Читать онлайн Потерянная душа. Том 1 бесплатно

От автора

Дорогие читатели, разрешите поделиться…

Эта книга – моя первая мечта о писательстве. Самой идее уже около двадцати лет. Возможно, поэтому книга получилась такой детальной, немаленькой и сюжетно проработанной.

Мне хотелось создать красивую драматическую историю, которая описывает целую Вселенную внутри одной женщины, через нее являя тайны жизни всего живого, а не наскоро написанный бульварный романчик.

История длинная для ценителей тонких деталей и психологических образов, для тех, кто любит сам процесс чтения и разбираться в хитросплетениях отношений. Возможно, история покажется затянутой, потому что новый мир и личные открытия героини описываются в деталях. Но именно так мне хотелось описать этот мир… несмотря на законы художественного творчества и психологического восприятия текста…

Сюжет создан так, что закручивается от главы к главе, словно пружина, и обрастает деталями, тайнами, раскрывается яркими событиями и неожиданными поворотами, выстреливая чувственными красками к третьему тому. Здесь будет драма и веселье, умиротворение и буйство эмоций, и, конечно же, горячо!

Вдумчивым и неторопливым читателям, глубоко романтическим натурам не захочется останавливаться, чтобы скорее открыть последнюю страницу, а потом расстроиться, что книга закончилась… Третий том взрывает чувственный мир всех женщин, кто любит любовную фантастику. Что может быть прекраснее для нас – девочек – чем настоящая всеохватывающая и истинная любовь?..

Очень хочу, чтобы вы поделились своими впечатлениями от старой-новой истории… Ну… а кому не залетит, пожелаю удачи в поиске легкой литературы…

Итак, полетели?..

Глава 1. Не в своей тарелке

– Знаешь, я всегда хотел женщину не такую, как все… Но не до такой же степени…

Истинное оружие против жизни – слова разочарования!

Так заканчивались все мои отношения, пока я просто не перестала очаровываться. Тогда они, эти отношения, перестали начинаться… И стало казаться, что любовь и какие-либо отношения вообще – это, как прогноз погоды: всегда нечто эфемерное и приблизительное. А мне нужна была ясность!

Все в моей жизни шло кувырком. Я всегда чувствовала себя «не в своей тарелке» в этом мире. Конечно, во мне было много странностей, но, кажется, не больше, чем у любого человека, а некоторые и вовсе были незаметны, если не заглядывать в амбулаторную карту. Например, частичная гетеротаксия, когда некоторые внутренние органы перепутаны местами, и транспозиция внутренних органов, когда главные из них расположены зеркально, не как у всех. Но ведь это не доставляло совершенно никаких хлопот, разве что требовало небольших пояснений на медосмотрах.

Кроме того, у меня была особая аллергическая болезнь, которой ни у кого в роду не наблюдалось: аллергия на пыль, на все цветущие растения, на лактозу, яйца, кофе и цитрусовые, и, как ни странно, на все виды мяса и некоторые виды рыб. Оставшийся список запретных продуктов даже перечислять не хочется, словом, держалась на святом духе. Но и к этому я приспособилась.

Вдобавок ко всему я всегда знала, что у меня не может быть детей. Возраст был таков, что пора бы уже воспитывать их и жить себе счастливо со своей семьей. Да не тут-то было. Все вроде бы в норме: и гормоны, и все необходимые органы хоть и не на обычных местах, но вполне способные исполнить присущие им функции, однако никогда ничего не получалось. Наверное, это стало последней каплей в двух последних отношениях.

Что бы я ни делала, внешне все вроде бы было хорошо, но вот жизнь не устраивалась никак. У меня никогда не было подруг. С самого детства. Я всегда была общительной и открытой, делилась игрушками и сладостями, охотно принимала гостей в доме родителей и не отказывала в помощи, но каждый раз к середине игры в песочнице оставалась одна. Сначала это было не так заметно, да и что мог проанализировать детский мозг – просто было грустно и обидно. И потом мама списывала мои неудачи на слишком частое нахождение в клиниках и стационарах или обвиняла детей и их родителей в дурном воспитании и отсутствии душевной щедрости, говорила, что никто недостоин ее дочери. Необъяснимую болезненность не всем родителям можно было объяснить. И в конце концов я привыкла к наблюдению жизни других со стороны.

В осознанном возрасте много размышляла о парадоксе своего социального существования. При том, что я по-прежнему оставалась инициативной, отзывчивой, отношения так и не складывались. Я никогда не относилась плохо к людям в принципе, старалась принимать их со всеми недостатками и особенностями, однако заметила одну простую вещь: что это не меня сторонятся, это меня что-то отталкивает от них, как одноименные полюса магнита друг от друга. И это было почти буквально. Причины были самые разные: человек открывался с неприятной стороны, больше не хотелось с ним контактировать; интересы вдруг кардинально менялись – не оставалось ничего общего; банально становилось скучно. Возможно, было и еще что-то на уровне энергетики…

Как ни странно, я не отчаялась, не замкнулась, не подалась в религию или секту, не стала «ботаном», хотя учеба всегда давалась легко – брала дополнительную нагрузку выше школьной программы, не ушла в алкоголизм или наркоманию, не стала жалкой неудачницей, но к двадцати годам выработала собственную стратегию, чтобы больше не разочаровываться в отношениях или в себе.

Что-то закрылось во мне, заморозилось. Отношения стали походить на формальность, чем на нечто живое и развивающееся. Может, поэтому впоследствии мне так легко удалось написать кандидатскую диссертацию по современной литературе, потому что сосредоточилась на исследовании и полностью ушла в работу. Просто это было спасением от сумасшествия и горечи.

Постепенно я привыкла к обособленному образу жизни, не особо стремилась сближаться с людьми, чтобы потом не сожалеть о неожиданной, но неотступной прохладе или расставании. Легкие знакомства, ничего постоянного. Ничего личного, ничего теплого и душевного…

И все же душа всегда была не на месте, все чего-то ждала и искала. Может быть, безболезненного конца?

Конечно, в свои тридцать пять лет хотелось простого женского счастья. Но, похоже, я уже не переваривала мужчин, как и мясо, как и лактозу с цитрусами – покрылась ледяной броней с налетом циничности.

В моей жизни были мужчины, но ни одного я не могла удержать больше года, а где-то и не старалась. Сначала все шло хорошо: конфетно-букетный период, новизна ощущений, удовлетворение сексуальных потребностей, а когда впечатления от секса ослабевали и нужны были дополнительные эмоции и стимулы для поддержания отношений, тут-то и начинались проблемы. При всем стремлении к тем, к кому я почувствовала наиболее близкую связь и желание «притянуться» несмотря на борьбу с сомнениями, нас постепенно отталкивало друг от друга. Или это была их природа: мужская – полигамная – сволочная. Или что-то перевернулось с ног на голову в этой Вселенной, и я выпадала из системы уравнений.

Скажу, что первых трех я не особо удерживала, характер был такой: всякую низость и уродство души не выносила. Мне не было трудно, но так противно, мерзко, тошно, что должна была платить мужчине душевной щедростью и физическим комфортом за то, что его регулярно не существовало в моем быту, в моей жизни, рядом с моей душой. И просто потому, что это были настолько приземленные создания, как оказалось в итоге, что незачем было гнаться и дальше тратить свое терпение. И в сексе я не чувствовала себя женщиной, а скорее, необходимым атрибутом. Между нами была такая пропасть. А мелочь вроде заправских донжуанов, казанов я и вовсе не рассматривала.

Но вот четвертый выбил из колеи. В какой-то момент я ощутила, что это моя половинка и именно он будет тем человеком, который состарится со мной. Я во всех красках представляла себе эту картинку. Я ощущала его всей кожей, любила до дрожи во всем теле, томилась по нему в его отсутствие, млела от его взгляда и слов… И, боже, как это было взаимно! Красиво, ярко, глубоко… Целая Вселенная сходила с ума вместе со мной! Я даже подумать боялась, что такое возможно!

И в один прекрасный миг все просто оборвалось, будто и не было этих влюбленных глаз, трепетных слов, дрожания душ, электричества между нами. Время просто остановилось…

– Так бывает, мне жаль, но я ничего не могу поделать,– с очевидным чувством вины сказал Четвертый.– Я больше не люблю…

Уже ничего нельзя было исправить. Из остывшего пепла не возродишь искры. Каких бы ни давал обещаний в вечной любви и верности влюбленный человек, он никогда не способен их осуществить в будущем. Любовь нельзя обещать, клясться в ее вечности, она приходит и уходит сама по себе. Это отдельная от нас субстанция, которую ни чувством долга, ни ответственностью нельзя удержать. Да и, в конце концов, вокруг столько соблазнов…

Легкие разрывало: хотелось кричать во все горло о своей боли! Волком хотелось выть, только бы кто-нибудь пожалел, приютил мою несчастную душу. Сердце заходилось от тоски и жалости к самой себе. Одиночество выматывало день за днем, тихие слезы и истеричные рыдания в подушку дома после работы выбивали почву из-под ног. Пустота разъедала душу, выжимала сердце досуха. Тоска, боль, обида, злость на саму себя за неспособность что-либо изменить – это убивало все живое во мне. Я была похожа на сломанную игрушку – красивую, но безжизненную.

Мой роман вылился в депрессию, затянувшуюся на долгие шесть месяцев с лечением антидепрессантами и походами к психотерапевту. Обида разозлила, затопила с головой, задушила… а потом иссушила и обессилила. Больше не осталось ни сил, ни надежд…

В какой-то момент я вдруг осознала: а ведь ничего и не было! Была мечта, дикое желание быть любимой и любить самой… И не быть такой одинокой…

Это был грандиозный самообман!

Была ли это неспособность к любви или сложный характер – вывод один: я неспособна быть счастливой с мужчиной… да и с людьми в целом.

Избегая людей и дискомфорта, я исчезала из одной реальности, убегая в другую. Я тратила все сбережения на путешествия по миру. Не знаю, что искала в чужих странах, но каждый раз уезжая в другую страну, испытывала какое-то нетерпеливое возбуждение, будто там меня ждало то самое, что избавит от тоски. Было много приятных моментов, но каждый раз возвращалась с разочарованием чуть большим, чем в предыдущий раз.

Что я искала? Сама не могла ответить на этот вопрос. Казалось, что я уже тысячу лет одинока, что длится эта неумная тоска и поиск всю жизнь моей бессмертной души, если та вообще существовала.

И вот после нескольких лет одиночества Пятый, совсем неожиданный пассажир в моем поезде, повесил огромный амбарный замок на двери еле ожившего сердца. Он ничего не обещал, даже в любви не признавался, но всем своим поведением говорил о том, что он надежный и ему можно верить. С ним я узнала, какой могу быть страстной и умелой женщиной и каким может быть настоящее сексуальное удовлетворение.

А когда Пятый узнал, что я не могу иметь детей, просто исчез, даже не извинившись… Благо, что существовали электронные мессенджеры, а то никогда и не узнала бы, что я ему не пара. Как легко сейчас трусу можно избежать личного разговора, используя современные технологии…

Моя вера не то чтобы раскололась – рассыпалась… и не склеишь. Надежда взорвалась, осыпавшись горящими обломками ожиданий, опалила всю мою Вселенную. А любовь… она стала просто словом, используемым в литературе для описания чувственных отношений – выдумки человеческого разума для удовлетворения душевной потребности в некоем безумном, всепоглощающем и вечном чувстве… и не более…

«Почему в определенные моменты жизни, особенно после каких-то похожих событий, так не хочется жить? Откуда эти сожаление, обида или злость? На кого? На себя или на обстоятельства? На себя или на того парня, который и не виноват-то вовсе? Нет, это не обида… я не обижалась ни на него, ни на себя… На себя – за что? На него – за что? Мы ведь даже не подозревали, кто с кем связывается, кто и что ожидает и о чем думает.

No expectations, говорят англичане, никаких ожиданий…

Тогда откуда эта обида? Злость? Нет, досада, что в жизни все так складывается… Сплошное разочарование…»

Неизменно поражало то, что мне всегда везло в бытовых делах, в учебе, в решении жизненных проблем, меня всегда окружали нужные люди, мне оказывали помощь в трудных ситуациях, но никогда в жизни, никогда у меня не было человека, с которым я могла бы разделить свой мир. У меня была полная семья, хотя отношения между мной и родными тоже были весьма неоднозначными. В школе училась неплохо, не медалистка, но университет с красным дипломом окончила.

Если судить по тому, как реагировали на меня мужчины, я была уникальной девушкой: голубоглазая брюнетка с высокой грудью и упругой попой – все, как они любят; высокая и стройная. Хотя из-за роста – сто восемьдесят три сантиметра (а это выше всех моих одноклассников и однокурсников, за что меня и удостоили прозвищем «каланча») – парни почти всегда комплексовали рядом. Я была прекрасным собеседником, потому что могла говорить на любые темы или практически обо всем, благо, что помогало филологическое образование и уйма прочтенной литературы. Достаточно терпелива и доброжелательна, да и страсти, и огня во мне хватало…

Только отчего-то меня выбрасывало из центрифуги жизни, а влиться в новый поток с каждым провалом уже не было ни сил, ни желания. Словно силы просачивались сквозь меня. И очень часто взгляд останавливался на крышах высоток, у колес автомобиля, на рельсах поездов или на поверхности мутной воды под мостом…

Что же было не так в этой жизни? Почему с каждым годом я все больше ощущала свою абсолютную бесполезность в этом мире, бессмысленность существования вообще… и безмерное одиночество?

«Все! Баста! Больше я не играю в эти игры! Мужчина, женщина… Дружба, любовь…»

Пятый роман добил меня. Но я больше не стала использовать антидепрессанты и не пошла к врачевателям душ. Нужно было справиться самой, осознать, что больше не должна жить пустыми иллюзиями о женском счастье с мужчиной, и набраться смелости и сил, чтобы вычеркнуть эту переменную из уравнения, которое раз за разом не удавалось. Отныне мужчина – это не предмет воздыхания, обожания, всевозможных страстей и фантазий. Это инструмент, винтик в механизме, не более того. Найти себя в этом мире – трудная задача, а для меня, как оказалось, вдвойне, однако надежда – не убиенная сущность. Стоит только создать нужный для нее вектор.

И я нашла этот вектор: полностью ушла в работу, в поддержание отношений с семьей, в свой дом как убежище, в свой собственный мир, где сама себе была опорой и утешением. Возможно, именно преподавание стало отдушиной. Я реализовывала все свои потребности в естественных эмоциях, но сближаться не требовалось и по статусу, и по этике. В какой-то степени это облегчало существование. Временами даже думалось, что все в жизни складывалось как надо, а иногда осознание своего реального положения накатывало тоскливой волной, и из отчаяния приходилось вытаскивать себя практически за волосы, как Мюнхгаузену.

И текла моя жизнь, как река безмолвная, ограниченная берегами, плескаясь, да не выплескиваясь…

Я сидела на холодной бронзовой скамье под высоким дубом в окружении однотипных оградок, выкрашенных в серебряный цвет.

Это Оляпинское кладбище моего города. А где же еще хоронить надежды, как не на кладбище? Очень символично, не правда ли?

Я приходила сюда время от времени. Мне нравилось ощущать это место. Тут я не чувствовала себя чужой, потому что здесь не было живых. Среди мертвых я могла позволить себе быть самой собой и показать слезы. Здесь было спокойно, так тихо и умиротворенно, что, казалось, нет на Земле места безмятежнее. Даже собственные мысли отделялись одна от другой упорядоченно, словно точками в предложении. И снег в воздухе кружился в особом ритме. Я собирала его, раскрыв ладони в варежках, и сдувала, наблюдая, как направленный поток дыхания нарушает мирный ход снежинок и разрушает их.

Напротив скамьи располагалась могила, которую кто-то украсил нержавеющей памятной плитой, отполированной до зеркального блеска. Чудики!

Я уже не плакала. Я молча смотрела в безучастное металлическое зеркало. Мне не двадцать. Даже не тридцать. На лице кое-где проглядывали глубокие морщины. Кожа уже не светилась молодостью. От отчаянного рыдания несколько минут назад кожа вокруг глаз набухла, нос покраснел и будто увеличился вдвое, белка в глазах почти не было видно: ярко-голубая радужка была окутана красной сеткой сосудов. Короткие черные пряди волос выбились из-под вязаной шапочки, придавая мне вид потрепанной жизнью пьянчужки.

Я замотала головой, стянула шапочку и пригладила ежик на макушке и густую косую челку. Затем снова оделась и поежилась от прохлады.

Я не знала, что делать дальше, но заработать воспаление легких не намеревалась, поднялась и побрела в обратную от выхода из кладбища сторону. Еще немного покоя и смиренности. Когда-нибудь я тоже займу здесь место с веселой надгробной табличкой, например: «Здесь похоронена Кира Балагоева, вечно нуждающаяся в «своей тарелке».

Из кармана раздалась знакомая трель – рингтон на маму. Я вздохнула и уронила плечи. Не хотелось говорить, но, если не отвечу, она перебудит всех покойников.

– Привет, мам,– безжизненным голосом поприветствовала я.

– Здравствуй, Кира. Ты где?

– На кладбище,– усмехнулась я, прежде чем сообразила, что говорю. Совсем потеряла контроль.

– Где?! Что, кто-то умер?!– так пронзительно крикнула она, что я была вынуждена отвести руку с трубкой подальше от уха.

Пока мама продолжала что-то беспокойно выкрикивать, я, закатив глаза к небу, выдохнула вместе с небольшим облачком пара:

– Я!

– Кира, ты слышишь или нет?

– Слышу тебя, мама, не надо так кричать,– возвращая трубку к уху, ответила я.

– Что все это значит?

– Я во дворе университета, мама. Закончила работать. Иду домой.

– Ну и шутки у тебя!– недовольно фыркнула мама.– Ты не ответила мне на эсэмэску: ты приедешь сегодня на ужин?

– Конечно, мама,– снова закатила глаза я.– Традиционно.

Как я могла не приехать на традиционный пятничный ужин? Форс-мажорных обстоятельств просто не существовало. Только не с моей мамой!

– Мне не нравится твой тон. И надень голубое платье…

И пока она давала инструкции, я уже понимала, что предстоит новое знакомство с еще одним кандидатом в мужья.

– Мама…

Но остановить танк было невозможно.

– Ты эпиляцию сделала?

– Конечно, и даже надела кружевные панталоны, кавалер оценит.

– Перестань дерзить!– возмутилась мама.– Женщина всегда должна быть в прекрасной форме. Сколько можно тебя учить!

– Мама, ты давно привила мне отменный вкус. Неужели ты думаешь, что твои инвестиции в меня кто-то перебьет?

– Вот что ты за человек такой, Кира? Ты даже комплимент не можешь сделать без остроты.

– Могу. Если вокруг будет царить чувство меры. Но пока такое явление в природе наших отношений не наблюдается.

– Я понимаю, почему твой декан не порекомендовал тебя на свое место. Кто выдержит такое высокомерие?

– Ну, для большей ясности: я и не стремилась занять место декана. А во-вторых, давай прекратим обмен любезностями, и ты скажешь, когда станешь просто моей мамой, а не свахой?

– Так, Кира, перестань тыкать палкой в колесо и будь хорошей девочкой. Мы ждем тебя сегодня в семь.

– Вставлять палки в колеса, мама,– устало поправила я.

– Какая разница, Кира. Не умничай!

– Конечно, мама, я буду в семь, и ни минутой позже!

– Вот и умница!

«Будь хорошей девочкой, Кира! Ты, как всегда, справишься,– погладила себя по голове я.– Бедный папа! Как он с ней прожил столько лет? Хотя, если бы не любовь к чтению, наверное, реальность была бы для него невыносима».

С постыдной иронией я подумала, что, наверное, отношения с родителями у меня тоже не сложились бы, если бы, как ни парадоксально, они не были ими.

Отца я очень любила. Он заменял мне друзей и был добрейшим в мире человеком, но, к сожалению, слишком мягким, все принимающим близко к сердцу. С ним всегда было спокойно и уютно, но я не хотела его тревожить своими переживаниями, и чаще всего мы обсуждали только литературу. Он, как и я, любил читать.

Иногда со страхом представляла, что папа так возится со мной лишь из-за своего родительского долга, и боялась, что однажды и он окажется по другую сторону. Но, к моему безмерному счастью, папа всегда оставался единственным, кто принимал меня всю целиком и был рядом, несмотря ни на что. Глубоких душевных переживаний я с ним не обсуждала, но во всем остальном он всегда был авторитетным советчиком, а иногда и просто молчаливым объятием разрешал все мои сомнения и терзания.

А с мамой все было сложнее. Она все время учила жизни, наблюдая мою неспособность выстроить здоровые отношения с кем бы то ни было. И ее непреклонное стремление познакомить меня с каким-нибудь молодым человеком (потому что с двадцати лет я начала быть старой девой, а так не положено, и мне обязательно надо было выйти замуж) каждый раз выводило из равновесия.

Отдельная квартира после двух лет по окончании университета стала облегчением. Но и это не явилось абсолютным спасением от материнского террора. Не успокоилась мама и тогда, когда узнала о моем бесплодии от «доброжелательной» подруги гинеколога: с неумным рвением взялась подыскивать жениха и самостоятельно проводила предварительную работу с кандидатами.

Было ужасно неловко, а иногда просто смешно, когда очередной «жених» заявлял, что готов смириться с моим недугом и взять такую «убогую» на «попечение». Конечно, это было угодно только мужчинам в солидном возрасте. Унизительно и мерзко!

В какой-то момент я просто сменила бунтарство на тактику соглашательства. Это немного, но снизило напор «благих намерений». Но в любом случае все семейные посиделки оканчивались упреками, что я совсем не стараюсь быть нормальной женщиной, поучительными беседами и обсуждением новых вариантов.

«Боже, и где она их только находит?! Выписывает из эпохи совдепа?»

Еще с одним родственником, двадцатишестилетним Николаем, мои отношения можно было описать в двух словах: привет – пока. Добавить нечего. Брат всегда был занят исключительно своей жизнью, хотя отношения у него тоже не складывались… с женщинами. Но он никогда не доставлял хлопот ни родителям, ни мне и проявлял несвойственную ему в обычной жизни теплоту три раза в год: на мой день рождения, новый год и восьмое марта, преподнося нестандартные подарки и обязательно конфеты с марципаном – единственную сладость, на которую у меня не было аллергической реакции. И еще, если брат присутствовал на одном из традиционных пятничных ужинов, то всегда сочувствовал мне по поводу стараний матери.

Мы редко сталкивались с Николаем в повседневной суете, только если решали семейные вопросы. Конечно, я всегда могла к нему обратиться за помощью в случае чего, и он искренне и добродушно помог бы, однако предпочитала решать свои проблемы самостоятельно. Если бы мама не была носителем устойчивого невроза «выдать замуж дочь», то, возможно, и с ней отношения могли сложиться по формуле «привет – пока».

С другой стороны, безумная потребность мамы в моем благополучии, иногда спасала от депрессии. Ей нужно было выполнить свою материнскую программу на каком-то кармическом уровне, и она просто вытряхивала из меня эмоции, на которые я уже, казалось, не была способна.

«Итак, ужин в семь! Нужно забрать голубое платье из химчистки. И почему бы не прикупить панталоны? Пенсия не за горами!»

Глава 2. Хлеб насущный

Декабрь был холодным, как никогда. Циклоны находили один за другим. Все это не предвещало ничего хорошего. Природа бунтовала вместе со мной из-за несправедливости жизни. Хотя, конечно же, никто никому ничего не был должен.

Работала я на факультете филологии на кафедре литературы после того, как окончила филологический факультет Санкт-Петербургского университета, и преподавала в основном современную и античную литературу. Мои декабрьские выходные были посвящены анализу литературных произведений Пелевина и Улицкой для подготовки к открытому семинару. Мне предстояла очередная аттестация. Вынужденная необходимость соблюсти все формальности делала из меня добропорядочного служителя высшей школы. Я не усложняла себе жизнь. Зачем противостоять системе, если я и так была за ее пределами: мир не принимал меня, так хоть проблем в социуме не было.

Мир выдуманных героев позволял спрятаться от реалий бытия. Слава всем античным богам, что существовало так много фантазеров, которые увлекали своими выдумками, и переносить реальную жизнь становилось легче. Однако даже нескольких пар не всегда было достаточно, чтобы заполнить весь день активной деятельностью. Поэтому я нашла подработку в качестве редактора.

От одного из крупных издательств нашего города мне поступило несколько заказов на редакцию художественных произведений современных писателей. И в ходе ежедневной внеурочной работы я не заметила, как увлеклась чтением фэнтези.

Некоторые авторы были весьма посредственны в выражении мыслей и фантазии, а от некоторых работ просто дух захватывало. Невольно поражало, что у кого-то настолько активное воображение, способное оторваться от устойчивых стереотипов, взмыть в такие высоты и ни на грамм не оказаться банальным, наивным и предсказуемым. Иногда это даже спасало от той тоски, которую я регулярно таила и подавляла в себе. Чужой мир, проживание жизней вместе с героями, невообразимые персонажи и столько магии вокруг… И практически везде присутствовал пресловутый Happy End. А что было нужно уставшему сердцу, как немного меда на рану?!

Сегодня было воскресенье. Коллега Ася уговорила составить ей компанию в ночном клубе для более успешного знакомства с ее новым мужчиной. По доброте душевной я не отказала. Потому что просто хотелось выйти из четырех стен хоть куда-нибудь и одновременно избавиться от гадких воспоминаний от пятничного ужина в доме родителей.

Но я совершенно точно знала, как пройдет сегодняшний вечер: и мое настроение, и неуемные жалобы коллеги на жизнь, поведение мужчин, которых она выбирала (они пользовались ею и исчезали)… А потом появится еще один занудный тип, которого тоже надо будет потерпеть… Так что все просто замечательно. Единственное, что должно было спасти – это громкая музыка и алкоголь. На текилу у меня не было аллергии, хотя с лимоном она была бы намного приятнее. Но одного горького опыта достаточно: цитрусы не мой фрукт. Главное, нужно вовремя унести ноги, чтобы завтра текила не сказалась на работе.

У входа в клуб я появилась в темных плотных джинсах и в черном норковом полушубке. Грохот клубной музыки простреливал сквозь стены здания. Ожидая Асю, я осмотрела окна соседних жилых домов и мысленно посочувствовала жильцам.

Ася появилась вовремя в своем неизменном «кукольном» наряде. Она всегда знакомилась в этой нелепой униформе: ярко-розовые стрейчевые джинсы, под розовым пуховиком розовая приталенная рубашка, розовая помада и розовый лак на ногтях. Ассоциация с пирожным, как казалось Асе, покорит любого парня, и любые доводы против только ввергали ее в уныние. Потом она хвасталась фотографиями с «покоренными», которые, как оказывалось, увлекались ею ненадолго. И весь коллектив в течение нескольких недель проявлял участливое внимание к судьбе бедняжки.

Я даже немного завидовала ей: через пару месяцев Ася уже и не помнила о разочаровании и готовилась к новому свиданию. Жизнь била ключом в этой девушке. Но характера «блондинки» было не отнять.

После осмотра службой безопасности клуба мы прошли в зал. Мельком осмотрев контингент, я грустно улыбнулась. Это был не «Озирис», где я часто бывала и довольно хорошо проводила время со знакомым барменом Борисом и бутылкой текилы. Здесь собрались молодые люди от семнадцати до двадцати пяти, не больше. По тому, как оглядывалась на меня молодежь, я понимала, что мой возраст вышел из категории ее интересов. Асе было в самый раз. По-моему, ее не волновали все эти вопросы. А меня не прельщали двадцатилетние юноши, да и нимфоманией не страдала. Единственное, что могло вытравить ощущение стареющей девы, – алкоголь. Поэтому сегодня я намеревалась напиться.

Мы заняли столик рядом со сценой, вблизи от бара, чтобы легче управлять своими заказами. Ася заказала невероятного цвета коктейль в фужере для мартини, а мне текилы… три.

– Как ты пьешь такую гадость?– спросила Ася, кивая на мои стопки и морща свой остренький носик.

– Все просто: на все остальное у меня аллергия,– улыбнулась я, подмигнула и опрокинула первую стопку текилы.

Ася брезгливо сглотнула и сочувственно поджала губы.

– И откуда такое странное название?

– Тут тоже все просто – это название города, где ее производят.

– И откуда ты столько знаешь о всякой ненужной ерунде?

– Еще проще,– засмеялась я,– я много читаю. Обо всем! Как же я могла не изучить напиток, на который у меня нет аллергии? Это редкое явление в моей жизни.

– Как ненормально, что врачи не могут найти причину твоей болезни,– посочувствовала коллега.– Она даже названия не имеет…

– Почему же,– усмехнулась я, залпом выпивая вторую стопку,– у нее вполне конкретное название и причина: аллергия на жизнь!

Ася недоуменно поморгала густо накрашенными ресницами и проронила:

– Мне очень жаль…

– Не стоит,– перебила я, чувствуя, как текила растекается внутри приятным теплом.– О, а это не твой знакомый?

Как я и предполагала, перед нами предстал очередной денди – метросексуал в не менее нелепом одеянии, чем коллега. Мне даже не пришлось особо рассматривать нового мужчину, потому что это был клон предыдущих версий. Ася снова наступала на те же грабли. Я склонилась к столешнице, будто рассматривая, что в моей стопке, но на самом деле пыталась не рассмеяться. Самоконтроль начинал ослабевать: я не ужинала и теперь быстро пьянела.

Назвался денди Роном, а как позже выяснилось, просто Андрей. На вид ему было около тридцати, но по первому приветствию, шуткам и ужимкам – не больше двадцати. У него были отполированные ногти, выбритые виски и затылок, но зато на макушке красовался густой идеально уложенный волной чуб. Я удержалась от лестных замечаний и почти нестерпимого желания потрогать ее.

«Какое безобразие!»

Я взлохматила короткие волосы на макушке, смахнула челку с глаз и, поставив локти на стол, подперла подбородок ладонями. Хотелось смеяться и плакать одновременно, и только легкий мороз по коже и какая-то ноющая боль в висках возвращали к трезвой оценке своего поведения.

Андрей прилагал все усилия, чтобы очаровать не только Асю, но и меня. Я проявляла снисходительность. Развлекала только его целеустремленность и уверенность в своей неотразимости.

Я цедила третью стопку текилы, небрежно слизывая кристаллы соли с губ, и какое-то время старательно поддерживала разговор. Но потом внимание Андрея стало невыносимо навязчивым, и пришлось скрыться в танцевальном зале под предлогом случайной встречи с парой одноклассников.

Музыка грохотала. Блики диодных ламп в темноте скрывали все лишнее от глаз. С текилой было весело. Это единственная «подруга», которая сейчас мне требовалась.

Танцевала я неплохо и от души. Маменькиными стараниями окончила школу танцев в средних классах. Оттуда же была моя стройная осанка и женственная походка. Выброс адреналина и накопившегося раздражения облегчал меня, тем самым освобождая место терпению для новой недели. Однако выпила я не так много, как могла бы, но отчего-то сегодня безумно болела голова. Сначала я думала, что это Андрей утомил своим «обаянием». Ведь когда покинула наш столик, стало легче. А потом боль снова вернулась на танцполе. Виски сдавливало будто клещами. И в целом в теле был какой-то дискомфорт: то колючие мурашки по позвоночнику, то мороз по коже.

«Может, я впервые в жизни подхватила грипп и только что заразила целую толпу беснующейся молодежи? Что я здесь делаю? Я лишь убиваю время. А оно – меня… Пора уходить!»

Я пробралась через толпу танцующих в зал, где были коллега с денди, и вежливо попрощалась, сославшись на простуду. Одинаково расстроились и Ася, и Андрей.

«Странно, разве она не хотела бы остаться с ним наедине?!»

Когда я выбралась из шума, смеси запахов табака, пота и парфюма на свежий морозный воздух, то буквально ожила и, кутаясь в широкий шарф, побрела на стоянку такси. Удручало одно: каждый раз одно и то же. Снова разочарование… Это как добавлять в пробирку одни и те же ингредиенты в одинаковой пропорции и ждать нового результата.

Требовалось ударная доза витамина С, меда с чесноком и моя любимая мягкая постель, и я быстро встану на ноги, даже если это грипп. Не помню, чтобы я когда-нибудь им болела, но, когда у меня бывала температура, мама лечила именно таким способом. И уже через несколько часов я не чувствовала ни единого признака болезни. Даже странно как-то…

Глава 3. Неожиданный звонок

Настал новый понедельник еще одной предновогодней недели в моей жизни. Совсем скоро Новый год, а я одна. Снова одна. Всегда одна…

Удивительный этот праздник – Новый год! Мы так радуемся, что он наступает. Это самый большой светлый, яркий, богатый, феерический праздник. Но вот что удивительно и парадоксально: Новый год – это еще один год жизни, который не прибавляет молодости и шансов чего-либо достичь, это еще одна черта, подведенная под очередными неудачами, еще одно осознание, что ты и в этом году мало преуспел в обретении счастья.

Но вот штука! Каждый Новый год ты, как пятилетний ребенок, веришь, что произойдет чудо, и вдруг откуда ни возьмись привалит счастье – настоящее, долгое, всеохватывающее, счастье, которое оживит очерствевшую душу, раскроет глаза на многие вещи, которых не замечаешь в каждодневной суете, окрылит и подарит возможность одарять других…

«Сказочные убеждения из детства! Я мыслю, как пессимист. Это правда. Только что же здесь неверного?»

Грусть затапливает все мое существо, когда проходят эти «сказочные» новогодние каникулы, и каждый ушедший день удаляет меня от ожидаемого чуда. Но я ведь все еще живая! Я все еще чувствую, что что-то во мне теплится, живет, зреет, но почему-то не находит в этом мире места.

Мой день был насыщен занятиями и внеурочной работой со студентами. Несмотря на бурное веселье с текилой прошлым вечером, открытое занятие прошло на ура, в чем и не возникало сомнений.

Понедельник был единственным днем, когда у меня не было свободной минутки для посиделок на кафедре с коллегами, а рабочий день заканчивался. Коллеги поздравили с началом успешной аттестации, оставив на моем столе пирожные с шампанским, не подумав, что я не могу насладиться ни тем, ни другим вместе с ними. Когда у тебя нет аллергии, трудно представить себе, что у кого-то она присутствует буквально на все.

В кабинете оставалась только Ася – наш методист. Я незаметно сложила угощения в общий шкафчик с провизией для чаепитий и присела собрать свою сумку.

Ася, делая вид, что завершает работу на компьютере, осторожным тоном поинтересовалась:

– Как твое здоровье, Кирочка?

– Я вовремя вчера успела принять витамины, чувствую себя хорошо,– с усмешкой отчиталась я, хотя, когда пришла домой, забыла обо всем и просто заснула мертвецким сном.

– А мы с Андреем вчера так хорошо посидели…

Вот уж мне совсем не хотелось слушать про ее отдых и знакомство, но из вежливости удерживала заинтересованную улыбку на лице.

–…Андрею тебя очень не хватало.

Движения рук замедлились, дежурную улыбку смыло с лица, и я пристально посмотрела на Асю. Та неловко улыбнулась и спрятала глаза в своих бумагах.

– Что значит – «Андрею меня не хватало»?

Ася сначала сжалась вся, как нашкодивший ребенок, но потом осмелела, повернулась и выставила руки на бедра.

– Ну сколько еще тебе можно быть одной?– звонко произнесла она.

– Что?!– чуть не подавилась я.

– Что, что, Андрея я нашла для тебя. А мне нравится его друг – Миша.

«Похоже, у «блондинки» воспаление мозга!»

– Прости, Ася, а я просила тебя об этом?– сдерживая себя то ли от смеха, то ли от негодования, высказала я.

– Нет, конечно!– защищаясь, вспылила Ася.– Но ты и не попросишь!

– Ах, это ты у нас такая инициативная?

Я поднялась с кресла и накинула ремешок сумки на плечо.

– Ася, у нас с тобой чисто деловые отношения. Я помогла тебе пару раз из солидарности, но не путай это с личными отношениями,– максимально вежливым тоном сказала я и, захватив пакет со студенческими работами, вышла из кабинета.

– Ну почему ты такая странная?!– послышалось за закрытой дверью кабинета.

«Я когда-нибудь тресну по лбу этой бесцеремонной девице!»

На автобус успела по расписанию. Иначе в такое время пришлось бы мерзнуть на остановке еще минут двадцать.

Из головы не выходила нелепая ситуация с Асей: я практически указала ей не соваться в мой мир. В мой обособленный, набитый хаосом, отчаянием и безнадежностью мир.

«Наверное, я проявила излишнее пренебрежение, но все же, куда она лезет со своей кукольно-розовой философией? Блондинка! Что с нее взять? Завтра будет дуться, а еще противнее, что наивно рассказывать остальным коллегам о неоцененной добродетели…»

Зазвонил чей-то мобильный телефон. Совсем близко, как будто у меня в сумке. Я невольно улыбнулась, потому что заиграла приятная мелодия из моего детства в современной обработке, и продолжила смотреть в окно. Я почти подъезжала к своей остановке.

«Такая погода угнетает! Жаль, что я так и не завела свой автомобиль. Вот бы снова не прозевать свою остановку. В последнее время я стала такой рассеянной. Это все не проходящая депрессия. Что с этим делать? Надо чаще отдыхать, а не работать ночи напролет…»

А мелодия все играла и играла. Люди в автобусе стали раздраженно оборачиваться, но я не реагировала на них.

«Вот странный этот кто-то! Зачем брать с собой телефон, если не отвечать на звонок?»

Я нахмурилась и оглянулась назад. Но рядом со мной сидели только старичок с внуком на коленях и две молодые женщины, которые уже переписывались в соцсетях. А женщина, сидящая с другой стороны, недовольно косилась на мой пакет в руках.

– Что ж ты трубку не берешь, дочка, вона, как разрывается?– неожиданно спросил старичок, поймав мой взгляд.

Я недоуменно посмотрела на свою сумку и с полной уверенностью ответила:

– Но это не мой телефон, дедушка.

– А что здесь светится?– тут же вступил мальчик и ткнул своим маленьким пальчиком в мой пакет.

Я опустила глаза вниз, и правда: сквозь полиэтилен что-то мигало разными огоньками.

– Странно!– удивилась я и заглянула внутрь.

Там действительно лежал мобильный телефон, но не мой.

– Вот так дела!– проговорила я, недоумевая, откуда тот появился, и тут же вспомнила, что сейчас нужно не пропустить свою остановку.

Автобус остановился, и я еле успела повернуться к двери и, перепрыгнув ступеньки, выбраться на улицу. Уже на остановке достала из пакета незнакомый телефон, огляделась вокруг и поднесла трубку к уху.

– Да…

– Почему вы так долго не берете трубку?– раздался возмущенный мужской голос.

Я даже растерялась от такого нахальства.

– Была занята…– ответила я, спустя несколько секунд, но не успела продолжить, как голос оборвал меня.

– Я рад, что все же дозвонился. Простите, не поздоровался. Здравствуйте! Как настроение?

– Настроение?! Вам действительно это интересно?– недоуменно остановившись и еще раз взглянув на трубку, спросила я.

– Раз я спрашиваю, то – да,– вроде бы искренне ответил мужчина.

– Хм, что ж, настроение замечательное, а у вас?– усмехнулась я и медленно побрела в сторону своей улицы. Нежданная забава вовсе ни к чему не обязывала.

– Теперь превосходное!– весело ответил тот.

– А вы представляете, с кем разговариваете?

– Совсем немного, но… да.

Я снова остановилась и подозрительно нахмурилась.

– И с кем же, по-вашему?

– Э-эм… вам примерно около тридцати – тридцати трех, метр восемьдесят, примерно, вес около семидесяти пяти. Голубоглазая брюнетка… Ах, да, у вас потрясающая улыбка! Но почему-то очень грустные глаза. Что должно произойти в жизни молодой красивой женщины, чтобы у нее были такие грустные глаза?

Удивительно, но я не была настроена агрессивно. Во мне пробудились давно уснувшие любопытство и азарт.

– Да уж… Вы наблюдательный. А за комплимент о возрасте – спасибо,– прищурилась я и оглянулась, уверенная, что обнаружу незнакомца неподалеку.– Вы хоть немного представляете, с кем говорите, я же – совершенно не имею представления!

– Простите, не представился. Марк. Уверен, ваше имя ласкает слух…

– Очень интересно, Марк. А как же ваш телефон попал ко мне в пакет?– ответила я вместо своего имени, так никого и не заметив вокруг.

– Знаете, я человек занятой и не посчитал, что на улице у нас хватит времени познакомиться по-человечески. К тому же существует огромный стереотипище, который, я думаю, и вас не обошел своим вниманием, что уличные знакомства не могут оставить позитивные эмоции на перспективу. Обычно улица вызывает напряжение и подозрительность. Извините за такой способ.

«А он, однако, сообразительный,– промелькнуло в моей голове.– И довольно складно говорит…»

– Хм. Своеобразный способ знакомства. А телефон вам не жалко? Дорогой ведь! Я могу его и не вернуть. Я же просто девушка с улицы.

– Не думаю. У вас голос очень приятный и характеризует вас только с положительной стороны,– уверенно заметил тот.

– Ладно, льстец. Значит, вашей целью было познакомиться со мной? Кстати, такой способ знакомства не менее подозрителен!

– Вы совершенно правы. Но я до сих пор не услышал вашего имени?

– Так заинтересуйте меня, чтобы я захотела назвать вам его.

– Кроме того, что вы мне очень понравились, я приглашаю вас на крысиные бега во вторник в пять вечера на Островском переулке.

– На чьи бега?!– переспросила я, думая, что ослышалась.

– На крысиные. Конечно, для ушей девушки крыса чаще звучит омерзительно, но я гарантирую, вам понравится. Это очень красиво.

– Красиво?! Слушайте, вы жуткий оригинал. Кстати, вы знаете, ваш мобильник почти разряжен?

– Ух ты, вот это упущение. Не подумал зарядное приложить,– сыронизировал незнакомец.– Но это ничего. Увидимся на крысиных бегах во вторник в пять. Запомнили?

– Погодите, я не давала вам своего согласия,– заторопилась я, понимая, что он сейчас положит трубку.

– Но вы хотите вернуть мне телефон? Вы же не какая-нибудь девушка с улицы?– улыбнулся мужчина в трубку, и связь прервалась.

«Что это еще за нелепые шутки?!»

Я недоуменно посмотрела на мобильник, будто он должен был объяснить все одним своим видом, но так ничего логичного и не придумав, положила его в сумку и пошла домой.

«А голос был приятный!»

До того, как несколько лет назад я добровольно отказалась от отношений с мужчинами, много раз представляла себе, что бы сказала человеку, который просто подойдет на улице и решит познакомиться со мной. В мысленной игре все просто идеально: я знаю, что скажет он, знаю, что отвечу я, смоделирую целую Вселенную вокруг нас… Но это были всего лишь фантазии. Я давно уже перестала замечать реакции мужчин на себя. И теперь вдруг такое нестандартное знакомство, на которое нельзя было не обратить внимания, хотя бы только потому, что дорогой телефон следовало вернуть владельцу. Ведь если он знает, как я выгляжу, умудрился его подложить, значит, найдет способ и предстать передо мной в своей оригинальной манере.

«Это же надо – придумать такое?! Что ж, пусть эта маленькая забава развлечет меня! Все равно от скуки умираю…»

Однако оставшийся вечер и бессонную ночь я провела в глубоких раздумьях.

«Часы медленно отсчитывают минуты, дни, годы… Глухой, беспросветной чередой тянутся недели, принося с собой стремительно растущее беспокойство за бессмысленно бредущую жизнь. Я уже не чувствую себя человеком, способным что-либо изменить. Жизнь наполнена созданными мной ритуалами, правилами, которые скрашивают обыденность дней и затуманивают мысли, но отнюдь не решают главной проблемы. Я, как тростинка в болоте, прикрепленная ко дну корнями, стою на ветру в непогоду, зимой и летом, постепенно теряю свою гибкость, сочность, окраску, сгибаюсь к воде и, в конце концов, оторвусь от корня, кану, и буду болтаться где-то между землей и поверхностью мутной воды, пока не сгнию…

Пафосно, но как четко… Как же я дошла до такого? Ведь жизнь течет во мне! Я вижу радость, доброту, красоту… так хочется жить, радоваться всему, совершать что-то героическое, невероятное, быть признанной… Но боже мой, словно регулярно срабатывает незримый ограничитель, словно силы просачиваются сквозь кожу и утекают в землю: ни живая, ни мертвая, ни холодная, ни горячая, ни то ни се…»

Я уснула за пару часов до будильника.

Глава 4. Голубые тюльпаны

Проснувшись утром, я вспомнила: «крысиные бега»…

«Крысиные бега?!»

Да, мне снились белые крыски с пушистыми хвостами и неожиданно большими, как у лемуров, глазами цвета молочного шоколада.

Свесив ноги с кровати и болтая ими, я смеялась всплывающим из сна картинкам. А затем живо вспомнила вчерашний вечер. Знакомство по телефону, умышленно подкинутому, вновь меня позабавило и создало неожиданно легкое настроение.

Я давно перестала быть романтиком, особенно после «наисчастливейших» отношений, и это событие не впечатлило настолько, чтобы задуматься о чем-то серьезном. Чтобы вообще задуматься… Ни один мужчина уже не мог меня заинтересовать, если он не был средством для достижения какой-либо цели. И новый оригинальный знакомый не входил в мои планы. Но тем не менее настроение играло красками.

Я неспешно шла по коридору университета, любезно приветствуя всех, кто встречался на пути к кабинету. День обещал быть загруженным и нудным: три пары у первокурсников, хуже некуда, но я не ощущала раздражения и уныния. Это была всего лишь работа. Я выполняла ее на автомате.

Пройдя длинный коридор, я глубоко вздохнула перед тем, как войти на кафедру литературы. В это время методист Ася, вероятно, уже выговорилась насчет неудавшегося знакомства меня с Роном, переварила охи коллег и заела разочарование сникерсом, а сейчас, скорее всего, начнет восторженно вскликивать по поводу моей новой кофточки и сетовать на свой вес. И все это надо выслушать и достойно отреагировать, чтобы в перерывах между парами наслаждаться покоем, а не звоном ее голоса. Девушка – колокольчик по природе своей.

Я натянула дежурную улыбку и взялась за дверную ручку.

– О, Кирочка, доброе утрецо!– весело залилась Ася.– Ой, на тебе новая блузка?! Тебе очень идет!

– Привет, привет, Асенька. Спасибо, ты, как всегда, очень щедра на комплименты. Мне кажется или ты за выходные похудела очень?– тут же вставила я, предупреждая ее занудный монолог о своем теле. Теперь она будет довольно улыбаться весь день и уже не заговорит на избитую тему. И хорошо, что она уже не злится на меня за вчерашний выговор.

– Да, да, Ася похудела,– поддержала мысль догадливая Мария Петровна Карлова, специалист нашей кафедры по истории древнерусской литературы.

– Доброе утро, Мария Петровна.

Карлова добродушно улыбнулась мне и занялась своими учебными программами.

Видимо, я оказалась права: в глазах Аси заплескалось умиротворение, она польщенно улыбнулась и кивнула в сторону моего стола.

– К тебе гость…

Улыбка медленно растворилась. Я повернулась к рабочему месту и увидела молодого мужчину с мини-букетом голубых тюльпанов.

«Голубые тюльпаны?! В декабре?! Искусственные?»

Сначала я внимательно посмотрела в глаза мужчине и только потом медленно пошла к нему навстречу. Мужчина был не в моем вкусе и к тому же слишком молод: двадцать – двадцать три.

– Доброе утро, служба доставки,– приветливо проговорил парень и с улыбкой протянул букет.

– Уф, слава богу!– усмехнулась я и опустила глаза на букет, оправленный тонкими кружевами: тюльпаны были настоящие.– А то мне очень не хотелось бы обижать вас, юноша.

«Кира! Зачем ты обижаешь этого мальчика? Он-то причем?»– упрекнула себя за столь глупое замечание. Последнее время я игнорировала всякую цензуру.

Молодой человек недоуменно нахмурился, но сделал шаг навстречу, вручил букет и квитанцию о доставке.

– Распишитесь, пожалуйста.

– Ой, такого у тебя еще не было!– восхитилась Ася и расплылась в умильной улыбке.– Что это за вид тюльпанов?

– Королевские карликовые тюльпаны из Голландии,– профессионально ответил курьер.

Я оценивающе окинула крохотные голубые бутоны и, вздернув бровью, с усмешкой поинтересовалась:

– Что, прямо из Голландии?

– Да.

– Карточка будет?

– Да.

Курьер вынул из сумки объемный бумажный пакет и протянул. Я прищурилась и оглянулась на Асю, шаркающую балетками у меня за спиной.

«Даже пяти минут не может смирно постоять!.. Ужас, какой ты стала раздраженной по отношению к людям!»– проворчал внутренний голос.

– Это карточка?

– Это все вам. Вы могли бы просмотреть содержимое при мне? У меня еще несколько заказов. Я тороплюсь.

Чувствуя, как начинает чесаться кончик носа и хочется чихать, я положила букет на свой стол и отодвинула его подальше к стене, а затем открыла пакет.

Ася приподнялась на носки и заглянула из-за моего плеча.

– Что это, Кирочка, а?

Едва взглянув внутрь, я догадливо улыбнулась и присела в кресло.

– Спасибо,– все, что ответила я на вопросительный взгляд курьера.

Курьер вежливо улыбнулся и сказал:

– Воспользуйтесь этим прямо сейчас.

– Это все?– строго спросила я и пристально посмотрела в глаза парня.

– Все. Всего доброго,– ответил молодой мужчина и с чувством выполненного долга вышел из кабинета.

Проводив его взглядом до двери и поприветствовав вошедших коллег кивком, я достала из пакета зарядное устройство и положила его на стол.

– Ой, а че это?– хрюкнула от смеха наш лаборант Валентина.– Голубые тюльпаны?!

– Какой странный презент!– поморщилась Ася.

– Правда что,– согласилась я.

– Мило, мило,– вежливо отозвалась Мария Петровна и снова окунулась в чтение своих программ.

Я собиралась вернуть неожиданному знакомому – Марку – телефон и по этой причине взяла его с собой, чтобы появиться на тех самых крысиных бегах после рабочего дня. А зарядное устройство было предназначено для непосредственного контакта с Марком прямо сейчас.

– Ничего не хочешь рассказать?– полюбопытствовала неугомонная Ася.

– Нет,– вежливо улыбнулась я и достала из сумки телефон незнакомца.

Не удовлетворив до конца свое любопытство, Ася отправилась на рабочее место и сделала вид, что загружена работой.

Через несколько минут после подзарядки телефона раздался звонок. Ася вытянула шею в мою сторону, настраивая свои уши-локаторы. Я отошла к окну в конец кабинета и, взяв трубку, произнесла:

– Снова оригинальничаете?

– А вы все также неприступны? Доброе утро!– раздался приятный, бархатный голос Марка.

«Пф-ф, и когда он вдруг стал приятным для меня?!»

– А вы навязчивы…

– Как вы смотрите на предложение пообедать сегодня со мной? Ведь у вас есть обеденный перерыв между занятиями?

– Конечно, как у всех нормальных людей. Но у меня нет желания обедать с вами. Я вас не знаю, никогда не видела, даже не знаю, будете ли вы мне интересны…

– И не хотите это узнать?

– Не горю желанием,– с некоторым равнодушием отказалась я.

– Очень хочу познакомиться с вами,– не реагируя на отказ, мягко перебил Марк.

– Если вы заслуживаете внимания – удивите меня, может, я и захочу встретиться с вами,– неожиданно для самой себя игриво ответила я и брезгливо посмотрела на голубой букет.– И никаких цветов, у меня на них аллергия.

«Я флиртую?!»

– О, прошу прощения. Я этого не знал. Но вот разве тюльпаны зимой недостаточный повод для удивления?

– Ну-у-у,– задумчиво протянула я, пытаясь придумать достойную остроту,– сейчас и овечку можно клонировать.

– Что ж, тогда мне остается ждать вас на крысиных бегах. Вы будете удивлены. Вы же придете?

– Только потому, что у меня свободный вечер, я зайду на это мероприятие. К тому же не люблю, когда у меня находится чужая вещь.

– Не скрывайте, Кира, вас чрезвычайно заинтересовало приглашение на крысиные бега?– довольно усмехнулся Марк.

– Я не называла вам своего имени!– подозрительно прищурилась я.

В трубке послышался еще более веселый смех с хрипотцой.

– Ваше имя сообщил мне курьер, когда отчитывался о доставке.

– Что ж, так и быть, поверю вам,– не веря ни единому слову, ответила я.

– Итак, в семнадцать ноль-ноль на Островском переулке. Успешного дня, Кира!

– И вам, Марк,– тихо попрощалась я и украдкой оглянулась на коллег: не подслушивали ли они. Не хотелось оправдываться.

Убрав тюльпаны на подоконник за занавеску, я присела за рабочий стол и стала просматривать свой ежедневник. Но только ничего не запомнила из того, что там прочла, мысли были где-то далеко: то ли за пределами нашей Вселенной, то ли на Островском переулке…

«Не знаю… Странно все это…»

До начала занятий было еще минут пятнадцать. Я успевала выпить чаю, хотя безумно хотелось кофе, соблазнительный аромат которого всегда витал в воздухе у столовой, но на него у меня тоже была аллергия.

«Вот интересно,– в очередной раз задумалась я,– еще не встречала в жизни человека, у которого была бы аллергия на кофе! Я просто уникальный биологический организм! Хм, кафедра анатомии и физиологии человека была бы явно заинтересована моим трупом! Надо будет в будущем завещать свое тело нашей лаборатории…»

Из привычно бредовых мыслей вырвал гортанный хохот Валентины, хотя больше похожий на хрюканье.

– Аська, ты в своем амплуа! Новый год уже с сентября празднуешь!

– Валечка, здесь уместнее было бы сказать – «в своем репертуаре»,– вежливым тоном поправила лаборанта Мария Петровна, деликатно поправляя оправу очков.– Ты же работаешь на кафедре литературы!

«Вот от кого я переняла привычку поправлять маму»,– усмехнулась я.

– Да ладно вам,– отмахнулась Валентина,– не на кафедре же русского языка.

Мария Петровна лишь добродушно покачала головой и отвернулась.

– Коллеги, а как вы будете праздновать Новый год?– пролепетала вездесущая Ася, привычно посасывая кончик изрядно погрызенного карандаша и мечтательно закатывая глаза.– Вот я отправлюсь с моим Мишкой в путешествие по золотому кольцу России. Это будет чудесно!

Валентина, страдающая излишним весом, со скрипом развернула свое кресло и, как всегда, тяжело выдохнув перед началом разговора, заявила:

– Накроем стол, обожремся, послушаем президента и спать. Че тут думать?

«Как всегда – человек без фантазии и излишков воспитания!»

– Как, как – таз оливье, отбивные, мандарины, застольные песни и пьяные гости под елкой,– рассмеялась Мария Петровна.– Это незыблемая традиция семьи Карловых.

Я невольно улыбнулась прозаичности жизни и перевела ожидающий взгляд на еще одну коллегу, преподавателя зарубежной литературы Гертруду Кузьминичну Васьковскую, которая будто и не замечала нас всех с самого своего прихода.

«Боже, и кто назвал эту бедную женщину таким нелепым именем?!»

– А по-моему, этот новый год будет таким же, как и все предыдущие,– откликнулась она тихим, каким-то бесцветным голосом.

Утомленно сомкнув веки, Гертруда Кузьминична откинулась на спинку кресла и ровно задышала, как если бы пыталась сдержать слезы. Ей было уже пятьдесят восемь. Она жила совсем одна где-то на краю города в коммуналке.

Я почувствовала знакомые нотки одиночества и представила, как было холодно и тоскливо в ее доме. И даже ее питомцы, красовавшиеся в рамке на рабочем столе – кошка Мелена и кобель Дионис – не могли дать ей того тепла и радости от жизни, в которых она так нуждалась. Я посочувствовала ей, отбрасывая леденящие мысли о том, что вижу перед собой свое будущее… Только вот питомцев я тоже завести не могла… Но подумала о том, что обязательно навещу коллегу первого января с корзинкой пушистых сдобных булок, ее любимых, французских.

Пауза затянулась. Когда все обернулись в молчаливом ожидании моего ответа, у меня засосало под ложечкой: не хотелось даже мысленно касаться представлений на эту тему. Я буду с родными. Все мы будем радоваться новым блюдам на нашем столе, смотреть новогодние телепередачи, вспоминать прошлое… А под радостной оболочкой меня будет снедать тоска.

Я знала, чем закончится новогодняя ночь. Тем же, чем и всегда: крахом надежд. Только в этот раз все ощущения будут сильнее в несколько раз. Ведь последний полученный урок на тему «Любовь и мужчины в жизни Киры Балагоевой», который дал окончательное представление о безнадежности и бессмысленности моего бытия, незабываем, особенно при «безобидных» напоминаниях мамы. Сомнений в этом нет.

– Этот новый год будет особенным!– несколько громче, чем хотелось, с бравадой произнесла я.– Все будет иначе! Абсолютно!

Не знаю, кого я убеждала больше: себя или коллег, которым, по сути, было глубоко все равно что и у кого изменится в следующем году. Наверное, просто хотелось хотя бы им казаться более счастливой, чем ощущала себя сама. Представь себя неудержимо веселой, и через какое-то время настроение изменится в лучшую сторону,– что-то из этой оперы.

– Как загадочно!– отметила Гертруда Кузьминична, приоткрыв глаза.

– У тебя что-то намечается?!– хитро прищурившись, воскликнула Ася.– Вот эти тюльпаны… Ты что-то скрываешь? Ты же нам потом расскажешь?

Веселый смех Аси наполнил кабинет. Вот уж, у кого вместо мозгов были одни «позитивно заряженные ионы»!

– Конечно, Асенька!– притворно оптимистично улыбнулась я и так же озорно крутнулась вокруг оси в своем кресле.– Ася, я сегодня уйду пораньше. Сразу после трех пар. Если будет искать декан, скажешь, что я на дополнительных занятиях в другом корпусе.

– Хорошо, Кирочка. Я прикрою.

– Отлично! Всем плодотворного дня…

И, прежде чем выйти из кабинета, я оглянулась на окно перед своим столом.

– И, Асенька, можешь забрать королевские голубые тюльпаны себе.

Восторженные восклицания и благодарности дослушивать не стала и отправилась на первую пару.

«Чаю мне так и не дали выпить!»

Глава 5. Крысиные бега

На последнем занятии один из студентов в очень некорректной форме высмеял мой литературный анализ произведений братьев Стругацких. И ведь понимала, что сделал он это, скорее, из-за вредности, чем из идейных соображений, но меня задело. Я впервые поставила студента на место в грубой форме с изрядной долей сарказма и выказала пренебрежение к его человеческой сущности. Остальная группа была в недоумении. Юноша прикусил язык и уже вряд ли когда-нибудь осмелится мне противостоять.

В момент, когда я покидала аудиторию с затихшей публикой, моя совесть потчевала на лаврах самодовольства. Но когда вернулась на кафедру – одолели досада и грусть. И не потому, что я была не права и перешла на личности, и не потому, что этот выскочка задел самолюбие или усомнился в моей грамотности, и не потому, что догадывалась о последствиях своего поведения, а потому, что во мне накопились отчаяние и злость и выхода в достойной форме еще не нашли. Такой способ был неприемлем. Нельзя решать свои проблемы за счет других, даже если те вели себя, как последние негодяи.

Хотелось убежать из университета и не возвращаться. И не возвращаться вообще туда, где я уже была и знала каждый уголок. Отчего-то стало так плохо, будто вывернули наизнанку всем ветрам на откуп. Больно, холодно, одиноко…

Какими только усилиями воли я сдержала слезы и не выбежала сломя голову куда глаза глядят, но все же каменной статуей покинула стены университета.

Вьюга сбивала с ног. Холод внутри вторил погоде и замораживал все мое существо до глубины души.

– Только бы не погибнуть от обморожения души! Только бы не было так больно! Держись, девочка!– шептала себе я, вытирая щеки колючей варежкой.

Так хотелось прийти куда-нибудь, где тепло и согреют. Но куда? К родителям – не лучший вариант: в таком состоянии портить настроение отцу и вызывать лишние вопросы матери? Тома – коллега, в декретном отпуске с больным ребенком сидит, да и ее муж дома. Лариса – единственная однокурсница из моего города, с которой сложились хоть какие-то приятельские отношения, последнее время стала совсем чужой. Не могу сказать, что в этом не было моей вины. В какой-то момент я просто перестала отвечать согласием на приглашения в гости и на прогулки с ее компанией. Просто моя жизнь замкнулась на работе, дороге домой и четырех стенах.

– Ник,– безжизненным голосом, почти срывающимся на рыдания, проговорила я в трубку своему брату,– приезжай за мной…

– Кира? А что там у тебя?– тоном человека, которому всегда некогда, спросил Николай.

– Мне плохо!

– Тебе скорую вызвать? Или сама справишься?– и ведь вроде беззлобно, но сейчас этот тон вызывал такое глубокое отчаяние, что стало тяжело дышать.

– У меня нет приступа, Ник. Это другое…

Молчание в трубке, как еще одна горсть на крышку гроба. Брат… не поймет… Он совсем другой. Да и свои у него интересы – я ему не нужна.

– Возьми такси, я сейчас очень занят. Давай позже заскочу?

Я остановилась посреди пешеходного перехода в бессилии и почувствовала, как очередная слеза обжигает щеку, тут же превращаясь в ледяную дорожку.

– Конечно, я справлюсь,– выдохнула в трубку и заторможенно оглянулась на сигнал машины.– Отбой.

Помедлив несколько секунд, пока раздраженный водитель не высунулся в окно и не пригрозил матом, я двинулась вперед и снова остановилась, но уже на тротуаре.

«Боже!– ужаснулась я.– А ведь мне некуда пойти… Не к кому!»

Я впервые так четко осознала, что мне не к кому идти. Меня никто не ждет. Я никому не нужна! Бесцельно бродить по улице по такой погоде совсем одной – горько. Еще одна удручающая мысль, еще одно подавляющее обстоятельство моей жизни…

«Вот истинное одиночество, а не то, что я возомнила себе!.. Хм, я люблю одиночество? Нет, я люблю быть наедине с собой, а не одиночество! Мне ни с кем не интересно, я чувствую себя чужой, ненужной и странной. Последнее, пожалуй, чаще всего звучит от людей, имеющих со мной хоть какое-то дело. И получается, что я вижу во многих лишь негативное, занудное, пустое… Хоть бы раз посмотреть на мир сквозь розовые очки!»

У меня начинали мерзнуть руки: варежки сняла, чтобы позвонить брату. Но как только я спрятала руки в спасительное тепло, как из сумки раздался звук СМС из телефона незнакомца, и руки пришлось вновь оголить.

«Кира, вы заблудились?»

И тут я вспомнила, что меня ждал странный незнакомец на каком-то крысином мероприятии. Пушистые зверьки из сна заполнили мысли, и меня неожиданно затопило теплом.

Я взглянула на часы: 17:33 и не раздумывая взяла такси к Островскому переулку.

Крысиные бега впервые проходили в нашем городе, и сегодня последний день, когда можно было увидеть это шоу. Островский переулок был заставлен автомобилями самых разных марок и, что примечательно, только класса люкс.

При входе попросили пригласительный билет, который я, разумеется, не могла предоставить. Но служба безопасности тут же предложила мне назвать имя и фамилию, чтобы найти в списке приглашенных.

– Кира Балагоева,– назвалась я, но вряд ли там была моя фамилия.

Крупный мужчина приветливо улыбнулся и открыл входную дверь.

– Прошу вас, Кира.

– Я в списке?– удивилась я. Откуда Марк знал мою фамилию? Человек очень хорошо поработал над изучением моей личности. Похоже, он знал обо мне многое. Что ж, ладно!

Как только я вошла в широкий квадратный зал, стены которого были покрыты темным полотном, а с потолка вниз били яркие прожекторы, раздался звонок из телефона Марка.

– Вы все-таки прибыли?– улыбнулся в трубку он.

– Да, задержалась,– не собираясь извиняться, ответила я.– Как мне вручить вам ваш телефон?

– Вы деловой человек,– рассмеялся Марк.– Но шоу уже идет. Посмотрите! Уверен, такого вы не видели.

Мне стало все равно, что мужчина оборвал связь. Я пришла не к нему. Я пришла туда, где никогда не была и не знала ни одного уголка. Кажется, в такое место хотела попасть.

Я огляделась. Людей было много, и все они толпились у нескольких столов, расставленных по залу. В помещении было достаточно тепло, пахло кошачьим кормом. Из динамиков с потолка звучал медленный джаз.

«Обожаю!..»

Я расстегнула полушубок и прошла к первому столу, где оказалось свободное место для наблюдения. Мужчины расступились, чтобы пропустить меня ближе, и представшая перед глазами картина сразу же захватила все внимание.

На длинном и широком столе располагался плексигласовый лабиринт. В центре лабиринта находилась круглая площадка, и там сидело несколько крыс. Они почти не шевелились, возможно, потому что места для движения просто не было. Но две крыски суетливо перебирали хрупкими лапками по стенке в желании выбраться на волю. Все они были белые, я бы даже сказала – белоснежные, и удивительно больших размеров, будто морские свинки. Чистая гладкая шерстка и лысые хвосты с розовой кожей, покрытой кольцами, как если бы это был спил дерева. Ничего общего с крысками из моего сна.

Задрав мордочки, крысы выжидающе смотрели на окружающих своими красными глазками-бусинками и живо шевелили усами. На спине у каждой из них был номерок. Видимо, принимались ставки.

А потом вдруг раздался сигнал, одна из стенок опустилась, и крысы резво выбрались из замкнутого пространства на первую светящуюся дорожку. Сначала они замерли, принюхиваясь и прислушиваясь, круглые ушки, как локаторы, трогательно поворачивались в сторону звука, но, когда раздался низкий свист, все они на миг приподнялись на задние лапы и понеслись.

От неожиданного удовольствия у меня затрепетало в груди. Как странно они бежали: подпрыгивая вверх, как кенгуру, не оглядываясь, не теряясь, обгоняя соперников.

Народ вокруг загудел в азартном настроении. Кто-то выкрикивал номер крысы, кто-то аплодировал, а кто-то сосредоточенно следил исподлобья.

Крысы же бежали только вперед, ловко огибая углы лабиринта. Я увлеченно следила за приглянувшимся пятым номером, может, потому что она была лидером и не уступала никому на протяжении половины пути.

Это было забавно! Я забыла почти обо всем. Но потом, к моему разочарованию, пятый номер резко затормозил и замер. Остальные промчались мимо. Я внимательно смотрела на крысу, а та повернулась ко мне и встала на задние лапы, поводила носом и снова села. От ее взгляда мурашки побежали по спине.

– Эй, ну вперед!– тихо сказала я ей, но крыса будто потерялась.

Остальные крысы достигли финиша в считанные секунды. Люди шумно зааплодировали. За соседними столами тоже последовала шумная реакция.

И хотя крысы достигли финиша, они не замерли у стенки, ожидая, что их пропустят дальше, и начали тыкаться в препятствие носом, а затем каждая развернулась и отправилась в обратную сторону, просто продолжая бег. Но теперь они уже не бежали так слажено, а каждая в своем темпе, то останавливаясь, то сворачивая на другую дорожку.

Я вдруг вспомнила смысл выражения «крысиные бега». Эта идиома, как ни странно, описывала мое состояние в течение последних десяти-пятнадцати лет: бесконечное, бесцельное и, похоже, обреченное на провал движение.

«Вот это да! Какая ирония!»

Люди вокруг стола стали резко оборачиваться и останавливать на мне странно-возмущенные взгляды. Я даже несколько встревожилась и стала озираться вокруг. Но не менее растерялась, когда осознала, что они обернулись на мой отнюдь не скромный смех.

Я не просто смеялась, я хохотала! И от такого яростного смеха из глаз текли слезы.

Я стала пятиться и вскоре совсем исчезла из поля зрения толпы. Выйдя на улицу, я вдохнула морозный воздух и ощутила облегчение, будто со смехом из меня вышла какая-то часть накопившегося напряжения. Крысиное зрелище здорово отвлекло. В голове снова стало легко.

«Ну, вот и славно!»– ободрила я себя и, запахнув ворот полушубка плотнее, шагнула в суровую зимнюю ночь. Марк так и не появился.– Но, может, сегодня мне это и не нужно? Человек намеревался со мною познакомиться, а что бы я сказала ему в таком настроении?»

А когда я пила горячий травяной чай в своем уютном кресле у широкого окна гостиной, наблюдая, как метель утихает и снег густыми хлопьями ложится на деревья, позвонил Марк.

– Добрый вечер, Кира…

– Вы меня испытываете?– сразу перебила его я.– Вы не явились на встречу!

– Так сложились обстоятельства,– сожалеющим тоном ответил Марк.– Но я очень хочу исправить оплошность и готов выполнить любое ваше желание.

– О, удачи вам в этом деле!

– Удача ко мне благосклонна.

– Как сладко поете,– усмехнулась я, а потом вдруг выдала:– С вас ужин в китайском ресторане.

Я чуть не выплеснула на голые колени чай, сообразив, что напрашиваюсь на свидание.

– В пятницу в семь в «Мао»,– уверенно отозвался мужчина, после чего я поняла, что идти на попятную просто смешно.

– Отлично. Не опаздывайте!– пришлось ответить мне, и напоследок добавила немного дегтя:– Ваш телефон порядком мне надоел!

Единственное, что услышала, отнимая трубку от уха, это его бархатный смех одобрения.

«Посмотрим, как ты со мной справишься»,– ехидно прикусила нижнюю губу я.

Глава 6. Острый китайский ужин

Благословенная пятница!

Последняя пятница перед почти двумя неделями отдыха от людей. Проверив последние работы студентов, я отложила папки и устало потерла пальцами переносицу и уголки глаз.

На моем рабочем столе красовались пушистые снеговики, шоколадные фигурки дедов Морозов и несколько мандаринов, которые я предусмотрительно упаковала в декоративные прозрачные пакетики, чтобы не расчихаться. Но запах шоколада приятно щекотал в носу. Так хотелось набить им рот и почувствовать всю полноту вкуса.

«А вдруг повезет и не придется вызывать скорую?»– но вспомнив, чем такие пробы заканчивались в детстве, когда сила воли еще не подчинялась разуму, я передернулась и оставила эту затею.

На кафедре уже никого не было, все устремились покупать новогодние подарки. А я еще даже не задумывалась о них. В этом году мой энтузиазм хранил молчание. Коллег я всегда поздравляла диетическим пирогом с фруктами к их пышному застолью. И кроме семьи, больше некому было дарить подарки. Но с этим я собиралась разобраться послезавтра, в канун новогодней ночи. Время еще есть. Сейчас меня занимала мысль: «Верно ли я выбрала наряд для ужина с практически незнакомым мужчиной?»

Я поднялась с кресла, опустила трикотажное платье, собравшееся на бедрах, и подошла к зеркалу.

– Слишком обнадеживающее!– пришла к выводу я, оглядев себя с ног до головы.– Синий – цвет надежды… Нужно было надеть черное… Ну… или джинсы.

Хотя я собиралась на ужин не в кафе, а в полноценный ресторан… Заведение диктовало дресс-код. А с другой стороны, женщина всегда должна быть сногсшибательна. Уроки матери не пропали даром.

Улыбнувшись себе и злорадно подмигнув, представляя, как в прямом смысле сшибаю незнакомца с ног, я взглянула на часы и поспешила в гардероб.

По пути в ресторан (кстати, странно, что Марк выбрал именно мой любимый ресторан!) я позволила воображению привести меня в легкий радостный трепет, потому что представила, как разнесу в пух и прах самоуверенность этого мужчины, и тот сбежит, поджав хвост. Он очень удивит меня, если сможет хотя бы вежливо попрощаться.

«И я не собираюсь чувствовать по этому поводу никакой вины!»

Мой любимый «Мао» не был украшен новогодними побрякушками, потому что до китайского нового года было еще больше месяца, но он в любое время года выглядел уютно и нарядно: с традиционными китайскими фонариками, свечами на столах, золотыми драконами на стенах и под купольным потолком, в центр которого взвивались их резные головы. В городе я знала несколько таких ресторанов, где подавали блюда, исключительно честно информируя о составе. Я не боялась оказаться в «Скорой помощи».

Я заняла свободный столик у окна: если нам с мужчиной будет не о чем говорить, хотя бы развлеку себя видом улицы, а затем кивнула официанту, чтобы принес винную карту.

Винная карта имела варианты на любой вкус. Я решила заказать текилу, чтобы скоротать ожидание. Напиток попросила налить в винный бокал. Это была маскировка. Хотелось немного расслабиться после рабочего дня и придать мыслям легкость, но текила была напитком пабов и ночных клубов и в светский ресторан не вписывалась. Это было дурным тоном. А вино смотрелось вполне прилично в качестве аперитива перед романтическим ужином. Он ведь предполагался?!

На улице шел снег, медленно кружась в воздухе крупными ажурными хлопьями, безветренный вечер, даже тепло, люди сновали туда-сюда… Захотелось упасть в приглянувшийся пушистый сугроб и сделать звезду, раскидав руки и ноги в стороны.

«Вот сейчас появится передо мной очередной мужчина, распустит хвост веером, будет доказывать, какой он потрясающий, как многого достоин, пытаться обаять меня… А в итоге окажется очередным холостым патроном: стреляет громко, да без толку. И почему-то я уверена, что его приятный голос никак не связан с внешностью. В конце концов, если станет совсем невмоготу, я просто встану и уйду».

Но вот чего никак не могла понять, так это то, что вообще заставило меня согласиться на эту авантюру…

– Добрый вечер, Кира!

Я вздрогнула от неожиданного приветствия. Знакомый голос мужчины бархатными мурашками прошелся вниз по позвоночнику.

«Надо же, какой завораживающий голос!»

Расправив плечи, я оглянулась и… приросла к стулу… У меня даже не хватило воздуха просто, чтобы вдохнуть, а не то чтобы уже подняться навстречу ему. Возникло ощущение, будто сквозь меня прошла электромагнитная волна.

Передо мной возвышался невероятный мужчина! Невероятный с большой буквы! Он был высок, не меньше ста девяноста сантиметров, а то и все два метра, даже через свободный пуловер с v-образным вырезом было видно, что он физически развит, и у него явные кубики на животе… у меня даже пальцы зачесались от желания проверить это…

«Что за пошлые мысли?!»

…Но не это больше всего поразило меня. Его лицо! Вернее даже, вся голова… Он был блондином с фантастическим цветом волос. Они были белые, словно молоко, без цыплячьей желтизны и каких-либо посторонних оттенков, идеально ровные и… длинные, собранные в хвост на затылке. У него не было залысин, линия роста волос идеально обрамляла средней высоты лоб. Мужественные скулы и уверенный подбородок. Нос с узкой переносицей и губы в меру полные, чувственные… Невольно я представила, каково это – целовать его…

Губы непроизвольно дрогнули… по позвоночнику снизу вверх побежали электрические мурашки…

Брови и ресницы были светлые, но не белые, а скорее светло-русые. И глаза! Потрясающие, красивые глаза темного цвета. Но из-за приглушенного освещения в зале ресторана и потому, что он был слишком высок, я не смогла разглядеть точного их цвета.

Я уже заранее была настроена не принимать этого мужчину всерьез, но не ожидала увидеть такого эффектного представителя второй половины человечества. Однако теперь не могла принять его всерьез из-за того, что он был совершенством. Марк был неописуемо красив. И потом, я смутно ощутила, что при одном только взгляде на него что-то шевельнулось глубоко внутри, будто пробудилось. И все желание растоптать очередного поклонника растворилось в любовании им.

Все это время Марк держал любезную улыбку на лице и будто позволял разглядывать себя.

– Могу я присесть?

Наконец, я пришла в себя и опустила голову. В затылке потяжелело. Моргнув, я ощутила неприятное жжение в глазах от долгого напряженного взгляда и мысленно укорила себя за несдержанность.

Я слегка кивнула на его приветствие и поднесла бокал с текилой к губам, сделав паузу, чтобы собраться с мыслями и сообразить, как лучше вести себя с ним.

Марк прошел к стулу напротив, легко его отодвинул и мягко опустился. В его жестах сквозила природная грация и уверенность.

Я продолжала цедить текилу, прикрывая часть лица бокалом. Не хотелось быть бесцеремонной, но и любезничать тоже не собиралась. Однако я совершенно растеряла всю уверенность, ощутив себя настолько мелкой и неинтересной. Не потому, что выглядела хуже, а потому, что понимала: у меня ни с кем ничего уже не получится. И с ним уж точно! Я выдохлась.

С первого взгляда было ясно, что он вполне успешен во всех областях жизни, и от женщин нет отбоя – ждать от него приходилось только одного. И даже при всем этом я была недостойна такого мужчины. Это я понимала четко. Но тот уже сидел передо мной, и нужно было как-то реагировать, а не прятаться в раковину. И моя реакция была крайне неадекватной, по меньшей мере леди так себя не ведут. А он и правда меня поразил.

Я оставила бокал с текилой в покое и положила ладони на край стола. Мы оба молча разглядывали друг друга: он – с легкой загадочной улыбкой, я – с неумело прикрытым интересом.

Сочетание карих глаз, светлой кожи и, похоже, натурального белого цвета волос, вызывало смешанное чувство восторга и любопытства. А цвет радужки был даже не карим, на ум приходило сравнение с цветом молочного шоколада. Таких глаз точно никогда не видела. Теперь я могла рассмотреть их ближе. Даже неловко было так разглядывать, но взгляд то и дело возвращался к необычной внешности Марка: прямой нос, высокие скулы, четкая линия подбородка и челюсти; здоровый цвет лица, гладкая кожа, необычно светлые брови и густые светлые ресницы. Все черты лица так правильно сочетались, что и раскритиковать было не за что.

– А вы интриган!– первое, что произнесла я после долгой паузы.

Подошел официант и элегантным жестом предложил меню нам обоим.

– Кира, вы уже сделали заказ?

Я отрицательно мотнула головой.

– Позволите мне?

Теперь я согласно кивнула и просто наблюдала, старательно делая вид, что мне совершенно все равно.

– Спасибо, не нужно,– не отводя глаз, мягким жестом отказался Марк от меню.– Будьте добры, номер тридцать восемь, сорок восемь и, пожалуй, семьдесят три. Если я не ошибаюсь, дама пьет текилу?

Я чуть не подавилась воздухом, когда услышала это, но вовремя задержала дыхание и усилием воли подавила кашель.

Официант кивнул. Я мельком взглянула на официанта и снова на Марка.

– Тогда мне то же. Даме жасминовый чай, мне кофе и два фирменных пирожных на десерт.

Фирменное пирожное представляло собой ванильно-рисовый пудинг со сливовым топпингом – то немногое, что я могла здесь съесть.

– Вам тоже подать в винном бокале?– спросил официант, стараясь скрыть нотки иронии в голосе. Но ему это не удалось.

Марк коротко кивнул и отпустил официанта.

Щеки запылали. Хорошо, что здесь было неяркое освещение. Я внимательно следила за каждым движением мужчины и мысленно пыталась угадать, на что он способен и как дальше будет себя вести, что сделает, чтобы понравиться мне, и как будет петлять, жаждая заполучить желаемое.

– Как вы узнали, что я пью?– не скрывая подозрительности в голосе, спросила я.

Марк едва прищурил глаза и ответил так простодушно, будто все в мире знали о Кире Балагоевой и ее предпочтениях:

– Вас это смутило?

Я растерянно пожала плечами.

– Мне очень приятно видеть вас воочию,– признался он.

– Не могу сказать того же,– сухо ответила я и деланно равнодушно прошлась взглядом по сервировке стола.

– Мне показалось или вы несколько напряжены?– мягко улыбнулся он.

Я уже ненавидела эту улыбку, наверное, потому что она пробивала мою отгороженность от мира, в котором никак не могла найти себе места. Я повела плечами, только сейчас ощутив, как скованны мышцы спины.

– Ваши ожидания не оправдались или я превзошел их?– шутливым тоном спросил он, продолжая внимательно разглядывать меня.

– Скажу только то, что не планировала подобных знакомств. Но, поскольку вы внезапно возникли на моем пути, то пока не знаю, рада ли я вам или нет,– а чтобы развеять все сомнения и ожидания, которые могли у него возникнуть после моего нескромного взгляда, с уже солидной долей уверенности в голосе добавила:– И прошу прощения за то, что так нескромно вас разглядывала. У вас очень необычная внешность. Это заметит любой.

– Для начала перейдем на «ты»?– будто и не замечая того, что хочу до него донести, ответил Марк.

Я подняла глаза и более расслабленно откинулась на спинку стула, хотя тяжесть в голове не проходила.

– Если вам будет так удобно, я не возражаю. Я пока воздержусь.

– Интересно.

Я долго смотрела на него и молчала. И он не уступал мне.

«Что это еще за странная игра? Даже в висках пощипывает от странного напряжения между нами».

Наконец я отпустила его и безмолвно усмехнулась.

– Ты не многословна,– усмехнулся и он.

– Не имею понятия, о чем с вами говорить?

Окно было моим спасением. Удобно было спрятать глаза в кружащихся хлопьях снега.

– Это не интервью и не допрос, и не принудительная встреча для поучительной беседы, поэтому обо всем, что пожелает душа,– щедро ответил Марк.

– Судя по тому, что вы уже сделали, то знаете обо мне достаточно. Поэтому вы заняли такую выжидательную позицию?

– А ты мне нравишься,– тихо усмехнулся Марк.– Я просто любуюсь.

– Почему же вы решили познакомиться таким способом?

– Я занятой человек и в тот момент тоже очень спешил. Но в жизни так редко выпадают моменты, когда чувствуешь, что если не остановишь момент, то упустишь что-то очень ценное. Я не мог потерять такой шанс только потому, что не мог опоздать на деловую встречу.

Все это звучало так искренне, и, на удивление, хотелось верить ему. Я опустила голову, уставившись на смятую салфетку на коленях. Что-то мешало ослабить пружину и просто получить удовольствие от беседы с приятным и вполне воспитанным мужчиной: то ли тяжесть в висках, то ли излишняя подозрительность.

– Но оригинально ухаживать даже заочно вы умеете!– наконец ответила я.

– Это всего лишь желание завоевать понравившуюся женщину.

Я снова придвинулась к столу и подперла голову ладонью.

– Кем же вы работаете, что у вас нет возможности познакомиться нормальным образом? И кстати, сразу же выражу сомнение в том, что вокруг вас не вращаются женщины, куда более достойные и с кем не надо долго знакомиться, тем более так изощряться в ухаживаниях. Они и так все вами увлечены, верно?

– Я, конечно, еще по телефонному разговору заметил, что ты прямолинейна, но что настолько откровенна и агрессивна – не представлял,– поразился он.– И позволь уточнить: что значит «нормальным образом»?

Я опустила глаза.

«Да, в некотором роде он прав. Но кто ему об этом скажет? Кто же ты такой?! Надо немного надавить, и ты сам убежишь от меня! Кажется, это неплохой способ избежать бесперспективного общения».

Не покидало ощущение, что по позвоночнику проложили проводок, а затем включили в розетку. Но почему-то я не могла просто вежливо откланяться и убраться восвояси.

– Я… работаю…– он вдруг запнулся на секунду, но потом, подставив скрещенные ладони под подбородок, проговорил:– менеджером в страховой фирме.

– Страховой агент?

– Да, в некотором роде,– улыбнулся он и, опустив глаза, продолжил:– Я выезжаю на страховые случаи, работаю с очень крупными заказами, заключаю договоры на местах.

– И ваш заработок позволяет так ухаживать за женщинами?– в моем голосе звучало сомнение.

– В последнее время мои наблюдения позволяют судить о том, что внешние признаки состоятельности не делают человека истинно состоятельным.

– О, безусловно, вы правы. Кредиты, ипотеки…

Я хитро прищурилась, будто пронзила его взглядом.

– Нынешнее время позволяет быть человеку очень гибким, я бы даже выразилась – скользким. Столько можно сделать блефуя!

– Ты очень тонко подметила. Но я всего лишь ловко разбираюсь в финансах.

– Очевидно,– не сбавляя язвительности, заметила я.– А вы здесь частый гость, знаете меню наизусть?

– Люблю китайскую кухню,– игриво повел бровью Марк, чем вновь смутил меня.– Она похожа на ту, откуда я родом.

Я почти убедила себя в том, что он скоро попросит счет и не станет дожидаться заказа. Но того словно ничего не пробирало, даже моя скверная доброжелательность.

– И откуда же вы?

– Издалека,– коротко ответил он.

Как назло, официант удивительно быстро подал все заказанные блюда. От запаха гребешков в кисло-сладком соусе и запеченных кальмаров с луковыми кольцами рот мгновенно наполнился слюной. В желудке жалобно заурчало, отчего я смущенно нахмурилась и тут же решила: не пропадать же добру.

С аппетитом вдохнув запах блюд, я развернула палочки и стала умело управляться ими, обмакивая сочные кусочки морепродуктов в соус. Марк последовал моему примеру.

Набив рот, я дала себе возможность поразмыслить над тем, что сейчас происходило со мной и с моим собеседником. Я понимала, почему так агрессивно настроена, и не собиралась менять тактику. Но помимо воли этот мужчина оказывал неизгладимое впечатление. Я с одинаковой силой сопротивлялась его обаянию и наслаждалась его обществом. И меня раздражала собственная неопределенность. Сама не знала, хочу ли продолжать это знакомство – ведь результат отношений был заведомо ясен – или хочу, чтобы все скорее закончилось.

«Но, черт возьми, он так обаятелен! И еще столько вкусного салата с зеленой спаржей… Ну да, это весомый довод, чтобы остаться… Кира, ты смешна!»

Марк молчал и выглядел задумчивым, при этом не сводил с меня глаз. Мы оба медленно жевали и смотрели друг на друга, будто сканируя, оба не спешили нарушать молчание.

Казалось, что я готова молчать до самого конца вечера, несмотря на нелепость такого поведения. Меня не волновало его мнение об этом. Но что-то не давало покоя, сверлило где-то в затылке. Однако слов не находилось, чтобы описать, на что все это было похоже.

Официант принес еще текилы и салат из морепродуктов в подарок от шеф-повара. Марк поблагодарил того и сам долил текилы в наши бокалы.

– Ты так подозрительно молчишь? Меня это начинает смущать.

– А вы предпочти бы, чтобы смущалась я?– последовал мгновенный ответ.

– Я предпочел бы, если бы ты перешла на «ты».

– Это не обсуждается,– слишком резко бросила я.

Он сложил палочки и наклонился вперед, прищурился и улыбнулся тому, что я не шелохнулась.

– Отчего ты так нервничаешь?

Я нахмурилась и вытянула шею: «Все-то он видит!»

– Действительно, я слегка раздражена,– согласилась я.

– Есть причина?

– Вы!

– Я?! Вот так неожиданность! Я пока еще ничего не сделал.

– Намереваетесь?

– Хм,– усмехнулся он, покачал головой и отклонился на спинку стула.– Теперь понятно, почему ты пожелала мне удачи при последнем разговоре.

Я впервые расслабленно улыбнулась. И он тут же подхватил шанс меня разговорить.

– Кирочка, я готов сделать все, чтобы загладить вину, если таковая имеется.

Улыбка тут же слетела с губ: «Что за фамильярность?!»

– Для начала, не называйте меня Кирочкой! Во-вторых, когда я не понимаю, зачем понадобилась мужчине, я слегка раздражаюсь.

– Разве не понятно?– усмехнулся он, слегка кивнув, принимая мое пожелание насчет имени.

– Нет, конечно, все банальные версии я уже рассмотрела. Но по вам не скажешь, что вы глупый испорченный бездельник, чтобы так изощренно тратить время на очередную женщину. И себе цену я тоже знаю. Поэтому пока не очень представляю цели вашего поведения.

– Ты тоже большая оригиналка,– улыбнулся он.– Со всем уважением к твоим рассуждениям, но, по-моему, ты все усложняешь.

– Ага, то есть вы хотите подтвердить одну из застарелых причин нашей с вами встречи?

– Да-а-а, с тобой непросто!– выдохнул он, показалось утомленно.

– Что, намерены продолжить знакомство?– поддела я и как-то оживилась.

– Я не сдаюсь так легко. К тому же уверен, что ты ошибаешься на мой счет.

Его светлая открытая улыбка смела уверенность: «Н-да, показалось!»

– Никогда не говорите женщине, что она ошибается!– серьезно заметила я.

– Кира, с каждой минутой я утопаю в загадочности твоей натуры.

Я покачала головой и, раздраженно скрестив руки на груди, выдохнула:

– Ну, что? Рассказывайте, кто вы, что вы, зачем вы и прочее? Вы ведь не отстанете?

– Последнее предложение намекает на то, что есть желание узнать меня ближе?– поддел он.

– Железная мужская логика! Желание появляется тогда, когда есть перспектива. А в нашем с вами случае, о каких перспективах может идти речь – не понимаю; кто вы и на что способны – не знаю; можете ли вы предложить что-то полезное – сомневаюсь. А провести ночь у меня всегда есть с кем!

«Звучит ужасно мерзко, да и полное вранье! Ну и тактику я выбрала! Не могу остановиться язвить».

Марк так улыбнулся и сверкнул глазами, что у меня возникло полное убеждение в том, что он практически прочитал мои мысли.

– Уж очень прагматично звучит!

– Я привыкла рассчитывать только на себя, поэтому, если и связываюсь с незнакомыми людьми, то только за тем, что они могут быть полезными мне,– продолжила я, понимая, что это всего лишь бравада.

– А вариант ухаживания ты не рассматриваешь принципиально?

– С какой целью? Видите ли, Марк, у меня есть все, что нужно для спокойной, размеренной, не отягощенной разными обстоятельствами жизни. Поэтому в авантюры я не ввязываюсь. А вы, и моя интуиция вряд ли солжет, и есть большая авантюра.

– Ты прямо завела меня в тупик!– развел руками Марк и размял плечи.– А нельзя ли как-то проще, что ли?

– Проще?!– задумалась я.– Это как? Осыпать друг друга комплиментами, говорить о природе и погоде, о музыкальных предпочтениях и местном интерьере?

– Фу, какая скукота.

– Вот именно!

– Но знакомятся же люди, говорят о чем-то…

– Притягивают за уши темы, чтобы хоть немного замаскировать животную натуру,– с иронией вставила я.

– Чему ты сопротивляешься?– в лоб спросил Марк.

Я криво усмехнулась и разочарованно произнесла:

– Скажите, а почему мужчина делает все только для того, чтобы завоевать, но не для того, чтобы сохранить отношения?

– Ты, наверное, имеешь в виду конкретного мужчину?– поочередно подтягивая рукава пуловера от запястий к локтям и слегка разминая спину, спросил Марк.

– А вы будете оправдываться, искать аргументы, что это не так?

Мужчина слегка повел бровями, не скрывая, что такое начало знакомства его изумляет, но не пугает, и серьезным тоном проговорил:

– Прежде всего, надо сказать, что я никогда не смотрю на ситуацию через призму общепринятого мнения. Если тебя интересует мое мнение, то каждый поступает так, как ему удобно. Если обстоятельства настолько сильны и вызывают желание следовать традициям романтизма, то нетрудно следовать им постоянно. А если поведение вызывает ожидаемую реакцию и отдачу, то это – теория Павлова в действии.

– Это вы так изощренно называете женщину обстоятельством, а ухаживание за ней – рефлексом?– усмехнулась я.

– Ну-у-у,– журящим тоном протянул он,– ты совершенно не воспринимаешь метафору.

– Цинично! Но из всего сказанного я услышала, что вы считаете себя подарком для женщины?

– Вот уж не ожидал, что мне придется осаждать колючую проволоку. Прошу заметить: ключевое слово – колючую.

– А мне понравилось – осаждать,– усмехнулась я его примечанию.

Марк поморщился, а потом негромко засмеялся.

– М-м… а почему бы и не так?

– Что?– недоуменно поинтересовалась я.

– Теперь ты меня по-настоящему заинтересовала.

– А до этого был легкомысленный флирт? Как мало вам надо,– фыркнула я.

– Поверь: это не мало. Я знакомился со многими женщинами при самых простых обстоятельствах, и многие пытались вымучить из себя что-то неординарное. Ты же самородок.

– Ой,– нахмурилась я от сомнения в его искренности,– как это там в мультике: вы меня посчитали? Самородок – это, по вашей шкале, какой уровень?

– Ну, хватит,– умоляюще засмеялся Марк и поднял ладони вверх.– Все, сдаюсь на твою милость. Я не решаюсь что-либо дальше говорить.

– А мне показалось вы о-о-очень уверенный в себе мужчина?

Марк опустил руки и загадочно прищурился.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я самоуверен, но я уверен, что это не последняя наша встреча.

Я слегка нахмурилась и непроизвольно проговорила:

– Почему-то мне тоже так кажется…

– Что, прости?

Я опомнилась и широко улыбнулась.

– Нет, нет. Это я сама с собой.

Его взгляд был более чем проницателен.

– Давайте так, вы искренне рассказываете мне о себе, а я постараюсь не быть такой категоричной занудой?– неожиданно предложила я.

Он выпрямился и заметно обрадовался такому повороту в разговоре.

– Что ты хочешь обо мне знать, кроме того, что я безумно желал с тобой познакомиться, всю прошлую неделю мечтал увидеть тебя не только сквозь окно автобуса и на остановках, а весь сегодняшний день находился в жутком нетерпении увидеть тебя за ужином?

Лицо снова запылало, наверное, предательский румянец разлился по щекам. Я все еще пропускала через себя электрический ток. Я улыбнулась уже более искренне и тепло. Затем помассировала ноющие виски указательными пальцами и взяла бокал с текилой. Несмотря ни на что, настроение, в котором пребывала сейчас, было приятным развлечением.

– Хорошо, давайте выпьем за состоявшееся, наконец, знакомство?

Марк широко улыбнулся и поднес свой бокал для закрепления тоста.

– Вот ты и улыбнулась мне так, что у меня мурашки по коже побежали. Чертовски приятное ощущение!

«Я что, так улыбнулась?!»

Он проговорил это так искренне и с чувством, что я опустила голову и виновато зажмурилась. От звона соприкоснувшихся бокалов, я вернулась взглядом к его лицу и погрустнела.

– Вы простите, что так неприятно все получилось?– неожиданно искренне повинилась я.– Я не планировала заранее так поступать с вами.

«Хотя… планировала! И, по-моему, он уже догадался».

– Не бери в голову,– просто ответил он, но обрадовался моей благосклонности.

– Вам, наверное, не приходилось общаться с такими женщинами?

– Какими?

– Которые мечут в вас копья, а вы только и отбиваетесь. Признаться честно, я была уверена, что после нескольких моих выбросов, вы просто скажете себе: нет, мне это не нужно, вежливо попрощаетесь и отчалите в более комфортное плаванье.

– Во-первых, я так просто не сдаюсь, во-вторых, это было даже забавно, такой оригинальный пинг-понг. К тому же в этом есть свои плюсы.

– Я тоже во всем ищу плюсы,– усмехнулась я.– Интересно, а что увидели вы?

– Я провожу время с интересной мне женщиной.

– А-а, да… банально.

– Не спорю, что мне было бы намного приятнее, если бы ты приняла меня более радушно…

– Кокетничала и играла бы по полной программе,– кивнула я.

– Мне было бы интересно и в том случае, если бы ты кокетничала и играла, была податлива и откровенна, а после ужина мы бы поехали ко мне, и ты согрела бы мою постель,– лукаво улыбнулся он.

Я сурово сдвинула брови, но тут же остановила себя от поспешных упреков в хамстве и пошлости. Однако строго проговорила:

– Что и требовалось доказать!

– Но я ведь признал это?– спокойно допивая текилу, произнес он, а потом серьезно продолжил:– Но в этом случае наши отношения не продлились бы дольше месяца, может быть, двух.

– Легкая добыча не вызывает интереса?

– Глупо было бы не признаться в том, что с природой не поспоришь. Верно?

– Значит, все последующие ухаживания за мной будут лишь шагом к удовлетворению плотских потребностей?

– Ты до безумия прямолинейна и хочешь знать ответы на все вопросы!– игриво вздернул бровью он.– Но даже я не знаю, куда могут завести наши отношения.

– Да, мое безумие может и волной накрыть,– с гордостью призналась я.– А что?

– Я не склонен скрывать свою мужскую сущность, прикрываться благородными мотивами и прочим лицемерием. Да, ты сексуально привлекательна для меня. Да, я хотел бы пригласить тебя к себе прямо сейчас. Но только потому, что я знаю, что ты откажешь, не предпринимаю усилий в этом направлении.

– Да что вы говорите?!– притворно удивленно усмехнулась я.– А вдруг я согласилась бы?

«Боже, я откровенно флиртую с ним! Неужели я хочу, чтобы он меня соблазнил?!»

– Сомневаюсь. И даже если ты согласишься сейчас, то это будет уже из принципа. А все, что построено на логике и упрямстве, не приносит желаемого удовольствия.

– Вы просто философ!

– Постель постелью, но есть что-то, что держит людей друг с другом многие годы. Согласна?

– Согласна,– охотно кивнула я.

Хотя откуда мне было это знать, это была лишь извечная женская мечта, я стала загибать пальцы:

– Страх одиночества, комплекс неудачника, привычка, дети и просто потому, что удобно существовать с человеком, которого хорошо знаешь.

Он сочувственно покачал головой.

– У-у-у, как все запущено. Ты такая обаятельная, такая милая, но сколько в тебе разочарования и враждебности!

– Привыкла за себя стоять.

Внутри похолодело от нахлынувших воспоминаний.

– Это ценное качество, но не обязательно стоять горой и насмерть, когда нет прямой угрозы.

– Нет прямой, значит, есть скрытая!

– А с тобой надо еще и слова выбирать: цепляешься к каждому слову,– усмехнулся он.

Я недовольно сжала губы, но не успела ничего сказать, как он добавил:

– Но мне определенно нравится твоя откровенность.

– Так что же есть такого между людьми, по-вашему?

– Игра на одном поле, общая волна, единый дух, искры, наконец. Есть что-то, что буквально, как магнит, притягивает друг к другу, и с первых же минут общения понимаешь, что этот человек должен присутствовать в твоей жизни обязательно, иначе она будет неполной. И неважно, если рядом другие люди, которые будут тебе интересны, именно этого человека будет всегда не хватать… Потому что он – твоя половинка…

На секунду мне показалось, что последние слова были сказаны с какой-то тоской, однако, когда Марк вновь взглянул на меня, это впечатление рассеялось.

– Это всего лишь химические процессы, подогреваемые либидо,– сумничала я.

– Списывать все на дедушку Фрейда – это как-то банально! Вот тут, мне кажется, ты прячешь собаку?

Я опустила глаза и медленно поводила пальцем по скатерти. Когда-то я действительно верила, что между мужчиной и женщиной может быть что-то большее, чем секс. Но весь опыт моей прошлой жалкой жизни дико кричал, что все это романтический бред.

«Как такой взрослый, опытный, отнюдь не глупый мужчина может так заблуждаться? Ему ли не знать, ради чего все старания?»

– Вы уникум, если не лжете,– наконец высказалась я и тяжело вздохнула.

– Вряд ли я ошибусь, если скажу, что тебя кто-то обидел,– понимающим тоном проговорил Марк.– Поверь мне, я не намерен причинять тебе неудобств.

Будто защищаясь, я скрестила руки на груди и равнодушно пожала плечами.

– В этом вы ошибаетесь. Обидчиком всегда выступаю я.

– Люди не причиняют обид другим, не будучи сами обижены кем-то.

– Не всегда в жизни действует прямой порядок вещей: обида – месть.

– Хочешь сказать, у тебя плохое воспитание?– усмехнулся он.

– Трудный характер,– поправила я.– И я слегка удивлена: меня еще ни один мужчина не выдерживал так долго, как вы.

– Скажешь, что все твои знакомства с мужчинами не длились и часа?– пошутил он.

– Нет,– я засмеялась, и Марк поддержал улыбкой.– Многие мне были не интересны. Но мое обычное поведение многим было не по зубам.

– Из этого следует, что я тебе интересен?

– Вы, безусловно, привлекательный мужчина. Я была удивлена, когда вас увидела. Вы очень красивый, видный мужчина. Что-то вы не договорили о своей профессии, и есть в вас что-то таинственное, не от мира сего, но меня это мало волнует, главное, что я вижу перед собой приятного во всех отношениях мужчину. Несмотря на то, что я была с вами, мягко говоря, невежлива, чувствую, что вы достойно выйдете из любой ситуации.

– Столько комплиментов!

– Отдаю должное вашему терпению. Но это были не комплименты. Комплимент – удел лицемеров.

– В таком случае, ты меня смутила,– улыбнулся он.

– О, да, мне бы хотелось смутить вас,– улыбнулась я.– Но это не про вас. Верно?

– Откуда ты знаешь?– подозрительно щурясь, поинтересовался Марк.

– Чувствую.

– А-а, знаменитая женская интуиция?

– Не ерничайте,– сморщила нос я.

Гребешки, кальмары и салат были с аппетитом уничтожены. Оставалась текила. Официант, как всегда, вовремя подоспел с горячими напитками и десертом. Пока он собирал лишние приборы и пустые блюда, расставлял чашки и блюдца с пирожными, Марк вновь внимательно разглядывал меня. А я мечтала о том, как вернусь домой и выпью таблетку спазмалгона: голова разболелась не на шутку, даже текила не помогала.

«Все сказанное кажется такой глупостью. Я позволила себе расслабиться, впустить его обаяние внутрь, флиртовала – бесстыдница. Что я пытаюсь разжечь в себе? Давно потухший костер? А зачем? Чтобы вновь разочароваться и вновь ощутить себя за бортом?»

– Что-то не так?– вырвал из размышлений тихий голос Марка.

– У меня такое чувство, что здесь что-то происходит без моего ведома,– задумчиво отозвалась я, обводя подушечкой указательного пальца край чашки с чаем.

Да, что-то было не так с самого начала. Не могла выразить это словами. Как в замедленной съемке, я оглянулась на зал ресторана. Тихая музыка, запахи разных блюд, немного сигаретного дыма – сквозняком несло от входа, негромкие голоса посетителей… острый соус все еще пек небо… Все было, как и должно было быть, ничего особенного. Но когда я перевела глаза на Марка, в меня будто врезался его пронзительный взгляд. Я даже покачнулась на стуле, отпрянув к его спинке. Если бы взгляд был материальным, то меня бы сшибло со стула, а так было впечатление, что будто ударили по лбу.

Я взяла чашку с остывшим чаем и выпила его залпом.

«Что у меня с головой? Я что, много выпила? С каким бы удовольствием я бы отпила кофе из его чашки! Такой аромат!»

Я взглянула на почти пустой бокал с текилой и снова на Марка. Губы Марка дрогнули в улыбке, и он произнес вкрадчивым тоном:

– Тебе не стоит пить кофе. Может, еще текилы?

– Нет,– спустя некоторое время отказалась я и, с чувством подозрительности изучая выражение лица мужчины, склонила голову набок.

«Брысь из моей головы!»– зачем-то мысленно бросила я Марку.

По лицу мужчины пробежала тень изумления или это было разочарование. Я так и не поняла.

«Не хочу думать о тебе!– подумала я и с какой-то стати стала мысленно выстраивать вокруг себя кирпичную стену.– Красные кирпичики, облицовочные, идеально ровные! Слой за слоем, все выше и выше! Н-да! Напилась!»

Мужчина склонился над своим десертом и, медленно проворачивая вилку в мягком пирожном, что-то усердно вычислял в уме. Об этом свидетельствовали его задумчиво скользящий по столу взгляд и едва заметная складка между бровями.

Моя голова перестала гудеть. И я с каким-то сожалением подумала: «А что я здесь делаю? Зачем я вообще явилась сюда?!»

– Мне уже пора,– неуверенно проговорила я.

– Думаю, да,– неожиданно согласился он, что я даже удивленно округлила глаза, но быстро справилась с расшалившимися эмоциями.

Марк махнул официанту рукой, и тот не спеша направился к нашему столу.

– Счет, будьте добры.

Счет нам принесли через несколько минут. Как все сегодня было оперативно и вовремя. Удивительно! Когда я одна приходила сюда, все было гораздо медленнее и с замечаниями.

Марк достал бумажник из кармана брюк, и я тоже стала доставать свой из сумочки.

«Вот еще, рассчитывать на его угощение! Ничего не хочу от него!»

– Даже не думай,– проницательно сказал он.

– Я привыкла рассчитывать только на себя,– спокойно ответила я.

Он неожиданно накрыл мои пальцы ладонью, она показалась мне нестерпимо горячей, и, глядя прямо в глаза, твердо проговорил:

– Ты позволишь до конца остаться джентльменом и угостить тебя ужином?

Я смешалась на несколько секунд, но не отвела глаза.

– Валяйте,– и отняла руку от папки со счетом.

Он улыбнулся моему высказыванию и положил несколько голубых купюр в папку.

– Как насчет услуги – доставка на дом?– предложил Марк.

– О-о, это будет кстати. На улице холодно, и после прекрасного ужина я непозволительно расслабилась.

Раскаянье пришло поздно: «Зачем я согласилась?!»

– Здорово,– громко ответил он и, встав из-за стола, жестом пригласил за собой.

– Только никаких иллюзий,– тут же добавила я.– Доставка только к подъезду.

– Спасибо за предупреждение,– засмеялся он, чем вызвал неуместное смущение.– А то я было понадеялся на вечерний кофе и завтрак в постель.

– А вы наглец!

– Нет, я нормальный мужчина со здоровыми потребностями.

– Ой,– как могла брезгливо отмахнулась рукой,– давайте без примитивизма.

На это Марк только рассмеялся еще громче и помог мне выйти из-за стола.

Мы спустились к гардеробу. Он галантно подал мне полушубок и весело заметил:

– Очень содержательное у нас вышло знакомство. Мне чрезвычайно было приятно с тобой отужинать.

– Какой набор эпитетов!– беззлобно усмехнулась я.

Он отреагировал широкой улыбкой.

– Буду до конца счастлив, если ты согласишься поужинать со мной послезавтра?

– Но послезавтра тридцать первое декабря?!

– И?

– Вы хотите отметить Новый год в моей компании?– недоуменно оглянулась я.

Марк задумчиво свел брови, будто пытался вспомнить что-то важное, а потом, словно сделав открытие, мягко улыбнулся.

– А почему бы и нет? Это будет необычная новогодняя ночь.

Я даже не хотела представлять, как мама отнесется к моему отсутствию на семейном ужине. Но отказать Марку сразу не смогла.

– Я подумаю об этом,– скептически ответила я.

– Хорошо, я заеду за тобой в шесть.

– Но я еще не согласилась!– возмутилась я, хотя и не так решительно, как хотела показать. Совсем размякла!

– Уверен, это формальности,– вопросительно изогнул бровь он.

– Неужели вы уверены, что я соглашусь?

– Абсолютно!

Я опустила голову и поправила капюшон, дав себе время придумать достойный ответ и не выдать интерес к его предложению.

«Почему бы не нарушить семейные традиции? Ведь я действительно хотела бы поужинать с ним в новогоднюю ночь. А почему бы и нет? Или почему – да? Как сложно это сейчас решить! Все-таки пословица «утро вечера мудренее» как нельзя кстати».

– Вероятно, вы знаете мой номер телефона?

Он просто кивнул, улыбаясь все той же обворожительной улыбкой.

– Позвоните мне завтра в двенадцать, я дам вам ответ.

– Ты ведь уже предположила, что весь сегодняшний вечер и завтрашнее утро я буду находиться в состоянии мучительного ожидания твоего ответа?

Лукаво улыбаясь, я поводила глазами по сторонам и пожала плечами.

– Вообще-то, я и не думала об этом, но теперь буду знать, что так оно и будет.

– Палец в рот тебе не клади,– по-доброму усмехнулся Марк.

– Есть такое.

– Что ж, очень рад, что мы сошлись на чем-то. Очень рад!

– Да-а-а,– протянула я и повернулась к зеркалу.– Вы дадите мне одну минутку привести себя в порядок?

– Конечно, оставляю тебя,– согласился Марк и вышел на крыльцо ресторана.

Я облегченно выдохнула, будто груз с плеч упал. Я так устала за этот вечер: то ли из-за того, что выпила лишнего, то ли от постоянного сопротивления. К тому же голова снова разболелась. Хотелось поскорее лечь спать.

В vip-такси было очень тепло и комфортно, я чуть не расплылась в кресле с подогревом и мысленно бодрила себя, чтобы не уснуть, размышляя о том, почему у Марка нет своей машины. Но потом смекнула: он тоже употреблял алкоголь и, возможно, поэтому оставил свою машину где-то на стоянке рядом с рестораном.

Мы попрощались у моего подъезда: легко, без лишнего напряжения. Марк еще раз выразил надежду на согласие провести новогодний ужин с ним. Разомлев от тепла и текилы, а может быть, и от присутствия такого мужчины, я чуть не забыла отдать его телефон. Марк поблагодарил за сохранность и, наконец, отпустил меня.

Я еще немного постояла у подъезда, провожая его такси взглядом, и уже собиралась войти, но вдруг почувствовала, как накрывает тоска, о которой странным образом не вспоминала весь вечер. Оглянувшись на улицу, на ночное небо и оценив температуру, я решила немного прогуляться. Совсем не хотелось возвращаться в четыре стены и заболеть отчаянием.

Выйдя из двора, я побрела по Цветочному бульвару к торговому центру недалеко от дома. На столбах и деревьях мигали гирлянды, люди возвращались домой в такое позднее время, неся пакеты, плотно набитые подарками и продуктами.

Торговый центр работал до двенадцати в последние дни старого года, давая возможность таким несознательным гражданам, как я, успеть купить все необходимое к новому году. И у меня возникло непреодолимое желание пройтись по бутикам и купить подарки родным. Еще немного побыть среди людей. Но только не одной.

Разнообразие витрин сбивало с толку: «Что я еще могу подарить родителям и брату, чем бы ни порадовала в предыдущие годы?»

Но все это были пустяки. Настроение стремительно падало к нулю. Несмотря на любимую мной атмосферу новогоднего праздника, сегодня я чувствовала себя особенно опустошенной. Столько приятной суеты вокруг: улыбающиеся люди, резвящиеся дети, забавные механические Деды Морозы и Санта Клаусы в человеческий рост, предлагающие посетить волшебную лавку, западная рождественская музыка, звон колокольчиков, блеск елочных игрушек и переливы гирлянд, совершенно сказочные ели и огромное пространство, наполненное духом Нового года и Рождества. Сердце защемило от тоски. Я просто стояла в центре холла возле высокой ели и завороженно смотрела в прозрачный потолок: перекрытия были белыми, а сквозь стекла смотрела ночь, и свисающие с потолка на тонких нитях снежные шары, казалось, падали на меня в замедленном движении. Я подавила безрассудное желание распластаться на полу и смотреть в бесконечное пространство под потолком и, в конце концов, пришла в себя, а затем зашла в первый попавшийся бутик готовых подарков.

Эта ночь была безумнее, чем все предыдущие.

Я испытывала странное чувство. Оно тревожило меня. Через ежедневную суету – работа, быт, мысли – это безмолвие, тишина… Будто туман над озером: неподвижный, не имеющий температуры, цвета и запаха. Словно вата на вкус… Тишина, граничащая с пустотой… Пустота во всем. Поглощающая время, пространство, фантазию и желания – пустота! Это и пугало, и в тоже время словно отгораживало от всего происходящего и замораживало психику от распада.

Задумалась я вдруг о том, чтобы, в конце концов, свести счеты с жизнью. Жизнь пошла совсем не по тому руслу, хотя лодкой управляла я. Но силы были на исходе, терпение заканчивалось…

«Я прожила довольно-таки спокойные три года, много что было приятного, яркого… это осознано и принято в полной мере… но эта пустота, бесперспективность и полный набор конструктора «Собери себя сам»… Но, боже, годы еще есть, их немного, но они могли бы быть такими сладкими… а у меня руки опустились… Не верю в себя, не знаю, кто я здесь, и до ужаса боюсь измениться в еще худшую сторону: стать злой и ворчливой, обидчивой и депрессивной… И надо же такое! Отказалась от всего, что доставляет боль и разочарование, и все же превращаюсь в растение!

А если представить себе, что я смертельно больна, и осталось жить один год? Что же я так боюсь использовать свои возможности на полную катушку? Только сейчас не знаю, что меня может порадовать? Не знаю, появится ли дорога, которая приведет к удовлетворению потребностей ненасытной души?..

Я больна… И это очевидно! А самое страшное, что не знаю, как побороть тот вирус под названием «Бессмысленность существования Киры Балагоевой», что проник в меня с детства и высасывает жизнь!»

Глава 7. Гость

Сегодня новогодняя ночь! Нужно собираться на праздничный семейный ужин. Об этом помнил утомленный мозг. Подарки лежали в пакете у двери там же, где я бросила их позавчера. Но после двух бессонных ночей, отвратительных дней я так и не смогла прийти в себя.

Укутанная в спальное одеяло, я сидела за своим рабочим столиком и бесцельно перебирала пальцами по клавишам ноутбука. Надо было закончить статью. Только кому все это нужно?

В голове было пусто, мысли не текли, а застревали в какой-то вязкой субстанции, будто стоишь в холодном болоте, и тебя постепенно всасывает в небытие. Взгляд был таким же бесцельным, как и движения рук. Ничего не хотелось. Совсем ничего. Обычно даже в депрессии нормальному человеку чего-то хочется: солнца в такую ненастную погоду, не быть одной в четырех стенах, что-нибудь съесть или сделать что-то невероятное, или хотя бы даже просто избавиться от депрессии…

Но сейчас было полное безмолвие воли, мысли, желаний… Хотя лукавила… Хотелось «не быть»! Просто исчезнуть, просто не чувствовать, просто не дышать и никогда не знать, что такое жизнь…

Что же такое творилось вокруг меня? Словно попала в заколдованный круг. Не хотелось следить за собой, не хотелось одеваться, не хотелось даже представлять, как проведу новогодние каникулы, а потом снова на работу и снова дежурные улыбки и деликатности. Снова маски, вынужденная трудоспособность, насильственное придание смысла работе в якобы любимом университете, который, по сути, никогда мне не нравился. Противно даже!

В квартире царил беспорядок. Я месяц не мыла пол. Пыль буквально клубилась под ногами, а слизистая носа уже была сожжена антиаллергенным спреем. Я любила чистоту, но мне было все равно. Вот скоро заведутся клещи и тараканы, может, они меня съедят на завтрак, догрызут на обед… У них будет превосходный новогодний стол…

Слезы бесконтрольно текли по щекам, веки опускались и поднимались, слух улавливал какие-то звуки, и все вокруг было одноцветным, неинтересным, сухим, лишенным всякого смысла.

Но мысль иногда обретала четкость, и периодически всплывала перспектива: «После такого состояния, после осознания бессмысленности своего бытия надо ли думать, что что-то когда-нибудь поменяется или хотя бы станет как-то иначе? Изменятся чувства или ощущения? Смогу ли я даже при невероятном стечении обстоятельств вдруг чувствовать, что вся моя хандра просто от безделья, от одиночества и прочих причин? Или забудусь на мгновение и снова почувствую невыразимую, а иногда и нестерпимую до боли в груди тоску?..

Хм, до боли в груди… боль гораздо глубже… где-то за грудью, за сердцем, внутри маленького комочка, местоположение которого еще никем не найдено, не доказано – в душе. Она гораздо острее, чем тело, чувствует все, и слезами душит она же, и руководит всем она…»

Много раз думала о том, чтобы продать душу дьяволу, только бы хоть немного пожить в другом состоянии, в других обстоятельствах… А сейчас на ум приходило только одно: «Все это ерунда и не будет легче. Потому что где-то глубоко внутри ты всегда будешь знать, что все напрасно! Все напрасно!.. Боже, откуда это унылое, нескончаемое и неизлечимое безволие души? Что же тебе надо от меня? Каким винтиком я здесь служу? Кто поселил меня здесь в это тело, на эту землю, к этим чудовищам, называющимися людьми? Кто меня спросил, а хочу ли я быть человеком? Может быть, я жила бы черной кошкой, но с большим удовольствием?..

О-о-о! Только вспоминаю об этом, как злость начинает вспарывать вены! Почему я? Почему так? Зачем? И ведь знаю же, что ответов не получу, но всякий раз при таком остром состоянии тоски снова и снова задаю эти вопросы. Хоть бы раз ответили мне!»

Но сейчас даже злости было мало, не хотелось реветь, истерить, напиться до звездочек в глазах, просто бежали слезы, а эмоций – ноль. Только вздыхала, набирала воздуха в грудь, чтобы хоть как-то выплеснуть наболевшее, но глохла, как авто без топлива.

«Что ж, ладно, нечем себя убить, а известные способы болезненны, отсюда ненадежны: ведь инстинкт самосохранения нельзя контролировать, вдруг у меня не хватит сил завершить начатое, а тело будет подпорчено… Пф-ф, горькая ирония… Я, конечно, еще не пробовала, чтобы понять, можно ли перебороть инстинкт, но зачем рисковать? Мой максимализм заявляет: один раз и навсегда! И потом я жуткая трусиха: боюсь неудачи. Да и что меня ждет там? А вдруг все еще страшнее? Но когда-нибудь у меня закончится терпение, когда-нибудь я переборю страх и отправлюсь в никому неизвестное путешествие по реке Стикс… Так когда-нибудь и случится… Только когда?»

Сквозь густой туман мыслей пробился звук моего дверного звонка. Я очнулась, встряхнула головой и выпрямилась.

«Надо же, как затекло тело в одной позе. Кого там принесло в такой час?»

Сбросив одеяло прямо на пол, я поднялась и одернула на себе короткую футболку. Не мешало бы одеться! Заглянув в ванную комнату, я мельком окинула себя в зеркале, растерла сырые от слез щеки и накинула махровый банный халат. По дороге к двери я туго затянула пояс и, даже не взглянув в глазок, распахнула ее.

Глаза округлились от удивления: на пороге стоял Марк. Я отпрянула назад и скрестила руки на груди.

– Мы с вами не договаривались о встрече!

– Верно, но ведь ты выключила телефон,– вкрадчиво произнес мужчина.

– Откуда вы знаете номер моей квартиры? Вы следили за мной?– скорее из любопытства, чем из страха, спросила я.

– Это уже не так важно, Кира,– загадочно проговорил Марк.

– Все равно у вас со мной ничего не получится,– зачем-то призналась я.

– Верно. Не получится,– невозмутимым тоном подтвердил он.

Было что-то пугающее в его согласии и во взгляде. Но после бессонной ночи все мои реакции были заторможены, инстинкт самосохранения не шевельнулся и, честно сказать, сейчас было все равно, что со мной произойдет, окажись Марк очередным Чикатило. Просто разум подкидывал логичные выводы в такой ситуации, и я смиренно их принимала.

– Впустишь меня?

Только мои брови выразили удивление его вопросом и просьбой одновременно. Я бессильно прикрыла глаза и кивнула, совершенно не заботясь о возможных последствиях.

Пригнув голову, Марк вошел в узкий коридор (какой он был все-таки высокий!) и предусмотрительно прикрыл за собой дверь. Я прижалась к стене не от страха, а только чтобы не касаться его. Не разуваясь Марк прошел несколько шагов, на секунду замер у двери в гостиную, будто прислушиваясь.

– Ты одна?– спросил он, оглянувшись, как в замедленной съемке.

Это должно было насторожить, но я равнодушно пожала плечами, сунула руки в карманы халата и выдохнула:

– Да. Можете делать все, что задумали.

Собственная ирония вызвала усмешку, и я, опустив подбородок, беззвучно рассмеялась в воротник халата.

На лице Марка эмоции не читались. Он проследовал к дивану и присел.

– А что, по-твоему, я задумал?– тихо спросил незнакомец.

Я прошла к двери комнаты оперлась плечом о косяк и посмотрела на Марка изучающим взглядом.

«Что тебе от меня нужно?»

Он остановил на мне внимательный, слишком пристальный взгляд. От напряжения, которое возникло в комнате, загудела голова. Снова эти электрические мурашки, как и в нашу первую встречу, поползли по позвоночнику. Затылок и виски налились тяжестью.

«Нужно было напиться ночью и уснуть. А еще лучше зайти в аптеку за смертельным коктейлем из разнообразных препаратов»,– мрачно подумала я.

Неожиданно для самой себя я смело отстранилась от дверного косяка, прошла к дивану и села плечом к плечу к Марку.

«Ладно! Я хочу умереть!– мысленно застонала я.– Убей меня быстро!»

– Я не стану тебя убивать! Я дам тебе больше…

И не успела оглянуться и выразить удивление на его слова, как Марк резко поднялся с дивана, стремительно опустился на колени лицом ко мне и, схватив за плечо одной рукой, другой – ладонью – толкнул меня в лоб, пригвоздив к спинке дивана.

Время остановилось. Перед глазами поплыло. Мысли и чувства растворились: зрение, обоняние, вкус, слух… Осталось лишь четкое ощущение его обжигающей ладони на моем лбу.

И мир погас…

Глава 8. Голубой туман

Девушка лежала на столе. Ровно. Неподвижно. Из-за разности температур прозрачная поверхность стола запотевала прямо по контуру ее тела. Необычное, но красивое лицо, удивительно мягкие черты. Мокрые короткие черные волосы торчали острыми иголками на висках и макушке, самые длинные пряди прилипли ко лбу в причудливой форме. Глаза закрыты, губы разомкнуты. Только невероятно длинные черные ресницы слегка подрагивали. Ее руки расслабленно лежали вдоль тела ладонью к поверхности стола, ноги с необычно маленькими ступнями и ровными пальцами ног с таким же странным цветом ногтей, как и на пальцах рук – переливающимся голубым – вытянуты и чуть раскинуты.

По обнаженной смуглой коже собирались частые капельки влаги и, образуясь в ручейки, медленно стекали на стол. Тон кожи казался совсем темным от привычного глазу светлого. И несмотря на это кожа казалась прозрачной, потому что сквозь нее просвечивались голубые сосуды.

Он неотрывно смотрел на нее, замирая от любопытства и внимательно изучая каждый изгиб тела, форму груди и необычные слегка выпуклые темные точки разного размера, разбросанные по коже. Такая хрупкая, маленькая, чужая, но притягательная. Ее запах – не отталкивающий, но незнакомый, вызывал странную пульсацию в животе. Подушечки пальцев горели от желания провести по влажной коже и ощутить ее структуру. Никогда прежде он не видел такого загадочного, завораживающего существа.

Но он понимал, что это еще один новый организм, который, безусловно, будет интересно исследовать ему и его коллегам. А неожиданное любопытство должно было уступить профессиональному долгу.

И вместе с тем девушка была столь необычна, сколь и знакома. Его удивило и наполнило энтузиазмом сочетание физических характеристик и описанных наблюдателем интеллектуальных возможностей. Ему уже не терпелось заглянуть в ее генетическую карту.

И вдруг девушка вздрогнула всем телом, мышцы живота напряглись, капельки влаги засверкали на свету и быстро скатились с ее кожи на ребрах, глаза широко распахнулись, из губ вырвался глухой протяжный стон.

Ее мутный взгляд бесцельно блуждал в пространстве перед ней, будто она не различала предметов или искала на чем сфокусироваться. Насыщенно-голубой цвет радужки поразил его. Такая радужка могла быть только в одном случае. И пока эти мысли удерживали внимание, он не заметил, как девушка встретилась с ним взглядом.

Она долго, неотрывно смотрела в его глаза, сначала взгляд был неосмысленным, а потом – удивленным и жалобным. Затем она нерешительно протянула руку в случайном направлении и неожиданно коснулась его пальцев, прохрипев слабым голосом:

– Марк?

От неожиданной разности температур – его горячей кожи и ее – ледяной – он стремительно отдернул руку и отошел от стола, ошеломленный волной эмоций, накрывших его. Ее взгляд был почти ощутим физически, будто она ощупала все его лицо. А мизинец и часть безымянного пальца левой руки, которых коснулась девушка, пекло, как от ожога.

Спрятав руку в карман комбинезона, он потер пальцы друг о друга, пытаясь уловить и описать то необычное ощущение, которое возникло при контакте с девушкой. Но опомнившись, озадаченно взглянул на коллег. Женщина в белом комбинезоне мягко улыбалась, а мужчина за ее спиной бесстрастным взглядом рассматривал свою очередную находку, но не приближался к ней. Однако, когда девушка открыла глаза, тот строгим повелительным тоном произнес:

– Она не должна была проснуться. Начинайте адаптацию,– и вышел из лаборатории.

Невесомость…

Холодно… Влажно… Тихо…

Электромагнитные волны проходят насквозь… Вверх – вниз…

Я будто качалась на волнах… Меня то прибивало к берегу, то уносило в глубину… Но все чаще ощущала, что нахожусь под водой… Легкие толчки воды качали из стороны в сторону, переворачивали, медленно вращали…

Странное ощущение покоя без необходимости принимать решения, выбирать, действовать… Доносились какие-то звуки, но проплывали мимо, не оставляя за собой желания их воспринимать или понимать и вообще какого-либо эмоционального следа…

Я была мертва? Не знаю… Я была равнодушна… Ощущала покой, и если это все, что нужно было делать, то я легко принимала его…

Тишина… Безмолвие… Бесстрастность… Легкие толчки то ли извне, то ли изнутри… Откуда? Откуда изнутри? Где это? Что такое внутри?

Я везде… Я растворена… Я… Кто я? Что это – Я? Я не знаю… И мне не нужно знать… Зачем мне это?

Я была наполнена отрешенностью и беспечностью, и это удовлетворяло.

Долгая дорога по туннелю… Вспышки света передо мной, мутные и едва различимые точки…

Невесомость увлекала за собой… Легкость… Безмятежность…

Это могла быть вечность…

Налетела очередная волна и отбросила назад… Вполне ощутимый толчок и препятствие… Это пробудило что-то необычайно стремительное и всколыхнуло легкое недовольство…

Еще некоторое время назад… насколько долго – не могла оценить, но я была в состоянии безрассудного покоя, а теперь – внутренне содрогалась от ощущения, что меня начало охватывать смятение. Но я даже не могла понять, по какой причине…

Время… Причина… Какие-то знакомые категории…

Меня все больше беспокоило состояние невесомости…

Я неожиданно вспомнила… У меня было тело! И я умела контролировать его… Когда-то… Так должно было быть… Если все то не было фантазией… Да, у меня были руки и ноги! Это знание болезненной вспышкой пробудило меня.

Я умерла? Нет! Или я еще не перешла в то состояние, когда уже не осознаешь себя, как нечто? Но я совершенно помнила, что я – есть я, и я ощущаю себя… Где? Как? Я не знаю! Но я ощущаю себя! Это не может быть смертью! Или я просто не знаю, что такое смерть?! Или я просто не знаю, что такое Я?!

Что-то утяжеляло мысли, они текли так медленно, словно застревали в плотном желе. Там, где казалось, что я должна что-то видеть, вдруг начинало жечь…

Глаза! У меня должны быть глаза! Они у меня есть!

Что-то мутное образовалось впереди, словно через толщу воды показались тени… они двигались… Резь в глазах прекратилась, но и тени пропали…

Вспышка света… и смутные образы знакомых предметов медленно проплыли передо мной, как в замедленной съемке, сквозь какую-то темную пелену, похожую на сеть или паутину…

Невесомость! Вода! Я! Мое тело! Это что-то реальное и нереальное одновременно…

Тошнота… Горячий ручеек по позвоночнику, будто тысяча раскаленных сверлышек… Волна отбрасывает назад…

Чьи-то руки передо мной безвольно колышутся… и путаются в черной паутине… Сквозь паутину… глаза… большие… темные… не мигающие… наблюдающие…

Время… Покой вперемешку с вялым любопытством: куда я направляюсь сквозь непонятное пространство?..

Дискомфорт где-то за мной… Сзади… От резкой боли все дрожит, но она прекращается так же быстро, как и возникает… А боль ли это, вообще?

Едва различимое движение впереди… Опять эта паутина…

Муравейник… Под кожей муравьи… Они медленно копошатся там… Откуда муравьи в воде?!

Снова уносит волной… Тяжелеет мысль… Откуда она исходит? В голове? У меня есть голова!

Тревога нарастает с каждым новым ощущением времени… Физические ощущения становятся все ярче и осознаннее…

Я… Кто я? Я чувствую… Я мыслю…

Я здесь… Нет прошлого… Мое тело только здесь и сейчас… Впереди черная паутина и… глаза… бледное лицо…

Вновь безвольные руки с замершими пальцами передо мной… Паутина колышется, но уже не такая плотная… Я делаю усилие, и тут одна из рук касается чего-то невидимого… Вижу это смутно и ощущаю… Вслед за рукой тянется тело… Медленно, лениво…

Впереди те же глаза и бледное лицо… Светлые волосы… Внимательный взгляд…

Моя голова склоняется к невидимому препятствию, разделяющему нас…

И вдруг… словно молния пронзает насквозь… Голубые глаза… смуглая кожа… Черные волосы паутиной колышутся в воде…

Это отражение…

Я – человек… Я – Кира…

Вспышка света… боли… Все ощущения меркнут…

Пустота… Темнота… Воронка… И кровь стучит в ушах…

Глава 9. В сознании

Мне было холодно. Так холодно, что содрогалось все тело, но и внутри все дрожало.

Во рту было много слюны, и при очередном глотке чуть не стошнило. Но я глубоко задышала и успокоила судорожные позывы. Дышать было как-то странно, будто я делала это впервые за долгое время. Воздух был холодным и колючим. В горле чесалось от каждого вдоха. На языке ощущался странный привкус, словно от чистого кислородного коктейля.

Я приоткрыла глаза. Слипшиеся ресницы не сразу позволили открыть их полностью и сфокусировать взгляд. Передо мной был белый потолок, хотя я не могла его рассмотреть: картинка расплывалась.

«Боже! Опять я в больнице! Что я такое съела?!»– с горечью подумала я и поморщилась, но кожа на лице будто заледенела.

Я закрыла глаза и начала беспокойно вспоминать последние события до того, как оказалась в клинике, недоумевая, как могла позволить случиться новому приступу: ведь такого не бывало уже несколько лет. Вся моя бытовая жизнь и питание были под четким контролем, выработанным с самого детства. Но в мыслях была пустота. Белый холодный туман. Ни одной картинки.

Смутные сомнения копошились в голове. Это не могла быть клиника. Запах был совсем не больничный. Я ведь его не терпела и могла почувствовать издалека, даже просто от одежды медика. Меня снова пробила крупная дрожь.

«Холодно! Нужно согреться».

Я медленно напрягла все мышцы по очереди. Тело ощущалось, но было таким невесомым. Подняв руку на уровне глаз, я прищурилась и рассмотрела ее. Очертания пальцев были смутными, но вот кожа – точно бледной.

«Неудивительно: я посинела от холода!»

Мне было безумно холодно, и я лежала на чем-то твердом и прохладном.

«Я что, нахожусь в морге?!»– сама мысль об этом вызвала недоумение.

Вновь посмотрев перед собой, не смогла ни на чем сфокусировать взгляд. Пространство вокруг виделось размытым. Голова тяжелая. Вокруг тишина. Я тяжело и шумно вздохнула.

– Кто-нибудь тут есть?– прошипела я: в голосе не было силы, и язык еле ворочался. Собственный голос показался чужим.

Послышались легкие шаги. А после того, как я ощутила чье-то прикосновение к руке, перед глазами замельтешили белые мурашки. Зрение начало проясняться.

Перед собой увидела высокий белый потолок, только он казался бесконечным, как само небо, таким, как если бы протянула руку, а там облака, все выше и выше… Но я все же протянула руку вверх и, пока тянулась за ней взглядом, заметила на запястье браслет из прозрачной круглой трубки. Я опустила руку и попыталась определить, из чего состоит этот браслет и понять его назначение. Он не представлял собой ровным счетом ничего, кроме круглой полой трубки из пластика или стекла, ясности это не придало. Услышав шум сбоку, я отвлеклась от браслета и оглянулась.

Слева от меня стояла женщина в белой одежде. Я приподнялась, чтобы лучше рассмотреть, кто это, но не смогла удержать равновесия и бессильно уронила тяжелую голову на подушку. Но удивило то, что женщина была довольно высокой, ведь у меня самой сто восемьдесят три сантиметра, а она выглядела еще выше, потому я и не могла рассмотреть ее, не поднимая головы.

«В белом? Врач? Медсестра? Черт возьми, все-таки это больница!!!»

Окинув взглядом пространство вокруг, не увидела ничего, хоть немного напоминающее больничную палату. И запаха здесь вообще никакого не было. Стены – белые, но это была не покраска и не обои, а похоже на матовое стекло. Хоть потолок тоже был белым, но границу стен и потолка я все же различила. А вот углов в комнате не было. Вернее, они как бы угадывались логически, но это были полукруги, а не прямые углы. Сама комната была такой просторной, даже большой – квадратов сорок, для палаты – слишком огромной. Мебели никакой не заметила. Разве что кровать подо мной. Но у изголовья кровати обнаружила подвесную полку, на которой стояло что-то вроде планшета, и на экране высвечивались какие-то символы, сменяющие друг друга в неизвестном мне порядке, а также стоял высокий стакан с водой. Свет в комнате был теплым и в меру ярким, но странно, что его источников ни на стенах, ни на потолке не наблюдала. Все вокруг было несколько чудным или, скорее, непривычным, и мне не удавалось определить место, в котором нахожусь. Я устало закрыла глаза и попробовала сосредоточиться на своих ощущениях.

«Что со мной случилось? Я лежу… В голове каша… В теле слабость… Желудок урчит, как будто меня не кормили неделю, и вместе с тем такая удивительная легкость внутри… и размеренность… время будто замедлилось… ощущается ровным, мягким потоком… Что было до этого? Ничего не могу вспомнить… Видимо, я была без сознания, что сейчас ничего не могу вспомнить, понять… Да нет! Я же помню, кто я? Да, Кира Балагоева… Помню свой адрес, родителей, работу… Только такое ощущение, что все это было со мной сто лет назад, как-то далеко и размыто… Наверное, я все же в больнице, потеряла сознание от чего-то, и вот привезли в какую-то клинику… Наверное, опять аллергический приступ? Но боли после судорог не чувствую… Внутри ничего не болит… Только, кажется, я сейчас превращусь в снеговика… Какой дикий холод! У них что, отопление отключили? Зима же на дворе!»

Откуда-то шел странный звук, но не могла понять, что это. Я вновь открыла глаза, задрожала и хмуро посмотрела на женщину. Она шевелила губами.

– В какой я больнице?– прошептала я, чувствуя, что пальцы на руках и ногах немеют от холода.– Почему так холодно?!

Но меня знобило не только от холода, но и от подспудного беспокойства. Внешность женщины была мне смутно знакома: цвет кожи, волос, глаз, линии лба и скул. Я бы сказала, у нее вообще очень нестандартная внешность, прямо-таки неземная, но очень привлекательная.

А потом я вдруг осознала, что женщина говорила со мной. И этот странный звук был ее голосом.

«Ого, у меня нарушение восприятия?! Такого еще не было! Странно, женщина создает приятное впечатление, вроде бы не ведет себя угрожающе, но что-то мне тревожно».

– У меня, наверное, что-то со слухом? Я вас не понимаю,– слабым голосом проговорила я, нервно усмехаясь.

Женщина перестала говорить. В комнате снова стало тихо. Она приблизилась ко мне, присела на край постели и ободряюще улыбнулась.

– Ладно, давайте попробуем еще раз, я хочу разобраться, что происходит со мной?– сказала я.– Только можно попросить еще одеяло?

Женщина кивнула, едва коснулась пальцами моего локтя и вновь заговорила. Сначала показалось, что я услышала что-то нечленораздельное и совершенно незнакомое. Я недовольно нахмурилась и напряла слух. Я не понимала ее! Это незнакомый язык. Но по мере того, как она говорила – медленно и терпеливо, и наблюдением за движением ее губ, артикуляцией, я все больше узнавала звуки, затем слова, а потом до меня начал доходить и их смысл.

«Я что, пьяна?! Не может быть! Я не пью ничего, кроме текилы… Неужели подделку подсунули?!»

– Погодите!– раздраженно остановила я женщину и замотала головой, затем умыла лицо ладонями, погладила лоб, виски и закрыла уши. Пролежав так пару минут, сосредотачиваясь и успокаиваясь, снова заговорила:– Должно быть, я просто устала, чертовски замерзла и выбита из колеи. Может быть, вам нужно говорить еще медленнее?

– Я буду говорить медленнее,– согласилась она.– Вы меня слышите? Как ваше имя?

– Кир-р-ра,– выговорила я онемевшими губами, обрадовавшись, что наконец понимаю родную речь.– Ох, неужели, я вас слышу!

– Кир-р-ра,– повторила она, будто дразнясь,– что вы сейчас чувствуете? У вас что-то болит?

– Х-х-холодно,– неожиданно застучав зубами, прохрипела я.

– Какая температура вам комфортна, Кир-р-ра?– спросила женщина.

– Почему вы так произносите мое имя?– недоуменно нахмурилась я.

Брови женщины вздрогнули в легком удивлении, и она склонила голову набок, внимательно прислушиваясь ко мне.

– Как правильно?

– Кира… Просто Ки-ра…

– Кира,– будто пробуя на вкус, проговорила незнакомка в белом.– Меня зовут Нэйя.

В комнате заметно потеплело, но все еще было недостаточно, чтобы я перестала дрожать.

– Еще холодно,– сипло произнесла я и закашлялась. В горле будто песок, а я не говорила целую вечность. Голос все еще казался чужим.

– А сейчас?– спросила Нэйя, и температура неожиданно повысилась.

«Как она могла так быстро меняться? Сплит-системы я не вижу… Но такое приятное тепло на коже, и дышать стало легче…»

Я кивнула.

– Хорошо, оставим так,– добродушно улыбнулась незнакомка.

«Нэйя – чье это имя? Она говорит на чисто русском языке. Внешность, конечно, смешанная… Не могу угадать…»

– Где я?

– Вы в медицинском корпусе.

– Это больница?!

– Да,– как-то неуверенно кивнула она.

– Как я сюда попала? Что со мной?

– Вы на реабилитации после длительного бессознательного состояния. Сейчас вы уже приходите в себя. Все показатели в норме.

– Но что случилось? У меня опять был приступ аллергии?

Нэйя опустила глаза и спокойно вздохнула.

– Сейчас с вами все хорошо. Нужен естественный сон, сбалансированное питание и немного ультрафиолета. Вам нужно поспать, Кира.

Она встала, и я вновь отметила ее необычайно высокий рост.

– Это не похоже на обычную больницу!– что-то протестовало внутри меня.– Вы можете рассказать мне, что произошло? Я не смогу просто заснуть, не понимая, что со мной!

– Я отвечу на все ваши вопросы, но сейчас вам нужно немного поесть и выспаться,– вежливо проговорила Нэйя и указала на стакан с водой.– Выпейте это, ваш желудок перестанет доставлять дискомфорт.

– Но это вода?– недоуменно покосилась я на стакан.

Нэйя немного задумалась перед ответом, а потом сказала:

– Думаю, пока вам достаточно воды. Я вернусь завтра утром, и мы обо всем поговорим.

Она подала стакан и подождала, пока я не выпила все содержимое, а затем забрала его и бесшумно вышла в открывшуюся в стене дверь.

Свет медленно угас до состояния легкой приглушенности. Но я все равно пыталась разглядеть, откуда он исходил: на потолке или стенах не было очевидных светильников. И тем не менее мягкий свет струился по всей комнате как будто по воздуху.

В животе перестало бурлить. Появилось ощущение сытости и покоя. Странная вода. Вкус и ее текстура немного удивили, но в целом они были приятными. А внутренний голос подсказывал, что это была не совсем вода.

Меня захватывали все новые и новые впечатления, и в голове роилось множество вопросов. Я почему-то вспомнила муравьев, паутину… и зубы…

«Зубы?! Причем тут зубы? Коренные и передние, прямо с корнями…– я испуганно обвела кончиком языка все зубы во рту. Какое счастье, мои зубы были на месте как передние, так и коренные, такие гладкие…– Коренные?!– глаза невольно округлились.– У меня с детства не было двух коренных зубов! Откуда они взялись?!»

Рука непроизвольно потянулась к губам. Широко раскрыв рот, я сунула указательный палец внутрь и провела по нижней десне там, где не было двух коренных зубов… Пустоты больше не было! На этом месте росло два зуба, будто никто их и не удалял! Я закрыла рот, чуть не прикусив собственный палец, и недоуменно нахмурилась, стараясь понять, вычислить, найти причину изменений во мне. То ли я все еще была не в себе, и это были галлюцинации, то ли у меня выросло два зуба совершенно невероятным образом.

Я еще раз медленно обследовала языком полость рта, и новые открытия поразили не меньше. У меня больше не было пломб!

– Что происходит?!– прошептала я и ошеломленно провела ладонями по голове, успокаивая себя, но в тот же момент отдернула руки, так как поняла, что у меня больше нет коротких волос.– Боже мой!

Нет, я не была лысой! Мои волосы были туго собраны к затылку, но там не заканчивались… От шока я очень медленно и осторожно вновь коснулась затылка и нащупала тугой жгут волос. Я обхватила его двумя пальцами, как нечто инородное, и провела ими по всей длине, пока он не закончился.

Это коса! И по моим меркам она была около метра.

«Мне это кажется!!!»– не поверила я самой себе.

Я бы заглянула и под тонкое одеяло, чтобы проверить все ли так с моим телом, но вдруг почувствовала такой прилив усталости, что практически согласилась с пословицей «утро вечера мудренее».

Меня утомило это обследование, и физически ощущала слабость, но не болезненную, а томительную, как если бы находилась под капельницей с обезболивающим веществом. Такое было несколько раз, когда я попадала в больницу с приступом аллергии после очередного эксперимента с запретной едой. Мне вкалывали успокоительные, потому что судороги при аллергии на цитрусовые были невыносимы. От яиц и любого молочного продукта – я просто задыхалась. А от мяса – испытывала жуткую мигрень, переходящую в потерю сознания. В медицине это были едва ли не самые редкие признаки аллергической реакции на продукты. От всего остального были замечены сильные уродующие отеки. А как иначе мы с родителями могли определить, чем я могу питаться, а чем нет? Это было вынужденным издевательством над собой.

Я вспоминала все это с иронией и каким-то упоительным безразличием. Меня тянуло в сон. Вместо логичного беспокойства в таких шокирующих обстоятельствах почему-то посетили мысли о том, что я впервые за свою жизнь пропустила семейный новогодний ужин, не предупредив родных.

«Но я ведь и не могла?! Я же не знала, что окажусь в больнице. Представляю, в каком обмороке находится моя мама. В каком недоумении отец и брат… А мои марципановые конфеты?!– я подняла глаза к белому идеально ровному потолку.– Очень странная клиника! Это не евроремонт, это космический ремонт!.. А какой же на этот раз подарок мне купил Ник?»

Мысли путались, как обычно это происходило перед сном, в состоянии полудремы – полубодрствования.

А следом за этим пришли и другие мысли: «А почему меня никто не ищет? Почему до сих пор никто не пришел ко мне? Зная маму и тем более папу, руку бы дала на отсечение, что они уже сидели бы у моей постели, когда я пришла в себя. Или им не сообщили? И вообще, слишком уж странно все это. Совершенно не помню, как сюда попала… И так хочется… спать…»

Взгляд утонул в бездонном белом потолке.

Какое-то время я лежала и рассматривала его, пока сознание медленно возвращалось.

«О-о-о!– мысленно застонала я, когда воспоминания вчерашнего дня накрыли прохладной волной. Я зажмурилась и повертела головой в разные стороны.– Какая мягкая и одновременно упругая подушка!»

– Как спалось?– услышала я знакомый голос.

Повернув голову в направлении звука, я открыла глаза и увидела женщину в белом свободном комбинезоне со странным именем – Нэйя. Она стояла у противоположной стены и держала в руках что-то вроде подноса с крышкой.

И я боязливо подумала: «Лучше бы это был завтрак, а не медицинские инструменты или препараты».

– Кира, как вы себя чувствуете?– не дождавшись ответа, вновь спросила женщина и прошла к подвесной полке у изголовья моей кровати.

– Чувствую себя отдохнувшей… хотя и как-то необычно…

Все, что было вчера, показалось дурным сном: и зубы, и волосы, и общее состояние…

В палате было светло, и я удивленным взглядом замерла на лице женщины. У нее были такие красивые белые волосы, словно молоко, они были гладко зачесаны в узел на затылке, что очень шло ей. Тонкие брови в форме крыла и очень густые ресницы, будто махровые, тоже были белыми, но так органично смотрелись с ее темными глазами и потрясающе светлой кожей, совершенно не вызывая ассоциацию с альбиносом. Разрез глаз чем-то напоминал индейскую или полинезийскую внешность: аккуратный нос с тонкой переносицей, чуть полные губы, скулы подчеркнуты легким румянцем и удивительно тонкая линия подбородка.

Женщина понимающе улыбнулась и моргнула.

– О, извините, у вас очень необычная внешность,– смутилась я.

И тут я вспомнила о собственной внешности, об изменениях, которые заметила вчера. Это не могли быть просто галлюцинации! Я резко откинула одеяло и приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на себя – вдруг зубами и волосами не ограничилось.

Нэйя на секунду замерла в наклоне перед тем, как поставить поднос на полку.

Я тревожно обежала взглядом все тело до кончиков пальцев ног, нагота была кстати, и, не обнаружив ничего сверхъестественного, кроме полного отсутствия каких-либо волос на коже, облегченно выдохнула. Но стоило малознакомой женщине-медику заговорить со мной, беспокойство снова заворочалось в груди.

– Вы, наверное, уже заметили те изменения, которые произошли с вами? Хотите увидеть себя в зеркало?

Это пугало, но, в конце концов, прояснило бы все окончательно.

Я не смогла вымолвить ни слова, но коротко кивнула. Нэйя мягко улыбнулась и все же поставила поднос на полку. Затем окинула меня изучающим взглядом и протянула руку.

– Я помогу вам подняться.

Я опустила глаза на ее ладонь и поразилась тому, насколько у нее была светлая кожа и такая изящная кисть с красивыми длинными пальцами и полированными ногтями, как у модели, рекламирующей лак или крем для рук. Я потянулась и коснулась ее руки пальцами: кожа была очень теплой и нежной.

Женщина помогла мне подняться с кровати. Это было нелегко. Вестибулярный аппарат работал так же плохо, как и слух вчера: меня раскачивало в разные стороны. Но, как только стопы коснулись пола, я тут же подпрыгнула, а потом замерла на месте. Я ощутила необычное теплое гладкое покрытие, но вместе с тем будто утонула в нем, как в траве. Я взглянула на пальцы ног – они никуда не проваливались, а располагались параллельно полу. Осторожно потоптавшись на месте, я повела плечами и широко раскрытыми глазами уставилась на женщину-медика.

– Сейчас для вас все будет в новинку. Привыкайте, Кира.

– Странные ощущения!

– Сейчас увидите себя в зеркале, убедитесь, что с вами все в порядке, и я накормлю вас завтраком,– дружелюбно отозвалась Нэйя.

Мой первый шаг был невероятно легким, я не ощущала веса своего тела. Да, походка еще была неуверенной, но никакой тяжести и дезориентации.

– Нэйя, а вы кто?– следуя за женщиной, спросила я.

– Я врач. И буду следить за вашим восстановлением. Я могу обращаться к вам дружественно?

– Что это значит?– недоуменно нахмурилась я.– Разве я проявляю враждебность?

– О нет, нисколько. Чтобы обращаться к вам не так официально, я предлагаю дружественное обращение. Так нам проще будет взаимодействовать. Я имею в виду обращение на «ты», по имени, и сократить расстояние для беседы.

– Безусловно, вы можете называть меня по имени и на «ты», я не против,– растерянно пожала плечами я.

– Благодарю, ты можешь быть так же дружественна взамен.

От этой нелепой церемонии и от ситуации в целом во мне начало закипать нетерпение.

«Где же было это чертово зеркало?!»

Мы остановились у противоположной от кровати стены. В растерянности я не заметила, где Нэйя провела рукой, панель в стене из матового стекла отъехала и открыла высокое зеркало. Я взглянула на себя в полный рост и… замерла с разинутым ртом.

На меня смотрело знакомое лицо, но изменения были поразительными! Я все еще была смуглой брюнеткой с насыщенно-голубыми глазами за метр восемьдесят. Однако не заметила ни одной морщинки под глазами и в носогубном треугольнике. Лоб был абсолютно гладким, как в семнадцать лет. Мышцы лица подтянуты, легкий румянец на скулах, кожа чистая и светилась здоровьем. Губы розовые… а за ними прятались белоснежные зубы.

Оскалившись, я даже припала к зеркалу и ощупала лицо руками. Кожа была гладкой и бархатистой, как у младенца.

Изумленный взгляд опустился на шею, зону декольте, грудь… тут кожа тоже светилась словно изнутри, а грудь у меня всегда была высокой и упругой. Я чуть сбросила вес, может быть, пару-тройку килограммов, об этом сказал мне мой подкачанный живот с легкими рельефами мышечного тонуса. Я повернулась в одну сторону, оценивая себя с боку, потом в другую: никакого целлюлита и апельсиновой корки на бедрах, казалось, что все мышцы подтянулись. А также не увидела ни одной родинки на своем теле, кроме той, что была под правым глазом ближе к виску.

– Родинки?!

– Да, их нет. Можно убрать и на лице,– сообщила Нэйя.– Но мы не хотели, чтобы ты не узнала себя в зеркале.

Я нахмурилась и, не веря своим глазам, передернула плечами.

«Мы?!»

А потом снова повернулась боком и увидела ту самую косу, которую ощупывала вчера перед сном. Она действительно была густой, длинной, намного ниже бедер. Я подняла руку к затылку и потянула за косу.

– Она настоящая?!– пискнула я.

Нэйя звонко засмеялась и кивнула.

– Я не видела такого плетения!– проговорила я, одновременно поражаясь самому факту существования косы.– Но как?!

– Это эргосское плетение,– поведала женщина и появилась в отражении вместе со мной, и я сразу отметила, что она выше на полголовы.– Тебе нравятся изменения?

– Это невероятно! Что вы со мной сделали?

– Это следствие взаимодействия твоего организма и нанотехнологий,– ответила Нэйя будто это что-то объясняло.

– Такое впечатление, будто я здесь несколько лет пролежала в коме и вдруг очнулась. Поэтому мне так незнакомо это место и не похоже на то, как я представляю себе медицинское учреждение… Хотя это нелогично, тогда бы мое тело не было бы в таком отличном состоянии!

– Ты действительно в отличном состоянии,– подмигнула женщина, и я невольно восхитилась ее белыми махровыми ресницами.

– И вы сделали мне эпиляцию?!– спросила я, снова переводя взгляд на себя, разглядывая руки от локтя до запястья и мельком косясь на низ живота.– И ноги тоже?!

Утвердительный кивок женщины привел в абсолютный восторг, но за этим восторгом скрывалась и нарастающая тревога. Слишком невероятны были изменения, и, главное: какую они укрывали интригу? Я начинала допускать мысль, что могла тронуться умом.

«Нанотехнологии?! О боже, это эксперимент! Нанотехнологии еще не развиты, и нет никаких достоверных результатов! Вот и ответ! Слава богу, я не сумасшедшая! Только от этого совсем не легче…»

– И кто же платит за эти нанотехнологии?

Нэйя задумчиво поводила глазами по моему отражению в зеркале, отвела руки за спину и, будто вспомнив ответ, сказала:

– Это бесплатная процедура. Не беспокойся, Кира. В наше время это не проблема.

– В какое время?– медленно оглянулась я на женщину-врача.

Нэйя склонила голову набок и слегка улыбнулась, стараясь выглядеть доброжелательной. Но меня эта доброжелательность не успокаивала. Она, определенно, умалчивала информацию. Но зачем?

Все смешалось в моей голове. Столько физических ощущений, впечатлений, вопросов, и ни одного логичного ответа. Я не могла просто принять все изменения в себе, не имея объяснений этому.

«А что я скажу маме?! Что я сделала пластику?– всплыли глупые мысли в голове.– Нет, об этом я вообще не хочу думать. Хотя…»

– А моим родителям сообщили, что со мной?

Нэйя повернулась в сторону полки с подносом и ловко ушла от ответа:

– Твой завтрак ждет тебя. Ты давно не ела. Присаживайся и поешь. А потом мы оденем тебя.

Я совсем и забыла, что была обнажена. Скрестив руки на груди, частично прикрыв себя, я неодобрительно громко вздохнула и пошла к кровати, отмечая невероятно приятные ощущения от каждого шага по полу.

– Знаете, все, что вы мне сказали, отнюдь не объясняет того, что со мной произошло,– недовольно заключила я.– Меня это пугает!

– Поешь, Кира. Я загляну к тебе позже.

Нэйя исчезла за дверью, навеяв слова песни «Летящей походкой, ты вышла из мая…»

Сдернув с кровати тонкое одеяло, я завернулась в него и забралась в постель. Подперев спиной стену, у которой стояла кровать, я подтянула колени к подбородку и обняла себя за голени.

«Все же странная эта палата! Светло, чисто, пусто… Кровать без спинок и поручней, полка прямо из стены, зеркало… и нет окон! Кира, вспомни, что с тобой случилось?»

Напрягая мысль, вспоминая все последние события своей жизни, я чувствовала, как из памяти вырван целый кусок, связывающий все эти эпизоды, но никак не могла ухватить нить, чтобы размотать клубок. И состояние было странным: я, определенно, должна была быть шокирована многими обстоятельствами, поражена своими физическими ощущениями, но паника отсутствовала. Беспокойство ворочалось в груди, как нечто фоновое, легкая настороженность, раздражение от отсутствия ответов на вопросы, но страха и ужаса я не испытывала. Давно я не чувствовала себя так комфортно физически. Мое тело словно подменили непостижимым образом. Никогда прежде не дышала так легко и свободно: здесь явно отсутствовала пыль и другие раздражители.

Я уткнулась носом в одеяло на коленях и принюхалась: оно ничем не пахло. Поводив ладонью по простыне, поразилась невероятной нежности материи и отсутствию малейших помятостей. На синтетику было не похоже, но материал определить не смогла. Окинув кровать внимательным взглядом, не обнаружила на ней подушки, вместо нее было плавное возвышение, словно подушка и матрас были единым целым, вылитым в определенной форме, и покрыты натяжной простыней.

От наклона головы тяжелая коса упала на плечо, и я взяла ее за кончик. Внимательно присмотревшись к волосам, заметила, что и они были абсолютно здоровыми при такой длине: не было ни сеченых кончиков, ни тусклости; ровный черный цвет и тот самый бриллиантовый блеск, как в рекламе красок и шампуни «Гарньер»; а еще волосы были густыми, как никогда прежде.

В животе жалобно заурчало, и я улыбнулась знакомому чувству голода – хоть это было привычным. На работе я часто не позволяла себе перекусить. Я освободила плечи от одеяла и взглянула на поднос с завтраком. Интересно, что там было? Подползла к полке и взялась за крышку подноса. Она оказалась легкой, как мне показалось, сделана из смеси стекла с пластиком. Планшет рядом издал глухой клацающий звук и погас. Я помедлила секунду, но потом поставила крышку на полку, а поднос с содержимым взяла к себе на колени.

На подносе стояла необычной овальной формы миска с содержимым, напоминающим протертую овсянку с молоком, мама любила такую кашу по утрам, высокий стакан с ярко-зеленой жидкостью, матерчатая салфетка и прозрачная ложка. Я поднесла миску к носу и вдохнула. Запах неизвестный, но ничего неприятного. Однако там было молоко. Стакан с зеленым напитком тоже не вызвал неприятных ощущений, но идентифицировать, из чего он мог быть сделан, не смогла. Рисковать пробовать неизвестные продукты не хотела.

Отставив поднос на краю кровати, я огорченно вздохнула:

– Да, нанотехнологии, а то, что у меня аллергия на лактозу, они не учли.

Я дотянулась до планшета и взяла его в руки. Тонкая рамка была из такого же прозрачного материала, что и мой браслет на запястье, а белый матовый экран не подавал признаков активности. Я повертела его и не заметила ни одного отверстия для зарядного устройства и даже швов. В погасшем состоянии планшет почти просвечивался, а внутри отсутствовали какие-либо микросхемы. Я поводила указательным пальцем по гладкому стеклу, но ничего не добилась.

Боковым зрением я заметила движение справа и сразу оглянулась. Это вошла Нэйя. И пока она шла ко мне, я завороженно рассматривала ее. На ней был все тот же белый комбинезон, и несмотря на то, что он был свободным, нисколько не скрывал достоинства фигуры.

– Почему ты не поела?– спросила меня она с естественным беспокойством на лице.

– У меня аллергия на лактозу, и я не знаю, что налито в стакан. У меня с детства непереносимость многих продуктов,– с привычной отстраненностью к собственным особенностям ответила я.

– У тебя нет аллергии, это раз, а во-вторых, здесь нет лактозы. Попробуй. Это вкусно и питательно.

Я скептически растянула губы и голодными глазами покосилась на поднос.

– Тогда что это? Откуда вы можете знать, на что у меня аллергия?

– Кира, у тебя нет аллергии,– уверенно объявила Нэйя.– Больше нет.

Мои брови удивленно взвились.

«Нет аллергии?! Такого быть не может! С первой каплей молока матери я попала в реанимацию, никто не мог понять, в чем дело. А эта женщина заявляет, что у меня больше нет аллергии?!»

– Ты не доверяешь мне,– догадливо проговорила Нэйя и коснулась моего плеча.– Но я гарантирую тебе: все, что ты почувствуешь после еды, это приятное насыщение и только. И давай-ка, наконец, тебя оденем!

Она выпрямилась и прошла к стене слева от зеркала, провела ладонью по ее поверхности на уровне своих бедер, и перед моими глазами предстал встроенный шкаф с полками, на которых стопками лежало что-то белое, а снизу стояла обувь. Чудеса техники и современного дизайна!

Нэйя взяла одну вещь, пару обуви и поднесла их ко мне.

– Это тебе подойдет. Можешь одеться.

Я благодарно приняла одежду и развернула ее. Это был белый комбинезон, очень похожий на тот, что был на самой женщине-враче. Удивительно, но на одежде не было швов. Вообще! А белые тапочки-лодочки казались шедевром искусства итальянских обувных мастеров.

Не успела я подумать, откуда все это могло здесь быть, как неожиданно осознала свои физические потребности.

– А можно мне сначала в душ и туалет?

Нэйя слегка замялась.

– Хорошо. Но душ пока не работает, а вот другие гигиенические процедуры ты можешь осуществить,– ответила она и указала рукой на стену справа от зеркала.

Видимо, там тоже была дверь, скрытая в стене. Должно быть, это очень дорогая клиника. В муниципальных больницах такого не увидишь. Я взяла одежду и обувь и на цыпочках проследовала в указанном направлении. Нэйя открыла дверь. За ней оказалась небольшая белая комната с банкеткой. Это единственный предмет, о котором я имела представление. Правда, еще и зеркало, встроенное в стену рядом с ней. Сложив на банкетку вещи, я огляделась.

Кроме нее, здесь не было ни раковины, ни крана с водой, ни унитаза, только два странных предмета: прозрачная высокая капсула – в одном углу и небольшая круглая белая чаша с широким плоским бортом – в центре. В полном недоумении я оглянулась, надеясь на пояснения Нэйи. Но дверь в комнату была уже закрыта. Искать ответ пришлось самой.

Разведя руки в стороны от тела и невольно растопырив пальцы, я осторожно прошла к чаше и заглянула в нее. Высотой почти как стандартный стул, диаметром около полуметра, гладкая и сверкающая, будто полированный керамогранит с вкраплением голубых кристаллов, без единого отверстия и пустая. В голове не укладывалось, как можно это использовать, чтобы справить нужду, кроме как просто написать в чашу.

Я перевела взгляд на стеклянную капсулу. Она могла бы походить на душевую кабину. В капсулу можно было войти через проем, и, очевидно, она закрывалась такой же прозрачной дверцей, выезжающей откуда-то из стены. Но и внутри нее я не обнаружила крана с водой и сливного отверстия. Только вертикальный ряд встроенных голубых кристаллов от потолка до пола по центру задней стенки капсулы наводил на мысли о какой-то функциональности этого устройства.

Как Иван-дурак, я почесала макушку. Может быть, отверстия для воды были спрятаны внутри стены и открывались так же, как и все двери здесь?

Мозг отказывался давать ответы. Недолго думая, я просто присела на чашу, опершись ладонями о борт, и, кожей ягодиц ощутив прохладную гладкую поверхность, исполнила, наконец, желания своего организма.

Ужасно хотелось вымыть руки и умыться, но за неимением такой возможности, оделась и обулась. Комбинезон приятно прилегал к телу, кожа дышала в нем. Тапочки-лодочки безупречно сели на стопу, идеально обволокли ее и оказались очень удобными.

«Слишком все идеально!– подозрительно заметила я.– Есть во всем этом какой-то подвох!»

Когда подошла к тому месту, где вошла в эту комнату, дверь без чьей-либо помощи бесшумно отъехала, и я оказалась вновь в палате вместе с Нэйей. Она вопросительным взглядом окинула меня с головы до ног и, не заметив никакой реакции, предположила:

– Разобралась. Тебе очень идет белый цвет.

– По-моему, здесь его слишком много,– критично отметила я.

– Это пока,– сообщила Нэйя.– Итак, ты попробуешь завтрак?

– Да, но мне бы сполоснуть руки…

– О, идем, я покажу,– доброжелательно улыбнулась Нэйя и снова завела меня в так называемую гигиеническую комнату.

Женщина подошла к зеркалу и мягко нажала на светящуюся панель на уровне талии. Я и не заметила этого пятна. В тот же миг в стене открылось углубление с теплым светло-зеленым светом внутри. Нэйя повернулась ко мне и продемонстрировала, что нужно сделать: просунуть кисти в углубление, растопырить пальцы и вынуть через три секунды.

– Попробуй. Это приятно.

«Ну не крокодил же там сидит»,– настороженно косясь на углубление, подумала я и подошла.

Сунув кисти рук в зеленый свет, я ощутила приятную прохладу, и кажется, даже влажность. Вынув руки, поднесла их к носу и вдохнула. Пахло каким-то растением, а влага быстро испарялась с кожи, оставляя ощущение свежести и бархатистости.

– Приятно, верно?– улыбнулась Нэйя, наблюдая за моей реакцией.

Я кивнула, потирая ладони. Мы вышли в палату, и теперь я чувствовала себя более комфортно.

– Теперь завтрак?

Есть действительно очень хотелось. И я решительно направилась к подносу с едой.

– Хорошо, надеюсь, вы окажетесь правы насчет отсутствия у меня какой-либо аллергии,– внутренне удивляясь своему спокойствию, проговорила я.

Присев на кровать, я свесила ноги и поставила поднос на колени. Медленно поводив ложкой по содержимому тарелки, я стряхнула смесь и поднесла к носу… Пахло приятно, но меня не обманешь! Я с детства научена настороженно относиться к любому новому продукту, появляющемуся на столе. И этот случай не был исключением, что бы там не говорила Нэйя. Я поднесла ложку ко рту и сначала попробовала кончиком языка…

Реакции не последовало.

Зачерпнув кашицу, я на секунду заколебалась в своем решении, но потом просто открыла рот и сунула ложку. На какую кашу это похоже, я так и не поняла, но мои рецепторы были в восторге от вкуса и текстуры этого блюда. Я сглотнула и в течение нескольких минут выжидала реакцию организма. Когда поняла, что еда безопасна, голод проявился с неожиданной силой: с аппетитом опустошила миску и облизала ложку напоследок.

Кажется, что мои глаза жадно сверкнули, когда я посмотрела на реакцию Нэйи. Она дружелюбно улыбалась и внимательно наблюдала за мной. Только сейчас заметила, что ее глаза имели цвет, напоминающий молочный шоколад, который я пробовала лишь раз в жизни. Красивый цвет, сочетался с ее кожей и волосами.

– Это вкусно!– похвалила я, беря в руку стакан с ярко-зеленой жидкостью.– Спасибо.

– А это фруктово-травяной сок, в нем много химических элементов так необходимых тебе сейчас,– сообщила Нэйя.

Сок я слегка пригубила и, ощутив приятный привкус, выпила его до дна. Облизывая губы и действительно ощущая приятное насыщение, я благодарно улыбнулась, наверное, в первый раз, как пришла в себя. Нэйя взяла салфетку с подноса и протянула мне. Я взяла ее и обнаружила, что та влажная, хоть и не выглядела таковой. Промокнув улыбающиеся губы, я положила салфетку на поднос.

– Вот и отлично! А теперь отдыхай.

– Снова?!– улыбка слетела с губ.– Я хорошо себя чувствую. Может, вы расскажете мне все-таки, где я нахожусь и что со мной произошло?

– Тебе еще немного надо привыкнуть к себе, к этому месту. Привести мысли в порядок. Поспать.

– Я в порядке!– неожиданно громко вспылила я.

Нэйя поднялась с края кровати, забрала поднос с посудой, поставила его на полку и, сложив руки в карманы комбинезона, посмотрела на меня нечитаемым взглядом.

Я немного остыла, но не опустила глаз.

– Пожалуйста! Я что, не имею на это права? Я же не в психиатрической клинике?

– Наш медицинский корпус не имеет ничего общего с психиатрией,– ответила она.– Хотя и есть сотрудники, занимающие эту нишу. Когда ты дашь объективную оценку своего состояния и физического, и морального, я приглашу своего коллегу, который ответит на твои вопросы и поможет понять произошедшие с тобой перемены, а также поможет адаптироваться к твоему новому положению. А сейчас отдыхай.

– Какому положению?– с протестом в голосе спросила я.

Нэйя покинула палату, так и не соизволив ответить.

– Но здесь хоть есть телевизор? Я с ума сойду в этой пустой белой комнате!– но уже к концу фразы поняла, что он мне не нужен. Я с удовольствием просто посплю.

Закинув ноги на кровать прямо в тапочках, я коснулась головой подушки и не заметила, как отключилась.

– Открой экран,– попросил он.

Нэйя нажала на сенсорную кнопку настенной панели, и матовая стена перед ними прояснилась и стала прозрачной. Высокий мужчина подошел к стене и, закинув руки за спину, внимательно посмотрел на спящую девушку.

– Как она переносит атмосферу в палате? Каково ее эмоциональное состояние?

– Она легко адаптировалась к нашей температуре после гипотермии. По полученным данным, это ее привычная среда. Координация тела уже в норме. Пока она на психорегуляторах: эмоции под нашим контролем,– ответила Нэйя.– Мое мнение: ей пора рассказать правду. У нее сильная воля, долго держать на психорегуляторах не имеет смысла. ее организм уже подавляет их. А после того, как она услышит, где находится, они ей понадобятся еще некоторое время для эффективной адаптации.

Мужчина слегка сдвинул брови и склонил голову к прозрачной стене в направлении девушки.

– Как она переносит пищу?

– Аллергической реакции не наблюдается,– довольно сообщила Нэйя.– Генетик, как всегда, эффективно справился со своей задачей. Она полностью очищена. Я могу пригласить психоадаптолога, как только она проснется?

– Да, переходите к активной адаптации… Она ничего не помнит о том, как попала сюда,– уверенно проговорил мужчина.– Не напоминайте. Пусть вспомнит сама.

– Хорошо. Ты назначил адаптационную группу?

– Я, ты, а также Гиэ, Вэлн и Бикена Раи. Все, кто изучал ее историю.

– Мне нравится твой выбор, Райэл.

Райэл отвлекся от наблюдения за девушкой, оглянулся на Нэйю и улыбнулся.

– Благодарю, Нэйя. Можешь отдохнуть, я понаблюдаю за ней.

Нэйя подошла к прозрачной стене и коснулась ее пальцами в том месте, где спящая Кира упиралась коленом, и с восхищением проговорила:

– Правда, она очень необычная? Такой у нас никогда не было.

Лицо Райэла посерьезнело, и он выпрямился.

– Удачная находка,– задумчиво произнес он.

Нэйя покинула лабораторию, а Райэл придвинул кресло к стене и не сводил пристального взгляда со спящей девушки.

«Девяносто четыре процента соответствия. Еще шесть должно выявиться в процессе адаптации. А если нет? Жаль будет ее терять. Такие, как она, – редкость, подобных за свою жизнь не встречал никогда. Маэрт не мог ошибиться, он лучший специалист в своем деле. Остается надеяться на эти шесть процентов. Ведь задействованы серьезные ресурсы. Столько времени поисков. И вот, найдена еще одна… С таким биоэнергетическим потенциалом…»

Девушка вздрогнула под его пристальным взглядом и открыла глаза. Она посмотрела точно в глаза Райэла, отчего волна напряжения пробежала по его телу.

«Ее голубые глаза… Как это странно!»

Он отодвинулся от стены, но продолжал удерживать ее взгляд. А потом она сонно потянулась, натянула на себя одеяло, закрыла глаза и перевернулась на другой бок.

Райэл приглушил свет и отошел от стены. За длительный период наблюдения за девушкой он окончательно признал, что она каким-то образом подавляет психорегуляторы, оттого так часто просыпается. Но был в недоумении, почему Нэйя заметила только сейчас, когда девушка пришла в сознание. Он же наблюдал это каждый раз, как оказывался рядом.

«Надо просмотреть еще раз ее психофизиологические характеристики,– решил Райэл и взял планшет.– Что-то в ней не так…»

Глава 10. Незнакомцы

Я открыла глаза от легкого толчка. Сон, которым грезила, ускользнул в небытие, а был он таким сладким, что я ощутила досадное разочарование после пробуждения. Еще минуту я пыталась ухватить ускользающие картинки, но безнадежно: в сознание уже активно врывался новый день и воспоминания предыдущего.

Я даже не знала, сколько длился сон. Такое ощущение, что проспала пару дней. В палате было светло, но биологические часы говорили, что сейчас вовсе не утро. Да и как тут было разглядеть время суток: ни часов, ни окна, ни ответов на вопросы…

Вопросы!

Я легко поднялась с постели, встала на пол, прошлась по палате, снова отмечая необычайную легкость в теле, и остановилась у зеркала. Оглядев себя с головы до ног, я прищурилась и приблизила лицо к поверхности зеркала.

– Ну, привет, Кира! Интересно, кто-нибудь принесет мне стакан воды и зубную щетку?

Вспомнила про то, что теперь у меня тридцать два здоровых зуба, и все они ровные, белые и все еще непривычно ощущаются во рту. Широко растянула губы, выставила нижнюю челюсть вперед так, что нижний ряд зубов поравнялся с верхним, и детально осмотрела передние зубы.

«Просто чудо какое-то! Странные эксперименты! И откуда вдруг это свалилось на меня?»

Я почистила уголки глаз пальцами и пригладила распушившиеся волосы на макушке. Так непривычно без челки.

– Ты все еще такая же, какой я видела тебя вчера. Ты мне нравишься, только, кто объяснит, что ты здесь делаешь? И если мне сегодня же ничего не расскажут, я устрою здесь такой переполох – всем места мало будет!– угрожающе проговорила я вслух.

– Переполох нам не нужен,– услышала я справа от себя приятный мужской голос.

От неожиданности я покачнулась и вмялась носом в зеркало.

– Ой,– поморщилась я и потерла кончик носа ладошкой, а потом повернулась в том направлении, откуда обычно появлялась Нэйя.

В образовавшемся дверном проеме стоял очень высокий мужчина на вид лет сорока, но поразил не его двухметровый рост, а то, что он был невероятно похож на Нэйю. Такой же блондин, с белыми бровями и ресницами, с карими глазами, и кожа такая же светлая, как и у нее. Но волосы у него были длинные и собраны необычным плетением от макушки и до середины спины. Это я отметила, когда он посторонился и пропустил в палату Нэйю.

Я молча разглядывала их обоих, все больше находя общие черты, и не могла вымолвить ни слова. Как и Нэйя, мужчина не вызвал недоверия или неприятия. Непринужденность и мягкость в движениях. Открытый искренний взгляд и спокойный приятный баритон расположили к себе с первой секунды, несмотря на то, что я и понятия не имела, кто он. На его благородном лице не было морщин – выглядел очень ухоженным и импозантным даже в своем белом комбинезоне, а возраст выдавали его глаза, смотрящие на меня с задумчивым интересом, но проницательные и мудрые.

Высокий незнакомец прошел в центр палаты, и я ощутила покалывания на коже, будто пространство вокруг пронизало электростатическое поле. Ощущение не из приятных: будто на тебе наэлектризовалась одежда. Я не отводила взгляда от мужчины. Когда Нэйя взяла меня за локоть и повела к кровати, только тогда я неохотно опустила глаза и присела. От поясницы по позвоночнику к затылку побежали холодные мурашки. Я поежилась.

– Приветствую, Кира,– тихо сказала Нэйя и отошла.

Я снова украдкой взглянула на мужчину: внешность была такой необычной, что глаза сами возвращались к его лицу. Его хотелось рассматривать. И все же несмотря на то, что мужчина был довольно приятным, я испытывала легкую настороженность от появления нового незнакомца.

Он прошел еще несколько шагов и, остановившись в метре от моей постели, сделал странный жест рукой: кончиками пальцев левой руки коснулся своей груди и, протянув раскрытую ладонь мне навстречу, сделал легкий поклон головой.

– Приветствую, Кира,– произнес он мягким голосом, от тембра которого у меня появилось еще больше мурашек.

Я слегка отклонилась и заглянула за спину мужчины. Нэйя все так же внимательно и невозмутимо смотрела на меня.

– Не бойся, это Гиэ. Он ответит на многие твои вопросы. Я буду рядом,– дружелюбно проговорила она и достала из встроенного шкафа два прозрачных предмета, оказавшихся в итоге раскладными стульями.

«Почему я должна его бояться?– мысленно удивилась я.– Он совсем не страшный…»

Затем Нэйя отошла к двери, и я увидела еще одного человека – девушку, которая подала поднос с тремя стаканами воды. Оттого что у девушки тоже были белые волосы, я быстро моргнула несколько раз. Но зрение не подвело. Видимо, в этой клинике все медики были блондинами.

«Может, у них дресс-код такой?»– пришла нелепая мысль.

Мужчина как-то странно улыбнулся, и я вновь обратила на него внимание. Напряжение в теле не отпускало. Я поморщилась от едва заметной боли в висках, давно не болела голова, но попыталась взять себя в руки и сосредоточенно выпрямилась.

– Здравствуйте,– настороженно поприветствовала я Нэйю и мужчину, когда они присели недалеко от моей кровати.– Я вас слушаю.

– Могу я обращаться к вам дружественно?– спросил мужчина.

Это был второй раз, когда я услышала это странное выражение.

– Вы имеете в виду – на «ты»?

– Да, дружественное общение предполагает такую форму обращения,– витиевато согласился Гиэ.

– Да, можете,– разрешила я и нервно схватила стакан с водой с полки, куда Нэйя поставила поднос: легкая настороженность переросла в нервозность.

«Подозрительный мужчина, хотя и безобидный на вид. Больше похож на профессора…»

– Я могу говорить откровенно, Кира?– украдкой усмехаясь, спросил он.

– Разумеется. А как иначе?– начало разговора ставило в тупик. И чему он так усмехается?

– Кира, ты можешь задавать любые вопросы после того, как выслушаешь меня.

– Да, у меня масса вопросов!– возбужденно закивала я и сделала несколько глотков воды.

– Ты находишься в медицинском корпусе, но не потому, что заболела или тебе причинили вред, напротив: ты получила массу реабилитационных процедур и теперь абсолютно здорова…

Мужчина сделал паузу, чтобы отключить сигнал, раздавшийся с его запястья, видимо, часы с будильником, и я сразу спросила:

– Не хочу показаться вам ненормальной, да и себе тоже, но не могли бы вы объяснить подробнее? Потому что звучит все это крайне неоднозначно, если не сказать – подозрительно.

Гиэ посмотрел на плоскую панель на подвесной полке у моей кровати, будто что-то подсчитывая, и кивнул.

– Я расскажу, что с тобой произошло. Прошу выслушать меня от начала и до конца. Многое из того, что скажу, вызовет сильные эмоции, те, которые ты еще не испытывала. Но предвосхищая итог разговора, замечу, что ты в безопасности и никто не причинит тебе вреда. Ты согласна?

Я уже начала беспокоиться, и он не просто догадывался, а точно знал это. Было жутко любопытно узнать, что случилось, но внутреннее чутье подсказывало, что услышанное вряд ли понравится.

– Да, тебе может это не понравиться,– подтвердил мужчина мои мысли,– но это только вначале.

– Наверное, у меня нет выбора?– неуверенно проговорила я, потирая ноющий затылок.– Так что, выкладывайте…

Гиэ и Нэйя переглянулись и едва заметно кивнули друг другу. Я сделала глубокий вдох и, услышав следующие слова, оцепенела:

– Ты находишься на планете Тэсания. По научным данным твоей планеты – это галактика Андромеды в двух с половиной миллионов световых лет от Земли. Ты прибыла сюда неслучайно: родилась человеком, но являешься потенциальным носителем биоэнергетической сущности Тэсании – Тэсы. Тебе ближе понятие – душа. Мы ищем Тэс и, когда находим, возвращаем их домой, на Тэсанию…

Мужчина сделал паузу, следя за моей реакцией. Моя рука со стаканом воды замерла в воздухе. Внутри похолодело, и сердце, кажется, остановилось… О-о-о, нет, оно билось, громыхало, пульсировало в ушах и в затылке. Постепенно округлившиеся глаза заслезились от напряжения.

В палате воцарилась мертвая тишина.

– Вы сейчас издеваетесь?!– разрезал тишину мой звонкий голос.

– У нас нет такой цели,– ответил Гиэ.– Я психоадаптолог. И именно я сообщаю тебе эту новость, потому что понимаю, какое она вызовет недоумение и чувство нереальности происходящего. Я понимаю, что тебе кажется, будто это недоразумение, шутка, тем более что на Земле нет материальных доказательств существования других цивилизаций. В итоге, все это звучит, как бред. Твой разум сейчас не способен воспринимать информацию адекватно. Но это не отменяет реальности: ты на другой планете.

Все тело сковало от напряжения и страха. Стакан в руке показался тяжелым, как десятикилограммовая гиря, и я выпустила его. Вода пролилась на колени и потекла вниз по ноге сквозь ткань одежды, обжигая кожу прохладой. Нэйя подхватила падающий стакан и поставила его на поднос, а затем осторожно взяла меня за руку.

– Кира, как ты себя чувствуешь?

Голова отказывалась работать. Мысли стопорились. Я бесцельно рассматривала свои пальцы в ладони Нэйи и силилась представить то, о чем услышала. Но передо мной была стена. Я не могла пробиться сквозь шок и страх, сковавшие разум и тело. А еще эта дикая боль в висках и затылке не утихала. Я закрыла глаза.

Я была напугана до жути и не этим «бредом», а оттого, что испугалась за свой рассудок и возможную физическую опасность от людей, явно желающих что-то от меня получить. Я давно уже ничего не боялась, сознательно бывала в таких местах, в которых здравомыслящая женщина и не подумает оказаться. Но мне хотелось испытать как можно больше ярких эмоций, чтобы всколыхнуть интерес к жизни. А сейчас я действительно боялась!

Так в полной тишине я просидела несколько минут. Мужчина и женщина о чем-то переговаривались. И хотя я слышала их слова, но не улавливала смысла.

Наконец я пришла в себя и глубоко вздохнула. Инстинктивно приняв защитную позу – скрестив руки на груди – отползла к стене.

– Повторите еще раз: где я?– сдавленно проговорила я, желая еще раз убедиться в извращенности их планов.

– Планета Тэсания в другой звездной галактике Вселенной,– сказал Гиэ.

– Почему – я?!

– Ты потенциальный носитель Тэсы – души, когда-то рожденной на этой планете. Девяносто четыре процента соответствия.

«Боже! Я должна им отдать душу? То есть умереть?!– вспыхнули панические мысли и по спине побежали ледяные мурашки.– Это секта! Они схватили меня, заперли и хотят исполнить что-то из своих темных ритуалов… Допрыгалась! Хотела умереть? Вот, пожалуйста! Боже, только не так!»– взмолилась я.

– Ты ничего нам не должна!– тут же отозвался Гиэ с подозрительной добротой и улыбкой в голосе.– И твоя жизнь в полной безопасности! Я лишь раскрываю суть вещей. Ты ведь имеешь представление о переселении душ. У вас есть эфемерные учения об этом?

Как зачарованная, я покивала головой: с безумцами и фанатиками лучше соглашаться!

– Реинкарнация… индуизм… буддизм,– медленно перечислила я.

– Это лишь приблизительное объяснение, что с тобой произошло. Сейчас я не могу рассказать тебе всего, это нужно делать постепенно. Но ты обязательно поймешь. А теперь я расскажу тебе о том, какие изменения произошли в тебе.

Я потерла виски, подобрала колени к груди и, обняв их руками, положила на них голову. Косясь на обоих исподлобья, очень старалась сосредоточиться на том, что слышу, но внимание отвлекали ноющая боль в затылке и растущий страх, парализующий мысли и тело.

– Твои изменения в организме и во внешности вызваны работой нанитов, это древние технологии, которые мы используем…

«Древние?!»

–…Твой организм омоложен; некоторые его части выстроены заново, например зубы, межпозвоночные диски; биохимические процессы восстановлены; исключены все дисфункции внутренних органов и перепрограммирован генетический код, их вызывающий. Тебе вернули то состояние организма – здоровье, какое у тебя должно быть на нашей планете в твоем возрасте. По нашим меркам ты очень молода. Что касается работы твоего мозга, то в него мы не вмешивались. Мы не меняли твоих мыслей и памяти, мы программировали лишь те участки мозга, которые отвечают за восприятие речи и воспроизведение тэсанийского языка, чтобы ты понимала нас, а мы понимали тебя…

«Тэсанийский язык?! Значит, они говорят не на русском?!»

Я перевела глаза на губы мужчины и осознала, что его артикуляция не соответствует ни одному известному мне русскому слову. Он говорил на неизвестном языке, но я его понимала!

–…Твоя первичная физическая адаптация прошла успешно. Ты приняла наш уровень температуры, как оказалось, он у нас схож, тебе подходит наша атмосфера, а низкая гравитация тебе только на руку. Наверное, ты заметила ту легкость в теле при ходьбе? Гравитация на Тэсании немного ниже, чем на Земле…

Я закрыла глаза: веки горели и, закрыв уши ладонями, замотала головой. Что бы Гиэ не сказал далее, я уже не была способна воспринимать информацию хоть сколько-нибудь адекватно. Виски налились свинцом, и позвоночник будто раскалился докрасна, хотелось спрятаться в маленький темный угол и не чувствовать ни-че-го…

Мужчина умолк.

– На сегодня остановимся. Когда будешь готова, мы продолжим,– тихо произнес женский голос.– Потому что по мере того, как ты будешь узнавать новую информацию, появится больше вопросов. Но ответить на все сразу не удастся, так как твой разум не будет способен вместить ответы.

Я замерла. В шейных позвонках что-то дрогнуло, может, от перенапряжения, и голова откинулась назад с глухим ударом о стену, к которой я прислонялась спиной. Больно не было. Я просто не знала, что чувствовала сейчас.

– Отдыхай, Кира,– сказал Гиэ и бесшумно удалился.

Я шумно вдыхала воздух, старательно зажмуривая глаза, чтобы не открыть их и не увидеть места, в котором находилась. Все мысли были сосредоточены только на физических ощущениях, и я боялась их отпустить, потому что не хотела даже представлять то, о чем мне рассказали. Это даже в голове не укладывалось: все происходящее смахивало на идиотский розыгрыш, если не на маниакальный бред. Никак иначе…

«Нет! Я определенно не могу переварить эту новость. Какая к черту планета?! Какая реинкарнация?! Бред сектанта! И выглядят они все одинаково! Господи, как я сюда попала?!»

– Кира, выпей воды,– сквозь шум в голове услышала я.

Я медленно открыла глаза, и горячие слезы хлынули по щекам.

Нэйя с сочувствием на лице протягивала стакан. Я протянула руку, но пальцы так дрожали, что Нэйя поднесла его прямо к моим губам. Я выпила почти все, не думая, что там может оказаться какой-то галлюциногенный наркотик: в горле пересохло.

– Кира, мне бы очень хотелось тебе помочь. Но я не знаю, чем. Я сейчас уйду, но, если ты проснешься и тебе будет страшно или плохо, позови меня. Просто нажми на планшете вот на этот знак…

Она показала на экран планшета, я проследила взглядом за движением ее пальца: там вновь показались какие-то символы.

– Ты услышала меня?

Я даже не кивнула, но перевела на женщину глаза, полные слез. Ее лицо виделось размытым, просто одно большое светлое пятно.

– Хорошо, я поняла, что ты услышала. Пожалуйста, поспи. Тебе обязательно станет легче…

Я закрыла глаза, пропуская сквозь ресницы ручейки слез, и сползла спиной по стене вниз на матрас. Голова тяжело упала на подушку, и больше никаких ощущений. Меня будто не стало… Сознание померкло…

Пробуждение было тяжелым и вызвало ужасный дискомфорт во всем теле. Оказалось, я долгое время пролежала в скрюченной позе: мышцы затекли и отказывались подчиняться.

Я подняла голову и прохныкала от боли в шее:

– Че-е-ерт!

Глаза распахнулись, и я опять увидела эту белую комнату, как непрекращающийся кошмар моей жизни. Отчего-то стало так тоскливо и мутно на душе. Разговор о чужой планете и переселении душ с неудержимой силой вспыхнул в памяти, взорвав внутри болезненное предчувствие неотвратимой депрессии. Я накрылась с головой одеялом и зажмурилась. Будто это был просто кошмар, и сейчас я вынырну из страшного сна, и все будет, как прежде.

«А прежде – это как? Моя жизнь всегда состояла из двух половинок: личная и навязанная чужими стереотипами. Так бывает, живешь и думаешь: то, что вижу, слышу, понимаю, чувствую – в этом и заключается весь смысл жизни? Это я одна понимаю и чувствую? Это Вселенная смотрит через мои глаза на свое творение? Или что-то во мне не так? Или каждый испытывает то же самое, но молчит, чтобы не показаться сумасшедшим?..

Кто бы знал, где твое место? С кем тебе должно быть? Но человек всегда делает только то, на что способен в данный момент, к чему готов, что осознает. Никто на свете не может заставить его сделать иначе, потому что иначе он не умеет, потому что способен делать только то, на что у него хватает рассудка в данный отрезок времени и не более. Другого просто не дано…

Поэтому я уже не могла говорить себе: а если бы… а надо было так… лучше бы я… и прочее. Сожалений нет, так легче. Я просто существовала, как умела… Как я могла выйти за пределы собственного разума? Люди – всего лишь забавные механизмы в потоке вселенной, и каждый движется по своей траектории, но мечтает о чуде…

В таком ожидании я и провела тридцать пять лет: джин из бутылки подарит одно желание, и я выпрыгну из болота в чудесную жизнь. Но джин не выбирался из бутылки, рыбка не попадалась в сети, и крестная с волшебной палочкой не появлялась у дверей. И каждый мой день был наполнен сущей ерундой, серостью, соблюдением чьих-то правил, исполнением чьих-то желаний и решением чьих-то проблем, только не своих собственных…

И вдруг та же самая жизнь вырывает меня из привычного потока и бросает в водоворот невообразимых событий и обстоятельств. И я не могу это принять? Я не могу это даже осознать!»

Под одеялом стало жарко. Я даже вспотела от прилива противоречивых эмоций. Распахнув одеяло, я увидела белый потолок и четыре белых стены. На полке у изголовья стоял уже знакомый поднос. Я еле поднялась с кровати и размяла мышцы шеи и плеч. Непривычно тяжело по спине болталась коса, как какая-то плеть. Я всегда мечтала иметь длинные густые волосы, но сейчас она жутко раздражала, будто нечто чужеродное.

– Боже, когда же прекратится этот кошмар?!– застонала я и недовольно подошла к подносу.

Нервно сняв крышку, я увидела стакан с голубой прозрачной жидкостью, две продолговатые прозрачные плошки: в одной лежало что-то похожее на морскую губку голубого цвета, в другой – сложенная в несколько раз обычная салфетка.

Я понюхала жидкость в стакане: выпить ее желания не возникло. Одним пальцем потыкала голубую губку, она оказалась влажной и теплой.

– Ну, и кто мне скажет, что с этим делать?– враждебно нахмурилась я.

Откуда-то изнутри поднималась агрессия, и так хотелось ее выплеснуть. Взяла бы этот поднос и…

– Приветствую, Кира,– это была Нэйя, как всегда, неожиданно появлявшаяся в палате после моего пробуждения.

Я резко повернулась к ней и, не особо церемонясь, воскликнула:

– Откуда вы все время знаете, что я проснулась?!

Нэйя замерла в немом удивлении. Окинув потолок и стены придирчивым взглядом, я предположила:

– Здесь видеокамеры? Я их не вижу…

– Я понимаю твое негодование – сейчас ты расстроена,– мирно проговорила женщина.– Хочешь, я покажу, что делать с тем, что находится на подносе?

Я возмущенно скрестила руки на груди и проследила, как Нэйя подошла к подносу и спокойно объяснила значение предметов:

– Голубая жидкость в стакане – это аналог зубной щетки и пасты, тебе нужно прополоскать рот и выплюнуть. Голубая губка – это косметическое средство, которое поможет умыться, освежить кожу и напитать ее биоактивными веществами. А белое полотно – это гигиеническая салфетка. Ты можешь ею воспользоваться после того, как воспользуешься чашей.

Я хмуро сдвинула брови, не понимая, о какой чаше идет речь.

– Унитаз, по-твоему,– старательно выговорила Нэйя.

Я вспомнила про чашу-унитаз в соседней комнате и закатила глаза к потолку.

– Все не как у людей,– проворчала я и взяла поднос, чтобы пойти с ним в гигиеническую комнату.

– Если захочешь освежиться полностью, тебе нужно раздеться и войти в капсулу с голубыми кристаллами,– громко сказала Нэйя вслед.

– Очень хочу! Вода сейчас помогла бы мне расслабиться,– сказала я.

Когда я вошла в гигиеническую комнату, чаша была пуста, и всякий неприятный запах отсутствовал. Наверное, ее кто-то вымыл после меня. Я снова растерялась при виде капсулы и чаши и поставила поднос на банкетку.

– Как пользоваться этим?– пренебрежительно кивнула я на капсулу, когда Нэйя поравнялась со мной плечом.

– Просто входишь внутрь. Дверь автоматически закроется. Не пугайся легкого шума, который появится при работе кристаллов. И когда дверь откроется, ты можешь выйти.

– А полотенце, мыло и шампунь у вас есть?– недоуменно нахмурилась я.

– Тебе не нужны эти предметы. Там нет воды.

– Нет воды?!

– Мы не используем воду для очищения тела. Это не целесообразно.

– Что же вы используете?!

– Это кристаллы, по той же нанотехнологии. Ты почувствуешь себя чистой, правда. Сейчас твое сознание цепляется за старые привычки, и тебе не понятно, как это может работать. Но ты привыкнешь.

– Стоп!– вскинула руки я, перебивая женщину и не желая воспринимать ее слова всерьез.– Я ничего не хочу слышать о том, к чему должна привыкнуть, и вообще о том, где нахожусь! Все вы здесь несете какой-то бред! Я только проснулась, а уже голова взрывается оттого, что вижу и слышу!

Нэйя виновато опустила голову и вздохнула. Все выглядело так искренне.

– Если не хочешь, можешь просто лечь и ничего не делать. Но ничего не изменится. Ты – на Тэсании, ты – будущая тэсанийка. Ты еще даже не видела наш мир, а уже активно сопротивляешься ему.

– Конечно, не видела!– возмутилась я.– Вы держите меня взаперти!

– Не держим!– возразила Нэйя, как будто я задела ее за живое.– Ты еще не готова его увидеть. Но если хочешь, я могу показать тебе его прямо сейчас.

Признаться честно, я вообще боялась затрагивать эту «инопланетную» тему даже мысленно. Казалось, что все это просто сон или нелепый театр, но не реальность. Я прятала свое сознание под разными оправданиями, тем самым охраняя его, а предложение Нэйи напугало. Эта белая комната была моим буфером безопасности. И я трусила узнать, увидеть, ощутить что-то более серьезное и объемное. А вдруг это действительно инопланетная цивилизация! Боялась, не выдержит моя психика. В словах Нэйи было что-то рациональное, только как осознать все это? Как вместить в голову существование другого мира, помимо того, что я видела и к чему привыкла всем своим существом?!

На ум пришли многочисленные воспоминания о прочитанных историях, фантастике, фэнтези. Гиперболоид инженера Гарина тоже когда-то был просто выдумкой! Так почему же не допустить вероятность существования другой цивилизации – ведь это так логично. Во Вселенной ведь миллиарды галактик, и кто их изучал при наших-то ограниченных возможностях? Еще некоторое время назад мы и в космос-то не могли мечтать полететь, а сейчас – заплати тридцать миллиардов долларов и готовься к полету!

Все это было допустимо, но в голове не укладывалось. Мой мозг – раб стереотипов, и, безусловно, если бы я изучала физику и астрономию, то он охотнее принял бы эту невероятную истину. Теория про сектантов уже не вписывалась в рамки происходящего.

«Итак, первым делом нужно было в точности определить, что я не под воздействием каких-то препаратов и сама нахожусь в здравом уме. Если это так, то следует, во-вторых, осознать и принять истину, что я на чужой планете. Сопротивляться обстоятельствам бесполезно: только себе хуже сделаю. В-третьих, нужно понять, как тут все устроено, чтобы иметь возможность защитить свои права. Если они перенесли меня на эту планету, значит, есть и обратный путь. Нельзя сдаваться и падать духом. Иначе я не смогу себе помочь! И никто не сможет! Ведь мне не на кого здесь рассчитывать!»

Я глубоко вздохнула и расправила плечи. Потом посмотрела на чашу и спросила:

– А это как работает?

– Это для естественных потребностей,– улыбнулась Нэйя, облегченно вздохнув, будто мои душевные метания ее волновали.– Вчера ты все сделала правильно. Вот эти голубые вкрапления перерабатывают содержимое чаши, растворяя за считанные минуты.

– Невероятно!

Я начала снимать комбинезон, представляя, в каком шоке оказалась бы Нэйя, очутившись в нашем туалете, особенно в общественном. Вызванные воображением картины заставили усмехнуться. Медленно снимая одежду, я старалась всеми рецепторами кожи рук ощутить структуру материала и соотнести его со зрительным восприятием. В этом процессе не удалось обнаружить подвох. Я ощущала то же, что и видела: легкую, нежную ткань без швов и заломов, слегка тянущуюся, с маленькими прозрачными, вероятно, магнитными кнопками на груди. Цвет, скорее всего, и был белым в сравнении с цветом комнаты. Я взглянула на свою кожу: она всегда помнилась мне такой смуглой, значит, с цветовосприятием у меня тоже все в порядке.

Я распустила волосы и вошла в капсулу. Дверь действительно закрылась за мной автоматически, и сразу послышалось легкое шуршание, похожее на падающую в парке осеннюю листву. Я напряженно втянула голову в шею, но спустя минуту слегка расслабилась, потому что не испытывала ни боли, ни дискомфорта, меня ничто не касалось и не тревожило. Только легкие потоки воздуха шевелили распущенные волосы, словно капсула дышала, как живой организм. Осмелев, я оглянулась и потрогала встроенные в заднюю стенку капсулы голубые кристаллы. Они выглядели как большие драгоценные камни: полупрозрачные, с огранкой. Я облапила стенки капсулы, потерлась стопой о пол, больше здесь нечего было обследовать. Требовался более фактурный предмет, более сложный. Но здесь все, как назло, было гладким, из сплава стекла и пластика, так, по крайней мере, казалось.

Еще через пару минут я вышла из капсулы с удивительным ощущением чистоты и свежести, будто только что после душа обтерлась полотенцем. Я поднесла руку к носу и понюхала кожу от локтя до запястья – пахло свежестью. Описанию эта процедура не поддавалась. Но, в конце концов, механизма работы телефона-андроида или компьютера я тоже не знала.

Я оглянулась на капсулу и улыбнулась:

– Благодарю!

Нэйя ожидала меня, сидя на банкетке.

– Приятные ощущения?

– Да,– согласилась я, подобрев.

Затем я сделала все, как обозначила Нэйя: прополоскала рот – действительно, возникло ощущение, что только что почистила зубы щеткой; обтерла губкой лицо – кожа заметно увлажнилась. А затем отложила простую салфетку на бортик «унитаза», чтобы воспользоваться ею позже, заодно ощупала края чаши. Тоже была сплошная «гладкость»!

Нэйя подала чистый комбинезон и те же тапочки-лодочки.

– А нижнее белье вы носите?

– Да, но его ты выберешь себе сама.

Ее ответ воодушевил: это значило, что у меня будут определенные свободы. Но слишком обрадоваться положению не дало яркое противоречие разума и чувств. В голове появлялись все новые и сложные вопросы. С одной стороны, хотелось поверить в эту немыслимую историю: ведь это столько новых знаний и впечатлений, чего я давно уже не испытывала в своей жизни. Именно из-за этого я ушла в чтение фантастики, а с другой – скептицизм, который всегда требовал материальных доказательств существования той или иной теории. Как говорят: все это возможно где-то там, с кем-то другим, но не со мной.

– Вы, наверное, что-то знаете о моих обычаях?– осторожно спросила я.

– Как только тебя обнаружили, мы сразу изучили культуру человека, обычаи, законы мышления. Все, что могло нам помочь адаптировать тебя к жизни на нашей планете.

– А зачем вы возвращаете людей на свою планету? Что это дает?

– Пока тебе рано об этом знать. Я не могу просто свалить на тебя груду информации: ты не будешь знать, что с ней делать. Давай все выяснять постепенно. А для начала тебе надо поесть.

– Мы можем сделать это вместе?– осмелела я, но больше из-за того, что не хотела оставаться одна в мучительных размышлениях о происходящем.

– С удовольствием. Тогда я скажу, чтобы нам заказали что-нибудь вкусное.

Нэйя ушла и вскоре вернулась с незнакомой девушкой, как и все они, кареглазой блондинкой. Они принесли два подноса с едой. Пока Нэйя выдвигала стол из стены чуть дальше от моей кровати, девушка с любопытством разглядывала меня, а потом улыбнулась и сделала тот же самый жест рукой, что и мужчина – Гиэ: кончики пальцев левой руки к груди, наклон головы и протянутая навстречу мне раскрытая ладонь. Но когда я решила не скрывать любопытства и полностью повернулась к девушке лицом, чтобы спросить ее, что это значит, она вдруг запнулась и вопросительно посмотрела на Нэйю.

– Нэйада?!

Нэйя любезно улыбнулась и отрицательно качнула головой:

– Сиера.

Девушка недоверчиво нахмурилась, но потом кивнула и ушла восвояси.

Нэйя расставила блюда на столе и жестом пригласила присесть вместе с ней. Я осторожно присела, поерзала на поверхности стула, коснулась края стола подушечками пальцев и поняла, что вижу то же, что и чувствую: гладкий стеклянно-пластиковый стол, той же температуры, что и в палате; края обработаны – закруглены…

«Да, у меня собственный научный подход в выявлении бреда! Только пока он ни черта не работает!»– внутренне разозлилась я.

– Что это за слова только что вы обе произнесли? Я их не понимаю!

– О, это вид обращения. Как у некоторых народов Земли: мисс, мистер. В твоей стране почему-то обращаются по половому признаку.

– Да, это не очень удобно. А что это были за жесты, вчера и Гиэ так же сделал?

– Это жест приветствия,– и Нэйя повторила его.

– Угу,– кивнула я и посмотрела на стол.

У нас было по два блюда и напитки. Нечто похожее на крем-суп оливкового цвета в глубокой миске и на плоской тарелке нечто вроде куриных яиц – глазунья, только два желтка были болотно-зеленого цвета. Даже передернуло от их вида.

– Это что?!– брезгливо указала я на «глазунью».

– Это яйцо птицы.

– А почему оно мерзко-зеленого вида?

– А почему оно у вас желтое?

На этот вопрос у меня не было ответа. И действительно, почему оно не могло быть зеленым или фиолетовым. Но, определенно, мой желудок протестовал против этой разновидности яиц.

Я вежливо отодвинула тарелку на край стола, не преминув пощупать ее структуру, и подвинула к себе крем-суп. Нэйя не сдержала улыбки, но промолчала.

К супу я тоже отнеслась настороженно, сначала понюхав его, а затем попробовав на язык. Суп оказался вкусным, похожим на брокколи с морковью и специями. Но когда я спросила, что это за продукт, Нэйя ответила, что это овощной плод – агвайно, растущий на деревьях, и тоже содержит в себе массу полезных веществ.

Напитком оказался терпкий чай из местных цветов розового цвета, по вкусу напоминающий наш шиповник с медом. Я прикусила передними зубами край стакана и пару раз незаметно постучала: звук и ощущения были такими же, как если бы я сделала то же самое с обычным стеклянным стаканом.

Нэйя ела очень аккуратно, движения изящные и непринужденные, без какого-либо напряжения и жеманства и одновременно наблюдала за мной. Конечно, она заметила все мои нелепые исследования. Наверное, я бы тоже так снисходительно наблюдала за самкой шимпанзе, которой дали тарелку с супом и ложку. Как-то не очень было комфортно ощущать себя в ее шкуре.

За завтраком Нэйя рассказала о разных блюдах, которые готовят их мастера кулинарии, что так же, как и у людей, одним нравится одно, другим – другое. Еще я узнала, что тэсанийцы не употребляют мясо. Они вообще не убивают животных. Все, что они берут от животного мира,– это зеленые яйца от птиц и сыворотку от определенного вида животных, которую используют как профилактическое средство от увядания кожи. Меня таким поворотом было не удивить. Мясо я вообще не ела и, по сути, была вегетарианкой…

«Может, именно это у меня от них? Мысли пошли не в ту сторону. Не могу же я, и правда, считать себя родом отсюда? Тем более что это не доказано!»

Только я начинала думать об этом, мозг закипал, как чайник со свистком, и панические мысли выплескивали адреналин в кровь. Я снова возвращала мысли в безопасное русло, задавая безобидные вопросы. Когда попросила уточнить, как они добывают сыворотку, не обидев животное, то в итоге поняла, что сыворотка сродни молоку и добывалась из вымени.

После обсуждения продуктовой темы, хотя была еще уйма невыясненных вопросов, меня начало разбирать любопытство: как же выглядит их планета? У них есть растения, цветы, деревья, животный мир. Ничего запредельного. Может, я и могла бы справиться со всем этим. Нужно только набраться терпения.

– Нэйя, а откуда берется свет в комнате? Я не вижу никаких ламп.

– Освещение дают наночастицы в воздухе. Одна из разновидностей. Управляются они контроллерами.

– Как это – в воздухе?! Я ими дышу?!

– И я тоже,– засмеялась Нэйя, и ее белые махровые ресницы затрепетали.

– У вас необычная внешность,– сменила я тему, потому что в вопросах физики и нанотехнологий мой разум уступал гуманитарным наукам.– Или правильнее сказать, непривычная для моего глаза. Здесь все люди блондины?

– Будет корректнее называть – тэсанийцы. Понятие человек и люди к нам не применимы, но такие понятия, как женщина и мужчина, мы тоже используем – это половая принадлежность,– вежливо поправила Нэйя.– И, да, все жители Тэсании имеют белый цвет волос и карие глаза. Но есть определенная категория тэсанийцев, которые имеют другой цвет глаз. Чуть позже ты сама увидишь.

«Не человек и не люди! Кто же они тогда? Какой-то особый подвид? Мы ведь практически похожи!»

– А вы имеете еще какой-нибудь пол? Или, как и мы, только два?– решила сразу уточнить я, хотелось бы быть морально готовой, если столкнусь с кем-то, не входящим в рамки моих познаний в биологии пола.

Нэйя попыталась спрятать взгляд в стакане с напитком, но от меня не укрылось, что она не хотела показать, насколько абсурдные вопросы я задаю. С языка рвалась пословица: «Сытый голодного не разумеет» или «Гусь свинье не товарищ». Да тут и все басни Крылова могли вспомниться.

Я улыбнулась: моя голова представилась сундуком с чердака, набитым всякой всячиной, и нужной, и не нужной, в котором сам черт ногу сломит. Где уж было со всем этим разобраться за два дня.

После завтрака мы расположились на кровати, и я продолжила забрасывать информацию в свой «сундучок». А Нэйя заплетала мне волосы и, как казалось, с удовольствием «разжевывала» очевидные для них, но не для меня знания.

– Почему я ощущала себя так странно, когда мы увиделись впервые? Вообще очень трудно соображала. Я не понимала, что вы мне говорите.

– Менялось не только твое тело, но и активно вносились изменения в некоторые участки мозга. Центр речи, зрительный центр, центры памяти…

– Поэтому я понимаю вашу речь и говорю на вашем языке?

– Да. И чем дальше, тем точнее будешь его понимать и воспроизводить. Твой язык ассимилируется с семантикой нашего языка, и все названия предметов и явлений будешь понимать приблизительно, как и на Земле. Те предметы, которые не будешь узнавать и классифицировать, твои центры речи и зрения, взаимодействуя с центрами логических операций, самостоятельно будут относить к определенной категории и давать обобщенное представление. Поэтому первое время ты будешь чувствовать некоторую заторможенность в понимании вещей. Но будет и много новых для тебя явлений и предметов, которые научишься называть принадлежащими им именами. Думаю, все будет хорошо. Процесс адаптации у всех проходит примерно одинаково и завершается благополучно.

Меня взволновали ее слова.

– Я здесь не одна?! Есть еще люди с Земли?

Нэйя медлила с ответом, будто не решалась его озвучить.

– Нэйя?– с беспокойством окликнула ее я.

– Есть другие, но они представители иных цивилизаций.

– Боже!– я бессильно откинулась на подушку и закрыла глаза. Невольно из-под ресниц брызнули слезы.– Это не может быть правдой! Мне все это снится!

– Кира, ты справишься,– ободряющим тоном сказала Нэйя, и, успокаивая, коснулась ладонью моего плеча.– Только не спеши.

Я все порывалась спросить о возможности возвращения на Землю, но останавливало то, что сама идея о нахождении на неизвестной планете, где-то в бесконечном космосе, была все еще утопична. Я и так, и эдак обдумывала вопрос, чтобы он не вызвал у нее подозрений, вдруг это как-то могло отразиться на моей безопасности. Но, похоже, что Нэйя и так догадывалась о моем желании и деликатно умалчивала понимание этого.

– А почему, когда я очнулась, было так холодно?

– Это обычная температура для замедления физиологических процессов при адаптации организма к новым условиям. Но после того, как ты пришла в сознание, мы выяснили, что наша обычная температура среды тебе подходит.

– Сегодня мы так много говорим, но я все равно не понимаю сути того, зачем я здесь. Ведь у меня есть свой дом. По вашим словам, все так логично, но для меня пока неестественно,– удрученно заметила я.

– У тебя мало знаний, мало информации. И пока нужную информацию не на что наложить, чтобы пришло полное понимание реальности,– объяснила Нэйя.–Нужно время, чтобы многое усвоить, пройти полную адаптацию.

– Чувствую себя ребенком-почемучкой,– усмехнулась я.– Но почему вы тогда не запрограммировали меня сразу, не вложили всю необходимую информацию?

Нэйя даже отпрянула от меня.

– Мы не имели цели менять твою сущность. Это против наших традиций. Ты индивидуальность, как и все мы, и то, что ты несешь в себе – ценно.

Тут я бы поспорила, если предположить, что все происходящее – правда. И так было ясно, что их уровень развития и наш не поддаются никакому сравнению, но у меня уже не было сил, и я смиренно перевернулась на бок и тяжело вздохнула.

– Ты устала, Кира,– Нэйя была внимательна.– Я задам тебе вопрос: ты хочешь перейти на следующий этап адаптации?

– Я не знаю, что он собой представляет: как я могу этого хотеть?

Традиционно Нэйя не хотела раскрывать все карты сразу. Я пожала плечами и, заранее смирившись, поинтересовалась:

– Но это ведь все равно когда-нибудь произойдет? Так что стоит ли откладывать?

– Тогда я оставлю тебя. Отдохни, перевари информацию. А чуть позже к тебе зайдет Гиэ, хорошо?

Я устало кивнула, и, когда Нэйя покинула комнату, отвернулась лицом к стене и, пальцем выводя на ней узоры, сонно перебирала в памяти то, что услышала сегодня.

Нэйя появилась не одна. С ней был Гиэ.

Увидев его, я мелко задрожала от ледяных мурашек, прокравшихся за шиворот комбинезона. Я все еще оглядывалась через плечо, не в силах повернуться и проявить уважение к вошедшим. Было не до церемоний. А когда Гиэ поприветствовал меня их традиционным жестом, собралась с духом и поднялась.

– И я вас приветствую,– как-то сухо ответила я и, положив ладони на край кровати, спустила ноги на пол.

– Как ты себя чувствуешь, Кира?– вежливо спросил мужчина.

– Можно обойтись и без лишних церемоний.

– Твое недружелюбие можно понять,– без тени усмешки заметил Гиэ.

Зато усмехнулась я:

– Неужели?

Подняв голову, я окинула обоих изучающим взглядом. Сейчас они стояли плечом к плечу и походили на каменные статуи. Оба такие одинаковые: бледнолицые, светловолосые, высокие и в белых комбинезонах, закрытые и непроницаемые, и от обоих не знала, чего ожидать. А потом вдруг пришла шальная мысль, и я тут же ее озвучила:

– А вы являетесь ко мне в своем обличье?

Гиэ только мягко улыбнулся, но продолжал просто смотреть на меня. А Нэйя недоуменно свела брови, поводила глазами, а потом догадливо кивнула, и ее лицо посветлело, и все морщинки на лбу разгладились.

– Конечно же, мы представляем собой то, что ты и видишь. Мы не умеем менять форму. Мы не оборотни…

«Оборотни?! Значило ли это, что здесь они есть?!»

–…из тех легенд, что есть на Земле,– закончила она.

– А какие существа населяют вашу планету?

– Разные… Ты еще увидишь их,– ответил Гиэ.

– Драконы?– вкрадчиво спросила я.

– Что?!– прыснула от смеха Нэйя, и Гиэ едва сдержался.

Я смутилась от их реакции. Глупые фантазии! Но, в конце концов, если они и были теми, за кого себя выдавали, то почему я должна была реагировать адекватно их ожиданиям? Я ничего не знала об их планете, о них самих. Бог знает, что мог представлять собой мир за пределами этой палаты «номер шесть».

Я подняла руки к лицу, раскрыла ладони перед глазами и стала сосредоточенно их рассматривать. Все линии были на месте, кровеносные сосуды все так же голубыми ниточками просвечивали сквозь смуглую кожу, по-прежнему по пять пальцев на каждой руке, отсутствовало лишь две родинки на правой ладони…

«Паранойя! Я ничего этим не добьюсь. Надо прекращать весь этот балаган. Воображение может завести в немыслимые дали. Сознание явно протестует против идеи психического нарушения. Я совершенно адекватна и чувствую это всем своим существом! В конце концов, достоверным источником понимания всегда было опытное наблюдение. Если ни одна другая причина не подходит, то надо обратиться к самой очевидной! А это значит, что меня похитили инопланетяне, как бы нелепо это ни звучало! Но пока мне никто не угрожает, нужно взять себя в руки и собраться».

– Хочу тебя заверить, что твое психическое здоровье не нарушено,– тихо заметил Гиэ, прервав долгую паузу и мой внутренний диалог.

В затылке потяжелело. Кожа на руках стала гусиной. Легкий озноб пробежал по телу. Я с недоверием и пренебрежением подняла глаза на Гиэ.

Но вообще, где-то за шторкой сознания было горько и смешно оттого, что я пыталась выявить в себе признаки сумасшествия. Разве больной человек может отследить это самостоятельно?

«А если я не больна, то, что могу поделать? Забиться в угол или проявить активность и хотя бы что-то сделать для выхода из лабиринта страха. И ведь активность не предполагает смирение и принятие, что бы мне тут ни было предложено? Все, что сейчас остается,– это наблюдать и делать выводы, доступные для моего понимания. Остается держаться плана «во-вторых»! Ну, а дальше – по обстоятельствам…»

Все же я поддалась импульсивности и сомнениям и задала вопрос:

– Гиэ, а все то, что вы мне рассказали, может быть галлюцинацией? В смысле, я могу бредить, как вы думаете? И скоро все закончится, и я приду в себя…

«Интересно, что он ответит на это. Будет продолжать убеждать, что я не больна или наоборот?»

Мурашки на коже стали еще чувствительнее. Что такое находилось в воздухе, что я ощущала это статическое электричество? Все время хотелось погладить себя по плечам и рукам, но боялась, что если прикоснусь к одежде, то та затрещит, а меня ударит током.

– Сейчас твое представление о том, что происходит, не согласуется с твоими знаниями, и пока выглядит, как набор фантастических картинок…

«Ох, вы и не представляете, какие у меня «фантастические картинки» пляшут в голове!»– с внутренней досадой усмехнулась я.

– Я полагаю, нам пора перейти на следующий уровень адаптации. Ты бы этого хотела?

– Чего именно?

– Подключить к мыслеформам зрительные образы, а затем и тактильные ощущения.

– Не могли бы вы пояснить?– попросила я, уже смутно догадываясь, что он имеет в виду.

Внутри все сжалось в тугой комок. Я почти ощущала его твердость и тяжесть.

– Вы хотите вывести меня из палаты?!– с последним словом голос потерял силу, и получилось только шевеление губами.

– Ты здесь не пленница,– улыбнулся Гиэ, но я боялась принимать его улыбку за добрую.– Я покажу тебе то, во что твой разум боится поверить. Ты все почувствуешь сама.

– Ты увидишь, как мы живем, наши культуру и быт,– добавила Нэйя.

«А что, если они хотят меня вывести отсюда и что-то со мной сделать?!»– пришла паническая мысль, и в защитной реакции я скрестила руки на груди.

– Не запугивай себя еще сильнее своими фантазиями,– сказал Гиэ.

Глаза расширились. А потом резко сузились от неожиданной догадки, врезавшейся в мозг, как сверло: «Он знает, о чем я думаю!» Я сложила в уме все его слова и ответы, сказанные ранее, – он точно знал, о чем я думаю! Как такое может быть?!

– Скажите мне одно: с чего вы взяли, что я носитель этой вашей… как ее?..

– Тэсы?– подсказал Гиэ.

– Да, ее самой,– я поднялась с кровати и стала нервно мерить палату шагами в предвестье чего-то шокирующего и трудно перевариваемого.– Никому на свете неизвестно, что такое душа, а вы утверждаете, что знаете?

– Может, тебе сначала нужно увидеть все своими глазами?– предложила Нэйя.– А постепенно будешь узнавать детали.

Я остановилась от пронзительной боли в висках и зажмурилась ненадолго.

«Секреты! Они и сами ничего не знают. Как слепые котята тыкаются в явления Вселенной и строят догадки, как и наши философы!»

– Для нас появление Тэсы не секрет. Это общедоступные знания, и мы с удовольствием поделимся ими,– спокойно проговорил Гиэ.

Это была неосознанная провокация, и Гиэ выдал себя. Я резко распахнула глаза, повернулась к обоим и, до конца не осознавая, с чем столкнулась, выпалила:

– Вы – телепат?!

Нэйя изумленно подняла одну бровь и, прищурившись, склонила голову набок. А на лице Гиэ мелькнуло замешательство, затем настороженность и, наконец, с любопытством и волнением он произнес:

– Ментал. Но тебе ведь об этом еще неизвестно?!

Я обмерла. Руки похолодели, тело окатило ледяной волной, а затем опалило огнем. В животе разлилась лава, голова закружилась от сотни мыслей, похожих на бред: отрывочных, панических и неуловимых. От внутреннего волнения легкие сковало, и я потеряла способность дышать. Щеки защипало, будто лицо покрылось раскаленной коркой, и я задрожала. Воздуха катастрофически стало недоставать. И перед тем, как отключиться в спасительный обморок, я увидела, как Гиэ подбегает ко мне, а Нэйя – к панели на полке.

«Я хочу домой!»– проплыла последняя мысль…

Сквозь туман в голове я слышала чьи-то голоса. Два были знакомы, третий вызвал какие-то неоднозначные ощущения.

– У нее слишком острая реакция на новые раздражители. Введите ей дополнительную дозу психорегуляторов,– прозвучал незнакомый мужской голос.

– Думаю, что это лишнее. Надо дать ее психике время адаптироваться без стимуляторов,– вежливо, но деловым тоном предложила Нэйя и, кажется, коснулась моей руки.

– На время до введения ее в группу и пару дней после рекомендую психорегуляторы,– настаивал все тот же мужчина.– И она уже проснулась…

Прошиб холодный пот, и болезненная дрожь пробежала по всему телу. Я распахнула глаза и испуганно повернула голову к стене, у которой стояла моя кровать, заметив, что та изменилась, перестав быть матово-белой – она стала прозрачной. За стеной была комната больше, чем моя палата, тоже светлая, с какой-то мебелью. Но я не успела обратить внимания на обстановку, потому что прямо за стеклянной стеной передо мной стоял высокий мужчина, крупнее даже известного мне Гиэ, с большими раскосыми глазами цвета шоколада и традиционно белыми волосами. Его лицо не выражало эмоций, скорее оно было бесстрастным и строгим. На мужчине не было белого комбинезона, но одежда светлая и непривычная для моего глаза.

«Мне знакомы эти глаза! Но откуда? Я не видела его, это точно!»

В памяти всплыли слова о психорегуляторах и увеличении дозы, и это вызвало мгновенную агрессию. Ко всему добавилось осознание, что я здесь, как открытая книга, и полностью беззащитна.

Я стремительно поднялась, спрыгнула с кровати и отошла от нее к противоположной стене. Как вышли Нэйя и Гиэ – не заметила. А новый незнакомец за стеной молча наблюдал за мной оценивающим взглядом. Я тяжело дышала и враждебно рассматривала то мужчину, то комнату за стеной. В ней не было ничего знакомого, разве что продолговатый стол, скорее напоминающий операционный, и прозрачные кресла. А потом рядом с мужчиной появились Нэйя и Гиэ, и звук их голоса я уже не слышала. Они подозрительно взволнованно переговаривались, не обращая на меня никакого внимания.

– Я вам что, подопытная обезьянка?– громко крикнула я то ли от возмущения, то ли от растущей тревоги.– Выпустите меня немедленно!

Все тут же посмотрели в мою сторону. Неизвестный мужчина, который был еще выше Гиэ, смерил меня снисходительным взглядом и, сказав что-то короткое своим сообщникам, удалился. Нэйя обернулась ко мне всем телом, и ее лицо смягчилось.

Я была готова взорваться от злости. Не знаю, чего во мне стало больше: ярости или страха. Но дверь в палате открылась, и я настороженно замерла, вглядываясь в проем.

Буря эмоций утихла. Никто не вошел. И я сделала вывод, что она открылась для меня. Сжав пальцы в кулаки, я неестественно выпрямилась, заметив, что ладони увлажнились, вытерла их о комбинезон на бедрах и, словно кошка, крадущейся походкой пошла к двери.

За нею оказался просторный коридор светло-серого цвета со встроенными плоскими панелями на стенах, похоже – мониторами. Коридор был пуст, и я двинулась направо, где логически располагалась та самая комната за стеной у моей кровати.

Так и оказалось: коридор и комнату разделяла прозрачная стена из того же стекла-пластика. Кроме стола и кресел, в комнате стояли невысокие постаменты на тонких ножках, напоминающих грибы, только с маленькой округлой шляпкой со встроенным монитором: у стола, у двух высоких и широких аквариумов с подсвеченной голубоватой жидкостью внутри и у моей стены.

«Что-то вроде пульта управления»,– догадалась я.

А противоположная от входа стена, где логичнее было бы увидеть окно, переливалась световыми волнами, высвечивая ровный узор пчелиных сот на поверхности. Нигде не было видно тумб с инструментами или каких-либо лазеров, свисающих с потолка, или вообще чего-то, что наталкивало бы на размышления о функционале этой комнаты. Осмотревшись, я поняла, что это точно не земная медицинская клиника. Это могло быть всем, чем угодно. Но, скорее всего, было чем-то научно-исследовательским.

Я прошла внутрь комнаты и остановилась. Температура здесь была такой же, как и в палате, но по телу пробежал озноб. Гиэ придвинул кресло, намекая, что мне надо обязательно присесть, но я не отреагировала на его предложение, молча скрестив руки на груди. Эмоции Гиэ не читались. К горлу подступали слезы, но их тут же гасило негодование. Я отрывисто вдохнула и на одном дыхании выдала:

– Я требую вернуть меня домой!

– К сожалению, это невозможно,– выдержав долгую паузу, невозмутимо ответил Гиэ.

В груди кольнула острая жалость к себе, но я решительно отмела ее и, сурово нахмурившись, заявила:

– Это мое пребывание здесь – невозможно!

«Да какое вы имеете право! Я не знаю, что я сейчас сделаю с вами!»– яростно подумала я и приготовилась выпалить эту угрозу, но меня тут же осадили.

– Кира, ты ничего не сможешь сделать. Ты должна успокоиться и трезво оценить ситуацию,– уверенно, все с той же невозмутимостью проговорил Гиэ.

Я возмущенно фыркнула, расправила плечи и выставила руки на бедра.

– Мало того, что вы незаконно похитили меня с Земли, так вы еще и нарушаете мое личное пространство! Кто позволил вам вытворять такое?! А как же мое право на конфиденциальность?! Или вы тут всем так распоряжаетесь: захотели – влезли в голову, стало скучно – вышли. Мои мысли – это мое личное! Вы не имеете никакого морального права читать их!

Нэйя внимательно смотрела то на меня, то на планшет в своей руке такой же, как стоял в палате на полке, и словно не решалась выполнить какое-то действие.

– Безусловно, есть нормы морали, право на свободу и личную жизнь, но ты находишься на Тэсании, и здесь они отличаются от человеческих,– сказал Гиэ.

– Да мне все равно!– в негодовании выкрикнула я.– Я не ваш гражданин! Вы меня похитили!

– Ты здесь, скорее, в статусе гостьи,– вмешалась Нэйя, пытаясь разрядить атмосферу, но я не дала ей такой возможности: бурю было уже не утихомирить.

– Тогда имейте совесть обращаться со своими гостями подобающим образом, соблюдая правило «Не нарушения их традиций»!

– Кира, позволь тебе все объяснить?– начала Нэйя и сделала шаг на сближение.

– Не хочу я никаких объяснений!– непримиримо топнула ногой я.– Не надо мне вешать на уши вашу инопланетную лапшу! Я хочу домой! И прекратите вести себя со мной, как с полоумной! Я прекрасно соображаю, кто я и откуда, но вот совершенно не верю в ваше едва ли уверенное объяснение в присутствие во мне какой-то инопланетной сущности!

– Но ты ведь даже не даешь нам шанс объяснить тебе?– спокойно возразил Гиэ.

– Вы слишком многого хотите после таких захватнических действий! Еще и накачали меня какой-то химией!

– Мы не используем химические препараты,– сказала Нэйя.– Психорегуляторы, которые тебе введены, на основе нанотехнологий. Позволь объяснить тебе…

– Все это неважно!– продолжала протестовать я.– Верните мне мою жизнь! А если вы так боитесь за свою планету, можете быть спокойны: мне никто не поверит, где я была, и уж явно я не захочу выставлять себя на посмешище.

Меня распирало от возмущения и чувства несправедливости. Но скорее, за этим бунтом я пряталась от растущего ужаса. Я и мысли не могла допустить, что все, что произошло, имело какой-то иной смысл, кроме как лишения единственного, что у меня осталось,– свободы выбора!

Позвоночник зудел от боли. Хотелось закрыть глаза, а когда открыть, оказаться уж лучше на необитаемом острове, чем там, где была сейчас. Опустив веки, я почувствовала, как виски наливаются тяжестью, а в затылок и шею, будто вонзаются раскаленные иглы.

– Дайте мне что-нибудь обезболивающее, у меня ужасно болит голова,– жалобно прошептала я, потому что в голосе уже не было сил, и крупные слезы потекли по щекам.

Кто-то из двоих на удивление бережно взял под локоть и чуть потянул вниз, ноги сами подчинились, и меня усадили в кресло. Приоткрыв глаза, я склонилась к коленям и обхватила голову руками.

– Что конкретно ты ощущаешь?– заботливым тоном спросила Нэйя, осторожно касаясь пальцами моего плеча.

– Голова болит,– тихо ответила я.

– Кира, я сейчас усилю дозу психорегуляторов, и это выведет тебя из сознания, не пугайся. После сна тебе станет легче. А я проведу диагностику твоего болезненного состояния…

Я видела, как Нэйя присела рядом на корточки и быстрыми движениями пальцев выполнила несколько манипуляций с белым планшетом.

– Я полагаю, это психосоматика,– тихо добавил Гиэ.

– Да делайте вы, что хотите!– нетерпеливо бросила я, желая только одного: чтобы боль прекратилась, и я забыла обо всем на свете.

После этих слов ощутила, как боль стала отпускать, сознание помутилось, но стало удивительно мирно на душе. Я впервые здесь была рада, что ухожу в спасительное забытье.

Расплавленный шоколад вязкой густой струйкой вливался в голубоватую жидкость и расплывался причудливыми узорами. Сквозь эти разводы я видела собственные пальцы со сморщенной кожей, как если бы долго находилась в ванне с теплой водой. А сфокусировав взгляд, увидела сквозь голубую жидкость глаза, внимательно изучавшие меня…

Распахнув глаза, я поняла, что лежу в постели в палате, и что-то подо мной больно давит на шею. Я поерзала и завела руку за плечо. Сначала испугалась, когда нащупала нечто тугое и длинное, даже дыхание сперло, но потом чувства, наконец, пробудили воспоминания о том, что теперь вместо короткого ежика на голове у меня шикарная длинная коса. Я вытянула ее из-под себя и откинула на подушку.

«Да уж! Жизнь – сплошной сюрприз!»

За считанные секунды в комнате стало светло. Наверное, здесь был какой-то детектор. Я поднялась и обнаружила на собранном столе поднос с едой и необычный яркий предмет. Я даже прищурилась, чтобы прояснить зрение. Но это действительно был совершенно не белый предмет. Подойдя к столу, я всмотрелась в округлый предмет, который напоминал кубик Рубика своими цветовыми пятнами на поверхности и слегка подсвечивался изнутри.

Недолго думая, я коснулась красного пятнышка указательным пальцем и сразу отошла от стола. Над поверхностью предмета появилась голограмма в виде цветка, очень напоминающего рождественскую звезду. Голограмма была идеальной, практически материальной. Я бы ни за что не отличила, если бы не понимала, что это обман зрения.

– Ух ты!– выдохнула я и с любопытством присела за стол.

И пить, и есть очень хотелось. Я увидела на тарелке что-то овальное, оранжевое, размером и внешне похожее на большую сосновую шишку, только мягкую и сочную. И в длинном узком стакане травяной напиток, с которым я была уже знакома.

Я оглянулась на дверь, потому что именно в такие моменты появлялась Нэйя или Гиэ, но сейчас никого рядом не оказалось. Тогда взяла прозрачные приборы – их было два: продолговатая ложка и палочка – узкая, но плоская. Наверное, она выступала в роли ножа. Разрезав оранжевую шишку, я приятно удивилась: внутри нее была взбитая белая масса, похожая на йогурт. Она медленно растеклась по тарелке, но я зачерпнула ее ложкой и отправила прямо в рот.

«М-м-м, как это вкусно!»

Съев всю начинку оранжевой шишки, я попробовала на зуб саму оболочку. Та оказалась вполне съедобной, даже очень.

Все было съедено с удовольствием. Желудок был доволен. После я посетила гигиеническую комнату. Стакан с прозрачно-голубой жидкостью, салфетки и губка стояли на подносе на банкетке у зеркала. Я произвела необходимые манипуляции и посмотрела на белую чашу.

– Ну что, чудо-чаша, извини!– усмехнулась я и, сняв комбинезон, присела на ее борт.

Когда поднялась и оделась, я с любопытством обернулась и стала ждать чуда. Сначала ничего не происходило, но через минуту все-таки увидела это: содержимое чаши медленно вспенилось, как сода, погашенная уксусом, и по мере того, как пузырьки лопались и сдувались, масса уменьшалась в размерах, пока совсем не испарилась, и чаша вновь не засверкала чистотой.

Мозг еще некоторое время переваривал увиденное, а потом все же вернул контроль над телом сознанию.

– Мило!– все, что смогла сказать я и вышла из комнаты.

Голографическая рождественская звезда красиво переливалась над поверхностью овала Рубика, так я его назвала. Я взяла одеяло, закуталась в него и присела за стол.

«А ведь сейчас, наверное, рождество! Хотя я даже не знаю, сколько времени прошло, как я здесь. Интересно, что там придумал подарить мне Николай, кроме традиционных конфет с марципаном? Неужели я никогда об этом не узнаю? А думал ли он обо мне? Бедный мой папа, наверное, у него сердечный приступ случился? Наверное, они меня ищут, с ног сбились… Ну, ничего, несколько дней – это не месяц! Даже полиция не берется за розыск так быстро…»

Стало как-то грустно. Но больше расстроилась из-за того, что незаметно откусила ноготь на мизинце, а все остальное было, как будто давным-давно прожитым прошлым. И я была на удивление спокойна. Чувствовала себя слегка утомленной от эмоций, но, с другой стороны, наслаждалась таким легким ощущением в голове, которое в последние дни редкость.

«Но, а если мыслить просто логически? Все, что происходит – невероятно, но либо имеет свое объяснение, либо пока незнакомо мне. Мне говорят о безопасности и об отсутствии вреда, и я наблюдаю очевидные положительные изменения в своем организме. Зачем перед нанесением вреда проделывать такие сложные процедуры по восстановлению? Да, у них есть телепатические способности, но это закономерно: их уровень развития цивилизации, а значит, и самих жителей, гораздо выше нашего. У нас, кажется, есть теория ноосферы, больше философская, но все же… Если обобщить несколько теорий, можно сказать о том, что любая мысль – это энергия, и она в виде закодированной информации содержится в окружающем пространстве. Значит, уровень этих существ таков, что они умеют проникать в те слои пространства, где содержится этот код, и умеют его считывать. Возможно, то, что наши философы и ученые не могут доказать материально и опытным путем, но уже вполне объемно объясняют теоретически, является естественным для этой цивилизации и даже больше – давно пройденным этапом развития. Тогда все становится более или менее реальным, хоть и раздражающе непостижимым для меня».

Однако принятие ситуации, что я все-таки на чужой планете, не отменяло желания вернуть все на свои места, и прежде всего, свободу мысли. Не хотелось теперь еще и мысли свои контролировать, чтобы никто не прочел лишнего. Да и невозможно постоянно запрещать себе о чем-то думать.

«А копаться в своей голове я им не позволю!»

Глава 11. Эйрук

– Тебе нравится?– спросила Нэйя, появившись в палате так же неслышно, как и всегда.

Я отвлеклась от рождественской звезды и спокойно посмотрела на женщину.

– У вас отмечают новый год?

Нэйя прошла к столу и присела рядом.

– У нас есть обычай праздновать День Жизни. Мы провожаем уходящий год и благодарим за его результаты. Этот обычай можно сравнить с вашим праздником.

– Он уже прошел?– полюбопытствовала я, начиная фантазировать, как это могло проходить у них.

– Нет, но очень скоро состоится. Я буду рада тебя пригласить,– радушно улыбнулась Нэйя.

– О-о-о,– засмеялась я от нелепости предложения,– наверное, это поспешное решение. Мне бы вот со всем этим справиться…

Я раскинула руки, указывая на все вокруг себя и завершая кивком на овал Рубика.

– У тебя гибкая психика, ты быстро справишься,– подбодрила Нэйя.– И тебе всегда будет кому помочь… А я предлагаю начать прямо сейчас.

Я вновь укуталась в одеяло, как в защитный кокон, и кивнула:

– Хорошо. Что мне нужно делать?

– Тебе – только наблюдать и задавать вопросы. И, Кира, не бойся, я и Гиэ не желаем причинить тебе вреда, мы хотим помочь твоей психике адаптироваться. Мы расскажем все, что только возможно, но не спеши. Ты не можешь разом выучить годовую программу школы.

– Это я понимаю,– согласилась я и вновь обвела комнату взглядом.– У меня и это-то не может уместиться в голове, что будет дальше, даже не могу представить.

– Не представляй,– засмеялась Нэйя,– просто наблюдай. Сейчас мы выйдем на смотровую площадку медицинского корпуса, и ты увидишь наш город издалека. Наш корпус находится за городом, поэтому это наиболее удачный вариант для тебя сейчас: наблюдение со стороны и постепенное привыкание.

– У вас здесь система городов?

– Да. Ты все увидишь. Пойдем?

Я крепче сжала край одеяла в пальцах.

– Одеяло можешь оставить здесь. У нас теплый климат.

Нэйя поднялась и поманила рукой в направлении двери, приглашая следовать за ней. Я медленно развернулась, оставила одеяло на кровати и, с внутренним волнением одернув на себе одежду, несмелыми шагами пошла за женщиной.

Мы вышли в уже знакомый коридор и на этот раз направились налево. С каждым шагом в груди расползалось беспокойство, как спрут, окутывая внутренние органы и спускаясь вниз по телу, дыхание слегка участилось. Я успокаивала себя тем, что ничего страшного не происходит, что сейчас все увижу своими глазами, что этот мир не может оказаться самым страшным кошмаром. Но ноги хоть и ступали легко по полу, а были, как ватные.

Мы вышли в небольшой, но высокий белый холл, в котором не было ничего, кроме круглых колонн, упирающихся в неосязаемый потолок, будто в облака, и огромных круглых окон во всю стену.

Я замерла на месте. Окна были прозрачными, а за ними – самое обычное небо…

«Небо! Голубое! Как дома!»

– Боже, это небо?!– сдавленным голосом выговорила я.

Нэйя тихо засмеялась.

– Конечно, это небо. С похожей атмосферой оно у всех одинаковое.

Нэйя остановилась возле центрального окна, и стекла медленно беззвучно раздвинулись. За ними оказалась широкая площадка, на которой нас ожидал Гиэ. Он обернулся и дружелюбно улыбнулся, приглашая выйти к нему. Я еще раз отметила, какой он красивый мужчина, а цвет его глаз – шоколадный – просто завораживает. Сколько ему лет – определить не смогла. Он выглядел очень молодо, но в глазах читался большой жизненный опыт. Я невольно улыбнулась в ответ и посмотрела ему за спину.

На уровне белых перил, ограждающих края площадки, увидела зеленые верхушки деревьев. Беспокойство слегка отступило. Шаги стали увереннее, а внутри защекотало любопытство. Но от волнения во рту пересохло, и я шумно сглотнула. Ноги сами вынесли меня на площадку. Легкий теплый воздух шевельнул волоски на висках, я судорожно вдохнула свежего воздуха и изумленно уставилась на открывшийся передо мной вид.

Вероятно, медицинский корпус стоял на возвышенности, так как все, что я увидела, простиралось намного ниже уровня смотровой площадки. Внизу – пышные кроны деревьев, шапкой укрывающие поверхность земли, это было похоже на африканские джунгли сверху: плотная, густая и яркая зелень. Поверхность была неровной, гористой, но заметно, что эти джунгли совершенно обжиты. В нескольких местах заметила что-то вроде посадочных площадок на круглых несущих столбах-колоннах и широкие винтовые шахты, обвивающие эти столбы, очевидно, для спуска. Одна из таких площадок находилась совсем близко, и я даже увидела, как по белой шахте движется лифт, слегка переливаясь светом.

– Это для воздушных кораблей?– спросила я, указывая пальцем на такую площадку.

– Ты права – для воздушных шаттлов!– довольно подтвердил Гиэ, наблюдая за мной.

Я восторженно смотрела перед собой, перемещаясь взглядом от одной точки к другой, останавливая пристальное внимание на каждой детали. От радости, что наблюдала почти знакомый пейзаж, я мысленно отмахнулась от противных мурашек, поползших от копчика вверх по позвоночнику.

Я заметила ровные пересекающиеся углубления меж густых крон, словно выстриженные до самой поверхности почвы. Но сама поверхность была так низко и далеко, что я не сумела рассмотреть и тем более сообразить, для чего они сделаны. Возможно, это дороги. Они уходили далеко вперед и в стороны, и конца им не было видно.

– Зачем эти углубления?– указывая на них ковком, спросила я.

– Каналы для передвижения.

– Метро? Под землей?

– На поверхности. С высоты и издалека не разглядеть.

– М-м-м,– промычала я, продолжая вглядываться в горизонт.

«Это невероятный вид! Такая красота! И такие масштабы!»

– Она большая?

Гиэ понял без уточнения:

– Тэсания по размеру схожа с Землей. Но в отличие от Земли у нас всего семь городов.

– Угу, семь,– пробубнила я, но не придала этому значения, продолжая вглядываться и искать подтверждение, что нахожусь на другой планете, а не на Земле.

– С этой стороны корпуса лишь зеленая зона, а вот если мы пройдем немного вокруг, то ты увидишь город,– предложил Гиэ.

Я без слов направилась вслед за Гиэ, то заглядывая за перила площадки вниз, то высоко поднимая голову. Нэйя осталась позади. Мы медленно пошли по смотровой площадке, которая опоясывала медицинский корпус.

И вот впереди постепенно начал открываться совершенно иной вид: белые купольные постройки разной высоты, ширины и формы. Что-то отсвечивало от крыш строений, и лучи, отбрасываемые от одних, отражались от соседних крыш и стен, освещая все вокруг. Я взглянула на небо и зажмурилась: яркий диск света висел в небе примерно того же размера, что и наше солнце.

– Это ваше солнце?– щурясь, спросила я и посмотрела на Гиэ. Его лицо показалось темным и размытым – поймала солнечные зайчики.

– Это звезда Брэйнус. Да, это аналог Солнца.

«Брэйнусовый свет вместо солнечного? Звучит коряво!»

Я вновь вернулась взглядом к городу, подходя ближе к краю площадки и берясь за перила.

Город. Здания. Похож на небоскребы Дубая. Здания с округлыми крышами стояли несимметрично, но все же была в их расположении какая-то грация и осмысленность. Я все пыталась разглядеть: летают ли между зданиями какие-нибудь тарелки или автомобили, или что-то типа электричек, но ничего подобного не заметила.

«Как же они передвигаются?! И сколько же там народу живет?»

Гиэ протянул руку в направлении открывшегося вида и благоговейно произнес:

– Это город Эйрук. Главный город нашей планеты. А передвигаемся мы в основном по почвенному покрытию.

Я недоуменно нахмурилась и от небольшого дискомфорта в затылке и висках и оттого, что Гиэ предвидел мои вопросы.

– У вас все белое на планете?

– Нет. Это Эйрук – белый город,– ответил мужчина, но это ничего не объясняло.– Поэтому официальный цвет белый, но внутри города мы используем разные цвета.

«Как это странно… Но не лишено красоты!»

– Кира, Эйрук – очень красивый город. Он самый древний, но и самый величественный.

Я снова осеклась и украдкой взглянула на Гиэ.

«Я что – произнесла это вслух?– но потом с замиранием сердца снова посмотрела вдаль.– Боже, какая сказка! Если это и было сумасшествие, то оно было прекрасным! Я не хотела от него избавляться».

Гиэ тихо рассмеялся. Его реакция смутила. Я оглянулась на здание медицинского корпуса: от пола площадки оно не было высоким, видимо, мы находились на последнем этаже, но его стены, округлая крыша тоже были белоснежные.

«Наверное, у них здесь не бывает грязных осадков,– подумала я.– Иначе реставрация занимала бы все их время».

– На планете крайне мало вредных выделений в атмосферу, поэтому осадки не вредят ни растительным культурам, ни зданиям,– поднимая голову вслед за мной, пояснил Гиэ, и я поняла, в чем дело: он опять читал мои мысли.

Первая эйфория прошла, и я немного пришла в себя от увиденного. Не знаю, что будет дальше, какие ждут переживания, чего лишат и в чем ограничат, но точно хотела оказаться там, внизу и увидеть все это великолепие своими глазами.

– Гиэ, зачем вы это делаете?– больше от любопытства, чем от недовольства спросила я.

– Что именно?

– Читаете мои мысли.

– Это происходит непроизвольно,– ответил он с некоторым недоумением, наверное, даже не понимая, что это ненормально – лезть в чужую голову без разрешения.

– А вы могли бы этого не делать?– спросила я.

Гиэ моргнул и опустил голову, с секунду рассматривал носки своей белой обуви, а затем вновь обратился взглядом ко мне. И я совершенно четко ощутила, как боль в висках и затылке прошла.

«О боже! Так вот почему у меня так болит голова! Это он виноват»,– и я подумала о Нэйе.

– А женщины у вас тоже менталы?! Я не заметила, чтобы Нэйя меня читала.

– Нет, ментальные способности есть только у мужского пола,– подозрительно щурясь, ответил Гиэ.

– Вот оно что!– задумчиво потерла виски я и снова повернулась лицом к городу.– А как я попала сюда? Это какая-то телепортация? Или меня вывезли на корабле?

Гиэ подошел ближе и, вглядываясь в мое лицо, тоже положил руки на перила.

– В некотором роде то, что произошло с тобой, можно описать понятием телепортация. Но это сложно объяснить ненаучным языком…

– И не надо,– отмахнулась я.– В физике я полный дилетант. Но кто меня переместил?

– Ты не помнишь?

Я напряглась, разбирая осколки памяти, даже прищурилась от усилий.

– Я помню, что…

И вдруг, как вспышка света, перед мысленным взором предстало лицо Марка. Глаза расширились, и во рту снова пересохло. Я покачнулась, но Гиэ стоял рядом и предусмотрительно подхватил под локоть. Я медленно повернула голову к мужчине и всмотрелась в него изучающим взглядом.

– Так вот почему вы показались таким знакомым? Марк был очень похож на вас и на Нэйю! Так он ваш агент?!

Гиэ увел меня подальше от перил и усадил на округлый выступ вроде пня, стоявший у стены, и сам присел на такой же.

– Ты вспомнила Марка, это хорошо. Что еще ты помнишь?

Я была поражена воспоминаниями: телефонный звонок, крысиные бега, ужин в китайском ресторане и даже голубые тюльпаны… Желудок прошило стрелой тоски по дому… А потом и тот странный приход Марка ко мне домой.

– Как он нашел меня?!– удивленно спросила я.– Откуда он знал… откуда вы знаете, что во мне что-то ваше… то есть… Ну, как вы находите Тэс?

Гиэ расправил плечи и повернулся ко мне всем корпусом, показывая, что готов поделиться любой информацией.

– Тэса – биоэнергетическая сущность, как и твоя душа,– он провел ладонью вдоль моего тела, не касаясь его.– Как и всякая подобная сущность, она излучает энергетические волны особой частоты и разновидности. Тебе известно понятие аура…

Я кивнула, начиная понимать его.

–…Души разумных организмов – это сгустки энергии, которые разнятся по своим характеристикам, они имеют свою направленность и качественные отличия, как и разные виды энергий. У каждого рода такой сгусток энергии имеет свои отличия. Именно по таким параметрам мы и находим Тэс.

– А разве души не все одинаковые и не из одного источника?– с трудом осмысливая свой вопрос, спросила я.– Это же все энергия? Энергия Вселенной… не знаю… или чья-то конкретно… В общем, неужели она разная?

– Вот именно. В общем и целом, все происходит из Вселенной, но если говорить конкретно, то сгустки энергии, например человеческие души и наши Тэсы, формируются из ядра планеты и привязаны к планете, на которой жизнь для организма становится возможной для развития его генома.

– То есть идея бога отметается,– вслух подумала я и усмехнулась.– Крах веры! Меня бы сожгли на костре, как ведьму. Хорошо, что я не так религиозна, как могла бы быть. Однако я верю в единое разумное начало, которое и дало всему этому жизнь. Тут вы меня не сможете переубедить…

Гиэ добродушно склонился в мою сторону, заглядывая в глаза, чем остановил рассуждения или уже начавшийся спор.

– Нет нужды тебя в чем-то разубеждать. Тем более что какая-то часть из этого – истина. Сейчас я открываю тебе наши знания. Знания человечества же больше являются теориями и верой, а не конкретными фактами.

– Допустим,– согласилась я.– И почему же ваша Тэса оказалась так далеко от дома, если вы говорите, что она привязана к планете?

– Давай сделаем паузу?

– Паузу?!

– Это огромный пласт информации, который не рассказать за пару минут беседы. Пусть уложится сначала то, что ты уже услышала. Иначе все перемешается в твоей голове.

В чем-то он прав. Находясь под впечатлением сегодняшних открытий, я уже с трудом ловила собственные мысли. Они сплелись в такой научно-фантастический клубок, что впору было сделать перерыв.

– Хорошо,– кивнула я, но любопытство не унималось.– И все-таки ответьте: откуда узнали, что именно я носитель Тэсы?

– Во-первых, это излучения, а чтобы не ошибиться, детально рассматривались обстоятельства жизни и особенности носителя.

– Возможны ошибки?– оживилась я.– Вы говорили девяносто четыре процента соответствия, а как же остальные шесть? То есть это может быть ошибкой?

Гиэ, видимо, заметил надежду в голосе и внимательно посмотрел в глаза, и я тут же почувствовала, будто по позвоночнику прошлись иглами. Мысли вернулись к ужину с Марком…

– Кира, вернуться на Землю не получится,– услышала я, но не придала важности словам Гиэ, продолжив вспоминать, будто приближаясь к разгадке чего-то важного.

«Как я могла забыть? Ведь Марк тоже знал, о чем я думаю! Он знал, что я пью, отвечал на мои мысли… И это странное ощущение электромагнитной волны, напряжение в позвоночнике и боли в голове… Мне нужно научиться контролировать мысли. А как это делать? Не думать о том, о чем нельзя? А о чем нельзя? Как вообще понять, что я думаю на переднем плане, а что на заднем, и какой уровень им доступен. Может, они вообще читают все, что у меня в голове, куда бы я ни прятала мысли?! А что, если он читает меня прямо сейчас, и мне ничего не утаить?! Боже, как сводит затылок!»

Я прищурилась и отстранилась от мужчины, чуть не упав с белого пня, будто дистанция могла бы ему помешать прочесть меня. Гиэ потянулся, чтобы удержать меня на сиденье, продолжая смотреть проницательным взглядом, но я остановила его ладонью.

Поднявшись, я снова отошла к краю подвесной площадки. Еще не осознавая, что делаю, чисто интуитивно, я красочно вообразила перед собой кирпичную стену, в деталях выписывая каждый кирпичик и серые цементные швы между ними. В то же мгновение боль в голове и позвоночнике ощутимо снизилась, мурашки растворились и, чем больше я держала образ стены между собой и Гиэ, чем подробнее представляла фактуру кирпичей, тем легче становилось в теле. В голове прояснилось.

Гиэ хмурился и с любопытством рассматривал мое лицо.

– Кира, что ты сейчас делаешь?– через некоторое время спросил мужчина и поднялся мне навстречу.

– Не знаю,– пожала плечами я.– А что я делаю?

– Я не могу тебя сканировать. Вижу только маленькие красные прямоугольные блоки, соединенные в определенном порядке.

Брови поползли вверх.

«Ух, ничего себе!»

Губы медленно расплылись в восторженной улыбке, а потом я и вовсе рассмеялась в голос. Это было похоже на истерию.

– Это кирпичи!– сквозь смех выговорила я и от слабости в ногах прислонилась спиной к перилам.

– Кирпичи?!– Гиэ и правда был озадачен.– Удивительно! И крайне любопытно!

Я перестала улыбаться и с осторожностью покосилась на Гиэ.

– Что не так?

– Ты меня полностью блокируешь! Как ты это делаешь?

– Когда начинается боль, я представляю себе твердое, мощное и непрозрачное…

– Как просто!– поразился он, вглядываясь в меня.

Я сглотнула и испуганно прошептала:

– Вы меня запрете в палате?

– Что ты, Кира? Ты должна выбраться оттуда как можно скорее. Ты прекрасно прошла первый этап, думаю, что через пару дней тебе можно выйти в город.

– В город?!– замерла я на вдохе.– Я бы хотела…

– Я это знаю,– улыбнулся Гиэ.– А сейчас нам пора возвращаться. Мне нужно сделать кое-какие пометки…

Последнее он уже говорил сам себе с какой-то восторженной взвинченностью, как ученый, обнаруживший что-то невероятное.

Гиэ указал рукой, чтобы я следовала за ним, и я медленно двинулась в обратный путь к белому холлу, оглядываясь на город внизу и густую растительность.

«Странно, но почему-то незаметно ничего живого. У них не водятся птицы? Но ведь Нэйя говорила о каких-то птицах, которые несут яйца мерзкого болотного цвета…»

Мы вошли в белый холл с колоннами. Там ожидала Нэйя. Она так внимательно посмотрела в мои глаза, наверное, желая понять, в каком я вернулась настроении. Приветливо улыбнувшись ей и не успев заговорить, услышала вопрос от Гиэ:

– Кира, что такое «лапша»?

Оглянувшись на него, я сжала губы, чтобы не рассмеяться, и даже прикрыла их ладонью, но потом прочистила горло сухим кашлем и насколько могла серьезно ответила:

– Это съедобный продукт, который используют в метафоре, означающей вводить в заблуждение или уводить от сути.

Гиэ и Нэйя недоуменно переглянулись, а затем мужчина растерянно сделал приветственный жест левой рукой, видимо, являвшийся и прощальным, и широкими шагами покинул холл.

Я снова не сдержала улыбки. Нэйя взяла под руку и медленно повела вдоль круглых окон к моей палате.

– Как твои ощущения?

– Я рада, что увидела это,– я махнула рукой на вид за окнами.– Вы говорили, что у вас есть птицы?

– Есть, но они в это время не летают часто.

– Время,– грустно вздохнула я.– Нэйя, а сколько времени я уже здесь нахожусь?

– Если я тебе скажу, что здесь ты один Тэй, ты не поймешь меня?

Я поморщилась и отрицательно покачала головой.

– Хочется что-нибудь выпить,– попросила я.

– Тебе понравился цветочный чай?

– Очень,– закивала я, ощутив сильную жажду.

– Ладно, а по дороге давай попробуем посчитать вместе. Придется рассказать, как исчисляется время на Тэсании. Ты готова?

– У меня нет выбора,– усмехнулась я.

– Ты здесь уже один Тэй. Один Тэй – это шестьдесят суток. В наших сутках тридцать два часа…

Не дослушав последнее предложение, я резко остановилась и с тревогой воскликнула:

– Я здесь почти три месяца?!

Нэйя с искренней заботой погладила меня по плечу.

– Кира, ты дома. Тебе не о чем тревожиться.

Я раздраженно посмотрела на нее и замотала головой.

– Вы что – совсем бессердечные?

Женщина удивленно отпрянула и опустила руки. Я сердито окинула ее с головы до ног и, потирая лоб ладонью, ускорила шаг в направлении своей палаты.

– Кира!

– Оставьте меня в покое!

Войдя в палату, я огляделась с ощущением, будто не была здесь сто лет. От возбуждения новыми впечатлениями и понимания того, сколько уже прошло времени, а родные до сих пор не знали, что со мной, снова разнервничалась. Я даже представить себе боялась, что чувствует отец!

Когда проходила мимо зеркала, увидела свое лицо: оно осунулось и посерело, кончики губ опущены и сами губы искусаны. У меня появилась дурная привычка кусать их, а ведь раньше ее не было.

Жалость к самой себе пронзила острой болью грудину.

«Как же так?! Это несправедливо!»

Я рухнула на кровать без сил. Попыталась обнять подушку, но ничего не вышло: подушку и матрас было не разделить. Я ударила по мягкому возвышению напряженными ладонями и зажмурилась, глаза зажгло в предвестье слез.

– Кира, я принесла тебе чай,– тихо вошла Нэйя и поставила стакан на полку у кровати.

Я отшвырнула одеяло, попавшееся под руку, и поднялась. Наверное, мои глаза метали молнии, раз Нэйя осторожно отошла от кровати и замерла в немом вопросе.

– Что?! Нашли себе подопытную зверюшку и решили ее научить своим правилам?– не выбирая слов, выпалила я и швырнула стакан в Нэйю – та едва успела отклониться.– Не буду я пить ваш чай с транквилизаторами!

Стакан ударился в стену позади женщины и, не разбившись, отскочил в другую сторону. Розовая жидкость стекла по белой стене, образовав небольшую круглую лужицу у входа.

В глазах Нэйи читалось изумление, но она не двинулась с места.

Глава 12. Снежный человек

В проеме двери показался Гиэ и тот мужчина, который наблюдал за мной сквозь прозрачную стену. Они одновременно посмотрели на розовую лужу и на стакан, валяющийся неподалеку, уверенными шагами прошли внутрь палаты и остановились по обе стороны от женщины. Гиэ был взволнован так же, как и Нэйя, но на лице второго мужчины я читала острое недовольство.

В тот же момент, как вошли мужчины, я ощутила, что палата будто наполнилась электромагнитными излучениями безумной интенсивности. Такое ощущение, будто волосы встали дыбом. Ледяные мурашки поползли по коже. Не успела я осознать, что меня сканируют, как Гиэ проговорил нарочито спокойным голосом:

– Кира, прошу тебя успокоиться…

– Хватит меня успокаивать!– выкрикнула я Гиэ, не отрывая взгляда от незнакомца. От злости почти трясло.– Вы еще кто такой?!

Мужчина холодно исполнил приветственный жест: сложенными вместе пальцами левой руки коснулся правой стороны груди и, протягивая ладонь в мою сторону, одновременно снисходительно склонил голову, а затем завел руки за спину и бесстрастным тоном проговорил:

– Можете называть меня сиер Райэл, я руковожу процессом поиска, доставки и адаптации Тэс на Тэсании.

– Ах, вы руководите?! Значит, это вы принимаете здесь все решения?– злобно прищурившись, процедила сквозь зубы я.

– Я принимаю довольно много решений,– невозмутимо ответил он.

От его ледяного спокойствия меня взрывало изнутри, от поясницы вверх по позвоночнику колючей волной хлынули мурашки, словно искры по проводам. С минуту мы смотрели друг на друга в упор и молчали. От ярости я тяжело дышала, словно пробежала стометровку за шестьдесят секунд, пока не ощутила, как сдавило виски и онемел затылок.

На раздумья было всего мгновение, но я не растерялась и с отчаянным злорадством мысленно окружила себя кирпичной стеной толщиной в две кладки. Виски тут же отпустило, но искры не спешили гаснуть. Тогда я мысленно увеличила размеры стены, и все болевые ощущения растворились. А когда Гиэ и этот мужчина мельком переглянулись, я с яростным удовлетворением выставила руки на бедра и дерзко вскинула подбородок.

– Вон из моей головы!

– Кира, тебе необязательно грубить,– вежливо попросила Нэйя.

Я оторвала взгляд от ледяного блондина и обратилась к Гиэ, припоминая его слова:

– Вы мне сказали, что я не вернусь на Землю?

– Это так,– ответил Гиэ.

– А как же мои родные? Мои отец, мать, брат? Я здесь три месяца, они ничего не знают обо мне! Как я могу быть спокойна, если понимаю, что они там с ума сходят, с ног сбились, разыскивая меня, а мне тут мозги промывают, что я какая-то важная находка?! Вы вообще способны проявлять сочувствие или ни у одного из вас нет семьи?

– Кира, ты несправедлива,– начала Нэйя.

– Не вам говорить о несправедливости!– рыкнула я в ее сторону.

Женщина огорчилась, но лишь терпеливо опустила глаза.

Стало душно. Я опустила руки, закрыла глаза и отвернулась от всех. Как хотелось сейчас умыться или стать под прохладный душ. Но я испуганно раскрыла глаза и постаралась не расслабляться, иначе не смогла бы удерживать кирпичную стену в мыслях, словно щит. Слезы подкатили к горлу. Я глубоко дышала, чтобы немного успокоиться и не дать этим нелюдям шанса увидеть свою слабость. Хотелось вытрясти души у этих бессердечных существ. Но я чувствовала, что бессильна.

Собравшись с мыслями, я повернулась и уже ровным тоном сказала:

– А что, если я окажусь не той, которую вы искали? Если я – ваша большая ошибка?

– Я очень сомневаюсь в этом,– ответил первым Гиэ, и в подтверждение его слов закивала Нэйя.

– Какие у вас есть доказательства, кроме каких-то там излучений?– не уступала я.

Внимание вновь обратил на себя второй мужчина. Огромный, просто невероятного роста, весь белый, и сквозило от него холодом…

«Снежный человек!»

– Я отвечу на ваш вопрос, сиера Кира.

– Будьте любезны,– язвительно бросила я. С первого взгляда он вызвал открытую агрессию.

– В случае нашей ошибки вы отправитесь на дружественную нам планету Цротэн, где и проживете остаток своих дней. Но на Землю вы не вернетесь никогда.

Это прозвучало так безжалостно и ужасающе, что у меня отнялся язык, а за ним я перестала ощущать и собственное тело. Я не могла вымолвить и слова, а глаза застыли на каменном лице незнакомца. Кирпичная стена не устояла перед потрясением и распалась.

Из оцепенения вывела Нэйя. Она быстро подошла и обняла так по-родственному, что мне даже захотелось прижаться к ее теплой груди и зарыдать. Но я удержалась, вспомнив, что она тоже принадлежит к тем, кто сделал это со мной. Опустив голову, я мелко задрожала.

– Кира, за всю историю наших поисков, а это почти тридцать семь веков, мы ошиблись лишь восемнадцать раз. Но и с тех пор мы усовершенствовали методы поиска. Ошибка почти исключена.

– Почти,– глухо повторила я.

– Учитывая, что ты открыла способ блокировать менталов, твое соответствие равняется девяноста восьми процентам,– добавил Гиэ.

Что это означало, сейчас трудно было сообразить. Но я понимала, что оставались еще два процента несоответствия. И это вовсе не облегчало сознание своей участи.

Я оттолкнулась от Нэйи, она спокойно отошла, но недалеко.

– Можно мне воды?– прошептала я и обняла себя руками.

– Конечно,– Нэйя поспешила выйти из палаты.

Внутри образовалась ледяная корочка. Наверное, это была защитная реакция на боль и страх, но я не спешила это отпускать: не хотела мириться с реальностью и с их решениями, но и поменять ничего не могла.

– Когда вы выпустите меня отсюда?– я глянула исподлобья на обоих мужчин.

Навстречу шагнул Гиэ, заслонив второго мужчину, и в примирительном жесте раскрыл ладони.

– Как только ты будешь готова. Но ты не готова.

– Вы удерживаете меня насильно. Откуда мне знать, что то, что я видела, не ваше влияние на мой разум?– возмутилась я.

– Кира, мы не удерживаем тебя. Ты не прошла полный цикл адаптации, твоя психика может не справиться так сразу со всеми раздражителями. На тебя обрушится новый мир с незнакомыми явлениями, предметами, законами. Ты можешь пострадать из-за психоэмоциональной перегрузки.

Я выпрямилась и тряхнула головой, тяжелая коса метнулась по позвоночнику. С непривычки я повела плечами и взяла ее в руки.

– А вы дайте мне попробовать! Я сильнее, чем кажусь!– уверенно заявила я, нервно теребя резинку на конце косы.

Я не представляла, что могу испытать за пределами своей палаты, но отступать было некуда. Лучше пусть уж мир рухнет на голову, чем такая неопределенность.

В палату вошла Нэйя с подносом в руках и прошла прямо ко мне. Я оставила косу в покое и, не сводя глаз с Гиэ и с высокого незнакомца, на одном дыхании выпила полный стакан воды. Сил хватило на возведение новой стены вокруг себя.

– Вы же считаете меня найденной душой, значит, душа, если она местного происхождения, должна вспомнить все и дать моему телу и мозгу команду к адаптации.

Нэйя и Гиэ переглянулись в немом диалоге. Незнакомец молчал.

– Что вы еще замышляете?– возмущенно воскликнула я и, хлопнув себя по бедрам, раздраженно отвернулась к стене, где, по моему мнению, должно было бы располагаться окно.– Я здесь скоро с ума сойду!

– Кира, сейчас мы проверим уровень некоторых веществ в твоей крови и затем предложим тебе варианты. На это ты согласна?– ответил Гиэ.

Я закрыла глаза и сдержанно вздохнула, стараясь успокоиться. Все земные проблемы показались сущей мелочью по сравнению с тем, с чем я столкнулась. Но мне нужно было найти выход отсюда, нужно больше информации и больше шансов что-то придумать.

– Не так уж и страшен с виду ваш город с зелеными человечками.

Некоторое время за спиной стояла тишина, а потом Гиэ с недоумением произнес:

– У нас нет зеленых человечков. Здесь вообще нет человеческого вида, кроме тебя.

Я повернулась вполоборота и холодным взглядом окинула всех с головы до ног.

– А вы тогда какого вида?!

– Безусловно, тэсанийцы, как и земляне, – гуманоидный вид, однако мы не можем отнести себя к человеку. Мы принципиально на другой ступени развития.

– О, это детали,– раздраженно отмахнулась я.

– Да, но существенные,– заметила Нэйя.

«Почему этот высокомерный блондин все время молчит?!– я бросила на него убийственный взгляд, но не получив никакого эмоционального отклика, решила больше не обращать на него внимания.– Больно много чести!»

– Хорошо!– вспыхнула я.– А мне-то какая сейчас разница? Если вы говорите, что находите потерянные души и селите их у себя на планете и они живут себе припеваючи, значит, в этом есть какой-то смысл. Только я сейчас не могу его оценить, вам прекрасно это известно. Так скажите мне то, что говорите всем потерянным, чтобы я почувствовала себя в безопасности и поверила вам! Пока я не услышала ничего, что бы заставило меня посудить здраво и не выкручивало бы мои внутренности от ужаса!

– Вы всегда будете испытывать страх. Это в природе человека. Но вот Тэса всегда узнает свое место и проявит себя,– услышала я холодный голос мужчины, кого уже мысленно выгнала из палаты, и вернулась к нему взглядом. Он посмотрел на меня более сдержано и продолжил:– И сейчас у вас, сиера Кира, два пути: довериться своим чувствам или заблудиться в лабиринтах разума. Двери для вас открыты. Вы можете покинуть медицинский корпус, как только захотите. Никто не станет вмешиваться в процесс вашего знакомства с Тэсанией. Пусть глаза и тело скажут вам, что видят и чувствуют. За них некому больше поработать. Со своей стороны я прошу вас лишь о том, чтобы вы были объективны и насколько возможно сдержанны,– он красноречиво покосился на стакан под ногами,– чтобы не доставить дискомфорта гражданам Эйрука.

Мы снова долго мерились взглядами. Я держала щит из кирпичной стены, а незнакомец невозмутимо, но пристально наблюдал за мной. Когда мои глаза начали слезиться от напряжения, я опустила плечи и расслабилась. Видимо, так тому и быть…

– Объективность – это не то качество, которое я могу проявлять сейчас,– сказала я, напоследок выдав свою уязвимость.– Мне нужно побыть одной…

– Конечно,– заботливо проговорила Нэйя, сделав шаг в мою сторону,– приводи мысли в порядок и будем двигаться дальше.

– И еще одно,– твердым тоном сказала я.– Раз все так безнадежно, я требую связаться с моими родными и сообщить о том, что я жива. Но поскольку места выдать не получится, то хотя бы сказать, что я уехала в другую страну навсегда и больше не смогу с ними общаться.

Незнакомец смотрел на меня не моргая, лишь уголки его губ слегка дернулись.

– Как вас там, сир…

– Сиер Райэл,– едва слышно напомнила Нэйя.

– Что вы на меня уставились, сиер…– назвать его имя я так и не смогла.– Вы же как-то взаимодействуете с вашим шпионом Марком? Передайте ему!

Молчание длилось недолго.

– Что ж, если вы обещаете не устраивать разгромов, я выполню вашу просьбу, сиера Кира,– с холодной вежливостью ответил тот.

– Какие гарантии, что вы передадите Марку мою просьбу?– недоверчиво прищурилась я.

– Только мое слово.

– А чего стоит ваше слово?!

Бессердечный незнакомец смерил меня снисходительным взглядом, молча повернулся и вышел из палаты.

«Нахал! И это они мне говорят, что я грубиянка!»

– Уходите,– сказала я всем и тяжело выдохнула.

Когда все покинули палату, меня словно подкосило: не смогла устоять на ногах и села на пол прямо там, где и стояла. Тяжелая коса упала на грудь, и я раздраженно отбросила ее назад. Я с жалостью вспомнила о своей мечте иметь длинные волосы и такие густые, как теперь, но сейчас эта часть внешности нисколько не радовала. Услышав едва заметный шелест, я оглянулась. Позади меня та самая стена, где могло бы быть окно, стала прозрачной. Как оказалось, это и было панорамное окно во всю высоту и ширину палаты, а также я заметила очертания раздвижной двери. За стеклом оказалась та же самая смотровая площадка, опоясывающая этот этаж медицинского корпуса. Я поднялась, подошла к окну и припала лбом к стеклу. За ним все еще был тот самый восхитительный вид зеленой гористой местности и еще одна часть города. Эйрук – так они его называли.

После долгого молчания, наблюдения и размышления недружелюбие уступило снисхождению. Все-таки нужно было признать окончательно, что я не потеряла рассудок, и все это не чудовищная галлюцинация. Я была там, где мне и указывали, даже если это было не так безобидно, как они утверждали, а значит, нужно приспосабливаться и не усложнять себе жизнь. Но то, что сказал этот снежный человек – сиер Рал… Рауль… заставило сосредоточиться на фактах и смириться с необходимостью сделать следующий шаг, но только как способ выбраться из всего этого кошмара.

Глава 13. Новое все…

Я не понимала, как идет время. День длился слишком долго, а когда случился вечер, по моим ощущениям, я безумно захотела спать. Нэйя принесла ужин, но я даже не стала с ней разговаривать: не было сил ни физических, ни моральных. Мне даже не хотелось увидеть, что там было на подносе, а аппетит и тем более не беспокоил. Я свернулась калачиком на кровати и уснула.

За панорамным окном было темно, но не абсолютный мрак, а будто в полнолуние, и небо было чистым. Я потерла глаза ладонями и приподнялась. Ощущения, что проспала полную ночь и даже больше, не оставляли, но за окном все еще было темно.

«Все перепуталось. Сколько здесь часов в сутках?»

Я наблюдала за небом в окно. Потом захотелось пить. На столе стояли стакан и прозрачный сосуд с водой, вовсе не похожий ни на кувшин, ни на колбу, а нечто среднее между чайником с носиком и термосом. Вчерашнего ужина не было. А я была бы не прочь съесть его сейчас. Свет в палате медленно проявился до комфортного яркого. Но мне не хотелось света. Хотелось побыть в темноте, послушать себя, ощутить пространство вокруг.

Я вытянула руки вперед, махнула ладонями и тихо сказала:

– Убрать свет.

Но ничего не произошло.

– Потухни,– махнула я энергичней.

Ничего!

Я вздохнула и с досадой закатила глаза к потолку.

– Сломалось! Ну и ладно.

Я выпила полный стакан воды и, налив еще, взяла с собой в гигиеническую комнату. Хоть я и была чистая, но жутко хотелось ощутить воду на коже, вымыть руки, подержать их под теплой струей. Но здесь я не могла этого испытать. Присев на край чаши, я вылила немного воды на ладонь и умылась.

«О боже, какое блаженство! Вода!»

Кожа на лице будто задышала. Я снова вылила воды в руку и омыла шею. Было бы здорово принять теплый душ и вытереться пушистым полотенцем, как дома, а затем лечь на диван и посмотреть телевизор.

Я вздохнула и вышла из гигиенической комнаты.

За окном было все еще темно, но я видела четкие границы далеких гор и верхушки деревьев, контуры строений, овальные крыши, отражающие лунный свет с неба. Я прислонилась к окну, взяла в руки свою косу и, расплетая ее, стала просто наблюдать вокруг. Умиротворение и гармония отражались в этом темном пейзаже.

Неожиданно яркое освещение в палате сменилось приглушенным светом, и мне стало комфортно. А потом я вдруг отпрянула от окна, заметив на небе три круглых полных луны разного размера.

– Ох, ничего себе!– удивленно выдохнула я.– Тройное полнолуние!

Я коснулась стекла в том месте, где висело три луны, и неуверенно потерла подушечками пальцев, убеждаясь, что это не блики и не обман зрения. Я огляделась вокруг, но не нашла ничего, что помогло бы открыть проход на террасу. Хотелось бы выйти и посмотреть на это явление снаружи. Я с усмешкой поскреблась в стекло, как кошка лапой.

– Хочешь прогуляться?– тихо спросила Нэйя, как всегда, неожиданно появившись в палате.

Я оглянулась. Волосы плотным плащом метнулись вслед за головой и накрыли спину и плечи. Я пригладила непривычно длинные пряди и молча кивнула. Нэйя радушно улыбнулась и мягкой походкой прошла ко мне. Махнув запястьем перед собой, она отошла, и я увидела, как створки стекла разъехались, а в палату хлынул свежий воздух. Внутри не было душно, но явно наблюдалась разность температур.

– Сейчас ночь или утро?– спросила я.– Вы не спите?

– Сейчас раннее утро. Обычно в такое время все спят. Я заметила, что ты проснулась и хочешь выйти.

– Вы наблюдаете за мной?– скорее констатируя, чем спрашивая, сказала я.

– Это моя работа,– вежливо ответила Нэйя, по-дружески откидывая мои пряди волос за плечи.– Красивые у тебя волосы. Наши женщины будут в восторге.

Я внимательно смотрела на нее снизу вверх и не понимала, зачем она это говорит: ведь если все женщины на Тэсании такие красивые, как Нэйя, то кто кому должен завидовать?

– Ты хотела бы поменять цвет волос?

– Нет,– решительно отказалась я.– Я никогда не хотела его менять. А вы?

– У нас не получается,– пожала плечами Нэйя и жестом пригласила выйти на террасу.– Наш организм не воспринимает красители. Остается любоваться всеми теми, у кого отличный от нашего цвет волос.

– У таких же, как я?– спросила я, выходя на террасу.

Нэйя предложила подойти к перилам и, сама взявшись за них, встряхнула головой, растрепав свои длинные белые волосы по плечам. Было в этом жесте что-то совсем человеческое, не чуждое мне.

– Таких, как ты, здесь нет. Но есть очень похожие на нас виды.

Я встала рядом с женщиной и посмотрела вниз. Через пышные кроны деревьев земля не просматривалась. Нельзя было просчитать, насколько мы были высоко.

– А разве вы не можете своими технологиями воспользоваться? Вы же столько изменений внесли в мое тело,– спросила я, продолжая вглядываться в темный лес.

– Мы не используем технологии генетического перепрограммирования на тэсанийцах. Ничего из того, что было применено к тебе, не подходит для нашего организма. Это слишком травмоопасно для психики и тела. И просто не является необходимостью. Мы не люди. Тэса оказывает влияние на биологический организм. Она так настраивает его, что у нас иной психический ресурс, мы более стрессоустойчивы, более организованны, менее агрессивны. Она стремится уравновесить все направления в физическом теле. Могу сказать, что и твой организм Тэса стремилась настроить подобно нашему. Ты ведь никогда не болела земными вирусными инфекциями, верно?

Я напрягла память и действительно обнаружила отсутствие каких-либо воспоминаний о своих болезнях. У меня мог болеть зуб, голова, живот от несварения, но я никогда не болела ни гриппом, ни ОРВИ, ни ветрянкой.

– Я никогда не болела!– удивленно подтвердила я.– Невероятно!

– У нас сильный иммунитет. Наш биологический вид и Тэса – идеальное сочетание. Поэтому, если не мешать Тэсе выполнять свое предназначение, то молодость и долгожительство нам обеспечены, что и происходит.

– Но вы ведь уязвимы? И, наверное, как-то лечите себя, восстанавливаете?– предположила я.

– Да, но это не затрагивает генетическую область. А наше лечение связано в основном с травмами. В твоем же случае возможно приведение к полному совпадению параметров. Мы можем изменить цвет кожи, волос, глаз. Процесс восстановления будет долгим, но ты будешь находиться в состоянии сна, поэтому ничего не заметишь.

«Хочу ли я что-то изменить? И вообще кардинально поменять свою внешность?»

– Нет, я ничего не хочу менять,– вновь решительно сказала я.– Но расскажите мне поподробнее, что сделали со мной?

– Мы ничего не изменили из внешних параметров, только исправили некоторые физиологические процессы, которые протекали с нарушением. Иначе процесс осознанной адаптации был бы крайне сложным.

– Не изменили внешние параметры?!– я весело улыбнулась, завела руку за спину и протянула густой пучок волос навстречу Нэйе.– А как же волосы? За три месяца они не могли так вырасти!

– О-о, это издержки работы нанитов,– улыбнулась Нэйя.– Для обновления твоего организма мы ускорили метаболизм в десятки раз. Это повлияло на рост волос и другие процессы. Можно выполнить все твои пожелания к своей внешности. Все можно сделать со временем. А сейчас у тебя новый позвоночник: восстановлена хрящевая и костная ткань, выращены недостающие зубы и те, что были повреждены, твой подкожный слой был насыщен утраченными микроэлементами, поэтому восстановлен баланс кожи, настроены гормональный фон и обмен веществ, устранены дисфункции внутренних органов. Твой организм полностью обновлен, теперь остается только поддерживать свое тело в здоровом состоянии. Для тебя на Тэсании огромные возможности. Твой биологический организм попал в среду, где старение и нарушение каких-либо функций будет происходить крайне медленно. Хочу заметить, медленнее, чем у нас.

Веселость прошла. Я все еще не верила своим ушам и глазам.

– Я должна этому радоваться?– это был риторический вопрос.

Нормальный человек только порадовался бы этому. Но ни один человек на Земле не знал, что у него могла быть такая возможность. Тем более я, которая не знала, что делать со своей жизнью. Откуда бы взяться этой радости?

Наверное, Нэйе нечего было ответить. Любой ее ответ я бы восприняла скептически. Она опустила глаза и отвернулась лицом к городу.

– Мне жаль, что твои чувства не совпадают с нашими. Мы рады тебе.

Я тут же вспомнила ледяного блондина и усмехнулась:

– Что-то я не заметила это от некоторых людей. Этот ваш, руководитель, такой агрессивный, злобный тип. Мне кажется, что он вообще меня презирает.

– Ты не права, Кира,– спокойно ответила Нэйя.– Что еще тебя беспокоит?

– Я чувствую некоторый физический дискомфорт: у меня стала часто болеть голова и что-то не то с позвоночником. Может быть, мой организм не принимает изменения? Но мне кажется или я действительно реагирую на ваших менталов. Я вспоминаю и понимаю, что у меня ни разу не болела голова с вами, только в присутствии Гиэ или этого руководителя… не помню, как его зовут.

– Его зовут Райэл,– напомнила Нэйя и изучающим взглядом обвела мое лицо.– Ты чувствуешь, когда тебя сканируют?

– Да, и мне больно. Ваши психо… что-то там, не помогают.

Нэйя задумчиво свела брови и вздохнула.

– Психорегуляторы больше не действуют на тебя. Твой организм их нейтрализует. А более сильные дозировки я считаю бессмысленными. Тем более что после перемещения на планету, физически ты уже адаптировалась, а для психики еще понадобится время. Но гораздо эффективнее, если твоя психика справится со всем в трезвом состоянии, нежели приглушенная стимуляторами покоя.

Внутренне я была благодарна, но выразить это не смогла. Пока еще ощущала между нами барьер.

– А как вы вводили в меня эти психорегуляторы? С едой?

– Нет…

Нэйя оживилась и с каким-то удовольствием стала рассказывать о том, что произошло, когда я прибыла на планету. Меня поместили в капсулу с жидкостью, в которой были наниты, и в этой капсуле я провела около пятидесяти дней, пока шел процесс восстановления организма. И еще массу подробностей о том, как все это выглядело. Мне приходилось только округлять глаза от изумления и хмурить брови от труднодоступных для моего разума понятий.

– На-ни-ты!– выговорила я по слогам.– Хм!

– Это те самые микроорганизмы – нанотехнологии, которые введены тебе через жидкость. Они и работали над преобразованиями в твоем организме. Они же и активировали некоторые химические процессы, вызвали выработку гормонов, отвечающих за эмоции. Со временем они все покинут тебя. Это будет безболезненно.

– То есть во мне и сейчас находятся какие-то существа?!– брезгливо вздрогнула я и непроизвольно ощупала свой живот.

– Это не существа,– усмехнулась Нэйя и успокаивающе погладила меня по плечу,– это запрограммированные микроорганизмы, они совершенно безопасны.

– Невероятно!– я хлопнула себя по щеке, а потом догадливо поморщилась.– А может, это у меня от них так болит голова? Хотя во мне же не было их, когда я встретилась с Марком? Значит, определенно это реакция на сканирование. Или еще на что-то… Может быть, на продукты?

– Я все проверила, у тебя нет аллергический реакций,– убедительно ответила врач.

Я еще немного поразмыслила над ее словами, и, в конце концов, тряхнула головой и выдохнула:

– Так вот в чем дело? Я была в воде… А я думала, что это сон такой жуткий приснился… Я помню, как перед глазами плавали зубы… и какая-то паутина… А сейчас я понимаю – это были волосы!

– Они росли у тебя очень быстро,– подтвердила Нэйя.– И они были такие необычные, красивые, что я не решилась их укоротить до того состояния, как было при твоем прибытии. И потом, у нас женщины любят носить длинные волосы – это красиво. Я подумала, что ты сама решишь, что с ними делать дальше.

Я улыбнулась. На душе стало приятно.

– О-о, а еще я помню глаза… лицо… мужское, и я всегда ощущала тошноту, когда оно появлялось… кстати, схожее чувство, когда Гиэ рядом… Но это не его лицо.

Нэйя догадливо кивнула, но не ответила, кто бы это мог быть. А может, это была моя фантазия. Я вдохнула утренний воздух и посмотрела на небо. Оно медленно светлело.

– Я не понимаю, сколько уже прошло времени? День длился и длился вчера. У вас одно солнце?

– Звезда Брэйнус у нас одна. А то, что ты видела,– Нэйя указала на небо,– это три спутника Тэсании: Тэй, Тэйс и Тэйнус.

Я вновь обратила внимание на три Луны, которые уже разошлись в разные стороны, и, поставив локти на перила, подперла голову ладонями.

– Как же вы их распознаете? Они почти одинакового цвета… ну, немного отличаются в размерах.

– Не всегда можно различить, зависит от погоды,– согласилась Нэйя.

– Получается: у вас почти белые ночи?

– Хм-м-м,– задумчиво протянула Нэйя,– пожалуй, так их можно назвать.

– Это хорошо, что ночь не такая темная. Я не люблю темноту.

– Не забыла, здесь наноосвещение? Ты можешь запрограммировать его на определенную голосовую команду и разную интенсивность. Обычно оно запрограммировано на движение – подъем с кровати.

– Я учту. А я пыталась тут наколдовать, но ничего не вышло,– усмехнулась я.

– Сейчас управление ручное, чтобы ты не пугалась.

– Так сколько длится день? Или ночь? Мне кажется, я проспала более десяти часов, проснулась, а все еще ночь.

– Наши сутки – это примерно тридцать два земных часа.

Да, что-то такое я уже слышала, но только теперь полностью осознала, и мои брови поползли вверх.

– То есть день – шестнадцать часов?! Как же я к этому приспособлюсь?

– Во-первых, наш обычный день устроен иначе, чем ваш. Во-вторых, мы спим чуть дольше, чем человек. Для восстановления мозговой и физической активности нам требуется как минимум одиннадцать часов. А в-третьих, твои биологические часы самонастроятся, но постепенно. Ты сама заметишь, как вскоре привыкнешь к часовому режиму.

– Ничего не понятно, но поверю вам на слово,– вяло ответила я: мозг начал утомляться от активной работы над тяжелым материалом.

Нэйя немного помолчала, а потом внимательно посмотрела на меня и тоже подперла ладонями подбородок.

– Кира, могу я спросить? Почему ты не обращаешься ко мне дружественно?

Я не так быстро вспомнила, что это значило, и выпрямилась.

– Наверное, я к вам не привыкла, и называть вас на «ты» для меня несколько преждевременно. Переход на «ты» – это определенный уровень отношений, близости и доверия…

– Я понимаю, ты мне не доверяешь…

– Нет,– перебила я, почему-то не хотелось ее обижать,– я не могу вас пока рассматривать, как подругу или близкого человека, то есть… А доверие здесь понятие растяжимое. Мне ведь приходится верить всему, что вы говорите. У меня выбора нет. С другой стороны, вы не обманули меня пока ни в чем, но и ничего не обещали, чтобы проверить это.

Я усмехнулась, потому что чувствовала, что путаюсь в показаниях, но точнее выразить свои мысли не смогла. Отчего-то стало грустно.

– Хорошо,– понимающе ответила Нэйя и тоже выпрямилась, встав ко мне лицом,– но мне бы хотелось, чтобы между нами были теплые отношения. Я расположена к тебе и верю, что ты новая найденная Тэса. Я хочу помочь тебе найти себя на Тэсании. И буду делать для этого все, что потребуется. Поэтому рада буду любой твоей просьбе.

Я оценила ее искренность и доброжелательность. По крайней мере, это было очень похоже на них. Ее красивое лицо и добрые глаза убеждали. Но было еще и какое-то внутреннее чувство.

– У меня к вам, Нэйя, одна просьба: не скрывайте от меня ничего. Даже если это что-то ужасное, лучше я переживу это сразу и буду знать свое будущее, чем жить в постоянной неопределенности.

– Я обещаю тебе, Кира. Однако заверяю, ничего ужасного на Тэсании тебя не ждет. Ты будешь адаптироваться, чего-то не понимать, что-то будет кардинально отличаться от твоего миропонимания, но ты ко всему привыкнешь. Это дело времени.

Что-то дрогнуло внутри и опустилось на дно живота. Напряженное и горячее. Стало не по себе от понимания того, что я здесь навсегда, и сознание не хотело с этим мириться. И каждое ее слово о будущем здесь, словно вонзало нож в сердце.

«Ну какое у меня здесь может быть будущее? Что у меня с ними общего? Семья? С кем? Кто захочет такую, как я? Да и захочу ли я водиться с такими высокомерными типами, как тот, что я видела? Преподавание современной человеческой литературы или античной подросткам с интеллектом выше моего раз в десять? Какую пользу я могу им принести? До сих пор не могу найти ответ: зачем им моя душа? Может, я еще чего-то не знаю?»

В глазах зажгло. Я тут же отвернулась от Нэйи, глубоко задышала и обняла себя, чтобы не дать слезам воли. Нужно было сменить тему, иначе рыдания не остановить.

– Что это за браслет?– бессильным голосом спросила я, кивнув на свое правое запястье.

– Это внешняя связь с нанитами. Браслет отслеживает твое физическое и эмоциональное состояние и передает данные в аналитический центр.

– А внешне похож на пластиковую трубку,– без эмоций заметила я и медленно шагнула в сторону от женщины.– Я могу прогуляться вокруг?

– Если не против, я побуду рядом?– вежливо обратилась Нэйя.

– Вы мне тоже не доверяете, Нэйя… – грустно улыбнулась я.

– Это не недоверие, это беспокойство,– призналась она.– Твое эмоциональное состояние еще нестабильно. Мне хочется позаботиться о тебе.

– Я попала в такое странное, необычное место, у меня нет желания причинять вред кому-либо и себе… Но вы можете быть рядом, если вам так угодно.

Я пошла вперед по смотровой площадке, Нэйя медленно шла позади и тактично не вмешивалась в мои размышления. Вид за перилами сменялся: темный лес переходил в постепенно оживающий город вдалеке. Здания начинали светиться, будто кто-то зажигал свет в окнах, но окна эти были горизонтальными, на всю ширину здания. Воздух свеж и чист, ощущалась легкая влажность, но было тепло. Небо постепенно приобретало голубой цвет, и спутники Тэсании понемногу бледнели. Цвета леса и города становились все ярче и ярче – пейзаж радовал глаз.

В наблюдении за природой этого мира я немного успокоилась. Напряжение отпустило. Голова снова стала легкой и готовой воспринимать новую информацию. И очень хотелось поесть!

– А какой режим питания на Тэсании?– поинтересовалась я.

Нэйя словно воспрянула духом и радостно поделилась:

– Поскольку у нас день длиннее ночи, то питаемся мы шесть раз: завтрак, второй завтрак, полуденный обед, дневной обед, ужин, а также поздний ужин.

– Шесть раз?! Моя Ася бы взвыла,– засмеялась я, но заметив немой вопрос в глазах Нэйи, посерьезнела и пояснила:– Это моя коллега по работе… бывшая.

«Как же мне совместить прошлое и будущее? Я всегда буду сравнивать! Будет ли мне когда-нибудь спокойно? И что со мной здесь вообще будет?»

– Давайте позавтракаем? Я полагаю, сейчас нам положен завтрак?– усилием воли отвлекла я себя от горьких мыслей.

– Верно,– ответила Нэйя, и ее лицо осветилось теплой улыбкой.

«Красивая женщина,– искренне подумала я,– и, кажется, мне хочется ей доверять».

Глава 14. Сомнения

Райэл смотрел на землянку и не мог понять, что его так тревожит. Она спокойно сидела за столом и пила чай, внимательно разглядывая вид за окном. Она была тиха и задумчива: ни гнева в глазах, ни агрессивных жестов и резких слов. Он хотел знать ее мысли в этот момент, и вспоминал, как она лихо блокирует ментальное сканирование, но еще не осознает этот процесс.

Удивительная способность для человеческого создания. Конечно, Совет старейшин мог признать ее Тэсой, но Райэл испытывал сомнения. Что-то пугало его в ней. Уж слишком явным было девяносто восемь процентов соответствия. Нельзя было ошибиться: ни ему как руководителю Департамента биоэнергетики Тэсании, ни в признании чужой биоэнергетической сущности Тэсой. Но вычислить, что так сбивало его с расчетов и настораживало, Райэл так и не мог.

Он приблизился к стене-экрану, за которой находилась девушка, и сосредоточился на ее мозговых излучениях. Ему легко удалось пройти на первый уровень ее сознания, но потом Райэл отвлекся на резкое движение землянки и прервал попытку сканирования.

Кира стремительно оглянулась на стену, будто ощутила чье-то присутствие, но Райэл был спокоен: стена прозрачна лишь с его стороны. Однако после того, как психоадаптолог Гиэ сообщил ему об умении землянки блокировать ментальное сканирование, он сразу предположил, что девушка чувствует это, и не стал продолжать сканирование, чтобы не вызвать у нее негатива. Сейчас ей нужно было успокоиться и доверять его группе, чтобы процесс распознавания Тэсы был максимально результативен.

– Ты чувствуешь?– спросил Гиэ, появившись за спиной Райэла.

Райэл оглянулся на коллегу и недовольно сдвинул брови.

– Если раньше она могла догадываться о сканировании по тому, что я отвечал на ее мысленные вопросы, то вчерашний случай прямо сказал о том, что она заранее это чувствует.

– Логичное заключение,– задумчиво ответил Райэл.– Но я пока сомневаюсь в этом.

– Но ты ведь тоже видел эти красные прямоугольники? Она назвала их «кирпичи»! На мой взгляд, поразительное сочетание человеческой физиологии и Тэсы.

Райэл с сомнением покачал головой.

– Не может быть, чтобы Тэса без обучения могла блокировать ментала, а эта найденная всего лишь потенциальный носитель, тем более – землянка. Тут что-то другое. Не могу пока уловить.

– Это действительно уникальный случай! Притом, что ты сильный ментал, гораздо сильнее меня,– заметил Гиэ.

– В любом случае, уверен, перед Советом ей не устоять. Даже тэсаниец высшего уровня с развитым умением блокировки не способен на это.

– Ты собираешь отвести ее к Совету?

– Чуть позже, если она продолжит блокировать нас.

– Райэл, могу я спросить: почему ты так к ней категоричен?

– Я не категоричен,– возразил Райэл.– У меня нет подтверждения, что она Тэса. У меня нет понимания, какого уровня развития она сможет достигнуть на Тэсании и сможет ли. Я вижу лишь ее враждебность, нежелание входить в конструктивный контакт, и меня смущает в ней…

– Что?

– Не знаю, не могу сказать…

В комнате появилась Нэйя. Она умиленно взглянула на Киру сквозь экран, а потом обратилась к Райэлу:

– Кира очень напугана, ее уровень стрессоустойчивости ниже нашего, но у нее достаточный уровень интеллекта для легкой адаптации в нашей культуре. Она просто не владеет знаниями. Она дитя неразумное. Вспомни, сколько мы нашли Тэс с более низким интеллектом и ни разу не встречали подобную нам. У землян всего лишь не развиты технологии, но они уже шагают в известное нам будущее. А Кира очень способная девушка. Она быстро впитывает информацию и развивается…

– Нэйя, я вижу, ты крайне симпатизируешь объекту?– вопросительно подняв одну бровь, перебил Райэл.

– Она действительно мне нравится. И не называй ее объектом: она – прекрасное молодое создание,– дружелюбно укорила Нэйя.

Гиэ улыбнулся из чувства солидарности, но улыбка быстро исчезла, когда он услышал прохладный ответ Райэла:

– Только не забывай, что она может оказаться обманкой, и тогда твоя привязанность окажется огромным разочарованием.

– Но и быть полностью бесстрастным – против нашей природы. Я уважаю тебя, но не понимаю, как ты можешь быть таким отстраненным? Какие-то два процента тебя так смущают? Мы находили Тэс с семидесятипроцентным соответствием, и они проходили инициацию. А тут всего два процента! У меня даже нет сомнений, что вскоре Совет признает ее Тэсой,– возмутилась Нэйя.

– У меня нет двух процентов уверенности, но все девяносто восемь кричат в ее пользу,– кивнул в сторону Киры Гиэ.

Выражение лица Райэла смягчилось, но он остался непреклонен.

– На мне слишком большая ответственность. Я не могу себе позволить лишние эмоциональные привязки и интуитивные домыслы. К тому же она совершенно не похожа на нас…

– Да, но в этом-то и есть ее уникальность!– восторженно сказала Нэйя.– И потом, ты все же не прав. Физически она очень похожа на нас. Цвет кожи, глаз и волос – это не показатели. Их можно изменить…

– Не нужно,– прервал Райэл.

– Думаю, она тоже не захочет,– согласилась Нэйя.

– Это не вопрос моих желаний,– сухо ответил Райэл.– Достаточно того сопротивления, что она проявила.

– Если тебе так неприятна эта найденная, мы можем справиться самостоятельно,– предложил Гиэ.

Райэл недоуменно пожал плечами.

– Я не испытываю к ней негативных эмоций. Просто она еще не Тэса,– он еще раз глянул сквозь экран на землянку и усмехнулся:– Но, если подпишу согласие на инициацию, представлю вам свои извинения.

Гиэ и Нэйя заговорщически подмигнули друг другу, когда руководитель вышел.

Глава 15. Привет – Прощай

– Кира? Тебе понравился ужин?– спросила Нэйя, наливая чай в мой стакан.

Я смотрела, как розовая жидкость струится из прозрачного чайника и почему-то думала о том, что из стаканов чай пьют в Стамбуле, но не в Европе и не в России уж точно. Он ведь даже без ручки. Но взяв стакан в руки, вспомнила, что, сколько бы раз ни пила чай, не ощущала неприятного жжения на подушечках пальцев от его высокой температуры.

Нэйя провела со мной почти весь день, прерываясь только на час-полтора между принятием пищи и моими гигиеническими процедурами. Она подробно пояснила, какую тэсанийцы используют посуду для еды, правила использования того или иного прибора, а их было достаточно, почти как и у нас: ложка десертная, вилка для салата, вилка для рыбы и так далее… Их столовые приборы, по сути, назывались так же: вилка, ложка, нож, держатель для одного фрукта, держатель для другого… только были разной формы по специфике самих продуктов. Эта тема показалась самой легкой для усвоения. Не хотелось загружать мозг более сложными вопросами, а может, я пряталась от тем, которые будили отчаяние и тоску.

Однако усвоила я достаточно с учетом того, что мне показали, как применять эти приборы на реальных блюдах. Девушка по имени Фаэна, вероятно, помощница Нэйи, принесла много разновидностей овощей – так я определила по семантике эти продукты, которые здесь растут исключительно на деревьях или на кустарниках, а не на земле и не под ней. Также мне были предложены фрукты, которые, в отличие от овощей, растут только на низких кустарниках и созревают в естественных коконах вроде нашей садовой клюквы. Оттого что лучи местного солнца не касаются поверхности фруктов, они очень сочные и яркие. Названия и тех, и других пролетали мимо ушей. Для себя же я определяла их суть аналогичными продуктами Земли: картофель, морковь, спаржа, фасоль и нечто похожее на смесь авокадо и помидора с сыром. Хотя сыр я пробовала только пару раз в жизни с убойной дозой антигистаминов впоследствии.

В целом я запоминала овощи и фрукты по их цвету и форме. Особенно по вкусу пришлась тэсанийская спаржа – лидо. Она была приготовлена в виде пюре и оказалась невероятно нежной, эстетически привлекательной – цвета коралла с семенами в виде маковых. Оторваться сложно, но поскольку нужно было перепробовать массу интересных блюд, приходилось держать себя в руках. Так и лишний вес можно набрать, если дать волю разыгравшемуся аппетиту.

Мои рецепторы были в восторге от дегустации тэсанийских яств. А больше всего радовало то, что я не испытывала ни малейших болезненных ощущений в теле.

– Так вот, что касается напитков: для горячих используются невысокие и широкие стаканы, а для холодных – высокие и узкие.

– Из чего этот материал? Я бы сказала, что это нечто среднее между нашим стеклом и пластиком,– поинтересовалась я, постукивая ногтем о стакан.

– Этот материал называется сайбус. Здесь многое из него сделано. Это очень удобный материал для строительства. Сайбус легко добывать, он быстро восстанавливается в природных источниках.

– Для строительства? Строительства чего?

– Зданий в том числе.

– Окон?

– Очень многих материалов. Он подвергается разной обработке и в зависимости от плотности может служить разным целям. Стены зданий тоже из сайбуса. Ему можно придавать любой цвет и форму. В нашем городе есть специальная сайбусовая фабрика, которая обрабатывает этот ценный ресурс.

– Очень удобно. А он не радиоактивен?

– Нет,– засмеялась Нэйя.– Он совершенно безопасен.

– Н-да, а у нас радиоактивным скоро станет даже стекло,– огорченно сказала я и отпила чаю.

Нэйя сложила ладони на столе по направлению ко мне и осторожно произнесла:

– Кира, завтра днем ты покидаешь медицинский корпус. Пора осваиваться на местности.

Чувство неопределенности, смешанное с нетерпением и любопытством, взволновало. Я напряженно выпрямилась и внимательно посмотрела женщине в глаза.

«Ура! Я скоро выберусь отсюда!»– возликовала я, но сдержала эмоции.

– И первое, о чем мне хочется тебе рассказать – это о знаках приветствия. Ты увидишь их повсюду, и нужно научиться проявлять их самой.

Я отставила стакан и сложила руки на колени, приготовившись внимать, как примерная ученица. Нэйя одобрительно кивнула.

– Мы выражаем приветствие в речевой форме и в жестах. Речевая форма всегда одинакова: приветствую вас или тебя, в зависимости от того, в каких отношениях вы находитесь. В официальных отношениях – обращение на «вы», пока вы не примите какую-либо из двух других форм отношений: дружественное или связанное, тогда – обращение на «ты». В родственных отношениях изначально обращение на «ты» ко всем членам семьи.

– Что такое – связанные отношения?– перебила я Нэйю.

– Связанные отношения – это отношения между мужчиной и женщиной, закрепленные союзом или обрядом единения. Но об этом чуть позже. Могу лишь сказать, что земным аналогом связанных отношений является брак.

– А-а, тогда все понятно,– уяснила я.– А союз и обряд единения, это что-то типа свадьбы?

«Никогда не любила слово «брак». Как говорится, хорошее дело браком не назовут».

– Да. Но есть отличия. Пока не будем углубляться в детали, хорошо?

Я была согласна. Мне бы хоть что-то усвоить для начала.

И Нэйя продолжила:

– Поэтому, когда мы впервые встретились, я предложила тебе дружественное обращение. Оно создает более комфортные ощущения при взаимодействии, разрешает обсуждать многие темы, те, которые не обсуждают, если вы в официальных отношениях, позволяет приглашать на личные праздники, в свое жилище, оставаться наедине.

– Я понимаю, есть соответствующий этикет, который разнится в зависимости от близости отношений. Что здесь не понятного?– пожала плечами я.

– Верно. Но у нас много отличий и тонкостей. В твоем окружении появится много новых знакомых. Ты можешь принимать и предлагать дружественное обращение. Но проявления дружбы между женщинами и между мужчиной и женщиной разнятся. Сейчас ты можешь не запомнить все, но предлагаю тебе просто понаблюдать, когда окажешься среди тэсанийцев.

Я кивнула. Разумеется, я не собиралась кидаться к каждому встречному тэсанийцу и приветствовать его горячим рукопожатием или навеянными бразильскими сериалами – дружественными поцелуями и объятиями.

– Поэтому я настоятельно советую тебе перейти ко мне на «ты». Потому что тэсанийцам будет не понятно, почему я обращаюсь к тебе на «ты», а ты не принимаешь мое дружественное обращение и обращаешься на «вы». Это может показаться пренебрежением с твоей стороны.

– Хорошо, Нэйя,– тут же согласилась я, не желая допускать недоразумений.– Можно вопрос?

– Конечно.

– А бывает, что кто-то не принимает предложения дружественного обращения?

Нэйя задумалась, наверное, вспоминая такой прецедент.

– В нашем обществе нет проявления открытого недружелюбия. В своей жизни я не получала такого опыта. Скорее мы на интуитивном уровне понимаем, кому предлагать такое обращение и от кого принимать его. Конечно же, с кем-то нам комфортнее, а с кем-то мы не можем иметь дружественных отношений. Например, старейшины. Ты не можешь так просто подойти к старейшине и предложить ему дружбу. Это не этично.

Вопросы возникали один за другим, но этот вдруг вырвался на первое место:

– Кто такие старейшины?

– Это главы городов. Они принимают все решения по управлению городом, а Совет старейшин – Тэсанией. Все они имеют высший уровень доступа.

«Темный лес! Города, старейшины, уровни доступа, какие-то обряды…»

Меня вдруг осенило. Если Совет старейшин, кто бы они ни были, управляют городами и планетой, значит, они имеют огромное влияние и принимают все важные решения. А это значит, что именно к ним мне и нужно попасть, чтобы добиться своей цели.

Я сразу хотела задать вопрос, чтобы прояснить свою ситуацию, но Нэйя прервала мои раздумья продолжением разговора об этикете:

– Вернемся к приветствию. Итак, если ты появляешься перед группой тэсанийцев, то используется речевое приветствие и обязательный жест. Смотри внимательно, я покажу. Он простой.

Нэйя подняла левую руку, выпрямила ладонь, сложила пальцы вместе и коснулась их кончиками правой стороны груди, затем отняла руку и протянула в моем направлении, открытой ладонью вверх, при этом сделав легкий поклон головой.

– Повторишь?

Это было легкое непринужденное движение рук и головы. А я так воодушевилась от надежды вскоре расставить все на свои места, что с легкостью повторила жест.

– Умница!– радостно улыбнулась женщина.– Если ты встречаешь кого-то одного или двух тэсанийцев, речевой приветствие можно опустить и использовать только жест, так как все увидят твое приветствие.

– И что он означает?

– Этот знак многозначен. Он выражает как приветствие, так и прощание, еще может использоваться и при выражении согласия или благодарности. В целом он имеет древнее значение – знак расположения – от сердца тебе даю.

– Сердце?!– недоуменно сдвинула брови я.– Но ты прикасаешься к правой стороне груди?!

– Верно. Сердце находится справа,– подтвердила Нэйя.

Я растерянно прикоснулась к своей груди и от смешанных чувств задержала дыхание. Этот факт поразил: и не потому, что у них сердце было справа, а потому, что оно и у меня было справа, как у одной из немногих на Земле.

«Неужели я действительно с Тэсании?!»

Странное совпадение, новые ощущения и знания, старейшины, мои родные, возможность возврата на Землю – мысли и чувства сплелись в тугой клубок, и тревожная растерянность пронеслась колючим вихрем от головы и вниз по телу, сметая вдохновение. Надежда оставалась, только на что?!

Я встряхнула головой и поежилась, сбрасывая наваждение.

«Нельзя дать себе застрять в сомнениях и в тревожных ожиданиях!– ободрила себя я.– Перестань домысливать и делать необоснованные выводы! Никаких ожиданий, дабы не было никаких разочарований!»

– У всех людей сердце находится слева,– усилием воли вернулась я к разговору.– Удивительно, что у меня одной в нашей области оно оказалось справа. Медики всегда удивлялись этому.

Нэйя многозначительно улыбнулась.

– Значит ли это, что все люди с такими особенностями строения внутренних органов могут быть Тэсами?– стало интересно мне.

– Это вряд ли, иначе бы мы получили множество сигналов с Земли, а наш коллега переправил к нам не одну тебя,– рассудила Нэйя.

– Странно. А у вас только сердце справа?

– Не только. Но пересказывать строение внутренних органов нет смысла, так как ты знаешь строение своего организма. Здесь мы полностью идентичны.

Глаза непроизвольно расширились.

«Вот это новость! Полностью идентичны?!»

– Если вы считаете меня Тэсой и мы идентичны по внутреннему строению, почему же тогда у меня глаза не цвета молочного шоколада, как у всех вас, и волосы не белые?

– Не знаю такого цвета – «молочного шоколада»,– задумчиво ответила Нэйя.

– Это такой десерт из какао и молока,– вздохнула я, сожалея, что уже не смогу его попробовать при отсутствии у меня всякой аллергии.

– У нас много вкусных десертов, ты попробовала только малую часть,– ободрила женщина.– Но по поводу остального: ты ведь родилась на Земле, и много факторов повлияло на развитие организма. В тебе сочетание двух миров: физического Земли и энергетического Тэсании.

Я задумчиво прикусила губу, а потом взволнованно спросила:

– В этом причина моего бесплодия?

– Ты не бесплодна,– уверенно ответила Нэйя, будто это было доказанным фактом, но мой организм не поставили в известность.

– Как?!

– Ты просто энергетически несовместима с земными мужчинами.

– Но я ведь человек?! Я родилась у земных родителей…

– Верно. Но организмы сближает энергия, настроенная на схожую частоту, и она же является залогом гармоничного развития отношений и продолжения рода. А энергия Тэсы очень сильна и всегда оказывает влияние на биологический организм, в который заключена. В тебе что-то от земного вида. Тело и внешние данные,– Нэйя успокаивающим жестом погладила густую прядь моих черных волос, распущенных по плечам (я весь день ими любовалась и не хотела заплетать),– и в основном воспитание и установки. Но сопротивление Тэсы настолько было сильно, что ты не могла забеременеть, а также всю свою сознательную жизнь чувствовала себя не той, кем являлась. Так?

– Слабо сказано,– изумленно выдохнула я.

«Неужели в этом причина моих вечных поисков и неудовлетворенности своей жизнью?! Ощущения вечно чужой и «не в своей тарелке»?! Может ли это все быть поразительным совпадением или все объяснять?!»

Голос Нэйи выдернул из сосредоточенных блужданий по закоулкам памяти.

– И потом, влияние земной атмосферы, климата сказалось на твоем физическом состоянии. Тэса сильна, но и она ограничена в своих возможностях, если не подпитывается из источника. Она передала телу многие характеристики, свойства, но не могла повлиять на все воздействия извне. Сопротивление Тэсы и было основным фактором, который влиял на дисфункции в организме – твоя аллергия, например. А здесь у тебя нет аллергии. Ты можешь есть все, что захочешь.

«Есть все, что захочу? Это, конечно, неплохо, но у меня все равно не будет детей,– печально подумала я.– Я с земными-то мужчинами не могла найти общий язык, а с местными – не знаю даже, о чем говорить. Я их вообще не знаю. И я просто не могу сейчас думать о том, что я тут навсегда. Я не представляю этого! О каком будущем я могу думать в таком случае?!»

Чувство отчаяния начало затапливать сознание, и я старалась его побороть усилием воли, но мало что получалось, паника только нарастала. Я сжала пальцы в кулаки и оперлась ими в колени. Зажмурившись, я несколько раз неглубоко вдохнула и открыла глаза. Нэйя взволнованно рассматривала меня и молчала, давая время на осмысление сказанного. Вряд ли она понимала, что я сейчас чувствую, если не умела читать мысли.

– Мне надо немного побыть одной,– попросила я, и Нэйя спокойно удалилась.

Каждое новое знание выбивало из колеи. Не успевала я осмыслить одно, как возникали новые обстоятельства, условия, знания, которые будоражили и без того нестабильное сознание. Убеждая себя в том, что все наладится и непременно получу свободу, я тем не менее не чувствовала никакой уверенности в этом. Я начинала уплывать в сон: устала от собственных размышлений. Но столько всего было намешано в мыслях, что картинки сменяли одна другую, и от этого только тяжелело в голове и не спалось. Противное состояние полудремы – полусна, когда ты ощущаешь все вокруг, понимаешь, что вроде бы спишь, но каждая новая мысль – размытая и беспокойная – наэлектризовывает мозг и не дает покоя.

Я ворочалась очень долго, такое ощущение, что всю ночь. А потом внезапно что-то вытолкнуло весь бред из головы, и я ощутила сладкое томление в теле, как после секса, и поразительную расслабленность… И окончательно уплыла в сон.

Утро я встретила, как положено – с рассветом. Наверное, из-за того, что проворочалась полночи, а сейчас выспалась, проспав, скорее всего, семь – девять человеческих часов. В теле ощущалось столько бодрости, что я готова была плясать весь день. В голове все еще мешались разные мысли и новые знания, но настроение отчего-то было легким, и я не хотела его портить. И объективных причин пока не было.

«Буду решать проблемы по мере их поступления!»– мысленно постановила я и пошла приводить себя в должный вид.

Утренний душ был одним только названием, но потом ощущение чистоты постепенно вытеснило стереотип, что очищать себя можно только водой.

Для моих шикарных волос на банкетке с подносом оказалось подобие расчески и нечто похожее на заколку. Невероятное удовольствие получила, расчесывая такой шелковистый, сверкающий здоровьем водопад волос.

– Ну, Рапунцель, что тебя сегодня ждет?– спросила я себя, закрепляя заколкой на затылке скрученные в жгут волосы.– Надеюсь, новых прыжков с одной планеты на другую не случится? И вообще, хватит портить всем настроение, и себе тем более!

Я подняла подбородок. Приосанилась. Крутнулась в одну сторону, оценив себя в профиль во весь рост, затем в другую, и, удовлетворенная своей внешностью, с каким-то вдохновением и растущим волнением в груди, раскинула руки по сторонам и мысленно сказала себе: пусть этот день принесет только позитивное.

– Приветствую тебя, Кира!– услышала я красивый голос Нэйи.

Она уже не пугала и не удивляла своим появлением. Я мягко улыбнулась и оглянулась.

Нэйя стояла в проеме открытой двери. Сегодня на ней не было привычного белого комбинезона. Я впервые видела ее в нежно-голубом платье длиной до колен без вульгарности и лишней откровенности, полностью обрисовывающим великолепную фигуру. Отложной воротничок, как и манжеты на коротких рукавах, с вытянутыми и острыми краями делали это платье и строгим, и оригинальным. На стройных ногах туфли – лодочки на низком каблуке тоже голубого цвета. Ничего лишнего, никаких аксессуаров, кроме белого широкого браслета на правом запястье, очевидно, являвшимся каким-то электронным средством. Ее белые волосы были распущены, аккуратно зачесаны назад и легкой волной ниспадали по спине. Природная красота женщины была такой ненавязчивой, и то тепло, которое она излучала, незримой аурой окружало ее непринужденный и элегантный образ. Не знаю, сколько ей было лет, но выглядела она лет на тридцать пять.

– И я приветствую тебя, Нэйя,– доброжелательно ответила я.

Мой знак приветствия получился слегка неловким, но это дело тренировки. Однако Нэйя радостно улыбнулась, вошла в палату и любующимся взглядом осмотрела меня с головы до ног.

– Ты очень хорошо выглядишь! А когда мы подберем тебе одежду и обувь, ты будешь еще прекраснее!

«Ух ты! Сколько бонусов! Дай бог, чтобы все это оказалось оправданным,– с каким-то нервным трепетом подумалось мне.– Главное, никаких ожиданий и страхов!»

Но нервные мурашки уже пробирались за шиворот, и по телу пробежала мелкая дрожь. Губы задрожали, но я не хотела показывать свою уязвимость и широко улыбнулась.

Даже мне показалось, что улыбка вышла жалкой, дрожащей и натянутой. Беспокойный взгляд Нэйи подтвердил это. Я опустила глаза, и уронила плечи.

– Кира, тебе нечего бояться,– ласково сказала она.– Ты готова отправиться в свою новую жизнь?

От быстрого поворота головы заколка на затылке не выдержала упругого жгута волос, раскрылась и выстрелила пружиной, отскочив куда-то в сторону кровати. Волосы тяжелой волной рассыпались по плечам.

– Нэйя, что дальше будет со мной?– растерянно спросила я.

Нэйя подошла ближе и уже со знакомым восхищением посмотрела на мои распущенные волосы. Ее рука потянулась в направлении моих плеч, но на полпути остановилась и замерла. Было очевидным ее желание прикоснуться к мои волосам, но она не решалась сделать такой жест, стараясь не проявить бестактности. Учитывая, что и мне хотелось потрогать ее длинные белые волосы и провести пальцем по махровым ресницам – удостовериться, что они настоящие, ее желание не вызывало осуждения. Скорее, это даже роднило меня с ней, показывая, что женщины этой планеты испытывают такие привычные дружеские эмоции.

– Кира, временно я предлагаю тебе остановиться у меня в жилище. Два-три дня на адаптацию, чтобы тебе не было одиноко и страшно одной. Сразу же начнем подбирать тебе свое жилище.

– Жилище? Ты имеешь в виду квартиру?

Видимо, это слово было произнесено мной на русском языке, и Нэйя задумчиво пожала плечами.

– Место, в котором мы живем, называется жилище. Тебе знакомо это понятие?

– Да,– криво улыбнулась я.– Только у нас это выражение использовалось в старые времена и, скорее, ассоциируется с землянками или пещерами, чем-то самодельным. Непривычно так называть квартиру. Хотя я пока не представляю, как и где вы живете. Только лишь догадываюсь по внешнему виду зданий и вашего медицинского корпуса.

Нэйя добродушно рассмеялась, и ее звонкий смех теплой волной прошелся сквозь меня. Напряжение отпустило. Невольно я сама заулыбалась.

– Тебе понравится!– уверенно ответила она и все же пригладила прядь моих волос на плече.– Какие чудесные волосы!

Потом она с легким смущением отняла руку и заложила ее за спину.

– Итак, первый этап – это знакомство с городом. Затем ты познакомишься с адаптационной группой, которая будет сопровождать тебя в процессе всего твоего знакомства с миром Тэсании. Это буду я – отслеживать твое физическое самочувствие, и, разумеется, всегда готова пообщаться на любые интересующие тебя темы. Гиэ – как психоадаптолог и исследователь психики разумных видов. Он всегда может помочь тебе с особенностями взаимоотношений и поведения тэсанийцев, поработать с твоими переживаниями. Также молодой член группы – Вэлн. Он введет в курс тэсанийских технологий и обучит пользоваться всеми благами нашей цивилизации. Бикена Раи – расскажет все о наших традициях, быте, культуре. Наконец, Райэл – введет тебя в курс устройства нашей системы управления и политики, истории цивилизации и ответит на все иные вопросы как руководитель адаптационной группы.

Вспомнив образ строгого, холодного мужчины, которого видела в последний раз с Гиэ, я с досадой подумала, что мне придется с ним взаимодействовать.

«Не знаю, получится ли у меня быть терпеливой, сдержанной в общении с ним. Видела его всего два раза, но он не расположил к себе. Может, когда все это свалилось на меня разом, я была слишком зла, чтобы найти общий язык с ним? И тем не менее с первого взгляда он мне не понравился, как и я ему. Кто же так на женщину смотрит?!»

От возмущенных мыслей отвлекла Нэйя:

– После обучения и когда последние тесты подтвердят твою принадлежность к Тэсе, пройдет обряд инициации. Это официальное мероприятие, где тебя признают гражданкой Тэсании,– Нэйя мечтательно возвела глаза к потолку и ободряюще улыбнулась.– Я уже представляю, в каком ты будешь платье и как будут развеваться твои чудесные волосы.

Ее слова снова вызвали улыбку.

– Нэйя, а чего не хватает для идентификации меня как Тэсы?

– Те два процента несоответствия можно определить только спустя некоторое время. Показатели частоты твоей сущности станут стабильными, и мы увидим, да и ты сама почувствуешь, что твой организм полностью адаптировался, не испытывает дискомфорта, что планета не отторгает твою биоэнергетическую сущность. Все остальное нас очень радует. И все мы полагаем, что через какое-то время тебя инициируют.

– И что это означает?– нервно перебирая свои волосы и заплетая их в косу, поинтересовалась я.

– Решение об инициации примут старейшины по отчету адаптационной группы, и состоится красивая церемония инициации. Тебе присвоят статус гражданки Тэсании, определят твой уровень доступа и профессиональную направленность, и это увидят все города Тэсании и поприветствуют тебя как нового члена нашего общества.

– Звучит волнующе,– растерла я плечи от возникших мурашек.

– Давай я помогу?– предложила Нэйя, кивая на мою косу.

Покосившись на свое жалкое плетение, я сомкнула пальцы в замок и послушно повернулась спиной к женщине.

Пока она ловко перебирала пряди волос в эргосском плетении, я узнала о том, что будет после признания меня Тэсой. Но перед инициацией мне предстояло выбрать профессиональную направленность – определить способности и таланты, которые я могла бы применить на Тэсании и которые были бы актуальны и полезны. Я поняла, что вряд ли смогу применить здесь свои преподавательские навыки и знания. А значит, я могла бы заняться чем-то совершенно иным, и возможно, даже реализоваться в другой области. Не то чтобы я не любила свою работу на Земле, но меня тогда все чаще посещала мысль о смене направления деятельности. Хотелось чего-то творческого и не связанного с таким плотным общением с людьми. Возможно, это было продиктовано моим отчуждением от людей в последние годы, и все же размышления о новом предмете приложения сил вдохновляли.

После того, как я привела себя в порядок, Нэйя накормила завтраком. И морально собравшись с силами, я последовала за своим гидом в новую жизнь.

На пути к выходу из медицинского корпуса к нам присоединился Гиэ. Он тоже выглядел непривычно: на нем был легкий комплект из рубашки и свободных брюк цвета льна. Он галантно поприветствовал меня и Нэйю. Я неожиданно была рада его видеть. Он выглядел так по-человечески – дружелюбным и приветливым, а еще невероятно привлекательным. Я смущенно вытянула правую руку, чтобы его поприветствовать, но он предусмотрительно вежливо покачал головой и слегка приподнял левую руку.

– Ах, да. Путаюсь,– улыбнулась я.– Рада вас видеть, Гиэ.

Нэйя мельком переглянулась с коллегой и одобряюще заулыбалась.

– Кира, мы перешли на дружественное обращение. Можешь называть меня на «ты»,– напомнил Гиэ.

– Я привыкну.

– Я желаю тебе увидеть наш мир таким, каким видим его мы,– пожелал он.

Я взволнованно пожала плечами и улыбнулась дрожащими губами. Пока я видела лишь белые холлы и коридоры медицинского корпуса. Где окажусь спустя час, не могло представить себе даже мое искушенное воображение.

По рукам побежали колючие мурашки и достигли позвоночника. Я догадливо посмотрела на Гиэ и нахмурилась.

«Белая стена!»

Воображение тут же создало высокую гладкую белую стену. Гиэ переменился в лице, и мурашки мигом растворились в воздухе, от этого я почувствовала себя крайне довольной. Я прищурилась и с усмешкой покачала головой. Гиэ догадливо смущенно кивнул и встал рядом с Нэйей к широким дверям, открывающим выход в мир Тэсании.

«Как замечательно! Мы уже понимаем друг друга без слов!»

Я обратила внимание, как гармонично они смотрелись вдвоем. Из них могла получиться красивая пара. Но после вопроса Гиэ мысли сменились волнением перед новым испытанием:

– Кира, ты готова?

Глава 16. Выход

Белые двери разъехались в стороны, и я оказалась лицом к лицу с планетой, где мне предстояло остаться навсегда. Внимание сразу же привлекли сочная зелень и голубое небо. От яркого света пришлось прищуриться.

Я вышла на открытую площадку у медицинского корпуса. В лицо пахнуло свежестью и влажным лесным воздухом, который показался слегка разреженным, но только сначала, как и в тот раз, когда впервые вышла из палаты.

Я сделала несколько шагов по ровному твердому покрытию песочного цвета и оказалась за пределами здания. А потом легкие словно раскрылись, и я вдохнула глубоко и свободно.

Яркий свет, сочные краски, небо высокое и необычайно голубое с примесью изумрудного, теплый воздух – приятные впечатления окутали меня, словно пуховым одеялом. Планета была дружелюбна.

Высокие пушистые деревья возвышались поодаль от медицинского корпуса. На широкой площадке не было ничего лишнего и странного, что вызвало бы любопытство или недоумение. Впереди был лес и широкая дорога, ведущая в его глубь. И тишина… природная… умиротворяющая.

Я оглянулась назад и заметила настороженные лица Нэйи и Гиэ.

– Должно произойти что-то необычное?– спросила я их и услышала, как непривычно звучит мой голос на открытом пространстве.

Нэйя приблизилась и отрицательно покачала головой.

– Нэйя очень взволнованна,– сказал Гиэ.– Наверное, больше, чем ты.

– Что дальше?– поинтересовалась я, оценивая внутренним взором свои ощущения.

– Сейчас прибудет шаттл. Это автомобиль на андроиде. Совершенно безопасное средство передвижения,– сообщила Нэйя.

В одно мгновение я услышала шелест и обернулась. Передо мной в нескольких метрах плыл полупрозрачный овальный предмет, размером с небольшой внедорожник. Такое ощущение, что он был выдут из стекла: цельный, округлый, хрупкий, совершенно без колес.

«О, это вполне предсказуемо… Так по-космически,– отметила я.– И совсем не страшно».

Прозрачные створки разъехались, и открылось внутреннее пространство шаттла. Внутри размещались четыре на вид вполне обычных кресла, развернутых друг к другу, и, вероятно, панель управления. Ничего лишнего. Все белое, аккуратное, простые овальные формы, логично и удобно. Уж не знаю, что я пыталась высмотреть.

Первым в шаттл вошел Гиэ, жестом пригласил войти вслед за ним, и после моего несмелого шага внутри устройства по непрозрачному полу вошла Нэйя. Я присела в кресло у панорамного окна, приятно отметив комфортное сиденье, которое словно подстроилось под мое тело, а также прозрачный потолок. Я набрала в грудь воздуха и замерла в ожидании чего-то неизведанного, в предчувствии полного переворота моих представлений о жизни, даже где-то под ложечкой засосало от волнения.

Нэйя быстрыми и мягкими движениями пальцев изобразила что-то на панели управления и элегантно разместилась в одном из кресел. Гиэ присел напротив меня, рядом с коллегой.

Двери закрылись, и шаттл мягко двинулся в направлении леса.

Меня не укачивало. Судя по тому, как пролетал мимо пейзаж – дорога, окруженная высокими плотно стоящими деревьями, мы двигались довольно быстро, но скорость совершенно не ощущалась физически. Скорее всего, мы передвигались по воздуху. Я прислонилась лбом к прозрачной кабине и широко раскрытыми глазами всматривалась в лес.

«Это живой мир! Невероятно высокие деревья, разве что в джунглях Африки или Австралии, где не хаживала нога человека, можно было наблюдать такое совершенство природы. Растения идентичны земным – стволы, кроны, листья… правда, не таких форм, к каким я привыкла, но их вполне можно соотнести с земной классификацией флоры. Может, это не такая уж и чужая планета? Растительность планеты не зависит от живых организмов и тем более от народа, проживающего на ней, поэтому почему бы природе не быть схожей? Может, и образ жизни не так уж отличается от нашего?»

Шаттл достаточно быстро перенес нас из лесной зоны в пригородную. Деревья стали ниже ростом, появились разветвления дорог, и изменилась их ширина. Скорость шаттла заметно снизилась. Впереди показались высокие сооружения. Возникло ощущение, что они были такими же полупрозрачными и невесомыми, как и шаттл.

– Это Эйрук,– проговорила Нэйя, наблюдая за моей реакцией.– Мы въезжаем в город. Высокие здания – это жилые корпуса. А более низкие, в несколько уровней – это деловые корпуса. В них мы работаем в самых разных областях.

Шаттл полностью вплыл в город и оказался посреди светлой оживленной улицы, но не заполненной безумными пробками и толпами людей, снующих, как в муравьи, а чистой и невероятно широкой улицы, свободной от всякого городского хлама. Навстречу двигалось еще несколько шаттлов, за нами пристроилась еще пара, но все они двигались органично и сообразно общему ритму. Здания выглядели изящными и хрупкими, но при ближайшем рассмотрении в них чувствовалась монументальность, надежность и устойчивость.