Читать онлайн Роден бесплатно

Роден

Глава 1

 Маргарита

 Кто-то, узнав, что муж изменяет, впадает в депрессию, кто-то – в ярость, а я не понимала, что со мной происходит… Слез не было, шока тоже, ярости тем более, я просто впала в ступор, смотря, как Павел ведет к своей машине какую-то крашеную белобрысую курицу с ногами от ушей, задницей как орех и откровенно тискает ее по пути. Вот его ухоженная рука с кольцом на безымянном пальце проходится по талии, поглаживает бедра, слегка сжимает задницу, а девка запрокидывает голову и усмехается, закатывая глаза. Вот мой муж в неизменно дорогом классическом костюме наклоняется к уху этой курицы и что-то шепчет, прикусывая мочку. Павел открывает для девушки дверь, и шлепает упругую задницу, прежде чем она сядет. Такой довольный, как кот, садится рядом с ней, но машина стоит на месте. Кажется, они ждут нашего водителя.

Что я чувствую? – задаю сама себе вопрос и никак не могу на него ответить. Полная прострация и пустота. Будто это все происходит не со мной, а с кем-то другим, и я наблюдаю за чужим мужем, а не за Павлом, с которым прожила шесть лет. На улице начинается дождь, и крупные капли красиво окропляют черную тонированную машину Павла. В этом году май выдался холодным и дождливым. Мозг блокирует все мысли в моей голове и зачем-то анализирует погоду. Открываю рот как рыба, а слов не нахожу…

– Охренеть! Вот мудак! – произносит за меня моя подруга, которая совершенно незапланированно затащила меня выпить кофе в это кафе. Чувства возвращаются, и меня накрывает злостью, хочется убить Пашу и повыдергивать длинные нарощенные волосы этой курице. Сколько ей лет? Восемнадцать, двадцать? Не больше. А мне, значит, тридцать один и я уже не котируюсь. Теперь понятны все его частые рабочие поездки, вечные задержки на работе, постоянная усталость и нежелание проводить со мной время. Нет, Павлик, конечно, красавчик, ничего не скажешь, вон какую девку отхватил в своих сорок. Трахать так молодое и красивое тело, это я полная идиотка, что верила ему, да еще и жалела.

Резко соскакиваю с места и бегу на выход, когда в машину к мужу садится водитель.

– Рита! Стой, ты куда?! – догоняет меня Лелька, а я не могу ответить, у меня внутри начинает все гореть от злости и обиды. Машина Павла срывается с места, я быстро сажусь в свою и завожу двигатель. Подруга садится рядом, и я срываюсь с места, мчась за Павлом и его крашеной курицей.

– Рита, не гони, держи расстояние, просто не выпускай их из виду. Павел может заметить твою машину, – Лелька дает дельный совет, и я сбавляю скорость, немного сокращая расстояние. Ехали мы недолго, машина Павла припарковалась у пятизвездочного отеля. Как банально, мать его! Трахать любовницу в гостинице. Интересно, она у него первая, или уже двадцатая за шесть лет нашей семейной жизни?

Паркуюсь на той же стоянке в крайнем ряду и наблюдаю, как Павел выходит из машины и подает девушке руку. Как всегда, учтив и галантен. И вот они так красиво идут к входу в гостиницу, он прижимает ее к себе, постоянно что-то нашептывая, а я открываю окно, и вдыхаю озоновый воздух, думая о том, в какой позе он ее трахает. В своей любимой – боком? Чтобы не перенапрягаться? Или, может, она гениально сосет, а я не приемлю орального секса. А Павлик очень хотел, чтобы я взяла в рот, но мне почему-то было противно. Да, он мой муж, да я его любила, но не могла и все, какой-то ступор и неприятие. Я не ханжа, но… Вот, видимо, он и нашел, кто у него будет брать в рот. Интересно, как бы он мне ее представил! – Знакомьтесь, Маргарита – это наша сосальщица.

Усмехаюсь от своей мысли, запускаю руки в волосы и немного сжимаю голову.

– Рит, – осторожно зовет меня Лелька, и прикуривает.

– Дай сигарету, – прошу ее я.

– Ты же давно бросила, – отвечает она, но отдает мне свою сигарету, прикуривая себе еще.

– Ну, как ты понимаешь, я больше не планирую детей с этим козлом. Поэтому не вижу смысла вести здоровый образ жизни, – глубоко затягиваюсь, впуская в легкие большую порцию дыма, еще и еще, пока не начинает кружиться голова и по телу не разливается легкий кайф. Но сигареты не успокаивают, желание убивать не пропадает.

– Рит. Чего мы ждем? – а меня передергивает от ее жалостливого голоса, словно я ущербная.

– Мы ждем, когда они начнут, хочу застать кульминацию, – отвечаю я, отшвыривая окурок.

– Зачем? Все же и так понятно.

– Кому понятно? Тебе? Мне – нет! Я, например, не знаю, каким образом он ее трахает! – повышаю на подругу голос, чувствуя, как меня начинает потряхивать от злости и чувства ущербности. Никогда не считала себя уродиной, наборот, думала, что хорошо выгляжу, но раз меня променяли на эту вот девку, значит со мной что-то не так. Что? Губы не накаченные? Или задница не такая упругая и грудь не силиконовая? Ах, наверное, у Павлика начался кризис, и он хочет утвердиться с молодой шлюшкой. Она явно трахается с ним за деньги. За мои деньги!

– Ладно, пошли, будешь свидетелем, чтобы потом Пашенька не сказал, что я сошла с ума, и все было не так, как кажется, – Лелька кивает и выходит вместе со мной из машины.

– Могу подержать эту суку, пока ты будешь выдирать ей волосы.

– Поможешь мне подержать Пашу, пока я буду отрезать ему яйца, – Лелька нервно усмехается и идет со мной. Поправляю блузку, расстегиваю верхнюю пуговицу, натягиваю улыбку и подхожу на ресепшен.

– Добрый вечер… – перевожу взгляд на бейдж на груди у девушки, – …Лидия.

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь? – улыбается девушка.

– Вы очень мне поможете, если скажите, в каком номере Павел Белинский.

– Извините, мы не даем такой информации, если клиент не предупреждает нас о посетителях, – так же мило улыбаясь, отвечает девушка, осматривая нас Лелькой.

– Лидия, насколько мне известно, вы обязаны предоставлять  такую информацию, – достаю из сумочки удостоверение из прокуратуры, где я работаю, тычу в лицо девушке, которая тут же прекращает улыбаться. Только вот она не знает, что я там не работаю. Папа дал мне его для того, чтобы я решала свои маленькие проблемы. Я пользовалась удостоверением пару раз, были за мной маленькие грешки, когда я нарушала правила дорожного движения.

– Мне нужно знать, в каком номере Павел Белинский, – уже серьезно спрашиваю я, прекращая любезничать, изображая из себя строгого работника прокуратуры.

– Да, конечно, в двести втором, это на четвертом этаже, – тараторит девушка.

– Большое спасибо, и не надо его предупреждать о нашем визите, – предупреждаю я, хватаю Лельку за руку и иду к лифту. Мы быстро поднимаемся на нужный этаж и останавливаемся возле номера. На минуту застываю возле двери, задумываясь – а надо ли мне именно сейчас смотреть Павлу в глаза? Надо! Чтобы помнить это всегда и не сметь его прощать. И главное, доказать папе, что его любимый зять не такой идеальный, как ему кажется. Сердце почему-то начинает колотиться как сумасшедшее ладони потеют, к горлу подступает ком и дышать становится трудно. Зачем я сюда приехала?!

Вдыхаю, расправляю плечи, и решительно громко тарабаню в дверь, чувствуя волнение, еще секунда и моя семейная жизнь рухнет. Все мои усилия старания и мечты перестанут иметь смысл. Никто не открывает, и я колочу в проклятую дверь кулаком.

– Я просил не беспокоить, мне ничего не нужно! – недовольно кричит Павел.

– Говори ты, он узнает мой голос, – шепчу на ухо Лельки, и она не теряется.

– Откройте, пожалуйста, у нас для вас очень важная информация! – отзывается подруга, и дверь немного приоткрывается, а мое сердце пропускает удар.

– Маргарита?! – впервые вижу Павла растерянным, он без рубашки и наспех застегнутых брюках.

– Привет, милый! – ехидно улыбаюсь я. – Мы зайдем, – не жду ответа, отталкиваю растерянного мужа и прохожу внутрь полумрачного номера, на самом деле мне страшно, увидеть там то, что и так очевидно, но я этого не показываю. Осматриваю огромный люкс, прохожу в спальню и застываю на пороге. Блондинка в белье, точнее в тонких ниточках, которые ничего не скрывают, а наоборот, переплетение красных лент поддерживают грудь, открывая огромные персиковые соски. Да и с трусиками тоже проблема, просто ленты по бокам, на заднице, и все открыто между ног. Но шокирует не это – девушка с завязанными глазами и специальным кляпом-шариком во рту, привязана за руки к специальному креплению в виде турника. Конечно, блондинка ничего не понимает, только вертит головой, реагируя на шорохи.

– Рита, это…

– Ну давай, скажи, что это не то, что я подумала, – усмехаюсь ему в лицо, а внутри трясет и ноет в районе сердца. – Придумай, как вот это можно оправдать, – девушка начинает дергаться и мычать.

– Маргарита, поехали домой, там поговорим, не нужно устраивать скандалов перед посторонними, – так серьезно, как ребенку, произносит он, а я даю ему пощечину, вкладывая в удар столько силы, что ладонь отзывается болью, и на его лице остаются красные отметины.

– Следующий наш разговор будет в суде! – шиплю мужу в лицо.

В спальню входит Лелька и зажимает рот рукой, осматривая девку на привязи. Боже, как это вся мерзко! Подхожу к девушке, одергиваю ее повязку, блондинка округляет глаза и дергает руками, пытаясь освободиться. Хочется вцепиться в ее кукольное лицо или придушить, но она здесь ни при чем, это Павел завел любовницу, и его никто к этому не принуждал.

– А она у тебя типа нижняя? А ты оказывается, Паша, доминант? – ухмыляюсь, а самой выть охота от омерзения.

– Маргарита, поезжай домой! – приказывает он.

– Командовать будешь теперь вот этой курицей, а мной – не смей! А я, и правда, удаляюсь. Продолжайте. Как это там у вас, извращенцев, называется? Сессия? Да, мистер Грей? – на меня нападает истерический смех, Павел хватает меня за руку, но я вырываюсь и ухожу прочь из этого места. Спускаюсь вниз по лестнице, игнорируя лифт, не замечая, как за мной бежит Лелька и что-то кричит, перед глазами стоит привязанная блондинка и полураздетый Павел.

***

Сама не помню, как попрощалась с Лелькой и оказалась дома. Сижу в гостиной в полной темноте и курю сигареты подруги, смотря в огромное окно на звездное небо. Мыслей нет совсем, никаких, я боюсь анализировать, иначе сорвусь. Не помню, сколько так просидела, видимо, долго, судя по нескольким окуркам в хрустальной пепельнице Павла. А ведь это его любимая пепельница…. Замечательно! Беру ее и со всей силы швыряю в стену, разбивая на мелкие осколки, и на душе становится немного легче.

Встаю с места и иду в кабинет Павла. Открываю бар и беру одну из бутылок его коллекционного коньяка. Ооо, вот эту бутылку он привез из Италии. Сколько ей лет? Да все равно, потому что бутылка красиво летит в стену, окропляя шелковые обои темными подтеками, а за ней еще одна, и еще, пока у Павла не остается больше коллекции.

Дышу глубоко, словно пробежала марафон, и осматриваю хаос, который натворила.

– Что тут у нас еще? – открываю ящики его стола и выкидываю из него все бумаги и документы. Мне безумно нравится все, что я делаю, хочу уничтожить все его вещи. На рабочем столе стоит фарфоровая фигурка дракона из Китая. Мой муж любит красивые, очень дорогие безделушки, и я с удовольствием запускаю дракона в шкаф со стеклянными дверцами, где находится его коллекция ножей. Хочется взять один из них, всадить Павлу в грудь и долго прокручивать, чтобы он почувствовал то, что я чувствую сейчас. Беру один из ножей, выхожу из кабинета и иду в гардероб мужа. У Павла целый музей отглаженных рубашек и брендовых костюмов. Вонзаю нож в один из пиджаков, начиная разрывать его на кусочки, что-то кричу, кромсая его одежду, и меня прорывает. Слезы льются градом, застилая глаза, утираю их ладонями, моргаю от того, что в глаз попадает косметика. Откидываю нож и уже руками рву рубашки, отрывая от них рукава. У Павла очень мало простой одежды, он любит классику и почти всегда ходит в костюмах и рубашках. Раньше мне это нравилось: неизменные костюмы, его коллекция алкоголя, оружия, а недавно он приобрел конюшню. Чертов эстет, он что, возомнил себя графом?! Ах, да, он у нас играет в Кристиана Грея! Что, на вертолет денег не хватило? Долбанный извращенец!

Выхожу из гардероба и падаю на кровать. Боже, спасибо, что ты не дал нам детей. Я как дура бегаю по врачам, веду здоровый образ жизни, мечтая о нашем общем ребенке, а он в это время трахает шлюх, засовывая им в рот кляп! Ненавижу! Как же я тебя ненавижу, Павел Белинский!

***

Я практически не спала, поэтому утро встречало меня головной болью и слабостью. Павел так и не явился домой, видимо, предпочел все же дотрахать белобрысую , а не оправдываться передо мной. Ну или чем они там занимаются? Я запретила прислуге убирать все, что натворила ночью, мне нужно было «порадовать» Павлика тем, что его коллекции коньяка больше не существует, как и любимой пепельницы и дорогих костюмов.

На душе гадко, погода плачет за меня, изливаясь на землю проливным дождем, я пью кофе на террасе, кутаясь в длинный кардиган, и ищу в интернете хорошего адвоката. Юристов, конечно, у нас в семье полно, но, боюсь, никто из них не одобрит наш развод. Зачем я вообще вышла за этого козла замуж?! Ведь говорила мне Лелька, что такие браки несчастливые, а я не верила ей. Павел меня очаровал, вскружил голову, и я поверила, что у нас все получится.

Терраса выходит на задний двор, и я не слышала, как приехал Павел, пока он не сел рядом со мной в плетеное кресло, а следом за ним Леночка принесла кофе. Ухмыляюсь сама себе, смотря на сад, покрытый капельками дождя, конечно, сам донести себе кофе мистер Белинский не мог. Утыкаясь в телефон, продолжая поиски адвоката. Делить нам есть что, и я не собираюсь ничего оставлять этому козлу-доминанту.

Павел долго молчит, попивая кофе. Такой весь свежий, как всегда, в костюме, отглаженной рубашке с высоким воротом и пахнущий парфюмом.

– От того что ты уничтожила мою коллекцию и одежду, тебе стало легче?

– Да, – отвечаю я, продолжая листать страницы, но на самом деле ничего не вижу и начинаю вновь злиться. Хочется выместить всю свою боль на него. Например, расцарапать Павлику лицо или отхлестать по щекам.

– Давай зайдем в дом. Холодно, простынешь.

– Смотрите, какой у меня заботливый муж! – не знаю, откуда во мне взялась эта язвительность, не могу с ним теперь нормально разговаривать. – А когда ты трахаешь своих шлюх … ой, прости, нижних, саб, извини не знаю, как там у вас это называется – ты тоже думаешь обо мне?

– Представь себе – да! Ты, дорогая моя, зажатая в сексе, а мне нужно именно то, что ты видела. Да и такой вид секса не для тебя, – с укором говорит он, словно я виновата в его изменах.

– С чего ты взял, что не для меня?! – повышаю голос, а Павел усмехается, намекая на то, что все и так очевидно и я вновь чувствую себя ущербной.

– Да и ты моя жена, мать моих будущих детей. Я не смогу с тобой так, и тебе явно не понравится унижение, которое подразумевается при таких связях, – он так спокойно все объясняет, словно мы обсуждаем насущные бытовые вопросы, а меня начинает тошнить, когда я представляю, о каких унижениях он говорит.

– Ну детей у нас уже не будет, и жена я тебе ненадолго. Я подаю на развод, – заявляю я. – До развода я поживу в городской квартире, если ты, конечно, не отдал ее какой-нибудь малолетней шлюхе!

– Прекрати выражаться! – строго произносит Павел.

– Да пошел ты! – встаю с места, чтобы покинуть террасу, но всегда спокойный и уравновешенный Павел резко поднимается и хватает меня за запястья, дергая на себя.

– Отпусти! – шиплю как кошка, размахиваюсь, со всей силы даю ему очередную пощечину, и реально получаю от этого удовольствие. Хочется ударить его еще и еще, но Павел перехватывает и вторую руку. Дергаюсь, но он явно сильнее меня.

– Отпусти меня, мне противны твои касания!

– В том то и дело, что тебе всегда все противно, – со злостью предъявляет он мне. А я смотрю в его глаза и не вижу там ни капельки вины. Он считает себя правым и сваливает все на меня. – Маргарита, давай успокоимся. Я понимаю твое состояние, негодование. Не нужно никуда уходить, завтра я улетаю по делам компании на две недели, может, немного больше. Мы успокоимся, а потом все обсудим, – он тянется к моему виску пытаясь поцеловать как раньше, но я вырываюсь из его захвата.

– Скатертью дорога, возьми с собой свою рабыню, чтобы тапочки в зубах приносила, ну или вылизывала ботинки, извини, не в курсе твоих предпочтений!

– Поговорим, когда ты придешь в себя! – кидает он мне в след. Я ухожу в комнату для гостей, запираюсь там и падаю на кровать. Через минуту мне на телефон приходит сообщение от Павла.

«Люблю тебя» – а мне смеяться и одновременно плакать хочется от его сообщения. На фоне произошедших событий его слова любви звучать как издевательство, настолько фальшиво, что я морщусь.

«А мне кажется, что я вообще тебя никогда не любила» – посылаю ответ – лгу, конечно, любила....

***

Буду очень благодарна за лайки(звездочки), репосты и комментарии. Это очень радует Автора и вдохновляет!!!

Глава 2

Роман

– Я хочу вот такого мотылька на груди! – выдает мне девушка, тыча в немаленькую силиконовую грудь. Усмехаюсь, смотря на рисунок ночного мотылька, красивый рисунок, я смогу повторить, даже усовершенствовать, сделать эффект натуральности, но…

– Сколько вам лет? – спрашиваю, и гламурная девица надувает губы, осматривая мои забитые руки.

– С какой целью интересуешься? – кажется, на «ты» мы не переходили, но, видимо, она воспринимает мой вопрос как подкат.

– Переспим? – выгибаю бровь, смотря, как она округляет глаза, не ожидая вопроса в лоб, но это своего рода тест на совместимость с тату, которую она просит. Мне хочется понять – это осознанный выбор или она, тупая овца, не удосужилась узнать значение своей татуировки.

– Что?! – делает вид, что не понимает и даже возмущена.

– Ничего, мотылек на груди означает, что девушка шлюха!

– Да?! – хлопая ресницами, спрашивает блондинка, начиная ерзать в кресле. Киваю ей в ответ, понимая, что это надолго, поднимаюсь с места и иду к окну, сажусь на подоконник, прикуривая сигарету.

– Тогда я хотела бы лилию или сакуру на плече! – заявляет она, и я давлюсь дымом, пытаясь сдержать истерический хохот. Мда, шлюха – явно ее призвание.

– Что опять не так?! – возмущается девица.

– В семнадцатом веке во Франции всех проституток клеймили лилиями на плече, – поясняю я, выпуская дым в потолок. Выпрямляю спину, поскольку до сих пор чувствую боль в поломанном ребре.

– А сакурой, видимо, японских гейш?! – пытается язвить девушка.

– Нет, в Японии татуировки носили только якудза. То есть только преступники, там до сих пор относятся негативно к рисункам на теле.

– Очень интересно, но я сюда пришла не лекции слушать. Мне посоветовали тебя как хорошего мастера. Так что там не так с сакурой?

– Сакура обозначает, что девушка раскрепощена в сексе и готова на любые эксперименты.

– Ну, мне подходит! Хочу сакуру на плече! – докуриваю сигарету, туша окурок в пепельнице. Ну, сакура, так сакура. И сейчас я раскручу блондинку на крупную сумму.

– Сакура на плече не смотрится, – беру каталог, нахожу несколько фото моих работ и показываю девушке. Ее глаза загораются. Сакура с розовыми лепестками на спине или от бедра до груди, оплетающая талию, выглядит эротично.

– Но это большая татуировка, как ты понимаешь, работы много, – девушка медлит, но не может оторвать глаз от сексуально выгибающейся девушки с сакурой на боку. Ее ветки прячутся в трусиках, а вершины уходят на грудь.

– Я хочу такую, это больно? – все-таки решается она. Да, это больно – талия, грудь, бока и низ живота – это чувствительные места.

– Обезболим, можно специальным спреем, можешь бухать в процессе. Красота требует жертв, – смеюсь я.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя страшный взгляд?

– Говорили, – подмигиваю ей я. Дальше мы обговариваем сумму, и я назначаю ей время на хххзавтра.

– Ты серьезно хочешь наколоть этой… сакуру на все тело? – Лиля указывает взглядом на выход.

– Да. Почему нет? Любой каприз за ее деньги.

– Так она хотела бабочку на сиськи.

– А я ее развел на крупную сумму. Учись работать, детка, – шлепаю Ли по заднице, когда она наклоняется передо мной, поднимая упавший карандаш.

– Да пипец, беруши надо купить, она же завтра будет визжать на весь салон.

– Потерпим, – отмахиваюсь я. Накидываю толстовку, ищу взглядом телефон и ключи от тачки.

– Ты домой? – Ли суетится, собирает чашки из-под кофе, пытаясь быстро прибираться.

– Да, я обещал Светику помочь с проектом, – Ли цокает, надувает губы.

– А потом?

– А потом – по обстоятельствам, – я знаю, чего хочет девушка, но сегодня я не настроен на секс с ней. Кто такая Лиля? Я до сих пор не могу найти ей определение. Я знаю ее со школы, раньше мы вращались в одной компании, а сейчас она работает в моем салоне администратором. Ли хорошо рисует и некоторые эскизы в нашем каталоге делала именно она. Мы свободно трахаемся, когда нам хочется, в основном устраиваем тройнички. Ли бисексуальна, поэтому всегда соглашается быть третьей, когда я хочу развести очередную девочку на групповушку. Она красивая, высокая девушка с ярко рыжими вьющимися волосами и необычным разрезом глаз. Тоже любительница рисунка на теле, не так как я, конечно, но ее тело от колена до шеи украшает дракон, который, как она говорит, ее охраняет. У нее несколько проколов на ушах, камушек в носу, и пирсинг в пупке. От прокола сосков я ее отговорил – это лишает девушку чувствительности.

– Ты не поедешь к Димону?

– Черт! Я забыл. Ну ты поезжай, а я, как закончу со Светиком, подъеду.

Димон – это Дмитрий Соловьев, известный фотограф, кто-то бы назвал его художником. На последней выставке он продал несколько фотографий за баснословные суммы. Но я знаю этого теперь «богемного» парня еще с детского сада. Да и у меня в студии он частый гость. Димон хочет повторить мой рекорд и забивает свое тело. Сегодня он устраивает вечеринку по поводу отъезда в Европу для работы по контракту, и я обещал быть там.

– Ладно, ключи отдай Борову, он еще часа три будет работать, – киваю на кабинет, где Генка, мой второй мастер, битый час колет какому-то байкеру «биомеханику» *, нарисованную мной. Я не просто владелец небольшой тату-студии и пирсинга. Я художник, свои наброски, эскизы и флеши я придумываю и рисую сам, могу сразу на теле. Иногда рисунок рождается сам собой. Клиентура у нас обширная, есть даже запись на пару недель вперед. Мы с Боровом делаем татуировки, Ли занимается пирсингом, нашей бухгалтерией и по совместительству является лицом моего салона.

Татуировка для меня не просто работа и увлечение. Говорят, когда слова кончаются, человек начинает бить на теле татуировки. Кто-то считает меня фриком, кто-то – сумасшедшим, кто-то – ох*еным. Дело в том, что примерно семьдесят процентов моего тела забито рисунками. Все делалось спонтанно и по настроению или моменту, который я хотел запечатлеть. И таких моментов оказалось много. Все свои грехи я перенес на тело. Тату – это само по себе грех. На моей коже мантры, лица, знаки, символы, и, если умеете их читать, вы можете заглянуть мне в душу.

Проще назвать места, где у меня нет рисунка. Лицо из принципа не забиваю, ладони тоже, все остальное – мое полотно, на котором остались еще светлые пятна, для дальнейшего заполнения моей биографии. Я кайфую от боли, которая приносит игла, забивая мне под кожу краску. Я зависим и болен, и, если вы не в теме, то никогда меня не поймете, но я вас не осуждаю, когда вы брезгливо или с ужасом смотрите на меня, я сам себя иногда не понимаю…

Вдыхаю прохладный вечерний воздух, с минуту просто стою на крыльце студии, щелкаю газовой зажигалкой, рассматривая вечно куда-то спешащий народ. Зависаю, пытаясь собрать в кучу вялотекущие мысли, вроде, все сравнительно хорошо, но на душе неспокойно, чего-то не хватает… будто от меня оторвали часть и без нее я неполноценный. Странное чувство, новое, какой-то внутренний резонанс. Мне всего двадцать пять, а чувствую себя на шестьдесят…

Трясу головой, пытаясь выгнать из себя хандру. Надо просто оторваться у Димона, да так, чтобы стыдно было вспомнить. Прыгаю в свой спортивный БМВ и давлю на газ, бросаю сцепление, эффектно, с визгом, выезжаю со стоянки. Резину я, конечно, жгу по полной, но это стоит ошарашенный парочки женщин, которые крестятся, в ужасе отлетая в сторону.

Поднимаюсь на второй этаж и звоню в родную квартиру, место, где я вырос и до определенного возраста был счастлив. Слышу, как сестренка подбегает к двери, открывает, и тут же бросается мне на шею.

– Ну привет, Светлячок, – целую сестренку в щеку и маленькая кокетка подставляет вторую. – А это что у нас такое? – указываю на розовые губы.

– Это помада! – отвечает она, строя мне голубые глазки.

– А не рано ли краситься?

– Мне десять лет! – с гордостью сообщает она, словно уже совершеннолетняя.

– Ну это меняет дело, – усмехаюсь я, скидываю толстовку, и прохожу в квартиру. – Где мама?

– Ушла к тете Лене.

– Точно к Лене?

– Да, она ей звонила, – с недовольством цокает Светик, закатывая глаза. – К нему она давно не ходила, и он не звонит.

«Он» – это наш отец. Он не живет с матерью, поскольку пять лет назад ушел от нее и Светика к любовнице. Но по иронии судьбы год назад попал в аварию и мог остаться инвалидом. Его любовница благополучно кинула отца, не желая выхаживать инвалида. Угадайте, кто это делал? Конечно, моя мать! Почти год она выносила за ним утки и кормила его с ложки, подняла на ноги, бегая по врачам. Она его простила, а мы – нет. И дело даже не в любовнице, а в материнских слезах, она буквально умерла, когда он предал ее и ушел. А сейчас я не могу простить ее за то, что она опять с ним. Я запретил отцу появляться в нашей квартире, но мать бегает к нему тайком. Вот такая любовь, которую мне не понять… Человек, предавший тебя, спокойно бросивший ребенка, при случае сделает это еще раз.

– Ясно, ну пошли, показывай свой проект, – иду в комнату к сестре, помогать подготовить презентацию к окончанию учебного года. Светик выбрала тему «современное искусство», и я должен ей помочь, как наглядный «образец» этого искусства.

– Возьми меня завтра к себе на работу? – ноет Светик, – Я по Ли соскучилась. Она обещала проколоть мне уши.

– Ты же боялась? – вот такой парадокс. На моем теле шесть проколов, а моя сестренка в десять лет боится проколоть уши. Как-то я час бегал за ней по салону со специальным пистолетом.

– Нет, я решилась, и сережки, которые ты подарил, хочется надеть. Они такие красивые.

– Хорошо, – поправляю русые мягкие волосы, убирая их с ее лица. – В обед заеду за тобой. – Вынимаю из кармана деньги для матери и оставляю на тумбе. Наклоняюсь, целую сестренку в висок, и вдыхаю ее еще детский запах. – Все, закрывайся. Если мать не придет через час, позвони мне.

– Да у Лены она! Можешь подняться и убедиться, – ноет Светик, показывая наверх.

– Хорошо, верю, – усмехаюсь я и покидаю квартиру.

Заезжаю к себе на квартиру, быстро принимаю душ, надеваю черные джинсы, футболку, которая приятно обтягивает мышцы. Меняю кожаный браслет на массивные металлические часы, надеваю легкую кожаную куртку с высоким воротником, закидываю в карман несколько ультратонких презервативов и спешу на вечеринку.

У Димона собрались все свои, как сказал сам хозяин дома. Но многих я не знаю. В огромной гостиной развешаны лучшим работы Соловьева, в основном обнаженные девушки в эротичных позах. Все фото черно-белые, ничего лишнего и отвлекающего, только натуральная природная красота. Нет, это не выглядит развратно, это красивые тела с ракурсов, которые может поймать только Дмитрий. Я все время зависаю на его женщине – зиме. Белоснежная кожа, я бы сказал неестественно бледная, белые волосы и черные, как бездна, глаза. Я влюблен в эту женщину, но Димон не выдает мне ее данных, говоря, что как доктор не имеет на это право. Во всем остальном это простая пьяная вечеринка, где царит небольшой разврат. Димон хочет оторваться перед масштабной работой.

Уже на входе здороваюсь со знакомыми персонажами. Девочки, мальчики тусят. Кто-то просто бухает, что-то обсуждая, кто-то танцует, уходя в нирвану под электронную музыку, несколько человек играют в покер. С кем-то здороваюсь за руку, целую в щеку пару знакомых девчонок, одна из них загадочно мне улыбается – примерно полгода назад я с ней трахался на похожем мероприятии, и по глазам вижу, что она не прочь повторить. Подхватываю ее за талию и увожу от компании, с которой она беседовала. Сегодня она будет моей игрушкой.

– А вот и он! Мы уже не думали, что Роден почтит нас своим присутствием, – сощуривая глаза, произносит Димон, подходит ко мне, пожимает руку, хлопая по плечу, и вручает мне бокал с виски. Роден – это второе имя, которым меня называют все, кроме близких, оно появилось у меня лет восемь назад. Не знаю, почему меня назвали именем скульптора, ведь я по сути художник. Хотя, как говорит Ли, я скульптор тела. Я сросся с этим именем, многие даже не знают моего настоящего имени.

– Ну как я мог пропустить момент прощания с мастодонтом фотографии.

– Так себе комплимент, – усмехается Димон. – Мастодонты, как известно, вымерли. Ладно, мой дом в вашем распоряжении, – он ведет бровями, намекая, что я могу сегодня трахнуть девочку в одной из комнат.

Димон уходит общаться с толпой, а я не настроен на светские беседы и споры, которые они ведут. Просто общаюсь с брюнеткой, немного флиртуя, постоянно касаясь ее, расслабляя, контролируя количество выпитого ей алкоголя. Мне нужно немного раскрепостить ее, а не напоить. Я не трахаю невменяемое тело, мне нужна активная любовница, тем более сегодня я хочу тройничек с Ли, она поможет мне уговорить крошку на любовь на троих. Кстати, вот и Ли. Она явно угадывает мои желания или чувствует мое настроение на расстоянии. Она идет к диванам, на которых я уже активно завожу крошку, тиская ее, и с интересом рассматривает нашу новую жертву. Ли сегодня хороша, на ней, кожанные обтягивающие брюки, туфли на нереально высоком каблуке, и прозрачная черная блузка.

– Привет, – Лилия делает вид, что мы не виделись сегодня и приветствует меня откровенным поцелуем, всасывая мои губы, а я сжимаю ее упругую задницу. Брюнетка поражена, пытается вырваться из моего захвата и встать с дивана, но я не выпускаю. Лиля садится рядом с ней, и мы блокируем пути к отступлению. Нет, крошка, сегодня ты наша добыча, ты центр нашего удовольствия и связующее звено. Дальше Ли расслабляет девушку, задавая наводящие вопросы, касаясь ее как бы невзначай, и крошка не смущается, а я одновременно нашептываю ей на ушко пошлости. Девушка уплывает, и мы с Ли наглеем. Отнимаю у брюнетки коктейль и впиваюсь ей в губы, прохожусь штангой по пухлым губам. Ли ведет руками по ее телу, девушка напрягается, хочет возразить, но я не позволяю, продолжая играть ее губами.

– Позволь Ли тебя поцеловать, я хочу на это посмотреть, – шепчу ей в губы, и девушка застывает, хотя видно, что уже течет от нашей игры. – Давай, тебе понравится, она очень нежная, – отпускаю девушку, поднимаюсь с дивана, давая Ли самой обработать крошку. – Не скучайте, я скоро.

Иду к бару, чтобы взять мартини для девочек и воды для себя, я никогда не напиваюсь на вечеринках, пью в основном пару бокалов для расслабления. Надо сходить выбрать для нас комитату с большой кроватью.

Возле бара хихикают две девушки, рассматривая одну из фото Димона, и что-то шепчут друг другу. Они мне незнакомы, и я не обращаю на них внимание.

– Ого, а ты везде такой расписной и пирсингованный?! – вдруг выдает одна из них, и я резко разворачиваюсь, встречаясь взглядом с пьяными, но такими глубокими пронзительно-черными глазами, как на той фото Димона. Мне не понравился ее наглый пьяный вопрос, и, наверное, при других обстоятельствах я бы осадил девку, только вот она не девица. Она женщина, двадцати восьми лет, может, больше, неважно. Сразу видно, что она не из нашего круга, потому что, несмотря на вызывающее ультракороткое красное платье и шпильки, она другая. Я на мгновение зависаю на ней, не скрывая, в наглую рассматривая ее тело, идеальную фигуру, ноги в черном капроне, темно-шоколадные волосы, и вновь возвращаюсь к лицу. Родинка. Меня дико, до боли в паху, возбуждает ее родинка над верхней губой. Откуда она такая здесь взялась? Из какого она мира, и что подвигло ее оказаться в месте, которое ей не подходит? Такие, как она, расхаживают и сверкают бриллиантами на светских приемах, а не напиваются с подругой на таких сборищах. Проходит минута, другая, а мы молча с интересом рассматриваем друг друга.

– Хочешь посмотреть сама, насколько я расписной? – иронично, немного злобно спрашиваю я.

– Хочу! – она делает шаг ко мне, но подружка хватает ее за руку и тянет на себя, как бы оберегая от меня.

– Как зовут? – спрашиваю я, подхожу вплотную, и в нос бьет тонкий ягодный запах. Свежая мятная малина, настолько вкусно, что мне хочется немедленно ее попробывать. Я уже забыл о Ли, и крошке, я хочу эту богиню из другого мира. Я хочу попробовать ее родинку на вкус.

– Маргарита, – уже тише, не отрываясь от моих глаз, произносит она.

– Марго, – тяну ее имя.

– Я Роден, – подхватываю ее за талию и дергаю на себя, вырывая у подруги. – Пошли, посмотришь, – и в наглую увожу ее наверх. Ее подруга что-то кричит и бежит за нами, но мы настолько увлечены друг другом, что не обращаем на нее внимания. А вечер обещает быть незабываемым. Никогда не трахал женщин старше себя, не то чтобы не было желающих, они просто меня не привлекали. Эта будет моя первая....

____________________

* Татуировки в стиле биомеханика. Биомеханика тату – это «демонстрация» внутренних органов человека, дополненных или замененных механическими элементами с микросхемами, шестеренками, проводами и другими деталями.

Глава 3

Роман

Пропускаю мою богиню вперед и захлопываю дверь перед носом ее визжащей подружки, закрываясь на замок.

– Рита! Ты в своем уме?! Откройте немедленно! – кричит она, а Марго усмехается, осматривая комнату.

– Со мной будет все в порядке! – кричит она подруге и вопросительно смотрит на меня, как бы ища подтверждения своих слов. В ней нет страха или скованности, в ее глазах азарт и вызов. Богиня решила спуститься к смертным и пустится во все тяжкие?

– Возможно, ты будешь кричать, но явно не от боли, – усмехаюсь я, и иду на Маргариту.

– Ммм, даже так, – смеется она, но отходит от меня, пока не натыкается на кресло. Пошатывается, почти падает, но вовремя хватается за спинку, обретая равновесие. Сколько она выпила? Хочу, чтобы Марго все осознавала и четко помнила то, что между нами сейчас произойдет.

– Откуда ты знаешь Димона? – хочу понять, как она сюда попала.

– Кого?! – не понимает Марго, а сама бегает глазами по моему телу, продолжая рассматривать детали.

– Хозяина этого дома, – подхожу достаточно близко, ловлю локон ее волос и накручиваю на палец.

– А кто сказал, что я его знаю? – усмехается она. – Это Лелька меня сюда притащила.

– Ясно, девочки гуляют, – Марго кивает, открыто всматривается мне в глаза, и прекращает дышать. Она одна из немногих, кто не тушуется под моим взглядом и не боится.

– Почему тебя зовут Роден? Ты скульптор? – с интересом спрашивает она.

– Можно и, так сказать.

– Забавно. А сколько тебе лет?

– Очень много вопросов, Марго, – хватаю края футболки, быстро снимаю ее через голову и отшвыриваю в кресло. – Ты хотела посмотреть вот на это, – беру ее руку и прислоняю ладонь к моей груди. Маргарита на секунду теряется, а потом начинает водить пальчиками по моим рисункам, рассматривая их.

– Ты сумасшедший, – констатирует она немного заплетающимся языком, и ведет пальцем по черному узору, который уходит на шею. Моего тела касалось очень много женских рук, но она делает это по-особенному, в ее взгляде интерес и восхищение. Меня возбуждают ее теплые пальцы, похлеще, чем самые развратные девицы и групповой секс, который я недавно планировал. Напрягаюсь, задерживаю дыхание, когда ее пальчики спускаются к прессу.

– А пирсинг у тебя только на брови и в носу? – ее голос становится тише.

– Нет, – ухмыляюсь я, – есть еще, – умная девочка, все понимает, устремляя взгляд в район моего паха. – Да, именно там.

– Зачем? – не понимает она. Мне нравится ее раскованность и наш откровенный разговор.

– На уздечке под головкой стоит специальная металлическая штанга, с двумя шариками, которая при определенной позе стимулирует самую чувствительную женскую точку. Это нужно чувствовать, Марго, – тяну я. Обхватываю ее талию и впечатываю в свое тело. Вдыхаю мятно малиновый запах и дурею. Ее руки ложатся мне на плечи, ноготки слегка царапают кожу, а мне хочется, чтобы она сделала это сильнее, причиняя боль, оставляя на мне свои отметины, как воспоминание о сегодняшнем вечере.

Мы дышим друг другу в лицо, изучаем друг друга, словно хищники перед схваткой. Несмотря на то, что я безумно ее хочу, мне не хочется спешить, желаю изучить ее тело полностью, чтобы у этой богини не осталось потаенных мест. Я бы остался с ней в этой комнате на несколько суток, раздел и не выпускал бы из кровати. Трахал бы жестко, пока она не сорвет голос, а потом бы делал это медленно и мучительно, пока полностью бы ею не насытился.

Марго начинает тяжело дышать, упираясь упругой грудью в мое тело, она облизывает губы, и меня срывает окончательно. Обхватываю ее затылок, тяну на себя и впиваюсь в губы. Чувствую вкус мартини и чего-то цитрусового, ласкаю губы штангой на языке, всасываю их, врываюсь в ее рот, сплетая наши языки. Не прекращаю целовать сладкий рот, кусаю в нетерпении губы, одновременно подталкивая Марго к окну. Подхватываю под бедра и сажаю на подоконник. Короткое платье съезжает вверх, обнажая стройные ноги в офигительно красивых чулках. Подхватываю одну ногу под колено и закидываю себе на бедро, врезаясь пахом между ее ног, чтобы чувствовала, как я безумно ее хочу. Я уплываю, меня нет, есть только голые инстинкты и дикое желание обладать этой женщиной.

Маргарита сама хватается за мою шею, впивает в нее ногти и, как я хотел, больно царапает. Меня подбрасывает, тело начинает гореть от желания. Отрываюсь от губ, заглядываю в черные глаза и вижу, что она тоже плывет, откидывает голову, выгибается, немного потираясь об мой каменный член. Спускаюсь ниже, кусаю кожу на шее, веду языком по сонной артерии, чувствуя, как она пульсирует. Давление зашкаливает, дышать нечем, и, кажется, меня сейчас разорвет от перевозбуждения. Сжимаю через ткань платья грудь, которая так красиво ложится в мою ладонь, и чувствую, что она без лифчика. Ее пальцы начинают исследовать мое тело, а ноготки царапать кожу на груди, и я зверею. Прохожусь пальцами по перешейку трусиков, отодвигаю их и надавливаю на клитор.

– Неееет! – откидывая голову, ударяясь об стекло стонет она. И это «нет» звучит как оглушительное «да», потому что Марго раздвигает ноги шире, и зарывается в мои волосы на затылке. Врываюсь в нее сразу двумя пальцами и охреневаю от того, насколько она горячая, мокрая, стискивает мои пальцы мышцами лона, и начинает извиваться как кошка.

– Бл*ядььь, – в моей голове только маты от переполняющих ощущений, от возбуждения, которое уже разрывает изнутри. Хочу посмотреть, какая она, когда кончает, хочу ее оргазм и не один. Ее руки уже на моем животе, скользят ниже, хватаются за ремень на джинсах, и я с рычанием перехватываю их.

– Нет, богиня, – хрипло шепчу ей на ухо, покусывая мочку. – Сначала ты, потом я, – а она усмехается и кусает меня за шею, но тут же всасывает кожу в месте укуса, и я содрогаюсь… Сам не пойму, что в ней особенного, и почему так реагирую на эту женщину, словно я под наркотой, нервы оголись и все чувства обострились в тысячу раз, теряюсь в реальности, и кайфую от новых ощущений. Это круче, чем экстрим, это круче, чем боль от иглы, это то, на что можно жестко подсесть и стать зависимым.

– А ты неожиданно галантен, – продолжает смеяться Марго. – Уступаешь женщине? – ухмыляюсь, прищуривая глаза, когда она вскрикивает от того, что я больно щипаю ее за сосок через платье, и стонет, когда я нащупываю клитор, начиная его растирать.

– Что уже не так смешно? – зло рычу я, хватаю ее руки и поднимаю над головой прислоняя к холодному стеклу. Обхватываю запястья одной рукой фиксируя на месте, а другой вновь ласкаю клитор. Маргарита закатывает глаза, содрогается, и рвано дышит.

– Открой глаза, смотри на меня! – хочу ее глаза, хочу смотреть в эту бездну, которая меня поглощает. Дразню ее, водя пальцами по влажным складочкам вверх-вниз, а потом безжалостно растираю клитор, немного сбоку у самой чувствительной точки. Наклоняюсь, провожу языком по соблазнительной родинке над губой и зверею, кусая ее губы, когда Марго почти кричит, начиная содрогаться, кончая у меня в руках. Мне кажется я дрожу вместе с ней, член не просто ноет, он болезненно пульсирует, сводя меня с ума. Для меня это только начало нашей ночи, я хочу затрахать ее до потери сознания. Хватаюсь за платье в желании разорвать его к чертовой матери и наконец увидеть ее грудь, которая бешено вздымается…

– Рита! – по ту сторону двери раздается крик ее подруги. – Это уже не смешно! Что бы ты там не делала, ты будешь жалеть! – мне вообще плевать на вопли этой женщины, но Марго напрягается.

– Ты будешь жалеть? – смотря в затуманенные глаза, спрашиваю я, еще сильнее сдавливая ее запястья.

– Да! Отпустите меня немедленно! – неожиданно выдает она, дергается, пытаясь меня оттолкнуть, словно мгновенно отрезвела или в нее вселилась другая женщина. И в глазах уже не страсть и азарт, а пренебрежение. Неет, нет, нет! Я не могу ее отпустить! Но она в панике и какой-то истерике вырывается из моего захвата. Я же не могу ее изнасиловать? Или могу? Я сейчас способен на это. Но…

Отпускаю ее, отшатываясь назад, прячу руки в карманы джинс, потому что они сжимаются в кулаки. Закрываю глаза… Глубокий вдох и медленный выдох… Еще вдох… ни хрена сейчас не помогает. Въеб*те мне кто-нибудь под дых, чтобы привести в себя! Не хило меня накрыло, и не отпускает. Открываю глаза ровно тогда, когда Марго проходит мимо меня, рефлекторно хватаю ее за руки и тяну на себя.

– Мальчик, ты, кажется, не понял…, – она не договаривает, поскольку я отпускаю ее, начиная злобно смеяться.

– Ты только что охренительно кончила, от пальцев «мальчика», – кидаю ей вслед, и вновь зажмуриваю глаза. Стук каблуков, дверь открывается, легкий ветерок, как насмешку, доносит до меня ее малиновый аромат, и дверь с грохотом закрывается, заставляя мое тело напрячься до предела. Открываю глаза, вынимаю из кармана сигарету, чиркаю зажигалкой, прикуриваю, едкий дым наполняет легкие, а по телу прокатывается судорога ярости.

– Сука! – кричу на всю комнату, подхватываю футболку и выхожу из спальни. Меня шатает, словно пьяного, хотя я практически трезв, и трясет от неудовлетворенного желания. Пробегаюсь глазами по гостиной, но Марго и ее подругу не нахожу. Где там Ли с крошкой? Перевожу взгляд на диваны, но там уже сидят другие люди. Набираю номер Лили и долго жду ответа, начиная злиться еще больше. Если я сейчас не спущу пар, то взорвусь к чертовой матери.

– Да, – наконец отвечает она томным голосом.

– Ты где?

– Тебя так долго не было, что мы начали без тебя, – усмехается она в трубку. – Крошка – очень сладкая девочка, – соблазнительно шепчет она, и в трубке раздаются чмоканья.

– Много сладкого вредно! – сам не понимаю какого черта огрызаюсь. – Где вы?

– Ммм, не знаю, стоит ли тебе говорить, – продолжая играть на моих нервах отзывается она.

– Ли, твою мать, не зли меня!

– Ладно, ладно, нам тебя не хватает. Мы на втором этаже в третьей комнате справа, – скидываю звонок, беру в баре бутылку голубого джина, скручиваю крышку, глотаю из горла, утираю рот ладонью и поднимаюсь наверх к девочкам. К черту эту сучку! Сдалась она мне! Да и нет в ней ничего такого, так временное помутнение….

***

Прошло пару недель с того вечера и меня вроде отпустило, я почти забыл Богиню. Только вот сегодня с утра, скорей неосознанно купил жидкость для вейпа* с запахом мятной малины, и тяну этот ароматный дым целый день, впитывая в себя этот запах. Ее образ почти стерся из моей памяти, ее вкус заменили другие женщины, ее голос и стоны уже не звенят в моих ушах, но почему-то с того вечера во мне что-то перевернулось. Дни стали мучительно долгими, ночи – бесцветными, секс – пресным и невкусным.

Стараюсь уйти в работу, сосредоточиться на рисунке крыльев на спине девушки, вырисовывая ей эффект тени. Вот, передо мной на кушетке лежит прекрасное тело, почти без изъянов – тонкая талия, задница упругая, длинные волосы, ноги идеальные, а главное – девушка не против продолжить наше общение вне салона, я уже неделю забиваю ей крылья, и мы общаемся в процессе. С ней можно не только потрахаться, но и пообщаться, она умная и разносторонняя, последний час мы с ней обсуждали теорию о взломе техногенной системы, и с виду милая девочка поимела мой мозг своим мнением по этому поводу. Только вот мне не хочется никакого продолжения…

Закончу ее рисунок, осталось пару штрихов, мы попрощаемся, и я свалю домой, просто лягу спать, или почитаю. Слышу, как за дверью Ли отшивает каких-то клиентов, говоря, что мастер занят и у нас запись на неделю вперед, но они могут прийти завтра на консультацию и подбор рисунка. Но пару женских голосов что-то требуют от Ли. Не обращаю на них внимание, заканчиваю крылья, наношу на рисунок специальную мазь и закрываю пленкой, даю девушке рекомендации, прошу прийти через неделю, чтобы убедиться, что все хорошо и нет воспаления. Пока клиентка одевается за ширмой, выхожу из кабинета к Ли и на мгновение застываю, за стойкой стоит Марго с той же подругой. Они опять навеселе, рассматривают наш каталог с рисунками и хихикают. На Маргарите легкий, бежевый комбинезон с открытой спиной, такой тонкий, что я вижу белые трусики, обтягивающие соблазнительную попку. Она крутит в руках длинную нить из бусинок с камешками, висящую у нее на шее, и тычет пальчиком в каталог. Ну все, богиня, ты попалась, сегодня я тебя просто так не отпущу. Две гребанные недели я задавался вопросами – кто она и как ее найти.

– Какая-то проблема? – спрашиваю я у Ли, привлекая к себе внимание.

– Да, я объясняю, что ты занят и у тебя запись, но девушки не понимают, – недовольно цокает Лилия.

– Я найду для них время, – снимаю перчатки и отшвыриваю в урну. Маргарита поднимает голову, встречается со мной взглядом, на мгновение теряется, а потом закусывает нижнюю губу и в ее глазах опять загорятся неподдельный интерес и некий вызов, который мгновенно меня будоражит. Как у этой женщины получается заводить меня с пол оборота, только взглядом?

_________________________________

* Вэйп – популярное устройство для генерации пара. (Электронная сигарета)

Глава 4

Маргарита

– Ритка, ты сумасшедшая! – смеется Лелька, когда я на полном серьезе везу нас в тату-студию, про которую прочла в интернете. – Я тебя не узнаю последние две недели. Что ты творишь? – откидываясь на сиденье, спрашивает подруга.

– Прежней Риты, «хорошей девочки», больше нет. Хотя, мне кажется, я всегда была такая, как сейчас, меня просто загнали в рамки, навязали правила, и я пыталась по ним жить. Старательно выполняла все, что от меня ожидали, сначала отец, а потом муж. Хватит, нажилась по правилам приличия и этикету – не хочу больше! Пока я старалась изображать из себя того, кем не являюсь, все они жили, как хотели, просто старательно это скрывали! – выдаю я и заворачиваю на стоянку возле тату-студии.

В последнее время я отрываюсь и делаю все, что хочу. Возможно, это метод перекрыть боль и отчаянье после измен мужа, заменить негатив позитивом, отомстить Паше или доказать самой себе, что я живу полной жизнью и еще чего-то стою. Мне все равно, как это называется в психологии, я делаю то, чего лишала себя на протяжении многих лет, изображая великосветскую даму. Да, мое поведение не свойственно для меня, и я сама, если честно, в шоке, но меня неумолимо несет. Хочется делать то, о чем даже боялась подумать.

– Ты столько денег потратила, – Лелька закрывает лицо руками, продолжая хихикать в ладоши, я тоже усмехаюсь ей в ответ, но никто не знает, что я вою по ночам в подушку, от боли и грязи, которую принес в нашу жизнь Павел, и не понимаю, как дальше жить. Определенно, нужно развестись, но никто не знает, как это будет сложно…

– Это разве деньги? – фыркаю я. – Я потрачу еще больше, чтобы Павел все волосы себе вырвал на одном месте от жадности. Тем более это мои деньги. Так ни в чем себе не отказываем, Лельчик, – подмигиваю ей я. – Помнишь, ты хотела взять автокредит? Поехали, посмотрим тебе машину подороже?

– Ритка, притормози с щедростью, ты меня пугаешь!

– Я вполне серьезно! Почему я не могу подарить любимой подруге машину? – паркуюсь возле небольшого тату-салона с загадочным названием «Свобода действий». В интернете писали, что здесь работают хорошие профессиональные мастера. А я вдруг захотела себе тату, потому что вторую неделю подряд мне стыдно за то, что я творила с тем татуированным сумасшедшим парнем. Никогда не изменяла Павлу, и даже до него не вела себя так развязно. По сути, Павел – мой первый мужчина, с которым я поняла, что от секса можно кончать. Правда, с Павлом я не всегда кончала, но не суть… Мой первый парень лишил меня девственности без спросу, там была очень неприятная ситуация, про которую я даже не хочу вспоминать.

– Закроем эту тему, достаточно того, что мы последнее время отрываемся за твой счет.

– Ну тогда пусть это будет сюрпризом, – не смотрю на реакцию подруги, выхожу из машины, подхватывая сумочку. Лето нагрянуло неожиданно, еще несколько дней назад шли бесконечные холодные дожди, а сегодня уже жарко и даже в тонком комбинезоне невыносимо жарко.

– Маргарита! Только попробуй! – угрожающе произносит Лелька, догоняя меня.

– Ты о чем? – строю ей глазки, хлопая ресницами. – Пошли уже, наколем мне название этого салона.

– Что? – подруга поднимает глаза на вывеску. – А что хорошая фраза! Но я все равно не могу решиться на тату, это же на всю жизнь. Может, временную сделаешь?

– Нет, хочу настоящую, на латыни, красивым размашистым шрифтом. Вот только с местом еще не определилась, – с этими словами мы заходим в студию. В холле, за небольшой стойкой, нас встречает девушка с огненными рыжими, почти красными волосами. Интересный цвет, кричащий, привлекающий внимание, но ей очень идет. Несмотря на то, что в носу у девушки сережка в виде камушка, а на глазах неестественно темно-зеленые линзы, девушка красива, загадочна, похожа на героиню фентази.

– Добрый вечер, меня зовут Лилия. Чем я могу вам помочь? – голос у нее тоже приятный, не нравится только то, что она осматривает меня с ног до головы, задерживаясь на моей ложбинке между грудей, виднеющейся в вырезе комбинезона.

– Добрый вечер, я бы хотела сделать тату, – уверенно произношу я, вздергивая бровь.

– Временную, – шепчет мне подруга, но я не поправляюсь.

– Да, конечно, завтра в девять утра или в пять вечера мастер может вас принять для консультации. А запишем мы вас на десятое число.

– Я бы хотела сделать татуировку сегодня, если нужно, я заплачу за срочность.

– Девушка, поймите, у нас запись, и всего два мастера. Дело не в деньгах, а во времени.

– Завтра я могу передумать.

– Так может не стоит тогда делать татуировку, если это необдуманное решение? – дерзко заявляет она.

– А может, вы не будете давать мне советов? – девушка хмурится, сжимает губы, но начинает что-то листать в большом журнале.

– Что бы вы хотели? Мне нужно понять, насколько обширная работа? Если это займет несколько часов, то могу найти вам время.

– Я хочу надпись на латыни.

– Шрифт? – и я задумываюсь, вызывая ее ухмылку. – Посмотрите наш каталог, – снисходительно предлагает она, словно мы пришли просить в долг. Лелька раскрывает каталог, и мы начинаем рассматривать десятки надписей разнообразными шрифтами. Есть даже цветные и с эффектом 3D.

– Какие-то проблемы? – Голос. Очень знакомый тембр. Я даже знаю, кому он принадлежит, но боюсь поднять глаза и убедиться, что это действительно ОН.

– Да, я объясняю, что ты занят и у тебя запись, но девушки не понимают, – недовольно цокает Лилия, и она уже не кажется мне такой симпатичной, как несколько минут назад.

– Я найду для них время, – все-таки поднимаю голову и встречаюсь с бледно-зелеными глазами. У него нереальный взгляд, есть в нем что-то демоническое, темное, притягивающее и отталкивающее одновременно. Теперь я понимаю фразу «сила взгляда». Смотришь в глаза этому парню и теряешь волю. И он знает, как действует на девушек, потому что в нем зашкаливает наглость и самоуверенность.

Господи! Что я творю?! – спрашиваю у себя, а сама уверенно делаю шаг вперед.

– Ли, предложи девушке кофе, – кивает он на мою подругу, а сам открывает дверь кабинета, откуда выходит еще одна девушка и внимательно меня осматривает.

– Пока, если передумаешь, звони, – игриво сообщает ему молоденькая блондинка, и Роден ей подмигивает.

– Проходите, Маргарита, – нагло усмехается он, пропуская меня вперед. Мне бы уйти отсюда, и больше никогда не встречаться с этим парнем, но разум вопит одно, а тело немного подрагивает от азарта, внутреннего бунта и какой-то неведомой тяги к этому неформальному сумасшедшему и немного пугающему молодому человеку. Я даже не хочу анализировать свои поступки, они нелогичны и аморальны, как бы сказал мой папа. Боюсь даже представить, как на это все отреагировал бы мой отец, а Павел бы поморщился от пренебрежения. Естественно, он же гребаный эстет! И вот поэтому я уверенно захожу в кабинет. Надоело жить по их правилам!

– И так что именно вы хотите, Маргарита? – намерено выделяет мое имя, а мне кажется, что он может возбуждать только голосом.

– Я хочу в Афины и Нью-Йорк, – выдаю я, вызывая его ухмылку. Мы оба помним, как я бесстыдно кончила от его пальцев и поцелуев, но продолжаем играть в игру. – Естественно, я хочу тату, раз пришла сюда.

– Что именно ты хочешь? – переходит на «ты», а я задумываюсь, осматривая его небольшой кабинет, стены которого увешаны фотографиями людей с татуировками, и если это все его работы, то он действительно Бог рисунка на теле.

– Хочу надпись на латыни – «свободная», – он не отводит от меня глаз, и я не выдерживаю, отворачиваюсь, осматривая кабинет. Черная кушетка, стол с машинками, иглами красками, стерилизатор, как в кабинете врача, баночки и бутылочки со спреями и кремами.

– Где?

– Что где? – переспрашиваю я, потому что увлеклась рассматриванием инструментов.

– Я думаю, тебе не нужна татуировка, – заявляет он, и садится на подоконник, возле приоткрытого окна. Затягивается электронной сигаретой, и выпускает много густого дыма в мою сторону.

– Окей, я найду другой салон и другого мастера, – разворачиваюсь и иду на выход из кабинета. С чего они все взяли, что могут решать все за меня?! У меня что на лбу написано – «подскажите, как мне жить»?

– Стой! – Роден хватает меня за руку и тянет на себя. – Не горячись. Я имею в виду, что татуировка – это осознанный выбор, а не спонтанное решение. Но если ты действительно решила, то советую тебе сделать ее там, где ее может увидеть только тот, кто тебя раздевает.

– Например? – он сжимает мое запястье, а я не вырываюсь, меня порабощает его близость, словно я попала в сети дьявола, и назад дороги нет, осталось только покориться его воле. Я забываю, что он совсем молод, и неформален, меня все это притягивает, словно я вкусила запретный плод и хочу еще.

– Например, на бедре или вот здесь, – он понижает тон, смотрит мне в глаза, а сам прикасается пальцами к моему животу, медленно скользит ниже, и останавливается в самом низу живота немного слева, там, где надпись будут закрывать трусики. Воздух раскаляется, становится нечем дышать, словно этот дьявол меня душит, медленно перекрывая кислород.

– Мне нравится, хочу надпись в этом месте, – пытаюсь прийти в себя, совершенно не понимая свою реакцию на этого парня. Две недели назад я была пьяна и в полном раздрае – а сейчас что со мной?

– Это больно, Марго. Очень чувствительное место. Я обезболю, конечно, но это мало поможет, – у него сексуальный голос, такой низкий с легкой хрипотцой, порочный, словно он постоянно искушает меня.

– Ничего, потерплю! – заявляю я, вырываю руку, отходя от парня на несколько шагов. – Я хотела бы еще раз взглянуть на шрифты.

– Доверься мне, я сделаю очень красиво, – самоуверенно заявляет он, вновь преодолевает между нами расстояние, вторгаясь в мое личное пространство. И меня накрывает каким-то ураганом, цунами, затягивая в водоворот. Никогда не испытывала ничего подобного, словно я не принадлежу себе, в такие моменты мной управляет неведомая сила. Он хватает меня за хвост на затылке и властно притягивает к себе, словно я принадлежу ему.

– Что…, – пытаюсь возразить, но замолкаю, поскольку он набрасывается на мой рот. Если раньше я думала, что умею целоваться, то я ошибалась. Никогда не получала столько удовольствия от одного поцелуя. Я как будто под дозой наркотика, отдаюсь ему, покорно открываю рот, впуская в себя настырный язык с металлическим шариком, который сводит меня с ума. Это не просто девайс, самовыражение или прокол на языке, это чертовски приятно, и, кажется, что пирсинг на языке у него предназначен именно для этого. Его рука обвивает мою талию и вжимает в себя. Никакой нежности, нас накрывает дикой страстью, целуемся, не отрываясь, лишая друг друга дыхания, словно боремся за инициативу и право доминировать. По телу расползается жар, кажется, я чувствую его каждой клеточкой. Он кусает мои губы, и возбуждение проносится волной, устремляясь вниз живота. На мгновение становится страшно от такого состояния, кажется, что со мной что-то не так, мне плохо, и я сейчас потеряю сознание. Тело горит, окатывая волнами жара, сердце безумно бьется и низ живота скручивает от болезненного желания. Кожа становится чувствительной, и все плывет, словно меня опоили дурманом. В таком состоянии я готова на все, он, наверное, не подозревает, что может вертеть мной, как хочет, я на все соглашусь…

Все заканчивается так же быстро, как началось. Роден сам разрывает наш дикий поцелуй, отрывая меня от себя потянув за хвост. Он всматривается в мои глаза и нагло триумфально ухмыляется.

– Я буду ждать тебя завтра, после восьми, когда салон опустеет, и мы останемся наедине, – хрипло произносит он. – Я набью тебе красивую надпись. Трусики можешь не надевать, резника натрет свежую татуировку, – он полностью меня отпускает, а я словно пьяная пошатываюсь, и выхожу из кабинета, с туманом в голове. Я не знаю, как я сейчас выгляжу, но Лелька, осматривает меня, прищуривая глаза, а девушка за стойкой усмехается нам в след. И мне еще больше не нравится это рыжая сучка.

– Рит, ты опять с ним…, – подруга не может подобрать слов, впрочем, как и я. Что я с ним? Чем я вообще занимаюсь, почему так реагирую?

– Лель, давай потом об этом поговорим, поехали куда-нибудь, – прошу я, садясь в машину.

– Извини, меня срочно вызывают на работу.

– У тебя же отпуск?

– Ну, как выяснилось, я незаменимый работник, – цокает подруга. – С тобой точно все в порядке, ты какая-то растерянная. Но, судя по твоим красным губам, пылающим щекам и пьяному взгляду, тебя явно не насиловали.

– Нет, меня не насиловали…, – смотрю в окно на дорогу, и пытаюсь начать мыслить здраво, как женщина, а не пятнадцатилетняя школьница.

– Ооо, мать, да ты потекла от этого фрика. Ты свихнулась?! – смеется подруга. – Ладно, потом поговорим, подбросишь меня до работы?

Киваю, завожу двигатель и везу подругу на работу. За мыслями, а точнее их полным отсутствием, не замечаю, как добираюсь домой. Кидаю ключи от машины в прихожей, снимаю босоножки на каблуке, и иду босиком по холодному мраморному полу. Нужно было все-таки переехать в квартиру, этот огромный холодный дом угнетает. Кажется, он создан для прислуги и для Пашенного самолюбия – смотрите, какой у меня замок, конюшня и красавица жена.

Теперь я понимаю почему, в детстве меня заставляли заниматься музыкой, рисованием и фехтованием, которое я ненавидела. Меня готовили в жены старому графу. Сама начинаю смеяться над своими мыслями, словно сумасшедшая. Прохожу в кухню, беру бутылку холодной воды, фруктовую нарезку и поднимаюсь в комнату. Снимаю с себя комбинезон и падаю на кровать, прикрываю глаза, пытаясь прийти в себя. Губы реально болят от поцелуев, а в голове до сих пор туман. Но лучше всего приводить в чувства умеет Паша. Телефон взрывается громким звонком, я зачем-то поднимаю трубку и молчу, слыша дыхание мужа.

– Маргарита? Ты меня слышишь? – слышу, конечно, но не понимаю, что чувствую. Злость прошла, мне уже не хочется убивать.

– Да, ты что-то хотел? – отправляю в рот клубнику, облизывая пальцы.

– Остыла, готова к разговору? – спокойно спрашивает он.

– Нет, не готова, только через адвоката, – так же спокойно отвечаю я, и на меня накатывает тоска.

– Ясно, я дам тебе еще пару недель. Но я соскучился, Маргарита.

– Передавай привет своей нижней, – ехидно усмехаюсь и сбрасываю звонок, отшвыривая телефон на кровать. Переворачиваюсь на спину, раскидываю в стороны руки и смотрю в потолок…

Глава 5

Роман

Целый день нахожусь в предвкушении вечера. Нет никакой гарантии, что богиня почтит меня своим присутствием, но я видел, как горели ее глаза, между нами потрескивали электрические разряды. Марго – не малолетка и вряд ли струсит.

Целый день думаю только об этой женщине, прорабатываю в голове ее тату, рисую эскиз, мну бумагу и рисую заново, на ее теле должно быть все идеально.

Работаю, стараясь сосредоточиться на чужих рисунках, но это дается с трудом. Постоянно посматриваю на часы в ожидании завершения рабочего дня. Не знаю, что со иной происходит, это просто женщина и просто секс, а меня в жар бросает только от предвкушения.

– Ли, свари свой фирменный кофе со специями, – прошу я, выпроводив последнего клиента. Сажусь на диван, разминая затекшую руку. На часах почти семь – уже скоро. Откидываю голову и рисую в голове образ Марго, кажется, даже чувствую ее вкус на губах. Бл*дь, что же меня так накрыло?! Были у меня страстные девочки, и те, от которых сносило крышу, и я творил сумасшедшие вещи, но чтобы настолько…

– Поделишься? – Лилия садится со мной рядом и подает кофе.

– Что?

– Я говорю, поделишься женщиной? Мне понравились ее дерзкие губы, и грудь ничего так, – я усмехаюсь, отпивая кофе, а сам почему-то злюсь на Ли.

– Нет, она только моя!

– На сегодня? А потом мы могли бы ее соблазнить на секс втроем? – у Ли загораются глаза и меняется голос.

– Не думаю, что Марго согласится.

– А когда это тебя останавливало? – а я не хочу делиться моей богиней не с кем, даже с Ли. – Я смотрю, ты запал на женщину? – прищуривая глаза, спрашивает Ли.

– Может быть, хочу ее как ненормальный. Она что-то новое в моей жизни.

– Ясно, – цокает Ли, откидываясь на диван, повторяя мою позу. – Уверена, у нее есть муж-олигарх, огромный дом и маленькая, противно тявкающая собачка. Ей наскучило в золотой клетке, вот она и развлекается, ну или кризис среднего возраста.

– С чего такие выводы? – меня разряжает ее версия о наличии мужа.

– Ну тачка у нее не из дешевых, шмотки брендовые, хоть она и пытается выглядеть дерзкой и независимой, в ней проскальзывает утонченность и рамки, в которые ее загоняли с детства. Проще говоря, она не из нашего мира, – констатирует Ли.

– Браво, миссис Шерлок, но это еще не говорит, что она замужем.

– Белый след на безымянном пальце говорит о том, что она постоянно носит обручальное кольцо. Не замечал? – приподнимая брови, спрашивает Ли. – Ах, ну да, ты же смотрел на ее задницу и сиськи, – уже язвительно выдает она.

– Очень похоже на ревность, – допиваю кофе и оставляю чашку. – Только вот непонятно, кого именно ты ревнуешь. Меня? Или Марго?

– Женская ревность – это сомнение в преданности и верности любимого человека. А, как понимаешь, любви между нами нет, а преданность – так вообще звучит смешно. Меня пугает твое состояние, ты всегда был не против разделить девочку, тебе нравилось вместе со мной соблазнять и совращать девушек. А сейчас…

– А сейчас ты встанешь и пойдешь домой, отдохнешь, выспишься и подумаешь над тем, что мне не нужно давать советов или лезть в мою личную жизнь! – срываюсь, наверное, потому что Ли права. Со мной такое впервые и это немного пугает, но будоражит, вызывая азарт.

– Вот это и пугает, – констатирует Лилия, встает с дивана, забирает грязную чашку и идет на нашу маленькую кухню.

Я ухожу в свой кабинет. Подготавливаю иглы, краску, антисептик, обезболивающий спрей, обрабатываю кушетку и вновь прорабатываю надпись – «свободная». Хочется добавить в начале частицу «не». Черт, это уже клиника, я видел ее два раза, совершенно не знаю, кто она, но уже хочется ограничить ее свободу.

Когда я вышел из кабинета, Ли уже ушла, демонстративно оставив на стойке пачку презервативов. И, вроде, понятное женское поведение, которое не поддается логике, только вот Ли всегда отличалась в этом плане. Ее никогда не смущали девушки, которых я трахал. Прячу упаковку презервативов в ящик Лилии, и вновь посматриваю на часы – пять минут девятого. Маргариты нет. Начинается самое интересное время, когда в крови гуляет предвкушение и адреналин. Она придет.

Брожу по салону и каждые пять минут посматриваю на часы. Я сказал – после восьми. Полдевятого – это после восьми? Гашу в холле свет, всматриваюсь в окно, и вижу машину Марго на обочине возле салона. Наблюдаю. Маргарита там, сидит за рулем, но не выходит. Интересно, давно она здесь? Сомневается? Это плохо, нужно не оставить ей ни одного шанса уйти.

Выхожу на улицу, глубоко вдыхаю, подхожу к машине, дергаю ручку двери, и она поддается. Сажусь рядом с ней, захлопывая за собой дверь. Марго молчит, смотря вперед, кажется спокойной и сосредоточенной, но кусает губы. В салоне пахнет мятной малиной и немного табаком. Она приоткрывает окно, прикуривает сигарету и выпускает дым в потолок. Кажется, богиня не может решиться совершить прыжок в бездну.

Смотрю, как розовые губы прикасаются к сигарете, втягивают дым, а потом выпускают его тоненькой струйкой, и по телу проносится легкая волна возбуждения. Забираю у нее сигарету и затягиваюсь сам, чувствуя миндальный привкус ее губ. Еще одна затяжка, и я подношу сигарету к ее губам. Следя, как губы обхватывают фильтр, слегка прикасаясь к моим пальцам. Марго делает затяжку, выпускает дым, и я вновь курю сам. Повторяю действие несколько раз, и ее глаза загораются, в них вновь интерес и азарт. Выхожу на улицу, вышвыриваю окурок в урну, обхожу машину, открываю дверь и подаю Маргарите руку.

– Пошли, – тяну на себя, и она поддается. Мы оба почти не прикасались друг к другу, а уже словно под гипнозом, весь мир исчез, остались только мы. Не включаю в холле свет, сразу веду ее в кабинет, где горит только лампа над кушеткой. На Маргарите легкое белое длинное в пол платье на запахе, которое вновь соблазнительно открывает ложбинку между ее грудей, и белые босоножки с плетеными лентами на щиколотках. Нереально красивая, сексуальная женщина. Богиня из другого мира, которую хочется боготворить.

– Не передумала насчет татуировки?

– Ну раз я здесь, то очевидно, что – нет, – с усмешкой заявляет она, присаживаясь на край кушетки, и болтает соблазнительной ножкой.

– Ну да, – ухмыляюсь ей в ответ и протягиваю эскиз ее надписи.

– Красиво, мне нравится, если это так же будет смотреться, как на бумаге, – говорит она, рассматривая рисунок. Забираю у нее листок, сажусь на свое место, надевая перчатки.

– Всегда было интересно, почему именно черные перчатки? – спрашивает она, с волнением осматривая машинку и иглу.

– Ну я не медик, чтобы носить белые. Раздевайся, Марго, – впервые в этом кабинете произношу эту фразу с подтекстом. Маргарита вздыхает, встает и уверенно развязывает пояс, который несколько раз обвивает ее талию. Распахивает платье и медленно спускает его с плеч. А там белый комплект белья, трусики на завязках по бокам и кружевной бюстгальтер, сквозь который просвечивают темные уже набухшие соски. – Я просил не надевать трусики, – голос хрипнет, пока я смотрю, как она аккуратно вешает платье на спинку кресла, слегка наклоняется, демонстрируя мне упругую подтянутую попку. Боже, я не учел своего возбуждения. Как я буду бить ей тату в таком состоянии?

– Ложись, – указываю глазами на кушетку, немного приподнимаю ее, приводя в полусидячее положение, а сам не могу оторвать взгляда от ее кожи, по которой разбегаются мурашки. Между нами словно долгая мучительная прелюдия. Марго ложится, откидывая голову, но внимательно за мной наблюдает опять, кусая губы. Она словно маленькая девочка, которой страшно, но пытается строить из себя взрослую женщину. Придвигаюсь на стуле к ее бедрам, готовлю машинку, заправляю краской, тяну за одну из лямок на ее трусиках, немного спуская их вниз и Марго сжимает ноги, прикрывая глаза. А я представляю, как она так же красиво прогибается подо мной. Это пи*дец какой-то! Закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на рисунке.

Обрабатываю ее нежную чувствительную кожу антисептиком с обезболивающим, и она немного подрагивает. Жду, когда подействует заморозка, и аккуратно кончиками пальцев наношу вазелин на место рисунка. Никакого шаблона, я все нарисую сам. Сейчас для меня это не просто работа, это что-то интимное, и только наше.

Беру машинку, подношу к ее коже и веду линию первой буквы, плавно, стирая, салфеткой капельки крови. Богиня напрягается, но терпит, покрываясь мурашками, которые россыпью проносятся по ее коже. Пока действительно не очень больно, но она еще не знает, что место выболит и уже будет реагировать болью на любой прикосновение.

– Дыши грудью. Глубокий вдох и медленный выдох, – советую я, поднимая на нее глаза. Маргарита кивает и глубоко вдыхает. Продолжаю, сосредоточиваясь на рисунке, иногда посматривая на ее подрагивающий животик. Все идет хорошо, я заканчиваю третью букву, которая очень красиво ложится на ее светлую кожу, и тут Марго не выдерживает. Краем глаза замечаю, как она сжимает края кушетки и жалобно стонет. Стон! Это от боли, но меня передергивает от ее нежного стона и начинает ныть в паху. Откладываю машинку и салфетку, приподнимаюсь, нависая над Марго. Она сильно закусила губу и прикрыла глаза тыльной стороной ладони. Дышит глубоко, размеренно, как я ей советовал, но это уже мало помогает. Прикасаюсь пальцем в перчатке к ее губе, оттягиваю, провожу по ней и убираю ее ладонь с лица. Заглядываю в глаза и вижу – все, что до этого между нами было, это всего лишь игра. Вот сейчас она настоящая. Пронзительно темный взгляд, в котором плещутся слезы, и это не только от физической боли. Она душевно обнажилась, передавая мне свою боль и отчаянье. Вспоминаю слова Ли о муже, и перевожу взгляд на ее пальцы, где действительно есть белый след от обручального кольца.

– Ты замужем? – шепотом спрашиваю прямо в губы. Марго распахивает глаза, словно не ожидала от меня такого вопроса. Боль отошла на второй план, она растерялась. Черт! По телу проносится волна разочарования. Мне не нужен ее ответ – по глазам вижу, что она замужем.

– Мы разводимся, – отвечает она, уже сама всматриваясь в мои глаза и облизывая губы. Вижу, что не врет и очень хочет, чтобы я поверил. Еще с минуту смотрю в ее глаза, видя там свое отражение, одновременно поглаживая ее губы.

– Потерпи еще немного, осталось еще три буквы, – говорю прямо в губы, слегка целую, отстраняюсь, поскольку если продолжу, мы явно сегодня не закончим татуировку. – Можешь вцепиться мне в волосы, материться, если хочешь, я не против, – усмехаясь, предлагаю я и сажусь на свое место. – Можешь посмотреть, – Маргарита переводит взгляд на первые три буквы и рассматривает, задерживая дыхание. – Нравится?

– Даааа, очень красиво, ты действительно настоящий мастер, – со стоном произносит она, откидывая голову на кушетку, вновь прикрывая глаза. – Но ты ненормальный. Как ты все это вытерпел?

– Кожа имеет память, и после, наверное, десятого сеанса, боль притупляется, а потом мне нравится боль. В таком состоянии все чувства обостряются, и ты самый настоящий, – произношу я, а Марго удивленно приподнимает брови.

– Я же говорю сумасшедший, – усмехается она. – И, похоже, я тоже сошла с ума.

– И заметь, очень хорошо себя чувствуешь в этом состоянии, – говорю я, беру новую салфетки для крови, и вновь сосредотачиваюсь на рисунке. Я дал Маргарите передышку и четвертую букву она стойко вытерпела, сжимая кушетку, но потом все равно не выдержала.

– Твою же мать! – вскрикивает на выдохе, и стонет, хныча, как маленькая девочка. Наклоняюсь, спускаю ее трусики еще ниже и вожу губами по бедру вокруг рисунка, покрывая красную немного воспаленную кожу поцелуями. Маргарита замирает, начиная глубоко дышать, и у меня получается наколоть пятую букву.

Повторяю нежные невесомые поцелуи перед последней буквой. Я так близко к точке ее удовольствия. Маргарита стонет от боли и одновременно сжимает ножки от моих поцелуев. А я уже рисую у себя в голове самые развратные действия в этом кабинете, на вот этой кушетке. Я могу силой раздвинуть эти шикарные ноги, сорвать с нее трусики. И пройтись языком сначала по внутренней стороне бедра, медленно подбираясь к ее лону. Сам не замечаю, как всасываю кожу на бедре и Марго цепляется за мои волосы.

– Роден! – немного вскрывает она, когда мои пальцы прикасаются к перешейку трусиков, лаская горячую плоть через ткань. Тело простреливает от желания, температура в кабинете накаляется и в воздухе начинает потрескивать от нашего обоюдного возбуждения. Да, боль может разжигать дикое желание и похоть. С силой заставляю себя оторваться от нее и закончить последние букву, сажая свои желания на цепь.

Наношу последние штрихи, любуюсь красивым немного припухлым рисунком, не забывая потрогать взглядом все ее тело. Аккуратно наношу мазь и закрываю надпись специальной пленкой. Все готово. Беру со стола памятку по уходу за татуировкой, мазь и оставляю все на кушетке.

– Вот и все, можешь посмотреть, – теперь можно пустить в ход все свои фантазии, и взять ее такую растрепанную, немного покрасневшую с маленькими слезинками, еще подрагивающую от боли, но мой телефон взрывается громким звонком. Я бы, конечно, проигнорировал звонящих, посылая всех к чертовой матери, если бы краем глаза не заметил на дисплее фото Светика.

– Да, – отвечаю на звонок, пока Марго рассматривает рисунок.

– Роман! – всхлипывает моя мать, буквально крича в трубку.

– Что случилось?! – тоже громче, чем надо, произношу я, снимаю перчатки и отхожу к окну.

– Светик, она… она., – постоянно всхлипывая произносит мать.

– Да говори уже что с ней?! – я кричу на весь кабинет, но меня захлестывает паническим волнением.

– Ей стало плохо, очень болел живот. Я вызвала скорую, и нас увезли в больницу. Ей делают операцию, по удалению аппендицита. Ей было так страшно в скорой, она так звала тебя! – тараторит моя мать.

– Так почему ты мне сразу не позвонила. Ты прекрасно знаешь, как она боится врачей и больниц! В какой вы больнице?!

– Во второй! В хирургии! – сбрасываю звонок, на мгновение зажмуриваю глаза, пытаясь убедить себя, что это простая операция. Ничего страшного! Но, сука, даже при таких операциях могут быть осложнения, а мой котенок, светлячок панически боится врачей уколов и прочего.

– Прости, Марго, мне срочно нужно уехать, – оборачиваюсь, смотря, как Марго быстро надевает платье.

– Что-то случилось? – в ее голосе тоже неподдельное волнение или я напугал ее своим криком.

– Да мой сестренке делают операцию, мне срочно нужно в больницу. Твою же мать! Машина в сервисе! – вспоминаю я. Беру телефон, начиная искать номер такси.

– Я могу подвезти. Поехали, – решительно, словно имеет отношение к моей семье, говорит Маргарита, быстро завязывая платье.

– Поехали, но я за рулем, – заявляю я.

– Да без проблем, – она кидает мне ключи от своей машины, которые я ловлю, сжимая в кулаке.

Глава 6

Маргарита

– Сколько лет твоей сестренке? – спрашиваю я, пока Роден гонит на полной скорости, нарушая все возможные правила.

– Десять, недавно исполнилось, – нервничает, сильно сжимая руль, дышит глубоко, переживая за девочку, а я пытаюсь хоть немного его успокоить и отвлечь.

– Маленькая еще. А как ее зовут? – я совершенно не знаю его сестренку, да и Роден для меня чужой человек, но его волнение передается мне.

– Света! – повышает тон. – Извини, я просто…

– Да я все понимаю. Не переживай так, мне тоже в детстве удаляли аппендицит, как видишь, жива, здорова. Вон какая корова вымахала, – пытаюсь шутить, и Роден нервно усмехается.

– Ты богиня, – произносит он, внимательно следя за дорогой.

– Кто?

– Ты нереальная, словно из другого мира, – кажется, он тоже пытается отвлечься. – И врать нехорошо. Я не видел у тебя шрама после операции.

– Может потому что я его удалила? – приподнимая бровь, спрашиваю я, а у самой в голове крутятся его слова о моей нереальности. Хочется спросить, что он имеет виду – то, что мы из разных сословий? Или нашу разницу в возрасте, но я кусаю губы, понимая, что сейчас не время.

Роден паркуется на стоянке больницы, и мы одновременно выходим из машины, он щелкает сигнализацией и под мой удивленный взгляд прячет ключи от моей машины у себя в кармане. А мне интересно, он это сделал на автомате или намерено. Дальше Роден идет в больницу, а я бегу за ним. Приемный покой, лестница на второй этаж, правое крыло, и мы попадаем в полумрачный коридор с окрашенными в голубой цвет панелями, пахнет больницей и стерильностью, запах, который невольно заставляет поморщиться. Кажется, именно так пахнет безысходность. Возле окна на диване, обтянутом потертым дерматином, сидит женщина лет сорока пяти. Довольно милая блондинка с короткой стрижкой. Немного полновата, но ей идут формы. Женщина выглядит заплаканной и удрученной, она бегает глазами от меня к Родену, и мне становится неудобно. Зачем я поднялась вместе с ним, что я вообще делаю в этой больнице? Я даже не знаю, как представиться – «Здравствуйте, я женщина, которая сошла с ума и творит несвойственные ей вещи с вашим сыном. И кстати, я замужем и мне тридцать один год».

– Как она? – Роден садится рядом с матерью, и сжимает ее руку, а женщина начинает беззвучно плакать. Я чувствую себя лишней, словно подсматриваю за посторонними.

– А вы…, – вопросительно произносит женщина, указывая на меня глазами.

– Я просто подвезла вашего сына, но я уже ухожу, – быстро тараторю я, разворачиваюсь и иду к лестнице. Черт, Роден был прав, я зря надела белье. Резинка натирает татуировку, причиняя боль. Господи, как это все глупо с моей стороны! Я даже в восемнадцать так себя не вела. Спускаюсь вниз, покупаю себе кофе в автомате, сажусь на стул, решая переждать здесь, а позже подняться и забрать ключи от машины.

Через полчаса я понимаю, что не могу находиться в этом месте. Запах, цвет стен и даже плохой кофе напоминают о маме. А когда мимо меня пробегает заплаканная женщина, мне самой хочется разрыдаться. В голове четко возникает последней день мамы, который она провела в больнице. Черт с ней с машиной! Вызываю такси, выхожу на дорогу, пытаясь дышать глубже и успокоиться. Наверное, если бы моя мамочка была жива, то сейчас я бы не творила эти сумасшедшие вещи, а была рядом с ней. Мы могли бы уехать в загородный дом или куда-нибудь на отдых, она бы дала мне много советов и подсказала, как жить. Но жизнь не справедлива, она забирает самых любимых и родных, не спрашивая разрешения, а оставляет нам таких, как мой муж, ложных родных, которые предадут тебя в любой момент за похоть.

Продолжить чтение