Читать онлайн Сводные. Личный враг бесплатно

Сводные. Личный враг

Глава первая

ЛИКА

Ромка тяжелый. Очень тяжелый. Я задыхаюсь под его телом, и под его ртом, который терзает мои губы – сильно, властно, даже больно. А его горячий язык властвует у меня во рту, что тоже не способствует свободному дыханию. Я мычу, верчу головой, Ромка слегка отстраняется, я вижу его лицо и глаза, затуманенные страстью. Глаза у Ромки красивые – серо-голубые, как море перед дождем. Они смотрят мне в лицо, на мои губы… Затем Ромка еще отстраняется, и вперяет взгляд на мои груди, соски которых призывно торчат вверх. Призыв услышан – парень слегка сдвигается, и впивается в них губами.

– Ах! – вскрикиваю я.

А Ромка жадно хватает вишневые ягодки ртом, ласкает губами и языком, и даже покусывает их, вызывая пронзительный сладкий ток желания, который зарождается под губами парня, проносится по телу жаркой волной, и замирает болезненной, но такой приятной истомой между ног, в одной точке. И Ромка опять чувствует мое желание, и откликается на него – резко садится, и разводит мои ноги, согнутые в коленях, еще шире. И смотрит на мокрое, изнывающее от желания лоно.

– Ромка! – слышу я свой полушепот-полустон, и приподнимаю бедра, двигая плоть к губам парня.

– Давай же! – шепчу я – Поцелуй там! С языком!

Ромка наклоняется и замирает, потому что поет мой телефон.

– К черту! – кричу я – Продолжай! Рома, продолжай!

И просыпаюсь… Конечно, это был сон. Я никогда не скажу такое в реальности… Тем более этому…

Ну, и какая тварь прервала мой сладкий сон? Семь утра… Магда!

– Мань! Ты чего названиваешь такую рань?

И выпадаю в осадок, окончательно проснувшись: подруга сообщает, что ее мама в больнице – у нее случился выкидыш..… Офигеть! Бедная Марго! Даже не представляю, каково это, потерять ребенка…

Посочувствовав Маньке, и еще немного поговорив с нею, я кладу телефон, и закрываю глаза, в надежде, что прерванный сон продолжится. Но нет, сладкие видения не приходят, а напряжение между ног не уходит. Ну… надеюсь мои пальцы заменят Ромкин язык. Я ложусь на спину, раздвигаю ноги, и засовываю руку в мокрые трусики. И представляю голого Ромку – его шикарное тело, будто состоящее из одних мышц, с гладкой золотистой кожей, которую так приятно трогать и гладить. И огромный напряженный, слегка подрагивающий член…

Пытаюсь вызвать в памяти Ромкин запах, но не могу… хотя знаю что пахнет он сандалом, кедром и жасмином…

Ромка смотрит на мое распахнутое лоно, наклоняется над ним и…

Стук в дверь.

О-О-О!… Да что ж такое!

Я быстро убираю руку, сжимаю и опускаю ноги, и накрываюсь одеялом по самый нос. Мама не будет разговаривать через дверь – это неприлично. И да, она входит и произносит:

– Лика, иди завтракать!

– Мама! – возмущаюсь я из под одеяла – Можно мне высыпаться хотя бы на каникулах?

– Если привыкнешь долго спать по утрам – потом будет сложно вставать в обычное время! – говорит мама.

Она врач, и в своем стремлении все делать с точки зрения здоровья и гигиены, иногда бывает очень душной.

– Поднимайся! – продолжает она – Я блинов напекла.

– О! Блины это круто! – восклицаю я, и откидываю с лица одеяло – А этого разбудила?

– У твоего брата есть имя! – недовольно произносит мама и выходит.

"ПФФ! Брат! С братьями не трахаются!" – думаю я, и вскакиваю. Надо поспешить, а то этот займет ванную. Да и блины все сожрет!

Мы с Ромкой не родные – и его, и меня усыновили. Его первого, а потом решили, что хотят еще и девочку, и забрали меня из детдома. Я была тогда совсем мелкой, и не должна помнить те времена. Но помню. Помню, как билась в детдоме за место под солнцем, в прямом смысле – кулаками. Поэтому, обнаружив, что в моем новом доме еще есть мальчик, я решила отвоевать свое место сразу. И, когда нас с Ромкой оставили одних – что бы мы познакомились и поиграли – ударила его по голове его же машинкой. Что б знал что я главная. И он заныл.

– Как девчонка! – с презрением сказала я, ибо знала, что мальчики не плачут. А этот заревел…

– Если наябедничаешь – еще получишь! – добавила я.

Ромка никогда не был в детдоме – он ребенок погибших в аварии папиных родственников, и его сразу забрали в семью. Поэтому, он не знал детдомовских законов, поэтому и заревел, и наябедничал. Родители меня поругали, и сказали,что в этом доме драться нельзя. Но, мы с Ромкой все равно воевали – когда мама и папа не видели. Дрались, потому что в следующий раз, когда я стукнула Ромку, он не заплакал, а дал сдачи.

И, в отличие от него, я не пожаловалась. Впрочем, он тоже перестал плакать и ябедничать. Кстати, драки всегда начинала я. А со временем, когда мы подросли, брат начал заниматься спортом, и – чего уж там – стал сильнее меня, он перестал давать сдачи, а просто зажимал, держа за руки, и даже не позволяя ударить ногой. Бесило это страшно, и плакала уже я, от унижения и бессилия – девочкам ныть можно.

Я никогда не воспринимала Ромку братом – считала своим врагом, конкурентом за родительскую любовь. Если ему что-то покупали, а мне нет – я обижалась и ныла, пока не покупали и мне. Так было, например, с боксерскими перчатками. Ромке купили, я надулась, и не выходила из своей комнаты. Напрасно родители объясняли мне, что если я не собираюсь заниматься боксом – а я не собираюсь, нафиг надо по морде получать – то и перчатки не нужны. Я обижалась до тех пор, пока ни купили и мне. Несколько дней я их надевала и ходила по квартире, затем мне это надоело, перчатки забросила, а потом они куда-то делись. И так во всем.

Думаю, Ромка тоже не считал меня сестрой. Потому что… Когда нам было лет по пятнадцать, во время очередной потасовки, брат пихнул меня на кровать, и навалился сверху, прижимая к матрасу так сильно, что я не могла ни дышать, не шевелиться. И – у него встал. Конечно, я не сразу поняла, что это такое твердое торкается мне в ляжку. Ромка тоже, видимо, не ожидал такой реакции некоторых своих частей, поэтому сразу вскочил, и убежал. Когда меня настигло озарение о том, что это было, я Ромке ничего не сказала. И он никак не прокоментировал – случившееся мы не обсуждали. После этого брат перестал меня зажимать, старался уворачиваться от моих нападок и уходить. А я же… Я хотела повторения, и доводила его чаще. Однако, больше такого не повторилось – даже удерживая меня, Ромка особо не прижимался – и я забыла о происшествии.

Года через два у нас с братом появилась общая тайна – я узнала, что Ромка занимается боями без правил, и сразу заявила, что сдам его родителям. Но не сдала. Потому что не ябеда. Что не мешало мне брата шантажировать по мелочи – например, заставить его выносить мусор, когда была моя очередь.

… Выйдя из ванной я отправилась на кухню – манил запах блинчиков. Этот уже тут – сидит, жрет. Немного тормознула – он голый по пояс, что вызывает во мне ту самую молнию желания, и ноющую тяжесть между ног. Опять трусы менять…

– Э, Громов, не съедай все! – крикнула я, и придвину тарелку с блинами к себе. Сделала я это специально – что бы приблизиться, и уловить тот самый запах, который мерещиться в снах… Поймала, и дыхание перехватило, а сердце ухнуло вниз, и забилось часто-часто…

Трусам хана.

– И че ты по квартире голый расхаживаешь? – добавила я, презрительно скривившись.

Так то, я не возражаю. Обожаю смотреть на Ромкино тело. И ненавижу его за это!

РОМКА

– В каком месте я голый, Громова? Я в штанах!

С Ликой надо всегда быть начеку. Вот и сейчас злость в ее глазах сменилась шкодливыми чертиками. Среагировал я вовремя – резко отодвинулся. Ибо эта сучка разлила чай – будто случайно, и если бы я не отстранился, получил бы кипятком в живот.

– Мам, дай тряпку! – говорит эта стервоза как ни в чем небывала.

– Косорукая! – подыгрываю я ей.

– Господи! – в сердцах говорит мама, бросая на стол полотенце – И когда же вы уже перестанете ненавидеть друг друга?

Мама ошибается – это не ненависть. Это – любовь.

Глава вторая

РОМКА

Лика делает новый чай, и со словами "Подвинься, дебил!"– перелезает через мои ноги к окну. Места за столом предостаточно, но сестре нужно перебраться через меня. Я слегка отодвигаюсь, она садиться рядом, и смотрит на мои шорты. Хмуриться – ни чего у меня на ее прижимания не шевельнулось, сижу себе, ем спокойно.

– Мам, а ты чего не работе? – спрашивает мелкая.

– В ночь! – коротко отвечает мама, которая все еще сердится.

Я усмехаюсь, и торжествующе смотрю на Лику. Мамы не будет, отец в командировке, и мы с сестрицей на всю ночь одни. Но она отвечает ехидным взглядом, чем сбивает мой злорадный настрой. Что задумала? Магду позовет ночевать?

… Когда мне сказали, что у меня появилась сестренка, которую скоро привезут, я растерялся – не знал, хорошо это, или не очень. А когда Лика приехала, я решил – хорошо! Потому что сестренка мне понравилась. И я, улыбаясь как дебил, принялся показывать ей свои игрушки, пока не получил по лбу. И заплакал – не от боли, а от неожиданности. Мама сказала, что бить девочек нельзя, и что бы я постарался с Ликой подружиться. Но вскоре я понял – что бы подружиться с сестрой, нужно получить ее одобрение и уважение. А для этого надо уметь постоять за себя, и не быть плаксой и ябедой. И я стал давать сдачи. И все наладилось. Лика продолжала иногда, исподтишка, пока родители не видят, отвешивать тумаки, получала в ответ, и мы мирно расходились. Став постарше, я перестал давать сдачи – девочек не бьют! – а стал Лику зажимать и удерживать, чем доводил до слез – она хотела быть сильной и главной.

И при этом, сестра совсем меня не ненавидела – так, драками, она отстаивала свое лидерство. Я же часто на Лику злился, но еще чаще жалел. Особенно, когда она расстраивалась. Тогда сестра оставалась в своей комнате, где садилась на пол в углу, и зыркала на всех, кто пытался ее оттуда вытащить, как загнанный зверек. Родители даже водили Лику, из-за такого поведения, к психологу. В остальном же сестра была нормальной – родителей любила, с другими детьми, особенно с Магдой, дружила. Воевала она только со мной.

Родители очень хотели, что бы у нас с Ликой были "братско-сестринские" отношения. Даже в школу мы пошли в один год, и в один класс, хотя я на год старше. Но, любви между нами это не прибавило…

Все изменилось, когда однажды я повалил Лику на кровать, и у меня встал. Я впал в панику, и убежал в свою комнату, а сестра, затем, стала меня провоцировать – пыталась прижиматься. Вот тогда мы и вспомнили, что не родные. Что мы просто парень и девушка, которые живут в одной квартире, нравятся друг другу, и вынуждены это скрывать. С вожделением я справился, Лика перестала провоцировать, и все стало как прежде. Правда, она не давала мне ни с кем встречаться – вредила мои девчонкам и портила свидания. И я Лике тоже портил, и бил морды ее ухажерам, но вовсе не в отместку – я не мог вынести даже мысли, что моя "сестренка" будет с кем-то другим…

Потом Лике пришла в голову идея свести меня с Магдой.

– Ты ей нравишься! – сообщила она. Я не собирался мутить с Ликиной подругой, но спорить не стал – хотел проверить, будет ли "сестра" ревновать. Но, Магда инициативу не проявляла, я тоже – эта Ликина идея забылась.

Так мы и жили, пока не случилась Ликина днюха, (и родители как раз в отъезде) на которую я опоздал. Опоздал по причине, которую никому знать не надо – у меня был бой, деньги за который уже получены, и истрачены – на подарок Лике. Она хотела новый айфон – и получила. Родители подарили ей курс английского языка – вот надо он Лике? Про желание сменить телефон они знали, но не одобряли такое расточительство. Пришлось мне, в тайне от мамы и отца. Лика тоже не знала, как я заработал на подарок – была бы против.

Когда я вернулся домой, праздник был в разгаре. Но я сильно устал, и вообще. Болело все. Немножко посидев, пошел спать. А утром, выйдя из своей комнаты, столкнулся с Ликой в коридоре, когда она шла из ванной. Наверное, она думала, что меня дома нет, или хмель еще не выветрился из ее головы, или же была так занята разговором по мобильнику, что не обратила внимание на свой распахнутый халат, под которым ничего не было. Мы с ней пялились друг на друга, и я не мог оторвать взгляда от ее обнаженного тела – от пышных – не маленьких! – упругих сисек, с вишневыми сосками ягодками, которые под моим взглядом – вот прямо на глазах – потемнели, затвердели, и задрались вверх; от нежного животика, поблескивающего влагой после душа, и гладким, волнительно-манящим лобком. Оказывается, Лика брила ТАМ полностью. И благодаря тому, что никакие заросли не мешали, я смог разглядеть и ее нижние губки… Я был в одних трусах, поэтому Лика сначала пялилась на мое тело (хотя много раз видела меня полуголым, и совершенно не обращала на это внимания), а потом уставилась на член, который вздыбился вверх, и, казалось, сейчас протаранит ткань трусов.

Она очнулась первая, запахнула халат, и шарахнулась прочь. А я забыл куда шел, и вернулся в комнату. Но, передумал, и оправился к Лике.

Она как раз одевалась, и успела напялить кружевные трусики. Больше на на ней ничего не было, и я смотрел, как подрагивают его груди, пока она, наклонившись, роется в шкафу. Лика замерла выпрямилась, и повернулась ко мне, не прикрываясь. Я не знал, как она отреагирует – может заорет, а родители дома – но, пребывая в каком-то жарком тумане, и еле двигаясь от вяжущей тупой боли в паху, я шагнул к Лике, и взяв ее лицо в ладони, впился в сладостные пухлые губы… Лика не сопротивлялась – она ответила на поцелуй, мои рука скользнула ниже, и накрыла ладонью упругий холмик ее груди, пропустив сосок между пальцами. Лика застонала, обхватила меня руками, и принялась лихорадочно гладить, слегка царапаясь.

При этом, она клонилась под тяжестью моего тела, топталась, отступала, уперлась в кровать и упала на нее. И, мы не переставали целоваться – быстро, лихорадочно, страстно, как голодные…

Я практически лежал на Лике, и почувствовав, что она разводит ноги, отлепился от ее губ, приподнялся, и посмотрел на то, что скрывали уже промокшие трусики девушки. Лика вздохнула и я понял, что она задыхалась под моим телом. Но, в тумане вожделения главнее было то, что скрыто узкой полоской трусиков. И я ее сдвинул… ТАМ у Лики все было нежно розовым, мокрым и набухшим от желания. Я погрузил пальцы в эту манящую плоть, девушка застонала, а я сдвинул свои трусы, освободив напряженный, затвердевший член.

– Не надо! – пробормотала Лика – Пожалуйста, не надо!

И я замер. Потому что сестра никогда, ни о чем не просила.

– Лучше так! – прошептала она, шевельнула бедрами, двигая свое лоно к моей руке, и я продолжил водить там пальцами. А она приподняла голову, взглянула на член, и взяла его в руку – несильно, осторожно, как бы с опаской. Просто взяла, даже не дрочила, но это оказалось достаточно – я кончил ей на руку. Но, попало и на ее тело, и на постель… Лика замерла, и отдернула руку. Я продолжил двигать пальцами, что бы кончила и она, но девушка отодвинулась и быстро села.

– Что ты сделал? – спросила она, смотря, как с ее живота стекают капли спермы. Затем встала, содрала с кровати простынь, вытерлась ее, прошипела мне:

– Дебил!

Надела халат, и понесла простынь в стирку. Я же вернул на место трусы, и пошел в свою комнату.

Вечером я хотел зайти к мелкой, обсудить случившееся… с наглядными примерами, но оказалось, что Лика закрылась. Стучаться не решился.

Утром опять столкнулись в коридоре и… да ладно! Сестренка покраснела, и отвела взгляд. Стесняется вчерашнего! Я не стал ничего говорить, и вообще, вел себя, будто ничего не случилось.

Но, уже в универе, отправил ей смс-ку —"Понравился мой член? " На что она прислала фотку полусогнутого мизинца – такой, мол! Сучка! " А мне твоя пися понравилась! " – написал я опять. "Я заметила, кончил от одного вида! Девственник, что ли?" – ответила Лика. Я еще что-то написал, она опять ответила… Переписка была бурной, и длилась целый день. Потом была игра – баскет – куда явились Лика и Магда, и где я решил пофлиртовать с Ликиной подругой, и посмотреть – как отреагирует "сестренка"?

Вышло не очень – Лика взбесилась, наорала на Магду, и убежала. А я пошел ее искать, чувствуя себя полным дерьмом. Нашел. В женской раздевался, сидящей на полу в углу. Присел рядом, и сказал:

– Ты это… Извини! Магда мне совсем не нравится, хотел посмотреть, будешь ли ты ревновать.

Лика молчала. Как обычно, когда "уходит" и прячется. Даже не знаю, слышит ли она, что ей говорят, в этот момент…

Я сел рядом, и тоже просто молчал. Когда такое происходит дома – это может быть час, или больше… Здесь нельзя так долго. Увидят – пойдут слухи, что сестра " психическая". Наверное, Лика это понимала, потому что поднялась, и пошла к выходу. А я за ней.

– Пойдем в машину! – сказал я.

Лика послушалась, и села в "ауди", на переднее пассажирское, рядом со мной. Почти всю дорогу мы молчали, и только подъезжая к дому Лика начала разговор:

– Это неправильно, что мы делаем!

– Почему? Мы нравимся друг другу, и мы не родные! – возразил я.

– Никто этого не знает! – заметила Лика – Мы делали все, что бы никто не знал,что я детдомовская. Всем известно – мы брат с сестрой! Прикинь, что о нас думать будут!

– Да и пофиг! – махнул рукой я – Родители знают, а остальные..

– И мама с папой… ужаснутся! – не глядя на меня, произнесла Лика, и стала быстро говорить – Я виновата, да! Провоцировала! А ты… Ты и рад! Ты мне не нравишься, я просто… Просто провоцировала…

Вот как? Хм… Чему я удивляюсь! Это ж Лика… Стерва…

– Поэтому, – продолжила она – забудем, все что было, и больше никогда… Никогда, ты понял?

Я кивнул. Было обидно и… На душе стало пусто, будто из нее выдрали что-то важное…

– Можешь встречаться, с кем хочешь! – сказала Лика – Я не больше не буду мешать! И сама буду с кем захочу!

"А вот это фиг!" – подумал я, но вслух ничего не сказал.

Глава третья

ЛИКА

То, что мы тогда сделали с Ромкой, было неправильно. Да, мы не родные, но до этого даже мыслей таких не было. Брат и сестра… Я не считала Ромку чужим и тогда, когда у него на меня встал. Парни – что с них возьмешь? Физиология такая. А поиздеваться над братом по этому поводу – милое дело.

Впервые, что мы не родные, а просто парень и девушка, живущие в одной квартире, я поняла, когда Ромка увидел меня голой, и посмотрел, как на женщину. В его взгляде было … желание и восхищение… То, что он видел, парню нравилось. И я посмотрела на него, как на мужчину. Он симпатичный, это я знала всегда. Но, в тот момент, его спортивное, обнаженное по пояс тело, вызвало во мне странные ощущения – будто током пронзило, приятным таким током, пронесшимся по телу, и замершем в одной точке, между ног. И еще, мои соски заныли и затвердели… Будто очнувшись, я убежала в свою комнату, но продолжала находиться в сладостной отупляющей дымке… Этот парень… Его взгляд… Его тело, к которому хотелось прикоснуться, прижаться… И член, который, почти нестерпимо, хотелось увидеть и потрогать…

И ЭТОТ ПАРЕНЬ пришел… Мы кинулись друг к другу, я обхватила его за шею, прижалась, так что мои сиськи распласталась на его груди, и вдыхая дурманящий запах, стала гладить его тело… И чувствовала, как руки Ромки скользят по мне… При этом, мы страстно и лихорадочно целовались, засасывая губы друг друга, покусывая их, и переплетаясь языками… Мои ноги млели, а жаркая волна желания бушевала в теле, требуя большего.

Потом Ромка повалил меня на кровать. Потом вытащил из трусов член – огромный, твердый, напряженный…

Краешек моего сознания, незамутненный похотью, кричал:

– Стоп! Нельзя!

И я остановила парня. Но, другая часть моей личности, циничная Лика – которая, будучи девственницей, знала о сексе многое – вместе с моим телом требовала продолжения, и знала, как продолжить.

Я двинула бедрами, подставляя свою распаленную желанием плоть под руки парня, и взяла его член в руку. Твердый и одновременно мягкий, с нежной кожей, и ребристо набухшими венами…

Тут этот дебил кончил, испачкав и меня и постель спермой. И наваждение прошло. И стало стыдно. Боже, он ВСЕ видел! А то что мы делали – еще позорнее. Потому что я еще не протрезвела, после днюхи! Потому что пьяные люди – дураки! Была бы я трезвая – никогда бы! Пьянство – зло!

Потом все повторилось. В моем сне. И было еще смелее, развратнее, и зашло дальше… Намного дальше. Проснувшись, я решила "братика" избегать, или даже вообще уйти из дома. Квартиру можно снимать, если что…

Продолжить чтение