Читать онлайн Дитя Ириса. Фильтр бесплатно

Пролог

Я бежала по улицам семнадцатого Фильтра. Сегодня мне удалось улизнуть от охраны, и упускать такой шанс я не хотела. Левый бок кольнула предательская боль, но я от неё отмахнулась. Ищейки канцлера уже рядом, они всегда находят меня.

Перепрыгнув через груду покорёженного пластика, я застыла на перекрёстке. Знать бы ещё, где спрятаться. Глянцевые стены многоэтажек в этом районе отражали неприглядный вид улиц и мою тёмную размытую фигуру. Раньше в шестом секторе располагались жилые кварталы и торговые центры, о которых теперь напоминали только чудом уцелевшие вывески.

Визуальный зал «Арлекин…» – гласила надпись на седьмом этаже высотки. Когда-то она светилась огнями, как те, что в центре, но сейчас, когда уже несколько секторов отключили от энергообеспечения, была мрачным напоминанием о том, что Фильтр давно перестал быть обителью рая.

Заметив движение на одной из улиц, я скользнула в ближайший переулок. Снова бежать, не оглядываясь, не глядя по сторонам. Пусть я заблудилась, пусть здесь может быть опасно, зато хоть чуть-чуть смогу почувствовать себя свободной. Свободной от постоянного надзора канцлера, от бесконечных обследований доктора Вернео. Свободной от фальшивого дружелюбия и искренней ненависти.

Едва я, запыхавшись и почти падая от быстрого бега, достигла конца улицы, меня грубо схватили и потянули в сторону. Воздух в лёгких резко закончился, рёбра отозвались болью, и я свалилась на своего преследователя.

– Ты тоже видишь это? – напряжённый шёпот обжёг затылок. Я ошиблась, это не ищейки канцлера, а очередной сумасшедший. – Посмотри, вокруг чудовища, они лезут отовсюду!

Я вывернулась и, с трудом распрямившись, посмотрела на незнакомца. Он оказался моложе, чем показалось вначале, примерно моего возраста. Худощавый, чуть выше меня. Русые волосы были коротко острижены, а тонкие черты лица казались слишком мелкими на фоне широко раскрытых мутных голубых глаз. Вряд ли ему исполнился двадцать один год, так что он такой же нарушитель комендантского часа, как и я.

– Слушай, надо убираться отсюда. Если нас засекут, оба попадём в Комитет, – я толкнула его в сторону входа в высотку, ему лучше спрятаться там. А вот мне надо бежать ещё дальше от центра, к западным воротам Фильтра.

Парень кивнул и скрылся в здании. Пластиковые стены сверкнули, когда луч прожектора патрульного скайтрана отразился от окон верхних этажей. Я нырнула в приветливо приоткрытую дверь и прислонилась к ней спиной. Патруль полетит дальше только через несколько минут, так что можно и отдохнуть. Бросив взгляд на тёмный коридор первого этажа, я нервно сглотнула и осталась на месте.

Ну уж нет, осматривать заброшенное здание в отключённом секторе я не собираюсь. Не настолько ещё сошла с ума, чтобы подставляться в руки отщепенцев, или, не приведи Великий, в загребущие лапы последователей культа Лангласса. Уже хватило знакомства с ними: до сих пор руки трясутся при воспоминании.

Я тогда только проснулась после обнуления, ещё ничего не знала и не понимала. Даже ходить толком не могла, не то что думать. Не удивительно, что натолкнулась в коридоре госпиталя на одного из пациентов. Вот только он не принял мои извинения.

– Чудовище! Дитя тьмы! – заорал мужчина, схватив меня за плечи, и резко дёрнул к себе. – Из-за таких, как ты, наш мир погряз в мерзости! Тебе не место среди нас! Лангласс всемогущий очистит этот мир от научных монстров и их порождений!

Моё лицо оказалось почти вплотную прижато к подбородку сектанта. Пока он кричал, проклиная меня, из его рта летели слюни. Вырваться оказалось невозможно, несмотря на худобу, хватка мужчины была сильной.

Упрямый фанатик сжал свободной рукой моё горло. Я дёргалась и брыкалась, молясь про себя, чтобы он не задушил меня. Перед глазами мелькали тёмные пятна, и я едва не потеряла сознание.

Тогда мне на помощь пришла Хейзел, сиделка госпиталя, и один из охранников, одетый в больничную форму. Наверное, в его обязанности входило умение успокаивать особо буйных пациентов: от одного взгляда на внушительную комплекцию хотелось притвориться мебелью.

Да уж, те ещё воспоминания, брр. Я передёрнула плечами, стряхивая уже пережитый страх, ещё раз глянула в темноту вестибюля и уверенно выбралась на улицу. Несколько коротких перебежек, прятки с тенями и прожекторами, и длинный, самый последний рывок.

Я бежала к западным воротам Фильтра, тем самым, которые никогда не открываются. В историческом справочнике было написано, что их запечатали сразу после Катаклизма. Вот только документы, найденные мной в кабинете канцлера, утверждали обратное. Знаю, с моей стороны было не очень умно копаться в бумагах рабочего стола, но что поделать, вот такая уж я любопытная.

В шестом секторе царили тишина и темнота, но для ориентирования вполне хватало сигнальных огней. Они отражались от граней купола, мерцая и заманивая меня ближе к стене семнадцатого Фильтра – одного из последних оплотов человечества.

Приближаясь к воротам, высотой сравнимым с одной из многоэтажек, я остановилась перевести дух и осмотреться. Одиноко стоявшая за периметром шестого сектора высотка показалась надёжным укрытием. Спрятавшись за ней, принялась ждать. День недели, да и число те самые… они должны открыться. Только бы охранники не нашли меня раньше!

Я присела на корточки, прислонившись к пластиковой стене дома. От волнения и длительного бега кончики пальцев онемели, я растирала ладони и дула на ледяные руки. Ну же, давайте, открывайтесь – почти умоляла я, не отрывая взгляда от гигантских ворот.

– Попалась! – громкий окрик напугал меня. Ненормальный, которого я встретила в начале квартала, оказался рядом. Следил он за мной что ли? – Я тебя нашёл, что мне за это будет?

– Перелом или сотрясение… ещё не решила, – я оттолкнула его локтем. Присмотревшись, поняла, что он уже не так безумен, как при первой встрече. Парень схватил меня за запястья и рывком притянул к себе.

– Не дёргайся! Если позову патруль, тебя обнулят, поняла?

– Ага, вместе с тобой, или скажешь, что нарушил комендантский час ради меня? – я беспомощно потянула зажатые руки, почти не чувствуя пальцев. Зря я его спровоцировала – он всего лишь играл в прятки – просто испугалась.

– За меня не переживай, я могу о себе позаботиться, – парень хохотнул, прижав меня к углу здания, а затем резко толкнул вперёд. Удержать равновесие было непросто, но каким-то образом рефлексы всё сделали за меня. – Смотри! Они открываются!

И я смотрела, не веря своим глазам, на то, как медленно раздвигаются ворота, как отражатели снаружи выхватывают куски радиоактивной пустыни. Как к стене Фильтра приближаются несколько человек, без защитных костюмов и скайтранов. Через несколько минут ворота, пропустившие не только воздух, отравленный радиацией, но и путников, закрылись.

– Теперь тебя точно обнулят. Так что ты не вспомнишь меня, теперь уже точно, – просипел сумасшедший.

Голова взорвалась болью, когда парень несколько раз ударил меня о стену. Теперь, если встречу патруль, просто так меня не отпустят. Не с разбитым лицом. Он всё продумал. Я завалилась на бок, скользя щекой по высокопрочному пластику. Хорошо, что темно, может, никто не заметит, как на глянцевой поверхности растекаются не красно-бурые разводы, привычные всем. Ещё одно доказательство того, что я не такая, как они.

Глава 1

Первое, что я почувствовала – боль. Она иногда затихала, а потом нарастала с новой силой и, казалось, что эта пытка будет продолжаться вечно. В голове что-то звенело и пульсировало. Временами я забывалась и боль уходила… ненадолго, но всё же эти мгновения казались блаженством. Не хотелось просыпаться. Там в мире снов спокойно и тихо, там безопасно.

Я вспомнила лицо незнакомца, его мутные глаза, яростно сжатые губы, и вздрогнула. Они оставили мне воспоминания. В этот раз оставили. Так, нужно открыть глаза. Это оказалось даже проще, чем я думала. Яркий свет ослепил меня, и пришлось зажмуриться.

Попыталась снова приоткрыть веки… ничего не изменилось – всё та же пустота, заполненная ярким светом, от которого слезятся глаза. А затем расплывчатым пятном надо мной склонилась тень, в которой я узнала сиделку.

– Хейзел? Что произошло? – спросила я и тут же поморщилась от боли в разбитой губе.

– Не волнуйся, всё хорошо, теперь ты в безопасности. Я добавлю ещё обезболивающего, – она ввела лекарство в катетер на моём запястье. – Ну вот, теперь должно стать лучше. Хочешь пить?

Женщина протянула мне стакан с водой и сочувственно улыбнулась. Несмотря на то, что уголки полных губ всегда были чуть опущены вниз, улыбка была доброй и понимающей. Она убрала волосы под белый колпак с эмблемой госпиталя – спиралью ДНК, переплетённой с одним из химических элементов.

На бледном лбу сиделки пролегли две глубокие морщины; карие глаза, излучающие неподдельную отзывчивость, делали лицо приятным, но всё портила некрасивая родинка на подбородке, похожая на грязное пятно.

– Тебе нужно отдохнуть, дорогая, – глухой голос Хейзел звучал всё тише. Я уже засыпала, вновь погружаясь в мир грёз. Там было хорошо, я, кажется, даже смеялась.

Мои длинные волосы развевал тёплый ветерок. Тень от тугих голубоватых листьев, сплетённых над головой, падала на лицо, закрывая его от палящего солнечного света. Свисающие с деревьев оранжево-красные цветки бигнонии почти задевали обнажённые плечи. Влажный утренний воздух был приятен на вкус, а запах только распустившегося корилопсиса, растущего на кромке леса, опьянял своим нежным, пряным, почти осязаемым ароматом.

Это был, конечно, сон, шутка ослабленного мозга, ведь в мире, в котором я проснусь, не может быть таких воспоминаний.

Я резко открыла глаза и осмотрелась: вокруг меня стены, безукоризненно белые, не тронутые ни одним цветным пятнышком, белый потолок, будто продолжение одной из них, и круглая лампа наверху, парящая в воздухе. Чересчур яркая, слепящая голубоватым светом.

Дверь палаты распахнулась слишком неожиданно, и я не успела притвориться, что сплю. Вошедший мужчина посмотрел на меня с укором. В его коротких светло-русых волосах, зачёсанных на правую сторону, неровными пятнами белела седина. Густые брови нависали над прищуренными голубыми глазами, нацеленными на моё лицо. Очки в нелепой круглой оправе ничуть не смягчали взгляд, от которого мои плечи покрылись мурашками.

– Вижу, тебе уже лучше, – канцлер прошёл к моей кровати и взял в руки стоявшее на тумбочке зеркало. Мне показалось, всего на секунду, что в его глазах промелькнула грусть. – О чём ты думала, Оливия? Тебя ведь предупреждали!

Ну, конечно же, предупреждали. Вот только с чего бы мне верить? Сначала они стёрли мою память, обрили налысо и оставили без ответов. А потом начали убеждать в том, что я сама во всём виновата. Может быть, я действительно залезла куда-то не туда, но разве это повод для обнуления. Хотя… западные ворота, якобы запечатанные после Катаклизма, стёртая память, странный шрам, тянущийся через всю мою грудь…

А ведь канцлер говорил, что я могу спрашивать его обо всём, и он непременно мне расскажет. Ага. О том, что он мой отец, я узнала вообще случайно, и то перед самой выпиской отсюда.

Я присмотрелась к нему в надежде, что смогу вспомнить хоть что-то из прошлого. Твёрдый квадратный подбородок, выступающий вперёд, крепкое телосложение и высокий рост. Белоснежный мундир с многочисленными нашивками, означающий, что мужчина занимает высокий пост в военном ведомстве. Начищенные до блеска сапоги отражали свет лампы, прямая гордая осанка так и кричала о властности. Нет, спрашивать у этого мужчины о том, кем я была, или о том, что происходит в Фильтре, я уж точно не стану.

– Молчишь… это так не похоже на тебя, Оливия. Почему ты сбежала? – несмотря на фальшивую улыбку мужчины, слова казались колючими и холодными, как и губы, которые их произнесли. Мне показалось, что в палате стало холоднее, я еле сдержалась, чтобы не передёрнуть плечами или завернуться в простыню.

– Я устала… от бесконечного контроля. От охранников, следующих по пятам, – я стиснула кулаки, сдерживая дрожь, пробежавшую по пальцам. – Мне надоело безвылазно сидеть дома. Даже, чтобы почитать, нужно спрашивать разрешение. Или это нормально? Я просто не помню, как жила раньше, но точно знаю, что не так.

– Ты снова попала в неприятности, Оливия. В прошлый раз одно из твоих… кхм… лёгких было повреждено, его пришлось удалить. Ты хочешь повторения? – канцлер приподнял левую бровь, как бы спрашивая, насколько он убедителен. Я молчала. – Твой организм отвергает антибиотики и многие другие лекарства, я ведь уже говорил тебе. Нам пришлось отключить твои органы от жизнеобеспечения. Это провоцирует сбой мозговой деятельности и обнуление нейронных связей. Ты же не хочешь, чтобы тебя обнулили ещё раз?

Ну, понятное дело, не хочу. Вот только совсем не обязательно давить на меня и забрасывать медицинскими терминами. Как будто я не понимаю, что обнулят меня сразу же, как только докопаюсь до запрещённой информации. И вся эта фальшивая забота – только видимость. Они ведь могут выбирать, какие зоны нейронных связей блокировать, какие обнулять, а какие стимулировать. Значит, могли оставить мне воспоминания, просто не захотели.

– Куда ты бежала? Ты не знаешь города, не ориентируешься на местности. Хотя бы запомнила, кто на тебя напал? – канцлер выжидающе следил за моим лицом. Знаю, он хотел узнать не о том, кто напал, а о том, что я успела увидеть.

– Я… кхм… – я облизнула сухие губы и растерянно посмотрела на мужчину. Он снова вынуждал меня лгать, потому что сказать правду – подписать себе приговор. – Я заблудилась, а потом мне стало плохо… помню только, что упала, а потом стало больно… и всё.

– Так я и думал. В этот раз ты отделалась сотрясением, дочь, – фальшивая улыбка исчезла, её место заняла раздражённая гримаса. Он небрежно бросил зеркало, которое всё это время вертел в руках, на кровать. – Это был твой последний побег из дома.

Канцлер по-военному быстро развернулся и шагнул к выходу из палаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Я ударила кулаком по изголовью кровати, с наслаждением почувствовав слабую боль в руке. Похоже, иногда, чтобы прийти в себя, немножко боли не помешает.

Несмотря на мою показную смелость, я всё ещё не могла понять, кто же я. Кем была до обнуления. Они стёрли мою личность, уничтожили прошлое, а сейчас пытаются контролировать настоящее. Я схватила зеркало, собираясь не то отшвырнуть его подальше, не то поставить обратно на тумбочку.

Руки почти не дрожали, я крепко сжимала тонкое стекло, отражающее белую стену позади меня. Интересно, этот псих сломал мне нос, или я отделалась парой синяков? В зеркало я заглядывала не часто, но теперь уже не пугалась собственного отражения.

На меня смотрели всё те же невероятно яркие фиолетовые глаза, опушённые позолоченными ресницами, с вытянутым продолговатым зрачком. Ни у кого в Фильтре я не видела такого. Ни у пациентов госпиталя, ни у охранников. Даже у отца были обычные – голубые с синей окаёмкой, с нормальными круглыми зрачками.

В зеркале отражалось моё лицо – бледное, худое, с острым подбородком и высокими оцарапанными скулами. Прямой и узкий нос на кончике немного сплющивался, переходя в широкие ноздри. На переносице красовался заживляющий пластырь, а лоб был густо обмазан жёлтой мазью – всё же неплохо меня приложил тот парень. Верхняя губа, которая была чуть больше прикушенной нижней, придавала лицу растерянное, обиженное выражение. Ну, могло быть и хуже…

После приступов, к счастью не слишком частых, мной овладевала невероятная усталость. Доктор Вернео предупреждал, что любая нагрузка – физическая или психологическая – провоцирует их. И я поверила в это после того, как моя голова чуть не разлетелась на части от одних лишь попыток вспомнить хоть что-то из прошлого. В первый раз я даже не могла поднять ложку с едой, пришлось питаться пару дней через трубочку.

Я откинула простынь и посмотрела на белую больничную пижаму, скрывающую ноги. Чтобы спустить их с кровати понадобилось такое усилие, что я совершенно ослабела. Голова закружилась, когда я попыталась сделать шаг, держась за кровать. Это ведь совсем не сложно… просто передвигать ноги и всё! Только-то и нужно – добраться до стены.

Когда я рухнула на твёрдый пол, из глаз брызнули слёзы, но я попыталась встать. Ничего не вышло. Схватившись за край кровати, неуклюже попыталась подтянуться. Пот катился по спине, в висках пульсировало от напряжения. Ещё немного… почти получилось. Рука подвела меня, и я снова оказалась на полу.

– Что у нас тут? Девочка решила немного погулять? – и надо же было именно в этот момент кому-то зайти в мою палату. За фразой последовал короткий смешок, и сильные руки подхватили меня.

– Ну вот. Скажи, оно того хоть стоило? – сквозь слезы я разглядела Эдну Уайт, сиделку, упрямо сжавшую сухие губы.

Казалось, она специально сжимала меня всё сильнее, чтобы доставить ещё больше боли. Эдна рывком подняла меня с пола, и грубо бросила на кровать. Вообще-то, она была даже симпатичной. Стройная, если не считать слишком широких для её комплекции бёдер. Белоснежный колпак с эмблемой госпиталя немного съехал набок, пока она поднимала меня, и из-под него выбивались русые пряди, чуть тронутые сединой. В серых глазах сквозило равнодушие. Да уж, Хейзел мне нравилась гораздо больше.

– Угу… определённо… – прошептала я, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от боли.

Сиделка что-то ввела в катетер на моём предплечье, и головокружение прекратилось. Я осторожно спустила ноги с кровати, ожидая новой вспышки боли, но её не было. Осторожно, цепляясь за руку Эдны, я добралась до двери. Как хорошо, что я могу самостоятельно передвигаться, и не придётся снова разъезжать по госпиталю на ужасной скрипучей каталке для немощных.

Опираясь на медсестру, я добралась до столовой, в которой слышались тихие голоса и не очень аппетитно пахло едой. Посреди полупустого зала стояли продолговатые пластиковые столы, за которыми сидело несколько пациентов госпиталя. На небольших подносах перед ними стояли тарелки с чем-то, очень напоминающим уже пережёванную еду.

Пока я размышляла, настолько ли я голодна, чтобы снова это есть, Эдна подтолкнула меня к свободному столу и плюхнула на него такой же поднос, заполненный едой. Небольшая, приплюснутая с одного бока, булочка, обсыпанная мелкими зёрнышками; тарелка с пюреобразным зелёным варевом и стакан морса, в котором плавали сморщенные синтезированные ягоды.

Я ковырялась в тарелке, переливая из ложки подозрительную жижу обратно, так и не рискнув попробовать. Булочка оказалась тёплой и, на удивление, вкусной, с хрустящей корочкой. Морс я выпила весь, сплюнув попавшую в рот кислую ягоду – ну и гадость!

– Ты привыкнешь, – я вздрогнула от звонкого голоса рядом с собой и обернулась. Бледная девочка, настолько худая, что я могла бы при желании пересчитать все её косточки, смотрела на меня светло-карими глазами. Русые волосы девочки были заплетены в тоненькую косичку, которая смотрелась нелепо.

– Вряд ли… – после обнуления мне было всё равно, что есть, но две недели сытной жизни в доме канцлера приучили меня к вкусной пище.

– Да брось, не всё так плохо. Я – Луиза, кстати, – больничная пижама болталась на девочке. Она продолжала о чём-то говорить, жадно заглатывая скудный обед.

Я пожала плечами и задумчиво оглядела остальных пациентов: помимо больничной еды и белой пижамы было у них ещё что-то общее – обречённость. Устав Фильтра номер семнадцать состоял из двухсот восьмидесяти четырёх пунктов, и в одном из них было чётко указано, что все нуждающиеся могут получить необходимый запас одежды и еды. Так отчего же эта измождённая девочка так радуется безвкусной еде? В прошлый раз я ещё не знала подробностей мира, в котором очнулась, но сейчас…

Нас уверяют, что внешний мир – это безжизненная пустыня, а наш Фильтр, расположенный на единственном оставшемся материке, всего лишь один из двух десятков других. После Катаклизма выжили только те, кому повезло оказаться в них, так как земля больше не пригодна для жизни.

Технологии и ресурсы Бывшего мира утрачены из-за сильного радиационного фона. Все продукты и предметы в Фильтре создают при помощи определенных реакций ядерного синтеза. И я должна верить, что это единственное место, в котором можно жить? Это даже жизнью нельзя назвать! Официальные документы давно не соответствуют действительности. Возможно, когда-то всё было так, но не теперь.

Мне часто снилось, как я гуляла между высоких деревьев, кроны которых сплетались так тесно, что не было видно ни единого лучика света. Я помнила прикосновение влажной травы к босым ногам; нагретую за день землю, прилипающую к пяткам во время бега. Помнила вкус ледяной воды, бьющей из подземных источников.

Доктор уверял, что это – «галлюциногенная подмена ситуативных воспоминаний». Только во снах я смеялась и дышала полной грудью. Но, стоило проснуться, и чудеса другого мира ускользали от меня, оставляя лишь послевкусие, которое не запить синтезированным соком. Неужели это всего лишь сны?

Глава 2

После обеда нужно было прийти на обследование. Сиделка сказала, что сначала мне придётся посетить санитарную комнату, что ж, я была не против ненадолго остаться наедине с собой и, конечно же, с душевой кабиной.

Вот только Эдна привела меня в небольшое помещение, совсем не похожее на привычный душ. Это была пустая комнатка, в которой я еле помещалась, у одной из стен стояла узкая лавка. Что это значит? Я повернулась к сиделке и уже собралась возмущаться, но женщина не дала мне такой возможности.

– Раздевайся здесь, одежду оставишь в этой комнате. Когда будешь готова, просто нажми сюда, – она ткнула пальцем в стену, которая тут же начала разъезжаться в стороны. Я не сразу поняла, что это дверь. – Всё ясно?

Эдна нахмурилась и, не дожидаясь моего ответа, вышла из помещения. Трясущимися руками я сняла больничное белье, бросив его на пол, зажмурилась и резко нажала на панель. А дальше-то что делать? Мне пришлось сделать несколько коротких вдохов, чтобы успокоить слишком быстро бьющееся сердце. Я шагнула в душевую, состоящую из узкой пластиковой трубы. Дверь закрылась с тихим щелчком, и раздался металлический голос.

– Расставьте ноги на ширине плеч, – я приняла нужное положение и с ужасом уставилась на сдвигающиеся стены. – Положите руки на панели слева и справа от себя.

Стоило мне это сделать, как тот же голос приказал мне глубоко вдохнуть и закрыть глаза. Да уж, не такого я ожидала от принятия душа. Совсем не такого.

Горячий воздух обдул меня со всех сторон, а затем обжигающим пламенем опалил кожу. Казалось, эта штуковина хочет меня убить. Я боялась открывать глаза и дышать, но тело сжималось от боли. Когда сил сдерживаться не осталось, я закричала. Ну, точнее, попыталась. Нестерпимый жар проникал в лёгкие, будто расплавляя их, лишая возможности дышать. Я задёргалась и ударилась головой о стену. Вот так меня и найдут, голую, с застывшей гримасой ужаса на лице.

– Дезинфекция закончена, можете покинуть очистительный блок, – всё прекратилось так резко, что я чуть не упала.

На негнущихся ногах кое-как выползла из кабины, судорожно вдыхая привычный воздух. Меня трясло, и все мысли были только о том, чтобы не свалиться на пол. Наспех вытерев почти невесомые капли с кожи, я натянула на себя принесённую канцлером одежду: синие джинсовые штаны, рубашку лососевого оттенка с рукавом в три четверти и обулась в мягкие домашние туфли из очень нежной синтетической кожи. Разнообразие цветовой гаммы, так сильно отличающейся от царящего вокруг белого цвета, подняло настроение и немного успокоило натянутые до предела нервы.

Неровной походкой я плелась к стойке регистрации, чтобы уточнить, нужно ли ждать сиделку или можно самой отправляться в манипуляционный блок – дорогу туда я помнила почти наизусть.

– Трейси, слышала, у последователей Лангласса появился новый мессия! – я замерла, прижавшись к стене у окна регистрации. Похоже, дежурные меня не заметили.

– Ну да, у них каждый год новые пророки и святые, – фыркнула вторая медсестра, видимо, Трейси. Вот уж не думала, что смогу отвлечься от ужасной процедуры дезинфекции. Я улыбнулась и практически вжалась в стену. Даже жаль, что сейчас я не в белом. – Говорят, они поклоняются дочери ветра. Вот глупость-то, а?

– Что ни говори, а зря Комитет позволяет членам Культа разгуливать на свободе…

– Ты что тут делаешь! – я подпрыгнула от визгливого голоса Трейси и оглянулась.

– Иду из блока дезинфекции… что-то меня ноги совсем не держат, думала упаду, – вот чёрт, я не заметила, как медсестра вышла из комнаты персонала и сейчас стояла напротив меня. Она прищурилась, изучая меня, а затем кивнула.

– Позвать сиделку? – спросила выглянувшая из окна регистрации женщина, окинув меня подозрительным взглядом.

– Да нет, вроде уже прошло, – я вымученно улыбнулась и поплелась в палату, не забывая демонстративно подволакивать ноги и хвататься за стены. Значит, Культ Лангласса теперь поклоняется дочери ветра… это уже интересно. Главное, чтобы я с ними больше не встречалась, но узнать подробности было необходимо.

Только я успела добраться до кровати, как ворвался доктор Вернео. Когда я увидела его в первый раз, даже немного разочаровалась – почему-то я представляла его совсем другим: мне казалось, что он будет высоким, худощавым, в очках и халате. А пришёл ко мне… коротышка с большим пузом и выпученными рыбьими глазами. Лысина прикрыта зачёсанными с боков редкими седыми волосами, зато, словно в насмешку над ней, густые усы казались нелепыми – настолько они были пышными.

– Здра-авствуй, Оливия, – да, помимо умопомрачительной внешности, доктор имел манеру растягивать буквы и слова, отчего его речь казалась тягучей и медленной. – Дава-ай посмотрим, готова-а ли ты отпра-авиться домой?

Мужчина подмигнул мне и указал рукой на белые штаны и рубашку с эмблемой госпиталя. Интересно, для тех, у кого та-ако-ой живот, шьют специальную одежду? – Ра-ади тебя я сегодня на-адел лучший костюм.

Он неуклюже поклонился в шутовской манере, а затем посерьёзнел. Наверное, у него ещё куча пациентов. Я приподняла рубашку и отвернулась. Хмыкнув, Вернео приложил к моей груди стетоскоп и, дождавшись, когда он пропищит, опустил мою рубашку. Потом посветил фонариком в глаза, покачал головой и попросил дунуть в какую-то трубку.

– Придётся пройти в ма-анипуляционный блок. Не нра-авятся мне твои… – он, так и не договорив фразу, щёлкнул пальцами и сунул планшет под мышку. – Идём!

Я шла за Вернео по коридору, задумавшись о том, что он хотел сказать. Если что-то не так, значит, меня не выпустят из госпиталя, а я ведь так надеялась, что быстро покину это место. Мы свернули в один из коридоров, который вёл в манипуляционный блок. Доктор нажал на панель в стене, и дверь, тут же став незаметной, скользнула внутрь стены.

– Не бойся, мы всего лишь проверим некоторые пока-затели, – Вернео пропустил меня вперёд, шагнул следом, и дверь за нами тут же испарилась. – Тебе придётся снять одежду, вот, возьми стерильную руба-ашку.

Доктор отвернулся, позволив мне переодеться, и я облачилась в этот странный наряд из двух кусков ткани, скреплённых на плечах и талии завязками. Голые плечи, голые ноги, разрезы до талии – вот уж где можно смело сказать, что я совершенно не одета. Впрочем, Вернео мой вид совершенно не смущал.

Он уложил меня на стол, окружённый прозрачной пластиковой трубой, прикрепил датчики к груди, запястьям и голени. Я нервно сглотнула и заставила себя не смотреть на доктора, надевающего на меня шлем с торчащими из него проводами.

– Это всего лишь магнитно-резона-ансный томогра-аф, он проска-анирует твоё тело на на-аличие повреждений внутренних тка-аней. Ра-ассла-абься и отдыха-ай, больно не будет, – и этот садист нажал на какие-то кнопки. Капсула захлопнулась и зажужжала, а я едва сдержалась, чтобы не закричать.

Тело онемело от лежания в одной и той же позе, а жужжание и щелчки, издаваемые аппаратом, не позволяли расслабиться. К счастью, доктор не обманул, боли не было, только от волновых колебаний по телу пробегали мурашки, но это не так страшно, если сравнивать с дезинфицирующим душем, поэтому я терпела.

Крышка капсулы распахнулась, и на меня уставились холодные глаза доктора. Что-то было в его взгляде, отчего хотелось сжаться в комок и спрятаться. Вернео отсоединил провода, взял для анализа кровь, сделал пометки в планшете и наконец разрешил мне одеться.

В коридор мы вышли вместе, но стоило мне задуматься, как доктор Вернео внезапно исчез. Я даже не сообразила, в какой момент он ушёл. Не успела я сделать нескольких шагов, как услышала голос Эдны Уайт.

– Необходимо прекратить поставки ЭнМиЭс! Вы должны понимать, чем грозит обнаружение нелицензированного товара на территории госпиталя! – в ответ ей раздалось невнятное бормотание. – Канцлер может и не заметит, но что будет, если кто-то из Комитета вмешается?!

Попадаться ей на глаза не хотелось, но пройти в общий блок можно было, только минуя комнату персонала. Я уже развернулась и собралась идти обратно, как вдруг на моё плечо опустилась чья-то рука.

– Оливия! – от голоса Хейзел я вздрогнула и попятилась. Хорошо, что она видела, как меня уводил доктор Вернео. Лучше ей не знать, что я услышала кое-что, не предназначенное для моих ушей. – Ты в порядке?

– Эм… н-да… спасибо, – я потихоньку продвигалась в сторону палаты, которая вдруг оказалась моей единственной защитой. Кто бы мог подумать?

– Тебе что-то нужно? Ты ведь шла к стойке регистрации, верно? – Хейзел обняла меня за талию и помогла идти.

– Я? А… ну да… ко мне заходил доктор, но я не спросила, когда меня выпишут, – белые стены бесконечного коридора сжимались, мне стало тяжело дышать. Да что же это такое?

– Отец заберёт тебя в час дня. Так что, мы уже можем попрощаться, – она улыбнулась и погладила меня по плечу. – В этот раз ты у нас не задержалась надолго.

– Точно, и это здорово, – дышать было тяжело, воздух казался обжигающим, словно я снова оказалась в капсуле дезинфекции. – Я полежу немного…

– Ну конечно! Ты уверена, что всё хорошо? – Хейзел обеспокоенно заглянула в мои глаза, но я уже знала, что новый приступ вот-вот начнётся. В этот раз передышка была слишком уж короткой.

Ни к чему сиделке видеть, как я буду метаться по полу от боли и раздирать грудь, опоясанную жутким шрамом. Это только моё. Личное. Возможно, Вернео прав, и это – побочные явления моей травмы, о которой я совсем ничего не знала. Но сегодня я старалась не напрягаться, не пыталась что-либо вспомнить. Вот только тело уже затряслось в ознобе.

Мне запретили думать о прошлом, запретили волноваться и заниматься физическими упражнениями, ведь всё это провоцировало приступы удушья. Но я не могла не думать. Я пыталась найти себя… ту, которой была. Я запутывалась всё сильнее. Кто я? Сотни раз я задавала этот вопрос сама себе, но так и не нашла ответов.

Я бросила прощальный взгляд на палату, провела пальцами по смятой постели – хотелось надеяться, что я не скоро сюда вернусь. Конечно, в этот раз я пробыла здесь всего пару дней, но воспоминания о первых месяцах после обнуления были ещё свежи. Эти стерильные стены давили на нервы, меня тошнило от белоснежного пластика и запаха антисептика, смущённых улыбок медсестёр и взглядов пациентов, не сулящих ничего хорошего.

Часы над окошком приёмного отделения показывали без четверти два. Мистер Мастерсон опаздывал на сорок пять минут. И где он? Неужели забыл про меня? Я ходила из угла в угол по просторному вестибюлю, не забывая выглядывать каждые две минуты в коридор.

Когда моё терпение было на исходе, а ковровое покрытие на полу истоптано чуть ли не до дыр, двери госпиталя отворились. Молодой мужчина в белоснежной военной форме подошёл к окну приёмного отделения и заговорил с дежурной сиделкой. Она нахмурилась и кивнула в мою сторону, одновременно делая запись в регистрационном планшете.

Я застыла, наблюдая за тем, как красивый мужчина шагает в мою сторону. Выглядел он впечатляюще: прямые чёрные волосы почти доходили до плеч и были гладко зачёсаны назад, но одна непослушная прядь выбивалась и топорщилась, намереваясь вырваться из-за уха. На фоне смуглой кожи белый китель смотрелся сногсшибательно.

Пока он шёл, я разглядела кое-что ещё: когда мужчина окинул меня взглядом с головы до ног, его рот скривился от отвращения. Каре-зелёные глаза стали тёмными, почти непроницаемыми. Взгляд стал надменным, а тонкие губы презрительно сжались.

– Оливия Мастерсон, меня прислал ваш отец. Следуйте за мной, – мужчина повернулся и зашагал к выходу, даже не потрудившись удостовериться, что я следую за ним.

– Кто дал тебе право командовать? – меня задел его властный тон, и стало обидно от того, как он на меня смотрел.

– Что вы сказали? – спросил мужчина, замерев на месте. Угроза, прозвучавшая в его голосе, словно пощёчина, взбесила меня ещё больше.

– Я спросила, кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?! Если ты – посыльный отца, будь любезен, объясни, что происходит? И где мистер Мастерсон?!

Он еле сдерживался, чтобы не ударить меня. Это было видно по тому, как на квадратной челюсти заходили желваки, а ноздри яростно раздулись. Вся красота разом исчезла с его лица, а у меня по спине прошёл холодок. Крепко сжав кулаки, так, что побелели костяшки пальцев, незнакомец сделал несколько шагов и почти вплотную подошёл ко мне.

Я считала себя достаточно высокой, даже отец был одного роста со мной, но мужчина оказался выше. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза, в которых плескалось бешенство, от злости они приобрели тёмно-коричневый оттенок Я даже дышать перестала.

– Меня. Прислал. Ваш. Отец. Следуйте за мной. И я. Не. Посыльный, – он прорычал эти слова сквозь плотно сжатые зубы, делая паузы после каждого слова, с трудом сдерживаясь. Видимо, он ожидал, что я тут же побегу за ним, потупив глазки, – как бы не так!

Задрав подбородок так, что заломило шею, я твёрдым шагом, не глядя на него, прошла к выходу. Мужчина открыл для меня дверь, вряд ли из вежливости, скорее, чтобы точно не убежала. Его руки, державшие дверь, были сильными и мускулистыми, с длинными тонкими пальцами, на фалангах которых росли короткие жёсткие волоски. Меня передёрнуло, когда я зачем-то представила, как эти пальцы сжимают мою шею – всё же ещё свежи воспоминания о душившем меня фанатике.

Выйдя из кондиционированного помещения на улицу, я внезапно ощутила приступ удушья. Не в состоянии сделать вдох, схватила себя за грудь и начала скрести место прямо над шрамом, опоясывающим моё тело. В тщетной попытке остановить приступ, я начала оседать на землю.

Перед глазами взрывались ослепительные красные и оранжевые вспышки, я почти упала, но меня резко подхватила сильная мужская рука, рывком поднявшая на ноги. Этот идиот ещё и руку мне решил сломать? Чудненько! Яркая вспышка ослепила меня, и я скользнула в благодатную темноту…

Глава 3

Очнувшись, я попыталась судорожно втянуть воздух и, когда поняла, что могу дышать, расслабившись, откинулась на подушках. Я жива и могу дышать, всё остальное не имеет значения. Только я начала блаженно сопеть, утопая в мягчайших перинах, как грубый мужской голос нарушил очарование дремоты:

– Ритм выровнялся, но что, если она снова отключится? Её органы ещё не адаптировались к фильтрации? – это мистер Мастерсон, голос канцлера я не смогу забыть, даже если захочу.

– Она провела-а слишком много времени вне Фильтра-а, боюсь, девочка-а никогда-а полностью не восста-ановится, – этот протяжный носовой выговор принадлежал доктору Вернео.

– Но ведь она дышит оставшимися тремя лёгкими, так? Они качают кислород в нужном количестве, если она в помещении. Держать её всегда в здании? Это поможет? – снова отец. – Если Оливия будет сидеть дома, мы не сможем подтвердить теорию адаптации. Какой тут результат, если она будет падать без сознания каждый раз, как только попадёт в открытые условия Фильтра?!

Нет, с этим человеком определённо что-то не так! Его дочь лежит тут почти бездыханная, с не пойми каким диагнозом, а его беспокоит результат. Кстати, какой ещё результат? Теория адаптации? И что значит «вне Фильтра»?!

– Она-а единственна-ая выживша-ая из первого эксперимента-ального потока-а детей Ириса-а! Девочка-а уника-альна-а! Мы не можем потерять её! – какой же он противный, этот гнусавый старикашка!

Я-то надеялась, что выберусь из дома канцлера и смогу делать то, что мне захочется. Да, пару раз мне удалось обхитрить охрану, но теперь вряд ли получится. Если уж сам доктор Вернео посоветует запереть меня, отец приставит ко мне ещё больше охранников. Жаль. Уже не получится пошарить в бумагах канцлера.

– Продолжим разговор в кабинете, Джозеф, она может очнуться в любой момент, – хорош же любящий папочка, ничего не скажешь. Вот так и чувствую, что за здоровье моё беспокоится.

– Ну конечно, господин ка-анцлер.

Тут же послышался звук удаляющихся шагов, дверь закрылась с тихим щелчком, и я поняла, что теперь под арестом. Меня ведь никогда не выпустят из роскошного особняка, так и буду тут торчать, пока не состарюсь. И что дальше?

– Да чтоб вас всех! Будь он неладен этот канцлер, Фильтр и все вместе взятые! – приятно выругаться вслух, даже настроение поднялось. Вот бы ещё ударить что-нибудь… а лучше – кого-нибудь.

– Почему ты так ругаешься? – раздался мелодичный голосок, и я вздрогнула от испуга. Надо запомнить – в следующий раз открывать глаза прежде, чем говорить. – Тебе больно?

Я открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на смуглую девочку, с интересом разглядывающую моё лицо. Раскосые бледно-серые глаза смотрелись странно на фоне чёрных прямых волос, мягко спадающих ниже спины. Голубое платье в белый горошек с рюшами делало девочку похожей на куклу.

Маленький рост и невинное личико не позволяли определить возраст девушки. Ей могло быть двенадцать с тем же успехом, что и восемнадцать. Она едва ли доходила мне до груди, а худенькие плечи казались такими хрупкими, словно она была чем-то больна. Возможно, она так же, как Луиза, недоедает. Но красивое платье из дорогой ткани так и кричало о богатстве.

– Ты кто? Как тут оказалась? – удивлённо спросила я.

– Мия, – задумчиво закусив нижнюю губу, ответила незнакомка. – Я теперь тут живу, с братом… и с мамой… они хорошие.

– Кто? Брат и мама? Они разве могут быть плохими? – я уселась удобнее на подушках, разглядывая комнату. Вроде ничего не изменилось.

Бледно-голубые тканевые обои были разрисованы маленькими тёмно-синими цветами, тяжёлые серые портьеры прикрывали окно, заклеенное мутной плёнкой. Пол в комнате был застелен синим ковром с коротким ворсом, а громоздкая мебель – выполнена из серого дерева в тон шторам.

Напротив кровати располагался встроенный экран; яркая люстра, с которой свисали диодные ленты, казалось, парила в воздухе. Невысокий комод у двери, шкаф, кровать и письменный стол в углу – всё было выполнено из синтезированного дерева, с резными набалдашниками и завитками. Только человек, имеющий высокое положение, мог позволить себе обставить комнату деревянной мебелью.

– Раньше мама громко кричала, а теперь всё время плачет или спит. И пьёт синтезированный виски, – Мия подошла ко мне ближе, распахнув серые глаза, и вздохнула. – Теперь кричит брат… на маму. Но ведь она это заслужила, да? Так говорит Матиас.

– А кто такой Матиас? – честно говоря, мне так стало жаль девочку, у неё явно были большие проблемы и, скорее всего, виной тому – ненормальная семейка.

– Матиас и есть мой брат. Он хороший, – это я уже слышала. Кого Мия пытается убедить в этом, меня или себя? – Канцлер тоже хороший, он разрешил нам жить здесь, и он заботится о маме. Только не любит Матиаса.

– Мия! Что ты тут делаешь, я везде ищу тебя?! – от резкого движения дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Я подскочила на кровати и, растерявшись, уставилась на внезапного гостя.

– Мне захотелось посмотреть на Оливию. Правда, она красивая, Матиас? Не такая, как Аманда, конечно, – девочка невинно хлопала ресницами, а я удивилась тому, как это подействовало на её брата. Он замер, смерил взглядом сначала Мию, затем меня.

– Не смей даже разговаривать с моей сестрой, ясно? – Матиас направил на меня указательный палец.

Мало того, что он оказался тем самым мужчиной, забиравшим меня из госпиталя, так ещё и посмел ворваться в мою комнату. Сегодня на нём были синие джинсовые штаны и белая майка с длинными рукавами, а не белоснежный китель, но даже в повседневной одежде он выглядел впечатляюще.

Вот так радость привалила! Нам придётся жить под одной крышей… Я как-то даже заскучала по своей стерильной палате и по тем дням, когда меня не выпускали гулять, а еду приносили в комнату. Встреть я тогда Матиаса и его отсталую сестричку, попыталась бы сбежать ещё раньше.

– Слушай, ты! Уясни раз и навсегда – я не твоя подчинённая! – прокричала я, вскакивая с кровати.

Вот только я забыла, что совсем недавно был приступ, и силы ещё не восстановились. От резкого движения закружилась голова и, чтобы не упасть, я ухватилась за плечо Матиаса, стоявшего слишком близко. Он дёрнулся и небрежно оттолкнул меня в сторону кровати.

– Мия, жду тебя в гостиной через две минуты, – несчастная дверь хлопнула ещё раз, посетитель исчез так же внезапно, как и появился минуту назад.

– Моя комната находится в южном крыле, сразу за библиотекой. Если будет скучно, приходи в гости. Ой, тебе, наверное, нельзя выходить, да? – Мия скорчила недовольное личико, отчего стала ещё милее. Я бы сказала, даже слишком. Луиза в госпитале не выглядела настолько приторно милой. – Я принесу тебе книги, чтобы ты не сильно скучала. У канцлера большая библиотека, самая лучшая во всём Фильтре. Меня ждёт Матиас, но я зайду завтра, и мы весело проведём время.

Когда Мия ушла, я попыталась привести свои мысли в порядок. Что там говорил доктор? Первый экспериментальный поток, кажется. Спрашивать у канцлера бесполезно, всё равно он не скажет правду. Не после того, что я услышала и увидела, когда сбежала от охранников. Нужно выяснить, как я получила такую травму, что пришлось лишить меня лёгкого. Это станет отличным началом моих поисков.

Но сначала в душ. Несмотря на то, что только вчера была в дезинфицирующем блоке, чистой я себя не ощущала, скорее даже наоборот, будто испачкалась пренебрежением Матиаса.

Я медленно сползла с кровати и подошла к огромному шкафу. Догадался ли отец заполнить его хоть чем-нибудь? Предвкушение наслаждения красивыми, чистыми и определенно яркими вещами сменилось разочарованием, когда я обнаружила, что шкаф абсолютно пуст. Даже белья не оказалось. И как это понимать? Конечно, две недели я ходила в одном и том же, но разве так сложно было порадовать «любимую дочь»?

Расстроившись, я распахнула узкую дверь. Огромная ванная комната была даже больше, чем палата в госпитале. Красивая синяя плитка на полу и стенах, с тёмными и светлыми прожилками, сверкала чистотой. Сквозь маленькое окно, расположенное под самым потолком, проникали лучи прожекторов и, отражаясь от глянцевых поверхностей, рассеивались, окрашивая помещение в красно-жёлтый цвет. Вдоль левой стены располагались унитаз и две раковины.

На полке, висевшей сбоку от огромной ванной, стояли коробочки с универсальным моющим средством двух цветов – красного и зелёного. Я взяла в руку гладкий зелёный камень и почувствовала, как натуральный запах винограда перебивается резким химическим.

Проведя рукой по волосам, с наслаждением ощутила на ладони, как они топорщатся от прикосновения. Когда я поступила в госпиталь, меня обрили. Сейчас волосы уже отросли на пару сантиметров, и на голове сформировался небольшой ёжик.

Стянув одежду, я аккуратно разложила её на кушетке и повернулась к зеркалу. Для девушки я была не только высокой, но ещё и необычайно мускулистой: под бледной кожей отчётливо проступали мышцы, словно созданные для того, чтобы нести это сильное гибкое тело с быстротой лани по просторам Бывшего мира.

Я закружилась, словно в танце, и тут мой взгляд наткнулся на широкий, в палец толщиной, свежий фиолетово-синий шрам. Он начинался между рёбер и по дуге огибал подреберье, уходил на спину и заканчивался под левой лопаткой.

Что за место этот Фильтр, если молодой девушке вырезают органы якобы для ей же блага? Вернео говорил, что я провела какое-то время вне Фильтра – значит, вполне могла получить ранение там.

Исторические хроники утверждают, что за пределами Фильтра жизнь невозможна, но я-то видела распахнутые ворота и людей, пришедших извне. Интересно, что же произошло на самом деле?

Я отбросила на время мысли и залезла в ванну. С наслаждением отмылась виноградным моющим средством с головы до пальчиков ног. Понежилась в зеленоватой воде с запахом химических ягод, пока она не остыла, и с сожалением вылезла на холодный пол. Пушистое полотенце, лежащее на кушетке рядом с ванной, оказалось настолько мягким, что я с удовольствием закуталась в него.

Хмыкнув про себя, оделась и почистила зубы ультразвуковой щёткой. Теперь я чувствовала себя гораздо лучше, всё-таки хорошо быть дочерью канцлера. По крайней мере, можно помыться по-человечески.

В комнате я наткнулась на незнакомую женщину, разглядывающую полки шкафа. Я-то знала, что там ничего нет, но что там понадобилось ей? И кто она такая? Я хлопнула дверью в ванную, и женщина испуганно подпрыгнула. Ага! Испугалась.

– Мисс, я… – она хотела что-то сказать, но оцепенела, взглянув в мои глаза. Что-то непонятное промелькнуло в её взгляде, а затем она, видимо, собравшись с мыслями, продолжила. – Я принесла ваш ужин, мисс. Когда мне зайти за посудой?

– Хм… через полчаса? – сколько времени мне понадобиться, чтобы поесть? Я взглянула на прикроватный столик, на котором стоял круглый поднос, накрытый крышкой. В животе громко заурчало, и я отвела взгляд. – Да, пожалуй, полчаса хватит.

Женщина кивнула и, юркнув мимо меня, выскочила из комнаты. Ну что, посмотрим, что у нас на ужин? Я подняла крышку, и от аромата свежеприготовленной еды у меня закружилась голова. Овощи, тушёные в кисло-сладком соусе, крем-суп из грибов с сухариками, салат с копчёными помидорами и зеленью.

Канцлер определенно знал мои вкусы, этого не отнять. На плоской тарелке лежали блинчики, политые джемом, который таял во рту. Я не знала, что могу столько съесть, но, видимо, мой организм решил, что надо пополнить запасы.

Когда я облизала с пальцев джем, допила сладкий напиток из ягод и опрокинулась на кровать, поняла, что в этот самый момент я счастлива. Я действительно счастлива только от того, что помылась и вкусно поела. Значит, для счастья не так уж много и нужно. Вот только правильно ли это?

Я зевнула, отгоняя мысли о сне. Мне нужно подумать, что делать дальше. Как разобраться в том, что здесь происходит, и при этом остаться в живых? Канцлер не хочет выпускать меня из дома. Матиас, будь он неладен, вообще ненавидит. Вот только за что?

Проснулась я только утром. Подноса с посудой не оказалось, значит, служанка уже всё убрала, а я даже не заметила. Не успела я умыться, как пришла Мия и принесла несколько книг, своих любимых.

Пролистав каждую из них, я поняла, что это подборка любовных романов одного из авторов Бывшего мира. Героиня, слабая и беззащитная, попадает в козни соперницы по работе, и её спасает прекрасный мужественный главный герой – миллионер, конечно же. А потом они женятся и живут долго и счастливо.

Было понятно, что Мия нашла в этих книгах, но почему я-то должна страдать? Мне пришлось притворяться, что я в восторге, и обсуждать достоинства и недостатки героев. Мия была счастлива и, несмотря на все мои просьбы принести хотя бы Исторические хроники, отвечала решительным отказом, мотивируя это тем, что нет ничего скучнее, чем читать о Бывшем мире или создании Фильтров.

В этих книгах, конечно, было то, что представляло для меня интерес. Например: люди в них передвигались на странном транспорте и носили необычную одежду. Я жадно впитывала подробности Бывшего мира, которые теперь казались волшебством. Даже представить невозможно: роскошная яхта разрезает волны океана, а над водой ярко сияет солнце. Не совсем понятно, что такое яхта, да и океан я видела только на экране проектора в госпитале.

Я никогда не прокачусь верхом на лошади и никогда не покину Фильтр. Бывший мир исчез восемьсот лет назад, осталась только сожжённая радиоактивная пустыня, в которой никто не продержится и часа. Всё, что у нас есть – Фильтр, в котором мы рождаемся, взрослеем и умираем от старости. Пластиковая коробка, в которой мы скребёмся, как мыши, без надежды на побег.

Все ресурсы Фильтра уходят на поддержание жизни, не более того. То, что казалось естественным в Бывшем мире – произведения искусства, предметы мебели из настоящих, не синтезированных материалов; автомобили и велосипеды – это стало лишь отзвуками погибшей цивилизации.

Канцлер действительно усилил контроль надо мной. Две недели до побега я в основном не выбиралась из комнаты, побаиваясь охранников, следящих за каждым моим движением. Потом они расслабились, видя мою замкнутость. Не сложись так обстоятельства, я не добралась бы тогда до бумаг канцлера, и уж тем более – не смогла сбежать. Две попытки оказались неудачными. В первый раз я просто потеряла сознание на крыльце дома. Во второй – смогла покинуть первый сектор. И только третья увенчалась относительным успехом.

Теперь мимо моей комнаты регулярно маршировали охранники, сменяясь по очереди или ночуя под моей дверью. Однажды ночью я приоткрыла дверь и, высунув голову, увидела каменное лицо Мейсона – моего ночного сторожа. Он лишь взглянул на меня, не удивляясь и не задавая вопросов, и я сразу же юркнула обратно. Неплохо их вышколили.

На самом деле, Мейсон мне нравился тем, что я была ему абсолютно безразлична – он всего лишь делал свою работу – охранял непутёвую дочь канцлера. А вот другие охранники не стеснялись выказывать презрение взглядом, слишком резкими жестами.

Сначала я терялась от такого отношения, пыталась найти причину в себе, но не находила. А потом мне стало всё равно. Я начала задавать вопросы Питеру, зная, как он бесится от невозможности ответить. Многолетняя выучка солдафона трещала, но он сдерживался. Мне нравилось дразнить и Стена – напарника Питера. Казалось, их специально подобрали в напарники за мерзкий характер.

Через несколько дней мне разрешили выходить из комнаты и я стала завтракать вместе со всеми в просторной столовой на шестнадцать персон. Длинный лакированный стол из синтезированной древесины стоял в центре помещения. Огромная люстра с десятками маленьких ламп свисала с высокого потолка, на котором были изображены странные существа, смутно напоминающие младенцев с крыльями. Стены столовой были обиты позолоченной тканью, а на полу выложен замысловатый узор из мозаики.

В начищенных ложках отражалась моя удивлённая физиономия, когда приносили еду. Здесь я впервые увидела блюда, о которых читала в романах Мии. Яйца-пашот, синтезированный бекон, зажаренный на масле и тушёные мясные шарики с крупой, жаркое и мясные отбивные, салаты с рыбой, свежими овощами и фруктами. Запивалось всё это кислым соком из яблок или апельсинов, синтезированных, конечно же.

Было непривычно пользоваться ножом, вилкой, салфетками и прочими непонятными предметами. Одних только вилок, лежащих у моей тарелки, хватило бы на несколько человек. За столом я чувствовала себя чужой. Хотя, если подумать, чужой я была везде. Весь этот мир казался ненастоящим, словно был выдуман специально для меня.

Я проводила в кругу своей странной семьи много времени, но так ничего и не узнала о них или своём прошлом. Пошлые книги Мии надоели, и даже очарование Бывшего мира поблекло и не вызывало такого же восторга, как вначале. Но какой у меня был выбор?

Матиас избегал меня, и я радовалась, что его недовольное лицо встречалось не чаще раза в день – за совместным завтраком. Ужинала я в комнате, несмотря на приглашения отца присоединиться к ним в столовой. Иногда мне казалось, что канцлеру нет до меня дела: он мог не замечать меня несколько дней. Но потом вдруг вспоминал о том, что у него есть дочь.

Он заходил ко мне, пытаясь завести разговор, расхаживал по комнате и то и дело обращал на меня холодный взгляд. Я не верила ему – ни тогда, после обнуления, ни сейчас. Если бы он действительно заботился обо мне, то мог хотя бы поинтересоваться, отчего я хожу в одной и той же одежде. Или предложил бы обновить гардероб.

Мне было неловко просить об этом, поэтому я молчала. Ждала прихода Мии, после чего канцлер, пожелав чудесного вечера, сразу удалялся к себе. Мия же… она стала моим личным проклятием. Каждый день она приносила разные книги, посвящённые то любовным историям о пилотах, менеджерах и гонщиках, то о директорах и уборщицах; о невероятной любви, превращающей разумных людей в совершенно неадекватных личностей.

Я стала тайком от девушки пробираться в библиотеку, конечно же в сопровождении охраны. Там, царстве книг, мне было комфортно. Я садилась на широкий подоконник, подогнув под себя ноги и, отгородившись ото всех тяжёлыми шторами, читала все книги, до которых могла дотянуться.

История, география, биология – всё это было гораздо интереснее приторных романов, которыми пичкала меня Мия. Да, все они были наполнены историями о Бывшем мире, но там не было скайтранов и скаймобилей, плывущих по небу на магнитной подушке. Не было преобразователей и Фильтров. Только глупые выдумки писателей-романтиков, для которых было счастьем устроить свадьбу миллиардера и нищей студентки.

Разве смогла бы я узнать из её книг, что в результате Катаклизма наша планета сдвинулась со своей орбиты? Что луна, воспеваемая поэтами за красоту, раскололась, и теперь только кольца, образованные из её обломков, освещают ночь за пределами Фильтра?

Астрономия завлекла меня своими тайнами, и я впитывала эти удивительные истории о созвездиях, которые уже никогда не увидеть с Земли. Мир, полный волшебства и тайн, окружал нас, но мало кто задумывался о таких мелочах, как стратосфера или тектонические движения земной коры. Зачем? Ведь в Фильтре и так всё есть.

После нескольких недель, проведённых по чёткому распорядку, я стала казаться себе куклой с заводным механизмом. Утром меня заводили, и я по инерции повторяла одни и те же действия, а вечером, когда завод иссякал, проваливалась в глубокий сон без сновидений, чтобы вернуться к началу. Подъём, прогулка по коридорам до библиотеки, чтение, ужин, обязательные вечерние разговоры с Мией – всё это сливалось для меня в один монотонный бесконечный день.

– Оливия, мне стало известно, что ты интересуешься историей Фильтра. Это так? – спросил за завтраком канцлер, орудуя ножом и вилкой с такой скоростью, что я боялась за тарелку, как бы он и её не съел.

– Да, это ведь не запрещено, надеюсь? Что ещё мне делать? Я торчу тут, даже не знаю сколько, и всё это время умираю со скуки, – я не заметила, как сильно сжала стакан. Он треснул, и на скатерть скатилась оранжевая капелька сока.

– Полагаю, тебе и впрямь пора освоить некоторые знания. Отправишься завтра в Учебный Корпус, тебя протестируют для выявления потенциала: если окажется, что не всё потеряно, приступишь к занятиям уже со следующей недели, – мистер Мастерсон отправил в рот кусок бекона, сделал глоток сока и продолжил. – Учебный год уже начался, но, думаю, основы окружающего мира ты сможешь изучить.

Обрадовавшись, я даже не стала огрызаться и спрашивать, что значит «не всё потеряно», и забыла, что стакан треснул. Он развалился в руке, забрызгав всё вокруг, когда я попыталась сделать глоток. И, конечно же, Матиас сидел рядом в своей чистенькой белоснежной форме.

– Ты даже поесть нормально не можешь?! – он вскочил и, бешено посмотрев на меня, бросился прочь из столовой, бормоча ругательства в мой адрес.

Канцлер продолжал «разрубать» беззащитный бекон, не обращая внимания на происходящее. Я схватила яблоко и, мысленно пожелав канцлеру подавиться куском тарелки, выбежала вслед за Матиасом. Оказалось, он уже успел переодеться и стоял в гостиной, поджидая меня.

– Ты довольна? Добилась своего? – Матиас сердито сжал кулаки и мрачно посмотрел на меня. – Тебе нечего делать в Учебном Корпусе – таким, как ты, здесь не место.

– Что я тебе сделала? Почему ты цепляешься ко мне? – со злостью спросила я.

Глаза Матиаса на мгновение вспыхнули, впрочем, он быстро справился с собой и, не удостоив меня ответом, вышел из дома. Услышав голосок Мии, зовущей меня, я поспешила в библиотеку отца, где она меня точно не догадается искать.

Спрятавшись за шторами, я могла делать вид, что реальности не существует. Могла часами смотреть в окно, представляя другой мир, в котором всё по-другому. Уже завтра я смогу пролететь над городом в скаймобиле канцлера и увидеть Фильтр с высоты.

Глава 4

К моему разочарованию, вместо скаймобиля канцлер прислал за мной скайтран – неуклюжего многоместного монстра. Ну конечно, только в скайтране вместе со мной могли разместиться охранники. Лететь в первый раз было немного страшно: на протяжении всего полёта казалось, что вот-вот столкнёмся с другими транами или упадём. Мы медленно скользили над центральным административным сектором.

Скайтран плавно приземлился у трёхэтажного здания с потрескавшимися от времени стенами. Грубая отделка из серого камня была настолько старой, что я невольно содрогнулась, представив, как здание рушится и погребает под собой всех, кто имел неосторожность оказаться в нём.

Когда я вылезла из огромного трана, то чуть не упала с непривычки – сложно удержать равновесие после полёта. Тайлер вовремя подхватил меня, не дав разбить недавно заживший нос. Я сделала несколько вдохов, проверяя, не начнётся ли приступ. Кажется, в этот раз обошлось.

На крыльце Учебного Корпуса стоял пожилой мужчина с узкой седой бородкой. Широкие синие брюки свободно висели на его худощавом теле, а мешковатая рубашка делала всю фигуру нескладной. В карих глазах на мгновение вспыхнул интерес, но мужчина прикрыл веки, и его лицо тут же приняло серьёзное выражение.

– Вы, должно быть, Оливия Мастерсон? – профессор вопросительно поднял седые кустистые брови и пригладил бороду.

– А вы ждали кого-то другого? – можно подумать, он просто вышел прогуляться и случайно наткнулся на меня.

– Разумеется, я ждал вас. Меня зовут Уильям Джонс, я буду вашим преподавателем, после того как вы пройдёте тест и вступите в ряды наших студентов. Пройдёмте, – он взмахнул рукой и подождал, пока я войду в здание. – Я подумал, вы захотите осмотреться. Занятия уже закончились, так что нас никто не побеспокоит. Кстати, вашему сопровождающему лучше остаться здесь.

Тайлер остановился в дверях, посмотрел на невозмутимого Мейсона, осматривающего пустой холл, и прислонился к стене. Что-то этот новенький не очень старается выслужиться перед канцлером. Уже не в первый раз я видела, как он пренебрегает некоторыми правилами.

Мы с профессором прошли по длинному коридору, серые стены которого были украшены картинами. Пол был выложен разноцветной плиткой, потёртой и местами потрескавшейся. Мне казалось, что в Фильтре достаточно ресурсов для поддержания и ремонта административных зданий. Да, некоторые сектора давно заброшены, но ведь Учебный Корпус находится совсем рядом с центром.

Мы свернули в узкий пролёт, освещённый голубоватым светом плавающих под потолком светильников, и мужчина открыл передо мной одну из дверей. В центре помещения стояло кресло с нависающей над ним странной конструкцией, из которой торчали провода. Небольшой стол рядом с креслом был заставлен электронными приборами. Жуткие картины промелькнули в голове, и я испуганно отпрянула назад, но профессор захлопнул дверь и повернул ключ.

– Располагайтесь, мисс Мастерсон, – впервые на лице мужчины появилась улыбка.

– К чему эти «мисс», «мистер» и прочая ерунда? Разве не будет проще называть друг друга по имени? – пробормотала я, отчаянно пытаясь придумать способ выбраться, но профессор опустил ключ в карман необъятных брюк.

– Мне нравится ваша непосредственность, но есть определенные правила этикета, мисс Мастерсон. Будьте добры, присядьте вот сюда, мы продолжим наш разговор после теста определения потенциала, – он похлопал по спинке кресла и я, вонзив ногти в кожу ладоней, медленно опустилась на сидение. – Не волнуйтесь, это абсолютно безопасно.

Мистер Джонс закрепил мои руки кожаными ремнями и надел на меня металлический шлем. Я зажмурилась и приготовилась к боли, но вместо этого почувствовала, как расслабляюсь. Вся моя скованность исчезла, я растерянно моргнула, пытаясь разглядеть лицо профессора, склонившегося надо мной.

– Сейчас ваш мозг реагирует на коротковолновые импульсы. Метод подбора вариативных манипуляций позволяет выявлять способности, о которых вы даже могли не догадываться. Вам удобно? – лицо мужчины расплывалось, я медленно кивнула. – Знаете, что странно, мисс Мастерсон? Первые показатели говорят о том, что ваши знания весьма ограниченны. Но ситуативные рефлексы, связанные с приспособлением и выживанием, выше любых показателей, которые я когда-либо видел.

– Что это значит? – я всё ещё была расслаблена и спокойна.

– Это значит, что вы – нетипичный представитель нашего вида. Ваша память искусственно стёрта. Вы хотите узнать, что таит ваш мозг? Воспоминания, утраченные не по собственной воле, не тревожат вас? – О чём этот старик говорит? Разве можно вернуть то, что искусственно стёрто?

– Я хочу узнать… но как? – профессор снова улыбнулся и начал перебирать пальцами по экрану планшета, лежащего на столе рядом со мной.

– Сейчас мы проверим, какие нейронные связи могут регенерировать. Может быть немного неприятно, – я дёрнулась и вспомнила, что мои руки зафиксированы ремнями.

Электрический импульс пронзил затылок, и я зашипела от боли. Немного неприятно? Профессор совсем с ума сошёл?! Ногти впились в подлокотник, и я почувствовала, как крошится дерево. Весь этот Учебный Корпус – просто куча дряхлого мусора, начиная со стен и заканчивая мебелью. Я сжала пальцы сильнее, и трещины уверенно взяли курс на ножки кресла.

Профессор был слишком занят происходящим на экране и даже не заметил, что я почти освободила руки. Когда от подлокотника ничего не осталось, кроме трухи, я сдвинула запястья, и кожаные ремни упали на пол.

– Поразительно! Просто невероятно! – профессор стоял, наклонившись над столом, когда я подошла к нему. Металлический шлем всё ещё был на моей голове. – Постойте! Процесс записи почти завершён! Не снимайте нейродатчик!

– Знаете, мистер Джонс, я передумала. Мне плевать, какие воспоминания были стёрты, создам новые, – конечно, хотелось узнать своё прошлое, но эта процедура была слишком болезненной. Я сняла шлем и бросила его на кресло.

– Отлично, мы успели записать данные. На анализ потребуется время, но я непременно сообщу вам о результатах, мисс Мастерсон, – профессор потёр руки, и этот жест напомнил мне что-то. Я сглотнула вязкую слюну, инстинктивно сжимаясь, будто в ожидании удара.

– Эм… профессор… вы ведь знаете, кто стер мои воспоминания? – возможно, не было никакой необходимости их стирать. Вряд ли моя память утрачена из-за травмы. Я всё больше склонялась к мысли, что это было сделано намеренно.

– Я могу лишь догадываться, – мужчина заворожённо смотрел на экран, и мне показалось, что он уже забыл про меня.

– Просто я не понимаю… вы не на их стороне? – разве он не знает, что может случиться, когда кто-то узнает даже о попытке вмешаться в деятельность моего мозга? – Если мой отец…

– Я ни на чьей стороне, мисс Мастерсон. Я учёный и могу быть только на стороне истины, – а вот это мне уже больше понравилось. Он выудил ключ из кармана и, небрежно вставив его в замок, распахнул дверь. – Сейчас идите, ваши сопровождающие, наверное, заждались. Мы увидимся завтра.

Я шла по пустым коридорам, надеясь не заблудиться. Вот ведь профессор! Мог бы и проводить меня. Знает же, что я здесь впервые. Я остановилась у портрета, на котором был изображён смешной мужчина в высоком парике, пытаясь понять, проходила ли мимо него до этого, как услышала крики за одной из дверей.

– Если бы я знал, что окажешься настолько никчёмной, оставил бы тебя гнить в приюте! – голос принадлежал мужчине, и он явно был очень зол. – Как ты умудрилась пролить сок на юбку? Будешь ходить в ней до конца года! Или можешь сходить в пункт снабжения и нарядиться в коричневое!

Я услышала глухой звук удара и жалобные всхлипы. Кто бы ни был несчастным, сейчас ему очень больно – всхлипы переросли в протяжный вой. Что мне делать? Подойти и вмешаться или уйти?

– Убирайся с моих глаз! Сегодня остаёшься без ужина, даже не вздумай высовываться из своей комнаты!

Ну и везёт же мне случайно подслушивать разговоры, от которых становится страшно. Да ещё этот мистер Джонс! «Я на стороне истины», а сам даже ничего мне не сказал! Я вздохнула с облегчением, когда впереди показались широкие двери, ведущие в холл – через них я сюда попала, значит, нашла выход. И чего мне дома не сиделось? Нет же, надо было тащиться в этот Учебный Корпус, который вполне может развалиться как раз в тот момент, когда я буду любоваться очередной картиной.

Оглянувшись, я увидела девушку, медленно шагающую за мной. Так это на неё кричали? Я замедлила шаг, чтобы поравняться с ней. Она меня даже не заметила – её взгляд был направлен в пол. Невысокая, чуть выше Мии, такая же худенькая, с огромными квадратными очками, закрывающими половину лица, она выглядела беззащитной.

Девушка вздрогнула, наткнувшись на меня, опустила тёмные волосы на лицо, закрывая след от удара, который я уже успела рассмотреть. Она замерла, явно размышляя – пройти мимо или вернуться.

– Привет! – я решила первой начать разговор. Голос немного дрогнул, и мне пришлось перевести дыхание. – Я Оливия. Ты здесь учишься?

– Да, – еле слышно прошептала девушка и прижалась к стене.

– Я новенькая, никого тут не знаю…

– Тебе лучше не общаться со мной, – девушка так и не подняла голову, уставившись на свои ботинки.

– Это ещё почему? – я перестала улыбаться и серьёзно посмотрела на неё. Хватит с меня запретов и ограничений. Канцлер контролирует каждое моё действие, следит за тем, что я читаю, чем питаюсь.

Не для этого я пришла в Учебный Корпус. Глупо было надеяться, что встречу здесь старых знакомых или друзей. Но хотя бы не придётся отчитываться за каждый шаг, не придётся пробираться в библиотеку тайком и прятаться от Мии.

– Над тобой будут смеяться. Я Ханна. Ханна Уилсон, – она втянула голову в плечи, видимо, считая, что для меня это что-то должно значить.

– Оливия Мастерсон, и я уверена, мы вместе посмеёмся над теми, кто этого заслужил, – пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Мне так нестерпимо захотелось защитить девушку.

– Мастерсон? Ты родственница канцлера? – ну наконец-то Ханна оторвала взгляд от пола. Ого! Вот это глазищи! Огромные, ярко-зелёные, немного раскосые. Густые черные ресницы и брови вызвали небольшой приступ зависти. Вот это да!

– Ага, дочь. Слушай, а кто там кричал на тебя в кабинете? – наверное, зря я об этом спросила. Девушка побледнела и сглотнула, бросив взгляд за спину.

– Мой дядя, – Ханна снова опустила голову и монотонно продолжила: – он был так добр, что не оставил меня в приюте после смерти родителей. Я обязана ему всем, что имею. Я должна уважать и слушаться его.

Ханна вздрогнула и побежала. Через несколько мгновений широкие двери из непрозрачного пластика плавно сомкнулись за её спиной. Оглянувшись, я заметила, что дверь кабинета, в котором находился «добрый» дядя девушки, приоткрыта. Или он подслушивал, или собирался выходить. Я дёрнула головой – с каждым днём моё возмущение происходящим в Фильтре становилось отчаяннее. Мне стоило больших усилий сдерживать раздражение.

Я толкнула дверь, пересекла холл и вышла на улицу. Странно, оба охранника будто испарились. И где скайтран, который должен меня ждать? Не верилось, что Мейсон мог нарушить приказ канцлера.

Покрутив головой, но, так и не увидев скайтран, я решила осмотреть окрестности. Почти все дома в этой части города сделаны из камня, как и дом канцлера. Но почему-то здесь они были в ужасном состоянии. Если канцлер может себе позволить жить в роскоши, значит, ресурсы у Фильтра есть. Тогда в чём проблема? Так сложно привести в порядок эти развалины?

Заметив среди немногочисленных прохожих обритый затылок, я поспешила перейти на другую сторону улицы. Не хватало мне снова нарваться на фанатиков. Кому бы они ни поклонялись, их Лангласс явно был не против насилия. Вот уж чего я точно не хотела, так это ещё раз почувствовать на своём горле чьи-то руки. Я даже пожалела, что никого из охраны сейчас нет рядом.

– Ой, простите! – меня толкнула женщина. Задумавшись, я совсем не смотрела, куда иду. – Это моя вина, не нужно было так спешить.

– Всё в порядке, – ответила я, с интересом рассматривая женщину, которая почему-то замерла и ошеломлённо уставилась на меня.

Она оказалась красивой: высокая, стройная, со странной причёской из двойных перекрученных жгутов. Золотистые волосы женщины пушились, и возле шеи тугими завитушками торчали выбившиеся из причёски пряди.

Длинное платье тёмно-зелёного цвета аккуратно облегало фигуру и гармонировало с рыжеватыми волосами и светло-карими глазами, с маленькими жёлтыми крапинками и почти красной окаёмкой радужки. Женщина казалась доброй, и в её взгляде чувствовалась грусть.

Мы смотрели друг на друга: она растерянно, а я немного робко. Кто знает, чего ожидать от людей в этом месте? Дикие они какие-то. Я бы, наверное, попыталась с ней заговорить, но над головой засвистел скайтран. Ну наконец-то! Задрав голову, я смотрела, как он снижается. Тран приземлился на специальной площадке перед Учебным Корпусом, и я поспешила через дорогу. Забираясь внутрь, оглянулась: женщина так и стояла на той стороне улицы, глядя на меня.

Мейсон впервые проявил эмоции – крепко сжатые зубы и побелевшие от напряжения кулаки вызвали удивление. Не то злость, не то раздражение проступали на его обычно невозмутимом лице. Я вопросительно приподняла бровь, но Тайлер лишь хмуро кивнул мне, а Мейсон проигнорировал. Ну и ладно. Отвернувшись к окну, я стала запоминать маршрут. Так, на всякий случай.

Летели мы медленно, поэтому я вполне могла поглядеть на Фильтр, по крайней мере, на те улицы, над которыми мы пролетали. Одно-двухэтажные дома из тёмно-серого камня, словно вытесанные из скалы, разделяла на квадраты ровная дорога, по которой прохаживались лишь редкие жители города. Всё движение происходило здесь, наверху: пузатые скайтраны перевозили материалы между заводами; гладкие скаймобили с эмблемой госпиталя изредка разрывали поток мелодичной трелью; изящные личные мобили богачей, будто соревнуясь, обгоняли друг друга.

Я зачарованно смотрела на летающие доски, на которых сновала молодёжь. На то, как ловко они маневрируют в этом хаотичном, на первый взгляд, транспортном потоке. От одного взгляда на лихие виражи у меня кружилась голова. Сколько же нужно учиться, чтобы вот так легко парить над городом? Вот бы и мне раздобыть такую штуку. Я чуть шею не свернула, наблюдая за этими бесстрашными, и не заметила, как уже оказалась перед домом канцлера.

Мейсон подождал, пока я выберусь, и захлопнул дверь скайтрана прямо перед моим носом. Это что-то новенькое. Мало того, что этот чурбан проявил эмоции, так ещё и остался внутри, даже не вышел. Отметив спокойно стоящую у входа охрану, я прошла в дом в полном одиночестве.

Тихонько войдя в гостиную, осмотрелась – Мии не было видно, и я, расслабившись, плюхнулась на изящный кожаный диван, обивка которого тут же заскрипела. Я вскочила и, убедившись, что рядом никого нет, еле слышно двинулась на кухню. Не хотелось никого видеть. Если найду, чем перекусить, будет совсем необязательно выходить к ужину.

Услышав какую-то возню, я замедлила шаг. Неслышно ступая по мозаичному полу, радовалась, что на мне мягкие мокасины. На первый взгляд кухня показалась пустой, но затем из-под стола вынырнула служанка. Она сгребала сложенные кучкой продукты в мешковатую сумку, стоящую на полу. Ага! Так вот кто тут скрёбся.

– Простите! – я нарочно громко окликнула женщину. – Вы можете принести мне в комнату что-нибудь перекусить?

– Ай! – служанка, стукнувшись головой об стол, выпрямилась, и я увидела, как в её глазах мелькнул ужас. – Мисс! Я всего лишь… я только…

– Так вы принесёте ужин? – я сделала вид, будто не поняла, что она воровала еду. Мне-то до этого какое дело? Канцлер точно не обеднеет.

– Да-да! Конечно! – женщина нервно теребила юбку и кусала губы. – Вы не… вы…

– Я буду в своей комнате. Кстати, как вас зовут? – служанка вздрогнула и огляделась по сторонам, её руки затряслись.

– Марта. Я всё принесу, мисс! – я не стала смотреть на её жалкие потуги оправдаться и невозмутимо вышла из кухни. Что мне до продуктов, которые исчезли в сумке прислуги? Это даже не моя проблема.

Я с наслаждением растянулась на огромной кровати. Какая же она мягкая… Через несколько дней идти в Учебный Корпус. И что надеть? Оглядела себя с головы до ног – в целом, ничего. Но ходить в одной и той же одежде каждый день? Служанка принесла поднос с едой и собралась незаметно улизнуть. Ага, сейчас. Так я её и отпустила.

– Марта, слушай, у меня к тебе один вопрос… немного деликатный, – я посмотрела на женщину, которая тут же побледнела. – Это не по поводу того, что я видела. Так уж получилось, что у меня совершенно нет сменной одежды, даже белья. Ума не приложу, куда всё подевалось…

– Вы… никому не расскажете? – эх, а я думала, мы друг друга поняли. Ладно, придётся сказать прямо.

– Не расскажу, если поможешь мне с одеждой. Ты умеешь пользоваться преобразователем? – она неуверенно кивнула. – Вот и отлично! Сделаешь для меня пару вещичек?

– Конечно, мисс, – Марта почему-то смутилась и отвела взгляд. – Будут особые пожелания или стандартный набор?

– Это какой же? – спросила я удивлённо.

– Стандартное белье, платья, брюки, рубашки, – женщина чуть поморщилась и двинула рукой в мою сторону. – Как те, что на вас надеты – это я их синтезировала по просьбе мистера Мастерсона.

– Да? Не знала. Я думала, это моя одежда… в смысле… что она была моей, до того, как… – вот не зря я тянула. Отец даже не подумал о том, что мне нужно, просто попросил служанку. – Давай такое же. Только рубашки разного цвета, а платьев не надо.

Марта кивнула и выскользнула за дверь. Её не было всего несколько минут. Вернулась она, держа в руках двое брюк, в точности, как те, что на мне, рубашки синего и зелёного цвета; три пары маек и трусов телесного цвета. Ну вот, уже можно жить!

Я поблагодарила служанку, ещё раз пообещав не выдавать её отцу, сложила в шкаф новые вещи, которые сиротливо заняли уголок одной из многочисленных полок. Надо будет разобраться с преобразователем. Не обращаться же мне к служанке каждый раз, как понадобятся новые трусы! Хоть она теперь у меня и в долгу, сама мысль о том, что я нуждалась в чьей-то помощи для смены нижнего белья, казалась мне неприличной.

Ну и денёк… бросив взгляд на поднос, поняла, что аппетит совсем пропал. Уже засыпая, вспомнила женщину, толкнувшую меня на улице. Она так странно на меня смотрела. Что, если все будут глядеть так же? Остаться дома? Но так я никогда не узнаю, что со мной произошло, откуда я, и почему так непохожа на остальных.

Глава 5

«Историко-философские науки и основы внутренней политики объединённых Фильтров с углублённым изучением отдельных предметов» – так гласил курс, который мне предстояло прослушать в центре обучения. Мне все равно, что изучать, главное, что не придётся сидеть дома и выслушивать восторженные рассказы Мии об очередном любовном романе.

С того дня, как я прошла тестирование в Учебном Корпусе, многое изменилось. На прошлой неделе охранники, караулившие до этого под моей дверью, исчезли. Я натыкалась на них только у коридора, ведущего в апартаменты канцлера. Караул, обходивший дом каждые два часа, вообще не замечал меня. Никто не ходил за мной по пятам, указывая, что делать.

Слова профессора не выходили из головы. Что он имел в виду, говоря о моей нетипичности? Почему его так интересовали мои воспоминания и возможности? Слишком опасно идти против канцлера, наверняка Джонс понимал, что ему грозит. Но что на самом деле им движет – научный интерес или личные мотивы?

За завтраком отец сказал, чтобы я подождала Матиаса, которого каждое утро забирал скаймобиль, выделенный лично канцлером. Я вышла на улицу заранее, опасаясь очередного приступа. Если я буду терять сознание каждый раз, как выйду из дома, меня запрут в комнате навечно.

К счастью, признаков приближающегося припадка не было. Прислонившись к одному из фонарей, я обратила внимание на людей в ярко-жёлтых рабочих комбинезонах. Они приставили лестницу к соседнему столбу и усиленно натирали пластиковый плафон. Серьёзно? Им больше заняться нечем? Я задрала голову и присмотрелась – точно, моют фонарь. Тьфу ты!

Матиас вышел, как всегда безукоризненно одетый в свой белый мундир. Изящный двухместный скаймобиль приземлился недалеко от нас. Я залюбовалась красотой и утончённостью мобиля: блестящий корпус, словно вылитый из стекла, плавные линии и очевидная дороговизна притягивали взгляд.

К сожалению, насладиться поездкой не получилось – тяжёлое молчание и гнетущая атмосфера в салоне не располагали к комфорту. Кожаная обивка и начищенные до блеска поверхности – вот всё, что я успела увидеть, забившись в угол сидения. Мерное гудение транспорта успокаивало, но на душе было гадко.

Я представляла, как на меня будут смотреть десятки незнакомых людей. Ладони вспотели, и мне приходилось то и дело незаметно вытирать их о брюки. Мобиль приземлился у главного входа, я вздохнула и, не поднимая головы, вышла навстречу знаниям.

На карте Учебного Корпуса, которую мне прислали вместе с пособиями для начинающих, помимо главного, отмечались два боковых выхода и один – на задний двор, окружённый высокими стенами. Каменные ступени, ведущие к распахнутым дверям, были покрыты трещинами. Остатки колонн вокруг здания, казалось, могли рассыпаться в любой момент. И это в двух шагах от административного сектора! Зато возле дома канцлера фонари натёрты до блеска…

Я медленно передвигала ноги, ставшие вдруг деревянными, и старалась не смотреть по сторонам. В прошлый раз меня провожал профессор Джонс, да и учеников в здании не было. Сейчас же мне казалось, что вокруг слишком много людей. Возникло ощущение, будто все только и ждут, когда я сделаю что-то не так. Конечно же, я запнулась. Но не сама по себе – кто-то поставил мне подножку! С грохотом я прокатилась по каменному полу под ошеломляюще громкий смех толпы.

– Ты как? – перед глазами возникли коричневые ботинки, тёмно-серые джинсы и протянутая рука. – Ничего не сломала?

– Порядок, – я ухватилась за крепкую ладонь и встала, проверяя, на месте ли рюкзак. Не хотелось видеть смеющиеся надо мной лица, так что я повернулась к парню, до сих пор стоящему рядом. – Спасибо.

– Не вопрос! Тут часто новеньких так встречают, – молодой человек пожал плечами и улыбнулся. – Я Дэйв.

А он ничего! Среднего роста – мне по плечо, коренастый шатен с карими глазами. Правильные черты лица, узкий подбородок, ямочки на щеках – можно было бы назвать его красивым, если бы мне нравился такой тип парней.

Засмотревшись на Дэйва, я не сразу сообразила, что гул стих, смех прекратился. Да и вообще стало подозрительно тихо. Ученики рассредоточились вдоль стен, оставляя широкий проход. А потом я услышала звонкий цокот каблуков позади меня. Медленно обернувшись, я увидела девушку. Она неспешно приближалась ко мне, и я с опозданием поняла, что стою в центре коридора.

В памяти всплыло недавно прочитанное слово «валькирия». Прекрасная и разъярённая богиня, провожающая мёртвых в иные миры. Прямые белокурые волосы спускались до низа спины красотки. Полные ярко-красные губы были брезгливо сморщены, а взгляд светло-карих глаз пронизывал холодом.

– Какого чёрта ты здесь встала? – прекрасная незнакомка грубо толкнула меня плечом и, смерив тяжёлым взглядом, прошествовала дальше.

– Что такое, Аманда, опять срываешь злость на новичках? – звонко выкрикнула одна из учениц. Пухлая, с тёмными волосами, остриженными до подбородка. На щеках девушки горел румянец, подчёркивая симметричные ямочки. – Может тебе лучше завести парня? Ну, знаешь, чтобы сбросить напряжение.

Девушка расхохоталась, довольная своей шуткой. Многие студенты, всё ещё стоявшие вдоль стен, с ухмылкой на лице наблюдали за происходящим.

– Придёт день, когда я уничтожу тебя, Шейла, – валькирия направила прекрасный пальчик в сторону хохотушки. Я, как заворожённая, смотрела на алые ногти, которые напоминали окровавленные когти животного. Власть и ярость, вырывающиеся из девушки, потрясали. Я не боялась её, нет, просто почему-то не могла отвести взгляд от когтей, тьфу ты, ногтей.

– Я обидела тебя? Прости, не хотела, – Шейла тряхнула головой, снова рассмеялась и нырнула в одну из дверей.

– Пошли прочь! – вскрикнула Аманда, скрестив руки на груди.

Едва она договорила фразу, коридор, словно улей, загудел и учащиеся рассредоточились по кабинетам. Мы остались одни. Она в начале коридора, я – в конце. Обведя мою застывшую фигуру острым взглядом, девушка сделала несколько шагов в мою сторону.

– Как ты посмела появиться здесь? – Аманда рассматривала меня, оценивая, взвешивая варианты. Судя по всему, она всё же приняла решение относительно моей судьбы. – Придёшь после занятия на задний двор. Если я тебя там не увижу, или решишь пожаловаться отцу, тебя ждут большие неприятности. Это я тебе гарантирую, – девушка развернулась, взмахнув волосами, и гордой походкой удалилась.

Пока я пыталась осознать произошедшее, прозвенел длинный сигнал, означающий начало урока, но мне было не до него. Похоже, в Учебном Корпусе уже сложилась устоявшаяся иерархия. Совсем как в животном мире. И эта Аманда стояла на самой верхушке пищевой цепочки. Если я не приду после занятия на задний двор, мне этого не простят – так я покажу свою слабость. Но и идти не хотелось. Совсем не за этим я стремилась попасть в Учебный Корпус.

– Вы, должно быть, Оливия Мастерсон? – окликнула меня смуглая невысокая женщина. Её полную, с округлыми формами, фигуру облегал строгий тёмно-синий костюм. Чёрные кудри собраны в такой же строгий пучок на затылке. Единственным ярким пятном в облике были бусы – крупные, насыщенного оранжевого цвета.

– Меня зовут София Перез, я секретарь ректора. Вам помочь найти кабинет? – я изобразила улыбку и проследовала за ней. – Сегодня ваши занятия пройдут в этом учебном классе, занимайте свободное место. Профессор Ли не любит опоздавших.

Фух… я набрала побольше воздуха и шагнула в аудиторию. К счастью, здесь было не так много народа – за одноместными столами сидело около двадцати человек. В начале кабинета были свободные места, но я скользнула в самый конец, стараясь сделать вид, что меня здесь нет.

Ага, то, что нужно – предпоследний стол в среднем ряду. Я села на стул и принялась изучать содержимое рюкзака. Там было не так уж много предметов: карта Учебного Корпуса, несколько карандашей и стопка чистой бумаги для письма, которую я стащила из кабинета отца. Надеюсь, я ничего не забыла.

Едва я достала карандаш и бумагу, в класс вошёл профессор – в синем костюме, низкий худощавый, с короткими тёмными волосами. Он внимательно оглядел студентов и прищурился, когда карие, почти чёрные, глаза остановились на мне.

– Где ваши визуоры, мисс Мастерсон? – голос его оказался глубоким, низким и совсем не подходил к внешности.

– Ви… что? – я сглотнула и обвела взглядом класс: у всех учеников были странные изогнутые пластины.

– Ах, да! Как же я не подумал! Вы ведь дочь канцлера. Наверное, вы решили, что правила не для вас? – он улыбнулся, и эта улыбка не сулила ничего хорошего. – Может быть, вы хотите, чтобы я сам сходил и принёс для вас всё необходимое?

– Я не знала, что нужно… – всё-таки я допустила ошибку. Думала, что подготовилась и не буду выделяться.

– Так сходите и узнайте! – профессор повысил голос, и я похолодела. Это же он дядя Ханны, это он кричал на неё.

– Ладно… – я встала и прошла мимо притихших студентов, ощущая на себе их взгляды. Вот уж притворилась, что меня нет.

За дверью кабинета я шумно выдохнула и потёрла переносицу. Куда идти-то? Где эта мисс Перез? Вспомнив, в какую сторону она направилась, я двинулась вперёд по коридору и оказалась у кабинета, похожего на приёмную в госпитале. За столом, заставленным мониторами, сидела София, увлечённо смотревшая на один из экранов.

– Мисс Перез, простите, мне нужны визуоры. Где я могу их взять? – как можно вежливее обратилась я к женщине.

– Что? – кажется, она не ожидала моего появления. Резко выпрямившись, София ткнула пальцем в экран, сворачивая изображение, и только потом посмотрела на меня. – Что вам нужно?

– Эм… визуоры… кажется… – я умело изобразила неуверенность. Этому я уже научилась в доме канцлера – притворяться глупой недалёкой простушкой. Конечно, верили не все, но большинство охранников, не знавших меня хорошо, принимали за дурочку.

– Ах, визуоры! Ну конечно! – она достала из ящика стола небольшую коробочку. – Вот, возьмите. Здесь одна пара визуоров и учебный планшет. Разве вам не отправили всё, что необходимо?

– Ну… видимо, нет, – я открыла коробку и заглянула внутрь. – А вы… вы не скажете, как ими пользоваться?

– Хм. Очки надеваете так, чтобы они закрывали глаза, активируете поток кнопкой слева, так же выключаете после занятия, – она с интересом смотрела, как я нажимаю кнопку. – Планшет можете использовать в любое время, но кроме учебных пособий там ничего нет. В нём можно делать записи, пометки и добавлять нужные тексты.

– Это всё? – я смущённо потопталась на месте. София прониклась, её взгляд смягчился, а губы растянулись в подобие улыбки.

– Да. Если будет нужно что-то ещё, обращайтесь ко мне, – она отвернулась и снова уткнулась в экран. Ладно, и на том спасибо.

Когда я вошла в класс, все уже сидели в визуорах. Профессор недовольно покосился на меня. Стоило мне сесть, как он заговорил:

– Растительность составляла двадцать шесть процентов. Трава, деревья и прочие растения были всех оттенков зелёного, и, как и вода в естественных водоёмах, были пригодны для пищи. Большая часть водных ресурсов была отравлена соединениями солей и минералов, опасных для жизни.

Перед Катаклизмом войны велись исключительно за владение ресурсами. Нефтяные и газовые залежи стали камнем преткновения многих государств. Человечество было на грани вымирания из-за непрекращающихся военных действий.

Я уже надела визуоры и, активировав изображение, поразилась: это совсем не походило на картинки в госпитале. Создавалось впечатление, что я сама присутствую в тех местах, которые демонстрировал профессор.

Захватывающие дух объёмные изображения деревьев и разноцветных, причудливых цветов манили своими ароматами. Огромные океаны шумели и разбрасывали брызги, а горы, касающиеся небес своими верхушками, казались такими близкими. Всё выглядело настолько реальным, что хотелось протянуть руку и дотронуться до волшебства, окутавшего меня.

– Вследствие применения биологического и ядерного оружия, мутации среди населения стали обычным делом. Генетические отклонения, бесплодие и онкология приобрели характер эпидемии. Торговля детьми была полностью легализована, и, так называемые, «чистые особи» оказывались проданными, будучи ещё в утробах матерей.

«Дефективных» же выращивали на специально оборудованных фермах для дальнейшего использования в качестве доноров, – на этот раз экран визуоров пестрил снимками людей со сплющенными головами, раздвоенными руками и прочими уродствами. Сложно даже представить весь ужас, происходивший в то время. Какое счастье, что сейчас мы можем спокойно жить в Фильтре.

– Эй, красотка! Узнала своих предков? – парень, сидевший позади, больно ткнул меня карандашом в спину, когда на экране появилась лысая женщина без обеих рук. – Уверен, твоя мамаша была одной из них. Если она у тебя вообще была.

– Да пошёл ты! – я стянула визуоры и, не оборачиваясь, схватила карандаш, который чуть не воткнул в моё плечо этот ненормальный. Мне не нужно было смотреть на его лицо, я и так знала, что настроен он не очень дружелюбно. Мистер Ли сурово посмотрел на меня, и я надела визуоры обратно.

– В период «Прогрессивного века» были истощены основные запасы полезных ископаемых, уничтожена большая часть растительного и животного мира. Человеческие особи стали называться «энергоресурсами» разной степени полезности.

В качестве средств передвижения люди использовали различные металлические конструкции с двигателями внутреннего сгорания. Они работали от примитивной энергии, вырабатываемой из таких древних ресурсов как нефть и газ. На их формирование уходили сотни и тысячи лет, а объёмы потребления были немыслимо расточительными.

Культурно-историческое наследие предыдущих периодов Бывшего мира, в большинстве своём, было также утрачено. Те экземпляры культурных ценностей, что вы можете найти в библиотечном и музейно-историческом хранилищах Учебного Корпуса, сохранены именно из этого периода, – мистер Ли оказался замечательным лектором. Его слова, как и презентация, задевали за живое.

Возможно, он был не очень хорошим человеком и плохим дядей, но преподавал он отлично. Его глубокий голос отражался от стен учебного кабинета и, сливаясь с мелькающими картинками, звучал полноценным историческим фильмом. Я с удовольствием слушала приятный баритон.

– На этом мы с вами завершим погружение в историю варварства и малограмотности наших предков. К следующему занятию я прошу вас подумать над тем, какие уроки необходимо извлечь из этого периода, и написать эссе по любому выбранному вами экземпляру культурного прошлого, будь то книга, украшение или предмет обихода «Прогрессивного периода».

Кроме того, ознакомьтесь с цифрами, отражающими весь ужас происходившего хаоса. Составьте таблицы по соотношению ресурсов: нефтяные залежи, залежи газа и цветных металлов, объем запасов пресной воды и численность животного мира на начало и конец «Прогрессивного века».

Обратите внимание на «энергоресурсы» человеческого происхождения: количество рождённых доноров и «чистых особей» на территории нашего материка, – профессор оживил систему освещения, и я сняла очки, возвращаясь в реальность.

Кадры, увиденные мной, до сих пор стояли перед глазами. Невероятно, что это происходило на самом деле. Ещё невероятнее то, что всё это считалось в порядке вещей у древних людей. Как можно считать нормальным расчленение младенца для изъятия органов? А продажу собственного ребёнка в рабство для того, чтобы купить наркотические вещества? Или истребление целой расы только потому, что у них другой цвет кожи?

Глава 6

Я собирала свои учебные принадлежности, когда услышала, как тот парень, что сидел позади меня, пристаёт к Ханне.

– Эй, Ханна-банана, отстирала свою юбочку? – он издевательски хохотнул и опёрся руками на её стол.

Не знаю, смогла бы я помочь бедняжке, но спокойно смотреть точно не собиралась. Раздался смех ребят, а я стиснула кулаки и вскочила с места, но не успела сделать и пары шагов, как дорогу мне преградила девушка.

– Детка, ты собираешься дать Мэнди сдачи или позволишь себя растоптать? Будет забавно посмотреть, – выпалила она на одном дыхании визгливым голосом, растягивая гласные, почти как доктор Вернео. Но это не было дефектом, скорее манерой говорить. – Неужели произойдёт что-то ин-те-рес-ное?! Я уж думала, так и прокисну в этом УчКорпе. Я Кэролайн, можно просто Кэрол.

Высокий покатый лоб и раздутые широкие ноздри, как и квадратная челюсть, придавали лицу девушки массивность. Попытки закрыть лоб каштановыми кудряшками были обречены на провал, так как они всё равно завивались в разные стороны. Она почти не уступала мне в росте, но не была настолько худой. В дымчато-серых глазах Кэролайн горел интерес, и, несмотря на откровенную беспардонность, глупой она не казалось.

– Я вообще-то… тут ведь есть ещё несколько выходов, так? – до сих пор было непривычно общаться с людьми, канцлер и его охранники не в счёт. Сердце забилось так, словно вот-вот вырвется из груди. Только очередного приступа мне не хватало.

– Ты шутишь, да? Детка, у каждого выхода её шестёрки. Давай, это будет весело! – от возбуждения кудряшки прыгали в такт движений Кэролайн, и в какой-то момент мне показалось, что они вот-вот оживут и набросятся на меня в попытке задушить. Ну вот, я схожу с ума.

– Что ты пристала, Кэрол, не видишь, она боится? – в наш странный диалог вмешалась девушка, насмехавшаяся утром над Амандой.

– Да брось, наконец-то намечается хоть что-то интересное, тебе самой понравится, Шейла, – Кэролайн улыбнулась, показывая крупные белые зубы. – Не лезь, ладно?

– Кэр, ты странно себя ведёшь, – вполголоса произнесла Шейла, задумчиво разглядывая нас.

– Мне просто не терпится увидеть, как кто-нибудь поставит эту стерву на место, – Кэрол повернулась ко мне и подняла брови, ожидая моей реакции.

– Тут есть нормальные люди? Лекторы, например? Думаю, мне нужно обратиться за помощью, – я понимала, что несу чушь. Никто мне не поможет. Если сейчас покажу слабость, то в покое меня уже не оставят.

– Эй, детка, просто выдохни. Ты себя слышишь вообще? – девушка щёлкнула пальцами перед моим лицом. – К кому ты пойдёшь? Лекторат полностью финансируется Комитетом, в который, кстати, входят наши предки. Отец Аманды был канцлером, пока твой папаша не сместил лучшего друга, теперь уже бывшего, с этой должности.

Да они просто закроют глаза на пустяковые девчачьи разборки… и поверь, всё будет выглядеть именно так, – Кэрол прищурилась, её глаза лихорадочно блеснули. Она скорее разорвёт меня, чем даст уйти.

– А тебе-то я что сделала? Такое чувство, что меня все ненавидят, – мне стало страшно, вдруг я действительно совершила что-то такое… Откуда ещё было взяться шраму?

– Ты почти угадала, детка. Но я не враг тебе. Пока что, – она вцепилась в моё запястье и силой потянула в коридор. – Так что закрой рот и тащи свою тощую задницу во внутренний двор. Не вздумай сбежать, тебе этого не простят.

Едва мы покинули пустой кабинет, Кэролайн растворилась в толпе, а я поплелась к выходу. Меня провожали жадные взгляды – учащиеся УчКорпа словно хищники, ждали моей крови. Шейла догнала меня и вышагивала рядом, будто мы подруги, и она на моей стороне. Перешёптывания смолкли. Остальные студенты сомкнулись за моей спиной и устремились к выходу, отрезав мне обратный путь. Ну что ж, посмотрим, как обстоят дела в этой звериной стае.

Аманда стояла, прислонившись к бортику высохшего фонтана. У её ног сидели двое парней, словно псы на цепи, ждущие, когда хозяин даст им команду. Ну, точнее, они играли в какую-то игру, кидая кубик и передавая карточки по кругу, но моё воображение представляло их не такими беспечными. Чуть поодаль за их игрой наблюдала стайка хихикающих девушек, они делали ставки и томно вздыхали. В этой сценке чувствовалась фальшь – её явно разыграли для меня.

Как только я остановилась на ступенях, напряжение достигло апогея, шёпот пронёсся от одной стороны двора к другой, и всё замерло. Я сделала шаг, потом ещё один, и ещё, пока не оказалась напротив королевы УчКорпа, противно улыбающейся мне. Ребята, игравшие в нарды, встали по обе стороны от неё. Кэролайн вышла из толпы вперёд, чтобы не пропустить ничего интересного.

– Говорят, что ты дочь канцлера, но я в это не верю. И никто здесь не верит. Ты – дешёвка, жалкая пародия на человека. Тебе здесь не место! – пафосно выпалила Аманда и встала в позу, выставив окровавленный коготь, тьфу, то есть палец. – Имей в виду, твои слёзы меня не разжалобят, как и мольбы. Мне противна одна только мысль, что такая, как ты, смеет ходить среди нас, будто это в порядке вещей.

Её взгляд мог бы меня заморозить, если бы я не задыхалась от жара в лёгких. Воздух со свистом вырывался изо рта. Приступ, которого я так боялась в начале дня, уже подступал, растекаясь болью по венам. Разрывал огнём внутренности и заставлял неметь кончики пальцев.

– Твоё место в лаборатории, – всё больше распаляясь, продолжала Аманда. Ну конечно, нужно ведь показать, что я здесь чужая. – Если не хочешь неприятностей, уходи. Останешься – будешь сама виновата, поняла?

Растирая кисти рук и пытаясь вернуть им чувствительность, я увидела Матиаса. Прислонившись спиной к одной из колонн, он наблюдал за собравшейся толпой – в своей белоснежной форме и с самым убийственным взглядом, который мне доводилось видеть. А ведь я никому не говорила о «тёплом» приёме, который мне устроили в УчКорпе, но Матиас как-то узнал.

– Аманда! – он отошёл от колонны и встал так, чтобы его заметили. Девушка подскочила, и в карих глазах отразился страх. А вот это уже интересно…

– Мэтт! То есть, Матиас… Ты пришёл, чтобы защитить её? – красивое лицо девушки скривилось. Она переводила взгляд с меня на Матиаса и обратно. – Ты променял меня на это?! Мэтт!

– С ума сошла?! Чтобы я и она? – от злости в голосе Матиаса мне стало легче. Я резко перестала думать об Аманде и её дружках, о том, что пару минут назад собиралась потерять сознание. Как же он меня ненавидит! Глянув на потемневшее перекошенное лицо мужчины, я поёжилась и обхватила себя руками. Что это за мир такой, где на одну бедную и несчастную девушку, то есть меня, ополчился весь свет?!

Едва я подумала, что пора удирать, как у моего уха раздался шёпот Кэролайн.

– Эй, детка, не спеши, сейчас начнётся самое интересное, ты же не хочешь пропустить всё веселье? Спорим, они поцелуются? Или подерутся. Оу! От них разве что искры не летят! – хищный рот Кэрол застыл в ухмылке, а в глазах сиял восторг. – Говорят, они расстались из-за назначения Матиаса, но был слушок, что там замешан ребёнок, представляешь?!

– А ты правда спишь с Мэтти? – полюбопытствовала Кэролайн. – Не удивлена твоим выбором, но после разрыва с Мэнди прошло всего несколько месяцев. Я слышала, что он безутешен, – эта ненормальная точно ловила кайф от чужих проблем. Надо найти способ от неё избавиться. Или не только от неё…

Пока я тщетно пыталась придумать, как сбежать из этого дурдома, воздух вдруг начал мерцать. Я решила, что это из-за приступа, но заметила, как остальные тоже крутят головами. Раздались три коротких сигнала, и над собравшимися взревел громкоговоритель.

– Внимание! «Оранжевый код»! Всем покинуть улицы! Через десять минут будет отключена подача энергии. Немедленно возвращайтесь в жилые помещения! Повторяю, «оранжевый код», действовать согласно инструкции!

И тут, словно по волшебству, всё оживилось. Ученики бросились врассыпную. Меня чуть не сбили с ног, но чья-то сильная рука подхватила меня за локоть и оттащила в сторону от толпы.

– Стой спокойно, сейчас все разойдутся, и выберемся. Держись рядом! – я еле разобрала крик Матиаса, хотя он стоял прямо за мной, закрывая от обезумевших подростков.

Я не видела, что творилось за моей спиной. Чтобы устоять на ногах, я упёрлась ладонями в крошащуюся штукатурку. Потрескавшиеся панели, казалось, распадутся от моего дыхания, так как лёгкие до сих пор горели.

Звук сирены пронзил неподвижный воздух, отразился от стен Фильтра и зазвенел в ушах. После того как двор опустел, в нём остались лишь мы с Матиасом. Он отшатнулся от меня, схватил за предплечье и, не говоря ни слова, повёл по пустым коридорам УчКорпа.

Скаймобиль ждал нас у главного входа. Сейчас, когда улицы были пустыми, так не хотелось торопиться. До дома мы доехали в полном молчании. Как только я поднялась на крыльцо, скаймобиль снова поднялся в воздух. Снующие туда-сюда охранники не обращали на меня никакого внимания, чему я была рада.

Следующие пару дней я бродила, как потерянная, по пустому дому. От скуки я уже была готова заговорить с Тайлером – моим постоянным охранником, но на все попытки диалога улыбчивый мужчина лишь отмалчивался. Мне ничего не оставалось, кроме как читать учебники, загруженные на планшет.

События в УчКорпе заставили меня задуматься – что я могу противопоставить Аманде и остальным ученикам? Не хотелось бросать учёбу, ведь я так надеялась выяснить хоть что-то о своём прошлом. Да, никто меня не узнал, не вспомнил… Но и в доме канцлера я не найду информацию ни о таинственных «детях Ириса», ни о лаборатории, о которой слышала лишь мимоходом.

– Вам придётся выйти из комнаты, мисс, я перестелю постель, – вошедшая служанка посмотрела на меня с раздражением.

– Хорошо… Марта, что случилось? Ты злишься на меня? – может, хоть она ответит, почему все так меня не любят.

– Я не злюсь, мисс, – женщина упрямо сжала губы. Я махнула рукой и направилась к выходу. – В городе отключили энергию…

– Да, я слышала. И часто такое бывает?

– В последнее время всё чаще, – Марта нервно пригладила волосы. – Не волнуйтесь, мисс, первый сектор ещё никогда не отключали.

Служанка замолчала и продолжила снимать постельное бельё. Что ж, хотя бы её недовольство не направлено на меня. Раз уж с поиском информации мне катастрофически не повезло, я отравилась на поиски преобразователя – кто знает, когда ещё представится возможность укротить эту штуковину.

Синтезировать одежду и обувь оказалось не так просто: необходимо было точно знать размеры, текстуру ткани, модель пошива и цвет. Первая партия одежды безумных расцветок и фасонов была отправлена обратно в преобразователь, как и последующие две. Наконец, у меня получилось создать довольно приличные брюки и несколько хлопковых туник разных оттенков. С обувью я так и не справилась. Ну, хотя бы не нужно просить у канцлера или прислуги нижнее белье, и то хорошо.

Мои волосы быстро отрастали, и теперь я могла видеть их во всей красе. Словно покрытые блёстками, они отражали свет, падающий на них. Я долго изучала себя в зеркале и пришла к выводу, что моё тело не для красоты или объятий. Выносливость и сила, гибкость и скорость. Мне далеко до пышных округлостей Аманды или хрупкой утончённости Мии. А ведь до того злополучного дня в УчКорпе у меня даже не возникали мысли о женственности.

Никто не захочет встречаться со мной, слишком уж я отличаюсь от остальных девушек: ни у кого нет таких волос или ярких глаз с вытянутыми зрачками. И ни у кого нет для меня ответов. Если я хочу что-то понять, то могу рассчитывать только на себя. Придётся самой искать правду в этом странном мире.

Глава 7

Заняться было нечем – библиотеку и учебные пособия я уже давно изучила вдоль и поперёк, Мия про меня наконец-то забыла, а канцлер и Матиас уходили ещё до завтрака. От скуки я бродила по особняку, пока мои родственнички решали важные вопросы. В одной из комнат, подозрительно похожей на кладовку, я наткнулась на кучу старого хлама, среди которого чудом завалялась летающая доска.

Схватив находку, я охнула от неожиданности – весила она килограмм тридцать. Тайлер хмыкнул, увидев меня, крадущейся по коридору с глайдером под мышкой. Но останавливать не стал, вместо этого проводил в южное крыло, где я ещё не была. Я удивилась, обнаружив ещё один выход из дома в конце коридора.

За дверью оказался каменный сад, огороженный высоким забором. В центре сада стояло одинокое дерево – широкое, приземистое, с отпиленными ветвями и верхушкой. Засохшее и мёртвое, как любая другая растительность в Фильтре. К дереву вела дорожка из утопленных плоских плит. Всё пространство двора было засыпано мелкой синтетической галькой.

Около десятка групп настоящих неотёсанных камней, расположенных хаотично на первый взгляд, составляли причудливый рисунок теней и света. Я положила доску у крыльца и обошла сад. Кажущаяся беспорядочность фигур образовывала странную композицию из белых пластиковых кубов и чёрного камня. Двухцветные узоры из песка тянулись от дорожек и кольцами окружали большие валуны.

С сожалением я представила, каким могло быть это место, если бы не тотальный контроль над ресурсами: древний дуб шелестит тугими листьями, ветерок доносит до меня запах нагретой коры; вокруг сине-зелёные травы из моих снов. Размечтавшись, как ребёнок, я случайно наступила на глайдер и тут же подпрыгнула от металлического голоса.

– Для активации браслетов необходимо вживить датчик движения, – эта штука даже разговаривать умеет? Что ещё за браслеты?

Я ведь видела, как над городом летали глайдеры – со стороны это казалось так просто. Встал и полетел, разве нет? Покрутив доску со всех сторон, наконец обнаружила открывающуюся панель в днище. Там лежали два блестящих браслета и маленький металлический шарик.

Браслеты на запястье сжались под мои размеры, стоило мне их надеть, тут же пропищал датчик синхронизации, и передо мной в воздухе завис шарик. Я протянула руку и потрогала его пальцем.

Механическим голос спросил, вживлять ли сенсор движения. Немного подумав, я решила, что сенсор не сильно помешает, и подтвердила вживление. Шарик дёрнулся вниз к животу, словно там всегда и был. Взвизгнув, я отшатнулась, когда холодный металл прикоснулся к коже.

Что я поняла, встав на глайдер? Что ничего не смыслю в его управлении. Я свалилась при первой же попытке сохранить равновесие и встать ровно. Достаточно долго я пыталась найти правильный угол постановки ног, при этом каждый раз, когда я наклонялась или поворачивалась, сенсор в моём животе вибрировал, и я слышала тихий жужжащий звук, этакое «вж-ж-жик».

Когда я всё-таки смогла устоять на доске ровно, сенсор пропищал о завершении анализа моторики. Теперь при движении доска стала подстраиваться под меня: я поворачиваю – она наклоняется, я приседаю – она поднимает нос.

Свой первый полёт я не забуду никогда: сантиметрах в пятидесяти от земли на огромной скорости я пересекла задний двор канцлера. И конечно же фееричное падение в конце добавило остроты ощущений.

Я поняла, что полюблю полёты – они дарят ощущение свободы. В мире, где ветер не существует, приятно чувствовать, как прохладный воздух овевает лицо. Закрывая глаза, я представляла, что бегу по лесу, ощущая запах прелой листвы, а волосы хлещут мои плечи. Этот мир – не мой, я не принадлежу ему. Кто же я?

– Вот тебе и «оранжевый код»! В первом секторе энергия так и хлещет, – услышала я мужской голос за оградой сада и чуть не свалилась от неожиданности.

– Ага, экономия же, гы-ы-ы, – вторил ему другой. Скорее всего, это те рабочие, которые натирали фонари. И чего они тут постоянно отираются?

Еле сдерживалась, чтобы не упасть, я полетела обратно к дому. При попытке затормозить, перевалилась через доску, повиснув вниз головой на несколько секунд. Руки вывернулись в плечах, когда я кувыркнулась, и их пронзила резкая боль. Всё-таки странно висеть вот так, рассчитывая на мощь магнита в браслетах, а не на собственные ноги и силу гравитации.

– Надо же, у тебя почти получилось! – от удивления я резко обернулась, и браслеты начали выкручивать мне запястья. – Расслабься, тогда напульсники не будут пытаться тебя стабилизировать, и ты опустишься на землю.

Матиас стоял возле дерева и ухмылялся. В этот раз на нём были серые хлопковые брюки и белая майка, открывающая рельефные плечи. Когда он оттолкнулся от дерева и пошёл в мою сторону, мускулы так и заиграли. Мне показалось, что он специально дразнит меня. Стоило отвлечься на эту мысль, как я, наконец расслабившись, плавно опустилась на ноги.

– Где это ты раздобыла мой старый скайборд? Я думал, его давно отдали в переработку, – Матиас перевернул в руках доску, открыл панель и проверил какие-то проводки. – Тебе объясняли принцип его работы?

– Скайборд? Я думала – это глайдер. Я читала, что их производство было начато ещё в Прогрессивный период Бывшего мира, – я смутилась и отвела взгляд. Почему-то присутствие Матиаса странно на меня подействовало. – Но нигде не нашла инструкции по его управлению, поэтому и вертелась в воздухе, как ты заметил.

– Если это – правда, то у тебя должно быть врождённое чувство равновесия и сильные мышцы, иначе ты бы не устояла на нём и секунды, – он опустил доску и начал меня разглядывать. Воздух вдруг показался горячим, я отступила на шаг, делая судорожный вздох.

– Так и было пару часов назад. Теперь я уже почти освоилась, – тихо призналась я, а Матиас расхохотался. Этот смех был таким искренним, что я изумилась – настолько это было непривычно.

– Глайдеры работали по другому принципу – они охлаждались жидким азотом, и были больше размером, – он оживлённо размахивал руками. – Эта технология работает исключительно за счёт магнитного резонанса. Антигравы и гироскутеры были одними их первых прототипов скайборда.

– Не знала. А как работает скайборд? В смысле, я понимаю, что тут тоже в основе принцип магнитной индукции, как и в скайтране, так? – впервые он смотрел на меня, как на равную. Мы ещё никогда не разговаривали вот так, будто хорошие знакомые. И я поняла, что мне нравится быть с Матиасом, когда он такой.

– Да. Только скайборды – скорее развлечение для подростков, – он ухмыльнулся и поднял правую бровь. – Ты же понимаешь разницу между доской для одного человека, и скайтраном, рассчитанным на перевозку большого количества пассажиров?

– Слушай, если я мало знаю о жизни в Фильтре, это не значит, что совсем безнадёжная, – Матиас нахмурился, и я пожалела о своих словах. Теперь он точно будет считать меня дикаркой. Снова моя резкость всё испортила.

– Я не считаю тебя глупой. Невоспитанной – да. Возможно, неуклюжей ещё. Но не глупой. Что произошло у вас с Амандой? – Матиас потёр подбородок, а затем запустил пальцы в волосы. – У меня не было времени в последние дни, чтобы разобраться с этим. Из-за «оранжевого кода» пришлось дежурить на границе Фильтра.

– Ммм… расскажешь, что такое «оранжевый код»? Или, может быть, ты знаешь, почему все в этом сумасшедшем доме, который вы называете Фильтром, меня ненавидят? За что ты постоянно пытаешься меня унизить? Что я вам всем сделала? – ну вот, опять. И ведь хотела сдержаться, но не смогла. Знала же, что не стоит у него ничего спрашивать.

– Я не пытался тебя унизить, – Матиас с удивлением меня разглядывал, будто увидел первый раз. – Мне неприятно видеть тебя, но я пытался быть отстранённым… в конце концов, я ведь до сих пор не убил тебя.

И снова в его глазах промелькнуло раздражение. Да уж, хорошее продолжение диалога, ничего не скажешь. А я молодец, так быстро довести мужчину до бешенства – это тоже достижение.

– «Оранжевый код» означает, что появились перебои в защите Фильтра, а это может понизить содержание кислорода в воздухе. Если ты не в курсе, только благодаря Фильтру мы можем дышать. За его пределами нет жизни. Никакой. Только радиация и опустошение, – при этих словах лицо Матиаса помрачнело: он точно знал, о чём говорит.

– Я был там, это ужасно. Бескрайние просторы отравленной земли, покалеченные ядом деревья и песчаные бури, поднимающие радиоактивную пыль, которая стекает дождями и снова оседает на поверхности. Поверь мне, ты – меньшая проблема в данном случае, – он развернулся, чтобы уйти, но будто что-то вспомнил.

Резко приблизившись ко мне, Матиас взял доску, встал на неё и показал, как нужно расставить ноги – не очень широко, стопами внутрь, согнув колени, но это я и сама уже поняла.

– Тебе нужно как можно больше летать. Магнитный сенсор синхронизирует с доской возможности твоего тела. Только после этого он станет продолжением тебя.

Датчик, который ты вживила под кожу, сообщает доске, где располагается твой центр тяжести, в какую сторону повёрнуто тело, и напряжение пресса перед тем, как пытаешься развернуться, – Матиас положил руки на свой живот, показывая место вживления сенсора. Его речь походила на инструкцию.

– Делай всё медленно и плавно, доска сама подстроится под тебя. Не бойся падать, напульсники противоударные, они будут крутить тебя в воздухе, замедляя падение. Пока в земле под твоим телом есть металл, ты не разобьёшься.

После этого он ушёл, а я сняла браслеты и потёрла красные запястья – наверняка останутся синяки. Пожалуй, только Матиас сможет помочь мне разобраться с тем, что происходит. Надо быть с ним помягче и не дразнить его. Кто знает, вдруг он ещё что расскажет. Но все эти намёки… почему нельзя прямо сказать, чем я ему не угодила?

В его голосе проступала такая безнадёжность, он избегал меня, но, несмотря на это, не послал меня к чёрту. Вот бы поговорить с ним ещё. Услышать рассказ о его семье или о том, что он знает о Фильтре. В книгах всё же только сухие данные и статистика, а тут за пять минут я узнала намного больше, чем за последние пару недель.

Глава 8

День не задался с самого утра. Выходя из комнаты, вместо привычного Тайлера или угрюмого Мейсона, я увидела Питера. Он скривился при виде меня, но молча проводил в столовую. Завтракала я в одиночестве, поэтому решила немного поболтать со служанкой.

– Марта, научишь меня синтезировать обувь? – спросила я, допивая фруктовый напиток.

– Это не входит в мои обязанности, – раздражённо буркнула женщина, раскладывая готовые продукты в холодильный шкаф. – Обратитесь к мистеру Мастерсону.

– Я думала, мы с тобой поладили… – тихо сказала я, отставив пустой стакан в сторону.

– Мне нужно проследить за уборкой комнат, приготовить обед, накормить ораву вечноголодных охранников, – служанка забрала грязную посуду со стола. – Но нет, я должна всё бросить и исполнить капризы дочурки канцлера!

– Марта?! – с обидой посмотрела я на неё, не понимая, что происходит. Разве я давала повод так со мной разговаривать?

– Простите, мисс, – сказала она насмешливо, – у меня много дел.

Вылетев из столовой, я врезалась в Питера, караулившего за углом. Всё ведь было нормально! Никто не обращал на меня внимания. Что изменилось? До комнаты я шла, ощущая между лопаток сверлящий взгляд охранника. Он так и будет таскаться за мной весь день?! Взяв скайборд, я направилась к выходу на задний двор. Но не успела взяться за ручку двери, как перед моим лицом появилось плечо Питера. Что ещё?

– Вам запрещено покидать дом, – отчеканил солдафон, оттесняя меня от двери.

– Что? С чего вдруг? Я только вчера там была! – возмутилась я, раздосадованно рассматривая кирпичную челюсть охранника. С таким лицом только в военные идти, правильно он выбрал профессию.

– У вас нет разрешения на прогулку без приказа канцлера, – ответил он, перекрывая выход. Думал, что я попытаюсь сбежать? Наивный, можно подумать, я такая идиотка. Подставляться в руки фанатиков или Вернео у меня желания не было.

Отконвоировав меня до комнаты, Питер застыл у деверей неподвижной статуей. Ну нравится ему там стоять, пусть стоит. Захлопнула дверь и уныло оглядела стены. Заняться было совершенно нечем, я даже подумала сходить к Мие, попросить одну из её книжек. Но вовремя одумалась. Время я, может, и скоротаю, но последствия могут быть печальными – обсуждать прочитанное, восторгаться однообразными сюжетами… брр.

Кое-как дотерпев до обеда, я помчалась в столовую. Чинно усевшись за стол, я уже собралась было скучать в компании Мии, как показался Матиас. Он сел напротив меня, видимо опасаясь, что я опрокину на него содержимое супницы. Всё-таки тот случай с соком он не забыл.

Канцлер почти никогда не обедал с нами, и я удивилась, увидев его, входящим в столовую. Обычно он не носил мундир, отдавая предпочтение более практичной одежде, но сегодня надел белоснежную форму.

Настроение было испорчено мыслями о том, что произошло утром. Поговорить с отцом? И что я ему скажу? Ваш охранник не выпустил меня на улицу, а служанка отказалась помочь поиграться с преобразователем. Даже для меня это слишком. Решив всё же спросить разрешения на прогулку, я угрюмо подвинула к себе миску с салатом.

– Вчера ты пропустил заседание сената, Матиас. Уже во второй раз. Надеюсь, это было что-то действительно важное, – Мастерсон сел за стол, и Марта тут же принесла ему приборы.