Читать онлайн Продажная бесплатно

Звезда борделя

Свет софитов выжигал душу сильнее пожара. Но моя улыбка, украшенная помадой цвета холодной вишни, все тщательно скрывала. Ни один человек не смог бы догадаться, что мои губы искусаны до крови, а тело до сих пор бьет легкая дрожь. Никто из них не сможет меня запомнить, поскольку на моем лице кожаная маска, которая хоть и не скрывает его полностью, обнажая скулы, кончик носа и щеки, но ее достаточно, чтобы на улице в меня никто не тыкал пальцем.

Выходя на сцену вместе с другими девушками, я заранее провозглашаю себя товаром. Здесь нас негласно прозвали «рабынями», которые ждут своего господина, чтобы ублажить его беспрекословным подчинением.

Мы стоим практически обнаженные, лишь тоненькая ткань прикрывает самые пикантные места. Я чувствую, как в спину дует легкий ветерок, но я больше не вздрагиваю, и мое сердце уже не колотится, когда я вижу, как один из администраторов клуба шепчется с неизвестным мужчиной, а затем делает знак рукой, чтобы я подошла.

Пока я подхожу к ним, успеваю оценить клиента. Не молод, но и в старики его записывать рано. Думаю, ему немного за сорок, может сорок пять, не более. Это плюс, поскольку моими гостями чаще всего становятся или очень молодые юноши с заниженной самооценкой, которые находятся только в самом начале своего сексуального пути, или же настоящие старперы, плотно сидящие под каблуком у своей жены и отчаянно нуждающиеся в том, чтобы хоть где-то почувствовать власть в своих руках.

Он стоял прямо за моей спиной. Мужчина, который не произнес ни слова, пока мы шли по коридору. Обычно уже там меня начинают лапать и высказывать свои фантазии, однако он оставался равнодушным до того момента, когда дверь не закрылась на ключ.

– Развернись, – властно приказал он.

Я покорно повернулась к нему, сразу же наткнувшись на презрительно внимательный взгляд темных глаз. Его ладонь легла мне на затылок, сильно его сжав, а затем он распустил пучок собранных волос, которые, только почувствовав свободу, рассыпались по плечам.

В следующий момент он одним резким движением сорвал с меня маску. Черная ткань упала к его ногам.

На моем лице отразилось сразу несколько эмоций, начиная от удивления и заканчивая страхом, что теперь меня узнают. Я всегда встречалась с клиентами в ней. И не чувствовала себя обнаженной, хотя на мне кроме этой кожаной маски ничего не было.

– Что вы делаете? – повысила голос я. Это было нарушение, поскольку нам строго запрещалось повышать голос на клиентов, – Так не… – он не дал мне договорить, сжав мой подбородок до покраснения.

– Здесь я устанавливаю правила, – процедил мужчина.

Он развернул меня обратно. Я не видела, что он делает. Это меня немного пугало, и я старалась ориентироваться на слух.

Это было похоже на звук снимающегося со штанов ремня. Обычно он был неуловим, но в полной тишине слышался отчетливо.

Я вся напряглась, а в следующую секунду почувствовала сильный шлепок по ягодице. Затем второй раз, третий, и вскоре я сбилась со счету. Довольно долгое время стоя за моей спиной, неизвестный продолжал безжалостную порку, от чего в помещении раздавался характерный свист.

Сначала я стойко выдерживала удары, а потом мои ноги начали подрагивать. Это все напомнило один момент из моего прошлого, который я мечтала забыть.

В какой-то момент я начала терять равновесие, но мужчина меня подхватил и больно впечатал в стену, отчего я поморщилась. Он поднял мои руки вверх над головой и, доставая из кармана брюк наручники, зафиксировал их в таком положении.

– Неплохая мордочка, – усмехнулся неизвестный, глядя сверху вниз, – но пора оголять твой зад.

Он стянул с меня белье, от которого было только одно название. Легкая ткань поддалась сразу. В это же мгновение в сторону откинулись его штаны.

В меня вошло сразу два пальца. На секунду я зажмурилась, стараясь привыкнуть к этим ощущениям. Не сказать, что мне было больно, я уже столько испытала, что доставить мне серьезную боль уже сложно, но было неприятно. Они двигались так усиленно, что мне показалось, будто его цель не приятно провести время, а просто разорвать мои внутренние органы.

– Боишься боли?

Я отрицательно покачала головой.

Мужчина оскалился, вынимая из меня пальцы. Я судорожно вздохнула, но в следующий момент туда вошло сразу четыре пальца. Крик вырвался из моей груди, и я дернулась вперед, но он толкнул меня обратно к стене свободной рукой.

Он продолжал долбить меня пальцами, пока по лицу ручьями не начал бежать пот.

Когда он достал из меня свои пальцы, на какое-то время я почувствовала облегчение. Это было что-то вроде отдышки между поркой, от которой у меня до сих пор все горело, и его рукой.

Когда он снял с меня наручники, я не смогла удержаться и упала коленями на пол.

– Правильное положение, – одобрил мужчина.

Его упругий член вырвался из черных боксеров. Он врезался в мои губы, которые тут же приоткрылись, впуская внушительного гостя внутрь. Ствол сразу уперся в горло, снова поражая меня своими размерами, и я начала усиленно сосать. Этот человек вызывал у меня страх, поэтому я старалась сделать все как надо.

Я водила языком вверх и вниз, вырисовывая различные узоры на чувствительной плоти. Особое внимание я уделяла головке, комкая ее губами и старательно вылизывая языком. Мои движения были очень резкими и быстрыми, голова стремительно взлетала и опускалась, чтобы я могла достать до прохладных яиц и тоже обласкать их мокрым языком.

Мои руки уперлись в его бедра, так я могла удерживаться в сидячем положении, поскольку, когда член проникал в мой рот, я немного покачивалась.

Доминанта намотал на кулак копну моих волос и, дождавшись пока я выну член изо рта, приподнял меня вверх, заставляя посмотреть ему в глаза.

– А теперь я хочу, чтобы ты встала на четвереньки и начала целовать мои ноги.

Я опустилась на пол и припала к его ногам, осыпая поцелуями кожаные ботинки. Видимо, ему было мало, ибо через секунду мужчина добавил к этому свой ремень и стал ударять меня по лопаткам и спине, по всем тем местам, которые не затронула первая порка.

Это длилось довольно продолжительное время, и я начала тихо стонать от каждого удара.

– Я не слышу тебя, – рыкнул неизвестный, и я тут же подняла на него свое раскрасневшееся лицо, к которому уже стали прилипать пряди волос.

Он возвышался надо мной, как настоящий демон, придумывающий жестокое наказание для своей жертвы.

– Не слышу! – процедил он сквозь зубы, до боли сжав мое плечо.

Я не проронила ни слова, но зажмурилась.

Это его разозлило, и мужчина со всей силы врезал мне по лицу. Я пронзительно закричала, отпадая назад. По щекам покатились горячие слезы и не своим от боли голосом я проговорила:

– Не лицо… умоляю, только не лицо.

Он громко усмехнулся, ухватив за шею, рванул меня на себя.

– Боишься, что испорченный товар больше никто не возьмет? – криво улыбнувшись, спросил он.

Я кивнула, опуская голову.

Сама виновата

Мужчина, подтянув за волосы, поставил меня на ноги, а потом бросил на кровать. Он насел сверху, разводя мои бедра. Мои руки он зажал над головой, но от наручников почему-то отказался.

Его член вошел в дырку без всяких прелюдий, больно и резко. Я закусила губу, чтобы не закричать, чего мне сейчас безумно хотелось. Я бы выразила в этом крике всю боль и страх, накопившиеся за долгое время. Доминанта начал усиленно двигаться, не давая мне времени привыкнуть. Его толчки были грубыми. Внутри меня оставалось сухо, что приносило дискомфорт, но его это не волновало. Он долбал меня до тех пор, пока я не почувствовала капельки крови, струящиеся по бедрам, но его и это не остановило. Его рука сжимала мою шею, и я судорожно, как только что выброшенная на берег рыба, пыталась поймать воздух.

Я сломала три ногтя, когда мужчина навалился на меня всем телом. Он сделал мне больно, и я ответила ему тем же, оцарапав его спину. Однако, по всей видимости, его это никак не задело.

Его голова утыкалась в подушку. Губами я чувствовала его плечо, но мужчина не хотел меня целовать. В какой-то момент мне даже показалось, что я и вовсе было ему противна. Ему нужно было просто взять меня и все, жестко трахнуть и уйти. Без прелюдий и прочих ненужных составляющих.

Он резко выходит и тащит меня за волосы, спуская с кровати. В его руках остается небольшой клок моих волос.

– Хочу попробовать тебя во всех позах, – цедит он, кидая меня в угол.

Я тут же забиваюсь туда, блокируя ногами доступ к себе.

Он не может сдержать улыбку, умиляясь моим наивным способам защитить себя. Я невольно вспоминаю ту Викторию, какой я была раньше. Она также пыталась спрятаться от неизбежного. Внутри все сковывает, я учащенно дышу, боясь смотреть на того, кто стоит надо мной.

Доминанта приседает рядом и тянется к моей шее. Чувствую его зубы на своей коже. Под ними пульсирует венка, которую он может прокусить, как самый настоящий вампир. Я вздрагиваю, представляя, как его зубы вонзаются в тонкую плоть, и кровь струей вырывается наружу. Укусив меня так сильно, что я вскрикнула, он переворачивает меня на живот и садится на спину, тем самым седлая меня.

Он проводит пальцами по спине, опускаясь к ягодицам. Безжалостный хлопок – и я снова вздрагиваю. Его ладони ложатся на округлые формы, грубо сминая их.

Быстро покончив с этим, он устраивается поудобнее. Неизвестный входит в меня одним рывком, начиная усиленно двигать мощными бедрами. Он специально надавливает на спину, чтобы я прогнулась еще больше, а заодно и проходится влажной рукой по местам, которые хлестал ремнем, чтобы сделать мне еще больнее. Я уже не кричу и не стону, звуки, что срываются с моих губ, больше похожи на возгласы побитого животного.

Мужчина поднимается на ноги, увлекая меня за собой. Я еле дышу. За все время моего пребывания в этом клубе еще не было ни одного человека, который так надо мной издевался. В ужасе осознавая, что передо мной настоящий садист, я припадаю на колени.

– Пожалуйста… – сквозь слезы шепчу я, сама до конца не понимая, о чем прошу. Не делать так больно или остановиться вообще?

«Но это теперь твоя работа, Виктория» – в памяти всплывает фраза, брошенная человеком, которого я любила. Человеком, который привел меня в этот клуб.

Мужчина реагирует на мои слова коротким смешком, а после впихивает мне в рот свой огромный член. Я заглатываю его, практически задыхаясь от этого размера и душивших горло слез. Мой язык касается каждой венки, чуть задевая яйца. Я продолжаю сосать, мечтая о том, чтобы все поскорее закончилось. Мне кажется, эта встреча длится намного больше положенного.

Неизвестный практически не проявляет эмоций. Его лицо остается каменным, лишь иногда по нему проходится самодовольная ухмылка или презрительный смешок. Я слышу его сбивчивое дыхание. Когда я делаю ему минет, он отклоняет голову назад, а когда поворачивает обратно, я вижу лишь сомкнутые в тонкую полоску губы.

Я научилась угадывать желания клиентов и понимать их практически с первой минуты, но этот пугал меня прежде всего неизвестностью.

Когда мы закончили, он отпихнул меня, как ненужную вещь, на пол.

После связи с этим человеком я чувствовала себя ужасно униженной. Удивительно, мне казалось, что после всего произошедшего это чувство заблокировано у меня внутри, но ведь нет… Стоило только увидеть человека, хоть чем-то напоминающего Балахтина, как все разблокировалось вновь.

Я зажалась в угол, исподлобья наблюдая, как он одевается. Эмоции, бушевавшие у меня в душе, срочно требовали выхода. Я больше не могла сдерживаться. По щекам ливнем потекли слезы, и я вдруг начала вздрагивать от вырвавшихся наружу рыданий.

Неизвестный закатил глаза. К этому времени он был уже почти одет, оставался только пиджак. Мужчина достал портмоне и вынул оттуда несколько купюр, которые положил на стол.

– Ты сама выбрала это, – надменно произнес он, – Получай и радуйся. Этого хватит, чтобы ты могла побаловать себя новыми тряпками, – в его голосе звучала нескрываемая издевка.

Я хотела ответить, но рыдания были такими сильными, что сначала пришлось отдышаться.

– Нет, – очень тихо сказала я, – Я любила его… Доверяла, а он… – я снова заплакала, пряча лицо в ладонях.

Мужчина засмеялся в голос, что ранило меня еще сильнее. Он подошел ближе, нагнулся и уже привычным жестом сжал мой подбородок в своей руке.

– Вы все одинаковые. – выплюнул он, – Шлюхи, привыкшие винить в своих проблемах кого угодно, только не себя, но при этом не собирающиеся бросать трахаться с мужиками, поскольку получают за это неплохие деньги.

На секунду я замолчала. Неизвестный был прав. Меня действительно затянуло. Я не могла остановиться. Безумно этого хотела, но не могла. Почему же?

– Или хочешь сказать, что ты особенная? – с наигранным удивлением спросил мужчина, когда я подняла на него затравленный взгляд, – Может, у тебя есть захватывающая история, из-за которой ты оказалась здесь?

Он снял с себя пиджак и небрежным жестом бросил его мне.

Неизвестный устроился на диване, который стоял напротив. Мужчина посмотрел на меня с таким видом, словно готов был слушать.

Закутавшись в его пиджак, я начала свой рассказ.

Поворот

Начало учебного года всегда было для меня не желанным, ведь приходилось сидеть на занятиях, терять слушать нудные объяснения учителей вместо того, чтобы нежиться в объятиях Никиты. Сейчас же я приходила самая первая к началу лекций. Новая и полезная информация увлекала, позволяя отвлечься от мыслей о прошлом.

За это время я отдалилась от всех своих друзей и приятельниц, с которыми раньше проводила много времени. Разговаривать ни с кем не хочется, смеяться, шутить, радоваться жизни тем более. Чужое счастье и хорошее настроение поднимало в моей душе волну раздражения. Особенно больно наблюдать со стороны за чужим проявлением любви и нежности, когда сама я этого лишена.

Наконец, группа сокурсников стала проходить в открывшиеся двери аудитории. Ребята толкали и пихали друг друга, продолжая тихо переговариваться. Я зашла последняя, чтобы избежать любого контакта с другими студентами.

Пока я занимала свое место, декан объявил, что философию с сегодняшнего дня у нас будет вести новый препод. Все вмиг загалдели еще громче, выказывая свое недовольство такой переменой в учебном процессе.

– Я прошу вас всех успокоиться! – Декан спокойно стоял в ожидании тишины.

В этот момент затишья дверь в аудиторию снова открылась и все уставились на нового препода.

Мужчина привлекал внимание своим внешним видом, словно магнит притягивал взгляд, не позволяя смотреть куда-то в сторону. Его высокая, стройная фигура плавно передвигалась по проходу аудитории. Классический костюм смотрелся на нем идеально, ни одной лишней детали не было в его образе. Идеальный. Его светлые волосы были аккуратно уложены и дополняли образ, словно ангельским ореолом. Вообще создавалось впечатление, что от него исходит свечение, как от фантастического существа, спустившегося с небес на грешную землю.

Остановившись рядом с ожидающим деканом, он повернулся к аудитории. Теперь появилась возможность хорошо рассмотреть его лицо. Со своего места я смогла различить синеву его глаз, выразительные брови, ровный нос и бледные губы, не отличающиеся специфической формой или размером, обычные мужские губы.

С такой внешностью в модели нужно было идти, чтобы блистать на обложках глянцевых журналов. Слишком красивый, слишком слащавый. Из глубины души у меня поднялась волна негодования. Одна только внешность отталкивала меня осознанием того, что этот человек любит внимание, которым я не хочу с ним делиться. Я сразу решила, что буду ненавидеть его.

Желание рассматривать нового преподавателя абсолютно пропало, я открыла тетрадь, желая поскорее приступить к записыванию лекции и надеясь, что его голос не будет раздражать меня столь же сильно.

Тем временем препод отпустил декана, сказав, что дальше продолжит сам.

– Здравствуйте, – голос его звучал чисто, идеально. Я добавила еще один пунктик к тому, что меня в нем уже раздражает. – Меня зовут Артем Сергеевич Балахтин и теперь я преподаю у вас философию.

Вся аудитория замерла, ожидая следующих слов от препода. Студенты явно наслаждались бархатистыми нотками в голосе мужчины, который теперь будет читать им лекции.

Как я и предположила изначально, только увидев его, с каждой минутой этот мужчина раздражал меня все сильнее своей идеальностью. Во мне стало зарождаться чувство ненависти к нему, такое непривычное и чужеродное.

На его предметах всегда была тишина. Все, словно замирали, слушая истории по предмету, которые невозможно было прочесть ни в одном учебнике. Рассказывал он всегда интересно, так, будто был непосредственным участником того или иного исторического события.

Я тоже с упоением слушала и все больше ненавидела его. Впрочем, сейчас я всех ненавидела, кто выглядел счастливее меня.

Я посещала пары, а на философии все чаще стала обращать взгляд на ненавистного препода. В голове не укладывалось, что существует вероятность, в которой у меня могут возникнуть отношения с этим идеальным, теперь уже понятно, что умным и интересным мужчиной. В какой-то момент я перестала воспринимать его только, как препода. Он стал приобретать образ человека, способного вернуть мне краски жизни.

Если отключиться от моей неприязни к этому человеку, то глупо отрицать, что он хорош. Лекции Балахтина интересны, он с уважением относится к каждому студенту, ни на кого не кричит, не выказывает пренебрежения, на занятия приходит всегда опрятно, даже аккуратно одетым, от него всегда приятно пахнет. Рядом с ним комфортно, но чтобы говорить о ярких чувствах, страсти. Такого по отношению к нему у меня не возникало, кроме что изначальной неприязни и ненависти, а теперь и эти эмоции потерялись где-то между лекциями.

Философия всегда навевала на меня лишь скуку, но теперь я каждый раз покидала кабинет в каком-то состоянии глубокой задумчивости, сопровождающей меня до тех пор, пока не оказывалась дома. Очередная пара окончена и все спешат на выход. После философии у нас еще две пары, но препод не дает мне покинуть аудиторию вместе со всеми.

– Лапнина Виктория, задержитесь. – За эти пару месяцев все в группе уже привыкли, что препод обращается ко всем на вы, хотя первое время такое обращение было необычным и все постоянно подшучивали друг над другом.

Такое внимание стало для меня неожиданным. Жар мгновенно ударил мне лицо, но, несмотря на дискомфорт, пришлось присесть за свою парту. Привычное место от его внимания вмиг стало неудобным. Единственным моим желанием стало – покинуть аудиторию, как можно скорее, только бы скрыться от пронизывающего взгляда преподавателя.

Превозмогая всю неловкость, я нерешительно встала из-за своей парты, чтобы пересесть ближе к преподу. Смотреть на него было отчего-то неловко, я уперлась взглядом в журнал, лежащий на его столе.

– Виктория, в этом триместре вы отстаете по предмету. – В это время я чувствовала на себе его пристальный взгляд. – Я ознакомился с вашими отметками по философии за прошлый курс, тогда они были хорошими, – препод выдерживал паузу, а я в недоумении ждала его продолжения. Чего он хочет от меня услышать?

– Материал, который я предоставляю, остается для вас непонятным?

Что я должна на это ответить. Философия никогда не была для меня в приоритете, а с его появлением, я чаще стала думать о возможности наших вероятных отношений, которые могут реанимировать меня, а не о темах лекций, которые он читал.

– Дело ни в лекциях. – Язык мой не желал шевелиться, а слова не спешили покидать рот, чтобы объяснить ему происходящее. Я ощутила, что меня начинает знобить, такое бывает со мной только в моменты сильного нервного напряжения, перед экзаменами и в другие волнительные моменты. Меж лопаток по спине пробежал холодок. Я вспотела. Но все это ощущалось только мной, а препод ждал ответа.

– Тогда в чем, если не в лекциях? – от близкого нахождения рядом с мужчиной меня стало потряхивать, хотя разговаривал мужчина со мной спокойно и, не повышая голоса.

– Я… Меня предали. – Говорить постороннему человеку о своей личной трагедии было странно, но почему-то легко. Быть может потому, что он не был свидетелем наших отношений с Никитой, который смаковали все студенты и преподаватели, пророчащие нам замечательную совместную жизнь.

– Я сочувствую вам, – говорит Балахтин. – Но жизнь не заканчивается с разрывом отношений.

– Легко сказать. – Из моих уст слова звучат неразборчивым, отчаянным шепотом.

– Вам нужна помощь. – Сначала я решила, что Балахтин говорит о психологе, но в этот момент он встал надо мной, а мои глаза уперлись взглядом в его ширинку. На какой-то миг меня словно парализовало, затем пришло осознание, что интуиция была права, крича о ненависти к этому человеку с первого взгляда. Мудак.

– Если хотите, я помогу вам с этим справиться. – Промелькнула мысль, что он сейчас расстегнет ширинку и предложит отсосать, тем самым дав возможность повысить успеваемость. Но препод обошел меня и, стоя за спиной, положил руку мне на плечо.

– Я могу избавить вас от сердечной муки, – продолжает говорить своим бархатным голосом мужчина, не предпринимая дальнейших попыток ко мне прикасаться.

Успокаивающий голос

Его уверенность и спокойствие стали меня раздражать меня больше, чем предположение о минете.

– Как вы можете это сделать? – с сарказмом спрашиваю я, опустив голову и даже не пытаясь оглянуться на стоящего за моей спиной мужчину. – Невозможно забыть о предательстве.

– Вы правы, конечно, но можно уменьшить боль, причиненную им. Ваше сердце перестанет разваливаться на куски, стон станет спокойнее. А перед сном перестанете молить Всевышнего о милости, чтобы позволил забыть обо всем.

– И что? Я забуду? – Я все-таки осмелилась обернуться на него и снова наткнулась взглядом на его ширинку, после чего подняла глаза на его лицо. Балахтин улыбался только одними губами, взгляд его был серьезным и каким-то печальным.

– Артем Сергеевич, как вы мне поможете?

– Я изучал в свое время психоневрологию и продолжаю работать в этой области.

Все-таки психолог. Неужели мое состояние настолько плачевно от разлуки и предательства, что совершенно простой человек решил вмешаться и повлиять на мою жизнь доступным ему способом.

– Зачем вам это? – препод смотрел на меня с каким-то недоумением. Тратить свое время, силы?

– Это интересно с профессиональной точки зрения, – мужчина решил объяснить мотивы своего поведения. – К тому же, если я могу вам помочь, то почему нет?

– Я хочу воспользоваться вашим предложением. Помогите мне вырваться из прошлого. Только я хочу, чтобы Никита остался в моей памяти, но в хорошем свете. – Возможно, это мое желание показалось ему глупым. Ведь, я так сильно переживаю разрыв с любимым человеком, что можно подумать, будто он умер, а не переехал жить заграницу. Поэтому я решила пояснить, – у нас были хорошие отношения, очень много счастливых моментов. Пусть он навсегда останется для меня хорошим воспоминанием, но без этой разрушительной боли.

Балахтин улыбнулся мягко и с какой-то нежностью.

– Вам не стоит переживать о своих воспоминаниях. Я обещал облегчить боль, а не заменять ваши теплые чувства на ненависть, или что-то в этом смысле.

Почему-то от его пристального взгляда мне стало нехорошо. Воздух из легких словно откачали, а руки и ноги вмиг потяжелели. Я почувствовала головокружение.

– Виктория, вам плохо? – В его взгляде промелькнуло беспокойство, или на это указывала его мимика, я не знаю. Пока он за меня переживал, я не дышала и почему-то думала, что он все-таки предложит мне расплачиваться за это сексом.

–Быть может, вам стоит снять куртку? – Препод реально предлагает мне раздеться. Неужели я в нем так ошиблась?

– Если вы решили сейчас поговорить, то необходимо чувствовать себя комфортно, а в куртке вам жарко.

– Не нужно. Мне так нормально. – Медленно выдохнув так, чтобы не получилось слишком шумно, я потянула язычок на молнии от куртки, чтобы стало легче дышать, но не стала расстегивать ее до конца. – Мне не жарко.

Препод еще раз оглядел меня с ног до головы своим внимательным взглядом и потянулся к пуговицам пиджака, который затем снял и повесил на спинку стула.

Балахтин прошел в закуток за доской, в котором находилась раковина с краном. Мне видно было со своего места, как он вымыл руки и теперь вытирал их небольшим полотенцем.

– Вы присаживайтесь. – Препод указал кивком головы на стул, возле его стола, на котором я сидела в прошлый раз. – Для положительного результата вам нужно расслабиться, а стоя это сделать не получится.

Не понятно, зачем для беседы мне необходимо расслабляться, но я тоже перевела взгляд на предложенный стул и решила все же на него присесть.

Хоть на периферии сознания еще возникали мысли о том, что в качестве расплаты Балахтин затребует минет, например, я как-то успокоилась. Для этого мне не нужно было бы садиться. Скорее всего, он уселся бы сам. Поэтому я присела на самый край стула.

Балахтин снова подошел ко мне со спины, как в прошлый раз и потянул за плечо на себя, давая понять, что устроиться мне нужно более удобно. Я подчинилась этому немому приказу, а препод, устроив одну ладонь на мое плечо, другую положил мне на левую грудь. Теперь я поняла его просьбу снять куртку, моя верхняя одежда мешала ему, но препод устроил ладонь поверх тонкой черной кожи, не предприняв попытки расстегнуть молнию сильнее.

– Ваше сердце бьется так сильно, что я начинаю волноваться за ваше физическое самочувствие. Виктория, я ничего вам не сделаю. Не стоит так волноваться. Забудьте обо всех своих проблемах. – Голос его не звучал раздраженно, а скорее был тихим и размеренным. Так экстрасенсы обычно вводят в состояние гипноза. – Представьте, что стоите не морском берегу. Легкие теплые волны омывают ваши ноги. Вы слышите, как волны шумят, разбиваясь о берег, чувствуете запах морской воды. Вам спокойно и комфортно. Вы дышите этим морским воздухом полной грудью. Дышите.

Происходящее напомнило мне эпизод из какого-то фильма про экстрасенсов, в которых я никогда не верила, но желание довериться другому человеку, словно подшутило надо мной. Вероятно, это и есть сила внушения. Я сидела в кабинете, но при этом ощущала на своем лице дуновение легкого бриза и запах водорослей, как в детстве, когда каждое лето проводила в лагере на морском берегу. И дышала. И в этот момент я почувствовала себя настолько комфортно, что окончательно расслабилась.

Балахтин все продолжал говорить, обволакивая своим голосом мое сознание, которое вслед за его словами медленно передвигалось вдоль берега, подставляло лицо лучам солнца и теплому ветру.

В области сердца стало очень тепло, и оно не от руки препода. Природа этого тепла была энергетической, что ли. Хоть накопившаяся боль и пустота внутри сердца не исчезла, но на душе мне стало очень хорошо, я почувствовала себя умиротворенно.

Отсутствие Никиты рядом уже не причиняет мне столько страдания. Я могла бы часами, днями сидеть вот так и ни о чем больше не думать, погрузившись в эти приятные ощущения, но мои грезы прервал кашель препода. Балахтин, закашлявшись, приложил свою ладонь, что недавно лежала на моей груди к себе в область сердца, и снова зашелся кашлем.

– На сегодня достаточно. – препод отошел от меня к своему стулу и, как-то тяжело стал на него опускаться. Такая перемена в поведение насторожила и обеспокоила меня.

– Вы плохо себя чувствуете, Артем Сергеевич? – Я встала и потянулась уже рукой к преподу, испугавшись, что мужчина свалится со стула, настолько он неважно выглядел.

– Все нормально. Вам не стоит беспокоиться. Идите уже. – Слова Балахтина прозвучали уверенно и резко. Мне следовало им подчиниться и уходить. Мужчина скорей всего не хочет показывать передо мною собственную слабость, но его бледное лицо и сдерживаемое дыхание обеспокоили меня.

Тем не менее я направилась в стороны выхода из аудитории, но у самой двери оглянулась на препода. Мужчина взял со стола бутылку с водой и пил. С моего места было видно, как движется его кадык. Препод больше не смотрел на меня, показалось, только и ждет, пока я оставлю его одного.

Оказавшись за пределами аудитории, я отмела мысли о странной перемене в поведении Артема Сергеевича, меня больше беспокоило то, что в сердце больше не ощущалась постоянно ноющая боль от разлуки с любимым человеком. Поэтому о произошедшем я решила подумать позже. Сейчас мне было хорошо. Легко и спокойно. Не больно.

Несмотря на явное облегчение в душе после сеанса психоневрологии, я постоянно вспоминала Балахтина, его бледное лицо и поникшие плечи, совсем нехарактерные для этого энергичного и красивого мужчины. Эти изменения в преподе сильно беспокоили меня.

Покинув корпус, я вспомнила о причине, подтолкнувшей меня к столь необычному решению. Никита все еще представлялся мне в своем солнечном и ласковом образе таким, каким он был все время со мной, но чувство разрывающей боли в груди от разлуки прошло. Я словно перелистнула страницу в книге, на которой напечатан конец главы, но при этом уже обратила взор на новую часть повествования в ожидании более захватывающего развития сюжета.

В гостях у препода

Впервые за эти несколько месяцев улыбка расползлась по моему лицу. Это было столь непривычно – улыбаться.

С утра первой парой у меня была философия. Настроение было хорошее, от чего очень хотелось подойти к преподу и поделиться впечатлением. Всем своим существом я чувствовала благодарность к этому человеку и хотела поделиться ею с ним. Но придя на пару, узнала, что Балахтин взял отгул, а наша группа оказалась объединена с другой на совместное занятие.

Наш куратор дала мне адрес Артема Сергеевича, пришлось объяснять, что очень хочу отблагодарить за помощь с дополнительными занятиями. Было неловко, но в моих словах не было ни капли лжи. К тому же, я очень беспокоилась за препода, создавалось впечатление, что он заболел из-за меня. Поэтому сразу после пар я отправилась не домой, а по полученному адресу.

Дверь нужной квартиры оказалась на третьем этаже. Не задумываясь, я нажала на кнопку звонка, после чего услышала в квартире тихие шаги. Спустя минуту, в замочной скважине провернулся ключ и в проеме передо мной появился Артем Сергеевич, такой же бледный, как вчера. Под глазами его залегли тени. Мужчина показался мне очень уставшим и невыспавшимся. Сразу стало стыдно, что побеспокоила.

– Виктория? – Препод выглядел очень удивленным моему появлению, но решил все-таки пропустить меня в квартиру. – Входите.

– Здравствуйте. В институте сказали, что вы заболели. – Я остановилась в коридорчике рядом с закрывшейся дверью и зацепилась взглядом за интерьер квартиры, который был виден с этого места. В коридоре было светло из-за искусственного света.

На стене рядом со мной висело большое зеркало в полный человеческий рост. Взгляд привлекла картина с зимним пейзажем. В комнате, дверь в которую была открыта, на стене тоже висела картина, но с изображением чьего-то портрета, отсюда мне было не разглядеть.

Препод приглушенно кашлянул, мне пришлось оторваться от разглядывания его жилища.

– Простите за беспокойство, но я хотела убедиться, что вы в порядке. – Эти слова сами слетели с моих уст, хотя всю дорогу пока я шла, думала только о том, какими словами стану благодарить преподавателя за помощь, как расскажу о своем замечательном самочувствии. На деле же язык не поворачивался выражать свой восторг от сеанса, когда человек, который помог, сейчас выглядел столь плохо.

– Пройдемте. Раз уж пришли, то угощу вас чаем, или кофе. Что предпочитаете? – Хозяин квартиры прошел по коридору в комнату, часть которой я успела разглядеть.

– Чай, если можно, – в квартире была идеальная чистота, я поспешила стянуть с ног свои замшевые туфли и подвинула их левой стопой к стене, убирая с прохода. Другой обуви в коридоре не наблюдалось, видимо хозяева убирали свои туфли в шкаф.

– Простите, что я вас беспокою, – я решила все-таки озвучить свои мысли.

– Ничего страшного, присаживайтесь. – Препод поставил принесенный поднос на небольшой журнальный стол, выполненный из черного стекла, и освободившейся рукой указал мне на кресло. – Вас снова, что-то беспокоит?

Я присела на самый краешек очень мягкого и судя по всему удобного кресла. Сейчас мне хотелось сказать о том, как я благодарна, и уйти, не беспокоить его больше. Но мужчина взял в руки чашку с чаем и аккуратно придвинул ко мне. От чайного аромата я почувствовала, как во рту собирается слюна. Так стало уютно в этой тихой и красивой квартире, сначала показавшейся какой-то обезличенной, но с сидящим в кресле напротив Балахтиным – идеальной.

– У меня все хорошо. – Я смотрела в глаза мужчине и не чувствовала неловкости от этого. В его присутствии мне стало снова легко и спокойно. – Только хотела убедиться, что в порядке.

Балахтин улыбнулся, приподняв кончики губ, и потянулся руками к своей чашке, от которой поднималась тонкая струйка пара, такая красивая и едва заметная, как рисуют на картинках. Мужчина взял с блюдца кружочек лимона и опустил его в свой чай.

– Вам не стоило так волноваться, – препод пригубил чашку с чаем. Я никогда не пью горячее, всегда жду, пока чай немного остынет. Артем Сергеевич пил очень горячий напиток и не боялся обжечься. – Осенью многие болеют, вот и я простыл. Отлежусь пару дней и снова вернусь к своему обычному состоянию.

Чай с лимоном, конечно, давали некую отсылку к лечению простуды, но я не слышала, чтоб препод кашлял или шмыгал носом. Но я пришла сюда не спорить.

– Я очень благодарна вам, Артем Сергеевич. Вы очень помогли. – Мои слова прозвучали как-то громко в этой квартире, наверно, таким образом, я пыталась убедить в важности для меня произошедшего.

– Мне жаль, что все так вышло, и вы заболели. – Я не могла сказать, что знаю, причина во мне. – Быть может, вам нужна моя помощь?

– Не обижайтесь, Виктория, но сейчас мне ничего не нужно. Правда. – препод еще шире улыбнулся и поставил свою чашку на столик. Я увидела, что мужчина выпил свой чай в то время, как я к своему даже не притронулась. Я сразу потянулась к бокалу и взяла его, обхватив ладонью. Керамика не чувствовалась обжигающей и я рискнула сделать глоток.

– Спасибо вам за чай. – Я улыбнулась, глядя в глаза Балахтину, и непроизвольно вытерла внезапно вспотевшие ладони о джинсы. – Мне уже пора уходить, Артем Сергеевич.

Не дожидаясь ответа на свои слова, я встала с кресла, мужчина тоже медленно поднялся из своего и вышел на середину комнаты.

– Хорошо. Спасибо, что проведали меня.

– Я, – мне было неудобно дальше произносить свои мысли вслух, но этот человек заслуживает моей помощи, особенно после вчерашнего. – Я хочу вам помочь. Позвольте хотя бы отнести посуду, ведь вам очень тяжело убирать в таком состоянии.

Препод задумался на какое-то мгновение, а после одобрительно кивнул, указывая в сторону коридора.

– Кухня там. – Он смотрел на меня как-то задумчиво. Я подумала, что мужчина не желает моей помощи, но не стала задумываться над этим, а взяла разнос в руки и пошла в указанном направлении. – Третья дверь слева.

К тому моменту, как я управилась, хозяин кухни заглянул в дверной проем, но заходить на кухню не стал.

– Быть может, нужно сходить в магазин за продуктами, или что-то еще? Мне не сложно.

– Виктория, вам не стоит так волноваться. У меня все есть.

– Но, – я не могла уйти просто так.

– На самом деле, я устал и очень хочу отдохнуть. – Я заметила, что препод действительно держится из последних сил и наверно мечтает, чтобы я как можно скорее оставила его в покое.

– Извините. Я, правда, не хотела вас беспокоить. – Не дожидаясь, пока мужчина освободит мне проход, проскользнула в то небольшое пространство между преподом и притолокой, оказавшись в коридоре. Обуть туфли было делом одной минуты, поэтому я стояла и смотрела в спину Преподавателя, который уже открывал двери, чтобы меня выпустить.

– Артем Сергеевич, а вы позволите мне и завтра к вам зайти после занятий? – Сама не понимаю этого своего поведения. Раньше я не была навязчивой, но сейчас, еще не покинув квартиру, уже хотела вернуться, чтобы снова оказаться в компании этого человека.

– Приходите, – препод снова улыбнулся. – Я буду рад напоить вас чаем.

Я обрадовано улыбнулась и поймала себя на желании обнять этого человека, чтобы поделиться своими хорошими эмоциями, своим теплом, но вовремя поняла, насколько эти объятия неуместны. Поэтому, кивнув преподу на прощание, поспешила покинуть лестничную площадку.

Хочется быть ближе

Вновь в квартире Балахтина я оказалась уже на следующий день. После пар я зашла в булочную и купила свежих булочек, надеясь хотя бы так порадовать препода. Еще хотелось убедиться, что мужчина чувствует себя лучше.

По той же причине, что и вчера я беспрепятственно попала в подъезд и, не задумываясь, направилась к нужной квартире.

В отличие от прошлой нашей встречи было понятно, что сегодня препод не хандрил, а занимался какими-то делами. Артем Сергеевич сразу предложил мне пройти на кухню, а сам ненадолго исчез в одной из комнат, в которые у меня не было возможности заглянуть. Вчера я подметила еще две закрытые двери, значит квартира у мужчины трехкомнатная. Роскошь для холостяка, но какое мне до этого дело?

Хотя в душе я самой себе уже призналась, что было очень любопытно заглянуть за эти закрытые двери. Почему-то я была уверена, что интерьер их удивил бы не меньше той залы, в которой мы вчера пили чай.

Заглянув на кухню, я увидела, что чайник на плите закипает, и выключила плиту. Так странно было находиться в столь необычной квартире и видеть, что чай хозяин заливает кипятком из обычного эмалированного чайника без свистка.

Стоя на этой кухне, я отчетливо поняла, что воспринимала Балахтина, особенно после сеанса в аудитории, как кумира. Он стал восприниматься не только, как красивый мужчина, способный мне помочь и многому научить, но и тем человеком, что стоит на ступень выше меня и других людей. Он тот, на кого смотришь сверху вниз, раскрыв рот. Именно так, я себя и ощущала в тот момент. Правильно и неправильно одновременно.

Мы уже прошли в кухню, и препод отодвинул для меня стул, предлагая присесть, что я, не раздумывая, сделала. Мужчина достал чайные чашки с блюдцами и стал заваривать в них чай.

Он открыл дверцу холодильника, достал тарелку с нарезанными уже колбасой и сыром. Это мне тоже показалось удивительным. Этот необычный человек питался продуктами из магазина, как и я, как все другие люди. Покупая булочки, я даже не задумалась о том, нравятся ли преподу такие. Вероятно, нужно было узнать, любит ли он такую выпечку.

– Виктория, вы с занятий и еще наверно не обедали? – препод достал со стола хлебную нарезку и, уложив ее на тарелку, придвинул ко мне. – Угощайтесь. Я тоже с вами перекушу.

Общение с этим человеком с каждым днем все больше затягивало меня в какой-то омут. Я стала по-новому воспринимать мир и предметы вокруг. Каждый день после пар я неизменно оказывалась в квартире препода. Теперь мое пребывание там не ограничивалось распитием чая. Я стала ему помогать по хозяйству, мыла посуду и пару раз, уходя уже домой, вынесла мусор.

Мы постоянно разговаривали о предметах в его квартире, тех, которые я видела. Двери двух других комнат были все еще закрыты передо мной, а спросить разрешения заглянуть внутрь я ни разу не осмелилась.

Наши разговоры сводились к моим расспросам и его историям, служившим ответами. За эти дни препод посвежел и уже не выглядел таким изможденным, как в первый мой визит. Приходя к нему, я приносила вкусности, чтобы не быть той, кто его объедает.

Мои визиты уже перестали походить на желание проведать и поинтересоваться здоровьем. Поэтому, идя в гости, я несла в качестве гостинцев, конфеты, печенье, лимоны. Особо на стипендию не разгуляешься, но я шла не с пустыми руками, а он не отказывался.

Я сама, не знаю почему, постоянно пыталась быть рядом с ним, ближе сесть, ближе стать. Хотелось обнять, уткнуться лицом ему в грудь. Даже к Никите у меня не было такого желания быть рядом.

Казалось, что если мы обнимемся, то он напитает меня жизненной силой, теплом, счастьем, и все это без пошлостей. Но Балахтин отстранялся ненавязчиво, словно не понимал этих жестов, кричащих, о том, что его не хватает. И если раньше я сама не понимала своего желания, то сейчас резко захотелось плакать. Он смотрел мне в глаза без всяких эмоций, а я была готова умолять о простых человеческих объятиях.

– Не нужно этого делать, Виктория, – его голос звучал тихо и отстраненно.

– Делать чего? – Я ведь не просила ни о чем. Как он мог догадаться?

– Я знаю, что вам хочется меня обнять, но не нужно этого делать.

– Объятия – это самое меньшее, чего бы мне хотелось испытать рядом с вами, – вдруг вырвалось у меня.

Я сама не поняла, как эти слова могли слететь с моих губ. Руки начали немного подрагивать, от чего я случайно задела чашку. Благо, что весь чай был уже мною выпит, иначе я бы попала в еще более неловкую ситуацию.

Но тем не менее, взгляд препода вдруг поменялся. Такое чувство, словно кровь отлила от его лица, он стал заметно бледнее.

– Вы не понимаете, о чем говорите. Это не ваши мысли и чувства, Виктория, – откашлявшись, произнес Балахтин.

– Как не мои? – воскликнула я, приближаясь к нему. К счастью, он не отпрянул, – Мне кажется, рядом с вами моя жизнь начинает меняться в лучшую сторону. Поцелуйте меня, – я понимала, что отступать уже некуда, поэтому решила идти до победного конца.

Мужчина несколько минут сомневался, а потом припал к моим губам, обволакивая своими ладонями шею. Меня разрывали эмоции, я буквально вся горела. В этот момент руки Балахтина стали проникать под мою футболку. Я вздрогнула, ведь они были почему-то холодными, практически ледяными. Он начал водить своей рукой по животу, отчего она вскоре согрелась жаром моего тела.

Через какое-то время я оказалась на его кровати. В глазах Балахтина уже не мелькало сомнение, там горел настоящий огонь. Я даже в какой-то момент испугалась, но препод широко улыбнулся, и я ответила ему тем же.

Он навалился на меня, полностью прикрывая своим телом. Мне в низ живота упирался внушительного размера бугорок, от чего я протяжно вздохнула. Мы продолжали целоваться. Только его поцелуи с каждым разом становились все ниже и ниже. Я избавилась от футболки, в которой мне стало неимоверно жарко, а после и от лифчика. Мужчина провел руками по моей груди, оглаживая, а затем чуть сминая плоть. Когда он облизнул затвердевший сосок, я судорожно втянула ртом воздух.

Препод не собирался останавливаться, проводя влажными и сочными губами по моему животу. Все тело билось в мурашках от этих прикосновений. Мне было так хорошо, что я взяла его ладонь и положила себе на лобок, принуждая Балахтина сжать его.

– Ты уже вся мокрая, – прошептал он мне на ухо, а после сорвал с меня джинсы, которые сейчас были абсолютно лишними. В ту же сторону полетели и черные трусики.

Мужчина очертил большим пальцем линию моих губ, а затем властно их раздвинув, проник в рот. Он огладил горячий язык, чуть касаясь зубов.

Щедро смочив палец моей слюной, он медленно вошел в меня. Внезапное чувство наполненности так окрылило меня, что я выгнулась вперед. Мне нестерпимо хотелось почувствовать в себе не только его палец.

Балахтин словно издевался надо мной, специально отодвигая этот момент. Препод теребил мой клитор, от чего тот пульсировал, а все тело в этот момент пронзал электрический заряд. Я не успевала ловить ртом воздух от необыкновенных ощущений, что мне сейчас дарил Артем Сергеевич. Я спешно искала его губы, оставляя на них рванные поцелуи.

Отстранившись от меня, Балахтин начал расстегивать ремень на своих брюках. Я тут же подалась вперед, поднимаясь на коленях, и накрыла ладонью его руку.

– Позволь мне… – нетерпеливо выдохнула я.

Мужчина кивнул.

Ласковыми движениями, не забывая оглаживать бугорок, я помогла ему избавиться от ремня. Балахтин не стал его далеко убирать, опустил рядом с собой. Я вопросительно выгнула бровь, на что получила лишь быстрый поцелуй в губы.

Когда достоинство мужчины уже выпирало из штанов, я несмело обхватила его руками. Артем Сергеевич громко выдохнул и сдавлено попросил меня продолжать. Я начала более уверенно стимулировать член.

В этот момент мне неимоверно захотелось попробовать его на вкус. Я опустилась чуть ниже и облизнула головку языком. Этого мне оказалось мало, и уже в следующую секунду я взяла член по всю длину, и начала интенсивное движение.

Мне нужно было доставить ему максимальное удовольствие, чтобы Балахтин понял, как он стал важен для меня. Я чувствовала языком каждую венку. Мои движения были настолько чувственными, что препод отклонил голову назад от удовольствия.

Откинув мешающие штаны назад, он поманил меня к себе на колени.

– Сделай это, – прошептала я.

Его крепкие руки обхватили мою талию. Мужчина аккуратно приподнял меня и одним движением усадил себе на бедра. Балахтин не стал растрачиваться на прелюдии и вошел в меня одним плавным движением. Когда мои колени уперлись в кровать, а руки впились в его плечи, я начала двигаться. Он толкался бедрами мне навстречу. По моему телу прошлась большая горячая волна, голова закружилась, и я чуть прикрыла глаза, наблюдая за своим любовником из-под полуопущенных ресниц.

Я еле сдерживала свой крик, поэтому преподу пришлось прикрыть мой рот ладонью. Однако он сделал это не для того, чтобы я стала тише. Балахтин нахально проник в мой рот руками и задрал мне голову. Я выгнулась, открывая ему всю себя. Мужчина еще сильнее сжал меня за талию, насаживая на себя.

Я стала еще больше вжиматься в него, чтобы наша близость окрепла сильнее. Мне до безумия нравилось ощущать, что мы сливаемся в одно целое.

Согласна на все

В этот момент я стала извиваться, как настоящая змея, мои ногти вжались в кожу Балахтина, от чего тот тихо рыкнул. Наверно, останутся царапины… Это мысль показалась мне приятной, я, словно первобытная хищница, хотела оставить свои следы на всем его теле. Доказать, что этот мужчина принадлежит только мне одной.

По моему лицу стекал пот. Балахтин немного подул на мой лоб, а потом нежно его поцеловал. Я замерла, растворяясь в этом новом чувстве. Мне хотелось, чтобы он поглотил меня полностью.

Препод дал мне несколько минут, чтобы я могла прийти в себя. Уняв сбившееся дыхание, я посмотрела ему прямо в глаза.

– Я хочу доставить тебе еще больше удовольствия, – преданно проговорила я.

– Правда? – глаза препода неожиданно сверкнули, – И ты согласна на все?

Вместо ответа я обхватила ладонями его лицо и страстно поцеловала, засасывая нижнюю губу.

Артем Сергеевич потянулся к лежавшему рядом кожаному ремню и снова на меня посмотрел.

– Вы уверены, Виктория? – бархатным голосом произнес Балахтин.

– Да, – я подалась ему навстречу, показывая, что он волен делать с моим телом, все что захочет.

Препод повернул меня назад, намотал копну волос на кулак, чтобы не мешала. Я почувствовала, как вокруг моей шеи начинает смыкаться прохладная кожа. Я дернулась, но Балахтин надавил мне на спину, призывая оставаться в начальном положении.

Я послушно поджала ноги. Ремень, который постепенно затягивался на моей шее, причинял некоторый дискомфорт, но я старалась не подавать вида.

Когда мне уже стало трудно дышать, мужчина резко дернул меня на себя. Я перевернулась на спину, падая на участок кровати, граничащий с его коленом. Обхватив руками свой член, препод стал водить им по моей щеке, смачивая ее теплой жидкостью. Когда обе мои щеки были помечены им, он уткнул ствол в мои губы, которые тут же раздвинулись.

Я старалась изо всех сил, но этот ремень сдавливал мое горло. Я попыталась намекнуть любовнику, что его импровизированный ошейник мне мешает, но препод лишь сильнее сдавил шею.

Он опомнился только тогда, когда я действительно начала задыхаться, а частый кашель уже буквально вырывался из груди.

– Чшш, – сладко проговорил Балахтин, отбрасывая кожаное изделие назад.

Мужчина провел какие-то манипуляции с моей грудью, огладил горло, и вскоре мое дыхание пришло в норму.

Я смотрела на него из-под мокрых ресниц. В моих глазах промелькнуло непонимание, но я знала, что сама попросила его об этом. И если это доставило ему удовольствие, то все хорошо.

– Теперь моя очередь, – улыбнулся Артем Сергеевич, – Встань на четвереньки и отодвинь корпус назад, – обжигая дыханием кожу, проговорил мужчина.

Я хитро подмигнула, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Об этой позе я читала в какой-то книге и, признаться честно, от одного представления этой сцены в своей голове я начинала краснеть.

Сделав все, как он просил, я отставила таз назад. Мужчина тут же прильнул ко мне, обхватив своими сильными руками мои ягодицы. Он их смял, немного отодвигая, и в этот момент я почувствовала в себе его язык. От этого немысленного ощущения плотно сжатое колечко мышц запульсировало, а я вскрикнула.

Он продолжал водить горячим языком по упругой коже, а я еле удерживалась в таком положении от еще большего возбуждения. Мои руки так плотно вжимались в ткань одеяла, что я думала, если препод засунет свой язык еще глубже, я разорву покрывало.

Закончив, мужчина обхватил мой живот руками, и потянул на себя. Спиной я ощущала его влажную от пота грудь. Его ствол вжимался в мои ягодицы, будто ища заветную дырочку, а наши ноги переплетались. Откинув руку назад, я почувствовала его щетину, которую мне захотелось погладить. Мужчина ответил мне поцелуем.

Я перевернулась на живот, чтобы видеть его лицо. То, что я собиралась сказать, нужно было говорить только смотря в глаза.

– Я счастлива, – улыбнулась я, – Безгранично счастлива. Со мной такого давно не было, Артем Сергеевич. Вы вернули меня к жизни, – мои глаза немного заслезились, и препод обхватил мою щеку своей ладонью.

– Я рад, Виктория. Искренне рад, что помог вам забыться. Однако вам пора просыпаться, – улыбнулся Балахтин.

– Что? – не поняла я.

– Проснись! – повысил голос мужчина, от чего я напряглась.

– Не понимаю… – растерянно проговорила я, хлопая ресницами.

– Ну же, Вика! – мужчин начал меня энергично трясти, от чего я окончательно растерялась.

Я очнулась в гостиной Балахтина. Моя голова покоилась на высокой подушке, ноги были сложены прямо, а руки просто сомкнуты на груди. Я была полностью одета, а сверху даже лежал клетчатый плед.

Находясь в полной прострации, я оглянулась по сторонам. На меня взволнованно смотрел хозяин квартиры, а в его руках находился стакан с водой. Ощупав свое лицо, я поняла, что посредством этой воды он меня и разбудил. Только вот, что случилось?

– Слава богу, – выдохнул Балахтин, ставя стакан на стол и усаживаясь в рядом стоящее кресло, – Виктория, я начинаю всерьез опасаться за ваше здоровье.

– Что случилось? – спросила я.

– Вы упали в обморок и долго не просыпались, – пояснил препод, – Еще бы чуть-чуть и я бы начал бить тревогу.

Я вытаращила на него глаза, не желая верить в происходящее. Господи, неужели моя близость с Балахиным – это всего лишь сон? Нет-нет-нет! Все не может быть так реалистично.

– Вероятно, это все моя вина, – препод устало потер переносицу, – Вы попросили поцеловать вас, а я… – он вдруг осекся, а мое сердце забилось в несколько раз сильнее, – Виктория, это неправильно. Вы еще не до конца смогли пережить болезненное расставание. Ваши желания – это скорее самообман.

Мне было обидно слышать эти слова, особенно потому, что я понимала одно – Балахтин неравнодушен ко мне. Он передавал это посредством взгляда, или же я просто потихоньку начала сходить с ума.

Мне ужасно хотелось, чтобы наша связь с преподом была настоящей, однако все указывает на то, что это лишь плод моего богатого и похотливого воображения.

– Не расстраивайтесь, – тепло улыбнулся мужчина, когда мое молчание затянулось.

Он подал мне кружку с горячим чаем, на что я благодарно кивнула.

– Я, наверное, пойду, – тихо произнесла я.

– Конечно, я вас провожу.

Еще не конец истории

– То есть, ты хочешь сказать, что твой ПРЕПОД, – Неизвестный особенно выделил это слово, – Напоил тебя какой-то гадостью, отымел, а затем сделал вид, словно ничего не было? – в его глазах стояло недоверие, а на губах презрительная усмешка.

Я поплотнее укрылась пиджаком. Воспоминания о том дне прошлись по мне как мурашки. Ведь именно тогда все и началось. В тот день я поняла, что влюбляюсь в Балахтина.

– Тогда я еще этого не понимала, – горько произнесла я.

– Это же ведь не конец истории?

Нервно усмехнувшись, я покачала головой. Это только самое начало, причем самое безоблачное, что случилось со мной за последние несколько лет.

– Я вернусь сюда через несколько дней. За этим, – мужчина ткнул пальцем в мое голое тело, – И за продолжением.

Я хотела отдать ему его пиджак, но Неизвестный лишь махнул рукой. Когда он ушел, я полезла в нижний шкаф стоящей рядом с кроватью тумбочки. Там всегда была припрятана бутылочка вина или чего-нибудь покрепче, в зависимости от клиента.

Сегодняшний гость утомил меня не сколько физически, сколько морально. Вспоминая детали из своей прошлой жизни, я их пережила снова.

В действительности я хотела не просто оказаться в объятиях этого мужчины, мне нужно было почувствовать его поцелуй, раствориться в нем до потери памяти. Но Балахтин не позволил. Странно. Я ведь не подросток, чтобы так сильно ошибаться. Его взгляды и внимание определенно наводили на мысль, что преподу я симпатична. Тогда, что не так?

– Виктория, вам не стоит сейчас думать об этом. – Мужчина взял меня за подбородок и вынудил этим жестом смотреть на него. Он с тревогой вглядывался в мои глаза. – Это желание пройдет. Я не хочу, чтобы вы пожалели об этом.

– Тогда поцелуйте. – Я продолжала гнуть свою линию, хотя уже чувствовала, что еще несколько секунд такого пристального внимания и губы мои задрожат от обиды.

– Мне льстит ваше желание. – Одним взглядом он дал понять, что не считает мой порыв оскорбительным. Голос мужчины звучал с теплотой. – Идемте, присядем на диван.

Он подвел меня к дивану, на котором обычно сидел сам, я всегда устраивалась в кресле напротив. Но сейчас мы сидели бок о бок. Тепло от его тела распространилось от столь тесного контакта и на меня. Препод все-таки обнял меня, я не преминула прижаться к его груди. От ощущения тепла и комфорта я быстро расслабилась и почувствовала, что мужчина гладит меня по спине, успокаивал, как маленького ребенка.

– Мне так стыдно за себя…

– От чего же?

– Ну, когда вы только пришли к нам преподавать, то сразу мне не понравились. – Говорить такие вещи преподавателю не стоило, но меня словно прорвало на откровение. – Я вас почти возненавидела.

Балахтин лишь хмыкнул на такое откровение и продолжил снова меня оглаживать по спине.

– А когда вы заговорили о моей успеваемости, то я была уверена, что предложите мне исправить результаты с помощью секса…

Рука на моей спине замерла, мы оба какое-то время молчали.

– Я догадывался.

– Правда?

– Вы так испуганно смотрели на меня, да еще эта ваша подружка Лена Евстеева.

– Ленка? – я с удивлением посмотрела на мужчину. – Ну, она странная немного. Представляете, умеет гадать. Она и мне гадала.

– Нагадала что-то интересное? Простите. Я не любопытствую и не жду ответа.

– Вы простите меня, Артем Сергеевич, что навязываюсь. Вы помогли мне очень, а я теперь надоедаю.

– Это не так. – Балахтин перестал меня поглаживать и отодвинулся. – С вами интересно, Виктория. Я рад, что вы приходите, но сегодня вам уже пора.

Я молча поднялась с дивана. Мне даже в голову не пришло, что препод меня выставляет, но за окнами уже начинало смеркаться, поэтому я прошла в коридор и стала обуваться.

– Вы приходите, если вам так хочется. Я буду рад компании, – Балахтин уже открыл для меня двери.

– Спасибо. Я буду к вам приходить, а если надоест, так и скажите. – Препод улыбнулся и закрыл за мной входную дверь.

Дорога домой заняла чуть больше времени, чем обычно. Я шла не торопясь и не заметила, как стемнело. Этот путь был отличной возможностью подумать обо всем. Я поняла, что не просто нуждаюсь в его присутствии, объятиях. Этот мужчина мне нравится. Он понравился мне с первой встречи, только был недосягаем. Поэтому, скорее всего, вызывал такие эмоции.

Сейчас, как мужчина, он продолжал быть недоступным, но как поддержка, друг – он позволил быть рядом. И я не собиралась отказываться.

Так начались наши отношения, дружеские. Каждый день после пар я спешила на квартиру к преподу. Помогала ему с возней на кухне, слушала различные истории, выходящие по теме за рамки философии. С ним всегда было очень интересно. Время в компании этого человека пролетело незаметно, но Балахтин не терял бдительности и всегда умудрялся вовремя отправить меня восвояси. Мне ни разу не пришлось остаться у него с ночевкой, неприличным предложений от препода не поступало, а я больше не навязывалась.

С каждым днем я все больше привязывалась к этому человеку. Я влюблялась. Каждый раз старалась задержаться в квартире Балахтина подольше, но он пересекал мои попытки, напоминая, что пора честь знать. В какой-то момент я подумала, что в его квартире не бывает других людей, только он и я. Будто, у него нет друзей и родственников. Артем Сергеевич ни разу не сказал, что мне не стоит приходить, потому что он будет отсутствовать дома. Неужели этот человек был столь одиноким?

Это было странно, что Балахтин был все время один, он ведь даже в институте в окружении студентов и других преподавателей казался одиноким, но не тяготился этим. Всегда был приветлив, добр, разговорчив.

Сидя на парах и записывая лекции, я стала часто ловить себя на мыслях о преподавателе, но в них и намека не было на философию. Каждый раз я грезила о том, как окажусь рядом с ним в его доме, только мы вдвоем. И я буду его слушать, слушать. И почему-то мне сразу становилось тепло и легко.

Однажды Ленка подловила меня в такой момент и пристала с расспросами, но рассказывать о своих чувствах, тем более к преподу я не собиралась. Слишком самодовольной она становилась, когда ее предсказания сбывались. Теперь я уже была уверена, что предсказание о появлении в моей жизни самого важного человека было как раз о Балахтине.

По сути, у меня не возникало в голове розовых сердечек при мысли о преподе, но думала я все чаще только о нем. А еще пришлось подтянуть предмет. Это уже дело принципа.

Наверное, мы так бы и дружили дальше, если бы одним вечером, самым важным для меня на этом этапе жизни, я снова не вывела Артема Сергеевича на откровенный разговор. Говорила в этот раз я, даже не так, – жаловалась на жизнь, свое одиночество. Разоткровенничалась, а после смутилась и поспешила покинуть квартиру, не дожидаясь пока меня выставят.

Сама не заметила, как оказалась у двери и уже натягивала осенние туфли, когда почувствовала, что мужчина разворачивает меня к себе и притягивает в объятия.

– Виктория, вы не одиноки. – От такого напора я даже растерялась и хотела вырваться, – сколько можно меня жалеть, – но он не позволил, притянул к себе еще ближе.

Очень хотелось возразить, и в этот момент я поняла, того, что он мне уже дает – мало. Мне этого мало.

Мужчина взял мое лицо за подбородок и поднял его кверху так, чтобы я не пряталась в его подмышке. От расстройства и смущения я зажмурила глаза. Страшно было смотреть на него сейчас, видеть по его взгляду, что все понимает, жалеет, но изменить ничего не может. О том, что я плачу, поняла, только когда он стер с моей щеки слезы большим пальцем, размазывая влагу почти до самого уха. Следующим моим порывом было отвернуться и все-таки уйти, его горячее дыхание контрастно почувствовалось на моей мокрой щеке. Он меня целовал своими сухими, настойчивыми губами.

Я так долго ждала его поцелуя, что в этот момент стояла, как истукан и пыталась осмыслить происходящее, пока не почувствовала, что мою нижнюю губу оттягивают и ныряют языком между губ, проходясь им по сжатым зубам.

Прощальное письмо

Подавшись навстречу, я приоткрыла рот, позволяя углубить поцелуй. Мы все еще стояли под дверью и целовались. С каждым мгновением я понимала, что не могу от него оторваться, отодвинуться, прекратить. Настолько приятен был его поцелуй. Но Балахтин решил все по-своему.

– У вас есть я. – Мужчина всегда обращался со мной почтительно и на вы. Я так привыкла к этому, что даже в такой ситуации восприняла как должное.

– И я очень… безумно влюблен в вас, Виктория.

Его слова прозвучали для меня, как «гром среди ясного неба». Это внезапное признание столь впечатлило меня, что сама не понимая своих действий, отпрянула и выскочила из квартиры. Я бежала по ступеням, не оглядываясь, до самой своей квартиры.

Только оказавшись перед подъездом, я поняла, что мне нечем дышать. Все это время холодный осенний воздух проникал под мою расстегнутую куртку, обжигал вечерней сыростью кожу шеи. Пока я убегала от чувств – своих и его, я замерзла.

Почему я испугалась? Не верила? Он никогда раньше мне не лгал. В чем причина?

Поцелуй до сих пор ощущался на губах, воспоминание о нем взбудоражило, зародило где-то в груди тепло, которое пустило волной возбуждения по всему телу. Такого со мной даже рядом с Никитой не было, а он был очень умелым любовником. Но мысли о бывшем парте вернули в реальность и не успев зайти в квартиру, я поняла, что натворила, – выпрашивала у мужчины заботу, внимание и поцелуй, а когда получила, то сбежала. Что он теперь подумает? Нужно вернуться. Этот человек не только поймет, но и сможет объяснить мне причины моего собственного поведения.

Я вышла из подъезда, чтобы вернуться к Артему Сергеевичу. За время моих душевных метаний на лестничной площадке, на улице успел пойти дождь, и стало совсем темно.

Пройдя несколько шагов, я услышала тоненький писк где-то под ногами, достала из кармана куртки телефон и подсветила дорогу. Неужели показалось?

Снова писк, скорее мяуканье. В метре от меня у мусорного контейнера свет от экрана телефона выхватил мокрого черного котенка, совсем маленького. Совсем не задумываясь над своими действиями, я шагнула к баку и взяла животное в руку. Этот маленький, брошенный кем-то детеныш не пытался вырваться, а только поджал хвост и мяукал негромко, но очень жалобно.

Дождь припустил еще сильнее, я была уже почти такая же мокрая, как этот хвостатый. Пожалуй, нет смысла идти к Балахтину сейчас. Не прижимая котенка к себе, я вернулась в подъезд.

Квартира встретила меня тишиной и холодом. Отопление еще не включали, а на кухне я почти не готовила, все свое время проводила у препода, а когда возвращалась, то заваливалась спать.

Котенок распищался, видимо понял, что его уже приютили и таким образом требовал тепло и еду. На кухне я включила все конфорки на плите, поставила греться чайник и закрыла двери. В ожидании, пока комната прогреется, мне нужно было снять с себя мокрую одежду, чем я и занялась.

Напарившись в горячей воде и закутавшись в махровый халат, я пошла в кухню за котенком. Этот черныш ждал меня под самой дверью, гоняться за ним не пришлось. Струю теплой воды это маленькое животное перенесло стойко и даже не вырывалось. Пришлось выделить ему полотенце.

Пока купалась сама и возилась с котом, все время думала о поцелуе и словах препода. С ума сойти! Мои чувства взаимны! Этот человек влюблен меня, и хочет быть со мной, но из-за моих страхов и предубеждений, что я даже не скрывала при нашем раннем общении, он не хотел меня обижать. Он влюблен…

Черныш ел холодную котлету, в чашке на столе остывал чай, а я все вертела в руках телефон и не решалась позвонить. Что я могла сказать сейчас по телефону? Нет. Нужно дождаться утра.

Всю ночь я беспокойно ворочалась с боку на бок, пытаясь продумать свою речь, то, как буду извиняться и доказывать свои чувства. Даже котенок, высохший и прижавшийся к моей шее, не успокаивал своим тихим сопением.

Как только начало светать, я начала собираться. Выжидать дальше я просто не могла.

Раскрошив котенку еще одну котлету и налив в тарелку молока, я оставила его на хозяйстве и отправилась к Балахтину, прихватив в этот раз зонт. Дождь так и не перестал, хоть и был не сильным, а так – моросил.

Под дверью Балахтина меня ждал сюрприз. Я не придала сначала значения конверту, лежащему на коврике перед дверью квартиры, просто подняла его, чтобы нечаянно не наступить и позже передать хозяину. Я позвонила в дверь, но мне никто не открывал.

Я долго стучала и нажимала на кнопку звонка. Ничего. Уже отчаявшись, я решила позвонить ему на мобильный, чтобы удостовериться, что мужчина в такую рань покинул квартиру, но и с этим ничего не вышло. Его номер был недоступен. Тогда я вспомнил про конверт. Адресован он был мне.

С надежной я вскрыла конверт и стала вчитываться в написанные черной гелевой пастой предложения. Чем дальше я читала, тем сильнее разливалось в моей душе чувство обиды за собственную глупость. Балахтин просил прощения за поцелуй, за то, что неправильно понял меня. Еще он снова признавался в любви.

Из письма стало понятно, что мужчина уехал из города, из страны по делам, но обещал вернуться через несколько лет. Он написал точную дату, когда я смогу встретиться с ним в этой же квартире, если захочу. Но что толку? Я ведь снова осталась одна.

В этот день я на занятия не пошла, а отправилась домой, сунув руку с письмом в карман. Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать.

Как вообще такое могло произойти? Неужели я допустила самую страшную ошибку в своей жизни тем, что сбежала от него? Или бы он все равно уехал? У меня просто в голове не укладывалось все, что происходило со мной. Было похоже на какой-то жуткий кошмар.

Дома меня встретил Черныш, а я так и не купила ему молока. Прихватив котенка, я улеглась в так и не заправленную с ночи постель и снова погрузилась в чувство жалости к себе. Я десятки раз перечитывала письмо и плакала, но в результате остановилась на том, что дождусь и обязательно приду к назначенной дате к Артему Сергеевичу.

На ближайшее время моей целью было закончить институт, и я углубилась в учебу. Оставшиеся два курса обучения прошли незаметно. Я почти ни с кем не общалась, даже с Ленкой перестала разговаривать, оправдываясь тем, что нужно повторять и учиться.

Моя жизнь снова вернулась на круги своя, словно всей это истории с преподом и не было вовсе. Я просто спрятала свои чувства глубоко внутри, чтобы охранять их до его приезда. Я знала, что обязательно его дождусь, а сейчас нужно сосредоточиться на другом. Не хочу, чтобы по возвращению он нашел меня в состоянии глубокой депрессии или еще хуже.

Порой на меня обращали внимание представители мужского пола, но мне это было совершенно не интересно. Например, когда кто-то пытался пригласить меня на свидание я под любым предлогом отказывалась. В институте даже, кажется, пошли слухи, что я больше интересуюсь девушками, чем парнями, однако меня это совершенно не волновало. Пусть говорят, что хотят.

На самом деле, меня не интересовало ничего. Я стала жить по инерции, даже скорее не жить, а просто существовать, дожидаясь своего чуда в лице Балахтина. Я не ждала, что моя жизнь как-то изменится до приезда препода, однако у судьбы, видимо, были на меня другие планы.

Долгое ожидание

Мой любопытный клиент снова пришел ко мне, сообщив, что его интересует продолжение истории.

Не знаю почему, меня это порадовало. Словно мне нужно было выговориться, излить свою боль, но долго время я держала ее в себе. Я начала снова вспоминать прошлое, и мне стоило больших усилий, чтобы сдерживать слезы во время рассказа.

Никогда и никому я не говорила про Балахтина. Даже моей подруге Ленке. А подруга почему-то постоянно старалась выпытать причину отъезда Балахтина, но я неизменно говорила, что препод меня в это не посвящал, хоть я и навещала его дома, когда мужчина взял больничный. Я замечала, что Ленка не верит мне, но менять своих слов не собиралась, да и не нравилась мне такая настойчивость.