Читать онлайн Храм боевого мага бесплатно

Глава 1

Северное Царство Агарон. Столица Гаард.

Вилли проснулась в собственной постели и счастливо потянулась. Приятно осознавать, что выспалась, впереди чудесный новый день, и даже боль в затылке не остановит ее на пути к счастью. Девушка вылезла из нагретых перин и открыла шторы на окнах. Чудесная солнечная погода, золотым светом залит родной Гаард, а приятный морозец обрисовал рамы окна причудливыми узорами. Вилли рассмотрела все подробности, дунула горячим воздухом на стекло и нарисовала свиной пятачок.

У неё горничная по имени Ям, тот суетится с платьем и знает, что она любит синий и зелёный цвета. Лучше оливковый и изумрудный, голубой на лето, темно-зелёный на самую стужу. Ям несносный зануда и бездарь, но она не замечает того. Напротив, поспорить с ним, как разминка на предстоящий день.

– Миледи, вам лучше подойдет золотистая короткая шубка. Только особы с дурным вкусом могут на оливковое платье просить синий полушубок.

– Ямчик, не беси меня, – прыгала она по стылому полу в одних панталонах. – Именно такие особы задают моду, отлей это в бронзе. И голубую муфточку.

– Ужас, – с кислым лицом ворчал юноша.

– Ужас, это когда ты трогаешь меня своими лягушачьими лапками. Холодно же!

– Миледи, всё отопление Храма на одну вашу комнату. Здесь жарко.

– Упарилась, – мычала она от довольства, погружаясь в тёплое платье. – А мурашки у меня от перегрева. Чего там у нас на сегодня? Ах, да, куча дел. Не знаю даже, как все успеть.

Вилли выскочила за пределы комнат, блеснула роскошным бархатом платья и синим полушубком и неслучайно натолкнулась на бегущего мимо Азиура.

– Медвежонок, – подскочила она и бежала рядом, не отставая ни на шаг, – куда спешишь? Зачем? Когда долг отдашь?

Мужчина нарочито старался ее не замечать, но на последних словах встал, как вкопанный, и уставился на девушку.

– Какой долг?

– Все вы так, спешите обмануть доверчивую девушку, – въедливо подначила она. – Никакого пиетета перед прекрасной половиной человечества. Про долг он забыл. Девичья память у меня, а золото возвращать не хочет он.

– Какое золото? – оторопел мужчина.

– Золотое золото, – нетерпеливо пояснила она. – Ты занимал у меня меру золотом?

– Никак нет, миледи.

– То есть, отдавать отказываемся, – обрадовалась она. – Так и запишем.

– Куда запишем?

– Прямо сейчас и придумаем. Для начала в книжицу. Где моя книжица неоплаченных долгов? Азиурчик, последнее время провалы в памяти такие, что совершенно теряюсь. Запишу пока… что зажал подмышкой?

Магистрат вцепился в книгу, как в родную, упирался, пока она дёргалась с фолиантом у него подмышкой. Но находчивая особа со всей дури наступила ему на ботинок каблуком. Медвежонок взвыл и упустил заветную книгу.

– Ага, – раскрыла она фолиант. – Так я и знала. Магическая ерундень. Здесь и запишем.

И она выдрала из книги десять первых страниц.

– У тебя пера и чернил с собой не найдётся? – невинно хлопнула она ресницами. – Я же вечно забываю с собой прихватить.

– Ничего я вам не должен, миледи! – взревел магистрат.

– Азиуряша, ты меня пугаешь. Зажал две меры золотом. Тебя в детстве не до любили? Роняли часто? Лишали сладкого? Потому ты не любишь долги отдавать?

– Не вижу связи…

– Ты хочешь об этом поговорить? – сощурила она внимательные глазки, прижимая к груди останки книги. – Не стесняйся, здесь все свои. Выворачивай душевные карманы перед тетушкой Вилеттой. Детские травмы они такие, их нужно сразу дожимать. Чтобы, как говориться, закрепить результат.

– Результат чего? – рявкнул мужчина.

– Медвежонок, да у тебя приступы неконтролируемой агрессии, – вытаращила она глаза. – Лечиться нужно. Срочно.

Мужчина попытался вырвать книгу и сбежать, девушка отчаянно сопротивлялась и вопила:

– Стой!

Магических артефактов у неё при себе нет, да она и не помнит, есть ли у неё собственные кристаллы. Но те всегда находятся у магистратов и работают столь же исправно, как если бы покоились на ее руке. Азиур дернулся и рухнул на пол спиленным деревом. Девушка испуганно прижала книжицу к груди.

– Три меры золотом снова не вернул, – подвела она итог и перешагнула через тело.

Откровенно говоря, жизнь в Храме ей нравилась. Здесь отчего-то нет женщин, и она почти на вершине всеобщего внимания. Все обитатели дома спешат ее обойти и оббежать, а лучше развернуться и скрыться прямо по коридору. Те несчастные, что имеют неосторожность столкнуться с ней нос к носу, становятся еще более несчастными.

– Зельтиурчик, барсучок, чем занимаешься? – ворвалась она в святая святых верхнего этажа Храма.

Старик вздрогнул и привычным движением убрал со стола бумаги и кристаллы. Обычно у него складывается из бумаг управляемый хаос, но в присутствии этой особы хаос сразу становится неуправляемый.

– Миледи, доброе утро, – пробасил он и невольно прижался к спинке кресла максимально подальше от гостьи.

– Доброе оно не для всех, – счастливо улыбалась девушка от уха до уха. – Азиурчику снова дурно стало. Не знаю даже, может у него падучая? Как считаешь, может нам его сдать в лечебницу? На опыты?

Высший магистрат понятливо кивнул.

– Разумеется, – охотно согласился он, чтобы она поскорее закончила с тем, с чем пришла.

– Так вот, – Вилли изобразила серьёзное выражение лица и величественно плюхнулась в кресло. – Помощь твоя требуется как никогда. Напомни мне по-девичьи забывчивой, как у нас обстоят дела в стране с судопроизводством?

Мужчина на мгновение растерялся, пока судорожно перебирал в голове все возможные варианты подвоха. Причём он заведомо знал, что не догадается, ибо фантазия у неё буйная, если не сказать хуже. Вилли пронзала его сквозным взглядом подозрительных серых глаз.

– Эм… а что, собственно, не так с нашими судами? – он постарался нейтрализовать тему и убрал в стол все оставшиеся свитки, на всякий случай чернильницу и надкушенную булку.

– Очень может быть, что все хорошо. Но мне же нужно понимать, как организовать судилище.

– В смысле, организовать?

– В смысле, судиться хочу с одним очень хорошим человеком, поведшим себя недостойно.

– Ах это, миледи, – отмахнулся он и с облегчением выдохнул. – Всё не так сложно, мой помощник умело организует процесс. Нет сомнений, вы выиграете дело.

– Барсучок, как приятно слышать от тебя такие обнадеживающие слова, – ковыряла она от скуки сукно на его столе. – У нас в стране прекрасная судебная система. Живо скрутим лихоимцу жвалы. У тебя как со временем? Сможешь меня сопровождать в зал суда?

– Никак нет, миледи. Вам потребуются опытные законники, а к ним я не отношусь, – привстал он, намекая, что аудиенция закончена.

Но Вилли только расковыряла небольшую дырку и совершенно не собираюсь уходить, пока не испортит весь стол.

– Очень жаль тебя расстраивать. В зал суда ходить придётся. Прими это как разминку. Ходить полезно.

– Это почему? – насторожился он.

– Потому что ответчик ты. Я с тобой судиться намереваюсь, – сообщила она так, будто осчастливила его радостной новостью.

– Как так? – выпучил тот глаза.

– Вот чувствую, что ты у меня что-то забрал. У меня в памяти провалы последнее время. Даже не знаю, голова часто болит, подташнивает немного. Но ты ответишь по всей строгости закона.

Зельтиур со стоном рухнул назад в кресло.

– Не было такого.

– Зельтиурчик, сердцем чувствую, что ты неохотно скрываешь от меня правду. Сними оковы, сбрось бремя, откройся и тем заслужишь отпущение. Забрал же что-то, что мое по праву? Может ты столовое серебришко у меня тиснул? Или платочки шёлковые для носа? Было же что-то, что признано моей собственностью, а ты не смог устоять? Я приму тебя любого, барсучок. Пусть вор, пусть мошенник, но мой дорогой и бесценный друг.

– Маг Вилетта, – устало выдохнул он. – Вас ждёт мой помощник, чтобы написать заявление в суд. У меня нет больше слов.

–Скудный словарный запас, барсучок. Над этим мы еще поработаем.

Вилли покончила с сукном, захватывающее зрелище, даже Высший магистрат завороженно наблюдал за тем, как она умело вспорола обшивку и оставила после себя привычные разруху и безобразие. Но это меньшее, что она могла сделать.

Вилли выпорхнула из кабинета и тут же столкнулась с ещё одним достойным собеседником.

– Итуурчик, бурундучок, чего такой кислый? – девушка схватила его за рукав, и магистрат уже не вырвался.

Хотя старался, рванул так, что рукав треснул, и Вилли с интересом запихнула нос под меховую мантию.

– Мм… дустовым мылом моешься? Чешется? Давно чешется? Хочешь полечу?

– Миледи, – взвизгнул сварливый старикашка. – Руки уберите от меня!

– Ууу, какой зуд стоит? Итуряша, вовремя нужно обращаться. Здоровье беречь. Посмотри, как достало. Значится так, – притянула она рукав и тот окончательно пошёл по швам. – И не смей сопротивляться. Кожа сухая, дряблая, обвислая. Будем натягивать.

– Да я вам дамся только при смерти, зараза вы боевая! – отбивался тот. – Мне и прошлого раза хватило!

– А что было в прошлый раз? – расплылась она в сладенькой улыбочке. – Бурундучок, провалами в памяти страдать стала. Видно, старость подкралась. Небось в прошлый раз все закончилось хорошо?

– Ты… Вы… в прошлый раз, миледи, вы перхоть мне лечили! Насильно, после того как оцепенели. А излечили от волос. Не смейте даже приближаться ко мне!

– М-да, перхоти нет. Это прогресс, не находите? – она перехватила меховую накидку за другой рукав.

– Не нахожу. И много чего не нахожу после того оцепенения!

– Дружочек мой зудящий, твоя комната ровно под моей. И вот что я скажу. По ночам чувствую запах еды. Ты на кухне стряпню тыришь?

От подобного обвинения пожилой человек даже задохнулся и не сразу нашёлся с линией защиты, потому она продолжала:

– Это нервное, я знаю. У тебя зудит, ты потому не можешь остановиться. Прешь все, что съедобно. Я тебя не виню, – заговорщически прошептала она в его разгневанное лицо. – Но осуждаю. Фактически, что выходит? Я из-за тебя масло не доедаю.

– Да как у вас язык…

– Бурундучок, вижу в тебе ожидаемые нотки отрицания. Всякий мошенник не верит в свою вину. Это нормально, просто прими как данность и не сопротивляйся. Мы проведём тщательное расследование и поставим диагноз. С лечением я не задержу.

– Спасите! – завопил тот.

– Пока свободен, жди меня с обыском, – отпустила она рукав, и бурундучок юркнул в ближайшую норку, скрылся из виду так, что она не найдёт его до следующего раза.

Вилли шагнула в ближайшую дверь и застала помощника Зельтиура за постыдным делом. Аравид, задрав мантию, примерял шерстяные штаны с начесом и находил их тесноватыми в районе бёдер.

– Женские панталоны, – сделала вывод девушка и со знанием дела ткнула в спорное место. – Голос изменится, Аравидушка.

Молодой человек закатил глаза и повернулся спиной к гостье, чтобы она не ткнула в спорное место уже ногой. Она может, он знал наверняка и потому был настороже. Маг он слабый, возвысился до старших магистратов только потому, что славно выполнял секретарские обязанности и владел прекрасным почерком. А боевой маг девушка непредсказуемая, поначалу половину Храма положила в оцепенение, случайно, как всегда, ибо даже слова «Не торопись, крольчонок» воспринимала буквально. После того ее лишили всех артефактов, но и без них она опаснее василиска.

Аравидушка рванул к шкафчику с кристаллами и запер его на запор.

– Крольчонок, будь другом. Накатай заявление в суд. Две штуки.

– По поводу? – носился парень по кабинету и прятал все, до чего ее руки гарантированно дотянутся.

– Если коротко, то я подверглась насилию. Жизнь дальше потеряла смысл. Я видела тебя в трико.

– Ха, ты видела меня и без трико, – тряхнул головой тот. – И причём уже дважды. В первый раз после твоего удара я льдом обложил весь пах и застудился. Теперь нижние штаны подбираю. А второй раз ты в баню залезла, когда я пытался прогреть травму.

– Не залезла, а пришла с проверкой. Ты почему моешься, когда я обход совершаю?

– Фр… у меня много дел. Можно оставить меня в покое хотя бы на день?

– Не все штанцы перемерил? – заинтересовалась она и дотянулась-таки до вороха его бельишка. Пропало бельишко.

Аравид подскочил следом и вцепился в старые штаны. Они ещё греют и пока не давят в местах болезненных.

– Миледи, если нечем заняться, пишите сами своё заявление. Бумага и перо вам в помощь.

Вилли резко отпустила тряпьё, буквально влетела в его кресло и начала щёлкать шкафчиками в поисках принадлежностей. Секретарь запрыгнул на стол и всеми членами тела сдержал заветные дверки от ворвавшейся злодейки. Извернулся так, что вынул только один лист, одно перо и баночку чернил.

Девушка закатила в порыве творчества глаза.

Штаны не лезут на мужчину!

Кто знает, в чем на то причина?

Быть может брюки не по чину?

Или мешают величины,

Или не кушать вкусовщину,

Или отсечь сию кручину…

Секретарь выпучил глаза, выхватил лист и смял его в ком.

– Как Он тебя вообще терпел? – взревел Аравид.

– Кто Он? – заинтересовалась поэтесса. – Ты ненароком про Барсучка? Зельтиурчик всегда терпел. Он с детства меня на руках носил. Отцом родным был. Помню, как возьмёт меня маленькую на руки, как надую ему на мантию…

– Да, – рявкнул он и вытряхнул ее из кресла. – Я сам напишу заявление!

Молодой человек подхватил перо и быстро написал вступительное слово.

– Кто ответчик? – по-деловому сухо спросил он.

– Высший магистрат Храма первородных, Господин Зельтиур, – диктовала она, водя ногтем по бумаге.

Аравид нервно сглотнул и в глухом отчаянии обратил взор на девушку.

– А его… за что?

– Ну, было бы за что, вообще бы по судам затаскала. А так, банальщина, он присвоил мою собственность, – пожала она плечами.

– Какую?

– Крольчонок, – поставила она локотки на стол и заглянула в душу, – отлично помню, что была у меня собственность. Было что-то, может напомнишь? А то я последнее время сама не своя. Вроде как я сначала у него забрала, а он потом оспорил незаконно…

Аравид хлопнул глазами и поджал губы.

– Слово «Нечто» подойдёт? – смирился он.

– Для начала подойдёт, – милостиво согласилась она.

Уже к вечеру она довершила обход храма и с глубоким удовлетворением прошла в подземные этажи здания. Здесь самое интимное и интересное, нельзя оставлять без внимания кухню, баню, кладовые, котельную и младших магистратов, что исполнительно трудились на благо общего дела. Оповещение о ее приходе уже прозвучало набатом во всех помещениях, потому здешние маги и не маги затихли в трепетном ожидании.

– Фариил, пирожок, что у нас на ужин? – хлопала она крышками кастрюлей и пробовала все, что находила привлекательным.

– Ничего, миледи, если вы уже здесь.

– Я что-то подзабыла, когда уловил такую взаимосвязь? Я что, уже была здесь сегодня? Дай что-нибудь для девичьей памяти. Есть пироженки?

– Сколько угодно, миледи. Они ждут вас на столике при выходе, – угодливо сообщил главный маг по кухне.

– Угу, и не придерёшься, – поджала она губки. – Пироженки на законном месте, кастрюльки булькают. Что не так? Все не так!

– Миледи, очень прошу, не надо!

– Надо, пирожок, – уверенно заявила девушка. – Душа требует обновления и праздника. Где мой любимый фартук? Итак, главное блюдо ужина… мм… Что я готовила в прошлый раз?

– Разруху, миледи.

Девушка на миг задумалась.

– Это что-то мучное? А, впрочем, не важно. Сыроядение. Современно, полезно и натурально. Итак, с сегодняшнего дня всё подаём сырым и с ядом. Иначе мои мальчики совсем захиреют. Итуур чешется, Аравид мёрзнет, Азиур детские травмы никак не залечит. Это у них от несварения. Живо шинкуем сырое мясо.

А уже в библиотеке ее перехватил занудливый старикан Уюр. Древний маг следил за порядком и сохранностью книг, кои подвергались опасности рядом с боевым магом.

– Уюрушка, когда такое было? – возмутилась девушка.

– Давеча было. Исчезли два фолианта. Один об искусстве поэзии, второй и в руки брать нельзя… тьфу…

– Про искусство любви, – охотно напомнила Вилли. – Не исчезли вовсе, хранятся у меня в комнате под ножками кровати. А что у нас не так с любовью? Уюрчик, ты хочешь об этом поговорить? У тебя проблемы с женщинами? И давно?

Щуплый сморщенный старикашка сверкнул глазами и пожевал тонкие губы. Если у него и были проблемы с женщинами, то начались они ровно с приходом Вилетты.

– Ох, и выпорол бы я тебя, да руки коротки.

– Вот и симптомы, – поддакнула она. – Неприкрытая агрессия, склонность к насилию, неуверенность в своих силах. Какой женщине это понравится? Есть масса способов решить проблему.

– Вам зачем, миледи, такое непотребство?

– Память в последнее время подводит, – пожаловалась она. – Чувствую, что-то забыла. А поэзия лучше прочего развивает память.

Магистрат злостно захихикал.

– Это что же развивается от книжки с картинками про любовь?

– Фантазия, хомячок, – улыбнулась Вилли. – И кстати, картинки так себе. Всю ночь сидела, поправляла огрехи неумелого художника. Книга после моей редакции начнёт пользоваться популярностью. Замуслякают страницы.

– Ничего более того брать не позволю, – возмутился хранитель книг.

– Да я, собственно, не за тем, – светилась она счастьем. – Где у нас тут проводят творческие вечера молодые перспективные авторы? Плотное расписание? Для меня найдётся местечко?

Поздно вечером оставшись одна, девушка открыла фолианты. В обложках книг о поэзии и любви из библиотеки вынесены важные реликвии, которые под страхом смерти запрещено брать. Зельтиур говорит, что оберегает ее от тяжёлого бремени знаний. Ни к чему девочке погружаться в темные глубины магии, где можно и себя потерять, и людей погубить.

Вилли терять себя не хотела и долго сопротивлялась любопытству. Целых два дня, пока природа не взяла своё, ибо всё, что прячется от неё под запорами и запретами непременно должно предстать пред ее светлые очи.

Искусство боевой магии и История магических битв. Что может быть интересного в боевой магии? Скукотища, да и только.

Книги писались много лет разными авторами, и все сведения сводились к тому, что природа такой магии очень примитивна, исходит непосредственно от владельца и от того разнится всякий раз. Их называли сокрушителями и отдавали самое последнее место в магической иерархии, если оценивать пользу для людей. И самое первое место с точки зрения угрозы для людей.

Боевые маги тоже имели свою классификацию, среди сокрушителей и душегубов всех мастей отдельно выделялись так называемые маги-миротворцы. Их отличительная черта была лишь в том, что воздействие миротворца на людей не приводило к гибели, а заклятие легко снималось магическими целителями. Использовали магов-миротворцев по назначению, останавливали войны, преступность, распространение заразы. И от того миротворцы ценились превыше золота и числились в классификации среди самых полезных магов.

– Ну, и стоило скрывать от меня такую ерундень? – девушка подхватила перо, закусила язык и снова подправила картинку, пририсовывая персонажам рога и свиные пятачки. – Хм… вот здесь интересно. Копье Светоликих в руках боевого мага может использоваться постепенно, сила расходуется частями, без рывков. Радиус покрытия удара разнится, в зависимости от силы и опыта мага. Ага…

Глава 2

Уже бесчувственного его доставили в посольский дом, заволокли вместе с цепями на второй этаж и уложили в кровать. Лаг замёрз, почти ледяной. Родион распорядился принести все одеяла, растопить камин. Осторожно, чтобы не потревожить мученика, с рук сняли последние оковы.

А дальше братья сидели рядом и молча рассматривали старшего. В бесчувственном состоянии тело расслабилось, мышцы лица вернулись к прежнему состоянию, и они видели просто спящего Лага, который устал и не может открыть глаз, чтобы прохрипеть им слова приветствия. Он почти не изменился. Бледная кожа, резко очерченные скулы, длинный прямой нос, широкие брови и пушистые ресницы отбрасывают тени на застывшие щеки. Волосы сильно отросли за эти годы, спутанными колтунами разбросаны по подушке. Он вернулся, и это самое главное.

– Что это было с Вилли? – первым пришёл в себя Ти.

Родион и забыл о том, от подобных воспоминаний на душе одна скверна.

– Мы знали, что они потребуют в оплату, и разыграли спектакль.

– Ей сотрут память тоже по сценарию? – заинтересовался Яни.

– Я не знаю, – устало ответил Родион.

– Надеюсь, вы это тоже предусмотрели? – допытывался Ти. – Так ведь? В ней защитный эликсир, противостоящий магии Летрана?

– Эрсэн и Летран, – зло выругался Родион. – двуличные прихвостни первородных. Один сдал ящик, второй гроб. Они охотились за нашим копьем. Как знал, что нельзя их близко подпускать?

– Что с Вилли?

– Не знаю! – шёпотом кричал он, чтобы не беспокоить Лага. – Я не знаю, – повторил он по слогам. – И даже не знаю, что делать, если она не выберется.

– Если Летран сотрёт ей память, она не захочет выбираться.

– Что предлагаешь? – рычал Родион. – Я должен был оставить им Ридалага? Чтобы они замучили его до смерти?

Близнецы растерянно отступили и потупили глаза. Вопросы таковы, что ответы на них не требуются. Ридалаг в неволе уже много месяцев, его нельзя оставлять ни при каких обстоятельствах. Родион все сделал правильно. Но правильно, не значит хорошо. Они сделали бы тоже самое для любого Ялагра, и Конни рядом тому живое подтверждение. Все прочие мелочи в сторону, он больше переживал за Лага, чем за свои несчастья.

– И что, мы просто уедем?

– Завтра покинем Гаард. В Степи подумаем, – устало отвечал Родион.

Вся эта история сильно вымотала Принца. Он знал, что будет тяжело, знал, что неприятель крайне опасен, и победил. Вкус победы ему не нравился, но по сути он спас брата и выполнил свою миссию.

– Есть ещё время, пока привезут Шали. Дальше будем действовать по обстоятельствам.

Близнецы согласно кивнули.

– Выезжаем рано утром. Всем быть готовыми засветло. К лихим богам проклятый город. Не хочу оставаться ни дня. Лаг пусть отдохнёт. В пути будет спать столько, сколько нужно. Мы с Конни поедем верхом.

– Зима разгулялась. Верхом только если на буйволах Летучих мышей, – буркнул Яни.

– На юг едем. С каждым днём теплее будет.

Родион уснул рядом, он не хотел оставлять брата одного. Ридалаг спал так тихо, что страшно даже, он всякий раз прислушивался, не умер ли тот. Но нет, ресницы иногда шевелятся, будто брат смотрит яркий сон. Всё такой же холодный, дрожь била при одном прикосновении к его коже. Заклятье должно отступить. Должно.

Утром Лаг продолжал спать. Чуть изменил позу, и это хороший знак. Родион встал и отправился торопить сборы. Внизу его уже ждали участники спасательной миссии. Близнецы ещё не поднялись, но Титтава и Джея на ногах и занимаются обозом. Рисмаг Дэвони собирает почтовые бумаги. Дедуля вычищает из гроба шишки.

– Милорд, с вами не вернулся Норинэльт, – ждал его Бальзаар.

– Он остался в Храме первородных.

Агаронец внимательно вчитывался в лицо Принца, надеясь найти там ответы на все вопросы. Но Родион лишь равнодушно таращится по сторонам.

– Княжна Вилетта осталась с первородными на время. Тирэлл пожелал поддержать ее решение.

– Я должен вернуться к ним.

– Сколько угодно. Мы выезжаем в степь. Рисмаг, остаёшься в посольстве, держишь ситуацию.

Тибель собирал вещи Принца и тащил за собой Скотину. С третьего этажа спустились Биннет и Шиэль. Они в недоумении озирались по сторонам, словно искали Вилли и брата. Без опеки им некуда, кроме как следовать за ригоронской миссией в Степь. Кокетка привычно негодовала, Фея молча тащила свой сундук с вещами и сундук Вилли. Вещи боевого мага велели отправить в Храм первородных.

Астерон упрямо тянется за ригоронцами.

Люди и вещи в сборе, а на улице даже не рассвело. Они почти готовы, когда на втором этаже раздался грохот стёкла, и сквозь оконную раму выпрыгнул человек. Путники увидели, как наследный принц Ригорона буквально слетел на землю, выпрямился и на миг застыл перед строем изумленных лиц.

Куда делась утренняя расслабленность? Куда ушло вчерашнее бессилие? Он будто за одну ночь восстановился, пришёл в себя и готов прыгать из окна. Что за заклятие? Он в одной рубашке, камзол сняли для удобства, а на улице такой мороз, что пар изо рта стынет.

– Лаг, что ты делаешь? – пришёл в себя Родион. – Это же мы, твои братья, посмотри на нас. Что с тобой?

Мужчина зверем зыркнул по сторонам, ощущая свободу в руках и ногах. Волосы развеваются на стылом ветру, в глазах нет безумия, только насторожённость и безграничная решимость. Он будто ориентировался на местности, удар сердца, он понял, куда держать путь. Ридалаг развернулся и лёгкой рысцой побежал по улице.

– Лаг, стой! – взревел Родион, а за ним и прочие Ригоронцы.

Люди побросали вещи и поспешили следом. Кто-то по глупости побежал, но прочие вскочили на лошадей. Родион прыгнул в карету и дал команду к отъезду. За наследником трона рванула вся ригоронская миссия.

Братья продолжали рвать глотки, пытаясь образумить безумца. Но тот бежал так прытко и быстро, что оставалось только нагонять. Что за заклятие? Бег ровный, без рывков, он будто не знает устали, не теряется в темноте, не пасует перед преградами. Просто бежит, ориентируясь только ему ведомыми звёздами, не сбиваясь с ритма, не откликаясь на их голоса. И бежит так, что кареты и лошади все ещё позади, а все препятствия лишь лёгкие пригорки на его пути.

Он петляет по улицам города, будто знает его с детства, без труда найдет выход из любой подворотни. Обморозится к лихим богам, простынет и сляжет в лихорадке. Целительное заклятие на входе в Храм вершителей не сработало. Ридалаг опутан сетями такого колдовства, что они не могут его остановить. Что-то подобное случилось с Норинэльтом, того слабыми магами излечить не удалось. С Ридалагом также, простенькие заклятия на входе Храма вершителей не помогли.

Родион дал команду объезжать беглеца, заходить со стороны и брать в клещи. Но не работает тактика, тот ускользнёт из любых ловушек, передвигается будто заворожённый. Куда? Поймать его скорей, хоть бы и для того, чтобы укутать в шубу.

Погоня продолжалась, время как будто перестало существовать. Трудно понять в темноте, куда беглец направляется. У него наверняка есть цель, он словно цепной пёс ведёт их по следу. И след этот ведёт ровно в противоположную сторону от Степи. Они держат курс на север, всякий раз отклоняются из-за тупика или перекрытого прохода, но снова выравниваются и продолжают идти в предместья города.

– Набросьте на него аркан! – вопил Принц.

Никакие уловки не работают. В своём беге он идеален, будто ждал того в заточении многие дни, недели, месяцы. Он уклонялся от ловушек, лавировал меж домов, ловко использовал местность для ускорения, слету перепрыгивал через заборы, а им приходилось в объезд.

Позади остались телеги. Возницы не справлялись с высоким темпом погони. Все то, что готовил Рисмаг Дэвони, просто увязло в снегу. За Лагом спешили всадники и кареты с Принцем и Дедулей.

– Лаг, постой ты! Остановись! Некуда бежать! За городом ледяная пустыня. Холодно же, дурень. Простынешь!

Мужчина в одной рубашке уже к рассвету вырвался из столицы и рванул дальше на север. Это что-то невероятное, но лошади выбились из сил, а он продолжал бежать, словно даже дыхание не сбивается. Тут не обошлось без воздействия магии. Но что за магия, если он без еды и передышки по лютой стуже даже не споткнулся?

Родион устал искать ответы, он просто устал и терялся в этом перевёрнутом мире. Что делать, если ты просто хочешь спасти брата, а его привозят таким, что любой тренированный боец завистливо присвистнет ему вслед? Что его питает? Откуда столько силы? Куда он спешит? И так целый день, пока всадники не почувствовали, что теряют лошадей. Преследователи в какой-то момент выдохлись и молча смотрели в спину, удаляющейся в вечерних сумерках фигуры.

– Что это? – взревел Яни.

Ти не находил слов и грел отмороженное на ветру лицо. Титтава упал в снег и там тихо постанывал. Родион вывалился из кареты и растерянно смотрел туда, где по бескрайним пустыням снежного Агарона все ещё бежит его брат.

– Магия, не иначе, – прошептал он. – Мы не догоним его. Он явно… что-то или кто-то.

– Роди, я все понимаю, – хрипел Дядюшка. – Но это нормально для человека?

Принц потерянно тряс головой.

– Это ненормально даже для зверя. И тому нужна вода, еда и отдых. Эдак он в один не прекрасный миг свалится замертво.

– Идёт на север, – деловито спрыгнула с лошади барон Протаар. – Самым прямым путём. Упирается в препятствие, огибает его, и снова на север. Его словно кто-то ведет.

– Боюсь, даже в самых смелых мечтах мы его не догоним, – устало роптал Родион.

– Нужно сворачивать, – сделала вывод Джея и вытащила из сугроба остывшего супруга. – Едем в Гавань, на корабле будем нагонять. Совсем мальчонка озверел, если так бежит.

– А на корабле догоним? – встрепенулся Родион.

Барон в сомнении пожала плечами.

– Ветер слабоватый. Это же сухопутные корабли. Морскими можно в течение войти, а тут только ветер и лёд для скольжения.

Джея смотрелась в этой снежной пустыне настолько естественно, что поверишь в потомков великанов. Обычно она отшучивалась про крупную кость и нормально принимала любые разговоры о своей необычности. Для Родиона стало приятным откровением узнать, что женщина шутит забористее мужчин, а хохочет над собой так, что земля дрожит под ногами.

Она держится лучше прочих, это ее стихия, ее мир, в котором она строила корабли и управляла целым флотом. А снег и мороз – это спутники и главная движущая сила ее судов.

– Никак иначе корабли не сдвинуть с места?

Джея недовольно поморщилась. У неё очень подвижное лицо, без слов понятно, что она в этот момент думает.

– Есть отдельные мерзавцы, что заявляют, будто используют на кораблях магию. Недопустимое кощунство и святотатство. Всех чернокнижников и магов, магистратов и прочую гниль в лёд морозить следует. Без разбора и суда.

«Прочая ригоронская гниль» нервно переглянулась.

– Как они используют магию? – заинтересовался Родион.

Джея поджала мясистые губки, не скрывая своего отношения к тем, кто даже интересуется подобной скверной.

– Во-первых, на моих кораблях это строжайше запрещено.

– Я догадался, – кивнул Принц. – Во-вторых?

– Опасно, – зло процедила она. – Магия опасна и всегда имеет темную сторону. Твой брат околдован, а ты, Милорд, интересуешься тем же. Чаще всего в ловушку магистратов попадают именно такие неопытные юнцы.

– Благодарю за юнца, я старался. А в-третьих?

Джея зло зарычала и закатила круглые глаза:

– Используют природных магов. Те наполняют паруса ветром. Премного наслышана о том. Маги берут золотом и не всегда оправдывают ожидания. У них с кристаллами морока. Разряжаются артефакты быстро, а ветер нужно постоянно подправлять.

Родион понятливо кивнул и впервые за день перестал чувствовать глухое отчаяние. В голове сквозь сумбур паники и разочарования начал робко прорисовываться план. Он оглянулся на вторую карету, откуда уже шагнула Шиэль, поправила корсет и смачно надкусила кусок окорока. Пусть отъедается, ей ещё в паруса дуть.

– Гавань далеко?

– Родик, – тихо стенал Титтава Орс. – Лошади устали, быстро не получится. Может за день-два доберёмся. Если поторопимся.

–Значит поторопимся.

Джея растерла щеки возлюбленного, тот довольно щурился. Милые семейные ласки этой пары всех приводили в невольный трепет. Супружница тискала мужчину, будто ручного кота, до треска костей и вставшей дыбом рыжей шерсти. Титтава не скрывал довольства и взаимной привязанности, почти мурлыкал и грелся у тёплой груди.

Биннет вывалилась из кареты следом за сестрой и громко стошнила в снег. Самое время спросить духов о том, что происходит. Но в этом и проблема. Барон Протаар все ещё не знает в какую компанию попала, и что-то всем подсказывало, что лучше пусть не узнает. Родион и без того считает, что если есть возможность жить без магии, то лучше не вспоминать о том.

Отряд сделал привал, расставил шатры и обогрел животных. Вокруг невероятно красиво, природа привыкла к зиме и радовала путников своим многообразием. Раньше Ригоронцы и не думали о том. Нынче снежная сказка окружала их повсюду. Снег искрился под низким зимним светилом мириадами ярких звёзд. Белоснежным покрывалом прикрыты поля, редкие леса и изящные утесы. Воздух почти звенел от чистоты и прозрачной свежести. Небо поражало своей глубиной. И где-то там, под этой синевой бежал на север один Ригоронец.

Утром Родион с трудом разлепил веки, ощутил себя в одежде и даже шубе, со стоном поднялся и сделал два затяжных глотка из бутылки крепкой настойки. На душе такая скверна, что никакие красоты его не привлекали. Есть только цель, которая гонит его из шатра дальше, на север. Да нарастающее чувство одиночества, словно он остался один, беспомощный и покинутый всеми.

Он перестал верить. Понимание того, что Ридалага он не вернёт, нарастало с каждым днём. Все ранее сказанные слова и пророчества тяжелым грузом легли на плечи. В это утро он должен быть в Степи, выхаживать брата и расспрашивать подробности его плена. А тот должен был счастливо прижимать к груди свою дочь. Так должно было быть, но так уже никогда не будет.

И есть ещё Вилли.

Эта девочка всегда была в его жизни, и он всегда где-то в глубине души знал, что стоит только позвать, она образуется из ниоткуда, и мир перестанет быть таким серым от одной смешливой улыбки. Если ей сотрут память, и она даже не вспомнит о нем, пройдёт мимо или будет вежливо улыбаться ему, будто чужому… и даже больше того, станет сражаться против него… Родион сделал ещё глоток, не подошёл к зеркалу, не совершил утренний туалет, не расчесал косу, а просто двинулся в путь.

В гавань прибыли на следующий день. Ригоронцы лишь по рассказам знали об этой диковине. Теперь они могли воочию убедиться в ожившей легенде.

Корабли оказались небольшими, с необычной кормой и формой парусов. Сам корпус сделан из сдвоенных вытянутых лодок, стоящих на мощных многослойных полозьях, как две узкие лапы на коньках. Паруса занимали огромную площадь и выходили далеко за борта. А в остальном сходство даже пугало. Суда стояли на приколе, со спущенными парусами и якорями, реи скрипели от тяжести, веревки, шкоты, тросы покрыты тонким хрустальным слоем льда.

Искусство управления таким судном очень сложное, и паруса не всегда играли главную роль. Рулевой механизм завязан на полозьях, которые являлись главной движущей частью судна. Капитаны кораблей настоящие мастера своего дела, если смогли проложить путь по земле через весь Агарон до ледяных долин.

Титтава Орс взахлёб рассказывал о тонкостях сухопутного флота, все слушали, затаив дыхание, и только Родион Ялагр с трудом сдерживал зевоту. В кораблях он разбирался слабо и интереса к тому не имел. Ему важны только скорость и участие в том магов-природников.

– Родик, опасное это дело, – шипел ему в ухо Дядюшка. – Джея не потерпит подобного вмешательства.

– Мой подкаблучный предок, меньше всего я думаю о терпении твоей избранницы. У неё в принципе того нет, если припомнить, что она вышла замуж буквально на второй день знакомства. Я бы и на корабль ее не взял. На полозьях каждый лишний мешок моркови отражается.

– Моя жена не мешок моркови! – возмутился тот.

– Вовсе нет, – согласился племянник. – Она сотня таких мешков, и мы с места не сдвинемся даже при наличии магии.

Судно состояло из двух лодок по принципу двух устойчивых коньков, его сопровождал капитан и помощник, которые помимо прочего должны работать слаженно, синхронно управлять полозьями обоих корпусов и совместными парусами. Стоит восхититься изобретательности Агаронцев. Они создали идеальный транспорт для своего климата и проложили широкие тракты с севера на юг. На подобных судах путь займёт…

– До ледяных долин при хорошем ветре за неделю можем долететь, – заметил капитан.

– А при плохом ветре останемся на месте, – догадался Принц.

– Покружимся немного или даже корабль повредим. И такое случалось. Ветер переменчив и чаще северный.

– А нам нужен Южный.

Ветра нет, и потому барон Протаар не спешит. Она незаметно растворилась в служебных строениях гавани, в то время как Ригоронцы нервно притоптывали на «пирсе». Родион попросил вторую бутылку настойки и велел грузиться на первое попавшееся судно со звучным именем «Ялагр». Капитан судна в недоумении разводил руками и даже пытался отговорить захватчиков, но те упрямо таскали вещи и располагались на лодках.

Джея вернулась и попыталась вмешаться.

– Милорд, мы потащимся медленнее, чем на собаках. Паруса едва трепыхаются. А с таким грузом треснут.

– Джея, – пьяно икнул он. – Коротко о главном. Мы выезжаем. Если магическая составляющая тебя беспокоит, просто отойди. Мне нужно найти брата, и пусть хоть подземные псы потащат эту колымагу, плевать.

– Мага-природника нужно найти. Ригоронец, ты думаешь, чем я занимаюсь?

– Понятия не имею и не желаю иметь. Да хоть бы и носик пудришь, мне до того заботы нет. Шиэль, раздувай щеки, – грозно рявкнул он.

Княжна Тирэлл категорически боялась ступать на корабль, который сама же должна задуть. Это страх не только от неведомого, но и уверенность в собственных силах. Опыта нет, на тренировках она откровенно вытворяла, а не творила. Ветер до сего дня не освоила, и, кстати, не любила, он портит причёску. Ригоронец схватил девушку за ворот шубки, притянул к себе и так таращил красные глаза, что она поневоле смирилась с неизбежным.

– Шиэль, – хрипел он. – Прошу тебя. Нам нужно догнать его.

– Поднять якоря, – взревел капитан, видя, как девушка дрожащими руками достала из муфточки кристальный кинжал.

Джея одним махом взлетела по трапу на борт, когда взгляд Шиэль остекленел, а кристалл взорвался магической силой. Резкий удар ветра придал ей ускорение, и барон грохнулась на палубу.

– Спустить паруса. Ветер Южный.

На глазах у изумленных провожающих, спущенные паруса наполнились силой и корабль дрогнул. Путники от удара повалились, словно городошные фигуры. Не упала только Шиэль, прижатая Принцем к борту. Он вцепился руками в поручни и продолжал давить ее немигающим взглядом.

– Нам ещё возвращаться. Следи за ветром, и будет тебе все, что пожелаешь, – угрожающе хрипел он.

– Свадьба по возвращении, – упрямо поджала она губки.

– Шиэль, даже не пытайся меня шантажировать. Не советую. Я изволю пребывать в той стадии озверения, что не пощажу никого, – сквозь зубы рычал мужчина. – О свадьбе сама позаботишься, не впервой. Мне бы твои проблемы и твоё упрямство.

Девушка обиженно потупила взгляд.

– Не так много я прошу.

– Ты не о награде думай, а о возмездии. Чтобы ты понимала, наследного принца Ригорона околдовали. И ради чего? Точнее ради кого? Ради твоей сестры, которая теперь на стороне наших недругов.

– Ты ее, Милорд, там и оставил.

– Поправочка, Шиэль, – пьяно шипел он. – Она сама захотела остаться. Потому прикусила свои желания, взяла кристалл и сделала то, что я велю. Иначе и ты, и Фея останетесь с будущим весьма далёким от ваших девичьих фантазий. Я тебе как Ялагр обещаю, и впервые на моей памяти не шучу.

Корабль тем временем рывками сдвинулся с места и потянулся на север. Команда корабля во главе с капитаном и помощником суетилась с управлением парусов и полозьев. Почти также как в море, но Дядюшка счастливо таращится по сторонам, снова валится и снова поднимается, чтобы уловить каждую деталь. Все почти знакомо, но это настоящее чудо, от которого замирает сердце. Движение судна плавное, нет качки, но есть ощущение хода, нет шума моря, но есть скрип снега, нет крика чаек, но есть едва уловимый звон мороза и музыка трескающихся под полозьями льдинок.

Судно быстро покинуло гавань и устремилось в розово-белёсую даль северных долин.

Глава 3

Северное Царство Агарон. Столица Гаард.

– Творчество, и, в частности, поэзия, лучшее средство от…

Вилли дождалась, пока ежонок допишет последнее слово, критично проверила каждую букву, пододвинула ближе чернильницу и продолжила:

–…от ревматизма, метеоризма, маразма, сарказма, спазма и навязчивого энтузиазма. Точка. Пять запятых не забыл?

– Миледи, в грамоте я всегда был лучшим. Чистописание – мой любимый предмет.

Девушка оценила чистые пальцы ратного мага. Она всего лишь постояла рядом, а все руки уже в чернилах.

– Передовые методы науки, медицины и литературы в моем лице гарантируют больному чудесное оцепенение. Точка, – ткнула она в бумагу и оставила смазанный отпечаток. – «Оцепенение» аккуратно зачеркни, сверху допиши «исцеление». «Гарантируют» подчеркни жирненько. Всем страждущим посещение поэтического вечера строго обязательно. Восклицательный знак три раза.

– Три раза не влезет.

– Допишем на стене краской. Там влезет и десять восклицательных знаков. Эрсяша, ежонок, не ершись, тебя это тоже касается. У тебя хронический цинизм, вялотекущий атлетизм и назревающий из-за всего этого алкоголизм, беречься нужно.

Эрсэн покорно мокнул перо в чернильницу и приготовился к худшему.

– Всех отсутствующих и считающих себя здоровыми людьми ждёт личная аудиенция с поэтическим целителем Вилеттой и последующее за тем разочарование. Я докажу вам, что вы глубоко заблуждаетесь и безнадежно больны! Еще один восклицательный знак. Летраша, персичек, чего притих? Боишься, что я не замечу твой неизлечимый пессимизм?

– Нисколько, миледи, – улыбнулся душевный мастер. – Но на афише лучше писать коротко, без обиняков. Иначе…

– Добавляем к диагнозам «прогрессирующий минимализм». Без обиняков не придут, я ещё даже не начала угрожать, ты меня знаешь. Ежонок, рисовать умеешь? Афиша без рисунка, драматизм на ветер.

– Боюсь, нет, миледи. Бог уберег, – ратный маг подул на чернила и те стекли черными каплями. Афиша приобрела такой жуткий вид, что на вечер не придет даже тот, кто чешется от мазохизма.

– Художник в храме есть? Творчество только я вытворяю, или всё не так безнадежно? – уточнила девушка.

– Я слышал, у Аравида хороший почерк, – заметил Летран.

– Нет-нет, – отнекивалась поэтесса. – Симптомы похожие, но не то. К тому же больной страдает периодическим травматизмом после каждого нашего сеанса. Его лучше пока не тревожить. Хорошенького в меру, иначе впадет в зависимость. Ох, как тяжело нести бремя духовного просветителя в общество, пораженное деспотизмом, невротизмом и анахронизмом! – закатила она глазки. – Будто идешь по темному лесу с дубинкой факела и настигаешь невежд разящим ударом искусства. Есть ещё варианты?

– Его магичество Итуур, по слухам, имеет склонность к художеству. Однажды он купил натюрморт с сушеной рыбой.

– Уже лучше. Тот самый случай, когда можно доказать свою сопричастность к прекрасному не только слюноотделением на картину.

– Господин Азиур – маг-иллюзор, – доложил Летран. – Иллюзоры больше прочих тянутся к искусству.

– Ну, вот, список жертв, в смысле, художников набросали, за афишу я теперь не беспокоюсь. Ежонок, десять копий. Лучше двадцать, чтобы наверняка. Впрочем, нет. Копии не нужны. Все двадцать афиш сделаем разные, чтобы возбудить интерес публики. Пиши второй вариант, пока муза не сбежала.

– Вызывается к ответу Маг Вилетта, – прозвучал громкий голос, и раскатистое эхо докатилось до самых дальних мест, где Вилли с Эрсэном и Летраном ваяли афишу. – Прошу пройти к скамье свидетелей.

Вилли охотно пропустила большую часть собрания, прослушала речи предыдущих ораторов, ничего интересного по сравнению с подготовкой к творческому вечеру. В зале заседаний привычно шумно, собравшиеся маги переговариваются и спорят, и потому дальние места лишь создают шумовой фон. В зале собрались все высшие магистраты и часть старших магистратов, чтобы обсудить дела Храма, и, в частности, ее дела.

Девушка, свернула первую версию афиши в трубочку, и обаятельно улыбаясь, прошла к месту в качестве ответчика. С возвышения судьей на нее взирал высший магистрат Зельтиур, по правую руку от которого истошно зевал Бириар, по левую Аравид педантично перекладывает бумажки.

– Маг Вилетта, на вас поступило несколько жалоб. Я вынужден разбирать внутренние дела Храма при том, что проблемы вовне только множатся. Что вы можете сказать в свое оправдание? – нахмурился брови Зельтиур.

Вилли нервно озиралась и чесала зудящую шею.

– Что-то я… не понимаю, ваше магичество, о чем речь. У меня, знаете ли, проблемы с памятью последнее время. Одно могу сказать с уверенностью, что все мои помыслы и поступки направлены только во благо Храма и его служителей. Вот. Я даже ем во благо Храма, я, когда не поем…

– Высший магистрат Азиур, пройдите к скамье свидетелей. Озвучьте вашу жалобу.

Вилли лучезарно улыбнулась хмурому магистрату и приготовилась слушать.

– Донимает меня какими-то долгами…

– Медвежонок, курсы финансовой грамотности не желаем посещать? – бросилась она в атаку.

– Ррр…

– А стоило бы? – развернулась девушка. – Открою тебе дверь в мир образованных и порядочных людей. Долг сапогом красен. А ещё молотком, кирпичом и кулаком. Ты, кстати, как относишься к теории всепрощения? Я тоже плохо, простить четыре меры золотом против моей бережливой природы.

– Откуда четыре меры? – взревел тот.

– Типичная отговорка потратившегося должника. Вопрос, после которого каждый судья плюнет тебе в лицо: «Виновен!», – гаркнула она в трубу свитка. – И добавит, верни пять мер золота бедной девушке! И ещё три заплати налогами! Заметь, я жалею тебя, не подвожу под налоги. Пытаюсь договориться мирно. А ты на меня доносы строчишь?

– Чудовище! – пояснил он Зельтиуру.

– Ещё одно подтверждение твоей плутовской натуры. Все должники ссылаются на эту отговорку, дескать наша судебная система настоящее чудовище! Медвежонок, кстати, ты не хочешь об этом поговорить?

– Нет! – взревел тот.

– Никто из должников даже всуе о том не поминает, всё больше улик не в твою пользу. Ты сам себе роешь яму. Заметь, я на тебя не давлю и за уши тебя не оттягиваю. Но ты изобличаешь себя со всеми потрохами. Честный человек всегда поддержит разговор о нашей справедливой судейской системе. Барсучок, ты сам все видишь.

– Злодейка, а не женщина! – покраснел от гнева Азиур.

– И снова сонм невольных оговоров. Всякий должник в зале суда будет валить вину на бедную женщину. Всё золото спустила жена на модные лавки, негодница и транжира. Верный признак, по которому любой дознаватель сорвет с тебя плюшевую маску. Кстати, медвежонок, ты хочешь поговорить об этих негодниках из модных течений? Послушай только, они напрочь не принимают сочетание синего и зеленого? То есть, если ты осмелишься надеть синие панталоны и зелёный шарфик…

– У меня нет никакой жены!

– Азиурчик, ужас какой. Ты и любимую женщину заложил? – девушка развернулась к собравшимся и взмахнула свитком. – Какая личная драма! Ты хочешь об этом поговорить? Держать в себе никак нельзя, излей на бумаге, мой тебе совет. Лучше в стихах. Кстати, ты получил приглашение на мой творческий вечер? Хочешь, подберу рифмы, от которых…

– Я никогда не был женат! – взревел тот.

– Это всё объясняет. Всем присутствующим уже понятно, на что ты спускаешь одолженное золотишко. Медвежонок, открою тебе глаза. Доступные женщины вытягивают из тебя последнее. А я пытаюсь тебя спасти, вытянуть дружеским плечом из трясины порока и самообмана. Азиряша, ты нам нужен здоровый и пышущий чистой совестью. Вернись в семью первородных, оставь позади мотовство и блуд!

Девушка поперхнулась пламенной речью и прополоскала горло стаканом воды.

– Маг Вилетта, магистрат Азиур обвиняет вас в том, что вы всякий раз при встрече применяете против него магию.

– Кто? Я? Барсучок, нет у меня кристаллов. Хочешь, обыщи. А медвежонок такой большой, что в коридоре от него тесно становится. Протискивается в двери со скрипом, вот и касается меня своими кристаллами. А если в тот момент в диалоге я невольно скажу: «стой, куда прешь?», так это не меня винить нужно, это худеть кому-то давно пора. Опять же, всё на благо Храма. Медвежонок, с таким весом ты долго не протянешь. Забота о здоровье наших магистратов моя непременная…

– Маг Вилетта, – прервал ее излияния Зельтиур и устало размял виски. – Высший магистрат Итурр обвиняет вас в том, что вы намеренно разрушили его покои. Ваше магичество, пройдите к скамье свидетелей.

– Кто? Я? – оторопела девушка. – Барсучок, ложный донос. Поклеп и подтасовка фактов!

Магистрат Итуур сменил на посту Азиура и дрожал от негодования.

– Итуурчик, бурундучок, я к тебе в каком смысле в гости заходила? – поджала губки девушка. – Верно, в гастрономическом смысле. Накануне из твоих покоев доносился несносный душок тухлятинки. И тут два варианта, либо пропал сам Итуряша, либо его продуктовый запас, который он тырит с кухни. Я так сразу и предупредила: «никому не двигаться, это обыск!»

Старикашка взвился с места и засучил рукавами.

– Зараза, истинная зараза! – верещал он.

– Именно это ты и прокричал, не оценив мои добрые намерения и заботу о ближнем. А если бы запах был уже от тебя? Тебя спасать нужно было от опарышей. Кто позаботится о том, если не я? Фактически, что выходит? Небезразличное лицо, то есть, я, приходит в гости, и вместо благодарности получает Это. Барсучок, он на меня своих волков призвал! И сразу оговорюсь, я с такими уже сталкивалась. Не помню где и когда, но зверюги опасные, они могли Итуряшу порвать. Что я могла сделать во имя спасения Храма? Так и сказала: «Итуурчик, барсучок, без паники. Погоди, я тебя спасу».

– Спасла? – хмуро спросил Зельтиур.

– Разумеется, – округлила глаза девушка. – Итуряша, как вы можете видеть, жив, здоров, и пахнет дустом. А если бы не я…

– Она мне комнаты разгромила! – взвыл старикан.

– Преувеличение, дверной и оконный проем остались. Технически, комнату громили его волки. Я всего лишь кидалась колбасой, любезно предоставленной Азиурчиком. Он как раз в проеме двери валялся, у него под мантией всегда колбаса. Давайте честно признаем, что колбасой такого не сотворишь.

– Она канделябром все зеркала побила!

– Защищалась, – пучила глаза Вилли. – Волки колбасы не боятся, а канделябров почему-то опасаются. Моя ли вина в том, что эти твари бегали от меня вдоль стен, а там зеркал полно? Кстати, бурундучок, хочешь вылечить нарциссизм, приходи на мой творческий вечер. Приглашение получил? Готовься.

– Я протестую, она все вещи попортила, кровать…

– Одеялками волков отгоняла. А что не так? Они, между прочим, хищники, что им наша с Азиурчиком колбаса? Само оборонялась чем придется. Итуряша все правильно сделал, под стол забился и не мешался, пока мы с волками выясняли, кто не прав. Я исходила из того, что жизнь нашего высшего бурундучка дороже каких-то там кувшинов, подушек…

– Всё уничтожено! Всё! – трясся от бессильной злобы магистрат. – Мои картины!

Бириар давно перестал зевать, прикрыл рот ладонью и натягивал на лицо скорбную маску. Выходило плохо, глаза слезились от смеха. Утереть нос высшим магистратам – мечта детства, но именно с Итууром он всегда осторожничал. Призванные волки чихали на его светоликость. А Вилли чихала на волков канделябрами.

– Кстати, если надеть картину на голову волка, – заметила Вилетта, делясь опытом, – то он совершенно теряет способность к кусачести. Рамка мешает дотягиваться до человеческих костей, поэтому обрамление лучше брать побогаче, потяжелей. Холст при том лучше подешевле, неплотный, он рвется быстрее. А содержание картины лучше портретное, так смешнее…

– Старший магистрат Уюр обвиняет мага Вилетту в поджоге.

– Кто? Я? – подпрыгнула девушка. – Секундочку. То есть, библиотеку тоже я?

– Господин Уюр, пройдите к скамье свидетелей, – кивнул Зельтиур.

Старикашка бодро посеменил к скамье и невольно сплюнул, проходя мимо боевого мага.

– Хомячок, от тебя я этого не ожидала! Как ты мог предать нашу огненную дружбу? Господин судья, донос должна была писать я, как пострадавшая сторона. Но у меня, в отличие от некоторых, дел по горло. Я к тебе зачем заходила, хомяк зажигательный? Подготовка помещения для творческого вечера. Приглашение получил? Пожар случился не по моей вине. Нашли кого ставить библиотекарем! Он же маг-пироман!

– Ваше высшее магичество, подсудимая начала перестановку. Шкафы рухнули, книги попортились и перемешались.

– Для творческого вечера нужна соответствующая подготовка, пространство для рифмы, – оборонялась она. – Я на месте пыталась понять, как это будет. Все помнят, что творческий вечер на носу? Всё ради Храма и его процветания! Ни минуты отдыха, я с ног падаю от усталости! Вот и упала. Случайно! А он сразу в меня струей огня.

– Не сразу! – взвился Уюр. – Она эти книги разбирать начала!

– Заметьте, – подчеркнула девушка. – Пока ни одного предумышленного и противоправного действия с моей стороны озвучено не было. Если бы он в меня огнем не плевался, все бы быстренько разобрала.

– Не разбирала, а портила. Складывала свитки куда попало! А те, что лишними оказывались, в нужник определила.

– Кстати, барсучок. Там в нужнике бумага закончилась. Кто у нас по хозяйственной части? Слаба памятью стала. Так может я возьмусь? Я вам такой порядок наведу, кричать будете! От восторга. По ночам.

Зельтиур сдержал себя, чтобы не закатить глаза. Бириар изображал кашель, чтобы не хохотать в полный голос.

– Старший магистрат Фариил, пройдите к скамье свидетелей. Что у вас?

Повар робко прошел в центр зала и неловко улыбнулся.

– Ваше магичество, я отзываю свою жалобу. У меня нет претензий к магу Вилетте.

– Фариил, пирожок, это вообще, как называется? – возмутилась девушка. – Ты на меня донос накатал? Что-то мне нехорошо. Посмотри у меня в спине, кинжал не торчит? Я к тебе зачем приходила? Меню на творческий вечер обсудить! Пироженки, тарталетки.

– Так и есть, миледи. У меня нет претензий.

– А у меня есть! – сжала она кулачки.

– Маг, Вилетта, кухню привели в негодность Вы? – уточнил Зельтиур суровым голосом.

– Я? – придушенной змеей прошипел она.

– Я, – поспешил признаться Фариил.

– Значит, как крыс и тараканов плодить на кухне, – хрипела она, – так всех всё устраивает. А как я травить начала, так на меня жалобы катать?!

– Одна букашка случайно залетела, – покраснел Фариил.

– Зимой? – выпучила она глаза. – Он не залетел, он жил на кухне! Грязными лапищами лез в кастрюли. А потом спрашивают, откуда у Итуурчика сыпь? Безобразие, грязь и рассадник заразы! Вот, чем была наша кухня до того, как я провела зачистку помещения! Где один тараканчик, там полчища крыс, муравьев и мокриц.

– Нужно было позвать мага-природника, он бы провел очистку, – заметил Аравид. – Или алхимика, он бы эликсирами воздействовал.

Вилли надменно рассмотрела секретаря в подзорную трубу свитка.

– Барсучок, что-то я не поняла, меня за что судят? За то, что я не дала уйти и спрятаться рассаднику заразы?

– За то, что ты не дала ему это сделать ковшами, кастрюлями, и в итоге погромом и потопом.

– Он пытался скрыться.

– Пусть бы уж лучше скрылся. Храм не остался бы без обеда, а заодно и ужина, – въедливо подчеркивал Аравид.

– Аравидусик, крольчонок, втяни раздвоенный язычок. Лучше остаться без обеда, чем есть из одной кастрюли с тараканами. Очевидно, тебе этого не понять, ты любое мясо стерпишь, всеядный ты наш. К тому же, пирожок все быстро привел в порядок, а трупик нарушителя теперь торжественно водружен под стеклянную рамку в поучении всем поварам и их приемникам. Фариильчик, претензии есть?

– Нет, – мотал головой магистрат.

– Приглашение на творческий вечер получил? Вот и славно, готовься излить в стихах свою боль. Аравидусик, лжесвидетельство запомнила. С тебя баллада на три страницы. Есть ещё жалобы?

– От служителя бани, от служителя прачечной и от астрономической лаборатории, – прочитал Зельтиур.

– А у нас есть астрономическая лаборатория? – заинтересовалась девушка.

Главный астроном сошел с лица.

– Уже нет, – поджал губы высший магистрат. – Она переезжает в магическую школу.

– Это что? – задумалась Вилли. – Из-за меня что ли? Барсучок, с лабораторией чиста, как снег на шпиле нашего Храма. Просто я заблудилась. Все помним, что у меня в памяти провалы? Вот и настроила трубу в поисках выхода. А тот факт, что я увидела в трубу окна бани, и особенно те непотребства, что там творились…

– Непотребства – это то, что я подумал? – заинтересовался Зельтиур и перевёл взгляд на своего помощника.

Аравид вытаращил глаза.

– А там пел, просто пел! – взвыл крольчонок.

– Выл, – подтвердила Вилетта. – И танцевал. Зрелище не для слабонервных. Пришлось принимать меры. Иначе поскользнется и убьется, мыло, знаете ли, тому способствует. Всё ради спасения ближнего. Аравидусик, признай, если бы не я, ты бы голову разбил.

– Если бы не ты, я бы не захлебнулся!

– Вот именно потому я бросилась его спасать. А на меня донос банщик пишет? А прачечная это так, по пути двери перепутала, спешила крайне.

– Маг Вилетта, зайдите ко мне в кабинет, – встал из-за судейского стола высший магистрат.

Вилли гордо прошагала в кабинет на верхнем этаже Храма. В стороне раздался громкий хлопок дверей помощника, Аравид зло щелкал замками и щеколдами.

Зельтиур сидел в своем кресле, на столе чисто, стол без сукна, покрыт свежей натиркой из свечей. Мужчина тяжело вздыхал и хмурил брови в сторону девушки.

– Маг Вилетта, что ты… помнишь? – тихо спросил он.

– Кто? Я? – заволновалась девушка. – Вопрос с подвохом? Барсучок, ты конкретно, о чем? Насчет кладовки? Конюшня? Трапезная? Если ты про склад кристаллов и магические артефакты, то я не имею к этому никакого отношения.

Зельтиур помял усталые брови.

– Я про… детство, юность, – осторожно пояснил он.

Вилли шумно выдохнула и поджала вспоминательные губки.

– Все помню. Дом, Папеньку, сестер и брата. В чем подвох?

– Как попала в Агарон, тоже помнишь?

– Конечно, мы в ригоронском обозе приехали. С принцем Родионом Ялагром. Приехали спасать его брата и моего брата тоже. Сколько лет назад это было? Я ещё крошкой была. А потом ты меня удочерил?

Мужчина задумчиво смотрел в лицо девушки и пытался найти скрытые мотивы, но девушка с кристальной честностью смотрела ему в глаза и искренне пожимала плечами.

– А… Родиона Ялагра помнишь?

Вилли задумчиво поджала губы.

– Ну, что-то размытое, бледное. Косу помню, вроде у него коса была. Или у меня была. Ах да, у меня же коса есть. Барсучок, ты меня пугаешь. Что я забыла, что ты вызвал меня на допрос?

– Гм… Вилли. Так он тебя называл?

– Кто?

– Родик, – прищурил он глаза.

Девушка неуверенно пожала плечами и ещё раз с недоверием уставилась на приемного отца.

– Бириарчик, ты хотел сказать? Он так меня называет. «Родик» – это что-то новенькое. Мм… Ильчик даже звучит лучше.

– Ты замуж за него собиралась.

– Так и есть. Скоро мы с Ильчиком поженимся. А ты сомневался? Я его таки прижала, не вырвался. Хотел, конечно, поганец такой. Помнишь, сколько раз он мне голову пудрил? Косы растил ради своей любовницы, Лариджы. Но теперь всё позади, она беременна. Ильчик полностью в моей власти, косы я ему остригла. Зельтиурчик, барсучок, помоги со свадьбой, будь папочкой. Сам знаешь, я боевой маг, мне в Храм первородных нельзя вступать. Но если я буду женой Светоликого, то кто меня упрекнет в том, что я служу здесь? Мы же всегда с тобой об этом мечтали.

Зельтиур задумчиво опустил ресницы.

–Не всегда.

Глава 4

Северное Царство Агарон. Путь в Долину вечной молодости.

Романтическое свадебное путешествие Титтавы и Джеи все же состоялось. Корабль шел на всех парусах на север, и замершим от восторга путникам оставалось только смотреть по сторонам и удивляться.

Скорость набрали не сразу, судно словно раскачивалось и приноравливалось к снежному насту. Под ногами почти чувствовалось движение полозьев и их механическое управление. Но чем больше набирали ход, тем проще устоять на палубе, рывки прекратились, корабль плавно поплыл вперёд.

Родион устало опустился на палубу и прикрыл глаза. Его спутники все ещё восхищались средством передвижения и видами, проплывающими мимо, а Принц не имел никаких желаний, кроме того, чтобы провалиться в забытьё и прийти в себя, когда увидят спину бегущего брата. Мороз по коже от одной мысли, что тот гонимый неведомыми силами, мёрзнет до костей и тратит последние жизненные силы, чтобы уйти от спасительной погони.

Поистине, жестоко так наказывать их так. Кто бы это ни был, он перешёл все границы человечности. Убить Ридалага милосердней, чем мучить так, что сердце обливается кровью при виде его одержимого бега.

Первородные! Они знали, что с Лагом происходит, возможно, и наложили заклятье, возможно, ровно с той целью, чтобы избавиться от всех докучающих им Ялагров раз и навсегда. Им нет прощения, они бездушные палачи, которые не останавливаются ни перед чем, только ради того, чтобы завладеть кристаллами и боевым магом. Он отомстит, он будет беспощаден. Кончилось время дипломатических уловок, пора принимать решительные меры.

Вилли! Все из-за неё, вся чехарда из-за одной магической девчонки. Только ради того, чтобы она осталась в Храме, чтобы стереть ей память. И не просто стереть, а так чтобы Ригоронцы исчезли и не напоминали ей о прошлом. Потому наложено заклятье на Ридалага. Потому они плывут на север.

Он почти захлебнулся накатившей горечью. Он готов убить Вилли, и попадись она на пути, непременно сделает это. Вернётся из ледяных долин и отомстит. Он готов весь Гаард спустить под землю в виде крошева камней и грязи. И пусть на их стороне будет она, он сделает это и похоронит ее вместе со всеми. И с каким-то особым наслаждением перекроет в Агарон все караванные пути. Это будет его месть, пусть сдохнут все агаронцы от голода и мороза, как в снегу умирает его брат.

Бесчувственного от пойла Принца заволокли в единственную на корме каюту и закутали в меха. На палубе так стыло, что в каюты забились все, лежали вповалку и грелись собственным дыханием. Места не хватило, мальчики перебрались по тросам на вторую лодку. Путники разделились и тем уравновесили вес судна. Впереди неделя пути, а уже в Долине вечной молодости они разберутся с тем, что же произошло с наследником ригоронского трона.

Второй и третий день пути Родион провёл на палубе, вглядываясь в высвеченный солнцем горизонт. Мороз такой, что на небе ни облачка, изо рта пар и видимость на многие меры вокруг. Капитан судна умело подбирал путь, обходя преграды в виде городов и поселений, непреодолимых утесов и расщелин. Местность такова, что леса почти не встречаются, а реки из-за отсутствия деревьев превратились в застывшие озёра. Сухопутный корабль пролетал по льду водоемов, подобно птице.

Мимо мелькали замки баронов, заброшенные дома и одинокие фермы, но чем дальше на север, тем более пустынными становились земли, а на пути судна пролетали только руины некогда населенных городов и замков. Люди уходили от зимы на юг, где можно копать почву без вечной мерзлоты и сажать будущий урожай.

Родион задрал голову и рассмотрел паруса. Все покрыто льдом, тот искрился под солнечными лучами и не таял. Лёд кругом, ещё день, и вся их посудина покроется тонкой корочкой замерзшего пара.

– Паруса приходится менять чаще, – пояснила Джея. – На том постоянные убытки. Какую бы прочную материю не купить, все одно льдом порежет. В остальном с кораблем ничего не станет. Даже рулевое управление, покрытое льдом, исправно работает. Долго маялись, но сделали так, чтобы мороз не вредил полозьям.

Принц слушал ее отстранённо и не хотел поддерживать разговор. В такой момент ему все мешают, он, словно натянутая стрела, видит только одну цель, и все что отвлекает, раздражает его без меры. Но люди не оставляют его одного и докучают своими голосами.

– С детства я тем занимаюсь, в наследство от отца досталось. Он у меня знатным судоходном был, флот строил. Помню, как его стол был завален чертежами, а в замке вечно жили десятки незнакомых людей, что помогали ему улучшить корпус, паруса. Хотел, чтобы его корабли, как птицы, летали даже без ветра. А без ветра это уже с магистратами связываться нужно было. Он и связался на свою погибель. Однажды от одного такого природного мага отец погиб. От силы ветра корабль перевернулся, всех под собой похоронил.

Родион протер слезящиеся глаза и продолжил таращиться вдаль. Ему нет дела до прошлого этой женщины, у него своих бед столько, что слёзы возможно не от мороза и не от слепящего солнца.

– Твой брат Ридалаг мне в одном деле помог. Подсказал как паруса изменить, чтобы лучше перехватывать встречный ветер. Толковый мальчонка был.

– Он живой, не надо так, – клокотали в нем боль и ярость.

– Может нагоним ещё, – уступила женщина. – Брат у меня был. Также спасти его хотела. А он ушёл в магистраты, бросил замок и флот, оставил меня одну. Пришлось браться за мужскую работу, одной присматривать за флотом и людьми. А замуж я по любви мечтала.

Родион не нашёл в себе силы ответить что-нибудь остренькое на этот счёт. Даже такие женщины мечтают замуж по любви и ждут принцев до старости.

– Всем поместье мое нужно было, флот себе забрать желали. А Титт пришёл и сказал, что у него свой флот есть. На море. На тёплом море, где такие женщины, как я, должны только купаться и есть персики. Я не упустила свой единственный шанс. Я все оставлю ради него одного. Он так забавно смеётся и спорит о кораблях.

Джея заразительно смеялась. Родион почему-то вспомнил, что так ничего и не подарил им на свадьбу. Но мысли эти больше похожи на ил в голове. Ил поднимается, ил оседает. Ему не до того.

– Твой брат имел магические способности?

– Не хочу даже говорить о том, – фыркнула она. – Против семьи пошёл. Пусть живет, как хочет. Мне до того дела нет. А девчонка то у тебя ведьма? – кивнула она на Шиэль.

Родион оглянулся на княжну. Кокетка стояла рядом с капитаном корабля и терпеливо выслушивала его мнение относительно ветра. Девушка куталась в куцую шубку, обморозила прекрасные щечки и почти не чувствует ног. Ей плохо, она напугана, кашляет и дрожит, но продолжает корректировать ветер и тащить судно на север.

– Все боятся сказать, но мне покуда не до твоих страхов, – холодно ответил он. – В ригоронской миссии даже некромант свой есть. Ты можешь думать, что пожелаешь. Но магов едва ли не половина, и я среди них Светоликий.

Джея пожала плечами.

– А я знаю. Молва о вас далеко пошла. Светоликий Ригоронец и его боевой маг. Значит, вторая – это то, что я думаю? – кивнула она на Биннет, которая на стылом ветру заботливо кутала Риккона в тёплый шарф.

– Третья сестра была, – коротко буркнул он. – Я её…

Родион не смог подобрать нужное слово. Продал, отдал, обменял. Как вещь, и она добровольно шагнула в пропасть. По одному его слову, веря ему настолько, что даже он не может такого понять. Он злится на неё, ненавидит ее сущность в виде боевой магии, винит во всех бедах и не готов думать иначе. Потому что иначе ещё больней.

– Я обменял ее у первородных на брата, – коротко пояснил он скорее себе, чем ей. – Она осталась в Храме.

– Плохо.

– Если бы не Вилли, они отдали бы его сразу, – злился Родион. – Без всяких условий и колдовства. Из-за неё вся морока. Если бы знать наперёд.

Джея оставила его одного. Ему только это и нужно, остаться одному, чтобы побороть накатившую растерянность, справиться с паникой, хотя бы немного ощутить почву под ногами.

– Внучек, – робко бормотал Дедуля, – я не перестаю думать о том, как мы забрали Ридалага…

– Минутка подозрительности, как я понимаю? – фыркнул Принц. – Что не устраивает в этот раз? Погода наводит тебя на мрачные мысли? Корабль зачарованный? Или может женщина-великан стесняет? Давай, поделись со мной страхами. Тебе станет легче?

Последние слова он буквально выплюнул ему в лицо и зло отвернулся.

– Родик, я просто не понимаю, как так, если у человека пар изо рта не выходит. Знаешь на что это походит? – ещё тише шептал Аксил.

– А знаешь, на что походишь ты, мой неродной и совсем не родственник? – вызверился Принц. – На человека, который рад, что так случилось! Не ты ли хотел попасть в Долину вечной молодости? Не тебе ли на руку такой расклад?

– Я не…

– Что не? – ревел Родион. – Ты Не помог мне ни в чем? Ты Не думал только о себе? Ты Не за Ридалагом сюда приехал, а за своей кровососущей бабкой? Ты Не хочешь его искать? Просто давайте сразу поедем в Долину и там поднимем Кен?

– Родик, ты не сердись. Я хочу помочь…

Аксил отступил и неуверенно топтался на месте.

– Чем помочь? Что тебе нужно от меня? – Родион кричал от отчаяния. Пред ним лицо Аксила – средоточие зла и беспомощности. – Ты уже едешь в Долину. Что ещё нужно от меня? Добился своего? И пока я буду искать брата, ты бросишься поднимать свою мертвую бабку? Даже не думай! Тебе проще сдохнуть и там добиться долгожданной встречи! Не считаешь?

– Я просто хотел предупредить…

– А я просто хочу вернуть брата. И больше ничего!

За спиной Аксила отступили ещё несколько таких же просителей. Вельтаар понурил плечи и перешёл к другому борту. Диибур понятливо кивнул.

– Чего тебе? – гневно фыркнул Принц. – Может знаешь, что это за заклятье? И как его снять?

– Нет, Милорд. Я подобное встречаю впервые. Но тот факт, что с его помощью нас уводят далеко на север, в Долину… очень похоже на ловушку.

– Я не сверну, я все равно достану его. А уже потом разберусь. Не советую, даже не подходите ко мне.

Принц отвернулся от всех и снова уставился в горизонт. Тибель что-то пытался предложить поесть, но он только зло рычал и отбивался от заботы. Тихо к нему подошёл Риккон и также внимательно уставился вдаль. Он не мог говорить, в этом его достоинство. Такая молчаливая поддержка Родиону нужна больше прочего.

– Я должен был также отчаянно тебя искать.

Конни согласно кивнул и хлопнул брата по спине.

– Но не сделал этого. И виноват перед тобой. Знаешь, Конни, я устал. Нет сил, и я не знаю откуда их черпать.

Он не ждал ответа, просто продолжал искать в безбрежном снежном море бегущего человека.

– В чем черпал силы ты, когда был там, на цепи?

Конни дал ответ не сразу, но сделал это вслух. Это был невнятный набор звуков, но Роди почему-то понял его сразу.

Семья.

Ти и Яни подошли к нему позже остальных. Они также молча застыли рядом и смотрели на север. Не сразу, но парни начали тихо переговариваться, отвлекая старших от угрюмого молчания. Но ни Родиона, ни Риккона не смогли отвлечь, пока Яни первым не крикнул…

– Вижу его!

Родион встрепенулся и остановил взгляд в указанном направлении. На самой крайней линии видимости появилась фигура человека. Догнать его можно, только если…

– Шиэль, поддай ветра! – взревел Ялагр. – Живо! Мы нашли его!

С этого момента началась погоня. Они наконец вышли на его след и сократили отставание. Скорость у беглеца колоссальная, эдак он без сна и отдыха провел эти дни или воспользовался каким транспортом? Спустя несколько дней погони Ридалаг двигался медленней, увязал в снегу и потому корабль нагонял его с каждой минутой.

– Он не остановится!

– Готовьте сети! Будем ловить птичку, – с азартом кричал Принц.

Родион выхватил у капитана подзорную трубу и чуть лучше рассмотрел беглеца.

– На нем тулуп. Значит, в пути оделся. Может он и околдованный, но холод чувствует. Шиэль, ещё ветра.

Корабль почти летел под магически усиленным ветром и нагонял разрыв. От холода немели лица, путники заматывали головы в шарфы, оставляя только слезящиеся глаза. Ридалага уже отчетливо видно. Тот, не оборачиваясь, держит путь, ему нет дела до посторонних звуков. Надрывая глотки ему кричат и просят остановиться, но безответно.

На мужчине тулуп, распахнутый, словно просто накинул. Волосы покрылись морозным инеем и стали почти белые. В остальном, он по-прежнему одет легко, и что там осталось от обмороженных легких, остаётся только догадываться. В Агароне есть Храм целителей, там восстановится. К черту Лариджу и ее условия, сначала он решит все вопросы с братом.

Еще несколько минут, и он так близко, что бежит рядом с судном. С борта свесились несколько голов и скинули сети. Ридалаг ушёл, уклонился от ловушки, будто не столько видел ее, сколько чувствовал. Они помеха ему, препятствие на кратчайшем пути на север.

На судне крики и суета, сети подняли и снова скинули. Снова промах, беглец ловко отскочил в сторону. Ещё раз, он сделал рывок вперёд.

– Кратчайшим путём, – кричала Джея. – Обгоним его, он сам в нас упрется.

Но судно и без того ушло вперед. План прост, околдованный мужчина действует весьма примитивно. Он угодит прямиком в сети, если обойти его. Родион долго смотрел с кормы, как отстаёт его брат, и рассчитывал расстояние достойное, чтобы устроить встречу.

По прямой, если правильно оценить дорогу, через час тот упрется в ближайшие развалины древнего замка. Древнего настолько, что от стен остались лишь стертые временем куски кладки. Родион приметил руины в подзорную трубу, лучшего места для засады не найти. Корабль спустил паруса и сбросил якоря. Толчок оказался такой силы, что путники снова попадали.

Мало кто обращал внимание на подобные мелочи. Не время для проволочек, Ялагры прихватили стражников и сошли с корабля. Ноги вязнут в снегу по колено, идти можно, но уже не столь ловко. Люди рассредоточились по периметру развалин и замерли в ожидании. Сети взяли с собой, с их помощью они свяжут зачарованного Ригоронца.

Родион метался вдоль строя, словно одержимый. Ещё одна встреча с Лагом, и он не знает, что от неё ждать. Потому, когда мужчина приблизился к засаде, к нему вышли сразу все братья.

– Лаг.

Он почти белый от холода. Волосы, ресницы, брови в белом инее. Даже на щеках изморозь, но он того не замечает. Грудь нараспашку, он в той же рубашке и не чувствует холода и боли.

– Остановись. Тебе некуда спешить, – Родион вытянул вперёд руки. – Просто посмотри на нас. Ты не можешь нас не узнать.

Ридалаг даже в лице не изменился. Он оценивал угрозу, видел стражников, сети и корабль, что застыл чуть в стороне.

– Лаг, просто вернись к нам, – приближались к нему близнецы. – Мы наконец нашли тебя. Неужели ты снова сбежишь?

Он даже не запыхался. Все такой же прекрасный, бледнокожий и зеленоглазый заколдованный принц. Заметно похудел, осунулся, но таким он был еще в Храме первородных. На лице от мороза даже щетина с трудом проявилась.

Беглец притормозил лишь на миг, и снова начал двигаться. Он упрямо шел вперёд, на близнецов. Те сомкнули ряды и попытались его остановить. Ридалаг упёрся им в грудь и пошёл таранном. Когда они попытались его схватить, он двумя ударами уложил обоих в снег и продолжил движение.

Родион в недоумении бросился следом. Беглец дошёл до стражников, выстроившихся в цепь.

– Возьмите его.

Стража попыталась его скрутить, но он почувствовал угрозу и начал сопротивляться. Отбивался отчаянно, Лаг умеет постоять за себя, он выше многих нападающих и владеет хорошо поставленными ударами. Но против массы не устоять, его быстро завалили и также быстро отскочили. Беглец поднялся с оружием в руках. Он успел отнять два меча и приготовился к схватке.

– Лаг, опомнись, – орал Родион. – Что ты делаешь?

Заговоренный тараном пошёл на братьев. Они помеха, их нужно устранить. Ти и Яни выхватили мечи. Родион и Риккон не вооружены, они не готовились к подобному. Близнецы не расставались с мечами никогда.

На глазах изумленных путников Ридалаг Ялагр атаковал родных братьев. Ни гнева, ни раздражения он не испытывал. Лицо даже не менялось от эмоций, когда он искусными ударами начал гонять мальчишек. Те не понимали своей роли в этой схватке, но к ним на помощь не придут стражники. Нет такого закона в Ригороне, чтобы можно было безнаказанно пролить кровь Ялагра

– Роди, да сделай ты что-нибудь, – вопил Яни и бегал от Лага по кругу.

– Нет у меня ничего против него, – разозлился Принц. – Вилли нет! Кто ещё его может остановить?

Ридалаг сделал выпад в его сторону, и Родион в страхе отбежал за спину Ти. Старший брат самый искусный меченосец в семье после мамы, кто с ним сможет справиться?

– Сети бросайте, – крикнул Родион.

Со стороны смотрелось так, что близнецы защищались от него мечами, а Конни и Роди бегали вокруг схватки и отвлекали Ридалага. Идиотская ситуация затягивалась, а беглец успевал контролировать всех, и на попытку стражников с сетью только зло рыкнул. Он гонял братьев, как кур в загоне, те бегали вокруг и кричали, призывая его опомнится. Ситуация почти патовая, трудно поверить, что такое происходит наяву. Братья кружили вокруг старшего и не могли закончить этот странный танец.

Родион резко ударил его в ноги. Зачарованный Принц устоял, быстро развернулся и занёс оружие. И вонзил бы его в брата, если бы не… Ти бросился вперёд, и его меч вошел в грудь Лага. От нереальности происходящего все застыли. Лаг дернулся от удара и рухнул в снег. Родион зашёлся в крике и бросился на Ти. Оба отлетели в сторону.

– Что ты сделал, безмозглый идиот? Что ты сделал?

Родион тряс несчастного за грудки и макал в снег.

– Ты убил его, понимаешь, убил!

Ти пытался отбиться, но и сам не разобрал, что произошло. Это какой-то непрекращающийся кошмар, подобное может только снится. Он беспомощной куклой трепыхался в его руках.

– Знахарей тащите.

Родион путался в шубе и неуклюже спешил встать, чтобы помочь Лагу. Но прямо на его глазах поверженный принц ожил, чуть приподнялся и вонзил меч в грудь склонившегося над ним Яни.

Родион оцепенел, словно Вилли ударила его магией. С пронзённой грудью Ридалаг уверенно встал, оглянулся по сторонам, сделал шаг назад и бросил оружие. А затем развернулся и продолжил бег на север. Так, словно одолел препятствие, утратил интерес к схватке и вернулся к своей цели. Он просто выбежал из развалин и скрылся в пелене сгущающихся сумерек.

Яни!

Близнец лежал на снегу, окрасившемся в красный цвет. Крови столько, что полушубок сочится от влаги. Бледный растерянный Яни тяжело дышит. Конни поддерживает его голову и стирает кровь, стекающую с уголка губ. При виде Родиона он нашёл в себе силы улыбнуться какой-то привычно-виноватой улыбкой. Он делал так всегда, когда его поймают за проделку, сделал это и в последний раз.

– Не знал, что так выйдет, – рывками говорил он.

Родион рухнул на колени в снег и в ужасе схватил лицо умирающего брата.

– Яни, что происходит? Как так?

Рядом на колени рухнул Ти. Он в полном недоумении таращится на брата и не находит слов.

– Отриэн очень жаль, – хрипел близнец. – Ребёнок. Мальчик или девочка?

– Яни подожди. Ты что, сдохнуть собрался? – рычал Родион. – Ты не можешь. Не должен. Этого просто не могло произойти.

– Ти, проследи, чтобы она не очень плакала…

Второй близнец ронял слёзы и держал руку Яни. Конни, не сдерживаясь, рыдал, почти выл от несказанных слов.

– Нет. Сам ее утешай, братишка. Не оставляй нас. Подожди еще немного, знахари придут.

– Яни, мы в Агароне, – паниковал Родион. – Здесь знахари – настоящие чародеи. Просто держись.

Рану осмотрел подбежавший лекарь, а с ним Диибур. По их лицам не разобрать положения, но ясно, что надежда слабая. А затем Диибур качнул головой.

– Вылечи его! – кричал Родион. – Дай любое зелье, верни его.

– Милорд, нет таких зелий. Он умирает.

Родион тряс несчастного, бил его от отчаяния и страха. Он готов разорвать всех и тратит бесценное время. И что делать в такие минуты он тоже не знал, но до последнего пытался бороться.

– Мне нужен целитель. Я могу стать таким целителем. Я могу. Яни, ты не смеешь умирать, гусеница ты моя.

Родион стащил с руки Яни браслет, наполнил его до краев силой, закрыл глаза, и братьев накрыл магический удар.

Глава 5

Северное Царство Агарон. Столица Гаард.

Вилетта толкнула дверь ногой и ввалилась в комнаты помощника высшего магистрата. Аравид голодным хорьком прыгнул ей навстречу и перекрыл проход.

– Работы сдаём?

– Какие работы?

– Поэтические работы, – воинственно сверкнула глазами девушка. – Не забываем, сегодня запланирован поэтический шабаш. Живо вывернул карманы и поделился с миром своими рифмами.

– Я не давал согласия на твой шабаш, – выдавливал он девушку из своего кабинета.

– А я не давала согласие на твое несогласие, – сопротивлялась она и схватила молодого человека за нос. – Крольчонок, что, тебе жалко пару строк натворить? Делов-то на пять минут. Зачем так сопротивляться творческому началу?

– Не жалко, – вывернулся секретарь, развернулся спиной и массой выдавил ее в проход. – Но для тебя, миледи, у меня получается только неприличная лексика. Куплеты для притонов, не больше.

– Тоже искусство, – отступила девушка и со всего маха ударила сапожком меж расставленных в проёме ног. – Не стоит зарывать таланты в землю. Выйди и спой чего-нибудь похабненькое, от души, а мы покритикуем качество слога и смысловую нагрузку. Уверена, тебе есть над чем работать.

Молодой человек с пунцовым лицом прикусил язык от боли и корчился на выцветшем шерстяном ковре.

– Боже мой единый, за что? – поскуливал он.

– Крольчонок, ты, главное, расслабься, – развалилась она в кресле, схватила со стола бумаги и обмахивалась от духоты. – В этом деле не важно с чего начать, требуется в рифму закончить. Хочешь, помогу тебе? Просто скажи первое, что придёт в голову. А потом уже работай на искусство.

Из шкафа пахнет неприлично,

Там пирожки, но это личное.

Ты съешь их скоро непублично,

Они с душком, и ты логично

Проводишь их самокритично.

– Учись, пока я с вами, – написала она на бумаге свой шедевр. – Вступительное слово мы тебе уже набросали. Ваяй, ушастенький мой. Стухшие пироги забираю, иначе ты под этим предлогом на творческий вечер не придёшь.

Вилли громко постучала в запертую массивную дверь.

– Ханеин, бельчонок, открывай. К тебе пришла муза поэзии, напомнить о самом важном событии в мире искусства.

В двери открылось маленькое оконце, и оттуда показался только нос. Для нормального человека оконце вместило бы все лицо, но для стража подземелья с узниками оно маловато.

– Миледи, я сегодня не в форме. У меня живот болит, – пожаловался нос зычным басовитым голосом.

– Не вижу повода отлынивать от поэтического исцеления. Рифмы очень хорошо звучат под бурчание кишечника. Тем более такого громкого. Там и рифма, и ритм попрет. Открой дверку, я проверю твою готовность к прекрасному, – пропела девушка.

– Не положено открывать. У меня тут буйные. Они такие вирши слагают, что не для ушей приличных девушек сгодятся.

Вилли нетерпеливо притопнула.

– Именно потому меня сюда и влечёт на лирических крыльях. Бельчонок, ты знал, что поэзия благотворно влияет на преступников и сумасшедших? Не пришло ли время для передовых методов перевоспитания? Ваши устаревшие пытки травмируют психику осуждённых и приводят к обратному эффекту.

– Не получится у меня. С детства косноязычием страдаю, – жалился страж. – Опозорюсь только на весь храм.

– Очень рекомендую попробовать себя в сатирическом жанре. Стихи для народа, частушки, прибаутки.

Меж зубов застряла кость,

Нету зуба, здравствуй гвоздь.

– Миледи, у меня так складно никогда не получится, – присвистнул от восторга Ханеин. – Это же сколько слов нужно одновременно помнить.

– То есть, отказываемся приобщиться к красивой речи? – фыркнула Вилли. – Так и запишем в мою книжицу.

– Какую книжицу?

– Вилли, я здесь, Вилли, – услышала она едва различимый голос. – Я здесь, спаси меня.

– Это кто у нас там? Стихи слагать могут? Тащи всех ко мне.

Страж мигом захлопнул оконце и погремел ключами.

– Книжицу несогласных, – громко крикнула девушка в щель железной двери. – Уж что делать с этими именами, я ещё придумаю.

Оконце снова со скрипом и неохотой отворилось.

– Обидно даже, миледи. Мне, стражу подземелья так грозятся. Я верой и правдой всю жизнь, а мне книжицу в нос.

– Бельчонок, допустим, разжалобил. Напишу сама за тебя местный фольклор. Бди на страже Храма и дальше, вот тебе пирожки ароматные. Жуй и вспоминай меня недобрым словом.

Тем временем Бириар нервно мерил комнату широкими шагами. Рядом с ним только его брат, поддерживает младшего и внушает уверенность. Авинэль сидит у окна и провожает взглядами робких прохожих, что рискнули пройти мимо храма чародеев.

– Биль, она всякий раз ставит меня в тупик.

– Неудивительно, младший братец, – смахнул невидимую пылинку с камзола Авинэль. – Ты прекрасно осознавал, во что вляпываешься.

– Я не знаю, что внушил ей душевнобольной Летран, но у меня иногда складывается впечатление, что она издевается. Очень тонко, очень умело…

– Отбрось сомнения, это не впечатление, так и есть. Вилли нельзя недооценивать, она очень умная женщина. Просто рядом с Ним развилась именно так. Защитная реакция. Он настоящий ублюдок, редкостный. Но ты добился своего, она любит только тебя.

– Очень может быть, но Он ее контролировал, а покуда у меня создаётся стойкое ощущение, что контролируют меня. Что он делал иначе, если она его слушалась?

Авинэль тяжело вздохнул.

– Иль, стоит признать, ты до него не дотягиваешь при всем старании. Женщины это чувствуют и уважают силу.

– Я сильнее его.

– Я бы так не сказал.

– Мальчики, – с шумом ворвалась она в комнату. – У нас чрезвычайное происшествие. Сразу оговорюсь, я к этому имею отношение. Угадайте, что произошло?

Девушка счастливо пропела свой вопрос и замерла в ожидании.

– Пожар, наводнение, смерч, – безучастно предположил старший.

– Скука какая. Не то, – отмахнулась Вилли и чмокнула в щеку Биля, да так, что остался красный след. – Ильчик, чего молчишь? Есть какие-нибудь зацепки?

Бириар растерянно таращился на девушку и перебирал в уме все самые чудовищные варианты.

– Скоро состоится творческий поэтический вечер. Кстати, вы участвуете, с вас по поэме, участие обязательно. Но это так, к слову, суть не в том.

– А в чём?

– А в том, что у нас поэтов мало, все нашли способ отнекаться. Ввиду чего я попросила на такое непотребство писать объяснительные, – тряхнула она стопкой бумаг. – Вы знали, что половина наших магов не имеет фантазии? Вообще никакой. Ссылаются на семейные трудности и здоровье. Читать противно. Только наш хомячок превзошёл ожидания. Мм… вот, зачитываю.

– Уюр? Не ожидал, – расплылся в улыбке Биль.

– Итак, с его слов библиотека не может использоваться под мои, дословно, выходки, поскольку я, дословно, дурно влияю на вековую плесень, которая обладает ценнейшим компонентом, способствующим сохранности древних фолиантов. Ее дескать специально выводили маги-природники. Послушайте, где я и где плесень? – возмутилась девушка. – И потом, кто знал, что она так хорошо горит? И сжёг ее сам Уюр, промахнулся по мне, криворукий хомячара. Как можно ставить мага-пиромана охранником в библиотеке, а потом валить вину на меня?

Мальчики переглянулись.

– Миледи, мы можем отложить вечер, дать людям время написать стихи? – спросил Авинэль. – Скоро у нас приём в царском дворце. Вас лично хочет видеть Ее Царское Величество Лариджа. У вас важный день, нужно подготовиться.

– Бильчик, не переводи тему. У меня творческий вечер накрывается, а ты со своими глупостями, – отмахнулась она. – К чему там готовиться? Иль сам прекрасно справится, я просто постою в сторонке.

– Вилетта, ты боевой маг. Скромно отмолчаться не получится. Лариджа давно мечтает с тобой подружиться.

Девушка нетерпеливо закатила глаза и швырнула объяснительные в сторону.

– Если мой поэтический вечер никому не важен… что ж, пойду готовиться к приему, – встала она с кресла. – Но предупреждаю, у меня много свободного времени, подготовлюсь так, что скучно не будет.

– Вилли, – вскрикнул Бириар, а Авинэль бросился ей на перехват. – Не нужно готовиться. Мы просто поедем в торговые ряды и прикупим тебе женских штучек.

«Подготовка» Вилли послышалась настолько угрожающей, что мужчины готовы на все, лишь бы она была занята простыми женскими радостями, а не тем, что она называет «нескучно».

– Женских штучек? Это о чем? Белье, драгоценности, косметика? – мечтательно задумалась она.

– Все, что пожелаешь, – Иль поцеловал ручку и томно улыбнулся.

Зря он это предложил, но об этом пожалел позже. Потому что желала она многого, а под конец сама устала и потребовала утех на ледяной горке. Скатились все, с визгом, руганью и синяками, в толпе раскрасневшихся детей и простолюдин, а в устье горки не обнаружили девушку от слова совсем. То есть, на ледяном пути она где-то потерялась, причём бесследно, будто растворилась.

Поиски заняли остаток дня, Иртини сбились с ног, разыскивая боевого мага, усталые вернулись в Храм первородных и застали ее отмокающей в ванне с голубой ароматной пеной и большим леденцом во рту. Это тоже ее каприз, теперь ванна стоит в ее огромной спальне, всегда горячая, всегда готовая согреть хозяйку.

– А в чём собственно дело? – стонала она и куталась в пену, пока братья возмущались ее исчезновением.

– Вилли, где ты была? Город опасен, неужели ты не можешь этого понять? – отчитывал ее Биль.

Он говорил это и сам понимал, что не город опасен для неё, а ровно наоборот.

– Рыжуля, зачем столько нервов? Я была с вами на горке. У меня синяк на попе, хочешь покажу? Откуда мне знать, куда вас занесло? Там множество ледяных ответвлений, самый настоящий лабиринт.

– Вилли, мы обошли все ответвления, – шипел рядом Иль. – Тебя нигде не было. Как можно так пугать нас? У тебя провалы в памяти, сама говорила. Ты могла забыть, где твой дом.

– Пф… провалы в памяти у меня не настолько. Например, я отчетливо помню, что ты, Ильчик, изменял мне с Царицей Лариджей. А завтра тащишь меня к своей любовнице знакомиться. Забыл, как танцевал с ней, сказал мне «пошла вон», а потом уединился с ней в кладовке, а я все слышала за дверью?

Иль даже потерял дар речи. Ее память совершает немыслимые кульбиты и всякий раз ставит его в безвыходное положение. Она забыла имена и лица, а все грехи Ригоронца помнит отменно и приписывает Бириару. Давеча вспомнила, как Тот отправил ее растить грудь до замужества. Она переела капусты и мучилась животом. Теперь эта капуста икается ему.

– Любимая моя, это был кто-то другой ты ошиблась, – заикался он.

– Раньше ты говорил иначе. Сказал, что тебя принудили, – томно лизала она сладкий кругляш и непристойно причмокивала.

– Если и было такое, то никак иначе. Его принудили, – согласился с братом Биль.

– В таком случае, странная история получается. Тебя принудили, а ты охотно тащишь меня к этой прелюбодейке. Я вообще-то ревную, – капризничала девушка и сдувала синюю пену на их камзолы.

– Вилли, царица беременна. Она очень благосклонна к нашей свадьбе и хочет помочь в ее организации.

– Интересно как? Отрепетировать первую брачную ночь?

– Иль пошутил, в той кладовке был я, – Авинэль опустился на колени перед ванной и изобразил смущение. – Он просто хотел заставить тебя ревновать. Все от любви.

Девушка подозрительно прищурилась, а затем и вовсе прикрыла глаза.

– В любом случае если мы подружимся, я и переспрошу у неё. И предупреждаю, ещё один поход налево, я за себя не отвечаю.

В этот момент со стены слетели два факела и зависли ровно над головами мужчин. Ужас состоял не в том, что она добыла кристалл и может разбить им головы. Ужас в том, что она когда-то научилась контролировать силу, и остановила орудия ровно за миг до удара.

– Вилли, откуда кристалл? Тебе нельзя пользоваться магией, – прохрипел Биль.

Девушка смачно засосала леденец и выбросила из ванной пуговицу из кристалла, а факелы рухнули на пол. Пуговица оказалась с камзола Бириара, и когда она успела ее оторвать, оставалось только догадываться.

– Поэмы написали? Я жду до вечера, хочу оценить ваш слог, мальчики.

Иль вылетел из проклятой спальни и смачно выругался.

– Теперь ты видишь? Она издевается. Биль, я ее боюсь.

Старший растерянно мял уставший лоб.

– Как Он ее контролировал? Был же способ? Она же ни слова против Него не сказала? И вряд ли угрожала разбить голову?

– Именно, Биль. Если мы не найдём на неё управу, то скоро окажемся сам знаешь где и в каком положении под охраной небезызвестного Ханеина. Она боевой маг. Упечёт нас в подземелье и подвесит в кандалах. Нужно снова тащить Летрана и внушать ей уважение и любовь ко мне.

– Займись этим, иначе Лариджа будет недовольна. Пусть ночью работает, пока она спит. И если не будет результата, свернём ему голову.

Вилли проснулась в прекрасном расположении духа и вспомнила, что сегодня приём в царском дворце. На столике лежали два листка с бездарными стихами, скука такая, что пробивает на зевоту с первых слов. Пожалуй, над этим ещё придётся поработать.

Сборы во дворец проходили в спешке, Иль бегал по комнатам и ворчал на нерасторопных слуг. Вилли всецело отдалась в руки Яма, и тот творил чудеса. Уже вскоре в зеркале на неё смотрела чудесная девушка с прекрасными светлыми волосами, убранными в затейливую причёску. На ней роскошное жемчужное платье, поверх синий полушубок, из украшений крупные сапфиры.

Вилли не хотела ехать. Было у неё какое-то неприятное чувство по отношению ко всему происходящему. Царица нынче на сносях, живот большой, но это нисколько не скрадывало ее красоту и величие. Лариджа принимала в большом мраморном зале, долго рассматривала гостей с высоты гигантского трона, но затем осторожно спустилась к смертным и рассмотрела девушку.

– Барон, ваша невеста необычайно красивая, – снисходительно улыбалась она. – Вам удивительно повезло.

– Ваше Царское Величество, – склонился в поклоне Иль. – Я сам не верю своему счастью.

– Мой брат торопит свадьбу, – склонился следом Биль. – Нет счастья большего, чем находиться с любимой женщиной каждый день.

Двусмысленность, на которую Царица даже не обратила внимания.

– Это так романтично, – заметила Лариджа. – И непременно нужно сразу детей. Дети – это главное счастье в жизни женщины.

Вилли молча наблюдала за этой сценой, все трое уже с опаской поглядывали на неразговорчивую собеседницу. Ожидать от неё можно любого исхода, и что творится в голове у боевой девушки, не возьмутся гадать и опытные провидцы.

– Не стоит робеть, милая, – попыталась разрядить обстановку Царица. – Нет никакой опасности, здесь собрались друзья.

– Я не робею, Ваше Царское Величество, – присела в поклоне девушка. – Просто многозначительно молчу. О многом молчу. Мне нравится видеть страх в их глазах.

Лара искренне рассмеялась, и чем больше смотрела на неё, тем заразительней хохотала.

– Теперь я знаю, что мы подружимся. У нас похожий взгляд на многие вещи. Дитя мое, я украду тебя у этих несносных Иртини. Проходи в мой дом и чувствуй себя свободно. Он всегда открыт для тебя.

Женщины ушли довольные друг другом, а растерянные братья все ещё продолжали стоять в мраморном зале.

– Мне все меньше нравится эта затея, – бурчал Бириар.

– Я предупреждал тебя о последствиях. С боевыми магами много мороки, но не это главное. Девчонку можно укоротить, но Ригоронец вернётся. Он не уехал, остался в Агароне. Возможно отправился в Долину.

– Я не имею отношения к истории с его братом. И если он уже в Долине, лишний раз убедится в этом.

– По меньшей мере он уже убедился в твоём вероломстве. В этом проблема.

– Мы не оговаривали тот факт, что я верну ему живого и здорового брата, – отмахнулся Иль. – Что он может сделать, если Она у нас?

– Я также думал шесть лет назад. Однако проиграл. Догадайся, кто оказался виновным на цепях в Башне отверженных?

– Я не трогал его брата, Храм первородных не имеет к тому отношение. А девчонку он оставил сам согласно договору. Мне нечего предъявить.

– Нечего, так и есть. Но это не меняет суть вещей. Ригоронец наконец разберется и захочет задать тебе несколько вопросов. А у него припрятано копье.

Иль побледнел, но сдержался.

– С копьем вышла заминка. Эрсэн следил за гробом. Кто и когда успел перепрятать?

– А это уже неважно. Иль, он будет искать виноватых. И если раньше ты был чист и мог доказать свою невиновность, то теперь ты заговорщик и соучастник. И кто знает, как далеко он зайдет. Ридалаг не простой человек, он Наследник ригоронского трона. Любое посягательство на венценосную особу – повод к объявлению войны. Откуда нам знать, сколько в Ригороне Светоликих, боевых магов и копий? Наличие двух светоликих уже говорит о многом, а война не сулит славной победы. Ты уверен, что на тебя не повесят все грехи ради примирения с Ригороном? Ради хлеба в караванах?

– Не уверен, – зло ответил младший и затравленно осмотрелся по сторонам. – Не ты ли мечтал прикрыть Лариджу боевым магом?

– Я хотел этого и поддержал тебя, верно. Но ты мой брат, я вижу риски. Всякий раз Лара умело защищается сама, жертвуя своими защитниками. Она заполучила Вилли. Как думаешь, кем она пожертвует в этот раз?

Назад ехали поздно и молча. Щебетала только Вилли, которая искренне подружилась с «прекрасной» Ларой и уже планировала совместные вечера. Царица провожала их лично и долго секретничала с новой подружкой. Мужчины хмурились и отводили взгляды.

– Ильчик, что такой грустный? Хочешь, развею скуку и печаль? Угадай, кому предложили стать посвящённой матерью будущего баронта?

Бириар сошёл с лица.

– Вилетта, ты… дала согласие?

– Охотно, – пропела девушка. – Очень даже правильно, что у новорожденного Арвиила посвящённой матерью будет боевой маг. Лара права, так много опасностей в этом мире, а он совсем беззащитный. Короче, скоро я стану матерью. Это так волнительно.

– Наша Царица очень предусмотрительная женщина, – осторожно заметил Авинэль.

– К тому же есть некий Ригоронец, который мечтает отнять ребёнка, – выпалила она. – И скоро он приедет в Гаард. Пусть только попробует приблизиться к моему сыну. Я боевой маг или где?

Братья не сразу усвоили эту новость, почти затаили дыхание и пристально вглядывался в девушку напротив.

– Теперь я знаю, кто жертва, – наконец произнёс Биль. – Братец, можешь успокоиться. Удача опять на нашей стороне.

Глава 6

Северное Царство Агарон. Долина вечной молодости.

Яни умер после второго магического удара, а Родион продолжал раз за разом пытаться исцелить его. Целительная сила проходила сквозь тело брата, но не могла вернуть его к жизни. И потому Родион просто застыл между его смертью и моментом принятия смерти. Кристаллы наполнялись, опустошались, и снова целительная волна накрывала их с головой.

Трудно оценить, сколько прошло времени, когда наконец он остановился, когда в молчании братья не сдерживали слез, когда Конни закрыл ему глаза и прикрыл тело своей шубой. Они нашли Лага, но потеряли Яни.

– Как так? – хрипел Родион. – Что это такое? Он даже меча не почувствовал.

– Родик, – раздался голос Дедули, – не человек он. То есть, был им когда-то. Мертвяк он поднятый.

– Кто?

– Я никогда не видел поднятых людей. Не скелетов, людей. По виду он поднят сразу после смерти, будто живой. Но он не живой. Не может человек двигаться так, холода не чувствовать, паром не дышать.

Братья в оторопи смотрели на Аксила и наконец понимали суть.

– Беда-то какая, мертвяка тебе отдали. Не заколдованный он, а призванный. Не знаю, кто сделал это, но он идёт на зов своего некроманта. А тот из Долины зовёт. И он не свернёт с пути, любую преграду либо обойдёт, либо вот так, устранит…

Родион долго усваивал его слова, и они объясняли многое.

– Вот для чего нужно было дождаться зимы, – устало выдохнул он.

Дедуля с пониманием качал головой.

– Лето мертвяки плохо переносят. Тело может испортится. Собачки мои, помнишь, как смердели. Некроманты для того и осели в Долине, там тела сохраняются. Не почувствовал он боли, а преграду устранил и ушёл. Там его теперь искать нужно, в Долине.

– Кто же его поднял? – обречённо рассуждал он. – Первородные, чтобы мне вернуть под видом живого?

– Выходит, что так, – пожал плечами Дедуля. – Обманули нас, сыграли на нашем неведении. Я заподозрил неладное, да вот, не смог предупредить… Сам надеялся, что ошибаюсь.

Родион согласно кивнул. Он не готов принять смерть Яни. Но смерть Лага он принял давно. Отчасти надеялся, что произошло чудо, и его спасли. Но нет, Ридалаг погиб вместе с Эстерсэн и лежал во льдах, пока его не побеспокоили.

– Которого из близнецов он пронзил? Ти погиб?

Близнецов до сих пор плохо различали. Зачастую отличия находили только в поведении и словах. Одевались близнецы одинаково, их всегда забавляло сходство и путаница в этом отношении. Однажды Яни прокололи ухо, чтобы создать видимое отличие. Ти в ответ проколол себе сам, и долго лечил гноящуюся рану, а затем оба носили одинаковые сережки.