Читать онлайн Девушка для фитнес-тренера бесплатно

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Донченко Т., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1. Дрожжевое тесто

Где моя талия?!

Не то чтобы я паникую, но все же… Еще месяц назад она была, а теперь ее нет. Или не месяц назад? Когда же я купила эту блузку и точно так же смотрела на себя в зеркало? На Новый год. На Новый год! Это же полгода назад! Нет, я точно помню, что там, где застегивалась пуговица на джинсах, оставался зазор размером в два пальца. И силуэт хоть немного походил на песочные часы. А теперь что? Нет, ну что это? Мои телеса, поплывшие за пределы пояса, теперь напоминают дрожжевое тесто, сбежавшее за края кастрюли…

Маруська без стука отодвигает шторку примерочной и просовывает коротко стриженную голову с яркой голубой прядью. Ее стремление походить на своего кумира Артемия Лебедева иногда поражает.

– Лови другой размер. – Без задней мысли она вручает мне футболку чуть больше той, что обтягивает меня, как оболочка – ливерную колбасу. И почти сразу же жалеет, что пошла со мной за покупками, когда видит мои глаза на мокром месте. На моем лице весь спектр эмоций: от отрицания до принятия. – Ну ты чего, Лесь? – Она медленно скрывается за ширмой, словно нашкодивший кот, и тараторит, уже не глядя на меня: – А знаешь, пошли в другой отдел! Я где-то читала, что они перепродали магазин какому-то местному владельцу и отшивают вещи на другой фабрике. Может, у них лекала новые?

Я натягиваю свою затасканную толстовку и накидываю на голову капюшон.

– Новые лекала тут ни при чем, – бормочу я и выхожу из примерочной. – А вот мамин новый рецепт чебуреков – отстой!

– Чебуреки твоей мамы – топчик! – возражает Маруська и, на выходе прощаясь с консультантами, зачерпывает горсть конфет. – Когда Светлана Павловна снова соберется их приготовить – зови в гости! Ради такого не влом даже на автобусе в вашу глушь притащиться.

В подавленном настроении я брожу по торговому центру из одного отдела в другой и вполуха слушаю подругу. Она может болтать без умолку, а мне это только на руку. Вещи меня больше не интересуют.

– Давай, примерь тунику! Смотри, какая крутая! – Маруська выуживает откуда-то с полок что-то длинное со стразами – напоминает вещь из гардероба Аллы Борисовны.

– Мне двадцать, – тяжело вздыхаю я, – а не семьдесят.

– А твоя мама бы обрадовалась! Ей нравятся такие вещи.

– Моя мама радуется всему блестящему. – И добавляю, глянув на ценник: – И дорогому!

– Ладно, давай перекусим, а потом что-нибудь выберем. Ты не затягивай! Выпускной уже в субботу. – Маруся достает телефон и сверяется с настенными часами магазина. – Прямой эфир с Виктором Максимовичем через пару часов, надо еще подготовиться.

Меня бросает в дрожь. Наш преподаватель и по совместительству научный руководитель моей дипломной работы всегда вызывает такую реакцию тела. А что творится с мозгами – вообще стыд и позор! Не умею вести себя адекватно рядом с красивыми мужчинами. Виктор Максимович – наша местная знаменитость. В тридцать лет кандидат филологических наук и основатель «Цензоров».

«Цензоры» – элита нашего университета. Группа из двенадцати бывших и нынешних студентов, которые выдают блестящие рецензии на книги, статьи и любые творческие работы. Мимо аудитории, где они собираются для мозгового штурма, все студенты проходят и крестятся, как христиане мимо церквей. Боги, одним словом, а не люди.

Представляете, как я радовалась, когда стала протеже самого Виктора Максимовича Аксенова? Все считают это чудом. И только Маруська знает, сколько сил и трудов я вкладываю в то, чтобы обратить на себя его внимание.

Хотя, конечно, научный интерес, связывающий нас, не совсем то, чего бы мне хотелось… Ах, мечты, мечты!

Мы заглядываем в пекарню при торговом центре. Я не собираюсь ничего покупать. Собственное отражение в зеркале – отличный мотиватор. Но крышесносные запахи в этой пекарне соблазняют еще из соседнего крыла здания. Разве можно устоять? Я покупаю батончик гранолы домашнего приготовления – меньшее из всех зол. Ну сколько она примерно весит? Граммов восемьдесят, не больше. Я вбиваю ее в графу «Перекус» в приложении телефона уже после того, как съедаю почти все.

– Уверена, что больше ничего не хочешь? – Маруська скептически осматривает меня и переводит взгляд на свою дюжину пончиков в сахарной присыпке.

Fat Secret выдает 800 калорий за 100 граммов гранолы. У меня глаза вылезают из орбит, и последний кусочек буквально застревает в горле. Выплевываю остатки батончика и, чтобы побороть приступ кашля, запиваю стаканом воды.

– Воу! – Маруська вскидывает руки и начинает заливаться смехом. – Это было отвратительно, Лесь! Может, все-таки пончик?

– Ты представляешь, сколько тут калорий?! Восемьсот! – Я с ужасом рассматриваю этикетку. И сколько такой бесполезной гадости я съедаю за день? Какое классное и одновременно ужасное приложение! – Мне остается всего триста калорий на ужин, чтобы не превысить дневную норму. Как люди живут, съедая всего лишь тысячу двести калорий в день?

Живот неприлично урчит, поддакивая моему возмущению.

– На этот раз ты считаешь калории? – Маруська откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. – В прошлом месяце было интервальное голодание.

– Скачала неплохое приложение. – Я стараюсь не обращать внимания на ее саркастическую усмешку и продолжаю расхваливать находку: – Смотри, тут даже есть считыватель штрих-кодов, и ты можешь добавлять свои рецепты и рассчитывать калории…

Маруська слушает меня с красноречивым выражением лица «оно мне надо?». Я прекращаю рассказывать.

– Ты же в курсе, что без физических нагрузок все твои диеты – фигня?

– Ненавижу спорт!

Маруська со мной полностью соглашается. Всю старшую школу и годы в университете мы обе дружно просидели на скамейке для освобожденных. Благо ее мама работает в поликлинике и может достать любые справки.

Мой телефон пиликает, сообщая о новом смс.

– Так, идем забирать тот пугачевский прикид. – Перевод на карту поднимает настроение, я залпом допиваю чай и расцветаю в улыбке впервые за день.

– Твой анимешник наконец прислал остаток за книгу?

– Да, не могу поверить. Он каждый вечер засыпал меня новыми главами, а с оплатой месяц тянул! Отбил всю охоту читать книги для взрослых!

– Зато ты теперь знаешь, в чем пойдешь на выпускной.

* * *

Мы приобрели чудо-тунику, в которой я похожа на один большой страз на ножках. Чтобы поднять себе настроение и потратить остаток от перевода, я предлагаю заглянуть в книжный. Хочется заесть привкус от прочитанного второсортного порно чем-то качественным. Я прохожу мимо полок с классической литературой в поисках по-настоящему мощного автора. Оруэлл? Подойдет. Беру «Скотный двор» в новеньком переиздании и подхожу к Маруське. Книга, которую я редактировала несколько месяцев назад, уже переместилась с полки «нон-фикшн» в «бестселлеры». Подруга делает фото и выкладывает его в сторис.

– Прикинь, ты теперь звезда! – комментирует она, отмечая меня на фото. – Следующее интервью возьму у тебя.

– Не трать время, популярность мне не светит. – Я цокаю, вертя книгу в руках: моя фамилия значится последней после редакторов издательства. – Вся слава всегда достается писателям.

– Скажи это «цензорам». – Маруська несет книгу на кассу. – Любой автор удавится за шанс оказаться у них в руках.

– Они – другое дело. Они задают тренды в мире литературы.

– Кстати, что ты планируешь на остаток дня?

– Посижу с ноутом в «Бонифации», поищу какую-нибудь интересную работу среди заказчиков. Мне хочется чего-то… – и замолкаю, не зная, что именно может привлечь внимание моего куратора. Но это обязательно должно быть что-то особенное.

– Например?

– Пф, – я поднимаю руки и роняю их с тяжелым выдохом, – что угодно, только не очередная манга с рейтингом «восемнадцать плюс-плюс-плюс»!

Маруська хихикает. Она любит подобное чтиво и периодически просит у меня почитать рукописи, которые мне присылают для редактуры. Поначалу мне было все равно, какой текст править, лишь бы за него платили. Но теперь мне хочется уйти в другое русло, взяться за что-то стоящее. За то, во что я сама поверю и, может быть, вдохновлюсь.

Мы выходим на улицу. Июньское солнце слепит глаза, мы щуримся после приглушенного освещения торгового центра.

– Хочешь посмотреть интервью Максимыча?

Я застываю и, не веря своим ушам, оборачиваюсь к подруге. Ее лукавую ухмылку я знаю наизусть. Она не шутит, предлагая мне то, о чем я даже попросить не смела. Не говоря ни слова, я бросаюсь на шею подруги и от полноты чувств сжимаю так, что она закашливается.

Она никого не пускает в студию во время записи. Я благодарна ей за то, что она делает исключение ради меня. И ради моих безответных чувств к преподавателю.

– Только ничего не трогать! – зачем-то предупреждает Маруська.

* * *

Это нормально, когда ты смотришь на рот говорящему человеку и не смеешь даже моргнуть? Как змея под гипнозом флейтиста, я раскачиваюсь, сидя на стуле, влево-вправо и слушаю голос из динамиков. Хорошо, что меня не видно за затемненным стеклом студии.

В маленькой каморке с шумоизоляцией Маруська вот уже три года записывает контент для университетского радио и его официальной группы. У нее настоящий талант! Только она может обычную новость преподнести так, что ее несколько дней обсуждают все студенты. Она целых полгода добивалась интервью с Аксеновым. Можете представить, как занят этот человек?

Я стараюсь вести себя тихо, хотя знаю, что комната для записи изолирована от посторонних звуков. Маруська несколько раз показала на приборы и кнопки, на которые мне нельзя нажимать. Прямой эфир – дело серьезное. Я сижу тихо, даже дышать боюсь.

Виктор Максимович одет в темно-серый костюм, под ним белоснежная рубашка и галстук, который он ослабил всего пару минут назад. Я подписана на его страницу в соцсети и слежу за всеми фотографиями, которые он выкладывает. Особенно из спортзала. Именно благодаря им я знаю, какое красивое и накачанное тело он прячет под строгой одеждой.

Я не свожу глаз с двух небрежно расстегнутых верхних пуговиц, которые открывают его шею и часть ключицы. Я что, только что облизала губы, глядя на него? Господи, только бы никто этого не видел! Стыдливо оборачиваюсь, прекрасно зная, что в студии записи никого нет.

Интервью уже подходит к концу, а я так и не придумала, что скажу, когда он выйдет и увидит меня. Я безотрывно наблюдаю за мужчиной за стеклом и, кажется, начинаю пускать слюни. Буквально. Ну разве можно оставаться равнодушной, когда говорит этот человек? Из динамиков льются не звуки его голоса, а самый настоящий мед, такой сладкий и тягучий.

– М-м-м, так бы тебя и съела! – мечтательно вздыхаю, роняя лоб на стол.

Что-то меняется в выражении лиц Маруськи и Аксенова, когда я поднимаю голову. Виктор Максимович оглядывается на стекло с настороженностью, губы слегка подергиваются, силясь сдержать улыбку. А Маруська покрывается красными нервным пятнами. Я знаю их: это значит – быть беде. Кто накосячил? Что произошло?

Я непонимающе моргаю и обвожу взглядом сначала комнату, а потом панель управления. И вдруг замечаю кнопку Sound ON, горящую красным. «Я что, сказала это вслух? А он это услышал? – мелькает у меня в голове, и тут же молниеносно вторая догадка, еще хуже первой: – Или это услышали все в прямом эфире?!»

По спине пробегает холодок, я закрываю рот рукой, чтобы сдержать вырывающийся крик ужаса. А в это время из каморки выходит Виктор Максимович.

– Спасибо за приглашение, Мария, было приятно… – говорит он с дежурной интонацией и поворачивается ко мне, так и не закончив фразу.

Мне становится дурно от его широко распахнутых глаз и очевидного удивления на лице. Он точно это слышал!

– Здравствуйте, Олеся.

– Здравствуйте, Виктор Максимович, – откликаюсь я, опуская голову.

Неловкость, повисшую в воздухе, нарушает Маруська, когда выходит за преподавателем и провожает его, рассыпаясь в благодарностях за интервью. Еще несколько секунд, и дверь за Аксеновым закрывается, а я со стоном закрываю лицо ладонями.

– Какой треш! – воплю я, боясь посмотреть на подругу.

– Леська, ты лошара! – орет Маруська, бросаясь к панели для записи. – Из всех кнопок ты выбрала именно эту!

Все, теперь я определенно в черном списке посетителей ее студии.

– Я понятия не имею, когда успела нажать ее, – бормочу я, прекрасно зная, что простым извинением не отделаться.

– Странно, что с твоим везением ты мне еще эфир не отключила!

Маруська разворачивает ноутбук, клацает по кнопкам, и страница с записью радиоэфира обновляется, мы видим первый комментарий под ним:

«Отличное интервью! А кто и кого хотел съесть? Ничего непонятно, но очень интересно!»

Тишина. Маруська смотрит на экран и ничего не говорит. Я ожидаю чего угодно: от праведного гнева до безутешных слез. Но подруга внезапно взрывается громким хохотом и падает на диван.

Я бросаю взгляд на экран, на котором появляется еще несколько комментариев:

«Кто-нибудь, скажите, он живым оттуда вышел? Или нашего Аксенова сожрали?»

«Ну, хоть кто-то озвучил мои мысли вслух!»

Вместо того чтобы посыпать голову пеплом от стыда, я заливаюсь смехом вслед за подругой.

– Да! Теперь я ни за что не пропущу выпускной! – воет сквозь смех подруга, вытирая слезы. – Хочу видеть, как ты теперь будешь смотреть в глаза Максимычу!

Глава 2. Мультик

Мама жарит картошку на сале. И поскольку она никогда не пользуется вытяжкой, ароматы просачиваются в мою комнату. Открытая форточка и работающий вентилятор не помогают – едкий запах пропитывает даже волосы. Завтра придется мыть голову.

– Я огурчиков замалосолила. – Мама заглядывает в комнату без стука.

– Спасибо, я не голодна, – не оборачиваясь, отвечаю я и делаю глоток воды. Желудок громко протестует и разоблачает мою ложь.

– Работаешь? Уже девять!

Хорошо, что я больше не редактирую эротический роман, из-за которого приходилось постоянно дергаться и выключать экран ноута. На этот раз у меня просто переписка с неким «Мастером Вселенной». Не слушая голос мамы и ее нотации о вреде работы за компьютером в позднее время, я быстро набираю сообщение.

Клюковка22: Мы из одного города. Предлагаю завтра встретиться и обсудить детали.

Мастер Вселенной появляется в сети и пишет ответ.

Мастер Вселенной: Круть! Не ожидал, что вы возьметесь за комиксы, если честно!

Клюковка22: Пока не совсем понимаю, какого рода помощь вам требуется от редактора. При встрече выясним.

Мастер Вселенной: У меня перерыв с часу до двух, вы можете подойти в «Цитрус»?

Клюковка22: Да, конечно, без проблем!

Мастер Вселенной: Круть!

Я набираю в поисковике «Цитрус» и сразу же нахожу адрес. Небольшое кафе прямо в здании огромного фитнес-центра «Олимпия», лучшего и самого дорогого в городе, к слову.

Желудок громко урчит, я прикрываю его рукой и приглаживаю. Как будто это поможет не слишком быстро переваривать кусочек куриной грудки размером с яйцо. Стакан кефира на ночь, уничтоженный залпом, – так себе утешение, когда хочешь есть.

В комнату заскакивает Ульяна, моя младшая сестра. В руке держит соленый огурец и громко хрустит у меня над ухом, склоняясь к экрану. Она давно смекнула, что я прячу там что-то интересное, и теперь пытается выяснить, что именно.

– Не стой за спиной, – ворчу я, не оборачиваясь. – Твое чавканье аж с кухни слышно!

– О! Ты пойдешь в спортзал? – Сестра хихикает, поднимает ногу и, схватив себя за лодыжку, стоит в боковом равновесии. – Вот так умеешь?

– Уля, у меня встреча в кафе спортзала. – Зачем и, главное, кому я это объясняю? Восьмилетней девочке? – И хвастаться нехорошо!

– Значит, не умеешь, – деловито изрекает сестра, отпускает ногу и падает на свою кровать, которая стоит напротив моей. – Я сегодня сплю тут.

– А почему не с мамой?

– Она у Сергеевны допоздна. Сегодня понедельник, забыла?

У мамы с соседкой из дома напротив странная традиция собираться по понедельникам. Своеобразный бунт против наступивших будней. Не раз приходилось забирать маму от соседки среди ночи и заваривать «Роллтон» утром во вторник (ибо ничто так не приводит ее в чувство, как пачка острой куриной лапши).

– Блин, я хотела почитать! – Недовольно хмурясь, я выключаю ноут и захватываю со стола Оруэлла. – Пойду в зал.

При Ульяне нельзя пользоваться прикроватной лампой. Сон младшего ребенка для мамы дороже всего на свете. А если учитывать, что этот ребенок – эпилептик, то лучше даже не пытаться оспаривать сей непреложный закон.

Оруэлл никак не идет. Я читаю и перечитываю одну и ту же строчку по несколько раз. Желудок грозится разбудить сестру из соседней комнаты громким то ли бульканьем, то ли урчанием. Скандалист! Я теряю всякую надежду воспринимать роман так, как он того заслуживает, и отправляюсь в постель. Мечтая поскорей уснуть, я закрываю глаза и вспоминаю свое отражение в зеркале. Нет, с этим тестом вместо талии нужно что-то делать.

Тесто.

Я представляю себе пышные горячие булочки, пончики, посыпанные сахаром, и огромный сочный стейк, как в «Томе и Джерри».

Персонажи из мультфильма уносят мои мысли на десять лет назад, в седьмой класс. Тогда я носила футболку с изображением кота и мышки. Единственная мешковатая вещь в гардеробе, которая удачно маскировала мою грудь. В двенадцать лет она почти сформировалась и была больше, чем у одноклассниц. А поскольку я сильно комплексовала по этому поводу, то носила футболку с «Томом и Джерри» не снимая.

Однажды Милана Польска – задавака нашего класса и будущая первая красотка школы – заметила во всеуслышание, что я ношу эту футболку и больше никакой другой одежды у меня нет. А ее парень Леша Соколов подхватил и обозвал меня Мультиком. «Мультик, Мультик!» – звучало почти за каждым школьным углом, а Соколов и его подружка смеялись громче всех. Эта кличка прилипла ко мне до самого выпускного. «Мультик, Мультик, Мультик!» От хохота одноклассников, звучавшего в голове, я просыпаюсь. Никакого Соколова и Польска, никаких футболок с рисунками и смеха. В комнате тишина, только чуть потрескивают сверчки за окном.

Вся в липком поту, я встаю с постели и бреду к холодильнику за кефиром. Мамина картошка осталась забытой на плите в сковородке. Я вытаскиваю контейнер, чтобы переложить ее и спрятать в холодильник. Открываю крышку сковороды, вдыхаю и…

Хьюстон, у нас проблемы! Я меньше чем за минуту слопала всю жареную картошку из сковородки. Холодную. Вместе с салом. Руками. В четыре утра.

Не буду вбивать этот прием пищи в приложение! Хотя какой там «прием пищи»?! Скорее, похоже на «варварский набег утки».

* * *

В «Цитрусе» чувствую себя некомфортно. Должно быть, этот Мастер Вселенной работает где-то неподалеку. И все равно опаздывает вот уже на двадцать минут. Я нервно тереблю часы на руке и утыкаюсь в ноутбук в поиске нового автора. Очевидно, тот, что с комиксами, передумал. А жаль. Было бы смело и неожиданно взяться за редкий жанр. Я бы хотела показать результат своей работы Аксенову.

Дверь кафе распахивается со звоном колокольчика, и в прохладный зал входят два качка. Один повыше и покрупнее, трясет шейкером так, что по всему кафе раздается неприятный грохочущий звук. Второй чуть ниже ростом, не такой перекачанный, скорее жилистый. Они оба что-то громко обсуждают и панибратски общаются с барменом.

– Что там с моим белковым смузи, Прихлоп? – говорит тот, что пониже, и я с любопытством наблюдаю за молодым парнишкой за стойкой, к которому он обращается.

Юноше, должно быть, нет и восемнадцати. Все его лицо покрыто прыщами, как у многих подростков. Неужели получил свою кличку из-за сходства с персонажем из «Пиратов Карибского моря»?

– Не хватает одного ингредиента, – дерзко отвечает парнишка и, похоже, совершенно не обижается, а в шутку делает вид, что расстегивает ширинку и удаляется в подсобку.

Качок, что обозвал его Прихлопом, одним изящным прыжком, словно леопард, перемахивает через барную стойку и мчится за ним.

– Не вздумай! – орет он.

За дверью слышится возня, звуки борьбы и громкий гогот, переполошивший всех в кафе. Хотя помимо меня из посетителей только молодая мамаша – скармливает картошку фри ребенку лет семи. Я с досадой вспоминаю о своем набеге на холодильник сегодняшней ночью и принюхиваюсь к блузке, чтобы понять, не пахнет ли от нее жареной картошкой. Не пахнет. Но это не придает мне уверенности в себе. Я уже посмотрела, сколько калорий съела, и пообещала себе, что компенсирую их избыток сегодняшним днем и съем на пятьсот калорий меньше. Не уверена, что это правильно с точки зрения здоровой диеты. Желудок тоже так не считает и громко урчит.

– Ты купил новый вкус! Соленая карамель! – звучит восторженный голос качка-леопарда. Он выходит в зал, держа в руках большую банку с протеином. – Круть!

Услышав последнее слово, я мысленно переношусь во вчерашний чат с «Мастером Вселенной» и замираю. Не может быть!

В этот момент качок отставляет банку и, нахмурив лоб, осматривает зал кафе. А когда наши взгляды встречаются, его глаза широко распахиваются, брови подлетают вверх, а на лице расплывается широчайшая белозубая улыбка.

– Мультик? – Он делает шаг ко мне, очевидно, чертовски радостный оттого, что видит меня.

Я тоже узнаю этого молодого человека – воплощение моих кошмаров. Того, кто превратил мою школьную жизнь в ад. Соколов.

Глава 3. Вот так встреча!

Первая моя реакция – схватить ноутбук и дать деру. Но я сижу, словно к стулу прилипла, и не могу пошевелиться, только моргаю. Соколов усаживается напротив и таращится на меня, как ребенок на иллюзиониста в момент, когда вот-вот появится кролик из шляпы.

– Так это ты «Клюковка22»?

Я развожу руками и заставляю себя улыбнуться. При этом густо краснею и стыжусь собственного внешнего вида. Соколов-то выглядит идеально в своей спортивной майке, оголяющей широкие плечи. Еще в школе он занимался боксом и даже побеждал на каких-то соревнованиях. Частые пропуски уроков ему с легкостью прощали, а его фото до сих пор висит на доске почета возле учительской. Все одноклассники, да что там, все параллели знали, кого нельзя задирать и кто в случае чего может дать по лицу. Этого было достаточно, чтобы его авторитет вырос до небес как в школе, так и на улице. А я? А я была Мультиком, вечно увлеченным книгами и ничем, кроме книг.

Бывший одноклассник пялится на всю меня с особенной ухмылкой, как будто мы знаем общий секрет.

– Ты стала книжным редактором, как и хотела, – не спрашивает, а утверждает Леша и бросает короткий взгляд на раскрытый ноутбук.

– А ты откуда знаешь, кем я хотела стать? – Я до сих пор нахожусь в легкой прострации от нашей встречи и говорю сдавленно, как-то неестественно.

– Школьный альбом, – поясняет он, пожимая плечами, словно это очевидно.

Соколов одним большим глотком допивает смузи, а я невольно перевожу взгляд с его стакана на парня за баром.

– Не обращай внимания. Мы с Прихлопом всегда так! – Он машет рукой и как будто стыдится сцены, которую они устроили в кафе. – Наш внутренний юмор.

– Внутренний?

– Я работаю в «Олимпии». – Он указывает на себя и приосанивается, добавляя: – Самый востребованный и высокооплачиваемый тренер, между прочим!

– Прямо как ты и мечтал? – замечаю я, подняв бровь, не в силах сдержаться.

Колючки сами лезут из меня. Выработанный годами рефлекс на появление Соколова. Я хорошо помню, что написано под его фото: «Хочет стать чемпионом мира». Самая амбициозная мечта среди одноклассников.

– А ты все такая же. – Он обводит меня взглядом, но его выражение глаз не меняется. Он искренне рад меня видеть.

– Какая?

– Неприступная.

Моя бровь взлетает еще выше. Сказать, что я в шоке, – ничего не сказать.

– Я?!

– Ты.

Соколов откидывается на спинку стула и кладет ногу на ногу, выглядит при этом дерзко и самоуверенно. Выражение его лица, как триггер, отбрасывает меня на несколько лет назад. Я снова чувствую себя затравленной девочкой в футболке с «Томом и Джерри».

Я никогда не испытывала теплых чувств к Соколову. Скорее, обиду, страх снова попасться ему на глаза и стать объектом его внимания. Мой школьный день начинался с попыток избежать встречи с ним, и всякий раз, несмотря на усилия, это обязательно происходило. Он натыкался на меня в самый неожиданный момент. Один или с друзьями, он обязательно заговаривал со мной. Ему даже повод был не нужен, он умел найти к чему прицепиться и подмечал любую мелочь. Клянусь, любую! Как Шерлок. Мне даже казалось, что он нарочно следит за мной, но, считая эту мысль бредовой, я отмахивалась от нее.

– Я не неприступная. – Черт, веду себя как ребенок!

– О, еще какая! – Леша смеется. – Насколько я помню, в школе к тебе нельзя было подойти, сразу кусалась.

– Может, это мой защитный механизм, – говорю я и складываю руки на груди. – От тебя.

Я жду, что он начнет острить, и готова к ответу. Он умел ударить физически так, что ломались кости, а я теперь могу ударить словами. Больно не будет, но задеть за живое попробую. «Я больше тебя не боюсь», – говорю я ему всем своим видом, хотя внутренне вся сжимаюсь.

– Да, я хорошенько подпортил тебе жизнь, – неожиданно признается Леша, и это лишает меня дара речи. – Извини меня за это.

Я не верю собственным ушам. Моргнув, я сосредотачиваюсь на его лице. Жду, что он вот-вот засмеется и скажет, что разыграл меня. Но этого не происходит.

– Кто ты такой и куда дел Соколова?

Я рассеянно оглядываю кафе в поисках… не знаю чего. Просто хочу спрятать подступающие слезы. Второй качок сидит за барной стойкой и оживленно болтает с Прихлопом (ну вот, теперь и я туда же!), периодически с интересом поглядывая на наш столик.

– Олесь, я понимаю, что виноват перед тобой, – нажимает Соколов, и я еще больше удивляюсь.

Он назвал меня по имени? Ну, нет. Это определенно розыгрыш. Ок, я купилась. Где камеры?

– Ла-адно, – протягиваю я, не в силах выдержать его взгляд. Когда он не хамит и не ведет себя как козел, это пугает даже больше.

– Знаю, простить такое трудно. Я не навязываюсь к тебе в друзья. Но могу я хотя бы рассчитывать на деловое партнерство?

– Я подумаю…

– Ты возьмешься за мой комикс?

Я вдруг вспоминаю, что мы встретились здесь именно для этого. Комикс. Созданный Соколовым. Который всю жизнь обзывал меня Мультиком.

Неожиданно для себя я расплываюсь в улыбке, а потом и вовсе хохочу, закрыв лицо руками. Ну, разве это не ирония судьбы – привести его именно ко мне с мультяшными рисунками?

– Ох, Соколов, тебе повезло, что я не злопамятная!

– А мне повезло, что я встретил тебя, – уточняет он. – Ты не представляешь, как на меня давит незакрытый гештальт!

– Я придумаю, как тебе отработать годы буллинга.

– Жду с нетерпением твоих вариантов. – Он подергивает бровями. И если бы я была не я, а он – не он, то подумала бы, что у этих слов есть неприличный подтекст.

Теперь я с любопытством рассматриваю его, а он позволяет и нарочно отводит взгляд. Кое-что не меняется, и Соколов остается собой. Самомнения ему не занимать.

– Ну и где твой комикс?

– Дай свой номер, я скину ссылку. Там все, что у меня есть.

– А что требуется от меня?

– Сначала посмотри и скажи, что думаешь.

– Честно сказать?

– Уж от кого, а от тебя я точно не жду снисхождения!

Не знаю почему, но мне льстят его слова.

– А потом?

– А потом, если захочешь работать со мной, поможешь с текстом и диалогами. И мне не хватает чего-то, чтобы сделать героев…

– Цельными?

– Да!

Мы улыбаемся друг другу, и я ловлю себя на мысли, что все еще не верю в происходящее. Я и Соколов сидим за столом и не ругаемся? И мне даже не хочется выцарапать ему глаза. Разве такое возможно? Маруська в обморок упадет!

– Хорошо.

Мы обмениваемся контактами.

– Я еще подумаю, как брать с тебя оплату. Обычные тексты я считаю по авторским листам, но комиксы…

– Никаких поблажек и скидок одноклассникам? – Леша подмигивает.

– О, только не тебе!

– Не вопрос, у меня есть деньги. Я готов к любой сумме.

Снова этот самодовольный вид. Я закатываю глаза и тяжело вздыхаю. Будет трудно. Но интересно.

– Извини, у меня скоро тренировка, мне пора убегать.

Леша поднимается и протягивает ладонь. Я не сразу понимаю, чего он хочет, а когда до меня доходит, я тяну руку в тот момент, когда он уже, отчаявшись, опускает свою. Чувствуя себя крайне неловко, я убираю руку, а он снова протягивает. Мы смеемся над глупостью ситуации, а качок у барной стойки, наблюдавший за нами, заливается хохотом.

– Заметка на будущее: научить тебя пожимать руки. – Соколов неожиданно делает шаг навстречу и приобнимает меня за плечи. – Обнимашки?

Я стучу его по спине, желая прекратить эти нежности, и чувствую себя некомфортно от жара его тела. Настоящая пышущая печь!

– Не терпится узнать твое мнение, – наконец говорит он и отходит от меня.

Я натянуто улыбаюсь и проговариваю:

– Рада встрече. – Фу, какая неприличная ложь!

Он изображает, будто ранен в сердце, и с ухмылкой исчезает за дверью вместе со своим другом-качком.

Еще несколько минут я просто смотрю в пол и собираюсь с мыслями. Наверное, мы не просто так встретились именно сейчас. Готова ли я вернуться в прошлое, которое так старательно пыталась забыть? Хороший вопрос. Но с другой стороны, глупо отказываться от возможности поработать над чем-то интересным. «Только бы он создал что-то стоящее!» С этой мыслью я нахожу ссылку, которую прислал Соколов. Интернет на ноутбуке медленно загружает картинки, я отвлекаюсь на телефон и пишу сообщение Маруське.

Я: «Не поверишь, кого я сейчас встретила!»

Маруська отвечает сразу же.

Маруська: «Максимыча?»

Я улыбаюсь. Не представляю, как же я выношу мозг моей бедной подруге своим нытьем о неразделенной любви!

Я: «Нет, Соколова».

Маруська сразу же мне перезванивает и выпытывает подробности. Она была свидетелем моих переживаний в школе и знает, каково мне.

– И ты согласишься с ним работать? – Она настроена воинственно. – Я бы послала его куда подальше!

– Ну… он вроде как извинился.

– Да пусть засунет свои… – Она добавляет шепотом: – Скорей всего, ему просто нужна ты и твои гениальные мозги, вот он и подлизывается!

Не скрою, и у меня самой такие же подозрения.

– А что, если он и правда изменился?

– Я не верю, и ты не верь!

– Странно отказывать из-за школьных обид. Лишний раз доказывает, что я все еще злюсь на него. Нужна причина посерьезней. Может, сказать, что мне неинтересны комиксы?

«Хотя кого я обманываю? Очень интересны! Особенно хочется прийти с чем-то подобным к Аксенову», – уже мысленно добавляю я.

– Заломи ему такую цену, что он сам откажется.

Я слушаю предложение подруги и одновременно открываю страницу с загруженными рисунками. И ахаю!

Глава 4. Сделка

– Я перезвоню, – бросаю Маруське и убираю телефон в сторону.

Никогда в жизни не видела таких ярких и круто прорисованных комиксов! Название «Мастер Вселенной» объясняет ник Соколова. А я-то думала, что он назвался так из тщеславия. Мой бывший одноклассник полон сюрпризов! И самый главный из них сейчас передо мной.

Непривычно видеть в комиксе много текста, а не глупые «Бум!», «Бабах!» и прочие фразочки. Я пролистываю картинки вниз и разглядываю нескольких персонажей, детально прорисованных Лешей. Щупальца, шерсть, одежда, у героини длинные волосы, как у Рапунцель, – прорисованы безукоризненно; оружие, космические корабли – как это все рождается в одной голове?

Чем-то его история напоминает мне «Стражей галактики» по стилю и по основному сюжету, но масштабней и, не побоюсь в этом признаться, интересней. Меня заворожила история о маге, который взял под опеку детей-сирот из разных уголков Галактики и сделал из них воинов, которые борются с преступностью и главным общим врагом – Мастером Вселенной. Я находила моменты, которые нуждались в правке, и делала заметки в блокнот. Тексту в самом деле не помешала бы редактура. И я поняла, что имел в виду Соколов, когда сказал, что героям чего-то не хватает. Положительные персонажи у него вышли неплохо, все яркие и харизматичные, каждый со своей историей. Но Леша делает упор на антагониста – Мастера Вселенной. Он слишком откровенно пытается доказать, что отрицательный персонаж на самом деле положительный. Как по мне, его нужно сделать загадочней, а его хорошие черты преподнести не так навязчиво.

Читая и делая пометки, я даже не заметила, как стемнело.

От сидения в одном положении у меня онемела шея. Я с трудом встаю на ноги и разминаю плечи. Пустой желудок напоминает о себе и бурлит на все кафе. Как я так заработалась?

Когда я возвращаюсь домой, Ульяна уже спит. Мне не терпится поделиться своими впечатлениями с Соколовым. Я пишу ему в чат.

Клюковка22: Я все изучила. Думаю, я могу тебе помочь.

Я смотрю на текст сообщения и думаю о том, что он совсем не отражает эмоций, которые я испытываю. Меня давно так не увлекала работа, но я не могу признаться в этом Соколову.

Мастер Вселенной не в сети, я не жду его ответа и направляюсь на кухню.

Мама купила целую коробку эклеров. Я достаю ее, наливаю себе специальный чай для похудения. Взвесив один эклер, я с надеждой вбиваю данные в приложение. Решаю, раз уж ничего сегодня не ела, могу себе позволить один. Всего сто семьдесят калорий! Какое счастье!

Соколов не отвечает, и я не знаю, чем себя занять. Вбиваю его имя в поиск и нахожу официальную страницу. О! Как много он снимает видео с тренировками! Он проводит прямые эфиры, рассказывая о здоровом питании и режиме. Я открываю рандомный ролик и пять минут смотрю, как мой бывший одноклассник рассказывает об упражнениях для внутренней поверхности бедра. Несколько раз он вызывает у меня улыбку своими комментариями и пошлыми шутками. Я ловлю себя на том, что мне нравится его подача. Я бы у такого тренера позанималась. Я заглядываю в прайс его услуг и обалдеваю. Соколов не врал, сказав, что он – самый высокооплачиваемый среди инструкторов. Но чтоб настолько!

Приходит сообщение от Соколова.

Мастер Вселенной: Ты уверена?

Не знаю, отчего становлюсь взволнованной, и набираю ему ответ трясущимися руками.

Клюковка22: Я, кажется, знаю, как сделать главного героя целостным! – И, вдохновленная собственными идеями, дописываю вдогонку: Кое-что поправим, и в твоего Мастера Вселенной будет невозможно не влюбиться!

Мастер Вселенной: В твоем сообщении есть подтекст?

Я перечитываю то, что написала, и хмурюсь.

Клюковка22: Никакого подтекста, я правда знаю, как сделать главного героя крутым.

Некоторое время Соколов не отвечает, и я жду. Мне не терпится поделиться заметками.

Мастер Вселенной: И что же сделать, чтобы ты влюбилась в Мастера Вселенной?

Клюковка22: Когда у тебя свободное время?

Он долго не отвечает, а я с досадой обнаруживаю, что мой чай с загадочным привкусом слишком быстро закончился. Я опускаю голову и вижу, что коробка с эклерами тоже пуста.

– Что?!

Как? Когда я успела съесть восемь штук?! И как можно было этого не заметить?

Я судорожно умножаю на калькуляторе 170 на 8 и вскрикиваю от ужаса. Я не просто превысила норму, а вышла за красную черту! Уровень съеденного сахара, жиров и углеводов кричит: «Ты жирная обжора!» – и я не могу не согласиться. Слезы подступают к глазам.

Мастер Вселенной: Завтра все до девяти вечера расписано.

Клюковка22: Я могу и после девяти.

Мастер Вселенной: Серьезно? Круть!

Я все еще в недоумении от того, как много съела на ночь, и даже не соображаю, что на самом деле не могу себе позволить такую позднюю встречу. Последний автобус из города до моей Николаевки отправляется в девять, а за такси можно отдать прорву денег, особенно вечером. Но об этом я не думаю. Меня беспокоят эклеры, тысячи калорий, очередная диета, угодившая коту под хвост, и мое отчаянное положение.

Пальцы сами пишут сообщение.

Клюковка22: Мне нужна помощь!

Мастер Вселенной: Я заинтригован…

Клюковка22: Я хочу похудеть.

Мастер Вселенной: О, да! Это по моей части!

Клюковка22: Знаю. Поэтому и прошу твоей помощи.

Мастер Вселенной: Ты хочешь тренироваться у меня? Индивидуально?

Клюковка22: А у тебя есть свободное время?

Мастер Вселенной: Вообще нет. Но для тебя найду.

Клюковка22: Я согласна на любые условия.

Я с позором выбрасываю коробку от эклеров, молясь, чтобы мама наутро о них не вспомнила, а уж Ульяна тем более: то-то реву будет!

Мастер Вселенной: Тогда давай так: ты помогаешь мне с комиксом, а я помогу привести тебя в форму.

Клюковка22: Учитывая, как дорого ты стоишь, это не равноценная сделка.

Мастер Вселенной: Мне льстит, что именно ты так считаешь…

Какой странный комментарий. Я задумываюсь, как правильно на него ответить. Но Соколов присылает еще одно сообщение.

Мастер Вселенной: Забей. Считай это компенсацией за нервные клетки, которые я потрепал тебе в школе.

Клюковка22: Ты их не потрепал, ты их убил!

Мастер Вселенной: Тогда я тебе еще и должен останусь.

Клюковка22: Когда начнем?

Мастер Вселенной: Давай завтра и начнем. В 9 зал уже будет закрыт, но у меня свои привилегии.

Я отправляю ему смайлик, который закатывает глаза.

Мастер Вселенной: Завтра жду тебя в любой удобной спортивной форме и обуви. И желательно вспомнить все хронические заболевания и противопоказания, если есть.

Клюковка22: Да, босс!

Мастер Вселенной: Босс? Круть! Мне нравится!

У меня все тело дрожит от волнения. Неужели я сама добровольно решилась на тренировки? Да еще с кем – с Соколовым! Маруська даже не станет отговаривать, сразу вызовет экзорциста.

Соколов прислал еще одно сообщение.

Мастер Вселенной: Готовься, будет жестко!

Даже в долгие годы буллинга я еще никогда не боялась угроз Соколова так, как сейчас.

Глава 5. Индийский чай

9 лет назад

Жаль, Маруська болеет. Подруга не пришла сегодня в школу и не слышала, как Маргарита Владимировна хвалила ее работу по литературе. Ей нужно задуматься о профессии журналиста. Вернусь домой, позвоню ей и в подробностях перескажу слова учительницы.

На улице вьюга, февраль выдался снежным и холодным. Я нахожу куртку в раздевалке. В длинном зеленом пуховике я смахиваю на гусеницу. Где же шапка? Достаю меховое недоразумение из кармана и встряхиваю. И тут на пол падает мини-открытка в форме сердца. Я настороженно оглядываюсь в поисках того, кто уронил ее, но в раздевалке никого нет. Это что, мне?

Сегодня День святого Валентина. Вот уж не думала, что когда-нибудь получу валентинку! Наверняка розыгрыш.

Поднимаю открытку и еще больше обалдеваю от того, что в ней написано: «Ты будешь со мной встречаться?» Подписи на открытке нет. Пойми теперь, от кого она!

Взбудораженная и одновременно сбитая с толку, я поспешно одеваюсь. Мне не терпится позвонить Маруське. Будем вместе гадать, кто мог подложить послание. Завязываю шарф и быстро выскакиваю из раздевалки, но с разбега натыкаюсь на кого-то в дверях. Соколов.

Открытка выпадает у меня из руки, и я с ужасом наблюдаю, как мой одноклассник наклоняется и поднимает ее.

– Отдай, Соколов! Это не твое! – кричу я, не узнавая собственный голос.

Марья Семеновна с вахты угрюмо наблюдает за нами, но не делает замечания Соколову. Все привыкли, что он меня повсюду преследует, и уже не вмешиваются.

С насмешливой ухмылкой Соколов отдает мне открытку, так и не посмотрев в нее. Я вырываю ее из его руки, чувствуя, как становится жарко в куртке-гусенице.

– Ну так что, Ермакова, будешь со мной встречаться? – спрашивает он и дергает за край моей шапки так, что она полностью закрывает мои широко раскрытые глаза.

Я ворчливо поправляю шапку и впиваюсь в него самым ненавистным взглядом, на который вообще способна.

– Так и знала, что это ты со своими дебильными шуточками! – бросаю я и толкаю его плечом, чтобы освободить себе путь.

По дороге я хочу выбросить открытку в ближайшую мусорку. Желательно, чтобы это видел Соколов. Но что-то заставляет меня сдержаться, и я несу валентинку домой.

* * *

Настоящее время

«Интересно, где сейчас открытка?» Эта мысль занимает меня все утро. И почему я вдруг о ней вспомнила?

– Яичница вкусная. Может, поешь? – прерывает мои мысли мама. – У Сергеевны новая несушка. Вот такие яйца дает! – Она показывает «класс» и продолжает макать хлеб в жидкий желток. На один такой желток у нее уходит половина буханки.

– Спасибо, не могу, я на диете, – отмахиваюсь я и помешиваю сахарозаменитель в чае.

Я читаю упаковку, чтобы понять, что именно дает такой тошнотворный вкус. Фенхель. Понятия не имею, что это, но воняет отвратительно. Аптекарь сказала, что это лучший чай для похудения. Зря я взяла две пачки.

– Положу Сергеевне эклерчиков, поблагодарю за яйца. – Мама поднимается и хлопочет у раскрытого холодильника. – Не поняла. А где эклерчики?

– Я тоже хочу эклеры! – Ульяна – ушки на макушке.

Я утыкаюсь в телефон и залпом выпиваю остатки чая. Уже вторая чашка за утро. Надо взять с собой еще пару пакетиков и попить в «Бонифации», пока буду заниматься комиксом Соколова.

– Кто сожрал все эклеры?! – Мама смеется, находя эту ситуацию дико забавной. – Ульяна, ты, что ли?

– А что сразу я? Я вообще не знала, что они у нас есть! Это Леська! Я точно знаю! И картошку она тоже съела!

– Лесь? – Мама ставит руки по бокам, становясь похожей на мемную картинку.

Господи, стыдно-то как!

– Я куплю новую, – бормочу я.

– Да уж, будь любезна. – Мама хохочет и удаляется с кухни. – Так бы сразу и сказала, что диета особенная, «эклерная». Я б две коробки взяла.

Сестра не сводит с меня глаз, а выражение лица у нее такое, словно она мысленно наматывает мои внутренности на вентилятор.

– Да куплю я тебе эклеров, куплю!

Вместо угрызений совести я начинаю чувствовать раздражение. Сестра еще долго будет дуться на меня, сколько бы пирожных я ни принесла взамен съеденных. Она любит строить из себя жертву, а я подкинула ей хороший повод для этого.

Мама собирается на работу. По пути она обычно забрасывает Ульяну в школьный лагерь. Я вызываюсь поехать с ними: хочу добраться до города в кондиционированной машине, а не душным автобусом. У мамы старенький «Ниссан», которому, кажется, столько же лет, сколько и мне. Помню, его еще папа по ремонтам таскал, а потом проклял и бросил. Как, собственно, и нашу семью. Когда родилась Уля, ей поставили неутешительный диагноз, папа решил, что и нас тоже можно бросить. Такая вот у нашего отца привычка – оставлять все, что не подлежит ремонту.

По дороге я записываю в блокнот еще одну цель на будущее: «Сдать на права». Может быть, когда-нибудь я смогу накопить на свою собственную машину. Надоело зависеть от расписания автобусов.

Рядом со мной на сиденье стоит сумка, которую я собирала без особого энтузиазма. Оказывается, у меня не так уж много спортивной одежды. Одни лосины сомнительного бренда и широкая хлопковая футболка белого цвета.

Ульяна искоса поглядывает на сумку и вдруг ухмыляется.

– Встречу она назначает, ага, как же! – замечает она. Мелкий коп в юбке.

– Так и было, – с неохотой я отрываюсь от блокнота. – Я встречалась с новым автором. Он работает в «Олимпии».

О том, что это мой бывший одноклассник, я почему-то умолчала.

– А сумка зачем? – не унимается сестра.

– Если не отстанешь с допросами, пригодится, чтоб спрятать в нее твой труп! – Я щурюсь и грозно смотрю на сестру.

– Я буду дико ржать, если там и правда спортивная одежда.

Сестра расстегивает молнию на сумке, но я выдергиваю ее из рук, не позволяя заглянуть внутрь. У нас начинается потасовка.

– Так! Угомонитесь там! – Мама оглядывается с водительского места и приспускает солнечные очки с глаз. – А то наваляю вам обеим этой самой сумкой!

Мы отворачиваемся друг от друга, а мама деловито изрекает:

– Ну и что с того, что Леська решила в кои-то веке заняться спортом?

– Спорим, она бросит через месяц! – Сестра никак не угомонится.

– Я тебя сейчас брошу! В окно! – ворчу я и, скрестив руки на груди, отворачиваюсь.

Мама ничего не говорит, лишь поглядывает на мою сумку и хохочет.

Что ж, я не обижаюсь. Скажи кто-то сутки назад, что я добровольно пойду на тренировку, – я бы тоже посмеялась. Но сейчас мне не смешно. От волнения аж живот крутит. Или это не из-за волнения?

* * *

В «Бонифации» я работаю с комиксами Соколова. Мой блокнот наполняется заметками и цветными стикерами. Но я не могу погрузиться в процесс с головой, поскольку мой кишечник поднимает бунт.

Сначала его крутит так, что я сгибаюсь пополам от боли. Потом он громко бурлит и привлекает внимание женщины за соседним столом. А от резкого и внезапного позыва в уборную меня бросает в пот.

Я еще никогда не бегала так быстро до туалета и не молилась всем богам на свете, чтобы никто не вздумал зайти туда после меня.

Бледнея от стыда, я возвращаюсь к своему столику с ноутбуком и заказываю еще стакан кипятка. Я бросаю в него пакетик чудо-чая и, пока он заваривается, возвращаюсь к работе. Но никак не могу сосредоточиться. Живот продолжает булькать – еще громче, чем прежде.

Мне пишет Маруська.

Маруська: Не передумала насчет тренировки? Может, лучше придешь ко мне в гости?

Я пишу ответ дрожащими пальцами и воюю с автозаменой.

Я: Не могу, я уже даже сумку собрала.

Маруська присылает смеющийся смайлик и дальше текст.

Маруська: Интересно. В школе Сокол доводил тебя до слез, а теперь до пота. Смелая ты баба, Леська! Горжусь! – И вдогонку еще одно сообщение: – Не забыла сделать фото «до»?

Я вспоминаю свое позорное фото в нижнем белье перед зеркалом. На нем резинка от штанов, которые я сняла, передавила живот и отпечаталась красным следом. Похоже на полосу, что оставляют веревки на вареной колбасе.

Я: Слушай, спроси у мамы, что можно выпить от расстройства кишечника?

Маруська присылает несколько ссылок на лекарства.

Маруська: Насколько все плохо?

Я выхожу из «Бонифация» в аптеку по соседству и покупаю самое мощное средство из всех, что были. На бегу глотаю таблетку и буквально влетаю обратно в кофейню. Взгляд устремляется на мужчину, который неспешно заходит в туалет и закрывает за собой дверь. Блин!

Я в отчаянии молюсь, чтобы он вышел оттуда поскорее, и не могу думать ни о чем другом. Мне уже не стыдно перед официантом и двумя бариста, когда мой урчащий живот привлекает их внимание. Я стучу в дверь туалета и покрываюсь потом, мечтая только о том, чтобы не наделать в штаны.

* * *

Я: Помнишь сцену из фильма «Тупой и еще тупее», как Джим Керри, сидя на унитазе, ноги задирал? У меня так же!

Отправляю сообщение подруге и выхожу из «Бонифация», вооруженная сумкой с ноутбуком на одном плече и спортивной сумкой на другом. Мне предстоит пройти самый серьезный квест за последнее время: добраться до «Олимпии» – три остановки – и не обделаться!

Дорога проходит как в замедленной съемке. Все кажется заторможенным. Меня бросает то в жар, то в холод. Если бы мне сказали, что однажды я буду бежать в сторону спортивного клуба, я бы никогда не поверила!

На входе в «Олимпию» я буквально сбиваю с ног всех, кто попадается на пути. Меня провожают удивленными взглядами. Наверняка считают сумасшедшей. Живот крутит уже так, что больно ходить. Когда наконец подействует лекарство? В голове мелькает мысль отменить тренировку, но я не знаю, как объяснить это Соколову.

На часах уже пять минут десятого, в раздевалке ни души. Я переодеваюсь в утягивающие лосины и объемную футболку. Новенькие, ни разу не использованные кроссовки немного жмут, но это не самая моя большая проблема. Мне кажется, все зеркала в этом здании нарочно расширяют мое отражение. Куда ни глянь, везде ужасная картина. Я была бы замечательной моделью эпохи ренессанса. Но сейчас, к сожалению, двадцать первый век. Эх, не в то время я родилась!

Иду в зал с тренажерами и нахожу Соколова, сидящего на полу. Он держит в руках планшет и что-то увлеченно рисует.

– Прости за опоздание, – говорю я запыхавшимся голосом.

Соколов равнодушно произносит:

– За каждую минуту опоздания делаешь три берпи. – Он быстро смотрит на часы и добавляет уже с ухмылкой: – С тебя тридцать берпи.

Я рассеянно моргаю. Знать бы еще, что это такое.

Леша аккуратно отставляет планшет на пол и в один изящный прыжок оказывается на ногах.

– Но! Сначала разминка.

Он показывает простые упражнения, я повторяю, все еще боюсь страшного слова «берпи». Как оказалось, не зря.

– Показываю, как правильно делать упражнение, тебе как новичку упрощенный вариант, – говорит он после разминки и внезапно падает на пол, упираясь на руки, а потом складывается и прыжком на ноги завершает элемент.

У меня лезут глаза на лоб. Тридцать таких штук? Да я умру, не сделав и трех!

В глазах Соколова ни тени снисхождения.

– Ладно. – Я падаю на пол, отжимаюсь и с трудом поднимаюсь. Кажется, уже потею.

– Без отжимания. Просто касаешься пола грудью и встаешь, – деловито произносит он.

– Есть, босс.

– Итак, – Соколов расхаживает туда-сюда, пока я, пыхтя и кряхтя, прыгаю, – спасибо, что прислала на почту все свои данные. Перемерять не буду, верю на слово. И хорошо, что у тебя нет проблем со здоровьем. Значит, никакой пощады.

После прыжка я сгибаюсь. Опираясь на колени, стою и дышу как сумоист. Пот капает со лба на пол.

– Почему ты решила похудеть?

– Потому что – вот. – Я с трудом выпрямляюсь и показываю на всю себя. Неужели это не очевидно?

– Понятно, но почему именно сейчас? Обычно что-то служит толчком.

– Восемь эклеров за раз – достаточный пинок под зад?

Соколов указывает на то, что моя передышка затянулась:

– Ты давай-ка не стой, а допрыгивай. У тебя еще одиннадцать берпи.

Я покорно выполняю упражнение-пытку. Задыхаюсь, краснею, потею, но не останавливаюсь, назло ехидной морде Соколова. Он смотрит на меня внимательно, с любопытством. Ждет, наверное, что я попрошу пощады.

Все бы ничего, но во время прыжков у меня снова крутит живот. На тридцатом берпи я уже хочу умереть, но сначала – убить своего тренера. Леша протягивает мне кулак, чтобы я стукнула о него своим, и расплывается в улыбке.

– Молодец, боец!

Выпиваю всю бутылочку воды и обтираю лицо полотенцем, дыхание как у астматика. Живот еще громче бурлит, и я все-таки не выдерживаю и, извинившись, убегаю. А Соколов провожает меня обалдевшим взглядом.

* * *

Когда я возвращаюсь, он протягивает мне восьмикилограммовую гирю и заставляет приседать. Я не отступаю и принимаюсь выполнять упражнение, чувствуя ужасную слабость в ногах.

– Все нормально? – Он осматривает меня каким-то подозрительным взглядом, а я просто киваю и продолжаю считать приседания. – Ты выглядишь как-то бледно…

– Я стану твоей первой подопечной, которая склеит ласты.

Но не говорю о том, по какой причине реально могу их склеить.

– Тимур говорит: «Если не умираешь на тренировке, то ты халтуришь!» – С улыбкой он кивает на рекламный плакат с изображением того самого качка, с которым я видела его в «Цитрусе» вчера днем.

Я поднимаюсь с гирей в руках и понимаю, что мне снова приспичило.

– Извини, мне надо… – не договариваю и, выронив из рук гирю, убегаю.

Даже знать не хочу, что он обо мне думает в этот момент. Меня уже едва несут ноги. Лекарство не возымело никакого эффекта. Кажется, стало только хуже. На выходе из раздевалки я замечаю, что действительно выгляжу болезненно.

– С тебя еще выпады и пресс… – Соколов садится на пол и смотрит на меня, дергая бровью.

Я с надеждой бросаю взгляд на часы. Уже десять. Мы не обсуждали время и частоту моих тренировок.

– Хочешь, чтобы завтра я не смогла пошевелиться?

– Да. Хочу, чтобы ты вспоминала обо мне при каждом движении. Даже когда просто открываешь глаза по утрам.

Его серьезное лицо никак не помогает мне понять, есть ли в этих словах подтекст. Конечно, есть! Это же Соколов.

– Извращенец!

На его лице появляется самодовольная ухмылка.

Я начинаю делать выпады и делаю их ужасно. Ноги меня совершенно не слушаются. Все, чего мне хочется, – это свернуться калачиком и поплакать.

– У меня куча вопросов по «Мастеру Вселенной», – говорю я, тяжело дыша. Нужно всеми способами отвлечься.

– Чуть позже их задашь, дыши правильно: на усилии выдох, на расслаблении вдох.

Я стараюсь следовать его указаниям и замечаю, что мне действительно стало проще справляться с одышкой.

– Что насчет питания? Что ты сегодня ела?

Резко выдыхаю и делаю передышку перед тем, как лечь качать пресс.

– Ничего, только чай.

– Рехнулась, что ли? Кто приходит на тренировки на голодный желудок? Ты можешь потерять сознание! Или вообще тебя может стошнить прямо тут на полу!

Я ложусь на мягкий мат и задумываюсь. «Может, меня на этот пол, конечно, и не стошнит сегодня, но вот обделать я его точно рискую!»

Вслух я признаюсь в другом:

– Я хотела поголодать в счет тех калорий в эклерах.

Соколов закрывает лицо рукой и издает громкий протяжный стон.

– Это самый тупой способ похудеть из всех, что я слышал!

«Это он еще не слышал про мой чудо-чай!» Что-то подсказывает мне, что именно в нем причина моих кишечных недомоганий. Надо все-таки погуглить, что такое фенхель.

Пока я качаю пресс, Соколов рассказывает о правилах питания:

– Ты не должна испытывать голод. Вообще голодать нельзя, так быстро сорвешься и уж точно съешь что-то из запрещенки. Ты должна есть часто и понемногу. Нужно чувствовать сытость в течение дня, но насыщаться белками, жирами и углеводами в правильных пропорциях.

Что-то такое было в приложении для похудения, которое считает калории, но я не обратила на это внимания.

– Знаешь, я не только расписываю программу питания своим подопечным, но и предлагаю комплексы от завтрака до ужина. Мы с Тимуром сами готовим.

Я не могу сосредоточиться. При мыслях о еде становится тошно, и я падаю на спину. Все! Я больше не поднимусь. Всерьез подумываю о том, чтобы уползти от своего мучителя. Бежать уже не могу.

– Пять минут заминочка, и закончили, – успокаивающим тоном говорит Соколов и показывает мне несколько упражнений на растяжку.

Но я ни одного из них не делаю и снова убегаю в туалет. Точнее, уже не убегаю, а иду, держась за стены. Кажется, он больше никогда не согласится заниматься со мной. Я и сама бы не согласилась. Но почему-то мне не стыдно. Мне настолько плохо, что уже все равно, что он думает.

* * *

Соколов ждет меня в коридоре не в спортивной форме, а в джинсах и футболке с сумкой через плечо. Я понимаю, что наша тренировка закончилась, и облегченно вздыхаю, при этом шатаюсь и обхватываю его за плечо.

Он помогает, поддерживая меня под руку.

– Знаешь, я все-таки спрошу: что с тобой случилось?

– Чай для похудения со мной случился, – ворчу я, обещая себе больше никогда в жизни не пить ничего подобного.

– А, те самые чаи… – Он с пониманием усмехается и становится серьезным. – Сколько же ты его выпила?

– Вчера три пакетика и сегодня четыре.

Соколов разражается громким заливистым хохотом. Ни капли сочувствия. Гад.

– Господи, Мультик! Ты меня убиваешь!

Я бы как-то отреагировала на кличку, но у меня совершенно нет сил.

– Почему ты не отменила нашу встречу?

– Стыдно было просрать свою первую тренировку.

– Так ты все равно ее просрала! В прямом смысле слова.

Мы оба начинаем хохотать, я – устало и вымученно, а Соколов – громко и заразительно.

Глава 6. Условие

Мы с Соколовым выходим из фитнес-клуба. Он сдает ключи охраннику, прощается с ним, а потом поворачивается ко мне и снова берет под руку.

– Пойдем, я тебя подвезу домой, чайная жертва. Но полегче там! Я только что сменил обивку сидений!

Он открывает дверь черного «Ауди Q5», в нос ударяет запах свежей кожи и дорогого парфюма.

– А зачем менял обивку? – Устало сажусь в кресло. Нет сил даже пристегнуться. – Машина-то новая.

– Да так, оставил Милаша на пять минут в закрытой тачке. Сгрыз оба сиденья в хлам!

– Милаш?..

– Ага, моя собачка.

Что же у него за «собачка», способная испортить сиденья за пять минут?

Соколов садится за руль и с любовью поглаживает новую кожаную обивку. Он заводит мотор, и салон заливается приятной прохладой и тихой спокойной музыкой.

– Куда едем?

Я говорю адрес, Соколов вбивает его в навигатор и присвистывает:

– Ехать сорок минут! Ермакова, как ты собиралась добираться домой после тренировки?

Я пожимаю плечами.

– Такси. Или к подруге попросилась бы на ночь. Всегда можно что-то придумать.

Соколов неудовлетворенно качает головой и трогается.

– Давай договоримся вот о чем: если ты чувствуешь себя плохо – говоришь мне. Тренироваться во время болезни нельзя.

– Я же не заболела, – возражаю я, пролистывая сообщения от Маруськи. Она ждет отчета о тренировке, но я слишком измучена, чтобы обсуждать это сейчас.

– Второе – если время тренировки неудобное, ты тоже говоришь об этом. Мы подберем другое. Ну или я просто буду отвозить тебя домой.

– Что еще, босс?

– В течение дня нужно есть. Больше никаких голодовок.

– А как часто мы будем тренить?

– Будем использовать любое окно в моем расписании.

– То есть с моим свободным временем мы не считаемся? – с саркастичной усмешкой вставляю я. – Подстраиваемся только под тебя?

– Ну, да. – Он не шутит, он вполне серьезно считает, что это нормально.

– Тебе никто никогда не говорил, что ты эгоист?

– Мама и все мои девушки.

– Несчастные женщины! – Я вздыхаю и лезу за блокнотом.

– Что ты делаешь?

– Хочу обсудить «Мастера Вселенной».

– Спятила? Ты себя видела? Ты же едва языком ворочаешь! Я не собираюсь мучить тебя ближайшие сорок минут.

– До этого целый час мучал. Даже больше… Сколько вообще длятся твои тренировки?

– Мучить людей в зале – моя работа.

Я откладываю в сторону сумку с блокнотом и расслабленно роняю голову на подголовник. Наконец подействовала таблетка, и я больше не корчусь от боли и позывов кишечника.

– Мне, конечно, не терпится послушать твои замечания по комиксу, но это подождет. Я несколько лет создавал его. Если мы обсудим его днем позже, мой мир не рухнет.

– Спасибо, – отзываюсь я, а он поворачивается и рассматривает меня с каким-то нечитаемым выражением лица. – Смотри на дорогу, Соколов.

Он тихо хмыкает и больше не произносит ни слова. Мы едем молча, слушая тихую музыку и шуршание шин по асфальту. Когда приближаемся к нашему поселку, он опускает стекла и вдыхает полной грудью.

– Обожаю запах сосен! Особенно ночью!

– Ты никогда не был в Николаевке?

– Нет, ни разу.

– Тут сосновый лес и классный чистый пруд прямо недалеко от моего дома.

– Круть! Тогда я как-нибудь напрошусь к тебе в гости! Сто лет не плавал в пруду!

– Да, конечно, без проблем! – И сразу же добавляю: – Если найдется окошко в моем расписании.

– Засранка, – тихо шепчет он куда-то в открытое окно, и я вижу, что он улыбается.

Я начинаю смеяться. С учетом моего сегодняшнего чайного марафона он прав как никогда. Соколов подхватывает, и мы оба ржем в голос. Я ловлю себя на мысли, что мы неплохо ладим. И даже больше – мне приятно находиться в его обществе. За исключением некоторых моментов. Он неожиданно тактично повел себя, узнав о моей сегодняшней проблеме, и, вместо того чтобы глумиться, перевернул ситуацию в шутку. Может, поблагодарить его за это?

Мой телефон разрывается звонком, и я прекращаю смеяться. А когда вижу, кто именно мне звонит в поздний час, у меня буквально вылезают глаза из орбит.

– Алло, да, Виктор Максимович! – От волнения у меня смыкает горло так, что я не в силах говорить нормальным голосом. Получается дурацкий визг. Я жестом прошу Соколова сделать музыку еще тише.

– Ермакова, я прошу прощения за поздний звонок. – Ох, у меня сердце сейчас выпрыгнет, какой же у Аксенова шикарный голос! – Вы можете сейчас говорить?

– Да-да, конечно! – чересчур эмоционально отвечаю я, а Соколов смотрит на меня, нахмурив брови.

– Я написал вам письмо с приглашением на встречу завтра утром, но вы до сих пор не ответили…

Ах, вот в чем дело! Зря я перестала заглядывать в университетскую почту. Думала, если защитила диплом и почти выпустилась – в ней уже нет необходимости.

– Вы работаете сейчас над чем-то?

Я не сразу понимаю вопрос и отвечаю только через длительную паузу:

– Прямо сейчас?

– Вы же наверняка взялись за новую книгу… – поясняет Аксенов, явно смущаясь.

– Ах, да, у меня есть один интересный проект. – Мельком я смотрю на Соколова. Я еще не предлагала ему этого и не знаю, как он отреагирует. – Это комикс о супергероях в выдуманной вселенной. Автор – настоящий самородок!

Соколов вскидывает брови домиком и таращится на меня, как будто я – это не я, а какой-то пришелец.

– Вы хотите участвовать с этим на форуме в ноябре, я правильно понимаю?

– Да, если вы будете не против…

Соколов все еще хмурится и поглядывает на меня, отвлекаясь от дороги.

– Что ж, тогда обязательно приносите завтра утром свой проект, мы вместе посмотрим.

Я соглашаюсь, не подумав и не спросив самого автора, хочет ли он показывать кому-то еще свой комикс и вообще где-то участвовать. Обещаю быть на кафедре у преподавателя ровно в девять утра и, только когда кладу трубку, задумываюсь о своем состоянии. А что, если мой бедный кишечник еще не придет в норму к тому времени?

– Ермакова, во что ты меня втягиваешь? – Леша паркуется прямо возле моего дома и поворачивается вполоборота.

Не знаю, с чего начать, поэтому рассказываю как есть:

– Ты же не стал обсуждать комикс, а я, между прочим, собиралась тебе предложить участвовать в крутом книжном форуме. Он проводится раз в году, авторы съезжаются со всех городов и представляют свои работы. В этот раз форум пройдет седьмого ноября в Анталье. Там будет вся наша литературная тусовка. Авторы, издательства, редакторы, блогеры – кого только там не будет! Есть очень большая вероятность, что твоим комиксом заинтересуется мой преподаватель. Он – глава «Цензоров», а это очень крутой книжный клуб. Он популярный не только в нашей стране. А если Виктор Максимович возьмется за твоего «Мастера Вселенной» – считай, ты знаменитость!

– Так, стоп-стоп. – Соколов вскидывает руки. – Кто сказал, что я хочу стать знаменитым?

Именно этого я и боялась. Сижу и придумываю ответ, опустив голову, но Соколов медленно заговаривает:

– Ты правда считаешь, что у «Мастера Вселенной» есть такой шанс?

– Помнишь, ты сам говорил, что не ждешь от меня снисхождения? – Я поднимаю голову и улыбаюсь. – Так вот, я пыталась быть более чем предвзятой. Думаешь, я не мечтала разнести твой комикс? Но он и правда классный!

– Спасибо, – почти беззвучно отвечает Соколов.

Мы сидим молча какое-то время и слушаем сверчков через опущенное стекло. Я не хочу давить на него, но в глубине души молюсь, чтобы он согласился. Его комикс – мой шанс пробиться в «Цензоры». Неприятно это осознавать, но бывший одноклассник нужен мне гораздо сильнее, чем я думала. Хотя ему я в этом не признаюсь ни за что на свете!

– Хорошо, я обещаю подумать…

Я не верю, что он сказал это, и моргаю. А потом понимаю, что собралась показать комикс уже завтра утром.

– Но завтра в девять Виктор Максимович…

– Я дам ответ сегодня, – перебивает Соколов, – пока буду ехать обратно – подумаю.

Незаметно для него я скрещиваю пальцы на обеих руках. «Не дави, не дави!» – мысленно говорю я себе, но не выдерживаю и умоляющим голосом произношу:

– Пожалуйста, пожалуйста! – Складываю ладони в мольбе. – Проси что угодно, Соколов!

– И об этом я тоже подумаю. – По его лицу расплывается одна их тех ухмылок, которые я презирала в школе. – Иди спать, Ермакова, – говорит он, разворачиваясь к рулю. – Я напишу, как приеду домой.

Выхожу из машины, навьюченная сумками, и не оборачиваясь иду к дому. «Ауди» скрывается из вида, когда я захлопываю за собой дверь от ворот.

Мама и Ульяна уже спят, в доме темно, хоть глаз выколи. Я подсвечиваю себе фонариком с телефона и тихо пробираюсь в нашу с сестрой комнату. Ульяна ушла спать к маме. Они любительницы подрыхнуть в обнимку. Мне же нужна свобода в кровати, я не люблю, когда кто-то дышит под боком. Когда-то оставалась с ночевкой у Маруськи, мы спали у нее на раскладном диване. Это был ад!

Раздеваюсь и ложусь в постель. События дня проносятся в голове, как страшный сон. Наверное, я больше никогда не переступлю порог «Бонифация»! Ну надо же было выпить столько дурацкого чая!

Закрыв лицо руками, тихо хохочу. Спасибо Соколову за то, что не стал издеваться надо мной и не вогнал в краску окончательно. Для себя отмечаю, что приятно удивлена тем, как он изменился. В школе он был не таким. Эмпатия никогда не была его сильной стороной. Я искренне благодарна ему за сегодняшний вечер.

Беру телефон и долго придумываю текст, который ему написать. Так, чтобы он не слишком зазнавался.

Но он первым пишет сообщение в чате.

Мастер Вселенной: Не спишь? Ждешь меня?

Клюковка22: Как ты доехал?

Мастер Вселенной: Быстро.

Клюковка22: Педаль в пол и волосы назад?

Мастер Вселенной: Люблю быструю езду. Извини, сегодня тебя не прокатил.

Клюковка22: Переживал, что от страха я обделаю новенькие сиденья?

Мастер Вселенной: Не скрою, были такие опасения…

Он присылает несколько смеющихся смайликов, я закрываю рот рукой и тоже хихикаю.

Мастер Вселенной: Как твое самочувствие?

Клюковка22: Нормально. Спать хочу. Жду твоего ответа.

Мастер Вселенной: Сейчас лягу в постель и напишу тебе.

Клюковка22: А твоя девушка не будет против?

Пока сообщение висит непрочитанным, я передумываю и удаляю его у себя и у него.

Мастер Вселенной: У меня нет девушки.

– Вот черт! Все-таки успел прочитать! – шепчу я и сжимаю одеяло от досады. Как глупо и нетактично было намекать на его личную жизнь. Она вообще меня не касается.

Мастер Вселенной: Пока что.

Мастер Вселенной: И тут мы неожиданно подошли к самому главному…

Мастер Вселенной: Ты сказала: «Проси что угодно!»

У меня сердце колотится так, что вот-вот отобьет ребра. Я жду его следующего сообщения и ничего не пишу сама.

Мастер Вселенной: Так вот, я согласен на ваш форум или что там нужно, чтобы тебе помочь…

Я взвизгиваю от радости, но что-то подсказывает, что такой, как Соколов, запросит что-то сверхординарное.

Мастер Вселенной: Но взамен ты согласишься со мной встречаться.

– Да блин! Опять он за старое!

Глава 7. Ложка дегтя

Утром у меня болит все: пресс, ноги, руки, спина и даже грудные мышцы. Двигаться могу только медленно и осторожно.

– Ты не заболела? – Мама подозрительно щурится, наблюдая, как я усаживаюсь на заднее сиденье, кряхтя, как старушка. – Отсядь подальше от Ульяны.

– Мои страдания не заразны, – ворчу я и с волнением поглядываю на часы. Если мы не поторопимся – рискуем попасть в пробку, и тогда я точно не доберусь до кафедры вовремя.

Мне не терпится встретиться с Аксеновым. Его вчерашний звонок не на шутку взбудоражил меня. Я постоянно ворочалась и не могла уснуть, обдумывала, как буду презентовать комикс. Да еще и Соколов со своими дебильными шуточками! Неужели ему не надоела одна и та же тема? Придумал бы что-то новенькое. Встречаться! Очень смешно!

Может, зря я выключила телефон? Но по-другому я не могла, иначе б наорала на него. Я-то думала, он повзрослел и изменился. Теперь я злилась на себя за наивность. Такие парни, как он, неисправимы.

– Если не болеешь, тогда вечером заберешь Ульяну из лагеря. – Мама выдергивает меня из размышлений и строго смотрит через зеркало заднего вида. – У меня совещание на работе допоздна.

– Пораньше, а не как в прошлый раз – самой последней! – просит, нет, приказывает сестра.

– Уля, у меня тоже дела в городе. Заберу как смогу. – Кстати, эклеры ты мне так и не купила. – Она складывает руки на груди.

– Вчера было не до них, поверь.

– Ты никогда не выполняешь обещания!

– Да куплю я тебе эклеры, куплю!

На меня накатывает раздражение. Мама останавливается недалеко от университета. Я бы вылетела из машины, если бы мое состояние и ноющие мышцы позволяли, но я аккуратно выбираюсь и медленно ковыляю к центральному входу.

– Ермакова! – кто-то окликает возле лифта. Я оборачиваюсь и встречаюсь с Машей Мишиной, одной из «цензоров». – Ты к Аксенову?

– Да, к девяти, – киваю я и стараюсь двигаться расслабленно, но чувствую себя деревянной. Буратино нервно курит в сторонке.

– Я с тобой! – радуется Маша, а я скисаю: мне хотелось встретиться с Виктором Максимовичем вдвоем, Мишина никак не входила в мои планы.

– Кто еще будет?

– Мы все, – заявляет Маша и распрямляет плечи. Она последней вступила в ряды «Цензоров» и непомерно этим гордится.

На меня накатывает паника. Почему Аксенов собрал всех «цензоров» для встречи со мной? А второй момент, который мучает меня даже больше: я ведь не получила окончательное согласие Соколова на то, чтобы дать кому-то почитать его комикс. Чувствую себя предательницей.

Мы без стука заходим в аудиторию. Все уже здесь и оборачиваются на нас с Машей. Хотя кого я обманываю? Все таращатся на меня. Хорошо, что я хоть немного привела себя в порядок и красиво уложила волосы. Под пристальным вниманием остальных чувствую себя лабораторной мышью. Серой.

– Доброе утро, дамы, – говорит преподаватель, поднимается и подходит к распахнутому настежь окну. Он поворачивается и видит, что я все еще стою, смущенная, и с улыбкой добавляет: – Садитесь, Ермакова, не стесняйтесь, все свои.

Забавно, но это далеко не так. Своей меня здесь уж точно никто не считает. Я глупо улыбаюсь и стараюсь сесть настолько изящно, насколько могу. Ноги – две негнущиеся конструкции из ржавого скрипучего металла.

Аксенов закрывает окно с громким хлопком, и я вздрагиваю. Он берет пульт и включает кондиционер. Я наблюдаю за его действиями как завороженная. А в это время Маша расставляет на столе вазы с печеньем. Шумит кофейный аппарат, и потихоньку аудитория наполняется терпким ароматом. Маше помогает еще одна девушка, но я не помню ее имени. Скоро перед каждым «цензором» стоит по чашке ароматного черного напитка. Все переговариваются на свои темы и стараются не замечать меня до тех пор, пока преподаватель не раздает всем присутствующим по экземпляру «Коучинга для чайников». Та самая книга, которую я редактировала и которая оказалась на полках среди бестселлеров. Ребята с недоумением, а кто-то с любопытством, открывают и изучают книгу. Меня почему-то начинает трясти.

– Я пригласил вас, Олеся, не просто так, – начал Аксенов, вальяжно располагаясь в своем кресле напротив всех нас. – Вчера мы с «цензорами» кое-что обсудили и большинством голосов приняли решение, которое теперь хотим обсудить с вами. – Он впивается в меня серо-голубыми глазами, как будто приковывает к месту, а я шумно сглатываю, нарушая повисшую тишину. – С тех пор как я стал курировать вашу дипломную работу, я начал присматриваться к вам, Ермакова. Я изучил ваше личное дело, просмотрел работы, которыми вы занимались в рамках университета, и должен сказать, что впечатлен. – Аксенов задумчиво чешет подбородок и рассматривает меня взглядом, от которого у меня мурашки бегут по спине. Какой же он красивый! – У нас уже сформированный и отлично слаженный коллектив, но я не могу упустить такой ценный кадр, как вы, Ермакова, и предлагаю вам подумать над тем, чтобы вступить к нам в «Цензоры».

Я замираю. Боюсь даже дышать. На меня смотрят с еще большим интересом и ждут. Я должна что-то сказать? Стараюсь не показать волнения, хотя меня трясет неконтролируемой мелкой дрожью. В животе все узлом связывается. Только бы не повторилось вчерашнего!

Тут еще и сообщение приходит, и я кошусь на экран телефона.

Мастер Вселенной: У меня появилось окно в два. Придешь?

Я мысленно прикидываю, сколько времени займет вернуться домой и взять сумку. Успеваю. Хотя все зависит от того, насколько затянется эта встреча. Не могу написать ответное сообщение. Не потому что не знаю, что сказать, а потому что тринадцать человек пялятся на меня, не отрывая взгляда. Переворачиваю телефон экраном вниз и судорожно проговариваю:

– Извините.

– Соглашайся, – шепчет кто-то из «цензоров», и я, все еще не соображая, поворачиваю голову. Кажется, его зовут Давид. Он говорит уже громче: – Олеся работала с моим приятелем. Он ее хвалил.

– Давай, вступай к нам, и нас наконец будет чертова дюжина, – подначивает Маша и с добродушной улыбкой предлагает мне печенье в вазе.

Сначала я тяну руку к угощению, но потом сдержанно мотаю головой. Соколов меня убьет! Никакого печенья.

Потом понимаю, что мое отрицательное мотание головой могут неправильно понять и начинаю кивать.

– Да, я, конечно же, согласна! – Голос охрип от волнения, я прокашливаюсь. – Что тут думать, я говорю «да».

– В таком случае добро пожаловать в «Цензоры», – говорит преподаватель, и у меня резко подскакивает пульс.

Аудитория наполняется веселыми аплодисментами. Я незаметно щипаю себя, хочу убедиться, что все это не сон. Боль настоящая, а значит, и то, что я теперь в элитном клубе «Цензоры», – тоже взаправду.

От грохочущего сердцебиения в ушах не сразу слышу, когда преподаватель обращается ко мне. Я перевожу рассеянный взгляд на Аксенова и моргаю. Он берет в руки «Коучинг для чайников» и переводит внимание с меня на книгу:

– У нас есть прекрасная возможность еще раз убедиться в способностях Ермаковой. Она в списке редакторов книги, которую нам с вами предстоит внимательно изучить и на днях дать обзор. Олеся будет отвечать за качество наших текстов и за поиск новых авторов вместе с Мишиной. Кстати, один кандидат у нее уже есть! – Аксенов косится на мою сумку с ноутбуком. – Олеся рассказывала о комиксе про супергероев и об очень талантливом авторе. Комиксов у нас еще никогда не было, так что мы все внимание.

Под разговоры «цензоров» я вынимаю из сумки ноутбук, подключаю его к проектору и запускаю с кнопки. Экран загорается, показывает всем картинку с тортом на рабочем столе. Я становлюсь пунцовой от стыда. Сейчас я была бы не против съесть его весь. С утра во рту и маковой росинки не было.

Около двух часов я рассказываю о комиксе Соколова. Ребята отмечают его художественный талант и интересный сюжет. Все до единого голосуют за то, чтобы взяться за раскрутку комикса, когда он будет доработан. А я стану представителем автора и его работы на форуме в Анталье. Я не помню себя от счастья, но есть маленькая ложка дегтя, которая мешает сполна насладиться этим сладким мгновением. Стоит ли им говорить, что автор еще не дал согласия на участие в этом форуме? Точнее, дал, но с его условием нужно что-то делать.

* * *

Выхожу из аудитории, прощаясь со всеми «цензорами» и с Аксеновым. Никак не могу прийти в себя от эмоций. Не знаю, кому звонить сначала: Маруське или Соколову?

Пока иду к остановке, приходит еще одно сообщение.

Мастер Вселенной: Ты что, меня игнорируешь?

Не успеваю написать ответ, приходит еще одно вдогонку.

Мастер Вселенной: Поступило предложение, от которого я не смог отказаться. Так что шанс упущен. Но у Тимы есть время сегодня на три. Приходи. Он тебя классно погоняет.

Мастер Вселенной: Надеюсь, у тебя болит ВСЕ!

Смотрю на время. Еще только двенадцать. Я успеваю сгонять за формой домой и обратно. И даже есть время заглянуть к Маруське: она живет совсем недалеко от универа.

Набираю Соколова, чтобы сообщить, что приду, но он не отвечает. Или занят, или мстит мне за игнор. Я пишу ему сообщение по пути к дому подруги.

Клюковка22: Я не игнорирую тебя. Да, я приду к трем. Спасибо.

Я понимаю, что нам нужно поговорить, и пишу еще одно сообщение.

Клюковка22: Когда мы начнем работать над комиксом? Нужно кое-что обсудить.

Мастер Вселенной: Полагаю, не только комикс.

Тяжело выдыхаю и пишу, уже стоя у палатки с фруктами. Есть хочется смертельно!

Клюковка22: Ты прав, не только комикс.

Пока мне взвешивают яблоки, пишу снова в чат.

Клюковка22: Пожалуйста, хватит просить стать твоей девушкой! Я думала, ты перерос эти шутки.

Мастер Вселенной: Я думал, ты выросла, чтобы больше не считать это шуткой.

И вдогонку куча подмигивающих смайликов. Я раздражаюсь.

Клюковка22: Соколов! Еще хоть слово на эту тему – будешь искать другого редактора!

Мастер Вселенной: Замолкаю.

Мастер Вселенной: Я и забыл, что теперь девушки сами предлагают парням отношения. Что ж, я подожду.

Клюковка22: Все, бесишь!

Ну вот, две минуты. Всего две минуты общения с этим парнем, и эйфории как не бывало. Я больше не чувствую удовлетворения оттого, что моя сокровенная мечта стать «цензором» сбылась. Бывший одноклассник довел до точки кипения. Как в старые добрые времена.

Несу в пакете яблоки и виноград и забегаю на второй этаж старенькой панельки. Квартира у подруги небольшая, всего двадцать квадратов. Для однушки неплохо, но планировка – отстой! Одни коридоры. Из-за них двадцать квадратов визуально превращаются в десять.

Мы теснимся в прихожей, пока я разуваюсь и прохожу на кухню. За столом сидит Стас и уплетает бутерброды с колбасой.

– Привет, Леська! – С полным ртом его приветствие звучит забавно, и я отвечаю, передразнивая его.

Стас – Маруськин сосед. Живет в квартире напротив, но такое ощущение, что с ней в однушке. Слишком часто вижу его у нее дома.

– Мы что-то отмечаем? – Подруга забирает виноград у меня из рук. – Лучше бы ты притащила его в жидком, забродившем виде, конечно… но и так сойдет!

Я падаю на стул напротив Стаса и тянусь к бутерброду, но потом отдергиваю руку. Прилагаю неимоверные усилия, чтобы не сорваться. Колбаса пахнет соблазнительно!

– Сегодня меня приняли в «Цензоры»! – с ходу говорю я и выдыхаю. Вслух это звучит еще невероятней.

Маруська открывает рот и смотрит на меня, широко распахнув глаза.

– Гонишь!

Мотаю головой и улыбаюсь.

Я не сдерживаюсь и подрываюсь с места. Как будто сговорившись, мы резко взвизгиваем и обнимаем друг друга. Стас вздрагивает от нашего внезапного крика и разливает на себя горячий чай. Мы продолжаем визжать, а он чертыхается, промакивает полотенцем пятно на футболке и тоже скачет. Старушка, живущая снизу, стучит по батарее. Слишком шумно мы себя ведем. Да, мы это умеем!

Я делюсь впечатлениями и в подробностях рассказываю о сегодняшнем утре, Маруська внимательно слушает, комментирует и подрезает еще бутербродов. Я снимаю с одного из них колбасу и кидаю в рот. М-м-м, вкуснятина! К концу моего рассказа на тарелке остаются только нарезанные кусочки батона. Вся колбаса с бутербродов во мне.

Мне нужен психотерапевт.

Глава 8. Ламантин

Тимур Хасанов – обладатель самых широченных плеч, которые я когда-либо видела, и самой широченной улыбки. Он смотрит на меня «я-про-тебя-кое-что-знаю» глазами, радостный от возможности помучить жертву эклеров и вареной колбасы.

– Сокол сказал, чтобы я заставил тебя прыгать берпи, если опоздаешь! – гогочет он, потирая ладони.

Я с ужасом смотрю на часы и понимаю, что уже три минуты четвертого.

– Не может быть! – возмущаюсь я, помня, что по часам в раздевалке успевала с запасом. На моем телефоне еще пара минут до трех. – Часы в зале спешат!

Тимур пожимает плечами с пофигистичной миной.

– Тогда и ты поспеши, – скалится он, – а то будешь прыгать двенадцать раз вместо девяти.

– Жулики! – ворчу я. Теперь понимаю, почему Соколов дружит с этим типом. У обоих садистские наклонности.

Я разминаюсь, а потом прыгаю, постанывая от боли. Мышцы вообще меня не слушаются. А сделать хлопок над головой, чтобы завершить элемент, руки даже не поднимаются.

– Терпи, боец, – подбадривает Тимур, тряся шейкером. – Тренировка еще даже не начиналась.

Я никак не комментирую его слова. Дыхалка ни к черту!

Я замечаю Соколова в конце зала. Он сидит у окна на полу, погруженный в планшет, а в руке держит стилус. Рисует. И что же это за предложение, от которого он не смог отказаться?

К нему подходит девушка в обтягивающих лосинах телесного цвета, делающих ее визуально голой, и такого же голого цвета топе. Она высокая, стройная, подтянутая и очень привлекательная. Подходит к Соколову, тот встречает ее с улыбкой и откладывает планшет в сторону.

«Предложение, от которого не смог отказаться. Все ясно!»

Они вместе идут к беговой дорожке и о чем-то весело болтают, будто знают друг друга не один год.

Я гляжу на часы и хмурюсь.

– Восемь минут! Она опоздала на восемь минут! Где ее берпи?!

Тимур смотрит на своего друга и его красотку-подопечную с загадочной ухмылкой и выдает:

– У него с Марьяшей свои отношения…

«Она не такая жирная, как ты, ей берпи не нужны», – перевожу я.

Я злюсь, но не понимаю почему. Выплескиваю эмоции в последние три прыжка.

– Теперь полтора километра легким бегом. – Тимур кивает на пустую дорожку.

Я не хочу бегать рядом с идеальной Марьяшей. Она не бежит, а летает. Движения плавные, легкие, как у косули. На кого я буду похожа рядом с ней? На выброшенного на берег ламантина. Но вслух не говорю ничего и обреченно волоку ноги к тренажеру.

– Привет, – со скучающим видом бросает мне Соколов и продолжает ненавязчивую беседу с косулей.

– Привет, – отзываюсь я и вздергиваю брови.

Он стыдится, что знает меня, или продолжает дуться? Совершенно не понимаю этого парня!

Тимур нажимает кнопки на моем тренажере, приводя его в движение.

– Через триста метров увеличь скорость с шести до восьми, – говорит он и облокачивается на край тренажера. Смотрит, как я разбегаюсь, неуклюже переставляя ноги. Ну точно, ламантин! – Так что, рассказывай, – с вызовом во взгляде говорит качок и допивает содержимое шейкера, от которого вкусно пахнет карамелью. – Решила, что вышла из берегов, и за неделю хочешь влезть в выпускное платье?

– Проще пришить к нему второе! – отвечаю я, вздернув руки.

Качок разражается смехом и слегка касается моего плеча кулаком.

– Классная шутка!

– Как и та, что можно сбросить вес за неделю, – улыбаюсь я.

Косуля изящно замедляет бег и соскакивает с дорожки. Они с Соколовым уходят в другой конец зала, где девушка ложится на тренажер для прокачки ягодиц.

– Не отвлекайся, – замечает мой сегодняшний тренер и сам увеличивает мне скорость. Я бегу быстрее. – Старайся переносить вес на носки.

Через пару минут он снова увеличивает скорость, и я едва успеваю. Пот течет рекой, икры горят. А на экране всего лишь шестьсот метров. Я умру. Я сегодня точно умру!

* * *

К концу тренировки не чувствую боли. Она сменилась жжением во всем теле. Я мокрая почти насквозь, и мне стыдно. В зале полно девчонок, но одна я генерирую столько пота! Косуля вообще словно не тренировалась. Выглядит так же безупречно, как и в начале тренировки. Соколов помогает ей с растяжкой – давит на спину, пока та складывается и тянется к носкам.

Я никогда не жаловалась на природную гибкость. Эта способность досталась от мамы. Она до сих пор с легкостью касается руками пола, хотя никогда не занималась спортом. Я повторяю упражнения на растяжку за Тимуром – хотя бы в этом не чувствую себя ущербной.

Косуля неподалеку растягивает мышцы бедра, лежа на спине. Она подтягивает к себе согнутую ногу и сладко пропевает:

– Леш, поможешь?

Соколов с ехидной ухмылкой ложится на ее ногу сверху, придавливая весом. А она стонет «от боли». Со стороны выглядит недвусмысленно.

Я фыркаю и отворачиваюсь, не желая быть свидетелем чужой прелюдии. Тимур ловит мой взгляд и подмигивает.

– Что это ты? Ревнуешь?

– Кого?

Поднимаюсь на ноги и повторяю упражнение за Тимуром. Он показывает, как растянуть мышцы икр, чтобы завтра не болели.

– Ну не Марьяшу же! Сокола.

– Пф!

Я не сдерживаю усмешку, а качок продолжает смотреть на меня изучающим взглядом и ничего не говорит. Думает, я сломаюсь под его темно-карими чарующими глазами. Он, конечно, красавчик и прекрасно это знает!

– Спасибо, что согласился провести для меня тренировку, – искренне благодарю я, когда Тимур дает мне пять и хвалит за отличную работу. Хотя сама я ее таковой не считаю, но мне все равно приятно.

– Нет проблем, друзья Сокола – мои друзья!

Я смущаюсь.

– Как примешь душ и соберешься, жду тебя в «Цитрусе», надо кое-что передать.

– Что?

– Твой дневной рацион. – Он щелкает меня по носу и удаляется в тренерскую.

Соколова и его секси-подопечной уже и след простыл.

* * *

В «Цитрусе» Тимур ест из огромной миски что-то похожее на салат из мяса. Он работает вилкой с проворностью, которой можно только позавидовать. Завидев меня, он тут же подзывает к себе и приглашает сесть.

– Присоединяйся, – говорит он и обращается к барной стойке: – Прихлоп, подай-ка пакет!

В качка летит большой пакет из крафтовой бумаги, и тот ловит его с ловкостью баскетболиста.

– Придурок, там же контейнеры с едой! – орет он на парня за баром.

Я сажусь на стул напротив Тимура, чувствуя странную легкость во всем теле. Как же ее не хватало первую половину дня! Мышцы, разогретые интенсивной нагрузкой, больше не болят. Почему я раньше никогда не занималась в зале?

На пакете нарисован логотип – силуэт женской талии, опоясанной метром, – и надпись: «Худеем вкусно». Интересно, чья это идея?

– Сокол передал, что завтра не сможет тебя взять, у него нет свободных окон. Попросил меня отдать тебе рацион на сегодня и завтра.

Я обвожу кафе взглядом и задерживаюсь на двери. Неужели он сам не придет? С неприязнью догадываюсь, чем он сейчас занят. Или кем.

– Так что, когда у тебя выпускной? – Тимур возвращает меня из мыслей обратно в кафе.

Я начинаю разглядывать содержимое пакета, чтобы как-то отвлечься от главного вопроса: почему меня волнует, что делает или не делает Соколов с этой Марьяшей?

– В субботу.

Я достаю контейнер с рыбой, приготовленной на пару. На нем написано, сколько белков, жиров и углеводов в порции и сколько в ней калорий. А также витамины и даже рекомендованное время, когда принимать еду.

– Воу, круто! – Я просматриваю остальные контейнеры, и они все подписаны. – Это очень удобно! Вы молодцы! – Я продолжаю восторженно рассматривать содержимое пакета, живот умоляюще побулькивает. – А почему ты спросил про выпускной?

– У моей девушки он тоже в субботу. Она мне с ним мозг ложкой выела! А ты вроде как ее ровесница…

– Не волнуйся, я твой мозг сжирать не буду, – комментирую я с улыбкой, обвожу жестом свою талию. Точнее, место, где она должна быть. – Я, знаешь ли, больше по части эклеров.

– Ты это бросай! – Тимур улыбается, грозя мне указательным пальцем. – Надо следить за тем, что ешь! Питание – половина успеха на пути к крепкому здоровью.

– Звучит как заголовок ЗОЖ-журнала.

– Хочешь поговорить об этом?

– Ого, помощь психолога мне тоже не помешает! – Вспоминаю о постыдно съеденной колбасе сегодня.

Я нахожу среди контейнеров конверт с несколькими самодельными пакетиками чая. Сбор ароматных сушеных трав. Конверт подписан от руки: «Нормальный чай» и подмигивающий смайлик. Я улыбаюсь и кладу конверт обратно.

В кафе заходит Марьяна, одетая в легкое платье с ярким принтом на тонких бретелях. В нем она выглядит еще круче, чем в зале в спортивной одежде. Девушка внимательно изучает что-то в телефоне, а потом переводит взгляд на Тимура и идет к нему. Качок встает, обнимает ее и чмокает в губы. От удивления я раскрываю рот. А Тимур приглашает девушку сесть рядом, продолжая обнимать. Он расплывается в улыбке, замечая мое изумление, и хохочет.

– Марьян, это Олеся, – представляет он меня и подергивает бровью, добавляя: – Подружка Сокола.

Марьяна поднимает идеально прорисованные брови домиком, а я поспешно поясняю:

– Мы вместе учились в школе, – мне некомфортно под ее любопытным взглядом, – а сейчас я помогаю ему с комиксом, а он мне – с тренировками.

– Ясно, – ухмыляется она. – Наш Сокол кому-то показал свой комикс? Ты, должно быть, очень важная персона.

Я чувствую себя скверно. Утром я презентовала его работу всем «цензорам» и даже не спросила его об этом. Кажется, я сделала непростительную глупость.

– А где Леха? – обращается Тимур к Марьяне.

– Тренит, что он еще может делать? У него еще трое, – отмахивается девушка и что-то ищет в телефоне.

– Значит, на пляж с нами не поедет, жаль, – вздыхает качок и предлагает девушке наколотый на вилку кусочек курицы из своей тарелки. Марьяша отказывается.

– Тима, – протяжно промурлыкав, она ластится к качку, а он, кажется, уже заранее согласен выполнить ее просьбу, любую, – пойдем пройдемся еще в «Кокос»? Я вроде бы нашла то самое платье!

Тимур роняет голову на подголовник и жалобно стонет.

– Выбери уже что-нибудь, женщина! Ты меня в могилу сведешь со своим выпускным!

– А ты, Олесь, уже купила платье? – внезапно обращается она ко мне. – Ну скажи Тиме, что это правда трудно!

Я молча улыбаюсь, предпочитая оставаться нейтральной. Для меня и для красотки Марьяны трудность в подборе платья выглядит кардинально по-разному. На такой фигуре, как у нее, любая тряпка будет выглядеть сногсшибательно. Мне же, с моей комплекцией, нужно, чтобы все кусочки пазла сошлись: цена, практичность и, конечно же, чтоб было красиво! В идеале надо еще, чтобы вещь стройнила размера на два и визуально делала тебя лет на пять моложе. Существует ли такое платье в природе?

Я искренне не понимаю трудности Марьяши, но спорить не хочу.

* * *

Ребята уходят из «Цитруса», а я решаю посидеть еще немного: подождать час-полтора, и можно будет забрать Ульяну с лагеря. Не терпится вернуться домой к Оруэллу.

Меня уже добавили в несколько «цензорских» чатов. За сегодня больше сотни сообщений в каждом. Я быстро пролистываю тот, где в обсуждении принимает участие Виктор Максимович. У меня глаза на лоб лезут оттого, как быстро некоторые из ребят прочли «Коучинг для чайников». Девочка из младших курсов, называющая себя Пантерой, раздобыла информацию об авторе и скинула ссылки на все его аккаунты в соцсетях. А то, с каким рвением они бросились обсуждать его материальное благополучие, меня даже покоробило.

Пантера: Автор учит читателей, как стать теми, кто зарабатывает за год на «Мерседес», а сам ездит на «Солярисе»! Пха-ха-ха!

Лима: Ох, как меня бесят псевдоцыгане!

Давид: Это все понятно, но мы обсуждаем книгу и то, как автор излагает свою идею, а не его личную жизнь и уж точно не то, на чем он ездит. Дамы, поменьше яда!

Лайкаю комментарий Давида, все еще ощущая неприятный осадок. Я вроде как не должна воспринимать их разнос на свой счет, но все равно он задевает меня. Я общалась с автором несколько месяцев, и теперь я как будто обсуждаю знакомого за его спиной. Снова думаю о Соколове и о том, что показала этим стервятникам его творчество. Нет мне прощения!

Пока я прочла все сообщения, вникла в суть, пролетел час. С ощущением, будто весь этот час ковырялась в грязном белье, я убираю почти разрядившийся телефон в рюкзак и иду к школе младшей сестры. Воздух от жары раскалился так, что обжигает кожу. Мимо автобусов и машин проходить вовсе невыносимо. Я достаю яблоко из пакета Соколова и подхожу к воротам школы.

Ульяна сидит на своем спортивном рюкзаке и плачет. Вокруг никого нет.

– Хэй, ты чего?

Сестра оборачивается и встает. Я помогаю ей надеть помятый рюкзак и вручаю яблоко.

– Держи.

– Мытое? – Сестра придирчиво оглядывает угощение.

– У тебя в рюкзаке вода есть, давай помоем, если сомневаешься.

Ульяна ни с того ни с сего еще больше расстраивается и уже ревет в голос.

– Да что случилось-то? – Мне искренне ее жаль, я даже порываюсь обнять сестру, но она не любит обниматься. Только маме позволяет прикасаться к себе.

– Ничего! – ворчит она, вытирает об футболку яблоко и кусает.

– Как хочешь. – Я пожимаю плечами, изображая равнодушие. – Я думала зайти по дороге домой в кафе, съесть по мороженому и поболтать. Но если нет желания рассказывать, тогда пошли, успеем на восьмичасовой автобус.

Ульяна вытирает слезы тыльной стороной ладони и искоса поглядывает на меня. Купилась. Хочет ведь рассказать. Упрямая, как… я.

– А после кафе зайдем в кулинарию, купим эклеры. – Контрольный. В самое сердце сестренки. Она щурится.

– С чего это ты такая добрая?

– Я не добрая, я любопытная! Хочу знать, кто заставил тебя пускать сопли пузырями.

Мы плавно движемся в сторону нашего с Ульяной любимого кафе.

– Это все Гущин! – злобно ворчит сестра, сжимая кулаки. – Вытащил у меня из рюкзака бутылку воды и начал обливать меня!

– Ну хорошо, хоть охладилась.

Я открываю дверь и впускаю ее в прохладное кафе. Быстрым взглядом осматриваю ее одежду, проверяю, чтобы она была сухой. Мама меня живьем съест, если Уля подхватит простуду по моей вине.

– Мне нечего было пить сегодня на тренировке, а училка отругала за мокрую одежду! Я же не виновата, это все Гущин!

Как же ее история напоминала мне все, что я переживала в свои школьные годы из-за Соколова!

Мы садимся за столик и разглядываем меню.

– Он меня достал! – Ульяна хлюпает носом, не в силах сосредоточиться на меню, и ерзает на стуле.

– Да он просто в тебя влюбился! – не подумав, отмахиваюсь я и, вдруг замирая, перевожу взгляд на сестру.

Ульяна вылупилась на меня широченными глазами.

– Леся? Ты что, привидение увидела?

Ощущаю мурашки по всей коже и вздрагиваю, хочу избавиться от этого чувства, но не могу. На меня лавиной обрушиваются сотни, тысячи картинок из прошлого и настоящего. Все эти дергания за косички, вечное преследование и предложения встречаться. А вдруг?.. «Нет, не может быть! Соколов не был в меня влюблен в школе! – говорю я себе, но картинки из воспоминаний говорят об обратном. – Он же встречался с Миланой Польска, сколько я себя помню!.. Да, но уже после того, как я отвергла его тогда с открыткой!»

– О боже… – протягиваю я, закрывая лицо руками. – Я и правда ламантин! Большой, толстокожий и тупой-претупой ламантин…

Глава 9. «Бутылочка»

Шесть лет назад

– Да, Сокол решил отметить шестнадцатилетние с размахом! – Маруська восторженно смотрит на огромный особняк, где живет Соколов с родителями.

Я не могу не согласиться. Никогда не видела ничего подобного! Дом Соколова разительно отличается от всех на этой улице. Нас впускают через кованые ворота во двор с коротко стриженным газоном и дорожкой, вымощенной плиткой из натурального камня. Приятно журчит красиво оформленный водопад в саду. Все знают, что родители Соколова богатые, но чтоб настолько!

– Как видишь, он может позволить себе пригласить не только весь класс, но и всю школу, – ворчу я, осторожно наступая на каменные плитки, стараясь не угодить каблуком между ними. И зачем я напялила туфли?

Я сжимаю в руках стопку комиксов, туго перевязанную синей лентой. Когда-то я услышала разговор Соколова со Щукиным, он говорил, что любит вселенную «Марвел». А у моего репетитора по английскому целая коллекция старых и редких комиксов. Он отдал мне эти за бесценок. Ну и хорошо! Я не собиралась слишком уж тратиться на подарок!

На заднем дворе уже играет музыка, слышны разговоры и смех одноклассников. Мы с Маруськой появляемся последними на этой вечеринке. Как только мы входим, кто-то вскрикивает:

– О! Мультик все-таки пришел!

Я уже жалею, что не осталась дома в компании Толстого. Один аргумент в пользу вечеринки меня останавливает: это наша последняя встреча перед выпускным. Потом мы разойдемся кто куда, и неизвестно, когда еще соберемся всем классом.

Соколов сидит на плетеном диване из ротанга, а на его коленях – Милана Польска. Его взгляд сразу же устремляется на комиксы в моих руках и задерживается. На лице какая-то нечитаемая эмоция. Вот и славно! Даже знать не хочу, что он думает о подарке!

Мы проходим ближе к столу, заставленному коробками в подарочных обертках и всяческими пакетами, и я оставляю на нем комиксы.

– С вас по штрафному коктейлю, опоздавшие! – Улыбаясь, Щукин подводит нас с Маруськой к импровизированному бару с бутылками, соками и бумажными стаканчиками.

– Классный дом, Соколов! – Маруська с блеском в глазах оглядывает террасу, где сидят все ребята, зону барбекю и большой бассейн. У барбекю орудуют служащие кейтеринговой компании. – Можно зайти посмотреть?

Соколов кивает, снимает свою подружку с колен и встает с дивана.

– Сопровождение нужно?

– Ни фига себе, а мне почему экскурсию не провел? Я тоже хочу привилегии! – вопит Димон и получает шуточный пинок под зад от именинника.

– Вот тебе первая привилегия, держи!

Ребята хохочут, а Соколов направляется к нам. У нас в руках оказываются стаканчики с напитками, и он ведет нас с Маруськой в кондиционированный дом.

– Дождался своего Мультика, – говорит кто-то нам в спину, видимо, не рассчитывая, что я это услышу. Но я слышу и не понимаю, как расценить этот комментарий.