Читать онлайн Полный курс зарубежной литературы. С древнейших времен до конца XX века бесплатно

Полный курс зарубежной литературы. С древнейших времен до конца XX века

От автора

Данное учебное пособие уникально и не похоже на те, которые уже существуют. В первую очередь, это касается огромного охвата материала, который вошел в это издание. Помимо краткого содержания произведений (но вместе с тем достаточно подробного, чтобы ответить на любой вопрос), в книге содержатся конспекты критических статей, биографические сведения об авторах, анализ произведений и многое другое. Основной задачей автора пособия было дать четкую, структурированную (без воды) картину литературного процесса, предоставить читателям то, что им может понадобиться при изучении литературы как в школе, так и в высшем учебном заведении. Основным критерием при ее создании была древняя мудрость: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Пособие является своего рода расширенным и доработанным изданием знаменитой книги «Все произведения школьной программы в кратком изложении» этого же автора. Расширение и доработка шли по пути привлечения нового материала (XX век, литературные обзоры, книга о науке создания текстов – сочинений, рефератов и т. д.). Я с полной ответственностью могу сказать: в данном издании содержится все (или почти все), что может понадобиться студенту и абитуриенту при изучении литературы как предмета.

Пособие состоит из 4-х частей:

1. Русская литература с древнейших времен по конец XIX века (в 2-х книгах),

2. Русская литература XX века (в 2-х книгах),

3. Зарубежная литература,

4. Наука создания текстов (написание сочинений, докладов, отзывов, рецензий, курсовых, дипломных работ и художественных текстов).

Успехов Вам на поприще изучения литературы!

И. О. Родин

Мифология

Греческие мифы

Гомер

Сведения об авторе:

Легендарный эпический поэт Древней Греции. О личности Гомера практически отсутствуют достоверные сведения, об этом свидетельствует то, что в античных источниках исторически реальный образ слепого странствующего певца переплетается с явно фантастическими измышлениями. Даже само имя Гомера нередко истолковывалось не как имя, а название «заложника» или «слепца». Гомеру приписывалось авторство значительной части репертуара исполнителей эпических произведений (рапсодов). Позже в качестве якобы подлинных произведений Гомера были выделены две эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея», а также более мелкие произведения («гомеровские гимны», комическая поэма «Маргит» и др.). За честь называться родиной Гомера спорили «семь городов» (Смирна, Хиос, Колофон, Саламин, Родос, Аргос, Афины), по-разному определялось и время жизни Гомера – между XII и VII вв. до н. э.

Впрочем, и на «Илиаду» и на «Одиссею» в разные эпохи существовали различные взгляды. Например, немецкий ученый Ф. А. Вольф пришел к выводу, что «Илиада» и «Одиссея» – это не цельное произведение, а собрания отдельных песен. Другой немецкий исследователь Ф. Шлегель прямо называл гомеровский эпос не авторским произведением, а плодом коллективного творчества многих народных поэтов.

История странствий Одиссея

(излагается по поэме Гомера «Одиссея»)

Много тяжких бед, много грозных опасностей претерпевает герой Одиссей, возвращаясь из-под Трои на Итаку. В пути он теряет всех спутников. После долгих скитаний Одиссей оказывается на острове Огигии у нимфы Калипсо, где томится семь лет. Одиссей тоскует по родной Итаке и по своей семье, молит отпустить его на родину. Наконец на собрании богов-олимпийцев Зевс, по просьбе своей дочери Афины-Паллады, решает вернуть Одиссея на родину.

В отсутствие Одиссея его дом полон буйных женихов, сватающихся за Пенелопу, жену Одиссея. Афина-Паллада, назвавшись Ментором, проникает в дом Одиссея. Его сын Телемах приветливо встречает мнимого Ментора. Он рассказывает, как принуждают женихи Пенелопу выбрать себе одного из них в мужья, как бесчинствуют, как расхищают имущество. Выслушав Телемаха, Афина советует ему искать защиты у народа Итаки – созвать людей на собрание и пожаловаться на женихов. Кроме того, Афина посылает Телемаха в Пилос к старцу Нестору и в Спарту к царю Менелаю, чтобы узнать о судьбе Одиссея. Дав такой совет Телемаху, Афина превращается в птицу.

Телемах заявляет женихам, что обратится за помощью к народному собранию, чтобы оно запретило им разорять его дом. Но угрозы его мало действуют на женихов, они по-прежнему продолжают шуметь, петь и плясать.

На следующий день, рано утром, Телемах созывает народное собрание, обращается с просьбой защитить его от бесчинства женихов, грабящих его дом. Он заклинает народ именем Зевса и богини правосудия Фемиды помочь ему.

Один из женихов, Антиной, упрекает Пенелопу за хитрость, к которой она прибегает, чтобы избежать брака. Сказав, что выберет себе мужа, когда окончит ткать богатый покров, Пенелопа ночью распускает то, что успевает соткать за день. Женихи продолжают издеваться над Телемахом, грозят убить Одиссея, едва он появится на Итаке.

Афина, явившись Телемаху, советует ему ехать к царю Нестору на остров Пилос и в Спарту к царю Менелаю, которые могут поведать юноше о судьбе отца. Одной лишь старой няне Эвриклее Телемах рассказывает о своем решении ехать в Пилос и просит ее во время его отсутствия заботиться о матери.

Корабль Телемаха прибывает к острову Пилос. Телемах застает весь народ Нестора за жертвоприношением богу морей Посейдону. Сын Нестора Писистрат приглашает принять участие в пире Телемаха и его спутников, среди которых в образе Ментора – сама Афина-Паллада. Писистрат протягивает Афине первой кубок с вином, просит ее совершить возлияние в честь бога Посейдона. Это богине очень нравится. Нестор радуется, узнав, что перед ним сын Одиссея, которого он больше всех героев чтит за ум. Нестор хочет чтобы сын Одиссея провел ночь в его дворце. Советует Телемаху переночевать у Нестора и Ментор. Мнимый Ментор обращается вдруг в морского орла и скрывается из глаз изумленных пилосцев. Нестор и все присутствующие понимают, что сама богиня Афина помогает Телемаху. Писистрат вызывается сопровождать Телемаха в Спарту.

Когда Телемах с Писистратом прибывают в Спарту, царь Менелай велит немедленно звать пришельцев на пир. Певец на пиру поет о подвигах Одиссея у Трои. Телемах, услыхав об отце, плачет. В это время входит жена Менелая, прекраснокудрая Елена. Взглянув на чужеземца, Елена поражается его сходству с Одиссеем. Чтобы развеселить пирующих и прогнать невеселые думы, Елена подливает в кубок сок чудесного растения. Этот сок, дающий забвение печалей, подарила ей в Египте царица Полидамна.

Менелай рассказывает сыну Одиссея о том, как морской бог Протей открыл ему судьбу героев, возвращавшихся изпод Трои. Одиссей, как сказал тогда Протей, томится в неволе на острове нимфы Калипсо.

Пока Телемах находится у Менелая, женихи случайно узнают, что Телемах покинул Итаку. Они пугаются, так как думают, что Телемах поехал за помощью в Пилос и Спарту. Антиной советует женихам снарядить корабль и, отплыв в море, ждать Телемаха, чтобы неожиданно напасть на него и убить. Однако более благоразумные женихи решают не гневить богов.

На совете бессмертные боги решают, что Афина должна помочь Телемаху вернуться на родину невредимым и не дать женихам напасть на него. Гермес же должен лететь на остров Огигию и повелеть нимфе Калипсо отпустить Одиссея. Калипсо, узнав, что должна расстаться с Одиссеем, сильно опечаливается. Она хочет навсегда удержать его у себя на острове и даровать ему бессмертие. Но противиться воле Зевса нимфа не может.

Восемнадцать дней плывет Одиссей по морю. Плот Одиссея замечает бог Посейдон. Он хватает свой трезубец и ударяет им по морю. Поднимается страшная буря. Громадная волна обрушивается на плот Одиссея и смывает его в пучину. Насилу выплывает он на поверхность. Ему мешает одежда, данная на прощанье нимфой Калипсо. Перед Одиссеем появляется морская богиня Левкотея. Она велит ему снять одежду, броситься с плота в море и вплавь достигнуть берега. Левкотея дает Одиссею чудесное покрывало, которое должно спасти его. Двое суток носится Одиссей по бурному морю и наконец доплывает до острова феакийцев.

Пока Одиссей спит, зарывшись в груду сухих листьев, богиня Афина-Паллада идет в город феакийцев. Приняв образ дочери морехода Диманта, Афина является спящей царевне Навсикае. Богиня торопит Навсикаю скорее ехать с рабынями на берег моря, чтобы стирать одежду.

Весело отправляется Навсикая с рабынями на берег моря. Выстирав одежду и поев, девушки принимаются резвиться на берегу реки, забавляясь игрой в мяч. Навсикая бросает мячом в подруг, а Афина, невидимая для них, направляет могучей рукой мяч в море. От громкого крика девушек просыпается Одиссей.

Прикрывшись листвой, Одиссей молит Навсикаю дать хоть какой-нибудь лоскут материи, чтобы прикрыть наготу. По речи незнакомца Навсикая понимает, что он не простой человек и что боги наградили его мудростью. Но как знатным, так и незнатным посылает Зевс и счастье, и несчастье. Царевна советует ему с терпением переносить то, что послал ему Зевс. Она дает ему одежду и указывает путь в город.

Одиссей приходит ко дворцу царя Алкиноя, отца Навсикаи. Одиссей поражен богатством дворца Алкиноя. Весь из блестящей меди построен дворец. Наверху стены украшены железом. Литая из чистого золота дверь ведет во дворец, притолоки сделаны из серебра, а порог медный. У дверей стоят выкованные самим богом Гефестом две живые бессмертные собаки, одна золотая, другая серебряная.

Алкиной с большим вниманием выслушивает Одиссея. Он поражен его мудростью. Царь Алкиной обращается к своему народу, объясняет, что надо помочь ему вернуться на родину. Феакийцы ни разу не отказывали в помощи чужеземцам. Всех, кто отправится в плавание, царь приглашает к себе на пир. Появляется слепой певец Демодок. Демодок поет о том, как поспорили два великих героя Одиссей и Ахилл во время торжественного пира, о подвигах героев под Троей. Одиссей, вспоминая своих погибших товарищей, плачет.

Сын Алкиноя, красавец Лаодам, любезно приглашает Одиссея принять участие в состязаниях в силе и ловкости. Одиссей отказывается – его удручает печаль по родине. Услыхав отказ Одиссея, Эвриал, гость Алкиноя, высмеивает его. Тогда Одиссей хватает громадный камень и далеко бросает его могучей рукой. Ни один юноша не мог бы бросить так и диска, хотя диски намного легче камня. Алкиной мирит Одиссея и Эвриала. Последний приносит извинения Одиссею и дарит ему свой меч.

Алкиной спрашивает, почему чужеземец льет слезы всякий раз, как слышит песнь о подвигах героев под Троей. Одиссей, сын Лаэрта, царь острова Итаки, представляется Алкиною. Собравшиеся просят Одиссея поведать о своих многолетних странствиях. Одиссей начинает свой рассказ.

Отплыв из-под Трои с попутным ветром, Одиссей и его спутники поплыли по безбрежному морю и, наконец, достигли земли киконов. Они овладели их городом Исмаром, истребили всех жителей, захватили в плен женщин, а город разрушили. Долго Одиссей убеждал своих спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они его. Тем временем спасшиеся жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на Одиссея и его товарищей. Пришлось им спасаться бегством.

Только вышли они в открытое море, как послал на них Зевс-громовержец бога северного ветра Борея. Великую бурю поднял тот на море. Наконец добрались Одиссей и его спутники до острова лотофагов. Развели они на берегу костер и стали готовить себе обед. Одиссей послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо встретили их лотофаги и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его спутники Одиссея, как забыли свою родину и не пожелали возвращаться на Итаку. Но Одиссей силой привел их на корабль и там привязал, чтобы они не сбежали. Тотчас повелел он сесть за весла и как можно скорее покинуть остров лотофагов.

После долгого плавания прибыли Одиссей и его спутники к земле свирепых циклопов. На этом острове водились в изобилии дикие козы. В пещерах жили великаны-циклопы. Одиссей хотел узнать, что это за народ. У самого моря увидели они пещеру, заросшую лавровыми деревьями и огороженную оградой из громадных камней. Взял Одиссей с собой двенадцать надежных товарищей и проник в пещеру циклопа Полифема.

Этот циклоп был страшно свиреп, он жил отдельно от других и одиноко пас свои стада. Он обладал чудовищной силой и имел только один глаз во лбу. Когда Одиссей и его спутники вошли к нему в пещеру, его не было дома, он пас стада. В пещере циклопа в корзинах лежало множество сыров, в ведрах и чашах стояла простокваша. В пещере были устроены ограды для ягнят и козлят. Наконец, пришел и сам циклоп. Бросил он громадную вязанку дров на землю у входа в пещеру. Увидав циклопа, в страхе забились люди в самый темный угол пещеры. Циклоп же загнал в пещеру свое стадо, завалил скалой вход в нее и стал доить коз и овец. Подоив их, он развел огонь, чтобы приготовить себе пищу.

Несмотря на то, что люди вежливо и почтительно с ним разговаривали, Полифем отвечал крайне грубо, ругал бессмертных богов, требовал сказать, где остались корабли. Хитроумный Одиссей, сообразив, что циклоп хочет завладеть судами, сказал ему, что корабли разбило бурей о прибрежные утесы. Циклоп схватил двух спутников Одиссея, ударил их об землю и убил. Затем он сварил их и съел. В неописуемый ужас пришли люди и стали молить Зевса о спасении.

Циклоп же, окончив свой ужасный ужин, спокойно растянулся на земле и заснул. Одиссей хотел убить его, обнажил меч, но, взглянув на громадную скалу, которой был завален вход, понял, что сами отвалить камень они не смогут. Наступило утро. Снова циклоп убил двух человек. Съев их, выгнал стадо из пещеры, а вход завалил скалой. Долго придумывал Одиссей средство одолеть циклопа. В пещере он нашел громадное бревно, отрубил мечом конец бревна, заострил его, обжег на углях и спрятал.

Вечером Одиссей подошел к циклопу и предложил чашу вина. Выпил вино циклоп, потребовал еще, спросил, как зовут Одиссея. Хитроумный Одиссей ответил: «Меня зовут Никто». Циклоп выпил третью чашу, захмелел, повалился на землю и заснул.

По команде Одиссея, его товарищи схватили заостренный конец бревна, разожгли его на костре и выжгли им глаз циклопу. Циклоп закричал. Другие циклопы пришли узнать, почему он так шумит. Полифем пожаловался, что Никто его ослепил. Другие циклопы решили, что Полифем издевается над ними, и посоветовали ему вести себя тише.

Наутро с громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой козы. Тогда, чтобы спасти своих спутников, Одиссей связал по три барана и под среднего привязал по одному из своих товарищей. Сам же он, вцепившись руками в густую шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним. Прошли бараны с привязанными под ними людьми мимо Полифема.

Когда люди поднялись на борт кораблей, Одиссей громко крикнул Полифему, что его ослепил Одиссей, царь Итаки. В злобе циклоп стал швырять огромные камни на звук голоса Одиссея, но они не достигли цели.

Завыл тогда от злости дикий циклоп и стал молить своего отца Посейдона, чтобы покарал он Одиссея за то, что тот лишил его зрения.

Одиссей с товарищами прибыли на остров Эола. Весь остров Эола, плавающий по морю, был окружен нерушимой медной стеной, берега его поднимались отвесными утесами из морских волн. На этом острове жил Эол с женой, шестью сыновьями и шестью дочерьми. Целый месяц Эол чествовал Одиссея пирами и слушал его рассказы о подвигах героев под Троей. На прощанье он дал ему большой мех, завязанный серебряной бечевкой.

В этом мехе были подвластные Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он должен был гнать корабли Одиссея к родной Итаке. Эол запретил развязывать мех до тех пор, пока не прибудут корабли на родину. Когда на десятый день плавания показалась уже Итака, боги погрузили Одиссея в глубокий сон. Спутники же его стали говорить между собой, что, наверное, много золота и серебра дал ему Эол, положив их в мех, раз Одиссей не позволяет развязывать его. Побуждаемые любопытством, развязали спутники Одиссея мех. Вырвались из него ветры и подняли страшную бурю на море. Бурей пригнало их опять к острову Эола. Но разгневался на Одиссея Эол и отказался помогать ему во второй раз.

Одиссей и его спутники приплыли на остров лестригонов. Несколько человек отправились разведать, что за народ здесь живет. Около колодца, недалеко от большого города, встретили спутники Одиссея громадного роста деву; она отвела их в город во дворец своего отца Антифата, повелителя лестригонов. Во дворце они увидели жену Антифата, ростом с высокую гору. Она велела позвать своего мужа, бывшего на собрании старейшин. Он прибежал, схватил одного человека, растерзал его и приготовил себе из его мяса обед. Люди обратились в бегство и прибежали к кораблям. Антифат созвал лестригонов. Отрывая целые утесы, стали они разбивать корабли. Лестригоны убили всех спутников Одиссея с одиннадцати кораблей и, нанизав их на колья, унесли в свой город. С трудом спасся Одиссей на своем корабле.

Одиссей и его немногочисленные товарищи достигли острова, где жила волшебница Кирка, дочь бога Гелиоса. Одиссей разделил своих спутников на два отряда. Одним начальствовал он сам, другим же поручил начальствовать Эврилоху. Эврилох с двенадцатью товарищами отправился в глубь острова. Они позвали из дворца Кирку. Волшебница подала им вина, подмешав в него сок волшебной травы. Выпили вино гости, а Кирка, коснувшись каждого жезлом, обратила их в свиней, оставив им разум.

Прибежал к кораблю Эврилох и с ужасом рассказал о постигшем его товарищей несчастье. Одиссей пошел ко дворцу Кирки, думая лишь об одном, – как спасти своих спутников. На пути явился ему под видом прекрасного юноши бог Гермес. Он научил Одиссея, как освободить из-под власти волшебницы товарищей, и дал ему чудодейственный корень, который должен был сделать чары Кирки безвредными для Одиссея. Обнажив меч, Одиссей бросился на волшебницу и стал грозить ей смертью. Кирка вывела из хлева свиней, помазала их волшебной мазью, возвратила им их прежний образ и сделала их даже красивее и сильнее, чем они были раньше. Целый год прожили гости во дворце Кирки. По прошествии года Одиссей стал просить Кирку отпустить их на родину. Согласилась великая волшебница. Она сказала Одиссею, что, прежде чем вернуться на родину, он должен посетить царство мрачного Аида и там спросить о своей судьбе тень фиванского прорицателя Тиресия.

Одиссей и его спутники достигли вод седого Океана и пристали к берегу печальной страны киммерийцев, где никогда не светит людям бог Гелиос. Вечно покрыта эта страна холодным туманом, вечно окутывает ее густой пеленой ночной сумрак. Там Одиссей принес жертву богам, ждал душу прорицателя, чтобы она напилась живой крови и ответила на вопросы Одиссея. Он обнажил меч и сел рядом с ямой, чтобы не допускать к ней души других умерших. К яме прилетела и душа матери Одиссея Антиклеи. Она была жива, когда сын покидал Итаку. Как ни больно ему было, но и ее не подпустил Одиссей к яме. Напившись крови, бесплотная душа Тиресия поведала Одиссею, что бог Посейдон гневается на него за то, что Одиссей ослепил его сына, циклопа Полифема. Если спутники Одиссея не тронут быков Гелиоса на острове Тринакрии, Одиссей даже и против воли Посейдона доберется до родины. Но если они убьют быков, то их всех постигнет гибель, один Одиссей спасется и после великих бедствий вернется домой. Там отомстит он женихам, но после, взяв весло, должен будет странствовать до тех пор, пока не встретит народа, не знающего мореплавания, не видавшего никогда кораблей; узнает Одиссей этот народ по тому, что встреченный им спросит, зачем он несет на плече лопату. В этой стране Одиссей должен принести жертву Посейдону и только после этого вернуться домой.

Волшебница Кирка рассказала Одиссею, какие опасности предстоят ему на пути, и научила, как их избежать.

Одиссей и его товарищи подплыли к острову сирен. Своим пением сирены завлекают плывущих мимо моряков и предают их лютой смерти. Весь остров усеян костями растерзанных ими людей. Одиссей залепил своим спутникам уши мягким воском, чтобы они не слышали пения сирен и не погибли. Самого же Одиссея они привязали к мачте: волшебница Кирка позволила ему услышать пение сирен.

Когда скрылся из глаз остров сирен, Одиссей услыхал вдали ужасный шум и увидал дым. Он знал, что это Харибда. Он помнил, что Скилла отнимет у него лишь шесть спутников, а в Харибде погибнут они все.

Быстро плыл корабль по узкому проливу. Одиссей видел, как поглощала морскую воду Харибда: волны клокотали около ее пасти. В это время вытянула все свои шесть шей ужасная Скилла и своими шестью громадными пастями с тремя рядами зубов схватила шесть его спутников.

Погоревав о погибших товарищах, Одиссей продолжал плавание. Вскоре вдали показался остров бога Гелиоса – Тринакрия. Эврилох убедил Одиссея пристать к острову. Тот понял, что не миновать беды. Одиссей заставил своих спутников дать ему великую клятву, что не они будут убивать быков бога Гелиоса.

Целый месяц дули ветры, и не могли мореплаватели пуститься в путь. Наконец, у них вышли все припасы. Приходилось питаться тем, что они добывали охотой и рыбной ловлей. Все сильнее и сильнее людей начинал мучить голод. Однажды ушел Одиссей в глубь острова, чтобы наедине попросить богов послать попутный ветер. Там он заснул.

Пока Одиссей спал, Эврилох уговорил остальных убить несколько быков из стада бога Гелиоса. Часть мяса они принесли в жертву богам.

Гелиос поспешил на Олимп с жалобой. Чтобы умилостивить разгневанного бога солнца, Зевс обещал разбить своей молнией корабль и погубить всех спутников Одиссея.

Лишь только скрылся из виду остров Тринакрия, как громовержец Зевс собрал над головами моряков грозные тучи. Налетел с воем Зефир, поднялась ужасная буря. Сверкнула молния Зевса и разбила в щепки корабль. Всех людей поглотило море. Спасся только Одиссей.

Ветер помчал Одиссея прямо к Харибде. Она в это время с ревом поглощала морскую воду. Он еле успел ухватиться за ветви смоковницы, росшей на скале около самой Харибды, и повис на них. Одиссей долго ждал, чтобы вновь изрыгнула Харибда вместе с водой мачту и киль. Он бросился вниз прямо на обломки корабля. Так спасся он от гибели в пасти Харибды. Девять дней носился Одиссей по безбрежному морю, и, наконец, прибило его волнами к острову нимфы Калипсо.

Одиссей заканчивает свой рассказ. Слушатели воздают ему хвалу. Алкиной снаряжает корабль. Когда все было готово, во дворце Алкиноя приносится жертва Зевсу и устраивается прощальный пир.

Боги навевают на Одиссея глубокий сон; он спокойно спит во время всего пути. Феакийцы осторожно переносят спящего Одиссея на берег родной Итаки. Проснувшись, Одиссей в восторге целует родную землю. Афина обращает царя Итаки в убогого нищего, чтобы никто не узнавал его.

Одиссей идет в жилище пастуха Эвмея, который верен своему царю, несмотря на долгое отсутствие последнего. Эвмей рассказывает страннику о женихах, разоряющих хуже морских разбойников дом Одиссея и уничтожающих его многочисленные стада. Одиссей его внимательно слушает и размышляет, как отомстить женихам. Он расспрашивает Эвмея о своем отце Лаэрте и жене Пенелопе. Эвмей все рассказывает ему, не подозревая, что рассказывает он это не страннику, а самому Одиссею.

Телемах спешно возвращается из Спарты, идет в жилище Эвмея. Афина-Паллада возвращает Одиссею прежний образ и велит открыться сыну. Телемах счастлив, что отец его вернулся. Телемах жалуется отцу на женихов. Со всех сторон собрались они. Их сто шестнадцать человек. Разве могут двое – Одиссей и Телемах – вступить с такой толпой в открытый бой? Но у Одиссея есть могучие помощники, с которыми не могут бороться смертные, как бы много их ни было, эти помощники – громовержец Зевс и дочь его Афина-Паллада.

Телемах отправляется в город. Когда Телемах приходит на городскую площадь, женихи толпой окружают его, каждый из них спешит пожелать ему чего-нибудь хорошего, в глубине же сердца они замышляют убийство Телемаха.

Одиссей в обличье нищего тоже подходит к воротам своего дворца. На куче навоза у самых ворот лежит старая собака Одиссея, Аргус. Едва только он слышит голос своего хозяина, как чует своего господина, но уже не в силах двинуться. Всеми брошенный, старый, он издыхает. Двадцать лет ждал Аргус своего господина и сразу узнал его, даже под видом нищего.

Одиссей находится в своем дворце на правах нищего, просящего подаяние. Одиссей обходит всех гостей. Все подают ему, отказывает лишь один – Антиной. Даже женихи упрекают Антиноя за то, что он оскорбил странника, пришедшего в дом. Ведь бывало не раз, что под видом странников приходили к людям и бессмертные боги.

Появляется нищий, известный по всей Итаке обжора и пьяница, Ир. Увидав странника в дверях, Ир гонит его и грозит, что побьет. Начинается ссора. Ее слышит Антиной и, желая доставить развлечение себе и женихам, заставляет Ира драться со странником. Одиссей одним ударом валит Ира на пол.

Женихи рады, что странник избавил их от назойливого Ира. Они весело поздравляют его с победой, а один из них, Амфином, подносит Одиссею кубок с вином. Амфином был самым лучшим из женихов, часто удерживал остальных от буйства и всегда защищал Телемаха. Одиссей знает это и, желая спасти Амфинома, советует ему покинуть толпу женихов, так как скоро вернется Одиссей и всем женихам тогда грозит гибель. Но Амфином не слушается доброго совета.

Богиня Афина-Паллада побуждает Пенелопу выйти к женихам, чтобы еще сильнее разжечь в них желание вступить с ней в брак и чтобы Одиссей и Телемах еще более оценили ее верность и любовь к ним.

Пенелопа укоряет женихов за то, что они принуждают ее вступить с кем-нибудь из них в ненавистный ей брак и разоряют дом Одиссея своими пирами.

Когда все женихи расходятся, Одиссей говорит Телемаху, что теперь нужно вынести все оружие из пиршественной залы. Убрав оружие, Одиссей идет в покои Пенелопы. Она с нетерпением ждет странника, чтобы расспросить его об Одиссее.

Странник рассказывает, будто некогда принимал Одиссея на Крите, когда тот, застигнутый бурей, пристал к берегам Крита по дороге в Трою. Пенелопа плачет, услыхав, что странник видел Одиссея двадцать лет тому назад. Желая проверить, правду ли он говорит, Пенелопа спрашивает, как был одет Одиссей. Переодетый Одиссей описывает, в чем он был тогда. Странник уверяет Пенелопу, что Одиссей жив.

Эвриклея омывает страннику ноги. Когда она наклоняется, ей бросается в глаза рубец на его ноге. Некогда кабан нанес глубокую рану Одиссею, когда он охотился на склонах Парнаса. По этому рубцу Эвриклея узнает Одиссея, но клянется хранить его тайну.

Пенелопа рассказывает страннику, что решила на следующий день испытать женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в поставленную цель; того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в мужья. Странник советует Пенелопе не откладывать этого испытания и прибавляет, что прежде чем кто-нибудь из женихов натянет лук и попадет в цель, вернется Одиссей. На следующий день на очередном жениховском пиру Телемах сидит молча он и ждет, пока Одиссей подаст ему условный знак.

Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила их разум. Дико стали они смеяться. Побледнели их лица, глаза их заволоклись слезами, тоска легла им на сердце, как тяжкое бремя. Словно дикие звери, стали они пожирать сырое мясо. Женихи начали в своем безумии издеваться над Телемахом. Но молча сидел Телемах, не обращая внимания на их насмешки. Слышала Пенелопа из своих покоев неистовые крики женихов за обильным пиром. Но никогда никто не приготавливал людям такого пира, какой приготовили женихам богиня Афина и муж Пенелопы.

Наконец, Пенелопа и идет в кладовую, в которой хранились сокровища Одиссея. Там она достает тугой лук Одиссея. Женихи решают по очереди пробовать натянуть тугой лук. Но напрасны попытки женихов, никто из них не может натянуть тетиву.

Одиссей открывает верным слугам Эвмею и Филотию, кто он, показав рубец на ноге от раны, нанесенной кабаном. Он велит Эвмею в ту минуту, когда он возьмет лук, пойти к Эвриклее и сказать ей, чтобы она заперла служанок.

Одиссей обращается к женихам с просьбой позволить ему попытаться натянуть лук. Женихи, услышав эту просьбу, принимаются смеяться над ним. Пенелопа настаивает, чтобы все-таки страннику дали лук. Ее прерывает Телемах, он просит мать уйти в ее покои, а Эвмею велит подать лук Одиссею.

Без малейшего труда сгибает Одиссей свой лук и натягивает тетиву, затем пробует пальцем, туга ли она. Женихи бледнеют. С неба доносится раскат грома – это Зевс подает знак Одиссею. Одиссей берет стрелу и, не вставая со своего места, пускает в цель. Следующую стрелу Одиссей пускает в Антиноя. Женихи с криком вскакивают, бросаются к оружию, которое раньше висело по стенам, но оружия нет: его вынес Телемах. Против женихов сражаются Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий. Пастух Мелантий замечает, куда ходит за оружием Телемах. Предатель тайно прокрадывается в кладовую и достает там двенадцать щитов и копий, так как Телемах, спешивший к отцу, забывает запереть двери в кладовую. Вооружаются и женихи.

Эвмей замечает кравшегося за оружием Мелантия и сообщает об этом Одиссею. Эвмей и Филотий запирают Мелантия в кладовой.

Три раза нападают на Одиссея женихи, бросая копья в него, Телемаха и в двух верных слуг, но Афина отклоняет копья женихов. Одиссей же и его соратники каждый раз поражают четырех противников. Один за другим падают сраженные насмерть женихи. Вдруг Афина потрясает над их головой своей страшной эгидой. В ужасе, как безумные, мечутся во все стороны женихи. Одиссею с сыном теперь не составляет труда довершить дело мести.

Одиссей велит верной Эвриклее призвать тех рабынь, которые провинились своим сочувствием женихам. Эти рабыни выносят трупы и моют залитую кровью пиршественную залу, а затем Одиссей предает их смерти. Мучительной казни предает Одиссей также предателя Мелантия.

Одиссея приветствуют его домочадцы. Эвриклея бежит в покои Пенелопы, будит госпожу ее и сообщает ей радостную весть, что вернулся, наконец, ее муж и отомстил женихам, убив их всех. Пенелопа не знает, броситься ли ей в объятия Одиссея или прежде расспросить его, чтобы окончательно убедиться в том, что странник действительно ее муж. У нее с Одиссеем есть тайна, открыв которую, они всегда узнают друг друга.

Одиссей напоминает жене, что его ложе сделано из громадного пня маслины, которая росла около дворца. Одиссей сам срубил ее и, окружив стеной, сделал из пня постель, затем украсил ее золотом и серебром и слоновой костью. Сдвинуть это ложе с места не может никто. Пенелопа со слезами бросается в объятия Одиссея.

Чтобы жители города не заподозрили, что во дворце произошло неладное, Одиссей велит всем рабам и рабыням начать пение и веселую пляску под звуки кифары, чтобы прохожие думали, что во дворце совершается празднество.

Бог Гермес вызывает души женихов из их трупов своим золотым жезлом, которым он и смыкает сном очи людей, и прогоняет сон. С жалобным криком души летят за Гермесом в царство мертвых.

Тень Агамемнона спрашивает душу Амфимедонта, почему тени женихов пришли в царство мрака такой толпой. Тень Амфимедонта рассказывает о том, как сватались они к Пенелопе, думая, что не вернется Одиссей, но Пенелопа была верна мужу и слышать не хотела о браке. Вернулся, наконец, Одиссей и жестоко отомстил им за буйство в его доме и за расхищение его имущества. Обрадовалась душа Агамемнона, узнав о том, что счастливо преодолел Одиссей все опасности, потому что самому Агамемнону жена в его отсутствие изменила.

Утром следующего дня, вооружившись блестящими доспехами, щитами и копьями, Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий отправляются к Лаэрту. Пенелопе Одиссей советует никуда не выходить из дворца, так как он знает, что весть о гибели женихов быстро разнесется по городу. Окутанные густым облаком, Одиссей и его спутники быстро подходят к дому Лаэрта. Увидав отца, Одиссей плачет. Ему жалко старика, одетого, словно нищий. Лаэрт скорбит о пропавшем Одиссее. Он обеими руками берет горсти земли, посыпает ею свою голову и громко стонет от невыносимого горя. Одиссей не в силах больше смотреть на горе отца. Он бросается к нему, заключает его в свои объятия и объявляет, что вернулся на Итаку и отомстил женихам, разорявшим его дом. Лаэрт не сразу верит и требует доказательств, что перед ним действительно стоит сын. Одиссей показывает ему рубец от раны на ноге и перечисляет все плодовые деревья, которые Лаэрт подарил ему еще в детстве. Плача от радости, старик обнимает Одиссея.

Между тем по городу распространяется молва, что возвратившимся Одиссеем убиты все женихи. С криком негодования ко дворцу Одиссея бегут родственники женихов и выносят убитых. Толпа собирается на городской площади. Отец Антиноя, старый Эвпейт, уговаривает народ восстать против Одиссея. Лишь певец Фемий и глашатай Медонт убеждают граждан не поднимать рук на Одиссея, так как видели они сами, что боги были на стороне Одиссея, и женихи погибли по воле Зевса. Выступает в защиту Одиссея и прорицатель Галиферс. Он напоминает гражданам, как советовал им не позволять женихам бесчинствовать в доме Одиссея. Но они не послушались. Так что теперь лучше покориться Одиссею, чтобы не навлечь на себя еще большей беды. Часть граждан слушается Галиферса, часть же во главе с Эвпейтом бросается за оружием.

Боги-олимпийцы совещаются, как разрешить ситуацию. Зевс говорит Афине, что Одиссей должен был отомстить женихам. Он отомстил и имел на это право. Одиссей будет царем Итаки, а смерть женихов боги предадут забвению. Как и прежде, будет царить любовь на Итаке, будет там богатство и мир.

Афина приближается к Лаэрту и велит ему бросить, не целясь, копье во врагов, призвав на помощь ее саму и ее отца Зевса. Лаэрт бросает копье. Копье пробивает медный шлем Эвпейта, и тот замертво падает на землю. Афина прекращает битву. Всеми гражданами Итаки овладевает сильный ужас, оружие выпадает у них из рук, они падают ничком, услыхав возглас богини. Придя в себя, граждане обращаются в бегство, спасая свою жизнь.

Фольклор

Английские и шотландские баллады

Эдвард

  • «Чьей кровью меч ты свой так обагрил?
  • Эдвард, Эдвард?
  • Чьей кровью меч ты свой так обагрил?
  • Зачем ты глядишь так сурово?»
  • «То сокола я, рассердяся, убил,
  • Мать моя, мать!
  • То сокола я, рассердяся, убил,
  • И негде добыть мне другого!»
  • «У сокола кровь так красна не бежит,
  • Эдвард, Эдвард!
  • У сокола кровь так красна не бежит,
  • Твой меч окровавлен краснее!»
  • «Мой конь красно-бурый был мною убит,
  • Мать моя, мать!
  • Мой конь красно-бурый был мною убит,
  • Тоскую по добром коне я!»
  • «Конь стар у тебя, эта кровь не его,
  • Эдвард, Эдвард!
  • Конь стар у тебя, эта кровь не его,
  • Не то в твоем сумрачном взоре!»
  • «Отца я сейчас заколол моего,
  • Мать моя, мать!
  • Отца я сейчас заколол моего
  • И лютое жжет меня горе!»
  • «А грех чем тяжелый искупишь ты свой,
  • Эдвард, Эдвард?
  • А грех чем тяжелый искупишь ты свой?
  • Чем сымешь ты с совести ношу?»
  • «Я сяду в ладью непогодой морской,
  • Мать моя, мать!
  • Я сяду в ладью непогодой морской,
  • И ветру все парусы брошу!»
  • «А с башней что будет и с домом твоим,
  • Эдвард, Эдвард?
  • А с башней что будет и с домом твоим,
  • Ладья когда в море отчалит?»
  • «Пусть ветер и буря гуляют по ним,
  • Мать моя, мать!
  • Пусть ветер и буря гуляют по ним,
  • Доколе их в прах не повалят!»
  • Что ж будет с твоими с детьми и с женой,
  • Эдвард, Эдвард?
  • Что ж будет с твоими с детьми и с женой,
  • В их горькой, беспомощной доле?»
  • «Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
  • Мать моя, мать!
  • «Пусть по миру ходят за хлебом с сумой,
  • Я с ними не свижуся боле!»
  • «А матери что ты оставишь своей,
  • Эдвард, Эдвард?
  • А матери что ты оставишь своей,
  • Тебя что у груди качала?»
  • «Проклятье тебе до скончания дней,
  • Мать моя, мать!
  • Проклятье тебе до скончания дней
  • Тебе, что мне грех нашептала!»
(перевод А. К. Толстого)

Робин Гуд спасает трех стрелков

  • Двенадцать месяцев в году,
  • Не веришь – посчитай.
  • Но всех двенадцати милей
  • Веселый месяц май.
  • Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм, —
  • Весел люд, весел гусь, весел пес…
  • Стоит старуха на пути,
  • Вся сморщилась от слез.
  • – Что нового, старуха? – Сэр,
  • Злы новости у нас!
  • Сегодня трем младым стрелкам
  • Объявлен смертный час.
  • – Как видно, резали святых
  • Отцов и церкви жгли?
  • Прельщали дев? Иль с пьяных глаз
  • С чужой женой легли?
  • – Не резали они отцов
  • Святых, не жгли церквей,
  • Не крали девушек, и спать
  • Шел каждый со своей.
  • – За что, за что же злой шериф
  • Их на смерть осудил?
  • – С оленем встретились в лесу…
  • Лес королевским был.
  • – Однажды я в твоем дому
  • Поел, как сам король.
  • Не плачь, старуха! Дорога
  • Мне старая хлеб-соль.
  • Шел Робин Гуд, шел в Ноттингэм,
  • Зелен клен, зелен дуб, зелен вяз…
  • Глядит: в мешках и в узелках
  • Паломник седовлас.
  • – Какие новости, старик?
  • – О сэр, грустнее нет:
  • Сегодня трех младых стрелков
  • Казнят во цвете лет.
  • – Старик, сымай-ка свой наряд,
  • А сам пойдешь в моем.
  • Вот сорок шиллингов в ладонь
  • Чеканным серебром.
  • – Ваш – мая месяца новей,
  • Сему же много зим…
  • О сэр! Нигде и никогда
  • Не смейтесь над седым!
  • – Коли не хочешь серебром,
  • Я золотом готов.
  • Вот золота тебе кошель,
  • Чтоб выпить за стрелков!
  • Надел он шляпу старика, —
  • Чуть-чуть пониже крыш.
  • – Хоть ты и выше головы,
  • А первая слетишь!
  • И стариков он плащ надел, —
  • Хвосты да лоскуты.
  • Видать, его владелец гнал
  • Советы суеты!
  • Влез в стариковы он штаны.
  • – Ну, дед, шутить здоров!
  • Клянусь душой, что не штаны
  • На мне, а тень штанов!
  • Влез в стариковы он чулки.
  • – Признайся, пилигрим,
  • Что деды-прадеды твои
  • В них шли в Иерусалим!
  • Два башмака надел: один —
  • Чуть жив, другой – дыряв.
  • – «Одежда делает господ».
  • Готов. Неплох я – граф!
  • Марш, Робин Гуд! Марш в Ноттингэм!
  • Робин, гип! Робин, гэп! Робин, гоп! —
  • Вдоль городской стены шериф
  • Прогуливает зоб.
  • – О, снизойдите, добрый сэр,
  • До просьбы уст моих!
  • Что мне дадите, добрый сэр,
  • Коль вздерну всех троих?
  • – Во-первых, три обновки дам
  • С удалого плеча,
  • Еще – тринадцать пенсов дам
  • И званье палача.
  • Робин, шерифа обежав,
  • Скок! и на камень – прыг!
  • – Записывайся в палачи!
  • Прешустрый ты старик!
  • – Я век свой не был палачом;
  • Мечта моих ночей:
  • Сто виселиц в моем саду —
  • И все для палачей!
  • Четыре у меня мешка:
  • В том солод, в том зерно
  • Ношу, в том – мясо, в том – муку, —
  • И все пусты равно.
  • Но есть еще один мешок:
  • Гляди – горой раздут!
  • В нем рог лежит, и этот рог
  • Вручил мне Робин Гуд.
  • – Труби, труби, Робинов друг,
  • Труби в Робинов рог!
  • Да так, чтоб очи вон из ям,
  • Чтоб скулы вон из щек!
  • Был рога первый зов, как гром!
  • И – молнией к нему —
  • Сто Робингудовых людей
  • Предстало на холму.
  • Был следующий зов – то рать
  • Сзывает Робин Гуд.
  • Со всех сторон, во весь опор
  • Мчит Робингудов люд.
  • – Но кто же вы? – спросил шериф,
  • Чуть жив. – Отколь взялись?
  • – Они – мои, а я Робин,
  • А ты, шериф, молись!
  • На виселице злой шериф
  • Висит. Пенька крепка.
  • Под виселицей, на лужку,
  • Танцуют три стрелка.
(перевод М. Цветаевой)

Робин Гуд и Маленький Джон

  • Рассказать вам, друзья, как Смельчак Робин Гуд, —
  • Бич епископов и богачей, —
  • С неким Маленьким Джоном в дремучем лесу
  • Поздоровался через ручей?
  • Хоть и Маленьким звался тот Джон у людей,
  • Был он телом – что добрый медведь!
  • Не обнять в ширину, не достать в вышину, —
  • Было в парне на что поглядеть!
  • Как с малюточкой этим спознался Робин,
  • Расскажу вам, друзья, безо лжи.
  • Только уши развесь: вот и труд тебе весь! —
  • Лучше знаешь – так сам расскажи.
  • Говорит Робин Гуд своим добрым стрелкам:
  • – Даром молодость с вами гублю!
  • Много в чаще древес, по лощинкам – чудес,
  • А настанет беда – протрублю.
  • Я четырнадцать дней не спускал тетивы,
  • Мне лежачее дело не впрок.
  • Коли тихо в лесу – побеждает Робин,
  • А услышите рог – будьте в срок.
  • Всем им руку пожал и пошел себе прочь,
  • Веселея на каждом шагу.
  • Видит: бурный поток, через воду – мосток,
  • Незнакомец – на том берегу.
  • – Дай дорогу, медведь! – Сам дорогу мне дашь!
  • Тесен мост, тесен лес для двоих.
  • – Коль осталась невеста, медведь, у тебя, —
  • Знай – пропал у невесты жених!
  • Из колчана стрелу достает Робин Гуд:
  • – Что сказать завещаешь родным?
  • – Только тронь тетиву, – незнакомец ему, —
  • Вмиг знакомство сведешь с Водяным!
  • – Говоришь, как болван, – незнакомцу Робин, —
  • Говоришь, как безмозглый кабан!
  • Ты еще и руки не успеешь занесть,
  • Как к чертям отошлю тебя в клан!
  • – Угрожаешь, как трус, – незнакомец в ответ, —
  • У которого стрелы и лук.
  • У меня ж ничего, кроме палки в руках,
  • Ничего, кроме палки и рук!
  • – Мне и лука не надо – тебя одолеть,
  • И дубинкой простой обойдусь.
  • Но, оружьем сравнявшись с тобой, посмотрю,
  • Как со мною сравняешься, трус!
  • Побежал Робин Гуд в чащи самую глушь,
  • Обтесал себе сабельку в рост
  • И обратно помчал, издалече крича:
  • – Ну-ка, твой или мой будет мост?
  • Так, с моста не сходя, естества не щадя,
  • Будем драться, хотя б до утра.
  • Кто упал – проиграл, уцелел – одолел, —
  • Такова в Ноттингэме игра.
  • – Разобью тебя в прах! – незнакомец в сердцах, —
  • Посмеются тебе – зайцы рощ!
  • Посередке моста сшиблись два молодца,
  • Зачастили дубинки, как дождь.
  • Словно грома удар был Робина удар:
  • Так ударил, что дуб задрожал!
  • Незнакомец, кичась: – Мне не нужен твой дар, —
  • Отродясь никому не должал!
  • Словно лома удар был чужого удар, —
  • Так ударил, что дол загудел!
  • Рассмеялся Робин: – Хочешь два за один?
  • Я всю жизнь раздавал, что имел!
  • Разошелся чужой – так и брызнула кровь!
  • Расщедрился Робин – дал вдвойне!
  • Стал гордец гордеца, молодец молодца
  • Молотить – что овес на гумне!
  • Был Робина удар – с липы лист облетел!
  • Был чужого удар – звякнул клад!
  • По густым теменам, по пустым головам
  • Застучали дубинки, как град.
  • Ходит мост под игрой, ходит тес под ногой,
  • Даже рыбки пошли наутек!
  • Изловчился чужой и ударом одним
  • Сбил Робина в бегущий поток.
  • Через мост наклонясь: – Где ты, храбрый боец?
  • Не стряслась ли с тобою беда?
  • – Я в холодной воде, – отвечает Робин, —
  • И плыву – сам не знаю куда!
  • Но одно-то я знаю: ты сух, как орех,
  • Я ж, к прискорбью, мокрее бобра.
  • Кто вверху – одолел, кто внизу – проиграл, —
  • Вот и кончилась наша игра.
  • Полувброд, полувплавь, полумертв, полужив,
  • Вылез – мокрый, бедняжка, насквозь!
  • Рог к губам приложил – так, ей-ей, не трубил
  • По шотландским лесам даже лось!
  • Эхо звук понесло вдоль зеленых дубрав,
  • Разнесло по Шотландии всей,
  • И явился на зов – лес стрелков-молодцов,
  • В одеянье – травы зеленей.
  • – Что здесь делается? – молвил Статли Вильям. —
  • Почему на тебе чешуя?
  • – Потому чешуя, что сей добрый отец
  • Сочетал меня с Девой Ручья.
  • – Человек этот мертв! – грозно крикнула рать,
  • Скопом двинувшись на одного.
  • – Человек этот – мой! – грозно крикнул Робин.
  • И мизинцем не троньте его!
  • Познакомься, земляк! Эти парни – стрелки
  • Робингудовой братьи лесной.
  • Было счетом их семьдесят без одного,
  • Ровно семьдесят будет с тобой.
  • У тебя ж будет: плащ цвета вешней травы,
  • Самострел, попадающий в цель,
  • Будет гусь в небесах и олень во лесах.
  • К Робин Гуду согласен в артель?
  • – Видит бог, я готов! – удалец просиял. —
  • Кто ж дубинку не сменит на лук?
  • Джоном Маленьким люди прозвали меня,
  • Но я знаю, где север, где юг.
  • – Джоном Маленьким – эдакого молодца?!
  • Перезвать! – молвил Статли Вильям. —
  • Робингудова рать – вот и крестная мать,
  • Ну, а крестным отцом – буду сам.
  • Притащили стрелки двух жирнух-оленух,
  • Пива выкатили – не испить!
  • Стали крепким пивцом под зеленым кустом
  • Джона в новую веру крестить.
  • Было семь только футов в малютке длины,
  • А зубов – полный рот только лишь!
  • Кабы водки не пил да бородки не брил —
  • Был бы самый обычный малыш!
  • До сих пор говорок у дубов, у рябин,
  • Не забыла лесная тропа,
  • Пень – и тот не забыл, как сам храбрый Робин
  • Над младенцем читал за попа.
  • Ту молитву за ним, ноттингэмцы за ним,
  • Повторили за ним во весь глот.
  • Восприемный отец, статный Статли Вильям
  • Окрестил его тут эдак вот:
  • – Джоном Маленьким был ты до этого дня,
  • Нынче старому Джону – помин,
  • Ибо с этого дня вплоть до смертного дня
  • Стал ты Маленьким Джоном. Аминь.
  • Громогласным ура – раздалась бы гора! —
  • Был крестильный обряд завершен.
  • Стали пить-наливать, крошке росту желать:
  • – Постарайся, наш Маленький Джон!
  • Взял усердный Робин малыша-крепыша,
  • Вмиг раскутал и тут же одел
  • В изумрудный вельвет – так и лорд не одет! —
  • И вручил ему лук-самострел:
  • – Будешь метким стрелком, молодцом, как я сам,
  • Будешь службу зеленую несть,
  • Будешь жить, как в раю, пока в нашем краю
  • Кабаны и епископы есть.
  • Хоть ни фута у нас— всей шотландской земли,
  • Ни кирпичика – кроме тюрьмы.
  • Мы как сквайры едим и как лорды глядим.
  • Кто владельцы Шотландии?– Мы!
  • Поплясав напослед, солнцу красному вслед
  • Побрели вдоль ручьевых ракит
  • К тем пещерным жильям, за Робином – Вильям…
  • Спят… И Маленький Джон с ними спит.
  • Так под именем сим по трущобам лесным
  • Жил и жил, и состарился он.
  • И как стал умирать, вся небесная рать
  • Позвала его: – Маленький Джон!
(перевод М. Цветаевой)

Посещение Робин Гудом Ноттингама

  • Был мальчик Робин Гуд высок.
  • Дерри, дерри даун.
  • Уже в пятнадцать лет
  • Из тех веселых молодцов,
  • Смелей которых нет.
  • Хей, даун, дерри, дерри даун.
  • Собрался раз он в Ноттингам,
  • Идет в лесу, и вот
  • Пред ним пятнадцать лесников
  • Пьют пиво, эль и мед.
  • «Что нового?» – спросил их Гуд.
  • «Что знал ты до сих пор?
  • Король устроил спор стрелков».
  • «Пойду и я на спор».
  • «Смешно, – сказали лесники,
  • – Такой мальчишка вдруг
  • Пойдет стрелять пред королем,
  • Взять не умея лук!»
  • «На двадцать марок, – Робин Гуд
  • Ответил, – спорь со мной,
  • И на сто сажень попаду
  • В оленя я стрелой».
  • «Идет, – сказали лесники,
  • – И спорим мы с тобой,
  • Что на сто сажень не попасть
  • Тебе в него стрелой».
  • И поднял Робин честный лук
  • С широкою стрелой
  • И на сто сажень уложил
  • Оленя в тьме лесной.
  • Сломал ему он два ребра,
  • А может быть, и три,
  • Стрела пронзила грудь насквозь,
  • И не застряв внутри.
  • Олень вскочил, олень застыл,
  • Олень упал в кусты.
  • «Я выиграл, – воскликнул Гуд,
  • – Платите мне фунты».
  • «Ну, нет, – сказали лесники,
  • – Твой выигрыш пропал,
  • Бери свой лук и уходи,
  • Пока не опоздал».
  • И Робин стрелы взял свои,
  • И взял свой честный лук,
  • И улыбнулся про себя,
  • Войдя в широкий луг.
  • Вот стал он стрелы приставлять
  • К звенящей тетиве,
  • И из пятнадцати врагов
  • Четырнадцать – в траве.
  • Тот, кто затеял этот спор,
  • Собрался убежать,
  • Но Робин Гуд, подняв свой лук,
  • Вернул его опять
  • И молвил: «Вновь не скажешь ты,
  • Что я стрелок плохой!»
  • И голову ему разбил
  • Он надвое стрелой.
  • «Такой стрелок я, – молвил Гуд,
  • – Что сделал ваших вдов
  • Мечтающими, чтобы вы
  • Тех не сказали слов».
  • Народ бежит, оставив свой
  • Прекрасный Ноттингам,
  • Чтоб Робин Гуда захватить,
  • На помощь лесникам.
  • Один остался без руки,
  • И без ноги другой,
  • А Робин, взяв свой лук, ушел
  • В зеленый лес густой.
  • А ноттингамцы лесников,
  • Как знают все о том,
  • Могилы вырыв, погребли
  • На кладбище потом.
(перевод Н. Гумилева)

Джони Фа

  • Пред замком шумная толпа
  • Цыган поет, играет…
  • Хозяйка замка вниз сошла
  • И песням их внимает…
  • «Пойдем, – сказал ей Джони Фа,
  • Красавица, со мною,
  • И мужу не сыскать тебя,
  • Ручаюсь головою!..»
  • И обнял правою рукой
  • Красавицу он смело,
  • Кольцо на палец Джони Фа
  • Она свое надела.
  • «Прощайте все – родные, муж!
  • Судьба моя такая!
  • Скорее плащ мне, чтоб идти
  • С цыганами могла я.
  • В постели пышной ночи я
  • Здесь с мужем проводила:
  • Теперь в лесу зеленом спать
  • Я буду рядом с милым!»
  • Вернулся лорд, и в тот же миг
  • Спросил он, где супруга.
  • «Она с цыганами ушла». —
  • Ответила прислуга.
  • «Седлать коней! Недалеко
  • Еще они отсюда.
  • Пока я не найду ее,
  • Ни пить, ни есть не буду!»
  • И сорок всадников лихих
  • В погоню поскакали;
  • Но все они до одного
  • В лесу зеленом пали!
(перевод А. Плещеева)

Басни

Эзоп

Сведения об авторе:

Басня – один из самых древних жанров. В греческой литературе она появилась еще в VIII—VII вв. до н. э. Однако окончательное оформление басни как жанра относится к VI в. до н. э., греки приписывали это легендарному народному мудрецу Эзопу. Эзоп был рабом, но затем за сметку, здравый ум и услуги государству был освобожден. Он служил лидийскому царю-богачу Крезу, соперничал славой со знаменитыми семью мудрецами тогдашней Греции. Погиб Эзоп в результате клеветы дельфийских жрецов, обиженных его обличениями. Греки приписывали Эзопу авторство едва ли не всех басенных сюжетов, существовавших в то время.

Ворон и Лисица

Ворон унес кусок мяса и уселся на дереве. Лисица увидела, и захотелось ей заполучить это мясо. Стала она перед вороном и принялась его расхваливать: уж и велик он, и красив, и мог бы получше других стать царем над птицами, да и стал бы, конечно, будь у него еще и голос. Ворону и захотелось показать ей, что есть у него голос; выпустил он мясо и закаркал громким голосом. А лисица подбежала, ухватила мясо и говорит: «Эх, ворон, кабы у тебя еще и ум был в голове, – ничего бы тебе больше не требовалось, чтобы царствовать».

Басня уместна против человека неразумного.

Волк и Ягненок

Волк увидел ягненка, который пил воду из речки, и захотелось ему под благовидным предлогом ягненка сожрать. Встал он выше по течению и начал попрекать ягненка, что тот мутит ему воду и не дает пить. Ответил ягненок, что воды он едва губами касается, да и не может мутить ему воду, потому что стоит ниже по течению. Видя, что не удалось обвинение, сказал волк: «Но в прошлом году ты бранными словами поносил моего отца!» Ответил ягненок, что его тогда еще и на свете не было. Сказал на это волк: «Хоть ты и ловок оправдываться, а все-таки я тебя съем!»

Басня показывает: кто заранее решился на злое дело, того и самые честные оправдания не остановят.

Федр

Сведения об авторе:

Федр – один из первых античных баснописцев. Жил он в 15 г. до н. э.– около 70 г. н. э. Происходил он из Македонии; как и Эзоп, был рабом. Затем его освободили по приказу императора Августа. Федр выпустил пять книг басен. В них вошли сюжеты, которые Федр заимствовал у Эзопа и по-своему обрабатывал, а также басни, которые полностью принадлежат перу Федра.

Лопнувшая лягушка и бык

  • Бессильный гибнет, подражая сильному.
  • Лягушка на лугу быка увидела
  • И, росту столь огромному завидуя,
  • Надула дряблую кожу, а детей своих
  • Спросила: «Превзошла ли быка я тучностью?»
  • Те говорят, что нет. Сильней напыжилась
  • Всем животом, и прежний задает вопрос
  • О том, кто больше. «Бык»,– они ответили.
  • Тогда еще сильнее, возмущенная,
  • Хотела вздуться, но упала, лопнувши.

Игнатий Диакон

Сведения об авторе:

Игнатий Диакон жил в VIII—IX вв. в Византии и был одним из образованнейших людей своего времени. Он занимал должность митрополита Никейского, был автором житий святых, церковных гимнов, стихотворений и поэм. Перерабатывал он и сюжеты Эзопа.

Ворон и лиса

  • Ел ворон сыр; лиса хитрить пустилася:
  • «Будь голос у тебя – ты стал великим бы!»
  • Закаркал глупый, сыр из клюва выронив;
  • А та: «Есть голос у тебя, да мозгу нет».

Жан де Лафонтен

Сведения об авторе:

Жан де Лафонтен (1621—1695) – великий французский поэт-баснописец. Вначале он писал драмы и поэмы, сказки в стихах. Затем обратился к басне. Под его пером басня, ранее считавшаяся «низким жанром» (то есть жанром, предназначенным для простонародья), приобрела красоту и величие, свойственные высокой поэзии. Лафонтен оказал большое влияние на все дальнейшее развитие басни.

Ворон и лисица

  • Дядюшка ворон, сидя на дереве,
  •     Держал в своем клюве сыр.
  • Дядюшка лис, привлеченный запахом,
  •     Повел с ним такую речь:
  •     «Добрый день, благородный ворон!
  • Что за вид у вас! что за красота!
  •     Право, если ваш голос
  •     Так же ярок, как ваши перья,—
  •     То вы – Феникс наших дубрав!»
  • Ворону этого показалось мало,
  •     Захотел он блеснуть и голосом,
  • Разинул клюв – и выронил сыр.
  • Подхватил его лис и молвил: «Сударь,
  •     Запомните: всякий льстец
  • Кормится от тех, кто его слушает, —
  • Вот урок вам, а урок стоит сыра».
  • И поклялся смущенный ворон (но поздно!),
  • Что другого ему урока не понадобится.

Жан-Пьер де Флориан

Сведения об авторе:

Жан-Пьер де Флориан (1755—1794) – французский поэт-баснописец, один из самых талантливых продолжателей Лафонтена. К басням обратился не сразу, вначале писал романы. Флориан был наполовину испанцем и увлекался испанской литературой и историей. Он перевел на французский язык знаменитый роман М. де Сервантеса «Дон Кихот». Сюжеты для своих басен Флориан брал у античных авторов, у французских, немецких и даже – из индийской мифологии. Басни Флориана пользовались широчайшей популярностью.

Мальчик и зеркало

  • Мальчик, выросши у кормилицы в деревне,
  • Вернулся в город и очень удивился,
  •                     Увидев зеркало.
  • Сперва мальчик в зеркале ему понравился;
  • Потом, по ребяческой привычке
  • (Впрочем, не только ребяческой)
  • Захотел он обидеть того, кто нравится,
  • И скорчил ему рожу, а зеркало – тоже.
  •                     Мальчик, разобидевшись,
  •         Грозит ему кулаком,
  •         А зеркало грозится в ответ.
  • Наш кривляка, озлясь, бросается с криком
  •         Поколотить этого нахала —
  • И ушибает руки. Гнев его растет —
  •         В отчаянии и ярости
  •         Вот он мечется перед зеркалом,
  • Плача, крича и колотя по стеклу.
  • Приходит мать, утешает его, ласкает,
  • Унимает слезы и нежно говорит:
  • «Но ты ли первый стал корчить рожи
  • Этому негоднику, который тебя огорчил?» —
  •         «Я».– «А теперь посмотри:
  • Ты улыбнулся – и он улыбнулся,
  • Ты к нему тянешь руки – и он к тебе тоже,
  • Ты не сердишься – и он не дуется:
  • Вот так-то люди друг с другом и живут —
  • И добро и зло наше возвращается к нам же».

Христиан Фюрхтеготт Геллерт

Сведения об авторе:

Христиан Фюрхтеготт Геллерт (1716—1769) – немецкий писатель, был профессором в университете в Лейпциге. Он писал романы, стихотворения, комедии. Люди его очень почитали и даже прозвали «Наставник Германии». Однако более всего Геллерт прославился своими баснями. В Германии книги его басен стали народными, как в России книги Крылова. Рассказывали даже, что в благодарность за прочитанные басни незнакомые крестьяне приносили ему дрова. Басни Геллерта читали и переводили во многих других странах, в том числе и в России.

Кукушка

  • Кукушка встретила скворца,
  • Который прилетел из города в дубраву.
  • «Что слышно в городе о нас и нашем пенье?
  • Что говорят о соловье?» —
  • «От его песен все в восторге». —
  • «А что о жаворонке слышно?» —
  • «Полгорода о нем лишь и толкует». —
  • «А о дрозде?» – твердит кукушка.
  • «Не забывают добрым словом и о нем». —
  • «Тогда еще один вопрос:
  • А обо мне какие разговоры?» —
  • «Не знаю, – говорит скворец, —
  • Ни от кого я о тебе не слышал». —
  • «Ну что ж! – кукушка говорит, —
  • Я отплачу им за неблагодарность —
  • И о себе сама повсюду прокричу».

Готхольд Эфраим Лессинг

Сведения об авторе:

Готхольд Эфраим Лессинг (1729—1781) – один из известнейших немецких писателей. Писал пьесы, разрабатывал новые принципы искусства, создал и книгу басен.

Обезьяна и лиса

– Назови-ка мне такого мудрого зверя, которому я не сумела бы подражать! – хвасталась обезьяна лисе.

Но лиса ей ответила:

– А ты назови-ка мне такого ничтожного зверя, которому пришло бы в голову подражать тебе.

Писатели моей нации!.. Нужно ли мне выражаться еще яснее?

Свинья и дуб

Прожорливая свинья лакомилась опавшими желудями под высоким дубом. Раскусывая один желудь, она уже пожирала глазами другой.

– Неблагодарная тварь! – крикнул ей наконец дуб с высоты своего величия. – Ты питаешься моими плодами, но ни разу еще не обратила вверх благодарного взора!

Свинья на мгновение приостановилась и прохрюкала в ответ:

– Кабы я знала, что это ты ради меня роняешь тут свои желуди, то и я бы тебе посылала благодарные взоры.

Из литературы Возрождения

Данте Алигиери

Сведения об авторе:

Данте Алигиери (1265—1321) родился во Флоренции, в семье знатного флорентийца Алигиеро ди Беллинчоне д’Алигиеро. По соседству с семейством Алигиери проживали семейства Портинари и Донати. Двенадцати лет от роду Данте был обручен с шестилетней Джеммой Донати. А тремя годами ранее, на весеннем празднике, глазам Данте впервые явилась госпожа его души – тогда восьмилетняя Беатриче Портинари. Именно ей он посвятит свои стихи и прозу, именно Донну Беатриче будет прославлять в них. Расторгнуть брачный договор с Донати запрещал обычай, так что Данте было не суждено соединиться со своей возлюбленной. К тому же в 1290 году Беатриче умерла.

Возмужав, Данте начинает заниматься политикой. Примкнув к одной из двух враждующих в то время во Флорентийской республике партий, Данте занимал высокие должности, а в 1301 году даже ездил послом к римскому папе. Однако в итоге партия проиграла в политической борьбе. Приговоренный к изгнанию, Данте тайно покинул Флоренцию. Дом Данте был разорен, жену Джемму с тремя маленькими детьми приютили родственники, а сам он, если бы вздумал вернуться, подлежал сожжению на костре.

Начинаются годы скитаний – Верона, Тренто, Тревизо, Венеция, Реджо, Виченца, Падуя, Парма, Мантуя… Именно в изгнании, в горном монастыре монахов-бенедиктинцев, Данте в 1313 году, не на средневековой латыни (как это было принято), а по-итальянски, сочинил «Ад» – первую часть грандиозной поэмы, которую потомки назовут «Божественной комедией».

Вскоре пришло известие об отмене смертной казни для изгнанников. Однако по старинному закону Данте должен был покаянно пройти через всю Флоренцию в остроконечной шапке и с зажженной свечой в руках. Он не согласился подвергнуться такому позору и остался вдали от родины до конца своих дней. В Вероне, пребывая под покровительством императорского викария, Данте сочинил вторую часть «Комедии» – «Чистилище». «Рай» – третью и последнюю часть «Комедии» – Данте сочинил в Равенне – «счастливой Равенне», куда его пригласил правитель города. Слава поэта стала столь огромной, что когда он умер и, увенчанный лаврами, был похоронен в саду францисканского монастыря, Флоренция, осознав величие своего изгнанника, потребовала возвращения праха Данте. Однако Равенна отказала Флоренции и до сих пор бережно хранит его.

Данте считается создателем итальянского литературного языка. Творчество Данте оказало огромное влияние на развитие итальянской литературы и европейской культуры в целом. Пересказ ниже дается по переводу М. Лозинского.

Божественная комедия

В построении «Божественной комедии» Данте соблюдает строгую симметрию. В каждой из трех ее частей (кантин) – по 33 песни; «Ад» содержит, кроме того, еще одну песнь, служащую вступлением ко всей поэме. Объем каждой из ста песен приблизительно одинаков.

Ад

Песнь первая

«Земную жизнь пройдя до половины», Данте «очутился в сумрачном лесу» грехов и заблуждений. Серединой человеческой жизни, вершиной ее дуги, Данте считает тридцатипятилетний возраст. Его он достиг в 1300 г., и к этому году приурочивает свое путешествие в загробный мир. Такая хронология позволяет поэту прибегать к приему «предсказания» событий, совершившихся позже этой даты.

Над лесом грехов и заблуждений возвышается спасительный холм добродетели, озаряемый солнцем истины. Восхождению поэта на холм спасения препятствуют три зверя: рысь, олицетворяющая сладострастие, лев, символизирующий гордость, и волчица – воплощенное корыстолюбие. Дух перепуганного Данте, «бегущий и смятенный, вспять обернулся, озирая путь, всех уводящий к смерти предреченной».

Перед Данте является Виргилий, знаменитый римский поэт, автор «Энеиды». В средние века он пользовался легендарной славой мудреца, чародея и предвозвестника христианства. Виргилий, который поведет Данте через Ад и Чистилище, является символом разума, направляющего людей к земному счастью. Данте обращается к нему с просьбой о спасении, называет «честью и светочем всех певцов земли», своим учителем, «примером любимым». Виргилий советует поэту «выбрать новую дорогу», потому что Данте еще не подготовлен к тому, чтобы одолеть волчицу и взойти на отрадный холм:

  • Волчица, от которой ты в слезах,
  • Со всяческою тварью случена,
  • Она премногих соблазнит, но славный
  • Нагрянет Пес, и кончится она.

Пес – грядущий избавитель Италии, он принесет с собой честь, любовь и мудрость, и куда бы «свой бег волчица ни стремила, ее, нагнав, он заточит в Аду, откуда зависть хищницу взманила».

Виргилий объявляет, что будет сопровождать Данте по всем девяти кругам Ада:

  • И ты услышишь вопли исступленья
  • И древних духов, бедствующих там,
  • О новой смерти тщетные моленья;
  • Потом увидишь тех, кто чужд скорбям
  • Среди огня, в надежде приобщиться
  • Когда-нибудь к блаженным племенам.
  • Но если выше ты захочешь взвиться,
  • Тебя душа достойнейшая ждет.

Обладательница «достойнейшей души» – не кто иная, как Беатриче, женщина, которую Данте любил с детства. Она умерла в возрасте двадцати пяти лет, и Данте дал обет «сказать о ней такое, чего никогда еще не было сказано ни об одной». Беатриче является символом небесной мудрости и откровения.

Песнь вторая

Данте сомневается в своих способностях выдержать подобную «экскурсию» и делится своими сомнениями с Виргилием:

  • Достаточно ли мощный я свершитель,
  • Чтобы меня на подвиг звать такой?
  • И если я сойду в страну теней,
  • Боюсь, безумен буду я, не боле.

Ведь посещение Ада было до Данте под силу только литературному герою Энею (который спускался в подземную обитель теней, где покойный отец показывал ему души его потомков) да апостолу Павлу (который посетил и Ад и Рай, «дабы другие укрепились в вере, которою к спасению идут»). Виргилий невозмутимо отвечает:

  • Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
  • Я женщиной был призван столь прекрасной,
  • Что обязался ей служить во всем.

Именно Беатриче просила Виргилия оказать особое внимание Данте, провести его по преисподней и уберечь от опасности. Сама она находится в Чистилище, но, движимая любовью, не побоялась ради Данте спуститься до Ада:

  • Бояться должно лишь того, в чем вред
  • Для ближнего таится сокровенный.

Кроме того, по просьбе Беатриче, на стороне Данте и дева Мария («Есть в небе благодатная жена; скорбя о том, кто страждет так сурово, судью склонила к милости она), и христианская святая Лючия. Виргилий ободряет поэта, уверяет, что путь, на который тот отважился, закончится благополучно:

  • Зачем постыдной робостью смущен?
  • Зачем не светел смелою гордыней,
  • Когда у трех благословенных жен
  • Ты в небесах обрел слова защиты
  • И дивный путь тебе предвозвещен?

Данте успокаивается и просит Виргилия идти вперед, указывая ему путь.

Песнь третья

На вратах Ада Данте читает надпись:

  • Я увожу к отверженным селеньям,
  • Я увожу сквозь вековечный стон,
  • Я увожу к погибшим поколеньям.
  • Был правдою мой зодчий вдохновлен:
  • Я высшей силой, полнотой всезнанья
  • И первою любовью сотворен.
  • Древней меня лишь вечные созданья,
  • И с вечностью пребуду наравне.
  • Входящие, оставьте упованья.

По христианской мифологии, Ад сотворен триединым божеством: отцом (высшей силой), сыном (полнотой всезнанья) и святым духом (первою любовью), чтобы служить местом казни для падшего Люцифера. Ад создан раньше всего преходящего и будет существовать вечно. Древнее Ада только земля, небо и ангелы. Ад представляет собой подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара. Ее склоны опоясаны концентрическими уступами, «кругами» Ада. Виргилий замечает: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда; здесь страх не должен подавать совета». Данте вступает в «таинственные сени». Он оказывается по другую сторону ворот Ада.

  • Там вздохи, плач и исступленный крик
  • Во тьме беззвездной были так велики,
  • Обрывки всех наречий, ропот дикий,
  • Слова, в которых боль, и гнев, и страх,
  • Плесканье рук, и жалобы, и всклики
  • Сливались в гул, без времени, в веках,
  • Кружащийся во мгле неозаренной,
  • Как бурным вихрем возмущенный прах.

Виргилий объясняет, что здесь находятся «ничтожные», те жалкие души, «что прожили, не зная ни славы, ни позора смертных дел. И с ними ангелов дурная стая», которые, когда восстал Люцифер, не примкнули ни к нему, ни к Богу. «Их свергло небо, не терпя пятна; и пропасть Ада их не принимает». Грешники стенают в отчаянии, потому что

  • И смертный час для них недостижим,
  • И эта жизнь настолько нестерпима,
  • Что все другое было б легче им.
  • Их словно гонит и теснит к волнам,
  • Как может показаться издалека.

Виргилий ведет Данте к Ахерону – реке античной преисподней. Стекая вниз, Ахерон образует болото Стикса (Стигийское болото, в котором казнятся гневные), еще ниже он становится Флегетоном, кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники, пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь. Наконец, Ахерон шумным водопадом свергается вглубь, чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит.

Навстречу поэтам плывет в ладье «старик, поросший древней сединою». Это Харон, перевозчик душ античной преисподней, который в Дантовом Аду превратился в беса. Харон пытается прогнать Данте – живую душу – от мертвых, прогневивших Бога. Зная, что Данте не осужден на вечные муки, Харон считает, что место поэта в легком челне, на котором ангел перевозит души умерших к Чистилищу. Но за Данте вступается Виргилий, и поэт входит в мрачный челн Харона.

  • Дохнула ветром глубина земная,
  • Пустыня скорби вспыхнула кругом,
  • Багровым блеском чувства ослепляя…

Данте лишается чувств.

Песнь четвертая

Очнувшись ото сна-обморока, Данте оказывается в первом круге католического Ада, который иначе называется Лимб. Здесь он видит некрещеных младенцев и добродетельных нехристиан. Они не совершили при жизни ничего дурного, однако, если нет крещения, никакие заслуги не спасут человека. Здесь и место души Виргилия, который объясняет Данте:

  • Кто жил до христианского ученья,
  • Тот бога чтил не так, как мы должны.
  • Таков и я. За эти упущенья,
  • Не за иное, мы осуждены,

Виргилий рассказывает, что Христос, между своей смертью и воскресением, сошел в Ад и вывел оттуда ветхозаветных святых и патриархов (Адама, Авеля, Моисея, царя Давида, Авраама, Израиля, Рахиль). Все они попали в рай. Вернувшегося в Лимб Виргилия приветствуют четыре величайших поэта древности:

  • Гомер, превысший из певцов всех стран;
  • Второй – Гораций, бичевавший нравы;
  • Овидий – третий, и за ним – Лукан.

Данте оказывается шестым в этой компании великих стихотворцев, считает это огромной честью для себя. После прогулки с поэтами перед ним возникает высокий замок, окруженный семью стенами. Взорам Данте предстают знаменитые греки-троянцы – Электра (дочь Атланта, возлюбленная Зевса, мать Дардана, основателя Трои); Гектор (троянский герой); Эней. Следом идут прославленные римляне: «Цезарь, друг сражений» (полководец и государственный деятель, заложивший основы единовластия); Брут, первый римский консул; дочь Цезаря Юлия и др. Подходит известный своим душевным благородством султан Египта и Сирии Саладин. Отдельным кругом сидят мудрецы и поэты: «учитель тех, кто знает», Аристотель; Сократ; Платон; Демокрит, который «мир случайным полагает»; философы Диоген, Фалес с Анаксагором, Зенон, Эмпедокл, Гераклит; врач Диоскорид; римский философ Сенека, мифические греческие поэты Орфей и Лин; римский оратор Туллий; геометр Эвклид; астроном Птолемей; врачи Гиппократ, Гален и Авиценна; арабский философ Аверроис. «Покинув круг начальный», Данте сходит вниз, во второй круг Ада.

Песнь пятая

У границы круга второго Данте встречает справедливый греческий царь Минос, «законодатель Крита», ставший после смерти одним из трех судей загробного мира. Минос назначает грешникам степень наказания. Данте видит вокруг летящие души грешников.

  • То адский ветер, отдыха не зная,
  • Мчит сонмы душ среди окрестной мглы
  • И мучит их, крутя и истязая.
  • … это круг мучений
  • Для тех, кого земная плоть звала,
  • Кто предал разум власти вожделений.

Среди сладострастников, томящихся в круге втором, – царицы Семирамида, Клеопатра, Елена, «тягостных времен виновница». Сладострастниками признаны и терпят здесь муки Ахилл, «гроза сражений, который был любовью побежден»; Парис, Тристан.

Данте обращается к паре неразлучных даже в Аду влюбленных – Франческе да Римини и Паоло Малатеста. Франческа была выдана замуж за некрасивого и хромого человека, но вскоре полюбила его младшего брата. Муж Франчески убил обоих. Франческа спокойно отвечает Данте, что, несмотря на муки Ада,

  • Любовь, любить велящая любимым,
  • Меня к нему так властно привлекла,
  • Что этот плен ты видишь нерушимым.

Франческа рассказывает Данте историю их любви с Паоло. Поводом вступить в любовную связь для них оказалось совместное прочтение романа о Ланчелоте, рыцаре Круглого стола, и о его любви к королеве Джиневре. «Мука их сердец» покрывает лоб Данте «смертным потом», и он падает без чувств.

Песнь шестая

Данте в сопровождении Виргилия вступает в круг третий, вход в который стережет трехглавый пес Цербер, бес с чертами пса и человека:

  • Его глаза багровы, вздут живот,
  • Жир в черной бороде, когтисты руки;
  • Он мучит души, кожу с мясом рвет.

В круге третьем, где томятся чревоугодники, «дождь струится, проклятый, вечный, грузный, ледяной». Виргилий наклоняется, загребает две горсти земли и бросает их в «прожорливые пасти». Цербера. Пока тот давится землей, поэты получают возможнотсь пройти мимо него.

Данте встречает Чакко, известного всей Флоренции обжору. Чакко предсказывает ближайшие судьбы Флоренции, раздираемой враждой между двумя знатными родами (Черными и Белыми гвельфами, к которым принадлежал и Данте):

  • После долгих ссор
  • Прольется кровь и власть лесным
  •                                                 (Белым) доставит,
  • А их врагам – изгнанье и позор.
  • Когда же солнце трижды лик свой явит,
  • Они падут, а тем поможет встать
  • Рука того, кто в наши дни лукавит
(папы Бонифация VIII).

Черные гвельфы придавят Белых, по пророчеству Чакко. Многие Белые, в т. ч. и Данте, подвергнутся изгнанию.

Виргилий объясняет Данте, что когда Христос придет судить живых и мертвых, каждая из душ поспешит к своей могиле, где погребено ее тело, войдет в него и услышит свой приговор. Виргилий ссылается на труды Аристотеля, в которых говорится, что «чем природа совершенней в сущем, тем слаще нега в нем, и боль больней». Это означает, что чем существо совершеннее, тем оно восприимчивее и к наслаждению и к страданию. Душа без тела менее совершенна, чем соединенная с ним. Поэтому после воскресения мертвых грешники будут испытывать еще большие страдания в Аду, а праведники – еще большее блаженство в Раю.

Песнь седьмая

В следующем круге Данте поджидает греческий бог богатства Плутос, звероподобный демон, охраняющий доступ в четвертый круг, где казнятся скупцы и расточители. Эти две группы водят своеобразный хоровод:

  • Два сонмища шагали, рать на рать,
  • Потом они сшибались и опять
  • С трудом брели назад, крича друг другу:
  • «Чего копить?» или «Чего швырять?»

Виргилий упрекает Данте за его ошибочную мысль, будто Фортуна держит в руках человеческое счастье, и поясняет, что богиня судьбы – только исполнительница справедливой божьей воли, она распоряжается мирским счастьем, тогда как каждой из небесных сфер соответствует свой ангельский круг, ведающий небесным счастьем.

Виргилий и Данте пересекают четвертый круг и добираются.

  • До струй ручья, которые просторной,
  • Изрытой ими, впадиной неслись.
  • Окраска их была багрово-черной…
  • Угрюмый ключ стихает и растет
  • В Стигийское болото, ниспадая…

В Стигийском болоте Данте видит свирепую толпу нагих людей.

  • Они дрались, не только в две руки,
  • Но головой, и грудью, и ногами
  • Друг друга норовя изгрызть в клочки.

Виргилий объясняет, что здесь несут вечную кару гневные. Под волнами Стигийского болота тоже караются люди, «чьи глотки тиной сперло». Это те, кто глубоко таил всебе гнев и ненависть при жизни и как бы задыхался от них. Теперь их наказание страшнее, нежели у тех, кто выплескивал свой гнев на поверхность.

Виргилий приводит Данте к подножью башни подземного города Дита, расположенного по другую сторону Стигийского болота.

Песнь восьмая

Данте замечает два зажженых огонька. Это сигнал о прибытии двух душ, на который с башни города Дита подается ответный сигнал и оттуда на челне отплывает перевозчик.

Злобный страж пятого круга, перевозчик душ через Стигийское болото – Флегий, по греческому мифу царь лапифов. Флегий сжег Дельфийский храм и был ввергнут разгневанным Аполлоном в Аид.

Флегий везет на челне Виргилия с Данте. «Посередине мертвого потока» Данте видит сторонника Черных гвельфов, богатого флорентийского рыцаря по прозавищу Ардженти («серебряный»), потому что он подковывал своего коня серебром. При жизни между ним и Данте существовала личная вражда, Ардженти отличался надменностью и бешеным нравом. Он обвивает обе руки вокруг шеи Данте, пытаясь стащить его в мрачные воды, но на Ардженти накидывается «весь грязный люд в неистовстве великом» и не дает ему исполнить его гнусное намерение. Ардженти «рвет сам себя зубами в гневе диком».

Перед Данте вырастает город Дит (латинское имя Аида), в котором «заключены безрадостные люди, сонм печальный». Вечный пламень веет за оградой города и окрашивает башни багряным цветом. Так перед Данте предстает нижний Ад. На воротах Данте видит многие сотни дьяволов «дождем ниспавших с неба». Они были когда-то ангелами, но вместе с Люцифером восстали против Бога и теперь низвержены в Ад.

Дьяволы требуют, чтобы Виргилий один подошел к ним, а Данте продолжал стоять поодаль. Данте пугается до смерти, но Виргилий уверяет его, что все будет в порядке, надо только верить и надеяться. Дьяволы беседуют с Виргилием недолго и быстро прячутся внутрь. Грохочет железо внутренних ворот Дита. Внешние врата были разбиты Христом, когда он пытался вывести из Ада души праведных, а дьяволы преградили ему путь. С тех пор адские врата стоят открытые.

Песнь девятая

Видя, что при его возвращении Данте побледнел от страха, Виргилий поборол собственную бледность. Поэт древности рассказывает, что некогда он здесь уже проходил, «злой Эрихто заклятый, что умела обратно души призывать к телам». (Эрихто – волшебница, воскресавшая мертвых и заставлявшая их предсказывать будущее).

Перед Данте и Вергилием взвиваются «три Фурии, кровавы и бледны и гидрами зелеными обвиты». Они призывают Медузу, от взгляда которой Данте должен окаменеть. Однако Вергилий вовремя предупреждает, чтобы Данте закрыл глаза и отвернулся, и даже закрывает его лицо своими ладонями. Фурии жалеют, что в свое время не погубили Тезея, который проник в Аид, чтобы похитить Персефону: тогда у смертных окончательно пропало бы желание проникать в подземный мир.

В круге шестом Данте видит «лишь пустынные места, исполненные скорби безутешной».

  • Гробницами исхолмлен дол бесплодный, —
  • Затем что здесь меж ям ползли огни,
  • Так их каля, как в пламени горнила
  • Железо не калилось искони.

В этих скорбных гробницах томятся еретики.

Песнь десятая

Неожиданно из одной могилы раздается голос Фарината дельи Уберти, главы флорентийских гибеллинов (партии враждебной гвельфам). Он спрашивает, чей потомок Данте. Поэт честно рассказывает свою историю. Фарината принимается оскорблять его, и Вергилий впредь советует Данте не рассказывать о себе встречным. Перед Данте встает новый призрак, гвельф Кавальканти, отец ближайшего друга Данте, Гвидо Кавальканти. Он удивлен, что не видит Гвидо рядом с Данте. Поэт объясняет, что приведен в Ад Виргилием, трудов которого Гвидо «не чтил».

Вергилий предупреждает, что когда Данте «вступит в благодатный свет прекрасных глаз, все видящих правдиво», т. е. встретит Беатриче, она даст ему увидеть тень Каччагвиды, который откроет Данте его грядущую судьбу.

Песнь одиннадцатая

Вергилий объясняет своему спутнику, что в пропасти нижнего Ада, расположены три круга. В этих последних кругах карается злоба, орудующая либо насильем, либо обманом.

  • Обман и сила – вот орудья злых.
  • Обман, порок, лишь человеку сродный,
  • Гнусней Творцу; он заполняет дно
  • И пыткою казнится безысходной.
  • Насилье в первый круг заключено,
  • Который на три пояса дробится…

В первом поясе карается убийство, грабеж, поджог (т. е. насилие над ближним). Во втором поясе – самоубийство, игра и мотовство (т. е. насилие над своим достоянием). В третьем поясе – богохульство, содомия и лихоимство (насилие над божеством, естеством и искусством). Вергилий упоминает, что «пагубней всего три ненавистных небесам влеченья: несдержность, злоба, буйное скотство». При этом «несдержность – меньший грех пред богом, и он не так карает за него».

Песнь двенадцатая

Вход в круг седьмой, где караются насильники, охраняет Минотавр, «позор критян», чудовище, зачатое критской царицей Пасифаей от быка.

В круге седьмом носятся кентавры. Данте и Виргилий встречают справедливейшего из кентавров, Хирона, воспитателя многих героев (например, Ахилла). Хирон распоряжается, чтобы кентавр Несс стал для Данте проводником и гнал прочь тех, кто мог бы помешать поэту.

  • Вдоль берега, над алым кипятком,
  • Вожатый нас повел без прекословий.
  • Был страшен крик варившихся живьем.

В кипящей кровавой реке томятся тираны, жаждавшие золота и крови, – Александр Македонский (полководец), Дионисий Сиракузский (тиран), Аттила (опустошитель Европы), Пирр (ведший войну с Цезарем), Секст (истребивший жителей города Габий).

Песнь тринадцатая

Бродя по второму поясу круга седьмого, где караются насильники над собою и над своим достоянием, Данте видит гнезда гарпий (мифических птиц с девичьими лицами). Они с Виргилием проходят через «пустыню огневую». Виргилий рассказывает, что когда Эней стал ломать миртовый куст, чтобы украсить ветвями свои алтари, из коры выступила кровь, и послышался жалобный голос погребенного там троянского царевича Полидора. Данте, по примеру Энея, протягивает руку к терновнику и ломает сучок. Ствол восклицает, что ему больно.

Так Данте вступает в лес самоубийц. Они единственные, кто в день Страшного Суда, отправившись за своими телами, не воссоединятся с ними: «Не наше то, что сбросили мы сами».

Самоубийцам, чья «душа, ожесточась, порвет самоуправно оболочку тела», нет прощения, даже если человек «замыслил смертью помешать злословью». Те, что добровольно лишили себя жизни, после смерти обратились в растения.

  • Зерно в побег и в ствол превращено;
  • И гарпии, кормясь его листами,
  • Боль создают…

Песнь четырнадцатая

Данте идет по третьему поясу седьмого круга, где в вечных муках томятся насильники над божеством. Перед ним «открылась степь, где нет ростка живого». Богохульники повержены навзничь, лежат вверх лицом, лихоимцы сидят, съежившись, содомиты снуют без устали.

Непримиримый богохульник, который и в Аду не отказывается от своего мнения, «сам себя, в неистовстве великом, казнит жесточе всякого суда». Он «гнушался богом – и не стал смирней».

Данте и Виргилий движутся в сторону высокой горы Иды.

  • В горе стоит великий старец некий;
  • Он золотой сияет головой,
  • А грудь и руки – серебро литое,
  • И дальше – медь, дотуда, где раздвой;
  • Затем – железо донизу простое,
  • Но глиняная правая плюсна,
  • Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,
  • И капли слез сквозь трещины струятся
  • И дно пещеры гложет их волна.
  • В подземной глубине из них родятся
  • И Ахерон, и Стикс, и Флегетон.

Это Критский Старец, эмблема человечества, прошедшего через золотой, серебряный, медный и железный века. Сейчас оно (человечество) опирается на хрупкую глиняную стопу, т. е. час конца его близок. Старец обращен спиной к Востоку, области отживших свой век древних царств, и лицом к Риму, где, как в зеркале, отражена былая слава всемирной монархии и откуда, как полагает Данте, еще может воссиять спасение мира.

Песнь пятнадцатая

Перед Данте течет адская река, «жгучий Флегетон», над которым встает «обильный пар». Оттуда доносится голос флорентийца Брунетто, ученого, поэта и государственного деятеля времен Данте, на которого сам поэт смотрит, как на своего учителя. Он некоторое время сопровождает гостя. Данте

  • …не посмел идти равниной жгучей
  • Бок о бок с ним; но головой поник,
  • Как человек, почтительно идущий.

Данте видит, как в клокочущих алых водах адской реки мучаются «люди церкви, лучшая их знать, ученые, известные всем странам».

Песнь шестнадцатая

К Данте и Виргилию подлетают три тени из толпы, которая состоит из душ военных и государственных деятелей. «Они кольцом забегали все трое», потому что в третьем поясе седьмого круга Ада душам запрещено останавливаться даже на мгновение. Данте узнает флорентийских гвельфов Гвидо Гверра, Теггьяйо Альдобранди и Рустикуччи, прославивших себя во времена Данте.

Виргилий объясняет, что теперь им пришла пора спускаться в самое страшное место Ада. На поясе у Данте обнаруживается веревка – он надеялся «ею рысь поймать когдато». Данте вручает веревку Виргилию.

  • Он, боком став и так, чтобы ему
  • Не зацепить за выступы обрыва,
  • Швырнул ее в зияющую тьму.
  • Я видел – к нам из бездны, как пловец,
  • Взмывал какой-то образ возраставший,
  • Чудесный и для дерзостных сердец.

Песнь семнадцатая

Из адской бездны появляется Герион, страж восьмого круга, где караются обманщики.

  • Он ясен был лицом и величав
  • Спокойством черт приветливых и чистых,
  • Но остальной змеиным был состав.
  • Две лапы, волосатых и когтистых;
  • Спина его, и брюхо, и бока —
  • В узоре пятен и узлов цветистых.

Данте замечает «толпу людей, которая сидела близ пропасти в сжигающей пыли». Это ростовщики. Они помещаются над самым обрывом, на границе с той областью, где терпят муки обманщики. Виргилий советует Данте узнать, «в чем разность их удела».

  • У каждого на грудь мошна свисала,
  • Имевшая особый знак и цвет,
  • И очи им как будто услаждала.

Пустые мошны украшены гербами ростовщиков, что указывает на их знатное происхождение. Данте и Виргилий садятся на спину Гериона, и тот мчит их в пропасть. Ужас объемлет Данте, когда он видит, что

  • …кругом одна
  • Пустая бездна воздуха чернеет
  • И только зверя высится спина.

Герион опускает поэтов на дно провала и исчезает.

Песнь восемнадцатая

Данте вступает в круг восьмой (Злые Щели), который изборожден десятью концентрическими рвами (щелями). В Злых Щелях караются обманщики, которые обманывали людей, не связанных с ними какими-то особыми узами. В первом рву грешники идут двумя встречными потоками, бичуемые бесами и поэтому «крупней шагая», чем Данте и Виргилий. Ближайший к поэтам ряд движется им навстречу. Это сводники, соблазнявшие женщин для других. Дальний ряд образуют обольстители, соблазнявшие женщин для себя. Среди них —

  • …мудрый и отважный властелин,
  • Ясон, руна стяжатель золотого.
  • Он обманул, украсив речь богато,
  • Младую Гипсипилу, в свой черед
  • Товарок обманувшую когда-то.
  • Ее он бросил там понесшей плод;
  • За это он так и бичуем злобно…

Данте всходит «на мост, где есть простор для взгляда». Его глазам предстают толпы грешников, «влипших в кал зловонный» во втором рву. Это льстецы. Данте узнает Алессио Интерминелли, который признается, что терпит такую кару «из-за льстивой речи, которую носил на языке».

Песнь девятнадцатая

В третьем рву караются святокупцы, «церковные торгаши». Здесь Данте видит папу Николая III, который уже двадцать лет как закопан ногами вверх. Поэт склоняется над ним как духовник над убийцей (в средние века в Италии убийц закапывали в землю вниз головой, и единственным способом отсрочить жуткую казнь было попросить духовника еще раз подойти к осужденному). Данте выводит символ папского Рима, сливая воедино образ блудницы и зверя (по примеру автора Апокалипсиса, называвшего Рим «великой блудницей», сидящей на семиглавом и десятирогом звере).

  • Сребро и злато – ныне бог для вас;
  • И даже те, кто молится кумиру,
  • Чтят одного, вы чтите сто зараз.

Песнь двадцатая

В четвертом рву восьмого круга томятся прорицатели, пораженные немотой. Данте узнает фиванского прорицателя Тиресия, который, ударив посохом в двух сплетенных змей, превратился в женщину, а через семь лет совершил обратное превращение. Здесь и дочь Тиресия, Манто, тоже прорицательница.

Песнь двадцать первая

В пятом рву восьмого круга наказываются мздоимцы. Ров охраняют бесы Загребалы. Данте видит, как во рву кипит густая смола, замечает, «как некий дьявол черный по прозвищу Хвостач вверх по крутой тропе бежит».

  • Он грешника накинул, как мешок,
  • На острое плечо и мчал на скалы,
  • Держа его за сухожилья ног.
  • …И зубьев до ста
  • Вонзились тут же грешнику в бока.

Песнь двадцать вторая

Виргилий и Данте идут «с десятком бесов» по пятому рву. Иногда, «для облегченья мук», кто-то из грешников всплывает из кипящей смолы и поспешно ныряет обратно, потому что на берегу их ревностно стерегут бесы. Чуть ктото замешкается на поверхности, один из стражей, Забияка, рвет ему «багром предплечье» и выхватывает «клок мяса целиком».

  • Едва мздоимец скрылся с головой,
  • Он на собрата тотчас двинул ногти,
  • И дьяволы сцепились над смолой.

Песнь двадцать третья

В шестом рву содержатся лицемеры, облаченные в свинцовые мантии, которые именуются плащами. Лицемеры очень медленно движутся вперед под тяжестью брони. Виргилий советует Данте подождать и пойти с кем-то из знакомых в ногу вдоль дороги.

Один из грешников признается, что они с товарищем – гауденты (в Болонье был учрежден орден «рыцарей девы Марии», гаудентов, целью которого считалось примирение враждующих и защита обездоленных. Так как члены ордена больше всего заботились о своих удовольствиях, то их прозвали «веселящимися братьями»). Гауденты терпят наказание за лицемерие своего ордена.

Данте видит «распятого в пыли тремя колами». Этот грешник – иудейский первосвященник Каиафа, подавший фарисеям, согласно евангельской легенде, совет убить Христа. Каиафа лицемерно говорил, что смерть одного Христа спасет от гибели весь народ. В противном случае народ может навлечь на себя гнев римлян, под чьей властью находилась Иудея, если и дальше пойдет за Христом.

  • Он брошен поперек тропы и гол,
  • Как видишь сам, и чувствует все время,
  • Насколько каждый, кто идет, тяжел.

Сами фарисеи вели яростную борьбу с раннехристианскими общинами, поэтому Евангелие называет и их лицемерами.

Песнь двадцать четвертая

В седьмом рву караются воры. Данте с Виргилием всходят на верх обвала. Данте сильно устал, но Виргилий напоминает, что впереди ему предстоит гораздо более высокая лестница (имея в виду путь в Чистилище). К тому же цель Данте – не в том, чтобы просто уйти от грешников. Этого недостаточно. Надо самому достигнуть внутреннего совершенства.

«Вдруг голос из расселины раздался, который даже не как речь звучал». Данте не понимает смысла слов, не видит, откуда доносится голос и кому он принадлежит. Внутри пещеры Данте видит «страшный ком змей, и так много разных было видно, что стынет кровь».

  • Средь этого чудовищного скопа
  • Нагой народ, мечась, ни уголка
  • Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа.
  • Скрутив им руки за спиной, бока
  • Хвостом и головой пронзали змеи,
  • Чтоб спереди связать концы клубка.

Здесь терпят кару воры. Змеи испепеляют вора, он сгорает, теряет свое тело, падает, разваливается, но потом его прах внось смыкается и возвращается в прежнее обличье, чтобы казнь начиналась сначала.

Вор признается, что был любитель «жить по-скотски, а полюдски не мог». Теперь он «так глубоко брошен в яму эту за то, что утварь в ризнице украл».

Песнь двадцать пятая

  • По окончанье речи, вскинув руки
  • И выпятив два кукиша, злодей
  • Воскликнул так: «На, боже, обе штуки!»
  • С тех самых пор и стал я другом змей:
  • Мне ни в одном из темных кругов Ада
  • Строптивей богу дух не представал…

Змеи впиваются в тела воров, и сами воры превращаются в змей: у них раздваиваются языки, ноги срастаются в единый хвост», после чего

  • Душа в обличье гадины ползет
  • И с шипом удаляется в лощину.

Песнь двадцать шестая

В восьмом рву казнятся лукавые советчики. «Здесь каждый дух затерян внутри огня, которым он горит». В восьмом рву мучаются Улисс (Одиссей) и Диомед (троянские герои, всегда совместно действовавшие в боях и хитроумных предприятиях), «и так вдвоем, как шли на гнев, идут путем расплаты».

Одиссей рассказывает Данте, что повинен в том, что всю жизнь сбивал людей с истинного пути, намеренно подсказывал им хитрые, неверные выходы из положения, манипулировал ими, за что и терпит теперь муки Ада. Неоднократно его лукавые советы стоили его спутникам жизни, и Одиссею приходилось «сменять плачем свое торжество».

Песнь двадцать седьмая

Другой лукавый советчик – граф Гвидо де Монтефельтро, вождь романских гибеллинов, искусный полководец, то враждовавший с папским Римом, тот мирившийся с ним. За два года до смерти он постригся в монахи, о чем и уведомляет теперь Данте:

  • Я меч сменил на пояс кордильера
  • И верил, что приемлю благодать;
  • И так моя исполнилась бы вера,
  • Когда бы в грех не ввел меня опять
  • Верховный пастырь (злой ему судьбины!);
  • Я знал все виды потайных путей
  • И ведал ухищренья всякой масти;
  • Край света слышал звук моих затей.
  • Когда я понял, что достиг той части
  • Моей стези, где мудрый человек,
  • Убрав свой парус, сматывает снасти,
  • Все, что меня пленяло, я отсек;
  • И, сокрушенно исповедь содеяв, —
  • О горе мне! – я спасся бы навек.

Однако граф не смог отрешиться от привычных его уму хитростей и лукавства, извращенной логики, с помощью которой он портил менее дальновидным людям жизнь. Поэтому, когда пришел смертный час Гвидо де Монтефельтро, дьявол спустился с небес и подхватил его душу, объяснив, что и он – логик тоже.

Песнь двадцать восьмая

В девятом рву страдают зачинщики раздора. По мнению Данте, «превзойдет в сто крат девятый ров чудовищной расправой» все остальные круги Ада.

  • Не так дыряв, утратив дно, ушат,
  • Как здесь нутро у одного зияло
  • От самых губ дотуда, где смердят:
  • Копна кишок между колен свисала,
  • Виднелось сердце с мерзостной мошной,
  • Где съеденное переходит в кало.

Один из грешников – трубадур Бертрам де Борн, много воевавший и с родным братом и с соседями и побуждавший других к войне. Под его влиянием принц Генрих (которого Данте называет Иоанном) поднял мятеж против своего отца, который еще при жизни короновал его. За это мозг Бертрама отсечен навеки, голова раскроена пополам.

Песнь двадцать девятая

  • Вид этих толп и этого терзанья
  • Так упоил мои глаза, что мне
  • Хотелось плакать, не тая страданья.

Десятый ров – последнее прибежище поддельщиков металлов, поддельщиков людей (т. е. выдающих себя за других), поддельщиков денег и поддельщиков слов (лгунов и клеветников). Данте видит двух людей, сидящих спина к спине, «от ступней по темя острупевших». Они страдают зловонной чесоткой и притом расслаблены.

  • Их ногти кожу обдирали сплошь,
  • Как чешую с крупночешуйной рыбы
  • Или с леща соскабливает нож.

Песнь тридцатая

Перед Данте являются.

  • …две бледных голых тени,
  • Которые, кусая всех кругом,
  • Неслись…
  • Один совсем как лютня был устроен;
  • Ему бы лишь в паху отсечь долой
  • Весь низ, который у людей раздвоен.

Это Джанни Скикки и Мирра, выдававшие себя за других людей. Мирра, дочь кипрского царя Кинира, воспылала любовью к своему отцу и под чужим именем утоляла свою страсть. Узнав об этом, отец хотел ее убить, но Мирра бежала. Боги превратили ее в мирровое дерево. Джанни Скикки притворился умирающим богачом и продиктовал за него завещание нотариусу. Составлено поддельное завещание было во многом в пользу самого Скикки (который получил отличную лошадь и шестьсот золотых, в то время как на богоугодные дела пожертвовал гроши).

В десятом рву восьмого круга томится и «лгавшая на Иосифа» – жена Потифара, которая тщетно пыталась обольстить прекрасного Иосифа, служившего у них в доме, и в результате оклеветала его перед мужем, а тот заключил Иосифа в тюрьму. В десятом рву казнится вечным позором «троянский грек и лжец Синон», клятвопреступник, лживым рассказом убедивший троянцев ввести в Трою деревянного коня.

Песнь тридцать первая

Виргилий сердится на Данте за то, что тот так много внимания уделяет подобным негодяям. Но язык Виргилия, ужаливший Данте упреком и вызвавший на его лице краску стыда, сам же исцеляет его душевную рану утешением.

Из сумрачного света вдалеке возникают башни. Подойдя ближе, Данте видит, что это – Колодец гигантов (гиганты, в греческой мифологии пытавшиеся приступом взять небо и низвергнутые молниями Зевса).

  • Они стоят в колодце, вкруг жерла,
  • И низ их, от пупа, оградой скрашен.

Среди гигантов томится и царь Немврод, который замыслил построить башню до небес, что привело к смещению прежде единого языка, и люди перестали понимать речь друг друга. Исполин Эфиальт наказан тем, что больше не может шевелить руками. Титан Антей возникает из темной котловины. Он не участвовал в борьбе гигантов с богами. Виргилий задабривает Антея, хвалит его сверхъестественную силу, и тот переносит их с Данте «в провал, где поглощен Иуда тьмой предельной и Люцифер».

Песнь тридцать вторая

Дном колодца, охраняемым гигантами, оказывается ледяное озеро Коцит, в котором караются обманувшие доверившихся, т. е. предатели. Это последний круг Ада, разделенный на четыре концентрических пояса. В первом поясе казнятся предатели родных. Они по шею погружены в лед, и лица их обращены книзу.

  • И их глаза, набухшие от слез,
  • Излились влагой, и она застыла,
  • И веки им обледенил мороз.

Во втором поясе терпят кару предатели родины. Случайно Данте ударяет одного грешника ногой в висок. Это Бокка дельи Аббати. Он отрубил в бою руку знаменосцу флорентийской конницы, что привело к замешательству и разгрому. Бокка принимается скандалить, отказывается представиться Данте. Другие грешники с презрением обрушиваются на предателя. Данте обещает, что Бокка с его помощью «навеки упрочит в мире свой позор».

Двое других грешников леденеют в яме вместе.

  • Один, как шапкой, был накрыт другим.
  • Как хлеб грызет голодный, стервенея,
  • Так верхний зубы нижнему вонзал
  • Туда, где мозг смыкаются и шея.

Песнь тридцать третья

В третьем поясе Данте видит предателей друзей и сотрапезников. Здесь он слушает историю графа Уголино делла Герардеска. Он правил в Пизе совместно со своим внуком Нино Висконти. Но вскоре между ними возник раздор, чем и воспользовались враги Уголино. Под личиной дружбы и обещая помощь в борьбе с Нино, епископ Руджеро поднял против Уголино народный мятеж. Уголино вместе с четырьмя сыновьями был заточен в башню, куда он прежде запирал своих узников, где их уморили голодом. При этом сыновья неоднократно просили отца съесть их, но он отказывался и видел, как дети один за другим умирали в мучениях. Два дня Уголино звал мертвых с воплями тоски, но убило его не горе, а голод. Уголино просит снять гнет с его взгляда, «чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою, пока мороз не затянул его».

Поодаль мучается инок Альбериго, который, когда родственник дал ему пощечину, в знак примирения пригласил его к себе на пир. В конце трапезы Альбериго воскликнул, чтобы внесли фрукты, и по этому знаку его сын и брат вместе с наемными убийцами набросились на родственника и его малолетнего сына и закололи обоих. «Фрукты брата Альбериго» вошли в поговорку.

Песнь тридцать четвертая

Поэты вступают в последний, четвертый пояс, или точнее, в центральный диск девятого круга Ада. Здесь казнятся предатели своих благодетелей.

  • Одни лежат; другие вмерзли стоя,
  • Кто вверх, кто книзу головой застыв;
  • А кто – дугой, лицо ступнями кроя.

Люцифер по грудь возвышается изо льда. Некогда прекраснейший из ангелов, он возглавил их мятеж против Бога и был свергнут с небес в недра земли. Превратясь в чудовищного Дьявола, он стал властелином преисподней. Так в мире возникло зло.

В трех пастях Люцифера казнятся те, чей грех, по мысли Данте, ужасней всех: предатели величества божьего (Иуда) и величества человеческого (Брут и Кассий, поборники республики, убившие Юлия Цезаря).

Иуда Искариот закопан внутрь головой и пятками наружу. Брут свисает из черной пасти Люцифера и корчится в немой скорби.

Виргилий объявляет, что их странствование по кругам Ада подошло к концу. Они делают поворот и устремляются к южному полушарию. Данте в сопровождении Виргилия возвращается к «ясному свету». Данте совершенно успокаивается, едва его очи озаряет «краса небес в зияющий просвет».

Чистилище

Данте с Виргилием выходят из Ада к подножию горы Чистилища. Теперь Данте готовится «воспеть Второе царство» (т. е. семь кругов Чистилища, «где души обретают очищенье и к вечному восходят бытию»).

Данте изображает Чистилище в виде огромной горы, возвышающейся в южном полушарии посреди Океана. Она имеет вид усеченного конуса. Береговая полоса и нижняя часть горы образуют Предчистилище, а верхняя опоясана семью уступами (семью кругами Чистилища). На плоской вершине горы Данте помещает пустынный лес Земного Рая. Там человеческий дух обретает высшую свободу, чтобы затем отправиться в Рай.

Страж Чистилища – старец Катон (государственный деятель последних времен Римской Республики, который, не пожелав пережить ее крушение, покончил с собой). Он «восхотел свободы» – духовной свободы, которая достигается посредством нравственного очищения. Этой свободе, не осуществимой без свободы гражданской, Катон посвятил и отдал жизнь.

У подножия горы Чистилища толпятся новоприбывшие души умерших. Данте узнает тень своего друга, композитора и певца Каселлы. Каселла рассказывает поэту, что души тех, «кто не притянут Ахероном», то есть не осужден на муки Ада, слетаются после смерти к устью Тибра, откуда ангел отвозит их в челне на остров Чистилища. Хотя ангел долго не брал с собой Каселлу, тот не видел в этом обиды, будучи убежден, что желание ангела-перевозчика «с высшей правдой сходно». Но сейчас весна 1300 г. (время действия «Божественной Комедии»). В Риме, начиная с рождества, справляется церковный «юбилей», щедро отпускаются грехи живым и облегчается участь мертвых. Поэтому вот уже три месяца, как ангел «берет свободно» в свою ладью всех, кто ни попросит.

У подножия горы Чистилища стоят умершие под церковным отлучением. Среди них – Манфред, король Неаполя и Сицилии, непримиримый противник папства, отлученный от церкви. Для борьбы с ним папский престол призвал Карла Анжуйского. В битве при Беневенто (1266 г.) Манфред погиб, и его королевство досталось Карлу. Каждый воин вражеского войска, чтя храброго короля, бросил камень на его могилу, так что вырос целый холм.

На первом уступе Предчистилища находятся нерадивые, до смертного часа медлившие с покаянием. Данте видит флорентийца Белакву, который ждет, что за него помолятся живые – его собственные молитвы из Предчистилища уже не слышны Богу.

На втором уступе Предчистилища ожидают своей участи нерадивые, умершие насильственной смертью. Здесь и те, кто пал в бою, и кто был убит предательской рукой. Душу графа Буонконте, павшего в битве, ангел уносит в Рай, «пользуясь слезинкой» его раскаяния. Дьявол решает завладеть хотя бы «прочим», то есть его телом.

Данте встречает Сорделло, поэта XIII в., писавшего на провансальском языке и погибшего, по преданию, насильственной смертью. Сорделло был уроженцем Мантуи, как и Виргилий.

Виргилий рассказывает, что он лишен лицезрения бога (Солнца) не потому, что грешил, а потому, что не знал христианской веры. Его он «поздно ведать научился» – уже после смерти, когда Христос сошел в Ад.

В уединенной долине пребывают души земных властителей, которые были поглощены мирскими делами. Здесь Рудольф Габсбургский (император так называемой «Священной Римской империи»), чешский король Пржемысл-Оттокар II (пал в битве с Рудольфом в 1278 г.), курносый французский король Филипп III Смелый (потерпел поражение, «омрачив честь лилий» своего герба) и пр. Большинство этих королей очень несчастны в своем потомстве.

К земным властителям спускаются два светлых ангела, чтобы стеречь долину, поскольку «близко появленье змия». Данте видит Нино Висконти, друга и соперника графа Уголини, которого поэт встречал в Аду. Нино сетует на то, что вдова скоро забыла его. Над горизонтом всходят три ярких звезды, символизирующие веру, надежду и любовь.

Виргилий и другие тени не нуждаются в сне. Данте же засыпает. Пока он спит, появляется святая Лючия, она хочет сама перенести поэта ко Вратам Чистилища. Виргилий соглашается и покорно следует за Лючией. Данте должен подняться по трем ступеням – беломраморной, пурпурной и огненно-алой. На последней сидит вестник бога. Данте с благоговением просит, чтобы ему открыли ворота. Тот, начертав на лбу Данте мечом семь «Р», вынимает серебряный и золотой ключи, открывает Врата Чистилища.

В круге первом Чистилища души искупают грех гордости. Круговая тропа, по которой движутся Данте с Виргилием, идет вдоль мраморной стены горного склона, украшенной барельефами, на которых изображены примеры смирения (например, евангельская легенда о смирении девы Марии перед ангелом, возвещающим, что она родит Христа).

Тени мертвых воздают хвалу Господу, просят о наставлении людей на путь истинный, о вразумлении их, ибо «сам найти дорогу бессилен разум величавый». Они шагают по кромке, «пока с них тьма мирская не спадет». Среди находящихся здесь – Одеризи из Губбио, прославленный миниатюрист. Он рассказывает, что «быть первым всегда усердно метил», что и должен теперь искупить.

Тропа, которой идут души, устлана плитами, которые «являют кто кем был среди живых». Внимание Данте, в частности, привлекает изображение ужасных мук Ниобеи, которая гордилась своими семью сыновьями и семью дочерьми и глумилась над Латоной, матерью всего лишь двух близнецов – Аполлона и Дианы. Тогда дети богини убили стрелами всех детей Ниобеи, и она окаменела от горя.

Данте отмечает, что в Чистилище души вступают в каждый новый круг с песнопениями, тогда как в Аду – с воплями мук. Буквы «Р» на лбу Данте тускнеют, все легче кажется ему подъем. Виргилий, улыбаясь, обращает его внимание на то, что одна буква уже полностью исчезла. После того как стерлось первое «Р», знак гордости, корня всех грехов, стали тусклей и остальные знаки, тем более, что гордость была главным грехом Данте.

Данте добирается до круга второго. Поэт сознает, что завистью он грешил куда меньше, чем гордостью, но предчувствует муку «нижнего обрыва», того, где гордецы «пригнетены ношей».

Данте попадает в третий круг Чистилища. В глаза ему впервые ударяет яркий свет. Это небесный посол, который объявляет поэту, что ему открыт дальнейший путь. Вергилий объясняет Данте:

  • Богатства, вас влекущие, тем плохи,
  • Что, чем вас больше, тем скуднее часть,
  • И зависть мехом раздувает вздохи.
  • А если бы вы устремляли страсть
  • К верховной сфере, беспокойство ваше
  • Должно бы неминуемо отпасть.
  • Ведь там – чем больше говорящих «наше»,
  • Тем большей долей каждый наделен,
  • И тем любовь горит светлей и краше.

Виргилий советует Данте скорее достигнуть исцеленья «пяти рубцов», из которых два уже стерты покаянием поэта в своих грехах.

Слепящий дым, в который вступают поэты, обволакивает души тех, кто в жизни был ослеплен гневом. Перед внутренним взором Данте появляется Дева Мария, которая, найдя через три дня своего пропавшего сына, двенадцатилетнего Иисуса, беседующего во храме с учителем, говорит ему кроткие слова. Другое видение – жена афинского тирана Писистрата с болью в голосе требующая от мужа мести юноше, который поцеловал их дочь при людях. Писистрат не послушался своей жены, требовавшей, чтобы дерзкий был наказан, и дело кончилось свадьбой. Этот сон послан Данте, чтобы его сердце ни на миг не отвращало «влагу примиренья» – кротость, гасящую огонь гнева.

Круг четвертый Чистилища отведен унылым. Вергилий излагает учение о любви как об источнике всякого добра и зла и поясняет градацию кругов Чистилища. Круги I, II и III очищают с души любовь к «чужому злу», то есть зложелательство (гордость, зависть, гнев); круг IV – недостаточную любовь к истинному благу (уныние); круги V, VI, VII – чрезмерную любовь к ложным благам (корыстолюбие, чревоугодие, сладострастие). Природная любовь – это естественное стремление тварей (будь то первичное вещество, растение, животное или человек) к тому, что для них благотворно. Любовь никогда не ошибается в выборе цели.

В круге пятом взорам Данте предстают скупцы и расточители, в шестом – чревоугодники. Поэт отмечает среди них Эрисихтона. Эрисихтон срубил дуб Цереры, и богиня наслала на него такой неутолимый голод, что, продав ради пищи все, даже родную дочь, Эрисихтон начал есть собственное тело. В шестом же круге проходит очищение Бонифаций Фьески – архиепископ равеннский. Фьески не столько насыщал свою духовную паству нравственной пищей, сколько своих приближенных – лакомыми блюдами. Данте сравнивает исхудалых грешников с голодными иудеями в дни осады Иерусалима римлянами (70 г.), когда еврейка Мариам съела своего грудного младенца.

Поэт Бонаджунта Луккский спрашивает Данте, не тот ли он, кто лучше всех воспел любовь. Данте формулирует психологическую основу своей поэтики и вообще «сладостного нового стиля», разработанного им в поэзии:

  • Когда любовью я дышу,
  • То я внимателен; ей только надо
  • Мне подсказать слова, и я пишу.

В круге седьмом Данте видит сладострастников. Часть из них прогневили Бога, предаваясь содомии, другие, как поэт Гвидо Гвиницелли, терзаются стыдом за безудержную «скотскую страсть». Гвидо уже «свой грех начал искупать, как те, что рано сердцем воскорбели». Себе в позор они поминают Пасифаю.

Данте засыпает. Ему снится, как юная женщина собирает на лугу цветы. Это Лия, символ жизни деятельной. Она собирает цветы для сестры Рахили, которая любит смотреться в зеркало, обрамленное цветами (символ жизни созерцательной).

Данте вступает в Господень лес – то есть Земной Рай. Здесь ему является женщина. Это Мательда. Она поет и собирает цветы. Если бы Ева не нарушила запрета, человечество обитало бы в Земном Раю, и Данте от рождения и до смерти вкушал бы то блаженство, которое ему сейчас открывается.

  • Творец всех благ, довольный лишь собою,
  • Ввел человека добрым, для добра,
  • Сюда, в преддверье к вечному покою.
  • Виной людей пресеклась та пора,
  • И превратились в боль и в плач по старом
  • Безгрешный смех и сладкая игра.

Данте удивляется тому, что видит в Земном Раю воду и ветер. Мательда объясняет (опираясь на «Физику» Аристотеля), что «влажными парами» порождаются атмосферические осадки, а «сухими парами» – ветер. Только ниже уровня ворот Чистилища наблюдаются такого рода смуты, порождаемые паром, который под воздействием солнечного тепла поднимается от воды и от земли. На высоте Земного Рая уже нет беспорядочных ветров. Здесь ощущается только равномерный круговорот земной атмосферы с востока на запад, вызываемый вращением девятого неба, или Перводвигателя, который приводит в движение замкнутые в нем восемь небес.

Поток, текущий в Земном Раю, разделяется. Влево струится река Лета, истребляющая память о совершенных грехах, вправо – Эвноя, воскрешающая в человеке воспоминание о всех его добрых делах.

Навстречу Данте шествует мистическая процессия. Это символ торжествующей церкви, идущей навстречу раскаявшемуся грешнику. Шествие открывается семью светильниками, которые, по Апокалипсису, «суть семь духов божиих». Три женщины у правого колеса колесницы – три «богословские» добродетели: алая – Любовь, зеленая – Надежда, белая – Вера.

Святая вереница останавливается. Перед Данте предстает его возлюбленная – Беатриче. Она умерла в возрасте двадцати пяти лет. Но здесь Данте вновь изведал «былой любви обаянье». В этот миг исчезает Виргилий. Дальше путеводительницей поэта станет его возлюбленная.

Беатриче корит поэта за то, что на земле после ее смерти он был неверен ей и как женщине, и как небесной мудрости, ища ответы на все свои вопросы в мудрости человеческой. Чтобы Данте «не устремил шаги дурной стезей», Беатриче устроила ему путешествие по девяти кругам Ада и семи кругам Чистилища. Только таким образом поэт воочию убедился: дать ему спасенье можно лишь «зрелищем погибших навсегда».

Данте и Беатриче разговаривают о том, к чему вели поэта неправедные пути. Беатриче омывает Данте в водах реки Леты, дающей забвение грехов. Нимфы поют о том, что Данте теперь будет вечно верен Беатриче, отмеченной высшей красотой, «гармонией небес». Данте открывается вторая красота Беатриче – ее уста (первую красоту, глаза, Данте познал еще в земной жизни).

Данте после «десятилетней жажды» увидеть Беатриче (прошло десять лет с ее смерти) не сводит с нее глаз. Святое войско, мистическая процессия поворачивает обратно на восток. Процессия обступает библейское «древо познания добра и зла», от запретных плодов которого вкусили Ева и Адам.

Беатриче поручает поэту описать все, что он сейчас увидит. Перед Данте предстают в аллегорических образах прошлые, настоящие и грядущие судьбы римской церкви. К колеснице спускается орел и осыпает ее своими перьями. Это богатства, которыми христианские императоры одаряли церковь. Дракон (дьявол) оторвал у колесницы часть ее днища – дух смирения и бедности. Тогда она мгновенно оделась перьями, обросла богатствами. Пернатая колесница превращается в апокалиптического зверя.

Беатриче высказывает уверенность в том, что похищенная гигантом колесница будет возвращена и примет свой прежний вид. События покажут, кто будет грядущим избавителем церкви, и разрешение этой трудной загадки приведет не к бедствиям, а к миру.

Беатриче хочет, чтобы Данте, вернувшись к людям, передал им ее слова, даже не вникая в их смысл, а просто сохранив их в памяти; так паломник возвращается из Палестины с пальмовой ветвью, привязанной к посоху. Она отсылает Данте к реке Эвное, которая возвращает ему утраченные силы. Данте отправляется в Рай, «чист и достоин посещать светила».

Рай

Данте, испив от струй Эвнои, возвращается к Беатриче. В Рай его поведет она, язычник-Виргилий не может взойти на небеса.

Беатриче «вонзается» взором в солнце. Данте пытается последовать ее примеру, но, не выдержав блеска, устремляет глаза к ее глазам. Незаметно для себя поэт начинает вместе с любимой возноситься в небесные сферы.

Небесные сферы вращаются девятым, кристальным небом, или Перводвигателем, который в свою очередь, вращается с непостижимой быстротой. Каждая его частица жаждет соединиться с каждой из частиц объемлющего его неподвижного Эмпирея. Согласно объяснению Беатриче, небеса вращаются не сами, а приводятся в движение ангелами, которые наделяют их силой влияния. Этих «движителей» Данте обозначает словами: «глубокая мудрость» «разум» и «умы».

Внимание Данте привлечено гармоническими созвучиями, производимыми вращением небес. Данте кажется, что их накрывает прозрачным гладким густым облаком. Беатриче поднимает поэта к первому небу – Луне, ближайшему к земле светилу. Данте и Беатриче погружаются в недра Луны.

Данте спрашивает Беатриче, «возможно ль возместить разрыв обета новыми делами». Беатриче отвечает, что человек может сделать это только уподобляясь божественной любви, которая хочет, чтобы все обитатели небесного царства были подобны ей.

Беатриче и Данте летят ко «второму царству», второму небу, Меркурию. Навстречу им мчится «несчетность блесков». Это честолюбивые деятели добра. Данте спрашивает некоторых из них об их судьбе. Среди них – византийский император Юстиниан, который во время своего правления «в законах всякий устранил изъян», вступил на путь истинной веры, и Бог «его отметил». Здесь воздается «мзда по заслугам» Цинциннату, римскому консулу и диктатору, прославившемуся строгостью нрава. Здесь прославлены Торкват, римский полководец IV в.до н.э., Помпей Великий и Сципион Африканский.

На втором небе «внутри жемчужины прекрасной сияет свет Ромео», скромного странника, т. е. Ромэ де Вильне, министра, который, по легенде, будто бы пришел ко двору графа Прованского бедным паломником, привел в порядок его имущественные дела, выдал его дочерей за четырех королей, но завистливые придворные оговорили его. Граф потребовал от Ромео отчета в управлении, тот предъявил графу его приумноженные богатства и покинул графский двор таким же нищим странником, каким пришел. Граф казнил клеветников.

Данте непостижимым образом вместе с Беатриче взлетает на третье небо – Венеру. В глубине светящейся планеты Данте видит круженье других светил. Это – души любвеобильных. Они движутся с разной скоростью, и поэт высказывает предположение, что эта скорость зависит от степени «вечного их зренья», то есть доступного им созерцания бога.

Самым ярким оказывается четвертое небо – Солнце.

  • Ничья душа не ведала такого
  • Святого рвенья и отдать свой пыл
  • Создателю так не была готова,
  • Как я, внимая, это ощутил;
  • И так моя любовь им поглощалась,
  • Что я о Беатриче позабыл —

признается поэт.

Хоровод блесков обвивает Данте и Беатриче, словно «певучих солнц горящий ряд». Из одного солнца слышится голос Фомы Аквинского, философа и богослова. Рядом с ним – Грациан, монах-правовед, Петр Ломбардский, богослов, библейский царь Соломон, Диониисй Ареопагит, первый афинский епископ, и пр. Данте, окруженный хороводом мудрецов, восклицает:

О смертных безрассудные усилья! Как скудоумен всякий силлогизм,

  • Который пригнетает ваши крылья!
  • Кто разбирал закон, кто – афоризм,
  • Кто к степеням священства шел ревниво,
  • Кто к власти чрез насилье иль софизм,
  • Кого манил разбой, кого – нажива,
  • Кто, в наслажденья тела погружен,
  • Изнемогал, а кто дремал лениво,
  • В то время как, от смуты отрешен,
  • Я с Беатриче в небесах далече
  • Такой великой славой был почтен.

Лучезарными представляются Данте в четвертой небесной сфере души святых, которым бог-отец являет таинство исхождения бога-духа и рождения бога-сына. До Данте доносятся сладостные голоса, которые по сравнению со звучанием «земных сирен и муз», то есть земных певиц и поэтов, необъяснимо прекрасны. Над одной радугой поднимается другая. Двадцать четыре мудреца окружают Данте двойным венком. Он называет их цветами, проросшими из зерна истинной веры.

Данте и Беатриче возносятся к пятому небу – Марсу. Здесь их встречают воители за веру. В недрах Марса, «звездами увит, из двух лучей слагался знак священный», т. е. крест. Вокруг звучит дивная песня, смысл которой Данте не понимает, но восхищается чудными созвучиями. Он догадывается, что это хвалебная песнь Христу. Данте, поглощенный видением креста, даже забывает смотреть в прекрасные глаза Беатриче.

Вниз, вдоль креста, скользит одна из звезд, «чья там блистает слава». Это Каччагвида, прапрадед Данте, живший в ХII в. Каччагвида благословляет поэта, называет себя «мстителем злобных дел», заслуженно теперь вкушающим «мир». Каччагвида очень доволен своими потомками. Он только просит, чтобы Данте добрыми делами сократил срок пребывания в Чистилище своего деда.

Данте попадает на шестое небо – Юпитер. Отдельные искры, частицы любви – это пребывающие здесь души справедливых. Стаи душ, летая, сплетают в воздухе разные буквы. Данте читает слова, которые возникают из этих букв. Это библейское изречение «Любите справедливость, судящие землю». При этом латинская буква «М» напоминает Данте геральдическую лилию. Огни, слетевшие на вершину «М», превращаются в голову и шею геральдического орла. Данте молит Разум «разгневаться неукротимо на то, что местом торга сделан храм». Клубы дыма, застилающие справедливый Разум, Данте сравнивает с папской курией, которая не дает земле озариться лучом справедливости, а сами папы славятся своим корыстолюбием.

Беатриче вновь призывает Данте двигаться дальше. Они возносятся на планету Сатурн, где поэту предстают души тех, кто посвящал себя созерцанию Бога. Здесь, на седьмом небе, не звучат сладостные песни, которые слышны в нижних кругах Рая, потому что «слух смертен». Созерцатели объясняют Данте, что «ум, здесь светящий» бессилен даже в небесных сферах. Так что на земле его сила тем более бренна и бесполезно искать ответы на вечные вопросы средствами одного только человеческого ума. Среди созерцателей много смиренных монахов, чье «сердце было строго».

Данте возносится в восьмое, звездное небо. Здесь торжествующие праведники наслаждаются духовным сокровищем, которое они скопили в горестной земной жизни, отвергая мирское богатство. Души торжествующих образуют множество кружащихся хороводов. Беатриче с восторгом обращает внимание Данте на апостола Якова, известного своим посланием о щедрости Бога, символизирующего надежду. Данте всматривается в сияние апостола Иоанна, пытаясь разглядеть его тело (существовала легенда, по которой Иоанн был взят на небо Христом живым). Но в раю обладают душою и телом только Христос и Мария, «два сиянья», незадолго перед тем «взнесшиеся в Эмпирей».

Девятое, кристальное небо, Беатриче иначе называет Перводвигателем. Данте видит Точку, льющую нестерпимо яркий свет, вокруг которой расходятся девять концентрических кругов. Эта Точка, неизмеримая и неделимая, – своеобразный символ божества. Точку окружает круг огня, который состоит из ангелов, разделяемых на три «трехчастных сонма»

Данте хочет знать, «где, когда и как» сотворены ангелы. Беатриче отвечает:

  • Вне времени, в предвечности своей,
  • Предвечная любовь сама раскрылась,
  • Безгранная, несчетностью любвей.
  • Она и перед этим находилась
  • Не в косном сне, затем что божество
  • Ни «до», ни «после» над водой носилось
  • Врозь и совместно, суть и вещество
  • В мир совершенства свой полет помчали…

Данте проникает в Эмпирей, десятое, уже невещественное, небо, лучезарную обитель бога, ангелов и блаженных душ.

Данте видит сияющую реку. Беатриче велит ему приготовиться к зрелищу, которое утолит его «великую жажду постигнуть то, что пред тобой предстало». А то, что представляется Данте как река, искры и цветы, вскоре оказывается иным: река – кругообразным озером света, сердцевиной райской розы, ареной небесного амфитеатра, берега – его ступенями; цветы – блаженными душами, восседающими на них; искры – летающими ангелами.

Эмпирей озарен невещественным светом, который позволяет творениям созерцать божество. Этот свет продолжается лучом, который падает с высоты на вершину девятого неба, Перводвигателя, и сообщает ему жизнь и силу влиять на ниже лежащие небеса. Озаряя вершину Перводвигателя, луч образует круг, гораздо больший, чем окружность солнца.

Вокруг светоносного круга расположены, образуя свыше тысячи рядов, ступени амфитеатра. Они подобны раскрытой розе. На ступенях восседает в белых одеждах «все, к высотам обретшее возврат», то есть все те души, которые достигли райского блаженства.

Ступени переполнены, но поэт с горечью отмечает, что этот небесный амфитеатр «немногих отныне ждет», т. е. указывает на испорченность человечества, и вместе с тем отражает средневековую веру в близость конца мира.

Обозрев общее строенье Рая, Данте принимается взглядом искать Беатриче, но ее уже нет рядом. Исполнив миссию путеводительницы, Беатриче вернулась на свое место в небесном амфитеатре. Вместо нее Данте видит старца в белоснежной ризе. Это Бернард Клервосский, богослов-мистик, принимавший живое участие в политической жизни своего времени. Данте считает его «созерцателем». В Эмпирее Бернард является таким же наставником поэта, какой в Земном Раю была деятельная Мательда.

В середине амфитеатра сидит Дева Мария, и улыбается всем, чьи глаза обращены к ней. Напротив Марии сидит Иоанн Креститель. Левее Марии, первым в ветхозаветном полукружии, сидит Адам. Правее Марии, первым в новозаветном полукружии, сидит апостол Петр.

Старец Бернард призывает «воздеть взор очей к пралюбви», т. е. к Богу, и молить Богогоматерь о милости. Бернард приступает к молитве, говорит о том, что в утробе Богоматери снова возгорелась любовь между богом и людьми, и благодаря жару этой любви возрос райский цвет, то есть рай населился праведниками.

Данте смотрит вверх. Его взору предстает «Вышний Свет, над мыслию земной столь вознесенный». У поэта не хватает слов, чтобы выразить всю беспредельность Нескончаемой Силы, Света Неизреченного, свой восторг и потрясение.

Продолжить чтение