Читать онлайн Голос бездны бесплатно

Голос бездны

Глава I

Пока мы с отцом несколько часов стояли в дорожной пробке, я успел достаточно устать и к моменту нашего прибытия в крохотный поселок, где регулярно работал отец, я хотел только размяться и вдохнуть свежего, влажного воздуха. Сидя в не самом удобном положении в нашей старенькой «Ниве», задние сиденья которой были завалены пустыми, но нужными, как говорил отец, ящиками, инструментами и прочим барахлом, мое тело просто требовало от меня привычной подвижности. Благо, когда мы, наконец, добрались, дождь кончился, и ничего не мешало мне отправиться на короткую пешую прогулку.

Я был в этом поселке не впервые, но ранее никогда не гулял по нему, а потому это был бы мой ознакомительный «выход в свет». К слову, приехал я сюда тоже не просто так. У отца был вызов на работу – с ним все понятно, а вот свое тело я потащил так далеко от города потому, что мой дедушка, отец моего отца, несколько недель назад бесследно пропал. Совсем недавно расследование прекратилось и все порешили, что тот просто умер где-то в лесу, куда он и отправился в последний раз. Оно и понятно, ведь списать все на слабость и болезненность старого человека проще всего. Весть о пропаже, а затем и смерти дедушки, заставила меня несколько дней просидеть в своей комнате не выходя. Мне не хотелось разговаривать даже с отцом, который, впрочем, тоже нуждался в поддержке после гибели единственного родителя. Но тогда я до этого не дошел, возможно, из-за депрессивного состояния и шока.

Дед мой был отличным мужичком и, несмотря на свой возраст, активности ему было не занимать. Когда отец был на работе в поселке, дедушка сам ездил к нам в город и жил со мной. Мамы у меня нет, и я никогда не видел ее вживую, только на стареньких фотографиях, судя по которым я унаследовал ее черные, отливающие синевой волосы, синие глаза, белую кожу и довольно симпатичную родинку под глазом, которую, казалось, можно было заметить даже в темноте – настолько контрастировала она с моей бледностью. Именно из-за отсутствия матери дедушка оставался со мной, когда я был еще маленьким. Кроме того, он отлично разбирался в естественных науках, что немало помогало мне с учебой в школе, которую я любил просто прогулять. Меня больше всего привлекала музыка, нежели все эти формулы, строения клеток и правила языка. Именно поэтому у меня всегда за спиной была акустическая гитара и пара-тройка затертых пластиковых медиаторов в кармане. И хотя я яро настаивал на том, что вполне смогу обойтись в городе один в отсутствие отца в таком возрасте (на самом деле отчаянно выбивая свободную площадь для того, чтобы пригласить туда знакомых девчонок), он, образно говоря, схватил меня за воротник и легким движением руки отправил в развалюху.

И получалось так, что, пока отец будет пропадать на работе, я буду помогать приводить дом в надлежащий вид для последующей продажи. Как-никак, за несколько недель его запустения там было чего убирать. Да и дедушкины странные записки нужно было ликвидировать наконец со стен. Да, он был мужиком что надо, однако его единственная странность была масштабной и заключалась в том, что он все время боялся чего-то. У него всегда при себе был какой-то причудливый амулет, и когда он приезжал ко мне, то сразу раскладывал такие в моей комнате или подбрасывал в рюкзак. Один из них мне даже приглянулся и я с удовольствием носил его на шее, как украшение. Так вот, возвращаясь к теме «странных записок на стенах», у себя дома он расклеивал на стенах листочки с бессмысленными значками, больше похожими на какие-то иероглифы. Он никому не говорил, что они значат. А может и говорил. Отцу, например. Но мой отец, скорее всего, не верил ему, а потому не рассказывал небылиц мне, а дедушка, в свою очередь, предполагая, что и я ему не поверю, мне уже не рассказывал – не доверял. Но, скорее всего, он просто об этом не говорил никому.

По мере приближения к тому самому поселку, который даже не был поселком городского типа, я стал отмечать изменение состояния дороги. Когда мы свернули с основной трассы и направились уже конкретно к этому месту, минуя близлежащую работу отца, асфальтированная, и такая привычная мне дорога сменилась грунтом, проезжая по которому, было невозможно ни вздремнуть, ни даже насладиться музыкой, ведь шума от колес было так же много, как и тряски от крупных камешков и вымытых дождем ямочек. Однако это была только та дорога, что вела к поселку – в нем самом она оказалась куда хуже. Мокрая после долгих дождей грунтовая дорога представляла собой грязь с примесью камней и дырами таких же грязных, темно-коричневых, чуть рыжеватых луж. И все это теперь было на нашей некогда белой машине. Куски глины и брызги грязной воды с луж окутывали практически всю ее, доставая до самой крыши. Это ужасное зрелище даже изнутри машины угнетало меня почти так же, как и сам вид поселка. Во-первых потому, что мыть потом весь этот кошмар придется нам с отцом, а во-вторых потому, что настолько серого места, как это, раньше мне даже не приходилось воображать. Этот унылый и в какой-то степени жалкий пейзаж редких ярких деревянных домиков с примесью серых и покосившихся, вросших в холодную землю, среди голых деревьев и такого же темно-серого, тяжелого неба, никак не вязался с тем, что отпечатался в моей голове с последнего визита сюда позапрошлым летом. Наверное, из-за обилия зелени и цветов различных оттенков, что буквально окутывали собой эти серые, старые заборы и стены домов, я и не мог найти сходства этого с тем.

Но даже так, моей радости не было предела, когда машина остановилась, и через пару секунд наконец-то заглох шумный мотор. Схватив с заднего сиденья гитару и набитый необходимыми, по моему скромному мнению, вещами, рюкзак, я пулей вылетел из душной и тесной «Нивы», на которой отец ездил только в поселок по работе. Мои затекшие за время пути и так привыкшие к комфортному транспорту ноги тут же дали знать о своей усталости, резко возникшей болью в мышцах.

– Ты куда? – увидев, как я накинул на плечо лямку от чехла с гитарой и отвернулся от машины, спросил отец.

– Да пока никуда – в дом. – удивленно ответил я, развернувшись к нему и претерпевая микроскопические холодные капельки воды на своем лице, именуемые моросью.

Дом, кстати, с виду был незаурядной ветхой избушкой из деревни из-за своих двух этажей, один из которых дедушка выстраивал, еще не имея седых волос на голове. Мокрое деревянное крыльцо, краска с которого уже лет двадцать как слезла, выглядело не очень крепко. Надо полагать, что из-за месячного дождя доски изрядно пропитались водой и вскоре начнут гнить. Их, скорее всего, придется заменить перед тем, как продавать дом. Кроме того, у этого доисторического строения были деревянные оконные рамы с такой же облупившейся краской. Радовала целостность стекол, – и то, если не считать трещины в окне небольшого коридорчика, где мы обычно разувались, дабы не тащить грязь внутрь дома. Но даже несмотря на этот недочет, дедушкин домик был одним из самых приличных частных здесь. Конечно, большую роль тут сыграло наличие чердака, погреба, второго этажа и довольно большого, ухоженного участка, который выглядел лучше самого дома. Было видно, что сараи, баня, дровяник и деревянный тротуар от калитки к дому были относительно новыми. Дерево, из которого они были построены, имело светло-желтый, а не классический здесь серый цвет. К тому же, при моем последнем летнем визите их не было. Правда, немного огорчило отсутствие беседки, о которой я грезил несколько приездов сюда. Она бы была отличным местом для отдыха и просто красивым дополнением хотя бы сейчас, когда все деревья уже сбросили свои пестрые наряды и перестали украшать это гиблое местечко. Листвы, конечно, с них налетело до жути много за время отсутствия дедушки дома, а все крыльцо было опутано засохшим серо-коричневым плетуном. Дедушка никогда не сдирал его даже на зиму, а уже к лету здесь были красивые зеленые листья крупного размера, которые, как рассказывал сам дед, я безумно любил срывать, будучи еще маленьким пакостным ребенком. Мало что изменилось с тех пор… разве что, я теперь не маленький.

Приблизившись к старой двери с мягкой потрепанной обивкой выцветшего бледно-фиолетового цвета, которая вся была в ржавых потеках от гроздей, что держали ее, я остановился.

– Ключ над дверью, за доской. – крикнул мне отец, открывая багажник машины.

Кивнув, я поднял руку. Верхняя часть дверной рамы как бы слегка отходила от стены так, что между всем этим делом имелось достаточное расстояние для хранения ключей. Почти сразу после того, как я укололся о торчащий там, за доской, гвоздь, мои пальцы нащупали сверху углубление, в котором было что-то твердое и холодное. Это была небольшая связка из нескольких ключей. Наверняка некоторые из них предназначались новеньким сараям, погребу и тому подобному.

Чтобы открыть дверь, нужно было сильно навалиться на нее и со всей силы повернуть ключ несколько раз. С выступившим от усилия потом под челкой я открыл дверь, вошел в коридор и бросил связку на пыльную тумбу, которая будто в отместку моему грубому обращению недовольно взвизгнула, резанув тем самым мне по ушам резким звуком, отразившимся от стен помещения. Следом за этим раздражителем раздался мой громкий вздох. Запах внутри дома был, конечно, не таким свежим, как на улице после долгих дождей, но и старостью, как это обычно бывает в квартирах у стариков, не пахло. Воздух здесь просто был тяжелым. Дому, всего скорее, нужно было просто проветриться и как следует просушиться. Последнее обычно делалось с помощью растопки печи. Дедушка еще при постройке второго этажа позаботился об установке чугунных батарей, поэтому при растопке одной только печи на кухне тепло проникало чуть ли не в каждый уголок дома.

– Сходишь, заплатишь за электричество, пока я тут выгружаюсь? Там, как выйдешь на главную дорогу, пойдешь налево и так прямо, пока не увидишь выкрашенное темно-зеленое здание. – безрезультатно щелкнув выключателем, сказал отец и поставил первые коробки в коридоре.

На улице было пасмурно – без света дом изнутри выглядел мрачновато и совсем неуютно в сочетании со странными записками, что покрывали чуть ли не каждый сантиметр всех внутренних стен дома. С моего последнего визита их стало больше примерно в полтора раза! Я даже было начал думать, не сошел ли мой праотец с ума в последние дни…

– Хорошо. Кошелек в бардачке? – уже на пути к машине спросил я.

Кивнув, отец продолжил таскать пустые коробки в дом. Взяв его кошелек, я направился к «главной» дороге. Дедушка жил в своем доме, а частные сектора располагались чуть дальше основного городка, который представлял собой десяток доисторических трехэтажек. Про пятиэтажки тут никто даже и не слышал, должно быть.

Еще минут десять я шел практически по лесу, где изредка попадались домики, похожие на дедушкин. Однако большинство из них было либо заброшено, либо просто так худо выглядело. Некоторые оказались настолько плохи, что действительно являлись непригодными для жизни, но даже в них кипела жизнь, что было не так странно, как то, что заброшенными (это я определил по заросшему двору и грязным окнам) были и такие дома, которые выглядели в десятки раз лучше некоторых жилых в этом месте. Многие из них были совершенно новыми, отремонтированными, даже с пластиковыми окнами (а такого не было даже у моего дедушки). Я силился вообразить, что могло заставить кого-то покинуть такие жилища, даже не продав их, но быстро оставил это. От подобных мыслей меня слегка передергивало от отвращения. Я бы, наверное, не смог жить в таких условиях, да еще и в таком месте. Природа, свежий воздух – я все понимаю, – однако красиво и хорошо здесь было только летом, быть может, поздней весной и ранней осенью, но точно не сейчас.

Под ногами неприятно хлюпала грязь, в ушах играла любимая музыка, а еще вчера новые кеды превратились в грязные тряпки. Вскоре хлюпало не только под ногами, но и в самой обуви. Ходули стали подмерзать – конец октября как-никак, на улице уже не так тепло, чтобы мочить ноги. Я старался идти быстрее, чтобы скорее все закончить, вернуться домой, наконец согреться и не видеть всю эту утомительную картину. Но от быстрой ходьбы задняя часть моих джинсов оказалась забрызгана все той же зловредной грязью. Первое впечатление от осеннего поселка складывалось далеко не лучшее. Прибавьте ко всему этому еще и то, что я забыл, куда мне идти!

– Ай! – послышалось позади меня, а после четкий звук падения тела в грязь. Моя музыка как раз закончилась в этот момент и уже начиналась новая. Я машинально обернулся скорее от страха, вызванного неожиданностью, поскольку из-за музыки я не слышал шагов. Я шел по пустынной лесной дорожке, над моей головой угрожающе стягивались, сплетаясь костлявыми, истлевшими пальцами черные ветви лысых деревьев, а тут вдруг это. Этим, кстати, оказалась девчушка, на вид примерно моего возраста, не совсем красавица – это я заметил сразу. Она лежала передо мной на животе, а рядом с ней небольшой контейнер и почти потонувшие в жидкой грязи очки. Просто из вежливости, сняв наушники, я, уже не жалея своей одежды (ей хуже не станет), приблизился к девочке:

– Ты в порядке? – протянув ей руку, я из любопытства взглянул повнимательнее на контейнер. Там было что-то темное и круглое. Я не совсем успел разобрать, что именно это было, потому что потерпевшая крушение протянула мне свою испачканную грязью руку в ответ. Хоть это и было неприятно, но сам я сейчас был не лучше, а потому помог ей подняться, после подобрав ее очки и контейнер. Вернув ей последнее, я стряхнул с очков жидкую грязь и вопросительно посмотрел на девочку – не будет же она надевать их такими. Я хотел было спросить это у нее, но мои мысли тут же сменились другими. Девочка оказалась очень низкой. Под словосочетанием «очень низкой» я имел в виду совершенно точно детский рост. Я никогда раньше не видел таких низких людей относительно меня. Конечно, если это не второклассники. Очкастая была мне по грудь, хотя я был и не таким уж гигантом. В моем классе самым высоким являлся Гоша, рост которого был почти сто девяносто, а уже после него шел ста восьмидесятисантиметровый я. Может она и есть второклашка?

– Да… спасибо. – кивнув, тихо сказала она.

Я был очень внимателен к голосам людей из-за любви к музыке и вокалу, а потому сразу для себя отметил, что певицей ей не быть. Голос был не ужасен, даже забавен своей хрипотцой в хорошем смысле, однако не такой, каким стоило бы петь.

– Вот, – чуть помедлив, я протянул ей очки.

– Спасиб. – произнесла она, взяв их.

– Пожалуйст, – также без последней буквы сказал я. Честно, я не хотел высмеять ее, что было мне свойственно, наоборот, я хотел превратить это в шутку, однако она, видимо, восприняла это иначе, ведь в следующую секунду ее глаза стыдливо опустились к земле.

Во влажном воздухе повисла тяжелая тишина. Я уже было хотел развернуться и продолжить свой путь, дабы не делать хуже ни мне, ни мелкой замарашке.

– Из-за меня, – подняв глаза, начала снова мямлить она, едва мысль об уходе посетила меня, – ты испачкал руки.

– В качестве извинений можешь показать мне, где здесь можно заплатить за электричество. – пытаясь стряхнуть оставшуюся на руке грязь, ненавязчиво предложил я. Хоть я примерно (не более того) и понимал, куда мне надо идти, все же наставления местного жителя были бы куда вернее. А в том, что она местная, я не сомневался – было в ее простой одежде и простом взгляде больших зеленых глаз что-то такое, чего явно не было у других, городских, например, девушек. Она смотрела, разговаривала, даже двигалась как-то иначе, более глупо что ли.

– Прямо так?.. – она осмотрела свою грязную спереди одежду. – Я же живу вон там, – будто бы только вспомнив это, девочка вытянула руку вперед, указывая куда-то мне за спину. – Если ты торопишься, тебя проводит мой брат, – выжидающе посмотрев на меня, предложила она.

– Брат так брат. – я пожал плечами и направился с ней к авантажному домику, разрисованному цветочками. Когда мы зашли в небольшой дворик, меня приятно удивила его ухоженность, обилие всяческих деревянных декораций в виде зверушек, заборчиков, лавочек и столиков, выкрашенных в довольно яркие для такого места цвета. Мы не спеша прошли по бетонной дорожке к металлической, на мое удивление, двери.

– Артем! – легко открыв дверь, крикнула девочка в дом, который точно так же был приятно оформлен и совсем не походил на стандартный в моем понимании поселковый сарайчик. Даже дом моего деда в сравнении с этим был чисто деревенской избой. Может я поторопился, называя его чуть ли не самым лучшим в округе?

Спустя какое-то время на пороге появился паренек моего возраста, очень похожий на эту девчонку. Он с недоверием взглянул на меня, а затем на перепачканную сестренку, которая и ему была также по грудь.

– Возьми Полину и покажи ему, где почта, пожалуйста. Мне нужно помыться. – ловким движением стянув с ног грязные резиновые сапоги, коротышка растворилась в глубине дома. Поставив контейнер с какой-то, как я понял, Полиной, Артем накинул на себя легкую осеннюю куртку, обул такие же резиновые сапоги и вышел ко мне на крыльцо.

– Артем, – он протянул мне руку. Голос у него был таким же сипловатым, как и у девочки. Петь ему тоже не следовало.

– Ян, – кивнув, я пожал ему руку. – Твоя сестра упала, а я помог и в качестве благодарности попросил показать, где можно заплатить за электроэнергию.

– Неудивительно, – усмехнулся Артем, – она всегда где-нибудь да падает.

Я лишь улыбнулся на это, не зная, что сказать.

– Ну, а ты откуда тут? – видимо поняв, что я далеко не местный, спросил он.

– В конце этой улицы жил мой дедушка. – я неопределенно махнул рукой в сторону.

– А-а, Михаил Петрович? – открыв калитку, спросил он.

– Да. Знаешь его?

– В деревне все всех знают, – слабо усмехнулся Артем. – Я сочувствую твоей потере…

– Да… – я кивнул, все еще будучи удивленным. У нас, если хотя бы два человека окажутся хоть как-то знакомы друг с другом, уже будет большой удачей, невероятным совпадением – чем угодно, но только не обыденностью.

– Тут вообще часто пропадают люди. Особенно мужики. – снова первым заговорил Артем.

– Это заметно по количеству брошенных домов. Разве кто-то будет покупать дом, из которого пропал человек? – стараясь поддержать разговор, я стал развивать тему бессмысленными фразами без особого энтузиазма.

– Делать-то больше нечего некоторым. – пожал плечами парень. – Ты один тут?

– Нет. С отцом приехал около получаса назад. Он тут работает, поэтому до конца каникул я застрял здесь.

– Да ладно тебе, не все тут так уж плохо. – заметив мое недовольство, с котором я произнес последнее, подбодрил меня собеседник. Я думал, что он обидится и перестанет говорить, но не тут то было: – А кем папа работает? – кивая, продолжал разговор Артем.

Я не совсем понимал цель его общения со мной, а вопросы по типу того, с кем я, где я, что я, и вовсе настораживали.

– Механиком. – чуть помедлив, ответил я.

– Правда? А ты можешь на работу с отцом ездить? – внезапно возбудившись, спросил Артем и с какой-то надеждой посмотрел мне в глаза. Только теперь я ясно смог разглядеть, что глаза его были такими же ярко-зелеными, как и у его сестры.

– Наверное… с чего бы я туда ездил?

– Я бы очень хотел с вами… Посмотреть, как это все происходит. – почесав затылок, глупо растянулся в улыбке он.

– Механиком хочешь быть?

– Надеюсь, что буду.

– Тогда… я поговорю с отцом. – слабо улыбнувшись одними губами, сказал я.

В остальном наше путешествие до почты обошлось без приключений. Мне удалось получше узнать Артема. Хотя, вернее будет сказать, что ему удалось получше узнать меня, ведь инициатором диалога был он. Однако не могу сказать, что это было чем-то плохим. Появилась реальная возможность не тухнуть дома все осенние каникулы. Общение с кем-то из местных сулило неплохие перспективы, а особенно, если эти местные были из деревни. Немало интересных историй происходит именно с этими людьми. Помимо этого, я наконец узнал имя той коротышки – София. И нет, ей было не десять лет, как я подумал изначально. Несмотря на свой рост, ей было почти четырнадцать, а это всего на два с половиной года младше меня и самого Артема, с которым мы оказались одногодками. Ну, а заплатив по счетам, я взял номер домашнего телефона Артема и отправился домой. На улице к тому времени снова начинался дождь. От этого мне даже стало как-то проще дышаться. Люблю, когда воздух наполнен влажностью.

***

– Бедные… – со скорбью взглянув на кеды, которые я стягивал со своей промокшей ноги, понуро сказал отец.

– Это мне еще повезло. Одна девчонка вообще в грязь шмякнулась. Почти на моих глазах. – наконец сняв с себя этот кошмар, я бросил кеды в таз. Стиральной машинки тут не было, а потому мыть обувь пришлось по старинке, в тазу с водой.

– Ты что, уже с местными девчонками познакомился? – усмехнулся отец, продолжая чистить картошку. Ножом. Снова по старинке – никаких тебе специальных приборов.

– Пап… – я закатил глаза и принялся неумело избавлять свои бедные кеды от грязи. Вся вода моментально стала похожа на ту, что была в углублениях дороги. Я невольно скривился, но продолжил это мерзкое действо. – Но вообще, я познакомился с ее братом.

– Это как? – он изогнул брови.

– Очень просто. Я помог ей встать и попросил ее показать мне, куда нужно идти. Ну, а так как это сейчас было не для нее, она запрягла своего брата. Он мой ровесник, кстати. И, что не менее важно, увлекается машинами. Я обещал ему поговорить с тобой насчет работы. Возьмешь его подмастерьем к себе?

– Звучит неплохо. – почти не думая ответил отец.

– Так что, я ему перезваниваю?

– Ну перезванивай, – он неопределенно пожал плечами, явно пытаясь думать о чем-то своем, от чего я отвлек его своей болтовней.

Закончив, наконец, с помывкой моей единственной здесь обуви, я повесил ее над печью, которую отец успел растопить в мое отсутствие, после чего порадовал Артема новостями по поводу работы с отцом. Что не говори, а радовать людей – это очень приятно. И вот с таким позитивным настроем я отправился в комнату дедушки и сел за гитару. Новое место, новые люди, новые ощущения – все это преобразовывалось моими пальцами в музыку через струны гитары. Однако чего-то мне не хватало в этом звучании. Я даже допускал, что это из-за распухших от воды пальцев. Ранее мне не приходилось так долго мыть что-то вручную: посуда мылась в посудомойке, обувь (почти вся) в стиральной машине. Исключением становились только трудно выводимые пятна, которые приходилось замачивать, но и этим занимался в основном отец, если не химчистка.

Сон долго не шел ко мне в ту ночь. Я никогда не ложился спать раньше четырех, а то и пяти утра. Без компьютера и интернета жизнь казалась неимоверно скучной и затянутой. Лишний раз я порадовался, что отец не решил жить со мной здесь, а уехал в город, несмотря на работу. Когда-нибудь надо его за это поблагодарить.

Глава 2

Воздух покидал мою грудную клетку и устремлялся вверх, принимая неидеальную шарообразную форму, какая могла быть у него только здесь, под водой, поистине самой волшебной стихии из возможных. В легкие стала стремительно набираться жидкость, охлаждая тело изнутри и уничтожая в нем все теплое, воздушное, человеческое. Казалось, я стал единым целым с самой водой. Не осталось ни малейшего дискомфорта, ни даже частички миллиметра расстояния, которое отдаляло бы меня от синей стихии.

Когда последние пузыри воздуха достигли далекой поверхности, казавшейся мне тогда вымышленной, полной несовпадений и несправедливости, я смог осмотреться. Чернота, что укрывала дно под водой, внезапно начала куда-то исчезать, будто бы я стремительно привыкал к темноте. Стали отчетливо видны подводные камешки, неизвестная мне доселе растительность и кое-что еще… Мимо меня проплывало что-то большое, совсем не похожее на известных людям обитателей пресноводных глубин. Кем бы оно ни было, я знал лишь то, что мне некого и нечего было бояться здесь. Я чувствовал себя так, словно все проблемы, страхи и опасности остались там, куда от меня сбежали последние пузыри воздуха. Легким движением остывшего тела продвинувшись чуть вперед, я заметил величественный камень, что расположился на дне. Он был настолько большим и заостренным по краям, что становилось ясно его простое происхождение – эта громадина обвалилась с близстоящей скалы, что черной стеной символизировала конец водных владений.

Приблизившись еще, я уже отчетливо смог разглядеть некое подобие каменного трона. Он выглядел поистине невероятно: высокие, заостренные края спинки, покрытые будто бы сказочными наростами, больше похожими на крупную чешую, что отсвечивали от кое-как пробивавшихся сюда солнечных лучей. Какая-то сила будто влекла меня к камню, и я не стал сопротивляться этому новому чувству. Казалось, что трон – сердце этого места. Заняв его, будто бы свое законное место, принадлежащее мне по праву рождения, я приподнял голову и внимательно посмотрел вперед. Ожидая увидеть прекрасные виды и еле достающие сюда лучи света с поверхности, я замер, увидев совершенно иную картину. Передо мной белели десятки… нет! – сотни женских лиц. Все они были просто неописуемо прекрасны, прекрасны до той невозможности, которую сложно даже вообразить! Их глубокие, сверкающие сказочной голубизной глаза, бледная, чистая кожа, отражающая свет и будто светившаяся от этого, бесподобные волосы, расплывавшиеся по хрупким плечам, по рельефу ровных ключиц, и… рыбьи хвосты?

Что-то в моей груди сжалось с такой силой, что сначала я почувствовал боль, а после внутри завыло от жуткой, невыносимой человеческому духу тоски, отдаваясь болью в висках и потемнением в глазах. Вдруг я начал задыхаться, давиться, но точно не водой – она не могла предать меня. Я неосознанно хватал руками воду вокруг себя, не понимая, почему она так поступает со мной после того, как приручила. Силуэты женщин с хвостами вокруг меня становились все ближе и ближе. Темнота вновь стала укрывать собою дно, не давая ничего рассмотреть, кроме сотен сверкающих презрением глаз среди жидкой черноты. Я чувствовал страх. Да, именно он душил меня, он заставлял задыхаться, но точно не вода! Рыбоподобные существа оказывались все ближе и ближе ко мне, помогая моему страху и отчаянию расти, затмевая разум. Я хотел было закричать, но без воздуха в легких сделать этого было нельзя. Теперь нельзя! Вода отвергла меня и лишила чудесного дара, узрев мой страх перед своим истинным лицом. Я был не готов принять то, что она хотела показать мне, то, что я должен был увидеть, я чувствовал это, но я…

Подскочив на кровати, я не сразу понял, где нахожусь. Крик застрял где-то в сухом горле, а перед глазами все еще стояли жуткие образы. Машинально протянув слегка трясущуюся руку влево, я нащупал в темноте полулитровую бутылку с водой. Открыв ее, я выпил не меньше половины за раз, после чего продолжил жадно глотать воздух. Я оставил там воду на подобный случай. И я всегда оставляю рядом с собой бутылку воды. Не проходит и ночи без того, чтобы я не воспользовался ею.

Сев на край кровати, я закрыл горячее лицо руками и громко выдохнул. Мне снились всякие сны, но такие странные и жутко реалистичные по ощущениям – впервые. Было довольно иронично, что в воде я мог дышать, поскольку сильно в ней нуждался и в реальности. Это заставило меня улыбнуться на мгновение. Должно быть, новые впечатления и бурное воображение дали такой пугающий результат. Не было никаких причин для паники. Не было… Я опустил руки и мой взгляд уперся в черный прямоугольник ободранной стены. Перед тем, как лечь спать, я снял все эти бумажки и вынес их во двор в тех самых ящиках, что мы привезли. Без них комната не была такой жуткой, однако стены выглядели совсем непрезентабельно. Из-за того, что я ободрал скотч и клей, на которые были плотно прикреплены записки, слезла и побелка. Придется нам либо белить стены, либо клеить обои. Ни то, ни другое мне особо не нравилось, но решив, что побелка все-таки лучше поклейки, я смочил руки водой и протер ими лицо. Мне стало легче. И всегда становилось. Сделав еще пару глотков, я наконец вернулся в кровать. Прямо над моей головой, под потолком, располагалось маленькое и единственное в комнате круглое окно. Свет, попадающий сюда через него, освещал стену прямо напротив меня. Так, смотря на ободранную часть стены и думая то о ремонте, то о кошмаре, я все же уснул. Наутро перед моими глазами все еще вспыхивали яркие образы из снов, мешая сосредоточиться на реальной жизни. Опустошив бутылку воды, я кое-как спустился вниз, несмотря на раннее время. Я был приучен вставать рано, вместе с отцом. Наверное, в этом была виновата школа, которую мне приходится посещать шесть дней в неделю с первой смены, за исключением, конечно, каникул и праздников. Но я не жалуюсь. Из-за таких ранних подъемов я стал помогать отцу с завтраком и наконец-то научился готовить хоть что-то, кроме яичницы с противной корочкой внизу, которой я всегда давился до слез.

***

– Что там? – увидев через окно коробки, в которые я вчера смиренно поскидывал дедушки амулеты и записки из комнаты, спросил отец. Вчера он весь вечер провозился на кухне с печью, пылью, да готовкой, а потому ни одну из подобных вещиц он и пальцем еще не тронул. Не успел. Вот и сейчас он стоял у плиты, жарил фирменную яичницу и непринужденно глядел в мутное от разводов и пыли окно, пока я резал небольшие помидорки для легкого салата.

– Ну так я хлам выбросил из комнаты вчера. Как-то не хотелось спать с этими значками на стенах… Вдруг еще какой-нибудь черт придет. Я к такому еще не готов.

– Настолько не хотел с ним встретиться, что вынес ящики за пределы дома?

– Ага, – я усмехнулся. – А к тебе никто там не приходил? Вдруг я уже общаюсь не с настоящим тобой, а… каким-нибудь выходцем из преисподней. А ну-ка, соли яичницу, чтобы я видел.

– А-а, нечисть не может есть соль, да? – он улыбнулся и посолил еще не готовую еду.

– Вроде бы да, – я пожал плечами. – В одной песне слышал «И поляжет от соли Ночная Царица…».

– Кто подразумевается под этим именем?

– Может, вампирша? Самая крутая из всех. – без особо интереса предположил я.

– Мне было бы жалко убивать солью женщину.

– Я бы не хотел себе мачеху-вампира… – я невольно поморщил нос.

– Причем тут это? Мне соли жалко.

Закончив с завтраком, отец ушел на работу и поручил мне убраться на кухне. Я, конечно, рассказал Артему, что и как на работе, но мы планировали встретиться прямо на месте, а теперь выходило, что он там будет один, без меня. Я рассчитывал, что так мне удастся поближе познакомиться с ним, втереться к нему в доверие, а там, быть может, какие-нибудь деревенские «экспириенсы» появятся на туманном темно-сером горизонте. Еще до начала моей грандиозной уборки я набрал Артема, дабы предупредить о моем отсутствии в обители механиков. Он же совсем не расстроился, но даже попросил меня после уборки прийти к ним и помочь Соне с конструированием своеобразного террариума. Я не видел ни единой причины для отказа, а потому охотно согласился. Это было бы неплохой альтернативой к сближению с Артемом. К тому же, мне было интересно узнать, для кого же этот самый террариум предназначался. Не думал, что деревенские держат в доме животину, помимо банальной облезшей кошки и цепной псины у калитки.

Уборка кухни вместе с помывкой посуды заняла у меня менее получаса, ведь основную часть работы отец выполнил еще вчера. Это радовало. Но только это. Как оказалось, мои кеды так и не высохли после вчерашнего купания сначала в грязи, а затем в воде. Надевать их сейчас было бы глупо и больше похоже на мазохизм. По закону деревни, у всех дедушек в сараях хранятся различные снасти и приспособления для рыбалок, ну и тому подобное. Учитывая тот факт, что мой дедушка любил не только по ягоды ходить, но и рыбку ловить, у него точно должны были быть резиновые сапоги или болотники. И я не сомневался, что это хранится в его новеньком сарае.

Схватив связку ключей, которую я вчера тут же и бросил, я вышел на улицу в домашних дедовых тапочках – все равно собирались их утилизировать. Пройдя по все еще мокрой дощатой тропинке, я убедился, что мои джинсы чисты, и с облегчением выдохнул. Не хотелось явиться в гости в грязной одежде. Не без труда подобрав нужный к сараю ключ, я отпер дверь и осторожно заглянул в темноту. В нос сразу ударил едкий запах сырости. Воздух внутри был прохладнее, но менее насыщен влагой, нежели снаружи, несмотря на то, что солнца там, в сарайчике, не было никогда. Я щелкнул выключателем, который белым квадратом выделялся из темноты прямо рядом с дверью, и сарай наполнился тусклым, противным желтым светом самой дешевой лампочки, что низко свисала с потолка на черном корявом проводе приличной толщины. Осмотревшись, я обнаружил в углу те самые рыболовные снасти, о которых грезил. Пробравшись к ним сквозь нагромождения хлама, я уже хотел было ловко схватить резиновые сапоги, но задняя часть моей кофты, видимо, за что-то зацепилась, и уже в следующее мгновение на меня посыпался пыльный и одновременно пропитанный влагой хлам в виде полупустых ящиков, мешков и прочего. Из-за этого погрома в воздух поднялось больше количество пыли, которая не обращала внимания на недельные дожди, находясь под хорошо выполненной крышей. Я закашлялся и не смог без слез открыть глаза. С трудом выбежав из сарая, я стал жадно глотать свежий, влажный воздух. Я уже было подумал, что мне снова придется пить воду, но все обошлось. Отдышавшись, я понял, что у меня побаливало плечо и пощипывала щека. Протерев кулаками влажные глаза, я снова заглянул внутрь. Хламом, что чуть было меня не прибил, оказались старые газеты, журналы и какие-то тетради. Я решительно не понимал, для чего нужно было хранить эту макулатуру, если можно было ее сжечь в той же печи дома или бани. Это ведь двойная польза: и печь натоплена, и хлама меньше. Отец всегда отвозил сюда мои школьные тетради и дневники в конце учебного года, потому что тут они использовались с пользой, нежели у меня на полке.

Наконец добыв себе сапоги, я переобулся, взял из дома гитару, закрыл дверь и направился к жилищу Артема. Благо, я еще помнил, где оно. Дедушкины сапоги были мне велики, а потому чувствовал я себя в них не супер комфортно. Спустя, наверное, минут семь, я уже открывал хлипкую деревянную калитку, что закрывалась на черную от ржавчины щеколду, с которой свисали капли холодной воды. Видимо, в поселках все было основано на доверии, раз никого не смущали такие ненадежные конструкции. Но, если не считать хлипкого и убогого деревянного заборчика, двор этот был очень красивым, как я и замечал ранее. Только теперь я задумался о том, что это вполне себе могли быть ручные работы. Неужели недомеханик занимался вырезкой из дерева?

После нескольких легких постукиваний в дверь я уже было приготовился скромно ждать, но дверь открылась чуть ли не сразу. Я едва ли успел принять удобную позу для ожидания и намочил ладони, которыми оперся о мокрые деревянные перила, дешевая голубая краска на которых неприятно впивалась в кожу своими неровностями.

– Привет. – как-то недружелюбно сказал я, когда София открыла дверь. Тут же я жутко постыдился своего ледяного тона – из-за дискомфорта ладоней и неожиданного открытия двери, я произнес это так, будто увидел приведение, а не коротышку.

– Привет… – ответила она и посмотрела на меня снизу вверх большими зелеными глазами, обрамленными длинными полупрозрачными ресницами. – Что это?

– Что?

Я переживал о том, что сейчас она спросит, почему я так поздоровался с ней, и, заведомо зная, что ничего не смогу сказать, я пытался придумать хоть что-то, параллельно отвечая на вопрос.

– На лице… – она показала на свою щеку, где ничего не было, кроме грязи многочисленных веснушек, покрывавших ее лицо. Только спустя несколько секунд до меня дошло, что она говорит о моем лице.

– Это?.. – я коснулся пальцами раненой щеки и тут же одернул руку. Было больно. Пальцы, которым удалось коснуться раны, были в кусочках уже свернувшейся крови и комочками попавшей в нее пыли. – Уронил в сарае груду хлама на себя. – я криво улыбнулся, не понимая, что со мной, и почему я выглядел как полный идиот несколько секунд назад. – Есть чем протереть?

– Да! Грязь точно нужно убрать. Сейчас что-нибудь найду, – закрыв за мной дверь, сказала Соня и быстрыми шагами коротких полных ног направилась на кухню. Если честно, меня как-то удивило то, что она говорит о грязи, будучи жительницей этого поселка, который сам по себе был похож на серое пятно грязи.

Пока я ставил свои огромные сапоги с кусками глины на подошве так, чтобы ничего нигде не испачкать, девчонка уже успела вернуться с влажными салфетками в руках. Не сразу заметив ее, я быстро встал с колен, когда закончил с парковкой обуви, и случайно задел гитарой, что была на спине, Соню.

– Черт!.. прости… – увидев, как она потирает подбородок, поспешил извиниться я. От такого стыда мои щеки тут же вспыхнули, мне стало жарко и стыдно. Захотелось просто выйти и зайти заново, будто ничего за прошедшие несколько минут не произошло, а лучше вообще вернуться домой и лечь в холодную постель.

– Да все в порядке… – она улыбнулась, а после, взглянув на меня, тихо засмеялась, но, заметив мой растерянный взгляд, перестала хихикать и пояснила: – Ты так порозовел, что я не сдержалась. Извини.

На ее и без того розоватых щеках появилось еще больше румянца от смеха. Я усмехнулся в ответ, все еще чувствуя себя полным идиотом. А ведь я очень хотел произвести на эту мышку впечатление самого крутого городского индивида, задавить ее своей харизмой и использовать девчонку как мостик к ее братцу.

После того, как я протер рану на щеке, Соня обработала ее перекисью. Сначала она было хотела применить зеленку, но я сопротивлялся до последнего и в итоге одержал победу. Мне не хотелось несколько дней носить на лице зеленое пятно, которое, к тому же, будет все вокруг пачкать. Даже в городе я никогда не позволял мазать зеленкой мое лицо, ведь это испортит весь мой внешний вид, исполненный исключительно в синих и черных тонах. После «процедур» мы наконец занялись тем, ради чего я вообще сюда пришел – строительством террариума. Мне, признаться, все еще было стыдно, и в подобной ситуации с девушкой (хотя Соня и не была той, внимание которой я жаждал получить, но я привык производить впечатление на всех дам без исключения) я бы просто ушел, но не теперь. Все это приходилось терпеть ради нехитрой цели.

– Это нужно скрепить с потолком, – сказала она, когда я взял первую деталь искусственного дерева для громадного аквариума с имитацией, как я понял, естественных условий для какого-то животного, высотою чуть больше меня.

Кивнув, я поднял деталь к потолку аквариума и тут же чуть не уронил ее. Сморщившись от боли, я машинально схватил ушибленное в сарае плечо.

– Что такое? – ловко перехватив деталь и осторожно положив ее на пол, спросила Соня.

– Плечо там зацепило, наверное. – сняв темно-синюю кофту, я бросил ее на пол и приподнял рукав футболки, тем самым оголив раненое плечо. Тут же нам обоим показался приличного размера синяк. Но, как я уже понял, помимо никак не мешающей синевы, мне будет больно поднимать эту руку, да и, скорее всего, двигать ею в принципе.

– Нужно было сразу приложить что-то холодное. – со знанием дела сказала Соня.

– Ничего страшного. Я смогу продолжить сборку. – я махнул здоровой рукой в сторону боковых деталей.

– Как?

– Потерплю. Не так уж и больно. Скорее, это было просто неожиданно.

Какие-то секунды она еще наблюдала за моим лицом, после чего вернулась к работе.

– А для кого террариум-то? – присев к кучке деталей, я стал неспешно перебирать их здоровой рукой.

– Для Полины и Артема. – улыбнувшись, сказала Соня и кивнула куда-то за меня.

– А Артема-то за что? – я посмеялся, представив его в этом стеклянном доме.

– Артем – это мой ящер. Брат проспорил, поэтому я назвала ящера его именем. А Полиной зовут черепашку.

– Какая-то Полина проспорила? – повернувшись назад, я увидел тот самый контейнер с Полиной, который вчера привлек мое внимание, и точно такой же рядом с ним с Артемом, как я полагаю.

– Нет, – усмехнулась она. – Я сама не знаю. Почему-то, когда я ее только увидела у Нади, моей кузины, то сразу сказала, что это Полина.

– Я думаю, ей и правда подходит. – приблизившись к Полине, кивнул я. На меня смотрела небольшая черепашка размером где-то меньше ладони и хлопала бусинками-глазами. – Но я надеялся, что ее будут звать Надей. – тише добавил я, на что в ответ Соня коротко посмеялась.

– Надя бы мне тако-о-е устроила, сделай я так.

– Боевая сестра?

– Не то слово. Ей палец в рот не клади, она тебя всего съест.

– Буду относиться к своим пальцам внимательнее.

– Стоило бы. Еще один такой поход в сарай и…

– Это произошло случайно…

– Да ладно тебе. – она улыбнулась и с прищуром взглянула на меня через круглые очки, поднимая очередную детальку.

Глава 3

За сборкой мега-террариума время шло довольно быстро. Надо полагать, это как-то связано с нашим почти непрерывным общением с Соней. Девочка из, скажем так, деревни, оказалась совсем не такой, какой ее обычно описывают стереотипами. Таких, как она, еще называют простушками, если я не ошибаюсь. Суетливые городские девчонки, которые больше пекутся о своих ногтях, макияже и прическе, чем о своем поведении, даже в сравнение не шли. Только вот эти самые ногти, макияж и прически как раз-таки и привлекают. От таких мыслей мне сразу же вспомнилась моя городская подружка Настя: всегда накрашена, уложена, одета так, что чуть ли не с обложки какого-нибудь модного журнала сошла, чтобы поразить меня (о других я и не говорю даже), самого популярного парня школы. Здесь я немного посочувствовал Соне, ведь ей уже четырнадцать лет, а она, должно быть, еще и косметички не имеет, которая ей бы помогла скрыть недостатки.

Стараясь игнорировать боль в плече, я крепил средние части (верхние я крепить просто не мог), а она как-то справлялась с нижними – с теми, до которых, конечно, доставала. Верхние части, скорее всего, придется крепить Артему, у которого плечи целые. Если верить словам отца, то его работа заканчивалась в восемь вечера. К этому же времени должен был вернуться и Артем. Если честно, я не совсем понимал, почему сборка и разборка машин происходит именно в таком отдаленном от города месте. Это даже не в самом поселке, а за несколько километров от него. Я точно не помню, но километра полтора-два там было.

– Зачем ты задираешь его? – спросила Соня, когда я надел свою кофту и как обычно задрал левый рукав по локоть, полностью игнорируя правый.

– Просто на этой руке часы, – я махнул рукой, демонстрируя их на запястье. – Если не подниму, не увижу их. Постоянно задирая этот рукав, чтобы посмотреть время, я привык так ходить и перестал его опускать.

– А-а, так это работает, – понимающе кивнула Соня. – А сколько сейчас? Когда Артем придет?

– Через… два часа. Ого. Мы потратили на сборку почти пять часов и даже не закончили…

– Значит, и мама придет скоро.

До этого момента я даже не задумывался, с кем они с Артемом живут здесь, и, видимо, отца у них тут нет. Об этом я решил позже узнать у Артема. Ну а пока мы ждали его, Соня накормила меня ужином, который состоял из печеного картофеля и жареного мяса. И все было бы неплохо, если бы не одно большое «но».

Сложив грязную посуду в раковину, Соня пошла кормить своих животных, оставив меня на кухне. Это было довольно просторное помещение с широкими окнами и приятным оформлением. На стене тихо тикали часы из красного дерева, по толстому стеклу бесшумно стекали капельки мороси, монотонно гудел холодильник, украшенный магнитами-буквами зеленого и красного цвета. Удобно расположившись на стареньком диване с коричневой узорчатой накидной, я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Только теперь до меня дошло, что за все время, что я провел здесь, я ни разу не выпил воды. Пытаясь осторожно встать и добраться до раковины, которая находилась на другой стороне вместительной кухни, я случайно издал громкий и странный звук, какой получается при громком и резком вздохе после долгой задержки воздуха. Но его мне не хватило. Воздух мне вообще в такие моменты не помогал особо. Я продолжал идти к раковине, чуть ли не теряя сознание и молясь, чтобы сейчас не вошла София.

– Ян? – она заглянула в кухню, когда я уже добрался до заветной раковины и всем весом облокотился на нее, сделав ее своей единственной опорой.

Мне казалось, что мне не хватит времени набрать воды в стакан. Я попытался открыть кран.

– Что с тобой? – подбежала София и посмотрела на меня большими глазами, в которых зелеными искорками читался испуг.

В ответ ей я прохрипел что-то, отдаленно напоминающее «воды». Видимо, я сказал это относительно понятно, потому что она тут же набрала стакан, который почему-то был у нее в руке, и дала мне. Сделав несколько жадных глотков, я почувствовал, как воздух снова стал для меня воздухом в привычном его понимании. Выпив остатки воды, я поставил стакан на стол и как-то виновато посмотрел на Соню. Я провел в ее доме всего лишь пять часов, а уже столько всего наделал.

– Это… Иногда я начинаю задыхаться, когда долго не пью воду и не умываюсь. – объяснился я.

– Но почему?

– Я не знаю. Так было с рождения. Врачи ничего конкретного так и не сказали, а дедушка утверждал, что у него раньше было такое же, и что это абсолютно не страшно.

– Получается, если ты вовремя не выпьешь воды, ты…

– Возможно. – я пожал плечами и опустил глаза. Мой взгляд упал на тот самый стакан. – А откуда у тебя он?

– Утром я наливала воду Полине и забыла унести стакан. Судьба. – она слабо улыбнулась.

За окном уже стемнело. Причем стемнело раньше, чем положено в конце октября. Из-за темных туч темнело неприлично рано. Правда, у нас в городе такой проблемы не было. Несмотря на относительную близость поселка, погода здесь отличалась от нашей. Пока здесь уже как месяц льет дождь, у нас палит все еще сентябрьское солнце. Тут-то я и поймал себя на мысли, что, будучи дома, я никогда не обращал внимания на то, что происходит за окном. Я никогда не видел, как, оказывается, быстро темнеет на улице. Шторы в моей комнате были всегда плотно закрыты и почти что не пропускали солнечного света. Единственным источником света в комнате был монитор компьютера, от которого я практически не отходил.

Мы сидели с Соней на кухне и без особо интереса смотрели в «ящик». Я как раз размышлял над тем, что было выше, когда она неожиданно спросила:

– Ты хорошо играешь?

– А? – я обернулся. Она смотрела на гитару, которую я оставил в прихожей после того, как задел ею Соню. – Да. Вроде того.

– Сыграешь?

Кивнув, я взял гитару и вернулся на место. Усевшись поудобнее, я снял чехол с гитары, которая была обклеена немногочисленными наклейками. Решив, что не стану играть ей последнюю мелодию, я начал перебирать пальцами по струнам, думая, что же ей продемонстрировать. Сам того не замечая, я, абсолютно не обращая внимания на движение своих пальцев, получил необычное, но очень красивое звучание. Я попытался повторить это, добавив несколько простых аккордов. Когда я убедился в том, что это звучит, я начал подпевать этой мелодии, но пока лишь простым мычанием. Слов подобрать я не мог. Я боялся испортить эту мелодию словами, совершенно, быть может, неподходящими. Решив, что лучше наслаждаться тем, что уже есть, я продолжил импровизировать с перебором струн. Тихая до этих моментов квартира заполнилась необычной, какой-то даже чарующей мелодией. Соня смотрела на струны так, словно я гипнотизировал ее, и вслушивалась в каждый звук.

– Еще бы слова придумать, – раздался знакомый голос с порога.

– Артем! Ну наконец-то. Ты купил? – повернувшись к входной двери, где стоял наш юный механик, спросила Соня.

– Купил-купил, – приблизившись, он бросил на стол пачку каких-то сушеных жучков или червяков – я не совсем разобрал, что это такое.

– Спасибо! – громко поцеловав его в щеку, она исчезла в темноте тихой квартиры. Видимо, это у них было некой обыденностью, ведь перед этим Артем предварительно нагнулся. Без этого Соня просто не достала бы его щеки.

– Что это уже такое? – указав на мою щеку, полюбопытствовал он.

– Да так, боевые ранения.

– Что, София свирепствует? – он усмехнулся и плюхнулся рядом со мной на диван.

– Скорее, наоборот… – криво улыбнулся я.

– Я предложить хотел, – он вытянул из вазы синюю конфету, после чего положил ее назад и взял зеленую. – В магазине Надю встретил. Это наша двоюродная сестра. Ее бабушка тоже этой ерундой по типу Полины увлекается. Не суть. В общем, Надя активит в местном клубе, когда приезжает сюда. Ну и по традиции мы устраиваем прикольные праздники там. Обычно приходит почти весь поселок. Так вот, скоро ж Хэллоуин. Мы и его празднуем. Есть недурные перспективы на ближайшие дни. Нужно будет подготовить какую-то программу, идеи для костюмов, ну и вообще оформить клуб. Ты как, с нами?

– Даже у нас в городе не празднуют Хэллоуин…

– Ну так! – гордо кивнул он. – Это же не ваше село бетонное.

Я непонимающе посмотрел на Артема.

– Значит, отказываешься? – он заметно расстроился и даже перестал жевать конфету.

– Еще чего! Я согласен.

– Тогда завтра после обеда подойдете к клубу с Соней. А я вечером, как только смогу.

– Кстати, как тебе на работе?

– Ну-у, неплохо, в принципе. Быть помощником механика, конечно, здорово, но быть просто механиком – намного круче. Может быть, когда-нибудь твой отец разрешит мне участвовать в сборке… Ну, а тебе как террариум?

– Неплохо. Артем нормальный такой парень. Душевный. – я тихо посмеялся. В ответ на это, человеческий Артем швырнул в меня твердую декоративную подушку с дивана.

– Раненых не бьют, Артем. – заметила Соня, вернувшись в кухню.

– Да ладно, там просто царапинка. – отшутился тот, взяв очередную конфету из вазы.

– Там огромный синяк на все плечо. – уточнила она.

– Оу… – сделал удивленное лицо Артем и тут же словил им ту самую подушку от меня.

Вернувшись домой, я сразу проверил свои кеды, что одиноко провели весь день дома над печью. Словами не описать того счастья, что я испытал, когда понял, что они высохли, и мне больше не придется мучиться в огромных дедовых сапожищах. К тому же, это позорно.

– Где ты их откопал? – увидев их, удивленно спросил отец.

– В сарае. – я пожал плечами.

– А на лице что? Их там барабашка охранял, а ты с ним с честью сражался за них? Так солью надо было, солью, сынок. – тихо посмеялся отец, повернувшись в сторону, дабы избежать моего осуждающего и в то же время кислого взгляда.

Я не растерялся. Отвернувшись, я вышел из кухни. Не зная, чем себя занять, я направился в спальню дедушки, где ночевал отец. Внутри было очень тихо, поскольку телевизора с кухни уже не было слышно. Единственное, что издавало звук – это удары воды о тонкое грязное стекло, дребезжащее от этого в хлипкой деревянной раме, покрытой толстым слоем пыли. За окном, выходившим в сторону леса, жалобно и как-то тоскливо завывал холодный ветер, еле слышимый из-за сильного дождя, отчего создавалось впечатление некой враждебности темной улицы. После нескольких долгих секунд наблюдения за чернотой снаружи, мне стало как-то не по себе. От черного леса и болота меня отделяло тоненькое, как бумага, стекло, державшееся исключительно на моей вере в него и нескольких закрашенных белой краской гвоздиках по бокам. И не просто от черного леса, но от леса, где ты растворишься в темноте черных стволов и колючих ветвей, где настолько тихо и пусто, что тишина давит на барабанные перепонки, грозя свести тебя с ума, где, наконец, сгинул мой дедушка, перед этим каждую ночь наблюдая за своей будущей смертью из окна спальни. И это тоненькое стеклышко не спасло его – темнота проникает везде. Я громко сглотнул, вырубил свет в комнате и вернулся на кухню. Отец нарезал помятые помидорки, – единственные оставшиеся в магазине, – на салат, слушая тихо говорящий телевизор позади себя. Он не заметил, как я сел за стол, несмотря на то, что находился ко мне боком. Помидорки – это, конечно, увлекательно, но почему он резал их обратной стороной кухонного ножа?..

– Па?

Его широкая спина, обтянутая клетчатой рубашкой, чуть дернулась: – Не заметил тебя. Разобиделся? – он обернулся и слабо улыбнулся мне, тут же нормально взяв нож.

– Тебе было удобно так резать?

– Как?

– Тупой стороной ножа.

– Не понимаю, с чего ты это взял. В драке с барабашкой ударился головой? – он снова язвительно улыбнулся.

***

Проведя, на удивление, спокойную ночь, без всяких мудреных снов, я собрался и, зайдя за Соней, пошел к местному клубу. Издалека он выглядел таким же серым и невзрачным, как и остальные дома в поселке, да и по форме был обычным старым сарайчиком, разве что раза в два больше. Само здание было деревянным и, когда-то очень давно, снаружи имело приятный желтый цвет. Теперь же вся эта краска облупилась и слезла с посеревшего от времени дерева. Темный от влаги шифер на крыше местами был покрыт сеточкой трещин, а по мере приближения и вовсе стали заметены зеленеющие на нем образования. Я бы никогда не подумал, что это может быть клубом.

– Это даже на библиотеку не тянет, – усмехнувшись, заметил я и покосился вниз на Соню.

– А она там. – чуть нахмурив светлые, почти невидимые брови, утопающие в более ярких веснушках, обыденно ответила она.

– Там?.. Но там же клуб. – я сделал вид, что этого не заметил.

– Там и клуб, и библиотека. Она в левой части здания.

– Значит, это наше? – первое, что я услышал, приблизившись к месту нашего назначения. Девчонка примерно того же возраста, что и мы с Соней, недоверчиво разглядывала содержимое какой-то коробки, которую, по всей видимости, принесла черноволосая девушка, что стояла к нам спиной.

– Да. Ваше. – кивнула брюнетка и, услышав наши с Соней шаги по мокрой серой траве, обернулась.

– Привет, – кивнула девочке с коробкой София.

– Привет-привет, – она внимательно посмотрела на нас, оторвавшись от коробки. – А ты тот самый Ян?

– Тот самый. – я кивнул, совершенно забыв о приветствии.

– Я Надя. Рада знакомству. – она протянула мне свою тонкую руку. Во время рукопожатия, я взглянул в лицо черноволосой девушки и не сразу сумел отвести свой нахальный взгляд. Ее лицо было таким… красивым, что я даже не сразу поверил. Никогда прежде я не встречал настолько красивых людей вживую. Идеально в ней было все: стройная фигура, бледное, худое лицо со светло-голубыми глазами и прямыми черными, точно смоль, волосами, заканчивающимися чуть ниже тонкой талии. На фоне этого серого, грязного, промокшего и заплесневелого поселка она была до невозможности яркой. Девушка была прекрасна и в то же время сильно похожа на кого-то, но мой разум был слишком увлечен ею, чтобы думать о чем-то или ком-то еще.

– Я Марина, – улыбнувшись, она тоже протянула мне руку. Кожа ее оказалась приятно мягкой, но это было ничем в сравнении с ее чудесным голосом. Ей не просто нужно было петь – она была точно рождена для этого! Он был намного лучше голосов многих наших современных исполнителей, уж поверьте мне. Он сам по себе уже звучал, словно музыка. У меня впервые появилось такое сильное желание услышать чье-либо пение, кроме своего.

– Марина принесла нам хэллоуиновские костюмы. – Надя кивнула на коробку, в которой были разноцветные ткани, подобия масок и прочая мишура.

– Ого. Неужели у вас все прям всерьез празднуют Хэллоуин? – я усмехнулся.

– А чем еще заняться? Многие отсюда наоборот уезжают на время каникул и отпусков, но некоторые почему-то только тогда сюда и едут. Как я. Чтобы не тухнуть дома, мы празднуем все, что только можем.

– Но ведь костюмы должна была подготовить я… – как-то растерянно сказала Соня, посмотрев на Надю сквозь круглые очки, на которых скопилась морось.

– Если этих не хватит, недостающими займешься ты. – подумав, сказала Надя. – Ну ладно, идем внутрь, а то тут как-то… – она передернула плечами. – Прохладно.

– А я могу помогать вам? – скромно спросила Марина, когда Надя уже развернулась вместе с коробкой.

– Ну конечно. – улыбнулась девочка, тряхнув короткими волосами. – Ты же уже.

Мы все последовали за Надей. Лестница у клуба тоже была не самой новой. Чем-то она даже напоминала дедовское крыльцо – такие же пропитанные водой доски с облезшей краской. Но это даже забавляло. Я хотел было поделиться своими ощущениями с Соней, но, заметив ее грустное выражение лица, передумал.

Внутри поселковый клуб ничем не напоминал клуб в привычном его понимании, как, собственно, и снаружи. Он был почти таким же, каким я его себе и представлял. Все те же деревянные ободранные полы (местами вздутые от сырости) со старинной ржавой краской, такого же цвета неровные стены и высокий пустой потолок, с которого свисали поломанные держатели проводов и парочка столетних снежинок из бумаги, которые из-за пыли стали практически черными. Свет пасмурного дня в достаточном количестве проникал сюда через мутные из-за грязи окна, прикрытые рваным пыльным тюлем, который над окном был закреплен гвоздями или же просто зацеплен за краешек отошедшей деревяшки на стене. Внутри стоял очень насыщенный запах сырости, а температура здесь ни на градус не была выше, чем снаружи. Уж не знаю, почему Надя решила укрыться от холода именно здесь.

– Что, совсем не так, как в городе, да? – усмехнулась она, увидев мое замешательство. – Я сначала тоже не понимала, как это может называться клубом. Но поверь мне, здесь может быть гораздо веселее, чем в городских клубах. И этот экзотический внешний вид – лишь первая его отличительная особенность. – она заправила за ухо выбившуюся прядь темных волос.

– Вы клуб тоже украшаете к тридцать первому числу? – поинтересовался я.

– Обычно да. Но начинаем мы не с этого. Для начала нам нужно придумать программу, ведь это главнее украшений. Программы прошлых годов мы не используем – так неинтересно. Ну, а подготовив ее, мы начинаем думать над украшениями и костюмами. Обычно костюмы делала Соня – она ведь у нас художница. Ну и некоторые украшения были на ней. Но, благодаря Марине, мы успеем сделать все в этом году быстрее, ведь костюмы у нас уже есть. Сейчас я познакомлю тебя с нашими ребятами.

Мы подошли к незаметной на фоне стены двери и вошли в небольшую комнатку. В ней было гораздо теплее, нежели в зале. Да и внутри оказалось куда уютнее из-за света желтой лампочки, свисавшей с темного потолка, а белый свет с туманной и холодной улицы практически не был заметен от единственного окна, что расположилось перед столом с едой. В воздухе витал аромат сладких булочек, который почти полностью перебивал запах пыли сырости. В комнатке друг напротив друга удачно расположились два старых дивана, множество столов и тумб, шкаф рядом с зеркалом во весь рост и куча коробок. Помимо этого, здесь имелся конвектор, из-за которого тут и было так тепло. Да здесь даже ковер лежал возле диванов! Такие цветастые вещи обычно висят на стенах у стариков в качестве предмета интерьера.

– О, привет! – заметив нас, громко поздоровалась высокая девушка нашего возраста, которая крутилась рядом со столиком у окна. Услышав это, двое парней, сидевших на диване и что-то обсуждавших, обернулись и бегло изучили нас взглядами.

– Привет. – поздоровались мы с Соней и Мариной в один голос.

– Если ты Ян, то кто она? Яна? – резко спросил один из тех парней, чуть прищурившись и ткнув пальцем по направлению к Марине.

– Я принесла вам костюмы. И меня зовут Марина. – она мило улыбнулась и снова посмотрела на меня. Нет, я не смотрел на нее, просто краем глаза смог уловить это. Не хотелось бы хвастаться, но я и правда научен ловить на себе женские взгляды.

– О-о, правда? Можно посмотреть? – оживился второй парень и быстро подошел к нам. Пока он вытаскивал из ящика один за другим наряд и восхищался им, я взглянул на Соню. От вчерашней веселой девочки в ней почти что ничего не осталось с того момента, как мы приблизились к клубу. Это потому, что Марине досталась ее роль? Впрочем, чужие ранимости меня не сильно-то заботили, а уж тем более девчачьи – они любят просто так нарочито походить с грустным лицом.

Глава 4

Когда обсуждение принесенных костюмов закончилось, меня подозвали к себе Марина с той долговязой девчонкой в синих джинсах.

– Ты играешь? – кивнув на гитару за моей спиной, спросила она. – Не против заняться музыкальной частью вечера?

– Только за, – улыбнулся я. – Но разве нам не нужно сначала заняться программой?

– Уже, – девушка кивнула на двух парней на диванах. – Она уже настолько продумана, что задуматься о музыке самое время. Спроси у них, что нужно, и вперед. Как только закончишь, придешь сюда. К тридцатому числу, желательно, отчитаться. Меня, кстати, Алиной звать. – улыбнувшись, сказала она. Это была невзрачная, ничем не выделяющаяся из серой массы девчушка с какими-то серыми, больными волосами до груди, и с точно таким же простым голосом. Она настолько была незапоминающейся, что я даже не мог вспомнить через пять минут, какого цвета были ее глаза, хотя я обычно всегда обращал внимание на такие детали.

Взяв у ребят примерный план праздника, я попрощался со всеми и вышел из клуба. Пока Семен рассказывал мне, что от меня требуется, Андрей что-то быстро писал на клочке листочка, а когда закончил, вручил его мне. Там были домашние номера каждого. Как он сказал потом, это для того, чтобы держать друг друга в курсе. Ну и кроме того, я успел неплохо с ними подружиться. Оказалось, что Семен был одноклассником Артема и Алины, а Андрей был приезжим и точно того же возраста, что и София. Но такая разница даже не чувствовалась между Андреем и Семеном. Правда, последний был более сдержанным, нежели эмоциональный и разговорчивый Андрей.

На улице уже не было так холодно, как до этого. Тучи, правда, никуда не делись, но это даже было как-то атмосферно перед предстоящим праздником жути. Уже ступив на влажную землю и задумавшись о том, как мне добраться отсюда домой, я вдруг вспомнил, что забыл Соню. Но как бы я ее не искал в клубе следующие несколько минут, никто ее не видел. Причем давно. Что-то мне подсказывало, что она ушла домой из-за своего не лучшего настроения. Благо, я отчасти запомнил дорогу от ее дома сюда.

– Ян? – открыв дверь и увидев меня, она искренне удивилась.

– Почему ты ушла, никому не сказав? – тут же спросил я.

– У меня заболела голова. – не глядя соврала она. Я прямо-таки чувствовал ее ложь в воздухе. Она была не осязаема, но явна. Кроме того, девчонка бы предупредила кого-нибудь, если бы действительно почувствовала себя плохо. Но я не стал ее пытать – не в моих интересах.

– А я тут принес программу хэллоуина. Почти вся. – беспечно отозвался я и улыбнулся, чтобы она ничего не поняла. – Хочешь посмотреть?

– Давай. – она кивнула и почти сразу пустила меня внутрь. Снова усевшись на кухонный диван вместе с ней, я развернул программу, старательно написанную рукой Андрея. Там было множество зачеркнутых предложений, слов и небольшое количество грамматических и пунктуационных ошибок, которые бросались мне в глаза.

– Мне поручили музыку, а тебе… декорации. – быстро отыскав нужную информацию, сказал я.

– Декорации? Мне? – она снова удивилась. – Я думала, за это возьмется Марина.

– Марина занялась разработкой плана с мальчишками.

– С музыкой, вроде бы, все просто… а что за тема будет у праздника?

– Тема?..

– Да. Каждый год мы выбираем тему хэллоуина. В прошлом году это была преисподняя, а в позапрошлом замок Дракулы. Мне нужно делать соответствующие теме декорации.

– Тут не написано… – я снова пробежался взглядом по листку. – Да и в клубе я ничего подобного не слышал. Может, не придумали?

– Это перво-наперво делается. Нужно будет зайти вечером и узнать. Чем раньше начну, тем больше успею.

Кажется, от новости с декорациями ей стало лучше. Видимо, все это значило для нее многое. Не понимал я только одного: если она расстроилась из-за Марины с ее костюмами, то почему хмуриться она начала еще на подходе к клубу, будто бы расстроила ее не только Марина, но и я?

Еще немного поболтав с ней, я направился домой. Нужно было что-то делать с мелодиями, что лежали на мне. До самого вечера я сидел в обнимку с гитарой и ждал, когда до меня снизойдет творческое озарение. Но увы – я не продвинулся ни на йоту с того момента, как сел за это дело. Время шло, а из моей головы все никак не шла Марина. Но это отличалось от того, как бывает при заинтересованности или влюбленности. Здесь было будто бы что-то другое. Неважно, закрывал ли я глаза или нет – ее бледное лицо с тонкими чертами точно не отпускало меня. В моих ушах словно до сих пор тихо звучал остаток ее голоса и манящий шепот. В таких масштабах я никогда не грезил даже о Насте, а это, уж поверьте мне, больно странно. Помимо этого, была еще одна проблема: меня мучила более сильная жажда, нежели обычно. Моментами все доходило до головокружения. Я искренне верил, что именно это стало причиной шепота Марины, сопровождающего меня с порога клуба, потому что в какую-либо любовь до гроба с первого взгляда я не верил. Да и вообще, любой нормальный человек не верит в подобные киношные повороты.

Когда стало темнеть, я вынужден был снова пойти в клуб, дабы разузнать новости насчет темы и оповестить Соню. Помимо этого, там должен был быть к этому времени Артем, с которым мне хотелось поговорить насчет хэллоуина. Теперь я уже знал, как туда нужно добираться. Может быть, я и использовал какой-то длинный путь через дом Артема, но мне было все равно. Главное, чтобы я не заблудился в этом лабиринте сарайчиков.

– Ты что, уже закончил с музыкой? – увидев меня, выпучила глаза Алина, когда я только-только вошел в клуб.

– Нет конечно. – вздрогнув, ответил я. – Я хотел узнать о теме. Соня сказала, что вы каждый год ее меняете.

– А мы что, тему тебе не написали? – стукнув себя по лбу, Алина укоризненно посмотрела на дверь, за которой находился Андрей, который писал мне листок. – В общем, Марина предложила довольно оригинальную идею. «Дно» звучит странно, поэтому мы всем коллективом решили переименовать его в «Царство Сирен». Как тебе? Основными костюмами будут всякие морские монстры по типу русалок, но и другие тоже приемлемы. Например, в Замок Дракулы приходили демоны и эльфы. Почему нет? Тема важна только для декораций и развлекательной части, а не для костюмов.

– Я думал, вы проводите какие-то конкурсы по лучшим тематическим костюмам. – я удивленно посмотрел на нее, когда она наконец перестала тараторить. Какой смысл был в этих темах вообще, если костюмы не важны?

– Идея хорошая, но кому охота так париться над костюмами для одного конкурса?

Я знал ответ, но промолчал. Соня. Она была готова «париться» над костюмами даже ради одного дня, ради одного пятиминутного конкурса. Кажется, ее работу здесь сильно недооценивают.

Пройдя в ту комнатку, которую они тут звали «гримеркой», я обнаружил там Артема, который возбужденно общался с Мариной и парнями из клуба. А те, заметив меня, помахали и жестом подозвали к себе. Едва я переступил порог гримерки, в нос ударил кислый запах кофе. Уже потом я заметил, что Алина вернулась в гримерку и начала оттирать темную лужу с пола.

– Ну как успехи? Есть идеи? – сходу спросил у меня Андрей, когда я еще даже не сел.

– Да пока что не очень… – как-то неуверенно проговорил я, а сам тут же вспомнил сон, в котором дышал водой. Чувства от того странного сна были сильными, а наша тема ему соответствовала, так что я тут же нашел себе идею для музыки. Почему-то именно вид Марины заставил меня вспомнить об этом. Быть может, в этом были виноваты ее сапфировые глаза, как раз сильно напоминающие воду. Удивительно, но у меня были точно такие же синие глаза, да и смольные волосы с бледной кожей. Да, вот на кого она была похожа – на меня.

– Ну ничего. У гениальных людей всегда будут гениальные идеи. – улыбнувшись, сказала Марина, которая сидела рядом с Артемом и держала свою руку на его ноге.

– А ты чем занимаешься? – усевшись напротив него, спросил я.

– В смысле? На хэлл? Так помогаю народу с программой. – он пожал плечами. – И я думаю, что в этом году наш хэллоуин будет незабываемым. – двусмысленно сказал он и покосился на Марину, которая вся разулыбалась как по приказу. Кажется, для него теперь все будет незабываемым, если учитывать этот идиотский взгляд на нее. – А где Соня?

– Дома.

– Дома? – его брови изогнулись, а глаза округлились. – Уже приступила к костюмам?

– Нет.

– Нет? – снова переспросил он и еще больше изогнул темные брови.

– Костюмы ведь я принесла. – вздохнув, «скромно» сказала Марина.

– И теперь Соне нечего делать, – невесело добавил я.

– Декорации, – поправила она, нервно улыбнувшись и убрав руку с чужой ноги. Я явно перестал ей нравиться в этот момент и это, кажется, сразу же стало взаимным. Да нет же, она мне и не нравилась вообще-то!

– Декорации? – и снова переспросил Артем. Захотелось заехать ему по физиономии. – Но она очень хотела заниматься костюмами. – как-то растерянно сказал он, посмотрев на Марину, а затем на меня.

– Да. – я кивнул. Небольшой конфликт, который явно назревал сейчас, меня не вдохновлял, а потому я взял на себя его устранение. – Ты долго здесь будешь? – я поднялся с дивана и взглянул на Артема, собираясь уходить. Я все равно узнал то, зачем пришел, и даже чуточку больше.

– Часа два-три. Нужно еще кое-что проработать. – он указал на кучу разбросанных по столу бумажек и карандашей с яркими текстовыделителями.

– Не слушай его. Картамонов придет намного позже. Он всегда так делает. – ехидно улыбнулся Семен, который ковырялся в задних зубах зубочисткой, с прищуром посмотрев на Артема.

– Тогда я передам Соне тему. – махнув рукой всем, я поспешил покинуть клуб. Никто даже ничего казать не успел. Успешный уход от конфликта. Уверен, что на следующий день все уже все забудут об этой ерунде.

Темно-серое небо низко нависало над головой, грозясь обрушиться на землю всем своим весом. Где-то вдалеке слышался гром, а в воздухе становилось все больше и больше влаги, которая переросла в морось, пока я добрался до дома Картамоновых. Мои кеды, которые я заботливо отмывал в первый день, снова вернулись в то ужасное состояние тряпки. Радовало лишь то, что в них не хлюпало. Пока что. Постучав в дверь, я спрятал руки в карманы и стал ждать. Дверь мне открыла женщина лет сорока с такими же большими, но не зелеными, а карими глазами. По всей видимости, это была мама Сони и Артема.

– Здравствуйте. Я хотел передать Софии, что тема хэллоуина – это Царство Сирен. – сказав это, я уже было собирался попрощаться и пойти домой, чтобы дождь не пошел еще сильнее, как услышал:

– Ты, наверное, Ян. Заходи, чай горячий попьешь. Вон мокрый весь, – кивнув на завитые от влаги кончики волос, она уступила мне место и, не дав возможности отказаться, отошла от двери. Я вошел и снова попытался удачно припарковать свои грязные кеды. Пока я делал это, то услышал, как мама Сони объявила о моем визите. Вскоре послышался приближающийся топот маленьких босых ног, точно совсем детский. Рассказав «ребенку» о теме уже у нее в комнате, я сел на небольшой раскладной, по всей видимости, диван, который служил ей и кроватью. Вся комната была оформлена не в банальном розовом, голубом или черно-белом цвете, как у многих девочек ее возраста. В ней преобладали желтые и зеленые цвета, а в воздухе витал непонятный сладкий запах. От Сони тоже так пахло?

Продолжить чтение