Читать онлайн Мой друг Пират бесплатно

Author: Ole Kristian Løyning

Min venn, Piraten

Vigmostad & Bjørke AS

Published by permission of Winje Agency A/S, Skiensgate 12, 3912 Porsgrunn, Norway

Ночи и мысли

Теперь оно всегда так. Привычка, можно сказать. Посреди ночи меня будит сон, всегда один и тот же: утро, лето, но небо затянуто тяжелыми серыми облаками, как будто в асфальт укатано. Дождь заливает лобовое стекло нашей машины, дворники включены на полную. Мы едем в наш норвежский Диснейленд – в парк развлечений Тюсенфрид.

Папа наклоняется к маме и чмокает ее в щеку. А я крепко сжимаю холодный металл подголовника и дрыгаю ногами. Сердце скачет в груди от предвкушения. Потерпи, чуть-чуть осталось, говорю я себе. Последний длинный туннель – и мы увидим верх самой здоровенной горки.

Надеюсь, я уже дорос до «Спиди-монстра». Но если вдруг нет, то до «Рагнарёка» и «Отвесного прыжка» наверняка, а они тоже отличные. Мне про них рассказывал Рубен из нашего класса. Говорил, они такие жуткие, что не у всех парней из десятого храбрости хватает прокатиться.

Но из туннеля на нас сквозь стену дождя вылетел белый грузовик. Его занесло, и он протаранил нас в лоб.

Дальше чернота.

Ни удара, ни пожара.

Только я опять проснулся посреди ночи на больничной койке и весь в поту таращусь в темноту.

Три минус два будет один

Прошло уже два года, но я думаю об аварии каждый день. Все прикидываю: а если бы мы не поехали в тот день в Тюсенфрид? Машина, к примеру, не завелась бы. Или водитель грузовика проспал бы и выехал позже. Или его бы тормознули за слишком быструю езду. Тогда все осталось бы как прежде.

А так вместо парка и горок я не на шутку развлекся в университетской больнице Осло. Четыре сломанных ребра, перелом лодыжки, лопнувшая барабанная перепонка, и сам весь побитый, сине-желтого цвета. Хуже всего дело обстояло с ногой: они вкрутили в нее столько штырей и железок, что она стала похожа на средневековый кистень (помните такой шар с шипами)? Шея умудрилась пережить столкновение с грузовиком не сломавшись, но левое ухо никогда не будет слышать хорошо. К нему прицепили коричневатую коробочку – слуховой аппарат. Парни из десятого срывают ее, когда им нечем заняться.

Не знаю точно, сколько времени врачи надо мной колдовали, но когда меня разбудили после наркоза, у кровати стоял лысый коротышка с розой в одной руке и Библией в другой. За ним теснилась кучка людей в белых халатах. Никто из них не плакал, но вид у них был скорбный, и, когда пастор положил розу рядом со мной на кровать и взял меня за руку, я все понял.

* * *

Десять дней спустя я выкатился на коляске из больничных дверей, за мной тащились двое сопровождающих из кризисной команды. От лекарств в голове висел влажный туман, так что дорогу до церкви я плохо помню. Только проблески мелькали перед глазами, как свет на стекле в дождь.

Потом были похороны: я спустился в царство холода и мрака и, похоже, до сих пор оттуда не выбрался. Еще помню дождь и туман, он змеился меж могильных камней как серые удавы. И черную дыру в зеленом газоне помню. Она была гораздо больше, чем в кино показывают. И гораздо глубже.

Но лучше всего я помню то, что случилось по окончании церемонии, после того как пастор кинул на гроб горсть земли.

Пират на мою голову

Я сидел в дебильной в плохом смысле слова коляске «Молния Маккуин», в которую меня засунули умники из кризисной команды. Ноги они мне прикрыли пледом в розово-бирюзовых тонах. А сами встали за коляской и раскрыли надо мной зонт.

И держали его чуть под наклоном.

Холодная вода текла мне за шиворот, все время прокладывая новые русла. Под мокрым пиджаком рубашка прилипла к коже, и меня знобило, как в лихорадке.

Я закрыл глаза и сразу оказался один в выстуженном кинозале. Красный занавес разъехался в стороны, и на экране замелькали кадры.

Быстрее.

Еще быстрее.

Вспышка! Еще вспышка! Еще!

Мама?.. О, папа?!

Добро пожаловать в Тюсенфрид!

«Спиди-монстр», первый вагон.

Чух-чух-чух.

Почти доехали до вершины.

Чух-чух-чух-чух-чух.

Люди, деревья и дома внизу похожи на кубики лего.

Темные тучи заасфальтировали горизонт.

…И ослепительный свет фар из черной дыры в скале.

* * *

Не знаю, надолго ли я вырубился, но, когда я в конце концов открыл глаза, размытый фокус навелся на резкость, все вокруг перестало расплываться и казаться сном. Боль в ноге разгорелась и колотила уже молотком. Обезболки вот-вот перестанут действовать, понял я.

Вот тогда я и увидел его. Издали, в конце парковки. Я знал его только по фотографиям, на всех он был в неизменной пиратской шляпе, с бутылкой рома в руке и черной повязкой на глазу. Вообще-то его зовут Бен, он папин дядя, но, глядя, как он идет ко мне, юркой черной тенью лавируя среди надгробий, я понял, почему папа всегда звал его Пиратом. Лицо в настоящих шрамах и с какими-то складками. Кожа обветренная и пересушенная, похожая на старую неструганую деревяшку. Руки жилистые и сплошь забитые татухами.

Когда он сжал своей моряцкой лапой мою ладонь, пальцы хрустнули, как сухие веточки.

– Хм, парень, так это ты Андре? – Пират ослабил хватку и отступил на шаг. – Ты небось меня не помнишь? Наверняка не помнишь. Ты был не больше своей бутылочки, когда Рой привез тебя показать. Слушай, он так тобой гордился! Надулся, что твоя морская черепаха. А потом еще ты… в смысле не ты, а Рой, папа твой…

Тихо накрапывал дождь, у меня над головой звенел комариный рой. Я прибил ладонями парочку и вытер руки о плед.

– Зудеть только утром начнут, – сказал я.

– Кто?

– Укусы.

Пират снял шляпу и быстро похлопал себя по шее, справа и слева.

– Ну хорошо, – сказал он и присел на корточки передо мной. – Тут такое дело… Я поговорил с разными людьми… Которые такие решения принимают, в управе. И с этими вот дамами тоже, – он мотнул головой в сторону кризисных теток, стоявших у меня за спиной.

Потом снова опустил глаза. Один глаз был голубой и блестящий. Но я с содроганием подумал: а что там под повязкой, как выглядит второй?

– Слушай, как ты смотришь на то, чтоб переехать жить ко мне? У меня маленький домик на берегу.

Мысли хлынули в голову потоком, как после прорыва дамбы. Меня замутило, тело онемело. Так со мной было, когда я однажды смешал вместе несколько соков. Тогда меня вывернуло прямо посреди кухни.

– Переехать к тебе?

Я выразительно посмотрел на кризисных теток. Я ждал, что они вежливо отправят его восвояси и объяснят ему, что произошло недоразумение.

Но ничего подобного, они молчали.

Пират поднялся на ноги и нахлобучил шляпу.

Я отер лицо рукой. Краем глаза я различал сквозь дождь два белых гроба. Кладбищенский рабочий уже убирал с них цветы.

Как же я мечтал отмотать время назад! Хотя бы на одиннадцать дней. А лучше на несколько недель, когда мама еще не зашла на сайт www.tusenfryd.no и не купила билеты. Мне хотелось заорать, что я против такого поворота судьбы. И против этого мужика в черном костюме, который свалился на мою бедную голову ниоткуда. Но я не мог сказать ни слова. Пропала связь с сервером, система зависла, и все – рот не включался.

В конце концов Пират развел руки в стороны и поклонился мне.

Кризисные дамы обнимали меня и желали удачи. Меня всего трясло.

Новым курсом

Вообще-то я мог бы, наверное, стиснуть зубы и спуститься пешком от кладбища до дома Пирата. Там всего метров семьсот, но на костылях я бы тащился часов пять минимум. Поэтому я расселся как падишах в коляске «Молния Маккуин», а Пират осторожно, точно вышколенный личный водитель, покатил ее по длинному пологому спуску вниз в центр города.

Мы пересекли главную площадь, она была заставлена торговыми палатками по случаю рыночного дня, и Пират на ходу молниеносно – никто и глазом не моргнул – выхватил из коробки две груши, кинул одну мне на колени и прибавил шаг. В сером заасфальтированном небе над нами солнечные лучи вдруг прорезали облака в нескольких местах, а потом появились небольшие голубые проплешины.

Улица Киркевейен кончилась, мы свернули направо и покатили в сторону кинотеатра, мимо паба «Телфордс». Там околачивались три седобородых мужика в моряцких шапках. Они окликнули Пирата и стали зазывать его в компанию. Но Пират не притормозил, а, наоборот, газанул в сторону городского пляжа и домика на краю мыса.

Папа много раз показывал мне «Приют шкипера», но внутри я никогда не бывал. В дом вели ступени, а по обе стороны стояли два огромных черных якоря. Их соединяла такая же черная толстая цепь.

Звякнули ключи на связке, грохнул, открывшись, навесной замок.

– Идешь? – спросил Пират и кивнул на дверь.

Я взял костыли и встал. Кистень-ногу обжигало болью при каждом движении.

– А что с коляской?

– А с ней что?

– Куда ее убрать?

– Оставь где стоит.

– Она же придет в негодность?

– Ну-у?

– Мама говорит… – Реальность снова проехала сквозь меня, как танк сквозь картонную стену. – То есть мама всегда говорила, что если берешь чужую вещь, тем более временно попользоваться, то ты за нее отвечаешь.

– Отвечаешь? – переспросил Пират. – Так это… Да, конечно. А ты шустрый, я гляжу. Давай, что ли, прислони ее к мусорному баку и топай в дом, не надо тебе долго на ногах не стоять.

* * *

Я вошел в дом, и в нос мне ударил тяжелый затхлый запах. Как когда старая одежда отсырела, заплесневела и завоняла гнилью.

В коридоре стоял огромный аквариум. На засыпанном камнями дне, между зелеными водорослями, виднелся разломанный надвое кораблик.

Но рыб не было.

Я прижался носом к стеклу. Увидел два крана, врезанных в заднюю стенку.

– Не надейся, не высмотришь, – сказал Пират.

– В смысле?

– Да в нем уж незнамо сколько лет рыбы не водятся.

Пират вставил вилку в розетку и мечтательно поглядел на остов корабля. В призрачном белом освещении он как будто сиял.

– Сам понимаешь, когда ты почти все время в море, не оставишь дома полный аквариум рыб. Но что-то никак у меня рука не поднимется его выкинуть, аквариум этот. А уж теперь, когда…

– Когда я здесь? Ты не обязан…

Пират выдернул вилку.

– Когда Эвенсен получил партию мраморных карнегиелл. Может, кто из них захочет здесь поселиться?

Окна в кухне были забиты досками, большое окно в комнате – плотно задернуто темно-зелеными шторами, и, если б не три-четыре одиноких лучика, пробивавшихся из слухового окошка, вряд ли можно было бы хоть что-нибудь разглядеть.

– А что у тебя с физией? – спросил Пират.

– С чем?

– С мордой лица.

– Просто у тебя здесь темно. И воняет чем-то. Что у тебя стухло?

– Я ведь только сошел на берег, двух дней не прошло. Не успел даже ставни снять. Тут никто не жил и не проветривал восемь месяцев. А что, прямо-таки воняет?

– Угу. Домом здесь не пахнет.

– Скоро запахнет, – сказал Пират и сдвинул шляпу повыше на лоб. – На моряцком языке такую благовонь кличут амбре, в старом, долго запертом доме оно всегда заводится.

Он раздвинул шторы двумя руками, и сразу комнату наполнил ясный, чуть голубоватый свет, отчего огромная люстра вспыхнула тысячью бликов, словно была из драгоценных камней.

– Нехило, скажи? – бросил Пират, не оборачиваясь.

Перед нами лежало море. Дождь почти прошел, и я видел море во всю ширь и даль до горизонта.

– Я… – Пират оглянулся на меня. – Ты небось голоден?

Видно, я подтвердил – словом или кивком. Во всяком случае, помню, что Пират скрылся за шторой из бусин, которая отгораживала крошечную кухню от комнаты.

Через некоторое время он просунул голову между шуршащими нитями и спросил:

– Гроб с тухлым фрицем пойдет?

– Что-о?

Пират крутил в руках две блестящие консервные банки.

– Гроб с тухлым фрицем, – повторил он.

«Гроб с тухлым фрицем»? Он издевается? С того момента, как маму с папой опустили в черную дыру на зеленом газоне, двух часов не прошло. У меня запекло в глазах.

– Прости. – Пират уставился в пол. – У меня встроенный цензор плохо работает. И слова вылетают раньше, чем я успеваю подумать. Это консервы армейские. «Говядина тушеная флотская», ГТФ. Поэтому на море ее зовут… Для смеха. Их куча разных банок, и все с именами. «Мертвяк с клопами» значит МК – «Макароны с курицей». О, черт, опять меня понесло, извини.

– Все в порядке. – Я шмыгнул носом, одновременно вытирая глаза. – Ты ничего такого не имел в виду, я понимаю…

– Спасибо, парень.

Пират протянул мне носовой платок, явно видавший виды.

Я переместился за Пиратом на кухню. Он мигом извлек откуда-то большую кастрюлю.

– Так что в банке-то?

– Говяжья тушенка с горохом и салом, – ответил Пират. – Они удобные, эти консервы, по двадцать лет хранятся, и вкус не меняется.

– А он ничего?

– Нормальный. Если зажмуриться, сойдет за жаркое с подливкой. Только надо готовить правильно. Секрет в том, чтобы греть прямо в жестянке – и сразу в рот. «На раз прокалил, на два проглотил», – у нас на борту такое правило.

Пока жестянки кипели и булькали в кастрюле, мы сели за кухонный стол.

– Надо бы ее смазать, – сказал Пират, пытаясь вправить на место какую-то штуковину от стола. Она скрипела нещадно.

– Кого?

– Петлю. – Пират снял шляпу и положил ее на стол между нами. – И не ее одну. Тут, знаешь ли, много чему техподдержка требуется.

– Тут в доме?

– Угу. Я в прошлом году заходил в порт, но якорь здесь не бросал. Заехал убедиться, что управа дом не снесла, – и снова в море.

– А с чего бы им дом сносить?

– Прислали мне письмо, понимаешь. Хотим сровнять вашу халабуду с землей и построить здесь музей. Скажи, дичь? Клоуны!

Пират вытащил пробку из бутылки и стал лить почти прозрачную жидкость себе в стакан.

– Пить хочешь? – спросил он, открывая банку колы.

Я кивнул.

– Глоточек отопью?

С этими словами Пират щедро налил себе стакан до края и вернул мне остатки колы. А потом взялся рассказывать, как несколько дней назад ему вдруг позвонили из управы с неожиданным вопросом.

– Так ты не хотел меня забирать? – уточнил я, когда он закончил.

Продолжить чтение