Читать онлайн А. З. бесплатно

~ 1 ~

В скупых лучах закатного солнца зеленел бескрайний лес. Над верхушками сосен, нарушая тишину, летел вертолёт, построенный ещё в советское время, но до сих пор используемый в поисково-спасательных операциях. Экипаж из двух человек совершал дежурный облёт заповедника.

Пожар дождливой весной – большая редкость. В детском оздоровительном лагере походов не предвиделось. Охота в этом районе запрещена. А потому Максим смотрел не в окно, а на карту и слушал болтовню пилота с позывным Стрекоза.

Сорокалетнего Серёгу Стрекозу в отряде недолюбливали за его казарменные и зачастую жестокие шутки. А тот из кожи лез, чтобы обрести авторитет среди товарищей. В отличие от Серёги, Максим держался в коллективе обособленно и не страдал от одиночества: шумную и весёлую компанию ему заменил молчаливый лес. К нему Максим проникся тёплыми чувствами ещё в детдоме. И очень скучал по развесистым елям и земляничным полянам, когда учился в городской школе-интернате для сирот. После службы в погранвойсках пошёл в спасатели и перевёлся из областного центра в таёжный городок. В будни смотрел на чащобу с высоты птичьего полёта, выходные проводил опять-таки в лесу. Берег реки, палатка, костерок… быть наедине с нетронутой природой, чувствовать себя частицей мирозданья – не это ли счастье?

Прежде Максим и Серёга особо не общались. «Привет-пока» и пара фраз по рабочим моментам – весь их разговор. Сегодня, в первый день после отпуска, Максим узнал, что подменяет напарника того самого Стрекозы. И занервничал, подозревая, что пилот-хохмач не упустит случая сделать его очередным объектом злого розыгрыша.

Вопреки опасениям Максима, дежурство подходило к концу без каких-либо сюрпризов. Серёга трепал языком, и все истории были пустой болтовнёй о спасательных операциях, где он, Сергей батькович, конечно же, проявил героизм. Максим слушал его вполуха, рассматривал разложенную на коленях карту, которую знал назубок, и еле сдерживался, чтобы не зевнуть во весь рот.

В наушниках булькал голос Стрекозы:

– Я как-то с тонущей баржи людей снимал. Шторм девять баллов…

Максим поперхнулся глотком воздуха. Покхекал в кулак.

– Ну не девять, чуток меньше, – быстро поправил себя Стрекоза. – Это я образно. Лебёдку из стороны в сторону кидает, вокруг гул стоит. Жуть, одним словом. Но это ещё что. Когда склад с боеприпасами горел…

Максим не вытерпел:

– Как такой герой в нашей глуши оказался? Сам перевёлся или кто-то посодействовал?

– Конечно сам! – взъерошился трепач. – Устал от постоянного напряга. А ты что подумал?

– Ничего. Просто спросил.

Стрекоза помолчал, глядя перед собой, и неожиданно вымолвил:

– Ты нормальный парень, Волга. Я думал, ты ни рыба ни мясо, а с тобой есть о чём побалакать.

Максим хмыкнул и снял наушники, давая понять, что желание балакать иссякло, а шум вращения лопастей более приятен слуху, чем звук голоса сидящего рядом пилота.

Нажав кнопку на ручке управления, Серёга перешёл на канал связи с землёй:

– Стрекоза вызывает Исток… Сто пятый завершил облёт, возвращаемся на базу… Вас понял, заход через восточный. Посадку доложу с земли. – И вдруг рывком сдёрнул наушники с головы. – Чёрт! Чуть перепонки не лопнули!

– Трещит? – прокричал Максим.

– Ага. В этом квадрате всегда так.

– Так уж и всегда?

– Всегда! Думаешь, я вру?

Максим потянулся к портативной радиостанции, закреплённой в нагрудном чехле, намереваясь включить и проверить, но представил, как будет ржать Стрекоза, и опустил руку. Он расспросит других пилотов о радиопомехах и либо забудет о них, как о тупой шутке хохмача, либо известит командира взвода.

– Хочешь, я замолвлю о тебе словечко? – проорал Серёга. – Станешь моим напарником?

– А твой где?

– В больнице.

– Что с ним?

– Сердечко барахлит. Вот странно: комиссии проходил, на сборы ездил, на тренировках выкладывался – никто ничего не заметил. И если бы не я… – Стрекоза приложил наушник к уху. – Трещит, зараза.

Максим не выдержал – открыл клапан чехла и вытащил радиостанцию. После включения раздался треск. Не врёт хохмач.

– Вот представь, – вновь заговорил Стрекоза, перекрикивая шум, – ночь, тишина, все дрыхнут как коняки, а тут я. Забегаю в дежурку, чуб в гору, глаза навыкате. Ору: «Взвод! Подъём! На стоянке пожар, сейчас машины рванут». Все туда, а он за сердце хвать и на пол.

– Придурок.

– Что ты сказал? – не расслышал Стрекоза.

Не желая завершать рабочий день скандалом, Максим произнёс:

– И кто ты после этого?

– Кто ж знал, что он на новенькой «Хонде» приехал?

– Да хоть на «копейке».

Стрекоза приложил наушник к уху:

– Порядок! – Подождал, когда Максим наденет гарнитуру на голову, и продолжил: – Нет, Волга, сам рассуди: какой из него к чёрту спасатель, если он из-за железки в обморок грохнулся?

Максим затолкал рацию в чехол, принялся складывать карту. А внутри непрошеная злость ужом извивается.

– Как спишь?

– Я? – переспросил Стрекоза растерянно. – Нормально. А чё?

– Совесть не мучает?

– Чего?

– Из-за тебя человек чуть инфаркт не заработал, и ты спрашиваешь – чего?

Стрекоза скривил губы:

– А не хрен лезть в спасатели. И вообще… рот закрой. Воняет.

Максим спрятал карту в специальный карман под приборной доской, посмотрел в окно со своей стороны и прильнул лбом к стеклу:

– Разворачивай вертушку.

– Зачем?

– Разворачивай! Живо!

Стрекоза опешил от грубости Максима и, вместо того чтобы возмутиться, беззлобно пробормотал:

– Ладно, ладно, не ори.

Максим вытянул руку:

– Видишь прогалину между деревьями?

– Вижу.

– Сделай вираж над тем районом.

– Да что случилось? – недоумевал Стрекоза, всматриваясь в кроны деревьев.

– Займи скорость поменьше, – велел Максим. – Давай сядем здесь. Надо проверить с земли.

– Что проверить?

– Я видел человека.

– Какого?

Максим разозлился:

– Зачем, что, какого… Заладил как глючный айком.

– Кого ты видел? – В голосе Стрекозы прозвучали командирские нотки.

– Какая разница?

– Это не ответ, Волга! Лесника, браконьера, ребёнка… Кого именно ты видел?

– Человека, – повторил Максим. – Выйди на связь с базой.

Всматриваясь в заросли по краям поляны, Серёга проговорил в микрофон:

– Стрекоза вызывает Исток. Приём.

В наушниках потрескивало.

Максим снял с головы гарнитуру и включил свою портативную радиостанцию:

– Волга вызывает Исток. Приём.

Стрекоза резко обернулся. По его губам Максим прочитал: «Какого хрена?..» Казалось, от возмущения хохмача в кабине потемнел воздух. Того и гляди разразится гроза. Виданное ли дело, чтобы спасатель вмешивался в радиообмен командира экипажа с диспетчером!

Сквозь помехи пробилось:

– Волга! Исток на связи. Приём.

– Докладываю. Квадрат пять-два-три-ноль. Вижу человека. Движется по направлению к детскому лагерю. Как слышите? Приём.

Не выпуская ручку управления, Стрекоза уткнулся носом в боковое окно:

– Где он?

Из радиостанции прошипело:

– Волга! Повторите.

Максим пытался пробиться сквозь радиопомехи, но база упорно твердила: «Волга! Повторите». А потом и вовсе умолкла.

– Давай сядем на поляне, – попросил Максим, пряча рацию в нагрудный чехол.

– Без разрешения диспетчера… – начал Стрекоза.

– Потом всё объясним. Или есть ещё способ связаться с землёй?

– Один выговор ты уже заработал. Хочешь второй заработать?

– Спустись ниже. Я спрыгну.

Стрекоза вытаращился:

– Совсем сдурел?

Максим взялся за дверную ручку:

– Или я прыгну, или сади вертушку.

Вертолёт выполнил вираж над поляной и совершил посадку. Шелковистая трава забурлила как штормовое море. Пушистые ели взмахнули лапами и раскрыли объятия. Ветви лип и осин пустились в дикий пляс.

Стрекоза завертел головой, озираясь:

– Зрение давно проверял?

– Чего прицепился? Говорю, видел, значит, видел, – огрызнулся Максим и открыл дверь кабины.

– Куда собрался?

– До детского лагеря пять часов ходьбы. Ближняя деревня ещё дальше.

– И что?

– Глаза разуй. Скоро стемнеет.

– И что?!

– Человек не успеет дойти. Ему придётся заночевать в лесу, что крайне опасно. Или ты со мной не согласен?

– Ты видел ребёнка? – не успокаивался Стрекоза.

– Не уверен, что это ребёнок.

– Если не уверен, тогда к чему этот кипиш? Мы не должны за каждым бродягой бегать.

– А я тебя не зову, – отрезал Максим и выбрался из кабины.

***

Над землёй стелился полупрозрачный туман, хвойный настил источал прелый запах. По деревьям прыгали белки. Из спутанных кустарников взлетали стайки пичуг. Вдруг затих шум лопастей вертолёта, и в наступившей тишине стал чётко слышен стон стволов вековых сосен. Появились привычные звуки леса: стучал дятел, свистели птицы, в траве шуршали ежи.

– Волга!

Не сбавляя шаг, Максим крикнул:

– Жди меня в вертушке!

– Волга, постой!

Бросив взгляд на небо в просветах крон, Максим нехотя обернулся.

Чертыхаясь, Стрекоза вынырнул из зарослей крапивы:

– Надо вызвать поисковую группу. Это их работа по лесу рыскать.

– Хочешь из-за какого-то бродяги поднять всех на ноги? Давай, докладывай. Ну что же ты? – Максим кивком указал на рацию в руке Серёги. – Включай свой айком. Или хочешь, чтобы это сделал я?

– Знаешь, что мы делаем?

– Объясни непутёвому.

– Мы нарушаем инструкцию, вот что мы делаем, – прошипел Стрекоза.

Максим вытащил из кармана куртки пачку «Мальборо». Сигареты в ней были перевёрнуты вниз фильтрами. Выудив одну за «носик», Максим щёлкнул зажигалкой и закурил:

– Думаешь, я не понимаю, почему ты не включаешь рацию? Диспетчер сразу определит, что ты оставил вертушку без присмотра. Это ты нарушаешь инструкцию, а я выполняю свою работу. – Спрятал сигареты обратно в карман и пошёл дальше.

В спину ударилось:

– Я доложу командиру!

Максим на ходу затянулся сигаретой. Запрокинув голову, выпустил в небо струю дыма:

– Да хоть министру.

Сзади раздались быстрые шаги. Стрекоза вцепился Максиму в локоть и заставил остановиться:

– Мы возвращаемся. Понял?

– Отпусти.

– Тебе не понятен приказ?

Максим затушил сигарету о ствол дерева. Подковырнув землю носком ботинка, бросил окурок в ямку, притоптал:

– Да пошёл ты.

– Детдомовский ублюдок!

Скрипнув зубами, Максим с разворота нанёс удар кулаком в искривлённое презрением лицо.

Охнув, Стрекоза упал навзничь. Прижал ладонь к разбитому носу:

– Ты чего? Обкурился?

Максим сплюнул горьковатую слюну и нырнул в затянутый туманом малинник.

За спиной прозвучало:

– Ты мне нос сломал, урод! У тебя минута, чтобы извиниться.

Не оборачиваясь, Максим вскинул руку и показал средний палец.

Туман стремительно густел. Под подошвами ботинок хрустели невидимые ветки, за штаны цеплялись поросли кустов, из молочной пелены выплывали деревья. Максим остановился, покрутился на месте. Шагнул вперёд и с запозданием понял, что под ногами нет земли.

~ 2 ~

Борясь с тошнотой, Максим открыл глаза. Вокруг белое марево. На уши давила тишина. Лицо усеивали мельчайшие капли, будто кто-то увлажнял воздух из распылителя.

Упираясь руками в раскисший хвойный настил, Максим сел. Мазнул по лицу рукавом куртки. Кривясь от боли, прикоснулся к саднящей щеке:

– Стрекоза, прикинь? Здесь овраг.

Голос прозвучал глухо, как в замкнутом пространстве.

Максим достал из подсумка карту. Учащённо поморгал, пытаясь вернуть зрению чёткость. Провёл пальцем по топографической бумаге, всматриваясь в обозначения:

– Картографы хреновы… – Затолкав карту в подсумок, приложил ладонь к чехлу на груди: клапан открыт… Пополз на четвереньках, обшаривая землю. – Стрекоза! Вызови меня на связь. Я рацию потерял.

Встал на колени. Взмахнул рукой. Туман всколыхнулся, как плохо загустевший молочный кисель.

– Оглох, что ли? Вызови меня на связь… Стрекоза!

Перед глазами мелькнуло тёмное пятно. Рядом послышался тихий шлепок.

– Не хрен делать?

Максим погрузил руку в клубящуюся пелену. Нащупав на земле нечто мягкое, поднёс к глазам. Мёртвая птица…

– Вот дерьмо! – Откинув не успевший окоченеть трупик, вытер ладонь о штаны. – Стрекоза!

Напряг слух. Безжизненная тишина, словно лес вмиг опустел. Максим вновь пополз, шаря по земле руками:

– Ладно, мудилкин, я тебе всё припомню.

Наконец нашёл рацию, включил. Трещит. Попробовал перенастроить канал связи. Чёртовы помехи!

Спрятав рацию в чехол, встал в полный рост. Посмотрел на наручный компас и, вытянув перед собой руки, двинулся вперёд. Под ботинком противно чавкнуло. Очередная птица? Земля резко пошла в гору. Пальцы упёрлись в крутой склон оврага, к ногам с тихим шуршанием съехал залежалый слой прошлогодней листвы.

Обнаружив выпирающие из земли древесные корни, Максим вскарабкался наверх и насторожился. Кроме необычного тумана и какой-то особенной тишины было ещё нечто, от чего по загривку побежали мурашки.

Максим сделал пару шагов и напоролся на корягу:

– Чтоб тебя…

Усевшись на вывороченный с корнями пень, потёр голень. Если бы не плотная и прочная ткань штанов, взрезал бы мясо до кости.

– Стрекоза! Ты где?.. Надоест придуриваться, крикнешь.

Звук голоса увяз словно в вате.

Максим надавил на уши. Видать, при падении он здорово долбанулся головой. Полез в карман. Зажигалка на месте, сигареты исчезли.

– Со мной такие шутки не проходят. Считаю до трёх и ухожу. Один, два, три. Я ухожу. Ты слышишь? – Напрягая зрение, Максим пытался хоть что-то различить в тумане. – Стрекоза, ты здесь?

Он точно здесь! Стоит за кустом и потешается. По возвращении на базу расскажет сослуживцам историю, как напарник заблудился в трёх соснах. И в конце добавит: «А не хрен лезть в спасатели!»

Стерев с лица влагу, Максим вытащил из чехла рацию. Слава богу, треск исчез.

– Стрекоза, я Волга. Приём.

Похоже, хохмач так и не включил радиостанцию.

Связаться с базой? И что сказать?..

Ещё один сюрприз: компас сломан. Поломка необычная: стекло и корпус целые, а стрелка прилипла к делению, и получалось, что куда ни повернись – везде север.

– Всё, Стрекоза! Моё терпение лопнуло.

Максим расстегнул куртку. Из крепления на жилете выдернул охотничий нож и сделал на коряге засечку.

Он осторожно шёл вперёд, водя перед собой руками. Оставлял метки на деревьях скорее по привычке, чем по необходимости. Максим был уверен, что идёт к вертолёту и ему не придётся искать по засечкам дорогу обратно. У всех живых существ, в том числе у человека, есть внутренний навигатор и внутренние часы. За годы неустанных тренировок Максим развил навыки ориентироваться на местности без подручных средств. Разрабатывал маршруты по карте, отправлялся в лес, смешивал интуицию с логикой, добавлял зрительную память и, не доставая из рюкзака карту и компас, добирался до конечного пункта.

Туман, конечно же, усложнял задачу. Но и такое случалось в походах. При плохой видимости Максиму удавалось не отклоняться от выбранного направления, даже огибая непроходимые заросли и заболоченные участки.

Однако сейчас он шёл уже не столь уверенно и был, мягко говоря, обескуражен. По его расчётам, вертолёт находился в двух минутах ходьбы от оврага и должен давным-давно выплыть из тумана.

Максим посмотрел на часы. Секундная стрелка без характерного щелчка лениво перемещалась от деления к делению, непомерно растягивая секунду. Странная поломка.

– Стрекоза, вызывает Волга, – проговорил Максим в рацию. Помахал рукой, пытаясь разорвать непроглядную пелену. Набрал полную грудь воздуха и проорал: – Серёга, мать твою! Отзовись!

Вдруг туман рухнул на землю, как занавеска с окна.

Куда ни глянь, всюду лес. Совсем другой лес… Под ногами порыжелый мох. Папоротники до пояса. Лишайники опоясывали искривлённые стволы деревьев и седыми бородами свисали с ветвей. Кустарники скручены в клубок. В просветах крон мертвенно-серое небо. И только тишина такая же – давящая.

Максим постучал пальцем по компасу. Бесполезно: стрелка словно примёрзла к круговой шкале. Снова включил рацию; дисплей мигнул и погас. На базе, перед отлётом, был полный заряд. И радиостанция почти всё время находилась в спящем режиме. Аккумулятор не мог разрядиться так быстро.

Затолкав рацию в чехол, Максим посмотрел по сторонам. Сбоку, между двумя засохшими деревьями, протянулась почерневшая изгородь-штакетник с закрытой калиткой. Старая, но прочная на вид ограда будто выходила из толстых стволов. Крайние планки изгороди и калитки скреплял ржавый хомут. Неужели когда-то здесь была деревня? Не похоже. Кому понадобилось устанавливать в чащобе кусок штакетника? И, главное, зачем? Даже если это всего лишь сохранившийся фрагмент забора, который огораживал большую территорию, – толку от такой ограды никакого. Её запросто перепрыгнет и человек, и волк.

Максим покрутился, озираясь. Вдалеке, в просветах между лиственницами, разглядел дощатую крышу. Обошёл изгородь и замер. Появилось неприятное чувство, будто кто-то буравит затылок взглядом. По спине заструился колючий холодок. Потирая шею, Максим посмотрел через плечо. Папоротники, кустарники, лапы елей – в застывшем воздухе всё оставалось неподвижным. Калитка… Максим как во сне повернулся к ней лицом. Калитка открыта! Хомут висел на крайней штакетине изгороди.

Мышцы невольно напряглись. Продолжая стоять столбом, Максим повёл глазами вправо, влево:

– Кто здесь? – Сжимая в руке нож, вслушался в гробовое безмолвие. – Стрекоза… Это ты?

В голове заметались мысли: Серёга не мог идти по пятам незаметно, его выдал бы вздох или шорох хвои и прошлогодних листьев под подошвами ботинок. Тогда кто открыл калитку? Отшельник, живущий в этой глуши? Почему не покажется, не проявит дружелюбие, свойственное человеку, которому нечего скрывать? Или он боится незваного гостя? И, открыв калитку, даёт понять, что здесь не рады гостям.

Максим спрятал нож в рукав куртки, чтобы выхватить его в случае опасности.

– Я Максим Волга, спасатель. Кто здесь?

В ответ ни звука. Ощущение постороннего присутствия не исчезало.

Беспокойство переросло в тревогу. Непривычное чувство. Внешне изображая спокойствие и расслабленность, Максим размеренным шагом направился в сторону виднеющейся над зарослями крыши. Перелез через поваленное дерево, пересёк поросшую орешником ложбину и замешкался за раскидистым кустом, рассматривая сквозь ветки бревенчатую постройку на сваях-пеньках. В глухой стене дверь с ручкой в виде бублика. Перекошенное крыльцо без перил. На крыльце деревянное ведро, окованное металлическими полосами. К приоткрытой дверце чердака приставлена ветхая лестница. Как есть избушка Бабы-яги, только на крыше трубы не хватает.

Внимание привлекла окружность из чёрной дымки в небе. Такой след обычно оставляет самолёт после выполнения виража, но след самолёта – белого цвета.

Не заметив ничего подозрительного, Максим неторопливой походкой подошёл к избе:

– Есть кто дома? Хозяин! – Поднялся на крыльцо, постучал в двери. – Хозяин! Вы дома?

Выждав немного, потянул дверь на себя.

В избе царил полумрак. Единственный оконный проём в дальней стене забит досками. В ручейках дневного света плавали пушинки. В углу возвышался сколоченный на скорую руку стол на толстых ножках. Возле него – два старых табурета. Всё это покрыто толстым слоем пыли. Потолок из тесин лежал на балке, источенной жуком-короедом. В прорехах между тесинами лохматилась красно-бурая солома. В углах колыхалась паутина. Ни печки, ни лежака, ни следов пребывания человека. В этом доме явно никто не живёт.

Осторожно ступая по скрипучим половицам, Максим двинулся к окну. В полу разглядел крышку с железным кольцом, утопленным в половицу. Но ведь погреба нет. Под избой пустота…

Максим посмотрел сквозь отверстия между досками на окне. За домом находился старый деревянный колодец. На краю сруба стояла такая же бадья, как на крыльце. С поворотного бревна для спуска и подъёма ведра свисал огрызок цепи и при полном безветрии размеренно покачивался, словно маятник часов.

Смахнув с виска струйку пота, Максим вышел из избы и оцепенел. С крыльца исчезла бадья. Посмотрел по сторонам, пытаясь уловить малейшее движение или чью-то тень.

– Меня зовут Максим Волга. Я спасатель, – вымолвил он и медленно спустился с крыльца. Бегая взглядом по зарослям, развёл руки. – На мне форма спасателя. Видите? На груди рация. В подсумке карта и аптечка.

Окружающий мир оставался неподвижным и безмолвным.

Максим так же медленно пошёл вперёд:

– Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда.

Повернулся лицом к избе и уставился на закрытую дверцу чердака. Минуту назад она была открыта. Точно открыта!

– Эй! На чердаке! Звучит смешно, но мне нужна ваша помощь. Можно к вам подняться?

Приблизился к лестнице. Потряс, проверяя на прочность:

– Я поднимусь к вам. Хорошо?

Выждал несколько секунд. Поставил ногу на нижнюю перекладину.

– Я следовал в детский лагерь. Вы не поверите, но у меня сломался компас и разрядилась рация, – говорил Максим, опасливо взбираясь по ненадёжным ступенькам. – Вдобавок туман… Здесь был туман? Плотный, белый. Я впервые видел такое.

Взялся за дверную ручку:

– Серёга… если это ты… – И открыл дверцу.

В лицо ударил смрад. Послышался писк, захлопали крылья, с чердака вылетела чёрная туча летучих мышей. Максим взмахнул руками и, не удержав равновесия, рухнул на землю. Сгоряча сел. Зажмурился от боли в затылке. Когда в голове перестало шуметь, открыл глаза.

– Кто вы? – спросил он, глядя перед собой. И вмиг охрип. – Нет…

Судорожно отталкиваясь руками и ногами от земли, заскользил на ягодицах назад. Упёрся спиной в кустарник.

***

Прижимая к носу салфетку для остановки кровотечения, Сергей встал. Чертыхаясь, отряхнул свободной рукой штаны и куртку. Услышав треск веток, прогундосил:

– Ты опоздал. Минута прошла. Но я бы тебя всё равно не простил. Даже если будешь ползать на коленях – не прощу. Таких, как ты, надо гнать из спасателей взашей.

Из зарослей малины выбежал Максим – взлохмаченный, грязный, облепленный хвоей, с фиолетовым кровоподтёком на лбу. Увидев Сергея, выпучил глаза.

– Волга, ты чего?

Максим лихорадочно повернулся в одну сторону, в другую. Завертелся как волчок.

– Ты чего? – вновь спросил Сергей и попятился. – Ты это… чего делаешь?..

Запрокинув голову и сжав кулаки, Максим заорал во всё горло. Орал так, что над лесом поднялась огромная стая перепуганных птиц. И вдруг упал навзничь. Глядя в небо, заколотил кулаками по земле и разразился безумным смехом.

~ 3 ~

Автомеханик вылез из смотровой ямы. Вытирая ладони тряпкой, обошёл старенький жигуль со свежей вмятиной на крыле:

– Ну что скажу… Тут работы на месяц.

С этим механиком Олег когда-то учился в одной школе, но, как ни пытался, не мог вспомнить его имя.

– А за выходные – никак?

– Нет, Олежа, не получится.

Олежа… Пахнуло детством. Видать, они дружили. Как же его зовут?

– Знаешь, сколько у нас клиентов? – продолжил механик. – И все по записи. Сам понимаешь, работать с твоей колымагой придётся урывками. Или записывайся в очередь и жди.

Олег окинул взглядом помещение станции техобслуживания. Одни иномарки. Жигулёнок здесь явно лишний. В ушах прозвучал голос тестя: «Пора заиметь приличное авто, перед соседями стыдно». Тесть прав. Конечно, прав. Но денег вечно не хватало. А главное, рука не поднималась отправить на свалку подарок отца. Память о родном человеке дороже «Ниссанов» и «Тойот». Если бы сын по неопытности не черканул крылом мусорный контейнер, то Олег не выступал бы сейчас в унизительной роли просителя и не напрягал бы память, чтобы обратиться к старому приятелю по имени.

– Всё понимаю, но… – Олег скроил горестную мину. – Я без машины как без ног.

Механик бросил тряпку в ящик для ветоши:

– Тогда езжай к гаражным шнырям. Они отрихтуют молотком, покрасят обычной эмалью. И вряд ли станут заморачиваться с подбором цвета. А через неделю краска облупится. Знаю я этих мастеров. Зато делают быстро. К нам, Олежа, не зря со всей округи едут. Знаешь почему? У нас лучший рихтовщик, раз. Лучший автомаляр, два. Лучший электрик, три. Лучший…

– С электрикой всё в порядке, – поспешил заверить Олег.

– Тут только копни. Дверные крепления никуда не годятся. Багажник хлопает. Свечи забрызганы. Ходовая разболтана. Тормозные колодки стёрты. Давно клепал?

– Прошлой зимой, кажется.

– Кажется, – передразнил механик. – Если уж делать, то на совесть. Мы мухлевать не умеем, держим марку.

– Понимаю, – уныло протянул Олег.

– Не кочевряжься, Олежа. Я беру тебя без очереди. Помогаю, так сказать, по старой дружбе. Выпрошу у хозяина скидку. Получится чуть дороже, чем у гаражных шнырей, зато качественно.

– Да, конечно, спасибо.

Механик провёл ладонью по вмятине на крыле:

– Ну что, оставляешь?

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть? Сам же сказал: без машины как без ног.

– Только вещи заберу, – вздохнул Олег. Уселся за руль и открыл бардачок.

Бумажки, отвёртки, старые свечи, моток проволоки для примотки выхлопной трубы… Опять незапланированные расходы. Теперь месяц добираться до фабрики на автобусе. Сорок километров туда, сорок обратно. Вставать ни свет ни заря, возвращаться в потёмках. Тесть старую песню затянет: «Сдай эту рухлядь на лом».

Размышления прервал звонок мобильного телефона. Взглянув на дисплей, Олег приложил трубку к уху:

– Привет, пропажа! Куда?.. Как ты там оказался?.. Ладно-ладно, уже еду. – И, захлопнув бардачок, повернул ключ в замке зажигания.

Машина завелась с третьей попытки.

Перебирая на столе инструменты, механик покосился через плечо:

– Передумал?

– В багажнике запаска и канистры. Надо выгрузить.

– Не задерживайся, а то яму займут.

– Буду через час. Сойдёт?

Механик кивнул и вновь затарахтел инструментами.

Автомобиль катил по тихим улицам. Старинные избы чередовались с двух- и пятиэтажными домами. Во дворах хозяйки развешивали бельё на верёвках, протянутых между соснами. Курильщики наблюдали с балконов, как по веткам прыгают белки. В кронах перестукивались дятлы. Никто не спешил на работу. Мамаши не тащили полусонных детей в садик. Возле школы не шумела детвора. Суббота.

На конечной остановке в кабине автобуса дремал водитель. За лобовым стеклом маршрутоуказатель: «Энтузиастов – Медгородок – Фабрика». Олег хотел остановиться и побарабанить в окно: ты спишь, а люди домой добраться не могут. Но передумал. Какой смысл будить человека, когда уже сам на полпути?

Медгородок считался городским районом, хотя находился в пригороде. Дорога к нему проходила через лес. Преодолев пару десятков километров, жигуль проехал под похожим на жирафа шлагбаумом. Миновав несколько больничных корпусов, покатил вдоль глухого каменного забора и затормозил возле железных ворот.

Максим забросил спортивную сумку на заднее сиденье, сел впереди и с силой хлопнул дверцей, иначе она бы не закрылась.

– Ну, парень, ты даёшь! – произнёс Олег. – Ни ответа, ни привета, телефон отключил, и вдруг как чёрт из коробочки. Где пропадал?

– Здесь, – буркнул Максим.

– Где – здесь?

– В психушке.

Олег лишь сейчас заметил вывеску на воротах: «Психиатрическое отделение городской больницы».

– Что ты в ней делал?

– Лечился.

– Кто? Ты?.. У кого?

– Давай все вопросы потом, – сказал Максим и отвернулся.

– Потом, значит, потом, – пробормотал Олег и повёл автомобиль к выезду из Медгородка.

Обратная дорога заняла пятнадцать минут. В запасе оставалось полчаса, чтобы заскочить в гараж, выгрузить из багажника хлам и добраться до станции техобслуживания.

Олег затормозил во дворе пятиэтажного дома и хотел сразу уехать, однако Максим, забирая из салона свою сумку, спросил:

– Зайдёшь?

Взглянув на осунувшееся лицо приятеля, Олег заглушил двигатель:

– Конечно.

Они вошли в подъезд, молча поднялись на третий этаж. Побряцав ключами, Максим открыл дверь «человейника», так называл он свою однокомнатную квартиру в хрущёвке, и пропустил Олега вперёд. Прихожая крохотная, вдвоём не развернуться. Приткнув кроссовки в угол, Олег проследовал на кухню – самое удобное место для мужских посиделок – и примостился на табурете.

Максим бросил сумку возле стола, открыл форточку. Ветерок всколыхнул пожелтевшую занавеску, спёртый воздух наполнился привычным запахом хвои.

– Ты завтракал? – поинтересовался Максим, заглядывая в холодильник.

– Я не голоден. Кстати, я звонил тебе на работу.

– Зачем?

– Тебя разыскивал.

– Что сказали?

– Сказали, что тебе продлили отпуск. Я думал, ты по лесу шастаешь, а ты, значит, в больнице лежал. Почему не сообщил? Я бы проведал, поесть привёз. Небось оголодал на казённых харчах?

Максим кинул в мусорное ведро кусок засохшего сыра. Туда же отправил пакет с кефиром и пачку творога. Достал сковородку с остатками жареной картошки.

– Потом займёшься уборкой. Лучше расскажи, как ты оказался в больнице.

Вернув сковородку на место, Максим закрыл холодильник и подошёл к окну:

– Я сукин сын.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Олег, глядя в широкую спину приятеля. Выждав минуту, посмотрел на наручные часы. – Ладно, не хочешь говорить – не надо. Как я понимаю, ты на мели.

Вытащил из кармана потёртых джинсов портмоне, отсчитал несколько купюр.

Максим обернулся:

– Спрячь.

– Выйдешь на работу, отдашь.

– Меня отстранили от работы.

– Так. Понятно. – Олег вытряхнул из портмоне все деньги. Выудил из заднего кармана заначку. Подсунул купюры под хлебницу. – Ни черта не понятно! Как ты оказался в психушке?

Максим порылся в спортивной сумке и протянул Олегу сложенный лист:

– Читай.

– Что это?

– Докладная пилота. Точнее, копия. Читай!

Олег разложил документ, пробежался глазами по тексту:

– Ну и дела… Погоди. Ты врезал ему, а лечили тебя?

– Ты внимательно читал? Там всё написано.

– Ну да, ну да, – покивал Олег, перечитывая докладную. – Почему тебя отправили в психушку, а не в обычную больницу?

– Начальство решило, что у меня был нервный срыв. Хотели разобраться.

– Разобрались? – спросил Олег, складывая лист.

Максим упёрся кулаками в стол:

– Я похож на сумасшедшего?

– Тебе надо отдохнуть.

– Я не устал.

– Прими ванну, выспись.

– Вот так вот просто? – На скулах Максима вздулись желваки. – Завалиться в кровать и притвориться, что у меня всё в порядке?

– Успокойся.

– А потом встать как ни в чём не бывало. Да? Ну подумаешь, память отшибло. – Максим заехал ногой по лежащей на полу сумке. – К чёрту всё! К чёрту!

Олег вжался спиной в стену:

– Максим! Успокойся!

– Тебя заело?

– Да что с тобой?!

Максим метнулся к раковине. Открыв кран, подставил лицо под струю воды.

Олег дотянулся до сумки, пошарил в наружном кармане:

– Где твои таблетки?

Максим резко обернулся:

– Чего?

– Тебе прописали лекарства?

– Ты думаешь, я сумасшедший? Ты правда так думаешь?

Олег облокотился на стол, обхватил лоб ладонями:

– Ты сам сказал о нервном срыве.

Максим порылся в сумке и протянул документ с напечатанным текстом:

– Читай.

Олег не шевелился. Максим швырнул ему бумагу:

– У меня избирательная амнезия. Я проходил обычное обследование. Читай! – Выдернул низ футболки из штанов. Открыв взору рельефный живот, вытер футболкой лицо.

Олег поднял с пола медицинскую выписку, скользнул взглядом по непонятным словам:

– Всё ясно.

Взлохматив русые волосы, Максим опустился на табурет:

– Я напугал тебя. Прости.

Пытаясь справиться с предательской дрожью в пальцах, Олег вымучил улыбку:

– Всё в порядке.

– Если б ты знал, как это унизительно.

– Понимаю.

– Мне нужна твоя помощь.

Олег покосился на выписку:

– Да без проблем. Только я ничего не смыслю в частичной амнезии.

– В избирательной.

– Хорошо, в избирательной. А что ты забыл?

Максим схватил докладную, потряс перед лицом Олега:

– Вот это забыл. Вот это! Помню, как вертушка зависла над поляной. Потом моргнул, а у пилота нос разбит. Меня будто в грязи обваляли. На лбу шишка, щека стёсана до крови.

– Вон оно что, – пробормотал Олег. – Забыл, значит. Сегодня я встретил школьного приятеля и не сумел вспомнить, как его зовут. Со мной всё понятно, мы не виделись сто лет. Но чтобы вот так, с бухты-барахты… Это как-то лечится?

Максим поднялся с табурета, заметался по кухне. Кухонька маленькая, сильно не разгонишься. Надо сделать кругов двадцать, если не больше, чтобы усмирить нервы.

Олег взглянул на часы. М-да… заскочить в гараж не получится, придётся тащить канистры и запасное колесо на горбу.

Отмерив три шага до окна и три обратно – до стола, – Максим придвинул табурет к Олегу и, усевшись, упёрся локтями в колени. Спина сгорбилась, плечи поникли, кисти рук безвольно повисли. Поза человека, лишённого душевных сил.

– Из моей памяти исчезли пять минут, – прозвучал бесцветный голос. – Я должен их найти.

– Где?

– Там, где потерял. Олег, отвези меня в лес.

– Почему я, а не кто-то из твоих ребят? От спасателей больше пользы.

– Пока идёт служебное расследование, их лучше не трогать.

Олег сложил больничную выписку, провёл ногтем по сгибу бумаги:

– Служебное расследование, значит.

– Да, по факту дисциплинарного проступка.

– В лес. – Олег кивком указал на окно. – На моей-то тарантайке.

Максим посмотрел исподлобья. Взгляд тяжёлый, едкий.

– Если не хочешь ехать, дай ключи. Я сам съезжу.

– Не в этом дело, Максим. Я отдаю машину в ремонт, уже с механиком договорился. Видел вмятину на крыле? Сынуля постарался.

– Возьми у тестя уазик.

Представив выражение лица «родича», Олег ощутил, как сердце забилось в солнечном сплетении.

– Только не выдавай меня. Про психушку, проблемы с памятью и прочее, – попросил Максим. – Придумай что-нибудь.

– А через месяц нельзя? Я как раз заберу машину из ремонта.

– Я должен растормошить память. Понимаешь?

– Я понял, понял. Успокойся. Мне кажется, ты порешь горячку. Память ведь может вернуться. Да? Врач ничего такого не говорил?

– У меня избирательная амнезия.

– Да помню я, помню, – покивал Олег. – Избирательная амнезия какая-то особенная?

– Ничего особенного.

– Ну вот видишь! Надо лишь немного подождать.

– Я не могу ждать. На неделе состоится заседание комиссии. Мне позволят высказаться в свою защиту. А как защищаться, если я ни черта не помню? Я не верю тому, что написал в докладной мой напарник. Понимаешь? Не верю! О сослуживцах не говорят плохо, но этот козёл – настоящий говнюк. Мне надо растормошить память. – Жёсткость во взгляде Максима сменилась мольбой. – Давай съездим завтра.

Олег сдался:

– Хорошо. – Посмотрев на часы, вскочил из-за стола. – Ох, ё-моё! Опаздываю! – И выбежал из кухни.

~ 4 ~

Максим проснулся незадолго до восхода солнца. Всё, что пригодилось бы в лесу, он сложил в рюкзак вечером. Осталось добавить провизию. Опустошив полку в холодильнике, Максим затянул на рюкзаке ремни и вытащил из кладовки одежду для походов. В термобелье – сидящем в обтяжку, словно вторая кожа, – комфортно в любую погоду. Жилет заменяет кофту, не сковывает движения, в нём не жарко. Вдобавок ко всему на жилете есть крепление-чехол для охотничьего ножа. Штаны и куртка из плотной ткани защищают от клещей, москитов и колких ветвей кустарников. Спортивную обувь с высоким голенищем сучок не проткнёт и змея не прокусит.

Спрятав в карман складной ножик, Максим зашнуровал ботинки, надел кепку и подошёл к окну. Двор тонул в предрассветных сумерках. На небе тускло поблёскивали звёзды-монетки, в мутной поволоке растекалась луна. Издалека доносилось уханье совы.

Едва посерел воздух и в полумраке стали различимы очертания домов, как послышалось урчание двигателя. Немного погодя из-за угла котельной выехал УАЗ «Патриот» – полноприводный автомобиль повышенной проходимости. Свет фар скользнул по кособоким скамейкам и упёрся в горку на детской площадке.

Олег ждал Максима возле подъезда.

– Тут такое дело… – начал он, нервно щёлкая пальцами.

– Это ещё кто? – перебил Максим, заметив в салоне тёмный силуэт.

– Тесть дал в довесок к машине. У него друзья гостят. Это их сын. У них сабантуй намечается: шашлыки, баня. Приедут важные люди. Вот и сплавили мальца, чтобы не мешался под ногами. – Олег скривил страдальческую гримасу. – Ты же знаешь моего тестя: откажешь – он сразу заподозрит неладное, допрос устроит.

Максим нахмурился:

– Ты всё ему выболтал?

– Тестю? Нет конечно! Сказал, что надо смотаться в центр, на областной авторынок, запчасти купить.

Максим кивком указал на силуэт в машине:

– А «довеску»?

– В двух словах. Не хочу при нём шептаться, и всё равно ведь поймёт. Да ты не переживай, малец смышлёный, обещал молчать. – Открыв багажник, Олег отодвинул чехол с охотничьим ружьём и прошептал: – Взял на всякий случай. Не на курорт же едем.

Максим примостил рюкзак на освободившееся место рядом с корзинкой с откидной крышкой. Захлопнув багажник, расположился на переднем сиденье и посмотрел через плечо. Мальцом оказался щуплый вихрастый паренёк. Старшеклассник или студент. Дисплей телефона освещал худощавое лицо в конопушках.

– Максим.

Вскинув голову, «довесок» вытащил наушник из уха:

– Чего?

– Меня зовут Максим.

– Андрей.

– Познакомились? – спросил Олег, усаживаясь за руль.

– Познакомились, – хмыкнул Максим, краем глаза поглядывая на Андрея.

Тот затолкал наушник в ухо и снова уткнулся в телефон.

«Патриот» не славился шумоизоляцией. К гудению мотора и скрипу креплений кресел примешивался стрекот «сверчков», издаваемый обивкой салона. Чтобы хоть немного заглушить раздражающие звуки, Олег включил радио. Стало только хуже: в голове стучало, тарахтело и завывало. Но Максим молчал. Главное, чтобы попутчиков всё устраивало.

Автомобиль пару часов трясся по дороге местного значения, которую ремонтировали в прошлом веке. Выехал на трассу, соединяющую областные центры. И покатил по гладкому, как атласная лента, асфальту, обгоняя грузовики и пропуская вперёд более шустрые легковушки. За окнами проплывали привычные глазу картины: лес и раскиданные тут и там деревни.

Олег убавил громкость радио:

– Странно. Навстречу почти никто не едет.

– Воскресенье, – отозвался Максим, потягиваясь; от вынужденной неподвижности затекло тело.

– А что, по воскресеньям все едут в одну сторону? – усмехнулся Олег. – Никогда такого не замечал.

– Далеко ещё? – прозвучало сзади.

Максим оглянулся:

– Куда-то торопишься?

– Вечером «Динамо» с «Зенитом» играют, – ответил Андрей, пряча наушники в карман спортивной кофты. – Ты за кого болеешь?

– Я не смотрю футбол.

– А я смотрю.

– И я смотрю, – поддакнул Олег. – Болею за «Зенит».

Андрей расплылся в улыбке:

– Наш человек! Матч начнётся в восемь. Успеем вернуться?

Максим неопределённо пожал плечами:

– Должны.

Андрей развалился на сиденье, затолкал ладони под мышки:

– Можно радио вырубить?

– Мешает? – спросил Олег.

– Слушаете всякое старьё. Надоело.

– Хиты девяностых. Классика!

– Я и говорю: старьё.

– Ты уши заткни, – посоветовал Максим. – Зачем наушники снял?

– Да ладно, – миролюбиво вымолвил Олег. – Может, мальчонку в сон клонит. – И выключил радио.

Издалека донёсся звенящий шум лопастей.

Андрей покрутился-повертелся:

– Уснёшь тут. Что так тарабанит?

– Вертушка, – сказал Максим, глядя в окно.

Над лесом летел красно-белый вертолёт. Винты взрезали и лохматили воздух, создавая завихрения.

Андрей подхватился, прильнул к стеклу носом:

– Военный?

– Спасательный.

– На таком ты летал?

– Нет. Такие только в региональном поисково-спасательном отряде. У нас вертушки попроще.

Андрей выгнул шею, чтобы не выпустить вертолёт из вида:

– Наверное, случилось что-то.

– Или начальство нагрянуло с проверкой, – предположил Максим.

– Не по твою ли душу? – прошептал Олег.

– Да прямо. Из-за таких, как я, не прилетают.

Послышался вой сирены. По встречной полосе мчались машины скорой помощи с включёнными мигалками. Пронеслись мимо на большой скорости. От столкновения потоков воздуха «Патриот» качнуло, как лодку на волне. Пролетел второй вертолёт, оглушив рокотом винтов.

– А я что говорил? – произнёс Андрей довольным тоном. – Видать, что-то серьёзное.

– Глупый ты, Андрюха, – проворчал Олег. – У людей горе, а ты от радости из штанов готов выпрыгнуть.

– Я не радуюсь. Просто моя догадка оказалась верной.

Повинуясь крутому изгибу дороги, Олег повернул руль и нажал на тормоз:

– Ну вот и здрасте.

Впереди тянулась вереница автомобилей. Голова колонны скрывалась за очередным поворотом. Водители фур курили возле кабин. Пассажиры легковушек выглядывали из открытых дверных проёмов. Кто-то прохаживался среди росших на обочине деревьев.

Максим вышел из УАЗа. Пообщался с одним водителем, с другим. Двинулся вдоль тянучки из легкового и грузового транспорта.

– Ещё один убитый день, – вздохнул Андрей, наблюдая за Максимом.

– Я тебя звал? Нет. Вот и сиди молча, – рассердился Олег.

– Ничего у него не получится.

– Ты слышал, что я сказал?

– Воспоминания о последних событиях, которые предшествовали избирательной амнезии, почти никогда не возвращаются.

– Ты врач?

– Так в интернете написано. Вот вы, дядя Олег, знаете, что такое избирательная амнезия? Не знаете. А я, пока вы слушали «классику», шарился на медицинских сайтах.

Молчание затянулось. Не сумев побороть любопытство, Олег спросил:

– И что ты вычитал?

– Вы же велели мне сидеть молча.

– Говори уже! – прикрикнул Олег.

Андрей расплылся в улыбке. Втиснулся между спинками передних кресел и заговорил, обдавая ухо Олега тёплым дыханием:

– Человек живёт обычной жизнью, а потом вдруг происходит нечто такое, что вызывает у человека сильнейшее потрясение. Мгновенно срабатывает защитный механизм: мозг ставит блок, стену, которая запирает воспоминания об этом происшествии. Вдобавок к этому человек забывает, что он делал до и после шока. Из памяти пропадают от нескольких минут до нескольких часов.

– Это я знаю. Максим забыл пять минут.

– А знаете, почему так ведёт себя наш мозг? Чтобы мы не сошли с ума от переживаний или страха. Эту стену не разрушить, потому что мозг стоит на защите человека. Иначе человек вспомнит, заново переживёт потрясение и свихнётся. Вот такая штука наш организм.

– Так написано в интернете? – засомневался Олег.

– Там много чего написано. Амнезии бывают разные. И причины разные. Чаще всего амнезия – это следствие тяжёлой болезни, алкоголизма, наркомании, отравления снотворными или физической травмы. Много причин. Избирательная амнезия всегда связана с шоком, потрясением, психической травмой.

– А нервный срыв?

– Это типа психанул? Нет, про нервы ничего не написано. А теперь думайте, дядя Олег. Правильно ли мы поступаем, помогая вашему Максиму вспомнить?

Олег постучал пальцами по рулю:

– Ты же сам сказал, что воспоминания почти никогда не возвращаются.

– Ключевое слово «почти». Видимо, есть малюсенький шанс. Если к нему вернётся память и он сойдёт с ума – что мы будем делать? В лесу! Вокруг никого! А вдруг он станет буйным?

– Максим? Буйным? – Олег натянуто рассмеялся. – Не-е-ет. Это не про него. И вообще, с чего ты взял, что в интернете пишут правду? А ну, покажи, где это написано.

– Сейчас найду. – Андрей уткнулся в телефон. – Вы ему верите?

– О чём ты?

– Ну то, что у него проблемы с памятью? Вы не думали, что он и взаправду болен?

– Чем?

– Чем-чем… Он вышел из психушки. Так просто туда не попадают. – Андрей протянул Олегу телефон. – Тут целая статья. Написал не студентик, а настоящий профессор. – Взглянув в лобовое стекло, прошептал: – Опаньки… Идёт!

Олег оттолкнул его руку с телефоном:

– Спрячь. Потом почитаю. И рот на замок. Понял?

– Рот на замок, – заверил Андрей и, выскользнув из проёма между креслами, растянулся на сиденье.

Максим подбежал к автомобилю, открыл багажник, порылся в рюкзаке. Усевшись на своё место, разложил на коленях карту.

– Что там случилось? – поинтересовался Олег.

– На ж/д переезде ЧП. Состав сошёл с рельсов.

– Жертв много? – подал голос Андрей.

Олег скривился:

– Помолчи.

– Значит, так, – проговорил Максим. – Возвращаемся в Боярку. Через неё проходит объездная дорога. Ну а там до заповедника рукой подать.

– Сказано – сделано, – кивнул Олег и завёл двигатель.

«Патриот» сдал назад, проехал немного вперёд, снова назад и наконец вырулил из колонны.

~ 5 ~

Автомобиль катил по просеке. Над кустарниками роилась мошкара. Из зарослей вспархивали пичуги, потревоженные рокотом мотора. Еловые лапы поглаживали с тихим скрипом дверцы и окна. Солнечные лучи пронзали сплетённые кроны деревьев и, подобно косым струям дождя, разбивались о запылённое лобовое стекло.

Андрей спал на заднем сиденье, свернувшись калачиком и заложив ладони между коленями. Приоткрытый рот, усеянное веснушками лицо и маленькие, как пельмешки, уши придавали ему по-детски беззащитный вид. Максим, погружённый в раздумья, смотрел вперёд немигающим взглядом. Упрямый подбородок напряжён, губы застыли в жёстком изгибе. Брови словно крылья чёрного лебедя, бегущего по воде.

У Олега взмокла спина: не от духоты – хотя и она внесла свою лепту, – а от нешуточных переживаний. Из головы не выходили слова Андрея. Что делать, если малец окажется прав? Максим не станет буйным – об этом Олег не допускал даже мысли, но изнутри грыз червячок беспокойства: не подвергает ли он опасности приятеля? А ну как вспомнит Максим нечто ужасное – хотя что такого ужасного могло произойти за пять минут? – да забудет всё, что помнил раньше. Кто может поручиться, что очередной удар по психике не приведёт к обострению болезни? Или ещё хуже – к серьёзному психическому расстройству. Тогда психлечебница станет ему родным домом.

Из памяти исчез крошечный отрезок жизни – не год и не месяц, а всего лишь несколько минут. Велика печаль… Люди нередко забывают, чем занимались вчера, но по этому поводу никто не страдает.

– О чём думаешь? – спросил Олег.

Вынырнув из размышлений, Максим моргнул:

– Думаю, как жить дальше.

– Хорошо жить. Возьми ещё один отпуск; тебе не откажут. Съезди куда-нибудь, да хоть к морю. Смени обстановку. О деньгах не переживай, я помогу. Всё наладится, вот увидишь.

– Меня попрут с работы.

– Да ладно, – усомнился Олег.

– Вопрос только в том, по статье или по состоянию здоровья.

– Это на комиссии решат?

Максим кивнул.

– Ну и ну. – Олег потёр занемевшую шею. – Кстати, а человека, которого ты видел с вертолёта, нашли?

– Его не искали.

– Почему?

– Пилот не заметил ничего подозрительного. О пропаже человека никто не заявил.

– Хоть это радует. Твой командир осмотрел эту злополучную поляну?

– Зачем?

– А как же без этого? – удивился Олег. – Он проводит служебное расследование, значит, обязан выяснить все обстоятельства и понять, почему ты потерял память.

Максим усмехнулся:

– В причинах моей амнезии должен разбираться врач, а не командир.

– Тогда что он расследовал?

– Понимаешь, какое дело… Я дважды нарушил должностную инструкцию. Во-первых, переговоры с землёй ведёт пилот, а я встрял в радиообмен. Во-вторых, посадку вертолёта должен разрешить диспетчер, а я заставил пилота сесть без разрешения.

– Ну так связи же не было.

– Если бы только это, мне бы влепили строгач. Но я врезал командиру экипажа. Такое у нас не прощают. Что он такого сказал или сделал?

– Загадка… – протянул Олег и нажал на тормоз. – Приехали.

Дорогу преградил металлический барьер с прикрученной табличкой: «Въезд на территорию Боярского заповедника запрещён».

– Через лес вряд ли проедем, – заключил Максим, всматриваясь в заросли.

– Я бы так и так не поехал. Не хватало машину поцарапать или колесо пробить. Тесть меня в бараний рог скрутит.

– Тогда пешим ходом.

– Далеко идти?

– Пять километров.

– Час туда, час обратно. Плюс дорога. – Олег взглянул на часы. – Ё-моё! На футбол не успеем.

– «Зенит» проиграет.

– Накаркал, – скривился Олег. – Только Андрюхе не говори, не расстраивай мальца.

Максим надел кепку, забрал с приборной доски карту:

– Буди солдатика. – И, покинув автомобиль, открыл багажник.

Олег вытащил ключ из замка зажигания:

– Андрей, просыпайся. – Изогнувшись, похлопал его по ноге. – Вставай-вставай! Приехали.

Зевая во весь рот, Андрей выбрался из машины. Наблюдая, как Максим надевает рюкзак, потянулся, встряхнулся, потоптался, разминая ноги. Заметив в руках Максима охотничье ружьё, шустро обежал автомобиль и прошептал Олегу:

– Психам нельзя носить оружие!

– Он не псих.

– За всю историю психиатрии нет ни одного случая выздоровления.

Застёгивая ветровку, Олег щёлкнул языком:

– Походу, у тебя тоже память отшибло. У него избирательная амнезия.

– Избирательная амнезия – это результат психической травмы, – упорствовал Андрей. – Так что, как ни крути, он болен.

– Умолкни, а?

Максим проверил, хорошо ли закрыл багажник, и окинул спутников придирчивым взглядом:

– Заправьте штаны в носки.

Андрей вытаращился:

– Чего-чего?

– Делай, как он говорит, – велел Олег, натягивая резинку носков на низ джинсов. – Чтобы клещи в ногу не впились.

– У меня не носки, а следы. Как я в них штаны засуну?

– А я говорил: одевайся попроще. А ты вырядился как на дискотеку.

– Это в девяностых на танцы ходили в спортивных костюмах. Сейчас не те времена. Спортивный костюм – для спорта и туризма.

– Так ты у нас спортсмен? – съехидничал Олег, смерив взглядом нескладную фигуру Андрея.

Тот окрысился:

– На себя посмотрите.

Слушая их перепалку, Максим снял рюкзак. Порылся в боковом кармане и кинул Андрею носки, больше похожие на гольфы.

– Надевай. – Дал Олегу аэрозоль от комаров и слепней. – Намажьтесь. Если поторопимся, успеете на свой футбол.

Какое-то время они шагали по лесу молча. Размахивая толстой веткой, Максим прокладывал путь через заросли. Олег и Андрей шли следом. Им было не до красот нетронутой природы, заливистые рулады пеночки не радовали их слух. Не привыкшие к марш-броскам, они сопели, кряхтели, стараясь не отставать от Максима. Отдирали от штанов колючие побеги кустов, отгоняли навязчивую мошкару, шарахались от замшелых коряг со спутанными корнями, похожими на гадюк.

– Как ты находишь дорогу без карты? – спросил Андрей, то ли желая сбавить темп, то ли устав от молчания.

– Я хорошо ориентируюсь по компасу, – откликнулся Максим.

– Куда мы идём?

– Прямо.

– Что ищем?

– Чего прицепился?

– Ничего я не прицепился. Просто интересно, что ты помнишь.

Не оглядываясь, Максим замедлил шаг:

– Помню, как вертушка зависла над поляной.

– И всё?

– И всё. Ещё вопросы?

Олег дёрнул Андрея сзади за кофту и прошептал:

– Хватит.

– Последний можно?

Максим отмахнулся от овода:

– Валяй.

Андрей покосился на Олега, набрал полную грудь воздуха и выпалил:

– Ты стрелял в человека?

– Нет, не стрелял.

– Ну а смог бы убить?

– Андрей, прекрати! – рассердился Олег.

Но мальца, похоже, понесло. Он заявил авторитетным тоном:

– Если у человека есть оружие, он должен быть готов убить.

Максим пошёл ещё медленнее:

– А если у мужика есть член, он должен быть готов изнасиловать? У тебя есть член?

– Я серьёзно.

– И я серьёзно.

– Андрей, я тебя как человека прошу, – взмолился Олег.

Но тот гнул свою линию:

– Ты смог бы убить?

Максим обернулся:

– А ты?

Андрей резко остановился. Шагнул назад:

– У меня нет оружия, а у тебя есть.

– Я спасатель, а не убийца.

– Тогда зачем тебе оружие?

– Чтобы отпугнуть зверя или выстрелом обозначить своё местонахождение. Всё?

Прихлопнув на щеке комара, Андрей кивнул:

– Всё.

– Намажься лучше, а то комары съедят, – посоветовал Максим и пошёл дальше, орудуя веткой.

Нависнув над Андреем, Олег предупредил:

– Ещё слово, и я тебя стукну. – Догнал Максима и потопал за ним, чуть ли не наступая ему на пятки. – Не обращай на него внимания. Он хороший парень, только приставучий.

– Ты зачем его взял?

– Я же объяснил. Тесть поставил условие…

– Боишься меня?

Утирая рукавом пот с лица, Олег вымолвил с досадой:

– Ну что ты такое говоришь?

Максим оглянулся:

– Боишься. По глазам вижу. Почему не взял кого-то покрупнее? Если я начну буйствовать, малец со мной не справится.

Олег скроил обиженную мину:

– Зачем ты так?

– И что мне с вами делать? – Максим остановился. Упёр кулаки в бока. – Обратную дорогу помните?

– Я тебя не брошу.

– Вам лучше вернуться к машине.

– Я тебя не брошу! – вспыхнул Олег.

Андрей вынырнул из-за его спины:

– Клянусь не задавать глупых вопросов. А мы брали с собой перекус? – И потёр ладони, увидев, как Максим достаёт из рюкзака замотанные в пищевую плёнку бутерброды.

Вскоре они вышли на поляну.

– Мы на месте, – сообщил Максим.

– Это точно… – начал Андрей и, поймав на себе взгляд Олега, вскинул руки. – Всё, молчу.

Взлохматив прилипшие ко лбу и вискам русые волосы, Максим надел кепку козырьком назад:

– Стрекоза написал в докладной, что я побежал в лес.

– Смешная фамилия, – как бы между прочим обронил Андрей.

– Позывной, а не фамилия.

– А-а-а! Погремуха! Боюсь спросить, какой позывной у тебя.

– Волга. – Максим покрутился, озираясь. – Знать бы, в какую сторону идти.

Повесил рюкзак на сук и, закинув ружьё за спину, побрёл по краю прогалины.

~ 6 ~

Максим безостановочно кружил по поляне. Двигался осторожно, словно крался. Ощупывал ветки кустарников, всматривался в траву, ненадолго исчезал в зарослях, выныривал из гущи и продолжал бродить. Наблюдая за другом, Олег нервно щёлкал пальцами. Тщетные поиски следов. Максим зря тратит время. Он не имел привычки сорить в лесу: окурки прикапывал, салфетки и прочий мусор нёс домой. Кроме этого, после инцидента с пилотом прошло слишком много дней. Примятая ногами трава давно налилась соком и вскинулась. Надломить ветку мог лось или медведь.

– Связи нет, – вздохнул Андрей и спрятал телефон в карман штанов. Застегнул кофту до подбородка, затолкал ладони под мышки. – Дядя Олег, что мы здесь делаем?

– А ты не знаешь.

– Он болен. Это видно невооружённым глазом. Его бы к хорошему врачу. Идёмте обратно. А? Чего-то мне не по себе.

Олег и сам устал от ожидания. Вспомнив о повелителе местных лесов, боязливо зыркнул по сторонам:

– Максим!

– Сейчас.

– Иди сюда, есть разговор.

Завершив очередной круг, Максим приблизился:

– Ну?

– Давай восстановим хронологию событий.

Андрей удивлённо хлопнул белёсыми ресницами:

– Дядя Олег… Вы говорите как мой отец. Случайно, не служили в органах?

– Да погоди ты! – осёк Олег паренька и обратился к Максиму: – Как ты выяснил, что из твоей памяти исчезло пять минут?

– В докладной Стрекозы всё расписано как по нотам.

– Ты ему веришь?

– Вроде всё сходится. В журнале полётов регистрируется время выхода на связь вертушки с землёй. Между моей попыткой влезть в радиообмен Стрекозы с диспетчером и последующим его докладом об обстановке образовался отрезок «молчания в эфире».

– Так.

– Из него я отминусовал то, что чётко помню.

– Ты смотрел на часы?

– Мои внутренние часы ещё ни разу меня не подводили.

– Ясно, – кивнул Олег. – Сколько надо минут, чтобы посадить вертолёт?

– Мы зависли на высоте трёх метров. Вертикальная посадка не занимает много времени.

– А взлёт?

– Вертушка – не самолёт. Разгоняться не надо.

– Так. – Олег похлопал ладонями себя по ляжкам. – Пойдём иным путём. Сесть на поляну, выйти из кабины, забраться в кабину и взлететь – на это могло уйти три минуты?

– Вполне.

– Осталось две минуты, чтобы сходить куда-то и вернуться. Если хочешь, давай засечём время. Нормальным шагом от центра поляны до деревьев примерно тридцать секунд. Столько же обратно. Получается, что в лесу ты пробыл минуту. Всего минуту! Максим! Тебе не кажется это странным?

– Подожди. Дай мне подумать. – Прикрыв глаза, Максим потёр лоб. – Мы зависли над поляной. Стрекоза не хотел садиться. Я сказал: «Садись, или я прыгну». Это последнее, что я помню.

– Ещё раз. Что ты ему сказал?

– «Садись, или я прыгну».

– И прыгнул! – воскликнул Олег.

– Не мели ерунду.

– Нет у тебя никакой амнезии, Максим. И психологической травмы нет. Врач ошибся! Ты прыгнул, ударился головой и отключился.

– В статье написано… – начал Андрей.

Олег погрозил ему кулаком и продолжил:

– Стрекоза посадил вертолёт, втащил тебя в кабину, взлетел, и ты пришёл в себя. Ты просто неудачно прыгнул!

– По-твоему, я идиот?

– Я идиот! – разозлился Олег. – Я выпросил у тестя машину, заправил полный бак, полдня трясся по бездорожью, всю дорогу слушал птицу-говорун…

– Я не птица-говорун, – обиделся Андрей.

– И ради чего? – горячился Олег. – Чтобы понять, что я идиот? Ты отказываешься видеть очевидные вещи.

– Как я – в отключке – вмазал ему по морде? – упирался Максим.

Олег надсадно вздохнул:

– Этому наверняка есть объяснение. Кто крупнее: ты или Стрекоза?

– Я.

– Затащить человека без сознания в кабину тяжело?

– Надо поднапрячься. – Максим пожевал нижнюю губу. – Нет, он бы меня не поднял.

Олег стоял на своём:

– В стрессовой ситуации и быка поднимешь. Пилот шваркнулся носом о твой локоть или дверь. Ведь может такое быть?

– У меня другая версия, – встрял в разговор Андрей.

Олег и Максим произнесли в один голос:

– Помолчи!

Андрей протараторил:

– Стрекоза тебя вытолкнул.

Максим сморщил лоб:

– Чего?

– Ну а чё? Такое тоже может быть. Ты пригрозил, что спрыгнешь. Открыл дверь. А он на эмоциях тебя вытолкнул. Или крутанул руль, и ты выпал.

– В вертушке не руль, а ручка управления, – поправил Максим.

Андрей пожал плечами:

– Да без разницы. Сработал эффект неожиданности. Ты стрессанул, поэтому не помнишь деталей. Со мной такое случалось. Я как-то ехал в лифте, слушал музыку в наушниках. Колотил кулаками по стенке кабины, будто играю на ударнике. И тут мне прилетает в челюсть. Вмазал сосед, это точно, чужие у нас не ходят. Он ждал лифт на первом этаже. Так вот, я до сих пор не могу вспомнить, как остановился лифт и открылись двери. И рожу соседа не помню. И как вышел из подъезда не помню. Очнулся на скамейке. В памяти только лифт, удар в челюсть и скамейка.

– Отцу пожалуйся, – посоветовал Олег.

– Чтобы добавил? – усмехнулся Андрей и вновь обратился к Максиму: – С тобой произошло то же самое. Ты упал с высоты. Пилот в панике совершает посадку. Ты в отключке. Он запихивает тебя в кабину. Дядя Олег прав: он сам разбил себе нос. Как ещё грыжу не заработал? Ты приходишь в себя. Выясняется, что ты ничего не помнишь. Удача! Пилот быстренько сочиняет докладную. Тебя в психушку, а он белый и пушистый.

Вздёрнув брови, Максим мизинцем почесал висок. Мимика и этот недвусмысленный жест говорили лучше слов о его отношении к домыслам Андрея.

– М-да-а-а, – протянул Олег, глядя на юнца исподлобья. – Яблоко недалеко от яблони падает. Если что, я про тебя и твоего отца.

– Далеко, – рассмеялся Андрей. – Он прокурор, а я – будущий учёный.

Максим в полной задумчивости двинулся по прогалине. Совершив контрольный обход, надел рюкзак:

– Возвращаемся.

Андрей чуть не подпрыгнул от радости. Поднял ветку и побежал по краю поляны, срезая хворостиной, как хлыстом, розовые соцветия клевера и жёлтые головки одуванчиков.

Едва они добрались до тропинки, проторённой Максимом сквозь густые заросли, как вдруг послышался треск. При полном безветрии качнулись еловые лапы, вспорхнули птицы. Максим дал приятелям знак и направил ствол ружья в небо. Олег застыл на месте от страха. Андрей втиснулся в куст, словно желая с ним слиться. В эту секунду из чащобы возник старик. Морщинистое лицо обрамляли белые как пух волосы и короткая борода. Брезентовый плащ подпоясан обрывком верёвки. Высокие резиновые сапоги болотного цвета. На плече котомка. Прямо дедушка Мазай. Только без зайцев. И для полноты картины не хватало крестьянского колпака.

– Фу-у-ух, – выдохнул Андрей и, оставляя зацепки на кофте, вылез из куста. – Я думал, медведь.

Старик улыбнулся:

– Доброго здоровья, мужики.

– И вам того же, дедушка, – ответил Максим, надевая ружьё на плечо. – Далековато вы забрели.

– Чем дальше в лес, тем целебнее травы. А вы что здесь делаете? Заблудились?

– Местность изучаем.

Оглаживая бородку, старик прищурился:

– Вон оно что. Видать, не тутошние.

– Приезжие, – подтвердил Олег и мысленно выругался: голос прозвучал писклявым фальцетом, выдавая не успевший выветриться страх.

– Оно и видно, – хмыкнул старик. – Здесь заповедник. Ходить с ружьём нельзя. Ставить палатки, жечь костры и мусорить нельзя.

– А травы собирать можно? – спросил Андрей, выдёргивая из штанов колючки.

– Нарвётесь на инспектора – потом не жалуйтесь.

– Мы уже уходим, дедушка, – поспешил заверить Максим.

Старик пригладил усы:

– Ну бывайте здоровы. – И хотел уйти.

Максим остановил его:

– Дедушка, подождите! Вы лес хорошо знаете? Сами-то не боитесь заблудиться?

– Моя бабка говорила: как в пущу идёшь, бери с собой плакун-траву, нечистого отгонит и заблудиться не даст. – Старик вытащил из-за пазухи холщовый мешочек на шнурке, надетом на тощую шею. – Мой компас. Ещё ни разу не подводил. – Спрятав мешочек, присмотрелся к Максиму. – Ты что-то ищешь, милок?

– Ищу.

– Что?

– Если б я знал, – произнёс Максим еле слышно.

– Шапка у тебя диковинная. Тюбетейка, что ли?

Максим повернул кепку козырьком вперёд.

– Фуражка, – рассмеялся старик.

– Фуражка, – передразнил Андрей. – Это кепка.

– То-то я смотрю, без околыша. Красивая. – Старик похлопал себя по макушке. – А мою сосед упёр. И не признаётся, шельма. Говорит, ветром с жердины унесло. Я фуражку прополоснул и на жердину сушиться повесил. Утром выхожу, а её и след простыл.

Максим без раздумий надел кепку старику на голову:

– Дарю.

На морщинистом лице расцвела улыбка.

– Не день, а праздник, – проговорил старик растроганно. – Ну так слушай. Если ищешь чего, я подскажу. – Указал вперёд. – Там просека, ведёт до самой Боярки.

– Пошли уже, – прошептал Олег, поглядывая на часы.

Старик вытянул руку влево:

– В той стороне на берегу речки детский лагерь. Детишки здоровья набираются. – Указал вправо. – Если туда пойдёте, упрётесь в болота. – Махнул Максиму за спину. – Там поляна, сразу за ней птичий погост.

Ковыряя ногтем зацепки на кофте, явно дорогой, из последней коллекции фирмы «Адидас», Андрей поинтересовался:

– Погост – это кладбище?

Олег ударил его по руке и прошептал:

– Не трогай. Я потом заделаю.

– Оно самое, – кивнул старик. – Так местные называют овраг. Туда птицы умирать прилетают.

– Овраг? – удивился Максим. – На карте нет оврага.

– Я на карты не смотрю.

Максим выудил из бокового кармана рюкзака карту. Разложил:

– Там нет оврага!

– Ну как же нет, если есть?

– Ты сказочник, дедушка, – проговорил Максим, скользя пальцем по топографической бумаге. – Я много раз пролетал над этим квадратом. Нет тут оврага!

– А-а-а-а, так вы сами с усами, – проворчал уязвлённый старик.

– Ладно, не обижайся. Покажи, где он находится.

Старик снова указал Максиму за спину:

– Вон там. Кажись, вы оттудова идёте.

– Там поляна.

– Ну да. Говорю же, овраг за поляной.

– Далеко?

Старик поджал губы:

– Какой же ты непонятливый.

– Идти на запад, на юг, на восток?

– Вот так и иди, куда я показую. Никуда не свертай. Аккурат к оврагу выйдешь. – Старик натянул кепку на лоб. – За подарок благодарствую. – И скрылся за кустами.

– А вы сами куда путь держите? – крикнул Максим.

В ответ послышался шелест листвы. И всё затихло.

Спрятав карту в рюкзак, Максим посмотрел на приятелей. Олег со скучающим видом теребил шнурок на ветровке. Андрей, не заботясь о подошве дорогущих кроссовок, пытался раздавить шишку.

– Давайте проверим, – предложил Максим. – То ли старик что-то путает, то ли картографы ошиблись. В наших картах не должно быть ошибок.

Андрей наигранно шмыгнул носом:

– Я хочу домой.

– Скоро футбол, – напомнил Олег.

– Мы туда и обратно, – уламывал Максим. – За десять минут управимся.

Они вернулись на поляну, проложили через неё тропинку и ступили под сень деревьев.

Максим уверенно шёл вперёд, не теряя из вида солнце, изодранное кронами в клочья. Лишь раз изменил направление, огибая заросли крапивы. Очутившись на свободном от растительности пятачке, замедлил шаг. Замешкался возле сосны, мазнул пальцем по чёрному пятнышку на стволе:

– Кто-то затушил сигарету. – Присев на корточки, присмотрелся к хвойному настилу. Подковырнул сучком землю. – А вот и окурок.

– Ты тоже так делаешь, – прошептал Олег. – Странное совпадение.

– Глядите, что я нашёл! – крикнул Андрей и поддел носком кроссовки салфетку в грязно-розовых разводах. – Вроде бы кровь.

– Салфетка для остановки кровотечения, – задумчиво произнёс Максим.

– Твоя?

– Я не мусорю в лесу.

– Тогда Стрекозы.

– Это что получается? – озадачился Максим. – Он бросил вертушку и шёл со мной? И здесь получил в нос?

– Я же говорил! – сказал Андрей довольным тоном. – Твой Стрекоза – брехло. Сам наворотил дел, а тебя обвиняет.

Максим приблизился к малиннику. Потрогал сломанные ветки. Листья успели пожухнуть. Бросил взгляд на солнце и двинулся через колючие заросли, работая руками как пловец. Андрей и Олег ринулись следом, прикрывая лицо локтями. И чуть не свалили Максима с ног, налетев на него сзади.

– А старик-то прав, – произнёс он, стоя на краю обрыва.

~ 7 ~

– Мать твою, – прошептал Андрей.

Олег одёрнул его:

– Мал ещё ругаться. – И забегал глазами по глубокому оврагу.

Лежащие на дне мёртвые птицы – совы, пеночки, дрозды, дятлы… – походили на пластмассовые игрушки: не наблюдалось признаков разложения, перья тускло поблёскивали, глаза-стекляшки отливали всеми оттенками зелёного, жёлтого, красного. Кое-где из земли проклёвывались тонкие, слабые травинки. Ближний склон оврага, застланный колючим ковром из порыжелой хвои, был пологим. Из противоположного склона – крутого, усеянного прошлогодней листвой, – выпирали корни деревьев.

– Что это такое? – вновь послышался шёпот Андрея.

– Тебе же сказали: птичий погост, – ответил Максим и карандашом поставил крестик на карте. В чертёж закралась ошибка. С ней он разберётся позже.

– Всему должно быть объяснение. Птицы мрут не просто так. Здесь наверняка повышенная радиация.

– Мы в заповеднике, – напомнил Олег Андрею и оттащил его от края оврага, опасаясь, что земля под ногами обвалится.

– Обнаружили здесь что-то опасное и закрыли, будто заповедник, – бормотал Андрей. – А правильнее было навесить жёлтых табличек с чёрными лепестками, отыскать и уничтожить источник радиации.

– Вытри пот со лба, успокойся, – насмешливо проговорил Максим, пряча карту в рюкзак. – Стали бы разбивать в опасной зоне детский оздоровительный лагерь?

– Сколько до него километров?

– Чуть больше двадцати.

Андрей поджал губы:

– Ну не знаю.

– Дыши глубже, нет здесь никакой радиации, – сказал Максим и, присев на корточки, набрал пригоршню земли. – Я свалился в овраг.

– Ты вспомнил! – обрадовался Олег.

– Нет, не вспомнил. Я не просто упал, а скатился кубарем и проехался лицом по земле. Иначе откуда у меня появились ссадины на щеке и гуля на лбу?

– Как ты умудрился упасть? Рот раззявил?

– Стрекоза столкнул, – выпалил Андрей.

Олег вскинул руку, будто собирался дать пареньку затрещину:

– По гадальнику давно не получал?

Андрей со смехом отскочил в сторону.

Максим встал в полный рост. Отряхивая ладони, кивком указал на овраг:

– Мои сигареты.

– Где? – прищурился Олег. Рядом с дохлой вороной разглядел красно-белую пачку. – А да, вижу.

Андрей удивлённо уставился на Максима:

– Ты куришь?

– Бросил.

– И правильно сделал. Как будущий учёный, могу сказать, что никотин оказывает пагубное влияние на клетки мозга, которые отвечают за память.

– Не в этом дело. После больничных пилюль тошнит от табачного дыма.

Андрей состроил рожицу:

– А самому силы воли не хватило. Эх ты… – Пытаясь рассмотреть пачку, вытянул шею. – Уверен, что твои?

– В тот день я вернулся домой без сигарет. Где-то выпали. А в овраге лежит «Мальборо». Я курю только такие. Пару раз пытался перейти на другую марку, сразу кашель.

Андрей хохотнул:

– Самая раскрученная марка, лидер продаж. Кто угодно мог обронить.

– Если откроешь пачку, то увидишь, что сигареты перевёрнуты вниз фильтром. Я всегда так делаю.

– Зачем?

– Руки зачастую грязные, хватаешься за фильтр, потом в рот – противно. И угостить кого-то можно. Не переживаешь, что фильтры облапают.

– Никогда бы не придумал, – пробормотал Андрей. – Давай проверим.

Максим пожал плечами:

– Давай. – И боком, ловко переступая ногами, стал спускаться в овраг.

Андрей последовал его примеру, но споткнулся и по инерции побежал вниз, выпучив глаза и вопя во всё горло. Максим едва успел схватить его за кофту. Олег решил не рисковать, сразу сел на край обрыва и съехал по склону, как с горки, о чём тут же пожалел: в задницу впились сухие острые хвоинки.

Чертыхаясь, Олег встал, отряхнулся; теперь еловые иголки вонзились в ладони. Оттянул джинсовую ткань от ягодиц, борясь с желанием запустить руку в штаны и почесать пятую точку. Не понимая, почему приятели не двигаются с места, выпрямил спину:

– Проверяйте уже! – Посмотрел, куда смотрят они, и прошептал: – Мать честная…

Вся растительность на обоих краях оврага тянулась не к небу, а клонилась в одну сторону, будто верхушки деревьев и кустарников притягивало к земле магнитом. Неестественно удлинённые стволы и ветви не имели чётких очертаний, словно художник прошёлся по картине влажной кистью и не успевшие высохнуть краски расплылись. Даже воздух казался слоистым. Нерезкий фон и размытость контуров вызывали лёгкое головокружение, какое обычно возникает на карусели, когда она движется слишком быстро и сложно сконцентрировать взгляд на каком-то предмете.

К горлу подкатила тошнота. Олег провёл ладонью по пересохшим губам:

– Мистика.

– Оптическая иллюзия, а не мистика, – произнёс Андрей учительским тоном. – Любое визуальное восприятие нашего окружения, которое не позволяет видеть горизонт или воду, может быть ошибочным.

Олег взглянул исподлобья:

– Каждый день такое видишь?

– Вижу впервые. Но учёным верить в мистику противопоказано.

– Ну и верь своим книжкам, а я верю своим глазам.

– Не спорь, Олег, – отозвался Максим. – Я тоже впервые с таким сталкиваюсь, но Андрюха прав: обман зрения. Знаешь, что такое отвес?

Андрей опередил Олега с ответом:

– Грузик на верёвке или нитке. По нему определяют вертикаль. Мы с дедушкой обои клеили по отвесу.

– Молодец! – похвалил Максим. Порывшись в рюкзаке, вытащил брелок с ключами от квартиры и поднял руку. – Цепочка, правда, коротковата… Ну да ладно. Она перпендикулярна земле. Видишь?

– Вижу, – буркнул Олег, поглядывая на самодовольное лицо Андрея.

– А теперь смотри на цепочку так, чтобы за ней оказалось дерево.

– Какое дерево?

– Любое.

Олег присел:

– Подними руку выше.

– Ну что? Дерево наклонено или растёт ровно?

– Вроде бы ровно. – Олег почесал задницу. – Ничего не понимаю.

Посмеиваясь, Максим спрятал ключи в рюкзак, взглянул на наручный компас. Покрутился на месте:

– Куда ни повернись, везде север.

– Здесь крупное скопление железных руд, – отчеканил Андрей.

Максим посмотрел на него с неподдельным уважением:

– Ты где учишься?

– На физико-математическом. Окончил первый курс.

– Молоток!

Андрей раскраснелся от гордости:

– А ещё здесь перепады плотности воздуха. Он лежит слоями. Но в этом я плохо разбираюсь.

– Ну хоть в чём-то… – пробубнил Олег и бросил взгляд на мутное, будто затянутое целлофаном небо. – Пора дёргать отсюда. Погода портится.

Максим поднял пачку, открыл клапан и показал Андрею «носики» сигарет.

Андрей кивнул:

– Твои.

Спрятав пачку в накладной карман на колене, Максим направился к склону. Олег последовал за ним, нервно пощёлкивая пальцами:

– И всё равно не понятно, как ты свалился в овраг. Бежал сломя голову, что ли?

Максим остановился:

– А вот это действительно загадка.

– Был туман! – воскликнул Андрей.

– Прекрати, – сморщился Олег. – В докладной ни слова о тумане.

– И я такого не помню, – поддакнул Максим.

– Вы поглядите, какой тут необычный воздух! – Андрей раскинул руки и покружился. – Вечером и утром при перепаде температуры слои смешиваются и образуют дымку. Я в этом плохо разбираюсь, но мне так кажется.

– Вполне возможно, – задумался Максим. – Наверняка была плохая видимость.

– Давайте дождёмся вечера и проверим.

Олег взглянул на Андрея искоса:

– А как же футбол?

– В записи посмотрим. Ну пожалуйста, дядя Олег! Тут так интересно!

– И будем ехать по лесу в потёмках? Ну уж нет!

Андрей повернулся к Максиму и соединил ладони перед грудью:

– Пожалуйста!

– Перед твоим отцом за тебя отвечаю я, а не Максим! – занервничал Олег.

– Ладно. – Андрей упрямо вздёрнул подбородок. – У меня есть ещё одна версия.

– Ни одна твоя версия…

– Пусть скажет, – перебил Максим.

Андрей возбуждённо заговорил, сопровождая слова выразительными жестами, будто описывал то, что приключилось с ним лично:

– Представь: ты падаешь в овраг, в голове шумит, кругом туман, компас не работает, но ты этого не знаешь. Не сообразил сразу.

– И что?

– Ты перепутал склоны и полез туда. – Андрей указал на корягу, лежащую на краю обрыва.

– Фигня полная, – с досадой вымолвил Максим.

– Дело твоё, но я бы проверил.

Олег понимал, что Максиму крайне важно во всём разобраться здесь и сейчас, решить задачу с двумя неизвестными: почему он избил пилота и что произошло за две минуты, проведённые в лесу. В этом крохотном временном отрезке скрыта причина его странной амнезии. Олег понимал это и был готов идти с другом до конца… но в душе разрасталась необъяснимая тревога. Хотелось побыстрее вернуться к машине и вдавить педаль газа в пол.

– Не слушай его, Максим. У мальца разгулялась фантазия.

Однако Андрей уже лез по крутому склону, цепляясь за торчащие из земли корни деревьев. На полпути нога поехала вниз вместе с пластом прошлогодней листвы. Рука соскользнула с замшелой древесины. Ещё мгновение, и Андрей сорвался бы в овраг, если бы Максим не проявил сноровку. Он, подобно опытному скалолазу, быстро вскарабкался до паренька и подставил под его ягодицы плечо.

– Видишь корень справа? Дотянешься?.. Хватайся не пальцами, а всей ладонью. Теперь подтягивайся и хватайся за тот, что слева. Не скреби носками листья, ставь ногу ровно, всей стопой. Вдавливай листья в землю. Давай-давай, вперёд! Не притворяйся слабым.

Наблюдая за ними со дна оврага, Олег почувствовал дрожь в коленях.

Наконец Андрей выбрался на край обрыва и, запрокинув голову, победоносно вскинул руки:

– Юху!

– Отойди от края! – потребовал Олег.

Андрей попятился и вдруг вскричал:

– Зараза!

Олег занервничал:

– Что там?

– На сук напоролся.

– Вот же ж блин! Говорил же, пора домой!

Снизу было видно, как Максим усаживает Андрея на корягу, закатывает на его ноге штанину, снимает со спины рюкзак.

– Сильно поранился? – всполошился Олег. – Чего молчите?

Максим спустился до середины склона и, обхватив изгиб корня одной рукой, другую протянул Олегу:

– Теперь ты.

– Ну уж нет!

– Андрюха прав: я перепутал в тумане склоны.

– Не может быть!

– Сам в шоке. Залезай, кое-что покажу.

Немного погодя Олег без сил плюхнулся рядом с Андреем на вывороченный с корнями пень. Негнущимися пальцами вытер с виска струйку пота и уставился на кровоточащую рану на голени паренька:

– Ох, ни хрена себе!

– Штаны порвал, – шмыгнул носом Андрей.

– Кто тебе виноват? Вечно суёшься куда не надо.

Максим поставил ногу рядом с ногой Андрея, выдернул штанину из высокого голенища ботинок и завернул кверху. Побледневший шрам на икре Максима оказался на уровне рваной раны на ноге юнца.

– Я, как и Андрюха, напоролся на эту самую корягу. И ещё… Олег, ты сел на мою метку.

Олег встал. На коре действительно просматривались две зарубки, одна под другой.

– Как же ты успел за две минуты побывать здесь и вернуться к вертолёту? – Олег провёл пальцем по выемкам в древесине. – Чудеса чудесатые!

– Чудеса, – согласился Максим и вытащил из рюкзака аптечку.

~ 8 ~

Лес погрузился в беспробудный сон. Не трещали сороки, не шебаршили в траве зверьки, не пищал гнус, не трепетала листва, чуткая к малейшему движению воздуха. Сам воздух – мутный, серый – сочился сквозь просветы в кронах, обволакивал деревья, слоями стелился над землёй.

Максим петлял между соснами и осинами, осматривая стволы. Иногда скрывался в кудлатых зарослях, и у Олега замирало сердце: а вдруг приятель отойдёт слишком далеко и забудет, что в лесу он не один? Пятнистая куртка вновь появлялась в поле зрения, и Олег мысленно потешался над своими страхами.

Андрей надавил ладонями на уши и прошептал:

– Тихо-то как. В ушах словно вата. – Скользнув задом по коряге, прижался плечом к плечу Олега. – Сидим как на кладбище.

Олег невольно покосился на овраг с мёртвыми птицами:

– Не каркай.

Сигнал о низком заряде аккумулятора прозвучал раскатом грома. Вздрогнув, Андрей суетливо вытащил из кармана штанов телефон, едва не выронив его из пальцев:

– Какого хрена?

– Не ругайся.

– Недавно было шестьдесят процентов! Почему так быстро разрядился?

Олег достал телефон из ветровки, понажимал на боковые клавиши и показал Андрею тёмный экран:

– Мой сдох и даже не пикнул. И это при том, что я никуда не звонил.

Андрей язвительно усмехнулся.

– Над чем смеёшься? – смутился Олег. – Я не туда нажимаю?

– У нас мобильники одинаковые.

– И что?

– Давно купили?

– Тесть подарил на День защитника.

– А мне отец. Тоже на День защитника.

Олег дыхнул на стекло:

– Значит, дорогая вещица.

– Значит, конфискат.

Протирая дисплей рукавом, Олег хмыкнул:

– Ну ты даёшь.

– Наши телефоны из одной партии. Не верите?

– С чего ты взял?

– Ваш тесть дружит с моим отцом. Друзья иногда делятся добычей.

– Ну и ладно, – произнёс Олег, пряча телефон в карман куртки. – Подарок всё равно дорогой.

Андрей вытянул ногу:

– Кроссовки – конфискат. Спортивный костюм – конфискат. Теперь выясняется, что и телефон – конфискат.

– А какая разница?

– Никакой, – проговорил Андрей с наигранным равнодушием и ковырнул пальцем дыру на штанине. – За порванные штаны отец выест мне мозг чайной ложечкой, словно он вывалил за них мешок денег.

– Я скажу, что это я зацепил палкой.

– Так он и поверит.

Олег посмотрел на Андрея украдкой. На бледном лице веснушки казались выпуклыми. Тонкие губы нервно подрагивают. Глаза как солнечные зайчики – туда-сюда, туда-сюда. Знать бы, чего он боится больше: предстоящего разговора со строгим родителем или непривычной тишины, от которой закладывает уши.

Повинуясь отцовскому инстинкту – успокоить и поддержать ребёнка, – Олег обнял Андрея за угловатые плечи:

– Нога болит?

– Нет.

– Повязка не туго?

– Нет.

– Хочешь чего-нибудь пожевать?

– Пожуём на обратной дороге. – Андрей улыбнулся. – Спасибо, дядя Олег.

– Тогда терпи до машины. Твоя мама собрала тормозок, а я забыл в багажнике. Наверняка твои любимые пирожки.

Андрей беззвучно посмеялся, бегая глазами по зарослям. Заметив мелькнувшую куртку Максима, облегчённо выдохнул:

– Что он ищет?

– Свои метки.

– Думаете, найдёт?

– Пусть ищет.

– А как же футбол?

Олег покачал головой:

– Плевать на футбол. Не хочу снова сюда ехать. Он парень упёртый, просто так не успокоится. Если ничего не найдёт, опять потянет меня с собой. История на самом деле запутанная.

– Злости не хватает! – выпалил Андрей.

– На Максима?

– На Стрекозу. Ведь понятно же, что врёт. А диспетчер его покрывает: изменил в журнале время выхода на связь. Не мог Максим за две минуты отлупасить пилота, дойти сюда, свалиться в овраг, перепутать склоны, пойти не в ту сторону, сообразить, что идёт не туда, и вернуться. Тут явно какая-то подлянка.

Олег хлопнул ладонью себя по лбу:

– Твою ж дивизию! Надо было время засечь! Сейчас засеку, потом прикинем навскидку. – Засучил рукав. Посмотрев на часы, присвистнул. – Ну надо же, стоят.

– Батарейка села, – предположил Андрей, наблюдая за Максимом.

– Да нет же. Механические.

Андрей взглянул на часы Олега:

– Старьё.

– Память об отце.

– А ну-ка, ну-ка! – Андрей провёл пальцем по стеклу с едва заметной трещинкой. – Отличные часы! Не разглядел сразу. Я бы такие тоже носил.

Олег шутливо щёлкнул его по носу:

– Хамелеон. Я и сам знаю, что старьё. Выбросить жалко.

Андрей достал из кармана мобильный:

– Половина второго. – Сверился с часами Олега. – У вас тоже половина второго. Минута в минуту. А! Понял! Секундная стрелка залипает. Отдайте в ремонт, пусть механизм почистят.

– Ну что, мужики, пошли? – проговорил Максим, возникнув из зарослей.

– Неужели нашёл? – удивился Олег.

– Первая метка на коряге. – Максим указал в гущу леса. – Там вторая. За ней третья. Все на одной линии. Это подтверждает твою догадку, Андрюха. Я перепутал склоны из-за тумана.

Андрей свёл белёсые брови:

– Не понял. Как связаны метки с туманом?

– Когда плохая видимость, я ставлю на стволах засечки и не меняю направление. Если есть засечки и все они на одной линии, значит, был туман. Компас здесь тоже не работает, поэтому идём прямо и никуда не сворачиваем.

Максим шёл уверенным размашистым шагом, ломая подошвами ботинок сухие ветки, отклоняясь от острых сучьев, огибая колючие кусты. И непременно возвращался на видимый только ему прямой путь. Олег и Андрей старались не отставать; дыхание сбивалось, пот застилал глаза, ноги гудели от напряжения.

– Вот шпарит! – пробубнил Андрей. – И даже метки не ищет.

– Он же сказал: надо идти прямо.

– Вы слышали о «фокусе правой ноги»?

Олег недовольно крякнул:

– Не начинай.

– Один шаг всегда короче другого. Вот почему люди, которые заблудились в лесу, ходят по кругу. Неспособность человека держаться прямого направления объясняется несимметричным строением тела. Человек делает одной ногой шаг шире, лодочник гребёт одной рукой сильнее. А теперь добавьте плохую видимость. И куда этот лодочник догребёт?

– Помолчи, – простонал Олег.

– Ему только кажется, что он идёт прямо, – прошептал Андрей, неотрывно глядя Максиму в спину. – Компас не работает, карте верить нельзя, связи нет. Мне страшно. А вам?

Олег взял его под руку:

– Хочешь расскажу, как мы с ним познакомились?

– Спрашиваете. Конечно хочу!

– Я провалился в заброшенную штольню.

– Как это?

– А вот так, – усмехнулся Олег. – Приехал в деревню мать проведать. Места там грибные. Решил насобирать, чтобы мама в печи посушила. Взял корзину, взял рюкзак и пошёл. Когда начало смеркаться, пошёл обратно. И ухнул в яму. Корзинку выронил, когда за куст хватался. Упал навзничь, аккурат на рюкзак. Если бы не грибы в рюкзаке, убился бы насмерть. Спину сильно зашиб, пару рёбер сломал. Кричать не могу, карабкаться наверх не могу. Меня нашли на третий день.

Андрей посмотрел на Олега с восторгом:

– Ничё себе!

– Знаешь, кто нашёл?

– Максим!

Тот оглянулся:

– Чего?

– Ничего-ничего, – произнёс Олег. – Мы просто болтаем. – Притянул Андрея к себе и продолжил: – Представь: вокруг чащоба дремучая, ни полянки, ни просвета. А он разглядел с вертолёта чёрную дыру в земле и рядом корзину. Лежу я в штольне и слышу: вертолёт пролетел, вернулся. И кружит, кружит. Тогда я понял, что меня найдут.

– Вот так история! – воскликнул Андрей. – Я думал, такое бывает только в кино. – Посмотрел по сторонам. – Дядя Олег… а лес-то другой.

Вокруг папоротники. Искривлённые стволы деревьев покрыты лишайниками, как коростой. С ветвей лохмотьями свисала паутина. Кустарники походили на гигантских ежей. Под ногами пружинил порыжелый мох.

Максим сбавил шаг. Потом пошёл ещё медленнее и остановился. Олег и Андрей сровнялись с ним и увидели почерневший штакетник с закрытой калиткой. Ограда соединяла два засохших дерева и словно выходила из толстых стволов. Крайние штакетины калитки и забора скреплял ржавый хомут.

– Был здесь? – обратился Олег к Максиму.

– Не помню, – ответил тот, бегая глазами по зарослям. – Но чувство какое-то странное.

– Какое?

– Сам не пойму.

– Я читал, что в этих краях обитали староверы, – подал голос Андрей и, всматриваясь в просветы между лиственницами, вскинул руку. – Что это? Видите?

Олег напряг зрение:

– Вроде бы доски.

– Крыша, – предположил Максим.

– Неужели до сих пор здесь живут? – удивился Андрей. – Давайте проверим. А? Максим, дядя Олег! Ну пожалуйста!

Они двинулись цепью в сторону то ли крыши, то ли нагромождения досок. Шагая последним, Олег потёр затылок – появилось чувство, что за ними кто-то наблюдает. Еле сдерживая нервную дрожь, оглянулся. Ни покачивания веток, ни движения воздуха. Окружающий мир казался неживым – статичная трёхмерная картина.

Максим замедлил шаг и тоже оглянулся. Резко повернул голову в одну сторону, в другую, снова посмотрел на штакетник с закрытой калиткой.

– Заметил что-то? – спросил Олег.

– Показалось. – Максим поправил на плече ружьё и продолжил путь.

Они перелезли через поваленное дерево, пересекли поросшую орешником ложбину и пригнулись за раскидистым кустом. Сквозь ветви виднелась бревенчатая изба на двух пеньках-сваях. Перекосившееся крыльцо без перил. К дверце чердака приставлена старая деревянная лестница.

– Никто тут не живёт, – заключил Олег и, осмелев, выпрямил спину. Встречаться со староверами ему совсем не хотелось.

– Стойте здесь, – велел Максим. – Я сам проверю.

– Э нет! Мы с тобой! – возразил Андрей. Выйдя из-за куста, что-то поднял с земли. – Гляньте, что я нашёл! – Повертел в руке охотничий нож. – Ничего себе! С таким только на зверя.

– Я был здесь, – заявил Максим.

Олег обрадовался:

– Ты вспомнил, да?

– Нет, не вспомнил. Это мой нож. На клинке мои инициалы.

Андрей осторожно провёл пальцем по гравировке на металле:

– «МВ». Спорить не буду. Твои инициалы. – И отдал оружие Максиму.

Тот расстегнул куртку, вложил нож в специальное крепление на жилете:

– Теперь я ещё больше запутался. Ладно… я лоханулся и перепутал склоны. С этим уже разобрались. Но как я успел побывать здесь и вернуться к вертушке за две минуты?

– Загадка, – отозвался Олег.

– Врёт твой Стрекоза, – буркнул Андрей. Шагнул вперёд и замер, глядя вверх. – Если бы я увидел такое в городе, то сказал бы, что где-то на стройке работают сварщики. Но тут не город. И сварщиков нет.

– Это разве не след от самолёта? – вымолвил Олег, рассматривая в небе окружность из чёрной дымки. – Как называется… О! Вираж!

– Самолёты вообще-то оставляют белый след, – заметил Максим.

– Я понял! – воскликнул Андрей. – Это энергетический столб!

Олег рассмеялся:

– А говорил, что не веришь в мистику.

– Это не мистика, а пока что неизученное явление. В интернете есть видео и фото. Правда, объяснений нет.

Максим поправил на плече ружьё:

– Стойте здесь! – Взбежал на крыльцо. Постучал в двери. – Хозяин, вы дома?

Выждав немного, взялся за ручку в виде бублика и потянул дверь на себя.

~ 9 ~

– Проверю чердак, – сказал Андрей и поставил ногу на нижнюю перекладину ветхой лестницы.

Олег схватил его за локоть:

– Стоять!

– Вы чего? – опешил Андрей.

– Ждём команды Максима. – Олег оглянулся. Пробежал глазами туда-сюда и вновь уставился на бревенчатое строение. – Мне не нравится эта избушка на курьих ножках.

– Детских страшилок наслушались? На самом деле история про Бабу-ягу намного страшнее детской сказки.

– Андрюха, помолчи! – взмолился Олег.

– Нет, вы послушайте. Это очень интересно! В преданиях дремучий лес символизировал смерть. Избушка без окон и дверей – это гроб. Его раньше ставили на столбы, которые окуривали дымом. Вот вам и курьи ножки. Баба-яга – это мертвец, который лежит в гробу. Поэтому её нос в потолок врос, то есть в крышку гроба. Одной ногой, здоровой, она стоит в мире живых. Костяной ногой стоит в мире мёртвых. Отсюда и фраза «одной ногой в могиле».

– Ты же не веришь в мистику.

– Древние люди верили.

Олег пристально посмотрел на Андрея:

– Существует хоть что-то, о чём ты не знаешь?

Тот улыбнулся:

– Скажите спасибо моему отцу. Он сделал всё, чтобы, кроме книжек и умных сайтов, у меня не было друзей. – Мягко высвободив рукав кофты из судорожно сжатых пальцев Олега, Андрей поднялся на крыльцо и вошёл в избу.

Олег считал себя выносливым человеком. Да, он запыхался, вспотел, но виной тому был быстрый темп, заданный Максимом. Всего лишь темп, к которому Олег оказался не готов. Если к энергичной ходьбе добавить ямки и бугры, коряги, сучки и упрямые ветки, норовящие отхлестать по щекам, а также бесконечные разговоры, от которых сбивалось дыхание, то несложно представить, как чувствовал себя Олег. Однако, ещё минуту назад, невзирая на усталость и одышку, он ни капли не сомневался, что сумеет пройти пять, десять, пятнадцать километров… Но за эту последнюю минуту что-то резко поменялось. На плечах словно мешок с песком. Тело тяжёлое, ноги неподъёмные. Сердце отстукивало в висках. И катастрофически не хватало воздуха. Олег смотрел на тёмный дверной проём, прыгал глазами по ступенькам и пытался найти в себе силы подняться на крыльцо.

– Чей это дом? – донёсся из избы голос Андрея. – Охотника?

– В заповеднике охота запрещена, – напомнил Максим. – Не знаю, для чего его построили, но точно не для жилья. Печки нет, лежака нет. Кострища я тоже не заметил.

Надсадно скрипнули половицы.

– Зачем тут эта крышка? – спросил Андрей. – Под домом нет погреба… Не открывается. Наверное, заклинило.

– Не рви жилы.

Послышались шаги.

– А колодец есть, – произнёс Андрей. – Какой-то странный колодец. Иди глянь.

Вновь скрипнули половицы, и повисла тишина.

Ощутив затылком неприятный холодок – будто сзади кто-то дыхнул, – Олег оглянулся. Не заметив ничего подозрительного, с трудом поднялся на крыльцо.

Снаружи изба представлялась более вместительной, чем оказалось на самом деле. Тесная, полутёмная комната. Из мебели – стол и два табурета, явно изготовленные много лет назад и только чудом не сгнившие. Всё покрыто мохнатой пылью. Углы затканы паутиной. В дальней стене единственное окно, забитое досками. Максим и Андрей стояли возле него, согнувшись, и смотрели в щели.

Не решаясь переступить порог (совсем некстати на ум пришли слова Андрюхи, что избушка – это гроб), Олег поинтересовался:

– Что там?.. Чего молчите? – Пересилив себя, приблизился к приятелям и приник лицом к просвету между тесинами.

В нескольких шагах от избы находился древний колодец. На краю сруба деревянная бадья, окованная металлическими полосами. С поворотного бревна – для спуска и подъёма ведра – свисал огрызок цепи и размеренно покачивался, словно маятник часов.

Сглотнув ком в горле, Олег прошептал:

– Ветра нет, а цепь качается.

– Полное безветрие, – поддакнул Андрей. – Тут явно магнитная аномалия. Без приборов не разберёшься. – Отступив от окна, прижал ладонь к животу. – Идёмте уже обратно.

– Давайте осмотрим округу, – предложил Максим. – Вдруг найдём ещё что-то.

– Вот честно, ты страдаешь хернёй. И мы с тобой вместе.

Олег осадил паренька:

– Андрюха! Не ругайся!

– Херня, к вашему сведению, на латыни означает «грыжа», – протараторил Андрей. – Этот диагноз врачи ставили детям зажиточных мещан, чтобы те не служили в армии. В конце девятнадцатого века в России каждый пятый богатенький сынок официально страдал хернёй.

– Хватит умничать!

– Стрекоза и диспетчер сговорились. Неужели не понятно? Командиру проще свалить всё на Максима, чем провести нормальное расследование. А врач долбо… не буду ругаться. У тебя не психическая травма, Максим, а обычная травма головы. Мой совет, топай в прокуратуру и пиши на них заявление. Я скажу отцу, там с ними разберутся. – Сморщив нос, Андрей втянул воздух сквозь зубы. – Живот крутит. Вы брали туалетную бумагу?

– А ты, Андрюха, лопушком, – съязвил Олег. – Или в интернете этому не учат?

Максим полез в рюкзак:

– Салфетки подойдут?

Выхватив из его руки пачку бумажных салфеток, Андрей пулей вылетел из избы.

– Далеко не уходи! – крикнул Максим. – Ты слышишь?

– В небе звёздочка горит – это питерский «Зенит»! – донеслось снаружи.

– С ним не соскучишься, – хмыкнул Максим. Затянув ремни, закинул рюкзак на плечи. – Пройдёмся вокруг избы, пока малец свои дела делает.

Не потрудившись смахнуть с табурета пыль, Олег сел:

– Я тебя здесь подожду.

– Устал?

– Голова плохо варит, и в сон клонит. Я проснулся задолго до рассвета, не выспался. И от походов отвык.

– Ты точно в порядке?

Олег вымучил улыбку:

– В порядке. Иди.

Максим вышел на крыльцо. Скользнул взглядом по кустарникам:

– Андрей!

– Да здесь я, здесь, – долетело из зарослей.

Сойдя с крыльца, Максим потряс приставленную к чердаку лестницу, проверяя на прочность. Осторожно взобрался по трухлявым перекладинам, открыл дверцу. В нос ударил гнилостный запах. Темно и тихо.

Затворив дверцу, Максим спустился и снова окликнул Андрея:

– Чего так долго?

Из-за куста послышалось:

– Дай подумать спокойно.

Максим обошёл избу и приблизился к колодцу. Поймал вихляющий из стороны в сторону холодный и шершавый на ощупь обрывок цепи. Помедлив, отвёл руку. Соединённые между собой звенья больше не двигались. Максим взял с угла сруба деревянную бадью, покрутил-повертел, рассматривая. Тяжёлая. Плотно подогнанные дощечки источены жуком-короедом. Металлические полосы сильно изъедены ржавчиной. Бадьёй давно не пользовались. Поставив её на землю, Максим заглянул в колодец: глубокий, ни воды, ни дна не видно. Бросив в чёрную яму шишку, прислушался. Ни звука.

– Хватит страдать хернёй, – прошептал Максим и направился к избе.

До слуха донёсся тихий всплеск. Максим застыл. Шишка упала в воду… Какой же глубины колодец? Но не эти мысли мешали Максиму обернуться. Он всем своим существом чувствовал присутствие чего-то невидимого, неосязаемого. Цепляясь взглядом за доски на окне, убеждал себя, что всплеск ему почудился, а колкие мурашки разбегаются по телу не от страха, а от того, что в лесу резко похолодало. Иначе как объяснить возникший при выдохе парок?

Звякнули железные звенья, раздался глухой стук. Максим медленно повернул голову. Обрывок цепи мерно раскачивался, свисая с поворотного бревна. Бадья стояла на прежнем месте – на углу колодца.

– Кто здесь? – спросил Максим, вмиг охрипнув. Попятился к избе, озираясь. Натолкнулся спиной на бревенчатую стену. Постоял, пытаясь уловить малейшее колыхание ветвей и листьев. – Андрей! Ты где?

С другой стороны избы донеслось:

– Тута я, тута!

Максим быстро вернулся в избу.

Олег сидел на табурете, сложив на столе руки и уронив на них голову.

– Тебе плохо? – Максим похлопал его по загривку. – Олег!

– Я сплю.

– Уходим!

– Ещё минутку.

– Вставай! – Подхватив Олега под мышки, Максим заставил его подняться.

Олег качнулся, как тряпичная кукла, и снова хотел сесть:

– Всего минутку.

Удерживая его за талию, Максим поправил сползший с плеча ремень ружья:

– Андрей! Где тебя черти носят?

– Да иду я, иду. – Скрипнуло крыльцо. Андрей переступил порог избы. – Дядя Олег?..

– Помоги, – попросил Максим. – Не выспался бедолага, устал.

Едва Андрей шагнул вперёд, как дверь захлопнулась. От неожиданности паренёк подпрыгнул.

Вздрогнув, Олег мигом проснулся и проговорил со злостью:

– С ума сошёл?

– Это не я, – пролепетал Андрей. – Она сама.

Дверь позади него вдруг стала отдаляться. Изба, прежде тесная, узкая, раздалась в ширину и длину.

Чтобы не пугать парнишку, Максим сказал тихо:

– Андрюха, стой на месте.

Но тот, похоже, что-то увидел. Лицо вытянулось и побелело. Веснушки словно присыпало мукой. Челюсть отвисла. Глаза размером с царский пятак, взгляд направлен Олегу и Максиму за спину. Они оба заторможенно, будто во сне, оглянулись. Окно оказалось не рядом, а в пяти или шести шагах. Возле него темнели три силуэта. Очертания размытые, и не понятно, кто стоит в полумраке и смотрит в щели между досками. Было в силуэтах нечто знакомое. Телосложением и ростом они напоминали Максиму приятелей и его самого. Тени?..

Олег сделал судорожный вдох, воздух со свистом хлынул ему в глотку. Те трое, у окна, не двинулись с места, только их шеи начали скручиваться жгутами, поворачивая головы.

Максим уставился на собственное лицо…

Андрей завопил и, чуть не сорвав двери с петель, сиганул из избы. Максим и Олег бросились следом, слетели с крыльца, не касаясь ботинками ступеней. Олег скрылся в зарослях. Андрей упал. Максим уцепился за воротник спортивной кофты, поволочил за собой:

– Вставай, мать твою!

– Ты видел? Нет, ты видел? – хрипел Андрей, суча ногами по земле.

Возникнув из-за куста, Олег схватил его за руку:

– Бежим!

~ 10 ~

Они кубарем скатились в ложбину. Барахтаясь в зарослях орешника, ползком добрались до противоположного склона. Вонзая пальцы в склизкий мох и ломая ногти, вскарабкались наверх. Влетели в гущу папоротников, перемахнули через поваленное дерево. Пронеслись между искривлёнными лиственницами и бурыми елями и опомнились уже возле старой изгороди.

Олег упёрся руками в колени:

– Дайте отдышаться.

Нервно пританцовывая, Андрей протараторил:

– Дышите быстрее, дядя Олег. Дышите быстрее!

Максим вскинул ружьё к плечу:

– Эй! Придурки! Надумали шутки шутить? – Крутнулся в одну сторону. В другую. – А я вот не шучу. Сейчас же выходите!

Забыв об одышке, Олег выпрямил спину. Андрей притиснулся к нему, завертел головой:

– Это он кому?

– Считаю до трёх, иначе стреляю! – гаркнул Максим, медленно поворачиваясь вокруг себя. – Один…

– За нами гнались? – прошептал Андрей.

– Кто? – отозвался Олег, озираясь.

– Ну эти…

– Два… – Максим снял ружьё с предохранителя. – Я предупредил. Пеняйте на себя.

Андрей заткнул уши и зажмурился.

– Максим, подожди, – попросил Олег.

– Чего ждать?

– Надо сначала разобраться, а не пулять куда попало. Опусти ружьё.

Прижимаясь щекой к прикладу и выискивая взглядом цель в чащобе, Максим прошипел:

– Ещё чего!

Олег переступил с ноги на ногу и громко произнёс:

– Мы просто гуляем по лесу и ничего плохого не делаем. Мы не любим, когда за нами следят. Если тут кто-то есть, покажитесь… Подайте хотя бы голос… Вы же понимаете, если вы прячетесь, мы можем решить, что вы задумали что-то дурное. Мой приятель сейчас выстрелит. Он метко стреляет. А я не хочу, чтобы случилась беда. – Выдержав долгую паузу, Олег пожал плечами. – Здесь никого нет.

Максим ехидно оскалился:

– Да неужели? А кто, по-твоему, открыл калитку?

Олег и Андрей одновременно оглянулись; калитка открыта, ржавый хомут висит на крайней штакетине изгороди.

– Она была закрыта? – растерялся Андрей.

Максим помрачнел как туча:

– А ты не видел?

– Нет.

– Ты издеваешься?

– Прости, я не обратил внимания.

– И я не обратил, – смутился Олег. – Хотя… Нет, не помню.

– И шнур кто-то забрал.

– Какой шнур? – промямлил Андрей.

Максим зыркнул на него и вновь прицелился в заросли:

– Выходи по одному! Я жду!

– Какой шнур? – спросил Олег. – Максим! Объясни по-человечески: какой шнур?

– Который я привязал к дереву.

– Когда?

– Вы решили меня разыграть?

Андрей шепнул Олегу в ухо:

– Кажется, он спятил.

Максим услышал. Опустив ружьё, подскочил к Андрею, свободной рукой схватил его за грудки:

– Ты решил меня разыграть? Да?

– Ты чего? – пролепетал Андрей.

– С понтом по нужде, а сам сюда?

От щёк паренька отхлынула кровь, из глаз вот-вот брызнут слёзы.

– Это не я.

Олег попытался образумить приятеля:

– Максим, успокойся.

Но тот навис над Андреем, как коршун над цыплёнком:

– Если я лежал в психушке – надо мной можно потешаться? Да? Ты так думаешь?

– Прекрати! – вскричал Олег и вцепился Максиму в рукав. – Я не видел никакого шнура. А калитка открылась сама. Пацан здесь ни при чём!

– Отпусти, пожалуйста. Я щас в штаны наложу, – проблеял Андрей, чуть не плача. И высвободившись, шмыгнул в кусты.

Максим скинул рюкзак на землю. Присев на корточки, расстегнул ремни, запустил руку во внутреннее отделение и изменился в лице:

– Ничего не понимаю.

– Что там? – насторожился Олег и уставился на моток оранжевого шнура в побелевших от напряжения пальцах Максима.

– Как же так? Я чётко помню, как протягивал шнур. Для вас протягивал. Боялся, вдруг снова всё забуду и вы не найдёте дорогу обратно.

– Максим, – произнёс Олег вкрадчиво.

– Я в порядке, – прозвучал не слишком уверенный голос.

– Ты запутался в воспоминаниях.

– Да… наверное, – кивнул Максим, заталкивая моток в рюкзак. Придвинул к себе ружьё. Отточенными движениями достал из магазина три патрона, ещё один вытащил из ствола. Поймав на себе взгляд Олега, проговорил: – От греха подальше. – И спрятал патроны в карман рюкзака.

Увязнув в ворохе мыслей, Олег сказал первое, что пришло на ум:

– Я разряжаю передёргиванием затвора.

– Ну и зря.

– Теперь против медведя у тебя только нож, – робко заметил Олег.

– Отпугнём ракетницей. – Максим надел рюкзак, поднял с земли ружьё. – Андрюха!

– Я тут, – откликнулся Андрей и вышел из-за куста.

Повисло молчание. Они смотрели друг на друга и не двигались. В голове крутились вопросы: кого они видели в избе, и все ли видели одно и то же? Умом понимали, что надо убираться отсюда поскорее, но не могли сбросить странное оцепенение. Словно неведомая сила удерживала их на месте и мешала говорить.

Олег провёл языком по пересохшим губам:

– Получилось?.. Андрюха, я тебя спрашиваю.

Андрей скроил страдальческую мину:

– Нет. Живот крутит, а сходить не получается. – Метнул взгляд на ружьё. – Можно я понесу? Мне не тяжело.

Максим отдал ему оружие и, стиснув ладонями наплечные ремни рюкзака, быстро пошёл вперёд. Олег и Андрей кинулись следом.

С ветвей засохших деревьев свисал лохмотьями лишайник. Из земли торчали корни, оплетённые ползучими растениями. Грязно-зелёные ели топорщили длинные иголки. Резные листья папоротника взрезали слоистый воздух. Косматые кустарники заплетали всё свободное пространство. И только над головой в прорехах крон серело небо. Под ногами пружинил со скрипом охристо-бурый мох, трещали сучки, и эти звуки казались неестественно громкими.

– Сто пятьдесят… – прошептал Андрей. – Двести.

– Что считаешь? – поинтересовался Олег и закашлялся.

– Шаги… Дести пятьдесят. Лес не меняется.

– Максим! Давай передохнём, – попросил Олег. – Дыхание спёрло.

– Ещё чуть-чуть. Мы почти на месте.

Тон, каким были произнесены слова, насторожил Олега. Он присмотрелся к товарищу. Максим шёл уже не так уверенно и постоянно смотрел по сторонам, что-то выискивая. А когда оглядывался, на лице читалось замешательство.

– Триста шагов, – пробубнил Андрей. – Где этот чёртов овраг?

Максим резко остановился. Олег и Андрей сровнялись с ним и уставились на изгородь с открытой калиткой. Впереди, в просветах между лиственницами, виднелась крыша избы.

Содрогаясь в ознобе, Олег обхватил себя за плечи:

– Это как понимать? Мы сбились с дороги?

– Мы нигде не сворачивали, – заверил Максим.

Андрей прижал ладонь к животу:

– Я сейчас. Только никуда не уходите. – И нырнул в кусты.

– Как так получилось? – вновь спросил Олег.

Всматриваясь в чащобу, Максим пожал плечами:

– Сам не понимаю. – Подошёл к сосне. – Вот моя засечка. – Указал вперёд. – И там моя засечка. За ней ещё одна. У меня хорошая зрительная память. Можешь сам проверить.

– Не уходите! – послышалось из кустов.

Максим успокоил паренька:

– Без тебя не уйдём. – Достал из рюкзака шнур и одним концом обвязал ствол. – Так мы точно не ошибёмся.

– Сколько в мотке метров? – спросил Олег.

– Двести.

– А до оврага?

– Триста. Может, чуть больше. Там уже не заблудимся.

Из кустов появился Андрей. Пряча не распакованную пачку салфеток в карман, вымолвил с виноватым видом:

– Живот крутит, а сходить не могу.

– Беритесь за шнур, – велел Максим, – и следите, чтобы всё время было внатяжку.

В этот раз они шли медленно. Максим удовлетворённо щёлкал языком, когда обнаруживал очередную засечку. Перекидывал шнур через кустарники, из-за которых приходилось менять направление. Оглядывался, чтобы проверить, прямо ли они идут. Ярко-оранжевый шнур, натянутый словно струна, хорошо просматривался среди зелёной и бурой растительности.

Когда моток закончился, Максим привязал конец к грязно-белой берёзе. И они втроём помчались, объятые нестерпимым желанием оказаться как можно дальше от этого места.

Немного погодя Олег отстал. Глядя в спины приятелям, привалился к дереву:

– Подождите, отдышусь малость.

Максим вернулся, подхватил его под руку, потянул вперёд:

– Давай, Олег, ну же! Ещё чуть-чуть.

Послышался крик Андрея:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Максим и Олег подбежали к нему и встали как вкопанные. Перед ними чернела изгородь с открытой калиткой.

– Что происходит? – просипел Олег. – Максим! Ты что-нибудь понимаешь?

Почёсывая затылок, Максим повернулся вокруг себя:

– Похоже, здесь блудное место.

– А нечисть нас водит по кругу? – Олег издал булькающий смешок и обратился к Андрею: – Что ты говорил про «фокус правой ноги»?

Андрей вздрогнул:

– Компас не работает, сотовый не ловит, карта врёт. Вот попали!

Максим отвязал конец шнура от сосны, дёрнул, проверяя натяжку, и шнур безвольно упал на землю.

– Я ещё никогда в жизни так не боялся, – надрывно звякнул голос Олега.

– Я плохо привязал его к берёзе. Узел слабый, и всего-то, – сказал Максим, стараясь хотя бы внешне выглядеть спокойно.

От него зависели жизни друзей, а паника – плохая подруга.

– Максим, напряги память! – взмолился Андрей. – Как ты отсюда выбрался?

– Мы зря побежали, – сетовал Олег. – Надо было идти по засечкам. Давайте попробуем ещё раз.

Сматывая шнур, Максим приблизился к изгороди, ногой открыл калитку до упора. Закрыл опять-таки ногой. Снова открыл. В голове заворочались смутные воспоминания.

Андрей всплеснул руками:

– Вспомнил! Курьей ножкой называли дорожную развилку, дурное и опасное место, где собиралась нечисть. Мы на этой развилке. Покружим, покружим и вернёмся в избу. Избушка Бабы-яги – это гроб.

Максим посмотрел на него исподлобья:

– С тобой всё в порядке?

– Нет.

– Ружьё не потеряй.

Андрей стиснул в ладонях перекинутый через плечо ремень:

– Не потеряю.

– А я говорил, не надо сюда ходить, – бормотал Олег, нервно щёлкая пальцами. – Но вы же не слушаете старших. Приключений захотелось? Получите и распишитесь.

– А кто говорил «пусть ищет»? – начал Андрей.

– Хватит! – прикрикнул Максим. Затолкал моток шнура в рюкзак. – Идите за мной. Уходим через калитку.

Олег и Андрей обменялись озадаченными взглядами, но переспрашивать не стали. И вслед за Максимом прошли через проём в изгороди.

Какое-то время они шли между лиственницами и высокими папоротниками. Прикрывая лица руками, пробрались через малинник. Чертыхаясь, пересекли участок, поросший крапивой. И прищурились от яркого света.

– Охренеть… – выдохнул Олег.

Перед ними раскинулась поляна. Та самая поляна, на которую, как утверждал Максим, когда-то приземлился поисковый вертолёт.

– Мы вышли? – спросил Андрей и, бросив ружьё, повалился в траву. – Мы вышли. – Заколотил кулаками по земле. – Мы вышли!

– Ничего не понимаю, – прошептал Олег и уселся рядом с Андреем.

– Я тоже, – поддакнул Максим.

– А где овраг?

– Наверное, сзади.

– Ничего не понимаю, – повторил Олег.

Максим опустился на корточки, сорвал одуванчик, размял в пальцах жёлтую головку:

– Знаете, где мы были?

– В аномальной зоне! – выпалил Андрей.

– В точку! За оврагом аномальная зона. Иных объяснений тому, что произошло, я не нахожу.

– Как я сразу не догадался? – рассмеялся Андрей. – У нас в университете есть общество аномалистов. Я ходил туда пару раз…

– Сверим часы? – перебил Максим и, отряхнув ладони, вытащил из кармана кнопочный мобильный телефон устаревшей модели. – У меня час тридцать три.

Андрей полез в карман кофты:

– Мой, наверное, разрядился. Ан нет. Час тридцать три.

– И у меня, – отозвался Олег, глядя на наручные часы. – Мы были в зоне три минуты. Я засекал время.

– Офигеть… Просто офигеть! – пробормотал Андрей, задыхаясь от восторга.

Поджав губы, Максим покачал головой:

– Получается, диспетчер ничего не напутал. Сколько у нас бензина?

– Что-то в баке и канистра, – ответил Олег. – Только не говори, что хочешь устроить пожар.

– В двадцати километрах отсюда детский оздоровительный лагерь. Заедем? Они часто ходят в походы. Маршруты согласовывают с нашим подразделением, но кто его знает… Пока меня не было, могли утвердить новый маршрут.

– Конечно заедем.

– И сообщим местным властям. Зону надо обозначить. – Максим поднялся в полный рост. – Ну что, братцы, идём?

И двинулся через поляну по протоптанной тропинке.

Олег с трудом встал. Заметив в траве мобильный, спрятал его во внутренний карман ветровки:

– Андрюха, ружьё не забудь. – И поплёлся за Максимом.

~ 11 ~

– Так и будем молчать? – спросил Андрей, когда они втроём, один за другим, миновали поляну и ступили под сень деревьев.

Широко зевнув до хруста в челюсти, Олег невнятно произнёс:

– Потом поговорим.

– Когда потом? Почему потом? – недовольно бубнил Андрей.

Олег вытер выступившие на глазах слёзы, потряс головой:

– Такие разговоры не к спеху.

– Не представляю, что тогда к спеху.

– Выехать засветло из леса.

– Одно другому не мешает.

– Ты успокоишься или нет? – рассердился Олег.

Ему и самому не терпелось обсудить произошедшее, но он ещё не избавился от страха. А страх мешал чётко мыслить. Кроме этого замучила треклятая одышка. Она тоже от страха. Сердце стучало в бешеном ритме, ноги заплетались, и клонило в сон. Полный букет неприятных и несовместимых ощущений. Хотелось побыстрее добраться до машины, сесть в кресло, закрыть двери и прийти в себя.