Читать онлайн Успеть спрыгнуть бесплатно

В спортзале. Наши дни

Макс повернулся к зеркалу боком, чтобы можно было наблюдать плавное и правильное движение бицепса при подъеме гантелей. На календаре – пятница, 22 ноября, тренажерный зал буквально сотрясается от звуков рэпа и тяжелого металла, но это ничуть не мешает тренировке, наоборот, музыка бодрит и помогает отвлечься. Сегодня по расписанию «руки и грудь». Осталось несколько упражнений: жим на наклонной скамье, разводка гантелей лежа, подъем штанги на бицепс и брусья, потом десять минут на беговой дорожке – и в душ. Максу нравилось его накачанное, сильное тело, он еще немного «поиграл» бицепсом перед зеркалом, подмигнул своему отражению и произнес вслух:

– Сегодня в шесть часов у нас встреча с клиентом, и если мы сумеем договориться, а мы сумеем, то он сделает заказ на приличный объем!

Макс со своим старшим братом Владимиром, не без финансовой помощи отца, пять лет назад арендовали офис, приобрели печатный модуль, режущую машинку, брошюровщик. И занялись производством буклетов, визиток, календарей и прочей типографской продукцией. Медленно, но верно дело шло в гору, клиентская база пополнялась, и затраты быстро окупились. Семейный бизнес объединил братьев, некогда испорченные отношения наладились.

Макс был младше своего брата на три года. В детстве мальчишки были очень дружны, вместе строили из конструктора гаражи и железную дорогу, зимой лихо катались с железной горки во дворе хрущевской пятиэтажки. У мальчишек был друг – колли Шарль , которого они выгуливали тоже вместе.

Маленький Максимка был очень крепким и веселым мальчуганом, отважно ввязывался во все дворовые драки с ребятишками, после которых частенько возвращался домой с разодранными на коленках штанами, без пуговиц на пальто, весь взъерошенный, но счастливый оттого, что в очередной раз удалось одержать победу. В школе Макс был твердым хорошистом, но вот поведение всегда хромало. Дневник пестрил заметками, сделанными учительской рукой: «Сорвал урок биологии. Принес в школу крысу», «Надел на скелет свой джемпер и усадил его за парту вместо себя» или «Выпрыгнул в окно со второго этажа в сугроб из-за спора с одноклассниками». Все они неизменно заканчивались фразой: «Родителям СРОЧНО прийти в школу для беседы!»

Владимир был противоположностью Макса: спокойный, серьезный, целеустремленный, рассудительный. Еще на первом курсе университета он решил для себя, что самостоятельно добьется жизненных благ. Работать «на дядю» он будет ровно столько времени, сколько нужно, чтобы овладеть профессиональными навыками и получить опыт в менеджменте.

В совместном деле старший брат выполнял функции директора, решал финансовые вопросы их пока еще небольшого предприятия, вел бухгалтерию. Макс занимался продажами. В своем деловом тандеме братья отлично дополняли друг друга. Хотя некоторое время назад ни о каком доверии в их отношениях не могло идти и речи.

Пятнадцать лет назад Макс плотно сидел на героиновой системе.

Посиделки в подъезде

1996 год. Декабрь. На улице тепло, валит хлопьями липкий снег. Кто-то бросил снежком в фонарь, висящий у подъезда, лампочка разбилась, стало темно.

– Сиплый, ты меткость опять свою проверяешь? Хорош уже беспредельничать! Поднимайся наверх, братва вся на месте.

Димон хлопнул по плечу Сиплого и втолкнул его в подъезд. Сам, немного задержавшись на улице, торопливо затянулся несколько раз сигаретой и, выпустив изо рта густой дым, выбросил окурок и поспешил вслед за Сиплым.

На одном из этажей было шумно: хохот и галдеж переплетались со звуками гитарных струн и мальчишеским пением.

– А ты такая нежная, Королева снежная. Ой распустииила волосы по белым плечааам, по белым плечам, – отхлёбывая пиво из стеклянной бутылки, гнусавил долговязый подросток с рыбьими глазами и рыжими волосами, выбивающимися из-под черной вязаной шапки.

– Заткнись, верзила, фальшивишь! Макс, пусти мне паровоза еще разок, а то чего-то не вставляет сегодня, – сказал расстроенный Димон и подсел на корточки поближе к Максу. Вытянув губы трубочкой, стал жадно вдыхать дым марихуаны. Подержав дым в легких несколько секунд, красивый парень осторожно и плавно, одним выдохом выпустил его, закрыл глаза с длиннющими ресницами и расплылся в улыбке:

– Да здравствует Его Величество Приход!

Макс уже выкурил свою порцию травки, на душе и в теле у него были легкость и спокойствие. Он смеялся над глупыми и несмешными анекдотами, а пальцы автоматически перебирали гитарные струны. Иногда он отвлекался от разговоров с изрядно повеселевшими приятелями и начинал петь. Голос у Макса – сильный и звонкий.

– Ну что, Гудан, кончай уже за жизнь гундеть, заряжай второй косяк!

Парень с рыбьими глазами, оторвав фильтр от сигареты, начал аккуратно катать папиросу между большим и средним пальцами, вылущивая из нее на тетрадный листок табак. Добавив в него немного сухой травки из маленького пакетика, он тщательно перемешал и засыпал полученную смесь в папиросу. Послюнявив косячок, щелкнул зажигалкой и затянулся.

На площадке в воздухе висел специфический запах дыма, глаза слезились и краснели. Периодически выглядывали соседи: они ругали компанию шумящих подростков и грозили вызвать милицию.

– Вот задолбали, уроды! Сидите и телик смотрите, нечего тявкать!

Подросток лет пятнадцати в кожаной кепке и спортивных брюках схватил с подоконника школьный рюкзак и, вытащив оттуда первое, что попалось (попался учебник истории), бросил в захлопнувшуюся дверь соседской квартиры. Эта выходка приятеля явно понравилась всей компании, они одобрительно заржали.

– История-то тут причем, Сиплый? – Макс с Димоном хохотали до слез.

– А что, давай поучим особенности капиталистической модернизации России для завтрашнего зачета?!

Приступ смеха уже невозможно было контролировать. Долговязый подросток в черной вязаной шапке, свернувшись пополам и держась за живот обеими руками, зашелся истерическим гоготом с икотой.

– Атас! – крикнул Димон, схватив с подоконника пачку сигарет и плеер, – эта сука мусоров вызвала! Линяем!

Сквозь грязное стекло в свете отражающего снега было видно подъехавшую дежурную «шестерку» с синими полосками по бокам и надписью «милиция». Из машины вышли двое сотрудников и не спеша направились к подъезду.

Подростки затаились, вслушиваясь в звуки подъезда. Вот лифт опустился до первого этажа, скрипя и свистя, нехотя раздвинулись двери.

– Оба зашли. Лень козлам по лестнице подниматься! – прислушиваясь, прошептал долговязый парень.

– Тссс! Заткнись, Гудан! – зашипели со всех сторон.

Когда поднимающийся лифт миновал третий этаж, подростки благополучно вышли из подъезда.

– Куда двинем, господа? – Макс вопросительно посмотрел на приятелей.

– Ну, можно тут к одному на хату завалить, – неуверенно предложил Гудан, – только там серьезные ребята собираются, взрослые. Хозяин сам недавно из зоны откинулся, братуха у меня с ними корешит.

– Ну, так что стоим? Кого ждем? Двигаем к корешам твоего братухи!

– Че, на тачке двинем? Бабло есть? – Макс пошарил в карманах дубленки, – я пустой, все на траву спустил.

– Тридцатка есть! – заговорщически подмигнул Димон.

Подростки с веселым улюлюканьем поспешили к остановке, чтобы словить частника. Вот из потока машин оранжевый жигулёнок, замигав правым поворотником, повернул к ребятам. Гудан, натянув сильнее на лоб черную вязаную шапку, приоткрыл пассажирскую дверь машины:

– Командир, до Заречной, 27 доедем?

Получив от водителя утвердительный кивок, ребята сели в машину.

Возле частного дома, обнесенного высоким, окрашенным зеленой краской забором, на воротах которого висела табличка «Осторожно злая собака», машина остановилась. Попрощавшись с водителем, подростки направились ко входу. Гудан сначала постучал в ворота, а потом свистнул.

В доме горел свет. В занавешенном окне появилась узенькая щель, через шторную ткань был виден силуэт мужчины, вглядывающегося в темноту улицы и пытающегося рассмотреть нежданных гостей. Через минуту скрипнула входная дверь, во дворе по свежему снегу захрустели чьи-то шаги, и хриплый мужской голос спросил:

– Кто?

– Свои. Фрол, это Гудан, Сега у тебя?

– Ты с кем, салага?

– Я тут с пацанами…

Калитка распахнулась, невысокий лысый мужчина худощавого телосложения с золотыми передними зубами, в трениках и спортивной куртке нараспашку, прищурившись, посмотрел на пришедших.

Гудан протянул ему руку:

– Я подумал, что Сега здесь… вот и приехали… менты нас из подъезда выкурили…

Не пожав в ответ руку, Фрол развернулся и, втянув голову в плечи, вразвалочку направился к крыльцу. Ребята последовали за хозяином.

Дом был из двух комнат, первая совмещала в себе прихожую и кухню, вторая была спальней. В ней стояли два разложенных дивана, застеленных грязными линялыми покрывалами и железная койка со свисающей до пола сеткой.

В доме было жарко и сильно накурено. За столом сидели трое молодых людей на вид лет двадцати–двадцати пяти, они играли в карты. Среди них был Сега, старший брат Гудана. Молодые люди, увлеченные игрой, даже не посмотрели на гостей, когда те вошли. Рядом со столом перед пузатым телевизором стояла софа, на которой сидели две девушки. Девушка помоложе была довольно симпатичной, но нездоровый цвет лица, спутанные сальные волосы и «поплывшие» татуировки на плечах и кистях рук здорово портили первое впечатление. Вторая девушка была взрослее и выглядела более отталкивающе. Ее короткая джинсовая юбка не скрывала худющие с гниющими ранами ноги, а футболка с коротким рукавом обнажала чернеющую вереницу следов уколов на венах.

– Добрый вечер всем! – Макс бодро поприветствовал присутствующих.

– Здорово, перцы! Че припёрлись? – затягиваясь сигаретой, нахмурился Сега.

– Брат, да нас чуть менты не забрали, – эмоционально начал Гудан, – мы сразу на тачку, и сюда!

Сегe было двадцать два года, и он давно уже не жил с родителями. Закончил строительный техникум, работал на стройке мастером. Однако, завидной стабильности в строительной сфере не наблюдалось, поэтому парень периодически перебивался мелкими халтурами, а потом и вовсе решил пойти в охранники на местный рынок «Привозъ». Денег стало хватать и на съем жилья, и на клубы. Там-то Сега первый раз и попробовал героиновый кайф. С Фролом он познакомился как раз на «Привозе», где тот крышевал торгашей – частных предпринимателей.

Фрол был довольно известной фигурой в своих кругах. После пятилетней отсидки за разбои и грабежи, он крутился в известной в те времена криминальной группировке «Малая Десятка». Помимо крышевания Фрол занимался сбытом героина. Молодые люди, такие как Сега, активно были задействованы в цепочке продажи наркотика: в клубах, бильярдных и других местах тусовок они предлагали молодежи попробовать кайф, а за это получали от Фрола проценты от продажи и всегда бесплатную дозу для себя. Размер дохода эквивалентен спросу. Именно поэтому Фрол не прогнал подростков – ему нужны были новые клиенты и сбытчики.

– Ну что, пацаны, может, в буру? – подмигнул Фрол, закуривая сигарету.

– Можно, – подхватили ребята.

– На что будем играть? На деньги или интерес?

– Мы – пустые, Фрол, – ответил Димон.

– Ну так я вам займу. А как появятся у вас денежки – должок мне и принесете, – предложил Фрол.

Ребята переглянулись и замялись.

– Да ладно, ребят, – захохотал и закашлял от смеха Фрол. – Обыграть вас, что конфетку у младенца забрать! Если проиграю я, угощаю вас косячком, если проиграет кто-то из вас, значит, этот кто-то поможет дяде Фролу в одном непыльном дельце. По рукам?

– Согласны, – почти хором ответили ребята.

Им льстило гостеприимство такого серьезного человека. Во время игры Фрол рассказывал тюремные байки и другие занимательные истории из своей воровской жизни. Ему не составило большого труда завоевать расположение и доверие подростков. А после игры хозяин предложил гостям попробовать кое-что по-настоящему серьезное.

– Не боись, ребятки! Я гарантирую: никаких побочных эффектов и физического привыкания от одного раза не будет. Шприцы у меня для всех одноразовые, за качество порошка отвечаю! Тем более я угощаю! – Фрол опять заговорщически подмигнул.

У ребят горели глаза, было одновременно и любопытно, и страшно. Но отказ мог бы быть расценен как трусость, а ударить в грязь лицом в данной ситуации и при данных обстоятельствах никому из них не хотелось.

– Настен, – обратился Фрол к молодой девушке, – приготовь пацанам «герасима».

Девушка с татуировками нехотя поднялась с дивана и без спешки принялась готовить раствор из порошка. Тем временем Фрол достал из висящего на стене шкафчика резиновый жгут и четыре одноразовых шприца. Ребята, не дыша, наблюдали за процессом приготовления инъекций. Потом по очереди, закатав рукава повыше локтевого сгиба, вытягивали руку на столе, а Фрол, с профессионализмом медицинского работника, медленно вводил раствор в вену.

Героиновый плен

Героин, он же «гарик», «барбадос», «гера», «герасим», «гербалайф», «хмурый – это химическое вещество, получаемое из опийного мака.

Исторически героин получил своё «героическое» название неслучайно. В начале двадцатого века он заменил морфин во время Первой мировой и Гражданской войн, и его стали называть «солдатским лекарством».

До 1924 года героин в нашей стране считался лекарством и только после стал наркотиком в полном смысле этого слова и возглавил список самых опасных из наркотических веществ, известных человечеству. Он считается настолько опасным, что запрещен к применению даже в медицинских и научно-исследовательских целях.

Наркотик дает эффект изменения состояния сознания, когда есть ощущение, что ты в другой реальности. После укола наступает быстрый прилив радостного возбуждения, за которым следует умиротворенное и мечтательное состояние. Становится тепло, спокойно, дремотно. Боль, агрессия и сексуальное влечение снижаются. В героиновом мире все расслабленное, сонное, вялое, пластичное, подташнивающее и засасывающее.

 Воздействуя на опиатные рецепторы, героин дарит потребителю так называемый кайф – иллюзию счастья, концентрированное блаженство.

Макс с детства боялся уколов, при виде шприца у него всегда кружилась голова и начиналась паника. Вот и на этот раз, когда Фрол затянул резиновый жгут у него на плече, Макс весь напрягся от волнения. На лбу выступили капельки пота.

– О, да ты, пацан, уколов боишься! – громко заржал Фрол, протыкая иглой набухшую вену.

Макс зажал место прокола. Через пару секунд зашумело в ушах, а еще через секунду Макс ощутил слабый толчок в груди.

– Сейчас начнется! – подумал он, прислушиваясь к ощущениям. Но кроме неприятной горечи во рту и состояния отупения, подросток ничего не почувствовал. Казалось, горечь стала опускаться в желудок, вызывая тошноту. Зажав ладонью рот, Макс выбежал на улицу. Его вырвало.

– Если это и есть неземное блаженство, то я Римский Папа! – морщась от неприятного привкуса во рту, пробормотал Макс, сбивая снег с ботинок.

– Герыча надо распробовать, – объяснил Фрол, – он не всем с первого раза раскрывается.

После этого «знакомства» Максу только через месяц, в череду новогодних праздников представился случай попробовать героин снова. И в этот раз все было по-другому. Сразу после укола и уже знакомого толчка в груди по телу разлилось приятное тепло. Максу казалось, что его тело одновременно стало легким и тяжелым, движения – точными и плавными, а мысли – конкретными и собранными. Он вдруг отметил про себя, что может одновременно слушать и понимать музыку, разговаривать с приятелями, как ему казалось, на невероятно умные и увлекательные темы. Максу это очень понравилось. Кроме того, он абсолютно не чувствовал усталости, стеснения, скованности. Он был открыт для всего мира. На вечеринке, где было много незнакомых ему парней и девушек, он с легкостью знакомился со всеми, рассказывал смешные анекдоты, остроумно шутил. Откуда-то, вдруг, появилась находчивость в словах и выражениях. Макс был чертовски доволен собой. Потом он погрузился в себя. Со стороны казалось, что он просто залип: мышцы лица ослабли и провисли. Он сидел с открытыми глазами и видел сны: яркие образы с молниеносной быстротой сменяли друг друга, а в голове взрывались десятки маленьких фейерверков. Спокойное и возбужденное состояние счастья и радости было довольно продолжительным. Было мгновение, когда Максу показалось, что «пруха» немного отпустила, но стоило ему закурить сигарету, и ощущения возобновились с новой силой.

После этой новогодней вечеринки жизнь Макса круто изменилась. Он стал ощущать себя выше окружающих его людей. Еще бы, ведь он нашел высший источник удовольствия, и теперь, за счет этого, знает и понимает больше, чем его друзья, одноклассники, родные. Его поведение стало вызывающим. Он хамил в школе учителям, дома – родителям. Он перестал тратить усилия даже на то, чтобы убедительно врать по поводу своих исчезновений из дома, мутных глаз, неуверенной походки. Все его отговорки были примитивными и однообразными, хотя Максу казалось, что врет он настолько изобретательно, что никто ни о чем не догадывается. Такая потеря способности видеть себя со стороны привела к тому, что подросток перестал чувствовать дистанцию в общении с другими. Он вел себя фамильярно и вызывающе, что часто приводило к дракам и конфликтам. Но во всех ситуациях Макс всегда чувствовал себя правым. Незаметно для самого себя парень превращался в законченного эгоиста. Чувство собственной правоты стало тотальным. Окружающие стали лишь средством или инструментом для нахождения денег на покупку очередной дозы удовольствия. Все остальные стороны их жизни перестали его интересовать. При этом появилась непонятная со стороны обидчивость, когда окружающих отказывались играть по его правилам. Максу казалось, что родные не понимают его, не доверяют, даже притесняют. Парень искренне считал, что все ему обязаны и должны выполнять его прихоти. А он взамен может ничего не делать, ведь у него нет обязанностей. Задуматься о том, что за всякое удовольствие в жизни надо платить, Макс был не в состоянии. Его способность к самооценке, к рациональному анализу самого себя улетучилась. Он стал раздражительным, нетерпеливым. По любому, даже самому незначительному поводу, начинал истерить и грубить. Настроение менялось молниеносно и безо всяких видимых на то причин: он был либо до неприличия веселым, приставал к окружающим с тупыми шутками, либо грустным и замкнутым – мог обидеться на весь белый свет и целый день просидеть в своей комнате. В эмоциях подростка исчезла золотая середина. Чем ближе Макс был с героином, тем периодов угнетенности и плохого настроения становилось все больше, а хорошее настроение приходило все реже.

Другая жизнь или оборотная сторона кайфа

Около пяти месяцев Макс баловался героином, иногда пару-тройку раз в неделю, иногда чаще. Ему нравилось получать ощущения, которые давал наркотик. После кайфа, когда наступал «отходняк», Макс любил засыпать. Спалось под героином превосходно, сны были приятными и интересными. Молодой человек мог спать долго, часов двенадцать, четырнадцать подряд. В такие дни он часто приходил в школу уже под конец уроков и в основном лишь для того, чтобы разогнать грусть-тоску, затянувшись косячком с приятелями в укромном местечке. До успеваемости не было никакого дела, и к окончанию года школьнику по нескольким предметам уже грозил «неуд». Материнские слезы и серьезные разговоры с отцом на первых порах еще могли оказать нужное влияние: Макс даже умудрился в конце четверти все «неуды» исправить на тройки. Но героин измен не терпит, ему нужно абсолютное господство над теми, кого однажды он впустил в свой мир.

Так, в один «прекрасный» момент, Макс заметил, что исчез «приход», исчезло ощущение лёгкого толчка в груди и мягкого волшебного обволакивания. Он начал увеличивать дозу, но достичь «прихода» с каждым разом становилось все труднее и труднее. Сложным оказалось и найти какую-нибудь подходящую вену, чтобы уколоться. Его вены просто чернели следами еще не заживших дырок. У Макса начались проблемы с туалетом: запоры и мучительное мочеиспускание. Пропал аппетит, он мог есть только сладкую и жидкую пищу. Постоянно хотелось пить, а по утрам тело охватывала сильная слабость. Со временем эта слабость переросла в болевые ощущения в пояснице, позвоночнике и суставах. После короткого рая, навеянного героином, наступил ад. И этот ад могла уничтожить только очередная доза.

К слову, «укол спасения» стоил совсем не дешево, и карманных денег, разумеется, не хватало. У неработающего школьника было не очень много вариантов раздобыть нужную сумму. Самый действенный, но работающий лишь на первых порах способ – это обман и вымогательство. И Макс был отличным актером. Под предлогом разных бед и несчастий ему удавалось вызывать жалость у людей и достигать нужной цели. Однако когда обманутые не стали вестись на его уловки повторно, Макс начал воровать. Сначала он воровал деньги у родителей, так ему казалось безопаснее. Потом стал воровать везде, где предоставлялась возможность.

На дворе стоял октябрь 1998 года. День выдался солнечным и довольно теплым. Сегодня Макса первый раз брали «на дело». Накануне на очередной сходке Фрол в подробностях объяснил план действий. У одного знакомого Сеги родственники уехали отдыхать на море, квартира пустовала уже несколько дней, и такую возможность нельзя было упускать. Каждый в этом деле должен был выполнить свои функции. Особого страха и угрызения совести от предстоящей «операции» Макс не испытал, он давно перестал чего-то стыдиться, опасаться. О подобных делах молодой человек был хорошо наслышан, и когда Флор, ставший в последнее время авторитетом для членов их постоянной тусовки, заявил, что пришло время охоты, Макс морально был готов к этому.

Отметившись в школе, Макс ушел после первого урока, чтобы встретиться с Гуданом на автобусной остановке. По плану они должны были самостоятельно добраться до пункта, где намечалось дело. Возле подъезда кирпичной многоэтажки индивидуального проекта уже стояла зеленая «девятка». Сега был за рулем, Фрол рядом на пассажирском месте. Подростки втиснулись на заднее сидение жигулей, где сидел щуплый парень в клетчатой кепке и в потертой кожаной куртке. Его маленькие бесцветные бегающие глазки с хитрым прищуром и длинный, острый подбородок делали его похожим на старуху Шапокляк из детского мультика. Фрол представил паренька подросткам:

– Кенты, это Жора, Жора – домушник и спец по замкам любой сложности. Жора, это пацаны.

Жора кивнул и протянул сначала Максу, потом Гузану худенькую руку с тонкими, как у пианиста, пальцами, украшенными наколками в виде перстней.

– Еще раз проговорю сценарий для всех присутствующих, – деловито обратился к ребятам Фрол. – Наша квартира на третьем этаже. Все соседи на работе, за исключением молодой мамаши на втором, но не думаю, что она высунется, ей есть кем заняться! Жора идет один, чтоб не привлекать внимания. Через пятнадцать минут поднимаемся мы, у меня сумка с баулами. На все про все у нас, ребятки, десять минут. Берем бытовую технику, верхнюю одежду, деньги, ценности, в общем, все, что можно сбыть. Для прохожих – мы просто переезжаем. Жора, пошел!

Жора вышел из машины и быстрым шагом направился к подъезду. Фрол засек время.

– Мой Жорик – молодец. Домушник он профессиональный. Залетел только по глупости: его же баба его ментам сдала. Пришлось сесть на три года. Там мы с ним и познакомились. Откинулись вместе. Сам он из Кургана, но туда не поехал, решил здесь новую жизнь начать, только для новой жизни стартовый капитал нужен. Как ни вертись, а все равно по кругу ходишь, – протянул Фрол с каким-то оттенком грусти. Потом взглянул на часы:

– Пора! Сега, ждешь нас в машине. И багажник приоткрой. Да не суетись ты так – все по плану!

Фрол с ребятами быстро поднялись на третий этаж. Жора уже заканчивал операцию с замком. Через минуту он поддался натиску, и вход стал свободен. В прихожей Фрол быстро сунул ребятам сумки, окинул взглядом квартиру и, указывая направление руками, четко отдал команды:

– Макс, ты – в спальню, проверь шкафы! Гузан, на тебе телик, комп, музыкальный центр и все, что еще найдешь! Быстро!

Макс открыл шкаф и без разбора стал скидывать в сумку вещи. Огляделся. На комоде, среди баночек и тюбиков с косметикой и прочими, явно женскими штучками стояла большая фарфоровая шкатулка, расписанная золотыми узорами и украшенная крупным белым жемчугом. Макс заглянул туда. В ней были бусы, кольца, браслеты и прочие украшения. Быстро определить ценность этих вещиц подросток затруднялся, поэтому, особо не раздумывая, сунул шкатулку в сумку. Также его внимание привлекло большое покрывало с меховыми вставками, которым была застелена двуспальная кровать и белый коврик из овчины в форме медвежьей шкуры на полу. «Справившись» со спальней, Макс направился в гостиную, чтобы помочь товарищам. Гудан в это время пытался запихать в сумку принтер, который никак не хотел в нее влезать, так как в сумке уже лежал системный блок и четырнадцатидюймовый монитор. В прихожей стояли три набитые вещами клетчатые сумки, в четвертую Фрол скидывал шубу, куртки и другую верхнюю одежду, которая попадалась под руку.

– Ну, вроде все, – констатировал Фрол, оглядывая вещи и натягивая кепку на лоб. – Собрали все, что можно было. В машину!

Каждый нес по две сумки. Во дворе им встретился пожилой мужчина, выгуливающий маленького пуделя. Он очень недоверчиво посмотрел на выходящую из подъезда троицу с огромными торгашескими баулами. Но Фрола этот момент, казалось, нисколько не смутил. По-хозяйски поставив баулы на более сухое и чистое место, он осмотрел двор и нарочито громко произнес:

– А где же наша «газель»? Неужели с другой стороны заехал?! – и, обращаясь к Максу и Гудану, добавил. – Ребят, придется немного прогуляться!

А затем, еле слышно прошипел:

– Заметаем следы, чтобы эта сука нас не сдала.

Дойдя до конца двора, Фрол с ребятами свернули в арку и остановились. Через пару минут с другой стороны дома подъехал Сега.

– Пацаны, грузите сумки в салон, в багажник все не войдет. Встречаемся в гаражах на Грибоедова через полчаса. Адъес, амигос!

К нужному времени Макс с Гуданом добрались до гаражного кооператива. Увидев свою машину возле одного из гаражей, они направились туда. В «девятке» никого не было. Дверь гаража была заперта изнутри. Макс постучал, дверь открыл мужчина кавказской наружности. Подростки зашли внутрь. Все пространство гаража было завалено какими-то вещами, мебелью, посудой, бытовой техникой, сумками, пакетами, чемоданами. В сторонке стояли Фрол, Сега и еще один кавказец. Они осматривали содержимое только что привезенных сумок и что-то бурно обсуждали. После оживленных переговоров кавказцы отошли в сторону и еще некоторое время переговаривались на своем языке, затем подошли к Фролу:

– Завтра в Чечню уходит контейнер. Берем все. Вот лавэ, – кавказец протянул Фролу купюры.

Фрол оценивающе посмотрел на пачку пятисоток, плюнув на пальцы, быстрыми движениями пересчитал, кивнул и быстро засунул деньги во внутренний карман куртки.

Из гаража все поехали к Фролу, чтобы раскумариться и отметить успешное дело. По дороге Фрол выдал ребятам по тысяче рублей каждому:

– Держите свою долю, парняги! И язык за зубами!

На что потратить полученные воровским путем деньги у Макса сомнений не было. Он потратит их на кайф и счастье: купит на них несколько доз героина.

Героин – Господин, героин – Хозяин, героин знает, как расположить и завоевать. Героин – хороший, веселый, умный, смелый. Героин тебя не предаст никогда, если у тебя будет лавэ, чтобы он был с тобой вечно.

Спрос на наркотики очень высок. Торговля наркотиками на черном рынке и на улицах дает оборот в миллионы долларов. Такие деньги дают власть. Человеческая жизнь в цепочке купли-продажи не стоит ничего. На всех уровнях этой цепочки от наркобаронов до уличных распространителей, от продавцов до постепенно умирающих покупателей действует один закон – закон жажды наживы и нужды.

Основными международными поставщиками опия-сырца являются опийные плантации в двух крупных регионах земного шара: Золотом полумесяце и Золотом треугольнике. Хотя в странах, находящихся в этих регионах, существование опийных плантаций официально запрещено и преследуется законом, обездоленные люди, находящиеся за чертой бедности на протяжении нескольких столетий, выращивая мак, не боятся никакого наказания, ибо это их единственный способ выживания.

Золотой полумесяц – это страны ближнего и среднего Востока: Иран, Афганистан и Пакистан. Золотой треугольник – это страны Южной Азии: Лаос, Бирма и Таиланд. В связи с почти непрерывными войнами, в которых участвуют эти страны, местная полиция больше занята поставками оружия, чем отслеживанием путей перевозки наркотиков. Из бывших республик СССР главным производителем и поставщиком героина в конце прошлого столетия стал Таджикистан, где климатические условия идеально соответствуют требованиям опийного мака, а население так же бедно, как в странах Золотого треугольника.

Первые попытки взять под контроль распространение наркотиков датируются началом XVIII века, когда китайский император, обеспокоенный масштабами курения опиума, ввел первые ограничения и запреты. В начале XIX века употребление наркотика в Китае было полностью запрещено, но уже в 1860 году вместо этого торговлю опиумом просто обложили высоким налогом. Полный запрет на продажу и употребление любых наркотических веществ действовал и в США в 1920–1933 годах. Но это только привело к росту прибыли наркомафии и увеличению черного рынка наркотиков. Сегодня каждая страна сама решает для себя, где поставить запятую в предложении «Запретить нельзя разрешить».

Ночью в квартире Тихоновых раздался телефонный звонок. Тамара Ивановна подняла трубку, мужской голос очень кратко и равнодушно передал информацию и отключился. Руки женщины затряслись, она с большим усилием положила трубку на телефонный аппарат и тяжело опустилась в кресло.

– Кто звонил? Что случилось? – спросил муж.

– Звонили из второго ГОМа. Максима задержали. За… за… наркотики, – больше женщина говорить не могла, она не могла сдерживать рыдания.

Муж сел рядом с ней. Он молчал. Обхватив голову обеими руками, Виктор Степанович монотонно раскачивался из стороны в сторону. Потом тихим и хриплым голосом произнес:

– Собирайся, едем.

Накинув длинный кожаный плащ поверх домашнего халата и схватив со столика в прихожей свою сумочку, женщина пыталась, но никак не могла застегнуть молнию на сапогах, руки тряслись, а глаза, полные слез, ничего не видели.

Домашний арест. Ломка. Первые попытки завязать

В крошечном кабинете районного отдела милиции было сильно накурено. Настольная лампа излучала слабый теплый свет, старенький полированный рабочий стол был полностью завален картонными папками с документами и стопками рукописных заявлений. Молодой лейтенант что-то писал, низко склонившись над столом. Напротив него всхлипывая и утираясь носовым платком, сидела Тамара Ивановна. Ее муж стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Было заметно, что он сильно нервничает.

– Так, гражданин Тихонов, – заговорил, наконец, лейтенант, обращаясь к Виктору Степановичу, – ваш сын Тихонов Максим Викторович сегодня, то есть 28 октября 1998 года, в 00:25 был задержан на улице Минской, возле дома № 34 нарядом ППС в связи с неадекватным поведением, вызванным, вероятнее всего, наркотическим либо алкогольным опьянением, и доставлен в наркологический диспансер для прохождения медицинского освидетельствования. В случае если результаты медицинского анализа покажут наличие в крови задержанного алкоголя, наркотических или психотропных веществ, то, по решению суда, Тихонову Максиму Викторовичу может грозить штраф или административный арест на срок до пятнадцати суток.

– Я не понимаю, не понимаю, как могло такое случиться?! – всхлипывала Тамара Ивановна, – Максим не мог, он всегда на наших глазах… Уверена, что это впервые… по глупости… или заставили! О боже, я не понимаю!

От отчаяния, негодования и боли женщина в буквальном смысле слова рвала волосы на своей голове.

– Товарищ лейтенант, мы с женой уверены, что это впервые. Мы не замечали нашего сына в подобном состоянии раньше.

Виктор Степанович произнес эту фразу извиняющимся тоном, точно он нашкодивший подросток, оправдывающийся за свои провинности перед родителями. Горло его пересохло, а язык словно распух и еле двигался во рту, отчего речь его казалась скомканной и невнятной. Он прокашлялся в кулак и решительно спросил:

– Что нужно сделать, чтобы не доводить дело до суда?

Через полчаса Максим уже сидел в отцовских жигулях. На допросы матери ему отвечать совсем не хотелось, он был под кайфом и не был расположен к доверительной беседе. Отец всю дорогу был молчалив. Это событие выбило его из колеи. В отличие от жены, которая изводила себя вопросами: «Как это могло случиться?» и «Почему сын так поступил с ними?», голова Виктора Степановича была занята иными мыслями. Он вспоминал все, что когда-то слышал или читал о наркотиках, о наркотической зависимости, размышлял: как ему дальше действовать и кто ему может помочь в этой проблеме делом и советом.

Приехав домой, отец сурово поговорил с сыном, объявив ему о домашнем аресте и полном контроле. Теперь отец будет привозить его в школу и забирать после уроков. Все остальное время Максим должен будет проводить дома за уроками, так как он очень отстал от школьной программы, а впереди грядут выпускные экзамены и дальнейшая учеба в вузе. Более того, Макс будет обязан регулярно сдавать свою мочу для анализа.

К такому тотальному контролю подросток был не готов, но и ослушаться отца он также не мог, он уважал и боялся его.

Несколько дней Максим честно держался. Отец привозил его на занятия, а днем забирал из школы. Родители не разрешали сыну встречаться с приятелями-наркоманами, разговаривать по телефону, а когда Максиму кто-нибудь звонил, отец сам, если считал нужным, передавал ему информацию от звонившего. Каждые пять дней Максим сдавал мочу, чтобы доказать свою непричастность к употреблению наркотиков.

Только организм требовал дозу.

Грань между способностью человека осознать, что прием наркотика надо прекращать навсегда и неспособностью понимать это, очень тонкая и хрупкая. Она зависит от индивидуальной способности мозга к сопротивлению конкретному химическому веществу. Самая главная характеристика этой грани – ложь самому себе. Когда человек начинает систематически врать самому себе, он теряет последнюю нить, связывающую его с действительностью. И это начало «дороги смерти».

Героин, как и другие опиаты, вызывает сильнейшую физиологическую зависимость, встраиваясь в обмен веществ наркомана и подменяя собой те самые эндорфины, которые организм перестает вырабатывать, чтобы не допустить чрезмерного угнетения дыхательного центра. Поскольку эндорфины в организме человека в норме регулируют силу болевых ощущений, то болевой центр мозга наркомана быстро оказывается без естественных тормозов со всеми вытекающими отсюда последствиями. Более того, организм со временем сокращает количество рецепторов в мозгу, реагирующих на эндорфины, в результате чего для нормального функционирования мозга требуется колоться всё больше и больше. В итоге, если вовремя не будет произведено внутривенное введение наркотика, организм начинает мощно бунтовать. Это состояние называется абстинентным синдромом, или абстягой в просторечье. Лёгкая абстяга у наркоманов называется кумары и напоминает простуду.

Затем абстинентный синдром начинает проявляться сильнее, и кумары переходят в ломку, по ощущениям напоминающую состояние больного кишечным гриппом, с характерными для него симптомами, только в десять раз тяжелее и длительнее. Ко всему прочему, это состояние сопровождается полнейшим отсутствием аппетита и чудовищной депрессией. И если человек выдерживает все эти испытания, которые проделывает с ним его же организм, у него есть шанс выздороветь. Небольшой. Большинство, переломавшись, даже после длительного перерыва снова срываются в пропасть, так как восемьдесят процентов привыкания – это отнюдь не боязнь ломки, а желание испытать кайф, уже навсегда отпечатавшееся в подкорке головного мозга.

Неустойчивая к стрессам психика ребенка, неопытность и отчасти безволие не смогли оказать нужного сопротивления недугу. Страсть поработила мозг и тело.

Максим снова кололся. Кололся прямо в школьном туалете, на переменах. На покупку стартовой дозы хватило денег, которые отец ему выдал на школьное питание, а затем, чтобы отслюнить себе бесплатную дозу, он стал просто перепродавать героин своим же школьным приятелям. Подросток разбавлял купленный у барыги чек любым порошком белого цвета, отдаленно напоминающим героин, будь то наструганный школьный мелок, толченый димедрол или сахар, тальк и т. д. Ему даже в голову не приходило, какую угрозу может вызвать грязный школьный мел, попав в вену «товарища». А для анализа он исхитрился «добывать» мочу своего четвероногого друга – шотландского колли, которого выгуливал каждое утро перед школой.

Обнаружив однажды, что сын, невзирая на запреты и аресты, продолжает употреблять наркотики, Виктор Степанович, заручившись связями и рекомендациями опытных врачей-наркологов, решил везти Максима в Москву. В Институте мозга человека после предварительного обследования и очищения организма подростку сделали операцию под названием стереотаксическая билатеральная цингулотомия. Принцип ее заключался в замораживании определенных участков головного мозга, отвечающих за психологическое привыкание к наркотикам. После операции Максим еще месяц лечился в Москве, и его действительно не тянуло к героину. Ради операции и лечения, которые стоили несколько тысяч долларов, Виктору Степановичу пришлось продать землю, на которой семья планировала построить загородный дом, и влезть в долги. Но здоровье ребенка для отца было важнее.

Однако уже дома после месячной ремиссии Максим снова сорвался.

Операция не помогла. Прогнозы врачей не оправдались. Огромные деньги были потрачены впустую. Ожидания на выздоровление оказались напрасными. Можно ли передать словами, что чувствовали родители, какое горькое разочарование и ощущение полного бессилия что-либо сделать охватило их.

«Двенадцать шагов». Неожиданный поворот

На дворе стоял апрель, с капелью, проталинами, пением птиц, и приближающимися выпускными экзаменами. Прощай, школа! Здравствуй, новая самостоятельная взрослая жизнь! Обычно с таким настроением выпускники школ переживают эти волнительные весенние дни.

Но только не для Макса. Он не чувствовал радости и волнения от предстоящих перемен. Подготовка к выпускным экзаменам, получение аттестата и дальнейшая учеба в вузе были для него на последнем месте. Основным и главным в его жизни был Героин. С самого утра его голова была забита мыслями о том, где раздобыть сегодня денег, чтобы ширнуться и забыться, уйти от повседневности и непонимания в свой уютный мирок, в котором можно побыть наедине с собой, ощутить прилив сил и радости, осознать свою значимость и снова утвердиться в том, что все сделал правильно.

С подобными мыслями Максим проснулся и этим весенним утром. Голова раскалывалась, ломило в пояснице. После мучительного похода в туалет, казалось, сил не осталось совершенно, аппетита не было. Макс сел на кровать и начал рассматривать свои вены, чернеющие от многочисленных проколов. В последнее время он кололся в пах. В комнату вошел отец.

– Ты еще не готов? Одевайся. Мама сделала бутерброды.

И после небольшой паузы добавил:

– После школы мы поедем на занятия анонимных наркоманов, поэтому я прошу тебя воздержаться сегодня от дозы. Точнее, это не просьба, а приказ!

Виктор Степанович произнес последнюю фразу особенно четко и жестко, затем вышел из комнаты сына.

«Воздержаться? Да если я не проставлюсь в ближайшие час-два, я – сдохну!» – взбесился Макс, и мысли его снова начали перебирать все возможные и невозможные варианты поиска денег.

Когда отец высаживал его у ворот школы, Максим заметил направляющегося к школьному крыльцу худощавого подростка в очках из параллельного класса.

– Кузьмин! Подожди, – окликнул он паренька и быстрым шагом подошел к нему. – Слышь, Кузьмин, бабки есть?

– Тридцать рублей есть, но это на обед, и мне еще домой хлеб купить надо будет… – очень неуверенно и тихо проговорил школьник.