Читать онлайн Она остров бесплатно
Пролог
Я думала, что буду рыдать в самолете, как это обычно бывает, когда оставляешь позади прошлую некогда счастливую жизнь. Но, к своему удивлению, спокойно уснула сразу после взлета и проспала весь полет, впервые за несколько месяцев позволив себе расслабиться. Я бежала от неудовлетворенности и потерянных смыслов. Улетая, я теряла все: работу, недавно построенный дом, по крайней мере внешне идеальную семью, покидала друзей и маму. Но кое-что все-таки оставалось. У меня были желание перестать противиться собственной природе и смелость сойти с дороги, которую я не выбирала.
Самолет уносил меня с берегов холодного Балтийского моря на солнечный остров в Атлантическом океане. Там, куда я убегала, у меня не было ничего и никого. Я собиралась поселиться на маленьком клочке земли где-то в бесконечности и начать жизнь сначала.
Океан стал моим чистым синим листом.
Глава 1 Обыденный мир
Первая мысль все бросить и сбежать на остров, желательно необитаемый, посетила меня на еженедельной встрече совета директоров. Мы с мужем были совладельцами компании по производству одноразовых стаканчиков. Восемь лет назад мы с друзьями купили в складчину один станок и арендовали крошечное помещение. А сейчас в нашем распоряжении были тысячи квадратных метров производственных линий и десятки человек в подчинении. Все мое окружение состояло из мужчин, но среди них я не чувствовала себя женщиной. Сосредоточенная на тотальном контроле, не в меру категоричная, я превратилась в человека-функцию и жила по инструкции, полностью подавив эмоции.
Итак, в понедельник на очередном собрании я сидела за большим столом в окружении семи деловых партнеров, трое из которых были полностью не согласны внедрить новую идею, а двое были нейтрального мнения, и мне предстояло доказывать необходимость нововведений.
Для меня не представляло особого труда убедить их в чем угодно. Я искусно манипулировала представителями сильного пола и умела видеть их слабые места. Если на свете и существует мужчина, которого я не смогу расколоть, как орешек, вероятно, при столкновении с ним я тут же распадусь на молекулы, не выдержав внутреннего напряжения.
Но давайте вернемся к нашему собранию. Мне удалось оживить застывшую атмосферу, вдохнуть новую жизнь в деловые перспективы. Завершив свое выступление, я тяжело опустилась на стул, ощущая вес каждого произнесенного слова. В кабинете становилось душно, в воздухе витало напряжение, мне нужен был вдох свежего ветра перемен.
– У тебя стальные яйца, уверен, ты дожмешь эту тему, – с восторгом шепнул мне коллега.
В этом бумажном мире моя женская сила определялась мужскими мерками.
Мужчины продолжали обсуждение, и в отражении стеклянного стола их головы шипели, словно змеи Медузы Горгоны. Мне захотелось убежать отсюда без оглядки.
Я исступленно смотрела на листок бумаги, по которому карандаш в моей руке выписывал узоры. И постепенно из линий и штрихов возник образ девушки-рыцаря на коне. Ее тело защищали доспехи. Она сама провозгласила себя воином, рвущимся в бой, и поражала драконов на своем пути. Ее сокровищами были власть, деньги, статус. И все ради того, чтобы встать наравне с мужчинами? Да, теперь они жмут ей руку и пустили в свой круг. Но в какой момент она сбилась с пути и потеряла связь со своей женской природой?
Это лишь отзвук долгих битв и невидимых сражений, которые велись в самых глубинах души.
Встреча закончилась, кабинет опустел. Я сложила листок с рисунком и убрала в сумку. Горький запах остывшего кофе вызывал отвращение. Почему я вообще пью кофе, если терпеть его не могу? Все, чем я живу сейчас, пусть исчезнет! Больше всего на свете мне захотелось заплакать, но что-то внутри мешало это сделать.
– Чем недовольна? – удивился муж. – Ты была на высоте, на следующей неделе они сдадутся, сама увидишь. Все будет по-твоему! Ты ведь всегда получаешь то, что хочешь!
– По-моему? – медленно закипая, начала я. – То, чего я хочу? Знаешь, чего я действительно хочу? Не видеть больше никогда этого всего, этих людей, эти гребаные стаканчики. Пожалуйста, давай уедем отсюда! Надолго, навсегда!
– Это безумие, ты же понимаешь. Если нас здесь не будет, нас выдавят, мы не сможем их контролировать, и все развалится. Тебе нужно просто отдохнуть. Хочешь, я сделаю тебе кофе?
Я с презрительной улыбкой помотала головой.
– Тогда поехали? Нам пора.
Мы собирались навестить мою мать. Прошел месяц со дня смерти отца, а я так и не привыкла, что его больше нет. Он ушел быстро после непродолжительной болезни, не оставив нам возможности осмыслить происходящее. И теперь мы учились жить без него.
Я старалась чаще бывать у матери, поддерживать ее. Мы с ней никогда не были близки. Для нее я – ребенок, не оправдавший ожиданий. Не так выгляжу, не ту прическу ношу, не родила за столько лет брака.
И если образ матери мною, вероятно, демонизирован, то отца я идеализировала.
Представление о нем четко отпечатано в моей памяти. Он многому научил меня, и я всегда была очень на него похожа. И нет, с отцом мы не были близки. Пока отец был жив, я фантазировала, что придет время, и мы как в детстве сможем делать что-то вместе: сходим на рыбалку или в поход, а может даже отправимся в путешествие. Но его жизнь закончилась, и это неизбежно подталкивало меня к осмыслению того, как я проживаю свою.
***
Мать открыла нам дверь. Знакомый с детства запах напомнил о прошлом. Но все изменилось безвозвратно, и матери нужно было учиться жить в новой реальности: готовить только для себя, заботиться о себе, но она решила переключить свое внимание на меня.
– Ты плохо выглядишь, – немедленно сообщила она, как только мы вошли.
– Знаю, ты хочешь поговорить об этом? – Я начинала заводиться.
Поняв, что вечер может быть испорчен, едва начавшись, она попыталась отменить свою реплику:
– Я просто беспокоюсь о твоем здоровье, ты давно сдавала анализы?
– Ничего я не сдавала, – огрызнулась я, – все нормально у меня.
– Как же нормально, если не получается… – Она вовремя осеклась: тема детей неизменно вызывала много конфликтов. – А что врачи говорят про ЭКО? Нужно пробовать! У Ларисы Сергеевны дочь родила двойню, здоровые девочки!
Так ничего и не ответив, я прошла в комнату отца. На полке с пластинками пылился блокнот, который я ему подарила пару лет назад. В начале первой страницы мелким почерком были написаны названия музыкальных альбомов, остальные страницы были пустые, и я решила взять блокнот себе.
Мы с отцом любили музыку. Из плотного ряда пластинок я вытащила первую попавшуюся. Это оказался альбом Элтона Джона. Я выключила свет и легла на диван.
Комнату заполнила темнота, и только белый свет уличных фонарей холодно освещал проигрыватель и стеллаж с книгами. Мельница теней на потолке обратилась в танец призрачных видений.
Под песню сэра Элтона «Your song» я закрыла глаза, и две огромные слезы скатились на подушку. Из колонок звучало:
«It’s a little bit funny this feeling inside
I’m not one of those who can easily hide…»
Раздался негромкий стук в дверь. Не открывая глаз, я отозвалась:
– Войдите!
Но никто не вошел. Снова тихо постучали, и мне пришлось открыть. В коридоре было темно, в углу виднелась темная фигура, сидевшая на табуретке. Это был мой отец.
– Ты пришел ко мне?
– Да.
– Ты что-то хочешь мне сказать?
Он промолчал. На нем была панама, резиновые сапоги, в руках он держал удочку.
– Ты на рыбалку, что ли?
Отец кивнул.
– Значит там у вас, наконец, можно делать то, что любишь, и жить своей жизнью? – улыбнулась я.
– Нет, там уже поздно жить.
– Получается, сейчас самое время?
– Сейчас самое время.
Значит, сейчас или никогда. Я открыла глаза и обнаружила, что по-прежнему лежу на диване. Глаза привыкли к темноте. Песня смолкла, и в наступившей тишине мои мысли были особенно отрезвляющими. Это как всю жизнь карабкаться вверх по лестнице, залезть довольно высоко, но в этот момент осознать, что лестница приставлена не к той стене.
Решение пришло мгновенно. Я взяла карандаш и на первой чистой странице блокнота нарисовала длинную тонкую лестницу и маленького человечка, стрелой бросившегося с нее вниз. В неизвестность.
***
И спустя несколько месяцев, одним весенним днем мы с моим теперь уже бывшим мужем встретились благословить друг друга на счастливую жизнь.
Ледяной ветер пронизывал насквозь. Мы зашли в кафе погреться и выпить по чашке кофе.
– Поздравляю с разводом! – сказал он. – Ты добилась чего хотела. Что дальше? Какие планы на жизнь?
– Как раз об этом и хотела поговорить, – ответила я. – Я скоро уезжаю.
– Куда? Надолго?
– На остров N.
– А, в отпуск…
– Нет, надолго, на год, наверно.
– А потом что?
– Потом… не знаю…
Конечно, он удивился. Я готовилась к этому отъезду несколько месяцев. Но никому не рассказывала о своих планах.
– Это смешно, что ты будешь там делать? Ты же даже языка не знаешь, – проговорил он сквозь зубы, а потом разорвал салфетку, сложил и снова порвал.
– Пока не знаю… Буду учить язык и думать, чем хочу там заниматься.
– Так вот почему ты взяла деньги при разделе имущества…. Хочешь все спустить за год? Потом вернешься ни с чем… – Бросив обрывки на стол, он отвернулся в сторону.
– Ну, это уже не твои проблемы, – отрешенно ответила я.
– Когда уезжаешь?
Он не смотрел на меня, ребром ладони собирая в кучу то, что осталось от салфетки.
– Через неделю.
– Ясно.
Тяжело было расставаться с прошлым, и одиночество опустило свою холодную руку на мое плечо, но чувство свободы и любопытство дарили мне надежду. Я верила, что если буду идти, то смогу нащупать свой путь.
Все было готово к отъезду, и тут на глаза мне попался отцовский блокнот. В него был вложен листок с девушкой-рыцарем. Я открыла следующую страницу и записала:
1 марта
Жизнь предлагает мне второй шанс, я намерена им воспользоваться. Может быть, годы спустя все изменится к лучшему только потому, что я не струсила и сделала этот шаг. А может, и нет.
Не узнаю, пока не проверю.
Глава 2 Новый дом
Стюардесса разбудила меня, и, выглянув в окно, я увидела свой остров во всем его великолепии. Окутанный облаками, он, как огромный кит, лежал в океане. Из дымки плавником выныривал пик спящего вулкана. Волны с белыми гребнями застыли, как нарисованные. Самолет снижался, и можно было разглядеть на воде крошечные лодочки. Бесстрашные! Их кренило под порывами сильного ветра, но он все равно не мешал им выполнять свое предназначение. И ступив на новую землю, я пообещала себе найти здесь своё.
Остров встретил меня прогретым воздухом вечного лета и незнакомыми ароматами, а солнце светило настолько ярко, что мир вокруг казался слишком насыщенным. Я забрала багаж, поймала машину и поехала в домик, который арендовала на ближайший год. Такси везло меня вдоль побережья, и я не могла отвести взгляд от бесконечной синевы. За окном мелькали ветряные мельницы, песчаный пляж сменился скалистым берегом.
Водитель свернул с трассы, и машина нырнула вниз на узкую дорогу, ведущую к океану. Петляя по крошечной рыбацкой деревушке, мы доехали до моего домика, который, точно раковина, прилип к скалам и нависал над прибоем, где с мягкой силой накатывали волны. Я нашла свой ключ в желтом металлическом ящике, открыла дверь и втащила чемодан. Это был старенький выбеленный домик с небольшой террасой, видом на океан и маленьким садом на переднем дворе. Внутри почти не было мебели, я попросила хозяйку забрать старые вещи, и она это сделала. Остались только двуспальный матрас на полу, ящики на кухне, холодильник, стиральная машина да гамак на террасе. И мне предстояло обустроить свое жилище.
Я распахнула дверь на террасу. Морской ветер поднял пыль в комнате. И для того, чтобы начать новую жизнь, я принялась отмывать, отдраивать всё застаревшее и выметать ненужное. Несомненно, то же самое мне придется проделать со своим внутренним миром. Только я пока не знала, какие для этого нужны инструменты.
Поздней ночью, закончив уборку, я, довольная собой, улеглась на матрасе и смотрела сквозь кристально-чистое стекло на кусочек ночного неба, где ярким белым пятном разлился млечный путь.
В россыпи мерцающих звезд на меня смотрела Большая Медведица. Серебристые нити соединяли сияющие точки в созвездия. Если мысленно соединить две боковые звезды ковша и повести глазами вправо, ты упрешься взглядом в Полярную звезду. А Полярная звезда – это уже ручка ковша малой медведицы. Но мое любимое созвездие – Кассиопея в виде огромной буквы W была не видна из моего окна.
Я вышла на террасу навстречу влажному ночному воздуху. Тонкий серп луны игриво выглядывал из-за черепичной крыши соседнего домика. Он был не в силах затмить свет звезд, но становился отчетливо виден. Какая красота это звездное небо!
Я смотрела в бездну не моргая, как вдруг небо рассек желтый метеор, оставляя за собой длинный след и исчез. Срочно загадать желание! Но ничего не приходило в голову. Нужно было придумать что-то особенное, потому что оно вероятно сбудется – такой яркой падающей звезды я никогда не видела. Но я не смогла. У меня не было ответа на вопрос, чего я действительно хочу.
Шепот волн и мерное дыхание океана сливались в мудрый таинственный образ. Голос прибоя словно нашептывал:
«Мой друг, откуда происходит этот страх, который неожиданно накрывает тебя, словно тень? Это страх познания самого себя. Но не нужно беспокоиться, я здесь, чтобы помочь тебе разобраться во всем. О, моя душа, не отвергай своей уникальности, прими ее с юмором. Открой для себя свои странности, которые делают тебя особенной, и посмейся над ними. И пусть они больше не пугают тебя.
Познание себя может стать настоящим приключением с сюрпризами и загадками. Но когда ты с радостью преодолеваешь свои страхи, ты найдешь самую настоящую версию себя. Так что отпусти плотные тиски страха и прими свои недостатки с легкостью и изяществом. И в самопознании ты найдешь ключ к свободной и подлинной жизни».
В моей голове никак не могли уложиться в один день две такие разные реальности: прошлая и будущая. И я словно замерла между ними. Возможно ли стать счастливым, лишь сменив свое место в этом мире? Или меня неизбежно настигнет разочарование, желание все бросить, сбежать, уехать. Но если в конечном итоге я бегу от себя, придется покопаться в себе и найти то, что толкает меня на это.
Глава 3 Жизнь на острове
Жизнь на острове текла размеренно, и дни тянулись неспешно. Эта странная диковинная деревушка полностью отражала мое состояние отчужденности. Ее немногочисленные белые домики, казалось, вырастали из скалы, подставляя свои стены соленому ветру. В особенно неспокойные дни волны с такой силой разбивались о камни, что брызги долетали до моей террасы.
Это было мое первое воскресенье на острове. Я вышла из дома и окунулась в диковинный, ни на что не похожий мир.
Как повелось, утром воскресенья все жители моей деревни стекались в церковь на службу. Это была крошечная старинная церквушка, ее арочный проем с колоколом возвышался над крышами одноэтажных домиков. Из любопытства я пришла сюда послушать колокольный звон и за толпой нарядных старушек увидела огни сотен свечей, озаряющих иконостас. Я протиснулась в это вавилонское столпотворение, чтобы рассмотреть внутреннее убранство храма. Но в какой-то момент мне показалось, что все внимание публики переключилось на мою персону. Толпа смотрела на меня с добродушной заинтересованностью. Самое время почувствовать себя неловко. Спасибо святому отцу, который сообщил о начале воскресной службы. Снаружи церковь казалась крошечной, но внутреннее пространство чудесным образом вмещало в себя бесконечное количество гостей. Сводчатый потолок в свете свечей казался очень высоким.
Моего внимания хватило от силы на пять минут, и я незаметно прокралась к выходу.
Стоило мне выйти за ворота церковной ограды, как меня настигла неопрятного вида девушка. Она просила денег, и по обыкновению я отказала ей. Так уж повелось, я не давала милостыню. И дело даже не том, что мне было не жаль этих бедолаг, просто не давала и все. Я объясняла это тем, что они непременно потратят деньги на очередную выпивку.
Но то ли я начинала смотреть на мир по другому, то ли девушка эта чем-то меня зацепила – ее образ не выходил у меня из головы, и я уже начала жалеть, что прошла мимо.
На площади за церковью шумел рынок выходного дня. Местные фермеры и ремесленники занимали здесь свои места каждое воскресенье. Рыночная площадь кипела и суетилась, но эти хлопоты были наполнены спокойствием и умиротворением. Время позабыло про этот уединенный уголок мира. Здесь резко пахло свежевыловленной рыбой, копченым мясом и фермерским сыром.
Я прошла по тесному ряду прилавков, плотно заставленных коробками с овощами. Моих познаний в местном диалекте с трудом хватило объясниться со старушкой, которая продавала огромные помидоры и спелый авокадо. Вдобавок к моим покупкам она подарила мне целый пакет красных перцев. Я прошла дальше мимо сладкого запаха спелого разрезанного манго, растекшегося на солнце, и клубники, раздавленные ягоды которой привлекали полчища мух и ос. В соседнем ряду выставили свои работы местные ремесленники. Бородатый мужчина в кожаном фартуке стучал молотком, на его прилавке висели ремни и кошельки, а смолистый запах натуральной кожи заставил меня задержаться, рассмотреть и потрогать его работы.
За молчаливым кожаных дел мастером стояла говорливая женщина. Ее прилавок привлекал украшениями из разноцветного бисера. Плетеные браслеты стояли копейки, и сложно было отказать ее доброжелательному напору. Так что не успела я оглянуться, как мое запястье было украшено двумя разноцветными веревочками. Упавшие монеты зазвенели и закатились под соседний стол. Их достала высокая девушка в очках. Ее светлые волосы были убраны назад, а острые черты бледного лица выдавали в ней чужестранку. Таис была родом из северной Европы и переехала на остров со своей семьей несколько лет назад. Здесь она продавала свои картины и изделия из местных природных материалов. Мне наконец удалось свободно поговорить с кем-то на английском, большинство жителей острова говорили только на местном языке, так что большую часть времени я вынуждена была молчать. Таис рассказала мне, у кого дешевле фрукты и где купить изумительный домашний сыр. Когда я уходила с рынка, мои руки были увешаны двумя тяжелыми сумками с продуктами.
У ворот церкви мне на встречу снова вышла девушка, она просила милостыню. В ней не было притворства. Эта открытая демонстрация уязвимости и ее откровенная неидеальность поразили меня. Я остановилась и рассмотрела ее подробнее. На ней были надеты джинсовые шорты и обтягивающая майка, одежда явно была не стирана долгое время. Окрашенные волосы давно уже отросли, потеряли свой цвет и были убраны в хвост. Она безуспешно старалась скрыть синяк под глазом.
– Ты хочешь есть? – спросила я ее.
Она обрадованно покачала головой.
– А как тебя зовут? – продолжила я.
– Люсия, – ответила она.
– Вот держи, Люсия, – сказала я и отдала ей одну из своих сумок.
Искренняя радость отразилась на ее лице.
– Спасибо, сеньорита! Храни тебя Бог! – поблагодарила меня она и принялась изучать содержимое сумки.
На этом мы простились, и с легким сердцем я отправилась домой.
– Стой! А как тебя зовут, сеньорита? – окликнула меня Люсия.
Я ответила ей и пошла своей дорогой сначала по площади, окруженной домиками с черепичными крышами, а затем вниз по узкому лабиринту белых улочек.
Глава 4 Эсперанса
На переднем дворе моего домика в палисаднике разросся куст бугенвиллеи, и она рассыпала свои опавшие цветы перед входом в дом. Как обычно утром я подметала свой сад и поливала растения, когда внезапно что-то черное шлепнулось рядом со мной. Одноглазая черная кошка с красной ленточкой на шее, мяукая, обвилась вокруг моей ноги. Должна вам признаться, я не верю во всякого рода суеверия, но черные кошки неизменно наводят на меня ужас. После подобной встречи со мной обязательно случаются неприятности. Поэтому, увидев одноглазую чертовку, я вскрикнула и отпрянула назад. Кошка посмотрела на меня своим ярко-зеленым глазом и исчезла за оградой. И с этой минуты было очевидно, что напасти не избежать. Я хотела выругаться, но из-за забора показалось лицо соседа.
– Добрый день! – с сияющей улыбкой крикнул худой высокий старик. Сквозь тугую смуглую кожу отчетливо проступали очертания черепа.
– Добрый день! – отозвалась я. – Это ваша кошка?
– Да, это красотка Эсперанса!
Кошка и правда обладала необычайной грацией. Тонкая, воздушная, она изящно взобралась на верхушку пальмы, стремительно сбежала вниз и легла на ограждении между моим садом и палисадником моего нового знакомого. Ее черная шерсть без единого пятнышка переливалась и блестела на солнце. Точеная маленькая мордочка внимательно смотрела на меня изумрудным оком. Отсутствие второго глаза ничуть не уменьшало ее красоты, а лишь добавляло чертовщинки.
– Живешь здесь или на каникулах? – спросил меня старик.
– Я живу здесь! – ответила я, довольная тем, что у меня получается поддерживать диалог.
Мы познакомились со стариком Карлосом, и из его рассказа мне удалось понять лишь то, что он живет здесь один и любит рыбачить. Его усталые глаза светили ярким светом, подобно звездам, что напоследок сияют ярче. Говорил он быстро и неразборчиво, так что скоро я совсем перестала его понимать, и, немного огорченные трудностями в общении, мы отправились по своим домам.
Переезжая в чужую страну, привыкаешь чувствовать себя нелепо. Ты становишься персонажем комедии, где каждая попытка общения превращается в непредсказуемый сценарий с элементами фарса. И всегда наступает момент, когда уже невозможно ничего понять даже по ярким жестам.
Но это лишь подталкивало меня изучать местный язык, мне недоставало общения.
Глава 5 В раковине
Город был в десяти минутах езды, но без машины в этой местности оказалось непросто – поблизости не было магазина и даже к автобусной остановке нужно было подниматься по крутому подъему.
Поэтому я решила купить машину. Мое сердце покорил маленький голубой пятисотый «Фиат» на местном сайте объявлений, и уже через пару дней я ехала с другого конца острова к своему домику у океана на небесного цвета автомобильчике. Тогда я еще не предполагала, сколько приключений нам суждено пережить с этой голубой крошкой.
Я мчалась по автостраде вдоль берега, высунув руку в открытый люк и подставляя ее теплому ветру. Теплый сухой воздух врывался в салон, дергал за волосы и словно птица бился в окна. В машине играло местное радио, я добавила громкости, и мне сделалось до того весело, что слезы покатились из глаз. Ладонь танцевала в потоке ветра, а сердце подпевало. Было приятно, что язык, на котором исполнялись песни, становился мне все более и более понятен. Эмоции переполняли, будто бы разом нахлынули и радость, и грусть. Внутри меня приоткрывалась новая дверца, за которой еще столько всего неузнанного.
Когда я вспоминаю первые месяцы на острове, в моей голове всплывают лишь эпизоды. Дни были заполнены формальностями и суетой, я приводила в порядок дом и привыкала к размеренной островной жизни.
Напряженная и закрытая, я не чувствовала себя уверенной среди местных жителей. Они слишком веселы и беззаботны, я же словно спряталась в раковине и избегала любого общения.
Я редко выходила из дома, почти не бывала в городе и чаще всего прогуливалась по берегу океана.
Пляж в моей деревне был единственный в своем роде. Путь до него лежал по тесным пешеходным улочкам между домов. Здесь ты оказываешься настолько близко к открытым окнам и дверям, что чувствуешь картофельный запах кипящего потахе1, а разглядывая фотографии на стене, ощущаешь себя гостем.
Спускаясь к океану, ты оказываешься на выдолбленной в скале достаточно широкой лестнице, выкрашенной в серый. И эта лестница ведет тебя на узенькую дорожку, отделяющую каменистый пляж от прибрежных домиков. Здесь ты попадаешь в сказку. Лестница, дорожка, вырубленные в скале дома, по сути своей являющиеся жилыми пещерами, – все вокруг выкрашено в разные цвета и расписано узорами. В углублении скалы красуется маленький алтарь со статуей Девы Марии в стеклянном шкафчике.
Дверь в один из домиков по обыкновению открыта и увешана плетеными браслетами с ракушками и подвесками с найденными в море камнями и стеклышками. Хозяин дома – старичок Хавьер проводит на пляже в ожидании покупателей весь день, за исключением сиесты, когда он запирается в своей пещере на обеденный сон. А пещера, надо сказать, убрана с особенным вкусом. За занавеской из палочек, камней и ракушек скрывается тесная комнатка с кроватью, столом, креслом и маленькой кухонькой на столе. Стены пещеры никак не обработаны, и она представляет собой темную нору, украшенную диковинными самодельными вещицами. Но снаружи, как и все остальные домики, она выкрашена в белый и расписана рисунками.
Остальные дома и пещеры по обыкновению закрыты.
Вы можете расположиться на любом удобном выступе и расстелить свое полотенце, как и все. И когда устроитесь спиной к деревне, вашему взору откроется вид на небольшой каменистый пляж, окруженный скалами. Сегодня океанские волны накатывают на пляж мягко, лишь слегка облизывая камни. Скалы, торчащие из воды, образуют причудливые формы и заводи. В особенно погожие безветренные дни здесь бывает тесновато, поэтому я часто загораю на островке вулканического происхождения. До него от пляжа тянется мостик, и можно спуститься в океан по металлической лестнице.
– Мне кажется, я изменилась безвозвратно и больше никогда не буду веселой и живой, – призналась я Лене, моей давней знакомой из прошлой жизни. Она жила здесь уже 15 лет. Этой одинокой женщине недоставало общения, поэтому она говорила много и не дожидалась ответа на вопросы.
– Расслабься дорогая, ты здесь совсем новенькая, Relájate, получай удовольствие.
– Расслабься, расслабься… – Мне не удавалось скрыть иронию. – Не могу…
Я чувствовала, что потеряла связь с телом и просто его не ощущала, настолько сильным было напряжение. А когда не чувствуешь тело, неизбежно теряешь и контакт с реальностью.
– Тьма какая-то кругом, я иду в темноте, – призналась я Лене. – Старый порядок вещей разрушен, привычное не работает, новый путь не виден. Я ничего не вижу и ничего не чувствую – ни вкуса, ни прикосновений. Ни-че-го.
– Идем купаться, – предложила она, – и все как рукой снимет!
– Ты иди, я догоню, – согласилась я, но мысли не оставляли меня.
Случалось ли вам проваливаться в состояние безвременья? Просыпаться утром, делать свою работу, общаться, любить, но при этом не чувствовать дыхания жизни. Это то, от чего я сбежала на остров, и теперь было очевидно – привезла это состояние с собой! Я снова нахожусь в забытьи, и все звуки доносятся до меня откуда-то издалека.
Лена успела вдоволь наплаваться, я же продолжала сидеть на месте.
– Мне нужно на массаж, ты знаешь где можно сделать массаж? – спросила я, когда Лена села рядом.
Она поделилась со мной контактом Хамимы, и я записалась на прием.
***
У Хамимы был крошечный массажный кабинет на тихой улочке в центре города. Все было готово к моему приходу: играла успокаивающая музыка и горели свечи.
Я не без труда объяснила Хамиме, что все мое тело напряжено и мне хочется просто расслабиться.
Невозможно находиться в настоящем моменте, когда вращаешься в мыслях, диалогах, фантазиях о прошлом, будущем или, как у меня часто бывает, в своем воображаемом мире. Там хорошо и предсказуемо, но счастливым можно стать только в настоящем. Когда ты не чувствуешь связи с реальностью – тебя нет.
Я опустила свое лицо в тесный кожаный круг массажного стола. Плечи поднялись к ушам, не давая расслабить шею. Скособоченное тело застыло в напряженном положении. «Расслабься, расслабься, расслабься…» – повторяла я как заклинание.
И нежные руки Хамимы принялись разминать мои тугие мышцы, хранившие сдержанные эмоции, страх и боль. Постепенно вытягивалась шея, смягчались плечи. Стресс и навязчивые мысли улетучивались как пар из кипящей кастрюли.
Первый шаг к освобождению из оков был сделан. Я возвращала себе мое тело. Умиротворение сменилось новыми силами, желанием укорениться здесь, на острове, и начать жить. А что для меня означало жить? Быть в ладу с собой и с тем, что меня окружает.
Но пока этого не удавалось. Я ощутила незримую брешь, которая меня опустошала. Не хватало чего-то важного в моей жизни. Мне недоставало любви, творческого проявления, отношений с другими людьми.
И пусть я пока была не готова вылезти из раковины, но стоило выглянуть из нее и осмотреться.
Глава 6 Пеший поход по острову
Безмятежное утро. Океан дышит едва заметно. Небольшие волны нежно облизывают камни у подножия скалы, на которой держится мой домик. Я лениво покачиваюсь в гамаке на террасе и наслаждаюсь прохладным лимонадом. Мой взгляд устремлен в море – туда, где треугольный парус белеет вдалеке. Я представляю себя там – у самого края горизонта. В море прошлое и будущее не имеют значения, есть только один момент – здесь и сейчас. Стоит заглянуть за горизонт, и кажется, что море бесконечно и жизнь бесконечна. Там, в море, веришь, что ты в полной мере свободен! Порой одного пристального взгляда туда, в морскую синеву достаточно, чтобы прояснилось зрение и ты смог посмотреть на мир и на себя чистым незамутненным взглядом. И как бы ни хотелось мне чувствовать себя свободной, я едва ли понимаю смысл этого слова. Для того, чтобы выйти из созависимых отношений, я переехала на другой конец мироздания. Но стала ли свободной? И что для меня это значит?
Казалось, нечто извне ограничивает меня, как раньше это делали родители, работа, партнер. Сейчас для меня стало очевидно: никто иной, как я сама, делаю это с собой.
С этими мыслями я оделась и решила «выглянуть из раковины» – познакомиться с островом: собрала рюкзак и поехала в лес. В навигаторе был отмечен трек общей протяженностью около 10 км, который заканчивался в том же месте, где начинался. Удобно сделать круг и вернуться к месту парковки.
Сосновый лес покрывал горы колючим одеялом. Зеленые вершины были видны с обратной морю стороны моего домика, и порой, желая укрыться от палящих солнечных лучей, согревающих мою террасу, я пряталась в тени своего палисадника, откуда открывался вид на остров и горную долину. Игрушечные домики горных деревень казались совсем близко, но путь к ним пролегал по извилистому серпантину. За вершину хребта зацепилось облако, бросив тень на морщинистые складки зеленой долины, и дымной завесой поволоклось вниз.
Я впервые ехала по серпантину. За хрупким ограждением разворачивался потрясающий вид на океан. Соседний остров призрачно утопал в плотной дымке. Край дороги обрывался так резко, что невозможно было избавиться от мысли, что одно неловкое движение, и я полечу с обрыва. Интересно, даже если я сгруппируюсь и не разобьюсь о воду, удастся ли мне выбраться из тонущего автомобиля?
Реальность прервала фатальные мысли – на узком повороте было сложно разъехаться двум машинам, так что мне пришлось остановиться и подождать с минуту. Но снова тронуться с места на крутом подъеме с резким поворотом оказалось непросто. С каждой попыткой заехать на горку, машина глохла и скатывалась назад. Я заводила ее снова, умоляла «Фиат» поехать, но мотор у «Фиата» был слабый, а я чувствовала себя неуверенно, управляя механикой. Словно нарочно рядом не было ни души… И вот моя машина уперлась задним крылом в хрупкое ограждение. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула с протяжным звуком и немного погодя, подбадривая себя и умоляя машину заехать в гору, попробовала еще раз. С лаем маленькой собачонки мой «Фиат» потихоньку пополз вверх. Я придерживала сцепление и молилась, чтобы машина не заглохла снова. Минуя поворот, я уже готовилась отпустить напряжение, как почувствовала запах гари. Из-под капота еще не валил дым, но мне было необходимо сейчас же остудить перегретый двигатель. Я искала глазами обочину, однако узкая дорога изгибалась, петляла, не оставляя возможности остановиться.
С мигающей лампочкой "Check engine" машина докатилась до места назначения. На парковке у смотровой площадки я открыла капот – оттуда сильно пахло гарью. Я выпила воды и отправилась в путь. Не знаю, о чем я думала, не рассчитав даже примерное время возвращения. Ведь было очевидно, что 10 км со спуском и набором высоты займут не меньше пяти часов, и вернусь я скорее всего затемно.
Трек начинался со смотровой площадки, расположенной на самом пике горы. С нее открывался поистине потрясающий вид на все 360 градусов. С трех сторон был виден океан, и я впервые воочию убедилась, что нахожусь на острове. Одиночество и отчуждение нахлынули волной, и я представила себя в некотором роде островом, обособленным, затерянным в океане. «Да, я остров», – констатировал голос в моей голове. «Никто не остров, каждый – лишь камешек материка», – всплыли в памяти слова Джона Донна.
Я усмехнулась, отметив, до чего противоречивые персонажи живут у меня в уме. Мне не было грустно. Я чувствовала себя частью чего-то большого. И в этот момент мне отчаянно захотелось взять блокнот и зафиксировать свои мысли. Но блокнота с собой не оказалось, поэтому я взяла телефон и продиктовала:
Сегодня 20 апреля
…и я подумала, что мы приходим в этот мир и уходим одинокими… попытка окружить себя семьей, друзьями, кем угодно разве не вгоняет нас в иллюзию? Я на острове, и здесь у меня никого нет. Получается, я свой выбор сделала – предпочла собственное общество любому другому. К чему жалеть себя?
…здесь я ищу покой и гармонию, думаю, здесь я найду свою силу.
Вид вокруг восхищал величием и грандиозностью. Облака, родившиеся на другой стороне Атлантики, проделывали путь в тысячи морских миль и попадались в ловушку гор с западной стороны острова. Величественный вулкан – самая высокая его точка – был отчетливо виден. О, если он проснется, то уничтожит весь остров. Детали завораживали: маленькое озеро в низине и домики соседних деревень казались игрушечными. Западный ветер, державший путь на восток, лишь на мгновения задерживался в этих краях и улетал, оставляя на губах вкус свободы.
Попрощавшись с фантастическими видами, я нырнула на тропу, которая уходила резко вниз в густую чащу. Местные называют это место эльфийским лесом. Здесь запросто можно было снимать «Властелина колец», и мне постоянно казалось, что из-за дерева выглянет эльф или хоббит. Узкая тропа была окружена зеленой аркой. Деревья здесь невысокие, их ветви, плотно покрытые мхом, причудливо переплетались. Грибной запах влажной земли и лишайника напомнил мне о северных лесах. Сюда не доносилось ни звука. Я шагала словно по сказочному тоннелю около часа и уже чувствовала себя немного жутковато. Дорога теперь шла вверх, и вот наконец из зарослей показалась безлюдная дорога. Здесь было уже не так загадочно. Вдоль дороги возвышались сосны, и через их ветви проникали пучки солнечного света. Этот вид внушал мне больше радости.
С дороги я свернула на гравий и чуть погодя устроила себе пикник. В этом лесу было много поваленных деревьев, я присела на одно из них. Я съела пару бутербродов, выпила чаю, отдохнула с полчаса и отправилась в путь. Пейзаж поменялся. Теперь вдоль дороги росли огромные эвкалипты, их целительный аромат наполнял легкие и радовал сердце. Как же легко здесь дышится! Я сорвала лист эвкалипта и растерла его пальцами. Резкий запах вскружил мне голову.
Дорога привела к забору с решетчатыми воротами. Узкая тропа уходила вдоль забора дальше в лес. Я остановилась перед воротами, за которыми был золотой луг, а над ним – яркое голубое небо с массивными белыми облаками.
На лугу паслась лошадь. И до того все это было живописно, что я как зачарованная стояла перед этими воротами и не могла налюбоваться.
Глухой стук копыт вернул меня в реальность. Я обернулась и увидела всадницу. Лошадь замедлила свой бег, подошла к воротам, и с нее спрыгнула девушка. Это была молоденькая колоритная испанка, с тугим хвостом густых темных волос. Она выглядела встревоженной и что-то спросила у меня на местном диалекте. Я не поняла вопроса и переспросила еще раз. Девушка заговорила медленно, но смысл ее вопроса оставался мне непонятным. Я лишь пожала плечами. На этом мы попрощались. Она вместе с лошадью вошла за решетчатые ворота, снова села на лошадь и скрылась из виду.
Осмотревшись, я увидела табличку «Ранчо Мартинез», а потом продолжила путь вдоль забора и дальше – в глубь леса.
Высокие сосны упирались кронами в небо. Я шла, задрав голову и наблюдая, как ветви своими длинными иглами расчесывают облака. В какой-то момент мне показалось, что я уже шла здесь сегодня. Вероятно, навигатор водил меня кругами. Настроение сделалось хуже некуда. Но я продолжала идти.
Было уже половина девятого вечера. До заката оставалось не больше получаса. Солнце давно скрылось за деревьями, и теплый ветер сменился холодным дыханием надвигающейся ночи. Пришлось признать, что я окончательно заблудилась. В моей душе поселилась мучительная тревога. Темнота постепенно заполняла пространство между деревьями. Мой взгляд метался, а рваное дыхание нагнетало суету и беспорядок в голове. Мысль о ночевке в лесу вызывала ужас. В надежде поймать связь я взобралась на невысокий холм, но и там связи не было. Зато внизу я увидела широкую тропу, и мне показалось отличной идеей спуститься на нее. Я осторожно ступала по крутому склону, усыпанному влажными еловыми иголками. Вдруг моя нога поехала вниз, как по маслу, а затем, споткнувшись о торчащий из земли валун, я побежала с горки, но потеряла равновесие и кубарем покатилась вниз. Резкая боль пронзила бедро, за ней последовал тупой удар в висок. Мягкий настил еловых иголок был местами усыпан камнями разной величины и обломанными ветками. Я скатилась со склона до самого низа и опомнилась уже на большой тропе, к которой так стремилась попасть.
В ярости я вскочила на ноги, скинула рюкзак и принялась отчаянно пинать его.
– Черт! Черт! Черт!
Лес отозвался глухим эхом. Я разглядела рану на ноге: из нее сочилась кровь и торчало что-то черное, похожее на обломок ветки. К тому же сильно болела голова. Прикоснувшись к виску, я поняла, что он рассечен.
– Чертов остров, – тихо проговорила я.
Я оглядывалась по сторонам и не представляла, куда идти и что делать. Вокруг была темнота.
Глава 7 Новое знакомство
Я так и стояла посередине тропы, оба конца которой уводили в кромешную тьму, как вдруг мое воображение нарисовало чей-то немигающий взгляд, устремленный на меня из мрака.
Глазами, полными страха, я всматривалась в потемки и, к своему ужасу, обнаружила нечто огромное, медленно надвигающееся на меня.
Можно было не верить собственным глазам, но звуки приближающихся шагов убеждали в реальности происходящего.
По телу пробежал холодок, руки и ноги онемели. Мне захотелось спрятаться, исчезнуть, не смотреть. Я попятилась назад, запнулась о рюкзак, беспомощно опустилась на него и, закрыв лицо холодными руками, пропищала: «Мааамааа!»
Шаги приближались. И вот уже теплое дыхание этого неведомого существа коснулось моих безжизненных ладоней.
Я осмелилась посмотреть и сквозь пальцы увидела огромного размера ноздри, длинную черную морду и влажные внимательные глаза.
Холодной рукой я дотронулась до теплого лошадиного носа. Никогда раньше я не видела этих животных так близко, однако страх моментально сменился доверием.
– А где твой хозяин? Ты ведь отведешь меня к нему?
В ответ животное громко фыркнуло, выпустив из ноздрей густой пар. Я встала не без усилия и с трудом взвалила на себя заметно потяжелевший рюкзак.
– Идем же… Откуда ты вообще взялся?
Конь потоптался на месте и медленно пошел по дороге. Я, прихрамывая, следовала рядом с ним.
Мы шли по дороге где-то уже с полчаса, как послышались женские крики.
– Черт! Черт!
– Кто здесь? Эй! – отозвалась я.
Спустя несколько мгновений я услышала топот, и из темноты выскочила всадница. Это была та самая девушка, которую я встретила по пути сюда около «Ранчо Мартинез».
Она резко спрыгнула с седла и подошла к моему спутнику с криками возмущения.
Я не понимала ни слова, но глаза девушки сверкали гневом, а улыбка выражала неудержимую радость. Девушка то обнимала, то сильно похлопывала лошадь. А затем обратилась ко мне, но, увидев раны и ссадины, округлила глаза и засыпала вопросами, которые я была не в силах разобрать.
Познаний в языке хватило на то, чтобы объяснить, как я потерялась, а с помощью жестов я красочно описала сцену падения с холма и встречу с лошадью.
Я не разобрала полного имени коня, но хозяйка звала его Чет, это было похоже на «Черт!», вероятно, животное услышало мои крики и прибежало на них.
В любом случае это стечение обстоятельств спасло нас обоих. Конь убежал, и все жители ранчо сновали по окрестностям в поисках беглеца.
Теперь, когда эмоции немного улеглись, мы принялись рассматривать мои раны. Одна из них оказалась довольно серьезной. Сухая ветка воткнулась мне в ногу сбоку выше колена, и ее фрагмент, обломившись, застрял в ране.
Мы посветили фонариком. Кровь продолжала сочиться из раны. Девушка недолго думая достала нож, отхватила им рукав от своей рубашки и туго перетянула рану тканью.
Мою новую знакомую звали Алисия. Она оказалась внучкой владелицы ранчо. Немного подумав, она предложила мне сесть в седло ее лошади и немедленно отправиться на ранчо, до которого было не больше получаса верхом.
– Но я не могу… не умею. – Меня переполняли сомнения.
Девушка рассмеялась.
– Не говори так! Что еще ты «не умеешь»? Петь? Танцевать? – Она говорила с такой искренностью и наивностью, что у меня возникло ощущение, будто я разговариваю с ребенком.
Но ее слова меня задели. Ей было смешно, что такое бывает, а я действительно не умела ни петь, ни танцевать, ни тем более ездить верхом. Уставшая и злая, я хотела лишь одного – поскорее выбраться из леса.
– Как? Как залезть-то на нее? – спросила я, приблизившись к лошади.
Алисия показала, и я не без труда забралась в седло. Сидеть в нем оказалось высоко и неловко. Алисия вскочила на Чета, несмотря на то, что он был без седла, взяла поводья, и мы двинулись довольно быстрой рысью.
По дороге Алисия рассказывала мне про свою семью. Она говорила медленно, подбирала простые слова, использовала язык жестов или английский при необходимости, и я впервые ощутила настолько тесный контакт с кем-то из местных жителей. Это дарило мне надежду найти здесь друзей и близких по духу людей.
Алисия поделилась воспоминаниями о детстве: у нее была обычная семья, они много путешествовали и жили в городе, часто проводили время на ранчо. Но когда родители погибли, Алисия была еще ребенком, и они с Диего, ее старшим братом, остались жить на ранчо бабушки и деда. С тех пор жизнь всей семьи переменилась.
– Мы были вместе, но каждый из нас стал одинок. Меня не покидает ощущение: они будто заколдованы этим горем. Бабушка до сих пор украдкой плачет, но старается скрывать это, потому что Диего ужасно злится, когда видит ее слезы. Бесчувственный сухарь, что с него возьмешь.
Мы прошли вдоль забора и оказались под ярким светом уличного фонаря, который освещал ворота ранчо.
Глава 8 Ранчо Мартинез
– Madre mía!2 – прошептала Алисия, помогая мне слезть с лошади. – И голова тоже ранена. Сильно болит?
Я в ответ отрицательно помотала головой.
Алисия открыла ворота, и мы вошли на территорию ранчо. Вокруг было темно, один фонарь вдалеке освещал крыльцо дома, а второй – вход в конюшню.
Мы прошли по просторному лугу, который сейчас походил на черный пустырь.
Алисия усадила меня на скамейку около конюшни и повела лошадей внутрь.
Я сидела, закрыв глаза и вдыхая ночной воздух. Насыщенные дневные запахи развеялись, остались только их тонкие оттенки, свежие, как капелька росы. Звонкие цикады нарушали ночную тишину своим цвирканьем.
Я достала телефон и тихо заговорила:
Итак, по-прежнему 20 апреля
И… я не знаю, с чего начать.
Сегодня остров спас меня, получается? Мне нужна была помощь, и он мне ее послал.
Нет, ерунда, с каких пор я верю в мистику… Это надо стереть.
Звук приближающихся шагов прервал мои размышления. Из конюшни появилась Алисия, и мы с ней направились в дом.
В темноте высился трехэтажный особняк с высокими зашторенными окнами, светящимися теплым желтым светом. Мы поднялись по ступенькам на террасу, отделанную деревом и освещенную тусклым светом фонаря, и прошли в дом.
Вероятно, заслышав наши шаги, навстречу нам решительно вышла хозяйка.
– Познакомься с моей бабушкой! – сказала Алисия.
– Элена. Добро пожаловать! – Она протянула мне свою руку с безупречным маникюром и изящно подобранными украшениями.
Ее седые волосы были заплетены в длинную плотную косу. Элена выглядела напряженной, словно сгорала от нетерпеливого волнения. Алисия рассказала ей о нашей встрече и о найденном беглеце. Я слушала их разговор, улавливая знакомые выражения. Удивительно, как по паре понятных слов и интонации можно выстроить смысл всей фразы. Но это занятие крайне утомительное.
– Я не знаю, где они ищут, они недоступны, скажи, что Чет нашелся, если дозвонишься, – закончила разговор Алисия и принялась изучать мои раны.
– Доктор Моралес уже едет, – обратилась ко мне Элена, – он обработает тебе раны, и тебе лучше остаться ночевать у нас.
– Большое спасибо, – поблагодарила я.
– Ерунда! Ты нам очень помогла, ты нашла Чета!
Доктор не заставил себя ждать. Это был семейный врач. Он приезжал в дом по первому требованию. На мою удачу он оказался хирургом, и ему не составило труда очистить раны и наложить швы.
– А теперь, сеньорита, вам нужно отдохнуть, – заключил доктор Моралес.
– Идем, я отведу тебя в комнату для гостей, – сказала Алисия, а потом обратилась к Элене: – Хосе звонил, они едут домой.
Мы поднялись по скрипучей парадной лестнице на второй этаж. Я, грязная и запачканная кровью, хотела лишь одного: поскорей помыться и надеть чистую одежду. Алисия проводила меня по темному коридору до гостевой комнаты.
– Соседняя дверь – ванная. Сейчас я принесу тебе мою одежду, идет?
…Я смотрела на себя в зеркало. Это было душераздирающее зрелище. Губа разбита, все лицо перепачкано запекшейся кровью. Я сняла с себя грязную одежду и включила воду. Ее струи вонзились в тело острыми иголками. У меня не получалось настроить нормальную температуру. Горячая или холодная, вода обжигала, и любые прикосновения приносили боль. К тому же, мне становилось очень холодно – тело пробивал озноб. Помывшись наспех, я замоталась в полотенце и робко выглянула из ванной, а потом пробралась в свою спальню, переоделась и легла в постель.
Мне снилось, как я скачу на огромном коне величиной с гору и никак не могу совладать с ним. Конь был умный, он сам пытался приспособиться ко мне, но я не смогла удержаться и упала, долго летела с огромный высоты и угодила в облака. Словно в море, я нырнула в них. Вода в этом море оказалась мутная, точно молоко, и я безуспешно пыталась разглядеть, куда плыву. Кто-то следовал рядом со мной, и, как я ни старалась, не могла разглядеть, что это была за рыба.
Когда я проснулась, было еще темно. На столе стоял стакан воды, я сделала несколько глотков и пошла в туалет. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. А дверь в ванную, наоборот, заперта, и из-под нее пробивался желтый свет. Голова гудела, и я стояла, держась за стену.
Я смотрела за открытую дверь соседней комнаты. Тусклый фиолетовый свет пульсировал, освещая стеллаж с книгами. В кресле валялась куртка. Фиолетовая лампа оказалась стереосистемой, и из нее играла музыка. Я слышала знакомую мелодию, но не в силах разобрать подошла ближе. Это оказалась «Your song» Элтона Джона.
«I hope you don’t mind,
I hope you don’t mind…»
У меня возникло ощущение, что отец снова пытается заговорить со мной, и я зашла в комнату. В этот момент в ванной сработал слив. Я подскочила на месте, но не успела опомниться, как спустя мгновение в комнату вошел ее хозяин.
Увидев меня, мужчина с растрепанными темными волосами, мокрыми лицом и руками застыл на месте. Его рубашка и ремень были расстегнуты, воротник забрызган водой. Мы так и застыли, уставившись друг на друга. От его изучающего взгляда у меня внутри все перевернулось. Было в его глазах что-то мистическое, непредсказуемое и оттого пугающее.
– Кто вы и что вы здесь делаете? – холодно спросил мужчина.
Я бы уже давно выбежала из комнаты, но он стоял у меня на пути. Набравшись смелости, я выпалила: «Пардон» и, потеснив его, вылетела вон, скрывшись в ванной напротив.
– Черт, ну и вид. – Из зеркала на меня смотрела побитая жизнью версия меня. – И кто это вообще был?
Пару минут спустя я тихо приоткрыла дверь и вышла из ванной. Мужчина стоял на пороге комнаты, скрестив руки.
– Так скажете, кто вы, или нет? – спросил он.
Я задумалась, но тут же поняла, что попросту не смогу объясниться. Поэтому я отрицательно покачала головой и прошла в свою комнату. А что тут скажешь? Что я искала здесь своего отца?
Стараясь не чувствовать себя глупо от того, что ворвалась в чужую комнату, заблудилась в лесу и упала с горы, а также от самого факта своего существования, я не могла теперь избавиться от вопроса: «А что я действительно здесь делаю?». Не только в этом доме, но и вообще.
20 апреля… все еще
Что я здесь делаю?
Думаю, пришло время перестать делать, действовать и научиться просто быть. И это сложнее, чем кажется. Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу, он еще слаб, я едва различаю его.
Я медленно проваливалась в сон, бессознательное постепенно отвоевывало меня у реальности.
Робкий стук в дверь разбудил меня утром. Дверь отворилась, и ко мне заглянула Элена.
– Доброе утро, дорогая! Как ты?
– Хорошо, – пробубнила я.
– Ты сможешь спуститься на завтрак, или тебе сюда подать? – заботливо спросила Элена.
– Я спущусь.
Элена кивнула и вышла из комнаты.
Я встала, подошла к двери и выглянула в коридор. Там было тихо и темно. Я прошла в ванную и приняла душ. Это не помогло мне выглядеть лучше.
Спускаясь на завтрак, я надеялась не встретить там того мужчину, с которым столкнулась ночью.
Проходя по коридору, я отметила, что дверь в его комнату была закрыта. На стенах длинного холла висели картины с изображением кораблей и городских пейзажей острова начала прошлого века. Старые половицы скрипели под ногами, и тонкий запах полувекового дерева говорил о том, что интерьер старинный.
Сверху падал мягкий свет – на крыше дома были прозрачные вставки, благодаря которым днем в коридоре и ванных комнатах было достаточно светло.
Я спустилась по деревянной лестнице и оказалась в просторной гостиной. Обстановка в этом доме не менялась, наверное, лет пятьдесят, не меньше. Мебель хорошо сохранилась. Деревянные шкафы были заполнены книгами и статуэтками. На стене висела керамическая фигурка Девы Марии.
Я прошла гостиную насквозь и, услышав голоса, отправилась на их звук. Так я оказалась в столовой.
За большим столом сидели Алисия, Элена и тот мужчина. Они неторопливо завтракали и, вероятно, говорили обо мне, потому что, когда я вошла, они замолчали.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Алисия.
– Мне лучше, спасибо, – робко ответила я.
– Познакомься с Диего, – продолжила Алисия, – это мой брат. Он вчера прилетел с «большой земли» на поиски Чета, это его конь.
Я кивнула, взглянув на него. Алисия представила меня, и Диего ответил:
– Очень приятно. Спасибо, что нашла Чета, – а потом добавил: – простите, если я напугал вас ночью.
– Что значит напугал? Я же тебе рассказала, что у нас гости! Что ты ей сказал ночью, остолоп? – моментально вспыхнула Алисия.
– Даже не начинай, я не стану в этом участвовать, я встретил ее раньше, чем ты мне все рассказала, – сдержанно ответил Диего, но в миг напрягшееся лицо и тяжелый взгляд выдавали скрываемый гнев.
– Дети, не ссорьтесь, все-таки у нас гости, – постаралась разбавить напряженную обстановку Элена.
Она предложила блинчики с кофе. Несмотря на раннее утро, Элена уже выглядела безукоризненно. На плечи был накинут цветастый платок, и его бахрома плясала при каждом движении хозяйки. Волосы, как и вчера, были заплетены в тугую длинную косу. От нее веяло изысканностью и достоинством. Ее морщины таили истории, много смеха и слез.