Читать онлайн Отец (не) моей дочери бесплатно
Глава 1.
Этери.
Мечусь по комнате, пихая в рюкзак все, что вижу – детские маечки, платья, полотенца, игрушки… Вот зачем мне это нужно? Руки трясутся, а предметы расплываются, превращаясь в уродливого монстра… Диван, шкаф и телевизор – все смешивается, перепутывается, походя в этот момент на мою жизнь – потерянную и никчемную. Сглатываю горький ком в горле и хватаю на руки дочурку… Я даже на оглашение приговора суда не осталась – и так все понятно. Но я хитрее этого… Самойлова.
– Сейчас мама все соберет, и мы уедем. Да, солнышко? Мамина радость… Мамина родная… Дариночка моя… Никому тебя не отдам.
– Мама, – дочка обнимает в ответ и пытается поцеловать, впечатав влажные губки в мою соленую от слез щеку.
– Давай-ка поторопимся, Дарина? А то придет злой дядя и тебя заберет.
– Гуять, – лепечет она довольно. Подбирает с пола ушастого зайку и деловито несет в прихожую.
– Да. Мы поедем далеко-далеко… Жаль, что у мамы нет машины, но мы сядем в автобус.
Кровь ревет в висках, пальцы подрагивают от чудовищной порции адреналина, выплеснувшегося в кровь. Я точно ничего не забыла? Документы в сумке, пакет мусора стоит у входной двери, вещи на первое время в рюкзаке… Вроде бы все… Остается одеться и выбежать из квартиры в неизвестность… А там… Пусть весь мир взорвется! Плевать на вердикт суда! Плевать на влияние и власть Самойлова! Дарину я не отдам. И на дурацкие тесты ДНК тоже плевать…
– Давай мама тебя оденет, моя куколка. Иди сюда, – присаживаюсь возле дочери на корточки и тотчас падаю от оглушительного удара в дверь.
– Мама, – Даринка испуганно льнет ко мне и дрожит.
Я знаю, кто за ней… Лев Борисович оказался умнее, чем я предполагала. Быстро сообразил и предвидел мой побег.
– Этери Валентиновна, откройте дверь, – гремит за стеной чужой голос.
Вот, значит, как он все вывернул? С подмогой пришел.
– Я… Я сейчас полицию вызову, – хриплю чуть слышно.
– Открывай! Немедленно! Или я разнесу дверь и не оставлю щепки!
А вот это уже голос Льва Самойлова. А следом за ним – оглушительные удары. Он прав – еще немного, и дверь слетит с петель…
– Мама…
Даринка прижимается ко мне, а я, наконец, отпускаю себя… Приваливаюсь к стене и начинаю рыдать. Капли пота, ползущие по спине, кажутся ледяными… Из меня словно вытекает тепло. Жизнь улетучивается… С каждым проклятым ударом в двери я будто умираю. Даже дочурка в моих руках холодеет, превращаясь во что-то чужое, призрачное… Сейчас ее отнимут и меня не станет…
– Открывай! – гремит Самойлов.
– Этери Валентиновна, я вызываю бричеров, – услужливо сообщает другой голос.
Медленно поднимаюсь, придерживая побледневшую малышку, и отпираю дверь. Она жалобно скрипит и тотчас отворяется, являя взору Льва Самойлова. Возле высокого, темноволосого человека я кажусь себе букашкой. Той самой, которую можно прихлопнуть и брезгливо смахнуть со стекла… Что он и делает… Уничтожает, наплевав на мои чувства и планы…Жизнь, ничего для него не стоящую…
– Я пришел за дочерью. Она моя, а вы… Надо было дослушать приговор суда. Давайте ребенка, я ее забираю.
– Мама, – Даринка прижимается ко мне и хнычет.
– Дариночка, мама тебя не отдаст, – глажу ее по спинке, смеривая Самойлова ненавидящим взглядом.
– Ее будут звать по-другому, – гремит Лев. – Я ее родной отец, а вы… Отдайте ребенка по-хорошему или я засажу вас, обвинив в похищении! Я не шучу.
Цепляюсь за кричащую малышку, чувствуя рев крови в висках… Я даже окружающие звуки слышу плохо, а уж соображаю… Валюсь на пол, слыша крики дочери в подъезде и удаляющиеся шаги. Вот и все, Этери… Какой же ты была наивной дурочкой, если верила, что все получится. Ничего у тебя не вышло. Ты неудачница, вот ты кто… Заглушаю проклятый внутренний голос, пытаясь вернуть самообладание. Погружаюсь в ступор или дремоту. Сижу на полу, не чувствуя ничего, кроме смертельного холода… Сначала я стараюсь подняться, цепляясь напряженными пальцами за края мебели и стены, а потом смиряюсь, позволяя верховодить собственному телу… Не знаю, сколько я так сижу. Кажется, целую вечность. Темнота затапливает прихожую, а вместе с ней и холод… Я уже не ощущаю ничего – пальцы словно деревенеют, а голос садится от рыданий.
Вздрагиваю от скипа входной двери и тотчас зажмуриваюсь от вспышки света. Вот и муженек пожаловал со своей… Янулей.
– А что это ты расселась? – гремит Вася, нахмурившись и склонившись надо мной. – Я же сказал тебе съехать. Почему ты еще здесь?
Яночка многозначительно поджимает губки и тянет большущий чемодан, цокая каблучками по полу прихожей.
– Вась, он забрал ее… Он забрал нашу девочку, – хриплю, интенсивно растирая пальцы. Сейчас бы в горячую ванну…
– Мне плевать на тебя и нагулянного ребенка, – брезгливо морщится он. – Разбирайся сама со своим хахалем. Я дал тебе достаточно времени, чтобы свалить отсюда.
– Васятка, так мне куда идти? – протягивает маленькая дрянь, переминаясь на входе.
– Входи, Яночка. Этери уходит, – деловито произносит муж, выхватывая ручку чемодана из ее рук. – Где твои вещи? – а это бросает мне.
– У меня… Я не успела собрать. Только в рюкзаке.
– Проваливай. Яна все завтра соберет и отправит тебе по новому адресу.
Придерживаясь за дверки шкафа, поднимаюсь с пола и сую ноги в ботинки. Они не слушаются… Тело не слушается меня, скрипит как ржавое корыто или мертвое дерево. Наверное, так и есть? Я хожу по земле, дышу, ем и пью, смотрю на яркие звезды, что вселенная рассыпает для меня на небе, но не чувствую себя живой.
– Забирай свой рюкзак, – шипит блондинистая стерва и швыряет его в подъезд.
Двери квартиры закрываются и запираются изнутри. Вот и все… У меня теперь нет дома. Наверное, суд принял правильное решение, лишив меня материнских прав. Самойлов конечно постарался, но и факты из моей биографии никуда не денешь! Такая, как есть – Этери Журавлева – бывшая жена, а теперь и бывшая мама. Бывший благополучный человек.
Дверь подъезда протяжно скрипит, выпуская меня на улицу. Ветер забирается под одежду, кусает щеки, а падающий снег рассыпает по плечам белую крупу.
Дрожащими пальцами тянусь в сумку и вынимаю смартфон. Батарейка скоро сядет, но такси вызвать успею… Так-так, куда же мне податься? В ресторан, куда же еще? Переночую там, а утром будет видно, что делать.
Прижимаю рюкзак к груди и топаю к площадке перед домом. Бросаю прощальный взгляд на высотку, понимая, что ничего не чувствую… Все выгорело изнутри. Наверное, я сама виновата в том, что Вася изменил. Последние полгода я жила, как в аду… Объявился Лев Самойлов, считающий себя отцом моей Дарины. Да и Вася… Чего я только не слышала в свой адрес: изменщица, гулена, дрянь… Вы думаете, я сама не видела, что Дарина на меня непохожа? И на моего мужа тоже… Только отгоняла от себя дурные мысли, прижимала малышку к груди, кормила своим молоком и верила в лучшее. Свято верила в недоразумение или ошибку… Листала фотографии родителей, пытаясь уловить ее с ними сходство, вспоминала до мелочей, как я ее рожала. Я ведь родила девочку и слышала ее крик… Отрубилась ненадолго и попала в реанимацию с кровотечением, но потом мне ее принесли. Она моя… Моя Дарина – дарованная судьбой. В роддоме не могли перепутать ребенка. Мы же не в каменном веке живем? А потом появился страшный человек – Лев Самойлов, утверждающий, что Дарина его дочь. А где тогда моя девочка? Что стало с ней?
– До «Пикового туза», дамочка? – голос водителя вырывает меня из задумчивости.
– Да-да, – тараторю, не чувствуя ног от холода.
– Замело сегодня не хило, – крякает он. – А вы чего туда? Ресторанчик что надо…
– Я там работаю, – отвечаю чуть слышно. – Администратором.
– Понятненько. Ну, поедем потихоньку… Начало декабря, а такое столпотворение, как перед Новым годом.
В машине я отогреваюсь… Немного успокаиваюсь и листаю предложения об аренде квартир. Надо срочно что-то себе подобрать поближе к работе. И адвоката найти – я не собираюсь сдаваться и отпускать дочь. Интересно, как она там? Детский плач до сих пор звенит в ушах, разрывая сердце на клочья. Она не голодная? Ей не страшно? Не больно? Не понимаю, он, вообще, человек? Или Лев и есть лев – хищник, привыкший рвать всех на клочья? Наверное, такой и есть…
Лев.
– Ловко вы ее, Лев Борисович, – хмыкает адвокат.
Нанятый для устрашения Журавлевой спецназовец согласно кивает, ловко перекидывая дубинку из одной руки в другую.
– Хм… – только и могу выдавить я. Девчонка истошно орет и требует маму. Бьет кулачками по моей спине и визжит на ухо.
– Она так и будет…
– Да заткнитесь вы все! – рычу я, не понимая, что делать с девочкой. – Как ее успокоить?
– Это теперь ваши проблемы, Лев Борисович, – елейно проговаривает адвокат. – Вы хотели найти и вернуть ребенка – так получите и распишитесь!
– Мама! Мамуя! Де моя мама?
Господи, это когда-то кончится? Кажется, у малышки синеет кожа вокруг рта. Черт, что это значит у детей?
– Ладно… Можете быть свободны. Я поеду.
– Няню наймите, она ее успокоит, – советует спецназовец, кивая на прощание.
Самойлов, ты нашел дочь! Нашел девочку, которую по ошибке отдали другой женщине – неблагополучной истеричке, работающей в кабаке! Подумать только, где она росла – моя Василиса. Я выброшу ее документы к чертям и назову дочь именем, что мы с женой придумали для нее.
– Не плачь, малышка, я твой папа.
– Мама! Де моя мамуя? – кричит она, кидая в меня испуганный, почти ненавидящий взгляд.
Мамуля, мамуля… Нет у тебя больше никого – только папа. Жена умерла полгода назад от разрыва аневризмы. Сам не знаю, почему так произошло? И как я, опытный врач, ничего не заметил? До сих пор виню себя в ее смерти… И до сих пор не понимаю, что тогда случилось. Евгения родила здоровую девочку, но через час нам объявили, что ребенок умер. Выдали труп малышки и выписали домой. Вот и вся история… Если бы не Женя, я никогда не догадался проверить факты… Копал, копал, опрашивал свидетелей, адвокатишку этого нанял – Степана Кошкина. Да, светило, но наглый – мама не горюй! Два года я метался от роддома к зданию суда… Туда и обратно, а потом сначала.
– Дямой хосю. Де моя мама? – скулит кроха, вырываясь из ремней детского кресла. Новехонького – купленного специально для нее…
– Мы сейчас к бабушке поедем. У тебя же нет бабушки?
Черт, ну что я ее спрашиваю? Надо сделать все, чтобы дочка скорее забыла… ту женщину. И мне ее ни капли не жаль… Кошкин говорил, что она разводится с мужем и не имеет собственного жилья. Разве я в этом виноват? Она получила по справедливости. И совершенно точно не может воспитывать мою дочь. Суд вынес правильный приговор, лишив ее родительских прав – я лишь немного помог судье мыслить в правильном направлении…
– Мам, – стараясь перекричать детский плач, произношу в динамик. – Я могу приехать с дочерью? Я ее забрал.
– Господи, сынок, ну, конечно, – тараторит мать в ответ. – Это она так плачет? Левушка, а как та женщина отнеслась ко всему этому?
– Плохо, мам. А как ты бы отнеслась? – отвечаю сухо, нервно покручивая кнопку радио. Может, есть какие-то детские радиостанции? Как-то же можно успокоить ребенка?
– Я бы не отдала ее… Ни за что. Два года она считала ее своей дочерью. Может, умерший малыш, которого вам отдали ее?
– Нет, мам. Экспертиза опровергла родство. Умершая малышка не принадлежит этой женщине. Мам, не засоряй голову. Может, она вообще не рожала? А украла ребенка из роддома и просто присвоила? Она может… Ты бы ее видела… Терминатор в юбке.
– Приезжайте, Лева. Я котлет нажарила. Василисе понравятся. Ты ее так называешь?
– Пока нет… Она все время плачет, мам. Не знаю, как успокаивать детей, – скашиваю взгляд на хнычущую девочку. Как же она похожа на Женьку… Темные волосики, карие глаза, нос кнопочкой… С чего эта белобрысая Этери взяла, что моя кроха ее?
Глава 2.
Лев.
От долгого плача малышка засыпает… Уменьшаю звук радио до минимума, чтобы слышать ее дыхание. Сопит… Всхлипывает во сне и часто-часто дышит, пристроившись в кресле. Мама живет на окраине города, в уютном спальном районе. По дороге снег усиливается. Сыплет на крыши домов и машин тонны ледяной колкой крупы. Словно стирает следы на земле… Стирает прошлое, от которого хочется избавиться. Выруливаю с проспекта на объездную, ведущую к дому матери, гадая, кто останется с дочкой завтра? Работу-то никто не отменял. Хотя… Может, взять выходной?
– Аня, сколько у меня завтра пациентов? – звоню личному секретарю. – Можно их перенести?
– Лев Борисович, вы что такое говорите? Помните Синичкина? Скандалиста?
– Конечно, – отвечаю со вздохом. – Записался опять?
– Да, теперь на ультразвуковую чистку. И хочет, чтобы ее делали только вы.
– Господи, дожил на старости лет! Я хирург, а не… Чистку может сделать новенькая.
– Кристина Сергеевна. Но она просит всех называть ее Тина.
– Ладно, приеду. Мне срочно нужна няня. Есть идеи?
– Поздравляю, Лев Борисович, – с придыханием отвечает Анна. – Я слышала о результатах судебного заседания по телевизору. Вы теперь местная знаменитость, не меньше… У меня нет знакомых нянь.
– Да ладно тебе. Хорошо, приеду. Попробуй отменить кого-то… Перенеси прием на послезавтра.
– Постараюсь, – услужливо произносит Аня.
Мама встречает нас настороженно. Девочка все время плачет и требует маму, а я все глубже погружаюсь в бессилие. Пью его большими глотками, не понимая, что делать…
– Проходите, дорогие, – рассеянно шепчет мама, забирая малышку из моих рук. – Как тебя зовут? И почему ты плачешь?
– Далина… Я к маме хосю. Мама-а-а…
В доме пахнет домашней едой и корвалолом. Ловлю себя на мысли, что давно не был в гостях у мамы… Работал как проклятый, чтобы заработать на услуги Кошкина, и бегал по коридорам следственного комитета. И в результате получил кричащего испуганного ребенка. А что ты, Лева, хотел? Надеялся, что малышка, больше двух лет проживающая с чужой женщиной примет тебя с распростертыми объятиями?
– Лева, может, ты позвонишь… той женщине? – мама спускает дочурку с рук. – У деточки может нарушиться психика от такого плача, а ты…
– Исключено. Решением суда она лишена родительских прав, мам. Судья посчитал, что она не может должным образом уделять внимание дочери, – вешаю куртку на крючок и снимаю обувь.
– Она… пьяница? Господи, сколько же этой крохе пришлось пережить?
– Мамоська… Мамуя! – девочка вырывается из рук моей мамы и замирает посередине прихожей, не зная, куда бежать. Ко мне – постороннему человеку, называющему себя ее папой или к пожилой женщине – ее бабушке?
– Дариночка, не плачь, – скрепя сердце, произношу я. Называю дочь привычным именем, наступив на горло гордости. – Иди ко мне. Я тебя не обижу. Иди к папе…
– У нее есть одежда, Лев? Обувь, белье? – вырывает меня из задумчивости мама.
– Нет, мам. Я ее… Я отнял ее у той женщины. В прямом смысле. Мне ничего не нужно из ее вещей. Сейчас мы поедем в магазин и купим дочке все новое. И игрушки, и куклы. Дарина, ты какие любишь игрушки?
Дочке чуть больше двух лет, но разговаривает она вполне хорошо, как я успел убедиться.
– Я хосю пойти с мамой… – канючит она снова.
– Давай попробуем ее отвлечь? – предлагает мама и ведет нас на кухню. – И предложи дочери воспользоваться туалетом.
– Если бы я еще знал, как это делается. Черт…
Дарина ест плохо. Маме удается впихнуть в нее половину котлеты и напоить молоком. Я даже не спросил у… той женщины, все ли девочке можно есть? Да и зачем? Завтра же я обследую ребенка в лучшей детской клинике.
– Лева, ребенок чистый. На ней приличная одежда. Не понимаю, за что суд лишил ту женщину прав? И как е зовут, кстати? А то мы…
– Мама, неважно, как ее зовут, ясно? Забудь о ней. Она разводится с мужем. Собственного жилья не имеет. Работает в ночном клубе. Тебе этого мало? – раздражаюсь я, отбрасывая приборы. Мама всегда всех жалеет… Бомжей на остановке, попрошаек, толкущихся возле храма. Теперь и эту… Этери. Странно, что ее так зовут – голубоглазой блондинке не к лицу такое экзотическое имя.
– Мне мало, Левушка. Но ты… Я тебя тоже понимаю и не осуждаю. Так что ты решил с малышкой? Будешь искать няню или оставишь ее у меня?
– Конечно, няню. Мам, не рискуй здоровьем, прошу тебя. Я себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится.
– Мне кажется твоя новая… Как ее? – помешивая ложкой чай, спрашивает мама.
– Тина, – подсказываю я и шумно выдыхаю, давая понять, что не желаю расспросов. – Кристина Сергеевна.
– Да привел бы ее уже, сынок. Надо познакомиться нам.
– Мам, мы встречаемся всего месяц. Ничего серьезного.
– Она так не думает. Когда я была у тебя в больнице, то заметила, как эта дамочка на тебя смотрит. В рот заглядывает.
Мама, мама… Сейчас не самое лучшее время для расспросов, но я терпеливо отвечаю.
Мама вызывается помочь мне с выбором детской одежды. Дарина немного оживает и отвлекается от требования «привести маму», когда мы входим в красочный магазин игрушек. Я покупаю ей конструктор, куклы, кубики, книги и раскраски – все, что советует продавец-консультант.
– Сынок, а как же завтра? Тебе же на работу надо? – обеспокоенно произносит мама.
– Я уже связался с агентством. Они пришлют няню утром. Если не подойдет, пришлют другую.
– Ну… Поезжайте домой. Дариночка быстро уснет, вот увидишь.
Мама оказывается права – Дарина засыпает в машине, стоит мне тронуться с места… Сам не замечаю, как привыкаю к ее имени. Может, не стоит менять? Или нет… Назло той женщине я завтра же займусь сменой документов…
Этери.
– Какое время? Уточните, пожалуйста? – дрожащим шепотом произношу в динамик. Тебе не отвертеться от меня, Самойлов! Не хочешь поговорить по-хорошему, я добьюсь встречи другим способом.
– В одиннадцать двадцать вас устроит? – певуче проговаривает регистратор на том конце провода.
– Да, мне походит.
– Назовите свою фамилию и контактные данные.
«Черт… Если назовусь Журавлевой, Лев отменит прием и сбежит».
– Бегашвили Лали Отаровна, – называюсь именем матери.
– Отлично, записала. Ждем вас, Лали Отаровна, – милая девушка завершает звонок.
Мне бы никогда и в голову не пришло записаться в клинику «Лев»! У меня и денег столько нет… Спасибо Нике – управляющий рестораном, она эту идею придумала. Мне же остается внедрить ее в жизнь…
– Так и будешь сидеть, как сыч? И в подсобке жить, – со вздохом произносит она, бросая в меня испепеляющий взгляд. – Черная полоса скоро закончится, Тери. Вот увидишь!
– Да уж… – спускаю ноги с топчана и потираю онемевшую поясницу. – Хорошо, что ты вчера меня поддержала. Спасибо тебе, Ник… Я в таком раздрае приехала, не поверишь…
– Еще как поверю. Все СМИ вчера, как с ума сошли. Самойлов то, Самойлов это… Кстати, он такой красавчик. Настоящий Лев – высоченный, темноволосый, а этот взгляд… Просто супер, а не… – она накручивает на палец длинную кудрявую прядь.
– Ты сейчас серьезно? – вздыхаю устало.
– Абсолютно. Предложи ему себя.
– Что ты сказала? – хмурюсь в ответ.
– Ты же говорила, что на все пойдешь ради дочери? – Ника прищуривает зеленые глаза и наклоняется ко мне.
– На все…
– Думай, Тери. Завтра в одиннадцать явишься к нему королевой. Белье есть красивое? – вытягивает пухлые губы Ника.
– Ты удивишься, но есть… Я вчера в рюкзак запихивала все, что попадалось под руку. Я согласна… На все… Ты меня осуждаешь?
– С ума сошла? – Ника поднимается с места и включает чайник. – Я бы порвала за своего малыша. Иди и делай все. Ты красивая женщина, Тери. Самойлов не сможет устоять…
Надо ли говорить, что я не сплю всю ночь? Думаю о завтрашнем визите в дорогую клинику, репетирую слова, что скажу ему… Что он, интересно, сделает? Накричит на меня при всех, утопив репутацию? Или тихонько свернет шею и выбросит через черный вход в мусорку? Боже, Этери, ты сходишь от волнения с ума… Вася даже не позвонил, чтобы узнать, где я ночую? Я никому не нужна… Никому, кроме дочери… засыпаю с мыслями о Дарине. Как она, интересно провела ночь? Самойлову удалось ее накормить?
Меня будит звонок будильника и топот сотрудников ресторана по коридору. Ника закрыла глаза на мое пребывание в подсобке, но вечно это не может продолжаться. Я сегодня же найду квартиру. Позже – после визита к грозному Льву…
– Ты проснулась, подруга? – вздрагиваю от голоса ворвавшейся в комнатку Ники. – Надо же… Маникюр хотя бы. Да и лужайку подстричь не мешало.
– Ника! Все у меня в порядке с лужайкой. Кому не нравится, так и пусть… Катится на все четыре стороны, – обиженно поджимаю губы.
Ничка права – если уж и предлагать Самойлову себя, то в подобающем виде. Принимаю душ и, спешно вливая в себя порцию кофе, бегу в салон по соседству. Слава богу, у меня есть некоторые накопления – хватит и на квартиру, и на маникюр… Все еще сомневаясь в успехе компании, выбираю красный лак из палитры, предложенной мастером. Ерзаю на месте, сгорая от волнения и нетерпения…
– На свидание собрались? – улыбается мастер, смазывая мою кутикулу маслом.
– Вроде того, – бесцветно шевелю губами.
Я намеренно немного опаздываю. Хладнокровно заполняю согласия на медицинское вмешательство и использование наркоза, предложенные регистратором. Клиника платная, потому у меня не требуют паспорта… Непринужденно диктую свои контакнтные данные, заменив имя и фамилию, и следую в кабинет номер семь…
Ноги подкашиваются, а дыхание покидает легкие, когда я опускаю пальцы на прохладную металлическую ручку… Делаю глубокий вдох и произношу проиоткрыв дверь:
– Можно войти?
– Входите, – еще не видя меня, отвечает Самойлов. Ему идет медицинская пижама… И роскошный стоматологический кабинет с современным оборудованием тоже идет.
Пока он застилает рабочее место одноразовой пеленкой, я осторожно запираю дверь изнутри.
– Лев… Борисович, – произношу, обращая его внимание на себя.
– О боже! Кто вас сюда впустил? Выйдите немедленно или я вызову охрану. Сейчас сюда придет пациент, – шипит Самойлов, подходя ближе.
– Этот пациент я, – отвечаю дрожащим шепотом. – У меня к вам предложение. Я… Я готова на все, чтобы увидеть дочь. Я…
– Убирайтесь отсюда, как вас там… Этери.
Самойлов опускает ладони в карманы медицинских брюк и прищуривается. Кажется, его взгляд выжигает меня изнутри – в горле становится сухо, ладошки, напротив, увлажняются. Вскидываю руки, не отрывая от мужчины взгляда, и начинаю расстегивать пуговицы блузки.
– Что вы делаете? – косясь на дверь, произносит он. – Прекратите немедленно. Это… Суд так решил, я ни при чем. Вы нерадивая мать, Этери. И не имеете права воспитывать детей.
– Пожалуйста…
Расстегиваю блузку и распахиваю ее полы, демонстрируя Льву себя. Кружевное белье идеально подчеркивает мои прелести. Да, я пополнела после родов. Возможно, мне не мешает сбросить килограммов пять или семь, но… Черт возьми, Ника была права, когда говорила, что я привлекательна. В глазах Льва вспыхивает что-то большее, чем равнодушие… Я медленно опускаю чашки бюстгальтера, наблюдая за его взглядом. О чем я только думала? Вот же дура… Неужели, он клюнет на меня и воспользуется предложением прямо здесь, в кабинете?
– Вы что о себе думаете? – кривится Лев, приходя в себя. Отходит к окну, отвернувшись от меня. – Вы себя в зеркало видели? Вы… Посмешище, а не женщина. Я никогда, слышите, никогда не позарюсь на такую, как вы! Даже если на всей планете не останется ни одной женщины! – он тычет пальцем в воздух, расхаживая по кабинету. – Вон отсюда или я вызову охрану!
Глава 3.
Этери.
Никогда еще я не чувствовала себя такой униженной… Пожалуй, однажды – когда застала в своей постели любовницу мужа. Глотаю жгучие слезы и выскакиваю на улицу, под хмурое небо, сыплющее на голову снежную стружку.
«– Вы в зеркало себя видели? Вы… Посмешище, а не женщина».
Вот так я выгляжу в его глазах… Посмешище… Смешная, жалкая Этери, а не привлекательная блондинка с голубыми глазами и аппетитными формами. Реакция Самойлова срабатывает триггером: я проваливаюсь в воспоминания об измене мужа, как в омут. Ведь столько раз обещала себе не возвращаться в прошлое и не бередить рану? Это все он виноват…
Плотно закручиваю шарф вокруг шеи и сажусь на обледеневшую лавочку остановки.
Вспоминаю тот злосчастный день по минутам… Ника отпустила меня пораньше, а Дарина гостила у моей мамы. По пути домой я купила продукты, чтобы приготовить любимое блюдо мужа – запеченную с черносливом говядину. Усмехаюсь своим планам, сглатывая горький противный ком в горле… Я ведь хотела устроить романтический вечер, а получила ушат ледяной правды…
Вооруженная тяжелыми пакетами с продуктами, я вынула из кармана ключи и открыла дверь, ступая в темную прихожую. Споткнулась о чужие сапожки на высоких каблуках, чувствуя, как в душе чернильным пятном расползается боль. Я стояла как истукан, позволяя ей затопить душу… Слышала тихий шепот мужа, сыплющего ласковые слова в адрес другой женщины. Ее требовательные мольбы и стоны, шорохи и скрип матраца…
Дурацкие пакеты оттягивали руки, а по спине ползли капли пота. В глазах темнело, а в горле застрял крик или вопль отчаяния… Они занимались любовью, а я стояла посередине прихожей, не понимая, как поступить. Войти в спальню и разрушить себя окончательно или развернуться и выйти из квартиры, сделав вид, что ничего не было? Наверное, тогда я приняла правильное решение? Я выбрала правду, какой бы отвратительной она ни была… Потому что нет ничего хуже, чем иллюзии… Призрачные, как розовый дым и ненадежные, как песочный замок.
Я бросила пакеты и вошла в спальню. Нет, я не отворачивалась. Смотрела на голого мужа в объятиях молодой женщины. Впитывала его испуганный взгляд и недоуменный ее…
– Тери? Ты откуда здесь? – сухо произнес он, любовно прикрывая прелести своей любовница одеялом.
Не стоило, милый… Я успела ее рассмотреть. Стояла и пялилась на девчонку, пытаясь понять, почему так вышло? Усилием воли я открыла рот и прохрипела:
– Я, вообще-то, здесь живу. А она здесь откуда?
Я не собиралась устраивать скандал и рвать ей волосы. Выгонять из дома и умолять мужа одуматься. Внутри мгновенно все умерло. Любовь умерла… Осталась опьяняющая нутро боль…
– Я давно хотел сказать, Тери. Ты только не волнуйся, Яна…
– Ах, Яна? Вась, не надо ничего объяснять, я увидела достаточно, чтобы все понять. Просто… уходите…
– Вообще-то, это моя квартира, – цинично произнес он. – Я хочу, чтобы моя любимая женщина жила здесь. Так что уйти придется тебе. Вам с… твоей девчонкой.
– Моей? Она и твоя тоже, Вась.
– Она не моя, и ты знаешь об этом. Ты сама виновата, Тери. У нас теперь ничья, да, верная женушка? – лицо мужа скривилось в язвительной ухмылке.
– Я тебе не изменяла, Вась. И я не знаю этого человека – Самойлова.
– Мне плевать на это, Тери. Я хочу создать семью и жить спокойно – без Самойлова и прочих разборок. Я не верю в эти сказки. Нельзя перепутать детей в роддоме… Сейчас не то время.
Яна молча оделась и села на краешек стула. Сделала вид, что не замечает нашего с мужем разговора. Не оправдывалась, оставляя объяснения Васе. Наверное, это правильно? Чувствовать себя защищенной и делить все тяготы пополам? А у нас не так… Никогда так не было.
– Я поняла, Вась.
Скрип колес подъехавшего автобуса вырывает меня из колодца воспоминаний. Напрасно Самойлов думает, что я сдамся. Я добьюсь правды и верну дочь… Меня больше ничего не волнует – с мужчинами покончено! Их больше у меня не будет. Да мне и не нужно ничего для счастья – только бы Дарина была со мной.
Прыгаю на ступеньку и сажусь на кресло возле окна. Успокойся, Тери… Тебе надо сохранить благоразумие и ясность ума. Некрасивая, нежеланная, посмешище, а не женщина – пускай! Я найду другой способ подобраться к Самойлову.
Глубоко дышу, возвращая трезвость ума. Пока автобус плетется по заснеженной дороге, листаю предложения об аренде квартир. Мне надо найти жилье на первое время, а лучше – оформить ипотеку и приобрести крошечную студию. Но сначала нужно развестись… Господи, почему на меня свалилось все разом?
Выскакиваю на остановке и бреду по тротуару к зданию ресторана. Сегодня не моя смена, так что у меня будет достаточно времени, чтобы заняться делами.
Замечаю Нику в банкетном зале. Шмыгаю мимо нее в подсобку, служащую временным жильем, и снимаю верхнюю одежду. Падаю на узкий диван и пытаюсь отдышаться. Какой же он козел… Самодовольный индюк, возомнивший о себе черт те что!
– Так быстро? – Ника врывается через минуту. – Я вся извелась. Рассказывай, Тери.
– Он меня прогнал, Ник, – глядя в потолок, отвечаю я. – Сказал, что никогда не позарится на такую, как я. Назвал посмешищем и… – глотаю предательские слезы.
– Вот же сволочь! Идиот! Не воспринимай его слова, как приговор. Уверена, он растерялся. Ты же к нему на работу приехала.
– Ник, у меня появилась идея, – поднимаюсь, с трудом сдерживая эмоции. Как мне это раньше не приходило в голову?
– Говори. Я помогу, если что.
– Ты же знаешь директора областного телеканала?
– Да. Но они же пиарили Самойлова. Слушай, а это идея! Я засуну тебя во все каналы. Свяжусь с блогерами, да и с редакторами желтых газетенок. Пусть общественность услышит твою точку зрения. Ты на апелляцию подала?
– Нет. Адвокат сказал, что смысла в этом нет. Анализ ДНК подтвердил родство Самойлова, а я… Я не ее биологическая мать.
– Смысл в том, чтобы позлить Самойлова. До окончательного решения суда он не сможет удочерить Дарину. И надо добиться возобновления дела по поиску твоего ребенка, Тери!
– У меня нет на это денег, Ник, – вздыхаю я. – Частный детектив, адвокат… Я неблагополучная мать, не имеющая жилья, ты забыла?
– На телевидении обратишься к неравнодушной общественности и попросишь деньги на поиски пропавшего ребенка. А пока… Нам надо зарегистрировать фонд и так его и назвать – «Помоги найти дочь». Как тебе?
– Фонд регистрировать долго.
– Недолго, если есть связи. Я поговорю с владельцем ресторана. Можно выделить счет для благотворительности. Организации так делают, я точно знаю. Ему это даже выгодно – меньше налогов платить.
– Я согласна, – решительно произношу я. – Обзванивай телеканалы и радиостанции. Я объявляю войну Самойлову.
Глава 4.
Этери.
Директор ресторана понимающе кивает, слушая мою тираду про расчетный счет. Если он сейчас откажет, я просто умру от отчаяния…
– Ну что же вы молчите, Дмитрий Степанович! – вмешивается Ника. – Вам что, трудно?
– Не трудно, девчонки. Идите к бухгалтеру, она даст реквизиты. Что-нибудь придумаем… Оформим деньги, как пожертвования организации, а там… Найдем способ вытащить.
– Ура! Бежим, Тери! У нас эфир через два часа, надо еще тебя накрасить и причесать, – тараторит Ника, стуча каблуками по полу коридора.
– А это еще зачем? Может, напротив, не стоит вмешиваться в мою природную… хм… красоту? Я должна выглядеть жалкой и несчастной, а не ухоженной и шикарной.
– Ты права. Маникюр у тебя имеется, а волосы… Твоим шикарным кудрям не нужна никакая укладка. Мы просто распустим их и нанесем немного тона на лицо. Ох, Тери… Как я волнуюсь, ты не представляешь. В разговоре с директором телеканала я так его накрутила. Они настроены решительно! Я почти уверена, что программа вызовет общественный резонанс. Доложат прокурору и начальнику следственного комитета! Бери выше – первому лицу области!
– Тише, тише, подруга, – успокаиваю ее я. – Им проще меня уничтожить, чем разбираться.
– Не-ет. Тебе нужно будет посмотреть в камеру и сказать, что ты не боишься никого. И всю эту лабуду, которую говорят в кино: если со мной что-то случится, прошу винить в этом Льва Самойлова!
– Прямо так? Вот так сказать?
– Да, и от тотчас прибежит к тебе сам, вот увидишь.
Я наношу немного макияжа и распускаю волосы. Для участия в программе выбираю брючный темно-синий костюм. Я должна выглядеть строго и достойно, но не жалко…
Ника вызывается подвезти меня до студии. Воодушевленная возможным успехом мероприятия, я бойко плюхаюсь на переднее сиденье ее машины и включаю клубную музыку – самое то для поднятия боевого настроя!
– Мы им дадим! Мы их всех порвем, – произносит Ничка, когда мы подъезжаем к зданию телестудии.
Улыбчивая телеведущая прикрепляет к воротнику моего пиджака микрофон и указывает на кресло гостя. В зале толпятся какие-то люди – эксперты, адвокаты, представители общественных организаций, журналисты, блогеры… Ника постаралась на славу…
– Вы готовы, Этери Валентиновна? – ведущая в белоснежном костюме растягивает красные губы в широкую улыбку.
– Да, готова. Только вы не сказали, какие будут вопросы?
– Не волнуйтесь, ничего провокационного не будет. Все будет хорошо, вот увидите.
– А… А Лев Самойлов не придет на эфир?
– Мы его не позвали намеренно. Это ваша минута славы, Этери.
Операторы объявляют минутную готовность, в зале гаснет свет, а я… Я, напротив, оказываюсь окутанной ярким светом прожекторов. Права ведущая – это моя минута славы, только моя… Приосаниваюсь и складываю пальцы в замок, ожидая вопросов ведущей.
– Я приветствую вас в программе «Острый вопрос», – начинает ведущая, смотря в камеру. – Верите ли вы, что в современном мире можно перепутать детей?
Зал начинает гудеть, как по команде. Люди бросают возмущенные реплики и перешептываются. Воздух тяжелеет, наполняясь эмоциями и моим волнением…
– Это возможно. Два года назад героиня нашей программы Этери Журавлева родила дочь. Она и ее супруг с нетерпением ждали рождения малыша. Этери Валентиновна наблюдалась в женской консультации и родила здоровую девочку. Но… – ведущая манерно замолкает, а потом громко добавляет: – Но полгода назад в жизнь Этери ворвался посторонний человек – известный в области хирург-стоматолог и владелец сети стоматологических клиник «Лев». Он потребовал вернуть дочь, которую родила женщина. Объявил ребенка своим и… Внимание, дорогие гости, он отобрал у Этери ребенка. Да-да, Лев Самойлов доказал, что девочка его кровная дочь. Детей перепутали в роддоме, но малышка Этери до сих пор не найдена. Следствие прекратилось, а мать… У нее забрали ребенка и лишили надежды обрести счастье.
Браво. Я бы не смогла так… Вот честно… Слезливые нотки в голосе ведущей приносят добрый плод – по залу прокатываются всхлипы и вздохи, шепот и возмущённые реплики.
– Лев Самойлов добился того, чтобы меня лишили материнских прав, – прочистив горло, произношу я. – Он забрал девочку и запретил мне с ней общаться. Вы считаете это нормальным? Я кормила малышку грудью до полутора лет, воспитывала ее… Разве так можно?
– Нет! Конечно, нет! – кричат из зала.
– Мерзавец! Самодур! Почему следствие прекратили? Главного врача роддома должны посадить! – выкрикивают гости.
– А давайте спросим героиню, как ей помочь? Может, у вас есть идеи? Есть в зале адвокаты? – а это уже Ника. Она поднимается с места и бесцеремонно забирает микрофон из рук важного гостя в первом ряду.
– Муж обвинил меня в измене и подал на развод, – сглатывая ком в горле, произношу в микрофон. – У меня сейчас нет жилья. И денег на адвоката нет… Я истратила накопления в долгой тяжбе с Самойловым. Следствие не отыскало преступника, укравшего мою девочку. Она жива… Точно жива – я это знаю. Следователь проверил всех рожденных в тот день малышей, но среди них не оказалось моей дочери. Такова правда. Чтобы продолжить поиски, мне нужны деньги на услуги частного детектива.
– А кого отдали Самойлову? Вернее, его жене? Какого ребенка предъявили им? – кричит какой-то мужчина из зала.
– Мертвую девочку, – отвечаю я. – Анализ ДНК доказал, что малышка не моя дочь. И не дочь Самойлова. Значит, мой ребенок воспитывается в семье вора. Выходит, так?
– Скажите, у вас есть счет или фонд? Куда я могу перевести деньги? Я понимаю ваше горе, как женщина… И хочу внести небольшую лепту. Пусть средства пойдут на услуги частного детектива.
Ничка делает вид, что она приглашенный гость. Провоцирует общественность последовать ее примеру.
– Да, и мы поможем!
– Друзья, сейчас на экране появятся реквизиты организации, где работает наша героиня. Вы можете переводить средства, указав в назначении платежа – благотворительное пожертвование Этери Журавлевой. Я тоже внесу некую сумму, – произносит ведущая, смахивая экран смартфона. Демонстрирует гостям, что мое горе затронуло струны и ее души…
– Спасибо. Спасибо вам всем огромное! – всхлипываю я. – Я понимаю чувства Самойлова, но он совсем не понимает моих… Помогите мне восстановить справедливость. Если в зале есть адвокаты, пожалуйста… – всхлипываю, не в силах подавить эмоции. – Возьмитесь за мое дело. Я хочу возобновить поиски пропавшего ребенка.
– Конечно, давайте поможем женщине, – продолжает Ничка. – В зале есть частный детектив?
А вот это лишнее… Ну кто бы стал его приглашать? В зале повисает тишина. И через мгновение ее пронзает уверенный мужской голос:
– Есть. Частный детектив Адам Аверин, к вашим услугам. После эфира приглашаю вас обсудить подробности дела.
Глава 5.
Этери.
Ерзаю на месте, не в силах подавить волнение… Скорее бы программа закончилась. Ведущая рассказывает о прорехах в законодательстве, применяя слезливый тон, а я слушаю вполуха, думая только об этом Аверине… Неужели, поможет? Боюсь представить, сколько это стоит! Интересно, как люди откликнутся на мою просьбу помочь? Адам не похож на человека, который дешево стоит – дорогой клетчатый пиджак, белоснежная сорочка, поблескивающие на запястье часы…
Я точно провалюсь под землю, если он назовет неподъемную сумму… Да еще и столько планов впереди… Снять жилье на несколько месяцев, купить новую одежду… Старую я оставила в квартире Васи, а его новая пассия не торопится ее возвращать.
– Вы согласны, Этери Валентиновна? – вздрагиваю от голоса ведущей.
– Я… Эм… Я подавлена происходящим. Простите, вы не могли бы повторить вопрос? – надломлено проговариваю я.
– Вы согласны бороться за ребенка, которого считаете своим? Нам ждать апелляции?
– Конечно, – уверенно отвечаю я. – Я буду тянуть время, насколько это возможно. И восстановлю свои права.
– Что вы намерены делать с жильем? По сведениям, полученным нами из материалов дела, у вас нет собственной квартиры? – сухо произносит ведущая.
– Так и есть. Жилья у меня нет. Квартира моего мужа приобретена им до нашего брака. Но у меня есть работа. Есть здоровье и нет вредных привычек.
Зал взрывается аплодисментами. Наконец, все подходит к концу. Я сдергиваю микрофон с воротника и ищу взглядом Адама… Прощаюсь с ведущей, сердечно поблагодарив ее за помощь, и срываюсь с места в толпу, где недавно его видела.
– Этери? – слышу мужской голос за спиной. – Вы ищете меня?
– Да. Слава богу. Я уж думала, вы ушли, – тараторю сбивчиво. – Где мы можем поговорить? Боюсь, вы неправильно оценили мои возможности. Мое материальное положение таково, что…
– Я хочу вам помочь не из-за денег. Есть личный интерес, – отрезает он.
– И какой?
– Не скажу. Это… это личное. Может быть, потом? Вы располагаете временем? Сможем проехать до моего офиса?
Краем глаза замечаю Ничку. Взмахиваю ладонью, подзывая ее к нам. Не знаю, почему, но я до сих пор не верю в происходящее… Может, все это подстава Самойлова? И Аверин хочет уговорить меня отказаться от поисков?
– Здрасте! – шумно здоровается Ника. – Ну что, едем? Я с вами.
– Если только Этери не против, – бормочет Аверин и называет адрес.
Ничка запускает двигатель и включает обогрев на полную мощность. Зябко ежусь, неотрывно думая о тайне Адама… Почему он решил помочь? Что такого случилось в его прошлом?
– Ника, он даже не озвучил цену, представляешь? – протягиваю я, когда мы отъезжаем с парковки. – Говорит, что имеет личный интерес.
– Ну-ка, Тери, забей в поисковике что-то про него и его семью. Там наверняка будет написано.
– Не хочу… Пусть он скажет сам. Но любопытство меня уже терзает.
Телефон грозно вибрирует в тот момент, когда машина останавливается на парковке возле офиса Аверина. Ника была права – Самойлов найдет меня сам… Из-под земли достанет…
– Да, слушаю вас, – отвечаю абоненту с незнакомым голосом, почти не сомневаясь, что звонит он.
– Что вы о себе возомнили? – рычит он в динамик. – Журналисты и следственный комитет оборвали мне телефон!
– Вы сами виноваты, Лев Борисович, – нарочито спокойно отвечаю я. – Я просила малого – все лишь общаться с Дариной, а вы…
– Вас лишили материнских прав. А после вашей вчерашней выходки, мне понятно почему?
Не вижу его, но почти уверена, что Лев сейчас расхаживает по шикарному кабинету и крушит все, что попадает под руку.
– Какой выходки? – уточняю я, прикидываясь глупой.
– Вы готовы были предложить себя мне, вот какой! Какая нормальная женщина опустится до такого? Вы… Вы… Вы нерадивая мать.
– Я запомнила, как вы меня назвали: недоразумение, а не женщина. Посмешище, уродина… Что там еще? Может, я такая, как вы сказали… Не спорю, вам виднее. Но мать я отличная, потому что пойду на все унижения в мире ради дочери. Вы об этом хотели поговорить или… Так вот: я подала на апелляцию. Моим делом будет заниматься один из известнейших адвокатов в области, а поисками моего ребенка займется знаменитый частный детектив. Вам не удастся удочерить Дарину. Я буду тянуть время и…
– Стерва! Мне плевать, что вы там надумали. Я увезу дочь подальше отсюда, и делайте, что хотите.
Самойлов сбрасывает звонок, а я даю волю скопившимся эмоциям: приваливаюсь к окну и начинаю рыдать. Захлебываюсь слезами и обидой… Мерзавец… Какой же он бесчувственный урод…
– Тери, хорошая моя, успокойся… Моя ты родная, ну, пожалуйста. Он козел, вот и все. Ты из-за вчерашнего так плачешь? Из-за того, что отверг тебя, да?
– Из-за этого тоже. Знаешь, как это обидно, Ник? О тебя словно вытирают ноги. А еще взгляд… Пренебрежительный, брезгливый – он до сих пор стоит перед глазами. На меня никто так не смотрел… Даже Васина кукла. А этот Самойлов – он смотрел на меня, как на букашку. Жалкую и вонючую…
– Пошел он, куда подальше! Смотри, что я накопала, пока ты с ним болтала. Ника разворачивает экран, демонстрируя мне занятную статью:
«Адама Аверина перепутали в родильном доме. Всю жизнь он воспитывался чужими людьми, гадая, как попал в эту семью? Сплетники утверждают, что мальчик был похищен намерено. Сведений о его настоящей семье нет».
– Ну и дела, – протягиваю я, всхлипнув и вытирая кулаком слезы с лица. – Идем, Ник?
– А ты не боишься, что Самойлов к тебе явится? – с опаской произносит подруга.
– Нет. У него кишка тонка. Он не станет угрожать мне и портить репутацию. Ему нужна хорошая характеристика для органов опеки.
– И жена, – добавляет Ника.
– Что-что?
– Ему нужна жена. Органы опеки вряд ли разрешат холостому мужчине удочерить девочку.
– А мне нужен муж в таком случае.
– Возможно… Сейчас спросим у Адама.
Глава 6.
Этери.
Волнение то и дело поднимает голову… Заставляю себя глубоко дышать и поднимаюсь в офис Адама. Ничка семенит следом, не отрывая взгляда от экрана смартфона.
– Споткнешься, дуреха, – бросаю я, поддерживая ее за локоть.
– Тери… ты не представляешь, что случилось! – почти визжит подруга, застывая на месте. – Теперь нам точно хватит оплатить услуги частного детектива! И адвоката, и…
– Да что случилось-то?
– Глянь-ка, Этери, сколько денег поступило на счет от неравнодушной общественности. Ты только посмотри!
В глазах рябит от количества нулей… Это не сон? Может, черная полоса закончилась, и в моей жизни появился проблеск?
– Поверить не могу, Ника…
– Видишь, как Вселенная тебе помогает? Она открыла свой поток, и…
– Фу, Ничка. Прекрати, пожалуйста, говорить, как модная инстателочка. И ничего еще не получилось… Идем в кабинет Аверина? Кажется, он заждался.
Стучусь в дверь и, получив приглашение, вхожу. Взгляду открывается уютная просторная комната в стиле минимализма. Посередине стоит длинный черный стол с ярко-красными стульями, вдоль стен высятся каталожные шкафы с различной документацией.
– Садитесь, девушки, – улыбается Аверин. Не могу не заметить, что он симпатичный: высокий блондин со слегка вьющимися волосами, зеленоглазый и широкоплечий. Такой наверняка нравится женщинам, и я не исключение. Это вам не самодовольный козел Самойлов!
– Деньги у Тери есть, – опережает меня Ника. Шумно отодвигает стул и садится, деловито сложив пальцы в замок.
– Я пока ничего не говорил про деньги, – улыбается Адам. – Я просто… Я иногда и бесплатно работаю, если хочу помочь человеку. Или идея меня будоражит.
Адам одаривает нас многозначительным взглядом и вздыхает:
– Я сам ребенок, которого перепутали в роддоме. Мои родители до сих меня не нашли. А я их… Я хочу вам помочь, Этери. Раньше я трудился в следственном комитете, имею юридическое образование. Могу выступать в суде, если потребуется. И у меня есть надежная команда помощников. Они рыщут по городу и вынюхивают все, что требуется. Мы работаем быстро и качественно.
– И при этом так и не смогли найти своих родителей? Ох… Простите, – тушуюсь я.
– Ничего. Времени прошло слишком много. Давайте попробуем восстановить цепочку событий, происшедших в роддоме. Вспомните по минутам, что случилось, когда девочка появилась на свет?
Проваливаюсь в прошлое, в миллионный раз вспоминая роды…
– Врачи говорили, что у малышки высокий риск развития резус и группового конфликта, – со вздохом отвечаю я. – Я почти всю беременность лежала на сохранении. Уровень антител был…
– То есть теоретически девочку могли поместить после родов в реанимацию? – уточняет Адам, постукивая кончиком ручки по столу.
– Конечно! И мое состояние было не лучшим. Помню, как услышала ее крик, а потом… Простите, – судорожно вздыхаю и тянусь в сумочку за платком. – Если я услышу крик своего ребёнка, то узнаю его… Не понимаю, кому это было нужно?
– Наташа! – зовёт Аверин помощницу. – Завари нам чаю с жасмином. Продолжайте, Этери Валентиновна, – возвращает внимание ко мне. – У вас есть враги? Кому нужно было вам вредить? Ребёнка могли похитрить из мести. Я много раз разбирал случаи, когда таким способом наказывали неблагонадёжных должников или…
– Я никогда не брала кредитов. И ничего не занимала у посторонних людей. У мамы иногда перехватываю, если не хватает до зарплаты. Или у Нички.
– Я все равно хотел бы исследовать ваше окружение. С кем вы общались? Кто знал, что вы собирались рожать именно в том роддоме?
– Адам, – бесцеремонно вмешивается в разговор Ника. – А не проще допросить сотрудников роддома? Они тоже в деле, я уверена.
– Ника, перестань, – шиплю я. – Адам лучше нас знает, как работать. Не нам его учить.
– Почему же, Ника права. Я этим тоже займусь, но планирую действовать деликатно. Этери, это не у вас гудит телефон?
Боже мой… При виде номера абонента по спине проносится толпа ледяных мурашек. Что ему от меня нужно? Унизить ещё раз?
– С вашего позволения я отойду, – дрожащим, как шелест голосом произношу я.
Выхожу в лифтовый холл и поношу телефон к уху:
– Слушаю.
– Этери Валентиновна, это я.
– Кто я? – нарочито удивлённо спрашиваю я.
– Лев Самойлов. Сохраните мой контакт, пожалуйста. Я хочу поговорить с вами, – вымученно вздыхает он.
– Что-то с Дариной? Не молчите! Она заболела? Она… Я придушу вас собственными руками, если…
– Я пришлю вам адрес в сообщении, – холодно отвечает он.
– Во сколько мне быть у вас?
– В семь.
Глава 7.
Лев.
– Левушка, я не могу тебе помочь, – разводит руками Тина.
Зачем только я ее выдернул? Вот же дурак… Молодая девчонка, неопытная… Чем она может помочь мне с дочерью? Бессилие связывает по рукам и ногам, но к нему примешивается чудовищная злость на эту… белобрысую выскочку. Она оказалась сильнее, чем я думал… Адвокат убеждал, что с ней не будет никаких проблем… Я не воспринимал ее серьезно. Думал, заберу малышку и дело с концом… Но Дарина второй день ничего не ест… Все время плачет и кричит во сне.
– Лева, может, вызвать врача? Или… няню? – повторяет Тина, вырывая меня из задумчивости. – Я так хочу подружиться с девочкой, но она без умолку зовет эту… женщину.
– Мама… Хосю к маме… Мамуя… – стонет малышка, а до меня наконец доходит, что она горит.
– Левушка, господи…
– Не называй меня так, я же просил, – отрезаю я и беру Дарину на руки. – Доченька, ну чего ты грустишь? Может, книжку почитаем? Тебе какую сказку бабуля читала?
– Мама… А где моя мамуя… Посему ее неть? Она меня блосила?
– Левуш… Лев Борисович, может, вы позовёте ту женщину? Пока малышке не потребовалась психиатрическая помощь? – осторожно произносит Тина, заламывая руки и хлопая длинными наращенным ресницами. – Я не нянька, а…
– А ты думала, кто ты? Я никогда не скрывал, что борюсь за дочь. Тина, ты хотела быть в стороне? – не знаю, какого жду ответа. Наверное, я ее здорово напугал? Окунул в реальность, где нет цветов и ресторанов, но есть плачущая горячая девочка…
– Нет, не хотела. Я не могу подружиться с ней. Она меня… укусила. Вот, смотри. Девочке нужен психолог или…
– Молчи, пожалуйста. Не хочу ничего слышать про психиатра. Тина, ты не обидишься, если я попрошу тебя уйти? Мне самому непросто… И я…
– Не парься, Лев Борисович, – фыркает она и спешит в прихожую.
Обувается и выбегает на улицу, даже не застегнувшись… Видимо, моя дочурка здорово ее измучила.
Прижимаю Дарину к груди и несу в гостиную. Включаю мультики про трех котов и, пользуясь минутным спокойствием, звоню Этери. Знала бы эта маленькая бесцеремонная кукла, как я ломаю себя… Лев Самойлов никогда никого не просит. Ни о чем…
– Этери Валентиновна, приезжайте в семь, – прошу я, проглатывая возмущение. Оказывается, у нее нет моего личного номера телефона! Подумать только! И она говорит о материнской заботе? Она должна знать наизусть номер человека, который забрал ее ребенка.
Дарина ненадолго отвлекается. Успеваю прибраться в доме и сварить макароны. Не знаю, чем кормить малышку. Если бы она хоть слово сказала… Макароны заправляю сливочным маслом и сыплю в блюдо тертый сыр. Вкусно… Но дочурка соглашается съесть ужин, когда придет мама. Опять двадцать пять! Беру кроху на руки и уношу в гостиную, к потрескивающему камину. Давно я его не топил… После смерти жены ни разу к нему не подходил, словно наказывал себя, лишая домашнего уюта.
В домофон звонит Этери. Бросаю взгляд на часы – ровно семь вечера. Не опоздала, но и раньше не посмела заявиться… Она напористее, чем я думал. И так просто не отвяжется… Наверное, мне стоит задуматься о смене места жительства.
– Дарина! – вскрикивает гостья, опустившись на корточки и раскрывая руки для объятий. – Доченька моя… Малышка… Солнышко. Да ты горишь! Что вы сделали с ребенком? – подхватывает малышку и на руки и наступает на меня, как дикая тигрица. – Почему девочка заболела и похудела? Боже мой… Сладкая моя, да у тебя же щечки впали. Вы… Вы мерзавец… Я вас…
– Остыньте, Этери, – вскидываю руки в примирительном жесте. – Давайте я подержу малышку, а вы разденетесь и помоете руки. Успокойтесь, пожалуйста, – произношу почти по слогам, не отрывая взгляда от этой сумасшедшей.
Щеки красные, глаза горят, грудь тяжело вздымается. Ну точно… истеричка…
– Хорошо, – шелестит она. – Где ванная?
Этери снимает куртку и встряхивает кудрявыми светлыми волосами, закрывающими ее спину золотистым плащом. Стаскивает сапожки, демонстрируя маленькие ступни в розовых носках. В моей прихожей пахнет женским шампунем и духами… Непривычно и… интригующе.
– Лев… Борисович, – густо краснеет она, замечая мое невольное подглядывание. И какое мне до нее дело… Маленькая недалекая… хамка.
– Если вы снова станете предлагать себя, то… – реплика выходит неуверенной и хриплой.
– Не стану. Предложение действовало ограниченное время. Вы высказали свое мнение обо мне, а теперь послушайте мое: вы самодовольный грубиян, Лев Борисович. Индюк и… Невоспитанный, несимпатичный, ужасный, черствый человек. Я никогда бы не обратила на вас внимание. Никогда, слышите? Как мужчина вы мне не нравитесь. Поэтому, можете быть спокойны – делать глупостей я не собираюсь. И… Где ванная?
Глава 8.
Лев.
Ошеломленно замолкаю и взмахиваю рукой в сторону ванной. Не понял… Это меня сейчас так отбрили? Поставили на место или… Хотя да – поставили на место. Я дал правильную формулировку поступку Этери. Я ее обидел тогда, не спорю… Оскорбил, обесценив женские достоинства, выгнал из кабинета, да и смотрел презрительно… Наверное, ни одна женщина не стерпела бы такого отношения.
– Мама… Мамоська, – малышка тянет ручонки и беспокойно ерзает, сидя на моих руках.
– Тише, солнышко, сейчас… мама придет.
Этери возвращается быстро. На меня и не смотрит – бросается к Дарине и почти выдергивает девчушку из моих рук.
– Доченька моя… Солнце… Я так по тебе скучала, я тебя люблю. Очень люблю… Маленькая моя…
Этери сникает. Ее плечи подрагивают, грудь тяжело вздымается, а по щекам текут слезы. Тишину гостиной нарушают всхлипывания – женские и… детские. Слова нежности, вздохи, шорохи… Кажется, они обращаются во что-то осязаемое – острое и холодное. И все это режет меня на части, заставляя отвернуться.
Этери садится на корточки, не в силах стоять, а уж тем более держать малышку на руках. Тоска словно высосала из нее все силы. Еще миг, и она свалится навзничь или потеряет сознание… Только этого мне не хватает для полного счастья – ее обморока.
– Этери… Валентиновна, поднимайтесь, – сухо произношу я и тяну Дарину за ручку.
– Нет! – вырывается она. – Мама… Моя мама. Мамуя, ты не уйдес?
– Нет, доченька, я не уйду, – Этери стыдливо вскидывает на меня взгляд. Неужели, ждет разрешения остаться? Или что тогда?
– Давайте пройдем на кухню? – предлагаю я. – Дарина, иди ко мне на ручки, мама никуда не уйдет. Пока…
– Лев Борисович, ну вы и… сухарь, – вздыхает Этери. – Можно было не уточнять. Дарина давно ела?
– Идемте на кухню, – со вздохом предлагаю я.
Этери шлепает по полу этими своими… ножками в розовых носочках, раздражая меня до предела. Бесцеремонно открывает крышку кастрюли и морщит нос при виде макарон.
– Другой еды нет? – презрительно произносит она.
– А что не так с макаронами? Я их только сварил. И вообще, Этери Валентиновна…
– Я кормлю дочь свежими овощами и фруктами в каждый прием пищи. Ну… кроме основных блюд. А суп есть?
– Нет. Она отказывалась от еды. Честное слово, моя мама не смогла впихнуть в Дарину больше, чем ложку каши и…
– Вы непроходимый эгоист, Лев Борисович, – пылко бросает она. – Вам плевать на ребенка, ее здоровье и психическое состояние. Вы… Вам бы только исполнить свои хотелки и…
– Перестаньте так говорить, Этери. Я действую исключительно в интересах ребенка и…
– Хосю сюп, – певуче произносит кроха, благоговейно взирая на мать.
Видели бы вы наши лица: почти одновременно мы с Этери замолкаем, а потом облегченно вздыхаем.
– У вас есть мясо? Овощи, зелень? – тараторит она. – Я приготовлю маленькую кастрюльку, если вы не против.
– Есть домашняя курица. И овощи есть. Сейчас достану.
Дарина не отлипает от Этери. Обнимает за ноги, гладит и просит не бросать ее, пока та умело шинкует овощи. Смотрю на эту картину, чувствуя себя идиотом… Я ведь Этери для серьезного разговора позвал.
– Мойте руки и помогайте накрывать на стол, – командует эта мелкая… выскочка, орудуя ножом. Режет хлеб и выкладывает его на блюдце, одиноко стоящее возле раковины. – Я могу заглянуть в шкаф с посудой? – запоздало спрашивает разрешение.
Ты уже влезла… везде. Наследила маленьким ножками и пропитала воздух моего дома своим запахом. Что там? Лесная земляника, яблоко, немного ландыша… Носится по дому, как будто всегда здесь была и варит суп моей дочери…
– Можно. Но вы учтите, что я терплю ваше присутствие только ради дочери.
– Понимаю и… Спасибо вам за ваше терпение, Лев Борисович. Я покормлю Дарину, искупаю ее и уеду домой.
– Вы не оставите нас в покое, ведь так? – спрашиваю тихонько, чтобы дочь не услышала.
Дарина впервые за день отвлекается на груду раскрасок, что купила для нее моя мама.
– Не оставлю, уж извините. Я кормила ее, понимаете? Она мой ребенок, мой малыш… Я не стану мешать вашей жизни. Просто позвольте мне изредка ее видеть. Выделите несколько дней в неделю, чтобы я…
Голос подводит Этери. Она глубоко вздыхает и втягивает голову в плечи. Отворачивается к кипящей кастрюле и помешивает суп. Кухню наполняет аромат домашней еды, свежей зелени и хлеба.
– Давайте ужинать. Вы голодны? – спрашивает она.
– Д-да… Пахнет неплохо.
Дарина съедает тарелку супа с хлебом и запивает чаем с молоком. Соглашается, чтобы мама ее искупала и рассказала сказку перед сном.
– Мама не уйдет? – поворачивается ко мне.
– Нет, – лгу я. Пальцы чешутся поскорее войти в приложение и вызвать этой захватчице такси.
– Я ее быстро помою, расскажу сказку и уеду. Не волнуйтесь, – шепчет Этери, наклонившись к моему уху. – Поговорим…в другой раз, да.
– Да, – отвечаю я.
Завариваю кофе и сажусь в кресло, наслаждаясь воцарившейся в кухне тишиной. Из ванной доносится довольный детский визг и милое женское щебетание. Она не оставит меня в покое… С этим придется смириться. Будет навещать мою дочь и жить своей жизнью. А я своей… Потягиваю горячий напиток, листая новостные ленты. Везде Этери и ее душещипательная история… Надо бы усмирить ее пыл, заставить отказаться от дальнейших интервью, а если не захочет – пригрозить… Слушаю тишину и женское пение. А потом и оно смолкает. Похоже, Дарина заснула. Ну все… Пора и честь знать. Ступаю в детскую комнату, чтобы позвать Этери и выдворить ее из своего дома.
– Заснула? – шепчу в полумрак ночника.
Этери крепко обнимает мою дочь и спит…
Глава 9.
Этери.
Вздрагиваю среди ночи, разбуженная всхлипыванием Дарины. Черт возьми, где я? Оглядываюсь, пытаясь разложить по полочкам события прошедшего дня. Вот он Самойлов… Высокий и одетый по-домашнему… А еще, на удивление сдержанный. Не кричит и не угрожает – разговаривает, просит, приглашает к столу… Даринка зарывается носом в мою шею и тихонько сопит, как крохотный котенок. Выходит, я уснула? А Лев сжалился надо мной и не разбудил. Надо не забыть поблагодарить его утром. Дочка спит, а я наслаждаюсь моментом близости. Перебираю ее шелковистые волосы, глажу нежные щеки… Завтра я уеду домой – в подсобку ночного клуба. Самойлов ведь может сменить милость на гнев? Поддаться советам адвоката или… мамы? Он вправе запретить мне сюда являться. По праву, которого меня лишили, признав несостоятельной матерью… С его подачи, между прочим. Глаза вмиг заполняют жгучие слезы… Дариночка моя, девочка… Что мне нужно сделать, чтобы видеться с тобой? Не хочу, чтобы ты меня забывала… И свою дочурку хочу найти. Ночь ворует покой, пробуждая самые болезненные чувства моей души. Боль хлещет по щекам, как кнут. Выпускает на волю обиды, даже самые затаенные… Я все вспоминаю – изменщика-мужа, его важную красавицу-любовницу, все-все… Даже одноклассника, ударившего меня мячом в девятом классе. Реву, как белуга от нахлынувших эмоций, позволяя себе быть слабой… Даринка шевелится во сне, а тихонько поднимаюсь и бреду в кухню. Поплачу там… Самойлов крепко спит – у него-то все хорошо в жизни. Включаю светильник над плитой и наливаю в стакан воду из кулера. Хорошо у него дома, уютно… Я и мечтать не могу о такой кухне – просторной, светлой и стильной, напичканной модной техникой. Все у Самойлова сверкает, прямо как его зубы – даром, что стоматолог. Присаживаюсь за стол, оглядывая жилище моей дочери… Я уйду в свой параллельный мир, а она останется, потому что она его по праву… А я так… Кормилица и воспитательница, растившая девочку до двух лет.
Слезы бегут по лицу, щекочут подбородок и шею, заползают под воротник футболки… Что мне делать со своей жизнью? С чего начинать? Никогда еще я не чувствовала себя такой брошенной и беспомощной. Всхлипываю и тотчас вздрагиваю от приближающихся шагов.
– Этери? Вы что тут делаете? Наверное, хотели сбежать с моей дочерью? – хмурится Лев. В другой ситуации я сказала бы, что он симпатичный. Даже очень… Высокий, темноволосый, немного взъерошенный. И в домашней футболке он совсем не кажется устрашающим.
– Что вы такое говорите? – вскидываю подбородок и смотрю ему в глаза. Теперь он видит, что я плакала. – Зачем мне делать такие глупости? Подвергать ребенка опасности и нарушать закон? Я просто… Я…
– Что у вас случилось? Вы… вы так выглядите, что…
– Посмешище, а не женщина, я помню… – стакан предательски дрожит в моих руках. – Почему все так, а? Почему моя жизнь идет под откос? Как срывающийся в пропасть паровоз.
– Послушайте, – Лев присаживается возле меня на корточки. Так близко, что я мгновенно вспыхиваю… – Вы молодая, здоровая женщина. Все у вас будет хорошо. Этот ваш… Адам поможет найти вашего ребенка и…
– Вы обманули меня, да? Вы же сказали, что не станете препятствовать моему общению с Дариной. Я растила ее, поймите, я… Вот почему он изменил? – резко перевожу тему я. И чего я вспомнила своего Васю? Это все ночь – странная, тихая, ледяная. За окном воет ветер, а дома тепло. Пахнет вареньем и… ароматом геля для душа Самойлова.
– Ваш муж?
– Ох, простите меня за эти откровения. Просто я… Последнее время я со всем разбираюсь сама. Плохо быть одной. У вас есть любимый человек?
– Да, – тут же отвечает Лев. – Я встречаюсь с женщиной. Она хочет подружиться с Дариной, но малышка… Не поверите, она ее даже укусила сегодня.
– Обалдеть, – улыбаюсь я. Наши взгляды встречаются. Лев улыбается в ответ, а неловкость между нами улетучивается. Оказывается, с ним может быть легко…
– Я буду разрешать вам с ней видеться, – шепчет он. – Но вы не посмеете лезть в мою личную жизнь, ладно?
– Конечно, я и не собиралась… Мне нужно устраивать свою. Знаете, а мне ведь нравится этот мужчина.
– Какой? – Самойлов любопытно вскидывает бровь.
– Адам Аверин. Он симпатичный, умный, воспитанный.
– Давайте-ка пойдем спать, Этери? – Самойлов резко поднимается, нависая надо мной высоким ростом. – Я тоже обещаю не лезть в нашу жизнь. Вы можете выйти замуж, я и слова не скажу.
– Ну уж нет… Мне хватило одного раза.
– Не все мужчины изменяют. У вас еще будет все хорошо.
Сухарь он и есть сухарь… Кажется, Самойлов неспособен на безумство. Отчего-то он напоминает мне Ипполита из «Иронии судьбы». Все у него по плану, скучно и пресно. Интересно, он и поцелуи планирует? И… остальные вещи тоже?
– Спокойной ночи, – шепчу я и семеню в спальню дочери.
Не знаю, почему, но мне стало легче… Самойлов ничего не говорил, но он так смотрел… С каким-то участием, что ли… Или сочувствием. В его глазах не было презрения или жалости.
Ложусь под бочок Дарины, накрываюсь теплым ароматным одеялом и закрываю глаза. Спи, Этери, наслаждайся… Твоя твердая горбатая кушетка в ресторане уже ждет тебя… Проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от стука дождевых капель по стеклу. Тук-тук… Так успокаивающе, монотонно и тихо. Но заснуть у меня уже не получается. Накрываю дочку одеялом и тихонько бреду в ванную. Найдется у Самойлова полотенце и новая зубная щетка? Аккуратно распахиваю створки навесного шкафчика, обнаруживая необходимые для утреннего туалета предметы. После душа решаюсь приготовить Самойлову завтрак. Я бы и обед смогла, если он попросит… Мне хочется отблагодарить мужчину за гостеприимство и ночной разговор, и я делаю то, что могу… Отвариваю яйца, готовлю молочную кашу, жарю гренки, режу найденные в холодильнике фрукты. Я очень люблю готовить, а в такой красивой кухне это делать одно удовольствие. Стараюсь не шуметь, давая возможность хозяину дома и дочурке поспать подольше, но в мои планы врывается кто-то другой…
Тишину взрывает звонок домофона. Бегу в прихожую и снимаю трубку видеодомофона.
– Кто там? – всматриваюсь в экран.
– Тина, – отвечает потрясающей красоты молодая женщина.
Глава 10.
Этери.
– Открываю, – шепчу дрожащим шепотом и торопливо приглаживаю разметавшиеся волосы. Они у меня красивые, что бы там Самойлов ни говорил… Волнистые, густые и светлые, как топленое молоко. Это для него я посмешище, а не женщина, а для других мужчин – объект вожделения и несбыточных мечтаний. За мной давно волочатся парни из клуба – Михаил и Виталий. Ну да ладно… Посмотрим, что там за Тина.
– Здравствуйте, – сдерживая восхищение, бормочу я. Дамочка встряхивает длинными, уложенными волосами и расстегивает пуговицы пальто. Окидывает меня коротким, нечитаемым взглядом и произносит:
– Доброе утро, вы кто? Новый персонал? Давно пора… Левушка сам не в состоянии справиться с домом. Как вкусно пахне-ет… Он еще спит? – воркует, сбрасывая модные сапожки на высоких каблуках.
– Д-да… Еще спит.
– И девочка тоже?
– Тоже, – на меня, как по волшебству нападает ступор. – Вас угостить кофе? Или… Может, желаете позавтракать?
Тина права – дому требуется женская рука. Так, почему я не могу помогать Самойлову? Эта наманикюренная кукла вряд ли держала в руках что-то тяжелее ложки. Она не будет мыть лестницы и убирать санузлы… А я смогла бы… Готовить, мыть, ухаживать за садом… Только бы видеть дочь.
– Сейчас Левушка проснется и вместе позавтракаем, – воркует она, прохаживаясь по дому.
Сейчас он проснется и попросит меня уйти… Как же хочется, чтобы утро не наступало – минутки замерзли, а часы остановились, продлевая мое пребывание здесь. Но этого не случится…
– Доброе утро, – звучит голос Самойлова за спиной.
– Ой… Доброе, – я так увлеклась мытьем посуды, что не сразу заметила его появление.
Лощеный, свежий, подтянутый… Все это он. Ловлю восхищенный взгляд на него Тины и отворачиваюсь. Может, молодые люди привыкли завтракать не кофе? А чем-то погорячее? А тут я… Со своими вареными яйцами и кашей. Тьфу…
– Лев Борисович, садитесь завтракать, – собрав волю в кулак, произношу я. – Спасибо вам за понимание… И за ночной разговор тоже. Мне нечем вас отблагодарить, поэтому я… Вот, – взмахиваю ладонью в сторону накрытого стола.
– Спасибо вам, Этери Валентиновна, – учтиво отвлечёт он. – Не стоило беспокоиться, но мне приятно. Признаться честно, давно я не завтракал домашней едой. Каша есть?
Мне кажется, или он бросает осуждающий взгляд на Тину?
– Да, конечно! Садитесь, пожалуйста. Тина, вы тоже, – кручусь возле них, как будто от этих людей зависит моя судьба. А она и так зависит!
– Лева, так эта женщина не домработница? – подает голос красотка.
– Нет, это мама… Это женщина, у которой жила моя дочь, – поправляется Лев.
Мда… Я растила малютку, кормила ее грудью почти до полутора лет, не спала ночами, а он… Женщина, представляете? Я просто какая-то женщина…
– А почему ты ее сюда пустил? – ее настроение резко меняется. – Ее лишили родительских прав. Она не должна здесь находиться. Такие люди, они…
– Прекрати, – отрезает Лев, бросая на Тину уничтожающий взгляд. – Я сам разберусь со своими проблемами. Ты чего пришла так рано?
– Как? Ты же сам вчера просил? Сказал, что девочке нужно приготовить завтрак.
– Дарина. Так ее зовут, – хрипло бормочу я. – Не девочка.
– Да, кстати. Ее так зовут, – неожиданно поддерживает меня Лев. – И не ты ли, моя дорогая, предлагала обратиться к детскому психологу или вызвать маму Дарины? Я это и сделал.
– Да, но… – ковыряется в тарелке Тина.
– Лев Борисович, можно поговорить с вами? – выпаливаю я. Потом разберётся со своей зазнобой…
– Это терпит пять минут? Я хотел бы закончить завтрак.
– Конечно.
Дарина с первых дней плохо спала по ночам. Крепко засыпала под утро и просыпалась поздно. Неудивительно, что дочурка до сих пор видит сны, давая мне возможность подольше здесь побыть.
– Можем пройти в кабинет, – предлагает Лев.
Вытираю мокрые руки кухонным полотенцем и семеню следом за Львом.
Кабинет, как и весь интерьер дома выдержан в светлых тонах. Самойлов любит минимализм – никаких штучек для уюта, картинок и ковриков – только необходимые вещи. Посередине комнаты громоздится широкий стол, возле него кожаное кресло, а вдоль стены – строгий бархатный диван.
– Присаживайтесь, – сухо бросает Лев, устраиваясь в кресле.
– Лев Борисович, – начинаю я.
– А что с вашими волосами, – хмурится он, испепеляя меня взглядом.
– А что с ними? – касаюсь копны руками и пропускаю пряди между пальцев.
– Они… кудрявые. Вы их накрутили? Простите, я мелю чушь… Просто только сейчас обратил на это внимание.
– Ах, вот вы о чем, – улыбаюсь я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – Я забыла расческу для волос. Просто не успела сделать укладку. Лев Борисович, я… Я предлагаю вам свои услуги. Речь идет…
– Вы решились снова предложить мне себя? – с ноткой брезгливости в голосе произносит он. Самойлов крутится в кресле, а воздух наполняет противный скрип. – Не интересно, уж простите…
– Я не меняю своих решений, – отрезаю я. – По-моему, мы закрыли эту тему, Лев Борисович? Вы не интересуете меня как мужчина. Вы…
– Я слышал вчера, можете не повторять. Тогда о чем речь?
– Я предлагаю вам услуги домработницы. Ради моей Дарины я готова на все, а вашему дому требуется уход. Я могла бы бесплатно убирать, готовить и следить за садом. Я прошу вас, подумайте над моим предложением?
– Вы же работаете в этом… дешевом ночном клубе?
– Ну и что. Я работаю посменно. В свободные дни могу приезжать к вам. Вы меня извините, но Тина непохожа на девушку, способную заниматься чем-то, кроме…
– Это не ваше дело, Этери. Я скоро женюсь на ней. И она станет вашей хозяйкой тоже. Вы к этому готовы?
– Так вы меня берете?!
Глава 11.
Этери.
– Я не знаю, – мнется Лев. – Не могу принять решение так быстро.
– Да что тут принимать? У вас есть сердце? Вы мне даже спасибо не сказали за дочь…
Лев оживляется и удивленно вскидывает бровь. Похоже, он и вправду не задумывался о благодарности.
– Спасибо вам, Этери… Наверное, вы хорошая мама… Я почти уверен, что неплохая.
– Неплохая? Лев Борисович, клянусь, что не стану вмешиваться в вашу жизнь. Мне нужна только дочь. Насколько я знаю, ее родная мама умерла, так почему…
– Вам пора, – хрипло выдыхает он.
Понимаю, что затронула незажившую рану, но молчать я не могу… Мне надо думать о своей судьбе, а не беспокоиться о чувствах Льва. И о судьбе доченьки…
– Я могу попрощаться я С Дариной?
– Она еще спит.
– Ну и что? Я подожду. Если хотите, я посижу в коридоре. Тихо, как мышка… вы меня и не заметите.
– Мне это кажется плохой идеей, Этери. Дарина расстроится и закатит истерику. Она еще ко мне не привыкла, понимаете?
– Понимаю, конечно, – отвечаю со вздохом, заслышав шум в гостиной.
Двери распахиваюсь, а в проеме вырастает Тина. По ее лицу пробегает мимолётная тень недовольства, только ее заметить сумеет лишь очень наблюдательный человек. Или беспристрастный… Короче, не Лев… Но в следующую секунду тень растворяется в нарочито широкой улыбке.
– Милый, девочка проснулась, – щебечет она. – То есть Дарина… Ты же хотел менять ей имя, поэтому я…
– Что? Вы еще не оставили эту идею? – возмущаюсь я. – Пойду к дочери. Уж извините… Покормлю ее завтраком и попрощаюсь. Давайте вместе найдем нужные слова. Как вы на это смотрите?
– Левушка, соглашайся, – воркует Тина. – Эта женщина… не отстанет.
– Да, вы правы – не отстану.
– Тина, иди куда-нибудь… в спальню. Жди меня там.
Предложение поступает не мне, но я краснею до корней волос… Кажется, щеки сейчас взорвутся. Почему я вообще об этом думаю? Плевать мне на Самойлова… Пусть идет в спальню и ублажает свою красавицу Тину.
Даринка бросается в мои объятия, громко крича:
– Мамоська! Ты не уйдес? Мамуя… Мама…
Влажные губки впечатываются в мою щеку, а тоненькие ручки обвивают шею… Господи, как же тяжело… Кажется, сердце сейчас разлетится на мелкие кусочки…
– Дариночка, идем чистить зубки и завтракать.
– Каса?
– Да, я сварила кашу и сделала твои любимые гренки. Покормлю тебя и пойду на работу, ладно? Маме надо денежки зарабатывать. Ты меня отпустишь?
– Да… – вздыхает моя кроха и снова прижимается к моей груди. – Ты плидес потом?
– Да, солнышко. Мама придет, – отвечает за меня Лев. – Иди чистить зубки.
Кормлю свою кроху и спешно прощаюсь. Лев провожает меня до двери. Смотрит, как я одеваюсь, а потом произносит:
– Я позвоню вам, Этери. Подумаю, какой график посещений будет удобен. Но не рассчитывайте втереться ко мне в доверие и отобрать дочь. Она моя по праву. Вам надо заниматься поисками своего ребенка.
– Спасибо за напоминание, Лев Борисович, – фыркаю в ответ и выхожу во двор.
Мне некуда идти… Я даже выплакаться как следует не могу – негде… Приезжаю в ресторан и прячусь в подсобке. Переодеваюсь в форменную одежду и выхожу в зал, завидев важно расхаживающую Ничку.
– Тери! Рассказывай, дорогая. А потом я поделюсь хорошей новостью, – щебечет Ничка. – Давай-ка сядем за дальний столик. Костя-я! Нам два капучино. Ты ела? У вас что-то было? Самойлов не устоял перед твоей красотой? Распластался как слизень и сделал предложение?
– Хватит, Ник, ладно? – бурчу я.
– Хва-атит, Ника, – передразнивает она. – Кислятина какая, фу… Нет бы хитростью мужчина завлечь.
– Мне хватило замужества, Ничка. Ничего не хочу… Все в целом неплохо. Я…
– Еще бы! Директор ресторана подкинул мне классную идею. Деньги, которые тебе перечисляют люди, использовать для улучшения жилищных условий.
– Нет, это нечестно, – качаю головой. – Так нельзя… Это… Это мошенничество.
– А вот и нет. Ты знаешь, что большинство людей так прониклись твоей ситуацией, что сделали пометку в строке о пожертвовании. Ну вот, например, – Ничка разворачивает экран.
«– Помощь для Этери и Дарины Журавлевых. Дорогая Этери, решите свои жилищные проблемы. Вам нужен дом! Начните с этого».
«– Пожертвование для Этери. Распорядитесь деньгами, чтобы решить проблемы с домом…».
И таких сообщений очень много… Стараюсь удержать ползущий вниз подбородок и хлопаю глазами, не понимая, как реагировать?
– Что теперь делать, Ник?
– Костя! Где кофе!
– Да не ори ты так, оторва, – улыбаюсь я. – Я, между прочим, Самойлову приготовила завтрак. И сама поела.
– Если бы он знал, кто ты –в жизни бы не отпустил, – качает головой Ника.
– И кто я?
– Будущий ресторатор или шеф-повар, – отвечает Ника, забирая с подноса Костика чашки. – Сейчас мы отпросимся у шефа и поедем смотреть студии. Деньги на первый взнос у тебя есть. Документы там всякие… Попросим, чтобы Михайловна сделала. Завтра подашь документы в банк на получение ипотеки.
– Нет. Сначала нужно оформить развод.
Глава 12.
Этери.
– Конечно. Тогда как поступим? – хлопает кукольными глазами Ничка. – Поедем выбирать квартиры или… К твоему Васятке? – она театрально закатывает глаза.
– Мне нужно жилье, Ничка. А вот муж не нужен… Заеду к ним на обратном пути. Куда поедем?
– Давай в отделе продаж комплекса «Васильевский»? Надежный застройщик, красивые кирпичные дома, удобные планировки.
– Не слишком ли дорого для меня? – хмурюсь я. – Хотя… Я готова работать как рабыня, чтобы стать достойной…
– Хватит уже, Тери. Достойнее тебя трудно найти женщину. Ты лучше всех, подруга…
Ничка сбрасывает с лица напускную кокетливость и сжимает мои ладони… Господи, как же мне трудно выдерживать все это – события последних дней и… ночей. Перед глазами против воли встают глаза Самойлова – понимающие, карие и красивые в опушке густых длинных ресниц. У Даринки такие же…
– Хорошо, Ник. Раз ты так говоришь… Поедем в «Васильевский». Вдруг мечта станет явью?
– Сначала в бухгалтерию за справками. И надо узнать точную сумму пожертвований. В общем, дел невпроворот! Поехали!
Ничка везет меня по центральной трассе к отделу продаж, бесперебойно рассказывая о моей будущей хорошей жизни. И все у меня будет хорошо: одна дочурка найдется, другая вернется ко мне, а мужчина…
– Ох, Ничка. Тебе бы сказки рассказывать. Мужчины мне не нужны. Выберу квартиру, а потом избавлюсь от… ненужного придатка.
В отделе продаж нас встречает милая девушка администратор. Проводит нас с Никой в демонстрационный зал и берет в руки тонкую длинную указку.
– Взгляните на наши студии. Окна выходят на юг, если купите квартиру на пятнадцатом этаже и выше, сможете увидеть из окна пруд и парк… Как вам вариант?
– А покажите однокомнатные, – складывает руки на груди Ничка.
– Ника, ты что? У меня не хватит денег.
– Почему же? До конца месяца у застройщика действует акция: при покупке однокомнатной квартиры – косметический ремонт в подарок, – елейным голосом произносит девушка. – Разница в цене есть, но она несущественная.