Читать онлайн Чарованная щепка бесплатно

Воспитанники "Ближних Улиток" прибывают покорять столицу

– Без славы мне в Париже не житье!

Вся жизнь прошла, пора судьбой заняться!

– Так сколько же вам лет, дитя мое?

– Ах! Много, сударь, много: восемнадцать!

к/ф "Д'Артаньян и три мушкетера"

В Итирсисе: январь, 15

Улице Резного листа выпал счастливый жребий. Жители квартала еще не были осведомлены о низошедшем на них благословении, когда поздним январским вечером незнакомая повозка остановилась возле самого скромного из каменных домов.

– Себастьян, скажи, что я не сплю! – воскликнула румяная девица, спрыгивая на снежную мостовую и глядя на дом влюбленными глазами.

– Ты в грезах не более, чем обычно, – успокоил юноша, привычно подбирая со скамьи мигом преданные забвению муфту, платок и мерзлый пряник с брусникой.

Однако, и сам он осматривал дом с предвкушением новой жизни. Трудно не испытывать волнения, когда из поместья “Ближние Улитки” (старая усадьба и одноименное село в три десятка дворов) перебираешься в столицу с гордым именем Итирсис. Дом приметили месяц назад, улаживали формальности аренды, жили на загодя собранных сундуках. Наконец, как следует облитые родительскими слезами и напутствиями, Виола и Себастьян погрузились в повозку. В сотый раз пообещав беречь снову не только платья, но и все надлежащее, а также многократно отказавшись брать с собой единственную родительскую кухарку, птенцы заскрипели прочь от ветхого гнезда. Авантюристов сопровождал только доверенный возница, сельский дядька, который должен доставить молодежь и вернуться назад с рапортом о благополучном устроении.

С трепетом отомкнула Виола огромный замок давно гретым в руках ключом и устремилась в новое владение. Едва найдя и затепля масляную лампу со стеклянным колпаком, промчалась с нею по сеням и обеим комнатам на первом этаже, сунула нос в крошечную кухню и умывальню, взлетела на второй этаж, состоящий из лестничной галереи и маленькой спальни. За минувший месяц она мысленно обставила здесь каждый угол и множество раз произвела перестановку. Иногда спрашивала мнения брата, но больше для порядка и еще потому, что держать это в себе не было моготы. Разумеется, его ответ о будущем убранстве никак на оное не влиял.

Теперь же все хотелось сделать единовременно: постелить половички, вытащить мамины полосатые покрывала, повесить белые льняные полотенца около медного таза – словом, обозначить территорию веками сложившейся женской манерой.

Впрочем, Виола немало работала над лучшей версией себя по выписанным в село сочинениям неизменно преуспевающих купчих, поэтому сила ее воли была довольно развита. Девушка усмирила нашедшее ликование и принялась первым делом топить печь в нижней главной комнате – спасибо хозяйке, дом сиял до последней балки, был заблаговременно прогрет, светильники по стенам заправлены, а дрова на день приезда заботливо подготовлены.

Затащили последние сундуки, и возница отправился искать стойло на ночь для коня с повозкой вместе – ни конюшни, ни двора при доме не числилось.

Без посторонних глаз Виола незамедлительно легла щекой на стол и раскинула руки во всю его ширину.

– Мое, – возвестила она блаженно.

– Месяца на три, если дела не пойдут, – любезно напомнил брат, выгребая из мерзлого короба картошку в мундире и солонку.

Виола, не вставая, показала ему язык.

– Смотря чего ты стоишь как маг.

– Смотря чего ты стоишь как распорядитель, – вернул Себастьян и продолжил обживаться с провизии.

Всякий счастливый обладатель брата или сестры без труда разовьет сию ленивую дискуссию на три-четыре реплики вперед.

Виола сочла было себя триумфатором прений, когда под ее “Зато я умею добиваться от людей своего!” старший брат кротко удалился в умывальню через тесную кухню. Однако мгновение спустя он высунул из-за двери свою лохматую голову с ультиматумом:

– Ты накрываешь ужин, иначе будешь мыться ледяной водой.

Подобающим ответом на такое душевное потрясение могли стать только бровки домиком.

– Зачаруй бочку, пожалуйста! – (Выжидающие бровки уже со стороны двери) – О, досточтимый Себастьян! – (Милостивый кивок, и голова упряталась обратно).

“Великий чародей и славный наследник Ближних Улиток” – продолжила Виола уже себе под нос, принявшись, впрочем, распаковывать домашнюю посуду.

На стол перебрались глиняные чашки, нож, большая разделочная доска и несколько плошек. Сдобрив ленточками бекона картофелины на тарелках, труженица наполнила кружки из холодного самовара и сервировала все это последорожное изобилие на разделочной доске.

– Готово, греется! – провозгласила она и коснулась кружочка, выжженного на краю доски.

Без видимых внешних изменений через время над чашками образовался пар, а бекон приятно зашипел. Как ни дразни, а славный наследник Ближних Улиток мастерски зачаровывал дерево, изрядно облегчая скромный быт семейства и верной кухарки. Этот его талант и лег в основу амбициозного плана взятия столицы, составленного сестрой в минуты досуга – как известно, праздность является опасной питательной средой для женской фантазии. Если бы матушка это предвидела, удвоила бы задания по арифметике и шарльскому языку. Однако и Себастьян, не слишком легкий на подъем, признал за городом больше перспектив для скромного развития мага-самоучки.

Магия сродни музыке. Одни могли ее слышать, другие страдали глухотой, кому-то выпал идеальный слух от рождения. Играть простые “мелодии” случалось и простолюдинам, но для виртуоза широкого профиля требовались годы, наставники и капитал. Собрать сей флеш, разумеется, под силу только аристократии. Формально Себастьян к ней принадлежал, но финансовые возможности семьи были скудными, расчитывать на обучение у мастера не приходилось. Тем не менее, круг возможностей в столице значительно богаче, держи только ухо востро.

Когда Виола повторно коснулась круга, снимая греющие чары, комната уже наполнилась не только запахом еды, но и всевозможными хозяйственными пустячками, разнящими добрый дом от гостиницы. Лавки козыряли вышитыми накидками, кружевные салфетки важно свисли с подоконника, а половички, наконец, залегли на стражу чистоты. Оставляя в сенях шубку, девушка убедилась в наличии там веничка для отрясания снега с обуви.

Себастьян сидел на полу умывальни и общался с бочкой. Сказанное шепотом навеки осталось между ними двоими, но, видимо, он был галантным и чутким кавалером, потому что с тех пор внутри бочки потеплело.

Магический код подогрева стал его невольным коньком и требовал только внимательности. Необходимо было тщательно обозначить ветви алгоритма

– если бочка пуста

– если в бочке вода

– а также лимитировать цикл подогрева в зависимости от уровня наполнения.

Выбор желаемой температуры базовая модель не предусматривала.

Разумеется, случай, если в бочке не-вода, обрабатывался как исключение и прерывал исполнение магокода.

Примерно поэтому артефакторика редко становилась любимым предметом чародеев, грезящих об огненных шарах по мановению руки. Одноразовая магия была эффектна, доходна и не требовала содержания армии проверяльщиков.

Скромный ужин состоялся по возвращении возницы, всячески нахвалившего изменения в доме. Зорким глазом он подмечал, в самом ли деле господские отпрыски оказались в достойной резиденции.

– Что же, Виола Базилевна, комната ваша хороша?

– В верхней горнице чисто, стены беленые, кровать у теплой трубы, перина сухая, – обстоятельно отчиталась девушка, – так и передайте матушке.

– Себастьян Базилевич тоже себе угол определили?

Юноша махнул на дверь во вторую комнату первого этажа:

– Там обустрою и спальню и кабинет, а здесь, в основной зале, будем людей принимать.

Дядька с уважением посмотрел на "залу", отметив прочный стол и лавки, ладный самовар и огромную печь с изразцами. Пожалуй, людей принять не стыдно. Умывальня со всеми удобствами, впрочем, произвела на него впечатление пущее, она тоже в рапорт будет включена непременно. Диво только, как городские без двора ютятся, но да с водопроводом и без лошадей, надо думать, и это можно.

Завершив отчет и трапезу, Виола сполоснула в тазу посуду и с важностью хозяйки постелила провожатому тут же, на жаркой печи. Он заранее попрощался, постановив себе отбыть ранним утром, не тревожа "ребятню".

Девушка еще немного походила по дому, поглаживая стены и мебель, но затем рассудила, что следует лечь пораньше, дабы завтрашний день провести с присущей столичному дельцу производительностью. Вымылась с дороги из теплой бочки, заправила постель домашним бельем, упрятала туда разделочную доску в качестве грелки, сама забралась под два одеяла и торжественно закрыла глаза.

Наивная простота. Каждый знает, что лечь пораньше – вернейший способ несколько часов проворочаться. Виола задремала только когда мысли о предстоящем дне нестройным хором отправились по пятому кругу.

Впрочем, энтузиазм и молодость все равно растолкали ее вместе с поздним зимним рассветом.

Первая задача для новых свершений – правильно одеться. К этому премудрая девица подготовилась также заблаговременно. По первом приезде в город она сделала множество нечитабельных пометок, касаемых трендов столичной моды, а домой вернулась с ворохом идей и тканей. Рукоделие было ей, как всякой барышне, не чуждо, но книги уже осведомили ее о силе правильного делегирования. В “Улитки” были созваны чуть не все молодые селянки, а скромность оплаты Виола восполнила мотивирующим словом. Живописав редкостный шанс поработать с новейшими материалами и подкрепив выгоду обещанием неограниченного чая с имбирным печеньем, она предложила к реализации три выходных платья. Памятуя также, что люди охотнее трудятся над прожектами, в обсуждении которых приняли деятельное участие, Виола позволила своим мастерицам вдоволь покритиковать городскую моду, обнаружить в ней интересные ходы для творческого переосмысления и почти без правок приняла предложенный ими крой и узор. Четыре седмицы шумных посиделок оказались необычайно веселы и плодотворны, девицы отпускали Виолу в город с великой неохотой.

Сегодня Виола избрала верхнее платье цвета моря, отделанное крупной рябиновой вышивкой по краю – орнамент был воплощен ею лично. К плечам она приколола рыжую вязаную шаль с пушистыми кистями. Волосы искрили в сухом нагретом воздухе и рвались куда-то вверх, но она усмирила их в длинную темную косу.

Сочетание строгости и жизнелюбивых акцентов было именно тем, что она давно задумала.

– Держись, Итирсис, иду на вы! – рыцарски предупредила она столицу, спускаясь в залу с доской под мышкой.

Возницы уже не было, следов пробуждения брата-полуночника тоже не наблюдалось. Виола подбросила дров и умылась. Утро в новом городе принадлежало ей одной и пшеничным тостам, которые были поджарены тут же на чудо-доске. Хрустеть ими хотелось по домашнему, с молоком и джемом, но налаживание цепочки поставок в новой диспозиции еще не состоялось. По правде говоря, на этих трех кусочках хлеба домашнее снабжение завершилось, остальное было уничтожено еще в пути. Дожевав один тост, Виола посмотрела на дверь спальни брата и со вздохом убрала руку от тарелки, оставив ему два. За свое смирение она тут же была вознаграждения находкой в виде собственного недоеденного пряника, заботливо спасенного братом накануне вечером.

Подкрепившись таким образом, она выбралась наружу.

Заснеженная улица просыпалась, фонари горели уже без особенной нужды, с неба потихоньку сыпало. Целевая аудитория Виолы беспечно открывала свои лавки.

Улица Резного листа была избрана Виолой как в меру состоятельная. Обитатели ее, купцы и ремесленники средней руки, вели свои дела успешно. Прямо напротив раздался вверх и вширь трехэтажный крепыш с вывеской "ООО: Очень Острое Оружие". В шаговой доступности обнаружились также заведения "Сахарная гора", "Ваша новая пара замшевых перчаток отменного качества", "Модная шляпка от Э. Скирелли" и весьма приличный с виду трактир "Опята". Его девушка взяла на заметку – пока родительские инвестиции себя не исчерпали, время лучше тратить на расширение дела, а не кадки с тестом.

– Как почивали, Дарий Дариевич? – звонко осведомился мальчишка молочник, останавливая тележку возле оружейной мастерской напротив.

– Спасибо, бессонница пока не донимает, – засмеялся серьезности разносчика плечистый парень в распахнутом тулупе, сметавший снег с широкого крыльца. Забрав причитавшуюся ему крынку, молодец вознамерился было скрыться внутри, когда перед ним выросла предприимчивая девица.

– Доброе утро, Дарий Дариевич! Я верно расслышала? – поприветствовала она живо.

Судьба не так часто заносила миловидных созданий в оружейную, поэтому Дарий Дариевич спешить сию минуту перестал.

– Верно, – кивнул он, возвращая улыбку, – чем могу служить?

– Пользуюсь случаем представиться, Виола Базилевна. Вечор имела счастье стать вашей соседкой, занимаю резиденцию напротив, – величаво указала она на домишко.

– Совершенно пропустил ваш приезд, – признался Дарий, досадуя, что не засек случая помочь девушке с разгрузочными операциями. – Работы невпроворот даже вечерами. Это оружейная моего отца, трудимся здесь вместе с ним и братом.

– Похоже, оружие куется не здесь? – заметила Виола деловито, не обнаружив над крышей сколько-нибудь крупных дымоотводов.

– Размещать здесь все наши кузницы не рационально, – пояснил Дарий, с удовольствием обнаружив, что девица тоже не торопится. – Земля слишком дорога. Основную часть производства вынесли на окраины. В этом здании осуществляются только чистовые операции и торговля.

– Разумная экономия полезна для любого дела, – одобрила девица с видом знатока, с некоторой завистью отметив для себя это множественное число кузниц. – Столь же важна, как своевременная оптимизация.

Дарий ощутил странный внутренний порыв подкрутить ус, которого не носил.

– Это именно то, что я постоянно говорю отцу. Он довольно прогрессивен для своего возраста, но иные нововведения принимает в штыки.

– За прогресс должны отвечать такие новаторы, как мы с вами, – согласилась Виола, поэтично смахивая хрупкой ручкой снежинки с опушки на своей шапке. – Иначе зрелые мужи будут ходить по кругу, увязая в рутине и не имея минуты на кружку чая.

– Как в воду глядите, Виола Базилевна, – подпел новатор Дарий, – пока отец добирается до своей кружки, та мало что не покрывается корочкой льда.

Виола не разочаровала и округлила глаза, ровно насколько, насколько требовала их светская беседа.

– Что вы говорите! Но в наших силах помочь и здесь. Признаюсь, я пришла по-соседски с подарком, – из недр муфты девица выудила квадратную тонкую дощечку. – Передайте почтенному вашему батюшке эту подставку для кружки. Едва на ней окажется предмет – она сохранит его тепло на долгие часы.

Все еще обнимая (к сожалению) крынку молока, Дарий принял в другую руку подставку. Это был один из полусотни изготовленных Себастьяном образцов. Настырная сестрица убедила его зачаровать простейшим кодом как можно больше плашек, обеспечив заодно легким заработком всех сельских мальчишек, кто постиг хотя бы азы деревообработки.

– Изумительный предмет, – подивился сын оружейника, вертя подставку в своих могучих пальцах. – Даже не думал, что кто-то еще чарует дерево!

Здесь он по молодости лет совершил грубую стратегическую ошибку. Взгляд Виолы как-то сразу приобрел досадливый прищур. Она и без данного мудрого замечания ведала, что работа с таким материалом уже лет сто назад почиталась устаревающей, теперь же и вовсе осталась в употреблении по большей части у простонародья (некоторые хозяйки наловчились жечь дрова дольше обычного).

Дерево всегда было трудоемко для чар, хотя именно с него когда-то началось искусство совмещения магии с предметами. Оно легко откликалось, но магокод был сложным и кропотливым. Освоив дерево, маги смогли выйти на новый этап работы с металлом, стеклом и драгоценным камнем. Отработанные на древесине заклинания стали собираться в готовые блоки, где уже мало кто различал отдельные нити, зато уверенно повторял их на новых веществах.

Кроме того, артефакты были дороги. Их могли себе позволить только очень обеспеченные люди, и гораздо охотнее они приобретали предметы из благородных материалов. Какая леди, мечтая о броши с благоуханием, попросит воплотить ее в березе? Даже для нагревания воды проще опустить на дно бочки топаз – он реже требует перезарядки и маг-поддержки. Не говоря уже о том, что выйти на бой с деревянной шпагой было бы верхом экстравагантности.

Все это было известно и Себастьяну, только домашняя библиотека не изобиловала новинками по артефакторике. Обнаружив магический слух, он раскопал пару потрепанных изданий по кодированию “низкого уровня”. Таковая техника применялась к дереву и только к нему. Зато юный маг проявил усердие, присущее пытливому уму в отсутствие других развлечений – кодирование и отладка были освоены им с блеском.

Однако ж напоминать юной деве об архаичности навыков ее брата и тем самым ставить под сомнение ее предприятие в целом было со стороны Дария ложным шагом и объяснялось только неведением. Подозрение озарило его, когда опасные слова уже сорвались с языка.

– Чарует дерево мастер Себастьян, – отвечала девушка уже с заметной прохладцей. – У вас теперь есть шанс убедиться, что делает он это великолепно. Малое произведение его искусства, обладателем которого вы стали, значительно стабильнее большинства домашних артефактов. Кроме того, он разработал способы снизить энергозатраты. Поверьте, эта подставка послужит еще вашим внукам.

"И она ваша совершенно бесплатно!" – чуть не завершила Виола, входя в раж, но вовремя остановилась. Перебор, дорогая распорядительница.

– Прошу меня простить, – поклонился Дарий, – не имел намерения оскорбить мастера Себастьяна. Принимаю с благодарностью и непременно передам отцу ваш сувенир.

Виола несколько смягчилась. В самом деле, едва ли сын оружейника мог тонко разбираться в преимуществах того или иного языка магического кодирования. Повторяет за обществом, что древоссемблер устарел.

– Уверена, ваша семья и близкие оценят его по истинным достоинствам, скрытым под скромной оболочкой. Когда же это случится – вы можете обратиться через меня за целой партией сих полезных предметов или подобных им приспособлений. Вы верно отметили некоторую…ммм…винтажность данной технологии – однако едва ли вы оспорите, что в прежние времена артефакты ладились не в пример надежнее? С нынешнего дня мы с мастером Себастьяном открываем для ценителей качества свою маг-мастерскую "Чарованная щепка". Вывеска появится сегодня же, ваши знакомые также смогут легко нас найти.

– Поздравляю вас с открытием! – нашелся Дарий, все еще заглаживая свой промах, – в нашем квартале умеют ценить экспертов. Могу я оказать вам содействие в знакомстве с другими соседями? Кроме того, рад буду подсказать лучшие молочные и мясные лавки, а также, разумеется, кондитерскую.

– Кондитерскую? – тут уж коварный Дарий попал в цель и был реабилитирован окончательно. – С благодарностью приму вашу помощь. Как вы понимаете, в наше время зачин-прожектам важно заявить о себе как можно скорее и шире. У меня еще несколько десятков подставок, которые хотелось бы передать людям по-настоящему достойным.

Испросив минуту на подготовку, Дарий скользнул, наконец, внутрь, где оставил молоко и снежную метлу, крикнул что-то вглубь дома и выскочил обратно. Виола не вполне запомнила детали его облачения, но как будто валенки сменились сапогами и тулуп сидел подобающе. Не исключено также, что он успел причесать пятерней русые волны волос.

– Давайте начнем наш променад со знакомства с булочной тетушки Лату?

С булочной "Хлеб от Лату – тает во рту!" не хотел бы познакомиться только человек, начисто лишенный обоняния. Поскольку у молодых Дария и Виолы с обонянием все было в таком же порядке, как и с аппетитом, они двинулись к указанной булочной без промедления.

Румяная тетушка, громогласно строившая ватагу помощниц у печей за перегородкой лавки, принимала посетителей ласково. Комментариев относительно устаревших технологий не отпускала, зато отпускала пышные караваи, булки и новомодные багеты. Покупателей с утра было столько, что потребовалось отстоять даже очередь. Впрочем, это время также использовалось для новых знакомств. С трудом понуждая себя не отвлекаться на ломящиеся от свежей выпечки прилавки, девушка отрекомендовалась гостям булочной, раздавая им подставки направо и налево, про себя зазубривая их имена. Хвалебная акция прошла на “ура”, поскольку кому же еще предвкушать долгое чаепитие, как ни счастливцам, уносящим домой завернутые в лен крендельки с кунжутом.

Тетушка Лату также прониклась возможностями нагревающегося бука для хранения на нем своего товара. Важно только исключить возможность пересыхания, поэтому вопрос требовал размышлений. Виола же пообещала уточнить предварительную стоимость подобного крупного заказа, сама же оставила в булочной несколько медных лун, зато дальше по улице плыла, с наслаждением щипая горячую корочку ржаного “кирпича”.

День начинался волшебно. Виола обожала уже всю шумную улицу, о новой соседке же с приятностью отзывались теперь и в шляпном салоне, и в кружевной мастерской, и перчаточной.

– Вы очаровали весь квартал, Виола свет Базилевна, – медоточил Дарий, уже осмелившийся предложить барышне свой локоть.

Виола не стала смущаться.

– Не без вашего руководства, Дарий Дариевич.

Продуктивный променад незаметно продлился до самого обеда. Нельзя было найти лучшего повода для знакомства с трактиром “Опята”.

В на диво опрятном заведении с каким-то даже домашним флером и белоснежными салфетками посетители имели возможность немедленно опробовать розданные Виолой подставки, чем и занялись. Держатель “Опят” Бруно Франкович пришел от подарка в бурный восторг, и отправился на кухню, подкладывая его то под одно, то под другое блюдо. Завершилось сие действо настоящим триумфом Виолы, ибо трактирщик, вернувшись, заказал семь подставок и не побоялся внести немалую предоплату бойкой распорядительнице. Как-то само собой вышло, что толика денег тут же отправилась обратно в карман Бруно Франковича, зато Виоле накрыли фирменное кушанье заведения – гречневую кашу с маринованными грибами. Попыток угощать девицу Дарий пока что не предпринимал, но охотно составил ей компанию во время заслуженного обеда.

Весьма довольные собой молодые предприниматели были уже почти сыты и слегка хмельны от успеха (как казалось Дарию – совместного), когда около столика возник Себастьян.

Было пока не ясно, кто за кем в городе приглядывает. Виола подозревала, что при появлении работы ей придется по-матерински напоминать Себастьяну о необходимости иногда садиться за стол. Со своей стороны, обнаружив долгое отсутствие младшей сестры, юноша ощутил беспокойство и отправился на поиски.

Теперь же, с облегчением найдя Виолу в безопасности и довольстве, он несколько замешкался – следует ли ему тут же высказать ей за уход из дома без предупреждения или она все-таки уведомлять его не была обязана? Впрочем, насчет безопасности еще тоже следовало предпринять расследование – что за любитель гречки обретается около его наивной сестрицы? Интуитивно именно добавка гречки перед сим богатырем показалась наиболее подозрительна.

– Доброго аппетита, – произнес он ровно, все еще не определившись с тональностью.

– Себастьян! – вскочила Виола, искренне радуясь. – Прошу внимания, господа, рада представить вам мастера, сотворившего замечательные подарки, греющие ваши сердца и кружки!

Господа, к изумлению юноши, не покрутили пальцами у висок, а загудели одобрительно.

– В свою очередь познакомься с нашим ближайшим соседом, оружейником Дарием Дариевичем, – кивнула Виола на вежливо поднявшегося сотрапезника.

Оружейник, впрочем, прилива восторга не испытал. По словам девицы, мастер владел деревоссемблером, из чего справедливо можно было заключить, что возраст умельца далек от юного. Теперь же перед ним образовался темноволосый щуплый тип слегка за двадцать, проживающий отчего-то в одной “резиденции” с его новоявленной соседкой. Рукоприкладства Дарий не опасался, будучи зримо выше и шире в плечах. Вместе с тем, скандалы на улице Резного листа не приветствуются и могут плохо сказаться на репутации оружейной. Да и свои пока еще смутные виды на Виолу придется, кажется, пересмотреть.

Свою десницу он протянул с некоторым сомнением.

– Себастьян Базилевич, – ответил на пожатие пришлый юноша.

Отчество совпадало с Виолиным.

– Час от часу не легче, – вежливо ответил Дарий почти не вслух. – Честь познакомиться с вами, – добавил уже внятно. – Мы занимаемся зачарованным оружием. Сам я не маг, но мы в некотором роде коллеги.

Виола вздрогнула. Коллеги? Или конкуренты? Значит, в магии он не вовсе профан, каким показался вначале. Или это она сама нарисовала такой удобный образ? Почему же он раньше не похвалился, что оружие они не только куют, но и чаруют с большим размахом (припомнились “все наши кузницы” и величина самого дома для “чистовых операций”). Смеялся над ней, поди?

Строго говоря, поводов обидеться набралось предостаточно. Простить Дарию магическое неведение она могла легко, но простить его ведение!..

Не садясь, она воинственно оправила рыжую шаль и промокнула рот салфеткой.

– Дарий Дариевич, прошу меня простить. Мне необходимо вернуться и заняться подготовкой к исполнению заказа. Уважаемый Бруно Франкович оказал мне доверие с предоплатой, тем не менее я должна составить магзадание к подписанию обеими сторонами.

Девушка с сожалением отметила, что ей придется также своими силами выяснить, где взять подходящее для заказа дерево и кто возьмется за резку собственно подставок. Знаток города Дарий мог бы оказать весомую поддержку, но, переведя его в статус конкурента, Виола не могла просить о такой услуге и, пожалуй, не приняла бы ее.

Базовые знакомства сведены, пора начинать решать вопросы самостоятельно.

О хвостике одной строптивой магички

В Итирсисе: январь, 17

– К магичке? Второй этаж и первая дверь налево, – махнула полноватая женщина с бадьей и куском ткани, который можно было принять как за рушник, так и за тряпку. Вероятно, гостя встретила “наместница” владелицы дома на Кленовой улице – следила за чистотой лестниц и жильцов, за что получала бесплатное проживание в каморке у входа.

Гость, бородатый господин в дорогом меховом плаще с широкими рукавами, походкой немолодого уже человека поднялся ступенькам и обрел нужную комнату.

“Любовных зелий не продаю” – предупреждала надпись мелом на закрытой двери.

“Потому что не умею” – господин едва удержался от того, чтобы сделать соответствующую приписку, но решил оставить эту выходку на случай, если беседа пройдет неудачно. Для начала он постучал достаточно деликатно.

“Входите” – голос за дверью был полон величия и достоинства. Его обладательница попыталась придать себе десяток лет, но он все равно прозвучал на ее законные шестнадцать с хвостиком.

Вошедший окинул взглядом убранство, намеренно избегая смотреть сразу на девицу. К сожалению, эту паузу сложно было затянуть – комната вместила только кровать, стол под окном и сундук за дверью. Горизонтальные поверхности были забросаны платьями, накидками и прочими перчатками, делая жилье больше похожим на гардероб обеспеченной дамы, чем на таинственное логово волшебницы.

Только на столе лежала большая раскрытая книга, павлинье перо и несколько толстых свечей. Композиция, очевидно, была выверена до сантиметра в попытке блюсти магический имидж.

Худая темноволосая девица в строгом синем платье под горло стояла возле стола. Одновременно это означало и “у окна” и “посреди комнаты” и даже “перед дверью”, но она всем своим видом показывала, что стоит именно “у стола”. Разглядев посетителя, она на миг дернула ноздрями, затем вскинула подбородок выше и произнесла:

– Что вам угодно?

Господин аккуратно вшагнул и прикрыл дверь за собой, как будто это могло помешать всему дому насладиться их беседой.

– А что вы можете предложить? – спросил он вместо ответа, наконец остановив взгляд на лице магички.

Та в свою очередь прямо смотрела на пожилого посетителя.

– Могу предложить зелье от морщин… или горькие капли от сварливости.

– О, горького от сварливости мне накапают полную кружку в ближайшем кабаке, не беспокойтесь.

Девица не делала никаких попыток освободить от вещей сидячее место или иным образом продемонстрировать радушие. Напротив, свела брови к переносице.

– Боюсь, такая диета снизит эффективность и зелья от морщин. Ничем больше не могу помочь. Всего доброго. Дверь вы найдете без посторонней помощи?

– Лея, – внезапно сказал посетитель довольно резко и сделал опасный в таком пространстве шаг вперед, – у тебя здесь даже вещи не помещаются, не говоря уже о минимальных удобствах. Возвращайся домой.

Магичка только фыркнула:

– Я как раз выбираю, что из платьев продать. Не волнуйтесь, отец, на свои деньги я смогу долго снимать этот милый уголок. Общую умывальню я готова потерпеть за глоток свободы.

– Надеешься заработать магическими услугами? Ты переоценила свои таланты. Я не передал тебе и сотой доли того, что знаю сам.

– Ничего, простые заклятия – самые ходовые.

Незваный гость еще раз осмотрел каморку, на это раз с откровенной насмешкой.

– Кто к тебе пойдет в эту дыру? Неизвестная малолетняя магичка без образования. Ничем не отличаешься от дюжины безродных мошенниц!

– Со временем люди меня заметят, – заявила Лея. – Пусть и не ваши богачи. Зато здесь я сама выбираю и кашу на завтрак, и мужа на всю жизнь.

– И что, уже выбрала? – вдруг подобрался маг, уловив только самое страшное для отеческого слуха слово. – Кто такой? Ты из-за него ушла? Он здесь?

– Отец!..

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой, заставив кровать подняться в воздух – безо всякого уважения к ее почтенному возрасту. Однако обнаружил там только гору туфель. Когда-то он сам щедро оплачивал все это единственной дочурке, чью судьбу расписал со всей заботой состоятельного вдовца.

Разумеется, ничего предосудительного он там найти не мог.

Предосудительное хранилось под столом, который своим платьем загораживала Лея.

Она быстро задвинула пяткой подальше к стене большую корзину леденцов и заморского шоколада. Это была ее первая покупка, ставшая символом избавления от оков, началом новой жизни и легкого диатеза на спине.

– Никого я не выбирала! Когда бы успела… но и ваш вариант мне не подходит, – попыталась возразить вслух юная магичка, но отец уже вернул кровать на пол и изучал сундук, сбросив с него юбки. К его возрастающей злости, там тоже никого не нашлось.

"Наверняка подлец живет рядом" – отстучал адреналин в его ушах.

Маг покинул комнату и в ярости зашагал от двери к двери по коридору. Те жалобно скрипя, распахивались без его прикосновений – даже те, что были заперты.

Часть комнат пустовала, в другой части не обнаружилось никого, кого можно было хоть с натяжкой заподозрить в покушении на честь его малютки. В основном на него взирали перепуганные старушки – мудрая владелица дома сдавала комнаты только женщинам во избежание неловких ситуаций, а семьи здесь бы не поместились.

Лея выбежала следом.

– Отец, вы сами роняете наше имя! – со внезапной сталью в голосе выкрикнула она, стоя у своего порога.

Маг, как раз проверивший последнюю из пяти дверей, резко обернулся.

– Беспокоишься о моем имени? Одумалась?

– Я ничем его не очернила, – с вызовом продолжила гордая Лея.

– Что ж, я позабочусь, чтобы ты и не мечтала об этом! – внезапно заявил маг и двинулся обратно к дочери.

Он поднял правую руку, что-то скоро пропел и воздух между ними заискрился. Через секунду маг остановился и все стихло. Из-за открытых дверей позади мага со смесью ужаса и любопытства выглянули две соседки.

Лея не сразу поняла, что произошло, затем вдруг начала бледнеть, заводя руку за спину и прощупывая юбку.

– Это что?..– не веря своим ощущениям прошептала она. – ХВОСТ??…

– Отличный экземпляр, с кисточкой! – подтвердил маг, довольный своей работой. – Теперь ты точно постыдишься заводить мужей! Да и времени на глупости не останется – долго тебе учиться, чтобы снять мои чары. Вернешься домой – я уберу его во мгновение.

С этим ультиматумом он быстро спустился по лестнице и вырвался из тесного гостевого дома на заснеженную Кленовую улицу, пугая и задевая прохожих полами плаща.

Лея замерла ледяной статуей. Две пары глаз продолжали смотреть на нее, любопытство сменилось искренним переживанием за приятную молодую леди, заехавшую три дня назад.

Но принимать соболезнования она еще не была готова.

– Прошу прощения за поведение моего отца, – почти без дрожи произнесла она наконец. – Он огорчен, что я не согласовала с ним свой переезд.

С легким кивком она удалилась в свою комнату на негнущихся ногах. Не важно, что отец едва ли считал их за людей – девица пока намеревалась с ними жить бок о бок. А значит она, Лея Астер, изнеженная дочь богатого мага, страшный сон пятнадцати слуг – научится ладить с соседями.

Лея аккуратно закрыла дверь. Привычка звала броситься на кровать лицом в подушку, но теперь ее подушка – нечто плоское с комочками перьев внутри. Опасаясь разбить нос, она только села, приподняв противный гибкий хвост и тихо всхлипнула.

Как прекрасно знал отец, она даже близко не владела магией уровня изменения формы живого существа. Для обращения же к другим специалистам его круга нужно будет не только преодолеть стыд, но и лет десять откладывать каждый медяк. Учиться теперь не у кого, придется самой ночи сидеть над книгами, если таковые еще удастся достать.

Возвращение домой она даже не рассматривала. Так что щеголять ей хвостом полжизни, вся юность коту под…

“Щеголять?…” – она вдруг подняла голову, нехорошо прищурилась и подтянула к себе ближайшее платье.

Три седмицы спустя Сальвадор окончательно потерял покой и снова лично отправился на Кленовую улицу разузнать о положении "хвостливой" бунтарки. На этот раз он облачился попроще, намереваясь сначала прощупать обстановку у местных. Если магичка в их районе рискнула заявить об услугах – это должно быть на устах.

Расчет его не подвел. В кабаке в нескольких домах от нее он с легкостью подпоил и развел какого-то недотепу (вроде бы корзинщика) на рассказ о необычной приезжей девице.

– Дааа, – протянул тот с удовольствием, вытирая пену с усов и приосанившись на лавке, – есть у нас теперь своя магичка!

– И что, сильна? – поинтересовался тайный отец словно бы невзначай.

– А то! Мышей извести или зелье-отрезвенье сварить – это ей на раз-два! И недорого берет. Со всех улиц к ней бегают.

– Недорого? Мошенница, должно быть, – с той же деланой ленцой подначивал конспиратор.

– Эй, – парень несколько даже обиделся, – ты соображай, что несешь. Наша Лея Сальвадоровна честная, жалобщиков пока не находилось.

Отец ощутил, как внутри него два чувства вступили в баталию. В некотором роде хотелось, чтобы у дочери ничего не вышло и она приволоклась к родному порогу в обветшалом платьице. Укрепленные волшебной нитью наряды, впрочем, едва ли обтрепятся и за десяток лет, но эту часть славной картинки возвращения Леи он предпочитал обозначать в голове только общими мазками. С другой стороны – в словах корзинщика слышалась явная гордость за “их” магичку, тогда как он, отец ее и учитель, имел на эту гордость существенно больше прав.

– А красивая какая, статная! – продолжал хвалиться не своими заслугами хмелеющий рассказчик. – Худая, правда, но ледям так положено. По всему видать, что непростая. Даже на прощание помашет кисточкой хвоста – как луной золотой одарит.

Маг разом вынырнул из своей внутренней борьбы. В горле пересохло и он не совсем изысканно вытаращил глаза:

– Хвоста???

– Так ты не знал, что ли? – удивился парень. – У нее такой хвост! Длинный, холеный, загляденье! Она его то перстенечком украсит, то бантик повяжет…

– Бантик повяжет? Тебе разве его видеть доводилось? – отец ощутил, как кровь сызнова опасно приливает к его голове.

– Так всем доводилось, – ответил собеседник, не подозревая, что тьма уже сгустилась над его вихрами и потрескивает молниями. – Ей, бедняжке, приходится платья такие носить, чтобы сзади кармашек, а из кармашка, значит, хвостик топорщится.

Маг онемел, опасаясь поверить собственным ушам, хотя прежде их служба и была безупречной.

– Из-за этого хвоста все и принялись к ней ходить, – продолжал корзинщик. – В первые дни сомневались, что магичка настоящая к нам нечаянно переселилась. А как про хваст молва пролетела – люди начали стекаться. Сначала украдкой подивиться, а там и про ее силу узнали.

– Из-за хвоста и начали? – эхом повторил Сальвадор, большим глотком отпивая из своей кружки нечто желтоватое, к чему сначала дал себе слово не прикасаться. – Откуда у нее взялось такое достойное украшение?

– Люди говорят, родилась она с ним. Что она дочка мага из богатых, а он духа какого прогневил или чужого колдуна…Жалко только, что сам ее папаша оказался на деле слабоват, – собеседник с искренним сочувствием покачал головой и сызнова выпил.

– Это почему слабоват? – нехорошо прищурился Сальвадор. Тучи его праведного гнева стали практически ощутимы под толстыми балками.

– Ну как – дочкин хвост так и не смог убрать за шестнадцать-то годков.

– Она вам так поведала?

– Нет, она про хвост всегда молчит. Спросишь – глаза в пол и улыбнется только, грустно так, аж слеза прошибает. И про папеньку только хорошо всегда, сразу ясно – любит. Видать, всю жизнь он положил, чтобы ее от того хвоста избавить, только где ему силенок взять против настоящего заклятия. Люди у нас зоркие, догадались: как ей совершеннолетие стукнуло – она и ушла из отчего дома, чтобы на батюшку позору не наводить. Ведь все богатые его за великого колдуна почитают.

Слабосильный батюшка знаменитой Леи Сальвадоровны опустил руку под стол и поигрывал огненным шаром в ладони, думая – запустить его только под рубашку парню для острастки или разнести в щепки все заведение.

– А тут не навела позору? – протянул он медленно, пока не приняв решения. – Дочь аристократа – а с чернью смешалась?

Парень посмотрел на гостя внимательнее. Сначала он не углядел великой разницы между ним и собой, за среднего купчишку принял. Но по речи заподозрил, наконец, что тот ничуть не простак.

– Разве сорную траву с розой смешаешь? – ответил он тем не менее. – Сын кузнеца уже хотел ее замуж звать, только сам кузнец ему шею мигом намылил. Сразу видно, что не нашего она полета птица. Ее вся улица бережет, мы благодарить умеем. Тетушки пирогами кормят, парни сундук побольше притащили, раму починили. Раньше очень из окна дуло в морозы, теперь потеплее стало…А она только “благодарю” да “не извольте утруждаться”. Такая она, наша магичка. Принцесса.

Почему-то охота спалить улицу пропала, внезапная усталость и опустошение заняли то место в душе мага, где только что бушевал пожар.

Резким движением Сальвадор поднялся с лавки, бросил на стол медные луны за сомнительную выпивку и покинул шумный кабак.

Снег на улице шел с самого утра.

Хорошо, что не мороз.

“Раньше очень из окна дуло…” – звучали в голове слова корзинщика.

Маг прислонился к холодной стене трактира под широким козырьком от непогоды, весьма в сей день уместным.

Это ее выбор. Он пока не принял его, но к чему все так усложнил?

Вся улица холит и лелеет дочь, которую мимоходом изуродовал родной отец. Она же, надо полагать, даже видевших все соседок склонила к молчанию. Небось, еще и задобрила парой любимых шляпок или кружевными перчатками.

Окна комнатушки Леи выходили на эту же улицу, их было видно наискосок, тремя домами правее.

Магу не нужно было даже заходить внутрь, чтобы отправить шепот “антихвоста” через разделявшую их сотню метров. Движение руки под плащом, пара певучих слов – и искристая змейка скользнула через подновленные рамы в комнату Леи. Через две секунды в комнате мелькнула тень, затем створки отворились и в окне показалась хрупкая фигурка дочери в скоро наброшенной шали.

Она нашла его глазами сразу – и улыбнулась.

По ее губам он прочитал “Спасибо”. Криво усмехнулся в ответ, поправил плащ и решительно удалился в сторону сытых кварталов Итирсиса.

К новому разговору с Леей он еще не был готов.

Влюбленный аптекарь и белый кот

В Итирсисе: февраль, 13

Комната со всей утварью до самых занавесок намертво пропиталась резким запахом всевозможных трав. Даже белый кот давно уже отдавал полынью, но Кинри долгие годы этого не замечал. Он родился в аптекарском доме, рос и мужал здесь все свои неполные двадцать лет. Страсть к сушеным корешкам передалась ему от отца, а тому – еще от его отца. Преемственность сия терялась в веках.

Возможно, кот знал еще основателя славной династии травников, потому что никто не помнил времени, когда белого кота не было бы в доме.

Такова семейная легенда. Может быть, коты на самом деле разные и у них также сложилось родовое предназначение – жить при аптеке. И всегда кота (котов?) звали Тысячелистник Обыкновенный.

– Что скажешь, хватит шалфея или нечего его жалеть? – советовался по привычке Кинри, отмеряя сухие листья кипящему горшочку. Конструкция грелась в небольшой настольной треноге над масляной лампой.

Кот, по старинной традиции сидящий рядом прямо на столе, оторвал взгляд от варева и внимательно посмотрел в глаза вопрошавшему.

– Нет в тебе, брат, моего духа авантюризма, – смутился аптекарь, отводя взор. – Ладно, уговорил. Коли сказано три ложки – положу ровнехонько три, а никак не три с четвертью.

Порой юноша позволял себе мысленно назвать кота коротким “Тыся”, но его авантюризма также недоставало на повторение вслух этой дерзости. Тысячелистник снова уставился на воду, усы едва различимо шевельнулись от тяжкого кошачьего вздоха.

– Все-то за мной следить надо, – вполне серьезно согласился юноша, поправляя круглые очки. – Рано не стало родителей, кто еще наделит меня всеми секретами. Без тебя я пропаду, даром что полки от книг ученых гнутся.

На мгновение он понизил голос и певучим полушепотом произнес заговор, усиливающий действие компонентов отвара.

Подобно некоторым простым горожанам, молодой аптекарь обладал магическим слухом в той крошечной мере, что позволяла улучшить свойства хорошо изученного ими предмета. Отвар бурлил, запах пяти трав поднимался к потолочным балкам и беспощадно впечатывал свои ноты в и без того насыщенную симфонию. Выветрить ароматы давно не могли никакие сквозняки.

“Побочный эффект усиления”, – пояснял когда-то отец. – “Счастье, что твою матушку я встретил в другом краю и привез сюда уже женой. В ином порядке она бы дальше порога не ступила.”

Матушка всегда смеялась, что дом оказался единственным недостатком отца, так что пришлось ей с этим мириться. Однако, с тех пор она полюбила долгие прогулки по городу, что в девичестве ей свойственно не было.

Кинри разлил готовый отвар по стеклянным пузырькам. Два из них отправились на укрытую от солнечных лучей полку шкафа. Перед тем, как отнести третий пузырек заказчице, юноша переоделся в лучшую белёную рубаху и меховой плащ, что предусмотрительно висели на веревках во внутреннем дворе. Одежду “на выход” всегда и держали на выходе – там у коварного запаха пока еще не было власти.

На эти хлопоты Тысячелистник Обыкновенный взирал с немым осуждением. Решительно, негоже человеку почти ученому с каждой склянкой носиться по городу.

Обычно Кинри и не носился, но этот случай был особый – микстуру попросила мать Селены, тетушка Агата. Ради ясноокой Селены, к тому же изрядно простуженной, Кинри был готов бежать при необходимости гораздо дальше и быстрее.

Словно рыцарь из древней сказки, он избавит ее если не от дракона, то уж по крайней мере от кашля. Еще неизвестно, какая из этих напастей бывает досаднее долгими зимними ночами.

В пути через рынок и пару улиц юноша успел придумать четыре версии того, как сраженная болезнью Селена после капли его отвара откроет прекрасные свои очи, поначалу с трудом узнает своего спасителя, но облик аптекаря, явившегося лучом надежды в черный для нее день, навсегда останется в ее памяти и сердце.

Тогда у него появится хрупкий шанс на ответное чувство. Там более, в его дом Селене еще не случалось заглядывать.

Поэтому он был, почитай, разочарован, когда обнаружил девушку сидящей на лавке за пряжей. Свидетельством тяжкого ее недуга был только большой пушистый платок, укрывающий шею и плечи, да теплые носочки под домашней юбкой.

Впрочем, речь давалась ей все-таки с затруднением. Она светло улыбнулась, когда тетушка Агата впустила гостя, но поздоровалась тихо и хрипловато.

– Добрый день, – красноречиво изрек в ответ юноша. Все его героические слова были рассчитаны на тот момент, когда девушка очнется от беспамятства, и оказались совершенно непригодны для обычной беседы. – Красивая у вас шаль.

Селена снова улыбнулась, опустив глаза, поправила темную косу на плече и, скромно промолчав, вернулась к своей работе.

“Ведь приданое ладит”, – ревниво подумал вдруг юноша, поглядев на бойкое веретено под ее тонкими пальцами. От мыслей, что девушка по-своему тоже готовится к свадьбе, он даже покраснел. Ей уже семнадцать, каждый день его нерешительности может стать роковым. Хорошо еще, что красавец-сын кузнеца пока что сохнет по новой магичке. Только сыщутся и другие статные женихи! Не то, что он, растрепанный очкарик. Впрочем, грамотный и не бедный, но дом его махом стирает все прочие достижения. Кто бы мог подумать, что препятствием в женитьбе может стать наличие собственного очага, а не его отсутствие.

– Как славно, что микстура готова! – напомнила как бы невзначай тетушка Агата застывшему перед дочерью молодому аптекарю.

– Самая свежая! – Очнувшись, тот вытащил теплый пузырек из-за пазухи. – По ложке трижды в день, на седмицу хватит.

– Вот спасибо, что сами принесли! – радовалась тетушка, отсчитывая скромную оговоренную плату, – при всем уважении, Кинри Благомирович, но в дом ваш я полчаса на порог ступить решалась! Такой там дух! Иного кабана с ног свалит!

Селена слушала мать удивленно и заинтересованно. Такое похвальное дочернее внимание было ударом по его надеждам, Кинри держался из последних сил.

Конечно, тетушка вправе так говорить – в ее собственном жилище преобладал аромат горячего грибного пирога и самовара на сосновых шишках. Наверное, так теперь пахнут и волосы Селены.

Собрав, все свое мужество, юноша не подал виду, что тетушкино замечание словно провернуло нож в его душевной ране, а только улыбнулся и протянул ей небольшой горшочек малинового варенья.

– Примите, хозяйка, от меня уже в подарок.

Вообще-то прежде он замышлял и свою микстуру подарить безо всякой платы, но помнил предупреждающий взгляд кота напоследок. Тысячелистник каждым усом дал понять, что думает о таком непрофессионализме.

Тетушка с сомнением приблизила подношение к носу и принюхалась к холстине, которой была окутана крышка горшочка.

– Я купил его по пути, не из дома брал, – добавил юноша, обреченно наблюдая за этим исследованием.

– Благодарствуем, – ткань в самом деле пахла только тканью, малиной и еще снегом, так что тетушка Агата воодушевилась уже искренне и устроила горшочек на столе. – Будет Селене с сестренками лакомство к чаю. Пузыречек от микстуры как освободится – я вам занесу.

– О нет, не волнуйтесь, – запротестовал юноша, – я и сам за ним загляну!

Ему осталось только порадоваться, что подарок не был отвергнут, и вовремя попрощаться. Аптекаря здесь знали, ценили, но другом семьи он не числился и приглашения к обеду не ожидал.

До конца седмицы Кинри Благомирович места себе не находил. Даже привычная работа над лекарствами не могла отвлечь его от мыслей, что подступила пора “схватить судьбу за глотку”.

– Что ты скажешь? – вопрошал он кота в сотый раз. – Пора ли нести ей мамино обручальное кольцо? Или Селена еще слишком мало меня знает?

Тысячелистник только дернул пушистым ухом. Кинри давно уже вытащил это кольцо из резной шкатулки и с той поры держал на столе. При этом вопросы свои строил каждый раз так, словно план женитьбы минуту назад пришел ему в голову.

– Еще неизвестно, что лучше, – продолжал по очередному кругу прикидывать юноша вслух. – Может быть, напротив, без близкого знакомства шансы несколько выше? На первый взгляд я гожусь в женихи?

Кот изучающе наклонил голову. Вердикт его был довольно одобрительным, поскольку Кинри годился в женихи не только на первый, но также и на второй и третий его взгляды. Он вообще не мог себе вообразить, какая девица в здравом уме могла бы отказаться от чести выйти за представителя столь славного рода. Личные заслуги, возраст или внешность представителя никакого значения не имели.

Сам же он, напротив, не каждой претендентке позволит отдать столь ценное колечко, не будь он Тысячелистник Обыкновенный! В конце концов, опосля ему с новой хозяйкой бок о бок жить и обрезки сала постыдно клянчить.

– Ее мать почитает, что моя будущая жена должна быть стойче кабана, иначе ей наш порог не переступить, – припомнил тем временем Кинри, все еще горюя. – Могу ли я обрекать Селену на такую жизнь, даже если хитростью добьюсь согласия?

Юноша возвел глаза к потолку. С балок свисали к нему пучки безобидных сухоцветов, но страдальцу казалось, будто они захвачены клубами убийственного зеленого дыма, стоящего на пути его счастья. Будь неладна эта магическая стойкость усиленных трав!

– Магическая! – сообразил он, порывисто бросая на стол мерную ложку. – Послушай, брат, а что если мы Лею пригласим для содействия? Вдруг она сладит с этим вечным проклятьем?

Кот засомневался, что Лея Сальвадоровна, совсем молодая магичка-аристократка окажется тоже стойче кабана. Впрочем, несколько минут в аптеке люди обычно держались, иногда даже не подавая виду, лишь выйдя наружу с каким-то новым особенным чувством вдыхали привычный воздух Кленовой улицы.

Аптекарь тем временем ухватился за посетившую его идею, и внезапная надежда взволновала его до мурашек. Прежде серьезная магия не была доступна жителям простых кварталов, но с появлением магички месяц назад назад положение несколько изменилось. Добрые люди носили ее на руках – покуда она помогала еще совсем недорого и набиралась опыта, горожане получали простые решения многих своих давних проблем.

– Да как я раньше не сообразил! – воодушевленный Кинри не мог более и минуты сидеть на месте. Без раздумий он погасил огонь под треногой. Унылые сердечные капли он доварит и потом, ныне же нужно без промедления сбегать за одеждой на задний двор и…

Звякнул колокольчик над парадным входом с улицы, предупреждая о посетителе. Широкая дверь аптеки располагалась прямо напротив рабочего стола, даже не отделенная от улицы сенями.

“Ох, не вовремя” – успел подумать Кинри, поднимая глаза и немалым усилием нацепляя вежливую улыбку.

Усилие оказалось напрасным, и улыбка тут же отвалилась обратно. Он понял, что “не вовремя” – это еще довольно слабое определение.

– Я не вовремя? – уточнила вдобавок Селена, шагнувшая уже внутрь. – Я совсем не надолго. Благодаря вашей микстуре я уже совсем здорова и принесла пустой пузырек.

Минуту назад озаренный надеждой, юноша опускался в пучину трагедии. Мысли саламандрами метались в его бедной голове. Сиюминутно был нужен повод без оглядки вывести девушку обратно за дверь, хотя бы и на руках – за пределы его ядовитого логова, пока она не успела как следует вдохнуть.

Было, впрочем, поздно. Она удивленно вытянула голову из трех слоев огромного шарфа, которым была укутана, и повела носом, осматривая таинственную аптеку.

– Ой, – изрекла она с изумлением.

“Зря сердечные капли не доварил. Целый пузырек как раз на меня бы и сгодился” – запульсировало в голове юноши вместо дельного плана. Он все еще потрясенно молчал, вместе с котом взирая на нежное создание. Надежды нет: на кабана Селена ничуть не походила ни в каком ракурсе.

– Ой, как у вас тут восхитительно пахнет! Как будто уже июль! Трава уже скошенная, на лугу ромашки, за калиткой цветет шиповник и набрал бутоны тысячелистник…

При последнем слове кот первым очнулся и собственной своею лапой подвинул к хозяину обручальное кольцо.

Картины из жизни магразработки "Чарованной щепки"

В Итирсисе: март, 6

– Давайте уточним, что вы относите к этому списку?

– Разве я не сообщил? – заволновался заказчик. – Ах вот, в опроснике занесено, – он обрадованно потыкал пальцем в бумагу на столе перед Виолой, – "Поглощает травяные запахи". Травяные. Как будто все указано.

Виоле очень досаждало, что Кинри Благомирович так беспокоится. Положим, юный аптекарь обзаводится артефактом впервые, но вполне достаточно ей волноваться и одной. Двух тревожных сторон прожект может и не вытянуть.

– Разумеется, – кивнула распорядительница со всей доступной сдержанностью, – но, к нашему прискорбию, магия с таким понятием не знакома.

Прискорбие оказалось несколько деланным, поскольку, будь любые чары незатейливы – семейное предприятие Виолы и Себастьяна не имело бы и шанса на успех.

Кинри в свою очередь прискорбие ощутил довольно явственно.

– Вы не возьметесь? – разочаровался он. – В моей аптечной лавке ничем невозможно вывести душный аромат отваров. Лея Сальвадоровна бралась помочь. Ей под силу приглушить букет, но однократно. Еще весна не минует, как благоухание снова войдет в силу от частого кипячения зелий.

Виоле нетрудно было вообразить масштаб сего затруднения – благоухание снадобий Кинри щедро распространял теперь по их уютной натопленной "зале". Впрочем, в малых дозах этот запах не принимал вид изъяна, только слегка обогащал нотки шиповника в глубоких блюдцах с чаем.

– Кинри Благомирович, – начала она, – вчера при знакомстве вы столь обстоятельно заполнили наш малый опросный формуляр, что мастер Себастьян с легкостью вошел в курс дела и убедил меня в своей компетенции избыть вашу давнюю печаль.

В сущности, Себастьян тогда воспрял с лавки, воздел руки горе и провозгласил "Наконец-то, не код подогрева!". И добавил торопливо: "Дражайшая распорядительница, молю вас, не провороньте этот заказ из-за вашей врожденной алчности."

Однако в дальнейшем, обсуждая зодчество магокода, он признал неохотно, что задача не из тривиальных, а трудиться за еду, да еще и с подобным энтузиазмом, – экономически близоруко.

"Поэтому распорядитель у нас – я!" – погрозила ему пальцем сестрица.

Мастер полемизировать не стал, ибо ему куда больше нравилось постигать глубины чародейства, нежели – упаси Бог – готовить к подписи магзадания.

Вместе с тем, Виола подозревала, что нынче мастер отнюдь не занят рутинным небольшим заказом на греющую подставку, а бессовестно подслушивает из собственной комнаты.

– Нужный артефакт обязательно будет вашим, – подытожила Виола.

Кинри улыбнулся и поправил свои маленькие очки.

– О каком же списке вы меня вопрошали?

Девица еще раз посмотрела на малый опросный формуляр и перевернула лист бумаги обратной стороной. Вчера она поместила на ней скрупулезно нумерованные заметки и средних размеров черную кляксу, которой удалось придать вид иллюстративного материала "Рис. 1. Пример растения. Ромашка".

– Как мы определили, магия не владеет речью и словом “травяной” в частности. Предполагать за магической энергией подобие разума было бы сущим язычеством. Добрые вести в том, что мы можем безо всякой загадочности настроить необходимые нам условия. Требуется всего лишь полный реестр растений, чей запах попадает под интересующую нас категорию.

Аптекарь удивился несказанно.

– В самом деле? Перечислить все травы, которые дом вбирал поколениями нашего аптекарского рода?

– Предвижу, что каталог будет достаточно обширным, – почтительно кивнула собеседница, впрочем, не сдавая позиций.

Кинри задумчиво отведал чаю, держа блюдце на пальцах – не зря матушка снарядила птенцам белый керамический сервиз с васильками и скромным фамильным гербом на донышке. Самовар скучал без дела, а круглобокий заварник, разумеется, обосновался на подогревающей доске и позволял заказчику в полной мере насладиться мастерством артефактора. Рядом, в плетенке с белой салфеткой, гнездились пышные улитки с корицей, располагая насладиться заодно и мастерством булочницы тетушки Лату. Диспозиция предуготовляла к беседам долгим и обстоятельным.

– Вы упомянули каталог, – проговорил заказчик, – В домашней библиотеке найдется не один готовый справочник лекарственных растений. Мы можем воспользоваться каким-либо из них для ускорения?

– Безусловно, это упрощает задачу в разы, – воодушевилась Виола, – и в одночасье переносит нас к ступени с пометкою “два”. С вашей помощью надлежит запечатлеть запах каждого растения.

– Каждого растения, – икнул молодой аптекарь эхом, опасно качнув блюдце и торопливо вернув его на твердую поверхность. Перед ним начинал расстилаться подлинный масштаб работы мастерской и он впервые основательно прикинул, можно ли позволить себе такой заказ. В конце концов, дожил он до своих двадцати в этом доме, не замечая его духа. Покупатели тоже как-то стерпелись, хотя и не слишком задерживались. Даже – о, чудо! – невеста нашла запах его дома скорее привлекательным, на что уж никак не приходилось надеяться. Свадьбу даже сподручнее будет играть на открытом дворе, пусть и отсрочив долгожданное событие до мая.

– Виола Базилевна, – осторожно начал он и снова подергал неповинные очки, – кажется, мы еще не добирались до стоимости воплощения моей задумки?

Еще бы – распорядительница оттягивала этот миг сколько было возможно. Когда на семейном симпозиуме за свекольником в "Опятах" она примерила план работ и вывела проистекающую из этого сумму, у нее самой перехватило дыхание. Просить полцарства за кусочек чарованного дерева? Затея показалась сущей авантюрой. Только припав к своим заморским учебникам, она смогла заново убедится в полной своей справедливости. Опасаясь дать слабину, она разместила их на пустующих стеллажах под галереей так, чтобы краем глаза лицезреть их в час переговоров. Потертые корочки честно исполняли свою роль и приглядывали за ней с педагогической строгостью. К прочему они напоминали, что сумму подобает озвучивать не прежде, чем донесешь ценность до покупателя.

Легко им было утверждать. Знакомясь с теми поучениями, Виола дерзко представляла себе оппонентом какого-нибудь сурового купца или промышленника – таковой, например, держал оружейную напротив. Однако ж, она вовсе не была готова наседать на смявшегося худенького парня, чем-то похожего на ее брата как внешне, так и своей увлеченностью скорее науками книжными, нежели окружающей действительностью.

С другой стороны, при очевидной скромности, облачение его было добротным, не лишенным некоторого изящества. Потомственный аптекарь с Кленовой улицы ощущался человеком с достатком. Виола повторила себе, что ей решительно не придется обирать неимущего, и они действительно изрядно потрудятся для разрешения досаждающего ему вопроса.

– Разумеется, Кинри Благомирович, мы поговорим о стоимости. Ее формирование будет совершенно прозрачным, когда мы рассмотрим все ступени. Наше рассуждение ныне еще не влечет для вас ни малейших обязательств.

Отсутствие обязательств и наличие коричных улиток несколько примирило Кинри с необходимостью пройти все ступени, если только они не заведут его в бездну. Виола же выказывала полное равнодушие к сдобе, предаваясь работе с похвальным усердием.

– Среди ваших книг не случилось оказаться такой, которая бы уже содержала желаемую карту запахов?

Кинри покачал головой.

– Даже водись такое чудо, оно давно бы пахло вровень с аптекой.

– Что ж, прежде всего мы вместе создадим нечто подобное.

Обняв ладошками пиалу, Виола задумчиво барабанила по ней подушечками пальцев и внезапно порывисто уточнила:

– Значит, о существовании справочника растений с содержанием запаха вы никогда не слышали?

– Нет, – подтвердил Кинри, – не доводилось. Надо признать, подобная возможность заметно облегчила бы определение некоторых сходных видом побегов.

– Превосходно, – почему-то отозвалась Виола несколько отстраненно. Было заметно, что эта реплика относилась скорее к некоему диалогу в ее голове.

Кинри Благомирович тоже был не чужд перекинуться сам с собой парой-тройкой соображений, поэтому деликатно подождал окончания беседы Виолы с Виолой. Внутренний Кинри в это время попытался развлечь его вопросом "Может, найти-таки повод распрощаться?", но Виолы скоро возвернулись.

– Ergo, в рамках одного заказа вы обретаете шанс обзавестись не одним, а двумя артефактами. Ароматический справочник сам по себе станет завидным приобретением, – запела девушка.

Кинри неопределенно качнул головой, боясь показать согласие раньше времени, но, очевидно, идея начинала его завораживать. Утилитарный артефакт, за которым он явился, был только необходимостью, вроде уборки или стирки, но чарованная книга – это искушение совершенно иного порядка. Селене тоже понравится.

– Третья наша ступень, – продолжала Виола, обретая уже уверенность, – это вещественное воплощение магокода. Вы уже думали о достойном его сосуде?

– Прошу прощения?

Кинри думал совершенно не о сосуде, хотя его невеста, пожалуй, являет собой огонь, в нем сияющий. Распорядительница заподозрила, что перегнула с патетичностью выражений.

– В виде чего артефакт вырезать будем? – сдалась она, пока внутрення Виола морщилась от сей приземленности, – Свое назначение справит и зачарованный брусок, но отчего бы не подобрать форму, которая поистине станет украшением вашего дома? Скажем, шкатулку, строгую подставку для свечи или милую зверушку – лису, сову, кота…

– Кота.

“Коты действуют безотказно. Запомнить.” – записала внутренняя Виола. Кинри, смутившись того, что перебил, пояснил чуть виновато:

– Если артефакт примет образ кота, Тысячелистник скорее попустит мне расточительство и борьбу с вековыми устоями.

– Ваш деловой партнер? – осведомилась Виола таким понимающим тоном, словно у нее их водилось целое полчище.

– Мой кот, разумеется, – втолковал заказчик неразумной девице, – Впрочем, наречь его партнером не будет огрехом. Это родовой кот, аптекарское дело знает лучше меня. Он довольно строг в моем воспитании после смерти родителей, так что придется идти на откровенный подкуп и грубую лесть. Виола Базилевна, мы сможем сделать фигурку в самом деле схожей с ним?

Сдержать улыбку было уже сложно. Впрочем, Кинри и сам изрядно повеселел, воображая процесс подкупа, даже осмелился захватить и пожевать вторую сдобную улитку. Разговоры о котах предсказуемо разряжают обстановку.

– Обязательно, Кинри Благомирович. На бумаге я подготовлю для вас несколько прообразов фигурки в разных положениях, варьируя детали контроля. Вам останется сделать свой выбор и мы приступим к воплощению формы.

– Детали контроля?

– Самом собой, у артефакта должен быть способ его активации. Обратите внимание, на нашей греющей дощечке эту роль исполняет сучок, обожженный черным для красочности. Прикосновение к нему направляет чары. Ваш заказ тоже будет снабжен контролем, дабы не расходовать энергию попусту. Деталь контроля может быть и скрытой, но напускание тумана без надобности сделает бытовой артефакт скорее неудобным в обращении.

– Доверяю вашему опыту, – поддержал заказчик, не испытывая ни малейшей тяги разбираться в тонкостях деталей и контроля.

“Идеальный, – вздохнула Виола мысленно, – Таких подводить еще страшнее.”

Покуда предприимчивая девица опасалась подвести заказчика, ей было бы приятно узнать, что в это же самое время ее не подвела интуиция. Себастьян еще загодя передвинул свою добротную кровать ближе к двери, устроился, забросив руки за голову, ноги – на высокую спинку, и с комфортом внимал дискуссии. Нельзя сказать, чтобы он был как-то особенно любопытен по природе, но юность его сестры вызывала опасения – эту версию своего поступка он принял в конце концов как окончательную. Он мужественно жертвовал рабочим настроем ради того, чтобы в любой миг оказаться на месте словесной баталии и своим располагающим к доверию видом повлиять на чашу весов. Надо признать, что двадцатилетние девицы в роли деловых воротил в самом деле были редкостью даже в столице, но до сей поры природная бойкость Виолы не давала времени очнуться предрассудкам.

С усердием любящего брата маг не пропускал ни единого слова. После ее глубокомысленного “Превосходно” ему пришлось усилить присмотр в том числе оттенками речи. Уж кто-кто, а он был отменно осведомлен о последствиях возникновения в ее голосе подобных интонаций. Виола перешла от пояснений контроля к некоторым подробностям о сборе запахов, величине помещения, размере фигурки и предпочитаемой породе дерева. Она так и спросила “Какую породу дерева вы предпочитаете?”. Себастьян немедленно нашел, что оборот следует взять на вооружение и применять для отпугивания неудобных собеседников – амплуа зануды имеет множество преимуществ.

Кажется, даже сознавая важность вопроса, Кинри тоже ощутимо поскучнел. Ситуация не дошла еще до критической, но, если таковой ожидать, можно и не изыскать повода проявить себя, поэтому мастер Себастьян пружинисто поднялся, одернул рубаху, пригладил макушку и ужом просочился в залу через узкий проем двери, притесненной его шпионским ложем.

– Подводя итог, мы предлагаем следующую хронологию сотрудничества, – резюмировала Виола, когда вторжение брата нарушило ход ее мысли. На его благородном лбу она прочла оповещение, что дичащийся новых людей отшельник не прочь похитить ее лавры теперь, когда знакомство ею уже слажено.

Радость дарить, известно, выше радости получать, но в отношениях соседних и еще довольно коротких ветвей родового древа это правило работает по преимуществу со сносками.

Виола свет Базилевна делиться успехом не пожелала и совершила обреченную попытку не заметить появления третьего лица в комнате. К ее горечи, Кинри был весьма недурно воспитан – он энергично поднялся и устремился выразить свое почтение молодому магу, знакомство с которым состоялось еще накануне.

Они сообщали друг другу что-то бессмысленно-вежливое, а Виолу как будто облили ушатом воды. Кинри заметно расслабился, Себастьян улыбался. Она битый час силилась казаться собранной, деловитой и компетентной, а эти двое сейчас обменяются парой шуток и предварительное доверие, которое ей требовалось завоевывать, возникнет как бы само собой из естественного понимания между равными по статусу, уму и возрасту людьми мужеского пола. Даже если брат совершит оплошность, его похлопают по плечу "с кем не бывает?", а не одарят клеймом "дурочка, как все …(подставить обобщение в зависимости от культурного уровня)".

– Мастер Себастьян, ради нас вы прервали свои магические изыскания? – спросила она ледяным голосом.

Брат, как видно, ничуть не боялся холода.

– Счел необходимым заверить Кинри Благомировича в своей… в нашей возможности исполнить его заказ в наилучшем виде.

Долю секунды Виола почти верила, что аптекарь защитит ее позиции и отметит уважительно, как благоразумная распорядительница во всем его уже убедила. Легко догадаться, что на нее не только не сослались в беседе, но даже само ее существование словно бы стерлось из памяти заказчика.

– Благодарю вас, Себастьян Базилевич, – рассыпался взволнованный Кинри, – смею надеяться, что оплата ваших трудов окажется для меня посильной.

– Ваш заказ вызывает мое профессиональное любопытство, – заверил маг, – убежден, что мы договоримся.

Виола прищурилась. В следующем письме матушке стоит попросить ее сугубых молитв о здравии сына. Бедняга ослабил нравственную гигиену и подцепил в столице сложную форму звездной болезни, которой подвержены здесь в основном представители магического сообщества. Сестра дала себе зарок приложить и собственные старания для скорейшего исцеления недуга на ранних стадиях. Разумеется, ей хватало деликатности не производить лечебные процедуры прилюдно.

– Счастлив это слышать!

Кинри весьма оживился и никак не хотел сесть обратно. Они так и общались, стоя около большого стола, прижатого торцом к стене меж двух окон. Виола поднялась тоже, привычно поправила косу и рыжую шаль, и без того хорошо держащуюся булавками на краю плечика. В диалог она встревать повременила и отвела делано-скучающий взор на белую мартовскую улицу в обрамлении белых же занавесочек.

Быть может где-то март и считается месяцем весенним, но в Итирсисе это скорее выражает надежду на скорое тепло, чем пришествие оного. Морозы уже миновали, но снег еще не только бессовестно лежал, но и получал подкрепление сверху едва ли не ежедневно. Имперские книжники из отдела “Домоучения” еще издревле настояли на запрете для магов всерьез влиять на погоду, хотя тем ничего не стоило развести здесь хоть тропики, хоть саванну. Этот запрет всегда висел на волоске, если зима изволила чуть затягиваться. Почти каждый житель после пяти месяцев холода, облачаясь в дырявый тулуп или бесценную лисью шубу, нет-нет да и подумывал – “А что, если бы?…” Книжники, впрочем, держали оборону слаженно и монархи к ним еще прислушивались, позволяя только небольшие эксперименты вроде разгона облаков или дождя в тот период, когда природой это допускается.

Дарий Дариевич по этому случаю мел свое крыльцо с некоторым остервенением. Виола не имела понятия, какие дела он еще ведет в мастерской отца – она видела его неизменно только за этим занятием. Себастьян также намекал, что у Дария, вероятно, есть еще какие-то обязанности по кухне, поскольку он заскакивал по-соседски то за солью, то за сахаром с подозрительной регулярностью. Брат не обошел ласковым комментарием также и тот факт, что не готовящая дома Виола свои запасы приправ пополняет столь же методично.

В остальном Виола и Дарий общения не поддерживали. Дарий, кажется, не совсем уловил причин внезапной соседкиной холодности, а сама девица еще не определилась, честно ли водить дружбу с веселым и сметливым юношей, если ты ему безобразно завидуешь. Успехи магической оружейной прямо напротив ее окон не давали ей покоя ни днем, ни ночью.

Вот и теперь, едва взглянув на их крыльцо, окруженное исключительной заботой младшего наследника, она ощутила прилив уверенности в своем желании немедленно преуспеть, обогатиться и (почему бы и нет?) прославиться как мудрейшая распорядительница крупнейшего в стране артефактного производства.

Впрочем, ее сотрудники (числом один) и ее заказчики (в том же количестве) пока прекрасно справлялись без ее участия. Для повышения самооценки Виоле пришлось напомнить себе, что без нее никакого заказчика тут бы и вовсе не обреталось.

– Предположительно сколько времени займет работа? – между тем продолжал этот заказчик уточнять у юного мага.

Виола мысленно фыркнула и принялась выжидать очевидного приближения своего часа.

– О, я управлюсь за две седмицы, – отвечал Себастьян с уверенностью.

– То есть я смог бы очистить свой дом уже до конца марта? – восхитился аптекарь с энтузиазмом, которого не проявлял во время тоскливых расспросов девушки.

– Боюсь, – внезапно осознал маг, – я не учел некоторых предварительных работ.

– Да, я помню о сборе ароматов, – кивал Кинри. – Он займет много времени? Моя свадьба состоится в начале мая, я стремлюсь подготовиться к ней также и с этой стороны.

Себастьян, пожалуй, мог назвать некоторые сроки, но предпочел немного смириться и поделить внимание заказчика со специально обученной для этого сестрою.

– Виола Базилевна, – произнес он официозно, – вы подскажете нам ваши измышления по срокам?

Виола чуть подняла подбородок. Это ей понадобилось также и потому, что оба юноши были ее выше почти на голову.

– Благодарю, что подтвердили срок своей части работы, о котором мы с вами говорили ранее, – произнесла она, прожегши брата взглядом и, уже смягчаясь, обратилась к аптекарю. – Теперь я обрисую ход исполнения всего заказа. Прежде всего, я запишу магзадание и уговор. По его подписании предстоит внести половину оплаты.

На Кинри разговоры о документах наводили такую же тоску, как и на Себастьяна. Верилось, что можно обойтись безо всей этой волокиты с дорогостоящей бумагой, и он почти уже открыл рот для встречного предложения, но перед мысленным его взором предстал Тысячелистник Обыкновенный, хлещущий краем хвоста по столу. Кот определенно не одобрит столь вопиющего небрежения, возможно даже не пустит на порог. Кинри прикусил язык.

– Мастер Себастьян создаст упрощенное промежуточное орудие, с которым я многократно навещу аптеку для снятия запахов и переноса их на выбранный вами справочник. – продолжала Виола. – В сей же срок мы утвердим с вами форму и породу дерева на основе образцов. Фигурку сотворит один из лучших резчиков города, обещаю вам подлинное произведение искусства.

Пользуясь тем, что роль его как будто исполнена и весьма успешно, Себастьян стянул предпоследнюю улитку – для создания непринужденной атмосферы, как он пояснил самому себе, весело жуя.

– Лишь после этого я передам книгу и фигурку мастеру для магокодирования. Все шаги отнимут не более пяти седмиц.

Пять седмиц звучали менее оптимистично, чем две, но Кинри не нашелся, что возразить. Вопрос о причинах такой длительности был для него уже прояснен со всей обстоятельностью.

– По готовности мы вместе проверяем работу артефакта в вашем доме. Лишь приняв заказ, вы передаете остаток уговоренной суммы. До лета применяйте артефакт сколь возможно часто, при обнаружении сбоев мы внесем исправления без дополнительный платы.

Довольно трудно говорить о сбоях, когда заказчику хочется верить в гениальность выбранных им исполнителей. Однако подобные тонкости лучше обсудить как штатную ситуацию, чем лепетать оправдания в случае их почти неизбежного возникновения.

– В дальнейшем вы можете обращаться к нам для разовых доработок по отдельной расценке. Допускаю, к примеру, что вы откроете какое-либо новое, неучтенное в нашем реестре, но очень ароматное растение.

Если Кинри и лелеял надежду когда-либо поднести миру неведомый прежде вид лекарственной травы, едва ли это можно было сделать в хоженых вдоль и поперек лесах близ столицы. Однако слова девицы были не лишены похвальной предусмотрительности.

– Перетекая от шага к шагу, мы воплотим задуманный вами инструмент, дарующий дому перерождение. Воображаю, в какое изумление оно приведет постоянных посетителей и, вне всякого сомнения, созовет немало новых лиц. Приятным же дополнением станет ваш особенный справочник растительных ароматов, полезный и для будущих наследников вашей династии.

Заканчивая длинную речь, юная распорядительница изрекла и самое мучительное:

– Принимая во внимание кропотливость задумки, мы оцениваем работу над артефактом в двадцать золотых лун.

Повисло молчание. Аренда двухэтажного дома в приличном квартале разоряла Виолу только на девять золотых лун каждый месяц. При таком сопоставлении, означенная аптекарю сумма глубоко впечатляла последнего. Кинри Благомирович принялся изучать узор на столе с превеликим вниманием.

Себастьян дожевал уже улитку и нервно подумывал стянуть последнюю. Определенно, тощие люди имеют наибольшую склонность заедать стресс. Едва удержав свой порыв, он остался наблюдать и счел даже за благо не вмешиваться, хотя с блистательной перспективой создать что-то необычное уже начал мысленно прощаться.

Виола посчитала до десяти еще раз до десяти. Кинри не замахал руками и не назвал их сумасшедшими, значит, означенная сумма не превышает его возможностей. Доведя на всякий случай счет до тридцати, Виола сделала умоляющий знак рукой брату остаться безгласным и приознесла неторопливо.

– Однако, в нашей дискуссии я разыскала способ предложить вам некоторую выгоду.

Кинри заинтересованно приподнял главу и как-то даже эффектно посмотрел поверх очков. Себастьян очков пока не носил, но тоже посмотрел очень выразительно.

– Мы сможем остановиться на шестнадцати лунах, если вы отпишете нам право использовать ароматы, собранные с вашим содействием.

Выразительность взгляда брата достигла крайней степени. Виола игнорировала ее столь же старательно. “Я знаю, что делаю” – получал юноша сигналы от ее гордого профиля. Выдержав на этот раз совсем краткую паузу, девица продолжила:

– Не скрою, Кинри Благомирович, идея создания и распространения ароматных справочников показалась мне перспективной. Мы готовы выкупить у вас право на коллекцию собранных запахов или составить более сложный уговор об отчислениях с каждого экземпляра, на который сыщется охотник. При таком раскладе потребуется больше предварительных подсчетов и наше предложение будет нуждаться в корректировке.

Вот оно и всплыло, ее “Превосходно”. Себастьян ничуть не обманулся, что за кратким восклицанием уже протянулся коварный змей из целого прожекта. Впрочем, надо признать, замысел был занятный и даже изящный. Немалая часть работы по его подготовке будет загодя выполнена ими в рамках текущего заказа, так что риск остается в основном из-за дороговизны собственно книг. Эту часть плана им еще предстоит смаковать долгими вечерами, но долей своего вдохновения неугомонной сестре уже удалось его инфицировать.

Тем временем Кинри предавался собственным размышлениям. Лавка приносила доход вполне приличный. Он давно мог позволить себе перебраться с Кленовой улицы в более представительный дом, но в богатых кварталах жилища стояли все больше как вояки на построении, плечом к плечу, и не позволяли держать столь важный обширный аптекарский огород. Да и расставание с домом предков он никогда не рассматривал. Зато сделать этот дом чище, гостеприимнее – это то, что одобрила бы и покойная матушка, и приветливая невеста.

– Первый вариант подойдет, Виола Базилевна, – решился Кинри.

Минута сомнения осталась позади. Скорее он пожалеет об экономии, если так и не совершит попытки переменить к лучшему родовое обиталище.

Виола перестала держать лицо и, наконец, улыбнулась счастливо и открыто.

– Рады будем трудиться для вас, Кинри Благомирович.

Ей ужасно хотелось эдак по-мужски протянуть и руку для пожатия, но столь прогрессивных социальных операций она совершать пока не осмелилась. Пожатие досталось, конечно, брату, который тоже воспрял и тряс руку аптекаря чуть дольше привычного. Оба принялись снова заверять друг друга в почтении и счастье быть полезными, совершая таким образом церемонию прощания.

Себастьян прямо сиял. Видя его молодецкий настрой, Виола понадеялась, что брат не додумается теперь же щелкнуть ее пальцем по носу с рекомендацией не слишком задирать последний. На всякий случай при провожании гостя к сеням она заняла диспозицию подальше от юного мага.

– Грамоты для подписания будут готовы до конца седмицы, – уточнила она. – Я занесу их вам лично.

– До полудня почти всегда я нахожусь в аптеке, – подтвердил Кинри на пороге и, еще раз пройдясь по всем известным вежливым оборотам, облачился в меховой плащ и покинул крыльцо.

Дарий Дариевич скрылся еще ранее и не имел счастья видеть ее триумфа, хотя улица Резного Листа была охвачена привычным деловитым движением. Проводив первого серьезного заказчика, Виола ощутила, как стала частью практичного мира столицы. Позволив ветру немного остудить свое взволнованное лицо, она вернулась к месту сражения. Поле битвы в любом случае осталось бы за ними, но теперь эта зала обрела как будто новый победный статус.

Едва она вошла, брат поймал ее своими длинными руками и с умилением погладил по голове. Как бы они не поддевали друг друга, это было скорее данью традиции. Не будь они в самом частью чего-то целого, не отправились бы вдвоем на чужую сторону.

– Ты умница, – сказал Себастьян. – Впрочем, и я неплох.

Виола засмеялась ему в плечо.

– Завалю тебя работой, чтобы не повадно было перебивать мои деловые беседы, – пообещала она, – отпусти, у меня осталось еще существенное дело, с коим пришлось повременить из-за уважаемого аптекаря.

– Что ты еще удумала? – забеспокоился Себастьян, отпуская сестрицу.

Вместо ответа Виола метнулась к столу, на ходу совлекая солидность и церемонность. Воровато убедившись, что некому уже лицезреть ее через окно, она стащила из плетенки последнюю улитку, марая пальцы корицей, развернула ее в пышную ленту и с видом абсолютного блаженства окунула в пиалу с чаем.

Дар и пропажа в одном дне вязуньи Арис

В Итирсисе: март 9

Счастье, что Арис успела закончить более десятка заказов за зиму. Снежный палисадник уже который месяц заглядывал в окна, а ее вязаные шали, варежки и юбки – мягко дарили зачарованное тепло, позволяя проказнику-морозу только румянить хозяевам щеки. Сама мастерица еще не слишком обогатилась на этом промысле, но концы с концами сводились уже без дополнительного давления и при последнем исчислении обнаружили даже скромный резерв. Сегодня еще один длинный свитер цвета бирюзы обретет свой дом. Ох и повозилась прежде чудесница-красильщица, придавшая пряже изумительный нежный оттенок! Расставаться с ним охоты не было, но хозяйка ждет его не меньше.

Арис устроила на локте джутовую сумку и платок ей под цвет набросила на светлые волосы, обернув концы вокруг шейки.

Осторожно минуя хлипкую калитку, она выбралась на Зеленую улицу, вид которой и гордое имя на дощечке под снежной шапкой казались тонкой самоиронией города. Глядя на нее, едва ли можно было верить, что краткое лето было не сном и не общим затмением разума.

Арис прошагала мимо соседских дворов с одноэтажными избами, курящимися в безветрие стволами горьковатого печного дыма. Бывшая деревенька под столичным боком оказалась поглощена стремительно растущим городом, однако лик свой еще не переменила. Ни одна каменная постройка не нарушала пасторального благолепия этого околотка. Здесь обитали горожане попроще, отдававшие невольное предпочтение земледелию и скотоводству. Впрочем, и тут нашлись мастера вроде Арис, кто пригляд за посадками совмещал с рукодельным промыслом. Особенно ловко совмещение удавалось как раз в зимний период и ранней весной.

Дом заказчицы, конечно, обретался на улице куда роскошнее, среди кварталов по правую сторону речки Итирсы. Туда легко было добраться дворами и проулками, но редкая женщина откажется от прогулки мимо торговых рядов.

День обернулся снежным и мягким. Купцы да мастера не разочаровали – щедро вывалили на дощатые прилавки свои диковинки, пользуясь ясной погодой, собравшей изрядную публику. Иные с гиканьем плясали над товаром, не то поторапливая к себе зевак, не то греясь таким потаенным манером. Арис нередко искала пути через прилавки умельцев, не жалея времени подивиться чужому мастерству. Кузнецы и вышивальщицы, художницы и резчики, стеклодувы и ткачихи – многие одаренные толикой ремесленной магии – манили совершенством своих изделий. Бывало, она с трепетом уносила что-то из их шедевров, но чаще – достаточно было восторга и вдохновения.

Против обыкновения, ноги понесли ее сегодня в сторону рядов со снедью. Миновали давно уже зимние праздники, отгуляла и щедрая масленица, а к рыночным площадям пестрыми реками все текли и текли угощения с чудаковатых земель необъятного света. Приправы каких угодно мастей, мороженые ягоды любого оттенка, выпечка разного толка – все рябило в глазах и дразнило аппетит, хотя язык еще хранил овсяное послевкусие завтрака.

В шаге от Арис толпой разгружали телегу – дюжие молодцы лихо снимали ящики солнечных заморских фруктов, наводнявших ряды с самого декабря, будто без них переход в новый год просто не будет засчитан. Даже теперь, в марте, от мандаринов еще не было спасу – те, кому они были по кошелю, любили их за яркий вкус праздника и сладкие цукаты из корочек. Работа у грузчиков кипела дружно, рыжие пятна так и мелькали, приглашая улыбнуться их живому контрасту с белым покровом города. Один богатырь заприметил внимание Арис и, подмигнув, перебросил ей мандаринку.

Поймала рыжий мячик на лету пушистой варежкой – это было бы не про Арис. Изящно вытащила его из сугроба – такова степень сноровки этой славной девушки. Подмигивать ясным оком в ответ она не отважилась, но и дара случайного не погнушалась. Арис кивнула со всем достоинством, какое может быть сохранено после археологических изысканий в толще снежного покрова, прибрала угощение в карман широкой юбки и несколько торопливо удалилась под добродушный смех.

Шумные ряды остались за спиною, дома тем временем подрастали, каменели и жались плотнее. В этих районах дворов не держали, каждый клочок земли был на вес золотой луны, зато здания были оштукатурены и нарядно окрашены – чаще в светлые оттенки с темным контрастом дверей и наличников. Впрочем, в устройстве домов еще читалась дань традиции – несколько больших окон глядели прямо на улицу, а деревянные сени со входом пристраивалась с левого боку. Нередко в дома была проведена вода и сточные трубы, однако обогревались они пока еще печным жаром. Быть может, скоро развитие магии и удешевление артефактов позволит отказаться от холодных сенных пристроек, защищавших от сквозняка и заодно служивших дровяницами.

Впрочем, сами маги жили еще ближе к дворцовой площади, где плотное архитектурное решение улиц вновь сменялось простором дворов и парков, только теперь уже это были великолепные усадьбы столичной знати. Чуть более скромными были усадьбы купеческие, ибо в умах сего сословия желание показать достаток пока еще побеждалось рациональностью.

В одну из таких усадеб и направлялась Арис. Кованые ворота запирали только на ночь, поэтому на высокое крыльцо девушка поднялась безо всякой заминки. Дверь отворила ее заказчица и ровесница Кларисса Микаэлевна собственною персоной, хотя в доме подобного достатка можно было ждать и прислугу.

– Арис! – обрадовалась Кларисса, – Проходите скорее, самовар как раз поставили!

Арис заулыбалась в ответ, но дальше порога шага не сделала.

– Не стану вас задерживать, только примерим обнову для верности, тогда и откланяюсь.

– Как жаль! Батюшка новый чайный лист раздобыл, всех велит потчевать и мнения спрашивать. Сам, дескать, не разберет – хорош или горек. Мы с сестрицей и рады ему подсобить, с каждой подругой чаевничать не празднословия ради, а с великою пользой, – озорно поделилась хозяйка.

Будь Кларисса понастойчивей – и совесть вязуньи потребовала бы от последней проявить милосердие к затруднению почтенного купца, торговца заморским чаем. Однако, по всей вероятности, в окружении его дочерей оказалось достаточно отзывчивых подруг, чтобы не слишком усердно сманивать к столу всякую встречную.

Арис уверила, что уже по одному запаху из трапезной хоромины составила о чае самое высокое мнение и начала стаскивать с локтя свою плетеную сумку.

Рука ее дрогнула, не завершив движения.