменить.

Поднимаю взгляд на Захара. Но он все так же спит. Чуть посапывает. А значит… Решаюсь. Прикасаюсь пальчиками к самому концу, что реагирует на мои несмелые прикосновения.

Вспоминаю, какой на вид половой орган у трупов, что мы рассматривали в медицинском. Вообще ничего общего.

Он такой… бархатный.

На ощупь как персик.

И я сразу вспоминаю этот сладкий вкус, как его мякоть может таять во рту.

И чувствую, что сердце от предвкушения птицей рвется из грудной клетки.

Надо уходить, но я только… О…

Он неожиданно стал увеличиваться и твердеть. Буквально разбухать как губка на глазах.

Я тут же отдергиваю руку. И вот он уже по прошествии нескольких секунд скукоживается в обратное положение.

Я улыбаюсь сама себе и снова касаюсь члена.

Указательным пальцем снимаю прозрачную капельку с головки. И вижу, как снова он хочет воспрять духом.

О, божечки. Прямо научный эксперимент! Неужели мужчины могут возбуждаться во сне.

А интересно, могут ли они во сне кончить?

Я понимаю, что это уже какая-то дикость, но я беру палец в рот, ощущая солоноватый вкус смазки. Прикрываю глаза и плавлюсь от запретного удовольствия.

Меня кидает то в жар, то в холод. Вожу по огромному торчащему как кол органу то вверх, то вниз, завороженно наблюдая, другой рукой сжимая и разжимая свою торчащую грудь.

Тело наливается приятной тяжестью, и рука с груди сползает все ниже, почти касается кромки влажных донельзя трусиков, а губы сами тянутся к тому самому розовому персику.

Зубы хотят его надкусить и ощутить сладко-соленый вкус. Получить свою дозу кайфа. В голове туман.

– Катька! – слышу шипение из коридора и тут же вскакиваю.

Накрываю член полотенцем, но оно даже не натягивается, зараза такая!

– А вот ты где… Ох, матерь божья! – прижимает Алька руки к пылающим щеками и как загипнотизированная идет на огромную змею.

Мою, черт возьми, змею. Ведь это я только что управляла ею словно музыкой флейты.

Быстро бросаюсь на амбразуру и почти силком вытаскиваю из спальни глазеющую подружку. Не на что ей там смотреть. Пускай на своих мужиков зарится, а в сторону моих даже не дышит.

Закрываю двери и слышу звук разбившегося стекла.

Что. За. Хрень?

– А….

– Что там? – спрашиваю строго и быстрым шагом иду к лестнице.

Злоба на себя накрывает. Сердце готово разорвать грудную клетку. Нет, надо кончать с парнями. Я просто себя не узнаю. Это не я, а другая, не знакомая мне девушка.

Я ведь чуть в рот не взяла. Впервые. Еще пару мгновений…

– Вечеринка началась, – пожимает плечами Алька, а я ахаю, наблюдая, как вроде бы небольшой дом все заполняется и заполняется новыми людьми. Словно пространство становится резиновым.

Глава 10

Спускаюсь вниз медленно, шагая как по минному полю, и мгновенно окунаюсь в какофонию разнообразных звуков.

Алька же наоборот стремительно бежит вниз и буквально врезается в смуглого иностранца в дорогом костюме и очках. Он обнимает ее, прижимает к себе, но при этом снимает очки и жадно осматривает мое тело.

Меня передергивает от неприятия, и я отворачиваюсь. Какие-то странные кавалеры у Аллы. Мне стоит снова поговорить с ней об этом. Но это потом, после решения моих проблем в лице двух нянек.

На глаза попадается пара, судя по всему пришедшая пососаться на моем любимом диване. Вот суки.

Мне невольно становится одиноко, ведь за всю жизнь я так никому и не осмелилась подарить поцелуй. Никому. Никогда. Отворачиваюсь от этой милой парочки.

Так… а вон те, просто пьют без остановки, словно вернулись из Сахары. Откуда здесь вообще столько бухла? Коробки со спиртным стояли буквально везде.

Но меня же больше всего заинтересовал танцпол. Моя тайная фантазия, осуществлению которой отец был категорически против.

– Пусть жопой трясут другие, ты девушка серьезная!

И вот его не стало. Свобода! И только я хотела исполнить мечту, стать танцовщицей, появились эти двое.

Ну ничего.

Уже завтра они покинут мой дом, я уйду из медицинского и подам документы в хореографический вуз! Ничто и никто меня не сможет остановить. Хороший настрой. Боевой.

Беру бокал с шампанским, делаю глоток и жмурюсь от удовольствия. Так в груди горячо. В голове пусто и тело само начинает ловить ритмы и биты латинской мелодии. И я отдаюсь танцу, так, как никогда не отдавалась.

Сквозь круговерть движения на глаза снова попадается тот незнакомец. Он уже стоит у выхода, но продолжает жечь меня темным взглядом. Музыка заглушается громким биением сердца. Пространство на танцполе сужается до мизерных размеров. И меня пробирает холод, словно я снова оказываюсь в грязной вонючей камере, а со всех сторон суют отростки.

Не нравится мне этот Алькин друг. Опасный.

Наваждение прошло в тот момент, когда меня толкает какой-то парень в розовой футболке, так грубо, что я спотыкаюсь о свои ноги и чуть не прочерчиваю пол. Это же Фил! Уже хочу его окрикнуть и хорошенько обматерить, но меня почти сбивает с ног любительница мужских орехов.

– Видела, какой мужик? – спрашивает Алька и счастливо вздыхает, указывая на того самого. – Он зовет меня на море, но я пока играю в невинность. Тебе понравился?

Я думаю нет, так что пожимаю плечами. Для меня есть два эталона мужской красоты. И этот тип не вписывается ни в один из них.

– Видела только, что он совсем не вписывается в нашу студ. пати. Староват.

– А мне такие нравятся. Взрослые, самостоятельные, грубые даже, – с придыханием шепчет Алька и прикусывает губу. – Такие, что могут даже наказать за провинность…

Подруга продолжает щебетать, а я оглядываю заполненное пьяными людьми пространство, ловлю на себе несколько заинтересованных взглядов и сглатываю.

Черт. Мне кажется, я сама не поняла, что наделала. Ну разгонят они пати. С чего им уходить-то? Кажется, это западня. Ловушка, в которую я самолично себя загнала.

И почему мудрые мысли приходят уже после свершившегося поступка? Почему иногда не остановиться и не подумать на трезвую голову? Как разгребать буду это дерьмо, м?

Слышим плеск воды и бежим к бассейну. Там уже разгар вакханалии, девчонки сняли лифчики, и парни принялись активно слизывать с их сосков соль для текилы.

Спокойно. Спокойно, Катя. Даю себе установку молчать. И наслаждаться. Пусть новые няньки разгребают эти завалы стаканчиков, бутылок и пьяную молодежь сами. Может, где пара презервативов найдется. А может, чего поинтересней.

В голове возникает образ из фильма «Девочки сверху», где героини учились одевать презерватив ртом.

Ох, к коже приливает жар. А ведь я час назад тоже могла бы потренироваться. Передо мной был весьма такой опытный образец, размером с хороший крупный огурец. Очень крупный.

Нет. Так нельзя. Такие паразитирующие мысли нужно выводить из башки. А для этого нужно выгнать парней. Обоих. Из моей жизни и дома.

Ко мне кто-то прижимается сзади, но я даже не глядя делаю удар своим прокаченным орешком и слышу вой боли.

Нашел тоже, куда и к кому прижаться, придурок.

И тут меня осеняет. Контакт! Тело к телу.

Делаю очередной глоток шампанского. Гениально!

Мне нужен компромат.

Что-то мерзкое, после чего Захар с Ренатом никогда не смогут посмотреть в глаза начальству. Да и вообще никому, стоит это выложить в сеть. Я, конечно, не собираюсь выкладывать, но припугнуть-то можно? Немножко. Напустить шумихи.

Осталось найти жертву разврата. И… желательно мужского пола. Обвожу взглядом загруженное людьми пространство и натыкаюсь на Филиппа. Того самого в розовой футболке. И ни для кого не секрет, что привлекают его далеко не киски.

О, мой бог, это оно. Иди сюда, мой голубой друг.

– Ты что задумала? Это законно? – замечает Алька мой взгляд.

– Вечеринка – это ничто. Нужны более радикальные методы.

Иду к Филу, пошатываясь на каблуках, делаю новый глоток шампусика.

Ну… Для смелости. Потому что план просто дичь, но если сработает, то песня Кипелова еще долго будет звучать в моей душе.

В этот раз даже Алька меня отговаривает, пытается вразумить, загородив путь, но я настойчиво продолжаю его. Ну почти… Держусь за нее, не сводя взгляда с цели, которая, кажется, уже не знает, куда бежать.

Чувствую, как от спиртного приятно разгорается в груди. Тело расслабляется. Сознание становится затуманенным. И вот уже поступок, что я собираюсь совершить, не кажется мне таким мерзким. Скорее забавным. Это должно быть весело. Представляю, сколько лайков может набрать данное видео.

Беру гея, парня с фотокамерой, что кружился рядом и, кажется, заглядывался на голубка, и тащу всех наверх. Туда, где спит Ренат. Что ж, первой жертвой оказывается он.

Без слов, жестом указываю парню, что делать, и тот радостно кивает, облизываясь на бугор, прикрытый одеялом. Снимает с себя майку и медленно устраивается на огромной постели. Наклоняется к нему и неспешно спускает одеяло вниз.

Второй парень предвкушает сенсацию и настраивает камеру, давая нам знак немного подождать.

– А если он проснется? Ты сошла с ума, – шепчет испуганно и возбуждённо Алька, во все глаза рассматривая полуобнажённое тело Рената.

Совершенное тело.

Охрененное тело даже в расслабленном состоянии. Я тоже залипаю. Обрисовываю взглядом каждую выпуклую мышцу, вены, грудь и упрямый подбородок. Идеальный мужик, особенно во сне, когда не показывает свой дурной характер.

Алкоголь и возбуждение давно сделали свое грязное дело, и я теку, как грязная сучка. Сжимаю бедра и слышу почти оглушающий щелчок фото вспышки.

– Блять, – выругивается фотограф, а меня пробирает дрожь острого, как боль, страха.

Пиздец, Господа. В этот же момент в голову Филиппа упирается огромный ствол пистолета, а подружка поднимает визг.

Глава 11

Сквозь сон настойчиво пробиваются мужские духи. Приторные. Они до тошноты заполняют обонятельные рецепторы, а самое главное п*здец как злят. И странные звуки, а именно перешёптывания.

Вкус снотворного в коктейле я различил только тогда, когда с тела сбежало подгоняемое разумом, как розгами, возбуждение.

То есть, когда сучка ушла, виляя своим белым аппетитным задом. В такой я не прочь… Блять… Захар тоже не дурак. Все понял.

Мы стояли в спортзале, как два идиота, с охрененно твёрдыми стояками. Мозги в кашу. До нас дошло, что это был не добрый жест, а самая настоящая бабская подстава. И я бы сразу ее обман раскрыл, но эти два шарика над рубашкой, и тень сосков сквозь лифчик, и запах. Такой, что выть зверем хочется.

Отбросить условности и условия. Нагнуть ее к стояку, причиной которого она и стала, и заставить сосать. Долго так, причмокивая. Заставить брать в рот, даже сквозь сопротивление, даже сквозь слезы.

Смотреть, как слюни стекают по подбородку, и размазывать их по лицу. Влажно шлепнуть ее по щеке, а потом просто насадить по самые яйца… сука… Эти сны как зараза, и ничем их не выведешь. Даже ее снотворным.

Даже два пальца в рот не помогли вывести всю хуйню, которой нас накачала эта маленькая дрянь. Так что пришлось прилечь и сном разогнать дремоту. На пару часиков.

А потом мы бы пошли разбираться с этой неадекватной. Лучше бы членом. Он бы прекрасно подошел ее дрожащим губам.

Но внезапно весь эффект вещества смыло летним ливнем, когда ко мне прижалось это.

Человеком обозвать язык не повернется, а педиком воспитание не позволяет.

Проще пристрелить, тем более, судя по его испуганному виду, это очередная выходка и задумка Кати.

Сказать, что я ахуел, это ничего не сказать.

– Ну что, Киска. Мне снести ему башню? – задаю ей вопрос, потому что она осталась одна, остальные ее друзья позорно сбежали, заслышав щелчок затвора. – А может переломать ему все пальцы для начала, м?

Дрожит от страха. Кажется, вижу даже слёзы в глазах и сожаление о содеянном. Бедная овечка прям. Ох, Киска, слишком поздно ты подняла белый флаг.

– Не надо, Ренат. Прошу, не надо, – мотает головой девчонка, разметав волосы, и тут я замечаю, как она одета.

Моргаю несколько раз, не веря своим глазам. Что за вид дорогостоящей проститутки? Это что, платье или майка? Тогда где ее ебанные шорты?

Быстро бросаю взгляд в окно, в которое бьют лучи светомузыки.

И снова на нее. Убью.

Своими руками придушу. Если это то, о чем я думаю.

Она пятится к двери, продолжает мотать головой, держась за сердце. Ой, какая актриса. Оскар в студию.

Я же просто отталкиваю дрожащего пиздюка и бросаюсь к окну.

Ох, ебать…

– Ты что за хуйню там устроила!? – реву я раненным зверем и поворачиваюсь к ней, но ее уже и след простыл.

Сука. Шустрая. Животные инстинкты трубят погнаться за ней. Догнать. Зажать и отыметь. Но вовремя вспоминаю, что я в одном не слишком плотно завязанном полотенце. Матерясь себе под нос, натягиваю на голое тело джинсы. Хватаю ствол и пулей вылетаю из комнаты.

Чуть не налетаю на столь же полуголого не понимающего, что происходит, Захара.

– Катя? – тут же спешно интересуется друг. – Что за ебанный шум?

– Я тебе об этом и говорил! Бабу нужно держать в узде. Пора показать ей, что за все надо платить.

Захар спешно застегивает джинсы, и мы спускаемся на первый этаж. Переглядываемся. Народу до хрена. Какие-то телки. Почти голые, но сейчас меня интересует конкретная. Толпа зелёных сопляков, что курят прямо в доме и бухают.

Играет дерьмовая музыка.

Захар подходит к колонкам и выстреливает несколько раз из своей пушки. Те, кто в доме, быстро в панике начинают ретироваться.

Выбегаем во двор на поиски своей жертвы и видим, что сучка довольно быстро скачет на каблуках. А толпа расходится перед ней, как волны перед катером.

Успевает забежать в крытую беседку, но не успевает закрыть за собой двери.

Захар ставит ногу и буквально вытягивает оттуда сопротивляющуюся и испуганную Катю.

Руками берет в кольцо.

Жмётся к ее идеальному телу, и я замечаю стояк у друга, которым он трется об ее зад. Мудак. Удерживает за сиськи, пытается заглушить ее сопротивление.

Картина, конечно, ахуеть, какая сексуальная. Но лучше бы на его месте был я!

Она пытается его боднуть лбом, ищет коленом пах, чтобы нанести удар. Ведет себя как уж на раскаленной сковороде.

Заху это быстро надоедает, и он с проклятиями просто выкидывает ее в бассейн, дико орет вдогонку:

– Охладись, шизанутая!

Плеск воды привлекает внимание пьяной толпы. Отлично. Разбираться с Катей мы будем наедине.

Делаю двойной выстрел в воздух. Кто-то кричит, кто-то аплодирует. Неадекватное пьяное быдло.

– Считаю до десяти! У вас есть шанс убраться целыми! Иначе следующий выстрел может быть в вашу тупую башку.

Когда большая часть народа продолжает тупо глазеть на меня, открыв пасти, я наставляю ствол на того самого горе-оператора. Он моргает пару раз и как-то резко теряет пару сантиметров в росте. Подхожу к нему медленно, как хищник.

И все в миг замолкают.

Выхватываю аппарат и подбрасываю вверх. Резкий бросок руки. Выстрел. И под восхищенный вздох толпы куски пластика и металла фейерверком разлетаются по всему пространству заднего дворика.

И только после этого толпа начинает расходиться окончательно. В темпе проигравшей стороны с поля боя.

Кто-то вон, даже уползает. Идиоты.

Перевожу взгляд на Заха, а тот уже некоторое время играет в гляделки с мокрой кошкой, чьи глаза разве что молнии не мечут.

Злишься? Ты еще не знаешь, что такое злость.

Еще не знаешь, что через минуту твои блядско-невинные глаза будут полны слез, а губы, столь влажные, будут умолять меня остановиться.

А я, кажется, остановиться уже не смогу. Тяну руку к пряжке ремня и думаю: да и не хочу.

Глава 12

Наказать.

Это желание растекается по венам, опьяняет, кружит голову, заставляет тело напрячься. Рукой сдергиваю ремень с петель и жду.

О, предвкушение это самое приятное. Особенно, когда жертва и не понимает, что ее может ожидать.

Екатерина забирает волосы наверх, так, что сиськи тут же приподнимаются, пока мерзавка медленно поднимается по лестнице. Ещё не осознавая, что ее ждёт.

Первое, что бросается в глаза – ее влажные, пухлые губы.

Ну и чего ты их надула? Так еще больше хочется с размаху всадить между ними ноющий член. И смотреть, каким плотным колечком она будет всасывать его в себя, смачно причмокивая.

Мокрая полностью. Меня прошибает новый разряд тока, стоит ей подняться выше. Без белья. Блядство!

Сиськи, обтянутые белым платьем, больше напоминающим майку, просвечивают. Два округлых полушария с высоко стоящими маленькими сосками. Температура резко повышается.

Они так и просятся в мужские руки. Сжать, оттянуть, покрутить, услышать визг и шлепнуть, чтобы заткнулась, пока буду их вылизывать.

Хер пульсирует и стрелой тянется к ним. Глаза застилает неконтролируемая похоть.

Пара шагов. Хватаю за руку и тяну на себя, ощущаю на себе ее холмы, разворачиваю боком и шлепаю по мокрой заднице под испуганный, возбуждающий визг.

Пока только рукой с зажатым в ладони ремнем, ощущая, как от звука шлепка темнеет в глазах.

Блять… Не завещание, а подстава.

Бью снова в отместку, бесконтрольно трусь членом, что уж.

Звук нового шлепка раздаётся на всю округу. Мозги просто отключатся. Я теряю соединение с реальным миром. Ей пиздец.

– Ты, – шипит Катя на меня, – что творишь, неандерталец?

Пытается развернуться лицом, но тщетно. Дергается. Но держу так крепко, что уверен, завтра ее кожа будет покрыта синяками.

– Только попробуй сделать это ещё раз! – кричит она мне в лицо, а я только и вижу, как шевелятся ее губы, как мелькает средь жемчужных зубок дерзкий язычок. Который так и хочется прикусить.

– Попробую, сучка, и не раз, – скалюсь на неё.

Реально кроет от ощущения ее беззащитности в моих руках. Как же легко ее сломать. Как же легко получить с ней удовольствие.

Пьяненькая. Кайф. Развести на трах еще проще. Стоит только…

Стоп, мужик. Завещание!

Злость снова заменяет возбуждение, делает стояк еще более упругим. Ещё один повод отшлепать по ее пухлой жопе, а лучше отыметь.

Да, блять! Хватит! Я в первую очередь солдат и не могу ослушаться приказа, увидев мокрую сучку. Не могу все испортить.

Отшвыриваю ее, переглядываюсь с Захаром. Тот не теряется, уже как хищник приближается. Незаметно. Сзади.

Катька своими дёрганными движениями и испуганным взглядом пробуждает потайные мужские желания.

Жертва – охотник. В данном случаи охотника два. Тем хуже для неё.

Красная шапочка и два серых волка. Кто знает, чем бы закончилась сказка при таком раскладе.

Милашка решила поиграть, да вот просчиталась. Мы играем только во взрослые игры. Правила у нас достаточно жесткие, не для таких нежных особ. И секс мы любим жесткий, чтобы девка верещала и билась в приступах оргазма.

Растягиваю в руках ремень и щелкаю волной, чтобы привлечь ее внимание.

Она дергается на месте, смотрит удивлённо. Щеки приобретают красный окрас.

Точно так же скоро будут выглядеть ее аппетитные булки.

– Н-не подходи, – хрип и мольба во взгляде. Но меня не пронять, я уже все решил.

Смотрит Катя то на меня, то на ремень в моей руке.

Делаю широкий шаг в ее сторону, и она разворачивается на своих огромных шпильках и… Врезается в грудь Захара.

– Куда-то собралась? – улыбается ей. Его явно забавляет данная ситуация, меня она заводит не меньше.

Хватает ее одной рукой за волосы, говорит ей что-то тихо на ухо.

Становится на одно колено и под визг толкает вниз. Вынуждает лечь через колено, оттопырив зад вверх.

Отличный такой зад. С мелькнувшей между булок влажной полоской трусиков, что съехали чуть в сторону.

Мы с Захаром переглядываемся. Понимаем друг друга без слов. Негоже нянькам так на подопечную смотреть, а тем более думать, в какой позе член будет заходить особенно глубоко. Тем более о ней.

Она запретная территория.

Это какой-то бред. Я никогда не ощущал себя настолько сильно озабоченным. Как сопляк, ей богу. Никогда это не приносило такого дикого удовольствия. И за это тоже ответит Киска.

– Ренат, – предупреждающе пытается образумить меня Захар, но поздно. Зверь внутри меня встал на дыбы.

Запах, удар и крик мучительной боли пытается проникнуть в затуманенный похотью гнев. Дыхание замирает. Кончик ремня касается полоски трусиков, ласкает под громкий девичий плач. Прерывистый.

Захар любовно поглаживает ушибленное место, медленно вылизывает языком красную полоску, пока уже вряд ли сильно соображающая Катя хнычет головой вниз.

А я только и смотрю неотрывно, как между ног мелькает розовая плоть. Бешусь снова! Сука, с самой недоступной вагины.

– Нет! Не трогай меня, ты кусок дерьма, – поднимает на меня свои полные прозрачных слез глаза. – Что, нравится унижать девушек?! От другого ты не получаешь удовольствие? Животное.

– Сейчас и проверим, Киска.

Делаю новый замах, слышу испуганный крик и звук шлепка.

Охреневаю, осознавая, что мой друг положил свою руку на то место, куда был направлен удар.

Это приводит в бешенство. Джентльмен хренов. Всегда был неравнодушен к ней. А меня уже колбасит.

Почему он не доводит все до конца?! Теперь Катя будет думать, что ей все дозволено.

Особенно, когда к тебе так относятся. Баб нужно наказывать за провинности, чтобы в следующий раз думала башкой. Непослушание неприемлемо.

Захар заботливо, мать твою, поправляет ей юбку, поднимает на руки. Она тут же обнимает его в ответ, утыкается носом в шею, причмокивая губками.

И пока Захар несет ее в дом, меня посещает блядская мысль. Судя по виду Захара, не одного меня.

«Если ее трахнуть, она ведь завтра ничего не вспомнит».

Глава 13

Следую за ними в дом. Смотрю с завистью на то, как друг лапает девушку. Нашу дрянную девчонку.

Я бы мог это сделать сам, успокоить, положить на кровать, лучше, естественно, на свою. Растянуть, а после разогреть своим членом.

Он там в штанах изъявляет свое отчаянное желание запретного плода. Голодный. Пульсирует, ноет, поддергивается. Я быстро сжимаю ствол рукой, пытаясь ослабить блядское напряжение. Голова просто перестаёт работать в таких случаях.

Вот тебе и военный с невъебенной подготовкой.

Ладонь от единственного шлепка продолжает гореть. Мало, чертовски мало.

Нельзя было прерывать наказание, Захар не прав, сук нужно воспитывать, иначе сядут они на шею и свесят свои шикарные ножки.

Одна вон, кажется, свесила. С намалеванными красным лаком ноготочками, что так и просятся в рот. А в башке пульсирует: «эти ножки хорошо будут смотреться на моих плечах».

Нужен трах. И как можно скорей. Реально нужна упругая баба с узкой дыркой. Эту-то трогать нельзя, иначе все полетит к чертям собачьим.

Смотрю, как Захар заносит чертовку в спальню, и от греха подальше сматываюсь в свою комнату.

Переодеваюсь в свежую одежду, так как в этой весь вспотел. Надо хоть спарринг устроить, напряжение снять. Находиться в этом доме становится все сложней. Да и отдубасить Захара хорошенько не помешало бы. Чтобы руки не распускал, да приказы старших по возрасту слушался. Он может потерять контроль.

Разминаю тело, тяну мышцы, делаю сотню другую отжиманий на кулаках.

Короче, заебался ждать.

Психую и иду на поиски блудливого друга.

Это что за хрень собачья?!

За вечер охреневаю дважды, когда нахожу Захара в той комнате, сидящего около белоснежной постели.

Застываю.

Он раздел ее. Тварина. Переодел в короткую пижаму, в ту, что видели на первой встрече. Розовая, невинная.

Она сама-то в отключке. Лежит на животе, а этот придурок чем-то намазывает ей торчащий кверху зад.

Утомилась, бедняжка.

Захар медленно скользит своей огромной ручищей по маленькой попке Кати, оглаживает ноги, возвращается наверх, мажет кремом между сливочных булок.

Думаю, это точно лишнее.

А меня накрывает новой волной дичайшего желания. Стояк за пару секунд начинает давить башней на спортивные штаны.

Я нервно сглатываю образовавшуюся слюну и кладу свою ладонь на пах.

Она что-то мурлыкает, обнимая подушку, как любимого. Подаётся попкой к его рукам. Маняще выгибает гибкую спинку.

Зрелище настолько возбуждающее, что я готов зверем выть, лишь бы присоединиться.

Он сдвигает ее пижамные шорты вместе с трусиками вбок и меня прошибает, стоит увидеть мелькнувшую розовую девичью, сладкую плоть. И если я правильно понимаю, чисто выбритую. Блять.

Я знаю, что он собрался делать. И я бы не прочь его заменить, или помочь, но лучше нам отсюда свалить обоим.

Не даю Захару совершить ошибку и пустить все по пизде. Ни он, ни я не выдержим на гражданке.

Не даю придурку опустить свою голову к ней между ног. Топая, захожу в комнату.

– Ты больной? – озлобленно рыком кидаю в его сторону.

– Тихо… – шикает он на меня, но взгляда от манящей киски не отрывает. Сукин сын. – Ты подойди. Просто понюхай, как она пахнет… ммм…

Захар наклоняется к ней ещё раз.

Подхожу к нему, дергаю за майку вверх.

Всего трясёт. И меня, и его. Он не сопротивляется, лишь мотает головой. В этой комнате противопоказано находиться. Здесь все, вплоть до бантиков на зеркале, сводит внутренности узлом похоти. И желанием трахнуть нежную хозяйку берлоги.

Девочка, словно борец сумо, одолевает хрупкое равновесие разума. Опьяняя собой всех рядом, буквально заставляя вставать на колени.

Толкаю в грудь Захара, заставляя выйти из комнаты. Пиздец, вот что это.

– Ты головой вообще думаешь? – беру его за ворот майки, тяну к своему лицу. – Брат, что за хрень ты вытворяешь?

Злость бурлит в венах. А рожа этого идиота лишь сильней выводит из себя. Он нас обоих погубит.

– Да брось, – толкает в ответ, и я врезаюсь спиной в стену. – Она в отключке, ничего бы не вспомнила. Мог бы и присоединиться, ты же знаешь, я не жадный.

Он ухмыляется, как змея в саду Эдема, и я невольно бросаю взгляд на белую дверь с плакатом: «Осторожно, злая кошка».

Злая-то может и злая, но желанная, от чего в груди сердце как часовая бомба тикает.

Неправильно это. Изнасилованием называется. Мы таким заниматься не будем.

Поворачиваю лицо к довольной роже Захара. Что творится у этого отшибленного в башке, я хрен пойму. Готов променять дырку на службу? Один трах на цель всей жизни.

Правила есть правила. Никогда ни к кому не привязываться. Потом отдирать намного больнее, чем сраный пластырь. Никаких личных связей.

Мы парни шумные были. Детдомовские. Нас часто брали к себе, как братьев. Потому что морды смазливые. Но пара шалостей и отправляли назад. Как ненужный отход, обратно на помойку.

К четырнадцати мы поняли, что жизнь, собственно, ещё то дерьмо, и нам его грести самостоятельно.

Вдвоём, без лишних лиц.

Армия стала лучшим выходом. Там всегда кормили, выдавали деньги, а вскоре появились привилегии. И хрена с два я променяю цели на мокрощелку. Не дождется.

Да и понятно же, что и Захар не сильно-то любит Киску. Трахнуть, да. В нем проснулся азарт. Мы часто делим баб. Но эти бабы на один раз.

Катя как никакая другая заслуживает лучшего. Не двух отбитых и повернутых на войне солдат, а нормального парня. Которого мы выберем, естественно, сами.

– Если ты не забыл, у неё камеры напичканы по всей комнате. Мы сами их ставили! Ты же понимаешь, что этот компромат не в нашу пользу?! – напоминаю другу о самом важном и улыбка его тут же гаснет, как свет лампочки.

То-то же блять!

Осознаёт. Смотрит виновато.

Да затуманило ему мозг молодое женское тело, понимаю, сам не без греха. Но это единственная девка, которую нельзя трогать. Нельзя и все. Руки пообрубать, но не прикасаться.

– Включи мозги и отключи свой хер, – советую ему, хотя самого колотит по жесткому и приходится сдерживать свои похотливые порывы.

Не было бы этого завещания и просьбы ее отца, сорвался бы уже. Возможно, наплевав бы на звания, но взял, что хотел. Уж больно хороша она, да и прикипела.

Захар недовольный ушёл спать в другую комнату, громко хлопнув дверью, а я взял ключи от дома, закрыл нашу соседку… На всякий случай. От греха подальше.

Только вот перед этим сходил укрыл ее одеялом и все-таки втянул в себя сладко-соленый запах ее смазки. И когда выходил, чуял, что ведет меня с этого аромата, не хуже, чем с пары бутылок водки.

Это будут тяжелые полгода.

Глава 14

Просыпаться не хочется. Открывать глаза тоже. Встречаться с приставленными няньками тем более. Как им в глаза смотреть после того, как я умоляла себя не бить?

Ревела, как ребенок…

Это же надо было показать свою слабость. Свой страх. Опозориться.

Но ремень… Воспоминания о наказаниях отца живы во мне до сих пор. Болезненных. Неприятных. Порой таких несправедливых.

А теперь эти двое. Будут глумиться. Будут издеваться. Насмехаться.

А я сама виновата! Будет мне уроком. Не стоило затевать подобных игр прямо в лоб. Глупо, очень глупо. Я бы даже сказала – по-детски.

Нужно действовать тоньше, продумать стратегию и потихоньку ковырять им мозг, а, возможно, просто соблазнить одного из них.

Или… обоих.

Нет, нет! Никаких обоих!

О таком даже думать нельзя. Какая-то неправильная, дикая фантазия извращенца. А я не больная. Вполне здоровая девушка с обычными сексуальными предпочтениями.

Но в мозгу всплывает акулой на поверхность сознания эта картинка. Одна и та же. Воспоминание. Почти что иллюзия. Тонкая, как крылышко бабочки.

Вот я стою между ними. Напуганная. Вот задыхаюсь в ожидании их действий, в собственном страхе. В собственном запретном возбуждении. И вот уже хлесткий удар ремня становится желанным, а язык Захара просто раем.

Хватит!

У тебя много дел, Катерина. Пора отвоевать свою свободу, а не растекаться лужицей под притягательными носителями тестостерона. Это же обычные тупоголовые самцы, умеющие не белее чем оружие в руках держать.

Я сломаю их своей смекалкой и умом. Женской хитростью.

Именно с этим важным решением я и распахиваю глаза. Утыкаюсь в зеркальный потолок и морщу лицо. Терпеть его не могу.

Ну что за блажь я вбила себе в голову, когда его заказывала? Дурость.

Ах, да. Месть отцу, который решил за меня, где именно мне стоит учиться. Уже на следующий день я сняла крупную сумму с его счета и сделала себе это говно. Ну вот хоть бери кувалду и разбивай все. Хотелось ещё тату набить, но слава небесам, не совершила такой ошибки.

Рядом прыгает Звездочка и я понимаю, что последние недели заботилась о ней на автомате. Вот и сейчас она снова вильнула хвостом, словно напоминая о своем существовании, и слиняла от меня и моего сумбура в мыслях.

Итак… с чего начать-то? Как действовать дальше? Ладно, что-нибудь обязательно придумаю. Альке там позвоню, а может решение само придёт в голову.

Потянувшись и размяв затекшие мышцы, потерев пульсирующие с бодуна виски, я пытаюсь подняться и ощущаю жуткую боль на ягодицах.

Осмотр в зеркале дает понять, что все дело в двух длинных краснеющих пятнах. Следах от удара ремня. Ахринеть.

Суки! Это с какой же силой нужно было ударить? Это вам не просто отшлепать ради забавы. Это, мать твою, самое настоящее наказание. Будь они прокляты! Челюсть сжимается от злобы.

Ну попадись мне сейчас Ренат. Я его… Я его.

От гнева хожу по комнате как зверь в клетке, хватаю с полки полотенце и замахиваюсь как хлыстом.

Я бы его вот этим отхлестала! С удовольствием бы посмотрела, как он, скуля, просит пощады, как стоит на коленях, как молит раздвинуть…. Так, так. Опять не в ту степь. Ничего он не просит!

Радует, конечно, что Захар разумнее. Моя умничка, спас меня вчера от этого монстра. Возможно, с ним можно договориться. С его членом у меня почти получилось.

Останавливаюсь у двери и сглатываю. Это какой-то пиздец. Что не мысль, то разврат и блуд.

Слышала бы меня сейчас набожная Кристина. Или отец. Прикладываюсь лбом к двери и вздыхаю.

– Я схожу с ума.

Поток фантазий невозможно остановить. Они оба. По очереди. Вместе. Словно лес из роз. Красиво, пахнет прекрасно. Но приближаюсь и раны по всему телу. А если протиснуться сквозь него, то и вовсе можно остаться без кожи. Просто умереть. Между ними. Под ними. Под каждым в отдельности. Я не выдержу.

Надо холодный душ. Стереть из сознания порочные мысли и приниматься за обдумывание плана первостепенной влажности… важности, Катерина!

Рывком открываю двери и наконец тащу свою отекшую тушку в ванную.

На этаже их две. И я пользовалась самой большой. С огромной полупрозрачной душевой кабиной. Но, кажется, сегодня мне не повезло.

Потому что ее кто-то из вояк занял. Оккупировали весь дом! Как тараканы. Дихлофосом их что ли выкуривать.

Пар из полуоткрытой двери уже обволок треть коридора. Кто там устроил парилку?

«Мог бы и двери прикрыть, идиот», – думаю я, но вопреки всем правилам и нормам приличия вхожу в этот туман, и заглядываю внутрь, устланной черным кафелем, ванной.

Кто это такой неаккуратный? И кто сейчас получит по самые…

Ренат?! Матерь Божья. Несмотря на жар пара, тело прошибает озноб.

Ренат, мать вашу.

Обнаженный. Мокрый. Просто огромный.

И у него, судя по всему… огромный.

Дыхание тут же перехватывает, а в голове шумит толчками мгновенно захватившее меня возбуждение.

Оно как горячий шоколад, растекается по венам, заставляет часто дышать и прикусывать губу, чтобы не издать громкий, сладострастный стон.

Откуда такие чувства.

Нужно отвернуться.

Убежать.

Закрыться в спальне.

Но как же сложно оторвать взгляд от тугих, литых мышц. Сильных рук, что упирались в кафель стены. Вен, что как порезы пересекают смуглую кожу со стекающими дорожками воды.

Как можно не смотреть на спину, что как будто сильно напряжена. На вылепленное из гранита лицо, что подставлено каплям. На губы, что тесно сжаты, но иногда приоткрываются, чтобы вобрать в себя воду.

Невыносимо. Это кошмар. Мой эротический кошмар во всей красе. И сердце вскачь. И в горле комок. И по телу дрожь.

Но стоит мне опустить взгляд, как сердце почти останавливается. Огромный, смотрящий четко вперед.

Член.

И руку мгновенно колет иголками, как мне хочется заменить мужскую.

Она водит по стволу медленно. Ласково. Но очень уверенно. Умело.

Внутри живота что-то приятно стягивается узлом, и моя собственная рука сама тянется к мгновенно занывшим соскам. И пока я сжимаю правый, рука Рената водит по члену все быстрее, кажется, что это точное движение гипнотизирует меня.

Я перевожу взгляд на его упругий мускулистый зад и тело сводит судорогой острого как колья желания. Оно колет в мозг, запуская вереницу видео проекций о том, что я могла бы сейчас сделать.

Раздеться. Откинуть лишнюю скромность. Пройти в душевую и слизать каплю с мощной, смуглой спины. Обвести языком каждую выпуклую вену, каждый рисунок.

Потом повернуть мужчину к себе лицом и опуститься вниз. Сесть перед ним на колени. Подчиниться.

И вот, когда я уже представляю, как в меня проникает его огромный член, как растягивает стенки горла.

Ренат уже в этот момент двигает рукой на какой-то запредельной скорости и, напрягаясь всем телом, выпускает несколько белесых брызг прямо в стену.

Ох, ты ж…

Облизываю пересохшие губы, во рту скапливается слюна, а в голове уже четкое желание попробовать его влагу на вкус.

И я уже почти проникаю рукой в свои шортики, чтобы коснуться сильно увлажнившихся складочек, как вдруг он поворачивает голову и сквозь запотевший барьер стекла обжигает меня взглядом и широкой белозубой улыбкой.

Тварь! Сука! Придурок самовлюбленный!

Я тут же взбрыкиваю, с громко стучащим сердцем, что, кажется, сейчас вырвется из груди. Стремительно выбегаю из ванной в свою спальню и закрываю дверь. Захлопываю с такой силой, что, кажется, дом начинает потрясывать. Точно, как меня.

Вот же урод дрочливый!

Прижимаюсь к двери затылком и шумно дышу.

Ох, Ренат!

Он это специально. Он поэтому и не закрыл дверь ванной, чтобы я стояла как дура и мечтала о несбыточном. Идиот.

Но не смотря на злость, тело все еще томится от желания и требует удовлетворения.

Все-таки прикрываю глаза и касаюсь промежности.

Легко. Невесомо.

А перед глазами легко встает идеальный образец мужчины, и я нажимаю сильнее. Обвожу пальчиками клитор. И пока в голове столь яркий образ, давлю на горошинку эпицентра и начинаю тереть.

Огромных размеров член.

Тру сначала медленно, задыхаясь от предвкушения экстаза. Стоны непроизвольно вырываются из сухого горла. Достаю грудь из рубашки и сильно сжимаю. До искр из глаз и помутнения в голове.

Вылепленные мускулы.

Ускоряюсь, предчувствуя скорую, долгожданную развязку.

Острый жесткий взгляд. Мерзавец, самовлюбленный, по-мужски красивый придурок.

Дыхание уже на пределе, я уже почти кончила. Двигаю пальчиками все сильнее, еще немного и тело заполнится ослепляющим удовольствием, а из головы улетучатся все лишние проблемы и мысли.

Хоть на миг, но я стану свободной. Вот, вот… еще немного.

Еще…

Еще…

Давай же. Дай мне это!

Как вдруг в мир исступления нагло врывается резкий стук в дверь и гром-голос Рената:

– Катя.

– Блять! – кричу я раздраженно и пинаю со злости дверь пяткой. Открываю и шиплю:

– Ты не мог подождать?

Глава 15

Правда шипение быстро превращается в писк, когда я вижу, в каком виде передо мной стоит Ренат.

Вы думаете в душе он был хорош?

О нет, именно после душа, свежий, со стекающими капельками-брильянтами воды по торсу, он просто великолепен. Просто гребанный Аполлон. Мать моя женщина, мои трусики уже можно выжимать.

И я как дура зачарованная не могу оторвать взгляд от этого совершенства, спуская его все ниже, туда, где под белым полотенцем что-то стремительно вырастает. Что-то огромное и устрашающее. То, что ещё пять минут назад извергалось струей в стену.

Разве ему не нужен перерыв? Или он сексуальный маньяк… Боже, мысли об этом ещё больше горячат мою кровь, а киска начинает пульсировать.

Но все волшебство момента портит его гадкая усмешка. Дьявольская усмешка искусителя из преисподней. Самый опасный мучитель. И я уже давно там. Варюсь в котле собственных фантазий. Грешных. Неправильных. Таких же обжигающих как этот черный, голодный взгляд татарина.

И я прихожу в себя, только когда это хамло протягивает мне полотенце. Розовые тучки рассеиваются.

Вот это палево!

Оставила его в ванной. Ну не дура ли? Но самое главное не то, что делает Ренат, а то, куда он смотрит. Что? На грудь!

Вот идиотка! Вытащила, а обратно запихнуть забыла. Вот такие мы девочки – забывчивые. А мужикам лишь бы увидеть оголенный участок нашей плоти. Совести у него нет. Мог бы и отвернуться. Ради приличия.

Резко, гордо оправляюсь, даже не собираюсь поправлять ничего при нем, и слышу весьма сексуальную хрипотцу, от чего акцент Рената становится заметнее. Очень эротично. Запредельно.

– Ты что-то потеряла…

Рамки приличия. Нормы морали. Учебник по этике не одолжите? Это точно.

– Ты ошибся, – в наглую вру я и выпаливаю, – я была тут и… занималась важными вещами. А ты мог бы и подождать за дверью.

Он охватывает взглядом мое тело, обволакивает мужской энергетикой, запахом с примесью мятного геля для душа. Поджимает упрямые губы, которые хочется сделать мягче. Разгладить, поцеловать.

Хочется стереть с его лица вечно угрюмую, безразличную маску. Языком.

В миг я понимаю, что он не верит. Он же не дебил. Понимает, осознает и собирается разобраться, о чем говорят его сузившиеся, засверкавшие огнем глаза.

А мне страшно, потому что таким я его не видела никогда. Грозным как туча, напряженным как натянутая до предела струна.

– Я бы мог помочь тебе с… важным делом, – с прерывистым выдохом говорит он и грубо толкает меня в комнату.

Делаю замах рукой, чтобы этот придурок получил за свою наглость, но не успеваю. Даже подумать не успеваю.

Он перехватывает руку, оскаливается и резко заворачивает ее за спину. Двигает меня не к кровати, как я думала, – размечталась, ага, – а к комоду в углу комнаты.

– Ты что творишь?! – дергаю я телом, но он пинком раздвигает мои ноги и, прижимая одной рукой поясницу, шмякает меня грудью о твердую поверхность.

Второй без стеснений забирается ко мне в трусики. Слишком грубо. Дикарь хренов. Я стою с широко раздвинутыми ногами, ошалевшая подобным обращением к себе.

– Что ты творишь? Прекрати! – кричу я снова, а про себя шепчу: «Только не останавливайся».

Все, кабздец. Когда мозг с желаниями не в ладах, можно вызывать дурку.

Но не помогать же ему, не показывать, как на самом деле мне это нужно. Как он мне сейчас нужен. Его такая жесткая рука в моих шортиках.

Ренат замирает на несколько секунд, а потом шепчет на ушко, обжигая свежим, мятным дыханием.

– Помогаю с важным делом. Не видишь? Мы же не может позволить, чтобы из-за моего появления ты его не… кончила.

Господи. О, мой бог.

Ну откуда это во мне? Ведь я правильная. Хорошая. Но это условие отца и эти двое взрослых мужчин вскрыли ящик Пандоры.

Как бы не вскрыли меня такими темпами.

Теперь им придется столкнуться с темной силой, что я прятала в себе так долго. С темными, порочными желаниями, что я скрывала даже от себя.

А может быть это мой шанс на свободу? Соблазнить Рената прямо сейчас и дело с его огромным концом.

Они вылетят отсюда со свистом, так же стремительно, как сейчас трудится мужская рука.

О, да! Так приятно. Намного лучше, чем собственные пыхтения. То, что прикасается ко мне именно это животное, а по другому его и не назовёшь, делает мое тело более податливым и готовым к тому, что он может дать мне.

И вот пальцы Рената уже активно трут взбухшую горошинку клитора. Умело. Так же быстро, как бьется мое трепетное сердечко.

А мужская окаменевшая плоть, кажется, готова протереть дырку в моем заду. Так сильно он толкается в меня. Ох, если бы не шортики…

И это все только добавляет острых эмоций. Приближает меня к развязке. Ситуация накаляется до предела.

Я хватаюсь за угол комода, сжимаю зубы от накатившего волной больного желания. Выгибаюсь под давлением его руки, что все быстрее трет мне киску.

Но вдруг он прекращает сие действие. Усмехается на мой недовольный стон, что тут же превращается в вскрик, когда он шлепает меня в миг по оголившемуся заду.

– Ренат!

– Ты вчера не получила свое наказание. Ты была очень плохой девочкой.

Новый удар и я ощущаю, как между ног становится еще влажнее. Стекает капля по ноге. О господи, как внутри все тянет и ноет.

Не может быть. Ведь боли я боюсь больше всего. Но тем не менее, внутри живота происходит взрыв, по телу проносится вспышка ослепляющего удовольствия, как только крупные, жесткие пальцы снова касаются киски. Резко, требовательно, остервенело теребят, а сдавленный голос шепчет на ухо:

– Кончай, Киска. Покажи мне, как ты кончаешь… Давай, сейчас! Я не привык ждать… Ты грязная, маленькая хулиганка…

И струна внутри меня лопается с оглушительным звоном. Мой крик перекрывает тяжелая рука Рената, и я закрываю глаза и лечу с огромной высоты.

Обжигаюсь лавой. Сгораю в пламени как грешница и вою от кайфа. Такого со мной не было никогда.

И пока я выстанываю его чертово имя, пока я сотрясаюсь от оргазма, он поднимает мое обессиленное тело к себе, разворачивает, держа за талию и запрокинув назад голову, смотрит в глаза.

Я вижу каждую густую ресницу, каждую намечавшуюся морщинку возле глаз. Сама тяну голову к себе, сама напрашиваюсь на поцелуй, хочу отблагодарить за столь фееричный финал.

Касаюсь языком сама горячих губ. Чувствую твердость и шелк стали. Смотрю в чернеющие омуты глаз. Падаю туда, плавлюсь, гибну.

Его рука снова ударяет меня по заднице, но я больше не вскрикиваю, только влажно мычу и тут же получаю в губы:

– Сука ты, Катя.

А затем захват всей пятерней волос и язык глубоко во рту. Так грубо со мной не обращался никто. Никогда еще я так не хотела подобной грубости.

И вот его кол уже без полотенца, вжимается мне в плоский живот, и я трусь об него все активнее, пока Ренат насилует мой рот и, кажется, планирует вырвать волосы. И я руками цепляюсь за шею, но тут же чувствую, как меня неожиданно поднимают в воздух его руки и просто бросают на кровать.

Отпружиниваю и ошеломленно смотрю на торчащее оружие, что готово, кажется, убить меня. Столь огромное и темное, что меня начинает потрясывать. Как это может во мне поместиться. Никак, Катя, никак! Это невозможно.

«Возьми же меня», – шепчу мысленно, давно потерявшись в тумане испепеляющей разум страсти.

Изгибаюсь дугой, рукой собираю рубашку, оголяя грудь, раздвигаю ноги, предвкушая, как Ренат будет проникать в меня. Как будет жестко брать и дарить наслаждение. И уже шепчу:

– Не смотри так, возьми меня.

Но он не действует, просто молчит. Даже странно.

Ни комментариев, ни грубого шепота. Открываю глаза, чтобы выяснить в чем дело и ахаю.

Его нет.

Словно и не было.

И только аромат геля для душа разносит по комнате интимную атмосферу его недавнего присутствия. Его почти поражения.

И я даже смеюсь в голос. Сбежал. Быть этого не может! Вот же гад ползучий.

Не думала, что все будет так легко.

Просто нужно соблазнить Рената, а судя по всему он уже готов. Он моя главная цель. Его ожидает поражение. Он долго не протянет, факт.

Судя по всему, уже через несколько дней я закачу новую вечеринку.

Глава 16

Чего только не сделаешь ради поставленной цели. Иногда стоит прогнуться под ситуацию, либо как в этом конкретном случае… прогнуться под мужчин. Проиграть сражение, чтобы одержать сокрушительную победу.

«Разбить четыре яйца и взбить в блендере». Сделано.

Рената стоит дожать.

Он мужчина несдержанный, настоящий зверь, а значит нужно перед ним положить дичь. Меня. Лучше обвязанную голубой ленточкой.

Но для начала нужно усыпить бдительность с помощью умопомрачительного завтрака и… очень нескромного белья.

Мужики любят глазами. Так сказать, возбудить и тело, и желудок. Двойная атака. Нужно приложить щепотку усилий, потому что, судя по нашему утреннему рандеву, он почти готов совершить надо мной акт сексуального насилия.

А значит вылететь из дома быстрее, чем взбивает тесто мой блендер.

И то, что он ушёл, ещё не значит, что я проиграла. Это он показал свою слабость.

Что не говори, а приятно быть слабостью такого мужчины.

– Так, какао.

А казался таким сдержанным… строгим, даже и представить не могла, что он способен на такую изысканную ласку. Жесткую, грубую… но очень приятную.

Впервые кончала не от своей руки. И это было настолько остро. Неожиданно. Пронзительно.

Интересно, Захар такой же?

Он кажется более милым, но я знаю, что это далеко не так. С виду белый и пушистый, а на самом деле настоящий похотливый подонок. Завлекает своей белоснежной улыбкой, но после того, как ты попадешь в его капкан, просыпается его настоящая сущность.

И это будоражит кровь в венах. Я бы хотела быть пойманной жертвой и оказаться в его лапах…

Так, стоп.

Цель – Ренат. А то меня в очередной раз понесло далеко. Не в ту степь. Но если не получится с одним, будем пробовать на другом. Должно быть даже попроще. Интереснее и более безопасней для своего здоровья.

И пока я мечтаю, как буду проводить операцию «соблазнение» с Захаром, что кажется более продуктивным, завтрак готов к употреблению.

Как, собственно, и я, судя по влажности между ног.

Достало… как же осточертело это непреходяще возбуждение. Мозги в жижу. Взгляд падает на барную стойку и мои щёки начинают нещадно гореть. А в груди щемить.

На днях смотрела один интересный видеоролик… совсем случайно наткнулась.

Двое мужчин. Одна девушка, перекинутая через стол. Один работает спереди, второй пыхтит сзади. Она не может даже кричать. И шевелиться. Ее кожа вся раскрасневшаяся, но ее лицо, оно было чертовски довольным и счастливым.

Неужели это может принести такое удовольствие?

В духовке звенит, выдергивая меня из несбыточных фантазий, звонок. Сообщая, что кекс готов и я аккуратно вытаскиваю противень, чтобы не обжечь голые участки кожи.

Голые, потому что сегодня я решила ходить по дому в одном, – да, да, не слишком приличном, – купальнике. Мне очень нравится, как он подчеркивает и показывает мою округлую, как два упругих шарика грудь.

Глупо? Возможно. Но в данном случае мое тело – главное оружие. Играть грязно я не боюсь, так же нарушать допустимые нормы для меня приемлемо. Главное – это победа. Не важно сколько бойцов выйдет из строя. Ведь так?

– Чем так ахуенно пахнет?

Слышу голос Захара позади себя и ощущаю, как он прижимается к моей спине крепким телом. Чувствую, как он втягивает запах моих волос на затылке. Руки обнимают за талию и… он тут же отходит, когда раздается второй бас.

Глава 17

– Ты ограбила ресторан?

Поворачиваюсь и застываю на месте, так как вижу, что Ренат стоит облаченный в рубашку и светлые брюки.

О, держите меня.

Захар тоже одет отлично, я бы даже сказала сексуально в своей футболке, но сейчас все мое внимание и искры флирта направлены на горячего татарина.

Он как обычно серьёзен и сосредоточен. Оглядывает меня с ног до головы и… морщится.

Это что за реакция такая?!

– Я приготовила нам завтрак, – откашливаюсь, говорю Захару с милой улыбкой. Указываю на высокий стол, под тип барной стойки, где уже накрыто на троих. – Голодны?

Приторность тона моего голоса зашкаливает. Поворачиваю голову, хлопаю ресницами в сторону главной цели.

Честно? Самой от себя противно.

А ему, кажется, насрать.

– Я ужасно голоден! А ты, друг? – обращается Захар к этому остолопу, что не обращает на меня никакого внимания. Ненадолго.

– Неужели Кукла-Барби умеет готовить? – ухмыляется Ренат, пытаясь выставить меня не в лучшем свете.

Мудачьё.

– Кто помогал? – задает он вопрос, вздергивая бровь и оперившись о дверной косяк. Складывает руки на груди, обращается ко мне, поиграв своими стальными мышцами.

Не могу оторвать от него взгляд. Какой же он огромный! И у него. Да, да, тоже огромный.

Это в его руках я была утром?

Я словно загипнотизирована этим мужиком, особенно после того, что между нами произошло. Отравил собой. А это многое поменяло, для меня так точно.

Он ведь, считайте первый, а значит самый запоминающийся.

Но я не понимала его поведения. Конечно, ему нужно держать свой член от меня подальше, чтобы получить звание, назначение и бла-бла, но… хамить?

Кто учил его манерам?

Он забывается, что находится в моем доме, и я могу устроить ему «веселое» проживание и навешать на его ахренительную задницу кучу проблем.

– Все сама, милый, – спокойным голосом отвечаю. Будь сдержана. Будь покорна. – Если ты не заметил, мы дома одни.

Он лишь фыркает в ответ и все же садится рядом с Захаром, что шлёт мне воздушный поцелуй. Ну что за лапочка.

Нарезаю горячий кекс, обильно поливаю шоколадным топпингом. Чувствую на попе две пары глаз, что буквально прожигают кожу до красных порезов.

Ах, там еще отметины? Пусть любуются.

Поворачиваю голову и медленно слизываю с пальцев шоколад. Обязательно так, чтобы заметен был язычок.

– Вкусно? – хриплый вопрос Захара волнует даже больше сжатой в его руках ложки. Вот-вот и погнется.

А я вот-вот и прогнусь. Черт.

– Очень, – киваю, облизывая губы. – Хочешь попробовать?

– Очень хочу, – резко поднимается Захар, но рука Рената жестко прихлопывает его по плечу.

– Сидеть!

Так-так. Кто-то ревнует? А как это еще назвать? Внутри разгорается тепло.

Походкой от бедра иду, встаю между ними, и нарочно, пока обслуживаю Захара…ну, в смысле тарелку ставлю, трусь попкой о Рената, до того момента, как до ушей доносится тяжелый, протяжный вздох.

От них исходит жар. И пахнут они по-разному, создавая вместе порочно-сексуальный аромат. Нереально.

После поворачиваюсь к своей жертве, чуть задеваю грудью сильное плечо. Его вилка падает на пол. Невинно улыбаюсь, делая вид, что это совершеннейшая случайность.

Наблюдаю, как нервно дергается его кадык, и как ускоряется его дыхание. Присаживаюсь на колени, как бы невзначай кладу свою ладонь на его бедро, что он в момент напрягает. Для поддержки, и тянусь за прибором, изогнувшись в спине. Выставляю свою попку с тонким полоской ткани между булочек на обозрение.

Реакцию представить не сложно.

– Да блять! – слышу я ожидаемое рычание сверху и довольно ухмыляюсь.

– Что упало у солдата, то упало на газету, – вставая, кладу назад вилку на стол. – Будешь молоко?

Задаю вопрос Ренату шепотом, нагнувшись к его по-мужски красивому лицу.

Он смотрит на мою грудь и как-то дёргано ведёт головой вверх-вниз.

– Что? – поднимает на меня свой застеливший похотью тёмный взгляд.

– Я тоже здесь, Киска, если ты не забыла.

Ощущаю на своей талии горячую, грубую ладонь, что притягивает и сажает меня на свои коленки.

Подскакиваю, когда ощущаю его окаменевший член в джинсах, а Захар похотливо усмехается. Подлец.

Ладно. Поиграли и хватит. Одно дело дурачиться с одним мужиком, другое, когда к вашим играм присоединяется третий. Не мое это.

Наливаю каждому по стакану молока и накладываю лакомство себе, продолжая наблюдать за Ренатом. И мне очень нравится то, что я вижу.

Доволен. Уплетает вторую порцию. Да и Захар не отстаёт. У меня ползут брови вверх… еда уходит как в черную дыру. Я же не успела слопать и половину своей тарелки!

– Спасибо, крошка.

Захар как истинный джентльмен берет мою руки и целует ладонь, а после притягивает к своему телу и оставляет влажный поцелуй на… щеке. Что почему-то очень огорчает меня. Мог бы и поласковей отблагодарить.

Жду, пока он выйдет из кухни, и в момент падаю на коленки к Ренату, что уже собирался покинуть мою персону.

– Понравилось? – спрашиваю и провожу носом по его колючей щеке, вниз по шее, втягивая в себя мужской запах. – Почему ты сбежал? Я думала, между нами отныне нет преград.

Веду пальцем по его рельефной груди, что скрывается за совершенно лишней рубашкой. Просовываю руку и кайфую от бархата его кожи и шелка волос. Передергивает.

– Ты кое-чего не понимаешь, – он резко встаёт на ноги, скидывая меня с себя, как ненужную вещь. – Меня не взять вот этим.

Указывая в область моей груди.

– Я, знаешь, как охотник. Мне нравится самому преследовать свою жертву. Но я не беру то, что мне суют под нос, уж извини.

Выплевывает предложения и отпихивает меня в сторону.

– Н-не поняла? – хриплым голосом.

Нет, нет, я же не буду плакать?

– Не веди себя, как шлюха, Катя. Не одевайся как шлюха. И запомни. Я в жизни не променяю армию на твою дырку. Поняла?

Он хватает меня за дрожащее от обиды и негодования лицо двумя пальцами и рычит:

– Поняла, я спрашиваю?

– Да, – отталкиваю его. – Я все поняла! Не трогай меня больше никогда. И посуду, милый мой, мой за собой сам!

С этими словами, оставляя себе крупицу гордости, ухожу.

Наплевать. Не вышло с Ренатом, Захар с руки у меня есть будет.

Быстренько переодеваюсь, надевая короткую юбочку в клетку и топик, именно в его лице я ищу провожатого по магазинам.

– Я не слишком люблю шоппинг, – осторожно отвечает он, когда я с улыбкой стучусь в его комнату.

– Тогда дай мне ключи от своей машины, я съезжу сама, – предлагаю я, подходя к нему вплотную и протягиваю ручку.

Он оглядывает мой внешний вид и нервно смотрит в сторону на брелок своей низкой мазды. Снова на меня.

Кивает, принимая верное решение.

– Ладно. Почему бы не пройтись по магазинам.

Глава 18

Держу Катю за руку и стремительно веду из дома. К тачке. Как она и пожелала. К свободе от влияния Рената. Обычно оно мне не мешало. Ну есть и есть. Ну старше и ладно. Меня он никогда не подавлял, членами мы не мерялись. А в бою я готов жизнь за него отдать.

Но вот сейчас он перегибает. И мне становится жалко нашу девочку. Сначала тиран отец, сейчас друг, ведёт себя просто омерзительно с ней. Баб нужно боготворить, холить и лелеять. Особенно такую, как она.

Даже если трахнуть Киску, она никому не скажет. Либо мы просто заставим ее никому не говорить. Для этого способов много.

Кормить ежедневным удовольствием, не давать ей выдохнуть. Прожаривать 24/7. Она и забудет сама о завещании. Это просто со свистом вылетит из ее головы.

А вот дрочить, когда в доме такое тело, если честно, я уже подзаебался. Тем более она сама недвусмысленно намекает, что ей очень хочется секса.

Блять, там такая жопа. Ее только долбить и долбить. А запах этот. Во рту тут же слюна собирается, как вспомню. А я не хочу просто помнить, хочу чувствовать на себе, желательно ежедневно.

В машину сажаю, придерживаю за попу, на что она поворачивает голову и сладко улыбается.

Киска вступила на тропу войны совершенно неподготовленная. Она хочет лишиться невинности с кем-то из нас.

Судя по всему, ей насрать с кем, самое главное вышвырнуть нас из дома. Некое дело принципа.

Да вот хрен у неё это выйдет.

Хотя, в этом ее желании мы сами виноваты, потому что ограничили ей свободу по всем фронтам. Я предупреждал Рената, что дело закончится плохо. Но тот и слышать не хотел.

Подсел на Катьку. Шагу не дает ступить. Скулы сводит, когда она мимо проходит. Запахом своим блядским обволакивает. И хочется, и колется ему.

Только вот он не понимает, что лучше поводок сделать подлиннее, дать иллюзию свободы и тогда кошечка никогда и не подумает слинять из дома.

Будет покорной и никому не скажет о наших тайных играх. Пройдёт полгода, и все останутся в выигрыше, довольные и удовлетворённые.

Соблазняет меня, глупая. Я уже давно и твердо. Так твердо, что ей придется сейчас ответить за свои потуги на кухне.

Не, кекс шикарный. За такой на ней и женится можно, но кто думает о еде, когда рядом бабенка с такими титьками. Сейчас даже соски проступают сквозь порочно невинное белое платье.

Думал, что, заставив переодеться в более приличную одежду, мне легче станет, да вот прогадал. В штанах от такого невинного вида стало ещё тесней.

А ножки… загорелые, хочется раздвинуть и не сдвигать пару-тройку часиков, чтобы знала, с кем играет в такие вот грязные игры.

– Так мы в торговый центр?

– Да, который покрупнее… – облизывает она губы и косит взглядом, пока я лавирую между машинами.

– Любишь покрупнее? – останавливаюсь на светофоре и вижу, как несколько парней из другой тачки пялятся на Киску, и внутри просыпается первобытный инстинкт. Доказать всем и каждому, что эта красотка только моя.

Катя, кстати, недовольна вниманием, смотрит прямо и на улюлюканья ублюдков не реагирует.

Ну что сказать. Сразу понятно, что Катя будет верной кошечкой. Осталось только заставить ее мурлыкать.

– Накажем гадов? – улыбаюсь ей, убирая прядь темных волос за маленькое ушко.

Такое розовое. Пробую язычком и да… Очень сладкое.

– Как? – загорается она энтузиазмом, и я киваю в сторону уродов за окном и начинаю тихонько газовать.

– Пошли им воздушный поцелуй, а потом забирайся на меня.

– Как? – ошеломленно шепчет она, но вижу, как ее будоражит эта идея.

– Как на жеребца. Давай, кис, не томи. Они уже в нетерпении.

И правда, парни прямо готовы высунуться из окна. Катя все понимает правильно. Посылает им поцелуй, а потом становится раком прямо в открытое окно и пару шагов ползет ко мне, чтобы уроды поняли, что они теряют.