Читать онлайн Дорогая Джозефина бесплатно

Один

Джози

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 20 июня, 1:38 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Нил – придурок – мы ненавидим Нила

Привет, Вера!

Я решила кое-что сделать. Кое-что серьезное. И не знаю, как и сказать, чтобы не показаться подлой девчонкой, которая бросила свою лучшую подругу ради парня. Подлым созданием, которое просит о помощи, расставшись с этим парнем. Но сюрприз.

Именно это я и делаю. Прошу о помощи.

Мы с Рашадом расстались. Ну, я рассталась с ним после того, как он сказал, что нам нужно немного остыть. Может, это и он сначала расстался со мной. Я имею в виду, все наши отношения были сплошным бардаком.

Ты сказала, что он мне не подходит. Я должна была прислушаться. Я должна была пойти с тобой на школьные танцы, отвезти тебя в аэропорт после выпускного. Хотя, поверь, я не забыла, что в первый день в академии Стоунхилл мы планировали в честь окончания нашего тринадцатого года обучения заменить все фотографии директора на фотки Леонардо Ди Каприо. Эпичная идея для розыгрыша. Директриса Постон была бы в шоке.

Прости, что испортила тебе последний год в Англии.

Видимо, мой мозг затуманили шоколадно-карие глаза Рашада и волосы, которые всегда выглядели взъерошенными, как будто он только что слез с мотоцикла. Эх! И его золотая цепочка. Смейся сколько хочешь, но на нужном парне цепочки выглядят… (*целует кончики пальцев*) perfecto.

После этого Рашад отвез меня на автобусную станцию. Когда я вытаскивала свою сумку из багажника его миникупера, он сказал: «Нам нужно расстаться, милая. Твои перепады настроения мешают моему творчеству». (Как будто смерть моего отца виновата в отсутствии у него художественного таланта.) Я сказала ему, что мы уже расстались. Потом я вылила его энергетик с вишней на его кроссовки Fenty.

Не самый лучший момент.

В любом случае я решила написать тебе, потому что (1) я самый многословный человек на свете и (2) я понятия не имею, как работают международные звонки и СМС. Часть меня думает, что я получу счет на двести фунтов, если попытаюсь позвонить тебе. Это не оправдание моей необщительности. Я знаю, что была подлой и эгоистичной и заслуживаю того, чтобы ты ненавидела меня. Я даже не могу винить рак.

Ты тоже потеряла моего отца.

Я хочу снова стать друзьями. Помнишь нашу первую вечеринку у меня дома? Папа приготовил самый ужасный роли-поли[1], и мы снимали на видео, как поем караоке. Мы пообещали остаться друзьями навсегда. Поклялись. Черт, я думаю, мы провели ритуал дружбы, чтобы скрепить эту сделку.

Пожалуйста, прости меня, Вера. Лондон без тебя – ничто.

Я без тебя – ничтожество. Действительно, кажется, что все в моей жизни идет наперекосяк. Я забыла отправить заявление в университет и не смогу подать документы еще раз до весеннего семестра. Я разрушила наши отношения. Папа скончался, ты вернулась в Америку, а Рашад… ну, Рашад остался Рашадом.

Как ты терпела меня столько лет? Стоит мне пару часов побыть одной, как появляется раздражение и желание перекрасить волосы в розовый цвет. Это подталкивает меня ко второй новости. Я еду в Аттеберри – деревню, расположенную всего в часе езды от границы Шотландии. После смерти отца я узнала, что он купил поместье в этом городке. Он любил восстанавливать исторические дома, но никогда не рассказывал мне об этом поместье. Может быть, он хотел, чтобы это был сюрприз.

Отец любил делать сюрпризы.

Мне нужно побыть одной (надеюсь, не чтобы красить волосы), пока решаю, что делать дальше. Чувствую себя вулканом, который вот-вот взорвется, как будто я не дышала по-настоящему уже несколько месяцев. Я бросила одежду в чемодан, написала СМС своему боссу в кафе и уехала из папиного дома, даже не покормив кота. (Не волнуйся, мама согласилась присмотреть за Энтони, пока меня не будет.)

Мой первый семестр в университете начинается в январе, а это значит – у меня есть семь месяцев, чтобы решить, что я хочу делать со своей жизнью. Я серьезно подумываю о том, чтобы стать отшельницей с розовыми волосами.

Пока что эти каникулы начинаются не лучшим образом. Мой автобус остановился на заправочной станции. Я зашла внутрь, и, пока покупала тампоны, мармеладки и шоколад, у меня случился психический срыв. Вся в слезах и соплях.

Кассир окинул меня извращенным взглядом, знаешь, как парни в академии Стоунхилл. Его однобокая табличка с именем гласила: ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ НИЛ. Он потрогал мои конфеты своими желтыми пальцами курильщика и сказал: «Плохой день, да?»

Все манеры вылетели в окно магазина. Вместо того чтобы ответить на вопрос вежливым НЕТ, я вытерла слезы и крикнула: «Нил, у меня сегодня просто ужасный день. Дай мне эту гребаную шоколадку».

Вот так мне удалось смутить себя до предела.

Мой автобус прибудет в Аттеберри через несколько минут, так что я должна закончить этот монолог. В целом я хочу сказать тебе… Я знаю, я облажалась. Я облажалась, когда игнорировала твои телефонные звонки.

Я облажалась, когда не поговорила с тобой на похоронах отца. Я испортилась. Я уже давно не в себе. Но я больше не хочу быть такой. Ты не обязана давать мне второй шанс, но ты все равно простишь меня?

Если когда-нибудь захочешь пообщаться по FaceTime, дай мне знать. Следующие несколько месяцев я буду жить в поместье Кадвалладер, так что у меня будет много свободного времени.

Кадвалладер ассоциируется у меня с каким-то речным существом.

Искренне твоя, Джози

(Отправлено с iPhone)

Джози: Автобус доехал до Аттеберри. Норман, смотритель поместья, забрал меня со станции. Направляюсь в поместье Кадвалладер.

Мама: Спасибо за СМС

Джози: Есть новости от папиных адвокатов?

Мама: Они советуют продать таунхаус твоего отца.

Джози: Нет! Мне он нужен. Пожалуйста, не продавай.

Мама: Иду на встречу. Поговорим позже.

От: Вера Моретти <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 20 июня, 3:16 PM

Кому: Джози де Клэр <[email protected]>

Тема: Re: Нил – придурок – мы ненавидим Нила

Привет, Джози!

Спасибо, что связалась со мной. Буду честна. Я смотрела на свой ноутбук целых тридцать минут, прежде чем напечатать хотя бы одно предложение. И посмотри, на что я попала!!! Какой-то корпоративный, автоматически сгенерированный ответ, который выглядит так, будто мне на тебя наплевать. Но мне не все равно. Я рада, что ты написала мне.

Я бы могла разозлиться и отправить тебе все письма, которые напечатала после окончания школы. Я хочу сказать, что ты сильно меня обидела, что думала, что Рашад был идиотом, что он использовал свою внешность, чтобы манипулировать людьми, что… В общем, мне было очень плохо после смерти твоего отца. Я нуждалась в тебе не меньше, чем ты нуждалась во мне. Я хотела быть рядом с тобой, плакать с тобой на похоронах, злиться на Бога, жизнь и взросление.

Может быть, именно это ранило больше всего. Не быть рядом.

Во время одного из наших последних школьных обедов я сидела в столовой с Ханной и Хоуп, пока ты ела с Рашадом. Я смотрела, как ты закидываешь ноги ему на колени и хихикаешь с преподавателями, и я так сильно злилась, потому что ты больше не была собой. Я чуть не сняла с рюкзака браслет-пощечину BFF (тот самый, который ты подарила мне в первый год нашего обучения в Стоунхилле). Я чуть не ударила тебя им по голове. Не для того, чтобы сделать тебе больно. Я просто хотела вбить немного здравого смысла в твой глупый мозг.

И все же я думаю, что давно простила тебя. Я больше не злюсь. Мы обещали остаться друзьями, верно? Через все хорошее и плохое. Даже когда это кажется трудным.

Так что да, я бы хотела дать тебе второй шанс.

Возвращение в Нью-Йорк было трудным. Я навестила свою семью в Рочестере, прежде чем переехать в Бруклин для поступления в колледж. Мои родители устроили вечеринку в итальянском стиле и пригласили всех – моих тетушек, дядюшек, кузенов, бабушек, дедушек, крестных. (Тебе бы понравилось – там было сто-о-олько еды.)

После ужина я заварила чашку чая, а мама подала кофе. Мой дядя говорил: «Теперь ты стала красивее нас, Вера?» Он шутил об Англии и моей второй семье – так он называл тебя и твоего папу. Он говорил о том, что мои двоюродные братья ходят в государственную школу и им не нужно дорогое образование, чтобы поступить в колледж.

Все за столом, казалось, забыли, что я поступила в Стоунхилл на стипендию, потому что тетя Сильвия рекомендовала меня директрисе Постон во время ее работы учителем естественных наук. Они смотрели на меня как на чужака, и я поняла, что не вписываюсь в их компанию так, как раньше, по крайней мере, не вписываюсь так, как вписывалась в твою.

Время изменило меня. Я больше не смеюсь над шутками дяди Сала.

Я предпочитаю чай маминому импортному кофе. Ношу дизайнерскую одежду, купленную в онлайн-бутиках, а не топы, купленные в торговом центре. Возможно, я должна была заметить изменения раньше, но мне хотелось верить, что все останется по – прежнему – моя семья снова станет моей семьей. И все же, когда я сидела за обеденным столом, я видела все как наяву. Изменения. Различия. Я должна была признать, что за годы, проведенные в Англии, между нами пролегла пропасть.

Мы жили отдельно друг от друга. И пошли каждый своей дорогой, а по пути я перестала стремиться к их мечтам, таким как диплом юриста, муж и дети, переезд по соседству с родителями. Я решила сделать карьеру в мире моды, может быть, открыть свою собственную сеть магазинов, как Кардашьян. Они считают это легкомысленным. Я думаю… моя семья разочарована, потому что они хотят прежнюю Веру, а я разочарована, потому что они хотят кого-то другого, а не настоящую меня.

Я так скучаю по тебе, Джози. Я скучаю по еде навынос с тобой и твоим папой. Я скучаю по нашим субботним прогулкам по Ноттинг-Хиллу. Я скучаю по комментариям твоего отца к фильмам и по его одержимости попкорном. Я скучаю по каждой мелочи.

Сейчас жизнь кажется совсем другой. Я живу в дрянной двухкомнатной квартире и хожу на летние курсы. Питаюсь замороженными продуктами, смотрю «В ногу с Кардашьян». Это просто… Дом не кажется домом без проверок комнат директрисой Постон, нашей клетчатой формы и «Нежных цыплят» по вторникам. Я все еще ожидаю увидеть тебя читающей вверх ногами, когда бы я ни вошла в комнату. И благодаря тебе я теперь каждый вечер в девять часов вечера хочу батончиков Dairy Milk.

Мы уже не дети, но еще и не взрослые. Люди говорят, что мы становимся взрослыми, как только нам исполняется восемнадцать. Ты чувствуешь себя взрослой? Я точно нет. Я не могу понять, как пополнить свою кредитную карту или подать налоговую декларацию. Иногда я думаю, что жизнь была бы проще, если бы мы могли отмотать время назад и пройти среднюю школу заново. Может быть, во второй раз у нас получилось бы лучше. Без Рашада. Без челки и Converse. Никаких ссор из-за того, кто будет играть Сэнди в «Бриолине». Кстати, я все еще с Ноа. Нам удалось пережить два года свиданий на расстоянии. Он тоже переехал в Бруклин, так что мы постоянно видимся. Недавно он заговорил о браке, что меня прсто ужасает. Я НЕ готова к более взрослой жизни. Вот и все мои новости! Думаю, лучший способ закончить – это сказать, что ты прощена, Джози. Мы друзья. Через бардак, неудачных парней, плохие стрижки, что угодно – мы останемся друзьями. Надеюсь, тебе понравится в поместье Кадвалладер. Дыши. Учись быть одна. Разберись в том, в чем тебе нужно разобраться, а я буду здесь, готовая поговорить, выслушать или отправить мемы. Пожалуйста, расскажи мне об Аттеберри и тайном поместье твоего отца. Мне нужны подробности!!!

Вера

P. S. Давай пока ограничимся электронной почтой. Мне нужно скачать приложение для обмена сообщениями, чтобы мой оператор сотовой связи не брал огромные деньги за международные сообщения и звонки.

Мама: Ты устроилась?

Джози: Да. Норман и Марта помогли мне распаковать вещи. Потом мы поужинали в ресторане в Аттеберри. Как прошла твоя встреча?

Мама: Отлично. Завтра я поговорю с юристами о таунхаусе.

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 20 июня, 11:37 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Поместье Кадвалладер

Вера, вот мой подробный отчет, как ты и просила.

Аттеберри возвышается над километрами фермерских земель, расположившись у основания величественного холма. Город обладает уютной причудливостью, почти как та фарфоровая деревушка в шаре, который кто-то подарил бабушке на Рождество. Люди бродят по мощеным улицам и живут в домах с соломенными крышами. Очень старомодно. Но не расстраивайся раньше времени. Я заметила несколько ресторанов и пекарен, пока Норман вез меня в поместье Кадвалладер, так что я не умру с голоду и не сойду с ума от тишины Северной Англии. А по словам джентльмена на автобусной станции, в Аттеберри находятся лучшие в стране клубы вязания. Хочешь шарф на день рождения?

Норман кажется весьма своеобразным. Он и его жена, Марта, заботятся об отцовском поместье и живут в домике на участке. Их можно описать одним словом: очаровательные. Норман служил на флоте, а после выхода на пенсию стал фермером. Он носит шерстяной джемпер и военно-морскую фуражку. Марта, с другой стороны, похожа на директрису Постон. Те же седые волосы и материнская улыбка.

Здесь живописно, но в пейзаже преобладают мрачные тона – в двух словах: прекрасная меланхолия. Каждая рощица, каждая травинка пылает зеленью, а пасмурное небо омывает мир голубой дымкой.

Ты считаешь Лондон унылым местом? Раньше я любила этот город. Папа брал меня на пикники в Кенсингтонские сады. Раз в месяц мы пили чай со сливками в магазине недалеко от Виндзора. Дожди, наверное, шли и тогда. Но я заметила сырость, только когда он заболел.

Мама не понимает. После развода она ушла и отказалась присоединяться к нашим прогулкам. О, я должна тебе сказать!!! Папины адвокаты хотят продать городской дом. Я им не разрешаю. Этот дом – весь мир для меня и для нас. (Твоя пижама все еще в комнате для гостей.)

Позвоню тебе по FaceTime после того, как схожу в туалет.

Джози

(Отправлено с iPhone)

От: Джози Де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Понедельник, 20 июня, 11:50 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Re: Поместье Кадвалладер

Я видела твою историю в Instagram, Вера. Я знаю, что ты смотришь телевизор со своей собакой. Кто из ва любит Netflix больше, ты или она? LOL

Неважно. Я расскажу тебе о поместье Кадвалладер и буду очень многословна, потому что люблю мелочи и мне нечем заняться. Дом стоит в конце гравийной дороги, построен в стиле готического возрождения, с контрфорсами и каменными стенами. Может быть, ты помнишь Торнфилд Холл из романа «Джейн Эйр»? Именно там я сейчас живу – в жутком поместье, окруженном болотами и туманом.

Я спросила Нормана о поместье и о том, почему отец держал его в секрете. Вот что он мне рассказал.

Отец купил поместье на частном аукционе, когда я училась в Стоунхилле. Он планировал отремонтировать дом, чтобы мы могли пользоваться им во время каникул. Но рак прервал эти мечты. Может быть, он думал, что поправится и закончит проект. Может быть, не сказав мне, он сохранил эту надежду. Какой бы ни была его причина, он предназначал это место для нас.

Я не знаю, что сейчас думать или чувствовать. Находиться здесь и видеть воспоминания о папе – его свитер на вешалке, газированную воду в холодильнике – все напоминает мне о том, о чем я не хочу вспоминать. О его потере. О хаосе, который последовал за этим.

Несколько месяцев тишины пойдут мне на пользу. Может быть, я закончу ремонт и займусь мебелью, чтобы завершить папин проект. Он хотел, чтобы я работала в Кадвалладере. Сейчас, сидя у камина в своей спальне с чашкой «Эрл Грея» и масляной лампой, я цепляюсь за эту мысль. (В поместье электричество есть только на главном этаже.)

Конечно, отец купил самый жуткий дом во всей Англии, требующий капитального ремонта. Слишком много пауков и сквозняков, которые появляются словно из ниоткуда. Жаль, что тебя нет здесь, чтобы увидеть это.

Я бы хотела, чтобы ты была здесь.

Пиши как можно чаще! Твое общение помогает мне сохранять рассудок и не пугаться скрипа старого дерева в половицах и ветра в ставнях.

Кстати, я планировала устроить для тебя виртуальный тур по дому. Ты пропустила.

Джози

(Отправлено с iPhone)

Вера: Чего стоят международные сборы… ПРОСТИ МЕНЯ!!! Я смотрела «Странные дела» и не заметила, что ты звонила. Отвечу на твое письмо завтра. Люблю тебя.

Джози: Спи спокойно. Не дай Демогоргону укусить тебя.

От: Вера Моретти <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 21 июня, 12:23 PM

Кому: Джози де Клэр <[email protected]>

Тема: Re: Поместье Кадвалладер

Джози, если ты не ответишь, я буду считать, что ты замерзла до смерти в этом жутком особняке, и мой день будет испорчен. ДЖОЗИ, ОТВЕТЬ КАК МОЖНО СКОРЕЕ!!!

В твоем описании Аттеберри – хотя и красивом – сквозит одиночество.

Я полностью поддерживаю отдых и самопознание, но изоляция иногда может привести к большим проблемам. Пожалуйста, не вступай в клуб вязания. Но если вступишь, обещай, что не станешь отшельницей, которая собирает пряжу, бродит по болотам и красит волосы в розовый цвет. Боже, я нервничаю при одной мысли о тебе в той деревне, где компанию тебе составляют только Норман и Марта. Я имею в виду, они, конечно, определенно лучше Рашада.

Да почти все лучше Рашада.

Я должна узнать больше о твоей первой ночи в Кадвалладере.

Ты видела призраков? Или лучше так – мистер Рочестер вызывал вас? О, как бы я хотела приехать и помочь отремонтировать дом.

Твой отец хотел бы, чтобы ты закончила его проект. ОМГ, твоей маме и адвокатам лучше не продавать таунхаус. «Это место принадлежит тебе» – так сказал твой папа. Помнишь, как мы пытались скатиться по желобу для белья, а ты застряла? Я так боялась, что твой папа рассердится на меня, после того как увидит, что твои ноги болтаются в шахте. Я не могла поверить, когда он просто рассмеялся и намазал тебя растительным маслом, чтобы вытащить. Ведь это же испортило одежду? Не помню уже.

Я тоже по нему скучаю. Он относился ко мне как к дочери, а мне это было необходимо. Мне нужна была семья, пока я училась в Стоунхилле. Ты когда-нибудь слышала про юбку? Во время одного из уик-эндов твой папа услышал наш разговор о том, что я порвала свою форму. Он пошел в магазин и купил клетчатую юбку, а потом положил ее в комнате для гостей, чтобы я ее нашла. Он ни слова об этом не сказал, но я знала, что это он сделал.

Вы оба значите для меня целый мир.

Так что да, я понимаю причину твоего визита в поместье Кадвалладер. Утрата меняет наш взгляд на мир, обнажает его нестабильность и оставляет нас собирать кусочки наших разбитых «я» и склеивать их обратно. Твой отец, должно быть, знал это, Джози. Возможно, он купил дом, чтобы дать тебе безопасное место – место, где ты могла бы исцелиться.

Осмотри поместье и дай мне знать, что ты там найдешь.

Вера

Рашад: Ты неправильно меня поняла, Джо. Я не хочу расставаться.

Джози: Ошиблись номером.

Рашад: Мы поссорились один раз. Ничего страшного.

Рашад: Похоже, ты полностью отказываешься от нас, да?

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 21 июня, 4:01 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Странные находки в Кадвалладере

Хорошие новости, Вера! Я не умерла в ночи и не превратилась в ледышку. Камин согрел мою спальню до комфортной температуры. Я спала под кучей одеял и не проснулась, пока Норман не провел своих овец мимо окна. Ни призраки, ни мистер Рочестер не навестили меня, что, вероятно, тебя разочарует. Однако я могла бы тебе рассказать об отчаянных сообщениях от Рашада, но не буду тратить на это время и слова.

Я последовала твоему совету и осмотрела поместье. Сначала распотрошила кухню и приготовила завтрак из тостов, яиц и чая, как настоящая хозяйка. Марта оставила в холодильнике домашнее масло и сгущенку, чтобы я питалась натуральными продуктами. Она даже наполнила кладовую консервированными супами. (Я говорю тебе об этом, чтобы вызвать у тебя тягу к британской кухне и чтобы ты вернулась ко мне.)

Погода казалась вполне приличной, поэтому я взяла из подвала пару рабочих ботинок и вышла на улицу. Я прошла вдоль каменной стены вокруг участка, а затем погнала овец на южный хребет. Называй меня ребенком – мне все равно! Воздух пах снегом, и ледяной ветер трепал мой джемпер. Но мне не было холодно.

Конечно, я нахожу странности в самых простых вещах – ты знаешь, что это правда. Вот пример: когда я заметила татуировку директрисы Постон в виде звезды, то придумала объяснение, связанное со шпионами, тайными операциями и скрытыми личностями. При этом сама сомневаюсь, что мои выводы имеют под собой хоть какое-то основание.

Бродя по дому, я обнаружила в западном крыле поместья кабинет, выходящий во двор. Из мебели там письменный стол и кресло, полки ломятся от книг, все старинные, и, вероятно, каждая стоит целое состояние. Над камином висит портрет молодого человека с темными вьющимися волосами и ореховыми глазами, у него такая идеальная форма скул – такое не забудешь, если хоть раз увидишь. На вид ему около восемнадцати лет. Задумчивый. Стройный. Позирует рядом с лошадью и одет во фрак.

Наш тип парня.

Я приложила фотографию. Что ты думаешь об этом? Не похож ли этот парень на Иэна Уайта из третьего класса арифметики? Та же бледная кожа и точеные черты лица. Но этот парень выглядит взрослым и серьезным почти до грусти.

Он производит впечатление совершенно опустошенного человека.

Портрет вдохновил меня. Я решила записать несколько мыслей о нем в тетрадь, но в ручке закончились чернила, и я решила покопаться в письменном столе. Но потянула слишком сильно, и ящик соскочил с направляющих. Тогда я обнаружила странность – за ящиком лежала пачка нераспечатанных писем, каждое из которых было адресовано некой Джозефине де Клэр.

Стоит ли мне читать письма? Возможно, отец оставил их для меня. Скорее всего, нет. Я имею в виду, что они выглядят довольно старыми. Бумага коричневая и ломкая, а почерк выцвел.

Я хочу, чтобы они были от папы. После всего, что произошло, я просто хочу разобраться в этой боли, понять, почему это случилось со мной. Может быть, мне нужно найти себя, или что-то в этом роде. Но я чувствую себя потерянной в море и не понимаю, что вообще означает найти себя.

Спасибо, что остаешься моим другом. Я не буду излишне сентиментальной, потому что слезы – даже несколько капель – могут уничтожить эти письма. Просто знай, что папа любил тебя. И я люблю тебя.

Пожалуйста, скажи мне прочитать эти письма.

Джози

P.S. Я также нашла коробку со старыми газетами под книжным шкафом!!!

(Отправлено с iPhone)

Рашад: Вероятно, ты никогда не любила меня.

Рашад: Джо, я знаю, что эти сообщения доходят до тебя.

Рашад: Ты с другим парнем?

Два

Элиас

15 апреля 1821

Дорогая Джозефина!

Не проходит и дня без мыслей о нашей чудесной встрече. Я с любовью вспоминаю тот вечер и нашу беседу. Несмотря на свою краткость, наш диалог произвел на меня впечатление, которое не могу забыть. Понимаю, что мы общались не в той обстановке, которая считается приемлемой. Тем не менее чувствую необходимость предложить вам переписку. Ваши мудрость и откровенность наводят на мысль, что только вы можете понять мою ситуацию. Это было доказано вашими проницательными замечаниями во время нашего общения.

Мой отец умер месяц назад. Я едва знал его, но оплакиваю с таким рвением, которого сам не могу объяснить. Я ненавидел его поместье и его вдову, поэтому быстро покинул его дом. Действительно, мне не нравилось все, что исходило от него, от запаха его библиотеки до того, как он нарезал оленину.

Сейчас я живу в поместье Кадвалладер – самом северном владении моего отца. Артур Бейнс, мой самый близкий друг, и его кузина Лорелай Глас присоединились ко мне здесь. Их общество облегчает боль от горя, или одиночества, или любых других эмоций, которые остаются после смерти родителя. По правде говоря, я был уверен, что не буду переживать потерю отца. Я считал себя невосприимчивым к большинству эмоций, особенно к тем, которые связаны с таким человеком.

Состояние Роха принадлежит мне – бастарду лорда Роха. Хотя мне еще нет девятнадцати лет, я уже считаюсь самым богатым человеком к северу от Ньюкасла. Богатство должно успокаивать меня, ведь я провел свое детство, готовясь к нему. Я учился в Итонском колледже и подчинялся приказам отца. Ни разу я не восстал против его желаний. Даже когда моя мать, служившая горничной в доме Роха, умерла от зимней лихорадки, я остался в школе, подчиняясь лорду Роху.

Фортуна не принесла мне удовлетворения. Скорее она создала пустоту. Возможно, я неблагодарен. Наследство дает статус и возможности, которых не должно быть у бастарда. Скажите, что Вы думаете о моем положении? Я был бы признателен Вам за откровенность в этом вопросе, ведь Вы первая леди, которая обращается ко мне с простой, честной речью. Никаких заученных формальностей. Никакого настороженного применения этикета, регулирующего отношения между мужчинами и женщинами.

В последнее время я нахожусь в дурном расположении духа, гораздо более неприятном, чем моя обычная меланхолия. Наверное, болота изменили меня. Поместье Кадвалладер, большое и мрачное, получает гораздо меньше солнечного света, чем дом моего отца на юге. Сигарный дым от предыдущего владельца прилип к стенам. Свечи горят без устали, ведя войну с темнотой. Часто я нахожу ночь более дружелюбной, поскольку звезды приносят некоторое утешение.

Моя экономка, миссис Данстейбл, настаивает, чтобы я сменил свою городскую одежду, которую она каждое утро крахмалит и отжимает, на шерстяную. Она опасается ухудшения моего здоровья, поскольку с момента отъезда из поместья Рохов волосы у меня ни разу не высыхали полностью, а одежда почти постоянно сырая. На улице грязь настолько глубока, что может доходить до щиколотки. Внутри, однако, огонь горит слабо и сильно дымит. Должен признать, что время от времени рюмка бренди лучше всего снимает озноб.

В настоящее время Артур играет на скрипке в гостиной. Он предпочитает заниматься после завтрака, когда Лорелай удаляется в гостиную на часок порисовать акварелью. Его музыка эхом разносится по лестничной клетке и наполняет визгливыми нотами мой кабинет. Восторженные песни его не привлекают. Вместо этого он исполняет меланхоличные произведения, которые усиливают и без того мрачную атмосферу дома.

Мы с ним подружились во время учебы в Итоне. Возможно, Вы помните несколько историй, которыми я делился, – о тайных вечеринках в колледже и ночных походах в местную таверну. Артур был вовлечен во все злоключения. Конечно, мне хотелось бы обвинить его в наших частых наказаниях, но я должен взять на себя ответственность. Я был шумным и любил злить директора, ведь он плохо относился ко мне из-за моего незаконного рождения.

Итонский колледж гордится тем, что воспитывает мальчиков из знатных семей. Школа предлагает превосходное образование и отсутствие опеки – критерии, которые устраивали моего отца. Лорд Рох хотел, чтобы я вырос сильным мужчиной, а не провел свою юность в комнатах для слуг, где люди проявляли привязанность ко мне. Мужчины рода Рох, даже бастарды, должны демонстрировать свою мужественность в интеллектуальных дискуссиях и нравственном поведении.

Причина, по которой я Вам пишу, должно быть, кроется в деталях моего воспитания. Я чувствую себя не в своей тарелке, я уже не тот мальчик, который вылезал из окна своей спальни и шутил в пабе. Мне кажется, что мой разум заключил меня в тюрьму, Джозефина. Вы предложили мне утешение и дружбу, и поэтому я прошу Вас о помощи. Джентльмен не должен просить такого совета у дамы, я понимаю.

Наше знакомство с самого начала не было обычным. Зачем менять это сейчас?

После смерти отца Вы почувствовали себя не похожей на себя? Я веду себя без малейших признаков безумия, но я чувствую, как оно распространяется по моим венам. Никто не должен знать об этом, кроме Вас, потому что вы хорошо представляете – несмотря на наше недолгое общение, – насколько я замкнут. Пожалуйста, знайте, что я благодарен Вам за терпимость.

Артур закончил свои экзерсисы, поэтому я должен завершить это повторное знакомство. Он хочет, чтобы мы отправились в город за развлечениями, которые, вероятно, будут состоять из напитков в публичном доме с последующим посещением шляпника. Лорелай не планирует присоединяться к нам. Она предпочитает гулять и собирать природный материал для своего творчества. Только вчера я нашел птичьи перья, разбросанные по поместью, и засушенные цветы, зажатые между страницами моих книг.

Я молюсь, чтобы Юг согласился с Вами, Джозефина. Если Вы окажетесь рядом с Аттеберри, я приглашаю Вас посетить Кадвалладер. Хотя мое описание поместья не вызывает восторга, я обещаю быть исключительным хозяином и познакомлю Вас с лучшими традициями Северной Англии.

С уважением и восхищением жду Вашего ответа. Всегда Ваш,

Элиас Рох

P. S. Я отправлю это письмо, как только узнаю ваш адрес. Наше быстрое расставание оставило меня без информации о Вас, а мои знакомые не слышали о семье Де Клэр. Я написал родственникам, живущим в Лондоне, Манчестере и Ливерпуле, в надежде, что они могут знать Вас или, по крайней мере, имеют представление, как с Вами связаться.

17 апреля 1821

Дорогая Джозефина!

Если бы не мое плачевное состояние, я бы счел это письмо и просьбу о переписке дерзостью, смею сказать, унизительной. Я хочу сохранить неприкосновенность нашей встречи и Ваше первое впечатление. Однако я полагаю, что только Вы можете войти в мое положение.

Артур счел бы мои чувства признаком ненормальности. Лорелай потеряла бы ко мне всякое уважение, если бы я поделился этими мыслями, роящимися в моей голове. У них хорошие намерения, и они дороги мне. Но те, кто нам дорог, не всегда могут понять, что причиняет нам боль.

Прошлой ночью я проснулся в панике, до того, как утро золотом размазалось по горизонту, до того, как домашние приступили к своим обязанностям. Меня напугал не сон, а тяжесть, взявшаяся из ниоткуда и осевшая у меня на груди. Тяжесть, которую я не мог ни потрогать, ни убрать. Она давила, пока мне не стало трудно дышать, и я сел в постели, задыхаясь от мрака.

Мои мысли устремились к матери. Я не навещал ее во время болезни, а после отъезда в Итон видел всего два раза. Она заболела зимней лихорадкой вскоре после того, как я перешел на второй курс. Возможно, тяжесть, которую я ощущал, была не более чем напоминанием о ее смерти.

По моему опыту, Итон не был приятным местом. Я считал его школьные классы мрачными, а досуг – едва терпимым. Компания Артура помогла выжить в учебном заведении, что позволило мне стать тем сыном, которого хотел лорд Рох. Хотя вряд ли я действительно оправдал надежды отца. Он многого ожидал от своего наследника, а я никогда не казался ему достаточно хорошим.

Прошлое преследовало меня прошлой ночью, и оно не отпускает меня до сих пор. Я чувствую себя заключенным в клетку, но прутья заперты наглухо. Я могу сбежать, но предпочитаю оставаться в заточении. Вы понимаете смысл этих каракулей, Джозефина? Неужели я действительно сошел с ума?

Вчера Артур повел меня в паб, чтобы развлечься. Салон был маленький и шумный, а его пол липкий от эля. В помещении было мало свечей, что, возможно, и к лучшему. Те, кто посещает это заведение, далеки от уважаемых людей Аттеберри.

Мой друг принес в паб свою скрипку, ибо он любит внимание. Он играл джигу, а я смущенно пританцовывал на каблуках.

Посетители заключали пари на то, сколько крыс утащит кот из бочки. Возможно, глупое развлечение, но оно подняло мне настроение на несколько часов.

Такие вылазки с Артуром обычно улучшают мне настроение. Он очень приятный человек, самый надежный и верный друг из всех моих знакомых. Я считаю его своим братом, ведь мы знакомы более десяти лет. Думаю, он бы Вам понравился. Не обладая даром красноречия, он компенсирует все недостатки своим умением развлекать. В компании Артура Бейнса никогда не бывает скучно.

Эта прогулка придала мне бодрости, до тех пор пока я не вернулся в поместье Кадвалладер. Один шаг в прихожую, и те чувства, которые я старался похоронить в глубинах своего разума, пробудились. Я прошел в свой кабинет и запер дверь, эль все еще туманил мне голову. Мне было не по себе. Даже сейчас не могу объяснить, откуда взялись эти мрачность и уныние, которые навалились на меня.

Артур и Лорелай ужинают со мной каждый вечер. Мы часто гуляем по болотам, играем в игры в гостиной. Я не должен погружаться в тоску, ведь мои гости – великолепная компания. Они придают этому дому смысл и избавляют его от теней.

Лорелай кажется здесь самой довольной. Она любит писать пейзажи и после обеда заниматься французским языком. Ей не больше восемнадцати лет, и у нее серьезный взгляд. Веселье и игры привлекают ее, но в меру – в отличие от ее кузена. Я полагаю, что лучше всего характеризует Лорелай ее стиль в одежде. Она носит ультрамариновое платье из тончайшего атласа. Оно никогда не теряет своей формы, как и бант, который красуется на ее шее.

Мы с ней очень хорошо ладим. Несколько дней назад она уговорила меня позировать для одной из ее картин. Артур все время шутил, что привело Лорелай в ярость. Она читала нам обоим лекцию больше часа, а потом призвала Артура работать ее ассистентом.

Портрет получился по ее вкусу. Мне он скорее не нравится, потому что на нем я выгляжу слишком худым, а черты лица слишком резкими. На портрете кожа у меня белее кости, а темные локоны кажутся длинными, смею надеяться, что это неправда. Лучше бы мне привести себя в порядок и просить больше пирожных к послеобеденному чаю. Возможно, сытный обед – белый суп в паре с бараньими отбивными и картофелем – поправит мою худобу.

Я должен походить на взрослого, если хочу управлять этим поместьем.

Джози: Проверь свою электронку!

Джози: Я читаю письма.

Джози: Не знаю, как работают международные тарифы, так что не отвечай.

Вера: Ты только что потратила фунт своих собственных денег. LOL. Проверяю почту.

Отец оставил все свое состояние мне. Я управляю его имуществом и активами, представляю Рохов в обществе. Я джентльмен, а не бастард джентльмена, но кто я такой без приказа и одобрения отца? Что мне делать с собой? Однажды я упомянул о своих трудностях Артуру, и он рассмеялся.

Он хочет говорить только об Итоне и сплетничать.

Вы, наверное, считаете меня неблагодарным. У меня есть друзья, богатство и большое поместье, но я заполняю страницы жалобами. Я очень хочу восстановить свой рассудок, чтобы признать все блага этого мира. Воистину, если мои слова покажутся Вам утомительными, скажите мне об этом, и я прекращу переписку. Ваше хорошее мнение значит гораздо больше, чем письма.

Надеюсь, у вас все хорошо. Тот вечер, когда мы встретились, кажется, был целую жизнь назад, и я должен признаться, что скучаю по Вам, возможно, больше, чем следовало бы после такой короткой встречи. Вы изумительны, не похожи ни на одну женщину во всей Англии. Пожалуйста, не воспринимайте мой комплимент как простую лесть. Повторение похвал может приглушить их значимость, но я говорю искренне.

Сегодня поместье Кадвалладер выглядит более жутко, чем обычно. Я сижу за столом, а на землю обрушивается ливень. Лорелай сделала ветряные колокольчики из старого столового серебра и повесила их снаружи кухни. Теперь они звенят под дождем.

Возможно, мне следовало бы переехать в городской дом Рохов в Бате, наслаждаться большими залами и теплом. Однако меня тянуло в Кадвалладер, потому что его уединенность соответствует моему настроению. Хотя я жажду более светлых мест. Сейчас ветер хлопает ставнями на чердаке. Пауки плетут свои гобелены в углах. А горничная вытирает сажу с моего камина, поднимая пыль.

Боролись ли Вы с бессонницей после смерти отца? Были ли Ваши мысли и чувства беспорядочными, как у меня? Не буду приставать к Вам с вопросами, но хочу понять, почему я оплакиваю человека, которого не любил, почему я стремлюсь к этому перу и Вашему обществу больше, чем к обществу людей внизу.

Пожалуйста, напишите мне.

Элиас

P. S. Мой друг из Ливерпуля написал, что не знает ни о Вашем местонахождении, ни о Вашем существовании. Он утверждает, что единственный де Клэр из его знакомых – клерк в лондонском банке. Вы не можете быть родственницей этого человека, поскольку ваша одежда – насколько я помню – говорит о знатном происхождении. Я буду продолжать писать, разыскивая Вас, в надежде когда-нибудь отправить свои письма.

24 апреля 1821

Дорогая Джозефина!

Письмо к Вам успокаивает меня. Я удаляюсь в свой кабинет, как только все ложатся спать, и пишу, пока мои мысли не вернутся к равновесию. Кажется, я пишу по нескольку часов в день, то Вам, то абстрактному адресату. Слова внутри меня настолько ощутимы, они преследуют меня, не дают покоя, пока я не выпущу их в мир.

Моя новая привычка раздражает Артура. Ему не нравится любое занятие, которое навевает мрачное настроение, за исключением игры на скрипке. По его мнению, жизнь должна вращаться вокруг веселья и удовольствий и избегать того, что вызывает дискомфорт.

Он был рядом со мной все эти годы.

Артур и Лорелай планируют остаться в поместье Кадвалладер до осени. Они хотят насладиться светским сезоном в Аттеберри. По крайней мере, так они утверждают. Я подозреваю, что они беспокоятся обо мне. Лорелай, кажется, следит за каждым моим шагом. Артур настаивает на том, чтобы составить мне компанию в течение дня. Никто из них не задает вопросов, но они остаются начеку.

Мне бы хотелось, чтобы они задавали вопросы. Возможно, тогда я найду ответы, и одиночество, которое я испытываю, уйдет. Я отчаянно пытаюсь понять источник тех мыслей, которые с таким пылом овладевают мной, все они сотканы из противоречий. Я страдаю от одиночества в кругу друзей. Я хочу быть один, когда жажду общения. Как странно. Я живу здесь, но меня здесь как будто нет. Я где-то в другом месте, совсем в другом месте.

Бывает ли у Вас ощущение, что мы находимся не там, где должны быть, как будто Бог допустил ошибку, поместив нас не туда? Я, конечно, говорю глупости. Артур и Лорелай имеют право беспокоиться. Возможно, мне стоит согласиться на просьбу Артура и устроить бал. Он считает, что это событие сделает Кадвалладер более похожим на дом. Странно, но в душе я с ним согласен.

Лорелай отказывается наслаждаться бездельем. Она помогает слугам по хозяйству, что приводит меня в недоумение, ведь большинство высокородных дам считают работу по дому нарушением своих прав. Лорелай не подчиняется этим условностям. Сегодня утром она заметила дырку на моем пальто и взялась за его починку. Она заделала дыру, а затем вышила мои инициалы на рукаве.

Она нежно опекает нас с Артуром, следит за тем, чтобы мы не попадали в неприятности и не посещали паб слишком часто. После ужина мы все собираемся в гостиной, играем в шарады или шахматы, иногда слушаем, как Артур играет на скрипке. Лорелай говорит, но редко о себе. Она хочет узнать об управлении Кадвалладером – тема, которая обычно не интересует дам.

Ужасно ли, что чем дольше она остается здесь, тем меньше я думаю о ней как о девушке?

Мы с Артуром провели последние несколько дней, вытаскивая овец из грязи. Ураган подмыл несколько холмов, и большая часть стада поместья оказалась в трясине. Мы трудились вместе со сторожами, пастухами, фермерами – всеми, кто был достаточно силен, чтобы спасти животных. Мое тело до сих пор гудит от тяжелой работы. Но больше всего я жалею миссис Данстейбл, потому что она была вынуждена справляться с беспорядком, который учинили мы с Артуром.

Она пригрозила, что уволится, если я продолжу таскать грязь в дом. Артур требует, чтобы я участвовал в светском сезоне. Он хочет посещать званые обеды, принимать гостей и танцевать с молодыми леди, которым нравятся его ухаживания. Да, я дам ему бал, чтобы удовлетворить его потребность в развлечениях. Кроме того, знакомство с местным дворянством может позволить мне лучше влиться в общество. Я лорд Рох, а не какой-нибудь незаконнорожденный молокосос.

Незаконное рождение мало что значит теперь, когда у меня есть богатство и титул, ибо деньги меняют отношение общества. Когда-то люди глазели на меня и шептались о скандале в семействе моего отца. Теперь нет. Благодаря тому что я поднялся в обществе, они требуют моего присутствия на светских раутах. Они отвешивают реверансы и поклоны, знакомят меня со своими дочерьми в надежде, что я женюсь на одной из них.

Когда я рассказывал Вам о своих обстоятельствах, Вы даже не моргнули, и за это я всегда буду Вам благодарен. Артур однажды сказал, что те вещи, которые мы ненавидим в себе, другие обычно не замечают, но я пришел в этот мир без ненависти к себе. Скорее меня научили ненавидеть люди, которые постоянно придавали значение моему происхождению.

Кстати говоря, как у Вас отношения с матерью? Я помню, Вы упоминали о разногласиях после смерти отца. Вы помирились? Также планируете ли Вы принять участие в светском сезоне? Если да, то я надеюсь, что у нас будет возможность встретиться.

Танцевать с Вами снова, как в тот вечер, – я не могу представить себе ничего более приятного.

Поместье Кадвалладер станет убежищем, пока я буду стараться прийти в себя. С того места, где я сижу, болота не кажутся таким уж пустынным местом. На их склонах пасутся овцы.

Туман окутывает холмы и овраги. Да, я постараюсь найти здесь покой.

Рашад: Хочешь, чтобы я извинился? Я извиняюсь.

Рашад: Если ты не ответишь, я буду встречаться с другой. Спорим?

Джози: Между нами все кончено. Не пиши мне больше.

Рашад: Смерть твоего отца сильно повлияла на тебя.

За восточным крылом поместья, где коптильня соединяется с каменной оградой, находится альков, сделанный из чабреца и упавшего камня. Я пишу Вам из этой ниши. Аттеберри образует вдалеке скопление домов. Раз в неделю я езжу туда на своей лошади Уиллоби, чтобы купить канцелярские принадлежности, поскольку я весьма щепетилен в отношении бумаги и чернил.

Несмотря на все мои жалобы, жизнь в Кадвалладере не является для меня чем-то ужасным. На самом деле красота поместья не нуждается в словах, чтобы выразить себя, нужны только глаза тех, кто хочет ее увидеть. Я решил увидеть и теперь понимаю, что переживу свои беды.

Худшие вещи пытались сломить меня.

Джозефина, мы встретились не случайно, ибо люди не встречаются по чистой случайности – особенно при тех обстоятельствах, которые свели нас вместе. Я встретил Вас, и Вы узнали меня в одно мгновение. По этой причине я в последний раз обращаюсь к Вам с просьбой. Не могли бы Вы написать мне?

Я не теряю надежды, что мы встретимся снова. Даже астрономы считают, что те, кому суждено столкнуться, будь то звезды или люди, могут пересечься и пойти разными путями, но в конце концов снова встретятся. И я надеюсь на это.

Всегда Ваш,

Элиас

P. S. Вопреки своему здравому смыслу, я написал вдове моего отца и спросил, не знает ли она о Вашем местонахождении. Я до сих пор не получил ответа. Каждый день сомневаюсь, стоит ли мне продолжать эти поиски, ведь они мне самому кажутся ребячеством. Потом я вспоминаю, как мы разговаривали и смеялись, и думаю, может быть, Вы тоже хотите найти меня? Такая мысль заставляет меня продолжать поиски.

Джози: Мне все равно – я потрачу все свои сбережения на эсэмэски.

Джози: Парень по имени Элиас написал эти письма двести лет назад! Он знал некую Джозефину де Клэр, которая тоже потеряла отца. Странно, да???

Джози: Но он не отправил письма. Интересно, увидел ли он Джозефину снова?

Джози: Я нашла стопку бумаг. Похоже на рукопись. Собираюсь прочитать первую главу.

Три

Роман

Сэр Чарльз Уэлби, владелец Уиндермир-Холла в Западном Йоркшире, стал объектом сплетен, когда его горничная родила ему сына. Ребенок был копией лорда Уэлби, что подтвердило все подозрения об отцовстве. Члены семьи обсуждали, как лучше поступить с младенцем. Они решили не отсылать его, поскольку новости о его существовании и так уже будоражили общество, и семья не смела рисковать новым скандалом. Однако его проживание в Уиндермир-Холле, несомненно, вызвало бы не меньшую критику.

– Какая судьба может постигнуть бастарда зажиточного джентльмена? – спросила леди Уэлби у мужа. Она расположилась на диване в гостиной, а лорд Уэлби скрылся за пеленой сигарного дыма. – Не давай младенцу нашей фамилии и позволь ему жить со слугами и матерью. Когда он вырастет, ты сможешь предоставить ему подходящую должность, чтобы успокоить свою совесть.

Лорд Уэлби разогнал дым газетой и заглянул ей в глаза.

– Мой сын заслуживает фамилии Уэлби, – сказал он. – Меня мало волнуют светские пересуды.

– Я высказываю свои опасения, чтобы защитить мальчика, ведь людям с именем нужны и удача, и хорошая репутация. – Леди Уэлби сохранила выражение безразличия, придерживаясь мнения, что женщина в ее возрасте и с ее внешностью должна сохранять лицо, независимо от того, оправдал ли брак ее ожидания. – Муж, ты должен признать, что бастард не заслуживает такого хорошего положения. Подумай о будущем твоего сына. Если ты настаиваешь на принуждении его к нашему образу жизни, отправь его в школу для мальчиков. Ни один Уэлби – даже незаконнорожденный – не должен предстать перед миром неухоженным.

Поразмыслив, лорд Уэлби уступил просьбам жены. Он отправит сына в Итон – пансион для мальчиков, расположенный в Беркшире.

Без ребенка в Уиндермир-Холле жизнь могла бы вернуться к своему обычному распорядку, и леди Уэлби могла бы простить измену. Она заслужила его покорность, поскольку приняла его измену с величайшим изяществом. Ни одна другая жена – особенно та, которая признана бесплодной, – не позволила бы бастарду бродить по дому средь бела дня.

– Как ты его назовешь? – Леди Уэлби подняла взгляд от своего рукоделия. Она не могла смотреть в глаза мужу и вместо этого уставилась на портрет своего отца, висевший над камином. Все ли мужчины склонны к аморальным поступкам? Конечно, она никогда не спросила бы об этом, поскольку в соответствии с этикетом и приличиями считалось, что лучше не знать о глупостях мужчин. И принимать любовь в вежливых дозах.

– Мой сын может жить со слугами до своего восьмого дня рождения. Затем он отправится в Итон для получения образования. – Лорд Уэлби встал с кресла и подошел к окну, выходящему на южный двор. Возле кустов роз сидела мать его ребенка – молодая служанка с самыми темными кудрями, которые он когда-либо видел. Да, он нарушил свои брачные обеты и тем самым достоин осуждения, но это бремя должен нести он сам. Он не хотел ни причинять еще больший позор леди Уэлби, ни отказывать сыну в достойном воспитании. Мальчик однажды унаследует состояние Уэлби.

– Как его зовут? – Леди Уэлби вздохнула. Она побарабанила кончиками пальцев по подлокотнику дивана, скорее от нетерпения, чем от волнения. Ее сестра планировала приехать к обеду, что означало дополнительные приготовления. Стрелки часов уже указывали на поздний вечер.

С тех пор как новости об интрижке достигли ее семейного дома в Сассексе, родители леди Уэлби смотрели на нее с насмешкой и легкой жалостью. Она не могла ударить в грязь лицом перед сестрой. Как еще можно поправить свою репутацию, если не с помощью хорошо спланированного обеда?

Лорд Уэлби отвернулся от окна.

– Элиас, – сказал он. – Мы назвали его Элиасом.

Уиндермир-Холл принадлежал к числу исключительных домов. Сюда съезжались люди со всей страны, желающие увидеть сады и галереи поместья, итальянские фрески и современную обстановку. Ни один дом в Западном Йоркшире не обладал таким же величием, чем лорд и леди Уэлби очень гордились. Они наслаждались своим богатством, а еще больше – привилегиями, которые давал тугой кошелек. Они устраивали балы и званые ужины, чтобы продемонстрировать свою удачу, ведь общество прощало любые скандалы в обмен на приглашения с именным вензелем.

Бастард вызывал меньше интереса, чем шелковые обои Уиндермира.

Элиас, теперь уже молодой человек, поспешил вниз по лестнице для слуг. Он резко свернул направо, увернувшись от служанки, которая тащила простыни в прачечную. Верхние этажи принадлежали лорду и леди, но внизу кипел свой собственный мир. Слуги расставляли цветы и начищали обувь. Дворецкий наводил порядок в кладовой, а лакеи играли в карты в столовой.

Лорд Уэлби рекомендовал Элиасу держаться подальше от прислуги, но помещения для слуг излучали тепло, которого Элиас жаждал во время учебы в Итонском колледже. Он тосковал по домашним покоям, сидя в проветриваемых классах. Он думал о травах, сохнущих на каминах, звоне кастрюль и негромких разговорах.

Внизу находились помещения, больше всего напоминавшие дом.

Элиас поспешил на главную кухню, где постоянно горели масляные лампы, а из кастрюль валил пар, прогоняя прохладу. Он почувствовал аромат хлеба – розмариновой закваски, судя по запаху.

– Прости, что опоздал. Отец попросил сопровождать его в верховой прогулке.

Миссис Кейперс, кухарка, подняла взгляд от своей работы и указала на чайный сервиз.

– Еда на столе. Я испекла твое любимое печенье. – Она заправила прядь седых волос в чепец. – В один прекрасный день ты нас сильно подставишь.

– Каким образом? – Элиас сидел за кухонным столом напротив Энн, дочери поварихи. Он потянулся за чайником и налил темный напиток в чашку.

– Лучше, чтобы хозяйка не слышала о твоих чаепитиях, – сказала миссис Кейперс, расхаживая по кухне. Она растопила чугунную плиту, затем перешла к столешнице, на которой лежали птица и приправы. Ужин начнется через несколько часов, едва хватит времени, чтобы нафаршировать гуся яблоками и черносливом, зажарить его до золотистой корочки и отправить в комнату секретаря.

– Леди Уэлби не любит нарушения приличий, – сказала Энн. Она сгорбилась над плетеной корзиной, ее руки были по запястье погружены в стручковую фасоль.

– Нарушения приличий? Я родился в покоях для слуг. Ты мне роднее, чем кто-либо наверху. – Элиас опустил в чай кусочек сахара и растворил его несколькими движениями ложки. Он оперся локтями на потертую столешницу. Нарушение этикета. Неблагородный поступок. Действительно, директор Итонского колледжа за такое поведение высек бы его розгами.

За годы учебы Элиас хорошо познакомился с дисциплиной.

– Глупости. Ты полностью пошел в прекрасного лорда. – Миссис Кейперс принесла на стол поднос с печеньем. Она положила лепешки перед Элиасом, а затем ущипнула его за щеку указательным и большим пальцами. – Пришло время вам узнать свое место, мистер Уэлби.

От ее слов у Элиаса защемило в груди. Он не хотел признавать правоту слов кухарки, потому что это будило те чувства, которые он прятал годами. Элиас сделал вдох, чтобы заглушить неприятные мысли. Он сжимал и разжимал кулаки. Но разговор уже разбередил лавину эмоций, обрушившуюся болью в его сознание. Она снесла его.

– Да, у тебя все впереди, дорогой мальчик, – прошептала миссис Кейперс. – Твоя мама гордилась бы тобой. – Она вытерла глаза подолом фартука, а затем поплелась обратно к плите.

Элиас прочистил горло и опустил взгляд на стол. Он моргнул, чтобы глаза не слезились. Мужчины не плачут. Директор вдалбливал этот урок Элиасу во время обучения.

– Ты слишком высокого мнения обо мне, – сказал Элиас, чтобы разрядить обстановку. Нет, ему не место рядом с Энн и миссис Кейперс. Он также не принадлежал к обществу лорда и леди Уэлби. Восемь лет своей жизни он провел в комнате для слуг, а десять – в Итоне. Кроме редких визитов в Уиндермир-Холл на каникулы, он жил отдельно от всех родственников.

Похоже, бастарду джентльмена нигде нет места.

– Скоро вы станете лордом Уэлби, – сказала Энн, подмигнув ему.

Она принялась щелкать и нанизывать бобы, работая все быстрее, пока часы на ее лацкане тикали и стрелки приближались к пяти часам. Если она не справится со своими обязанностями, леди Уэлби заставит ее спать в угольном погребе.

– Не скоро. – Элиас поднес чашку ко рту, золотой ободок согрел его губы. Он выпил, чтобы избавиться от комка в горле.

Лорд Уэлби назвал Элиаса единственным наследником Уиндермир-Холла и всего имущества, ежегодный доход от которых составлял десять тысяч фунтов. Однако получение наследства зависело от поведения Элиаса. Он должен стать достойным такого состояния. Один неверный шаг мог оставить его без гроша в кармане.

– Иди освежись к ужину, – сказала миссис Кейперс. – Ты выглядишь неважно.

Элиас взъерошил свои темные волосы и поднялся с табурета.

Он жестом указал на свой наряд – шейный платок и флотский сюртук, совершенно непротокольную одежду.

– Что ты имеешь в виду? Я свеж, как маргаритка.

Энн фыркнула.

– Тебе нужно причесаться. И посмотри на свои ботинки. Грязнее, чем копыта свиней. – Миссис Кейперс вздохнула, ее улыбка стала шире. – Я рада, что вы вернулись к нам, мистер Уэлби.

– Пока я не съем все ваши закуски. Тогда вы можете передумать. – Элиас поклонился и направился к дверному проему. Он вздрогнул, в груди запульсировала боль. Почему он не мог принимать чувства других людей? Ведь он был мужчиной, а не ребенком, рыдающим на школьном дворе, не мальчишкой, сокрушающимся об умершей матери и неласковом отце.

– Миссис Кейперс… – Элиас остановился на пороге кухни. Он оглянулся через плечо и кивнул. – Я знаю свое место и смею надеяться, что оно рядом с вами.

Это утверждение было ложным, но оно добавило блеска в глаза миссис Кейперс. Конечно, Элиас не посмел бы поверить в собственную ложь, но ему хотелось, чтобы это утверждение было правдой. Его жизнь казалась бы легче, если бы он знал, где и с кем он должен быть. Люди принимали такую уверенность как должное.

Элиас смирился с природой своего рождения. Он принял свои обязанности и ожидания лорда Уэлби. Но это не положило конец его внутренней двойственности. А лишь усилило ее.

Он поднялся наверх, где светили люстры, а не масляные лампы. Элиас задрожал. Главные этажи показались ему слишком пустыми. В их комнатах с высокими потолками хранились произведения искусства и другие ценности, большинство из которых не использовались и не замечались. Таково было и положение Уэлби.

Элиас прошелся мимо столовой. Слуги уже готовили стол, расставляя стеклянную и серебряную посуду. Три прибора. Два на одном конце стола. Один на другом.

Из гостиной донесся голос леди Уэлби:

– Должна ли я смотреть на его лицо каждый день? Отправь его в Лондон. Мужчины его возраста любят город. Возможно, он вернется с женой.

– Мальчик не интересуется Лондоном, – сказал лорд Уэлби.

– Отлично. Отправь его во Францию. Мне все равно, куда он поедет, лишь бы его здесь не было.

– Он мой сын.

– Твой сын. Не мой. – Леди Уэлби двинулась к двери, ее силуэт отбрасывал тень в холл. – У нас было соглашение.

– Элиас только что окончил школу. Он не пробыл с нами и месяца.

– Образование не отменяет его сущности, – сказала леди Уэлби. – Сделай нам всем одолжение. Отправь его жить к твоей сестре. Если он хочет унаследовать наше состояние, он должен найти свое место в обществе.

Тон леди Уэлби заставил Элиаса застыть на месте. Она презирала его не за то, что он сделал, а за то, кем он был – последствием измены ее мужа. Возможно, отчасти в этом было виновато его лицо, поскольку он был поразительно похож на лорда Уэлби.

Всякий раз, когда леди видела его, она, без сомнения, видела человека, предавшего ее доверие.

Элиас шагнул к гостиной. Он заглянул в комнату и, затаив дыхание, наблюдал за шагами леди Уэлби. Ни один человек – даже директор Итона – не внушал ему такого страха, как эта женщина. Было такое впечатление, что она возвышалась над всеми. Ее шаги, казалось, сотрясали весь дом.

– Очень хорошо. Элиас навестит мою сестру, – сказал лорд Уэлби. усаживаясь в свое любимое кресло. Он махнул рукой, отстраняя жену, затем открыл газету на второй странице.

Резкие слова, будто порыв ветра, коснулись Элиас, выстудив все тепло внутри и лишив надежды когда-нибудь обрести дом. Его отец заставит его покинуть Уиндермир-Холл, и ради чего – чтобы успокоить истерику леди Уэлби? Это не имело никакого смысла.

Элиасу было суждено унаследовать поместье. Он провел несколько недель со своим отцом, изучая имущество и семейные активы. Лорд Уэлби даже взял его с собой в деловую поездку в Лидс.

Элиас отшатнулся. Он сжал челюсти, в груди зародилась новая боль.

Ему хотелось кричать. Но он научился молчать. Он хотел умолять отца позволить ему остаться.

Но джентльмен никогда не умоляет.

– Я напишу твоей сестре завтра. – Леди Уэлби вышла в коридор, ее муслиновое платье шуршало по плитке. Она смотрела на Элиаса так, словно он был чем-то привычным. Лицо ее было лишено эмоций, глаза тусклыми. Безразличие показалось ему хуже чем обида.

– Леди Уэлби меня утомляет, – сказал лорд Уэлби, как только Элиас набрался достаточно смелости, чтобы войти в гостиную. Он перевернул страницу своей газеты. – Никогда не женись на женщине ради удобства, потому что удобная леди не принесет в твою жизнь легкости, зато будет утомлять постоянной болтовней.

– Отец. – Элиас сделал паузу, когда лорд Уэлби поднял взгляд от газеты. Его родство с этим человеком было неоспоримым. У них были одинаковые тонкие губы и скуластые лица.

Их сходство притупило воспоминания Элиаса о матери. Он не мог вспомнить ее внешность, только глаза. Он видел их всякий раз, когда смотрелся в зеркало. Их отражение.

У него были глаза матери, но во всем остальном Элиас был похож на своего отца.

Мама: Поговорила с юристами. Мы будем сдавать таунхаус в аренду, пока ты не окончишь университет.

Джози: Блестяще! Спасибо.

Мама: Я привезла твоего кота к себе в квартиру. Кажется, он ладит с Леопольдом.

Джози: Энтони любит собак.:)

Мама: Рашад не против твоего затянувшегося отпуска?

Джози: Мы расстались несколько дней назад.

Мама: И я только сейчас узнаю об этом? Он казался приличным парнем.

Джози: Нет, он придурок. Заслуживает, чтобы его фотка красовалась на мишени для дартса.

Мама: Это довольно жестоко. Люди имеют две стороны, помнишь?

– Да, это правда, – сказал лорд Уэлби. Он сложил свою газету и положил ее на приставной столик. – Ты навестишь своих кузенов. Они живут недалеко от Алнвика, в парке Кадвалладер.

– В Нортумберленде? – надулся Элиас. – И что я там буду делать?

– Прими участие в светском сезоне. Заводи связи. – Лорд Уэлби поднялся со своего кресла и сильно похлопал Элиаса по плечу. – Я надеюсь на впечатляющие результаты.

– Конечно, – кивнул Элиас.

– Джентльмен довольствуется только лучшим, – сказал лорд. Он подошел к камину и помешал угли прутом. – Постарайся извлечь удовольствие из своей поездки, сын. Только глупец не любит, когда ему дарят удачу.

Элиас сцепил руки за спиной. Он отправился наверх собирать вещи, не проронив ни одной слезинки, не высказав ни одной жалобы. Он был Уэлби.

И таков был путь Уэлби.

Себастьян Дарлинг на короткое время осчастливил своим присутствием Уиндермир-Холл. Он прибыл в карете, его лакеи были одеты в алые мундиры, отделанные бахромой. Его любовь к роскоши, о которой сплетничали по всей Франции, привлекла толпу из поместья. Лорд и леди Уэлби махали карете на гравийной дорожке, а их слуги расположились на крыльце.

Ажиотаж был вполне объясним. До Элиаса доходили слухи о его кузене, самые восхитительные из которых были от отца, считавшего Себастьяна идеальным англичанином.

Разговоры слуг не отличались таким же уровнем лести.

– Специальный слуга для чая, и леди просит крокембуш и сливовый пудинг, – ворчала миссис Кейперс со своего места рядом с Элиасом. – О, как все это глупо. – С самого рассвета она трудилась на кухне, готовя десерты.

– И вы удивлены? Леди Уэлби заказала многоярусный торт, когда ее сестра приезжала в гости. – Элиас улыбнулся. Он вышел на лужайку перед домом, где лакеи выстроились, чтобы встретить карету.

Его родственники были не хуже, чем леди Уэлби или учителя в Итоне.

– Вы надолго уедете? – спросила миссис Кейперс.

– Я вернусь, когда мне прикажет отец, – ответил Элиас. Он не хотел думать о разлуке с Энн и миссис Кейперс. Мысли о прощании давили на него, заставляли испытывать те чувства, которые он ненавидел и которых боялся.

Прощание забрало его семью. Много лет назад он поцеловал мать и пожал руку отцу. Он забрался в карету, помахал миссис Кейперс, а затем смотрел, как Уиндермир-Холл исчезает вдали. Когда жизнь вернула его в поместье, мать уже не стояла на крыльце.

– Вы добрый и порядочный человек, мистер Уэлби, – прошептала миссис Кейперс. – Считайте нас своей семьей, ибо мы находим только удовольствие в вашем обществе.

Элиас моргнул, пытаясь сдержать свои эмоции. Он не стал бы проливать слезы в присутствии лорда Уэлби. Его чувства не имели значения. Они не могли иметь значения. Он должен был покинуть Уиндермир-Холл ради своего будущего. Ради своего наследства. Чтобы угодить отцу. Чтобы доказать, что он не просто бастард.

Лакеи бросились вперед, как только карета остановилась. Они открыли дверцу, явив молодого человека с рыжими волосами.

– Какой щедрый прием, – сказал Себастьян, выходя из кареты. Он смахнул с головы высокую шляпу и отвесил поклон. – Смею заметить, что меня не принимали в обществе с тех пор, как я предстал перед судом. Очевидно, празднование является уголовным преступлением.

– Добрый день, племянник. Вы выглядите очень хорошо. – Лорд Уэлби вышел из толпы. Он протянул Себастьяну руку для рукопожатия.

– Вполне хорошо? Ерунда. Я считаю, что несколько лучше, чем просто хорошо. – Себастьян усмехнулся, когда одна из горничных хихикнула.

– Вы присоединитесь к нам за послеобеденным чаем? – спросила леди Уэлби. Ее рот дернулся в многозначительной улыбке, которую Элиас считал непривлекательной и временами пугающей.

– К сожалению, я должен уехать как можно скорее. Мои коллеги хотят, чтобы я вернулся в Кадвалладер к сумеркам. – Себастьян демонстративно отвернулся от леди Уэлби, что вызвало у миссис Кейперс усмешку. Он жестом пригласил Элиаса войти в карету.

– Полагаю, придется леди одной есть сливовый пудинг на ужин, – сказала миссис Кейперс вполголоса. Она коснулась руки Элиаса, возможно, чтобы успокоить его. – С Богом, мистер Уэлби.

Элиас похлопал ее по костяшкам пальцев. Он сошел с крыльца, сердце бешено колотилось, пока лакей пристегивал его багаж. Лорд Уэлби кивнул, прощаясь.

– Кузен, нам лучше уехать побыстрее. – Себастьян поспешил к карете и поднялся на ступеньку. – Скажи мне. Ты не из тех, кто много болтает? – спросил он, как только Элиас вошел в карету. Его янтарные глаза сверкнули озорством. Уголки его губ приподнялись в ухмылке.

– Я занимаюсь своими делами, – сказал Элиас. Он знал нескольких мальчиков из Итона, которые вели себя, как Себастьян. Большинство из них заканчивали тем, что получали подзатыльники и выговоры.

Себастьян улыбнулся, его тело покачнулось, когда карета пришла в движение.

– Хорошо, хорошо. Тогда, полагаю, мы отправимся дальше. – Он потянулся под свое сиденье и достал бутылку каберне совиньон. Потянув за пробку, открыл бутылку.

– Почему ты спрашиваешь? – Элиас наклонился к окну, чтобы взглянуть на Уиндермир-Холл, пока тот не скрылся за кустарником. Он изучал известняковый фасад и его топиарии, неясный силуэт миссис Кейперс, отгоняющей других слуг в дом.

Себастьян усмехнулся и сделал глоток вина.

– Сегодня вечером я начинаю твое обучение.

Пустующий загородный дом возвышался на акрах фермерских угодий, его владения овевали холодные северные ветры и ароматы обработанной земли. Несмотря на уединенность, поместье предлагало богатейшие охотничьи угодья и спокойную жизнь. Правда, только тогда, когда его владелец отваживался выехать из Лондона.

Пресыщенные светом, молодые люди съезжались со всего графства, чтобы сменить обстановку и развлечься в уединении.

Себастьян Дарлинг не желал пропускать тайные встречи, ибо даже самые недалекие дворяне понимали важность присутствия на них. Он решил взять на это мероприятие своего кузена-бастарда, скорее для того, чтобы не пропустить вечеринку, чем для того, чтобы представить Элиаса Уэлби своим спутникам. Что может пойти не так? Его спутники не ожидали его возвращения до следующего дня. Его кузен казался достаточно смирным. Кроме того, как можно было отличить друг друга на маскараде?

– Я вырезал дырки для глаз. – Себастьян прижал к груди Элиаса мешок из рогожи и принялся прикреплять маску капитана к своему лицу. – Я не смог найти запасную маску, так что тебе придется обойтись этим. Помни. Никаких доносов.

– Разве твоя семья не ждет нас на ужин? – Элиас надел мешок на голову и последовал за Себастьяном из вагона. Он посмотрел через грубо прорезанные отверстия на лужайку перед домом, заросшие клумбы и освещенные факелами дорожки.

– Нет, я солгал. Мои родители ожидают нашего приезда только завтра, – с усмешкой сказал Себастьян. Он повел Элиаса к костру, расположенному за главным домом. Там собрались десятки молодых аристократов, на каждом была надета богато украшенная маска. Они теснились за фуршетными столами и танцевали под музыку, исполняемую солирующим скрипачом.

– Кто устраивает вечеринку? – спросил Элиас.

– Мистер Дойл владеет поместьем, но он бывает здесь только два раза в год. Его старший сын устраивает вечеринки для тех из нас, кто попал в сети изысканного времяпрепровождения. Мы делаем это тайно, поэтому прошу тебя не упоминать об этом событии за завтраком. – Себастьян сузил глаза, возможно пытаясь изобразить угрозу. – Оставайся здесь, пока я принесу нам несколько кружек пива.

– Нет, постой… – застонал Элиас, когда Себастьян окунулся в привычную кутерьму. Да уж, его кузен был непредсказуемым денди со склонностью к алкоголю. Он просто не мог родиться в семье священнослужителя или обычного дворянина.

Элиас рассеянно провел рукой по лицу, и рогожа, словно крапива, прижалась к его щекам. Он смотрел, как вокруг него мельтешат люди. Они пялились на его одежду, и по праву. Они никогда раньше не видели джентльмена, который бы носил на голове мешок из-под корма.

Конечно же, никакой другой джентльмен и не согласился бы надеть мешок на голову.

– Сэр, ваша голова слишком велика для обычных масок или вы просто цените качество рогожи? – Рядом с ним появилась девушка, одетая в рубиново-красное платье с золотыми шмелями, тянущимися по ее торсу. Она опустила маску, обнажив пухлые губы и голубые глаза над носом-пуговкой. Все ее лицо излучало такую теплоту, что его бросило в жар.

– Вы меня совсем смутили. – Элиас с трепетом наблюдал, как девушка раскачивается в такт музыке. Он был значительно выше ее, но она отнюдь не казалась миниатюрной. Напротив, держалась уверенно, что, казалось, добавляло ей лишние дюймы.

– А, понятно. – Она рассмеялась, перестала гримасничать, и на ее лице появилась лучезарная улыбка. – Но вы не должны меня стесняться. Я не ханжа, так что моей раскованности хватит на нас обоих.

– Вы слишком щедры. – Элиас улыбнулся под своим саваном. Их разговор нарушал этикет. Без общего приятеля, который бы их представил друг другу, незнакомцы должны были оставаться незнакомцами. По крайней мере, таково было правило, которому учили Элиаса. Он научился держаться на расстоянии от всех людей, не входящих в круг его знакомых.

– Или, возможно, глупа. Мой отец говорит, что я слишком много болтаю. Он клянется, что я могу подружиться с камнем. – Девушка сделала реверанс и подняла маску. – Наслаждайтесь вечеринкой, мистер Сумчатая голова. Я советую вам держаться подальше от таких мужчин, как… Мистер Дарлинг вон там. Он втянет вас в кучу неприятностей.

Элиас фыркнул:

– Это мой двоюродный брат.

– Правда? О боже! – Девушка заправила каштаново-коричневый локон за ухо. – Я покину вас, пока не опозорилась еще больше. – Ее розовые духи приятно коснулись ноздрей Элиаса, когда она провальсировала вокруг костра.

– Мне нравится, когда люди общаются без барьеров, – сказал он ей вслед. – Очень нравится.

Она повернулась к нему лицом, ее изогнутая фигура под атласным платьем выглядела эффектно.

– Тогда пригласите меня на танец позже. Я буду рассказывать вам всякие глупости.

Элиас поклонился, по его телу разливалось странное тепло. Он встречал дам во время учебы в Итоне, но ни одна из них не говорила так, как девушка в платье со шмелями. В ней чувствовалась какая-то легкость. Она как будто рождена порхать над землей… И от этого он еще яснее понимал, что сам он накрепко прикован к земле.

– Кузен, ваши уроки начинаются. – Себастьян выскочил из-за буфетного стола с полной бутылкой эля. Он отхлебнул, стараясь не пролить драгоценные капли на фрак, который уже пропитался янтарным напитком. – Выпей. Тебе пора научиться искусству безответственности.

– Ты знаешь эту девушку? – спросил Элиас, когда Себастьян втиснул ему в руку бокал. Он жестом указал на девушку в платье со шмелями, которая теперь стояла в окружении дам.

– Джозефина де Клэр? Да. Ее родители живут рядом с моими. – Себастьян допил, затем бросил пустую бутылку через плечо. – Прислушайся к моему совету, Элиас. Держись подальше от мисс де Клэр. Эта девушка читает слишком много книг.

– Тебе не нравятся книги?

– Они не вызывают у меня неприязни, – сказал Себастьян. – Но я считаю их влияние на женщин самым пагубным. Начитанная дама считает себя слишком умной и, я бы даже сказал, самой умной. Посмотрите на мисс де Клэр. Эта девушка не падает в обморок и не скрывает своего мнения. Она отрицает хрупкость своего пола – вероломное нарушение этикета. Я виню в ее поведении книги. Леди, которая читает слишком много слов, в конце концов чувствует необходимость сказать свое слово.

Себастьян вскочил, когда на паркет вышел парень и закружился с протянутыми руками.

– Иди сюда, Элиас. Ты должен сыграть в сота-спин. Я настаиваю.

Прежде чем Элиас успел запротестовать или выпить свой эль, Себастьян рывком втянул его в море танцующих. Они образовали вращающийся круг вокруг подвыпившего парня, пока он кружился. Это было похоже на детскую игру, но Элиас подключился к ней. Он подпрыгивал вместе со всеми, ноги его слегка подкашивались.

Все кружились вокруг опьяневшего юноши, пока он не свалился. Его тело рухнуло с грохотом, и он раскинул руки, как часовые стрелки, они были направлены в противоположные концы круга.

– Наш сота выбрал возлюбленных, – крикнула девушка, – теперь они должны поцеловаться.

Бывают такие судьбоносные моменты, которые случаются редко, но могут полностью изменить жизнь. И такой момент наступил.

Некоторые называют такие события судьбой, совпадением, удачей. Другие шутят над таким поворотом событий, потому что не видят в этом ничего необычного.

Элиас успел перебрать все возможные варианты, когда понял, что одна рука направлена на него, а другая – на девушку по имени Джозефина де Клэр. У него перехватило дыхание. Все это казалось нереальным. Возможно, он был пьян или видел сон. Возможно, вселенная разыгрывала его.

Джозефина шла к нему, пока толпа аплодировала и умоляла о поцелуе. Ее глаза мерцали огненным светом, а волосы колыхались от ночного ветерка – это зрелище заставило Элиаса застыть на месте.

– Позволь мне поцеловать тебя, Мешкоголовый, – сказала она со смехом. – Не стесняйся.

Он придвинулся ближе, его сердце бешено колотилось. Ни одна девушка никогда не целовала его. На протяжении всех школьных лет он пытался добиться расположения молодых леди. Они не обращали на него внимания, особенно когда узнавали о его неполноценном происхождении. Но эта девушка – та, что улыбалась ему, – одобряла его без всяких условий.

Она смотрела на него, а не сквозь него.

– Ты не обязана, – сказал Элиас. Он остановился возле костра и вздрогнул, когда Джозефина подняла мешок к его носу.

– Нас даже не представили…

– Я не верю, что мы встречаем людей случайно, – прошептала Джозефина. – Возможно, я глупа, но думаю, что иногда … одной встречи достаточно. – Она провела пальцами по его подбородку. Затем встала на цыпочки и поцеловала его.

Облегчение вместе со вздохом унесло весь страх Элиаса, и в ту же секунду его мир сузился до ее рук на его лице, ее губ, слившихся с его губами, целой вселенной, освободившей его из темницы теней. Ночь была светлой. Элиас был реален.

А она была всей реальностью, всей вселенной.

Четыре

Джози

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 21 июня, 8:21 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Элиас Рох – мой новый парень

Вера, я влюбилась. Не по-настоящему. Но мне нравится читать старые письма и влюбляться в их автора (особенно если он похож на парня с картины). Элиас Рох – идеал красоты для девиц эпохи Регентства и, похоже, мой типаж – насколько я могу судить по некоторым письмам и первой главе его рукописи. Он переехал в поместье Кадвалладер столетия назад, после смерти своего отца. Странное совпадение, правда? Он писал девушке по имени Джозефина де Клэр. Она тоже потеряла отца и не была близка с матерью. Еще одно совпадение.

Элиас хотел рассказать Джозефине о своем трагическом прошлом, Кадвалладере и их так называемой случайной встрече. Почти уверена, что он был влюблен в нее. Ведь он написал книгу о них двоих. Возможно, история была основана на его жизни. Кто знает? Я набрала его имя в поисковике, и ничего не появилось. Интернет даже не знает о его существовании.

Я также искала информацию о Джозефине де Клэр, но она тоже кажется призраком. Ни записей переписи населения, ни семейных родословных. Нет даже даты рождения.

Должно быть, что-то случилось, потому что Элиас так и не опубликовал письма. Возможно, он не узнал адрес Джозефины, или они воссоединились на каком-нибудь балу. Я надеюсь, что они были вместе. Кто-то заслуживает счастья, а никто из моих знакомых, кроме тебя и Ноа, не выглядит довольным.

Наш прекрасный Элиас Рох учился в закрытой школе, как и мы. Он ненавидел своего директора и делал глупости со своими друзьями. Звучит знакомо? Ух, как бы я хотела, чтобы он жил в наше время. Мы бы поладили.

Из других новостей: мама решила сдавать таунхаус в аренду, пока я не окончу университет. Она не будет его продавать. (Твоя пижама в безопасности!)

Мне стало легче, потому что я не хотела снова с ней ссориться. Мы всегда расходимся во взглядах, по крайней мере на словах. А говорим мы мало. Наши разговоры происходят по СМС, и обычно они касаются таких скучных вещей, как посещение стоматолога.

Не то чтобы я хотела телефонных звонков. Я больше предпочитаю наше взаимное безразличие.

Если бы она говорила больше, мне пришлось бы ей отвечать, а мне очень нравится молчать. Я не ненавижу маму. Я просто не доверяю ей. В этом есть разница. Ненависть означала бы, что я не хочу, чтобы она была в моей жизни.

Недоверие означает, что я отказываюсь позволять ей руководить мной.

Мой психолог в Стоунхилле посоветовала мне отпустить обиды. Она говорила: «Прости и забудь, Джози де Клэр. Это путь Господа». Наверное, тогда я была злой. Может быть, я и сейчас злюсь.

Просто… Мы можем простить, но не можем забыть. Тот, кто говорит обратное, не знал настоящей боли, поверь. Сердца – это мышца, а у мышц есть память. Поэтому, конечно, наши сердца не могут забыть. Они помнят то, что причиняет им боль. Они помнят, чтобы стать сильнее. Я думаю, именно поэтому мы должны помнить. Если бы мы забыли момент прощения, мы бы не получили силу, которая приходит с болью. А из всего плохого должно родиться что-то хорошее. Что-то. Что угодно.

Даже самое ничтожное хорошее.

Мама была расстроена, что я не позвонила ей после разрыва с Рашадом. Но она бросила папу и меня, так почему я должна сообщать ей подробности своей личной жизни? Она не взяла меня за покупками лифчиков на мой тринадцатый день рождения. Я пошла с папой, и это был странный день. Мама даже не знала о Рашаде, пока я не поставила статус в Facebook.

Я не забыла все эти годы без нее. В глубине души я, наверное, все еще та тринадцатилетняя девочка, умирающая от смущения, когда ее отец прижимал лифчики к груди. Неважно.

Испорченность – это новая норма.

Сегодня вечером я занималась разными странными делами. То, что началось как забота о себе, превратилось в саморазрушение. Я приготовила на ужин пиццу, а потом съела слишком много бисквитного торта Марты. (Она приносит еду по крайней мере раз в день.) Затем я покрасила ногти на ногах, что заняло меньше времени, чем ожидалось. Мне стало скучно, а когда мне скучно, ничего хорошего не происходит.

Я решила покрасить волосы, но мне не хотелось идти в магазин косметики. Однако благодаря папиной диете в детском стиле я нашла в шкафу упаковку клубничного Kool-Aid[2]. Ага. Я сделала то, о чем ты подумала, – смочила кончики волос в старом добром розовом Kool-Aid. Теперь я похожа на куклу Синди, которую тетя подарила мне на Рождество шесть лет назад.

Не волнуйся. Цвет поблекнет в течение следующей недели или около того. Норман сказал, что найдет подрядчика, который поможет мне с ремонтом. Я хочу сохранить оригинальные черты Кадвалладера. Не уверена, что мне это удастся. Это место – зона бедствия. Обои проросли плесенью. Предыдущий владелец покрыл пол в гостиной ковролином. И если этого недостаточно, то на чердаке я обнаружила недоброжелательно настроенных ворон.

Google рекомендует чучела или компакт-диски, чтобы избавиться от птиц.

Я могу набить свою тигровую накидку газетами и посмотреть, поможет ли это избавить дом от ворон. Помолись за меня. Завтра я планирую начать ремонт и, скорее всего, покалечусь. Ты помнишь, что случилось в последний раз, когда я играла в мастера на все руки? Я пыталась поменять лампочку в нашем общежитии и сломала запястье. Хотя действующие лица этой игры были симпатичные. Много наклеек Тома Холланда, помнишь?

О, Рашад звонил мне! (Он оставил несколько голосовых сообщений, потому что я не отвечала на его звонки.) Этот болван думает, что я украла его кожаную куртку.

Элиас относился к своей Джозефине с уважением. Он был очарован ею. Наверное, все девушки хотят этого – чтобы парень увидел их и подумал: «Ага, она та самая». Рашад не был единственным для меня. Вообще нет. Мне нужен парень, которого больше волнуют наши отношения, чем одежда.

Я хочу парня, который будет писать мне.

Благодаря письмам и романам это место кажется менее заброшенным. У меня такое чувство, что так было предначертано, что я должна была посетить Кадвалладер и открыть для себя творчество Элиаса. Давай, смейся. Я понимаю, как устроена реальность, но забавно подумать о том, что было бы, если бы… Что, если судьба, а не мой собственный провал привела меня сюда? Что, если мы с Элиасом как-то связаны?

Эти вопросы отвлекают от более реальной ситуации. Что я одна завершаю последнее дело отца. Что я понятия не имею, что мне делать со своей жизнью. Что я украла куртку своего бывшего парня и сейчас ношу ее. Да, возможно, я еще немного побуду в своем воображении.

До скорого.

Джози

P. S. Я скучаю по своему коту.

(Отправлено с iPhone)

От: Вера Моретти <[email protected]>

Отправлено: Вторник, 21 июня, 11:14 PM

Кому: Джози де Клэр <[email protected]>

Тема: Re: Элиас Рох – мой новый парень

Извини за поздний ответ, Джози. Шопинг с Ноа занял весь день. Он хотел новый письменный стол, поэтому мы поехали на автобусе в IKEA и провели несколько часов, рассматривая мебель. Он далеко не самый решительный человек. Например, мы и обедали, и ужинали в магазине, потому что он не мог выбрать, куда пойти поесть.

Мы ушли около семи с креслом-мешком и без стола.

Твои сообщения скрасили день. Письма? Спрятанная рукопись? Ничего себе. Я ожидала, что ты найдешь что-то от своего отца, а не послания, написанные джентльменом эпохи Регентства, причем очень любвеобильные. Я посмотрела на фотографию, которую ты мне прислала. Черт, у Элиаса Роха просто модельная внешность. С таким контуром лица он мог бы получить работу в Нью-Йорке и Милане. (Портрет действительно похож на Йена Уайта из третьего класса арифметики. Может, нам стоит посоветовать Йену пойти в модельный бизнес?)

Продолжай читать!!!

Я с огромной радостью слышу о таунхаусе (и моей пижаме). Давай спланируем двухнедельные каникулы после окончания школы.

Мы можем остаться в городском доме на неделю, а потом поехать в Кадвалладер. Все будет как в старые добрые времена, с танцевальными вечеринками и просмотром фильмов. Может быть, мы даже сможем посетить могилу твоего отца. Я бы хотела пойти туда с тобой.

Твоя мама не понимает. Она как будто не видит, что развод и ее уход причинили тебе боль. Многие родители не понимают, и эта непреднамеренность, по-моему, хуже, чем если бы они специально собирались причинить боль… Потому что если бы они хотели нам причинить боль, то, по крайней мере, мы бы чувствовали, что нас замечают. Сейчас мои родители относятся ко мне как к чужому человеку. Когда я только вернулась из Англии, они сделали вид, что я не изменилась. Для них я все еще была ребенком с брекетами, который собирал Silly Bandz[3] и постеры One Direction[4]. Со временем они перестали пытаться узнать меня. Они уже не задавали вопросов о тебе или Стоунхилле. Они отдалились, и я винила себя. Я пожалела, что согласилась на стипендию. Я жалела, что оставила их. Но они хотели, чтобы я поехала. Они были так горды мной.

Может быть, им стыдно, потому что они меня больше не знают. Например, мама водила меня по магазинам, и меня бесило все, что она выбирала. Она купила нам сэндвичи с деликатесами до того, как я рассказала про свое отвращение к переработанному мясу. Я думаю, что они с папой отказались от меня. Они решили, что я принадлежу тебе и твоему папе, а не семье Моретти. Я стала слишком современной со своими непрактичными мечтами о карьере и модным образованием. Я потеряла ту часть себя, которая принадлежала им.

Я бы хотела, чтобы они причинили мне боль намеренно.

Да, мы с Ноа всем довольны. Кажется, это самое подходящее слово, чтобы описать наше состояние. Я имею в виду, что мы проводим большую часть дня вместе. Мы вдвоем ходим в прачечную и за продуктами, а два раза в неделю берем еду навынос. То, что мы живем в одном городе, позволяет нам чаще проводить время вместе.

Так что да, мы довольны – у нас взрослые отношения, которые радуют наши семьи. Просто… я чувствую, что Ноа не говорит того, что хочет сказать, а то, что он хочет сказать, я не хочу слышать.

Это имеет какое-то значение?

У него тоже есть все эти большие мечты. Например, он планирует изучать архитектуру в Барселоне и отремонтировать дом в Джерси. Его родители переживают за нас настолько, что на днях его мама спросила меня об обручальных кольцах. Я должна соответствовать мечтам Ноа. Но что, если его мечты не совпадают с моими? Почему мы не можем наслаждаться нашими прекрасными студенческими днями без планирования? Я люблю его. Я хочу, чтобы мы смогли продержаться, чтобы у нас была карьера и дом. Но мой мозг не может думать об этом сейчас. После того что случилось в Англии – потеря тебя и твоего отца, уход из Стоунхилла, – мне не нужны проблемы. Ноа понимает. Может быть, поэтому он не говорит то, что хочет сказать.

Мы все живем в какой-то запутанной истории взросления, верно? Будь нам тринадцать, покупаем ли мы лифчики с отцом, или нам шестьдесят лет – мы все пытаемся понять, кто мы и какое место занимаем. Никто не знает, что он делает. Мы просто выкладываемся по полной и пытаемся жить.

Ты на правильном пути, Джози. Отремонтируй поместье (или попытайся это сделать). Постарайтесь не навредить себе. И преодолей горе, даже если для этого понадобится краска Kool-Aid и куртка твоего бывшего. Также, пожалуйста, читай больше писем, потому что мне нужны новости. LOL. Может быть, тебе было суждено найти письма Элиаса. Мой дедушка говорит, что Бог сводит вместе людей с одинаковыми болями, чтобы они могли поддерживать друг друга. Он встретил своего лучшего друга, Роберта, после смерти моей бабушки.

Я рада за тебя. Никто не находит двухсотлетние письма, адресованные ему. Так не бывает. И все же это случилось с тобой, Джози.

Совпадения поражают воображение.

Надо пожелать спокойной ночи и заварить чашку травяного чая (чтобы заглушить желание перекусить). Жаль, что мы до сих пор не соседи по комнате. Я бы уже по локоть залезла в твой шоколадный тайник.

Вера

P. S. Я знаю, что ты не любишь Кардашьян, но Ким записала лучший домашний комплекс упражнений. Я вставлю ссылку ниже, чтобы ты могла оставаться в форме, сидя в Кадвалладере.

Рашад: Я знаю, что моя куртка у тебя. Пришли ее мне.

Рашад: Ты взяла мои солнцезащитные очки?

Рашад: Какого черта, Джо? Ответь мне.

Джози: Я собираюсь тебя заблокировать.

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Среда, 22 июня, 10:21 AM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Re: Элиас Рох – мой новый парень

Доброе утро, Вера. Я пережила еще одну ночь. Мысли о папе не давали мне уснуть, но это не новость. Я ворочалась и ворочалась, пока не взошло солнце. Затем отправилась на завтрак в кафе «Аттеберри».

Я перечитала первую главу Элиаса, пока пила чай. В ней Джозефина носила красное платье с золотыми украшениями в виде шмелей – узор совпадал с моим старым покрывалом. На моей школьной тетради тоже был шмель. И на чехле для ноутбука.

И на ожерелье, которое подарил мне папа. Совпадения кажутся слишком нарочитыми, как будто они не могли произойти случайно. Элиас знал некую Джозефину де Клэр. То, как он описывал ее и писал ей… Как будто он знал меня. Я благодарна за эту находку, будь то случайность или божественное вмешательство.

Элиас чувствовал то же, что и я. Может быть, в этом и есть волшебство.

Всякий раз, когда я смотрю на его письма, у меня возникает чувство, что я должна его вспомнить. Не в смысле путешественника во времени. (Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы прожила еще раз все годы с папой, а не посещала бы эпоху Регентства.) Нет, то, что я чувствую, кажется более ностальгическим, как леденцы на карнавале или запах крема для загара. Может быть, я слышал об Элиасе давным-давно.

Может быть, его слова отражают мой собственный опыт.

К сведению, я не думаю, что Элиас писал обо мне, и я не использую его как повод, чтобы отвлечься от Рашада.

Однако его письма заставляют задуматься. Я не могу не задаваться вопросом: не похожи ли наши жизни на автомобили, объезжающие друг друга, которым суждено столкнуться? Возьмем, к примеру, нас. Мы с тобой не должны были встретиться. Мы выросли в разных странах, разделенных океаном. Ты из большой итальянской семьи. Меня воспитывал отец-одиночка. И все же, несмотря на все трудности, мы нашли друг друга.

Что, если время действует подобным образом? Что, если мы все находимся в шаге от столкновения с историей?

Еще одна забавная мысль.

Я лучше прекращу эту болтовню и займусь работой. Мой список дел кажется длиной в милю. Первое на повестке дня: прочистить трубы в кухне. (Почти уверена, что папа выливал макароны в слив.) В Кадвалладер можно будет водить экскурсии, когда я закончу ремонт. Ты должна приехать на каникулы после окончания семестра, чтобы я могла похвастаться своим новообретенным талантом к ремонту. :)

Джози

P. S. Будь честна с Ноа. Ты не узнаешь, совпадают ли ваши мечты, пока вы не поделитесь ими.

(Отправлено с iPhone)

Мама: Есть новости из университета?

Джози: Они получили мои документы. Я начну занятия в январе.

Мама: Хорошо. Ты потеряла много времени.

Джози: Многие люди берут промежуточные семестры. Ничего страшного.

Мама: Тебе придется много работать, чтобы наверстать упущенное.

Джози: Когда ты вернешься в Лондон?

Мама: Останусь там на месяц. Я уезжаю в командировку в пятницу.

Джози: Хорошо.

Вера: Эй! Рашад опубликовал в твиттере свою фотку из клуба с какой-то блондинкой. Думаю, ты должна знать, что твой бывший все еще выглядит как пакет для мусора.

Джози: Да, я видела фотографию. Девушка подходит под тип Рашада. Самые теплые пожелания им.

Джози: ОМГ, я отвинтила трубу, и черная слизь разлетелась повсюду!!!

Вера: Ух ты! Набери меня в FaceTime, чтобы с нас не брали деньги за новые сообщения.

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Четверг, 23 июня, 10:07 AM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Как устроить жизнь отшельника

Мне удалось отмыть эту слизь, Вера. Потребовался час тщательного шаркания (и полбутылки отбеливателя), но пятна исчезли, трубы прочищены, и я застрахована от дальнейших сантехнических катастроф. В общем я прямо-таки горжусь собой. YouTube и папин костюм водопроводчика превратили меня в сантехника-любителя, но в меру опытного. Может быть, мне открыть бизнес по прочистке труб?

Ремонт продолжится сегодня позже. Хочу убрать лохматый палас. Он пламенно-оранжевого цвета и воняет кошачьей мочой. Чем быстрее его уберут, тем лучше. (Я удивлена, что отец не выкинул ковер, когда приехал сюда. Он ненавидел дизайн 1970-х.)

Вчера Норман установил Wi-Fi в гостиной, так что я официально подключена к цивилизованному миру. Он даже настроил старый телевизор. Его нельзя подсоединить к цифровому кабелю, но зато в нем встроен видик для кассет VHS.

Где можно купить фильмы на кассетах? На eBay?

Я не хотела, чтобы Норман уходил, и умоляла его остаться на чай. Должно быть, он понял, что мне не хватает общения, потому что проговорил со мной больше часа. Потом отвел меня в гардероб внизу и открыл коробку с папиными вещами. Ничего впечатляющего. Только набор для бритья, зарядное устройство для мобильного телефона и шерстяной джемпер.

Когда увидела коробку, подумала, что папа мог оставить что-то для меня, возможно дневник или свои идеи о поместье Кадвалладер. Мне следовало бы знать лучше. Все свои записи – списки покупок, напоминания, мысли – он хранил в своем мобильном. Для человека, занимающегося сохранением исторических памятников, он, как ни странно, стремился к безбумажной жизни.

Он не был Элиасом Рохом.

Мое уединение дало мне толчок к творчеству, отсюда и моя прическа с Kool-Aid. Мне пришла в голову идея телевизионного шоу под названием «Как вести жизнь отшельника». Сначала думала назвать его «Безумцев на болотах больше нет», но решила, что это дурной тон – слишком много «б».

Если хочешь посмотреть мою программу, загляни в социальные сети.:)

Wi-Fi скрасил жутковатость Кадвалладера. Взрывная музыка решает проблему тишины. И я занимаю себя поделками, когда устаю от ремонта. Вчера воспользовалась онлайн-рецептом для изготовления мыла. Я нарвала вереска с лужайки перед домом и раскрошила цветы в смесь из сала и льда. (Спасибо Марте за материалы.) Затем добавила эфирное масло лаванды. Не буду подробно описывать процесс. В итоге я сделала восемь брусков мыла, которые ты получишь в подарок на день рождения, две ароматические свечи и горячую шоколадную смесь с какао и лепестками роз. Какао я еще не пробовала, поэтому не знаю, что из этого получилось.

Вечер тянется очень долго. Ужасно скучно. Я выщипала брови, на что ушло целых полчаса. Ты знакома с моими, как ты выразилась, роскошными бровями. Поэтому, общипав себя до слез, я посмотрела фильм BBC на ноутбуке и нашла уютный уголок, где можно было бы почитать вверх ногами.

Да, я все еще верю, что положение вверх ногами способствует лучшему усвоению литературы.

А в шкафу своей спальни я нашла самую мягкую пару носков. Они пудрово-голубые, с вышитыми маргаритками. Не знаю, кому они принадлежат. Может, хранителям?

Моя жизнь отшельника не закончится в ближайшее время. Мама сказала мне оставаться в Аттеберри, пока она уезжает по делам. (Не знаю, что она планирует делать с моим котом.) Хотя я и так рассчитывала побыть здесь несколько месяцев, мама сказала не возвращаться домой… Я не знаю, что со мной. Чем больше я говорю себе не волноваться, тем больше волнуюсь. Переживаю. Мне не все равно.

И переживания причиняют боль.

Я чувствую себя немного потерянной. С тех пор как умер папа, я не узнаю себя, и шок от полной перемены пугает меня, как будто я проснулась и обнаружила себя в чужом теле.

Приезд сюда усилил эти чувства, но я хотела что-то изменить в своей жизни, потому что выбор не в том, чтобы двигаться дальше – жизнь движется, хочу я этого или нет. Нет, выбор – смотреть вперед, а не назад, сделать шаг, потому что отказ от движения не приблизит прошлое – он лишь отсрочит лучшие дни. Элиас понимал. Он знал, каково это – жить в этом доме, разбитом и безнадежном. Он тоже боялся. Себя. Позволить людям подойти достаточно близко, чтобы увидеть его боль. Может быть, именно это и происходит, когда умирают любимые: люди осознают опасность этого чувства – любить и быть любимыми.

Я не открывала больше писем Элиаса, но я перечитала первые три. Его слова составляют мне компанию и служат путеводителем по этому месту. Элиас писал о разных местах в поместье. Ему не нравились сквозняки и тени, постоянная сырость.

Действительно, ничто так не объединяет людей, как взаимные жалобы.

Отец и Элиас были в этом доме. Ради них я постараюсь восстановить его. Когда-нибудь коридоры не будут такими темными и продуваемыми насквозь, комнаты будут излучать тепло. Именно так я буду чтить их память, превращая поместье в дом, который они хотели видеть.

Легче сказать, чем сделать. Сейчас в комнатах холодно, как будто за окном не июнь, а поздняя осень. Я развела огонь в спальне и устроила пикник на полу. Даже зажгла одну из свечей, которые сделала. Запах ужасный. Розмарин и бергамот плохо сочетаются.

Пожалуйста, напиши мне, как только проснешься. Я бы с удовольствием побольше узнала о твоих занятиях и жизни в Нью-Йорке. Напоминай мне о таких обычных вещах, как страховка, чтобы я не потеряла связь с реальностью. LOL

Джози

P. S. Скачай приложение для обмена сообщениями! Я хочу писать тебе, не платя за это целое состояние.

Вера: Все как обычно… волосы, застрявшие в сливе ванны, сколотый лак на ногтях, врачи с холодными руками, одежда, которая жмет в груди и бедрах.

Вера: Не могу забыть эмоциональные срывы на бензоколонках.

Джози: Я не смогла бы забыть, даже если бы попыталась. ХА-ХА.

Вера: Ты уже открыла еще одно письмо?

Джози: Нет. Не знаю, что меня останавливает. Я почему-то нервничаю. Письма Элиаса немного путают мои мысли. Его слова… Они добавляют больше теней в этот дом.

Вера: Что ты имеешь в виду?

Джози: У меня такое чувство, что я не одна.

От: Джози де Клэр <[email protected]>

Отправлено: Суббота, 25 июня, 6:41 PM

Кому: Вера Моретти <[email protected]>

Тема: Re: Как устроить жизнь отшельника

Вера, ты куда подевалась? У тебя все в порядке?

Вчера что-то изменилось. Когда проснулась, я поняла, что поместье зазвучало как-то по-другому. Его скрипы и стоны казались дыханием, шепотом. Я пыталась игнорировать это, включила музыку. Ходила по галереям, поднималась и спускалась по арочной лестнице. Что бы я ни делала, звуки становились все громче. Конечно, я решила, что это результат моего одиночества.

Видимо, мне хватило пяти дней уединения в старом особняке, чтобы начались слуховые галлюцинации.

Марта приехала с кастрюлей тушеного мяса около полудня. Она вошла в кухню и сказала: «Девочка, ты чувствуешь сквозняк?» Тогда-то я и поняла, что звуки были не только в моей голове.

Скука разжигает мое воображение, верно? Не человек, живший двести лет назад. Не книга и не пачка писем с моим именем.

Джози

(Отправлено с iPhone)

Джози: Ты жива? Я не слышала о тебе уже несколько дней.

Вера: Мы с Ноа расстались.

Джози: Почему? Что случилось?

Вера: Мы поссорились. Нам нужно побыть врозь.

Джози: Ты хочешь поговорить об этом?

Вера: Может быть, завтра. Я сейчас еду на работу.

Джози: Конечно. Ты знаешь, где меня найти.

Пять

Элиас

25 апреля 1821

Дорогая Джозефина!

Все было бы проще, если бы я был книжным героем, ведь истории, независимо от всех перипетий, в конце концов заканчиваются разрешением проблемы и обретают ясность. Герои завершают свои поиски. Любовь объединяет людей, несмотря на преграды. И все муки и надежды не были бесполезными.

Возможно, истории – это лучшее, что есть в нас. Возможно, слова призваны запечатлеть наши муки и надежды и придать им тот смысл, которого мы так жаждем.

Я хочу уловить сюжетные нити, из которых соткана моя собственная история, потому что если я смогу ухватить их, то, возможно, смогу найти смысл в своей жизни. Мне нужно разрешение. Я хочу выйти из этого дома, из этого однообразия и найти историю, которая больше подходит мне. Бывает ли у Вас такое чувство, что история, которую вы проживаете, – это лишь промежуточная станция до чего-то более великого?

Мой мир уменьшается с каждым днем. Залы Кадвалладера кажутся более узкими, комнаты – более тесными. Должно быть, я страдаю от приступа меланхолии, потому что Артур и Лорелай заметили изменения в моем поведении. Они настаивают на том, чтобы я помогал им с меню и танцевальными картами, чтобы я был рядом. Как упоминалось в предыдущем письме, мы начали подготовку к балу. Каждая уважаемая семья в округе получит приглашение.

Меня не интересуют светские мероприятия и большое скопление народа. Однако предвкушение гостей придает повседневности приятную бодрость. Я помогаю Лорелай с оформлением галереи. Мы с Артуром пытаемся построить сцену для наших музыкантов. Постоянная работа молотком приводит миссис Данстейбл в ярость, поэтому я дал ей выходной.

Работа должна отвлекать меня, но мои мысли бродят вокруг отца, Итонского колледжа и Вас. Действительно, я не могу не думать о том, какой могла бы быть моя история, если бы я отказался покинуть Вас и ехать в Кадвалладер.

Все мои усилия по Вашему поиску не дали никакого результата. Такое впечатление, что Вас не существует. О, почему я не спросил Ваш адрес в тот вечер? Я был идиотом, что просто ушел.

Артур отвел меня в паб прошлой ночью, вопреки желанию Лорелай. Он выпил несколько пинт, а потом спросил меня, почему я выгляжу подавленным. Я рассказал ему о своих трудностях, но он, казалось, не слушал. Возможно, мне не хватает таланта, чтобы выразить всю силу своего чувства.

Я не всегда могу подобрать подходящие слова, особенно когда речь идет о чувствах. Мне трудно признать, что я не в духе, потому что мои проблемы со стороны кажутся незначительными. Другие люди сталкиваются с более серьезными бедами. Две недели назад деревенский кожевник наблюдал, как горит его дом. Мой садовник потерял сына из-за чахотки. Миссис Данстейбл получила известие, что ее племянница погибла во время шотландского мятежа.

Я ненавижу себя за то, что у меня болит душа, ведь у других она болит еще сильнее, но, если ребенок падает и царапает колено, он не говорит: «По крайней мере, я не сломал ногу». Он плачет, потому что боль причиняет дискомфорт независимо от ее интенсивности.

Все боли равны, обоснованны и заслуживают внимания. Вчера Лорелай обнаружила мою художественную студию. Я подозреваю, что она последовала за миссис Данстейбл на третий этаж и услышала, как мой нож для резки дерева скребет по древесине.

Без стука или приветствия Лорелай ворвалась в комнату и увидела мои портреты. Несколько мгновений она молчала, а затем сказала мне: «Вы художник-романтик, мистер Рох».

Это был комплимент, но Лорелай произнесла его с удивлением, как будто считала меня неспособным к творчеству. Полагаю, она считала, что я должен быть похож на своего близкого родственника, кузена, который зевает при упоминании Микеланджело и Рембрандта.

Лорелай заглядывала мне через плечо и смотрела, как я провожу кистью по холсту. Она похвалила мои мазки, затем изучила портрет, темные волосы и царственные брови. Должен признаться, что меня вдохновил Ваш образ, хранящийся в моей памяти.

С тех пор как Лорелай приехала в Кадвалладер, я старался держать свою мастерскую и хобби в секрете, ведь она знает толк в изобразительном искусстве, получив первые уроки еще в детстве в Бате и продолжив обучение живописи у разных мастеров во время пребывания за границей. Я хотел избежать ее критики.

После короткого разговора о композиции Лорелай ушла и вскоре вернулась со своими принадлежностями. Она уселась на табурет рядом со мной, а затем начала работу над своим шедевром – картиной с изображением болот. Мы продолжали отдыхать и разговаривать, пока Артур не позвал нас на пикник.

Разговор с Лорелай был более личным, чем мое недавнее общение с Артуром. Она поинтересовалась, кому я пишу, поскольку неоднократно заставала меня за стопками бумаги. Она также упомянула своего поклонника, который преподает в Королевской академии искусств, – мистера Фрэнсиса О’Коннора. Вы знаете о нем? По словам Лорелай, у него большие связи.

Я, пожалуй, закончу свои бредни. Бал состоится через несколько дней, а я еще не заказал достаточное количество провизии. Мой повар грозится подать ветчину и пирожки, если я не уточню меню к вечеру. Представляю, как отреагировал бы Артур, увидев такие блюда.

Приезжайте к нам, Джозефина, как только получите эти письма. Ваше присутствие, несомненно, улучшит настроение всех и вернет Кадвалладеру дух настоящего дома.

Всегда Ваш, Элиас Рох

Джози: Элиас написал портрет Джозефины, даже упомянул ее царственные брови. Каковы мои шансы найти картину?

Вера: Вечно ты что-нибудь ищешь. Смотри, чтобы не получилось, как с волосами, когда ты красишь их в розовый цвет, а потом замечаешь, как много людей имеют розовые волосы. Шок!

Джози: Для справки: у его возлюбленной были темные волосы.

Норман: Вставай, Джози, дорогая! Хочешь поехать со мной в город?

Джози: Во сколько? Я свободна весь день. Просто читаю и занимаюсь домашними делами.

Норман: Приходи ко мне в сарай около полудня. Мы сможем уехать после обеда.

Норман: Марта сварила суп. Она настаивает, чтобы ты поела с нами.

Джози: Хорошо! Мне что-нибудь принести?

Норман: Только себя любимую. Марта хочет, чтобы ты повела машину. Она говорит, что я слишком устал после утренней работы. Я сказал ей, что небольшой отдых поможет мне прийти в себя.

Джози: Конечно, я поведу! Вы отвечаете за маршрут. Хорошо?

Норман: Что ж, хорошо.

28 апреля 1821

Дорогая Джозефина!

Лорелай нашла мои письма сегодня, когда помогала миссис Данстейбл по хозяйству. Она загнала меня в угол в гостиной и размахивала бумагами, глупая ухмылка растягивала ее лицо. Она кричала: «Элиас Рох мечтает о девушке. Как чудесно!»

Простите меня за то, что я не спрятал их. Конечно, я планирую отправить письма по почте, как только узнаю Ваш адрес, а это значит, что в конце концов Вы получите целую пачку. Скорее всего, они приведут Вас в шок, ведь никто не ожидает получить кучу бредней от человека, с которым встречался всего один раз.

Артур вбежал в гостиную и выхватил письма у Лорелай. Он размахивал ими, пытаясь прочесть вслух. Я повалил его на пол. Лорелай смеялась сильнее, чем когда-либо, а потом избила меня подушкой. Необычный поворот событий. Я никогда бы не подумал, что Лорелай способна на драку.

Наша перепалка закончилась тем, что Артур сдался. Он умолял меня отправить их, и я пообещал, что отправлю, если он поможет найти ваш адрес. Что толку в словах, если они не получены? Более того, что я теряю, выражая желание познакомиться с вами, Джозефина?

Лорелай пришла ко мне в кабинет сегодня днем. Она извинилась за то, что предала мое доверие, и предложила помочь мне с написанием письма. Я отказался от ее предложения, но поинтересовался взглядами девушек на романтику и вообще их мыслями.

Женщины живут по другим правилам. По крайней мере, именно это я понял из объяснений Лорелай. Она сказала мне, что девушкам не нравятся мужчины, которые слишком быстро выражают свои намерения, но им также не нравятся мужчины, которые воздерживаются от выражения намерений. Они хотят, чтобы мужчины обращались к ним, но не слишком часто. Они хотят, чтобы мужчины писали им, но не слишком часто.

Они хотят многого, и все это кажется сложным. Простите меня, если я не соблюдаю правила. Мужчины действуют более просто. Например, когда мы с Артуром ссоримся, мы бьем друг друга и идем дальше. Прощаем и забываем. А если я хочу подружиться с джентльменом, я говорю о спорте и предлагаю ему выпить, и больше ничего не требуется.

С учетом сказанного я прошу Вас о милости. Я могу выражать намерения слишком рано и писать слишком часто. Я могу не подобрать нужных слов и не донести свои мысли точно. Однако Вы должны знать, что я отношусь к Вам с глубочайшим уважением.

Всегда Ваш,

Элиас

P. S. Вчера вечером я начал писать роман. Сам текст довольно плохой, но мне нравится история. Вдохновением послужили реальные события. Возможно, я стану романистом, и мои книги будут стоять на полках рядом с книгами Шелли и Остин. Нужно к этому стремиться.

3 мая 1821

Дорогая Джозефина!

Хочу сообщить Вам, что очень волнуюсь по поводу сегодняшнего бала. Я не хочу выпрыгнуть из окна своего кабинета и не трачу часы на уединенные репетиции танцев. Однако один прихожанин утверждает, что ложь – это божественное преступление. Так что да, я действительно репетировал свои танцевальные па и подумывал о побеге из дома. Ни одну вечеринку нельзя считать состоявшейся без хотя бы одной попытки побега.

Этим утром Артур и Лорелай согласились поехать со мной в город. По словам миссис Данстейбл, мои посиделки до поздней ночи уменьшили запас свечей в поместье – точнее, их было сто штук. Нельзя устраивать бал в темноте, хотя мне бы хотелось совершить такой подвиг. Поэтому я решил отправиться в Аттеберри и докупить то, что я успел сжечь во время написания этих писем.

Я вывел из стойла Уиллоби, моего белого чистокровного скакуна, и оседлал его. Вам понравится конюшня Кадвалладера. Это одно из моих любимых мест в поместье. Если забраться на чердак и лечь там, где сено тоньше всего, можно смотреть на небо сквозь планки крыши.

Артур и Лорелай присоединились ко мне на лужайке перед домом. Они выглядели нарядно в своей одежде для верховой езды, в то время как на мне были бриджи и жилетка. В Итоне меня не учили правильно одеваться. Там я изучал философию и географию, но не моду. В школе нужно было носить форму, поэтому я привык каждый день надевать одно и то же. На самом деле я чувствую себя более комфортно, если на мне надето все что угодно, только не фрак.

Миссис Данстейбл бежала из поместья, мой редингот развевался в ее руках, как боевой флаг. Она подбежала к лошади и бросила в меня редингот, ее грудь вздымалась от бега.

Физическая активность никогда не была ее сильной стороной.

Я надел пальто, чтобы успокоить ее, потому что смотреть, как я скачу галопом через всю округу в неподобающей одежде, было бы для нее невыносимо.

Артур с усмешкой посмотрел на меня. Он сидел на своем породистом коне, сапоги упирались в стремена, высокая шляпа нахлобучена на голову. С самого детства он считал себя иконой стиля. Даже его форма в Итоне казалась более изысканной, чем моя. Ему всегда нравились фраки и вышитые носовые платки, сшитые на заказ из его щедрого пособия.

Он ударил каблуками и пронесся галопом мимо Лорелай, которая ждала у ворот. Она рассмеялась ему вслед, а затем, элегантно гарцуя в дамском седле, поскакала в сторону Аттеберри. Они велели мне мчаться за ними наперегонки, так я и сделал. Я увел Уиллоби с тропы и поскакал через пастбища. Лорелай назвала меня шулером, но только потому, что я выиграл.

Гонка помогла мне дышать, как будто движение сняло напряжение в груди. С той ночи, когда мы встретились, я пережил несколько приступов паники. Всякий раз, когда они случаются, я вспоминаю то, что Вы мне говорили, – обратить внимание на окружающую обстановку, перечислить все мелочи, которые приносят мне радость. В первую очередь я думаю о Вас. Вы – мое счастье. Возможно, я не прав, признаваясь в этом чувстве, но люди должны сами выбирать свои радости, потому что радость, если она не выбрана свободно, не является радостью вообще.

Вы – та радость, которую я выбираю, Джозефина. Я признаюсь в этом.

Артур и Лорелай наслаждались окрашенными мхом коттеджами и выцветшими витринами магазинов Аттеберри – идиллическая картина, которой очень дорожат городские жители. Привязав лошадей к столбу, мы отправились бродить по улицам. Артур хотел зайти в галантерею, ему нужна была пуговица для фрака, но в итоге мы оказались на рынке.

Мне показалось, что я увидел Вас в толпе. Я назвал Ваше имя и побежал за девушкой, похожей на Вас. Я улыбнулся ей, полагая, что мои поиски подошли к концу. Ее профиль и волосы были такими же, как у Вас, но это были не Вы. Ваше имя ни о чем ей не говорило. Она не отозвалась на него.

Лорелай догнала меня. Думаю, она поняла мою ошибку, потому что взяла меня за руку и отправилась к Артуру. Она заверила, что я найду Вас, но с каждым днем моя уверенность в этом тает.

После того как Артур купил свои пуговицы, мы запаслись свечами и вернулись в Кадвалладер. Теперь я прячусь в своем кабинете, прислонив стул к двери.

Вдова отца ответила на мое письмо. Она написала, что не слышала о Вашей семье, а она хорошо ориентируется в светских кругах. Я начинаю сомневаться, не призрак ли Вы.

Артур нанял камердинеров, чтобы они помогали нам сегодня вечером, а это значит, что я должен позволить незнакомцу нарядить меня для бала. Почему богатые люди нуждаются в бедных, чтобы те их одевали? Разве богатство мешает человеку одеваться?

Полагаю, я это еще узнаю.

Отец любил брать в прилуги бедняков. Им нравилось хорошее обхождение или, возможно, статус слуг в богатом доме. Какова бы ни была причина, он нанимал много горничных, камердинеров, лакеев, поваров, дворецких и еще бог знает какой прислуги. Моя мать, Виктория, попала в этот дом в возрасте двадцати лет. Она работала у леди Рох горничной и так познакомилась с лордом Рохом.

Никто не знает, что случилось с матерью. Я держу в секрете все факты, потому что правда такая, какая она есть, а люди предпочитают, чтобы она была приправлена, замаринована и приготовлена на среднем огне. Такие люди не заслуживают знать о боли моей матери.

Вы вообще думаете обо мне, Джозефина? Я не могу выбросить Вас из головы ни на минуту. За восемнадцать лет жизни на этой земле я общался только с одним человеком, который видел меня, по-настоящему видел. Этот человек – Вы, поэтому Вы должны понять, почему Вы нужны мне настоящей. Даже если я никогда больше не увижу Вашего лица, знание того, что Вы существуете, будет меня утешать.

За последние несколько дней я составил список всех деталей, которые помню о Вас. Я знаю, что Вы потеряли отца, учились в пансионе, а Ваши духи пахнут Парижем в весеннюю пору. Я знаю, что Вы любите танцевать, смеяться и отправляться на поиски приключений. Ваше второе имя – Эмилия. У Вас грифельно-голубые глаза. Когда говорите, Вы размахиваете руками.

Я бы предпочел казаться слишком нетерпеливым, чем всю жизнь гадать, действительно ли Вы прониклись ко мне участием той ночью. Я был потерян и сломлен, и думал, что никому нет дела до моих чувств. Мой директор, отец и даже Артур говорили, что нужно стать жестче, быть мужчиной, выпить лишнюю пинту пива, в конце концов. Я слушал их и старался забыть о своих чувствах. Потом встретил Вас и увидел проблеск того, чем может быть жизнь на самом деле.

Пожалуйста, не будьте призраком.

Элиас

P. S. Мой управляющий завтра уезжает в Лондон. Я попрошу его навести о Вас справки. Кроме того, я написал еще часть своего романа. Вряд ли это шедевр, но надеюсь когда-нибудь поделиться им с Вами.

Джози: Он знал мое второе имя.

Вера: Кто знал?

Джози: Элиас. Он знал мое второе имя, цвет глаз, что я училась в пансионе.

Вера: Он писал все это в своих письмах??????

Джози: ДА. Я с ума схожу! Элиас так много знал о Джозефине, обо мне. Он хотел, чтобы она получала его письма, посетила Кадвалладер и прочитала его роман.

Вера: Какого черта ты делаешь в нашем веке?

Джози: Элиас не мог найти Джозефину. Он начал думать, не призрак ли она или плод его воображения. Черт возьми. Я не хочу задавать этот вопрос.

Вера: А что, если Элиас Рох писал о тебе?

Джози: Невозможно, правда? Я имею в виду, он встретил свою Джозефину де Клэр.

Вера: Да. Невозможно.

Джози: Не похоже, что ты в этом уверена.

4 мая 1821

Дорогая Джозефина!

Я решил отказаться от людей, от всех. Артур и Лорелай могут остаться в Кадвалладере, но я хочу остаться наедине с собой. Мой заварочный чайник кажется достаточно хорошей компанией. Он воздерживается от намеков на брак и не уговаривает меня показываться на публике. На самом деле я считаю свою библиотеку вершиной общения.

Как Вы, наверное, догадываетесь, бал прошел не так, как планировалось. Это не было катастрофой, прошу заметить. Гости были вежливы, и праздник продолжался до рассвета. Мистер Роуз похвалил оркестр. Леди Сеймор и ее сын похвалили организацию, что говорит о многом, ведь они самые скупые люди, которых я когда-либо встречал. Беда пришла от совершенно неожиданного человека.

Лорелай Глас.

Ночь казалась покрытой золотым блеском.

Кареты сворачивали на аллею, ведущую к поместью, копыта лошадей цокали по гравию, словно аплодируя разъезду. Один за другим дворяне, одетые в атлас и бархат, выходили из карет. Они кивали своим кучерам и направлялись к главному дому, сверкая в свете факелов, как драгоценные камни.

Я наблюдал за суматохой с балкона второго этажа, пока струнный квартет играл менуэт. Гости стекались в большой зал, где свечи и люстры разгоняли мрак. Я мог бы встретить их у парадной двери, но задержался, пока мой камердинер облачал меня во фрак с шелковым воротником, чертовски ужасного фасона. Не помню, чтобы я покупал этот фрак. Наверняка Артур заказал его в городе, чтобы поиздеваться надо мной.

Прежде чем вы обвините меня в щепетильности, позвольте добавить, что фрак был велик и требовал подгонки, поскольку я, как вы знаете, высокий и худой.

Тем не менее я опоздал на свой собственный бал.

Гости начали подходить ко мне, как только я вошел в зал. Я был бы счастлив, если бы был избавлен от необходимости вести светские беседы. Как можно обсуждать погоду больше минуты? В Нортумберленде бывают дожди, туманы, снег и короткие вспышки солнца летом. Вот. Я подвел итог погодным условиям в стране на следующую тысячу лет.

Артур начал дразнить меня, когда я подошел. Он взял с подноса лакея два кубка «Мадейры» и стал наблюдать за танцевальной площадкой, возможно выбирая себе следующую партнершу.

Я проследовал за ним вдоль стены зала, мимо моей коллекции скульптур. Пожилые гости задерживались возле произведений искусства. Они салютовали мне своими рюмками ратафии и сигарами, подняв тост за мою удачу. Действительно, моя внезапная популярность показалась мне странной. За эти годы я посетил несчетное количество вечеринок, и на большинстве из них шептались о моем рождении, говорили фальшивые любезности, а джентльмены следили, чтобы я не разговаривал с их дочерьми. Как странно. Теперь я самый востребованный мужчина в Аттеберри.

Мой друг резко остановился, его взгляд устремился на Мэри Роуз, которая стояла в одиночестве, пока ее муж прохаживался вдоль карточных столов. Он поставил свои пустые бокалы на бюст Юлия Цезаря и затем направился к даме, не сказав мне и пары слов.

Семья Бейнсов мало заботится о своей репутации. Мистер Бейнс заработал свое богатство благодаря успешному браку. Он женился на наследнице Бурбонов, с которой познакомился в Пруссии еще до Французских войн. Их продвижение в высшем обществе было связано с политикой и самыми скандальными слухами. Однако их популярность росла, поскольку публике нравились сплетни. Подобный пример успеха подталкивал Артура к дружбе и флирту с замужними женщинами.

Не зная, что делать без Артура, я направилась в столовую. Танцовщицы плавали в море страусовых плюмажей. На мраморном полу сверкали радуги, они ползли по перегородкам и висели над головами.

Вам бы понравилась эта вечеринка, Джозефина. Всю ночь я думал о том, как буду танцевать с Вами. Я представлял, как мы стоим лицом друг к другу на паркете. Но больше я вспоминал наши неуверенные па в ту ночь, когда мы познакомились, и представил, как мы повторим их на террасе. Представление, которое должно шокировать моих гостей.

Лорелай вынырнула из толпы, когда музыканты заиграли вальс. Изумрудное бальное платье и распущенные волосы цвета шампанского, а не убранные, как обычно, в пучок, сильно изменили ее внешность. Сначала я даже не узнал Лорелай, так как привык к ее неизменному и довольно простому виду.

Она спросила, буду ли я завтра с ней рисовать.

Женщины говорят кодом, не так ли? Я пытаюсь расшифровать его, но у меня не получается. Они имеют в виду то, чего не говорят, и говорят гораздо меньше того, что имеют в виду.

Оглядываясь назад, я теперь понимаю, как Лорелай покраснела и захлопала ресницами. Вместо этого я пригласил ее на танец. Ей нужен был партнер, а кавалеров было мало. Вальс казался безобидным.

Лорелай улыбнулась, когда мы вошли в вихрь участников танцевального вечера. Она спросила, не возражаю ли я против ее длительного пребывания в Кадвалладере. Признаться, я не обратил на нее особого внимания и не помню своего ответа. Я смотрел в пространство, пока мы, как планета Солнечной системы, вращались по залу, освещенному свечами.

Она коснулась моего плеча, ее левая рука вцепилась в мою правую. Я кружил Лорелай по залу, ни разу не наступив ей на ногу благодаря многочасовой практике. Вслед за музыкой мы замедляли и ускоряли шаг, и зрители проносились мимо нас каким-то бесконечным калейдоскопом.

И только одно лицо оставалось отчетливым.

Офицер флота стоял возле двери вместе с леди Сеймор.

Он перехватил мой взгляд, и в порыве ностальгии я превратился в ребенка, заглядывающего в кабинет отца. Этот человек раньше посещал лорда Роха.

Лорелай открыла рот, чтобы заговорить, но я заставил ее замолчать вопросом: «Вы знакомы с этим джентльменом?» Я указал на офицера. Мое сердце заколотилось, словно предупреждая меня, а мысли помчались к воспоминаниям об отце, его встречах, именах его знакомых. Он обедал с дворянами и членами военного штаба. Он принимал друзей, товарищей, всех, кто имел приличный титул. Чаще всего его посещал адмирал Гипсон.

Присутствие этого человека в моем доме вселяло в меня ужас. Отец предупреждал меня, что кто-нибудь может попробовать оспорить мое наследство. Однако до этого момента я никогда не считал, что мое состояние в опасности. Но я чувствовал это. Я знал. Адмирал прибыл в Кадвалладер, чтобы противостоять мне.

Я проигнорировал выражение шока на лице Лорелай, когда поклонился и покинул паркет до окончания танца. Она догнала меня и сказала: «Мистер Рох, я нахожу себя самой счастливой в вашем доме. Хотя я молода, но уверена, что не смогу найти более блаженного места». Ее щеки раскраснелись, что делало этот намек совершенно прозрачным. Она хотела, чтобы я заявил о своих намерениях в отношении ее.

Я не мог быть более ошеломленным. Чем вызвана такая симпатия? Я считал ее отношение ко мне братским, а не романтическим. Действительно, мы стали близкими друзьями, но она часто говорит о мистере О’Конноре из Лондона. Она отчитывает нас с Артуром за то, что мы возвращаемся из города в неурочный час. Ее поведение скорее материнское, даже строже. Ни разу я не заметил ни малейшего намека на сердечную привязанность.

Кроме того, она знает о моих чувствах к Вам.

Я отвел ее в сторону, чтобы предотвратить сцену. Я сказал: «Мисс Глас, вы заслуживаете менее унылого дома, чем Кадвалладер. Мне подходит тихое поместье, поскольку я не нахожу удовольствия в обществе, но вы слишком состоятельны, чтобы оставаться в Аттеберри. Лондон кажется более подходящим для вас».

Лорелай уставилась на меня так, словно я совершил преступление. Ее глаза наполнились слезами. Не говоря ни слова, она повернулась и бросилась в толпу.

Я не собирался смущать ее или портить наши дружеские отношения, но я не мог призаться в чувствах, которых не испытываю. Она должна выйти замуж за Фрэнсиса О’Коннора, поселиться в таунхаусе рядом с Гайд-парком и писать картины на берегу Темзы. Такая жизнь принесла бы ей огромное счастье.

Расстройство Лорелай и появление на балу адмирала Гипсона вызвали очередной приступ паники. Я удалился в свой кабинет, пока гости наслаждались ужином, и с тех пор оставался здесь. Что мне делать, Джозефина? Если адмирал оспорит мое наследство, я могу потерять все. Если Лорелай уедет из Кадвалладера, я могу больше не увидеть ее.

Моя жизнь зависит от поступков других, и это сводит меня с ума. Я хочу быть счастливым и любимым, но мне кажется так поэтично, даже порой романтично, быть печальным и одиноким. Воистину, отчаяние придает интригу моему скучному существованию. Если бы я только мог, я бы сократил свой мир до одной комнаты, стопки бумаги и пера с чернилами. Я бы писал Вам до боли в пальцах, а потом попросил бы миссис Данстейбл писать за меня.

Интерес Лорелай заставил меня понять, что не может быть никого другого, только Вы.

Элиас

P. S. Мой двоюродный дедушка, живущий в Кингс-Кросс, прислал письмо, что он знает семью де Клэр. Они живут в Западном Лондоне. Он обещает провести для меня расследование.

Шесть

Роман

Кадвалладер, расположенный в графстве Нортумберленд, имеет богатую и довольно скучную историю. Большое поместье принадлежало лорду, который проиграл его в азартные игры курьеру Королевского монетного двора, чьи финансовые проблемы привели к тому, что поместье заняли монахи. После череды неудачных владельцев поместье стало домом для семьи Дарлинг.

Мистер и миссис Дарлинг кичились своим скромным образом жизни. Они гордились своим скромным загородным домом, его очарованием и нетронутыми садами. Будучи выходцами из небольшого, но очень престижного лондонского дома, Дарлинги обладали скромностью, граничащей с гордыней. Мистер Дарлинг не видел причин нанимать целый штат слуг – благородная неприхотливость, о которой миссис Дарлинг упоминала на своих обедах. Вместо этого хозяин ограничился несколькими работниками, дворецким, горничной, поваром и камердинером, который также выполнял обязанности лакея.

Хотя мистер и миссис Дарлинг разбогатели благодаря ловким деловым сделкам, они держали свой кошелек в узде и вели учет всех расходов. Однако детям Дарлингов не хватало бережливости их родителей. Они предпочитали купаться в роскоши, которую им позволяло общество. Себастьян, старший сын, создал себе репутацию любителя дорогостоящих развлечений и европейских турне. Китти, средний ребенок, не жалела денег на наряды, а младший, Фитц, мечтал только о лошадях.

Жизнь в Кадвалладере казалась очень милой, несмотря на разногласия владельцев. Из поместья не доносилось ни малейшего намека на скандал, пока не приехал бастард лорда Уэлби.

– Дай мне умереть, Элиас, – сказал Себастьян, вышагивая по берегу ручья. Он отогнал команду уток, его сапоги для верховой езды покрылись грязью. – Я брошусь в воду и пропаду навсегда.

– Ты выглядишь более раздражительным, чем обычно. – Элиас не поднимал глаз от своей книги – истории великих домов Северной Англии. За семь месяцев пребывания в Кадвалладере он знал, что Себастьян быстро забывает о горестях и переключается на более приятные вещи. По крайней мере, Элиас на это надеялся, поскольку ему нужно было закончить чтение до начала урока с мистером Дарлингом.

Лорд Уэлби настоял на том, чтобы Элиас узнал все подробности о жизни аристократа от семьи Дарлингов.

– Потому что я не согласен. – Себастьян застонал и взял в руки шляпу. Он скрючился в зарослях полыни, его юное лицо старили бакенбарды и хмурый взгляд.

– С кем? – спросил Элиас.

– Со всеми. Я нахожусь в состоянии вечного разногласия.

Себастьян бросил камешек в ручей, а затем растянулся на спине. Он фыркнул, когда ему в нос залетела мошка.

– Как утомительно. – Элиас сжал губы, чтобы скрыть улыбку. Он прислонился к стволу дерева и стал перелистывать страницы. Несмотря на театральность кузена, он предпочитал читать на свежем воздухе, а не сидеть с миссис Дарлинг и ее ворчливой собакой.

Природа вела для него отсчет времени. Уже сентябрь окрасил пейзаж из зеленого в коричневый цвет, готовясь к осени. С холмов, на которых паслись овцы, повеяло холодом, и летние цветы увяли. Замерзли ноготки, поникли петуньи, под приглушенным солнцем завяли маргаритки.

– Отец думает, что знает все лучше всех, – с досадой сказал Себастьян. Он поднялся на ноги и ударил веткой по стволу дерева, всего в нескольких дюймах от головы Элиаса. – Я не согласен.