Читать онлайн Чудо победы. Как я разгромил Америку бесплатно

Введение

«В реальной жизни, – язвительно заметил однажды Мао Цзэдун, – нельзя требовать от генералов „вечной победы“. Этот характерный реализм обусловлен десятилетиями упорной борьбы, в которой прогресс измеряется не привычной статистикой сражений, не завоеванными и удержанными территориями, а упорством революционных сил, их способностью выживать в течение длительного времени. Как и в Китае, так и во Вьетнаме: революционные силы вышли победителями, продемонстрировав способность выстоять в затяжном конфликте. С середины 1940-х годов во Вьетнаме практически непрерывно идет война, и влияние повстанцев постоянно растет. В более глубокой перспективе Вьетнам борется за свою независимость уже две тысячи лет. Ее государственные деятели часто ссылаются на эту долгую историю войны сопротивления, и делают они это не только для риторического эффекта. Из этой долгой истории сформировалась своеобразная военная наука, имеющая прямое отношение к современной ситуации.

Во всех своих войнах вьетнамцы сталкивались с более сильным противником – как с численным, как в случае с древними китайцами, так и с технологическим, как в случае с их современными оппонентами. Стратегия пассивной обороны, при которой ставка делается на крепости, а материальные ресурсы и рельеф местности рассматриваются как самоцель, никогда не срабатывала. За пять с половиной веков до французов вьетнамцы пережили свой собственный Дьенбьенфу, когда неприступная крепость Да Банг во внутренних районах Тханьхоа подверглась осаде китайцев. Общие черты успешных войн сопротивления четко выделяются. Все они опирались на тактическую, а зачастую и стратегическую гибкость. (Эта концепция была разработана в первом вьетнамском учебнике по военному делу – в XIII веке!) Все они использовали естественные преимущества местности и окружения, позволяющие вести мобильную оборону. Все они использовали временные рамки в интересах сопротивляющихся, создавая мощные силы в ходе длительной войны, чтобы в решающий момент оказаться на решающей позиции. Все они носили народный характер, опирались на поддержку крестьянства путем всеобщей мобилизации (система воинской повинности, распространявшаяся на каждую деревню, существовала во Вьетнаме с X века). Каждый победивший лидер понимал, что политика – это ключ к успеху.

Изобретательность вьетнамцев хорошо известна. Мы знакомы с использованием тысяч велосипедов для доставки боеприпасов и грузов в Дьенбьенфу, с туннельной войной Фронта национального освобождения. Все это имеет прецедент в прошлом Вьетнама. В 1780-х годах Куанг Чунг удивил двухсоттысячную армию китайцев, собрав огромное войско и перебросив его на пятьсот миль за месяц и десять дней. Он объединил своих людей в тройки: во время долгого и быстрого марша двое несли третьего между собой в гамаках. На Западе мало кто понял значение этой традиции. С социологической и исторической точек зрения вьетнамцы обладают уникальными возможностями для понимания военной динамики и ведения нынешней войны.

Контраст с американскими стратегами и популярным мышлением ошеломляет. Будучи министром обороны США в 1962 году, Роберт С. Макнамара заявлял: „Все имеющиеся у нас количественные показатели говорят о том, что мы выигрываем эту войну“. Бесполезно рассуждать о том, в какой степени сменявшие друг друга администрации стали жертвами собственной пропаганды: Пентагон, похоже, не в состоянии понять динамику народной войны. Дело не столько в том, что статистические данные Макнамары были преувеличены или даже ложны. Его военная алгебра сама по себе бесплодна. Америка оказалась неспособной выдержать войну во Вьетнаме, но эта моральная неспособность никогда не проявлялась на перфокартах IBM. В Ханое это хорошо понимали задолго до того, как первые солдаты подняли мятеж в Да Нанге, ибо вьетнамцы понимают войну глубже, чем балансовые отчеты и коэффициенты убитых. Более того, их главный стратег в реальной жизни приближается к статусу вечно победоносного генерала.

Жизнь Во Нгуен Зяпа, взятая в целом, демонстрирует удивительную энергию и целеустремленность. Хотя на момент написания статьи ему не исполнилось и шестидесяти лет, он помог сформировать решающие события истории своей страны в ХХ веке. Зяп родился в 1912 г. в деревне Ан Кса провинции Куанг Бинь, одном из беднейших регионов страны во времена французского господства. Его крестьянская семья была настроена резко националистически. Отец Зяпа пользовался уважением среди крестьян не только за свою образованность, но и за участие в последнем сопротивлении французскому владычеству в конце 1880-х годов. Он оставался активным националистом и в 1924 г. направил юного Зяпа в Национальный лицей Квок Хок (Quoc Hoc) в Хюэ. Эта школа, в которой особое внимание уделялось интеграции традиционного (вьетнамского) и современного (западного) обучения, стала местом подготовки практически всех видных деятелей национальной политики после обретения независимости, включая Хо Ши Мина и Нго Динь Дьема. В школе Зяп познакомился с различными течениями националистических взглядов. Записи, оставленные французской Сюрете, свидетельствуют о том, что уже в школьные годы его идеализм был отмечен как подрывной. Не менее впечатляющим был и его динамизм, проявившийся с ранних лет.

В подростковом возрасте Зяп был исключен из школы из-за своей роли в растущем студенческом движении. Вскоре его участие в подпольной националистической организации Тан Вьет (Революционная партия за Великий Вьетнам) привлекло внимание полиции. В 1930 г. вся индокитайская колония была потрясена вспышкой националистических восстаний. Эти события взбудоражили молодого Зяпа, которого Тан Вьет отозвал в Хюэ. Националистическая партия Вьетнам Куок Дан Данг (ВНКД), созданная по образцу китайского Гоминьдана, начала неудачное восстание с восстания 9 февраля во вьетнамском гарнизоне Йен Бай на китайской границе. Восстание было безжалостно подавлено, и в течение последующих пятнадцати лет ВНКВД практически прекратил свое существование. Зарождающаяся Коммунистическая партия пыталась поддерживать революционные настроения. Когда железнодорожники устроили забастовку в Винь, а другие рабочие последовали их примеру на спичечных фабриках Бен Тхуй, коммунисты организовали акции солидарности среди крестьян провинций Ха Тинь и Нге Ан в Аннаме, которые сами остро ощутили последствия мировой депрессии для вьетнамского сельского хозяйства. Столкнувшись с быстрыми французскими репрессиями, крестьянские группы создали рудиментарные „Советы“ для поддержания восстания. Когда шесть тысяч крестьян вышли на марш в Нге Ан, молодой Зяп, в свою очередь, организовал и возглавил студенческую демонстрацию солидарности в Хюэ, за что был впервые арестован французскими властями. Он был приговорен к трем годам тюремного заключения, но, поскольку революционные настроения, казалось, ослабли, его освободили, отсидев несколько месяцев.

Первые годы существования Коммунистической партии были трудными. Официально она была основана в Кантоне в 1930 г. в количестве 211 человек в результате переговоров Хо Ши Мина с различными коммунистическими группами, возникшими в 1925 г. Вскоре Хо Ши Мин занялся другими делами, и в последующий период партией руководили Тран Фу и Ле Хонг Фонг, прошедшие подготовку в Коминтерне. На протяжении всего первого десятилетия существования партии влияние Коминтерна (особенно при посредничестве Французской коммунистической партии) было преобладающим. В середине 1930-х годов партия создала легальную организацию, известную как Индокитайский демократический фронт. Зяп принимал активное участие в работе Фронта и, вероятно, вступил в партию в результате этого объединения.

В 1936 году ситуация была облегчена созданием Народного фронта во Франции. Были освобождены из тюрем такие видные деятели, как Фам Ван Донг и Тран Ван Гиау, сняты многочисленные ограничения на политическую деятельность. Коммунистическая партия впервые стала функционировать полулегально. К этому времени Зяп добрался до Ханоя, сдав экзамен на бакалавра в Хюэ. В течение года он учился в лицее Альберта Сарро, а затем поступил в университет на юридический факультет. Некоторое время он жил в доме выдающегося вьетнамского писателя, профессора Данг Тхай Май, на дочери которого впоследствии женился. В 1937 г. он получил диплом юриста, а в следующем году поступил в аспирантуру по политэкономии. Финансовые трудности вынуждали его в этот период работать учителем истории, а также все больше времени уделять политической журналистике. Пишущий на вьетнамском языке для газет „Тинь Тук“ („Новости“) и „Тхой Тхе“ („Текущая ситуация“) и на французском языке для газет „Ле Травль“ и „Нотр Вуа“, Зяп вскоре стал одним из ведущих партийных интеллектуалов. В это время он завершил свою первую крупную работу – двухтомный анализ „Крестьянской проблемы“, в работе над которым участвовал Чыонг Чинх. Эта работа была подписана под псевдонимами Ван Динь и Куа Нинь. После падения правительства Народного фронта был издан приказ о конфискации и сожжении всех экземпляров этой книги. Те экземпляры, которые удалось сохранить, послужили руководством для последующей политики коммунистов в крестьянских регионах.

26 сентября 1939 г. коммунистические партии были запрещены во Франции и в колониях. В ходе последовавших за этим репрессий только во Вьетнаме было арестовано более тысячи членов партии. Многие из них, включая генерального секретаря Чан Фу, были расстреляны. Зяп и его молодая невеста Нгуен Тхи Минь Гианг оказались под угрозой. Она и ее сестра Минь Кхай также были членами партии, причем Минь Кхай училась в Советском Союзе и была членом ЦК. Сестры бежали в Винь вместе с маленьким ребенком Зяпа. В мае 1941 г. они были схвачены французами и доставлены в Ханой для предания суду военного трибунала. Обе были признаны виновными по обвинению в заговоре. Минь Кхай был гильотинирован. Минь Джианг была приговорена к пятнадцати годам принудительных работ в Центральном доме. Ее младенец умер, а сама она погибла в тюрьме в 1943 году.

Во Нгуен Зяп

Самому Зяпу повезло больше: в мае 1940 г. он бежал в Китай. Однако не стоит недооценивать сложность и опасность этого побега. В ноябре 1939 г. японцы глубоко проникли на юг Китая и захватили Наньнин, город, расположенный всего в 147 милях от вьетнамской границы. Лишь внутриполитические события в Токио сдерживали японцев от продвижения в Индокитай в то время. Японский удар в течение шести месяцев с ноября по май мог бы перекрыть границу или, по крайней мере, затруднить ее прохождение. Как бы то ни было, поезд, на котором Зяп и Фам Ван Донг ехали в Куньмин, несколько раз обыскивался французской полицией.

Вскоре Зяп познакомился с легендарным Нгуен Ай Куоком, известным под псевдонимом Хо Ши Мин. Во время непростого перемирия между китайскими коммунистами и Чан Кай-ши Хо читал политические курсы в гоминьдановской военной школе. В Куньмине он собрал внушительную группу эмигрантов, которым предстояло сыграть особенно важную роль в организации первых военных подразделений Вьетминя. Большую часть времени они жили в районах китайско-вьетнамской границы, населенных одними и теми же этническими меньшинствами по обе стороны произвольной демаркации. Когда союз между Мао и Чангом распался, вьетнамские коммунисты подвергались преследованиям со стороны Гоминьдана и часто уходили в Индокитай, но возвращались обратно, когда французы проводили зачистку по их сторону границы.

Основная часть ЦК подвергала себя большой опасности, оставаясь во Вьетнаме на протяжении всей Второй мировой войны. Чыонг Чинь, сменивший на посту генерального секретаря казненного Тран Фу, ежедневно рисковал жизнью, оставаясь в окрестностях Ханоя. В 1940 г. Франция пала в Европе, и правительство Виши вскоре капитулировало перед японскими требованиями в отношении стратегически важной индокитайской колонии. Когда французский гарнизон в Ланг Соне был освобожден японцами, местные монтаньяры Бак Сона подняли стихийное восстание в сентябре 1940 г. Другие националистические восстания стихийного характера последовали в До Луонге и Мы Тхо. В октябре в Квейлине состоялось совещание высокого уровня, на котором обсуждалась новая ситуация, сложившаяся во Вьетнаме в связи с прибытием тридцати пяти тысяч японских войск и реакцией националистов. Через границу, в Бак-Нинь, на седьмом заседании ЦК было принято решение о том, что партия должна поддержать маки Бакшона. С этой целью туда был направлен Тран Данг Нинь, который впоследствии организовал материально-техническое снабжение в Дьенбьенфу. Кроме того, гоминьдановцы неясно представляли себе возможность вмешательства в дела Индокитая. Под руководством двух гоминьдановских офицеров, Чыонг Бой Конга и Хо Нгок Лама, в городе Цинси, расположенном в двадцати милях от вьетнамской границы, уже создавались небольшие вьетнамские военные силы. Вьетнамские коммунисты в Китае установили контакт с этой группой, в составе которой уже были новые коммунистические беженцы. Зяп, Фам Ван Донг и другие высокопоставленные сотрудники организовали курс обучения для сорока человек из числа вновь прибывших, которые работали с Чыонг Бой Конгом в преддверии предстоящего возвращения во Вьетнам. Для обеспечения более тесной координации между изгнанниками и их товарищами во Вьетнаме Хо впервые за несколько десятилетий вернулся во Вьетнам и председательствовал на Восьмом расширенном заседании ЦК, состоявшемся в Пак Бо в мае 1941 года.

Это совещание ознаменовало возвращение влияния Хо Ши Мина в партии и превращение национального освобождения в доминирующую тему партийной политики. Было принято решение об организации широкого патриотического фронта под названием Лига за независимость Вьетнама (Вьетминь), целью которого должно было стать объединение „всех патриотов без различия достатка, возраста, пола, религии и политических взглядов для совместной работы по освобождению нашего народа и спасению нашей страны“. После этого партия решительно перешла к вооруженной борьбе. С момента своего образования она признавала вооруженную борьбу как необходимое средство освобождения. Эта точка зрения была изложена еще в мае 1930 г. в первых учредительных документах партии, но первые военные действия ожидались в 1941 году. Фунг Чи Кьен, кадровый ветеран, прошедший обучение в военной академии Вэмпоа и возглавлявший в 1927–1934 гг. отряд китайской Красной армии в Кванси, получил задание реорганизовать партизан Бакшона в Армию национального спасения. Половина этой группы была вскоре уничтожена, оставшиеся продержались около восьми месяцев, после чего были вынуждены разойтись. Более успешный старт был дан в приграничной горной провинции Као Банг, где вооруженные группы этнических меньшинств традиционно отстаивали местные права и автономию. Глава одной из важных группировок нунгов Чу Ван Тан в 1942 г. приехал в Кванси для переговоров с представителями Вьетминя. Он согласился сотрудничать с Вьетмином, и Зяп работал с ним в Као Банге. Обоим было чуть за тридцать, но они были людьми исключительных способностей. Они кропотливо и успешно работали на большой территории северного Тонкина.

Пока Вьетминь осторожно продвигался к восстанию в Тонкине, за рубежом действовало множество сил, которые будут определять судьбу Вьетнама на протяжении более чем двух десятилетий. Америка уже присваивала себе прерогативу определять будущее Вьетнама. Рядом с ней стояли менее значительные державы, которые также были озабочены обеспечением своих интересов в Индокитае. Таким образом, политические события, связанные с Вьетнамом в середине Второй мировой войны, были чрезвычайно сложными. Все политики союзников придавали Индокитаю большое значение, по крайней мере, в негативном смысле. Они видели ценность его сырьевых ресурсов и считали его расположение стратегически важным, но на начальном этапе войны их главной задачей было лишить японцев доступа к этим базам и ресурсам, а не пытаться захватить их в союзнических целях. Это было достигнуто благодаря успехам американского флота на Тихом океане.

Политические цели были более сложными. Рузвельт был зол на французов Виши за то, что они уступили Индокитай странам Оси, и в то время не симпатизировал де Голлю. Американская политика в Азии вступала в противоречие с британской, а тесная связь де Голля с Англией заставляла американских политиков часто рассматривать его не более чем инструмент реализации долгосрочных британских целей на Дальнем Востоке. Именно в этом контексте Рузвельт озвучил свои ставшие уже знаменитыми заявления о желательности прекращения французского правления в Индокитае. Сообщения о таких заявлениях, безусловно, доходили до вьетминьцев во время войны, и часто передавались неискушенными западными сторонниками вьетминьцев, которые приукрашивали их или вкладывали в двусмысленные фразы свои собственные оптимистические интерпретации. Зяп, Хо и другие члены руководства, понимавшие что-то в амбивалентном наследии западных демократий, в которых идеалы свободы сосуществовали с расизмом и социальной несправедливостью, с большим интересом изучали эти события, особенно в свете сотрудничества англо-американских держав с Советским Союзом.

Краеугольным камнем азиатской политики Америки был националистический Китай. Вашингтонские политики тщетно надеялись создать после войны чаньский Китай как великую и полностью лояльную тихоокеанскую державу. Поэтому первым конкретным шагом Рузвельта в отношении Индокитая стало его предложение на Тегеранской конференции, чтобы Чан Кайши занялся им после войны. Только после того, как генералиссимус отказался от такой ответственности, Рузвельт выдвинул идею опеки, ведущей к независимости через тридцать лет, которая получила одобрение Чанга и Сталина. На протяжении всей войны Чанг продолжал проводить свою, несколько отличную от других, политику. Как ни странно, она отличалась большей степенью реализма, чем политика Рузвельта. Прислушиваясь ко всем американским предложениям, он, тем не менее, без колебаний преследовал свои собственные интересы и цели. В 1942 г. он приказал арестовать Хо Ши Мина, окончательное освобождение которого в конце 1944 г. обычно объясняется давлением союзников. Некоторые утверждают, что арест Хо Чанга был вызван его недовольством сотрудничеством Вьетмина и ОСС в деле спасения американских летчиков, сбитых в районах, контролируемых Японией. Однако политические мотивы, несомненно, были глубже. Чанг знал о потенциале Вьетминя и стремился возродить вьетнамскую националистическую партию по образцу своей собственной. Фактически освобождение Хо было обусловлено его обязательством сотрудничать с новой националистической группировкой. Все эти интриги мало повлияли на внутреннее развитие Вьетнама в середине войны. Лишь в 1945–1946 гг. китайская интервенция приобрела существенное значение.

Однако эти интриги беспокоили французов. Голлисты, естественно, были встревожены тем, что их не допустили к обсуждению судьбы их прибыльной колонии в „большой державе“. Начиная с осени 1944 г. они отвечали на это бурным пропагандистским материалом в Foreign Affairs23 и других научных журналах, широко читаемых в кругах Госдепартамента. Основных тезисов было два. Первая заключалась в перечислении благ, которые французский колониализм принес коренным жителям Вьетнама, в манере классической расистской апологетики. Второй заключался в том, чтобы показать, что голлистские намерения в отношении будущего колонии соответствуют интересам и склонностям Америки. В этих неофициальных политических индикаторах французы обязывались открыть территорию для более широкого экономического проникновения и гарантировать независимость после соответствующего периода адаптации. К несчастью для французов, часто невольно вставлялся и третий посыл. Чувствительные к обвинениям в том, что французский аппарат добровольно сотрудничал с Осью, голлисты стали утверждать, что это сотрудничество было чисто тактическим, продиктованным бесперспективностью сопротивления без американской и британской поддержки в 1940 году. Они утверждали, что французские колоны в душе настроены на союзников и восстанут против японцев в более подходящий момент в ходе войны. Если американцев в основном не тронули два основных пункта аргументации, то на японцев последний произвел неизгладимое впечатление. В результате 9 марта 1945 года они совершили молниеносный государственный переворот и заключили в тюрьму основные элементы французского аппарата во Вьетнаме.

Японский путч имел исключительное значение: он должен был стать „тхой ко“, или критическим моментом вьетнамской революции. Вьетнамские стратеги всегда придавали большое значение срокам, подчеркивая необходимость как разработки долгосрочной перспективы, так и распознавания критического момента, когда требуются решительные действия. Работа Зяпа в приграничных районах развивалась неуклонно, и к лету 1944 года партия перешла к принятию решения о начале всеобщего восстания. В декабре 1944 года состоялось заседание ЦК, на котором была намечена такая перспектива. Сразу после этого, по возвращении Хо из Китая, он настоял на более осторожном подходе, главным образом в отношении сроков. Он распорядился создать под командованием Зяпа вооруженные отряды пропаганды и освобождения (Tuyen truyen Giai phong quan). Эти отряды находились где-то между военными и политическими организациями. Их задачи были обоюдными: информирование о целях Вьетминя и создание надежной линии связи между горными районами и дельтой. Первое официальное военное подразделение датируется 22 декабря 1944 года. Этот взвод, находившийся в долине Динь Ка, состоял всего из тридцати четырех человек, но уже через два дня ему удалось ликвидировать два французских гарнизона на китайской границе. Хо продолжал подчеркивать, что для всеобщего восстания необходимо дождаться того момента, когда созреют условия как на национальном, так и на международном уровне. Японский путч создал такую конъюнктуру.

Вся ситуация в Индокитае изменилась в одночасье. Японцы поставили перед собой задачу демонтировать французскую администрацию и систему безопасности и создать более надежную замену на время войны. Психологически японцы разрушили миф о французском всемогуществе и неуязвимости. На более практическом уровне японцы были вынуждены поощрять участие вьетнамцев на всех уровнях управления и даже создавать местные силы ополчения. Японская пропаганда (под общим лозунгом „Азия для азиатов“) открыто поощряла национализм, а беспрецедентные обязанности, возложенные на вьетнамцев, вселяли в местное население уверенность в собственных силах. В то же время отказ Японии предоставить колонии полную независимость лишь укрепил позиции политических сил, с самого начала противостоявших странам „оси“, – вьетминьцев.

За пределами городов последствия японского переворота проявились в быстром распаде французской разведывательной сети и заключении в тюрьму ее силовых структур. Эти силы создавались в течение многих десятилетий, и их эффективность в подавлении восстаний уже была отмечена. Когда они исчезли со сцены, у японцев не было сопоставимой сети, которая могла бы их заменить. В результате открылись совершенно новые возможности для политической и военной организации и вербовки вьетнамского крестьянства. Во Нгуен Зяп и его товарищи в полной мере воспользовались этой возможностью: к середине 1945 года они смогли создать десятитысячную армию. Японцы не могли позволить себе направить войска для нападения на районы базирования Зяпа в Тонкине. К маю 1945 г. были освобождены семь самых северных провинций – Као Банг, Ланг Сон, Ха Джианг, Бак Кан, Туен Куанг, Тхай Нгуен и Бак Джианг.

В течение весны и лета партизанская кампания против японцев продолжалась. В начале лета в Хиеп Хоа состоялась военная конференция. В результате ее работы отряды вооруженной пропаганды объединились с отрядами национального спасения (зародившимися в партизанском районе Бак Сон) и образовали Освободительную армию. В ее распоряжении оказались значительные силы. Так, например, 17 июля они смогли направить против японского гарнизона в горном курорте Там Дао пятисоттысячную группировку. В политическом плане Вьетминь укреплял свои позиции по всей стране. В страну активно внедрялись спонсируемые японцами организации, в том числе военизированные формирования и молодежные бригады. Вьетминь предвидел, что в момент капитуляции Японии перед союзниками произойдет очередной „тхой ко“, и стремился занять позицию, позволяющую принять капитуляцию Японии и заполнить вакуум власти. Повсеместно создавались революционные комитеты, призванные обеспечить де-факто работу временного правительства.

В августе революция была развязана. Пятнадцатого числа генерал Зяп со своими войсками вошел в Ханой, встреченный массовыми демонстрациями. В период с 19 по 25 августа Вьетминь перешел к власти от Красной реки до Меконга. 26 августа Бао Дай, потомок древних императоров, глава утвержденного японцами правительства в Хюэ, отрекся от престола в пользу революционного правительства. В этот момент на Вьетнам обрушились сложные позиции союзных держав. Никто так остро не ощущал противоречивого давления, как Зяп. Возглавляя народную армию, он знал динамизм революционных сил. Будучи министром внутренних дел во временном правительстве, он ежедневно общался с западными дипломатами и чиновниками всех мастей, готовыми силой навязать то, что вьетнамцы отказывались обсуждать. В эти решающие месяцы у Зяпа быстро созрело политическое понимание.

27 августа французы неловко вернулись в Тонкин: новый французский комиссар Жан Сентени поспешно прибыл в Ханой на парашюте. Зяп возглавил делегацию Комитета освобождения, которая отправилась ему навстречу. Что немаловажно, глава американской миссии OSS майор Архимед Патти представил Сентени Зяпу. Майор Патти считался симпатизирующим вьетминьцам, и Сайнтени, по-видимому, был возмущен сватовством Патти. В этой хаотической ситуации 2 сентября вьетминьцы провозгласили независимость своей страны. Знаменитая декларация Хо Ши Мина начиналась с длинной цитаты из американской Декларации независимости и продолжалась ссылками на идеалы Французской революции 1789 года. В целом она была рассчитана на то, чтобы понравиться победившим союзникам.

Когда Хо закончил, выступил Зяп. Даже больше, чем Хо, в своей речи Зяп учитывал все конфликтующие силы и отмечал скрытую опасность в непосредственной ситуации. Он говорил о страстном стремлении к независимости, но в его словах было много предостережений. Зяп понимал, что революция произошла стремительно и что ее организационная мощь не была в достаточной мере проверена. Он понимал, что политические и социальные разногласия, которые могут выйти на поверхность и усложнить борьбу в предстоящий период, могут стать серьезной проблемой. Поэтому в его речи вновь и вновь подчеркивалось единство. Он также подчеркнул необходимость пресечения эксцессов, чтобы способствовать прогрессу мирных переговоров. Переходя к международным вопросам, он заявил:

„Что касается внешних сношений, то наше общественное мнение уделяет очень большое внимание миссиям союзников… в Ханое, так как всем не терпится узнать о результатах зарубежных переговоров правительства“.

В отношении французов он не высказал никаких надежд. Встречи с Сентени, видимо, только подтвердили его ожидания относительно намерений французов. Его речь продолжалась:

Они [французы] готовятся к высадке своих войск в Индокитае. Одним словом, согласно последним данным разведки, Франция готовится к захвату нашей страны. Вьетнамский народ будет бороться за независимость, свободу и равноправие. Если наши переговоры окажутся безуспешными, мы прибегнем к оружию.

Позиция правительства США была менее двусмысленной, чем неофициальные разговоры американцев в Ханое в тот период. Старший американский чиновник в Тонкине бригадный генерал Филипп Галлахер 20 сентября сообщил Вашингтону, что Хо Ши Мин „старый революционер… продукт Москвы, коммунист“. Союзники никогда не собирались разрешать Вьетмину принимать капитуляцию японцев и получать их оружие. Еще на Потсдамской конференции было решено, что гоминьдановские войска войдут в северную половину страны, а британские войска с бирманского театра будут наблюдать за капитуляцией на юге. Эта произвольная демаркация союзников на шестнадцатой параллели способствовала усилению тенденций к концентрации власти, уже заложенных Вьетмином в последние месяцы японского правления.

Наиболее надежные опорные пункты Вьетмина на севере Тонкина практически не пострадали. На официальном уровне Гоминьдан был фактически нейтрализован в ходе переговоров Хо с вьетнамскими националистами, которые пользовались его поддержкой. Вьетминь соблюдал обязательства, взятые на себя Хо при освобождении из тюрьмы, и предоставил представителям ВНКДД больше постов в новом правительстве, чем требовала бы их сила внутри страны. На практическом уровне гоминьдановцы были не в состоянии оказать существенное военное вмешательство. (Хотя к концу войны на бумаге существовало около трехсот китайских дивизий, по оценке генерала Альберта Ведемейера, только пять из них были эффективными в военном отношении, а три из них находились в Индии под американским командованием). По имеющимся данным, около 185 тыс. гоминьдановцев достигли Вьетнама, но многие из них просто остановились на границе, чтобы продать свое оружие вьетнамцам. Значительная часть вошедших во Вьетнам активно занималась мародерством; восстановление французского присутствия их точно не волновало. Дисциплинированные подразделения, находившиеся на территории страны, выполняли официальные инструкции буквально и следили за быстрой репатриацией японских войск.

Когда Хо закончил, выступил Зяп. Даже больше, чем Хо, в своей речи Зяп учитывал все конфликтующие силы и отмечал скрытую опасность в непосредственной ситуации. Он говорил о страстном стремлении к независимости, но в его словах было много предостережений. Зяп понимал, что революция произошла стремительно и что ее организационная мощь не была в достаточной мере проверена. Он понимал, что политические и социальные разногласия, которые могут выйти на поверхность и усложнить борьбу в предстоящий период, могут стать серьезной проблемой. Поэтому в его речи вновь и вновь подчеркивалось единство. Он также подчеркнул необходимость пресечения эксцессов, чтобы способствовать прогрессу мирных переговоров.

Что касается внешних сношений, то наше общественное мнение уделяет очень большое внимание миссиям союзников… в Ханое, так как всем не терпится узнать о результатах зарубежных переговоров правительства».

В отношении французов он не высказал никаких надежд. Встречи с Сентени, видимо, только подтвердили его ожидания относительно намерений французов. Его речь продолжалась:

Находясь на посту министра внутренних дел, Зяп в течение всей осени 1945 г. вел неофициальные переговоры с французским комиссаром в Тонкине. Хотя Чу Ван Тан занимал пост министра обороны, Зяп сохранял эффективный контроль над армией, и тяжесть его ответственности в этой напряженной обстановке трудно преувеличить. Одновременно он должен был строить армию и поддерживать мир, готовить народ к неизбежной войне и сдерживать его ненависть как подтверждение способности нового правительства к управлению. В январе 1946 г. были проведены всенародные выборы, на которых кандидаты от Вьетминя показали хорошие результаты. Хо стал бесспорным лидером нового государства. Только он получил больший процент голосов, чем Зяп, набравший 97 % голосов в своей родной провинции Нге Ан. Дипломатия внутри правительства продолжалась, поскольку Вьетминь сохранял надежду убедить западные державы и коалиционное правительство во Франции в своей способности управлять страной ответственно и умеренно.

Зяп был смещен с поста министра внутренних дел и заменен на некоммуниста. Он понимал остроту развивающегося кризиса. 27 февраля 1946 г. Жан Лакутюр взял у него интервью для газеты Paris-Saigon, в котором он так прокомментировал ход переговоров между Вьетмином и французами:

Если условия, на которых мы не идем на компромисс и которые можно свести к этим двум словам – независимость и союз, – не будут приняты, если Франция окажется настолько недальновидной, что развяжет конфликт, то да будет известно, что мы будем бороться до самой смерти, не позволяя себе останавливаться ни перед какими соображениями, ни перед какими разрушениями.

2 марта он был назначен главой Комитета национального сопротивления, учитывая возрастающую опасность начала войны.

Переговоры шли трудно. Вьетминь находился в невыгодном положении. Дамбы в дельте Красной реки уже несколько месяцев как пришли в негодность, и наводнения принесли голод в Тонкин. Американские бомбардировки японцев нарушили связь между Севером и Югом, что затруднило доставку необходимого риса в Тонкин, в результате чего должно было погибнуть более миллиона человек. Голод не мог быть ликвидирован без восстановления нормальных отношений между Севером и Югом, так как Китайский Кочин традиционно поставлял в Тонкин излишки своего риса. Китайцы к тому времени использовали Индокитай как пешку в большой шахматной игре, уступая в нем требованиям Франции в обмен на важные уступки в отношении собственной территории. Американцы и Организация Объединенных Наций не обращали внимания на призывы вьетминьцев о помощи и поддержке. Политические оппоненты коммунистов, как левые, так и правые, обвиняли Вьетминь в предательстве за согласие на переговоры с французами. В Ханое и Хайфоне вспыхнули расовые инциденты – наследие столетнего расового угнетения; на Юге страны продолжались ожесточенные бои.

Соглашение было окончательно достигнуто 6 марта. На драматическом митинге в Ханое, состоявшемся днем следующего дня, Хо и другие лидеры выступили с объяснением причин подписания соглашения. Собралось сто тысяч человек. Первым выступил Зяп, и его речь отразила всю напряженность ситуации, сложившейся в то время во Вьетнаме. Она поражает своей откровенностью:

Прежде всего, это неустойчивость международной обстановки, характеризующаяся борьбой двух мировых сил. Одна сила подталкивает нас к прекращению военных действий. Хотим мы этого или нет, но мы должны двигаться к прекращению военных действий. Соединенные Штаты встали на сторону Франции, как и Англия. Но благодаря тому, что мы мужественно, повсеместно и непримиримо сопротивлялись, нам удалось заключить это предварительное соглашение.

В этом соглашении есть договоренности, которые нас удовлетворяют, и есть договоренности, которые нас не удовлетворяют. Что нас удовлетворяет, но не приводит в восторг, так это то, что Франция признала Демократическую Республику Вьетнам свободной страной. Свобода – это не автономия. Это больше, чем автономия, но это еще не независимость. Как только свобода будет достигнута, мы пойдем дальше, к независимости, к полной независимости.

У свободного Вьетнама есть правительство, парламент, финансы – то есть все внутренние полномочия полностью в наших руках. Более того, у нас есть подчиненные нам войска, а это значит, что мы сохраняем свои силы и можем их наращивать.

Что касается вопроса об объединении трех Китаев, то здесь дискуссия между правительством и представителями Франции была достаточно острой. Франция хочет сохранить за собой Кочинский Китай, но правительство твердо заявило: если Кочинский Китай, Аннам и Тонкин будут разделены, мы намерены сопротивляться до конца. В итоге представители Франции вынуждены были уступить, признав объединение трех Кы после референдума всего народа Вьетнама. Результат этого референдума нам известен заранее. Есть ли во Вьетнаме человек, который не хотел бы, чтобы Аннам, Кочин и Тонкин были единым государством?

Теперь перейдем к тем договоренностям, которые нас не устраивают. Во-первых, возвращение французских войск. Мы вынуждены были принять это положение, хотя оно и противоречило нашему сердцу. Тем не менее мы это сделали, понимая, что несем за это ответственность перед нашей страной. Почему правительство разрешило приход французских войск? Прежде всего потому, что если бы мы не подписали договор, они бы все равно пришли. Китай подписал договор с Францией, по которому французские войска могут прийти на смену китайским. Более того, Франция уже пошла нам на многочисленные уступки. Поэтому мы согласились с приходом французских войск. В противном случае не было бы никакого согласия…..

Недовольные понимают независимость только как слово, лозунг, на бумаге или на устах. Они не видят, что независимость страны вытекает из объективных условий и что в нашей борьбе за нее есть моменты, когда мы должны быть твердыми, а есть – когда мягкими.

В сложившихся условиях есть три выхода: длительное сопротивление, сопротивление, но не длительное, и переговоры, когда наступит время переговоров.

Мы не выбрали длительного сопротивления, потому что международная обстановка нам не благоприятствует. Франция подписала договор с Китаем, Америка присоединилась к французскому клану. Англия уже много месяцев находится на стороне Франции. Поэтому мы оказались практически в изоляции. Если бы мы сопротивлялись, то против нас были бы все силы.

Кроме того, в некоторых местах, где революционное движение не проникло глубоко, многие не восприняли его всерьез, и если бы мы затянули сопротивление, то произошел бы развал отдельных слоев или даже потеря боевого духа. Продолжая военную борьбу, мы теряли бы силы и, мало-помалу, почву. Мы смогли бы удержать только некоторые регионы. Такое сопротивление было бы очень героическим, но наш народ перенес бы страшные страдания, за которые мы не можем предвидеть, будет ли он вознагражден.

С экономической точки зрения, исходя из того, что длительное сопротивление сопровождается тактикой выжженной земли, везде, где бы мы ни отступили, надо было бы все уничтожить. Провизия и дома превратились бы в пепел. Пришлось бы эвакуировать все население. Жизнь стала бы невозможной. А так как мы еще не имеем прочной экономической базы, то длительное сопротивление представляло бы экономическую опасность, которая с каждым днем становилась бы все серьезнее. Поэтому правительство не избрало этот путь, чтобы народ мог избежать тяжелых жертв.

Если бы мы захотели оказать сопротивление в течение нескольких месяцев, мы бы все равно уступили, так как Франция имеет в своем распоряжении все современные вооружения… Поэтому мы выбрали третий путь – переговоры.

Мы выбрали переговоры для того, чтобы создать благоприятные условия для борьбы за полную независимость, чтобы иметь возможность дождаться случая полной независимости.

Переговоры уже привели к прекращению военных действий и позволили избежать кровавой бойни. Но мы вели переговоры прежде всего для того, чтобы защитить и укрепить свои политические, военные и экономические позиции. Наша страна – свободная страна, и все наши свободы находятся в наших руках. У нас есть вся власть и все время (необходимое) для организации внутреннего управления, укрепления наших военных средств, развития нашей экономики и повышения уровня жизни нашего народа. Скоро три Ки будут воссоединены. Рис из китайского Кочина сможет поступать в Тонкин, исчезнет призрак голода.

Обращаясь к мировой истории, мы видим, что многие народы, оказавшиеся в тяжелом положении, умели преодолевать трудности, умея дождаться случая, более благоприятного для их прогресса. Россия, например, подписала в 1918 году Брест-Литовский мир, чтобы остановить германское вторжение, чтобы с помощью перемирия укрепить свою армию и политическую власть. Разве не благодаря этому договору Россия стала очень сильной?

Руководящая идея, цель правительства – мир для прогресса. Путь, открытый договором, – это путь к независимости, близкой и полной, и он остается нашей целью.

В ретроспективе стратегия французов становится понятной. Прежде всего, они стремились удержать Кочин, где была сосредоточена основная часть их инвестиций в Индокитае – рисовые плантации, каучуковые поместья и обширная торговая сеть. Обещание провести референдум для определения будущего статуса этого региона было явно невыполнимым. Точно так же и обязательство, данное в военном приложении, подписанном Зяпом, Сентени и генералом Раулем Саланом, вывести французские войска в течение пяти лет, зависело исключительно от чести французов. Принципиальным моментом является то, что французам было разрешено ввести войска в Тонкин. Вьетминь обещал поддерживать порядок в ходе этого процесса, то есть обеспечить сдерживание народного недовольства французами. Что касается общего вопроса о вооруженных силах, то соглашение гласило: «Все эти силы будут переданы под высшее французское командование при содействии вьетнамских делегатов».

Французский командующий отнесся к делегации вьетнамцев с пренебрежением. Когда 6 марта Зяп оставил первую делегацию для встречи с Леклерком в Хайфоне, французский генерал видел их всего пять минут и объяснил просто: «Я бы приехал с вашим согласием или без него». Когда на следующий день Зяп вернулся на встречу с Леклерком, он был более чем дипломатичен. Он представился как «первый партизан Вьетнама» и назвал Леклерка «первым партизаном Франции». Далее он говорил о Париже как о культурной и свободной столице и подчеркивал, что его освобождение повлияет на его войска в Тонкине. Леклерк остался невозмутим. Он подчеркнул, что рад сотрудничеству с вьетминьцами и что они должны считать его своим другом, но прежде всего французом. Когда Зяп покинул Леклерка и отправился обратно в Ханой по дороге, он был ошеломлен видом танков и бронемашин, выходивших из LST на пляжи вокруг Хайфона.

В последующие дни Зяп решительно боролся за то, чтобы получить как можно больше гарантий, предусмотренных соглашением от 6 марта и Военным приложением к нему. Он отстаивал свое право на получение информации обо всех передвижениях французских войск. Но вьетминьцам оставалось лишь тянуть время. Французы взяли на себя функции гоминьдановских войск в Тонкине. Все французы, находившиеся в японских тюрьмах, были освобождены и перевооружены. Вьетминь прилагал все усилия, чтобы не допустить провокационных инцидентов, которыми могли бы воспользоваться французы. В то же время они готовились к неизбежному бегству на старые партизанские базы в горах.

На митинге 22 марта Леклерк и Зяп возложили венки к могилам погибших французов и вьетнамцев и провели совместный смотр своих войск. Дипломатия и переговоры еще не закончились. 3 апреля Жиап и Салан подписали Конвенцию о военном положении, касающуюся применения Военного приложения к соглашению от 6 марта. Очки, выигранные и проигранные в этих соглашениях, в дальнейшем мало что значили. Главным вопросом, как и прежде, оставалось политическое будущее Южного Вьетнама. Предпоследняя попытка урегулирования путем переговоров была предпринята в Да-Лате, где Зяп проявил себя как блестящий политик.

Конференция открылась 17 апреля. Французская делегация была невыразительной и сразу же заявила, что не имеет права обсуждать вопрос о Юге. Когда французы отрицали, что в Кочинском Китае продолжаются боевые действия (утверждая, что там лишь время от времени проводятся «полицейские операции»), Зяп решительно вмешался:

Говорить, что в Кочинском Китае больше нет боевых действий, – значит пренебрегать истиной. На самом деле нападения продолжаются повсюду в Намбо. Можно, конечно, сказать, что они начаты против нарушителей закона и что различия между ними трудно провести.

Таким образом, наши элементы будут ассимилированы в банды нарушителей закона по той единственной причине, что они сражаются в маки, что у них бесстрашные души и ноги без ботинок. По этому признаку ваши FFI тоже будут нерегулярными. Радио Сайгона говорит только о вьетминских войсках. Наши бойцы – это вьетнамские солдаты вьетнамской армии… Мы никогда не сдадим оружие… Мы хотим мира, да, но мира в условиях свободы и справедливости, мира, соответствующего духу конвенции 6 марта, а не мира в условиях покорности, бесчестья и рабства…

Наша позиция ясна. Через полтора месяца после съезда 6 марта мы требуем прекращения военных действий против наших войск в Намбо с сохранением обеими сторонами своих позиций. Мы требуем создания в Сайгоне комиссии по перемирию, ибо это трагическое бесчестье должно быть прекращено…

Вскоре переговоры зашли в тупик в вопросе о том, какой именно федеральный орган должен быть создан для новой Индокитайской федерации. В ключевом вопросе о будущем Кочинского Китая французы ограничились лишь двусмысленностью. Зяп спорил без устали, и 25 июня Le Monde назвала его «политическим человеком во всех смыслах этого слова». Когда конференция закончилась, Зяп плакал. Он знал, что мира не будет.

В конце мая президент Хо отбыл в Фонтенбло для продолжения переговоров с французами. Эти переговоры затянулись на все лето, и та прослойка, из которой состояла французская делегация, ясно дала понять, что не придает конференции большого значения. Во Вьетнаме Зяп был фактическим главой государства. Как председатель Высшего совета национальной обороны он работал над укреплением и консолидацией позиций Вьетминя. В сентябре в Фонтенбло был достигнут modus vivendi, но к тому времени никто уже не считал его работоспособным. До официального начала первой индокитайской войны оставались считанные недели.

Отныне Во Нгуен Зяп должен был быть известен миру не как дипломат, а как главнокомандующий Вьетнамской народной армией. Поэтому его повседневная жизнь в гораздо меньшей степени стала достоянием общественности. Лишь немногие иностранные журналисты имели возможность видеть его, а личные рассказы об исторических моментах, в которых он принимал непосредственное участие, практически отсутствуют. Даже история Индокитайской войны не получила подробного освещения со стороны Вьетмина. Особенно туманен начальный период. Это были трудные месяцы, когда Вьетминь должен был создать свои базы в Тонкине и начать перебрасывать организованные части на юг. Работа самого Зяпа носила не только практический характер: создание армии предполагало также выработку понимания войны и анализа предстоящей борьбы. В 1947 г. он опубликовал ограниченным тиражом на вьетнамском языке работу «Освободительная армия», которая должна была стать основным учебником для военных кадров. Народная армия создавала регулярные части постепенно. Ее структура представляла собой пирамиду. Основой были крестьянские массы, которые создавали свои местные силы обороны. Из них можно было организовать партизанские и мобильные отряды. Процесс отбора продолжался вплоть до комплектования регулярных войск из наиболее опытных частей. Армия, построенная таким образом, не могла быть разрушена. Регулярные части постоянно пополнялись снизу ветеранами боевых действий. В 1950 г. вьетминьцы довели свои силы до организации первых регулярных дивизий. К 1951 году – за два года – Народная армия увеличила численность своих регулярных войск в четыре раза.

Широкие контуры войны обозначены генералом Зяпом в последующих работах. Эти статьи, интервью и выступления представляют собой наиболее полный свод аналитических материалов по двум индокитайским войнам, написанных с точки зрения повстанческих сил. Уроки неудачных переговоров и невыполненных обещаний, о которых мы рассказали в этом введении, нашли отражение в принципах, сформулированных в этих работах. Когда в 1954 году вьетнамцы вступили во второй раунд переговоров с французами, они делали это с позиции несравненно большей силы, которую резко подчеркнула победа при Дьенбьенфу. Однако во многих отношениях Женевское урегулирование имело те же недостатки, что и соглашения 1946 года. Уступки, сделанные Западом, вновь оказались неисполнимыми. Будучи командующим Народной армией, генерал Зяп должен был неоднократно обращаться в созданную в Женеве Международную контрольную комиссию с требованием обеспечить выполнение положений соглашения и выражать протест против его нарушений режимом Дьема. Когда условия на Юге ухудшились, а в результате восстания против Дьема в декабре 1960 г. появился новый орган борьбы – Фронт национального освобождения, перед Зяпом встала задача объяснить МУС новые обстоятельства. В историческом письме от 26 января 1961 г. послу М. Гопала Менону, председателю МКК, Зяп писал, что «насилие и угнетение привели их [южный народ] в ситуацию, из которой у них нет иного выхода, кроме как взять в свои руки защиту своей жизни, собственности и условий жизни».

Вторая индокитайская война происходила в новом глобальном контексте, на фоне успешных революций на Кубе и в Алжире, а также в период брожения в странах третьего мира. Поздние работы Зяпа в полной мере учитывают эти события и проникнуты глубоким интернационализмом. За восемнадцать месяцев до того, как Че Гевара призвал «много Вьетнамов», Зяп думал о том, как «много Санто-Доминго» обострит противоречия, в которых завяз империализм. Но интернационализм никогда не размывал уважения Зяпа к суверенитету и независимости наций в борьбе за социализм. Его решимость сильна, и он знает, что его страна не может быть независимой, пока не уйдет последний иностранный солдат. Мы надеемся, что представленные здесь работы помогут читателю понять эту решимость и получить некоторое представление о стратегии, которая привела Вьетнам к победе над США. Мы также надеемся, что эти работы станут заключительной главой в двухтысячелетней саге о войне и несправедливости во Вьетнаме, и верим, что 1970-е годы начнут новый период освобождения.

Рассел Стетлер, Лондон, Ноябрь 1969 г.

Часть первая Война против французов