Читать онлайн Голодные секс-игры бесплатно

Попала

Как часто у вас бывает, что сны похожи на реальность? Жуткое ощущение, когда ты не можешь понять спишь или нет. Вот и сейчас я отчаянно пытаюсь вырваться из липкого нечто, окутывающего меня. Странные ощущения на грани сна и реальность, а я все никак не могу проснуться и открыть глаза.

Макс сжимает до боли мою грудь, а потом с силой бьет по ней. Странно, но за ним раньше не водилось такой грубости. Мой парень всегда был образцом нежности.

– Храйк, ты только попробуй какая у этой цыпы кожа, – а вот голос у Макса совсем другой, – И на кой черт на ней столько тряпок! – звук рвущейся ткани неприятно резанул слух.

Почему-то стало холодно. В бедро недвусмысленно уперлось что-то твердое.

– Мне больше интересно насколько хороши ее дырки, – хохотнул мужчина с хриплым голосом.

Меня словно облило ледяной водой. Что, черт возьми, тут происходит?! Это какой-то неправильный сон. Я попыталась разлепить, намертво склеенные, веки и сесть. И если первое получилось, хоть и с третьей попытки, то со вторым полнейший провал.

Голова была тяжелая и ужасно болела, сфокусироваться удалось не сразу. Помещение и его обитатели расплывались, а когда все более-менее встало на свои места, стало по-настоящему страшно.

– О! – чему-то обрадовался здоровенный мужик стоящий справа, – Малышка очнулась, а то трахать бесчувственное тело все равно что куклу.

Голова болела, меня жутко мутило, а страх парализовал тело. Где я? И что происходит? Помещение было довольно темным, пахло затхлостью, отчего тошнота лишь усиливалась. Здоровенный бугай с медно-рыжими волосами прижимает меня к чему-то твердому, другой рукой бесцеремонно лапами мою грудь.

– Надеюсь, ты уже мокрая, цыпа? – его рука направляется к моим трусикам.

– Что здесь происходит? – слова даются с трудом, каждая попытка дернуться отдается дикой головной болью.

– Наша малышка окончательно пришла в себя, – зло улыбнулся второй здоровяк, Храйк кажется? – Не дергайся и может тебе даже понравиться.

Он приблизился ко мне вплотную и заглянул в глаза. По закону жанра похитители должны смердеть, брызгать слюной и вести себя омерзительно. С последним проблем не было, вели они себя максимально мерзко, а вот с первыми двумя пунктами неувязочка. Выглядели оба мужчины вполне прилично. На рыжем надеты спортивные брюки и темно-синяя (а может черная? Кто это при таком освещении разберет), борцовка, второй всем своим видом напоминал бывшего военного, который и на гражданке писал страсть к одежде схожей по покрою с армейской формой.

Высокие борцы и штаны, с обилием карманов, только грудь обнажена. От него остро пахло туалетной водой со сладковатым оттенком ванили. Ненавижу ваниль. Когда он наклонился, запах ударил в нос. Приторно сладкий запах. Меня вырвало. Храйк с руганью отпрыгнул, реакция в него, что надо. После того как мой желудок освободился от содержимого, в голове прояснилось, но лучше бы мне снова потерять сознание.

– Смотри ка, Храйк! Цыпе не по нраву твои духи, – захохотал рыжий, на секунду ослабив хватку, – Я же говорил – она для педиков!

– Иди в задницу, Кай! – немного раздраженно, но без особой агрессии ответил второй, – Ее небось башкой сильно приложили при перевозке.

– У тебя всех приложили, – продолжал хохотать Кай.

Он наконец отпустил меня, но только для того, чтобы окатить из ведра холодной водой. Я подскочила и даже сделала пару шагов в направлении двери, маячившей за спиной рыжего, чем вызвала у него очередной приступ хохота.

– Ты что цыпа? Думаешь, сможешь от нас убежать?

– Вообще я неплохо бегаю, – нашла в себе силы съязвить, – Кто вы и где я?

– Ты – здесь, – блеснул остроумием Храйк, – А мы твои самые желанные любовники.

Кай сдавленно захрюкал, пытаясь не испортить момент торжества своему сообщнику.

– Поэтому сейчас ты разденешься и обслужишь нас по лучшему разряду, – широкая улыбка, при других обстоятельствах, можно было бы сказать даже радушная, – И если сделаешь все как надо, то может даже получишь удовольствие.

Я в ужасе сделала шаг назад.

– Какого черта здесь происходит! – крик был на пределе возможности.

– Ну же цыпа, – Кай широко раскинул руки, словно приглашал в свои объятья, – Мы уже заждались.

Кажется, я где-то читала, что с преступниками и насильниками надо соглашаться, кажется хамить и сопротивляться – не рекомендуют. Наверное. Может быть. Но совершенно точно, самое глупое, что я могла сейчас сделать – это попытаться убежать.

Дверь за спиной рыжего была такой заманчивой и притягательной, и абсолютно плевать, что находится с той стороны. Идиотка. Мне благородно дали пробежать эти несколько метров, и даже судорожно схватиться за ручку двери, прежде чем Кай впечатал меня в холодный металл.

– Цыпа любит игры? – прошептал он мне в самое ухо, – Значит поиграем.

Мне казалось, его дыхание прилипает к моей коже словно грязь. Кай схватил меня за шею и бросил на пол рядом с металлической скамьей. Я зашипела от боли, ударившись об этот уродский предмет интерьера.

– Раздевайся, цыпа, – рыжий надвигался как скала, – Живо.

– Да пошел ты! – рявкаю я и тут же получаю пощечину.

Кай наваливается на меня, прижимая к полу. Мужчина рычит, срывая остатки мокрой одежды.

– Кай, – раздается усталый голос второго – Только не убей ее, а то мне опять достанется дохлая тушка. А я – не некрофил.

– А ты не отставай, – рычит он, – Оприходуем ее в два ствола.

От осознания ужаса происходящего я замираю. Неужели, это все-таки случится? У меня же никого не было кроме Макса.

– А потом вы все равно меня убьете? – шепчу я, не надеясь быть услышанной.

– Что ты, малышка, – Храйк изображает искреннее сочувствие, – Мы не будем этого делать. Мне, лично, гораздо интереснее живые девочки, – издевательская усмешка, – А убьет тебя кто-нибудь другой.

Я судорожно сглатываю, понимая безвыходность своего положения.

– Хватит трепаться, – прорычал Кай со спины, – У меня и так сейчас член лопнет! Давай цыпа, или ты сейчас скидываешь эти лохмотья и раздвигаешь свои булки добровольно или продолжим так как начали, – ощутимый шлепок по заднице, видимо предназначался для более легкого принятия решения.

– Хорошо, – с трудом веря в происходящее, говорю я.

Рыжий тут же встает, давая возможность мне подняться. Тот еще джентльмен. Руки плохо слушаются, мокрая ткань липнет к коже, но со второй попытке все же удается стянуть с себя остатки тряпья. Назвать это одеждой язык не поворачивался.

– Можно глоток воды? – во рту сахара.

Храйк жестом указал на ведро рядом с лавкой.

– Если там что-то осталось, то пей.

На дне ведра действительно была вода, мне повезло, что они не всю вылили. Руки трясутся, выбивая по металлу дробь. Только бы не разлить воду, а то так сдохнуть можно от жажды. А может лучше сдохнуть? Эти двое настроены решительно. Делаю два жадных глотка, а потом опускаю ведро на пол.

Сразу как только я наклонилась, то ощутила мужские ладони на ягодицах.

– Кай, как считаешь, надо наказать малышку за плохое поведение? – твою мать, проносится в голове, то есть просто сунул-вынул и ушел – не прокатит.

– Ясен перец, – ржет за спиной рыжий.

Легкий удар ладонью по ягодице.

– Иди ложись на живот на скамью, – говорит Храйк.

У меня нет выбора и я послушно опускаюсь.

– И держись руками за нее, малышка, – усмехается извращенец, вытаскивая ремень из брюк, – Считать удары необязательно.

С этими словами мужчина замахивается и ударяет ремнем по моей попе. У меня наверное искры посыпались из глаз от боли, которая пронзила мое тело.

Это было не просто больно, это было очень-очень больно. Он не делал перерывов между ударами, не давал прийти в себя. Я захлебывалась криками, забывая вдохнуть воздух. Все, что мне оставалось – это до белых костяшек вцепиться в лавку, потому что, если попытаюсь прикрыть ягодицы ладонями, их просто повредят.

– Так! Хватит, – кто это сказал я так и не поняла.

Последний удар был нанесен с особым остервенением. Я выгнулась дугой, захлебываясь слезами. Кто-то из мужчин бесцеремонно запустил руку между ног, провел ладонью по промежности.

– Да она сухая совсем!

– Что, цыпа, не понравилось? – чья-то ладонь легла на ягодицу, опалив ее.

Я застонала, глотая слезы.

– Понравилось, понравилось, – кто-то собирает мои волосы в кулак и приподнимает голову.

Я вижу самодовольное лицо перед собой. Тот, кого тут называют Храйком, явно доволен своей работой.

– Ну что, малышка, мой друг говорит, что ты недостаточно возбудилась для его дружка, – проводит пальцем по моей нижней губе, – Так что сейчас продолжим тебя возбуждать мои методом.

Что за? Я не успеваю даже додуматься как в губы упирается его эрегированный член.

– Давай же, малышка, открывай свой чудный ротик, порадуй меня.

Я лишь плотнее стискиваю зубы, пусть хоть убьют меня здесь и сейчас, но этого не сделаю.

Наказание

Храйк лишь хохотнул, а потом еще сильнее поднял мою голову за хвост. Я выла сквозь стиснутые челюсти, казалось еще чуть-чуть и волосы вместе с кожей оторвутся от черепа.

– Укусишь, – прошептал он в самое ухо, опалив кожу дыханием, – Выбью зубы, причем все.

Потом он зажал пальцами нос. Мое сопротивление заранее было обречено на поражение. Кислород стремительно заканчивался, оставшиеся там газы выжигали легкие изнутри.

Мне нужен был воздух, хотя бы маленький глоточек. Я отчаянно пыталась втянуть его не открывая рта или, хотя бы потерять сознание. Но сопротивляться природе бесполезно, болезненный спазм прошелся по гортани, и я сделала глубокий вдох.

– Вот и умница, – с этими словами мужчина выдавил большим пальцем щеку так, что теперь закрыть и не прикусить свою собственную щеку, я не могла.

Теперь его член беспрепятственно вошел в мой рот. Головка уперлась в горло, вызывая приступ кашля. Храйк переждал секунду, а после стал размеренно двигаться.

Его член с трудом помещался во рту, слюна стекала по подбородку на пол. Дышать практически невозможно. Он иногда выходит на секунду, давая возможность сделать глоток воздуха, а потом все повторяется сначала. Но на этом мои беды не заканчивались.

Кай с силой раздвинул мои ноги и уже без предупреждения ворвался во влагалище.

– Мммм…она такая узкая, – прохрипел мужчина, – У ее парня явно были проблемы с оснащением.

Рыжий с ходу взял быстрый темп, в отсутствии смазки было ощущение, что его член обернут наждачной бумагой. Боль пронизывает все тело. Меня буквально разрывает изнутри. Но моим насильникам было все равно что за ощущения я испытываю, им было хорошо здесь и сейчас.

– Какой же кайф, – Кай сделал еще пару движений и кончил.

Он еще немного подождал, не выходя из меня. Храйк же растягивал свое удовольствие то ускоряясь, то замедляясь. У меня давно занемели челюсти, глаза уже слабо что различали из-за слез.

– Э, друг, – Кай потянул за мой сосок, больно, выкручиваться его, – Ты долго еще? Пора бы поменяться местами.

Мужчина не ответил, лишь с рыком ускорился. Движения стали жестче и резче, но у него никак не получалось кончить. Его яйца с силой шлепали по подбородку.

Это повторялось снова и снова, пока у него все-таки не получилось. Я почувствовала как в мое горло ударила струя горячей жидкости. Храйк сделал еще два резких и сильных движения, как будто хотел загнать свой член мне прямо желудок, а потом вышел.

– Глотай, малышка, – он похлопал меня по щеке, как хорошую послушную собаку.

Солоноватый вкус его спермы на языке, это выше моих сил. Меня вывернуло на пол…снова…

– Хилая она какая-то, – задумчиво протянул рыжий, смотря на меня даже с жалостью, – Блюет все время.

– Дааа, – протянул второй, вытирая член куском тряпки, в котором я опознала останки своей блузки, – Не выживет.

– Не выживет.

– Эй, болезная, – я уже не различала говорящих, – Ты там как? Блевать еще будешь или мы продолжаем?

Они издеваются? Да какая разница…

– Эй, – пощечина обожгла правую щеку.

– Убейте уже, – прохрипела я.

– Тю, Храйк, – расхохотался рыжий, – Она легко отделаться захотела.

И опять дикий хохот. Я закрыла глаза и попыталась абстрагироваться от происходящего.

Дверь за спиной скрипнула.

– Мужики, какого хрена?! – резкий чужой голос ворвался в сознание, – Вы ее сейчас убьете нафиг.

– Начальник, – протянул Кай, – Какая разница? Ей все равно все дырки раздолбят.

– Тащите ее уже, пока не сдохла тут. А то потом вместо нее вас отправлю задницей работать.

Меня подхватили под руки и потащил куда-то, сознание уплывало в неизвестном направлении и, явно, без меня.

Я приходила в себя медленно, с каждым вдохом все сильнее выбираясь из липкой паутины, окутавшей сознание. Странный сон, точнее кошмар. Это так дико и противоестественно, что не может происходить наяву.

Этот секс с двумя мужчинами, реалистичный до дрожи. Если предположить, что такое может произойти в жизни, то можно просто сойти с ума. Все, Диана, успокойся, сегодня суббота и не надо бежать на работу. Есть время расслабиться и прийти в себя. Это всего лишь сон, один из тысячи постоянно преследующих тебя кошмаров.

Желудок не протестует и совсем не требует кормить его прямо сейчас, поэтому можно спокойно полежать в кровати еще пару часов. Такие выходные, в которые не надо бежать делать дела по дому выдаются редко. Главное расслабиться и не испортить этот день. Надо только устроиться поудобнее, а то спина ужасно затекла.

Проклятый матрас! Его давно пора выкинуть, но денег на новый катастрофически не хватало. Да что там говорить, их с трудом хватало на еду и коммуналку, если бы мы с Максом не встретились, то вообще было бы туго.

Так, если сегодня выходной, то мой парень должен быть дома. Я потянулась и перекатилась по кровати. Так хочется его обнять, ощутить знакомый, родной запах. Уткнуться носом в его плечо, чтобы окутаться этим ощущением защищенности.

– Ай, блин! – падать на пол было больно.

Я осмотрелась вокруг и пришла в дикий ужас. Это явно была не наша квартира, и похоже, вообще не квартира. Более того, место было совсем мне не знакомо.

Картинка не захотела меняться и после щипков за всевозможные места, и даже после шлепков по щекам. И даже вряд ли бы поменялась после полноценных ударов о стену.

Это была реальность, жуткая, пугающая, но реальность. Все тело ужасно болело, во рту стоял жуткий привкус. Состояние сильно напоминало похмелье, вот только алкоголя я не употребляла ни вчера ни позавчера, ни даже Стоп. А что было вчера? Мне пришлось существенно напрячь мои мозги, чтобы вспомнить хоть что-то, а когда все-таки получилось.

– О Боги! – вырвалось у меня.

Память наконец смилостивилась и начала услужливо подкидывать кадры из недавнего прошлого. Как я возвращалась домой с работы, когда неожиданно почувствовала как в шею впивается что-то острое.

Мир сразу резко начинает блекнуть, очертания предметов размываются, и уже где-то на окраине сознания остается ощущение падения. Потом я прихожу в себя в незнакомом месте.

Тюрьма или ад

Странное помещение, потом эти двое. Меня изнасиловали двое… и похоже, выжить не удалось. То место, в котором сейчас находилось мое тело, мало походило на ад, но с другой стороны, кто знает, как он выглядит на самом деле?

Хотя в ад вроде попадает душа, без тела. И тут должны быть котлы, сковородки и прочие атрибуты загробного мира. Если верить легендам, преданиям и общественному мнению, то место это вполне мрачное и жаркое.

А тут свет кругом и довольно чистенько и свежо. Смрадного запаха и испарений серы тоже не наблюдалось. Может, все-таки умерла? Переносить такие воспоминания в реальной жизни слишком тяжело для моей психики.

– Диана, ты попала… – надо срочно собраться с мыслями, и желательно успокоиться.

Пульс зашкаливал, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Дыхание было рваные, мне никак не удавалось сделать нормальный вдох, отчего голова немного кружилась.

Помещение напоминало тюремную камеру, а может и являлось таковой. Оно имело две неполные металлические стены, к одной из которых крепилась полка – жесткая конструкция, обтянутая каким-то дермантином.

Видимо с нее я и упала. Задницу и бок отбила капитально, хотя на фоне общего самочувствия сложно определить, болели свежие травмы или старые.

Задняя и передняя стены отсутствовали, вместо них были решетки как в клетке. Часть боковых перегородок также заменялись прутьями так, что можно было наблюдать соседние камеры.

Передняя решетка выходила на длинный коридор из таких же клеток-камер. А сзади открывался вид на огромное помещение, в котором располагалось уйма оборудование, компьютеров и прочего барахла.

Людей видно не было, но отчего казалось, что они там непременно должны быть. В углу камеры многозначительно стояло металлическое ведро, а рядом миска с какой-то жидкостью, по всей видимости, водой.

Было довольно прохладно, особенно учитывая тот факт, что на мне не было одежды. Совсем. Хозяева этого места не оставили мне даже белья. От осознания этого факта еще больше заставило нервничать.

Мое тело пестрило ссадинами и кровоподтеками, все ужасно болело, а еще нестерпимо хотелось пить. Видимо тот препарат, которым меня вырубили давал сильную интоксикацию, а может, просто уже прошло несколько дней.

Бррр…Переборов очередной приступ тошноты и брезгливости, я подошла к миске, чтобы попить. Во рту все пересохло, словно в Сахаре. Но миска оказалась намертво прикручена к полу. Поднять ее или хотя бы наклонить, чтобы нормально попить, было невозможно.

– Вот гадство, – прохрипела я, искренне желая хозяевам этого чудного заведения сдохнуть от жажды, причем в ближайшее время.

Чтобы попить надо было встать на четвереньки и попытаться втянуть воду ртом. Ну или как животные, складывая язык своеобразной ложечкой.

Жаль мой язык не обладал такой акробатической подвижностью. Пить хотелось смертельно, поэтому пришлось все же встать на четвереньки и втянуть ртом воду. Но с первой попытки напиться не получилось. Коварная жидкость попадала в нос, разбрызгивалась в стороны при дыхании. В общем, попадала куда угодно, кроме рта.

Я ощущала полное отчаяние, что вблизи от воды, мне приходилось страдать от дикой жажды. Раза с пятого мне удалось сделать пару глотков.

– Делай это сексуальней, кобылка, – послышался голос справа.

– Что? – от неожиданности я в очередной раз поперхнулась, разбрызгав воду.

Это было полное разочарование, потому что вода была последняя. А пить хотелось только сильнее.

– Пей говорю, сексуальный! – повторил голос раздраженно, – А то как свинья тут все разбрызгиваешь.

Мне все-таки удалось обнаружить собеседника. Из-за правой переборки выглядывала полноватая блондинка, тоже полностью обнаженная. Под левым глазом у незнакомки виднелся кровоподтек, а рука как-то безвольно висела, причем немного на расстоянии от тела.

При движениях девушка придерживала ее другой рукой. Полные груди призывно колыхались при каждом ее движении, хотя размер больше напоминал стенобитные орудия. Я рефлекторно посмотрела вниз, сравнивая со своими. Мои явно проигрывали.

– Ты знаешь где мы, если считаешь, что этот навык мне пригодится? – стоило огромных усилий ответить спокойно.

– Пффф… – фыркнула собеседница, – Если мы в камере и голые, то это явно какое-то рабство, а судя потому, что тебя тоже отделали, – она многозначительно показала взглядом на мои синяки, – Эти двое тоже тебя трахнули. Ну как, сколько оргазмов получила, кобылка?

При этих словах девушка зло расхохоталась. Мне резко захотелось схватить эту за ее белые лохмы и хорошенько приложить об прутья. Ее длинный язык похоже являлся главной причиной финала и вывихнутого плеча.

– Заткнись Марта, – раздался голос из камеры напротив, – Хватит ее гнобить, девчонка ничего тебе не сделала.

Я перевела взгляд вперед, всматриваясь через проход в другую камеру. Лица девушки разглядеть не удалось, потому что она лежала на полке ногами ко мне.

– А с чего я заткнуться должна? – распалялась Марта, – Может мне жить осталось полчаса! Нафига себя сдерживать?! Дай хоть напоследок злость выпустить.

– Ну так, если помирать собралась, так подумай о душе, а на склоки разводи, без тебя тошно! В тебе все равно этой злости, что полматерика затопить можно.

– Простите, – хотела было встрять в эту перебранку.

С левой стороны стал нарастать какой-то скулеж. Хотя что-то похожее слышались давно, но до этого мне показалось, что это скрип металлических конструкций, а теперь совершенно точно стало ясно, что звук издавал живой объект.

– Марта, вон смотри, придурошную испугала опять! – в разговор включился третий голос, – Опять час скулить будет! У меня от ее воя зубы крошиться начнут скоро.

Откуда был этот голос видно не было, но мне почему-то казалось, что это соседка Марты.

В ответ скулеж усилился еще сильнее, и появилось четкое ощущение, что зубы начнут крошиться еще и у меня. Настолько этот плач был пропитан тоской.

– Успокаивайте ее теперь, как хотите! – рявкнул кто-то с другой стороны.

– Заткнитесь вы уже!

Я покрутила головой, отмечая, что все камеры в поле зрения с постояльцами, а потом решилась спросить.

– Девочки, – получилось немного протяжно, словно зовешь кого-то в темноте, надеясь, что тебя не услышат, – А вы знаете что это за место? И что с нами будет?

– Ничего хорошего, – фыркнула Марта и скрылась за переборкой.

– Нет, правда, кто-нибудь в курсе? – повторила попытку я.

Скулеж достиг пика.

– Милая, – раздался голос из камеры напротив, – Успокойся. Тшшшш….

Скулеж начал потихонечку стихать.

– Меня Лекса зовут, а тебя? – женщина встала с полки и подошла к внешним прутьям.

Я наконец смогла ее разглядеть. Высокая, статная, она словно сошедшая с обложки глянцевого журнала, что совсем не вязалось с несколько развязным стилем речи. Да сейчас голая и за решеткой она была прекрасна.

– Диана.

– Очень приятно, – Лекса широко улыбнулась, – Тебя я вижу, тоже не хило раскрасили.

– Да уж, – кивнула я, отмечая в свою очередь отсутствие побоев на девушке, – А кто это так скулит?

– Соседка твоя, – пожала плечами женщина, – Ее кажется, Дори зовут или что-то типа того. Сквозь скулеж разобрать сложно было. Она походу немножко умом тронулась, после того, как эти двое ее трахнули.

Скулеж вновь усилился.

– Тише, Дори, тише, – покачала головой Лекса.

– А они всех что ли тут? – я многозначительно подняла бровь, не решаясь закончить фразу вслух.

– Нет, только нечетных, – огрызнулась из-за переборки Марта.

– А четных видимо ты, – не удержалась я от ответной колкости.

– Девочки! – раздались из камеры, расположенной справа от Лексы, – А как вы думаете, нас убьют?

– Сара, – протянула устало женщина, – Откуда мне знать? Но если ты еще десять раз спросишь, то тебя точно убьют, причем кто-то из нас.

– Лекса, ты помнишь что с тобой случилось? – я села, облокотившись на стену спиной.

– То же, что и со всеми, – пожала плечами она, – На улице что-то вкололи и в путь. Пришла в себя с этими двумя кабанами.

– Кай и Храйк?

– Наверное. Мне их имена не запомнились. Я, признаться, в таком шоке и ужасе была, что чуть умом не тронулась, как Дори.

– А я подумала, что умерла и это ад…

– Да, Диана, – рассмеялась Марта, впрочем не показывать из-за переборки, – Смешная ты.

– А ты о чем подумала, Марта? – раздражение на нее начало проходить.

В конце концов, ей просто плохо, от этого и такая дикая злость. Все по-разному реагируют на боль и стресс.

– Я в этом более консервативна. Мы угодили в сексуальное рабство и теперь, – она с силой пнула ведро, оглушив грохотом, – Нас будут трахать долго и мучительно. Может даже извращенно.

От этих слов захотелось вжать голову в плечи и слиться со стеной. В таком положении очень хотелось верить, что меня просто не найдут и забудут здесь. Не то чтобы числа склонна питать иллюзии насчет нашего тут пребывания, но перспектива быть затраханной до полусмерти или же не до полу, откровенно пугала.

– А я верю, меня продадут в гарем к красивому и молодому шейху, – мечтательно протянула Сара, – Он будет очень горяч… А потом влюбится в меня по уши так, что дышать без меня не сможет. И потом дарует свободу и женится, – девушка хихикнула, – И у нас будет много детишек.

– С десяток, – вставила свои пять копеек Марта.

Где-то раздался еще один скептический смешок, а потом и ехидное замечание:

– А еще он может быть старым и страшным садистом. Будет пороть тебя на завтрак, обед и ужин.

– А еще, а итоге, окажется не шейхом, а какие-нибудь маньяком, – внес свою лепту голос слева.

– Ну девочки! – всхлипнула Сара, – Мне и так страшно.

– Всем страшно, – тихо отозвалась Дори, на секунду перестав скулить.

– О! – хохотнула Марта, – Придурошная отживела. Ты скулить то еще будешь, убогая?

Дори не ответила, но выть все же не продолжила.

– Так значит никто не в курсе, что нами произошло? – я с надеждой посмотрела на Лексу, но та лишь отрицательно покачала головой.

Приговоренные

Если бы можно было оценить хреновость ситуации по шкале от одного до десяти, то этой присвоили бы двадцать. Совершенно ясно, что ничего хорошего нас не ждет, сколько бы Сара не успокаивала себя мечтами о шейхах. Внутренний голос подсказывал, что девушек для шейхов берегут, а не насилуют и избивают. Отсюда вывод, что это либо очень не притязательный шейх, прямо даже сказать совсем себя не уважающий, либо дело в другом. Это логово больше походило на перевалочную базу или же какой-то командный центр, подумалось, глядя на заднюю стену камеры.

– Так! Девочки-красавицы, внимание! – раздался голос из динамиков, закрепленных под потолком, почти у каждой камеры, – Слушайте и не задавайте лишних вопросов! Ха! – рассмеялся голос, – А лучше вообще никаких вопросов! Они все лишние! – и опять идиотский смех.

По коридору шли трое. Присмотревшись, я сразу же узнала давешних охранников Кая и Храйка, третьей с ними была женщина в черных обтягивающих брюках и рубашке из того же материала. На ее голове был собран тугой пучок из иссиня-черных волос, словно она опустила их в чернила и никогда в жизни не слышала о профессиональном окрашивании.

Именно эта женщина говорила в закрепленный на рубашке микрофон, видимо, чтобы не напрягать голос. Вид у нее был довольно возбужденный, даже немного не адекватный.

Она все время озиралась по сторонам и хихикала над одной ей известными вещами. Впечатление эта троица производила весьма забавное, и если бы не место и мое весьма пикантное положение, то я бы посмеялась уже над ними.

– Итак, голубы мои, – еще более театрально произнесла женщина, широко разводя руки, – Добро пожаловать в наш чудесный мир телевизионных реалити-шоу. Да-да! Вы не ослышались! Очень скоро вы станете знаменитыми! – на этих словах она рассмеялась опять, – Надеюсь все вы смотрели шоу “Люби или умри”, – мне послышались сдавленные фырканья из камер, – Его проводят раз в год, и это грандиозное событие не оставляет равнодушными никого!

Признаться, у меня редко возникало желание пялиться в телевизор, к тому же, это стоит немалых денег, но про это шоу я слышала. И кажется в нем принимали участие заключенные. Более того, кажется осужденные за тяжкие преступления. И при чем тут я? Да и вообще, из всех девушек на роль преступниц тянули только Марта, и, пожалуй, Лекса. Что здесь происходит?

– Комиссия выбрала именно вас! – женщина резко повернулась в бок и театрально ткнула пальцем в Сару, – И это не случайно! Вы все преступницы!

– Ты обалдела что ли, мымра ушастая?! – взревела Марта.

По правде говоря, лопоухость у женщины была сильно повышена.

– О! – лопоухая мымра, (а что? Ей это очень подходит) резко обернулась и подошла вплотную к блондинке, – Тут кто-то умеет разговаривать? – и хищный прищур глаз, – Так! А это еще что? – она резко поменялась в лице, бегло осматривая Марту, а потом меня, – Кай! Храйк! – завопила женщина так, как будто они были в другом коридоре, а не у нее за спиной, – Какого хрена, вы опять портите реквизит?! – учитывая наличие микрофона, от ее визга заложило уши.

– Да они брыкались, – спокойно ответил Кай.

– И что? Их калечить теперь надо? Завтра начало, а на них смотреть страшно! Или у вас, гребаных извращенцев, на целый товар уже не встает?!

– Потише, Матильда, – Храйк поднял ладони в примиряющем жесте, – Сейчас отведем их к доку и будут как новые.

– Так какого хрена вы до сих пор это не сделали?! – закричала женщина, – Вечером снимать первую сцену, а на них смотреть страшно!

Так у нас же эти, как их, мордорисовщики! – с искренней честностью заявил Кай, – Какая разница в каком состоянии их шкура.

– Визажисты, баран, – процедила Матильда, все же чуть сбавив громкость, – И я вам в миллионный раз повторяю, что если вам разрешили играть с товаром, то это не значит, что его надо калечить! – она с шумом выдохнула, а потом резко вздернула нос, – Что за мерзкий скулеж?

У Дори снова сдали нервы, потому что скулеж уже действительно начинал заглушать микрофон. Матильда подошла к ее камере и снова взбесилась.

– ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ НЕ КАЛЕЧИТЬ?! Как я ЭТО покажу зрителям? Вы два идиота! Вы срываете первый съемочный день!

– Матильда! – немного повысил голос Храйк, чтобы привести истеричку в чувства.

Но та, услышав его, резко полоснула по нему маленьким хлыстиком, который был привязан к ее поясу. На его конце блеснул электрический разряд, и Храйк заорал, занимая щеку. Зато Матильда тут же остыла и уже спокойным голосом продолжила.

– Оттащите их к доку, и чтобы к вечерним съемкам они выглядели сексуальными конфетками, – Матильда снова вернулась к своим театральным жестам, – Сегодня состоится суд, и вам предъявят обвинения, – смешок, – И вынесут приговор, хотя наказание и так понятно. Постарайтесь девочки, и может быть, зрители сохранят вам жизни! Давайте-давайте! Я уже сейчас хочу видеть вожделение на ваших лицах! – она театрально подняла руки к небу, – А о вашем поведении мальчики, – Матильда игриво взяла за подбородки обоих мужчин, – Надо доложить начальству. Это же надо было повредить такую большую часть товара.

– Матильда, – умоляюще протянул Кай, – Шеф после того раза грозился запретить нам их трахать.

– Ничего, – она широко улыбнулась, – Узлом завяжите, если что.

– Неадекватная, – бросила, вслед уходящей Матильде, Лекса.

Храйк тут же обернулся в ее сторону, найдя объект для вымещения злобы.

– Разве кто-то разрешал разговаривать, куколка? – лилейным голосом спросил он.

Девушка в первую секунду поддалась страху и отшатнулась вглубь камеры.

– Ну же, куколка, – Храйк приложил карточку-ключ к замку.

– Да пошел ты, Хряк, – Лекса резко выпрямилась, гордо задрав подбородок.

– Я тебя убью, мразь, – прорычал мужчина.

– Кишка тонка, – бросила девушка, – Тебе запрещено калечить товар, – последнее слово она произнесла даже с какой-то грустью.

Храйк выругался, а потом вошел в камеру и резко схватил за локоть Лексу.

– Зато не запрещено затрахать до полусмерти, – прошипел он ей на ухо, в конце проведя языком по шее.

– А что, до смерти силенок не хватит? – саркастически ответила девушка.

– Ты договоришься, мразь!

Мужчина рывком выкинул ее в коридор. Лекса споткнулась о порожек на входе в камеру и упала на колени. Я в который раз поразилась грацией и статью женщины. Она даже упасть ухитрилась так, будто сделала Храйку одолжение. Хотя всем и так было понятно, что ничем хорошим для нее это не закончится. Мужчина тяжело дышал, раздувая крылья носа.

– Ну что же ты стоишь? – издевательски спросила Лекса, при этом призывно повиляв задом, – Или не стоит уже стручок?

Походу, она просто сумасшедшая. Храйк с диким ревом кинулся на нее, прижимая к полу. Потом схватил за волосы и потянул вверх, заставляя подняться вместе с собой.

– Что, мразь, – рычал он ей в лицо, – Думаешь самая умная?

– Да уж умнее тебя! – выпалила Лекса, оставаясь даже в этом положении статной.

– Кай, держи ее! – бросил один мужчина другому.

Рыжий довольно оскалился и тут же сгреб запястья девушки, зафиксировав их у нее за спиной. У меня перехватывало дыхание, при взгляде на происходящее. Им действительно нравилось видеть ее страдания, а я вполне могла оказаться следующей.

В этом положении грудь Лексы оказалась сильно выпячена вперед. Храйку это видимо особенно нравилось. Он принялся играть с ней довольно грубо. Его руки мяли ее, пощипывали крупные бордовые соски, оттягивали их.

Наглые охранники

Девушка стояла с плотно сжатыми челюстями, не издавая ни звука. А взгляд… да это умение держать так лицо. Она смотрела на них снисходительно, словно происходящее вообще ее не касалось ни коем образом.

Тем временем мужчина начал наносить резкие удары по ее грудям, заставляя их колыхаться. Стоит только подумать о том, что сейчас чувствует девушка, как меня прошибал холодный пот.

– Ну что, куколка, – Храйк наклонился и втянул вершину затвердевшего соска в рот, – Тебе нравится такой секс?

Лекса дернулась как от пощечины, когда он стал активнее работать ртом, терзая ее сосок. Вторая рука тем временем, взялась за правую грудь. Его ладонь накрыла ее, чтобы начать мять с такой силой, словно оттуда можно было что-то выжать.

На лбу девушки проступили бисеринки пота, с каждым мгновением ей было все сложнее держать лицо. Дыхание участилось, грудная клетка вздымалась все заметнее. Мужчина на секунду оторвался, чтобы заглянуть в ее глаза, а потом начал ласкать соски уже двумя руками.

Казалось, он не собирается грубо насиловать ее, а наоборот хочет доставить удовольствие. Храйк стал нежно губами исследовать ее кожу, заставляя Лексу уже против воли подаваться вперед, вслед за его ненасытным ртом.

Ее тело явно подходило, требуя мужской ласки. Глаза полуприкрыты, ресницы трепещут, а с губ вот-вот готов сорваться стон наслаждения.

Храйк спустился поцелуями к низу живота, пытаясь проснуться ладонь между судорожно сжатых бедер. Она отчаянно боролась, сжимая бедра все сильнее, но на этот раз боролась сама с собой, изо всех сил пытаясь противостоять накрывающему с головой желанию.

Но Лекса проигрывала, неизбежно проигрывала. Стресс, накопившиеся в организме, отчаянно искал выход, а лучший способ избавиться от стресса – это секс. Рецепт простой.

И вот сейчас, когда вместо ожидаемо грубого проникновения и такого жесткого секса, она получила эти ласки, тело отказалось подчиняться мозгу.

Девушка бесстыже раздвинула бедра, поддаваясь ими немного навстречу его руке. Ладонь Храйка накрыла ее промежность, от чего Лекса издала протяжный стон полный желания.

Она уже не могла скрыть того, что ей хотелось отпустить себя, забываясь в шальной страсти. Видимо мужчина, несмотря ни на что, был неплохо осведомлен о чувствительных точках на женском теле, потому что девушка все больше отдавалась его ласкам, активнее подмахивала бедрами, желая проникновения.

– Ты такая мокрая, куколка, – прошептал Храйк ей на ухо, после того как она разочарованно застонала, от настигнувшего ее ощущения пустоты, после того как он убрал руку, – Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

– Да, – одними губами сказала Лекса, находясь словно в каком-то трансе.

– Не слышу, куколка.

– Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

– Громче, – откровенно издевался он, дразня своим дыханием кожу на ее шеи.

– Я хочу, чтобы ты меня трахнул! – из последних сил кричит девушка.

Если бы Кай не держал ее за руки, то она наверняка бы уже упала. Адекватность, так же как и разум, покинули ее. Лекса вся буквально дрожала от возбуждения, даже мне, в своей камере, было видно, как по ее бедру заскользила капелька смазки.

– Ты хорошо просишь, куколка, – прошептал мужчина, засовывать два пальца ей в рот.

Лекса стала активно их обсасывать, постанывая, и продолжая валять бедрами. Храйк трахал пальцами ее рот так глубоко, что девушка периодически давилась. В эти моменты на его лице появлялась садистская улыбка.

– Давай, Кай, – скомандовал мужчина.

В этот момент рыжий резко наклонил ее вперед так, что взгляду его компаньона открылась попка девушки.

– Раздвинь ноги шире, – рявкнул рыжий, в то время как второй облизываясь, обошел девушку.

Лекса послушно раздвинула ноги и оттопырила попу. Она находилась в каком-то явно трансовом состоянии, но тут Храйк резко вставил в нее два пальца. Девушка зашлась в диком крике, словно раненый зверь. Из ее глаз брызнули слезы, она буквально задыхалась от боли.

– Только не туда…пожалуйста, только не в попу…вы порвете меня, – шептала она сквозь слезы, заходясь криком каждый раз, когда мужчина начинал активнее двигать рукой.

Я видела ужас в ее глазах.

– Не я, так кто-нибудь другой порвет твой зад, – сказал Храйк, стаскивая с себя штаны, – И вообще, мне нравятся тугие задницы.

С этими словами он плюнул себе на член и приставил его к ее попке. Лекса дернулась из последних сил, но Кай держал крепко.

– Не дергайся! – рявкнул он, отвешивая ей звонкую пощечину.

Я дернулась вместе с Лексой, разделяя ее боль. Это все происходило прямо перед моей камерой. Все, чем была возможность ей помочь, это шептать одними губами: “Потерпи, милая “.

В следующее мгновение мужчина резко дернул бедрами, вдавливая в нее свой член. Глаза девушки раскрылись так широко, что казалось вот-вот вылезут из орбит, а сама она издала утробный, нечеловеческий крик.

Бесчувственные твари

Это был крик раненого зверя, который бьется в агонии. Ее тело конвульсивно изогнулась, но потерять сознание Кай ей не дал, отвесив еще парочку пощечин. Лекса уже слабо реагировала на них, шаря по коридору безумным взглядом.

Видно, что Храйку сначала было тяжеловато двигаться в узком месте без смазки. Он шипел то ли от неземного удовольствия то ли от ощущения трения, которое непременно должно было быть и доставлять определенный дискомфорт.

Я видела полные боли и ужаса глаза девушки, слезы текущие по ее щекам, и все шептала: “держись, милая”. Мне казалось, что часть ее боли передается и мы можем ее разделить пополам. Может это хоть немного облегчит ее состояние. Мне безумно хотелось в это верить. Мои слезы градом текли по щекам, а пальцы судорожно сжимали прутья решетки. “Держись, милая, все будет хорошо. Держись.” Казалось, что она слышит меня и чувствует поддержку. Иначе не могло быть, не должно. Чтобы не сделала в жизни Лекса, она не заслужила этого.

Храйк, видимо, приближался к финалу, потому что начал бешено наращивать темп. Звуки ударяющихся друг о друга тел далеко разносились по коридору. Мне чудилось даже эхо этих ударов.

Мужчина тяжело дышал, на висках вздулись и пульсировали от напряжения вены. Ему это тоже давалось нелегко, наверное он занимался сексом раз в год, только во время подготовки к реалити-шоу.

Его дыхание давно сбилось, а красное от натуги лицо покрылось крупными бусинами пота. Он ревел и рычал при каждом движении, а я мысленно желала ему сдохнуть сейчас от инфаркта или инсульта.

Мужчина стал двигаться особенно резко и жестко. Каждым движением Храйк до предела загонял свой член в беззащитное тело, создавалось впечатление, что он заколачивает гвозди. Монотонно, сильно, резко.

В этом сексе не было ничего от близости любящих людей, тут даже не было ничего от животной страсти при спаривании, тут не было ничего, что можно объяснить здравым смыслом. Мой мозг отказывался понимать происходящее, сопоставлять картинку с реальностью. Только звуки ударов, шлепков, пощечин заполняют пространство вокруг, заставляя меня сжиматься от страха. Но я не отвожу глаза, я с ней. Она должна чувствовать мою поддержку, она должна чувствовать что-то кроме боли.

После пары-тройки таких толчков Лекса все же потеряла сознание. И даже пощечины Кая уже смогли привести ее в чувства. Храйк дотрахивал уже бесчувсвенное тело. Хотя по-моему, его это мало волновало. Ему нужно было получить свой садистский кайф здесь и сейчас, а что при этом ощущает женщина совсем не важно.

“Скоты”, – только и вертелось в голове. Мужчина кончил и тяжело отвалился в сторону. Его красное от натуги лицо разгладилось в блаженной улыбке.

– Слышь, – Кай потрогал шею Лексы, в попытке нащупать пульс, – Она не померла часом.

– Мне насрать, – тяжело дыша сказал насильник.

Я видела как тяжело вздымается его грудь, как бешено пульсирует жила на виске, как взмокли волосы на голове.

– У нее кровь вон, – кивнул на попку девушки рыжий, – Ты ее порвал похоже.

– Все равно сдохнет, – Храйк улыбнулся, его лицо сейчас выглядело абсолютно безумным.

– Если она сдохнет до начало шоу, – процедил Кай, – То, боюсь, мы примем в нем участие с тобой и может даже в роли девочек! Ты идиот, Храйк! – Кай зло ударил кулаком пол рядом с бесчувственным телом.

Я в ужасе смотрела на распростертое тело Лексы, пытаясь уловить хотя бы слабое движение грудной клетки. Неужели это правда? Неужели она умерла? Этот нелюдь, скот, мразь затрахал ее до смерти!

Даже мысли такие в голове звучали дико. Это не нормально. Это не адекватно. Это не со мной. Сколько я ни приглядывалась, уловить дыхание девушки на получалось, она лежала безвольной куклой у ног насильников. Разве кто-то заслуживает такой смерти? Будь проклято наше правительство и создатели этого шоу!

– Бери ее, мудак, – бросил рыжий напарнику.

– Что тоже хочешь снять стресс? – деловито поинтересовался Храйк.

Кай стиснул челюсти.

– Бери ее и потащили в мед блок! Может док что-то придумает, – как умственно отсталому объяснял Кай, – Если тебе все равно, он я не намерен подставлять свою задницу.

Храйк согласно качнул головой, а потом обратился к нам с Мартой.

– А вы не расслабляйтесь, куколки, скоро мы за вами вернемся.

Марта зачарованно проводила их взглядом кролика на удава, а потом чертыхнулась и сплюнула на пол. Я же со слезами на глазах смотрела, как эти двое удаляются в дали коридора с бесчувственным телом на руках. Что происходит в этом сумасшедшем мире?

– Марта, – тихо позвала я.

– Чего тебе? – буркнули из-за переборки.

– А она правда, – голос неожиданно пропал, и мне понадобилось несколько мгновений, чтобы произнести главное, – Умерла?

– А я откуда знаю, – ответили мне тоже с задержкой, – От разрывов смерть медленная, хотя может у нее просто болевой шок приключился, – пауза в звенящей тишине, словно остальные девочки даже дышали тише, – И знаешь, лучше бы последнее, а то умирать от инфицирования разрывов, ой, как страшно и больно.

Она говорила об этом спокойно, как о неизбежном, и от этого становилось еще хуже. Происходящее сложно, но в этой реалии придется попытаться выжить.

– А ты какое преступление совершила? – тихо спросила я, приваливаясь спиной к переборке.

Девушка молчала несколько минут, а потом ответила:

– Савочек из песочницы украла, двадцать лет назад.

– Нас не выбирали, – неожиданно подала голос Дори, – Они просто схватили первых попавшихся.

Я вздрогнула, услышав ее красивый ровный голос. Похоже девушка все-таки пришла в себя или просто смирилась с реальностью.

– Ты как, Дори? – это уже Марта подала голос.

– Нормально, – ответила она, – Меня зовут Дарина, но Дори тоже устраивает.

Мы так и сидели в своих клетках, тупо пялясь на серый потолок. Сколько времени прошло неизвестно, но тут по коридору раздались гулкие шаги. Кай торопливо шел по коридору.

– Так! – рявкнул он, подходя к нашим с Мартой камерам, – Сейчас быстро выходите и идем в медблок. И без шуточек.

Рыжий быстро открывал камеры.

– Да пошел ты! – Марта попыталась плюнуть ему в лицо.

Кай зарычал, но бить не стал.

– А ты что замерла?! – прорычал мужчина мне, – Вышла из камеры и встала лицом к прутья, руками их обхватила.

Язык мой – враг мой

Я вздрогнула, когда поняла, что это было сказано мне. Подняться с пола удалось не сразу – все тело сильно затекло. Голова немного кружилась, поэтому судорожно цепляясь за стену, мне все же удалось выполнить приказ. Ноги слушались плохо, очень хотелось пить.

– А теперь ты, блондинка, – Кай дернул Марту за волосы, выволакивая в коридор, – Мне надоели ваши выкрутасы. Сейчас я накажу обеих, чтобы другим не повадно было! – с этими словами он отстегнул от пояса небольшой кнут и без предупреждения полоснул им по спине Марты, – И запомните, что кочевряжится одна, а пороть буду всех!

После этих слов Кай уже ударил меня. Дикая боль казалось прожгла кожу, ноги тут же подкосились. Рыжий нанес нам по три удара, в отличие от меня блондинка ни проронила ни звука, лишь выгибаясь дугой, когда кнут касался ее кожи. Я же, визжала насколько хватало голоса, свернувшись калачиком на холодном полу. Потом рыжий снова схватил блондинку за волосы и приподнял, ее голова оказалась на уровне его паха. Под тканью одежды недвусмысленно бугрился его член.

– Давай раз такая умная, соси его.

– Через ткань? – удивленно вырвалось у меня.

Марта скосила глаза на меня, в них читалось крупными буквами: «идиотка», справедливо надо сказать. Кай медленно повернул голову в мою сторону.

– Нет, – и оскалился, – Пусть расстегнет и достанет его.

– У нее же рука вывихнута! – в ужасе сказала я, понимая какую невыносимую боль приносит блондинке каждой движение.

– Так помоги ей, куколка! – Кай хищно поманил меня пальцем.

Каждое движение было как в замедленной съемке. Я ползу к нему на четвереньках, почему-то даже в голову не приходит подняться. Потом дрожащими пальцами пытаюсь справиться с пряжкой ремня, потом молния.

Белья на нем не было, и сразу после того как половинки молнии разошлись с характерным звуком, его багровый член вывалился наружу.

Рыжий покровительственно потрепал меня по щеке, а потом добавил.

– А ты помоги ей и дальше.

Я оторопела.

– Как?

– Бери его рукой, – скомандовал мужчина, – Вот так, – еще одна ободряющая пощечина, – А теперь направляй ей в рот!

Мои пальцы неуверенно обхватили его ствол, потом потянула по направлению ко рту Марты. Та, видимо все же смирившись с неизбежным, широко его открыла. Кай хищно улыбнулся, когда головка коснулась ее губ. С явным отвращением девушка сомкнула губы на этом сомнительном агрегате. Мужчина же начал двигать ее голову, задавая с самого начала быстрый и резкий темп. Он трахал очень грубо так, что из глаз сразу брызнули слезы.

– А ты что замерла? – это относилось уже ко мне, – Яйца лижи. Активнее, девочки, активнее.

Я, стараясь подавить нахлынувшую тошноту, коснулась языком коричневой кожи мошонки. Кай застонал, давая понять, что все правильно. Мой язык старался двигаться быстро, в тайне надеясь на быстрый финал.

Марте было совсем худо. Слезы текли градом, слюна при каждом движении разбрызгивалась вокруг. Периодически возникали рвотные спазмы. В этот момент Кай оттягивал волосы Марты назад, чтобы вынуть из ее рта свой член, а потом отвешивал пару увесистых пощечин.

Мне казалось, это длилось целую вечность, как вдруг рыжий отстранился и кончил на пол. Мы с блондинкой тяжело дышали, сидя на полу. Он оглядел нас с ног до головы, а потом приказал.

– С теперь быстро убрали все тут своими слишком острыми язычками.

К моему удивлению, в этот раз Марта ни проронила ни звука, а лишь интенсивно начала слизывать сперму Кая с пола.

– А тебе особое приглашение нужно? – поинтересовался мужчина в то время, как совсем рядом с моей ногой на пол лег удар кнута.

Этот звук заставил вздрогнуть и меня, и наверное, всех девушек в камерах. Уж слишком гулкий и четкий он получился. Я в очередной раз проклиная себя и всех, наклонилась, чтобы несмело коснуться языком белесоватой жидкость.

Вкус этого вызвал спазм в горле, но вспомнив про кнут, с ним удалось справиться довольно быстро. Теперь мы с Мартой работали вдвоем. Это было так мерзко и унизительно, что пожалуй, я бы предпочла еще три удара. Только совсем не факт, что на этот раз их будет три.

Когда мы закончили, Кай жестом указал следовать за ним.

– На ноги встаньте, – рявкнул он, когда обнаружил, что мы практически ползли за ним без сил.

Это удалось не сразу. Ноги не держали, Марта вообще была на грани потери сознания. Рыжий критично осмотрел, получившуюся из нас двоих конструкцию, а потом взял нас за плечи и потащил за собой практически волоком.

В медблоке было тепло, чисто и пахло дезинфекторами. При виде Марты мужчина-врач выругался в три этажа и приказал паре помощников сразу забрать ее.

– Кай, – сказал он, задыхаясь от возмущения, – Вы совсем охренели? Портить трех девочек из десяти накануне запуска?

– Док, – протянул он раздраженно, – Просто сделай с ними что-нибудь.

– Проще вашу парочку усыпить! И тогда все будет замечательно! Все будут целы, а у меня будет меньше работы! – распалялся мужчина.

Потом он выбежал в другую комнату, куда раньше унесли Марту. А я осталась лежать на койке, смотря на белый потолок.

– Кай, – отчего смелости прибавилось.

– Кто тебе позволил?! – взревел рыжий.

– Ну убей меня прямо сейчас, если сложно ответить, – философски пожала плечами я.

Мужчину передернуло, а потом уже более спокойным тоном он сказал:

– Чего тебе?

– Что будет на суде? – хотя казалось, какая разница узнать это сейчас или потом, но неизвестность пугала еще больше боли.

– Вам предъявят обвинения, а потом вывезут на локацию, – Кай устало прикрыл глаза, на секунду в нем мелькнуло даже что-то человеческое.

– Нас всех убьют? – при этих словах мой голос дрогнул.

– Не всех, – он говорил тихо, мне хотелось верить, что в нем живут сочувствие и человечность, пусть даже где-то глубоко.

– А ты знаешь как выжить?

– Знаю, – и дальше совсем тихо, – Но у тебя не получится.

– Почему? – мое сердце пропустило пару ударов.

– Ты не умеешь красиво трахаться. Таких зрители не выбирают. Это шоу для богатых извращенцев, а им нужны правдоподобные эмоции. Ты же деревенеешь и становишься полным бревном. Таких сливают после первого голосования.

Безумие в камере

Время тянулось неправдоподобно медленно. После возвращения из медблока Марта спала, мне даже приходилось прислушиваться, дышит ли она.

Ее значительно подлатали, а потом накололи какой-то фигней. На меня понадобилось меньше времени, но от трех уколов отказаться не удалось. В голове немного прояснилось, ушла тошнота и слабость, хотя синяков меньше не стало. Но надо отдать должное, спину уже не сводило при каждом неловком движении. Кажется даже сами раны от порки стали меньше. Но честное слово, лучше бы просто вырубили как Марту, потому что сидеть и думать, ожидая суда, было невыносимо.

– Диана, – тихо позвала Дори, вырывая меня из омута размышлений.

– Что?

– Ты как? – немного обеспокоенно спросила она.

Идиотский вопрос, но я все же ответила.

– Нормально.

– А ты правда преступница? – Дарина явно волновалась.

– Нет, – сама же я перебирала в памяти возможные преступления, – А ты?

– А я вообще даже дорогу всегда по правилам переходила! – не выдержав эмоций, закричала девушка, – И телевизор смотрела только на Новый год! Я не преступница! Я не хочу суд! Я даже не знаю, что это за шоу!

Я тяжело вздохнула. У девочки очередная истерика.

– Да заткнись, истеричка! – послышалось из конца коридора, – Уже все мозги пробила своими воплями! Без тебя хреново!

– Вот-вот! Только твой вой и слышно! – поддержали из другого конца.

Кажется точка кипения для всех была пройдена. Девушки кричали, орали, переругивались. Мне отчаянно хотелось заткнуть уши и отгородиться от этого всего. И так на душе тошно, а тут еще эти склоки.

– А ну, шалавы! Заткнулись все быстро! – раздался грозный мужской голос.

Четверо незнакомых охранников шли по коридоры, периодически ударяя дубинками по решеткам камер. От этого грохота закладывало уши. Кто-то из девушек сразу замолкал, кто-то кидался в дальний угол камеры. Я сама с трудом подавила в себе забиться под полку.

– Что за бардак тут развели? – взревел мужчина, похожий на гору из-за перекаченных мышц.

– Это все чокнутая Дори! – пискнул кто-то.

Мне захотелось расцарапать этой твари лицо. Да, Дарина истеричка, но зачем же ее так сходу сдавать?

– Где эта шлюха?! – мужчина широкими шагами направился к камере девушки.

Дори сама себя выдала быстрее остальных, в ужасе метнувшись к противоположной от решетки стене. Но охранники ее тут же выволокли в коридор.

– Так значит ты тут воду мутишь? – строго спросил один из них с выбритыми висками.

Дарина только всхлипывала и пыталась закрыться руками. Она обнимала себя и старалась свернуть в позу эмбриона. Один из верзил заржал, а потом собрал ее волосы в кулак и поднял над полом.

– Симпатичная шлюшка, только нервная какая-то.

– Ага, – поддакнул бритоголовый, – А нервы надо лечить сексом!

Глаза Дарины расширились от ужаса.

– Да, хорошим таким, жестким трахом, – подтвердил другой, расстегивая штаны.

Дори забилась у них в руках раненной птицей, но получив несколько сильных пощечин, притихла. Еще один охранник уже волок грудастую блондинку из другого конца коридора.

– А вот и наша добровольная помощница, – сказал он, бросая ее на пол.

– Не надо, – пискнула она, – Я же сразу все рассказала!

Я узнала голос, именно она без колебаний сдала Дори.

– Ну что, парни, готовы немного развлечься? – бритоголовый явно был заводилой среди них.

Дарину бросили на пол рядом с блондинкой.

– Итак, девочки, – наигранно нежно сказал мужчина, – Вы нас сильно расстроились, но есть шанс загладить вину, – блондинка судорожно закивала головой, а Дарина наоборот, зарыдала еще громче, – Сейчас вы делаете то, что я скажу. Согласны?

Опять та же история.

– Эй, припадочная, – верзила ткнул носком берца в Дори, – Если будешь просто рыдать, то мы тебя просто выпорем.

– Ну зачем так пугать девочку, – еще более фальшиво сказал бритоголовый, – Ее грудастая подружка обязательно поможет угодить нам, – на его лице расползлась гадливая улыбка.

Блондинка отчаянно закивала, шепча что-то про то, что сделает все как надо и прочее. Мне стало невыносимо тошно от этой картины. Лучше бы они просто избили их, чем устраивать это шоу.

– Тогда, мои крошки, – мужчина погладил Дори по затылку, от чего та, кажется даже перестала дышать, – Я хочу, чтобы вы ласкали друг друга. Нас с друзьями это очень заводит.

Раздался дикий ржач. Кто-то из мужчин уже в предвкушении зрелища расстегнул штаны и вывалил свой агрегат, кто-то просто ухмылялся, видимо, решив, ограничиться зрелищем.

Блондинка обвела помещение пустым взглядом, а потом на коленях поползла к Дарине.

– Ну что ты, милая, – прошептала она, – Помоги мне, иначе нам будет совсем худо.

Дори смотрела на нее заворожено, словно совсем не понимала, что тут происходит. Блондинка аккуратно развела руки девушки в стороны, обнажая ее небольшие округлые груди, а потом положила ее ладонь на свою грудь.

Девушка тяжело сглотнула, видимо что-то решая в своей голове, и сжала ладонь. Блондинка, я никак не могла вспомнить ее имя, картинно выгнулась от этой ласки, закатив глаза.

Охранники хищно наблюдали за происходящим. Стелла, кажется так зовут блондинку, растянула губы в блаженной улыбке и подалась навстречу партнерше. Ее язык легонько коснулся губ девушки, прошелся по ним вправо-влево, чтобы потом резко войти в рот. Стелла стала страстно целовать Дори.

Девушка, отшатнувшись в первую секунду, все же взяла себя в руки и ответила на этот отчаянный поцелуй. Их губы сплетались в причудливом танце.

Блондинка собрала в ладонь рыжие волосы Дарины и прижала ее к себе. Рыжуля поддалась и стала отвечать ее губам отчаянно, горячо так, что у некоторых охранников масляно заблестели глаза. Кто-то из них уже активно надрачивал член.

Дори явно была ведомой, но Стелла определенно знала толк в ласках. Она резко отстранила девушку за волосы, что та издала разочарованный стон. А потом серией коротких, рваных касаний губами пробежалась по коже шеи, куснула на ключицу, прошлась языком по ямочке между них.

Это выглядело завораживающе, даже для меня. Я, в свою очередь, стала замечать тяжелое дыхание девушки. Дарина явно возбуждалась от этих умелых ласк. Еще несколько поцелуев, и Стелла с силой втянула коричневый сосок.

Это простое движение заставило рыжулю выгнуться дугой и застонать, требуя более активных ласк. Она явно хотела, чтобы блондинка активнее ласкала ее грудь, сильнее сжимала, глубже втягивала затвердевший сосок.

Для меня это было удивительно, как Стелле удалось завлечь в эту игру истеричную Дори. Четверо мужчин смотрят на них, не отводя глаз, но девушки ведут себя так, словно они здесь одни. Да, у Стеллы определенно есть шанс на выигрыш. Стелла все настойчивее ласкает груди Дори. Ее пальцы сминают нежную кожу, оттягивают сосок в то время как, губы покрывают поцелуями кожу.

Дарина полностью в ее власти, отдаваясь до конца. Он выгибается, стонет так, что любой мужчина отдал бы все, чтобы довести свою партнершу до такого состояния. А ведь это всего лишь поцелуи.

Дори неожиданно отталкивает блондинку от себя, чем вызывает ее удивленный возглас. Но это лишь для того, чтобы тут же с жадностью голодного зверя накинуться на ее большую, сочную грудь.

Они слишком непохожи друг на друга. Тонкая, легкая Дарина с небольшими округлыми грудями, но при этом крупными коричневыми сосками и Стелла, обладающая размерами вполне солидной дыньки. Ее бюст притягивал взгляды мужчин, особенно, когда другая девушка с жадностью вылизывала ее аккуратные розоватые горошинки сосков.

Дори эротично прогнула спину, выставляя свою плотную как орех попку вверх. Это выглядело так возбуждающе, что даже у меня намокло между ног.

Стелле пришлось откинуться назад, оперевшись на согнутые локти, чтобы дать свободу движение своей партнерше. Они обе тяжело дышали и стонали, не обращая внимания на остальных присутствующих вокруг.

Эта шальная страсть полностью поглотила их, заставляя дышать чаще. Дарина заскользила губами по коже вниз к лобку, оставив руки на груди Стеллы. Ее ладони с силой сжимали округлости партнерши, заставляя ту сгорать от желания.

Незаметно для себя, я повторила движение Дори, сжав ладонью уже свою грудь. Мое возбуждение нарастало при виде этих двух девушек. Если бы не четверо охранников и перспектива быть убитыми, я бы очень хотела присоединиться к этой парочке.

Тем временем, Стелла бесстыже развела в стороны бедра, раскрывая перед рыжулей свою промежность. Та хищно улыбнулась, демонстративно облизав языком губы. Блондинка скопировала жест девушки, приглашая ее к еще более тесному контакту.

Дарина провела рукой по промежности Стеллы, погладила ее нижние губки, коснулась лепестков клитора, отмечая положительный отклик партнерши. И только после того как девушка в нетерпении стала подбрасывать бедра вверх, припала губами к ее лону.

Стелла выгнулась дугой, словно ее поразил удар электрическим током, но вопреки этому, на лице отразилось блаженство. Дарина принялась неистово ласкать ее бутончик, заставляя партнершу выгибаться и двигать навстречу бедрами.

– Да ну нафиг, парни, – выругался один из охранников, – Я больше не могу ждать. Сейчас яйца лопнут.

С этими словами он взял Дарину за бедра и поставил раком. Девушка дернулась от неожиданности, словно действительно забыла где находится. Она затравленно обернулась, пытаясь уползти из рук насильника. Но тот держал крепко.

– Спокойно, шлюшка, – увесистый шлепок и вовсе заставил Дарину замереть.

Он плюнул себе в ладонь, потом размазал слюну по члену.

– Эх, хороша задница, – произнес охранник.

– Поаккуратней, Майк, – одернул его бритоголовый, который в это время ставил в необходимую позицию Стеллу, – Порвешь ее – латать некогда будет.

Мужчина фыркнул, одним рывком до упора загнав член в Дори. Рыжуля вскрикнула, словно ее проткнули насквозь. Насильник, тем временем, взял сходу высокий темп, долбясь в нее словно отбойный молоток.

Дарина смотрела, как тоже самое происходит со Стеллой. Бритоголовый тоже не церемонился со своей жертвой, безжалостно натягивая ее на свой поршень.

В этом зрелище было что-то не правильное, сюрреалистичное, особенно для меня. Но самое мерзкое, что я ощущала – это реакция моего собственного тела. Оно предавало меня сейчас каждую секунду.

Я чувствовала нездоровое возбуждение, глядя как двое мужчин насилуют двух девушек, которые смотрят друг другу в глаза в этот момент. Моя рука невольно потянулась к промежности, чтобы легонько провести по влажным губкам, а потом коснуться набухшего клитора.

Мне было ужасно стыдно из-за того, что такая сцена смогла найти отклик внутри моего тела. Это было страшно, прочно, возбуждающе. Я смотрела на Дарину и Стеллу, лаская при этом свой клитор и мечтая о том, чтобы Стелла провела по нему языком, а Дори при этом целовала грудь. Я никогда не имела близости с женщиной, более того, такое не могло мне присниться даже в страшном сне. Но сейчас…

– Гляньте мужики, – из моих собственных мыслей меня вырвал резкий мужской голос, – А эта шлюшка хочет присоединиться. Иди-ка ко мне, куколка.

Я широко распахнула от ужаса глаза, осознав, что меня заметили. Один из них уже отпирал дверь камеры, протягивая ко мне свои волосатые лапищи. Дарину со Стеллой уже сношали другие мужчины, а Майку, видимо захотелось свежей крови. Моей, блин, крови.

– Ну же, давай быстрее! Тебе же понравилось на это смотреть, – надвигался он.

Меня обдало холодом неизбежности. Его рука по хозяйски легла на грудь, с силой сжимая ее.

– Хорошая, – облизнулся мужчина, – Не затасканная еще.

– Майк, давай быстрей! – рявкнул бритоголовый, вытирая свой член салфеткой, – И вы, парни, поторопитесь. Пришло сообщение от управляющей. Их пора вести. Сейчас Берта шмотье принесет и надо вести.

Мужчина больно оттянул сосок, чтобы потом ударить по нему пальцами другой руки.

– Не люблю спешку, – вздохнул он, – Всем строиться у входа в камеру.

Майк прорычал это совершенно буднично, а потом пошел открывать двери других камер.

– Каждая встала, руки за голову, – стал командовать бритоголовый, открывая камеры с другой стороны коридора, – Руки за голову, овца! Что не ясно?

Я же так и сидела на полке, отказываясь принимать и переваривать то, что творилось вокруг. Сердце бешено колотилось где-то в горле, предательски дезертировав из грудной клетки, а злые слезы катились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

Суд и представление

Нас построили в коридоре в нестройную шеренгу, а потом выдали белые балахоны. Многие девушки с трудом стояли на ногах, кто-то ругался, кто-то стонал. Я же так радовалась этой не хитрой одежде, что чуть не подпрыгнула от радости.

Казалось, за это время уже можно привыкнуть к наготе, но мне не удалось. Ткань казалась такой нежной и легкой, она окутывала с ног до головы, даря уже забытое чувство защищенности.

Никогда бы не подумала, что буду петь диаграммы куску материи. Но факт остался фактом, мне хотелось расценивать и эту тряпку и того хмурого охранника, который сунул этот предмет гардероба. Капюшон полностью скрывал лицо, а рукава были такой длины, что их, кажется можно завязать узлом на спине.

Марту выволокли под руки, она с трудом приходила в себя. Мне было безумно жаль эту хамоватую блондинку, может даже больше, чем себя. На нее так же нацепили это мешковатый балахон, но на одну руку, чтобы не тревожить вывихнутую. Что произошло с Лексой и жива ли она вообще, ясности не было, но сюда ее не вернули. Это пугало почище страшилок из детства.

– Так! – раздался зычный голос одного из надзирателей, – Слушаем внимательно, вопросов не задаем, – он грозно прохаживался вдоль шеренги, то и дело поправляя балахоны, – Сейчас состоится суд. Стоять тихо, капюшоны не снимать, голову не поднимать! – мужчина с силой дернул капюшон мне на глаза, – И запомните, куколки, от того как вы себя сейчас покажете – зависит ваша жизнь. Поверьте, люди выбирают фаворитов в первые минуты просмотра. А от зрительской любви зависит, увидите вы рассвет или нет.

Нас повели по коридору. Я поддерживала Марту, которую изрядно мотало из стороны в сторону. Она что-то бубнила, но мне не удалось разобрать. Скользкий кабельный пол холодил ступни, которые так и остались босыми. В этой части здания вообще было ощутимо холоднее. Нет, Кай абсолютно не прав. Я не тряпка, у меня есть шанс выжить. Но чем дальше по коридору шла наша странная процессия, тем стремительнее таяли такие мысли.

Страх и безнадега наваливались на мои хрупкие плечи словно каменные глыбы. Спокойно Диана, ты справишься. Эти слова звучали в моей голове словно мантра, которую трудолюбивый монах усердно раскручивал вместе с барабаном.

В коридоре было довольно темно, поэтому когда нас ввели в зал суда свет показался особенно ярким. Даже сквозь плотную ткань капюшона больно резало глаза.

Я зажмурилась, чтобы немного привыкнуть к освещению. Когда боль утихла мне удалось рассмотреть помещение. Это была огромная комната, выкрашенная в белый и бежевый цвета. Повсюду были расставлены и разрешены камеры, что позволяло рассмотреть нас со всех ракурсов. Не удивлюсь, что где-то есть камера, снимающая ракурс из-под балахона.

За высоким столом в черной мантии восседал судья, которого профессия вроде бы обязывает вершить правосудие, вот только внутренний голос отчаянно вопил, что здесь его не будет.

Напротив в синей и зеленой мантиях расположились обвинитель и защитник. Последний сидел с таким отрешенно-скучающим видом, что сразу становилось ясно, что он тут для полноты сцены.

Нас выставили у стены рядком, вероятно они будут выводить каждую к судье лично. Рядом с местом обитания судьи находилась большая клетка. Я никогда не любила показательные суды и криминальные хроники, поэтому никак не могла вспомнить ее назначение. Теперь время тянулось мучительно медленно. Мне не было известно, что должно произойти дальше, а жаль. Надо было чаще смотреть телевизор.

– Свет! Камера! – раздалось откуда-то сверху, – Начали!

Защитник украдкой зевнул, перестав ковыряться в носу, но жаждой исполнения своих обязанностей не воспылал. Обвинитель наоборот, кажется, жадно облизнулся. И только вершитель правосудия остался с непроницательным лицом.

– Сегодня проходит очередное слушание дел, – нудным голосом зачитывал информацию с листа судья.

– Вот урод, – кашлянув, прошептала Марта, – Даже текст до сих пор не запомнит.

– Суд уже ознакомился с материалами дел и готов выслушать обвинителя и защитника, чтобы вынести окончательный приговор.

– А как же соревновательность процесса? – от неожиданности прошептала я.

Марта лишь сдавленно хрюкнула в ответ, отчаянно стараясь, сдержать истерический смех.

Обитель встал со своего места и громким, хорошо поставленным голос стал зачитывать суть наскоро состряпанных уголовных дел.

– Ваша честь, обвинение готово представить вам дела следующих женщин. Все они нарушили закон нашего светлого и справедливого государства. И только непредвзятость, мудрость и справедливость верховного суда может решить их участь. Хлунина Стелла! – громко рявкнул он.

Двое охранников, до этого успешно подпирающих стену, дабы та ни в коем случае не упала, схвати девушку и потащили вперед. Они поставили ее перед лицом судьи, отдернув капюшон.

– Обвиняется в торговле своим телом, – как ни в чем ни бывало продолжал обвинитель, – Она вступала в интимные связи с иностранцами. Не единожды! – мужчина в синей мантии сделал особый акцент на последнем, – Обвинение просит высшей меры наказания!

Судья тяжело вздохнул и посмотрел в глаза девушке.

– У защиты будут какие-то доводы?

– Нет, ваша честь, – защитник на этот раз даже не удосужился прекратить ковырять в носу.

– Суд постановляет признать виновной Хлунину Стеллу и приговорить к высшей мере наказания – казни, – отчеканил, ударив молоточком.

Стелла, похоже настолько опешила, что перестала чувствовать ноги. Охранники еле успели ее подхватить, прежде чем подломившиеся конечности уронили хозяйку на пол.

Девушку бросили как раз в ту самую клетку, откуда стало доноситься невнятное поскуливание. Дальше все происходило по одному и тому же сценарию, менялись преступления и девушки. Неизменным было только наказание – казнь.

– Сотникова Диана! – в очередной раз выкрикнул обвинитель.

Меня, как и других девушек до меня, поставили перед судьей и зачитали суть моего злодеяния.

– Данная особа занималась шпионажем на иностранное государство, – у меня заложило уши от изумления, – Наказание – смерть.

Что происходит?

Мир вокруг подернулся мутной дымкой, а я оказалась в клетке.

Когда все девушки были заключены в клетку, зеленая мантия зашевелилась. Мне стоило огромного труда сосредоточиться на происходящем, а потом еще и сфокусироваться. Когда зрение немного прояснилось, стало понятно, что зеленое пятно – это защитник. Он все-таки решился отвлечься от раскопок в своем носу и подать голос.

– Ваша честь! – сказал он, раскашлявшись в конце, – Защита ходатайствует о смягчении наказания для этих девушек. Пусть население нашей страны решает достойны ли они жизни или заслуживают смерти.

В зале повисла гнетущая тишина. Многие девушки затаили дыхание в надежде, что этот фарс закончится. Я же планомерно отсчитывала удары сердца, уже не надеясь на спасение.

– Суд удовлетворяет ходатайство защиты! – раздалось одновременно с ударом молотка о стол.

Марта сдавленно выругалась.

– Я уже думала, что нас просто убьют и этот балаган закончится.

Ответить что-либо я не успела. Охранники стали вытаскивать девушек и располагать их перед камерой так, чтобы можно было разглядеть фигуру в полный рост. Откуда-то в зале взялись несколько женщин-управителей, которые тут же заняли свои места рядом с камерой.

Меня поставили перед одной из них.

– Итак, начнем, – излишне радостно прощебетала она, – Диана Сотникова, двадцать три года, по знаку зодиака, – зачем кому-то эта информация, мелькнула в голове, – Козерог, осуждена за шпионаж в пользу другого государства. Размер одежды сорок восемь, размер обуви тридцать семь.

В это время охранник стянул с меня балахон, и я осталась у камеры совершенно обнаженной.

– Размер груди между вторым и третьим, – она критично глянула на мой бюст, словно сомневалась в правдивости написанного, – Оказывала сопротивление при задержании, отказывалась сотрудничать со следствием, – у меня наверное челюсть на пол упала от этой информации, – Но наш суд милостиво предоставил право решать ее судьбу, вам, дорогие телезрители, – продолжая щебетать женщина вошла в кадр, – А теперь, предлагаю вам поближе познакомиться с ее телом.

Она щелкнула каким-то тумблером у себя за ухом, видимо отключая микрофон, и продолжила уже менее жизнерадостно.

– Так, шлюха, – рыкнула она, при этом продолжая обворожительно улыбаться на камеру, – Слушаешь меня и выполняешь! Если снимем с одного дубля, то бить не буду, а если, – женщина сделала многозначительную паузу, – То буду тебя пороть в перерывах между дублями. А теперь ноги расставила максимально широко, руки за голову.

Я стиснула зубы и через силу воспроизвела необходимую позу. Женщина взяла указку и на камеру начала обводить ей то один, то другой участок тела. Кончик указки был металлический, поэтому от холодного прикосновения я то и дело вздрагивала. Соски сжались и затвердели, отчего управительница широко и хищно улыбнулась.

– Повернись медленно, чтобы зрители могли хорошенько разглядеть твою фигуру, – она провела указкой по моим ягодицам, – Оттопырь свою задницу, а то плоская как тарелка.

Указка хлестко ударила по ягодице. Я дернулась и замерла. Женщина с силой сжала по очереди каждую половинку попы, видимо демонстрируя ее упругость. Потом пару раз шлепнула уже ладонью.

– Теперь лицом.

Я медленно повернулась, оттопыривая попу уже по собственной инициативе. Отчего-то казалось, что так легче, словно в таком положении воздух больше холодит кожу.

Теперь женщина принялась активно мацать мою грудь на камеру. Она сжимала ее, что есть силы, потом шлепнула, заставляя их высоко подпрыгивать. Это все было неприятно и мерзко, но в то же время, я ощущала влагу, проступающую в промежности. Управительница обвела указкой каждую грудь, потом сосок, а потом резко ударила по нему. Я взвыла раненой белугой и схватилась за него рукой.

– Руки на место! – завопила женщина, ударяя указкой уже по моей ладони.

Я заорала еще сильнее, но руку убрала. Это было нелегко. Сосок горел огнем так сильно, что единственной мечтой было засунуть всю грудь в сугроб. А лучше самой скрыться под толстым слоем снега. Но судьба не предоставит мне такой щедрой возможности. Я здесь и меня осматривают со всех сторон словно товар на рынке, и судя, по лицу управительницы – товар сильно залежался.

Женщина опять вернулась к соскам, старательно их разминая. Она оттягивала их, покручивала, сжимала и снова оттягивала. Мне приходилось сильно стискивать челюсти, чтобы не заорать.

Причем я осознаю, что чем дольше это продолжается, тем глубже мое дыхание и влажнее между ног. Мне хочется закрыться ото всех и запретить себе чувствовать, но тело не слушается. Оно отзывается на эти прикосновения, воспринимая их как дикую извращенную ласку.

Затем управительница обходит меня сзади, прижимаясь к моей спине. Она начинает стимулировать оба соска довольно грубо. И у нее это получается, обе горошинки стали безумно чувствительными, страшно даже подумать, как это все выглядит на камере.

Я не произвольно чуть шире расставляю ноги и прогибаюсь в спине. Моя попка все еще горит огнем, но я все равно сильнее вжимаю ее в женщину. Не знаю уже чего хочу больше, чтобы управительница начала ласкать мою вагину с такой же грубостью и силой или наоборот, остановилась и оставила в покое мое многострадальное тело.

Мое тело в очередной раз предало меня, затопив теплотой низ живота. Я все-таки застонала и проснулась в пояснице сильнее. Управительница хмыкнула.

– Разворачивайся своим задом к камере, – приказала она, – Покажи зрителям свои грязные дырки.

Я словно в тумане повернулась спиной к камере и наклонилась.

– Что за тупая шлюха, – вздохнула управительница, – Раздвинь руками свои булки. Зрители должны видеть насколько твои дырки хотят хорошего траха.

Кажется я покраснела до кончиков волос. Чувство стыда смешалось с возбуждением, что породило еще большее количество смазки.

– Ого, – сказала женщина, – А шлюшка течет даже больше, чем я думала, – ее палец с нажимом прошелся по промежности, собирая смазку.

Я держала своими пальцами ягодицы, сильно разводя их в стороны и сгорала от стыда и возбуждения одновременно. У меня явно нет шансов на победу.

Состязание

Проснулась я от того, что помещение сильно тряхнуло. Какой бред, пронеслось в голове. Не может пол в этой тюрьме шевелиться.

Вчера после этого невыносимого позора на камеру, я была выжата как лимон. Словно по мне прошелся асфальтоукладочный каток. И что хуже всего, осталось дикое чувство сексуальной неудовлетворенности. Это так странно, в голове полный сумбур. Поэтому плохо помнила и понимала происходящее вокруг.

Кажется нас скопом завели в какой-то ангар, накрытый тентом. Край этого покрытия нервно дрожал на ветру. На секунду промелькнула мысль, что наверняка он плохо закреплен, и можно попытаться убежать. Но только вот, она действительно только промелькнула. Во всем теле ощущалась такая усталость, что оставь они нас в поле под открытым небом и без охраны, я бы не побежала. Надо наверное принять судьбу и смириться.

Меня в очередной раз тряхнуло, что послужило стимулом сесть и открыть глаза. Место все тоже. Пол грубо застелен кусками какого-то линолеума, который был местами мокрый.

О происхождении этой влажности я предпочла не думать, хотя отдельные мысли закрадывались. Прямо на этом голом полу сидела я, вокруг были девушки, кто-то лежал, кто-то сидел.

В углу удалось разглядеть Марту. Она выглядит болезненно, похоже действие обезболивающих закончилось. Блондинка тяжело дышит, держась за руку, на лбу бисеринки пота. Их заметно даже при таком низком уровне освещения.

Меня еще раз тряхнуло, на этот раз сильно приложив спиной о бортик. Бортик! Я активнее завертела головой. Похоже нас просто сгрузили в фуру, а теперь куда-то везут. Транспортировка, блин.

Почему-то мне вспомнились огромные свиновозки, увиденные в детстве. А у хрюшек были отверстия для вентиляции… нам такая роскошь была недоступна. Тент плотно закреплен на каркасе кузова.