Читать онлайн Последний свидетель бесплатно

Глава 1

Сейчас

Жду. Невпопад барабаню пальцами по жесткому пластиковому подлокотнику кресла. Этот шум грубо перекрывает легкий стрекот клавиш эргономичной клавиатуры администратора. Вижу, как она вздрагивает, и знаю, что звук ей так же приятен, как скрежет ногтей по доске.

Вот и хорошо.

Безмолвный протест – единственное, что я могу себе позволить, потому что ждать – это привилегия. Это значит, что я поднялась на одну ступеньку выше по «лестнице доверия» доктора Петерсена. Одна ступенька на пути, уходящем куда-то в облака. Я в самом низу. И не собираюсь подниматься на вершину. Тем не менее мой небольшой прогресс имеет свои плюсы. Прежде всего я в своей собственной одежде. Мои руки свободны, и я могу продолжать словно бы невзначай мучить высокомерную секретаршу. Безмятежно улыбаясь ей, стучу немного громче.

Дверь открывается. И я, и администратор смотрим в сторону светлого прямоугольника, но никто не выходит. Через дверной проем вижу увешанную сертификатами кремовую стену и пушистый край алого ковра. Вроде бы ничего не происходит, но администратор, похоже, улавливает какой-то неизвестный мне сигнал.

– Доктор Петерсен готов вас принять.

Она довела этот тошнотворно-сладкий голос до совершенства. Профессиональный, вежливый и буквально сочащийся презрением. Не глядя на нее, встаю с кресла. Резиновые подошвы моих кед – до настоящей обуви еще минимум шесть «ступеней» – беззвучно ступают по дешевому ламинату. Зато тяжелые шаги сопровождающего, немного не в такт с моими, громко объявляют о моем приближении. Так громко, что доктор Петерсен, по идее, должен бы поднять голову и поздороваться.

Ничего подобного.

– Как ты сегодня себя чувствуешь, Хезер? – спрашивает он листок бумаги у себя на столе.

Листок не отвечает. Проходит добрых восемь секунд, прежде чем доктор удостаивает меня взглядом.

– Хм? – Он вопросительно вскидывает брови; лицо открытое, доброжелательное, словно мы друзья. Словно верим друг другу.

Не верим.

По-прежнему глядя на него, я сажусь в роскошное кожаное кресло напротив стола. В этой комнате нет никакого уродливого гнутого пластика. Доктор первым отводит глаза, и я позволяю себе едва заметно торжествующе ухмыльнуться. Он нервно перебирает бумаги на столе, несколько раз щелкает украшенной гравировкой серебряной ручкой, поправляет галстук, рубашку. Затем прочищает горло и вперяется в меня взглядом.

Вот теперь мы играем всерьез.

– Ты готова сегодня говорить, Хезер?

С тобой? Нет.

Он читает ответ на моем лице и вздыхает. Опершись на стол, доктор бросает ручку и складывает пальцы домиком. Мягкий желтый свет от вмонтированных в потолок ламп отражается в печатке на мизинце правой руки. Не могу разобрать, что там изображено, лишь полустертые от времени остатки гравировки. Вроде морщин вокруг глаз доктора, отвратительных брылей у недовольно скривленного рта. Он всегда смотрит на меня с таким выражением. Что ж, наши чувства взаимны.

– Знаешь, мне предстоит написать отчет в суд.

Я пренебрежительно вскидываю бровь. Да неужели?

– Судья желает узнать, есть ли прогресс, как твое душевное состояние. Хезер, я не смогу ему ответить, если ты не будешь со мной общаться.

Записанные, эти слова создадут впечатление, что доктор, который их произносит, искренне тревожится о состоянии пациентки, о ее благополучии. Уверена, именно так оно и выглядит в заметках администратора – а нашу встречу однозначно стенографируют, пусть даже я не вижу оборудования. Лишь слышу угрозу в голосе доктора.

«В моей власти упечь тебя туда, где будут не ремни на кровати, а решетка на окне». – Вот что он на самом деле говорит. – «Будь умничкой, откройся мне, впусти в свой разум, и сможешь карабкаться по лестнице до тех пор, пока однажды над твоей головой не окажутся лишь синее небо и яркое солнце».

А вот чего доктор Петерсен не понимает, так того, что я нигде не в безопасности. Ни здесь, ни в тюрьме, ни даже на свободе. Неважно, где именно. Я не в безопасности. Тьма куда могущественнее его унылых бюрократических запугиваний, на фоне нее эта ситуация – просто нелепое кукольное представление.

Да он и не поймет ничего. Так какого черта мне играть по его правилам?

Доктор явно считывает эту мысль по моему взгляду и выражению лица. На миг он теряется и роется в кипах моих документов – отчеты, медицинские записи, факты и цифры, – ищет что угодно, лишь бы заполнить молчание. Ему не так комфортно в тишине, как мне. Внезапно его глаза загораются. Я прищуриваюсь. Что он такое нашел?

– Это бланк выпуска из-под заключения, – говорит он и на секунду взмахивает листком голубой бумаги. Не успеваю я присмотреться, как доктор возвращает его в кучу. Бланк выпуска? Что ж, теперь мне интересно. Нет смысла это скрывать. Он сравнял счет и только что не раздувается от гордости. – Требуется моя подпись, подтверждение, что ты достаточно стабильна и тебя можно временно выпустить из этого учреждения для проведения операции на правой руке…

Моя рука. Я опускаю взгляд. Руки сложены на коленях, и я бессознательно прикрываю правую нетронутой левой. Пострадавшую кисть я не вижу, но все равно чувствую: сморщенную кожу, грубые края шрамов. Медленно меняю позу и кладу руки на оба колена. Сравниваю.

Левая: бледная кожа, тонкие длинные пальцы, никакого лака, ногти настолько отросшие, насколько мне тут позволяют. Все-таки ими тоже можно сражаться. Я сражалась, когда пришлось.

Правая: красная, изуродованная, ногти либо кривые, либо вовсе отсутствуют. Скорее когтистая лапа, чем рука. Уродливая. Чудовищная.

Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и ничего не могу поделать. Моя рука. Петерсон продолжает говорить, но я его не слышу.

– Хезер? Хезер, ты меня слушаешь?

Нет.

– Чтобы я подписал бланк, тебе нужно показать, что ты способна общаться. Что ты достаточно разумна, и тебя можно выпустить из этого заведения для процедуры. Сегодня ты должна со мной поговорить. Это важно. – Он берет другой документ; толстую стопку, страниц так много, что скрепка натянута. – Мы обсудим твое заявление в полицию. То, что ты им сказала. – Доктор делает паузу, словно ждет, пока я что-то скажу, разрешу ему продолжить. – Твои собственные показания, Хезер. Именно так, как ты их сформулировала. Давай начнем с самого начала.

Начало?

Размышляю об этом, баюкая свою руку. Закрываю глаза и представляю, что я не здесь, а лечу по трассе в окружении друзей. Я практически слышу музыку, что гремит из радио.

Глава 2

Тогда

Музыка ревела из динамиков, но оглушительные ударные и пронзительный визг вокалиста терялись за какофонией наших пяти голосов, пока мы пытались перекричать друг друга. Снова вступила группа, мелодия изменилась и пошел проигрыш, мы дружно набрали воздуха в грудь… и рассмеялись: никто из нас не знал слов.

– Обожаю эту песню! – Эмма, что сидела впереди, закинув скрещенные ноги на панель, развернулась и улыбнулась мне, Мартину и Дуги. Мы втроем теснились на заднем сиденье.

– Да? И чья она? – Ее парень, Даррен, оторвался от дороги, ухмыльнулся и вопросительно вскинул бровь.

Повисло молчание, которое лишь усугубили сдержанные смешки ребят по обе стороны от меня. Я притихла – тоже не знала, что за группа.

– Не знаю, – наконец сдалась Эмма. – Ей сто лет в обед!

– Это «The Small Faces», – тихо подсказал Мартин. – С ними выступал Род Стюарт, прежде чем стал знаменитым.

А. О нем я слышала.

– Да все равно, – беззаботно ответила Эмма и перекинула через плечо свои длинные светлые волосы.

Меня не обмануть: она так делала, когда огорчалась не столько взаправду, сколько просто хотела внимания. Однако Даррен снял с руля левую руку и виновато потрепал Эмму по бедру:

– Я же просто шутил.

Его рука продолжила скользить вверх-вниз по загорелой коже от колена до подола юбки Эммы. И раз уж я сидела на крошечном месте посередине, то невольно пялилась прямиком на эту картину. Я мысленно сосчитала до десяти, надеясь, что Даррен прекратит, но, увы, он не угомонился, поэтому я повернулась налево и удовольствовалась возможностью смотреть мимо Дуги на залитую ослепительным солнечным светом зелень сельской местности Эршира. Почувствовав мой маневр, Дуги обернулся. Уголки его губ изогнулись, и на щеках появилась пара ямочек. Мне нравились эти ямочки так же, как нравились его голубые и добрые глаза – и он смотрел прямо на меня. Я просидела три секунды под его пристальным взглядом, прежде чем мне пришлось повернуть голову и уставиться в другое окно, чтобы скрыть свои горящие щеки. На этот раз уже Мартин насмешливо посмотрел на меня, заметив мое пылающее лицо, но его я могла игнорировать.

По эту сторону вид был скромнее – холмы и пастбища, прерываемые лишь двумя полосами трассы встречного движения, – зато безопаснее. Я пялилась туда, пока пульс не пришел в норму.

– Пит-стоп, – объявил Даррен и в последнюю секунду с шиком выполнил резкий разворот. Эмма преувеличенно взвизгнула и схватилась за сиденье. Я тоже взвизгнула, хотя и гораздо тише, впившись ногтями в ногу Мартина, чтобы по инерции не рухнуть на колени Дуги.

– Прости, – пробормотала я, когда приятель принялся растирать пострадавшую конечность.

Он коротко улыбнулся, мол, ничего страшного, а затем сердито зыркнул на Даррена. Я подавила усмешку. За все утро Мартин с Дарреном десятком слов не перемолвился. А когда Эммы не было рядом, так и вовсе звал ее парня безмозглым качком, тупой грудой мяса. Но раз уж мы собрались отпраздновать день рождения Дуги, Мартину приходилось соблюдать приличия.

Вообще-то поначалу на природу должны были поехать только мы втроем, но моих родителей не сильно вдохновила идея, что их дочь отправляется куда-то одна с двумя парнями. Именно Дуги предложил взять с собой Эмму – ну и Даррена, раз уж Эмма никогда бы не согласилась поехать без него. Поначалу я расстроилась, волнуясь, не испортят ли они нам отдых, но Дуги заверил, что все планы в силе и ничто не помешает нам повеселиться. Плюс у Даррена была машина, а значит, можно уехать подальше, куда глаза глядят, а не тусоваться на окраине города.

– Зачем мы остановились? – спросил Дуги из-за моего плеча.

– За припасами, – подмигнул нам Даррен.

Я удивленно вскинула брови. Машина и так была набита доверху. Еды мы взяли столько, что хватило бы наполнить бункер и пережить ядерную зиму, не говоря уже о четырех ночах в палатке.

– Так… – Даррен излишне быстро зарулил на парковку супермаркета, вынудив женщину на «Ниссане Микра» поспешно прижаться к обочине. – Вы все сидите здесь. Мы с Дуги отправляемся за добычей.

– Что? – жалобно заныла Эмма и умоляюще уставилась на своего парня. – А почему нам с вами нельзя?

Даррен с визгом затормозил, поставил машину на ручной тормоз и послал моей подруге ослепительную улыбку. Без ямочек.

– Потому что права только у меня, а если вы всей толпой будете топтаться рядом, мне не продадут спиртное. И придется все выходные пить морскую воду.

Или колу, или апельсиновый сок, или еще что-то из восьми типов безалкогольных напитков, которыми нас снарядили взрослые. А Даррен явно нацелился на пойло покрепче. Мартин рядом со мной заерзал: ему такой поворот не нравился, но выражать недовольство вслух он не стал. Я тоже придержала язык. Не то чтобы я сильно любила выпить – в основном мне не разрешали, – но было любопытно, да и не такая я тихоня, чтобы упустить возможность.

Поток свежего воздуха обдал мне бок, когда Даррен и Дуги разом распахнули двери.

– По сколько скидываемся? – спросил Дуги, вылезая из машины.

– По двадцатке? – предложил Даррен. Двадцатке?! Мои брови уехали куда-то к линии волос. – Ну мы ж на четыре ночи едем, – добавил он, увидев мое лицо. На физиономии Мартина отразилась примерно та же реакция.

– По двадцать нормально, – ответила Эмма, бросив мне предупреждающий взгляд. Я не прониклась и состроила ей гримасу. Эмма, моя лучшая подруга, не пила и говорила, что алкоголь превращает людей в безмозглых идиотов. Похоже, подружка Даррена Эмма считала иначе. Я неохотно полезла за кошельком.

Когда Дуги и Даррен захлопнули двери и направились в сторону похожего на склад супермаркета, в машине повисло отчетливое напряжение. Эмма вроде бы ничего не замечала – слишком увлеклась, пялясь на широкие плечи своего парня.

– Ну разве он не красавчик? – вздохнула она.

Мартин подавил смешок, превратив его в не слишком убедительный приступ кашля. Эмма скосила на него взгляд, а затем повернулась ко мне:

– Верно?

– Э… – замялась я.

Ну наверное, эдакий бандит. Крупный парень, один из фанатичных посетителей спортзала, любил рубашки с огромными логотипами или названиями групп на груди. Он был на два года старше нас. Трудился чернорабочим в строительной компании, которой управлял папа Эммы, – там она его и встретила. Держался уверенно, ходил с подчеркнутым чванством. Но все это было очень наигранным, очень показным. Словно фасад из тонкой бумаги. Честно говоря, как по мне, он немного смахивал на идиота. А вот Дуги…

Насколько Даррен был фальшивым, настолько Дуги – естественным. Почти такой же высокий, но совсем не перекачанный. Нормальный приятный парень. Тоже с голубыми глазами, но у Дуги они улыбались, а не смотрели на мир с плохо завуалированной агрессией, и его густые каштановые волосы торчали во все стороны, на контрасте с прилизанной гелем шевелюрой Даррена.

– Хезер? – Эмма помахала рукой перед моим носом, возвращая меня к реальности.

– Конечно, – улыбнулась я, вложив в голос точно выверенную толику энтузиазма.

Я в этом уже достаточно натренировалась. Последние полгода Эмма и Даррен были неразлейвода. Если я хотела пообщаться с ней, приходилось мириться и с его компанией. Меня это не радовало, ведь Эмма, моя Эмма, которую я знала с пяти лет, с тех пор, как мы вместе играли на площадке, превращалась в совершенно другого человека, стоило Даррену появиться на горизонте.

– Еще бы! – кивнула она и мечтательно улыбнулась. – А еще он мастер по поцелуям.

Учитывая, что Эмма до Даррена не целовалась ни с единой душой, бог знает, как она могла об этом судить, но я промолчала.

Мартин закашлялся – на этот раз по-настоящему – и неловко поерзал на сиденье. Эмма не заметила.

– И он точно знает, что делает, если понимаешь, о чем я. – Подруга выразительно глянула на меня. – Ну то есть…

– Эмма! – перебила я, пока она не ударилась в подробности. – Хватит.

– А что такое? – Она округлила глаза, ну просто сама невинность. От необходимости отвечать меня спасло появление Дуги и Даррена.

– О, ребята возвращаются, – с облегчением выдохнула я, а потом неверяще вытаращилась. – Они что, весь магазин скупили? И куда, предполагается, мы это все запихнем?

Ответ: под ноги, на колени, в крохотные промежутки между сиденьями. Буквально повсюду, где Даррен сумел найти зазор. Если мне прежде было неудобно, теперь мы вообще сидели как сардины в банке. Хуже того, Даррен втиснул упаковку пива между Мартином и мной, и меня так прижало к боку Дуги, что тому ради возможности захлопнуть дверь пришлось закинуть на спинку сиденья руку. И теперь ее почти невесомое прикосновение жгло мне плечи. Сколько раз я представляла, как сижу рядом с ним, а он небрежно меня обнимает? В любом случае эти мечты не включали в себя наличие рядом кучи алкоголя – или людей.

– Долго нам еще ехать? – спросила я. Лучи солнца превращали машину в натуральный парник, и у меня уже по спине тек пот.

– Час, может, чуть больше, – ответил Даррен, поворачивая ключ в замке зажигания. Авто закряхтело, застонало – и заглохло намертво. Повисло долгое молчание.

Даррен попытался еще раз, давя ногой на газ. Машина задрожала, громко защелкала, но заводиться отказалась.

– Даррен, что не так? – жеманно пропела Эмма.

Его ответный взгляд был бесценен.

– Машина не заводится, – прошипел Даррен сквозь стиснутые зубы.

Он снова зло повернул ключ, давя на педаль. Машина кашляла и скрипела. Люди неподалеку начали оборачиваться на шум. Я постаралась не встречаться с ними глазами, жалея, что нет места съежиться и спрятаться.

– У тебя страховка есть? – спросил Мартин, подавшись вперед.

– Нет. – Даррен повернул ключ в обратную сторону, выждал несколько секунд и резко крутанул снова. После секундного протеста мотор ожил. – Получилось!

Даррен сдал назад и поехал прочь со стоянки. С дополнительным весом машина просела на осях, и я чувствовала каждый ухаб и кочку на шоссе.

– Даррен, твоя тачка ведь не помрет, когда мы окажемся в глуши и без мобильной связи? – тихо спросил Мартин. Машина выехала обратно на трассу М77 и двинулась быстрее.

– Побольше уверенности, – ответил Даррен. – Она меня еще ни разу не подводила. – И похлопал логотип «Вольво» посередине рулевого колеса.

– Вообще-то было дело, – встряла Эмма. – Ты разве в прошлом месяце не звонил отцу, чтобы он отбуксировал тебя назад из спортзала?

– Ну кроме того мелкого эпизода, – поправился Даррен. – А ну тихо там! – добродушно огрызнулся он на наше хихиканье на заднем сиденье. Показал нам средний палец, а потом стал возиться со своей навороченной стереосистемой, чей цифровой дисплей и подсвеченные кнопки смотрелись совершенно инородно на фоне уродливой пластиковой панели старого автомобиля.

– Эй, Мартин, – внезапно окликнул Даррен. Я почувствовала, как Мартин в ответ напрягся и не сразу поймал небольшой предмет, что Даррен бросил через плечо. Им оказался айпод. – Твой черед выбирать музыку.

Мартин удивленно округлил глаза, но все же выдавил улыбку.

– Ура, – отозвался он, и минуту спустя салон заполнили вступительные аккорды песни Джона Майера.

– Хороший выбор, – пробормотал Даррен и сделал погромче.

Мы ехали молча, слушая музыку и наблюдая за проносящимся мимо пейзажем. Стоны двигателя пробивались сквозь песню, а Даррен гнал все быстрее и быстрее, рисуясь перед Эммой, которая хихикала и визжала на пассажирском сиденье. Я тихо радовалась, что не вижу индикаторы на панели и не знаю точно, с какой скоростью мы едем; Даррен обгонял другие машины так, будто те стояли на месте. Впрочем, жаловаться я не собиралась. Мне отчаянно хотелось добраться до места, вытянуть ноги и растереть синяки там, куда вонзались острые края ящиков с выпивкой.

Я закрыла глаза и откинула голову назад. Оба мои соседа открыли свои окна; прохладный бриз продувал узкое пространство, вырывая пряди волос из пучка, в который я их собрала, и заставляя танцевать вокруг моего лица. Было так приятно, успокаивающе. Я улыбнулась про себя и расслабила плечи, на мгновение забыв, что откинулась на руку Дуги. Моя жизнь последние несколько месяцев была сущим безумием. Проснувшись, я сразу утыкалась в книгу, конспекты, старательно писала ответ за ответом. Но теперь экзамены остались позади и стояло самое начало июля: еще шесть недель каникул! Теоретически мне следовало доучиться еще год, но мы с мамой условно договорились, что если я получу нужные баллы, то могу его «перескочить» и в конце лета поступить в университет. В сентябре мне исполнялось семнадцать, поэтому она сказала, что по крайней мере первый год мне придется остаться дома, но зато я уже буду студенткой.

Вдобавок Дуги получил приглашение из того же университета, с того же курса по археологии. Специальность я выбрала не поэтому – копаться в прошлом, видеть, как люди жили, во что верили, мне нравилось с детства, – но это тоже определенный плюс. Дуги. Я бессознательно улыбнулась чуть шире. Я уже давно на него заглядывалась. Мы всегда знали друг друга, учились в одном классе с начальной школы. Но никогда не были друзьями и сблизились только в последние несколько месяцев, с тех, пор как Эмма втрескалась в Даррена и исчезла, оставив в моей жизни зияющую дыру, которую Дуги решил заполнить. Похоже, у меня перед подругой должок. Теперь мы с ним общались почти каждый день. Даже чаще, чем Дуги видел Мартина. У нас было так много общего. Родственные души, как он выразился.

Но – друзья, только друзья. К сожалению.

– Хезер, – раздался рядом с моим ухом его шепот. Я слегка вздрогнула от неожиданности, но глаз не открыла.

– Мм?

– У меня рука затекает.

Ой!

Смутившись, я так резко вскинула голову, что чуть шею не потянула.

– Прости, пожалуйста, – повинилась я, пока Дуги растирал онемевшую конечность.

– Не переживай. – Он ухмыльнулся, но краска упорно не желала сходить с моих щек.

– Сказал бы…

Он пожал плечами.

– Ты так уютно устроилась. Ну… – Дуги опустил взгляд на собрание всевозможных упаковок вокруг меня. – Так уютно, насколько это возможно.

– Ага. – Я застенчиво улыбнулась. Он все еще смотрел на меня. Я снова вспыхнула и попыталась сообразить, что бы такое сказать. Что-нибудь умное. Вот только ничего в голову не приходило. – Так… куда мы едем, напомни?

Дуги поиграл бровями.

– На Черный дольмен, – низко и угрожающе прошипел он. Хоть Дуги и явно шутил, у меня по спине все равно мурашки побежали.

– Жуткое название! – подала голос Эмма спереди. – В таких местах маньякам положено трупы закапывать.

Дуги отвернулся, освободив меня из плена своего взгляда.

– Ну, в конце концов, оно названо в честь кладбища.

– Что? – Эмма моргнула, явно испугавшись.

– Дольмен – это погребальное сооружение, – пояснил Мартин с другой стороны от меня.

– Даррен, ты ж не везешь нас туда, чтобы всех там и прикопать? – обратилась я к нашему водителю, ловя его взгляд в зеркале заднего вида. Дуги тихо фыркнул, и я улыбнулась. – Потому что имей в виду…

Музыка вдруг оборвалась, и я тоже смолкла.

– Эй! – Эмма попыталась наугад потыкать в кнопки стереосистемы, но та не издала больше ни звука. Даже не щелкнула.

– Питания нет, – сказал Дуги. – Может, предохранитель полетел?

– Лучше б не летел, – ответил Даррен, отмахнулся от Эммы и принялся сам возиться с кнопками, впрочем, с тем же успехом. – Эта дрянь совсем же новая.

– Даррен, смотри на дорогу! – заорал Мартин. Наш водитель вскинул голову и успел увильнуть от грузовика, которому едва не взобрался на кузов.

– Вот зараза, простите! – выдохнул Даррен.

Он надавил на газ, обгоняя грузовик. Реклама на его борту изображала счастливого смеющегося малыша, всего перемазанного йогуртом. По мере нашего ускорения картинка осталась позади, но потом снова медленно возникла в поле зрения. Грузовик нас нагонял.

– Какого черта? – прошипел Даррен.

– Что там, что не так? – Дуги подался вперед, изгибаясь вокруг меня.

– Не знаю… все индикаторы сдохли. Электричества нет. – Даррен все еще жал на газ, но без толку.

– Даррен, мы на скоростной трассе, – напряженным голосом напомнил Мартин.

– Знаю! – рявкнул тот.

– Уходи на медленную, – велел Дуги. – Смотри, там объездная дорога. Постарайся на нее свернуть. В любом случае уберемся с трассы.

Даррен послушался, и «Вольво» постепенно пошел вбок, пока мы не достигли более тихой дороги, где начинался уклон вверх. В конце концов, гравитация сделала свое дело и притормозила нас. Даррен сделал все возможное, чтобы припарковаться у грязной обочины, не мешая движению. С минуту мы все молча сидели, а затем Даррен рывком распахнул дверь и вылез из машины. Мгновение спустя он открыл капот, скрывая от нас свое искаженное злобой лицо.

– Вот дерьмо, – вздохнул Дуги, тоже вылез, обогнул машину и присоединился к Даррену.

– Так понимаю, у тебя страховки нет, Мартин? – тихо спросила я.

Он рассмеялся.

– А смысл, если и машины-то нет? Вылезай, нечего внутри жариться.

Он ступил на утоптанную твердую почву и подал мне руку, помогая с наименьшими потерями выбраться через полосу препятствий на заднем сиденье. Снаружи оказалось не прохладнее, чем внутри, мы стояли прямо на солнце, но хотя бы воздух двигался, а еще можно было размяться.

– Ну, как дела? – Мы неспешно приблизились к Даррену и Дуги. Оба стояли как истуканы и пялились во внутренности машины. Судя по тому, что мне никто не ответил, дела шли плохо.

Я тоже уставилась, куда и парни, не очень понимая, на что, собственно, смотрю. Под капотом скрывалась куча трубок и странных по форме коробок. Все это было покрыто грязью, а металлические поверхности еще и отливали медью ржавчины.

– Попробуй завести, – предложил Дуги.

Даррен искоса глянул на него, мол, а смысл?.. Но сел за руль и послушно повернул ключ.

Никакой реакции. Ни выхлопа, ни шипения, ни звона. Мотор оставался глух.

– Аккумулятор, – заявил Мартин, сунул руки в карманы и пнул попавшиеся под ногу камешки.

– Что? – спросил Даррен, высовываясь из машины.

– Аккумулятор сел, – повторил Мартин.

– Да не может быть! Если бы он сел, машина ни за что не завелась бы на той парковке.

– Тогда еще был заряд. У тебя генератор выдохся. И не подавал энергию. Вечная проблема с такими тачками. – Он пнул помятый бампер древнего «Вольво». – Щетки забиваются и плохо работают.

Мы все только рты разинули. Тощему очкарику Мартину скорее полагалось управляться с карманным протектором и калькулятором, чем с гаечным ключом и автомобилями.

– Что? – подобрался он, увидев нашу реакцию. – Я не могу разбираться в машинах?

– Так что нам теперь делать? – спросил Даррен, смотря на Мартина с невольным уважением. Тот лишь сухо улыбнулся этой перемене.

– Стукните по генератору… – Поймав наши озадаченные взгляды, он указал на серебристый цилиндр в передней части машины. – По этой штуке, чтобы очистить щетки, и останется только запустить двигатель. Дальше все должно быть в порядке.

– А молоток ты случайно не прихватил? – сухо спросил Даррен.

Мартин кивнул:

– Резиновый. Закинул в багажник, заколачивать колышки для палаток. Дай ключи, сейчас достану.

Я пошла за Мартином и шепотом спросила:

– Откуда, черт подери, ты все это знаешь?

Он заговорщически подмигнул.

– Мой кузен – автомеханик. Меня вечно ему подкидывали в детстве. Я все время торчал у него в гараже, подавал отвертки. Только не проси меня чинить что-нибудь по-настоящему…

Я рассмеялась.

Минуту спустя Мартин откопал свой резиновый молоток, и Даррен пару раз хорошенько стукнул по генератору – правда, сперва вопросительно глянул на Мартина, мол, ты ж не пошутил?

– А теперь нам надо найти кого-то, кто даст нам прикурить, – подытожил Дуги, потирая руки.

Мы вчетвером принялись вертеть головами по сторонам. Никаких признаков движения. В молчании подождали минуту. Еще одну.

– Да ладно! – не выдержал Даррен. – Дорога всего в пяти футах от шоссе. Как вышло, что тут ничего не ездит?

– Наверное, никто в этом направлении не живет, – предположила я. Куда ни глянь, на огромном пространстве была раскидана всего горстка домов.

– Что это там? – спросил Дуги, указывая на выцветшее зеленое здание дальше по дороге.

– Мастерская или что-то в этом роде, – ответил Мартин.

– У нее стоят машины. Может, кто-нибудь нас выручит?

Мы переглянулись.

– Кто пойдет? – наконец спросил Даррен.

– Это твоя машина, – не выдержал Мартин.

Я подумала, что замечание вообще-то справедливое, но Даррен прищурился.

– Ага, и без меня вы бы дальше собственного сада нос не высунули, – парировал он. – И выпивки не достали бы.

– Чем они там занимаются? – спросил Дуги, прикрывая глаза от солнца.

Я тоже посмотрела в ту сторону. Ни вывески, ни малейшего намека о специализации заведения.

– Возможно, сваркой или чем-то в этом роде, – предложил Мартин. – Чем-то промышленным.

– То есть там почти все мужчины… – медленно сказал Даррен.

– Да.

Его лицо просветлело.

– Вот и славно, – подытожил он, захлопывая капот. – Отправим девчат. Пусть очаруют местных работяг. – И подмигнул мне, не обращая внимания на то, как меня перекосило.

Хуже всего, что двое других парней его поддержали, хотя Мартину вроде как было неудобно – он старался не смотреть мне в глаза. Оказавшись в меньшинстве, я, гневно пыхтя, вытащила с пассажирского сиденья Эмму, и мы вдвоем потащились к небольшой мастерской.

– И помните: побольше хлопайте глазками! – крикнул Даррен нам в спину.

Глава 3

Мы молча пошли по узкой твердой дороге; тишину нарушало лишь тихое щелканье шлепок Эммы. Взгляды парней жгли спину не меньше дневного солнца. Я скрестила руки на груди.

– Поверить не могу, что мы это делаем. Твой парень – засранец!

Эмма не ответила – похоже, разделяла мое возмущение.

Мы не заметили вывеску, пока не подошли практически вплотную к зданию. Я с облегчением убедилась, что она выглядит довольно профессионально. Надпись гласила, что перед нами – металлообрабатывающий цех, которым управляют Дж. П. Робертсон и сыновья. Однако асфальта вокруг не наблюдалось. Просто сто метров грунтовой дороги, ведущей к большой круглой парковке, где беспорядочно торчало несколько машин – в основном небольшие фургоны.

Мы быстро огляделись, вдруг где-нибудь притаилась одинокая дружественная душа и нам не придется входить внутрь, но, увы, ни единого признака жизни не нашли. Стиснув зубы, я направилась к небольшой двери справа от огромных рольворот, но она оказалась заперта.

– Говорить будешь ты, – сообщила я Эмме, пока мы мялись на пороге. – Ты у нас симпатяжка. И он твой парень, – прибавила я, когда подруга открыла рот в попытке протестовать.

Тут ей возразить было нечего. Эмма поджала губы, но промаршировала в отворенную мною дверь. Впрочем, далеко подруга не продвинулась, замерев буквально в шаге от входа. Я едва на нее не налетела, но вовремя обогнула и встала рядом. Мы огляделись, чувствуя себя немного глупо. Огромное пространство делили ряды гигантских машин. Тут и там кто-то шевелился – мы видели спины рабочих, что согнулись у станков. Шум стоял невообразимый, словно я сунула голову в барабан. Даже мыслей своих не слышала.

Похоже, никто не заметил нашего появления. Я посмотрела на Эмму, и та ответила мне неуверенным взглядом. Что теперь? Начать бродить по залу? Это вроде как небезопасно. Стены были завешаны предупреждающими знаками.

– Вам чем-то помочь? – прокричал кто-то справа. Я повернула голову и увидела девушку лет восемнадцати с зачесанными назад короткими черными волосами, одетую в испачканный маслом комбинезон. Она вопросительно на нас посмотрела, а потом махнула в сторону небольшой стеклянной кабинки, которая, похоже, выполняла роль офиса. Внутри девушка прикрыла за нами дверь. Грохот станков мгновенно стал в два раза тише. Я с облегчением вздохнула.

– Вам чем-то помочь? – повторила девушка.

Повисла короткая пауза. Я все ждала, когда же Эмма заговорит, но подруга молчала.

– Нам прикурить надо, – пустилась в объяснения я. – Машина заглохла посреди дороги. Видимо, что-то с генератором? – Я коротко улыбнулась и беспомощно развела руки, ожидая упрека за свои скудные познания в механике. Вместо этого девушка нахмурилась и задумалась.

– Щетки забились?

– Э… да. Вроде того.

– Вам нужен молоток. – Она прошла к противоположной стене и принялась рыться в ящике.

– Мы уже им стукнули, – поспешно добавила я. – Нам только двигатель запустить.

– Хорошо. – Девушка улыбнулась. – У меня в багажнике есть заряженный аккумулятор.

– Ты его просто так с собой возишь? – минутой позже спросила я, глядя, как она выкапывает пластиковую коробку размером с обувную из потрепанного «Форда Фиесты».

– Ага, папа не разрешает мне ездить без него. Еще застряну где-нибудь без связи. – Она встала. – Где ваша машина?

Я ткнула пальцем в сторону едва различимого «Вольво». Парней я не видела, похоже, они укрылись внутри.

– Ну поехали туда.

По пути назад я тихо улыбалась, представляя, как перекосит Даррена, когда я приведу нашу героиню. Не за ней ребята нас посылали.

– Куда собрались? – спросила девушка. Ее низкий голос был едва различим за ревом и скрежетом «Фиесты».

– В поход, – ответила я. – Есть один тихий пляж недалеко от Странрара. Черный дольмен, знаешь такой?

– А, да, – улыбнулась она. – Будем надеяться, ваш генератор больше не подведет!

Я улыбнулась в ответ, но мне стало не по себе. Что мы будем делать, если чертова машина снова заглохнет? Похоже, девушка прочла эту мысль на моем лице.

– Не волнуйся, – успокоила она, подруливая к самому капоту «Вольво» и распахивая дверь. – В этих краях всегда неподалеку кто-то есть. Просто придется немного прогуляться. Привет! – весело помахала спасительница Даррену, который как раз вылезал с водительского места. Он немного скривился – явно ждал, что мы приведем мужика, – но буквально вытаращился, заметив внушительную коробку в руке девушки. – Слышала, вам прикурить надо.

– Ага. – Даррен совладал с собой и нацепил заискивающую улыбку. – Да, надо.

Он открыл капот, отступил в сторону и скрестил руки на груди. Девушка принялась за дело: сноровисто прицепила пару кабелей к чему-то внутри машины. С мрачным удовлетворением я увидела, как явно впечатленный Даррен удивленно поднял брови.

– Попробуй завести, – предложила девушка.

Он послушался, и через секунду мотор ожил.

Мы оставили аккумулятор на зарядке на десять минут. За это время Даррен сумел-таки наскрести достаточно достоинства и поблагодарить девушку. А вот нам с Эммой доброго слова не досталось.

Приведя машину в порядок, мы снова отправились в путь.

Никто из нас прежде не бывал на упомянутом пляже. Там в юности отдыхал и рыбачил отец Дуги. Собственно, он и снабдил нас куском бумаги с нарисованным маршрутом – хотя Даррен упорно игнорировал карту, пока мы не вырулили к приморскому городу Странрару.

– Так. – Плюя на все правила, он остановился у двойной сплошной. – Эмма, брысь отсюда. Поменяйся местами с Дуги.

Подруга буквально пришла в ярость.

– Что? Но Даррен!..

– Извини, милашка, но я не верю в твои способности штурмана. Назад.

– Потому что я девушка? Это же сексизм!

– Не поэтому. Потому что ты – это ты. Я, может, пустил бы Хезер… – Я изо всех сил постаралась не выдать своего самодовольства, – …но и с ней бы заблудился секунд через пять. – Он уставился на Эмму. – Шевелись, пока меня не оштрафовали.

Эмма уставилась на него в ответ, и на миг мне показалось, что она не уступит. Я с гордостью наблюдала за подругой, ждала, вот сейчас рванет – но Дуги уже выбрался со своего места. И когда он открыл дверь Эммы, та вылезла без единого возражения. Лишь что-то зло бормотала под нос, плюхаясь на сиденье рядом со мной. Простора у меня образовалось больше, но из-за повисшего напряжения я вскоре пожалела, что они поменялись.

В попытках спрятаться от ее плохого настроения я подалась вперед и заглянула в просвет между сиденьями, посмотреть, как Дуги и Даррен пытаются разобраться с картой.

– Еще долго ехать? – Все знаки, что попадались на пути, ни о чем мне не говорили, да и никакого указателя «Черный дольмен» нам тоже до сих пор не встретилось.

– Нет. – Дуги посмотрел на меня и улыбнулся. – Почти на месте. Даррен, сверни здесь. – И указал налево.

Даррен направил «Вольво» к повороту на однополосную дорогу. Высокие живые изгороди сомкнулись с обеих сторон, скрывая от глаз поля. Затем дорога спустилась вниз, и перед нами предстало…

– Море! – воскликнула я, немедленно выпрямившись.

Оно мерцало впереди, темно-синее, почти сапфировое на фоне более бледного неба. Я едва не подпрыгивала от нетерпения. Живя в самом сердце Шотландии, я редко видела море, особенно в такую прекрасную погоду.

– Нам же сюда? – взволнованным тонким голосом спросила я, словно вдруг стала лет на десять моложе моих шестнадцати (почти семнадцати) лет.

– Типа того. Еще немного проедем вдоль побережья, – ответил Дуги, изучая небрежно нарисованную карту.

Даррен вел машину по дороге. Та все кружила и извивалась, становилась уже и уже, пока не пришлось буквально протискиваться вперед. Окна хлестали крапива и ежевика, а длинная трава шаркала по бокам машины. На этот раз Даррен ехал с разумной скоростью, пытаясь избежать выбоин и самых паршивых трещин в рассыпающемся асфальте.

– Долго еще? – напряженно спросил он, когда не смог разминуться с очередной щелью и днище машины шумно заскрежетало по остаткам дороги.

– Думаю, мы почти на месте, – ответил Дуги, хмуро глядя на свой план. – Папа обозначил, что слева есть грунтовая дорога, которая приведет нас прямо к пляжу.

– Когда он последний раз тут был? – спросил Мартин. – Дорога точно осталась?

– Да, – пробормотал Дуги. – Похоже, что так. Его друг рыбачил здесь прошлым летом. Сказал, что все по-прежнему, так же пустынно. Просто… просто присматривайтесь внимательно. Она могла зарасти.

Мы продолжили путь в почти полной тишине, без музыки; только рычал двигатель и грохотал вентилятор – бедняги работали на пределе, пока мы пробивались сквозь заросли. Каждый из нас пристально смотрел налево, боясь, что пропустит поворот, если моргнет.

На деле найти дорогу оказалось до смешного легко.

– Вон там! – крикнул Дуги.

В изгороди, что трепал бриз, который никто из нас не чувствовал, появился широкий просвет и, казалось, поманил нас. Даррен улыбнулся, вписываясь в крутой поворот. Отсюда шел резкий спуск, дорога пересекала холм, настолько лишенный всякой растительности, что он, скорее, казался обрывом. Внизу были узкая площадка утрамбованной грязи и невысокая каменная стена, отделяющая ее от покрытых травой дюн. За дюнами я разглядела песок и покрытую рябью огромную ширь океана.

Даррен как попало встал в центре импровизированной парковки. Он едва успел затормозить, прежде чем все четыре двери распахнулись и мы вывалились на свободу.

Словно малые дети, мы взволнованно карабкались по узкой песчаной тропинке между дюнами, не сводя глаз с водной глади, что переливалась искорками, когда солнце отражалось в море. Вокруг не было ни души. Ни единая птица не летела в необъятном голубом небе, ни единый звук не нарушал тишину и покой. Пляж длиной в несколько сотен метров изгибался тонким полумесяцем. Оба конца венчали груды камней, а позади нас простирались холмы, покрытые вереском и высокой травой. Теперь, когда дорога была скрыта от глаз, место казалось совершенно недоступным, полностью защищенным. Полностью изолированным.

– И все это наше, – улыбнулся Даррен. – Могу поспорить, тут на несколько миль никого нет.

– Отлично, – усмехнулся Дуги.

Да, отлично. Я медленно кружилась, наслаждаясь великолепным пляжем, неровными холмами, абсолютной пустотой. И пыталась прогнать внезапную нервозность. Ну да, мы совсем одни, что такого-то? Мы же этого и хотели, верно? Чтобы успокоиться, я посмотрела на Дуги.

– Ну что, достаем вещи? – усилием воли я заставила свой голос не дрожать.

Потребовалось несколько походов к машине и обратно, чтобы разгрузить наши пожитки. Родители отпустили нас с тем условием, что мы будем спать в двух палатках – одна для девочек и одна для мальчиков – и вещей возьмем примерно поровну. Мне пришлось в одиночку тащить большую часть одежды Эммы и собственного багажа. При первом возвращении к машине подруга заметила рыбу, которую какой-то рыбак бросил на вершине низкой каменной стены. Тушка высохла и гнила, в ее животе извивались черви. Она воняла, и смотреть на нее было противно. Эмма наотрез отказалась к ней приближаться, и я в одиночку переносила нашу палатку, одежду, туалетные принадлежности…

Мне очень хотелось ограничиться своими вещами, но я боялась выглядеть мелочной. Тем не менее раздражение ясно читалось на моем лице, и каждый раз, принося в груду пожитков что-то новое, я старательно швыряла песок на тело Эммы – пока она загорала, вроде как приглядывая за нашими вещами. Стоял полдень, и жара была неимоверной. Обливаясь потом, я вновь принялась карабкаться на холм, стараясь не дышать, чтобы не чуять вонь разлагающейся рыбы. Ругая на чем свет стоит новообретенный эгоизм подруги, обогнула машину и уже хотела взять увесистую сумку с кучей косметических средств Эммы (еще одна новая привычка) и двумя спальными мешками, но пальцы ухватили лишь воздух; багажник был пуст.

– Эй, никто не видел… – Я оглянулась и обнаружила, что Мартин и Дуги идут обратно к пляжу, закинув на плечи остатки нашего багажа.

Я недоуменно уставилась им вслед. Для меня непривычно, чтобы кто-либо что-либо за меня делал. По крайней мере, парни. Я не особо смахивала на трепетную барышню в беде.

Секунду спустя я пожала плечами, сгребла с заднего сиденья последние предметы – надувной матрас и средство от насекомых – и потрусила следом.

– Спасибо, – чуть запыхавшись, поблагодарила я, когда ребята сгрузили ношу к прочим вещам.

– Да без проблем, – улыбнулся Мартин.

Дуги ухмыльнулся и подмигнул мне.

Подмигнул?!

Я зарделась. К счастью, оба парня уже отвернулись к своей куче. Даррен копался в коробках и сумках, так что оставалась только Эмма, но она лежала, спрятав глаза за солнцезащитными очками, и не видела мои горящие щеки.

– Так, Эмма! – рявкнула я, взбешенная ее бездействием. – Помоги мне.

Она подняла очки и задумчиво посмотрела на меня.

– Что?

– Помоги мне, – повторила я. – Нам нужно установить палатку.

– Прямо сейчас?

– Ну можно и по темноте, – ядовито ответила я.

Пять минут спустя я пожалела, что не оставила ее расслабляться на песке. Эмма была хуже, чем бесполезна. Она просто стояла столбом, ничем не помогала, только без конца поправляла лямки топа и подол юбки, проверяя, замечает ли ее маневры Даррен. Я умудрилась сама развернуть полотно и сориентироваться на зыбком песке. Затем воткнула шесты и согнула их в каркас.

– Просто подержи их. Вот так, – приказала я ей.

Она подошла и послушно встала там, где я просила, удерживая один конец шеста в земле, а я принялась бегать, прикрепляя зажимы и пытаясь заставить палатку принять нужную форму. После нескольких секунд наблюдения за мной Эмма посмотрела туда, где парни – точнее, Мартин и Дуги – добились гораздо большего успеха. Они уже вбивали колышки и крепили брезент. Даррен же «руководил» процессом, широко расставив ноги и властно тыкая пальцем.

– А их палатка больше, – надулась Эмма.

– Так их трое, – напомнила я.

– И выше.

– Нам придется довольствоваться этой, – выдохнула я, накидывая брезент на каркас. – Можешь отпускать.

Эмма послушалась. Я тревожно прождала несколько секунд, но палатка осталась на месте. Я улыбнулась, довольная своей работой.

– Мы все? – спросила Эмма, снова пялясь на Даррена, который теперь расположился на стуле и расставлял в кулере бутылки и банки.

Я тяжело вздохнула, но это ускользнуло от внимания подруги.

– Ты – все.

Эмма предпочла не заметить намек.

– Хорошо. – Она просияла и побежала к своему парню, оставив меня наедине с кучей веревок и колышков.

Сама я управилась довольно быстро – намного быстрее, когда подошли Мартин и Дуги и помогли мне натянуть ткань и надуть матрас с помощью маленького электрического насоса Мартина. И все же был уже почти обед, когда мы плюхнулись на складные стулья, что Даррен соизволил нам поставить – практически единственный вклад, который он внес во всю операцию.

– Выпить кто-нибудь хочет? – спросил Даррен, протягивая пиво куда-то к Мартину, Дуги и мне.

Я посмотрела на банку. Та блестела ледяной испариной после холодильника, по серебристой поверхности скатывались капельки конденсата. Но я не очень хотела алкоголь. Во рту у меня пересохло, лоб взмок. Голова болела от жары и усилий поставить чертову палатку в основном самостоятельно. Чего я действительно хотела, так это одну из бутылок с водой или банок с газированным соком, спрятанных под горой алкоголя. Представляю, как перекосило бы Даррена, скажи я это вслух. И гораздо важнее, что подумал бы Дуги? Я поморщилась.

Не желая показаться слабачкой, я уже потянулась за пивом, но остановилась, заметив выражение лица Дуги. Он сморщил нос и покачал головой.

– Потом, – сказал он. – Я умираю с голоду. Сделаем барбекю?

Глава 4

Сейчас

– Обсудим твои проблемы с самооценкой, Хезер?

Голос доктора Петерсена врывается в мои мысли. Не знаю, сколько он уже говорит; я не слушала. Однако вопрос меня зацепил.

– Нет у меня проблем с самооценкой, – отрезаю я и хмурюсь. Все-таки вынудил меня ответить.

Два-один в его пользу. Еще один повод хмуриться. Довольный доктор улыбается.

– То есть у тебя нет трудностей в обсуждении своих эмоций? Или с верой в себя? Давай поговорим, что ты чувствуешь к своему другу, Дугласу.

Я открываю рот, чтобы поправить – Дуги терпеть не может свое полное имя, – но закрываю его обратно. Делаю глубокий вдох. Вновь надеваю безразличную маску. Не стану говорить о Дуги. Не с ним.

Я чувствую, как за прошедший час ситуация в корне изменилась, и преимущество осталось за Петерсеном. Самодовольство, с которым я вошла в эту комнату, ныне ошметками лежит у моих ног. С огромным усилием я заставляю себя улыбнуться доктору. Не теплой человеческой улыбкой, а какой-то слегка безумной. Я смотрю, как он неловко ерзает под моим взглядом, и моя улыбка становится настоящей. Почти искренней. Доктор прочищает горло.

Какой будет его следующая атака? Вопрос про чувство собственного достоинства сбил меня с толку, но я сама виновата: утратила бдительность. А вот сейчас я настороже. Концентрируюсь, как боксер на ринге, просчитываю, что дальше выкинет мой противник. Короткий удар, хук, апперкот. Что, по его мнению, отправит меня в нокаут?

Пока Петерсен размышляет, я решаю прикрыться напускным безразличием. Вздыхаю и смотрю в сторону, как будто мне скучно.

Мне и правда скучно; до смерти надоело из раза в раз проходить одно и то же. Надоело притворяться, что вот теперь-то уж я в здравом уме, когда вовсе не теряла рассудок. Надоело мечтать о том, как бы выбраться отсюда.

По крайней мере, я говорю себе, что мне скучно, и почти верю в это.

А на самом деле я боюсь. Страх, мой постоянный спутник, ворочается у меня в животе, но я так долго жила с ним, что почти научилась его игнорировать. Здесь, на свету, тени в моем разуме отступают, почти сдаются. Единственный монстр сидит напротив меня.

– Я разговаривал с твоей матерью, Хезер. – Он делает паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я моргаю, но не более того. – Она сообщила, что ты отказываешься с ней общаться…

И замолкает, надеясь, что я заполню тишину ответом. Любым, каким угодно.

Что ж, один у меня есть: мне нечего ей сказать.

Но я не произношу этого вслух. Не только потому, что не хочу доставлять удовольствие доктору, еще вообразит, будто я решила разоткровенничаться. А потому, что не готова в этом признаваться даже себе. Но так и есть. Мне нечего сказать маме. Собственно, любому человеку из моей семьи. Потому что они не поверили мне… и я не могу это забыть.

Петерсен тоже не поверил. Но мне на него наплевать.

Пока он молчит – надеясь, что я сломаюсь, – я перевожу взгляд на его стол и слегка ухмыляюсь. Серебряный нож для писем исчез. А ведь он всегда гордо лежал на почетном месте с самого первого дня моей терапии. Глупо со стороны психиатра держать подобную вещь у себя в кабинете. Острую. Смертоносную. Ни на секунду не поверю, что за все время лишь я одна попыталась нанести Петерсену удар в шею. Интересно, если дотянуться до ближайшего…

– Хезер?

При звуке своего имени я невольно поднимаю голову. Естественная реакция, и тем не менее она меня раздражает. Я смотрю на доктора, и в моих глазах сверкает вызов. Петерсен выпрямляется, решив, будто это слезы.

– Она хотела бы тебя увидеть. – Он произносит фразу терпеливым, добрым, снисходительным тоном. Почти любящим.

Как скрип ногтей по стеклу, но я не реагирую. Ну, моя губа чуть приподнимается, но с этим я ничего не могу поделать.

– Твоя мать готова дать тебе второй шанс, – мягко упрекает он.

Да неужели? Я горько усмехаюсь про себя. Это я должна предложить ей второй шанс. Если я когда-нибудь решу это сделать.

Я успокаиваюсь и снова улыбаюсь ему. Точно знаю, что будет дальше. Очередная угроза. Что-нибудь о том, как воссоединение с семьей покажет, что я делаю успехи. Может, отсылка к его глупой лестнице.

Однако доктор меня удивляет.

– Расскажи мне о дольмене, Хезер. Расскажи, что вы там нашли.

Глава 5

Тогда

К тому времени, когда нам удалось приготовить гамбургеры на крошечном переносном мангале, который захватил с собой Дуги, солнце уже низко сидело на небе. Оно парило на дюйм выше горизонта, первые мазки прекрасного заката запятнали кристально чистую синеву. Я сыто откинулась на спинку стула и подставила лицо последним горячим лучам угасающего дня.

– Пора разводить костер, как думаете? – тихо предложил Мартин.

При слове «костер» Дуги и Даррен разом вскочили, излучая нетерпение и энтузиазм. Даррен мгновенно растерял свой фирменный равнодушный, полный спеси вид, отчего внезапно стал выглядеть намного моложе. Приятнее. Я чуть не улыбнулась ему, когда он радостно потер руки.

– Определенно, – сказал Даррен.

Ни Эмма, ни я не двинулись с места. Было очевидно, что это чисто мужское развлечение. Глядя, как они роют яму, а затем укладывают туда спешно собранную связку дров, я гадала, состоял ли кто-либо из ребят в скаутах. Возможно, Мартин. Казалось, он держался наиболее уверенно: уложил веточки в форме вигвама, сунул в центр смятую бумагу и поднес к ней спичку.

– Это поможет, – объявил Даррен, держа какую-то бутылку. Водки, как я поняла.

– Нет! – закричал Мартин, вскакивая, чтобы остановить Даррена, который уже собирался плеснуть алкоголь на первые дымные струйки.

В одно мгновение дружеская атмосфера исчезла как по мановению руки. Даррен ощетинился, раздраженно щурясь. Мартин невольно скопировал позу Даррена – пальцы сжаты в кулак, плечи расправлены, бицепсы вздуваются под смехотворно узкой футболкой, но сменил выражение лица со встревоженного и раздраженного на умоляющее.

– Не хочу тратить выпивку впустую, – сказал Мартин, пытаясь улыбнуться. – Огонь сейчас разгорится, просто дай ему секунду.

– Но раз уж ты достал водку… – Дуги появился позади Даррена с пачкой пластиковых стаканчиков в руке.

Один неловкий момент Даррен продолжал смотреть на Мартина, едва скрывая агрессию, но затем повернулся и начал наполнять стаканчики. Уровень жидкости внутри поднялся по крайней мере до половины, прежде чем Дуги долил остальное колой. На этот раз, когда он вручил мне стакан, я не колебалась. В конце концов, не то чтобы я ни разу в жизни не пила…

Я глотнула и, зная, что, по крайней мере, Дуги за мной следит, постаралась скрыть гримасу отвращения. Кола практически никак не замаскировала алкоголь. Гадость. Словно пить лак для волос. Тем не менее никто не жаловался, поэтому я глотнула еще. Лучше не стало. Возвращаясь к своему месту, я сделала мысленную пометку как можно скорее добавить себе еще колы.

– Чем займемся? – спросил Даррен. Как и обещал Мартин, огонь разгорелся, и лицо Даррена озаряли вспышки оранжевого света. Быстро сгустились сумерки, и пейзаж вокруг растворился в слоях теней.

– Как насчет «правды или вызова»? – хихикнула Эмма.

– «Правда или вызов»? – повторил Мартин вроде бы сухо, но в его глазах я прочла тревогу.

Я разделяла его опасения. Стоило только представить, что мне придется сказать или сделать перед Дуги, и становилось не по себе, но как раз ему затея понравилась.

– Отличная идея. – Дуги повернулся ко мне и вопросительно поднял бровь. – Хезер, ты как?

Ну и что я могла сказать?

– Я в деле, – пробормотала я.

– Тогда ладно, – со вздохом смирился Мартин.

– Итак, «правда или вызов». – Даррен опустошил свой стакан, быстро налил себе еще, на миг отвлекся плеснуть Эмме и поставил уже наполовину пустую бутылку между ног. – Кто начинает?

– Может, ты сам? – предложил Мартин, как и я, надеясь, что Даррен откажется.

– Хорошо, – внезапно согласился тот.

– Правда или вызов? – с готовностью спросила Эмма.

– Вызов.

Она тут же надулась – явно собиралась задать ему какой-нибудь ужасный вопрос, скорее всего, любит он ее или нет. Вряд ли Даррен уже успел достаточно напиться для подобного. Я тоже. Я глотнула еще, зная, что вскоре придет мой черед.

– Чур, я даю задание, – подался вперед Дуги, потирая руки. – Иди в море. Зайдешь так, чтобы было по грудь, и окунешься с головой.

Даррен уставился на него.

– Это ж чертово Ирландское море. Я замерзну!

– Трус!

Похоже, слово подстегнуло Даррена. Одним движением он вскочил со стула.

– Ну и ладно. – Даррен принялся раздеваться и едва не зашвырнул джинсы в костер, благо Эмма успела выхватить их из пламени. – Трусы оставлю, все-таки среди нас леди.

Он зло подмигнул Мартину и потрусил прочь по песку.

До берега было добрых пятьдесят метров, но мы все равно услышали шипение Даррена, когда его ноги коснулись воды. Тем не менее он пошел вперед, его силуэт вырисовывался на фоне последних лучей света. Зайдя достаточно далеко, чтобы плечи оказались под волнами, Даррен нырнул, на миг очистив горизонт. Через секунду он появился и наполовину поплыл, наполовину побежал обратно на пляж. Едва выскочив из воды, Даррен со всех ног рванул к огню.

– Боже, ну и холодина! – содрогнулся он, пританцовывая на месте и протягивая руки к костру. Тело Даррена было покрыто гусиной кожей, впечатляющие мышцы подергивались. Мокрые боксеры непристойно облепили тело. Я старалась не пялиться, особенно когда он стащил их, прежде чем нырнуть в джинсы.

– Рубашку надеть не хочешь? – кисло поинтересовался Мартин, когда Даррен уселся на стуле.

– Сперва слегка обсохну, – ухмыльнулся тот и, не сводя глаз с Мартина, поиграл мышцами груди.

– Показушник, – пробормотал Мартин так тихо, что услышала лишь я, так как сидела совсем близко. Даррен ухмыльнулся шире – интересно, понял ли, о чем думает Мартин?

– Кто следующий? – спросил Даррен.

– Тебе выбирать, – сообщила Эмма, ткнув его в бедро большим пальцем ноги.

– Тогда ты. Правда или вызов, красотка?

Эмма хихикнула, наслаждаясь его вниманием. Я повернула голову в сторону и закатила глаза, поймав взгляд Мартина. Он украдкой изобразил, как стреляет себе в голову, и я тихо рассмеялась.

– Ой, я не знаю, – протянула она и опять захихикала.

– Определись уже, Эмма, – сказала я, пожалуй, слишком резко. Она показала мне язык.

– Вызов, – сказала Эмма, в конце концов.

– Хорошо… – начал Дуги, но Даррен поднял руку.

– Я кое-что придумал.

– Что? – Эмма испуганно посмотрела на Даррена. Как и я. Не хотелось, чтобы он создал прецедент унизительного испытания, ведь точно знала, что спросит Эмма, если я выберу правду.

– Скинь верх.

– Что?

– Ну же, детка. Мне как-то неловко сидеть здесь полуголым в одиночку.

– Ну так надень рубашку, – предложил Мартин, но Даррен не обратил на него внимания, по-прежнему смотрел на Эмму и поигрывал бровями.

Она нерешительно прикусила губу, а затем одним махом скинула свой топик. Под ним обнаружился верх от бикини. Я чуть не провалилась на месте. Эмма, моя Эмма, должна была умереть от стыда, но вместо этого она, казалось, наслаждалась вниманием. Сидела и оглядывалась, проверяя, все ли три парня на нее смотрят. Конечно все, хотя Мартин через мгновение отвел глаза. Дуги продолжал смотреть с одобрительной полуулыбкой на губах.

Мой живот беспокойно сжался. Во-первых, из-за взгляда Дуги. Во-вторых… вот я ни за что не соглашусь снять одежду. Этим закончится вечер? Я допила остатки своей водки в попытке погасить страх. Даррен заметил и предложил мне еще. После минутного колебания я протянула свой стакан и позволила щедро плеснуть в него водки. Дуги передал мне колу, и я наполнила стакан до краев.

– Хорошо, – промурлыкала Эмма, довольная всеобщим вниманием. – Следующий – Дуги.

– Правда, – сказал он, даже не задумываясь.

Эмма многозначительно посмотрела на меня, и я почувствовала, как лед скользит по моим венам. «Не надо, Эмма. Пожалуйста, не надо», – подумала я.

– Тебе кто-нибудь нравится? – спросила она.

Я попыталась проглотить еще водки, но та не пошла. Мир передо мной, казалось, немного сузился, как будто я смотрела на него через туннель. Интересно, виноват алкоголь или просто мое смущение?

Дуги, похоже, вообще не обеспокоился.

– Да.

– Кто?

Мое сердце остановилось в груди, пока я ждала его ответа, но он, все так же улыбаясь, откинулся на спинку стула.

– Это уже второй.

– Что? – в замешательстве моргнула Эмма.

– Второй вопрос. А отвечать надо только на один.

Я снова вздохнула, когда Эмма поморщилась.

– Но так нечестно! – завизжала она.

– Все честно, – не согласился Дуги.

– Даррен! – Эмма повернулась за поддержкой к своему парню, но тот рассмеялся.

– Извини, ангелок. Надо аккуратнее формулировать.

– Чушь какая, – проворчала Эмма.

Дуги пожал плечами и с невинным видом развел руками, мол, что поделаешь. Я молчала, надеясь, что никто не услышит, как мое сердце колотится от последствий адреналина. Итак, Дуги кто-то нравится. Я ощутила тяжесть сокрушительного разочарования, одновременно гадая, кому же так повезло. «Пожалуйста, только не Эмма», – подумала я. Кто угодно, только не она.

– Итак, Хезер или Мартин, Дуги? – спросил Даррен.

Я не посмела поднять глаза на Дуги, ожидая его ответа. Мне одновременно хотелось и не хотелось, чтобы он выбрал меня. Тишина висела, пока я, в конце концов, не взглянула на него. Он задумчиво смотрел на меня, но через секунду отвернулся.

– Мартин.

Злая улыбка расплылась по лицу Даррена.

– Правда или вызов, Мартин?

Тот сел прямее, явно чувствуя себя не в своей тарелке и пытаясь вычислить, что за пытку уготовил ему Даррен.

– Правда, – медленно ответил Мартин.

Улыбка Даррена стала шире.

– Кто тебе нравится?

Повисла пауза. Все уставились на Мартина, но тот покачал головой и сложил руки на груди.

– Я не буду отвечать.

– Да брось, – подначила Эмма. – Все отвечают.

– Плевать. Я не буду.

– Тогда ты должен принять вызов, – сказал ему Даррен. Я слышала злобное наслаждение в его голосе, но у Мартина не было выхода.

– Хорошо. Какой?

Даррен ответил так быстро, что стало очевидно: он заранее приготовил это задание.

– Поцелуй Хезер. По-настоящему, а не в щеку.

Как только я услышала свое имя, у меня внутри все сжалось. Мазнув взглядом по Даррену, я повернулась к Мартину. Я знала, что мои глаза широко распахнуты от потрясения и смущения. А вот лицо Мартина было совершенно пустым. Он пристально посмотрел на меня, прежде чем глянуть чуть-чуть левее, выше моего плеча. Туда, где сидел Дуги. Я никак не могла обернуться, чтобы увидеть его реакцию; скорее уж, вылила бы на себя остатки водки и прыгнула в огонь.

После нескольких ужасных секунд, которые тянулись словно год, Мартин твердо встретил взгляд Даррена.

– Нет. Этого я тоже не сделаю.

– Почему? – спросил Даррен.

– Потому что это глупо. Не собираюсь ставить в неловкое положение ни себя, ни Хезер. И, – еще один взгляд в сторону Дуги, – ты просто ведешь себя как козел. Забудь.

– Ты должен выполнить одно или другое, таковы правила игры. Выбирай. – Голос Даррена был жестким. Агрессивным. Стычка, которую я предчувствовала, вот-вот готова была разразиться.

– Нет, не должен, – уперся Мартин и подался вперед, словно готовясь встать. Даррен двинулся в унисон с ним, и концентрация тестостерона в воздухе выросла.

– Мартин, в этом суть «правды или вызова», – вмешалась Эмма, поддерживая своего парня.

– Что ж, тогда я не играю.

– Ты трус? – тихо спросил Даррен. Он явно задел Мартина. Тот встал, возвышаясь над всеми нами.

– Нет, – медленно и веско произнес Мартин. – Я не трус, и вы это знаете.

– Да трус. Трус! – Даррен тоже встал, но Дуги оказался быстрее: вскочил на ноги и положил руку на плечо Даррена.

– Так, все, хватит игр. Я есть хочу. Кто за то, чтобы поджарить зефир?

Глава 6

Хотя потребовалось некоторое время, чтобы все устроить, зефир сработал именно так, как и надеялся Дуги: переключил внимание, и напряжение медленно сошло на нет. Мы взяли палочки, которые были слишком тонкими, чтобы сойти на растопку, нанизали на них маршмэллоу и сунули в жар костра, пока они не расплавились в причудливые фигуры, а их края не почернели. Ошалев от водки, я бросила первый прямо в рот, забыв, что в центре масса все еще расплавленная и горячая. В результате ошпарила язык и небо и завопила, точно потревоженный попугай, пока кто-то не сунул мне банку ледяной жидкости. Я успела выпить половину содержимого, прежде чем поняла, что это пиво. Гадость какая. Я попыталась его выплюнуть, но лишь расплескала большую часть на себя.

Долгую минуту спустя я наконец сумела оттереться и присоединилась к общему смеху.

– Знаешь, – с масленым взглядом начал Даррен, – раз уж ты вся мокрая, можешь присоединиться к обществу топлес.

– Даррен! – Эмма крепко стукнула его по руке. Я невольно улыбнулась, хотя все равно смутилась.

– Лучше накину джемпер, – пробормотала я. – Все равно холодает.

В палатке было темно. Одним плавным движением я расстегнула дверную молнию и вошла внутрь. Предполагалось, что палатка рассчитана на четверых, но на самом деле там хватало места только для двойного надувного матраса, поверх которого мы кинули наши спальные мешки. Куда можно было запихнуть еще двух человек, даже не представляю. Я обошла матрас до угла, где спрятала свой рюкзак, и вытащила толстый черный худи. Капюшон зацепился за волосы и растрепал хвост. Я нетерпеливо сдернула резинку. Голова, вероятно, выглядела как стог сена, но, надеюсь, уже было достаточно темно, чтобы кто-нибудь заметил. Меня слишком вело, чтобы пытаться заново соорудить прическу.

Когда я вернулась к огню, ребята уже доедали зефир и в кругу воцарилось тихое спокойствие. Я задалась вопросом, сколько же сейчас времени – думала, не особо поздно, – но когда попыталась глянуть на часы, цифры запрыгали перед глазами.

– Держи. – Дуги что-то передал мне, и я автоматически взяла предмет, прежде чем поняла, что это. – Ты не допила свое пиво.

– Спасибо, – сказала я, сжав банку.

– А тебе хорошо с распущенными волосами, – прокомментировал он. – Я и не знал, что они такие длинные.

Я зарделась от комплимента и не придумала, что сказать, поэтому неловко улыбнулась и от души глотнула пива. Вкус стал немного лучше. Возможно, потому, что зефир сжег мне все рецепторы.

– Сколько времени? – спросил Мартин, давая мне повод отвести взгляд.

– Полночь, – ответил Даррен, понизив голос для пущего эффекта. – Идеальное время для страшилок.

– Полагаю, ты как раз нам такую и заготовил? – спросил Мартин, но без прежней едкости, и слегка улыбнулся. Похоже, в этой забаве он был рад поучаствовать.

– О да. – Даррен поманил нас пальцем. – Но вы должны сесть ближе, дети. Эту историю можно рассказывать только шепотом.

У него получалось ужасно мелодраматично и наигранно, но мы послушно соскользнули со стульев и сели ближе к огню. Я только порадовалась. Середина лета или нет, мы по-прежнему оставались в Шотландии; температура падала, ледяной ветер задувал над морем. Я вздрогнула, когда очередной порыв отыскал дыры в моей одежде.

– Замерзла? – спросил Дуги, опускаясь на песок прямо рядом со мной.

– Немного, – призналась я. Мартин пристроился по другую сторону. Даррен присел на корточки напротив, через костер от нас, и Эмма практически кинулась ему на колени. Оба все еще оставались полураздетыми. От их вида я только сильнее затряслась.

– Иди сюда. – Дуги обнял меня и начал тереть мне плечо. – Я тебя согрею.

Я знала, что это не более чем дружеский жест, но все равно напряглась. Застенчиво улыбнулась Дуги, а потом устремила взгляд на пламя, позволяя ослепительному танцу белых, желтых и оранжевых всполохов увести меня в транс. Даррен раскопал очередную бутылку – на этот раз темно-янтарной жидкости – и завел рассказ.

– Эту историю поведал мне мой отец, а сам он услышал ее в нашем возрасте от местного, который жил на этих самых холмах. Эта история о Плетеном Человеке.

Он протянул последние два слова, и не знаю, было ли дело в холодной ночи, зловещем чернильном пейзаже или поспешном глотке из пошедшей по кругу бутылки – похоже, с виски, – но я невольно задрожала, покрывшись гусиной кожей.

– С тобой все в порядке? – прошептал мне Дуги. Его дыхание щекотало мне ухо, но от внезапной заботы я почувствовала себя идиоткой и подавила желание отодвинуться.

– Просто холодно, – пробормотала я в ответ.

В ответ он крепче прижал меня к своему теплому плечу. Я старалась дышать ровно, концентрируясь на Даррене, который злобно улыбался, радуясь всеобщему вниманию.

– Сотни лет назад, в темные века, кельтские язычники бродили по земле…

– Нет, не язычники, – тихо вставил Мартин.

– Что? – раздраженно рявкнул Даррен, выпадая из образа.

– В темные века они уже приняли христианство, – пояснил Мартин, поправляя очки на носу. – Язычники относятся скорее к железному веку.

– Это имеет значение? – спросил Даррен.

– Просто заметил, – пробормотал Мартин.

– Неважно. – Даррен глубоко вздохнул и обвел взглядом круг, чтобы вернуть свою аудиторию. – Сотни лет назад, в железном веке… – Он бросил на Мартина сердитый взгляд, и тот удовлетворенно кивнул в ответ. – Язычники бродили по земле. В черных одеждах они собирались ночью, чтобы поклоняться своим злым, диким богам. Подручные дьявола, эти духи требовали большего, чем просто обожание. Они хотели жертвы!

У костра прокатился тихий смех. Даррен напомнил мне одного телеведущего с детского канала, который восхитительно – но невероятно переигрывая – вел программу, посвященную Хеллоуину. Губы Даррена дрогнули (да, актер из него паршивый), но затем он хмуро уставился на нас и начал снова:

– Хуже всего, друзья мои, был один сильный призрак. Нечто безымянное и бесформенное, и язычники боялись этого призрачного монстра больше, чем кого-либо другого. Не довольствуясь быстрой смертью жертвенной девственницы, чье горло перерезали камнем, призрак жаждал боли, пыток и страданий. Он жаждал огня.

Дуги опять захихикал, и краем глаза я увидела, как Мартин закатил глаза – даже Эмма больше смотрела на мышцы Даррена, чем обращала внимание на историю. Даррену, похоже, было все равно. Его пристальный взгляд устремился на меня, и я старательно попыталась изобразить очарование и ужас.

– Для того чтобы насытить духа, язычники каждый год воздвигали в его честь гигантскую статую из дерева и прутов орешника. В центре этого плетеного человека, прямо в сердце, они оставляли пустое пространство, достаточно большое для настоящего тела. Так уж случилось, что в то время мимо языческих стран проходил путешественник. Он решил остановиться: пополнить припасы и узнать новости. Язычники были в восторге: вот готовая жертва!

Он сделал паузу, оглядывая каждого из нас по очереди в попытках усилить напряжение. Я проглотила смех.

– Однажды ночью они напоили путешественника местным вином. Затем, как только он потерял сознание – а пойло было сильным, – связали ему руки и ноги и заключили его в плетеного человека. А потом… потом подожгли его!

Повисло молчание. Никто не проронил ни слова. Мы просто ждали. Было ясно, что Даррен не закончил.

– Это еще не конец истории, – сказал он. – Когда пламя разгорелось и дым начал заполнять воздух, путешественник проснулся. Он понял, где находится, увидел одетых в черное язычников, поющих вокруг огня. Капюшоны скрывали их лица.

– И как он тогда понял, что это те самые язычники? – пробормотал Мартин, но Даррен продолжил:

– Поначалу он пытался освободиться из своей плетеной клетки, искал слабое место, но язычники знали свое дело. Жертвенная статуя была крепкой. В конце концов, ему пришлось посмотреть правде в лицо: он умрет. – Даррен сверкнул дьявольской улыбкой. – И вот тут-то начинается все самое интересное. Видите ли, язычники были не единственными, кто баловался темным искусством. Путешественник… был жрецом вуду! – с пафосом объявил Даррен, и Дуги закашлялся, чтобы скрыть смех. Даррен безбожно коверкал историю – даже я знала, что кельтские язычники жили намного раньше поклонников вуду, не говоря уже о том, что эти религии возникли на противоположных сторонах земного шара, но придержала язык за зубами. – Он проклял язычников. На шее жрец носил талисман своей веры, и когда его плоть стала гореть, он призвал своих богов, требуя, чтобы любой, кто когда-либо разведет огонь в том же самом месте, был проклят и умер ужасной смертью. Когда огонь превратился в пепел и смешался с песком, проклятие вступило в силу. В следующем году язычники вновь принесли жертву, похитив девушку из соседнего города, и все сгинули в ту ночь на пляже. Их тела унесло море. Это море, мальчики и девочки, этот пляж. Все здесь проклято.

Даррен откинулся назад, явно довольный собой.

– Точно, – вмешался Дуги, нарушая тишину, – а в продолжение герой приходит и всех спасает, освобождает жителей деревни от проклятия и до потери пульса обжимается с жертвенной девственницей.

– А, вы тоже видели тот фильм! – рассмеялся Даррен и бросил в Дуги горсть водорослей.

– Конечно видели! Мистер Крукс каждый четвертый класс заставляет его смотреть на уроке. Правда, ты местами довольно серьезно перекрутил сюжет, но все равно.

– А, точно. – Даррен выглядел слегка удрученным, к вящей радости всех окружающих. Кроме меня. Я не видела фильм – в четвертом классе у меня было воспаление гланд и я пропустила месяц.

– Я не знал, что есть сиквел, – заметил Мартин, наклонив голову. – Хороший?

– Нет! – решительно отрезал Дуги, вызвав очередной взрыв смеха, больше похожий на плач гиен. – Ни в коем случае не смотри, это хрень полная! В любом случае… – Дуги оторвался от меня и встал на колени, возвышаясь над нами. – Вы хотите страшную историю, ребята? У меня есть такая, что вы больше никогда не будете спать спокойно. Потому что каждое слово в ней – правда.

– Серьезно? – ухмыльнулся Даррен.

– Да, – тихо ответил Дуги. – Не хочу тебя расстраивать, Даррен, но жрецы вуду по холмам Дамфрис-энд-Галлоуэй не бродили… а вот ведьмы очень даже.

– Это те, что на метлах летали? – насмешливо уточнил Даррен, и Эмма захихикала.

Дуги лишь улыбнулся. И взял паузу. Она все тянулась и тянулась.

– Ведьмы, – повторил он, наконец, настолько тихим голосом, что мне пришлось напрячься, чтобы разобрать его сквозь плеск воды и шипение огня. – Вы знаете, как ведьмы получают свою силу?

Это был вопрос, но никто из нас не ответил.

– Через жертвоприношение. – То же слово использовал Даррен, но из уст Дуги оно прозвучало поистине жутко. Как будто по сигналу зловещий ветер пролетел вокруг костра, заставляя пламя раскачиваться и прыгать. На мгновение огонь почти полностью потух, и мы словно оказались под непроглядно-черным одеялом. Я ахнула, но свет так же внезапно вспыхнул снова, освещая щеки и подбородок Дуги, оставляя вместо глаз призрачные темные ямы. Эффект был пугающим.

– Они практиковали жертвоприношения. Если существо могло истекать кровью, могло чувствовать боль, то оно обладало способностью обеспечивать ведьм силой. Иногда они использовали животных, если заклинание не требовало особых стараний. Но когда враг был велик, когда ведьмам требовалось углубиться во тьму своих душ, они предпочитали брать людей. – Дуги мягко улыбнулся нам, но в его улыбке не было тепла. Несмотря на это, я поймала себя на том, что наклонилась ближе, привлеченная ритмом его голоса, гипнотическим блеском его глаз. – Колдовство началось с язычников. Точнее, с друидов. Они верили в силу жертвы, что через нее могут общаться с богами, пить их могущество. Прямо на том Брегу, – он указал на море своей призрачно-бледной рукой, – все и произошло. Однажды пришли люди с юга, вооруженные солдаты, намеревавшиеся захватить земли язычников. Римляне. Оставшись в меньшинстве, побежденные друиды сбежали в одно из своих самых почитаемых мест, Инис Дивилл. Скалистый и унылый остров. Его название и означает «Темный остров». Там они установили свой алтарь и выбрали жертву. Ее звали Игрейн, и она была дочерью правителя. Римляне подступали все ближе, время было на исходе, и друиды убили ее в дар своим богам.

Сначала они придушили ее, поставили на грань жизни и смерти. Затем, призвав своих богов, попросили их уничтожить проклятую армию, которая напала на их земли, точно чума, и перерезали несчастной горло, глядя, как ее кровь хлещет на камень. Когда жизнь вытекла из Игрейн, вождь разрезал ее грудь и выпил прямо из ее сердца. Говорят, ее дух закричал, видя это святотатство.

Снова повисло молчание. На этот раз никто не смел перебить рассказчика. Дуги держал паузу почти минуту.

– Что случилось дальше? – наконец прошептала Эмма.

– Римляне обрушились на остров штурмом и убили друидов. Всех до единого. Массовая жертва, кровь текла рекой, даже каменистая почва окрасилась в алый. И, наконец, боги были умиротворены. Друиды потеряли свои жизни, но боги позволили им вернуться в виде духов, чтобы те охраняли землю. Населяли ее.

Дуги закончил ровно так же, как начал: тихо, мягко. Жутко. Прошли секунды, но никто не смел нарушить тишину.

В конце концов, кто-то захихикал, кто-то смущенно кашлянул, и напряжение, что не отпускало наш маленький круг на протяжении всей истории Дуги, рассеялось. Лицо Мартина расплылось в улыбке; Даррен с сожалением покачал головой, отхлебнув из бутылки. Эмма терла руки, якобы прогоняя мурашки, а на самом деле выставляя грудь повыше и прижимаясь к Даррену.

Но не я. Я смотрела на чернильный пейзаж, и внезапный страх скручивал мой живот. Ни единого дома в округе; ни единой души. Просто пустая чернота, где, как я теперь представляла, витали злые духи.

Внезапно наш костер показался слишком маленьким, слишком слабым. Его сияние едва освещало наши лица, хотя мы сидели вплотную к огню. Как близко может подобраться зло, прежде чем мы его заметим?

Дуги встал, стряхнул с джинсов песок, затем зевнул и потянулся.

– Все, ребята, я без сил. Давайте спать. – Его голос опять стал нормальным, и когда он посмотрел на меня и протянул руку, чтобы помочь встать, то вдруг снова стал моим другом, с той же улыбкой, теми же ямочками.

Все согласно зашумели. Только Даррен выглядел расстроенным, не знаю, потому ли, что его история не имела такого же завораживающего эффекта, как у Дуги, или из-за внезапного конца вечеринки. Он мрачно баюкал остатки виски. Без сомнения, хотел просидеть так до рассвета. Вероятно, не так он себе представлял этот поход. Тем не менее до настоящего дня рождения Дуги оставалось еще два дня.

Я устало побрела к нашей палатке – теперь, вдали от огня, я опять замерзла. Стуча зубами, я стянула с себя одежду, нырнула в самую теплую пижаму и лишь затем включила свет, зная, что мой силуэт будет виден на фоне линялой красной стены палатки. Сунув ноги обратно в кроссовки, я вышла на улицу с зубной щеткой в руке. Парни закидывали костер песком, пытаясь потушить последние искры. По крайней мере, Дуги и Мартин. Даррен стоял в стороне, обняв Эмму и прижав губы к ее губам.

Они все еще торчали там же, приклеившись друг к другу, когда я вернулась из кустов, где устроила себе импровизированную ванную. Я на мгновение забыла о злых духах в темноте и наполовину удивленно, наполовину беспокойно посмотрела на парочку. Я ясно дала понять Эмме, что мальчики – отдельно, девочки – отдельно. Надеюсь, она не подумала, что я говорю так только ради наших родителей. Если решит остаться с Дарреном, пусть ночуют в его машине.

– Спокойной ночи, – крикнула я Дуги и Мартину, ныряя в палатку.

Как я и надеялась, мое прощание подстегнуло Эмму. Она высвободилась из осьминожьей хватки Даррена и, последний раз чмокнув его в щеку, двинулась в моем направлении. Подруга не удосужилась переодеться или почистить зубы, а плюхнулась прямо в спальный мешок, наблюдая, как я убираю одежду и туалетные принадлежности обратно в рюкзак.

– Эта история была действительно ужасной, – прокомментировала она, когда я расстегнула молнию на своем мешке и заползла внутрь. – Ты, с виду, вообще ошалела от страха.

– Жутко было, – честно ответила я. – Дуги умеет рассказывать страшилки.

– Угу, – согласилась Эмма. – Как думаешь, в ней все правда?

– По большей части, – ответила я. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Мысль, что эти земли и правда населяют духи убитых друидов, пугала до чертиков.

– Ты так считаешь? Откуда тогда Дуги все это знает?

– Ну, он действительно интересуется этой темой.

– Чем, ритуальными жертвами? – Эмма в ужасе уставилась на меня.

– Нет, – нахмурилась я. – Историей и археологией. У него куча книг по этой теме. Ею он и хочет заниматься в университете.

– А, точно, – промурлыкала Эмма. Я навострила уши, почуяв перемену настроения, и обернулась. Подруга хитро улыбалась. – Вы же оба подали туда заявку, не так ли?

– Да. – Я знала, к чему она клонит, и не хотела об этом говорить. Я протянула руку к фонарю, чтобы погасить свет. – Устроилась?

Эмма кивнула, и я нажала на выключатель, погрузив нас в темноту.

Все сразу стало по-другому. Без зрения мои уши автоматически ловили каждый шорох внутри и снаружи палатки. Я слышала тихое дыхание Эммы, шелест ее одеяла, когда она двигалась, пытаясь освоиться на воздушном матрасе. Еще дальше тихо болтали парни. Успокаивающий шум, напоминающий мне, что я не одна. Но за всем этим, однако, были и более жуткие звуки: ритмичный плеск воды, похожий на шепот; свист ветра в камышах на песчаных дюнах, точно чей-то пронзительный крик. Далекий лай собаки, раздражающий и без того натянутые нервы.

«Прекрати, – велела я себе. – Вокруг тебя куча людей».

Тем не менее голос Дуги, которым он вел свой рассказ о друидах и кровавых жертвах, казалось, последовал за мной в палатку. Я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Что там, в темноте, было что-то кроме лежащей рядом со мной Эммы или Дуги, Даррена и Мартина в другой палатке…

Скальп начало покалывать, и выпитый алкоголь взбунтовался в моем животе.

– Жаль, что Мартин с нами увязался, – сказала Эмма, продолжая, как я надеялась, наш законченный разговор так громко, что могли услышать в соседней палатке.

– Эмма! – прошипела я. – Говори тише.

– Ну ведь правда, – повторила она, совсем немного приглушив голос.

– Что? Почему?

Я посмотрела в ее сторону, хотя в кромешной тьме ничего невозможно было увидеть.

– Сама подумай, – сказала Эмма, как будто объясняла очевидное. – Будь нас только четверо…

Будь нас только четверо, Эмма исчезла бы вместе с Дарреном, а нам с Дуги пришлось бы сидеть и неловко смотреть друг на друга, пытаясь придумать, что же сказать. Нет, я от души радовалась, что Мартин приехал с нами.

– Интересно, кто же нравится Дуги? – размышляла Эмма. – Такая жалость, что он не ответил.

Я нерешительно промычала в ответ. Я тоже задавалась этим вопросом. Вот только не хотела слышать ответ, ведь почти наверняка он мне не понравится.

– Может, это ты, – предложила она.

– Вряд ли, – ответила я, даже не желая обсуждать такую возможность. Нет смысла лелеять пустые надежды. – Может, это ты.

Я пыталась говорить безразлично, как будто мы просто болтаем, но слова отдавали на языке горечью.

– Может быть, – ничуть не смутилась Эмма. – Но непохоже. Я никогда не видела, чтобы он как-то по-особенному смотрел на меня или что-то в этом роде.

– Он смотрел на тебя сегодня вечером, – сказала я, нахмурившись от воспоминаний.

Смех Эммы зазвенел в палатке.

– Конечно смотрел, я же была полуголой! Было бы куда хуже, если б он не смотрел.

– Тсс! – прорычала я. Если мы могли слышать мальчиков, то и они могли нас слышать.

– Перестань дергаться, – ответила Эмма, отказываясь понизить голос. – Кроме того, ты разве не хочешь, чтобы он знал?

– Нет.

– И как тогда у вас что-то получится?

– А и не получится, – отрезала я. – Ему нравится другая, помнишь?

– Он мог говорить про тебя, Хезер.

Мог. Но я в этом сомневалась.

– Я устала, – заявила я, заканчивая разговор. – Давай спать.

Она раздраженно вздохнула, но я отвернулась к стене, закрыла глаза и постаралась убаюкать себя мыслями, что Эмма права, и именно на меня положил глаз Дуги, но вместо этого мои сны полнились бесформенными черными тенями, горящими глазами и распахнутыми ртами.

Глава 7

Я проснулась гораздо раньше, чем хотела. Начался новый великолепный день, взошло солнце, и его лучи за считаные минуты превратили крошечное пространство палатки в сауну. Только что я куталась в спальный мешок, прикрывая лицо, чтобы согреть нос, и вот уже задыхаюсь и пытаюсь освободиться из толстого кокона и прилипшей к телу пижамы. Я быстро вскочила, метнулась к выходу и дернула молнию.

В палатку ворвался холодный воздух. Я с благодарностью подставила лицо его потоку, не обращая внимания на протестующие вопли Эммы.

– Который час? – пробормотала она.

Я потянулась к своим наручным часам, что накануне забросила в угол, и посмотрела на циферблат. Ой!

– Еще шести нет, – призналась я.

– Хезер? Ты, вообще, в себе? – Эмма с отвращением перевернулась, взбила подушку и уткнулась в нее лицом. – Закрой дверь или выметайся, – раздался ее приглушенный голос.

Было до глупого рано, но я знала, что больше не усну. Взяв джемпер и обувь, я прокралась наружу. Потянувшись и стараясь не улыбаться тому факту, что мое исчезновение сместило центр тяжести в полуспущенном матрасе и Эмма оказалась на полу, я увидела, что не одна встала рано. Мартин сидел на складном стуле, наблюдая за светлеющим небом и потягивая воду из бутылки.

– Не спится? – спросил он, когда я подошла.

Я покачала головой.

– Я тоже, слишком жарко. Вдобавок Даррен храпит громче, чем мой отец. – Он ухмыльнулся. – Как голова?

– Все… – Я осеклась, не договорив «хорошо». – Болит.

– Держи, – протянул он мне воду. – Алкоголь забирает жидкость из организма. Первый раз мучаешься с похмелья?

– Ага. – Я хлебнула и села на другой стул. – Все не так плохо, как я ожидала.

– Думаю, это зависит от количества потребленного алкоголя, – мудро сказал Мартин.

– Ясно. – Я снова улыбнулась. Типично мартиновский ответ.

Сделав еще один большой глоток воды, я откинулась на спинку стула и вздохнула. Стянула джемпер через голову и стала просто смотреть в том же направлении, что и Мартин. Мы сидели в дружеской тишине. Мне было не так неловко, как получилось бы с Дуги. Или неудобно, как вышло бы с Дарреном. А уж с Эммой такое было в принципе невозможно! Я слушала ритм волн – теперь звук казался приятным, когда дневной свет показал, что это просто легкое поглаживание воды по песку. Я закрыла глаза и откинула голову назад. Я могла бы даже снова заснуть, если бы не натянутая ткань стула, впивающаяся мне в шею.

Остальные не появились до восьми. К тому времени мы с Мартином сдались и отыскали маленькую газовую горелку. Он намазывал ломтики хлеба маслом и кетчупом, а я переворачивала шпателем полуготовые кусочки бекона.

Продолжить чтение