Читать онлайн Миллионер без гроша и серая Мышка бесплатно

Глава 1. На спор

Я лежал на татами и пытался снова обрести зрение. Через белый густой туман медленно проступало лицо Марата Казаева.

– Пропустил, Война, – констатировал он радостно.

Как будто без него я не понял, как оказался на спине и почти без сознания. Бил Марик круто, кулачища имел огромные и дури тоже в нем было немало. Но обычно я успевал уклоняться от всех его хуков, а сегодня вот пропустил.

– Живой хоть, Дим? – запереживал Марат, брызнув на меня из бутылки.

– Живой, – закряхтел я, переворачиваясь на бок. – Сволочь, Казаев, мы же не на ринге. Мог не лупить как молот Тора.

– Поддаваться что ли? – возмутился Марат. – Не спортивно.

Казаев подал мне руку, и я встал, чувствуя себя немного получше.

– Ты совсем размяк в Штатах, Диман, – продолжал отчитывать меня приятель. – Все эти Теслы, Брайтлинги и частные джеты превратили тебя в бабу.

– Полегче, – возмутился я.

Марик поднял руки и тут же извинился.

– Ладно, сорян. Закончим на сегодня?

– Пожалуй. У меня и так будет синяк.

Я коснулся скулы, которая отозвалась болью. Жесть. Хорошо хоть пока у меня нет принципиально важных встреч офлайн.

– У меня будет синяк, дайте мне лед и пудру, – покривлялся Марат. – Примадонна в гневе.

– Сволочь, – заржал я и хотел отвесить ему подзатыльник, но сегодня неожиданно Марат был лучше меня и в ловкости.

Он уклонился от леща и побежал к раздевалке. Наверное, с другим партнером по борьбе я бы вел себя как нормальный взрослый мужчина, коим и являюсь. Но Марата я знал с универа. Мы вместе учились и страдали всякой херней, которой не дострадали в школе. Поэтому рядом с Казаевым у меня регулярно случались припадки ребячества.

Поэтому я не забил на этого придурка, а помчался догонять, чтобы отомстить за все подколки.

В пятницу вечером все нормальные мужики бухали в баре после тяжелой рабочей недели. Только мы с Маратом застряли в зале на тренировке, которую, как всегда, закончили спаррингом. Очень неудачным для меня.

Бегал я сегодня тоже хреново из-за все еще нечеткого зрения и звенящих извилин. Поэтому Марат успел не только добраться до пустой раздевалки, но и раздеться, чтобы пойти в душ.

– Еще и тормоз, Диман, – продолжал он меня доставать, вставая под воду. – Неудачник. Главное мыло не роняй.

Я даже не стал в очередной раз звать его козлом и не спешил пройти в душ, хоть с меня и лил градом пот.

Вместо этого я достал мобильный и проверил чат в игре. Может, Мышка что-то писала.

Угадал. Она жаловалась, что плохо провела последний бой.

Ничего отвратительнее в жизни не творила. Ужасный день для войны.

Я усмехнулся и решил подбодрить девчонку, написал:

Согласен. Мне только что зарядили в глаз на тренировке. Жаль, что прочитал твой гороскоп после нее.

Увечья придают мужественности, Дима. Смори на жизнь с позитивом, –сразу ответила она.

Смотрю, детка. Жаль, что теперь одним глазом.

Мы будем звать тебя Один, отец людей и богов.

Меня это утешит.

Далее следовал ритуальный обмен смайликами обнимашками-улыбашками.

Я расплылся в улыбке, отправляя стандартный набор эмодзи. Черт знает что, но веб-флирт с этой девчонкой доставлял мне невероятное удовольствие.

– Боже, Довлатов, ты опять зависаешь в своей игрухе, – констатировал очевидное Марик, который успел принять душ, пока я трепался в чате. – Мы тебя теряем? Или там опять война?

– Война, – подтвердил я, проглатывая пояснения, что не у меня.

Марату только дай повод, и он обстебет меня в добавок и за Мышку. Я вообще про нее никому никогда не говорил. Она была моим маленьким секретом. Я представлял ее хрупкой и шустрой, с волосами мышиного цвета и дерзким курносым носом. Ребята из клана звали меня в группу месенджера, чтобы иногда быстро обмениваться сообщениями по игре, но я игнорировал и не пошёл. Во-первых, потому что у меня и без них было дохрена чатов по работе. Во-вторых, из-за Мышки. Она скинула свой номер, и лидер добавил ее в чат. Там скорее всего отобразится аватарка. Я не хотел ломать ее образ в своей голове. Скорее всего, она мать троих детей, которая сбрасывает напряжение, заваливая кланом титанов и врагов на войне. Или вообще мужик. Или школьница. К черту. Мне нравилась моя Мышка. Я не хотел знать, какая она на самом деле.

Чтобы не провоцировать Марата на продолжение стеба, я скорее пошел помыться.

– Пивка пропустим по стакану? – спросил он, когда я вернулся. – А-то как придурки: морды набили друг другу и разошлись по кроваткам. Кому скажешь – засмеют.

Я засмеялся, в очередной раз поражаясь неугомонному оптимизму друга и крутой самокритике. Но пить мне не очень хотелось.

– Не знаю, Марик, – засомневался я. – Не тянет на пиво.

– Брось нудеть, бро. Скоро свалишь опять в свои Европы и Америки. Кто там тебя отлупит как следует и напоит лагером? Руслан зовет к тому же. Он все еще должен тебе.

– Ох, ладно. Сдался я. – Раз Руслан зовет…

Руслан Казаев – брат Марата, недавно женился и одновременно обзавелся наследством в виде сомнительной компании. Я немного помог ему с реорганизацией конторы и нашел небольшую утечку средств. За это он угрожал заплатить мне денег или хотя бы напоить.

Моя работа стоила дорого, но с друзей денег я не брал. Да и не напрягся я для Руслана, прямо скажем. Но Казаев старший – человек чести и восточного воспитания, не мог физически долго оставаться в долгу. Что ж, пусть оплатит мне выпивку, и мы в расчете.

Мы спустились в бар, где уже сидел Рус.

– Димка, – поприветствовал он, откладывая гаджет.

– Он самый, – отвечал я.

Мы хлопнули по рукам. Я бросил сумку на пол, озираясь по сторонам, и сразу жестом подозвал официантку.

– Добрый вечер. Готовы сразу заказать? – улыбнулась она.

– Пока нет, но готов сдать сумку в гардероб.

– К сожалению, гардероб еще не работает. Обычно он открывается в ноябре…

– Ладно, понятно, – прервал я ее. – Значит буду пинать свои вещи.

И отпустил также жестом.

– Ты прям король жизни, Дмитрий, – сообщил мне Марат.

Руслан тоже поморщился и подтвердил.

– Да, это было грубовато.

– Что именно? – не понял я. – Меню нам не принесла. Ну супер.

– Ничего, – махнул рукой Марат. – Здесь отличный стейк. Очень рекомендую.

– Очень сомневаюсь, – начал ворчать я. – Хотя возможно, он хорош всегда, а не только с ноября по апрель.

– Не будь снобом, Дим. Нормальная тут кухня, – подтвердил Руслан.

– Как у вас с Миланой дела? – решил я сменить тему. – Быт еще не засосал?

– Удивительно, но нет, – с улыбкой ответил Руслан. – Даже не знаю, почему раньше не женился. Оказывается, это круто. Сижу вот жду, когда у Мили закончится урок. И мне это нравится.

– Друг – сноб. Брат – подкаблучник. Потрясающая у меня компания, – заворчал Марат, пристраивая наши здоровые спортивные сумки в стороне от стола.

– Я не сноб, – тут же огрызнулся я.

А вот Руслан напротив подтвердил:

– А я подкаблучник. И мне нравится.

Мы заржали.

Вроде бы Марат перестал на меня бычить. Руслан рассказал о своей молодой жене, которая неожиданно быстро нашла свою нишу в Москве. Она устраивала по вечерам медитативные танцы.

– В чем суть? – спросил я, сразу нащупывая изюм.

– Да ни в чем. Они собираются, включают музыку и танцуют, словно никто их не видит, – пояснил Руслан.

– Но ведь так можно и дома танцевать.

– Это другое. Сила толпы решает, Война. Можно многое делать дома сольно. Ужинать, танцевать, смотреть телек, но человек животное стадное. Нам все интереснее делать вместе. Инстинкт такой.

– Не знаю. Мне кажется, такая позиция – не самый лучший фундамент для заработка, – зачем-то придирался я, хотя понимал, о чем толкует Рус.

– Да ей не нужно зарабатывать, – вклинился Марат. – Вообще, не все в этом мире про бабки, Димк.

Он сказал это с какой-то претензией. Словно я молился на золотого тельца, пока он, как продвинутый, бил челом перед иконами.

– Однако с бабками очень приятно жить. Тебе ли это не знать, Марик? – не сдержался я.

Наш разговор прервался, потому что подошла официантка. Марат заказал стейк, а Руслан заявил, что желает в этот томный вечер бургер. Оба взяли себе лагер. Мне не очень хотелось есть. Вернее, я не хотел здешнего мяса, зная, что оно мне не понравится. Пиво пить меня тоже не тянуло. Поэтому решил не портить ребятам компанию кислой миной и заказал альтернативу.

– Сырное ассорти. Желательно побольше камамбера. И какое бургундское вино у вас есть? Я не нашел в карте.

– У нас только итальянские вина, – сообщила девушка, даже не извинившись.

– Серьезно? Вот это богатство выбора, – не сдержал я сарказма. – Уверен, вы можете оказать мне услугу.

Обычно в заведениях Москвы не принято отказывать. Время еще позволяет. Можно тупо зайти в ближайший винник, чтобы удовлетворить мой запрос. Разумеется, я бы не поскупился выразить благодарность в виде чаевых. Но наша официантка не обладала лояльностью к гостю в такой мере. Жажды наживы в ней тоже не оказалось.

– Могу помочь вам выбрать из нашей карты, – предложила она в ответ.

– Ваша карта меня не устраивает. Я предпочитаю Францию.

– Это остерия. Политика заведения не позволяет…

– Понятно, – я выставил вперед ладонь, прервав ее нелепый ответ. – Тогда просто воды.

– Хорошо.

Девица сверила заказ и ушла.

– Что это было, – тут же напал на меня Марат. – Далась тебе эта Бургундия.

– Далась, – огрызнулся я в ответ.

– Он в чем-то прав, Марик. – вступился за меня неожиданно Рус. – Девуля могла заработать хорошие деньги, просто сгоняв в магазин.

– Это не входит в ее обязанности.

– Конечно, но вряд ли ее коллега отказала бы.

– Может у них штрафы за такие дела…

– Не смеши, – не сдержался я. – Удивительно, что в центре Москвы вообще могут сказать клиенту нет.

Марат закатил глаза. Руслан деликатно промолчал на эту тему и перевел разговор в другое русло.

– У тебя ссадина, Дим. На скуле, – заметил он.

– Угу, Марат меня раскрасил. Наверное, заплывет завтра.

– Очень может быть.

Я тронул место удара, и оно отозвалось легкой болью. Не очень хороший знак, но в принципе пофиг.

– Я бы извинился, но ты знал, на что шел, – самодовольно проговорил Марат, откидываясь на стуле.

– Я пропускал и не такие удары, Марик. Не только от тебя, но и от жизни. До нее тебе далеко. Она мочит сразу до крови.

Мы снова прервались, потому что официантка принесла напитки. Моя вода на фоне пива что-то стала раздражать. Еще и непривычно враждебный Марат добавлял неприятного куража. Я был в настроении спорить за жизнь в этот вечер и придираться к официантке по поводу и без.

– Именно поэтому ты и удивляешь меня, Война, – продолжил Марик, едва нас оставили. – Сто лет мы знакомы, но никогда я не думал, что ты станешь таким.

Руслан глотнул пива и снова попытался сгладить слова брата.

– Брось, Марат. Ну нравится ему бургундское вино, топовый айфон и тачка с автопилотом. Он же не стал от этого подонком.

– А надо подождать, когда совсем оскотинится? Война, – Марат хлопнул меня по плечу своей огромной лапищей, и я чуть не выплюнул воду обратно в стакан. – Ты же как брат мне. Я реально переживаю.

– Не надо меня спасать, старик, – усмехнулся я, разглядывая камамбер скептически. – Я в норме.

– Размяк ты, Димка. Накупил себе прибамбасов дорогих, а удар держать разучился. Ты же мог увернуться сегодня, и не было бы синяка. Почему пропустил? Об айфоне думал? На ринг тоже отказался выйти…

– Ну в этом я Диму поддерживаю. Этот твой подвальный ринг, Марик, точно не доведет до добра, – снова поддержал меня Руслан.

– А кто туда за добром приходит? Это просто проверка на прочность и идеальная уравниловка. Там я, например, сам по себе хорош. Без машин, часов, телефонов…

– И папиных нефтяных денег, – не сдержался я.

Даже Руслан хмыкнул. Марат укоризненно на него посмотрел.

– Тоже считаешь, что я с жиру бешусь, – спросил он у брата.

– Предпочитаю считать все у себя, Марат. Твое дело, как ты проводишь вечера субботы. Кто-то бухает, кто-то в кино ходит, кто-то к проституткам, а ты вот в бойцовский клуб.

Вообще, Руслан мне казался всегда еще более ветреным, чем Марик. Но сегодня он говорил, как взрослый, мудрый мужик. Как их отец, например. Неужели так изменила его свадьба? Подумать об этом я не успел. Марат начал новый виток разглагольствований.

– Что поделать, проститутки меня не возбуждают. Морду кому-нибудь набить намного сильнее бодрит. И – да, Война, там папины деньги мне погоды не делают. Если я лучше, то лежит соперник. Если он лучше, то на матах я. Все просто.

– Не всем интересен такой подход, – попытался я перенять зрелую позицию у Руслана. – Мне приятнее провести с тобой спарринг в зале после тренировки и пойти домой, посмотреть сериал и заказать себе новый айфон.

– Но ты ходил со мной в клуб. Тебе это интересно. Просто боишься…

– Я ничего не боюсь. Хотя ладно. Да. Выйти из боя с кровавой мордой для меня неприемлемо. Потому что мне может в любой момент позвонить какой-нибудь «Онассис» и попросить консультацию. А я такой красивый. Согласись, синяк немного будет смущать моих клиентов.

– Это все отмазки. Всем плевать на твои синяки. Ты просто размяк, Димка.

– Нет. Я просто достиг того уровня, когда могу никому ничего не доказывать. И не тебе меня судить, Марат. Я вылез из такой жопы на пики, что мог бы просто послать тебя в задницу, а не сидеть и рассуждать тут.

На этом можно было бы поставить точку, но Марат не любил оставлять за кем-либо последнее слово.

– Ты уже не тот, Война. Я помню тебя на первом курсе в универе. Ты каждому готов был глотку порвать, на голову наступить. Сегодняшний Дима Довлатов только и может, что в телефонной игрухе противников лупить. Не втащил бы ты сейчас второй раз такой путь.

А вот это уже било по самолюбию через броню.

– Я прошел бы все снова хоть сто раз. Я все тот же, Марик.

– Ну докажи.

– Тебе? – я рассмеялся. – Дружище, даже тебе…

– Не мне, а себе, Дим, – подзадорил Марат.

Я рассмеялся и взглянул на Руслана, ища трезвый взгляд и поддержку. Но тот вдруг превратился в истинного Казаева. Глаза мелькнули интересом.

– Что-то конкретное хочешь предложить, Марат? – спросил он.

– Да, хочу.

– Я не буду драться на ринге, – сразу отмел я такое развитие событий.

– Без ринга обойдемся. Давай пари. Ты без денег и связей в Москве. Как десять лет назад, – выпалил Марат, словно заранее подготовился. Но глаза у него горели, как и у Руса. Значит, только что придумал.

– Сможешь снова выбиться в люди головой? Или как? – продолжал закидывать тонизирующие вызовы Марат. – Да фиг с ним с карьерой. Попробуй просто выжить в столице без своих миллионов и поддержки. Месяц в Москве.

– Не вариант. У меня через три недели назначено…

Я не успел договорить, а Марат уже переиначил условия.

– Ладно, три недели. Без знакомых и друзей. То есть ты должен выжить в городе исключительно благодаря своей голове. С нуля. Откатись на заводские настройки.

– Фигня, – махнул я рукой. – Ты, Марик, переоценил мой пафос. Это всего лишь Москва, а не Африка. Слишком просто.

– Тогда прими пари, – подзадорил Руслан.

Азарт раскалил меня. Давно я не чувствовал такого мощного вызова. Марат прав отчасти. Мне не хватало теперь в жизни эмоций, острых ощущений. Я зажрался и в прямом смысле предпочитал поголодать, чтобы потом мне было вкусно. Как сейчас, например.

Я был готов согласиться просто так, но сильнее авантюризма во мне работал прагматик.

– Какая мне с этого выгода? Что на кону?

– Что хочешь, – быстро ответил Марат.

Руслан причмокнул недовольно.

– Не стоит так бросаться словами, – одернул он брата.

– Да он не выживет, – беспечно рассмеялся Марат. – Я точно выиграю.

– Что получишь ты в этом случае?

Марат покачал головой, изображая раздумья, но очень быстро нашел ответ:

– Твою Теслу.

Я рассмеялся. Марат точно переоценивал мою любовь к роскоши. Тесла, конечно, отличная машина, но я не настолько сильно был к ней привязан. А вот сам Казаев мог и в рабство ко мне угодить со своими расплывчатыми условиями.

– По рукам, – выпалил я и протянул ему ладонь.

Марик тут же крепко пожал и попросил Руслана:

– Разбей. Будешь свидетелем.

Глава 2. На улице

– Погоди, чего разбивать? Что против Теслы? – трезво поинтересовался Руслан, хотя уже выпил почти целый стакан.

– Да что угодно, – беспечно пообещал Марат.

– Так нельзя.

– Услугу, – обозначил я свой выигрыш. – В любое время и в любом месте.

– Кроме какой-нибудь неистовой херни! – настаивал нудный Руся.

Я рассмеялся.

– Брось, Руслан. Это пари, а не договор. Не нужно конкретики и подписей кровью. Марик может мне отказать. Как и я могу послать его, не отдавая Теслу в случае проигрыша. Загвоздка ведь не в деньгах, это дело чести и совести. У нас обоих с этим порядок.

Марат, услышав мои слова, моргнул. Из его глаз пропал этот дикий огонь азарта. Он как будто вспомнил, что я ему не соперник, а друг.

– Да, Рус, – подтвердил он. – Это просто пари, спор. Все между нами. Не нужно составлять договор с юристом.

– Ты сам юрист, – напомнил Марату брат.

– Вот именно, но сейчас не об этом…

– Может, забьете на свое пари, – предложил Руслан, которому перестала нравиться наша затея. – Димка упрямый. Он выживет и на острове.

– Но посмотреть на это будет интересно, – не унимался Марат.

– Угу, утереть тебе нос еще интереснее, – подзадоривал я.

Я тоже загорелся идеей и был готов продержаться всем назло. Особенно Марату.

– Давай все же внесем ясность, – продолжал утягивать меня в авантюру дружище. – Например, телефон. Глупо будет его у тебя отобрать.

– Отобрать? – удивился я.

– Конечно. Нечего тебе на улице делать со своим айфоном. Сойдет и попроще труба.

– Тебя ограбят, – вторил Руслан. – Лучше купить что-то простое. К тому же будет новый номер и отсутствие соблазна попросить помощь у друзей через соцсети. Шмотки тоже лучше другие. Пальто твое диоровское – не лучший вариант.

– Вот именно! Пошли, устроим бомжовый шопинг.

Марат бросил на стол несколько купюр и потащил меня из ресторана. Руслан остался. Он качал головой и пообещал позаботиться о наших сумках.

Выйдя на улицу, Марат потребовал первым делом сдать телефон, а потом мы пошли покупать новый. Оказалось – это та еще бюрократия. Я всегда оформлял заказ нового телефона заранее. Вернее, это делал мой ассистент. Мне самому оставалось только коротать вечер, радуясь новым фишечкам.

После айфона андроид казался мне ужасно медленным и совершенно непонятным. Я морщился и кривился, пока мы шли к магазину одежды. Казаеву было очень весело.

– Чертовски странно иметь пустую книжку контактов, – пожаловался я.

– Чертовски удачно, что ты никогда не запоминаешь телефоны, – ржал Марат. – Офигеть как удачно. Захочешь сжульничать, но не сможешь.

– Мамин номер я помню, – огрызнулся я в бессилии.

– А толку ей звонить в Казань? Да ты и не станешь. Война – птица гордая.

Марат знал меня слишком хорошо. Я предпочту проиграть, признать поражение, чем буду жульничать. Собственно, именно это я и сделал сегодня на тренировке. Это и разозлило Марата. Он всегда бьется до конца, до крови и смерти. Считает это правильным и хочет весь мир сделать таким же бескомпромиссным.

Сегодня наши порывы сошлись в какой-то безумной точке. Давно мы не соприкасались безумием, хотя именно так и подружись.

Марик притащил меня в магазин, где сразу схватил куртку и стал искать мне штаны.

– Слушай, оставь мои джинсы? – взмолился я. – Это не Диор. Левисы всего лишь. Они дешманские.

– Твои дешмаские штаны для кого-то – половина зарплаты.

– Не гони. Давно никто не работает за двадцатку. Это миф, – отмахнулся я.

– Да-да, мальчик на Тесле. Скоро твои мифы станут реальностью, – злорадствовал Марик. – Штаны оставь. Так и быть. И кроссовки.

– Какой ты щедрый.

– Я еще и поухаживать могу.

Марат стащил с меня пальто и помог надеть куртку.

– Идеально, – оценил он тоном знатока мой вид.

Ничего идеального я в зеркале не увидел. Идеальным было диоровское пальто, которое подгоняли под меня. Оно очень круто и по-хипстерски смотрелось с обычной майкой цвета хаки. А куртка сидела, как обычная дешёвая куртка. Не хорошо и не плохо. Нормально. Похоже, именно к состоянию нормальности я и буду стремиться ближайшие три недели.

Мы вышли на улицу, и я честно сам сдал Марату телефон, портмоне и ключ от квартиры. Электронный ключ остался в мобильном, как и вся моя роскошная жизнь. Мысль о том, что почти все мое «я» сосредоточено в айфоне, заставила встрепенуться и легче принять новые перспективы. Неприятно быть зависимым от гаджета. Сейчас я ощущал свободу.

Мы вышли из торгового центра и пошли к мосту, не сговариваясь.

– Права и паспорт, – Марик вернул мне документы и недоверчиво посмотрел.

Ветер с реки нещадно хлестал нас по щекам. Но мне нравилось это ощущение. Давно я не чувствовал себя таким крутым и свободным.

– Дим, ты правда это сделаешь? – спросил Марат, останавливаясь посреди моста.

– Да, – просто ответил я.

– Блин, Довлатов, я тебе верю. Давай хрен с ним со всем. Пошли в «Сахалин» есть твое проклятое вагю*.

Марик кивнул за мост в сторону Нового Арбата, где располагался мой любимый ресторан. Я рассмеялся.

– Это же рыбный кабак. Там только морские гады.

– Да пофиг. Пошли назад к Руслану тогда. Похоже, я зашел слишком далеко.

Я засмеялся еще громче.

– Это мне предстоит выжить в большом городе.

– А я даже ничего тебе не отдам, если ты сможешь.

– Ты будешь мне должен. Это намного больше, чем Тесла.

– Козел, – буркнул Марат.

Он ненавидел быть в долгу, как и брат. Вообще, любые обязательства нагоняли на Казаевых тоску. Я знал Марата тоже неплохо, но к следующему жесту точно не был готов. Он залез в мое портмоне и достал деньги, отсчитал пять тысяч, выдал мне.

– Уже вечер, почти ночь. На пару дней хватит, чтобы оплатить койку. Потом заработаешь.

– Спасибо, что веришь в меня, бро.

Без гордости я забрал у него пятерку.

– Если совсем прижмет, приходи ко мне, ладно? – продолжал беспокоиться Марат. – Но не обращайся за помощью к тем, кто знает, что ты – Дима Довлатов: плейбой, миллиардер и венчурный инвестор. Ладно?

– Хорошо. Это честно.

Марат, который почти ненавидел меня час назад, обзывал трусом и приспособленцем. Он продолжал ставить условия, но быстро переключился и стал снова добрым здоровяком Маратом. Да что там. Он стал почти моей мамой.

– Я в офисе или дома. Если не найдешь, иди к Руслану. Только без отчаянных подвигов, ладно?

– Ладно.

Мы хлопнули по рукам и крепко обнялись. Марик почти сразу меня оттолкнул и потребовал:

– Обещай, что придешь.

– Обещаю.

Я развернулся и пошел к Арбату.

Ветер, которым я так жадно дышал, очень скоро перестал казаться свежим. Куртка от Марата хоть и была достаточно теплой, но не спасла меня. Пришлось прибавить шаг и настроиться на волну приключений. Очень помогло.

Проходя мимо своего любого «Сахалина», я поглядывал краем глаза на модных дам и небрежных скучающих мужчин у входа. Мальчик в форме взял у одного из гостей ключ и поспешил отогнать машину в подземный гараж.

Я усмехнулся, чувствуя себя намного круче всех этих зажравшихся мажоров и селебритис. Что бы ни говорил Марат, какие бы я не имел машины-часы-телефоны, все равно в душе я остался пацаном из Казани, который хотел покорить столицу. И сделал это. А потом я покорил весь мир.

У меня получилось бы пройти этот путь сколько угодно раз, потому что я – это я. А еще потому, что пацан из Казани теперь имел огромный опыт и мог легко обойти былые преграды, не совершать прежних ошибок.

Чтобы не мерзнуть, я зашел в «Хлеб насущный». До спора я бы ни за что не стал рассматривать этот вариант, но теперь мне точно не стоило кривить нос. Нужно было найти себе хостел, чтобы переночевать. Сделать это можно и на улице, но я замерз, окончательно проголодался. Черт, стоило пожрать хотя бы проклятого камамбера, за которого заплатили Казаевы. Я очень пожалел, что предпочитал голодать, чем что попало есть. Не скажу, что сейчас был готов на бургер, но сидеть на холодной лавке и урчать желудком на весь Арбат я тоже не собирался.

Хлебный ресторанчик внутри оказался очень даже приятным. Правда, вечером в пятницу негде было яблоку упасть. Я совсем растерялся. Уходить искать другое место не хотелось.

– Добрый вечер, – поприветствовала меня официантка. Она сразу просканировала мой наряд и приветливый взгляд сменился равнодушным в момент.

– Добрый. Есть у вас место? – спросил я.

– Вы один?

– Да?

– Пойдемте.

Она отвела меня в дальний угол, около дверей на кухню, где указала на крошечный столик.

– Сойдет, – согласился я.

Девчонка умчалась, не сказав мне ни слова, не предложив меню. Может оно и к лучшему. Нечего жрать тут, просто отогреюсь, зарегистрируюсь в системе и найду себе крышу над головой. Разобраться с андроидом оказалось не так просто. Я раздражался, злился, тыкал не туда. В итоге мой новый телефон нещадно заглючил. Я отложил его и взял паузу. Именно в этот момент обо мне вспомнили.

– Меню? – спросил уже парень, который проходил мимо с чужой грязной посудой.

– Пожалуй, – согласился я, полагая, что раздражение связано еще и с голодом.

Последний раз я поел в пять, потом имел изматывающую тренировку, прогулку по магазинам и через мост. Если бы не спор, наверное, я лежал бы в своей кровати в пентхаусе в «Сити». Но пока мне не светила даже банальная койка.

Я опять взялся за телефон и наконец зарегистрировал себе новую почту, аккаунт в Гугле, наставил приложений и наконец вошел в Букинг.

Меня снова отвлек парень-официант. Он принес меню. Я отложил поиск жилья и принялся изучать меню. Перечень блюд не вдохновлял на поесть, но я чувствовал, что нужно заправиться. Впервые за долгое время я стал задерживать взгляд на цене. Стоит признать, что при наличии пятерки на три недели, шиковать мне не светило.

Я сразу пожалел, что пошел в ресторан. Можно было и в супермаркете купить что-то, да и согрелся бы. Но уходить я не стал. Из всего предложенного в меню мне приглянулся грибной суп-пюре. Нормальная цена, сытная и горячая еда. Кроме того, его сложно испортить. Именно суп я и заказал и вернулся к вопросу ночлега.

Хостелов в районе оказалось немало. Все они стоили примерно одинаково. Можно было забронировать койку на ночь примерно за тысячу рублей. Я с трудом принял информацию об общих душевых. От брезгливого обморока меня спас небольшой компромисс. Я взял койку чуть дороже, за полторы тысячи, но она была в двухместном отдельном номере со своей ванной. Мне показалось, это неплохой вариант. Спать в кладовке, где кроме меня еще восемь тел, я совсем не хотел.

В первый раз у меня мелькнула мысль: может, Марат прав и я категорически оснобился? Но даже в общаге мы жили вчетвером. Комната на восьмерых казалась мне прообразом плацкарта.

К черту. Завтра я уже выйду на работу и заработаю себе на нормальное жилье. В планах у меня было снять комнату с соседями. Тоже так себе история, но с постоянными соседями чуть меньше вероятности, что я подцеплю грибок стопы в ванной или буду обречен нюхать чужой пот.

Мой суп несли целую вечность. Как будто его варили специально для меня. Угу, как же.

Мало того, что я чуть не сдох от голода, нанюхавшись запахов с кухни и других столов, так мой грибной суп оказался еще и банально невкусным. Я запомнил, что он был с трюфельным соусом и с добавлением белых грибов. Запомнил, что отдал за него почти полтыщи. Мог койку себе купить на эти деньги. Дерьмовую, в клоповнике на окраине, но все же лучше, чем невкусный суп.

Однако, уже ученый, я съел все и даже хлеб, который вообще забыл на вкус. Здесь, в ресторане с пекарней, он был вкусный. Или я был голодный. Или голодный я и невкусный суп одновременно делали хлеб классным.

Именно об этом я думал, пока шел к своему хостелу. Решение с двухместной комнатой стоило мне не только денег, но и километров. Оказывается, мой хостел был немного в стороне от Арбата. Я не принял это во внимание, когда бронировал. Но теперь осознание догоняло меня и кусало за задницу. Ветра, конечно, было поменьше, чем у реки, но осень с заморозками в октябре никто не отменял даже в центре Москвы.

Увидев островок с великами, я подумал прокатиться до своего временного жилища. Но оказалось, что для оплаты аренды велосипеда мне нужна карта. Ее можно было завести онлайн, но на улице опять же этого делать не хотелось. Я зашел в магазин, купил воды и выпил залпом всю бутылку.

Ночная Москва начинала свой пятничный движ, а я чувствовал себя не просто уставшим, а вымотанным. Решив, что все свои дела закончу в хостеле, я прибавил ходу. Через сорок минут мы с моим прекрасным телефоном и навигатором достигли адресата.

Заселили меня быстро. И, о чудо! Администратор, быдловатый пацан с пирсингом в губе и дредами, поздравил меня с единоличным владением номера.

– Крутяк, чувак. Повезло тебе. Полчаса назад отменил бронь твой сосед. Будешь, как царь, один в комнате. Правда, у нас такой поток, что может кто-то ночью нагрянуть. Советую спать в берушах.

И он выдал мне ушные затычки в пакетике.

Я поблагодарил его, дождался, пока он скопирует данные паспорта, и почти вприпрыжку отправился в свои царские палаты. Не знаю, чему я был рад сильнее: что буду спать один или что один буду пользоваться душевой.

Мое счастье быстро потускнело, потому что я увидел свой номер. На картинках в Букинге, конечно, все выглядело симпатичнее. На деле: покрывала были выцветшие, ковролин потертый и с пятнами. Зачем вообще ковролин в таких местах? Про ванную лучше вообще промолчать. Я достал спиртовые салфетки, которыми дальновидно закупился в магазине, и протер ободок унитаза. Стало немного спокойнее. Там же, около душевой, я понял роковую ошибку – не купил резиновые тапки. Вставать голыми ногами на пол душевой я бы не смог.

И снова голос Марата в моей голове обозвал меня снобом и чистоплюем. Спорить с этим в данный момент было сложно. Но я предпочитал называть свои привычки легкой брезгливостью и любовью к чистоте. Душем я планировал воспользоваться утром, поэтому спустился на ресепшен и закупился всем необходимым. За одноразовые дурацкие тапки, гигиенический набор и полотенце я заплатил еще полтыщи. Обдираловка, конечно. Но идти обратно на улицу, искать круглосуточный магазин и соблазняться на покупку еды я не хотел. Скорее всего, потратил бы больше.

Вообще, мой отчаянный план выжить все сильнее трещал по швам. Я понял, что у меня нет смены белья и даже чистых носков. У меня не было шапки и свитера, а на улице точно будет прохладно. От пяти тысяч стартового капитала у меня осталась половина. Необходимо было срочно искать работу.

Мне подойдет ежедневный заработок и максимально простой способ трудоустройства. Идеально под критерии вписывалась вакансия курьера. Как вариант, я рассматривал такси, но решил оставить его запасным. Я выбрал самый популярный сервис доставки и отправил заявку. Мне сразу автоматом пришла анкета. Я начал заполнять, но понял, что просто вырубаюсь. К тому же у меня сразу попросили номер карты. Снова представив всю эту рутину, я совсем раззевался. Лучше встать утром и на свежую голову все заполнить.

Я всегда был жаворонком, вставал сам без будильника, рано утром. Поэтому ночные прогулки и бдения быстро срубили. Я поблагодарил организм за режим, а удачу за комнату без соседа. Сунув мобильный под подушку, я моментально вырубился.

Счастье мое длилось недолго. Я проснулся от стука. Спросонья подумал, что ко мне подселили второго в комнату, и он стучит в дверь. Я включил лампу, прищурился и гаркнул:

– Не заперто же. Войдите.

Но стук не прекратился. Почти проснувшись, теперь я различил и другие звуки. Стоны, блин. Очень характерные и громкие. Вместе со стуком они заставляли сделать очень простой вывод. Кому-то за стеной очень повезло.

Я выключил свет, накрыл голову подушкой, закрыл глаза и приказал себе уснуть.

Не тут-то было.

Девица вопила с полчаса, а ее буйный приятель отвечал ускорением. Кровать лупила по стене все ритмичнее. Я сам почти завыл. На часах было чуть за полночь. Капец, я поспал едва ли полчаса.

Когда визг стих, я выдохнул с облегчением. Все, ребята, расходимся. Надеюсь, у них не будет второго раунда. Я малодушно пожелал соседке типичного мужика, который получил свое и захрапел через минуту.

Тут же спохватился, потому что храп я тоже не выносил. Снова вернулась ассоциация из плацкарта, где невозможно спать. Поезд «Москва-Казань»: духота, вонь, доширак и много людей.

Никакой романтики.

Слава богу, храпа не последовало. Прогнав навязчивые воспоминания из юности, я снова достаточно быстро уснул.

Ненадолго.

Второй подъем «стонущий будильник» назначил мне на два часа ночи.

Что, блин? Он проснулся и решил-таки продолжить? Впервые за свою жизнь я пожелал мужику импотенцию.

Чтоб вы понимали, я, конечно, сноб, но при этом всегда работал над собой. Даже с короной на голове я не гнил изнутри, занимался йогой, участвовал в благотворительности и никогда никому не желал зла. В общем, мне казалось, я достаточно просветленный тип на высоких вибрациях, близко к Богу и все такое.

Хрен там.

Оказывается, я умел злиться, психовать, желать не только вялого члена, но и сдохнуть.

Последнее пожелание родилось в моем измученном разуме на третьем вираже. Второй они кончили тоже за полчасика и снова наступила тишина, но я больше не уснул. В четвертом часу все повторилось. Я как будто попал в пыточную временную петлю, типа как у Сизифа с его камнем. Только мне вместо камня определили похотливых соседей.

Голова раскалывалась, спать хотелось адски, но я не мог.

А завтра собеседование и скорее всего первый день хотя бы частичной занятости. В каком я буду состоянии?

От этих мыслей я злился все сильнее.

Не в силах больше лежать и слушать, я вышел в общий холл, завалился на диванчик. Тут было почти тихо. Парень с дредами дремал в кресле-мешке за стойкой.

Я прикрыл глаза и задремал.

Мимо меня кто-то прошел. Хихиканье и топот заставили приоткрыть глаз. Девчонка в короткой юбке и какой-то мужик. Они пропилили к двери на выход. Я закрыл глаза и снова уснул. Разбудила меня хлопнувшая дверь и та же девчонка, которая возвращалась, но уже с другим парнем.

Через пару минут до меня снова донеслись ее стоны, а менее чем через час она снова повела приятеля к выходу.

Я сполз с дивана и поплёлся к комнате. Остановившись у двери, я вернулся в приемную, растолкал админа.

– Чувак, во сколько обычно эта ночная бабочка заканчивает смену?

Он не до конца проснулся, но выпалил:

– Часам к пяти. А что?

Ответа моего он не дождался. Я никогда не желал никому зла и не завидовал. Но сегодня была ночь исключений. Мне отчаянно захотелось прокачать способность спать как у этого парня с дредами.

Время шло к пяти утра. Я поплелся в свои прекрасные апартаменты, молясь по пути, чтобы у моей соседки больше не было клиентов. В этот раз мои молитвы были услышаны. Девица не вернулась в комнату. Или вернулась, но вела себя тихо.

Я поспал целых три часа.

* Вагю – общее название мясных пород коров, отличающихся генетической предрасположенностью к интенсивной мраморности и высокому содержанию ненасыщенных жиров. Мясо таких коров отличается высоким качеством и стоит очень дорого. Говядина вагю лучшая для приготовления стейка.

Глава 3. Осложнения

Сказать, что я встал разбитым – ничего не сказать. Я чувствовал себя паршиво. Как будто бухал всю ночь. Но при этом не бухал, и это было жаль. Расплата за неполученное удовольствие – что может быть ужаснее? Я старался не проклинать чертову проститутку, отдирая себя от кровати. Ко мне никого не подселили за ночь, но радости от сего факта я испытать не мог. Хотелось спать, голова гудела. Хотя у меня было еще пару часов до выселения, я встал на завтрак. История с едой вчера случилась поучительная. Я усвоил урок. Вряд ли в ближайшие дни у меня получится найти компромисс по части питания. Лучше смириться, что удовольствия от приема пищи я не получу. Придется свыкнуться, что еда – это бензин. А если так, то не стоит пренебрегать бесплатным завтраком, который шел в пакете с моим номером.

Я прошел на кухню, где уже сидели какие-то ребята, по виду студенты, тихие и приятные. Я поздоровался. Они буркнули невнятно «привет» в ответ и быстро отвернулись.

Ну ладно. Не очень и хотелось.

У стойки стоял все тот же парень с дредами. Выглядел он намного бодрее меня, хотя по факту отпахал ночную смену. И глаза он не отвел, а сразу пояснил мне скромность соседей.

– Воу, чувак! Что с глазом? С кровати что ли упал?

Я сразу тронул то место, куда вчера мне врезал Марик. Оно отозвалось все той же легкой болью. Больше ничего я не чувствовал. Помотав головой, я не нашел зеркало, поэтому переспросил у админа, как идиот:

– А что с глазом?

– Синячина здоровый. Как будто кто-то тебе врезал.

Я не сдержал стона, но не помчался в комнату пялиться на себя. Сейчас – завтрак. Я привык решать проблемы по очереди, а не хвататься за все подряд, мечась в панике.

– Еда мне положена? – буркнул я, закрывая тему с глазом.

– Да, конечно.

Админ выдал йогурт, вареное яйцо, кусок колбасы, кусок сыра и три куска хлеба.

– Кофе там, приборы в ящике. Приятного.

Вздохнув очень горько, я взял поднос и отправился варить кофе. Вернее, растворять порошок в кипятке. Даже в таком незавидном положении я не смог уговорить себя на пакет три в одном. Хотя там было больше калорий и разум соблазнял закинуться типа кофе с молоком. Но мое сердце взяло верх и велело жрать обычный черный «Нескафе». Он лучше взбодрит.

Пока закипал чайник, я разогрел в микроволновке бутерброд. Сыр расплавился. У меня от одного запаха потекли слюни. Забудьте, что я говорил про вкусно. Этот завтрак оказался очень даже офигенным. Сказался, конечно, мой голод перед сном, но я не капризничал больше. Завтрак вышел намного вкуснее вчерашнего супа.

Пожалуй, это первый урок от Марата, за который я буду благодарен.

Мне малодушно захотелось поехать в офис к другу и сдаться. Но Тесла и поражение в споре велели забыть об этом. Чертовы три недели – это не срок, а каникулы.

Я доел потрясающий бутерброд, проглотил йогурт, запил горячим кофе и пошел смотреть на свое прекрасное лицо в ванную. Синяк имел место быть: прямо под глазом, фиолетовый, как слива. Потрясающе. Пока я рассматривал себя, зазвонил телефон.

– Алло, – ответил я, стараясь не заморачиваться, что номер незнакомый. Они все теперь будут незнакомыми. Книжка-то пустая.

– Дмитрий? Добрый день. Вы оставили вчера заявку на вакансию курьера.

– Да, это я.

– Можете подойти до полудня в офис на собеседование?

– По какому адресу?

Мой собеседник назвал улицу, дом, и я сразу понял, что это в центре и не очень далеко.

– Постараюсь, – проговорил я. – А можно будет начать работать уже сегодня?

– Приходите – пообщаемся, – примирительно сообщил мне кадровик. – Если вас все устроит, то можно приступить сразу. Я отправлю вам инструкции, как добраться.

– Отлично.

Вчера я успел поставить себе мессенджеры и не пожалел об этом сегодня. Мне в Вайбер пришел файл от работодателя. Я стал собираться. Центр в Москве не маленький. Мне придется спуститься в метро, как ни крути.

Общественный транспорт, как и подземка, меня не пугали. Я редко им пользовался, но иногда приходилось. Московские пробки время от времени заставляли вылезать из Теслы, быть ближе к народу. Метро в столице вообще классное. В Нью-Йорке, например, туда просто страшно спускаться. А у нас в подземке красиво, чисто и встретить тут можно кого угодно: от дворников до менеджеров.

Да, я патриот, хоть и живу половину года в Калифорнии. Там тепло, океан, но много бомжей. У нас зимой холодно и серо, поэтому в России я тусуюсь исключительно в теплое время. В этом году, правда, задержался. Уж очень классная выдалась осень: сухая, яркая, теплая. Посмотрим, с каким багажом я полечу в Штаты.

Опыт с хостелом мне в принципе понравился. Да, я не выспался и психовал, но выход из зоны комфорта и не может быть комфортным.

Посмеиваясь себе под нос, я вышел к стойке и отдал уже девушке свой ключ от номера. Улыбнулся ей, флиртуя по привычке. Она не ответила мне тем же, и я вспомнил про чертов глаз. Паршиво, конечно, но ничего не поделать.

Прогулявшись до метро, я решил купить себе карту «Тройку», чтобы хоть как-то экономить на поездках. Кататься по нерезиновой и белокаменной мне придется много и уж точно не на авто. Разобравшись с поездками и балансом на карте, я наконец спустился к поездам, приткнулся в уголок вагона и даже успел оформить себе виртуальную банковскую карту. Как же повезло жить в эпоху цифрового прогресса.

Почти счастливый я шел к офису компании. У меня был паспорт, немного денег и желание работать курьером. Занятный коктейль, конечно, но я умел получать удовольствие от любого опыта. Просветление и осознанность – модные тренды нашего времени, которым я старался следовать.

Видимо, моя счастливая морда раздражала людей. На меня смотрели, иногда даже головы сворачивали. Уже потом я понял, что это из-за синяка. Совсем забыл о нем. А зря.

– Сожалею, но мы вынуждены отказать вам в вакансии, – неожиданно, почти с порога огорошил меня кадровый менеджер компании, куда я пришел.

– Что? Почему? – возмутился я.

– Политика компании не позволяет брать в штат с ненадлежащей внешностью. Вы должны понять…

И он обвел себе глаз пальцем.

– Проклятье, – выругался я, вспоминая про синяк, и стал оправдываться как идиот. – Слушайте, я не хулиган. Вчера просто был спарринг с приятелем. Мы боксом занимаемся, понимаете?

– Понимаю, – согласился со мной молодой менеджер. – Но политика компании…

– Да ладно заливать про политику! Нельзя отказать просто из-за синяка.

– Сожалею, но на этот случай у нас очень жесткие условия. Вы можете повторить заявку чуть позже… Через неделю, дней десять, может быть. Когда ваш глаз не будет таким, кхм… фиолетовым.

Теперь я выругался матом и громко.

– Я сожалею, – попытался попрощаться со мной кадровик.

Но я не сдавался. Знаю я эти инструкции. Все и всегда можно нарушить, если знать кодовые слова.

– Ладно, я тоже сожалею. Возможно, вы сможете предложить мне что-то еще? В виде исключения.

– На доставке еды всегда требуются курьеры, – быстро нашел мне другую работу парень.

Представив себя с огромной сумкой в метро, я испытал боль. Одно дело доставлять цветочки, бумажки и прочую фигню. Но тут мне придется пыхтеть по-взрослому.

Марат в моей голове разразился зловещим смехом.

Муа-ха-ха.

По большей части ему назло я быстро выпалил, чтобы не передумать:

– Ладно. Берите меня в еду.

– Ваша медицинская книжка.

– У меня ее нет.

– Прошу прощения, – снова начал прощаться менеджер.

– Да вы угораете? На кой черт мне медкнижка? Я буду развозить жратву, а не готовить ее.

– У нас на этот случай очень жесткие инструкции. Я сожалею.

– Угу, я тоже.

Встав со стула, я вышел из кабинета, не потрудившись даже попрощаться.

– Подождите, – окликнул меня уже в коридоре все тот же менеджер.

Я остановился и подождал, как он и просил, надеясь на какое-то чудо.

– Если вам на самом деле нужна работа…

– Нужна, – кивнул я.

– Мой дядя – управляющий супермаркета в Перово. Там всегда нужна помощь и можно без документов. – Он дал мне визитку с адресом. – Спросите Михаила или Галину Владимировну.

В Перово жила Мышка. Кажется. Я сразу провел с ней аналогию, хотя и не мог вспомнить, когда она об этом говорила. Может, я сам придумал. Вроде бы она упоминала, что район не самый лучший. Ну еще бы, конечная станция метро. Это вам не центр. Кроме всего прочего в голове еще всплыл ее номер телефона. Странное дело. Я не помнил цифр обычно, но ее номер отпечатался в памяти весьма четко А все потому, что он на одну цифру отличался от номера моей мамы. Забавное совпадение.

Но звонить, конечно, не стоит. Я не знал даже ее настоящее имя. Собственно, сейчас мне следовало думать вообще о другом. Например, как добраться до Перово и что мне придется делать в том самом супермаркете. Выбора ведь у меня не осталось. Денег тоже. Почти.

Вряд ли с такой рожей меня возьмут сегодня работать в приличное место. Дней десять придется выживать.

И снова Марат в моем воображении злобно заржал. Я заткнул его и пошел к метро. Можно сколько угодно проклинать приятеля и его тяжелый кулак, который усложнил мне жизнь. А можно поднять зад и пойти работать. Хорошо еще, что менеджер из доставки дал мне этот контакт. Что бы я делал без него, а?

Вот. Так что не будем гнать на судьбу. Лучше ее благодарить.

Правда, сделать это оказалась сложнее, чем я думал. Добравшись до Перово лет за сто, но в теплом вагоне метро, я без труда нашел тот самый магазин и попросил позвать Михаила.

Толстый дядька вышел, почесывая бородатую щеку. В его щетине застряли крошки хлеба.

– Разгрузить нужно через полчаса. Ждем машину, – буркнул он неохотно.

Как будто сам с удовольствием бы все сделал, но раз уж я пришел…

– Да, я готов.

– Пошли.

Он увел меня в служебное помещение и выдал даже какую-то фуфайку. Следующие два часа я пыхтел как чертов паровоз, надрываясь на разгрузке. Михаил лично подгонял меня вместе еще с одним парнем. К слову, мой случайный коллега выглядел очень подозрительно. Его время от времени трясло, как будто коротило. Я отметил кожу землистого цвета и странные глаза. Я повидал немало наркоманов среди своих клиентов, но они торчали по-богатому. С опустившимися на самое дно нариками я не сталкивался до этого дня.

Страх и брезгливость кипели во мне вместе с болью в спине и справедливым возмущением. Конечно, мне пришлось работать больше, чем торчку. Без перекуров и отвлечений на ломку. Или что там с ним творилось? Черт знает.

Когда фура была разгружена, я выдохнул с облегчением. Михаил выдал мне полторы тысячи. Сказать, что сумма меня удивила – ничего не сказать. Я открыл рот, чтобы поспорить, но тут же захлопнулся – сил не осталось совсем.

Я точно знал, что не вернусь сюда. Зато во время работы услышал, что есть альтернативные службы доставки и решил попытать завтра счастье там. Чтобы увеличить свои шансы, я зашел в магазин и купил себе тональный крем. Кошмар, конечно, но я очень нуждался в работе. В нормальной работе, где не надо тереться спинами с наркоманами и ломать свои кости.

У меня были какие-никакие деньги, но они быстро кончатся. Урчание в желудке, конечно, не смолкало, а голова раскалывалась от голода, усталости и недосыпа.

Я зашел в «Макдоналдс», чтобы поесть. Сто лет не ел там, но сегодня у меня не было желания выпендриваться и искать компромиссы. Мак предложил пару бигмаков за двести пятьдесят рублей. Все лучше, чем тот суп за пол тыщи.

Своим мыслям я рассмеялся в голос. Боже, Дима, что с тобой стало? От вагю докатился до бигмака за сутки.

Я заплатил за бургеры, взял еще кофе, который на вкус был ненамного лучше утреннего халявного «Нескафе» в хостеле. Забившись в уголок, быстро съел один бигмак и взял паузу, чтобы решить судьбу второго. Есть сейчас или взять с собой? Отвратительный соус в бургере неожиданно откликнулся теплой ностальгией по университетским временам. На первом курсе мы с Мариком часто зависала в Макдаке. Казаев щедро угощал, а я ел в три горла.

Улыбаясь воспоминаниям, я листал Букинг. Ехать в центр не было смысла. Я искал квартиру или койку в хостеле неподалеку. Нужно было посчитать оставшиеся деньги. Я стал шарить по карманам куртки, но не нашел ничего, кроме пары железных десяток. Я вывернул все карманы, обшарил не только куртку, но и джинсы. Наверное, выглядел, как припадочный, крутясь волчком. Но мне было плевать. Я искал свои деньги.

А денег не было. Остались только те, что мне заплатили за погрузку в магазине. Я упал на стул и стал вспоминать, когда последний раз видел деньги Марата. Кажется, в метро они у меня еще были. Или нет?

Без разницы.

Почти половину денег, которые заработал сегодня, я отдал за еду и крем. У меня осталось совсем мало. Впритык хватит на самый дешёвый ночлег. Второй бургер точно лучше взять собой. Осталось решить, куда я его возьму.

Открыв Букинг, я поставил фильтры: хостел, Перово, начиная с самых дешёвых.

Глаза не смотрели на картинки. Общий десятиместный номер для мужчин. У меня едва ли останутся деньги на метро и еду. А ехать придется в любом случае. И не факт, что мне дадут работу.

Кризисные ситуации в моей профессии – это стандартное явление. Обычно я за две минуты мог принять решение, взять направление и работать на выход из жопы. Этот навык развился во мне так хорошо, что я мог почти не думать. Все делал по накатанной схеме, почти не напрягая мозги. Но первый импульс нужно было уметь поймать. Я недолгое время работал над этим и научился доверять интуиции. Вот и сейчас я прикрыл глаза и попытался найти верную дверь, в которую нужно ломиться изо всех сил, чтобы выжить. Или не обосраться. Что для меня было сейчас одно и то же.

И ответ пришел. Как всегда.

Почти не отдавая себе отчет в действиях, я набрал на телефоне номер и произнес самую странную фразу за всю мою жизнь.

– Мышка, привет. Это Война.

Мне было не до хрустального образа-мечты, который я создал. Пусть она окажется толстой, уродливой и с тремя детьми, но даст мне немного денег в долг. Я не нарушал правила. Мышка не знала, что я богатый придурок. Сам я не собирался говорить про Марата и спор. Мне не запрещено просить помощи у людей, которые меня не знают. Все сошлось в одно.

Глава 4. Это Война

– Мышка, привет. Это Война, – проговорил я в трубку и сразу понял, как ужасно это звучит.

Она знала мое имя. Нужно было представиться получше. Но приятный девичий голос опередил мой не очень быстрый мозг.

– Дима? – удивленно проговорила Мышка. – Серьезно?

– Да, это я.

– Откуда у тебя мой номер?

– Ты оставляла в чате как-то. Я запомнил.

– Серьезно? – повторила она настороженно и еще более удивленно.

– Да, у моей мамы похожий номер, поэтому я легко запомнил.

– Ла-а-адно…

Мышка протянула это «ладно», что означало, что она совсем не уверена в моих намерениях. Правильно. Я бы на ее месте уже перестал бы разговаривать. Хотя… Именно с ней я был бы толерантнее к такому холодному звонку. Оставалось надеяться, что наша симпатия взаимна, и она не пошлет меня. Сразу.

– Тут такие дела, Мышь… – красноречие мне отказывало, но я старался. – Я в Москве.

– Серьезно?

Похоже, это ее любимый вопрос. Или моя речь настолько похожа на серию приколов?

Очень вероятно, что второе.

– Да, серьезно. Мало того, я серьезно застрял в Перово. Представляешь?

Мышь кашлянула, как будто воздухом подавилась. Вряд ли она представляла такое.

– Рада за тебя, – проговорила она совсем не радостно.

– Серьезно? – проговорил я с сарказмом.

Повисла пауза, и через несколько секунд мы оба начали ржать как сумасшедшие. Господи, как же приятно быть с кем-то на одной волне в этой дерьмовой реальности.

– В Перово сложно радоваться жизни, Дим. Но я рада, что не одна в этой заднице теперь. Где ты? Хочешь пересечемся? Ты ведь за этим звонишь?

– Конечно, хочу, – ответил я с облегчением. – Сижу в «Макдоналдсе».

– У метро?

– Ага.

– Через полчаса буду.

– Жду. Эй…– позвал я, пока она не отключилась. – Как я тебя узнаю?

Сердце замерло.

– Джинсовая куртка и очки Гарри Поттера. А ты?

Я хотел описать себя как-то, но даже не мог толком распознать цвет своей куртки. Поэтому просто брякнул:

– Выгляжу как придурок. Сижу в углу.

Мышь засмеялась.

– Тут таких большинство. Ладно, проверю все углы и наберу, если что.

Она отбила звонок. Я положил телефон на стол и некоторое время сидел, смакуя странное ощущение. Предвкушение? Тепло? Мандраж? Немного страха?

Все это перемешалось и бурлило во мне.

Черт, Дима, это просто девчонка. От нее, конечно, зависит твоя судьба, но не надо так трепетать.

Но я трепетал, игнорируя свой занудный голос разума. Пожалуй, спор с Маратом стоил, чтобы я испытал вот это все. Голод, боль в спине, трепет перед встречей с девчонкой.

Я почти не сомневался, что она хорошая. Эх, зря я не добавился в группу клана тогда.

Хотя… Что мне мешает сделать это сейчас? Группу я, конечно, не найду, но могу отправить запрос самой Мышке.

Фак, я так и не спросил ее имя. Как неудобно.

Правда, она не была против обращения по нику. Это хорошо. Имя всплывет в разговоре в любом случае. Я даже представить не мог, как ее зовут.

Господи, что за мысли? Мне бы представить, как уговорить Мышь занять мне денег. И пофиг как ее зовут. Но проблема выживания вдруг отступила на второй план. Намного интереснее мне стало фантазировать и мандражировать перед встречей.

Эти полчаса были такими долгими, но я все равно не был готов к появлению Мышки.

– Дима? – тихо произнесла она, остановившись у моего стола.

Я видел, как эта девушка вошла в Мак, видел джинсовку с рыбьим мехом на воротнике, заметил очки, как у Поттера, но все равно не думал, что это она.

Сам не знаю почему. Не верил своему счастью, наверное.

– Привет, – проговорил я, как пьяный, бессовестно рассматривая ее.

Мышка была такой, как я себе представлял. Очень мышковая. Маленькая, хрупкая, с курносым носом и большими глазами, которые прятались за очками. Она была симпатичная, хоть и очень простая при этом. Почти как я представлял.

Нет, лучше, чем я представлял.

У нее были светлые волосы. Не мышиные.

– Что? Разочарован, Война? – дерзко и нарочито с вызовом поинтересовалась она, пока я молчал как та рыба.

– Блондинка, – ляпнул я, как дебил.

– Проблемы с блондинками? Аллергия? Непереносимость?

– Нет, просто думал, у тебя русые волосы.

– Присесть-то мне можно? Или блондинкам лучше занимать соседний стол? – снова поиздевалась она надо мной блаженным.

– Да, садись, конечно.

Я вскочил и попытался поухаживать, протягивая руки к ее курточке.

– Джентльмен. Невероятно, – продолжала посмеиваться надо мной Мышка. – Я думала, бомж какой меня вызвонил. А – нет. Ты приличный. Почти.

– Угу, я думал, ты толстая и с тремя детьми.

– Ханжа, – припечатала она меня. – Сейчас с тремя детьми знаешь, как мамочки выглядят? Лучше меня.

Я не стал спорить, а повесил ее куртку на угол дивана и поднял руки вверх.

– Верю на слово.

– Сейчас приду, – пообещала Мышка и отправилась к столу заказов, прихватив с собой карту.

Я смотрел ей вслед и охреневал. Вот тебе и толстая уродливая мать троих детей. Да простят меня все матери и не самые стройные девушки. Но – блин!

Это удивительно. Я не мог поверить своей удаче. Хотя и удача сомнительная. Да, она приятная на первый взгляд, но одежда простая, район тоже не шикарный. Вряд ли Мышь сможет одолжить мне денег. Но от этого вывода мне не стало грустно. Вообще как-то пофиг стало на спор, на Марата, даже на Теслу свою. Сейчас мне хотелось поболтать с Мышкой.

Она вернулась со стаканом смузи, и я тут же спросил:

– Как тебя зовут?

– Нет, – поморщилась девчонка.

Ее нос стал таким смешным и милым, что я невольно заулыбался. Наверное, светился, как медный таз. Ну и ладно.

– Нет? Как это? Ты ведь точно не Мышь по паспорту?

– А тебе еще и паспорт показать, Война? Вот ты наглый.

Она прищурилась на меня из-за очков.

– Раньше тебя мое имя не волновало.

– Мы не виделись раньше.

– Не поспоришь.

Мышь вздохнула. Кажется, она решалась озвучить мне имя. Как же ее зовут, что приходится собраться.

– Я Ника.

У меня коротнуло в мозгах.

– Ника? – не поверил я. – Просто Ника?

– Не просто, – сразу стала она рассказывать. – Николетта, если полностью. Но я предпочитаю Нику, а лучше Мышь.

– Николетта – это круто.

– Еще раз повторишь это, и я уйду.

– Нет-нет, останься, пожалуйста, я больше не буду. Клянусь.

Для верности я накрыл ее ладонь своею. Опрометчивое решение. Ника аккуратно вытащила пальчики.

– Прости. Погорячился, – сразу стал я извиняться.

– Проехали.

На всякий случай она немного отодвинулась и начала задавать неудобные вопросы.

– Значит, ты в Москве, да? Давно приехал? В гости или по делам?

– По-всякому, – постарался я не врать и не отвечать.

– Ну и раз ты выпытал мое имя, не могу не спросить, откуда такой красивый цвет глаза?

Черт, я совсем забыл про свой чертов синяк. Первым порывом было закрыть глаз рукой, что я и сделал. Ника захохотала.

– Я уже видела, – сообщила она мне, приложив руку к сердцу. – Поздновато включаешь маскировку, Дим.

– Прости, я должен был предупредить. Странно, что ты не убежала сразу. Забыл про него совсем.

– Я собиралась удрать, но тебя фонарь почти не портит.

– Скажи еще, что увечья добавляют мужику шарма, – застонал я, убирая руку от лица.

Я не помню, когда чувствовал себя так глупо. Выбиваю просто десять очков из десяти в аттракционе невероятной тупости.

– Ты ведь не познакомиться и поболтать меня позвал, да? – проницательно предположила Мышка-Николетта.

Я решил не пудрить ей мозги. Она не заслуживала всего дерьма, которое я мог бы провернуть, манипулируя и уговаривая. Даже с фингалом мог бы попробовать, но сразу стало стыдно. Она, как будто играючи, одним взглядом отключила во мне все дерьмовые качества.

– Мне нужна помощь, – признался я честно. – У меня украли деньги. Я подрабатывал в магазине, тут недалеко. Только в Маке понял, что пропало почти все.

– Зачем тебе деньги? – потребовала она ответа и тут же наставила на меня палец, как дуло пистолета. – Не врать, Война!

– На еду и ночлег.

– Наркотики? Водка?

Я моргнул и помотал головой, отрицательно.

– Что ты делал в магазине? Кем работал?

– Машину разгружал.

– Ты совсем не похож на грузчика, – выдала Ника, сканируя меня через очки.

– Мне нужна работа. Я пытался устроиться курьером, но из-за синяка отказали. Что еще оставалось делать? Вот подвернулась подработка. Хотя денег от нее больше не стало. Даже наоборот.

Ника смешно повела губами, размышляя о моей участи и спросила:

– Тебя не взяли курьером? Туда всех берут.

Я показал на глаз, но ее это не убедило.

– Моя соседка подрабатывала в доставке. Там даже на собес не нужно ходить – все электронно, через приложение. Убрать фингал – раз плюнуть.

– Серьезно? – искренне удивился я. – Кремом, да? Я купил.

И вытащил из кармана тональный крем.

Ника смеялась так громко и долго, что я почти обиделся, отвернулся, стараясь не пыхтеть, как паровозик Томас.

– Боже, Дима. Ты прекрасен. Правда. Господи, давно так не смеялась. Невероятно. Никому давно не нужны тональники. Есть маски и фотошоп. Про Инстаграм слышал? Бабы себе там по двадцать килограмм с жопы срезают. В продвинутом мире живем, Война. Собирайся.

– Куда?

– Чай пить пойдем. Где твои вещи?

Я развел руками и глянул на мобильник – нехитрый багаж миллионера без гроша.

– Вопросов об этом лучше не задавать, да? – догадалась Мышка.

– Не хочу тебе врать.

– Понятно.

Она поднялась и допила одним сексуальным всасыванием свой фреш. Я завис на секунду, но быстро очнулся и уточнил:

– Понятно – это как понимать? Все равно пойдем? Или тут помирай, чертов скрытный ублюдок?

– Все равно пойдем, – приговорила меня к спасению Ника.

Я подскочил и успел подать ей курточку.

– Чертов скрытный ублюдок – второй раз джентльмен, – не без удовольствия заметила моя новообретенная подружка.

– Компенсирую все свои недостатки манерами.

– Мило, Дим. Надеюсь, я в тебе не ошиблась.

Я истово закивал, подтверждая ее теорию.

На самом деле я считал ее немного чокнутой. Все законы самосохранения советовали Мышке послать меня на хутор бабочек ловить. Ни одна нормальная девушка не потащила бы незнакомого мужика, с которым била титанов в игре, домой после первого свидания. Да у нас и свидания не было. Я, блин, назначил встречу, чтобы денег у нее попросить. Мужчина мечты.

Но Ника позвала, и я помчался за ней следом как верный пес. Не исключено, что сам бы сделал для нее то же самое в зеркальной ситуации. Что-то было между нами еще до встречи. Душевная болтовня и не менее теплые ощущения от командной бойни на войне. Наверное, я тоже немного ку-ку. Но нормальный человек и не ввязался бы в подобный спор, не пошел бы работать грузчиком и не поставил бы машину за сотню тысяч баксов на кон.

В общем, мне крупно повезло, что в Москве нашлась такая симпатичная сумасшедшая Мышка. Отпускать свою удачу я не собирался.

Глава 5. Нарколепсия

Мы вышли из Мака, и я сразу замерз на осеннем ветру. Ника тоже куталась в курточку. Рыбий мех на джинсовке вряд ли спасал от ветра.

– Куда мы? – решил уточнить я, уже стоя на остановке автобусов.

– Прокатимся ко мне, там сделаем тебе анкету для курьеров. Вроде можно Фотошоп на телефоне установить, но мне лень возиться, привыкла на ноуте.

Я не мог поверить своему счастью. Нужно было поблагодарить добрую мышиную душу, но я не сдержался и вместо этого стал гадить себе же на голову. Едва мы сели в автобус, прорвало.

– Ник, ты меня совсем не знаешь, – начал я наступать.

– Да-да, – согласилась она. – Ты чертовски странный тип, Война. Без бабла, без жилья, даже без вещей. Зато с фингалом и в красивых кроссовках. Мне бы послать тебя надо по-хорошему, но я привыкла доверять чуйке. Сегодня она велит помочь странному засранцу.

– Так нельзя, Мышь.

– Тебе деньги нужны? – задала она вопрос, от которого моментально отпало желание спорить.

– Нужны, – буркнул я, сдаваясь.

– Тогда завали хлеборезку и переваривай свой бигмак. На это тебе потребуется много ресурсов организма.

Я больше ничего не стал говорить, но надулся, как барышня. Подумать только, какая-то мышачья козявка взяла и поставила на место. Знала бы она, кто я…

Собственно, в таком случае я не мог бы к ней обратиться или проиграл бы пари. Нужно засунуть в задницу свои чистоплюйские принципы. И вообще, кто я такой, чтобы запрещать человеку делать добрые дела?

– Я каталась автостопом, – вырвала меня из общения с совестью Мышка.

Моя челюсть упала на колени.

– Да ладно.

– Угу, щекотала нервишки в юности. Было весело. Даже состояла в сообществе стопперов России. Ко мне часто заезжали переночевать абсолютно незнакомые ребята. Так что имею стаж по общению со всякими перекати-поле. Ты еще прилично выглядишь для бомжа-переселенца.

Засмеявшись, я опустил глаза.

– Спасибо. Это самое приятное, что я сегодня услышал.

– Кроме того, я привыкла верить чуйке и подмечать детали. У тебя классные кроссовки. Такие стоят немало, но и носятся по сто лет. Мне нравится такой подход.

– К жизни или к обуви? – уточнил я.

– Ко всему.

Мы проехали несколько остановок, вышли в нетипичном для современной Москвы спальном районе. Я озирался, удивляясь.

– Что? – спросила Мышь. – Ждешь, что наркоманы из подвалов полезут.

Она была смешная и очень прямая, искренняя и душевная, невероятно позитивная и теплая. Врать ей было так сложно, но она и не задавала неудобных вопросов. Я спокойно и честно ответил ей:

– Нет, наркоманов не жду. Говорят, мысли материальны. Стараюсь думать о хорошем. Здесь совсем нет высоток. Реновация прошла стороной?

– Да, Перово отстояло право быть древней окраиной. Здесь много коренных москвичей живёт. Им нравится.

– А ты не из них?

– Нет. Я полгода назад переехала из Нижнего.

– За московской мечтой? – уточнил я немного бестактно.

– Нет, – сразу изменилась Мышка. – Так сложилось.

Я сразу понял, что эта тема не самая приятная, и решил уйти в другую сторону.

– Почему Перово выбрала? Цена?

– Не только. Мне не нравятся высотки-человейники. Исторический центр не по карману, сам понимаешь.

– А на меньшее ты не согласна?

– Так точно. Или Перово, или «из нашего окна площадь Красная видна».

– Все понятно с тобой.

Ника открыла дверь подъезда, приглашая меня внутрь одной из типичных хрущевок. Я думал их все снесли давным-давно. Оказалось, в Перово это районное достояние. Что ж, мне больше нравились типовые человейники. Я вообще любил даунтаун в сити, хотя никогда не жил в центре.

Мышка привела меня в такую же типичную, как и дом, квартиру. Я оглядывался, войдя в прихожую и принюхался невольно. Пахло жареной картошкой. Вроде бы совсем недавно поел, но все равно чуть не захлебнулся слюной. Ника жила не одна.

Я снова представил мужа и троих детей.

Ладно, троих она вряд ли бы успела родить. Ей лет двадцать на вид.

Но муж…

Худая, высокая девица вышла из кухни в прихожую. Не муж. Наверное, соседка, с которой они делят квартиру. Снова удача. Она осмотрела меня с ног до головы.

– Ты никак бойфренда завела? – выдала дылда.

– Оптимистка, – усмехнулась Ника, снимая кроссовки и оставляя очки на тумбочке вместе с ключами. – Бомжа в Маке подобрала. Сейчас отмою, может, и сгодится на что.

– Еще и побитый какой-то. Вечно ты, Мышень, из жалости возишься со всякими калеками. Презервативы в шкафу над раковиной, – бросила соседка и вернулась на кухню. – Смотри, чтобы деньги не спер.

– Оптимистка, – повторила Ника и пихнула меня в бок. – Заходи уже, Война. Чего примерз?

Я положил коробку со вторым бургером рядом с ключами Ники, разулся и зашел, конечно, но чувствовал себя не гостем, а каким-то интервентом. Как будто в чужую страну вторгся. В девичье царство.

– На Машку не обращай внимания. У нее ПМС перманентный после расставания с парнем. Все мужики – козлы.

– Не спорю, – подтвердил я на всякий случай. – Девушки намного приятнее. Они серьезные, ответственные и более зрелые личности. Обычно.

Ника захохотала.

– Подхалимаж засчитан, Война.

Я скромно потупил взор, тоже улыбаясь. Мышка кивнула на одну из двух узких кроватей, что стояли в комнатке, которая была меньше, чем ванная в моей квартире. Но я чувствовал себя здесь ностальгично хорошо. В Казани я все детство провел в такой вот комнате типовой хрущевской квартиры и тоже делил ее со старшей сестрой.

Мышка шмыгнула носом и наставила на меня камеру телефона.

– Для анкеты, – пояснила она.

– Погоди.

Я достал из кармана крем и показал ей. Очередной взрыв хохота почти разорвал мою спасительницу.

– Господи, вот ведешь парня незнакомого домой, думаешь, что он уже ничем тебя не удивит, но тут… Достает тональник. Офигеть, Война.

– Ты ведь уже видела его. Я показывал в Маке.

– Все равно смешно. Капец!

Она смеялась громко и заразительно. Даже соседка заглянула.

– Чего ржёте, как кони?

Ника махнула рукой, и Маша снова исчезла, не настаивая на объяснении.

– Ну не пропадать же добру, – продолжала хихикать Мышь.

Я скривил лицо и принял из ее рук зеркало.

Но нанести крем не получалось нормально. Оставались одни разводы.

– Помочь? – продолжала спасать меня Ника.

Да, пожалуйста, – сдался я.

Она достала из косметички на столе какую-то губку и выдавила крем на руку. Я затаил дыхание, когда она подошла ко мне, и мы оказались слишком близко. А потом еще ближе, потому что Ника нагнулась и, смазав немного крема губкой с руки, стала аккуратно постукивать поролоном по моей коже под глазом.

– Не больно? – спросила она, пока я боролся со странно неуместным желанием понюхать ее запястье.

– Немного, хрипло ответил я. – Терпимо.

– Крем нужно нагреть и распределять спонжем. Так он лучше впитывается и не оставляет разводов. Правда, синяк тоже не очень хорошо маскирует. У меня есть консилер. Нанесем сверху?

Я хрен знает, что такое консилер, но не мог отказаться от продления сеанса колкой близости. Ника достала что-то еще из косметички. Я подставил свою морду, стараясь сдержать странные мурлыкающе звуки.

В животе были странные ощущение. То ли бабочки, то ли бигмак переварился. А может я просто разомлел в тепле и домашнем уюте после двух дней адской уличной жизни.

– Вот так нормально почти, – сообщила Ника, и я встрепенулся.

Она снова наставила на меня телефон и сфоткала.

– Сейчас еще почистим немного, будешь как жених, – пообещала Ника, усаживаясь за стол перед ноутбуком. Она смешно повела носом, когда я встал у нее за спиной.

Мышка открыла ноутбук, обернулась и посмотрела на меня подозрительно и странно. Я видел, как на ее лице отражаются муки творчества. Она хотела что-то сказать, но видимо не решалась. Вздёрнув брови, я попытался мимикой изобразить внимание и принятие.

– Дим, без обид, ладно? Тебе очень надо в душ.

Не дожидаясь моей реакции, она поднялась, открыла шкаф и выдала мне полотенце.

– Помойся, пожалуйста, пока я тут колдую. Окей?

– Окей, – ляпнул я, потрясенный и шокированный.

– Ванная по дороге в прихожую, около кухни.

Совмещённый санузел нашелся по инструкциям точно между кухней и прихожей. Я зашел и сразу обнюхал себя. Утром еще в хостеле нашелся чей-то оставленный дезодорант, и я не постеснялся им воспользоваться. Но дело было не в поте. У меня воняли носки. Не знаю, как я не заметил этого сразу, едва разулся. Наверное, слишком отвлекся на картошку.

Почему я не додумался купить себе белье? Это ведь первые правила банальной чистоты и гигиены. Но в голове у меня сидели совсем другие мысли, в мозгах не осталось места таким тривиальным вещам, как чистые носки и трусы.

Но что-то я не слышал, чтобы мир завоевывали с вонючими ногами.

Ругаясь под нос, я быстро разделся и залез в ванну.

Брезгливости здесь я не чувствовал. Наоборот, было неудобно перед девчонками. Сразу видно, что они берегли свое жилище. И уж точно я не страдал по тапкам, которые тоже так и не купил. Первым делом я выстирал носки. Мамины уроки не прошли даром, как и общажная жизнь. Высушил их как следует, выжав в полотенце, и оставил на горячей трубе. Нужно напроситься на чай, посидеть у Мышки пару часиков. Может не совсем высохнут, но это точно лучше, чем продолжать быть вонючим грязнулей.

Я повел плечами. Какой кошмар все-таки. Вот уж не думал, что окажусь в такой странной ситуации. Смыв с себя грязь и пот, я натянул майку. Она тоже была на грани. Завтра мне точно нужно что-то купить. Хотя бы белье. Оставалась надеяться, что Мышь как следует отретуширует мою фотку, и она сойдет для анкеты. И что даст немного денег в долг.

Я старался не думать, что для нее мое немного может быть половиной зарплаты.

Сполоснувшись, я бесцеремонно воспользовался женским дезодорантом, который нашел на полочке. Дожил, вашу мать. Ворую антиперсперант у девочек, пахну весенними цветами.

– Намного лучше, – похвалила меня Ника, как только я вернулся в комнату.

– Прости за это дерьмо. Я что-то совсем…

Слов приличных для описания собственной вони у меня не нашлось. Ника в них и не нуждалась. Она толерантно сняла тему и присела на кровать рядом со мной.

– Я скинула тебе фотки. Посмотри. А еще нашла сервис, с которым можно устроиться дистанционно. Если пройдешь фото-контроль – сразу можно работать.

Я открыл фотку. О, да. Никакого синяка.

– Идеально, – признательно простонал я. – Ты крута.

– Нет. Это все Фотошоп. Ссыль открывай и заполняй все.

– Спасибо.

Я послушно стал исполнять инструкции. Удивительно, что мне самому в голову не пришло воспользоваться этим сервисом. Так намного удобнее и проще получить работу.

Чертовски приятно, что Ника меня не выгоняла. Пока я вбивал свои данные, заполнял бесчисленные пункты анкеты, она сходила на кухню и принесла картошку.

– Машка велела жрать и не обляпаться, – снова отдала приказ Ника.

И опять мне не хотелось с ней спорить. Оказалось, что так приятно подчиняться и исполнять.

– Твой бигмак в холодильнике. Хотя Маха собиралась выбросить. Но ты ехал с ним в автобусе, как Данко с сердцем. Я подумала, он тебе дорог.

Она вроде бы издевалась, но я не обижался.

– У меня могут быть перебои с питанием. Спасибо, что сохранила мой завтрак живым.

– Пожалуйста. Чай будешь, ага?

– С огромным удовольствием, – согласился я, прижимая руку к груди.

Сбывались все мои мечты.

О том, как обмельчали мои мечты, я старался не думать.

Хотя я и поел в Маке, но за час вся сытость куда-то пропала. Чертов маргариновый фастфуд провалился моментально. Картошка была невероятно вкусной. Я ел с удовольствием, не отрываясь от заполнения анкеты. Тарелка опустела быстро. Ника унесла ее, а вернулась с горячим чаем. Я почти закончил и пересел за стол. Оставалось только отправить форму на сайт. Пробежавшись глазами еще раз, я нажал заветную кнопку.

– Написали, что оправлено на контроль.

– Утром будет ответ. Уверена, что все получится. –поддержала меня новая подруга.

Ника открыла игру на телефоне и сообщила мне:

– Тебя из клана пока удалили. Или зря?

– Нет. Все правильно. Я пока не могу зайти в свой аккаунт.

Ника смотрела на меня очень внимательно. Конечно, у нее не сходилось многое в голове на мой счет. Но, видимо, она не собиралась расспрашивать. Чтобы поощрить ее доверие, я пообещал:

– Обязательно все тебе расскажу попозже. Сейчас у меня самого в голове не укладывается…

Она махнула на меня.

– Если честно. Не уверена, что хочу знать твою историю, Дим.

Я вздохнул, но пользуясь ее добротой решил продлить пребывание в уютной комнате.

– Можно мне еще чая? Погорячее.

– Да. Конечно.

Она принесла мне еще чашку и ушла на кухню. Ее позвала соседка, типа чтобы посуду помыть. Но я понимал, что Маше нужны объяснения.

Вздохнув, я глотнул горячего чая, который обжег мне желудок. Казалось, сама душа согрелась. Я развалился на кровати и решил поставить игруху и на этот телефон. Скучал по дурацким боям, как ни крути.

Но играть заново оказалось совсем неинтересно. Я заскучал и не заметил, как уснул.

Глава 6. Постоялец

Я проснулся от громкого голоса и долго вспоминал, кому он принадлежит. Пока я это делал, голос кого-то смешивал с грязью. Очень скоро я понял, что именно меня.

– Считаешь, это нормально оставить тут жить этого бомжа?

– Кто тебе сказал, что он будет жить?

– А то я дура?

– А то нет?

– Нет, Никуся, я пока в своем уме. Мужик пришел, пожрал, помылся, носки постирал, на батарею повесил и задрых. Все гости так делают. Разве нет?

Мою Нику я вспомнил сразу, а вот имя ее скандальной соседки с ПМС всплыло не сразу.

– Поверь, носки до стирки были катастрофой.

– Я верю, но у меня тут не ночлежка и не прачечная.

– Прояви хоть немного сочувствия. У него деньги украли, сам с синяком – работы никто нормальной не даст, – продолжала защищать меня Ника.

– Может ему и не надо нормальную? Обойдется любой.

– Ты его совсем не знаешь.

– А ты знаешь? И не говори, что вы общались в игре. Это полная херня.

– Может быть, но он точно не вор и не маньяк. Я хочу помочь другу. Что здесь ужасного?

– То, что я не хочу никому помогать. Даже своим друзьям. Спасла уже одного мудака, до сих пор панические атаки от воспоминаний.

– Нет у тебя никаких атак.

– Да и слава богу. Мужиков мне в доме тоже не надо.

– Месяц назад тебя не смущал мужик в этом доме. Ведь он ночевал в твой спальне. Тебя жаба давит что ли, Маш?

О, я вспомнил имя жабы благодаря Нике. Маша. Потихоньку я также вспомнил, что вчера прилег с игрушкой и мир померк. Ну да – такое себе. Отрубился в гостях у девочек. Странно, что меня никто не растолкал и не выкинул на улицу. Мышка хорошая.

Встав с постели, я решил пойти на кухню и разрешить конфликт.

– Привет, девчонки, – поздоровался я. – Простите, что подслушал, но…

– Это неизбежно, если некто орет на весь дом, – проворчала Ника.

– Не встречала людей, которые шепчут, если в их доме ночует какой-то бомж…

Маша собиралась продолжить меня поносить, а Ника открыла рот, чтобы одернуть соседку, но я перебил их обеих.

– Ты права, Маш. Абсолютно, – поддержал я праведный гнев девушки.

У Маши отвисла челюсть, а Ника замерла с огромными глазами. Я невольно вспомнил детский анекдот про мышку с большими глазами, которая какает. Чудом удалось сдержать смех, но я смог.

– Чего? – переспросила Маша, очнувшись. – Я права?

– Конечно. Если бы к моему соседу в гости приперлась стремная девица, а потом еще завалилась спать, я бы тоже разозлился. Собственно, однажды так и было. Я заставил приятеля выставить подругу из нашей комнаты в общаге. Он чудом протащил ее через окно, но у меня был экзамен на носу, и я не собирался слушать, как они сношаются всю ночь под одеялом.

– Какой ты нудный, Война, – хихикнула Мышка, прослушав мою тираду-исповедь.

– Ну да, я в универе был жутким ботаном и стукачом. Пока все развлекались, я учился.

– Кто учится в универе? – прыснула и Маша. – Вот глупость.

– Согласен. Я пропустил много веселья. Сейчас навёрстываю, но возраст, конечно, уже не тот. Несолидно быть отбитым.

Я подмигнул Маше, достал из холодильника свой бигмак и вежливо поблагодарил соседку Мышки.

– Спасибо за картофан. Он был настолько божественным, что я впал в сытую кому.

– Да, ладно. Без проблем, – растерянно пробормотала Маша, опуская глаза.

Я был доволен своим фокусом. Девчонки обожают, когда с ними соглашаются и хвалят их еду. Обычно я применял этот прием, чтобы снять подружку на ночь, но сработало и чтобы аннулировать проблемы Ники. Кроме всего прочего я даже не врал. Маша была абсолютно права. Я злоупотребил гостеприимством, хоть и невольно. Помахав девочкам коробкой с бургером, я заскочил в ванную, стащил с батареи свои носки и скорее надел. Нужно быстрее уходить, чтобы не искать предлогов остаться.

Сбежать шустро я не успел. Ника затолкала меня в ванную, когда я выходил оттуда. Она захлопнула дверь и прижала меня к стиральной машинке.

– Что за фигня, Война? – потребовала она непонятных объяснений, грозя мне пальчиком с черным маникюром и сверкая глазами через очки.

– Что? – попытался я скосить под дурака.

– Зачем ты все это наболтал Маше? Я почти уговорила ее…

– Нет, – перебил я. – Ты и рядом не была с уговором, Ник. Маша реально права. Мне не следовало у тебя оставаться.

– Ты заснул.

– Только это меня извиняет. И предыдущая ночь, которая тоже выдалась нелёгкой.

– Тебя имели семеро? – грубовато пошутила Мышь.

Я заржал. Какая она проницательная.

– Почти. Не меня, слава богу, но я все слышал и как будто участвовал.

Ника подзависла, переваривая информацию.

– Дима, ты несешь лютый бред, который из твоего рта кажется почти настоящим. Мне немного страшно.

– И поэтому тоже я должен свалить. Ты и так сделала для меня слишком много. Не хочу создавать еще больше проблем.

Словно подтверждая эти слова, у меня в кармане пикнул мобильный. Я достал его и взглянул на экран. Вопль победителя невольно вырвался изо рта.

– Йу-ху! Это с сервиса доставки. Меня взяли! Кажется, можно уже приступать.

– Поздравляю, – искренне порадовалась за меня Ника. – Слава богу. Что-то я переживала, как за себя.

– Потому что ты чертовски добрая и милая, – проговорил я горячо и неожиданно для самого себя склонился и поцеловал Мышку в щеку. – Спасибо тебе огромное.

Ее щека тут же покраснела, а сама Мышь впала в ступор. Пользуясь ее шоком, я скорее протиснулся к выходу, удрал из ванной, прошел в прихожую, схватил там свою куртку, обулся и убежал из квартиры, где мне так хотелось остаться подольше.

Конечно, это была большая ошибка. Расчетливый ублюдок во мне орал и матерился. Он настаивал, что надо вернуться, взять денег у Ники, а еще лучше продолжать пользоваться ее добротой всю дорогу. Капелька флирта, парочка комплиментов, и я мог бы не тратиться на еду эти три недели. В идеале можно было соблазнить ее и экономить время от времени еще и на ночлеге.

Но Марат был прав еще в одном. Он не зря ставил на мою порядочность. Мухлевать в пари я еще мог себе позволить, а вот пользоваться девичьими слабостями – точно нет. В другое время собственные принципы не мешали мне кадрить подружек на одну ночь, но Ника точно была не из тех, кого не грех поматросить и бросить. Добрая душа. Пользоваться ее добротой – себя не уважать.

С самоуважением у меня пока все было в порядке.

Я вышел из дома Мышки, заглянул в кофейню на углу, где взял себе шикарный горячий кофе на кокосовом молоке почти даром. Признаться, такого вкусного кофе я не пил давно. Удивительно, что вышел он мне меньше сотни. Оказывается, счастье может стоить так дешево. Когда тебя не выгнали из гостей на улицу среди ночи, и ты утром запиваешь паршивый вчерашний бургер божественным капучино.

Я позволил себе покайфовать пять минут, но нужно было разбираться с работой. Чтобы сориентироваться по приложению, которое и должно мне организовать заказы, я зашел в торговый центр у метро и присел на скамейку в Атриуме.

Наука оказалась несложная. Я быстро активировался, вбил свою карту для перевода зарплаты, выбрал получку каждый день и нажал старт. Судьба любит смелых. Едва я подключился к сервису, мне упал заказ прямо в этом торговом центре. Правда, ехать пришлось бы на метро, но меня это не испугало. Карту я имел, деньги еще были. Спасибо Нике, что сэкономила мне на хостеле.

Начальным пунктом оказался магазин одежды. Мне передали небольшой пакет. Меньше, чем через час я доставил его по нужному адресу. На мой фингал, конечно, косились, но я старался быть вежливым, улыбался. Надеюсь, что никто не пожалуется и меня не уволят.

Первый заказ меня порадовал, а вторым оказались цветочки. Тоже приятно. Девушке кто-то решил сделать сюрприз, она очень обрадовалась и даже дала мне сотню чаевых. Прекрасная девушка. Я б такой тоже цветы дарил.

Третий заказ я схватил опять быстро. Думал, что попал в полосу удачи, но не тут-то было. Вместо заявленных трех килограммов я пер намного больше. Вроде бы небольшая коробка, но в ней находилось что-то ужасно тяжелое.

Я даже вспомнил свои вчерашние грузовые подвиги. Спина ныла, пока тащил коробку по адресу.

– Ох, опять мама мёд прислала. Кошмар, говорила же ей, что не надо, – пожаловалась мне юная гламурная дама, что приняла заказ.

– Согласен, – буркнул я, забывая про вежливость.

Хотел поругаться с ней по поводу веса, который мама явно приукрасила, но не стал. Вместо этого пожаловался через приложение сервису. Но отправлять снова не стал. Ну влепят они той тетке штрафные звезды – мне вряд ли это поможет.

Я решил пойти перекусить, чтобы не раскиснуть. В ближайшем фудкорте меня подкупил запах картофана, и я взял себе деревенские ломтики. Они даже рядом не стояли с домашней жареной от Маши.

Страдая, я давился чем-то похожим на картошку. Пытался заставить себя не представлять ужасное пальмовое масло, на котором пожарили уже три тысячи порций. Выходило скверно. На столе зазвонил телефон. Мышка.

Я скорее схватил трубку, выдыхая:

– Алло.

– Привет, нарколепсик, это Маша, которая соседка Ники, – быстро кастрировала мой трепет бойкая дылда.

– А, привет. А как…?

– Как я звоню с мышиного номера? Да легко. Я знаю ее графический код. Мышь в ванне мокнет, так что у нас мало времени.

– Для чего? – не понял я.

– Чтобы ты вернулся, Дмитрий.

– Ты же хотела, чтобы я ушел.

Маша тяжело вздохнула на том конце провода.

– Знаешь, примета сильной цельной самодостаточной личности – это способность признавать свои ошибки.

– Именно это ты сейчас и делаешь? – не без довольства уточнил я.

– Да, именно это. Но топтать лежачего тоже не стоит.

– Нет-нет, я просто восхищаюсь.

– Восхищения оставь Нике, пупсик, – снова взбрыкнула Маша. – Ты мне все еще не нравишься, но твои стираные носки и вежливость оставляют приятное впечатление, как ни крути. А еще Ника никогда не ошибается в людях.

– Не врубаюсь, куда ты клонишь, – теперь я вспылил.

– Возвращайся к нам сегодня. Думаю, можешь пожить в спальне Ники на соседней койке.

– Серьезно?

Я снов не верил удаче и почти не дышал, боясь спугнуть.

– Да, серьёзно. Тебе надолго нужен угол?

– Три недели.

– Семь тыщ тогда с тебя. Можно через недельку. Мы все равно уже заплатили за месяц вперед.

Мои мозги моментально посчитали выгоду. Даже в самом дерьмовом хостеле я бы заплатил десятку за двадцать дней. Жил бы в плацкарте, мылся бы в общем стойле, мечтал бы не подцепить что-то экзотическое-венерическое, присаживаясь на стульчак, покрытый тремя слоями туалетной бумаги.

– Маша, ты шутишь?

– Хотела бы, но нет. Напоминаю, меня все еще не радует такой постоялец.

– Какой такой? – попытался докопаться я.

– С пенисом, – уточнила дылда. – Не люблю мужиков.

– Согласен. Мужики – отстой. Козлы, и носки воняют.

Во всем соглашаться – первое правило соблазнения. Сработало снова. Маша рассмеялась.

– Десять очков Гриффиндору, – сменила она гнев на милость. – Адрес помнишь?

– Вроде.

– Ну я скину на всякий случай. Когда тебя ждать?

– Еще три часа смены. Постараюсь до семи вернуться к вам.

– Ладно, жду. С Никой поговорим уже по факту. – Она хмыкнула и добавила. – Сосед.

Маша отбила звонок. Через полминуты мне сообщением пришел адрес. Я закидал в себя остатки противной картошки. Еда – это бензин, а мне еще нужно отбегать три часа. Но мысли о найденном жилье грели и вдохновляли.

Глава 7. Плюсы и минусы

Закончив свою первую смену в качестве курьера, я возвращался в Перово. Нормально порадоваться новой встрече с Мышкой у меня не получалось. Круто, что Маша предложила пожить у них, но Ника, похоже, пока не в курсе. В ней я не сомневался. Меня печалила моя финальная получка в конце дня. Я думал, что заработаю хотя бы тысячи три, но на деле получил в два раза меньше. Комиссия сервиса, транспорт и паршивый обед неожиданно сделали мой заработок весьма дерьмовым.

Удел провинциалов – питать иллюзии. Вроде бы я уже давно растерял все свои завышенные ожидания. Первый визит в Москву и жизнь в общаге этому способствовали. Но сытая жизнь последних лет была слишком сказочной. Я забыл, что мир совсем не радужный, и каждый день реальность стремится насадить тебя на кукан.

Где-то теряешь, где-то находишь.

Чтобы не терять еще больше, я решил пройтись до дома девочек пешком. Заодно зашёл в магазин и купил себе свитер. Сегодня я немного замерз. Обновка мне стоила почти всей получки, но на лекарства я потрачу больше, если простужусь. Кроме свитера взял еще трусы и носки. Все, разумеется, по распродаже в очень-очень-очень скромном магазинчике.

Эх, где мой Диор…

А, впрочем, черт с ним. Мечтал в данный момент я не о шмотках от кутюр, а о рюкзаке, в который можно сложить свое добро. Ненавижу пакеты. Деньги почти кончились. Мне нужно оставить на транспорт и еду, а с зарплаты накопить на оплату квартиры. Маша не требовала денег сейчас, но она точно оставила какие-то подробности за кадром. Мне предстояло их выяснить.

Хорошо, что Маша сбросила мне адрес. Сам я вряд ли бы нашел дорогу назад.

Дверь подъезда почему-то была открыта. Я вошел и поднялся к квартире, долго топтался на коврике, не решаясь позвонить. В наше время неловко приходить даже без звонка, а тут и домофон даже сломан. Но меня вроде как позвали и ждали. Я постучал.

Маша открыла мне дверь так быстро, словно стояла в прихожей. Она втащила меня внутрь и пригвоздила к стенке.

– Кто там? – крикнула Мышка из своей комнаты. Ее дверь была прикрыта.

– Пиццу привезли, – не моргнув, соврала Маша и начала быстрым шепотом меня инструктировать. – Слушай, я не особенно рада, что ты тут будешь жить, но у Ники туго с деньгами. Ей очень не помешает разделить оплату за комнату. Ее соседка слиняла в один день, не предупредив. Мыше пришлось платить за двоих. А еще ты тут со своими носками и без гроша. Нет бы миллионер какой на голову свалился, так полубомж опять. За что, Господи?

Я не выдержал и начал смеяться.

– Что веселого? – рассердилась Мария.

– Ничего. Прости. Ты забавно возмущаешься. – Я постарался вернуть себе серьезность. – И это круто, что ты переживаешь за Нику. Но я точно не хочу ее подставлять. Деньги за квартиру найду обязательно. Заработаю.

Я прикусил губу, отчаянно надеясь, что получится заработать. Но если что просто отдам их Мыше, когда верну свои карты. И Теслу тоже Марату отдам, потому что это точно будет мухлеж-красная карточка.

– Давай паспорт, – потребовала Маша.

От ее напора я слегка опешил, но паспорт достал. Она сфоткала его с деловым видом. Мне снова стало смешно.

– Что ты с ним делать будешь? – поинтересовался я. – Возьмешь кредит?

– Если сбежишь, натравлю ментов. Или мафию. Знаешь, какие у меня друзья!

Я опять расхохотался. Видимо, на мой гогот среагировала Мышка. Она вышла из комнаты и изумленно уставилась на нас с Машей.

– Дима? Что ты здесь делаешь? Пиццу принес?

– Если бы, – фыркнула Маша. – Сама сейчас схожу. Надо же обмыть новоселье.

Она сунула ноги в угги, накинула куртку и вышла из квартиры.

– Куда она? – спросил я у Ники, чувствуя себя очень странно.

– Внизу магазин. Там быстро делают пиццу и дешёвое пиво, – ответила Ника. – А ты?

– А я не догадался.

– Не знал, – тихонько продолжала странный разговор Ника.

– Маша позвонила, сказала, что я могу у вас пожить немного. Прости, денег пока нет. Но я отдам. Клянусь.

Мышка молчала так долго, что я начал собираться на выход. Сейчас она просто отменит все, и я попрусь в хостел. Буду ночевать в плацкарте и есть хлеб с майонезом. Привет, гастрит, привет.

– Ника, – позвал я ее. – Ты не против, что я поживу здесь? Я пойму, если… Сам бы никогда… В общем…

Не выдержав напряжения и собственного косноязычия, я схватился за ручку двери и собрался сбежать, но Ника не дала.

– Нет, Дим. Стой. Я не против, конечно. Сама просила Машу и рада, что она передумала. Даже нашла тебя каким-то образом.

– Позвонила с твоего телефона, – объяснил я.

– А, супер. Могла бы догадаться.

Убегать я передумал, но Мышкин вид мне все еще не нравился.

– Тебя напрягает, что я мужик, да? Клянусь, что не буду приставать и подглядывать. Ты меня и не увидишь. Планирую работать побольше, чтобы расплатиться через неделю.

Ника замотала головой.

– Меня это не беспокоит. Пялься сколько хочешь. У меня крутая попка и суперская грудь.

Я аж крякнул от такого заявления.

– Ты сам по себе меня смущаешь.

– Чем? – не понял я.

– Сама не понимаю. Ты как будто из другого мира. Тебя ведь не ищут бандиты или полиция?

Я снова стал смеяться. Проницательная Мышка чувствовала подвох, но не угадала. Да и кто бы угадал? Такую дичь не может придумать никто, кроме нас с Маратом.

– Маша сфоткала мой паспорт. Можешь сходить с ним в полицию. Или погугли.

Я прикусил язык. Черт, гуглить меня ей точно не стоит.

– А бандиты?

– Тоже нет. Клянусь.

– Ты столько раз уже поклялся за сутки? Это немного настораживает, Дим.

Включив все свое обаяние, я взял Нику за плечи и постарался быть искренним.

– Слушай, я не могу тебе ничего объяснить сейчас. Но мне очень хочется остаться и жить с двумя красивыми аккуратными девочками. Пожалуйста, не выгоняй меня. Я плохо переношу вонючие хостелы.

Ника рассмеялась и спросила:

– Про ту ночь, когда ты участвовал в оргии, тоже не можешь рассказать?

– А-а это… Я ночевал на Арбате, и в соседней комнате проститутка принимала клиентов. Слышимость там чудесная.

– Хостел, да? – хихикала Ника, снимая с меня куртку.

– Да.

– Там обычно выдают беруши.

Я замер, вспоминая, что мне их и правда выдали при заселении. Как я мог про беруши забыть!

– Я про них забыл, – признался я, разуваясь.

Теперь Ника хохотала в голос.

– Боже, Дима, вроде ты хорошее впечатление создаешь, но местами такой лопух. Без беруш в хостеле, завтрак бигмаком.

– Сделайте меня человеком, ваше Мышиное величество, – покривлялся я.

– Ничего не обещаю. Разве что чаем точно напою. Ты долго будешь в майке рассекать?

– Не, уже купил свитер. Вон там он, в пакетике.

– Отнеси в комнату и приходи греться.

Я повиновался прекрасной командирше и пошел пристраивать свой скромный гардероб. Оставив вещи на кровати, я поспешил на кухню.

Ника уже выставила чашки и пакетики чая на стол. На плите шумел чайник. Но выпить мы ничего не успели, потому что вернулась Маша. Мне было отчаянно неудобно перед девчонками, которые угощали меня пиццей и пивом. Я попытался сунуть хоть пятисотку, но они отказались.

– Потом как-нибудь, – махнула рукой Маша. – Мы обычно по очереди проставляемся.

Я очень сомневался в этой традиции, но опять пообещал себе мысленно вернуть все сторицей. Кто бы знал, что в порочной конченой Москве остались еще хорошие, добрые девушки.

Еще и красивые. Машка, правда, меня не привлекала. Она, конечно, звезда, но я отчаянно залип на Мышке. Волосы в хвостике, ноль косметики, вытянутая майка и круглые очки. Не скажу, что мой типаж, но какая же она была моя. Та самая вредина из игрухи, которая была беспощадна к себе и эпическим титанам на рейде. Зачем она такая мышастая, черт побери? Лучше и интереснее, чем я представлял в смелых фантазиях.

– За первый официальный день у нас и на работе! – провозгласила тост Маша.

Мы втроем стукнули свои бутылки. Я отхлебнул пиво и сразу откусил божественно горячую пиццу.

– Спасибо, – ответил с набитым ртом, забыв поблагодарить сразу.

Думал извиниться, но девчонки уже привыкли, кажется, что я вечно голодный и немного тормозной.

– Как, кстати, тебе курьером? Работа мечты? – спросила Ника, отрывая и себе треугольник.

Я скривил лицо и признался честно:

– Ничего, но думал, что будет лучше.

– Так всегда. Махнула рукой Машка. – Не разбогатеешь.

– Это точно.

– К тому же сегодня выходной. Голяк по заказам, – заметила Ника.

– Выходной? – не поверил я.

– Да, воскресенье.

Офигеть, оказывается, я поспорил с Мариком всего два дня назад, но прожил как будто уже целую жизнь. Не скажу, что она была счастливой, но зато насыщенной.

– Устройся ещё в Достависту. Можно вполне совмещать две службы в одном районе, если нет постоянной работы, – посоветовала мне Маша.

– В Досе вроде офлайн-собеседование, – напомнила Мышка. – Кто его туда примет такого красивого? Если только грим наложить.

– Не надо, – сразу отказался я. – Что-нибудь придумаю. Может тут две смены попробую взять.

– Крякнешь, – приговорила меня Мышка.

– Да, мой бывший пытался так миллион заработать – не вышло.

– Сочувствую.

– Хрен бы с ним, – махнула рукой Маша и подняла бутылку снова. – Давайте за светлое будущее без мудаков.

– Хотя бы в этом доме, – буркнула Ника.

– Согласен, – поддержал я ее.

Мы очень душевно посидели, болтая преимущественно о моей работе. Маша посоветовала сразу ехать в центр, и оттуда ловить заказы. Ника попросила подробнее рассказать про хостел с проституткой, и я описал свою самую ужасную ночь в красках. Девчонки хохотали до слез. Я сам ржал, увлекшись рассказом и пивом. К слову, пиво было самым обычным, но казалось мне ужасно вкусным и особенно хмельным после смены в доставке и прогулки от метро до дома.

Даже веселые разговоры и пицца не спасли меня от усталости.

– Иди ложись, Дим, – посоветовала мне Мышка. – А то опять отключишься сидя.

– Угу, теперь можешь законно принять горизонтальное положение в той койке, – поддержала ее Маша. – Белье-то у тебя есть?

– Нет у него ничего, – ответила за меня Ника. – Свое постелю. Будешь должен, Война.

Мышь подмигнула мне и встала, чтобы достать мне постельное. Я бы упал в кровать и так, но вспомнил про рутинные дела. Пока Ника хлопотала с моей постелью, я сходил в душ, быстро сполоснулся и кое-как постирал носки и майку. От нее уже порядком попахивало. Жаль, не догадался купить себе что-то на смену. Да и денег лишних пока не было. Придется спать в одних трусах. Надеюсь, Ника простит меня за это.

Я решил надеть джинсы, чтобы не шокировать девочек прогулками в белье. Маша уже прибрала на кухне и ушла к себе. А Ника налетела на меня в дверях.

– О, прости. Я что-то совсем руля не вижу, – извинился я, прихватывая ее за талию, чтобы не дать девчонке упасть.

Мы оказались слишком близко. Я смог рассмотреть через стекла очков, что глаза у Мышки синие с волшебными карими крапинками. Они завораживали, не отпускали. Мне хотелось разглядывать их. Кажется, я тонул…

– Все нормально? – проговорила Ника, позволяя мне очнуться и всплыть.

Но вернувшись в сознание, я заметил, что ее ладони лежат на моей груди. Она не спешила убирать руки и отстраняться.

– Какой ты твердый, – выдохнула Ника и чуть надавила на мой торс.

– Единоборства, – напомнил я.

– Да, точно. Глаз, синяк, спарринг. Ты говорил.

На этом месте стало совсем неудобно. Во всяком случае мне, потому что джинсы вдруг оказались тесными ниже пояса. Я невольно взглянул на постель, которую заправила Ника, и очень быстро представил нас там вдвоем.

К черту! Было бы свинством так поступать.

Или нет?

Пока я общался с совестью, Ника сама все решила. Она отстранилась и молча прошла на кухню. Я выдохнул, быстро снял штаны, залез в кровать, закрыл глаза и приказал себе успокоиться.

Не скажу, что мне это удалось сразу. Кажется, я уснул все еще немного возбужденный. Это все эмоции, переживания, побочные эффекты шоковой терапии. Скоро привыкну. Слава богу, у меня есть теперь крыша над головой и классные соседки, которые не дадут сдохнуть с голоду.

Глава 8. Мышкины секреты

Я не слышал, как Ника ложилась спать, зато проснулся от ее будильника.

– Доброе утро, – буркнула она не очень приветливо и сразу поднялась с постели.

Едва приоткрыв глаз, я бессовестно обсмотрел ее хрупкую фигурку в бессовестно откровенной пижамке. Ладно, не было в пижаме с мышами ничего откровенного. Обычная футболка и шорты. Грудь я не рассмотрел, а вот сзади очень даже удачно облапал глазами ту самую крутую попку.

Скотина – я, знаю. Но Ника сама говорила, что не возражает.

Мышка терла глаза, ковыляя к столу, где сразу включила ноутбук.

– Кофе сварить? Ты встаешь? – спросила она, потому что я так и не подал признаков жизни.

– Да, было бы круто. Доброе утро.

– Оке, – бросила Мышь сонно и ушла на кухню.

Через несколько минут она вернулась с двумя чашками безумно ароматного кофе, поставила обе на стол и уселась перед ноутом. Ника потерла глаза пальцами и надела очки. Очевидно, она не собиралась принимать душ, мыть голову или готовить завтрак. Или просто не торопилась.

А мне вот следовало все же поднимать зад, чтобы успеть на утреннюю смену.

Я встал и быстро натянул джинсы, чтобы не смущать Нику. Правда она и не собиралась смущаться или подглядывать, как некоторые озабоченные.

– Там пицца осталась после вчерашнего? – спросила Ника, зачесывая волосы назад пальцами.

– Сейчас гляну.

По пути на кухню я услышал, что в ванной шумит вода. Видимо, ее заняла Маша. Что ж, у меня есть кофе и вчерашняя пицца. Подсохшие треугольники я нашел в коробке на столе и сунул их в микроволновку. В шкафчике нашлись тарелки. Я выложил кусок и отнес Нике в комнату.

– Очень мило, Война, но мне пока рано. Ты сам поешь. Знаю, у тебя особенная любовь к вчерашним продуктам.

Я закатил глаза, уловив намек на свой проклятый бигмак.

– Спасибо, – поблагодарил Нику, но при этом ввернул: – Кофе натощак вредно кстати. Слыхала про раздражение кишечника?

Ника медленно повернулась ко мне. Она приподняла бровь и сообщила:

– Я дам знать, когда мне потребуется лекция по питанию, – и добавила язвительно: – Мамочка.

Я поднял руки вверх и удалился вместе с пиццей и чашкой.

– Лечить он меня еще будет. Диетолог без определенного места жительства, – ворчала Ника, пока я уходил.

Даже ее старушечье брюзжание мне показалось миленьким. Мне сто лет никто не готовил кофе. Ну кроме баристы, но я плачу ему деньги, так что не считается. А вот просто так последний раз меня угощала мама. Как-то я немного залип в жизнь холостяка, плейбоя и баловня судьбы, забыв, что приятно просто получить утром кофе. Не как благодарность за ночь или попытку выцыганить поход в Тиффани.

Ника сделала мне кофе просто за компанию. Потому что я не очень противный бомжара. Она и приютила меня по этой причине. Приступ сентиментальности застал меня на кухне посередине куска пиццы. Аж ком к горлу подкатил.

Привет, Марат. Спасибо тебе и за это. Надеюсь, тебе тоже хорошо и кофе утром горячий, как моя соседка по комнате.

– Утра, – буркнула Маша, заходя на кухню. – О, кофейку оставили. Значит Никеша встала уже. Доброе утро.

Приветствие Мария проорала на всю квартиру.

– Доброе, – также крикнула Ника из комнаты.

Я тоже покивал и быстренько доел и допил, чтобы прорваться в ванную. Зеркало было не таким добрым, как утро с девчонками. Морда моя оказалась изрядно заросшей, синяк все также светил пурпуром под глазом. Щетина мне никогда не шла. Она отрастала клоками, придавая еще более бомжеватый вид. Я привык бриться каждый день. Проблема теперь в том, что нормальный станок стоит как моя суточная получка. Про электробритву лучше вообще не вспоминать. Думать об одноразовых я не хотел. Решил отложить этот вопрос на время.

Умывшись, я отправился в комнату. Мой одинокий свитер нашелся на полочке в шкафу. Я натянул его и вышел в прихожую, чтобы оценить свой вид. Лучше бы этого не делал. Я стал еще больше похож на какого-то дикого полярника.

Неожиданно позади меня оказалась Ника. Она оторвала этикетку, показала мне.

– Угу, спасибо, – кивнул я в знак благодарности.

– Хорошей смены, – пожелала она.

– А тебе на работу не надо? – поинтересовался я, идиотски надеясь прогуляться с ней до остановки.

– Я дома работаю.

– Круто. А кем?

– Для чувака, который ничего о себе не рассказывает, ты задаешь много вопросов. Немного нечестно, Война.

– Справедливо, – кивнул я, надевая куртку.

– Я переводчик, – сжалилась Ника. – Просто дразню тебя.

– Я этого заслуживаю.

Склонившись, я завязал шнурки на кроссовках и выпрямился. Ника вдруг опять оказалась ко мне слишком близко. Мы будто притягивались друг к другу.

Я очень быстро и четко представил, как обхватываю ладонью ее шею, склоняюсь, чтобы коснуться ее губ и целую быстро, но глубоко. Идеальный поцелуй для прощания на день. Она будет вспоминать его весь день, а вечером, когда я вернусь…

– Дима, я первый и последний раз мою за тобой посуду. Тут не ресторан, – крикнула из кухни вредная Машка.

Я быстро протрезвел. Поцелуйные мечты развеялись. Ника сделала от меня шаг назад.

– Спасибо, я понял, – ответил я Маше.

– Хорошего дня, – снова пожелала мне Ника.

Я нервно кивнул и вышел из квартиры.

Второй день был немного лучше первого. Я следовал советам девочек: поехал сразу в центр, взял там удачные заказы и больше не тусовался на окраине. Езды, конечно, стало поменьше в плане времени, но транспортные расходы увеличились. И опять не обошлось без мухлежа. Один отправитель заявил неверный адрес. Я долго искал, созванивался с получателем, в итоге тащился лишних два километра пешком. За них, разумеется, никакой доплаты не было.

И так случалось почти каждый день. Я вроде бы работал, но никак не получалось разбогатеть или отложить хоть немного. Каждый день я что-то покупал по дороге домой. Сменную майку и трусы, рюкзак, полотенце, дезодорант, потому что уже неприлично было пахнуть ворованными розами неделю. Еду, в конце концов, потому что яйца, молоко, макароны, мясо и хлеб не росли сами в холодильнике.

Маши в будни дома почти не было. Она приезжала ближе к ночи и почти сразу ложилась спать. Ника постоянно сидела за ноутбуком. Я ее не отвлекал. Да и сам не сильно хотел общения. Моих сил хватало, чтобы приготовить нехитрый ужин и принять душ.

Во вторник утром Ника, как обычно, проснулась и сразу включила ноутбук. Она сварила кофе в турке, больше не спрашивая, буду ли я. Понятно, что буду. Но работать моя соседка не рванула. Она присела со мной за столом на кухне и выдала ключи.

– Я сделала тебе вчера, – сообщила Ника. – Меня не будет дома вечером, а Машка опять просидит до ночи в офисе.

– Спасибо, – проговорил я, немного ошарашенный.

– Четыреста пятьдесят рублей с тебя. Тут и от домофона тоже….

Я поморщился, но выдал Нике деньги. Очередная необходимая трата, которая не позволяет мне отложить на квартиру.

– Мне нужно, наверное, кого-то убить, чтобы накопить и отдать тебе долг, – не смог я промолчать.

– Фигово дела, да? – прониклась Ника.

– Да вроде не совсем, но каждый день покупаю что-то нужное, и как сквозь пальцы эти две тысячи утекают.

– Тебе обязательно работать курьером? Есть другие истории.

– Например?

– Такси. Или ты без прав?

Я так и замер с чашкой в руках.

– Есть права, – ответил Мышке, словно на собеседовании.

– Можно устроиться через тот же сервис, что и курьером, Дим. Машину в аренду дадут. Все доки тоже можно в электроне загрузить.

– Офигеть, – выдохнул я, откидываясь назад на стуле и рассуждая вслух. – Можно ведь совместить – половину смены курьером, а потом на такси. Или через день.

– Хозяин-барин, – подтвердила Ника, усмехнувшись. – Глаз твой немного получше, но все равно фотку лучше обработанную грузи.

– Мышь, ты гений.

Я вскочил и поцеловал ее смачно в щеку, крепко обнял.

– Да знаю, знаю, – отбивалась от меня Ника, смеясь. – Телячьи нежности. Какой ты приставучий, Война.

Мышка корчила из себя брезгливость, но сама опять покраснела и опустила глаза, смущаясь. Боже, как же мне нравилось ей нравиться и смущать тоже. Смущать даже больше.

Будь у меня чуть меньше совести и чуть больше времени, я бы уже уложил ее в постель. Но не нужно портить ее добрые намерения похотью.

Допив кофе одним глотком, я помчался собираться, чтобы успеть в ванную до Маши. Мы столкнулись, когда я выходил, и ей тоже досталось немного моего восторга.

– Я буду таксистом, – почти прокричал я в сонное лицо Маши.

– Угу, прям карьеру сделал, – ответила она мне без энтузиазма и просочилась в ванную.

Вечером, возвращаясь со смены, я искренне полагал, что скоро будет больше денег и свободного времени. Зря.

Меня приняли в такси по той же схеме, через тот же сервис. Теперь я мог взять машину в аренду на сутки и заработать уж точно больше, чем мотаясь по городу, как бешеная собака на метро и автобусах.

Но не тут-то было. Почему-то аренда, бензин и проценты сервиса сжирали чуть ли не половину всего заработка. Ко всему прочему я регулярно вляпывался в пробки и не успевал на быстрые подачи к адресу. За это срезалась оплата. Почти как в курьерской, где у меня тоже было лимитированное время на доставку.

Сказывалось отсутствие опыта и незнание специфики работы. Пока я просек, что на смену лучше выходить утром и вечером, а днем курьерить, прошла неделя. За это время я с трудом накопил две тысячи и сразу решил отдать их Нике.

Это был вторник. Домой моя соседка пришла еще позже Маши. Во вторник и четверг Мышка куда-то уезжала на весь день. Я клевал носом уже в девять, но дождался ее на кухне и отдал проклятые две тысячи.

– Что это? – поинтересовалась уставшая, но какая-то особенно светлая сегодня Ника.

– Часть денег за квартиру. Прости, что мало, но…

Мышка махнула рукой, отпуская мне грехи:

– Да я понимаю, Дим. Отдашь, как сможешь. Это тоже хорошо. Могло и не быть совсем. Ты меня выручил.

Я приподнял бровь.

– Сомневаюсь, что я тебя. Ты даже не представляешь…

– Уж точно не представляю, какие у тебя причины быть здесь сейчас, – рассмеялась Ника. – Лучше не представлять такие вещи. Как тебе в такси, кстати? Мы почти не общаемся теперь.

– В такси дерьмово, но вроде лучше, чем без него. Я бы, наверное, согласился убить, чтобы отдать тебе остатки долга. Ощущение, что честным трудом почти невозможно накопить больше пары тысяч.

Мышка встала и налила нам чай. От горячего меня развезло, и я продолжил откровенничать.

– Понятия не имею, как бы я жил без тебя. Отдать пятисотку за хостел, чтобы прожрать все остальное…

– И стирать каждый день носки, – подметила Ника.

– Адский сценарий, – согласился я. – Ненавижу стирать.

Съев маленькую печенинку из вазочки, Ника хлебнула чая и сказала:

– Убивать никого не надо, Дим. Если тебе нужна разовая подработка, я могу устроить. Несколько часов – и у тебя в кармане пятерка. Но придется иметь дело с дерьмом.

– Ты возьмешь меня в то секретное место? – догадался я. – Серьезно?

– Никакого секретного места нет.

– Конечно, просто ты уходишь на весь день и ничего не рассказываешь.

– Ты бездомный скиталец, Война. С чего мне выворачивать перед тобой душу? – прищурилась на меня Мышь.

Я поднял руки сдаваясь:

– Шах и мат.

Ника встала из-за стола, забрала мою пустую чашку и вымыла вместе со своей.

– Пошли спать. У меня голова гудит от транслейта. Завтра к трем приезжай на Автозаводскую. Все расскажу и покажу.

Я закивал, как болванчик. Странное воодушевление и любопытство взбодрили. Я с трудом уснул в эту ночь. Ника даже утром ничего мне не сказала. Я с трудом дожил до обеда, таксуя. В три часа дня мы встретились в центре зала на Автозаводской.

Глава 9. Шоколад

Я увидел Нику и впервые в жизни испытал странный коктейль из чувств: тревога, возмущение, удивление и возбуждение до кучи. Она выглядела очень круто в своей легкой короткой курточке и брючках в обтяжку. На ногах у нее были милые ковбойские сапожки. Она словно ворвалась в московский метрополитен через портал из Техаса.

Мне нравился Техас. Я бывал пару раз в Остине, любил кантри и всю культуру безбашенного американского Юга. Но в реалиях поздней российской осени Ника выглядела более чем легкомысленно. Хоть и привлекательно до ужаса.

– Что на тебе надето! – не выдержал я и выпалил вместо «Здрасти».

– Слишком нарядно для тебя, мой бомжеватый сосед? – не осталась она в долгу.

Я никак не мог перескочить на юморной настрой и продолжал возмущаться.

– Ника, это не смешно. Ты замёрзнешь.

– Бегом до остановки – пять минут. Я закаленная, – невозмутимо заявила она. – Ты идешь? Или будешь стоять здесь и выяснять номер моей мамы, чтобы накапать, что я без шапки.

Она протянула мне руку, и я сжал ее пальчики в ладони. Вроде бы жест был дружеский, но я как обычно завелся от ее прикосновения и близости. Эта девчонка все время будоражила меня своими импульсивными нелогичными поступками. Будь я в своем нормальном положении, то уже сто раз бы ее отругал за глупости, а может и отшлепал бы.

Мечты, блин.

Но пока все Мышкины глупости были мне во благо, поэтому я молчал, как подлый скунс. Насчет одежды тоже пришлось заткнуться, хотя переживать я не перестал.

Противный ветер с дождем хлестал по щекам, пока мы почти бежали на остановку. Я не знал этот район вообще, совершенно не ориентировался и доверял руке Ники всецело. Она почти тащила меня за собой, не давая сбавить шаг.

– Ты не мерзнешь, потому что носишься галопом все время? – спросил я, когда мы спрятались под козырек остановки.

– Бинго, малыш, – усмехнулась Ника, вытаскивая мобильный и проверяя приложение. – Автобус через минуту. Супер.

– Ты так и не сказала, куда мы едем.

– Увидишь.

Автобус не подвел и приехал очень скоро. Я не успел замерзнуть после спринта из метро. Надеюсь, что Ника тоже. Она пиликнула картой два раза, расплачиваясь и за меня тоже.

– Это унизительно, ты знаешь? – прищурился я.

– Расслабься и чувствуй себя симпатичным альфонсом. А я буду твоей шальной императрицей.

Ника сказала это достаточно громко, и пришла моя очередь краснеть, потому что слышали ближайшие пассажиры. Отчаянно смущаясь, я прятался за слишком громким смехом.

Мышка сидела, а я нависал над ней, пытаясь тоже шутить смешно. Вряд ли у меня получалось. Рядом с Никой я чувствовал себя очень странно. Как будто действительно был у нее на содержании. Даже работая курьером и в такси, я никогда не забывал, что у меня, блин, квартира в центре Москвы и домик на аренде в Пало-Альто. Я помнил, что моей консультации ждут в очереди по несколько месяцев очень важные управленцы.

Но в этом автобусе я был просто Димой-Войной, который не протестовал, когда девчонка платила за проезд. Меня не унижало это, не раздражало. Потому что Ника не собиралась меня обижать. Она все делала от чистого сердца. Не знаю, откуда у меня взялась эта уверенность. Я просто знал и кайфовал от ее благотворительности.

Но все теплые чувства испарились, едва мы вышли на ветер из теплого салона электробуса. Ника снова тащила меня за руку, а я подвывал, как бродячий пес. Собственно, почему как? Ее личным бродячим кобелем я и являлся.

– Не ной, Война. Будь мужиком, – подбадривала меня Ника.

– Не хочу мужиком. Я альфонс и тряпка, – стонал я, шмыгая носом.

Мышка смеялась. Наконец я сказал что-то забавное. Поспевая за Никой снова бегом, я согрелся и даже смог найти силы оглядеться. Она вела меня через небольшой парк куда-то в глубину аллеи.

Очень скоро до меня дошло, что за строения маячат впереди.

– Конюшня? Серьезно?

– Да, – просто ответила Мышка. – Ты все еще со мной?

Она остановилась у ворот и забрала у меня руку. Как будто лишила поддержки. Я должен был решить сам, без ее обезоруживающего тепла в своей руке.

– Что я должен буду делать?

– Объезжать диких меринов, конечно. Рисковать сломать шею или разбиться в кровь, – почти серьезно заявила Ника, но тут же закатила глаза. – Убирать стойла, Война. Что же еще? Два часа работы – пять тысяч в кармане. Идешь?

Выгребать конское дерьмо – не мечта всей жизни. Я хотел отказаться. Я бы обязательно отказался, если бы меня привел сюда кто-то другой. Но мне казалось, что вляпаюсь в дерьмо я именно, побрезговав грязной работой. Ника мне этого не простит.

– Иду, – заявил я смело и отправился вслед за своей шальной императрицей.

Вся моя жизнь напоминала гребаный Форт Боярд последнюю неделю. Это испытание я тоже пройду. Главное – не проблеваться от вони и не загадить до смерти любимые кроссовки. Денег даже на дерьмовую обувь у меня нет.

– Дядя Толя, это Дима, – представила меня Ника, как только мы вошли к конюшенные помещения.

Я протянул руку здоровому дядьке в сапогах по колено.

– Здрасьте.

– Вместо Мишки больного что ли будет? – уточнил Толя, крепко пожимая мне руку и не тратя время на нелепые церемонии-приветствия.

– Да, поможет мне сегодня, – подтвердила Ника.

– Хорошие новости. Мужская сила в этом деле надежнее. Нарядишь его сама, Ник?

– Конечно. Пошли, стажер.

Я поплелся за Никой, очень надеясь, что она выдаст мне какой-нибудь защитный костюм. Почти не ошибся. Из огромного шкафа моя Мышка достала форменную куртку, прорезиненные штаны и даже сапоги до колена.

– Шикарно. Спасибо огромное. Я надеялся на амуницию.

– Сарказм? – приподняла бровь Ника.

– Нет. Серьезно. Кроссовки останутся чистыми.

– Ты очень странный, Война, – в очередной раз приговорила меня Ника.

Натягивая штаны прямо на джинсы, я не постеснялся уточнить:

– Чего странного? Не хочу пачкать обувь – это нормально.

– Почему-то я так и думала. Ты в этих кроссовках будешь до смерти ходить. А потом еще в завещании укажешь, чтоб тебя в них в гроб положили.

– Тьфу на тебя, Мышиная Ванга, – не сдержался я.

Но в чем-то она была права. За джинсы и кроссовки я бился бы с Маратом до крови. До чего же проницательная малявка.

Мы встретились у входа в конюшню. Ника показала мне линию с загонами и кратко пояснила:

– Выгребаешь попачканную солому, застилаешь новой. Ничего сложного.

– Да, постараюсь не обосраться. И жду этого от вас ребята, – добавил я, обращаясь к лошадкам.

– Ты ведь не боишься их? – поинтересовалась Ника, словно между прочим.

Я бы никогда не признался ей, что боюсь. Но, слава богу, врать мне не пришлось. Не скажу, что любил лошадей, но пару раз катался и не испытывал страха.

– Диких побаиваюсь, – решил я быть честным. – Но на конезаводах вроде спокойные по большей части.

– Так и есть, – согласилась Мышка, посматривая на меня тем самым изучающим взглядом. Как чертовым рентгеном до печенок просветила. Ведьма, блин.

Я скорее взялся за вилы и отправился работать.

Вопреки ожиданиям ничего ужасного в конюшне со мной не произошло. Стойла не были сильно загажены, лошадки оказались смирными и не обращали на меня особого внимания. Не каждое стойло было занято, не в каждом было дерьмо. Но пару раз мне пришлось вывести постояльца из своего домика, чтобы убрать. Я не умер, очищая стойла. Кроме вил у меня в арсенале оказался очень удобный набор инструментов. Я даже не знал, как это все называется, но уборка с ними оказалась делом весьма простым и быстрым.

Ника за это время вымыла пол прохода и наполнила кормушки. Она как будто старалась не торопиться. Я следил за ней краем глаза и замечал странную суету, которой до этого у нее не было. Всегда спокойная и невозмутимая Мышка сегодня нервничала. Очень скоро я понял, почему.

Когда очередь уборки дошла до крайнего загона, Ника подбежала ко мне и сказала:

– Здесь я сама. Ты молодец.

– Сама? Почему? – не понял я.

– А почему ты оказался на улице без денег? – огрызнулась Ника.

Я прикрыл глаза, но обижаться и не думал. Мышка и сама быстро остыла и втянула когти.

– Прости. Я просто не люблю лишних вопросов.

– Тогда просто расскажи. Этот конь гадит золотом, и ты не хочешь делиться? – сделал я попытку пошутить или угадать.

Ника засмеялась и неожиданно нежно погладила меня по рабочей куртке.

– Ты очень хороший, Дим. И, похоже, не отвяжешься?

– Даже не мечтай, – подтвердил я ее догадку.

– Напомни больше никогда не брать тебя в мое секретное место.

– Конечно. Не вопрос. По секрету: тебе и в дом меня не стоило приглашать.

– Это я уже поняла. Зашел чайку попить, заодно переночевал, а потом и жить остался. – Ника болтала, открывая загон. – Ну привет, красавец мой.

– Привет, – ответил я как дурак, радуясь за «красавца», но не понимая, зачем еще раз здороваться.

Мышка рассмеялась, и я понял ошибку. Здоровый гнедой конь вышел из загона и сразу ткнул мордой Нику в плечо.

Она обращалась к нему. Проклятье.

– Вот так и чувствуешь себя ущербом по сравнению с конем, – посетовал я вслух.

– Мы старые друзья, -объяснила Ника, поглаживая жеребца по морде. – Не ревнуй.

– Ты мне или ему? – уточнил я на всякий случай.

– Обоим.

Ника подмигнула, хитро мне улыбаясь.

– Как ты сегодня, Шоки? Ждал меня? Катал вчера всяких проституток, наверное? Знаю я тебя, любишь девочек.

Мышка ворковала так сладко, что я реально почувствовал укол ревности.

– Дим, уберешь или мне? Ты вроде рвался, – напомнила она мне.

Я покивал и снова взялся за вилы. Стойло Никиного любимца оказалось чистым. Видимо, он сегодня делал дела на воле. Пожалуй, только за это я был ему благодарен. То, как он от терся о мою Мышку, не внушало других добрых чувств к конине.

– Дим, ты иди. Дядя Толя отдаст тебе деньги, – попыталась спровадить меня Мышка, продолжая миловаться с конем.

– Я потеряюсь. Не найду дорогу, – соврал я бессовестно. – Лучше тебя подожду.

– Я еще долго.

– Ничего.

Ника обернулась, наконец, снова взглянула на меня и улыбнулась. На ее лице застыло умиротворение. Кажется, я впервые вижу абсолютно счастливого человека.

– Ладно, – пожала плечами Ника. – Я предупредила. Постой с ним пока. Не хочу заводить. Его зовут Шоколад. Он очень добрый.

Она оставила меня наедине с конем, которому я не очень нравился. Минут пять Ника где-то пропадала. Я делал попытки пообщаться с Шоколадом, но он смотрел на меня как-то уж очень скептически. Как будто спрашивал: «Серьезно? Как дела? Да я конь, чувак. Сру и бегаю. А душу мою может постичь только та красотка, на которую ты пускаешь слюни».

Вздохнув, я просто стоял рядом с Шоколадом, надеясь, что этот странный диалог останется между нами.

Диалог! Придуманную реплику коня я натягиваю до диалога с ним же. Боже, Дима, тебе бы в отпуск. И самое печальное, что я сейчас и так в отпуске. Наверное, нужно завязывать с Москвой и возвращаться в Кали. В тепле мой мозг блокирует шизоидальные вспышки.

Наш мучительный тет-а-тет прервал дядя Толя. Он прошелся по коридору, заглянул везде и удовлетворенно кивнул.

– Неплохо, новобранец. Заглядывай к нам.

Он вручил мне пятерку, которую я быстро убрал в карман, и кивнул.

– Спасибо. Буду иметь в виду.

Я врал, конечно. Мне не понравилось грести вонючую солому, не понравились чужие сапоги и нестиранная куртка. Это было не совсем противно, но вечером я приду и буду умолять девчонок разрешить мне воспользоваться стиральной машинкой, заведу стирку и остаток вечера буду отмокать в ванне. А завтра пропущу утреннюю смену в такси и на доставке, потому что мои джинсы будут сохнуть сто лет. Как минимум до обеда.

Нет, даже за такую достойную оплату я не готов сюда вернуться.

– А Ника покататься решила? – спросил дядя Толя и сразу сам себе ответил: – Конечно, чего я… Как будто она сюда ради меня и уборки приезжает. Любит тебя засранца…

Я почему-то опять подумал о себе. Эгоистично и наивно. Но конюх потрепал по гриве жеребца.

– Хороший мальчик, Шоко. Хороший.

И снова я почувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Но посмаковать отчаяние не успел, потому что Ника вернулась. Я с трудом удержался на ногах. Она выглядела потрясающе. Ей шла куцая курточка, но в жокейском утепленном сюртуке с вышивкой на кармане она смотрелась невероятно.

Потеряв дар речи, я отступил, давая ей пространство, чтобы заняться конем. Она сама справилась с седлом и амуницией. Толя стоял рядом и смотрел вместе со мной за Никой.

Шоколад тоже замер, но в отличие от меня, ему это остолбенение очень шло и не превращало с дебила какого-то. Закончив с подготовкой, Ника взяла коня под уздцы и повела из конюшни.

– Можешь посмотреть, – разрешил мне дядя Толя. – Они всегда устраивают шоу.

Я прошел за Никой и остановился за ограждением. Толя не соврал. Ника пустила коня рысью по кругу. Она командовала, а он подчинялся. Мышка прикармливала гнедого морковкой между командами. Он слушался ее и кроме угощения тянулся за лаской. Ника гладила его по морде и шее. А когда она его оседлала, я понял, что попал.

Невозможно было не восхищаться ее осанкой и счастливой улыбкой. Ника смотрелась на коне как амазонка. Она была статной и сильной. Меня сшибало с ног ее уверенностью и совершенством. Я держался за прутья ограды, боясь моргнуть лишний раз, чтобы не пропустить ни секунды представления.

Мышка пускала Шоколада галопом и рысью. Он перепрыгивал барьеры и гарцевал по команде. Однажды Марик таскал меня в президентский поло-клуб на игру. Так вот там вообще не то. Вся красота была здесь. Когда хрупкая девочка любовью и мастерством управляет здоровым конем.

Лучшее шоу, что когда-либо видел. Я не заметил, как пролетело время, и был готов подождать еще. Ника спешилась и вела Шоколада обратно, держа под уздцы.

– Ты мало покаталась, – проговорил я, когда на подошла ко мне.

Ника ответила мне уже в конюшне. Ее голос был невероятно печальным.

– У меня нет денег на долгие занятия с ним. Я занимаюсь час с большой скидкой, потому что работаю тут.

– Понятно, – буркнул я, чувствуя себя придурком.

Надо же было разбередить ее боль.

– Надо переодеться и ехать домой, – скомандовала Ника.

Она завела коня и долго с ним прощалась. Я пошел в раздевалку, уговаривая себя не мешать им и не ревновать к животному.

Переодевшись, я решил подождать Нику на улице. Она вышла в своей обычной курточке, молча прошла мимо меня. Я поплелся следом. Теперь мы шли не очень быстро. Мышка как будто не хотела так скоро покидать конюшню и парк. Но автобус приехал почти сразу, и мы зашли в тёплый салон. Рассеянная Ника сразу села к окну. Я заплатил дважды за проезд и занял место рядом с ней.

– Вот. Возьми. Спасибо, что подкинула подработку.

Я вручил ей заработанную пятерку. Губы Мышки дернулись в мгновенной улыбке. Она забрала деньги и ничего мне не сказала. Зато у метро меня ждал очередной Мышиный сюрприз.

– Поезжай один. Я хочу прогуляться, – заявила Ника.

Глава 10. Свидание

– Поезжай один. Я хочу прогуляться до дома, – заявила Ника.

– С ума сошла? Пешком?

– Да, пешком, – пожала она плечами. – Тут не так далеко. Мне нравится этот район.

Район тут, прямо скажем, дерьмовый. Я совсем не понимал, что тут может нравиться. Но Нике об этом не сказал, конечно. Она и в Перово любила жить. Мышь с причудами.

– Темно совсем, – продолжал я сыпать аргументами. – Не пущу я тебя одну.

– Я взрослая, Дим, – усмехнулась девчонка. – Делаю, что хочу.

– Тогда я с тобой.

– Ты устал, наверное. Идти часа два.

– Не сильнее тебя устал, – огрызнулся я и схватил Нику за руку, давая понять, что не отцеплюсь.

Она вздохнула и перестала сопротивляться.

– Возьмем кофе?

– Отличная идея, – поддержал я.

Не сговариваясь, мы пошли к кофешопу той же франшизы, которая была у нашего дома. Горячий латте на кокосовом и с сиропом был приторно сладким и согревал изнутри. Или это я сам себя грел мыслями, что проведу этот вечер с Никой. Наедине. Почти свидание. И хрен с ним, что мы отморозим уши. Главное, что вместе. После ее доминирования на коне я чувствовал себя странно посредственным. Поехать на метро, когда крошечная девчуля собирается два часа маршировать пешком? Точно неприемлемо для моего эго сейчас.

Я думал, что сразу замерзну, но горячий напиток и безветрие сделали прогулку очень приятной.

Мы почти не разговаривали, пока пили кофе. Ника шла уверенной походкой, и я доверял ее навигатору, следуя рядом. Но как только мой стакан опустел, я не смог больше поддерживать комфортное молчание. Особенно, когда Ника шмыгнула носом.

– Ты уверена, что не простудишься? – занудел я, не в силах держать в себе беспокойство.

– Расслабься, Война, – как всегда беспечно, отшила меня Ника. – Я все время так одеваюсь. Мне нормально.

– Если бы у меня была зимняя куртка, я бы ее с удовольствием надел.

– Я бы тоже, – неожиданно согласилась Мышка. – Но у меня ее тоже нет. Совпадение? Не думаю.

Она подмигнула мне, рассмеялась своей же шутке, допила кофе и выбросила пустой стакан в урну.

– У тебя нет куртки? – не поверил я.

– Есть, но там молния совсем поломалась. Да и она вышла из моды. Нужно бы новую купить, но финансы поют романсы постоянно.

Меня начало накрывать от возмущения. Сложно было не сложить два с двумя.

– Ты же переводчик.

– Ну да.

– Должна нормально зарабатывать.

– Тебе декларацию что ли показать, Дим? – стала раздражаться и Ника.

– А форму предоставляет клуб? Та куртка, в которой ты каталась сегодня. Она выглядит лучше твоей рыбомеховой джинсы.

– Форму клуба я купила и не имею права таскать ее просто так, как какой-нибудь пилот из «Топ Ган» летную куртку.

Я никак не мог отвязаться от нее.

– То есть ты предпочитаешь мерзнуть и выглядеть как оборванец?

Думал, Ника разозлится, но она засмеялась и вернула мне любезность.

– Не тебе про оборванцев рассуждать, приятель.

Да, крыть тут было нечем. Я шел и пыхтел, пытаясь найти походящие слова, которые бы вразумили Нику. Пусть она хоть сто раз закаленная, но зимняя одежда нужна. Девочкам вообще необходимо держать себя в тепле. Не знаю почему. И не скажу, что мальчики любят холод, но моя мама всегда ругала моих одноклассниц, которые бегали зимой в одних колготках.

– Половина моих заработков уходит на оплату клуба, – неожиданно перебила мои внутренние ожесточённые дискуссии Ника. – Я и так плачу половину, потому что пару раз в неделю чищу стойла и ухаживаю за Шоколадом. Однажды накоплю и на куртку. Когда разбогатею.

Она усмехнулась. Впервые за эти дни мне захотелось проиграть пари и оперативно разбогатеть обратно.

Но чертова Тесла и ухмылочка Марата поубавили решимости.

– Ты так любишь верховую езду? – спросил я вместо того, чтобы мчаться к Марату в офис и требовать назад мой телефон и кредитки.

– Я люблю Шоколада. Он мой старый друг. Слишком старый теперь, – добавила Ника печально.

Я начал догадываться.

– Его списали?

– Что-то вроде этого. Мы выступали на кубке России, он оступился и получил травму. Мой тренер быстро подсуетился и продал его сюда. У Шоко хорошие гены. Он сейчас работает на осеменении.

– Не самая плохая пенсия, – пошутил я, но Ника не засмеялась. – Прости.

– Нет, это забавно. Ему тут хорошо на самом деле, но я скучаю. К тому же Шоколад привык к активному выгулу. Местные его не знают и побаиваются.

– Понимаю. Он здоровый… – я пытался найти слово, но так и ляпнул: – Здоровый конь.

– Да, есть такое, – согласилась Мышка. – Я не смогла его бросить. Пришлось переехать в Москву. Дома я тоже работала удаленно, поэтому проблем не было. Правда, зарплата у меня осталась провинциальная. Никак не выйду на московский уровень.

– Почему?

– Не знаю. То кони, то бомжи всякие. А может просто лень искать дополнительный доход. Меня устраивает то, что есть.

– Звучит слишком слащаво и скучно для девчонки, которая путешествовала автостопом, – подметил я.

– Может быть. Но пока меня не тянет на дорогу.

– В общем, слава богу.

Мы рассмеялись, и я стал чувствовать себя немного спокойнее. Ника при всей своей легкомысленности вполне твердо стояла на ногах в этой жизни. Я даже поверил, что она не мерзнет в свой курточке и кроссовках. Зря.

Мы шли и болтали. Я травил байки об университетских временах, когда мы с Маратом были абсолютно отмороженными и могли вскрыть пожарный ящик, чтобы размотать шланг и снять на видео битву со змеем.

Ника смеялась, бодро шагая, отвечая мне не всегда смешными историями про дорожные приключения. Конечно, к ней не раз подкатывали водители, и она угрожала выпрыгнуть на ходу. Что за девчонка?! Слава богу, все ее тревожные поездки заканчивались хорошо.

По дороге я несколько раз предлагал взять такси, но Ника отказывалась и просила в ответ рассказать что-то еще из безумных похождений. Она взяла меня под руку, абсолютно обезоруживая. Я хотел побыть с ней вдвоем подольше. К черту такси.

Два часа пролетели незаметно. Я почти не устал, только ноги гудели, напоминая, что когда-то давно мой предел был пять километров на дорожке или три легким бегом.

– Пришли, – сообщила Мышка, останавливаясь у нашего подъезда.

– Ты здесь живешь? Какое совпадение – я тоже, – кривлялся я.

Ника смеялась и не спешила войти внутрь.

– Знаешь, мы съездили на конюшню, и ты каталась. А потом я купил тебе кофе, мы шли и болтали… – подвел я итоги сегодняшнего дня.

– Ну вроде бы да. Так и было. А что?

Ника приподняла бровь, не понимая к чему я все это.

– У нас прям свидание, – наконец решился я озвучить самое важное вслух.

Мышка снова посмеивалась и даже пихнула меня кулаком в плечо.

– Брось, Война. Мы гребли конские дерьмо и прогулялись. Это не свидание.

Я не сдавался.

– Я тебя галантно проводил домой, и теперь мы стоим у подъезда, не в силах разойтись.

– Ты живёшь здесь, Дим. Мы не разойдемся, – напомнила Ника, упрямо настаивая. – Это не свидание.

– Есть один верный способ, чтобы стало именно оно.

– Какой?

Я сделал шаг вперед и оказался почти вплотную к Нике. Она подняла такие добрые и доверчивые глаза на меня. Я дал ей три секунды, чтобы прочитать мои коварные намерения и успеть оттолкнуть. Но она не воспользовалась этим шансом, а продолжала стоять и смотреть на меня снизу вверх. Мышка не была против и покорно ждала проявления моей инициативы.

Я не стал отказываться от такого шанса, положил руки ей на талию, привлёк к себе и склонился, чтобы поцеловать.

Ее губы дрогнули. Почти сразу она ответила на мои осторожные движения и запрокинула голову назад, чтобы мне было удобнее ее целовать. Ее губы двигались вместе с моими. Ника принимала поцелуи и тихо постанывала.

Мое эго пело от счастья. Мне нравились ее поцелуи и эти тихие стоны. Неужели Ника желала меня так же сильно?

Я провел языком между ее губ, предвкушая, что сейчас мы поднимемся наверх и продолжим в тепле и горизонтально.

Почему мы вообще все еще стоим на улице? Свидание – это классно, но романтики на сегодня достаточно. Я отстранился, собираясь предложить подняться домой, и сразу понял, что что-то не так.

Ника качнулась и схватилась за меня. Она вся сжалась и затряслась. Ее зубы стали отбивать чечетку. Да так громко, что я перепугался. Но быстро взял себя в руки и тихо скомандовал:

– Марш домой. Живо.

Ее зубы продолжали стучать, когда мы поднимались на этаж. Жуткий звук эхом разлетался по подъезду. Я зачем-то схватил Нику, прижав к себе, словно мог согреть ее таким образом. Мне нужно было сделать хоть что-то, потому что ее агрессивный озноб невероятно пугал.

– Не холодно ей, – ругался я себе под нос, – открывая дверь своими ключами. – Закаленная она. Так бы и выпорол, честное слово. Как малый ребёнок.

Ника ничего не отвечала, продолжая дрожать. Зуб на зуб у нее не попадал, иначе она бы многое про меня рассказала и послала бы куда-нибудь. Она и раздевалась, едва шевелясь. Ее как будто замедлило от холода. Я едва сдерживался, чтобы не начать помогать снимать проклятую куртку.

Едва я сам скинул верхнюю одежду, то прошел к ванной и стал настраивать горячую воду, заткнул пробкой слив. Маши дома еще не было. Слава богу, объяснять и торопиться Нике не придется.

Все мысли о продолжении банкета и жаркой ночи у меня пропали. Единственное, что я сейчас мог – это сдерживаться и не орать на Нику за ее безответственное отношение к собственному здоровью.

– Не хочу в ванну, – попыталась снова капризничать она, заходя, чтобы помыть руки.

– Я тебя не спрашивал, – огрызнулся я, теряя терпение.

– Нет, я не люблю все это купание.

Ника пыталась упираться, но продолжала дрожать и стучать зубами. Пришлось угрожать.

– Еще немного и я начну срывать с тебя одежду, сам засуну в эту проклятую воду, буду держать, чтобы ты не вылезла. И не постесняюсь рассмотреть твою грудь. Всю тебя!

Ника обожгла меня взглядом, но оценив мою суровую морду и не менее серьезный тон, сдалась.

– А, хрен с тобой. Выйди вон, Война.

– С удовольствием, – почти не соврал я.

А сам отчаянно надеялся, что она действительно залезет в горячую воду, а не будет из вредности стоять и трястись у раковины.

Я пошел на кухню, чтобы поставить чайник и сделать чай. В шкафу нашелся какой-то травяной крымский сбор, который обещал активировать иммунитет. Именно его я и заварил. Пару раз подходил к двери ванной, чтобы подслушать. Плеск воды немного успокоил. Вроде бы Ника послушалась и греется.

Она вышла минут через десять. Меньше, чем я бы хотел. Но зато сразу отправилась в комнату и закрыла дверь. Подождав немного, чтобы дать ей время переодеться, я постучал с чаем. Ника сразу откликнулась, разрешила мне войти.

Она сидела на кровати в теплой пижаме и шерстяных носках. Я поблагодарил Бога, что он послал ей не куртку, но хоть что-то для тепла. Еще бы немного мозгов.

Ну да ладно.

Мышка больше не спорила со мной. Она приняла чай и поблагодарила, выпила его горячим сразу.

– Пожалуй, я лягу сегодня пораньше. Устала, – сообщила она, забираясь под одеяло не снимая носков.

Конечно, я не стал спорить, пожелал ей доброй ночи и сам пошел в ванную. Там, под теплыми струями воды, я тоже ощутил, как накатила усталость. Меня манила кровать. Засыпая, я прислушивался к дыханию Ники. Она все еще время от времени дрожала и стучала зубами. Я встал и накинул на ее одеяло еще и плед.

Да, такое себе свидание получилось. Наверное, Ника чувствовала себя неплохо, пока мы шли, но стоило остановиться… И чего я полез к ней с этими поцелуями?

Засыпая, я представлял, как куплю ей теплую куртку. Какой-нибудь Монклер или Снежную Мантру. Или шубу? Девочки вроде любят шубы.

«Обычные девочки», – сразу поправил я сам себя. Нику в шубе представить было сложно. «Куртку!», – решил я, засыпая. Скорее бы прошли эти две недели.

А еще я очень надеялся, что переохлаждение пройдет без последствий для моей неугомонной Мышки. Стоит ли говорить, что надеялся я зря.

Глава 11. В болезни…

Утром я проснулся, как обычно, от будильника Ники. Она встала первая, включила ноут, сходила на кухню, чтобы сварить кофе. Вроде бы стандартные ритуалы, вот только шмыганье носом точно не было постоянным саундтреком к утру.

Я сходил умыться и принял чашку с дымящимся кофе от разбитой Ники. Не знаю, почему я решил, что она плохо себя чувствует. Наверное, сутулые плечи и постоянное шмыганье сложились в картину.

Мышка не разговаривала со мной. Она забрала свою чашку с кофе и ушла в комнату, оставив меня придумывать завтрак из яиц и сыра. Я знал, что Ника не завтракает так рано, но все равно приготовил и на нее. Хороший повод заговорить. Хотя странно, что нам вообще нужен повод после вчерашнего.

С одной стороны, мы здорово сблизились, пока гребли дерьмо вместе, и она рассказала мне про коня. Но одновременно я чувствовал, что она моментально закрылась, вернувшись домой. Наверное, зря я полез с поцелуями.

Да фиг там. Ничего не зря. Зря она замерзла и тряслась, как лист на ветру. Я жевал что-то похожее на скрэмбл, фантазируя, как мог продолжиться наш чудесный вечер вчера. Похоже, Машка дома не ночевала. Все ведь складывалось идеально для бурной ночи. Но Мышка даже не признала, что у нас было свидание. Что уж говорить о продолжении. Уверен, она не из тех, кто дает на первом свидании. В машину к потному дальнобойщику она сядет легко, а в постель абы кого не пустит. Я и так был вчера допущен в конюшню и даже немножко в душу.

Наверное, перегнул, командуя дома. Но у меня прям забрало упало, едва я услышал стук зубов.

Мои мысли перебило звонкое чихание.

– Будь здорова, – крикнул я.

– Спасибо, – также громко ответила Ника.

Я сжал зубы и первый раз за много лет своей нелепой жизни молился, чтобы это был утренний чих.

Молитвы были соседями с моими надеждами. Они все тащились в вагоне тоски на полке несбывания. Ника стала шмыгать чаще, даже сходила в ванную, чтобы высморкаться. Но не помогло. Она чихала еще раз пять, пока я доедал проклятые яйца.

Не выдержав, я прошел в комнату и беспардонно приложил ладонь ко лбу Мышки. Второй рукой я прихватил ее за плечо, чтобы не дать вырваться до сканирования. Разумеется, Ника показала зубы моментально.

– Охренел, Дим? Какого…

– Такого! – рявкнул я. – Ты горишь, Ник. Температура точно есть. Где у вас градусник?

– В Караганде, – огрызнулась она, отталкивая мои руки. – Все со мной нормально.

– Сопли и чихание – тоже твое нормальное состояние? Удивительно, но раньше я такого не наблюдал.

– Слушай, я обойдусь без нотаций и лечения, ага? Тебе на смену пора.

Она покрутила запястьем, изображая мой разворот на сто восемьдесят и вектор посыла в задницу. Ну или к метро. Однофигственно в нашем случае. Но я не сдался и не отступил.

– Тебе нужно отдохнуть, выспаться, напиться чая с лимоном и медом. Давай я сделаю.

– Давай ты пойдешь уже, Война. Мне работать надо. Завтра файл сдавать.

– А ноги протянуть ты к какому дню собираешься по графику?

Ника повернула голову и прищурилась, в очередной раз отправляя меня куда подальше. У меня кончились аргументы. Я отошел к шкафу, быстро оделся и попытался причинить добро в последний раз.

– Может купить что-то? Витамины? Сок? Жаропонижающее? Я сбегаю до аптеки…

– Я не пью таблетки. Ничего не надо, – стабильно выбешивая меня, отказалась Ника.

Я хлопнул дверцей шкафа, как истеричная девица.

– А вот молоток тебе может пригодиться, если не перестанешь крушить мебель.

– Сломал – починю, – гаркнул я уже из прихожей. – Сама не поломайся до смерти, бестолочь.

Не стоило быть таким говном, конечно. Но Ника так меня разозлила своим упрямством и безответственным отношением к здоровью, что я сам растерял здравый смысл и сдержанность.

Я должен был испытывать облегчение. Ника вчера круто мне помогла. Я смог заработать хорошие деньги за пару часов и отдать ей долг за квартиру. Теперь мне осталось продержаться курьером и таксистом две недели. Даже выходные можно было себе позволить. Тесла останется у меня, Марат будет должен услугу. Я выиграю и утру Казаевский наглый нос.

Только сегодня все это уже не казалось таким важным или хотя бы интересным. Я беспокоился о Нике. Как будто оставил дома ребенка, который не знает, как греть суп и будет голодать до моего возвращения. На фоне волнения за здоровье Мышки я пытался придумать, как купить ей проклятую куртку. Даже зашел в перерыв в магазин, но даже самые скромные модели были мне не по карману. Как и ей.

Да и не хотел я скромную. Ника заслуживает самого лучшего, и я чувствовал острую потребность дать ей все это прямо сейчас, а не через две недели.

Отработав смену на доставке, я решил забить на такси. Аренда машины, бензин и комиссия сервиса оставляли мне бестолковый заработок. Иногда меньше тысячи за смену. Я решил, что полезнее буду дома, рядом со своей неугомонной чахлой соседкой. На всякий случай я зашел в аптеку и закупился стандартным парацетамолом, нафтизином, аскорбинкой и градусник тоже взял. В магазине купил мед, лимоны, апельсиновый сок, фрукты, даже курицу и зелень на бульон. Мама всегда кормила меня куриным супом, когда я болел.

Интуиция не подвела. Дома я нашел Мышку на том же месте, где и оставил. Вредина работала. По столу были раскиданы смятые салфетки. Ника сморкалась в них, похоже. Я собрал мусор молча и унес, чтобы смыть в унитаз.

Состояние Мышки ухудшилось. Она не сопротивлялась, когда я снова потрогал ее лоб. Чуть руку не обжег.

– Тридцать семь и пять, наверное, – пьяно проговорила Ника и передернула плечами от озноба.

– Заливай, – гавкнул я, вытаскивая градусник из аптечного пакетика. – Сама сунешь или мне?

Мышка, похоже, чувствовала себя так же плохо, как и выглядела. Потому что она больше не спорила и не противилась моей заботе. Даже такой агрессивной.

– Сама, – тихо пискнула она, засовывая градусник под пижамную рубашку.

Но этого мне было мало. Я был уверен, что показатели зашкалят и не собирался ждать подтверждения, а продолжал командовать.

– И в постель. Живо. Хватит уже подвигов.

– Я просто посплю и буду как новенькая, – бормотала Ника, стекая со стула.

– Угу, хотелось бы и мне верить в чудеса.

Она забралась в постель, и я накрыл ее одеялом. Не успел дойти до кухни, как пропищал градусник. Не заморачиваясь остатками приличий, я просто вытащил его из Ники и первым оценил масштаб трагедии.

– Тридцать восемь и два, Ник.

– Хреново, – не стала она спорить. – Я посплю. Мне нужно поспать.

Мышка повторяла это как мантру. Я не стал спорить, но сходил за соком и налил ей полный стакан.

– Выпей только.

Неожиданно Ника осушила стакан залпом, даже немного запыхалась. Она отдала его мне, тяжело дыша, вытирая тыльной стороной ладони губы.

– Спасибо. Так вкусно.

Сок был дерьмовеньким на мой взгляд. Компот из сахара, воды и уксусной кислоты. Но на приличный фреш из какого-нибудь фермерского супермаркета у меня не было денег. Соковыжималки у девчонок тоже не оказалось, поэтому надавить из апельсинов не получится. Но Нике зашел и коробочный компот.

Я отнес стакан на кухню и сразу вымыл, как завещала Маша. Когда вернулся в комнату, Ника лежала под одеялом тихо, как мышка. Мышка, как мышка. Я улыбнулся и присел с ней рядом.

– Ты не обязан со мной нянчиться, – сразу сообщила она.

– Знаю, но я чувствую вину и просто обязан помочь. Даже против твоей воли, которая граничит сейчас с безумием.

Ника шумно втянула сопли, попыталась сесть в кровати, но не смогла и тихонько простонала.

– Вину? За что? – спросила она.

– Я вчера сто раз собирался вызвать такси.

– Но я не разрешала.

– Как выяснилось, ты не самая здравомыслящая персона в этом районе, – попенял я ей ласково. – Я купил парацетамол. Может выпьешь и поспишь?

Ника упрямо повторила:

– Не пью таблетки. Я вообще никогда не болею. Завтра встану и буду здоровая. Это все какое-то недоразумение.

– Твоя куртка в плюс пять – это недоразумение, – не смог промолчать я.

– Отвали от моей куртки, Война. И от меня.

– Не мечтай. У меня неконтролируемая потребность отвечать добром на добро.

– Какое зло мы добротой творим, – пробормотала Ника.

Я не сдержался и продолжил:

– С меня и собственной тоски довольно, а ты участьем делаешь мне больно… Бла-бла-бла. Не продолжай, я все равно забил на такси сегодня. Буду с тобой сидеть, уговаривать попить, поспать и принять проклятый парацетамол. Ты была слишком милой, чтобы позволить так нелепо сдохнуть от кретинизма.

– Сам кретин, – еще более вяло откликнулась Ника, но все равно подметила: – Бомж, который знает Шекспира. Теперь я видела все. Можно и помереть.

– Только попробуй!

– Сок еще неси, таблетки пить не буду.

– На том спасибо.

Ворча под нос, я сходил еще за соком, напоил Нику и предложил ей поесть. Она отказалась. Остатки моего скрэмбла так и лежали на сковородке. Я доел их, налил в кастрюлю воды, поставил на плиту и бросил туда курицу. Бульон не повредит, когда Ника пойдет на поправку. Я очень надеялся, что она права, и ее болезнь действительно недоразумение, которое исчезнет завра.

Вернувшись в комнату, я нашел Нику, закутанную в одеяло, но все равно дрожащую. Она вроде бы задремала. Я коснулся лба. Он все еще горел. Мне не нравилось, что озноб не проходит. Я сам болел редко и толком не понимал, что происходит.

Когда я только начал жить в США, все знакомые хором твердили, что здесь нельзя болеть, потому что к врачу тупо не попадешь, а если и прорвешься, то заплатишь за прием кучу денег. Даже состоятельные люди предпочитали летать в Россию, чтобы обследоваться и делать чек-ап всего организма. У меня, конечно, очень скоро появилась хорошая штатовская страховка, но и она покрывала не все случаи и не в полном объёме.

Простуда у меня случалась несколько раз за последние десять лет и действительно проходила сама после пары дней покоя, а иногда и на ногах. Ибо мои клиенты люди очень настойчивые и не в восторге от отмены встреч, которые они ждали пару месяцев.

Вроде бы не стоило переживать за Нику, но меня беспокоил ее отказ от таблеток. Слишком категорично. Я не помнил, чтобы у меня была такая высокая температура. Разве что в школьные годы я однажды пришел домой с высокой, почти не чувствуя ног. Мама всегда давала мне жаропонижающее, не позволяя градуснику шкалить.

Мама…

У меня зачесалась рука позвонить ей, чтобы посоветоваться. Я сообщил ей, что буду вне связи месяц, и она не должна была волноваться. Но обстоятельства вынуждали набрать маму сейчас. Вряд ли это будет нарушением правил пари. Я не стану просить денег или говорить о споре, просто попрошу консультацию.

От одной мысли, что я могу связаться с мамой, стало легче. Мне, но не Нике. Сварив бульон, я отделил мясо от костей и порезал мелко в суп. Два крутых яйца, немного зелени – и мой ужин готов. Прежде чем поесть, я зашел к Нике.

Она снова тряслась под одеялом. То ли спала, то ли просто молча мучилась. Включив градусник, я аккуратно сунул его под рубашку Ники, приподнял ее руку и прижал.

– Что ты делаешь? – пробормотала она, едва ворочая языком.

– Соблазняю тебя, конечно. Если не согласишься по-хорошему, придется насиловать. Всегда любил потных, сопливых девиц. С трудом сдерживаюсь.

– Извращенец.

– Не спорю. Наверное, ты глубоко в душе сама мечтаешь, чтобы я на тебя накинулся.

– Мечтаю, – эхом повторила Ника.

Градусник противно запищал частыми краткими сигналами.

– Чего там?

– Все плохо. Тридцать восемь и восемь.

– Ммм…

Ника облизала сухие губы.

– Пить хочешь? – догадался я. – Сок?

– Лучше воды. И мне нужно…

Она стала выбираться из кровати. Я поспешил помочь, но Ника не позволила.

– Хватит, Дим. Я дойду до туалета сама.

– Точно? – спросил я, как дурак, зная, что меня точно пошлют.

Ника не потрудилась ответить, а пошлепала медленно через комнату. Я позволил ей дойти до туалета, конечно, но через секунду сам стоял у двери. Мало ли что.

Ника вышла и увидела меня.

– Ты торчал за дверью все это время? – она закатила глаза и тут же продолжила, не давая мне ответить. – Нет лучше не отвечай. Не хочу знать. Пустила в дом, а он теперь у туалета подслушивает, как я писаю. Пора завязывать с добрыми делами.

Ника продолжала ворчать, возвращаясь в комнату. Она залезла в шкаф и достала шерстяные носки, надела их и забралась обратно в кровать.

– Лучше бы воды принес, как обещал. Сталкер.

Я хлопнул себя по лбу рукой и поспешил на кухню. В общем, если она ругается, то жить будет. Наверное.

Ника осушила два стакана воды и удовлетворенно простонала. Она накрылась одеялом и попросила не пялиться на нее. Я ушел на кухню, исполняя ее желание. Просидеть там долго, конечно, не смог. Кажется, у меня появилась зависимость от температуры Ники. Не прошло и часа, а я снова совал ей градусник и слушал про себя много неприятного.

Но оно того стоило.

– Ника, тридцать девять и два, – начал паниковать я.

Не уверен, что она меня слышала. Кажется, уже на автопилоте я был послан и проклят.

– Нужно сбить температуру.

Она отмахнулась и завернулась в одеяло с головой.

– Дай мне поспать. Уйди.

Я бы дал, но паника приказывала делать хоть что-то. Гребаные тридцать девять казались мне первым шагом к кладбищу. Еще и Машка куда-то пропала. Я уже думал про скорую, но для начала все же заперся в ванной и набрал маму.

– Да неужели в Москве починили телефоны? – как всегда с сарказмом выдала моя матушка.

– Они и не ломались, – ответил я, подыгрывая.

– Тогда видимо у тебя зажили все сломанные пальцы и вернулся голос, Димасик. Или ты нашел свою совесть в дальнем ящике?

–Да ладно, мам, всего-то дней десять не звонил.

– Да, бывало и больше. Занятой мой маленький человек.

– Я не маленький.

– Не будем спорить. Ты в порядке хоть?

Мой вздох ей не понравился и сказал больше, чем просто воздух.

– Дим, что случилось? – уже серьезно потребовала мама ответа.

Ходить вокруг да около не было смысла. Пришлось перейти к делу сразу.

– Я сейчас с девушкой, и она заболела. Сильно.

Мама молчала несколько секунд. Я не торопил ее, давая немного времени, чтобы побороть желание расспрашивать меня о Нике. Она никогда не доставала меня с личными вопросами, но ей всегда было это очень интересно. Таким образом сейчас я просто издевался над ее выдержкой. Но отчаянные времена опять требовали от меня не самых хороших поступков.

– Температура прыгнула от тридцати восьми до тридцать девяти с лишним за час. Это нормально?

– Нет, конечно. Ничего нормального в высокой температуре нет. Нормальное состояние человека…

– Мам, да я знаю, что кипеть как чайник на плите ненормально. Меня пугает динамика.

– Дима, я не могу диагностировать по телефону и при таком скудном анамнезе. Мне нужно чуть больше информации. Хотя бы…

– Мы гуляли вчера. Много. Она была легко одета. Вечером ее знобило, утром начался насморк, сейчас вот – температура, – выдавал я все, что знал сам, как на духу.

– Вот это уже больше похоже на вирус или ОРЗ. Но мне не нравится, что температура повышается. Что она принимала? Ибупрофен? Парацетамол? Ибуклин?

– Ничего из этого.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Она хорошо переносит жар?

– Лежит и трясется она. Вряд ли это похоже на хорошо, ма. Просто отказывается пить таблетки.

– Идейная? – вздохнула мама.

– Наверное. Я уже трижды настаивал, но без толку. Не знаю, что и делать…

– На самом деле она отчасти права.

– Что? – выкрикнул я и тут же поправился. – Ты серьезно? Я помню, как пил жаропонижающее при тридцать семь и четыре в шестом классе.

– Ты плохо переносишь температуру, дорогой. Особенно если это вирусное. Я не советую так делать всем подряд, но ты мой сын, и я знаю, как тебя лечить и снимать боль.

– Ладно. Возможно. Почему с другими это не работает?

– Потому что температура – это естественная защита организма. Так он побеждает вирус или воспаление. Обычно не рекомендуется принимать жаропонижающее до тридцати восьми и пяти. Особенно детям. Они чаще всего легко переносят повышение температуры.

– Но не я, – брякнул я зачем-то.

Мама усмехнулась.

– Ты вообще не очень похож на обычного человека, Дима. И обычным ребенком тоже не был.

– Спасибо, мам. Представлю, что это комплимент.

– А это он и есть. Но девочке твоей лучше все же выпить панадол или нурофен.

– Боюсь я не смогу заставить ее глотать насильно. Есть что-то альтернативное?

– Анальные свечи.

Я заржал, несмотря на серьезность разговора.

– Нет, мам. Мы не настолько близки.

– Поняла. У нас на скорой до сих пор советуют обтирать уксусным раствором, но я считаю, что это дичь. Лучше просто прохладное мокрое полотенце на лоб.

– Как в средние века что ли?

– Тогда тоже жили люди, Дима.

– Угу, лет до тридцати.

– Не паникуй. Человечество бы вымерло, если бы все поголовно помирали от вирусов и простуд. Скорее всего, твоя ненаглядная потемпературит три дня и пойдет на поправку. Ее теория вполне имеет право на жизнь. Если не принимать жаропонижающее, болезнь уходит быстрее. Конечно, могут начаться судороги…

– О боже, не начинай, мам.

– Это вряд ли. Я просто предупреждаю. Следи за состоянием и звони, если что. Особенно если начнется кашель. Бронхит – противная штука и сразу требует врача.

– Конечно, мам. Спасибо.

– Ты сам в порядке?

Я подумал и честно ответил:

– Да. Вполне. А что?

– Новый номер, новая девушка, и ты весь какой-то суетной. Вы в Москве?

– Теоретически – да.

– А что с телефоном?

– У нас тут что-то вроде ретрита, ма. Поэтому пришлось сдать мобильники. Еще две недели, и я вернусь в привычную жизнь.

– Обновленным, надеюсь, – немного скептически поинтересовалась мама.

– Прежним я точно не буду.

– Ой…

Я прям увидел, как мама закатывает глаза и проглатывает все свои нотации про то, что я зажрался и забыл свои корни.

– Ладно, я пойду, – поспешил я попрощаться, чтобы не продолжать тупиковый разговор.

– Да, конечно. Сам не заразись. Здоровья вам. Обнимаю, Дим.

– И я тебя.

Мама чмокнула в трубку, и я тоже отключился. Оглядевшись, я нашел ковшик и взял с крючка полотенце Ники. Надеюсь, у нее не найдется сил меня послать с этим античным лечением.

Глава 12. Идеальная сиделка

Я принес табурет к кровати Ники и поставил на него ковшик с водой. Полотенце быстро намокло, и я выжал его, чтобы не капало. Протирая голову моей болезной соседки, я молился, чтобы она не убила меня за такие странные попытки спасти ей жизнь.

Разумеется, Мышка почти сразу проснулась.

– Что ты делаешь? – прошелестела она, не открывая глаз.

– Я позвонил маме, и она сказала, что это древний способ сбить температуру.

– И ты сразу бросился сбивать?

Даже помирая, она звучала воинственно. Мне пришлось быть очень откровенным.

– Знаешь, я далек от медицины, но ты выглядишь паршиво. Мама сказала, что от высокой температуры могут начаться судороги. Тогда я сам подохну от страха, и Маша будет иметь дело с двумя трупами. Я ее едва знаю, конечно, но не желаю такой жуткой участи.

– Оптимист, – хрипло прокаркала Ника, даже засмеялась, кажется.

Я еще раз намочил и выжал полотенце, протер ее лоб и щеки.

– А кто у нас мама?

– Врач. Педиатр, правда, – быстро добавил я.

– Хорошая профессия.

– Да не очень. К нам вечно таскались мамки с больными детьми. Я уж молчу про телефон, который не затыкался.

– Значит, она хороший врач.

– Пожалуй, – не стал я спорить. – Тебя вот даже не ругала за отказ пить жаропонижающее. Хотя мне всегда давала. Говорит, я плохо переношу температуру.

– Угу, – хихикнула Ника. – Даже мою плохо переносишь. Представляю, как на собственную реагируешь.

– Гы-гы-гы, как смешно, – я скривил лицо.

В ответ Ника немного утешила.

– Знаешь, кажется, мне легче. Комната во всяком случае уже не кружится.

Она даже смогла сесть, оперевшись спиной на подушку, но смотрела на меня еще мутными глазами. Я предложил ей градусник, и она сама сунула его подмышку.

– Какое же паршивое состояние. Я болела последний раз на первом курсе, кажется.

Она стала подниматься, и я скорее уложил ее обратно, рявкнув:

– Куда собралась?

– Попить.

– Сиди, я принесу.

– Дима, это неудобно. Ты не обязан.

– Сидеть, сказал! – скомандовал я и ткнул в нее пальцем, как будто это была волшебная палочка.

Ника больше не сопротивлялась. Я принес еще воды, и она снова выпила стакан залпом. Градусник запищал, показывая снижение на две десятых.

Я склонил голову, отдавая должное маминому совету.

– Кто бы мог подумать. Не волшебное исцеление, но уже просто тридцать девять, без повышения.

– Я же говорю, что лучше себя чувствую, – встрепенулась Мышь.

Пришлось снова применить палец и заклинание:

– Даже не думай вставать в честь этого.

– Если честно, я только и думаю, что о работе. Не доделала ведь сегодня. Чуть не сдохла, но все равно осталось три страницы. А послезавтра мне нужно быть на ипподроме…

– Серьезно? – вспылил я снова. – Сейчас все, что тебя волнует, это работа и конь?

– Шоколад зачахнет без меня.

– Ты сама чахнешь, Ника. Подумай немного о себе.

– Я и думаю, Война. Мне нужно закончить работу, чтобы получить гонорар. Это ты пропустил?

– Нет, но и деньги сейчас не главное.

– Серьезно? Я так и скажу хозяину квартиры в начале месяца. Я жива, но денег нег. Порадуйтесь за меня. Бабло ведь не главное.

Ника подняла глаза к потолку и с минуту как будто искала там смирение и гармонию. Я в этот момент боролся с желанием поехать к Марату и забрать свои кредитки, чтобы выкупить эту проклятую хрущевку со всем дерьмом.

Но Мышь не позволила мне закончить пари на этом драматичном месте. Она махнула рукой и велела:

– А черт с ним со всем. Неси свой панадол, медбрат.

Невероятно. В тот момент, когда я отчаялся и больше не давлю, она берет и соглашается. Почему нельзя было согласиться выпить сраные таблетки три часа назад и избавить меня от пучка седых волос и горсти дохлых нервных клеток.

Я рванул на кухню, роняя мебель по пути. Ника посмеивалась мне вслед. Она послушно выпила таблетку и даже поблагодарила. Я оставил при себе все эпитеты к ее поведению. У меня тоже случались припадки нелогичных крайностей и без простуды.

– Поспи сейчас. Должно быть получше, – напророчил я, отчаянно надеясь, что лекарство хоть немного потушит жар.

– Надеюсь, не перейдет в какой-нибудь дерьмовый бронхит, – вздохнула Ника.

Я поплевал три раза через плечо, тоже надеясь на это.

– Ты так и будешь сидеть со мной рядом?

– А что мне еще делать? Работать не пошел, телефон у меня почти пустой. Можно было бы оправиться тусить в московскую ночь, но последние деньги я потратил на твои таблетки.

– Это очень даже миленько. Ты идеальная сиделка, как оказалось.

– С чувством вины и верой в божественную силу парацетамола, – добавил я себе в характеристику, снова выжимая полотенце.

Ника застонала, едва я приложил мокрую ткань к его лицу.

– Боже, это так приятно. Ты не представляешь.

Ее звук и слова в моем немного пошлом восприятии были не про полотенце и жар. Мне бы хотелось услышать эту реплику при других обстоятельствах. Когда нам обоим будет жарко в постели, но не от простуды, конечно.

– Знаешь, ни один парень столько для меня не делал, – неожиданно серьезно проговорила Мышка.

– Я не делаю ничего особенного. Вся эта активность больше от страха, что ты двинешь кони. Я боюсь трупов.

– А я чувствую себя королевой, – не приняла мои оправдания Ника. – Может, и книжку мне почитаешь? Чтобы я окончательно вошла в роль монаршей особы.

Я еще раз провел полотенцем по ее лбу, бросил его в ковшик и встал, чтобы осмотреть полку. Мышка взмолилась с кровати:

– Дима, я пошутила. Не надо мне ничего читать.

Но я уже сам вошел в роль рыцаря, который готов исполнить все желания прекрасной дамы. Почитать – это так легко, но одновременно будет ей приятно.

Я взял с полки «Гарри Поттер и дары Смерти». Ника как-то говорила в чате, что это ее любимая часть из всей Поттерианы. Признаться, я читал только первую книгу, а все остальное постигал через фильмы. Возможно, поэтому мне стало очень интересно читать вслух для Ники. Темные события финальной части завораживали и затягивали. Я не мог оторваться, читал и читал, офигевая и балдея от подробностей, который, конечно, невозможно впихнуть в кино.

Пришлось прерваться с сожалением, потому что Мышка отправилась в туалет. Вернувшись, она скинула носки и забралась обратно в постель, сообщив:

– Кажется, температура падает.

Я тут же предложил ей градусник. Он подтвердил догадку, показывая тридцать семь и восемь. Я выдохнул, да и Ника тоже. К ней вернулся полудобрый юмор.

– Ну что Война, спас девицу – обязан на ней жениться.

– Ты меня первая спасла, – нашелся я быстро, но сразу же передумал. – А вообще, ловлю на слове. Однажды я приду и потребую твоей руки и сердца.

– Чтобы в голодный год сварить из них суп?

Меня разобрал смех.

– Да, именно это и сделаю. Дальше читаем?

– Не лень тебе? – буркнула Ника, хотя в голосе я слышал надежду.

– Не, мне интересно.

– Ты даже голоса меняешь. Странно и приятно слышать Гермиону.

– Ну… Спасибо. Ложись давай и закрывай глазки. Дядя Дима у микрофона, деточка. Слушай и засыпай.

И я продолжил читать про юных волшебников, которые полезли в министерство магии через унитазы. Очень скоро я услышал, как дыхание моей Мышки выровнялось. Скосив глаза, я увидел, что она спит. Укрыв Нику получше, я пересел на свою кровать и продолжил чтение, только уже про себя. Приключения Гарри захватили меня с головой. Я и не думал, что книга настолько полнее и интереснее фильма. Нужно будет обязательно прочитать все части.

Когда вот только? Скоро мне придется вернуться в потрясающий и захватывающий дурдом моей реальной жизни. Я заберу у Марата телефон, встречусь с ассистентом и буду несколько месяцев разгребать последствия своеобразного отпуска. От одной мысли об этом стало грустно.

Вроде бы я кишки десять лет узлами затягивал, дабы достичь того, что имел сейчас. Успех, деньги, уважение, востребованность. Популярность у баб, чего уж греха таить. В универе я был странноватым прыщавым очкариком-ботаником. Став крутым ботаником, я сделал операцию на зрение, перестал жрать всякое дерьмо, отчего очистилась кожа, приоделся в кутюрные шмотки. Все это казалось мне мечтой, которая сбылась. Но сейчас моя мечта превратилась в тяжкий груз, который я сбросил, оставшись просто Димой. Без Теслы, без апартаментов в центре, без пальто от Диор. Просто Дима с рюкзачком, тысячей рублей на карте, с пожелтевшим фингалом под глазом и бомжеватой трехдневной щетиной.

Почему Ника возилась со мной таким?

Почему я сейчас возился с ней?

И где вообще черти носят Машку, когда мне нужна хотя бы моральная поддержка третьего лица?

Конечно, ответов на эти вопросы с неба не свалилось, и я снова открыл «Дары Смерти». Но почитать не вышло, потому что дверь заскрипела, возвращая в дом блудную соседку. Я тихонько вышел из комнаты, встречая Марию в прихожей.

– И где нас носило? – не постеснялся нагло поинтересоваться я.

Маша замерла на миг, обожгла меня адским взглядом. Странно, что я от него не сгорел заживо. Спасибо, Господи, что не дал этой ведьме пирокинеза. Отмерев, соседка скинула шапку и потянула вниз молнию на сапоге.

– Носило нас примерно там же, где и тебя, Довлатов. Станция метро «Не твое собачье дело». Район «Большое отвали».

Крыть было не чем, и я признал:

– Да, я там бывал.

– В честь чего ты играешь в следователя? – поинтересовалась Маша, разувшись.

Я приложил палец к губам, прося говорить тише.

– Там Ника заболела. Спит.

– А-а-а, – тут же перешла на шепот Маша. – Пожрать есть чего?

– Супец сварил. Будешь?

– Конечно. Только руки помою. Готовь тарелку и рассказ о нашей неугомонной Мышильде.

Я козырнул и отправился на кухню. Через пять минут мы с Машкой вдвоем уже хлебали суп. Я все рассказал ей про Нику.

– Вообще, не удивил, Диман, – откликнулась Машка рецензией на мою отчаянную исповедь. – Я сама сто раз Нике говорила, что ее куртка – это приманка для гриппа. Странно, что в прошлом году она не схватила никакой заразы. Я еще удивлялась. Не желаю ей зла, конечно, но так безответственно относиться к здоровью… Нет, правда, я думала, что она какая-то закаленная. Оказалось – ей просто везло. Прошлая зима еще теплая была. Не представляю, как она в морозы будет до метро и автобусов бегать. Но свои мозги в чужую голову не вставишь.

Я чувствовал, что у Маши тоже накипело. Она давненько копила все эти мысли, и я оказался первым, кому, оказалось, можно вывалить все это оптом.

– Хочешь сказать, она и зимой так ходит? – не поверил я.

– Не хочу я говорить, потому что это ужас. Но – да.

– У нее зимних вещей что ли нет?

– Есть куртка какая-то, но она ей не нравится. Большого размера что ли? Ника похудела, как в Москву переехала.

Я вспылил и сам повысил голос:

– Похудеешь тут. Все на коня своего чертового спускает.

Маша зашикала на меня, и я сжал губы.

– Это ненормально! – заявил я возмущенно, но тихо.

– Кто бы спорил. Только Мышь упертая. Не сказать, что упоротая. С одной стороны, она на работу не ходит, ей вроде и без надобности полную экипировку иметь. Но это все-таки Москва, а не Алания какая-нибудь.

– Хочешь сказать, что она не купит себе куртку даже после вот этого вот, – я кивнул на нашу комнату, где спала больная Ника.

– Не хочу я ничего говорить, Дим. Но ей особенно и не на что покупать. В этом месяце ты ее, конечно, выручил, но придется и в следующем платить две цены, пока не найдем соседку. Ника на себе будет экономить, пока не сдохнет. Такая натура. Спасает коней, бомжей, а себя забывает регулярно. Крутой суп, кстати. Спасибо.

– Не за что, – буркнул я.

Говорить о Мышке мне больше не хотелось. Вернее, я бы обсудил ее доброту и чувство юмора, но не чертово упрямство и жертвенность. Я пожелал Маше приятного аппетита, сделал себе чай, налил воды для Ники и вернулся в комнату. Мышка спала.

Я смотрел на нее и думал. Завтра, если температура упадет, она сядет работать, а послезавтра, даже если придется есть таблетки, отправится к Шоколаду. В той же проклятой куртке. Я почти желал, чтобы болезнь не отступала, и Ника оставалась в постели. Ужасные мысли на фоне беспомощности.

Но еще хуже была идея, которая пришла ко мне ночью и не давала спать. Я ворочался с боку набок и, возможно, разбудил Нику. Она села в кровати и шмыгнула носом.

– Ты как? – спросил я, включая ночник.

– Знобит опять, – ответила она и потянулась за носками.

Прогулявшись до туалета, Мышка очень удивила меня, попросив таблетку.

– Где там твой панадол?

Я указал на табурет, с которого убрал ковшик, но оставил воду и таблетки. Ника погрела градусник. Температура опять перевалила за тридцать восемь. Она съела пилюлю, запила. Я словно читал ее мысли: «Ради коня и трех страниц я обязана выжить».

Очень скоро она снова уснула, а я продолжал глазеть в чернильный потолок. На работу завтра точно не пойду. Мне нужны быстрые и большие деньги. Я знал только одно место, где могу их заработать. Вернее получить, потому что работой это назвать сложно. Подобный аттракцион я не одобрял, хоть и приходил смотреть несколько раз. Участвовать меня никогда не тянуло. Мне хватало адреналина в жизни. Только отбитый Марат отчаянно желал смешаться с народом, уравняться до максимума и показать себя во всей красе. У меня были другие принципы и ценности. Но сейчас единственное, что казалось мне ценным – это теплая куртка для Ники. Ради нее я оказался готов перешагнуть через себя.

Под утро я почти смирился, что не усну. Встал и потрогал Никин лоб. Он был холодный, и Мышка спала крепко, не реагируя на мои прикосновения. От этого мне стало невероятно спокойно. Вернувшись в кровать, я мгновенно провалился в сон.

Глава 13. Принципы

Утро встретило меня ярким солнцем в окно и стуком клавиш. Я открыл глаза и сквозь ослепительные лучи увидел Нику за столом в своей стандартной позе. Подогнув под себя ногу, она сидела за ноутбуком и шпарила с адской скоростью по клавиатуре.

– Тебе уже лучше? – поинтересовался я грубым после сна голосом.

Мышка обернулась, и ее улыбка ослепила сильнее солнца.

– Да, я проснулась утром, чувствовала себя хорошо. Температуры больше нет. Немного соплей только осталось от вчерашнего. Чудеса, правда?

– Угу, – буркнул я, не особенно разделяя ее веры в магию. – И ты сразу бросилась работать?

– Конечно. У меня сроки горят.

– Кто бы сомневался.

Я не стал терять время на убеждения и советы. По Никиному виду было понятно, что она в эйфории и не станет ничего слушать.

Сев на кровати, я взъерошил волосы и нашел свои затасканные джинсы. Надо бы купить какие-нибудь штаны для дома, но у меня опять образовался пробел в финансах. Нужно либо сейчас пойти и отпахать две смены до ночи, либо…

Ночные идеи утром доставляли еще больше негатива. Я не хотел крайних мер, но почти смирился, что придется. Одевшись, я пошел на кухню, чтобы выпить кофе. Он остался в турке, видимо, Машка не допила, а Нике не хотелось. Не брезгуя, я вылил все себе в чашку и сунул ее в микроволновку. Когда-то от таких манипуляций меня бы перекосило. А сейчас – ничего. Даже вкусно. Оказывается, самый паршивый кофе, сваренный дома, всегда вкуснее, чем в Старбаксе.

У меня и так не осталось иллюзий, но Ника пришла ко мне на кухню, чтобы развеять последние.

Она села за стол напротив меня, также подогнув одну ногу. Я достал из микроволновки кофе, спросил сразу:

– Это твой? Хочешь отдам?

– Нет, спасибо. Совсем не хочется. Голова пока и так не на месте.

– Лучше бы ты полежала с такой головой еще денек, – предпринял я отчаянную попытку.

– Работать надо, Дим. Я просто хотела поблагодарить тебя. Ты вчера столько времени со мной провел и делал много всего лишнего…

Я поспешил не согласиться.

– Это не лишнее.

– Ладно, но точно не обязательное, – пошла на компромисс Ника – Я очень-очень-очень тебе благодарна.

Она взяла меня за руку и сжала ее в своих маленьких ладошках. Электротепловой разряд зародился там, где ее пальцы переплелись с моими, и пошел по всему моему телу согревающей волной. Я смотрел на наши руки, не в силах отвести взгляд. Ника все еще держала меня, и я решился заглянуть ей в глаза.

– Ты очень хороший, – проговорила она еще теплее, чем касалась меня. – Я не знаю, как смогу отплатить за твою доброту.

– Не ходи завтра на ипподром, – выпалил я.

Ника тут же отпустила меня и даже отодвинулась на стуле от стола.

– Хочешь отплатить, позаботься о себе чуть лучше, Ник, – продолжал я давить. – Или хотя бы купи себе куртку. Нормальную.

Она часто заморгала и, словно оправдываясь, сказала:

– Я добегу до метро, больше не буду гулять.

Меня этот ответ не удовлетворил. Я покачал головой, собираясь в сотый раз объяснить, но Ника не дала. Она вскочила, толкнув стол. Чашка с моим кофе дернулась, и по столешнице поплыло коричневое пятно.

– Ты не понимаешь, – пискнула Мышка тихо и обиженно. – Как и все остальные. Ну и ладно.

Она убежала в комнату и через минуту я снова услышал стук по клавишам. Допив кофе, я оделся и вышел из дома. Хватит жевать свои интеллигентские сопли. Нужно действовать. Я точно знал, что не позволю Нике болеть. Поставил себе цель и пошел воплощать.

История моей жизни – хотеть, решиться и делать.

Так я стал звездой в мире бизнес-аналитики.

Такой алгоритм подойдет и для этой проблемы.

Ничего нового.

Спустившись в метро, я сел на скамейку и стал искать краткий путь до пункта назначения. Именно в этот момент мне позвонила мама.

Ее номер высветился на экране. Можно и нужно было скинуть, но я ответил. Привычка. Почти никогда не сбрасывал маму, вот и в этот раз показалось, что нет причины. А ведь она была. Но об этом я подумал уже потом.

А сейчас взял трубку, как приличный сын.

– Да, мам, алло. Как ты?

– Да со мной все отлично, Дим. Вот твои дела меня волнуют больше. Как подруга?

– Получше вроде. Ночью знобило, но утром уже села работать.

– О, ну жить будет, ага. Понаблюдать все же стоит.

– Она согласилась выпить жаропонижающее.

– Ох ты, черт хитрый! Уломал? Молодец.

Я усмехнулся.

– Да, еще могу.

– Забавно, что ты так распереживался из-за девушки. Первый раз тебя таким слышала.

Я прекрасно понимал, к чему мама клонит, и не собирался отнекиваться.

– Да, она очень хорошая. И дорога мне.

– Боже-боже, может ты на ней женишься?

– Может, и женюсь, – выпалил я так легко, словно этот вопрос уже был решен.

Или я действительно решился? Черт знает что…

– Как же славно, Дим. А то я думала, ты по мальчикам у меня.

– Что?! Ма, да с чего ты это решила?

– Смотрела я передачу про твой Сан-Франциско. Там столица всех геев США.

– Я не в Циско живу, чуть восточнее, мам. И я не гей.

– У меня толерантность прокачена, но я рада это слышать. Тебе уже не девятнадцать лет. Пора бы и жениться.

– Спасибо, я знаю.

– А как…

Я не услышал мамин вопрос, потому что подъехал электропоезд.

– Прости тут шумно, что ты сказала?

Но мама не спешила повторить вопрос. Она молчала какое-то время, и я даже позвал ее:

– Алло, мам, ты тут?

– Я тут. А ты в метро что ли?

Капец! Спалился. Никакое вранье, как назло, не шло в голову. Пришлось сознаться.

– Э-э-э, да.

– Ты же сказал, что находишься в ретрите.

– Так и есть.

– Твой ретрит обычно случается в Мексике или Коста-Рике.

– Эм, – я продолжал тупить. Совершенно отвык врать, но и правду сказать нельзя. – Я в Перово сейчас.

– Это Москва?

– Теоретически.

– Дима, ты меня пугаешь.

– Сам боюсь, мам.

Она опять замолчала, и мне пришлось скорее добавить:

– Я шучу-шучу. Все у меня нормально. Ничего страшного. Такой вот московский ретрит, еще две недели буду вне зоны. Если что-то срочное – звони сюда.

Мама снова долго молчала, видимо смирялась. Давно я так качественно не вводил ее в ступор. Пожалуй, с тех времен, когда заявил, что буду большую часть времени проводить в Штатах.

– Через две недели, чтобы приехал домой. Понял? – выставила в итоге мама мне ультиматум, который напрашивался. – И лучше с невестой.

– Понял, – кивнул я. – Постараюсь вырваться.

– Будешь плохо стараться, я приеду сама.

– Не приедешь. Ты ненавидишь путешествия и выходные больше трех дней, – напомнил я маме о ее паталогическом трудоголизме.

– Сделаю исключение, мой таинственный сын. Желаю подруге твоей здоровья. Целую. Все, идти надо.

Не дождавшись моего ответа, мама бросила трубку. Вот так всегда. Вроде бы ничего не сделал, а попал.

Вернувшись к своим делам, я все-таки нашел нужную станцию и маршрут от нее. Пришлось трястись через всю Москву. Чуть не сдох пока ехал на другой конец, даже поспать успел и проехал две остановки, вернулся обратно. Все это не добавило мне настроения, скорее разозлило. Но это и к лучшему. Я вышел в промозглую осень и пешком дошел до остановки автобуса. Еще пятнадцать минут в пути, и я на месте.

Солнечная улица, дом пять. Легко запомнить адрес даже такого цифровому кретину, как я. Подмосковный город, не самый спокойный район. Я приезжал сюда с Маратом на его машине, но сразу узнал промзону и махнул охраннику.

– Привет, я в зал, – сказал кодовое слово.

Дядька за стеклом кивнул мне, мол, проходи. Я прошел.

Днем здесь трудились гости из ближнего зарубежья. Я не вникал особенно. Вроде бы что-то шили. Но меня интересовало другое. Через два цеха я увидел нужное здание и лестницу вниз. Спустившись, постучал в дверь. Мне открыли и сразу превежливо поинтересовались:

– Че надо?

– Привет, вы Сергей Григорьевич Степнов? Я был тут с Маратом Казаевым.

– Ммм, – протянул дядька, оглядывая меня.

Как будто можно по моей куртке понять, был ли я тут на самом деле и знаю ли Марата.

– Ну и чего опять приперся? – поинтересовался жилистый мужик.

– Участвовать хочу. Есть такая возможность?

Сразу выругал себя за вежливый тон и манеры. Тут такое не совсем понимают, но и дерзить вроде новичку не стоит.

– Возможность есть всегда, приятель. Но есть ли у тебя данные? Дохлякам на ринге нечего делать.

Мне не оставалось ничего, кроме сказать:

– Испытай меня.

Мужик криво улыбнулся. Кажется, я ему понравился, хотя он меня точно не помнил.

– Ладно, идем.

В дневное время тут была обычная подвальная качалка и татами для единоборств. Несколько пацанов скакали на скакалках, двое отрабатывали удары, слышались голоса из дальнего угла с убитыми тренажерами.

– Разомнись и посмотрим, чего стоишь, – велел мне тренер.

Я снял куртку и свитер, бросил на лавку, разогрел мышцы и приступил к стандартной тренировке. Немного выносливости на скакалке, канаты на руки, несколько приседаний с весом на силу, вспомнить основные удары на мешке.

– Вижу, не вдруг ты сюда приперся, мажор, – окрикнул меня тренер через полчаса.

Он надел мне на руки и ноги утяжелители и велел продолжать. Я так делал очень давно и уже забыл, как это сложно. Но азарт и адреналин бурлили в крови, почти заглушая боль и запрещая думать о слабости или отступлении.

Я выполнил все задания и заслужил очередную кривую улыбку тренера, а также внимание остальных парней. Они занимались рядом и не были в восторге от моих успехов.

– Неплохая форма, – в конце концов оценил тренер мои данные. – Если возьмешь три победы в спарринге, выставлю тебя сегодня как новичка.

Я ничего не говорил, только кивал. Именно это мне и нужно было. Три победы – и настоящий бой. За который заплатят. Много. Если выиграю, конечно.

Проигрывать я не имел права.

Впервые за долгое время я сомневался в собственных силах. Вернее, в собственной победе. Силы у местных бойцов было дофига. Я, разумеется, уступал им по части мощи, но всегда в бою и в жизни полагался на умение уворачиваться и думать. Отбитые с детства единоборцы не отличались интеллектом. Я знал их тактики, читал легко проходки и удары, которые они так старательно отрабатывали на спаррингах перед боем со мной.

Даже Марат, которого я никогда не считал дебилом, не утруждался думать во время боя. Черт знает, почему он всегда отключал голову. Может, так отдыхал? Я не знаю.

Первый бой был для меня легким. Тренер выставил сопливого парня, едва ли совершеннолетнего. Нам выдали перчатки. От моих воняло то ли мочой, то ли прокисшим потом. Я старался дышать через раз. Такая дыхательная практика не только ограничивала поток вони в мой нос, но и помогала настроиться, успокоиться.

Мой пульс был почти ровным, когда нам разрешили сойтись. Я положил противника за три минуты. Слишком легко. Тренер глянул на меня исподлобья. Проверку прошел, зато заработал свист и агрессию остальных.

– Что за жопопутало сюда приперлось, Григорич? – спросил, не глядя на меня, плечистый парень с той самой былинной косой саженью в плечах.

– Конкурент, Митя. Люби и жалуй.

– Кто ему разрешил Васю так бить?

– Сам Вася и разрешил. Пропустил слева, вот и упал быстро, – пробормотал тренер. – Ты как будто ослеп, родной.

– Не ослеп, но офигел. Может, он и на ринг сегодня пойдет вместо меня?

– Может и пойдет. Ты следующий. Попробуй заслужить сегодняшний выход.

Я сразу обсмотрел своего нового противника и попытался вспомнить, как он бил на тренировке. Вроде обманку на уход вниз отрабатывал. По печени от такого Муромца пропустишь – месяц будешь на таблетках сидеть и кровью писать.

Мне дали передохнуть от силы три минуты. Тренер точно не был рад моему вторжению, но местный кодекс не запрещал, даже приветствовал новых бойцов. Зрелища и все дела. Крутые старички, конечно, нравятся публике, но на новеньких всегда ярче реакция и выше ставки. Это мне тоже будет на руку. Дело за малым – уложить здоровяка и третьего.

– Следи за его левой как следует, – посоветовал тренер Мите, подзывая меня. – И не при, как танк.

Все разошлись, оставляя нам пространство.

Пожалуй, советы Григорича пригодились мне сильнее, чем Мите. Он их напрочь игнорировал, действительно пер на меня танком, размахивая огромными кулачищами. Я уворачивался, изматывая его. Но выносливости моему сопернику тоже было не занимать. Он снова и снова пытался нанести удар и таки провел проклятую обманку. Я среагировал, но поздно. Он обжег мне бок кулаком.

Я зашипел, но тут же понял, что отделался легко. Моментально вспыхнула добрая злость и я едва не пропустил второй удар прямо в морду. Отвлекся на эмоции – вот и результат. Моментально отыгрывая состояние назад, я прочитал триумф соперника, за которым последовал открытый корпус. Уклонившись, я ударил снизу. Митя глухо охнул. Я провел серию ударов. Он попятился, почти упал, но снова попер на меня, как паровой каток. Пыхтел, как бык на корриде.

Я никогда не любил это кровавое действо и своего телка тоже не собирался тыкать пикой до смерти. Поймав взгляд тренера, я понял, что победил.

– Митяй, хватит. Оттащите его, пацаны, – гаркнул Григорич.

Стоит признаться, что эта победа далась мне не так легко, как первая. Я сплюнул в ведро, тяжело дышал и поинтересовался:

– Отдохнуть дадите хоть минут пятнадцать?

– Я ж не дебил своих парней гробить. Все понятно с тобой. Пошли.

Конечно, я больше не задавал вопросов и послушно следовал за Григоричем. В этом подпольном клубе «не задавать вопросы» было негласным правилом, почти девизом. Все всё понимали. Хочешь заработать – делай, что говорят.

Мы вышли на улицу и прогулялись до офисного здания. Там было пусто, как в Чернобыле, но при этом чистенько и почти по-деловому. Тренер открыл мне дверь и велел:

– Заходи давай, Рокки Бальбоа. Миша, у нас новенький. Обещает много веселья. Оформи его что ли на сегодня.

Мишей оказался тощий персонаж неопределенно пола. Он был в майке, и я сразу прилепился взглядом к татуировкам. Некрасивым, зоновским. Но все же решил быть вежливым, чтобы идти до конца.

– Добрый день.

– Угу, – буркнул Миша, не поднимая глаз от телефона. – Как зовут юное дарование?

– Дима, – нейтрально представился я.

– Паспорт давай, Дима – самородок.

– Будете официально на работу что ли устраивать? – не сдержался я. – Трудовая тоже нужна?

Светить паспорт в этой дыре мне не хотелось.

– Будем пробивать тебя по базе, остряк. Мне тут не нужны малолетки, наркоманы, зеки откинувшиеся и персонажи с доски розыска. Суй паспорт в сканер или проваливай.

Григорич пихнул меня локтем, тоже без слов советуя не выпендриваться.

Конечно, мне ничего другого не осталось, кроме как положить паспорт под пресс сканера.

Миша перевел взгляд на экран монитора, куда, видимо, подгрузились мои данные. Он тут же поднял глаза и вздернул брови.

– Дмитрий Довлатов? – уточнил он. Очевидно, память на имена у Миши была лучше, чем у тренера.

– Там же написано. Дмитрий Евгеньевич, если быть точным.

Миша даже встал из-за стола и прошел через кабинет, протягивая мне руку.

– Ты с Маратом к нам приезжал, Дмитрий Евгеньевич.

Я принял его рукопожатие и кивнул.

– Так точно.

– Какими судьбами? С чего решился участвовать? – продолжал он допрос, о которого я сразу напрягся. Миша точно не знал, что я человек состоятельный. Думаю, нельзя считать, что я обратился за помощью к другу.

А вообще… Плевать. Пути назад у меня точно нет.

– А ты какими судьбами оказался в этом дивном уголке? Расскажи свою историю, а потом и я изолью душу.

Миша засмеялся.

– Понял тебя, Дмитрий Евгеньевич. Интересно просто стало. Но так и быть, вопросов мы тут лишних не задаем.

– И это прекрасно.

– Мог сразу прийти ко мне. Чего к тренеру пошел?

– Дорогу знал только туда.

– Ладно. Это и хорошо. Значит, не соскочишь. Правила знаешь, да?

– Интуитивно понимаю.

– Тоже хорошо. Григорич, покорми его что ли? Увидимся вечером.

– Пока, – буркнул я, забирая свой паспорт.

Григорич снова открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Мог бы сказать, что бывал тут. Еще и с Маратом, – попенял он мне в спину.

Я пожал плечами:

– Так я и сказал.

– Неубедительно звучало.

Конечно, неубедительно. Намного убедительнее приезжать с бывшим следаком, который прикрывал их шарашку. Да и до сих пор, наверное, прикрывает через старых знакомых в прокуратуре. Забавно, но мне было приятно и даже гордо, что я прошел проверку и сам пролез в бои. Без блатной помощи Марика. Пусть и незримой. Нет, это точно не считается нарушением правил. Надеюсь, мой дорогой друг не припрется сегодня на ринг. Совсем не хочется видеть триумф на его лице.

Я почти слышал, как Марик говорит самодовольно: «Надо было давно отобрать у тебя все кредитки, чтобы ты обратно стал мужиком».

Я не считал, что мордобой делает мужчину мужчиной, но адреналиновая кома меня, конечно, настигла.

Григорич привел меня в столовку. Я сел рядом с другими ребятами. За соседним столом обедали гости из ближнего зарубежья. Видимо, из тех самых цехов.

Борщ оказался горячим и вкусным. Я с удовольствием уничтожил всю тарелку и закинул следом чуть теплые макароны со странной подливкой. Надеюсь, там было мясо. Мне нужна была энергия и силы. Мы вернулись в зал, и я продолжил отрабатывать удары на груше и с тенью. Пацаны косились, но не доставали.

Ближе к вечеру меня начало подташнивать от волнения. Я перестал мучить снаряды и просто ждал, когда меня позовет Григорич. Он пришел без четверти семь, объявив:

– Дима, Митяй и Костя сегодня новичками. Остальные зрители.

Я сглотнул и поднялся с лавки.

Глава 14. Бой

Мне предстояло три боя. Я вроде бы попил перед выходом, но горло было сухое, как Сахара. Всегда удобно прикрываться принципами, чтобы отказаться от поединка. Мои принципы действительно стояли во главе, но страх тоже присутствовал. Стрех неизвестности, конечно. Я не боялся спаррингов с Маратом, зная его сильные и слабые стороны. Мне было интересно иногда устроить бой со знакомыми из зала. Даже от ребят из подвала я знал, чего ждать, трезво оценивая их и свои силы. Но на публичный бой мне выставят совершенно незнакомого противника. И я подозревал, что не самого слабого.

Вряд ли это снова окажется Митяй. Я не ошибся.

Народу в зале было немного. Я не видел лиц, только силуэты и слепящие лучи прожектора. Дешёвенького и от этого не менее противного. Жмурясь, я прошел к рингу. Ведущего здесь не было, зато не обошлось без девочек в купальниках с табличками. Тренер усадил меня в углу и сделал одолжение, пояснив:

– Кира Грязный – твой противник. Ничего особенного, но любит дать по яйцам незаметно для судьи. Черт знает, как он это делает. Но большую часть боев он выиграл именно так. Никаких апелляций и просмотров видео, конечно, тут не делают. Его противники просто психуют и теряют концентрацию. Береги хозяйство, приятель.

– Понял, спасибо, – поблагодарил я, немного охреневая от ужасно болезненного массажа плеч.

Может, Григорич так готовил меня к болезненному удару в пах? Уж точно не разминал мышцы. Я и так был горячий и готовый.

Грязным Киром оказался вонючий маленький мужик. Странно, что он хватал противников за самое дорогое. Его суперсилой точно должна была стать сбивающая с ног вонь. Удивительно, что ему никто не сказал об этом. Настолько ведь очевидное преимущество.

Девчуля в бикини прошла мимо нас и дали гонг началу раунда. Я старался держать дистанцию и пару раз действительно приходилось делать тверковое движение ягодицами, чтобы отпрянуть и не дать схватить меня за самое дорогое.

Кир так увлекся своими грязными во всех смыслах маневрами, что быстро пропустил от меня мощный хук справа и упал, как будто я его пристрелил.

Он не спешил подняться.

Зал взорвался криками и аплодисментами. Мне засчитали победу сразу, даже отсчитывать судья не стал. Ему все стало ясно. Как и всем.

Слишком просто.

Я отошел к канату. Никто меня не обтирал полотенцем и не давал попить воды. Я сам потянулся к бутылке и сделал один глоток, чтобы не булькать, просто смочить горло.

– Слишком просто для тебя, – сообщил Григорич. – Повезло, Дима. Вон сам шеф пришел. Считай, вся страна на тебя смотрит. Постарайся не обосраться еще два раза – и будет карьера.

Я не стал говорить, что мне их карьера уперлась в одно место, где у негра очень темно.

Пока я отдыхал и настраивался, вышел мой второй противник. Здоровее Митяя и, судя по его разминке, мозгов было побольше, чем у нашего богатыря из подвальной качалки.

– Что с ним делать? – спросил я у Григорича.

– Постарайся выстоять два раунда. В третьем он помрет и сможешь быстро отдубасить. Но сначала просто уходи, изматывай. Пропустишь хоть куда, и больше не встанешь. Он фаворит шефа. Сложный бой. Странно, что вторым тебе Петю дали. Обычно его на закуску. Наверное, Гриф посмотреть на него хочет побольше.

Я вздохнул и глянул в ложу на Грифа. Он тут же поймал мой взгляд, хотя сидел достаточно далеко и, возможно, мне показалось. Но – нет. Хозяин всей это богадельни подмигнул мне и ткнул двумя пальцами, намекая, что наблюдает за мной. Ну да, ему интересно.

Приятеля Марата, Женю Грифелева, я лично не знал, только понаслышке и рассказам Казаева. И слухи про хозяина подпольного ринга ходили неприятные. Сам факт, что он владел кровавой ареной с тотализатором, не внушал мне приязни. Остальное касалось его предпочтений по части интима. Но Марата это не смущало, а мне было глубоко пофиг, если честно. Я и зрителем здесь бывал раза три всего. Что мне с этой шайки полубандитов? А вот ведь – прибился и стал одним из бойцов. Хотя зарекался…

Неисповедимы пути Господни.

– Эй, Григорич, а я ведь могу на себя поставить? – спросил я у тренера, вспоминая про дополнительную возможность заработать и основной доход от всех этих побоищ у Грифа.

Григорич неоптимистично хмыкнул.

– Можешь, малыш. Но я бы советовал ставить на Петю. Так хоть на зеленку заработаешь. Бывалым платят за каждую победу. Но ты новичок и должен выиграть все три боя. Ты парень шустрый, но Петю не затащишь. Поверь.

– Верю, – поспешил я согласиться. – Поставь на меня десятку, тренер. Если просру, отдам мобилу. Если выиграю, деньги пополам.

Григорич прищурился на меня и с минуту думал, а потом неожиданно спросил:

– Честное слово мне даешь?

– Клянусь, – горячо кивнул я.

Он больше ничего не сказал, но отошел к зоне, где принимали ставки и вернулся таким же загадочно тихим. Только, когда девица снова прогулялась с табличкой, тренер пожелал мне:

– Удачи, Дим. Не забывай про мобильность. Закрывайся, если успеешь. Тогда есть шанс.

Напутствие Григорича больше позабавило. Конечно, он стал волноваться за мою победу, когда сам оказался в деле. Уверен, на меня ставили один к десяти, но, возможно, коэффициент был чуть меньше из-за первой победы. Нужно было сразу поставить, но я слегка перепсиховал и забыл.

Что ж, тем интереснее и важнее будет выиграть это бой.

Петя встал передо мной и не протянул руки для приветствия. Он плюнул на мат, обозначая свою брезгливость. Эх, лучше бы вонючка был таким пафосным. А то у меня до сих пор, кажется, пахло от перчатки несвежим дерьмом.

Прозвучал гонг, и я встал в защитную стойку, помня о важности обороны.

Не знаю, кто кого выматывал в первом раунде. Я дышал, как астматик, всю дорогу и чуть не выплюнул легкие, когда сел обратно в свой угол и начал кашлять.

– Нормально, молодец, – подбодрил меня тренер. – Петька уже еле дышит.

– Я тоже, – прокаркал я и сплюнул что-то ужасное мерзкое. Черт знает, откуда у меня в организме такая субстанция. Но, пожалуй, хорошо, что мы расстались с этой слизью.

– Ничего-ничего. Дыши соколом.

– Что?

Я перестал что-то понимать. Какие еще соколы?

– Вдох, и ра-а-аз, – скомандовал Григорич, – и плавно, медленно выдыхаем. И раз, и два, и три…

Он считал так до семи, пока я не выдохнул свои последние митохондрии. А потом снова был вдох. Почти весь перерыв я дышал соколом и к выходу был неожиданно добрым и почти спокойным.

– У канатов не стой, Дима, – пожелал мне на счастье тренер из конструктивного. – И стукни уже его пару раз. Народ скучает. Надо делать шоу.

Зрители загудели с трибун, когда я начал снова уворачиваться и скакать зайчиком от ударов Пети. Мне даже судья пригрозил:

– Бегать иди на стадион. Если не будет удара, защищаю техническое поражение.

Мне пришлось открыться, чтобы ударить хотя бы в корпус. Петя даже ухнул, но не покачнулся. Раздались аплодисменты. Пробежавшись от каната к канату еще разок, я снова успел провести по корпусу, закрылся…. И прямо в свой блок получил ответный хук справа.

Меня как будто отбросило назад заклинанием Ступефай. Собственный кулак блока впечатался мне в районе рта. Ну и в ушах сразу зазвенело. Я на автомате присел, ушел в сторону. Наверное, это спасло мою неугомонную голову от сотрясения мозга. Из уклонения я стремительно выпрыгнул вверх и закрученным ударом пробил Пете в корпус. Кажется, попал по печени, затормозив противника еще сильнее. А потом справа и слева насыпал серию ударов, которые и должны были спасти меня от проигрыша и реанимации.

Петя попятился и залип в канате, словно жук в паутине. Я чувствовал себя очень довольным коварным пауком, хотя в голове шумело, и белые мухи порхали перед глазами, сколько бы я ни моргал. Мой противник попытался отпружинить вперед от канатов, но тут же осел на колени, затряс головой. Он поднялся и даже пошел ко мне, качаясь, но судья отменил его потуги быть стойким и смелым. Он поднял вверх мою руку, засчитав победу.

Зал орал. Я криво улыбался, весьма собой довольный. Глянув в сторону ложи, я увидел Грифа, который аплодировал стоя, хоть и сдержанно. Его подруга сидела рядом. Он что-то сказал ей, и она тоже поднялась. Видимо, шеф желал выразить мне абсолютное почтение, раз заставил свою девушку встать.

Мне польстило такое внимание, конечно. Но одновременно я напрягся, понимая, что засветился и обязательно нагребу последствий своего геройского триумфа.

Тренер отвел меня в сторону, где сидели остальные спортсмены.

– Кури пока, – сказала он, сунув мне в щеку пакет с сухим льдом. – Все хорошо сделал. Гриф вон какой довольный. Денег бы еще забрать получилось. Не положено атлетам на себя ставить, а схема наша палёная.

Григорич говорил быстро, и я понимал, что он отчаянно хочет получить причитающийся выигрыш. Похоже, мы нормально подняли, раз половина выигрыша так возбудила тренера. Я улыбался через боль в разбитой губе, радуясь бабкам. Даже если проиграю третий бой, мне хватит на куртку для Мышки. Может, не самую лучшую, как я хотел, но на теплую точно заработал.

Я сидел на лавке с остальными ребятами. Меня больше не гнобили и не игнорировали. Каждый похлопал по потному плечу и похвалил. Даже Митька. Он сам нервничал и разминался перед своим боем.

– Как ты его, а… – буркнул богатырь, отрабатывая уход

– Как-то, – пожал я плечами. – Тренера слушал.

– Угу…

Митяй не очень проникся моим лекарством, вернулся к разминке. Я не стал к нему приставать, даже не посоветовал настроиться без динамики на бой. Все равно он по-своему сделает. Мои друзья, которые ходили к психологам, первым делом учили урок, что советы без запроса – зло. Я это знал и без терапии.

Перед Митяем нашего пацана из качалки сбили двумя ударами. Григорич сделал рука-лицо и переглянулся со мной. Словно только я мог понять, как же его бесят эти юнцы, которые ничего не слушают и не учатся.

На Митю была вся надежда.

– Сейчас наш здоровяк пойдет, а потом твой бой, финальный, – сообщил тренер. – Закончи что ли победой этот праздник посредственности, а?

– Для разнообразия? – приподнял я бровь.

– Чтоб я со стыда не сгорел. Митька сольется скорее всего. Его противник будет твоим.

Тренер напророчил все верно. Богатыря Митю быстренько снесли в первом же раунде. Причем похожим ударом и тактикой, которые сегодня я применил с ним на спарринге. Неужели нельзя поработать над уклонением и блоками? Странные люди эти спортсмены.

Григорич ведь неплохой наставник. Мне точно помогли его советы. Видимо, отбитые местные ребята совсем не дружили с головой и предпочитали убиваться в мясо. Повезет – свалю сразу ударом. Нет – сам лягу.

Я не хотел относиться к бойцам пренебрежительно, но они вели себя как придурки. Мозги раздавали, когда эти ребята стояли в магазине за банками с протеином и бустерами тестостерона.

Ну, удачи. Такими темпами очень скоро перестанет хватать на фарму и лекарства от того, что заработаешь на ринге.

Размышляя, я, кажется, опять поймал свою пижоноснобскую волну. Я был лучшим здесь, среди бестолковых воителей. Без денег и без связей, без банковских карт и счетов, машин и квартир. Я просто был собой и на голову выше остальных.

Наверное, этот внезапный успех и сыграл со мной злую шутку. А еще усталость, которая не прошла после тяжелого боя и боль в скуле, пульсирующая и отвлекающая. Мобильный парень, который без особого труда поставил на колени Митю, достался мне на финал. Он применил мою же тактику уклонения и бил от обороны. А я вроде бы читал его проходки, но три раза пропустил в живот и плечо. Меня повело. В голове зашумело. Я невольно открылся. Повторный удар в челюсть приговорил меня к нокауту и поражению.

– Твою мать! – заорал я, стукнув кулаком по татами, едва обрел силы двигаться.

– Ну-ну. Не психуй, – услышал я голос Григорича. – Вставай. Прими достойно поражение.

Я послушно поднялся. Судья взял меня за руку, но не поднял ее. Зал хлопал, но без восторга. Они надеялись на меня. Я их подвел. Проклятье.

Это было хуже похмелья и бессонной ночи в хостеле. Полное разочарование и апатия. Единственное, что не давало упасть духом – деньги с тотала.

Именно их я и ждал в раздевалке качалки, пока пацаны ржали в душевой. Удивительно, но их побитые морды и поражения не влияли на настроение. Этим ребятам нравился процесс. Они забывали боль и уныние очень быстро. Безмозглые.

Хотел бы я прямо сейчас тоже иметь эмоциональную память, как у рыбки.

Хотя… Нет уж, к черту. Я лучше буду лузером с головой, чем придурком с кулаками и дебиловатой оптимиздой.

Со своим финальным поражением и кислой мордой я опять стал врагом народа. Никто со мной не разговаривал, не хлопал по спине. Они даже не смотрели в мою сторону. Я побрезговал мыться в общей душевой, чем тоже не добавил себе очков дружбы. Ну и плевать. Я хотел получить свои деньги и забыть этот клоповник, как страшный сон.

Но Григорич все не шел. Половина ребят ушли, остальные пили пиво, обсуждая бои. Я сидел в углу, понимая, что-то пошло не так.

Григорич пришел-таки, но не обнадежил остатки моей жизнерадостности.

– Пошли, – бросил он, кивнув мне в сторону выхода.

Я поднялся и пошел, конечно. Точно знал, что ничего хорошего в конце пути мне не скажут.

Глава 15. Аудиенция

Мы снова оказались в кабинете, где днем заседал разрисованный Миша. Только теперь за его столом был сам Гриф. Его подруга сидела на столешнице ко мне спиной, изучая свои идеальные наманикюренные черные ногти.

– Здравствуйте, – проговорил я.

Вежливость включилась на автопилоте. Я понимал, что Гриф сейчас для меня как начальник или заказчик, поэтому сразу вел себя соответствующе. Люди высокого ранга такое ценят и чувствуют сразу. И не важно с кем ты общаешься. Инвестор, который ищет, куда приткнуть миллионов семь-восемь долларов или хозяин подпольного ринга в Подмосковье. Все они считают себя лучше остальных и любят, когда ты это признаешь.

– Ну, привел, поскакун, – поприветствовал меня в ответ царек.

Он вышел из-за стола и протянул мне руку, представляясь запросто:

– Я Женя.

Пожав ему крепко руку в ответ, я тоже назвал свое имя, которое, конечно, ему было известно и так.

– Дима.

– Знаю-знаю. Дима из ниоткуда, который ушатал моего Петяя.

– Петяя давно нужно было ушатать, поднадоел он, – лениво протянула подруга Грифа, не оборачиваясь на меня. – Тупой, как дерево. Только здоровее всех.

Женя хмыкнул, оборачиваясь на девушку. Я заметил, что ему не по вкусу критика дамы, но шеф сглотнул свое мнение.

– Моя невеста – Саша, – представил он ее и сразу пояснил: – Санек у нас ценитель изящных боевых искусств.

Гриф помял плечи подруги. Она сжалась, но не скинула его руки.

Я прикрыл глаза, заставляя себя прекратить анализировать их отношения, но попробуй запретить себе дышать. Все возможно, но я не преуспел. Даже спину подруги Грифа мне было интересно рассматривать. Интересная барышня. Нетипичная подружка бандита. Она вызывала любопытство. Не в сексуальном смысле, просто интриговала как явление.

Моргнув, я наконец прервал затянувшуюся паузу и воркование влюбленных.

– Так зачем ты меня пригласил, Женя? Деньги торжественно и лично вряд ли вручишь. Я же слил третий бой.

Гриф вернулся в кресло, положил ладонь на бедро подруги, но этого ему показалось мало, и он усадил ее себе на колени. В этом жесте я опять не увидел нежности или желания близости. Он держал ее, как кошку. Не тискал, не целовал, просто фиксировал руками, обозначая свое владение.

И я наконец увидел лицо Саши. Она оказалась очень красивой. Даже какой-то уникальной. В ней точно было намешано несколько национальностей. Интересный разрез глаз, черные угольные волосы и такие же выразительные широкие брови. Ее хотелось рассматривать, хоть мне и не стоило этого делать.

– Ты поставил на себя в тотале, – вернул меня к разговору Женя.

Он, к слову, прекрасно видел, что я рассматриваю Сашу, но его как будто это не беспокоило. Даже наоборот.

– Я не ставил, – буркнул я, пожав плечами добавил: – У меня и денег нет.

– Не держи меня за дурачка, Дима, – сразу перестал петь соловьём Гриф. – Григорич на тебя поставил, а он никогда не ставит на новичков.

– Всегда бывают исключения, – продолжил я упрямиться, но тренер пихнул меня в плечо.

Григорич сдал нашу паленую схему тут же:

– Сам он на себя поставил, Жень. Сказал, мобильник отдаст, если сольется. Я на то и рассчитывал, если честно. Петю чудом Димка одолел.

– Спасибо, что не брешешь, Сергей Григорич, – учтиво ответил ему Гриф. – Я все понял. Ты иди.

Григорич вздохнул и удалился. Попрощался с деньгами, точно. А Гриф сверлил меня глазами и точно не собирался отпускать просто так. Я вообще не нервничал почему-то. Хотя меня могли тут убить и закопать. И, возможно, даже сам Марат Казаев с его чутьем породистой ищейки не нашел бы мой трупак.

– И что мне с тобой делать, Дима? – почти весело поинтересовался Гриф.

– Казнить или миловать? – продолжал я кривляться.

Может быть, и мне слегка отбили ту часть разума, что отвечает за самосохранение.

– Казнить не за что, – неожиданно вступилась за меня Саша.

Женя ответил ей:

– Наградить тоже не за что.

– Согласна. – Девушка пожала плечами. – Однако шоу сегодня было отличное. Наконец, этого кретина Петю кто-то скинул с пьедестала, а то он уже корону отрастил.

– Согласен, – поддержал ее Гриф.

Я стоял и офигевал, не встревая в этот раз. Они вершили мою судьбу, как царь с царицей.

– Хочешь отдать ему выигрыш? – спросил Женя. – Скажи «да», и я велю выдать все до копейки.

Я вздрогнул и встретился взглядом с невестой Грифа. Ее глаза были такие синие и какие-то загадочно печальные. Она слишком хороша и умна для такого места. Но как будто никто Саше не предложил занять место получше, и она считала настоящее приемлемым.

– Зачем тебе деньги? – спросила она. – Правду говори.

– Хочу подруге куртку купить, – выпалил я моментально, как на исповеди.

Наверное, брехня про больную маму, сестру или бабушку была бы убедительнее, но я не смел ей врать. Чертова ведьма.

– Куртку, серьезно? – засмеялся Гриф так громко, что стены задрожали. – Там сто пятьдесят косарей, Дима!

– На Диор не хватит, – ответил я, криво улыбаясь.

Саша скопировала мою ухмылку и встала с колен своего бойфренда.

– Наконец, хоть один рыцарь в этой дыре, – проговорила она и отправилась к двери. Обернувшись, бросила: – Отдай ты ему эти деньги, Жень. Уверена, его подруге необходима новая куртка, раз он вышел на ринг.

Я не спешил радоваться решению Саши, потому что Гриф нахмурился, едва она вышла. Девушка как будто унесла с собой какую-то добрую ауру. Женя растерял обаяние и радушие, как только мы остались один на один.

Гриф постукивал пальцами по столешнице, где только что сидела его невеста. Ему не нравилось ее решение. Но вопреки моим пессимистичным прогнозам он сказал:

– Пусть будет так. Забери деньги у Миши. Григоричу отдай долю, как договаривались.

Я аж подпрыгнул от внезапного счастья и горячо проговорил:

– Спасибо, Жень. Спасибо, это…

– Погоди! – он выбросил руку вперед, отменяя мой восторг. – Деньги забери, но с условием, что вернешься сюда.

– В каком смысле? – не понял я.

– В том же самом, Дмитрий, – перешел на официальный тон скользкого дельца Гриф. – Мне нужно шоу, а ты обладаешь талантом сделать его на ринге. Забирай деньги, но я жду тебя здесь. Пять боев минимум с тебя. Не подряд, конечно. Один в день. График сам выбери. Григорич поможет утрясти числа. А там может и станешь резидентом.

«Нет, иди к черту», – хотел я заорать, едва понял всю глубину задницы, в которую меня затягивал Гриф.

Я не хотел больше выходить на ринг. Я не хотел возвращаться в этот город. Я не хотел бить морды и замазывать тоналкой собственные синяки.

Но и пахать курьером мне тоже не особенно улыбалась перспектива. Куртку Нике я тоже не куплю, если откажусь от боев. Она потащится к своему коню в той же худой джинсовке.

Пять боев, и мне вообще не придется работать до конца пари.

Пять боев, и я смогу заплатить за квартиру Ники вперед на месяц прямо сейчас.

Пять боев, и я смогу купить не только куртку, но еды и вещей, которые так необходимо иметь и которые я не мог себе позволить из-за нищенской отплаты курьерского труда.

Пять боев…

– Согласен, – выпалил я и протянул Жене руку.

Он звонко вдарил мне по ладони. Рукопожатие было еще крепче, чем при приветствии. Лицо Грифа еще более довольное, чем в момент моей победы над Петей.

Паршиво.

Очень паршивое решение я принял, но отменить уже ничего нельзя.

Я вышел из кабинета Грифа и пошел в раздевалку. Там меня уже ждали Миша и Григорич. Видимо, Женя как раз звонил помощнику, потому что тот кивал в мобильник.

– Понял, – проговорил он и отбил звонок. – Садись, Дмитрий Довлатов.

Я вздохнул, вспоминая, что ребята сканировали мой паспорт и знали про меня слишком много. Но на лавку сел и деньги у Миши забрал. При нем же отсчитал половину Григоричу. На руках у меня осталась очень хорошая сумма. Больше двухсот тысяч. Гриф накинул сверху того, что мне причиталось. Отказываться я, конечно, не стал. Прибавка радовала, но одновременно этот аванс стягивал мое горло тугим ошейником. Женя ничего не делал просто так.

К черту. Сегодня я «Скарлетт», и буду радоваться победе над Петей, куче бабок и куртке для Мышки. А еще я возьму проклятое такси до Москвы, чтобы успеть в ближайший молл. Это тоже радовало.

– Работай над выносливостью, – посоветовал мне Григорич на прощание. – Тактика у тебя хорошая и уворот отличный, но подыхаешь быстро. Не как Митька, конечно, но есть куда работать. Бегай побольше. Я здесь каждый день, кроме понедельника. Пацаны тоже. Приходи на спарринг или в качалку. Пароли знаешь.

– Знаю, спасибо.

– Тебе спасибо, Дима. Приятно иметь дело с умным бойцом.

И Григорич потряс пачку банкнот, которые получил благодаря нашей ставке. Миша пожелал мне на прощание кратко:

– Не пропадай. Все равно найдем – и будет хуже.

– Понял, – проговорил я и пошел на выход.

Оказавшись за воротами промзоны, я отметил, что почти все гости арены разъехались. Черный Гелик стоял чуть в стороне. Мне как раз было туда. Я проходил мимо машины, но притормозил, снова услышав свое имя.

– Дима, постой.

Я остановился и обернулся. Это была Саша. Она выскочила из Гелика, хлопнула дверцей и поманила меня рукой. Я мысленно взмолился, чтобы эта милая гордая барышня не предложила мне чего непристойного. Отказываться будет очень неловко.

Но Саша снова меня удивила, спросив:

– Миша упоминал, что ты друг Марата Казаева. Я слышала случайно. Или показалось…

Она вдруг растеряла свою гордыню и дерзость. Печаль теперь была не только в глазах, но и в голосе.

– Да, я знаю Марата. Тебе не послышалось, – проговорил я, надеясь, что от этих новостей она немного повеселеет.

Саша вздернула брови, как будто удивилась. Не ожидала, что ее предположение сбудется.

– Как он? – спросила невеста Грифа. – В порядке?

– Был десять дней назад, – пожал я плечами.

– Увидишь его в ближайшее время?

– Через пару недель. Передать привет?

– Э-э-э, нет… Нет, конечно. Не надо ничего передавать. Он хороший человек, да?

На этот вопрос я ответил без сомнений и пауз.

– Марик крутой и одновременно задница. Он мой лучший друг.

Саша хихикнула.

– Крутой и задница. Конечно, я не ошиблась…

– Первое впечатление о Марате всегда верное, – подтвердил я. – он всегда Марат Казаев на двести процентов. Уверена, что ничего не нужно передать?

– Нет-нет-нет, – замахала руками Саша. – Я думала, может… Впрочем, не так важно.

Она вцепилась в волосы, как будто хотела снять с себя скальп, повторила:

– Забудь, Дим. Ничего не надо. Пока.

Саша убежала обратно и вернулась в машину.

Я развернулся и скорее пошел своей дорогой к остановке, где можно поймать такси. Странное ощущение, что я вляпался во что-то очень личное, не отпускало. Я совсем не завидовал девчонке с синими глазами, но и не осуждал ее. Не мое дело, но на ее месте я бы бежал от Грифа к Марату, теряя тапки.

Возможно, Марат не ждал, что она побежит к нему. Я вообще не знал о них ничего. Лучше и не знать.

Глава 16. Подарок

По старинке, вытянув руку, я тормознул такси и предложил хорошую цену за быструю поездку до Москвы.

– Деньги покажи, – буркнул водитель, оценивая мой вид на платежеспособность.

Я достал и помахал пятеркой. Таксист разблокировал дверь, и я закатился, как колобок, на заднее сиденье. В салоне воняло сигаретами и потом, но мне было все равно. Я включил телефон и сразу же получил сообщения от Ники. И от нее же оповещение пропущенных звонков.

Похоже, мое возвращение в сеть просигналило ей эсэмэской, потому что телефон зазвонил.

– Привет, – выдохнул я устало.

Вдруг навалилась тяжесть и беспомощность. Даже на фоне курьерской работы сегодняшний день меня выжал досуха.

– Дима, ты куда пропал? – беспокойно потребовала ответа Ника. – Десять смен что ли взял?

– Типа того. За вчерашнее отрабатывал, – уклончиво ответил я. – Ты как себя чувствуешь? Температура?

– Нету, – бодро сообщила Ника. – Вообще нормально все со мной. Даже слабость пропала.

– Значит, завтра попрешься на конюшню?

– Поеду на метро.

– Спасибо, блин, Боже, хоть за это.

Ника запыхтела. Ей совсем не нравилось, что я имею свое мнение по части ее беспечности в отношении здоровья и одежды.

– Ты дома когда будешь? – поинтересовалась она, меняя тему.

– А ты скучаешь и ждешь?

– Возможно.

– Мне приятно. Скоро приеду. Надо в магазин заскочить.

– Лучше скорее приезжай, – попросила Ника. – Забей на магазин. Дома все есть.

«Не все», – проговорил я про себя, а вслух сказал:

– Скоро буду. Жди меня, и я вернусь.

– Вот клоун, – фыркнула Ника и повесила трубку.

Я улыбался всю дорогу до Москвы. Мне не мешала вонь и мат таксиста, не мешал тесный салон и потертая обивка заднего сидения. Я видел цель и почти достиг ее.

Храни, Господи, Москву с ее безумным ритмом и магазинами, которые открыты до ночи. Я ворвался в двери, когда девушка уже собиралась закрывать.

Она окинула меня взглядом, как обычно, встречая по одежке. Точно хотела послать и закрыть, но я тут же заявил:

– Вопрос жизни и смерти. Цена не имеет значения. Мне нужна женская красивая теплая куртка. Лучше из новой коллекции. Что-то на сейчас и до минус десяти.

Идеальное заклинание. Всегда работает. Конечно, консультант имела тут свой процент с выручки и не стала выталкивать меня вон. Да я бы и не ушел.

Она оказалась очень толковой и бывалой. Похоже, работала здесь не первый год. Расспросила меня про размер Ники и не кривила лицо, когда очень примерно и больше с эпитетами типа хрупкая и изящная, описывал свою Мышку. В итоге мы сумели найти отличную куртку. Она была идеальна. Не спорт, но и не чопорный, скучный покрой. К тому же мне разрешили приехать поменять завтра, если вдруг не подойдёт.

Я щедро оставил сверх цены как комплимент для продавца. Она долго благодарила и велела обязательно приходить еще.

Я вышел из магазина счастливый, как слон. По привычке поперся в метро и ехал, сжимая в руке пакет с подарком. Улыбка не сходила с лица. У меня даже скулы свело от идиотского счастья. А ведь раньше я голодал, чтобы ощутить радость от какой-нибудь извращенной еды. Мне давно не доставляла удовлетворения благотворительность. Все добрые дела ехали по рельсам, за отчислениями в фонды следил мой помощник.

Оказывается, нужно было заработать деньги кровью, чтобы купить подарок и получить от этого невероятное наслаждение. Я буквально парил по пути домой. Убитая хрущевка показалась чудесным замком моей принцессы.

Но на пороге, в прихожей меня никто не встретил. В нашей спальне горел ночник. Маши, похоже, опять не было дома. Я разделся и прошел в комнату. Ника спала, свернувшись клубочком на своей узкой кровати. Рядом лежал седьмой том Гарри Поттера. Она ждала меня, читала и заснула.

Все мое нетерпение тут же превратилось в гармонию. Я не хотел ее будить, хотя еще секунду назад жаждал скорее вручить подарок. Не удержавшись, погладил Нику по щеке и встал, собираясь принять душ. Но она заворочалась и позвала меня.

– Дима… Пришел?

– Ага. Я тут.

– Я заснула, кажется. В одежде. Блин.

Она села на кровати и терла глаза.

Мое нетерпение проснулось вместе с Никой. Не дождавшись, пока она проснётся окончательно, я потянулся за пакетом.

– Я тут принес тебе кое-что.

Мышка часто моргала, пока я доставал из пакета с логотипом ее куртку.

– Вот. Тебе. Подарок.

Красноречие отказало мне в услугах. Мысленно я назвал себя идиотом и тупицей. Убиться ради этой куртки, но просрать торжественный момент вручения. Потрясающе, Дима. Торжество косноязычия. Туплю, умею, практикую.

Ника тоже не выглядела очень сообразительной. Она вообще никак не реагировала, просто взяла куртку и сидела с ней в руках.

– Примеришь? – спросил я. – Цвет вроде тебе идет. К лицу.

– Дима, это шутка? – сурово спросила она.

Я отрицательно помотал головой.

– Нет. Я не шучу. Цвет отличный.

– Я не про цвет.

Ника поднялась, продолжая держать куртку за плечи. Я забрал ее обратно, расстегнул молнию и встал позади, намекая, чтобы она сунула руки в рукава.

– Ну же, – подбодрил я ее. – Надевай.

Она послушалась. Я подтолкнул ее к зеркалу.

– Идеально, – проговорил я, абсолютно довольный внешним видом Ники и помощью продавца в магазине.

– Ты купил мне куртку? Я не сплю? – продолжала не верить Мышка. – Это Монклер?

Ее глаза в отражении стали огромными. А мне стало приятно, что она знает название хорошего бренда.

– Черт знает, может и Монклер, – пожал я плечами, стараясь не акцентировать внимание. – Главное, тебе идет невероятно.

Она повернулась ко мне лицом и в третий раз спросила:

– Ты купил мне куртку?

– Да, Ник, – наконец ответил я, не дурачась. – У меня нет сил смотреть на твою джинсовку. Особенно после того, что пережил накануне ночью. Я не позволю тебе больше мерзнуть.

Не знаю, чего я ждал в ответ. Наверное, мне хватило бы банального спасибо. Удивление Мышки и то, как на ней сидела куртка, было для меня и так идеальной наградой. Но моя смешная добрая Ника вдруг начала плакать. По ее щекам покатились огромные слезы.

– Эй, эй, ты чего? – заговорил я быстро, смахивая влагу с ее лица. – Мышуль, ты почему плачешь? Не надо! Ты не должна плакать.

– Ты подарил мне куртку, – как заведённая проговорила она и разрыдалась окончательно.

Я прижал ее к себе в этой самой куртке, гладил по волосам, по спине и уговаривал:

– Не надо, малышка. Перестань плакать. Я не хотел, чтобы ты плакала. Хотел, чтобы не болела.

– Ты меня лечил и протирал лоб полотенцем, а потом купил куртку-у-у, – снова заревела она.

– Начинаю жалеть об этом, – буркнул я, крепко прижимая к себе Нику.

– Никто никогда ничего подобного для меня не делал.

– Приятно быть твоим первым, – усмехнулся я.

– Она мне так нравится.

Ника всхлипывала, но потихоньку успокаивалась. Теперь она больше говорила, чем плакала.

– Ты не должен был…

– Давай я сам буду решать, что я должен, угу? – немного разозлился я.

– Решай, – проговорила она, снова всхлипнув, и повернулась в моих объятиях так, что мы оказались лицом к лицу.

Губы Ники коснулись моих губ. Она поцеловала меня робко, мягко и выдохнула эхом:

– Решай.

Я решился и провел языком по ее губам, чтобы сделать поцелуй страстным и глубоким.

Но страсть быстренько потухла, потому что мне стало больно. Я простонал, надеясь, что Ника воспримет эти звуки за проявление несдержанности. Она отстранилась и тихонько сказала:

– Ты ужасно воняешь.

Я усмехнулся и поспешил кивнуть.

– Да, мне нужно в душ.

– Мне теперь тоже, – поддержала меня Мышка. – куртка такая теплая.

Хороши же мы были.

Я потный и грязный после дня в качалке и трех боев. Она в теплой куртке дома, вся красная.

– Будем драться за ванную? – поинтересовался я, отпуская Мышку из объятий.

Ника сняла куртку и приняла боксерскую стойку, закрывая лицо кулачками. Я засмеялся. В этом бою мне точно не светит победа.

– Ладно, я не буду тебя бить, – милостиво сообщила Мышка.

Она перестала изображать поединок, но взяла меня за руку и потянула в ванную.

– Сэкономим время, нервы и воду.

– Особенно нервы, – не смог промолчать я.

Только, когда Ника стала раздеваться, я понял, что она не шутит. Моя Мышка оказалась обнаженной, едва я успел моргнуть.

– Остолбенел, – усмехнулась она и стащила с меня свитер, дернула пуговицу на джинсах. – Отомри и заканчивай сам.

Ника подмигнула и запрыгнула в ванну, чтобы настроить воду. Я поспешил за ней следом. Мы оказались под струями воды, и я снова застонал. Но теперь уже от удовольствия чувствовать теплую воду и видеть Нику без одежды. Она не врала мне. Фигуру Мышка имела классную. И почему я прикидывался приличным человеком, никогда не пялился на нее при переодевании?

Видимо, чтобы сейчас у меня сердце колотилось под горлом от восторга и желания.

Но руки никак не хотели подчиниться похотливым мыслям. Я стоял и смотрел, как Ника берет с полки гель и поливает меня им. Я поморщился для порядка и брякнул, забывая, что молчание золото:

– Буду пахнуть фиалками, как девочка.

– Ты пахнешь ими постоянно, – засмеялась Ника. – Думаешь, я не знаю, что ты воруешь мой гель.

– Черт. Виновен, – признался я, не без удовольствия наблюдая, как пальцы Ники скользят по моей груди. – Смотришь, как будто хочешь сожрать.

– Не мешай мне получать эстетическое удовольствие от твоего тела.

– Только эстетическое? Я разочарован.

Ника игриво ткнула меня кулачком в бок, но попала при этом в отбитое Петей место. Я ухнул, как пьяный филин, и сложился пополам. Боль была не очень сильной. Я скорее удивился, что тот удар отозвался последствиями.

Ника не была дурочкой. Она тотчас заметила, что я стону на этот раз не от удовольствия. Мышка тут же полила на мой бок водой, чтобы смыть белую пену.

– Дима! У тебя синяк, – выкрикнула она.

– Ммм, – протянул я.

– Как же так?

– На угол в метро налетел, когда к тебе бежал. – Такой дурак.

– Ты не дурак, – прошептала Мышка, ласково погладив меня по больному месту. В этот раз прикосновение было нежным.

Я застонал уже от напряжения.

– Тебе очень больно?

– Да, но не тут, – признался я.

Ника опустила глаза и тут же покраснела, теряя свою дерзость от вида моего самого больного в этот момент места.

– Моя очередь.

Я забрал гель и стал мыть Нику. Теперь это превратилось в горячую прелюдию. Мы больше не тратили слов. В законе были только неприличные просьбы и длинные звуки наслаждения. Я не мог прекратить ее гладить, а она выгибалась, подставляя мне себя и останавливая мои скользкие руки там, где хотела их больше всего. Я целовал ее мокрую сладкую фиалковую кожу, прикусывал плечо и за ушком, заставляя хихикать.

– Кажется, я не смогу дойти до постели, – пожаловалась Ника. – Ноги подкашиваются.

– Слабость? Температура? – посмеивался я, опуская руку ниже и заставляя Нику стонать очень громко. – Здесь все горит.

– Да. Ты виноват в этом.

– Я и вылечу.

Подняв мою пылающую девочку на руки, я унес ее мокрую в постель и там продолжил лечить поцелуями, ласками и пошлыми словечками, шёпотом на ухо.

Мы не делали ничего особенного, но сама наша близость оказалась невероятной. Словно салют на Красной площади в Новый год. Вроде ты сто раз уже видел до этого фейерверк, но идеальное место, время и компания превращали простой праздник в волшебство.

Мне не мешала больше боль в боку и из-за разбитой губы. Я не чувствовал ничего, кроме неистового, сильного, нестерпимого желания обладать Никой. И самое невероятное – я знал, что она испытывает такие же эмоции.

Узкая койка в хрущевке в Перово оказалась для меня в сто раз удобнее супер-ортопедической кровати. Я не хотел никуда уходить отсюда, не хотел заканчивать, даже банально успокоиться и пристроиться рядом с Никой у меня не было сил. Поэтому я продолжал ласкать ее снова и снова. Ника снова и снова позволяла мне это.

Второй раз за день я был невероятно счастлив. Неприлично счастлив.

Не знаю, каким чудом мы поместились вдвоем на узкой кровати Ники, но уходить я точно не собирался. Балансировать на боку и не свалиться – отличная тренировка. В конце концов, Ника сжалилась и уложила меня на спину, а сама легла мне на грудь. Так мы и уснули. Ночью она все-таки съехала с меня, а я съехал на пол. Оставаться вдвоем в кровати оказалось так же невозможно, как натянуть сову на глобус. Я ушел в свою, быстро заснул. Разбудил меня запах кофе.

Не разлепив до конца глаза, я прошел в кухню по памяти, на ощупь нашел Нику у плиты и обнял ее сзади.

– Доброе утро, – пробормотал я, уткнувшись в ее шею носом.

– Привет, – выдохнула она. – Кофе?

– Угу.

Я отлепился от Мышки и сел за стол, растирая глаза кулаками. Ника поставила нам чашки и села напротив.

– Ты же не собираешься делать вид, что ничего не было вчера? – поинтересовался я, немного проснувшись от первого глотка кофе.

– Я пыталась, но факт моего нравственного падения сложно игнорировать. Особенно, когда ты тут ходишь в трусах.

Я часто заморгал, не догоняя.

– Какого еще падения?

– Я дала тебе за куртку. Кошмар, – пояснила Ника. – Так низко еще не падала.

Хмыкнув, я глотнул еще кофе.

– Куртка хорошая. Грех не дать за такую.

Мышка закивала.

– Да-да, именно этим я себя и успокаиваю.

Я встал со стула и подошел к Нике, поднял, чтобы сесть на ее место и усадить невыносимую продажную женщину себе на колени. Мой нос снова автоматически воткнулся в ароматную впадинку на ее горле.

– Не думай ты о деньгах, Мышк. Главное, что тебе будет тепло и нам хорошо, – пробормотал я невнятно в ее кожу.

Ника загудела что-то, явно соглашаясь со всеми моими аргументами. Она немного отстранилась. Я запрокинул голову, прося поцеловать. Мышка не отказала. Ее губы были терпкими, чуть горькими от кофе. Мне нравилось просыпаться именно так. Она бодрила намного лучше кофеина.

Моя ладонь скользнула под ее домашние шортики, но Ника заерзала, отстраняясь и забрала у меня губы.

– Даже не начинай. Мне нужно работать. Тебе, кстати, тоже.

Я захныкал, как маленький, чтобы показать степень моего расстройства.

– Не хочу на работу. Пошла она к черту.

Мышка поцеловала меня в щеку и потерлась своим носом о мой.

– Надо, Дим. Я вчера закончила большой заказ и сразу прислали следующий.

– Это, наверное, хорошо. У тебя есть работа, будут деньги, – попытался я быть оптимистом, хотя очень тянуло все рассказать Нике и дать ей немного денег, чтобы она расслабилась и вернулась со мной в постель.

Но что-то подсказывало – нельзя. Во-первых, я все еще в режиме пари с Маратом и не могу ей признаться. Во-вторых… Эх, пошлет она меня со всеми моими деньгами. Не знаю, почему я так решил, но уверенность была стопроцентная. Я, собственно, и поехал к Грифу именно из-за Ники. Она примет куртку от Димы, который вывернулся наизнанку и заработал две сотни кровью. Но легко пошлет по ветру Диму, который просто приложит свою карту в магазине. Такая уж у меня Мышка. Гордая и вредная. Кажется, именно за это она мне и нравится.

Нравится…

Как-то слишком бедно это слово обозначало спектр эмоций, которые вызывала у меня Ника. Но даже про себя я не хотел проговаривать то самое странное слово, которое я никогда и никому не говорил. Всю свою жизнь я любил только успех и деньги. Ладно, еще маму, но это совсем другое. Мне казалось, что главное в жизни – вырваться из своего круга, продвинуться по социальной лестнице. Я шел вверх всю жизнь, чтобы стать топовым менеджером. Но оказалось, что внизу я оставил нечто большее. Именно сейчас у меня была потребность именно в тех эмоциях, что дарила мне простая, но одновременно очень сложная девушка Ника.

Подтверждая мои гипотезы, Ника начала допрос, едва мы перестали целоваться.

Она допила кофе, и я встал, чтобы сполоснуть посуду.

– Ты сегодня работаешь? Такси или доставка? – спросила Мышка. – Сделать омлет?

Мне бы соврать, но я физически не мог это сделать. Пришлось выдать полуправду, как обычно.

– Нет, не готовь ничего. У меня дела сегодня. Перехвачу что-нибудь по пути, – ответил я, таращась на кран и уже предвкушая следующие расспросы.

Интуиция не подвела.

– Кроме шуток, Дим, откуда у тебя столько денег на куртку Монклер? Ты банк ограбил?

Пришлось прятать за смехом волнение.

– Нет, – ответил я, усмехнувшись. – Даже ради твоего здоровья я не пойду на воровство.

– То есть ты не собираешься говорить мне правду?

Я обернулся и увидел, что Ника стоит у стола, скрестив руки на груди. Вид у нее был решительный и очень грозный. Был бы чуть меньше ростом, обязательно бы испугался. Но я смело подошел к этой Мышковой Валькирии и заключил в объятия.

– Я все расскажу, но чуть позже. Ладно?

– Почему позже? – не отступала она, хоть и позволила поцеловать себя.

– Почему ты настаиваешь сейчас? – спросил я, продолжая целовать, крепко сжатые губы. – Раньше тебя устраивали мои дозы откровенности.

– Раньше ты не спал в моей постели.

– Я и сейчас почти не спал. Она узкая, я свалился ночью и ушел к себе.

– Не заговаривай мне зубы, Довлатов.

– Не гони меня из постели и не заставляй врать, – попросил я в ответ и добавил, – Пожалуйста.

Ника раздраженно выдохнула и выбралась из моих объятий, явно обидевшись.

– Ладно, как скажешь. Постель – не повод для знакомства. Все понятно.

Я поймал ее обратно и попросил:

– Дай мне две недели, пожалуйста. Я все расскажу.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Ника прищурилась недоверчиво, но выбора у нее особенно не было. Я бы все равно не сказал. Она могла меня выгнать из дома, конечно, или хотя бы послать с поцелуями, но не стала делать ни того, ни другого.

– Ладно, Война. Живи пока, – смилостивилась Ника. – Почему-то мне кажется, что лучше не знать про тебя всю правду. Как и в первый день.

– Так и есть. Я тот еще персонаж.

– Герой былин и сказок, – хохотнула Ника. – Как бы то ни было, мне пора работать.

– Через минутку, – припросил я.

Ника не противилась отсрочке, потому что я целовал ее. Я очень надеялся, что мои слова и губы станут красноречивее слов и уговорят Мышку не спрашивать больше ничего лишнего.

Глава 17. Неудобное счастье

Ника села за работу, а я, как и планировал, отправился по делам. Мне теперь можно было заняться собой почти без оглядки на деньги. В ближайшем дисконте Рибок я приобрел беговые кроссовки, на которые даже в стоке была хорошая скидка, ибо не сезон. В Москве дороги отлично чистили даже на окраине. Мне подойдут обычные мягкие бегунки. Кроме обуви я взял себе одежду: компрессионные майки с коротким и длинным рукавом, шорты, две пары штанов. Не выдержал и забежал в ресторан, который увидел рядом с магазином.

Я изучал меню тщательно и допрашивал официантку с пристрастием. Кабак был не пафосный, не очень дорогой и с весьма тривиальным меню. Никаких барских приколов типа вагю или улиток. Но девочка посоветовала мне офигенный тыквенный суп и потрясающие бриоши с пастрами, бри и каким-то невероятным соусом. Я взял второй с собой для Ники, и даже кофе они мне налили в стакан на вынос, хотя сначала девушка не была уверена, что у них есть такая посуда. Но ведь нашли и без материального стимула с моей стороны. Я оставил на чай стандартные щедрые пятнадцать процентов.

Но что еще дороже – меня никто не бесил, мне понравилась еда, и я был уверен, что вернусь в это весьма ординарное на первый взгляд место.

По пути домой, я зашел в магазин, чтобы купить порошок, мыло, гели для душа девчонкам. Все это я раньше у них нагло воровал и не восполнял запасы. Уверен, что и Маша замечала на мне аромат сирени от ее геля для душа. Продукты тоже взял. Вернувшись в квартиру, я обнаружил, что Ника закончила работать и собирается на свидание с конем.

Кинув в микроволновку бриош и кофе, я немного реанимировал их подогревом. Ника в этот раз не спрашивала, что и откуда, просто поела. Возможно, ее любопытство отбило из-за моих поцелуев, которые я воровал так же нагло, как гель для душа. Я сделал попытку затащить ее в постель, но Ника стукнула меня по рукам.

– Мне нужно убегать.

– На коня меня променяешь? – попытался я обидеться.

– Да. А еще пойду выгуливать куртку. Только тонна текста не пустила меня в магазин просто так.

Я размяк и расплылся в улыбке.

– Ладно, иди. Буду дома ждать. Честно говоря, у меня тоже найдется чем заняться.

– Ну-ну, – хихикнула моя девчонка.

Она встала на цыпочки и подарила мне безумно сладкий поцелуй. У меня немного закружилась голова, но я нашел силы устоять и подал Нике куртку, помогая одеться.

– Передам Шоко привет от тебя.

– Угу, только не целуй, а то без ревности не обойтись.

– Твоей или коня? – уточнила зараза.

Я деловито покачал головой, так и не ответив ей.

Улыбающаяся Ника дернула на себя дверь и побежала к лифту. С такой же придурковатой улыбкой я пошёл в комнату, где переоделся для тренировки. Мне раньше нравилось бегать по улице. Особенно в Кали это прикольно делать. Холмы превращали каждую пробежку в интенсивный хайк. В Москве мне не очень хотелось тащиться ради гор на Воробьевы. Я выбрал местный парк. Там тоже оказалось вполне сносно.

Я пробежал стандартную пятёрку и даже показал неплохой результат третьего юношеского разряда. Марат в моих мыслях громко ржал, уверяя, что гордиться тут нечем. По его меркам так бегать может даже инвалид. Хотя сам Казаев вряд ли показывал хорошие результаты в беге, но меня регулярно стебал за попытки сдать теоретически ГТО.

Кажется, я скучал по этому говнюку. Забавно. Раньше такой тоски у меня не наблюдалось. Старею я, что ли, с этими экспериментами. Совсем размяк, стал щедр на эмоции и переживания. Или, наоборот, меня эта аскеза сделала человеком?

Вопросов рождалось все больше, но мне нужно было заниматься делом, чтобы не остыть после пробежки. Остановившись на одном из спорт-островков, я провел небольшую, но интенсивную тренировку.

Вернувшись домой, я закинул все шмотки в машинку, включил стирку. Теперь каждый мой день будет начинаться с тренировки.

Ника вернулась ближе к девяти. Я уже приготовил ужин и скорее накормил ее, а потом увел в постель. Когда мы снова стояли под душем, она, конечно, заметила мои мокрые шмотки на трубе полотенцесушителя, но ничего не спросила.

Я мысленно пропел «аллилуйя».

Все складывалось очень даже неплохо. Утром я сразу отправился на пробежку. Именно там меня застал звонок Григорича. Никто и не думал про меня забывать. Да я и не надеялся на такое чудо. Тренер предложил мне даты боев, и я согласился, не торгуясь. Выпал всего лишь один бой в выходной день. Меньше вероятности наткнуться на знакомых. Конечно, Марат узнает о моих подвигах рано или поздно. Но мне хотелось рассказать ему лично. Как и Нике.

Не знаю, почему. Просто считал это важным и лучшим способом все объяснить.

Пять боев, две недели – и я снова стану собой.

Хотя сейчас я тоже не чувствовал себя кем-то другим. Что было странно и немного приятно.

Отбарабанив три боя за один вечер, я совсем не рассчитывал, что отрабатывать пятерку за две недели будет так сложно. Я тренил, как демон, каждый день, надеясь, что труд принесет свои дивиденды на ринге. Первый бой показался мне слишком легким. Как будто Гриф пока просто проверял, не кину ли я его.

Я не кинул. Не совсем еще сошел с ума. Раз вляпался в это дерьмо и дал слово, то придется держать. Хотя соблазн послать их всех, конечно, был. Особенно после второго боя, где мне хорошо отполировали морду, да и ребра побаливали. Я выиграл, но какой ценой…

В тот день я не собирался возвращаться домой, хотел остаться и заночевать в каком-нибудь мотеле. У меня была рассечена бровь, болел правый бок. Больше не брезгуя общей душевой, я смыл с морды кровь, а с тела пот.

– Гриф тобой доволен, – сообщил мне Григорич, когда я вышел обратно в раздевалку и сидел, вспоминая, как дышать, не постанывая.

Тренер бросил на скамейку деньги. Я не собирался их брать, меня мутило от премии-подачки.

– Двадцать тысяч, Дим. Не двести, конечно, но тоже деньги. Тебе и этого не должно было достаться.

Я хотел предложить Григоричу засунуть эту двадцатку Грифу в задницу, но выдохнул, остыл и проговорил спокойно:

– Спасибо.

Григорич остался в раздевалке. Пацаны прощались и уходили. Тут слыло негласное правило, что сваливать нужно поскорее вечером. А я никак не мог уговорить себя подняться.

– Дим, врача может? – спросил Григорич, когда почти все разошлись. – У нас есть свой. Доедем?

– Нет, спасибо. Я сам. Устал просто.

– Как знаешь.

Наконец, отодрав себя от лавки, я отправился к шкафчику, натянул джинсы, сунул в карман двадцатку.

Боль утихала потихоньку. Я нагуглил себе поблизости почти приличный отель и трусливо написал Нике сообщение, что не приду домой. Тащиться в ночь до Москвы совсем не было сил, объяснять Мышке – тем более. Я выключил телефон, добрался до своей оплаченной койки и вырубился прямо в одежде.

Утро выдалось добрым. У меня почти ничего не болело. Немного дергало бровь, но я быстро научился не обращать внимание. Но лицо разнесло недвусмысленно. Домой возвращаться таким я боялся, поэтому просто пошел в качалку и потренировался с пацанами. Кое-кто уже принимал меня за своего. Только здоровяк Митя никак не мог смириться с обидой и морщил нос, едва я входил. Как будто я был куском дерьма на ножках, от которого смердело за километр.

– Выйдешь сегодня вне графика? – спросил Григорич. – К Жене напросился какой-то мажор из местных. Говорит, хочет именно с тобой спарринг.

– Больше никого мажоры не хотят? – как барышня, обиделся Митя.

– Ты бы лучше пробежал пару километров, Митяй, чем уши греть, – осадил его тренер. – Тебя и мажор положит, если доживет до третьего раунда.

Митя надулся, но похвастался:

– Не все доживают.

Григорич махнул на него рукой. А я решил попытаться сгладить.

– Может и правда Митьку возьмете? Я вроде готов, но вчера дома не ночевал.

– Мама будет ругать? – продолжал издеваться здоровяк.

– Угадал.

Григорич взглянул на нас и раздражённо повысил голос.

– Я разве спрашивал, кто хочет на бой сегодня? Тебе предложили, Дима. Да или нет?

– Да, – ответил я, больше не ставя экспериментов.

Я, конечно, не люблю конфликты, но и отказываться от легкого боя просто так тоже не собирался. Женин мажор сам, скорее всего, отвалил денег за адресный бой.

Тренировку я провел щадящую, чтобы не перегореть. Было бы обидно проиграть из-за перетрена. Хватит с меня и отягчающих травм.

Вечером я начал нелепо переживать, что мажор не так прост, как я решил. Но зря. Парень, похоже, занимался боксом и не без успехов, но при этом явно переоценивал свои силы. Я на его фоне, наверное, выглядел старпером древним, как помет мамонта. Но у таких ископаемых было больше опыта. Этого мальчишка не учел.

Я выключил его в первом же раунде. Гриф аплодировал мне стоя. Он не пропускал ни одного моего боя, а после этого даже вышел, чтобы проводить до угла и лично поздравить.

– Офигенно, Дим. Спасибо, что не жалел его. Пацан зарвался, даже поставил на себя кучу денег.

– Разве это не запрещено? – напомнил я мстительно.

– Всегда можно договориться, – лояльно заявил Гриф. – У тебя два боя осталось?

– Да.

– Ставки на них поднялись, конечно. Народ попрет. Но учти, что просто не будет.

– А разве до этого было? – приподнял я бровь, которая тут же отомстила мне болью.

Женя мне не ответил, но спросил:

– Ты Марата давно видел?

Сговорились они с подружкой что ли?

– Давно, – ответил я. – Но скоро у нас встреча.

Женя выдохнул и объяснил:

– Он что-то пропал. На него ставки тоже были ого-го, да и дружбан он мой. Также с ума сходит по боям.

– Знаю, – согласился я с улыбкой. – Позвони ему.

– Не-е-екогда, – протянул Гиф. – Перед свадьбой хочу дела в порядок привести и махнуть с Сашкой на острова.

Я дежурно и вежливо кивал. Хотя прекрасно знал, что такие люди в отпуск не ездят. Максимум Саше светило несколько дней в Сочи.

– Понятно. Рад за вас. Если не возражаешь, я пойду. Дома два дня не был.

– Конечно, – Гриф протянул мне руку. – Увидимся.

– Ага, счастливо.

Наше рукопожатие было крепким снова. Женя не тот, кто будет уступать.

Если вчера мне было паршиво, то сегодня я возвращался в Москву с чистым сердцем. Почему-то мне казалось, что Ника все поймет. Мы же договаривались. Я не вру, а она не спрашивает. Но при этом я забыл, что женщины умеют ставить диагнозы и без сбора анамнеза. Это мне мама однажды рассказывала, жалуясь на мнительных мамочек. Но в моей ситуации это тоже работало. Только вместо ребенка был я, а Ника, конечно, придумала много плохого.

Она ждала меня дома, открыла дверь, позволила войти. Глаза у нее были злые. Я запоздало подумал, что надо было, наверное, цветы купить. Но быстро понял, что так я точно выглядел бы виноватым.

Едва я вошёл в прихожую, Мышка схватила меня за лицо, больно надавила на скулы пальцами, не позволяя отвернуться. Из глаз мгновенно испарилась злость, но тут же ее сменил страх. Я открыл рот, чтобы уверить в своей целостности, но Ника отпустила меня и быстро ушла на кухню. Она даже свет не включила. Просто убежала от меня.

Я разулся и прошел за ней. Мышка стояла у окна, спиной ко мне. Я осторожно коснулся ее плеч. Она вздрогнула и сжалась, но не противилась. Я сжал ее плечи крепче, массируя и нежно надавливая.

– Я думала, ты с бабой другой ночь провел, но теперь понимаю, что это не так, – проговорила Мышка в густую темноту окна. – Лучше бы с бабой…

– Ник, да я сам с собой не всегда могу. Нафига мне еще какая-то баба левая?

– Да, с тобой непросто, Война, – вызывающе бодро выпалила Ника.

Она дернула плечами, отбрасывая мои руки, резко развернулась и снова коснулась руками моего лица. Но теперь ее прикосновения не причиняли боль. Она приложила ладони к моим щекам, и я не посмел запретить ей смотреть. Теперь в моих любимых глазах была боль. Совсем не такая, что я чувствовал накануне вечером. Ту боль можно пережить, она проходит, ее лечит время. Но отчаяние во взгляде Ники, кажется, навсегда оставило след в моем сердце. Я причинил ей боль, и она зеркально вонзилась в меня тысячью мелких осколков.

– Что бы ты ни делал, пожалуйста, прекрати, – попросила Ника.

Ее глаза были полны слез. В очередной раз я не посмел соврать.

– Не могу, – проговорил я и, пытаясь ее немного успокоить, добавил: – Еще немного, обещаю.

Она погладила меня по щеке, и я потерся о ее ладонь, как кот, чтобы продлить момент нежности.

– Я пытаюсь это контролировать, но не могу, – пожаловалась Ника.

– Что контролировать? – не понял я.

– Страх. Боюсь за тебя. Я тебе никто, мы едва знакомы и все эти твои тайны… Давно нужно выставить тебя из квартиры и своей жизни, но у меня нет сил. Не хочу тебя терять.

– Мне чертовски везет с твоими безрассудными слабостями, Мышь, – порадовался я, пытаясь улыбаться не слишком криво из-за боли в брови. – Не бойся, пожалуйста. Все будет хорошо. Ты меня не потеряешь. Я обещаю.

– Врешь, – быстро вычислила она. – Не ври мне.

Но я действительно верил в то, что говорил. Ничего со мной не случится. Два боя и неделя.

– Еще неделю, Ника. Потерпи мои тайны, пожалуйста.

– Ты уедешь через неделю, да? Я могу даже не спрашивать про оплату комнаты на следующий месяц?

– Да, я не буду жить здесь.

На языке вертелось: «И ты тоже». Но я сдержался и ничего не сказал. Не стоит баламутить ее еще сильнее.

– Ты можешь и сейчас уехать, снять квартиру получше. Ты же ночевал где-то вчера.

Слезы катились по щекам Ники. Я смахивал их пальцами, целовал соленую кожу, признаваясь:

– Я хочу быть с тобой, здесь. Хочу приходить домой и обнимать тебя. Хочу целовать тебя на узкой кровати, рискуя упасть. Хочу утром просыпаться и видеть, как ты сутулишься за ноутбуком, изображая шахматного коня.

– Заткнись, – всхлипнула Ника.

– Не гони меня, Мышк. Пожалуйста. Клянусь, у нас все будет хорошо.

– Не будет, – прошептала она, еле слышно.

Или мне послышалось это «не» из-за всхлипов, и Мышка просто согласилась. Она кивала ведь.

– Я не выгоняю тебя, – проговорила она. – Не хочу тебя отпускать вообще.

– Знаю, милая. Знаю. Я тоже не хочу уходить.

Я привлек ее к себе и гладил по волосам, а она тихо плакала. Моя толстовка стала мокрой от ее слез. Все было так грустно, но одновременно спокойно и мягко. Без надрывов и ругани. Мы сказали ровно то, что могли.

Она не требовала. Я не оправдывался. Мы приняли действительность такой, какая она есть. Хотя нас обоих такая реальность не особенно устраивала. Но миру все равно, что ты хочешь и как сильно злишься. Мир просто такой, настоящий. Мы не можем его изменить, нам остается просто жить в реальности, которая выбрала нас. А это уже немало.

Обнимая Нику, я благодарил Бога, Марата и собственное снобское существо за то, что оказался в этой квартире, с этой девушкой. Даже за ее слезы я был благодарен. И снова нелепо счастлив. Слишком странное счастье мне досталось, но от этого оно не было меньше или хуже. Пожалуй, даже слишком много и хорошо для меня одного. Нужно больше тренироваться, чтобы суметь донести все это и не уронить.

Глава 18. Девочка-огонь

Следующие дни я тренировался интенсивнее обычного. Ника со мной почти не разговаривала. Маша из-за этого не разговаривала с нами обоими. Она только сканировала взглядом меня, потом Нику. Я слышал, как она в очередной раз делает мысленно выводы, что лучше не обострять. Очень тактичная соседка нам досталась.

В день четвертого боя я проснулся дома один. Ника куда-то ушла. Причем собиралась тихо, как самая настоящая мышка. Или это я спал без задних ног после вечерней тренировки. Позавтракав кое-как, я сразу поехал в качалку к Григоричу. Он обещал мне побольше рассказать о противнике, которого должен был назначить мне Гриф накануне. Разумеется, на нас сразу собрали ставки заранее, чтобы в назначенный день еще взвинтить коэффициенты.

Я хотел поехать на такси, но пробки обещали мне долгий путь, и я привычной дорогой поплелся к метро. Никакого куража перед дракой я не чувствовал. Сегодня нужно вернуться домой даже поломанным и все рассказать Мышке. У меня не осталось больше сил врать ей и замалчивать про бои. Лучше пусть наорет, назовёт кретином и самоубийцей, чем продолжать жить в жуткой тишине.

Конечно, я передумал, едва вошел в вонючий подвал. Нельзя Нике знать про это место. Вообще, лучше держать ее как можно дальше от всей этой грязи. Она точно не заслужила, чтобы я втянул ее в свои обязательства перед Грифом.

– Противник у тебя сегодня дерьмовый. Гриф пошел ва-банк. Не знаю, что он хочет. Наверное, пытается сделать лучшее шоу, пока ты еще не сдох, – начал тренер с самого утра за упокой.

Я криво улыбнулся, и тотчас губа и бровь напомнили мне, что я действительно почти сдох в прошлый раз. Обижаться на правду от Григорича не было смысла.

– Прорвемся, тренер. Расскажи, что за перец будет…

Но послушать рассказ я не успел, потому что в зал ввалился один из охранников. Бывалый бывший опер тяжело дышал. Кажется, он бежал через всю промзону. Нехорошо.

Предчувствие ткнуло мне шипастой булавой в живот. Охранник нашел глазами меня, потом Григорича.

– Чего случилось, Коля? – спросил тренер.

– Девица там на проходной. Паролей не знает, но требует Довлатова. Послали ее на хер уже сто раз. Не уходит. Как бы ментовку не позвала. Там, конечно, все наши знают, но шума бы не хотелось. Может, Димка разрулит сам?

Наверное, я побледнел, покраснел, а потом опять стал бесцветный. Ощущения были именно такими. Все, кто был в качалке, смотрели на меня.

– Димка разрулит? – поинтересовался тренер, сдвинув брови.

– Попытаюсь, – процедил я сквозь зубы, накинул куртку и пошел на улицу.

Девица на проходной по мою душу – это точно не местная фанатка. На улице я сразу увидел Нику. Она стояла у проходной, гордо вздернув нос. Второй охранник аж вышел из будки и что-то ей зло высказывал. Но мою безумную Мышь его слова не трогали.

– Совсем, что ли, ты отбитая. Вали отсюда, пока цела, – услышал я слова Колиного коллеги.

Ника делала вид, что оглохла. Она смотрела на меня. Даже если бы я попытался сейчас убежать, то не смог бы. Ее взгляд был настолько сильным и притягивающим, что я почти не делал усилий для движений. Меня просто тянуло к ней, примагничивало.

Но разум, слава богу, не отказал. Не говоря никому ни слова, я просто взял Нику за локоть и потащил подальше от территории бывшего завода.

– Дима! Отпусти, – кричала она на меня, растеряв свою брезгливую сдержанность. – Я не уйду все равно.

Остановившись на углу, я разжал пальцы и твердо завил:

– Уйдешь. Сейчас я вызову машину. Ты сядешь в такси и уедешь домой.

– Нет. Я вернусь и найду возможность попасть внутрь. Любой ценой, – упрямо завила она.

Судя по глазам, Ника говорила правду, а не брала меня на понт.

– Тебе нельзя здесь находиться, – попытался я нащупать в ней остатки здравого смысла.

– Тебе тоже, – резонно заявила она. – Но ты здесь. Значит, я тоже буду.

– У меня тут занятия с тренером.

– Ничего. Я посмотрю.

– Это закрытая территория.

– Значит, я буду ждать за воротами, пока ты не закончишь. Хотя очень странно, что нельзя просто посмотреть на тренировку.

– Это не цирк, Мышь.

– Разве? Возможно, это мясокомбинат? Раз ты возвращаешься домой весь в крови.

– Ника, пожалуйста… – я не нашел нормальных объяснений и попытался снова от нее избавиться. – Ладно, если ты не хочешь домой, давай я сниму номер в отеле, приеду на обед, мы поедим и…

– Нет, – однозначно отказалась она.

– Я пытаюсь тебя защитить.

– Ты сам себя защитить не можешь, Война. Что уж говорить обо мне? Я хочу знать правду, иначе…

– Не продолжай, – попросил я. Слушать, что она сделает мне назло, если я продолжу держать все в тайне, совсем не хотелось. – Здесь проходят бои за деньги. Я должен выступить еще два раза.

– Ты купил мне куртку на эти деньги? – догадалась Ника.

– Да.

– Господи, Дима…

Она закрыла лицо руками. Я уже думал, что сейчас снимет свой классный Монклер, швырнет в меня и убежит. Пожалуй, такой сценарий я бы одобрил. Даже возможность снова простудиться была для Ники безопаснее того, что она решила на самом деле.

Убрав руки от лица, Мышка шмыгнула носом, вздернула его и заявила:

– Я хочу присутствовать.

– Где? – не понял я. – В моей жизни? В моем сердце? Поверь, ты там уже прописалась.

Улыбка тронула ее губы, но тут же пропала.

– Не заговаривай мне зубы, Война. Я по горло сыта твоим сказками. Хочу увидеть все своими глазами. Как тебе досталась эта чертова куртка, что ты здесь делаешь, как это вообще происходит. И не говори, что не можешь взять меня с собой. Все равно не поверю. Не зря же мужик за тобой пошел. Тебя тут знают, значит, и меня пустят.

Я сдавил переносицу пальцами. Идеальным вариантом было бы вообще «не узнать» Нику. Но я знал ее достаточно хорошо, чтобы не делать такой ошибки. Она не отступит и будет ломиться всеми способами, делая проблемы себе и мне. К тому же я уже допустил несколько фатальных промахов, просто выйдя и начав разговор с этой упрямой бестией. Еще немного давления, и она согласится поехать в отель, но быстро удерет оттуда.

Взять ее с собой – совершенно идиотская затея, которая точно принесет мне массу неприятностей. Но так Ника хотя бы будет у меня на виду и не сможет наделать слишком много глупостей. Вся моя история миллионера без гроша – сплошные глупости и неприятности. Я выбрал – сдаться Нике. В очередной раз.

– Пойдешь со мной. Если пустят, конечно, – проговорил я, отправляясь обратно к посту охраны.

Там снова сидел Коля, а рядом меня ждал Григорич.

– Можно пропустить ее? – спросил я.

Григорич ничего мне не ответил, но смотрел очень неодобрительно. Он махнул рукой и ушел обратно в подвал. Я приподнял бровь, сканируя Колю.

– Так как?

Охранник пожал плечами.

– Да мне не жалко. Лишь бы помалкивала.

Ника кратко кивнула, и Коля плюхнулся обратно в свое кресло, умывая руки. Я снова схватил Мышку за локоть и потащил в зал, инструктируя по дороге.

– Сидишь тут тихо, не отсвечиваешь. И чтобы я всегда тебя видел.

– А если… там… пописать.

Я обернулся и постарался испепелить взглядом несерьезный настрой Ники.

Она сделала большие серьезные глаза, отказываясь от шуточек.

– Поняла, потерплю. Буду сидеть тихо. Раз все так серьезно.

Я не стал ей объяснять всю серьезность, заранее планируя съездить пообедать в город. Нам нужно поговорить спокойно перед боем и не на территории. Придется красочно описать Нике все, что со мной будут делать. Так у меня остался еще один шанс отправить ее. Если не дура, то будет ждать меня в отеле.

Дура.

Мой план провалился с треском. Нет, Ника сидела тихо, пока я общался с тренером и отрабатывал уклонения и проходки, которые пригодятся в этом бою. Мне обещали сложного соперника. Он был фаворитом Грифа и местной публики. На него ставили по-крупному. Я подумал слить бой, но Григорич предупредил меня перед обедом:

– Поддаваться даже не пытайся. Любое актерство Гриф моментально раскусит и будешь еще месяц тут кровью блевать на матах.

Я глянул на Нику, которая хоть и сидела поодаль, но точно услышала каждое слово. Она стала одного цвета с бетонным полом, который щедро сверкал из-под драного линолеума.

– Бабу тоже свою зря притащил. Хотя Женька любит, когда девицы за своих болеют. Только поэтому я ее терплю.

– Понял, – проговорил я. – Мы уедем за пару часов.

– Хозяин-барин.

Я вызвал такси, и мы с Никой поехали в местный ресторан. Он был как раз в той самой более-менее приличной гостинице, где я останавливался. Правда, обедом наш визит назвать было сложно. Ника заказала салат и ковыряла его без особого энтузиазма. Я сам поел только, чтобы была энергия для боя.

– Мой отец профессионально занимался борьбой, – неожиданно проговорила Ника, когда я уже собирался попросить счет.

Она прислонила к губам чашку, чтобы глотнуть кофе и сделать паузу.

– Ты сказала «занимался»? – не мог не уточнить я прошедшее время, подозревая не самое приятное из-за тона Ники.

– Его быстро списали в запас, а потом в утиль. Все, что я помню – это как он постоянно сидел на капельницах и таблетках, чтобы вылечиться от приема других таблеток.

– Допинг? – угадал я.

– Да, на него плохо повлияли все эти добавки, которые давал тренер. Он умер, когда я была маленькая.

– Мне жаль. – Я взял ее руку и прижал пальчики к губам. – Мне очень жаль, малыш.

– Это было давно. Спасибо.

Ника склонила голову мне на плечо.

– Из-за этого ты не пьешь жаропонижающее? – снова догадался я.

– Из-за всего на самом деле. Когда температура под сорок я не сопротивляюсь, заметь.

Я оставил при себе мысли по этому поводу.

– Дим, я не помню, как он дрался, но мама рассказывала, что каждый раз сходила с ума. Она даже тренировки не могла смотреть.

– На тренировках нет ничего страшного, – вклинился я. – Хотя я не знаю, чем занимался твой отец.

– Да это уже и неважно. Я сейчас я понимаю, что мама просто немного истерична, а отец… Не знаю. Наверное, всегда ты сам отвечаешь за себя, свое здоровье и свои решения. Ему же не пихали эти добавки в рот насильно. И он точно сам выбрал спорт.

– Соревновательный срок короткий, – согласился я. – Ник, я не собираюсь заниматься этим дерьмом постоянно. Два боя и все.

– Очень хочу тебе верить.

– Может, поедешь домой? Зачем тебе смотреть на это дерьмо?

– Нет уж, – бойко заявила Ника. – Я хочу быть с тобой. Ты же читал мне «Поттера», пока я металась в горячке.

Я не мог сдержать смех.

– Это категорически разные вещи.

– Почти одинаковые. Я тоже была потной и упрямой.

– Но не в крови и не на ринге. Правда, Ник, если ты считаешь, что должна мне…

Она отпрянула, перебила меня:

– Не обсуждается, Дим. Я буду с тобой сегодня.

Заявление Ники меня, конечно, не обрадовало, но я обрел какое-то подобие смирения. Кажется, вытащить ее из зала мог бы сегодня разве что бульдозер. Если он, конечно, рискнет. Я больше не пытался. По дороге из ресторана только уточнил то, о чем догадывался.

– Как ты вообще тут оказалась?

– Следила за тобой, – сообщила мне Ника таким тоном, как будто она через день занималась таким дерьмом. – Ты очень на себе зациклен и вообще не смотришь по сторонам. И на людей.

– Мне все равно на людей, – буркнул я, немного обижаясь.

– И на себя, похоже, тоже.

– Нет.

– Ладно. Я останусь при своем мнении.

– Я тоже.

Как обычно, я попросил таксиста остановить на дороге, не доезжая до бывшего завода. Прежде, чем расплатиться с водителем, последний раз попытался отправить Нику домой.

– Пожалуйста, поезжай в Москву. Обещаю вернуться сегодня вечером.

Я взял ее руки в свои и пристально смотрел в глаза, пытаясь загипнотизировать, убедить. Но Ника настойчиво помотала головой, отказываясь и подтверждая все мои подозрения о ее невероятном упрямстве.

– Я буду с тобой сегодня, – повторила она слово в слово то, что сказала мне в ресторане.

Сдавшись, я отпустил ее, отдал водителю деньги и вышел, чтобы открыть Нике дверь. Я подал ей руку, а потом и обнял за плечи, повел к проходной.

У входа стоял Митяй с приятелями. Они курили и громко хохотали. Ника прижалась к моему боку сильнее. Ребята были очень похожи на хулиганов, которые любят цеплять прохожих. Не исключено, что они такими и были.

– Это местные, – шепнул я, пытаясь успокоить Нику.

Она что-то прогудела мне в рукав, но прижиматься не перестала. Ее тревога передалась и мне. А потом и умножилась, потому что Митька поймал мой взгляд и не отпускал, пока мы не подошли. Я заранее знал, что он не промолчит.

– Это твоя сестра, Диман? – гаркнул он, чтобы наверняка слышали все друзья, да и охрана в придачу.

–Нет, – буркнул я, протискиваясь через толпу гоповатых молодцов.

– Никак подружка. А я думал, ты гомик.

Я не смог промолчать, хотя стоило.

– Думать – не твоя сильная сторона, Мить. Попробуй поработать над этим приемом, прежде чем практиковать.

Парень прищурился, а я толкнул его плечом, чтобы расширить проход для нас с Никой. Он подвинулся, не сказал мне ничего, но я понял, что обиду затаил. Митя злился на меня все время. Я сам как-то переживу эту беду, но его косые взгляды и замечания в сторону Мышки меня бесили ужасно.

– Противный тип, – проговорила Ника, пока мы шли до подвала.

– Держись от него подальше, – посоветовал я, подумал и добавил. – Вообще от всех.

– От тебя тоже?

Она ехидно подняла бровь, отстраняясь.

– От меня – тем более, но уже поздно.

– Да уж, я по уши в твоих тараканах и личной жизни.

Мой рот сам собой разъехался в улыбке. Ника бесцеремонно ворвалась в мою жизнь, в мои тайны, и я ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел.

Мы остановились у раздевалки. Странная, многозначительная пауза повесила между нами: напряжение и недосказанность. Может быть, это я сам придумал. Или чувствовал только я. Но в этот момент показалось невыносимо игнорировать все, что разрывало меня изнутри.

Совершенно позабыв обо всех своих правилах, предубеждениях и принципах, я выпалил на эмоциях:

– Люблю тебя, Мышь.

Ника открыла рот, но ничего мне не сказала. Она стояла посреди пыльного зала, где саундтреком моему признанию было пыхтение мужиков и запах пота. Я подумал наконец головой и сразу понял, что мои слова звучат нелепо, абсолютно не к месту и не вовремя. Но при этом я не хотел забирать их обратно.

– Дим! – позвал меня Григорич. – Где ходишь? Идем, еще раз проходку повторишь на лапах.

Но я стоял и ждал, чтобы Мышка ожила.

– Иди, – кашлянула она, окончательно смущаясь.

Пусть она не ответила мне взаимностью, но ее ошарашенный вид меня однозначно удовлетворил. Если она сейчас возьмет паузу и в кои-то веки не будет пороть горячку, я буду только рад.

Нике пришлось даже легонько толкнуть меня в грудь, чтобы я уже пошел к тренеру.

Это был одновременно тяжелый и легкий бой. Противника мне действительно подобрали сложного. Он точно выиграл здесь не один бой. Чувствовалась школа классического бокса. Особенно, когда он всаживал мне кулак в бок и быстро повторял несколько ударов в то же место. Но при этом он не пытался меня покалечить, как все остальные.

Я ужасно устал к третьему раунду, у меня снова кровила бровь, которую наскоро засыпали банеоцином и залепили пластырем. Хотелось просто лечь и умереть на хрен, но я встречался взглядом с Никой, которая прыгала и что-то кричала с безумными глазами. И сразу у меня приливало сил. Я улыбался кровавыми зубами, вставал и шел делать шоу снова. Гриф не зря поощрял присутствие подруг на боях. Любимая женщина в зрителях мотивировала продолжать лучше, сильнее, быстрее.

Мозги просветлели, и я смог сосредоточиться на противнике. За два раунда мне стали понятны его маневры. Григорич тоже подсказал, и я смог выстроить противостояние от обороны. Открывшись специально, я заманил его в ловушку и успел уклониться от слишком прямого удара. В ответ мне досталась возможность провести серию быстрых сильных ударов по корпусу, а потом и в голову. Отлетев на канаты мой сложный противник так от них и не отошел. Судья остановил бой.

Через минуту рефери поднял мою руку, объявляя победителя.

Ника скакала и хлопала, визжала и, кажется, даже плакала.

Толпа вопила от восторга.

Глава 19. Инстинкты

Едва меня отпустили, Ника оказалась у ринга и придушила и так не очень живого меня в объятиях. Я расцеловал ее лицо, пачкая Мышку своей кровью.

– Прости, я весь мироточу, – извинился я, стараясь говорить без жалких стонов и хрипа.

– Хочу тебя, – прошептала Ника.

Я отстранился и удивленно уставился на девочку, которая пару часов назад ненавидела насилие и боялась за меня. Мой ступор дал ей волю свободно действовать. Я снова офигел, когда Ника стала страстно целовать меня на виду у всех. Я застонал, но не от боли. Ника прижалась ко мне, обняла крепче, что-то шептала в губы, но у меня шумело в ушах от желания, да и народ орал оглушительно, воодушевленный горячим продолжением зрелища.

Впечатав Нику себе в бок, я повел ее к выходу в сторону раздевалок. Такими овациями меня еще ни разу не провожали с ринга. Я даже поднял руку, прощаясь и благодаря публику за такой яркий отклик.

Около раздевалки я прижал Нику к стене и сам стал целовать. Мне хотелось взять ее прямо здесь, залезть ладонями под одежду, чтобы почувствовать нежную кожу и ласкать ее, не прекращая поцелуев.

– Твое предложение про отель в силе? – спросила Ника, разрывая поцелуй.

– Что? – не понял я, но отстранился и прекратил ее лапать у всех на виду.

– Давай поедем в отель, где обедали. Машка сегодня дома, а я точно не смогу быть тихой. И не хочу. Разу уж ты у нас теперь богатенький Буратино…

Я снова смял ее губы жесткими требовательными поцелуями и прерывался, чтобы сказать:

– Да… Все сделаю. Я тебе куплю это проклятый отель…

– За отель я еще не давала, – хихикнула Ника.

Прижавшись своим лбом к ее, я прошептал:

– Умоюсь и переоденусь. Три минуты меня подожди. Ладно?

– Без тебя точно не уеду, – пообещала Ника, улыбаясь мне.

В этот момент кто-то толкнул меня в спину, и я упал на Нику, почти размазывая ее по стене

– Оу! – выдохнул я от неожиданности. – Прости.

Освободив Мышку, я обернулся и увидел, как за дверью раздевалки скрывается морда улыбающегося Митьки.

– Козел, – буркнул я себе под нос.

– Да, противный, – согласилась Ника. – Сходить с тобой переодеться или справишься?

– У тебя все еще сомнения по поводу моих сил и мужества?

– Никаких, – заверила меня Мышка и похлопала по плечу, отпуская.

Я улыбнулся и тут же сморщился от боли в губе, но скалиться не перестал. Сегодня меня вообще не волновала боль. Рядом с Никой адреналин боя как будто умножился в десять раз. Я вроде бы понимал, что мне больно, но плохо от этого мне не было. Словно анестезия, меня сиюсекундно лечили эмоции.

Войдя в раздевалку, я скинул в сумку потные вещи и встал под струи душа. Кровь перемешалась с водой и стекала в сток. Я вернулся в раздевалку, уже привычным движением насыпал на свежие раны банеоцин, покрутил лицом.

– Не зря прихорашиваешься, Диман. Девка у тебя огонь. Так визжала, – развязно заговорил со мной Митя.

Я попытался взять себя в руки, понимая, что это чистой воды провокация. Игнорировал его. Но Митяй не унимался.

– Интересно, в койке она так же орет? Или только твоя разбитая морда ее возбуждает?

– Завали, Мить, – попросил я. – Даже смотреть на нее не смей.

– А что на нее смотреть? – продолжал издеваться здоровяк. – Такую надо не смотреть, а…

Я развернулся и стремительно рванул в его сторону. У меня перед глазами потемнело от злости. Чертов адреналин продолжал кипеть, а инстинкты уверяли, что за такие слова нужно бить морду. Я не собирался их сдерживать. Прижав предплечьем горло Митяя, я занес кулак, чтобы проучить грубияна. Но мою руку поймал кто-то, удержал. Я повернул голову и обжёг взглядом тренера.

– Успокойся, Дима, – спокойно сказал Григорич. – Никаких разборок в раздевалке. К тому же тебя дама ждет.

Пожалуй, вторая причина была для меня убедительнее. Я отпустил Митьку, вытащил свои вещи из шкафа, быстро оделся, взял сумку и вышел из раздевалки. Меня провожала гробовая тишина. Именно поэтому я прекрасно расслышал злобное кряхтение Митьки через кашель от удушающего:

– Еще сочтемся, урод.

Он не мог промолчать, а я не потрудился ответить на глупый высер сопляка. Ника ждала меня, переминаясь с ноги на ногу. Я крепко сжал ее руку и пошел к выходу, вызывая на ходу такси. Мышку потряхивало на холодном осеннем воздухе. Я сразу заметил и уточнил:

– Знобит?

– Нет. Просто вышли из теплого помещения. Я всегда так. Даже в теплой куртке, – добавила она.

– Значит, не надо греть? – уточнил я, снова улыбаясь и желая скорее добраться до отеля.

– Надо, – выдохнула Ника и крепче сжала мою руку.

Мы дошли до фонаря у остановки и встали под ним, дожидаясь такси. Ника встала на цыпочки, а я склонился, чтобы встретить ее губы на полпути. О таких поцелуях не договариваются. Они просто случаются, потому что невозможно игнорировать страсть и желание. Пускай сегодня жажда целоваться застала нас в свете фонаря, на окраине подмосковного городка, но я точно знал, что никогда не испытывал подобного. Более того, я знал, что больше никогда и не с кем не смогу так чувствовать. Остро, больно, одновременно невыносимо приятно и горячо.

Когда подъехала машина, я с трудом сдерживался и ни черта не соображал. Кажется, Ника тоже.

Мы целовались, как сумасшедшие, всю дорогу. Я слышал, что водитель оборачивается, когда Ника тихо стонет. Наверное, проверял, не начнем ли мы совокупляться прямо на заднем сиденье. Не начали, хотя я боялся, что не сдержусь. У меня тоже отказали тормоза и регулятор громкости. Ника не помогала мне обрести разум. Только прохладный воздух улицы заставил немного протрезветь.

Я расплатился, и мы вышли около гостиницы. Там тоже пришлось вспомнить, что нужно здороваться, выбирать номер, платить, а не только мычать и стонать. Ника стояла рядом со мной у стойки, держала мою руку и пританцовывала от нетерпения.

Кажется, мне втюхали местный люкс, хотя я проверял еще в раздевалке – оставалось много обычных номеров. Но сейчас было совершенно все равно. Я хоть и превратился в рационалиста и строго вел учет каждой своей копейке, но сегодня переплата вообще не беспокоила. К тому же я точно знал, что моя неугомонная Мышь просто обязана жить в люксе. Не одну ночь, а всегда.

Сегодня мы положим начало хорошей традиции – быть вместе, иметь все самое лучшее и не думать о деньгах.

Главное, чтобы синяки и кровища не стали традицией. Хотя сегодня адреналин сыграл злую шутку и был очень даже уместен.

Едва мы вошли в апартаменты, Ника стала срывать с меня одежу.

– Что за наваждение, – шептала она, почти разрывая молнию на толстовке. – Скорее, пожалуйста, скорее. Помоги…

Конечно, я быстро пришел на помощь даме и молниеносно избавился от своей одежды, а потом и от ее. Широкая кровать приняла нашу страсть без стонов. Мы стонали за нее. От страсти и боли. Последнее чувствовал только я, но опять же не хотел останавливаться или сбавлять темп. Мне нравилось принимать неистовство Ники, нравилось, что она не обходила стороной мои ссадины и синяки, а целовала меня везде. Она как будто залечивала мои раны. Я нравился ей даже побитый. А мне нравилось позволять ей все, что угодно. Я лежал на спине и принимал поцелуи, ласки, запрокидывал голову и жмурился, когда удовольствие становилось невыносимым. Мои руки блуждали по телу Ники. Я придерживал ее, помогая двигаться, встречая ее на полпути, прижимая к себе и поглаживая горячую влажную от пота кожу.

У меня не было сил оторваться от нее. Я не хотел заканчивать и не просил пощады. Только когда Ника сама сползла с меня и беспомощная улеглась рядом, я смог ощутить насыщение, полное и тотальное удовлетворение.

Этот день не спешил нас отпускать. Я ужасно хотел спать, но кровь продолжала бурлить, не позволяя отключиться. Мне показалось, что Ника уснула, но она тоже завозилась минут через пять. И спросила, как только перевела дыхание:

– Ты живой?

– Как никогда, – ответил я, поглаживая ее плечо.

– Я думала, что сойду с ума, пока этот мужик тебя бил. Не знаю, как сдержалась и не выскочила на ринг. Хотела сама его избить до смерти, чтобы защитить тебя.

Я усмехнулся.

– Вот был бы номер, а?

– Это совсем не смешно, Война, – сурово отчитала меня Мышка. – Надо запретить такие агрессивные виды спорта. Они из людей делают животных каких-то.

– То, что происходит у Грифа – это не спорт, а банальная драка. Просто побеждает в ней тот, кто лучше подготовлен.

– Грифа? – переспросила Ника.

– Здоровый такой парень. Напротив тебя сидел. Он хозяин этого цирка с конями.

– Не видела никого, кроме тебе, – выдохнула Мышка.

Наверное, я зря это сказал, но слова сами вылетели изо рта:

– Я рад, что ты была там сегодня. Мне адски надоело врать.

– Мне тоже поперек горла встали твои тайны. Правда, я готовилась увидеть тебя с какой-нибудь пафосной стервой. Даже думала, что ты альфонс или из эскорта.

Я заржал, не в силах спокойно принять такие забавные подозрения. Ника пожала плечами.

– А что мне было думать? Ты такой…

– Какой? – переспросила я, немного успокоившись.

– Симпатичный ты, Довлатов. Хотя теперь я бы этого не заметила. Но синяки тебя делают таким… А меня такой…

– Дикой, – угадал я.

– Да, это что-то животное. Инстинкты, что ли? Я собиралась швырнуть тебе в лицо Монклер, даже оделась потеплее, чтобы возвращаться не в майке домой. Но теперь я вижу, как ты заработал мне на куртку и…

Мышка осеклась, но я закончил за нее, догадавшись:

– Рука не поднимается?

– Не поднимается, – согласилась Ника.

Она присела, выбираясь из моих объятий, чтобы объяснить, глядя мне в глаза и бурно жестикулируя.

– Убивать тебя, ей-богу, теперь грех. Ты же ради меня реально кровь пролил. Я бы сказала, что зря, но мое женское эго просто в восторге. Эти бешеные эмоции. Ты был невероятным, таким крутым… Я умирала с тобой сто раз за бой, а теперь…

– Что? – спросил я, снова чувствуя прилив страсти от ее горячих слов.

– Теперь опять хочу тебя.

– Это легко поправить, малышка, – проговорил я, укладывая Нику обратно на спину, на люксовый матрас огромной кровати.

Я накрыл ее своим телом, и мы снова растворились в поцелуях, ярких ощущениях и друг друге. Пусть Ника ничего не сказала мне про любовь сегодня, но она показала это. Моя девочка была такая искренняя, порывистая и открытая. Она сама запуталась в чувствах. Их было слишком много в этот день. Главным сегодня ночью было желание. Сильное, обоюдное, беспощадное.

Оно отпустило нас только под утро. Наконец я смог лечь рядом с Никой, не боясь свалиться с кровати. Мы отключились одновременно. Но за секунду до сна я заставил себя запомнить эти эмоции, ощущения и чувства. Только они теперь будут эталоном моего счастья. На меньшее я не согласен. Слава богу, что очень скоро я смогу забрать Нику в свою кровать. Слава богу, что я знаю, как уговорить ее быть со мной. Слава богу, что мне остался только один бой и одна неделя пари.

Я устал от лжи и чужой жизни. Надеюсь, Ника примет мою реальность и полюбит настоящего меня.

Глава 20. Последний бой

Утром я чувствовал себя паршиво, но присутствие Мышки в постели у меня под боком лечило раны и притупляло боль. Только мне все равно пришлось встать и пойти в ванную, чтобы обработать ссадины. Я крутил лицом перед зеркалом, морщился от вида синяков и боли. Ника вошла в ванную, когда я рассматривал кровоподтек на боку. Хорошо, что удар пришелся именно туда, а не в живот. Вряд ли я бы встал тогда. И уж точно был бы совершенно бесполезен ночью для Ники в постели.

Мышка запрыгнула на широкий туалетный столик около раковины. Она смотрела на меня осуждающе, думала слишком громко. В ее мыслях я был не самым завидным женихом.

– Мне остался еще один бой, – ответил я на ее слишком красноречивый взгляд.

– Ты не собираешься заниматься этим всю жизнь?

– Конечно, нет. У меня есть профессия получше.

– Курьер? – пренебрежительно фыркнула Ника и тут же осеклась. – Прости.

– Да, можно подумать, курьер – это дно. Фильтруйте слова, леди.

– Курьер намного лучше, чем вот это все.

Мышка обрисовала пальчиком мое лицо, на котором ярко отпечатались все издержки профессии бойца почти без правил.

– Согласен. А как насчет свидания с курьером?

Я дернул ее за бедра, двигая ближе к краю, чтобы уговорить поцелуем. Ника обняла меня ногами. Ее губы раскрылись, позволяя показать все преимущества меня как мужчины, без оглядки на род деятельности.

– Ты бы пошла с таким заурядным персонажем на свидание? Поужинаешь с курьером? – продолжал выяснять я между поцелуями.

– Только не в Макдональдсе, ради бога, – засмеялась Ника, обнимая меня за шею.

– Договорились.

– Дим, мне бы надо домой, – вспомнила Мышка, но при этом наклонила голову, чтобы я мог целовать ее шею. – Работа…

– До полудня можем побыть здесь. Поработаешь вечером, – соблазнял я.

Она выдохнула, сдаваясь.

– Уговорил.

Мы вернулись в постель, из которой не смогли выбраться почти до самого выселения. Потом был поздний завтрак в том же ресторане и метро. Я хотел вызвать такси, но пробки вопили о бессмысленности поездки на машине через Москву, поэтому мы доехали до ближайшей станции и спустились в подземку. Я привык быть быстрым за последнее время, хотя раньше предпочитал застрять в трафике.

Столько странных, но все же приятных изменений случилось со мной за время пари. Я достал телефон прямо в поезде, чтобы проверить даты. Мне оставалось совсем немного для победы. Услуга Марата была у меня в кармане. Не скажу, что я остро нуждался в его помощи или, что он отказал бы мне без пари. Но приятное удовлетворение и присутствие в моей жизни Ники стоило тех страданий, что я испытал.

Жаловаться вообще было грех. Собственно, меня и потрепало только в первые несколько дней. С тех пор, как я встретил Нику даже без своих миллионов, диоров и мишленов, я чувствовал себя прекрасно. Осталось только выстоять в последнем бою и затащить прекрасную Мышку в свою настоящую жизнь.

Как только мы вышли из подземки и сели в автобус, мне позвонил Григорич. Он сообщил дату моего боя. К тому времени я мог уже предъявить Марату свою победу и вернуться домой. Но Ника была со мной и все поняла. Поэтому мне пришлось лавировать.

– Я пойду с тобой, – заявила Мышь, не стесняясь, что подслушивала мой разговор.

Куда ей было деваться? Телефон работал отлично, электробас вез нас почти бесшумно. Она слышала через динамик, не напрягая слух.

– Плохая идея, – сразу отмел я ее намерения. – Тебе нечего делать в этой дыре.

Ника резонно возразила:

– Тебе тоже.

– Безусловно, но я должен быть там, а ты – нет. Вот и вся разница, Мышуль.

– А я думала, тебе понравилась моя реакция, – она дернула бровями.

Я провел рукой по лицу, стараясь спрятать похотливую улыбку, которая была очень согласна с моей девушкой. Отрицать не было смысла, но я хотя бы смог сделать серьезную мину.

– Да, мне понравилось, Ник. Но бой как афродизиак – так себе способ обострить желание. Есть и другие варианты: белье, танцы, игры.

– Прекрати. – Ника покраснела. – Я ведь не за этим хочу пойти.

Теперь настала моя очередь играть бровями.

– Ой ли?

– Ладно, Война. Да, мне понравилось смотреть на тебя. Но ты даже не представляешь, что я переживала до визита в твой подвал. Каждый день боялась, что ты придешь побитый. Не знала, что и думать. А когда ты действительно возвращался после боя, мне было страшно спать. Я все время ждала, что тебе станет плохо: начнет тошнить кровью или что-то такое…

У меня не было ни одного аргумента для возражения или оправдания. Я мог бы сказать, что все это глупости, но не посмел обесценивать беспокойство Ники. Ее чувства стали мне дороже всех побед и денег. Мне нужно было отказать ей, приказать, заставить, запретить. Но вместо этого я ушел от ответа.

– Мне не нравится эта идея, – сказал я. – Давай обсудим ближе к бою. Надеюсь, что сумею отговорить тебя.

– Не рассчитывай на это, – упрямо стояла на своем Ника.

Но я подался вперёд и поцеловал ее. Она тихо пискнула от неожиданности, но не отказалась от поцелуя.

– Я буду очень стараться, – пообещал я ей, продолжая целовать. – У меня невероятно прокачан скилл убеждения.

– Хитрый ты черт, – засмеялась Ника мне в губы.

Мы ничего не решили, но отложили обсуждение. На данном этапе я считал это победой.

Машка встретила нас дома и вообще не удивилась, что теперь Ника сидит у меня на коленях, и мы все время целуемся.

Она, конечно, не могла промолчать и ехидненько отметила:

– Ну вот, Никеша, подобрала бомжика на помойке, очистила от очисток, глистов и вшей вывела – можно теперь и замуж.

– А что там за этим мужем? – усмехнулась Ника. – Вряд ли золотые горы.

– А я бы сходил, – заметил я между делом. – Вдруг и правда – золотые.

– Ага, – поддержала меня Машка. – Вдруг наш бездомный лягуш превратится в принца. Скорее всего, он превратился в чмо, чтобы принцессу себе найти. Ты горошину не искала под матрасом?

Ника отмахнулась.

– У меня в матрасе вместо горошин пружины торчат. Надо бы на новый отложить, а то спина припомнит. И закачивайте свои сказки. Мне и так хорошо.

Тут мне спорить совсем расхотелось. Ника, конечно, девушка материальная из материального мира. Она привыкла твёрдо стоять на ногах. Разве что конь был ее слабостью. Ради него она отрывалась от реальности. Я нехотя признался себе, что смогу и буду использовать даже это слабое место, если вдруг возникнут сложности. Я вообще был готов для Мышки на многое. Один ринг чего стоил. Что уж говорит про манипуляции и танцы с конями.

– Димка, ты с нами или уже в астрале? – спросила Маша, щелкнув у меня перед лицом пальцами. – Отомри.

– А? Что? – очнулся я.

– Картоху будешь?

– Когда я не был?

– Действительно. Накладываю всем тогда.

Ника пересела на соседний стул. Я поморщился, но отпустил ее. Мы ели, болтали, смеялись. Девчонки беззлобно надо мной подшучивали, как обычно. Я позволял, отвечал что-то скабрезное и сам собой был очень доволен. Это был последний теплый вечер моего пребывания в квартирке в Перово. Я чувствовал это и запомнил, впитал ощущения. Вряд ли мне еще раз удастся вот так запросто радоваться нехитрой жареной картошке и домашнему уюту крошечной кухни.

Все следующие дни я старался проводить с Никой как можно больше времени. Я стал меньше тренироваться, немного помогал ей с работой, стараясь не палиться раньше времени. Мы вместе снова съездили на конюшню, где я снова составил ей компанию в уборке. В этот раз просто так, а не за деньги.

Я остался посмотреть, как Ника катается на Шоко. Она была такая счастливая с этим конем. Мне придется постараться, чтобы наши отношения стали такими же теплыми. После конезавода я настоял на такси и отвел Нику в тот самый ресторанчик в нашем районе, который мне так понравился.

Во время ужина Мышка мне рассказывал про коня, которого обожала. Чуть меньше про свою маму, которая после смерти отца предпочла больше не выходить замуж, много работала и постоянно попрекала Нику. Как будто та была виновата, что родилась и что отец умер так рано.

– Поэтому ты и стала удирать из дома? – догадался я.

– Да, мы с матерью совсем не ладили, когда я училась в последних классах. Она каждый день орала, что заколебалась работать на моих коней, что я пью из нее кровь и не благодарю.

Я поморщился.

– Тебе такое не знакомо, да? – догадалась Ника.

– Мои развелись. Отец уехал в Забайкалье. У него там часть.

– Военный? – догадалась Ника

Я кивнул и глотнул вина, не имея понятия, из какой оно страны и региона. Забавно, но сейчас это было совершенно не важно.

– Да, мы жили в Казани, пока он пропадал под Читой. Когда я стал постарше, мама объяснила, что он там не то, чтобы пропадает, а очень даже счастливо все это время живет.

– Вторая семья? – снова угадала Ника.

– Да.

– А твоя мама? Она же врач. Эх, тоже не сотрудник Газпрома.

Я усмехнулся и сделал еще глоток.

– Не Газпром, но она меня никогда не попрекала разводом или благодарностями. Поэтому твоя семейная история звучит диковато.

– Маман моя любитель прикинуться жертвой. Твоей это, видимо, не близко.

– Не, моя боец, герой и трудоголик. У нас всегда были деньги. Не золотые горы, но мы не нуждались. Но я жутко ревновал маму к пациентам. Они ведь и в выходные, и в будни к ней ходили. Я уже не говорю про звонки. К тому же она постоянно дежурила в больнице. Пожалуй, нам просто некогда было ругаться.

– Хотела бы я с ней познакомиться, – мечтательно проговорила Ника и тут же закрыла себе рот ладошкой. – Ой, я это вслух сказал?

– Да. Но не переживай. Она с тобой тоже. Можно сказать, ты первая девушка, о которой я рассказал маме. Ее это впечатлило.

– Ох, я вспомнила, что ты звонил ей, когда я болела.

– Ты не болела, а пыталась покончить собой и сделать меня невольным свидетелем.

– Ох, Война, ты прям королева драмы. Подумаешь, ОРВИ. Сам-то пытаешься покалечиться намного оригинальнее.

– Ладно, мы друг друга стоим, – попытался я свести взаимные претензии к паритету.

– Пожалуй.

Ника подмигнула и сделала несколько маленьких глотков из бокала.

Я в очередной раз почувствовал, что будет совсем непросто рассказать ей правду. Вряд ли Ника станет прыгать от радости, узнав, что живу я по большей части на другом конце света и хочу, чтобы она отправилась туда со мной. Я решил покончить с тайнами сразу после последнего боя.

Дни бежали, приближалась та самая дата, а мои тревоги только росли. Как будто мне мало было эксперимента трех недель. Было бы неплохо выяснить это с самим собой, но я убивался на тренировках, не думая. Остальное время проводил с Никой, что тоже не способствовало просветлению. Несколько раз я даже допускал мысль, что останусь в Перово еще на месяц просто так, но быстро понимал, что это не выход.

Я так ничего и не решил толком. Утром в день боя я, как обычно, вышел рано утром из квартиры и поехал в качалку. Ника осталась поработать. Я бы многое отдал, чтобы она увлеклась переводом и забыла про свое страстное желание быть со мной рядом сегодня. Когда она не появилась в обед и позже, я подумал, что мое желание сбылось.

Но, проверив телефон, прикончил свою и без того хромоногую надежду. Мышка писала, что застряла в пробке, но обязательно приедет. Мне не нравилось ее опоздание намного больше, чем само присутствие. У меня не осталось возможности лично встретить ее и провести на трибуну. Нике придется пройти сразу в зал, потому что в тренажерку перед боем не пускали посторонних. Я принимал последние наставления от тренера, то и дело поглядывая на мобильный.

– В шкафу оставь телефон, Дим, – приказал мне Григорич. – Начни уже думать о бое.

– Да насрать. Он последний, – равнодушно отмахнулся я.

– Хочешь инвалидом с него уйти? Ты видел соперника? От такого пропустишь – костей не соберешь. Или мозгов. Если они у тебя еще остались.

Я прищурился, но не стал отвечать. Григорич, небось, опять на меня поставил, вот и переживал. А мне уже все равно – победа или проигрыш. Я почти отработал Грифу свои деньги. Придуриваться, конечно, тоже не буду, но и рваться к победе у меня не осталось стимула. Даже азарт прошел. Все-таки не зря я избегал драк в этом заведении. Посмотреть – можно. Но участие меня не интересовало совсем.

Теперь мне остро захотелось домой. В тихую квартирку на Арбате, где рядом отличные рестораны, а внутри отличная шумоизоляция, которая позволяет не слышать толпы туристов. Сноб во мне почувствовал свободу от оков пари и поднял голову, требуя скорее отменить все нелепые аскезы. Разве что из-за Ники я мог бы продлить пребывание в Перово.

– За Нику я волнуюсь. В пробке застряла, никак не доедет, – сообщил я тренеру, остро желая телепортироваться домой.

– Ничего с твоей девицей не случится. Пропустят – ее запомнили, – проворчал Григорич. – Одни бабы на уме, поэтому и пропускаете очевидные удары.

Я не стал делиться с ним тревогами. Понятно, что Григорича интересуют только бой и деньги. Осуждать за это сложно. Мне пришлось оставить мобильный и вернуться к подготовке. Когда я вышел на ринг, то сразу нашел Мышку глазами в зале.

Она вскочила со своего места и, не обращая ни на кого внимания, пробежала к канатам. Я перегнулся и поцеловал ее.

– Все хорошо? – успел спросить я.

– Да, доехала, – ответила Ника.

Больше мы ничего не успели друг другу сказать.

Старый черт Григорич гавкнул на меня, заставляя вернуться в свой угол. Он продолжал бубнить под нос что-то про баб и безмозглых.

Финальный бой я совсем не стремился выиграть, но и пропускать специально мне точно не стоило. Соперник был серьезный. Я очень хотел, чтобы все скорее закончилось. В этот момент я решил, что еще не готов стать для Ники собой. Мне точно нужно еще немного времени. Позвоню завтра Марату, заберу свои вещи, сниму квартиру рядом в Перово, начну разгребать почту, буду встречаться с Мышкой время от времени, чтобы начать все нормально. Свидания, прогулки, поцелуи. Остро захотелось человеческих отношений, нормального сценария. Лучший момент, чтобы все ей рассказать, я обязательно почувствую. Это как с любовью. Признаться можно внезапно и не к месту, но тогда, когда готов.

Как показал первый раунд, к бою я оказался не готов вообще. Противник обрушил на меня всю свою мощь. Я едва успевал уклоняться и пропустил несколько возможностей провести контратаку. Глупо, но факт. Я просто не мог собраться.

Григорич рвал и метал в перерыве.

– Дима, ты ослеп или сдурел? Чуть в голову не пропустил…

– Знаю, – огрызнулся я, дергая щекой.

– Он знает! Знает он! – орал тренер.

А я искал глазами Нику в зале. Нашел, но не обрадовался. Около нее сидел Митька и что-то говорил. Ника точно не была в восторге от такого соседства.

Не успел я подумать, что делать с этим, как меня снова выпнули в центр ринга. Если я чувствовал себя неуверенно в первом раунде, то во втором просто напросто растерял даже пассивные скиллы, которые всегда были включены по умолчанию. Митя возле Мышки конкретно сбил мои настройки. Я пропустил почти сразу и едва успел закрыться, чтобы следующий удар пришелся в перчатки, а не повторно в нос. Наверное, меня бы свалил даже удар в блок, но какая-то часть сознания все же позволила мне уклониться, уйти вправо и ударить снизу. Даже неплохо ударить. Мозги звенели в черепушке. Мне было адски больно. Но я все равно продолжал наступать. Отчаянно и бестолково. Слава богу, мой соперник растерялся от резкой смены тактики и едва ли успевал закрываться.

Я прижал его канатам, но там из блока он снова прострелил мой проклятый нос. Я отпрыгнул и устоял на ногах чудом, но был открыт для новых атак. Соперник это увидел и рванул на меня, но тут судья объявил конец раунда. Однако это не помешало здоровяку замахнуться. Нарушение правил снова сыграло мне на руку. Судья выдал предупреждение и пригрозил, что даст проигрыш автоматом при любой другой попытке смухлевать. Я сел в свой угол и ощутил холодную воду на морде. В нос мне кто-то ткнул ватные тампоны. Наверное, чтобы остановить кровь. Я ни черта не чувствовал. Перед глазами летали черные мухи размером с яблоко.

– Дима, ты жив? Выйдешь снова? Чувак твой злой, но уже уставший. Ты его дожмешь в последнем.

Я обозначал кивки, моргая. Двигать головой было страшновато. За перерыв восстановиться, как всегда, не вышло. Наверное, поэтому их и делают такими короткими. Но я хотя бы обрел зрение. Мои галлюциногенные мухи убрались, но руки едва слушались. Я на автомате закрылся сразу и вспомнил, что Ника сидела с Митькой рядом, попытался найти их снова в зале. Но не смог. Я просканировал глазами весь сектор и, кажется, увидел светловолосую голову Мышки у дверей. Или нет? Показалось?

Пока я думал эти несвоевременные мысли, мне прилетел удар в лицо. Пробить хилый блок не составило труда. Я попятился и упал в канаты. Мухи вернулись, а за ними и туман, от которого я никак не мог избавиться. Прогонял один, но снова накатывало новое облако. Где-то за этими туманами я слышал, как считает судья. Корчить из себя героя и невменяемым вставать в стойку я не собирался.

Я еще не до конца обрел сознание и зрение, когда судья объявил мое поражение.

Глава 21. Последствия

Зал теперь приветствовал моего соперника. Я почти на ощупь ушел в раздевалку и лишь там окончательно пришел в себя. Сразу вспомнил: «Ника! Где Ника?».

Отправившись обратно в зал, я собирался найти ее. И вообще, как вышло, что она не подошла ко мне по пути в кулуары? Не встретила у раздевалки? Вернувшись туда, я достал свой телефон и стал названивать Мышке. Длинные гудки – никакого ответа.

Сердце застучало быстрее и прыгнуло куда-то в район печени. Но выяснить я ничего не успел, потому что от двери меня оттолкнул Григорич, который как раз ворвался в раздевалку.

– Какой ты мудило, Дима! А ведь все так хорошо начиналось. Что на тебя нашло? Он почти дохлый вышел в последнем раунде, а ты…

Григорич продолжал распинаться, а я пытался забыть про боль и, наконец, начать действовать. Но даже язык у меня повернулся не сразу, чтобы спросить у тренера. Я ужасно боялся, что мои запоздалые вопросы и действия приведут к непоправимым последствиям.

– Где Ника? – спросил я наконец, перебивая последние тирады тренера о моем просраном бое.

– Почем я знаю. Лучше б и не приходила она. Из-за нее ты сам не свой.

Я не сдавался и продолжал.

– Она сидела с Митей, потом ушла. Я видел, как она ушла посреди раунда. Это ненормально.

– Поссать, наверно, – беспечно предположил Григорич.

– Ее до сих пор нет. Я не могу найти, телефон не отвечает. Уверен, что это Митяя рук дело…

– Ну приехали. Вот ты фантазер. На хрен она Митьке не сдалась.

– Он говорил. Угрожал.

– У тебя мания величия, Довлатов. Может ушла она с Митькой по своей воле. Завтра все и скажет тебе…

Григорич хохотнул, но я взглянул на него так, что тренер проглотил смешки.

Я еще раз набрал Нику, но она снова не ответила.

– Мне нужно к Грифу, – сразу потребовал я.

– Ага, а к черту не надо? До него добраться будет легче.

– Я уже знаю путь до кабинета.

Не переодеваясь, я пошел к двери, намереваясь увидеться с Женей и попросить помощи. Вряд ли он будет счастлив узнать, что Митя перешел границы в его заведении. А если я ошибся, и Ника просто ушла, то… То и слава богу.

– Дима, стой. Нет сегодня Гифа. Ты же сам видел – пустой его сектор.

– Я должен с кем-то поговорить.

– Ты паникуешь на пустом месте, парень. Здесь таких не любят. Вали домой, лечи морду и забудь…

– Про мою девушку, которую черт знает куда утащил безмозглый кретин слоновьих размеров? Вот уж вряд ли. Миша, кажется, был в ложе.

– Пожалеешь… – только и бросил мне в спину Григорич.

К сожалению, он оказался прав. Если Гриф общался со мной на равных, то Миша просто сделал знак и меня выкинули его амбалы-помощники. А я даже сопротивляться не мог. Как распластался на полу в коридоре, так и лежал. Чуть не ревел от беспомощности и страха. Ника так и не брала трубку. Нигде в зале или у раздевалок ее тоже не было.

Меня осенило вспышкой. Марат.

Проклятый Марат Казаев привел меня сюда. Он дружит с Грифом и часто самые сложные вопросы можно решить банальным звонком нужному человеку. Дело за малым – связаться с Казаевым. Его номер я до сих пор не знал. Мы договорились встретиться в офисе Марата вчера, но я не пошел. Однако найти телефон конторы легко. Он в свободном доступе. Другое дело, что это не личный номер Марата.

Общение с милыми девушками в диспетчерской ничего мне не дало. Одна переводила на другую, и каждая пела мне одно и то же. Корпоративная этика, они не имеют права давать номер босса. Пятая, наверное, соизволила соединить меня с помощницей Марата. Катю я знал лично. Она точно меня узнает и поможет дозвониться до Казаева. Я молился, чтобы она оказалась в офисе, ведь личный номер Кати мне давать тоже никто не собирался.

– Алло, – услышал я приятный уставший голос секретаря. – Компания «Умный дом».

Она точно не хотела больше работать, и так задержалась. Спасибо, боже за ответственного сотрудника.

– Катя, привет. Ради бога, спаси меня, – почти рыдал я в трубку. – Это Дима Довлатов.

– Дмитрий? – удивленно, но максимально официально переключилась она с уставшего тона. – Марат Артурович ждал вас вчера.

– Да, я сволочь, прогулял наше свидание. Дорогая, пожалуйста, спаси меня и еще одну невинную жизнь. Дай мне номер Марика. Я его не помню совсем. У меня сейчас телефон другой.

Полминуты загрузки в Катю информации показались мне вечностью. Я специально выдал ей максимум запроса и сведений в сжатом виде. Она любила порядок и конструктивизм во всем. Но и при таком раскладе растерялась.

– Это точно вы? – уточнила Катя и тут же выдала мне тест-вопрос: – Как вас зовет Марат Артурович?

– Педик от Диора, – не задумываясь, даже не морщась, ответил я.

– Я вас соединю для скорости и скину номер в сообщении на этот телефон.

– Ты чудо, Катенька, – выпалил я, но она уже отключила свою линию, и я, как второго пришествия, ждал ответа Марика.

– Слушаю, – откликнулся Казаев, почти не мучая меня ожиданием.

– Да! – выпалил я. – Марат, скотина бородатая, как же я рад тебя слышать.

Марик тут же узнал меня и захохотал в трубку.

– Неужели миллионер не сдох в трущобах? Война, ты ли это?

– Я-я. Кто же еще?

– Мы вчера должны были встретиться или…

– Вчера, – перебил я его. – Но у меня тут дела появились, в общем, я крепко влип, а теперь и не только я. Наверное. Нужна твоя помощь.

– Конечно, говори, – сразу сменил настрой Марат. – Что случилось?

Он очень быстро переключался на дела с обычной болтовни. Думаю, мой тон и не оставлял сомнений, что шутки нужно приберечь для лучших времен.

– Мою подругу, кажется, похитил один из завсегдатаев качалки Грифа.

– Твою подругу? У Грифа? – переспросил Марат. – Ты как туда вообще попал? Еще и с подругой.

Я поспешил вернуть его к сути.

– Потом все, Марик. Сейчас нужно набрать Женю и попросить выяснить, не с Митяем ли Ника. Знаю, что для него это не составит труда. Ты же с ним ладишь…

Марат молчал слишком долго. У меня волосы зашевелились во всех возможных местах.

– Ты не посрался с Грифом? – уточнил я. – Вы все еще корешули-братули?

– Эммм, – протянул Марат. – В общем, да. Я с ним не ссорился, но… Мне бы не хотелось…

– Ты меня слышал вообще? Моя подруга попала в переплет. По моей вине. Я должен ей помочь!

– Дим… Я не уверен, что…

Колебания Марата мне не нравились и могли стоить Нике дорого. Я, конечно, не думал, что Митя способен на непоправимое, но сам факт ее отсутствия – отличный повод отбросить сомнения. Пришлось отбросить и дружеские сантименты. Без лишней скромности я напомнил Марату, что он теперь мне должен.

– Я продержался три недели без карт, без знакомств и без пальто от Диора, Казаев. Ты должен мне услугу. Помнишь?

– Твою мать, Довлатов!

– Мама моя хорошая женщина. Как и твоя. Помоги мне, Марик. Неужели твои личные дела важнее безопасности моей любимой женщины?

Марат присвистнул.

– Вот это заявочки, – он выдохнул и пообещал. – Сейчас буду делать все, что могу, Дим. Что-то я и правда… Не важно. Будь на связи.

– Хорошо.

– Ее Ника зовут?

– Да, а его – Митяй. Гриф знает.

– Да и я его знаю, кажется, – вспомнил Марат. – Здоровый и тупой?

Марат просто мастер кратких и метких описаний.

– Он, – подтвердил я. – Они вышли из зала вместе, и я Нику больше не видел. Мобильный не отвечает.

– Понял. До связи.

Он отключился без прощаний и лишних слов. Это значило, что Марат сейчас сделает именно то, что умеет лучше всего. Он будет искать и найдет. Если мои подозрения верны, то случится все достаточно быстро.

Я ошибся. Может, Марат действовал оперативно и стремительно, но для меня каждая секунда была равна суткам. Сначала я просто сидел на лавке и смотрел на телефон, где цифры минут менялись преступно долго. Чтобы хоть немного отвлечься, пошел в душ. Теплая вода смыла кровь, но не принесла мышцам желаемого расслабления. Я весь был как натянутая тетива. Даже челюсти сжались. Первым делом после душа я, конечно, схватил телефон. Брал его с собой, оставляя на лавке под полотенцем, не слышал звонка, но вдруг…

Оказалось, я мылся от силы пять минут. Еще столько же заняла обработка ран. Боли я не чувствовал вообще. Видимо, на адреналине. Хотелось бы и сознание потерять, чтобы не чувствовать панической пустоты внутри. Находиться в раздевалке у меня не было сил. Я оделся, взял сумку и вышел на улицу. Но даже замерзнуть не успел, как позвонил Марат.

– Все в порядке, бро, – сразу обнадежил он меня. – Я думал, ты гонишь, если честно, но она действительно у Митяя.

– Что с ней? – взвизгнул я, как истеричка со стажем, все еще не веря в хорошее. – Где она?

– Вроде в порядке. Вряд ли Митя ее тронет пальцем после звонка Грифа. Как я понял, он просто тебя позлить хотел.

– Боже, что за мудило, – продолжал я орать на задворках в промзоне, пугая крыс. – Где она, Марат? Куда мне ехать?

– Я сам за ней еду. Так будет быстрее.

– Она в Москве? – не переставал я удивляться.

– Нет, здесь, в городе.

– А ты тут откуда?

– От верблюда. Дела, – загадочно ответил Марат, намекая, что это не мое дело.

Я понял намеки прекрасно, поэтому только уточнил:

– Куда мне приехать?

– Ты еще в клубе?

– Да.

– Вот там и будь.

– Договорились.

Мы снова синхронно нажали отбой. Любому другому человеку я бы не доверил такое дело, но Марат действительно справится лучше меня. Он точно не убьет Митяя, которого я в данный момент очень хотел закопать живьем. Потом я буду жалеть. Возможно. А может и нет.

Самому стало страшно от этих мыслей. Я глубоко вдохнул запах заброшенного завода и ночи. Успокоиться не вышло, но мне полегчало. Стоять и ждать, что Митя привезет Нику намного лучше, чем мучиться от неизвестности и строить ужасные догадки.

Она в порядке. Слава богу, Митя просто мелочное мстительно чмо, а не маньяк-убийца. Можно сказать, мне повезло. И Нике тоже.

Хотя не свяжись она со мной, ничего бы и не было. Тревога сменилась угрызениями совести. Я строил бессмысленные связи, теории вероятности.

Если бы да ка бы.

В этом совсем не было смысла, но прекратить я не мог. Хотелось верить в скорый счастливый конец всей моей истории с боями за деньги, но не получалось. Такое дерьмо как будто просто не могло кончиться хорошо.

Я старался не думать, что это отразится на Нике. Если ее не тронули, то, надеюсь, она не перепугалась сильно. Мышка – боевая девочка, но тут любая может поехать головой.

Прошло три четверти часа, и я уже собирался набрать Марата снова. Но увидел фары и вскоре его машину, которая подъехала на стоянку.

Глава 22. Победитель

Не успел Казаев запарковаться как следует, открылась дверь пассажирского сиденья. Из машины выскочила Ника.

Сердце пропустило удар. Я наконец выдохнул с облегчение. С Мышкой все хорошо. Живая, здоровая и… злая Ника быстро шла ко мне. Я рассмотрел в свете фонаря ее сжатые губы и бешеные глаза. Ника занесла руку и со всей силы ударила меня по щеке.

– Урод, – выплюнула она. – Чтоб я тебя больше не видела, понял? Сволочь!

Она развернулась и также быстро пошла прочь. Я, конечно, последовал за ней, схватил за руку, но Ника развернулась и выдернула ее.

– Я думала, у тебя неприятности. Думала, ты в беду попал, а ты… Просто поспорил с приятелем! С жиру беситесь, да? Господа мажоры. Ты просто использовал меня все это время. Заодно и развлекался. Как удобно, правда? Нашёл дуру.

Слезы брызнули из ее глаз, и Ника отвернулась. Я снова сделал шаг вперед, морщась от ее слов, от ее восприятия, собираясь объяснить, но Ника выставила руку вперед.

– Не смей меня трогать. И за мной ходить тоже. Знать тебя не желаю.

Она обняла себя руками и пошла прочь.

Я встал как вкопанный. Мое и без того избитое лицо горело от пощечины. Удивительно, но такая маленькая ладошка причинила намного больше боли, чем здоровый кулак моего сегодняшнего противника. И дело не в перчатках.

Я увидел, как Марат вышел из машины и преградил Нике путь.

– Малышка, я же тебя спасал, чтобы…

– Приятеля своего теперь спасай, – огрызнулась Мышка. – Ты же ему, наверное, должен.

– Ты как-домой-то? – продолжал волноваться Марик, пока я стоял, не смея нарушить приказ Ники. – Давай довезу.

– На такси доеду. – Она снова притормозила и уже спокойнее сказала Марату. – Спасибо. За все.

Больше у нее не было причин задерживаться. Я увидел, как она пошла к остановке, где мы вызывали такси в прошлый раз. Ника вынула телефон, что-то набирая.

– Ты хоть не побрезгуешь? – спросил Марат. – Поедем в Москву?

– Поедем, – согласился я, не видя смысла оставаться здесь.

Едва я подошел к другу, Марат протянул руку.

– Здорово что ли?

Я усмехнулся и хлопнул его по руке.

– Здорово.

Как обычно после рукопожатия последовали быстрые мужские объятия с похлопываниями по спине.

– Так-то лучше, красотка, – усмехнулся Марат, отпустил меня и рассмотрел внимательно. – Ты паршиво выглядишь.

– Именно так я себя и чувствую.

– Садись в машину. Дубаря щас тут дашь на морозе.

Я послушно залез в тачку Марата, передернул плечами, только сейчас замечая, как замерз. Через лобовое стекло я увидел Нику на остановке. Подъехала желтая машина, и Мышка села в салон. Я смотрел, как она уезжает, и даже через острую боль потери чувствовал извращенное спокойствие и удовлетворение. Слава богу, что с ней все хорошо. Она поедет домой и будет теперь точно держаться подальше от клуба Грифа, Митяя и от… от меня.

– Уехала, – не мог не прокомментировать Марат очевидное. – Я, наверное, лишнее брякнул.

–Что ты ей сказал? – поддержал я разговор, пожалуй, ради приличия. И так понятно, что Марат растрепал про наше пари, а Ника сделала соответствующие выводы.

– Думал, ты смухлевал. Она ведь твоя знакомая, – стал объяснять Казаев. – Но Ника сказала, что никогда тебя не видела. Она реально думала, что ты бомж?

– Угу, – подтвердил я. – Мы вместе играли в Эмпайрс. Она знала, что я Дима-Война и все.

– Ты знал, где она живет?

– Нет. Только телефон. Он почти такой, как у моей мамы.

Марат присвистнул.

– Охренеть, мужик. Вот ты скользкий тип. Мы так не договаривались.

Я пожал плечами. Сейчас мне категорически насрать на всю нашу возню со спором. Единственное, что казалось важным – это придумать, как вернуть Нику.

– Можешь забрать Теслу, если хочешь, – великодушно и равнодушно сообщил я.

Марат завел машину и неожиданно выдал:

– На кой мне твой звездолёт на батарейках? Я машину сам водить умею, без автопилота.

Усмехнувшись, я ощутил, что Марат тоже растерял азарт спора.

– Что там было с Митяем? Надеюсь, никого не пришлось убивать? – спросил я. – Нику он не тронул?

– Нет. Он ей напел какой-то фигни, что ты должен еще отработать Грифу, и он хотел тоже видеть. Она пошла, глупышка. Митька запихал ее в машину и увез девчонку на квартиру. Тут недалеко. Хотел тебя побесить. Вроде подкатывал к ней, но она не дала. Гриф, конечно, сразу Митяю вставил пистон и велел отдать мне твою Нику.

– И ты ему не вмазал?

– Обижаешь, малыш. Как же я без расплаты просто заберу твою подружку? Подправил ему немного череп. Чтобы мозги на место встали. Если, конечно, там есть чему вставать.

Я усмехнулся снова, зная, что Митька будет ходить пару недель с похожим на мой фингал.

– Как тебя вообще занесло к Грифу? – спросил Марик. – Ты же говорил, что никогда не будешь драться.

– Говорил, – подтвердил я. – Но ситуация требовала…

Марат прищурился.

– Ты бы не стал это делать ради себя. Скорей бы голодал, чем пошел против собственных принципов.

Он знал меня слишком хорошо.

– Это из-за нее? Из-за Ники?

– Да, – я не стал спорить или увиливать. – Она экономит на всем. Носит легкую куртку всю зиму, из-за этого недавно болела. Я должен был…

– Купить ей куртку? – догадался Марат.

Я кивнул.

– Капец, Война, ты рыцарь в сияющих латах. – Марик вроде бы издевался, но в его голосе я слышал удивленное восхищение. – Засунул в жопу гордыню и подставил морду под кулаки ради девчонки.

– Она спасла меня, приютила.

– Тебе настолько важна была Тесла? Мог прийти ко мне.

В голове все смешалось. У меня не было однозначного ответа на этот вопрос.

– Не знаю, Марат. Я, наверное, увлекся. Мне нравилось жить с Никой. Если честно, я собирался врать ей и дальше. Пожалуй, хорошо, что ты все сказал. А то бы я увяз с головой.

– Зачем? – продолжал удивляться Марик.

– Сам не знаю. Я ей нравился, будучи бездомным курьером. Как бы она отнеслась к правде?

– Ну, мы увидели, что отнеслась она не очень…

– Вот именно.

– Странная девица, но нормальную ты бы вряд ли мог полюбить.

– Заметно, что я втрескался, да?

– Угу. За километр от тебя несет сантиментами. Как бы мне не помереть от угрызений совести. Испортил ведь всю малину.

Я махнул рукой, поспешив успокоить друга:

– Все нормально. Я сам себе враг.

– Эх, Буратино. – Марат растрепал мои волосы. – Поехали, куплю тебе вагю в какой-нибудь пафосной жральне.

– Меня в такую не пустят с кровавой рожей, – отмел я щедрое приглашение. – Тут недалеко есть отель, а там неплохо кормят в ресторане.

Марат вздернул брови, но не стал обсуждать мое предложение, лишь уточнил:

– Гранд-отель по дороге в Москву?

– Да.

– Знаю. Поехали.

Он дал газу, и мы рванули. Через несколько минут я уже сидел за столом, делал заказ и старательно игнорировал Марата, который протирал на мне дыру глазами.

Только когда нам принесли еду, и я начал поглощать прозаическое жаркое с нечеловеческой скоростью, Марат не выдержал.

– Глазам не верю, Война. Ты совсем что ли оголодал? Или это вкусно? Дай попробую…

– Иди нафиг, – отпихнул я вилку Марата, смеясь и стараясь не подавиться с набитым ртом. – Чего тут может быть не вкусно? Картошка – вкусно. С томатами и травой – еще лучше. А мясо – просто восторг. Похоже, действительно телятина, а не корова, которая умерла от старости. Тает во рту. Не лезь, Казаев! Закажи себе тоже. В чем проблема?

Марат покачал головой.

– Не, я вроде обойдусь и так. Но ты меня удивляешь, бро. Неужели этот идиотский спор сделал из тебя человека? Ты говоришь, как нормальный мужик, а не пафосная эскортница. Выглядишь, как мужик. Воняешь, как мужик, и даже ешь, не выпендриваясь. Или рагу волшебное?

– Рагу вполне обычное, – не стал я лукавить. – Самая волшебная еда – это жареная картошка, которую готовит соседка Ники. Вот там – ум отъешь. Не то что Макдональдс.

– Ты и в Маке жрал? – продолжал впадать в шок и трепет Марат.

– Было дело. Повторять не хочется.

– Димк, я не верю. – Марик приложил ладонь к груди. – Если бы не увидел тебя у Грифа, решил бы, что врешь, как дышишь.

Чтобы добить друга, я загрузил приложение доставки, открыл свой профиль, показать историю моих смен.

Марат забрал телефон, долго изучал маршруты заказов. Она качал головой, хмурился и делал большие глаза. Наконец я смог спокойно поесть.

Нам принесли счёт, и я позволил Марату оплатить ужин. Уже в машине он выпалил:

– То, что я сделал для Ники – не считается. Если понадобится от меня услуга… что угодно – обращайся.

– Как будто без этого чертового спора, ты бы мне не помог, – хмыкнул я.

– Помог бы, конечно. Весь этот спор – такая фигня. Зачем мы вообще начали?

– Теперь уже и не вспомню. Но я не жалею.

– Если нужно будет, я помогу украсть твою девчонку. Запрем ее у меня в офисе и будешь уговаривать, что с баблом ты тоже неплохой кандидат в женихи.

– Уговаривать ты мне тоже поможешь?

– А ты один не справишься?

– Не уверен, что это хорошая идея. Хватит с Ники похищений. Но спасибо за предложение. Я попробую сделать все сам. В конце концов, у меня есть ключ от ее дома. Там остались мои вещи. Отличная причина, чтобы вернуться.

– Смотри сам. Предложение в силе. К тому же я все-таки виноват. Мог бы и не болтать, но решил разрядить обстановку…

– Брось, – отмел я угрызения совести Марата. – Все нормально. Поехали домой.

– Как скажешь.

Очень скоро мы оказались на МКАДе, а потом и в центре. Марат привез меня в квартиру на Арбате. Он отдал мне ключи, карты, телефон. В гараже на крытой парковке дремала моя черная матовая Тесла. Я думал, что кинусь целовать свою малышку, но даже кредитки жгли руки. Словно это не мое. Как будто я променял Нику на все это дерьмо.

Стараясь не циклиться на этой мысли, я вспомнил, о чем хотел спросить у Марата.

– А что с у тебя с Сашей, которая невеста Грифа? – поинтересовался я, повернувшись к другу.

– А что у меня с Сашей? – повторил Марат вопрос, явно раздражаясь. – Ничего у меня с ней быть не может, ведь она невеста Грифа.

– Мне показалось…

– Тебе показалось, – тут же огрызнулся Марат.

– Она спрашивала о тебе.

– Неужели.

Марик прикрыл глаза, как будто пытался справиться с эмоциями.

– Она выходит за Грифа, Дим. Ты лучше забудь все, что она спрашивала или говорила.

– А ты забыл? – не сдержался я, видя, что Марат невероятно остро реагирует. А это весьма редкое явление. Обычно он расслаблен и язвителен, а сейчас слишком серьезен.

– Я забыл, – рявкнул Марат. – Вали давай домой, лечи морду. Надеюсь, очухаешься до пятницы. Мне скучно без тебя в зале.

– Я тоже скучал по тебе, Годзилла, – улыбнулся я, подмигнув Марату.

Мы хлопнули по рукам и кратко обнялись. Я вышел из машины, пошел к лестнице. В этом доме был и лифт тоже, но я никогда им не пользовался. После пятого этажа у Ники вообще казалось идиотизмом ехать на третий.

По дороге я едва ли взглянул на Теслу и не кинулся включать свой мобильник. На меня вдруг накатила жуткая усталость. Все мышцы болели. Лицо горело огнем. Вряд ли мне захочется в пятницу снова тренироваться. Я зашел домой и оценил чистоту, которую продолжала поддерживать клининговая компания. Бросив все свои сокровища на столик в прихожей, я сразу отправился в спальню, раздеваясь по дороге. С собой в кровать я взял только телефон, который был со мной все эти дни. Мне хотелось позвонить Нике, но я отчаянно трусил. Раз пять нажимал на ее профиль, но так и не отправил звонок. Вместо этого трусливо послал сообщение: «Надеюсь, ты хорошо добралась. Зайду завтра. Нам нужно поговорить».

Глава 23. Ход конем

Спал я ужасно. Очнулся среди ночи от боли. В квартире Ники и Маши у меня были припасены обезболивающие на такой случай. Обычно после боя я сразу принимал таблетку, чтобы нормально поспать, но сегодня, конечно, забыл. А ночью выяснилось, что ничего подходящего дома нет. Неудивительно. Я редко болел. Даже мигрени меня никогда не беспокоили из-за активного образа жизни и правильного питания.

Я вернулся в постель и промучился кое-как до утра. Айфон все еще лежал безжизненным кирпичом на столе. Я взглянул на него и снова не стал включать. Вместо этого оделся и вышел из квартиры. Машина мигнула мне фарами и сразу включила любимый утренний трек, едва я сел в салон. Губы дернулись в улыбке, но никаких других откликов от заботы Теслы я не почувствовал.

Неужели Ника сломала во мне любовь к продвинутым гаджетам и ничего не будет меня радовать, кроме ее поцелуя утром и запаха кофе, который она уже сварила.

Стараясь не раскисать, я сообщил машине адрес в Перово и… оказалось, что ехать мне туда при самом лучшем раскладе два часа. Я выругался и вышел из своего звездолета. Стоять в пробках утром – не самое приятное времяпрепровождение. К тому же Тесла сразу рассказала, что заряда нам с ней хватит на дорогу туда и обратно – впритык. Учитывая, что мне придется больше стоять, чем ехать, точно сядет батарейка где-нибудь в самом неподходящем месте. Сплошное везение у меня, конечно.

Я воткнул зарядник в машинку и пожал плечами:

– Прости, детка, сегодня я, кажется, на метро.

Машинка не спорила. Она пожелала мне хорошего дня и отпустила в холодный жестокий мир туристов на Арбате. Было еще рано, но народ уже гулял. Я свернул на главную улицу из своей уютной подворотни, немного оглох, немного замерз, но быстро нашел аптеку. Боль почти прошла, но я все равно купил обезболивающее и сразу выпил. Кофе из Старбакса постигла та же участь. Я с легким раздражением отметил, что в кофейне на углу в Перово варили лучше. Стоило потерпеть и взять там свой капучино.

Но и не самый прекрасный из Старбакса меня согрел и помог дойти до метро. Всю дорогу я репетировал речь для Ники. Оправдания звучали нелепо даже в мыслях. Мне нужно было сказать ей перед боем. Трусость – самый страшный порок. Я расплачивался за него сполна. Не нужно оправдываться. Я должен извиниться, признать ошибку, раскаяться.

От метро я взял такси и быстро добрался до своего дома, который, кажется, больше не мой. Но ключи все еще гремели в кармане. Я поднялся на этаж, но воспользоваться ими не спешил, а позвонил в дверь. Наверное, это была очередная ошибка. Мне открыла Машка. Она в своих лучших бойких традициях сделала шаг вперед, не давая мне войти, и поставила на пол мой рюкзак и большой пакет. Сверху лежала куртка, которую я купил Нике.

– Твои шмотки в обмен на ключи, – заявила она без лишних церемоний.

– А если я не хочу меняться? – попытался пошутить я.

Мария склонила голову и любезно ледяным тоном мне посоветовала:

– Не начинай, Дима. Она не хочет тебя видеть. Тебе лучше свалить в туман и забыть сюда дорогу.

– У меня отменная память, – не сдавался я.

– Угу, а еще язык тоже отменного вруна. Или скажешь, что ты не тот лягуш, который внезапно превратился в принца?

– Я не принц.

– И на том спасибо. Уматывай по-хорошему.

По Машкиному лицу я прекрасно понял, что Ника сейчас говорить со мной точно не будет. Но Мария хоть и петушилась, но вряд ли считала меня таким уж мерзавцем. Я в конце концов никого не убивал и не обижал. Наврал – да. И буду настаивать, что мое малодушие достойно прощения. Но сейчас мне нужно было уйти.

Однако я не собирался сдавать эту битву однозначно.

– Я, конечно, лживая тварина и приспособленец, Маш. Но ты прекрасно знаешь, что Ника упрямая и легкомысленная местами. Пожалуйста, уговори ее не избавляться от куртки.

Я вынул Монклер из пакета и перекинул через перила.

– Ты же вполне прагматичная и земная, ага? Ника должна носить эту вещь, а не бомж, который заберет ее с помойки. Ладно?

Маша не ответила, но по ее сжатым губам я понял, что попал в яблочко. Скорее всего она уже уговаривала Нику не отдавать Монклер, но та заупрямилась. Теперь у Машки появилась моя поддержка. Так себе козырь, конечно, в наших реалиях, но дожать Нику можно. И Машка дожмёт.

Продолжая использовать Марию, как посредника, я попросил:

– Передай ей, пожалуйста, что я всегда на связи. Если что-то случится, понадобится любая помощь – у Ники есть мой номер.

Маша кратко кивнула.

Я подхватил пакет, рюкзак и побрел вниз по лестнице. И без того паршивенькое настроение упало ниже плинтуса. Чтобы не таскаться с тюками по переходам я вызвал такси, смирившись, что буду стоять сто лет в пробках. На кой мне теперь эти вещи? Черт знает. Но расставаться я с ними не собирался.

Я вернулся домой. Тесла зарядилась и ждала, когда я наконец прокачусь. Но я уже насладился пробками сполна и сразу отправился домой. Мой айфон быстро включился, и оповещения засыпали с головой. Первым делом я набрал личного помощника, чтобы он помог мне разгрести тонны писем на почте и выделить основные задачи.

Как обычно, меня затянуло рутиной дел. Я люблю свою работу, люблю быть востребованным и вечно в цейтноте. Нырнуть с головой обратно в этот прекрасный дурдом оказалось приятно. Среди всех задач я не забыл про Нику. Каждый день я скучал по ней, бил себя по рукам, отметая ту самую дерьмовую идею, которая поможет мне вернуть Мышку. Но хватило моего благородства на неделю. Если она не позвонила до сих пор, значит сама точно не сделает первый шаг.

Всю ночь мне снилась Ника в жокейской форме, верхом на коне. Она смеялась и дразнила меня. Утром я встал и сразу набрал Марата.

– Ты говорил, что поможешь мне без всяких пари и обещаний, – выпалил я.

– Выкладывай, – лаконично ответил Марик.

– Руслан ведь занимается поло в президентском клубе, так?

– Да, есть такое.

– Туда можно пристроить коня?

– Тебя что ли? – заржал Марик, заставляя меня улыбаться и закатить глаза. – Понравилось жить в стойле?

Но последняя реплика была несмешная. Марат тоже это понял сразу.

– Ладно-ладно, про стойло я загнул.

Я согласился:

– Это точно. Снобские шуточки – это мой стиль.

– Видимо, я так сублимирую тоску по прежнему Войне, – продолжал подначивать меня Марик.

– Оставь эти откровения для психолога, брат.

– Ладно, уговорил. Что у тебя за конь?

– Да обычный конь. У него травма, нужен уход и выгул. Разумеется, я за все заплачу. Просто хочу лучших условий. Думаю, в конюшне у Громова с этим нет проблем.

– Наверное, нет, – предположил Марат. – Я сам не в курсе, но разузнаю у Руслана. Он тебе позвонит.

– Спасибо большое.

– Не за что, Дим.

– Тогда до пятницы, я вроде уже зажил и больше не буду прогуливать тренировки. Бывай.

Я собирался отключить связь, но Марат неожиданно меня остановил.

– Погоди, Война.

– А?

– Тут такое дело… – и Марат замолчал.

На второй линии у меня надрывался клиент. Я игнорировал его, но придется перезвонить. А Марат все никак не мог родить ни слова.

– Марик, у меня на второй линии большая очередь из денежных мешков, которые очень настойчивы. Я буквально теряю деньги, пока ты молчишь.

– Ты видел Сашу, да? – скороговоркой протараторил Марат.

– У Грифа? – уточнил я. – Его невесту?

Приятель промычал утвердительно мне в трубку.

– Видел, а что?

– Вы разговаривали?

– Немного.

– Война, прекрати это! Ты прекрасно понимаешь, что я хочу услышать, – взорвался Марат.

Конечно, я понимал. Мой друг не просто вляпался слегка, а влип обеими ногами и по самые уши. Марат Казаев влюбился. Я бы его поздравил, но если избранница – невеста Грифа, то тут скорее нужно посочувствовать. Но Марик и не нуждался в моих оценках сейчас. Он спрашивал совсем о другом, и я дал ему это.

– Гриф позволил ей решить мою судьбу. Саша убедила его дать мне денег за тотализатор, хотя мы намухлевали с Григоричем. Потом она перехватила меня по дороге домой и спросила о тебе.

– Что спросила? – тут же уточнил Марат с отчаянной надеждой.

– Спросила, как ты? Давно ли мы виделись?

– А ты?

– А что я? Сказал, что ты в норме. Ты же в норме?

– Типа того, – выдохнул Казаев, и стало понятно, что норма даже рядом с ним не стояла.

– Я могу помочь? – сразу предложил я.

Марик невесело рассмеялся.

– Угораешь, Дим? Чем тут поможешь? Хотя…

– Ну…

– Приходи на тренировку и выбей из меня всю дурь. Говорят, ты теперь крутой файтер, бро.

Пришла и моя очередь смеяться.

– Врут, Марат. Бессовестно врут.

– Вот и проверим. Давай вечером. Подождут твои мешки с деньгами.

– Уговорил. Черт с ними. Увидимся в зале, как обычно.

На этот раз мы попрощались быстро, и я смог перезвонить потенциальному клиенту. Удивительно, но за время моего тотально отсутствия никто не разбежался. Я думал, что даже в отпуске нельзя игнорировать заказчиков, ведь они люди занятые, важные и ценят прежде всего быстрый отклик на проблему. Но на деле оказалось, что ценят-то именно меня. Кому надо, тот подождал три недели и быстро среагировал, когда я вернулся. В перерыве между звонками я крепко задумался, а нужно ли мне пахать, как раньше? Спать с телефоном в обнимку я разучился и теперь совсем не хотел привыкать обратно быть доступным. К черту. У меня уже достаточно денег, чтобы жить, а не выживать. Вряд ли я пойду по миру, если перестану гнать, как хомяк в колесе.

Возможно, все вообще наоборот. Став недоступным, я приобрел еще большую ценность. Прямо как Татьяна Ларина, выйдя замуж, превратилась в лакомый кусок для Онегина.

Я рассмеялся, почувствовав себя Татьяной до мозга костей. Жаль только, что с Никой такое не прокатит. Придется воровать ее коня, чтобы потом…

Что будет потом я решил подумать завтра. Да, Скарлетт О’Хара мне тоже не чужая.

Решив теперь жить в свое удовольствие, я составил план для своего помощника, который значительно урезал мое рабочее время. Вечером, как и обещал, я отправился в зал к Марату. После недели восстановления мышцы ныли и просили доброй тренировки. Марик мне ее обеспечил.

В конце, на традиционном спарринге, я сам не понял, как довольно быстро ушатал Казаева. Он категорически не успевал закрываться, пропустил несколько ударов. Стоит признать, что я придержал силу и не стал портить ему лицо. Хотя стоило, наверное. Он-то меня никогда не жалел.

– Ладно-ладно, сдаюсь, – неожиданно открылся Марат, поднимая руки. – Вот ты быстрый стал, Война. Понятно, почему Гриф тебя не хотел отпускать.

– Что? Вот так просто берешь и сдаешься? – не верил я ушам и глазам. – Слишком рано.

– А чего ждать? Что ты меня измотаешь и изобьешь почти невменяемого? К чертям. И так все понятно. Прости, но продлевать свою агонию ради полировки твоего эго я не хочу.

– Хм, мое эго вполне довольно, что ты признаешь поражение.

– Вот и славно.

Мы хлопнули по рукам и обнялись. Уже в раздевалке Марик достал телефон и сказал:

– Руслан внизу в баре. Приглашает пропустить стаканчик. Ты как?

– Очень даже за.

– Супер.

Марат скинул потные шмотки в сумку и ушел в душ. Я улыбнулся, вспоминая, как именно с таких посиделок и началось наше пари. Кто бы мог подумать, что через месяц я буду в той же обстановке плести интриги, чтобы сделать ход конем.

Глава 24. Новые условия

Конский вопрос решился без особых проблем. Руслан помог мне получить место в президентском стойле, а мой ассистент занимался покупкой Шоколада и формальностями по перевозке. Я понимал, что поступаю очень некрасиво, но Ника не оставила мне выбора. Пришлось стать подлым гадом, украсть ее лошадь и вынудить связаться со мной.

Я пытался играть честно. Звонил ей со всех своих телефонов, но она сразу заблокировала. Я вернулся в клан игры, но она и оттуда удалилась без объяснений.

Какие еще у меня остались варианты? Законные, я имею в виду.

Круговерть дел и встреч помогали не сойти с ума. Я ехал домой после очередного делового обеда, когда мой андроидный запасной телефон заиграл на всю машину.

Я увидел номер Ники и бессовестно заулыбался от уха до уха. Попалась.

– Дима! – закричала она мне в трубку. – Это ты?!

– Я, – ответил я просто. – Ты ведь мне звонишь.

– Сволочь, – продолжала орать Ника. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Признавайся, это ты?

– Я-я, Мышк, – продолжал издеваться я.

– Клянусь, я убью тебя. – наконец смогла она сформулировать претензии. – Ты забрал Шоколада?

– Нет, не я.

– Врешь!

– Вру. Пытаюсь выжить.

– Война, ты можешь прекратить издеваться?

– Прекрати угрожать мне расправой.

– Ладно.

– Точно?

– Да, – рыкнула Ника, но добавила вполне мирно: – Обещаю не убивать, если скажешь, где Шок?

– Не скажу, но могу показать. Ты где сейчас? Поехали…

– Никуда я с тобой не поеду.

– Ладно. Пока.

Я пожал плечами и сбросил звонок. Весьма собой довольный, я улыбался, предвкушая новый звонок. Не ошибся. Ника набрала почти сразу.

– Не смей бросать трубку! – пригрозила она снова.

– Хочешь сказать, что это твоя прерогатива?

Она зарычала, но звериный звук сорвался в беспомощный стон. Я дожал ее.

– Я просто хочу знать, где мой конь, Дима, – проговорила Ника.

На этом месте мне стало впервые немного стыдно. Ника очень переживала за своего старичка, а я этим пользовался. Но что поделать. Она не оставила мне выбора. В любви и на войне…

– Где ты? – повторил я вопрос.

На этот раз она не стала упрямиться.

– В Измайлово. На конюшне. Забирала свои вещи.

Я сморщился, представив ее разбитую и беспомощную с вещами, которые ей уже не нужны. Потому что коня я украл. Ладно – купил. Но учитывая мои не благие намерения, почти украл. Хорошо, что Ника на все согласна. Потому что долго ее вынуждать у меня нет сил.

– Можем встретиться через полчаса, скажем, в Филевском районе? Успеешь?

– Да, попробую, – согласилась Ника быстро, не терзая ни меня, ни себя.

– Я подхвачу тебя у метро.

– Хорошо. Буду ждать.

– Увидимся.

Я отключился и на всю машину проорал:

– Йе-е-ес!

Но тут же собрался и попросил Теслу проложить дорогу. Ника, конечно, сядет ко мне в машину, но не стоит обольщаться, что она сразу меня простит. Можно было бы рассчитывать на потрясение от всей моей богатой атрибутики. Даже на искушенных девиц производили впечатление Диор и Тесла. Но Нике точно будет по барабану. Она точно будет изображать равнодушие. Я точно буду продолжать бороться.

Трафик оказался ко мне милосерден. Я доехал менее чем за полчаса и сразу увидел Нику у метро.

В куртке, которую я подарил. Это было чертовски приятно. Она не выбросила ее. Значит, гордыню победил здравый смысл. Возможно, и у моей любви есть шансы победить обиду и недоверие. Остановив машину в неположенном месте, я не спешил выйти и позвать Мышку, а рассматривал ее. Неожиданно до меня дошло, она больше не блондинка. Но темно-русые волосы так шли ей, что я и не сразу понял причину перемен.

В руке у Ники была большая сумка. Видимо, те самые вещи – славный костюмчик для верховой езды. Забавно, что в президентской конюшне не было никаких правил дресс-кода для верховой езды. Но так или иначе, Нике пригодится амуниция сегодня. Я надеюсь, мы все же доедем, не поубивав друг друга, и Мышка покатается на Шоколаде.

Очнувшись от мыслей, я все же вышел на улицу и подошел к Нике сзади.

– Привет, – прошептал я ей в ушко.

Ника вздрогнула.

– Черт полосатый! Война, напугал до ужаса, – зашипела она на меня со страха.

Я взял ее за плечи, не спрашивая разрешения, и повел к машине.

– Никому не двигаться, это похищение, – продолжал я глумиться.

– Дурак, – рявкнула Ника, но без злобы. Как будто с трудом скрывала улыбку и радость.

А я вот не скрывал ни того, ни другого. Открыв Нике дверь машины, я продолжал искрить счастьем и вежливостью:

– Добро пожаловать, принцесса. Я отвезу тебя в страну фантазий.

– Знаю я твои грязные фантазии. Оставь их при себе, – проворчала Ника.

Но в машину села без возражений. Я вернулся на водительское сиденье и бессовестно стал рассматривать Нику вблизи.

– Ты стала еще красивее, – сообщил я девушке свои впечатления.

Она не отреагировала. Ее, похоже, впечатлила Тесла.

– Это что, электрокар? – выдохнула она.

– Да, – ответил я просто.

– Я такие только на картинках видела.

– Брось, их полно в Москве.

– В Перово ни разу не встречала. Стоит как самолет, наверное?

Мне не хотелось говорить о деньгах, но я все же нашел подходящий ответ.

– На самом деле – это очень экономная машина. Я не плачу налоги и за парковку. В Москве, между прочим, целое состояние уходит на парковку.

– Угу, я знаю, – фыркнула Ника. – Ты прям экономист, ага.

– Да, я экономист, Мышуль. К тому же Тесла экологична. Не портит воздух, опять же не нужно тратиться на бензин. Я просто заряжаюсь дома.

– Все с тобой понятно, – посмеивалась Ника. – Наверное, еще и в кредит взял, платишь в месяц по рублю, чтобы сто лет потом еще и дети, и внуки твои выплачивали. И почему все так не делают?

Врать не было смысла. Я честно признался:

– Нет, я купил ее сразу. Не люблю кредиты. Они мне тоже кажутся неэкономичными. Возможно, поэтому я никак не обзаведусь жильем в Кали…

– В Кали? – переспросила Ника.

Я прикусил язык. От Марата что ли заразился балабольством? То Ника ничего обо мне не знала, а теперь из меня прет слишком многое и без поправок на обстоятельства.

– Калининград? – предположила Мышка, потому что я молчал.

Пришлось все же ответить правду. Не хотел я врать ей больше.

– Калифорния.

– Оу…

Больше мы не говорили, пока не приехали. Я делал вид, что веду машину, которая ехала почти без моего участия. Ника делала вид, что дорога до Одинцово – самое увлекательное приключение в ее жизни. Но иногда я замечал, как она косится, рассматривая меня. Мне льстило это, но одновременно тревожило. Конечно, Мышка отмечала перемены. А я понятия не имел, ставит она галочки в колонке «помиловать» или я давно набрал тонну очков в графе «пошел на фиг».

– Это шутка? – спросила Мышка, едва я притормозил у ворот клуба.

– Знаешь, учитывая мое криминально лживое прошлое, я с тобой пока даже шутить повременю.

И нажал на домофон, чтобы представиться.

Моего имени хватило, чтобы ворота открылись. Ника больше не задавала вопросов, пока я не припарковал машину на стоянке. Я поспешил выйти и галантно открыть ей дверь, но не успел. Мышка выскочила из машины, как черт из табакерки.

– Дима, это президентский клуб! – сообщила она мне, снова повышая голос.

– Угу, знаю.

Я пожал плечами, достал из салона сумку, взял Нику за руку и повел к главному зданию. Она продолжала просвещать меня, не вырываясь.

– Здесь Громов играет. И премьер-министр. Их по телеку показывают регулярно.

– Угу, – повторил я, радуясь, что не пришлось самому обрисовывать уровень качества услуг, которые получит Шоко.

Мышка продолжала рвать и метать.

– Меня сюда и на порог не пустят. Даже работать.

– Хватит тебе грести навоз, Ник. Это поучительно, но на постоянке уверен, утомляет даже такую принципиальную личность, как ты. Или я не прав?

– Не прав? – повторила она эхом, явно потеряв логику в моей речи.

– Любишь убирать в стойле? – уточнил я для ясности.

– О, да! Конечно. Конское дерьмо – мое призвание. Я рождена для вил и сапог по шею.

Я засмеялся, закинув сумку на плечо, и сжав ладонь Мышки крепче.

– Если станет невтерпёж, думаю, тебе позволят. Конюхи здесь привыкли к причудам. Уверен, никто не будет против.

Ника остановилась у дверей, качая головой.

– Ничего не понимаю. Ты опять издеваешься? Я буду здесь работать или что? И где Шоколад? Он не может жить здесь.

– Он уже живет, Ника. Пойдем.

Не тратя больше время на объяснения, я отвел Мышку к стойке, где нас встретил радушный администратор. Он попросил паспорт Ники, молниеносно вбил данные и через секунду выдал ей карту постоянного члена клуба.

– Добро пожаловать, Николетта Сергеевна, – проговорил админ. – Вы желаете переодеться перед прогулкой? Мне попросить вывести Шоколада?

– Д-да, – запнулась Ника. – Наверное.

– Отлично. Настя проводит вас в раздевалку и оставит анкету. Нам важно все знать про Шоко. Дмитрий Евгеньевич сказал, что вы знаете его почти с рождения.

– Д-да, конечно.

Ника снова заикалась, но не спорила больше и не задавала вопросов.

– Вы можете отсканировать карту и использовать ее электронным пассом, – закончил администратор. – Но в случае утери телефона или оригинала обязательно нас предупредите.

Ника снова кивнула и безмолвно последовала за помощницей Настей.

– А для вас приготовить лошадь, Дмитрий Евгеньевич? – любезно предложили и мне.

– Нет, я предпочитаю смотреть. Если вы понимаете, о чем я, – не сдержался я в ответ.

Админ понимающе улыбнулся и вместо стойла отправил меня в бар. Я взял себе большой горячий кофе на кокосовом и вышел на улицу, чтобы посмотреть на Нику. Она не заставила себя ждать. В той же эффектной жокейской форме и высоких сапогах она была похожа на амазонку. Больше на лице Ники я не видел напряжения. Все морщинки разгладились. Она пустила Шоко сразу в галоп, навстречу ветру.

Просторное поле для поло позволяло и коню, и наезднице получать удовольствие от прогулки на двести процентов. Это точно намного лучше, чем небольшой загон в Измайлово.

Я стоял у ограждения, опершись на перила, смотрел на счастливую Нику.

– Ваша? – спросила меня какая-то девушка, что неслышно подошла справа.

– Лошадь или девушка? – брякнул я.

Собеседница засмеялась, натягивая перчатки.

– Это ведь конь, а не лошадь. Поправила она меня. Я спрашивала про наездницу. Ваша… жена? – она скосила глаза на мою руку. – Невеста?

Она подняла голову, и я смог узнать ее. Чуть не упал. Забыл, о чем она меня спрашивает и лишь потрясённо выдохнул:

– Леди Элизабет…

– О, брось, – жена президента закатила глаза. – Давай еще книксен сделай. Я просто спросила про подружку. Твоя? Или пускаешь слюни на постороннюю женщину? Тогда я вызову охрану.

Я, наверное, побелел, как полотно. А она снова рассмеялась и пояснила:

– Шучу. Я просто шучу.

– Английский юмор? – уточнил я все еще немного растерянный.

– Типа того. Лиза.

Она протянула мне руку без всяких книксенов.

– Дима. Довлатов. – Зачем-то отрывисто представился я по фамилии.

Лиза Громова трясла мою руку, вздернув брови и улыбаясь еще приветливее.

– О, Довлатов, который фин.аналитик из Пало-Альто, ага?

Я снова чуть не упал. Лиза отпустила мою руку и сама ответила на мой немой вопрос.

– Ты ведь сосед Клима и Эрика в Кремниевой. Друг Казаевых? Все, поняла, почему я тебя раньше здесь не видела.

– Эм, да. Раньше я не очень любил лошадей.

– А теперь?

– А теперь приходится.

– Очень понимаю. Ну ладно, увидимся.

Ей подвели лошадь и леди Элизабет Торнтон, она же Лиза Громова, легко запрыгнула в седло и умчалась куда-то в парк. Я стоял и пытался осмыслить наш легкомысленный разговор. Вроде бы пора привыкнуть, что рядом со мной живут первые люди страны. И здесь в Москве, и там в Штатах. Но каждый раз я удивлялся. Как удивился, встретив Эрика Берга просто в кофейне и, выяснив, что мы живем через три дома друг от друга. Также я не мог равнодушно познакомиться с женой президента. Похоже, скоро и с самим Громовым придется иметь честь, если буду часто тут бывать.

Похоже, я буду. Ведь это последнее, что связывает меня с Никой. Кроме чувств, конечно, на которые я продолжал делать ставку.

– Что с тобой? – спросила меня Ника, подъехав и спешившись.

– Не поверишь – познакомился с женой нашего президента только что.

Мышка хмыкнула.

– Ну да, я бы не поверила, но встретила ее в конюшне. – Ника пыталась звучать равнодушно, но я слышал, как ее переполняют эмоции. – Она милая, да?

– Угу, на Машку нашу похожа немного по манере общения.

Ника засмеялась.

– Хамила она тебе что ли?

– Нет, просто говорила то, что думает.

– Это крутая черта, – оценила Мышка.

– А иногда непозволительная роскошь. Но жена президента может себе позволить.

– Пожалуй. Пройдешься с нами? Хочу сама его отвести.

– Конечно.

Я поплелся за Никой и Шоколадом, стараясь не чувствовать себя лишь гостем на этом празднике людей и коней. Шоко вел себя очень хорошо. Говорят, он капризничал при переезде, но сейчас от Ники и ее коня за версту несло гармонией и равновесием. Они шли в одном темпе. Ника подкармливала его морковкой. Он признательно фыркал и ласково тыкал ее мордой в плечо. Ника отвела коня в стойло и скормила остатки лакомства.

– Николетта Сергеевна, вы разрешите другим гостям кататься на Шоко? – спросил конюх, как только Ника отошла от загона.

– Да, конечно. Ему только на пользу дополнительная активность.

– Спасибо. Он очень понравился дочке премьер-министра, но у нас не было распоряжений. Вы сможете подписать разрешение у администратора?

– Разумеется. А сколько лет девочке?

– Одиннадцать. Она недавно вернулась из Эдинбурга, будет учиться теперь в Москве. Кажется, Шоколад похож на ее коня.

– Надеюсь, они подружатся, – от души пожелала Ника. – Всегда грустно терять близких. Людей или даже коней.

Конюх лишь склонил голову, соглашаясь.

– Всего доброго.

Ника развернулась и пошла к раздевалкам. Я остался стоять, как дурак, не зная, окрикнуть ее или ждать на улице. Но она сама задержалась и поманила меня пальцем. Я подошел.

– Ты ведь довезешь меня до дома? Я понятия не имею, как вызвать такси в это место.

– Конечно, отвезу, – пообещал я. – Подожду тебя у машины.

– Хорошо.

Она ушла переодеваться. А я на стоянку. Везти Нику домой мне совершенно не хотелось. Но и коварный план по ее завоеванию я вроде бы исполнил. Только Мышка не спешила упасть на землю и целовать мне ноги за все, что я сделал для ее коня. Правда и голову не откусила за инициативу. Но довольствоваться этим мне не хотелось.

Я пытался придумать хоть что-то, но так и не смог. Обычно в кризисных ситуациях мой мозг почти моментально выдавал супер-решение. Иногда казалось, что это совершенно отбитый маневр, но всегда работало. А сейчас, когда моя жизнь теряет смысл, я вообще не могу ничего придумать. Все варианты казались нелепыми. Единственное, что мне оставалось – это быть самим собой и быть честным.

Я стоял на парковке, ждал Нику. Увидел ее издалека. Мышка шла ко мне. В руках у нее тоже был стакан с кофе.

– Они сварили мне капучино и добавили сироп манго. В нем даже кусочки и мякоть, – сообщила мне Ника, едва подошла к машине.

– Не вкусно? – уточнил я.

– Напиток богов.

– Угостишь?

Она протянула стакан, и я сделал глоток. Чуть сладковато, но Ника любила такой вкус. Мышка не спешила, и я тоже не торопил ее. Мы стояли у машины, смотрели на просторы конного клуба и пили по очереди кофе с манго.

– У меня безлимитный членский билет в клубе теперь, – сообщила Ника.

– Знаю. Я должен был обеспечить тебе доступ к Шоколаду.

– У него пожизненный уход и лучшие условия, – продолжала Мышка. –Я должна тебя поблагодарить, но не знаю, как.

– Ты не злишься – этого мне хватит с головой.

– Не хватит, – традиционно заупрямилась она. – Но у меня нет ничего достойного.

– Есть, Ника, – возмутился я. – Есть! У тебя есть сердце и ум. В тебе море сострадания и доброты. Ты подарила мне это в минуту, когда я был в полном отчаянии. Так что не смей ничего говорить про долг и обязательства. Это я тебе кругом должен. Деньгами такое не покроешь. Я попытался позаботиться о тебе и Шок. Рад, что получилось. К тому же теперь тебе придется кататься в Одинцово. Это далековато.

– Переживу, – махнула рукой Мышка. – Ради кофе с манго – вполне. Они даже вещи мои забрали и сами будут стирать. Представляешь?

– После знакомства с Громовой я могу представить все, – развел я руками. – Кроме одного…

Ника тоже улыбалась и подыграла мне:

– Что же ты не можешь представить?

– Как жить без тебя, Мышь.

Я сделал шаг вперёд, но она отстранилась и замотала головой.

– Нет, Дим… Не знаю.

Ника схватилась за голову и путалась в показаниях. Мне пришлось отступить, хотя я собрался сделать еще два шага вперед. Просто повременил.

– Ладно, я понимаю. Все иначе теперь, да? Но я тот же.

– Нет! – выпалила она громко. – Никакой ты не тот же. У тебя машина и пальто. Даже стрижка другая. Ты гладко выбрит, даже пахнешь иначе. Я совсем тебя не знаю.

– Я могу показать тебе. Если позволишь. Но на самом деле все очень скучно. С бородой и рюкзаком, потный и побитый я был намного импозантнее. Боюсь ты заскучаешь с чистым Димой.

– Я дам ему шанс, – великодушно сообщила Ника.

Ничего другого я и желать не смел.

– Тогда поехали?

Ника кивнула, и я открыл ей дверь, подал руку, помогая сесть в машину. На обратном пути мы снова молчали, но теперь тишина не была напряженной. Нам было комфортно без слов. Я взял руку Ники и не отпускал без особой надобности, перебирал ее пальчики, гладил ладонь, иногда подносил к губам и целовал тыльную сторону.

– Тебе не надо переключать передачу? – уже почти на Арбате спросила Мышка.

Я не смог сдержать самодовольной улыбки.

– Мне даже руль держать необязательно. Машина сама едет.

– Удобно, – оценила Ника, пряча за банальностями смущение. – В центре живешь?

– Да. Почти приехали.

Когда Ника увидела, в какие ворота я тыкаю брелоком, чтобы въехать на стоянку, не сдержала нервного смешка.

– Хорошо, что Машка этого не видит. Ты живешь в этом доме? Серьезно?

– Да, а что? Маше не нравится район или фасад?

– Все сразу. Говорит, изуродовали Арбат этой страхолюдиной.

– Ой все. Моя карма окончательно запачкана. Но ты ведь поднимешься? Или боишься замараться тоже?

– Я помру от любопытства, если не поднимусь, – честно призналась Ника.

Наконец, она снова стала собой. Первые порывы удивления, кажется, отступили вместе со злостью. Ника больше не стеснялась быть смелой, открытой и любопытной. Я чувствовал, что стена между нами становится все тоньше.

Мы поднялись на этаж, и я открыл дверь квартиры. Ника присвистнула.

– Не представляю, как можно взять и купить такую квартиру в центре, – выпалила она, разуваясь.

– Я тоже, – хохотнул я. – Я снимаю ее через знакомых. Они держат эту недвижимость, как живой капитал. Чтобы не простаивала, разрешили мне пожить. За приличную плату и обещание не устраивать вечеринки.

– И ты не устраиваешь?

– Я скучный тип.

– Понимаю. Я тоже. Но ты сказал, и мне сразу захотелось…

– Может, выпьешь что-то для начала?

– Воды, – попросила Ника, проходя в гостиную.

Она остановилась у большого окна, что выходило во двор. Там я ее и нашел, возвращаясь с бутылкой Перье и стаканом.

– Значит, ты не настолько богат, чтобы купить квартиру на Арбате? – уточнила Ника, словно проверяла меня по какому-то тесту.

– Я могу купить ее, но не вижу смысла. В Москве я живу несколько месяцев в году. Мне не нужно здесь постоянное жилье.

– Где ты проводишь остальное время? В Америке?

– Да. И в Европе. В Калифорнии у меня дом в аренде. – Я тихо засмеялся. – Смотри, выходит, не такой уж я и богатый Буратино.

– А Тесла?

– Она в собственности, но я легко ее продам, когда буду уезжать. Это дело одного дня и двух звонков моему помощнику.

– Ты ведь не бандит? – Ника сделала глоток и замерла.

Для нее был очень важен этот вопрос.

– Нет, я же говорил. Я кризис-менеджер. Экономист-аналитик.

– Почему ты оказался среди всего этого безобразия с боями?

– Меня туда привел Марат. Я не знал, как еще смогу заработать тебе на куртку.

Ника вздохнула. Я взял ее за руки и притянул к себе, понимая, что подходящий момент настал и расцветает блистательными возможностями для нас. Я не должен был следовать плану сегодня вечером – только велению сердца. От него я и говорил.

– Ник, знаю, как выглядит наше пари с Мариком и наши с тобой отношения на этом фоне. Я пришел к тебе за помощью, но никогда не хотел тебя использовать. Все, что случилось – это чертова любовь, детка.

– Я знаю, – неожиданно согласилась она. – Просто… мне с самого начала не верилось, что ты простой парень. Я искала в тебе что-то и вцепилась в слова Марата, когда он меня нашел. Это ведь просто невозможно!

– Что именно? – не понял я.

– Я помогла тебе не потому, что я добрая, Дим.

– Почему тогда?

Я был уже ко всему готов. Но только не к тем словам, что сказала Ника.

– Да потому что ты симпатичный. А я конченая на всю голову. Притащила домой смазливого бомжа и полюбила его. Что может быть глупее?

Мне хотелось орать от счастья, но я сдерживал бурю эмоций, чтобы не спугнуть Нику и собственное счастье. Ответил ей весело:

– Что глупее? Ну, я даже не знаю. Поспорить на машину с лучшим другом, что три недели проживу без денег в Москве. Как тебе такое?

– Да, совершенно идиотское пари. А что тебе должен был Марат?

– Услугу.

– Определенную?

– Не-а, абстрактную. Но я потратил ее, пристраивая Шоколада.

– Да, определенно, это достойная глупость, – поддержала меня Ника.

Ее пальцы дрожали в моих руках. Да и вся она почти вибрировала от волнения. Мне нравилось это так сильно, что я начал усугублять, приближаясь. Ника не сопротивлялась. Я закинул ее руки себе на шею, и она покорно меня обняла, прижалась щекой к рубашке и прерывисто дышала.

– Мне так страшно, Дим, – призналась Ника. – Я как будто снова в том Макдональдсе. И снова ты мне слишком нравишься, чтобы просто уйти. А я тебя опять не знаю. Еще сильнее не знаю. Понимаешь?

– Вполне, – я поцеловал ее в макушку. – Но ты меня знаешь, Мышк. Я – это все еще я. Просто пахну теперь одеколоном, а не ворованным у Машки цветочным антиперспирантом.

Ника хихикнула.

– Деньги, квартиры, машины, одежда – это просто аксессуары, – продолжал я. – Ты знаешь меня намного ближе, чем многие люди, которые называют себя моими друзьями.

– Может быть, – согласилась она. – Но мне все равно придется проверить.

– Что именно?

– Насколько ты тот же?

– Это не больно? – я отстранился и приподнял бровь.

– Нет. Но придется раздеться.

Ника стала расстегивать пуговицы на моей рубашке, не дожидаясь моего разрешения. Ну и правильно. Не знаю, при каких обстоятельствах я был бы против.

– Ладно, – улыбнулся я, наблюдая, как ее пальчики ловко управляются с пуговицами. – Но если я разденусь – тебе придется остаться со мной.

– На ночь? – уточнила Мышка.

– Навсегда.

Она томно вздохнула и встала на цыпочки, запрокидывая голову. Я не нуждался в лучшем приглашении. Мы так и стояли у окна, не зажигая свет. Целовались, как сумасшедшие, изголодавшись друг по другу.

Иногда глупые пари – это начало чего-то очень серьезного и абсолютно правильного. Я собирался доказать эту теорию Нике. И доказывал всю ночь. А потом и всю жизнь.

Эпилог

Ника

Я никак не могла привыкнуть, что зимой может быть так тепло. Вот и сегодня, надев куртку, я поняла, что погорячилась. Пока шла до кофейни, вспотела и скорее сняла верхнюю одежду. Солнце палило беспощадно. Вместо кофе я взяла лимонад, благословляя привычку американцев совать в напиток тонну льда.

– Больше двадцати градусов в феврале… Это законно вообще? – бормотала я себе под нос, усаживаясь за столиком на веранде.

– Ника? – позвала меня по-русски какая-то девушка, что шла мимо.

Я замерла и подняла глаза. Сама не знаю, чего боялась. Наверное, всего. Я совсем недавно начала выходить из дома без паники в одиночку.

– Мы знакомы? – удивилась я, рассматривая свою соотечественницу посреди Калифорнии.

Светлые волосы, ясные глаза, знакомое лицо.

– Алексия Стерн, – представилась блондинка. – Мы виделись на вечеринке у Салманова. Ты подруга Довлатова, верно?

– Ах, у Салманова, – нервно захихикала я. – Прости, но я там очень нервничала и почти никого не помню.

– Нервничала? – уточнила Алексия. – Почему? Можно?

Она указала на стул за моим столиком, и я, конечно, не отказала.

– Садись, конечно.

– Так что за беда стряслась у Кирилла на вечеринке? Кто тебя обидел?

– Никто. Просто я совсем не привыкла к таким тусовкам. Постоянно нервничаю и боюсь сказать что-то не то.

Алекс махнула рукой, усмехнувшись.

– Мой брат все время говорит что-то не то и при этом считает себя самым потрясающим мужиком на планете.

– Да, Клима Стерна я помню.

– Даже не сомневаюсь. Его сложно не заметить. Тебя, кстати, тоже.

Теперь пришла моя очередь отмахиваться.

– Я совсем обычная.

– В этом городе не бывает обычных людей, Ника. Поверь мне. И уж точно обычных не приглашают к Салманову.

– Это все Димка. Он гений.

– Быть подругой гения – та еще работа, – тоном знатока парировала Алексия. – Я встречалась с Эриком Бергом месяц. Более отбитого мужика не встречала.

– Серьезно? Вроде он милый. Дима одалживал у него газонокосилку, когда наша сдохла.

Продолжить разговор о легендарном профессоре из Стэнфорда мне не позволил очередной приступ тошноты.

– С тобой все в порядке?

Алекс тронула меня за руку, потому что я прикрыла глаза.

– Да, вроде ничего, – откликнулась я. – Просто в глазах потемнело.

– Хочешь, подброшу до дома? Я на машине.

– Нет, спасибо. Это все жара. Я посижу тут немного, а потом прогуляюсь. Ради этого и вышла из дома.

– Как знаешь. Я бы составила тебе компанию, но у меня лекция. Если будет скучно – позвони, сходим поужинать, посплетничаем. Здесь не так много приятных русских.

– Одни отбитые гении? – уточнила я с улыбкой.

– Вот именно! Довлатову привет.

Алексия подмигнула мне, взяла свой кофе. Она прошла к парковке и села в последнюю версии Теслы. Я пребывала в шоке и вздрогнула, когда тяжелая мужская рука легла мне на плечо. А потом и губы Димы коснулись щеки.

– Напугал, Мышуль? Прости.

– Я задумалась просто, – объяснила я. – Не слышала, как ты подошел.

– И о чем думала? Если не секрет.

– Не секрет. Только что болтала с Алексией Стерн.

– Алекс? А, точно мы же виделись на вечеринке…

– Привет тебе передавала и звала поужинать.

Дима отпил мой лимонад и сморщился. Лайм и огурец с тоником ему не зашли.

– Ужин – это прекрасно, но у тебя такое лицо…

– Какое?

– Как будто Алекс не аспирант Стэнфорда, а людоед.

– Примерно такой она мне и кажется.

Дима рассмеялся.

– Почему?

– Потому что все вы тут немного гении. Я никак не могу отделаться от ощущения, что мне здесь не место.

На лице моего любимого гения отразилась целая палитра эмоций. Он сначала разозлился, потом расстроился, а в конце понимающе выдохнул и взял меня за руку, крепко сжал пальцы.

– Никусь, пожалуйста…

Я знала, что он скажет, но никак не хотела сегодня это слышать. Мои эмоциональные качели добило солнце, и глаза увлажнились. Я едва выдавила сквозь ком в горле:

– Не говори, что это глупости. Я никак не могу быть глупой рядом с тобой.

– Кажется, у кого-то синдром самозванца. Пошли.

Дима потянул меня к машине. Через полчаса мы уже сидели на берегу залива, недалеко от Сан-Фра и любовались невероятным видом.

– Считаешь, что не достойна всего этого, да? – спросил Война спустя много молчаливых минут.

– Чего всего? – уточнила я, хотя прекрасно поняла, что он имеет в виду.

– Тепла в феврале, ветра с залива, куртки за сто тысяч, гениального бойфренда…

– Гениального, очень скромного бойфренда, – добавила я.

Димка смешно махнул головой, вроде как соглашаясь, что он сама скромность. Когда мы были вот так вдвоем, я теряла все свои комплексы и силы придумывать проблемы. Но сегодня все было иначе. Мне придется принять много решений. Вернее, нам.

– Я тоже первое время все это проходил, Ник. – продолжал делиться Дима. – Наверное, нам нужно было пожить в Европе сначала, но мне совсем не хочется отказываться от новой работы здесь. Интересный проект…

– С ума сошел. Не хватало еще тебе отказываться от работы из-за меня.

– Я могу, Мышк. Ты важнее любого проекта. Даже самого интересного. Хочешь вернемся в Москву? Ты скучаешь по Шоко?

Я пожала плечами.

– Скучаю, но не настолько, чтобы мерзнуть сейчас в Москве и мешать тебе работать. – Я усмехнулась, удивляясь самой себе. – Слушай, я правда сегодня сама себя не узнаю. Наверное, от жары плавится мозг. Не бери в голову мои глупости. Все не важно.

– Даже не мечтай. Мне нравятся твои глупости. Они важны, Ник. Ты мой самый важный человек.

Он посмотрел на залив, на небо и прищелкнул языком.

– Что? – напряглась я, чувствуя недосказанность.

– Хотел сделать это сегодня вечером на закате, вытащить тебя на хайк и…

– Никакого хайка! – выпалила я, вспоминая, как в прошлый раз выплевывала лёгкие, пытаясь угнаться за Димой и его клиентом.

У них тут была занятная традиция – обсуждать дела, прыгая по горам и холмам, как козлы. Я пока не прониклась духом скалолаза.

– Да, я помню, но… – посмеялся Дима. – Короче, этот момент вроде тоже хорош.

Довлатов опустился на одно колено и достал из кармана коробку голубого цвета. У меня снова потемнело в глазах. Я моргнула, а когда открыла глаза, то обнаружила себя сидящей на земле в объятиях Войны.

– Ника! Черт подери, ты не шути так, – злым шепотом ругался он. – Без чувств от счастья – это только в книжках хорошо звучит. Скажи, что ты упала в обморок от чувств, ради бога. Я сейчас помру от страха. Скорую? В больницу? Мышь! Не молчи, умоляю.

Последние слова он договаривал с таким отчаянием, что я быстрее стала приходить в себя. Но ничего хорошего сказать Диме не смогла. Только пробормотала:

– Ты все знаешь? Откуда?

– Что я знаю? У тебя нарколепсия? Я не знал. Предупреждать надо, между прочим. Мы живем вместе, а я ничего не знаю.

– У меня нет нарколепсии, – попыталась прервать я поток его панических выводов.

– Прекрасно. Значит ты лишилась чувств от чувств?

– Все утро кружится голова.

– Не пробовала завтракать? – Дима начал злиться. – Твоя привычка жить до обеда на одном кофе просто ужасна, Ник. Я раньше не говорил, но теперь молчать не буду. Пора нормально питаться.

Я пока не собиралась рассказывать ему причину отсутствия аппетита и обсуждать режим питания. Мне нужно было выяснить другое.

– Почему ты купил это кольцо?

– Я же сказал – хочу, чтобы ты вышла за меня. Зачем еще покупают кольца? Чтобы встать на одно колено и поймать свою женщину в обмороке.

Я стала посмеиваться, потому что Дима болтал на нервах слишком забавно. Ничего смешного, конечно, но все равно… Он слишком милый, когда волнуется. Я сразу вспомнила ночь, когда он сбивал мне температуру мокрым полотенцем на лоб, и расплылась в улыбке. Конечно, он будет прекрасным папой. Но сейчас я должна была выяснить другое.

– Почему ты хочешь на мне жениться?

– Потому что изучил твое родовое древо. Оказывается, ты дочка нефтяного магната. Тебя подбросили русским родителям.

Я замерла от этой чуши, почти поверив Диминому серьезному тону.

– Блин, Мышь! Не тупи, – выпалил Довлатов. – Люблю я тебя, чуму неугомонную. Поэтому и хочу жениться. Какие еще могут быть причины?

Идиотский счастливый хохот напал на меня, как маньяк из-за угла. Я удобнее устроилась в объятиях Димы и расцеловала его лицо.

– О, блин, спасибо! Вот это уже больше похоже на адекватную реакцию, – немного расслабился он. – Это похоже на «да».

Дима поймал мои губы ртом, поцеловал очень нежно, хоть и быстро, нетерпеливо.

– Согласна? Скажи, что согласна, Мышк? – давил он нежно, продолжая поцелуи.

Я отстранилась, чтобы лучше соображать и наконец сказать ему.

– Есть кое-что… Я действительно тебе не сказала… В общем, я беременна, Дим. Сегодня утром узнала, когда ты ушел на встречу. Поэтому и есть совсем не хочется последнее время. И я совсем не готова. Мы совсем это не обсуждали. Я совсем не знаю, хочешь ли ты…

– Я совсем сейчас рехнусь, если ты не замолчишь хоть на минуту.

Он положил палец мне на губы. Я поцеловала его и беззвучно прошептала: «Прости».

Дима покачал головой.

– Не смей извиняться, ладно?

– Мы не планировали. Я пойму, если…

– Если что? – приподнял он брови. – Если я против?

– Ну да.

– Ты совершенно точно перегрелась на зимнем солнце, если допускаешь такую мысль, Ник.

Очередной всплеск гормонов заставил меня рыдать из-за его слов.

– Я люблю тебя, Война, – проскрипела я через глупые рыдания. – Так люблю тебя. Откуда ты такой хороший взялся?

– Из Макдональдса. Забыла? – хохотнул Дима, притягивая меня к себе. – Блин, Ник, я все забываю, какая ты дурында. Хватит плакать. Лучше скажи, что согласна быть моей женой.

– Согласна.

– Я буду считать, что это не из-за ребенка, – поддел Война.

– Идиот, – вернула я ему любезность. – Это потому что я тебя люблю. Какие еще могут быть причины?

– Прекрасно. Эта причина меня полностью устраивает.

Мы еще долго сидели и смотрели на воду, на мост, на город, провожали глазами самолеты и паруса. Дима сразу предложил мне миллион вариантов. Свадьба шикарная или быстрая. В Вегасе или в церквушке. Здесь или дома. По части родов он тоже накидал мне кучу вариантов. Больница звезд в Майами или частный госпиталь в Шотландии. Клиника в Москве или даже дома. Я понятия не имела, что выбрать. Мне нравилось все.

Но больше всего нравился Дима Довлатов и мысль о том, что мы будем женаты и станем родителями. Все остальное можно решить чуть позже. А сейчас самое лучшее – это быть рядом и щуриться от солнца, которое играет на гранях бриллианта в моем кольце.