Читать онлайн Весёлые истории о поросёнке Чихе и его друзьях. Книга пятая бесплатно
История о том, как цирк приехал, и поросенок Чих белочку Лёлю спас
Однажды утром поросенок Чих проснулся поздно. Сон, который ему снился, не кончался и не кончался. Снилось Чиху, что он летает. И так хорошо было во сне летать, что никак Чих проснуться не мог.
А еще ему приснилась белочка с большими глазами и пушистым хвостом. Очень была она красива. Чиху показалось, что белочке грозит опасность. Бросился он на помощь и спас белочку.
Утром, когда Чих делал гимнастику и поднимал для укрепления мускулатуры пустую тыкву, он все время думал о белочке. Очень ему хотелось ее встретить.
– Иногда сны сбываются, – рассуждал он, когда вышел на лужайку водные процедуры принимать. – Однажды Пипу сон про волшебную «сварюку» приснился и сбылся.
Для закаливания у Чиха на дубке лейка с водой висела. Потянешь за веревочку, лейка наклонится, и прекрасный душ получится. И для мышонка Пипа была такая лейка устроена, размером поменьше, и висевшая пониже. А для Тик-Така душа не было. Будильник – железный и от воды заржаветь может.
Потянул Чих за веревочку, облился водой из лейки и фыркнул от удовольствия. Тут окошко отворилось, и Тик-Так показался.
– Мне цирк приснился, – сообщил он, потягиваясь. – И Бобрик в цирке торт потерял.
– Такой сон не сбудется, – сказал Чих. – Не может Бобрик в цирке торт потерять.
– Бобрик что угодно потерять может, потому что он – чемпион по терянию, – сказал Тик-Так и окошко затворил.
Вдруг, откуда ни возьмись, ветерок Дуй налетел.
– Цирк приехал! Ци-и-рк! – закричал он, закладывая вираж над лужайкой. – На площади большой шатер поставили для представления!
– Цирк! – обрадовался поросенок и стрелой в дом кинулся к представлению готовиться.
– А акробаты будут? – спросил он, выглядывая из окошка.
– И акробаты! И жонглеры! И фокусники! И клоуны! Все будут! Поторопитесь! Билетов на всех не хватит! – прокричал Дуй и улетел.
– Где же билет в цирк взять? – огорчился Чих.
– Мне билет не нужен, – сказал Тик-Так, чай из самовара наливая. – Я цирковое представление во сне посмотрел.
Тут и мышонок Пип из чуланчика вышел:
– Я тоже в цирк не пойду. В цирке плохо кормят, а я собрался на кашу к Точкину Носу по компасу идти.
Решил Чих в цирк один пойти, только у него билета не было.
– Вон крокодил по небу летит! – сказал он, чтобы внимание Пипа и Тик-Така отвлечь.
Подбежали мышонок с будильником к окошку и стали крокодила на небе высматривать.
– Тринти-Транти-Хрюкс! – пробормотал Чих волшебные слова и достал из волшебного кармашка штанишек билет в цирк, ведь для полного счастья сейчас билета в цирк не хватало.
На одной половине билета красивый шатер нарисован, а на другой – белочка в сияющем цирковом костюме и с пушистым хвостом.
– А крокодил где? – спросил Пип, не увидев в небе крокодила.
– Ни одного, – ответил Тик-Так и рожицу грустную состроил.
А поросенка Чиха уже и след простыл. Он в цирк поспешил.
На площади – огромный шатер с разноцветными флагами. Вокруг – зверят море.
Протиснулся Чих сквозь толпу ко входу и хотел с билетом в шатер войти, но кто-то его за штанину потянул. Это бобренок Бобрик оказался. Очки – на лбу. На лапах – один башмак. Он тер глаза, готовый заплакать:
– Чи-их, Рваное Ухо подарил мне билет в цирк. Я и привязал его к башмаку, чтобы не потерять.
– Башмак потерял?
– Вместе с билетом! Сам знаешь, как чемпионы по терянию все терять любят! Возьми меня в цирк!
– Билет на одно место.
– А я к тебе на шею заберусь. Буду вести себя тихо, как воробышек в одном башмаке.
– Ладно, – сказал Чих и оторвал Бобрику половинку билета, на которой цирк нарисован, а другую половинку, с белочкой, для себя оставил.
Вошли они в цирк, а на трибунах зверят видимо-невидимо. Уселся Чих в первый ряд, а бобренок ему на шею взобрался.
Грянул цирковой оркестр, и на арену ворон во фраке вышел:
– Уважаемая публика! Начинаем представление!
Все зааплодировали, а Чих хлопал громче всех. Очень ему хотелось белочку увидеть.
Первым лягушонок-силач выступил. Выкатил он большой мыльный пузырь и стал силовые упражнения показывать. Лягушонок подбрасывал пузырь, а потом ловил его, раздувая щеки и квакая. С каждым разом пузырь становился все больше, больше и… ЛОПНУЛ!
Все зааплодировали. А на арену суслик выбежал и баранками с маком жонглировать стал.
– Отличные баранки! – пропищал Бобрик в ухо Чиху, как будто Чих не знал, какие бывают отличные баранки с маком.
– А теперь, – объявил ворон во фраке, когда суслик с баранками убежал, – чемпион по тихоходности – улитка Еле-Еле!
И на арену улитка выползла. Ее домик был раскрашен, как коробка с леденцами. Оркестр веселую кадриль заиграл, а улитка пошевелила рожками и по кругу двинулась.
Не удержался Чих.
- – «Как на небе-простокваше
- Мы из звезд варили кашу! – запел он.
Тут и публика подхватила:
- – Ай-люли! Ай-люля!
- Добавили киселя!»
Громче всех бобренок Бобрик пищал. Он подпрыгивал на шее Чиха и от радости его за уши дергал.
Улитка тащилась еле-еле, и всем быстро петь расхотелось. Чиху тоже расхотелось, и он зевнул. И тут, на трибунах все зевать начали. Ведь, если в цирке кто зевнет, то и все зевать начинают.
Так и зевали, пока улитка не сделала на арене полный круг.
– А сейчас! – объявил ворон во фраке, – дрессированное радио!
И на арену енот вышел. На его голове колпак с кисточкой возвышался. В одной лапе он мухобойку держал, а другой на поводке радио за собой тянул.
Радио упиралось, словно упрямый ослик.
– Не фотографировать! – предупредил публику ворон во фраке. – Это очень пугливое радио! Его бросили в лесу дикие туристы, о которых нашей науке ничего не известно!
Тем временем енот вывел радио на середину арены. Он поклонился публике и погрозил радио мухобойкой.
Радио зашипело, прокашлялось и сказало:
– «ветер-р пор-рывистый… хр-р… ши-и… вр-ременами дождь… хр-р… ши-и… погода га-а-адкая…»
– Вот это да! – пропищал Бобрик. – Как тишина в пустом стакане шумит, слышал. Как рыбы орут, слышал. Но, чтобы радио разговаривало!
– Не шуми, – одернул его Чих. – Когда еще такое увидим?
Тут радио замолчало. Енот снова поклонился публике и снова погрозил радио мухобойкой. Оно подпрыгнуло и так засвистело, что зверята на трибунах уши лапами закрыли.
А радио прокашлялось и:
– «… он прорывается к воротам! Удар! Го-о-ол!!!»
Испугались зверята, поднялись с мест, чтобы деру дать, потому что радио продолжало подпрыгивать и орать:
– «Го-ол!… Го-ол!»
Так оно и не успокоилось, пока енот его с арены не утащил.
– Спокойно, друзья! – объявил ворон во фраке. – Это совершенно безопасное радио!
И все стали снова на свои места рассаживаться, потому что оркестр таинственную музыку заиграл.
– Кот-искромет!
И на арену факир вышел. На нем была мантия из капустных листьев, а на голове – тюрбан из пустой тыквы.
Кот пошевелил усами, да и скинул мантию. А шерсть у него дыбом встала, и из глаз…
…ФР-Р-Р!.. ФР-Р-Р!.. искры посыпались!
Стал кот искрами в публику брызгать. А искры на лету в леденцы превращались.
Прошелся кот-искромет вокруг арены, да забрызгал зрителей леденцами так, что у всех щеки раздулись, потому что леденцы всегда щеки надувают.
– Шладкие ишкры! – радостно пробормотал Бобрик, но Чих ничего не ответил, ведь у него тоже щеки от леденцов растолстели. Да и нужно было коту-искромету аплодировать, потому что у него искры закончились.
Не успел кот раскланяться, как на арену заяц-шпагоглотатель выбежал и тележку, груженную «шпагами» выкатил. У зайца были раскосые глаза и длинные уши, завязанные бантом, чтобы не мешали опасный трюк исполнять. Публика замерла. А заяц сделал несколько физкультурных упражнений и принялся шпаги глотать.
Одну проглотил… вторую… третью…
Но зрителям не страшно было. «Шпаги» обыкновенными морковками оказались. Шестнадцать «шпаг» проглотил заяц, а на семнадцатой у него аппетит пропал, и он убежал.
– Теперь пришло время вас развеселить! – обратился ворон во фраке к публике. – Кто из вас самый большой любитель щекотки, тот и получит приз – клубничный торт!
– Я! Я! Я! – закричали любители щекотки со всех сторон.
– Чих, это же я самый большой любитель щекотки! – обрадовался Бобрик и спрыгнул на пол. Чих только пятачком шмыгнул. Он-то знал толк в тортах и щекотках.
– Утенок Кряк со своей щекоталкой!
На арену, переваливаясь, утенок с плоским носом выбежал. Под крылом он вентилятор из перьев держал.
Перелез Кряк через бортик арены и стал среди зрителей кого-то высматривать. Подошел к кролику Косому Глазу, который на первом ряду сидел, включил вентилятор и начал ему нос перьями щекотать. Косой Глаз держался, держался, да и захохотал. Даже уши прижал от удовольствия, так ему щекотно было. А утенок стал ежу нос щекотать, который рядом с кроликом сидел. Еж тоже со смеху покатился.
А Кряк даром время не терял, топал вокруг арены да всем подряд носы щекоталкой щекотал, чтобы выяснить: кто самый лучший любитель щекотки?
Зверята на трибунах от смеха за животики держались.
Дошел утенок до индюшки Банданы. Направил на нее щекоталку, а индюшка вместо того, чтобы рассмеяться:
– А-а-пчхи! – чихнула!
Кряка словно ветром обратно на арену сдуло. Тут все чуть не лопнули от смеха. А утенок, как ни в чем не бывало, снова через бортик перебрался и всех остальных дощекотывать отправился, потому что никто не собирался за него это делать.
Так он до поросенка Чиха дошел. А у него пятачок просто предназначен для соревнований по щекотке. Но Бобрик первым подставил нос под щекоталку.
И тут все узнали, что чемпион по щекотке – это бобренок Бобрик. Он не просто хохотал, а повизгивал и даже один раз счастливо завизжал. Бобрик забрался на бортик арены, чтобы всем было видно, как ему щекотно. Оказалось, у него не только самый лучший нос для щекотки, но и лапы, спинка и даже пятки.
И вручил ворон во фраке клубничный торт Бобрику. Взобрался бобренок снова на шею к Чиху и на голове у него торт пристроил.
– А что, уважаемая публика! – объявил ворон во фраке. – Есть ли среди вас храбрец, кто высоты не боится?
– Есть! Есть! – закричали зверята, ведь после леденцов, морковки и клубничного торта все осмелели.
И тут поросенок Чих вспомнил, что он сегодня во сне летал.
– Я самый храбрый! – громко крикнул он. – Потому что летать во сне не боюсь!
Не успел он это крикнуть, как под куполом цирка тень мелькнула. Раскинув крылья, над трибунами с гуканьем филин пронесся. Испугался Бобрик и за тортом спрятался.
Подлетел филин, подхватил Чиха за лямку штанишек и вверх потащил.
У поросенка от страха дух захватило. Испугался он, что пуговка оторвется, и он штанишки с волшебным кармашком потеряет. Завертелся перед его глазами хоровод, а в ушах ветер засвистел.
– Я лечу-у! – закричал Чих, и почувствовал, что ему было лететь не удобно. Как если бы он самолетом был, за который безбилетный пассажир зацепился. Что-то сильно тянуло его за ножку.
– Это я, Чих, – услышал он голос Бобрика.
– С тортом?
– Я торт бросил! А тебя не бросил!
– Ты настоящий друг, – успел сказать Чих, пролетая над трибунами.
Когда филин приземлил их на арену, трибуны гремели аплодисментами. Понравился зверятам полет поросенка и бобренка.
И тут Чих и Бобрик увидели самого вкусного ворона на свете. Его фрак белел от крема, а голова розовела от клубничного варенья, ведь торт упал ворону прямо на голову. Овациям не было конца.
Поросенок откланивался, как храбрый летун. Бобренок – как лучший метатель сладкого. А ворон во фраке – как отличная мишень для метания клубничных тортов.
– Пойду фрак сменю, – шепнул ворон поросенку, – а вы объявите главный номер нашей программы.
И он что-то Чиху шепнул. У поросенка сердце зашлось от волнения. Набрал он полную грудь воздуха.
– Белочка Леля и ее дрессированные ириски! – объявил он.
Трибуны взорвались аплодисментами. Зверята хлопали так громко, будто все пришли посмотреть белочку Лелю и ее ириски. А Чих с Бобриком уселись на бортик арены, чтобы представление дальше смотреть.
Помахивая пушистым хвостом, на арену белочка выбежала. Она в лапе хлыстик держала, чтобы ириски ее слушались. Следом за ней пять разноцветных ирисок в блестящих фантиках выскочили, и как озорные щенки, с визгом по арене разбежались. Оркестр заиграл веселую мелодию, а белочка щелкнула хлыстиком:
– Алей-гоп!
Встали ириски на задние лапы и танцевать начали.
– Алей-гоп! – и ириски стали перепрыгивать друг через друга.
Вдруг из-под купола веревочная лесенка упала. Леля ухватилась за нее и над трибунами полетела. И в полете акробатические фигуры показывать стала.
– Белочка Леля смелая, – сказал поросенок.
– Чих, смотри! – вдруг испугался Бобрик. – Там, под куполом, узел развязался! Лесенка сейчас разорвется, и белочка упадет!
Не раздумывая, бросился Чих на арену. Лесенка оборвалась, и белочка, кувыркаясь, вниз полетела.
Но Чих подхватил ее и спас.
Все захлопали в ладоши, потому что подумали, будто все нарочно было подстроено, чтобы публика поволновалась, и что этот смелый поросенок тоже был цирковым артистом.
– Как ваше имя, милый поросенок? – спросила белочка, когда они вместе с Чихом раскланивались перед публикой. – Вы спасли мне жизнь.
– Чих, – смущенно представился поросенок. – Меня в нашем городе все знают.
Белочка еще что-то хотела спросить, но тут подбежал Бобрик. Он взял ее за лапу и тоже раскланиваться начал. Вся публика подумала, что и бобренок – тоже артист.
– Это я первым увидел, как узел развязался, – пролепетал Бобрик, а к их ногам уже сыпались с трибун букеты цветов.
А после представления поросенок Чих пригласил белочку Лелю по городу прогуляться. А Бобрик тоже с ними увязался, но без приглашения:
– Зачем на меня приглашения тратить? Друзья имеют право на прогулки и без приглашения ходить.
– С вашего позволения, – сказала Леля, – я любимую ириску погулять возьму.
– Конечно! – обрадовался Чих. – С ирисками всегда веселей гуляется.
– А я за вами хвостом ходить буду и башмак свой искать, – сообщил Бобрик. – Я сегодня специально для прогулки башмак потерял!
И отправились они городом На Все Четыре Стороны любоваться. Чих, Леля, Бобрик и ириска.
– Ее Кис-Кис зовут, – сказала Леля.
– Это породистая ириска, – определил на глаз Бобрик, – потому что – толстая.
– Самая послушная, – призналась Леля. – Кис-Кис на выставке дрессированных конфет медаль получила за лучший фантик.
– А меня она будет слушаться? – спросил Бобрик. – Кис-Кис, ко мне!
Ириска подбежала и присела рядом. А Чих погладил ее и сказал:
– Когда-то у совы тетушки Севы трюфель шоколадный жил. Его Орешком звали. Он ее не слушался. Все время разворачивался и без фантика по улицам бегал.
– Какой невоспитанный трюфель, – заметила Леля, – недрессированный.
– Сравнил, – сказал Бобрик Чиху. – Какой-то шоколадный трюфель и настоящая цирковая ириска.
Он подумал и снова скомандовал:
– Кис-Кис! Ищи башмак! Ищи!
Ириска взглянула на поросенка, подбежала к нему и громко пискнула.
– Это она ошиблась, – смущенно произнес Чих, поправляя штанишки. – Не знаю я никакого башмака.
– Нет уж, извините, – возразил Бобрик. – Если дрессированная ириска пискнула, значит, башмак где-то здесь.
– Не спорьте, – успокоила их Леля. – Кис-Кис устала.
И они дальше гулять пошли. Только Бобрик не мог понять: почему же Кис-Кис пискнула?
– А я тоже умею фокусы показывать! – похвастался Чих.
– Вот как?
– Чих хочет тебе понравиться, – сказал Бобрик. – Вот он и задается.
– Вовсе и не задаюсь!
По правде сказать, Чих давно хотел воспользоваться своим волшебным кармашком, чтобы белочку Лелю удивить. Ведь раньше Чих часто фокусы-покусы показывал, когда доставал из волшебного кармашка что-нибудь для полного счастья.
А сейчас не хватало только цветочка, который он собирался белочке Леле на память подарить.
– Алей-гоп! – изрек Чих и с гордым видом полез в кармашек за цветочком, но он оказался пуст.
– Где же, твой фокус-покус? – хихикнул бобренок, а белочка Леля сказала:
– Чтобы фокусы показывать, учиться нужно. Я своих ирисок долго учила, чтобы они на задних лапах стояли.
– Да нет! – спохватился Чих. – Просто я волшебные слова перепутал!
Повернулся он к ним спинкой и тихонько прошептал:
– Тринти-Транти-Хрюкс! – и достал из кармашка… БАШМАК!
А к нему желтый одуванчик был ленточкой привязан.
– Мой башмак! – обрадовался Бобрик. – Так вот, куда он подевался! И вот почему ириска пискнула!
Чих отвязал одуванчик и подарил его Леле.
– Спасибо, – обрадовалась она. – Чих, ты – замечательный поросенок!
– А где же мой билет в цирк? – спросил его Бобрик. – Он к башмаку привязан был. Чих, посмотри как следует в кармашке.
Но Чих знал: билет превратился в одуванчик, потому что представление уже закончилось. И сейчас для полного счастья красивого одуванчика не хватало.
И они проводили белочку Лелю и ириску Кис-Кис до цирка и пожелали им спокойной ночи. Ведь уже ночь наступила, и на небе россыпи звезд появились.
– Что же ты мне сразу не сказал, что я башмак у тебя в кармашке потерял? – упрекнул Чиха Бобрик.
– Э-эх… – почему-то вздохнул Чих, глядя как гаснут разноцветные фонарики на шатре цирка. – Твоим башмаком можно каждый день любоваться, а цирк когда еще к нам приедет?
– Не расстраивайся. Башмак ты тоже в последний раз видишь, потому что я – чемпион по терянию, и этот башмак потеряю в два счета!
Но это не развеселило Чиха.
– Хочешь, я дам тебе в моем башмаке до дома дойти?
– Если бы ты меня и кусочком торта угостил, – печально изрек Чих, – я бы не очень расстроился.
Но торта у Бобрика не было. Он его на ворона во фраке сбросил.
– А я знаю, где можно друга тортом угостить! – осенило бобренка. – Нужно к сове тетушке Севе на огонек заглянуть.
И отправились они к сове. А у нее всегда имелся вкусный торт для гостей.
Поросенок Чих повеселел, а бобренок Бобрик шел рядом и рассказывал ему, какие бывают замечательные башмаки для теряния. Чих даже порадовался за Бобрика, ведь теперь он не только чемпион по терянию, а сегодня еще и чемпионом по щекотке стал.
История о том, как зверята в школе учились
А была и такая история. Она произошла той осенью, когда зверята писать и читать не умели.
Однажды лето кончилось. Перестало припекать солнышко. На деревьях пожелтели листья. Над лугами полетели ажурные паутинки, и с неба холодные дождики припустили. Осень пришла.
А осенью все в школу идут, чтобы писать и считать учиться. Вот и отправились зверята в школу. Собрались в доме поросенка, ведь любой дом может школой быть.
Учителем вызвался быть поросенок Чих.
Расселись зверята за парты, раскрыли тетрадки, взяли в лапы ручки и учиться приготовились. А учитель Чих очки на пятачок нацепил и указку в ручки взял, чтобы на строгого учителя похожим стать.
– Урок арифметики! – объявил он.
Будильник Тик-Так колокольчиками позвенел, и веселую рожицу состроил. Он на окошке стоял возле кактуса и тоже учиться приготовился.
Тут дверь отворилась, и бобренок Бобрик появился. На лапах – один башмак. На курточке – дыра. Рюкзак расстегнут. Бейсболка – набекрень.
– Бобрик, ты почему на урок опоздал? – строго спросил учитель Чих.
– А я башмак на дереве потерял! – сказал Бобрик, и все засмеялись. – А потом за ним по лестнице полез и с лестницы свалился!
– Это не уважительная причина! Ты – плохой ученик!
– Как же плохой? – возмутился Бобрик, за парту усаживаясь. – Если бы я башмак не потерял, запросто смог бы и отличником стать!
– Решите задачку! – объявил Чих, не слушая его. – У Бобрика – одна шишка!
– Это я сегодня с лестницы упал, – подтвердил Бобрик. Он сдвинул бейсболку и всем шишку на лбу показал.
– В задачке у тебя другая шишка, – сказал поросенок. – Ты ее с елки сорвал.
– Если с елки, тогда ладно.
– Свистушкин, – обратился Чих к суслику, – если ты дашь Бобрику еще две шишки, сколько всего шишек будет у Бобрика?
– Одна шишка и две шишки, – посчитал суслик, – получится у Бобрика три шишки!
– Верно, – похвалил его Чих.
– Не хочу три шишки! – возмутился Бобрик. – Потому что мне придется еще два раза с лестницы упасть!
Но учитель Чих уже вторую задачку задал:
– Гаган выдул из соломинки много мыльных пузырей.
И все на гусака Гагана посмотрели, ведь он не только киселями славился, а еще и выдуванием мыльных пузырей из соломинки.
– А Пип выдул только один пузырь, – продолжал поросенок, и на мышонка Пипа никто не посмотрел. Он ни киселями, ни мыльными пузырями не славился.
– Спрашивается: сколько мыльных пузырей полетело к небу?
Задумались зверята. Трудная была эта задачка. Мыльные пузыри в небе не сосчитать, ведь они в разные стороны разлетаются.
– Сколько же?
– Нисколько! – ответил еж Точкин Нос.
– Как нисколько? – удивились зверята.
– А эти пузыри мне на иголки опустились и полопались!
– Безобразие! – возмутилась индюшка Бандана. – Разве можно ежикам мыльные пузыри доверять?
– И это правильный ответ! – сказал учитель Чих.
Это он про ежика сказал, но все подумали, что про индюшку. Точкин Нос обиделся, а Бандана гордо голову подняла.
– А теперь – урок пения! – объявил Чих. – Песенка про бутерброд!
Обрадовались зверята. Это была их любимая песенка.
– Отличная песенка про бутерброд! – шепнул заяц Рваное Ухо сидящему рядом за партой мышонку Пипу. – Я ее перед сном пою вместо колыбельной.
- Был пойти однажды рад
- Бутерброд на машкерад!
- Ростом с хлебную горбушку,
- На румяную пампушку
- Он надел голландский сыр.
- Став красив от круглых дыр,
- Он на сыр надел паштет.
- Соль – по вкусу! Он – одет!
- В машкераде – аль-фуршет!
- Каждый с помпой разодет.
- Сдоба, крендель, кекс, ватрушка,
- Да с гразурным верхом – плюшка.
- Важный маффин – на салфетке,
- В вихре вальса – тарталетки!
- Ловко скачет под фокстрот
- Разодетый бутерброд.
- Чипсы – в вазочке гурьбой
- В пляс пуститься, словно – в бой,
- Норовят под шум и смех!
- В злате – греческий орех
- С канопе кружится в па.
- И печений шантрапа
- Вертит с джемом хоровод!
- Хватит всем веселья! Вот.
- Вдруг в фуршете том – умора,
- Ненасытная обжора
- Объявилась невзначай!
- Дует морс и дует чай!
- Испугались все вкусняшки,
- Разлетелись, словно пташки.
- Растерялся бутерброд,
- Не закончив свой фокстрот.
- Как всегда, подвел паштет!
- «Бутер» – ам! И «брода» – нет!
И все в ладоши захлопали.
– Я теперь тоже с бутербродом засыпать буду! – шепнул Пип Рваному Уху. – Бутерброд с кашей и вареньем – лучшая колыбельная!
Тут Тик-Так снова колокольчиками позвенел.
Пришел час Азбуку изучать. И все Азбуки на партах раскрыли. Ох, и красивая эта Азбука. Буквы в Азбуке по порядку стоят, и каждая своей очереди ждет, чтобы зверята с ней познакомились.
Первая буква «А». Оказывается, с этой буквы слово «АРБУЗ» начинается. Каждый про этот арбуз знает. Он зеленый, полосатый и очень сладкий.
– А у меня однажды арбуз на грядке больше дома вырос! – похвастался заяц Рваное Ухо.
– Помню-помню! – подхватил мышонок Пип. – Много я в этом овоще норок прогрыз! Ух, и сладкие были норки!
– Арбуз – не овощ, – заметил учитель Чих. – Арбуз – это ягода!
– Ягода? – удивились зверята, ведь известно, что все ягоды маленькими бывают. И малинки, и бруснички, и смородинки, и землянички. А арбуз – это большая ягода.
А гусак Гаган не удивился.
– На моем огороде, – похвастался он, – этих арбузов видимо-невидимо. Они на колючем кусте висят.
– Это же крыжовник! – засмеялись все. – Крыжовник на арбуз похож, только маленький!
– А репа это ягода? – забеспокоился Рваное Ухо, потому что он репу любил, а ягоды – не очень.
– Репа – это репа, – мудро ответил Чих, и заяц успокоился.
Потом изучили букву «Б». Бобренок и индюшка очень обрадовались. Их имена «Бобрик» и «Бандана» с этой буквы начинаются.
А когда поросенок показал букву «В», то все хором сказали: «ВОРОНА!» Оказывается, каждая ворона с буквы «В» начинается.
Так зверята все буквы из Азбуки выучили и дошли до самой последней, до буквы «Я». Тут, конечно, все о самом вкусном фрукте вспомнили и хором сказали:
– «Я-ЯБЛОКО»!
– Ой! – испуганно пискнул мышонок Пип при слове «ЯБЛОКО», и все на него обернулись.
Пип сидел под партой и грыз это самое яблоко, ведь любой мышонок после песенки про бутерброд проголодаться может.
– Кто это непослушный, – спросил учитель Чих, – на уроке обед устроил?
– «Я», – виновато пискнул Пип.
– Верно! – похвалил его Чих. – На букву «Я» и начинается слово «Яблоко».
И все мышонку зааплодировали, ведь он под партой хорошо учился.
А потом началось самое интересное. Оказывается, из букв можно слова складывать.
Стали зверята из букв слова складывать:
«МА-МА МЫ-ЛА РА-МУ», «У-ЖИК ШИ-ПИТ» и «ХО-РО-ША КА-ША».
Понравилась зверятам Азбука с буквами.
– А теперь, – сказал Чих, когда все притихли, – начинаем писать сочинение «Как я провел лето».
И стали зверята вспоминать, как каждый из них лето провел. И у каждого – своя история нашлась. Уткнулись зверята в тетрадки и перьями заскрипели.
– Чих, – вдруг спросил бобренок Бобрик, – а МЫЛО может МЫТЬ РАМУ?
Он только что писать научился, потому что много раз без помарок про маму написал, которая раму мыла.
– Конечно, – подтвердил поросенок. – Мылом очень хорошо можно отмыть любую раму.
– Тогда я закончил сочинение про лето, – сказал Бобрик и протянул Чиху тетрадку. – Ставь мне оценку «отлично»!
Открыл поросенок тетрадь бобренка и вслух прочитал:
– «МЫЛО МЫЛО РАМУ!».
– Не могу тебе «отлично» поставить, – сказал Чих и вернул Бобрику тетрадь. – Ты по ошибке «МЫЛО» два раза написал.
– Чих, если у тебя два глаза, это не значит, что я «МЫЛО» два раза написал!
– По-твоему, я считать не умею?
Они разложили на столе тетрадь и Чих посчитал:
– «МЫЛО» – раз! И «МЫЛО» – два!
– Какие два мыла? – возмутился Бобрик. – Мыло одно, и оно мыло раму!
Тут все зашумели и спорить начали: может ли мыло, не имея ручек и ножек, само раму мыть?
Одни считали, что может, ведь мыть надо все обязательно с мылом. Другие были против, ведь раму мыть может только мама.
Спорили они, спорили, так ни к чему и не пришли.
Тогда они попросили крота Хухры-Мухры, чтобы он их рассудил. А это был очень умный крот. Он на первой парте сидел и сочинение про своих послушных червяков писал, а еще он мог сквозь подзорную бутылку все вокруг правильно рассмотреть.
– Мыть раму мылом, – умно заметил крот, – это вам не хухры-мухры.
И направил подзорную бутылку на раскрытую тетрадь. Крот долго присматривался, изучая сочинение бобренка, и наконец посчитал:
– «МЫЛО» – раз!
И все хором повторили: «МЫЛО – раз!»
– «МЫЛО» – два!
И все повторили: «МЫЛО – два!»
– И «РАМА» – три! – закончил считать крот.
– Ну? – спросили все.
– Три рамы получается! – подытожил крот.
– Какие три рамы? – еще пуще возмутился бобренок. – У меня одно окошко в доме!
– Окошко-то одно, – подозрительно заметил с последней парты гусак Гаган, – а рамы почему-то три.
– Да еще два мыла! – напомнила индюшка Бандана.
Все ученики зашумели и стали обсуждать «два мыла» и «три рамы» бобренка Бобрика.
– И какую же оценку заслуживает бобренок за свое сочинение о лете? – обратился Чих к классу.
Но все притихли. Никто не знал, как такую задачку решить.
– Точкин Нос, а ты как считаешь? – спросил поросенок ежа.
А у Точкина Носа очень много иголок на спине, поэтому он хорошо считать умел не только мыльные пузыри, которые лопались.
– Два мыла и три рамы… – начал он считать вслух, – два мыла и три рамы….. «пятерка» получается!
– Оценка «Отлично»? – удивился поросенок Чих.
– А как же? – сказал Точкин Нос и бобренку подмигнул. – Арифметика – наука точная!
И все в классе к «двум» прибавили «три» и «пять» получили.
Все снова зашумели и стали Бобрика поздравлять, ведь он замечательное сочинение про лето написал.
Учитель Чих пожал плечами и поставил бобренку «Отлично».
Тут будильник Тик-Так колокольчиками прозвенел, уроки и закончились. Зверята по домам разошлись домашнее задание выполнять. Тик-Так стал стишок про кактус учить. А мышонок Пип отправился в свой чуланчик решать приятные задачки по арифметике. В чуланчике много вкусненького хранилось, а вкусненькое пересчитывать всегда приятно.
А поросенок Чих сел возле окошка и задумался. Никак не мог он понять, почему Бобрик отличником стал.
Вот и получается: если набить себе на лбу шишку, прибавить к ней еще две, а потом – два мыла и три рамы, можно запросто в школе отличником стать.
История о великом кошачьем празднике
Приближался великий кошачий праздник – День Открытых Дверей Холодильников.
Давным-давно, когда не было на свете этих набитых вкусняшками ящиков, ни в одной стране, ни в одном городе мира не было у котов своего праздника. Двери, прихлопывающие хвосты, были, потасовки возле мусорных баков были, рок-концерты на крышах были, пинки от рестораторов были, а настоящего кошачьего праздника – никогда.
История умалчивает, кто изобрел холодильники: коты, мыши или сосиски. Одно известно: как только на кухнях появились эти шкафы райского изобилия, коты всего света съехались в какой-то Стамбул и учредили великий кошачий праздник – День Открытых Дверей Холодильников.
С тех пор мир изменился. Раз в году перед котами всего мира холодильники распахивают двери настежь.
Это вам – не по пятницам после сметаны-файв-о-клок понюхать две сосиски. Кошачий праздник – это пир на весь мир. Объедайся и желай, чего кошачьей душе угодно: сметанку, молочко, сосиски, сгущенку-варенку и пышные букеты рыбьев хвостов.
Но хватит о том, о чем известно каждому коту.
Накануне праздника обошел Мяушкин всех зверят и напомнил каждому:
– Завтра мой кошачий праздник! Не забудьте наполнить ваши холодильники кастрюлями со сметаной, бутылками с молоком, сосисками, сгущенкой-варенкой и моими любимыми рыбьими хвостами. Я завтра в гости зайду!
И добавил, как добавил бы любой настоящий кот:
– Это мой личный праздник, и все должны завтра меня поздравлять и угощать! А я никому ничего не должен!
Никто и не сомневался, что Мяушкин был настоящим котом. У него – кошачьи усы, кошачьи уши и кошачий хвост. По четвергам он фыркал искрами, а при виде бульдога Дрына, дружески выгибал спину и шипел, как газировка.
А значит, это был его праздник, и Мяушкин ожидал его, как мыльный пузырь – ветра.
Но, все-таки, Мяушкин не был котом-зазнайкой. Для того, кто завтра угостит его вкуснее всех, приготовил он стихотворение великого кошачьего поэта Вильямяу Шекспимура. Это была поэма о любви. А поэма о любви украсит любой праздник. И еще с вечера Мяушкин приготовился к нему как следует.
Он подровнял когти о когтедралку, завил усы вилкой и привязал к хвосту ложку, чтобы утром тот стоял трубой, как и полагается всем хвостам на праздники. Затем он растерся мочалкой, чтобы шерсть встала дыбом и заискрилась. Произнес перед зеркалом: «Фрррр… Фрррр». Три раза объехал вокруг стола в любимом лотке на педальном ходу и целый час погонялся за собственным хвостом.
И вот, наступил великий День Открытых Дверей Холодильников.
Утром Мяушкин надел свою лучшую шляпу «Крутой лопух» и повторил перед зеркалом приготовленный кошачий стих. Затем побрызгался из пузатого флакона пахучей валерьянкой, отрыл дверь и, благоухая и радуясь прекрасному настроению, шагнул навстречу вкусняшкам.
Стоявший возле крыльца заяц-дирижер взмахнул палочкой, и грянул духовой оркестр. Дюжина толстых хомяков задула в трубы, а один ударил в барабан и громко зазвенел пустыми консервными банками.
Кошачий праздник начался.
По всему городу гремели оркестры и консервные банки.
Словно пиратские фрегаты, из домов выплывали на улицы важные коты. В праздничном приветствии снимали они друг перед другом шляпы, и каждый направлялся туда, где ожидали его набитые вкусняшками холодильники.