Читать онлайн Тайна распятия бесплатно

Глава 1

Иван с удивлением обнаружил, что лежит на каменистой земле, из которой кое-где пробивались зеленые травинки. Раскинутые в стороны руки оказались к чему-то накрепко привязаны, ноги тоже. Все тело горело и саднило ноющей болью. Рядом с ним, опираясь на копья, стояли четыре римских легионера в кожаных панцирях и шлемах с болтающимися нащечниками, на поясе у каждого – короткий меч.

«Где я?» – Иван попытался вспомнить предыдущий день и вечер и не обнаружил ничего, что могло быть причиной его теперешнего положения.

«Это реконструкция! – догадался он, облегченно вздохнув. – Но почему я ничего не помню?» – Иван повернул голову и вскрикнул от боли. Что-то острое впилось в кожу в области затылка.

«О Господи, что со мной?» – Иван осторожно скосил глаза и увидел у виска туго сплетенные ветви с длинными шипами, имевшими прочное основание и острое, как жало, окончание.

– Эй, шутники, с ума посходили? – попытался крикнуть Иван, но вместо этого из груди у него вырвался лишь слабый хрип.

На небе не было ни облачка. Солнце поднялось уже довольно высоко и сильно припекало. Стараясь не шевелить головой, Иван попытался осмотреться. Недалеко от него замерла большая толпа мужчин и женщин. Рядом с легионерами стояла группка богато одетых людей.

«Первосвященники», – машинально отметил Иван.

– Почему народ молчит? Это плохо, – задумчиво произнес один из них.

«Почему я знаю, что это первосвященники и говорят они на арамейском?! Почему я уверен, что рядом стоят римские воины? Я сплю! Поэтому и крикнуть не могу. Нужно немедленно просыпаться», – Иван несколько раз крепко зажмурил и открыл глаза.

Но ничего не изменилось. Он продолжал лежать, окруженный толпой. Кто-то рассматривал его с любопытством, кто-то с ненавистью, но у большинства в глазах таились страх и сострадание. Боковым зрением Иван уловил слева от себя какое-то движение. Одетый во все черное человек с капюшоном на голове медленно опустился на колени у его левой ладони. На Ивана он смотрел почти ласково. Порывшись в сумке, человек извлек небольшую кувалду, затем длинный толстый четырехгранный гвоздь, больше похожий на железнодорожный костыль, которым крепят к шпалам рельсы, только тоньше. Человек поднял гвоздь над головой.

Из толпы раздались выкрики: «Он не Мессия, ибо закон Моисея гласит – проклят всяк висящий на древе», «Других спасал, а себя самого не может!», «Именующий себя сыном Божьим сейчас будет распят вместе со злодеями!» Выкрики сопровождались хохотом и улюлюканьем, усиливающимися с каждым мгновением. Человек в черном опустил гвоздь на запястье и с силой надавил. Пальцы Ивана безвольно разжались.

– Остановись! Кто-то скачет, – раздался рядом властный голос, – вдруг помилуют.

Все дружно повернули головы в сторону, откуда раздавался топот копыт. К Ивану подошел воин в шлеме, украшенном гребнем из конских волос.

«Сотник», – машинально подумал Иван, уже не удивляясь своим новым познаниям. Всадник передал воину квадратную табличку, на которой на арамейском, греческом и латинском было написано: «Сей есть Царь Иудейский».

– Вот теперь понятно, кто ты. Сегодня твой Бог отвернулся от тебя, впрочем, удача тоже. Чем же ты его так обидел? – сотник протянул табличку человеку в черном. – Прибивай!

– Погодите, погодите, – к сотнику быстро приблизился первосвященник. – Здесь ошибка. Он не наш царь. Нужно написать так, как он сам говорил: «Я – Ваш Царь Иудейский!»

– Это не мои проблемы, – хохотнул сотник. – Прокуратор умен и, вероятно, хочет, чтобы все гости, приехавшие на праздник Пасхи, узнали, как вы, евреи, поступаете со своими царями.

– Остановись, не прибивай, мы уже направили прокуратору легацию.

– Приказы я исполняю, а не обсуждаю. Что стоишь, оглох?! – человек в черном подобострастно схватил табличку и ловко приколотил ее к вершине креста.

Высоко-высоко в небе, похожие на маленькие распятия, кружили три птицы.

«Стервятники», – обреченно подумал Иван.

Человек в черном снова нащупал гвоздем точку на запястье и вдруг, практически без замаха, точно и сильно ударил по шляпке, пробив гвоздем руку и глубоко вогнав его в дерево.

Толпа ахнула и шатнулась вперед.

Боли Иван не ощутил. Так часто бывает, когда, неожиданно вонзаясь в тело, острие не разрывает, а раздвигает мышцы. Однажды в юности на сенокосе Ивану пробили ступню тупыми вилами. Он и не понял поначалу ничего. Боль пришла потом, тягучая, долгая. Вот и в этот раз Иван только ощутил, как по телу разливается предательская слабость, ибо мозг мгновенно получил сигнал о ранении.

– Почему он до сих пор не орет? – спросил сотник у палача.

– Корону царскую нужно поправить, – прокричал палач и едва слышно прошептал: – Ты лучше не геройствуй, а ругайся. Тебе полегче будет.

Иван поморщился от тяжелого аромата лука, перегара и еще чего-то, похожего на вонь гниющего мяса. Палач осторожно запустил пальцы в то, что было на голове Ивана, и резко рванул вниз, одновременно слегка поворачивая. Иван даже услышал, как острые шипы скрежещут по костям черепа. Дикий вопль вырвался из его груди. Руки инстинктивно дернулись к голове, и новая мощная волна боли от пробитого запястья мгновенно разлилась по всему телу.

– Вот-вот, кричи громче, и ругайся обязательно, от этого легче становится. Когда подвесим, уже не поорешь, там вздохнуть будет тяжело.

– Что у меня с головой?

– Как что? Венец терновый на ней, или корона. Это уж как тебе больше нравится.

– Почему венец?

– Потому что осужден ты на распятие, Иисус Назарей.

– Я – Иисус?!! Я – Иван Петров, – прокричал Иван. Но из горла снова исторглись лишь булькающие хрипы.

«Господи, что происходит? Как же проснуться? – Боль понемногу стала уходить. – Почему меня принимают за Иисуса? У меня бороды-то никогда не было, – Иван осторожно придавил подбородок к груди и с изумлением ощутил, что тот покрыт густыми шелковистыми волосами. – Может быть, я оказался в параллельной реальности?»

Как хирург Иван отчетливо понимал, что гвоздь прошел через пространство Досота на запястье, скорее всего, не повредив окружающие кости. Еще когда палач поднял его над головой, Иван отметил, что острие особым образом скруглено, как у акупунктурных игл, чтобы по большей части не рвать, а раздвигать мышцы и кости. Словно сквозь вату, он слышал перебранку первосвященников.

– Смотрите! Они сопереживают Назарею! Но закон запрещает сострадать ведомому на казнь.

– Платить нужно больше своим людям.

– Срочно будоражьте народ, как бы чего не вышло.

– Ты за что деньги взял?! – По всей видимости, это относилось уже к человеку в черном.

Палач не спеша поднял кувалду, несколько секунд держал ее на потребу зевакам, а затем молниеносно ударил по широкой шляпке, пригвоздив Иваново запястье к перекладине креста. Чудовищная боль мгновенно пробила по всей руке, затем дальше – в голову и брызнула из глаз яркими искрами. Иван закричал во всю силу легких, но услышал лишь рев толпы. Тело покрылось испариной. Приподняв голову, Иван изумленно смотрел на свою прибитую к доске руку и вдруг обнаружил, что большой палец прилип к ладони. Значит, поврежден медиальный нерв. Стала понятна причина нестерпимой боли.

Палач между тем приготовил второй гвоздь. Отряхнув пыль с колен, он, не спеша, направился к правой руке. В этот раз Иван, ожидавший удара, забился от страха. Толпа в ответ взревела и снова шатнулась вперед, солдаты угрожающе потянулись к рукояткам мечей, а палач уже неспешно исполнял свою работу, вколачивая гвоздь в правое запястье.

– Смерть! Смерть! Смерть! – послышалось снова.

Особенно бесновался высокий человек, по самые глаза заросший черной курчавой бородой. Давно немытые космы беспорядочно метались вокруг плата. Лихорадочно блестевшие глаза неотрывно смотрели на Ивана. Крича, он то пытался рвать свои рубахи, то плевал в пыль, то потрясал громадными кулаками:

– Сын Божий! Где твой Отец? Зови! Что же он тебе не помогает?! – вопил бородатый, заходясь истерическим хохотом. – Царь Иудейский! Где твое войско? Кто тебя защитит? Сейчас подвесят тебя и проклянешь ты своего Бога. Только чтобы услышать это, мы не просили вырвать твой поганый язык.

Стараясь не шевелить головой, Иван осмотрел правую руку. Большой палец и здесь прижался к ладони. «Значит, нерв тоже поврежден. Как же я буду делать операции?» Иван вдруг понял, что относится к происходящему, как к реальности. От этого открытия он запаниковал.

«Ох, больно-то как! Неужели Иисус все это испытал? Зачем Бог отец обрек своего сына на такие чудовищные муки? Какой в этом был смысл?» – Иван облизал пересохшие, растрескавшиеся губы и понял, что без воды долго не протянет.

Между тем два солдата просунули древко копья ему под колени и начали его приподнимать, а палач поставил Ивановы ступни на небольшой выступ, крепко их привязал и деловито пригвоздил к нему сначала одну ступню, потом вторую. Солдаты приподняли крест, чтобы палач смог загнуть вылезшие из досок гвозди. Упершись в столб, легионеры ловко поставили его в яму, закрепив с помощью горки заранее подготовленных камней.

Когда крест ухнул вниз, от болевого шока Ивана спасло то, что руки все еще были крепко к нему привязаны.

Наконец-то он смог осмотреться, безболезненно поворачивая голову. Все его тело было сплошь покрыто длинными, уже начинающими рубцеваться ранами. Кое-где выступали капельки сукровицы.

Метрах в двухстах были видны Судные ворота Иерусалима, рядом с ними небольшой проход «Иголье ушко» для стремящихся попасть в город после их закрытия. От ворот в обе стороны тянулись сложенные из песчаника мощные стены. За ними царил над городом отделанный белым мрамором Иерусалимский храм. Вплотную к нему примыкала возведенная на скале крепость Антония с четырьмя грозными башнями.

Холмистая местность вокруг Иерусалима была покрыта скудной растительностью. Кое-где виднелись оливковые рощицы. Толпа, окружившая место казни, была громадной, но крест воздвигли на самой высокой точке Голгофы, и виден он был всем. Слева и справа висели два уже распятых разбойника. Стервятники снизились. Видимо, водружение крестов было для них своеобразным сигналом. Трупы казненных часто сбрасывали в яму неподалеку, и птицам было чем поживиться.

«Смерть! Смерть! Смерть!» – скандировала толпа. Сотник долго смотрел Ивану в глаза, потом скомандовал: «Развязывайте!»

Солдаты одновременно рванули свисавшие с перекладин концы веревок. Краем глаз Иван увидел, как они, изящно извиваясь, стали медленно падать на землю. Руки, освободившиеся от пут, не успели среагировать, Ивана бросило вперед и вниз, и он всем телом повис на пробитых гвоздями запястьях. Спасительная тьма мягко укутала его сознание, предотвращая гибель от болевого шока.

Глава 2

Показ модного белья достиг апогея. Шесть молоденьких девушек и шесть юношей изящно дефилировали по подиуму в едва прикрывающих интимные места нарядах. Бориса все сильнее охватывало ликование. Ему недавно исполнилось тридцать три года, а он уже известный, нет, знаменитый на весь мир ученый и очень, очень богатый человек. Только что в тайной комнате их особняка завершилось совещание, на котором присутствовали Селезнёв – заместитель руководителя администрации президента, курировавший силовой блок, замминистра внутренних дел Семёнов, олигарх новой волны Куприянов, сам Борис, Клавдия Константиновна – его теща, инициатор и мозг совещания. И еще четверо мужчин в возрасте, которых Борис смутно помнил.

– Возглавляют масонские ложи, – шепнула ему Клавдия Константиновна, знакомя.

С тем, что христианские заповеди устарели, а у общества есть запрос на их реформирование, согласились все, но вызвал недоумение предложенный Клавдией Константиновной план изменения: представить при большом скоплении народа нового мессию. Отмеченный неким божественным знаком человек становится свидетелем снисхождения на мессию святого духа и сообщает всем эту радостную весть. Процесс сопровождается некими спецэффектами. С помощью чипов у собравшихся формируется состояние ликования, заставляющее людей поверить в реальность происходящего. Событие широко комментируется в прессе. Бюджет для этого уже сформирован. Задача мессии – предъявить христианскому миру новую трактовку заповедей.

– Снова библейский сюжет. Ничего более оригинального придумать не смогли? – вступил в дискуссию Селезнёв.

– Я размышляю над этим уже не один месяц, – Клавдия Константиновна недовольно поморщилась, – и все больше и больше убеждаюсь в гениальности этого сценария: народ один раз поверил, вот и снова поверит.

– Иудеи как раз не поверили.

– Я хорошо изучила эту историю. Во-первых, многие поверили. За Иисусом ходили тысячи, а иногда и десятки тысяч.

– Однако евреи остались иудеями, – съехидничал Селезнёв.

– У меня сложилось стойкое убеждение, что в Израиле власть предержащие в борьбе с христианством успешно применили принцип «если не можешь победить толпу – возглавь ее», – усмехнулась Клавдия Константиновна.

– Вы имеете в виду самоназвавшегося апостола Павла?

– И его, и трижды за одну ночь отрекшегося от Христа Петра.

Но чем дольше шло обсуждение, тем больше присутствующие убеждались в гениальности плана, и в конце концов с ним согласились все. Борис по большей части молчал. Клавдия Константиновна в самом начале объявила его соавтором. «Я и Борис Петрович разработали…» Борис хотел возразить, но закрутившаяся интрига увлекла. К концу совещания он уже с благодарностью посматривал на тещу.

– Я сделаю тебя президентом, – шепнула она, уходя. Показ новых веяний в нижнем белье ее не интересовал. – Продемонстрируй им мощь своего открытия сам.

– Господа, минуту внимания, – Борис встал. – Девушки – девственницы, юноши, впрочем, тоже, им всем уже исполнилось шестнадцать лет. Они подписали соглашение о добровольном вступлении в интимный контакт. Свои данные в договор вы можете внести в любое время. Соглашение в единственном экземпляре. Девушки и юноши чипированы. У вас есть уникальная возможность протестировать мое открытие. Я сейчас вызову у них легкое сексуальное возбуждение. Меняя длину и амплитуду волн, можно усиливать или ослаблять любые эмоции: страх, ненависть, эйфорию и другие.

Борис установил на пульте минимальную интенсивность. Однако щеки моделей тут же зарумянились, в глазах появился блеск, некоторые принялись легонько поглаживать себя, смущенно переглядываясь.

– Вы видите эффект. В ваших апартаментах на столах аналогичные приборы. Красная кнопка – усиление влечения, зеленая – уменьшение. Радиус действия – шесть метров. Можете воспользоваться масками. Они слева на полке, в пакетиках. Все модели здоровы, их сердце справится с интенсивностью и в десять единиц, но лучше не злоупотреблять. Есть небольшое но: после резкого прекращения воздействия чипированный человек непродолжительное время начинает испытывать противоположные чувства. Поэтому лучше оставить прибор включенным на единицу. Он выдержал небольшую паузу и негромко промолвил:

– Модели готовы, можете выбирать. Приятного отдыха.

Борис осторожно открыл дверь своих апартаментов и увидел ее. Она была совершенством и… совершенно голая. Белокурые волосы до пояса, статная фигура, большие голубые глаза, приличная грудь торчком. Борис почувствовал, как его обдало жаром. Несмотря на свои богатство и известность он до сих пор был верен жене. И не потому, что боялся последствий, а потому, что любил свою Лизу до беспамятства. Один только звук ее голоса часто заставлял сердце колотиться в сумасшедшем темпе. Но здесь особый случай. Нужно проверить работу прибора в экстремальных условиях. Борис всеми силами пытался спрятать от себя подальше другие причины: красоту, молодость, а главное – девственность модели, – но окончательно обмануть себя не получалось. Совесть едва заметно, но постоянно вносила дискомфорт. Однако его неотвратимо влекло в этот омут, и он, покорившись, перестал сопротивляться. Борис почувствовал, как вспотели то ли от страха перед изменой, то ли от вожделения ладони, и суетливо выставил на шкале четверочку. Девушка некоторое время с интересом рассматривала Бориса, затем подошла к кровати и полулегла, облокотившись на подушку.

«Интересно, что она будет делать?» – Борис неподвижно стоял у входа.

– Смотри, какое роскошное ложе, – она погладила ладонью перед собой, приглашая Бориса. – Как тебя можно называть?

– Человек.

– Странное имя…

– Ты девственница?

– Да, показать?

– Нет, не стоит.

– Кстати, с удовольствием с ней расстанусь, – девушка принялась легонько ласкать свою грудь, затем ее рука плавно опустилась ниже. Начавшийся было у Бориса прилив возбуждения мигом испарился. Несколько секунд он с недоумением смотрел на похотливые движения модели, затем подошел к столу и плюхнулся в кресло.

«А что ты хотел? Чип работает, радуйся, – он ощутил, как на него накатывает волна раздражения. – Прогнать ее, что ли?»

Размышляя, Борис и не заметил, как юная особа оказалась рядом. Глаза ее полыхали, а похоть властвовала телом.

– Что же ты такой нерешительный, Человек? Вина можно?

– Тебе сколько лет?

– Ты же знаешь – шестнадцать.

– Рано еще алкоголем увлекаться.

– А голой стоять перед тобой, Человек, не рано?

Борис с интересом посмотрел на нее, плеснув в бокал вина. Она жадно выпила.

– Еще.

Борис снова налил. Девушка, грациозно изогнувшись, подхватила бокал, слегка пригубила и одним движением оседлала его колени. Борису стало не по себе от близости ее жаркого тела.

«Вот она, современная девственность – не драгоценность, а ноша. А если увеличить интенсивность?» – Борис перевел регулятор на семерку.

– Что же ты меня не берешь, я скоро расплавлюсь от желания.

Она скользнула с колен на пол и принялась торопливо расстегивать ремень его брюк.

– Вот оно что! Думаешь, я не знаю, что делать? Я давно все знаю.

Борис с силой оттолкнул девушку и выключил прибор.

– Уходи.

Девушка удивленно заморгала, озираясь вокруг. Яркий румянец мгновенно окрасил ее щеки. Все шло как по графику. Воздействие чипа прекратилось – и наступил непродолжительный период стыдливости.

– Ой, простите, что это со мной? Где моя одежда?

Она неловко попыталась прикрыть наготу руками.

– Одежда на кресле, в углу.

Девушка стала судорожно натягивать белье. И тут на Бориса накатило. Боясь спугнуть момент, он крадучись пошел к ней. Девушка на мгновение застыла. Борис попытался поймать ее за руку и тут же практически растянулся на полу от сильного толчка в грудь, но, проворно вскочив, он не дал ей выбраться из угла. Девушка яростно сопротивлялась, молотя кулаками куда попало. Борис никак не мог поймать ее руки, раздражаясь из-за этого все сильнее. Окончательно рассвирепев, он с силой ткнул кулаком в область солнечного сплетения. Девушка на мгновение застыла, широко раскрыв рот в попытке вдохнуть, а затем, прижав руки к животу, стала медленно оседать. Борис легко подхватил ее и бросил грудью на спинку кресла. От мощного рывка белье разлетелось, словно прогнившие нитки.

– Наверное, специально так шьют сволочи!

Девушка вдруг очнулась, но он придавил ее обеими руками. Плоть Бориса просто окаменела.

«Фантастика, такого с юности не было», – подумал он и в то же мгновение ощутил, как ее ногти буквально впились в бедра, раздирая кожу.

– Ах ты стерва! – Борис грубо заломил руки девушки за спину, быстро связав запястья попавшимся на глаза красным шифоновым шарфом.

– Ну держись! – и он медленно, растягивая удовольствие, стал входить в ее пылающую плоть.

Оргазм накрыл его сразу. В этот момент девушка взвизгнула как-то некрасиво, по-поросячьи.

– Вот дрянь! Все испортила!

Он схватил связанные за спиной запястья и с силой рванул их вверх. В плечах у нее что-то жутковато хрустнуло, и дикий крик боли заполнил все пространство.

Борис вдруг осознал, что его плоть снова окрепла, а он в сумасшедшем темпе насилует девушку. Мощнейший оргазм затуманил его рассудок.

Очнулся он, обнаружив себя лежащим на полу. Рядом, всхлипывая, стояла девушка.

«Что же я творю! Какой же я скот!» – он быстро развязал ей руки. И тут его внимание привлекла тонкая красная струйка. Рывками, как бы пульсируя, она медленно стекала по внутренней стороне ее бедра. Борис даже ощутил этот дурманящий запах крови. Лихорадочное возбуждение, то самое, давно забытое, снова захватило его. Он быстро метнулся к прибору, поставил сексуальное влечение на максимум и медленно двинулся к уже раскрывающимся пухлым девичьим губам.

Глава 3

Иван с удивлением рассматривал мигающие зеленые цифры электронного будильника, показывающего чуть больше четырех утра. Он долго лежал неподвижно, приходя в себя от только что пережитого, пусть даже и во сне. Рядом тихонько посапывала Ева. Первые солнечные лучи кое-где пробивались сквозь плотные шторы.

«Какой ужасный и какой явственный сон, – Иван испуганно пошевелил пальцами рук и ног. – Слава богу, все в порядке!»

Медианный нерв функционировал исправно, но места, пробитые во сне гвоздями, саднили все сильнее. Иван поднес руки к глазам и удивленно вскрикнул. С обеих сторон запястий красовалось по темному пятну. Он быстро подошел к окну, отодвинул штору и в утреннем солнечном свете увидел влажные от сукровицы ранки сантиметра полтора в диаметре.

«У меня что, стигматы?» – Иван посмотрел на ступни и похолодел: стигматы на них проступали менее отчетливо, но багровые круги виднелись там тоже.

– Ванечка, ну что ты так рано встал, штору хотя бы закрой, – Ева с головой укрылась одеялом.

– Посмотри, что со мной происходит.

Ева резко села, испуганно уставившись на него. Иван показал ей запястья.

– О боже, что это? Проказа?

– Нет, у лепры иные признаки. Похоже, у меня стигматы. Насколько я помню, они появляются после сильных психических переживаний, связанных с распятием Христа. После восстановления нормального состояния исчезают. Иногда могут возникать снова, – Иван пересказал сон.

– Нужно посмотреть в интернете, – Ева включила планшет.

Поиски ничего нового не дали. Много было мошенников, но случались, вероятно, и настоящие проявления стигматов. Одно было ясно – данный феномен наукой изучен плохо.

– Ванечка, наклонись ко мне, – Ева осторожно откинула у него волосы со лба, и по выражению ее лица Иван понял, что там тоже следы от ран.

– Сильно проступили?

– Порядочно. Ты чувствуешь какой-то удивительно приятный аромат?

– Да, еще когда проснулся. Не могу понять, откуда он.

– Дай-ка руку, – Ева осторожно втянула в себя воздух. – Это от них. С ума сойти!

Они долго рассматривали стигматы и никак не могли решить, что предпринять. С большими пальцами рук все же творилось неладное. Функционировали они нормально, но в расслабленном состоянии слегка припадали к ладони.

– Погоди, – Ева принесла с кухни бактерицидную мазью.

– Для начала обработай только краешек, – Иван протянул руку ладонью вверх.

– Хорошо, – Ева едва коснулась тампоном стигмата, как Иван, вскрикнув, принялся усиленно трясти рукой, дуя на ранку.

– Ух ты! Ощущение, что это не мазь, а раскаленный паяльник.

– Что же делать? Тебе раньше подобное снилось?

– Нет…

– Вчера какие-то необычные вещи происходили?

– Не припомню. Хотя был странный момент. Мы закончили операцию, Вика приготовила чай, и после него мне очень захотелось спать. Я даже заснул в кресле. Она меня разбудила, напоила крепким кофе, я приехал домой, снова уснул и вот только проснулся. Операция была пустяковой. Ты можешь себе представить, чтобы я спал одиннадцать часов?

– Действительно странно, могу объяснить это только действием снотворного.

– Откуда? После операции, кроме чая, я ничего не пил и не ел. Вика тоже чашку выпила. С ней-то все в порядке.

– Ванечка, самое разумное сейчас не суетиться. Давай стигматы забинтуем, поедем в твою клинику, сдадим кровь на анализы. Если в ней обнаружатся следы снотворного, Вике придется объясниться.

– Вика подсыпала мне снотворное? Смешно! Никогда не поверю! Потом, еще пяти нет, поехали хотя бы к семи.

– Сейчас имеет значение каждая секунда. Одевайся, а я пойду что-нибудь приготовлю. После таких потрясений силы нужно восстанавливать.

Так и сделали. Иван попросил медсестру результаты анализа в базу не вносить, а отдать лично ему.

Глава 4

Левая рука девушки висела плетью.

– Сейчас, сейчас, – испугавшись, засуетился Борис.

«Что на меня нашло? Все же должно было происходить без насилия. Зачем я сам осознанно спровоцировал всплеск стыдливости, выключив прибор?»

Борис осторожно осмотрел ее плечо. Судя по всему, вывих был пустяковым. Он легко мог с ним справиться. Это искусство ему передал дед, известный на всю округу костоправ. Но к девушке обязательно появятся вопросы у родственников, подруг, знакомых. Вывих за «шесть секунд» не лечится, здесь нужна минимум неделя.

«А если проболтается! Впрочем, теща все легко замнет. Однако узнает подробности».

До сих пор ему удавалось выскальзывать из стальных объятий Клавдии Константиновны, но в этот раз он точно попал. Панические мысли одна страшнее другой теснились в голове. Самое правильное – как следует ее запугать, решил Борис.

– Тебя как зовут?

– Таня. Зачем вы так?

– Тебе заплатили большие деньги. Я сделал два величайших открытия, и одно из них с твоей помощью сегодня тестировали. Плечо болит?

– Очень, рукой шевельнуть невозможно, отвезите меня в травмпункт.

– Сейчас боль пройдет, потерпи немного.

«Да где же этот пульт! Ага, вот он», – Борис набрал зону удовольствия и поставил семерку. Девушка удивленно осмотрелась, дернула рукой и скривилась от боли. «Так, сектор уменьшения болевого порога – здесь десяточку».

– Ложись на пол.

– Я больше не хочу, – девушка быстро отскочила за кресло.

– Таня, у тебя вывих, я просто хочу вправить плечо.

– Я вам не верю.

– Глупая, смотри, я ложусь на пол, а ты валетом рядом, но больной рукой ко мне.

– Вы не извращенец?

– Поздно гадать, быстро на пол, – строго прикрикнул Борис.

Девушка наконец послушалась. Борис взял обеими руками ее запястье, осторожно отвел в сторону, установил свою пятку ей под мышку, резко дернул руку и мгновенно отпустил. Негромкий хруст в плечевом суставе просигнализировал, что кость встала на место.

– Ну вот, а ты боялась. Давай помогу встать. Рукой немного пошевели. Лучше?

– Совсем не болит.

– Руку дня три ничем не нагружай, – Борис взял роскошный красный шарф. – Это твое?

– Нет, что вы, он же очень дорогой. У меня таких денег никогда не было. В нашем классе…

– Стоп, стоп, об этом в следующий раз, – Борис густо покраснел: быстро он до школьниц опустился.

– А вы мне опять столько денег заплатите? – Вопрос прозвучал так наивно, по-детски, что лицо его полыхнуло огнем.

– Следующего раза не будет, я же сказал: это тестирование моего открытия. Оно закончилось успешно. А тебе торговать своим телом не советую.

– У нас в классе некоторые уже со всеми переспали за просто так.

– Неужели тебе понравилось?

– Нет, нет, что вы.

– Вот видишь, а когда занимаешься сексом с любимым человеком, то испытываешь потрясающие ощущения. Хотя твое воспитание в условия договора не входит. И помни: если о том, что здесь было, станет кому-нибудь известно, у тебя отберут деньги и выставят штраф на пять миллионов, как сказано в договоре, который ты подписала.

– Я никому не скажу, даже маме.

– Маме нельзя говорить в первую очередь, она сразу отберет у тебя деньги. Никому и никогда – повтори!

– Никому и никогда, – послушно повторила Таня.

– Будут спрашивать про руку, скажешь, что упала.

– Хорошо. А деньги я могу тратить?

– До совершеннолетия имеешь право использовать ежегодно до ста тысяч на одежду, учебу, лечение. Дальше твои проблемы, но если договор нарушишь, то долги отработаешь где-нибудь в Африке в публичном доме, скорее всего, там и дни свои закончишь… Нужно зафиксировать руку, – Борис стал делать из шарфа петлю.

– Не подходите ко мне, я закричу! – От охватившего девушку ужаса она затряслась словно в лихорадке.

– Вот дура, набрось шарф на шею, а руку просунь в петлю.

– Можете его кинуть?

– Лови.

– Спасибо. Подождите чуть-чуть, я его красиво сделаю?

А как мне вернуть шарф?

– Считай это подарком.

Таня подскочила к зеркалу и долго крутила его вокруг своей потрясающе красивой шейки.

– Все, заканчивай, у меня времени больше нет. Иди прямо по коридору до лестницы. Внизу охраннику скажешь «номер один». Тебя отвезут домой.

– На такой же крутой тачке?

– Все, все, иди уже!

После душа к нему вернулась способность рассуждать спокойно.

«Запугал я ее прилично, никому ничего она не расскажет. Как хорошо, что маску надел. Она меня даже опознать не сможет.

А про открытия зря ляпнул. Вот уж воистину – язык мой враг мой».

Борис сладко вытянулся на кровати, вновь и вновь вспоминая и переживая накрывший его мощнейший оргазм. Это было, пожалуй, острее всего когда-либо им испытанного.

«Есть все-таки в юности пылкость, и, как ни старайся, с возрастом она быстро подменяется обыденностью. Хотя при чем здесь юность, торкнуло-то меня от ее крика, от запаха и вида крови. Раньше такого со мной не случалось. Я превращаюсь в садиста?»

Борис был убежден, что где-то глубоко в каждом из нас запрятаны все пороки, известные человечеству. У одних они вырываются наружу, у других – под надежным замком. Но каждому человеку все равно время от времени они дают о себе знать в снах или в мыслях. Господь устроил так, что человек постоянно испытывается. Испытатели бессмертны, а за время своего существования накопили громадный опыт, чаще всего изощренный. И в битве с ними выходят победителями лишь люди, сумевшие не поддаться искушению.

«Странно, почему я так завелся, на меня вид крови никогда особо не действовал».

Еще в молодости Борис увидел, как сбитая машиной женщина попыталась подняться, но ее нога переломилась, и, протыкая кожу, вывалилась наружу страшными острыми краями берцовая кость. Кровь из раны хлестала струей. Он единственный из пассажиров остановившегося автобуса не растерялся, набросил на ногу петлю из своего ремня и держал до приезда скорой. Крики, стоны, кого-то обильно тошнило. Врач потом пыталась сунуть ему нашатырь, предлагала сделать укол, но он отказался. В этом не было необходимости. Одного он испугался: это ему будет сниться. Но ни разу не приснилось. Словно сработал какой-то защитный механизм.

«Это все Клавдия Константиновна с ее связями и бешеное количество денег – отсюда вседозволенность. Нужно немедленно завязывать с сомнительными опытами. Пора загонять себя в прежние рамки».

Но злая червоточинка, незаметно появившись, не давала покоя. Сможет ли? Это как с Адамом – когда, нарушив запрет, он надкусил яблоко от древа познания. Господь изгнал его из рая не за этот проступок. Наказывать ребенка нужно, но нужно так или иначе прощать. Господь изгнал Адама потому, что понял: остановиться наш прародитель уже не сможет.

«С другой стороны, я же не стал ее душить! А мысль накинуть шарф на шею и немного попугать все-таки промелькнула. Откуда он появился? Перед собранием я сам проверил комнату – не было никакого шарфа. Завтра службу безопасности озадачу, нужно выяснить, кто сюда посмел войти… Интересно, а что она испытывала».

С этой мыслью он и заснул. Снилась ему Италия, вернее Рим. Словно стоит он в одном из подземных помещений Колизея, окруженный мрачной пустотой сырых стен. Вдруг его внимание привлекло едва заметное шевеление. К нему по воздуху, медленно извиваясь, словно удав, приближался темно-серый сгусток длиной не более двух метров, а шириной сантиметров тридцать. И было в нем нечто угрожающее, нечто парализующее волю. Бориса охватил животный ужас. Он точно знал, что это существо из потустороннего мира и оно хочет вползти в него, завладеть его существом. Борис понимал, что спит, но также понимал: происходящее – это реальность. Он безуспешно пытался очнуться, а сгусток неумолимо приближался и уже почти коснулся головы.

– Господи, помилуй, спаси и сохрани! – завопил он во всю силу легких молитовку, которую очень часто в детстве слышал от бабушки.

И вдруг откуда-то донесся с каждой секундой усиливающийся колокольный перезвон. Оцепенение спа́ло. Борис вскочил, словно ужаленный. С яркого экрана телефона, лежащего на прикроватной тумбочке, на него смотрело улыбающееся лицо его любимой женщины, его Лизы. Борис специально только для ее звонков установил эту мелодию. Опасаясь прервать колокольный звон, он боязливо осмотрелся. Борис ни на мгновение не усомнился в реальности происходившего во сне и долго к себе прислушивался, пытаясь понять, удалось ли вползти в него хотя бы частичке этой мерзости. Экран телефона начал медленно гаснуть, и Борис окончательно пришел в себя. Лихорадочно набрав вызов, он почти закричал:

– Любимая, прости, устал и заснул.

– С тобой все в порядке?

– Да, а что?

– Голос у тебя взволнованный. Как-то тревожно мне.

– С чего бы?

– Сама не понимаю, вдруг накатило, страшно за тебя стало.

– Не волнуйся, уже выезжаю.

«Любовь всей моей жизни, в кого я превращаюсь, почему поддался искушению!? Это все Клавдия Константиновна! Так, я начинаю уподобляться ребенку, у которого все вокруг виноваты. Себе-то зачем врать! Сам предложил устроить тестирование открытия для нужных людей. Она лишь, как всегда, из пустого шоу устроила гениальное по сути и дьявольское по содержанию действо. Может быть, поэтому в меня пытался вселиться Демон. Если бы не звонок Лизы…» Борис почувствовал, как от вновь накатившей волны ужаса его тело покрывается гусиной кожей.

А по ту сторону нашего мира Демон усиленно тряс головой, пытаясь избавиться от застрявшего в ушах колокольного звона.

– Создатель, ну почему ты такой милостивый? Этой душе я готовлю место в самых кошмарных уголках ада.

…

– Почему не время?

…

– Конечно, не мне это решать, но… Все, все, больше не возражаю, только в следующий раз я вместо шарфа…

…

– Вот всегда так! Хотя зачем ему выслушивать мои планы. Он точно знает, как и что произойдет.

Глава 5

Увидев стигматы, главный врач клиники немедленно созвал консилиум, предварительно разослав участникам их фото с кратким описанием случившегося. Собравшиеся светила ничего путного сказать не могли, воспроизводя с важным видом уже известные из интернета сведения.

К концу совещания подоспели результаты предварительного анализа мазков из ранок. И здесь участники стали свидетелями сенсации, даже двух: в стигматических ранках не было ни одной бактерии, а в сукровице, помимо частиц крови, обнаружили неизвестную жидкость без цвета, но с удивительным запахом. Заместитель директора по научной работе неожиданно предложила на один из стигматов посеять что-нибудь не болезнетворное, однако эта идея с возмущением была отвергнута.

Иван согласился временно остаться в клинике для более детальных исследований. От операций его пока отстранили. Иван пошел в свой кабинет, чувствуя, что силы на исходе. Суетность от переживаний стала понемногу проходить. Иван собрался хорошенько обдумать случившееся, но к нему потянулись сотрудники центра с просьбами «расскажи да покажи». В конце концов всех ходоков он выпроводил, запер дверь на ключ и улегся на кушетку.

«Как же было больно и как хотелось пить! Если Христос сын Бога, то какой смысл в этом жесточайшем акте?»

Иван включил компьютер. В интернете нашлось несколько трактовок необходимости распятия, сводившихся в результате к одному – Иисус Христос своей кровью искупил грехи человечества. А зачем? Человеческая природа не изменилась после этого! Человек отнюдь не перестал грешить.

Медсестра принесла анализ крови, в котором Иван с удивлением увидел приличную дозу снотворного. Никто из сотрудников Вику сегодня утром не видел, ее телефон находился вне зоны действия сети. Все отчетливее в сознании Ивана складывалась довольно неприглядная картина – скорее всего, не без участия Вики его усыпили. Зачем? Какие манипуляции с ним проводили?

Вика! Как она могла на такое решиться! Столько лет бок о бок в операционной. Иван иногда в шутку говорил о ней: моя надежная правая рука.

«Здесь что-то не так, не вписывается этот поступок ни в ее облик, ни в характер. Какой мотив? Деньги? Вряд ли. Зарабатывает она очень прилично. Квартира, машина, дача, сын в престижном лицее. Соглашаясь на это, она понимала, что все быстро вскроется и на карьере хирурга придется поставить жирный крест. Столько сразу потерять! Значит, угроза была серьезная. Чем шантажировали? Что им от меня нужно? Почему Вика не отвечает на звонки? Может быть, ее уже убили?..» Вдруг телефон просигналил о получении голосового сообщения.

«Ванечка, прости! Я тебя усыпила, а потом чипировала. У них был мой сын. Кто за этим стоит, не знаю. Мне удалось ускользнуть. Какое-то время вынуждена буду скрываться. Еще раз прости», – звенящий от напряжения голос Вики еще какое-то время не отпускал Ивана.

«Что же происходит? Кому и зачем понадобилось меня чипировать?» – эти и другие вопросы вихрем крутились в его голове, не получая ответа.

Глава 6

Двенадцать лет назад, с отличием окончив школу, Борис без особых проблем стал студентом-бюджетником биологического факультета МГУ. Блестяще защитив дипломную работу по проблемам старения, он был принят в НИИ «Долголетие», учрежденный известным олигархом.

Три года Борис выполнял мелкие поручения. Это ему изрядно надоело, и он решил уволиться. Директор принялся уговаривать Бориса забрать заявление. Олигарх сам курировал кадровую политику, поэтому уход перспективного молодого ученого грозил разбирательством. Так Борис получил самостоятельную тему – исследование слюны пиявки. Финансирования практически не было, даже пиявок Борис покупал сам, но приборная база соответствовала мировому уровню, а тема увлекла.

Было у Бориса и хобби. Пару лет назад он случайно пролистал книгу о старой Москве. Улицы и дома города для него задышали историей. Он стал пропадать в библиотеках, иногда даже жалел, что не пошел на исторический. Многое, конечно, было перестроено, реконструировано, но Москва обладала несметным архитектурно-историческим достоянием. Раз в неделю, ближе к вечеру, когда солнце светило, уже обозначая тени, он обязательно выбирался на улицы внутри Садового кольца.

Во время одной из таких прогулок Борис увидел, как в темной подворотне высокий парень прижал к стене женщину, схватив ее за горло, а его приятель пытался вырвать сумочку. Борис был не робкого десятка. Высокий, ширококостный, плотного телосложения в родном сибирском городке он прошел хорошую школу уличных драк. Москвичей Борис считал слабаками, поэтому, не раздумывая, бросился на помощь. Грабители оказались не робкого десятка, но внезапность помогла ему. С ходу ударом в челюсть он сбил с ног того, который тащил сумку.

Со вторым завязалась борьба. Борису удалось боднуть противника головой в подбородок. Раздалось клацанье зубов, и тут Борису прилетело. Первый, быстро оправившись, нанес удар справа в голову. Борис смог устоять, но его конкретно шатнуло. Судя по плотности удара, орудовал тот свинчаткой.

– Удавлю, падла, – заорал Борис, сам удивляясь силе своего голоса.

Парень неожиданно развернулся и бросился наутек. Второй тоже куда-то исчез.

– Молодой человек, у вас разбита голова, вы весь в крови! Стойте спокойно, я врач. Держите платок, крепко прижмите его к ране. Вот так, хорошо. Идемте ко мне, рану нужно обработать.

– Что вы, не стоит, я лучше пойду.

Женщине было за сорок. Высокая, стройная. Несмотря на испуг, весь ее облик так и лучился обаянием. Очевидно, была она человеком далеко не бедным. Во всем ощущалась ухоженность. Темные волосы, кожа лица, одежда, маникюр – все в ней было идеально.

– Куда пойдешь, до первого полицейского? Ты весь в крови, – в ее голосе зазвучали властные нотки. – Тебя как зовут?

– Борис.

– Пошли скорее, спаситель.

Борис осмотрел заляпанную кровью рубашку и решил подчиниться.

Квартира оказалась такой же ухоженной, как и хозяйка. Борис ознакомился только с громадной ванной и еще больших размеров столовой. Что скрывалось за длинным коридором, можно было только догадываться.

Клавдия Константиновна, так звали женщину, сначала бросила в стиральную машинку рубашку, затем принялась за Бориса. Сечка оказалась не такой уж глубокой.

– Пожалуй, обойдемся клеем, – она ловко обработала рану. – Ты кто по образованию?

– Микробиолог, окончил биофак МГУ.

– Неплохо.

И тут они услышали, как кто-то возится с замком входной двери. Одна и та же мысль – «выследили» – мгновенно сковала страхом их волю. Клавдия Константиновна, прижав руки к груди, опустилась на край ванны, а Борис стал лихорадочно осматриваться в поисках чего-нибудь подходящего для обороны.

– Ма, ты дома? Дверь снова не заперта, – звонкий девичий голос, казалось, заполнил все пространство. – Я ключ кручу, кручу и понять не могу, почему он не поворачивается. Ой, здесь кровь! Мамочка, что случилось? – В ванную влетела высокая хрупкая девушка.

– Лиза! Как ты меня напугала, – Клавдия Константиновна бессильно опустила руки. – Я думала, у меня инфаркт случится.

– Кто-нибудь объяснит, что происходит? – Лиза с удивлением уставилась на Бориса.

– В нашей подворотне на меня напали двое грабителей, а этот молодой человек вступился. В драке ему разбили голову. Знакомьтесь, Борис, это моя дочь Лиза.

В первое же мгновение Борис был сражен. Известно, что человек чаще всего видит то, что хочет видеть. С этим можно бороться, но иногда встретишься с ее взглядом и понимаешь – пропал!

«Пора уходить», – Борис уставился в пол, чтобы не видеть распахнутых от испуга глаз девушки.

– Меня только что почти убили. Смотри, – на шее Клавдии Константиновны с обеих сторон наливались багровые круги, оставленные стиснувшими ее пальцами. Борис понял, почему она не звала на помощь. Придавили ее по-взрослому.

– Лиза, представляешь, этот молодой человек пошел один против двоих качков. Первому врезал так, что он несколько метров летел по воздуху. А когда его ударили, он заревел как медведь: «Убью, паскуда!» Даже я перепугалась.

Несколько минут Клавдия Константиновна, не жалея красок, описывала десятисекундную схватку.

– Ой, что же я в полицию не сообщила!

– Клавдия Константиновна, я, пожалуй, пойду, – Борис встал.

– Куда? Рубашка будет готова часа через полтора. И показания нужно дать.

– Бесполезное это дело. Таких ловят либо на месте преступления, либо недалеко от него.

– Это смотря кто будет искать! – Зловеще усмехнувшись, Клавдия Константиновна вооружилась мобильником и принялась снова кому-то в красках описывать, как чуть было не погибла.

– Мама дружит с пресс-секретарем МВД и не только, – тихо, словно оправдываясь, произнесла Лиза.

– Это как-то меняет дело?

– Еще бы! Пошли организуем чай. У мамы это надолго.

Борис меньше всего хотел остаться наедине с Лизой. Он то и дело краснел, потел, на вопросы отвечал односложно. Положение спас приехавший минут через двадцать следователь МУРа. Вскоре подтянулся участковый. Клавдия Константиновна неожиданно точно и детально описала нападавших и драку.

Следователь вытащил несколько фотороботов.

– Да вот же эти сволочи! – Клавдия Константиновна даже покраснела от злости.

– Тебе, парень, повезло. На них уже один труп. Орудуют внутри Садового кольца. Но после нападения на вас ими займутся, как я понимаю, очень плотно. Кстати, убили ударом кастета в висок. Ты, Боря, в рубашке родился. Судя по всему, тебе он тоже в висок целил.

Через полчаса, закончив формальности, полицейские ушли. Борис снова засобирался.

– Нет и нет. Все пьем чай! – Лиза уже ставила чашки. Напиток оказался слегка терпким, но ароматным.

– Борис, а как ты в этом районе оказался? – Клавдия Константиновна посмотрела на него излишне внимательно.

– Люблю старую Москву. Вот ваш, например, дом, – Борис понял, что спасен. Рассказывать умел он увлекательно, с подробностями, словно сам творил историю.

– Не поверите, Борис, мама тоже любит гулять по старой Москве.

– Теперь долго не решусь, – Клавдия Константиновна грустно улыбнулась.

– Борис, вы так увлекательно рассказываете! Можно вас попросить провести для меня экскурсию хотя бы по окрестностям нашего дома? – Лиза кокетливо потупила взор.

– Шутка шуткой, а идея-то отличная, возможно, я к вам тоже присоединюсь, – Клавдия Константиновна обернулась к Борису.

– Я нисколечко не шучу, – в глазах Лизы заплясали озорные огоньки.

– С удовольствием. Спасибо за чай, пора мне.

– Борис, поздно уже. Вдруг эти негодяи где-то рядом. У нас пятикомнатная квартира. Познакомитесь с Павлом Семёновичем, он скоро будет.

– Спасибо за гостеприимство, но мне нужно идти.

– Вас ждет семья? – Лиза напряженно смотрела на Бориса.

– Я не женат, и на данный момент у меня даже девушки нет, но есть принцип: ночевать обязательно дома, – сообщая эти подробности, Борис снова ощутил, как краска заливает его лицо.

– Номер телефона оставь, – Клавдия Константиновна потянулась за мобильником.

– Мамочка, я уже записала, когда Боря диктовал его следователю.

Лиза позвонила на четвертый день. Сердце Бориса ухнуло в какие-то неведомые глубины. Он не знал, что сказать, кроме как «Добрый день!». Лиза радостно сообщила, что бандитов задержали, мама их уже опознала.

– Что же ты, Боренька, слово не держишь?

– Как не держу? – Ошарашенно спросил Борис.

– Обещал экскурсию по старой Москве – и ушел в подполье.

– Я готов, но у меня даже телефона твоего не было.

– Вот и отлично. Сегодня суббота, ты чем занят?

– Бездельничаю! – соврал он.

– Через час к «Кропоткинской» успеешь?

– Успею.

– Тогда до встречи. Буду ждать у выхода из метро на бульвар.

– Понял.

Борис некоторое время с недоумением смотрел на телефон, пока не заметил, что пальцы слегка подрагивают. Через несколько минут все его тело трясло, словно в лихорадке.

«Как она сказала – Боренька. Оказывается, у меня красивое имя».

Они долго бродили по переулкам между Пречистенкой и Сивцевым Вражком. Здесь сохранилось много старинных особняков. Борис снова блистал красноречием. Наконец Лиза пожаловалась на усталость и… пригласила на чай. Бориса снова затрясло.

Войдя в квартиру, она неожиданно прижалась к нему, прошептав: «Поцелуй меня».

Они долго целовались, но когда, осмелев, Борис сделал попытку пойти дальше, то получил категоричное нет.

– Прости, я без ума от тебя, но полностью буду принадлежать только своему мужу.

– То есть ты, студентка четвертого курса первого меда – и девственница?

– Да, это плохо?

– Нет, нет! Это замечательно, но так неожиданно. Я влюбился в тебя с первого мгновения. Даже еще не видя тебя, только услышав твой изумительный голос. Понимаю, это может показаться легкомысленным, но я буду добиваться твоей руки.

– Это ничего не меняет. Полностью я стану твоей только в первую брачную ночь.

– Поверь, как-нибудь это переживу. А почему такой принцип?

– От моей бабушки. Она старообрядка. Я с удовольствием проводила лето в деревне, особенно в детстве. Бабушка меня многому научила и помогла относиться к жизни несколько иначе, чем сверстники моего круга. Я верю в Бога, считаю себя православной. Иногда с мамой ходим в храм, здесь недалеко, во Втором Обыденском переулке. Там чудотворная икона Божьей Матери «Нечаянная радость». У тебя как с верой?

– Никак. В церковь захожу скорее из любопытства. А это важно? По Конституции даже государство наше не может иметь идеологии.

– Ты же помнишь знаменитое выражение «кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую»? Здесь то же самое – либо у страны есть своя идеология, либо ей навязывают чуждую. Третьего не дано. И есть у нас идеология! У нашего народа прошло опьянение идеалами общества потребления. Мы вновь готовы строить справедливый социально ориентированный мир. Все нужные слова уже сказаны, осталось правильно их выстроить.

– Ты, оказывается, не только очень красивая, но и очень умная.

– Комплимент принимаю, пошли чай пить. Мы и так сегодня наговорили друг другу много. Не понимаю, что на меня нашло. Когда я слышу твой голос, мое сердце начинает сладостно трепетать, как это ни банально звучит.

Встречаться они стали почти каждый день. Их все сильнее тянуло друг к другу. Через три месяца, преодолев жесткое сопротивление Лизиных родителей, они в один день зарегистрировали брак и обвенчались. А через девять месяцев появилась Настенька. Лиза наотрез отказалась прерывать грудное кормление, справедливо полагая, что материнское молоко куда полезнее для развития ребенка, чем любая смесь. И действительно, Настенька росла спокойным жизнерадостным ребенком. Лиза сама до года сидела с ней, лишь потом согласившись на няню. Борис поражался, откуда у этой хрупкой, выросшей, скажем так, в окружении с претензиями на дворянство женщины такие правильные, с его точки зрения, принципы, и любил ее за это еще больше. Лиза часто сама готовила, иногда стирала, благо это не отнимало много сил. Кухня была переполнена разной техникой. Борис души не чаял в своих девчонках, помогая жене во всем. Лиза установила строгое правило: чтобы быт не заел, два раза в неделю куда-нибудь вырываться. Она была убеждена, что в семейный очаг нужно постоянно подбрасывать дровишки, иначе он прогорит и все обратится в пепел.

Глава 7

В отличие от Бориса Иван был женат дважды. Первый раз это случилось на пятом курсе. Алёна в него влюбилась, как она говорила, с первого мгновения. А Иван в восемнадцать лет даже не помышлял о серьезных отношениях. Хотелось воли. Он только что вырвался из-под родительской опеки. Среднюю школу в Ставрополе Иван окончил с золотой медалью, поэтому без проблем поступил в Московский медицинский университет. Видя страдания Алёны, Иван несколько раз пытался заставить себя влюбиться в нее, но тщетно. Так их отношения, то разгораясь, то затухая, тянулись до четвертого курса. На каникулах отец завел серьезный разговор: что будешь делать дальше, когда институт окончишь? К слову Иван рассказал о взаимоотношениях с Алёной.

– Что, вот так с первого взгляда уже три года любит?

– Да.

– А ты гулял, в смысле другая девушка у тебя была?

– Была и не одна.

– Что Алёна?

– Прощала.

– Дело, конечно, твое, но ты пока не понимаешь, что можешь потерять. Потом не раз пожалеешь.

– В принципе, я уже готов жениться. Ничего там, на стороне, особого не увидел. А Москва – город возможностей.

– Ну что же, браки по расчету часто оказываются самыми прочными. Попытайся все-таки ее рассмотреть.

– Да пытался я и не раз.

– Значит, плохо пытался. Каждый человек – что мужчина, что женщина – по-своему прекрасен. К каждому нужен свой подход, свой ключик, чтобы человек раскрылся. А так, на бегу, только оболочку и видишь.

– Ладно, еще раз попробую.

Приехав в Москву, Иван сразу позвонил, но Алёна встречаться отказалась, сославшись на некие дела. В институте тоже разговор не клеился. Раньше ему достаточно было обезоруживающе улыбнуться, и Алёна таяла, а сейчас это не действовало. Алёнина подружка как самую страшную тайну рассказала, что на отдыхе в Ялте у Алёны случился роман.

– Ничего такого не было, ты не подумай, но все к этому идет.

– Кто этот счастливчик?

– Парень с психфака МГУ. Весной защитил кандидатскую. Говорят, из него получится блестящий психотерапевт.

«Ну и ладно, – подумал Иван. – Не придется тяготиться тем, что где-то там, глубоко, совесть иногда нашептывала: “Ага, любовь! Чистый брак по расчету. Ты женишься на городе больших возможностей – Москве, а не на этой женщине”».

Однако жизнь оказалась сложнее. Иван неожиданно для себя понял, как ему не хватает общения с Алёной, ее голоса, смеха. И Алёна изменилась: похорошела, расцвела. Иван осознал, о чем говорил отец, – он влюбился «до потери сознания», он рассмотрел. Целый год Иван пытался ее вернуть. Она иногда оттаивала, но ненадолго, и снова замыкалась. Видимо, психолог успешно промывал мозги. Минуло еще одно лето. Иван страдал по-настоящему. Мучился бессонницей, исхудал.

На летних каникулах он сам завел с отцом разговор об Алёне.

– Похоже, проворонил ты свою любовь, Иван, – отец грустно усмехнулся.

– Похоже.

– Хотя не так все безнадежно. Этого психолога она не любит, но он помог ей повзрослеть, оценить себя, за что ему спасибо.

– В смысле?

– Решение она будет принимать не затуманенным страстью рассудком. Такие браки лопаются очень быстро.

– Почему?

– Создание семьи – это прежде всего труд, тяжелый ежедневный труд. Семейный быт для страсти как вода для пламени. Ты ее действительно любишь?

– Ты же видишь, что со мной творится.

– Вижу помутненный рассудок, а понять, от любви или от обиды, что увели девушку из-под носа, пока не могу. Но помочь попытаюсь. Ты как часто говорил ей, что любишь?

– Я ею восхищаюсь достаточно часто.

– Речь не о том. Ты ей говорил: «Я тебя люблю»?

– Нет, зачем? Сейчас это не в тренде.

– Глупый ты еще. Знаешь, как Евангелие от Иоанна начинается? «Вначале было Слово». Понимаешь, Слово, а потом все остальное. Есть, конечно, мужчины, которые говорят «люблю» как «здрасьте». И все равно многие женщины этому верят.

А если ты любишь и говоришь женщине «люблю», в тебе самом все меняется – и голос, и взгляд, и волны от тебя исходят потрясающие. Женщины эти слова ценят больше, чем любые другие, и слышат их.

– Она мне говорила, что любит, но я как-то ничего особо не чувствовал.

– Давно это было?

– Давно, еще до ее встречи с психологом.

– Сейчас все будет по-другому. Слова «Алёна, я тебя люблю» произнести сможешь?

Иван попытался сказать, но с удивлением осознал, что это очень непросто.

– Вот видишь, какая сила заключена в Слове. Надо этому учиться. Обстановку выбрать соответствующую, чтобы ее душа раскрылась. Чем она увлекается?

– Прыжками с парашютом.

– А ты?

– Ни разу не прыгал.

– Давай осваивай.

Иван не очень надеялся, что отцовские советы помогут, однако решил попробовать. Втайне от всех пошел на парашютные курсы, выполнил семь прыжков и даже увлекся.

Наконец он решился пригласить Алёну в аэроклуб. Сказать, что она была удивлена, – значит ничего не сказать. По дороге они весело болтали. Алёна, как в прежние времена, искрилась юмором, снова звонко смеялась.

– Только я первый, – Иван решительно встал.

– Давай!

И уже перед тем как ринуться вниз, он крикнул:

– Алёна, я тебя люблю!

Потом Иван долго любовался, как она планировала к нему на крыле, и подбежал помочь справиться со стропами.

– Ты что сейчас сказал? – лицо ее пылало.

– Я сказал, что люблю тебя.

– Если это шутка, то очень жестокая.

– Мне не до шуток, я тебя люблю. – Слова из Ивана полились потоком. До этого момента он даже не подозревал, что может так красиво говорить о ней, о любви, о себе в конце концов.

Отец оказался прав. Но получалось, что прожил он не только ту жизнь, о которой Иван знал.

Поженились они через месяц и зажили бы счастливо, если бы не теща. Она на протяжении многих лет видела страдания дочери и ни на секунду не поверила, что Иван действительно любит Алёну, а не Москву. Как-то после застолья, будучи изрядно навеселе, она сказала Ивану:

– Ванюша, – называла его она только так, – ты не расслабляйся. Я сделаю все, чтобы моя дочь тебя меньше любила.

– Не перестарайтесь, – отшутился Иван, но напрасно.

Стал он замечать, что теща в присутствии жены нет-нет, да и уколет. То коленки у него острые; то есть ему нужно побольше – вон какой ледащенький; то «ты посмотри, чего другие достигли, а здесь – простой хирург в больнице». Но самое отвратительное, что Алёна эти уколы не пресекала, а смотрела на их состязание даже с интересом. Родился сын. И здесь началось. Конфетку, приходя с работы, ребенку не давай, аппетит перебьешь. Димочку не наказывай, изверг. С удивлением Иван стал замечать, что проигрывает. Вернее, проиграл Нине Карловне вчистую. Семья была у тещи: она, дочь, любимый внук, а Иван – где-то рядом.

Глава 8

Первое открытие Борис сделал через три года после женитьбы. Для женской половины обитателей квартиры на Пречистенке он оставался героем, а отношения с Павлом Семёновичем были более чем прохладными. Борис понимал, что главная причина – банальная ревность. Он стремительно ворвался на территорию, где до этого царил тесть, и в значительной мере оттянул на себя внимание представительниц прекрасного пола. Ситуацию исправил случай.

Первым словом, произнесенным Настенькой, было «Ди-Ди». Так она позвала Павла Семёновича, протянув к нему ручонки. Радости академика не было предела. Внучка, осознав силу своей власти, то и дело звала деда. Весь вечер по телефону Павел Семёнович рассказывал об этом всем знакомым.

«Нет, ты представляешь! Не дед, не деда, а Ди-Ди! Надо же такое выдумать. Точно в меня!» – то и дело слышалось из его кабинета.

С этого дня в доме многое поменялось в лучшую сторону. Павел Семёнович сразу забыл, что очень хотел внука, и, сияя от счастья, возился с Настенькой, отставляя дела на потом.

Легкая отчужденность между Борисом и тестем незаметно исчезла, как туман в солнечное утро. В субботу, после обеда, Павел Семёнович вдруг спросил Бориса:

– С темой диссертации определился?

Борис замялся. Тесть позвал его в кабинет.

– Рассказывай.

– Я исследую влияние различных веществ на организм человека. Пытаюсь сделать их классификацию.

– Это ни о чем. Нужно выбрать конкретный орган, например, кровь, даже не всю кровь, а один какой-то параметр, скажем свертываемость. Отсюда тромбозы. Важнейшая проблема.

– Пожалуй, вы правы.

– Поверь моему опыту. Хочешь быстро добиться успеха – не скачи с темы на тему, а возьми как можно более узкую проблему и разрабатывай. У вас с Лизой пока все хорошо, но если хочешь, чтобы жена тобой восхищалась впредь, – будь на шаг впереди. Рождение Настеньки дало тебе фору. Не растеряй преимущество. Лиза очень скоро защитится. Ее диплом – уже две готовые главы диссертации. Переходи в мою клинику, помогу.

Вернувшись в столовую, Борис принялся восхищенно передавать содержание разговора. Павел Семёнович довольно улыбался, и вскоре между ними установились особые, доверительные отношения.

Декретный отпуск Лиза использовала по назначению – занималась Настенькой. От Павла Семёновича она унаследовала великолепную память. Ей было достаточно бегло просмотреть материал, чтобы получить на экзаменах отличные оценки.

В своей клинике Павел Семёнович обеспечил ей практику. Так что Лиза вышла на диплом вровень с однокурсниками.

А Борис увлекся изучением свертываемости крови. В клинике Павла Семёновича финансирование было на высоте. Выяснилось, что слюна пиявки исследована поверхностно. Бориса охватил азарт. Он ощущал себя охотником, предвкушающим скорую добычу. Открытие пришло через год упорного труда. Удалось выделить новый антикоагулянт, содержавшийся в слюне пиявки совсем в микроскопических количествах. Название появилось само собой – ЛиБ – по первым буквам их с Лизой имен. Вещество вне слюны пиявки быстро распадалось, поэтому выделить его в количествах, достаточных для экспериментов, было сложно. Но Павел Семёнович открыл финансирование, и через месяц Борис уже ввел ЛиБ старой мыши. Через две недели он с удивлением обнаружил, что у нее увеличилась активность, улучшился аппетит и залоснилась шерстка. Исследование крови показало, что по своим параметрам она соответствует молодой особи. Через месяц у мыши восстановилась репродуктивная функция. В организме животного явно шел процесс омоложения. Концентрация ЛиБа в ее крови практически не изменилась.

Позвонил отец с известием, что у мамы из-за сахарного диабета большие проблемы. Грозятся ампутировать пальцы на правой ноге, а после этого диабетики редко живут дольше двух лет. И Борис решился. Выделив небольшое количество ЛиБа, он ввел его себе в вену. Действие вещества проявилось очень быстро. Борису казалось, что все его тело наполнилось некой энергией: улучшился аппетит, кожа стала очищаться от прыщей, а самое главное – он перестал часто бегать по-маленькому в туалет, ночью вообще не вставал, а спал как младенец. Лиза первой обратила внимание на перемены, но Борис отшутился, сославшись на ее благотворное воздействие.

Мама с радостью согласилась на эксперимент. Борис рассказал Лизе о ее состоянии и улетел в родной город. Мама часто плакала, гладила его руку, а в глазах застыли страх и надежда. К концу своего недельного отпуска Борис отметил у матери те же признаки улучшения состояния: аппетит, сон, кожа.

Ее перестала мучить жажда, с губ исчезли бурые пятна, в пальцах начала восстанавливаться чувствительность. Анализ крови дал просто ошеломляющий результат. Сахар – десять вместо обычных двадцати шести. Решили с инсулином повременить. Отец взял отпуск, чтобы находиться рядом. Борис научил его вести дневник наблюдений и вернулся в Москву. Созванивались каждое утро. Здоровье мамы улучшалось быстро. Неожиданно отец позвонил вечером:

– Послушай…

В небольшом сибирском городке в маленькой однушке снова пела мама. Борис не смог сдержать слез. Домашние перепугались. Пришло время рассказать. Павел Семёнович долго не мог поверить, но данные анализов Бориса и его мамы были красноречивее любых слов.

– Кроме нас кто-нибудь знает о ЛиБе?

– Нет.

– Я готов оборудовать для тебя лабораторию в клинике, но без сотрудников. Этому открытию несложно приделать ноги. Если все подтвердится, Нобелевская премия у тебя в кармане.

– Нобелевская, конечно, хорошо, но это очень отдаленная перспектива, – Клавдия Константиновна задумчиво прошлась по комнате. – Фармацевтические компании сразу поймут, что потеряют огромные деньги, и обязательно начнут кампанию по дискредитации ЛиБа или попытаются украсть формулу. Нужно сначала самим продвинуть ЛиБ, заручиться поддержкой сильных мира сего. Кстати, на этом можно легко заработать большие деньги. У меня дух захватывает от перспектив. Люди за инъекцию будут платить десятки миллионов, и не обязательно рублей.

Все удивленно посмотрели на нее.

– Боренька, я готова послужить науке. Ты не против, если следующая инъекция будет моей?

– Что-то не совсем понятно, кому ты собираешься служить – науке или золотому тельцу, – ухмыльнулся академик.

– Павел, какой ты зануда.

– Пойдем кое-что обсудим, – академик взял Бориса под локоток и направился в кабинет.

– Как это понимать? – в голосе Клавдии Константиновны прорезался металл.

– Дорогая, никаких секретов, это личное.

В кабинете академик долго ходил, заложив руки за спину, а потом, краснея, решился.

– Значит, у мыши восстановилась репродуктивная функция?

– Да, она принесла здоровое потомство. У мамы тоже нечто похожее на месячные обозначилось.

– А у тебя как с потенцией?

– Всегда было на пять с плюсом.

– Боря, ты вот что, сделай мне инъекцию на недельку раньше Клавдии Константиновны.

– Но мы же не убедились в отсутствии побочки.

– Вот и убедимся.

– Вас понял.

Когда они появились на кухне, глаза Клавдии Константиновны полыхали гневом.

– Что, Пашенька, решил первым с обрыва прыгнуть?

– Почему ты в сыск не пошла? Была бы грозой всех преступников, – и академик, ловко развернувшись, скрылся в кабинете.

Глава 9

Маму вызвали в Москву. Две недели ее организм тщательно исследовали. Центральным кроветворным органом человека является красный костный мозг. У новорожденного он занимает все костномозговые полости, но к двадцати – двадцати пяти годам его на пятьдесят процентов замещает желтый костный мозг. Он состоит в основном из жировых клеток, которые не участвуют в процессе обновления крови. С возрастом желтый костный мозг приобретает слизеподобную консистенцию, превращаясь в желатиновый костный мозг. Судя по всему, у мамы Бориса начался процесс замещения желтого костного мозга на красный. Исследование кровеносных сосудов показало, что они вновь обрели эластичность, исчезли холестериновые бляшки, восстановилась капиллярная система. Питание клеток и удаление из них вредных веществ осуществляет кровь. При нарушении этого процесса клетки начинают хуже функционировать или вообще погибают, что является причиной многих болезней. У мамы кровь снова стала выполнять все свои функции. Факторы омоложения организма были понятны, но почему желтый костный мозг стал замещаться на красный, предстояло выяснить. У ЛиБа была еще одна особенность – он действовал как катализатор, а его концентрация в крови практически не изменялась со временем.

Кожа у Клавдии Константиновны для ее сорока пяти была великолепна, но когда после инъекции стали исчезать даже мелкие морщинки, это заметили все. Она оказалась отличным пиарщиком, быстро сформировав очередь из желающих даже без объявления стоимости инъекции. На очередном семейном совете Клавдия Константиновна решительно выступила за начало продаж.

– Пока не получим безопасный для человека антидот, делать инъекции нельзя, – слова Павла Семёновича прозвучали, как приговор.

– Антидот есть, я его создал перед тем как сделать себе инъекцию, – Борис объяснил принцип действия: достаточно было обогатить кровь кислородом – и ЛиБ быстро распадался.

– Тогда начинаем, – Клавдия Константиновна плотоядно усмехнулась. – Я предлагаю первые две инъекции продать по миллиону.

– Ого! – Борис слегка опешил. – Кто же столько заплатит?

– Боренька, ты не представляешь, сколько в нашей стране сверхбогатых людей, которые даже не знают точно размеры своего состояния. Мы пообещаем вернуть деньги, если через два месяца клиент потребует ввести антидот.

– С ценой я согласен, – Павел Семёнович взволнованно заходил по кабинету. – Но всем подряд вводить инъекцию опасно. Что мы знаем? Восстанавливаются функции работы желез, кроветворения и сердечно-сосудистой системы. Возьмем для начала диабет, простатит, сердечно-сосудистые заболевания и, разумеется, условно здоровых людей, желающих омолодить свой организм. Кого еще?

– Папулечка, давай воспользуемся методом исключения, а то до утра перечислять будем.

– Хорошо. Предлагаю пока не принимать клиентов с онкологией, психическими расстройствами, а также с серьезными патологическими нарушениями органов. Придется требовать выписку из медкарты.

– Многие откажутся, – Клавдия Константиновна озабоченно вздохнула.

– Значит, это не наши пациенты, – Павел Семёнович был непреклонен. – Борис, нужно немедленно провести исследование по дозам.

– Провел, правда на мышах. Минимальная концентрация есть, а с увеличением дозы процесс оздоровления практически не ускоряется. Побочных эффектов не обнаружил.

– Тогда можно приступать. Да, чтобы избежать процедуры регистрации препарата, позиционируем ЛиБ как биологически активную добавку. Что же, Клашенька, твой выход. Доход предлагаю делить поровну между нашими семьями.

Первые инъекции были проданы сразу. Борис смотрел на две аккуратные пачки пятитысячных купюр и не мог поверить в реальность происходящего.

– Боренька, я предлагаю пока не публиковать статьи по ЛиБу, – Клавдия Константиновна смущенно отвела взгляд. – Нужно до конца понять механизм его действия. И поверь, стать очень богатым человеком или очень известным ученым – вещи несопоставимые.

– Клавдия Константиновна права. Даже если запатентуешь, тут же появятся подделки, репутация ЛиБа будет испорчена. Необходимо застолбить проект, развернуться как следует. Звания никуда от тебя не денутся, всему свое время, – Павел Семёнович удовлетворенно потер ладони.

– Согласен, но нам не стоит опасаться конкурентов. Слюну пиявки исследуют давно, а ЛиБ не выделили. Вне слюны он сразу же распадается, то же самое с искусственным синтезом.

– Боренька, на земле проживает много очень умных и голодных во всех отношениях людей. Ты же сумел – кстати, как тебе удалось?

– Народная мудрость гласит: если знают двое, значит знают все, – вмешался Павел Семёнович. – Описание какой объем займет?

– Среда, в которой ЛиБ не распадается, – это одно слово плюс формула ЛиБа.

– Есть шифр, не подающийся расшифровке. Я тебе дам инструкцию, ты зашифруешь, передашь ключ Лизе, арендуем в швейцарском банке ячейку и поместим наш секрет туда. Если с тобой что случится, Лиза и твои дети не будут бедствовать.

Так и сделали.

Сарафанное радио сработало мгновенно. За эликсиром молодости образовалась большая очередь, и одна за другой пошли проверки. Положительное заключение стоило дозы. Затем проверяющие стали наглеть, и Клавдия Константиновна пожаловалась жене вице-премьера, курировавшего надзорные органы. Так их фирма стала обладательницей абсолютного иммунитета. Однако через месяц снова появился «пожарник». Увещевания на него не подействовали. В течение недели он был уволен, а начальник отдела получил строгий выговор.

Теперь нужные люди принимались только с самого верха. Их число резко сократилось, и деньги посыпались как из рога изобилия. Фирма работала только легально, никаких серых схем. Борис усовершенствовал производство слюны пиявки, и через месяц ему удалось выйти на три инъекции в неделю.

Но очередь не уменьшалась, появились иностранцы.

Клавдия Константиновна подняла планку до пятисот тысяч долларов за инъекцию для наших граждан и до одного миллиона для иностранцев. За двойную плату ввели ВИП-обслуживание, проще говоря, инъекция в день поступления денег на счет, но очередь все равно росла. Инъекции делал только Борис. Клавдия Константиновна представляла его как создателя эликсира молодости, что сразу же поднимало Бориса на невообразимую высоту в глазах пациентов. Для приготовления ЛиБа требовалось около часа, и в это время Борис общался с сильными мира сего. Он быстро усвоил, что самое главное – уметь слушать, особенно это касалось женщин. Помимо своей воли Борис становился обладателем разного рода сведений, иногда, может быть, даже составляющих гостайну. Полученной информацией он ни с кем не делился и вскоре приобрел репутацию человека, с которым можно иметь дело.

Опьянение богатством постепенно сходило на нет. Борис ощущал себя неким механизмом хорошо отлаженной машины для зарабатывания денег. Лиза с головой ушла в работу над докторской. Отдушиной была Настенька и, как ни странно, вечерние беседы с Павлом Семёновичем. После успеха ЛиБа он рассмотрел в Борисе приятного собеседника. Как-то Борис пожаловался Павлу Семёновичу, что закис от монотонной работы.

– Молодец, другого я от тебя и не ожидал. Денег у нас много. Нужно максимально автоматизировать процесс.

– Может быть, приступить к патентованию?

– Нет, рано. Цикл нужно завершить. Займись созданием синтетического ЛиБа, тогда мы будем хорошо защищены. Кстати, у меня восстанавливается потенция, пока проблесками, но появилась утренняя эрекция.

Борис с головой окунулся в решение новой задачи. Синтез не получался. За полгода он потерял десять килограммов, которые, впрочем, были лишними. Вернулась бессонница. Скорее всего, прибор, на котором исследовался состав ЛиБа, не смог определить все элементы. Было в препарате еще что-то, без чего молекулы вещества теряли устойчивость. Павел Семёнович договорился о новом исследовании в разных институтах, чтобы никто не смог получить полную картину объекта. Гипотеза подтвердилась. В слюне пиявки обнаружился еще один компонент в совершенно микроскопической концентрации. Синтез ЛиБа оказался достаточно простым, и теперь Борис не был ограничен в его объемах. Прошло еще несколько месяцев. Синтезированный ЛиБ использовали для опытов на мышах. Результаты были прекрасными, но Павел Семёнович настаивал на том, чтобы создать удобную для человека среду, в которой бы ЛиБ не распадался. Нужно уходить от внутривенной инъекции. В идеале это должен быть спрей, как от насморка. Через слизистую носа вещества быстро поступают в кровь. Это позволит значительно расширить географию применения ЛиБа.

– Борис, представляешь, Россия станет страной здоровых людей и долгожителей. Чтобы нормально развиваться, нам нужно минимум триста миллионов человек, а лучше пятьсот. Только тогда мы сможем освоить наши пространства и рванем вперед. Но уже сейчас хорошее здоровье позволило бы значительно увеличить человеческий капитал. Ко мне, между прочим, приходил полковник ФСБ, – говоря это, Павел Семёнович явно засмущался.

– Что вы ему сказали?

– Почти правду. Производство ЛиБа ограничено естественными причинами, синтезировать вещество пока не удалось.

А перспективы его массового использования просто фантастические.

– Чем закончилась беседа?

– Этим и закончилась. Люди в этой конторе не глупые, понимают, какие у нас связи. Работаем мы легально. Нас наверняка изучили, как говорится, под микроскопом, может быть, даже электронным. Я уже дал команду оборудовать в клинике недоступное для прослушки помещение. Только в нем будем обсуждать вопросы ЛиБа и бизнеса. Ни дома, ни на работе, ни по телефону с этого момента ни слова.

– А если они получат результаты нашего последнего анализа?

– Цельную картину не составят. Я хорошо все подчистил. Иначе зачем им ко мне приходить?

Узнав об интересе эфэсбэшников к ЛиБу, Клавдия Константиновна даже не возмутилась.

– Что вы хотите – такой жирный кусок. Хорошо, я приму меры. Думаю, волноваться не стоит. Вот идея с переговорной комнатой своевременна. Назовем ее – бункер.

Как ни странно, но суета интересантов вокруг ЛиБа прекратилась. Борис в очередной раз поразился связям тещи. Он тоже был знаком со всеми этими людьми. И только. А Клавдия Константиновна обладала даром умения дружить. По вечерам она, как правило, говорила по телефону, обсуждая или решая какие-то проблемы.

– Ох, доведет твой ЛиБ родителей до развода.

– Почему? – удивился Борис.

– Ты что, ничего не замечаешь? У них восстановились половые функции, и как следствие – интрижки на стороне. Обрати внимание, какими ароматами они благоухают, возвращаясь домой. Ты мне, кстати, не изменяешь?

– Лиза, как ты можешь? Я все вечера с тобой и на работе перед глазами. Но это не главное – с годами моя любовь к тебе обретает еще более яркие краски. Люблю тебя безумно.

Глава 10

Развелся Иван с Алёной без слез, скандалов, дележа имущества и прочего, что по обыкновению сопровождает подобные процессы. Всякое бывало за это время, но послевкусие от прожитых вместе десяти лет у них осталось скорее приятным. Его соперник – психотерапевт так и не оставил попыток покорить Алёну. Он защитил докторскую диссертацию, стал вести частную практику, быстро приобрел известность. Его пригласили на хорошую должность в медицинский центр в Майами. Через четыре года у него была уже своя клиника.

И Алёна сдалась. К этому моменту их отношения с Иваном стали больше походить на дружеские. Теща с маниакальным упорством продолжала настраивать против Ивана уже его сына. Иван по-прежнему работал хирургом-онкологом в местной больнице. Алёна честно ему призналась, что ей надоело работать, надоела жизнь от зарплаты до зарплаты и она выбирает Майами. Иван на следующий день снял квартиру поближе к больнице, взяв с собой только кое-что из одежды. После развода Алёна сразу же улетела в Америку, а вот Нина Карловна осталась в Москве одна, без внука и дочери. Ивану даже стало ее жалко, настолько потерянный вид у нее был, когда они прощались с Алёной и Димкой в аэропорту.

Еще студентом Иван стал уделять большое внимание моторике пальцев и выносливости рук, тренируясь по специальной программе. С тех пор каждое его утро начиналось с сорокаминутной гимнастики. Менялись методики, комплексы упражнений, но тренировка по утрам была всегда. Иван уже много лет имел лучшие показатели по больнице, к нему выстроилась большая очередь, но все это было в муниципальных масштабах.

Помог случай. Всем известно, что иногда нужно оказаться в нужном месте, в нужное время – и перед тобой откроется окно возможностей. Если им грамотно воспользоваться, то за очень короткое время можно достичь таких результатов, для которых в обычном режиме потребовались бы многие годы.

Иван проходил очередную стажировку в онкоцентре на Каширке. В тот раз он ассистировал очень известному хирургу. Светило долго рассматривал пораженную опухолью печень и принял решение удалить более двух третей органа. Оперировали пожилую женщину, такое вмешательство грозило резким снижением качества ее жизни и скорой смертью.

– Зачем делать резекцию? У меня были подобные случаи. Я удалял пораженные участки, и печень восстанавливала свои функции.

Все застыли, шокированные словами Ивана.

– Ваше мнение кто-нибудь спрашивал? – светило чуть было не задохнулся от возмущения.

– Все равно это ошибка. Где гарантия, что в оставленной части нет раковых клеток?

– Как теперь оперировать? Я так не могу! Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя от этой наглой выходки, – хирург отошел от операционного стола.

Иван понимал, что нарушил все мыслимые правила поведения во время операции, но сдержаться не смог. Хирург шел в общем-то правильным для себя путем. Пациентка на столе не умрет, даже поживет некоторое время. Операцию ему запишут как успешную. Но здоровью больной в этой схеме места не было.

– Я отстраняю вас, немедленно покиньте операционную, – хирург сорвался на крик.

Иван пошел к выходу, но в дверях его чуть было не сбил с ног главврач.

– Ты куда?

– Отстранили.

– Погоди.

Главврач поманил к себе светило, прошептал ему что-то на ухо и, обернувшись к Ивану, дал указание самому продолжить операцию.

Почти семь часов Иван работал как заведенный. В какой-то момент он понял, что поражение опухолью не такое масштабное, как казалось при внешнем осмотре. У него открылось второе дыхание, и он боролся за жизнь старушки, словно за свою собственную. Вот где пригодились многолетние тренировки. Все движения Ивана были выверены, точны, быстры.

Уже потом он узнал, что на операционном столе была мать замминистра здравоохранения. Дарья Петровна удаленно наблюдала за ходом операции и дала команду заменить хирурга. Ивана временно оставили в центре, чтобы он сопровождал послеоперационное наблюдение. При виде его старушка вся светилась, иногда просила подержать Иванову руку. Выздоровление Раисы Васильевны шло удивительными для ее возраста темпами. Вскоре всем стало понятно, что Иван сделал невозможное.

Неожиданно шеф пригласила Ивана к себе, но в кабинете за столом сидела незнакомая женщина. Оказалось – это и есть заместитель министра. Она долго его благодарила, наговорила массу комплиментов. Иван, смущаясь, отнекивался. Закончилось все тем, что Иван был принят в центр ведущим хирургом отделения. Вирусная реклама мгновенно сделала его знаменитым. Коллеги отмечали, насколько быстро, легко и точно работают его пальцы и как удивительно выносливы руки.

На операцию ему обычно требовалось намного меньше времени, чем другим хирургам. Еще у Ивана была какая-то интуиция на раковые клетки. Сам того не понимая, как это у него получается, он безошибочно определял, где они находятся, и методично выгребал, выскабливал, уничтожал их. За полгода работы в центре Иван оказался на первом месте по показателям.

Глава 11

Борис уже почти подошел к машине, когда почувствовал исходящий от него едва уловимый запах чужих духов. В панике он вернулся к себе, долго мылся в душе, но до конца избавиться от запаха не удавалось. Бесконечно натирать себя мочалкой было бесполезно, к тому же запах исходил от одежды тоже.

Но все обошлось. У Настеньки неожиданно подскочила температура. К приезду Бориса она перевалила за тридцать девять. Скорее всего, это было не ОРЗ, не обнаружили даже легкого покраснения в горле, что настораживало. Решили положить ее в больницу для детального обследования. Клавдия Константиновна организовала ВИП-палату. Настенька не плакала, не жаловалась, только не выпускала из ручек ладонь Лизы. Через полчаса их увезла «скорая».

До утра Борису заснуть так и не удалось, настолько сильным было потрясение. Он чувствовал, что болезнь Настеньки – следствие его измены. Между ними установилась просто фантастическая связь. Часто минут за пятнадцать до его

возвращения с работы, когда машина была еще далеко от дома, она садилась на свой стульчик у входной двери и ждала его, подперев голову ручонками. Обычно во время встречи разыгрывалась маленькая сценка.

– Доченька, иду сегодня по лесу, смотрю – белочка скачет, а на хвосте сухарики несет. Попросил я у нее сухарик для тебя, она и поделилась.

Настенька, протягивая ладошку, счастливо замирала, и по ее лицу было видно, что в этот момент нет для нее ничего на свете вкуснее этого сухарика. Белочка менялась на зайчика, лисичку, птичку, а сухарик на конфетку, печеньку, хлебушек, орешек, но сюжет из раза в раз оставался прежним. Однажды только произошел сбой. Взяв конфетку, Настенька заплакала, объясняя сквозь слезы, что дети лисички останутся голодными. Но Борис сумел ее убедить: еды всем хватит. Он подарил лисичкиным деткам колбаски, которую они любят больше конфет. Клавдия Константиновна жутко ревновала, требовала прекратить это безобразие, перебивающее у ребенка аппетит, но Борис был непреклонен.

И вот он предал. Вполне возможно, на некоем ментальном уровне она это почувствовала и испугалась потерять отца.

А если это демон? Впору было лезть в петлю.

Около шести утра Лиза прислала эсэмэску. Температура у Настеньки упала, анализы никакой патологии не выявили.

К восьми Борис был уже в больнице. Измученный температурой ребенок спал глубоким оздоравливающим сном.

– Боренька, у меня к тебе разговор, – судя по тому, как Лиза упорно отводила взгляд, было понятно, насколько ей неприятно начинать выяснение отношений.

– Что случилось? – У Бориса мигом испортилось настроение.

– Вчера я позвонила бабушке. Она не на шутку перепугалась, всю ночь отчитывала и Настю, и нас с тобой. Не кривись, я помню, что ты в это не веришь, но часа в три температура у Настеньки стала быстро снижаться. Утром бабушка позвонила и вот что сказала. Было ей то ли видение, то ли заснула во время молитвы, но она очень ясно помнит, как мы с тобой уходим в очень плотную мглу, а Настенька стоит позади, плачет, зовет, но мы словно зомбированные – не слышим ее и продолжаем идти. Ты впереди, я за тобой.

– Кошмар какой-то, – Борис вздрогнул. Серый, почти черный сгусток возник в памяти. – И чем все закончилось?

– Ничем. Видение исчезло, но бабушка уверена, что случай с Настей и ее видение – это знак нам. Что-то мы с тобой стали делать не так. Боюсь я этого жуткого количества денег.

– Про деньги бабушка надоумила, – Борис попытался непринужденно усмехнуться.

– При чем здесь бабушка? Ты даже не замечаешь, как быстро вы с мамой меняетесь. У меня такое ощущение, что уже не вы управляете деньгами, а они вами. Все подчинено процессу их зарабатывания. У вас появились какие-то тайны от меня.

– Лиза, согласись, деньги дают определенную степень свободы и новые возможности. Пока Павел Семёнович финансирование не открыл, я не смог сделать нормальный анализ слюны пиявки. Потом, ты преувеличиваешь. Науку я не забросил, а сделал еще одно открытие, которое позволяет управлять эмоциями человека на расстоянии.

– Боренька, тебе не страшно?

– Зря ты так, если удастся это внедрить, люди перестанут страдать от бессонницы, уйдет раздражительность…

– И наступит всеобщее благоденствие? А это человечеству нужно? Зачем-то Бог сделал так, чтобы человек варился в котле переживаний.

– Да, и глотал горстями таблетки. Лиза, ЛиБ плюс это изобретение избавят миллиарды людей от необходимости принимать лекарства.

– Ты действительно думаешь, что фармацевтические корпорации так запросто расстанутся с прибылью ради здоровья и счастья населения Земли? Тебя в два счета в порошок сотрут.

– Это мы посмотрим. Есть еще один момент – существенно увеличивается продолжительность жизни.

– А как неэволюционное увеличение продолжительности жизни повлияет на судьбу человечества? Вот смотри, с Античности до конца девятнадцатого века она колебалась в районе тридцати лет. Потом произошел резкий скачок, и уже к тысяча девятьсот тринадцатому году продолжительность жизни увеличилась почти на пятнадцать лет. Результат – Первая мировая война. К тысяча девятьсот сороковому году добавилось еще пятнадцать лет – и началась Вторая мировая.

– Но после этого она увеличилась еще на пятнадцать лет – и никакой глобальной войны.

– От войны человечество уберегло резкое увеличение урожайности сельхозкультур. Но на самом деле война идет уже не один десяток лет.

– Где?

– На нашей планете давно господствуют транснациональные корпорации. Технологии, автоматизация и новые материалы, помимо снижения себестоимости, привели к радикальному сокращению времени на изготовление товаров. Чтобы не закрывать производственные мощности, ремонт сделали невыгодным, срок службы товаров сократили. Все бы хорошо, но возник дефицит ресурсов, и началась война за них. Те, кто отдает ресурсы добровольно, погружаются в нищету, а тех, кто сопротивляется, – зачищают, причем целыми государствами.

– Похоже, это устраивает всех.

– Даже тех, кого грабят?

– Остальные-то молчат! Человечество пока не видит выхода из этой ситуации.

– Почему не видит? Для начала можно снова вернуться к прежней модели – не выбрасывать, например, холодильник, а заменить в нем копеечную деталь. Боря, а в чем суть твоего нового открытия?

– Воздействие на пучки нервов волнами сверхкоротких частот. Удивительно, но мозг начинает мгновенно реагировать. Главное – подобрать нужную амплитуду и частоту, и можно либо обострить, либо приглушить любое человеческое чувство или эмоцию. Лучше в область шеи имплантировать чип, но часто достаточно его просто наклеить. Управлять можно через пульт или даже мобильник.

– Какие побочные явления?

– Их нет.

– Совсем-совсем?

Борис замялся.

– Есть одно. При резком прекращении воздействия пациент начинает испытывать сильные прямо противоположные чувства: спокойствие сменяется раздражением, любовь – ненавистью, страх – бесстрашием и так далее. Но это продолжается недолго и практически не проявляется, если воздействие снижать постепенно.

– Похоже на наркотическую ломку.

– Нет, нет и нет. Там еще такой пласт возможностей! Действительно можно в человеческом организме вызвать реакции, сходные с воздействием наркотика или допинга. Представляешь, как это важно для спортсменов. Мобилизация ресурсов организма есть – а запрещенных веществ в нем нет.

– Боренька, у меня такое ощущение, что у вас с мамой случилось помутнение рассудка.

– Ерунда, исследования в этой области идут уже более сорока лет, и то, что я открыл, возможно, давно известно какому-то узкому кругу лиц.

– С мамой вы секретничаете об этом? А если систему взломают хакеры и твоя разработка попадет к людям, мечтающим о превращении человека в послушного биоробота? Боренька, прошу тебя, остановись!

– Клавдия Константиновна предложила грандиозный проект. Если все получится, то нам не будут страшны даже транснациональные корпорации. Но говорить об этом пока рано.

Открытие дистанционного управления чувствами и эмоциями человека Борис сделал мимоходом. С течением времени сексуальная жизнь с Лизой все больше лишалась эмоциональной окраски. Борису хотелось разнообразия, но Лиза реагировала на его попытки более чем сдержанно. Еще студентом Борис увлекся изучением влияния на человека электромагнитного излучения крайне высокочастотного диапазона. Оно легко передавалось на мембрану клетки и сильно влияло на все ее функции.

Борис весьма кстати вспомнил о своих наработках и решил попробовать воздействовать КВЧ не на точки акупунктуры, как было принято, а на пучки нервов. Для этого потребовалось разработать чип. Павел Семёнович увлекся идеей. Через месяц первый образец чипа был готов. Опыты на крысах показали поразительные результаты. Борис быстро выяснил частоты для увеличения сексуального влечения. Сначала, как водится, испытал на себе, а потом незаметно приклеил чип Лизе. В ту ночь его строгих правил жена превратилась в ненасытную развратную суперженщину. Однако, проснувшись, она неожиданно отказалась от традиционных утренних обнимашек.

– Боренька, прости меня, не могу понять, что со мной случилось, – ее лицо заливала краска стыда. – Даже вспоминать противно, что я творила.

– Лиза, это была самая чудесная ночь в моей жизни, – он попытался взять в ладони ее лицо, но она убежала в душ.

На некоторое время их сексуальная жизнь даже разладилась. Борис как мог пытался убедить Лизу, что это норма во взаимоотношениях большинства пар. Но она была непреклонна. Борису это даже стало нравиться. Было в ее поведении что-то чистое, быстро уходящее из современной жизни.

Дальнейшие исследования показали, что можно управлять практически любыми эмоциями человека. Павел Семёнович договорился с главврачом частной психиатрической клиники, и вскоре, с согласия родственников, двум особо буйным пациентам имплантировали чип, снижавший раздражительность.

Результаты не заставили себя долго ждать. Частота приступов агрессии резко сократилась. Но самое удивительное было в том, что больные пошли на поправку. Через полгода консилиум признал их практически здоровыми. Постепенно чипы вводили другим больным.

Проявились и побочные реакции. Примерно каждый десятый начинал видеть сны, в которых он подвергался распятию на кресте. Более того, на поврежденных во сне местах появлялись стигматы. После удаления чипа сны прекращались, а стигматы исчезали. Чип подкорректировали. Со сменой эмоционального состояния пока боролись, очень плавно уменьшая воздействие. Стоимость изготовления чипа была копеечной, поэтому перспективы открывались просто грандиозные. Разработкой всерьез заинтересовалась Клавдия Константиновна.

– Боренька, ты меня слышишь? – Словно издалека донеслось до Бориса. Он и не заметил, как погрузился в пучину воспоминаний.

– Да, да, прости.

– Мы заработали столько, что даже нашим правнукам хватит на безбедную жизнь. Семья в моем понимании не только полная до краев кубышка. Если между мужем и женой нет во всем доверия, если у них на стороне появляются секретики, то это просто сожители. Не смогут они быть вместе ни в горе, ни в радости. Я все жду, когда ты скажешь: «Хватит».

– А что потом?

– Займись наукой. Ты же гениальнейший ученый!

– Лиза, у нас все процессы автоматизированы, поэтому наукой я занимаюсь очень серьезно. Проблема искусственного синтеза ЛиБа практически решена. Вместе с Павлом Семёновичем подготовили большую статью для Science.