Читать онлайн Кукушкины дети бесплатно

Кукушкины дети

Первый том серии "Навьи сказки" ТУТ . Можно читать как отдельное произведение.

***

Новую часть кладбища не затеняли от солнца высокие деревья – скорбящие родственники их еще не успели посадить. Слева от тропинки земля бугрилась свежими могильными холмиками, укрытыми пластиковыми венками. Ленты на них обвисли, и только поблескивали на черном фоне золотые буквы: «от скорбящего брата»; «дорогому отцу»; любимой матери.

Справа возвышались такие же ряды могил, только с этой стороны на крестах виднелись фотографии. Люди на них смотрелись слишком четко, и только взгляд казался смазанным, словно в глубине зрачков клубился туман.

Возле выкопанной в красноватой земле ямы стояла железная подставка для гроба. Рядом, опираясь на лопаты, застыли могильщики.

– Что-то воронов не видно, – заметил один из них, оглядывая свежие, еще не потрепанные непогодой кресты.

– Да куда они денутся, – лениво отозвался второй, – сейчас все разойдутся, и эти явятся поминать. А пока народу много.

Он посмотрел на приближающуюся процессию и помрачнел: гроб, который легко несли двое взрослых мужчин, был маленьким. Могильщики указали, куда его ставить, и отошли, уступая место священнику.

Сладковатый запах ладана окутал провожающих клубами дыма. Женские рыдания врывались в монотонную молитву.

Мать не плакала. За все время ни разу не пошевелилась. Её взгляд был прикован к лицу мертвой дочери, на бледной щеке которой синел похожий на ветвистое дерево шрам.

Когда пришло время, могильщики оттеснили людей и привычно заколотили гроб. При каждом ударе молотка женщина вздрагивала, и вцепившиеся в рукав мужа пальцы белели все сильнее.

Когда гроб подняли, чтобы опустить в могилу, женщина словно спохватилась. Вскрикнула и кинулась вперед, едва не упав в яму. Рухнула на гроб, обняв его двумя руками, и заголосила навзрыд. Из сухих до того глаз потекли слезы.

– Ну, слава тебе, Господи, ожила, – послышалось тихое. – А то я боялась, с ума сойдет, болезная. Уйдет за дочерью…

Священник кинул на сказавшую это старуху недовольный взгляд и повернулся к несчастной матери. Вдвоем с отцом ему удалось уговорить женщину отойти от гроба. Он мягко скользнул в яму, и могильщики отступили, чтобы присутствующие могли отдать покойной последний долг.

Стук комьев земли слился с пронзительным карканьем. Оно донеслось из старой части кладбища, но самого ворона не было видно.

И одновременно послышался детский плач. Истошный, испуганный. Люди застыли, прислушиваясь, а когда поняли, что крик исходит из заколоченного гроба, отшатнулись.

Закричала мать. Отец, не задумываясь, спрыгнул в могилу. Он срывал крышку голыми руками, ранясь о торчащие гвозди. А потом отшвырнул её прочь.

В гробу, вцепившись в кружевное покрывало, заливалась слезами мертвая девочка. Отец подхватил её на руки и передал наверх. Мать кинулась к ребенку, вцепилась, прижала к себе.

– Чудо! Чудо! – пронеслось над кладбищем.

Священник достал из рюкзака бутылку со святой водой, окропил обеих. Ребенок заплакал еще громче.

– Одержимая! – охнула старуха, которая несколько минут назад убивалась по несчастной матери.

Священник едва удержал неподобающие слова и тихо, чтобы не сорваться, ответил:

– Обычный испуганный младенец,и только. А вы бы лучше в «Скорую» позвонили, а потом помолились Ему в благодарность за ниспосланное чудо!

– И в полицию, – поддержал его кто-то.

Священник не слушал. Он опустился на колени, прямо на землю и молился от всей души, не обращая внимания на любопытных, которые стали сбегаться, чтобы посмотреть на чудо. В результате к подъехавшей машине «Скорой помощи» не верящих в свое счастье родителей провожала толпа. Девочка сидела на руках у отца, сверкая по сторонам темными глазами. А потом встрепенулась:

– Там! – и вытянула ручку, показывая на место, откуда её только что унесли. – Дядя…

Все оглянулись. У опустевшей могилы никого не было, а ленты отброшенных траурных венков подхватил невесть откуда налетевший ветер. Они целлофаново зашуршали, и в этом звуке ясно послышалось:

– Людмила…

– Людочка! – вцепилась в дочку перепуганная мать, но ветер уже стих.

Старуха покачала головой и сказала в пространство, обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу:

– Нельзя отбирать то, что уже отдано Хозяину, ой нельзя…

В листве мелькнула большая белая птица. Заметив её, старуха мелко и часто закрестилась и заторопилась прочь.

Глава 1

Холод пробрался под одеяло. Белка подтянула колени к груди и укрылась с головой. Так было теплее, но дышать стало нечем.

И все равно просыпаться не хотелось. Воскресенье – законный выходной, когда можно проваляться в кровати хоть до полудня.

Но почему в комнате так холодно?

Белка высунул голову из-под одеяла. Узкая фрамуга стояла в положении «проветривание». Похоже, вчера вечером кто-то забыл закрыть окно.

Белка снова нырнула под одеяло. Выползать из тепла в морозильник, в который превратилась комната, не хотелось. Но и лежать, скрючившись, в темноте и духоте – тоже. Раздраженно пробурчав про голову садовую, Белка рыком откинула одеяло и добежала до окна и захлопнула фрамугу, а потом резким движением повернула ручку, надеясь тут же нырнуть в еще теплую кровать.

Фиксатор заело.

Белка приплясывала на холодном полу, а дыхание тут же превращалось в белое облачко.

Она поворачивала ручку и так, и эдак, давила и дергала, но замок не поддавался.

Вот так всегда: как только начнешь впопыхах, так что-то да случится! И мечешься потом, как угорелая кошка.

– Да чтоб тебя! – не выдержала Белка и, схватив со стола стопку учебников, водрузила их на подоконник, подперев створку. И тут же нырнула обратно в остывшую кровать и поплотнее укуталась в одеяло, в надежде поспать еще с часик.

Но сон пропал. А вместе с ним и уютное ощущение выходного утра. Да еще этот запах гари… Опять у мамы молоко убежало?

Белка босиком прошлепала к двери. Вонь усилилась, а вместе с ней в комнату ворвались ароматы блинчиков, кофе и еще один, знакомый до жути… Белка принюхалась и помотала головой. Показалось. И то верно – откуда в квартире запах тины? У них даже аквариума нет!

Белка спрятала руки под мышки и съежилась – холод не торопился исчезать. От него перехватывало дыхание, и она даже оглянулась на фрамугу, вдруг снова открылась. Но учебники не позволяли ей сдвинуться.

Привалившись к стене и заставив себя расправить плечи, Белка несколько раз глубоко вдохнула, как учил психолог. Вскоре озноб отступил. И вонь стоячей воды исчезла.

Значит, это был всего лишь холод, а не паническая атака. Их не было так давно, что Белка уже поверила в то, что отошла от деревенских приключений.

Но холод никуда не делся. Пришлось лезть в шкаф за кигуруми. В теплом комбинезоне стало теплее.

Пройдя сквозь заполняющую коридор марь, Белка вошла в кухню. Здесь дыма было больше, он напоминал туман. В его глубине сидела, уставившись в одну точку, мама. Сжимающие смартфон пальцы побелели, оторванная от него подвеска-бусина лежала на столе, но мама, кажется, ничего не замечала.

– Оля, открой окно, – папа вынырнул из дымного эпицентра и швырнул в раковину испорченную сковородку. Она тут же зашипела от воды, увеличив задымленность.

– Что случилось? – закашлявшись, Белка протиснулась к окну и распахнула его настежь. Холод ворвался в кухню, разметал клубы дыма и остатки тепла. Когда сквозняк сдул со стола салфетку, мама вздрогнула и посмотрела на Белку:

– Проснулась? А я вот, блины пеку… Подожди, я сейчас…

Она засуетилась, заметалась по кухне, хватая то ложку, то лопатку для готовки, то кружку…

Папа заставил её сесть и взглядом велел дочери закрыть окно:

– Я сам допеку…

Папа взялся готовить! Белка поежилась, и вовсе не от холода.

– Ма, па… Что случилось?

Мама, успевшая снова впасть в оцепенение медленно разлепила пересохшие губы:

– Бабушка звонила. Тетя Аня с дядей Костей попали в аварию.

Белка охнула и прикрыла ладошкой рот.

– Они живы? Сильно пострадали? Машина цела? А Светка? Светка тоже? – затараторила она.

Слова сам сыпались. Остановить поток вопросов Белка смогла только тогда, когда заговорила мама:

– Светы с ними не было. А Аня с Костей в реанимации. Оба… – она замолчала и растерянно оглянулась на мужа: – Наверное, мне тоже надо. К ним… Мама одна не справится.

Папа выложил готовый блинчик на тарелку, выключил плиту и только после этого ответил:

– Я поеду с тобой. Если понадобиться, попробую договориться о консультации в Москве.

Слушая его уверенный голос, Белка успокоилась. Все-таки молодец у неё папка! Вон как быстро все решил! И даже маме стало лучше, уже не такая бледная. И, желая подбодрить родителей, Белка закивала:

– Конечно, езжайте! Я присмотрю за домом.

Взгляд мамы снова стал растерянным:

– Я не хочу оставлять Олю одну. Она еще совсем ребенок…

Белка чуть не задохнулась от возмущения. Вот всегда так: если от неё что-то надо, так она взрослая, а как на дискотеку вечером, или еще что, так «мала еще». Но спорить не стала – предки и так на пределе. На помощь неожиданно пришел папа. Он подал маме стакан воды и примиряюще заметил:

– Дорогая, ты не права. Ольга у нас уже совсем большая девочка. Она справится. Ну хоть кто-то в семье в неё верит!

– Конечно, справлюсь!

От перспектив остаться совершенно одной, как будто она и вправду взрослая, кинуло в жар.

Папа быстро отпросился с работы. Он вошел в кухню, сжимая в руке смартфон, и велел:

– Давай собираться. Лучше выехать до обеда.

Мама тут же перестала паниковать. Она достала из-под кровати большой чемодан и стала укладывать вещи. Быстрые, четкие движения, ни одного лишнего. Сунувшаяся помочь Белка тут же поняла, что больше мешает, и вернулась на кухню – она так и не успела позавтракать.

Блины еще не остыли. Макая и в сметану с вареньем и запивая молоком, она задумалась.

Квартира будет полностью в её распоряжении. Можно пригласить девчонок, устроить посиделки… Только Белка не знала, кого приглашать. Это раньше у неё было много подруг, но после возвращения из речного они почему-то постепенно перестали с ней водиться. Заявили, что она изменилась, стала какой-то скучной, потеряла изюминку.

Она попыталась им объяснить про потусторонние силы, рассказать про мельницу, про водяного, русалку… Но после этого Белку объявили еще и странной.

Хорошо еще, что не приравняли к Лизоблюдке.

При мысли об этой однокласснице Белку передернуло. И сразу стало так одиноко. И совсем расхотелось самостоятельности.

– Ничего, выдержу, это всего на несколько дней! – сообщила она сама себе и прерывисто вздохнула: кого она обманывает! Ей до слез не хочется оставаться одной!

В горле встал ком. Она сглотнула, но он никуда не делся. Белка потянулась, чтобы налить себе еще молока, и поняла, что все звуки в квартире куда-то исчезли.

По спине пробежал холодок, и накатила такая тоска, словно она осталась одна во всем мире.

– Мама? – невнятно позвала Белка, но ответа не услышала.

Ей надо было пройти всего четыре шага, чтобы открыть дверь из кухни, но вместо этого Белка съежилась на стуле и поджала под себя ноги – они тоже замерзли. Тело словно окаменело и не желало слушаться.

– Ма-а-ам! – позвала на громче, но тишина поглотила звуки.

Резкий стук в окно заставил Белку взвизгнуть и опрометью выскочить из кухни.

Показалось – лопнул мыльный пузырь, в котором она сидела. Мир наполнился теплом и звуками: папа разговаривал по телефону, одновременно отвечая маме, которая спешно укладывала чемоданы. Хлопали дверцы шкафов, бубнил включенный фоном телевизор.

Показалось.

Белка обмякла и привалилась спиной к стене. И тут же снова напряглась: когда родители уедут, пусто будет не только на кухне, но и во всей квартире. От суеты поспешных сборов стало тошно. Как будто родители торопятся уехать, бросить её одну. В носу засвербило, и Белка громко чихнула.

Мама тут же перестала что-то втолковывать папе и выглянула в коридор:

– Оля, ты почему босиком? Простынешь. Быстро обуйся!

Ног действительно замерзли, и Белка побежала к себе за тапочками.

В комнате кружились снежинки – учебники все-таки сдвинулись под тяжестью фрамуги, так что окно снова открылось. Вернув все на место, Белка закуталась поверх кигуруми в махровый халат и уселась в кровать, подобрав под себя заледеневшие ноги.

Ощущение грядущего одиночества было как эхо из прошлого: точно такая же тоска была под водой, когда речная тина опутала тело и приковала ко дну. И вонь гниющих водорослей и стоячей воды… Белка не могла ошибиться, именно этот запах она почуяла, когда проснулась.

После речного он часто появлялся перед разными неприятностями. Вот и сегодня предсказал.

Или все-таки накликал?

Белка даже задохнулась от такой догадки. Усидеть на месте было невозможно, и она заметалась по комнате, рассуждая вслух:

– Домовой по-другому предупреждает, и то не всегда. А тут, как по заказу, если завоняет – жди какой-то гадости… Ой!

В ногу вонзилось что-то острое. Прямо сквозь тапочек. Белка сняла его с ноги и допрыгала до стула. На ступне красовался небольшой порез, а в мягкой подошве тапка торчало сломанное пестро-коричневое перо. Видимо, ветер закинул его сквозь открытое окно.

Аптечка находилась на кухне. Белка дохромала до неё, стараясь, чтобы родители не заметили и, схватив коробку с лекарствами, прошмыгнула обратно к себе в комнату. Там пошипела немного, когда ранку защипало от перекиси и йода, заклеила все пластырем и уселась, подперев голову кулаком. Мысль о том, что беда была накликана – хоть вонью, хоть проклятьем – не отступала. И что с этим делать? Разве что поискать информацию в сети. Как в той сказке: «иди туда, не знаю куда»… Ноутбук включался целую вечность. Белка ерзала на стуле и постоянно шевелила мышкой, словно это могло ускорить загрузку. А потом быстро застучала по клавишам, не обращая внимания на то, что не всегда попадает на нужные.

Родители не сказали ни время аварии, ни место. Но почти у всех людей имеются смартфоны, и почти все, из тех, у кого они есть, умеют фотографировать.

Синюю машину, на которой тетя Аня с мужем обычно приезжали в гости, она узнала не сразу, так её покорежило. Вокруг груды металлолома возились люди: в форме и без. Судя по количеству снимков, зевак на месте аварии собралось немало.

Тем лучше. Чем больше ракурсов, тем скорее Белка найдет нужное. Вопрос – что именно надо найти. Поэтому она просто листала фотографии, надеясь заметить хоть что-то необычное, хоть какую-то зацепку.

Один кадр просто поразил: разбитое лобовое стекло, покореженное зеркало и на нем – перемазанная чем-то бурым самодельная куколка. Рядом с ней повис, зацепившись за выступ, деревянный крестик.

Несколько бусин, чудом не слетевших с порванного шнурка, на котором он держался, напомнили о раздувшейся, почему-то красной гусенице. Белка видела такую в Речном. Когда Артем на неё наступил, на земле осталось мерзкое пятно.

К горлу подкатила тошнота и Белка ударила по кнопке клавиатуры, закрыв фотографию, но курсор сбился, и на экране появилась другая картинка – та самая куколка, только теперь уже крупным планом. Лица у неё не было, но пятна грязи легли неровными мазками и выглядели совсем как глаза, а огромный рот словно распахнулся в немом крике.

В углу снимка стояло время – сегодня, восемь сорок утра.

Это было задолго до того, как в доме появился запах протухшей воды. Значит, вонь все-таки не накликивала беду. Тогда что это? Белка тяжело вздохнула: кто знает, какая нечисть увязалась за ней из речного?

Верить в такое не хотелось, но ничего другого не придумывалось. А если это не предупреждение, а проклятье, значит…

Забыв о больной ноге, она помчалась к родителям.

– Мам, пап, может, не поедете? Я смотрела прогноз погоды, там сильный ветер, а местами метель. Дороги занесет…

Папа нахмурился и полез в смартфон. А мама, уже собранная и с совершенно сухими глазами, произнесла, словно извиняясь:

– Все равно ехать придется. Понимаешь, Оля…

Её перебил папа:

– Дочь, кажется, ты какой-то другой прогноз смотрела. У меня никакой метели не обещают, – он показал белке экран смартфона.

– Ясно. Солнечно. Легкий мороз. Так что все будет в порядке. Ну, поехали? – он подхватил чемодан.

Мама скороговоркой закидала Белку ценными указаниями:

– Супа на два дня хватит, потом что-нибудь приготовишь. В морозилке есть фарш, сделай котлеты. Если не будешь справляться, позвони тете Наташе, она поможет. Ну, все. Мы уехали, – она чмокнула Белку в щеку, порывисто обняла и вышла из квартиры. Папа подмигнул дочери и вышел следом.

Ощущение надвигающейся катастрофы накрыло паникой. Белка выскочила на лестничную площадку: – Можете отложить поездку? Хотя бы до завтра…

– Оля, – папа обжег её строгим взглядом: – Это что за эгоизм?

– Подожди, – мама быстро вернулась и приложила ладонь ко лбу Белки, – Оля, у тебя все в порядке? Ты какая-то бледная. Тебя не тошнит? Заболела?

Вот он, еще один шанс! Правда, без гарантий, но попробовать стоило. А вдруг? Белка тут же состроила жалобную мину. это было просто, с таким-то настроением:

– Да, мне нехорошо. Голова кружится. И тошнит.

Для убедительности она даже оперлась рукой об стену.

Мама нахмурилась:

– Может, чем-то отравилась? Что ты сегодня ела?

– Блины она ела, – глядя на маму, папа тоже заволновался. – Может, сметана была несвежая? Так мы все ели… Вызвать скорую?

– Да-да, вызывайте! – Белка провела рукой по лбу, вытирая испарину.

Сейчас она была готова вынести что угодно: уколы, поездку в больницу, даже промывание желудка. Лишь бы родители остались дома, а не выезжали на эту проклятую трассу. И запах тины был ни при чем: наверняка причиной аварии, в которой пострадали тетя и дядя, был гололед. Белке совсем не хотелось, чтобы родители повторили их судьбу.

– Подожди, – мама остановила уже набиравшего номер неотложки папу. – Ольга, тебе на самом деле плохо?

– Да, – обманув раз, она уже не могла пойти на попятный.

– А мне так не кажется. Посмотри-ка мне в глаза…

Это был нечестный прием, которым мама пользовалась без зазрения совести. Солгавшая Белка ни разу не смогла выдержать её прямой взгляд. Вот и теперь отвернулась.

– Оля, – мама даже не постаралась смягчить тон, – ты понимаешь, что нам сейчас не до твоих шуток? Аня в реанимации, Костя тоже неизвестно, выживет ли. Бабушка разрывается между ними и Светой. Оля, я очень тебя прошу, прекрати капризничать. Ты ведь уже совсем взрослая… Или… – она замерла, с опаской вглядываясь лицо Белки, – может быть, это опять твои «предчувствия»?

Папа за её спиной вскинул голову. Видно было, что он прислушивается к ответу.

Остановить их оказалось так легко! Нужно только сказать о том, что квартира и даже лестничная клетка провоняли тиной!

Но тогда начнется ад.

В глазах мамы поселится страх, а папа будет молча переживать за дочку. Зато они все будут живы.

Или сойдут с ума от тревоги. И виновата будет Белка. Нарисованная в мыслях картина пугала не меньше, чем вид разбитой машины.

– Хорошо. Езжайте. Только папа, очень тебя прошу – не гони! – горло перехватило, и она закашлялась.

– Договорились, – голос мамы потеплел, и она порывисто обняла дочь. – Мы будем осторожны. Ведь так? – она повернулась к папе. Тот кивнул:

– Конечно. Я буду очень аккуратен. Ну так что, мы уже можем ехать?

Стоять, уткнувшись лицом в мамино плечо было очень уютно, но объятия разомкнулись, и холод от коридорного сквозняка пробрался под халат и кигуруми. Белка поежилась:

– Скатертью дорожка, – пробормотала пожелания хорошего пути и, резко повернувшись, побрела в свою комнату.

Сидеть в пустой квартире было неуютно. Белка попробовала посмотреть кино, но не нашла ничего интересного и решила почитать. И через полчаса поняла, что поговорка про книгу и фигу как раз про неё.

С этим надо было что-то делать. Прослонявшись по комнатам, Белка решила, что вполне заслуживает утешительного похода на какой-нибудь фуд-корт.

***

Быстрее всего в торговый центр можно было попасть напрямик, через стоянку. Прихрамывая, Белка лавировала между припаркованных машин, вертя головой во все стороны. Но это было неудобно, и она стянула не только капюшон, но и пушистую вязанную шапочку. Уши тут же замерзли, зато стало слышен звук двигателей.

– Ну папа! – возле зеленой машины стояла девочка в сером, слишком коротком пуховике. Между краем рукавов и варежками виднелась покрасневшая от мороза кожа. – Папа! Ты же обещал!

Белка узнала одноклассницу. Людка-Лизоблюдка приплясывала от холода и почти что плакала, гладя на отводящего взгляд мужчину.

– Ну не получилось, Люд. Прости. В следующий раз в кино сходим. И мороженое поедим. И куплю тебе, что захочешь… хотя, подожди, – мужчина сунул в руки девочки оранжевую купюру. – Вот, держи. Купи себе там… Платье новое, или обувь, – он смерил дочь взглядом с ног до головы и поморщился: – Куда только мать смотрит? Алименты же плачу…

Бурча что-то о нерадивой мамашке, он торопливо уселся в машину. Дверь громко хлопнула, и от этого звука Людка вздрогнула, словно от удара.

Через лобовое стекло Белка разглядела женщину. Обычную такую, полноватую, с короткой стрижкой. Все в округе знали, что отец Люды ушел из семьи, её мама не забывала напомнить об этом на каждом родительском собрании, требуя войти в положение, и предоставить питание и канцтовары, которые родительский комитет закупал для класса оптом, безвозмездно. То есть – даром.

Но почему-то все считали, что Людкин папа ушел к молодой и очень красивой женщине. А она оказалась самой обыкновенной.

Люда смотрела вслед машине, пятерней стирая текущие слезы. Огромное родимое пятно на лице посинело, делая его похожим на лица зомби из какого-нибудь американского фильма.

Белке торопливо натянула капюшон до самого носа и отошла в сторону, чтобы сделать небольшой крюк. Не хотелось, чтобы Люда узнала, что она все видела. Явно же, папочка лапши навешал и свалил, чтобы не общаться с чокнутой дочуркой.

Наконец, Белка шмыгнула в распахнувшиеся двери торгового центра и застыла, привыкая к шуму. Она даже ненадолго забыла, почему прибежала сюда, в это кишащее людьми место. Не торопясь прогулялась вдоль отделов, решая, куда зайти в первую очередь и привычно свернула в книжный, прошла мимо полок, вглядываясь в названия на корешках.

Мистики стало больше. В прошлом году Белка бы порадовалась, схватила бы стопку книжек и потащила на кассу, а сейчас лишь недовольно морщилась и даже не пыталась взять в руки очередной томик, перелистнуть страницу, вдохнуть запах бумаги и типографии…

Другие жанры Белку тоже не привлекли. Ни приключения, ни фантастика. Она бродила по магазину и жалела, что зашла.

Делать тут было нечего, но когда она почти подошла к выходу, над самым ухом раздалось громкое:

– Привет, Рыжая! Что читаем?

Белка едва сдержала вскрик. И развернулась, готовая или дать деру, или драться.

Перед ней, ухмыляясь во весь рот, стоял Илья, одноклассник.

– Что, напугалась?

– Ремизов, я тебя когда-нибудь стукну. Больно, – рыкнула Белка и направилась к выходу. Настроение опять сломалось, и она едва сдерживалась, чтобы не исполнить обещанное.

– Да ладно тебе, ну, пошутил. Чего сразу обижаться? – хохотнул Илья и замер, выглядывая из отдела: – Глянь, Лизоблюдка нарисовалась.

Белка тут же замерла, наблюдая за происходящим

Возле витрины застыла Люда. Расстегнутый пуховик съехал с плеч, открыв растянутый свитер и заношенную шерстяную юбку. Шапка сбилась на затылок, и мокрые от пота волосы прилипли ко лбу и щекам.

Но девочке было все равно: она разглядывала надетое на манекене платье и совсем не замечала, что поставленный на пол пакет с покупками порвался, и из прорехи вот-вот вывалится коробка с карандашами.

– Картина «мечты нищенки», – прокомментировал Ремизов и тут же добавил: – Рыжая, а это не заразно?

– Что?

– Я о твоей новой манере одеваться. Серенькое, невзрачненькое, немаркое… Еще чуть-чуть, и ты её догонишь! – он кивнул на Людку.

– Отстань, – Белка слегка толкнула Илью, но Ремизов перехватил её руку:

– Хочешь, чтобы Лизоблюдка тебя увидела? Порчи не боишься? – зашептал он страшным голосом, а в глазах запрыгали озорные огоньки.

– Ремизов, – Белка не сдержала тяжелый вздох, – ты балбес! Знаешь же, что я не верю во все эти штуки.

Отвечая, она сунула руку в карман и скрестила пальцы. Очень уж хотелось самой поверить в то, что говорила.

– Слушай, а с чего пошло, что Людка может сглазить? Моему, все неприятности, которые сыпятся на её врагов, вполне объяснимы. Там наябедничала, там подставила… Вот что-что, а это она умеет.

– А ты что, не в курсе? – удивился Ремизов. – Да весь город знает, что она подменыш!

– А, из-за этого, – Белке стало скучно. – Вот охота тебе слухи распускать.

– Так это не я! Это её мать распускает! Говорит, нечистая сила её доченьку подменила, а ей своё отродье оставила. Теперь вот живет и мучается… Мамаша, разумеется, а не Людка.

Белка прервала его на полуфразе:

– Не повезло ей. С матерью… Врагу не…

В этот момент Людка сделала шаг в сторону, чтобы получше рассмотреть платье. Блеклое отражение в витрине повторило её движение, но не сразу – оно задержалось на долю секунды. На миг, но этого хватило, чтобы заметить.

В животе словно камень заморозили. Белка резко повернулась и едва сдержала вскрик, почувствовав боль в растревоженной ранке.

– Ты чего? – Илья протянул руку, чтобы подхватить, но Белка оттолкнула его и прошипела:

– Хватит повторять глупости.

– А чего сразу глупости? Видела, какое огромное родимое пятно у неё на щеке? Метка и есть…

– Да ну тебя, – Белка направилась к выходу но, услышав знакомый голос, шмыгнула за ближайшую книжную полку.

Людкина мамаша была куда страшнее ожившего отражения.

На сжавшуюся от ужаса Лизоблюдку наступала полная женщина в черной одежде и сером, по-старушечьи подвязанном платке:

– Вот она где! На тряпки любуется! А мать, значит, сама должна колготиться!

– Мам, я только посмотрела… – попыталась объясниться Люда, но лишь вызвала новый приступ ярости:

– Посмотрела? На что посмотрела? На наряд этот бесовский? Ты глаза-то свои бесстыжие опусти, зыркает она мне тут… Небось, уже в примерочную ноги навострила? Папка, наверное, опять денег дал? А ты и рада стараться!

Крики разлетались по этажу. Покупатели косились на разошедшуюся женщину, из отделов недовольно посматривали продавцы, но она не обращала на них внимания.

– Испанский стыд, – пробормотала Белка, взглядом прокладывая маршрут к отступлению. Проскользнуть мимо Людки с мамашей незамеченной было почти невозможно.

– Стой, – схватил её за рукав Илья. – Сейчас же самый цирк начнется, – и указал на выходящего из отдела попа.

– Что случилось, дети мои? – священник остановился напротив Людки и вопросительно посмотрел сперва на неё, потом на её мать. – Что за суета непотребная?

– Да вот, батюшка, полюбуйтесь! Мы тут с ног сбились, чтобы сироток обуть-одеть, сумки таскаем, а она на наряды любуется!

– Почему мне нельзя что-то себе купить? – вскинулась девочка. – Надоело в тряпье ходить! Как будто мы нищие побирушки!

Услышав такое, Белка даже забыла, что прячется. Оказывается, мышь серая умеет бунтовать?

– В тряпье? В тряпье ты сказала? – мать Людки задохнулась от возмущения. – Другие дети и твоему «тряпью» бы обрадовались, Господа благодарили за такую хорошую одежду. Нашлась модница! Скромнее надо быть. Отче, хоть вы ей скажите!

Поп вздохнул, отчего ряса на его животе натянулась, как будто под ней был воздушный шарик и кивнул:

– Соглашусь с твоим возмущением, чадо, ибо сказано женам: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение кос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед богом»!

Глядя, как он вещает, подняв указательный палец, Белка едва сдерживала смех. А мама Людки кивала на каждое слово и выразительно поглядывала на дочь, и как только поп замолчал, продолжила его поучение:

– Вот поэтому лучшим подарком для тебя будет сделать что-то хорошее. Сейчас ты пойдешь и на все сунутые отцом деньги купишь гостинцы бедным сироткам. Им нужнее. А я дома еще на тебя епитимью наложу. Ну, чего уставилась? Иди искупай грех свой! – и она подтолкнула дочь к отделу игрушек.

Люда послушно несколько шагов, но у самого входа оглянулась. Белка на миг поймала её взгляд и почувствовала, как на лбу проступает испарина: в глазах Лизоблюдки бушевала огненная ненависть.

– Ну? Видела? – зашептал Илья. – Она точно ведьма!

– Да какая она ведьма. Просто гадина обыкновенная. Хотя с такой матерью любой сволочью станет. Или свихнется. Наверное.

Белка не понимала, старается ли убедить в этом Илью или саму себя. На душе было гадко. Она принюхалась. В воздухе смешались запахи перекаленного масла, картошки-фри, выпечки и кофе и много чего еще. Но тиной не воняло. Белка поежилась: так и до паранойи недалеко. И, чтобы хоть как-то отвлечься, накинулась на Илью:

– И вообще, Ремизов, хватит разносить сплетни. А если не можешь остановиться, то хотя бы меня не втягивай.

И Белка вышла из книжного.

Обойти детский отдел не получилось. Через стекло было видно, как Людка нехотя складывает в корзину игрушки. Её даже жалко стало. Ровно до того момента, как она повернулась и заметила идущую мимо витрины Белку.

Под её взглядом Белка едва сдержалась, чтобы не рвануть прочь как можно быстрее. Ушла спокойно, запрещая себе торопиться. Правда, двигалась на автомате, не глядя, не замечая ничего вокруг.

Очнулась, когда стоящая у эскалатора девушка сунула ей в руки рекламный флаер.

От неожиданности Белка выпустила бумажку. Та спланировала под ноги прохожих, пришлось поднимать.

На рекламном флаере раскинула руки кукла без лица. Бумага смялась и испачкалась, совсем немного. Всего два пятна. Там, где у куклы должны были быть глаза.

Показалось, что Белка это уже где-то видела.

Она едва удержалась, чтобы не отшвырнуть рекламу. Вместо этого окончательно смяла глянцевый листочек и донесла до урны.

И пошла домой.

Квартира встретила пустотой.

Белка включила телевизор, не обращая внимания на канал и программу. Что угодно – лишь бы не тишина. Ведущий в пиджаке и галстуке что-то монотонно вещал, и этот однообразный фон успокаивал. А вот темнота удручала. Казалось, в окна заглядывают не сумерки, а толща воды, в которой тенями шевелятся водоросли.

Продолжить чтение