Читать онлайн Клякса. Воспоминания о лучшем друге бесплатно
© Мила Гильманова, 2018
ISBN 978-5-4490-8606-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Клякса
Воспоминания о лучшем друге
Вот вам история про обыкновенную девочку, ее маму и их необычную кошку.
Все началось в 1997 году, в октябре. Мне было 8 лет, кошке было 2 недели, а сколько было маме – не скажу, потому что мамы в любом возрасте прекрасны. Можно было бы озаглавить эту повесть духе школьных сочинений, как-то: «Кошка, мама, я» или в духе диссертации: «Влияние Félis silvéstris cátus на семейный уклад и воспитание детей в частности». Но Клякса бы вряд ли одобрила такие заглавия. Поэтому повесть названа в честь главной героини, хотя в ней будут постоянно появляться другие хвостатые и усатые лица, а также несколько двуногих.
После недолгой переписки, мы с мамой решили сначала собрать наши воспоминания о четырнадцати годах Кляксиной жизни с нами. Читатель легко поймет, где заканчиваются воспоминания ребенка и начинается повествование взрослого человека. Однако, очень скоро стало ясно, что у книги не два, а три автора. Вспоминая, как мы жили втроем, я осознала, что Клякса настолько слилась с нами, что стала частью узора нашего быта, и до сих пор то там, то здесь мелькает ее длинный хвост или попадаются кусочки шерсти. Ее пушистая лапа оставила отпечаток на нас. Она многому нас научила, мы стали другими рядом с ней, сами того не заметив, поэтому следы ее лап проступают на каждой странице, а кончик ее хвоста выглядывает из-за каждого абзаца.
Еще это книга о доброте и понимании, о хорошем отношении к животным, особенно кошкам, и о правильном отношении ко всем, кто нас любит, кто в нас нуждается, кто меньше и слабее нас.
Надо также предупредить, что дело происходило в Татарстане, в глухом городке недалеко от Башкирии. Это там, где летом +30, а зимой -30, весной все сажают картошку, осенью варят варенье, а между делом говорят по-татарски. Имена у нас совсем необычные, в моей родной глубинке Сашу или Машу встретить практически невозможно. К старшим мужчинам мы обращаемся «абый», а женщин зовут «апа». Поскольку в те времена все были старше меня, все вокруг назывались именно так.
Кляксы нет с нами вот уже семь лет. В октябре 2011 она закрыла свои прекрасные желтые глаза и отправилась на кошачьи небеса. Тем вечером мама унесла ее за гаражи и закопала в промерзшей земле под кустом сирени. Очередной бездомный кот, обитавший тогда в нашем подъезде, провожал их через огороды – вот и вся скромная процессия. Меня с ними тогда не было.
Даже сейчас, встречая котов в пушистых бурых шубах, я зову их кляксами, но ни один из них на нее не похож, никто не отзывается. Клякса мне часто снится, но и во сне я чувствую, насколько мы перед ней виноваты.
Наверно, чувство вины заставило меня сесть за работу и написать эту небольшую повесть о нашей обычной жизни вместе, о дружбе и о том, как мы четырнадцать лет помогали друг другу и как боролись за нашу Кляшу, но, к сожалению, не достаточно. Я пишу эту книгу с единственной целью: мне очень надо, чтобы каждый читатель искренне захотел помочь тем, кто его любит и кто в нем нуждается. Может быть, тогда Клякса простит нас.
Юла и кошки
В моем детстве было все. Абсолютно все, чтобы ребенок был счастлив. Лыжи, вышибалы, прятки, игры в пионербол до темна, друзья в одном дворе, враги в другом, драки, индейцы и луки, классики, штабы на деревьях, качели, ягоды со сметаной и кислые яблоки, заборы, велосипеды, клады, мороженое, арбузы, книжки, сказки, мультфильмы, пластилин, конструктор, краски, куклы, машинки, пещеры в сугробах, жуткие грозы, ранние летние утра, полуночные страшилки. Я всегда была юла и делала сто дел сразу, непоколебимо верила в чудеса и добрых фей, которые однажды превратят меня в королеву в бальном платье и подарят котенка.
Потому что кошки-то у меня и не было
Совсем давно, когда еще был папа, был и рыжий кот Тимка, животное буйное и неуправляемое. Он бросался на меня из-за угла и сшибал с ног, залезал на стол и ел из моей тарелки детское пюре и вообще вел себя очень вызывающе, за что бывал наказан выдворением в подъезд на несколько часов. Он был моим персональным кошмаром, этот несчастный запуганный и плохо воспитанный кот. Тимку увезли в деревню, когда мне исполнилось три. Как только он уехал, я стала просить завести другую кошку, непременно белую, потому что белая кошка, как мне тогда казалось, не может иметь плохой характер, она обязательно должна быть покладистой и уживчивой.
Я не знаю, как сложилась судьба Тимки в деревне. От родственников, которым его перепоручили, он быстро удрал. С тех пор его вроде и не видели. Деревенские хозяева относятся к кошкам совсем иначе, чем городские. В деревне кошка – это практически бесполезная скотинка, которой иногда даже имя дать не удосуживаются. А если обзовут, то как-нибудь попроще, Мурзиком или Барсиком, вне зависимости от пола животного. Кормят их как придется, чаще предоставляя им возможность выживать самостоятельно охотой и попрошайничеством.
Увозя Тимку в деревню, мы руководствовались несколькими соображениями: во-первых, «все так делают», во-вторых «он же дикий кот, сумеет выжить» и, в-третьих «ему там будет лучше». Мы совсем не жестокие люди, мы действовали по обстоятельствам. Это был 1992 год, не было Интернета или книг про кошек, а в нашем маленьком городе не было даже ветеринара, который бы рассказал нам, как правильно поступить с нашим котом. Наверно, просто настало время его кастрировать, но тогда мы просто ничего не знали о обращении с кошками, и не мы одни. Также никто бы тогда не подумал, что коты, выросшие в домашних условиях, тяжело адаптируются к улице или дикой природе; считалось, что кошки, в сущности, дикие животные, полулегально проживающие у вас дома. В самом деле, у домашних котов, выпущенных на волю, сохраняются инстинкты, они могут охотиться и спасаться бегством в случае опасности, но у них мало опыта и они скорее погибнут, чем выживут. Словом, пропал Тимка.
Да, не только в деревне к кошкам относятся как к ходячей мебели или даже хуже. Когда у нас появилась Клякса, многие не понимали, что это мы с мамой так носимся со своей кошкой, говорим про ее характер и проделки, фотографируем ее, покупаем витамины и даже рисуем ее. Для многих людей кошка она и есть кошка, они различают их только по размеру, цвету и иногда полу, у них не может быть характера, личности, собственных привычек. Не все могут увидеть кошачью индивидуальности, понять характер и вжиться в их шкуру.
Одержимость кошками иногда проявлялась забавно и не в мою пользу. Бабушка рассказывала, как однажды везла меня в коляске, было это в каком-то несознательном младенческом возрасте. Вдруг я сказала – кара, əббə, дүрт песи (смотри, бабушка, четыре кошки). Для всех было откровением, что я уже умею считать до четырех, но, по-моему, тут все понятно: такое архиважное событие, как четыре кошки в одном месте, не могло остаться незамеченным. Однако, это вышло мне боком – старшие взялись за образование ребенка, быстро научили считать, а потом пошли и буквы. Их я не любила, потому что по-русски говорила тогда еще с трудом, но к трем годам все же выучилась читать, лишь бы отстали. Вот до чего доводит любовь.
Итак, после Тимки медленно тянулись пять лет, на протяжении которых я терроризировала маму просьбами взять котеночка. Мама хитрила, как могла. Иногда она говорила «сейчас пойдем на улицу и возьмем первого встречного кота» (прямо как в сказке о Короле-Дроздобороде, где принцессу выдавали за первого встречного). Но сейчас я понимаю, что говорила она это только зимними холодными вечерами, когда мы с ней шли домой от бабушки или во двор покататься на горке, развесить белье и вытряхнуть ковры. Конечно же, мама прекрасно понимала, что шанс подобрать маленького беленького котенка темным снежным вечером сводится к нулю, ведь все бездомные коты в такую погоду сидят по своим подвалам. Летом же мама ничего про «первую встречную» кошку никогда не обещала, потому что шанс встретить эту самую кошку был действительно велик. (Справедливости ради надо сказать, что однажды зимой нам попался этот «первый встречный» кот. Он был весь в лишае, бесхвостый и спешащий по своим делам. Я попыталась его догнать и забрать к себе, но не смогла – сугробы помешали.)
Однако, кроме призрачной «первой встречной» кошки были вполне реальные котята, регулярно появлявшиеся у нас во дворе. У соседки Амины-апы была кошка Митка, королева нашего двора, трехцветная пушистая красавица с медовыми глазами. Митку можно было пригласить в гости и оставить на весь вечер, ее хозяева не возражали, а главное, мама была не против. У Митки был кавалер-пират, одноглазый рыжий кот, который, ввиду большого количества претендентов на лапу и сердце его дамы, должен был постоянно доказывать ей истинность своих чувств и добросовестно драться за Митку с окрестными котами из года в год. Глаз он, разумеется, потерял в одном из таких боев. Репутация у кота была самая ужасная, соседи говорили, что он истребляет все живое вокруг себя, от птенцов до крыс, гладить пирата не разрешалось никому из детей, подходить к нему близко было крайне нежелательно. Котята у них постоянно были одинаковые, как с конвейера. Их было как минимум трое: один рыжий, один черный, одна трехцветная, иногда котят рождалось больше, но цветовой набор не менялся. Все дети ходили к соседям подкормить Митку и погладить котят (хотя мы знали, что мама-кошка будет волноваться и делать этого не стоит, но никто не мог удержаться).