Читать онлайн Бывший босс бесплатно

1

– Вам назначено? – Секретарь в старомодном пенсне, близоруко сощурившись, разглядывает меня из-за стойки. – Имя?

– Маша. Мария Леджер.

– Отчество?

– Станиславовна, – с запинкой отвечаю я, чувствуя, что неумолимо краснею. Так происходит всегда, когда мне приходится хотя бы чуточку врать. Просто Станиславовна – это мое матчество. Боюсь, что отчество Гасовна для этой милой, пахнущей нафталином женщины, прозвучит странно.

– Ждите. Сообщу о вас Тимуру Андреевичу.

Я послушно сажусь на кушетку и достаю из сумки протеиновый батончик, чтобы заесть стресс от первого в жизни собеседования. Спрашивается, кто устраивается на работу в самый разгар лета, да еще и приехав в гости? Ответ: Леджеры. После того, как Саша за час израсходовала месячный лимит по карте, папа озаботился тем, чтобы его дети не стали прожигателями жизни и наследства. Работа на каникулах – это его условие.

– Проходите.

Прежде чем встать, я решаю сделать практику йоги, чтобы успокоиться. Закрываю глаза, складываю ладони в намасте и дышу животом. Глубокий вдох – и спокойствие наполняет мое тело подобно солнечному свету… Глубокий выдох – и все тревоги и волнения уходят в землю… Глубокий вдох… – и в меня мощным потоком входят позитив и уверенность.

– Девушка, я сейчас просто приглашу следующего, – нетерпеливо ввинчивается мне в ухо.

Распахнув глаза, я бормочу «извините» и, подхватив сумку, спешу к кабинету руководителя. На всякий случай поправив юбку, вежливо стучусь.

– Тимур … эээ…Олегович… Можно?

– Андреевич, – поправляет меня знакомый голос.

Растерянно заморгав, я разглядываю очертания знакомой фигуры, занимающей кресло. Оу. Май. Гад. Или охренеть, как сказала бы Саша. Это же… Это….

– Маша? – на мгновение Тимур тоже выглядит растерянным. – Ты что здесь делаешь?

– На работу устраиваюсь, – просияв, отвечаю я. – А ты?

– Я? Я здесь работаю. – Лицо моего бывшего парня становится скептическим. – Точнее, руковожу процессом.

От такой прекрасной новости я даже начинаю улыбаться.

– Ох… С ума сойти, как мне повезло!

Не дожидаясь приглашения, я опускаюсь в кресло напротив его стола.

– А это мое первое собеседование, представляешь? Я так волновалась. Мне на работу нужно непременно устроиться, а опыта совсем нет.

– Папа перестал давать денег на карманные расходы? – Тимур откидывается на спинку кресла, глядя холодно и оценивающе.

А мне отчего-то напротив хочется улыбаться во весь рот. Вот же совпадение! В многомиллионном городе попасть в офис именно к нему.

– Почему? Не перестал. Просто хочет, чтобы дети умели зарабатывать, а не просто тратить.

– Мило. Но если уж у тебя нет опыта, а заработать нужно, не проще ли устроиться официанткой?

Улыбка сползает с моего лица. Почему Тимур это говорит? В интернете черным по белому написано, что его фирме требуются риэлторы. Можно без опыта.

– Ты не хочешь брать меня на работу?

– Не думаю, что ты нам подходишь, – без улыбки и явно не шутя отрезает он. – У тебя есть опыт работы в сфере продаж?

– Только в сфере покупок. Но компания деда много лет успешно занимается продажами. Думаю, этот талант передался и мне.

Тимур дергает челюстью, выглядя раздраженным. Может быть, устал от собеседований или не выспался. Или голодный.

– Так может тебе стоит работать у деда?

– Папа против, – поясняю я. – Сказал, что дед предпочтет откупиться, лишь бы не видеть женщин у себя в офисе.

– И теперь твой папа предлагает терпеть тебя?

Нахмурившись, я обнимаю себя руками. Кажется, дело не в голоде и не в недосыпе. Раздражение Тимура имеет непосредственное отношение ко мне.

– Зачем ты так? Я очень обрадовалась, когда тебя увидела. Думала, и ты тоже рад.

Красивое лицо Тимура покрывается бордовыми пятнами. Еще чуть-чуть, и из носа дым пойдет.

– Я – рад? Маша Станиславовна, ты вообще… – Запнувшись, он переводит недоуменный взгляд с резюме на меня. – А почему ты, кстати, Станиславовна?

– Это матчество. Вашим законом больше не возбраняется.

– Так вот, напомню тебе, Маша Станиславовна, что четыре года назад ты укатила в свою страну, не попрощавшись, и с тех пор не давала о себе знать, – чеканит Тимур, глядя в мое межбровье. – Сегодня ни с того ни с сего появляешься на пороге моего офиса и, очевидно, рассчитываешь, что я не только помогу тебе с трудоустройством, но и буду охренеть, как рад это сделать. Видимо, потому, что у тебя ноги длинные и глаза красивые. У тебя вообще совесть есть?

Опешив от внезапно свалившихся обвинений, я начинаю нервно теребить сумку.

– Мне было шестнадцать, а тебе двадцать четыре. Папа бы тебя оскопил. А еще дома меня ждал парень.

Пятна на лице Тимура медленно сливаются воедино. Я снова сболтнула лишнего, но, как всегда, поняла это слишком поздно.

– Маша… – цедит он сквозь зубы. – Ты просто… Смотрю на тебя и не пойму: всерьез ты говоришь или издеваешься.

Не в силах этого больше выносить, я встаю. Непривычно видеть Тимура спустя столько лет. Он возмужал в самом хорошем смысле этого слова, и прическа у него теперь другая. И белая рубашка идет ему не меньше потертых джинсов и толстовки.

– Встань, пожалуйста, – требую я, подойдя к его столу.

Тимур хмурится.

– Это еще зачем?

– Встань. – Я успокаивающе улыбаюсь. – Или ты меня боишься?

Со вздохом Тимур поднимается из кресла. Теперь не я возвышаюсь над ним, а он надо мной. Я уже и забыла, что он такой высокий.

– Мне всегда нравились твои глаза. Помнишь, я говорила, что хочу себе такие?

Он сверлит меня своим пронзительным синим взглядом и молчит. Шагнув вперед, я его обнимаю. Пахнет Тимур замечательно. И на ощупь тоже ничего.

– Я все равно рада, что у тебя все хорошо. Не злись на меня, пожалуйста.

– Не пытайся быть милой, Маша Станиславовна, – его голос отстраненно вибрирует у меня под ухом. – Не поможет.

– Я от чистого сердца, Тимур. И, наверное, ты прав. Не стоит терять время, пытаясь устроиться в офис. Попробую официанткой.

Забрав сумку со стула, я бреду к выходу. Я и не думала, что собеседование окажется провальным настолько. Аж плакать хочется. Мне здесь так понравилось: все такое новое, стильное и современное, не считая той женщины в приемной. И как было бы здорово работать с Тимуром. С ним у меня связано много теплых воспоминаний. Как он ночью к дому деда приезжал, и мы тайком по городу на его машине катались, и как на концерт рок-группы ходили, и как он первую букву моего имени на груди набил. «М». Прямо под сердцем. Было очень мило.

– Уже уходите? – удивленно интересуется секретарь, снимая пенсне.

– Да. – Я расстроенно пожимаю плечами. – Ваш Тимур Андреевич оказался моим бывшим парнем. Кажется, он до сих пор на меня зол и посоветовал поискать вакансию официантки.

– Не расстраивайся, деточка. – Женщина выходит из-за стойки и с сочувствием трогает меня за плечо. – Знаешь что? Утри-ка ему нос! Назло стань успешной. Пусть тебя потом покажут в новостях, а наш Тимур Андреевич будет локти кусать.

– Для этого мне еще три года надо в университете доучиться и как минимум лет пять поработать. К этому времени Тимур уже забудет, как меня зовут. А вариант попасть в международные новости представляется мне чересчур спорным и криминальным. Но все равно большое вам спасибо.

Дожевав на улице остатки протеинового батончика, я сажусь в машину. Куда ехать, правда, пока ума не приложу. Других собеседований на сегодня не назначено – с подачи Саши я была уверена, что меня и на этом наймут.

Достав телефон, решаю ей написать.

«Ты ошиблась. Меня не взяли. Собеседование, кстати, проводил Шубский Тимур. Помнишь его?»

«Красивый, смуглый, с длинными ресницами?» – моментально приходит в ответ. Сестра круглосуточно не расстается с телефоном.

«Угу», – печатаю я со вздохом.

«Вот это тебе подфартило! Скинь потом его фотку».

«Откуда мне взять его фотку?»

«Новую сделаешь, когда он возьмет тебя на работу:)))».

«Лучшее, что мне здесь светит – это работа в закусочной. И, кстати, это все из-за тебя. Просто признай, что ошиблась. Это немного поднимет мне настроение».

«Окстись, систер. Я никогда не ошибаюсь:)»

Закатив глаза, я откладываю телефон и решаю поехать к деду. Тронуться, правда, не успеваю из-за раздавшегося звонка. На экране – незнакомый номер.

– Алло? – с опаской произношу я, ожидая услышать, что от моего имени поступила заявка на кредит или меня срочно разыскивают правоохранительные органы.

– Деточка, это Римма Марковна из приемной, – вместо этого заговорщицки звучит в трубке. – Деточка, завтра в девять утра будь в офисе как штык. И паспорт не забудь.

2

Тимур

Когда дверь за Машей закрывается, я с удовольствием ломаю напополам карандаш, представляя на его месте тонкую шею. Ну кто бы мог подумать, а? Что мы не просто случайно пересечемся на улице, а она сама, своими длинными западными ногами припорет ко мне в офис. Я, говорит, рада тебя видеть. А ты, Тимурчик, почему не рад?

Потому что терпеть не могу коз, тем более в своем кабинете. Моя злость на нее никак не связана с тем, что я до сих пор что-то к ней чувствую, и все это время якобы забыть не мог. Конечно, нет.

Жил я все эти четыре года прекрасно: развивался, развлекался и паломничеством в Евнухград себя не утруждал. Дело тут, скорее, в принципе. Нельзя так просто шмякнуть человека мордой в пол, а потом ждать, что он будет рад тебя трудоустроить. И плевать, что ей было всего шестнадцать. Мне-то было уже двадцать четыре.

Откинувшись в кресле, я закрываю глаза и, чтобы успокоить нервы, затягиваюсь воображаемой сигаретой. Этот безопасный способ курения я изобрел еще в старших классах, когда вокруг дымили все. Не потому, что я такой правильный и не хотел расстраивать родителей наличием дурной привычки, а потому, что на сигареты банально не было денег.

Когда к воображению присоединяются непрошеные воспоминания, я морщусь. Их я точно не заказывал. Но поздно: память, словно дурной бумеранг, со свистом летит назад, в события четырехлетней давности. Бетонные стены офиса исчезают, а перед глазами встает площадка возле супермаркета, где я ее и встретил. Маша сидела на асфальте и, изо всех сил стараясь не заплакать, дула на окровавленную коленку. На ногах у нее были розовые ролики. Нет бы мимо пройти: свалилась – да и хрен с ней. Но взыграло непрошеное джентльменство.

– Давай помогу, – предложил я, и, как настоящий альфа, не дождавшись ответа, обхватил ее за подмышки и поднял. Весила девчонка, как мешок с мукой, и я даже усмехнулся. Но потом она подняла глаза и прощебетала что-то вроде «Спасибо, было щекотно», и я остолбенел.

Даже не помню, от чего именно: то ли от по-детски трогательного взгляда, то ли от голоса. Откуда взялся детский взгляд, я уже позже понял. Просто Маша и была ребенком.

Короче, спустя минуту я, как вьючный вол, тащил ее рюкзак и ролики, а еще минут через десять мы сидели в кафе, где я на последние деньги угощал ее всякий детской требухой вроде какао с маршмелоу и веганскими ирисками.

Она представилась, я тоже. Зовут Маша, любит смотреть мелодрамы и кататься на роликах, приехала на каникулы к деду. Дед, судя по рассказам, какой-то злой монстр и за разбитые коленки непременно устроит нагоняй, поэтому дома ей нужно быть только, когда стемнеет.

Я воспринял это, как сигнал к действию, и повез показывать красоты загородной природы. Это сейчас понимаю, как сильно мне повезло, что мы пост ДПС не встретили. Наверняка, приняли бы меня за Теда Банди, решившего поживиться несовершеннолетней, и упекли бы в обезьянник. Хотя, возможно, лучше бы упекли. Отсидел бы пару суток до выяснения обстоятельств и думать забыл бы про эту малолетку.

Короче, к тому времени, как стало смеркаться, я влип в нее по уши. Что удивительно, потому что порой Маша несла откровенную чушь. Например, брала мою руку, долго в нее вглядывалась и потом мило проворковала, что линия жизни у меня короткая, и я лет до тридцати умру. Скорее всего, утону в речке.

А я слушал и все сильнее влюблялся в ее странность и такую непохожесть на меня самого. В хиромантию и прочую херню я, разумеется, не верил, но вот как она брала мою руку и водила своим тонким пальчиком по ладони – мне очень зашло.

Я взял ее номер и позвонил ей на следующий день. Мы увиделись, чтобы поесть мороженого. В свои двадцать четыре я, конечно, вовсю трахался, но ее и мысли не было пальцем тронуть. Я просто жрал рожок пломбира рядом с ней и был по-идиотски счастлив.

И даже, когда на мой вопрос, где она учится, Маша, мило улыбнувшись, ответила, что ходит в школу, не испугался. К тому времени я был так сильно ей очарован, что решил дождаться ее восемнадцати. Всего-то два года каждый вечер дрочить – не велика проблема. Дрочить, правда, так и не пришлось, потому что она исчезла.

На этом воспоминания приходится прервать, потому что дверь без стука распахивается.

– Я же тебя уволю, – со вздохом говорю, глядя на единственного человека в офисе, которому позволяю так бесцеремонно к себе вламываться.

– А я тебя засужу за возрастную дискриминацию, – фыркает Римма Марковна. – Нос не дорос еще так с бабулей разговаривать.

– Говори, – цежу я, сжав переносицу.

– Ты почему девочку обидел? Взял и отправил в официантки. Такого блаженного мышонка в первый же день какой-нибудь хам прихлопнет.

Я чувствую, как снова закипаю. Блядь, ну Маша. Сколько времени она провела в приемной? Две минуты? И уже заимела телохранителя в лице моей единственной близкой родственницы.

– Этот мышонок сам ему полруки оттяпает и напоследок заразит лихорадкой.

– Тимур! Девочка уходила почти в слезах. Я не так тебя воспитывала.

– Бабуль. – Я устало морщусь. – Хватит корчить из себя Вариса (персонаж «Игры престолов» – прим. автора). Ты просто варишь кофе и отвечаешь на звонки. Теперь, пожалуйста, закрой дверь с той стороны.

Проворчав что-то себе под нос, Римма Марковна, как я зову ее в офисе, уносится в приемную.

В чем-то она, конечно, права. Я ведь сам попросил указать в объявлении, что мы берем людей без опыта, а Машу по причине его отсутствия отправил в официантки.

Посидев в раздумьях еще несколько минут, снимаю трубку. Хочет она попробовать деньги зарабатывать – пусть попытается. Работа риэлтора – это не на роликах гонять. Сама сбежит через неделю.

3

Маша

– Люба, кинь этой травоядной сосиску, – ворчит дед, глядя на меня исподлобья. – Совсем современная молодежь рехнулась с этим веганством. Мозги, Мария, знаешь, чем питаются? Правильно, мясом и жиром. Ела бы нормально, глядишь, стала бы как та баба страшная… Кюри-Мюри. Не в смысле уродливой, а такой же умной.

– Игорь… – с укором говорит жена деда.

– А чего – Игорь? Саня вон мясо лопает – и как голова варит. Глазом моргнуть не успеешь, такого компота тебе в уши нальет, что ты на нее и машину, и фирму перепишешь. Я не такой идиот, конечно, а вот мамонт ее – вполне. А Мария наша неизвестно в кого пошла. Не иначе дочь моя только морковь в беременность трескала. Эту блаженную травоядную из дома одну выпускать страшно.

– Игорь!

– А что? Лепит вечно, что в голову взбредет, и постоянно улыбается. Дитя солнца – не иначе.

– Я не ем мясо не из-за приверженности к вегетарианству, а потому, что моя система пищеварения так устроена, – решаю пояснить я. – Недостаточность ферментативной активности. При употреблении животного белка повышаются показатели мочевины и аммиака в крови, поэтому я предпочитаю заменить его растительным. Тебе я бы тоже рекомендовала сдать анализ на общий белок, дедуль, и желательно биохимию крови. Меня очень беспокоит цвет твоих склер. После пятидесяти снижается не только синтез половых гормонов, но и пристеночное пищеварение, что оказывает дополнительную нагрузку на печень. А тебе уже давно не пятьдесят.

– С половыми гормонами у меня все в порядке, – побагровев, ворчит дед. – Где ты всякой этой медицинской херни нахваталась? Статью в википедии вычитала? Так у меня для тебя плохие новости. Закроют скоро вашу википедию.

– Закончила курс нутрициологии в нашем университете в прошлом году. Люба, – я поворачиваюсь к жене деда, зажимающей рот ладонью в попытке спрятать смех. – Если в интимном плане возникают проблемы, я напишу список анализов, который ему необходимо сдать. Восстановить потенцию целиком не обещаю, но станет гораздо лучше. Дедуль, передай, пожалуйста, оливки.

– Ты анализы отцу своему пропиши лучше, а то он никак с моей дочери не слезет! – раздается грозное рявканье. – Люба, ты разве на интим со мной жалуешься?

Люба моментально подходит к нему и успокаивающе обнимает.

– Нет, конечно, Игорь. Ты у меня самый настоящий альфа.

– То-то же. Соплякам своим и их стручкам диагнозы ставь. А у Игоря Жданова с интимом все в порядке.

Собрав со стола грязные тарелки, я несу их к посудомойке. Когда дед повышает голос, я просто перестаю слышать. С детства так повелось.

– Спасибо за завтрак, Люба. Мне пора ехать.

– И куда это ты намылилась ни свет ни заря? – ворчит дед. – Улиток от ковида спасать?

– Сегодня у меня первый рабочий день. Вчера я устроилась на работу риэлтором.

– Хотел бы я посмотреть на того идиота, который взял тебя квартирами торговать.

– Ты его уже видел. – Я не удерживаюсь от улыбки. – Помнишь моего парня Тимура?

– Этого долговязого кобеля, которому я чуть челюсть не сломал, когда к тебе в ночи с веником в зубах приперся? – хмыкает дед.

– Да, его. Я пришла на собеседование, а это оказалась его фирма.

– И что это за шарашкина контора, интересно?

Заглянув в телефон, чтобы ничего не напутать, я вслух читаю название фирмы, разметившей вакансию.

– Агентство недвижимости «Эллада».

– «Эллада»? – Дед удивленно сводит брови. – Однофамильцы, что ли? Знаю я одну «Элладу». Помещение за пол-лярда продали мне в прошлом году.

– Может быть, это они и есть, – Наклонившись, я целую деда в щеку. – Тимур всегда был очень деятельным и умным. Люба, знаете, как ему идет костюм? Даже сейчас вспоминаю – и мурашки по телу бегут. – Я задираю рукав рубашки, показывая, что не вру. – Правда, он меня сначала не хотел брать на работу. Кажется, разозлился из-за того, что четыре года назад без предупреждения домой к парню улетела. Сказал, чтобы шла работать официанткой. Но потом мне из офиса позвонили и пригласили сегодня прийти. Наверное, потому что я его обняла.

– Маша, е-мае, – устало вздыхает дед. – Ну в кого ты такая, а? Что на уме, то и на языке.

– А я знаю, в кого, – хитро улыбается Люба. – Есть у нас в семье человек, который всегда говорит все, что пришло на ум. Только он еще и в выражениях не стесняется.

Дед небрежно отмахивается.

– Тяжело как с вами, с женщинами. Ладно, иди уже, Мария. А если этот Тимур тебя еще раз в официантки пошлет – мне скажи. Я ему самолично передник надену. А то в прошлый раз до этого жирафа, видать, не дошло.

4

Путь от дома деда до офиса «Эллады» занимает всего двадцать минут, а так как вышла я загодя, то успеваю заехать за кофе. Беру капучино для себя, латте для милой женщины в пенсне в благодарность за то, что меня поддержала, и, конечно, двойной американо для Тимура, который раньше он пил круглосуточно. У него непереносимость лактозы, а как он относится к растительному молоку, я пока выяснить не успела.

Удача улыбается мне с самого утра. Когда я заезжаю на офисную парковку, то застаю его выходящим из машины. Не знаю, что это за марка, но выглядит она дорого. Меня снова берет гордость за него, а по рукам бегут мурашки. До чего ему идут черный цвет и солнечные очки…

Запарковавшись, я выскакиваю на улицу и громко его окликаю. Тимур останавливается так резко, словно ему что-то попало в спину и медленно-медленно оборачивается. Прямо как в кино.

– Привет! – Распираемая радостью от нашей встречи, я с улыбкой демонстрирую ему держатель с кофе. – Поможешь мне, пожалуйста? Боюсь разлить.

Тимур почему-то хмурится и медлит, но потом все же идет в мою сторону.

– Ты все-таки приехала? – бросает он хмуро, так словно не рад меня видеть. – Думал, что передумаешь.

– А я не передумала, – широко улыбаюсь я. – Тебе та-ак идет эта рубашка. И брюки сидят просто отлично. Подержи, пожалуйста. – Я протягиваю ему стаканы. – Сейчас только сумку заберу.

Достав с заднего сиденья любимую кроссбоди, я закрываю машину и на всякий случай разглядываю свое отражение в стекле. Досадно, что не успела уложить волосы. Слишком боялась опоздать.

– Гелендваген? – со вздохом произносит Тимур, кивая на капот. – Серьезно?

– Это я у деда взяла, – смутившись, поясняю я. – Чтобы безопаснее было ездить. Вдруг придется поехать за город. Для местных дорог мой Порш низковат.

Тимур закатывает глаза и что-то бормочет себе под нос. А я так сильно рада его видеть, что еле сдерживаюсь, чтобы снова не обнять.

– Сними очки, пожалуйста, – прошу вместо этого.

Щеки Тимура слегка розовеют.

– Зачем?

– Хочу на твои глаза при солнечном свете посмотреть. Они будут красиво переливаться.

Кадык на шее Тимура дергается, и он продолжает молча смотреть на меня сквозь темные стекла, давая понять, что удовлетворять мою просьбу не собирается. Тогда я тянусь к его лицу и снимаю очки сама.

– Вот, – удовлетворенно говорю я, разглядывая темно-синюю радужку, подсвеченную золотистыми огоньками. – Говорю же – красиво.

– Что ты делаешь, а… – Голос Тимура звучит тихо и хрипло, и, дав мне пару секунд насладиться зрелищем, он раздраженно выдирает очки из моих рук и вновь надевает. – Хватит, Маша. Ты не в зоопарке.

– Кофе тебе, – отступив, сообщаю я, расстроенная его реакцией. Просто момент получился такой особенный. Словно возвращение в прошлое. – Двойной американо без сахара. Я помню, что ты не пьешь с молоком. Если хочешь, в следующий раз закажу на растительном.

– Кофе мне варит мой секретарь, – цедит Тимур, как и в прошлый раз, покрывшись багровыми пятнами. – Если ты планируешь здесь работать, прими во внимание два правила: не нужно таскать мне кофе и не нужно меня трогать без разрешения. Я отныне твой босс, а не влюбленный придурок.

5

Тимур

– Тимур, ну что у тебя на голове? – возмущенно шипит бабушка, едва я появляюсь в приемной. – Волосы торчат, как у пугала. И очки с носа сними. А то ткнешься в дверь ненароком.

Я обреченно закатываю глаза. Да что это, блядь, за утро такое? Сначала Маша напала, теперь она. И обеим не дают покоя мои очки.

– Сделайте мне кофе, Римма Марковна, – Я намеренно называю ее на «вы» и по имени-отчеству, даже несмотря на то, что рядом нет сотрудников. – И если и дальше продолжите так встречать своего руководителя, то будете пожизненно командированы домой солить помидоры и смотреть турецкие сериалы.

– А третий кофе тебе не лишним будет, Тимур? – Она смотрит на меня с сомнением.

Опустив взгляд, я досадливо скриплю зубами. Про то, что Машин подарок остался у меня в руках, я напрочь забыл.

– Это, кстати, тебе, – буркаю я, опуская стакан на стойку.

– Мне? А от кого?

– От меня, – весело доносится из дверей лифта голос Маши. – Капучино за то, что были вчера так ко мне добры и поддержали. И за то, что позвонили с радостной новостью.

– Римма Марковна. Покажите стажерке рабочее место и сообщите о деталях планерки. Меня пока не беспокоить. – С этими словами разворачиваюсь и ухожу.

– Пойдем, моя хорошая, – слышу по пути к кабинету. – Сидеть будешь в общем зале, где все риэлторы. Место под номером восемь.

– Восемь – мое счастливое число. Это ведь лемниската – знак бесконечности. А что нужно знать по поводу планерки?

– Ничего про нее не нужно знать, кроме того, что она начинается в двенадцать. Тимур Андреевич мог бы и сам это сказать. Не рассыпался бы.

Я со вздохом толкаю дверь кабинета. Все же зря я дал слабину и устроил Римму Марковну к себе. Чую, попортит она мне крови с Машей Станиславовной в дуэте.

Плюхнувшись в кресло, наконец, сдираю очки. Виски в тех местах, где их коснулась Маша, до сих пор покалывает. Не могу себе до конца объяснить, чем она меня так раздражает. Наверное, тем, что снова притащила в мою жизнь кусок чего-то необъяснимого. Ведь логично, нагрубив кому-то, в ответ как минимум получить нежелание общаться. А что делает Маша после того, как я откровенно издевался над ней на собеседовании? Обнимает, а после притаскивает кофе. Четыре года назад я списывал феномен ее беззлобности и доброты на возраст. Но она, блядь, и в двадцать такая же. Не от мира сего.

К счастью, если не сегодня, то завтра она поймет, что торговля недвижимостью – занятие не для нее, и исчезнет вместе с гелендвагеном, взятым у деда. Помню я ее деда. Лось бешеный. Он, когда меня возле ее окна застукал, чуть челюсть не вынул. Орал так, что я потом неделю одним ухом не слышал. И это при том, что его внучку пальцем не тронул. Если бы тронул, то меня наверняка постигла участь Теона Грейджоя (персонаж «Игр престолов» – прим. автора).

Подумав об этом, я машинально накрываю ладонью ширинку. Если дрочить пару лет я был готов, то лишаться любимого прибора – ни в коем разе.

Американо от Маши так и стоит на столе нетронутым. Хочу его выкинуть, но потом понимаю, что Римма Марковна о моей просьбе и думать забыла, и подношу стакан к губам.

Американо оказывается именно таким, как я люблю. В меру крепким, в меру сладким. Удивительно, что Маша помнит. Раньше я всегда просил добавить сахар прямо в напиток, потому что терпеть не мог рвать эти дурацкие пакетики.

Открываю ноутбук и, побарабанив пальцами мимо клавиатуры, снова его закрываю. Ладно, сначала лучше пройдусь.

– Забыла сделать мне кофе, – на ходу тычу пальцем в Римму Марковну. – Очередной страйк. А если еще раз будешь обсуждать меня с сотрудниками, отключу тебе кабельное.

Следующим мне попадается Артем, наш топовый риэлтор, принесший агентству в прошлом месяце сорок процентов прибыли. Что вовсе не повод выглядеть вот так.

– Ты пил вчера, или тебя пчелы покусали? Давай домой. Придешь завтра с таким лицом, отправлю в долгосрочный отпуск.

С каждым шагом настроение все поднимается. Видимо, нужно было утилизировать куда-то скопившееся раздражение.

Завидев толпу, собравшуюся в коридоре, уже предвкушаю, как буду ее разгонять.

– Так, почему в рабочее время…

Я невольно обрываюсь, заслышав из-за опущенных голов знакомый звенящий голосок.

– У тебя очень хорошая линия здоровья, Лева. Но я бы обратила внимание на область крестца. В будущем возможны травмы.

– А у меня посмотри, Маш, – доносится еще один мужской и явно очень заинтересованный голос. – Ты где этому обучалась? Меня, кстати, Женя зовут.

– Хиромантии? Я со школы увлекаюсь. Раскрой ладонь, пожалуйста, Женя. О, у тебя сильно развита половая чакра. Рекомендую следить за образом жизни, иначе есть большой риск после пятидесяти остаться одному.

Мои кулаки непроизвольно сжимаются. Мысленно я уже от души пинаю не в меру развитую половую чакру Жени.

– Ну-ка разошлись, – чеканю громко и холодно.

Пять голов резко поворачиваются в мою сторону и моментально исчезают, оставляя хиромантку Машу стоять одну.

– Что за эзотерический балаган ты устраиваешь в рабочее время? – осведомляюсь я, прощаясь с воспрявшим настроением.

– Хиромантия – это наука, – не моргнув глазом, отвечает Маша. – А до начала рабочего дня еще три минуты осталось.

Я бросаю взгляд на запястье, готовясь уличить ее во лжи, и вижу, что она абсолютно права. До девяти осталось ровно три минуты.

Даже думать не хочу, как она с такой точностью определила время. Ни телефона, ни часов у нее на руке не наблюдается.

– Если как-нибудь захочешь – я пересмотрю твою ладонь, – улыбаясь, продолжает она. – С твоей скорой смертью я явно ошиблась. Видишь, Тимур? Ты попросил себя не касаться без спроса, и я слушаюсь.

– Вернись на свое рабочее место, пожалуйста, Маша, – сквозь зубы прошу я. – Пусть моя смерть станет для всех сюрпризом.

– Хорошо, – кротко отвечает она. – Подскажи, пожалуйста, сколько будет длиться планерка? А то в три часа у меня назначена встреча. Один человек хочет инвестировать триста тысяч долларов и ищет помещение для покупки.

6

Тимур

Если челюсть у меня в этот момент и шаркнула по полу, Маша не подает вида. Стоит и невинно хлопает своими детским глазищами.

– Я ведь могу отлучиться на встречу с клиентом?

Я чувствую себя тупым во второй раз за минуту. Во-первых, где и когда она успела найти клиента? С момента собеседования еще и суток не прошло. Во-вторых, каким образом сумела договориться о встрече? Люди, готовые легко расстаться с такой суммой, по щелчку с кем попало на кофе не встречаются. По опыту знаю.

Видимо, от растерянности я выдаю самый тупой ответ из возможных:

– Не раньше, чем закончится планерка. Ее длительность зависит от эффективности обсуждения текущих вопросов.

Слышали бы меня остальные сотрудники – подумали бы, что Тимур Андреевич свихнулся. Девиз нашей компании – комфорт и удобство клиента превыше всего. Особенно, когда у клиента имеются триста тысяч американских долларов.

– Хорошо. Я скажу Сергею Эдуардовичу, что освобожусь ближе к вечеру. – С этими словами Маша разворачивается с явным намерением вернуться на свое рабочее место.

Мне хватает секунды, чтобы представить, как этот Сергей Эдуардович, возмущенный таким отношением, тащит свои кровные в конкурирующую «Антеру». Такого косяка я себе точно не прощу.

– Мария! – окликаю я ее тоном школьного учителя. – Можешь назначить встречу на два часа. В порядке исключения.

Ее лицо в форме валентинки моментально начинает сиять. Словно я только что сказал, что исчезающая популяция морских котиков внезапно стала конкурировать за рождаемость с Китаем.

– Правда. О-о, Тимур, спасибо огромное! Завтра я обязательно принесу тебе еще кофе в благодарность. И даже не вздумай отказываться! – Она шутливо грозит мне пальцем, покрытым розовым лаком.

Теперь я чувствую себя людоедом, ворующим конфеты у детишек, и приходится напоминать себе о том, что внешность обманчива, и нежная, не от мира сего Маша, не моргнув глазом, способна сломать чью-то жизнь.

– Одно условие. Ты поедешь не одна, а со мной. Ты пока понятия не имеешь, как заключаются договора.

– Мы поедем вместе? – Припрыгнув на месте, она восторженно хлопает в ладоши. – Как в старые времена! Я уже обожаю работать на тебя, Тимур.

– Тимур Андреевич, – сухо поправляю я. – Не Тимур.

* * *

Если обычно на планерку уходит пара часов, но сегодня мы управляемся за полтора. То ли потому, что я отправил домой Женю, сделки которого особенно часто обсуждаются, либо потому, что я сам был непривычно краток. Маша, сидящая в первом ряду с голубым блокнотом и не сводящая с меня сияющих глаз, прилично отвлекала, а еще не давала покоя будущая встреча. Было бы отлично заполучить этого клиента себе. Если подбор недвижимости и сделка пройдут гладко, этот Сергей Эдуардович порекомендует «Элладу» своим друзьям. Сарафанное радио в нашем бизнесе – лучший источник рекламы. Именно оно и помогло мне в свое время занять достойное место на рынке недвижимости. Первый клиент привел второго, второй привел еще одного, и так далее. В один прекрасный день спрос на подбор недвижимости возрос настолько, что я не справлялся, даже подняв ценник вдвое. Я нанял помощника, потом еще одного. Когда сотрудников у меня в подчинении стало четверо, арендовал офис. Так и появилась «Эллада».

На выходе из конференц-зала меня догоняет Маша.

– Тимур, ты так отлично говоришь… Так искусно владеешь вниманием сотрудников и так органично смотришься в качестве руководителя, – тараторит она. – Знал бы ты, как я тобой восхищаюсь. Сидела и любовалась. Даже забыла записывать то, что ты говоришь. – Она раскрывает блокнот, где на первой странице каллиграфическим почерком выведено единственное слово «Планерка». – Видишь? Ничегошеньки не записала.

– Сложно тебе учиться с такой концентрацией, – буркаю я, недоумевая, почему она продолжает идти со мной рядом. – Залюбуешься преподавателем – и хана конспектам.

– Ой, у нас все преподаватели в возрасте! – беспечно продолжает она. – Я вообще не отвлекаюсь. Как думаешь, что мне нужно с собой взять помимо договора? Я, кстати, заказала себе визитки – видела, что у другихтоже есть. Мы сможем забрать их по пути?

– А можно мне навестить туалет? – иронично уточняю я, останавливаясь возле двери в уборную. – По возможности, одному.

Лицо Маши заливается румянцем, и я испытываю легкое торжество. Ну, наконец-то и она смутилась. А то я уже устал в одиночку выглядеть долбоебом.

– Да, конечно. Иди.

Захлопнув дверь, я подхожу к писсуару и на автомате расстегиваю ширинку. Это перспектива остаться наедине со мной в туалете так ее засмущала? Интересно, почему? В двадцать лет она уже наверняка не…

Я морщусь, старательно отгоняя от себя ненужные мысли. К чему думать о том, был ли у Маши секс? Не мое дело. Хотя у нее же парень был в Штатах. Наверняка ему перепало.

Нажав кнопку смыва, я саркастично усмехаюсь. Пока ты, придурок, ей какао таскал и на ладошки дышал, чтобы не мерзли.

Помыв руки, я выхожу в коридор и от неожиданности вздрагиваю. Маша стоит на том же месте и выжидающе смотрит на меня.

– Как думаешь, я хорошо выгляжу или лучше заехать переодеться? – она вытягивает шею, пробегаясь пальцами по краю юбки. – Я собиралась второпях и теперь думаю, что цвет рубашки плохо гармонирует с юбкой.

Мой взгляд приземляется ей на грудь, а затем на колени, наполовину прикрытыми юбкой. Потом снова на грудь.

Очнись, долбоеб, – рявкает внутренний голос. – Ты же директор агентства недвижимости, а не педик-стилист. Скажи что-то на директорском и прекращай пялиться.

– Всем плевать, как ты выглядишь, так что никаких переодеваний, – буркаю я. – Иди за мной. Клиента нельзя заставлять ждать.

Не проронив больше ни слова, Маша семенит за мной по коридору. Я шагаю очень быстро, чтобы у нее не было возможности увидеть мое перекошенное лицо. Я и сам не понимаю, почему в ее присутствии превращаюсь в не блещущего интеллектом хама.

7

– Как мне нравится твоя машина, – Маша восторженно тыкается носом в боковую панель из алькантары и глубоко вдыхает. – Пахнет Сашиными сапогами.

– Сомнительный комплимент.

– Сапогами от Гуччи, – с улыбкой поясняет она. – А что это за марка?

– Тесла, – буркаю я, никак не в силах подобрать для общения с ней нейтральный тон.

– О, этот тот, у которого мощность шестьсот восемьдесят лошадиных сил и запас хода на пятьсот восемьдесят километров?

От удивления я так резко давлю на тормоз, что сам едва не ударяюсь носом в лобовое. А это-то откуда ей известно? Маша и механика – такие же несовместимые вещи, как правда и телевизионные новости.

– Понятия не имею, откуда у меня эта информация, – поясняет она еще до того, как я успеваю задать вопрос. – Говорят, мозг как губка, впитывает все подряд и в нужный момент достает.

Пробурчав «хм-м», я прибавляю радио и сосредотачиваю взгляд на дороге, чтобы ненароком не отвлекаться на ее задравшуюся юбку. Встреча с клиентом Маши назначена в ресторане на другом конце города. Ради трехсот тысяч приходится расстараться.

– Можно я окно открою? – Не дожидаясь ответа, она опускает стекло и просовывает в него ладонь. – О-о! Это же наша песня, Тимур, помнишь? Прибавь, пожалуйста!

Из колонок действительно звучит хит четырехлетней давности, под который мы с ней катались вечерами. Она так и называла ее: «Наша песня». Я в английском мало понимаю, но Маша рассказывала, что это песня о большой и единственной любви. Ну, вот как после этого не считать ее стервой?

– Не помню такую, – вру я, но громкость все же прибавляю.

И почти сразу же жалею об этом, потому что она начинает подпевать. Даже удивительно, что имея настолько мелодичный голос, можно так фальшиво петь. Словно пытают хомяка током.

– Я обожаю петь, – сообщает она во время длинного проигрыша. – Я даже хотела поступать в Джуллиард, чтобы стать певицей, но папа отговорил. У меня ведь неплохие данные, как считаешь?

Самооценка Маши – это то, к чему должен стремиться каждый. Она раздражает меня настолько, что порой восхищает.

– Твой папа был абсолютно прав, – безжалостно подтверждаю я.

Ее сияющий детский взгляд моментально находит меня.

– Да? А почему?

– Потому что… – Я откашливаюсь, потому что слова «Ты поешь отвратительно», застряли в горле и никак не желают выходить. – Короче…

Она все еще смотрит.

– Потому что пение ты всегда успеешь освоить. А у тебя вроде бы всегда был талант к медицине, – раздраженно заканчиваю я, недоумевая, откуда взялось это желание непременно пощадить ее чувства. Она-то мои не пощадила.

– Вот и папа так сказал, – просияв, говорит она.

Спасительный проигрыш заканчивается, и я, поморщившись, возвращаю взгляд к дороге. Маша снова начала петь.

К ресторану, где назначена встреча, я приезжаю со стойким зудом в ушах. На обратном пути включу новости. Лучше слушать их, чем это.

Маша же, напротив, пышет энергией и весельем, тараторя без умолку.

– Тимур, я точно хорошо выгляжу? Ой, я так волнуюсь! Если мы заключим сделку, я смогу сделать наше совместное фото?

– Зачем тебе фото? – хмуро интересуюсь я.

– Саша попросила прислать твою фотографию. Она помнит тебя по моим рассказам и хочет увидеть, остался ли ты таким же симпатичным.

От очередной ее прямолинейности непроизвольно дергается челюсть. Пора бы уже привыкнуть, но пока что-то никак.

– Передай ей, что с возрастом я стал еще лучше, – буркаю я. – Все, идем, а то на встречу опоздаем.

– Я ей так и сказала, – беспечно откликается Маша, следуя за мной. – Но она хочет лично убедиться.

* * *

Странно, что в таком неприметном ресторане в дневные часы собралось так много народа.

– Вон Сергей Эдуардович сидит, – звучит из-за плеча голос Маши. – Или это не он…

Приехали. И почему у меня ума не хватило переспросить, откуда она его вообще знает? Это ведь Маша. От нее чего угодно можно ожидать.

– Ты его сколько раз видела?

– Один раз. Мы разговорились в аэропорту, а потом он мне позвонил.

Я вздыхаю.

– А ему точно нужна недвижимость? Сдается мне, он немного другим заинтересовался.

– Чем?

– Скорее, кем.

– Сергей Эдуардович? – Машины глаза изумленно расширяются. – Ну, ты даешь, Тимур. Он же ровесник моего папы.

Я не успеваю в очередной раз закатить глаза, потому что в этот момент мужик из-за столика, на который она указала, машет нам рукой.

– Точно, это он, – облегченно заулыбавшись, сообщает она. – Просто он тогда в рубашке другого цвета был, поэтому я засомневалась.

Пнув невидимый мусор под ногами, я обреченно иду за ней. Чувствую, встреча выйдет – закачаешься.

8

– Здравствуй, Маша, – расплывшись в улыбке, мужик встает и прикладывается к ее руке смачным поцелуем. – А вы…? – И смотрит на меня, как на помойную муху, по ошибке залетевшую в резиденцию Папы Римского.

– Тимур Андреевич, – представляюсь я, делая вид, что он не раздражает меня с первых же секунд.

– Тимур – директор агентства недвижимости, где я работаю, – пищит Маша. – А я вас не сразу узнала. Если бы вы руку не подняли, пришлось бы ходить от стола к столу.

Любого другого сотрудника за столь хреновые навыки коммуникации я бы морально высек с последующим увольнением, но сейчас отчего-то испытываю злорадство. И даже триста тысяч отходят на второй план. Уж слишком этот хрыч в дорогом костюме мне не нравится.

– Присаживайся, Машенька, – продолжает рассыпаться он в любезностях, подтаскивая ей стул. – А ты когда позвонила, я очень обрадовался. Через неделю улетаю в Милан на конференцию и когда вернусь – пока неизвестно. А вы, значит, вместе работаете? – очередной бегло-снисходительный взгляд на меня. – Ты же вроде к родственникам отдыхать приехала? Если деньги понадобились, нужно было просто сказать. Я бы обязательно помог.

Я смотрю, как его отпидоренные пальцы сжимают спинку стула, и испытываю желание ему вмазать. Помог бы он деньгами, как же. Меценат с лопающейся ширинкой.

– Спасибо большое, Сергей Эдуардович. Но мне была нужна только работа, и Тимур любезно мне ее предоставил. Мы с ним, кстати, раньше встречались, представляете? Мне, правда, тогда только шестнадцать было, а Тимуру уже двадцать четыре. Я потом вернулась домой, и через четыре года мы случайно встретились у него в офисе. Знаете, какой он молодец? Его с двенадцати лет бабушка воспитывала, а он все равно сумел успешный бизнес открыть. «Эллада» входит в топ передовых агентств недвижимости. Так что ваши деньги в надежных руках.

Критиковать коммуникативные навыки Маши больше не хочется – разве что похвалить, даже несмотря на то, что она снова наговорила больше, чем нужно. Мужик киснет с каждым ее словом и на меня посматривает недобро.

– Предлагаю сделать заказ и перейти к делу, – бодро говорю я. – Я так понимаю, мы здесь все занятые люди, а кому-то скоро улетать в Милан.

– Заказывай все, что хочешь, Маша, – воркует мужик, стоит официанту разложить перед нами меню. – Мясо здесь готовят потрясающе. Рекомендую попробовать перечный стейк.

Я с наслаждением откидываюсь на спинку стула, не удосужившись спрятать улыбку. Престарелый лошара еще не в курсе, что Маша не ест мяса.

– Я вегетарианка. Мой организм плохо усваивает животный белок. Кстати, вам я бы рекомендовала тоже уменьшить его употребление. – Застенчиво улыбнувшись, она поясняет: – Ваше дыхание немного пахнет аммиаком. Это означает, что система пищеварения не справляется с количеством поступаемого белка. Людям преклонного возраста рекомендуется употреблять его не чаще двух раз в неделю.

Лицо мужика становится пунцовым. И я собирался отсюда уехать? Да как бы не так. Закажу первое, второе и третье. Еще никогда деловой обед не был таким занимательным.

– Сергей Эдуардович, я так понимаю, вы подыскиваете объект для инвестиций? – уточняю я, когда краснота немного сходит с его щек. – У нас есть несколько вариантов помещений общего назначения от застройщиков. Также есть ряд элитной жилой недвижимости.

– Я скорее рассматриваю промышленные объекты, – кашлянув, сообщает он изменившимся тоном. Передо мной, наконец, сидит вполне вменяемый бизнесмен, а не мурлыкающий педофил. – От тысячи квадратных метров.

– Мне, пожалуйста, салат с тофу и водорослями и какао на растительном молоке, – щебечет официанту Маша. – И маршмелоу к нему.

Я почти готов улыбнуться. Надо же. Она все еще их ест.

Короче, после того, как Маша на корню зарубила романтические порывы Сергея Эдуардовича, я бы даже сказал, щедро залила аммиаком, он резко превратился в нормального собеседника, четко изложил свои требования, подписал договор на подбор и согласился посмотреть несколько предложенных объектов. Деньги, к счастью, у него есть, и он действительно испытывает необходимость их вложить.

– Вот видишь, Тимур! – сияя улыбкой, восклицает Маша, когда мы, наконец выходим из ресторана. – Зря ты его подозревал. Сергей Эдуардович хотел встретиться со мной по делу. Людям нужно уметь доверять.

Я смотрю в ее незамутненные сомнением глаза и мысленно вздыхаю. Потому что вздыхать вслух уже устал. Стоит ли объяснять ей, что этот мужик просто ее трахнуть хотел, выбрав удобный предлог? Наверное, нет. Все равно не поверит.

Поэтому я просто говорю:

– Сегодня ты молодец. Поздравляю с первой сделкой.

9

Ты просила фотографию. Держи, – печатаю я, прикрепляя снимок Тимура, сделанный в его машине.

Ответ от сестры, как и всегда, приходит моментально.

Э-э-э. Это тот самый Тимур? Не самый лучший кадр. От чего это его так перекосило?

Улыбнувшись недавним воспоминаниям, я поясняю:

Это он не хочет фотографироваться и пытается отобрать у меня телефон. Мы чуть в аварию из-за этого не попали. Тимур потом остаток пути со мной не разговаривал.

Фи, какой бука:))))))))) А какие у вас сейчас отношения? Он все еще злится, что ты от него без предупреждения удрала?

Не знаю. Мы про это…

Дописать ответ не успеваю, потому что Саша решает позвонить по фейс-тайм. Увидев ее лицо на экране, я начинаю улыбаться. Оказывается, успела соскучиться за две недели. И она, как обычно, что-то жует.

– Хаюшки, систер. – Саша крутит перед камерой надкусанным шоколадным маффином. – Смотри, какую вкуснятину мой буцефал раздобыл. М-м-м. Объеденье.

– За буцефала ремнем получишь, – раздается недовольный голос ее мужа на заднем фоне.

– Это же я ласково, мистер Грей, – кокетничает сестра. – Ты же все еще меня любишь?

– Все еще люблю.

– Весь мой, с потрохами?

– Саш, хватит, – ворчит Кирилл, кажется, смущенный тем, что у этого разговора есть свидетели.

– Отвечай, – продолжает настаивать Саша. – А то я расстроюсь, и у меня аппетит пропадет.

– Очень сильно в этом сомневаюсь.

Показав ему язык, сестра возвращает смеющийся взгляд ко мне.

– Так что там с Тимуром? Спорим, он все еще неровно к тебе дышит? Давай проведем экспресс-тест. Он пытается ненароком тебя потрогать? Задерживает взгляд, когда думает, что ты на него не смотришь? Опускает руку под стол, когда ты заходишь к нему с отчетом?

– Саша! – вновь слышится рявканье Кирилла.

– Заткни ушки, малыш, – нараспев отвечает она. – Я провожу диагностику Машиного босса на влюбленность по запатентованной методике Саши Грей-Леджер.

– Не помню такого. – Я растерянно пожимаю плечами. – Тимур мне как-то раз улыбнулся. А в остальное время ведет себя так, словно я ему не слишком нравлюсь.

Саша победно хлопает в ладоши.

– О-о, ну это точно к свадьбе. Поздравляю!

– Интересный, но абсолютно необоснованный вывод, – возражает голос Кирилла. – Не пудри сестре мозги. Она обидела парня, и естественно, что тот не хочет больше общаться. Не в обиду Маше.

– Сказал тот, кто божился, что на дух меня не переносит. – Саша трясет в воздухе безымянным пальцем с увесистым бриллиантом. – А в итоге женился и каждое утро таскает мне свежие маффины. Короче, Маш. – Она заговорщицки играет бровями. – Если Тимур по-прежнему тебе нравится, бери его в оборот. Поверь моему опыту: он точно тебя не забыл и хорохорится из страха, что ты снова его кинешь. Я настроилась поесть мусса из крабов на вашей свадьбе.

– Я обязательно скажу об этом Тимуру, – улыбнувшись, киваю я.

– Даже не сомневаюсь в этом, – смеется Саша. – Жаль, что я его лица в этот момент не увижу. Ладно, пойду мужа приласкаю. А по поводу голубоглазой обиженки держи меня в курсе!

Закончив вызов, я снова открываю галерею и разглядываю фотографию Тимура. Кое в чем Саша все-таки не права. Он даже с перекошенным лицом выглядит очень красивым. А вдруг мы действительно с ним поженимся? В вопросах отношений у сестры имеется феноменальное чутье, которое я объясняю тесной энергетической связью с космосом.

Надо сделать ему что-то приятное и обязательно своими руками. Например, подарить картину, выложенную камнями, или слепить вазу из глины. Или сплести браслет с бусиной дзи на удачу.

Поняв, что камней нужного размера в округе я не найду, как, впрочем, и хорошего гончарного круга, я решаю остановиться на браслете. Красивый и уместный подарок, который подойдет к его костюму.

Нахожу в интернете магазины товаров для рукоделия и кидаю все необходимое в корзину. На этом шоппинг приходится прервать, потому что из окна доносится звук открывающихся ворот. Домой вернулся дед Игорь, а у меня как раз к нему дело.

Прикрыв ноутбук, я спешно сбегаю по лестнице вниз и застаю его в тот момент, как открывается дверь.

– Как ты на этой трахоме коротколапой ездишь, Маша, – ворчит дед, завидев меня. – Она пузом проскребла каждую кочку, которых тут в помине нет. Полдня в этом корыте поездил, и хребет трещит. Комфорта никакого. Говорил же твоему папаше: бери гелендваген, но он разве слушает? Порше-Морше внучке моей купил, а о безопасности не подумал.

– Дедуль, у меня к тебе разговор есть, – пританцовывая на месте от нетерпения, сообщаю я.

– Валяй, Маша. Но учти, денег на приют для хомяков больше не дам. Хватит с меня твоей благотворительности, а то не дай боже замироточу.

– Там были не только хомяки, но и морские свинки – отказники, – решаю нужным уточнить.

– Да хоть крысы-параолимпийцы. Все равно не дам. Что хотела – говори и быстро. Полежать хочу после такой поездки и письмо заодно фрицам во Фрицландию накатать. А то живут и не знают, что тачки у них дерьмовые.

– Ты же помнишь, что я теперь в агентстве недвижимости работаю?

– Как такое забыть.

– Я очень хочу не подвести Тимура и зарекомендовать себя талантливым сотрудником. Одна сделка в моем послужном списке уже есть. Мне нужна еще одна. – Заулыбавшись, я торжественно перехожу к сути: – Ты случайно ничего купить или продать не хочешь?

– То есть фазенда для грызунов была прелюдией? – хмыкает дед. – Не хило у тебя, Мария, аппетиты за год выросли. Так давай этот дом продадим, чтобы ты Карлсона, который к тебе в окно сигал, не подводила. А мы с Любой на съемную квартиру съедем, пока новый не построим.

– О, дедуль! – расчувствовавшись, я шагаю к нему и обнимаю. – Ты такой замечательный. Кстати, съемную квартиру я тоже могу вам подобрать. В нашем агентстве есть очень неплохие варианты.

– Ох, Мария, – ворчит дед, хлопая меня по голове. – Святая простота. Уже и халупу съемную готова подобрать дедуле, ты погляди. Может лучше сразу в дом престарелых отправишь, чтобы без лишней суеты? В один момент смотришь – вроде дура дурой, ан нет – хватка не хуже Сашиной. – Взяв за плечи, он отдвигает меня в сторону. – Все, хватит тискаться. Никакого дома я продавать ради твоей трехмесячной карьеры, разумеется, не буду.

Громогласно позвав Любу с просьбой срочно его накормить, он снова скептически смотрит на меня.

– Ой, а лицо-то какое жалобное скорчила. Чего расстроилась-то? Испугалась, что Карлсон заругает? – Идобавляет уже мягче: – Дай деду сначала поесть. Потом подумаю, что там у меня в закромах завалялось на продажу. Слышала, Люба? – Он смотрит на вышедшую из гостиной жену. – Наша хиппи-карьеристка при живом Игоре Жданове наследство распродает. Дожили, блядь.

10

Тимур

Есть у Маши одно удивительное свойство, о котором я подзабыл: привносить хаос туда, где она появляется. Удивительное потому, что ей даже ничего не нужно для этого делать – достаточно зайти и представиться: «Привет, я Маша». И все, понеслась. Именно так она в свое время перевернула мою жизнь с ног на голову и то же самое делает сейчас.

Когда утром понедельника я вхожу в свой офис, то чувствую в воздухе что-то странное. Коридоры, в которых обычно царит здоровая суета, пусты, хотя в это время в них снуют занятые топы с приклеенными к вискам мобильниками.

– Что происходит, Римма Марковна? – не сдержавшись, интересуюсь я, желая убедиться, что не мне одному эта тишина показалась странной.

– А вы на кухню зайдите, Тимур Андреевич, – с ехидцей отвечает она. И добавляет шепотом: – Я вчера пирожки стряпала. Контейнер найдешь у себя на столе. Там твои любимые – с яблоками.

Буркнув «спасибо», я быстрым шагом направляюсь на офисную кухню, где и застаю удивительную картину. Во главе стола восседает Маша, а вокруг нее, словно верная свита, собрались пять наших топовых риэлторов, включая Артема. Для понимания: продажники-топы – это каста неприкасаемых, этакое масонское братство, которые «челядь», зарабатывающую меньше десяти тысяч долларов в месяц и не имеющей нескончаемого списка клиентской базы, к себе не подпускают. Маша, насколько я помню, пока не имеет и пока не заработала.

– То есть ты вообще опыта в недвижке не имеешь? – с преувеличенным удивлением спрашивает Женя, обращаясь к ней. – Прими мое восхищение, Мария. Первая продажа и такая кучерявая комиссия.

– Она еще и объект принесла, – поддакивает Артем, что уже не просто удивительно, а попросту невероятно. Этот напыщенный индюк не имеет привычки раздавать кому-то поклоны, в особенности коллегам. – Десять тысяч квадратов в центре.

– Под сдачу?

– На продажу, – торжественно заявляет он, с благоговением глядя на Машу. – Я ведь правильно понял?

– Двенадцать тысяч, – с простодушной улыбкой поправляет она. – Не десять. Их деду Игорю за долги пятнадцать лет назад отдали, и я предложила выгодно продать.

Лицезреть перекошенные восхищением рожи я больше не готов и громко откашливаюсь, чтобы привлечь внимание.

– И что это за внеплановое собрание в рабочее время?

– Так все по работе, Тимур Андреевич, – отвечает Артем, напуская на себя предельно деловой вид. – Обсуждаем с коллегами меняющуюся ситуацию на рынке. – Там… – Он делает небрежный кивок головой в сторону общего зала. – Разговаривать невозможно.

– Для обсуждения рынка существуют планерки. В крайнем случае, можно собраться в конференц-зале, а не здесь… – Я выразительно смотрю на кружку с его именем, стоящую перед Машей. – Поэтому прямо сейчас предлагаю разойтись.

Пока топы один за другим гуськом покидают кухню, Маша собирает чашки со стола. Еще вчера я думал, что смирился с ее присутствием в офисе, но смотрю на нее и понимаю, что нет. В своих белых шортах и с распущенными волосами она напоминает модель на курорте, и этим бесит невероятно. Мое агентство – это территория алчных бесполых пахарей, готовых глотки друг другу перегрызть за хороший объект. Именно эта конкурентная обстановка сделала «Элладу» одним их самых востребованных агентств недвижимости, и Машины медитативные флюиды, как и всеобщее обожание, здесь совершенно лишние.

– Думаешь, тебя это не касается? – раздраженно рявкаю я, глядя как она любовно натирает стол.

– Мне через пятнадцать минут выезжать на встречу, поэтому я решила провести их с пользой, – абсолютно спокойно откликается она. – Ты, кстати, сегодня прекрасно выглядишь, Тимур. Эта рубашка идеально соответствует твоему цветотипу.

Намеренно проигнорировав очередной замысловатый комплимент, я рявкаю еще громче:

– И на какую встречу ты собралась? И о каких десяти тысячах квадратов в центре идет речь? Почему я не в курсе?

Со стороны я наверняка похожу на самодура, имеющего привычку придираться к сотрудникам. На самом деле придираюсь я только к Маше. Когда кто-то самостоятельно находит объект на продажу, и тем более, объект такой площади, я стараюсь всячески поощрить, а не наехать.

– Двенадцать тысяч квадратов, – терпеливо поправляет она. – Не злись, я его только вчера нашла. В следующий раз отправлю тебе сообщение. Ты во сколько ложишься спать? Встреча назначена с клиентом, желающим осмотреть площадь.

На секунду я теряю дар речи. Блядь, вот как? Как ей это удается? Хер с ним, что объект она выклянчила у деда, который водит восьмисотый геледваген в обвесе от Брабус. Будь у меня такой дед, я бы, возможно, и сам у него что-нибудь попросил. Но она уже и потенциального покупателя нашла. Купить двенадцать тысяч квадратов в центре далеко не каждый может себе позволить. Откуда у Маши Станиславовны, проживающей в США, такие знакомства?

– Ясно… – Не зная, что еще сказать, я переступаю с ноги на ногу.

– Если хочешь, поехали со мной, – неожиданно сама предлагает Маша. – В прошлый раз мы с тобой классно сработали. Все-таки схема хороший и плохой полицейский очень эффективна.

Я смотрю в ее по-детски распахнутые глаза и ощущаю легкую волну мурашек. Схема хороший и плохой полицейский? Блядь, вот как ее не бояться? Никогда не угадаешь, что у нее на уме. Думаешь, что она нюхает травинку, а Маша в этот момент разрабатывает план по порабощению мира.

– Через сколько ты сказала у тебя эта встреча? – Я придаю лицу строго-занятое выражение, чтобы напомнить себе и ей, что я как-никак директор, а у успешных директоров времени всегда в обрез.

– В десять в ресторане «Аргентум», – скромно сообщает Маша.

– Так туда ехать минут двадцать, а время уже… – Я растерянно смотрю на часы.

– Успеем, – беспечно отмахивается она. – Только, чур, я поведу.

11

– А где гелик? – с опаской уточняю я, глядя, как Маша семенит к легковому Порше.

– Мерседес пришлось вернуть, потому что у деда поясница разболелась, – поясняет она. – Сказал, чтобы на этой пердящей трахоме ездила сама.

– Я так понимаю, это цитата?

– Да. Дед Игорь очень консервативен в выборе автомобилей. Была бы его воля, он бы всей нашей семье купил такие же мерседесы, как у него.

– Щедро, – хмыкаю я и без всякой задней мысли добавляю: – Ради гелендвагена АМГ я бы и сам с ним породнился.

Услышав это, Маша резко останавливается и внимательно смотрит на меня.

– А как ты относишься к муссу из крабов, Тимур?

Ее странные вопросы давно должны перестать меня удивлять, но по-прежнему удивляют. Вот как связаны новый гелик и еда?

– Никогда не пробовал.

– А хотел бы? – не сдается она.

– Почему бы нет?

Заулыбавшись, Маша победно кивает и открывает Порше. Выглядит она подозрительно довольной, и это немного напрягает.

– Как на земле сидишь, ей богу, – ворчу я, опускаясь на переднее пассажирское сиденье. – Надо было все же на моей поехать.

– Вы с дедом так похожи, – воркует Маша, заводя двигатель. – Это, кстати, видно по вашей психоматрице.

Я обессилено закатываю глаза.

– Даже знать не хочу, что это означает.

– Во-первых, у вас у обоих большая работоспособность, – проигнорировав мое нежелание окунаться в очередной эзотерический бред, сообщает она.

В этот момент моя голова предпринимает попытку протаранить торпеду, а потом так же резко ударяется о подголовник. Мысленно выматерившись, я торопливо нащупываю ремень безопасности. Я еще ни разу не видел, как Маша водит, но что-то подсказывает мне, что икона «Спаси и сохрани» в этой поездке точно не помешает.

– Во-вторых, – как ни в чем не бывало продолжает она, с характерным свистом покрышек встраиваясь в несущийся поток машин и заставляя водителей испуганно шарахаться в сторону. – Это закрытость и сдержанность в проявлении чувств, заставляющие многих вас побаиваться. На деле же это только видимость, потому что в душе вы очень эмоциональные и ранимые.

– Бред, – буркаю я, раздраженно отворачиваясь к окну. Что за век такой дебильный, а? Какой только лабуды нет. Гороскопы, хиромантия, карты Таро, психоматрица, гадание на кофейной гуще… Каждый, кому не лень, может препарировать тебя, как лягушку, просто узнав дату рождения.

– Еще у вас в карте сильна удача…

– Очень на это надеюсь, – бормочу я, глядя, как стрелка спидометра неумолимо приближается к отметке сто двадцать. – Здесь ограничение скорости сорок, кстати.

– О, я даже не заметила, – виновато говорит Маша, но ехать мы почему-то продолжаем быстрее. – Думаю, этим и обусловлен твой быстрый взлет в карьере без всякой посторонней помощи.

– Ради этой карьеры я четыре года усердно работал. Поэтому разбиться на машине в двадцать восемь не входит в мои планы. Сбрось, пожалуйста, скорость. – Сам того не замечая, я делаю тон заискивающим.

– Ой, извини. – Стрелка спидометра наконец опадает вниз, заставляя меня облегченно вздохнуть. – Но ты, в отличие от деда, однолюб. Если в брак вступишь, то раз и навсегда и только по большой любви. А вот деду пришлось найти свою единственную методом трехкратного тыка.

Решив не переспрашивать, что Маша подразумевает под методом трехкратного тыка, я обреченно смотрю в окно. Может зря я попросил ее сбавить скорость: раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь. Лучше бы она пела, чем продолжала ставить мне диагнозы.

– Как думаешь, у меня получится стать хорошим риэлтором? – спрашивает она спустя минуту молчания.

Я машинально поворачиваюсь.

– Для чего тебе мое мнение?

– Если спрашиваю, значит, оно имеет значение.

– Думаю, это не то, чем тебе стоит заниматься, – честно отвечаю я. – Когда объекты от деда и случайные знакомства закончатся, придется по-настоящему вкалывать. А ты к такому не привыкла.

– А к чему я, по-твоему, привыкла?

– Заниматься благотворительностью и прочей ерундой, не требующих больших усилий, – не подумав, отвечаю я и испытываю несвойственный мне укол совести, потому что вижу в ее глазах смятение.

– Слушай, я не то хотел сказать…

– Нет, ты хотел сказать именно это, – без всякого упрека возражает Маша. – Но ты ошибаешься.

Она говорит это так спокойно и твердо, что вызывает во мне невольное восхищение. Пожалуй, еще никогда она не была настолько близка к образу доступного моему пониманию человека. И ведь не оскорбилась, не обиделась, не огрызнулась, а просто не согласилась. Такой Маши я еще, пожалуй, не видел.

Но потом она, улыбнувшись, добавляет: «В моей карте помимо воды, достаточно земли, и это позволяет мне добиваться успехов в строительстве и торговле недвижимостью», и я понимаю, что с доступностью я поторопился.

Хотя сейчас это по большому счету уже не имеет значения, потому что Порше снова разогнался до ста пятидесяти. Хочется верить, что с моей природной удачей Маша не накосячила, как с прогнозом ранней смерти, и до ресторана «Аргентум» я все же доберусь живым.

12

– Девять пятьдесят восемь, – торжественно объявляет Маша, глуша двигатель. – Я же говорил, что успеем. Я хорошо выгляжу?

Ничего не ответив, я толкаю дверь и с облегчением вываливаюсь на твердую землю. Лучше в очередной раз выглядеть грубияном, чем вывернуть содержимое желудка ей на колени. В последний раз мне было так плохо, когда я напился в четырнадцать паленого самогона и заблевал грядки Риммы Марковны. Там с тех пор ничего не растет.

– Ты бледный, Тимур, – Маша озабоченно оглядывает мое влажное от пота лицо. – Вот, держи.

Достав из сумки серебряный блистер с таблетками, она протягивает его мне.

– Спасибо, не нужно, – буркаю я, злясь и на вестибулярный аппарат, подставивший меня в самый неподходящий момент, и на нее, за то, что после нескончаемой двадцатиминутной тряски выглядит так, словно только что вышла из спа.

– Возьми, – настойчиво повторяет она. – Обещаю – сразу станет легче.

Поколебавшись мгновение, я раздраженно забираю у нее блистер и закидываю в рот таблетку. Хуже уже все равно не будет. Я с трудом разговариваю и едва ли смогу полноценно провести встречу.

– Это какое-то средство от укачивания? – спрашиваю на всякий случай.

– Это гомеопатия, – невинно отвечает Маша. – Помогает от всего, включая инфекции, передающиеся половым путем.

– Ну, наконец-то гомеопатия меня вылечит, – буркаю я себе под нос, поняв, что облегчения ждать бесполезно. – А то годами с сифилисом воюю, и все никак.

– Извини, что? Я не расслышала.

Я обреченно отмахиваюсь.

– Говорю, что обратно я поведу сам.

– Конечно, – кротко отвечает Маша. – И ты не ответил. Я хорошо выгляжу?

Вот же неугомонная. Не знал бы ее хорошо, подумал бы, что ей важно, чтобы я посмотрел на нее как на женщину.

С вдохом набрав побольше терпения, я скептически оглядываю ее снизу вверх. Придраться, увы, не к чему. Если в голове у Маши Станиславовны не мешало бы навести порядок, то снаружи у нее все более чем идеально. Даже удивительно, что при таком кукольном, немного детском лице, она умудряется выглядеть сексуально.

– Ноги длинноваты, – буркаю я, отворачиваясь. – В остальном пойдет.

– Спасибо за комплимент, – весело отзывается она. – У меня есть предчувствие, что встреча пройдет отлично.

Нет, все-таки у нее определенно есть чему поучиться. Людей с таким упрямо-позитивным взглядом на мир я еще не встречал.

* * *

– Зря мы торопились, – ворчу я, допивая кофе. – И где твой клиент? Он вообще придет?

Непринужденно пожав плечами, Маша прикладывается губами к трубочке, всасывая клубничный коктейль.

– Придет, конечно. Мы же договорились.

Потрясающе. Знала бы она, сколько раз я вот так же сидел за столом в ожидании очередного клиента, который так и не приходил, то не звучала бы так уверенно.

– Кстати, как ты себя чувствуешь, Тимур? Помогла таблетка?

– Да не особо, – вру я, отказываясь признавать, что моментальное облегчение, посетившее меня – заслуга недоказательной медицины. – Откуда он вообще взялся, этот клиент? Очередной мужик, посигналивший тебе на светофоре?

– Нет, это давний друг моего папы. А вот, кстати, и он! – Вскочив, Маша приветливо машет щуплому дядьке, по виду напоминающему айтишника. – Дядя Юджин, мы здесь!

Тот подходит к столу и, наклонившись, галантно целует ей руку.

– Очень рад видеть вас, Мария. Никак не могу понять, на кого вы больше похожи: на мистера Гаса или на вашу красавицу-мать.

Его взгляд под черной роговой оправой находит меня.

– Добрый день. Тимур, если я правильно запомнил? Приношу извинения за опоздание. Обычно я с большим уважением отношусь к чужому времени, но сегодня вынужден был задержаться по объективным причинам. В качестве извинения и с вашего позволения, я бы хотел оплатить сегодняшний обед. И, кстати, я Евгений.

Немного опешив, я пожимаю протянутую руку. Изъясняется этот Евгений или Юджин так, словно катапультировался к нам за стол прямиком из восемнадцатого века.

– Ничего страшного. Мы все занятые люди. Накладки случаются. Счет я бы предпочел оплатить сам.

– Тимур сомневался, что ты придешь, дядя Юджин, – вставляет Маша. – Люди его часто подводили. Отсюда такое недоверие к миру.

Я готов сквозь землю провалиться, но айтишник и глазом не ведет. Садится напротив и, быстро продиктовав официанту заказ, переходит к сути.

– Женщина, которая я люблю и безмерно восхищаюсь, в следующем месяце празднует день рождения. Ее давняя мечта – открыть собственную школу, и я хочу эту мечту осуществить. Думаю, все присутствующие согласятся, что мужчину красят не слова, а поступки.

И смотрит на меня. Хер знает почему, но становится неловко.

– В общем, когда мистер Гас сообщил, что его тесть продает прекрасное помещение в самом центре любимого мной города, я понял, что такой шанс нельзя упускать.

– О! Тетя Верушка будет просто счастлива, – восхищенно хлопает в ладоши Маша. – Просто удивительно, что вы до сих пор не поженились. Если раньше я полагала, что вы кармические партнеры, то сейчас понимаю, что вы – родственные души, которые обязаны всегда быть вместе!

– В силу своего природного скепсиса я бы предпочел не апеллировать к эзотерике и назвал бы Веру любовью всей моей жизни.

После этих слов я прощаю ему словесное занудство, от которого уже порядком разболелась голова. Приятно, что не я один не верю во всю эту ересь.

– Друзья, в связи с вышесказанным, предлагаю провести обед за отвлеченной беседой и после отправиться на осмотр объекта, – монотонно продолжает ботаник. – Прошу прощения за подобную спешку. Дело в том, что я ограничен во времени, и по возможности хотел бы оформить сделку в течение этой недели.

У меня чуть челюсть на стол не падает. И это все? Еще и одиннадцати утра нет, а многомиллионная сделка у нас в кармане?

– О-о, дядя Юджин! – восторженно пищит Маша. – Приятно иметь с тобой дело. Представляю, как обрадуется тетя Вера.

– Прошу прощения, – вежливо откашливаюсь я, невольно перенимая манеру общения собеседника. – А вы все-таки Юджин или Евгений?

– Я Евгений. Юджином меня называют только члены семьи Леджер. – В голосе айтишника чудятся нотки обреченности. – Видите ли, порой с ними проще согласиться, чем переспорить.

13

– Ну, как встреча с Юджиным? – Лицо папы подмигивает мне с экрана. – Сто лет его не видел.

– Более чем прекрасно! Представляешь, он уже восемь месяцев не ест мяса, как и я! А еще на лето он отказался от машины и ездит на самокате. Обожаю дядю Юджина! Он такой экологичный.

– Экологичность я оценил. А что по поводу сделки? Вы договорились?

– А-а, да. Мы втроем съездили осмотреть помещение, и дядя Юджин пришел в восторг и сразу перевел деньги. Даже Тимур нашел его подарок тете Вере очень милым.

– Да уж. – Папа с подозрением щурится. – А кто такой Тимур?

– Тимур – это мой давний… друг… – Запнувшись, я отвожу глаза из-за необходимости врать. – Я теперь у него работаю.

– Это тот, который к тебе в окно пытался лазить? – Взгляд папы свирепеет.

– Откуда ты знаешь? Дед Игорь рассказал?

– Ну, а кто еще?

Я скорбно вздыхаю.

– Саша в очередной раз оказалась права. Мужчины сплетничают ничуть не меньше женщин. Но тебе совершенно не о чем волноваться, пап. Не похоже, что Тимур во мне заинтересован.

– Какой-то там парень не заинтересован в моей дочери? – Папа презрительно фыркает. – Чушь собачья.

– Не чушь. Когда мы находимся вместе, он почти на меня не смотрит и выглядит так, будто я его раздражаю.

– Он точно директор фирмы? Потому что слепые придурки редко чего-то добиваются.

Я благодарно ему улыбаюсь.

– Ты самый лучший папа. Каждый раз во время медитации я благодарю Вселенную за то, что послала мне таких замечательных родителей. Но Тимур не слепой и не придурок. Пожалуйста, не говори так о нем.

– Если обижать будет – просто скажи мне. Прилечу первым же рейсом и дам ему по рогам.

– Это лишнее, пап.

– Не лишнее. И избавь меня, пожалуйста, от лекции о любви к каждой живой твари и карме. Знаешь же, что ради своих девочек…

– Не нужно никуда лететь, пап, – перебиваю я. – Я уже пообещала обо всех происшествиях докладывать деду Игорю. Кстати, мы с Любой недавно разбирали его анализы. Для его возраста у него очень высокий уровень тестостерона. Думаю, этим и обусловлено его желание решать конфликты при помощи грубой мужской силы.

– Значит, дед тебе теперь ближе, чем я? – хмурится папа.

– Совсем нет. Я люблю вас одинаково сильно. Но если говорить об энергетических связях, то у нас она с дедом Игорем особенно сильная. Такая же, как у мамы с Максимом или у тебя с Сашей.

– Мы с мамой любим тебя ничуть не меньше, чем Сашу и Макса.

– Знаю, – с улыбкой заверяю я. – Но я сейчас говорю о душевной близости. Все в порядке, пап. Меня ничуть не обижает, что по духу тебе ближе Саша, а не я. А вот Алекса и Никиту немного жалко.

– Это еще почему?

– Потому что все самые лучшие души в нашей семье уже разобрали, и им досталась бабуля Ирина.

Еще немного поболтав с папой и обсудив наше ежегодное семейное путешествие на Карибские острова, я открываю шкатулку с нитками и включаю мантры. Я задалась целью вручить Тимуру браслет в понедельник, так что пришлось перенести сегодняшнее рисование мандал, чтобы его закончить.

Переплетая нитки между собой, я представляю его красивое лицо и от всей души желаю ему здоровья и удачи в делах. Когда он будет носить мой браслет на руке, то обязательно это почувствует.

Мысли о нем заставляют меня улыбаться. Думаю, Саша права, и у нас действительно есть шансы быть вместе. Согласно теории Инь и Ян, мы с Тимуром друг друга очень подходим. Он со своим сугубо материальным подходом к миру нуждается в той, кто, выражаясь словами Саши, поможет ему не превратиться в душнилу. А мне в своей тяге ко всему воздушному и необъяснимому необходим тот, кто будет меня заземлять и не позволит «отъехать кукухой». Саша при помощи сленга порой очень точно выражает мысли.

Любовно вплетая в браслет руну процветания, я невольно представляю нашу с Тимуром свадьбу. На мне белое платье из бамбукового хлопка и соломенная шляпа, на Тимуре льняные брюки и рубашка. Мы стоим на берегу океана, а теплые волны ласково щекочут наши босые ступни. Над нами арка из цветов франжипани… Хотя, стоп! Момент с одеждой, пожалуй, стоит уточнить. Еще не известно, что экологичнее: носить натуральный хлопок или переработанный полиэстер.

От осенившей меня догадки, браслет падает на кровать. Экологичнее всего – это купить одежду в секонд-хенде или взять напрокат.

На мгновение мне даже хочется заплакать. Нет-нет-нет. Быть в подержанной одежде на собственной свадьбе – это так несправедливо.

Плести браслет я заканчиваю глубоко за полночь. Глаза слипаются от усталости, но результатом я несказанно довольна. Скорее бы наступило завтра, чтобы иметь возможность его вручить! Представляю, как Тимур обрадуется. Несмотря на избыток земли в карте, у него присутствует элемент воды, отвечающий за эмоциональность.

Следующим утром я, жутко невыспавшая, но приятно взволнованная, стучусь к нему в кабинет.

– Я занят, – говорит Тимур, заметив меня.

Я начинаю думать, что Саша не ошиблась, говоря о том, что у него все еще есть ко мне чувства. А чем еще объяснить, что только со мной он разговаривает таким раздраженным тоном?

– Я ненадолго. – Прикрыв дверь, я направляюсь к его столу. – У меня кое-что для тебя есть.

Вместо любопытства на лице Тимура проступает испуг, и по мере моего приближения он пытается вжаться в стену.

– Дай, пожалуйста, руку, – прошу я, остановившись рядом с его креслом. – И ничего не бойся.

Дернув кадыком, Тимур протягивает мне кисть.

– Пришла снова предсказать мою смерть?

Помотав головой, я достаю браслет и даю ему полюбоваться.

– Это талисман на удачу. Я его сама сплела специально для тебя. Его нужно носить на левой руке.

К счастью, Тимур не возражает, когда я продеваю браслет через его запястье.

– У тебя дыхание сбилось, – улыбаюсь я, ощущая, как у самой розовеют щеки. – И пульс участился.

– Тебе показалось.

Я знаю, что Тимур врет, потому что его кожа над задравшейся манжетой сплошь покрыта мурашками. Невероятный момент нашего единения. Который, увы, быстро заканчивается с хлопком открывшейся двери.

– И что это тут у вас происходит, Тимур?

Насильно вырвавшись из сладкого плена грез, я нехотя поворачиваюсь. На пороге кабинета стоит красивая девушка в платье из неэкологичного шелка.

– Здравствуйте. А вы кто? – машинально спрашиваю я.

– Я Марианна, его девушка, – воинственно отвечает она. – А ты сама кто такая?

14

Как и всегда, когда мое ментальное тело встречает поток негативной энергии, включается внутренняя защита. Глядя, как ноздри этой девушки агрессивно раздуваются, я застываю и молчу.

– Что язык в зад засунула, киса? Отвечай, ты кто такая?

– Марианна! – рявкает Тимур. – А ну-ка успокойся!

– Это действительно твоя девушка? – переспрашиваю я, ошарашенная фактом, что он знает ее имя.

– Ты еще и глухая?! – взвизгивает Марианна.

– Пожалуйста, помолчите немного, – поморщившись, я вытягиваю руку, мысленно закрывая ей рот, и снова смотрю на Тимура. – Так это правда?

Его лицо становится закрытым и напряженным.

– А почему это не может быть правдой? Ты ведь не думала, что я четыре года тебя ждал?

– Нет. Так я не думала. Просто ты и … – Я на всякий случай еще раз смотрю в сторону нечаянной посетительницы в попытке дать ей еще один шанс. – Вы же совершенно друг другу не подходите. Тебе нужна та, кто усилит твою заблокированную сердечную чакру, а не создаст переизбыток в нижних.

– Эй, – снова подает голос девушка. – Ты чего несешь?

Решив, что невежливо игнорировать ее явное желание приобщиться к диалогу, я поворачиваюсь к ней лицом.

– Я бы порекомендовала вам поменьше бывать на солнце и пользоваться кремом с высоким защитным фактором. После тридцати выработка коллагена снижается, и при таком злоупотреблении загаром уже через пару лет у вас появятся морщины.

– Мне вообще-то двадцать пять!

– О! – я виновато моргаю. – Мне очень жаль. Говорю же: солнце – настоящий враг молодости.

– Тимур, да это кто, на хрен, такая?!

Обреченно вздохнув, Тимур трогает меня за плечо.

– Маш, вернись к себе в кабинет, а? За подарок спасибо.

Тимур

– Тимур, что это было? – жалобно пищит Марианна, стоит двери за Машей захлопнуться. – Кто эта сумасшедшая стерва, и почему ты разрешаешь ей себя лапать?

– Стерва – это Маша, что ли? – я с деланным удивлением приподнимаю брови, игнорируя факт, что еще недавно именно так и называл ее в мыслях. – Она у меня работает. И Маша точно не сумасшедшая.

– Ну, пусть не сумасшедшая, а отлетевшая. Несла какую-то лабуду про чандры…

– Чакры, – на автомате поправляю я. – Ты поставила меня в неудобное положение, разговаривая с ней вот так.

– Как – так? – Марианна втыкает руки в бока.

– Так, словно на тебе надет спортивный костюм, а карман набит семечками.

– Намекаешь, что я гопница?

– Говорю прямым текстом. Ты вела себя именно так.

Надув губы, Марианна сверлит меня взглядом.

– Это ведь она, да?

– Она? – Я делаю непонимающее лицо.

– Та малолетняя феечка, из-за которой ты вел себя, как побитый щенок. И не ври мне, пожалуйста.

Прикрыв глаза, я устало откидываюсь в кресле. Блядь, ну что за незапланированный армагеддон? Сначала Маша с подарком, теперь Марианна с желанием залезть в душу. А на часах еще и десяти утра нет.

– К чему этот разговор?

– К тому, чтобы напомнить, в каком состоянии я тебя подобрала. Я, может, во всей этой высокодуховной херне ничего не смыслю, зато не парю никому мозги. – Сощурившись, Марианна тигриной походкой направляется ко мне. – И еще мне не составит труда прямо сейчас встать на колени и сделать минет.

– Воу-воу, – Я перехватываю ее ладонь, пытающуюся пролезть ко мне в брюки. – Давай не сейчас.

– Почему? – Марианна обиженно хмурится. – Мы уже сто раз это делали.

– Особенно запоминающимся вышел тот раз, когда зашла Римма Марковна, – отшучиваюсь я, выбираясь из кресла. – Удивительно, что я навсегда импотентом не остался.

– Я, может, университета не заканчивала, но я не дура, Тимур. Если ты оказываешь мне из-за нее… – Она мстительно смотрит на дверь. – Имей в виду…

– Маша здесь не при чем, – перебиваю я. – На сегодня у меня много работы. И ты больше не заявляйся ко мне на работу без предупреждения.

Марианна подходит ко мне и, обняв, эротично шепчет:

– Узнаю, что ты изменяешь мне с этой, я весь твой офис по кирпичику разнесу, и каждую ее напидоренную волосинку самолично выщипаю.

– Не надо мне угрожать. – Я снимаю ее руки. – Иначе заберу и кредитку, и машину.

– Видишь? Стоило ей только появиться, как у нас начались проблемы.

Перехватив мое запястье, Марианна в течение нескольких секунд изучает тряпичный браслет, надетый Машей, и резюмирует:

– Дешевая безвкусица из китайского ларька. Сними и не позорься, Тим. А эта, если уж решила к тебе подкатить, могла бы и на что-то стоящее потратиться.

Хочется возразить, что Маша сплела этот браслет своими руками, но я вовремя себя торможу. Какая разница – купила она его или сплела? Я принял его из вежливости и носить все равно не собирался.

– Мне нужно работать, а тебе пора. – Я небрежно целую ее в висок. – Созвонимся ближе к вечеру.

– Буду ждать тебя у себя, – нарочито облизав губы, Марианна оттягивает ворот платья, демонстрируя ярко-красный кружевной лифчик. – Ты обязан его с меня снять.

– Иди уже. – Отмахиваюсь я и, вернувшись в кресло, я открываю ноутбук. – И Римму Марковну попроси ко мне зайти.

Марианна кривится.

– Она назло не зайдет, потому что терпеть меня не может.

– Так будь с ней вежливее.

– Она меня на дух не выносит, а я – будь повежливее?!

– Благодаря ей ты имеешь возможность разъезжать по спа и не работать. Потому что она воспитала меня таким, какой я есть, – отрезаю я. – Узнаю, что ты снова молча протопала мимо – пеняй на себя.

– Ой, ты сегодня точно не в настроении, Тим. Ублажу я твою бабулю, не переживай.

Послав воздушной поцелуй, Марианна скрывается за дверью, и я, наконец, могу свободно выдохнуть.

Римма Марковна уже пару лет мучает меня вопросом, что я в ней нашел. Мол, ее внук достоин лучшего, чем не блещущая интеллектом гопница, коей Марианна была, когда мы познакомились. А мне с ней легко. Я могу напрямую сказать все, что думаю, и не переживать, что оскорбил ее лучшие чувства. В отличие от замудренной Маши, Марианна проста и понятна, как кнопочный мобильник. С ней все просто: дай денег, займись сексом, своди в ресторан. И самое главное – она предана мне, как сторожевая овчарка, и фортелей с исчезновением от нее точно ждать не стоит.