Читать онлайн Пока растет терновник бесплатно
Андрей Толкачев
* * *
Alea iacta est.
Жребий брошен
Предисловие
За окном дождь, настроение – мрак, а тут новость: тетка завещала квартиру. Тетка, которая ненавидела своего брата лютой ненавистью завещала ему квартиру. Дело идет к тому, что счастливый наследник перепишет апартаменты мне, его единственной дочери.
Новость прозвучала, как шутка, как «прикол»», в конце концов. «Ого» сменилось на «Да ладно, ты, папа, шутишь», и далее я как по нотам прозвучала на одну октаву выше: «Это она перед смертью?».
Не верится, но факт остается фактом. Пятикомнатная квартира на Таганке. Такой «пруф» и во сне не приснится.
Папаша сам был некоторое время в шоке, и пытался скрывать то, что ему сообщил нотариус.
– Ну, Георгий! – я в таких случаях зову его по имени.
Глава 1
Я по природе жаворонок, после «Спокойной ночи, малыши» засну раньше малышей. Зато с рассветом бодра, беззвучна и энергична, как батарейка. И вот в таком состоянии предки меня огорошили своей мега-новостью. На нас свалилось колоссальное наследство в центре Москвы. От тетки, то бишь сестры моего отца. Правда, квартира «убитая», в старом переулке, старом доме. Но количество комнат…, едва хватило пальцев на руке. Нереально.
Мне бросилось в глаза озабоченное лицо наследника. Мы с папашей не ладим, а тут он вообще ходит какой-то потерянный. Радости не видно. Грусти тоже. Просто потерянный. Еще бы! Он с теткой в последний раз виделся еще до моего рождения, а мне уже 21 год. Связь с ней не поддерживал. Мы не общались, не ездили на похороны, не ходили на кладбище. Вели себя как скоты, но это теперь в порядке вещей.
Еду туда без отца, он на работе. А за окном дождь, оно и понятно, – дождь к сентябрю. Джинсы на границе с кроссовками слегка промокли, неприятно, но назад не повернешь.
Как я уже сказала, тетка никогда не проявляла к нам, мягко говоря, толерантного отношения. Да что там, мы для нее просто не существовали, как вид земноводных существ. Хотя нет, вру, в некотором смысле существовали.
Свои «прекрасные чувства» она с ловкостью акробата, распределила между братом и его семейством, то бишь, мной и мамой. От дальних родственников, которые с ней общались, стало ясно, как нас на самом деле зовут. Отца тетка величала «Козлом», маму, с присущей тетке логикой: «Козлихой», меня понизила до «Мышки», по какой-то причине, досталось и двоюродной сестре, та превратилась в «Выдру». Короче, тетка «хейтила» нас по полной. Но видимо, ее словарь зоолога состоял из четырех слов, ибо «кликухи» остальным родичам уже не достались.
Новоявленному наследнику я передала свои искренние поздравления, совершенно не врубаясь, как произошло, что изгой стал единственным обладателем богатства.
Вообще с наследованием людям свойственно сходить потихоньку с ума. Помню читала один пост.
В Вероне была выставка. Выставка, как выставка, с итальянским шиком и роскошью. Признаться, наши отечественные «ярмарки тщеславия» с постными лицами не годятся ей в подметки.
И вот среди последних изобретений человечества в части комфортного существования был представлен любопытный товар – золотой гроб со встроенным мобильным телефоном, всего за 381 тысячу евро. Как я понимаю, тот, кто не успел потратить при жизни деньги, – торганет на том свете гробом.
– Почему так дорого? – спросит скряга.
– А скидка будет? – подаст свой голос любитель промоакций.
– С кем разговаривать усопшему? – засомневается человек с иронией.
– Кто ему позвонит? – поставит вопрос ребром пытливый.
Что ж там задумали создатели экспоната? Чтобы в подземелье трезвонил мобильник, веселил там чертей или червей? Гадать – не гадать, – но секретарь небесной канцелярии молчит.
Тут есть одна идея.
Вдруг покойник был остряк и это его последняя шутка в грешной жизни? Остряк. Или философ. Философ точно. Ведь таким образом он заставил завидовать всех, кто не знает, что делать с «деньжищами», захватить бы, да ведь «сопрут». Как высказался «мудрый мудрец» Геродот: лучше быть предметом зависти, чем сострадания.
Можно много гадать, но на следующий день на экспонате висела табличка «Venduto», то бишь «Продано».
Эй, девушка, ты замечталась о квартире и чуть не проехала «Таганскую» (это я так разговариваю сама с собой). Ха-ха. Пора покидать подземелье метро и посетить подземелье ведьмы.
Душно, – лечу на эскалатор. Девушка, с красными волосами цвета аудиоколонки и гибкими тонкими ногами, – это я на эскалаторе. Скромное обаяние пассажирки подземки – показать свои ноги, тут, на эскалаторе. Вот у меня, например, ноги сплетены из ротанговой пальмы. У кого-то из бамбука или ствола баобаба. Кому как повезет.
Ну как я уже сказала, девушка, комплексующая по поводу своего внешнего вида слегка изуродовала себя покраской волос (хотя, смотря с чем сравнивать), – это более щадящий вариант, чем баловство «татухами» и пирсингом.
Вот!
Вальяжно поворачиваю тонкую шею при проезде рекламного щита – типа изучаю его, а на самом деле бросаю вниз томный взгляд. И думаю, ну что, паренек, да-да, – ты, что уставился на меня через объектив фотоаппарата, думаешь, я не вижу?
Нахальный тип. Увидел красный фонарь моих волос и делает фотосъемку, не спрашивая разрешения.
Ага, для этого ты применяла свой Manic Panic. Ты поняла? Девушка, стоящая на эскалаторе с креативной стрижкой, рюкзачком за спиной и заплетенными ротанговыми ногами.
И чего я так вскипела? Еще бы. Вор украл кадр с моим изображением, и присвоит себе навсегда. Ненавижу, когда тебя грабят средь бела дня.
Пустынная улица, арка, запах кошачьей мочи, стены грязно-желтого цвета, граффити, видавшая виды дверь в подъезд, сейчас из нее выйдет зомби, и не заметив меня проследует в арку. Злость на фотографа как рукой сняло, – это срабатывает магия старого ветхого жилья, которое разваливается у тебя на глазах.
Наверное, если в городе есть дом, о котором расскажут ужасные вещи, то он стоит сейчас передо мной. Трехэтажный, мрачный и унылый. Дом из «Ужаса Амитивилля» рядом не стоял.
Взрослые говорят об этом месте шепотом, прохожие обходят его стороной. От таких мрачных мест веет сыростью и смертью. А как сюда возвращаться в ночи, об этом лучше не думать.
Глава 2
И вот стою перед деревянной дверью, обитой дермантином. Вид такой, будто сняли здесь не один «ужастик». Кто-то полоснул ножом, видимо, искал, клад. Кто-то брызнул из баллончика аэрозольной краской для граффити, но рисовать передумал. Еще отпечатков крови не хватает.
И за этой перегородкой квартира на полмиллиона долларов?
Вращаю длинным ключом, весом граммов триста, не меньше, – скрип есть, но дверь не поддается. Ключ ушел в таинственные глубины, и там проводится его опознание.
О! Дверь отворилась. В нос ударил резкий неприятный запах. Вхожу и дверь сразу не закрываю, зато она успевает издать все звуки от ноты «До» до ноты «Си». Коридор как в «Искателях могил». С высокими потолками, длинный и темный. «Квартирище» свалилось нам на голову, – огромное, несуразное, пыльное, с обшарпанным паркетом, мутными зеркалами в широких рамах, грязными, залапанными стенами, серым облупившимся потолком, и вонью, как из подземелья. Ну, прям руины Эрехтейона, – бери – не хочу!
Тетка явно в конце жизни «поехала умом», ибо за жилплощадь держалась зубами, гостей или жильцов не пускала (хотя явно бедствовала), ни в какие контакты не вступала, мужей не заводила, детей не рожала, вроде только одного усыновляла, и тот, кажется, умер. То, что она в завещании указала отца…, у меня просто нет слов. Папаша ей сводный брат, но они были чужими. С сестрой он не общался.
Мой отец, конечно, «токсик» еще тот, но меня и маму никогда не ругал, не бил, в воспитательный процесс вникал, обучением занимался, на родительские собрания по сбору средств к праздникам ходил, вещи мне покупал исправно, в Турцию на «All inclusive» возил. Выдохнула.
Коммуникативный парень мой папаша, чего уж говорить, но почему он так с сестрой поступил? Тайна за семью печатями.
В семью, как муравей, таскал все подряд, а вот за сестрой ухаживать ему было недосуг, прямо скажем. Но она его указала. Такая выходит история.
Какой нужен ремонт и как жить в пяти комнатах, – ума не приложу.
Коридор как в классическом «ужастике», длинный, темный, с уснувшим шкафом. Я, пожалуй, выдержу здесь минут пять, ровно пять минут, не больше.
Угнетающая атмосфера, запах плесени и еще чего-то неприятного. Человек умер, а я боюсь смерти и всего, что с ней связано. Успела прошагать по комнатам, почему-то пустынным, в последнюю не зашла. Отец сказал, что мебели в квартире почти не было. Так, оставалось два-три громоздких шкафа, пара вонючих диванов и три расшатанных стула. Куда делась мебель?
Зеркала реально помутились, будто стояли в дыму; лакированный шкаф почернел, как после пожара. Жуть, мрак, страх. Что-то там происходило за последнее время или наоборот жизнь остановилась, как в колодце, куда перестали поступать подземные воды. Складывается ощущение, что хозяйка «Медной горы» старалась избавиться от мебели и вещей, оставляя лишь самое ценное. Ей будто все мешало, и она открывала перед собой какой-то простор, пусть даже в границах квартиры.
В коридоре меня одолело любопытство, дернула на себя верхний ящик старого шкафа, он поддался и подвергся проверке.
Первый сюрприз меня уже ждал. На куче старых безделушек, лекарств, флакончиков и тюбиков лежала упаковка из-под парфюма, в которой блестели новенькая перчатка из бисера и парные кольца с сердечками из того же бисера. Это не могло принадлежать пожилой женщине. Кто-то оставил, а кто-то другой закрыл в шкаф.
К тетке заходит не подруга, не медсестра, не соседка, а юная девушка, которая носит эти украшения, зачем-то снимает их с себя и оставляет здесь. Зачем приходит? Зачем снимает? Какой в этом смысл? Ну, скажем, она убирала в комнате, сняла с себя украшения, чтобы не мешали, а потом забыла их.
Еще одна маленькая, странная история. Почему этой девушке украшения не вернули? А кто был здесь после нее? Пазл не складывается.
В тишине я уже различала редкие, но отчетливые звуки поскрипываний, скрежетаний, трений, – стало жутковато. Я даже не озаботилась выяснением, – а нет ли в квартире еще кого-то (я ведь вошла не во все комнаты), и если здесь кто-то есть, то почему он не показался мне, а прячется?
В спину кольнуло, как острием ножа, – ну вот, дождалась, давно пора было уматывать. Я задержала дыхание, замерла, как рыба против течения, – сколько простояла в такой позе, не могу сказать, но вокруг потемнело, и я потихоньку развернулась, стала рассматривать углы квартиры: здесь кто-то есть или нет? Еще постояла – тишина и никаких скрипов. Какая же я трусиха. От боязни неизвестного появилось ощущение паутины на лице и теле. Провела рукой – ничего, – я на нервной почве начинала чудить. Я была в «кроссах» и мое отступление проходило в мертвой тишине. Ни единого звука, ни шороха, чтобы не потревожить «злых духов», как я для себя обозначила невидимую угрозу, таящуюся в квартире. Там даже дышать стремно.
Вышла, и бегом по лестнице, рядом юркнула кошка, серая и невзрачная, как я на нее не наступила? Вместе с кошкой мы выскочили из подъезда, набрали полные легкие воздуха, а там уже в рассыпную. Я спешила, и чем больше удалялась от дома, тем лучше понимала одну простую вещь – квартиру я оставила не запертой, и здоровенный ключ-буратино лежал в сумке и ржал надо мной.
Я присела, обхватив руками живот, ком в горле, рези в желудке. Когда боль утихла, пошла потихоньку. После посещения квартиры мне явно «поплохело».
На телефоне несколько пропущенных вызовов. Я их не слышала, хотя телефон не был переключен на бесшумный режим, – значит, должна была слышать звонки.
Вот еще один, абонент не известен, теперь слышу, но не отвечаю.
А вот и известный абонент – это Игорь, мой бывший, теперь он меня «задолбал» своей навязчивостью, хотя, между нами все кончено.
Смотрю его сообщения.
«Давай встретимся! Давай встретимся!»
Мычит как телок.
Он меня просто «юзит». Сколько можно терпеть?
Пишу ему голосовое:
«Игорёша, давай начистоту. Хочу рассказать тебе историю, чтобы ты отстал.
Я не точно помню, где это произошло… в кафе, на улице, в метро – не суть. Люди вокруг куда-то шли. Шли, шли, и среди них я встретила тебя. Пффф. Мне было х…во, и тут ты.
Дальше курьер с цветами, удобные места в театре. Короче, ты парень хоть куда, галантен, вежлив и внимателен. А главное, старательный такой.
Как-то ты ввязался в ссору в магазине «second hand», начал орать на продавщицу. Ну обычная сцена, ну поцапался с ней из-за какой-то шмотки, с кем не бывает. Но что-то кольнуло. Вот понимаешь? И теперь нет у меня к тебе ничего. Понимаешь? Пусто. Вот только не надо тут «суетолога» включать. Достал ты меня уже. Поэтому, нет.
Он строчит: «Почему?»
Я ему «Душнила ты потому что. Такой ответ тебя устроит?».
Но Игорек держался, как утопающий за спасательный круг. Он решил прикинуться дурачком. И потому набирает текст, обвесив его гирляндами смайликов.
Текст звучит так: «Ты на меня обиделась из-за магазина?»
Я в это время засовываю руку в карман джинсов за банковской карточкой, и обнаруживаю, что у меня расстегнута ширинка.
Какая я рассеянная. Это пипец какой-то.
Стучу ответ своему неуемному Игорю: «Это пипец какой-то(((».
«Давай позвоню, и мы обо всем поговорим».
«Я голая)одеваюсь)подруга ждет)пойдем на шопинг))))))»
Бли-и-и-и-н! Он ничего не понимает. Далее общение у нас становится как у двух шпионов, один из которых разоблачен, но не признает этого.
«Можешь ответить?»
«Нет».
«Что нет?»
«Все нет»
«Что не так?»
«Все не так»
«Так не бывает»
«Мне по барабану»
«Я по барабану?»
«Да пошел ты».
Да, я – сука, дрянь, стерва, но меня тошнит от этих отношений. Очередной воздыхатель заблокирован, без права на помилование.
Глава 3
Отец, не откладывая дело в долгий ящик, оформил кредит. К тому же, после моего первого визита успел вынести весь хлам и затеял ремонт. Пять комнат, не шутка. Сегодня я отцу должна сказать, устроит ли меня дальняя комната, до которой я не дошла, там будет светлый ламинат на полу, гипсокартон на потолке, и белая краска на стенах. Все белое, как в психушке.
Белая комната, – недавно мы с друзьями проходили квест с этим названием. Помню описание, наполненное по замыслу сценариста всякими смыслами. Вот так оно звучало: «Жизнь утратила смысл? Краски вокруг померкли? Чувствуете, как силы покидают вас? Представляем новый уникальный метод борьбы с депрессией! Всего один сеанс в «Белой комнате», и вы почувствуете, как жизнь снова заиграет всеми цветами радуги».
Еще должна сказать Лерке, когда ей привалить с ее бригадой на съемки шортсов для Ютьюба. ЛП (сорри, ЛП – это моя Лерка, лучшая подруга) с меня не слезет, ей, видите ли, нужны обшарпанные стены и любой «трэш».
Сейчас мой второй визит сюда. Зажму нос, ведь я разгадала запах в квартире, и почему-то не хочу себе признаться, что запах, который я тогда уловила был запахом траурных фиалок, медицинских инструментов и еще чего-то, что лучше не называть. Нет, назову – это был запах формальдегида.
На занятия в универ сегодня не поехала. Сажусь в автобус. Быстрее наушники и песня «Месяц»:
«Месяц будет долгий
В округе только злые-злые волки
А ты для них заблудшая барашка
Напугано бежишь…»
Она себя называет Palina – девушка, которая исполняет эту песню. Меня она цепляет.
Но что-то не по себе, второй раз в квартире и второй раз дискомфорт. Настроение – «упадническое».
Откуда страх? Он появился с того самого момента, когда я услышала о завещании. Как будто надо радоваться, а тут не покидают нехорошие предчувствия. Тетка жила тяжело, отец ее избегал, – она была не подарок в общении, а может еще что-то, о чем я не знаю. Но ведь остались там, в конце концов, на окнах ее взгляды, на стенах ее страдания и на потолке ее вздохи?
«Белая рубашка
И будто бы салют, но как же тяжко
Сверкает неба нервная затяжка
Ему не возразишь.
И хочется скулить
И нечего искать
И снится снегопад…»
Моя остановка – встречают бомж на лавке и бабка с поломанной тележкой. В прошлый раз приехала по другой дороге. Теперь по навигатору. Дом в этот раз показался еще более старым и еще более дряхлым, что ли. К двум этажам сверху пристраивали зачем-то этаж.
Потом пришли маляры и выкрасили дом в самый противный из всех цветов – грязно-желто-оранжевый цвет. Кажется, таким было здание в Питере, где квартировал Раскольников. И мне понятно, почему он схватился за топор.
К запаху кошачьей мочи добавился, как водится, «аромат» помойки. Здесь такое раздолье для крыс, что идешь будто к крысиному королю. Не случайно код домофона включает букву «К».
Вхожу, и снова меня притягивает лестница с коваными перилами. Ее загробная тишина. Тишина, как на кладбище, будто вместе с теткой вымерли все жители подъезда. Ни шороха-ни звука, ни единой живой души. Мрак.
«Сердце нараспашку
Затянет руки кабельная стяжка
Никто не мог подумать, что так страшно
Бывает наяву.
Идет бычок, качается и плачет
Терпение кончается, а значит
Сейчас я зареву
Ву-ву-ву…»
…В этом месте я нажала на паузу и на звонок в дверь, – рабочие должны были меня дождаться. Но дверь никто не открыл. Они уехали. Но чей-то взгляд изучает мою спину, это уж точно. Чьи-то глаза наблюдают за мной.
Стучу, пинаю дурацкую дверь, – бесполезно. Позади скрипит дверь соседей, за темной щелью кто-то прячется и тяжело дышит.
– Да кто там, черт возьми?!
Сразу защелкали замки, и вновь мертвая тишина. Будто мертвец вышел из склепа, поскрипел тут костями, посмотрел в дверную щель, и пошел, улегся в свой вечный сон. Это ж какие представления здесь по ночам, – прям царство призраков и крыс. Но чур без меня.
На улице сначала отдышусь, как после спринтерского забега, потом позвоню отцу, мол, что делать, рабочих нет.
Отец сказал, чтобы не лазила там, «шуровала» домой – рабочие уехали надолго за стройматериалами, и сейчас их газель застряла в пробке.
«Овечка ехала зря», – моя дополнительная строчка к песне Палины.
Через некоторое время телефон начал «пикать» как оглашенный, кто-то скидывал мне фотки. Одна, вторая…, в итоге набралось шестнадцать черно-белых, полутемных фотографий. Мутные такие и мой силуэт размазанный. Узнаю интерьер – это квартира на Таганке. Хожу там, как ходячая сомнамбула. Но откуда фотограф, там вообще никого не было. С того света?
Может, «прикалывается» кто-то. Надо показать тому, кто шарит в таких снимках, может фотошоп? Дождусь, когда объявятся «ноунеймы» со своими дурацкими «комментами».
Глава 4
Завалив домой, просто упала, – загнанная лошадь и только. Бывает же так, набрасывается усталость, ноги гудят, да еще ПМС. А ведь признаки те же, что и обычно: резкие перепады настроения, повышенная раздражительность, тревожность, ну хотя бы нет плаксивости и апатии.
И ничего не хочется, ничего не греет. Не попала в квартиру тетки, – значит, не судьба, пусть начинают свои ремонты, – зато получила галерею фотографий. АХАХ, у меня фотограф – призрак. Еще начнет меня «пикапить». Но я не особенно огорчена.
В таких случаях спасает дневник, мой тайный друг. Нет-нет, не онлайн, не дождетесь. Не люблю публичные раздевания, как другие девочки.
Завтра займусь своими волосами. Рецепт помню наизусть. В начале яичная маска для моих цветных волос. Выливаю яичный желток, 3 столовые ложки оливкового масла и 1 столовую ложку мёда в миску. Смешаю, чтобы получить однородную текстуру, и нанесу маску на волосы. Это произведение будет обернуто пищевой плёнкой для пущего эффекта и оставлено в покое на полчаса, до прополаскивания волос.
А пока я глажу и обнюхиваю свой дневник. Обнюхивать – это моя слабость. В дневнике люблю его секретики, наклейки, цитатки, и глупые наивные мысли, куда ж без них, – они мне дороги.
В «Дневнике» Раймон Кено признается: «Раньше я не смог бы вести такой “дневник”. На это мне не хватило бы откровенности. Тогда я хотел оставить о себе совершенный образ; и я себя перечеркивал. Здесь речь идет не о произведении искусства и не о документе, а об испытании, испытании моей посредственной, изменяющейся и тленной личности – короче, это должно быть свидетельство откровенности».
Пролистнула хрупкие пахучие шелестящие листочки. Подсознательно искала одну запись. Вот эту:
«Я не буду зверьком, которого бросил дрессировщик. Я не ударюсь мотыльком в стекло дома, обещавшего тепло и свет. Я не отмою стакан от лживых губ, твоих и моих – он улетит в мусорное ведро. Я не удалю буквы так знакомого имени из списка абонентов – просто переименую тебя в того, кем ты стал. Я не поднимусь из той Марианской впадины, куда упала по ошибке. Я не стану скручивать рассыпанную жизнь жирными веревками абстрактного экспрессионизма, – абстрактного в моей жизни через край. Я не вспомню слов, подаренных словарем для оправданий. Я просто буду стойкой, как мой терновник за околицей бабушкиного дома».
Улыбнулась. Наивно. Зато честно. Завтра напишу о странных ощущениях от теткиной квартиры, которые у меня появились во время первого посещения. Может поэтому мне стало дурно во время второго визита. Хорошо, что не вошла в нее.
Стоп! Может не стоит? Вдруг она все это время где-то рядом и наблюдает за мной? Опа!
Прикасается ко мне невидимыми руками, – меня, естественно, передергивает от этого. Ох-ох!
Касается своими грязными прядями волос моих обнаженных плеч. Б-р-р-р.
Шепчет мне в ухо заклинания, – и тут уже срабатывает тошнотворный рефлекс. Магия рулит, черт возьми. «Ой-йо, ой-йо, ой-йо» – запою, как Чайф.
Нет уж, возьмусь за уборку квартиры. Надо возвращаться в «норму». Когда убираюсь в квартире, у меня привычка пить Колу, и делать перестановку всего подряд, включая крема, шампуни, гели. Короче, сама у себя работаю мерчендайзером. Вот этот навык мне сейчас в самый раз.
У меня есть дар предвидения, например, я знала, что ни с того-ни с сего объявится Катька. Катька – красивая «тяночка», и звонит мне через день. Ничего не поделаешь, такова динамика коммуникаций, как учили нас в институте.
Она: привет)) ты как?)
Я: привет))норм))а ты?)
И вот я уже у нее на даче. Катерина без меня ничего не может, правда, со мной – тоже.
Но ее беседка, это что-то. Остров в океане. Оазис в пустыне. Коворкинг, где идеи рождаются как потомство у малагасийской землеройки.
Представьте. Сижу в беседке. Природа в ожидании дождя. Воздух насыщен влагой. Высовываю носик, а затем тыльную сторону правой ладони, где на запястье нет фенечек за пределы своего временного убежища перед надвигающимся дождем, вожделенно вдыхаю воздух с запахом грозы, и вижу бюст Эпикура, с которого стекают капли дождя.
Вот! Эпикур блаженствует, он ведь собрал в свой сад рабов и женщин, дабы преподнести миру философию телесного удовольствия, а заодно обессмертить свое эпикурейство, жаль у философа нет под рукой подходящей видеокамеры, а потому ему остается только охладить голову, заодно свой пыл, и дождь омывает его голову и его деяния.
Хочу насытиться бесстыдно – благоухающим ароматом роз и мыслью о том, что надо ездить сюда почаще, хочу увидеть, какие лабиринты дождь чертит на клумбах, где цветочные развратницы сбились в стайки, где каждая раскрыла свое лоно, от лилии до астранции.
Глава 5
В «Зойкину квартиру» я попала в субботу (раз тетку звали Зоя, то почему бы так не называть квартирку), на другой день после съемок Лерки.
«Мы вчера такую крутую фотосессию запилили)»
Ага! Лерка от моей квартиры в восторге, если не сказать, в экстазе, – говорит, таких «заброшек» еще не видела. Завидуешь, подруга?
Строители, наверняка, в шоке от Лерки, такую помесь винтажа с хиппи они вряд ли когда-нибудь видели в своем Таджикистане.
Теперь к миссии выбора комнаты добавилось спецзадание – забрать у строителей квитанции по закупкам стройматериалов. На хрена они нужны отцу – этого я не понимаю.
Закинула ногу на ванну, начала краситься. Я всегда так крашусь, но тут мама набросилась на меня с криками, что я что-то делаю не так. Еле отбилась, когда собралась, – мать возмутил уже мой наряд, короткое платье с воланами.
На призыв натянуть джинсы я ответила решительным отказом. И чего она взбесилась, я так и не поняла. Последний ее аргумент, что к строителям в таком виде неприлично, не сработал. Плевать я хотела на строителей, одеваюсь так, как мне нравится. Маме выдала фразу Донн Карен из прочитанной книжки: «Life as You Wear It». И пошла, как дура.
На улице вдруг хлестанул дождик, – родители в таких случаях более предусмотрительны, но что вызвало нервозность матери, было непонятно.
…Второе вхождение в квартиру: запах подземелья не исчез, наоборот – усилился. Ощущение, что там что-то произошло не рассеялось. Но я шла – сжала кулачки, и как учили, пальцами изображала дулю.
Старые санки без спинки, одинокий детский велосипед с тонкой-претонкой рамой, подшивка журналов «Юность» и «Новый мир», мельхиоровая шкатулка, приспособленная строителями под пепельницу, табуретка с подпиленными ножками, видимо для того мальчика, которого тетка потеряла…
Помните, у Чехова в "Душечке": "Отец давно уже умер, и кресло его валялось на чердаке, запыленное, без одной ножки».
У тетки, наверное, не валялось… при том, что она нещадно избавлялась от лишних вещей, все детское сохранила.
Само собой, там есть особая атмосфера от прошлых событий и историй. Она может вызывать чувство ностальгии по старым временам. Я не исключала и так называемый «привет от тетки». Вдруг она оставила какой-нибудь знак, записку или что-то в этом роде?
Войдя в коридор, я сразу припомнила свой недавний сон, где я видела эту квартиру.
Она мне приснилась с этим же длинным темным коридором, обшарпанными стенами, на которые можно вешать траурные ленты и обитателями дома, вылезающими из щелей, проемов и нор, и никогда не выходящими за порог своего убежища. Как такое может быть? Странно.
Пристроила мокрый зонт на вешалке с рогами, как для средневековых пыток, хотя ее придумали советские инженеры. Видимо, тетка была от вешалки в восторге.
Я, если честно, замерзла, хотела согреться и прошлась по пустым комнатам, – уже был застелен ламинат, уже были сняты старые двери, уже белели свежей краской стены, но все равно из каждой комнаты веяло холодом, – я остановилась прислушаться к голосам прошлого. Тетка как бы говорила с того света: «Вы у меня еще попляшете».
Заходить в дальнюю комнату снова не решилась. Еще не отошла от прошлых видений черной мебели, выглядывающих призраков, шорохов и того существа, что подошел ко мне и уколол меня в спину. Допускаю, что там был пожар или во всяком случае, задымление, поэтому такие миражи.
Прохожу мимо батареи банок из-под пива, узнаю знакомую марку, – Леркина бригада поработала.
– А что эту кучу вы не собираетесь выносить? – этот вопрос я адресовала трем строителям прямо из кладовки, где наткнулась на гору мусора.
Они заулыбались восточными улыбками, мол, хозяйка, какие проблемы.
Видели бы мои фотки в этой квартире, улыбки бы быстро закончились. А пока они уставились на меня, как баран на новые ворота. Девушка с красными волосами для них – инопланетное существо.
Еще раз поднимаю глаза на эту свалку ненужных вещей. Тряпье, чашки, тарелки, бумаги, обломки мебели, фарфоровые статуэтки с отбитыми ушами зайцев и рогами коровушек, старое радио, выломанные замки, связки ключей, через все тянутся разноцветные нити. Тетка их разматывала, будто искала выход из только ей ведомого лабиринта.
Странно тут как-то. Передо мной холмик земли высотой до колена. Это в кладовке. «Зашквар» какой-то. Сам по себе вырос в кладовке, чего уж там. Пытаюсь сориентироваться.
Поднимаю скомканный тетрадный листок.
Корявым женским почерком надпись:
«Кладу врага спать,
Не на пухову кровать, а соборовать.
Ты, враг (имя), не вреди,
А, как червь, в земле сиди.
Пока печать моя цела,
Не будет у меня врага.
Ключ, замок, язык. Аминь».
Текст переписан с какого-то источника.
Бросилось в глаза, как сильно она нажимала на карандаш во время написания слов, буквы выдавлены почти до дыр. Тетка, похоже, зря времени не теряла. Колдовала малость. Делаю шаг в сторону, запинаюсь, теряю равновесие, падаю, сижу, расставив руки и ноги по сторонам, и вижу на ноге порез.
Кричу: «Б…ть! Б…ть! Б…ть! Да что же мне так не везет. Да еще ж…ой на эту кучу земли».
Выбираюсь, хромая, как солдат с поля боя, осматриваюсь, нет ли где врагов, – врагов нет, сама себе враг, с раны – кровь. Вот дура, платье испачкала, надо было надеть джинсы.
«Теткину Горку» повредила. Передо мной появились мелкие косточки, засушенные палочки и все такое, – короче, набор ведьминых приворотов, наговоров, заклинаний. Стоп! Поймала себя на мысли, будто на меня снова смотрят чьи-то глаза. Б-р-р-р. Все повторяется, как в прошлый приход.
Но раздались приглушенные голоса строителей, и полегчало.
Три строителя сращу отвесили подбородки и уставились на мою ногу. Струйка крови их явно смутила. Самого шустрого отправили в аптеку с моей банковской карточкой, ногу бережно обработали, смотрели с вожделением, но и почтением, типа дочь хозяина, надо уважать.
– Ну как тут стены? Дом не рухнет? – обратилась я с вопросом.
Они отнеслись со всей серьезностью, а потому отвечать не стали. Решили, что я не в себе. Отпоили чаем и выпроводили. Хорошие ребята, за ремонт «хромая лошадь», то бишь я, Настя, спокойна.
С перебинтованной ногой покинула жилплощадь. На улице вспомнила, что до дальней комнаты вновь не добралась, оно может и к лучшему.
Дома теперь я зависаю не в соцсетях, а на сайтах магов и колдунов. Загуглила тот текст из тетрадки, и на тебе – слова на бумажке означают наговор против врагов. К нему прилагается четкая инструкция: «Берут червя с ножки гриба, капают на него воском от свечи, купленной в пятницу, и, так «запечатав» червя, кладут его в вырытую ямку, а сверху насыпают холмик, как на могилке».
То есть, типа упала на могилку, весело, ничего не скажешь.
Тетка была не совсем целомудренна, зато изобретательна, причем действовала по инструкции, которая была теперь у меня. Вот так новость. Видно, у тетки были те еще таланты. Могла б на «Битву экстрасенсов».
Это ж в лес пойти – да гриб найти сперва, а там уже беднягу-червя для пытки.
Так вот зачем холмик в кладовке. Прямо лайфхак. Кое-что прояснилось. Холмик-то возник не просто так, а в результате наговора и ритуала против врагов. Нас это не касается, мы-то с ней не враги, раз завещала жилплощадь, – смекнула я.
Глава 6
Ночью долго не могла заснуть – впечатлила теткина горка. Долго ворочалась, но когда провалилась в сон, почувствовала, как кто-то стягивает с меня одеяло, тянет так, как овчарка одной моей подруги, когда мы ее выгуливаем.
Держу одеяло, а оно натягивается, – его тянут оттуда, из-под кровати. Кровать в спальне состыкована со шкафом (издержки малометражек). Шкаф на всю стену, до потолка. Оглядываюсь – дверца шкафа приоткрыта. Меня обдает холодным потом, ощущение схожее с тем, как в бане тебя накрывают ледяной водой с ковша. Заглянуть в шкаф или под кровать я не решаюсь. Мой разум вращается юлой, на ходу пытаясь компоновать картину происходящего, но самое неприятное, что помимо страха, есть потерянное ощущение реальности. Неизвестное существо упорно и с чертовым зловещим стоном тянет это несчастное одеяло. Я вцепилась в него, и вытаращив глаза держу оборону. Будто одеяло меня может как-то защитить.
Включился свет, передо мной стоит мама.
– С тобой все в порядке? – мама невозмутима в любое время дня и ночи.
Она еще спрашивает?
– Да, – говорю я с хрипом в голосе.
– Раздался шум, я подумала ты не одна. К тебе кто-то пришел?
– Мама!
– Ты должна быть честной со мной.
– Мама! Ну что за бред? Я под кроватью прячу мужика?
– Я слышала голоса из твоей комнаты.
– Загляни под кровать и познакомься, – при включенном свете я заметно осмелела, и лежала в полной уверенности, что под кроватью уже никого нет.
Мама решительно отдернула шторы. Прямо сцена из Шекспира. Второй акт пьесы. В третьем акте мы найдем иголку в стоге сена.
– В чем ты меня подозреваешь?
– Ни в чем, просто пришла на шум. А чего шкаф не закрыла?
– Закрой.
– За-кры-ла.
– Мама, ты всерьез думаешь, что я привела сюда мужика? Ты совсем «ту-ту»?
– Ты как с матерью разговариваешь? Вон поправь одеяло, оно у тебя наполовину на полу.
– А как я должна разговаривать, когда мне не доверяют.
– Как твоя нога? – мама легко сменила пластинку.
Вот с этого бы и начинала.
– Как тебя угораздило лазить там по куче мусора? Да еще в платье? Может завтра врачу показаться?
– Я не знала, что там будет мусор, тем более, что я запнусь и упаду. Такой ответ устроит?
– Как ты в испачканном платье домой доехала?
– Без платья надо было?
– Не дерзи матери! Когда в последний раз на учебе была, за что деньги платим?
– Мама, ну это уже невозможно, вот понимаешь, ты меня активно «байтишь» на скандал.
А потом произошло то, что произошло. Передо мной все поплыло. Голос мамы был настолько далеко, что я его перестала слышать.
Жуткое ощущение, когда сознание работает, как в реальной жизни, а все происходящее, как в бессмысленном сне. Я уже не помню, как мой мозг отключился, и я снова забылась во сне. Слава Богу, после мамы существо оставило свои попытки дергать меня за одеяло.
Ни в какой универ я не поехала – кардинальная перестановка в комнате и бедный шкаф заперт, аки царский амбар.
Следующую ночь я встречу светом софитов, запертым шкафом, таблеткой снотворного, набором расставленных икон, углами, обрызганными святой водой, и готовностью № 1 в любой момент выскочить из комнаты.
Сон с ночным пришельцем, стаскивающим с меня одеяло, я была уверена, еще вернется. Ну и сны, – да, Кингу такое не снилось.
Катерина берется меня спасти и зовет на выставку современного искусства.
Проходим один зал – другой. Пространство просторных анфилад отдано под современное искусство, которое зритель рассматривает вскользь, но с пониманием, – ага, художник ищет, а стало быть, его искания, зачастую небрежные и мимолетно сделанные чего-то стоят. Хотя все видится искусственно – мертвым и ничего с этим не поделаешь, пока не войдешь в зал, где пол освобожден от скульптур и на полу лежит человек в костюме, неподвижен, с распростертыми в стороны руками. Вот оно! Перед нами инсталляция! Ну, давай, мозг, работай. Что задумал автор, создавая лежачего манекена. Ближе, ближе, – не страшно, не жутко, да и не смешно. Пожилой человек с авоськой (откуда он взялся!) быстрым шагом приблизился к объекту искусства, заглянул в его глаза, и заскулил:
– Да это же человек, человеку плохо. Вы что, не видите?! Не видите!!! Да вызывайте «скорую»! Вы слышите – это человек лежит.
Посетители в недоумении, кто-то перешел в другой зал.