Читать онлайн Его невинная заложница бесплатно

Его невинная заложница

Глава 1

Это мой выбор.

Я заложница, но нахожусь здесь по своей воле.

Это сложно понять, если не знать всю мою историю.

– Повернись, – приказывает ровным тоном.

Я подчиняюсь: поворачиваюсь на высоких каблуках и стараюсь не нервничать, хотя от его близости проходит сминающий разряд. Хочется вздрогнуть, а еще податься назад и коснуться его тела. Но мне нельзя. Ни поворачиваться, ни тем более касаться его. Меня могут трогать его парни, но не он. Закон такой или правила, я не разбиралась, но четко им следую, чтобы не сделать еще хуже.

– Раздевайся, – не просьба – приказ.

Я привыкла. Уже без лишнего стеснения расстегиваю пуговицы на платье. Справившись с последней, отвожу руки назад и легкая ткань падает на пол. Арман отталкивает ее ногой и подходит ближе. Останавливается в паре сантиметров и просто смотрит. Я не вижу, но знаю, что он смотрит. Ему нравится мое тело, светлая кожа и умение двигаться.

– Иди к кровати, – снова приказывает, и я подчиняюсь.

Медленно подхожу к большой кровати, останавливаюсь у края и жду дальнейших указаний. Мне нельзя проявлять инициативу и делать что-то самой. Только то, что прикажет он, иначе я пошатну его авторитет.

– На колени, – слышу его голос совсем рядом.

Аккуратно поворачиваюсь к нему и смотрю куда-то в район его плеча. Поднять голову и посмотреть ему в глаза я не решаюсь, да и что там смотреть? Я и так знаю, что там ледяная холодность и отстраненность. Я медленно опускаюсь на колени и только сейчас поднимаю голову и вопросительно смотрю на него.

– Я сам, – он мотает головой и расстегивает брюки, освобождая ствол из трусов.

Прикрываю глаза и медленно касаюсь губами головки, провожу по ней языком и обхватываю ртом сильнее. Арман стоит, не двигаясь, лишь слегка помогая мне бедрами и вгоняя член глубже. Я старательно обхватываю его губами, слегка цепляю зубами и обвожу языком, чувствуя, что мужчина близок к разрядке.

– Хватит, – он резко вытаскивает член и приказывает: – Встань и повернись.

Я быстро делаю то, что он приказывает: поднимаюсь с колен и поворачиваюсь к постели.

– Давай на колени на кровать.

Если я и удивляюсь, то не подаю вида. Делаю то, что он просит, но при этом стараюсь не думать, как это выглядит со стороны. Это первый раз, когда происходящее между нами не ограничивается минетом. И это меня пугает. Я не знаю, что он запланировал и от этого мне страшно.

– Расставь ноги шире.

Я делаю то, что он просит и чувствую, как щеки начинаю гореть огнем от стыда. Мне, черт возьми, стыдно. Впервые за то время, что я здесь, мне стыдно. Хорошо что Арман не видит моего лица, и я могу спокойно уткнуться лицом вниз.

Я не думаю, что он будет меня трахать. Нет. Теоретически это, конечно, возможно, но практически, я уверена, он этого не сделает. Я напряжена, но послушно выполняю каждый приказ. Делаю то, что он просит и чувствую, как мужчина придвигается ближе. Он кладет ладони на ягодицы и раскрывает меня, подстраивает для…

Я не успеваю понять, как отскакиваю от него, ложусь на живот, а после сажусь и отстраняюсь, заползаю на другой край кровати и говорю:

– Нет. Я не… я…

Я едва не говорю ему, что девственница, что до него со мной никто не занимался сексом. Даже его братва… они не трогали меня. Заставляли танцевать, да, лапали, исследовали мое тело, пока я извивалась на танцполе, но не больше. Никто из них так и не прикоснулся ко мне. И сейчас я не знаю, что делать. Сказать означает, что он будет брать меня так всегда. Поймет, что я чиста и оставит себе. Это, в конце концов, не так плохо. Он объявит меня своей и ко мне больше никто не подойдет.

Мне больше не нужно будет танцевать и показывать свое тело, не нужно будет видеть, как его парни кончают от моего танца. Ничего этого больше не нужно. Но с другой стороны у меня не будет возможности уйти. Я останусь с ним навсегда.

– Нет? – с ухмылкой спрашивает Арман. – Что значит нет? Ты не можешь отказаться.

– Ты не можешь, – глухо говорю я. – Тебе нельзя.

Я напоминаю ему об этом, надеясь, что он меня послушает. Вспомнит, что заниматься со мной сексом после всех ему не подобает.

– Вернись на колени, Катя, – тихо приказывает и обхватывает член пальцами, проводит по нему рукой и смотрит на меня.

Я подползаю к нему и сжимаю постель в кулаки. Слышу звук разрываемой упаковки, возню, после чего меня касается что-то холодное и мокрое. Арман распределяет смазку, после чего я чувствую легкое давление.

Подавляю в себе первое желание отодвинуться и покорно жду, когда все закончится. Он входит в меня одним рывком, от которого в глазах темнеет. Я даже чуть дергаюсь вперед, но тяжелые руки тут же ложатся на мои бедра. Арман удерживает меня, не позволяя отстраниться, не двигается, просто ждет. Я не сразу понимаю, что он, кажется, или не удивлен, или слишком быстро подстраивается под ситуацию.

Арман начинает движение, выходит и толкается внутрь снова. Боли больше нет, но сильное давление все еще приносит небольшой дискомфорт. Его горячие ладони все еще лежат на моих бедрах, и я не могу понять, что изменилось? Почему сейчас он позволяет себе все это? Ответ я получаю через несколько минут, когда толчки Армана становятся сильнее, а руки больно впиваются в кожу:

– Думала, сможешь обмануть меня, Катя? Считала, я не узнаю, что у тебя никого не было? – от его слов сердце пропускает удар. – Так вот, Катя, – жестко говорит он. – Ты же знаешь, что тебя ждет за это, верно?

Глава 2

Ты же знаешь, что тебя ждет за это, верно?

У меня всё сжимается внутри, потому что я впервые слышу угрозу из уст Армана. Он никогда не опускается до них, он умеет доносить угрозы одним своим видом. Все вокруг его боятся и уважают, и непонятно что в первую очередь.

Я лежу под ним и боюсь представить, что он может сделать со мной. Я провела две недели в клубе Армана и научилась отстраняться. Но с ним это невозможно, он смотрит так словно видит меня насквозь и мне страшно от одной мысли, что он узнает мой секрет.

Узнает, что я не должна быть здесь. Что они отправили в закрытый клуб и наказывают за предательство не ту девушку.

– Ты не можешь не лгать, да? – хриплый голос Армана раздается сзади.

Он наталкивает меня на себя, заставляя принимать толстый член глубже. Я не вырываюсь, но иногда инстинктивно отстраняюсь, пытаясь чуть отползти и ослабить гнет его широких ладоней. Но он не отпускает, наоборот, давит жесткой мужской силой.

Я молчу, потому что боюсь сказать не то. Тем более меня уже приучили молчать, я согласилась на роль вещи здесь и если мне задают вопросы, то стоит считать их риторическими. Парни Армана приезжают в клуб, чтобы расслабиться, они бывают болтливы и разогреты алкоголем, но это не повод открывать рта.

Арман же другой. Холодный, закрытый, опасный как хищник…

Я слышу, как ломается его дыхание. Он начинает дышать утробными хриплыми рывками, вбирает воздух через жесткие губы и выдыхает вместе с грубым толчком. Он не ласкает меня, не позволяет себе лишних движений, просто имеет меня и постепенно подходит к разрядке.

Я вздрагиваю, когда это случается. Арман заводит ладонь под мое тело, нажимая широкой ладонью на живот, и заставляет выгнуться. Я послушно приподнимаюсь и инстинктивно сжимаю его ладонь, боясь упасть. Я не успеваю испугаться, что тронула его, хотя мне запрещено делать хоть что-то без приказа, мужчина выходит из меня и изливается на мои бедра.

Он отпускает меня и я оказываюсь на белых простынях, в которых хочу спрятаться с головой.

– Больше не ври мне, – говорит Арман так, что у меня всё холодеет внутри. – Никогда.

Он захватывает край простыни и подтягивает ее к себе вместе со мной. Он снова становится слишком близко, я ощущаю его крепкую мужскую энергетику и запах сильного разогретого тела.

– Услышала меня?

– Да, Арман.

– Есть еще что-то, что забыла рассказать мне?

Я прилагаю все усилия, чтобы не выдать себя. Просто сцепляю зубы до боли, глуша истерику на взлете, и выдыхаю.

– Я не понимаю, о чем речь…

Арман кладет ладонь на мой подбородок и дергает на себя. Наши глаза встречаются и я вдруг понимаю, что забыла как дышать. Я цепенею под его тяжелым взглядом и проваливаюсь в синие глаза с изломанными трещинками на радужке. Напоминает замерший в лед океан, по которому идут глубокие разломы.

– Всё ты понимаешь, Катя. Не играй со мной.

– Мне нечего больше скрывать. Я была слишком шокирована в первый день и не сказала, что девственница. А потом побоялась сознаться, что соврала…

Мужчина выдыхает мне в лицо и я замолкаю.

– Больше это не повторится, – я говорю то, что он ждет от меня.

Арман коротко кивает и отпускает меня. Он переносит крупные пальцы на брюки и застегивает ширинку. Поправляет одежду, которая идеально сидит на его спортивной фигуре. Я смотрю на его толстую стальную цепочку, что выбилась наверх и запуталась за верхние пуговицы рубашки. Арман дергает ее, едва не вырывая пуговицы с мясом, и замечает мой взгляд.

– Я могу наказать тебя и отдать парням. По-настоящему отдать, не только стриптиз и вип-кабинки, а будешь делать всё, что они захотят.

– Не надо.

– Споришь со мной?

Я поспешно качаю головой.

– Нет, прошу. Только прошу.

Он снова молчит и рассматривает меня. Мне не по себе, потому что начинает казаться, что он чувствует мою ложь. Чувствует, что я не договариваю и поэтому не отрывает от меня взгляда. Арман слишком умный и проницательный, он же догадается… он же поймет, что я не та…

– Я оставлю тебя для себя, – произносит он задумчиво. – Будешь танцевать на сцене по вечерам, но больше никаких кабинок. Наедине будешь только со мной.

Он отходит к стеклянному столику и берет пачку сигарет. Выбивает из нее одну и неспешно закуривает, продолжая смотреть на меня. Я словно попадаю на крючок или под стеклянный колпак витрины, где меня можно рассматривать с любой стороны.

– Боишься меня? – неожиданно спрашивает Арман.

Я теряюсь на мгновение, пытаясь выбрать правильный ответ. А мужчина делает жест ладонью, показывая, что ответ ему не нужен.

– Можно я пойду в душ?

– Иди.

Глава 3

Это просто танец, Катя!

Извиваясь в такт музыке, убеждаю себя.

Передо мной пять возбужденных мужчин. Почти все парни Армана. И только один незнакомый мне. Наверное, из-за него я и волнуюсь. Нервничаю. Он как-то по-особенному смотрит на меня, раздевает взглядом и, кажется, уже пошел гораздо дальше. Снял с меня блестящее от страз платье, проник под трусики и трахнул.

Да, кажется, именно это он и сделал.

Это раздражает. Я злюсь на Армана за то, что он вроде и оставил меня себе, но не освободил от необходимости танцевать. Разве ему приятно, что меня будут раздевать и трахать, пусть только в голове?

– Шевели задом, детка, – слышу пьяные крики и начинаю танцевать активнее, сгибаюсь почти пополам и, грациозно выгибая спину, поднимаюсь.

Замечаю восхищение в глазах присутствующих. Восхищение и порочное, липкое желание. Бросаю взгляд вправо и замечаю одного из постоянных. Дикого, кажется. Он смотрит в упор на меня и дергает рукой под столом. Я отворачиваюсь, шагаю к шесту и обхватываю его руками, закидываю ногу на железный поручень и выгибаюсь назад. Не хочу этого видеть. Я здесь уже две недели, но до сих пор не могу привыкнуть к тому, что они делают это прямо в клубе.

Я успеваю изогнуться так несколько раз и на третьем чуть вздрагиваю, когда перед моими глазами возникает мужчина. Мое лицо находится в районе его ширинки, поэтому мне отчетливо видно его тугое желание. Увидеть кто это я не могу, но почему-то уверена, что тот, кого я вижу здесь впервые. Я хочу встать, но мужчина неожиданно хватает меня за волосы и не позволяет даже шелохнуться. Опускается и заглядывает мне в лицо:

– А ты хороша, – рычит он и, отпустив мои волосы, отходит на шаг.

Я тут же поднимаюсь, грациозно обхожу вокруг шеста, а сама думаю, насколько далеко могут зайти его ухаживания. И что мне стоит сделать, если он вдруг захочет ВИП. Как отказать? Кричать, биться, говорить, что Арман запретил? А что, если нет? Что если он просто так это сказал? Что на самом деле ничего не изменится и я буду уходить в кабинки, чтобы танцевать уже там. А может… может и не только танцевать.

Я со страхом думаю, что это все может быть шуткой. И что вот этот новый мужчина может потребовать от меня больше. Но он не требует. Просто стоит и смотрит.

Мое время выступления заканчивается, и я с радостью сбегаю со сцены. С грохочущим от волнения сердцем захожу внутрь гримерки, накидываю тонкий халатик и пытаюсь унять крупную дрожь, пробирающую тело. Вроде бы все обошлось. Меня не позвали в приват, а сейчас я уже в безопасности. Иду к своему шкафчику, чтобы переодеться, когда дверь в гримерку открывается и на пороге показывается Дикий.

– Тебя зовут в приват, – коротко сообщает он.

– Кто? – решаю поинтересоваться.

– Я отчитываться перед тобой буду? – гогочет он, обнажая ряд кривоватых зубов. – Сказано – иди.

– Я не могу, – решительно говорю я. – Арман сказал, что в приваты ни с кем не ходить.

Мужчина, до этого решивший, что ему пора, вдруг останавливается на пороге и поворачивается ко мне.

– Чего? Ты что несешь? Работать иди!

– Не пойду! – решительно произношу я, правда, решительности в этот момент у меня нет совершенно.

– Чего ты сказала? Ты кто такая здесь? – он подходит ко мне за считанные секунды.

Вжимает в стену и рычит:

– Иди. Работать. Тебя. Ждет. Клиент.

Говорит, а сам кладет руку на мою грудь, сжимает ее и проводит по ней. Противно, черт, как же противно.

– Красивая ты… – неожиданно говорит он. – Знаешь, ведь могу попытаться выпросить тебя у Армана. Забрать к себе, хочешь? И танцевать не придется. Будешь меня ублажать.

Я лишь мотаю головой, не в силах справиться с подкатившей к горлу тошнотой.

– Не хочешь? – резко выдает он. – Перебираешь? Пойдешь тогда к клиенту, сучка, – Дикий хватает меня и тянет на выход.

Я даже не думаю упираться, просто молча иду, делая так, чтобы не было больно, чтобы не чувствовать ничего. Уже ближе к двери, которая ведет в ВИП-кабинку я говорю:

– Мне нельзя в ВИП. Арман себе меня оставил.

– Да, как же… – ржет Дикий. – Иди давай. И чтобы все по первому классу было. Он наш самый крупный клиент.

Я не успеваю ничего возразить, как Дикий открывает дверь и вталкивает меня внутрь. Я далеко не сразу привыкаю к полутьме, осматриваюсь и натыкаюсь взглядом на силуэт мужчины на диване. Его ноги широко расставлены, руки покоятся на спинке дивана, а взгляд наверняка направлен на меня.

– Привет, киска, – говорит он липким голосом, от которого кожа тут же покрывается мурашками.

Мне становится неприятно. А еще я представляю, что мне будет за то, что я пошла в кабинку. За то, что не сопротивлялась. За то, что не смогла отстоять себя. Я знаю, что Арман умеет быть жестоким и мне страшно. Я не хочу наказания, не хочу становиться местной подстилкой для клиентов. Лучше уж с Арманом, он – лучшее, что может произойти здесь. Один партнер ведь проще, чем по несколько в день? Я убеждаю себя, что да. Что я всего лишь хочу выжить и не потерять себя окончательно.

– Произошло недоразумение, – слабо говорю я. – Я не прихожу в ВИП-кабинки. Парни что-то перепутали и…

Я замолкаю, потому что мужчина поднимается с дивана, идет ко мне размеренными шагами и останавливается в нескольких сантиметрах.

– Что ты сказала?

– Что я не работаю в ВИПах, – вздернув голову, отвечаю.

– Я не спрашивал, работаешь ли ты, – глухо говорит он. – Я хочу, чтобы ты мне отсосала, детка. Прямо сейчас.

Я испуганно отшатываюсь, но не успеваю понять, как меня хватают за волосы и дергают вниз так, что я тут же падаю на колени.

– Давай, малышка, сделай это. Возьми его в рот!

Мужчина распускает ширинку и хватает меня за волосы.

– Приступай давай, я за что деньги платил?

Глава 4

Мужчина грубо притягивает меня к себе. Я слышу, как скрипят мои каблуки, царапая паркет, но ничего не могу поделать. Я всего лишь песчинка для него, он может сломать меня об колено, если захочет. Он слишком сильный и распаленный похотью, которая уже горит в его глазах пьяным пламенем. Я стараюсь не смотреть в них, стараюсь вообще ничего не замечать вокруг, потому что это нисколько не поможет. Ему плевать на мои слова, на мои взгляды и мольбы.

Как всем здесь.

– Смелее, киска, – он гадко улыбается, обнажая зубы, и заводит ладонь мне за шею.

Мои длинные волосы запутываются в его пальцах и становится больно. Я сильнее сжимаю зубы и терплю, а еще отчаянно пытаюсь придумать хоть что-то. Я понимаю безысходность ситуации, но не могу принять ее. Мне нужно как-то выскользнуть, избежать этого ада! Но как? Мужчина неумолимо надвигается на меня с каждой секундой. Он снова тянет и почти толкается мне в губы.

– Не научили работать?! – рявкает он, а его стальной голос затапливает чистая злость. – Или брыкаться вздумала?

Я инстинктивно мотаю головой, хотя так только больнее. Мне страшно, а в голове зажигается предательская мысль – она уговаривает подчиниться и обойтись малой кровью.

– Арман, – я как полоумная повторяю его имя, словно оно может спасти меня сейчас или сыграть роль волшебного оберега. – Он сказал…

– Да мать твою!

Мужчина замахивается. Я вижу, как его широкая ладонь уходит в сторону и вжимаю голову в плечи, заранее представляя как она сейчас обрушится на меня. Но проходит секунда, другая… и ничего.

Я открываю глаза и сквозь шок не сразу замечаю Армана рядом. Он держит мужчину за запястье, не позволяя ударить меня. Я несколько раз моргаю, не веря до конца, что это не сон, и чуть отползаю назад. Отодвигаюсь от расстегнутой ширинки и опускаю глаза в пол.

– Не порть девку, – холодно произносит Арман.

Он отпускает мужчину и делает шаг, обходя его сбоку. Он становится ближе ко мне и почему-то мне тут же становится спокойнее, как будто надежным щитом накрыли.

Боже, откуда это? Почему я так реагирую на него? Он же один из них…

– Эта девка охренела в край, – мужчина говорит с раздражением, но молнию застегивает. – Ей надо мозги на место вставить, а то зубы скалит.

– Я не…, – я порываюсь объясниться, но прикусываю язык, когда слышу тяжелый выдох Армана.

Мне хватает малейшего колебания воздуха, чтобы подчиниться ему.

– Я разберусь, – произносит Арман.

– Нет, я сам с ней разберусь, – мужчина с ублюдской усмешкой растягивает слова, словно уже представляет, что сделает со мной.

Он рывком наклоняется ко мне и снова хватает, подтаскивая к себе как куклу.

– Далеко уползла? – рычит он мне прямо в лицо, после чего оборачивается к Арману. – Говоришь, не портить? Нет, Арман, как раз таких учить надо. Это ведь из-за нее твоего брата свинцом накормили…

– Хватит, Стас, – отрезает Арман.

Повисает пауза, от которой тянет холодом. Я осмеливаюсь поднять глаза лишь на ладони Армана и замечаю, как он сжимает кулаки до побелевших костяшек.

– Пойди в зал и выбери другую девчонку, – Арман давит голосом босса. – Любую, на какую встанет. А с ней я сам разберусь, я уже сказал тебе.

Он подбородком указывает на ладонь мужчины, которой он держит меня.

– Я бы на твоем месте не трогал ее, на нее столько мужиков спускало.

– И на хер ты ее тогда себе оставил? – мужчина кривится и тут же убирает ладонь, будто на самом деле в грязи испачкался. – Мне Дикий намекнул, что твоя.

– А я ее не трогаю, – Арман усмехается. – Руками так точно.

Мужчина реагирует на пошлую шутку и скалится. Я незаметно выдыхаю, но лишь на полвыдоха, мне по-прежнему страшно. Я хочу, чтобы мужчина успокоился и побыстрее ушел, но в то же время мне жутко от одной мысли, что я вот-вот станусь с Арманом наедине. Он пообещал разобраться со мной и я плохо понимаю, что стоит за этой фразой. Я думаю об этом, пока мужчины перебрасываются расслабленными фразами, которые выдают в них старых друзей или партнеров по бизнесу. Они явно стоят на одной ступеньки статуса и не уступают друг другу во власти. Я запоминаю имя мужчины, как важное, и вскоре слышу, как скрипят ботинки. Стас покидает комнату и я остаюсь с Арманом.

– Посмотри на меня.

Приказ.

Я нервно сглатываю и делаю, как он велит. Я так и не поменяла позу и по-прежнему стою на коленях, так что приходится запрокинуть голову. Я бреду испуганным взглядом по линии пуговиц на черной рубашке и откровенно испытываю его терпение. В конце концов, я добираюсь до волевого лица с резкими грубоватыми чертами и проваливаюсь в крепкий взгляд с головой. Там плещется смола.

– Вытри, – он берет со столика пачку салфеток и бросает их рядом со мной.

Я машинально киваю и подбираю пачку с пола. Вытягиваю салфетку и провожу под глазами, собирая черные разводы туши. Я сама не заметила, как расплакалась, и макияж потёк.

– Встань, – Арман коротким жестом указывает на высокий стул, который стоит рядом с барной стойкой.

Он остается стоять рядом, а я послушно рвусь наверх. Я почти поднимаюсь на ноги, но оступаюсь и не нахожу сил, чтобы удержаться за воздух. Меня спасает Арман, он молниеносно выбрасывает ладонь и зажимает мой локоть стальными пальцами. Он удерживает меня на месте, а я обмираю то ли от ужаса, то ли от неожиданности. Он снова странно смотрит на меня и снова позволяет себе лишние прикосновения.

– Ты прикасаешься ко мне, – произношу слабо.

Я хочу молчать, я больше всего на свете хочу молчать, но часть меня обезумела и бросает слова Арману в лицо.

– Я же грязная… До меня не касаются руками такие, как ты.

Арман прожигает меня взглядом насквозь, а потом кивает с холодной улыбкой.

– Стас прав, тебе нужно напомнить твое место.

Глава 5

Я вновь опускаю взгляд в пол, чтобы не рассматривать Армана слишком откровенно и не дать ему повода. Я не знаю, каким будет наказание, но если он даст выбрать… лишь бы без боли. За две недели, что я тут, он ни разу не применял ко мне силу, но я помню, как один из парней отвесил мне пощечину, а он ничего не сказал. Было больно. И страшно.

И я не знаю, что будет сейчас. Отчитает за то, что слишком откровенно танцевала? За то, что не отстояла себя и все-таки пошла в кабинку? Что он сделает? Неизвестность меня убивает, но Арман молчит. Молчит и не двигается. Кожу невыносимо жжет, потому что я знаю, что он смотрит. Оценивает, или просто думает, как наказать. А, может, рассчитывает, что я смогу выдержать, а на чем сломаюсь. По-настоящему.

– Ты как тут оказалась? – глухо говорит он, и я замечаю, как он достает из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Дикий привел, – тихо говорю я и не решаюсь продолжить, пока он не скажет.

– Дальше, – быстро говорит он и достает сигарету, поджигает и делает глубокую затяжку, выпуская вслед за ней дым.

– Я сказала, что ты запретил ходить в ВИПы, – произношу вполголоса. – И что себе меня оставил, – добавляю, набравшись смелости.

– И-и-и-и? – тянет Арман.

– Он не послушал, – говорю я. – Привел меня сюда.

Арман молчит. Больше ничего не спрашивает и делает очередную затяжку, выпуская дым в комнату.

– Насильно? – вдруг спрашивает он.

Я киваю и думаю, стоит ли говорить, что Дикий предлагал свою защиту, если я соглашусь с ним спать. В конечном счете решаю, что не стоит. И так, судя по всему, Арман спросит именно с Дикого, а усложнять ситуацию я не хочу. Я, конечно, не самая желанная баба мира, но свое мужчина вряд ли просто так отдаст, да и не понравится ему, что парни так спокойно перетягивают канаты и обходят его запреты.

За гробовым молчанием в комнате следует глухой удар по столешнице, от которого я подпрыгиваю и делаю шаг назад. Поднять голову и взглянуть в наверняка разъяренное лицо Армана, не решаюсь. Да мне и нельзя без разрешения.

В первый день моего прибытия сюда, мне четко определили границы. Мое дело – танцевать для толпы. Пока только танцевать, дальше посмотрим, сказал тогда Арман. Парни были против. Почти каждый был готов выложить кучу денег, чтобы трахнуть меня первым, но по какой-то причине он не дал этого сделать.

Я до сих пор не знаю, что сделала Яна. Только вот сегодня услышала, что-то о брате Армана. В последнее время сестра отдалилась от меня. Перестала вовремя приходить домой и отвечать на звонки, иногда могла пропасть на несколько дней, но в итоге приезжала со счастливой улыбкой. Я думала, она нашла парня, пыталась ее разговорить, но она лишь улыбалась, иногда слишком подозрительно. Вот только сейчас я поняла, что вряд ли она нашла нормального парня. И тем более вряд ли он делал ее счастливой.

Наверняка, с меня потребуют информацию, а я не знаю. Ничего не знаю. Ни что говорить, ни что рассказывать. И с ней связаться тоже не смогу.

– Тебя больше не тронут, – заявляет Арман и бросает сигарету в пепельницу, правда, достает из пачки еще одну и снова подкуривает.

Я, наверное, должна сказать спасибо, но молчу. Что мне до игр богатых самцов, до его власти над парнями, которых он же и крышует.

– Даже спасибо не скажешь?

– Спасибо.

– Смотри мне в глаза, – снова тот же приказ.

Повторяется.

Я поднимаю голову и встречаюсь с его глазами. Арман умело выпускает клубок дыма в воздух и молчит.

– Что с тобой делать? – внезапно спрашивает. – Стас будет ждать наказания.

– Он должен его увидеть? – глухо спрашиваю я, а сама осознаю, что наверняка выгляжу жалко.

Испуганная, с черными глазами и приоткрытым ртом от удивления, но какой мне быть? Я с ужасом жду его вердикта. Жду, когда в его голове сформируется правильное наказание. Достойное меня.

– Желательно, – вдруг отвечает на вопрос Арман, и я чувствую что-то непонятное.

В груди неожиданно щемит, а голова туманится. Я представляю наказание, которое может устроить Арман. Что не представлю, все вызывает во мне волну протеста и страха. А еще я боюсь боли. С детства, потому что тогда мне доставалось больше всех. Я всегда брала вину за сестру, говорила, что это не она, а я. И наказывали меня. Вначале просто шлепали по попе, потом, когда проступки стали серьезнее, меня били ремнем. Было больно и страшно, но я упорно продолжала брать вину на себя. Как и сейчас. Я знаю, что мне достаточно сказать о сестре-близняшке, как решение Армана изменится. Он будет искать ее, настоящую виновницу.

По крайней мере, я так думаю.

– Что с тобой? – вдруг спрашивает Арман, тушит сигарету в пепельницу и подходит ко мне ближе. – На меня смотри, сказал! Что такое?

– Я… – запинаюсь и чувствую подступивший к горлу ком. – Я боюсь боли, – вдруг резко выдаю я. – Боюсь, – уже со слезами на глазах, потому что просто не могу контролировать их. Я плачу, не истерю, не кричу, лишь плачу и закрываю лицо руками, ожидая ударов.

Арман вдруг хватает меня за руки и уводит их от лица, а я сопротивляюсь, борюсь и шепчу:

– Пожалуйста…

Впервые противлюсь ему и решаю, что буду бороться во что бы то ни стало. Если и так, и так будет больно, то лучше я буду сопротивляться. Лучше, потому что тогда я буду знать, что сделала все, что было в моих силах.

– Пожалуйста… не надо.

– Ты боишься, что ли? – слышу сквозь пелену страха и затуманенного разума, а потом… потом меня крепко обхватываю мужские руки и прижимают к груди.

Он меня обнимает? Арман? Меня? Я плачу еще больше, потому что мне банально нужно это. Черт, мне нужна защита…

Глава 6

Я забываюсь и прихожу в себя из-за холода. Я не понимаю, что происходит, но постепенно угадываю потоки холодной воды, которые бьют по лицу и плечам, заливаются в разрез вечернего платья… Душ? Я резко дергаюсь, но слышу тяжелый мужской выдох, от которого цепенею больше, чем от воды.

За одно мгновение я вспоминаю себя, вспоминаю правила закрытого клуба и то, какое место в нем занимаю.

Мне нельзя поднимать глаза.

Мне нельзя касаться клиентов без разрешения.

Мне нельзя перечить и отказывать.

Но мне нужно быть сексуальной и зовущей.

Круглосуточно.

Вот правила, которые я услышала в первый же день, как попала в клуб Армана вместо сестры.

– Успокоилась? – грубый голос Армана приходит со спины.

Он надавливает на плечо, на которое накинуто полотенце. Он плохо контролирует силу и почти впечатывает махровую ткань в мою плоть, пока разворачивает к себе. Следом наталкивает спиной на раковину, за которую я цепляюсь обеими ладонями и пытаюсь устоять на ногах без чужой помощи.

– Да, – я киваю и чувствую, как першит в горле.

В голове до сих пор туман. Наверное, у меня впервые случилась настоящая истерика. Я смутно помню, что происходило и что делала, целый отрезок времени как будто выбросили прочь из моей памяти.

– Не тошнит? – спрашивает Арман. – Ты бледная до сих пор.

– Мне правда легче. Только в голове гул…

– Возьми.

Я поднимаю глаза на приказ и вижу, что он протягивает ко мне руку. На ней лежат две таблетки, которые кажутся крошечными на его огромной широкой ладони. Я не знаю, что это. Успокоительное? Дурь? Я медлю. Я боюсь глотать их, боюсь неправильно коснуться Армана, мои руки дрожат и я могу случайно царапнуть его, а еще мне страшно отпустить раковину и упасть.

Только Арман не отличается терпением. Он порывисто поднимает ладонь и буквально впечатывает ее мне в лицо, накрывает массивными пальцами мои губы и проталкивает таблетки в рот. Я послушно распахиваю рот и глотаю, но Арман не меняет позы. Ни на миллиметр.

Я ощущаю, как его палец проникает внутрь и касается моего языка. Он не отрывает руку и продолжает смотреть на меня сверху вниз. Изучает. Его темный взгляд заостряется и находит новые глубины в моих глазах, я чувствую его так глубоко, словно он уже проник в мои мысли и может прочитать любую из них.

Мне нечем закрыться.

От него никак.

– Что я должна сделать? – я задаю беззвучный вопрос одними глазами.

Я не понимаю его игры, но вспоминаю, что я в клубе, чтобы делать приятно мужчинам. Я касаюсь его пальца языком и медленно провожу, лаская. Будто он мой любовник, а не хозяин. В глаза Армана появляется неясное эхо, как с самого дна что-то прорывается наружу. Неуверенно, шатко… Но он не дает мне разобраться, он резко перехватывает ладонь! Проталкивает сразу два пальца мне в рот, а остальными зверски сдавливает подбородок.

Он делает мне больно, зажимая тисками. Его крепкие пальцы утыкаются в нёбо, и я едва сдерживаю спазмы. Я чувствую себя бабочкой, которой дали пару раз взмахнуть красивыми крыльями, а потом жестко насадили на иглу.

– Не играй со мной, – Арман повторяет свой недавний приказ и хрипло дышит мне в лицо.

Часто дышит.

И это не похоже на него.

Я словно выбила его из равновесия, и именно это злит его так, что он почти ломает меня.

– Я должен иметь тебя и только, – говорит со злостью. – И только, сука!

Это его правила?

Он лидер и авторитет, который может только пользовать таких, как я.

Он не будет целовать и проявлять хоть каплю нежности к местной подстилке.

Я не человек для него.

И я виновата в смерти его брата. Мне полагается месть, а не его защита.

Арман отпихивает меня и делает шаг назад. Он срывает полотенце с моего плеча и вытирает ладонь, которой только что хозяйничал в моем рту. Но это не помогает, он вновь надвигается на меня, так что я кожей чувствую, насколько он взвинчен. Он мечется как зверь в клетке, а на его лицо страшно смотреть, Арман выглядит агрессивно, даже когда абсолютно спокоен, но сейчас я инстинктивно сжимаюсь. Я не вижу его черт за злостью.

Его все-таки срывает. Арман резко разворачивает меня, заставляя повернуться к себе спиной, и наталкивает на раковину. Я безвольно прогибаюсь под него и ощущаю, как его ладони лезут под мое платье. Он явно решил выплеснуть злость самым простым способом.

– Бить не буду, – вдруг бросает Арман.

Он стаскивает с меня трусики, надрывая их, и опускает ладонь на мою шею. Он клонит меня вниз и коленом отводит мою ногу в сторону. Звякает пряжка ремня и следом молния, Арман не дает схватить второй глоток воздуха, как вклинивается у меня между ног. Я вздрагиваю, когда его набухший член скользит по моей промежности и следом точным толчком растягивает меня. Болезненное чувство наполненности сносит напрочь, я выгибаюсь и рвусь куда-то, скребу ногтями кафель и пытаюсь ослабить ощущения.

У Армана слишком большой. Особенно в такой позе. И он слишком зол, он сразу же жестко врывается в меня, выплескивая на меня все то, что не может выплеснуть через силу. Он не может ударить меня, не может наказать, как нужно, чтобы Стас остался доволен. Остается только грубый секс, от которого у меня подкашиваются ноги. А внутри зреет несмелое удовольствие. Это странно, дико, но я чувствую его иначе теперь.

Перед глазами стоит, как Арман схватил тяжелую ладонь Стаса и не дал ударить меня. Как обнял после и позволил расплакаться на плече. Как злился только что…

Я закрываю рот ладонью, чтобы не застонать, и соскальзываю вниз по скользкой стенке.

– Ты нужна лишь для этого, – выплевывает он, вбиваясь в меня членом. – Чувствуешь? Я оставил тебя только для этого…

Его слова тонут в хрипе, когда он подбирается к пику. Я тесно сжимаю его там, теряя собственное тело в сладкой пульсации, и чувствую, как Арман заливает меня спермой. С протяжным утробным стоном.

Мой стон тоже срывается с обкусанных губ.

Как эхо.

А в голове другое эхо. Слова Армана “только для этого” на повторе, я слышу их и не могу перестать думать о том, что он хочет убедить себя в этом.

Хочет и не может.

Глава 7

Мое утро начинается с бессмысленного осмотра комнаты, в которой я живу последнюю неделю. Меня почему-то перевели оттуда, где я была раньше, на этаж выше. Тут, вроде как отель, но мне, конечно же, достается не номер, а просто комната с личным санузлом и небольшой ванной, в которую даже я помещаюсь с трудом. Я бесцельно пялюсь в потолок, смотрю на светлые стены и не знаю, что будет со мной дальше.

Мне до сих пор не сказали, как я буду отрабатывать долг.

Арман запретил любые выступления, ВИПы и вообще выходить из комнаты. Понятно же, что так никакого наказания для меня не будет, поэтому я жду. Ожидание хуже всего. Когда ты не знаешь, что с тобой будет дальше. Все правила вдруг забываются. Я больше не знаю, что мне делать и как себя вести. Кем быть.

Арман не приходит ко мне. Мы виделись еще в тот день, когда он отчетливо дал понять, почему оставил меня. Меня никто не трогает, не обременяет работой и вообще складывается впечатление, что обо мне забыли. Правда, еду приносят. Обычную, без изысков, чтобы не дай бог подумала, будто я что-то значу для Армана.

Ближе к обеду в комнату заходит Ровный. Он один из парней Армана, но всегда отстраненный и далекий. Я ни разу не видела его в холле клуба, когда танцевала, но мы пару раз пересекались в коридоре. Он никогда не требовал меня в постель, не смотрел, как я танцую и вообще создавалось впечатление, что меня для него не существует. Что была, что не было.

Он обводит взглядом комнату, останавливается на нетронутом завтраке и поджимает губы.

– Тебе бы стоило есть, – строго говорит он. – Таков приказ Армана.

– Хорошо, – тихо говорю я и смотрю в пол, вдруг осознавая, что слишком открыто пялюсь на него.

– Ты не будешь танцевать в клубе, – продолжает он, и я замираю.

Не буду? А что я буду делать? Меня отправят в ВИПы, на удовлетворение таких, как Стас? Или, вовсе, продадут ему? Пока Ровный молчит, я чувствую, как к горлу подкатывает ком, а меня накрывает паника. Я сжимаю руки в кулаки до белых отметин от ногтей на ладонях. Мне страшно. Пожалуй, впервые по-настоящему.

– Ты будешь работать в зале, – спокойно говорит Ровный. – После того, как выступления закончатся. Убирать за девчонками, вытирать столы, мыть пол. Подробный перечень того, что ты будешь делать здесь, – мужчина бросает пару листов бумаги на кровать и разворачивается, чтобы уйти.

– А Арман? – вдруг спрашиваю я и поднимаю голову, смотря вслед застывшей у двери фигуре.

Мужчина поворачивается и качает головой.

– Тебе не сказали, чего нельзя делать? – вдруг спрашивает он. – Или ты забыла устав?

– Я помню, – опомнившись, говорю я и опускаю голову, упирая взгляд в пол.

– Тогда какое право ты имеешь спрашивать об Армане? Вообще вопросы задавать. Любой здесь выше тебя, – он возвращает меня с небес на землю. – Даже те шлюхи, что ублажают мужиков и те лучше, поняла?

Я осознаю, что он позволяет себе гораздо больше, чем полагается обычно. Не то, чтобы со мной нельзя так разговаривать, просто до этого момента я была здесь декором и никто прямо не выказывал своего пренебрежения.

– Из-за тебя с нами нет одного из лучших, – внезапно говорит он. – То, что Арман оставил тебя для себя… – он делает паузу, и я понимаю, что он решает, говорить или нет.

Я не хочу слышать. Пусть лучше молчит.

– Тебе же хуже, – заканчивает он мысль. – Пустил бы по кругу, быстрее бы отделалась, а так…

Он не договаривает, разворачивается и хлопает дверью, заставляя меня вздрогнуть.

Я и сама не знаю, что для меня лучше. Арман или его парни, простое обслуживание нескольких мужчин или слепое поклонение одному из них. Я знаю, что Арман способен вывести меня на чувства. Способен достать из уголков души то, что мне неведомо. Да что там! Я даже удовольствие получила из немой благодарности за его защиту и избавление меня от боли.

Я знаю, что это ненормально. Уверена, что так быть не должно. Как знаю и то, что это уже произошло. Это страшит меня, но мне есть о чем думать кроме того, чтобы жалеть себя и копаться в психологии. Я быстро завтракаю, занимаюсь, чтобы хоть немного отвлечься и жду вечера, когда мне скажут идти убирать.

За мной приходят глубоко за полночь, ближе к двум. Тучная уборщица, которую я видела у нас раньше, грубо толкает дверь и орет:

– Шевелись, мать твою, работа ждать не будет.

Я подпрыгиваю на кровати, пытаясь понять, что случилось, и корю себя за то, что уснула.

– Ты спать удумала, что ли? – прищуривается она. – Марш работать. Завтра спать будешь.

Я быстро встаю, протираю глаза и шагаю за женщиной, которая лишь недовольно кряхтит и разворачивает тележку со средствами для уборки.

– Вот, – она подталкивает ее мне. – Вымоешь полы, вычистишь поверхности столешниц, уберешь мусор с диванов. Чтобы сияло все. Через четыре часа я проверю. Тебе этого должно быть достаточно.

– Четыре часа на уборку? – удивленно переспрашиваю я и получаю в ответ презрительный взгляд.

– Нужно будет – до утра убирать будешь, ясно? – зло говорит она и толкает тележку так, что та впечатывается мне в живот. – Делай то, что сказала.

Я спускаюсь на лифте вниз и приступаю к работе. Никаких перчаток не нахожу, поэтому начинаю работать без них. Через пару часов усердной мойки моя нежная кожа на руках начинает слезать, появляются первые волдыри и жжение. Когда я уже заканчиваю, на глаза наворачиваются слезы. Руки жжет, пальцы красные от аллергии, а во всем теле жуткая усталость. Несмотря на все это, я считаю это лучшим, что могло со мной случиться. По крайней мере я не опустилась до того, чтобы раздвигать ноги перед всей бандой.

Уборщица, что отправила меня работать, критически все осматривает и, как ни странно, удовлетворительно кивает головой. Смотрит на мое страдальческое лицо и выдает:

– Что, белоручка? Не привыкла к работе?

– Работала без перчаток, – сухо говорю я. – Разъело кожу.

Брови женщины ползут вверх, а рот приоткрывается. Она подходит ко мне, хватает за кисти и смотрит на пораженные участки.

– Дура, – коротко комментирует она. – Там же химия! Не могла сказать, что перчаток нет? Ты ж работать не сможешь.

– Смогу, – упрямо говорю я и вскидываю голову.

– Ладно, иди, попрошу Златку принести тебе мазь. Завтра спускайся в это же время.

– Хорошо.

Я поднимаюсь к себе и тихо закрываю дверь. Превозмогая боль принимаю душ, делая воду похолоднее, чтобы не так чувствовать поврежденную кожу и, обмотавшись полотенцем, выхожу в комнату. Надеваю халат и забираюсь под одеяло. Надеюсь сразу уснуть, но не могу. Боль, сосредоточившаяся на пальцах, не позволяет сделать даже пару движений.

Я плачу. Который раз за время здесь плачу и понимаю, что не могу. Сломаюсь. Пусть не сейчас, но со временем. Просто не смогу вынести всего, что мне уготовано.

Именно такой, разбитой и заплаканной, меня застает Арман. Он входит в комнату совершенно неожиданно, зло стаскивает с себя пиджак, отбрасывает ботинки и приближается к кровати. Я же задерживаю дыхание и едва он переступает порог комнаты, прекращаю всхлипы.

– Встань, – коротко приказывает, остановившись у края.

Я делаю то, что он велит. Встаю на колени, а после слезаю с кровати. Морщусь, потому что неожиданно меня клонит вперед, и я вынуждена опереться на пораженную ладонь.

– Повернись.

Медленно разворачиваюсь и чувствую, как тело покрывается мурашками. Слышу звон пряжки ремня, а после умелые руки стаскивают с меня халат, и я остаюсь обнаженной.

– Наклонись.

Я делаю то, что он просит, опираюсь руками в стену и наклоняюсь. Арман входит в меня одним резким толчком, не заботясь о подготовке. Я даже не уверена, что на нем есть презерватив, потому что не слышала ни шороха, ничего. Мне не больно, но и приятного во всем этом мало.

Его руки внезапно обхватывают мой живот и вынуждают оторваться от стены. Арман бросает меня на кровать, так что я инстинктивно вытягиваю вперед руки. Вскрик боли просто не могу сдержать в себе. Вслед за ним следуют слезы и тихая ругань:

– Какого хрена?

Арман разворачивает меня к себе, нависает сверху и всматривается в лицо. Я вынужденно смотрю на него и не знаю, что теперь будет.

– Что такое? – внезапно спрашивает он. – Кричишь, будто я тебя избиваю.

– Руки, – хриплю я и сглатываю, потому что язык неожиданно прилипает к небу от волнения.

Арман отстраняется и хватает меня за запястья. Осматривает ладони и чертыхается. Спускается на пол, натягивает штаны, застегивает брюки и достает из кармана телефон.

– Ровного сюда, быстро, – рявкает в трубку, а я прикрываю глаза, понимая, что ничего хорошего это не сулит.

Глава 8

Между нами висит тяжелая тишина, пока нет Ровного. Я держу руки на весу, чтобы они поменьше болели, и неосознанно слежу за каждым движением Армана. Боюсь поднимать на него глаза, но напряженно вслушиваюсь в шорохи. Он стоит напротив и, кажется, смотрит на меня.

Злится?

Конечно, да. Ведь его вечер испорчен. Он не получил то, за чем пришел ко мне.

В дверь стучат и после возгласа Армана, она распахивается. На пороге показывается Ровный, который коротко оглядывается по сторонам.

– Пришли ей кого-нибудь, – Арман небрежно указывает на мои израненные ладони. – А с тобой я хочу поговорить.

Мужчины уходят, и я не могу разобрать их разговор. Только глухой грубый бас, который иногда накатывает угрожающими интонациями. Но меня отвлекает от них женщина, которая приходит через минуту и садится рядом. Она молча обрабатывает мои раны и накладывает новый слой мази.

– Она с обезболивающим, – говорит незнакомка под конец процедуры. – Брошу в холодильник, там будешь хранить. Можно три раза в день использовать, особенно перед сном не жалей.

– Хорошо.

– С водой аккуратнее. Я бы на твоем месте пару дней побереглась.

Я снова киваю, хотя плохо себе это представляю. Мне работать завтра, а в тех же перчатках руки потеют, так что сухими мои ладони точно не останутся. Но что мне с ней спорить, на мой счет приказы отдает не она.

– Спасибо, – бросаю ей, когда женщина собирается уходить.

Когда остаюсь одна, не могу оторвать взгляда от двери. Откуда-то знаю, что Арман еще вернется, поэтому сижу неподвижно и жду его. По-прежнему держу руки перед собой, уперевшись локтями в бедра, и думаю о том, что даже намек на сон пропал. Наверное, адреналин. Он гуляет по венам и не дает расслабиться.

– … я так решил, – низкий голос Армана наплывает крепкой волной, когда дверь распахивается. – Всё, иди.

Он входит и сразу же направляется ко мне. Я слышу, как шаги становятся ближе и ближе, еще чуть и ему останется только протянуть руку ко мне.

– Сама придумала? Или подсказал кто?

Я непроизвольно поднимаю глаза на суровое лицо и смотрю с изумлением. Я не понимаю его вопросов, а в темных глазах Армана нет подсказок.

– Устала ноги раздвигать? – он усмехается. – Решила, если не бью, то на твои всхлипы мне будет не плевать?

– Арман, я не понимаю…

Он резко выбрасывает ладонь и хватает мое запястье, выкручивая его. Он не задевает раны, но меня передергивает от грубости и от того, что ему стоит надавить на сантиметр дальше и я взвою от резкой боли.

– Не делай из меня идиота, сука! С моим братом получилось, со мной ни хера! Буду драть, как захочу! И чтобы ни звука!

– Хорошо, – я смотрю на его сильные пальцы и всё жду, что он все-таки коснется моих ран со злости. – Я же ничего не просила, не перечила тебе…

Я мотаю головой, не зная, как еще его убедить.

– Зачем тогда руки поранила?

– Что?

Он дергает запястье сильнее и поднимает мою руку, словно показывает “вот что!” И до меня вспышкой доходит, почему он так зол.

– Нет, Арман, нет! Я случайно! Я не знала, что нужны перчатки, я сегодня первый день помогала с уборкой, а там эти средства едкие, – я судорожно сглатываю, чтобы удержать слезы. – Я не обманываю тебя. Я, наоборот, хочу остаться при тебе, мне лучше с тобой, чем… Я сама сделаю, что ты хочешь.

Он молчит, а меня прорезает страх, что он уже всё решил. Сейчас выбросит меня прочь, отдаст парням и вернет проклятые вип-кабинки.

– Хочешь ртом?

Я запрокидываю голову и проваливаюсь в его черные глаза. Арман замирает, изучая меня, но держит за руку также жестко. Я не чувствую кровотока в пальцах, но молчу и жду, когда он отпустит сам.

– Хочу, – со странной интонацией произносит Арман, он меняется на глазах, на место ярости приходит ледяная задумчивость, он словно что-то увидел во мне и переключился. – Хочу, чтобы ты этим ртом сказала правду.

– Я не вру…

– Как ты познакомилась с Дитмаром?

Боже, нет… Только не это.

Он впервые спрашивает меня о том, что должна знать моя сестра. Мне страшно проколоться и дыхание сразу начинает шалить. Что я вообще знаю? Что моя сестра встречалась с каким-то парнем, пропадая сутками и почти перестав общаться со мной. Что она рисковая и умеет притягивать к себе большие неприятности.

Что еще?

То, что брата Армана убили из-за нее. Наверное, это и есть его имя. Дитмар.

– В клубе, – я справляюсь с голосом, насколько это вообще возможно, и называю название клуба, в котором моя сестра работала официанткой. – В “Ночной бабочке”.

Уверена, Арман знает правильный ответ. Его люди уже разузнали всё, что смогли, так что я ступаю по тонкому льду. Я просто-напросто выбираю самый реальный вариант – где Яна еще могла завести знакомство с мужчиной, как Арман? Я не видела и ничего не знаю о его брате, но предполагаю, что они недалеко друг от друга ушли. Оба властные и пропахшие большими деньгами и безграничной властью.

– Я была там официанткой, а он приехал отдыхать. Заметил меня.

Я замолкаю, посчитав, что ответила на вопрос и не выдала лишних подробностей, в которых могу ошибиться. Я надеюсь, что прошла тест, который запросто может стоить жизни не только мне, но и сестре. А я в первый день решила, что буду вытаскивать ее. Я с детства привыкла защищать ее, пусть я старше всего на несколько минут, но я всегда оберегала ее от проблем. И помню, как испугалась за нее, когда она позвонила вся в слезах:

– Катя! Я не знаю, что делать, не знаю, – выла сестра в трубку.

– Что случилось?

– Я нас подставила… – она всхлипнула и начала заикаться. – Подставила, понимаешь? Они придут… придут к тебе.

– Кто они?

– Они…

Связь оборвалась, а за мной действительно вскоре пришли люди Армана. Больше я ничего не знаю, как не знаю, где сейчас моя сестра. Но я понимаю, что от правды вряд ли кому-то станет легче. Меня не отпустят, я слишком много видела и долго водила за нос влиятельных людей, а вот за сестрой тоже начнут охоту.

– И как ты осталась девственницей? – Арман давит новыми вопросами. – Если мой брат тебя “заметил”?

В его глазах горит нехорошее. Он испытывает меня? Проверяет?

Глава 9

– Ну же, расскажи мне, чем взяла моего брата?

Я перебираю множество существующих вариантов, но ни один из них не кажется мне правдивым и реальным. Ни один, потому что если его брат хотя бы на пару процентов такой же, как и Арман, то… его не может интересовать интеллект или только фигура, или слова. Ему наверняка была важна власть, возможность показать себя хозяином. Я не хочу думать, что моя сестра проходила через подобное. Не хочу верить, что Яна так же мучалась, как и я, страдала, плакала и просила ее отпустить.

А что если да?

Что если он отпускал ее только на некоторое время? Что если…

– Эй, – Арман грубо хватает меня за плечо. – Когда я спрашиваю, ты должна отвечать. Забыла?

– Нет, прости, – я перевожу дыхание и выдаю одной фразой: – Дитмар любил меня.

Брови Армана ползут вверх. Мужчина ошарашенно смотрит на меня, а после запрокидывает голову назад и издает звуки, похожие на гортанный смех. Он и правда смеется, но делает это так, что мне становится страшно.

– Дитмар? Любил? – переспрашивает Арман.

– Да, – дрожащим от волнения голосом произношу я.

Пути назад нет. Переиграть не получится, поэтому я киваю и чуть отодвигаюсь от Армана, чтобы не попасть под раздачу. Я не знаю его брата. Я даже не знаю, как он выглядит, но глядя на широкие плечи и звериный взгляд мужчины, стоящего напротив, примерно представляю.

– Я могу поверить в то, что ты сосала ему, – резко выговаривает Арман, – но не в любовь. Дитмар бы не втрескался в дешевую шлюху.

Я молча киваю и продолжаю смотреть куда-то в пол. Ладони больше не болят, и я думаю о том, захочет ли Арман продолжения.

– У меня что-то не сходится, Катя, – по слогам произносит мое имя. – Не сходится, потому что Дитмар не раз хвалился, как драл тебя. Не раз рассказывал, что тебе нравится и ты просишь еще.

Я несколько раз моргаю и стараюсь не выдать своего волнения. Нельзя, чтобы он узнал о Яне. Нельзя, потому что он не отпустит меня. Тогда мы вместе будем у него в заложницах. Вместе будем отрабатывать и хорошо, если уборщицами. А вдруг нет? Вдруг он заберет Яну к себе, а меня отдаст парням?

– Мы не спали, – спокойно говорю я.

– Да, возможно, – кивает Арман. – Или он брал тебя в зад… и в рот, – после паузы добавляет он.

Я поднимаю голову и отрицательно мотаю. Нет, боже. Лишь бы ему не пришло в голову проверить.

– Нет, да, – соглашается он. – Минет ты делаешь так себе.

Арман снова глухо смеется, после чего резко хватает меня за волосы и вынуждает поднять голову и посмотреть на него.

– Если я узнаю, что ты мне врешь… если узнаю… – он приближает лицо ближе. – Я тебя убью, Катя. Хотя нет… отдам парням. Дикому, например. Ты же знаешь, что он тебя хочет? Тебя все хотят, сука, все!

Я чувствую его тугой член, упирающийся в мое лоно и делаю то, что не должна: провожу по нему рукой. Боль едва ощутимо разливается по ладони, но я не обращаю на нее внимания. Смотрю в его глаза и ласкаю его член через штаны, чтобы он прекратил думать. Прекратил искать и сомневаться. Пусть хотя бы Яна живет спокойной жизнью, не зная, что происходит с ее сестрой.

Единственная его реакция на мою ласку – едва заметное напряжение на скулах. А еще огонь в глазах. Зарождающаяся страсть и желание. Мы несколько минут непрерывно смотрим в глаза друг другу, после чего я делаю еще одну ошибку: закрываю глаза и тянусь к нему.

Секунда, две, три…

Я не успеваю понять, как сильные руки толкают меня назад, и я отлетаю на кровать.

– Какого хрена? – зло ругается Арман и отходит на шаг, как от прокаженной. – Я разве просил тебя меня трогать? Сказал, что можно? Приказал?

Я испуганно смотрю на него, хотя по правде боюсь больше себя и того, что хотела сделать. Я собиралась его поцеловать? Боже…

– Никаких касаний, – зло выдает он. – Ты не имеешь на это права, пока я не прикажу.

– Да.

– Три дня, – шумно вдыхая, произносит он. – У тебя есть три дня на лечение рук, после чего ты вернешься к работе. Попробуешь выкинуть такое еще раз… будешь работать без перчаток неделю, поняла?

– Да.

– И еще, – он выставляет руку чуть вперед, тычет в меня пальцем и говорит: – Тебе принесут одежду поскромнее, потому что отвечать за то, что тебя изнасиловали, никто не будет. А испорченный товар мне не нужен.

Я хочу спросить, а как же его приказ. Неужели могут пойти против него и тронуть меня? Или у меня нет защиты?

– Все поняла? – рявкает он.

– Нет, – я поднимаю голову и в упор смотрю на него. – У меня… не будет никакой защиты?

– А какую защиту ты хотела, Катя? Замок с кодом и приказ не трогать мою личную шлюху? А ты заслужила такое отношение?

Я не знаю, что сказать. Не заслужила, это видно в его глазах. Как немая угроза, которые он умеет “произносить” холодным взглядом. Арман уходит.

Я откидываюсь на кровать и обнимаю подушку, зарываясь в нее лицом. Я запуталась. Не знаю, что мне делать. Сказать, что я не знаю его брата и у меня есть сестра? Он заберет ее и заставит пройти через все это, но и меня не отпустит. Знаю, что не отпустит. Всей семьей будем отвечать. Странно, но я не зла на Яну. Она всегда была такой… нежной, романтичной, излишне мечтательной и доверчивой.

Помню, как в пятнадцать она влюбилась в одного из самых популярных мальчиков школы. И все бы ничего, если бы он не был мерзавцем, которому мало одной девушки. Я помню, как утешала ее тогда, гладила по волосам и говорила, что все наладится, а она найдет себе настоящего мужчину.

Нашла.

Я и подумать не могла, что Яна может так вляпаться. Она работала, помогала мне по хозяйству и делала все, что я ей скажу. Пропадала иногда, но я списывала это на то, что она тоже может иметь свою жизнь. Зря…

Сейчас я больше всего хочу знать, где она, что с ней, справляется ли она и что будет делать, ведь пойти ей некуда. Квартиру наверняка сдали кому-то другому, а наши вещи выбросили. Утилизировали.

С тоской вспоминаю о портретах мамы и папы, которые были в квартире, о подарках, которые они нам дарили. Я до сих пор не верю, что их больше нет, а ведь прошло уже пять лет. Мы с Яной старались крепиться, но когда у нас отняли дом за долги, я не знала, что делать, а сестра и подавно. Она была раздавлена, и я взяла все в свои руки. А что сейчас? Взять и разрушить все? Признаться и попасть в рабство вместе с ней?

Глава 10

Три дня без дела – это пытка. Я сначала обрадовалась, что мне дали передышку и можно будет отдохнуть от чужих взглядов и грубых слов. Но радость длилась всего один день, потом стены начали давить, а от тишины заложило уши. Я лишь острее почувствовала, в какую страшную ловушку попала. Отсюда не убежать и не вырваться.

Только, если…

Я боюсь признаваться самой себе, но внутри живет одна-единственная надежда. Она может погубить меня и сделать только хуже, но я не могу отмахнуться от тех крупиц нормального человеческого отношения, которые иногда проявляет Арман.

Ведь проявляет?

Арман мог наказать меня по-настоящему жестоко – пустить по кругу, избить или отдать в худший клуб, какой только есть в городе. Он мог сотворить со мной столько всего, что сердце пропускает удары, стоит начать представлять. Но вместо этого я сижу запертая в комнате и жду, когда заживут мои раны.

Он страшный, жестокий, опасный, а мне все равно хочется видеть хорошее. Мне и правда нужна надежда на спасение. И я цепляюсь за него в мыслях, как за спасательный круг. Я же не сумасшедшая и временами вижу в его черных глазах странное эхо. Как обещание, что он сможет посмотреть на меня иначе когда-нибудь.

Сможет помочь и спасти.

Боже, какие глупости… Я точно схожу с ума в четырех стенах!

Но мне так нужна помощь.

Защита сильного мужчины, иначе я погибну здесь.

Я принимаю душ и надеваю мешковатый спортивный костюм, который принесли еще в первый день вместе с завтраком. Выхожу за дверь, потому что подошел вечер, когда я должна помочь с уборкой. В большом зале я замечаю новую девушку, которая толкает перед собой тележку с бытовой химией.

– Катя? – хмуро бросает она, увидев меня. – Меня предупредили, что ты сегодня на подхвате.

– Да, – я киваю. – Что мне делать?

– Столики и сцена твои.

Она толкает ко мне тележку, а сама поворачивает к барной стойке. Я первым делом достаю перчатки и с трудом надеваю их, потому что я перестраховалась и обмотала пальцы лейкопластырем. Кое-где руки не зажили до конца и я смочила бинты мазью. Но у меня ничего не болит, да и после трех дней заточения даже обычная примитивная работа кажется чуть ли не привилегией.

Я принимаюсь за дело и протираю стулья один за другим, поднимаю их на столы, чтобы потом помыть пол, и двигаюсь в сторону сцены. Там много зеркальных поверхностей и я уже прикидываю, что буду мыть ее не один час.

– Тебе бы на сцену, а не рядом с ней крутится.

Я вздрагиваю, когда слышу противный голос Дикого. Я поворачиваюсь в его сторону, но не смотрю на лицо, останавливаюсь на кадыке. Я и так слышу его усмешку, зачем на нее любоваться?

– Я даже соскучился, – подшучивает он и делает шаг ко мне. – Может, порадуешь?

Он курит. До меня доходит горький запах сигарет, а потом локтя касается его ладонь. Он подталкивает меня к ступенькам на сцену.

– Я убираю.

– Так иди с тряпкой. Натри шест хорошенько, а я посмотрю. Покажу, где пропустила.

Я не знаю, что делать. Меньше всего я хочу повиноваться ему, но он же один из главных здесь. Он имеет право показывать мне, где мое место, а мне сейчас нельзя ввязываться в неприятности и снова злить Армана.

Я все-таки шагаю к ступеням, зажимая тряпку в ладони сильнее, и замечаю, что Дикий идет вслед за мной. Он тоже поднимается наверх.

– Начни снизу, – он указывает на серебряный круглый подиум, к которому привинчен шест. – Ты же умеешь наклоняться как надо?

Он снова усмехается и кладет ладонь на ширинку. Поглаживает член через брюки и смотрит на меня так, словно заказал меня на приват. Мне начинает казаться, что он выпил, или просто давно ждал, когда я снова появляюсь в зале и успел напридумывать столько грязных картинок с моим участием, что уже несколько раз поимел меня в своей голове.

Он часто приходил на мои выступления. Дрочил на меня.

Я должна была привыкнуть, но я всегда боялась его больше остальных. Я жду беду, когда вижу его, потому что откуда-то знаю, что он может перейти черту.

– Давай, Катя, – Дикий указывает подбородком на шест. – Делай то, для чего тебя здесь держат.

Я отворачиваюсь от него и пытаюсь вообще забыть, что он рядом. Пусть смотрит, он всегда смотрел на меня, ничего нового. Он просто-напросто отыгрывается на мне, потому что я не захлопала в ладоши от радости, когда он предложил забрать меня к себе. Я считай отказала ему, так что теперь его насмешки станут только изощреннее.

Я рада, что на мне спортивный костюм, хотя он натягивается на моем теле, когда приходится наклоняться. Я абстрагируюсь и мысленно напеваю попсовую песенку, чтобы не слышать спертое дыхание Дикого. Просто делаю свое дело, протираю подиум и шест, и плевать, что моя попка подставлена под жадный мужской взгляд.

Плевать, где сейчас ручищи Дикого и какие низкие фантазии в его голове.

– Еще не передумала? – бросает он и делает новую затяжку.

– О чем?

– Я возьму тебя после Армана, после других на хер.

Дикий обходит меня сбоку и останавливается, наши глаза встречаются и мне становится не по себе от липкости его взгляда.

– Не прогадай, Катя, – он ухмыляется и выпускает облако дыма в мою сторону. – Арману скоро наскучит тебя долбить и он тебя другому отдаст, или после пьянки с пацанами поделится… Пойдешь по рукам, и тогда сильно пожалеешь, что не захотела ко мне. А я уже не возьму тебя, побрезгую после толпы.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Дикий поднимает руку, чтобы я заткнулась.

– Потом плакать же будешь. В ногах у меня ползать и умолять, сама мои пальцы к себе под трусы засовывать начнешь, – он говорит с ужасной уверенностью. – Тебе, дура, защита нужна, тебя же порвут, когда Арман наиграется с тобой.

* * *

Девочки, сегодня у Лавли Рос действует скидка 30 % на роман “Мои телохранители”!

Глава 11

Пока натираю зеркальную поверхность столика до блеска, думаю о том, что сказал Дикий. День прошел, а я не могу выбросить его слова из головы. Мне действительно нужна защита. Как бы там ни было, а в условиях, когда меня хочет получить добрая половина мужиков клуба, стоит задуматься о том, что будет завтра.

А ведь еще месяц назад у меня была совсем другая судьба. Работала себе, жила, старалась построить отношения, которые все никак не клеились, платила за квартиру и переживала за сестру. Я и сейчас переживаю, потому что не знаю ни где она, ни что с ней.

– Поторапливайся, – кричит моя надзирательница. – Трешь на одном месте.

Я быстро киваю и перехожу к другому столику, потом к третьему. В клубе сейчас подозрительно тихо. Обычно в такое время парни слоняются по периметру, кто-то устраивается в ВИП-зоне, кто-то сидит у барной стойки и пропускает по стаканчику, да и Дикого не видно, а он не упускает возможности попялиться на мой зад.

Подозрительная тишина и пара охранников у входа слегка напрягают. Я не знаю, куда все подевались и думаю, что вряд ли они покинули клуб просто так. А вдруг что-то случилось? Вдруг у Армана проблемы?

Я одергиваю себя от таких мыслей, беру ведро с водой и быстро иду мыть сцену. Это немного отвлекает, но мысли одна за другой крутятся вокруг того, что случилось. В том, что это так, я не сомневаюсь. За то время, что я провела здесь, парней не было всего раз и тот оказался не самым лучшим. Тогда они потеряли кого-то очень важного для них, Арман некоторое время ходил злой и расстроенный, а потом… потом он лишил меня девственности.

Я боюсь представить, чего ждать в этот раз и стараюсь быстрее все закончить. Когда, наконец, все сделано, я сбрасываю перчатки, мою руки с мылом и тороплюсь подняться в свою комнату. Но я слышу визг тормозов, а следом звук открывающейся двери. В помещение вбегает несколько парней. Они придерживают двери, чтобы пропустить тех, кто идет сзади. Я зажимаю рот рукой, потому что вижу Армана, которого заносят на руках.

Я будто прирастаю к полу. Ноги не слушаются, и я просто стою на лестнице, сжимаю перила до побелевших костяшек и смотрю на то, как мужики сдвигают столы и быстро размещают на них мужчину. Я не вижу его состояния, но по тому, как суетятся все вокруг, понимаю, что вряд ли все хорошо.

– Да блять, вези сюда этого хирурга! Срочно, сука, срочно! – орет Дикий в трубку.

– Договорился? – холодным тоном спрашивает Ровный.

– Да, будет.

– Когда?

– Через час.

– Ему пизда через час, – с раздражением говорит Ровный. – Ждать слишком долго, да и кровь не останавливается. Что делать, блять?

– Наложить жгут, – командует Ровный. – Остановим кровотечение.

– Давай. Неси шнуровку.

Всего несколько секунд мне требуется для того, чтобы закричать:

– Нет.

Ровный, Дикий и остальные парни с удивлением поворачиваются в мою сторону и приподнимают брови.

– Нельзя шнуровкой.

– Чего? – тут же переспрашивает Ровный. – Ты врач, что ли?

– Медсестра, – признаюсь я. – Можно я посмотрю рану?

Ровный и Дикий переглядываются, после чего я получаю молчаливое одобрение в виде кивка головой. Подхожу ближе и осматриваю ранение в плечо. Арман, кажется, без сознания. Я быстро ощупываю пульс, убеждаюсь в том, что он есть и осматриваю место ранения.

– Давно его ранили?

– Пару минут назад. Тут недалеко от клуба, – говорит Дикий.

– Нужно срезать ткань, я не могу понять, есть ли повреждение вены или артерии.

Я тянусь рукой к одежде, но меня тут же одергивают словами:

– Тебе нельзя его трогать.

– Ему необходимо срезать одежду, к тому же я уже прощупала пульс. Если вы хотите спасти его, я должна это сделать.

На лицах мужчин застывает молчаливая борьба. Что Дикий, что Ровный, не знают, как правильно поступить, а я не хочу медлить, потому что если задето хоть что-то, я не уверена, что смогу чем-то помочь.

– Пусть делает, – неожиданно говорит Арман, и я даже подпрыгиваю от неожиданности, потому что думала, что он не в сознании.

– Найдите еще спирт, перекинь, чистые бинты, жгут или ремень.

Я говорю спокойным ровным голосом, беру ножницы и начинаю срезать одежду. Свитер прилип к ране и мне приходится действовать аккуратно, хоть и быстро. Я освобождаю рану от одежды, слегка надавливаю по краям и понимаю, что крови много, но не так, как было бы при повреждении вены. Все мои манипуляции сопровождаются скрипом зубов мужчины, на что я стараюсь не обращать внимания.

Я выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки, не нервничать, потому что дрожащие руки это плохо. Через пару секунд мне приносят все, что я просила. Я промываю руки спиртом, распечатываю бинт, смачиваю его перекисью и протираю кожу вокруг раны. Слегка надавливаю и убеждаюсь, что кровотечения, как такового нет, да и Арман в сознании.

– Это единственное ранение? – спрашиваю, а сама осматриваю мужчину на предмет других ран.

– Единственное.

Я киваю, обрабатываю рану и накладываю давящую повязку для предотвращения дальнейшего инфицирования.

– Нужно зафиксировать руку, – говорю я и беру Армана за ладонь.

С помощью ремня фиксируем руку в согнутом положении на животе, и я, наконец, выдыхаю. Арман лишь с силой сжимает челюсти и тяжело дышит.

– Ты уверен, что она все сделала правильно? – спрашивает кто-то из толпы, и я вижу, как лицо Ровного напрягается.

– Если ты… – он делает выпад в мою сторону, но договорить ему не позволяет Арман.

– Она все сделала правильно, – резко говорит он. – Все свободны.

– Но Арман, – вдруг возражает Дикий.

– Свободны, я сказал. Врач прибудет, потом поговорим.

Голос Армана звучит едва слышно, но все подчиняются. Парни расходятся, Дикий и Ровный теряются где-то по периметру, а я не знаю, что делать. Так и стою рядом со столами и пялюсь на рану, потому что ничего другого придумать не могу.

– Мне уйти? – тихо спрашиваю я.

– Нет, тебе остаться, – едва слышно говорит он. – Расскажи, откуда у простой официантки из “Ночной бабочки” вдруг медицинское образование.

Глава 12

Я прокололась?

Я так устала от этого. Сказать не то, сделать не то, заслужить наказание…

Я на мгновение прикрываю глаза, но выдохнуть полной грудью не выходит. Я знаю, что Арман сейчас смотрит на меня, и, наверное, видит, что я совершенно потеряна. Я открываю глаза, чтобы не затягивать паузу, и встречаюсь с ним глазами. На лице Армана не дергается ни один мускул, он умеет отрешаться от боли. Только вот не собирается отрешаться от своих сомнений по моему поводу.

– Ты бледный, – произношу невпопад.

Сама не знаю, что несу из-за нервов. Но Армана непривычно видеть таким. Усталость смыла звериный оскал с его лица, и он кажется мягче и уязвимее. Напоминает живого человека. В этот момент намного проще поверить, что он действительно может что-то чувствовать, а не только отдавать приказы и, как животное, жить одними инстинктами.

– Тебе нужно обезболивающее. Я могу поискать, мне же нашли мазь…

В его глазах полыхают искры злости. Арман резко поднимает корпус, а я вместо того, чтобы отпрянуть от греха подальше, обхватываю его плечо и помогаю ему сесть. Его ведет вперед ярость, но ему же больно, я вижу по его лицу, и поэтому помогаю, чтобы он меньше тревожил рану. Потом правда замираю и сжимаюсь, ожидая вспышки мужской силы. Он не будет меня бить, но может зажать ладонями как стальными канатами. Мало не покажется.

– Я должна была ответить на твой вопрос, – я киваю как заведенная. – Я знаю, знаю…

Я вздрагиваю от его прикосновения. Арман накрывает мою ладонь пальцами, которую я забыла на его плече. Я так испугалась, что не одернула ее вовремя. Я жду, что он сейчас хлестко оттолкнет меня, но Арман задерживается пальцами на моей руке.

Не сжимает, а словно сам привыкает, что вот так дотронулся до меня. Не чтобы отпихнуть или дернуть вниз к ширинке. Не для секса или угрозы. А просто… Словно я не грязная шлюха, которая нужна только для разрядки. Или предательница, которую оставили в живых, чтобы она отработал свою вину телом.

Нет. Сейчас происходит что-то другое между нами…

Шаткое и хрупкое. Но я чувствую это.

– Я подрабатывала официанткой, – говорю, пока у меня еще есть шанс исправить оплошность. – Медсестрам мало платят, и мне банально не хватало денег. Это можно проверить, у меня были утренние смены в частной клинике “РедЛайн”. Там подтвердят, что я работала на них.

Арман убирает мою ладонь со своего плеча. Я перестаю чувствовать жар его крепких пальцев и даже покачиваюсь на ногах, словно потеряла главную опору.

– То, что ты медсестра, я не сомневаюсь, – бросает он.

– А насчет чего тогда?

– Говоришь, не хватало денег… Потому была с братом? Он платил тебе?

– Я не была шлюхой.

– И не спала с ним, – Арма усмехается, показывая, что ни черта не верит мне. – Но хоть танцевала ему? Это ты умеешь.

Я не знаю откуда это во мне, но оказалось я умею правильно двигаться. Я каждый день вижу, как на меня пускают слюни парни Армана, хотя никогда не считала себя сексуальной. Скорее, наоборот, зажатой и неуклюжей.

– Танцевала, – я соглашаюсь, решив, что так лучше. – Но только ему.

– И он не трахал тебя после? Блять, Катя, ты сочиняй ближе к правде.

Он точно ослаблен. Из-за боли и потерянной крови говорит со мной мягче и не срывается, хотя слышит в моих словах откровенный бред.

Не знаю, каким он будет завтра, но сейчас я ловлю каждую секунду. Я истосковалась по таким моментам, когда нет крика и приказов, можно даже обмануться и представить, что мы просто разговариваем. Хотя я все равно ощущаю тяжелую энергетику, которая исходит от Армана. Он продавливает меня одним своим присутствием, одним взглядом.

– Я все-таки схожу за обезболивающим.

Арман лишь усмехается на то, как я неуклюже перевожу тему. Я прочитываю это, как разрешение, и ухожу в подсобку. Там в дверях наталкиваюсь на знакомую девчонку, которую послали за тем же. Я забираю их ее рук лекарства и возвращаюсь в зал.

Арман не сдвинулся с места, хотя ему бы лучше опять лечь. Но не упрямый, глупо даже просить. Я готовлю укол и молюсь про себя, чтобы он не заговорил снова о брате. У меня есть лишь обрывки чужих разговоров, из которых я поняла, что Яна подставила Дитмара. Выдала место их встречи, где его, видимо, и застрелили. Я не верю, что сестра сделала это специально, скорее она сглупила и сказала кому-то лишнее.

– Все, – киваю, убирая шприц.

Арман бросает на меня долгий взгляд, под которым я ежусь. Он словно дает мне последний шанс признаться самой. Я же не дура и чувствую, что он больше не сомневается. Этот вечер стал последней каплей. Он же сейчас прикажет своим парням узнать всё обо мне и перепроверить каждый факт…

За спиной громко хлопают двери. В зал входит мужчина в костюме и парень помладше с чемоданчиком. Я догадываюсь, что это врач, и отхожу в сторону. Армана вскоре уводят, а я остаюсь посреди зала, который надо снова убирать. Столы переставлены и повсюду следы крови.

– Эй! – злой окрик отдается эхом. – Иди сюда! Быстро!

Дикий машет мне ладонью, придерживая дверь заднего хода. Я иду к нему и через пару мгновений он уже тащит меня за локоть, чтобы я не отставала. Он взбудоражен и дышит рваными отрезками, зажимает меня до синяков и что-то шепчет, матерясь.

Я закрываю рот ладонью, когда он выводит меня на пятачок позади клуба. Напротив стоит внедорожник, у которого разбиты стекла. А рядом с ним, откинувшись на стальной порог, развалился мужчина в кожаной куртке.

– Второго не поймали, – бросает кто-то из охранников. – Потеряли его тачку на перекрестке.

– Идиоты! – срывается на него Дикий. – Как можно было упустить?! Они Армана чуть не порешили!

Дикий подтаскивает меня вплотную к мужчине в куртке, и я понимаю, что тому бы очень сильно пригодился бронежилет. Он принял несколько пуль корпусом и едва дышит.

– Она?! – выкрикивает Дикий, указывая на меня и подтаскивая ближе к умирающему. – Говори, тварь! Она вам помогала?!

Мужчина смотрит на меня мутным взглядом, но в его зеленых глазах загорается огонек. Черт, он узнает меня! Но я вижу его впервые и понимаю, что он принимает меня за Яну. Другого варианта просто нет.

– Она, – мужчина хрипит.

Я смотрю в его глаза, которые вот-вот погаснут навсегда, и чувствую, как всё внутри заливает ужас.

Во что вляпалась моя сестра? Боже, что вообще происходит?

Глава 13

– Я так и знал! – зло рычит Дикий и наматывает мои волосы на кулак. – Сюда иди, – шипит он и больно тянет меня на себя.

Я запутываюсь в ногах и падаю на колени рядом с мужчиной, но меня тут же дергают за волосы, вынуждая подняться.

– Виновата, тварь! – выплевывает Дикий.

Я вижу его перекосившееся от злости лицо: глаза прищурены, рот искривлен в гневной ухмылке, а рука в моих волосах сжимается сильнее, причиняя боль.

– Я сразу говорил Арману, что нужно тебя проучить, сука. Выбить херову дурь из твоей головы. Ты подставила Дитмара, мразь. Ты!

Он дергает меня, толкает впереди себя и тащит внутрь. Внутри все замирает от страха, на глаза наворачиваются слезы, которые я тут же стараюсь смахнуть. Дикий втаскивает меня куда-то в комнату и швыряет так, что я падаю на пол и больно ударяюсь бедром. Вслед за ним заходит пара парней, но он быстро отправляет их, говоря, что сам разберется.

С чем?

Я не решаюсь поднять голову и посмотреть на мужчину, стоящего всего в полуметре от меня. Вместо этого я смотрю на его ботинки с шипами на концах. Что, если он ударит меня ими? Я зажмуриваю глаза и пытаюсь унять гулко бьющееся сердце. Почему-то я решила, будто Арман станет меня защищать. Прикажет не трогать, если вдруг…

Я понимаю, что дрожу и обнимаю себя за плечи. В голову лезет мысль, что если Арман отдал приказ узнать и, если подтвердится, наказать? Что если он знал, что со мной будет, пока я спасала его жизнь? Мысли сменяют одна другую, и я понимаю, что начинаю накручивать себя. А еще мне до ужаса страшно, потому что Дикий не Арман. Он не станет церемониться.

– Знаешь, я ведь сомневался, – вдруг признается он. – Думал, что мы не ту взяли. Ты так робко глазки поднимала, что не верилось в твою виновность. В то, что ты, сука, заложила Дитмара, – он делает долгую паузу, после чего тянет слова. – Но ты сделала это.

Он вдруг делает резкий шаг ко мне, хватает за подбородок и вынуждает запрокинуть голову.

– Поразительно, – ухмыляется он. – Даже сейчас невинная овечка. Боишься, – скорее утверждает, чем спрашивает, мужчина.

Я действительно боюсь. К Арману уже привыкла. К его проявлениям человечности, к тому, что он не делает мне больно. Дикий же делает… даже сейчас на моем лице, я уверена, останутся отметины от его пальцев, потому что он совершенно не умеет контролировать силу.

Я не успеваю понять, как мужчина обхватывает мою шею огромной ладонью, сжимает пальцы и тянет наверх. Даже если бы я хотела уменьшить боль, все равно бы не смогла, потому что он делает это слишком резко и быстро. Я едва успеваю понять, что мне нужно подняться, делаю это неуклюже и закашливаюсь от нехватки воздуха.

Почувствовав ослабление на шее, я издаю облегченный вздох и только потом понимаю, что слишком рано, потому что в глазах Дикого резко загорается звериный азарт. Он хищно растягивает рот в подобие улыбки и отвешивает мне пощечину, разбивая губу.

– Мне надоело с тобой церемониться, – говорит он. – Ты подставила Дитмара, – озверев, кричит он. – Убила, сука! Ты его убила.

Он замахивается еще раз, но не успевает ударить, потому что в этот момент дверь открывается, и я слышу:

– Дикий, хирургу нужна медсестра. Велели привести девчонку.

– Чего? – он резко разворачивается к зашедшему и зло говорит: – Найдите кого-то другого.

– Дикий, – ему возражают и по его недовольному вздоху понимаю, что ему это не нравится.

– Иди, сейчас она выйдет.

Вошедший закрывает за собой дверь, а мужчина разворачивается ко мне, подходит, наклоняется чуть ближе и говорит:

– Поможешь хирургу, потом мы с тобой разберемся.

Он резко дергает меня за подбородок, вытирает тыльной стороной ладони кровь из моей губы и толкает к двери.

– Идем, – меня тут же хватают за руку и ведут куда-то в сторону, проводят по коридору и открывают дверь в комнату, похожую на переоборудованный медицинский кабинет.

Я щурюсь от ослепительно белого света и несколько секунд привыкаю к нему. Арман лежит на высокой кушетке, а доктор тут же показывает мне, что делать. Я мою руки, надеваю протянутый халат, заправляю волосы в шапочку и надеваю стерильные перчатки.

Я не знаю, в сознании ли Арман и некоторое время топчусь на месте, не решаясь подойти к кушетке.

– Иди сюда, – командует мужчина. – Мы должны вытащить пулю, – говорит он и подкатывает столик с инструментами.

– Наживо? – запинаясь, спрашиваю я.

– Да, он не хочет делать наркоз.

– Но…

– Просто иди сюда, Катя, – вдруг отдает приказ Арман, и я вздрагиваю.

Не успеваю даже бросить взгляд в зеркало, чтобы посмотреть на лицо, и быстро подхожу к мужчине. Врач протягивает мне зажим с тампоном, а сам что-то ищет среди расставленных инструментов. Я бегло смотрю на Армана и замечаю его прищуренный и злой взгляд.

– Кто это сделал? – глухо спрашивает он.

Я открываю рот, но в этот момент хирург приступает к работе. Стон Армана эхом раздается в помещении, вынуждая меня сжать зубы и сдержаться от вздоха, потому что я даже представить не могу, насколько это больно. Я стараюсь ослабить его боль, хватаю со стола влажную ткань и прикладываю к его лбу. Сцепив зубы, Арман рычит, но чуть расслабляется, чувствуя холод.

– Тише, тише, – лепечу я, а сама помогаю врачу и промакиваю кровь.

Арман откидывает голову назад и тяжело дышит сквозь зубы. Я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь не думать о том, что ему больно. Что со мной? Я присутствовала на операциях по несколько раз в день, так почему сейчас я впервые вхожу в положение пациента и думаю о том, каково ему. Я сама не замечаю, как обхватываю свободной рукой ладонь Армана и чувствую крепкое сжатие в ответ. Его трясет, он едва дышит, а я промакиваю кровь и молюсь, чтобы все закончилось.

Звук падающей в лоток пули заставляет меня облегченно выдохнуть и тихо прошептать:

– Все закончилось, слышишь? Все закончилось.

Я позволяю себе бережно вытереть пот с его лба, провести рукой по щекам и погладить мужчину по волосам. Его веки дрожат, а рот сжат в тонкую линию. Арман не пытается меня оттолкнуть, накричать, сказать, чтобы ушла и не смела к нему прикасаться. Возможно, у него просто нет на это сил, но я почему-то хочу думать иначе.

Когда все заканчивается, я снимаю халат, выбрасываю перчатки и впервые смотрю в зеркало. На треснувшей губе запеклась кровь, а щека уродливо распухла. Арман видел меня такой? Я до сих пор не знаю, что меня ждет, едва я выйду из этой комнаты, поэтому упорно кручусь здесь.

– Ему нужно будет колоть антибиотики, – сообщает врач. – Я напишу. Колоть будешь два раза в день. Утром и вечером. Если получится – прокапай, будет лучше. Вот рецепт. Пока ты можешь быть свободна, – я киваю, беру листок, открываю дверь, но выйти мне не дает голос Арман.

– Останься здесь, Катя. И позови Ровного.

Глава 14

Я выглядываю в коридор, чтобы передать охраннику приказ Армана. Говорю, что он хочет видеть Ровного, и возвращаюсь в комнату. Складываю листок с предписанием врача, чтобы хоть чем-то занять руки, и прячу его в карман спортивной куртки.

Когда не могу с первой попытки попасть в карман, понимаю, что меня трясет. Буквально выкручивает узлами, будто это не я только что была собранной и четко выполняла распоряжения врача. Но сил не осталось, за этот вечер случилось столько всего, что я больше не могу сохранять лицо.

Соберись, Катя!

Но как?

Я слабее, чем нужно.

Меня хватает лишь на то, чтобы шагнуть к раковине. Пока доктор негромко переговаривается с Арманом, я наклоняюсь к крану. Умываю лицо холодной водой, а потом делаю несколько глотков. Кривлюсь от противного вкуса, но все равно пью.

Главное не расплакаться…

Я вздрагиваю, когда за спиной хлопает дверь. Резко выпрямляюсь, решив, что это прибыл Ровный, но выходит наоборот. Врач вышел из комнаты, и я оказываюсь с Арманом наедине. Нет смысла прятаться от него, так что я смотрю в сторону кушетки и замечаю, что он повернул голову в мою сторону. Смотрит неотрывно то на мое разбитое лицо, то на ладони, которыми я цепляюсь за борт раковины как тонущий за спасательный круг.

– Подойди.

Меньше всего я хочу приближаться к нему. Даже в таком состоянии Арман пугает меня. Это не тот липкий страх, который я испытываю к Дикому и некоторым парням из клуба, но я все равно боюсь Армана.

И все равно иду к нему. Повинуюсь приказу.

– Насчет этого не врала, – задумчиво произносит Арман, когда я приближаюсь к кушетке и нависаю над ним.

Странно даже в таком положении, я все равно остро чувствую, что Арман надо мной. Что он тут хозяин и только ему решать, что будет происходить в следующую секунду.

– Насчет чего? – спрашиваю робко.

Меня плохо держат ноги, и я обхватываю поручень кушетки крепче. Арман замечает это и хмурится.

– Что боишься боли.

Мне кажется или он впервые отвечает на мой вопрос? Таким голосом точно впервые – ровным и без издевки, будто между нами действительно возможен нормальный диалог.

– Все боятся боли, – говорю, только чтобы не молчать рядом с ним.

Почему-то от тишины только хуже. А, когда слышу его интонации, даже грубые и ледяные, незаметно выдыхаю. Ведь это своего рода подсказка, я хоть примерно понимаю, что он сейчас испытывает и могу прикинуть, к чему готовиться. А в тишине я начинаю ждать самого худшего, особенно в нынешнем состоянии. Весь вечер случалось только худшее – Армана ранили, потом я поняла, что он не верит моим слова, потом увидела, как умер человек на парковке клуба, а потом еще Дикий и его жестокость…

И правда, как я до сих пор стою на ногах?

– Ты не так, – низкий баритон Армана заполняет все пространство, как и его тяжелая энергетика. – Тебя что часто избивали?

Мотаю головой.

Арман выдыхает с глухим угрожающим рыком и я инстинктивно отшатываюсь от него.

– Блять, Катя, – рычит. – Хватит дрожать!

– Я не специально.

– Сядь уже, – Арман показывает ладонью место рядом со своим бедром и прожигает насквозь потемневшими глазами. – Это очень херово, когда у медсестры дрожат руки. Ты как мне капельницу будешь ставить?

– Я успокоюсь, успокоюсь… Мне просто нужно пару минут.

Я все-таки прижимаюсь к краю кушетки, но садится не решаюсь. Взгляд сам падает на широкую ладонь Армана, которая лежит рядом. Я вспоминаю, как сжала ее и переплела наши пальцы, пока Арман плохо понимал, что происходит из-за боли. Мне отчаянно хочется почувствовать это вновь, даже кажется, что от этого станет легче. Я успокоюсь и смогу говорить без всхлипов.

Но сейчас нельзя, Арман не позволит.

– Дикий постарался? – спрашивает он после паузы, которую как будто дал мне, чтобы я чуть пришла в себя.

– Да.

– Он что-то говорил? Когда бил?

– Что это я виновата, что Дитмара убили из-за меня…

Боже, Арман же еще не знает, что произошло на парковке!

Я вспоминаю об этом и о том, что там на меня показал их враг. Я сама думала, что сестра подставила Дитмара под пули случайно, но на парковке прозвучало слово “помогала”. А это намного хуже. Это не бабская глупость, это уже настоящее предательство.

Зачем Яна это сделала? Ее заставили? Угрожали? Мысли сбиваются в кучу, и я встряхиваю головой, чтобы отогнать их. Я думаю не о том, мне нужно объясниться с Арманом. Придумать, что сказать ему, чтобы смягчить удар и не стать настоящей предательницей в его глазах. Тогда я не выживу, последний мостик к спасению рухнет.

– Арман, – прохладный голос Ровного раздается после скрипа двери.

Я тут же отстраняюсь от кушетки, словно есть необходимая дистанция, которую я должна соблюдать от Армана при посторонних.

– Я ездил к перекрестку, где мы упустили вторую машинку, поэтому так долго.

– Это потом. Видишь ее лицо?

Арман указывает на меня.

– Да.

– Я говорил, чтобы такого не было? – в голосе Армана перестукиваются кубики льда.

Ровный послушно кивает, но продолжает.

– Дикий сорвался, – оправдывается он. – Я его не защищаю, но понять могу. Мы повязали одного из нападавших и он показал на нее. Сказал, что она помогала им.

Глава 15

Взгляд Армана тут же останавливается на мне. Я некоторое время туплю и не сразу опускаю голову. Только когда прихожу в себя и понимаю, что мы не одни. Но прежде я успеваю заметить в его глазах боль, разочарование и, наконец, злость. Я опускаю голову в пол и сцепляю руки впереди себя. Мне страшно. По-настоящему. Даже сейчас, когда он просто лежит на кушетке и почти не может подняться, я боюсь его больше, чем Дикого.

Что-то внутри меня подсказывает, что Арман церемониться не будет. И все это время я оставалась нетронутой и живой только потому что он сомневался. Возможно, искал доказательства.

– Она значит, – глухо и как-то слишком тихо говорит он.

– Да. Я у парней спросил, они подтвердили. Он на нее указал и…

– Хватит!

Арман не кричит. Ему даже не приходится повышать голос. Он просто требует замолчать, а я чувствую, как кожа покрывается мурашками, а по щекам текут слезы. Я уже не смогу объясниться. Не могу что-то сделать или сказать, потому что он не поверит мне.

– Я говорил тебе, чтобы ее не трогали, Ровный? Говорил!

Последнее слово он выдает слегка на повышенных тонах, но все равно спокойно, хотя я понимаю, что ему нелегко. Только что ему сказали, что девушка, помогавшая его спасать, настоящая предательница. Что другой не существует.

– Но…

– Какое “но”, ты что меня не слышишь? С каких пор мои приказы оспариваются? С каких пор ты решил, что можешь что-то говорить и кого-то понимать? С какого хера вы все вдруг решили, что вправе делать что-то в обход меня?

На последней фразе Арман не сдерживается и действительно повышает голос, отчего я чувствую, как слезы начинают капать сильнее. Если он так отчитывает своих подчиненных за малейший проступок, то что будет со мной?

– Арман, меня не было рядом, когда это случилось. Извини. Мы можем поговорить наедине? – вдруг просит Ровный, и я дергаюсь, чтобы уйти.

– Стоять! – рыкает Арман. – Я перед кем распинаюсь? – вдруг резко бросает он. – Я приказ давал уходить?

Я мотаю головой и замираю на том же месте, где стояла до этого.

– Вы, мать вашу, или начнете выполнять то, что я приказываю… – он запинается и выдерживает паузу, скрипит зубами от боли, после чего говорит: – Или я тут устрою порядки, как у Бурого.

Я не знаю, кто такой этот Бурый, но судя по всему, его порядков никто не хочет, потому что уверенность Ровного как-то слишком быстро испаряется.

– Я понял, – коротко говорит он.

– Дикого не трогать. Пока не трогать. Я сам с ним поговорю. За нее, – он кивает в мою сторону, – с сегодняшнего дня отвечаешь ты. Чтобы ни одного синяка на теле, ясно? Чтобы ни волосинки с ее головы не упало.

Ровный что-то хочет сказать, но Арман так смотрит на него, что тот тут же бросает эту идею и только коротко кивает.

– Я сам с ней разберусь. Никто из вас не в праве. Дитмар мой брат и мне решать.

– Как объяснить Дикому, что ее не трогать?

– Как хочешь, – бросает Арман. – Пригрози, скажи, что я запретил, но чтобы он даже дышать в ее сторону не думал. Я больше повторять не буду, я прекрасно помню для чего она здесь. Не надо мне напоминать.

– Я понял.

– Пришли кого-нибудь, чтобы перевезли меня наверх. Ее сейчас же приведи ко мне. Пусть там меня ждет. И купите то, что сказал врач. Свободен.

Ровный кивает, забирает у меня из рук листок и указывает на дверь. Не дожидаясь, пока я пойду, он разворачивается и шагает на выход. Я же бросаю последний взгляд на Армана и иду за мужчиной.

Меня приводят в роскошный номер. Здесь даже осматриваться не нужно, чтобы понять, что это Люкс. Интересно, он здесь живет или остается на ночь, когда происходят непредвиденные обстоятельства? Я не успеваю перешагнуть порог, как Ровный резко хлопает за моей спиной дверью и удаляется. Я знаю, что он зол, а еще не понимаю, почему Арман вдруг отчитал его при мне. Я не разбираюсь в их иерархии, но что-то мне подсказывает, что так быть не должно. И что все это унизительно для Ровного.

Я прохожу вглубь номера, обвожу его взглядом, замечаю на столе мобильный телефон, бумажник, деньги, на стуле аккуратно развешены брюки и рубашка. Осматриваюсь, замечаю большую плазму на стене, небольшой диван, огромную кровать и тумбочку рядом. Я не знаю, что могу здесь делать. Могу ли принять душ, сходить в туалет или касаться чего-нибудь? Насколько я знаю, трогать то, чего касаются другие мне нельзя.

Я жду Армана. Жду, когда его поднимут в номер, потому что хочу вернуться к себе и отдохнуть. Лечь, вытянуть на кровати ноги и уснуть.

Мужчину поднимают минут через двадцать. За это время у меня затекает спина и жутко болят ноги, потому что стою я предпочтительно в одном положении. Арману помогают лечь на кровать, одна из девушек, что работают в клубе, расстилает постель и укрывает мужчину, улыбаясь ему, но он, кажется, даже не замечает этого. Его взгляд направлен в мою сторону.

Когда все уходят, я начинаю нервничать сильнее. И вроде бы нет для этого причин: мужчина передо мной обессилен, полчаса назад он приказал меня защищать, но липкий страх все равно окутывает меня с ног до головы.

– Подойди, – едва слышно говорит мужчина.

Я приближаюсь к нему, делаю пару ровных шагов и буквально у кровати спотыкаюсь, падая на колени.

– Устала? – вдруг спрашивает он.

Я слабо киваю и понимаю, что на часах уже четыре утра, а я до этого успела вымыть весь клуб и пережить нападки Дикого. Да, я устала.

– Закрой двери и ложись рядом, – вдруг говорит Арман, и я поднимаю голову, не веря тому, что слышу.

Ложится рядом? С ним? В одну кровать? Это настолько шокирует меня, что я не сразу понимаю, что должна встать и закрыть дверь.

– Отмирай же, Катя, – приказывает Арман. – Бить не буду, на секс у меня нет сил. Закрой эту чертову дверь и ляг рядом.

Я делаю то, что он велит. Закрываю дверь на защелку и забираюсь к нему на кровать. Ложусь рядом и понимаю, что не могу расслабиться. Что лежу, как солдат на своей койке, боясь пошевелиться и перевернуться на бок. Наконец, я немного отбрасываю ногу в сторону и поворачиваюсь к мужчине, натыкаясь на его пристальный взгляд. Я смущаюсь и отвожу глаза, но Арман тут же перехватывает мой подбородок, внимательно смотрит на меня и говорит:

– Поцелуй меня, Катя.

Глава 16

Я почти не вижу его лица из-за шока. Он сказала “поцелуй меня”? Мне не показалось?

Но это же невозможно.

Я не понимаю, чего он хочет от меня. Я ведь грязная, я столько раз слышала это слово в свой адрес в стенах клуба, что уяснила свое положение в их среде. Я бы не удивилась, если бы он попросил отсосать ему, но поцеловать… Это слишком интимно. Это делают с нормальной девушкой, а не со шлюхой, которую имеют, чтобы показать ее место.

Я не могу поверить в то, что происходит, но вижу, что он ждет. Послушно тянусь к нему, но в последний момент пугаюсь коснуться его губ, и целую Армана в шею. Тягучий мужской запах с солоноватыми нотками забивается ноздри, я неосознанно вбираю его еще глубже и в последний момент ловлю свои руки. Черт! Я так забылась, что почти подняла их, чтобы дотронуться до его лица.

– Что это? – произносит Арман глухо.

Я робко поднимаю глаза и ловлю его взгляд, слишком глубокий и испытывающий. Я теряюсь под ним и забываю все слова на свете. Арман по-прежнему молчит и запутывает меня окончательно. Он умеет быть терпеливым? Он не хочет пугать меня? Да? Ведь сейчас этот грозный и жестокий мужчина ждет, когда я, наконец, вспомню как рождать звуки.

Продолжить чтение