Читать онлайн Зарисовки моей души бесплатно

Глава 1

Вера

Уже битый час и третью чашку кофе я смотрела на чистый белый лист. Я уже крутила его и так и этак – и ничего. Никаких мыслей. Абсолютно никаких. С раздражением откинула от себя простой карандаш и потерла пульсирующие виски. Да что же за напасть-то такая?! Дима ждет рисунки к концу недели – сроки и так уже два раза передвигались. Может, и правда сказать, чтобы Женя занялась оформлением? Но Инга мне этого не простит, а злить лучшую подругу не хотелось.

Откинулась на спинку кресла, а босые ноги закинула на стол. Прикрыла уставшие глаза и сделала несколько медленных вдохов, вспоминая, чему учили на йоге.

– Вдохновение – приди! – пробормотала и еле сдержала улыбку от абсурда ситуации, но чем черт не шутит. – Вдохновение, я приказываю тебе – приди!

– Мам? С кем ты разговариваешь?

Тут же открыла глаза и увидела Никитку, бесшумно подошедшего ко мне и успевшего разрисовать многострадальный лист фломастером. Он явно с большим энтузиазмом относится к работе, чем я, а ему всего семь. Убрала ноги со стола и притянула сына к себе, поцеловала в обе щечки.

– Ты что-то хотел, Ник? Проголодался?

– Нина дала мне печенье, – сын принялся ворошить все на столе.

– Так, иди отсюда, вредитель, – скомандовала с улыбкой, – мама работает, не видишь?

– Нет. Ты просто сидишь, – от маленького проныры ничего не скрыть.

– Топай отсюда, скоро папа придет, будем ужинать. – Никита покорно кивнул, чем вызвал у меня подозрения: – А ты к школе все приготовил?

И тут послышался кашель.

– Я заболел, горло болит.

– Какой ужас! – наигранно округлила глаза. – Значит, сейчас позвоню Ирине Николаевне, чтобы пришла и сделала тебе укол… А еще лучше – два.

Глаза мальчишки округлились.

– Я пошел собирать портфель.

– И форму погладь, – пришлось прикусить щеку, чтобы не рассмеяться над его выражением лица.

– Но я не умею, – в удивлении приподнял брови.

– Ладно, я сама поглажу, но за поцелуй и обнимашки.

Младший просиял и, подбежав ко мне, чмокнул в щеку и сдавил в объятиях. Я засмеялась, а он быстренько убежал из кабинета.

Тяжело вздохнула – кажется, сегодня тоже ничего не нарисую. Да что же со мной происходит? Почему раньше я могла создать обложку за день, а сейчас требуется все больше и больше времени? Когда была моложе, меня вдохновляло абсолютно все. Постоянно рисовала, рисовала, рисовала… Помню, Вероника была маленькая, и мы с ней постоянно вымазывались в красках. Незабываемое время! А вот когда Никитка родился, я начала остывать к любимому делу – спад какой-то произошел, я постоянно искала отговорки, откладывала работу на завтра… А сейчас просто была в ступоре. Неужели перегорела? Об этом Игорь Николаевич – преподаватель в ВУЗе – предупреждал? А мы смеялись над ним. Смотрели горящими глазами и клятвенно заверяли, что такого никогда не будет. Даже вообразить такое не могли. Почему мы никогда не верим старшим? Это какой-то механизм отрицания в ДНК или юношеский максимализм и вера в то, что все плохое всегда будет обходить стороной?

Открыла верхний ящик стола и достала потрепанный ежедневник в коричневом кожаном переплете – Вова подарил мне его лет пять назад. Любовно провела по обложке и начала листать страницы. Столько разных зарисовок… Каждая – частичка души. Каждая показывает меня. Мне нравится выплескивать на бумагу все эмоции.

Взяла простой карандаш и начала рисовать, не отрываясь – самой интересно, что в итоге получится… Закончив рисование, увидела, как с рисунка меня смотрит демон с пылающими глазами и страшными закрученными кверху рогами. Он улыбался, скаля острые зубы – явно был чем-то доволен. А в когтистой лапе держал, словно тряпичную куклу, девушку. Она жива – это видно по ужасу в ее глазах и напряженному телу.

Зазвонил мой мобильный, не глядя, ответила на звонок, зажав телефон между плечом и ухом.

– Слушаю.

– Привет, мам!

Губы сами с собой расплылись в улыбке. Да неужели!

– Ника, классно ты мне перезваниваешь через пару минут. Два дня прошло, – начала читать нотацию старшей дочери, но она не прониклась моим родительским авторитетом – засмеялась.

– Ой, мамочка, не начинай… Конец года такая ж*па!

– Ника! Что за слова?! – наигранно ужаснулась и отложила ежедневник с карандашом. – В Питере так не выражаются.

– Что я могу поделать? Москва из меня так и прет! – Я засмеялась, а дочь продолжила: – Бабушка и дедушка привет передают, говорят, что любят и скучают.

– Передавай, что мы их тоже любим и скучаем! Скоро увидимся.

– Передам. Как там мелкий? – с теплом в голосе спросила дочь.

– Уже с тебя ростом! Недавно подрался с сыном Арвальского, теперь наказан, а так все нормально.

– Выиграл? – серьезно спросила Вероника.

– Да, он того сменной обувью по голове треснул.

– Молодец какой! Этих тараканов так и надо.

– Дочь, нет в тебе сострадания.

– Сострадание – для лузеров. А что еще у вас нового?

Я задумалась, наматывая на палец темную прядь волос – говорить о работе совершенно не хотелось.

– Да ничего, папа вернулся недавно из Англии. Проблемы сейчас, сама знаешь какие, с этой политикой – сам не свой ходит…

Но Ника, как обычно, когда дело касается отца – перебила.

– Я не хочу о нем слушать, мам, – стальные нотки послышались в голосе.

Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.

– А ты там как? Расскажи про универ.

Дочка принялась делиться эмоциями, а я впитывала каждое слово. Как же я по ней соскучилась! По своей крошке. Даже не верится, что ей скоро восемнадцать, и она поступила в театральный в другом городе. Сама, на бюджет. Хорошо, хоть мои родители живут в Санкт-Петербурге. Конечно, мы все гордились ею, но так печально и тревожно отпускать своих детей во взрослый мир. Хочется всегда быть рядом и оберегать от всего уродства. Но, к сожалению, учат только собственные шишки и ошибки, поэтому с тяжелым сердцем и разбитой душой отпускаешь их на волю.

Мы проговорили почти час, пока она не вспомнила, что договаривалась встретиться с подругой в кафе. Посмотрела на часы – уже начало седьмого вечера. Вова говорил, что дома будет в семь – пора идти готовить ужин. Вышла из кабинета и спустилась на первый этаж, где располагалась кухня. Нина как раз собралась уезжать домой. Женщине уже давно за шестьдесят, но она нам как член семьи. Я знаю ее пятнадцать лет и каждый раз благодарю кого-то наверху, что послал ее нам.

– Доброго вечера, Верочка, – улыбнулась Нина, завидев меня.

– И тебе, Нина. Скажи Славе, чтобы не гнал быстро, а то знаю я его.

– Не надо ничего говорить, мне нравится скорость, – хитро подмигнула женщина и засмеялась.

– Тогда до завтра.

– До завтра, хорошая моя, – попрощалась экономка и вышла за дверь.

Я вошла в кухню, открыла холодильник и исследовала его содержимое. В отличие от своих знакомых женщин я любила готовить. Когда другие узнавали об этом, смотрели на меня косо – не по статусу! Ну и пусть смотрят – мне все равно. Решила приготовить мясо по-французски и легкий салат.

– Ник! – позвала сына, но ответа не последовало. – Никита, иди, помоги!

Услышала быстрые легкие шаги наверху и улыбнулась, когда младший спустился вниз.

– Чего, мам?

– Давай, мой руки и помоги овощи помыть на салат.

Мальчишка с таким обреченным видом подошел к раковине, что я засмеялась.

– Это не смешно, – пробубнил сын, тщательно намыливая руки, – Я – мужчина и не должен заниматься этими бабскими делами!

Я выгнула бровь. Это что-то новенькое.

– И кто тебе сказал про «бабские дела», мужчина мой?

– Слава, – тут же с радостью сдал Никита. – Он сказал, что женщины должны все делать сами, а мужчины смотреть футбол и пить пиво. Только мне футбол не нравится, и пиво воняет. Наверное, я плохой мужчина, – печально вздохнул малыш.

Видимо, придется поговорить со Славой и о темах для разговоров с ребенком.

– В том, что ты помогаешь женщине, нет ничего плохого. Наоборот, это делает тебя еще большим мужчиной, Никита. А помогать своей маме – это очень важно. Ты ведь любишь маму? – Мальчик быстро-быстро закивал. – Вот, это еще один способ показать, как сильно ты меня любишь.

Ник засиял и начал с таким энтузиазмом мыть овощи, что хотелось снять его на камеру. Нет, это же надо – «бабские дела»! Настучать бы Славе по голове за эти слова! Завтра он у меня точно получит. Сам не свой стал, как Ира его бросила. Хорошее отношение – хорошим отношением, но он в первую очередь наш работник. И я не хочу, чтобы неокрепший ум сына впитывал этот бред.

* * *

Ужин как раз был готов, а стол накрыт, когда приехал Вова.

– Папа! – закричал Ник и бросился на шею мужчины.

– Привет, здоровяк, – муж потрепал волосы сына, – ты что, уже успел подрасти с утра?

Никитка улыбнулся и гордо кивнул.

– Да, Нина сказала, что это супер волшебная каша, и если есть ее по утрам, то скоро я стану совсем большим и сильным.

– Похоже, она не обманула – каша действительно работает, – ответил муж, подошел ко мне и поцеловал в губы.

– Привет, хорошая.

– Привет, – улыбнулась, – давай, иди, руки мой – будем ужинать.

Вова все такой же, как и в нашу первую встречу: высокий, статный и обаятельный. Помню, как девчонкой увидела его и пропала… Много воды утекло с того времени. Оба повзрослели. Помудрели. Шишек набили, о которых и вспоминать не хочется – еще болят.

Мужчина послушно кивнул и пошел мыть руки, а мы с Ником сели за стол и стали ждать папу.

* * *

– Как всегда – вкусно, Веруня, – муж доел последний кусочек мяса и снова уткнулся в смартфон.

Никита уже давно ушел в свою комнату – видите ли, сладкого нет, значит, есть нечего.

– Рада стараться, – я сделала глоток кофе, рассеянно рассматривая мужа.

Сейчас мы словно чужие друг другу. Живем под одной крышей как соседи. Печально все это, нутро ноет от пульсирующей тупой боли, будто я утратила часть себя. Мы даже не разговариваем как раньше. Даже не помню момент, когда перестали… Хотя нет, помню.

– Может, слетаем куда-нибудь, отдохнем? – предложила, заранее зная ответ.

– Бери детей и Ингу и летите отдыхать. Ткни пальцем в карту – и вас туда доставят.

– Нет, Вова. Ты и я. Вместе.

– Я не могу, Вера, ты же знаешь. Сейчас работы много и время напряженное – не до отдыха. Даже на неделе в Китай придется лететь и самому все решать. Ай, – махнул рукой и, вытерев рот салфеткой, отшвырнул ее от себя, – даже говорить об этом не хочу.

– Точно, твоя работа, – с сарказмом ответила и ухмыльнулась – как осточертело вечно одно и то же!

– Да, моя работа, – ответил муж и холодно посмотрел на меня. – Работа, которая дала нам все это, – обвел руками наш шикарный дом, который купил, не посоветовавшись со мной…

– Скучно, Вова, стало, пресно, понимаешь?

– Развлекать тебя у меня нет времени. Купи что-нибудь дорогое, побалуй себя.

Его слова уже даже не причиняли боль – привыкла, наверное. А этот разговор так, для галочки. Встала из-за стола, взяла грязную посуду и понесла в мойку.

– Ладно, пойду, посмотрю, как там Никита. Ты идешь?

– Нет, я еще поработаю, не жди меня, – снова, не отрываясь от телефона, бросил муж.

Развернулась и начала подниматься по лестнице, когда услышала окрик.

– Вера, – Вова стоял у подножья лестницы, – забыл сказать – Игнатьевы пригласили нас на прием. Завтра будь готова к семи, – и, не дожидаясь ответа, ушел, уверенный, что я отвечу согласием.

Глава 2

Вера

– Никита, давай вставай! – который раз уже потормошила сына. – Я знаю, что ты не спишь. В школу опоздаешь.

Только позавчера убирала в его комнате, а уже сегодня здесь царил полный хаос. Пока дошла от двери до кровати чуть два раза ногу не вывихнула и несколько раз наступила на детали конструктора. Пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не начать кричать и материться, как водитель маршрутки в час пик.

– Если ты сейчас же не встанешь, – пригрозила, поднимая грязную одежду с пола, – я отберу все гаджеты. Никакой приставки и планшета.

С кровати донесся страдальческий стон. Сын знал, что я не шучу – мы такое проходили уже много раз.

– Как мне надоела эта школа, – пожаловался мелкий, спрыгивая с постели, и поплелся в ванную. – Когда я уже вырасту… – скрылся за дверью.

Я усмехнулась. Все мы одинаковые. В детстве только и мечтаем о том, чтобы вырасти, стать взрослыми и важными, а время тянется мучительно медленно. Казалось, что все, что мы себе намечтали, обязательно исполнится… А потом получаешь аттестат – и вот ты уже взрослый, но не знаешь, что делать дальше. Все стало трудным и запутанным. Нестерпимо хотелось вернуться в детство, но, к сожалению, пути назад нет.

Я успела прибрать в комнате, когда Ник наконец-то вышел из ванной.

– Ну, не куксись, – улыбнулась ласково, но мальчик меня проигнорировал. Тогда я скорчила смешную рожицу, и сын засмеялся.

– Выйди, я буду одеваться, – попросил Ольшанский младший, и я повиновалась – маленький мужчина, но уже со своими секретиками.

– Давай быстрее, сына, Нина уже завтрак приготовила.

Спустилась на первый этаж, где пахло рисовой кашей, как в садике.

– Верочка, кашу будешь? – окрикнула меня Нина.

– Да! Сейчас Славу позову, и будем завтракать, – как раз и поговорю с ним.

Муж уехал ранним утром, я еще спала и не слышала, как он ушел. А если бы он был дома, то мы бы завтракали втроем: Вова, я и Никитка. Ольшанский не любит, когда прислуга – как он их называет – садится за хозяйский стол. Может терпеть только Нину, но она никогда не присоединяется к нам. Интересно, почему? А я люблю завтракать в кругу друзей. Именно так – они мои друзья. Слава работает на нас с тех пор, как Никита родился, уже семь лет. Балбес он тот еще, но человек хороший.

Вышла на крыльцо. Слава стоял около машины и курил. Он высокий, где-то около ста девяносто сантиметров, спортивного телосложения, тридцати двух лет от роду. Брюнет с карими глазами. Довольно симпатичный, но ему совершенно не везет в личной жизни. С грустью посмотрела на сигарету – курить-то как хочется!

– Доброе утро, Вера Павловна, – поздоровался водитель. Он всегда называет меня по имени отчеству.

– Доброе, Слава. Бросай соску, – кивок на сигарету в руке, – и завтракать пошли.

– Каша? – с улыбкой спросил.

– Каша, – так же весело ответила.

Мужчина сделал еще одну глубокую затяжку, потушил сигарету и выкинул окурок в урну. Я остановила его на ступенях в дом.

– Слава, следи за языком в присутствии Ника, хорошо? – начала без предисловий. Тот нахмурился. – Это я про женщин и их место. Сейчас он в таком возрасте, что все впитывает, как губка. И я не хочу, чтобы мой сын думал, что помогать женщине – плохо. Надеюсь, я ясно выразилась?

– Яснее не бывает.

– Вот и хорошо.

Когда мы вошли в столовую, Нина и Никитка уже сидели за столом. Мы со Славой сели на свободные стулья и принялись за завтрак, неспешно разговаривая. Утром почему-то не хочется говорить о чем-то важном. Ник рассказывал о своем однокласснике, которому родители подарили настоящую лошадь. Сумасшедшие люди, ей Богу. Позавтракав, Нина собрала грязную посуду со стола. Сын со Славиком направились к выходу.

– Ник, – окрикнула мальчишку, тот тут же повернулся. – Ты ничего не забыл? – спросила, и он смешно наморщил лобик, а потом его личико просияло, и сын быстро подбежал ко мне и обнял. Я засмеялась и обняла его в ответ. Мое сердце просто разрывалось от нежности к этому идеальному созданию. – И это тоже. Но я о таблетках.

– Ну, ма-а-ам! – захныкал Никита и выпустил меня из объятий.

– Так, мы это уже обсуждали, и ты заверил меня, что уже сам взрослый и будешь о себе заботиться, помнишь? И что в итоге произошло?

– У меня случился приступ, – грустно подытожил сын.

– Вот именно! А еще тебе пришлось лоб зашивать, потому что он случился на детской площадке. И теперь ты похож на Гарри Поттера, только без очков.

– Не хочу быть Гарри! Хочу быть Артемом из «Метро 2033».

– Пей таблетки, Артем, а то в школу опоздаешь.

Никита послушно выпил таблетки и побежал догонять водителя.

Когда сыну было три года, у него проявилась эпилепсия. Помню все до мельчайших деталей: мы с ним сидели в его комнате и играли в роботов, он корчил рожицы, заставляя меня смеяться. Ник как раз передавал мне игрушку синего цвета, когда случился приступ: мальчик повалился на пол и задергался в конвульсиях, слюни лились изо рта, глаза закатились, и он издавал просто нечеловеческие звуки, такие, что ужас пробирал до самых костей. Я испугалась и закричала – звала Нину, положила голову сына на колени, а он был такой твердый – все его тело словно окаменело. Приступ закончился быстро – длился всего тридцать три секунды, но этого времени хватило, чтобы свести меня с ума, изменить всю нашу жизнь, вывернуть ее наизнанку.

Куда мы только ни возили мальчика, каким только специалистам ни показывали… Все лишь плечами пожимали – нельзя вылечить, болезнь можно только контролировать. И я винила себя. Не заметила, просмотрела… Как могла только? Муж успокаивал, но я не верила его словам. Как тут поверишь? Я же мама… Ник такой беззащитный, рассчитывал на меня, а я его подвела.

Дверной звонок привел меня в чувство, и я вынырнула из воспоминаний. Посмотрела на часы – половина девятого утра. Рановато для гостей.

– Нин, я открою, – крикнула женщине и вышла на улицу. Было тепло, солнце уже действительно грело. Дошла до ворот и первое, что увидела, когда открыла их – огромный букет роз.

– Доброе утро, – бодро поздоровался со мной юноша, – Вера Ольшанская?

– Здравствуйте. Да, это я.

– Вот, распишитесь, – достал планшет, и я поставила на экране свою роспись. – Это вам, – сунул мне в руки букет цветов и быстро пошел к машине, на ходу крикнув, – хорошего дня!

Вот это доставка, ничего не скажешь…

– Хорошего…

Нина поджидала меня у входа.

– Какая красота! С ума сойти можно! Когда отцветут, надо их посадить… Какой же Вова молодец!

Я прошла мимо нее и достала из букета открытку.

«Уверен, сегодня ты будешь не менее шикарна, чем этот букет».

Я улыбнулась.

– Причем тут Вова? – спросила, повернувшись к Нине. Напустила на себя серьезности. – Это любовник.

Нужно было видеть выражение лица женщины. Мне стоило огромных усилий не засмеяться.

– Вера! – вскричала та и перекрестилась. – Скажешь тоже! Какие у тебя дурные шутки.

Я засмеялась и, чмокнув Нину в щеку, пошла наверх собираться на работу. Дима вчера смс прислал, что хочет меня видеть.

* * *

– Дима, привет! – вошла без стука в кабинет своего непосредственного начальника.

Тот стоял у окна ко мне спиной. Мужчина примерно одного со мной роста – сто семьдесят сантиметров, обычного телосложения, и всегда одет по молодежному – фишка у него такая. Енин совершенно не хочет признавать тот факт, что он стареет. Я знаю его с первого курса университета, правда, учились в разных группах.

– Видел, как ты на новенькой «Tesla» приехала. Круто, Вера, – не поворачиваясь, вместо приветствия произнес он.

– Забочусь об окружающей среде, – я без приглашения села в кресло, закидывая ногу на ногу.

Дима повернулся ко мне и ухмыльнулся, оглядывая меня и оценивая.

– Выглядишь потрясающе. Для меня старалась?

На мне было надето платье-футляр бежевого цвета и черные туфли-лодочки на шпильке.

– Конечно, – улыбнулась краешком губ, – на работу, как на праздник.

– Всем бы работникам у тебя поучиться, – он сел в кресло передо мной.

– Могу дать пару семинаров.

– Хорошая идея, Вера, но сначала обложка, – настаивал Дима, и я едва не поморщилась. А ведь все так хорошо начиналось.

– Она уже готова. Почти, – нагло соврала. Глаза мужчины прищурились – Енин мог раскусить мою ложь, если хотел.

– Ой, вот только этого не надо, – поморщился он и откинулся в кресле. Сверлил синими глазами. – Ты хоть приступала к работе? – Я неопределенно пожала плечами. Сказать мне нечего, кроме того, что работа совершенно не идет. – Вы с Ингой убиваете меня, – обреченно констатировал мужчина. – Видишь это? – наклонил голову и показал на волосы. – Вся эта седина – из-за вас.

– Да ладно, Дима, – махнула рукой как можно непринужденнее, – все будет ОК.

– Ага, как же, будет! У нас – сроки! Это тебе не надо переживать: у мужа денег – куры не клюют, а другим, Верочка, работать нужно в поте лица, чтобы на хлеб с маслом хватало.

Его реплика зацепила меня. Всегда он так – не забудет упомянуть, сколько у кого денег. Столько издевательств за все годы совместной жизни с Вовой выслушала. Если вы думаете, что когда у тебя есть деньги, то над тобой никто не будет смеяться – ошибаетесь. Люди стараются ужалить, да побольнее. Зависть можно физически пощупать. И всем все равно, каково тебе, ведь у тебя есть деньги, а значит, ты априори не можешь чувствовать ничего, кроме радости и счастья. А самое паршивое – ты никогда не знаешь, кто твой настоящий друг. Даже время – не помощник.

– Но ты не забывай, Дим, кто тебе помог, чтобы ты смог хлебом с маслом наслаждаться, – холодно парировала. Неужели забыл, как умолял меня помочь? Я не гордая, могу и напомнить, а с дерьмом меня смешивать не нужно.

Мы играли в гляделки. Видела его злобу и обиду от напоминания о том, что я помогла ему спасти издательство. Безвозмездно. По старой дружбе. А сейчас он меня лицом тыкает в достаток нашей семьи. Зазвонил его сотовый, и Дима жестом показал мне, что я свободна – включил большого и злого начальника, пальчиком погрозил и пообещал отшлепать.

Вышла из здания. Подняла голову навстречу майскому солнышку и улыбнулась. Как лето хочется! Достала из сумочки ключи от машины и телефон, набрала номер Солнцевой.

– Привет, подруга, – ответила после первого же гудка Инга.

– Привет! Я только от Димы вышла – опять ворчал. И почему только мне всегда достается? Ты же у нас писатель, – пожаловалась и нажала на брелок – разблокировала машину и села в нее.

– А то ты не знаешь почему! – хмыкнула подруга.

Я вырулила с парковки, поставила телефон на громкую связь и бросила на сиденье рядом.

– Вот только не начинай! – простонала, посмотрела по сторонам и аккуратно влилась в поток машин.

– Что, забыла уже, как он на корпоративе тебя в углу зажал и в любви признавался? «Вера, бросай Вову, я ж тебя люблю и хочу. Все тебе дам», – начала копировать голос Енина подруга.

Я засмеялась, но не от того воспоминания, а от Инги – такая дурашка. Да, я знала, что нравлюсь Диме. Очень нравлюсь. Но все это не взаимно от слова совсем.

– Давай на неделе встретимся, кофе попьем?

– Покажешь, что нарисовала?

– А ты, что написала.

– Договорились. Место и время, Ольшанская?

Я усмехнулась.

– Завтра точно скажу, мы сегодня идем на прием к Игнатьевым. Не знаю, сколько выпью.

– Сочувствую, дорогая, – а в голосе – ни капельки сострадания.

Закончили говорить с Ингой, когда я подъехала к салону красоты – пора привести себя в порядок.

* * *

Вечер у Игнатьевых прошел на удивление хорошо. Обычно я не особо люблю ходить на такие рауты – чувствую себя живой мебелью, но сегодня мне понравилось. Рита Игнатьева постаралась на славу – ничего не скажешь. Чего только развлекательная программа стоила. Домой мы с Вовой приехали в хорошем настроении.

– Какая же ты красивая в этом платье, – жарко зашептал муж в ухо, пока мы поднимались по лестнице, словно два подростка, наконец-то дорвавшиеся друг до друга. Мы вошли в спальню, и Вова развернул меня спиной к себе, жадно прошелся руками по бокам и схватил за бедра, прижал к себе. – Ты видела, как на тебя смотрели другие мужики? – задрал платье и отодвинул трусики в сторону, прикоснулся к нежной плоти. Я кусала губы, чтобы не застонать, пока он гладил меня там. Спустил одну бретель с плеча и сжал грудь. – Хотели тебя трахнуть, – ввел вовнутрь сразу два пальца, я едва не вскрикнула от неожиданности, но мне нравилось бесстыдно насаживаться на его пальцы.

– Пусть смотрят, – голос охрип, дыхание рванное, – ушла же я с тобой.

– Тебе это нравится, да, Вера-а-а? – прикусил мочку уха, заставляя прогнуться еще сильнее. Меня трясло от возбуждения. – Нравится, когда мужики на тебя смотрят? – сжал грудь сильнее. – Но ты – моя.

Его пальцы неожиданно покинули мое лоно, а я даже запротестовать не успела, как оказалась на кровати с широко раздвинутыми ногами. Вова уже нависал надо мной. Он даже не снял одежду, просто спустил брюки и вошел в меня, и начал лихорадочно вколачиваться в мое тело.

– Люблю тебя, – шептал на ухо, покрывая поцелуями лицо, шею, грудь… – С ума меня до сих пор сводишь.

И я знала, что это правда. Каждое слово. Иногда мне казалось, что Ольшанский одержим мною. Раньше вообще контролировал каждый шаг, словно я не имела права на личную жизнь…

Движение бедер стало импульсивным, я знала, что он уже на грани, и не займет много времени, чтобы он кончил. И вот спустя пару толчков муж излился в меня, повалился сверху, тяжело дыша. Я гладила его по голове, пока он приходил в себя.

– Тебе было хорошо?

– Конечно, – я поцеловала его в щеку.

– В следующий раз доведу тебя до оргазма, – в который раз пообещал Вова, и я лишь кивнула – сколько лет уже слышу это. – Спасибо за цветы.

– Какие цветы? – спросил муж и слез с меня. – А, цветы. Пожалуйста. Все для тебя, Веруня.

Я горько усмехнулась – неужели я думала, что Ольшанский поднимет трубку и сам закажет доставку цветов для жены? Наивная. Для этого у него есть куча помощников.

Встала с кровати и пошла в ванную. В душе было столько разочарования, хотелось, чтобы все было, как прежде, как когда-то… Хотелось кричать. И поговорить… просто поговорить, понять, что друг у друга в голове, разобраться со всем. Но не получалось – Вова не хотел больше разговаривать. Ему кажется, что у нас проблем нет. Может, так оно есть, и я накручивала себя – не знаю. Я уже ничего не знала, кроме того, что мне одиноко и грустно. И с каждым днем эта черная пустота внутри росла и засасывала меня.

Когда вышла из ванной, муж уже спал, так и не раздевшись.

Глава 3

Вера

В очередной раз раздраженно посмотрела на часы. Уже 12:32, где этот поезд? Стояла на перроне, потом нервно ходила по нему, цокая каблуками и отпивая кофе из пластикового стаканчика – какая гадость! Вероника позвонила на днях и сказала, что приедет на неделю. Моему счастью не было предела. Так скучала по своей малышке! Дочь отказалась лететь на самолете – поехала на поезде, а я теперь стой здесь и переживай. Диспетчер в который раз уже объявил, что поезд «Санкт-Петербург – Москва» задерживается на двадцать минут. На наши с дочкой двадцать минут, черт бы всех побрал!

Остановилась и оглядела людей вокруг – все такие разные, но в то же время так похожи. Интересно стало, что они собой представляют, как сложились их судьбы? Руки зачесались – рисовать захотелось. Села на скамейку и достала из сумочки блокнот и карандаш. Мужчину, стоявшего недалеко от меня, изобразила в образе машины – старой, раритетной, ценной. Мне почему-то казалось, что он работает в автосервисе – руки у него все в мазуте, хоть и видно, что отмыть пытался. И пахнет специфически: бензином, маслом и металлом. Девушку лет девятнадцати изобразила в виде цветка – она нежная и хрупкая, сорви – завянет. Бережно относиться нужно. Любить. Пожилую пару чуть дальше по платформе соединила в орех: две половинки с одной сердцевиной, такие же сморщенные, но прочные. Мне нравилось рисовать нечто свое. То, как я вижу людей. Иногда это предметы, иногда просто цветные пятна, мазки, иногда фигурки. Никогда не знаю, что получится в итоге. Это мой собственный мир, который никто не понимает. Да и не нужно…

– Мамуля! – закричала Ника и обняла меня сзади – я так увлеклась рисованием, что пропустила поезд.

– Вероника, – подскочила, обошла скамью и обняла дочку. – Хорошая моя! Как же я скучала, – прижимала к себе дочь, гладила по волосам и спине.

– И я скучала, мамочка.

– Дай, я посмотрю на тебя, – немного отстранилась, осматривая: похудела и волосы обрезала, но все такая же – мое солнышко. Так похожа на меня: каштановые волосы, каре-зеленые глаза и те же черты лица. Снова прижала к себе. – Моя девочка. Ладно, пошли скорее, заберем из школы Никиту. Нина дома праздничный стол готовит.

Вероника засмеялась, а у меня сердце быстрее от счастья застучало.

– Тогда пошли! Надеюсь, Нина организует пельмешки – все время о них мечтала.

Дочь обняла меня за талию, и мы направились к выходу с вокзала.

* * *

Мы болтали, не переставая. Мне нравилось быть в курсе всех событий жизни дочки. Мы с ней подруги – не побоюсь этого слова. И плевать, что другие говорят. Я – мать, и сама знаю, как нужно строить отношения со своими детьми. Может быть, потому, что у нас разница в возрасте с Вероникой всего семнадцать лет – не знаю… Родила ее рано и никогда не жалела об этом. Узнав, что забеременела, почувствовала себя невероятно счастливой. А когда Вова деньги на аборт предложил, ушла от него и к родителям переехала. Они поддержали меня, сказали – воспитаем. Я и не сомневалась… Но сердце болело, и душа кричала – Вову я любила без памяти, так сильно и мощно, что самой страшно было.

Помню, как увидела его. В тот день лил сильный дождь, а я без зонта и опаздывала на лекцию. Все губы в кровь искусала – переживала. Вова остановился около меня на красивой иномарке и предложил подвести, а я, как взглянула на него, так и пропала, растворилась в его глазах. Сказал бы с крыши прыгнуть – прыгнула бы. В университет в тот день я так и не попала… Все завертелось, словно в самый эпицентр торнадо попали. Он был старше меня почти на целую жизнь: мне тогда едва семнадцать исполнилось, ему – тридцать один…

Два месяца были похожи на сказку: он снял квартиру, мы жили вместе, любили друг друга… А потом я поняла, что забеременела… Вова тогда много чего наговорил. Сказал аборт сделать, выбирать: либо он, либо ребенок. Я чуть с ума не сошла. Разве можно выбрать? Я уже любила малыша под сердцем. Что может быть правильней и желанней, чем ребенок от любимого мужчины? Проплакала всю ночь, душу вывернула наизнанку. Ушла от него, и такое чувство было, что часть себя потеряла. Но он вернулся за мной, прощения просил, сказал, что дурак был. А я… А я любила и поверила. В Москву переехали, квартиру нам купил, с университетом все уладил – перевелась. Родители против были, но я уже никого не слушала, только Вову. А когда на восьмом месяце беременности была, жена его заявилась… Тогда моя придуманная идеальная жизнь разбилась на тысячу острых осколков…

* * *

– Мам, ну где ты витаешь? Опять в своих рисунках? – позвала Ника, и воспоминания рассеялись, словно дым на ветру.

– Нигде не витаю.

Мы сидели в гостиной. Я и Ника на диване, Нина в кресле, а Никитка носился по всему дому.

– Говорю, что в воскресенье уже обратно уеду, может, Никиту с собой возьму? – Я сразу напряглась и занервничала, взгляд заметался, не зная, за что зацепиться. – Мам, да успокойся ты, – дочь с улыбкой положила руку мне на колено, сжала – она прекрасно поняла мое состояние. – У него уже школа закончилась… ну почти – от пары пропущенных дней ничего не изменится. Да и ты сама хотела в гости приехать к бабушке и дедушке… Вот и приедешь, когда обложку сдашь, а мы хоть с Ником побудем. Скучаем же.

Да, я прекрасно понимала, что скучают. Сама скучала по дочери и родителям так, что выть хотелось по ночам.

– Вероника, ты же сама знаешь, что Никита особенный – ему таблетки пить надо по расписанию, пропускать нельзя. А вдруг приступ? – меня аж передернуло, сердце ухнуло куда-то вниз и в пот бросило. – Только мы с Ниной видели этот кошмар и знаем, что делать в таких случаях.

– Ну, тогда пусть Нина с нами едет, – Ника легко пожала плечами, – у нее там как раз сестра двоюродная живет, – дочь перевела взгляд на Нину, та кивнула. – А таблетки… – сделала паузу Вероника, – знаешь, мама, есть такое устройство, телефон называется. Ты не поверишь – на нем можно будильник выставить, представляешь?! – и сделала шокированный вид, я не могла не улыбнуться.

На душе тяжело было. Никитка полностью мой, никогда от себя не отпускала. Это Ника могла месяцами у деда с бабой пропадать, но сын…

– Я подумаю, – не выдержала просящий взгляд дочки.

– Ура!

– Я не сказала – да, – недовольно проворчала, чувствуя, что меня только что обдурили.

– Но это и не «нет», мамочка, – парировала дочка и поцеловала меня в щеку.

Мы еще долго болтали и выпили по литру чая. Время близилось к вечеру, Нина засобиралась домой, Ник отвоевал пульт и включил мультики, попутно рассказывая и показывая, кто есть кто на экране.

У Вовы и Вероники очень наряженные отношения. В какой-то момент они просто испортились, хотя Ника была папиной дочкой, всегда ждала отца, бежала к нему, рассказывала про него, а однажды, словно по щелчку, все изменилось. Сколько раз я просила, потом требовала объяснить причину – Ника молчала, а Вова лишь руками разводил, говорил, что сам ничего не понимает. Дочь с тех пор все делала наперекор отцу. У меня душа болела за нее, я видела, что она чем-то мучается, и мужа жаль, но дочь слишком похожа на Владимира – если что-то вбила в голову, то все – ничем не выбить. В этой ситуации я бессильна. Муж говорил, чтобы я была с ней жёстче и запрещала так разговаривать с ним. Но что мне сделать? Погрозить пальчиком и поставить в угол? Чувствовала, что оба мне что-то не договаривают. Вероника все чаще и чаще стала требовать, чтобы я развелась с Ольшанским. Сначала мне казалось, что это шутка, а потом поняла, что дочка говорила серьезно…

Никитка свернулся между нами клубочком и сладко зевал. Посмотрела на часы: начало одиннадцатого ночи. Вова даже не позвонил, что задерживается, а ведь знал, что мы его ждем. Во мне закипала злость на мужа, на то, что он такой эгоист. Как так можно? Ребенка столько не видели, а он работает! Неужели может быть что-то важнее Вероники?

– Ладно, котятки, давайте по кроваткам, – я поцеловала уже сонного Ника в щечку.

– Давай, я отнесу его наверх? – предложила дочь.

– Этот мамонтенок тебя раздавит, – я улыбнулась. – Пойди лучше постель расстели.

Вероника кивнула и пошла наверх, а я подняла на руки двадцать пять килограмм счастья и последовала за дочерью. Черт, было ошибкой разрешать смотреть мультики в гостиной. Наконец-то дошла до комнаты и аккуратно уложила сына в кровать.

– Он такой хорошенький, когда спит, – прошептала Ника и потрепала брата по волосам.

– Копия ты в детстве, – я стояла за спиной Вероники и обнимала дочь за талию, положив голову на ее плечо. – Ладно, пошли из комнаты, а то проснется и будет много крика.

Ника уже тоже вовсю зевала.

– Мамуль, я тоже пойду спать. До завтра, – дочь стиснула меня в объятиях и поцеловала на ночь.

Я приняла душ и переоделась в пижаму, легла в постель и тяжело вздохнула. Бросила взгляд на часы – начало двенадцатого. В расстройстве покачала головой – мужа дома до сих пор не было.

– Нигде не витаю.

Мы сидели в гостиной. Я и Ника на диване, Нина в кресле, а Никитка носился по всему дому.

Да, я прекрасно понимала, что скучают. Сама скучала по дочери и родителям так, что выть хотелось по ночам.

– Я подумаю, – не выдержала просящий взгляд дочки.

– Ура!

– Я не сказала – да, – недовольно проворчала, чувствуя, что меня только что обдурили.

– Но это и не «нет», мамочка, – парировала дочка и поцеловала меня в щеку.

– Ладно, котятки, давайте по кроваткам, – я поцеловала уже сонного Ника в щечку.

– Давай, я отнесу его наверх? – предложила дочь.

– Этот мамонтенок тебя раздавит, – я улыбнулась. – Пойди лучше постель расстели.

– Он такой хорошенький, когда спит, – прошептала Ника и потрепала брата по волосам.

Ника уже тоже вовсю зевала.

– Мамуль, я тоже пойду спать. До завтра, – дочь стиснула меня в объятиях и поцеловала на ночь.

Глава 4

Вера

Проснулась от того, что стало очень жарко. Открыла глаза – солнце едва-едва пробивалось сквозь шторы. С раздражением увидела руку мужа на своей талии. Скинула ее и встала с кровати. Сон сняло, как рукой. Мне захотелось тут же его разбудить и наорать за то, что снова подвел, но я знала, что ничего не добьюсь истерикой, поэтому просто переоделась и вышла из комнаты, немного постояла в коридоре, раздумывая, что делать дальше. Дети спали, работать не хотелось. Решила приготовить завтрак, чтобы как-то себя занять, тем более у Нины сегодня выходной.

Достала из холодильника сыр, яйца, овощи и фрукты. Только начала резать авокадо, как в кухне появился Вова. Я тут же напряглась, но даже не посмотрела в его сторону. Муж обошел меня, включил кофе-машину и сел напротив меня за кухонный остров.

– Вера, – в голосе Ольшанского ни капли раскаяния. Не обращая на него никакого внимания, продолжила делать бутерброды. – Давай вот только не будем, – о, а вот и раздражение в голосе! – Не надо с самого утра настроение портить. Не смог приехать, у нас скоро важное подписание контракта…

– А дочь – это неважно? Так, Вова? – усмехнулась. – Ты ее сколько не видел? С Нового Года? Хотя о чем это я? У тебя же контракт!

– Бл*ть, Вера, я же попросил, не имей мне мозг с утра! – повысил тон супруг.

– А ты не разговаривай со мной в таком тоне, – тихо процедила сквозь зубы, – я тебе – не твои работники. Не забывай, где находишься и с кем разговариваешь, Ольшанский.

С вызовом посмотрела в его голубые глаза и швырнула нож на стол. В последнее время Вова стал намного резче общаться с нами, но я быстро напоминала ему, что мы – не его подчинённые. Отвернулась от него и отошла к шкафу за тарелками. Почувствовала руки мужа на талии. Он прижался ко мне всем телом и поцеловал в висок.

– Прости дурака, Веруня, – оставил легкие поцелуи на шее, – потерялся во времени, а когда понял – уже было поздно. Ты же знаешь меня.

– Доброе утро, – нарушила наше уединение дочка.

– Ника, – муж отошел от меня и переключил внимание на дочь, – папу не обнимешь? Я скучал.

– Не могу сказать того же, – пробормотала дочь так, что мы услышали.

– Ника! – одернула ее, но она лишь плечами пожала.

– Ясно, – сказал муж и сел на прежнее место.

Ника помогла расставить тарелки и разлила кофе по кружкам. Завтрак проходил в напряженной атмосфере. Никита еще спал, и я даже немного пожалела об этом – сын бы сейчас быстренько разрядил обстановку.

– Как учеба? – сделав очередную попытку завязать разговор, спросил Вова у дочки.

Вероника усмехнулась.

– Тебе уже интересно? А как же, цитирую: «На актерский поступают только неудачники» и «Сделаю так, что тебя и в буфет работать не возьмут». Обожаю твои вдохновляющие речи.

– А ты не хами, – отрезал Ольшанский и сжал челюсти. – Так разговаривать будешь со своими театралами.

– Не-е-е-т, лучшее только для тебя, папочка.

Вова хлопнул по столу столь неожиданно, что мы подпрыгнули на месте. В тишине кухни это было похоже на взрыв.

– Не смей так со мной разговаривать! – поднял голос, он не орал. Нет. Говорил, как со своими подчиненными, которые до смерти боятся, когда Владимир Иванович из себя выходит. – Совсем от рук отбилась! Да я сделаю один звонок – и тебя выкинут из университета, и тогда посмотрим, какая ты будешь дерзкая! Я плачу за все. Я! За этот дом, за еду, что ты ешь, за шмотки, которые носишь. Взамен прошу лишь уважения…

– Мне от тебя ничего не надо, – прошипела Ника и демонстративно выплюнула еду обратно в тарелку. – Ни твоя еда, ни деньги, ни ты сам! Абсолютно ничего! Все сама заработаю.

– Хватит! – жестко пересекла я. – Мы семья или кто? Ника, не смей так разговаривать с отцом! Поняла меня? Ближе нас у тебя никого нет, прояви уважение. А ты, Вова, следи за тем, что говоришь и в каком тоне. Твои нравоучения никому не нужны, – видела, как у Вовы от напряжения запульсировала венка на лбу. Сейчас бабахнет. – Вероника! Вова! – вскрикнула, пытаясь призвать к разуму.

Но они не обращали внимания ни на что. Сверлили глазами друг друга.

– Вы что, ругаетесь? – послышался испуганный голос Никиты.

Посмотрела на сына, в его глазах стояли слезы. Ника еще немного посверлила глазами отца, а потом повернулась к брату, и ее лицо совершенно преобразилось.

– Все хорошо, младший, это мы с папой репетировали мой сценарий. Пошли в приставку поиграем? – предложила дочка, и мальчишка кивнул, но глаза все еще были испуганные.

– Ты получила роль?

– Да, поднимемся к тебе – все расскажу… Мама, спасибо за завтрак. Было очень вкусно, – усмехнулась Ника, бросив короткий взгляд на отца.

Дети вышли из кухни, а у меня появилось ощущение, что все силы покинули разом, сердце заболело. Я не знала, что делать…

* * *

– Устами Вероники говорят твои родители, – заговорил муж, едва дети скрылись из вида. – Они всегда меня ненавидели, поэтому я и не хотел, чтобы Ника жила у них. Нужно было купить ей квартиру.

Я была в шоке. Да как у него язык поворачивался такое говорить?

– Знаешь, не нужно свои неудачи на других сваливать. Ваши отношения испортились задолго до того, как Ника переехала от нас.

– Ты, бл*ть, вообще, на чьей стороне? – зло спросил муж. – Ты видишь, что она меня с дерьмом смешивает?! Поговорила бы с ней! Мать называется…

– Не ори на меня, – холодно осадила супруга, внутри клокотало, кричать хотелось, посуду бить… Испуганный взгляд Никиты останавливал. – Ты – великий родитель, м? Не смеши меня, дорогой. Дочка тебя ненавидит, а ты сомневаешься в моем воспитании?

Вова отшвырнул от себя тарелку и рывком встал со стула.

– Дом, с*ка, милый дом. А потом спрашиваешь, почему я не спешу сюда?

Он развернулся и вышел из кухни, я не смотрела ему вслед, слышала его шаги и то, как за ним с грохотом захлопнулась входная дверь. Вот и завтрак в кругу родных.

В горле запершило – реветь охота, выть от беспомощности. Всегда почему-то после таких ссор я чувствовала виноватой себя. Словно все, что происходит в семье – только моя вина. Знаю, что пройдет время, Вова остынет и… не попросит прощения – купит что-нибудь красивое, дорогое, блестящее… Он всегда был таким. Никогда не признавал, что неправ. А сейчас я просто чувствовала разочарование. В последнее время часто испытывала его.

Так и сидела за столом, опустив голову на руки. Я не плакала – это глупо. Просто чувствовала себя разбитой, а ведь день только начался. Хотелось, чтобы все было как раньше… Чтобы не подарками, а страстью доказывал, что он ошибся. Хотелось чувствовать себя желанной. Но разум побеждал. Я понимала, что этого больше никогда не будет. Уже все не то. Мы изменились. Живем под одной крышей, но не вместе. Горько от этого.

Дочь обняла меня за плечи.

– Все будет хорошо, мамочка.

Подняла голову и накрыла ее ладони своими, сжала ободряюще.

– Конечно, – я слабо улыбнулась.

Ника внимательно рассматривала меня, заглядывая в самую душу.

– Красивая ты у меня, молодая, талантливая, – дочь словно сама с собой разговаривала. Наклонилась и поцеловала в обе щеки, а затем села рядом. – Зачем ты с ним живешь? Ведь сама мучаешься.

Устало покачала головой.

– Ника, наши отношения с папой – это наши отношения.

– Но он не ценит тебя! Ты несчастная! Живешь здесь, как не знаю кто. Посадил в золотую клетку и ключ выбросил, – зло проговорила дочь, всплеснув руками.

По ее глазам видно, что сама верит в это! Вова, что же ты натворил… Внутри все сжалось от боли. Не должны дети так родителей ненавидеть, не должны.

– Я счастлива, малышка, – улыбнулась. – Папа мне вас подарил. У нас период такой, – говорила осторожно, подбирая слова – с Вероникой я всегда старалась разговаривать открыто. – Над каждыми отношениями работать надо. На одной любви далеко не уедешь, все равно чувства гаснут и появляются другие. Подстраиваться надо. Уступать.

Ника упрямо замотала головой.

– Ты достойна большего.

– Он – твой папа. Что бы между Вовой и мной не происходило, этого ничто не изменит. Он любит тебя, Вероника, и сделает абсолютно все, чтобы ты была счастлива.

Дочка горько засмеялась, и от этого смеха мурашки по коже побежали – от страха.

– Ага, как же, сделает! Просто знай – если найдешь кого-то на стороне, я против не буду.

Я нахмурилась, только хотела сказать, что она неправа, что мы с отцом любим друг друга, как пришел Никита и утащил показывать старшей сестре свои игрушки. Обязательно поговорю с Вероникой об этом. Это ненормально, что она так думает. Вот только толка от этих разговоров нет. Сколько раз уже проходили через это! Вероника не рассказывает мне, да никому не рассказывает, почему она так зла на Вову. Я не знала, как все выпытать. И если честно – боялась…

Днем дети поехали в кино, меня звали с собой, но я отказалась – мне нужно работать. Вдохновение волной накатило, чуть с ног не сбило. Руки затряслись от того, как рисовать захотелось. Я почти закончила обложку, скинула черновой вариант Инге, и та засыпала меня восторженными смс. Осталось немного довести рисунок до ума.

Ника вечером ушла гулять со школьными друзьями и вернулась за полночь, сразу отправилась спать. Вова так и не пришел… Не первый раз. Не стала ему звонить, хоть и хотела. Ворочалась с бока на бок, заснуть не получалось. В голову постоянно лезли дурные мысли, я гнала их, и потом провалилась в тревожный сон.

Проснулась от того, что на первом этаже что-то упало и разбилось. Остатки сна еще не отпустили, а сердце выпрыгивало из груди от испуга. Что за черт? Секунду вслушивалась в звенящую тишину, а затем услышала новый шум и чье-то бормотание. Включила светильник и посмотрела на часы: три двенадцать утра.

Подскочила с кровати и, как была – в майке и коротких шортиках, босая спустилась на первый этаж. Здесь было темно, коридор освещал лишь свет, лившийся с крыльца. Когда глаза привыкли к мраку, первое, что я увидела – разбитую вазу и перевернутый цветок в горшке. А второе – пошатывающуюся мужскую фигуру. Сжала руки в кулаки. Муж напился и теперь решил разнести весь дом? Знает же, что дети спят, перебудит всех! Думает только о себе! Чертов эгоист.

– Ложись на диване, наверх не поднимайся, – с нескрываемым отвращением бросила ему.

Вот только это был совсем не Вова…

– Здравствуй, мамочка, – заплетающимся языком весело произнес молодой человек. А у меня сердце ухнуло куда-то вниз от неожиданности и шока.

– Саша?!

Глава 5

Саша

Музыка грохотала так громко, что чувствовал вибрацию пола подошвой кроссовок. Сидел у барной стойки спиной к толпе, от скуки крутанулся на стуле и начал рассматривать извивающиеся тела. Сделал глоток виски и послал улыбку двум подружкам, которые, не стесняясь, смотрели на меня. Девушки улыбнулись в ответ. Что ж, этот вечер перестает быть томным.

– Привет, любимый, – промурлыкала эффектная брюнетка в коротком обтягивающем платье. Не успел я как следует рассмотреть ее прелести, она уже бросилась мне на шею. Обнял ее одной рукой, прижимая крепче, чувствуя изгибы тела, а второй все так же держал выпивку.

– Подыграй мне, хорошо? – опалила жарким дыханием незнакомка. – Видишь тех двух придурков слева? – Проследил взглядом в том направлении, куда она указала. – Прохода мне не дают.

Забавляясь, кивнул, медленно провел рукой вниз по спине к копчику и взял ее за задницу. Девушка от неожиданности выпрямилась и посмотрела на меня вопросительно. Ухмыльнулся.

– Соскучился по своей девочке, – весело выделил слов «своей».

Брюнетка рассмеялась, изловчилась и выхватила у меня из рук бокал с виски. Сделала глоток и сморщила носик.

– Не думала, что ты любитель этого пойла, – поставила на столик и заняла свободный табурет рядом со мной.

Повернулся к ней, внимательно осмотрел – девочка-конфетка, сладкая, вкусная, манящая.

– И что же, по-твоему, я люблю?

Она улыбнулась, показав ряд ровных белых зубок.

– Яблочный мартини, – не сдержала смех девушка.

– Ты меня раскусила, – наиграно опустил голову и тяжело вздохнул.

– Эй, малыш, – поднимая мой подбородок пальцами незнакомка, – подумаешь, яблочный мартини, зато у тебя есть я.

Мы смотрели друг другу в глаза, и видели, как в них что-то загоралось. Потянулись навстречу, и наши губы соединились. Я ворвался в ее рот языком, пробуя, ощущая вкус виски и клубничной жвачки. Почувствовал, как она запустила пальчики под мою футболку, оцарапала кожу… Какая нетерпеливая. Перехватил ее руки и крепко сжал, не давая дотрагиваться до себя. Отклонился и встал со стула. Не говоря ни слова, потянул девушку прочь от барной стойки и толпы. Она не сопротивлялась, быстрым шагом шла за мной. Я заведен до предела. Тело требовало разрядки. Зашли в туалет и заперлись. Тут же прижал ее к двери, беззастенчиво гладил грудь и задрал платье. Девчонка присосалась к моей шее – завтра проявятся засосы. Наше хриплое дыхание и стоны разносились по всей кабинке.

– Стой, – она отстранила меня и достала из сумки маленький пакетик с таблетками, и второй – с коксом. – Хочешь? – Отрицательно покачал головой, а она принялась уговаривать: – Дава-а-ай, тебе понравится.

Я спокойно отношусь к тем, кто любит наркоту. Многие мои друзья принимают эту дрянь, но я – нет. И не потому, что я весь из себя правильный, просто мне не нравится само состояние, не вызывает эйфории, наоборот – подохнуть хочется, утопиться в ближайшей луже.

– Мне и так нормально.

– Как хочешь, – пожала плечами и проглотила таблетку. Снова подошла ко мне и поцеловала. Брюнетка уже под кайфом, ее движения рванные, смех ненормальный. Прочертила языком дорожку от плеча до уха. – Ты знаешь, мой дорогой парень, – голос охрип – видно, что она возбуждена не меньше моего. – Я – девушка приличная, и секса у нас сегодня не будет… – красотка опустилась на колени, посмотрела на меня огромными карими глазами и призывно облизнулась. – …Но у тебя будет лучший минет в жизни.

Снисходительно ей улыбнулся – посмотрим, чем сможет удивить.

Брюнетка ловкими движениями расстегнула ремень и спустила с меня джинсы. Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым. Я привалился к двери и наблюдал за ней, ничего не делая, не помогая. Девушка прикоснулась губами к выпирающему члену через ткань боксеров. Я стиснул челюсть, позволяя ей немного поиграть с собой. Осмелев, она нежно прикусила головку зубами и посмотрела на меня. Улыбнулась. Пальчики просунула под резинку трусов и мучительно медленно потянула их вниз. Ее пальчики, обхватывающие ствол, подрагивали от нетерпения. Вытянула язык и мучительно медленно провела им от основания до головки… несколько раз. Открыла ротик шире и начала меня сосать. Черт, да у «моей» девушки талант. Схватил ее за волосы и начал наращивать темп, такой, какой мне нравится. Брюнетка поняла, что я хочу, и перестала двигать головой, позволяя мне вколачиваться до самого горла. Да, бл*ть!

Из туалета мы вышли спустя сорок минут – кто-то вызвал менеджера, и тот открыл дверь своим ключом. Мы вышли оттуда, смеясь, под недовольные взгляды и проклятия в нашу сторону.

– Кстати, я – Юля, – представилась девушка.

– Саша.

Юля подвела меня к столику своей компании, где сидели оба ее преследователя. Приподнял бровь и вопросительно посмотрел на нее. Девушка ни капельки не смутилась, просто пожала плечами и озорно улыбнулась.

– Просто ты мне очень понравился.

Ухмыльнулся и покачал головой.

– Добро пожаловать в Россию.

– Вздрогнем, – произнес тост какой-то парень, и мы все подняли стопки.

* * *

Открыл ворота ключом и вошел во двор, прошел по дорожке до дома. Криво усмехнулся. Дом. Мне смешно стало. Это место никогда не было моим домом и никогда им не станет. Внутри снова поднялась тихая ярость. Когда самолет приземлился в аэропорту, я даже ехать сюда не хотел. А потом решил, что надо. Посмотреть в эти счастливые лживые лица, которые называют себя моей семьей. Если бы не годовщина смерти матери, и ноги моей здесь бы не было. Но на меня накатывает. Каждый год накатывает, как дата смерти ближе становится. Голос мамы в голове слышу, и холод в душе разливается, от которого выть хочется.

Сделал шаг, поднимаясь на крыльцо, и понял, что меня еще больше развезло от алкоголя. Посмеиваясь, забрался наверх и не с первого раза открыл входную дверь. Начал шарить по стенам – где гребаный включатель? Рука что-то зацепила, и это что-то с грохотом упало на пол. Чертыхаясь, переступал через осколки и снова что-то зацепил. Меня шатало. Устало привалился к стене, прикрыл глаза. И тут услышал голос. Ее голос. Сразу распахнул глаза, прищурился, постарался разглядеть силуэт.

Ухмыльнулся, услышав шок в ее голосе. Наверное, уже забыли обо мне, что я существую. Через секунду взяла себя в руки. Услышал ее шаги вниз по лестнице, и тут же зажегся торшер. Впился в нее пожирающим взглядом. Все такая же холеная, красивая, холодная сука, даже в этих нелепых шортах и майке. Стоит поодаль и смотрит на меня непонимающе. В ее огромных глазах вопрос – какого хрена приперся?

– Я… Я не знала, что ты приедешь. Володя ничего не говорил…

– А я никому ничего не говорил, просто прилетел, – развел руки в стороны и улыбнулся, – сюрприз.

Она молчала и в глаза не смотрела – куда угодно, только не на меня, словно я – грязь, на которую не стоит обращать внимания. Ярость поднялась внутри с новой силой. Захотелось подойти, взять за подбородок и заставить на себя посмотреть!

– Кушать хочешь? Я могу приготовить…

– Комната моя где?

– Комната?

– Именно.

– А. Вот тут, на первом этаже, до конца и налево. Пойдем, покажу.

– Сам дойду, – отошел от стены, – а ты пока прибери. Грязно у тебя тут, Вера.

С этими словами прошел мимо опешившей женщины. Комнату нашел быстро и, не раздеваясь, повалился поверх одеяла. Отрубился моментально.

* * *

Проснулся от головной боли. Бл*ть, не надо было смешивать выпивку, знал же, что с утра херово будет. Кое-как открыл глаза и посмотрел на часы – ладно, не с утра, ближе к вечеру. Встал с кровати и первым делом принял душ. Вышел, завернувшись в полотенце. Вещи я оставил в камере хранения, а надевать грязные из клуба мне не хотелось. Открыл дверь с намерением попросить Веру дать какую-то одежду, и взгляд упал на аккуратную стопку вещей у порога. Поднял их, сверху лежала записка, написанная аккуратным каллиграфическим почерком: «Подумала, что тебе понадобится одежда, чемодан я вчера у тебя не видела. Таблетки от головной боли на кухне в крайнем верхнем левом ящике. Завтрак в холодильнике».

Какая заботливая, вашу мать! Смял клочок бумаги и швырнул о стену. Бросил одежду на кровать. Скинул полотенце и надел спортивные штаны, взял со столика телефон, сигареты с зажигалкой и прошел в кухню. В доме стояла тишина. Интересно, где все? Успею ли я свалить, пока никто не пришел? Достал из холодильника бутылку воды и услышал детский смех на заднем дворе. Особо не задумываясь, пошел туда.

Ее увидел сразу. Сидела ко мне полубоком и что-то сосредоточено рисовала, прикусив губу. Подкурил сигарету, вдыхая горький дым, пачку бросил на перила. Мне кажется, Вера с нашей первой встречи ничуть не изменилась. Как вчера помню, как отец знакомил с ней. Она уже Веронику родила, на руках держала и светилась вся изнутри. Говорила тихо, приветливо. Но я уже тогда знал, что она гнилая внутри. Какая падла будет семью рушить, чтобы свою создать? Только конченая последняя тварь. Какой и являлась Вера Ольшанская.

– Мама, это кто? – из мыслей вырвал детский голос.

Посмотрел вниз на светловолосого парнишку. Как раньше не заметил? Это, наверное, Николай. Или Никита? Я не помнил. Ребенок смотрел на меня голубыми глазами, точно такими же, как мои.

– Это – Саша. Помнишь, я говорила, что он приехал? – женщина отложила в сторону какую-то потрепанную тетрадь, подошла к нам и обняла сына за плечи. А мне от этого жеста больно стало почему-то. Сделал новую затяжку, а Вера смотрела на сигарету с жадностью, сглотнула нервно. Неужели наша Верочка не святая? – Поздоровайся с Сашей, малыш, – ее голос дрожал.

– Привет, Саша, – послушно поздоровался малой.

– Привет.

Молчание затянулось. Я докурил и кинул окурок на землю, затушил носком кроссовок.

– Ты – мой брат, – мелкий подал голос. Это был не вопрос – утверждение. Он хмурился, словно пытался понять смысл всего живого на земле. – Но почему так? Ты же не был у мамочки внутри! – эта реплика вызвала на моем лице похабную улыбку. А Вера смутилась и даже покраснела немного.

– Ник, я тебе уже все объясняла.

– Я помню, но… я не помню, – честно ответил ее сын.

Сел на корточки, чтобы быть одного роста с ребенком, и доверительно сообщил:

– Мы с тобой братья. А чтобы ты получился, твоя мамочка и мой папочка начали траха…

– Саша! – не успел закончить предложение, как Вера прижала ладони к ушам ребенка и посмотрела на меня с ужасом.

Выпрямился во весь рост, возвышаясь над женщиной.

– Это же правда.

Мы смотрели в глаза друг другу, ее грудь вздымалась, а взгляд прожигал ненавистью. А я ловил от этого кайф.

– Ник, иди, принеси свой дневник, – попросила женщина, не разрывая зрительного контакта со мной.

– Но, мама…

– Сейчас же!

Мальчик послушно пошел в дом. Вера приблизилась ко мне вплотную. Видел, как женщину начало трясти. В нос тут же ударил ее запах – она всегда пахнет земляникой.

– А теперь послушай меня сюда, – сказала с таким отвращением, словно ей вообще противно разговаривать со мной. – Не смей разговаривать с МОИМ сыном в таком тоне или…

– Или? – спросил с улыбкой.

– Это «или» тебе не понравится, мальчик, – выплюнула последнее слово.

А меня чернотой накрыло. Какой я ей, нахер, мальчик?! Шагнул к ней. Она не отошла, хоть и испугалась – дыхание перехватило. Нас разделял всего один вдох. Мне хотелось схватить ее за плечи, швырнуть о стену и… Сжал челюсти так сильно, что еще немного – и послышится хруст. Внезапно зазвонил мой мобильный, Вера вздрогнула и отошла от меня, поспешно скрылась в доме.

– Да! – рявкнул в трубку, не глядя на номер звонившего.

– Привет, Яблочный Мартини, – весело прощебетала Юля. – Давай, собирайся, заеду за тобой, поедем за город к одному челу. У него улетные вечеринки, а мне нужен мой парень.

– Сейчас скину адрес, заедешь…

Мне нужно убираться отсюда, и как можно дальше.

Глава 6

Вера

Меня трясло, словно в лихорадке. Каков подлец! Какого дьявола он, вообще, приперся? Понятно, что приехал кровь нам отравлять. Смотрит так, словно все ему все должны, и он здесь главный. Черт, черт, черт!

Взбежала вверх по лестнице так быстро, словно за мной гнались все демоны ада. Нет, не все. Один. С дерзкими голубыми глазами. Прислонилась к стене и положила руку на сердце. Оно билось так часто, что я начала переживать, как бы оно не взорвалось. Эта стычка внизу чуть с ума меня не свела. Говорить такие вещи ребенку? И то, каким он тоном говорил, словно я какая-то дрянь низкопробная… Это зацепило меня, сильно зацепило. Гадко стало внутри, больно. Опять.

А он изменился. Саша. Такой высокий стал, сильный, взрослый. Когда я видела его в последний раз? Лет пять-семь назад? Совсем ничего не осталось от того мальчишки с непослушными волосами. Только ненависть ко мне в глазах. Непонятно только, чем она вызвана…

Услышала, как он вернулся в дом, и сильнее в стену вжалась, дышать перестала – действует он на меня как-то странно. Еще когда ночью увидела, нервничать начала. Да, он – сын Володи, но мне, по сути, совершенно чужой человек. Я не знала, что он за человек, поэтому так и не заснула после того, как убрала последствия ночного разгрома. Приготовила вещи, потому что не увидела у него никакой сумки, и всю оставшуюся ночь провела в кабинете – рисовала.

Утром с Никой завезли Никитку в школу, а потом дочка убежала к подружкам. Сказала, не виделись с выпускного, скучают друг по другу. А я… а я по городу ездила, домой не хотелось. Точнее – я боялась. Его – Сашу, боялась. Не хотела оставаться с ним наедине. Поэтому я встретилась с Ингой и показала ей обложку, которую почти закончила, сходила на йогу, погуляла в парке. Время прошло незаметно, пора было ехать за Никитой. С ним спокойней как-то, увереннее стало, и я вернулась домой. Написала мужу смс, что его сын приехал, но тот ничего не ответил. И вот теперь я пряталась от какого-то юнца!

Продолжить чтение