Читать онлайн Сын миллионера бесплатно

Martha Livingston Moodey

THE LITTLE MILLIONAIRE

Серия «Книги на все времена»

Художник Л. Мейнелл

© О. Епифанова и Г. Хондкариан. Литобработка, 2015

© А. Власова. Обложка, 2015

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2015

* * *

Глава I

Про серебряный доллар и едва не испорченный характер

Маленький Джейми Грей с тревожным ожиданием вглядывался в лица прохожих, спешивших по своим делам. На него было жаль смотреть, однако все равнодушно проходили мимо. Никто из всей многолюдной толпы не остановился, чтобы спросить мальчика о причине тревоги или хоть словом участия ободрить его встревоженное сердце.

После смерти матери мальчик остался круглым сиротой, и ему пришлось уйти из дому: во всем городе у него не было ни родных, ни знакомых. У соседки, на первое время приютившей его у себя, и без того было много детей, которые часто голодали и вечно ссорились между собой. В сравнении с этой неприглядной нищетой бедная обстановка в доме покойной матери казалась Джейми настоящим раем.

Попав в суровые условия, он не мог привыкнуть к скудной пище, на которую с такой жадностью набрасывались дети соседки. Между тем соседка, заметив, что Джейми слаб здоровьем, послала за членом Общества призрения бедных детей и заявила ему, что не может долее содержать сироту у себя.

Уловив несколько слов из этого разговора, маленький Джейми понял, что его хотят отправить в сиротский дом. Он и раньше слышал о подобных заведениях и знал, что бедным детям живется там нелегко, а потому задумался, как бы избавиться от грозившей ему участи.

От детей соседки он слышал, что многие мальчики его лет занимаются продажей газет или чисткой обуви на улицах и иногда, сговорившись, работают и живут вдвоем на равных правах.

И вот на следующее утро, после завтрака, Джейми тайком ушел из дому и отправился искать какого-нибудь доброго мальчика, который взял бы его в компаньоны и выучил искусству чистить сапоги.

В кармане у него была блестящая серебряная монета – подарок молодой девушки, положившей букет цветов на гроб его матери. Малыш крепко сжимал монету в маленьком кулачке и, шагая по тротуару, зорко всматривался в лица прохожих. Наконец он увидел одного чистильщика обуви с рабочим ящичком на спине, по-видимому, добродушного мальчика, который остановился позавтракать у фруктового ларька. Джейми подошел к нему и тронул за локоть.

– Не возьмешь ли ты меня в компаньоны? – спросил он робко.

Чистильщик обуви засмеялся, лукаво подмигнул и раздул свои худые щеки.

– Пожалуй, возьму.

– А ты будешь делиться со мной поровну заработком, как делают другие мальчики? – доверчиво спросил Джейми, вспомнив рассказы детей о подобных сделках.

– Буду. А у тебя есть ящик со щетками?

– Нет.

– А клиенты?

– Тоже нет.

– Ну, сразу видно, что ты еще новичок и не знаешь дела! – заметил чистильщик, с усмешкой осматривая маленького кандидата.

– Не знаю, но хочу выучиться, – ответил тот.

– Тогда тебе придется многому поучиться. Ты сапоги чистить умеешь?

– Нет, но попробую, – весело пообещал Джейми.

– Так вычисти мне! – сказал чистильщик, выставляя ногу в рваном сапоге, и, небрежно облокотившись на стенку ларька, принялся чистить только что купленный банан. – Не хочешь ли попробовать? – спросил он немного погодя, поднося к самому носу Джейми сочный плод. – Да нет, ты не хочешь! – засмеялся он, быстро отдергивая банан как раз в то мгновение, когда малыш хотел вцепиться в него своими беленькими зубками.

– Я и не голоден, – кротко заметил Джейми.

– Но ты будешь голоден, если займешься этим делом. Нас слишком много, и работы на всех не хватает.

Джейми взглянул на мальчика с недоумением.

– Ну, так и есть! Вижу, ты ничего не понимаешь! – засмеялся чистильщик обуви.

– Но у меня есть деньги! – Джейми вынул из кармана блестящую серебряную монету.

– Покажи-ка, не фальшивая ли? – спросил его новый знакомый, с сомнением поглядывая на монету.

– О нет, настоящая! Видишь, она круглая! – малыш доверчиво протянул ему доллар.

Сначала мальчуган крепко прикусил монету зубами, как бы испытывая ее, – и вдруг молниеносно спрятал за своими грязными губами.

– Да, она настоящая и круглая, – сказал он, закидывая свой ящик за плечо, – но… она улетела…

И вероломный мальчуган так быстро бросился бежать по улице, мелькая пятками, что Джейми не успел опомниться, как тот уже скрылся за углом, продолжая выкрикивать: «Кому сапоги чистить?»

– Что это?! Он убежал с моим долларом?! – закричал пораженный малыш, бросаясь во всю прыть вдогонку.

Джейми нагнал мальчугана на углу улицы, где тот, стоя на коленях, уже чистил сапоги какому-то господину.

– Отдай мой доллар! – крикнул Джейми, подбегая.

Чистильщик обуви взглянул на него без тени смущения на лице.

– Какой доллар? Я ничего у тебя не брал! – ответил он с притворным изумлением, даже изменив голос.

– Не брал?.. А тот мальчик был точь-в-точь похож на тебя! – произнес Джейми упавшим голосом.

– Разве у него тоже был ящик? – с невинным видом спросил мальчуган.

– Да…

– Мы все ходим с ящиками и как две капли воды похожи друг на друга.

– Но у него была такая же большая заплатка, как у тебя, – заметил Джейми, указывая пальцем на штаны мальчугана.

– И что из того? Мы все не богачи и ходим в заплатанной одежде!

Джейми поднес кулачки к глазам, чтобы утереть навернувшиеся слезы. А чистильщик, закончив работу, вскочил на ноги, с лукавой улыбкой показал Джейми серебряную монету на кончике языка – и тут же помчался искать нового клиента.

– Мой доллар! Это тот самый мальчик! – завопил Джейми, опять бросаясь за ним вдогонку.

Тем временем чистильщик проскользнул под веревкой, ограждавшей какое-то сгоревшее здание, и минуту спустя оказался по ту сторону пожарища. Джейми хотел было побежать за ним, но его остановил грозный голос высокого полисмена:

– Стой, здесь ходить нельзя! Беги за Джимом Трейси другой дорогой!

Малыш метнулся в боковую улицу и едва успел завернуть за угол, как очутился в объятиях Джима, который схватил его и сжал как в тисках.

– Отдай мой доллар! – произнес, тяжело дыша, Джейми.

– Знаешь, – сказал чистильщик, придавая своему голосу самое искреннее выражение и буравя грязным пальцем грудь малыша, – а ведь я не могу исполнить твоей просьбы. Дело в том… – и, приложив губы к самому уху Джейми, Джим шепнул: – Дело в том, что я проглотил его!

Маленький Джейми не подумал усомниться в правдивости этих слов и, вытаращив глазенки, растерянно смотрел на Джима.

– Разве ты можешь обижаться на то, что со мной случилось такое несчастье? – продолжал мальчуган. – Я как раз хотел идти к доктору, чтобы он вынул из меня твою монету.

– И я пойду с тобой! – радостно воскликнул Джейми. – И получу там свой доллар обратно!

– Нет, тебе придется проститься с ним, – ответил Джим. – Доктор потребует вознаграждение за свой труд, и этот же доллар пойдет на уплату его услуг.

Честный малыш не мог не согласиться, что это будет справедливо.

– Так вот: сначала доллар был твой, теперь он мой, а достанется доктору! Прощай! – крикнул Джим, убегая от Джейми и размахивая высоко поднятой рукой, в которой снова сверкнул серебряный доллар.

Эти проделки чистильщика обуви окончательно смутили малыша. Он продолжал неподвижно стоять на месте и потерянно смотреть на удалявшегося беглеца. В этот день он столкнулся с такой стороной жизни, о какой прежде и не подозревал. Потеряв мальчугана из виду, он грустно повернулся и тихо пошел в обратную сторону.

– Значит, ничего он не проглотил, – произнес он с глубоким вздохом, – пропал мой доллар!..

– Неужто пропал? – раздался вдруг позади насмешливый голос, и тут же под локоть Джейми просунулась чья-то рука, в которой опять сверкнула серебряная монета.

– Слушай, малыш, – сказал Джим Трейси, становясь перед мальчиком, – я сразу понял, что ты новичок, и захотел преподать тебе небольшой урок. Никогда больше не вводи нашего брата в искушение своим новым долларом. Ты им чуть не испортил мой характер! Ну, теперь он будет твой, если ты его поймаешь. Лови! – и Джим подбросил монету вверх.

Джейми бросился на землю, чтобы схватить доллар, едва он упадет, – но тотчас услышал над собой громкий смех чистильщика обуви. Подняв голову, он, к своему изумлению, опять увидел монету у Джима на кончике языка! И вдруг она исчезла в глотке ужасного мальчика. Раздался сильный кашель. Джим покраснел как рак и, корчась от боли, стал громко умолять Джейми колотить его в спину.

Малыш усердно забарабанил кулачками по его спине, и доллар в который раз показался у Джима на кончике языка, а мгновение спустя засверкал на его грязной ладони. Джейми хотел схватить монету, но едва успел дотронуться до нее, как она снова исчезла.

– Товарищ! – сказал Джим, выпрямившись и лукаво щуря глаз. – Ты спас мне жизнь, дай пожать тебе руку! – и с этими словами мальчуган шлепнул доллар на раскрытую ладонь Джейми. – Ну, теперь беги домой завтракать, а я поем на парапете, – добавил он, вынимая из кармана ломоть хлеба и кивая на шумевший вблизи фонтан.

– У меня нет дома… мне некуда идти… я убежал от нашей соседки… – пробормотал Джейми, едва сдерживая слезы.

Этот ответ озадачил чистильщика, и он недоверчиво взглянул на мальчика.

– У тебя нет дома? – протянул он после минутного молчания. – Откуда же у тебя такая хорошая одежда?

– Мне ее дали, когда сожгли мою старую, – ответил Джейми.

– Значит, у вас был тиф?

– Да.

– А где же твои родители?

– Умерли!.. – произнес Джейми, снова поднося кулачки к глазам.

– Так ты сирота? – спросил Джим, подходя к мальчику, который готов был разрыдаться.

Малыш молча кивнул головой.

– А пойти в сиротский дом не хочешь?

– Н-е-е-т, не хочу туда!.. – всхлипнул Джейми.

– Почему?

– Я был там с мамой… Мне жалко тех детей…

– А самого себя не жалко?

Малыш громко разрыдался.

Вид его слез сильно смутил Джима. Чистильщик начал как-то странно озираться по сторонам и усиленно заморгал глазами, избегая смотреть на мальчика, но скоро овладел собой. Он был скуп на слезы и, как сам говорил, не имел для них носовых платков.

– Я не зна-а-ю, что мне де-е-лать!.. – продолжал всхлипывать Джейми.

– Слушай, малыш, слезами горю не поможешь и денег не наживешь. Вытри лучше глаза и скажи: так ты не в шутку просился ко мне в компаньоны?

– Не-е-т.

– И хочешь работать?

– Да-а-а.

– Ну, так пойдем со мной.

Глава II

Про новый дом и колбасу на завтрак

Дети сердобольной соседки заметили отсутствие Джейми только поздно вечером, когда наступившая ночь и сильный голод заставили их прибежать домой. Вернувшись после тяжелой работы, их мать не чувствовала под собой ног от усталости и не могла идти на поиски. Она, правда, расспросила окрестных жителей и заявила об исчезновении мальчика в полицию. Но затем, успокоенная тем, что ее собственные ребятишки дома, затворила на ночь двери, решив, что выполнила свой долг по отношению к сироте.

Для Джейми же, ставшего чистильщиком обуви, наступил первый длинный, утомительный день. Он исходил со своим новым другом почти весь город и к вечеру с трудом передвигал ножки.

Малыш был очень озадачен, обнаружив, что Джим живет на задворках большого здания, заваленных разным старым хламом и множеством досок. В углу двора находилась маленькая, наскоро сколоченная из досок будка, покрытая найденным на улице куском брезента. Джим, напротив, чувствовал себя в своем скромном укрытии таким же довольным и независимым, как знаменитый философ, живший некогда в бочке.

Джейми тоскливо осмотрелся: здесь было даже хуже, чем у соседки!

– Разве у тебя нет постели? – спросил он, когда Джим, сняв свою куртку, с наслаждением растянулся на соломе.

– Мне и так хорошо! – ответил мальчуган.

– Как же я буду спать без подушки? – недоумевал малыш.

– Сними-ка свою куртку: я тебе сейчас сделаю подушку, – отозвался Джим.

Он наскоро завернул в куртку большой пучок соломы, а потом накрыл себя и своего маленького товарища старой попоной, служившей ему одеялом.

– Свернись калачиком, так будет теплее. И спи!

Через несколько минут Джим услышал возле себя легкий шорох. Взглянув одним глазом на своего нового компаньона, он увидел, что тот стоит на коленях, сложив ручки, и шепчет какие-то непонятные слова о насущном хлебе и прощении грехов, а под конец благодарит кого-то за хорошую постель.

– Постель неважная, и тебе не за что благодарить меня, – буркнул Джим, полагая, что эти слова относятся к нему.

– Да я не тебя благодарю, – возразил Джейми. – Мама учила меня молиться, но я так устал, что чуть не забыл об этом.

– Ну, так помолись заодно и за меня, – сказал Джим и, перепоручив таким образом свою религиозную обязанность простодушному малышу, повернулся на другой бок и заснул.

На следующее утро мальчики поднялись с первыми лучами солнца.

Джим быстро привел себя в порядок: он встряхнулся, надел свою куртку и, умывшись наскоро у ближайшего фонтана, был готов. Джейми последовал его примеру, но, умывшись, остановился в недоумении, не зная, чем вытереть лицо и руки.

– Как же быть без полотенца? – обратился он к Джиму.

– А на что у тебя носовой платок? – засмеялся Джим. – Ну, вытирайся скорей! Мы должны сначала заработать себе на завтрак, а потом уже есть его.

И вот уже в утреннем воздухе раздался звонкий голос Джима: «Кому сапоги почистить?» Ему, подобно дальнему эхо, вторил слабый голосок Джейми. Деньги на завтрак были скоро заработаны, и мальчики вошли в булочную.

– Ну, что ты себе выберешь? – спросил Джим, важным взглядом окидывая прилавок. – Случалось, когда мне не везло, я вместо булок и колбасы запасался здесь одним запахом.

– Я возьму себе пирожное, – мечтательно проговорил Джейми, соблазнившись видом расставленной по всему прилавку свежей выпечки.

– Пирожное?! – воскликнул Джим. – Сто́ит оно слишком дорого, а сыт от него не будешь. А булка с колбасой тебе не по вкусу?

Джейми покорился, и Джим запасся булками и колбасой.

– Тебе приходилось просить милостыню? – спросил Джейми, шагая по улице рядом со своим другом и с аппетитом уписывая завтрак.

– Милостыню? Нет, никогда! Ведь у меня есть сбережения в банке! – возразил Джим.

Он вынул из нагрудного кармана заляпанную банковскую книжку, показал ее своему маленькому компаньону и добавил:

– Сегодня мы пойдем туда за деньгами. Ведь тебе тоже надо купить ящик со всякими штуками для чистки обуви.

– Вот, возьми и мой доллар, – предложил Джейми, тронутый великодушием Джима.

– Нет, не надо. Положи его лучше в банк на свое имя – тогда у тебя тоже будет запас на черный день.

Едва открылся банк, как друзья уже явились туда.

– Мне нужно взять часть моих денег, мистер, – сказал Джим, подавая служителю свою банковскую книжку.

– Оставь-ка лучше свои деньги в банке, – посоветовал тот.

– Мне пора купить себе новую одежду, – возразил Джим, оглядывая свое рваное платье. – И вот его надо снабдить новым ящиком и инструментом, – прибавил он, кивнув в сторону Джейми.

– Сколько же тебе надо?

– Может быть, на все хватит и пяти долларов, но надо будет на всякий случай взять шесть. Мой друг тоже хочет открыть счет, – продолжал Джим, указывая на Джейми, который подошел к конторке и протянул свой доллар.

Чуть позже короткое свидание с торговцем готовой одеждой превратило Джима в очень опрятного мальчика. Однако юный чистильщик обуви не выбросил свои старые лохмотья, а благоразумн о приберег их для использования в рабочие дни. Джейми же был в восторге от своего нового ящика и радовался ему, как новой игрушке.

Так друзья стали работать вместе. Их дни проходили одинаково, за исключением разве что воскресений, когда мальчики заходили в церковь. Джиму очень нравилось звучание орга́на, а услышав однажды проповедь на слова Евангелия: «Оставьте детей приходить ко мне», он заметил своему маленькому приятелю:

– Ты ходи сюда, тебя здесь ждут.

Себя он считал совсем взрослым и не относил к «детям», но тем не менее в церковь всегда ходил охотно – и ради Джейми, и ради торжественной органной музыки.

Глава III

Про умение плавать и неожиданное знакомство

Дни становились длинными и жаркими, и Джим сильно потел в своей теплой куртке.

– Пойдем купаться, – сказал он однажды в знойный вечер своему маленькому товарищу.

– А где же ванна для купания? – наивно спросил Джейми.

– Ванна?.. По-моему, Атлантический океан лучше ванны! – заметил Джим.

– А ты не боишься утонуть?

– Утонуть?! Спроси-ка рыбу, может ли она утонуть! Ведь я умею плавать.

– А я не умею, – признался Джейми.

– Ты должен выучиться, если хочешь быть моим компаньоном!

С этого вечера мальчики часто стали ходить купаться в заливе. Не прошло и недели, как Джейми выучился отлично плавать. Но все равно Джим не позволял ему купаться одному и всегда держался поблизости, чтобы в случае опасности тотчас прийти на помощь.

Однажды приятели, по обыкновению, пришли на берег залива. На этот раз Джим заплыл далеко. Возле лодки старого рыбака он глубоко нырнул и пару минут плыл под водой. Вынырнув на поверхность, он очутился рядом с маленькой яхтой.

На роскошном судне находились две дамы и молодой джентльмен, с которым ссорился нарядно одетый мальчик. Последний схватил румпель[1]и пытался самостоятельно управлять судном. От его неумелых действий яхта начала резко разворачиваться и так сильно накренилась, что сам «рулевой», стоявший у борта, упал в воду и камнем пошел ко дну.

Джим мгновенно нырнул следом и через несколько секунд снова показался на поверхности – уже вместе со спасенным шалуном. Все произошло так быстро, что в воздухе еще не успел замереть душераздирающий крик матери.

Спасенного мальчика заботливо приняли на борт и укутали с ног до головы в дорогую шаль. Джим тоже поднялся на палубу и удивленно рассматривал богатое убранство судна.

Мать проказника от страха едва не лишилась чувств, поэтому молодой джентльмен поспешно повернул яхту к берегу.

– Спасибо. Меня зовут Чарльз Лоренц, – сказал он Джиму и поочередно показал рукой на остальных. – А это моя тетушка миссис Лоренц, ее сын Реджинальд и его гувернантка, мадемуазель Кларет…

Джим молча поклонился дамам и едва взглянул на спасенного мальчика. Он не чувствовал себя героем.

На пристани семейство Лоренц ожидал экипаж. Мистер Лоренц заботливо усадил обеих дам и мальчика, а сам остался на берегу, чтобы поставить яхту на место.

– Ты спас жизнь моему кузену, – обратился он к стоявшему рядом Джиму, – ведь я совсем не умею плавать. Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Я не беру награды за то, что умею плавать, – пожал плечами Джим. – Но обувь чищу за деньги. Вот если бы вы стали моим клиентом и позволили мне чистить свои сапоги…

– Эту работу у меня исполняет слуга, – улыбнулся молодой джентльмен. – Приходи ко мне завтра часов в двенадцать, – продолжил он, передавая Джиму свою визитную карточку. – Может быть, я найду для тебя какое-нибудь дело.

– Хорошо, я буду у вас в назначенный час, – ответил Джим, по-деловому взглянув на это приглашение, и, повернувшись на каблуках, удалился с пристани вместе с Джейми.

– Знаешь, дружище, это важные птицы! – заметил Джим своему маленькому другу, когда они отошли достаточно далеко, чтобы их не было слышно. – У них своя яхта для прогулок по морю, бриллианты и лакированные сапоги. По всему видно, что они люди знатные. Теперь этот маленький миллионер, наверное, не скоро захочет покататься на яхте! Как он перепугался! А когда я его схватил, он вцепился в меня, как речной рак.

– Бедненький, какой он был бледный! И все его локоны развились! – заметил с участием Джейми и добавил мечтательно: – Я тоже хотел бы иметь яхту.

– Потерпи немного, ты скоро тоже станешь миллионером, – отозвался Джим.

– Наверное, приятно иметь все, что хочешь, – продолжал малыш.

– Еще бы! Но, знаешь, почти все миллионеры были сначала чистильщиками обуви, – ответил Джим, стараясь его утешить.

– Ох, сколько же сапог им пришлось вычистить, прежде чем они нажили столько денег! – вздохнул Джейми.

– Да, немало! Но не все они умели хорошо чистить сапоги. И потому многие из них стали строить железные дороги.

Продолжая объяснять своему маленькому компаньону, откуда берутся миллионы, Джим скоро заметил, что тот его не понимает. И тогда, прекратив разговор, друзья молча отправились искать работу, выкрикивая: «Кому сапоги почистить?»

Глава IV

Про микстуру и борьбу за свободу

Вернувшись домой, миссис Лоренц тотчас уложила сына в постель и послала за домашним доктором. Она овдовела несколько лет назад и, не чая души в своем единственном сыне, наследнике многих миллионов, ежеминутно трепетала за его здоровье. Своего домашнего доктора она считала каким-то добрым гением, обязанным строго следить за самочувствием ее любимца и всегда иметь наготове лекарство против любого недуга. На самом же деле мальчик был совершенно здоров, только сильно раздражен: ведь его, как грудного младенца, уложили в постель только потому, что он упал в воду!

– Скажите, доктор, что вы ему пропишете? – с тревогой спросила миссис Лоренц.

– Я не стану принимать никаких лекарств! – предупредил маленький джентльмен.

Доктор знал, что в таких случаях надо было угодить и матери, и сыну.

– Мой дорогой мальчик, – ласково начал он, – я тебе дам очень вкусное лекарство, и ты даже не заметишь, как проглотишь его.

– Все лекарства противные! У меня ничего не болит! Вы меня только сердите! – раздраженно воскликнул мальчик.

– У тебя лихорадка, мой дорогой, она очень опасна. Если ты примешь это лекарство, я подарю тебе маленькую арабскую лошадку, – принялась увещевать непослушного ребенка мать.

– Мне не надо лошадок! У меня есть Дик. А микстуру я не стану пить и за сто лошадок!

– А если я тебе подарю новые золотые часы, ты примешь лекарство? – упрашивала нежная мать.

– Нет, нет и нет! Часы – несносная вещь, они всегда ломаются! К тому же у меня есть хорошие часы.

– Милый Реджинальд, пойми: доктор Кемпер прописал лекарство ради твоего же здоровья! Ну, хочешь, я подарю тебе велосипед? Ты давно хотел его. Ну скажи маме, чего ты хочешь, и я сейчас же исполню твое желание!

– Я хочу встать, одеться и идти играть с тем мальчиком, который вытащил меня из воды! – ответил Реджинальд.

– Но ведь он всего лишь один из этих ужасных чистильщиков обуви! Ты, верно, шутишь?

– Нет, я совсем не шучу, и, если вы с доктором не оставите меня в покое, я убегу от вас и тоже стану чистить сапоги на улицах!

– О, Реджинальд, ангел мой, не говори мне таких ужасных вещей! Ведь ты всегда делал все, что хотел, и имел все, что только можно купить за деньги.

– Мне не надо ваших прекрасных вещей, которые покупаются за деньги! Я хочу делать, что мне нравится, и не хочу, чтобы вы с доктором и мадемуазель Кларет каждую минуту следили за мной!

– Но ведь я беспокоюсь о твоем здоровье! – заметила кротко несчастная мать. – И забочусь о твоем воспитании.

– Мне наскучили ваши заботы! Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое!

Миссис Лоренц была поражена словами сына. – Он прежде никогда не говорил так! – заметила она доктору. – Не усиливается ли у него лихорадка, доктор?

– А теперь я всегда буду говорить так! – закричал маленький тиран, радуясь, что его слова о желаемой свободе произвели на мать такое сильное впечатление. – Я хотел бы быть Робинзоном Крузо и жить на необитаемом острове! Тогда никто не мешал бы мне делать все, что мне вздумается.

– Зачем ты говоришь такие вещи, дорогой мой? Этим ты очень огорчаешь свою бедную маму…

– Ну так что же? Ведь и вы меня тоже огорчаете! Не хочу больше лежать! И сейчас же встану! – и мальчик поднялся на кровати, но был удержан матерью.

– Реджинальд, милый мой, – обратилась она умоляющим голосом к сыну, – скажи мне, могу я хоть как-то уговорить тебя принять лекарство?

– Да! – последовал неожиданный ответ.

– Как же, мой дорогой? – воскликнула бедная мать, с которой уже начинала делаться истерика при мысли, что потеряно столько драгоценного времени.

– Пошлите за тем мальчиком, который вытащил меня из воды! И я тут же приму ваше противное лекарство! – и мальчик широко открыл рот, закрыл глаза и, закинув назад голову, стал с мученическим видом ожидать ложки с микстурой.

– Скорей, скорей, доктор! – торопила мать, опасаясь, что капризный рот сына опять закроется.

Доктор поспешно поднес ложку. Мальчик проглотил микстуру, сделав гримасу, и тяжелый подвиг был совершен.

– Ну, теперь пошлите за тем чистильщиком сапог! – потребовал маленький тиран, утирая губы.

– Но у меня нет его адреса, – попыталась отговориться мать.

– Тогда мы напечатаем объявление в газетах! Напишите, пожалуйста, объявление, – обратился Реджинальд к доктору, вполне уверенный, что его приказание, хоть и отданное в виде просьбы, будет тотчас же исполнено.

– Как же мне писать? Я даже не знаю его имени, – возразил доктор, желавший, в свою очередь, оттянуть время.

– Не знаете, как писать? Ну, так я вам скажу, – Реджинальд на минуту задумался. – Напишите так: «Тот чистильщик обуви, который вытащил из воды упавшего в заливе с яхты “Быстрая” мальчика, услышит очень приятную для себя новость, если явится ко мне». Потом напишите наш адрес и, если нужно, мое имя.

– Имени не надо, – заметил доктор, садясь по просьбе миссис Лоренц за письменный стол писать более грамотное объявление, нежели продиктованное его маленьким пациентом.

– Благодарю вас, доктор, – сказал Реджинальд, когда доктор закончил писать, – но помните: я буду просматривать все утренние газеты и увижу, поместили ли вы мое объявление, – добавил он на прощание. – Теперь опусти шторы, мама. Я попробую уснуть, иначе мне не дождаться завтрашнего дня. Когда придет тот мальчик, я оставлю его у себя, чтобы он выучил меня плавать и делать все, что делают другие мальчики, у которых нет денег.

С этими словами Реджинальд повернулся лицом к стене, но тотчас снова окликнул мать:

– Мама, я закрою глаза, чтобы вы не уговорили меня принять еще какое-нибудь лекарство. Лучше отдайте мою микстуру тому мальчику, когда он придет. Ведь он пробыл в воде не меньше меня!

Глава V

Про то, что произошло в доме Лоренцев

Когда миссис Лоренц пообещала своевольному сыну послать за чистильщиком обуви, она не знала, что ее племянник, Чарльз Лоренц, уже пригласил мальчика к себе на следующее утро.

В назначенный час на парадной лестнице раздался резкий, непривычный звонок, обеспокоивший Тиммона, слугу Лоренцев. Поспешно отворив дверь, он, к своему негодованию, увидел перед собой двух скромно, но чисто одетых мальчиков.

Не дожидаясь замечания за слишком нетерпеливый звонок, Джим объяснил ему причину своего прихода. Тиммон уже слышал от прочей прислуги, что маленький хозяин решил обзавестись живой игрушкой в лице какого-то чистильщика обуви. Догадавшись, что один из стоявших перед ним мальчиков и есть то самое лицо, он с высокомерной насмешкой обратился к вошедшим с вопросом:

– Неужели вы пришли пешком? Разве мистер Лоренц не послал за вами экипаж?

– Наша коляска осталась там, за углом, – без запинки ответил Джим, подразумевая виденную им по пути ломовую телегу.

– Растрезвонились на все парадное! Могли бы явиться и с черного хода… – презрительно проворчал Тиммон.

– А на кой нам дверь для прислуги? Мы пришли увидеться с мистером Лоренцем, а не с его холуями, – незамедлительно последовал дерзкий ответ.

В этот момент на верхней площадке лестницы показался Чарльз Лоренц. Пригласив мальчиков в гостиную, он, извинившись, оставил их ненадолго одних, мимоходом шепнув слуге:

– Два-десять, Тиммон.

– Слушаюсь, сэр! – отозвался тот и занял позицию в дверях комнаты.

Чуткий слух Джима тотчас уловил этот шепот, и лицо его побагровело от негодования.

Вернувшись через несколько минут, молодой джентльмен объявил мальчикам, что его кузену доктор еще не разрешил выходить из своей комнаты и потому мистер Реджинальд будет очень рад видеть их у себя.

– Позвольте сказать вам пару слов, мистер Лоренц, прежде чем я сделаю еще хоть шаг в этом доме, – проговорил Джим, дрожа от гнева. – Знайте: я ни разу в своей жизни ничего не украл.

– Да разве я обвиняю тебя? – спросил мистер Лоренц, краснея в свою очередь.

– Да. Вы велели своему вышитому галунами холую не спускать своих двух глаз с моих десяти пальцев. Я не хуже вас понимаю, что значит «два-десять».

– Прошу у тебя извинения, – смутился молодой джентльмен. – Видишь ли, к нам приходит много чужих людей, и мы должны соблюдать осторожность. Здесь много дорогих вещиц…

И мистер Лоренц указал на расставленные по всей гостиной драгоценные безделушки.

– Мне не нужны ваши цацки, – с презрением ответил Джим, тяжело переводя дух. – Даже если бы я умирал с голоду, а они были хлебом, я и тогда бы не дотронулся до них!

– Я уверен, что мы понимаем друг друга, – примирительно заметил мистер Лоренц, сожалея, что напрасно заподозрил мальчика. – Мне жаль, что я не отнесся с полным доверием к такому хорошему человеку, как ты. Но, видишь ли, этот дом не мой, я здесь только вроде управляющего и должен смотреть за всем.

– Хорошо, мистер Лоренц, – сказал Джим, успокаиваясь. – Когда вы придете в гости ко мне, можете брать все, что хотите, только не трогайте моей чести.

В эту минуту сверху раздался повелительный детский голос:

– Чарли, иди же скорей! Я жду тебя целый час!

– Слышите, это нас зовет мистер Реджинальд, – заметил молодой джентльмен и вместе с мальчиками стал подниматься по мраморной лестнице.

– Я очень рад, что ты пришел, и хочу поблагод арить тебя за то, что ты вытащил меня из воды! – радостно приветствовал Реджинальд Джима. – Ты, верно, прочел мое объявление в газете?

Миссис Лоренц сидела в сторонке и, глядя на мальчиков, с недовольным видом прикусывала себе нижнюю губу.

– Нет, – ответил Джим спокойно, не обращая никакого внимания ни на роскошную обстановку вокруг, ни на недовольство хозяйки дома.

– Значит, ты сам отыскал меня? – самоуверенно спросил Реджинальд.

– Нет, на это у меня нет времени: я отыскиваю только своих клиентов. Мистер Лоренц пригласил меня прийти сюда, и я думал, что у него есть для меня дело.

– Но вот тут в газете «Герольд» напечатано мое объявление, хотя доктор написал его не так, как я ему говорил. Знаешь, мама хочет вознаградить тебя!

– Я не беру денег за то, что умею плавать, – грубо отрезал Джим.

– Но я хочу, чтобы ты научил меня плавать.

– Тогда тебе придется брать уроки в домашней ванне, Реджинальд, – вмешалась в разговор миссис Лоренц.

Мальчик, как ужаленный, повернулся к матери.

– Ну нет, мама, этого не будет! Я буду купаться в заливе и нырять с лодки, как делают другие мальчики!

Миссис Лоренц оцепенела от страха, ее словно окатило морской волной.

– О, мой ненаглядный Реджинальд! – воскликнула она. – Если ты непременно хочешь иметь при себе чистильщика обуви, так возьми того, маленького: он красивый и, кажется, кроткий.

– Я возьму себе такого, какого хочу! – резко ответил мальчик. – Как тебя зовут? – обратился он к Джиму.

– Джим Трейси.

– Вот такого-то мне и надо, как Джим Трейси.

– Вы останетесь мной довольны! Я вам отлично вычищу сапоги, – заметил Джим, думавший только о своем деле.

– Мои сапоги не надо чистить, – возразил Реджинальд, выставляя вперед ногу, обутую в лакированный сапожок. – У нас найдется много других дел, кроме чистки обуви!

– Реджинальд! – воскликнула миссис Лоренц, желая остановить сына.

– Мне все наскучило, да и тебе, должно быть, тоже порядком надоело чистить сапоги. Поэтому ты останешься при мне и будешь учить меня делать то, чего я не умею.

– Вот тебе раз! Я смотрю, вы хорошо научились только одному делу, а именно, ездить… на других, – заметил Джим колко.

– О, да! – возразил с живостью Реджинальд, не поняв насмешки. – У меня уже есть настоящая лошадка, но она мне тоже надоела!

– Но я вам скажу, мистер миллионер, что вот эта лошадка не позволит вам ездить на себе! – воскликнул Джим, ударяя себя в грудь.

– Да мне этого и не надо. Я уже большой и даже не катаюсь теперь верхом на кузене Чарли. Но каждому из нас дадут по лошадке, мы будем вместе ездить верхом по парку и…

Мальчик внезапно умолк, заметив, что Джим готов прыснуть со смеху.

– Разве ты не хочешь жить со мной и одеваться, как я? – с изумлением спросил Реджинальд, оглядывая свой роскошный костюм.

– Я еще не обезьяна шарманщика! – расхохотался Джим.

– Ах, вот что!.. Ну, тогда я буду одеваться, как ты!

– Реджинальд, тебе пора принять лекарство, – заметила миссис Лоренц, доставая микстуру.

– Ну вас с вашим лекарством! – вспылил мальчик. – На самом интересном месте вдруг бросай все и принимай вашу противную микстуру… Ах, я хотел бы лучше умереть! – добавил Реджинальд сквозь слезы.

– Вы, миллионер, умереть?! – с усмешкой спросил Джим.

– Я всегда был только миллионером, – хмуро ответил Реджинальд, подавленный своим горем.

– Вот нашли о чем горевать! – снова расхохотался Джим. – Скажите только слово, и тотчас найдутся люди, которые охотно избавят вас от этой обузы!.. Но, прощайте, мне некогда терять с вами время! – и Джим повернулся, чтобы уйти.

– Погоди, Трейси. Где ты живешь?

– Нигде.

– Как нигде? Куда же почтальон приносит тебе письма?

– Я никогда не получаю писем.

– Разве твои друзья не пишут тебе?

– У меня нет друзей, кроме него, – ответил Джим, указывая на Джейми.

– Ну, так я буду твоим другом! И буду писать тебе письмо. Только скажи куда!

– Если вы вздумаете когда-нибудь послать мне письмо, то адресуйте его Патрику Мерфи, в Главное полицейское управление.

– О Боже! – ужаснулась миссис Лоренц. – Ради Бога, Чарли, отдай скорее этим мальчикам деньги и выпроводи их отсюда. Скажи Энн, чтобы она отвела их в буфетную и велела Энтони накормить их. Кроме того, – обратилась она к Джиму, – вам дадут с собой хорошей еды и целый узел с поношенным платьем Реджинальда.

– Не беспокойтесь, сударыня, – гордо вскинул голову Джим. – Мы не берем милостыни. Мы сами зарабатываем деньги и честно платим за свою одежду и еду!

Мистер Лоренц проводил мальчиков вниз и сунул в руки Джима толстый бумажник со словами:

– Это тебе и твоему маленькому помощнику, которому следовало бы сидеть в школе, а не топтать улицы. Прощайте!

И прежде чем Джим успел ответить, дверь за ними захлопнулась, и мальчики очутились на улице.

Глава VI

Про кислое и сладкое и про полученный бумажник

Джейми с сожалением оглянулся на прекрасный дом, из которого они только что вышли.

– Эх, вот бы нам жить там!.. – произнес он с глубоким вздохом.

Джим резко обернулся и сурово взглянул на своего маленького товарища, которого вел за руку. Он сильно привязался к этому милому беспомощному ребенку, заброшенному судьбой в его одинокую жизнь. Сердце его сжалось при мысли о том, что он не может сделать для малыша того, что подсказывало ему его доброе сердце и чего требовала нежная натура Джейми.

– Ты хочешь пойти туда и сделаться обезьяной этого избалованного мальчишки?.. Уже надоело чистить сапоги? Хочешь бросить меня?

– О нет, Джим! – воскликнул Джейми, крепко ухватившись за руку своего друга. – Но ведь было бы хорошо, если бы мы жили там вместе!

– Ну нет, только не для меня! – ответил Джим. – Там совсем нет воздуха, я чуть не задохнулся. Весь дом – точно могила какая, даже никаких звуков с улицы не слышно. По всем комнатам так и несет духами, а от этих огромных занавесей прямо дух захватывает. Неудивительно, – продолжал Джим, – что этому Реджинальду становится душно!.. Видел, как его вырядили? Точь-в-точь как рождественскую куклу!

– А по-моему, он очень красив, – возразил Джейми. – Жаль только, что он совсем не говорил со мной…

– Немудрено. Видишь ли, ему нужна перемена: он хочет кислого, а ты сладкий. Ну а я кислый, вот он и пристал ко мне!

– Но мне он все-таки понравился, – настаивал Джейми. – Он такой… хороший…

– А я плохой? – задиристо спросил Джим, задетый за живое впечатлением, произведенным на Джейми маленьким миллионером.

– Нет, что ты! Ты не плохой, Джим, ты тоже хороший. И если тебя хорошо одеть, ты даже будешь красив.

– Разве я плохо одет? – почти крикнул Джим. – Но все-таки не так красиво, как он, – признался Джейми.

– Значит, по-твоему, я был бы красив в красной бархатной одежде и с длинными локонами? – презрительно спросил Джим.

– Да, но он не работает в этой одежде, – заметил Джейми.

– Куда ему работать! Он знай себе только приказывает да, засунув руки в карманы, смотрит, как другие выполняют его распоряжения.

– А отчего он так невежливо говорил со своей мамой? Наверное, он был сердит на нее? Да?

– Должно быть, так. Видишь ли, он бесится, что его заставляют принимать так много лекарств, и начинает брыкаться, как лошадка, потому что ему надоело быть на привязи у матери. По-моему, мальчик должен быть мальчиком, если он хочет когда-нибудь сделаться мужчиной, – убежденно продолжал Джим. – Было бы хорошо, если бы он взял тебя к себе…

– Разве ты хочешь отделаться от меня, Джим? – спросил сквозь навернувшиеся слезы Джейми.

– Нет, ни за что! Я не променяю тебя на всех щеголей на свете, – ответил Джим решительно. – Я это только так сказал…

Когда они добрались до нижней части города, было уже поздно приниматься за работу. К тому же Джейми очень устал, и потому Джим решил идти домой и лечь спать пораньше. Банк был уже закрыт, и бумажник с деньгами пришлось поневоле оставить у себя до следующего утра.

– Давай-ка посмотрим, сколько тут? Пятерка или десятка? – сказал Джим, открывая дома бумажник. – Господи! Да тут целых десять десяток! – воскликнул он, вытаращив глаза от удивления и перебирая новенькие хрустящие бумажки. – Видно, мистер Лоренц ошибся и дал мне не тот бумажник!..

Первой мыслью Джима было немедленно отнести деньги обратно и таким образом исправить предполагаемую ошибку, но, взглянув на раскрасневшееся и утомленное личико растянувшегося на соломе Джейми, он отложил и это дело до утра. Однако же сумма была слишком велика, чтобы оставлять ее в их ненадежном убежище, и Джим решил отнести деньги на сохранение своему хорошему другу, дюжему молодому полисмену Патрику Мерфи.

Они познакомились в то время, когда Джим только поселился на складском дворе. Дружба их началась с маленькой ссоры, когда полицейский потребовал, чтобы Джим переехал на другую квартиру.

– Здесь жить нельзя, – говорил полисмен, – ты должен поселиться в общежитии для чистильщиков обуви!

– На это у меня нет лишних денег, – честно ответил ему Джим.

– Так вычисти мне сапоги, я тебе заплачу, – сказал Мерфи.

Джим вычистил сапоги и получил деньги.

– Ну, теперь убирайся отсюда! – прикрикнул полисмен.

– Не горячись, служивый, – возразил Джим, – помнишь, ты однажды говорил мне, что когда-то сам был бедным мальчиком? Значит, ты должен знать, как нелегко нам живется. Отчего ты не хочешь позволить мне остаться здесь?

– Оттого, что ты подожжешь двор своими спичками и окурками сигар.

Вместо ответа Джим засунул руки в штаны и вывернул свои грязные карманы.

– Видишь, у меня нет ничего: ни спичек, ни окурков! – ответил он.

– Но ты будешь зажигать свечку или лампу и шуметь со своими товарищами.

– У меня нет товарищей, только клиенты, – возразил Джим. – И баловаться мне тоже некогда: я только работаю и сплю.

– Разве ты никогда не бываешь… ребенком? – спросил полисмен, против воли залюбовавшись энергичным мальчуганом.

– Мне некогда быть ребенком. Я жду, пока разбогатею…

Некоторое время полицейский зорко следил за мальчиком, но скоро убедился, что тот держит свое слово. Тогда он оставил Джима в покое, предоставив ему жить в берлоге на задворках.

Мерфи охотно принял бумажник на хранение, когда узнал, каким образом мальчику достались такие крупные деньги.

– Я приду за ними завтра утром, – сказал ему Джим, уходя, и, вернувшись в свою каморку, вытянулся рядом с Джейми под старой попоной и вскоре заснул спокойным, счастливым сном.

Глава VII

Про французские глаголы и золотые локоны

После невольного купания в заливе за Реджинальдом стали зорко следить днем и ночью. Перед сном ему аккуратно подавалось лекарство, и в доме соблюдалась полнейшая тишина. Гувернантка затаив дыхание на цыпочках ходила по толстым коврам, а миссис Лоренц отдавала приказания касательно комфорта своего сына таким тихим шепотом, что казалось, он исходил от какого-то привидения. Лампа с золоченой подставкой освещала мягким полусветом великолепно убранную комнату.

Мальчик лежал на пуховой подушке, раскидав по ней свои длинные золотистые локоны. Его белоснежные ручки покоились на шелковом одеяле, а балдахин из газового тюля еще более приглушал и без того слабый свет лампы. Над изголовьем кровати красовался тонкой резьбы ангел-хранитель с распущенными крыльями, под которыми находилась изящная надпись с инкрустацией: «Он дарует сон своим избранным».

Рядом с кроватью на бронзовой табуретке лежали принадлежности утреннего туалета: маленький атласный халат, шелковые чулки и вышитые золотом туфли. Позади открытых портьер алькова[2]виднелась кровать преданной гувернантки, которой было наказано не смыкать глаз во время сна ее дорогого питомца. Сама миссис Лоренц находилась в соседней комнате и строго следила за точным исполнением ее приказаний.

Ночь прошла спокойно, и только спустя пять-шесть часов после того, как Джим и Джейми успели заработать и съесть свой завтрак, Реджинальд открыл глаза навстречу прекрасному летнему дню.

Мадемуазель Кларет была все время настороже и, как только мальчик проснулся, пожелала ему доброго утра и спросила по-французски, не угодно ли ему встать.

– Угодно! – кивнул ее подопечный.

– Будьте любезны отвечать мне по-французски.

– Я буду отвечать вам по-французски только тогда, когда захочу, – последовал ответ.

– Но, мистер Реджинальд, ваша мама желает, чтобы вы говорили со мной по-французски.

– Я не француз, и вы, мадемуазель, не сделаете из меня француза.

– Разве вы не хотите быть вежливым? Этого все от вас ожидают.

– Вы вечно ожидаете чего-то, мадемуазель. Отчего бы вам не подождать, когда оно само явится?

– Вы огорчаете меня, мистер Реджинальд.

– Огорчаю? А вспомните-ка, мадемуазель, сколько раз вы огорчали меня своими несносными французскими глаголами!

– Это делалось ради вашей пользы.

– Я всю жизнь делал все ради своей пользы, теперь же я буду…

– Нет, нет, мистер Реджинальд, – прервала его гувернантка, – не говорите ужасных вещей, будьте хорошим мальчиком!

– Что с тобой, мой милый? – спросила миссис Лоренц, поспешно входя в комнату. – Мадемуазель, ведь я вам велела никогда не спорить с Реджинальдом.

– Но, мама, мадемуазель и не спорила со мной, это я спорил с ней! – возразил маленький тиран.

– Ты не должен волноваться, мой дорогой! Доктор Кемпер говорит, что это вредно для твоего здоровья.

– Мама, – спросил вдруг Реджинальд, – а доктора долго живут?

– Какой странный вопрос! Они живут так же долго, как и другие люди, друг мой.

– Как бы я хотел, чтобы доктору Кемперу было лет сто…

– Что ты хочешь этим сказать, Реджинальд? Тебе надоел наш добрый доктор?

– Да, мама, очень надоел!

– Ты хочешь другого?

– Да, мама, я хочу, чтобы у меня был мертвый доктор!

Миссис Лоренц не нашла удобным продолжать этот разговор и послала гувернантку проверить температуру воды в ванне, приготовленной для мальчика. Ванна оказалась готова, и маленький джентльмен предложил матери удалиться из комнаты.

– Ты сама знаешь, мама, какая ты беспокойная, – сказал он, – а я едва выношу около себя даже мадемуазель.

– Только не оставайся слишком долго в воде, дорогой, и не замочи свои локоны. Да не забудь потом, как выйдешь из ванны, сейчас же надеть туфли, – наказывала ему мать, уходя.

– Ну, мадемуазель, теперь вы тоже можете идти, – мальчик повелительным жестом указал гувернантке на дверь.

– Боюсь, вы, пожалуй, еще утонете в ванне, – заметила француженка с тревогой, покорно направляясь к выходу.

Остановившись за дверью, она приложила ухо к замочной скважине и скоро услышала, что ее воспитанник начал плескаться в воде.

Через некоторое время она снова подошла к двери, за которой все еще раздавался плеск воды.

– Доктор запретил вам оставаться в ванне дольше десяти минут! – с беспокойством крикнула она своему питомцу.

– Мой доктор умер и не может теперь ничего запрещать! – послышалось из-за двери.

– Ваша мама говорит…

– Моя мама говорит то, что думает мой новый доктор! – крикнул мальчик.

И в ванной комнате наступила тишина.

– Мистер Реджинальд! Мне страшно! Ради Бога, впустите меня! – закричала гувернантка.

Ответа не последовало.

– Мэм, мэм! – закричала мадемуазель Кларет в испуге. – Мистер Реджинальд не отвечает! Я боюсь за него!

На крик прибежала миссис Лоренц и стала умолять сына отворить дверь. Наконец задвижка щелкнула, дверь распахнулась, и обе женщины увидели Реджинальда среди груды лежавших на полу золотистых локонов. Ножницы в руках мальчика служили явной уликой совершенного им преступления.

– Реджинальд, дитя мое! Что ты наделал? – всплеснув руками, воскликнула миссис Лоренц при виде остриженной и взъерошенной головы своего любимого чада.

– Джим Трейси не носит локонов! – коротко и твердо ответил мальчик.

– О, эти прекрасные локоны! – воскликнула гувернантка с сожалением.

– О, эти прекрасные локоны! – повторил, передразнивая, мальчик и, схватив свой бархатный костюм, с презрением швырнул его в ванну.

– О, это прекрасное пунцовое платье! – совсем оторопела гувернантка. – Вы ужасный мальчик!

– Зато теперь я избавился от этой мартышкиной одежды и этих противных локонов, – злорадно заметил Реджинальд. – Если вам снова захочется вырядить меня обезьяной, лучше уж сразу повесьте меня на стену гостиной рядом с прочими вашими побрякушками!

– Это ужасно! – простонала миссис Лоренц и, обращаясь к гувернантке, указала на лежавшие на полу локоны. – Подберите их. Я думаю, мне придется вас уволить, мадемуазель Кларет: вы не можете больше справиться с Реджинальдом.

Бедная гувернантка побледнела и молча вышла из комнаты, а из-за двери немедленно раздался гневный голос мальчика, прозвучавший в ушах француженки чудесной музыкой:

– Ты тоже не можешь справиться со мной, мама! Однако я все-таки тебя до сих пор не отсылал прочь!

Миссис Лоренц залилась слезами.

– Мама, мама, прости своего гадкого Реджинальда! – воскликнул мальчик, бросаясь на шею матери. – Мне очень жаль, что я заставил тебя плакать. Я постараюсь исправиться. Но ты должна оставить мадемуазель Кларет!

– Но зачем ты остриг свои чудесные локоны, Реджинальд? Ведь я хотела заказать твой портрет вместе с Вилли Сондерсом, и вы на нем вышли бы как два маленьких принца!

– Маленькие принцы гораздо счастливее меня, мама! – печально заметил Реджинальд.

– Что же мне сделать для тебя, чтобы ты был счастлив, дитя мое? – спросила со слезами на глазах нежная мать, прижимая мальчика к груди.

– Ради Бога, мама, не делай ничего. Просто оставь меня в покое, и я буду очень счастлив! – честно ответил мальчик.

Глава VIII

Про вторичный визит и неправильный завтрак

Поднявшись рано утром и уже позавтракав, наши чистильщики обуви отыскали полисмена Мерфи и забрали у него бумажник, чтобы возвратить владельцу.

Подойдя к парадной лестнице, Джим остановился в нерешительности: ему не хотелось встречаться с надменным Тиммоном, который обязательно стал бы расспрашивать их о цели визита.

Но в тот момент, когда мальчик уже решился нажать кнопку звонка, дверь отворилась и на пороге показался Чарльз Лоренц. Он удивленно взглянул на мальчика, но Джим, нисколько не смущаясь, вынул из кармана бумажник и подал его молодому джентльмену.

– Вы ошиблись, мистер Лоренц, – сказал он, – и, видно, не заметили, что дали мне сто долларов.

– Нисколько, – возразил молодой джентльмен, – моя тетушка назначила тебе именно такую сумму.

Мальчик с удивлением уставился на него.

– По сравнению с тем, что ты сделал для Реджинальда, это мелочь, Трейси.

– Но мне не нужна награда. Я сделал бы то же самое и для собаки!

– Ты странный мальчик, раз отказываешься от денег, когда их тебе дают, – заметил мистер Лоренц, с любопытством оглядывая Джима.

– Я не привык получать подачки, я сам зарабатываю себе на хлеб!

– Но ведь ты же нуждаешься в деньгах? Открой счет в банке. Ты знаешь, что это такое?

Вместо ответа Джим вынул из кармана свою грязную банковскую книжку и велел Джейми сделать то же самое.

«Джеймс Грей, один доллар», – прочел мистер Лоренц.

– Я вижу, ты умеешь беречь деньги, – заметил он Джиму, возвращая Джейми его «финансовый документ», – значит, у тебя уже есть маленький запасец на черный день.

Молодой джентльмен кивнул мальчикам головой и отправился на службу, а Джим со своим маленьким другом пошли на поиски работы. Завернув за угол прекрасного дома миссис Лоренц, Джейми вдруг заметил в окне большую клетку, в которой среди роскошных цветов порхали птички.

– О, Джим, взгляни-ка сюда, какое чудо! – воскликнул Джейми, бросаясь к окну.

Джим последовал за ним и тоже залюбовался птицами…

В это утро Реджинальда одели в прекрасный новый костюм, и мадемуазель Кларет смиренно упрашивала своего питомца не мять и не пачкать новой одежды. Вместо ответа мальчик бросился на пол и принялся валяться и брыкаться, как резвая лошадка, только что выпущенная на пастбище.

– О, мистер Реджинальд, вы испортите ваш великолепный костюм! – воскликнула гувернантка, не зная, что ей делать.

– Да, мадемуазель, и буду делать это до тех пор, пока мне не дадут такую одежду, какую я хочу! И я запрещаю вам говорить со мной на вашем противном французском языке.

– Но что же мне делать, сэр? Вы не позволяете мне говорить по-французски, а ваша мама недовольна, когда я говорю с вами по-английски. Как мне угодить вам обоим?..

– Я вам скажу, как вы можете угодить мне, а на маму просто не обращайте внимания, – сказал Реджинальд.

– И чем же я могу угодить вам, сэр? – спросила гувернантка, обрадовавшись случаю снискать расположение воспитанника.

– Исполняйте все, что я вам приказываю, и не делайте того, что я вам запрещаю. И не мешайте делать, что мне вздумается, – присовокупил Реджинальд.

– Хорошо, сэр. Может быть, вам теперь угодно еще немного побрыкаться на полу? – предложила гувернантка совершенно серьезно. Она решила проверить, какое впечатление произведет на ее своевольного воспитанника готовность ему потакать.

– Нет! Если вы хотите, чтобы я повалялся, то я нарочно не сделаю этого. А если вы не хотите, так я сейчас же опять брошусь на пол.

– Вам трудно угодить, сэр, вы просто невозможны и доведете меня до седых волос.

– Нет, этого я не сделаю, мадемуазель. Вы можете быть спокойны насчет ваших красивых черных локонов. Но я ужасно голоден, и вы можете отвести меня к завтраку.

Мадемуазель Кларет пришла в восхищение от столь разумного пожелания своенравного воспитанника и тотчас провела его в столовую, на одном из окон которой как раз и находилась клетка с птицами.

Время общего завтрака уже прошло, и прекрасно сервированный стол, уставленный серебром и свежими букетами, ожидал лишь маленького джентльмена. Реджинальд сел за стол и, болтая ногами, смотрел с недовольным видом на поданные блюда.

– Тут нет ничего вкусного! – заметил он, надув губки.

– Что вы, сэр! Чем же нехороши поджаренный цыпленок, земляника со сливками и кофе со свежей булкой?

– Вы говорите в точности, как доктор Кемпер говорит о «вкусном» лекарстве, – передразнил он гувернантку. – Но все это совсем невкусно!

В это время в столовую вошла миссис Лоренц. Она обычно присутствовала при завтраках сына, чтобы следить, подаются ли ему надлежащие блюда и ест ли он столько, сколько нужно.

– Скажи мне, что ты хочешь к завтраку, дорогой? – спросила она мальчика.

– Я хочу жаренной на рашпере[3]утки и гречневых лепешек, – ответил мальчик.

– Но ведь теперь не время этим кушаньям, мой милый, – заметила мать.

– Тогда дайте мне перепелку на жареном хлебе.

– Перепелок тоже не едят в это время, Реджинальд.

Мальчик с шумом выскочил из-за стола и хотел было выбежать из комнаты, как вдруг лицо его просияло: он заметил две удалявшиеся от окна знакомые фигуры.

– Стой! Стой! – закричал он. – Мама, пошли скорей за ними Тиммона. Это Джим Трейси! Я не съем ни одной крошки, если ты не позволишь ему прийти сюда.

Миссис Лоренц тотчас приказала слуге привести мальчиков в столовую.

– Вероятно, он хочет еще денег! – пробормотала она, когда Реджинальд, выбежавший на парадную лестницу, вернулся с обоими мальчиками.

– Ты пришел ко мне в гости, Джим? – обрадованно спросил Реджинальд.

– Нет, и не думал, – пожал плечами Джим. – Я приходил возвратить деньги.

– Разве тебе показалось мало? – спросила миссис Лоренц.

– Нет, я думал, вы по ошибке дали мне так много, – пояснил Джим.

– Тут не было ошибки. Я дала тебе сто долларов.

– Ведь это безделица, Трейси! – воскликнул Реджинальд. – Я думаю, моя лошадка стоит дороже. Мама, если он не хочет брать денег, купи ему тоже маленького пони… Ах, вот еще что: не хотите позавтракать со мной? – воскликнул Реджинальд, вспомнив, что он голоден. – Я не хочу земляники.

– А я очень люблю ее, – скромно признался Джейми, не сводя глаз с ягод. – Только мне очень давно не доводилось ее есть…

– Так садись рядом со мной и ешь! Мама, вели, пожалуйста, принести еще жареных цыплят для Трейси!

– Я уже завтракал, – возразил Джим, – и не хочу цыплят. Я наелся колбасы.

– Знаешь ли, доктор Кемпер говорит, что весенние цыплята очень хороши и питательны, – уговаривал несговорчивого чистильщика Реджинальд, приводя, незаметно для самого себя, доводы своей матери.

– Мне не нужен доктор, который указывал бы мне, что я должен есть, когда голоден, – возразил Джим, вместе с Джейми следуя за миссис Лоренц в прихожую, куда она пригласила их знаком.

– Прошу вас немедленно уйти, – сказала она тихим голосом. – Я не сомневаюсь, что вы хорошие мальчики, но не могу допустить, чтобы Реджинальд волновался, и не хочу, чтобы вы приходили сюда.

– Будьте спокойны, мэм, – отрезал Джим, – мы сюда больше не придем. Но если ваш младенец опять упадет в воду, вы тоже не волнуйтесь.

В эту минуту на верхней площадке лестницы показался Реджинальд. Полагая, что мать отвела Джима в сторону только затем, чтобы увеличить его вознаграждение, он с минуту прождал в столовой, а затем бросился в переднюю и оттуда на лестницу. Увидев уходящих мальчиков, он вспыхнул от досады и принялся звать их назад.

Джим не обратил никакого внимания на его настойчивые крики. Оглянувшись через какое-то время, он увидел, что Реджинальд стоит на пороге и, весь красный от гнева, топает ногами.

Глава IX

Про бой часов и китайскую вазу

Заботы миссис Лоренц о счастье и здоровье сына достигли размеров, походивших на преследование. Она зорко следила за каждым его шагом, контролировала каждое его движение. Похоронив мужа, она пуще глаза берегла единственного наследника и с помощью всевозможных агентов, доктора и гувернантки руководила его воспитанием.

Жизнь мальчика походила на заведенный механизм: все дни были точно расписаны по часам и ничем не отличались один от другого. Немудрено, что ребенку до тошноты наскучило это невыносимое однообразие, и он зачастую отказывался подчиняться требованиям своих воспитателей, в особенности, когда бой часов возвещал о начале новых занятий.

Однажды в ненастную погоду Реджинальд в обычный час прогуливался вместе с учительницей по крытой стеклом веранде в южном флигеле. Уроки давались мальчику большей частью на французском языке и составлялись как можно легче и привлекательнее, чтобы не слишком утруждать маленького джентльмена. К концу урока он очень заинтересовался одной французской басней… и вдруг послышался бой часов, а вслед за тем и голос матери, напоминавшей, что пора принять лекарство и садиться в ванну.

– Знаете, мадемуазель, когда я вырасту, я никогда не буду делать того, что мне не нравится! – сказал мальчик, нехотя следуя за гувернанткой.

– Чего же вы не будете делать, сэр?

– Я не буду принимать ванны.

– Как можно, сэр! Тогда вы будете ходить грязным.

– А еще я не буду пить лекарства.

– Тогда вы умрете.

– И разобью все часы в доме!

– Тогда вы не будете знать, когда ложиться спать, когда обедать и когда заниматься.

– Я не желаю знать, в какой час что делать! Я буду поступать так, как мне нравится, и заставлю часы и всех других тоже делать то, что я хочу.

– Тогда вы будете нехорошим мальчиком, сэр, и ваша мама будет очень несчастной.

– О, мама и так несчастна, – ответил с живостью Реджинальд, – так что ничего не изменится!

– Значит, вы не хотите, чтобы она была хоть один день счастлива, сэр?

– Но как же мне это сделать? – спросил со вздохом Реджинальд.

– Просто всегда слушайтесь маму, сэр.